Аромат книг Кай Майер
        Время библиомантов #0
        Волшебный библиомантический детектив в эпоху викторианского Лондона.
        Лондон - город, очарованный книгами. Мерси Амбердейл, талантливая библиомантка, всё детство провела в книжных магазинах и антикварных лавках. Она знает множество колдовских историй, которые помогают ей ночами доставать самые ценные экземпляры для богатых коллекционеров в секретных библиотеках Англии.
        Однажды, идя по следу книг, она попадает на место загадочного убийства: книжный торговец сгорел посреди своего магазина, но ни один лист бумаги не пострадал. Мерси попадает в круговорот магических интриг и тёмных семейных тайн, пока поиск правды не приводит её к разгадке всей истории.
        Кай Майер
        Аромат книг
        Все права защищены. Любое копирование разрешено только с письменного согласия правообладателей
        Перевод с немецкого Татьяны Лавровой
        Original published as: Kai Meyer «Die Spur der Bucher»
        
* * *
        От редактора
        Буквально с первых страниц вы переноситесь в Лондон XIX века. Но если вы ожидаете оказаться в мире английских аристократов, танцевавших на балах, то вам сразу же напомнят, что был и другой Лондон: грязный, шумный, окутанный жутким смогом и зловонный.
        Именно в такой обстановке разворачивается самая настоящая детективная история в жанре фэнтези. А в центре невероятных событий - главная героиня библиомант Мерси Амбердейл, девушка, обладающая редким даром - высвобождать из книг особые силы. Но не буду забегать вперёд, скоро вы сами обо всём узнаете.
        Как и положено детективному роману, здесь много сюжетных линий, прослеживаются классические, но несколько переосмысленные приёмы, а довершает всё китайская мафия, почтенные джентльмены и таинственные незнакомцы. При этом центральной темой повествования являются, конечно же, книги, и Майер искусно поднял извечный вопрос, считать ли серийные романы литературой или всё-таки нет. И тот факт, что он посмел рассуждать об этом в фэнтезийном произведении, конечно, впечатляет.
        В то же время «Аромат книг» - это история о потерях и о том, как бороться с чувством вины. Автору превосходно удалось передать внутренний мир своих персонажей, чутко и без псевдопсихологических штампов. Таким образом, «Аромат книг» - в том числе притча о принятии судьбы.
        Чтобы окончательно вас заинтриговать, отмечу, что автор виртуозно включил в произведение типичные элементы готического романа, избежав при этом стереотипов. Любители историй про Джека-потрошителя и доктора Джекила наверняка это оценят.
        Не сомневаюсь, что фанаты фэнтези с удовольствием погрузятся в удивительный мир библиомантики, созданный Кайем Майером, и получат огромное удовольствие от прочтения независимо от того, знакомы они с трилогией «Время библиомантов» или нет.
        Дорогие читатели!
        Книга, которую вы держите в руках, - в некотором смысле предыстория трилогии «Время библиомантов». В некотором смысле, потому что она уводит читателя в тот же мир библиомантики, но на полтора столетия раньше. Здесь действуют другие герои и другие законы, - хотя, безусловно, присутствуют и дружба, и приключения, и загадочные убийства, и любовь.
        В этой книге автор распахивает перед нами дверь в Лондон XIX века - Лондон из романов Диккенса и рассказов Конан Дойла про Шерлока Холмса, Лондон Джека-потрошителя, доктора Джекила и мистера Хайда.
        Библиомантика, которую придумал Майер, - по сути, лишь удачная метафора того, на что способен каждый из нас, листая страницы любимых книг. Книги действительно придают нам силу. Книги могут стать рычагом, позволяющим примириться с реальностью тогда, когда она совершенно не соответствует нашим ожиданиям. И бывают в жизни моменты, когда книжные персонажи значат для тебя ничуть не меньше, чем реальные люди. Я желаю вам, чтобы Мерси и её друзья стали для вас такими персонажами, - они того стоят.
        Приятного чтения, друзья мои.
        Татьяна Лаврова, переводчик
        Источник: КНИГИ КАК СВЕТОЧИ ЗНАНИЙ. ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО ЛИБРОПОЛИСУ. 7-е издание, расширенное и дополненное. Лондон - Либрополис, 1998.
        «Грошовые ужасы» - пренебрежительное обозначение дешёвых журналов в викторианской Англии, публиковавших романы с продолжением для необразованных низов общества. «Грошовые ужасы» выходили большими тиражами на бумаге плохого качества. Аналогичные издания выпускались в Германии (Groschenheft) и Соединённых Штатах (Pulpmagazine).
        Предлагаются в антикварных книжных лавках во всех районах Либрополиса. Дождитесь, когда останетесь в лавке наедине с продавцом, и назовитесь коллекционером. Не повышайте голос. Особо шокирующие номера «Грошовых ужасов» хранятся под прилавком. Цены, как правило, не обсуждаются. Не читайте «Грошовые ужасы» на людях. Стыдитесь своего дурного вкуса.
        Пролог
        Бесславный конец шайки Турпина
        Глава первая
        Больше всего на свете Мерси сейчас хотелось снова ощутить аромат книг, очутиться в уютной сутолоке книжных лавочек, в которых прошло её детство, пройтись вдоль книжных полок, на ходу проводя кончиками пальцев по корешкам книг, рядами стоящих на полках. Проникнуться упоительным чувством, когда достаточно взять с полки один из томов, чтобы сбежать в другой мир, незыблемый и безопасный.
        Однако Мерси Амбердейл была пленницей и единственным существом, от которого пахло книгами там, где она находилась. Мерси была библиоманткой, и винить в том, что сейчас она оказалась в отчаянном положении, ей следовало только себя.
        - Как тебя зовут?! - крикнула мадам Ксу, наклонившись к каменному колодцу, на дне которого сидела Мерси. - И главное, кто ты такая?
        - Не понимаю, чего вы от меня хотите, - донёсся голос Мерси из склизкой холодной темноты.
        - У тебя есть имя?
        - Клара! - выкрикнула Мерси. - Клара Пламптон.
        - Если ты соврала, я всё равно об этом узнаю.
        - Поэтому я и говорю правду.
        Фокус конечно же заключался в том, чтобы всю дорогу врать без запинки: если замешкаться, выдашь себя с головой. До сих пор Мерси ухитрилась ни разу не сказать мадам Ксу правду. Она специально тянула время. Именно время сейчас требовалось её друзьям. Только от этого зависел успех всей операции.
        Мадам Ксу, скрестив за спиной руки, расхаживала взад-вперёд рядом с круглым отверстием колодца и неотрывно следила за пленницей своими раскосыми угольно-чёрными глазами. Казалось, старуха-китаянка описывает круги вокруг колодца, даже не шевеля ногами: она скользила туда-сюда, словно заводная фигурка в музыкальной шкатулке. Бахрома её вышитого золотом халата то и дело задевала край колодца, одновременно поблёскивая в сиянии газового фонаря.
        Мерси было семнадцать лет, и уже целых три года она носила за пазухой сердечную книгу. Стоя на дне колодца, она поворачивалась вокруг своей оси, не выпуская из виду мадам Ксу. Тёмно-рыжие пряди снова и снова падали на лоб девушки, липли к мокрому от пота лицу, а она снова и снова отбрасывала их назад.
        Глубина колодца, в который угодила Мерси, вероятно, составляла примерно два человеческих роста. Его стены были гладкими, и лишь на самом верху (Мерси не могла туда дотянуться) из кладки торчал обрубок ржавой железной трубы. С него свисала густая липкая капля грязи. Каждый раз, когда китаянка оказывалась на уровне трубы, капля срывалась в колодец, где стояла Мерси.
        - Кто послал тебя?
        - Никто.
        - Конечно, ты ещё молода, но действительно ли так глупа, чтобы вторгаться ко мне на свой страх и риск?
        - Я у вас в ловушке, вам и решать.
        Мадам Ксу трескуче рассмеялась. Этот звук напоминал рисование песком на стекле. Над ней нависала черепичная кровля, на которую пламя в газовом фонаре отбрасывало медно-золотые отблески.
        - Ты угодила в ловушку. Это верно. Но до этого ты успешно миновала четыре другие ловушки. Для девицы это весьма недурно.
        - Для девицы? Но ведь вы тоже женщина, и тем не менее стоите во главе лондонского Чайна-тауна. Вы заправляете Лаймхаусом, да что там, наверное, половиной Лондона. Не думаю, чтобы вы считали, что девица менее способна, чем мужчина.
        - И тебе это нравится?
        - Конечно. - Не успев договорить, Мерси поняла, что только что угодила во вторую ловушку, причём, в отличие от первой, сделала это не нарочно.
        - Ага, значит, вот как из твоих уст звучит правда. - Мадам Ксу остановилась. Её сморщенное личико прояснилось, как будто разгладили скомканный пергамент. - Ты неплохо умеешь врать, дитя моё. Однако только что ты впервые говорила искренне, поэтому я вынуждена пересмотреть всё, что ты мне наплела до этого.
        Мерси до крови прикусила губу. Возможно, сначала мадам Ксу и подозревала, что Мерси врёт, однако теперь она знала это наверняка. Мерси сама выдала ей образчик правды. Дело в том, что она действительно восхищалась мадам Ксу, сумевшей достичь столь многого. Скорее всего, в Лондоне жили лишь две женщины, чьи приказы всегда исполнялись без промедления. Одной из них была королева Виктория, а другой - мадам Ксу.
        Мадам Ксу была самовластной правительницей Чайна-тауна, и, если верить слухам, другие многочисленные кварталы столицы Великобритании также негласно ей подчинялись. Обширные связи старухи-китаянки напоминали бледное, непримечательное растение, корни которого, однако, под землёй образовывали целую сеть и охватывали территорию от Темпл-парка до Королевских доков и от болот Хакни до Кенсингтона.
        Мерси пока ещё верила в то, что ей всё-таки удастся перехитрить мадам Ксу, - пусть её уверенность только что и поколебалась. Конечно, в способностях Ксу сомневаться не приходилось, но всё же Мерси была библиоманткой, причём одарённой. И как только она сочтёт, что настал нужный момент, она воспарит из этой грязной дыры и, воспользовавшись своей сердечной книгой, проложит себе дорогу к свободе. А чем дольше Ксу будет считать её наивной дурочкой, по чистой случайности проникшей в её святая святых, тем лучше.
        Лучше для Мерси, и совсем уж замечательно для остальных членов шайки Турпина, которые в этот самый момент крались по закоулкам на другом конце этой замшелой крепости. Если всё идёт по плану, Гровер, Филандер и Темпест как раз сейчас приближаются к цели. Но пока они не достигли её, всё зависело от отвлекающего манёвра Мерси.
        Старая китаянка еле заметно наклонилась. С края проржавевшей трубы в глубину колодца, где стояла Мерси, снова упала капля жидкой грязи. Внезапно - Мерси не поняла, не уследила, каким образом, - мадам Ксу вытянула вперёд руки, зажгла спичку и бросила её в колодец. Мерси поймала её на лету большим и указательным пальцем, даже не обжёгшись: подобные фокусы ей давались хорошо.
        - Оглядись! - приказала Ксу. - Что у тебя под ногами?
        Мерси помедлила, потом опустилась на корточки, поднесла горящую спичку ко дну колодца и описала ею круг.
        Сначала ей показалось, что на неровной поверхности, скорчившись, лежат выпавшие из трубы два рака, безжизненно распластавшиеся кверху лапками.
        Мерси пригляделась. Это оказались руки. Из высохшей грязи высовывались две руки со скрюченными судорогой пальцами.
        Изначально Мерси решила, что колодезное дно залито цементом, однако теперь поняла: когда-то этот колодец был гораздо глубже. Мадам Ксу стоило лишь открыть кран - и колодец доверху залило бы грязью со дна протекавшей неподалёку Темзы. Вероятно, Мерси стояла на нескольких слоях засохшей грязи, каждая высотой в человеческий рост, и в каждом таком слое, словно муха в янтаре, застыло по человеку.
        По такому человеку, как сама Мерси. Сюда попадали те, кто вторгался в святая святых мадам Ксу, те, кто по легкомыслию угодил к ней в ловушку.
        Мерси медленно выпрямилась. С края трубы свешивалась новая капля. Удлиняясь, она раскачивалась взад-вперёд, словно сытый паук, пока наконец не оторвалась и не полетела вниз.
        - Ещё раз тебя спрашиваю. - Мадам Ксу снова беззвучно заскользила вокруг колодца. - Кто послал тебя ко мне? Кто-то хочет заполучить что-то, принадлежащее мне. И тебе поручили добыть это.
        Ксу не была библиоманткой, иначе Мерси давно бы почувствовала её ауру. По мере приближения библиоманты могли ощущать присутствие друг друга. Или старуха всё-таки подозревает, кто сидит у неё в ловушке?
        Мерси судорожно пыталась скрыть свою неуверенность. Её правая рука скользнула в карман куртки, кончики пальцев коснулись переплёта её сердечной книги. Книга называлась «Наставления Мамаши-из-Борделя для молодых распутниц». Что поделаешь, свои сердечные книги библиоманты не выбирали. Книга Мерси, по крайней мере, помещалась в карман.
        - Никто меня не присылал, - солгала она, однако потом изменила тактику, попытавшись сбить мадам Ксу с толку, выдав ей часть правды. - Мне стало любопытно. Я хотела знать, что представляет собой женщина, повелевающая таким количеством мужчин. Я хотела понять, как вы живёте, а ещё - как мне самой стать кем-то вроде вас.
        По-видимому, лесть на Ксу не действовала.
        - Ты хочешь что-то украсть. Но не деньги, ты не похожа на обычную воришку. - Она снова скользнула в освещённое фонарём пространство, и Мерси увидела на её лице злобную торжествующую улыбку. - Это глава из Книги, не так ли? Тебе нужна глава из Книги бутылочной почты, которая находится у меня.
        Мерси открыла было рот, чтобы возразить, но китаянка опередила её:
        - Могу поспорить, что заказчик - книготорговец или антиквар. С Холивелл-стрит или из Сесил-корта.
        И по тому и по другому адресу обосновались старейшие книготорговцы Лондона. Мерси замерла. Она не хотела дать мадам Ксу понять, что та попала в яблочко.
        Мистер Птолеми из «Кунсткамеры Дон Кихота» из Сесил-корта предложил ей кругленькую сумму, если она добудет эту главу. Сумму, достаточную для того, чтобы купить лекарства, которые могли продлить жизнь её приёмному отцу Валентину. Валентин тоже был книготорговцем, соседом Птолеми по Сесил-корту. Мерси выросла в его лавке. Валентин не подозревал, что Мерси пошла на сделку с его главным конкурентом, иначе он бы сделал всё от него зависящее, чтобы удержать её от этого. Он скорее смирился бы с неминуемой смертью, чем допустил, чтобы Мерси рисковала собой.
        - Холивелл-стрит, - настороженно повторила мадам Ксу, - или Сесил-корт?
        - Не понимаю, о чём вы говорите. - На этот раз Мерси и самой стало очевидно, что её ложь шита белыми нитками. Всё, всё шло не так. Даже прикосновение к сердечной книге не успокоило её.
        Ксу на миг пропала из поля зрения Мерси, однако в следующее мгновение снова появилась. В левой руке у неё была птичья клетка в форме пагоды, которая болталась над колодцем. Правой рукой она открыла маленькую дверь. Внутри что-то зашуршало.
        - Смотри. - Она качнула клетку, потом ухватила её обеими руками и вытряхнула содержимое на Мерси.
        Из клетки выпало оригами и устремилось в колодец. Мерси хотела повернуться и поймать его, но споткнулась о «скрюченные руки» иупала на колени. Оригами в полутьме приземлилось перед ней, лёгкое как пёрышко, целое и невредимое. Это оказалась сложенная из белоснежной бумаги фигурка ящерицы. Она подняла продолговатую головку и как будто взглянула на девушку, хотя на узкой мордочке рептилии не было глаз. Ящерицу оживила библиомантика, и библиомантика же вдохнула в её лёгкое тельце жизнь.
        «Она всё знает, - подумала Мерси. - Ксу с самого начала знала, что я библиомантка».
        Если бы она ещё хоть как-то дорожила своей жизнью, она бы побилась об заклад, что китаянка как следует подготовилась к встрече с ней.
        - Теперь, - с наслаждением произнесла мадам Ксу, - у нас есть пустая клетка и нам будет куда посадить твоих трёх друзей.
        Глава вторая
        Гровер ускорил шаг, и Филандер и Темпест вынуждены были сделать то же самое, чтобы нагнать его. Крепко сложённый темноволосый мальчик продвигался по коридору, зажав в правом кулаке скрученный экземпляр «Грошовых ужасов», словно дубинку.
        - Это должна быть вон та дверь.
        - Что-то я не уверен, - прошептал Филандер, когда все трое оказались перед закрытой дверью. - Вам не кажется, что… присутствие того, что мы ищем, должно ощущаться сильнее?
        - Не обязательно, - возразила Темпест. - Здесь есть ещё что-то, что глушит библиомантику.
        Голова девочки была, как всегда, обрита почти наголо, хотя последняя эпидемия вшей, постигшая бедняцкие бараки в квартале Сент-Жиль, утихла ещё три месяца назад.
        Филандер не знал никого из жителей развалюх, кто был бы так чистоплотен и брезглив, как Темпест. Поэтому он тоже старался мыться через день и по утрам полоскал рот водой.
        - Выходит, мадам Ксу и правда ведьма, - пробурчал Гровер.
        - Может быть, не настоящая ведьма, - тихо добавила его младшая сестра. - Но… вы ведь тоже ощущаете это, правда?
        Мальчики переглянулись и кивнули.
        Все трое имели некоторое представление о библиомантике, пусть и весьма слабое. Они черпали силу не из настоящих книг, а из растрёпанных «Грошовых ужасов», дешёвых романов, издававшихся на плохонькой газетной бумаге, что давало повод настоящим классическим библиомантам презирать их. Мерси была единственной библиоманткой, не гнушавшейся иметь с ними дело, однако Филандеру казалось, что даже она в глубине души смотрит на них немного свысока.
        Это Мерси придумала учредить шайку и назвать её в честь Дика Турпина, самого храброго из героев романов, печатавшихся в «Грошовых ужасах». И хотя официально главарём шайки из четырёх человек считался Гровер, решения в ней чаще принимала Мерси. Возможно, потому что Гровер и она… короче, в двух словах не объяснишь.
        Что касается их экспедиции к мадам Ксу, то Филандер сильно сомневался в успехе плана Мерси, причём сомневался с самого начала, когда она озвучила его шайке Турпина. Своих опасений он тогда не высказал только потому, что боялся, что Темпест сочтёт его трусом.
        Темпест было всего пятнадцать лет, она оказалась младшей среди них и впервые участвовала в операции шайки. Оба мальчика всячески оберегали и опекали её, причём каждый по своим соображениям. Многое указывало на то, что у Темпест есть задатки настоящей библиомантки и скоро она превзойдёт их обоих. Возможно, не за горами был тот день, когда девочке больше не понадобятся «Грошовые ужасы» иона будет черпать силу из настоящих книг.
        Гровер не выпускал свою сестру из виду. В свои восемнадцать он был старшим в компании, на два года старше Филандера. Гровер берёг Темпест как старший брат, Филандер же втайне питал к ней привязанность другого рода, и, будь его воля, он бы немедленно отправил девочку в какое-нибудь безопасное место. С того момента, как они проникли на территорию мадам Ксу через канализационную трубу, ведущую к Темзе, ему не давала покоя мысль, что с Темпест может произойти какое-нибудь несчастье.
        Гровер положил руку на облупившуюся дверь, подождал минуту, потом покачал головой и кивнул Темпест:
        - Попробуй ты.
        Девочка протиснулась между Гровером и Филандером; её узенькое личико было в саже и угольной пыли - для маскировки. На нём, как две луны, светились её голубые глаза. Примитивная маскировка в результате оказалась ни к чему: после пребывания в канализации все трое выглядели как трубочисты-подмастерья, которых немилосердные мастера протащили через все дымоходы Лондона. По сравнению с тем, где они только что побывали, торговать газетами и «Грошовыми ужасами» (именно так трое ребят обычно зарабатывали себе на хлеб) было равносильно воскресной прогулке в парке. Ни один из них, правда, никогда не гулял в парке по воскресеньям, однако они предполагали, что имеют об этом некоторое представление.
        Закрыв глаза, Темпест положила обе руки на дубовую дверь, раздвинув пальцы левой руки и крепко зажав в правой руке дешёвый журнальчик. Филандер искоса глянул на Гровера, но старший из мальчиков ни на мгновение не выпускал сестру из виду. При первых признаках библиомантической атаки с той стороны он готов был броситься между сестрой и дверью. Если, конечно, Филандер не опередит его.
        После напряжённой паузы Темпест открыла глаза и неуверенно кивнула:
        - За дверью есть люди. Много. Но я чувствую, что они… очень заняты. Возможно, нам удастся пробраться мимо них незамеченными.
        - А с главой что? - спросил Гровер.
        - Направление верное. Но, по-моему, она даже не в следующей комнате.
        Филандер тихо выругался. Анонимный покупатель, поручивший книготорговцу Птолеми добыть для него главу из Книги бутылочной почты, предоставил им примерный чертёж дома, где обитала мадам Ксу, якобы полученный им от лазутчика. Согласно этому чертежу каморка, в которой хранилась глава, располагалась в конце коридора, который они только что миновали.
        - Пойдём дальше? - спросила Темпест.
        - Мерси не может отвлекать на себя мадам Ксу вечно, - нервно произнёс Гровер. От беспокойства за Мерси круги под глазами на его измазанном сажей лице, казалось, совсем почернели. - Нам следует либо немедленно идти дальше, либо плюнуть на всю эту затею.
        Они понятия не имели, насколько успешно у Мерси получалось отвлекать внимание старой китаянки и есть ли у них ещё какое-то время в запасе. Им удалось без помех избежать ловушек и сторожевых постов - все они значились на чертеже, - но они не сомневались в том, что, если они пойдут дальше, в этих стенах им придётся столкнуться с ещё более могущественными противниками. Не говоря уже о самой мадам Ксу.
        - Если мы не пойдём дальше, получится, что мы пришли сюда напрасно, - продолжил Гровер, его сестра кивнула.
        Филандер же покорился судьбе. Он решил, что если понадобится, то будет сопровождать Темпест хоть до Луны.
        - Тогда пошли, - произнёс Гровер и осторожно надавил на дверную ручку.
        Перед ними открылся огромный павильон: под потолком клубились белые облака пара, напоминающие туман, в воздухе вразнобой звучали бесчисленные жалобы и плач. После того как глаза ребят немного привыкли к «туману», они обнаружили, что открытая дверь вела на балюстраду, огибавшую зал по периметру. На расстоянии пяти-шести метров под ними на длинных рядах стульев сидели десятки женщин, одетых в серые рабочие блузы. Создавалось впечатление, что ребята попали на одну из многочисленных фабрик одежды, которые с некоторых пор росли в Лондоне как грибы. Однако перед женщинами не было ни швейных машинок, ни швейных принадлежностей. Женщины просто сидели на стульях и рыдали, утирая слёзы белыми платочками. Надзирательница, необыкновенно высокая и крепко сбитая для китаянки, расхаживала вдоль рядов и направо и налево раздавала удары розгой, которую держала в руке, если замечала, что её подопечные плачут недостаточно сильно. Её волосы были заплетены в тяжёлую косу, перекинутую вперёд. Хвост косы закручивался, словно жало скорпиона.
        Между рыдающими женщинами, пригнувшись, скользили рабочие. Они собирали мокрые платки и раздавали сухие. Использованные платки они относили в ту часть павильона, где в огромных котлах кипела какая-то вязкая масса. В эти котлы и отправлялись мокрые платки, которые рабочие равномерно распределяли между ними. Позже содержимое котлов раскатают ровным слоем, оно высохнет - и получится бумага. Именно производство бумаги по китайскому рецепту являлось ширмой, скрывавшей преступную империю мадам Ксу.
        - Что, чёрт побери… - начал было Гровер.
        - Они подмешивают в бумагу слёзы, - объяснил Филандер. - В бумагу для любовных романов. Слёзы усиливают их воздействие.
        Он помахал экземпляром «Грошовых ужасов», зажатым в левой руке. Филандер уже давно практически не ощущал даже тех крох библиомантики, которые ему обычно удавалось извлечь из дешёвых журналов. Наверное, и правда бульварные псевдобиблиоманты вроде него - лишь любители, научившиеся только бесполезным фокусам, но не способные помериться силами с кем-то вроде Мерси, не говоря уже об агентах Адамантовой академии.
        По размеру «Грошовые ужасы» были больше книг, но меньше газет и представляли собой тоненькие журнальчики, в которых мелким шрифтом печатались либо приключенческие романы, полные кровавых ужасов, либо пошлые любовные истории.
        При виде плачущих женщин Темпест наморщила лоб и высказала мысль, уже приходившую в голову Филандеру:
        - Будем надеяться, они производят только бумагу для романчиков и не подмешивают туда человеческую кровь для чего-нибудь ещё.
        Гровер указал на дверь на противоположной стене павильона с другой стороны балюстрады.
        - Как вы думаете, может быть, нам надо туда?
        - Странное место для хранения чего-то ценного, - заметил Филандер.
        Темпест, однако, кивнула:
        - Направление правильное, я чувствую, что нам надо туда.
        Наверное, отсюда они ещё могли бы повернуть назад, дальше такой возможности у них не предвиделось, однако никто из троих ребят не высказал это вслух. Где-то неподалёку, в ловушке, Мерси рисковала ради них головой, и они обещали ей не возвращаться без добычи.
        Гровер указал на поперечный решётчатый мостик, подвешенный над кипящими котлами и соединявший между собой продольные стороны балюстрады. Вероятно, он предназначался для мытья опустевших котлов. Однако теперь густые клубы пара, вырывавшиеся из котлов, могли послужить достаточной маскировкой для того, чтобы незаметно перебраться на другую сторону, - если, конечно, по дороге они не изжарятся живьём.
        Пригнувшись, они бросились вперёд, незамеченными добрались до мостика и осторожно вступили на него. Пар, вырывавшийся из котлов и выходивший через широкие отверстия в крыше павильона, окутал их с ног до головы; ребятам казалось, что им уже никогда не вырваться из него. Жара была невыносимой. За несколько секунд Гровер, Филандер и Темпест словно оказались с ног до головы закутанными в обжигающую горячую ткань. Не раздумывая, Филандер крепко ухватил Темпест за руку, и, только когда они невредимыми добрались до противоположного конца мостика, до него дошло, что она сжимала его пальцы, как минимум, так же крепко.
        Под ними надзирательница заорала на плачущую женщину и безжалостно ударила её розгой по лицу, повернувшись при этом спиной к шайке Турпина. Только теперь Филандер заметил, что возле выходов из зала за длинными рядами стульев стоит стража - полдюжины китайцев с дубинками и длинными ножами.
        Гровер первым достиг двери и удовлетворённо кивнул. Все ребята чувствовали, что воздух здесь буквально пропитан библиомантикой, как книжные лавочки в Сесил-корте наполнены ароматом книг.
        Филандер продолжал наблюдать за надзирательницей, в то время как Гровер осторожно занялся дверью. Она поддалась, и все трое проскользнули в помещение, куда она вела. Клубы пара остались позади, воздух в комнате был абсолютно сухим. Филандер подозревал, что это одна из хитростей мадам Ксу, которую она использовала, чтобы не пострадали её сокровища.
        - Тут никого нет, - прошептала Темпест.
        - Точно?
        - Да, здесь ни души.
        Стены комнаты были обиты винно-красным бархатом. Филандер притворил за собой дверь. Он ожидал увидеть витрины, как в музее, на которых выставлены драгоценности, сундуки, полные золота, шкафы с фарфоровыми статуэтками, украшения из нефрита, слоновой кости и алебастра, бесценные диковинки со всех концов земли. Вместо этого посреди совершенно пустой комнаты стоял небольшой ящик.
        - Она там, внутри, - уверенно сообщила Темпест. - Я чувствую.
        До сих пор все предчувствия Темпест подтверждались, однако Филандеру всё это по-прежнему казалось подозрительным. У Темпест определённо имелся талант, однако до Мерси ей было далеко. Возможно, глава из Книги бутылочной почты и правда находилась в этом ящике. Однако существовал только один способ окончательно в этом убедиться: увидеть её собственными глазами.
        - Что-то всё это слишком просто. - Гровер высказал мысль Филандера вслух. Тем не менее он подошёл к ящику и положил обе руки на крышку.
        Темпест не двинулась с места. Она раскрыла свой выпуск «Грошовых ужасов»; одна из страниц романа встала вертикально, затрепетала и расщепилась надвое; между слоями возник мерцающий свет - прерывистое, мигающее страничное сердце. Темпест начала читать вслух высветившиеся между страницами строки. Филандер решил, что с помощью библиомантики она проверяет, есть ли в комнате ловушки.
        Но Гровер, которого беспокойство за Мерси, по-видимому, лишило осторожности, уже поднял крышку.
        - Не смей! - вскричала Темпест.
        Филандер еле успел выхватить нож - маленькое, чрезвычайно острое лезвие, которое он попеременно использовал для вырезания игрушек из дерева и спасения собственной шкуры на улицах.
        Заглянув в ящик, Гровер открыл рот. Филандер тоже увидел пузатую бутылку из мутного стекла, помещавшуюся там. Внутри угадывалась скрученная стопка бумаг.
        Однако это было не единственное, что там находилось.
        Вокруг бутылки полукругом располагались три книги, и, когда на них упал свет, их кожаные переплёты выпятились вверх, и из каждого переплёта показалось по петушиному клюву.
        Темпест выругалась.
        В следующее мгновение «петушиные» книги завизжали, поднимая тревогу.
        Глава третья
        Мерси как раз хотела наклониться и поднять напуганное оригами, когда сверху, с края колодца, послышался металлический лязг.
        Она подняла голову и увидела ножницы.
        Мадам Ксу отступила на шаг от колодца. Там, где она только что стояла, теперь «маршировали» сверкающие скрещенные лезвия. Мерси насчитала шесть двигавшихся ножниц, переставлявших свои концы по земле, словно ноги. Каждые ножницы были высотой примерно тридцать сантиметров. Они маршировали, тихо поскрипывая и полязгивая, словно где-то неподалёку занимался своим ремеслом точильщик, и в конце концов застыли, расположившись полукругом на краю колодца, словно шестеро металлических солдатиков. По-видимому, мадам Ксу могла мысленно управлять ножницами - стоя на месте, они нетерпеливо постукивали концами по каменному полу в ожидании её указаний.
        - Не смейте! - вскричала Мерси, однако резкий тон китаянки заглушил её слова.
        Шесть ножниц одновременно шагнули вперёд, за край колодца, и полетели вертикально вниз. Концы ножниц вонзились в засохшую грязь рядом с ней на расстоянии пальца; Мерси, ахнув, отпрыгнула назад. Подёргиваясь, ножницы вытащили свои конечности из земли и встали полукругом теперь уже рядом с несчастной бумажной ящерицей. Она испуганно припала к земле, в последний раз подняла к Мерси свою острую головку и наконец с тихим шелестом поникла. Прежде чем Мерси успела вмешаться, ножницы набросились на ящерку; совсем рядом с Мерси их лезвия слились в лязгающий вихрь, в котором невозможно было различить отдельные движения. Во все стороны полетела бумага, и в следующую секунду от оригами осталась лишь кучка обрезков.
        Мерси размахнулась и изо всех сил саданула ногой ближайшие к ней ножницы так, что они отлетели к стене и от удара развалились на две половинки. Пять оставшихся ножниц развернулись к Мерси, которая в свою очередь немедленно вытянула из кармана свою сердечную книгу и приготовилась расщепить страничное сердце.
        Глаза девочки уже давно привыкли к темноте колодца, однако для того, чтобы распознать, что её провели, Мерси не требовался свет: её сердечную книгу подменили. Она держала в руках томик, страницы которого покрывали китайские иероглифы. Мерси показалось, что сверху послышался издевательский смешок, однако, когда она с ненавистью взглянула туда, она встретилась лишь с непроницаемым и невозмутимым лицом старухи-китаянки.
        Мадам Ксу тоже держала в руках книгу - небольшой тонкий томик с потрёпанным корешком. Она раскрыла его и прочитала вслух название:
        - «Наставления Мамаши-из-Борделя для молодых распутниц». Несомненно, это в высшей степени поучительное чтение для молодой барышни вроде тебя. В жизни столько всего ещё нужно узнать, не правда ли? Столько глупостей, которых предстоит избежать, столько ошибок.
        Мерси хотела воспарить к ней, хотела наконец-то улизнуть из этой грязной дыры, однако без сердечной книги это было едва ли возможно. Кроме того, девочка не могла сосредоточиться, ей не хватало уверенности, которая требовалась для того, чтобы подняться в воздух. Она училась летать под присмотром Валентина на крошечном заднем дворике при книжной лавке, однако сейчас все тонкости полёта вылетели у неё из головы. Сейчас Мерси думала только о том, что мадам Ксу сделает с её сердечной книгой, и это ощущалось так, как если бы старая китаянка приказала отрубить ей правую руку. Библиомант и его сердечная книга составляли единое целое, насильно разделить их было практически равнозначно гибели.
        Подошвы грубых башмаков на ногах Мерси почти оторвались от пола, но тут же опустились обратно.
        Мадам Ксу обеими руками взялась за раскрытую книгу, как будто хотела разодрать её пополам прямо над головой девочки.
        - Ты знаешь, кем была эта Мамаша-из-Борделя?
        - Ведьмой. - По лбу Мерси стекал пот, её нижняя губа дрожала. «Только не книгу!» - мысленно кричала девочка, однако пока ещё ей удавалось держать себя в руках и не произносить этого вслух. - Какая-то лондонская ведьма, которая жила в шестнадцатом веке или около того. В конце концов её утащил дьявол.
        - Говорят, такое часто случается с ведьмами. Ты веришь в ведьм, малышка?
        Краем глаза Мерси заметила, что ножницы двинулись в её сторону.
        - Какая разница? В конечном итоге её будут помнить только потому, что её именем назовут какой-нибудь паб.
        Китаянка снова захлопнула книгу, но не отложила её: это, несомненно, было недвусмысленной угрозой.
        - Мне следовало бы разделаться с тобой прямо сейчас.
        Ножницы плотоядно залязгали.
        - Однако я должна узнать, кто послал тебя ко мне, - продолжала мадам Ксу. - Если я разрежу тебя на кусочки, как то несчастное существо из бумаги, тот, кто послал тебя, подошлёт вместо тебя кого-то другого. И в следующий раз он, возможно, наймёт не глупых детей, а специалиста, знающего своё дело.
        Из трубы на дно колодца плюхнулся солидный ком грязи.
        - Я могла бы заставить тебя стоять по горло в грязи и посмотреть, не заговоришь ли ты тогда. Однако это, вероятно, будет пустой тратой времени. Ведь существуют и другие способы развязать тебе язык.
        Мерси была невысокого мнения о своём заказчике Птолеми: он был отчаянным скупердяем, и она не сомневалась, что, если люди мадам Ксу навестят его книжную лавку, он немедленно заговорит. И тогда они узнают, что Мерси живёт в доме Валентина, и примутся за него. Всё должно было быть наоборот: она полезла к мадам Ксу, чтобы спасти Валентина, а не чтобы доставить ему неприятности!
        - Известно ли тебе, что бумагу, так много значащую для вас, библиомантов, изобрели в Китае? - продолжала Ксу, задавая этот вопрос, как будто ответ на него имел бог весть какое значение.
        Мерси покачала головой, хотя, разумеется, она знала об этом. Ей нужно было непременно выиграть время и снова попытаться сосредоточиться. Ксу знала о Гровере и остальных; по всей вероятности, это означало, что Мерси единственная, кто ещё мог вызволить их всех отсюда.
        Пот заливал глаза девочки, однако она продолжала стоять, задрав голову, обратив лицо к китаянке и изо всех сил пытаясь не обращать внимание на пять оставшихся ножниц.
        - В мире нет и никогда не будет лучшей основы для печатного слова, чем бумага, - продолжала мадам Ксу. - Философские и религиозные концепции, научные идеи - всё это создали и распространили по свету на бумаге. Каждая культура за последние две тысячи лет, смешиваясь с другими культурами и порождая нечто новое, пользовалась бумагой и чернилами. Рецепт изготовления бумаги появился в Китае эпохи династии Хань, потом попал в Аравию и наконец через Испанию проник в Европу. Без изобретателя бумаги Цай Луня не существовало бы ни книг, ни библиомантов, и тебя, вероятно, без него тоже не было на свете.
        «Говори-говори», - подумала Мерси, тотчас поймав себя на этой мысли, - даже она мешала ей сосредоточиться. Подошвы девочки вновь оторвались от земли, как вдруг одни из ножниц шагнули вперёд и вонзились ей в ногу. Почувствовав невыносимую боль, Мерси снова опустилась на пол. Мадам Ксу притворилась, что ничего не заметила.
        - При этом самое замечательное в книгах - совсем не то, что мы можем прочитать заключённые в них идеи и мысли. Нет, самое замечательное в том, что книги позволяют нам обладать этими идеями и мыслями, как если бы они навсегда остались в нашей собственности. - Высохшая китаянка прижала сердечную книгу Мерси к своей плоской груди. - Книга может занимать в нашей жизни совершенно особенное место. Мы можем листать её, когда захотим, с восхищением наблюдать за тем, как свет падает на страницу, и структура бумаги становится различимой, будь то тонкая и гладкая бумага или шероховатая и неровная. Бумага стоит дороже золота, дороже человеческой жизни. Власть над бумагой означает власть над миром. Ты ведь библиомантка, ты понимаешь, что книга может быть бесценной, не правда ли?
        - Не трогайте её! - выкрикнула Мерси, запрокинув голову. Внезапно у неё не осталось сомнений, что тощие руки мадам Ксу способны разорвать сложенную книгу пополам.
        Ножницы раздвинулись, отступили к вертикальным каменным стенам и начали карабкаться по ним наверх, как будто на них не действовала сила тяготения. Поравнявшись с лицом Мерси, двое ножниц оттолкнулись и приземлились у неё на плечах, кольнув острыми концами её кожу под простым шерстяным платьем. От колец ножниц, находившихся на уровне ушей девочки, веяло холодной сталью. Третьи ножницы пританцовывали на одной «ноге» перед глазами Мерси, вытянув другую «ногу» практически горизонтально, а острый конец направив прямо в глаз девочки.
        - Слепота - главный кошмар библиомантов, - произнесла мадам Ксу. - Ведь чтобы воспользоваться силой библиомантики, тебе нужно прочитать слова страничного сердца. Должно быть, ты отчаянно боишься потерять зрение.
        - Я вас не боюсь! - Это была не намеренная ложь, а всего лишь остатки упрямства. Конечно, предполагать, что, владея парой фокусов, она сможет противостоять самой мадам Ксу, являлось верхом самонадеянности.
        Китаянка чуть ли не с состраданием покачала головой и щёлкнула в воздухе пальцами. За ней послышались торопливые шаги.
        - Наконец-то пришла пора нам познакомиться получше, девочка.
        Глава четвёртая
        Из обложек «петушиных» книг высовывались длинные шеи, напоминавшие змеиные, на концах которых покачивались безглазые головы с клювами. «Петушиные» книги вопили во всё горло, испуская истошный, пронзительный визг. Их можно было принять за несуразных перчаточных кукол. Филандер хотел схватить одну из них за шею и вытащить из ящика, но, когда он протянул руку, другая «петушиная» книга немедленно выставила клюв в его сторону и со всей силы клюнула его в палец. Чертыхнувшись, Филандер убрал руку.
        - Прочь с дороги! - крикнула Темпест.
        Из страничного сердца, расщеплённого из её экземпляра «Грошовых ужасов», вырвался сноп света. Она беззвучно зашевелила губами. Там, где страница журнальчика разделилась на две части, показалась надпись, отливающая синим цветом. Буквы были не такими чёткими, как буквы страничного сердца из настоящей книги, но Темпест удалось воспользоваться им как источником силы и направить ударную волну в «петушиные» книги. Невидимый кулак врезался в их гибкие шеи и отшвырнул их к деревянной стенке ящика, в которую они со всего размаха и врезались. Оглушённые, они бессильно поникли; только одна из книг продолжала тоненько повизгивать.
        Ударная волна задела и бутылку, в которой находилась скрученная в трубочку глава. Однако бутылка лишь наткнулась на переплёты «петушиных» книг, оставшись, таким образом, невредимой.
        - Чистая работа! - Гровер уже протянул руку за бутылкой, когда на металлическом мостике, нависавшем над павильоном снаружи, загрохотали шаги. Прихвостни мадам Ксу не заставили себя ждать.
        Филандер собрался было сам расщепить страничное сердце, однако это занятие потребовало бы слишком много времени: унего это получалось далеко не так хорошо, как у Темпест и Гровера. Вместо этого он перебросил нож из одной руки в другую - именно это он проделывал всякий раз, когда парни из банды атамана Руделькопфа зажимали его в клещи.
        Увидев, сколько народу хлынуло в комнату, протискиваясь через узкую дверь, Филандер понял, что они проиграли.
        - Их предупредили о нашем приходе! - Левой рукой Гровер удерживал раскрытый экземпляр «Грошовых ужасов», его страницы трепетали. Он направил ударную волну в гущу противника и удовлетворённо засопел, когда сразу двоих из слуг мадам Ксу вынесло обратно за дверь, хорошенько приложило о балюстраду в павильоне, перебросило через перила, и они полетели вниз.
        Темпест последовала его примеру, а пока она сосредоточивалась, Филандер нечеловеческими усилиями отражал атаку охранников мадам Ксу, пытавшихся схватить девочку. Ударной волной Темпест переднюю шеренгу китайцев отбросило назад, они повалились друг на друга, увлекая за собой соседей.
        Тем не менее в комнату упорно лезли новые и новые молчаливые китайцы: сих губ не срывалось даже угроз. Их бесстрастные лица не отражали никаких эмоций: даже ударные волны не вызывали у них сколько-нибудь заметной реакции. Некоторые были вооружены длинными ножами, заткнутыми за пояс, некоторые - револьверами, однако и те и другие, очевидно, следовали приказу не применять оружия.
        Запустив ещё одну ударную волну, Гровер пробил проход в стене нападавших. Схватив Темпест за руку, он крикнул Филандеру:
        - Давай! Пошли!
        Трое ребят выскочили наружу, на металлический мостик. Филандер с изумлением обнаружил, что Темпест сжимает в руке бутылку со скрученной в трубку главой из Книги бутылочной почты. Ему казалось невероятным, что миссия, ради которой они проникли в убежище мадам Ксу, теоретически всё ещё могла увенчаться успехом. Эта мысль придала ему сил, правда, на две-три секунды, не больше.
        Первой попалась Темпест. Один из охранников вырвал у неё из рук бутылку, другой схватил её за горло. Филандер с воплем обрушился на него. В следующее мгновение он увидел перед собой лишь нагромождение человеческих тел и ощутил град ударов. Он слышал, как кричала Темпест, - в её голосе было больше гнева, чем отчаяния: какой же храброй она ему казалась! - а в последнюю секунду ему почудилось, что Гровер с рёвом перемахнул через перила и устремился вниз, однако тут охранники повалили его на пол, и он уже не видел и не слышал ничего.
        Глава пятая
        Мерси ничего не видела.
        Она могла только ощущать то, что находилось вокруг неё, - влажный холодный воздух подвала, вонь, исходившую от слуг-китайцев, которые выволокли её из подвала и через дверь втолкнули в какое-то другое сводчатое помещение. Перед глазами была сплошная темнота, потому что ей завязали глаза чем-то, на ощупь напоминавшим две плошки на кожаной ленте.
        Только спустя несколько секунд она различила внизу свет там, где материал «плошек», видимо, был чуть тоньше и просвечивал. Она могла даже разглядеть часть пола. Что бы ни надели ей на голову, это давало возможность немного ориентироваться в пространстве.
        Кто-то сильно удерживал её руки выше локтей.
        - В последний раз спрашиваю тебя, - снова раздался голос мадам Ксу. Теперь он звучал гораздо ближе и не отражался от стен колодца. - Кто послал вас ко мне?
        - Что с остальными?
        - Они храбро сражались. Я не сомневалась, что они попадут в одну из моих ловушек, но они приятно удивили меня. При этом ты значительно превосходишь любого из них по способностям. С твоей стороны было очень смело добровольно попасться мне, чтобы отвлечь от них внимание. Очень смело и очень безрассудно.
        - Что вы с ними сделали?
        - Я дала им добраться до цели, потому что они забавляли меня. Во всяком случае, они до конца были уверены, что нашли именно то, что искали. Однако к настоящей главе они, конечно, даже близко не подобрались. Они видели обманку, начинённую порцией библиомантики. Ты что, правда полагаешь, что у меня в услужении нет никого вроде тебя?
        У них с самого начала не было ни малейшей надежды выполнить свою миссию. Мадам Ксу знала, что они явятся к ней. Кто бы ни стоял за заказом Птолеми, ему, несомненно, будет чрезвычайно сложно предпринять следующую попытку выкрасть главу из Книги бутылочной почты. Теперь Ксу была начеку и собиралась использовать любые средства, способные развязать Мерси язык.
        Если Мерси будет молчать, кто-то из остальных обязательно проговорится. Подумав о Гровере, она покрылась холодным потом. Именно Мерси втянула его и остальных в эту переделку - втянула потому, что не сомневалась, что сможет перехитрить Ксу. Она переоценила себя. Вот к чему приводят самонадеянность и гордыня.
        Ксу сказала: «Они забавляли меня…»
        Как у неё только получалось допрашивать Мерси и одновременно быть в курсе того, что происходило где-то ещё? Наверное, подобным загадочным способностям мадам Ксу и обязана славе, которой пользовалась. Правда, возможно, она блефовала. Впрочем, сейчас это уже было неважно.
        - Я не знаю, от кого поступил заказ, - сказала Мерси. - Я говорю правду.
        - Тогда назови мне имя посредника. Кто-то ведь нанял вас, и я хочу знать кто.
        Мерси молчала. Она снова подумала о Валентине, которого ни за что, ни при каких обстоятельствах нельзя было втягивать в этот кошмар. Валентин взял её к себе маленькой девочкой и обучил всему, что знал о книгах сам. Благодаря Валентину Мерси провела в книжных лавках в Сесил-корте очень счастливое детство. Болезнь уже высосала из него слишком много жизни, и уверенность в том, что теперь Мерси уж точно не сможет ему помочь, причиняла девушке гораздо большую боль, чем любые пытки мадам Ксу. Без денег, которые пообещал ей Птолеми, Валентин умрёт. От одной мысли об этом ноги Мерси подкосились, и она упала, но охранники удержали её, дёрнули вверх и снова поставили на ноги. При этом один из китайцев едва не вывихнул ей левое плечо.
        - Ты не оставляешь мне выбора, - продолжала мадам Ксу и приказала слугам: - Принесите жуков!
        Раздались шаги, они то удалялись, то вновь приближались.
        - Я объясню тебе, что сейчас произойдёт. Твои глаза прикрыты ракушками, кстати сказать, очень красивыми. Мне почти жаль, что ты их не видишь.
        Хватка охранников, державших Мерси за руки, усилилась, они оба вплотную придвинулись к девушке. Кто-то сжал ей сзади голову, и теперь она не могла её повернуть, лицо девочки устремилось вперёд.
        Возле ракушки, закрывавшей правый глаз, зашевелились пальцы, которые приподняли её и что-то подсунули под её край. Прежде чем Мерси поняла, что это, то же повторилось с ракушкой, закрывавшей левый глаз. Она инстинктивно зажмурилась. Под ракушкой что-то шевелилось, тонкие лапки щекотали чувствительную кожу.
        - Megalorrhina Acidumi, - объяснила мадам Ксу. - Подвид жуков с острова Борнео. Под каждой ракушкой находится по одному жуку. Это совершенно безобидные насекомые, они не кусаются, у них нет жала. Однако если их напугать, - а ты скоро узнаешь, что такое настоящая паника, дитя моё, - они выделяют жидкость, призванную отпугнуть их врагов. К несчастью, она мгновенно разъедает человеческие глаза. Как только ты почувствуешь жжение, у тебя будет всего лишь полминуты, чтобы смыть жидкость.
        Кто-то демонстративно поплескал водой, видимо, налитой в таз. Вероятно, это был тот же слуга, который доставил жуков.
        - Всё готово, - продолжала мадам Ксу. - Назови мне лишь одно имя, и мы освободим жуков из их заточения и сделаем всё возможное, чтобы спасти твои глаза. Чего стоит библиомант, неспособный читать?
        Мерси едва понимала, что говорит ей старуха-китаянка. Лихорадочное щекотание лапок в непосредственной близости от её век поглощало всё её внимание. Она больше не чувствовала рук, которые держали её, и была не в состоянии думать даже для того, чтобы просто дышать, ей приходилось прилагать усилия. Её сердце стучало как сумасшедшее, в горле стоял комок. У Мерси появилось чувство, что движения каждой лапки насекомых она ощущает по отдельности: нежное скольжение по коже, а вслед за ним - едва заметное натяжение из-за зазубрин на лапках, благодаря которым жуки удерживались на вертикальной поверхности. Ей казалось, что по её зажмуренным глазам скользят головки репейников: это не больно, но с человеком просто не могло произойти ничего подобного.
        - Жуки всё ещё ищут выход, - пояснила мадам Ксу, - однако скоро они поймут, что выхода не существует.
        Мерси изо всех сил задёргалась в надежде вырваться из рук охранников. Она выкрикивала проклятия, но всё было напрасно.
        - Только одно имя, - продолжала старуха.
        «Птолеми!» - мысленно прокричала Мерси, однако слова не шли с её губ. Она терпеть его не могла, неужели во имя него она сейчас может потерять зрение? Было легче лёгкого выдать Птолеми, если забыть о том, что он неизбежно приведёт людей мадам Ксу к Валентину. Просто притвориться на пару секунд, что речь сейчас вовсе не о Валентине. Однако Мерси любила Валентина как отца, и ей легче было умереть раньше его здесь, в Лаймхаузе, чем допустить, чтобы оставшиеся несколько месяцев жизни он провёл в руках мадам Ксу.
        Никогда ещё ответственность за жизни других людей не ложилась на плечи Мерси столь тяжёлым бременем: от неё зависела не только судьба Валентина, но и то, что будет с Гровером и остальными. Господи, какой же она была непроходимой идиоткой, что понадеялась на свои способности библиомантки!
        Щекотание усилилось, жуки всё чаще наталкивались на ракушки, всё быстрее бегали по векам Мерси в различных направлениях.
        - Только одно слово, - повторила мадам Ксу, словно гипнотизируя девочку. - Одно имя, которое спасёт всех вас.
        Это была ложь. Мерси почувствовала это сразу, китаянка даже не успела закончить фразу. До сих пор Ксу говорила правду, однако теперь её голос звучал иначе, как-то умиротворяюще, и в глубине души она прекрасно знала, что никуда не отпустит четырёх пробравшихся к ней воришек. Чьё бы имя она ни назвала, живой Мерси отсюда не выйдет. И Гровера, Темпест и Филандера они тоже убьют.
        Мерси снова вспомнила о своей сердечной книге - лишь на мгновение, попыталась мысленно определить, где она может находиться, однако ей это не удалось: на неё свалилось слишком много всего.
        - Бедный ребёнок, - произнесла мадам Ксу, и Мерси почувствовала, что по её щекам сквозь едва заметные щели между кожей и ракушками течёт что-то липкое и густое, но не слёзы.
        В ту же секунду она ощутила жжение в глазах.
        Глава шестая
        Пока охранники вели его и Темпест обратно по металлическому мостику в направлении бурлящих котлов, Филандер сверху обозревал огромный павильон.
        Гровера не было видно. По-видимому, ему удалось сбежать, во всяком случае, пока при этой мысли Филандер чувствовал облегчение, смешанное с разочарованием. Гровер, несомненно, вылезет из кожи вон, но попытается освободить свою сестру и его, Филандера. Однако в то же время Филандера не оставляла в покое мысль, что времени для этого больше не оставалось и что только у Мерси хватило бы сил противостоять противнику, настолько их превосходящему. Хотя Филандер не был уверен в этом, тем более что он понятия не имел, куда она подевалась.
        - Мерси наверняка постарается нас вызволить, - шепнул он Темпест, которая шла по металлическому мостику вслед за ним. Руки у ребят были связаны за спиной. Филандер чувствовал, что Темпест пыталась воспользоваться библиомантикой, но в такой отчаянной ситуации и без собственного экземпляра «Грошовых ужасов» унеё ничего не выходило: её аура лишь едва заметно запульсировала. Первое, что сделали слуги мадам Ксу, схватив их, - отобрали «Грошовые ужасы» ина их глазах разорвали в клочья.
        По металлическому мостику Филандера и Темпест конвоировали шестеро китайцев: один из них держал наготове револьвер, другие обнажили свои ножи. Перед глазами детей серой стеной поднимался пар из котлов, бумажная масса в них источала немилосердный запах. Женщины, сидевшие внизу, прекратили плакать и теперь, не отрываясь, смотрели на пленников.
        Надзирательница с косой, напоминавшей жало скорпиона, исчезла, однако уже в следующее мгновение Филандер увидел, как она карабкается по лесенке, ведущей на мостик. Она залезла на него примерно на полпути между детьми и стеной пара. У сладко улыбавшейся тётки богатырского сложения на лбу было написано, что она искренне наслаждается происходящим.
        - Мы угодили в какой-то роман, - беспомощно заметила Темпест, идущая сзади. От бессилия, прозвучавшего в её голосе, у Филандера защемило сердце. - В «Грошовых ужасах» описываются точь-в-точь такие штуки. А мы-то думали, что продаём людям выдумки о кровожадных злодеях и влюблённых парочках. Оказывается, всё это существует на самом деле. Это всё правда.
        Кровожадные злодеи и влюблённые парочки.
        Филандер обернулся, не обращая внимания на крики конвоиров, и поймал взгляд Темпест. Её короткие волосы блестели от пота, сажа, которой было вымазано лицо девочки, струйками стекала вниз. Но глаза её оставались такими же голубыми, как и всегда, и его пронзила мысль о том, что она специально выбрала эти слова, чтобы он их услышал. Ей было всего пятнадцать, однако иногда она говорила вещи, поражавшие его как громом. Больше всего на свете ему хотелось заключить её в объятия.
        - Темпест, я…
        Чья-то рука грубо схватила и развернула его. Он взглянул в лицо надзирательнице-китаянке и с удивлением понял, что её искусно заплетённая коса даже вблизи напоминала жало гигантского скорпиона.
        Надзирательница что-то произнесла по-китайски. Она переложила розгу в левую руку, потом отступила в сторону и махнула конвоирам, которые погнали Филандера и Темпест мимо неё дальше по мостику, прямо к вонючим кипящим котлам.
        - Бумага для любовных романов, - прошептала ему надзирательница на безупречном английском, когда он проходил мимо неё. - Вы двое прекрасно для неё подойдёте. Душераздирающая история любви, закончившаяся трагической смертью.
        Глава седьмая
        Всего за несколько секунд жжение стало нестерпимым. Мерси затрясла головой, чтобы расслабить мышцы и дать жукам возможность протиснуться в щёлку между ракушками и кожей, однако оказалось уже слишком поздно. Они уже начали выделять свою смертоносную жидкость и в панике ещё крепче вцепились в веки Мерси, стараясь просунуть между ними свои лапки. Боль усиливалась, становясь невыносимой, однако это было далеко не самое страшное. Только теперь Мерси осознала, как отчаянно она страшилась слепоты, страшилась мира, лишённого света, красок и книг.
        Жуки трепыхались всё лихорадочнее, завязая в своих же собственных выделениях и безуспешно пытаясь высвободиться. Мерси не чувствовала брезгливости - один только страх. Паника овладела ею настолько, что в первый момент она даже не заметила, что её правую руку больше никто не держит. Потом освободилась и левая.
        Вокруг неё завопили, послышался одиночный выстрел, вслед за ним раздался голос мадам Ксу, которая кричала что-то по-китайски снова и снова. В её голосе звучало нечто, чего Мерси до сих пор от неё не слышала, - безграничная ярость. Мерси поднесла руки к лицу и сорвала с себя повязку с ракушками вместе с жуками. Вокруг неё творилось бог знает что: падали человеческие тела, охранники устремлялись вперёд, откуда их снова и снова отбрасывало назад. Перед глазами Мерси всё расплывалось, из-за нестерпимого жжения она едва могла держать их открытыми. Она искала воду, которой перед ней нарочно плескали в тазике несколько минут назад. Её надежда, что в этой неразберихе таз уцелел, таяла с каждой секундой.
        - Мерси!
        - Гровер? - Она не поверила ушам. - Гровер, сюда!
        Конечно же он наверняка видел её раньше. Комната была небольшой, она успела это заметить, прежде чем ей завязали глаза повязкой с ракушками. Кто-то промчался мимо неё, чуть не опрокинув, и в следующий момент его отбросило в противоположном направлении. Снова засвистели пули, кто-то вскрикнул («Только не Гровер! Ну пожалуйста, только не Гровер!»), затем послышались вопли на китайском, затем кто-то застонал. Мерси не могла определить, откуда доносились вопли и стоны, все направления перемешались у неё в голове. Чей-то золотой силуэт проскользнул мимо неё и слился с размытой темнотой впереди, хлопнула дверь, заскрежетал засов. Потом звуки повторились ещё раз. Из этой комнаты существовало два выхода, неужели оба теперь заперты?
        И где, в конце концов, этот проклятый таз с водой?
        Мадам Ксу сбежала, захватив с собой оставшихся невредимыми слуг. В комнате внезапно потемнело, слабый свет теперь проникал сюда только через вертикальные щели в стенах. Мерси опустилась на четвереньки и вслепую начала шарить руками по полу. Глаза жгло как огнём, однако она изо всех сил старалась не закрывать их совсем, чтобы различать хотя бы силуэты предметов и противников. Она нащупала чьё-то корчившееся тело - наверное, раненый - и сразу же отдёрнула пальцы. Гровер где-то рядом прокричал, чтобы она шла к нему, потом чертыхнулся, а затем, судя по звукам, снова завязалась борьба.
        Её пальцы коснулись дерева, точнее, деревянной ножки табуретки, и на ней, к её огромному облегчению, стоял таз с водой.
        Кто-то схватил Мерси за щиколотку и дёрнул её назад, из-за чего она чуть не перевернула табуретку. Она услышала, как покачивается таз, со всей силы лягнула своего противника и ощутила, как под её пяткой что-то хрустнуло, как будто она угодила ногой в кучку куриных костей. Судя по всему, она сломала кому-то нос. Рука, державшая её за щиколотку, разжалась, но на всякий случай она лягнула в том направлении ещё раз.
        Послышалось пыхтение, напоминавшее паровую машину, за ним - лязг, как будто где-то натянулись тяжёлые цепи, а затем - глухой шум, нараставший словно бы со всех сторон сразу. Пол задрожал, словно гнездо мадам Ксу пыталось оторваться от земли.
        Прогремели три выстрела.
        - Гровер?
        Мерси снова поползла вперёд, нащупала табуретку и опустила руки в воду. Казалось, верхняя половина её лица охвачена пламенем. В первый момент девушка даже не почувствовала облегчения. Только после того, как она несколько раз промыла глаза и протёрла их пальцами, жжение немного ослабло. Зрение Мерси немного прояснилось, хотя по-прежнему было размытым: девочка смогла различить бесчувственные тела, распростёртые на полу, а затем и скорчившуюся темноволосую фигуру, наклонившуюся вперёд. В левой руке Гровер держал что-то светящееся, вероятно, свой экземпляр «Грошовых ужасов», в другой - револьвер. Мерси никогда бы не подумала, что он сможет справиться с четырьмя противниками одновременно, однако, по-видимому, это ему как-то удалось.
        Она окликнула Гровера и, пошатываясь, направилась к нему, однако Гровер двигался словно в замедленной съёмке, как будто находясь под водой. Он медленно поднял голову.
        - Они схватили Темпест, - задыхаясь, произнёс он. - И Филандера. - Он снова замолчал, хрипло втягивая в себя воздух, и затем добавил: - Ты должна… помочь им…
        Всё ещё передвигаясь на четвереньках, Мерси наконец добралась до него. Она едва различала его лицо, она словно видела его через толстое стекло, скорее угадывая, что за ним.
        - Ты ранен?
        Он задержался с ответом дольше обычного.
        - Да нет, царапина.
        - Куда?
        - Огнестрельная рана где-то здесь…
        Она не видела, куда он показывал.
        - Где остальные?
        - Павильон… вниз по коридору… но двери…
        - Они заперли нас.
        - Да, - слабо подтвердил Гровер. - Темпест… Филандер не сможет защитить её, и…
        - У Темпест достаточно сил, чтобы самой разобраться с теми, кто станет ей поперёк дороги, - соврала Мерси, чтобы успокоить его. Она попыталась подняться на ноги, чтобы затем помочь встать Гроверу, оттолкнулась руками - и наткнулась на что-то головой.
        - Что, чёрт побери…
        Лязг механизмов, цепи и шестерёнки, дрожь, пронизывавшая комнату, - всё это теперь обрело смысл. Потолок опускался. Ещё одна из ловушек вероломной мадам Ксу.
        - Надо выбираться, - простонал тем временем Гровер, наклонившись вперёд. Мерси даже не была уверена, что он заметил, что происходит с потолком.
        Согнувшись в три погибели, она заковыляла к выходу (от Гровера её отделяло всего несколько шагов) и надавила на дверную ручку. Металлическая дверь не поддалась. Мерси дважды попыталась выбить её плечом, прежде чем до неё дошло, что это пустая трата времени. Тогда она устремилась обратно к Гроверу - так быстро, как только могла, - взяла его лицо в ладони и подняла так, чтобы он мог её видеть.
        - Здесь нигде не валяется моя сердечная книга?
        - У тебя глаза… красные…
        - Книга, Гровер! Без тебя мне её не найти. - Она отпустила его голову, и он огляделся по сторонам в поисках. Всего через несколько секунд они увенчались успехом.
        - Пусти-ка. - Гровер прополз мимо неё, перелез через труп и что-то поднял: Мерси могла различить лишь тёмное пятно. Она последовала за ним, и, поравнявшись, взяла из его рук свою сердечную книгу. Должно быть, мадам Ксу дала её подержать кому-то из своих прихвостней, пока была занята. Вероятно, тому, кто теперь без признаков жизни валялся на полу между ней и Гровером.
        Шум опускающегося потолка и трение камня заглушили ответ Гровера не потому, что гул усилился, нет, это он говорил всё тише.
        - Ложись на спину! - приказала Мерси и потянула его за собой на пол. При этом она облокотилась на мёртвого китайца, раскрыла свою сердечную книгу и положила её перед собой на живот. Тёплая волна пробежала по телу девочки и переплёту книги. Радость от этого придала Мерси сил.
        - Ты можешь… остановить это? - спросил Гровер, лежавший рядом с ней.
        - Я попытаюсь.
        Она запустила ударную волну в направлении запертой двери: было слышно, как металлическая дверь грохочет в своей раме, хотя и не поддаётся.
        Негнущимися пальцами Гровер раскрыл свой журнал: Мерси услышала шелест страниц.
        - Давай попробуем вместе. - Она сомневалась, что у Гровера хватит сил для библиомантической атаки, но ободряюще кивнула ему и сосчитала от трёх в обратном порядке. Расщепить страничное сердце ей не составило бы проблемы даже со слезящимися глазами, но прочитать светящиеся строки в нём она не могла, нечего было и пытаться. Ей ничего не оставалось, как воспользоваться теми жалкими остатками библиомантики, которыми она располагала без помощи страничного сердца.
        Её вторая ударная волна оказалась слабее первой, но при поддержке Гровера она возымела некоторый эффект: отбросив одно из тел, лежавших в каморке, она обрушилась на дверь. Дверь снова загрохотала, на этот раз сильнее, послышался скрип. Вероятно, это были шарниры.
        - Не вышло… - произнёс Гровер. От его слабого голоса у Мерси сжалось сердце. Она не позволяла себе думать о том, что, возможно, прямо сейчас он истекает кровью или умирает от повреждений внутренних органов. Ей необходимо было сосредоточиться. Без их помощи других наверняка убьют.
        - Ещё раз, - произнесла она, не желая сдаваться, однако потом вытянула руку вверх: кончики пальцев коснулись потолка. Времени оставалось в обрез.
        Гровер молчал.
        - Гровер? - Она повернулась к нему и схватила за руку. Слёзы, лившиеся из её глаз, вымывали из них остатки жидкости, которую выделили жуки. - Гровер, чёрт подери!
        - Я… я здесь… - Он даже постарался улыбнуться, и тогда - наконец! - она призналась себе в том, насколько он был ей дорог.
        Экземпляр «Грошовых ужасов» лежал у Гровера на груди, и даже в этой неудобной позе у него получилось расщепить страничное сердце. Дребезжание опускающегося потолка заглушило слова, которые он произносил, беззвучно шевеля губами. Равномерный грохот и лязг вдруг ненадолго замедлились, замолкли и возобновились снова. Со стен сыпалась пыль и крошка.
        - Я… - с видимым трудом произнёс Гровер между двумя библиомантическими заклинаниями, - я пытаюсь его притормозить. Ты… давай дверь…
        Закусив губу, Мерси запустила следующую ударную волну в сторону выхода и снова услышала скрип и лязг металла. Проклятая дверь не поддавалась. В глазах у Мерси немного прояснилось, слёзы вымыли из её глаз остатки жидкости. С той стороны двери, где находились шарниры, образовалась щель, однако для того, чтобы выбраться, её было недостаточно, а у Мерси не хватало сил ещё на одну ударную волну.
        Оглушительный шум заглох, затем возобновился. Замедлился, снова заглох и опять послышался с новой силой.
        Сноп света, падавший из страничного сердца посреди экземпляра «Грошовых ужасов» Гровера, погас. Страница, только что стоявшая торчком, перелистнулась и опустилась.
        - Гровер? - Сердечная книга Мерси соскользнула с её груди, когда она перекатилась на бок и начала трясти Гровера за плечо. - Гровер, не оставляй меня! А ну-ка немедленно прекрати умирать! Я должна тебе ещё кое-что сказать, и… и… - Её голос перешёл в сиплые всхлипы, когда она поняла, что его грудь под её пальцами больше не вздымается.
        Запрокинув голову к потолку, Мерси изо всех сил закричала, вложив в этот вопль всю свою ярость и отчаяние. Она кричала до тех пор, пока ей не изменил голос. После этого она прижалась к Гроверу, ожидая, когда настанет её черёд.
        Глава восьмая
        В нескольких шагах от места, с которого охранники могли столкнуть его и Темпест в горячий пар, поднимавшийся над котлами, Филандер, набычившись, бросился на одного из конвоиров. Чем ближе они подходили к котлам, тем гуще клубился пар: казалось, металлический мостик исчезал в нём бесследно.
        Человек, в широкую грудь которого Филандер врезался плечом, возмущённо заорал, поскользнулся на мокром решётчатом полу, замахал руками, пытаясь удержаться на ногах, и съехал в глубину, не успев ухватиться за перила. Он грохнулся головой на пол перед первым котлом. Ужасающий треск его сломанной шеи, должно быть, был слышен во всём павильоне. Приспешники мадам Ксу, собиравшие у женщин залитые слезами платки, пригнувшись, заскользили к мёртвому, а наверху, на мостике, на место погибшего охранника заступили двое новых, и им удалось наконец схватить Филандера, который ругался как извозчик и во все стороны размахивал кулаками.
        Темпест гневно вскрикнула, когда охранники протолкнули Филандера мимо неё вперёд, к самому котлу, чтобы столкнуть в него юношу. Лицо Темпест проплыло мимо Филандера в горячем тумане, он задержал дыхание, чтобы горячий воздух не обжёг лёгкие. До последнего момента он не отводил глаз от Темпест, однако охранники навалились на него и поволокли дальше, прямо к одному из огромных котлов. Жар, царивший здесь, был мучителен даже для охранников. В клубах пара угадывалась огромная разверстая пасть котла, от которого исходил ужасающий запах. В котле бурлила и клокотала густая бумажная масса, по консистенции напоминавшая болотную жижу.
        Серый туман, расступившийся было перед ними, снова сомкнулся за их спинами. Филандер понимал, что надзирательница, Темпест и остальные китайцы - прихвостни мадам Ксу - находились всего в нескольких шагах, однако ему казалось, что на свете остались только он и трое его тюремщиков, которые приволокли его в эту преисподнюю. Он всё ещё сопротивлялся, поэтому они недолго думая ухватили его за руки и ноги и подняли над решётчатым полом мостика.
        Что-то врезалось одному из тюремщиков под дых. Его отбросило на Филандера, при этом он выпустил ноги юноши. Двое других китайцев тоже потеряли равновесие, и в следующее мгновение на шатком мостике образовалась куча-мала: каждый судорожно старался за что-нибудь уцепиться, чтобы не проскользнуть под перилами и не рухнуть в глубину.
        Всё произошло так быстро, что никто не сообразил, что сбило первого охранника с ног. Однако уже в следующую секунду этот вопрос отпал сам собой: из тумана возникла фигура в блестящей чёрной лаковой накидке с широким капюшоном. Лицо в капюшоне прикрывала вуаль, но, несмотря на неразбериху, царившую вокруг, и опасность, нависшую над ним, Филандер понял, что ему на помощь пришла женщина.
        Чёрной тенью она скользнула по узкому мостику, оторвала от Филандера сначала одного охранника, затем другого и, словно тряпичных кукол, сбросила их в пустоту. Двое, истошно вопя, угодили прямо в котёл, третий рухнул на его широкий металлический край, а затем тоже исчез в кипящей массе.
        - Беги! - крикнула женщина Филандеру и махнула рукой в направлении другого конца мостика, где в тумане не было видно вражеских силуэтов.
        - Но там же Темпест!
        - Я о ней позабочусь!
        - Я не могу… - Филандер не успел договорить, как его уже рывком поставили на ноги и дали пинка под зад в противоположном направлении.
        Женщина проорала: «Поберегись!», через туман к ней проталкивались охранники, за ними угадывалась надзирательница.
        - Фила-андер! - Из тумана послышался крик Темпест. Филандер выкрикнул в ответ её имя, чтобы дать понять, что он жив.
        В следующий момент противники схлестнулись. Закутанная в вуаль женщина врезалась в группу охранников, словно горячий нож в масло. Она походила на наводящий ужас торнадо.
        Филандер едва выносил царивший на мостике жар, но без Темпест он уходить не собирался. Чёрная фигура разбрасывала своих противников, как кегли, - их тела летели вниз то справа, то слева от мостика, в ушах звучали истошные крики, к которым прибавились истерические вопли и визг женщин-плакальщиц, сидевших внизу, когда до них дошло, что происходило над их головами.
        Филандеру не терпелось что-то предпринять, не мог же он стоять просто так, однако незнакомка не дала ему ни единого шанса помочь ей. За несколько секунд она раскидала всю свору приспешников мадам Ксу, и теперь от Темпест её отделяла только надзирательница.
        Царивший здесь жар окончательно доконал Филандера: ему казалось, что с него клочьями слезает кожа. Мимо женщины в чёрной накидке и надзирательницы ему было не пробраться, поэтому он припустил по мостику в противоположном направлении, пока окончательно не миновал котлы с бумажной массой. Тогда он проскользнул под перила, свесился на руках и спрыгнул вниз, жёстко приземлившись на четвереньки. Суставы пронзила боль, однако юноша едва ощущал её. Вскочив на ноги, Филандер, хромая, бросился в обход котлов, пока не добрался до места, куда упал человек, которого он столкнул вниз несколько минут назад. В нескольких шагах оттуда наверх вела лестница, по которой на мостик поднялась надзирательница. Плакальщицы и сборщики носовых платков столпились у выходов, а Филандер, на которого никто не обратил внимания, взбежал незамеченным наверх, туда, где стояла Темпест. Девочку по-прежнему удерживали двое мужчин, тащивших её в направлении балюстрады.
        Из тумана над мостиком раздался исполненный ненависти женский вскрик, за ним последовало несколько вспышек библиомантики, осветивших облака пара, словно далёкие зарницы, а затем чьё-то тело шмякнулось в гущу, бурлившую внутри котла. Филандер ещё не добрался до мостика, когда женщина, закутанная в вуаль, вырвала Темпест из рук её тюремщиков и толкнула в объятия юноши. Он судорожно схватил её, пытаясь не упасть и не загреметь вместе с ней вниз по металлической лесенке.
        Всё кончилось за несколько секунд. Последние противники женщины под вуалью полетели вниз или были обездвижены ударными волнами. Некоторые из них со стонами корчились на полу павильона, но большинство не подавало признаков жизни.
        - Кто это? - прошептала Темпест.
        - Понятия не имею. - Филандер крепко держал её в объятиях, в его голове сейчас умещалась лишь мысль о том, что она осталась жива. Они оба остались живы. Девочка крепко прижалась к нему, и осознание этого заставило Филандера забыть о собственной боли. У него даже перестали дрожать колени.
        Загадочная женщина поспешила к ним.
        - Вы знаете, как выбраться отсюда?
        Филандер кивнул.
        - Тогда выметайтесь! Бегите как можно быстрее!
        Темпест разомкнула объятия и обернулась:
        - Где-то здесь остался мой брат. Мы должны его…
        - Я с этим разберусь.
        - С ним Мерси, - добавил Филандер, - она тоже наш друг. Она…
        - Я знаю. А теперь - прочь!
        Женщина устремилась вниз по лестнице - капюшон на её голове надулся, словно парус, плащ развивался за спиной. Филандеру показалось, что на бегу её чёрные сапоги не касаются ступеней: как будто она сбегает вниз по невидимым сходням над лестницей.
        На мгновение он задумался, не лучше ли будет вместе с Темпест действительно сбежать отсюда: ещё раз пробраться через этот ужасный туман и выбраться на свободу. Однако ему было ясно, что Темпест никогда не простит ему этого. Они переглянулись, согласно кивнули друг другу и последовали за незнакомкой вниз по лестнице. Когда ребята оказались внизу, в павильоне не осталось никого: ни плачущих женщин, ни сборщиков носовых платков, ни их спасительницы.
        Оказалось, что из павильона вёл ещё один выход, он с лестницы не просматривался: открытая арка, за которой пролегал мрачный коридор. Вдоль стен коридора вели ржавые трубы, из которых капала вода. Через несколько шагов стало невозможно что-либо разглядеть из-за откуда-то вырывавшегося облака пара, а издалека нарастал скрежет огромных шестерёнок и лязг ржавых цепей.
        Глава девятая
        Мерси оттащила Гровера от мёртвого китайца, уложила его на спину и сама вытянулась рядом с ним, онемев от горя и беспомощности. Она лежала так некоторое время, пока наконец в ней не зашевелились остатки сил и гордости, не желающие мириться с неизбежностью происходящего.
        Она заморгала, протёрла глаза, однако предметы вокруг по-прежнему виделись расплывчато, она не смогла бы прочитать огненные строки страничного сердца. Потолок нависал совсем низко над её головой, всего в тридцати сантиметрах от неё, и продолжал медленно опускаться на девушку, лязгая и скрежеща. Мерси показалось, что на её грудную клетку вдруг навалилась куча камней: как будто её тело заранее ощущало то, что грозило ему в ближайшем будущем.
        Надо было взять с собой книгу для прыжка. Мерси чётко осознала, что они совершили ошибку. У троих её друзей просто не хватило бы сил прыгнуть, а Мерси, которая недавно прыгнула впервые в своей жизни, ни за что бы не согласилась повторить это снова. До сих пор она не представляла себе ничего страшнее падения между Страницами мира. Другие панически боялись высоты, темноты или водных глубин. Что касается Мерси, то она панически боялась упасть, будь то прыжок с забора на землю или падение через золотое сияние, где парили в невесомости убежища библиомантов.
        Гневно вскрикнув, Мерси перекатилась на другой бок, повернувшись к выходу. Она сжала зубы, готовясь предпринять последнюю попытку, готовясь выпустить ударную волну и потратить на неё все силы, какие у неё только остались.
        Однако там, где только что была закрытая дверь, теперь зияло отверстие: низкий светлый прямоугольник. Кто-то стоял перед ним на коленях и протягивал руку Мерси.
        - Мерси! - Голос был женский. - Иди ко мне, быстрее! - Лица женщины было не различить, под капюшоном виднелся лишь чёрный силуэт, и Мерси подумала, что это ещё одна хитрость мадам Ксу, ещё одна бесчеловечная попытка сломить её волю.
        На размышление оставалось лишь несколько секунд. Она перекатилась обратно, схватила Гровера за плечо и попыталась сдвинуть его с места, чтобы подтащить к спасительной лазейке. Однако тело Гровера как будто налилось свинцом, и её попытка не возымела успеха.
        - Мерси, чёрт подери!
        - Без него я не пойду, - выдавила Мерси, продолжая теребить бесчувственного юношу за плечо.
        Гровер еле слышно кашлянул.
        - Он ещё жив! - заорала Мерси по направлению к выходу. Её голос пресёкся от облегчения.
        Зазор между ними и потолком уменьшился до ширины ладони - и неуклонно уменьшался дальше.
        - Брось его и иди сюда! - крикнула женщина в лазейку.
        Мерси не собиралась сдаваться. Она протащила Гровера за собой ещё пару метров. Она должна была вытащить его во что бы то ни стало, потому что иначе всё это теряло смысл.
        - Мерси! Слишком поздно!
        Девушка не хотела этого слышать. В то же время она почувствовала, как её грудь сводит судорогой: предпринятые ею усилия оказались выше того, что она была в состоянии вынести. Её мышцы больше не повиновались ей, её тело словно объявило бойкот своей хозяйке. Потолок практически накрыл её.
        Внезапно невидимая рука схватила девушку.
        - Нет!..
        У Мерси едва хватило времени понять, что происходит, когда какая-то сила вдруг оторвала её от Гровера и потащила в направлении выхода, удерживая на животе.
        - Нет, не надо! - Мерси кричала, захлёбываясь от отчаяния и ярости, ощущая, как неровный потолок на ходу задевает её щеку и сдирает с неё кожу. Каменная громада неотвратимо опускалась на её спину, прижимая пятки к полу. - Гровер жив! Он ещё жив!
        Её окровавленная голова наконец-то оказалась на свободе, но бёдра и ноги прочно застряли в отверстии, через которое кто-то вытащил её, а потолок между тем продолжал опускаться. Она почувствовала, как чьи-то тёплые руки схватили её под мышки, а затем ей показалось, что её раздирают надвое.
        - Гровер… ну пожалуйста!..
        Потолок с грохотом опустился на пол каморки, из которой её только что вызволили, погребя под собой всё её содержимое. Мерси увидела чёрный силуэт, склонившийся над ней; фигура ласково погладила её по лицу и исчезла из поля её зрения. Послышались приближающиеся шаги, она услышала вопли Темпест и умоляющий полушёпот Филандера, но смысл того, что он говорил, ускользал от неё.
        - Гровер, - только и смогла простонать она. Она снова и снова повторяла его имя.
        Потом её схватили под мышки и поставили на пол: она начала падать, но её поддержали.
        - Мерси! Нам надо убираться отсюда!
        В конце концов ноги постепенно стали слушаться девушку: сначала она пошатывалась и спотыкалась, затем стала двигаться всё быстрее, пока не перешла на бег. Она бежала прочь вместе с двумя другими подростками. В её ушах звучали безутешные всхлипывания Темпест, а последний взгляд Гровера жёг ей спину.
        Часть первая
        Клуб послов - Пробуждение Всезнайки - Пламя, не пожирающее бумагу - Тайны мистера Малахайда - Голоса в тумане - Флоренс Оукенхёрст и взгляд через замочную скважину - Мадам Ксу посылает предупреждение - Туннель под Темзой
        Глава десятая
        Два года спустя
        Мерси уселась в высокое кожаное кресло, поправила подол своего зелёного платья и бросила взгляд в сторону распахнутой двери салона, обитого деревянными панелями. Оттуда доносились мужские голоса, хлопнула пробка - открыли шампанское, - зазвенели бокалы. Даже здесь, в холле отеля «Савой», где Мерси ожидала назначенной встречи в окружении латунных светильников, мраморных колонн, дубовых панелей, красных ковров и тяжёлых портьер, подвязанных золотыми шнурами, газовые лампы, висевшие на стенах, окутывал сигарный дым.
        - Мисс Амбердейл, как кстати!
        - Мистер Седжвик!
        Мерси ждала, что он появится в дверях салона, однако мистер Седжвик возник перед ней внезапно. От него исходил едва уловимый аромат книг. Он был высокого роста и гораздо старше её: почтенный джентльмен в безукоризненном тёмном костюме-тройке, белоснежные волосы причёсаны на пробор, манеры безупречны. В руке он держал продолговатый кожаный саквояж: стакими ходили врачи. Но Седжвик не был врачом.
        Он пожал Мерси руку, слегка поклонившись ей, осведомился о её самочувствии и наконец опустился в кресло напротив. Хотя она уже боялась, что у неё онемеет шея, если ей придётся и дальше таращиться на него снизу вверх.
        Из другого конца холла послышались тихие звуки рояля.
        Под вышитым воротником рубашки Филеаса Седжвика был повязан дорогой шейный платок, из жилетного кармана свешивалась золотая цепочка от часов. Мерси решила, что он заранее вышел в холл и поджидал её там. Вероятно, он некоторое время наблюдал за ней из какого-то укромного уголка, дабы убедиться, что она принесла то, что обещала раздобыть для него.
        - Рад видеть вас, - заметил он.
        - Вы рады видеть вот это, - возразила она с улыбкой, кивнув на свою сумку. Сумка стояла на полу рядом с её креслом. Мерси положила на неё свою маленькую зелёную шляпку.
        Когда он ответил, в его взгляде сквозила дружеская укоризна:
        - Вы знаете, что это неправда. Джентльмен моих лет всегда рад показаться на людях в обществе очаровательной, как картинка, рыжеволосой леди, особенно в подобном месте.
        Она не была очаровательной, как картинка.
        «У меня вполне сносная внешность, - подумала Мерси, - без явных уродств, за исключением серебристого шрамика на щеке, но картинкой уж точно её не назовёшь».
        Её лицо казалось Мерси слишком круглым для её худощавого тела, это особенно бросалось в глаза из-за проклятого корсета, нос был слишком большим, шея - чересчур длинной. Переносицу и щёки покрывала россыпь веснушек, в изгибе рта недвусмысленно читалось упрямство - упрямство, которое временами пугало её саму, когда она рассматривала себя в зеркало. Возможно, показаться на людях вместе с ней не означало подвергнуться остракизму, но конечно же она была весьма далека от миловидной молодой девицы, обществом которой богатые джентльмены вроде Седжвика могли бы хвастаться друг перед другом.
        Филеас Седжвик был членом Клуба послов, в который входили библиоманты высокого ранга, содержавшие салон на первом этаже отеля «Савой». Женщин в Клуб послов не допускали - как, впрочем, и во все остальные клубы высшего общества. Вместе с сигарным дымом из салона доносились обрывки беседы. Судя по этим обрывкам, члены клуба придерживались весьма своеобразных для библиомантов взглядов: кпримеру, только что обсуждалось вредное воздействие чтения на женский пол и что книги как бы являлись первопричиной того, что женщины в последнее время пренебрегали своими обязанностями.
        - Вы работаете на меня уже полтора года, мисс Амбердейл, - начал Седжвик, и Мерси обрадовалась, что он отвлёк её от болтовни, доносившейся из салона. Со своего места у двери клуба портье бросал на неё ядовитые взгляды, потому что она слишком часто смотрела в его сторону. - И всё это время вы держите в тайне свои книжные пристрастия.
        - Я не особенно ценю книги в качестве источника развлечения, - сухо произнесла она.
        Седжвик вопросительно поднял бровь и понизил голос:
        - Моя дорогая мисс Амбердейл, вы библиомантка. Вы зарабатываете себе на хлеб тем, что достаёте те или иные издания для коллекционеров вроде меня. И вы не любите читать?
        - У меня нет времени, - солгала Мерси. - Кроме того, я интересуюсь другими вещами. - Действительно, с момента своей неудачной экспедиции в Лаймхауз она открывала книги только по необходимости. Даже свою сердечную книгу она больше не носила с собой. В последний раз она пользовалась своим даром библиомантики два года назад, когда прокладывала путь из Чайна-тауна для Темпест и Филандера. Отчаяние и жажда мести придали ей сил, и она уничтожила целую ораву приспешников мадам Ксу. Но после того как Темпест и Филандер оказались в безопасности, она поклялась, что никогда в жизни больше не расщепит ни одного страничного сердца. Библиомантика чуть не погубила её, смерть Гровера была на её совести. С тех пор и по сей день она не нарушала своей клятвы. Поскольку её ремесло так или иначе было связано с книгами, Мерси предполагала, что её талант не полностью угас, однако проверять его наличие она не собиралась.
        - Тем не менее вы добываете для меня и других джентльменов книги, - продолжал Седжвик. - Одно с другим не вяжется.
        - Если бы драгоценности охранялись спустя рукава, я бы воровала их.
        Седжвик от души расхохотался, а Мерси стало понятно, как по-детски она вела себя, пытаясь его спровоцировать. Возможно, впрочем, что его веселье объяснялось просто-напросто высоким положением, которое он занимал за пределами мира библиомантов. Мерси казалось, что Седжвик играет свою роль, одновременно наблюдая за собой со стороны, и это ужасно его забавляет. Что-то неуловимое в нём вызывало её беспокойство, поэтому она всегда старалась побыстрее завершить свои дела с ним.
        - Итак, вам снова удалось раздобыть для меня кое-что, - констатировал Седжвик, и в его серых глазах промелькнула искорка. - Не будете ли вы столь любезны?..
        - Вы уверены, что это подходящее место?
        - Здесь нет никого, кто не входит в число моих друзей.
        Она оглядела холл гостиницы: действительно, теперь здесь не было ни души. Огромный зал и даже стойка регистрации опустели. Портье Клуба послов предпочёл удалиться в салон.
        - Как вам это удалось?
        Седжвик пожал плечами:
        - Чистая случайность, не более того. Удобный момент. Не соблаговолите ли вы…
        Мерси подняла с сумки свою шляпу, расстегнула сумку и взяла в руки предмет, завёрнутый в мятую газету «Ивнинг стандард».
        - Глава из библиотеки аббатства Снэгсби, - произнесла она, передавая Седжвику пакет, который он немедленно развернул.
        Под газетными листами обнаружилась коричневатая бутылка, внутри которой помещались свёрнутые в трубочку книжные страницы. Это была одна из восьми глав из Книги бутылочной почты, о существовании которых стало известно. Четыре из них Мерси удалось достать для Седжвика в течение последних полутора лет, ещё две у него были до неё. Глава, которую она передала Седжвику сегодня, оказалась седьмой по счёту. Теперь ему недоставало лишь одной.
        Когда Мерси начала работать на пожилого джентльмена, она недвусмысленно дала понять, что для того, чтобы заполучить последнюю главу книги, ему придётся нанимать кого-то другого. Ноги её больше не будет в Чайна-тауне. Это было второе, в чём Мерси поклялась себе той ночью.
        Искорка в глазах Седжвика разгоралась по мере того, как он вертел в руках бутылку, рассматривая с разных сторон свёрнутые листы. Он напоминал знатока-дегустатора, который с наслаждением вдыхает аромат пробки от бутылки вина особенно редкого разлива. Некоторое время спустя Седжвик удовлетворённо вздохнул.
        - Вы просмотрели эти страницы?
        Мерси подняла руки в отрицательном жесте и сразу же разозлилась на себя за то, что ему удалось спровоцировать её на столь явную реакцию.
        - Вы спрашиваете меня об этом каждый раз, мистер Седжвик. И каждый раз я отвечаю отрицательно.
        - Но это ваше законное право. Не сомневаюсь, что заполучить эту бутылку было нелегко. Неужели вам ничуть не любопытно?
        - У наёмной воровки нет никаких прав на добычу. И поверьте, мне совершенно безразлично, что там написано. Теперь эти страницы принадлежат вам. Надеюсь, это вас радует.
        Мерси сказала правду. Она не прочитала ни слова из главы, находившейся в бутылке, да, по совести сказать, она и не смогла бы расшифровать тайнопись Книги бутылочной почты. Она ненадолго достала из бутылки свёрнутые листы, но лишь для того, чтобы убедиться, что они испещрены теми же микроскопическими значками, что и прочие главы. Конечно же слухи, ходившие о Книге бутылочной почты, дошли и до неё, однако, для того чтобы расшифровать её, Седжвику требовались все восемь глав. Пока хоть одной главы недоставало, прочитать книгу ему было не под силу, точно так же, как и ей самой. И даже если бы Седжвику и удалось прочесть таинственные знаки, это её никоим образом не касалось. Её специальностью был поиск редких изданий и уникальных экземпляров, и за короткое время она снискала себе в этой области выдающуюся репутацию. Тот факт, что при поисках она не пользовалась библиомантикой, удивлял не только Седжвика. В действительности же большинство библиографических редкостей, за которыми она охотилась, были весьма небрежно спрятаны и охранялись не слишком строго. Любой мало-мальски способный грабитель без труда
мог проникнуть в лучшие библиотеки мира: единственной причиной того, что до сих пор это случалось довольно редко, являлась неосведомлённость грабителей относительно ценности некоторых книг. В отличие от них, Мерси об этом прекрасно знала. Она в совершенстве умела не только обращаться с отмычками и ломами, но и штудировать пожелтевшие библиографии и полузабытые картотеки. Кроме того, у неё имелась масса полезных знакомств.
        В своё время ей не составило труда выяснить, что именно Филеас Седжвик был анонимным заказчиком, для которого Птолеми поручил им выкрасть главу у мадам Ксу. Ей оказалось достаточно всего лишь проникнуть в лавку Птолеми ночью и заглянуть в тайник, где хранились записи книготорговца о секретных заказах. Должно быть, Птолеми даже не заметил, что кто-то рылся в его бумагах. Вскоре после этого Мерси явилась к Седжвику напрямую и открыто предложила ему раздобыть для него все главы из Книги бутылочной почты - все, кроме одной. Соглашаясь на подобную сделку, Седжвик шёл на большой риск, и Мерси испытывала к нему за это определённую благодарность. Каждый раз, когда впоследствии Мерси вспоминала их знакомство, чувство благодарности усиливалось: кпослу Адамантовой академии, откуда ни возьмись, явилась семнадцатилетняя девушка и предложила ему сделку, за которую они оба могли угодить за решётку, а он согласился. До сих пор Мерси так и не поняла, чем заслужила его доверие.
        Седжвик открыл свой кожаный саквояж, вытащил из него конверт и в придачу к нему непримечательную картонную коробку размером с папку для документов. И то и другое он положил на журнальный столик, убрал бутылку, обёрнутую в газетную бумагу, в саквояж, а саквояж аккуратно поместил между ботинок.
        - Ваш гонорар. - Он передал ей конверт.
        Мерси взяла его, не сводя глаз с серой картонной коробки.
        - Это он?
        Седжвик кивнул.
        Мерси бросила взгляд на пачку фунтовых банкнот в конверте и сунула его в сумку.
        Седжвик накрыл коробку рукой.
        - Его было непросто заполучить. Его изготовили в убежищах.
        Мерси с трудом скрывала своё возбуждение.
        - Вы его открывали?
        - Нет. И вам не советую этого делать до того, как вы окажетесь дома. Меня заверили в том, что это подлинный экземпляр. - Он провёл пальцами по картонной крышке. - Настоящий ветератор. На свете их осталось не так много.
        - Вам действительно удалось достать для меня Всезнайку, - тихо произнесла Мерси. - Я поражена.
        - Я дал вам слово. - Он хотел было передать ей коробку, но вновь замешкался.
        - Не могли бы вы объяснить мне кое-что?
        Она нетерпеливо нахмурилась.
        - Вы утверждаете, что не пользуетесь библиомантикой. Тем не менее вы настояли на том, чтобы я достал вам вот это в счёт вашего гонорара. - Он постучал по крышке коробки и тут же отдёрнул руку, как будто опасаясь, что изнутри послышится ответный стук.
        - Чтобы пользоваться им, собственной библиомантики не требуется, - ответила Мерси. - И вам это известно.
        В глазах Седжвика снова загорелись искорки: он явно забавлялся.
        - А это не противоречит вашим принципам? Ведь эта штука - чистой воды чудо библиомантики!
        - Я сказала, что не собираюсь пользоваться библиомантикой, однако это не значит, что я буду избегать любой библиомантики вообще. Иначе мы бы с вами здесь не сидели.
        Уголки рта Седжвика поползли вверх:
        - Возможно, однажды вы передумаете. В этом случае у меня для вас будет заказ.
        - Мы заключили сделку, мистер Седжвик. Я достаю вам семь из восьми глав, а вы найдёте кого-то другого, кто добудет для вас последнюю главу из тайника мадам Ксу.
        - Но я не знаю никого, кроме вас, у кого была бы столь веская причина отправиться в Лаймхауз и показать старой ведьме, где раки зимуют. Даже если оставить за скобками ваши способности, мисс Амбердейл, нельзя упускать из виду вашу, скажем так, личную заинтересованность в успехе, которая в подобных делах бывает очень полезна. У вас есть мотив, перевешивающий презренное золото.
        Перед её внутренним взором возник Гровер. Даже сейчас, два года спустя, ей внезапно свело судорогой грудь, так что стоило значительных усилий продолжать дышать. Голова вспотела.
        - Вы найдёте кого-нибудь другого, - повторила Мерси и, чтобы отвлечься от мыслей о Гровере, взяла в руки принесённую Седжвиком коробку. Она оказалась очень лёгкой, однако исходившую от неё ауру библиомантики невозможно было не заметить. Теперь Мерси поняла, что имел в виду Седжвик. Всезнайка представлял собой чистую библиомантику, энергию такой силы ей приходилось ощущать нечасто.
        Седжвик внимательно наблюдал за ней.
        - Вы далеко пойдёте, возможно, даже доберётесь до Уники. Адамантова академия всегда рада приветствовать…
        - В распоряжении Адамантовой академии есть джентльмены вроде вас, мистер Седжвик. Для целей, которые она преследует, этого должно быть вполне достаточно.
        - В Унике много должностей, которые могут занимать и женщины.
        - Для чего там нужны женщины? В качестве горничных? Кухарок?
        - Не будьте такой злючкой.
        Она пожала плечами, не желая дальше распространяться на эту тему. Уже более сорока лет, с момента падения Алого зала, миром библиомантов безнаказанно управляла Адамантова академия. Происходило это потому, что в состав Академии входили прежде всего джентльмены, желавшие любой ценой сохранить и приумножить власть Трёх родов. Джентльмены, подобные Филеасу Седжвику.
        Мерси засунула коробку поглубже в сумку и заметила, что холл «Савоя» внезапно снова наполнился народом. Швейцар широко распахнул перед гостями стеклянную дверь, гостиничный посыльный катил через весь зал отливающую золотом тележку, на которой громоздились чемоданы. Портье, дежуривший перед салоном Клуба послов, тоже вернулся за свою конторку. Разговоры о непослушных жёнах и дурацких романах, на которые они тратили своё время, звучавшие за дверью салона, казалось, лишь на минуту затихли и теперь разгорелись с новой силой.
        - Нам удалось не допустить их до избирательных урн, - произнёс чей-то голос. - Неужели удержать их от того, чтобы они совали нос в книги, будет сложнее?
        - Всё это наводит их на глупейшие мысли, - со вздохом откликнулся второй голос. - Всё это было бы забавно, если б не было столь утомительно.
        Послышался возглас: «Выпьем, старина!», после чего на минуту воцарилась тишина: вероятно, члены клуба поднимали бокалы.
        - Прошу прощения! - Мерси вскочила с места, схватила сумку и энергично зашагала мимо Седжвика в направлении салона.
        Портье оторвал глаза от списка, лежавшего перед ним, однако, казалось, не допускал мысли, что эта рыжая веснушчатая девица без приглашения собирается войти в клуб для джентльменов. Нет, ничего подобного невозможно было себе представить.
        В последнюю секунду сзади возникла рука Седжвика и удержала её.
        Мерси, не оборачиваясь, остановилась. Она пристально рассматривала его пальцы, сомкнувшиеся на её запястье.
        - Прошу прощения. - Он убрал руку. - Не обращайте внимания на болтовню этих глупцов.
        - Это ваши друзья, мистер Седжвик.
        - Ошибаетесь, мисс Амбердейл. Друзей у меня нет. - Он произнёс это так серьёзно, что у неё по спине пробежал холодок. - Одна из причин тому - тот факт, что я не стесняюсь давать советы, которых у меня не просят. Поэтому я настоятельно рекомендую вам: не делайте этого. Я допускаю, что портье не остановил бы вас, и уверен, что вы нашли бы, что сказать тем господам в салоне. Однако в конечном итоге вы пожалели бы об этом. Лучше не открывать своё истинное лицо перед таким количеством посторонних: это может выйти вам боком. А ведь именно это вы и собираетесь сделать.
        Не обращая внимания на брюзгливую физиономию портье, она заглянула в салон. Оттуда доносился запах вощёной кожи и мебельной полироли.
        - Вы одарённая девушка, мисс Амбердейл, у вас огромный потенциал. Однако вам не удастся воспользоваться им, не надевая масок. Не будьте собой до такой степени: вас легко предугадать и несложно уязвить. Вам не обязательно симпатизировать мне, но, прошу, послушайтесь моего совета. Если я вижу вас насквозь, это умение доступно и другим. А вы конечно же не хотите, чтобы правда о Мерси Амбердейл была известна каждому встречному.
        Она бросила ещё один взгляд в салон. На лице у портье было такое выражение, как будто за своей конторкой он изо всех сил сжимает кулаки. Секунду воздух между ними, казалось, искрил и потрескивал.
        Мерси заставила себя скривить губы в улыбке и задобрить портье, затем перевести улыбающийся взгляд на Седжвика - немного более вымученно. Хотя он был ниже её ростом, сейчас ей казалось, что он на три головы выше. Он тоже улыбнулся - с тем непроницаемым лукавством, от которого у неё бежали по коже мурашки.
        - Прощайте, мистер Седжвик.
        - И вам всего доброго, мисс Амбердейл.
        Она пересекла холл, направляясь к выходу. Она ощущала каждый свой шаг так, как если бы все гости и служащие отеля глядели ей вслед.
        Только оказавшись на улице, Мерси с облегчением перевела дух. Всю дорогу домой она крепко прижимала к груди сумку с ветератором.
        Глава одиннадцатая
        Крошечная квартирка, где Мерси работала и жила, располагалась на четвёртом этаже дома за рынком Ковент-Гарден. Запах гнилых овощей просачивался в неё днём и ночью даже через закрытые окна. Мерси привыкла к нему - как и к двери, легко распахивавшейся от сквозняков, к скрипучим половицам и к голосу старого шотландца в соседней квартире, который за тонкой стенкой вёл длинные беседы сам с собой.
        В медной клетке прыгали с жёрдочки на жёрдочку две птички-оригами. Они возбуждённо захлопали бумажными крылышками, приветствуя её.
        Мерси вытащила из коробки ветератор и положила его на письменный стол. Он выглядел как захватанная папка в кожаном переплёте, в которую напихали кучу бумажных листов. С правой стороны ветератора располагалась небольшая латунная застёжка. Мерси доводилось слышать о том, что снаружи Всезнайки выглядели непримечательно, - золотой инкрустации она и не ожидала, - однако теперь её точил червячок недоверия: между кожаными крышками папки оказалось слишком мало страниц. Она хотела было раскрыть его, однако не решилась. Вместо этого девушка сняла шляпку и пальто, небрежно бросив то и другое на незаправленную постель в углу.
        Опершись на письменный стол обеими руками, она снова уставилась на тёмно-коричневую обложку - и снова её мысли скользнули в другую сторону.
        На противоположной стене висела большая карта Британских островов, в которой торчали многочисленные булавки с нанизанными на них бумажными флажками. Мерси тихонько вздохнула, обошла вокруг стола и стала одну за другой вытаскивать из карты булавки. Она начала с тех двух, которые были воткнуты дальше всего от Лондона: одна отмечала маленький городок на юго-западе Англии, другая - Эдинбург. Ещё одна булавка торчала из середины пустоши в Сассексе. Поместье, где ей удалось раздобыть одну из глав, не было отмечено ни на одной карте. Остальные флажки сосредоточились в большом тёмном пятне под названием «Лондон». Мерси вытаскивала булавки одну за другой, пока на карте не остался только один флажок совсем рядом с изгибом Темзы, в букве «а» слова «Лаймхауз». Она помедлила, набрала в грудь воздуха и наконец вытащила и его. Покоробившаяся бумага с лёгким шорохом вздулась ей навстречу. Надпись «Лаймхауз», изгибавшаяся над многочисленными улочками и каналами, напоминала ехидную усмешку.
        - Врёшь, не возьмёшь, - прошептала Мерси.
        Она взялась за верхний край карты и одним махом сорвала её со стены. Секунду ей казалось, что на белёной стене остался отпечаток лабиринта лондонских трущоб - словно тень паучьей сети. Она скомкала карту и запустила её в направлении мусорного ведра. Бумажный ком отскочил от его края и закатился под кровать. Птичка-оригами в клетке злорадно захлопала крылышками.
        - А теперь займёмся тобой, - продолжила Мерси, вернувшись за письменный стол и разглядывая кожаный переплёт ветератора.
        С тех пор как она въехала в эту квартирку почти два года назад, сюда ни разу не попадали предметы, обладавшие более сильной аурой библиомантики, чем она сама. Даже раздобытые ею бутылки с главами книги она здесь не хранила - если бы кто-нибудь напал на её след, это было бы слишком опасно. На стене висела лишь узкая полка со справочниками и книгами, которые требовались ей для работы, однако на ней не стояло ни одного романа. Свою сердечную книгу она оставила в квартире Валентина над его книжной лавкой. Со дня, когда почти двадцать месяцев назад скончался Валентин, она ни разу не появилась в Сесил-корте.
        - Ну всё, хватит отговорок, - сказала Мерси, проводя рукой по кожаной обложке без надписи. Кончики её пальцев отмечали каждую царапину и каждую зазубрину. Казалось, кожа прямо-таки пронизана библиомантикой.
        Девушка опустилась на стул и отодвинулась назад: теперь она могла достать до ветератора, только вытянув руку. Указательным пальцем она сбросила крючок застёжки и откинула верхнюю крышку обложки.
        То, что произошло потом, походило на то, как лопается по швам ящик, доверху набитый бумагой. Из-под обложки хлынули на волю многочисленные книжные страницы, на письменном столе происходил настоящий бумажный потоп. Сотни, а затем и тысячи страниц громоздились друг на друга, образовав сначала холм, а затем и островерхую гору из бумаги. При этом ни одна страница не соскальзывала на пол: все они удерживались вместе с помощью библиомантики.
        Спустя каких-нибудь полминуты на столе возвышалась пирамида, состоявшая из нескольких тысяч книжных страниц и продолжавшая расти; пирамида эта напоминала гигантский бумажный кулёк, поставленный на стол остриём вверх, высотой с раскрытый зонтик, и была составлена практически симметрично, только кое-где из неё торчали уголки страниц или даже высовывались целые страницы.
        И наконец листы, располагавшиеся вверху пирамиды, причудливо изогнулись, образовав лицо, похожее на те, которые кукольных дел мастер лепит из папье-маше и клея, лицо с выпуклым лбом, широкими скулами и большим носом-картофелиной. Когда Всезнайка открыл глаза, жёлтые, словно пожелтевшие газетные страницы, было хорошо заметно, что он косит.
        - Тебе нужны очки, - вырвалось у Мерси, которая сидела, отодвинувшись на своём стуле далеко назад, с таким потрясённым видом, как будто в неё угодил пушечный снаряд.
        - А у вас, миледи, двойной подбородок, если вы сидите с таким брюзгливым выражением лица. Если вы, конечно, простите мне эту дерзость.
        Она сглотнула и выдвинула подбородок вперёд:
        - Я ценю в собеседниках честность.
        - Тогда, с вашего позволения, вам следовало бы привести волосы в порядок и отказаться от привычки грызть ногти.
        - Пожалуй, столько честности я не вынесу.
        В основании перевёрнутого кулька что-то зашуршало: скаждой стороны из-под стопки листов вылезли по три толстых пальца, три слева и три справа.
        - Единственный человек, которому разрешается стоять на этом столе, - это я, - заметила Мерси.
        - Прошу прощения. - Кряхтя, ветератор неуклюже спрыгнул на пол и, слегка покачиваясь, встал перед Мерси; вего широком основании лежала раскрытая кожаная обложка, но её не было видно. У этого странного существа не было ни рук, ни ног, но было шесть пальцев, и Мерси втайне радовалась этому: иначе он, возможно, ринулся бы расчёсывать её спутанные волосы на манер придворной камеристки.
        - Ты больше, чем я думала, - сказала она.
        Она по-прежнему сидела на стуле, поэтому её глаза находились примерно на уровне глаз ветератора. Его мятое, сморщенное лицо во всех направлениях покрывали строчки: страницы здесь сходились под самыми невероятными углами. На его широком приплюснутом носу красовались слова «центробежная сила», однако это не означало, что в следующий раз там будет написано то же самое: каждый раз, когда Всезнайка восставал из своей обложки, страницы, из которых он состоял, образовывали новые сочетания.
        - Значит, Седжвик сдержал своё слово, - пробормотала она.
        - Мне незнаком джентльмен, носящий это имя.
        - Похоже, мне также следует отказаться от привычки размышлять вслух.
        - Я в высшей степени молчалив. Никто никогда не узнает, о чём мы беседуем. Или о чём вы размышляете вслух.
        - Вообще-то я полагала, что ты должен всего лишь отвечать на мои вопросы, когда я задаю их. Как энциклопедия. - Она опустила глаза на его круглые пальцы. - Энциклопедия, у которой есть пальцы.
        - Разумеется. - Он разговаривал напыщенным тоном дворецкого. - Если миледи желает получить справку, я немедленно…
        - Любимая пища «чёрной вдовы».
        Ветератор громко кашлянул. С бумажной пирамиды слетел листок и спланировал на пол.
        Мерси подняла его. Это был листок из какого-то справочника. Верхние несколько строк она оставила без внимания, первый же новый абзац на листке начинался напечатанными жирным шрифтом словами: «Latrodectus tredecimguttatus, или европейская чёрная вдова, - вид пауков…» Ниже следовал сухой высоконаучный текст, но, прежде чем Мерси успела пробежать его глазами, Всезнайка пояснил:
        - Она питается жуками и иногда маленькими ящерицами.
        Мерси кивнула и снова прижала страницу к его бумажному телу. Страница тут же с тихим шелестом убралась обратно и скрылась под другими листами.
        - Если хотите, я могу изложить эту тему подробнее, миледи.
        - Никакая я не леди.
        - В моих глазах вы всегда леди, миледи.
        - Потому что ты косишь.
        Всезнайка снова кашлянул, на пол прямо у ног Мерси спланировала ещё одна страница. Заголовок на ней гласил: «Ветератор, в просторечии Всезнайка». Далее следовало что-то вроде инструкции по уходу за ним. Она пробежала её по диагонали, потом снова прижала страницу к пирамидальному телу удивительного существа и зачарованно наблюдала за тем, как она скрывается под другими слоями бумаги.
        - Ну ладно, - сказала в конце концов она. - То есть я могу спрашивать тебя обо всём, что хочу знать.
        - Полагаю, это так.
        - А ты будешь выплёвывать мне под ноги страницы, на которых содержатся соответствующие сведения.
        - Я бы не употреблял слово «выплёвывать», миледи. Я бы предпочёл термины «предоставить в распоряжение» или «подготовить», если вам будет угодно. Помимо этого, я конечно же в любой момент способен сообщить вам желаемые сведения в устной форме. Доклады научного характера как нельзя лучше соответствуют природе ветератора.
        Мерси медленно кивнула, чувствуя, что недолго сможет выносить присутствие ветератора и его напыщенные излияния. С тех пор как она покинула Сесил-корт, она отвыкла от какого бы то ни было общества.
        - По всей видимости, вы живёте здесь одна, - констатировал Всезнайка, пренебрежительно сморщив нос.
        - Ты умеешь подметать или прибираться?
        - Надеюсь, вы заметили, что у меня отсутствуют руки, миледи. Наблюдательность - одно из основополагающих свойств ветератора, и я хотел бы обратить ваше внимание на необходимость соблюдения определённых норм гигиены…
        - Пожалуйста, никаких комментариев о незаправленных постелях, разбросанных нижних юбках и остатках еды.
        - Как вам угодно, миледи, пока в моём окружении отсутствуют следы липкого варенья и лужицы от пролитых напитков. И то и другое мне вредит.
        - Тогда мы поняли друг друга.
        Ветератор слегка поклонился:
        - Рад быть к вашим услугам, леди… э-э-э, леди…
        - Мерси Амбердейл. Для тебя просто Мерси.
        - Да, миледи Мерси.
        Она вновь смерила его взглядом. Пальцы ветератора нетерпеливо постукивали по полу.
        - Что тебе? - наморщив лоб, спросила она.
        - Какие ещё сведения вам требуются, миледи?
        - Э-э… Я просто хотела… Вообще-то сейчас мне не нужны никакие…
        В дверь постучали, и оба собеседника прикусили языки. Хотя Мерси терпеть не могла, когда к ней приходили без предупреждения, сейчас она испытала облегчение оттого, что их беседу прервали. Оригами возбуждённо прыгали по клетке.
        - Если вам больше не требуются мои услуги, вам нужно только…
        - Я знаю, - быстро ответила она, откашлялась и приказала: - Veterator recedite![1 - Ветератор уходи (лат.). (Здесь и далее прим. пер.)]
        В ту же секунду страницы наползли на лицо ветератора, скрывая его. Всезнайка скорчился и на глазах стал уменьшаться в размерах, как будто в полу под ним образовалась воронка. За несколько секунд на полу осталась лежать лишь потрёпанная кожаная папка с небольшой аккуратной стопкой разрозненных страниц. Она захлопнулась, как по волшебству.
        Стук повторился.
        - Мерси? Я знаю, что ты дома. Я слышал твой голос.
        Дрожащими пальцами она взяла кожаную обложку и спрятала её в один из ящиков письменного стола.
        В дверь постучали в третий раз:
        - Я прошу тебя, Мерси. Ну открой же, наконец.
        Скрепя сердце она поднялась, направилась к двери и посмотрела в глазок, чтобы узнать, кто же стоял там, снаружи, на тёмной лестнице.
        Глава двенадцатая
        Как только Мерси приоткрыла входную дверь, человек с длинными седыми волосами произнёс:
        - Произошло нечто важное.
        Он явно запыхался, его лицо пылало.
        У Мерси было достаточно веских причин захлопнуть дверь перед Артуром Гилкристом. Все они, в общем, сводились к тому, что Валентин умер, а виновата в этом была она. Это она не справилась с мадам Ксу, это она допустила гибель Гровера и не смогла достать денег на лекарства для Валентина. Она не желала, чтобы ей напоминали об этом, и Гилкрист был последним, кого она хотела видеть в этой связи.
        - Возвращайся домой, Мерси. - Одной рукой он ухватился за дверной косяк.
        «Он сильно сдал, - подумала она. - Прежде он так не пыхтел, поднявшись на какую-то пару ступенек».
        - Возвращайся в Сесил-корт, - повторил Гилкрист, словно втолковывая ей, что имеет в виду под словом «домой».
        Гилкрист считался кем-то вроде неофициального бургомистра улицы книготорговцев: все шли к этому человеку со своими заботами и нуждами. Он улаживал споры, созывал собрания, именно ему удавалось не допускать в Сесил-корт конкурирующих книготорговцев с Холивелл-стрит. Задолго до того как Мерси съехала в Ковент-Гарден, по Сесил-корту ходили слухи о том, что старую застройку квартала собираются снести, а вместо неё проложить новые улицы: именно это произошло уже с несколькими кварталами в центре Лондона. С тех пор и по сей день Гилкрист взял на себя переговоры с графом Солсбери, владевшим землёй, на которой находился Сесил-корт, и однажды даже совершил путешествие в его поместье Хэтфилд-хауз в Хартфордшире.
        - О господи, Артур. - Мерси отступила в сторону. - Ты выглядишь, как будто тебя прямо сейчас хватит удар.
        - Я просто немного… запыхался.
        Когда она пропускала его в комнату, ей бросилась в глаза кровавая рана на шее у Гилкриста.
        - Откуда это, чёрт побери… Тебя порезали?
        Мерси втолкнула его в комнату и быстро заперла дверь. Потом она подбежала к шкафу, чтобы взять оттуда небольшое льняное полотенце. У неё в шкафу хранилось несколько таких полотенец, и Гилкристу не обязательно было знать, для чего она их обычно использовала.
        - Вот, приложи к ране и зажми её.
        - Ничего страшного, это всего лишь порез. - Тем не менее он послушался. - И я здесь не поэтому.
        - Кто это тебя так отделал?
        - Парни из банды Руделькопфа. По дороге сюда я попался им на глаза, и они решили позабавиться и попугать меня.
        Испугать Гилкриста было не так просто, он был высок и силён, как портовый грузчик. Большинство людей и не подозревало, сколько тяжёлых ящиков с книгами приходилось ежедневно таскать книготорговцам. За последние два года он сильно сдал, но это не значило, что он представлял собой лёгкую добычу. Вероятно, они напали на него со спины.
        - Я думала, Руделькопф больше не берёт с вас откупных.
        Гилкрист кивнул, промокая рану. Кровотечение уже почти прекратилось.
        - До него дошло, что на книгах много не заработаешь. Иногда он, правда, вспоминает о нас, и тогда мы платим ему пару монет. Ребята, на которых я наткнулся, - всего лишь молодые петухи, они просто хвастались своими ножами.
        Мерси обрушила на негодяев поток брани, включавший все известные ей ругательства. Гилкрист с улыбкой наблюдал, как она вышагивает по комнате взад и вперёд с раскрасневшимся лицом и посылает Руделькопфа ко всем чертям.
        - Ты, конечно, понимаешь, что ты сейчас ведёшь себя точь-в-точь как Валентин?
        Ей было всего три года, когда Валентин взял её к себе, и она стала частью радушной семьи книготорговцев с Сесил-корта. Само собой разумеется, она много переняла от приёмного отца; она сама замечала за собой это, особенно это бросалось в глаза с тех пор, как его не стало.
        Гилкрист собрался было присесть, но обнаружил в комнате лишь один табурет, на котором к тому же лежали позавчерашние полпирога. Он аккуратно положил остатки еды на пол и опустился на табурет.
        - Я до последнего надеялся, что ты унаследуешь его лавку и продолжишь его дело.
        Мерси встала перед ним, подбоченившись.
        - Прости великодушно, что я вас так разочаровала, - ледяным тоном произнесла она. - Можешь остаться, пока не отдышишься, а потом, будь любезен, уходи.
        Он покачал головой:
        - Я пришёл не для того, чтобы увещевать тебя. И пара капель крови не стоит того, чтобы меня жалеть.
        Его седые волосы, заметно поредевшие в области пробора, беспорядочно ниспадали ему на плечи. Мерси видела старческие пигментные пятна на его голове, и ей подумалось, что Валентин был не единственным, кого она тогда потеряла. Хотя, если быть честной самой с собой, на самом деле это произошло уже давно, тогда, когда, напуганная, она втихаря сбежала из Сесил-корта. За свою короткую жизнь Мерси успела совершить немало ошибок, однако самой большой из них был побег после поражения в Лаймхаузе, чтобы не смотреть, как умирает Валентин. Ей казалось, что, находясь рядом с ним, она приносит ему несчастье. Вскоре после своего бегства она получила известие о его смерти, и её детские иллюзии на эту тему разбились вдребезги, рухнули, словно гнилые сараи Сент-Жиля.
        Несмотря на всё это, вернуться в Сесил-корт она не могла. Передвигаясь по Лондону, она каждый раз аккуратно огибала два района, два белых пятна на её личной карте города: Лаймхауз и местность вокруг Сесил-корта. Что бы Гилкрист ни намеревался сообщить ей, она не изменит своих привычек.
        - Птолеми скончался, - сказал он.
        Мерси подошла к письменному столу и плюхнулась на стул. Она удивилась этому известию, но не огорчилась. В том, что шайка Турпина проворонила тот заказ, не было вины Птолеми, и всё же он был так или иначе связан с теми событиями. Над ними словно сквозила его тень.
        - Ты, конечно, не ожидаешь, что я разражусь рыданиями в связи с тем, что старый скряга отдал концы?
        Казалось, Гилкрист хотел возразить ей, однако воздержался. В его взгляде смешались печаль и разочарование, Мерси от этого стало неуютно.
        «Он печалится по мне, - подумала она, - а не по покойнику».
        - Дело не в том, что он умер, - продолжал Гилкрист, - а в том, как именно он умер.
        Мерси выжидала, выдерживая его взгляд, - она не думала, что это потребует от неё такого количества душевных сил. Теперь она снова чувствовала себя маленькой девочкой. Хорошо, что между ними находился письменный стол.
        - Птолеми сгорел, - начал Гилкрист. - Сгорел прямо в своей лавке. Его тело обнаружили сегодня утром в нижнем подвале. Дым, вонь - спуститься туда потребовалось немало усилий.
        Теснившиеся друг к другу дома Сесил-корта были построены из дерева и допотопных кирпичей. Если при строительстве не хватало кирпичей на кладку, пространства между балками забивали соломой. Однако, если начинался пожар, перенаселённые кварталы Центрального Лондона превращались в мышеловки: деревянные дома занимались сразу, и их жителям далеко не всегда удавалось выбраться наружу. Если бы в лавке Птолеми случился пожар, он бы непременно перекинулся и на соседние здания. Удивительно, что квартал вообще уцелел!..
        - Как дела у Джереми и Сайласа? - обеспокоенно спросила она. Джереми и Сайлас были соседями Птолеми.
        - Сайлас-то и обнаружил тело Птолеми, и его до сих пор трясёт как в лихорадке. Однако в остальном оба невредимы, и их лавки тоже не пострадали.
        - Не может быть…
        - Птолеми сгорел посреди своего книжного склада в подвале. Пламя совершенно изуродовало его, просто смотреть невозможно. Однако все книжные полки, вся эта макулатура - одним словом, не пострадало ни клочка бумаги. Даже ни одна книга не обуглилась.
        Она вгляделась в лицо Гилкриста, задаваясь вопросом, не уловка ли это. Того, о чём он рассказывал, просто не могло быть. Она знала лавку Птолеми, и в подвале у него она тоже бывала. Как и во всех старых зданиях Сесил-корта, там было очень тесно, по узким проходам между полками человек пробирался с трудом. Одной искры хватило бы, чтобы вызвать пожар. Открытый огонь, а тем более горящий человек должен был в мгновение ока спровоцировать пожар во всём квартале.
        - Не пялься на меня так, будто я вешаю тебе лапшу на уши, - напустился на неё Гилкрист, прежде чем она успела возразить ему. - Я не шучу. Сегодня ночью в моём квартале погиб человек, сгорел почти до тла. При этом даже книги, находившиеся от него на расстоянии ладони, совершенно не пострадали. На них, конечно, осела копоть, да и запах горелой плоти, наверное, никогда из них не выветрится, но факт остаётся фактом: пламя не тронуло ни страницы.
        - Библиомантика, - ответила Мерси. - Ты ведь это хочешь сказать.
        - Если там и пользовались библиомантикой, то такой, о какой я никогда не слышал. Как всё это произошло, для меня загадка. Птолеми, конечно, жалко… но в остальном всё это - настоящее чудо, чёрт побери.
        - Почему ты пришёл с этим ко мне?
        - Ты - единственная из моих знакомых, кто занимается чем-то вроде расследований.
        - Я выслеживаю книги, а не убийц.
        - Может, ты могла бы хотя бы осмотреть его дом?
        - Почему я? - повторила Мерси. - Вы все знакомы с Птолеми десятки лет. Если бы у него имелись враги, вы бы наверняка знали о них больше, чем я. Чёрт побери, Птолеми был бессовестным скупердяем, весьма вероятно, что его не любила куча народу.
        «И прежде всего мадам Ксу, - тоскливо подумала она, - похоже на её почерк».
        - Когда-то ты влезла в его лавку, Мерси. Он рассказывал мне. Ты знаешь, где он держал свои секретные бумаги. Ты уже когда-то что-то разнюхивала в его доме, и я хочу попросить тебя сделать это ещё раз. Возможно, тебе удастся напасть на след того, кто сотворил с ним это.
        - Но это было два года назад.
        Гилкрист устало улыбнулся; Мерси показалось, что разговор с ней истощил его силы, и это печалило её.
        - Ты обнаружила его тайник и рылась в его бумагах. Там наверняка упоминались какие-то имена - да бог его знает, что там было. Ты переманила у него заказчиков и не смей утверждать, что это не так.
        - Только одного. - Она скрестила на груди руки. - Даже если и так. Благодаря только тем деньгам, которые платил ему этот единственный заказчик, Птолеми мог бы спасти Валентина, если бы не был таким подлым…
        - Ты что, правда ничего не знаешь?
        Она уставилась на него, наморщив лоб:
        - Что?
        - Когда ты в последний раз была в Сесил-корте?
        - На следующий день после смерти Валентина.
        - Как ты полагаешь, что стало с вашей лавкой?
        Она понятия не имела.
        - Ты наверняка сейчас поведаешь мне это.
        - Лавку никто не трогал. Она заперта, внутри полно пыли, но она только и ждёт, чтобы кое-кто вернулся домой и снова вдохнул в неё жизнь.
        Мерси дёрнулась вперёд, больно стукнувшись локтями о поверхность письменного стола.
        - Это невозможно. Валентин задолжал графу за аренду дома. Сразу после его смерти они должны были…
        - Птолеми оплатил все долги Валентина, - спокойно перебил её Гилкрист. - До последней гинеи. Он выкупил у графа долговые расписки и продолжал аккуратно платить арендную плату за вашу лавку до сегодняшнего дня.
        - Ты шутишь!
        - Нет, Мерси. И это ещё не всё. После того как ты исчезла, Птолеми оплачивал все лекарства Валентина, которые назначал ему врач. Любое снадобье, которое могло хоть как-то помочь ему.
        Мерси ощутила во рту горечь.
        - Однако в конечном итоге всё это оказалось напрасным, - продолжал Гилкрист. - Снадобья не спасли его.
        Взгляд старика скользнул по клетке с оригами, и он добавил:
        - Всё это ты давно уже знала бы, если бы не сбежала.
        Упрёк больно ранил Мерси, но она была к этому готова. Не проходило и дня, чтобы она не упрекала себя в том же самом. Двадцать месяцев она жила на свете с нечистой совестью, бралась за самые невероятные заказы, выполняя которые рисковала жизнью не раз и не два. Ей удавалось заглушить печаль, но только не угрызения совести.
        После смерти Валентина она переступала порог его дома лишь однажды. Она тогда попросила Гилкриста раздать книги Валентина другим торговцам из Сесил-корта, и он скрепя сердце согласился. Она хотела только одного - убежать от прошлого, от своих ошибок и упущений, и она никогда не забудет взгляд, которым он её провожал.
        - Я этого не знала, - глухо ответила она.
        - Конечно не знала. Тебя слишком занимала жалость к себе. - Каждое слово казалось ей пощёчиной, и, конечно, Гилкрист прекрасно понимал это. - А теперь, Мерси, можешь выставить меня за дверь, если тебе от этого станет легче. Или же ты наконец лицом к лицу встретишься с прошлым и признаешь, что ошибалась. Несомненно, Птолеми был не самым приятным человеком, но тем разбойником, которого ты хочешь из него сделать, он тоже не являлся. Он пытался спасти Валентина. Он сохранил вашу лавку от долговых приставов графа. И он признался мне, ради кого сделал всё это.
        Она плотно сжала губы, ощущая, как все её возражения тают на языке словно леденцы.
        - А теперь он мёртв, - заключил Гилкрист, - а кое-кому из присутствующих, чёрт возьми, неплохо бы наконец хоть что-то исправить.
        Глава тринадцатая
        Туман сгущался, окрашиваясь в желтоватый оттенок серы, пока Мерси шагала за Гилкристом по узким улочкам к Сесил-корту.
        Всего пару месяцев назад в Лондоне за одну неделю от лёгочных болезней умерло полторы тысячи человек: жители города задыхались от едкого дыма, поднимавшегося из труб многочисленных новых текстильных фабрик и мануфактур, располагавшихся на задворках. Туман, в котором Лондонский мост выглядел донельзя романтично и вдохновлял многочисленных уличных мазил на лубочные картинки, в действительности представлял собой не что иное, как удушливое ядовитое облако, в котором ежедневно задыхались люди.
        Переулок Сесил-корт располагался на краю Сохо, всего в нескольких километрах севернее Трафальгарской площади. Он располагался строго с запада на восток, фасады, выходившие на него, были узкими и кое-где опасно нависали над мостовой. Практически в каждом доме в Сесил-корте находилась книжная лавка, всего же на улице их было почти двадцать. Единственное исключение составлял паб «Ветчина» всамой середине переулка, где по вечерам цедили свой эль не только книготорговцы, но и сброд из бедняцких кварталов восточнее Сент-Мартинс-лейн и высокомерные слуги из особняков на площади Лестер-сквер.
        Некоторые дома в Сесил-корте могли похвастаться стеклянными эркерами, в которых книготорговцы художественно драпировали книги; другим приходилось довольствоваться небольшими витринами. Как и во всём Лондоне, в Сесил-корте пахло грязным дождём, гнилыми овощами, конскими яблоками от кебов и кошачьими экскрементами. Над крышами домов гигантским колпаком висел туман, не позволявший запахам рассредоточиться и удерживавший их между домами. Только когда Мерси проходила мимо открытой двери какой-нибудь книжной лавки, восхитительный книжный дух на несколько секунд вытеснял уличную вонь.
        Названия всех лавочек в Сесил-корте были взяты из литературных произведений. Здесь имелся «Остров Просперо», позаимствованный из Шекспира, и «Маргит», названный по не дошедшей до наших дней поэме Гомера. Следующий магазинчик назывался «Пещера Аристотеля», дальше шёл «Храм Сераписа», наречённый в честь «филиала» знаменитой Александрийской библиотеки. Был тут и «Гаргантюа и Пантагрюэль», получивший своё название потому, что в произведении Рабле упоминается знаменитая библиотека аббатства Св. Виктора, содержавшая самые невероятные произведения. Однако честь носить самое странное имя по праву выпала лавочке, над входом в которую красовались светящиеся цифры «2440». В названии обыгрывался никоим образом не номер дома - лавочка находилась в доме номер 24, - а роман «Год 2440», написанный в XVIII веке, в котором библиотекари занимались тем, что жгли ненужные книги, чтобы сохранить для потомков лишь истинную литературу. Неудивительно, что Мерси с детства терпеть не могла заносчивого хозяина этого магазина.
        Шесть дней в неделю все магазины квартала открывались в восемь утра и работали до десяти вечера. Днём лавки зачастую пустовали: свои главные барыши книготорговцы получали после захода солнца. Всего несколько десятков лет назад красивые издания могли позволить себе исключительно богачи, поэтому раньше многие книги выпускались в виде дорогих многотомных изданий крошечными тиражами; однако теперь большинство книг стоило не более половины гинеи, и продажа их практически не приносила прибыли. Книготорговцы с Сесил-корта зарабатывали себе на хлеб прежде всего на сделках с антикварными изданиями, за которыми в Лондон съезжались коллекционеры и библиоманы со всей Англии.
        Появление Мерси в сопровождении Гилкриста в Сесил-корте сопровождалось нежным перезвоном дверных колокольчиков: завидев их, книготорговцы спешили наружу, чтобы поприветствовать девушку. Многие сердечно обнимали Мерси, словно блудную дочь, целовали её в лоб и щёки - одним словом, вели себя так, будто она наконец-то вернулась домой после долгих странствий. Мерси была не в восторге от всей этой суматохи, хотя и замечала, что большинство жителей Сесил-корта относятся к ней с искренней теплотой. Тем не менее она бы предпочла появиться здесь инкогнито. Гилкрист неприкрыто наблюдал за ней и веселился, замечая, что девушка прямо-таки ошарашена таким количеством неожиданной симпатии.
        Хуже всего Мерси пришлось, когда они проходили мимо дома, в котором она выросла. Над витриной лавки Валентина красовалась золотая надпись «Либер Мунди» - название, восходившее к оккультной «Книге М», одной из утерянных книг царя Соломона. Некоторые считали, что в этой книге прописано будущее. Ходили слухи, что её стережёт тайное общество, членом которого когда-то был и знаменитый доктор Ди, лейб-маг английской королевы. Особо любопытные, выражавшие желание заглянуть в неё, рано или поздно исчезали навсегда. Как-то раз Мерси спросила своего приёмного отца, почему он назвал свою лавку именем такой странной книги. Валентин улыбнулся и ответил, что выражение «Либер Мунди» - лишь символ, символ тайн, скрытых во всех книгах на свете.
        Дождь и туман оставили на витрине свои изжелта-серые отметины. В витрине были выставлены те же книги, что и в день смерти Валентина, Мерси помнила каждую из них. Она стиснула зубы, чтобы не прижаться лбом к стеклу. Маленькой девочкой она часто представляла себе, как в один прекрасный день сама станет хозяйкой книжной лавки. «Либер Мунди» была её будущим, её призванием, её предназначением.
        Она смогла перевести дух, только миновав ещё два дома. До её носа донёсся неуловимый аромат гари - пахло палёным, словно у кого-то выкипел куриный бульон. Кто-то поздоровался с ней: это оказался скрюченный Джереми, державший лавку рядом с лавкой Птолеми. По нему было видно, что он ещё не отошёл от недавних событий, но она обменялась с ним парой вежливых слов и направилась дальше. Вместе с Гилкристом она остановилась возле застеклённой двери с помутневшим стеклом, над которой красовалась надпись «Кунсткамера Дон Кихота». Полиция запечатала вход в магазин восковой печатью и пришпилила на дверной косяк какую-то покоробившуюся бумажку. Гилкрист, считавший себя главным в Сесил-корте, сорвал печать, недовольно пробурчав что-то себе под нос, и вставил в замок ключ.
        От толчка Гилкриста дверь распахнулась, и Мерси увидела, что между книжными полками магазина всё ещё висел дым. Вероятно, дымом безнадёжно пропитались все книги Птолеми.
        Окна на втором и третьем этажах здания были распахнуты, вероятно, как и окна, выходившие на задний двор: по прокоптившейся лавке гулял ветерок. На прилавке стопками громоздились книги, они стояли и на переполненных полках комнаты, примыкавшей к лавке сзади, откуда чугунная винтовая лесенка вела в подвал, а деревянные ступеньки - наверх, в жилую часть дома.
        Когда-то Птолеми заявил, что позаимствовал название своей лавки из шестой главы романа «Дон Кихот», в которой описывалась библиотека, полная рыцарских и пасторальных романов, чрезмерное чтение которых и свело с ума несчастного Алонсо Кехану.
        - Пусти-ка меня вперёд, - попросил Гилкрист, протискиваясь к лестнице в подвал. - И дыши через рукав. Внизу запах ещё хуже.
        Верхний этаж подвала напоминал первый этаж магазина, сюда тоже допускали покупателей; на нижний же этаж подвала посторонним входить запрещалось. Здесь, как и в большинстве лавочек Сесил-корта, располагался книжный склад, напоминавший лабиринт. Кроме того, в нижнем подвале стоял письменный стол, шкаф с документами и комод. Все три предмета мебели отыскать оказалось нелегко: они были погребены под разрозненными страницами, разного рода документами, бланками заказов, заполненными от руки, и конечно же под многочисленными книгами.
        Узкий проход между полками, в котором погиб Птолеми, был не шире плеч Мерси. Чёрное пятно на полу указывало место, где он лежал. Мерси предполагала, что в последние минуты жизни горящий человек должен корчиться от боли, но для этого здесь катастрофически не хватало места. Птолеми умер, вытянувшись в струнку. Судорожно пытаясь за что-нибудь уцепиться в последние минуты жизни, он сбросил с полок довольно много книг. Ни одну из них не тронул огонь, только обуглились несколько полок.
        - Что говорит полиция? - Мерси убрала от лица рукав, от него всё равно не было никакого толку.
        Гилкрист пренебрежительно фыркнул:
        - Они считают, что печная заслонка была приоткрыта, искры из неё выскочили, и, получается, он должен был…
        - Печка находится на другом конце подвала, - перебила его Мерси. - Получается, искрам пришлось бы два раза свернуть за угол, не воспламенив по дороге ни клочка бумаги, и, наконец, хорошенько прицелившись, прыгнуть непосредственно на Птолеми.
        - Они считают, что примерно так оно и произошло.
        - Это смешно.
        - Мы в Сохо. У полиции здесь хватает других забот. Расследовать предположительный несчастный случай в книжной лавке они не собираются. Деньги остались в кассе, лавка не разграблена. Одному Богу известно, пропало ли ещё что-нибудь. Ящики, запертые на ключ, уцелели, на первый взгляд никто здесь ничего не трогал. Они взяли у пары человек свидетельские показания, что-то там замерили, начертили схему и объявили, что, если кто-то ещё понадобится, они его вызовут. Это так называемое расследование заняло меньше двух часов, и, если кто-нибудь когда-нибудь что-то ещё о нём услышит, я поставлю в «Ветчине» по кружке пива всем присутствующим.
        - Возможно, это действительно был несчастный случай, и полиция ошибается только в том, как именно он произошёл.
        - Ты хочешь сказать, несчастный случай с применением библиомантики? Какой-нибудь эксперимент, который проводил сам Птолеми?
        - Он был честолюбивым?
        - Ты же знала его. Высшим наслаждением для Птолеми было считать деньги. Конечно, он много читал, но я никогда не видел, чтобы он занимался библиомантикой, выходившей за пределы его непосредственных обязанностей. Возможно, он когда-то пытался воздействовать на покупателей, чтобы выручить больше денег. Но ни на что большее он не был способен.
        Мерси задумчиво кивнула. Всё это совсем не означало, что у Птолеми не было каких-либо секретов, но версия о том, что он избрал узкий подвальный коридор для занятий книжной магией, опасной для жизни, казалась ей маловероятной.
        - Он в последнее время ни с кем не ссорился? Или у него были нелады с конкурентами? Возможно, с кем-нибудь с Холивелл-стрит?
        - Если и были, я об этом не знал. И в таком случае мы все под подозрением. Нелады с конкурентами у всех случаются. Однако полиции удалось выяснить хотя бы то, что в момент пожара у Птолеми остальные жители квартала сидели по своим лавкам. Это случилось около девяти утра, все уже открылись. Большинство подпирали притолоки и перебрасывались приветствиями, ты же знаешь, что в Сесил-корте происходит по утрам.
        - И что, никто ничего не заметил?
        - Есть один мальчишка. Но его видели здесь гораздо раньше, около семи утра, когда всё было ещё закрыто. Мэгпай и Думарест утверждают, что заметили, как из магазинчика Птолеми выходил мальчик-газетчик, а Птолеми собственноручно запер за ним дверь. Мэгпай помнит, что мальчик нёс пакет, ну, такой, в форме книги. Одним словом, книга, завёрнутая в бумагу.
        - Мальчик-газетчик покупает книги? В такое-то время?
        - Думарест говорит, это твой дружок. Что вы раньше вместе здесь крутились. После твоего побега он сюда частенько заглядывал и торговал на улице «Грошовыми ужасами». Его прогоняли. Пусть наши покупатели покупают книги, а не эту дрянь.
        - Филандер? - Мерси вздохнула. - Что у него были за дела с Птолеми?
        - Ну если уж даже ты этого не знаешь…
        Она покачала головой:
        - Мы не виделись уже два года. Понятия не имею, чем он сейчас занимается. Но, похоже, у него в жизни ничего особенно не изменилось, если он по-прежнему торгует этими журнальчиками. - Неужели после её исчезновения Филандер отправился в Сесил-корт, постучался к Птолеми и предложил ему свои услуги? Вряд ли он мог заменить Мерси, с его-то мизерными способностями к библиомантике из бульварной прессы. Возможно, на это была бы способна Темпест, но Филандер… сложно представить себе, чтобы Птолеми пошёл с ним на сделку.
        - Ты могла бы с ним поговорить? - спросил Гилкрист.
        Мерси выбралась из узкого прохода между полками и направилась на другой конец подвала к письменному столу.
        - Не могу сказать, что мы с Филандером расстались по-хорошему. Не думаю, что он захочет говорить со мной.
        В действительности дело обстояло скорее наоборот. У Мерси были причины прекратить общение с остальными членами шайки Турпина. Она непрерывно упрекала себя за гибель Гровера и не хотела выслушивать эти упрёки от остальных.
        - Вероятно, Филандер работал у Птолеми посыльным, - предположила она. - Он и его старшая сестра Джезебел давно мечтали убраться из Лондона куда подальше, переехать в деревню. И давно копили на это, откладывая по пенни. Вероятно, Филандер по-прежнему берётся за любую работу, какую ему предложат. Но ты сам сказал, что, когда он выходил из лавки Птолеми, тот находился в добром здравии.
        - Да, Думарест видел Птолеми у дверей. Но всё равно - возможно, мальчишка что-то знает, а?
        - Господи, Артур, ну я же не инспектор Скотленд-Ярда! Вы рассказали о Филандере полиции?
        - Ну а ты как думаешь? Конечно рассказали. Но вряд ли они будут обшаривать Лондон в поисках приблудного газетчика, каких на каждом углу ошивается с полдюжины. Кроме того, никто из наших не знает, где он живёт. - Гилкрист смерил Мерси недвусмысленным взглядом, подразумевавшим «никто, кроме тебя».
        Она упёрлась спиной в кирпичи, а обеими руками - в тяжёлый письменный стол, чтобы отодвинуть его от стены. Под ящиками слева в полу обнаружился квадратный люк шириной в две ладони. Мерси достала из сумки связку отмычек, опустилась на колени и стала ковыряться ими в замке тайника.
        - Что, полиция его не нашла? - спросила она, не поднимая головы.
        - Они даже не просмотрели бумаги на письменном столе.
        Чтобы разобраться в механизме замка, ей не понадобилось и двух минут. Это был тот же замок, который она вскрывала двумя годами раньше. Тогда она обнаружила в тайнике документы с именем Седжвика. По всей видимости, Птолеми не рассчитывал, что она ещё появится здесь.
        Мерси подняла из отверстия в полу стопку бумаг, подхватила их и направилась наверх:
        - Я не могу больше находиться в этой вони.
        Они двинулись не на улицу, где была куча народу, а в небольшой внутренний дворик. На них хлынул дневной свет оттенка засохшей горчицы.
        Мерси и Гилкрист разделили документы между собой, сели на какой-то ящик и принялись искать что-то, что могло бы навести их на след. Гилкрист насадил на переносицу очки для чтения, а Мерси приходилось подносить бумаги к самым глазам, чтобы разобрать написанное.
        Гилкрист бросил на неё насмешливый взгляд.
        - Что тебе? - взвилась Мерси. - Здесь темно как в погребе. А почерк у Птолеми мелкий.
        Гилкрист улыбнулся и молча кивнул.
        Они посидели так какое-то время, занимаясь каждый своим делом, пока Мерси не испустила торжествующий вопль, потрясая какой-то бумажкой:
        - Вот свидетельство того, что сегодня утром Филандер вышел отсюда с книгой. Я полагаю, можно с уверенностью утверждать, что он взял её не для себя.
        - Значит, он и правда ушёл по поручению Птолеми. - Казалось, Гилкрист был немного разочарован. - В расследовании нам это никак не поможет, верно?
        - Что это за язык? - Она медленно прочла заглавие книги, аккуратно переписанное Птолеми полностью: - «Der Scharfrichter von Venedig. Moritat uber die Hinrichtung eines unschuldigen Madchens, Racheschwur, Kindsraub, Verbrecherjagd, Schiffsuntergang, Ehebruch und Giftmord. Erster Teil[2 - «Венецианский палач, или Поучительная история о публичной казни невинной девушки, клятве мести, краже младенца, погоне за преступниками, крушении корабля, супружеской измене и страшном убийстве с применением яда. Часть первая» (нем.).]».
        - Это немецкий, - пояснил Гилкрист.
        - Зибенштерн, - прочла Мерси имя автора. Откуда-то оно было ей знакомо, но она вспомнила, в какой именно связи, только когда Гилкрист пробормотал себе под нос: - Розенкрейцы.
        Мерси кивнула. Розенкрейцы входили в число пяти родов, почти пятьдесят лет назад основавших Алый зал, предшествовавший Адамантовой академии. А потом они из-за чего-то перессорились, и дело дошло до кровной вражды. Семейства Антиква и Розенкрейц якобы предали идеалы библиомантики и запятнали себя всякими ужасными преступлениями, вследствие чего их изгнали из Алого зала - они понесли достойное наказание. После этого представители остальных Трёх родов - Кантосы, Химмели и Лоэнмуты - распустили Алый зал и основали Адамантову академию, которая отныне и вершила судьбы мира библиомантов.
        Плодовитый автор приключенческих романов Зибенштерн был одним из отпрысков семейства Розенкрейц. Небольшую часть его литературного наследия перевели на английский язык и частями публиковали в «Грошовых ужасах». Валентин, неплохо разбиравшийся в подобной литературе, читал Зибенштерна на немецком. Это слегка удивляло Мерси: ведь аналогичных английских романов было буквально пруд пруди. Однако Валентин владел несколькими языками: помимо немецкого, ещё итальянским и немного испанским.
        - Получается, Птолеми поручил Филандеру отнести книгу заказчику, - размышляла вслух Мерси, - книгу, которую написал человек, убитый бог знает сколько лет назад по поручению Трёх родов.
        - То была весьма кровавая история, - вмешался Гилкрист. - Говорят, отпрысков Розенкрейцев и Антиква попросту перерезали. Но лучше лишний раз не упоминать об этом, у Академии всюду есть уши.
        Мерси решила, что Гилкрист слишком уж осторожничает. Всё это случилось очень давно. И чем бы там ни занималась Адамантова академия, в повседневную жизнь большинства библиомантов она особенно не вмешивалась.
        - Но не могли же они из-за этого, - спросила она, помахав в воздухе найденной страницей, - сжечь человека заживо?
        Гилкрист пожал плечами:
        - Книги Зибенштерна не являются ни особенно редкими, ни чрезмерно популярными. Я полагаю, их много в Германии, да и у нас они временами попадаются. У меня, кажется, тоже завалялась парочка в подвале.
        Тут на глаза Гилкристу попался клочок бумаги с семью книжными заглавиями, по всей видимости все немецкие. «Венецианский палач» стоял в этом списке последним.
        Все семь заглавий были перечёркнуты.
        - Вероятно, это означает, что он их продал, - предположил Гилкрист.
        Мерси тем временем нашла ещё один листок, на котором рукой Птолеми было записано: «Библиотека на Игл-стрит».
        - Тебе это о чём-нибудь говорит? - Она сунула клочок под нос Гилкристу.
        - Это бывшая публичная библиотека в Холборне. Её снесли пару недель назад, чтобы освободить место для строительства подземки. От неё ничего не осталось, только груда обломков. - Он пренебрежительно сморщился, как делали все лондонцы, когда речь заходила о новом общественном транспорте. Целые улицы приносились ему в жертву, но пока никто не понял, ради чего творится всё это безобразие. В конце концов везде, куда нужно, можно дойти пешком или доехать в кебе.
        - Прежде чем она пошла на слом, кое-кто из наших скупал из этой библиотеки книги по дешёвке, - продолжал Гилкрист. - Наверное, и Птолеми там удалось чем-нибудь разживиться.
        Вместе с Гилкристом Мерси просмотрела остатки бумаг, однако больше они не нашли ничего сколько-нибудь примечательного.
        - Он действительно пытался помочь Валентину?
        - Клянусь тебе.
        Они встали и направились к выходу из прокопчённой лавки. Мерси бросила быстрый взгляд за прилавок: встену там были вбиты гвозди, на которых висели многочисленные ключи. К одному из ключей, скорее всего, сам хозяин прикрепил клочок бумаги, на котором его же почерком чёрными чернилами было выведено число «четырнадцать». Колеблясь, Мерси протянула руку, спиной ощущая взгляд Гилкриста, и медленно сняла ключ с гвоздя.
        Сесил-корт, дом номер четырнадцать. Дом Валентина.
        Уже на улице, пока Мерси готовилась с головой окунуться в воспоминания, Гилкрист спросил:
        - Ты поговоришь с мальчиком?
        - Сомневаюсь, что он захочет со мной говорить.
        Прощаясь, она коснулась его руки, в замешательстве на минуту остановилась, потом собралась с духом и поднялась на крыльцо книжной лавки «Либер Мунди».
        Глава четырнадцатая
        Оказавшись в лавке, Мерси заперла за собой дверь, чтобы никому не пришло в голову последовать за ней: несколько книготорговцев высыпали из своих лавочек на улицу и теперь с любопытством поглядывали в её сторону. Впрочем, она на них не обижалась.
        Торговый зал «Либер Мунди» стрёх сторон окружали книжные полки, возвышавшиеся до самого потолка. Посреди зала стояли несколько столов, которые кто-то заботливо прикрыл простынями. Чихая от пыли, Мерси стащила простыни на пол. Её взору открылся пейзаж, напоминавший античные города: книжные башни и пирамиды, дворцы, выстроенные из энциклопедий и собраний сочинений, роскошные улицы, вдоль которых рядами выстроились позолоченные корешки.
        Прилавок «Либер Мунди» был гораздо меньше своего собрата в лавке Птолеми: он скорее напоминал конторку для чтения, в ящиках которой хранилась чернильница, перья, бумага и другие необходимые для ведения документации принадлежности. Б?льшую часть дня Валентин проводил в ожидании покупателей в глубоком кожаном кресле, и своей писаниной он по большей части тоже занимался там, положив себе на колени доску.
        «Я книготорговец, а не зеленщик, - говаривал он, - а настоящему книжному червю для чтения требуется расположиться с удобством, а не восседать за стойкой, словно трактирщик, разливающий пиво».
        Тем не менее в детстве Мерси любила стоять за конторкой, в том числе потому, что так делали почти все остальные торговцы в Сесил-корте. Тогда она не понимала, почему Валентину так хотелось отличаться от остальных: только когда она подросла, она стала догадываться о причинах, которыми он руководствовался. Сегодня Мерси жалела о том, что не успела сказать ему об этом. Об этом - и ещё много о чём.
        Вонь, пропитавшая её платье и волосы в подвале лавки Птолеми, никак не выветривалась, и всё же аромат книг, царивший в лавке, щекотал в носу так же уютно, как и прежде. Это была лесенка в её детство. Ей казалось, что она ушла отсюда целую вечность назад, а не два года.
        В заднем помещении царила полутьма: книжная полка наполовину загораживала единственное окно во двор. Мерси медленно поднялась по скрипучей деревянной лестнице в жилую часть дома. Её глаза, потихоньку привыкавшие к темноте, различили в пыли, покрывавшей ступеньки, чьи-то следы. Возможно, сюда заходил Птолеми. Интересно, забрал ли он отсюда какие-нибудь книги, чтобы продать их у себя? До сих пор Мерси не заметила пустот в книжных полках. Возможно, это было самое поразительное в чудесной истории превращения Птолеми-скупердяя в Птолеми-благодетеля.
        В крошечных комнатках второго этажа фахверковые балки тоже почти полностью скрывали многочисленные книжные корешки, заполнявшие полки. Продолжая подниматься по лестнице, Мерси добралась до чердака. Б?льшая часть помещения была погребена под стопками книг. Это выглядело как настоящие литературные Гималаи с труднодостижимыми вершинами и глубокими расщелинами, в которые периодически низвергались бумажные лавины и обвалы. Чердак служил Валентину дополнительным складским помещением, в котором он отчаянно нуждался, ибо оба подвальных этажа были забиты под завязку.
        Уголок, в котором когда-то спала Мерси, находился в дальнем углу чердака под самой притолокой. Здесь стояла её постель, сундук с одеждой и собственная полка: всё это было нетронуто. После её бегства Валентин ничего не менял, как будто до последнего надеялся на её возвращение. В глазах у Мерси предательски защипало, когда она опустилась на колени перед сундуком.
        Глубоко вздохнув, девушка откинула крышку. В сундуке лежали два аккуратно сложенных платья: конечно, не последний писк моды, однако для того, чтобы переодеться в них и содрать с себя запах сгоревшей заживо человеческой плоти, они подходили. Мерси вынула из сундука оба платья. Под ними оказались другие предметы гардероба, в том числе две нижние юбки, шарф и вязаная шапка, которую в последний раз она надевала лет в десять. И наконец показалось единственное сокровище, хранившееся в сундуке: плоский деревянный ящичек с резной крышкой. Мерси взяла его в руки, нерешительно покачала, размышляя, стоит ли его открывать и не положить ли обратно.
        В конце концов она неуверенно заглянула внутрь. В ящичке лежала её сердечная книга - «Наставления Мамаши-из-Борделя для молодых распутниц». Когда она осторожно коснулась её кончиками пальцев, по её телу от восторга пробежали мурашки. В голове немедленно возникли воспоминания о событиях в Лаймхаузе и ужасах Чайна-тауна, которые она старательно вытесняла и загоняла в дальние уголки памяти. Потолок, который безжалостно опускался на её голову. Смерть Гровера. И снова и снова смерть Гровера.
        Она уже собиралась было захлопнуть книгу, когда заметила кончик белой ткани, высовывавшийся из-под переплёта. Она осторожно потянула за неё: это оказались две белоснежные перчатки. Мерси, должно быть, было одиннадцать или двенадцать лет, когда Валентин завёл привычку надевать их на время чтения. Эти перчатки были шедевром библиомантики, к Валентину они попали после сделки. Они запоминали знания, полученные из книг их владельцем, и передавали их тому, кто надевал перчатки следующим. Перчатки были настоящим кладезем информации. Валентин готовил их для Мерси, чтобы облегчить ей управление лавкой, когда настанет её черёд. Если бы она сейчас надела перчатки, на неё обрушилась бы настоящая лавина информации, начиная от содержания третьесортных разбойничьих романов до бульварной поэзии.
        Загвоздка состояла в том, что, если бы она надела перчатки, она, пусть и косвенно, снова воспользовалась бы библиомантикой. Валентин желал ей только добра, но применение перчаток противоречило её клятве никогда больше не пользоваться книжной магией вне зависимости от её силы.
        Мерси положила перчатки на сердечную книгу, захлопнула ящичек и снова засунула его в сундук. Потом она переоделась в одно из своих старых платьев. Оно пахло плесенью, но сидело прекрасно.
        У колонки на заднем дворе магазина она вымыла волосы куском мыла и усердно расчёсывала их до тех пор, пока кожу на голове не защипало. Ей всё ещё не удалось до конца смыть с себя запах смерти, но она хотя бы могла снова показаться на людях. Она уже было собралась пройти через лавку и выйти обратно в Сесил-корт, когда ей во второй раз попались на глаза следы на ступеньках. Они вели не только наверх, но и вниз, в подвал. Ей стало любопытно, и, вооружившись масляным светильником, девушка спустилась вниз.
        Здесь тоже громоздились книги, горы книг. Однако на нижнем этаже подвала её ждал сюрприз: вуглу, там, где раньше возвышались стопки томов, между которыми не могла проскочить даже мышь, сейчас образовался свободный пятачок, причём было заметно, что книги переставляли бережно: этим занимался либо библиомант, либо заядлый книгочей. Вероятно, это был великодушный, бескорыстный мистер Птолеми.
        На пятачке в окружении книжных стопок взгляду открывался люк в полу, достаточно большой для того, чтобы через него мог пролезть человек. Валентин никогда не упоминал о том, что под нижним подвалом находилось ещё какое-то помещение. Мерси не знала об этом.
        На полу рядом с люком лежал крюк, с помощью которого он открывался. Мерси так и сделала. Масляная лампа, которую она держала в руке, осветила деревянную лестницу, опущенную в вертикальную шахту кирпичной кладки. Ей придётся спуститься туда, чтобы узнать, что находится там, в глубине, под фундаментом «Либер Мунди».
        Мерси храбро ступила на лестницу и устремилась вниз. Ни для кого не было секретом, что подземную часть Лондона пронизывала сеть каналов и туннелей. Некоторые из этих ходов прорыли ещё римляне, основавшие здесь город Лондиниум в первом веке нашей эры. Шли века, некоторые ходы забросили, другие прорыли заново. Под Лондоном протекало несколько рек: давно ушедшие с поверхности земли, они несли свои воды между древними стенами в истоках города. Во время строительства подземки рабочие снова и снова натыкались на заброшенные подземелья, которые им приходилось либо взрывать, либо заполнять землёй, либо укреплять дополнительными подпорками. Крысы в испуге разбежались, но под землёй жили не одни только крысы. Мерси прислушивалась к звукам, доносившимся до неё из темноты. Она всё ещё надеялась, что перед ней сейчас откроется следующий подвал, и на этом ход закончится. Однако, когда под ногами у неё наконец оказалась твёрдая почва, она обнаружила, что стоит в проходе с полукруглым сводом, выложенным из обожжённого кирпича. Здесь пахло влажным камнем. Мерси произвольно выбрала направление, про себя пожалев,
что не захватила с собой один из кухонных ножей Валентина. Вместо ножа у неё теперь была лишь масляная лампа, прерывистый свет которой отбрасывал на стены гигантские тени и снова и снова выхватывал из темноты ниши, где копошились пауки и мыши.
        Звук шагов девушки эхом отдавался в коридоре. Через некоторое время Мерси услышала шорох, подтвердивший её предположения: она приближалась к подземной реке. Насколько она знала, ближайшей лондонской рекой, заключённой в подземный плен, была Флит, однако, по идее, она протекала гораздо восточнее. За те несколько минут, что Мерси шагала по проходу, она бы никогда не добралась до неё.
        С другой стороны, по Лондону ходили слухи об узкой протоке под названием Кранборн, про которую никто толком не мог сказать, откуда она проистекала и куда впадала: возможно, эти слухи вообще были беспочвенны. Иногда шум Кранборна слышался за стенами подвалов или под булыжной мостовой переулков Сохо, однако Мерси знала добрый десяток объяснений этого факта. Река Кранборн считалась общепризнанной городской легендой, и до сих пор у Мерси не было причин усомниться в том, что это всего лишь легенда.
        Она медленно двинулась дальше, шлёпая по лужам, затем вдалеке ей послышалось хлопанье крыльев: словно где-то метались потревоженные хищные птицы или огромные летучие мыши. Девушка задавалась вопросом, существовал ли аналогичный проход в лондонские подземелья из подвала Птолеми и не воспользовался ли им убийца старика, чтобы сбежать.
        Внезапно она остановилась как вкопанная.
        Рядом с ней был библиомант. Точнее, где-то прямо перед ней.
        В окружающей черноте угадывалась сводчатая арка, отверстие в стене слева. Оттуда доносилось шуршание и плеск воды.
        Больше всего на свете ей хотелось развернуться и убежать. Даже если у Валентина и была какая-то тайна, ей-то что за дело? У неё тоже имелись от него секреты. Она неуверенно продолжала свой путь, пока проход не сузился. Теперь, чтобы достать до края каменной арки, ей достаточно было вытянуть руку.
        Она так и сделала. Из прохода что-то выскочило прямо на неё. Развевающийся плащ. Бледное лицо. Тёмные глаза под вуалью.
        Всё это она уже видела, видела собственными глазами, однако в следующий момент померещившаяся ей фигура непостижимым образом обернулась её собственной тенью, упавшей на край арки и скользнувшей на другую сторону прохода. Шум воды напоминал теперь человеческий шёпот, и ей почудилось в нём собственное имя, вплетённое в журчание и бормотание вод:
        - Мерси! Мерси, беги!
        Что-то коснулось её лица. Трепет ткани на ветру, практически неотличимый от холодного сквозняка, проходящего по подземным шахтам и пустотам. Чья-то рука:
        - Поворачивай назад и никогда сюда не возвращайся!
        Этот голос звучал не у неё в голове.
        Мерси резко повернулась и опрометью бросилась назад. Позже она сама на себя за это разозлится, но ладно, пусть, это состояние было ей привычно. Она бежала прочь от шёпота, холода, от струящихся силуэтов, от теней, пустоты, казавшейся реальнее заплесневевших кирпичных стен. От голоса, который - она в этом не сомневалась - уже где-то слышала.
        Оставив лампу на полу каменной галереи, Мерси ухватилась за ступеньку деревянной лестницы, подтянулась и устремилась вверх. Ей казалось, что кто-то пытается схватить её за ноги, и, преодолевая сопротивление, она лезла ловко и проворно, как никогда. Она достигла тёмного подвала, опершись руками в стены шахты, вылезла наружу и захлопнула за собой люк. Спотыкаясь, она ринулась вверх по ступенькам, чуть не полетела через порог, оказавшись в торговом зале, и остановилась, переводя дух, только перед дверью, ведущей на улицу.
        Она по-прежнему слышала шелест, так напугавший её внизу, однако теперь это была лишь кровь, шумевшая у неё в ушах. Её пульс захлёбывался, звучал барабанной дробью, при каждом вдохе в груди покалывало, словно она вдыхала толчёный лёд.
        Там, в лондонских катакомбах, она испытала нечто, от чего ей не удавалось так просто отмахнуться. Оно занимало её мысли, даже когда лавка Валентина, Сесил-корт и удивлённые взгляды, сопровождавшие её из каждой двери, остались далеко позади.
        Глава пятнадцатая
        Филандер сидел у единственного стола в их крошечной каморке, уставившись на книгу в собственных руках, и пытался не обращать внимание на упрёки сестры, но это было сложно.
        - Ты что, действительно всё забыл? Забыл, как папа тогда ушёл за выпивкой и не вернулся? Как две недели спустя за ним последовала мама, и я осталась одна с тобой на руках в этой богом забытой дыре? Боже милосердный, Филандер, ты что, забыл, о чём мы с тобой мечтали?
        В голосе Джезебел ясно слышался металлический оттенок, появлявшийся только тогда, когда она злилась по-настоящему.
        - Сколько ты уже выполняешь поручения для мистера Малахайда? - спросила она. - Восемь месяцев? Девять?
        - Почти год, и тебе это хорошо известно.
        - Ну, возможно, я ошибаюсь. Кроме того, я наверняка всё перепутала и плохо помню, о чём вы с ним договаривались. Насколько мне известно, он просил тебя доставлять ему книги как можно быстрее. Как можно быстрее, Филандер! Ведь именно за это он щедро тебе платит. А нам позарез нужны эти деньги, чтобы наконец убраться из этого проклятого города: тебе, мне, да, в конце концов, и твоей маленькой подружке тоже!
        Голова Филандера дёрнулась вверх, он взглянул прямо в голубые глаза Джезебел:
        - Не впутывай в это дело Темпест!
        Сестра тихо вздохнула и опустилась на стул напротив него. Джезебел уже исполнилось двадцать три года, она была на пять лет старше Филандера. Сегодня она заколола свои светлые волосы выше обычного и припудрила бледные щёки - всё это для того, чтобы мужчины, которые могли обратить на неё внимание, не пропустили её на улице. Это были не те мужчины, которые здесь, в Сент-Жиле, считались хорошей партией, то есть заводилы из банды Руделькопфа и прочие забияки. Пару лет назад Джезебел была миловидной девушкой, сейчас она могла бы стать ещё более миловидной женщиной, если бы не ожесточение и разочарование, безжалостно старившие её с каждым годом. Филандер подозревал, что в этом есть и его вина, и каждый раз, когда он признавался себе в этом, на него накатывала волна теплоты к старшей сестре: он любил её гораздо больше, чем она предполагала.
        Даже сейчас, когда её мысли опять занимали одни только деньги, которых они лишатся, если окажется, что Филандер дал маху с этим Малахайдом. Ведь Филандер нарушил правило, на котором неукоснительно настаивал Малахайд.
        - Да он небось ничего и не узнает, - спокойно ответил Филандер в попытке предотвратить надвигающуюся ссору, потому что речь вдруг зашла о Темпест. При этом нельзя было сказать, что Джезебел не любила Темпест. Она попросту не хотела включать её в свои мечты о том, как они с Филандером наконец уберутся из Лондона и переедут в деревню.
        «В деревню» вустах Джезебел звучало при этом как конкретная точка на карте, как если бы она собиралась сесть на вечерний поезд до Бирмингема, хотя они понятия не имели, куда именно поедут и что им следует предпринять, чтобы добраться туда. «В деревню» означало «прочь из Лондона, прочь из грязных трущоб, прочь от жестокой бедности». Однако их скудных сбережений пока не хватало на осуществление этой мечты. В этом Джезебел была права: они отчаянно нуждались в деньгах, которые Филандеру платил Малахайд. И для того, чтобы прожить в Лондоне, и для того, чтобы в один прекрасный день уехать отсюда прочь.
        Хотя вообще-то Филандер никуда не собирался ехать без Темпест. И Джезебел прекрасно это понимала.
        - Ты должен был забрать книгу у Птолеми и отнести Малахайду. - Джезебел поставила локти на стол и устало потёрла ладонями лицо. - В этом нет ничего сложного, не правда ли? Мне, во всяком случае, так кажется.
        - Я обещал Темпест проводить её в вечернюю смену. Сегодня её посылают к мосту Ватерлоо, а я не хочу, чтобы она ходила туда одна.
        - Эта девочка в состоянии постоять за себя лучше, чем кто-либо другой! У неё есть эти… эти колдовские штучки, с которыми она управляется куда как лучше тебя самого. - Джезебел не была библиоманткой, она в жизни не прочла ни одной книжки, поэтому она относилась с подозрением даже к слабым библиомантическим способностям Филандера.
        - Что ты прицепилась к Темпест? - спросил Филандер. - Тебе же на неё наплевать. Тебе не наплевать только на деньги Малахайда.
        В ярости брови Джезебел взлетели почти к волосам:
        - Чёрт побери, ведь от тебя не требуется ничего сложного, просто отнеси ему то, что тебе дали!
        И правда, обязанности Филандера были просты, как всегда: от него требовалось всего лишь отнести книгу мистеру Малахайду на его квартиру на Феттер-лейн. Филандер прекрасно ориентировался в закоулках Сохо, поэтому практически не рисковал попасть на глаза молодчикам из банды Руделькопфа, которые могли бы вывернуть ему карманы. Это была одна из причин, по которым Малахайд полагался на него.
        Однако сегодня всё пошло наперекосяк. Малахайд строго-настрого запрещал Филандеру появляться у него под дверью до захода солнца. Однако, так как Филандер в виде исключения забрал книгу у Птолеми ранним утром, до вечера её нужно было где-то спрятать. Тем самым Филандер нарушал главное правило, соблюдения которого требовал от него заказчик. И Малахайд никогда бы не узнал об этом, если бы не смерть Птолеми.
        - Другие книготорговцы видели меня возле лавки. Они меня знают и терпеть не могут, потому что я иногда торгую «Грошовыми ужасами» на их улице. Они наверняка рассказали про меня полиции. И если это так, полиция меня сейчас ищет. А значит, вот это, - Филандер похлопал по книге, завёрнутой в бумагу, - моё единственное алиби. Книга - доказательство того, что я был у Птолеми как посыльный, а не для того, чтобы сжечь его заживо или учинить что-нибудь похуже. Получается, что я не могу отнести книгу Малахайду, пока они не установят, кто на самом деле пристукнул Птолеми.
        Джезебел печально покачала головой, как будто Филандер был не в состоянии понять, о чём она ему толкует, что поставлено на карту. Деньги. Деревня. Мечта.
        Филандер отвернулся от сестры и рассеянно заскользил взглядом по полкам, которые он сам когда-то прибил к одной из стен. С тех пор как родители бросили их много лет назад, они с Джезебел обитали в этой каморке. Когда он начал вырезать из дерева фигурки, Джезебел так им гордилась. Большинство его произведений теперь шеренгами стояли на самодельных полках: портреты мужчин и женщин, за которыми Филандер исподтишка наблюдал, настоящий паноптикум человеческих пороков и страстей, подсмотренный на улицах Сент-Жиля и Сохо. Джезебел полагала, что он хотел украсить их скромное жилище, и в некоторой степени так оно и было, однако в глубине души таким образом юноша пытался укротить демонов, отягощавших их скромное существование. Тот, кто стоял на полке там, наверху, уменьшенный до размеров указательного пальца, не мог больше напугать или унизить его на улице. Вот почему никогда в жизни Филандер не собирался вырезать портрет Темпест или Джезебел: они были единственными людьми, которые что-то для него значили.
        - Я ведь готов отнести ему эту книгу, - ответил наконец Филандер. - Просто днём или двумя днями позже. У него и так куча книг, какая разница, книгой больше, книгой меньше. Не помрёт. «Он-то точно не помрёт, - подумал он, - а меня, может, эта книга спасёт от виселицы». - В любом случае я смогу отнести ему её только после того, как меня перестанут искать.
        - Но никто не обвиняет тебя в убийстве.
        - Это ты не обвиняешь, потому что ты - моя сестра. Но если они ворвутся сюда и заберут меня, это мне не поможет.
        - Если Малахайд перестанет давать тебе поручения, мы погибли.
        - Но ведь я ещё продаю газеты и «Грошовые ужасы», а тебе платят за работу в прачечной.
        - Всего этого еле хватает на то, чтобы не умереть с голоду.
        - Малахайд поймёт меня, - продолжал настаивать Филандер. - Он кошмарно выглядит, но он неплохой человек. - На самом деле Малахайд внушал Филандеру необъяснимый ужас. На полках среди других фигурок красовались целых три его скульптурных портрета: одного портрета не хватило бы, чтобы обуздать страх, который этот человек вызывал у Филандера. Со дня их первой, и единственной, личной встречи Филандер лишь пропихивал книги через щель для писем и газет в двери Малахайда и ждал, пока тот бросит ему на лестничную площадку его гонорар - пару монет - тем же путём. Потом он забирал деньги и торопливо сбегал вниз по ступенькам, не оглядываясь, словно боясь, что Малахайд откроет дверь и молча будет смотреть ему в спину.
        Одним словом, Филандер до смерти боялся Малахайда, и то обстоятельство, что он задерживал у себя его книгу, наполняло его невыразимым ужасом. И всё же лучше было терпеть этот ужас, чем быть повешенным за убийство.
        Перегнувшись через стол, Джезебел взяла его руки в свои. Её пальцы были сухими и тёплыми. Даже когда брат с сестрой сильно ссорились, на их взаимной привязанности это никак не отражалось. И сейчас взгляд Джезебел внезапно смягчился, потеплел, в нём появилось понимание.
        - Ну ладно, - сказала она, очевидно покорившись судьбе, - в конце концов, это твоё решение. Лучше уж дальше торчать в этой дыре, чем потерять тебя. Я всё сделаю, чтобы тебе было хорошо. Ты ведь это знаешь, да?
        - Знаю. - Его губы непроизвольно растянулись в улыбке, хотя, честно говоря, он бы ещё немножко на неё пообижался. - Я тоже мечтаю о деревне, как и ты. И в один прекрасный день мы туда уедем, обещаю тебе. Это произойдёт быстрее, чем ты думаешь.
        Джезебел привстала, перегнулась через узкий стол и поцеловала брата в лоб.
        - Я приготовлю суп. Не голодать же нам из-за этой проклятой штуки. - Она кивнула на книгу, лежащую на столе. - Принеси-ка дров, а я посмотрю, что у нас есть съестного. - Они жили очень бедно, но по-настоящему голодать им приходилось редко, а это было уже неплохо.
        Филандер вскочил на ноги, обнял сестру, надел свой старый сюртук с глубокими карманами и нахлобучил на голову помятый цилиндр, без которого никогда не выходил из дома. Темпест частенько потешалась над этим цилиндром, но в том, что касается своего головного убора, Филандер был непреклонен. Мужчина не обязательно должен быть богат, чтобы одеваться со вкусом, а настоящий джентльмен никогда не покажется на улице с непокрытой головой. Даже для того, чтобы принести связку дров со двора.
        Взяв жестяное ведро, он вышел на воздух, в шаткую открытую галерею, выходившую во двор. В большом четырёхэтажном здании, где они снимали угол, раньше селились извозчики-кебмены: на просторном внутреннем дворе, который опоясывало здание, когда-то запрягали лошадей. Сегодня во дворе вместо лошадей теснились многочисленные палатки и хижины: желающих поселиться здесь хватало, а все комнаты и квартиры были давно переполнены.
        Филандер и Джезебел проживали на втором этаже, Темпест со своей матерью-пьяницей - на третьем. Он ещё не успел рассказать Темпест о последних происшествиях: сраннего утра она торговала газетами на Оксфорд-стрит. Темпест трудилась до изнеможения, как и многие другие, жившие здесь и ещё не оставившие надежды когда-нибудь распрощаться с трущобами. Филандер тоже работал до глубокой ночи. Он предлагал газеты и журналы в отдельных кабинетах окрестных пабов: здесь на них можно было заработать больше, чем на улице. Правда, помимо денег, он получил пару новых царапин и синяков, но это было в порядке вещей.
        Внизу, во дворе, пробираясь между шаткими времянками, он направился к высокой, в человеческий рост, поленнице, уложенной в одной из бывших конюшен. Чего-чего, а дров здесь всегда хватало: об этом своевременно заботилось благотворительное общество из Челси. Надо же богачам как-то успокаивать свою совесть.
        Когда спустя несколько минут Филандер вернулся в комнату, Джезебел там уже не было. Её пальто и чепец тоже исчезли.
        На столе лежала записка - две строчки, нацарапанные второпях:
        Не сердись. Я схожу к Малахайду и заберу наши деньги. Я тебя люблю, балда. Джез.
        Книга исчезла.
        Дверь за спиной Филандера захлопнулась. Снаружи скрипнул в замке ключ, дверная ручка дёрнулась, как будто под неё что-то подставили: не иначе, стул старой мисс Дженкинс, обычно стоявший на галерее.
        - Джез! - завопил Филандер и забарабанил в дверь. - Джезебел, не делай этого! Прошу тебя!
        Послышался звук удалявшихся шагов, заскрипели половицы, и на Филандера волной накатил невыносимый страх того, что эти звуки - последняя весточка от сестры.
        Глава шестнадцатая
        Когда Мерси добралась до бывшего извозчичьего двора, уже смеркалось. Облезлое здание двора располагалось на перекрёстке, на котором ещё недавно, по старому обычаю, закапывали самоубийц, забив им в грудь осиновый кол. В Сент-Жиле часто случались самоубийства, и, соответственно, в булыжной мостовой было много впадин длиной в человеческий рост.
        Над воротами, ведущими внутрь, ещё болталась вывеска общества, управлявшего когда-то извозчичьим двором. По-видимому, кто-то недавно использовал её в качестве мишени для метания ножей: теперь её покрывало такое количество насечек, что название общества было уже не прочитать.
        Не обращая внимания на возгласы и жесты в свой адрес, Мерси пересекла внутренний двор. В конце концов, после событий в Лаймхаузе здесь ей было некого бояться. На лестнице стоял жуткий запах варёной капусты, и даже, когда она, добравшись до второго этажа, вышла на крытую галерею, запах словно последовал за ней. Слева от неё, прямо за галереей, простирался двор, застроенный убогими лачугами, справа находился ряд дверей, ведущих в комнаты, которые сдавались внаём. Издалека Мерси увидела, что дверь в комнату Филандера подпирает тяжёлый деревянный стул. Не убирая его, Мерси постучала.
        - Темпест? - раздался приглушённый голос. Что-то загремело, потом раздались шаги.
        - Нет, - ответила девушка. - Это я. Мерси.
        Повисло неловкое молчание.
        - Филандер?
        - Ты можешь открыть дверь? - У него был усталый голос.
        Она убрала стул. Ручка двери задёргалась, но дверь не открылась.
        - Ты там один?
        - Сестра заперла меня снаружи. Я должен её найти. - Он снова лихорадочно стал дёргать за ручку.
        - Подожди. - Она вытащила из сумки связку отмычек и выбрала нужную. Дверной замок был простейшего типа, однако отмычку в него вставить не получалось, в личинке замка что-то застряло. Мерси опешила.
        - Она что, сломала ключ в замке, прежде чем сбежать?
        - Нет, - ответил он, - это я пытался отпереть дверь с помощью библиомантики, но, похоже, только напортачил. Наверное, погнул что-то.
        Улыбнувшись, Мерси покачала головой. Библиомантика, извлекавшаяся из выпусков «Грошовых ужасов», была диковатой и плохо управляемой. Такой же сырой и недоработанной, как и истории, печатавшиеся в этих журналах. Филигранная работа вроде той, что попытался проделать с замком Филандер, требовала нечеловеческих усилий по её обузданию.
        Девушка ещё раз попробовала вставить в замок отмычку, и снова её попытка не увенчалась успехом.
        - Механизм погнут. Ничего не выйдет.
        - Я пробовал выбить дверь, но это бессмысленно. Она открывается внутрь.
        Мерси оглянулась вокруг, но в галерее не было никого, кто мог бы взломать дверь. Это означало, что за дело придётся браться самой.
        - Ты уверен, что не хочешь подождать, пока вернётся Джезебел? - спросила она. - Менять дверную раму дорого.
        - Чёрт с ней, с рамой. Выпусти меня отсюда! Я должен найти её!
        Мерси помнила, что в комнатке, где жили брат с сестрой, не было окон. Филандер, по сути, оказался в мышеловке.
        Она сняла шляпку, глубоко вздохнула, с размаху саданула дверь левым плечом - и выругалась, как извозчик, потому что дверь не поддалась ни на йоту, а её грудь и плечо пронзила острая боль.
        - Ещё раз! - крикнул Филандер.
        - Ну конечно, это же не твоё плечо!
        - Ты что, ни разу не взламывала дверь?
        - Ну не так же!
        - Попробуй ударной волной!
        «Ни за какие коврижки», - подумала Мерси. Она отступила к перилам и предприняла новую попытку.
        На этот раз боль была такая, что она чуть не рухнула на пол. Такие вещи любят описывать в книгах - неустрашимый герой вышибает на своём пути двери, - однако почему-то все умалчивают о синяках и шишках, которые этот герой при этом получает.
        Зато около замка в двери теперь появилась длинная щель.
        - Почти получилось! - Филандер изнутри снова надавил на ручку, дверь затряслась, но не поддалась.
        - Зачем ей вообще понадобилось запирать тебя на ключ?
        - Чтобы я не смог удержать её от ужасающей глупости.
        - Готова поспорить, что изначально эту ужасающую глупость готов был совершить ты. - Когда-то Мерси достаточно хорошо его знала, и два года, минувшие с тех пор, мало что изменили. Филандер был хорошим парнем, обладавшим, однако же, способностью впутывать себя и окружающих в переделки.
        - Мерси?
        - Я не ухожу.
        - Ты не могла бы поторопиться? Пожалуйста.
        Нет, речь шла не о банальной ссоре с сестрой, это было понятно по его голосу.
        - Я должен найти Джез. Уже стемнело?
        - Как раз смеркается.
        Филандер чертыхнулся и снова затряс ручку двери.
        - Отойди в сторону! - Она размахнулась в третий раз и всем весом обрушилась на дверь. Кусок рамы разлетелся в острые щепки. Вместе с дверью Мерси вломилась в комнату Филандера и, спотыкаясь, пролетела пару шагов, прежде чем Филандер подхватил её.
        - Спасибо, - тихо поблагодарил он и продолжил удерживать её за плечи, хотя это не способствовало улучшению её самочувствия. У Мерси появилось ощущение, что левую половину её тела долго обхаживали дубинкой. Филандер уже сам заметил это и убрал руки. - Извини. Правда извини. Но мне нужно бежать!
        Тени у него под глазами были глубже прежнего, светлые волосы отросли. За два года юноша почти превратился в широкоплечего мужчину, это сразу бросалось в глаза, даже несмотря на старый сюртук. На голове Филандера красовался цилиндр, выглядевший так, как будто юноша не снимал его даже в постели.
        Мерси соскучилась по Филандеру: она осознала это, когда он протиснулся мимо неё наружу и припустил по крытой галерее. Одновременно она ужасно разозлилась на него за то, что он даже не оглянулся.
        - Эй, подожди хотя бы! - крикнула она ему вслед.
        - Я должен найти её, прежде чем… а, долго рассказывать.
        - Расскажешь по дороге.
        Они поспешно сбежали по ступенькам, которые вели не во внутренний двор, а к одному из боковых выходов из бывшего извозчичьего двора. Ходы, проделанные в кирпичной кладке, не уступали по запутанности окрестным переулкам.
        - Что ты здесь забыла? - спросил Филандер, когда они свернули на узкую улочку, в которой терпко пахло мочой, а может, ещё и чем похуже. Сгустился туман, и окружающее пространство сузилось до двадцати шагов.
        - По-видимому, я пришла как раз вовремя, чтобы вызволить тебя.
        - Я уже сказал тебе спасибо.
        - Как мило с твоей стороны!
        - Зачем ты пришла? - Филандер почти перешёл на бег. Несмотря на ноющее плечо, Мерси поспевала за ним, но её злило, что он совершенно не принимал в расчёт её состояние.
        - Сам подумай.
        Филандер застонал:
        - Птолеми.
        - Ты думаешь, я разбиваю себе голову о чужие двери ради забавы?
        - Могла бы воспользоваться библиомантикой, рукой бы махнула - и всё.
        - Я больше не использую библиомантику.
        Филандер на секунду остановился, но тут же бросился дальше, движимый беспокойством за Джезебел.
        - Что, правда?
        - Да.
        - С тех самых пор? Из-за Гровера?
        - Давай лучше поговорим про Птолеми.
        - Как ты можешь зарывать свой талант в землю?
        - Я не зарываю его в землю, я просто им не пользуюсь.
        Они свернули за угол, на Друри-лейн: она была шире и значительно оживлённее. Как и все лондонские улицы, здесь была куча грязи, которую непрерывно месили колёса кебов и экипажей. Филандеру и Мерси приходилось держаться домов, чтобы их попросту не раздавили.
        - Что тебе понадобилось у Птолеми? - спросила Мерси.
        - Не я его сжёг, если ты это имеешь в виду.
        - О господи, уж это-то мне понятно! Просто скажи, что у тебя были с ним за дела.
        - Я забрал у него книгу, чтобы отнести одному заказчику.
        - Какую книгу?
        - Откуда мне знать. Она была завёрнута в бумагу. Как и все книги. Иногда я относил пакеты по его поручениям.
        - По поручениям Птолеми?
        Филандер затряс головой:
        - Нет, заказчика. Мистера Малахайда.
        Это имя ничего не говорило Мерси.
        - Эта книга ещё у тебя?
        - Её забрала Джез. Она хотела отнести её Малахайду, потому что я… я собирался оставить её пока у себя, как доказательство, зачем я приходил к Птолеми. На случай, если меня будут искать. - Он искоса взглянул на Мерси. - Я не ожидал, что искать меня будешь ты. Вы с Птолеми вроде не были друзьями.
        - Ты часто носил книги этому Малахайду?
        - Да. Думаю, это были редкие книги. Они стоили ему порядочных денег.
        - Ты, должно быть, неплохо его знал, раз он доверял тебе подобные поручения.
        - Таких, как он, не грабят.
        - Мы сейчас идём к нему? К Малахайду?
        Филандер кивнул.
        - Почему ты так боишься за Джез?
        - Этот Малахайд… он странный человек. Я приносил ему книги только после захода солнца. Он говорил, что днём спит, а ночью работает.
        - Как вампир, что ли?
        - Он писатель. Он пишет для «Грошовых ужасов», поэтому я и знал, кто он такой. Вообще-то я сначала выполнял поручения для той барышни-издательницы, мисс Оукенхёрст. Я забирал у него рукописи, относил в издательство и передавал ему гонорар. Однажды вечером он затащил меня к себе в квартиру и предложил работать на него. Он обещал платить почти вдвое больше. Это был единственный раз, когда я видел его. А потом я увидел, что он пишет. Жуткие вещи. Более кровавые, чем всё, что обычно печатают.
        - Но это ведь не значит, что он сразу бросится резать Джез на кусочки.
        Филандер бросил на неё гневный взгляд:
        - Не смешно.
        - Извини. Просто объясни мне, почему тебе кажется, что ей угрожает опасность.
        - Я… я это чувствую. Ты его не видела. Он жуткий человек, какой-то… как чудовище. Да, чудовище - правильное слово.
        - Чудовище.
        - У него лицо чудовища. И двигается он как-то не по-человечески.
        - Он калека?
        - Нет, не в этом смысле. Как-то по-звериному.
        - Он библиомант?
        - Мне кажется, нет. Во всяком случае, его ауру я не почувствовал. Я всегда опускаю пакеты в щель для писем в его двери, а он потом кладёт в эту же щель деньги. Ему так удобнее, а мне тем более.
        Безусловно, всё это было очень странно, возможно, даже подозрительно, однако же совсем не значило, что Малахайд как-то причастен к смерти Птолеми. Он, конечно, был эксцентричный человек, этот Малахайд. Однако смерть Птолеми, несомненно, имела библиомантическое происхождение.
        - Какие в его квартире ты видел книги?
        - Там не было книг. Комнаты были пусты, там стояла только конторка для письма, стул и шкаф. И больше ничего, я даже не видел кровать. Поэтому я не верю, что он на самом деле там живёт. Он там только работает. Приходит вечером и исчезает утром, до того, как начнёт светать.
        - Или спит днём в своём шкафу.
        На какое-то время они замолчали, пока Филандер не показал на указатель: Феттер-лейн. Кто-то бросил в указатель ком грязи, который причудливо прилип к буквам, словно чумной бубон.
        Лондонская Феттер-лейн прославилась тем, что в 1666 году именно здесь удалось укротить Великий лондонский пожар, поглотивший до этого несколько тысяч домов в городе. Пожарным тогда пришлось взорвать целую улицу, дабы не допустить, чтобы огонь перекинулся дальше.
        - Нам нужен вон тот дом впереди, - произнёс Филандер. Он указал на непримечательное угловое здание: серый фасад, серые окна. В клубах тумана, сквозь которые с трудом пробивался свет газовых фонарей, очертания дома казались совсем расплывчатыми.
        Джезебел нигде не было.
        - У него в окнах не горит свет, - хрипло сказал Филандер, пока они приближались к дому через желтоватый туман. - Ни огонька.
        Туман словно заглушал их шаги по грязной булыжной мостовой. В небе не было ни луны, ни звёзд. Где-то совсем близко пробили башенные часы. «В это время чудовища выползают из своих углов», - подумала Мерси, а библиоманты поглубже забираются в свои уютные кресла.
        А мистер Малахайд преображает чернила в кровь.
        Глава семнадцатая
        Косноязычный пьяница, сидевший у входа, заверил Мерси и Филандера в том, что никакая молодая женщина в окрестностях дома не появлялась. Да, он уже давно тут сидит. Нет, головой он бы за это не поручился. Да, он уверен - в известной степени.
        - У вас, случайно, не найдётся пары шиллингов?
        Оставив пьяницу, Мерси и Филандер толкнули дверь и вошли в подъезд: дверь оказалась не заперта. С левой стороны узкого вестибюля располагалась деревянная лестница, ведущая выше. Пахло сырым бельём и старым трубочным табаком. Перед дверью одной из квартир на первом этаже, прямо возле лестницы, валялся обгорелый башмак. Мерси вопросительно взглянула на Филандера, тот тронул её за рукав и показал наверх.
        - Третий этаж, - прошептал он.
        Под их ногами заскрипели ступеньки, оповещая жителей дома о незваных гостях. Одна из дверей второго этажа слегка приоткрылась: через щель за ними кто-то следил, однако, заметив взгляд Мерси, любопытный тотчас ретировался.
        На широкой лестничной площадке третьего этажа располагались две двери. Ребята подошли к той, что была приоткрыта. За ней в полутьме виднелись ступеньки, ведущие, по-видимому, на чердак.
        Филандер кивнул на вторую дверь, находившуюся в конце короткого коридора. В её нижней части Мерси заметила щель для писем и газет, о которой ей говорил юноша. Филандер держал наготове нож, которым он обычно вырезал фигурки из дерева. «Ага, значит, нож всё ещё при нём», - подумала Мерси. Насколько Мерси было известно, этот нож когда-то принадлежал отцу Филандера: единственное наследство, которое этот подлец оставил своим детям, прежде чем втихаря смыться от них под покровом ночи.
        Они медленно направились к двери. На ходу Филандер вытащил из кармана своего сюртука свёрнутый в трубочку экземпляр «Грошовых ужасов». У недобиблиомантов вроде него не было сердечной книги, однако и они предпочитали пользоваться выпусками, к которым по тем или иным причинам питали привязанность. Экземпляр Филандера оказался весь засален, у большинства страниц были загнуты углы.
        - А твоя сердечная книга где? - прошептал он Мерси.
        Она покачала головой.
        - Ты что, её не носишь?! - Презрительно посмотрев на девушку, Филандер хотел было загородить её собой, размахивая своим дурацким ножом, но она воспрепятствовала этому, втиснувшись в проход рядом с ним. Теперь они приближались к двери плечом к плечу. Из-за двери не доносилось ни звука. Только издалека, с одного из нижних этажей, слышались приглушённые голоса.
        Подойдя вплотную к двери, они вновь остановились и прислушались. Филандер поднял руку и собрался было постучать, но Мерси успела удержать его. Она бесшумно опустилась на колени, чтобы разведать обстановку через почтовую щель. Однако обнаружила, что щель располагается у самого пола, и, чтобы заглянуть в неё, нужно лечь на живот.
        Пыхтя от напряжения, она опустилась ещё ниже, пока её глаза не оказались на уровне щели. Медленно и аккуратно она приподняла крышку над отверстием. Петли, на которых висела крышка, немилосердно заскрипели. Мерси осторожно заглянула в отверстие. Свет в комнате не горел, лишь через окно туда попадал слабый отблеск уличного фонаря, однако даже при таком скудном освещении было понятно: никакой книги там нет.
        Мерси опустила крышку почтовой щели и поднялась на ноги. Филандер вопросительно посмотрел на неё.
        - Может быть, Джезебел ещё не добралась сюда? - качая головой, прошептала Мерси. - Когда Малахайд обычно приходит?
        - Сейчас самое время, он может появиться в любой момент.
        Мерси аккуратно нажала на ручку двери. Заперто.
        Филандер раскрыл свой выпуск «Грошовых ужасов» ипреисполнился решимости взломать дверь с помощью библиомантики.
        - Подожди. - Мерси вытащила свой набор отмычек и опустилась на корточки перед замочной скважиной. Ей понадобилось всего полминуты, чтобы в механизме замка что-то лязгнуло. - Ну вот, совсем другое дело.
        Дверь распахнулась внутрь. Снаружи, за окном, клубился туман. Зыбкий свет из окна не мог развеять темноту в углах комнаты, она казалась непроницаемой, и только спустя несколько секунд Мерси различила, что в левой стене есть проём, за которым угадывалась вторая комната.
        Филандер неплотно притворил дверь в коридор: если кто-то будет подниматься по лестнице, они смогут услышать.
        Комната, служившая прихожей, была пуста; вследующей комнате стоял высокий платяной шкаф и конторка для письма, за которой виднелась невысокая скамеечка. Встав за конторку, Мерси пощупала фитиль единственной свечи, стоявшей рядом со стопкой чистой писчей бумаги и чернильницей. Фитиль был холодным.
        Филандер нерешительно встал перед платяным шкафом: это было тяжеловесное безвкусное сооружение с распашными дверцами. Когда Мерси предположила, что именно там Малахайд спит днём, она, конечно, шутила. Однако сейчас, когда Филандер протягивал руку к круглой ручке шкафа, у него на лбу было написано: «Неужели ты права?..»
        - Давай я. - Мерси быстро встала рядом. - У тебя ведь нож.
        Филандер кивнул и занял оборонительную позицию, которую он, должно быть, подсмотрел у молодчиков из банды Руделькопфа.
        Одним махом Мерси распахнула створки шкафа. На длинной перекладине покачивался один-единственный костюм с белой рубашкой. Внизу стояла пара туфель.
        Мерси с облегчением закрыла шкаф:
        - Кажется, сегодня вечером здесь не было ни Джезебел, ни Малахайда. Может, по дороге сюда она завернула куда-нибудь ещё. Получается, тебе нужно всего лишь дождаться её внизу. А может, она и вовсе передумала идти сюда.
        Глаза Филандера лихорадочно заблестели.
        - Если уж Джез что-то вбила себе в голову, она не передумает.
        На лестнице послышались тяжёлые шаги. Заскрипели ступеньки.
        Мерси шмыгнула через прихожую к двери. Филандер пошёл за ней, на ходу открывая выпуск «Ужасов».
        Кто-то поднимался по лестнице на второй этаж. Затем помедлил и направился в коридор. Мерси затаила дыхание.
        Шаги снова замерли. Возможно, этот Малахайд всё же был библиомантом и ощущал присутствие Мерси?
        Звякнули ключи, затем этажом ниже послышался звук отпираемой двери. В следующую секунду Мерси и Филандер услышали, как дверь захлопнулась.
        Оба перевели дух.
        - Пора смываться, - тихо предложила Мерси. - Мы выйдем, и я сяду в засаду на другой стороне улицы, посмотрю на этого Малахайда, когда он появится. А ты сбегай домой, может, Джез вернулась.
        - Она никогда бы не вернулась, не доставив книгу.
        Мерси пожала плечами:
        - Тогда оставайся здесь, давай следить за домом вместе.
        - Я не могу сидеть сложа руки! - напустился на неё Филандер. Про себя Мерси чуть ли не перекрестилась, услышав это: до сих пор она предпочитала работать в одиночку.
        Филандер, однако, был не в восторге от этого плана: вероятно, он всё-таки надеялся уговорить её использовать библиомантику.
        - Вдвоём мы сможем обшарить весь квартал, заглянуть в каждый притон в Сохо!
        «Блестящая перспектива», - ехидно подумала Мерси.
        - А что, обычно она шатается по притонам?
        - Ну… иногда. Она говорит, что ей бывает нужно поговорить с кем-нибудь ещё кроме меня и женщин в прачечной.
        - Оно и понятно.
        - Но когда после этого она возвращается домой, у неё часто есть деньги. Больше денег, чем она брала с собой.
        Что ж, сестра Филандера была взрослая женщина, способная отдавать себе отчёт в своих поступках. Горечь, прозвучавшая в голосе Филандера, заботила Мерси больше, чем приключения Джезебел, чем бы она ни занималась. Филандер не хотел, чтобы она его жалела, она достаточно хорошо его знала, чтобы не понимать этого. Однако сейчас ей всё равно ужасно хотелось обнять его.
        - Она бы взяла с собой книгу, если бы собиралась сегодня отправиться по притонам?
        - Ни в коем случае.
        - Тогда, возможно, она её где-то спрятала.
        - Да нет же, Мерси! - В голосе Филандера вдруг прозвучали стальные нотки, глаза засверкали. Квартира Малахайда была совершенно неподходящим местом для ссоры, но это его, похоже, уже не заботило. - Она не стала бы её нигде прятать. У Джез всегда была голова на плечах. Она понимает, сколько может стоить эта проклятая книга.
        - Ну ладно, - согласилась Мерси. - Тогда подожди её дома или отправляйся искать и возьми с собой Темпест. Делай что хочешь.
        Филандер тихо застонал:
        - Те-емпест! Ах ты, чёрт, я же… - Качая головой, он замолчал на полуслове. - Я же обещал Темпест проводить её до моста Ватерлоо. По вечерам там небезопасно.
        - Тогда отправляйся к ней, - с нажимом произнесла Мерси, - и дай Джез ещё пару часов.
        Филандер едва не ринулся с места, готовый немедленно забыть о существовании Мерси, но затем, обернувшись, ещё раз внимательно посмотрел на неё.
        - Ты ведь теперь что-то вроде детектива, верно?
        - Во всяком случае мне платят за то, чтобы я что-то отыскала. - Ничего хуже она придумать не могла, она поняла это прежде, чем закончить фразу.
        Филандер гневно вытаращился на неё, не находя слов, потом распахнул дверь и загремел каблуками по коридору в сторону лестницы.
        - О господи, Филандер… - начала было Мерси, но он уже мчался по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и, когда она добралась до лестницы, его уже и след простыл, только хлопнула входная дверь.
        Сжав губы, Мерси осталась стоять, вцепившись в перила, злясь на саму себя.
        Глава восемнадцатая
        Спустя час Филандер успел по два раза обежать все переулки, которыми обычно ходила Джезебел, но нигде не обнаружил следов сестры. Он заглянул в пару пабов, но далеко не во все, понимая, что шанс обнаружить Джез в толпе был ничтожно мал. Возможно, в глубине души он просто-напросто опасался застать сестру возле чёрного хода с каким-нибудь парнем.
        - Эй, мальчик!
        Собираясь перейти на другую сторону Боу-стрит, Филандер обернулся. Даже в это позднее время суток на улице царила сутолока из повозок и лошадей. Несомненно, лондонским пешеходам жилось непросто: влюбой момент тебя могли или задавить насмерть, или облить грязью, брызжущей из-под копыт лошадей и колёс телег.
        - Мальчик, поди сюда!
        Филандеру пришлось как следует присмотреться, прежде чем он заметил человека, сидевшего возле одного из подъездов и махавшего ему рукой. На нём была красная куртка, а под ней - золотой жилет. Его длинные чёрные волосы были завязаны в хвост, на голове красовалась заношенная шляпа. На подбородке розовели следы многочисленных ожогов, без которых не обходился ни один из представителей его профессии. Из-за этих ожогов у него практически не росла борода.
        Огнеглотатель Кристальди был таким же «итальянцем», как и Филандер, хотя и настаивал на том, что он истинный неаполитанец, «родившийся у прекраснейшей из матерей и зачатый сильнейшим из отцов». Филандер видел его в самом разном настроении: развязным и болтливым, когда он получал от представления неплохую выручку, слезливым, когда он в пьяной тоске вспоминал своё мнимое детство на побережье Амальфи. Насколько знал Филандер, Великолепный Кристальди родился где-то под Ньюкаслом и за всю свою жизнь никогда не бывал южнее Детфорда. Выступая по ночам на перекрёстках, он коверкал слова, как итальянец, однако по мере того, как толпа рассеивалась, рассеивался и его очаровательный певучий акцент. Сейчас же он говорил как всякий порядочный лондонец.
        - Я слыхал, что ты кое-кого ищешь, - начал Кристальди, когда Филандер остановился перед ним. Чтобы видеть мальчика, огнеглотателю приходилось задирать голову, однако это, казалось, ему ничуть не мешало. Рядом с ним валялся мешок с принадлежностями его ремесла, оттуда высовывалось горлышко коричневой бутылки.
        - Да, мою сестру, - ответил Филандер. - Джезебел.
        Кристальди кивнул:
        - Джезебел - девушка что надо.
        - Чего ты хочешь?
        - Возможно, я могу оказать тебе маленькую дружескую услугу.
        На самом деле Филандер и Кристальди не дружили: они были знакомы лишь шапочно и при случае могли перекинуться парой фраз. Огнеглотатель был раза в два старше мальчика; кроме того, когда он начинал своё представление, газетчики подхватывали свои лотки, чтобы товар не сгорел, и убирались восвояси.
        - Ты видел Джез?
        - Так точно, видел. То есть я думаю, что это была она. Длинные светлые волосы, слегка растрёпанные. Славное лицо, особенно когда улыбается. Бывало, она смотрела на меня и улыбалась мне, правда. Но не сегодня вечером. Сегодня она села в карету и уехала.
        - Где это было?
        - Да там, за углом. - Кристальди махнул рукой вправо: там клубился туман. От него несло спиртом: то ли он напился, то ли это были остатки горючей жидкости, которую он набирал в рот во время выступлений. - Но её там больше нет. Кто-то подозвал её, я видел, как из окна махнули перчаткой; она подошла, и они беседовали. А затем она уехала вместе с ним.
        Филандер сжал кулаки так, что его ногти вонзились в мякоть ладони.
        - Что это была за карета?
        - Наёмный кеб. Таких в Лондоне сотни.
        - Ты слышал, о чём они говорили?
        - Нет, я слишком далеко стоял. Не слыхал ни слова.
        Филандер набрал в грудь побольше воздуха:
        - В какую сторону они поехали?
        - Вон туда. Я бы не удивился, не будь это твоя сестра. Она разумная девушка, я-то знаю. Я как-то пытался за ней приударить, по всей форме и с честными намерениями, а она дала мне от ворот поворот, но уж так скромно и вежливо! Не потешалась надо мной, как другие бабы. Всё по-человечески. Девушка с фасоном, твоя Джезебел. Она мне нравится, уж можешь мне верить.
        - И никакого лица в окне ты тоже не видел?
        - Не, какое там. Но тот парень, должно быть, обращался с ней ласково, я видел, как она смеялась. Чтоб мне провалиться, она такая милашка, когда смеётся.
        Филандера затошнило при мысли о том, что ему, возможно, никогда не найти Джезебел, если она уехала отсюда в карете. Что-то не складывалось. Она не собиралась никуда уезжать в карете, она собиралась к Малахайду.
        - Когда это было?
        - Да ещё до сумерек.
        Это выглядело ещё более странно.
        - У неё был при себе пакет? Такой небольшой, плоский, четырёхугольный?
        - Как будто книга завёрнутая? Верно, что-то вроде этого выглядывало у неё из кармана пальто. В коричневой бумаге. Я заметил, потому что она всё время его придерживала, как будто боялась, что какая-нибудь шантрапа его стырит. Шантрапы тут хватает.
        - Ты можешь вспомнить ещё что-нибудь? Ну хоть что-то?
        Поразмыслив, Кристальди покачал головой:
        - Нет, больше ничего не помню.
        Филандер присел на корточки, его лицо оказалось вровень с лицом огнеглотателя.
        - Спасибо тебе. Я твой должник.
        Огнеглотатель отмахнулся:
        - Мы, народ уличный, должны держаться вместе. Был рад помочь. - Он коснулся пальцем полей шляпы. - Если найдёшь её, передай от меня привет. Я не забыл, что она со мной поступила по-человечески. Не как другие бабы. Совсем не как другие бабы.
        Филандер попрощался и бросился к перекрёстку, на котором Кристальди в последний раз видел его сестру, как будто надеялся найти там хоть какие-то следы её присутствия.
        Но их там не было.
        Он побежал дальше, в направлении моста Ватерлоо. Филандер прекрасно ориентировался в лабиринтах улиц и переулков, знал, где можно срезать, где есть проходные дворы. В одной из подворотен он чуть не наткнулся на молодчиков из банды Руделькопфа: вдругое время он бы обошёл их стороной, но сейчас каждая секунда была слишком дорога, чтобы ходить кругами. И только когда они остались позади, он перевёл дух.
        Он нашёл Темпест на мосту, под одним из шипящих газовых фонарей. С моста открывалась ночная панорама - цепочка огней на южной набережной Темзы, просвечивавших сквозь туман. По мосту сплошным потоком двигались повозки и лошади, из-за чего мост слегка подрагивал. Впрочем, эту дрожь замечали лишь пешеходы, вынужденные прижиматься к перилам моста.
        На мосту свистел ледяной ветер. Темпест была в куртке, которая была ей сильно велика: рукава пришлось подвернуть несколько раз. Она подняла толстый шерстяной воротник и застегнула его до самого подбородка. Свои чёрные волосы Темпест по-прежнему стригла очень коротко, чтобы её принимали за мальчишку. Так она меньше привлекала внимание уличных воришек, которые с наступлением темноты зачастую приставали к газетчикам и прикарманивали их выручку. Уши Темпест покраснели от холода. Ей срочно была нужна шапка, и Филандер мысленно пообещал себе непременно достать ей какой-нибудь головной убор. Он решил, что возьмёт часть сбережений, которые они с Джез прятали под половицами в их каморке, и купит Темпест тёплую шапку из натурального меха.
        Лоток Темпест был аккуратно разделён на две части: содной стороны высилась стопка вечерних газет, с другой - лежали выпуски «Грошовых ужасов» стопорно нарисованными обложками, на которых герои сражались с преступниками в масках или с хищными зверями. Поцеловав Филандера в знак приветствия, Темпест снова втянула шею поглубже в воротник.
        - Ты ничего не пропустил, - заметила она. - Людей интересуют грабежи и убийства, а не эти глупости. - Она указала на газетный заголовок: премьер-министр Великобритании Бенджамин Дизраэли распустил нижнюю палату парламента и объявил внеочередные выборы, потому что надеялся, что консерваторы получат на них больше голосов.
        Волнуясь, Филандер рассказал ей о том, что произошло, начиная с убийства в переулке Сесил-корт и кончая исчезновением Джезебел, которая села в карету. Когда он упомянул Мерси, Темпест помрачнела. Она никогда не скрывала, что считала Мерси виновной в гибели Гровера. Мерси и Птолеми.
        - Как у неё дела? - холодно поинтересовалась она.
        - Я её не спрашивал.
        - Да ладно.
        Филандер сунул руки в карманы сюртука: он тоже успел продрогнуть:
        - Она больше не пользуется библиомантикой. Полагаю, что из-за Гровера.
        Лицо Темпест ещё несколько секунд оставалось непроницаемым, затем она подняла руку и погладила его по щеке:
        - Извини. Нам нужно найти Джез. Кому какое дело до того, чем занимается Мерси.
        Позади Темпест около перил стояла крышка от газетного лотка. Темпест приладила её на место и привычно закрепила, чтобы та не свалилась. Потом она сбросила с плеча ремень, на котором держался лоток, и взяла плоский ящик за ручку, как чемодан. В своё время Гровер смастерил такие ящики для каждого из членов шайки Турпина.
        - Не представляю, где ещё её искать, - сказал Филандер, когда Темпест решительно взяла его за руку и вместе они направились к северному берегу Темзы. - Нам никогда не найти её, если она и правда села в ту карету. - Он забрал у Темпест лоток. - Давай сюда. Нам нужно куда-то пристроить его на хранение. - Девушка благодарно улыбнулась Филандеру.
        - Кристальди ведь сказал, что книга была у неё. Она собиралась сходить к Малахайду и получить от него деньги за доставку.
        - Ты предлагаешь вернуться к его квартире?
        - Но это единственная зацепка, которая у нас есть, разве нет? Рано или поздно она появится там.
        - Если с ней ничего не случилось.
        Телега, ехавшая перед ними, попыталась объехать выбоину, зиявшую в мостовой, и угодила на узкий тротуар. Филандеру и Темпест пришлось спиной вжаться в перила, чтобы телега не задавила их. Темпест выкрикнула вознице в спину пару оскорблений, однако тот лишь отмахнулся: «Жалкий сброд!»
        - Джез права, - с горечью заметил Филандер. - Хорошо бы нам и правда поскорее убраться из города.
        - Вот поэтому-то она и садится в незнакомые кареты, - ответила Темпест. - Вопрос в том, стоит ли оно того? - Это был вопрос, но девочка вряд ли ожидала услышать на него ответ.
        Они молча шли дальше, пока не добрались до набережной. Затем они направились тем же путём, которым Филандер добирался до моста Ватерлоо, с той лишь разницей, что в этот раз они сделали большой крюк, дабы не встречаться с бандой Руделькопфа. Ночь выдалась холодной и влажной.
        - Так больше продолжаться не может, - сказал Филандер. - Когда всё это закончится, я поговорю с Джез. Такой ценой я не хочу переезжать ни в какую деревню.
        - Но ты ведь тоже зарабатываешь деньги.
        - Не столько, сколько Джез. - Он долго игнорировал этот факт, возможно, поэтому сейчас он был буквально раздавлен правдой. Джезебел жертвовала многим, чтобы обеспечить им шанс на лучшую жизнь когда-нибудь в будущем. Ему следовало относиться к её мечте гораздо серьёзнее.
        - Подожди. - Филандер остановился, поставил на землю сложенный лоток и удержал Темпест. - Я должен тебе ещё кое-что сказать.
        Темпест серьёзно посмотрела на него. При свете фонаря её голубые глаза приобрели почти янтарный оттенок.
        - Мерси там тоже будет, - сказал он. - Она собиралась дождаться, пока появится Малахайд.
        Темпест помолчала.
        - Гровер её очень любил. Мне кажется, она его тоже.
        - Но признался ей в этом только он. Перед тем как мы отправились в Лаймхаус, он пытался поговорить с ней об этом. Она даже не взглянула на него. Он мне рассказывал.
        Филандер притянул Темпест поближе к себе и поцеловал:
        - В конечном итоге это бы всё равно ничего не изменило.
        Она со свистом выдохнула воздух, и на секунду ему показалось, что девушка сейчас вырвется из его объятий. Но потом она потёрлась щекой о его грудь:
        - Мой брат погиб, потому что хотел спасти её. А она не снизошла даже до того, чтобы признаться, что он ей нравится.
        - Может быть, она пыталась. Она говорит, что он умер у неё на руках.
        - Она его даже не вытащила оттуда!
        - У неё не было выбора. Её саму вытащила женщина с вуалью.
        Женщина с вуалью. Они так часто обсуждали её, но так и не нашли ответа на вопрос, кто она и почему спасла им жизнь.
        Темпест подняла голову и взглянула Филандеру в глаза:
        - Я тебя очень люблю. Ты ведь это знаешь, да? Так вот, я бы скорее умерла, чем оставила тебя где-нибудь, живого или мёртвого.
        - До этого не дойдёт.
        Она встала на цыпочки и поцеловала его. Губы Темпест были тёплыми, только кончик носа так и остался ледяным. От её воротника исходил приятный аромат книг, которыми пахло её тело, и с каждым годом этот аромат усиливался. Всякий раз, когда Филандер думал об этом, ему хотелось крепче привязать её к себе, и в то же время он всё яснее понимал, что это было бы ошибкой. Темпест не страшилась никого и ничего, в каждом препятствии ей мерещился вызов. Он часто боялся за неё, хотя она терпеть не могла, когда за неё волновались.
        Когда они целовались, ему удалось на мгновение не думать о Джезебел и не мучиться угрызениями совести. Они стояли под газовым фонарём, окутанным туманом, в жёлтом круглом пятне дрожащего света, и всё, что происходило за его пределами, их не касалось. Всего пару мгновений этот маленький мир принадлежал только им одним.
        Глава девятнадцатая
        Мерси наблюдала за домом на Феттер-лейн уже почти два часа. Она сидела в засаде на противоположной стороне улицы, там, где начинался узкий проулок, и старалась не подпускать близко к себе крыс, которые в Лондоне иногда вырастали размером с кошку. Между ней и домом, за которым она следила, стеной стоял туман. Сквозь него она с трудом различила, что бродяга, с которым они беседовали, куда-то делся. В ночном воздухе резко пахло аммиаком и смазкой.
        Из-за дымки она чуть не пропустила момент, когда в окне Малахайда внезапно загорелась свеча. Мерси шагнула ближе к дому, чтобы исключить ошибку. Малахайд не заходил в дом через входную дверь, она бы его непременно заметила.
        Поток повозок, двигавшихся по Феттер-лейн, к вечеру иссяк. Время от времени в тумане раздавались голоса, один раз послышался резкий хохот.
        Мерси пересекла улицу. Дверь дома по-прежнему была притворена. Девушка беспрепятственно вошла в дом. Всё здесь выглядело так же, как и в прошлый раз, однако Мерси почувствовала, что атмосфера дома изменилась. Бледный луч света падал на обгорелый башмак, который, как и прежде, валялся возле двери у лестницы. Узкий коридор, ведущий вглубь первого этажа, терялся во тьме. Мерси задалась вопросом, мог ли Малахайд появиться оттуда. Возможно, он находился в доме всё это время и давно уже знал, что они без спросу проникли в его квартиру?..
        Она собралась было подняться по лестнице, не имея представления о том, как ей поступить, когда она окажется перед дверью Малахайда, но внезапно услышала шорох. Раздался звук, напоминающий скрежет дерева по камню, затем сзади, в темноте за её спиной, открылась дверь. Возможно, там находилась дверь в подвал. Одновременно девушка ощутила библиомантическую ауру и преисполнилась уверенности в том, что к ней приближается некто, обладающий способностями, примерно равными её собственным.
        Мерси среагировала на секунду позже, чем следовало. Она открыла рот, чтобы окликнуть незнакомца, подняла обе руки в оборонительном жесте, но он уже налетел на неё. Благодаря маскировочным чарам он был почти не различим в темноте. Искусственная тень скрывала черты его лица, словно живая чёрная клякса. Он резко развернул её в сторону и обхватил сзади. Другой рукой он зажал ей рот - так плотно, что в первую секунду у неё не получалось дышать даже через нос.
        - Не… - начал было он, однако тут Мерси подняла ноги вверх и оттолкнулась от стены с такой силой, что они оба спинами врезались в дверь рядом с лестницей. Её противник споткнулся - возможно, о горелый башмак - и упал прямо на деревянную раму. Рама треснула, замок вылетел, и они ввалились в чужую квартиру.
        Оказавшись сверху, Мерси продолжала лягаться и лупить незнакомца, но, даже лёжа на полу, он не ослабил хватки: одной рукой он крепко прижимал Мерси к себе, другой - по-прежнему зажимал ей рот. Незнакомец обладал безупречной реакцией, его аура, казалось, пульсировала от избытка энергии. Не давая Мерси ни единого шанса вырваться, он перекатился по полу и в следующее мгновение навалился на неё сверху.
        Он был сильнее её - и с позиции грубой силы, и с точки зрения библиомантических способностей. Кроме того, девушка беспомощно лежала на животе. Своим весом противник прижал её к полу, а его правая рука оказалась под ней. Ничего, сейчас он захочет подняться на ноги, и тогда ему придётся ненадолго выпустить её.
        Мерси изо всех сил вцепилась зубами в его руку.
        Он вскрикнул и с силой саданул ей лбом в затылок, она сильно ударилась лицом об пол. Это оглушило её на пару секунд - настолько, что она с запозданием осознала, что он убрал руку. Когда до неё наконец дошло, что она могла бы позвать на помощь, - хотя кто бы её здесь услышал? - он уже запихнул ей в рот тряпку, а её концы стянул у Мерси на затылке так туго, что она застонала. Тряпичный кляп почти полностью заглушил стон.
        Девушка вновь попыталась сбросить его с себя и резко оттолкнулась от пола, так что это ей почти удалось. В следующую секунду незнакомец встал над ней на колени и перевернул. Левая рука Мерси освободилась, она вслепую попыталась за что-то ухватиться: сначала ей под руку попалась куртка нападавшего, затем - какой-то твёрдый предмет, нечто похожее на рукоятку. Надеясь, что это нож, она крепче сжала пальцы, как вдруг он стряхнул её с себя. При этом предмет, который она нащупала, остался в её сжатом кулаке, а противник, судя по всему, не заметил его исчезновения. В следующий момент девушка прикрыла находку своим телом. Теперь она знала, что это не нож: рукоятка заканчивалась чем-то круглым. Возможно, это была большая лупа.
        Мерси и глазом не успела моргнуть, как враг связал ей руки за спиной - откуда он только взял верёвку?.. По всей видимости, он был прекрасно экипирован. Неужели он давно следит за ней?
        Живая клякса по-прежнему скрывала черты его лица, окутывая голову, словно облако тёмного тумана. В руках у него не было сердечной книги, которая помогала бы ему поддерживать чары: очевидно, он создавал эту иллюзию играючи, не концентрируясь на ней, потому что тщательно и аккуратно обездвиживал Мерси во всех направлениях, чтобы она не могла пошевелить и пальцем. Руки незнакомца быстро пробежались по её телу - вероятно, в поисках её сердечной книги. Не найдя её, он успокоился и поднялся наконец на ноги.
        Она хотела было спросить, кто он такой, потребовать, чтобы он сию же секунду развязал её, но из-за кляпа из её рта донеслось лишь неразборчивое мычание. Кто знает, возможно, ей крупно повезло уже потому, что он не выпустил ей кишки. Хотя мог бы.
        Тяжело дыша, он стоял над связанной девушкой; за его спиной виднелась разлетевшаяся наружная дверь квартиры. Если бы здесь кто-нибудь присутствовал, то уже давно бы обнаружил себя. В квартире было темно и стоял запах старого невыветрившегося дыма и грязного белья.
        Голова, скрывавшаяся за чёрной облачной кляксой, повернулась, когда откуда-то сверху на лестнице раздались шаги. Сначала Мерси решила, что на неё напал сам Малахайд, однако теперь она поняла, что ошиблась. Филандер рассказывал, что Малахайд сильно сутулился, был чуть ли не горбуном, о её противнике это нельзя было сказать.
        Они находились у входа в квартиру, располагавшуюся непосредственно возле лестницы. Снаружи сюда падал слабый свет. Кто бы там ни спускался по ступенькам, он немедленно обнаружит их.
        Мерси согнула правую ногу и изо всех сил лягнула чужака в колено. На его счастье, в эту самую минуту он направился к двери, каблук девушки лишь задел его. Он не обратил на это внимания: шаги всё приближались. Незнакомец установил дверь обратно в расщепленную раму; дверь покосилась, и, чтобы удержать её на месте, он налёг на неё.
        Шаги теперь раздавались совсем рядом, неизвестный уже спускался на первый этаж. Возможно, Филандер преувеличил немощь Малахайда: шаги были быстрыми и совсем не походили на поступь калеки. Хотя некая неравномерность в них угадывалась.
        Мерси не могла больше различить, где находится её противник: он слился с окружающей темнотой. Она видела лишь очертания двери, теперь неплотно прилегавшей к дверному косяку, прямоугольную щель, через которую сочился свет уличного фонаря. На секунду свет исчез: кто-то прошёл мимо двери, свернув не к выходу, а в коридор, ведущий вглубь здания.
        Шаги стихли и вновь вернулись к двери в квартиру.
        «Он заметил сломанный замок», - решила Мерси. Возможно, ей следовало подать ему какой-нибудь знак, однако что-то удерживало её от этого поступка. Её руки были крепко связаны, во рту торчал кляп, и, находясь в столь затруднительном положении, она при всём желании не могла представить, какой толк оттого, что Малахайд обнаружит её в таком виде.
        За дверью царила мёртвая тишина. Мерси задержала дыхание, незнакомец, напавший на неё, тоже, кажется, не дышал. Потом человек по ту сторону двери снова начал двигаться. Он поспешил дальше вниз, через несколько секунд раздался скрип двери, очевидно, ведущей в подвал, а затем послышались торопливо удалявшиеся по каменным ступенькам глухие шаги.
        Противник Мерси отпрянул от двери, которая без опоры немедленно покосилась и провалилась внутрь.
        - Лежите смирно, - сдавленно прошептал он, по-прежнему практически сливаясь с темнотой. - Не издавайте ни звука до тех пор, пока не стихнут мои шаги. Если вы послушаетесь меня, через пару часов я пришлю кого-нибудь, чтобы развязать вас.
        «Через пару часов?..» - Мерси хотела возмущённо выкрикнуть это ему в лицо, но кляп во рту заглушил и слова, и возмущение.
        - Полагаю, это означает, что вы согласны.
        Эх, если бы он убрал ногу на секунду позже! Она бы тогда успела размозжить ему каблуком колено. Мерси кровожадно представила себе, как бы это ощущалось.
        - Оставляю вас одну. Здесь, внутри, не так уж и плохо, верно?
        Он открыл дверь и прислушался.
        Искушение воспользоваться библиомантикой, чтобы причинить обидчику боль, было почти невыносимым. Однако она не забывала о клятве: никогда, никогда больше, даже сейчас. Тем более что она не была уверена, что без подготовки и без сердечной книги у неё вообще бы что-то получилось.
        Незнакомец выбрался в коридор и, судя по звукам, отправился вслед за человеком, спустившимся в подвал. Мерси дождалась, пока его шаги затихнут, и начала дёргаться и извиваться, пытаясь освободиться. Для начала нужно отделаться от кляпа. Ей необходим был предмет, за который можно зацепить его и стянуть с лица. Упираясь ногами, Мерси спиной вперёд заползла поглубже в тёмную комнату. Предмет, который она стащила из кармана напавшего на неё человека, всё ещё лежал под ней, больно врезаясь в рёбра; продвигаясь вперёд, она тащила с собой и его. Вскоре она наткнулась на что-то головой: оказалось, деревянная кровать, а на ней матрас. От матраса нещадно несло потом, однако выбора у девушки не было. Она с трудом поднялась на локтях так, чтобы вплотную прижаться лицом к матрасу. К горлу подкатила тошнота; она лишь усилилась, когда Мерси начала тереться лицом о матрас и проделывала это до тех пор, пока кляп потихоньку не начал сползать.
        Шуршание ткани чуть не заглушило шаги, вдруг раздавшиеся в подъезде. Бросив взгляд в направлении наружной двери, она увидела две фигуры, направлявшиеся наверх.
        Филандер. И ещё кто-то.
        Она снова повернулась к матрасу и яростно прижалась к нему ртом. Ей стоило больших усилий сдержать рвотные позывы, пока кляп мучительно медленно сползал вниз.
        - Филандер! - позвала она сквозь материю, однако через кляп раздалось лишь нечто похожее на кряхтение.
        Мерси ещё раз потёрлась лицом о матрас - и вот наконец тряпка соскользнула с подбородка и повисла у неё на шее.
        - Филандер! - Девушка закашлялась и её чуть не вырвало, но она сдержалась. - Филандер! Я здесь, внизу, на первом этаже!
        На лестнице раздались голоса, затем по ступенькам застучали шаги.
        - Мерси?
        - Я связана!
        В дверном проёме возникли два силуэта: один в цилиндре, другой поменьше и потоньше. Темпест. Ну конечно.
        - Тебя поймал Малахайд? - Филандер бросился к ней, девочка осталась караулить снаружи.
        - Нет, какой-то другой тип. Но точно библиомант. Он тоже караулил Малахайда, как и мы. Он последовал за ним в подвал.
        Мерси перекатилась на живот, чтобы Филандеру было удобнее добраться до её связанных рук. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы распутать узлы.
        - Спасибо! - Мерси вскочила на ноги - по-видимому, она сделала это слишком быстро, потому что пошатнулась, потом вытерла рукавом рот и сплюнула.
        Она торопливо подняла с пола предмет, который стащила из кармана незнакомца. Это действительно оказалась лупа, невероятно большая и тяжёлая, по размеру напоминающая ручное зеркальце. Она была старинной работы, потускневшую металлическую ручку украшали причудливые завитки.
        - Что ты собираешься с ней делать? - спросил Филандер.
        - Она была у него в кармане. Возможно, он захочет вернуть её. Тогда ему волей-неволей придётся обратиться ко мне.
        - Или убить тебя.
        - Да. Возможно. - Она сунула лупу в карман пальто и вышла из квартиры.
        - Темпест, - произнесла она, когда девочка обернулась ей навстречу.
        - Мерси.
        На первый взгляд Темпест практически не изменилась: всё те же короткие волосы и тонкие, располагающие к себе черты лица. Однако её глаза потемнели и посерьёзнели, а ямочки в углах рта теперь напоминали морщины. По её лицу не составляло труда прочесть, как она живёт. Темпест по-прежнему избегала вспоминать о горестных событиях, свалившихся на неё два года назад, и это роднило её с Мерси, хотела она того или нет. Смерть Гровера преследовала их обеих, словно привидение.
        - Я надеялась больше никогда не увидеть тебя, - продолжала Темпест. Хорошо, что она честна, - возможно, честнее Филандера, - и не боялась расставить точки над «и».
        - Ну уж прости. - Мерси имела в виду исключительно их встречу, хотя в то же время ей стала очевидна вся бессмысленность их с Темпест общения: Мерси могла говорить что угодно, и что угодно прозвучало бы слишком банально по сравнению с событием, разделившим их. Боль, которую причинила им смерть Гровера, унять было невозможно.
        - Вероятно, это был чертовски способный библиомант, - заметила Темпест, - если он так легко одолел тебя.
        - Я не пользуюсь… - Мерси замолчала, потому что до неё дошло, что Темпест, вероятно, уже давно знала о том, что она хотела ей объяснить. Филандер сообщил ей. Она кивнула по направлению к тёмному концу коридора: - Они оба спустились в подвал. Я хочу знать, кто здесь был. Вы можете не ходить со мной. - Хотя про себя она понимала, что отчаянно нуждается в союзниках.
        - Джез села в чью-то карету, - сообщил Филандер. - Как ты думаешь, это мог быть этот тип?
        - Возможно. - Мерси уже шагала к двери в подвал. - Во всяком случае Малахайду не понадобилось бы разъезжать с ней по Лондону, чтобы заполучить книгу. Она бы явилась к нему сама.
        На лестнице была кромешная темнота. Темпест пробралась во главу их маленького отряда и, воспользовавшись своим выпуском «Грошовых ужасов», расщепила страничное сердце. Мерси поразилась, как легко у неё это вышло. Аура, которую излучала девочка, была уже практически идентична ауре настоящего библиоманта. Ещё немного, и Темпест сможет творить истинную библиомантику и носить сердечную книгу.
        Газетная бумага расщепилась на два тончайших слоя. Из переплёта пролился слабый свет, которого, однако, оказалось недостаточно, чтобы осветить проход целиком. В следующую секунду из страничного сердца вверх взмыл сияющий шарик чуть побольше вишни. Его света хватало, чтобы осветить лестницу и угол подвала.
        Держась вместе, все трое осторожно спустились по ступенькам. Хотя времена шайки Турпина безвозвратно канули в Лету, у Мерси возникло ощущение, что между ними вновь воцарилось доверие. Ей показалось, что Филандер чувствовал то же самое. Только Темпест по-прежнему цеплялась за свою неприязнь.
        В подвале они наткнулись на откинутый люк, напоминавший люк в подвале дома Валентина, ведущий в подземелья Лондона. Не обмолвившись ни словом, ребята по очереди спустились туда.
        Глава двадцатая
        Они пробирались по лондонским катакомбам под аккомпанемент рек, скрытых глубоко под землёй. Мерси непроизвольно вспомнила увиденное в проходе под магазином «Либер Мунди»: развевающуюся чёрную ткань, за которой угадывалось бледное лицо, и угрозу, произнесённую шёпотом: «Уходи прочь и никогда не возвращайся!»
        Она всё же снова пришла сюда, под землю - за много кварталов от Сесил-корта и тайного хода из подвала Валентина. Тот проход находился далеко отсюда, но Мерси казалось, что она вернулась на несколько часов назад - вернулась туда, откуда до этого бежала сломя голову. В те же полукруглые кирпичные своды, в ту же непроницаемую тьму, в тот же запах крысиного помёта и плесени на стенах.
        Шарик, созданный Темпест, парил в её руке точно над раскрытым экземпляром «Ужасов», ярко освещая каменную кладку. Однако, пройдя примерно пять метров, шарик как будто наткнулся на полосу непроницаемой тьмы: создалось ощущение, что коридор заполнен некой субстанцией, медленно расползающейся от них по углам.
        - Подождите! - шепнула Мерси. - Ни с места!
        Они остановились, прислушиваясь к темноте, куда не доходил свет шарика. Там отдавались шаги, спешно удаляющиеся прочь. Кто-то бежал.
        - Это они.
        Ребята вновь зашагали вперёд, на этот раз быстрее, но обращая внимание на каждую нишу, каждый угол, где мог скрываться противник. Они всё время прислушивались и шли только на звук шагов. Шаги же постепенно затихали; кроме того, эхо, гулявшее по подземным коридорам, мешало правильно определять их направление. Несколько раз они натыкались на стайки крыс, в страхе разбегавшихся перед ними, а один раз Мерси показалось, что она увидела чёрного пса, мгновенно растаявшего во тьме.
        - Слышите? - спросил Филандер.
        Мерси неохотно прислушалась. Вдали раздавались удары молотка, как будто где-то здесь, внизу, были замурованы люди.
        - Это стучат строители подземки.
        Темпест с видимым облегчением вздохнула. В подземельях Лондона любой шорох вызывал тревогу, любое движение расценивалось как попытка нападения. В глубине души Мерси ожидала снова увидеть здесь женщину под вуалью, хотя сама не была до конца уверена, что встреча в проходе под «Либер Мунди» не плод её воображения. В конце концов, после событий в Лаймхаузе Мерси постоянно чудилось её присутствие - как во сне, так и наяву. У неё в ушах звучал скрежет потолка, опускавшегося прямо на Гровера, и голос той женщины. Перед глазами всплывали черты, смутно угадывавшиеся под вуалью, - как если бы кто-то смотрел на неё сквозь толщу воды со дна тёмного пруда.
        По центру широкого туннеля текла река: возможно, это был один из притоков подземной речушки Флит. Вероятно, они блуждали по лондонским подземельям уже около получаса - или даже целый час? Если они не собьются со следа, лабиринт подземных каналов, вероятно, выведет их на поверхность в каком-нибудь совершенно незнакомом районе Лондона.
        «В Лаймхауз, - непроизвольно подумала Мерси, - в Чайна-таун».
        Вообще-то никаких причин предполагать подобное не было. С другой стороны, она ведь не знала, чьё поручение выполнял тот, кто на неё напал. В принципе его заказчиком мог быть кто угодно, в том числе и мадам Ксу.
        На одной из развилок Филандер остановился.
        - Мы потеряли его.
        И правда, единственными звуками, доносившимися до них, был отдалённый гул строительных работ. Шаги окончательно стихли.
        - Возможно, он готовит нам ловушку, - предположила Темпест. Светящийся шарик дёрнулся туда-сюда, но затем снова неподвижно повис в воздухе над раскрытым разворотом выпуска «Грошовых ужасов».
        - Не думаю, - возразила Мерси. - Преследование Малахайда было для него важнее всего на свете. - Она внимательно прислушалась, а затем указала направо: - Туда.
        Она продолжила путь, не дожидаясь, пока Филандер и Темпест последуют за ней, пока до неё не дошло, что без света сияющего шарика Темпест куда-либо двигаться было бессмысленно. Впрочем, через пару секунд остальные догнали её.
        В конце концов они оказались в шахте, в стену которой были забиты железные скобы, ведущие наверх. Сверху лился поток свежего воздуха, и какое-то время все трое просто стояли и глубоко дышали. Темпест погасила светящийся шарик, свернула экземпляр «Ужасов» втрубку и сунула её за пазуху своей огромной куртки. Она собралась подниматься первой, но Мерси удержала её.
        - Ты храбрая, - прошептала она, - но это моё дело.
        - Мы все уже по горло завязли в твоём деле.
        - Я понимаю. Мне очень жаль. Но тот парень напал на меня и…
        - И он попытается сделать это ещё раз, - перебил её Филандер, - если ты по-прежнему будешь отказываться применять библиомантику. Или если поблизости случайно не окажется кто-нибудь, готовый прийти тебе на помощь.
        Мерси отмахнулась от него и, хватаясь за скобы, вскарабкалась наверх. Над квадратным отверстием зияло беззвёздное ночное небо, - девушка не помнила, когда она в последний раз видела звёзды сквозь ядовитый лондонский туман. Деревья простирали свои ветви, покрытые мокрой листвой, над выходом из подземелья. Откуда-то лился слабый свет.
        Мерси осторожно выглянула за край отверстия: оказалось, оно находится в просторном саду на краю клумбы из рододендронов. Рядом с отверстием валялась ржавая металлическая крышка. Это мог бы быть один из многочисленных лондонских парков, если бы в двухстах метрах от подземного хода не возвышался роскошный трехэтажный особняк с фигурными фронтонами и целым лесом каминных труб на крыше. На белом фасаде поблёскивали большие окна, в некоторых из них горел свет. Он падал и на широкий газон, но не достигал уголка сада, в котором из-под земли один за другим вылезли Мерси, Филандер и Темпест.
        - Где это мы? - поинтересовалась Темпест. Возможно, она впервые в жизни видела такой сад.
        - Не имею ни малейшего понятия. - Мерси тоже познакомилась с подобными поместьями только после того, как начала заниматься поисками редких экземпляров книг для богатых коллекционеров. У многих из них были сады, похожие на этот.
        Темпест засунула руки в длинные рукава своей куртки и обхватила ими плечи, как будто её бил озноб, а она пыталась согреться. Занеси её судьба на Северный полюс, у неё на лбу и то не было бы написано столь безграничное изумление.
        - Хотела бы я знать, что здесь забыл Малахайд, - заметила Мерси.
        - А что, если он забрался сюда, чтобы отделаться от того, другого, - предположила Темпест.
        - Быть может, Малахайд никогда и не бывал здесь, - сказал Филандер, - и мы просто проводили твоего дружка до его дома. А может, он упустил Малахайда и решил убраться восвояси.
        По всей видимости, Филандер не собирался отказываться от мысли, что человек, напавший на Мерси, предварительно зазвал к себе в карету Джезебел и увёз её с собой. Владелец такого роскошного особняка, по его мнению, вполне мог периодически возить к себе нуждающихся девиц из бедных кварталов и делать с ними, что ему заблагорассудится. О вкусах богачей ходили разные слухи.
        - Давайте разведаем, что происходит в доме, - высказалась Мерси.
        Филандер и Темпест переглянулись. Он быстро поцеловал её, потом они кивнули друг другу.
        - Идём, - сказала Темпест, обращаясь к Мерси. Она снова вытащила из кармана свёрнутые «Ужасы» изаложила страницу пальцем.
        Пока они, пригнувшись, приближались к дому, перебегая от клумбы к клумбе, Мерси шепнула:
        - Мы не сможем обойти все комнаты в поисках Джез. - Она опасалась, что Филандер именно это и собирался делать. По-видимому, он был готов совершить любую, даже самую вопиющую глупость, чтобы найти сестру.
        С задней стороны дома располагалась терраса, окружённая розарием и живой изгородью по колено высотой. Широкая каменная лестница вела наверх, к стеклянной двустворчатой двери. Портьеры оказались задёрнуты, но сквозь щель Мерси разглядела на потолке большую люстру. Внутри было тихо.
        Внезапно Темпест резко вскрикнула. Мерси обернулась и увидела, как какой-то мужчина тащит девочку. Одной рукой он схватил её за горло, в другой у него была дубинка.
        - А ну-ка, ни с места! - приказал он. На нём был форменный мундир, походивший на мундир полицейского. Вероятно, неподалёку находились и другие охранники, патрулировавшие обширную территорию.
        Темпест захрипела и вцепилась в руку сторожа.
        Охранник попытался другой рукой дотянуться до свистка, висевшего у него на поясном ремне.
        Темпест задыхалась; она попыталась лягнуть своего мучителя, но, чем лихорадочнее она сопротивлялась, тем, очевидно, крепче становилась его хватка.
        Ослеплённый яростью, Филандер ринулся вперёд:
        - Чёрт подери, ей же больно!
        На столь решительные действия сторож, по-видимому, не рассчитывал. Он попытался защититься от нападения, загородившись пленницей, но не успел: кулак Филандера угодил ему прямо в лицо. Освободившаяся Темпест, шатаясь, сделала два шага вперёд и, кашляя, упала на колени, а Мерси поспешила на помощь Филандеру, который только что получил удар дубинкой. Его отбросило ближе к Мерси, и она инстинктивно схватила его за плечи. Освободившийся охранник уже было поднёс к губам свисток, но замер, увидев непонятно откуда появившееся свечение.
        На коленях у скорчившейся на земле Темпест был раскрыт выпуск «Грошовых ужасов». Ярко-белый свет из расщеплённого страничного сердца освещал её лицо. Ударная волна с силой обрушилась на охранника и отшвырнула его в дальний конец одной из розовых клумб. Дубинка упала в траву.
        - Замечательно, - похвалила Мерси.
        Темпест пошатывалась, оглушённая силой собственного удара. На другом конце сада послышались голоса. С разных сторон в их направлении по траве двигались пятна фонариков.
        Филандер помог Темпест встать, и они пустились бежать в сторону фасада, держась как можно ближе к стене, но так, чтобы не попасть в пятна света, лившиеся из окон. Где-то залаяли собаки.
        Наконец добравшись до садовой решётки, ребята общими усилиями перелезли через неё. Филандер спрыгнул на тротуар последним, и они ринулись вниз по мощённой булыжником улице, петляя между ухоженными деревьями, мимо изящных особняков.
        Оглянувшись на бегу, Мерси различила вдалеке фасад дома, в саду которого они вылезли из подземного лабиринта. Когда её взгляд впервые упал на эти окна, в ней зашевелилось подозрение, которое сейчас переросло в уверенность: она уже бывала здесь. Она доставляла сюда книгу. Хозяин дома принял её с изысканной любезностью и щедро вознаградил за труды.
        Эдвард Торндайк, известнейший литературный критик Лондона, библиомант до мозга костей. Целая анфилада комнат на его вилле была отведена под библиотеку, ему принадлежала дюжина домов в лучших районах города, а также два поместья - одно в Суррее, другое в Дербишире.
        Но Торндайк не был молод, как напавший на неё, и не был сутул, как Малахайд. Впервые Мерси пришла в голову мысль, что, возможно, в этой истории всё гораздо сложнее, чем она себе представляла. Что она связалась с библиомантами, силе которых ей было нечего противопоставить.
        По дороге домой она почти всё время молчала, погрузившись в собственные мысли. Пока они шли в направлении центра города, Темпест бросала на неё долгие взгляды, и Мерси задавалась вопросом, не пытается ли девочка прочитать её мысли и таким образом выяснить, что у неё на уме.
        Глава двадцать первая
        На следующее утро Мерси отправилась на Флит-стрит, поднялась по узкой лестнице заднего флигеля и позвонила в дверь с надписью «Издательская компания Оукенхёрст, Лондон - Гонконг - Бомбей».
        - Что вам угодно? - Послышался женский голос; возможно, это была секретарша. - Открытые счета оплачиваются первого числа каждого месяца. То есть через три недели.
        Мерси нажала на дверную ручку, однако она оказалась заперта.
        - Моё имя Мерси Амбердейл. Я хотела бы побеседовать с вами об одном из ваших авторов и предложить выгодную сделку, которая, возможно, заинтересует вас.
        - Сделку, выгодную для вас или для издательской компании Оукенхёрст?
        - Для обеих сторон, я надеюсь.
        - Вы не могли бы зайти позже?
        - Я проделала достаточно долгий путь, чтобы побеседовать с мисс Оукенхёрст. - В голове Мерси внезапно забрезжила мысль, что, вероятно, как раз сейчас она и беседует с мисс Оукенхёрст. «Грошовые ужасы» издавали все кому не лень, однако лишь нескольким издательствам повезло вырасти в гигантов бульварной литературы, таких как «Чарльз Фокс» или «Братья Эмметт». Многочисленные мелкие издательства почти не могли позволить себе держать более двух-трёх сотрудников, и Мерси подозревала, что «Оукенхёрст», возможно, состоит из одного лишь человека. Три года назад Флоренс Оукенхёрст унаследовала своё предприятие от отца, и всё это время ей еле удавалось сводить концы с концами.
        - О каком авторе вы хотите поговорить? - спросили из-за двери.
        - О мистере Малахайде.
        - Надеюсь, вы не собираетесь переманить его к себе. В противном случае вам придётся беседовать не со мной, а с моими адвокатами.
        Малахайд под своими произведениями ставил лишь фамилию, не упоминая имени. Он был самым популярным автором, которого печатала Флоренс Оукенхёрст, а его книги составляли значительную часть тиражей её издательства. Его романы с продолжением выходили во многих сериях одновременно.
        Сделка с Малахайдом стала одной из последних сделок, которые перед смертью заключил Птолеми, и Мерси не могла отделаться от мысли о том, что между смертью книготорговца и романами Зибенштерна существовала связь. Как всё семейство Розенкрейц, Зибенштерна предала анафеме Адамантовая академия. А все события, в которые Мерси оказалась вовлечена, - убийство Птолеми, происшествие прошлой ночью, а также тот факт, что преследование привело их в сад при особняке богатого библиоманта, - по мнению Мерси, однозначно свидетельствовали о том, что в этом деле не обошлось без Академии. Что, в свою очередь, означало, что лучше туда не соваться. Хотя именно это и привлекало Мерси: глупо, конечно, но так оно и было.
        Щёлкнул дверной замок, дверь широко распахнулась. Флоренс Оукенхёрст бросила на незваную гостью быстрый взгляд и поспешила вернуться за письменный стол, стоявший напротив открытого окна, указав Мерси на стул для посетителей. Библиомантическая аура книгоиздательницы была не слишком яркой, однако достаточно выраженной, чтобы Мерси ощущала её, находясь по другую сторону письменного стола.
        - Присаживайтесь. Соблаговолите подождать пару минут и затем расскажите мне, как вы собираетесь обогатить нас обеих.
        Стены кабинета сплошь были уставлены книжными полками. На некоторых из них помещались издания в переплётах, однако большую часть полок занимали стопки «Грошовых ужасов». Вдоль полок громоздились бесконечные ящики, набитые похожими изданиями. В комнате царил запах дешёвой бумаги.
        Мерси закрыла за собой дверь и подошла ближе к письменному столу. Флоренс Оукенхёрст наморщила лоб:
        - Боже мой, сколько вам лет? Пятнадцать?
        - Девятнадцать. Я всего на четыре года моложе вас, мисс Оукенхёрст.
        Издательница удивлённо подняла бровь. Она была на полголовы выше Мерси, её светлые волосы были забраны в небрежный узел на затылке. У неё под глазами залегли тёмные круги, очевидно, она регулярно недосыпала. Во всей её фигуре чувствовалась нервозность, начиная от её причёски и лихорадочной манере выражаться до неглаженого платья.
        - Как вы сказали ваше имя?
        - Мерси Амбердейл.
        - Мерси, так-так. А я Флоренс. И в настоящее время я вынуждена сражаться на два фронта. Один вот этот, - она кивнула на недописанное письмо в кожаном бюваре, - а второй - вон тот безмозглый идиот напротив! - Последние слова она выкрикнула в распахнутое окно, выходившее во двор. Вытянув шею, Мерси обнаружила, что на противоположной стороне двора на том же этаже одно из окон тоже было распахнуто. За ним виднелся письменный стол, заваленный бумагами, за которым корпел мужчина с набриолиненными волосами и засунутым за ухо карандашом. - Этот гангстер, не имеющий понятия о серьёзном издательском деле, думает, что может безнаказанно обвинять меня в недобросовестной конкуренции! - Совершенно очевидно, что эти слова предназначались не Мерси, а писаке на другой стороне двора, который со скучающим видом от них отмахнулся. За его спиной Мерси также различила высокие стопки выпусков бульварной литературы. Очевидно, это было конкурирующее издательство.
        Флоренс негодующе фыркнула и вновь занялась своим письмом. На колпачке дешёвой перьевой ручки, которой она пользовалась, виднелись следы зубов, перо подтекало, оставляя на бумаге кляксы.
        - Вот послушайте, что я накропала, и скажите, что вы об этом думаете. «Уважаемые господа, - я имею в виду этих паршивых клеветников, называющих себя журналистами “Таймс”, этот бесчестный сброд, - так вот, уважаемые господа, в ответ на вашу статью прискорбного содержания, повествующую об эффекте, якобы возникающем при чтении наших публикаций, обладающих значительной педагогической ценностью, публикаций, которым вы вменяете в вину ни более и ни менее как подстрекательство к тяжким преступлениям и насилию, распространение скверной манеры выражаться и призыв покончить с семейными ценностями и английским жизненным укладом, я желала бы внести небольшое уточнение в надежде на то, что, распознав свою ошибку, вы, в свою очередь, сочтёте нужным опубликовать в вашей уважаемой газете соответствующие исправления. Многочисленные произведения, появляющиеся на свет в почтенных стенах “Издательской компании Оукенхёрст”, готовятся к публикации с глубочайшим почтением к письменному слову вообще и к языковым деталям в частности и предназначены вниманию лиц мужского пола любого возраста, почитающих своим
предназначением совершать подвиги во славу своей великой нации и для удовлетворения своих желаний. В чайных домах Японии, в дебрях Африки, в чилийских шахтах, на ранчо Ла-Платы, на берегах Миссисипи и на речных судах, курсирующих в Конго, - везде, везде в ходу английский язык, везде он на пути к тому, чтобы стать господствующим наречием всех народов, объединённых скипетром и державой нашей возлюбленной королевы Виктории. И во всех этих и многих других уголках земного шара наши публикации объединяют уроженцев всех континентов, последователей всех религий и представителей всех умонастроений. Осознавая возложенную на нас ответственность, мы считаем необходимым рисовать в наших книгах лишь образцовые человеческие качества, достойные лечь в основу будущего Британской империи и всего мира».
        Далее следовали пространные рассуждения, составленные в том же высокопарном стиле. Флоренс Оукенхёрст зачитывала своё письмо в редакцию «Таймс» срастущим воодушевлением. Дойдя наконец до конца - хотя это был ещё далеко не конец, а всего лишь пассаж, на котором прибытие Мерси помешало её дальнейшим эпистолярным поползновениям, - девушка обессиленно уронила руки на крышку письменного стола.
        - Итак, Мерси Амбердейл, что скажете?
        - Полагаю, вы как нельзя более точно подчеркнули все преимущества ваших изданий.
        - Да, конечно, но чувствуете ли вы, что я хочу сказать? Тронули ли мои слова ваше сердце?
        - Моё сердце?
        Флоренс стремительно придвинулась к Мерси, перегнувшись через столешницу, как будто хотела схватить девушку за воротник и хорошенько тряхнуть.
        - Чувствуете ли вы, что я хочу сказать? Ощущаете ли важность миссии, которой посвятил жизнь мой отец, чьё дело я по мере моих скромных сил хотела бы сохранить и приумножить?
        - Н-ну… думаю, да.
        - Она думает! - Флоренс закатила глаза и воздела руки к потолку. Внезапно она снова вспомнила о своём противнике, сидящем на другой стороне двора. - Ты меня слышишь, ты, жалкая кучка у подножия уличного фонаря?! Ты, гнусный предатель и отвратительный самозванец? Нет ничего важнее, чем достучаться до человеческих чувств. Не до разума, не до кошелька, а до их чёртова бьющегося и кровоточащего сердца!
        Человек на другой стороне двора снова скучающе отмахнулся: создавалось впечатление, что подобные тирады он выслушивал с завидной регулярностью. Приходилось признать: ввопросах войны и мира Флоренс Оукенхёрст не признавала полумер.
        - Этот выродок подал на меня иск, - заметила издательница, снова обратившись к Мерси. - Он полагает, что, объявляя в моих выпусках розыгрыши, я обещаю победителям призы, которых на самом деле не существует. Он утверждает, что я лгунья и позорю издательское дело!
        - А на самом деле призы существуют?
        - Ну конечно нет! Вы что, всерьёз полагаете, что я готова предоставить какому-то уличному мальчишке океанскую яхту на том основании, что он потратил пару пенни на мою продукцию? Вы что думаете, я отошлю коня благородных кровей из королевских конюшен в трущобы Спиталфилдса только потому, что безмозглый чернорабочий приобрёл несколько выпусков разбойничьего романа?
        - И не говорите. Так можно дойти до чего угодно!
        - Совершенно верно.
        - Мне кажется, - со всей серьёзностью заметила Мерси, - это совершенно легальный способ привлечь внимание широких масс населения.
        - И тронуть ваше сердце, будь оно трижды проклято!
        - Ну, это-то в любом случае.
        Радость озарила бледное от недосыпа лицо Флоренс. Она вскочила, захлопнула окно, снова уселась в кресло и скрестила перед собой руки на письменном столе. - Нуте-с, чем я могу быть вам полезна?
        - Я хотела бы попросить вас о помощи, Флоренс. Я в некотором роде заинтересована в мистере Малахайде и надеялась получить от вас определённого рода информацию.
        - Кажется, вы предлагали мне сделку?
        - Я занимаюсь книготорговлей в переулке Сесил-корт и хотела бы выпустить собственную серию книг. Серию, в которой вышли бы переиздания лучших выпусков всех… - её взгляд непроизвольно скользнул за окно, и она запнулась, - ваших лучших изданий. Издание Амбердейл - Оукенхёрст.
        - Мне кажется, Оукенхёрст - Амбердейл звучит более подобающе.
        - Разумеется, - великодушно согласилась Мерси. - По моему разумению, открыть серию можно сборником «Злодейские истории Малахайда».
        - Вы предлагаете так его и назвать?
        - По мне так хоть «Кровь, кишки и внутренности», как вам больше нравится.
        - И то и другое подходит.
        - Проблема заключается в том, что я ни от кого не могу добиться, где искать этого мистера Малахайда. А также узнать, является ли его фамилия псевдонимом или нет. Возможно, его кровавые истории пишет некто, в действительности ведущий в высшей степени благопристойную и беспорочную жизнь.
        - Если бы я знала, то непременно рассказала бы вам. Я получаю его рукописи через мальчиков-посыльных, гонорары ему тоже пересылаю через них. Очевидно, они доходят до него в целости и сохранности, во всяком случае, до сих пор я не получила ни одной жалобы. - Она кивнула на мужчину на противоположной стороне двора: - Этот разбойник платит своим авторам по десять жалких шиллингов за восьмистраничную историю, за которую от меня большинство авторов получают по двадцать пять шиллингов. Лучшим же я плачу по две гинеи!
        - Таким, как Малахайд?
        Флоренс кивнула.
        - Он и Бенджамин Каттер - гордость моего издательства. - Заметив, что второе имя ни о чём Мерси не говорит, она добавила: - Много лет назад Каттер уехал в Америку. Пьёт там, переползая из салуна в салун, и каждые две недели присылает мне по истории из жизни ковбоев на Диком Западе. Уличные мальчишки его обожают.
        - И вы не знаете, куда посыльные относят Малахайду его гонорары?
        - Ну что вы, конечно знаю. Малахайд снимает в Сохо комнату, в которой он якобы сидит по ночам и пишет свои кровавые истории. Однако днём его там не застать, он куда-то исчезает. Чёрт его знает куда.
        - Вы когда-нибудь видели его?
        Флоренс покачала головой:
        - Ни мой отец, ни я никогда с ним не встречались.
        Мерси приняла расстроенный вид.
        - Вы хотите сказать, я могу лишь написать ему письмо и изложить в нём моё предложение? Я бы с гораздо большей охотой рассказала ему всё с глазу на глаз.
        Морщинка на переносице молодой книгоиздательницы сделалась резче:
        - Мерси, вы действительно торгуете книгами? Или вы просто его поклонница? Поклонниц у него хватает, поверьте. Весь этот женоненавистнический вздор читают не только мужчины.
        Мерси оскорблённо выпрямилась:
        - Мистер Малахайд не кажется мне воплощением джентльмена, с которым приятно было бы встретиться с глазу на глаз. И всё же я отважилась бы на это для пользы дела.
        - Нашего дела.
        - Совершенно верно, нашего дела.
        Флоренс поднялась из-за своего письменного стола. Теперь она казалась ещё выше ростом, к тому же в глаза бросалась её худоба. Она взяла из стопки чистый лист и нацарапала на нём уже известный Мерси адрес по улице Феттер-лейн.
        - Попробуйте всё же написать ему, моя дорогая. Письмо представляется мне проверенным средством. Если же вы попытаетесь переманить у меня Малахайда… если вас прислал кто-то вроде него, - она указала на своего оппонента напротив, - то я лично явлюсь в Сесил-корт и пну вас в задницу так, что вы полетите до Трафальгарской площади, опишете пару кругов вокруг старого доброго адмирала Нельсона, прежде чем вернуться в свою лавку. Надеюсь, мы поняли друг друга?
        - Вполне. - Улыбнувшись, Мерси поднялась, взяла лист с адресом и на секунду застыла, пытаясь оценить библиомантические способности Флоренс. Они были не слишком сильными: возможно, она слишком редко пользовалась своим даром, - в любом случае её аура была яркой, а аромат, исходивший от её кожи, был таким же экзотическим, как и истории, которые она печатала.
        - Секунду, - сказала Флоренс, подавая Мерси руку для прощального рукопожатия. - Вы что-то потеряли.
        На стуле Мерси лежала лупа, которую накануне выронил напавший на неё человек, скрывавший своё лицо.
        - Ах, простите, вероятно, эта штука выпала у меня из кармана. - На самом деле Мерси положила её туда намеренно.
        - Боже милосердный, - воскликнула издательница. - Вы знаете, что это такое?
        - Она досталась мне по наследству.
        - Можно посмотреть? - Не дожидаясь разрешения Мерси, Флоренс подошла к стулу и взяла лупу в руки. - И вы таскаете её с собой в кармане? И теряете её в кабинете у того, кого дважды в месяц едва не объявляют банкротом?
        - Это всего лишь старая лупа.
        - Ну конечно нет, дурочка! - Флоренс повернула металлическую ручку, внимательно рассматривая завитушки, обрамлявшие увеличительное стекло толщиной в палец. - Неужели вы не чувствуете?
        Разумеется, Мерси ощущала библиомантическую энергию, исходившую от лупы. Но, возможно, для неё выгоднее, если Флоренс будет её недооценивать.
        - Я не думала, что это имеет какое-то значение.
        - Вы не хотите продать мне эту вещицу? - Глаза Флоренс жадно заблестели. - Я дам вам за неё, скажем, пять фунтов. - Что, вероятно, означало, что она надеялась перепродать её кому-нибудь за пятьдесят.
        Мерси требовательно протянула руку:
        - Простите. Я уже сказала, что эта вещь досталась мне по наследству.
        Флоренс не обратила внимания на её жест и поспешила к окну. Прежде чем Мерси успела остановить её, она задёрнула портьеру:
        - Вы действительно не представляете себе, что это такое?
        - Чудесная вещица, созданная с помощью библиомантики. Я только не знаю, что в ней такого чудесного. Она ведь даже не особенно сильно увеличивает.
        - Это, - объявила Флоренс, - это Лупа истины. - Чуть тише она добавила: - Во всяком случае, я предполагаю, что именно так оно и есть.
        Мерси недоумённо уставилась на неё:
        - Что-что?
        - О господи, что вы за библиомантка такая?! - Флоренс жестом пригласила её подойти ближе. - Вы не пытались читать через эту лупу какую-нибудь книгу? - Она похлопала по стопке выпусков «Грошовых ужасов» на своём письменном столе.
        Мерси покачала головой:
        - И зачем нужна эта самая… Лупа истины?
        - Если через неё читать текст, лупа откроет вам истинные намерения его автора. - Флоренс навела лупу на верхний выпуск «Ужасов» иувеличила его заголовок. - Хм-м-м, - недовольно протянула она. - И это всё? Не может быть. Не может быть, чтобы эта чудесная вещица только увеличивала! - Она начала ощупывать металлическую оправу стекла и ручку лупы, нажимая на завитушки. - Возможно, где-то здесь у неё нечто вроде выключателя.
        - Дайте сюда, - попросила Мерси.
        Флоренс передала ей лупу. Мерси закрыла глаза и ощупала металлическую оправу кончиками пальцев. Она искала неправильности в узоре, которые можно нащупать, но нельзя увидеть. Однако их не было.
        - Пойдём другим путём, - предложила Мерси. - Довольно ли у вас терпения?
        - Терпение - злейший враг моей стихийной натуры.
        Мерси присела на краешек стола, раскрыла верхний выпуск «Грошовых ужасов» иглянула через стекло на текст. Некто по имени Грант Гундерсон голыми руками боролся с гризли, которого судьба каким-то непостижимым образом занесла с берегов Атлантики в Лондон.
        - Я уже пыталась читать это, - нервно заявила Флоренс.
        Мерси не дала сбить себя с толку:
        - Боже мой, и кто только сочиняет подобную чушь?
        - Я. Благодарю вас.
        Застонав, Мерси взялась за другой экземпляр.
        - Так дело не пойдёт. Ваши намерения мне известны.
        - Что вы хотите этим сказать?
        - Вы экономите на авторах и пишете эту чепуху сами.
        - То есть Лупа истины всё-таки работает!
        Мерси закатила глаза, нашла наконец историю, сочинённую Бенджамином Каттером, и попробовала ещё раз. Через полминуты произошла странная вещь: изменился не текст, а ощущение, с которым она скользила глазами по строчкам. В рассказе кто-то скакал на своём верном скакуне по прерии, чтобы освободить дочь фермера из лап богатого скотопромышленника. Язык был вполне приличный, атмосфера - на уровне, автору удалось нарисовать правдоподобную картину бескрайней степи. Однако чем дольше Мерси смотрела на эти строчки, тем больше её мучила жажда. Ей до смерти захотелось джина. Большую бутылку джина. Хотя она никогда в жизни его не пробовала.
        - Из салуна в салун? - переспросила она.
        - Да, Каттер не брезгует алкоголем.
        Мерси улыбнулась:
        - Он пишет свои истории только для того, чтобы уйти в следующий запой. - Она передала лупу Флоренс. - Попробуйте сами.
        Флоренс, в свою очередь, уселась на край стола и через лупу взглянула на текст, нервно покачивая мыском ноги. Через некоторое время она заулыбалась:
        - Феноменально! Я чувствую, как он мечтает о следующей бутылке, когда сочиняет. И думает о том, как ему половчее растянуть строчки, чтобы хватило на восемь полных страниц.
        Мерси оглянулась, словно что-то искала:
        - Дайте мне какую-нибудь историю, написанную Малахайдом.
        Улыбка сползла с лица Флоренс.
        - Вы действительно этого хотите?
        - Почему бы и нет?
        - Он пишет по-другому. Более насыщенно. Даже без Лупы истины у читателя возникает ощущение, что ему доставило бы наслаждение проделать с кем-нибудь всё, что он описывает.
        - Я бы всё равно рискнула. - Мерси обнаружила сборник, на котором большими буквами красовалось имя Малахайда. На обложке была грубо нарисована кричащая девушка, на пышное декольте которой падала тень мясницкого ножа. Мерси положила брошюрку поверх истории Каттера и раскрыла её. Опус Малахайда начинался на второй же странице. Она положила лупу так, чтобы текст был виден и ей, и Флоренс.
        Скупо и холодно, с точки зрения убийцы, Малахайд описывал убийство, совершённое в одном из задних дворов Лондона. О страхе и боли, которые испытывает жертва, не было ни слова, в повествовании фигурировала исключительно жажда смерти.
        Флоренс внезапно сжалась. В следующую секунду Мерси, видимо, испытала то же, что и она. На неё накатила жаркая волна, буквально взорвавшаяся в груди. На лбу выступил пот, пульс участился. Она застонала, когда в этот жар вклинился ледяной поток - чувство ненависти такой силы, что она уронила лупу на страницу и, пошатываясь, отошла от письменного стола. Только теперь она заметила, что Флоренс ещё раньше её сделала то же самое, отпрянув на другой конец кабинета.
        - Ну у вас и авторы! - заметила Мерси. - Мои поздравления.
        - Боже милосердный! - прошептала книгоиздательница.
        - Не лучше ли было вместо Малахайда напечатать ещё пару историй о Гранте Гундерсоне и Хэмпстедском гризли?
        - Их не раскупают. А эти разлетаются, как горячие пирожки. - Флоренс кивнула на текст Малахайда, скривившись, как будто на странице сидел тарантул.
        Мерси взяла Лупу истины и дрожащими пальцами затолкала её обратно в карман своего пальто. Ей оставалось только надеяться, что незнакомец быстро обнаружит пропажу. Именно поэтому рядом с лупой в её кармане лежал небольшой револьвер.
        - Она действительно досталась вам по наследству? - спросила Флоренс уже после того, как Мерси, попрощавшись, направилась к двери.
        - Что-то в этом роде.
        Флоренс медленно покачала головой:
        - Вы не представляете себе её истинную ценность. Многие люди дорого дали бы, чтобы заполучить эту вещицу.
        - В таком случае мне придётся положиться на ваше умение держать язык за зубами.
        Флоренс протестующе подняла руки:
        - Нет-нет, я не желаю иметь с ней дела.
        Отворяя дверь, Мерси улыбнулась ей:
        - Благодарю вас, Флоренс.
        - Могу я как-нибудь пригласить вас на чай?
        - Сейчас я предпочла бы рюмку джина, по которому страдает Каттер.
        Мерси кивнула книгоиздательнице, закрыла за собой дверь, торопливо сбежала вниз по ступенькам и вышла в тёмный внутренний двор. Во дворе тщедушный мужичонка как раз плюхнул на землю мешок, в котором что-то дребезжало, и прислонил его к стене возле двери. Торговцы железным ломом день и ночь прочёсывали Лондон в поисках наживы. Каждый в этом городе пытался выжить на свой манер.
        Выйдя через арку на Флит-стрит, Мерси вздохнула с облегчением. За высокими фасадами здесь заседали редакции известнейших городских газет и бесчисленное количество книжных издательств. Улица буквально дышала библиомантикой, и на секунду Мерси почти захотелось вернуться в ряды тех, кто пользуется книжным волшебством.
        Она успела миновать несколько подъездов, всё ещё убитая воспоминаниями о ненависти и извращённом экстазе Малахайда, когда её пронзила внезапная догадка. Она резко повернулась и со всех ног бросилась назад.
        Она почти добежала до арки во двор, в котором находилось издательство Флоренс Оукенхёрст, когда тщедушный человечек, которого она видела ранее, вышел оттуда и свернул в противоположном направлении. Она едва успела разглядеть его раскосые глаза, прежде чем он ускорил шаг и затерялся в толпе.
        Мешка с железным ломом у него уже не было.
        Глава двадцать вторая
        Кучка тряпья, ничем больше не напоминавшая мешок, валялась у подножия лестницы: как будто горстка сумасшедших набросилась на него с ножами и изрезала в мелкие клочья.
        Где-то наверху на лестнице раздавался металлический звон.
        - Флоренс! - заорала Мерси во всё горло, перегнувшись через перила. - Загородите чем-нибудь входную дверь! Скорее!
        Взбегая по ступенькам, откуда-то сверху Мерси слышала яростный скрежет. В глаза ей полетели мелкие древесные опилки: наверху кто-то добрался до двери Флоренс и, по-видимому, изо всех сил долбил и царапал её.
        Мерси вытащила из кармана револьвер. Она знала, что увидит на следующем этаже, ещё до того, как вынырнула из-за лестничного пролёта. Опилки летали вокруг неё, словно метель, возня у порога двери Флоренс была столь стремительной, что отдельные детали невозможно было разглядеть: там словно свирепствовал серебряный вихрь, в котором мелькали металлические острия.
        - Флоренс! Вы можете выбраться в окно? - Ответа из-за двери не последовало.
        - Флоренс?
        Из металлического вихря выскочили трое длинных ножниц, чьи лезвия напоминали скрещенные мясницкие ножи. Переступая с лезвия на лезвие, они заспешили к Мерси, которая недолго думая и не особенно целясь, выпалила в них из револьвера. Ей повезло: пуля попала в одни ножницы и разнесла их на две половинки, безжизненно шлёпнувшиеся на пол. Двое остальных продолжали приближаться: теперь их разделяло лишь расстояние чуть больше пары метров.
        Дверь за спиной Мерси распахнулась.
        - Сюда! - раздался голос Флоренс.
        Обернувшись через плечо, Мерси увидела издательницу, стоящую в дверях, за которыми угадывалась квартира. На этом этаже находились только две двери; очевидно, Флоренс занимала весь этаж. Вероятно, кабинет и квартира как-то соединялись между собой, минуя лестничную площадку. У Флоренс в руках была её сердечная книга, не прибавлявшая ей, однако, особой уверенности.
        Мерси молча скользнула в квартиру Флоренс и захлопнула за собой дверь. Перед девушками открывался короткий коридор, с левой стороны которого стоял шкаф.
        - Давайте подвинем его к двери!
        Снаружи послышался скрежет ножниц: очевидно, их противники времени не теряли. Скорость и сила, с которой они вгрызались в косяк, могли внушить ужас кому угодно.
        Мерси и Флоренс попытались передвинуть шкаф к входной двери. Массивная конструкция оказалась адски тяжёлой. В конце концов им удалось дотолкать его до двери, однако выяснилось, что шкаф закрывал лишь одну её половину, причём в узком коридоре его невозможно было развернуть по-другому.
        - Нужно выбираться отсюда! - воскликнула Мерси. - Над нами чердак, правильно?
        Флоренс кивнула. В её лице не было ни кровинки, однако армия живых ножниц, похоже, не произвела на неё ошеломляющего впечатления, какое должен был бы испытать человек, впервые наблюдавший подобное явление.
        - Мадам Ксу? - спросила Мерси.
        Девушка снова кивнула.
        - Я заказывала бумагу у тех, кто работает под её началом. Особую бумагу, усиливающую впечатление от напечатанных на ней историй. Но я не хотела платить цену, которую они с меня требовали… и, возможно, я также забыла оплатить парочку счетов. - Волоча за собой Мерси в маленькую гостиную, битком набитую книгами, Флоренс спросила: - А вы-то откуда знаете мадам Ксу?
        - Книготорговцы в курсе многих вещей.
        - Да, несомненно.
        Миновав кресло-качалку, Флоренс поспешила к настенному ковру с изображением руин монастыря в лучах закатного солнца. Она небрежно содрала его со стены, в которой обнаружилась потайная дверь. С силой потянув за ручку, Флоренс распахнула её.
        - Она ведёт на крышу.
        За запертой дверью смежной комнаты послышался лязг: вероятно, ножницы добрались до кабинета. Дверь, ведущая с лестничной площадки в квартиру, похоже, тоже уже сдавалась под градом разрушительных ударов. Дерево затрещало, затем раздался металлический перезвон ножниц, переступавших с лезвия на лезвие.
        Мерси и Флоренс проскользнули через потайную дверь и плотно закрыли её за собой: хотя тонкая деревянная панель не представляла сколько-нибудь серьёзного препятствия для ножниц, она позволяла девушкам выиграть хоть какое-то время.
        В полной темноте Флоренс повела Мерси по крутой лестнице наверх. За их спинами по-прежнему слышался скрежет и лязг: ножницы, словно злобные термиты, вгрызались в обои и дерево. Преодолев позади две дюжины ступенек, девушки добрались до грубо сколоченной деревянной двери, сквозь щели которой падал солнечный свет. Флоренс отодвинула задвижку. Перед ними открылась квадратная площадка, с четырёх сторон которой поднимались крыши, но из-за тумана их почти невозможно было разглядеть. Слева располагалась старая ржавая голубятня, где уже давно не держали голубей.
        Мерси выломала из ветхой конструкции доску: не особенно эффективное оружие, однако с помощью револьвера сражаться со стаей ножниц было совсем уж бессмысленно.
        Флоренс лихорадочно пыталась расщепить страничное сердце. Повинуясь ей, страница её сердечной книги встала вертикально, однако её словно била крупная дрожь, и расщепить её Флоренс не удавалось. Чертыхнувшись, Флоренс попробовала ещё раз: эта попытка увенчалась успехом.
        - Вы когда-нибудь защищались с помощью библиомантики? - спросила Мерси.
        - Ну, я знаю, как это следует делать.
        - Это внушает надежду.
        - Где же ваша сердечная книга?
        - Я не ношу её при себе, - сказала Мерси.
        - Но…
        - Долго рассказывать.
        - Значит, будет о чём поговорить за чаем.
        Флоренс опустила книгу и махнула рукой на один из скатов крыши.
        - За ней находится внутренний двор. Если мы попробуем взять правее, мы, возможно, выберемся прямо на крышу главного корпуса. Если вы не боитесь высоты.
        Мерси указала в противоположном направлении:
        - А там что?
        - Ещё один двор.
        - Здесь есть пожарные лестницы?
        - Здесь нет ничего подобного.
        - Сколько ещё раз Лондону предстоит выгореть? - Мерси огляделась по сторонам. - Можно спуститься вниз как-нибудь по-другому?
        - Только через чердачное окошко на крыше главного корпуса.
        - Вы ведь не в первый раз проделываете подобное, не так ли?
        - В детстве я часто играла здесь, наверху.
        В глубине души Мерси сомневалась, что в окошко, о котором говорила Флоренс, могут пролезть две взрослые барышни, но решила, что сейчас это особой роли не играет. Оставаться здесь в любом случае было нельзя.
        Карабкаясь по крутому скату и слыша за собой звон и скрежет ножниц, очевидно поднимавшихся по чердачной лестнице, Мерси подумала кое о чём:
        - Вы умеете летать? Я имею в виду, с помощью библиомантики.
        - Я что, похожа на добрую фею, чёрт меня побери?
        Вдруг дверь, ведущая на чердак, подалась. Оглянувшись, Мерси увидела не менее дюжины ножниц, неуклюже выкарабкивавшихся наружу. Немедленно почуяв, куда направились девушки, ножницы возобновили преследование и полезли вслед за ними по карнизу. Удерживать равновесие на скользкой черепице им было непросто, приходилось глубоко вонзать лезвия в обожжённую глину. Мерси и Флоренс тоже с трудом удерживались на крутой крыше, периодически поскальзываясь на влажной поверхности и сползая вниз.
        На кирпичном коньке крыши, до которого они в конце концов добрались, из тумана одна за другой показались каминные трубы. Девушки собирались проползти по коньку, потом взять правее и, если ножницы до тех пор не догонят их, пробраться к главному корпусу по крыше одного из боковых флигелей.
        Достигнув наконец самой высокой точки крыши, они оглянулись, пытаясь в тумане различить своих преследователей. Мерси ошиблась: за ними охотились около двадцати гигантских ножниц, а то и больше, с лезвиями длиной в локоть. Возможно, на бумажных мануфактурах мадам Ксу ими резали большие листы, а быть может, их изначально ковали исключительно для охоты на людей. Авангард отряда ножниц отставал от девушек всего на четыре шага, и это расстояние неуклонно уменьшалось.
        - Туда! - Флоренс указала на балку всего полметра шириной, соединявшую крышу бокового флигеля с коньком крыши главного корпуса, который был выше корпусов, расположенных во дворе. В нижней части этой крыши располагался ряд слуховых окошек.
        Мерси оглянулась, надеясь обнаружить какой-нибудь другой путь, однако, куда ни посмотри, на крыше не было ни лестниц, ни чердачных окон, ни дверей. Им оставалось лишь попробовать спастись бегством через балку и затем съехать по скользкому скату до слухового окна.
        Они поспешно на четвереньках поползли дальше и добрались до точки, в которой конёк крыши бокового флигеля пролегал под прямым углом к крыше заднего корпуса. Покачиваясь, Флоренс выпрямилась во весь рост. Ветер раздувал её платье, грозя опрокинуть её вниз. Пытаясь удержать равновесие, она протянула Мерси руку.
        Ножницы приближались, угрожающе позвякивая и поскрипывая.
        Мерси чертыхнулась и тоже поднялась. Теперь пришёл черёд Флоренс помочь ей устоять на ногах. Ширина балки, проложенной по коньку, оказалась достаточной для того, чтобы не идти след в след. Нужно было заставить себя не обращать внимания на высоту, сосредоточиться на узкой опоре перед глазами, не оглядываться на ножницы, которые тем временем гуськом шли по коньку крыши заднего корпуса, неуклонно приближаясь.
        - Дальше! - крикнула Флоренс. Она отпустила руку Мерси, прижала руками платье и тронулась с места. Мерси неохотно последовала за ней.
        Они не успели преодолеть и пяти метров, когда первые ножницы вступили на балку и, не сбавляя скорости, зашагали вслед за ними.
        - Мы не дойдём до главного корпуса, - констатировала Мерси и обернулась.
        - Что вы делаете? - Стоя на узкой балке, Флоренс не смогла бы запустить ударную волну, расщепив страничное сердце, не задев при этом Мерси. К тому же, бог знает, достаточно ли было у Флоренс библиомантических способностей, чтобы защитить свою жизнь?..
        Обеими руками Мерси ухватила выломанную доску, словно двуручный меч.
        - Попробую разыграть единственный наш козырь. Эти существа не особенно умны.
        Она повернулась навстречу ножницам, которые, в свою очередь, ускорили шаг, чтобы наконец разрезать свою жертву на кусочки. Передние ножницы угрожающе подняли лезвие, целясь в Мерси и собираясь оттолкнуться для прыжка, но в следующую секунду Мерси смахнула их доской с балки. Доска задела ещё двое ножниц. Они тоже потеряли равновесие, заскользили по черепице вниз и со звоном разбились о мостовую внутреннего двора.
        Но торжествовала Мерси недолго: она размахнулась слишком сильно и чуть было не потеряла равновесие. Ещё немного, и Мерси точно последовала бы за ножницами, но Флоренс вовремя удержала её. Пару секунд девушки балансировали на узкой балке, чуть не упустив из виду оставшиеся ножницы, тупо следовавшие за ними.
        Если бы ножницы могли окружить их, Мерси и Флоренс, без сомнения, погибли бы. Но ножницы не могли. Уперевшись покрепче ногами, Мерси снова замахнулась доской, на этот раз не так сильно, и сбила с крыши следующий ряд ножниц. Оказавшись в воздухе, они продолжали яростно щёлкать лезвиями, пока наконец не исчезли в тумане.
        Окрылённая успехом, Мерси снова сделала шаг вперёд и смела с балки ещё порцию врагов. Снова и снова следуя за своими товарищами, ножницы маршировали навстречу своей гибели. Мерси слышала, как они разбиваются о камни мостовой. На балке теперь оставалась лишь жалкая кучка врагов. Последние ножницы помедлили, словно прислушиваясь, возможно получив незримый сигнал к отступлению.
        Однако Мерси не собиралась отпускать их. Она снова шагнула им навстречу и ударила сильнее: её захлестнул приступ ярости, накопившейся с её первой, и пока единственной, встречи с мадам Ксу. Приступ гнева, приступ скорби по поводу гибели Гровера.
        В конце концов на балке остались лишь Флоренс и она сама, запыхавшиеся и обессиленные. И Мерси всё-таки чуть не грохнулась с крыши, изнурённая битвой и - ещё больше - вновь всколыхнувшимися чувствами.
        Флоренс помогла ей удержаться на ногах, обняла её - прямо там, на балке, - и потащила назад, на крышу заднего корпуса, вниз по скату, где стояла старая голубятня, вниз по крутой лестнице, через потайную дверь, в уютную тесноту гостиной.
        Глава двадцать третья
        Филандер посмотрел на Темпест и вдруг произнёс:
        - А что, если Джез решила уехать из Лондона одна?
        От его предположения Темпест вытаращила глаза.
        - Ты же это несерьёзно!
        - Может, я недостаточно хорошо её знаю на самом деле?
        - Филандер, господи, ты только послушай себя! Джез растила тебя одна, как могла, причём у неё неплохо получилось. - Темпест пыталась шутить, но у неё не слишком хорошо выходило. - Она никогда бы не сбежала, оставив тебя одного.
        - Как я теперь понимаю, в её жизни хватало вещей, о которых она предпочитала молчать.
        - И что с того? Ты тоже не рассказываешь ей обо всём, что с тобой происходит.
        - Я сейчас не об этом.
        - На её месте я бы тоже не стала обсуждать подобные вещи с младшим братом. - Темпест взяла Филандера за плечи, как будто собиралась приподнять его, хотя юноша был почти на голову выше её. - Прекрати винить во всём её. Она бы никогда тебя не бросила.
        - Мы вчера поссорились.
        - Да вы всю дорогу ссорились, но ведь до сих пор она никуда из-за этого не сбегала.
        Филандер смущённо покачал головой. Возможно, он действительно вцепился в слишком простое объяснение происходящего. Если Джезебел на самом деле сбежала, ему просто придётся с этим смириться. Если же с ней что-нибудь случилось, он никогда себе этого не простит.
        Ребята стояли под аркой, ведущей с улицы внутрь бывшего извозчичьего двора Сент-Жиль. Было позднее утро, во дворе царила оживлённая суматоха, повсюду спешили люди. Многие жители Сент-Жиля трудились на фабриках, занимавших многочисленные задние дворы центральных кварталов и испускавших ядовитые испарения. Остальных кормила улица: здесь они зарабатывали себе на жизнь, здесь же и прожигали её, часами сидя на лестницах и в подъездах и медленно пропивая остатки рассудка. У нищих, обитавших в лачугах внутреннего двора, зачастую не оказывалось денег даже на дешёвый самогон.
        Филандер и Темпест знали это место с раннего детства, поэтому мысль о том, чтобы однажды покинуть его, плохо умещалась в их головах. Именно сейчас Филандеру было особенно трудно признаться себе в том, что они являлись частью этого мира. Чем бы Джезебел ни жертвовала для того, чтобы у них когда-нибудь появилась надежда попасть в другой мир, эта жертва была слишком велика.
        - Мы будем искать дальше и в конце концов найдём её, - сказала Темпест.
        Она провела ночь в каморке у Филандера: тесно прижавшись друг к другу, они лежали, напрягая слух и надеясь наконец-то услышать шаги Джезебел по галерее. Только под утро Филандер ненадолго задремал.
        - Давай обратимся в полицию, - предложила Темпест.
        - Ну да, конечно, будут они искать пропавшую шлюху.
        Всё это время - часы, дни, недели - он бессознательно избегал этого слова. Оно было ему отвратительно, но сейчас настало время произнести его вслух, - бесплодная попытка отпугнуть навязчивую мысль, которая, словно призрак, преследовала его на каждом шагу со вчерашнего дня. Иногда бывает, что ты понимаешь, что значил для тебя тот или иной человек, только потеряв его.
        - Мы можем рассказать полиции то, что узнали от глотателя огня, - предложила Темпест.
        - И они, конечно, слепо поверят каждому его слову, ведь он такой надёжный свидетель. - Филандер покачал головой. - С её исчезновения ещё не прошло и суток. Ни один полицейский и пальцем не шевельнёт, чтобы начать поиски.
        Рано утром Филандер сходил в прачечную, где работала Джезебел, и сообщил хозяину, что она заболела. Однодневное отсутствие ей простят; если очень повезёт, простят и два дня. На третий день на место Джезебел у бельевого катка возьмут другую женщину, а её товарки даже не вспомнят её имя.
        - Я придумала, - заявила Темпест. - Нам не обязательно идти в полицейский участок. Здесь ошивается достаточно полицейских, которых мы можем просто расспросить о Джез.
        - Но это бессмыс…
        - Баундерби, - перебила она его.
        Филандер плотно сжал губы и принялся размышлять.
        Темпест шутя боднула его в подбородок:
        - Скажи: «Темпест, какая превосходная идея!»
        - Баундерби - самый ленивый полицейский от Дувра до Эдинбурга. - А может, и дальше, просто Эдинбург был самым северным городом, который пришёл на ум Филандеру.
        Сержант Руперт Баундерби, весивший добрых три центнера, с утра до ночи сидел в пабе через три улицы отсюда, принимая прошения окрестных пьяниц и бездельников, которым взбрело в голову пожаловаться на чьё-то плохое обращение. Больше он всё равно ни на что не годился - и меньше всего на то, чтобы патрулировать улицы, ибо толстяк Баундерби передвигался с большим трудом, - начальство держало его на этой необременительной должности ради всеобщего спокойствия. Официально он считался кем-то вроде участкового полицейского, доверенного лица для общения со сбродом Сент-Жиля, однако никто уже давно не принимал его всерьёз - за исключением разве что тех, кто уже пропил последний разум. Так как пристрастие к алкоголю не входило в число его пороков, он коротал время за чтением «Грошовых ужасов», которые предпочитал покупать исключительно у Темпест, питая к девочке слабость.
        - Всем известно, - возразил Филандер, - что по вечерам, как только он доползает до другой стороны Оксфорд-стрит, он попросту выкидывает все жалобы, собранные днём.
        - Возможно. - Темпест с неугасающим энтузиазмом тянула его за руку. - Но Баундерби в курсе дел. По утрам в участке он слышит полицейские новости, днём через него проходят все жалобы местных дураков и сумасшедших. Если Джезебел где-то видели, он узнает об этом одним из первых.
        Не прошло и десяти минут, как они уже сидели перед Баундерби, который явно обрадовался оказаться в обществе хорошенькой Темпест, но его радость омрачало то, что она явилась к нему в сопровождении Филандера. При этом Баундерби не принадлежал к типам, бросавшим плотоядные взгляды на молоденьких девочек. Филандер сомневался, что сержант Баундерби вообще способен питать нежные чувства к чему-либо, кроме горячих пирожков и жареной кровяной колбасы. Возможно, он и правда от души желал Темпест лучшей судьбы. Просто оборванный мальчишка в дырявом сюртуке и помятом цилиндре не казался ему лучшей судьбой. Что ж, его можно было понять.
        Прежде чем начать беседу об истинной причине их визита, Темпест заговорила с Баундерби об убийстве Птолеми и поинтересовалась, напала ли полиция на след убийцы. Сержант сидел на своём привычном месте возле окна, выходившего на Браунлоу-стрит, переплетя пальцы на толстом животе, и важно кивал. Только когда до него дошло, что Филандер - брат пропавшей, его лицо помрачнело.
        - Вы ведь знаете пешеходный туннель под Темзой, - начал он, колеблясь.
        - Его каждый знает, - ответила Темпест.
        Туннель открыли почти сорок лет назад. Его прорубили в горных породах, пролегающих под речным дном. Он стал проектом столетия, первым в своём роде сооружением в Лондоне. Однако вскоре после его открытия в 1843 году обнаружилось, что лондонцы боятся ходить по тёмному душному проходу. Сначала его начали избегать законопослушные горожане, затем к ним постепенно присоединились и все остальные. Вскоре городским старейшинам пришлось взглянуть правде в глаза: никто не желал пользоваться подземным путём, ведущим с одного берега Темзы на другой, по доброй воле, поэтому туннель закрыли и около десяти лет назад передали в ведение железнодорожной компании. Железнодорожники вроде бы собирались приспособить туннель под городскую подземку, однако до сих пор там даже не проложили рельсы. Официально туннель был закрыт, и жители Лондона не имели к нему доступа, на деле же там собирался всякий сброд, а все остальные за версту обходили заброшенную арку, за которой скрывался вход под землю.
        Баундерби перевёл взгляд с Темпест на Филандера и обратно, затем снова обратился к девочке. Пренебрежительное выражение сползло с его лица, напротив, у него, казалось, не хватает духу посмотреть Филандеру в глаза.
        - Сегодня утром там нашли девушку, светловолосую. Ребята говорили, при жизни она была хорошенькой. Ей крепко досталось. По возрасту вроде подходит. И одета похоже.
        Филандеру показалось, что паб, улица за окном, даже Темпест и Баундерби дрожат и растекаются и на место реальности приходит расплывчатый мир теней.
        Он не слышал, что они кричали ему вслед, краем глаза он лишь заметил, как Темпест, вскочив с места, опрокинула стул и с озабоченной физиономией ринулась вслед за ним на улицу. Юноша без оглядки бросился сначала к Темзе, а затем вниз, к воротам в лондонскую преисподнюю.
        Глава двадцать четвёртая
        Поспешно взбираясь по лестнице к своей квартирке на четвёртом этаже, Мерси обнаружила на половицах неприметные следы: как будто в них втыкали что-то острое. Затем она увидела дырку, зияющую в двери в конце коридора. Пол перед дверью был усыпан мельчайшими опилками, словно его занесло песком.
        Она отперла дверь и толкнула её - точнее, то, что от неё осталось, - внутрь. Комната была погребена под слоем бумажных обрезков, матрац - вспорот и выпотрошен. Птичья клетка валялась на полу, вероятно, при падении дверца распахнулась; прутья её были исцарапаны и изрезаны, как будто кто-то в приступе ярости пытался распилить ножом металл.
        - О нет, - прошептала Мерси. Она опустилась на колени перед клеткой и стала ворошить обрезки, тщетно пытаясь обнаружить останки её маленьких обитателей. Бумажные клочки, некоторые микроскопического размера, словно конфетти, полностью застилали пол. Ножницы уничтожили все страницы, которые только попались им под лезвия. Никаких признаков оригами Мерси не обнаружила.
        Вдруг сверху послышался робкий шелест: Мерси подняла глаза и увидела обеих бумажных птичек, трогательно прижимавшихся друг к другу, на верхней полке. Они возбуждённо закивали острыми головками. Ножницы не смогли добраться до них: оригами сидели слишком высоко.
        С облегчением вздохнув, Мерси пробормотала что-то утешительное своим питомцам и пробралась к письменному столу. Выдвинув ящик, она обнаружила, что тёмно-коричневая кожаная папка с Всезнайкой лежит на прежнем месте цела и невредима.
        Она смахнула бумажные клочки со стула, села и положила ветератора на стол. На столе не осталось ни одного целого листа: ножницы постарались на славу.
        Секунду помедлив, она открыла застёжку кожаной папки. Девушка едва успела приподнять папку над столом, как та, словно живая, вырвалась у неё из рук и распахнулась. Когда из папки, словно живые, друг на друга полезли сотни и тысячи страниц, буквально за минуту образовав бумажную пирамиду, Мерси вместе со стулом чуть не опрокинулась назад. Вверху конуса показались нос-картошка и уже знакомые ей жёлтые глаза, внизу из-под стопки бумаги вылезли шесть толстых пальцев, - и вот Всезнайка уже стоял перед ней, возбуждённо хватая ртом воздух и вращая глазами. Одним прыжком он соскочил со стола и приземлился у ног Мерси.
        - Миледи! Миледи! - воскликнул он, наклонившись к самому её лицу: она инстинктивно отпрянула вместе со стулом, и его спинка стукнулась о стену. Да, комната явно была маловата. - Что здесь произошло, миледи? Я слышал скрежет, скрип и царапанье, со всех сторон раздавался ужасный шум.
        Она открыла было рот, чтобы ответить, однако ветератор не унимался.
        - Какое ужасное происшествие, я просто вне себя! - Слегка косящие глаза Всезнайки блуждали по комнате, обозревая размеры катастрофы. - Боже милосердный! Кто же будет всё это убирать? Какое несчастье, что у меня нет рук, иначе я не преминул бы оказать вам поддержку.
        Меньше всего на свете Мерси сейчас нуждалась в пустой трескотне ветератора или его добрых советах. Однако, с другой стороны, ей ужасно не хотелось оставаться одной. Сегодняшние события выбили её из колеи сильнее, чем она могла предположить. Целых два года она пыталась не связываться с Лаймхаузом, и вот Лаймхауз явился за ней сам.
        - Боюсь, что я вляпалась по уши.
        Всезнайка издал невразумительный звук, как будто он втягивал в себя буквы через нос:
        - Очень сожалею, миледи.
        - Ты бы тоже пострадал, если бы не лежал в ящике стола.
        - Это, несомненно, стало бы большой потерей.
        - Они просто хотели меня запугать для начала, иначе они бы дождались меня.
        - В этом случае я настоятельно рекомендую воздержаться от любых действий, способных усугубить неприязнь, которую эти господа питают к вам.
        - Мадам Ксу действовала чертовски быстро, - продолжала размышлять Мерси. - Должно быть, ей немедленно доложили о происшедшем, ещё до того, как я отправилась домой.
        - Позволено ли будет мне узнать, кто такая мадам Ксу?
        - А я-то думала, тебе известно всё на свете.
        - Только то, что напечатано в книгах, - неприязненно возразил Всезнайка. - В литературе, посвящённой истории Китая, упоминаются пятьдесят три тысячи семьсот двенадцать людей с этим именем, но я полагаю, что события, с которыми мы имеем дело, никак не связаны с китайской историей.
        Мерси застонала:
        - Ксу - серый кардинал лондонского преступного мира.
        - И вы с ней поссорились?
        - Можно и так сказать.
        - Прискорбно.
        Мерси дёрнула себя за прядь волос.
        - А, понимаю, - продолжал ветератор. - Возможно, моё присутствие здесь в данный момент не требуется.
        - Это мне решать!
        - Как скажете, миледи.
        - У тебя есть доступ к документам Адамантовой академии?
        - Ну-у, - протянул Всезнайка, - я, конечно, не решусь утверждать, что располагаю полной информацией, однако же предполагаю, что объём сведений, которыми я оперирую, значительно превосходит большинство библиотек, составленных небиблиомантами.
        - Ты можешь добраться до личных данных? Не мог бы ты выяснить, каким образом некто Эдвард Торндайк связан с Академией?
        Наступила короткая пауза, затем Всезнайка наморщил нос:
        - Литературный критик Эдвард Торндайк опубликовал четыре сборника рецензий. Все они выходили небольшими тиражами. Три из них увидели свет в издательствах, имеющих прямое отношение к Унике. Уника представляет собой убежище - официальное местонахождение Академии и…
        - Да-да, я в курсе, - перебила его Мерси. - Но официально Торндайк не занимает там никакой должности, так?
        - Во всяком случае, это не упоминается ни в одной книге.
        - А что тебе известно о некой Флоренс Оукенхёрст?
        Всезнайка снова замолчал на несколько секунд, а затем произнёс:
        - Персонаж с этим именем существует. Он выведен в малоизвестном труде, автором которого…
        - Я имею в виду не его, а книгоиздательницу, владелицу «Издательской компании Оукенхёрст».
        - Ни в одной книге нет о ней ни строчки.
        Размышляя, Мерси устало потёрла руками лицо. Возможно, мадам Ксу оставит её в покое, если в дальнейшем она будет держаться подальше от Флоренс и не станет вмешиваться в их взаимоотношения. Возможно, тот факт, что на этот раз Ксу не причинила Мерси вреда, указывал на то, что старая китаянка не желала разжигать новую ссору. Если бы у Ксу было желание, Мерси давно бы уже выследили и разрезали на кусочки. Не в первый раз Мерси задалась вопросом, чем объяснялась эта поистине удивительная сдержанность. Быть может, к этому имеет какое-то отношение женщина с вуалью?
        Взгляд Мерси упал на бумажный конверт, валявшийся на полу среди обрезков. Его разрезали надвое, но восковая печать на нём уцелела. Мерси могла поклясться чем угодно, что, когда она утром вышла из дома, этого письма здесь не было. Вероятно, кто-то подсунул его под дверь позже.
        Она подняла разрезанный конверт с пола и вытащила из него половинки письма. Нетерпеливо оттеснив Всезнайку в сторону, она положила их на письменный стол так, чтобы письмо можно было прочитать. Помимо письма, в конверте обнаружился ещё один лист бумаги гораздо большего размера, также разрезанный на две части.
        Написанное от руки письмо содержало приглашение на чай сегодня после обеда. Лаконичное и вежливое… Однако письмо составили так, что отказаться от приглашения было невозможно. Подпись гласила: «Преданный вам Эдвард Торндайк». Второй лист оказался пожелтевшей от времени газетной вырезкой статьи из «Таймс»: одна из старых рецензий Торндайка, в которой он критически отзывался о романе, только что вышедшем в английском переводе.
        Этим романом был «Венецианский палач», последняя книга, проданная несчастным Птолеми.
        Роман, который Джезебел собиралась отнести Малахайду, прежде чем бесследно исчезнуть.
        Глава двадцать пятая
        Труп унесли уже давно, но толпа любопытствующих, собравшаяся возле каната, ограждавшего место происшествия по распоряжению полиции, всё не расходилась. Двое полицейских допрашивали группу мужчин и женщин, выглядевших так, словно они влачили своё жалкое существование исключительно внизу, в туннеле: все, как один, оборванцы с бледными измождёнными лицами.
        Добежав до конца спуска, Филандер совершенно запыхался. Полукруглую арку, ведущую в туннель, в своё время замуровали, однако уже давно кто-то, вооружившись ломом, пробил в кладке новые ходы. Железнодорожная компания пыталась забивать их досками и балками, но бродяги и население лондонского дна проделывали в забитой стене новые и новые отверстия. Джез опасалась этих мест и их обитателей. Она ни за что на свете не явилась бы сюда добровольно.
        - Вы установили личность убитой? - вмешался Филандер в беседу, которую один из полицейских, стоя в стороне, вёл с грязным типом, от которого немилосердно несло сивухой. Полицейский не обратил на мальчика ни малейшего внимания, но вместе с допрашиваемым отошёл ближе к ограждению. Недолго думая Филандер последовал за ними и попросту отпихнул бродягу. Рука полицейского потянулась к дубинке:
        - Эй! Как ты смеешь?
        - Кого здесь убили?
        - А тебе какое дело? Как твоё имя?
        Филандер представился. У него всё ещё не получалось отдышаться, вдохи и выдохи давались ему с трудом:
        - Моя сестра… она пропала. Джезебел. Она была…
        - Отправляйся в участок и напиши заявление об её исчезновении. Твоё заявление официально примут. Мы расследуем убийство, мальчик, у нас нет времени на…
        - Моя сестра! - выкрикнул Филандер в лицо полицейскому. - Она пропала! Она села к кому-то в карету, и никто не знает, где она… куда она… - У него пресёкся голос, как будто вместе с воздухом у него закончились и слова. Он хотел начать сначала, но полицейский предостерегающе поднял руку:
        - Сколько лет твоей сестре?
        - Двадцать три.
        - Какого цвета у неё волосы?
        - Светлые.
        - Какие-нибудь особые приметы? Родимые пятна или что-то в этом роде?
        - У неё не хватает двух коренных зубов, одного слева, другого справа.
        - У женщины, которую мы нашли, не хватает много зубов, мой мальчик, и, поверь мне, они выпали у неё не сами по себе. - Он внимательно наблюдал за реакцией Филандера, вероятно, чтобы убедиться в том, что его интерес непритворный. Потрясённый вид мальчика, по-видимому, пробудил в полицейском нечто похожее на сострадание.
        - Ещё какие-нибудь отличительные особенности у неё есть? Может быть, на ногах?
        Филандер сглотнул:
        - На левом бедре у неё шрам в виде буквы Z, после несчастного случая в прачечной три года назад.
        Лицо полицейского по-прежнему оставалось непроницаемым, но Филандер заметил, что, прежде чем задать следующий вопрос, он чуть помедлил:
        - Когда она пропала?
        - Вчера вечером.
        Блюститель порядка смерил его взглядом с ног до головы, потом коротко кивнул:
        - Стой, где стоишь, никуда не уходи.
        Он направился к человеку в штатском, который, по-видимому, был его начальником: стоя возле замурованного туннеля, он инструктировал группу полицейских, которые, очевидно, собирались исследовать туннель изнутри. Некоторые имели при себе ружья, другие держали наготове факелы и масляные лампы.
        Полицейский, говоривший до этого с Филандером, что-то сказал и махнул рукой в направлении мальчика. Его начальник коротко взглянул на него, кивнул и продолжил свою речь.
        Нетерпеливый Филандер уже хотел было пролезть за ограждение, когда чьи-то тонкие пальцы сомкнулись вокруг его запястья.
        - Не надо, - произнесла Темпест. Она так же запыхалась, как и он, но в голосе её прозвучали металлические нотки, заставившие Филандера помедлить. - Им нужен козёл отпущения. Не давай им повода арестовать тебя.
        - Но…
        - Они понимают, что смерть от руки кого-то из знакомых гораздо вероятнее гибели от крыс, населяющих этот туннель. - Темпест махнула рукой в направлении кучки бродяг, некоторые из которых едва держались на ногах. - Если они решат, что ты знал её и ты не сможешь доказать, где находился в момент её убийства, они посадят тебя за решётку. А рассказ о том, как ты ковырялся в лондонской канализации, а потом вломился в сад законопослушного гражданина, вряд ли устроит их.
        - Эй, мальчик! - Полицейский возвращался. - Подожди здесь. Как только группа начнёт обследовать туннель, сюда подойдёт инспектор и поговорит с тобой.
        - Это она? Женщина, которую вы обнаружили… это Джезебел?
        - Подожди ещё пару минут. - Взгляд блюстителя порядка скользнул по Темпест: - А ты кто такая?
        - Темпест.
        - Темпест… а дальше?
        Она назвала выдуманную фамилию.
        - Ты его подружка?
        - Да.
        Бродяги заволновались и зароптали: кто-то, размахнувшись, бросил бутылку в направлении группы, готовящейся лезть в пролом.
        Полицейский чертыхнулся:
        - Стойте на месте, оба.
        Раздался полицейский свисток. Послышались проклятия и разнообразные ругательства.
        Рука Филандера словно самопроизвольно потянулась за ограждение и схватила полицейского, спешившего на помощь коллегам, за рукав мундира.
        - Ответьте мне! Вы нашли мою сестру?
        Казалось, полицейский секунду размышлял, не поучить ли Филандера хорошим манерам с помощью дубинки. Однако затем он взглянул на Темпест, очевидно, одумался и ограничился тем, что многозначительно ткнул дубинкой в руку Филандера, вцепившуюся в его рукав:
        - Будем считать, что я ничего не заметил, мой мальчик. Я делаю это только потому, что вижу, ты сам не свой от беспокойства.
        Филандер отпустил мундир:
        - У неё есть шрам на ноге?
        - Пожалуйста, - добавила Темпест, обращаясь к полицейскому, - пожалуйста, ответьте нам.
        Полицейский набрал в грудь воздуха:
        - Да, есть.
        Ропот перешёл в потасовку. Вооружённый отряд полицейских заспешил навстречу бродягам, втаптывающим ограждение в землю. Полицейский окончательно отвернулся от Филандера и Темпест и направился к остальным.
        Филандер схватил Темпест за руку и потянул за собой.
        - Ты думаешь, они действительно будут искать убийцу Джез? - спросил он, и голос его дрогнул.
        - Не знаю. Возможно…
        - Тогда пошли! - Он сорвался с места и ринулся вверх по спуску, она побежала за ним.
        - Что ты собираешься делать?
        - У нас с Джез есть кое-какие сбережения.
        - Чтобы уехать из Лондона, я помню.
        - Я заберу из тайника деньги и найму человека, который в состоянии выяснить правду.
        - Человека? - Взгляд девочки помрачнел. - Мерси?
        - Она потребовала денег за помощь. Она получит свои деньги. Но за это она приведёт ко мне того, кто это сделал.
        За их спинами прозвучал предупредительный выстрел: его эффект был подобен взрыву, со всех сторон раздались крики.
        - И когда я узнаю, кто это, он пожалеет, что появился на свет.
        Часть вторая
        Ложа хорошего вкуса - Библиоманты и библиолиты Маркиз де Астарак - Среди мёртвых - Огнеглотатель и пламя - Женщина под вуалью - Ненависть месье Абсолона - Предательство среди союзников - Сияние страничного сердца
        Глава двадцать шестая
        Эдвард Торндайк и Мерси пили чай на втором этаже библиотеки, располагавшейся во флигеле особняка Торндайка. От подвала до чердака библиотека была битком набита книгами. Мерси подозревала, что все остальные залы особняка выглядят аналогично и не заслуживают гордого имени библиотеки в глазах Торндайка лишь потому, что, помимо чтения, используются в качестве спален, ванных и кухни.
        - Умозаключение о том, - произнёс Эдвард Торндайк, - что люди сражаются друг с другом за земли и сырьё, неверно. В действительности люди сражаются лишь за истории.
        Мерси отхлебнула чай и поёрзала в своём бархатном кресле, устраиваясь поудобнее. Она сидела на самом его краешке, плотно сжав колени с абсолютно прямой спиной.
        - Примером войн за истории, - продолжал владелец особняка, - могут служить религиозные войны. Войны за честь, за чистоту династии, за кровное родство. Войны, развязанные с помощью лжи, способной взбунтовать народные массы. В то время как одна сторона считает свою версию единственно правильной, другая сторона возражает ей и настаивает на своём варианте. Поэтому, мисс Амбердейл, забудьте всё, что вы когда-либо слышали о войнах за золото, земли и бог знает ещё за что. В основе любого конфликта лежит конфликт историй. И к несчастью, далеко не всегда лучшая история побеждает.
        Один из первых уроков, которые она извлекла из своего общения с состоятельными заказчиками, заключался в том, что манеры в высшем обществе имели основополагающее значение. То же относилось к умению терпеливо слушать: если понадобится, часами.
        По-видимому, Торндайк в настоящее время был расположен донести до неё свои воззрения по самым разным вопросам. Вне всякого сомнения, эта черта выдавала в нём профессионального критика.
        - А если лучшая история когда-то и побеждает, она редко бывает правдивой, - продолжал Торндайк. - Истина редко пользуется популярностью. Но несмотря на это обстоятельство, нам сегодня предстоит в этом разобраться.
        Почти достигнув шестидесяти, Торндайк сумел сохранить статную фигуру и военную выправку, хотя уже давно сменил настоящее оружие на чернила, бумагу и типографскую краску. Его аура библиоманта была заурядной, однако её оказалось достаточно, чтобы Мерси держалась начеку и остерегалась своего собеседника. Седовласый, гладко выбритый и всегда одетый с иголочки, Торндайк имел весьма воинственную репутацию. Он производил впечатление человека, который наслаждался тем, что его мнение зачастую решало ту или иную литературную судьбу. Вероятно, он неплохо бы смотрелся в судейской мантии и пышном парике, оглашая смертные приговоры и озвучивая сроки заключения.
        Мерси взглянула собеседнику в глаза:
        - Чем я могу быть вам полезна, мистер Торндайк? С какой целью вы меня позвали?
        - До меня дошли слухи о некоем происшествии в Сесил-корте. Временами я покупал книги у несчастного мистера Птолеми. Не могу сказать, что я испытывал к нему добрые чувства, но своё дело он знал. Его смерть - тяжкая утрата для Сесил-корта и для лондонских библиофилов.
        Мерси поставила чашку на стол: даже этот лёгкий стук в столь изысканной обстановке показался ей неподобающим.
        - Кроме того, я слышал, что вы ведёте расследование обстоятельств его смерти, - продолжал Торндайк. Он сидел у открытого камина, аккуратно выбеленного изнутри: внём никогда не разводили огонь. - В связи с вашим расследованием вы выказали определённый интерес к индивидууму по имени Малахайд. Я не собираюсь ходить вокруг да около, мисс Амбердейл. Мистер Малахайд, которого вы, по всей видимости, прошлой ночью преследовали до моего сада, - мой кузен. Со стороны матери. Я бы обрадовался, если бы обстоятельства сложились иначе.
        - Вы хотите сказать, что предпочли бы, чтобы он был вашим кузеном по отцу?
        - Не смейтесь надо мной, я и так уже достаточно наказан. Малахайд - позорное пятно на моём белом жилете. Угроза моей репутации.
        - Ваши сторожа узнали меня ночью, - подытожила Мерси. - Прошу простить меня за…
        Торндайк досадливо отмахнулся от её слов.
        - Мне доложили лишь о том, что рыжеволосая молодая леди в сопровождении двух оборванцев вылезла из канализации, произвела некоторую суматоху и затем исчезла. Поскольку вы ведёте расследование обстоятельств смерти несчастного Птолеми, мне стало ясно, что рано или поздно мой злосчастный кузен приведёт вас ко мне. Мне знакома его привычка пробираться в особняк подземными переходами, словно крыса. Боюсь, что он не в состоянии вести себя иначе. Он избрал себе грязную профессию. Вероятно, вам знакомы образчики его творчества.
        - Вы о нём невысокого мнения.
        - Родственников не выбирают. Определённые наследственно-правовые обстоятельства вынуждают меня давать ему приют под моей крышей, если он появляется в Лондоне. Он занимает одну из гостевых комнат в заднем флигеле, хотя ночи он, как правило, проводит в своём убежище на Феттер-лейн. Правда, днём он здесь тоже редко появляется. И слава богу.
        - Ваше возмущение моим незаконным проникновением в ваш сад было бы вполне понятным и обоснованным, мистер Торндайк. Поверьте, я не имела ни малейшего понятия, куда направляется Малахайд.
        - Вы умная девушка, мисс Амбердейл. Вы добыли для меня Библию Робертуса Стефануса и «Эмблемы» Плантена. Вашим предшественникам это не удалось. Я уверен, что вы и без моей помощи быстро сделали бы правильные выводы. Как близко вы смогли подобраться к моему кузену?
        - Не слишком близко, я видела лишь его силуэт.
        - Ну, этого довольно, чтобы распознать, что его облик полностью соответствует качеству его литературных потуг. Всё это мне крайне неприятно. Поэтому я хотел бы сделать вам одно предложение.
        Мерси подумала об охранниках в саду. Вероятно, в доме они тоже присутствовали. Если бы Торндайк хотел заткнуть ей рот, ему не обязательно было бы предлагать ей деньги.
        - Я хотел бы попросить вас не углубляться более в семейные узы, существующие между мной и Малахайдом. Уверяю вас, что он никоим образом не замешан в смерти Птолеми.
        - Полагаюсь на вас, сэр.
        - Даю вам слово чести, мисс Амбердейл. Когда бедного Птолеми постигла злосчастная судьба, Малахайд находился здесь, в доме. Вчера утром мы с кузеном пытались прояснить одно из наших обычных разногласий. Он ввалился сюда в четыре часа утра, будучи пьяным и производя невыносимый шум; втечение нескольких часов я слышал, как он возится и гремит бутылками в своей комнате. После восхода солнца я призвал его к ответу, однако к тому моменту он вряд ли был в состоянии вспомнить собственное имя, не говоря уже о том, чтобы дойти до Сесил-корта и там прикончить человека, оставшись незамеченным. Кроме того, он даже не библиомант, у него нет ни малейших способностей к книжному волшебству. Даже если бы он жаждал этого всей душой, он бы не смог совершить преступление с помощью библиомантики.
        - По-видимому, вы неплохо осведомлены о происшедшем.
        - До меня доходят слухи. Это не должно вас удивлять. - Торндайк наклонился. - Я взываю не к вашему здравому смыслу. Скорее я хотел бы кое-что предложить вам.
        Мерси выжидательно уставилась на него.
        - Точнее сказать, я хотел бы предложить вам две вещи. Первое - это мою помощь, потому что она вам понадобится. Я могу объяснить вам обстоятельства, связанные с книгой Зибенштерна, которую Малахайд приобрёл у Птолеми. Возможно, это позволит вам продвинуться вперёд.
        Если бы Мерси клюнула, она бы оказалась у него на крючке. Однако девушка оставалась невозмутимой.
        - А ваше второе предложение?
        - Сделка. Достаточно выгодная для вас, однако я не собираюсь просто так выбрасывать деньги на ветер. Это было бы оскорблением по отношению к вам, а я далёк от того, чтобы оскорблять вас. Вы должны будете кое-что выяснить для меня. При этом вы не только окажете услугу мне, но и значительно приблизитесь к достижению вашей собственной цели.
        - Всё это звучит весьма загадочно, мистер Торндайк.
        Он поднялся на ноги и предложил ей руку. Поколебавшись, Мерси приняла её. Книжный аромат, исходивший от Торндайка, вблизи ощущался сильнее, чем она ожидала.
        Под руку с Торндайком они переходили из одного зала библиотеки в другой, поднимались по лесенкам в окружении книжных полок и вновь оказывались в комнатах, до отказа забитых книгами. В углах комнат стояли баки с водой, оснащённые короткими пожарными насосами, - предосторожность на случай пожара.
        - Кажется, вы сильно боитесь пожара, - заметила Мерси и почувствовала, как его рука мгновенно напряглась.
        - Люди понятия не имеют, как часто горит Лондон. Все помнят один только Великий лондонский пожар в тысяча шестьдесят шестом году и думают: ах, это было так давно, сейчас подобное уже не произойдёт. Однако этот вывод совершенно безоснователен. Ежегодно в Лондоне случается в среднем пятьсот пожаров. Пятьсот, моя дорогая! - За разговором Торндайк успел побледнеть как полотно. - Чаще всего пожары бывают в декабре. В пятницу. В десять часов вечера.
        - Кажется, эта тема занимает вас.
        - Мы оба библиоманты, мисс Амбердейл. Сохранение книг должно заботить вас так же, как и меня.
        - Вы отдаёте себе отчёт в том, что мы только что говорили о сгоревшем книготорговце, не правда ли? А теперь мы беседуем о том, что вы интересуетесь пожарами. Если бы я работала в полиции, мне бы пришлось включить вас в список подозреваемых.
        - Я скорее утоплюсь в Темзе, чем разведу огонь в книжной лавке, - серьёзно произнёс Торндайк. - Будь то обычный огонь или библиомантический.
        - Возможно, неприязнь, которую вы питаете к вашему кузену, связана с тем, что он менее осторожно обращается с огнём, чем вы сами?
        Торндайк улыбнулся:
        - Понимаю, поверить мне на слово, что мой кузен невиновен, не так легко.
        - Куда он вообще делся? Он здесь?
        - Нет, сегодня утром я отослал его прочь. Он уехал на несколько дней на север. Полагаю, это для него самое лучшее. Во всяком случае, если в виде исключения он послушается и последует моему совету.
        - Вы очень быстро убрали его подальше.
        - У меня на карту поставлено слишком многое.
        Запах бумаги неотвратимо напоминал ей её детство, проведённое в «Либер Мунди», и Мерси постепенно задавалась вопросом: если Торндайк действительно всего лишь собирался предложить ей хорошо оплачиваемый заказ, не слишком ли извилистым путём он действовал?
        - Вы когда-нибудь слышали о Ложе хорошего вкуса? - спросил хозяин.
        Мерси кивнула:
        - Объединение критиков и рецензентов. Вы уже много лет являетесь уважаемым членом Ложи, это ни для кого не секрет. Периодически о ней пишут в газетах.
        - Тогда вы понимаете, сколь узок и элитарен круг её членов. И сколь непреклонными будут их суждения, если один из членов Ложи запятнает себя чем-нибудь неподобающим.
        - Что именно считается неподобающим?
        Торндайк невесело рассмеялся.
        - Я мог бы заживо сжечь дюжину книготорговцев, и меня бы не исключили из Ложи. Но преступление против литературы как таковой… это другое дело.
        - Преступление какого рода? Приютить под своей крышей печально известного автора бульварных романов?
        - Одного только кровного родства хватило бы, чтобы навлечь на меня несмываемый позор.
        Мерси остановилась:
        - Ах, в этом всё дело?
        - Я же сказал: на карту поставлена моя репутация. Кто будет читать мои рецензии, если меня исключат из Ложи хорошего вкуса? От меня отвернутся все газеты, это вопрос нескольких недель.
        - Судя по обстановке вашего особняка, непохоже, чтобы вы так уж нуждались в гонорарах.
        - Моя дорогая, мне нет нужды объяснять вам, что дело совершенно не в деньгах!
        - Простите. - Мерси снова взяла его под руку, и они продолжили прогулку по великолепной библиотеке Торндайка. - Вы хотите снять обвинение с Малахайда, чтобы он не подвергся публичной порке и не утянул вас на дно за собой.
        - Верно. Но это ещё не всё.
        Они дошли до конца флигеля и теперь спускались по узкой лесенке, не имевшей выходов на другие этажи. В стенах, вдоль которых вела лесенка, не было окон, они также были сплошь увешаны книжными полками.
        Сойдя вниз по ступенькам, Торндайк произнёс:
        - То, что я сейчас покажу вам, до сих пор видели лишь те, кому я полностью доверяю.
        Мерси предполагала, что сейчас они находились в подвале. Это решительно не нравилось ей. Окон здесь тоже не было, как и дверей, ведущих наружу.
        - Полагаюсь на то, что вы - джентльмен, мистер Торндайк.
        - Надеюсь, вы по заслугам оцените то, что сейчас увидите.
        Они вошли в просторный сводчатый подвал, в центре которого располагалась тяжёлая железная дверь. Массивный висячий замок защищал тайны Торндайка от проникновения незваных гостей.
        - Возможно, вам бы следовало запереть здесь вашего кузена.
        - Я думал об этом. Но поскольку он подозревает что-то в этом роде, он бы никогда не последовал сюда за мной.
        В кармане пальто Мерси лежал маленький револьвер, который она всегда носила с собой, - просто на всякой случай. Однако пальто у неё забрал дворецкий Торндайка, а на его глазах вынимать пистолет было бы затруднительно. Она неплохо умела взламывать замки, но над самозащитой ей следовало ещё поработать.
        Не имея возможности что-либо предпринять, девушка внимательно следила за действиями Торндайка, который вставлял тяжёлый ключ в замочную скважину. В глубине души она не сомневалась, что замок - лишь маскировка, настоящую защиту составляли библиомантические заклинания; идействительно, она заметила, как Торндайк украдкой написал в воздухе рядом с замком несколько букв. Непрофессионал ничего бы не увидел.
        Торндайк распахнул дверь. Раздался сухой треск электрических разрядов, затем зажглись лампы.
        В большом зале стояло два десятка мраморных пьедесталов, на которых поблёскивали круглые стеклянные колпаки. Под ними были выставлены различные объекты: волнистые плиты и свитки, все как один - серые и пористые.
        - Это книги и свитки? - спросила Мерси.
        - Эти вещи когда-то были книгами и свитками. Вы когда-нибудь слышали о библиолитах?
        Она покачала головой.
        - Библиолиты - это тексты, засыпанные пеплом во время извержения вулкана и со временем полностью окаменевшие. Пару лет назад в Лондоне проводилась выставка человеческих останков из Помпей, законсервированных в лаве, которая наделала немало шума. С моими библиолитами случилось нечто похожее. Всё это - книги и пергаментные свитки, окаменевшие под слоем пепла и лавы. - Он загадочно улыбнулся ей. - Книги, которые приобрели иммунитет против любого огня.
        Взгляд Мерси скользнул по каменным экспонатам:
        - Вероятно, их не так просто прочитать.
        - Но это не означает, что они потеряли заключённую в них силу библиомантики. Нам не удастся расщепить из них страничное сердце, но магия, заключённая в них, никуда не делась.
        Мерси осторожно приблизилась к передним библиолитам: иправда аура, исходившая от них, была незаурядной.
        - Некоторые из них нашли при раскопках синагоги в Остии, - пустился в рассуждения Торндайк, - родина других - различные уголки Средиземноморья. Вероятно, свитки засыпало пеплом во время извержения вулкана на Санторини примерно в тысяча семисотом году до нашей эры. Как они попали в синагогу, никто не знает. Но там было значительное количество таких свитков.
        Мерси находилась под впечатлением:
        - Вероятно, в мире найдётся немного собраний, подобных этому.
        Торндайк рассмеялся, впервые на её памяти - искренне:
        - Моя дорогая, это не собрание! Это защита. Так сказать, крепостная стена. Только тот, кто обладает даром библиомантики, сможет пересечь это помещение без вреда для себя. - Он указал вперёд, и только теперь Мерси увидела, что в задней части зала располагалась ещё одна дверь, примерно такого же размера, как и первая, но на этот раз из серой стали. - То, что я хотел бы показать вам… то, что охраняют библиолиты… оно находится за этой дверью.
        Торндайк направился к двери. Висячего замка на ней не было.
        Шагая между мраморными пьедесталами и пересекая невидимые охранные мембраны, Мерси ощущала покалывание на коже. Через её голову проносились, вспыхивая, буквы и иероглифы, поток письменных значков походил на тысячи уколов булавкой. Человек, не владеющий навыками библиомантической защиты, в подобных обстоятельствах, вероятно, потерял бы рассудок.
        - Что находится за этой дверью? - спросила она, когда они добрались до неё.
        Торндайк загадочно и одновременно хитро улыбнулся:
        - Почему бы вам не выяснить это самой?
        Глава двадцать седьмая
        В двери располагалось окошечко - крошечное, размером не больше ногтя. Мерси осторожно приблизилась к нему, прижала ладонь к холодному металлу и заглянула в глазок.
        С другой стороны двери виднелась неосвещённая каморка, где единственным источником света было пламя высотой в мизинец. Пламя горело в полукруглой чаше, стоявшей, в свою очередь, на мраморном пьедестале в центре каморки. Отблески пламени падали на голые стены.
        - Что вы видите? - спросил Торндайк за спиной у Мерси.
        - Чашу, в которой горит огонь. - Мерси попыталась получше разглядеть каморку, однако сделать это через глазок было невозможно. - Там кто-то сидит взаперти? - Обернувшись, девушка увидела, что Торндайк подошёл к ней практически вплотную.
        - Сложный вопрос, - ответил он. - Во всяком случае, это не потайная комната Синей Бороды. Кроме того, не в моих привычках насильно удерживать людей у меня в гостях.
        - Но что же там тогда происходит? - Преодолев свою неприязнь, Мерси снова повернулась к Торндайку спиной и вновь заглянула в отверстие. Если в этой комнате кто-то находился, он должен был стоять справа или слева от двери, больше ему было некуда деться.
        Раздался внезапный грохот, заставивший Мерси вздрогнуть. Торндайк трижды постучал в дверь своим перстнем-печаткой: загрохотало совсем рядом с её головой. Удары гулко раскатились по подвалу.
        - Простите, - объяснил Торндайк. - Вероятно, мне следует сначала разбудить его.
        - Значит, там всё же содержится пленник.
        - Смотрите сами.
        Пламя, горевшее в чаше, взметнулось выше, многократно увеличившись в размерах, как будто в чашу подавался газ, как в лондонские фонари, и кто-то повернул его на максимальную мощность. Затем выросшее пламя раздвоилось, словно греческая буква Y, верхние концы удлинились и опустились вниз, а на их развилке возник сияющий огненный шар. Верхние концы, напоминавшие руки, дошли до края чаши, словно опёрлись на него, - теперь на краю чаши угадывалась фигурка, состоящая из пламени и отдалённо напоминавшая человеческую: ноги, руки, тощее тельце и в качестве головы - сияющий шар. Фигурка изящно спланировала с пьедестала на пол, увеличилась в размерах и наконец выпрямилась, широко расставив ноги: это было дрожащее огненное подобие человека, устремившее к двери лицо, лишённое черт.
        - Что, чёрт возьми…
        - Разрешите представить: Форнакс, - произнёс Торндайк. - Форнакс любит именовать себя Александрийским пламенем, а также разными другими прозвищами.
        - Он что, умеет говорить?
        - Да, он говорит, и с большим жаром, если можно так выразиться. Через дверь его не слышно, но я готов поспорить, что как раз сейчас он подробно рассказывает, каким образом собирается испепелить меня и вас, как только мы предоставим ему эту возможность.
        - Что такое «Александрийское пламя»? - Мерси снова взглянула на Торндайка, который отошёл на два шага от двери и теперь стоял возле пьедестала, на котором под стеклянным колпаком была выставлена каменная скрижаль. Мерси подошла ближе.
        - Это - главная драгоценность моей коллекции библиолитов. С её помощью много лет назад укротили Форнакса.
        Мерси взглянула на скрижаль: она была испещрена вертикальными рядами клинописи.
        - Вы можете это прочесть?
        - Нет, но человек, передавший её мне, сообщил, что там написано. - Скрижаль размером не больше листа писчей бумаги была в два пальца толщиной, её края покрывали выбоины и отметины, углы были сколоты, но надпись прекрасно сохранилась.
        - Текст, написанный здесь, уже не имеет никакого значения. Возможно, существуют и другие средства, позволяющие укрощать существа вроде Форнакса, однако это - древнейшее из них. Когда-то Форнакс сжёг дотла знаменитую Александрийскую библиотеку, ту самую; он до сих пор невероятно гордится этим, поэтому и называет себя Александрийским пламенем. Он вообще большой хвастун. Великий лондонский пожар - тоже его работа.
        Мерси перевела взгляд с Торндайка на стальную дверь. Глазок пламенел, словно капля лавы, вероятно, Форнакс стоял к нему вплотную по ту сторону двери. Если подойти к глазку, возможно, удастся взглянуть в мерцающий глаз Александрийского пламени.
        - Как он попал к вам?
        - Я приобрёл его у библиоманта, который почти сорок лет назад распознал связь между этой скрижалью и пожарами, регулярно вспыхивавшими в Лондоне. Тогда Лондон полыхал почти в три раза чаще, чем сейчас. Тот библиомант охотился за Форнаксом и в конце концов с помощью скрижали загнал его в эту металлическую чашу. Форнакс не может долго находиться за её пределами, поэтому вынужден повиноваться владельцу чаши.
        - Существо, спровоцировавшее тысячи пожаров, вынуждено повиноваться и выполнять ваши приказы?
        Торндайк кивнул:
        - Не в моих интересах злоупотреблять доставшейся мне властью, совсем наоборот: единственная причина, по которой я держу его в заключении, состоит в том, что я хочу уберечь мир от Александрийского пламени. Я бы охотно погасил его совсем, если бы мог, но даже человек, укротивший его, не знал, как сделать это. Мы не в состоянии уничтожить Форнакса, мы можем лишь запереть и стеречь его.
        - И вы держите его непосредственно под вашей личной библиотекой? Рядом с книгами, которые для вас столько значат?
        - О, - спохватился Торндайк, - простите, я должен ещё кое-что вам объяснить. Форнакс способен превращать в пепел целые города и сжигать людей заживо, возможно, он даже мог выжигать целые области и опустошать континенты. Единственное, что способно устоять против его пламени, - это бумага и пергамент. Вы можете выпустить его на волю посреди библиотеки, и ни одна книга не пострадает. Во время пожара в Александрийской библиотеке Форнакс раз и навсегда пресытился литературой или кто-то из библиотекарей наложил на него проклятие. Кто знает, что там случилось на самом деле.
        - То есть он не в состоянии сжечь книжную лавку?
        - Он в состоянии сжечь книготорговца, но не его книги.
        - Вы предполагаете, что Птолеми погиб по вине этого существа?
        - Конечно, Форнакс совершил это не по своей воле. Но если бы вы предположили, что человек - или библиомант - использовал Форнакса в качестве оружия, чтобы убрать Птолеми, при данных обстоятельствах я бы, скорее всего, поверил вам.
        - И кто, по вашему мнению, мог сделать это?
        - А вот здесь мы переходим ко второй части моего предложения, а именно к сделке, о которой я говорил. Два дня назад кто-то проник сюда, преодолел защитную стену, которую образуют библиолиты, и похитил Форнакса вместе с чашей и скрижалью. Но самое невероятное заключается в том, что вчера вечером, через несколько часов после гибели Птолеми, этот человек вернул Форнакса на его прежнее место, оставшись незамеченным. - Торндайк говорил медленно, словно желая удостовериться в том, что Мерси следит за ходом его мыслей. - Вы понимаете, мисс Амбердейл? Какой-то библиомант украл Форнакса, натравил его на несчастного Птолеми, а затем вернул сюда. А теперь объясните мне, с какой целью он сделал всё это. Форнакс представляет собой разрушительную силу невероятной мощи, аналогов которой на свете найдётся немного. Возможно, Форнакс стоит больше, чем королевские регалии, хранящиеся в Тауэре, - если удастся найти надлежащего покупателя, конечно, - а этот библиомант после проделанной работы возвращает его обратно, словно книгу, которую я одолжил ему.
        - И вы понятия не имеете, кто бы это мог быть?
        Торндайк покачал головой:
        - Я спускаюсь сюда не каждый день. Я заметил, что кто-то побывал здесь уже после того, как Форнакса вернули на его место.
        - Откуда вы знаете, что он отсутствовал?
        - Он сказал мне об этом сам, мисс Амбердейл. До меня дошли слухи о необычных обстоятельствах гибели мистера Птолеми, - в частности, о том, что сам он сгорел заживо, но при этом не пострадало ни одной книги, - и я, конечно, сразу подумал о Форнаксе. Я предположил, что, возможно, на свете существует другое аналогичное пламя, и спустился вниз, чтобы расспросить его. Оказавшись здесь, я сразу заметил, что что-то не так. Скрижаль лежала на пьедестале не так, как обычно, стеклянный колпак был слегка сдвинут. Незначительные различия, однако их наличие говорило само за себя. Кстати, ни на первой двери - той, что с замком, - ни на этой не осталось ничьих следов. Библиомант, проделавший всё вышеизложенное, должен был обладать выдающимися способностями и действовать совершенно незаметно.
        - И ваш кузен Малахайд не соответствует этим критериям?
        - Я же уже говорил вам, что он - не библиомант. Какими бы прочими сомнительными талантами он ни обладал, библиомантика не входит в их число.
        - А что мешало вам самому совершить всё это?
        - Неужели в этом случае я пригласил бы сюда вас и посвятил во все эти обстоятельства?
        - Именно. Поэтому у меня возникает следующий вопрос: зачем вы посвящаете меня во всё это?
        - Я навёл о вас справки, мисс Амбердейл. Я знаю, что с вами произошло в Лаймхаузе два года назад. Я знаю и о том, что вы отказываетесь прибегать к помощи библиомантики. Вы, конечно, можете притворяться, что больше не испытываете интереса к книгам, хотя это, разумеется, всего лишь самообман. Подождите, дайте мне договорить. Сегодня вы по-прежнему вращаетесь среди библиомантов, разыскиваете редкие издания для ваших заказчиков, и вот вы оказались здесь, чтобы найти убийцу книготорговца. Возможно, вас мучают угрызения совести, ведь Птолеми оказался тайным благодетелем Валентина, вашего приёмного отца. Однако это меня не касается. Возможно, я просто верю, что вы добрая девушка, мисс Амбердейл.
        - И вы ожидаете, что я найду того, кто украл Форнакса и после этого вернул его на место?
        - Исходя из причинно-следственных связей, выяснив, кто это сделал, вы тем самым найдёте убийцу Птолеми. Одним выстрелом вы убьёте двух зайцев.
        Мерси не спешила доверять Торндайку:
        - Что для вас важнее: узнать имя вора или обязать меня хранить молчание с помощью сделки, которую вы мне предлагаете, чтобы никто не узнал о вашем родстве с Малахайдом?
        - Это вам решать, мисс Амбердейл.
        - У вас есть какие-нибудь догадки, кто бы это мог быть?
        - Круг подозреваемых весьма узок. Все они мужчины, часто бывающие в этом доме. Некоторые из них в курсе того, что хранится здесь, внизу.
        - Вы рассказывали о Форнаксе другим членам Ложи?
        - Да, боюсь, что я имел неосторожность. Возможно, мной руководили гордыня и тщеславие. Я совершил ошибку.
        - Кого-то вы подозреваете больше других?
        - Я подозреваю нескольких человек, но менее всего доверяю одному молодому французу, он недавно вошёл в наш круг. Он корреспондент газеты «Фигаро» здесь, в Лондоне, он также пытается подвизаться на поприще литературной критики, - впрочем, его опыты не слишком убедительны. Его семья весьма состоятельная, вероятно, пост, который он занимает, он получил за деньги. Некоторые члены Ложи ценят его, однако я считаю его амбиции по меньшей мере сомнительными.
        - В каком смысле?
        - Я думаю, что он - агент Адамантовой академии. По какой-то причине они внедрили его в наш круг, возможно, потому, что Академия вообще не склонна доверять обществам, которые во всеуслышание не соглашаются с её политикой. Его имя Седрик Себастьен де Астарак. Маркиз де Астарак. - Торндайк шагнул к Мерси и взял её за руку. - Я хотел бы попросить вас сходить на одно из собраний Ложи, чтобы вы могли самостоятельно составить себе представление о маркизе де Астараке и об остальных членах нашего круга. Я мог бы представить вас как свою племянницу.
        - Тогда меня примут за вашу любовницу.
        Торндайк невозмутимо пожал плечами:
        - Многие джентльмены поддерживают знакомство с молодыми леди. Так или иначе, никто ничего не заподозрит.
        - И когда же состоится это собрание?
        - Сегодня вечером, здесь, у меня. Вам хватит времени, чтобы купить красивое платье и привести себя в порядок? - Мерси собралась было возмутиться, но он протестующе поднял руку: - Вы прекрасно выглядите, мисс Амбердейл, вне всяких сомнений. Однако в обществе, о котором идёт речь, действуют определённые правила, - а ведь мы собираемся убедить членов Ложи в том, что я покровительствую вам.
        - Так вы желаете быть моим дядюшкой.
        - Совершенно верно.
        Мерси снова повернулась к стальной двери:
        - Могу я поговорить с Форнаксом?
        - Мне не по душе эта идея. Он опасен.
        - Но ведь он может сказать нам, кто его украл.
        - Как будто я его об этом не спрашивал. Форнакс - пламя, а не ребёнок, похищенный на улице. Он плохо различает людей и малочувствителен к окружающей действительности. Это особенность его характера. Кроме того, вор был в маске и, конечно, не представился ему.
        - Какая маска на нём была? - многозначительно спросила Мерси.
        - Чары библиомантики.
        Торндайк проводил Мерси наверх по лесенке без окон. В другом конце дома они снова спустились на первый этаж по роскошной парадной лестнице. Дворецкий подал Мерси пальто. Револьвер по-прежнему лежал в его кармане.
        Уже стоя вместе с Торндайком на пороге его особняка, Мерси вспомнила:
        - Было ещё кое-что.
        Дворецкий что-то прошептал своему хозяину и удалился.
        - Разумеется, - согласно кивнул Торндайк. - Птолеми и книги Зибенштерна. Я обещал рассказать вам, что мне о них известно.
        Мерси обернулась, чтобы бросить взгляд назад, в пустой вестибюль, затем снова повернулась к мощёной дорожке, ведущей через палисадник на улицу. Гувернантка тащила за собой по тротуару маленького мальчика. Её лицо скрывал зонтик, хотя дождя не было. Оба ускорили шаг и скрылись за каменной оградой.
        - Мистер Птолеми превосходно выстраивал отношения с состоятельными коллекционерами, - заметил Торндайк. - По слухам, в круг его покупателей входили члены королевской семьи - разумеется, они действовали через посредников, - а также представители Трёх родов. Не думаю, чтобы он тесно общался с Уникой и Академией, однако выходы на них у него, несомненно, были. Когда пару дней назад по Лондону разошёлся слух, будто Птолеми заполучил оригиналы нескольких романов Зибенштерна на немецком, готов поспорить, это многих привело в замешательство.
        - Почему эти книги вызвали такой ажиотаж? - поинтересовалась Мерси. - Зибенштерн никогда не был особенно популярен в Англии, б?льшая часть его книг, переведённых на английский, частями печаталась в «Грошовых ужасах». Если постараться, можно отыскать и издания в переплёте. Почему вокруг оригиналов на немецком поднялась такая шумиха?
        Торндайк заговорщицки улыбнулся:
        - Возможно, вам известно, что Зибенштерн часто сочинял книги с продолжением. Он не был выдающимся литератором, свою известность он снискал как неплохой автор приключенческих романов. Если какая-то из его историй хорошо продавалась, он зачастую писал для неё продолжение. Птолеми выставил на продажу первоиздания семи романов, к каждому из которых впоследствии он написал продолжения. Эти первоиздания снабжались рукописными пометками и ремарками самого Зибенштерна. Пометок было очень много: они располагались между строк, на полях, даже на переплётах. Вероятно, Зибенштерн делал их, работая над продолжениями.
        - Значит, это экземпляры из личной библиотеки Зибенштерна?
        - Или из его фамильной библиотеки. Вы понимаете, что за семью я имею в виду, не правда ли?
        - Семейство Розенкрейц. Одно из двух семейств, обвинённых Адамантовой академией в государственной измене больше сорока лет назад.
        - Точнее сказать, почти поголовно уничтоженных Адамантовой академией. Семейство Антиква истребили полностью, что же касается Розенкрейцев, то ходят слухи, что некоторым из них удалось бежать из Германии в Англию и начать здесь новую жизнь под другим именем. Охотники за ренегатами ищут их по сей день.
        - Охотники за ренегатами?
        - Особое подразделение агентов Академии. Ренегаты - это отступники, предавшие устои библиомантики. По поручению Трёх родов некоторые агенты занимаются поисками и уничтожением ренегатов.
        - Иными словами, в руки Птолеми попали книги, когда-то принадлежавшие Зибенштерну и семейству Розенкрейц. Очевидно, кто-то решил с помощью этих книг отыскать наследников Розенкрейцев.
        Торндайк утвердительно кивнул.
        - Вероятно, убийца собирался выследить человека, от которого книги попали к Птолеми. Кем бы он ни был, у него, возможно, имелся доступ к библиотеке Розенкрейцев, как бы они сейчас себя ни называли.
        - Если, конечно, предположить, что книги поступили к Птолеми сразу, не проходя через третьи руки и другие собрания.
        - Эту возможность тоже нельзя исключать. Как бы то ни было, кто-то прилагает значительные усилия, чтобы проследить происхождение этих книг назад до библиотеки Розенкрейцев. Поверьте, мисс Амбердейл, Академия готова заплатить любую цену, чтобы раз и навсегда истребить своих старинных врагов.
        - Я полагаю, вы не придерживаетесь особенно высокого мнения об Адамантовой академии, мистер Торндайк.
        Он понизил голос:
        - Восхищён вашей проницательностью.
        - Но при чём тут ваш кузен Малахайд?
        - Мой злополучный родственник собирает всякий хлам. Он был постоянным клиентом Птолеми, и, вероятно, поэтому тот отложил для него один из семи томов Зибенштерна. Остальные шесть, наверное, приобрёл кто-то другой.
        - Или же убийца нашёл их и забрал с собой.
        - Насколько мне известно, «Венецианский палач» был последней оставшейся книгой Зибенштерна, другие, по словам Малахайда, уже продали. Это означает, что убийца Птолеми явился слишком поздно. Если ему так важно заполучить эти книги, он, вероятнее всего, попытается найти покупателя остальных шести томов. Пока же в его распоряжении только экземпляр Малахайда.
        - Надеюсь, что это не так, - проговорила Мерси. В горле у неё пересохло. Торндайк вопросительно взглянул на неё.
        - Вы правы в том, что «Венецианский палач» не попал в руки Малахайда, - объяснила Мерси. - Но не потому, что убийца обнаружил книгу в лавке. На самом деле книга была утеряна по дороге к Малахайду.
        Взгляд Торндайка просветлел:
        - Мальчишка-посыльный? Малахайд упоминал о нём.
        - Нет, всё несколько сложнее. - Мерси подумала о несчастной Джезебел, которая разгуливала по Лондону с книгой, за которой охотилась Адамантовая академия, охотники за ренегатами и безжалостный убийца в придачу. - Я должна вас покинуть, мистер Торндайк.
        - В таком случае мы увидимся сегодня вечером? Собрание Ложи назначено на восемь часов. Если сможете, приходите, пожалуйста, за полчаса до начала.
        Мерси кивнула и уже собралась идти, но, уже стоя на наружной лестнице, обернулась ещё раз:
        - Этот француз, маркиз де Астарак. Он - охотник за ренегатами?
        - Меня бы это не удивило.
        - И от меня требуется найти доказательства того, что он - убийца Птолеми?
        - Я буду восхищён, если вам это удастся.
        - Но в первую очередь вы покупаете моё молчание.
        - В первую очередь, - с нажимом заявил Торндайк, - я прошу вас явиться ко мне сегодня в половине восьмого вечера. Если после этого вы увидите кого-то, кого вам захочется застрелить из вашего карманного револьвера, - это будет исключительно ваше дело.
        Глава двадцать восьмая
        Когда в тот же вечер Мерси подходила к особняку Торндайка, во всех его окнах горел свет. Дорожку, ведущую от улицы к парадному входу, обрамляли шипящие газовые фонари; вокруг каждого в тумане светился дрожащий «нимб». Большая группа джентльменов в чёрных пальто и цилиндрах как раз заходила в дом, хозяин тепло приветствовал их.
        Торндайк заметил Мерси ещё в сутолоке прихожей и улыбнулся, бросив взгляд на её новое платье. На мгновение он и правда показался ей богатым дядюшкой, который рад видеть племянницу.
        - Дорогая Мерси, ты явилась вовремя, - произнёс он, когда она оказалась перед ним в череде гостей. Конечно, теперь он должен был обращаться к ней по имени, чтобы соответствовать легенде, которую они придумали. Однако ответное обращение «дядя Эдвард» решительно не шло у неё с языка, и в конце концов она просто произнесла:
        - Я бы не простила себе, если бы опоздала хоть на минуту.
        В холле дворецкий и несколько лакеев разносили напитки гостям - по большей части седовласым джентльменам, которых в зале насчитывалось около двух десятков. Мерси осознала, что, кроме неё, женщин среди присутствующих не было. Она ощущала на себе любопытные взгляды, неодобрения в них тоже хватало.
        - Сейчас вы думаете, - шепнул ей Торндайк, - что лучше вам было сюда не приходить.
        - Я думаю, - возразила она, - что вы отлично знали, что меня здесь ожидает, и это не имело для вас ни малейшего значения.
        - Ваши услуги будут должным образом вознаграждены, - заметил он, пожав плечами.
        Торндайк представил Мерси некоторым из гостей, которые приветствовали её вежливо, но без особого энтузиазма, и быстро возвращались к своим беседам о плохих книгах и бездарных литераторах. Аура библиомантов была заметна лишь у немногих.
        Полчаса спустя - к тому времени Мерси чуть не умерла со скуки - в зале один за другим появились двое молодых людей, примерно двадцати пяти лет от роду. Один из них был рассеянный, немного неуклюжий юноша с тёмно-русыми коротко подстриженными кудрявыми волосами. Он бегло улыбнулся ей - после она поняла, что улыбка предназначалась Торндайку, который незаметно подошёл и встал за её плечом.
        - Персиваль Ферфакс, - тихо произнёс Торндайк возле самого её уха. - Многообещающий юноша с большим будущим, хорошими манерами и бойким пером.
        На секунду Мерси показалось, что Торндайк хотел добавить ещё что-то, - несомненно, нечто призванное уравновесить его похвалу, в полном соответствии с его критической натурой, - однако радушный хозяин уже поспешил прочь, чтобы поприветствовать следующего гостя. Кажется, как раз к маркизу де Астараку. С этой минуты Мерси старалась не выпускать француза из поля зрения.
        У Астарака был взгляд хищной птицы - мрачный и настороженный. Улыбка, игравшая на его губах, не мешала глазам сохранять серьёзность. Его причёска не соответствовала моде: чёрные волосы выглядели слишком длинными, пряди падали на лицо, свешиваясь вдоль щёк. Он вежливо приветствовал других членов Ложи, находя почти для каждого пару приветливых слов: зачастую это были комплименты по поводу последних публикаций в солидной прессе. Мерси он, по-видимому, игнорировал - возможно, потому, что его окончательное вступление в Ложу хорошего вкуса зависело не от неё. Слушая на расстоянии его реплики, она с удивлением заметила, что его английский был безупречен, а его голос невозможно спутать ни с каким другим.
        - Он говорит на полудюжине языков без какого-либо французского акцента, - произнёс кто-то, стоявший за плечом Мерси. Его аура библиоманта защекотала ей кожу. Мерси обернулась: человек с полупоклоном улыбнулся: - Персиваль Ферфакс. Только не вздумайте называть меня Перси.
        Вблизи молодой человек не казался таким уж юным, и неуклюжесть тоже куда-то подевалась.
        - Готов поспорить, - продолжал Ферфакс, - в этом обществе вы чувствуете себя настолько же не в своей тарелке, как и я сам. Честное слово, если я ещё хоть раз услышу от кого-то из этих господ о том, что последняя книга, которую им пришлось прочесть, несомненно, является худшим образцом литературы последних лет, я разобью свой бокал из-под шампанского и вскрою себе вены.
        Она протянула ему свой бокал:
        - Возьмите. Он уже пуст, а женщинам в этом доме, вероятно, подают шампанское только по просьбе гостей-джентльменов.
        - Это приглашение к самоубийству или просьба позаботиться, чтобы вам налили ещё?
        - Решайте сами.
        Он подцепил полный бокал с подноса дворецкого и вручил его ей.
        - Мерси Амбердейл, - представилась она. - Племянница Эдварда Торндайка.
        - Ваше имя у всех на устах.
        - Вероятно, как своего рода незнакомая закладка, которую не ожидаешь найти в скучной старой книге.
        - Ложа в некотором изумлении, это да, - подтвердил он.
        Она отпила из своего бокала.
        - И что ждёт нас дальше на этом захватывающем празднике жизни, мистер Ферфакс? Нам придётся вытерпеть ещё одну порцию скучных сентенций?
        - Вы понятия не имеете, насколько они скучны на самом деле.
        Мерси отметила, что сюртук Ферфакса скроен не по последней моде, а его кожаные башмаки имеют потёртый вид. На фоне остальных гостей Персиваль Ферфакс выглядел обедневшим мелкопоместным дворянчиком, обманом проникшим на королевский бал.
        Она кивнула на маркиза де Астарака, который только что присоединился к кругу пожилых господ напротив них, принявших его в беседу скорее из вежливости, чем по необходимости. В отличие от Ферфакса, француз был одет с иголочки: иткань, и покрой сюртука, идеально сидевшего на его атлетической фигуре, выглядели безупречно.
        - А что вы скажете про него? - поинтересовалась она. - Во всяком случае, он не столь скучен, как остальное здешнее общество.
        Судя по всему, Персиваля не задело, что Мерси перевела беседу на единственного мужчину в этой компании, способного составить ему конкуренцию.
        - Седрик Себастьен де Астарак, - ответил он. - Лезет из кожи вон, потому что ещё не является действительным членом Ложи. Многие местные любители изящной словесности настроены против него, поскольку он француз. Поговаривают также, что его должность и положение в обществе куплены на деньги его семьи.
        - Однако он пишет и публикует критические статьи, верно? Иначе бы его не пригласили.
        - Он новый корреспондент культурного раздела газеты «Фигаро» вЛондоне и в этом качестве периодически публикует свои опусы в здешней прессе. «Таймс» сума по нему сходит, и пара других изданий тоже. Возможно, правда, что их тоже подкупили. - Персиваль произнёс эти слова бесстрастно, не привнося в них личной неприязни. - Нельзя вменять маркизу в вину то, что он пытается использовать семейный капитал с максимальной для себя выгодой.
        - В таком случае почему его вообще собираются принимать в Ложу?
        Персиваль было открыл рот, чтобы ответить, однако Торндайк, в очередной раз незаметно приблизившийся к собеседникам, перебил его:
        - Маркиз обещал сделать щедрое пожертвование в пользу Ложи.
        - Неужели всё так просто? - изумилась Мерси. - Нужно лишь предложить Ложе солидную сумму? - Краем глаза она заметила, как Персиваль тихо рассмеялся, услышав её слова.
        Торндайк сохранял серьёзность:
        - Речь идёт не о деньгах, дорогая моя. Это будет подарок, который никто из нас не в состоянии отвергнуть. В случае приёма в Ложу Седрик де Астарак обещал передать в нашу собственность Лупу истины, или Лупу замочной скважины. Это большая редкость.
        - Что это такое? - спросила Мерси, как будто впервые об этом слышит.
        - Чудесная вещица, созданная с помощью библиомантики, - снова подал голос Персиваль. - Если читать книгу через Лупу истины, она позволяет распознать подлинные намерения автора.
        - А при чём тут замочная скважина?
        - Такие лупы изготавливались в монастырях в эпоху Средневековья. В те времена в порядке вещей было запирать книги от любопытных читателей с помощью цепей и замков. Большинству монахов не дозволялось открывать книги без разрешения, а ключи от них настоятели носили с собой. Особенно охранялись книги, якобы содержавшие ересь и крамолу. И вот один ушлый монах додумался сделать приспособление, с помощью которого можно было заглянуть в книгу, не отпирая замков. Достаточно было провести лупой по полке, на которой стояла книга, чтобы понять, что хотел сказать автор, написавший её. Иными словами, заглянуть через замочную скважину.
        - И у маркиза есть такая лупа? - спросила Мерси. - Она, должно быть, имеет огромную ценность.
        - О да, - подтвердил Торндайк. - Как только маркиз передаст её нам, Ложа немедленно уничтожит её.
        - О господи, почему?
        - Ах, моя дорогая. Ложа хорошего вкуса объединяет в первую очередь критиков. Кого из нас интересует, что хотел сказать автор? Это наша обязанность - решать, что удалось, а что не удалось автору, что важно, а что не заслуживает внимания. Это мы определяем ценность текста. А не бессмысленный кусок стекла из тёмного Средневековья.
        Персиваль откашлялся:
        - Ложа обнаружила и обезвредила уже две Лупы истины. Лупа де Астарака стала бы третьей. Специалисты сомневаются в существовании других подобных приспособлений.
        Мерси искоса взглянула на француза, который, намеренно или случайно, в эту секунду обернулся в её сторону. Их взгляды встретились, и она поняла, что он уже давно держит её на мушке. Маркиз направился в её сторону.
        - Лёгок на помине, - недвусмысленно заметил Торндайк и удалился.
        - Персиваль, - произнёс француз, оказавшись возле них.
        - Седрик.
        - Не мог бы ты представить мне свою очаровательную собеседницу?
        - Мерси Амбердейл, - опередила она его.
        - Вы приехали в гости к вашему дорогому дядюшке?
        Очевидно, Персиваль предпочёл дать ей возможность самостоятельно парировать этот выпад.
        - Прошу прощения, - откланялся он, - я уверен, что мы ещё увидимся. - На этом он отошёл, оставив её наедине с французом.
        - Маркиз… - начала Мерси.
        - Для вас - Седрик.
        - Месье де Астарак, как это ни удивительно, в вашем присутствии у меня во рту появляется неприятный привкус. Привкус старого тряпья. Тряпичного кляпа.
        - Покорнейше прошу простить меня. - Он понизил голос. - Я торопился.
        - И это всё, что вы можете сказать в своё оправдание?
        - Я принял вас за человека, которого не интересуют многословные отговорки.
        - Тем не менее я была бы рада услышать немного искренних сожалений.
        - Но я ни о чём не сожалею. Я не мог позволить вам помешать мне. И, кстати, не сообщите ли вы мне, где та вещица, которую вы украли у меня?
        - Я как раз раздумываю, не предложить ли её Ложе, чтобы меня приняли в ряды этой весёленькой организации.
        - Полагаю, вы не носите её с собой.
        - Возможно, я не всегда успеваю убраться с вашего пути, но голова у меня работает несколько лучше, чем ноги.
        Маркиз бегло оглянулся, дабы убедиться, что их никто не подслушивает:
        - Послушайте, то, что произошло, было невежливо. Но я не преступник, мечтающий связать женщину и заткнуть ей рот, и…
        - Зачем же вы это сделали?
        - …и, - с нажимом продолжал он, - если уж у меня не остаётся выбора, я испытываю глубокое отвращение к тому, что делаю. Что, несомненно, относится и к инциденту с вашим участием.
        - Это и есть ваш французский шарм, о котором все только и говорят?
        С верхней площадки парадной лестницы послышался удар гонга. Возле перил там стоял Торндайк. Таким образом он решил обратиться к своим гостям.
        - Дорогие друзья, - объявил он, - теперь, когда все приглашённые собрались, прошу вас проследовать в большой зал. Там состоится торжественное посвящение, которого, я убеждён, многие из вас с нетерпением ждут.
        Мерси нагнулась к маркизу:
        - Это вас там будут посвящать?
        - Меня? С какой стати?
        - Я решила, что имеется в виду ваше вступление в Ложу.
        - Без Лупы истины ничего не выйдет. - Маркиз покачал головой. - Как раз об этом нам стоит побеседовать как можно ско…
        Раздался ещё один удар гонга. Гул голосов в зале затих.
        - Перед началом церемонии джентльмен из газеты «Таймс», - Торндайк указал на упитанного человечка небольшого роста, державшего в руках фотографический аппарат, - хотел бы сделать групповой снимок - иллюстрацию к своему репортажу для завтрашнего номера газеты. Не будете ли вы столь любезны собраться вместе, чтобы мы могли поскорее перейти к кульминации нашей сегодняшней встречи?
        Пока члены Ложи выстраивались на лестнице в два ряда, а человечек закреплял на штативе тяжёлую камеру, Мерси на секунду потеряла маркиза из виду.
        Торндайк помахал ей:
        - Милая племянница, присоединяйся к нам. Ты такая же гостья, как и все остальные.
        Она покачала головой, но появившийся вдруг Персиваль недолго думая подхватил её под руку и мягко, но решительно побудил её вместе с ним встать рядом с остальными. Прежде чем она успела возразить, что-то зашипело, щёлкнуло, вспыхнула молния, и снимок был готов.
        - А теперь, - объявил Торндайк, - позвольте представить вашему вниманию настоящее чудо в полном соответствии с нашим общим изысканным вкусом!
        Глава двадцать девятая
        В большом зале в окружении книжных полок возвышалось приспособление, которое Мерси сначала приняла за некое орудие пытки. В центре его располагалось кресло, сконструированное из дерева и кожи, по обеим его сторонам возвышались высокие металлические - вероятно, бронзовые - колонны, к которым крепились разнообразные колёсики, рычаги и шестерёнки. На спинке кресла располагался чашевидный шлем; от него к механизмам на колоннах веерообразно расходились многочисленные медные проволочки. От оснований колонн к одному из окон тянулся толстый пучок проводов. Снаружи жужжала какая-то машина, очевидно снабжавшая всю эту причудливую конструкцию электричеством. Члены Ложи окружили устройство, соблюдая уважительную дистанцию.
        Мерси вошла в зал, опираясь на руку Персиваля Ферфакса.
        - Что это?
        - Ваш дядюшка не предупредил вас?
        - Вероятно, у него имелись дела поважнее.
        - Не уверен, что он бы обрадовался, посвяти я вас во что-то, что он счёл нужным скрыть от вашего внимания.
        - Да ладно вам, Персиваль. Я нахожусь здесь с его разрешения и через несколько минут сама увижу, для чего эта машина.
        Мерси заметила, что репортёра «Таймс» тем временем ненавязчиво выпроводили: очевидно, зрелище, приготовленное в большом зале, не предназначалось для его глаз.
        - Вы всё скоро увидите сами.
        Странный старикашка препроводил к креслу чисто одетого мальчика, на вид ему было лет двенадцать.
        - Это изобретатель прибора, - прошептал ей Персиваль. Разговоры вокруг них тем временем замолкли. - Профессор Крикшоу.
        - Что он собирается делать с мальчиком?
        - Не волнуйтесь. Если аппарат сработает как следует, с мальчиком ничего не случится.
        Мальчик уселся в кресло. Седовласый Крикшоу с козлиной бородкой и в очках надел на него шлем и что-то тихо сказал. Мальчик кивнул и положил руки на подлокотники.
        Дождавшись окончания приготовлений к эксперименту, Торндайк вновь выступил вперёд.
        - Это устройство было создано на ваши щедрые пожертвования. - Он зааплодировал своей аудитории, которая охотно присоединилась к нему, хлопая сама себе. - Во время наших собраний мы часто обсуждали критерии тонкого литературного вкуса. Нашему почётному члену профессору Крикшоу удалось выделить эти критерии и воплотить их в жизнь с помощью специального аппарата.
        Мерси наклонилась к Персивалю:
        - Эта штука работает не от электричества, а от библиомантики.
        - Разумеется. Но тем, кто лишён дара библиомантики, её следует демонстрировать как технологическое чудо, для этого и нужны все эти рычаги и датчики.
        - Показуха, чтобы оправдать расходы, и больше ничего. - Рядом с ней словно из ниоткуда возник Седрик де Астарак и нагнулся к уху Мерси. От его волос и кожи исходил резкий запах книг. - В конце концов, этот особняк требует постоянных денежных вливаний.
        - Начинается, - заметил Персиваль.
        Крикшоу передвинул один из рычагов, и от окна к аппарату по проводам, потрескивая, побежал электрический разряд. Проволочки вокруг шлема на голове испытуемого мальчика засветились, а он сам озарился золотым светом. В толпе слушателей громко заахали и заохали. Мерси ощутила на коже жжение: взглянув на свою руку, она обнаружила, что светлые волоски встали дыбом.
        Тело мальчика затряслось. Его глаза были закрыты, но на секунду Мерси показалось, что зрачки мальчика ослепительно светятся сквозь сомкнутые веки. То, что происходило поверх шлема, было ещё интереснее: казалось, реальность в этом месте дала трещину, в ней словно бы образовался разрыв, ведущий прямиком в золотую пустоту между страницами мира, которую все библиоманты видят, когда прыгают из одной точки в другую с помощью книг.
        Мерси искоса посмотрела сначала на Персиваля Ферфакса, затем на Седрика де Астарака. Оба внимательно наблюдали за работой аппаратуры.
        Наконец сияние погасло, треск электрических разрядов прекратился, мальчик перестал трястись. Одна из колонн выпустила облако прозрачно-белого дыма: удачная находка, если всё это действительно фальшивка, подумала Мерси.
        Жужжание, доносившееся снаружи, замерло.
        Профессор Крикшоу поспешил к мальчику, пощупал его пульс, снял с него шлем и легонько потряс за плечо. Ребёнок открыл глаза и нерешительно улыбнулся.
        Торндайк в очередной раз выступил вперёд. В руке он держал стопку выпусков «Грошовых ужасов», один из которых он протянул мальчику. Лицо мальчика исказила гримаса боли. Торндайк приказал ему открыть брошюрку и прочитать несколько предложений. Мальчик с негодованием замотал головой.
        - Придётся потерпеть, - ответил Торндайк, - ведь зрители хотят убедиться, что твоё лечение увенчалось успехом.
        Мальчик с отвращением раскрыл выпуск и заскользил глазами по первой странице. Прочитав всего несколько строк, он стал задыхаться, затем побледнел как полотно и, по-видимому, начал испытывать рвотные позывы. Торндайк выхватил у него из рук дешёвое издание и торжествующе воздел его к потолку.
        - Отвратительная бульварщина! - воскликнул он. - Низкопробная чушь, отупляющая чувства, вводящая в заблуждение дух и толкающая общество в пропасть. Описания насилия поощряют насилие в жизни. Напечатанные глупости засоряют умы масс и ведут к их оболваниванию. Прочитанный абсурд многократно умножается в необразованных умах, трансформируясь в тупоумие и агрессию. - Он указал на мальчика, который, ещё оглушённый процедурой, поднялся из кресла и встал рядом с Торндайком. - В ближайшее время со всем этим будет покончено. Как только мы наладим серийное производство нашего чудесного изобретения, оно поступит в каждую школу и в каждый сиротский приют, и эпоха оболванивания масс наконец закончится. Тонкий литературный вкус, словно солнце, воссияет над новой Англией, а Британская империя, в свою очередь, понесёт его на своих знамёнах по всему свету!
        Зрителей словно прорвало. В зале разразилась настоящая овация с бурными аплодисментами и криками «браво». Торндайк и Крикшоу торжественно поздравили друг друга. Мальчик, гордо ухмыляясь, продолжал стоять посреди зала, словно после окончания школьного спектакля.
        Покачав головой, Мерси отвернулась и вышла из зала. Она сомневалась, что кто-нибудь заметит её отсутствие, - во всяком случае, не Торндайк, который почивал на лаврах всеобщего ликования. Она направилась было к выходу, когда вдруг до неё дошло, что в вестибюле нет ни души, все слуги куда-то подевались. Недолго думая она воспользовалась этим и свернула в коридор, ведущий в библиотечный флигель. Не следовало упускать возможность в одиночку пройтись по книжной сокровищнице Торндайка.
        Никем не замеченная, Мерси пересекала зал за залом, в каждом из которых полки ломились от собраний сочинений в кожаных переплётах и изысканных изданий. Вокруг царила неестественная тишина. В комнатах, через которые она проходила, во всём чувствовался почерк Торндайка, везде ощущался его вкус, следы его библиомантики.
        Она как раз собиралась поискать вход на лестницу, ведущую в подвал, где томилось в заключении Александрийское пламя, когда обнаружила коридор, не замеченный ею в свой предыдущий визит, когда она пила послеобеденный чай с Торндайком.
        Узкая дверь была приоткрыта.
        За ней находился ещё один зал. Запах книг в нём отличался от обычных ароматов здешней библиотеки. Так когда-то пах Гровер, а Филандера с Темпест этот аромат сопровождал до сих пор.
        Здесь на полках рядами стояли не книги, а тонкие выпуски бульварных изданий. Вероятно, их насчитывалось несколько тысяч - несколько тысяч брошюрок «Грошовых ужасов», страницы которых потемнели, словно стены пустынного храма, но не покоробились, потому что стояли вплотную друг к другу. Мерси изучила четыре или пять полок рядом со входом - по чистой случайности они были заполнены продукцией издательства Флоренс Оукенхёрст, судя по обложкам, это были истории о Диком Западе Бенджамина Каттера, - а затем медленно направилась дальше вдоль стены. Надписи, серии, подшивки по годам, затем проход ещё в одно помещение, заполненное бульварной литературой. За ним обнаружилось третье. Как и первые два, оно не имело окон, однако в нём на полках рядами стояли не выпуски «Грошовых ужасов», а похожие друг на друга книги в простых переплётах.
        Должно быть, в этих трёх залах помещалось собрание презренного кузена Торндайка, человека, имевшего одну лишь фамилию, безобразного мистера Малахайда.
        - Если бы адскую машину, которую нам сегодня демонстрировали, изобрели на пару столетий раньше, до этого бы, несомненно, не дошло, - произнёс Седрик де Астарак, нырнув в проход вслед за ней.
        Мерси не слышала его шагов. Возможно, правда, что он не шагал, а летел, потому что на её глазах маркиз захлопнул тонкую книжицу в коричневом переплёте и сунул её в карман своего сюртука. Мерси внезапно стало до смерти любопытно, какая у него сердечная книга.
        - Маркиз, вы что, собираетесь снова связать меня и засунуть в рот кляп?
        - Ну для этого здесь есть более подходящие уголки.
        - Почему же вы преследовали Малахайда в подземельях Лондона, если вам так легко получить доступ в его святая святых?
        - Я не был уверен, тот ли он, кого я ищу. На самом деле я до сих пор сомневаюсь в этом. - Он откинул со лба чёрные пряди и смерил Мерси непроницаемым взглядом, словно не мог составить о ней представления. - Вообще-то я хотел только проводить вас до выхода, однако не обнаружил вас там. Тогда я воспользовался возможностью осмотреться без свидетелей. Я должен был предположить, что вы предпримете то же самое. - Он подошёл к одному из книжных шкафов и, качая головой, взял с полки одну из книг. - Кто бы мог подумать, что старина Торндайк питает слабость как раз к тому литературному жанру, который он сейчас так яростно клеймит внизу.
        - Это не его книги. Они принадлежат его кузену.
        Седрик поставил книгу обратно, продолжая читать заглавия на корешках. Возле соседней стены он остановился.
        - Смотрите. З - Зибенштерн. Вероятно, это одиннадцать его романов, переведённых на английский и выпущенных отдельными книгами.
        Мерси подошла ближе.
        - Вы говорите так, как будто вы - специалист по Зибенштерну.
        - Мне кажется, вы отлично знаете, в какой отрасли я специализируюсь.
        - Охотник за ренегатами по поручению Адамантовой академии.
        Седрик невозмутимо шагнул вправо.
        - Дело принимает интересный оборот. Здесь стоят первоиздания книг Зибенштерна на немецком. И в каком количестве! - Он развернулся к Мерси и в упор посмотрел на неё; вего орехово-карих глазах сквозил холод. - Как вы думаете, удастся ли нам обнаружить здесь книгу, исчезнувшую из лавки Птолеми?
        - Нет.
        - Потому что вам давно известно, где она находится? - поинтересовался он.
        - К сожалению, нет. Но даже если бы я знала, я бы вряд ли вам сказала.
        - Вы всё ещё сердитесь на меня за кляп.
        - Я бы предпочла, чтобы мне не напоминали о нём так часто, маркиз.
        - Зовите меня Седрик.
        - Не уверена, что хочу быть на короткой ноге с Академией. В наши дни о Трёх родах ходят не самые лестные слухи. - В Лондоне Адамантовая академия практически не заявляла о себе, но Мерси слышала, что в убежищах библиомантов дело обстояло по-другому: там Академия фактически играла роль правительства с собственным законодательством и боеспособной полицией. Для Мерси это была ещё одна причина держаться подальше от убежищ.
        - Вы не племянница Торндайка, но и не его любовница. Вы у него на жалованье?
        - Почему вы так стремитесь вступить в его Ложу? - ответила Мерси вопросом на вопрос.
        - Я библиомант, как и вы. Я ценю хорошие книги.
        - Тогда получается, вы гнались за Малахайдом по лондонским подземельям потому, что являетесь поклонником его произведений?
        Маркиз вздохнул:
        - Засыпать друг друга вопросами, не получая на них ответы, - бессмысленная затея. - Он стремительно оглянулся на дверь. - Да, я шёл по его следу. Но, в сущности, мне безразлично, кто он такой. Я ищу книгу, которую продал ему Птолеми. И постепенно мне начинает казаться, что эта книга так и не попала в его руки. И я задаюсь вопросом, известно ли это вам.
        - Я не обязана давать вам отчёт.
        - Кстати, о ваших обязанностях по отношению ко мне: верните мне библиомантическую лупу, которую вы у меня украли! Я полагаю, мы оба прекрасно знаем, что это за лупа.
        Он склонил голову набок и внимательно посмотрел на Мерси.
        - Прошу вас, - продолжил он, - я понимаю, что обстоятельства нашей первой встречи не способствуют возникновению взаимной симпатии…
        - Мне пора идти. Прощайте, маркиз де Астарак.
        Когда она направилась мимо него к выходу, он удержал её за локоть.
        - Седрик. Я вам не враг.
        Мерси стряхнула его руку:
        - Не трогайте меня.
        Он сделал стремительное движение и загородил проход.
        - Мне нужна Лупа истины. Я не выпущу вас отсюда, пока не получу её. Доступ в Ложу стоил мне нескольких месяцев усилий, но без Лупы истины все они пойдут прахом.
        - Очень сожалею.
        - Вы не носите её с собой, не так ли? В карманах вашего пальто в гардеробе её тоже нет.
        - Вы что, собираетесь меня обыскивать?
        - Так или иначе, но я непременно верну себе Лупу истины. Я знаю, где вы живёте. Я знаю имена обоих ваших врагов. Других врагов у вас нет, и об этом мне тоже известно. Удивительно, сколько всего можно выяснить о человеке за несколько часов.
        - У меня нет секретов от Адамантовой академии.
        - Я только выполняю свою работу точно так же, как вы выполняете свою. Вы ищете убийцу Птолеми, а я ищу того, кто продал ему книги Зибенштерна. Возможно, нам стоит объединить наши усилия и пройти часть пути вместе.
        Мерси с негодованием взглянула на него:
        - Неужели вы всерьёз предлагаете мне сотрудничество? После того, как вы…
        - Да забудьте вы наконец этот дурацкий кляп.
        Она прямо-таки задохнулась от возмущения:
        - Да я скорее съем парочку книжных пиявок, чем проведу ещё хоть минуту в вашем обществе!
        - Вы вернёте мне Лупу истины и тем самым окажете мне услугу. А я окажу вам любую другую услугу, если моя помощь вам когда-либо понадобится. Предлагаю вам сделку. Лупа мне будет нужна не позднее чем на выходных, то есть через…
        - Через три дня.
        Маркиз кивнул:
        - Прошу вас обдумать моё предложение.
        Мерси протиснулась мимо него - на этот раз маркиз не пытался задержать её. Вместо этого он последовал за ней до первого зала тайной библиотеки Малахайда. Там Мерси остановилась и снова повернулась к нему.
        - Бывали ли вы когда-нибудь в этом доме в одиночку, без свидетелей? Например, в подвале?
        - Я дважды бывал у Торндайка на собраниях Ложи, но ни разу в одиночку и, уж конечно, не в подвале.
        Обратно в вестибюль они возвращались молча. Они едва успели добраться до входной двери, когда из большого зала вышли Торндайк и его дворецкий. Увидев мнимую племянницу, Торндайк приказал слуге принести пальто Мерси.
        - Я взял на себя смелость проводить вашу племянницу до дверей, - произнёс Седрик. - Вы были слишком заняты демонстрацией вашего прекрасного изобретения, мой дорогой Торндайк.
        - Как любезно с вашей стороны, маркиз. - Торндайк подал Мерси пальто, подхватил её под руку и направился вместе с ней наружу. - Вы позволите?
        Седрик остался в доме, а Торндайк и Мерси зашагали вниз по ступенькам. Только на полдороге к улице оба остановились. Обернувшись на дверь, Торндайк убедился, что за ними никто не наблюдает.
        - Ну? - нетерпеливо спросил он.
        - Я не уверена до конца.
        - Я плачу вам за то, чтобы вы были уверены.
        Это Мерси не понравилось, но она ничем не показала своё негодование: это стало бы очком в его пользу.
        - Не беспокойтесь, мистер Торндайк. Я найду того, кто украл Форнакса. Если за этим стоит маркиз, вы узнаете об этом первым.
        - Не заставляйте меня ждать слишком долго.
        - Если вы недовольны мной, наймите кого-нибудь другого.
        На мгновение его взгляд похолодел, но тут же смягчился:
        - Пожалуйста, простите мне моё нетерпение, мисс Амбердейл.
        Она молча оставила его стоять посреди дорожки в палисаднике и подозвала один из кебов, ожидавших перед особняком.
        - В Сесил-корт, - приказала она кучеру, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
        Глава тридцатая
        Было уже за полночь, когда Мерси пролезла в лавку Птолеми через открытое окно, выходящее во двор. Конечно, по-хорошему ей следовало разбудить Артура Гилкриста и попросить у него ключ, но в эту ночь она предпочла оставаться незамеченной. Она по-прежнему прекрасно ориентировалась в квартальных закоулках, помнила все тайные ходы через задние дворы, чердаки, пристройки и угольные подвалы. Её новое платье конечно же этого не переживёт. Обычно, залезая в чужие дома, она одевалась более подобающим для этого образом.
        Пока девушка кралась через неосвещённую заднюю комнату к лестнице, ведущей в подвал, она не смогла определить, побывал ли здесь кто-то после неё и Гилкриста. Беспорядок был обычным явлением во всех книжных лавках в Сесил-корте, поэтому невозможно было понять, обыскивал ли ещё кто-то лавку Птолеми или этот развал собственноручно успел учинить её хозяин. Обнаружив на полке в стакане свечу, Мерси зажгла её и спустилась по ступенькам в нижний подвал.
        Здесь со всех сторон что-то шуршало и потрескивало. Как минимум, однажды Мерси расслышала характерный шелест: возможно, здесь, внизу, водились оригами. В любом случае это не могли быть мыши или крысы: Птолеми готов был лечь костьми, только бы не допустить их к своим драгоценным книгам.
        В воздухе по-прежнему ощущался стойкий запах гари, - вероятно, пройдёт несколько недель, прежде чем он выветрится из нижних помещений. Мерси продрогла. Она попыталась вдыхать неприятный запах реже, но у неё это не получилось. Мрак, царивший в подвале, не походил на обычную темноту лондонской ночи: холод и вонь смешивались в ней, словно отчаяние и торжество.
        При свете свечи Мерси осмотрела люк: Гилкрист говорил, что, когда в лавку явилась полиция, он был откинут. И теперь Мерси поняла, в чём дело: чугунный засов, на который запирался сверху люк, оказался сломан. Его сбили ломом: возможно, ещё до убийства кто-то побывал здесь, расчищая Форнаксу дорогу. Чем дольше Мерси размышляла об этом, тем больше была уверена, что Александрийское пламя проникло в лавку через камин. Кто-то пронёс его на крышу, выпустил в трубу, а после смерти Птолеми забрал обратно. Кто-то носивший при себе чашу. Версия о том, что покушение Форнакса подготовили заранее, позволяла предположить, что убийца знал Птолеми.
        Она вернулась наверх: на этот раз ей показалось, что чернота из подвала тянется за ней по пятам, останавливаясь каждый раз, когда Мерси оглядывалась назад. Она до смерти обрадовалась, когда вновь оказалась во дворе, и перевела дух.
        Вообще-то после осмотра лавки Птолеми Мерси собиралась вернуться в свою квартирку, но часы на колокольне Св. Мартина пробили час, а у неё в сумке лежал ключ от «Либер Мунди». Секунду поколебавшись, она решила переночевать там.
        В Сесил-корте не горело ни огонька, даже хозяин «Ветчины» уже давно выставил за порог последних засидевшихся гостей. За стёклами витрин спокойно спали тысячи историй - отражение Мерси скользило в темноте по рядам книжных корешков. Лишь однажды по мостовой проскочили две кошки, испугавшиеся фигуры, скорчившейся в одной из подворотен. Мерси узнала огнеглотателя Кристальди и унюхала дешёвый шнапс, которым он напивался, чтобы заснуть.
        Войдя в «Либер Мунди», она заперла за собой дверь. Зажигать свет не было необходимости: Мерси по-прежнему наизусть помнила дорогу наверх между стопками и рядами запылённых книг. Она на ощупь добралась до чердака и плюхнулась на свою старую постель. В сундуке для одежды рядом с ней лежал ящичек с её сердечной книгой и волшебными шёлковыми перчатками Валентина.
        Уютная книжная тишина окутала её, словно защитный покров, когда она вытянулась на кровати в своём запачканном платье, даже не сняв туфли. Она заснула мгновенно. Пробуждение оказалось гораздо менее идиллическим.
        Вероятно, её разбудил какой-то звук, - впрочем, точно сказать Мерси не могла. Высокие стопки книг, поднимавшиеся вокруг неё, в темноте были практически невидимыми. Она быстро села на постели, нащупывая правой рукой лежащий рядом револьвер. Кто-то зажёг спичку и поднёс её к фитилю свечи.
        - Седрик? - вырвалось у неё.
        - Что за Седрик?
        - Филандер! - Она опустила пистолет и спустила ноги с кровати. Голова у неё гудела: вероятно, ей не удалось поспать и часа.
        Пламя свечи озарило лицо юноши, и Мерси заметила, насколько ужасно он выглядит: его лицо сильно осунулось и посерело, его черты заострились, как будто он уже бог знает сколько времени ничего не ел.
        Что-то прошумело в воздухе и, зазвенев, упало на половицы рядом с ней: маленький матерчатый мешочек. Мерси предполагала, что в нём лежит, и поэтому не прикоснулась к нему.
        - Это всё, что у меня есть, - произнёс Филандер. Он стоял на другом конце узкого коридора, проложенного между стопками книг, рядом с лестницей. - Дверь была заперта, я залез со двора.
        - Что ты здесь делаешь?
        - Ты сказала, что за работу тебе нужно заплатить. Вот, я тебе плачу.
        - Филандер, я…
        - Джез умерла. Её нашли в туннеле под Темзой.
        Если бы он пнул её ногой в живот во сне, эффект был бы примерно такой же.
        - Что?! О господи… Как это произошло? - Хотя, если задуматься, ей уже давно было понятно, как это случилось. Джезебел убил тот, кто охотился за книгой Зибенштерна. Мерси вдруг стало стыдно, что прошлой ночью она спала, вместо того чтобы вместе с Филандером и Темпест прочёсывать квартал.
        - Её убили, - безжизненно продолжал Филандер.
        Она поспешила к нему, хотела обнять, но он отступил назад.
        - Ты берёшься за мой заказ?
        - Что?.. Филандер, вообще-то убийства расследует полиция, я не…
        - А как же убийство Птолеми?
        - Это совсем другое. - Ничего «другого» внём не было, и они оба это прекрасно понимали.
        - Они не найдут её убийцу, - сказал Филандер. - Они даже искать его особенно не будут. Они скажут - Джезебел была девушкой определённого сорта. Что она сама виновата. Что такое случается, если… э-э-э… связываешься не с теми мужчинами.
        Мерси ещё раз попыталась подойти к нему, но он негодующе покачал головой:
        - Ты должна отыскать его, Мерси.
        Она открыла рот, чтобы возразить, и снова закрыла, потому что это было бы неправильно, потому что когда-то Филандер был её другом. В детстве они поклялись, что навсегда останутся кровными братьями и сёстрами. Теперь они выросли, и кровное братство ушло в прошлое, туда, где остались сахарная вата и игра в прятки. Но дружба, - даже если они дружили много лет назад, дружбу невозможно было зачеркнуть. Она никогда не забудет его взгляд, в котором сквозили отчаяние, упрёк и глубокая, неизлечимая боль.
        - Найди его мне, - повторил он.
        - А Темпест? Она тоже этого хочет?
        - Я так решил. Темпест тут ни при чём. И Гровер тоже.
        У него на лбу было написано, что он поругался с Темпест из-за того, что решил обратиться к Мерси за помощью, да ещё и за деньги. И Мерси понимала, что заслуживает подобного обращения после того, что слетело у неё с языка. И презрения Темпест она тоже заслуживала.
        - Ничего не могу тебе обещать, - в конце концов ответила она. Кем бы ни оказался убийца Джезебел, вероятнее всего, Птолеми тоже был на его совести. - Но сделаю всё, что смогу.
        Поколебавшись, Филандер коротко и напряжённо кивнул - как будто он был куклой и кукловод толкнул его в затылок. Потом он задул свечу.
        - Филандер!
        Она услышала его шаги на лестнице.
        - Забери свои дурацкие деньги!
        Но он уже спустился вниз, а она всё ещё стояла как соляной столп, совсем одна в ночной темноте.
        Глава тридцать первая
        После того как Мерси прождала в коридоре битых два часа, наблюдая за тем, как секретарша разбирает бумаги, наконец та заявила ей:
        - Комиссар Седжвик сейчас примет вас.
        Полицейское управление, которым заведовал Филеас Седжвик, занимало верхний этаж кирпичного здания, располагавшегося по адресу Уайтхолл-плейс, 4, всего в паре минут пешком от Трафальгарской площади. Главное управление лондонской полиции уже давно трещало по швам, мало-помалу занимая соседние здания и снимая помещения на прилегающих улицах. Так же как и его предшественник, Филеас Седжвик много лет добивался от сената переезда в новое здание, в коем ему раз за разом отказывали. Периодически Мерси читала об этих баталиях в газетах и каждый раз, натыкаясь на фамилию Седжвика, задавалась вопросом, каким образом, возглавляя лондонскую полицию, он в свободное от работы время заказывал редкие книги сомнительным личностям вроде неё самой. Они никогда не обсуждали, какими путями книги попадали к ней; возможно, он нарочно не вдавался в подробности, чтобы не отягощать свою совесть лишней информацией. А может быть, совести у него и не было вовсе. Последнее казалось ей более вероятным.
        - Мисс Амбердейл, - поприветствовал он её, поднимаясь из-за своего письменного стола. За спиной у Мерси секретарша заботливо прикрыла дверь.
        - Мистер Седжвик. - Так же немногословно они приветствовали друг друга, встречаясь в холле отеля «Савой». Сегодня в его глазах сквозила тень недовольства.
        - Я надеюсь, вы довольны вашим ветератором.
        - Временами он бывает немного утомителен.
        Тонкие губы Седжвика скривились в улыбке.
        - Я вас предупреждал. - Возможно, его предупреждение относилось не только к ветератору.
        - Прошу прощения, - начала Мерси, - что я явилась к вам без приглашения.
        - Вероятно, у вас для этого имеются веские основания. Пожалуйста, присядьте.
        Мерси села напротив него. Стол, разделявший их, был огромен, как Атлантический океан. На стене, обшитой деревянными панелями, за спиной Седжвика висел портрет в золотой раме, написанный маслом. Табличка под ним гласила: «Роберт Пил, основатель лондонской полиции». Интересно, ощущает ли Седжвик укоризненный взгляд мистера Пила на своём затылке?
        - Нас могут подслушать?
        - Дверь в приёмную изготовлена из дуба и снабжена двойной облицовкой.
        - Тогда, если позволите, я перейду сразу к делу. - На Мерси было то же платье, что во время их последней встречи в «Савое», и та же зелёная шляпка; вруках она держала сумку, набитую безделушками. Револьвер она на всякий случай оставила в своей квартирке из опасения, что её могут обыскать, прежде чем допустить к комиссару Седжвику. - Я хотела бы попросить вас об одолжении.
        Седжвик вытащил из жилетного кармана золотые часы и искоса взглянул на них. Когда он снова обратился к Мерси, недовольство по-прежнему сквозило в его глазах, однако теперь к нему примешивалась толика любопытства.
        - Прошу, - ответил он, - я вас слушаю.
        - Вчера вечером возле входа в туннель под Темзой был найден труп молодой девушки. Кто-то сильно изуродовал её. Я бы хотела взглянуть на её тело.
        Очевидно, Седжвик сразу понял, о ком речь.
        - Позвольте спросить, что у вас общего с проституткой?
        - Её личность уже установлена?
        - Один из моих людей узнал её. Не по лицу, потому что кто-то очень постарался, чтобы её не узнали. Она называла себя Пенни, но это, конечно, было её не настоящее имя.
        - Можно мне взглянуть на неё, если я сообщу вам её настоящее имя?
        Седжвик откинулся на спинку кресла и хохотнул, коротко и безрадостно. Это был смех власть имущего, и Мерси понимала, что выполнение её просьбы будет стоить ей дорого. Вероятно, если бы она попросила у него носовой платок, он бы тоже выставил ей условия, близкие к невыполнимым. Люди, занимавшие высокие посты вроде Седжвика, находились там не потому, что были великодушны к просителям. В конце концов, он являлся всего лишь марионеткой Адамантовой академии: Три рода всё чаще протаскивали своих сторонников на ключевые посты Британской империи.
        - Я ещё раз спрашиваю вас, мисс Амбердейл, - наконец сказал Седжвик, не отвечая на её просьбу, - что у вас может быть общего с убитой проституткой?
        - Весьма вероятно, что это сестра моего знакомого. Мне нужно увидеть её, чтобы окончательно убедиться в этом. Кроме того, мне нужно знать, была ли при ней некая книга.
        Его глаза вспыхнули:
        - Ну конечно, я мог бы догадаться и сам.
        - Вы знаете, чем я зарабатываю на жизнь, мистер Седжвик.
        - Вам не нужна девушка. Вам нужна только книга.
        Она пожала плечами.
        - О какой книге идёт речь?
        - Она не впишется в вашу библиотеку.
        - Вы знакомы лишь с незначительной частью моей библиотеки.
        Теперь ей следовало быть крайне осторожной.
        - Первое издание «Моби Дика» Мелвилла, - поколебавшись, сказала она. - В издании Бентли «Моби Дик» был опубликован в виде трёхтомника, я ищу первый том. С авторским посвящением.
        - Тираж был всего пятьсот экземпляров, - немедленно подхватил Седжвик, и Мерси задалась вопросом, связан ли его растущий интерес с редким изданием или с тем, что он ей не верил. - Полагаю, вам светит выгодная сделка.
        - По моим представлениям, да, сэр.
        - Не скромничайте, моя дорогая.
        Мерси заставила себя улыбнуться.
        - Не могли бы вы узнать для меня, нашли ли возле трупа книгу?
        - Разумеется.
        - И вы дадите мне пропуск в морг?
        - Вероятно, патологоанатомы ещё не закончили возиться с ней.
        - У меня крепкие нервы.
        Он задержал на ней задумчивый взгляд.
        - Вы понимаете, что сейчас я предложу вам некую сделку.
        - Да, я знала это, ещё когда шла сюда, мистер Седжвик.
        - Я помогу вам. Но за это вы поможете мне.
        - Вы хотите от меня последнюю главу из Книги бутылочной почты. Главу, которая хранится у мадам Ксу.
        - Не сегодня и даже не завтра. Загарпуньте сначала вашего белого кита. Но вы должны дать мне слово, что потом займётесь главой, которой не хватает в моём собрании.
        - Займусь?..
        - Вы принесёте её мне.
        - Я не знаю, удастся ли мне…
        - Вы принесёте её мне, - сказал Седжвик тоном, не допускающим возражений. - За это вы получите доступ к интересующему вас трупу и любую информацию, которая будет в моём распоряжении и которая будет для вас полезна. Вы очень талантливы, и эта книга наверняка будет не последней, за которой вы охотитесь. Разрешите мне быть вашим тайным помощником. Вы понимаете, что это в моей власти. Я буду помогать вам, если вы зайдёте в тупик, пользуясь официальными каналами. Но за это, мисс Амбердейл, я хочу получить главу, которая хранится в Лаймхаузе.
        - Не сегодня и даже не завтра, - повторила она.
        Седжвик покачал головой:
        - Но и не в следующем году. - Он улыбнулся, впервые показав зубы: они были белоснежными, как будто их ему только что вставили; часть человеческой маски, за которой глава лондонской полиции скрывал свою истинную дьявольскую физиономию. Он предлагал ей сделку, не больше и не меньше.
        - Мы договорились, мисс Амбердейл?
        Мерси молчала, стараясь подавить тошноту. Она поклялась себе, что больше не войдёт в Лаймхауз. Сейчас она продавала Седжвику много больше, чем свои услуги.
        - Мы договорились? - повторил он.
        Глава тридцать вторая
        Когда она вошла под своды лондонского морга, первым делом ей ударили в нос химикаты. Только вслед за ними она ощутила запах смерти - предвестник тления, незримо скользнувший мимо неё.
        Филандер молча шёл рядом с ней. Сначала она не собиралась брать его с собой, - в том числе потому, что не хотела, чтобы его видел Седжвик. Однако её опасения оказались напрасными: комиссар не пришёл встречать их. Вместо него у входа в морг их забрал мужчина в халате с пятнами, лицо которого напоминало мордочку летучей мыши. Нервно переводя взгляд с Мерси на Филандера и обратно, он задал ей пару вопросов, касавшихся её самочувствия, - исключительно её самочувствия: очевидно, он считал, что, будучи мужчиной, Филандер априори в состоянии держать себя в руках. Затем он провёл их через анфиладу помещений из тёмного кирпича: под их низкими сводами Мерси почувствовала себя подавленной задолго до того, как они увидели первый труп. Вероятно, патологоанатомам лондонской полиции приходилось работать в подобном месте из-за тесноты в главном управлении: помещения морга располагались под железнодорожной эстакадой недалеко от Юго-Восточного вокзала. Каждые несколько минут по эстакаде грохотали паровозы, тащившие за собой вагоны, отчего стены морга привычно содрогались.
        - Мне непременно нужно вытащить отсюда Джезебел, - прошептал ей бледный как полотно Филандер.
        - Только попробуй, - возразила Мерси. - Ты обещал не делать глупостей, если я возьму тебя с собой.
        - Это не место для…
        - Нет, не место, - перебил его доктор Пендергаст, человек в запачканном халате. Они говорили тихо, доктор же шёл впереди, несмотря на это, он расслышал каждое их слово. - Это не место для мёртвых и тем более не место для живых. Если бы у нас был выбор, нас бы здесь не было. Но кто-то же должен выполнять это работу.
        Они спустились в длинный сводчатый зал, где прямо на полу лежали трупы, завёрнутые в холщовые мешки; их было не менее двадцати. Здесь, внизу, царил ледяной холод, как будто он исходил от мертвецов.
        - Вот анонимные трупы, найденные на прошлой неделе, - объявил Пендергаст. - Завтра их заберут.
        Филандер побледнел ещё больше.
        - Они что, так и валяются здесь на полу целую неделю?
        - Если у вас дома для этих целей найдётся уголок поуютнее, молодой человек, поставьте меня в известность. - Пендергаст пожал плечами. - Городские кладбища безнадёжно переполнены, старые могилы регулярно раскапывают для повторных захоронений. Тот сумасшедший архитектор, Томас Уилсон, давным-давно предлагал построить на холме Примроуз-хилл кладбищенскую пирамиду в четыре раза выше собора Святого Павла. Он обещал городу место для пяти миллионов мертвецов и сорок тысяч новых могил ежегодно. Нашлись даже инвесторы, готовые всё это оплатить, но в конце концов проект завернули. И теперь Лондон захлёбывается от трупов.
        Они свернули в помещение с металлическими столами, на которых также лежали трупы. Над ними работали три патологоанатома, два ассистента в кожаных передниках стояли на подхвате.
        - Дальний стол в конце зала, - произнёс Пендергаст.
        Поколебавшись, Филандер встал рядом с Мерси возле худощавого тела, прикрытого тёмной тканью.
        - Мы только что с ней закончили. Лучше не пытайтесь опознать её по лицу.
        - Если хочешь, я справлюсь одна, - мягко произнесла Мерси.
        Филандер затряс головой.
        - Покажите нам её.
        Пендергаст приподнял ткань за конец.
        - Господи, - прошептал Филандер. - Боже милосердный.
        Мерси стояла, как громом поражённая, не способная выдавить из себя ни слова.
        - Сильные увечья, - произнёс доктор Пендергаст. - В последний раз я наблюдал подобное, когда пьяный нечаянно свалился на рельсы на вокзале Виктория.
        «Это сделали ударные волны», - подумала Мерси. Две - три сильные ударные волны, запущенные с близкого расстояния. Кто бы с ней это ни сотворил, он был библиомантом. Он не прекратил атаки даже после того, как Джезебел упала на землю. Наверное, она звала на помощь.
        Мерси взяла Филандера за руку: она была ледяной, как у мертвеца.
        - Давайте вернёмся к особым приметам, - предложил Пендергаст.
        - Шрам на левом бедре. В форме… форме… - Голос Филандера пресёкся.
        - В форме буквы Z, - докончила Мерси.
        Пендергаст перешёл на другую сторону стола и снова приподнял полотно, а затем свернул его так, чтобы посетители видели лишь определённую часть тела.
        - Этот?
        Мерси и Филандер обогнули стол, двигаясь, как два лунатика.
        - Это она, - выдавил Филандер. - Это Джезебел.
        Он резко повернулся и зашагал к выходу, туда, откуда они пришли.
        Мерси вознамерилась последовать за ним, но ей необходимо было выяснить у Пендергаста ещё одну вещь:
        - Вы не знаете, при ней что-то нашли? Например, книгу?
        - Комиссар просил меня передать вам, что книги при ней не обнаружили. Денег тоже не было, как и украшений. Кто-то ограбил бедную женщину. - Он подал ей плоскую папку с зажимом, из которой торчал формуляр. - Пожалуйста, напишите здесь ваше имя. И распишитесь.
        Мерси заполнила бланк, практически не глядя на него, поблагодарила доктора и поспешила вслед за Филандером. Краем глаза она заметила, что один из людей в белых халатах пристально смотрит на неё; на секунду его лицо показалось ей знакомым, несмотря на круглую шапочку и маску. Но затем он снова опустил глаза и погрузился в свою работу за одним из столов.
        - Седрик? - прошептала она.
        - А теперь вам лучше уйти, - произнёс Пендергаст, внезапно оказавшийся рядом с ней.
        Человек в маске повернулся к ней спиной. Мерси видела его в лицо всего секунду и сейчас раздумывала, какого роста был маркиз де Астарак. Но, вероятно, она всё же ошиблась.
        Она подавила в себе желание отмахнуться от Пендергаста и подойти к человеку, работавшему за другим столом. Но понимала, что выставила бы себя на посмешище.
        Вскоре после этого, покинув наконец сводчатые залы морга, она нерешительно стояла на мокрой булыжной мостовой у подножия железнодорожного моста. Вокруг неё вздымались в небо кирпичные здания, где-то визжали тормоза поездов. Ветер разносил по улице грязные обрывки бумаги; вокруг неё клубился туман, образуя неверные зыбкие фигуры, - словно вместе с живыми из-под каменных сводов вырвались души умерших.
        Филандер и Темпест стояли, тесно обнявшись, чуть дальше вниз по улице. Он положил голову ей на плечо и изо всех сил прижимал к себе. Филандер был почти на голову выше Темпест, но сейчас он выглядел маленьким и более хрупким, чем она.
        Мерси колебалась, стоит ли ей подходить к ним. Филандер поднял голову и посмотрел на неё. Темпест тоже бегло взглянула в её сторону. Мерси ожидала увидеть на её лице неприязнь, но обнаружила только безысходное горе.
        Неловкими шагами она подошла к ним.
        - Мне ужасно жаль. - Она хорошо умела обращаться с редкими книгами, с чувствами других людей у неё это получалось хуже. С её собственными чувствами дело тоже обстояло не лучшим образом.
        Глаза Филандера блестели.
        - Если бы я могла, я бы избавила тебя от этого зрелища. - Мерси подняла руку и коснулась его плеча, всё ещё ощущая страшную неловкость.
        - Я должен был её увидеть, - ответил он.
        - Я понимаю.
        - Ты найдёшь его?
        Филандер считал само собой разумеющимся, что убийцей был мужчина. Однако сила ударных волн зависела не от физической силы библиоманта, а от его способностей. Она решила не посвящать Филандера во все эти подробности и лишь кивнула, понимая, что, возможно, когда-нибудь ей придётся об этом пожалеть.
        В конце улицы показался мальчишка-газетчик с лотком, битком набитым свежими вечерними газетами. День клонился к вечеру. Небо над железнодорожной эстакадой и окружавшими её крышами постепенно меняло свой ядовито-жёлтый оттенок на неверный коричневатый цвет сумерек.
        Темпест слегка погладила Филандера по волосам.
        - Что ты собираешься делать? - спросила она Мерси, не глядя на неё.
        - Если Джезебел убил тот же человек, что и Птолеми, тогда в Лондоне есть свидетель, который может его опознать. - Она умолчала о том, что этот свидетель не человек, а одушевлённое пламя. И о том, что допрашивать его - затея весьма рискованная. - Я всё у него выясню и пришлю вам весточку.
        Когда Мерси, отвернувшись, направилась вниз по улице, ей казалось, что туман не хочет пропускать её.
        - Газету, мисс? - спросил мальчик.
        - У тебя есть «Таймс»?
        - Конечно, мисс. Вот, мисс.
        Девушка дала мальчику монету, прошла ещё немного и раскрыла газету. Практически сразу она обнаружила небольшую статью, которую искала. Рядом со статьёй была небольшая серая фотография. Солидные газеты начали печатать фотографии всего несколько месяцев назад, большинство снимков были смазанными; этот, однако, вышел удивительно чётким. На ней были запечатлены лица тех, кто вчера позировал репортёру в холле особняка Торндайка.
        Мерси нашла себя в самом углу, она стояла вполоборота, как будто в последний момент перед снимком увидела нечто поглотившее всё её внимание.
        В отличие от Седрика де Астарака.
        Он стоял в самом центре группы рядом с хозяином дома. Маркиз скрестил руки на груди и смотрел точно в камеру, и Мерси почему-то не сомневалась: это ей предназначалась его победоносная ухмылка.
        Глава тридцать третья
        Пробраться в особняк Торндайка оказалось проще, чем она ожидала, и одновременно значительно сложнее. Проще потому, что скучающие охранники в саду были тяжелы на подъём и, если не лезть на рожон, миновать их было легко. Сложнее потому, что Мерси, конечно, ожидала встретить в особняке библиомантические ловушки, однако действительность многократно превзошла её ожидания.
        Она пробралась в особняк через шахту, ведущую в подвал, и сначала немного поплутала по неосвещённым переходам и кладовым. На ней были чёрные брюки и короткая чёрная куртка с многочисленными карманами: ито и другое ей сшили по её личным меркам на её первые гонорары. Ботинки на шнуровке на плоской подошве были стачаны из мягкой кожи и совсем не скрипели: ходить в них можно было совершенно бесшумно. Лицо девушки прикрывала маска из чёрной ткани, оставляя открытыми только глаза.
        Каждый раз, когда Мерси в этом наряде отправлялась на охоту по чужим библиотекам и коллекциям, она испытывала чувство безграничной свободы, восхищавшее и одновременно немного пугавшее её. Ни тебе длинных платьев и юбок, ни дурацких шляпок, без которых на тебя косо смотрят на улице. Если бы она могла всегда носить одежду на свой вкус, она бы не вылезала из этого костюма. Было так прекрасно отбросить все общественные нормы и приличия, делать всё, что заблагорассудится, и растворяться в ночи неузнанной, словно чёрная кошка.
        Она бесшумно прокралась на первый этаж и сразу же обнаружила первую оригами, патрулировавшую вестибюль и коридоры. Нужно было передвигаться исключительно в тени и не издавать ни звука: оригами видели неважно, и вероятность, что они разглядят чёрную фигуру в кромешной темноте, была невелика.
        В некоторых комнатах на конторках и комодах лежали специально раскрытые книги. Днём они были захлопнуты, но с наступлением темноты дворецкий Торндайка обходил помещения и открывал их, чтобы привести в действие. Заметив, что неподалёку от них что-то двигалось, они начинали биться и хлопать переплётами, словно пойманные в сил?к голуби.
        Мерси по широкой дуге обходила открытые книги и старалась не наступать на широкие ковры, лежавшие на лестницах: вних тоже были вплетены мелкие буковки. Карабкаться наверх ей приходилось по перилам - впрочем, это не представляло для неё сложности. Оказавшись на четвёртом этаже, она прокралась через просторные залы личной библиотеки Торндайка, через которые они проходили, когда она явилась к нему на чаепитие, - прокралась, вжимаясь спиной в книжные полки. Ей встречались новые и новые сигнальные книги, ещё два раза Мерси натыкалась на оригами, причём одну из них девушка еле успела схватить уже в воздухе, когда птичка, трепеща крылышками, вспорхнула, чтобы доложить о незваной гостье своему хозяину. Мерси заперла её в одном из застеклённых шкафов, в которых Торндайк хранил особо ценные тома.
        На лестницу, ведущую в тайный подвал, где содержался Форнакс, можно было попасть только из самого дальнего зала на третьем этаже. Там Мерси не обнаружила ни сторожевых оригами, ни открытых сигнальных книг. Библиомантика, ощущавшаяся здесь, исходила лишь от бесчисленных томов, стоявших на полках, и Мерси даже засомневалась, не пропустила ли она какие-нибудь защитные приспособления. Потолок, украшенный лепниной, везде казался одинаково белым, на паркете тоже не было заметно мест, где могли бы прятаться микроскопические буковки. Возможно, Торндайк спрятал между книгами часть своих драгоценных библиолитов, но по логике их присутствие она бы тоже почувствовала.
        Снаружи залаяли собаки. В саду она их не видела. Послышался чей-то крик, затем всё снова смолкло. Одной ногой Мерси ступила на паркет в последнем зале, напряжённо ожидая, не поднимет ли кто-то тревогу, а затем осторожно направилась дальше, по-прежнему держась возле книжных полок и избегая открытого пространства в центре. В своей резиденции в Чайна-тауне мадам Ксу использовала «петушиные» книги в качестве сторожей, однако Мерси сомневалась, что утончённый джентльмен вроде Торндайка захотел бы возиться с этими невоспитанными крикунами.
        Вопреки своим опасениям Мерси беспрепятственно добралась до другой стороны зала, а значит и до единственной двери на заднюю лестницу. Вытащив из кармана спички, она зажгла прихваченную с собой свечу и обернула её куском ткани, чтобы воск не капал ей на руку.
        Через несколько минут девушка оказалась в переднем зале подвала. Как она и предполагала, ключ, которым Торндайк открыл первую дверь, использовался только для отвода глаз; на самом деле дверь была снабжена системой безопасности, которая отключалась, если написать в воздухе рядом с замком определённое сочетание букв. Мерси видела и хорошо запомнила его и теперь попыталась воспроизвести. Это удалось ей, и висячий замок на двери с лязгом раскрылся.
        В зале, где стояли библиолиты, зажёгся электрический свет. Мерси задула свечу и проскользнула между рядами окаменевших книг и пергаментов к железной двери на другой стороне зала. В этот раз мембраны, излучаемые библиолитами, казалось, были более упругими, однако и в этот раз они не смогли удержать её. Мерси ежесекундно оглядывалась на открытую дверь, но там всё ещё никого не было.
        Девушка остановилась перед металлической переборкой с глазком. Вытащив из кармана револьвер, она трижды постучала в дверь его рукояткой.
        - Форнакс, - позвала она. - Ты меня слышишь?
        Торндайк упоминал о том, что эта дверь слишком толстая для того, чтобы через неё проходили голоса. Однако это замечание, несомненно, относилось к человеческим ушам. Мерси надеялась, что Александрийское пламя располагало и какими-нибудь другими органами чувств, с помощью которых оно могло воспринять её присутствие.
        Какое-то время ничего не происходило. Потом глазок засветился, и Мерси заглянула в него. Пламя взметнулось из своей чаши, выросло и приняло очертания, напоминающие горящего человека.
        Отступив от двери, Мерси спрятала револьвер в карман и вместо этого взяла в руки Лупу истины. Она приблизилась к мраморному пьедесталу, на котором, по утверждению Торндайка, покоился самый ценный библиолит в этом зале. Мерси бережно сняла с него стеклянный колпак. Среди её знакомых не было никого, кто мог бы расшифровать клинопись, которой пользовались в древней Месопотамии, но сейчас это ей и не требовалось. Она навела лупу на окаменевшую глиняную табличку, вгляделась в неё - и ощутила то, что чувствовал её автор, то, что он хотел записать. Чем дольше она скользила взглядом по маленьким насечкам на глиняной поверхности, тем яснее ей становились намерения того, кто увековечил эту запись на глине тысячелетия назад. Ей казалось, что она заглянула в душу того, кто когда-то усмирил Форнакса, связав его заклятием. На Мерси обрушился мощный поток информации, и она уже не могла сопротивляться ему. Перед её глазами возникло горящее здание - кто знает, действительно ли это была знаменитая Александрийская библиотека во время пожара или же её собственное фантастическое о ней представление, которое её мозг
выдал непроизвольно. Ощущения сменяли друг друга с необыкновенной быстротой, и девушка была не в состоянии с ними совладать; вголове проносились обрывки мыслей, чужие эмоции, она ощутила невероятный гнев. Потом потрясение от пожара словно бы сгустилось в желание остановить его виновника, а последнее, в свою очередь, в последовательность слогов, которые чётко звучали у девушки в голове, как будто кто-то выкрикивал их в её адрес через время и пространство.
        Мерси с трудом удержалась на ногах, когда вся эта бездна эмоций внезапно свалилась на неё. Ей до смерти хотелось воспользоваться библиомантикой и с её помощью отгородиться от налетевшего урагана. Однако она сделала над собой усилие и не стала препятствовать потоку чужих мыслей, представив себя книгой, на чистых страницах которой кто-то неведомый теперь чертил заклинания, способные обуздать Александрийское пламя.
        Вероятно, она бы ещё долго стояла, уставившись на клинописные строчки через Лупу истины, всё глубже погружаясь в мысли их неизвестного создателя, слой за слоем приоткрывая завесу его мудрости. Возможно, ей даже удалось бы установить, кем он был. Однако времени у девушки было мало. Чувствуя, как поток чужих мыслей усиливается и крепнет, а её желание освободиться от него понемногу гаснет, она с трудом оторвала взгляд от Лупы истины (при этом едва не уронив её) и, пошатываясь, отступила.
        Сзади повеяло жаром.
        Железная дверь в каморку, где находилось в заключении Александрийское пламя, светилась, словно состояла из лавы. Мерцание раскалённого металла притягивало её к себе помимо её воли. Мерси медленно приблизилась к двери. Из оранжевого сияние стало жёлтым, затем ослепительно-белым, так что невозможно было смотреть.
        «Ты не можешь причинить мне вред», - подумала она, но не на своём языке, а на древнем, давно забытом: на языке, на котором говорил мудрец из Аравийской пустыни, учёный и колдун, сумевший зачаровать могущественное огненное существо.
        - Иди ко мне, пламя. Если я приказываю тебе, ты будешь мне повиноваться, и ничто не удержит тебя. Я зову тебя, и ты повинуешься. Тот, кто укротил тебя когда-то, говорит моими устами. Он был первым, кто смог повелевать тобой, и ныне он делает это снова.
        Мерси снова и снова возвращалась к мыслям создателя глиняной таблички, пользуясь его скудным словарём, и чувства, нахлынувшие на неё при этом, приводили девушку в замешательство. В зале библиолитов она испугалась, что ей придётся нарушить клятву не пользоваться библиомантикой, однако теперь ей стало ясно, что она столкнулась с волшебством гораздо древнее библиомантики, которое до сих пор было ей незнакомо. Магия, говорившая из глубины веков её голосом, не являлась книжной магией и даже не магией первой письменности. Это была магия слов, которые были в начале. Возможно, это и был истинный источник книжного волшебства.
        - Иди ко мне.
        На её глазах раскалённый металл двери растёкся струйками. Не металл удерживал Форнакса в подвальной каморке: он оставался там, потому что там находилась его чаша. Однако слова, взывавшие к нему теперь, были сильнее колдовства, приковывавшего его к чаше. Вероятно, убийца Птолеми воспользовался каким-то другим, более изящным способом освободить Форнакса, но Мерси смогла додуматься только до этого.
        Она отпрыгнула, когда перед ней на каменный пол обрушился поток жидкого металла: по обеим его сторонам немедленно образовались раскалённые озёра из доменного шлака.
        И Форнакс, которому не оставалось ничего другого, как повиноваться, явился. Ему пришлось нагнуться, чтобы пролезть в дверь; тощая фигура из золотистого пламени ростом больше двух метров, словно нарисованная детской рукой, приближалась.
        - Я - бич величайших библиотек мира! - загремел его голос. - Я - Зевсова молния и огненный шлейф валькирий! Я - Александрийское пламя! Бойтесь меня, о смертные, ибо мой гнев пожирает, сжигает и уничтожает всё!
        - Что, серьёзно? - переспросила Мерси.
        Огненное существо остановилось посреди лужицы расплавленной стали, скрестив на груди руки. Лица у него не было: вместо него вздымались и опадали языки пламени.
        - Кто ты такая, ты, дерзкая?
        - Мерси Амбердейл. Это имя ничего тебе не скажет.
        - Что за имя! - насмешливо воскликнул Форнакс. - Когда-то женщины звались иначе: Клеопатра, Феодора, Федра Геркулания! А ныне они зовутся Мерси? О ничтожные, низменные времена!
        - Ну, я от тебя тоже ожидала большего, - возразила Мерси.
        Мерцающая огненная фигура взметнулась ввысь, до размеров колонны, пока не «стукнулась» головой о потолок помещения.
        - Я - адский вихрь смерти, смерч, питаемый пылающими сердцами этого мира! Я приводил в трепет бесчисленные поколения! Я сжигаю, пожираю, расплавляю кости и плоть! Я - Александрийское…
        - Да понятно уже, - бесцеремонно перебила его Мерси, - это всё очень, очень страшно. Но у меня сейчас не очень много времени, потому что, по-хорошему, мне вообще не полагается здесь быть, а ты производишь такой шум, что можно перебудить полквартала. - Она махнула Форнаксу, чтобы он отступил к стене. - Не мог бы ты пропустить меня, чтобы я могла добраться до твоей чаши? Только без глупостей: ты не можешь сжечь меня, потому что моими устами глаголет твой хозяин! - Последние слова она произнесла на том языке, который звучал лишь в её мыслях; хотя они не летели с её губ, Форнакс тем не менее пошатнулся, словно от удара плетью.
        Огненное существо задрожало и действительно уступило ей дорогу, неуклюже заковыляв на своих мерцающих ногах с пути девушки и неподвижно застыв в углу. Мерси вступила в каморку Форнакса, пройдя через горящую дверную раму. При каждом вдохе воздух обжигал её нос и лёгкие. Стараясь не обращать на это внимание, девушка быстрым шагом добралась до пьедестала в центре комнаты. Неглубокая круглая чаша по своим размерам напоминала суповую тарелку и была серебристо-серого цвета олова. Мерси нерешительно протянула руку и тихонько ткнула в неё пальцем: чаша была холодная как лёд.
        - Что ты собираешься делать, несчастная? - сварливо поинтересовался Форнакс из зала с библиолитами.
        Разве она только что не освободила его из этой дыры?..
        - Мог бы и поблагодарить меня.
        Обеими руками она взялась за чашу и сняла её с пьедестала, удивившись при этом её легкости. С должным почтением Мерси вынесла чашу в зал библиолитов. Кроме неё и Форнакса, там всё ещё никого не было. Интересно, Торндайк ночует у себя? Ей не хватило времени для того, чтобы тщательно обследовать особняк.
        - Прыгай! - скомандовала она, ткнув указательным пальцем в чашу.
        С шипением Форнакс метнулся к ней, сменив человеческий облик на очертания парящего в воздухе огненного шара. Коснувшись чаши, он съёжился до крошечного огонька, не больше пламени спички.
        Мерси уже открыла рот, чтобы задать живому пламени вопрос, ради которого она явилась сюда, когда её интуиция библиомантки забила тревогу. Чертыхаясь, она ринулась к двери, пробежала следующий зал насквозь и остановилась возле лестницы, напряжённо прислушиваясь. Вокруг по-прежнему царила тишина, однако она ясно ощущала, что где-то над ними по дому прокатилась волна библиомантики.
        - Ни звука, - прошептала она пламени.
        - Всё-о-о испепелить, - сварливо отозвался Форнакс, - всё сжечь дотла!
        На мгновение Мерси засомневалась, действительно ли была необходимость напускать это создание на человечество. Она могла совладать с ним (во всяком случае, она так полагала), но что, если это было не так, если он притворялся? Что, если, когда она выберется наружу с чашей в руках, Форнакс просто-напросто перепрыгнет на первую попавшуюся крышу и устроит в Лондоне огненное светопреставление, какого здесь не бывало со времён пожара 1666 года?
        Однако времени для того, чтобы сомневаться, не оставалось. Мерси срочно нужно было убираться отсюда. Она бы предпочла допросить его здесь, внизу, а затем запереть обратно в каморку, однако она не могла допустить, чтобы её схватили. Выбраться из подвала наверх можно было только по этой лестнице, кроме того, потом им придётся пройти через весь особняк. Хотя Форнакс, вероятно, сошёл бы за оружие, Мерси не хотелось причинять кому-либо вред - и тем более сжигать заживо.
        Девушка вихрем взлетела вверх по ступенькам до четвёртого этажа. Огонька, едва тлевшего в чаше, хватало лишь на то, чтобы не споткнуться на неосвещённой лестнице. Обратный путь по библиотечным залам стал нешуточным испытанием для Мерси, которой пришлось вновь огибать все расставленные там ловушки и сигнальные устройства. Спокойно, только не надо торопиться.
        По залам вновь пронеслась мощная пульсирующая волна библиомантики: вушах у Мерси словно зазвучал сигнальный рожок. Снова залаяли собаки, одна из них взвизгнула, затем наступила тишина.
        - Это мой тюремщик, - растерянно прошептал Форнакс, когда они добрались до холла с изящно изогнутой мраморной лестницей.
        - Что произойдёт, если я положу чашу за пазуху? - тихо спросила его девушка.
        - Мне нужно находиться рядом с чашей, но я не привязан к ней. Могу, например, сесть на твоё плечо, если тебя это устроит.
        - Давай.
        Огонёк перепорхнул на левое плечо Мерси: теперь она видела его лишь как мерцающее пятно на краю её поля зрения. Мерси запихнула чашу под куртку, просунув её за пояс своих брюк. Жара она не чувствовала. По-видимому, Форнакс не мог - или не хотел? - причинять ей вред. Похоже, до него наконец-то дошло, что девушка - его проводник из заключения, в котором его держал Торндайк.
        Вместо того чтобы перелезть через перила с наружной стороны и спуститься по ним, Мерси села на них верхом, - под ней оказались три этажа пустоты, а внизу каменные плиты вестибюля, - оттолкнулась и поехала вниз. Скользя на безопасном расстоянии от лежавшего на ступеньках ковра, заряженного библиомантикой, она одновременно крутила головой, чтобы вовремя засечь прочие возможные ловушки. Разрушитель бесценных библиотек и античных метрополий Форнакс от быстрого скольжения трепетал, словно огонёк обыкновенной масляной лампы.
        Они уже преодолели две трети лестницы и находились на высоте второго этажа, когда где-то в доме раздался пронзительный крик. Он доносился с первого этажа, отражаясь от высоких стен. Затем послышался хрип и стоны, затем кто-то вновь закричал, на этот раз дольше.
        Замерев на месте, Мерси уставилась на белоснежные плитки пола в вестибюле. Они по-прежнему были пусты, и тем не менее ей показалось, что второй крик раздался ближе первого: по залам особняка с рёвом и стонами тащился человек.
        Она вновь оттолкнулась, проехала оставшийся кусок перил, соскочила с них и приземлилась на обе ноги. В вестибюль, располагавшийся у подножия парадной лестницы, вели многочисленные двери, в том числе дверь большого зала, в котором недавно проходило собрание Ложи хорошего вкуса. Напротив лестницы располагалась парадная дверь.
        Стоны послышались снова; на этот раз они сопровождались звуками, напомнившими Мерси работу костедробилок на бойнях в Сент-Жиле. Её любопытство решительно одерживало верх: во что бы то ни стало ей нужно было одним глазком взглянуть в зал, из которого доносились все эти звуки.
        - Что ты делаешь? - прохныкал Форнакс ей на ухо. - Он поймает нас обоих!
        - Эй, ты, Зевсова молния, - прошептала девушка, - ты не хочешь мне помочь?
        - Но ведь это мой тюремщик!
        Знание, полученное Мерси при чтении клинописной таблички, уже почти стёрлось из её памяти. Она едва помнила, что чувствовала, рассматривая её через Лупу истины, не говоря уже о словах, которыми она воспользовалась, чтобы подчинить себе Форнакса. Хотя у неё оставалась чаша. Если Торндайк не соврал, чаши было достаточно, чтобы огненный демон оставался ей послушен.
        Мерси решительно приблизилась к двустворчатой двери в зал. Правая створка была чуть приоткрыта, через неё в вестибюль лился бледный лунный свет. Форнакс спрятался у неё на затылке, она чувствовала, как он копошится там: приятное тепло щекотало кожу.
        По залу бесцельно ковыляла скрюченная фигура: она расхаживала от стены к стене, словно хищный зверь в клетке. Ероша волосы у себя на голове, она размахивала руками в пустоту и, пошатываясь, описывала круги. Вот она с силой саданула ногой по стулу, так что несчастный предмет мебели пролетел через ползала и, свалившись на пол, развалился на куски. Если бы зал был поменьше, человек, бушевавший в нём, вероятно, мог бы разбить себе голову о стены, однако здесь он лишь периодически стучал кулаками в облицовку стен и вновь отступал на середину.
        Но Мерси потрясло не буйство незнакомца и даже не неукротимый гнев, который человек иногда словно направлял против самого себя, а иногда против своих невидимых противников. Нет, удивительным было то, что его тело сотрясалось, меняясь, конечности непроизвольно дёргались: вначале девушка приняла это за причудливую игру света и тени на теле незнакомца, но потом разглядела в подробностях.
        Человек был светловолосым: вневерном лунном свете было непонятно, блондин он или седой старик. Лица его было практически не разглядеть: Мерси видела его лишь мельком, когда он попадал в полосу света из окна. Черты его лица напоминали незавершённое каменное изваяние, словно скульптор, создававший его, никак не мог решиться, кого он хотел изобразить. Скулы казались слишком широкими, лоб - слишком высоким и нескладным, подбородок чересчур выдавался вперёд, а, кроме того, кости и мышцы лица тоже словно бурлили под кожей, временами выпячиваясь пузырями. Закрыв лицо руками, человек завопил от нестерпимой боли, упал на колени, затем перекатился на бок.
        Когда он снова опустил руки, он поднял глаза и посмотрел прямо на Мерси.
        Секунду она стояла в оцепенении, а затем поняла, что он смотрит не на неё, а сквозь неё, возможно, вообще не осознавая, что происходит вокруг. Тем не менее девушка быстро отступила назад и вжалась в стену рядом с дверью. Форнакс снова скользнул ей на плечо.
        - Малахайд, - прошептала Мерси.
        Огонёк жалобно шептал ей что-то на ухо на чужом наречии.
        Мерси осторожно повернулась обратно, миновала дверной косяк и снова заглянула в зал.
        Незнакомец перекатился на другой бок и, вздрагивая, лежал теперь к ней спиной, снова издавая ужасные вопли. Его тело сотрясало судорогой, то непонятное, что происходило с ним, ещё не закончилось. Каждый клочок его тела шевелился под одеждой, как будто в рукавах и штанинах ползали угри.
        Стоя на расстоянии десяти - пятнадцати шагов, Мерси как загипнотизированная уставилась на затылок и спину незнакомца, находившиеся в тени. Судороги и подёргивания усилились, незнакомец снова закричал, однако теперь его крик прозвучал так, как будто он вопил с полным ртом. Возможно, его язык распух, и он задыхался. Мгновение Мерси всерьёз раздумывала над тем, не нужно ли оказать ему помощь; её удивляло, что его пронзительные вопли не разбудили слуг. Дворецкий же наверняка спит где-то в особняке. Кроме того, в саду ведь дежурила охрана, которая тоже не могла не слышать, что здесь творилось.
        Если только им не приказали не обращать на крики внимания. Если только то, что видела Мерси, не происходило здесь с таким же постоянством, как и перезвон чёрных напольных часов в вестибюле, отбивавших полночь.
        Быстрым движением Малахайд перекатился на спину и замолотил в воздухе руками и ногами, неестественно выгибая спину «мостиком». Его голова при этом моталась из стороны в сторону так быстро, что казалась размазанной в воздухе.
        - Ну беги же наконец! - умолял Мерси бич великих библиотек и огненный шлейф валькирий, подрагивая у неё на плече.
        - Я должна досмотреть это до конца. - Она поняла, что творилось здесь, на её глазах. Возможно, она предполагала нечто подобное уже давно, с тех пор, как Торндайк рассказал ей свою сказку об отвратительном кузене.
        Человек, всё это время корчившийся на полу большого зала, не обладал аурой библиоманта, однако сейчас ситуация изменилась. Прежде чем увидеть, что на её глазах произошло превращение, Мерси почувствовала это, почувствовала на расстоянии. Голова незнакомца, метавшаяся из стороны в сторону, внезапно замерла. На его лицо по-прежнему падала тень, однако его очертания решительно изменились. Торндайк поднялся и сел. Его вопли утихли, хриплое дыхание успокоилось.
        Мерси шагнула назад, в вестибюль, не отводя взгляда от хозяина дома, будучи не в состоянии сделать это. Его аура библиоманта вернулась, девушка ясно ощущала её, - вернулась, когда чудовищный Малахайд вновь перевоплотился в Эдварда Торндайка. Его фигура как магнитом притягивала Мерси: как будто чья-то чужая воля мало-помалу овладевала ею, вызывая выйти из укрытия и показаться.
        Торндайк поднялся, всё ещё измотанный, но далеко не такой усталый, как можно было ожидать после подобной встряски. Несколько секунд он неподвижно стоял в лунном свете, лившемся в зал через высокое окно.
        Потом он резко обернулся.
        - О нет, - возопил Форнакс.
        Голос Торндайка звучал, словно далёкие раскаты грома, ещё негромкие, но уже предвещающие грозу и ливень.
        - Кто здесь?
        Лицо Мерси по-прежнему закрывала маска, но Торндайк был не дурак. С близкого расстояния он мог опознать её по ауре библиоманта.
        Она повернулась и припустила через вестибюль к наружной двери. Заперто.
        - Кто здесь? - снова послышалось из зала.
        В двери торчал ключ. Он не поворачивался, проклятый механизм заело.
        Из зала послышались быстро приближающиеся шаги. Аура Торндайка опережала его, волной раскатываясь по особняку. Мерси ощутила его гнев и задалась вопросом, сколько от Малахайда сейчас в нём оставалось. А может быть, в глубине души он всегда был Малахайдом?..
        Девушка начала трясти тяжёлую дверь и снова попыталась повернуть ключ в замке. Торндайк неотвратимо приближался, он мог увидеть её в любой момент.
        За её спиной разлился ослепительный свет. Форнакс соскользнул с её плеча, взметнулся вверх огненной колонной, которая затем растеклась стеной из пляшущих языков пламени, скрывших девушку от взоров её преследователя.
        - Не причиняй ему вреда! - приказала она, задыхаясь: она опасалась, что Форнакс воспользуется возможностью наконец-то отомстить своему бывшему хозяину за годы заточения в подвале.
        Замок подался. Ключ повернулся.
        Колонна огня бушевала прямо позади неё, шипя и потрескивая, однако Мерси не чувствовала жара.
        Торндайк что-то крикнул, в окружившем её шуме она не разобрала что. Девушка сбежала по ступенькам, пробежала до ворот, снова услышала собачий лай и голоса охранников и наконец очутилась на улице. Оглянувшись, она увидела, что входная дверь объята пламенем: вдверной раме бушевала огненная стена, не позволяя Торндайку настичь её. Кто-то громко потребовал воды, чтобы погасить пожар.
        Приняв облик огненного шара, Форнакс пронёсся к воротам, запрыгнул на плечо Мерси, снова съёжился в крошечный язычок пламени и спрятался у неё в воротнике, пока Мерси неслась дальше через туман неясной тенью между газовыми фонарями, едва рассеивавшими ночной мрак.
        Глава тридцать четвёртая
        Всезнайка рассматривал Александрийское пламя как нельзя более недоверчиво.
        - Это чрезвычайно плохая идея, миледи.
        - Ничего лучшего мне придумать не удалось, - отозвалась Мерси.
        - Возможно, в будущем вам стоит брать меня с собой на ваши… э-э-э… задания. Я располагаю знаниями и опытом, почерпнутыми из сотен тысяч рукописей на следующих языках: латынь, санскрит, древнееврейский, английский, немецкий, фран…
        - Да, благодарю. Я обдумаю твоё предложение.
        Мерси и сама понимала, что поступила опрометчиво. Ей на ум вновь пришли мрачные воспоминания о Лаймхаузе. Возможно, пришло время признать, что жизнь ей отравляла отнюдь не библиомантика, а её собственный характер.
        Прошлым вечером, перед тем как отправиться к Торндайку, она отнесла чемодан с вещами, представлявшими для неё какую-либо ценность, из её квартирки в «Либер Мунди». Рядом с бывшей спальней Валентина располагалась маленькая комната, окна которой выходили на Сесил-корт. В своё время Валентин поставил сюда конторку, однако практически не использовал её, занимаясь своей писаниной по большей части внизу, в лавке. Мерси не пришлось долго разгребать вещи, чтобы устроиться здесь. Она ещё не знала, сколько собиралась пробыть в лавке, - а в ближайшее время придётся позаботиться об арендной плате, - но ей почему-то казалось, что именно здесь, а не в квартирке на Ковент-Гарден, она на своём месте. Всезнайка теперь копошился перед книжным шкафом у задней стены, а обе птички-оригами поклёвывали книжную пыль на полках за его спиной. Александрийское пламя, подросшее до высоты большого пальца, мерцало в своей чаше на подоконнике. Из уважения к фобиям недоверчивого Всезнайки Мерси поставила металлическую миску подальше от него, хотя Форнакс уверял её, что со времён пожара в Александрийской библиотеке был не способен
причинять книгам вред, и, к его вящему сожалению, это относилось «и к этому зазнайке-ветератору».
        Последний наморщил свой массивный нос-картошку.
        - Я - живая библиотека, - с жаром продолжил Всезнайка, обращаясь к Мерси и нервно барабаня по половицам толстыми пальцами. - Этот изверг обратил в пепел лучшее книжное собрание античного мира. Не надейтесь, что я буду терпеть его присутствие дольше необходимого!
        Мерси покорно кивнула. Сейчас у неё не было сил ввязываться в споры. Для начала ей бы хотелось услышать историю Форнакса.
        - В тысяча шестьсот шестьдесят шестом году я прибыл в Лондон на торговом корабле с востока, - начал свой рассказ огонёк. От неплотно пригнанных окон тянуло сквозняком, на котором пламя подрагивало. - До того я находился в рабстве у некоего эмира, будь трижды проклято его имя, и, когда эмир вступил в войну с англичанами, он отправил меня со своим шпионом в Лондон, в святая святых своих врагов. Как мне и поручили, я совершил поджог и объял город пламенем. Ах, что это был за великолепный пожар! День за днём пламя пожирало один квартал за другим, я перескакивал из переулка в переулок и плясал среди выжженных развалин. Наконец-то люди вновь трепетали передо мной. Что это за славное чувство, скажу я вам, когда они кричат, визжат и…
        - Очень хорошо, - перебила его Мерси. - И что же было дальше?
        - Н-ну… обстоятельства сложились так, что шпион эмира сам пал жертвой пожара, и я обрёл свободу.
        - Он сам сжёг его! - вскричал Всезнайка. - Ему нельзя доверять. Он хитёр и коварен. Он предаст вас, миледи, как только вы отвернётесь.
        - О нет! - воспротивился Форнакс. - Это действительно произошло случайно.
        - Случайно! - передразнил его Всезнайка. - Умертвить собственного хозяина - это на него похоже. Говорю вам, миледи, не доверяйте этому существу.
        - Рассказывай дальше, Форнакс, - ответила Мерси.
        - Чаша, к которой меня приковали алхимики эмира, была изготовлена из ящика Пандоры.
        - Конечно же он лжёт, - снова встрял в разговор Всезнайка. - Ящик Пандоры - это миф, а не…
        - Дай ему договорить, - приказала Мерси.
        - Как скажете, миледи.
        Форнакс торжествующе взметнулся вверх.
        - Ты - всего лишь кипа растрёпанных книжных страниц, а вот я по-настоящему жил все эти столетия. Весь мой опыт, все мои знания я приобрёл сам, все страдания, которые я претерпел во имя очистительного пламени…
        - Я сейчас уйду спать, - пригрозила Мерси, - но перед этим запру тебя в ящик стола, ветератор, а тебя, Форнакс, потушу в ночном горшке.
        - Так ему и надо! - согласился ветератор.
        - Все только и мечтают о том, чтобы меня потушить, - пожаловалось Александрийское пламя. - Это мой крест, это муки, которые я терплю всю мою жизнь.
        - Если он не утонет в ночном горшке, то в самосожалениях - уж точно, - съязвил ветератор.
        - Хватит! - напустилась на обоих Мерси. - Я хочу услышать факты. Не жалобы, не взаимную перепалку и уж точно не это жалкое ребячество! Понятно вам?
        - Разумеется, миледи.
        Форнакс прошипел что-то невразумительное в сторону ветератора, а затем продолжил:
        - Так вот, ящик Пандоры. Зевс разгневался на людей за то, что они приняли в дар от Прометея огонь. В наказание он позволил Пандоре открыть ларец, из которого по свету разбежались разнообразные болезни и несчастья, отравляющие людям жизнь по сей день.
        - И что, твоя старая жестянка - это и есть ящик Пандоры? - поинтересовался Всезнайка.
        Мерси взъерошила волосы.
        - Дальше!
        - Моя чаша была изготовлена из остатков того ларца. В эту чашу поместили огонь Прометея, то есть первый огонь в этом мире. - Форнакс принял облик человеческой фигурки из пламени высотой в ладонь и склонился перед Мерси. - Это, собственно, я и есть. Александрийским пламенем меня окрестили гораздо позже, уже после того, как многие столетия подряд я был зачинщиком величайших и прекраснейших пожаров, опустошителем крепостей и поджигателем кораблей. - Он вздохнул. - Эх, славные то были времена, времена подвигов.
        - Военный преступник, - пробурчал ветератор. - И ещё кичится этим.
        - Сам Нерон воспевал меня, когда я сжёг для него Рим в античные времена, - возразил Форнакс. - А, скажи-ка, сколько написано песен, воспевающих тебя, ты, сварливая компостная куча?
        Ветератор оскорблённо затопал пальцами, страницы, составлявшие его тело, встали дыбом, словно шерсть кошки, когда её гладят против шерсти.
        - Лондон, - нетерпеливо напомнила Мерси. - Что было после Великого пожара?
        - Я освободился и наслаждался жизнью в этом замечательном городе, - мечтательно ответило Александрийское пламя. - Здесь регулярно случались пожары, опустошавшие целые улицы, так что вскоре по всей стране Лондон стали именовать королём пожаров.
        - Лучше потушите его, - посоветовал ветератор. - И как можно скорее.
        Мерси в раздумье наморщила лоб:
        - Возможно, ты и прав.
        - Нет, нет! - воскликнул Форнакс. - Люди мне нравятся, правда. Однако, если слишком много людей селятся вместе, они погрязают в нечистотах и отбросах. И кому-то приходится убирать эти нечистоты, возвращая землю в исходное состояние. Император Нерон понимал это, понимали и многие другие, жившие до и после него. Я лишь их орудие. - Он понизил голос, в котором зазвучало смущение: - На самом деле я не люблю разрушать всё подряд. Иногда я просто спускался по городским дымоходам и мирно горел в камине, и никто не обращал на меня внимания. Я подслушивал людские разговоры, мне нравилась близость людей - во всяком случае, пока им в голову не приходила идея потушить меня, а именно этим всё, как правило, и заканчивалось. Это меня очень огорчало.
        - И тогда ты сжигал их, - предположил Всезнайка.
        - Нет! И тогда я снова исчезал через камин. Честное слово.
        - Кстати, о каминах, - перебила его Мерси. - Несколько дней назад кто-то вызволил тебя из подвала в доме Торндайка. Этому человеку каким-то образом удалось завладеть чашей и навязать тебе свою волю, не правда ли?
        - Не люблю вспоминать об этом.
        - Кто это был? - спросила Мерси. - И почему в конце концов он вернул тебя в твою темницу?
        - Это был мужчина, но имени его я не знаю. Его лица я тоже не видел: он носил маску, похожую на ту, что была на тебе сегодня ночью. Только маска эта была не из ткани а… из воздуха. Черты его лица под ней словно расплывались, так что его нельзя было опознать.
        Библиомантическая маска вроде той, которую носил Седрик при их первой встрече. Что ж, Мерси это не удивило.
        - Он приказал тебе умертвить человека, находившегося в подвале книжной лавки. Здесь, в Сесил-корте.
        - Он принёс меня на крышу и поставил чашу на каминную трубу. - Пламя начало подёргиваться: Форнаксу явно не нравилось рассказывать о происшедшем. - Потом он приказал мне спуститься через дымоход и… и сжечь того, кого я найду внизу. У меня не оставалось выбора, я должен был повиноваться ему. Так же, как и тебе.
        - А что случилось потом? Он вернул тебя в подвал? Протащив мимо многочисленных стражей и сигнальных книг?
        Форнакс вновь принял облик карикатурного огненного человечка, высотой не более тридцати сантиметров. Фигурка возмущённо всплеснула руками:
        - Откуда я знаю, почему он это сделал?! Наверное, я был нужен ему только для этого задания. Может, он считал, что мне лучше и дальше сидеть под замком у моего тюремщика.
        - В высшей степени подозрительно, - недоверчиво заметил Всезнайка. - Кто по доброй воле будет возвращать такое оружие его владельцу?
        - Тот, кто по складу характера не сумасшедший убийца, а человек, которому требовалось всего лишь убрать с дороги конкретного человека. - Мерси задумчиво наморщила лоб. - Человека, который мог проговориться, откуда к нему попали книги Зибенштерна. Всё дело именно в них. Птолеми купил книги, по которым сходит с ума половина библиомантов земного шара, потому что эти книги могут навести на след представителей рода Розенкрейцев, оставшихся в живых. - Она присела на краешек письменного стола. - У Птолеми оставалась лишь одна книга - книга, которой завладел Малахайд, - все остальные уже разошлись. У самого Малахайда не было причин убивать Птолеми, он бы получил свой экземпляр и без этого. Соответственно, Торндайка тоже можно исключить. - Она передёрнулась при воспоминании о чудовищном перевоплощении одного в другого. - Даже если не учитывать, что они являются одним и тем же человеком, Торндайку не пришлось бы надевать маску, чтобы освободить Форнакса… к тому же тогда он не поручил бы мне поиски вора.
        Девушка задумалась так глубоко, что упустила происходящее из виду и очнулась, только когда Всезнайка поднял тревогу.
        - Он собирается сбежать! - завопил он, широко разевая свои трепещущие страницы. - Это чудовище спасается бегством!
        Только приглядевшись, Мерси поняла, что задумал Форнакс. Не нарушая ни одного из данных ему приказов, он незаметно подплавил оконную защёлку позади себя: обычный огонь не сумел бы так быстро сделать это. Когда девушка вскочила с места, окно распахнулось. Снова приняв облик огненного шара, Форнакс поддал край своей чаши. Мерси хотела схватить её и приказать Форнаксу не двигаться с места, но было слишком поздно.
        Чаша выпала из окна и, зазвенев, словно колокол, ударилась о булыжную мостовую перед лавкой. Форнакс последовал за ней: возможно, у него не осталось выбора…
        Всезнайка изрыгал одно ругательство за другим, а Мерси, наклонившись из окна, увидела, как на другой стороне улицы заворочалась чья-то фигура, притулившаяся на ступеньках. Огнеглотатель Кристальди, которого разбудил шум, поднялся, пересёк улицу и поднял чашу.
        - Не трогай её! - завопила Мерси в ночную тьму. - Это моё!
        Кристальди, похоже, пьяный в доску, прижал чашу к груди, - вероятно, он счёл, что её можно выгодно продать. Тоненько рассмеявшись, Форнакс съёжился до микроскопического шарика и исчез между губами огнеглотателя.
        - Кристальди! - крикнула Мерси. - Не смей! Немедленно остановись!
        Однако мнимый итальянец уже принял решение. Повернувшись вокруг своей оси, он пустился бежать.
        Мерси выскочила из комнаты, загрохотала по ступенькам, пронеслась мимо благоухающих книжных полок «Либер Мунди» ивылетела на улицу. В это время суток в Сесил-корте не было ни души. Вместе с Александрийским пламенем Кристальди растворился в ночи.
        Мерси потратила некоторое время на то, чтобы обыскать все входные двери, потом прошлась по соседним улицам. Потом она вдруг вспомнила, что оставила дверь «Либер Мунди» незапертой, и с неохотой пустилась в обратный путь, в красках воображая себе, что Кристальди может сотворить с Форнаксом или Форнакс - с огнеглотателем.
        На пороге лавки она обнаружила конверт, который, видимо, не заметила, в спешке возвращаясь от Торндайка. Дрожащей рукой она подняла его.
        Надпись на конверте гласила: «Мисс Мерси Амбердейл». На обороте стояло: «Седрик».
        Глава тридцать пятая
        Следующим утром они сидели друг против друга за столиком в Клубе иностранных корреспондентов на Оксфорт-стрит, недалеко от Мраморной арки. Официант только что подал им чай.
        - Вы одарённая библиомантка, - заметил Седрик де Астарак. - На Феттер-лейн вы могли бы оказать мне сопротивление. Почему вы не сделали этого?
        - Я больше не пользуюсь библиомантикой. Более того, я практически уверена, что вы уже давно об этом знаете.
        Он настороженно взглянул на неё. Ну и ладно, так ей было легче, в свою очередь, наблюдать за ним. Ей казалось, что в его мимике угадывается желание напасть на неё - хотя она не сомневалась, что он не отважится на это в публичном месте.
        - Почему такая девушка, как вы, так просто отказывается от библиомантики? - спросил он.
        - А я-то думала, вы уже навели обо мне все возможные справки. С кем вы говорили обо мне? С комиссаром Седжвиком?
        - Я предпочитаю не связываться с такими, как он.
        «Это умнее, чем то, что сделала я», - подумала она, понимая, что так или иначе Седрик вытянет из неё ответ на свой вопрос.
        - Библиомантика не помогла мне предотвратить смерть человека, много значившего для меня.
        - И вы считаете, что в этом виновата библиомантика или люди, использующие её?
        - Вы отлично умеете поднимать вашим собеседникам настроение с самого начала беседы.
        Седрик улыбнулся, но лишь краешком губ. В солнечном свете, падавшем через высокие окна, его волосы казались иссиня-чёрными. На тротуаре снаружи разместился кукольный театр, в котором бродячий актёр лез из кожи вон, разыгрывая сценку про Панча и Джуди.
        - Простите, - произнёс Седрик. - Я не хотел смущать вас.
        - Я что, произвожу впечатление кисейной барышни, которую легко смутить?
        - Нет, впечатление человека, хорошо умеющего скрывать своё смущение.
        Какое-то время они молча пили чай, потом Мерси снова подняла глаза на своего собеседника. Человек, которому неоднократно приходилось убивать, воспитанник агентской школы Академии. Ей следовало бы не только смутиться, но и прежде всего соблюдать крайнюю осторожность. Вместо этого она пошла у него на поводу и согласилась встретиться, проигнорировав напыщенные предостережения Всезнайки.
        - Вы хотели побеседовать со мной, - произнесла Мерси. - Я полагаю, речь опять пойдёт о Лупе истины.
        - Вы взяли её с собой, - констатировал Седрик.
        - На этот раз - да.
        - Я благодарен вам за это.
        - Я отдам вам лупу, если в качестве ответной услуги вы расскажете мне всё начистоту.
        - Всё?
        - Зачем лупа понадобилась вам так срочно. Чего вы хотите от Торндайка и его чокнутого кружка. Что вы знаете о смерти Птолеми. «И ты ли был его убийцей, - добавила она про себя. - И почему погибла Джезебел».
        - Я мог бы рассказать вам пару небылиц.
        - Искренне прошу вас не делать этого.
        Он откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул.
        - Вы что-то вроде детектива, верно? Хорошо, задавайте свои вопросы.
        - Я не… - начала было она, но замолчала на полуслове. - Возможно, сейчас я действительно кто-то вроде детектива. Или скоро стану детективом. Похоже, я сама толком не знаю, зачем занимаюсь всем этим. Один друг попросил меня выяснить, что произошло, и в какой-то момент мне стало казаться, что я занимаюсь этим делом не ради него, а ради себя самой.
        - Такова жизнь. Мы делаем что-то во имя тех или иных идеалов и в один прекрасный момент понимаем, что вообще-то уже давно действуем на благо себя самих. - Седрик пожал плечами. - Вероятно, в любом другом случае мы бы всё равно долго не продержались.
        - Получается, мы - идеалисты? Или эгоисты?
        - Вера во что-либо ещё не делает нас эгоистами.
        - То есть вы выслеживаете предателей, потому что во что-то такое верите?
        Седрик молча уставился на неё в упор, поэтому Мерси решила, что не дождётся ответа на этот вопрос. Однако после долгой паузы он сказал:
        - Падение Алого зала произошло по вине Розенкрейцев и Антиква. Это предатели, жаждущие навредить делу библиомантики.
        - Послушайте, я ведь даже не в курсе, что представляет собой ваше «дело библиомантики». Возможно, не так уж и плохо, что я навсегда отказалась от её использования.
        Седрик глотнул из чашки.
        - Мы оба ещё слишком молоды, чтобы всерьёз отказываться от чего-то навсегда, Мерси. По существу же я могу сказать следующее. Когда пять родов объединились, чтобы выработать законы, по которым должен был жить мир библиомантики, обеспечить его порядок и разумное руководство, они сделали это потому, что мир библиомантики нуждался во всех этих вещах. Год за годом издавалось всё больше книг, всё больше людей открывали в себе способности библиомантов. Кто-то должен был систематизировать это развитие, направить его в нужное русло. Перемещение в пространстве с помощью книг, порталы, путешествия между страницами мира, а затем и первые убежища, не говоря уж о способности влиять на волю других людей, - если бы каждый, кто обладает этими талантами, творил, что ему заблагорассудится, хаос уже давно воцарился бы не только в мире библиомантики, но и здесь.
        - Угу, вместо этого оставшиеся три рода дёргают мир за верёвочки, как марионетку, словно кукловоды, - заметила Мерси. - Всё это, конечно, делается с лучшими намерениями и во имя общего блага?
        Взгляд Седрика на какое-то мгновение похолодел:
        - Я собственными глазами видел, что творилось в убежище, отказавшемся подчиняться власти Академии. Там отсутствовал какой-либо порядок, не было никого, кто обеспечивал бы соблюдение законности, царила полная анархия, которая и стала причиной гибели множества людей. Виновнику этой трагедии, к несчастью, удалось сбежать, и сейчас он продолжает вершить свои злодеяния. Не обязательно горячо приветствовать всё, что делает Адамантовая академия, однако факт остаётся фактом: до сих пор она выполняет функцию, ради которой её создали. Именно поэтому я сделаю всё возможное для того, чтобы трагедия, о которой я говорил, не повторилась. - Забывшись, Седрик бросил в свою чашку третий кусок сахара, тем самым, несомненно, окончательно испортив напиток. - Одни только слухи о том, что отпрыски рода Розенкрейцев остались в живых и где-то скрываются, подрывают авторитет Академии. Поэтому, если они действительно живы, я отыщу их, как бы они себя ни называли.
        - И убьёте их?
        - Обезврежу.
        - Птолеми вы тоже обезвредили?
        - Нет. Более того, мне неизвестно, кто это сделал. Но я убеждён, что Птолеми так или иначе был обречён: ведь он знал, кому изначально принадлежали книги Зибенштерна. Он был частью следа, ведущего к последним из Розенкрейцев. - Седрик понизил голос: - За последние два года мы потеряли пятерых агентов Академии и не смогли ни выследить преступника, ни даже установить его личность. Все они разыскивали ренегатов - отпрысков обоих родов-предателей.
        - Обоих родов? Вы хотите сказать, что выжили не только Розенкрейцы, но и представители семейства Антиква?
        - Не исключено. Я полагаю, что каждый из погибших агентов что-то обнаружил. Какие-то улики. Следы. Именно поэтому кто-то убрал их, как убрали вашего мистера Птолеми и сестру вашего друга.
        - Но Малахайд - не убийца. Во всяком случае, я в это не верю.
        - Какое-то время я подозревал его. Однако сейчас я тоже считаю, что он невиновен. Вероятно, он действительно не более чем сумасшедший коллекционер.
        Похоже, Седрик не подозревал, что Торндайк и Малахайд в действительности были одним и тем же человеком. И Мерси не собиралась раскрывать ему свои карты.
        - А какое отношение ко всему этому имеет Ложа, которой заведует Торндайк? - поинтересовалась она.
        - Похоже, между ренегатами и Ложей хорошего вкуса существует какая-то связь. Именно поэтому мне так важно завоевать доверие этих людей, важно, чтобы они считали меня своим. Я потратил на эту комбинацию почти год, не говоря уже о сумме, которую мне пришлось заплатить «Фигаро». Я почти добрался до них. Поэтому мне позарез нужна Лупа истины.
        Мерси вытащила лупу из-за пазухи пальто и оценивающе взвесила её в руке, внимательно наблюдая за выражением лица Седрика: на нём не отразилось никаких особенных эмоций. Казалось, он действительно рассматривал эту вещицу только как билет в Ложу хорошего вкуса.
        Девушка осторожно положила лупу на чайный столик между ними.
        - Тогда вы платите за чай.
        Краем глаза она заметила движение, стремительное и размытое. Чужая библиомантическая аура внезапно вклинилась между ней и Седриком. Глаза Седрика вспыхнули: ему что-то пришло на ум.
        Мимо них проскользнула чёрная фигура. Её лицо скрывалось за тонкой тканью, черты лишь угадывались. Казалось, ни один из прочих посетителей кафе не замечал её: незнакомка отводила от себя взгляды посторонних с лёгкостью, что выдавало её недюжинное библиомантическое могущество.
        Потом она исчезла, и вместе с ней исчезла и Лупа истины, лежавшая на столе.
        Вся эта сцена заняла не более нескольких секунд. Мерси услышала лязг замка в закрывающейся наружной двери, проводила глазами тень, тёмным облаком скользнувшую за окном.
        - Я знаю, кто…
        Но Седрик не слушал её. Опрокинув стул, он вскочил с места и молча бросился следом.
        Глава тридцать шестая
        Темпест на четвереньках вскарабкалась по крутому откосу наверх и махнула Филандеру, чтобы он лез за ней. Она пыталась отвлечь его с самыми лучшими намерениями, он прекрасно понимал это, однако настроения на это у него не было. Тоска по Джезебел сковывала его грудь стальным обручем, сжимала горло.
        - Уже совсем близко, на другой стороне! - прокричала ему Темпест. Она уже почти добралась до гребня. С утра туман часа на два-три рассеялся, однако сейчас снова сгущался, смешиваясь с чадом, поднимавшимся с другой стороны земляного вала. Там что-то горело, и стелющийся по гребню дым подсвечивался снизу красным.
        - Темпест, - нетерпеливо поинтересовался Филандер, - какого чёрта мы сюда притащились?
        - Я хочу тебе кое-что показать.
        - Горящую кучу мусора, что ли?
        - Нет, кое-что получше.
        - Что, ещё лучше?
        - Не порти мне игру. Будь другом, потерпи.
        Они добрались сюда зайцами на товарном поезде: залезли в вагон на сортировочном полустанке и проехали до конечной станции возле болот Хакни уже за городской чертой Лондона. Вообще-то это было не особенно далеко, они вполне могли успеть вернуться домой к вечеру, если Темпест не будет слишком долго ковыряться здесь. Филандеру нужно было организовать похороны Джезебел в могиле для бедных на одном из городских кладбищ. Он искренне надеялся, что, как только полиция сообщит ему, что тело можно забирать, всё пройдёт без задержек.
        - Мне рассказал об этом месте один из мальчишек, - заметила Темпест, которая уже добралась до гребня земляного вала. Искусственная насыпь, вероятно, была результатом каких-то земляных работ с другой стороны. - Он сказал, тут нечисто. Водятся привидения. Удивительно, как он вообще что-то заметил.
        - Понятия не имею, о чём ты говоришь.
        Она рассмеялась:
        - Иди уже сюда.
        Он протащился последние несколько метров до гребня, как сомнамбула. Под «мальчишками» Темпест имела в виду других продавцов «Грошовых ужасов». В отличие от Филандера, который предпочитал не связываться с другими газетчиками, Темпест прилагала все усилия, чтобы выстроить хорошие отношения со всеми своими «коллегами». Некоторые понимали её превратно (и получали заслуженный фингал под глазом), но для большинства уличных мальчишек Темпест была кем-то вроде сестры. Налаженные связи - главное, что требовалось тому, кто хотел выжить в бедняцких кварталах Лондона. Темпест очень рано поняла это и теперь располагала обширной сетью друзей и знакомых, относившихся к ней настолько хорошо, чтобы время от времени оказывать ей небольшие услуги. Иногда Филандеру казалось, что головокружительная карьера мадам Ксу в своё время началась именно так.
        Он влез на гребень рядом с Темпест и обнаружил, что они действительно стоят на краю круглого котлована. Огромную - не менее девяноста метров в диаметре и около тридцати метров глубиной - яму со всех сторон окружала земляная насыпь. Справа от них, на расстоянии полёта камня, в валу имелась брешь, к которой вела раскатанная в грязь дорога. По ней двигались телеги, переправлявшие мусор, привезённый в товарняке, в котлован.
        Б?льшая часть котлована была объята пламенем. Ветер гнал неровный густой серо-белый дым, поднимавшийся от него обратно в город.
        - Умопомрачительная красота, - заметил Филандер.
        - Ты ничего не замечаешь?
        - Если ветер переменится, мы наверняка задохнёмся. Но ты права, это того стоило.
        Темпест закатила глаза.
        - Что ты чувствуешь? Чем пахнет?
        - Дымом. - Он наморщил лоб, и тут до него дошло. - И больше ничем. Запаха мусора нет.
        Темпест удовлетворённо кивнула.
        - Они жгут тут одну бумагу. Отходы с фабрик и отбросы со скотобоен отвозят в другое место. А теперь посмотри внимательно. - Она указала на брешь в земляном валу, через которую как раз проезжала запряжённая лошадьми повозка, переправлявшая очередную порцию груза со станции в котлован. Трое мужчин, сидевшие в ней, повязали платками лица так, чтобы рот и нос были закрыты на манер разбойников в историях про шайку Дика Турпина: убогая защита от едкого дыма. Повозка остановилась, они вылезли и принялись бросать в огонь связки бумаги.
        Из-за дыма Филандеру пришлось прищуриться:
        - Это всё «Грошовые ужасы»?
        Темпест кивнула.
        - Представляешь себе, какое количество непроданных экземпляров каждый день возвращается в типографии?
        - Наверное, порядочно.
        - При такой куче издательств и серий - несколько тысяч ежедневно. И почти все рано или поздно попадают сюда. - Она указала вниз, в дымящийся котлован. - Здесь нет ни газет, ни других изданий или бумаг. Только «Грошовые ужасы».
        Филандер изумлённо поднял брови.
        - Почему их жгут отдельно?
        - Странно, правда? - Темпест уселась по-турецки прямо на земле лицом к котловану и похлопала рядом с собой. Филандер послушался и уселся рядом. Землю здесь покрывал тонкий слой сажи и пепла.
        - Ты знаешь почему, - предположил он.
        - Думаю, что знаю. Единственное, кому может быть до этого дело, - библиоманты. Большинство из них ненавидит «Грошовые ужасы», они считают их литературой низшего сорта. Одновременно они прекрасно понимают, что, хотя это и не «настоящие» книги, но всё же истории, что «Грошовые ужасы» вродстве с книгами, иначе ни ты, ни я, ни все остальные не могли бы творить библиомантику с их помощью.
        Она напряжённо наблюдала за тем, как мужчины кидали в огонь связку за связкой. В висках у Филандера покалывало, когда на его глазах уничтожали возможные источники его силы, Темпест с её выдающимися способностями, наверное, чувствовала себя сейчас не в пример паршивее. Он обнял её за плечи и притянул к себе: теперь они наблюдали за пламенем в котловане голова к голове.
        - Они сжигают их в специальном месте, - заметил Филандер. - Это что, в знак уважения? Потому что библиоманты не могут уничтожать книги?
        - Возможно. - Темпест подняла голову и пригляделась к дыму. - Но я думаю, что здесь другое. Эта свалка дальше от Лондона, чем все остальные. Они хотят держать это в тайне.
        Юноша проследил за её взглядом и увидел огромное облако дыма, висевшее над котлованом и питавшееся бесчисленными дымными столбами, поднимавшимися к нему от огня. В облаке что-то двигалось, и это был не ветер. Филандер разглядел их не сразу, а только спустя некоторое время - так же, как это бывает, когда ты смотришь в небо в ясную погоду и вдруг видишь в облаках мчащихся белоснежных лошадей или драконов, парящих над крышами. Сначала он решил, что это результат самовнушения, и только потом заметил, как сияет рядом Темпест.
        В облаках двигались фигуры, человеческие силуэты высотой с дом. Словно огромные актёры, они сходились и расходились, образуя сцены, знакомые Филандеру по обложкам «Грошовых ужасов»: мужчины сражались друг с другом, злодеи домогались женщин, влюблённые крепко обнимались, наглядно иллюстрируя различные свойства человеческой натуры. На первый взгляд казалось, что иллюстрации к историям проецировались в облако дыма откуда-то сверху, из небесного подобия волшебного фонаря. Только вглядевшись, можно было увидеть, как фигуры вычленялись из дыма сами по себе и, просуществовав несколько минут, распадались, чтобы затем составить другую сцену.
        - Это духи историй, - прошептала Темпест. - Они воплощаются в последний раз перед тем, как будут развеяны ветром. Я практически уверена, что видеть их могут только библиоманты.
        Филандер подумал: какими же живыми эти фигуры должны казаться Темпест, если даже он, человек гораздо менее одарённый, видел их перед собой столь отчётливо? Многое в девочке оставалось для него загадкой даже после стольких лет знакомства.
        - Это прекрасно, - произнёс он.
        Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, наблюдая за причудливой игрой очертаний в дыму, не обращая внимания на жжение в глазах и першение в горле, а полыхающие экземпляры «Грошовых ужасов» посылали им последнее «прости».
        - Академия не хочет, чтобы это кто-нибудь видел, - произнесла Темпест некоторое время спустя. - Уж точно никто из тех, кто имеет отношение к библиомантике. Поэтому они свозят брошюрки сюда, к чёрту на рога, подальше от тех, кто мог обнаружить в себе способности к книжному волшебству. Академия хочет, чтобы библиоманты оставались горсткой избранных, и пытается не допустить распространения информации о том, как ими становятся. Нельзя, чтобы оборванцы вроде нас с тобой появлялись на пороге их клубов и особняков и заявляли: «Смотрите на нас, библиоманты могут получиться и из тех, кто не посещал ваших дорогих частных школ и университетов». Они хотят отделаться от нас и поэтому следят, чтобы никто не видел того, что видим мы. Они считают библиомантику привилегией богачей.
        Раньше Темпест так не говорила. Предчувствие Филандера, что девочка переросла волшебство «Грошовых ужасов» искоро станет настоящей библиоманткой, подтверждалось с каждым днём. И конечно же она была права: истинные библиоманты предпочитали общество друг друга, были интеллектуалами, не терпящими остальных. Возможно, они кое-как переносили общество Мерси, выросшей в бедности, но получившей хорошее воспитание. Но появление в их рядах библиомантки из нищих кварталов, такой, как Темпест, верхушка библиомантического общества сочла бы несмываемым пятном на своей репутации.
        Темпест приподняла голову от его плеча и взглянула на него с новой решимостью.
        - Возможно, существует ещё одна причина, по которой никто не должен видеть то, что здесь происходит. Я долго размышляла об этом. Я думаю, когда-то в самом начале магия книг заключалась в магии историй, просто это понимание со временем утратилось. После того, как пять издательских династий основали Алый зал, в центре внимания библиомантов всё больше оказывались книги, а не истории, которые они рассказывали. Но фигуры, мерцающие там, в дыму, - наглядное доказательство того, что именно истории являются живой составляющей печатного слова. Академии это не нравится, ей нужны роскошные переплёты и дорогая бумага. Но ведь выпуски «Грошовых ужасов» тоже имеют право на существование, они рассказывают истории так же хорошо, как и любой том в тиснёной коже. Ни Академия, ни большинство библиомантов не готовы признать это. Будь на то их воля, литература превратилась бы в дорогостоящее удовольствие, недоступное беднякам вроде нас. Для них в основе библиомантики лежит не любовь к чтению, а сохранение статуса.
        Темпест говорила так, словно призывала к восстанию против Адамантовой академии. В её глазах полыхал огонь. Филандер страшно ею гордился.
        Жар, с которым он бросился целовать девушку после её пылкой тирады, казалось, удивил её; вконце концов она улыбнулась, закрыла глаза и затихла, словно минуту назад не подвергала сомнению саму иерархию мира библиомантов. В воздухе над ними громоздились величественные фигуры, воспроизводя всё новые и новые сцены, они сходились, распадались и вновь возникали, иллюстрируя истории, пепел от которых совсем скоро разнесёт ветер. На мгновение Филандер забыл о своём горе, забыл о Джезебел и в очередной раз подумал о том, как ему всё-таки повезло с Темпест.
        Вероятно, именно поэтому он слишком поздно понял, что кто-то карабкается по склону за их спинами.
        Темпест открыла глаза - и в следующее мгновение её грубо оторвали от Филандера. Юноша увидел, как в нескольких шагах от него всё ещё на гребне земляного вала, она упала на спину в опасной близости от отвесной стены котлована.
        Он выкрикнул её имя, хотел подбежать к ней, как вдруг чья-то рука схватила его за шиворот. В голову Филандера полезли было чужие мысли, но ему удалось отразить нападение: противник недооценил его. Он ощутил чужой гнев, как будто попал под сильный град, и попытался вырваться. На мгновение он потерял Темпест из виду - она как раз поднялась на ноги и сунула руку в карман куртки за своим выпуском «Грошовых ужасов», жалким подобием сердечной книги.
        Филандера приподняли за шкирку, земля ушла у него из-под ног, и он, описав дугу, полетел вниз по склону прочь от котлована в сторону железнодорожного полотна. Грохнувшись оземь в следующую секунду, он едва не потерял сознание. Собрав все силы, юноша попытался подняться на ноги. У него болела каждая мышца, возможно, при ударе он что-то себе сломал, но всё это было неважно. Ноги не держали его, но он упорно старался подняться.
        Высоко над ним на кромке земляного вала, на фоне хоровода великанских фигур, подсвеченных отблесками пламени, возвышались два силуэта: справа - мужской, слева - силуэт хрупкой девочки. Темпест слегка пошатывалась, но, сосредоточившись, запустила в противника ударную волну, брызги которой Филандер ощутил даже здесь, внизу: невидимая сила захватила его и чуть не опрокинула снова.
        Незнакомец покачнулся и ответил на выпад Темпест ударной волной из своей сердечной книги. Мощный порыв приподнял Темпест над землёй, несколько секунд она висела в воздухе, а затем её швырнуло через вал в котлован, где бушевали огонь и дым.
        От ужаса и отчаяния Филандер завопил прямо в дымовую завесу. Незнакомец сорвался с места и побежал вниз по склону прямо на него: силуэт с размытыми контурами, как будто целиком состоящий из чёрного дыма. Гигантское облако над котлованом за его спиной пульсировало, словно сердце.
        Из последних сил Филандер запустил в противника ударную волну, угодившую тому прямо в грудь. Он выкрикнул имя Темпест, хотел врезать незнакомцу ещё раз, но в этот момент удар противника молотом обрушился на него, отбросив на землю.
        Глава тридцать седьмая
        Провожаемая изумлёнными взглядами официанта и присутствовавших в Клубе иностранных корреспондентов, Мерси устремилась на улицу вслед за Седриком.
        Последний нёсся по Парк-лейн на юг. Слева от них зеленели кусты и деревья, отделявшие широкие газоны Гайд-парка от городской суеты.
        Всё произошло так невероятно, по-идиотски быстро. Тень, проскользнувшая между столами, рука, прицельно цапнувшая Лупу истины, сверкнувший за вуалью колючий взгляд. Мерси никогда в жизни не видела, чтобы кто-то двигался так быстро, однако слышала об этом: когда Филандер и Темпест рассказывали ей о появлении женщины под вуалью в логове мадам Ксу, они упомянули о том, с какой невероятной скоростью она разбросала приспешников старой китаянки. Каждый раз, когда Мерси снился кошмар о смерти Гровера, ей снилась и она, женщина под вуалью. Мерси слышала её голос, ощущала её близость, но всегда полагала, что она - лишь мираж, галлюцинация.
        Однако исчезновение Лупы истины совершенно точно не было галлюцинацией. Женщина под вуалью вернулась, возможно, она никогда и не исчезала. Если она с такой лёгкостью нашла Мерси сейчас, она наверняка наблюдала за ней и раньше.
        Седрик опережал девушку метров на двадцать, причём разрыв увеличивался, ведь на ней было это проклятое платье, созданное явно не для погони. Пока она старалась не наступить на подол, не споткнуться и не свалиться под ближайшую карету, он бежал всё быстрее.
        Вот Седрик свернул в переулок. Добравшись до него, Мерси едва успела увидеть, как он скрывается на заднем дворе одного из домов. Каблуки девушки застучали по влажной мостовой: она торопливо пересекла переулок, чуть не угодив под копыта какого-то посыльного на лошади. Её шляпка осталась в Клубе иностранных корреспондентов, иначе она бы непременно слетела с её головы.
        Добравшись до нужного ей заднего двора, она обнаружила взломанную дверь. Мерси подобрала подол и ринулась наверх по ступенькам. Где-то далеко наверху слышались шаги Седрика, потом раздался ужасный треск, между перилами посыпалась штукатурка, за которой последовало целое облако пыли.
        - Седрик?
        Ответа не последовало. Шаги тоже затихли.
        Когда Мерси добралась до чердака, он выглядел так, как будто здесь только что разорвалось пушечное ядро. Перила были сломаны, на лестнице не хватало последних ступенек, в стене змеилась трещина. Кое-как преодолев сломанные ступеньки, Мерси через отверстие в стене пролезла в комнату, которая, похоже, прилегала к господской половине дома, располагавшейся за фасадом, и предназначалась для слуг. Дом находился в одном из дорогих кварталов Лондона, поэтому на шум скоро наверняка должна была нагрянуть полиция.
        Чердак вновь крепко тряхнуло. Похоже, Седрик и женщина под вуалью сражались не на жизнь, а на смерть, прорубая в окружающей обстановке настоящую просеку: Мерси обнаружила это, выглянув из комнаты в коридор. В арсенал библиомантов входило огромное количество способов испортить противнику жизнь, от галлюцинаций до смертельных проклятий. Однако для большинства из них требовалось слишком много времени, поэтому в открытом и быстром бою, как правило, использовались прежде всего ударные волны, сила которых напрямую зависела от библиомантического таланта того, кто их посылал. Седрик и его противница были достаточно сильны, чтобы при необходимости разрушить дом, в котором находились, до основания. В коридоре, куда выходили двери из комнат слуг, клубилась пыль. От ударных волн, пролетавших по узкому пространству в пылу сражения, трещали стены, по штукатурке змеились длинные разломы, двери слетали с петель. По следам сражения Мерси добралась до второго отверстия, проделанного в конце коридора: один из соперников пробил проход в соседний дом, попросту взорвав часть стены. Вокруг отверстия громоздились куски
штукатурки и были беспорядочно разбросаны пожитки из прилегающих комнат.
        - Мерси…
        Под подошвами её туфель так хрустела обвалившаяся штукатурка, грязь и обломки кирпичей, что она чудом услышала его. Увидеть его оказалось ещё сложнее: впыли, клубившейся в воздухе, и при отсутствии окон невозможно было что-либо разглядеть.
        - Мерси, я здесь, с другой стороны…
        Он лежал в нескольких шагах правее её под скатом крыши, полузаваленный обломками дряхлой мебели.
        - Боже милосердный! - Девушка принялась разгребать обломки, загнала себе под ногти пару заноз и немедленно громко чертыхнулась. - Вы тяжело ранены?
        Теперь она разглядела его лицо, припудренное извёсткой. Из раны у корней волос по лбу струилась кровь.
        - Ничего страшного… - Седрик с трудом опёрся о кучу обломков. Выглядел он, мягко говоря, неубедительно. - Дальше я могу сам.
        - Да уж я вижу, что можете.
        - Следуйте за ним. Я справлюсь.
        «За ним?»
        - Вы узнали его? - спросила Мерси.
        - Я не видел его лица. Но думаю, знаю, кто он.
        Седрик просто был не в курсе. Мерси не сомневалась в своей правоте, она не могла ошибиться: вне всяких сомнений это была она, женщина под вуалью.
        - Я не смогу сражаться с ним, - заметила она. - Без библиомантики.
        - Тогда соберитесь с духом и делайте что должно.
        - Нет.
        - Эта проклятая лупа нужна нам!
        - Она нужна вам! Она уже была у меня, и я рада, что отделалась от неё.
        Из-под обломков мебели посыпались проклятия. Пыль мало-помалу оседала, и Мерси разглядела, что на ноги Седрику обрушились куски деревянной межкомнатной перегородки.
        - Умоляю вас! - воскликнул Седрик. - Следуйте за ним и выясните, куда он направляется.
        Мерси встала.
        - Почему вы так уверены, что знаете, кто это?
        - Мы только теряем время! - с негодованием воскликнул он.
        - Так почему?
        - Я уже рассказывал вам о человеке, на совести которого гибель целого убежища. Его имя Александр Абсолон. Он что-то вроде… вроде Немезиды, карающей лично меня. Мой заклятый враг. Во Франции я неоднократно одерживал над ним верх.
        - Похоже, этого было недостаточно.
        - Я знал, что он охотится за мной, но не думал, что он осмелится напасть на меня среди бела дня у всех на глазах. До сих пор он действовал деликатнее. - Седрик попытался высвободить ногу из-под обломков и без сил чертыхнулся.
        - Почему он охотится за вами? Ведь должно быть наоборот?
        - Это некрасивая история о взаимной мести, - объяснил Седрик. - Он считает, что на моей совести тоже много всякого. Кроме того, он виновен в смерти моего отца. Вы удовлетворены этим объяснением?
        - Почему же тогда он не прикончил вас?
        - О, он собирается поступить хитрее. Абсолон не хочет моей смерти, он лишь жаждет причинить мне как можно больше страданий.
        - Он ренегат?
        - Гораздо хуже. - Седрик потерял терпение. - Послушайте, мне необходимо знать, где он скрывается. И мне нужна Лупа истины!
        Мерси снова с сомнением взглянула на его ноги.
        - Вы уверены, что справитесь?
        - Да. А теперь поспешите, чёрт возьми! Не нападайте на него. Проследите только, куда он направится.
        С большой неохотой оставив Седрика на поле сражения, Мерси занялась поисками незнакомки (или незнакомца?) и всего в нескольких шагах обнаружила в пыли следы. Следы эти вели ещё к одной взломанной двери, за которой оказалась лестница на крышу.
        Ступеньки заканчивались ровной площадкой, выстланной рубероидом, располагавшейся между обшарпанным корпусом для слуг и господским зданием с величественным фасадом. Ещё до того, как вылезти на крышу, Мерси поняла: её здесь ждут.
        Женщина под вуалью неподвижно стояла на краю крыши, откуда открывалась панорама лондонских кровель и печных труб. Её чёрный плащ-пелерина был припылён, что придавало её фигуре сходство с каменной статуей. Лицо её скрывал низко надвинутый капюшон.
        - Мерси, - произнесла она, - я надеялась, что ты придёшь одна.
        - Вы его чуть не убили.
        - Если бы я хотела убить его, он был бы уже мёртв.
        По какой-то непостижимой причине Мерси всегда казалось, что под вуалью должна скрываться пожилая женщина. Однако той, чей голос звучал из-под капюшона, было не больше тридцати лет. Тогда, в суматохе, царившей два года назад в Лаймхаузе, она этого не осознала.
        - Кто вы?
        - Я здесь, чтобы предупредить тебя. Человек, лежащий сейчас там, внизу, служит Адамантовой академии. Это охотник за людьми.
        - Я не ссорилась с Академией. Я не интересуюсь ею, а она - мной.
        Руки женщины были скрыты под пелериной.
        - Если когда-нибудь три рода узнают, кто ты на самом деле, они, несомненно, тобой заинтересуются.
        Мерси шагнула ближе к незнакомке. Друг от друга их отделяло не менее пяти метров, но она ощущала её ауру так чётко, как если бы стояла рядом.
        - Если вы знаете обо мне что-то, чего не знаю я сама, скажите же мне это!
        - Держись подальше от Седрика де Астарака.
        Нет, Седрик ей даже не нравился, но Мерси не собиралась выслушивать от совершенно чужого ей человека какие бы то ни было советы. Если бы женщина под вуалью высказала ей это внизу, на улице, Мерси бы просто отвернулась и ушла. Здесь же, над крышами, их встреча почему-то ощущалась как неизбежность. Странно.
        - Ещё раз, - повторила Мерси. - Кто вы и какое вам дело до того, чем я занимаюсь?
        Женщина под вуалью высвободила из-под пелерины правую руку, в которой оказалась Лупа истины. Она медленно приблизилась к Мерси.
        - В Лаймхаузе я спасла тебе жизнь. Но ты недоверчива, и это неплохо. Возьми это как доказательство моих добрых намерений. Береги её и ни в коем случае не отдавай этому охотнику за ренегатами. Возможно, она тебе ещё пригодится.
        Словно во сне, Мерси протянула руку за лупой. Женщина протягивала её рукояткой вперёд, нужно было только сжать пальцы. Но она колебалась.
        - Вы не говорите мне, кто вы, но утверждаете, что хотите помочь мне. Ангелы-хранители мне не нужны.
        - Ангел из меня уж точно никудышный.
        Вуаль колыхнулась под порывом ветра, но единственным, что Мерси удалось разглядеть, был овал лица, смутно угадывавшийся за чернотой. Под вуалью незнакомка носила ещё и библиоматическую маску.
        - Я больше не библиомантка, - произнесла Мерси, не отводя глаз от лупы.
        - Если ты хочешь внушить себе, что библиомантику можно захлопнуть раз и навсегда, словно книгу, то ты ошибаешься.
        - Но я ведь могу отказаться читать эту книгу.
        - При твоём-то таланте? Библиомантика никогда не отпустит тебя.
        Мерси опустила руку: Лупа истины осталась в руках незнакомки.
        - В конечном итоге это мне решать.
        - Некоторые вещи предопределены. То, что я есть, то, кем я являюсь. То, что мы стоим с тобой здесь, ты и я. Я не желала ни того ни другого. И всё же… взгляни на нас. Мы словно стрелки часов, чьи траектории неизбежно будут пересекаться.
        - Я не верю в судьбу.
        - Ты ещё молода. В твоём возрасте люди верят прежде всего в самих себя, я сама когда-то была такой. В молодости веришь в себя и в вещи, которые мечтаешь совершить. А потом жизнь подхватывает тебя, словно ореховую скорлупку, и вещи начинают происходить сами по себе, помимо твоей воли.
        Мерси снова пришло на ум, что, если судить по голосу, женщина была немногим старше её самой. Лет на десять, самое большее - на пятнадцать.
        - Мерси? - далеко внизу раздался голос Седрика. Вероятно, он сумел вылезти из-под обломков и карабкался по лестнице, ведущей на крышу.
        Незнакомка под вуалью всё ещё протягивала девушке Лупу истины.
        - Возьми её. Но не показывай ему. Что бы он тебе ни говорил, не доверяй ему. Ни при каких обстоятельствах он не должен узнать о тебе правду.
        - Какую ещё правду?
        - Кто ты такая. Откуда ты взялась. Он прикончит тебя на месте.
        - Я не предательница и не ренегатка!
        - И ты действительно думаешь, что Розенкрейцы и Антиква были предателями? - Женщина под вуалью пренебрежительно фыркнула. - Возможно, ты всё же наивнее, чем я надеялась.
        Снизу снова послышался голос Седрика: по-видимому, он не мог двигаться быстро.
        - Ему не следует видеть нас вместе, - заметила незнакомка.
        - Если вы считаете, что он настолько опасен, почему вы не прикончили его?
        - Ради тебя. Разве ты бы тогда прислушалась к моим словам? И дело не только в нём. Просто держись подальше от всех, кто так или иначе связан с Академией.
        Мерси вспомнила Филеаса Седжвика и данное ему обещание.
        - Если я уничтожу его, - продолжала женщина под вуалью, - его место займут другие. Возможно, ещё хуже, чем он. Всё это уже со мной было.
        - Так это вы убили всех этих агентов?
        Незнакомка шагнула к Мерси - ближе, ещё ближе, сейчас они могли бы коснуться друг друга.
        - Не доверяй ему. Ни ему, ни кому-либо другому из прихвостней Академии. А теперь возьми эту проклятую стекляшку и спрячь! - Она прижала Лупу истины к груди Мерси.
        На лестнице за их спинами послышались шаги Седрика, уже не заглушаемые порывами ветра. Он прихрамывал.
        - Я не ренегатка, - повторила Мерси, сжав в кулаке рукоятку лупы скорее непроизвольно, чем сознательно.
        Женщина под вуалью тихо рассмеялась, повернулась и направилась к краю крыши. Её руки были пусты, ей не требовалась помощь сердечной книги, чтобы шагнуть в пустоту и остаться невредимой. На мгновение она застыла неподвижно, словно ждала, что Мерси окликнет её.
        Но Мерси молчала. Сжав губы, она смотрела, как незнакомка в развевающемся плаще спланировала вниз - плавно, неторопливо, словно не желая создать у наблюдавшей за ней девушки впечатление, что она спасается бегством.
        Только после того, как чёрная фигура исчезла за скатом крыши, Мерси бросилась вперёд и едва успела затормозить, чтобы не свалиться.
        «Кто я такая?» - хотелось ей крикнуть. Но её собеседница исчезла: её не было видно ни в воздухе, ни в сумрачном дворе внизу.
        Позади Мерси на крышу выкарабкался Седрик. Девушка торопливо спрятала Лупу истины за пазуху и, поколебавшись, обернулась к нему.
        - Он ушёл. - Она направилась ему навстречу, стараясь сохранить остатки самообладания.
        - Вы говорили с ним? Я слышал ваш голос. - При ходьбе он подволакивал левую ногу, однако крови Мерси не обнаружила.
        - Нет, его уже не было, когда я добралась сюда. - Когда-то мадам Ксу назвала её хорошей лгуньей, однако её нынешняя ложь прозвучала весьма убого.
        Седрик, однако же, казалось, ничего не заподозрил: по-видимому, его слишком занимали собственные мысли об Александре Абсолоне. Чертыхаясь, он прохромал мимо Мерси, посмотрел с края кровли во двор, потом окинул взглядом соседние крыши.
        Мерси потрогала лупу, лежавшую у неё в кармане, как будто хотела лишний раз убедиться в том, что она здесь. Потом она молча повернулась и начала спускаться, оставляя на крыше Седрика наедине с его ненавистью.
        Глава тридцать восьмая
        Дверь в контору «Издательской компании Оукенхёрст», недавно подвергшуюся нападению ножниц, удивительно быстро заменили. Как и дверь в квартиру, где проживала Флоренс Оукенхёрст, расположенную напротив.
        Сперва Мерси постучалась в контору:
        - Флоренс? Вы здесь?
        Ей не ответили. В ушах у Мерси зашумело: её сердце забилось чаще. Она настоятельно советовала Флоренс уехать из города или хотя бы на время поискать себе пристанище в каком-нибудь другом уголке Лондона, но издательница отказалась, объявив, что придётся ей затянуть пояс потуже и уплатить мадам Ксу требуемую цену за бумагу. Очевидно, угроза старой китаянки достигла цели, и Мерси решила больше ни под каким видом не вмешиваться в деловые разборки Флоренс.
        После встречи с Седриком и женщиной под вуалью она вернулась в лавку в Сесил-корт, где её ожидала ещё одна записка, на этот раз от Флоренс. Издательница повторяла своё приглашение выпить вместе чаю и предлагала встретиться в четыре часа пополудни. Письмо кончалось загадочной припиской: «Я случайно наткнулась на обстоятельства, которые, возможно, заинтересуют вас».
        Кое-как стряхнув с себя пыль и быстро приведя в порядок волосы, Мерси взяла кеб до Флит-стрит. После недавних событий она не хотела терять ни минуты.
        - Флоренс?
        Не дождавшись ответа из конторы, Мерси направилась по коридору к двери в квартиру. На половицах чётко виднелись уколы от лезвий ножниц - множество мелких насечек, как будто здесь прошла колонна стальных муравьёв. Она уже было подняла руку, чтобы постучать, когда услышала за спиной дребезжание.
        За ним последовал хрип.
        - Флоренс!
        Она бросилась назад, затрясла ручку двери, ведущей в контору, и навалилась на неё всем телом.
        За дверью больше никто не хрипел, зато кто-то грязно выругался. Голос был мужским.
        Мерси отступила на несколько шагов, чтобы разбежаться и выбить дверь. Девушка раздумывала, не применить ли ударную волну, но сомневалась, что после столь долгого перерыва она была в состоянии сделать это без помощи сердечной книги. Впервые за много месяцев она вспомнила о своих способностях библиоманта.
        Лязгнул замок, затем дверь приоткрылась. Из щели падал слабый свет: вероятно, портьеры в конторе были задёрнуты.
        За дверью не подавали признаков жизни: ни движения, ни звука.
        - Флоренс? - Конечно же Мерси всерьёз уже не рассчитывала на отклик. Она медленно направилась к двери, на ходу вытаскивая из кармана маленький револьвер.
        Повисла тягостная тишина, которая была гораздо хуже любого шума или угроз. Кто бы ни скрывался за дверью, он, очевидно, рассчитывал на то, что она войдёт внутрь. Полуоткрытая дверь казалась своего рода приглашением, но, естественно, не на чай.
        Когда Мерси взвела курок револьвера, он скрипнул.
        Нервы девушки были напряжены до предела. Она чувствовала прохладу лестничного сквозняка и дым сигар из-за двери этажом ниже.
        Она осторожно протянула руку и толкнула дверь внутрь.
        Приглушённый свет, проникавший в контору через плотные красные портьеры, упал на лестничную площадку.
        - Флоренс? Вы меня слышите? - Ответа по-прежнему не было.
        От тёмных очертаний конторской мебели, на которой возвышались журнальные стопки, отделился силуэт, сперва тонкий, затем - отяжелевший и раздобревший, как сытый гомункулус.
        - Прочь отсюда! - произнёс голос, смутно знакомый Мерси, голос, вопли которого она слышала в большом зале особняка Торндайка. Тогда она решила, что он мог перевоплощаться только по ночам. Очевидно, она ошибалась.
        - Мистер Малахайд. - Ей вдруг стало тяжело дышать. - Мистер Малахайд, где Флоренс?
        - Здесь, со мной. Убирайтесь.
        - Я хочу убедиться в том, что она хорошо себя чувствует.
        - Идите к чёрту!
        - У меня есть оружие. - Это, конечно, было глупо. Наверняка он уже давно заметил револьвер. К счастью, она была хотя бы без этой проклятой шляпы, иначе сама не воспринимала бы себя всерьёз.
        - Я не хочу неприятностей, - ответил Малахайд.
        - Мистер Торндайк? - во всяком случае, попробовать стоило.
        - Торндайк - старый дурак. А теперь проваливайте!
        - Я не уйду без Флоренс.
        - Мне придётся причинить вам боль, если вы не уберётесь.
        - Полиция уже спешит сюда.
        Он злобно рассмеялся. Его бесформенная нижняя челюсть выглядела, как будто он что-то держит во рту и не может проглотить.
        - Эту фразу я сам писал десятки раз. Её всегда говорят те, кто на самом деле не вызывал никакой полиции. Уж вам-то следовало бы быть поосторожнее. Я знаю, во что вы ввязались. Торндайк был не в восторге от вашего ночного визита.
        В её представлении Малахайд должен был быть гораздо менее разговорчивым: немое чудовище, скорее зверь, чем человек. С другой стороны, она ведь знала, что по ночам он прилежно сочиняет и записывает свои истории. Наяву Торндайк-Малахайд оказался ещё более противоречив, чем в её воображении.
        - Вы убили Джезебел.
        - Не знаю никакой Джезебел. Кто это?
        - Молодая женщина возле туннеля под Темзой. У неё с собой была книга, которую вам обещал доставить Филандер. Джезебел была его сестрой.
        - Я не получал никакой книги. Птолеми должен был прислать её мне, но до меня она не дошла.
        - Не притворяйтесь, как будто вы…
        - Я и пальцем не тронул эту вашу Джезебел.
        - Я хочу поговорить с Флоренс, - настаивала Мерси.
        - Она сейчас не желает ни с кем говорить.
        - Флоренс? - ещё одна тщетная попытка.
        В ответ не послышалось даже стона.
        Когда Малахайд направился в её сторону, Мерси, не раздумывая ни секунды, спустила курок. Он молниеносно изогнулся, пропуская пулю, как будто это было для него привычным делом. Зазвенело стекло, через разбитое окно наружу вырвалась и заколыхалась красная портьера.
        Времени для второго выстрела у Мерси не оказалось. Малахайд ухватил её за рукав, грубо дёрнул, вырывая у неё оружие, и толкнул её себе за спину, в контору. Его лицо вдруг придвинулось вплотную к её лицу. Если в нём до сих пор сохранялось хотя бы отдалённое сходство с Торндайком, то сейчас оно исчезло за его гневной гримасой. Вблизи Малахайд выглядел ещё более устрашающе - возможно, потому, что деформация при перевоплощении искажала нормальные человеческие пропорции. Казалось, его лицо разобрали на составляющие и потом собрали неправильно, так, что нос, рот, глаза, брови и щёки хотя и располагались в нужной последовательности, но были сдвинуты относительно друг друга.
        - Не говорите, что я вас не предупреждал! - прорычал он ей, потянувшись, чтобы схватить её за плечи.
        Мерси увернулась, поднырнула под его руки и оказалась позади него. Она умела реагировать молниеносно, иначе она не смогла бы невредимой выходить ни из приключений шайки Турпина, ни из своих ночных вылазок в чужие библиотеки. Она развернулась быстрее, чем Малахайд, вытянула ногу, изо всех сил врезала ему в спину - и была отброшена силой собственного удара, как будто наткнулась на каменную глыбу. Девушка потеряла равновесие, споткнулась о письменный стол и увидела лежащую за ним в полутьме Флоренс, неподвижную, всю в крови.
        Возмущённый возглас, раздавшийся затем в комнате, с равной степенью вероятности мог исходить из её уст или из уст её противника, она не была уверена ни в том ни в другом. От её пинка Малахайд покачнулся, но удержал равновесие и вновь бросился на неё. Она прыгнула ему навстречу, пригнувшись, чтобы снова проскочить под его руками и врезать плечом ему в живот. Её пронзила боль, от плеча до пальцев на ногах. Ему снова не удалось схватить её, Мерси ударила его носком туфли под колено и в следующую секунду увидела, как он падает.
        Прежде чем Малахайд успел подняться на ноги, она скользнула за письменный стол, к Флоренс. Рядом с издательницей валялась половинка ножниц. Блузка девушки была разорвана, бельё пропиталось кровью. Вокруг в беспорядке валялись выпуски «Грошовых ужасов»: вероятно, они свалились со стола, когда Флоренс пыталась защититься.
        Мерси попробовала нащупать у Флоренс пульс, когда вновь услышала за собой грохочущие шаги Малахайда: он собирался прижать её в углу за письменным столом. Она выпрямилась, чтобы ускользнуть или - если успеет - добраться до револьвера, который должен был валяться где-то рядом. Но Малахайд успел раньше.
        Расставив ноги, он запрыгнул на стол, схватил Мерси за волосы и дёрнул так, что ей пришлось развернуться к нему спиной. Его руки крепко схватили её за локти и прижали их к корпусу, он поднял Мерси с пола, словно ребёнка, и вышвырнул в открытое окно.
        Девушка пролетела сквозь деревянный переплёт, как будто он был из папье-маше. В кожу вонзились занозы, нога ударилась о каменную кладку, левая рука задела оконную раму - она воспринимала всё это отстранённо, как будто ход времени замедлился. Вот мимо неё скользнул подоконник, скользнул и уплыл прочь, как дерево, несомое течением; вот внизу разверзлась пропасть внутреннего двора; вот в окнах вокруг показались лица, несомненно, напуганные её выстрелом. Клубок пульсирующей боли и паники, Мерси видела булыжную мостовую под собой, видела разрозненные тени и что-то мокрое и блестящее, - и где-то глубоко в её голове пробудилось нечто новое, то, что она так долго отрицала. Её бросило в жар - возможно, это был предвестник удара о мостовую, а возможно, нечто совершенно иное, потому что жар всё усиливался и, казалось, теперь сочился из каждой поры на коже, - сработал инстинкт самосохранения.
        Где-то далеко, запертая в ящике, её сердечная книга раскрылась сама по себе. Она почувствовала это, ощутила её частицу, заключённую в ней самой, и частицу себя, вросшую в сердечную книгу. Библиомантика неудержимо рвалась из неё, словно фейерверк, видимый лишь ей одной.
        Воздух под ней сгустился в столб, невидимая рука подхватила её и бережно понесла вниз. Прикосновение к земле не стало оглушающим.
        Мостовая вокруг неё была усеяна бумагой, десятками выпусков «Грошовых ужасов», которые вместе с ней смело с подоконника и которые упали вниз гораздо быстрее, чем она. Мерси чувствовала их аромат, аромат раскрытых книжных страниц. Захлопали двери, послышались приближавшиеся шаги и голоса.
        - Флоренс, - прошептала она, - ей нужен врач…
        Кто-то подсунул ей под голову что-то мягкое. Мерси по-прежнему смотрела вверх, на красную портьеру, трепетавшую в вышине, словно язык пламени. Она подняла было руку, пытаясь схватить воображаемое пламя, и удивилась, что огонь не обжёг ей пальцы.
        Глава тридцать девятая
        Когда Мерси по её настоятельной просьбе выпустили из больницы через несколько часов после её падения, на улице уже стемнело.
        Врач в больнице сообщил ей, что Флоренс жива и, вероятно, сможет выздороветь, хотя он ничего не обещает. Касательно того, что произошло с ней самой, врач высказался в духе «дуракам везёт»: упасть с такой высоты и остаться практически невредимой! И действительно, Мерси легко отделалась: синяки от удара об оконный переплёт, пара ушибов и порезов, которые пока даже не воспалились и поэтому не стоили внимания.
        Перед тем как девушку выписали из больницы, ей пришлось поговорить с полицейским и ответить на его вопросы. Она назвала ему имя Малахайда и дала его адрес на Феттер-лейн, однако ни словом не упомянула о Торндайке: история о раздвоении его личности неизбежно вызвала бы у окружающих сомнения в её собственном душевном здоровье, а это в настоящий момент было последним, что ей требовалось. На лице у полицейского отобразилось недоверие, он как раз собрался расспросить Мерси поподробнее, но тут ему передали сложенную записку, после прочтения которой допрос удивительно быстро завершился. «Седжвик», - с неудовольствием подумала Мерси. Он выполняет свою часть соглашения, оберегая её от неприятностей.
        Было около девяти часов вечера, когда она вернулась в Сесил-корт. Она приветственно махнула Артуру Гилкристу, неподвижно стоявшему возле витрины в своей лавке и с непроницаемой миной смотревшему на улицу. Если он и заметил Мерси, то ничем этого не выдал.
        Переступив наконец порог «Либер Мунди», девушка в ту же секунду, ещё не успев закрыть за собой дверь, почуяла из окна, выходящего на задний двор, сквозняк и присутствие другого библиоманта.
        Ещё до того, как Темпест выступила на свет из прохода между книжными полками, Мерси ощутила исходящий от неё запах. От девочки пахло сажей, палёными волосами, горелой одеждой и пеплом.
        - Филандер, - сказала Темпест, не поздоровавшись. - Кто-то похитил его.
        Она выглядела поистине ужасно: на первый взгляд казалось, что девушка вывалялась в грязи, но, присмотревшись, Мерси поняла, что дело обстояло гораздо хуже. Левая щека девочки, вымазанная сажей, налилась тёмно-красным, в волосах проглядывали подпалины. На ней всё ещё была куртка с меховым воротником, которая была ей сильно велика, однако теперь в ней просвечивали многочисленные дырки от пожара. Штаны выглядели не лучше.
        Мерси захлопнула за собой дверь и поспешила к девочке:
        - Тебе нужен врач!
        Темпест покачала головой:
        - Это всё заживёт. Он схватил Филандера. Он схватил его.
        - Да что случилось, чёрт подери?
        - Библиомант. Он, наверное, следил за нами.
        Мерси силой усадила её и поспешила в заднюю комнату за водой и чистой тряпкой. Пока она нашла то и другое, прошло некоторое время, и, вернувшись в лавку, она обнаружила Темпест возле выставленных в витрине книг, глядящей на улицу, в темноту, совсем так же, как недавно делал это Гилкрист: так, как будто снаружи происходило что-то вроде парада привидений, доступного взору лишь избранных.
        - Филандер где-то там, снаружи. Мы должны найти его.
        Мерси попыталась мягко развернуть девочку лицом к себе, чтобы промыть ожоги, но Темпест сбросила с плеча её руку.
        - Этот человек вытащил меня из огня, чтобы я передала тебе послание, - глухо сказала она. - Он хочет, чтобы ты перестала разнюхивать то, что тебя не касается, иначе он убьёт Филандера. - Она взяла у Мерси тряпку и с отсутствующим видом прижала к щеке.
        - Как он выглядел?
        - У него что-то было на лице… вроде маски.
        - В котором часу это произошло?
        - Около часу дня. Может, даже на полчаса раньше. За городом, в Хакни… там, где они жгут непроданные экземпляры «Ужасов». Я хотела показать Филандеру… - Она прервалась, не договорив фразу до конца. - А, ладно.
        - Он сказал что-нибудь ещё? Выставлял какие-нибудь условия, угрожал?
        Темпест покачала головой.
        - У тебя есть какие-нибудь предположения, где он мог его спрятать?
        Впервые в жизни Мерси увидела на глазах Темпест слёзы: глаза девочки заблестели чуть ярче.
        - Ни малейших. - У неё на лице снова появилась укоризна, так хорошо знакомая Мерси. Сначала погиб Гровер, теперь кто-то угрожал прикончить Филандера, и всё из-за неё. - Ты должна помочь мне спасти его.
        Мерси кивнула.
        - Но одной мне не справиться.
        - Но ведь есть ещё я.
        - Я понимаю. Тем не менее мне придётся попросить кое-кого ещё о помощи.
        - Опять полицию?
        «Боже сохрани», - подумала Мерси.
        - Одного знакомого. Он библиомант.
        - Этого французика?
        Она лишь однажды вскользь упомянула Седрика, однако, очевидно, у неё всё было написано на лбу.
        - Да, Седрика де Астарака, - подтвердила она. - Он агент Академии.
        Темпест критически заломила бровь:
        - И ты с ними связалась?
        - Нет. Просто у него передо мной должок. - Это была ложь, но ей срочно требовалось убедить Темпест помочь ей.
        - Он пишет для французской газеты, они сидят где-то на Флит-стрит. Но я не знаю, где искать его в это время суток. У меня есть его фотография. Если ты…
        - Дай сюда.
        Мерси нащупала в кармане вырезку из «Таймс», которую она положила туда после посещения полицейского морга, вырезку о собрании Ложи хорошего вкуса в особняке Торндайка, рядом с которой был напечатан общий снимок. Она поднесла её под нос Темпест, указав пальцем на физиономию Седрика.
        На лице Темпест отобразилось глубокое презрение.
        - Я тоже не в восторге от того, чтобы просить его о чём-то, - продолжала Мерси. - Но у него есть связи и всякие… возможности.
        - Ты уверена, что он поможет нам?
        - Нет. Но я не знаю никого, кто мог бы нам помочь.
        Темпест внимательно вгляделась в её лицо, затем взяла газетную вырезку.
        - Дай мне два часа. Может быть, даже меньше.
        Темпест повернулась, чтобы выйти из лавки, но Мерси снова удержала её за плечо - за правое, потому что боялась, что под обгорелой тканью на левом плече могут быть ожоги.
        - Мы вытащим оттуда Филандера, - сказала она.
        - Не давай обещаний, которые ты не сможешь выполнить, Мерси.
        - Я не собираюсь спокойно смотреть, как гибнет ещё один дорогой мне человек.
        Девочка распахнула дверь: влавку ворвался холодный вечерний воздух с Сесил-корта, который, однако, был не в состоянии разбавить концентрированный аромат книг, царивший здесь. Темпест поплотнее закуталась в свою обгорелую куртку и выскользнула наружу, туда, где расплывался в тумане свет газовых фонарей. Мерси закрыла за ней дверь и долго смотрела, как девочка уходит в направлении Сент-Мартинс-лейн.
        Дружба, которую Темпест поддерживала с лондонскими мальчишками-газетчиками, и раньше была для них неоценима. Сотни глаз, днём и ночью следивших за тем, что творилось на улицах и в переулках. Вот и сейчас: кто-то наверняка видел, откуда Седрик выходил по утрам и куда он возвращался.
        Где-то там, в тумане, бродил и Малахайд, и Мерси в который раз задалась вопросом, хотел ли он прикончить её с самого начала или она дала ему повод к этому, выстрелив. Кроме того, действительно ли он покушался на жизнь Флоренс и почему пытался сделать это с помощью ножниц?
        Мерси заперла на ключ наружную дверь и погасила свет. Потом она поднялась на чердак, откинула крышку своей шкатулки, раскидала старую одежду и взяла в руки ящичек, где покоилась её сердечная книга.
        Глава сороковая
        Часом позже Мерси всё ещё сидела на краю кровати под косой чердачной крышей.
        Она достала из ящичка белые шёлковые перчатки Валентина и положила рядом с собой на покрывало, но по-прежнему не могла заставить себя дотронуться до своей сердечной книги. Вместо этого девушка не отрываясь смотрела на неё и мучилась угрызениями совести. «Наставления Мамаши-из-Борделя для молодых распутниц» были раскрыты на середине, хотя Мерси закрыла книгу перед тем, как положить её в ящичек. Она не ошиблась: когда она вылетела из окна конторы «Издательской компании Оукенхёрст», сердечная книга без её участия расщепила страничное сердце и послала ей импульс библиомантики на расстоянии. Их связь была тесной как никогда. Два года Мерси упорно пыталась зарыть свой талант библиомантки в землю, но в конечном итоге женщина под вуалью оказалась права, когда сказала: «Библиомантика никогда не отпустит тебя».
        Возможно, у неё действительно не было выбора, и она пыталась убежать от библиомантики, хотя всё это время носила её в себе, вместе с угрызениями совести.
        Наконец она подняла руку, провела по краю ящичка и только хотела дотронуться кончиками пальцев до книги, как внизу раздался стук в дверь. Кто-то стоял перед лавкой.
        Мерси захлопнула ящичек, бросила его на постель, задула свечу и застучала каблуками по неосвещённой лестнице: она по-прежнему помнила здесь каждую выемку и каждую выпуклость, как будто никогда и не уезжала отсюда.
        - Вот, - произнесла запыхавшаяся Темпест, когда Мерси отворила дверь. Девочка протягивала ей выпуск «Грошовых ужасов», на обложке которого конный рыцарь сражался с трёхглавым драконом, а вверху угольным карандашом был записан адрес. - Он живёт здесь.
        - Ты быстро обернулась.
        - Я бежала.
        Мерси обняла её:
        - Какая ты молодчина!
        Девочка неловко высвободилась из её объятий:
        - Я пойду с тобой.
        - Сначала мне нужно поговорить с Седриком наедине.
        - Тогда я подожду снаружи.
        Мерси покачала головой:
        - Это слишком опасно. Если… словом, если со мной что-нибудь случится, в лавке должен остаться кто-то, на кого Филандер может рассчитывать.
        Темпест и не пыталась скрыть своё недоверие:
        - Мерси, ты перестала нравиться мне ещё два года назад, и то, что ты предлагаешь, - не лучший способ исправить это.
        Мерси попыталась ободряюще улыбнуться ей:
        - Закрой за мной дверь и жди меня здесь. Если через два часа я не вернусь, значит, со мной что-то случилось. Тогда Филандеру останется надеяться только на тебя. Не рискуй понапрасну.
        Не оглядываясь на Темпест, оставшуюся стоять в дверях лавки, Мерси поспешила прочь. На углу Сесил-корта и Сент-Мартинс-лейн ей удалось поймать кеб: она назвала улицу и номер дома, записанные Темпест на брошюрке «Ужасов».
        Вскоре кеб остановился посреди ухоженной улицы недалеко от Британского музея, напротив одного из непримечательных белых особняков: втаких обычно проживали богатые коммерсанты или дипломаты. Кованые решётки, бронзовые именные таблички. «Мой дом - моя крепость».
        Постучав в дверь молотком, она ожидала, что ей откроет дворецкий, которому придётся долго объяснять, зачем ей срочно нужно видеть хозяина, однако за дверью оказался хозяин дома собственной персоной. Его костюм был безупречен и представлял разительный контраст с её измятым платьем. Взглянув ей в глаза, Седрик не улыбнулся. Что-то беспокоило его, и тут до неё дошло, что её появление здесь - ошибка.
        - Забудьте, - произнесла Мерси вместо приветствия и приготовилась повернуться к нему спиной. - Мне не следовало приходить сюда просто так.
        - Не болтайте глупостей и заходите.
        - Я не хочу обременять вас.
        - Я связал вас и засунул вам в рот кляп, так что вы спокойно можете немного пообременять меня, и мы будем квиты. - Он отступил, пропуская её. - Входите же, иначе вы вынудите меня и дальше вспоминать об этом инциденте.
        Проходя мимо него, она вдохнула исходивший от него аромат книг.
        За её спиной захлопнулась входная дверь.
        - Вы так стремительно исчезли с той крыши, - заметил Седрик, - что я счёл целесообразным навести о вас некоторые справки.
        - Справки, - тихо повторила Мерси.
        «Ни при каких обстоятельствах он не должен узнать правду о тебе, - говорила женщина под вуалью. - Кто ты такая. Откуда ты взялась. Он прикончит тебя на месте».
        - Значит, всё-таки Седжвик, - заметила Мерси. - Он наверняка уже давно выяснил обо мне всё, что только можно.
        Седрик покачал головой.
        - Академия располагает гораздо большими возможностями. Существуют люди, которые ни за что не стали бы доверять Седжвику, более того - которые бы охотно отделались от него, причём чем скорее, тем лучше.
        Ей следовало рассказать ему о главах Книги бутылочной почты, о навязчивой идее Седжвика собрать у себя все её главы. Даже если идея о том, что для прочитавшего Книгу бутылочной почты граница между реальностью и литературой станет проницаемой, была лишь красивой легендой, Три рода не могли не задаваться вопросом о том, почему Седжвик столь одержим этой легендой.
        Они стояли в узком вестибюле, в котором полностью отсутствовала мебель, даже не было ковров. Двери, ведущие в соседние помещения, были закрыты - кроме одной, из которой падали мерцающие отблески зажжённого камина.
        - Ну и что вам удалось обо мне выяснить? - спросила она после нескольких секунд взаимного напряжённого молчания. Было непохоже на то, чтобы он собирался приглашать её внутрь.
        - Вам не следует дольше оставаться здесь, Мерси.
        - Что, всё так страшно, что вы не хотите, чтобы вас застали со мной?
        У Седрика на лбу было написано, что он собирается бросить ей в лицо что-то резкое, но он овладел собой и только спросил:
        - Почему вы пришли ко мне?
        Обычно Мерси умела управляться с теми, кто невежливо обращался с ней, но сейчас она чувствовала себя всё более неуверенно. Она снова бросила взгляд на приоткрытую дверь:
        - Там кто-то есть?
        - Нет, я один.
        - В таком случае вы испытываете ко мне столь сильную неприязнь, что не хотите оставаться в моём обществе?
        Он раздражённо нахмурился:
        - Мерси, это не игра. Седжвик, Ложа, - о господи, да и я сам, - все мы владеем лишь обрывками информации, составляющей единое целое. Смиритесь с этим фактом и идите своей дорогой.
        - Не прошло и суток с момента, когда вы предлагали мне сотрудничество.
        - Я совершил ошибку.
        - Вы так просто отказываетесь от своих слов?
        - Вам грозит опасность, Мерси.
        - И от кого она мне грозит? От вас?
        Он плотно сжал губы, и девушка уже было решила, что он не собирается отвечать ей, однако потом он снова покачал головой:
        - Нет.
        - Тогда от кого? От этого Абсолона, вашего «заклятого врага»? - В её голосе прозвучал такой сарказм, словно речь шла о детской ссоре на школьном дворе. Она хотела спровоцировать его и одновременно злилась на него за столь нарочитую таинственность, в глубине души ни на минуту не забывая о предупреждении женщины под вуалью.
        - Абсолон уже в Лондоне или направляется сюда. Возможно, вам лучше, чем мне, известно, он был на крыше или нет. Возможно, вы просто прикрываете кого-то.
        - И кого же я, по-вашему, прикрываю?
        Седрик снова бросил на неё пронизывающий взгляд:
        - Вы правда этого не знаете?
        - Чего не знаю, чёрт вас побери? - Её гнев был адресован ему, однако точно так же и незнакомке на крыше, всем, кто в последнее время разговаривал с ней таинственными намёками.
        Вероятно, Седрик почувствовал, что задел Мерси за живое, потому что внезапно шагнул к ней, - теперь они стояли вплотную друг к другу, как тогда, на Феттер-лейн, хотя и совершенно при других обстоятельствах.
        - Вы поверите мне, если я скажу, что желаю вам только добра?
        - Конечно нет, - ответила она. - Если бы вы желали мне добра, вы бы объяснили, что здесь происходит.
        Взяв за плечи, он притянул её к себе - так, что их лица теперь практически соприкасались, - и еле слышно прошептал:
        - Я верю, что вы действительно не знаете всей правды. Именно поэтому важно, чтобы вы прекратили её раскапывать. Успокойтесь.
        - Вы не первый, кто требует от меня этого сегодня.
        - Торндайк?
        Она сбросила его руки с плеч и отступила на шаг.
        - Я разочарована в вас, Седрик. Я пришла, потому что хотела попросить вас о помощи. Как глупо с моей стороны.
        Она повернулась, чтобы распахнуть дверь, когда он вновь удержал её, прижав на этот раз к себе: спиной она чувствовала тепло его тела.
        - Простите меня, - произнёс он. - Но, поверьте, самая эффективная помощь, которую я могу предложить вам, - это в будущем держаться от вас подальше.
        - Да, это, вероятно, будет лучше всего. - Её рука покоилась на дверной ручке, но ещё не нажала на неё.
        - Я именно тот, за кого вы меня принимаете, - продолжал он. - А вот я не уверен, действительно ли вы та, за кого себя выдаёте.
        Ей нужно было немедленно убираться отсюда. Решительно дёрнув за ручку двери, Мерси открыла её, однако не распахнула настежь.
        Седрик развернул её лицом к себе - мягко и бережно, словно оставляя ей возможность воспротивиться. Она пришла сюда из-за Филандера, в лавке её ждала Темпест. Происходившее сейчас было незапланированным и, она не сомневалась в этом, не предвещало ничего хорошего.
        - Послушайте меня, Мерси. В бумагах есть свидетельства, возможно, их существует даже больше, чем мне удалось обнаружить. Их можно найти, только если искать целенаправленно, как это делал я, - а лишь у немногих есть доступ к документам, к которым я обращался. Кроме того, тот, кто занимался подобными поисками, должен был примерно представлять себе их направление, иначе бы не заметил эти свидетельства или сделал бы из них неправильные выводы. И тем не менее вам следовало бы…
        Он вдруг замолчал, и Мерси показалось, что он что-то услышал. Её взгляд лихорадочно скользнул за его плечо, к открытой двери комнаты, где потрескивал камин. Девушка задалась вопросом, что или кого бы она увидела, если бы высвободилась из его рук и заглянула туда.
        А затем она поняла, почему он замолчал на самом деле.
        Он почувствовал, что в кармане её пальто что-то лежало.
        - Вы солгали мне, - сказал он.
        - Седрик, я…
        - Она была у вас всё это время?
        Помедлив, она запустила руку в карман и вытащила Лупу истины: она вылетела из лавки столь поспешно, что забыла выложить её. На мгновение ей захотелось притвориться, что она и сама собиралась отдать лупу Седрику. Мерси ведь действительно думала о том, чтобы поступить так, вне зависимости от советов женщины под вуалью.
        Она протянула Седрику лупу, отчётливо понимая, что делает это слишком поздно. В его глазах отразилось глубокое разочарование, глубже, чем простой упрёк.
        Покачав головой, он принял от неё лупу: его холодный взгляд причинял ей боль.
        - Вы никогда не собирались возвращать её мне. Хотя знали, как мне важно заполучить её.
        - Я сама не знаю, что я собиралась делать. - Нет, знала, очень хорошо знала. И он был прав.
        Сомнения, зародившиеся у Седрика на её счёт во время упомянутых им поисков, казалось, на глазах становились весомее и значимее.
        - Я не ожидал от вас подобного, Мерси.
        Девушка не ответила.
        - Сейчас вам лучше уйти.
        Она по-прежнему молчала, глядя ему в глаза.
        - Возможно, я сделал из себя посмешище в своём стремлении доверять вам, - продолжал он. - Если это так, то этого уже не изменить. Но я не стану делать из себя ещё большее посмешище. Поэтому будьте так любезны… - Он шагнул мимо неё к двери, сбросил её руку с ручки и широко распахнул её.
        - Прощайте.
        Она заметила, что Лупа истины уже исчезла в кармане его сюртука, - точно так же через несколько секунд она навсегда исчезнет из его дома и его помыслов.
        - Всего хорошего, Седрик, - её же собственный голос прозвучал у неё в ушах: она чувствовала себя бесконечно усталой, однако в голосе слышалось чуть ли не упрямство. - Успехов вам с вашей драгоценной лупой. - Пытаясь сохранить остатки достоинства, Мерси с поднятой головой спустилась по трём ступенькам и по короткой дорожке через палисадник направилась на улицу.
        - Берегите себя, - произнёс Седрик и, прежде чем Мерси успела обернуться, она услышала, как за ней захлопнулась дверь. Через плотно задёрнутые занавески не пробивалось ни лучика света. Если бы она не беседовала только что с хозяином, она бы решила, что дом необитаем.
        Ступив на тротуар, девушка увидела, как в пятне света под газовым фонарём в конце улицы мелькнула фигура в длинной накидке с капюшоном. Её очертания расплывались в тумане, пронизанном ядовитыми испарениями. Лёгкие шаги понемногу удалялись. Вероятно, женщина под вуалью теперь была в курсе, что Мерси пренебрегла её предупреждением.
        Что ж, могло быть и хуже. Хотя, по совести говоря, куда ещё хуже?..
        Она могла рассчитывать только на себя. Как всегда. Однако ей впервые было больно сознавать это.
        Глава сорок первая
        На самом деле она была не одна - и очень жаль.
        Темпест обнаружила в лавке ветератора, отнесла его в комнату за торговым залом и открыла. Теперь он возвышался на табуретке, которой Валентин раньше пользовался, чтобы добираться до верхних полок, и читал хвастливую проповедь о чём-то, чем Мерси в данный момент интересовалась в последнюю очередь. Проповедь была в самом разгаре, когда Темпест открыла дверь лавки и впустила Мерси, и, когда девочки вместе появились на пороге задней комнаты, ветератор и не подумал заткнуться.
        - Полный провал, - сообщила Мерси, перекрикивая болтовню ветератора. - По-другому и не скажешь. Самое худшее, что я не знаю больше никого, кто мог бы нам помочь.
        Темпест щёлкнула пальцами перед носом у ветератора, и, к изумлению Мерси, он замолк на полуслове.
        - Что сказал этот француз?
        - Что он ковырялся в моём прошлом, в каких-то документах, до которых мало кто может добраться.
        - Он имеет в виду мадам Ксу и Лаймхауз?
        Мерси покачала головой.
        - Седжвик уже давно в курсе того, что тогда произошло. Это больше ни для кого не секрет, и именно поэтому всё это уже неважно. Мы должны отыскать Филандера. - Мерси мучили угрызения совести перед Темпест. В конце концов, она сама была виновата в том, что Седрик отказался ей помочь. Ей следовало отдать ему эту проклятую стекляшку ещё там, на крыше.
        Мерси не была дурой, она была в состоянии сложить два и два. В её раннем детстве имелось большое белое пятно - такие пятна рисовали по краям старинных карт, продававшихся в каждой лавке в Сесил-корте. «Здесь драконы», - зачастую гласили на них надписи: предупреждение для мореплавателей о том, что лучше не соваться в неизведанное. До сих пор она практически ничего не знала о том, откуда она родом. Можно было предположить, что охотник за ренегатами раскопал что-то о её настоящей семье. Похоже, в этом месте её биографии действительно были драконы, причём, судя по всему, не самые симпатичные.
        Чтобы отвлечься от тягостных мыслей, она сказала:
        - Человек, похитивший Филандера, придёт сюда. Рано или поздно он объявится и скажет мне, что ему от меня нужно.
        - Возможно, он просто-напросто пристукнет нас. Сил у него для этого хватит. Ты бы его видела!
        - Тогда бы ему не понадобилось возиться с Филандером. Он бы просто убил вас обоих на месте, как Джезебел.
        На самом деле она всё меньше понимала, что происходит вокруг неё в последнее время. Убийство Птолеми. Книги Зибенштерна. Адамантовая академия. Неизвестно откуда взявшийся охотник за ренегатами. Торндайк, его Ложа хорошего вкуса и превращение в Малахайда. Эту цепочку можно было распутать, только если найти её первое звено, но Мерси не покидало смутное чувство, что вся эта история началась не здесь, не в Сесил-корте. Когда они вместе с Гилкристом заходили в лавку Птолеми, она обнаружила нечто интересное. Возможно, ей всё-таки удастся выманить похитителя Филандера из его логова.
        Но сначала ей нужно было сделать ещё кое-что.
        - Подожди меня, я быстро, - попросила она Темпест, в одиночестве направляясь вверх по лестнице, ведущей на чердак.
        Ящичек с её сердечной книгой по-прежнему лежал на кровати. Она присела и откинула крышку. На этот раз она без колебаний взяла книгу в руки, провела пальцем по страницам, подняла к лицу, вдыхая её аромат. Мерси знала его как запах собственного тела: смесь клея, которым был промазан переплёт, пожелтевших страниц и типографской краски.
        Она прошептала приветствие, перелистнула пару страниц и наугад зажала одну из них между ладонями. Потом медленно отвела ладони прочь - лист остался стоять. В следующую секунду он расщепился на два слоя, как будто прежде состоял из двух склеенных страниц. Корешок мягко засветился, вслед за ним засветилась и тонкая бумага. Страничное сердце приветствовало свою вернувшуюся хозяйку. В его сиянии проступили тайные письмена - истинный источник библиомантики.
        Мерси ощутила, как по телу побежала знакомая тёплая волна, почувствовала, как она покалывает кожу. Она и её сердечная книга воссоединились. А может быть, они никогда и не разлучались?..
        Девушка положила книгу рядом с собой на покрывало, снова засунула руку в ящик и вытащила оттуда белые перчатки Валентина. Как только она наденет их, все знания, накопленные её приёмным отцом за многие годы, перейдут к ней.
        Она осторожно сунула ладонь в правую перчатку и наткнулась на сопротивление. В указательном пальце перчатки был клочок бумаги, свёрнутый в трубочку. Удивлённая, она вытащила его и разгладила у себя на коленях.
        На клочке стояло одно-единственное слово, и, прочитав его, она поняла, что нужно делать дальше.
        «Анонимус».
        Часть третья
        Страницы мира - Открытие мисс Амбердейл - Гости: двое или один? - Разочарования - Библиотека на пустоши - Маски и истина - Не здесь и не сейчас
        Глава сорок вторая
        Спустившись с чердака, Мерси обнаружила, что Темпест уснула. Измученная девочка отключилась, скрючившись на нескольких стопках книг, в то время как Всезнайка своим хорошо поставленным голосом продолжал читать ей доклад об Алом зале и распре, постигшей его пять родов-основателей. Он щедро сыпал именами и датами, по-видимому, совершенно не смущённый тем фактом, что его слушательница видит десятый сон.
        Заметив Мерси, стоящую на лестнице, он с ухмылкой подмигнул ей, и до неё дошло, что он не замолкал только для того, чтобы Темпест крепче спалось. После испытаний, которые ей пришлось пережить, девочке требовался отдых, и Всезнайка помогал ей отдохнуть так, как умел. Мерси благодарно улыбнулась ему и тихо прошмыгнула по ступенькам вниз, на второй подвальный этаж. Она открыла потайной люк, подцепив его крючком, и нащупала ногами лестницу, по-прежнему спускавшуюся вдоль стены в темноту.
        Добравшись до последней перекладины, Мерси раскрыла свою сердечную книгу, расщепила страничное сердце и зажгла из него сияющий шарик, подрагивавший в воздухе над её головой и освещавший ближайшую к ней часть туннеля. Держа раскрытую книгу в руке, она отправилась в путь. Спеша по длинному каменному коридору, на этот раз она не обращала никакого внимания на силуэты, таившиеся в нишах, на шорох и трепетание на границе светового пятна и окружающей его темноты. Достаточно скоро впереди снова послышался негромкий плеск одной из подземных рек, омывавших фундаменты лондонских зданий.
        Из темноты вынырнула арка, проделанная в одной из боковых стен, в которой ей недавно явилась женщина под вуалью. Светящийся шарик замигал сильнее - возможно, потому, что книга в пальцах Мерси тоже задрожала. Свет упал в арочный проём, и в лицо Мерси ударил порыв влажного ветра. Она решительно свернула в арку и направилась к источнику плеска, который всё усиливался.
        Девушка по-прежнему не верила в то, что шумевшая впереди река, упрятанная под землю, - Флит. Нет, ещё тогда, когда она впервые оказалась здесь, ей на ум пришла другая догадка, и сейчас она, кажется, подтверждалась. Самая загадочная из подземных рек Лондона, Кранборн, похоже, действительно существовала. Среди библиомантов ходили слухи о том, что Кранборн был притоком реки Анонимус, протекавшей через страницы мира, а также через каждую книгу, в которой хоть мельком упоминалась какая-нибудь река. Миссисипи, Рейн, Волга, Амазонка и другие реки, описанные в мировой литературе, так или иначе являлись ипостасями Анонимуса, однако между страницами мира, в загадочном золотом сиянии, куда могли попасть только библиоманты, Анонимус выглядел совершенно иначе. Те, кто занимался книжным волшебством, упоминали о том, что некоторые речушки и ручьи, вытекавшие из Анонимуса, прокладывают себе дорогу в большой мир. Если Мерси правильно истолковала последнюю записку Валентина, ей нужно было найти Анонимус - а потом и то, что завещал ей и спрятал на его берегах её приёмный отец.
        Сводчатый туннель, обнаружившийся за аркой, внезапно закончился выходом к воде. На первый взгляд это был ничем не примечательный ручей шириной не более двух шагов, кативший свои волны под низким потолком, - с той только разницей, что его вода казалась слишком прозрачной для подземелий Лондона. При свете сияющего шарика Мерси хорошо видела каменистое дно ручья, словно бы покрытое тонкой золотистой пылью. Сначала девушка решила, что это обман зрения, и только спустя некоторое время её посетила догадка: воды Кранборна несли в себе отблеск золотого сияния между страниц мира, отражавшегося в речной глади Анонимуса.
        Создавалось впечатление, река была неглубокой, однако, когда Мерси решила спуститься в неё и идти вброд, обнаружилось, что вода доходила ей почти до середины бёдер и оказалась гораздо теплее, чем можно было предположить. Мерси направилась по туннелю вверх по течению, бережно удерживая свою сердечную книгу подальше от воды. Сияющий шарик перелетал вслед за ней, освещая сводчатый потолок, пока за следующим поворотом не обнаружился более сильный источник света, в котором его сияние поблёкло. Мерси позволила ему снова скользнуть в страничное сердце.
        Широкими шагами, преодолевая сопротивление воды, девушка продолжала идти по руслу реки, заворачивавшему вправо. Дно было нескользким: казалось, здесь совсем не было водорослей или другой растительности, из-за которой сложно бывает удерживать равновесие.
        За поворотом вода протекала через каменную арку, по ту сторону которой что-то искрилось золотом. Мерси лишь однажды прыгала через страницы мира - много лет назад, когда с ней занимался Валентин. Ни разу в жизни она не бывала в убежище библиомантов. Поэтому у неё затряслись колени, когда она поняла, что впервые в жизни видит портал.
        Человек, не обладающий талантом библиоманта, не увидел бы здесь никаких золотых сполохов и неземного колыхания, - только тёмный канал, один из многих, прятавшихся в подземельях Лондона. Мерси же, пройдя под аркой, словно окунулась в мерцающий свет, окончательно осознав, что на самом деле библиомантика никогда не покидала её.
        Следующие несколько секунд золотое сияние словно залило её с ног до головы, полностью заглушив восприятие. Яркий свет пробивался даже сквозь сомкнутые веки. Потом, словно по команде, окружающая её действительность снова обрела очертания. Мерси стояла посреди узкой речушки, вытекавшей из более широкого серебристого потока примерно в двадцати метрах впереди. Над головой девушки раскинулись небеса из чистого золота.
        Берегов не было: Анонимус не был привязан к какому-либо пейзажу. Словно серебристая змея, он извивался через пустоту между страницами мира. В этой же пустоте располагались убежища, созданные библиомантами, - хотя с того места, где она стояла, Мерси не видела ни одного. Только огромная река катила перед ней свои воды, извиваясь справа и слева огромными зигзагами, словно пружина высотой с горный хребет.
        Приток Анонимуса, посреди которого стояла Мерси, исчезал за её спиной в тумане медного оттенка, чтобы по ту сторону портала снова превратиться в узкую речушку Кранборн. Чтобы вернуться в Лондон, нужно было всего лишь пройти сквозь туман обратно.
        Однако Мерси направилась дальше к основному руслу. Чувство одиночества нахлынуло на неё снова, создавая неуютный контраст с душевным подъёмом, который девушка испытывала до сих пор. Куда ни глянь, здесь не наблюдалось ни людей, ни человеческих поселений, один лишь безграничный золотой простор.
        - О Валентин, - прошептала она и остановилась. Вокруг плескалась серебряная вода, и Мерси казалось, что, наталкиваясь на неё, течение становится сильнее, как будто Анонимус не хочет, чтобы она приближалась.
        Возможно, ей и не требовалось этого делать. Возможно, она уже достигла цели.
        - Валентин, - на этот раз девушка говорила громче. - Это я, Мерси.
        Валентин давно покоился в могиле. Конечно же она не воображала, что он может её услышать. Однако он наверняка оставил здесь что-то, что должно было среагировать на её присутствие. Защитные приспособления, распознающие библиомантов по их ауре, являлись обычным делом, а значит, Валентин тоже мог устроить здесь что-то подобное и замкнуть его на её ауру.
        - Я - Мерси Амбердейл, - громко произнесла она снова. - Я пришла, чтобы взять то, что было оставлено здесь для меня.
        Меньше чем в трёх шагах от неё что-то поднялось из воды ей навстречу: серебряный шар размером не больше настольного глобуса. Вода вокруг девушки тоже отливала серебром, так что Мерси, возможно, вообще не заметила бы шар, если бы не увидела в нём вытянутое собственное отражение. Шар покачивался на водной глади, словно буй: течение не уносило его прочь. Что-то удерживало его. Якорь?
        По воде Мерси добрела до шара, провела свободной рукой по его покатой поверхности вниз и обнаружила то, что и ожидала: цепочку в палец толщиной, ведущую от шара на дно. Пошуровав ногой под шаром, она на что-то наткнулась. Потянув за цепочку, девушка подтащила неизвестную штуку к себе, сама не своя от возбуждения.
        Штука оказалась небольшим деревянным бочонком с просмоленными швами, тщательно запечатанным, чтобы в него не проникла вода. Взяв сердечную книгу в зубы, Мерси отстегнула от бочонка крючок, удерживавший цепочку с шаром, и прижала бочонок к себе левой рукой. Шар немедленно подхватило течением, и он исчез в тумане, окружавшем портал в Лондон.
        С бочонком под мышкой туда же направилась и Мерси. Насухо вытерев правую руку о сухую одежду на плече, она взяла в неё сердечную книгу, левой продолжая прижимать бочонок к боку. Бочонок оказался совсем лёгким.
        Прежде чем исчезнуть в тумане, она оглянулась на золотую пустоту, посреди которой извивалась спираль Анонимуса. Возможно, когда-нибудь ей снова доведётся его увидеть…
        Несколькими секундами позже девушка вновь оказалась в прозрачных водах Кранборна, заключённого в каменное русло посреди лондонских подвалов. Контраст между золотыми просторами и теснотой лондонских катакомб потряс её больше, чем она рассчитывала.
        В свете портала она побрела к берегу Кранборна, поставила бочонок на его кирпичный край, а затем вылезла из воды сама. Сердечная книга поблагодарила её, мягко запульсировав. Мерси непроизвольно улыбнулась - это ощущение было таким приятным.
        Вообще-то она собиралась отнести бочонок в лавку и только там открыть его, однако любопытство пересилило, и она не вытерпела. Пройдя несколько шагов, Мерси уселась на пол возле стены туннеля, зажгла ещё один светящийся шарик с помощью сердечной книги и, оставив её раскрытой, положила рядом с собой. Потом она зажала бочонок между ног, ощупала печать и положила обе ладони на гладкое дерево.
        Её снова узнали.
        Крышка бочонка сама собой повернулась на пол-оборота влево, просмоленные швы вокруг полопались. Мерси сняла крышку с бочонка и при свете библиомантического шарика заглянула внутрь.
        Глава сорок третья
        Внутри бочонка лежали три больших плоских конверта и аккуратно сложенная одежда. Мерси развернула её: это оказалось чёрное платьице простого покроя для маленькой девочки не старше трёх лет. Мерси долго рассматривала его, и, когда наконец отложила, у неё к горлу подступили слёзы.
        Затем она взяла из бочонка один из конвертов: на нём стояло её имя, написанное узким почерком её приёмного отца, а под ним - цифра 1. Круглая сургучная печать на конверте была нетронутой. Мерси сломала её и вынула из конверта пачку исписанных листов.
        Это было письмо, написанное дрожащей рукой Валентина и предназначавшееся ей. Мерси могла только догадываться о том, каких усилий ему это стоило. Слёзы, подступившие к горлу при виде чёрного платьица, наконец выплеснулись наружу и заструились по её щекам.
        Мерси, ангел мой,
        мне осталось не так много времени, поэтому прости меня, если я не смогу записать для тебя всё, что уже давно вертится у меня в голове. Прошло несколько недель с тех пор, как ты в последний раз была у меня (на этом месте Мерси стало очень стыдно: она вспомнила, как недолго пробыла в «Либер Мунди»), и теперь я слишком слаб для того, чтобы самому добраться до тебя и попросить у тебя прощения. Мне следовало рассказать тебе правду гораздо раньше, самое позднее тогда, когда ты решила повернуться к библиомантике спиной. Я боялся, что ты станешь меня презирать, хотя, по совести говоря, ты имела бы на это полное право. От меня осталась одна тень, я слишком немощен, чтобы навестить тебя, и слишком слаб, чтобы вынести твой взгляд. Я не перенесу твоего презрения и хочу запомнить тебя такой, какой ты была все эти годы, проведённые вместе со мной: упрямой, но верной себе, легкомысленной, но отважной, способной с жаром ненавидеть и с таким же жаром любить близких и важных для тебя людей. Всё это - неотъемлемые составляющие моей Мерси, и я не хочу видеть, как упрямство, легкомыслие и ненависть обратятся против
меня так, как ты обратила их против себя самой после гибели Гровера. Прости меня за мою искренность. В конечном итоге я пишу это письмо именно для того, чтобы наконец поговорить с тобой начистоту.
        Я всегда говорил тебе, что ты попала ко мне из сиротского приюта, и в определённом смысле это так и есть. Однако забрал тебя оттуда не я, а твоя мать. После твоего рождения она поместила тебя туда, но позже пожалела об этом. Она искала человека, который мог бы научить тебя обращаться с книгами и привить тебе вкус к библиомантике. Окольными путями она нашла меня. Я взял тебя к себе, но не потому, что мечтал иметь ребёнка, а потому, что она хорошо заплатила мне за это. Моя торговля никогда не приносила большого дохода, тебе это известно. У меня как раз была куча долгов, и предложение твоей матери пришлось кстати. Ей не нужна была ни семья, регулярно берущая детей на воспитание, ни тем более приёмная мать для девочки. Она искала кого-то, разбиравшегося в книгах. Я ей подошёл, и таким образом три года спустя я смог расплатиться с долгами, закупить приличный товар на продажу и обеспечить нам с тобой безбедное существование. Соседям-книготорговцам я сказал, что ты - дочка моей дальней родственницы. Этого большинству жителей улицы хватило для того, чтобы искренне привязаться к тебе. В определённом смысле
я выдумал тебя как персонажа какого-нибудь романа, бедную сироту с севера, юную Мерси Амбердейл. Но даже если изначально я взял тебя к себе из-за денег, очень скоро на смену этому пришли привязанность и любовь. Ты стала дорога мне как дочь, ни за какие блага я не согласился бы расстаться с тобой. Не суди меня слишком строго, Мерси, я не притворялся и не лгал тебе. Твоя мать не хотела, чтобы ты узнала о ней, но я молчал не поэтому. Я чувствовал, что она - не слишком хороший человек, поэтому я никогда не рассказывал тебе о ней; поэтому, а ещё из-за того, что я продолжал принимать от неё плату за твоё воспитание, хотя теперь и стыдился этого. В один прекрасный день деньги перестали приходить, однако это было уже неважно. Я больше не собирался принимать подачки от этой женщины и был счастлив, что судьба подарила мне тебя, Мерси, и мою лавку «Либер Мунди». Однако моё неугомонное любопытство мучило меня всё сильнее и сильнее, и, когда после смерти Гровера ты оставила меня, я начал наводить справки.
        Я говорил с монашками из сиротского приюта, с другими книготорговцами, у которых твоя мать бывала на протяжении многих лет - надо сказать, она была чрезвычайно начитанной женщиной и могущественной библиоманткой, - и мало-помалу узнавал о ней всё больше. Я понял, насколько она опасна и что может со мной случиться, если я буду совать нос не в своё дело.
        Мне так и не удалось найти её: конечно, она была слишком осторожна. Теперь я знаю, что за ней охотятся Три рода, основавшие Алый зал, её ищут агенты Академии и отряды полиции в убежищах, - простой книготорговец не смог бы так просто напасть на её след. Однако кое-что мне удалось разузнать. Самые важные сведения лежат в третьем конверте, который я спрячу в хранилище в реке Анонимус. Если ты читаешь эти строки, значит, тебе удалось найти его и, я надеюсь, ты готова услышать правду. Моё самое заветное желание сейчас - не писать тебе письмо, а иметь возможность рассказать тебе обо всём самому, лицом к лицу, однако это уже, к сожалению, невозможно.
        Она заметила, что я шпионю за ней: по всей видимости, я не настолько ловок, как ты. Все подумают, что меня окончательно сгубила болезнь, и, вероятно, оно и к лучшему. Однако я уверен, что твоя мать отравила меня. Кто-то приходил в лавку последние несколько ночей, и я боюсь, что это была именно она. Она подмешала в моё лекарство какой-то препарат без вкуса и запаха. Как жаль, ведь микстуры только-только начали действовать, в последние недели я впервые за много месяцев почувствовал себя лучше. Я знаю, ты не слишком высокого мнения о Птолеми, но поверь мне, в глубине души он неплохой человек. Он заплатил за мои снадобья, ничего не потребовав взамен, - ты знаешь, что он всегда питал склонность к сомнительным сделкам и сколотил на них небольшое состояние. По иронии судьбы, именно это лекарство затем тайно отравила твоя мать. Однако не стоит его в чём-либо винить: он желал мне только добра и однажды заметил своим обычным брюзгливым тоном, что ему необходимо кое-что загладить. Полагаю, тебе лучше знать, что он имел в виду.
        Мой конец близок. Я совершал ошибки, я признаю это, но, даже если твоя мать действительно виновна в моей смерти, я бесконечно благодарен небесам за то, что в моей жизни была ты. Ты - самое большое счастье, которое могло быть даровано книжному червю вроде меня, оторванному от жизни, а умирать всё равно когда-то придётся. Просмотри документы, которые хранятся в остальных двух конвертах, и прости старого дурака за то, что он не был с тобой искренним с самого начала.
        Мне бы хотелось, чтобы ты приняла мои извинения, как в детстве принимала мою любовь, и простила меня. Я дал тебе свою фамилию, хотя ты была рождена под другой, и для меня ты навсегда останешься дочерью, которая мне дороже всех на свете. Мне также хочется надеяться, что даже после того, как ты прочитаешь моё письмо и узнаешь правду, ты хотя бы иногда будешь вспоминать обо мне с любовью: отех счастливых временах, которые мы вместе пережили в «Либер Мунди», о книгах, которые мы читали вместе, о шутках, над которыми смеялись. Покидая этот мир, я думаю о тебе: где бы я ни оказался после смерти, мои воспоминания о тебе, Мерси, навсегда останутся со мной. Я не мог бы любить тебя больше, чем уже люблю. Моя любовь пребудет с тобой и тогда, когда меня уже не будет на свете.
        Прощай, Мерси.
        Вечно твой, Валентин.
        Мерси долго сидела, уставившись на противоположную сторону туннеля и слушая плеск протекающего рядом Кранборна. Потом она принялась перечитывать послание Валентина, затем стала читать его в третий раз. Её пальцы дрожали, глаза покраснели, не раз и не два при взгляде на рукописные строчки у неё перехватывало дыхание, и она заставляла себя оторваться от них, чтобы вздохнуть.
        Она отложила письмо на чёрное платье, чтобы оно не запачкалось на полу туннеля, и распечатала второй конверт. В нём лежал один-единственный документ - рукописный договор, подписывая который, Валентин брал на себя обязанность растить Мерси согласно букве и духу библиомантики. За услуги Валентину ежемесячно причиталась некая сумма, гораздо более скромная, чем предполагала Мерси, прочитав первое письмо: небольшой приработок, не более того. В конце документа стояли две подписи: Валентин Амбердейл и другая, неразборчивая: почерк был твёрдый, даже угловатый, без завитушек, которые присущи женской руке. Значит, вот каким был почерк её матери, почерк женщины, убившей Валентина.
        «В конечном итоге он умер из-за меня», - подумала девушка. Птолеми купил Валентину лекарства, хотя Мерси не выполнила его заказ, и ровно в тот момент, когда всё, казалось, наконец наладилось, вмешалась её мать.
        Не располагая ни единым доказательством, Мерси тем не менее знала, что женщина под вуалью была её матерью. Её сердце и интуиция твердили ей об этом с уверенностью, вдребезги разносившей любые сомнения. Получается, её мать не только погубила Валентина, но и оставила умирать Гровера, чтобы спасти Мерси.
        Третий конверт оказался тяжелее двух первых. В нём лежали пять фотографий, отпечатанных на толстом картоне, пожелтевших и размахрившихся по краям.
        Три фотографии представляли собой расплывчатые репродукции написанных маслом картин, изображавших господ с мрачными лицами. У их ног восседали дети, выглядевшие как маленькие взрослые. На одной картине возле своего сурового хозяина лежал волкодав.
        На обороте почерком Валентина было написано: «Семейство Антиква» итри даты: «1799, 1821, 1834».
        На четвёртой фотографии была изображена молодая женщина, стоявшая на фоне заснеженного здания. Она была одета в длинное чёрное пальто, волосы убраны в высокую причёску. Женщина была красивой и надменной. На обороте Валентин подписал:
        «Аннабель Антиква, Петербург, 1858».
        Фотография была сделана за три года до рождения Мерси и почти через двадцать пять лет после падения Алого зала и истребления родов Антиква и Розенкрейц.
        На пятой, и последней, фотографии была снята та же женщина, уже глубоко беременная. Она стояла на улице большого города: это мог быть и Лондон, и любая другая европейская столица. Казалось, женщина попала в кадр случайно, оглянувшись на фотографа на ходу: её черты были немного смазаны. Это могла быть и совсем другая женщина, лишь немного похожая на Аннабель Антикву. Однако на обороте этой фотографии Валентин записал то же имя, а под ним год: «1861». Год рождения Мерси.
        Получается, на этой фотографии была и она сама - в животе, выпячивавшемся под чёрным пальто. Плоть и кровь Аннабель Антиква.
        Мерси снова положила наверх более раннюю фотографию и долго вглядывалась в красивое решительное лицо своей матери. Однажды она уже видела эти черты, мельком, под вуалью, в Лаймхаузе. Тогда они выглядели не старше, чем на фотографии, сделанной двадцать лет назад.
        Её мать происходила из рода Антиква.
        Она сама являлась отпрыском рода Антиква. Ренегаткой. И она была не единственной, кто знал об этом.
        Глава сорок четвёртая
        Когда Мерси, снова оказавшись в подвале «Либер Мунди», захлопнула люк, ведущий в лондонские катакомбы, и при свете сияющего шарика наконец выпрямилась, она почувствовала, что что-то не так. Наверху, в доме, было тихо, по-видимому, Всезнайка закончил читать свой доклад. Мерси положила детское платье и три конверта на стопку книг рядом с лестницей, шёпотом приказала шарику исчезнуть и стала медленно подниматься по ступенькам, держа сердечную книгу наготове. Где-то на первом этаже валялось её пальто, в кармане которого лежал револьвер, но она решила, что он ей, вероятно, больше не понадобится.
        Дыша по возможности как можно тише и неглубоко, она добралась до первого подвального этажа. Здесь тоже повсюду высились стопки книг и царила темнота, свет падал только с лестницы. Мерси направилась на свет, пытаясь производить как можно меньше шума. Можно было попробовать воспарить над ступеньками, но тогда её выдал бы свет страничного сердца. К тому же она сомневалась, что вспомнит, как это делается.
        До середины лестницы всё шло как нельзя лучше, но потом одна из ступенек немилосердно заскрипела под её тяжестью. Мерси одним прыжком преодолела три последние ступеньки и устремилась в комнату позади лавки.
        Кожаная папка Всезнайки была захлопнута и лежала на полу, сам Всезнайка, очевидно, забрался обратно в своё укрытие. Темпест тоже находилась не там, где её оставила Мерси: она сидела в углу связанная, с кляпом во рту, полускрытая за высокими стопками книг. Следов борьбы не было видно: наверное, тот, кто напал на девочку, застал её врасплох спящей. Увидев Мерси, Темпест вытаращила на неё глаза и скосила их в направлении лавки.
        - Будьте так добры, не развязывайте эту молодую леди, - произнёс мужской голос. - В противном случае мне всё же придётся прикончить её.
        Мерси развернулась к двери, одновременно расщепляя страничное сердце. Даже если бы она не узнала его по голосу, его мощная аура выдавала его с головой.
        - Мисс Амбердейл. - Только сейчас Эдвард Торндайк поднял глаза от книги, которую он, очевидно, снял с одной из полок. - Простите мне моё вторжение. Полагаю, теперь мы квиты - во всяком случае, в этом отношении.
        - К сожалению, я вынуждена аннулировать наш договор, - возразила Мерси. - Хотя, полагаю, вы это и так поняли.
        - Тем не менее прошу вас вернуть мне Форнакса. Возможно, вам кажется, что я веду себя слишком уж по-хозяйски, но я привык к тому, что этот чертёнок сидит у меня в подвале.
        Ага, значит, он оставил Темпест в живых, чтобы шантажировать Мерси. Должно быть, он чрезвычайно уверен в своих силах, если предполагал, что Мерси впустит его к себе.
        - Вы боитесь Форнакса, - констатировала она.
        - Вам тоже следовало бы опасаться его. - Торндайк захлопнул книгу и указал девушке на её узкий корешок, где значилось её название. - Вы читали это? Надеюсь, вы способны оценить, какие редкие экземпляры собрал здесь ваш приёмный отец.
        - Ваша похвала, несомненно, польстила бы ему.
        Торндайк поставил книгу обратно на полку. Когда он снова повернулся к ней лицом, Мерси заметила, что из левого кармана его сюртука высовывается его сердечная книга.
        - Так где же Форнакс? Я искал его, но нигде не смог обнаружить.
        - Его здесь больше нет.
        - Ах, бросьте, прошу вас.
        - Это правда.
        Их разделяли примерно четыре шага, и в полутьме, царившей в лавке, Мерси было сложно понять выражение лица Торндайка.
        - Вы серьёзно?
        - Форнакс сбежал.
        Казалось, на мгновение Торндайк действительно лишился дара речи. Оно и понятно, виновато подумала Мерси.
        - Вы позволили Александрийскому пламени сбежать? Посреди Лондона?
        - Прекратите, Торндайк. Вы явились сюда не из-за Форнакса. Вы прекрасно понимаете это, понимаю это и я.
        - Нет, нет, нет, - негодующе воскликнул Торндайк, - не пытайтесь отвертеться. Вы действительно напустили это существо на беззащитный город?
        По совести говоря, ей следовало бы признаться, что Форнакс перехитрил её как последнюю идиотку. Вместо этого она солгала ему:
        - Да, я выпустила его. Чтобы он нашёл вас. Он так мечтал о том, чтобы отомстить вам.
        Возможно, ей удастся напугать его, вывести из равновесия. Мерси понимала, что, если она хочет выстоять против Торндайка, не следует пренебрегать ни единым шансом.
        Торндайк безмолвно уставился на неё: на мгновение ей показалось, что он ей поверил. Однако потом он медленно покачал головой:
        - Вы не столь циничны, какой пытаетесь казаться. Вы бы никогда не выпустили его намеренно. Предполагаю, Форнакс просто-напросто оказался умнее вас.
        Она обвела взглядом комнату: бесконечные полки с книгами, шаткие стопки, которых никто не касался со дня смерти Валентина. Торндайк явился сюда не для того, чтобы беседовать с ней на равных. А ей ужасно не хотелось противостоять ему здесь, в лавке её приёмного отца.
        Девушка медленно продвигалась вперёд, не выпуская его из виду. Противник стоял возле правой стены, она же шла вдоль левой. Возможно, ей удастся пробраться к двери и выманить его на улицу.
        Ещё даже не оказавшись напротив Торндайка, Мерси внезапно поняла, что до этого не дойдёт. Он никогда не допустит, чтобы она выбралась наружу. Он был во много раз опытнее её и, кроме того, в отличие от неё, мог воспользоваться книгами, громоздившимися в лавке, в своих интересах. Он обладал достаточным могуществом, чтобы черпать из них силу: Мерси пока этого не умела. Она вообще мало что умела. Она даром потратила двадцать драгоценных месяцев. Если бы не это, у неё могло бы быть гораздо больше силы!..
        - Даже не пытайтесь, - произнёс он. - Я не допущу, чтобы вы открыли эту дверь. Я не собираюсь сражаться против ваших друзей из Сесил-корта. Во всяком случае, не со всеми одновременно.
        Он накрыл одной ладонью свою сердечную книгу, торчащую из кармана, не открывая её. Другой рукой он сделал короткий жест в воздухе, и Мерси поняла, на кого он собирался свалить её смерть - так же как однажды он уже попытался сделать это в издательстве Флоренс Оукенхёрст.
        Все ножницы, которые Торндайку удалось найти в лавке и в задней комнате, он разложил на полках, разведя лезвия в стороны. Теперь они были направлены внутрь комнаты со всех сторон. Мерси насчитала четыре штуки, в действительности их могло быть больше: по углам «Либер Мунди» было черным-черно. Повинуясь безмолвному приказу Торндайка, ножницы шевельнулись, как бы прицеливаясь: теперь их лезвия указывали прямо на девушку. По мановению руки Торндайка ножницы должны были устремиться на неё. Утром, когда найдут изрезанные тела Мерси и Темпест, подозрение падёт на мадам Ксу. И так как старой китаянки опасалась даже полиция (или, быть может, потому, что полиция частично была у неё на жалованье), расследование быстро зайдёт в тупик и его приостановят. Этот вариант будет чрезвычайно удобен для Эдварда Торндайка, солидного литературного критика и библиофила со странностями, которого конечно же никому не придёт в голову обвинить в убийстве.
        - Вы хотите убить меня из-за Форнакса? - поинтересовалась Мерси. - Или потому, что мне известно, что вы и Малахайд - один и тот же человек?
        - О нет, в этом вы ошибаетесь.
        - Прекратите рассказывать мне эту дурацкую сказку про вашего кузена!
        - Мы вынуждены делить между собой одно тело. Но мы действительно два разных человека. И уж конечно, мы оказались в этой ситуации не по своей воле.
        - Расскажите мне, как это произошло. - До сих пор у Мерси не было времени задуматься о причинах странного явления, свидетельницей которого она невольно стала. Вероятнее всего, это был результат одного из неудачных экспериментов в области библиомантики, о которых в обществе ходили слухи.
        На мгновение Торндайк показался ей человеком, который ежесекундно опасается чего-то и поэтому оглядывается при каждом шаге, как будто хочет убедиться в том, что Малахайд не стоит за его плечом.
        - Ваша тень, - произнесла Мерси.
        - Простите?
        - Я думаю, он именно там. Не в вас самом. Малахайд всегда следует за вами по пятам, хотите вы того или нет. Вы уже несколько раз пытались отделаться от него, не правда ли? Но это невозможно. Даже в могиле он будет лежать бок о бок с вами - до тех пор, пока от вас не останется ничего, что при свете способно отбрасывать тень.
        - В высшей степени поэтично, - насмешливо заметил Торндайк, однако на его лице отразилось сомнение: он обдумывал эту идею. Мерси удалось отвлечь его, однако лишь на мгновение. Вероятно, ей всё равно предстояло умереть.
        - Малахайд - детище бульварных романов, - произнёс Торндайк, поколебавшись. - Это не проклятие и не призрак. В детстве они окружали меня со всех сторон, как и вашу знакомую Флоренс Оукенхёрст. Мой отец владел одним из первых издательств подобного рода, издавал дешёвую писанину, причём тогда на ней ещё можно было сколотить состояние. Он не терпел ни классической прозы, ни стихов и не мог похвастаться сколько-нибудь хорошим вкусом. Он был грубым чудовищем под стать той грязи, которую печатал для своих читателей, и он не позволял мне читать что-либо, кроме бульварщины. Если он заставал меня с какой-нибудь другой книгой в руках, он бил меня и промывал мне глаза мылом, потому что считал, что я читаю книги для чистоплюев и сам хочу стать одним из них. Он сам сочинял бульварные романы и публиковал их потом под различными псевдонимами. По вечерам отец заставлял меня читать то, что успевал написать днём, всю пошлость и грязь, сочившиеся из-под его пера. Он спрашивал с меня содержание каждого абзаца, требовал пересказывать каждую описанную им мерзость и, если я не мог дать ему удовлетворительный ответ,
потому что только притворялся, что читал его произведения, он колотил меня снова. - Торндайк помедлил, запнувшись на полуслове, и продолжил: - Мало-помалу один из уголков моей души стал находить извращённое удовольствие в описаниях насилия в историях моего отца: яначал воображать, как в один прекрасный день сотворю с отцом всё, что он делает со своими героями. Другой же части моей души было стыдно за столь низменные помыслы. Так в моей душе образовалась трещина, которая постепенно углублялась. Тогда я не подозревал о том, что я - библиомант (ведь мой отец был очень далёк от библиомантики), однако, вероятно, именно благодаря библиомантике моё другое, отвратительное «я» вконечном итоге материализовалось. Моё тело стало и его телом. Так на свет появился Малахайд.
        Казалось, Торндайк пытался вновь сосредоточиться, а Мерси, заметившая его состояние, оглядывала скрытые в полутьме полки, соображая, есть ли там ещё ножницы, готовые к нападению.
        - Малахайд появился на свет из-за моего отца и написанных им историй, однако другой причиной, по которой он возник, несомненно, стала библиомантика. Я не контролировал себя, вокруг меня не было ни одного человека, у которого я мог бы спросить совета. Только после смерти отца я узнал, что на свете есть и другие люди, похожие на меня, и нашёл себе учителя, который научил меня, как управлять моим талантом и пользоваться им. Я развил и укрепил его, научился держать в узде. Только от Малахайда мне так и не удалось отделаться, поэтому иногда он по-прежнему берёт надо мной верх и творит то, что делают ему подобные: мечтает ненавидеть, унижать и причинять боль, записывает свои мечты и публикует их для тех, кому они по вкусу, для масс, безнадёжно погрязших в болоте душевной низости.
        Мерси прислушалась к себе, не сострадает ли она Торндайку: нет, сострадания не было, было лишь отвращение. Торндайк считал, что он вправе навязывать другим свои представления о «правильной» литературе: вэтом смысле он был не лучше своего отца. Перед её внутренним взором снова ясно возник устрашающий механизм, установленный в большом зале особняка Торндайка, бледное лицо мальчика, которого подвергли действию этого механизма, и бурные аплодисменты Ложи.
        - И вы хотели уничтожить Флоренс, потому что она наживалась на историях Малахайда так же, как ваш отец - на своих собственных?
        Торндайк покачал головой.
        - Она просто наткнулась на правду. Вы сами, мисс Амбердейл, навели её на мысль выяснить, что представляет собой Малахайд на самом деле, и она стала проверять все рукописи, все договоры, всю переписку в поисках фактов. Она очень внимательная женщина, эта мисс Оукенхёрст, и её поиски дали результат. Она обнаружила некую связь между Малахайдом и мной. Надо вам сказать, Малахайд никогда не был слишком осторожен. Он любил опасность и риск, и, я полагаю, он бы не возражал, если бы когда-нибудь вся правда о нём всплыла наружу. Мои страдания радуют его точно так же, как я от всей души желаю ему всяческих напастей.
        Интересно, это ли Флоренс хотела сообщить Мерси, когда приглашала её на чай?
        - Я не мог допустить, чтобы мисс Оукенхёрст обо всём узнала и предала мою жизнь огласке. - Торндайк удручённо улыбнулся. - А что касается вас, - что ж, вы стали невольной свидетельницей нашего превращения. Никто не должен был знать о нём. Поэтому, хотя я весьма сожалею об этом, вы обе должны умереть. Вы умрёте здесь и сейчас, Флоренс Оукенхёрст - на больничной койке. Обещаю вам, что она ничего не почувствует, если не будет сопротивляться. Что же касается вас, боюсь, мне сложно представить, чтобы вы отказались от сопротивления.
        - А Птолеми? - спросила Мерси.
        - А что с ним?
        - Почему вы убили его?
        Торндайк наморщил лоб:
        - Я не виновен в смерти Птолеми. Разве вы до сих пор этого не поняли?
        - Тогда это не вы убили Джезебел и похитили Филандера?
        - Конечно нет. Про барышню по имени Джезебел я слышу впервые. - Его лицо прояснилось: - Ах, мисс Амбердейл, вы думаете, что, если уж я явился к вам, я способен ответить на все ваши вопросы?
        Левая рука Торндайка покоилась на его сердечной книге, правой же он приглашающе махнул одной паре ножниц. Мерси кинулась в сторону, в то время как ножницы ринулись на неё с полки - серебристая молния, траекторию которой она едва могла отследить. Лезвие воткнулось в корешок одной из книг, стоявших на полке позади неё, издав при этом глухой треск. Этот треск эхом отразился от стен лавки.
        Торндайк вздрогнул, словно его вдруг ударили: библиомантам, портившим книги, грозила потеря дара. Каждая книга, пострадавшая по его вине, причиняла Торндайку физическую боль.
        Следующие ножницы, направленные на Мерси, приземлились на расстоянии ладони от девушки. Везде в лавке стояли и лежали книги, некоторые стопки были высотой с пятнадцать-двадцать томов, и Мерси не оставалось ничего другого, как использовать их в качестве укрытия. Каждая следующая пострадавшая книга усиливала чувство вины в ней. Все книги Валентин отбирал собственноручно. Даже понимая, что спасает свою жизнь, Мерси воспринимала происходящее так, как будто она коваными сапогами топчет память о приёмном отце.
        За следующие минуту-две Торндайк выпустил в Мерси ещё две пары ножниц. Мерси отражала их нападение слабыми ударными волнами, которые меняли траектории их полёта, но одновременно скидывали на пол книги, лежащие на одном из столов. Ни одна из книг не порвалась и не развалилась, тем не менее Мерси ощущала сильную отдачу, как будто ей заехали ногой в грудь. Её противник, похоже, тоже начал сомневаться в том, стоит ли сражаться в полную силу в окружении стольких книг.
        - Нужно ли напрасно разорять лавку? - произнёс он, причём Мерси показалось, что тем самым он предлагает ей сдаться и добровольно дать себя убить. Впервые она засомневалась в том, кто же из них двоих сумасшедший, Торндайк или Малахайд. Возможно, Торндайк замахнулся на Флоренс с ножницами в руке и при этом неожиданно превратился в Малахайда. Вероятно, когда Мерси неожиданно появилась у Флоренс, Малахайд скорее растерялся, чем разгневался. Да, Малахайд напал на неё, но, с другой стороны, это была прежде всего самозащита. В отличие от нападения Торндайка на Флоренс с целью прикончить её.
        «Торндайк теряет над собой контроль», - подумала она. Но могла бы она обратить его превращение в Малахайда здесь и сейчас в свою пользу? Малахайд не был библиомантом и не стал бы церемониться с лавкой и её библиотекой. Хрен редьки не слаще.
        Подняв с пола упавшие ножницы, Мерси выставила их перед собой, словно кинжал, и, держась возле стены, снова направилась к задней комнате, удерживая Торндайка в поле зрения.
        - Вам не удастся сбежать, мисс Амбердейл.
        - Что вы собираетесь делать? - спросила она. Ещё три шага до прохода. Она слышала шорох и стоны. Там, внутри, Темпест отчаянно пыталась освободиться от пут.
        - Сначала уничтожить вас, потом девочку. Что мне ещё остаётся?
        - И вы думаете, никто не обвинит вас в этом?
        - У вас есть могущественные враги. У старой китаянки длинные руки, её власть простирается далеко за пределы Лаймхауза. Все это знают.
        Она добралась почти до двери, когда с Торндайком что-то произошло. Это было не полное превращение, лишь проблеск другой личности, знамение того, что случится в скором времени - и, возможно, перехват контроля, всплеск гнева, который Торндайк мечтал укротить. Однако укротить своё второе «я» он был неспособен. Его глаза, казалось, запали, на черты лица пала тень.
        - Вы идиот, Торндайк. Вы действительно считаете, что Малахайд - плохой человек только потому, что он воображает себе насилие и изливает свои истории на бумагу с помощью пера и чернил? Как же тогда следует судить того, кто травит ножницами живых людей? Вы пытаетесь убедить себя в том, что ваша совесть чиста, потому что у вас есть веская причина, по которой вы творите то, что творите? - Мерси пренебрежительно фыркнула. - Малахайд знает, что он собой представляет, и не притворяется. Вы же - вы просто завравшийся старик, который сам себе морочит голову.
        Торндайк выхватил из кармана сердечную книгу и раскрыл её на середине. Одной лишь силой мысли он расщепил страничное сердце, свет от него упал на его лицо, придав его глазам дьявольский блеск. Он всё ещё был Торндайком, однако Малахайд находился уже близко. Возможно, именно Малахайд побудил Торндайка выпустить ударную волну прямо здесь, посреди бесчисленных книг.
        Мерси бросила ножницы в открытую дверь, целясь в угол, где на полу сидела связанная Темпест. Затем она обеими руками схватила свою сердечную книгу и в последний момент отразила удар Торндайка.
        Атака Торндайка смерчем пронеслась по «Либер Мунди», обрушивая стопки книг и расшвыривая их по лавке. Мерси не смогла полностью отразить удар, она лишь смягчила его: по ней словно ударили стенобитным орудием. Девушку отшвырнуло назад, она едва не пролетела через дверной проём в заднюю комнату, но наткнулась на дверной косяк и сильно ударилась о него спиной. Боль потоком хлынула на неё, она больше ничего не чувствовала, на несколько секунд у неё почернело в глазах.
        Немного придя в себя, Мерси судорожно попыталась подняться на ноги. Она выронила свою сердечную книгу, которая, однако, обнаружилась совсем близко, в куче других книг, сброшенных ударной волной Торндайка. Переплёты книг были очень похожи - коричневые обложки с названием, набранным маленькими буквами, - но Мерси узнала бы свою сердечную книгу из тысячи других. Книга безмолвно звала её: зов сердечной книги мог слышать лишь её хозяин.
        С книгой в руке она, пошатываясь, встала на ноги: спина болела, колени дрожали. Торндайк стоял на четвереньках. Вокруг него струились ручейки света разных оттенков, в которых смутно угадывались буквы, сверкающие каскады ослепительно-голубого и белого, красного и бирюзового оттенков. Ручейки эти вытекали из книг, пострадавших в результате его ударной волны. Нападение на Мерси обернулось нападением на книги, и теперь Торндайк держал за него ответ. Затаив дыхание, Мерси подумала: возможно, именно этого добивался Малахайд? Возможно, он покушался не на Мерси, а на Торндайка, его второе «я», столь глубоко презиравшее его?
        Лицо Торндайка исказили боль и ярость, глаза налились кровью, но он не отводил взгляда от Мерси.
        Она могла бы разделаться с ним одним ударом, но тогда бы с ней случилось то же, что и с ним. Девушка торопливо прикинула, есть ли у неё время для более сложных заклинаний, например для наведения галлюцинаций, которые ослабили бы его. Нет, на всё это его потребовалось бы слишком много.
        Вместо этого она попыталась дать ему последний шанс.
        - Довольно, Торндайк. Никому не стоит умирать.
        Он выпрямился, и, когда направился в её сторону, расставив руки, пространство вокруг него, казалось, начало съёживаться. Торндайк был тщедушным человечком - теперь он на глазах становился выше и шире в плечах. Его одежда натянулась так, что ткань могла лопнуть в любой момент.
        Мерси чертыхнулась: она поняла, что теперь у неё не осталось выбора. Теперь, когда Торндайк превратился в Малахайда, ей волей-неволей придётся применить против него библиомантику.
        Это было превращение, обратное тому, которое она наблюдала той ночью в особняке Торндайка. В полутьме, царившей в лавке, плавились пропорции его фигуры, черты лица словно бы раздувались, образуя иные сочетания и формы.
        Малахайд буквально прорывался наружу через Торндайка.
        Он вытянул руки в направлении Мерси: теперь это были здоровые лапы-грабли. Заглянув ему в глаза, когда он оказался в двух шагах от неё, Мерси убедилась, что её догадка верна: вего взгляде плескалось неприкрытое отчаяние, это был безмолвный крик о помощи.
        Инстинкты приказывали Мерси немедленно увернуться от приближающегося великана, но в его глазах было нечто заставившее её приостановиться. Как загипнотизированная она смотрела в налитые кровью зрачки.
        - Мерси! - послышался от двери крик Темпест. - Берегись!
        Мерси обернулась, хотела было что-то ответить и каким-то образом задержать Темпест, но было уже слишком поздно. Обеими руками девочка держала револьвер Мерси, чтобы не промахнуться. И она не промахнулась: пуля попала в цель.
        Малахайда отбросило назад. Он молча опрокинулся на спину, на пёстрый ковёр из разбросанных книг. Девочка вновь взвела курок и снова спустила его, целясь в самую середину тёмного силуэта. В этот раз из груди Малахайда раздался стон.
        Широко расставив ноги, Темпест стояла в дверях, дрожа с ног до головы. На шее у неё болтался обрывок верёвки, которой Торндайк связал её. Руки девочки были в крови: вероятно, она сломала себе ногти и содрала кожу, пытаясь освободиться от пут, пока не достала до ножниц и не смогла разрезать их.
        Мерси бросилась к человеку, корчившемуся на полу. Его корпус полускрывал один из столов, на него падала тень. Мерси отодвинула стол и упала на колени рядом с Малахайдом.
        - Осторожно! - Темпест снова взвела курок и тоже приблизилась.
        - Не нужно, - тихо ответила Мерси. - Он умирает.
        Обе пули угодили ему в грудь, одна из них, похоже, застряла где-то возле сердца. Мерси не могла отвести взгляда от его лица, которое, казалось, бурлило и пульсировало. Черты лица Торндайка и Малахайда сменяли друг друга, наслаиваясь: умирающий поочерёдно становился похож то на одного, то на другого.
        - Вы знаете, кто убил Птолеми, не правда ли?
        Человек прохрипел что-то, но, только когда он повторил сказанное, она разобрала, что именно:
        - Зибенштерн…
        - Зибенштерн исчез много лет назад.
        Зверская улыбка промелькнула на лице умирающего: на мгновение Малахайд одержал верх над Торндайком.
        - Птолеми убили… книги Зибенштерна…
        - Но Птолеми продал их, одну из них - вам, а остальные? Убийца - покупатель остальных книг?
        Кровь струилась из носа и рта Малахайда.
        - Ферфакс, - придушенно прошептал он. - Он купил их у Ферфакса… Они попали ему в руки… У Персиваля Ферфакса большие карточные долги, больше, чем он когда-либо смог бы заплатить… Он потерял свой городской особняк и всё остальное, и покровительство своей семьи тоже… Он украл книги из фамильной библиотеки где-то в Глочестершире и предложил Птолеми купить их… но потом пожалел об этом, когда понял… понял, что…
        На полуслове Малахайд уступил место Торндайку, который заставил своё второе «я» замолчать. Он покачал головой и, казалось, хотел было высмеять Мерси, но потом вынужден был снова отступить. Чудовищная рожа Малахайда словно бы изнутри врезалась в узкое лицо Торндайка, раздвигая ему скулы и челюсти.
        - Под конец Ферфакс ночевал на улице, он всё проиграл… где-то нашёл приют… Он хотел загладить свой проступок и вернуть книги… Но Птолеми уже продал их, продал все, кроме одной, последней, моей… Он угрожал Ферфаксу обратиться в Академию, если Ферфакс нарушит их договор…
        - И тогда Персиваль Ферфакс украл Форнакса и натравил его на Птолеми? Но если вы всё это время знали, кто это сделал, почему найти вора должна была именно я?
        Теперь Торндайк и Малахайд сменяли друг друга внезапно, без подготовки; один проблеском угадывался через лицо другого, прежде чем одержать над ним верх, - чтобы через несколько секунд самому потерпеть поражение.
        - Я не знал, - задыхаясь, ответил Торндайк.
        - А я знал, - ответил Малахайд с перекошенным лицом. - Я знал об этом с самого начала, потому что хотел купить не одну книгу, а больше, а Птолеми уступил мне… Он рассказал мне, откуда взял книги, не добровольно, нет, я его немного… заставил… Но я не убивал его, и ту девушку тоже не убивал…
        Черты лица вновь сдвинулись, образовав некое грубое подобие физиономии Эдварда Торндайка.
        - Маркиз… Вам не следовало доверять ему…
        По телу, которое не по своей воле делили двое столь разных людей, волной прошла дрожь, изо рта вырвался звук, сначала напоминавший шипение, затем - вздох облегчения.
        Темпест опустилась на колени по другую сторону от убитого, всё ещё держа револьвер взведённым.
        - Он мёртв?
        Мерси кивнула.
        - И убийца…
        - Филандер там же, где он.
        - Но как нам найти его?
        Голова Мерси кружилась, ей пришлось опереться одной рукой об пол. В другой руке она держала свою сердечную книгу, которая прилагала все усилия, чтобы восполнить своей хозяйке потраченную ею энергию.
        - Малахайд что-то говорил об укрытии.
        Темпест вопросительно взглянула на неё.
        - Я думаю, что знаю, где нам искать их.
        Глава сорок пятая
        Кебмен, который вёз их в Холборн, по дороге всё время что-то бормотал себе под нос. Когда до цели осталось чуть меньше двухсот метров и они вылезли из кареты, он с ног до головы смерил Мерси и Темпест взглядом.
        - Леди, вы уверены, что с вами всё будет в порядке? Вам действительно нужно именно сюда?
        «Леди» выглядели так, как будто только что выбрались из трактирной драки: вгрязном платье, с растрёпанными волосами. Они оттащили тело Торндайка в подвал: придётся как-нибудь разобраться с ним позже. Второпях Мерси сунула в карман книгу из лавки, а другую, точно такую же, оставила в задней комнате, чтобы в случае необходимости они с Темпест могли мгновенно очутиться в безопасности, совершив с помощью библиомантики прыжок. После этого девушки спешно покинули «Либер Мунди», опасаясь, что кто-то из соседей, привлечённый шумом, захочет посмотреть, всё ли здесь в порядке.
        Мерси заплатила кебмену и, напрягая зрение, вгляделась в темноту. Перед ними расстилалась местность, напоминающая поле брани, - настоящий лабиринт из мусорных куч и ям, по которому не могла бы проехать карета. Туман развеялся, но даже при лунном свете нельзя было различить ничего, кроме растрескавшихся руин и чёрных теней.
        - Это, должно быть, здесь, - сказала Мерси. Когда она обнаружила тот клочок бумаги в тайнике Птолеми, Гилкрист рассказал ей, что библиотеку на Игл-стрит сровняли с землёй. Тем не менее атмосфера безысходности, царившая здесь, потрясла её.
        Им не следовало приезжать сюда ночью, стоило дождаться рассвета: ведь даже при свете солнца развалины библиотеки были слишком запутаны и опасны. Строители подземки ещё не добрались до этого участка, стройка находилась в добрых трёхстах метрах к западу. Команда же взрывников успела проделать свою работу на совесть, пробив в старых кварталах брешь шириной в пятьдесят шагов: словно по центру Лондона прокатилась лавина из кирпичей, дерева и металла, поглотившая многочисленные дома.
        От здания, в котором совсем недавно располагалась библиотека Холборна, остались только стены и фундамент. Всего несколько десятков метров отделяли эти развалины от неразрушенного Лондона: там сияли газовые фонари, за некоторыми окнами мягко светились масляные лампы. Однако пустырь, через который в скором времени должны были прорыть новый туннель лондонской подземки, являл собой ничейную территорию, мёртвую землю.
        Дождавшись, когда карета исчезнет в одном из близлежащих переулков, Мерси вызвала с помощью своей сердечной книги светящийся шарик. Темпест могла бы сделать то же самое, воспользовавшись своим «рабочим» экземпляром «Грошовых ужасов», но было разумнее распределять обязанности и беречь силы. У самой Мерси ещё не получалось управляться с библиомантикой так же уверенно, как до происшествия в Лаймхаузе, поэтому, если они действительно собирались спасти Филандера, потенциал Темпест мог понадобиться позже.
        Оставив мощёную улицу за спиной, девушки направились по тропинке между кучами битого кирпича. На рыхлой земле виднелись следы колёс от телег и стояли лужи. Развалины библиотеки находились в центре пустыря.
        - Всё это время я не сомневалась, что Птолеми наткнулся на книги Зибенштерна на распродаже фондов библиотеки, - сказала Мерси. - Однако на самом деле он, вероятно, просто встречался здесь с Персивалем Ферфаксом.
        Темпест неуклонно ускоряла шаг.
        - Почему ты так уверена в том, что он ещё здесь?
        - Персивалю приходится прятать Филандера там, где на него внезапно не наткнётся никто другой. («Если Филандер ещё жив», - мысленно добавила она, но побоялась высказать это вслух.) Там, куда не заходят другие библиоманты, которые могли бы случайно учуять его ауру. В месте, где недавно попрали и уничтожили такое количество книг, что любой библиомант предпочтёт обойти его стороной.
        Например, в развалинах почтенной старой библиотеки, принесённой в жертву строительству подземки. Даже здесь, на самом краешке пустыря с руинами, Мерси ощущала безмолвный вопль книг, эхо, воспринять которое были в состоянии только библиоманты. Вероятно, б?льшую часть библиотечного собрания удалось перенести в другое место, но, конечно, не всё. Под руинами здания остались похоронены многочисленные выбракованные книги, которые власти не посчитали достаточно ценными для спасения. Руины представляли собой кладбище непопулярной литературы.
        От этой мысли к горлу Мерси подкатывала тошнота, но она даже не попыталась подавить то, что испытывала, с помощью библиомантики. В окружающей кромешной темноте её библиомантическая чувствительность могла помочь найти дорогу к развалинам библиотеки.
        Временами девочкам казалось, что вокруг них беззвучно движутся тёмные глыбы: через некоторое время они догадались, что это были крысы, гигантские стаи крыс, сбежавшиеся сюда с соседних улиц. Перспектива отбиваться от них не сулила ничего хорошего.
        В конце концов Мерси произнесла:
        - Я думаю, это здесь.
        Что-то беззвучно просвистело над их головами.
        - Это были оригами? - спросила Темпест.
        - Нет, кажется, летучие мыши.
        В земле перед ними расстилался настоящий лабиринт, полный закоулков, - бывшие подвалы библиотеки. Какие-то помещения стояли без потолка, открытые всем ветрам, какие-то, напротив, были засыпаны битым кирпичом, завалены балками и битой черепицей. В бледном лунном свете руины отливали серебром и казались гигантской игральной доской. С запада наползал туман: на пустырь словно бы надвигалась белая громада высотой с дом, которая в скором времени собиралась поглотить его.
        С каждым шагом пейзаж, окружавший девочек, становился всё более нереальным: невозможно было поверить, что Лондон находится совсем близко, за последней кучей строительного мусора. Лондон словно бы остался в другом мире. Может быть, переход между Лондоном и убежищами ощущался именно так?..
        - Я что-то чувствую, - произнесла Темпест.
        Мерси уже заметила слабое дуновение библиомантики, далёкое эхо чьей-то ауры. По-видимому, они были не единственными библиомантами, блуждавшими в руинах.
        - У Филандера не такая сильная аура, - отозвалась Мерси.
        - Да, - нервно заметила Темпест, - это кто-то другой.
        Они обнаружили лестницу: изначально она находилась внутри здания, но теперь, после его разрушения, оказалась под открытым небом. Лестница спускалась в траншею, когда-то бывшую подвальным коридором. Свет шарика, вызванного Мерси из страничного сердца, упал в его дальний конец, и девочки увидели, что, заворачивая за угол, коридор снова переходит в ступеньки, ведущие дальше вниз. Очевидно, как и в Сесил-корте, подвал библиотеки состоял из нескольких этажей: вскором времени сквозь него будет пробивать себе путь подземка. Тогда остатки подвальных комнат и коридоров будут окончательно засыпаны землёй: руины, окружавшие девочек, были обречены. Мерси и Темпест осторожно спустились по ступенькам, прошли по коридору и задержались на повороте, прислушиваясь: глубже что-то журчало и плескалось, напоминая Мерси недавнюю прогулку по Кранборну.
        - А что, если там, внизу, всё затоплено? - спросила Темпест. - Возможно, строители решили пока ничего не делать именно поэтому.
        - Он там, внизу, - перебила её Мерси. - Персиваль Ферфакс. Я ощущаю его ауру.
        Темпест, закусив губу, вгляделась в темноту. Отличить ауру одного человека от ауры другого было непросто, - особенно для неопытных библиомантов.
        - Когда мы вытащим отсюда Филандера, - обернулась она к Мерси, - ты меня научишь, ладно? Я хочу сказать, всему этому.
        В положении, в котором находились они обе, было сложно строить какие-либо планы, но Мерси благодарно улыбнулась Темпест:
        - Обещаю.
        Оставив позади верхний этаж подвала, ныне открытый всем ветрам, они спускались дальше в темноту. Сияющий шарик временами мигал, пульсируя: энергия библиомантики, высвободившаяся в результате разрушения библиотеки, ещё циркулировала в подвалах. Возможно, Персиваль Ферфакс решил обосноваться здесь ещё и поэтому. Шарик, созданный с помощью страничного сердца, казалось, притягивался к ней и одновременно отталкивался от неё, мигая и дрожа всё сильнее. Мерси всей душой надеялась, что он не взорвётся, лишив их возможности ориентироваться, однако её опасения оказались беспочвенными. Шарик постепенно увеличивался в диаметре по мере того, как девочки продвигались вниз, пока не стал в два с лишним раза больше исходного размера. Интересно, впитывал ли он в себя чужую библиомантику или сопротивлялся ей?
        Они прошли через анфиладу подвальных комнат: некоторые были заставлены ящиками с покоробившимися стопками бумаги и картотечных карточек, в других лежали книги, изъятые из библиотечного собрания. Зыбкий свет шарика обозначал их контуры, после чего они снова исчезали в темноте.
        Аура Персиваля усиливалась: казалось, она окружала их сразу со всех сторон, как будто он слился воедино со старой кирпичной кладкой. Его незримое присутствие витало в коридорах, словно библиотечное привидение. Он не мог не чувствовать их приближения. Темпест тоже шла с раскрытым экземпляром «Ужасов» вруке, расщепив страничное сердце.
        - Только не делай ничего необдуманного, - попросила её Мерси. - Что бы мы сейчас ни увидели.
        - Если с Филандером что-нибудь случилось, я…
        - Ты всё равно сохранишь ясность рассудка, иначе нам не выбраться отсюда живыми.
        В темноте послышался смех, растворившийся в журчании воды, которое, казалось, было здесь вездесущим. Наверное, совсем неподалёку отсюда протекала одна из подземных рек, и, вероятно, Темпест была права: строители боялись пробивать туннель подземки через её русло, поэтому строительные работы прекратились. Сернистый привкус лондонского тумана, сопровождавший их поначалу, тоже давно остался позади. Здесь, внизу, пахло цементным раствором и каменной кладкой - и, конечно, густой уютный аромат книг снова и снова доносился до носа Мерси из боковых помещений и неосвещённых закоулков.
        Главный коридор вывел их в зал, который, как и многие помещения нижнего подвального этажа, вероятнее всего, был старше стоявшего на них здания библиотеки. Грубая кладка стен напоминала ту, которой были выложены русла древнеримских каналов, ныне также погребённых под городом. Ступени, располагавшиеся по всей ширине зала, вели вниз, в его основную часть.
        - Что это? - прошептала Темпест.
        - Во всяком случае, это строили не для библиотеки. Всё это гораздо старше.
        Низкие, местами обвалившиеся стены делили дальний конец зала на несколько открытых прямоугольных ниш. В некоторых из них каменные плиты пола вздыбились, открывая неглубокие, примерно по колено, пустоты.
        - Это старые римские термы, - объяснила Мерси. - Я такое уже видела. Где-то рядом должны располагаться колодцы и каналы, подводящие чистую воду и отводящие её потом в канализацию. Им же как-то требовалось наполнять все эти бассейны.
        Плеск воды теперь слышался отчётливо, как никогда: подземная река, должно быть, протекала прямо за стенами зала. В передней части зала были сложены ящики с книгами: по б?льшей части по бокам и лишь несколько ящиков стояли в центре.
        - Темпест! - Мерси указала вперёд. Сияющий шарик не мог осветить весь зал, но глаза девочек успели привыкнуть к полутьме. В одном из пересохших бассейнов различался чей-то скорчившийся силуэт.
        - Филандер? - прежде чем Мерси успела удержать её, Темпест рванулась вперёд, слетела вниз по ступенькам и ринулась к нему через середину зала, между ветхими бортиками древних бассейнов.
        Силуэт медленно поднял голову, как будто просыпаясь после долгого сна. Звякнули цепи. Похоже, Персиваль чем-то одурманил юношу. Темпест снова позвала его, и он медленно повернул к ней лицо и пошевелил губами, словно желая что-то крикнуть в ответ, однако из горла раздался лишь невнятный хрип.
        Мерси осталась у входа в зал, зорко оглядывая его. Сияющий шарик парил на уровне её лица, загораживая ей обзор. Мерси послала ему мысленный приказ воспарить к потолку, чтобы лучше контролировать ситуацию.
        В нескольких шагах от неё тени внезапно сгустились в человеческий силуэт. Казалось, Персиваль Ферфакс возник из пустоты и сбросил библиомантическую маску, чтобы предстать перед Мерси. Если ему удавалось поддерживать подобную маскировку до сих пор, значит, его сила многократно превосходила способности Мерси.
        - Не лучшие обстоятельства для того, чтобы увидеться с вами снова, - произнёс он. Далеко позади него Темпест безуспешно трясла цепи Филандера, пытаясь освободить его. Что-то слабо засветилось: девочка расщепила страничное сердце. Персиваль улыбнулся:
        - Это задержит её на какое-то время. - Он даже не оглянулся на Темпест и Филандера, сосредоточившись исключительно на Мерси.
        - Где я допустил ошибку, позволившую вам найти меня здесь?
        - Птолеми, - отозвалась она. - И Малахайд. Сопоставив их свидетельства, я нашла ключевую подсказку.
        Ферфакс кивнул, как будто сам подозревал нечто подобное.
        - Мне следовало сжечь дотла всю лавку.
        - Со всеми книгами? - Она издевательски рассмеялась. - Не думаю. Такое не сошло бы с рук ни одному библиоманту.
        - Вероятно, вы правы. - Он вздохнул. - Я искренне сожалею, что мне придётся уничтожить вас.
        - Вам бы не пришлось делать этого, если бы вы оставили в покое Филандера и Темпест.
        - Пока с ними ничего не случилось. Я мог бы отпустить их.
        - Однако не сделаете этого.
        - Я игрок и умею рисковать. Предложите мне что-нибудь, чтобы я увеличил ставку.
        - Сколько людей вы ещё собираетесь убить, чтобы замять содеянную глупость? Кто ещё знает о том, что между семейством Ферфакс и родом Розенкрейц существует связь?
        - Только вы трое.
        - Вы в этом уверены?
        - Я надеюсь на лучшее. - Он пожал плечами, одновременно повернувшись к Мерси боком, чтобы не терять из виду Темпест и Филандера. - Сколько я себя помню, я всегда был паршивой овцой в стаде Ферфаксов. Вы понятия не имеете, каково это. У меня были сотни причин убраться восвояси и предоставить событиям идти своим чередом. Следовало ли мне продавать Птолеми те книги? Конечно нет. Однако я сделал это прежде всего потому, что хотел отомстить, Мерси. Отомстить за все унижения, все оскорбления и неудачи, которые мне приходилось терпеть с детства. Я с огромным удовольствием послал бы к чёрту моих родителей, да и большинство моих родственников тоже, но… Видите ли, Мерси, именно здесь возникла сложность. Моя младшая сестра Фиона - единственный человек, который был добр ко мне. То, что я делаю сейчас, я делаю для её блага. Если погибнут все остальные, я не пророню ни слезинки. Но моя сестра…
        Улыбка давно исчезла с его лица, и Мерси показалось, что сейчас он искренне сожалеет обо всех событиях, случившихся по его вине. Однако его вопиющая жалость к себе самому казалась ей преувеличенной и надуманной.
        - Я не хочу, чтобы с моей сестрой случилось несчастье только потому, что в минуту отчаяния, назовём это так, я поставил своё желание отомстить превыше всего остального. Продавать книги Птолеми действительно было глупостью, но я не допущу, чтобы из-за этого пострадала моя сестра. Кто угодно, только не она.
        Если до этого у Мерси оставалась надежда на то, что Ферфакс действительно готов отпустить на свободу Темпест и Филандера, то сейчас она разбилась вдребезги. «Я не допущу, чтобы из-за этого пострадала моя сестра, кто угодно, только не она», - любой аргумент, который могла бы привести Мерси, оказался бы слишком слаб против этого убеждения. У неё не оставалось выбора. Ей придётся победить его или хотя бы попробовать сделать это, хотя как библиомант Персиваль многократно превосходил Мерси.
        Тот факт, что Персиваль, по-видимому, любил разглагольствовать, давало ей немного времени, чтобы собраться с силами. Она мысленно перебрала все виды нападения, которым её когда-то учил Валентин. Против заклинаний, которые мог обрушить на неё Ферфакс, они, вероятно, были бессильны.
        - Когда я встретил вас у Торндайка, - продолжал между тем Персиваль, - я понял, что вы что-то скрываете. Сначала я решил, что вы действуете заодно с маркизом и что вы такой же агент Академии, как и он. - Его взгляд помрачнел. - Если бы в Лондоне не появился Седрик де Астарак, возможно, всё бы развивалось совершенно иначе. Вероятно, никто бы не стал интересоваться, откуда взялись книги Зибенштерна. Но охотник за ренегатами… сколько времени ему понадобилось бы, чтобы сделать правильные выводы? Поймите меня правильно, я должен был что-то предпринять. Седрик не оставил мне выбора, мне пришлось уничтожить Птолеми и замести следы.
        - Я даже не была знакома с маркизом, пока мы не встретились у Торндайка.
        - Сейчас я это знаю. Было нетрудно выяснить о вас правду. Ваше имя известно в кругу библиомантов, и некоторые члены Ложи тоже знали о том, что Мерси Амбердейл зарабатывает себе на хлеб, разыскивая редкие книги. Конечно, вы могли оказаться также и родственницей Торндайка, однако эта версия не показалась мне особенно правдоподобной. К тому же некоторые ещё помнят маленькую девочку из Сесил-корта, которая мячиком прыгала между стопками книг, а потом в один прекрасный день вдруг исчезла. Не могли бы вы рассказать мне, что…
        Прогремел выстрел. Пуля едва не задела Ферфакса, ударила в один из ящиков и подняла тучу пыли. Персиваль направил на Мерси правую руку, в которой лежала раскрытая сердечная книга, протягивая левую руку к Темпест и Филандеру, копошившимся внизу, в бассейне. Его губы беззвучно зашевелились. Темпест хотела было выпалить в него ещё раз, когда ударная волна, направленная в её сторону, сбила её с ног и швырнула на низкий каменный бортик за её спиной. От удара кирпичная кладка рухнула, револьвер выпал из рук Темпест и затерялся в темноте, Темпест перелетела в соседний бассейн и осталась лежать там в неестественной позе. Филандер выкрикнул её имя и хотел было доползти до неё на четвереньках, но цепь вокруг его щиколотки натянулась, удерживая его.
        Мерси ощутила сопротивление Персиваля ещё до того, как запустила ударную волну в его сторону. От её атаки он даже не пошатнулся: его библиомантическая мощь стояла между ними сплошной стеной. О господи, ну почему она не отобрала у Темпест этот дурацкий револьвер?..
        - А что вы хотели бы услышать? - гневно спросила она, чтобы отвлечь его: нельзя было допустить, чтобы он предпринял вторую атаку на девочку.
        - Беру назад мои слова насчёт увеличения ставок, - ответил он, запуская в направлении ветхих бассейнов волну убийственной силы.
        Стены вокруг бассейна обрушились, словно карточный домик. На Темпест и Филандера пролился дождь из обломков кирпича и известковой пыли.
        - Персиваль, подождите!
        Он покачал головой. Третья ударная волна пролетела над грудой обломков, размозжив заднюю стену зала, и Мерси поняла, что Персиваль задумал всё это с самого начала.
        В воздухе стояла пыльная взвесь гуще лондонского тумана: Мерси больше не видела своих спутников. Где-то там, внизу, что-то происходило. Раздался скрип, затем треск, затем грохот: по-видимому, несколько кирпичей вылетели из стены и шлёпнулись на пол. Совсем скоро стена окончательно рухнет, и подземная река устремится в освободившийся проём.
        - Филандер! - завопила Мерси прямо в плотный серый известковый туман, однако подступающий шум воды заглушал все остальные звуки. - Темпест!
        Персиваль Ферфакс повернулся к ней с сердечной книгой в руках: его страничное сердце сияло так ярко, что слепило ей глаза.
        В его голосе не звучало ни грамма торжества - одно лишь сожаление:
        - А теперь займёмся вами.
        Глава сорок шестая
        В ушах у Темпест звучали голоса. Шёпот и причитания причудливо смешивались с шумом воды, как будто к ней обращались духи всех тех, кто когда-то утонул в подземных водах Лондона. В голове у Темпест росла уверенность в том, что скоро и она пополнит их ряды: её приветствовали и приглашали: «Лежи смирно. Не сопротивляйся. Всё будет быстро и не больно. Не слишком больно».
        - Темпест!
        Это был голос живого человека.
        - Темпест, чёрт побери!
        Что-то жидкое и ледяное вылилось на её лицо, и, открыв глаза, она увидела, что вода подмыла бортик бассейна, в котором она лежала. Через щель хлынула широкая струя - предвестница потопа, который разразится здесь, как только остатки задней стены окончательно перестанут сдерживать его. Уже сейчас в задней стене зияла щель в рост человека, через которую в зал хлестала вода, неотвратимо расширяя проём. Даже если стена не рухнет окончательно, вода затопит нижнюю часть зала через несколько минут; если же стена рухнет, это будет делом нескольких секунд.
        Темпест попыталась вскочить на ноги, но намокшая одежда стала тяжёлой и сковывала движения. Всё тело ныло от последствий ударной волны, обрушившейся на девочку, а в воде рядом с ней была кровь - Темпест не могла понять, откуда она взялась. Вероятно, холод глушил боль.
        И тут Темпест вспомнила о цепи. Филандер был прикован цепью. Она медленно встала - сначала на четвереньки, затем, пошатываясь, поднялась на ноги, - и с ужасом обнаружила, сколько воды уже затекло в зал. Струи воды производили оглушительный шум, куда ни глянь, повсюду можно было наблюдать маленькие водовороты и потоки, набиравшие силу: чем больше воды попадало в зал, тем опаснее они становились. Вода размывала и уносила ветхие каменные бортики, античные бассейны переполнялись один за другим. Дно некоторых бассейнов треснуло, обнажая низкие пустоты, в которые служители терм, должно быть, когда-то сыпали угли для подогрева: теперь вода устремилась и туда.
        Задняя стена словно бы трепетала, как мембрана, из последних сил сопротивляясь потоку, напиравшему на неё снаружи и готовому обрушить её в любой момент. Она трещала по швам, и кусочки цементного раствора, лопаясь, пулями разлетались по залу.
        Филандер лежал в нескольких шагах от Темпест.
        - Слава богу! - воскликнул он, когда она наконец выпрямилась во весь рост. - А то я уж думал… - Конец предложения потонул в окружающем грохоте, и Темпест не услышала его.
        Она добрела до него по колено в воде, и с глубоким облегчением обняла - она не могла иначе, - и снова занялась цепью. Цепь была короткой, примерно в длину её руки. Это означало, что Филандер окажется под водой, когда зал наполнится всего лишь до половины. Нужно было непременно отвязать цепь. Возможно, при этом удастся как-то использовать воду.
        Девочка бросила взгляд назад, на возвышение, на которое их изначально вывела лестница, и сердце у неё упало. Благодаря воде и водяным брызгам, проникающим в зал, пыль по большей части улеглась, но Мерси и Персиваля Ферфакса можно было различить только с большим трудом. Противников окружало кольцо дрожащих огней, хаос, в котором мелькали иллюзии и вспыхивал библиомантический огонь. Воздух вокруг них вертелся воронкой, запущенной ударными волнами, которые девушка и Ферфакс обрушивали друг на друга с помощью своих сердечных книг. Мерси пришлось отступить до входа на лестницу: облокотившись на стену, она пыталась выдержать шквальный огонь своего противника, насколько это ей удавалось. Её собственные атаки помогали ей выиграть время, но, казалось, практически не наносили Персивалю вреда.
        Темпест упала на колени рядом с Филандером и снова принялась дёргать цепь. Один её конец опоясывал щиколотку Филандера, другой был пристёгнут висячим замком к ржавому железному кольцу, глубоко засевшему между каменными плитами. Под этими плитами тоже должна была быть выемка: ниша для разведения костра, ведь воду в бассейне нужно было подогревать. Если ей удастся разломать пол, можно будет выдрать оттуда кольцо и освободить Филандера.
        Она потянулась за свёрнутой в трубку брошюркой «Грошовых ужасов», спрятанной под курткой, но ещё до того, как рука нащупала пустоту, Темпест поняла, что журнал выпал. Он покачивался на поверхности воды в нескольких метрах от них; на её глазах его подхватил водоворот и утянул под воду.
        - У тебя нет?.. - начала было она, но Филандер лишь молча покачал головой. Конечно, у него тоже не осталось ни одного экземпляра «Ужасов». Вероятно, Ферфакс отобрал их у него сразу после того, как скрутил юношу.
        В отчаянии Темпест топнула ногой под водой - потом ещё раз и ещё: казалось, пол под её ногами поддался. Однако старые плиты лежали здесь много столетий, расшатать их было не так-то просто.
        Темпест вновь яростно дёрнула за кольцо: Филандер по мере сил помогал ей, насколько это вообще было возможно посреди бушующей воды. Вода брызнула в лицо девочке, окружающая действительность расплывалась у неё перед глазами, и она закричала, выплёскивая в зал всё накопившееся отчаяние. В эту минуту часть задней стены наконец поддалась напору воды и рухнула внутрь, а за ней в большой зал хлынул настоящий водопад. Сильное течение сбило Темпест с ног и, наверное, немедленно унесло бы прочь, если бы она не успела ухватиться за цепь и Филандера. Цепь вокруг щиколотки юноши натянулась, врезавшись ему в ногу и чуть не сломав её: он завопил от боли.
        Собрав все силы, Темпест снова поднялась на ноги. Вода плескалась вокруг неё, быстро поднимаясь: ещё немного, и она дойдёт ей до пояса. Если ей очень повезёт, возможно, у неё получится выпустить ещё одну ударную волну - пусть не такую сильную, как у Мерси и Ферфакса, но, может быть, её хватит, чтобы взломать пол.
        Посреди вселенского потопа, царившего в зале, было совершенно невозможно сосредоточиться, но Темпест попыталась изо всех сил. Она представляла себе книги - бесконечные ряды книг, которые она мысленно умоляла одолжить ей немного силы, совсем немного, но всё же достаточно для того, чтобы спасти жизнь Филандеру.
        Ударная волна, которую она в конце концов выпустила, была самой мощной из тех, что ей удавались до сих пор. Она словно вдавилась в воду перед девочкой, разделяя её надвое, и обрушилась на каменные плиты, словно кулак великана. Сокрушительный удар сотряс бассейн, пол прогнулся вниз, затем, пружиня, наверх, но взломать его Темпест не удалось. Вокруг девочки закружились водовороты: возможно, в полу и образовалась трещина, но для того, чтобы расшатать швы и вытащить кольцо, удара оказалось недостаточно.
        Темпест согнулась и, вероятно, потеряла бы равновесие, если бы Филандер не схватил её. Она вцепилась в него, и он заорал ей прямо в ухо, чтобы перекрыть оглушительный шум воды.
        - Уходи! - кричал он. - Оставь меня здесь и беги!
        - Не надейся!
        Она хотела было взглянуть ему в глаза: пенящаяся вокруг них вода и бурлящие водовороты больше не имели никакого значения. При этом её взгляд упал через его плечо на вход в зал. Огоньки, мелькавшие там, погасли, воздух, вибрировавший вокруг сражавшихся противников, успокоился. Персиваль Ферфакс стоял в двух шагах от лестницы в странно застывшей позе. Его руки были плотно прижаты к телу, как будто их что-то удерживало, и Темпест показалось, что вокруг его корпуса мерцает полупрозрачное кольцо: путы, созданные из затвердевшего воздуха.
        Мерси стояла рядом с ним, пошатываясь, но смотрела не на него. Внимание обоих противников было приковано ко входу в зал.
        Там стоял ещё кто-то - фигура в чёрном. Хотя Темпест находилась довольно далеко от пришельца, а перед глазами у неё по-прежнему всё плыло, она узнала женщину под вуалью.
        Мерси двинулась с места.
        - Филандер! - воскликнула Темпест. - Смотри, там…
        За её спиной послышался душераздирающий треск, заставивший её вздрогнуть. Филандер, смотревший ей за спину, застыл от ужаса. Она резко обернулась и собственными глазами увидела причину его испуга.
        Подземная река наконец обрушила заднюю стену и с оглушительным рёвом полилась в зал.
        Глава сорок седьмая
        Перед тем как задняя стена рухнула и в зале воцарился вселенский потоп, Мерси, напрягая все силы, пыталась сфокусироваться на фигуре, возникшей в дверном проёме.
        При других обстоятельствах она бы почувствовала ауру женщины под вуалью задолго до того, как та вошла в зал. Однако сейчас Мерси с трудом держалась на ногах, она израсходовала почти весь свой запас библиомантики. Благодаря поистине сказочному везению она смогла отразить последнюю атаку Персиваля: следующую она бы, вероятно, не пережила. Аннабель Антиква снова спасла ей жизнь, однако Мерси думала об этом без малейшего восторга. Она задавалась вопросом: возможно, её мать нарочно ждала, чтобы всё зашло так далеко?..
        - Ну и что это значит? - спросила она убитым голосом. - Ты хотела преподать мне урок, чёрт возьми?
        Теперь за вуалью угадывалось лицо, узкое и высокомерное.
        Персиваль стоял в двух шагах от лестницы, и вокруг его корпуса мерцало полупрозрачное, пульсирующее, опасно-живое кольцо, которое медленно и неотвратимо вращалось вокруг своей оси. Второе подобное кольцо неспешно вращалось вокруг шеи Ферфакса, закручиваясь, словно гайка на винте и, по-видимому, постепенно перекрывая ему доступ воздуха.
        - Чего ты ждёшь? - спросила Мерси. - Ты же убила Валентина, чего же ты церемонишься с ним?
        Ещё не успев выговорить эти слова, Мерси осознала: впоисках убийцы человека, который мало что для неё значил, она наткнулась на убийцу человека, которого любила как никого другого на этом свете, - Валентина.
        До сих пор она верила, что смерть Персиваля принесёт ей хоть и мрачное, но удовлетворение. Сейчас же она поняла, что не испытывала к нему даже ненависти. Их пересечение было предрешено, как пересечение прямых, проведённых по линейке из различных точек: они оба являлись отпрысками преследуемых библиомантических родов, получается, они всего лишь играли роли, заранее им предназначенные. Встречу же с женщиной, которая родила её, затем отдала на воспитание приёмному отцу, а потом сама же его и прикончила, Мерси ощущала как жестокий удар судьбы.
        - Пошла ты к чёрту! - заорала она матери. - Мне не нужна твоя помощь!
        - Без моей помощи ты бы сейчас валялась мёртвая. Ты хочешь упрекнуть меня за то, что я не допустила этого? - Голос женщины был негромким, но, несмотря на оглушительный шум вокруг, Мерси воспринимала каждое слово, каждый слог, как если бы они были иголками, загоняемыми ей прямо в мозг.
        Она заставила себя отвести взгляд от женщины под вуалью и через плечо Ферфакса взглянула в зал. Темпест и Филандер всё ещё лихорадочно пытались отцепить кольцо, застрявшее в плитах пола. Вода прибывала всё быстрее.
        - Делай что хочешь, - произнесла Мерси, оттолкнулась от стены и побрела к ступеням, ведущим вниз, - на помощь друзьям.
        Она прошла лишь несколько шагов, когда за её спиной мать произнесла:
        - Я не могу убить его. И точно так же я не позволю, чтобы ты пожертвовала жизнью ради спасения двух нищих оборванцев.
        Мерси взглянула на Персиваля: он едва сохранял последние остатки сознания. Его шея, стиснутая кольцом, налилась кровью, глаза были полузакрыты, голова свесилась набок.
        - Да делай ты с ним, что считаешь нужным, мне всё равно. - Из последних сил Мерси направилась дальше.
        - Я не допущу, чтобы ты туда спускалась, - предупредила её мать.
        Мерси побрела дальше, но внезапно ощутила перед собой сопротивление: путь ей загородила упругая воздушная стена.
        - Прекрати! - закричала она, обращаясь к матери и не стыдясь слёз, катившихся по её щекам. - Они погибнут, если я не помогу им!
        - Я слишком долго берегла твою жизнь, чтобы сейчас сложа руки смотреть, как ты бежишь навстречу собственной гибели!
        Теперь Мерси была рядом с Персивалем. Его веки дрогнули, их взгляды встретились. Она по-прежнему не чувствовала ненависти, хотя перед ней стоял человек, погубивший не только Птолеми, но и Джезебел.
        Мерси осталась стоять как вкопанная.
        Что-то неправильное почудилось ей в этой мысли. Он ли расправился с Джез? Потому что, если не он, то…
        - Это ты!.. - Она вновь повернулась к матери: - Это ты убила Джез, чтобы добраться до последней книги. Потому что это была единственная книга, которой тебе недоставало. Другие книги Птолеми тоже продал тебе… за исключением одной. И поэтому Джез пришлось умереть! - Слова, которые ранее произнесла её мать: «Я не могу убить его», - обрели новый смысл, и Мерси громко произнесла вслух: - Потому что ты бережёшь не только мою, но и его жизнь! Всё это время!
        Женщина подняла руку и откинула вуаль. Её лицо было прекрасно и одновременно страшно. Для матери она выглядела слишком молодо, и в то же время её черты были пугающе знакомы Мерси. Далёкое воспоминание возникло в голове девушки, воспоминание, не возвращавшееся всё это время: это лицо, этот голос. Аннабель Антиква действительно являлась её матерью. Пожелтевшие фотографии, которые оставил для Мерси Валентин, были сделаны несколько десятков лет назад, но за это время лицо Аннабель Антиквы едва изменилось.
        - Это правда? - повторила Мерси. - Это ты сидела в карете, в которую села Джезебел?
        - Эта дурочка понятия не имела, что за сокровище попало к ней в руки. Я хотела купить у неё книгу, но она отказалась продать её мне. Она сказала, это было бы нечестно по отношению к её брату. Ей непременно нужно доставить книгу законному покупателю.
        Губы Мерси едва слушались её.
        - И тогда ты прикончила её.
        - Я не могла отпустить её.
        Сначала Валентин, затем Джезебел, а теперь её мать сложа руки смотрела, как тонут Темпест и Филандер!.. Мерси гневно завопила, выпуская на волю всю скопившуюся в ней ярость в виде ударной волны.
        Аннабель Антиква отбила её без видимых усилий.
        - Прекрати.
        В ответ Мерси выпустила в неё следующую ударную волну.
        В голосе её матери прорезался гнев.
        - Я сказала, прекрати!
        - Ответь мне на один вопрос, - потребовала Мерси. - Тогда, в Лаймхаузе, ты могла бы спасти Гровера? Или ты нарочно оставила его погибать?
        - Он не имел никакого значения. Ты - моя дочь, Мерси. Я защищала и оберегала тебя с тех пор, как Валентин взял тебя к себе на воспитание.
        - Защищала и оберегала? - Мерси пребывала в таком отчаянии, что у неё срывался голос. - Ты убивала каждого, кто хоть что-то для меня значил. Каждого!
        - Ты - моё дитя. Все остальные не имеют значения.
        - А Ферфаксы?
        - Семейство Ферфакс - это всё, что осталось от рода Розенкрейц. Их тоже преследуют, Мерси, как и нас с тобой. Ты и я - последние потомки рода Антиква. Адамантовая академия уничтожила почти всех отпрысков родов Розенкрейц и Антиква, и дальнейших смертей я не допущу.
        - Но почему ты защищаешь их? И его тоже? - Она кивнула на Персиваля.
        Впервые по лицу женщины под вуалью было заметно, что она мучительно подыскивает слова.
        - Это длинная история. Я и Северин Ферфакс, двоюродный дед Персиваля… Когда-то давно мы были… - Она покачала головой и перебила сама себя. - Нужно, чтобы Ферфаксы выжили. Все, даже этот дурень. - Поколебавшись, она добавила: - Возможно, среди его детей или внуков будет тот, кто в один прекрасный день сыграет очень важную роль в истории книжного волшебства.
        Мерси мало что поняла из этой тирады, да и не особенно старалась понять: ей это было безразлично. Задавая вопросы, она хотела лишь выиграть время и снова собраться с силами. Сил по-прежнему было мало - даже сердечная книга поникла в её раскрытой ладони.
        Тем не менее кое на что она всё ещё была способна. С криком она бросилась в проём между её матерью и Персивалем. Её ударная волна разорвала невидимые путы, державшие его, и, когда Мерси от усталости упала на колени, Персиваль вырвался на свободу.
        За спиной Мерси послышался негодующий возглас её матери. Кажется, Персиваль не слышал, что она говорила незадолго до этого, и сразу перешёл к нападению, на что и надеялась Мерси: Ферфакс, конечно, не сможет победить Аннабель Антикву, а вот отвлечь её - запросто.
        Над головой Мерси что-то затрещало: оба противника вновь «скрестили шпаги». Она откатилась в сторону и ринулась к лестнице.
        Темпест и Филандер, обнявшись, стояли в бурлящей воде в двадцати шагах от неё. При взгляде на них у Мерси чуть не разорвалось сердце. Темпест посмотрела в её сторону. Вода прибывала.
        Мерси добралась до ступенек. Сейчас она могла сделать только одно - или хотя бы попытаться сделать.
        По залу словно пронёсся стон, послышался душераздирающий треск - предвестник истинной катастрофы.
        Мерси молниеносно расщепила страничное сердце, оттолкнулась и прыгнула. Прежде чем она успела понять, что у неё всё получилось, несмотря на годы бездействия, что её ноги не касаются воды, что она действительно летит, - подземная река наконец обрушила заднюю стену зала.
        Глава сорок восьмая
        Волна хлестнула Темпест в спину и сбила её с ног. Пенящийся поток, ворвавшийся в зал через разрушенную стену, увлёк бы её за собой, если бы Филандер не удержал девочку. Сам Филандер потерял равновесие и теперь болтался на своей цепи, обеими руками держа Темпест, чтобы её не унесло волной. Оба на мгновение скрылись под водой, затем их вытолкнуло наверх, затем подмяло следующей волной. Библиоманты в передней части зала, сражаясь, выбрасывали часть энергии в форме молний, однако эти молнии не долетали до воды внизу: там царила темнота.
        Под водой изо рта Темпест вылетали серебряные пузырьки, она совершенно перестала понимать, где находится. Единственным, на что можно было хоть как-то опереться в окружавшей её зыбкой действительности, были руки Филандера, однако Филандера самого мотало на цепи из стороны в сторону. Темпест испугалась, что он выпустит её в надежде, что волны прибьют её к ступенькам и она сможет добраться до выхода, несмотря на битву женщины под вуалью и Персиваля Ферфакса. Но без Темпест он не сможет освободиться. Нужно было как-то продержаться, как-то выжить.
        Может быть, вода немного успокоится, может быть…
        - Темпест!
        Она еле расслышала своё имя сквозь рёв потока, открыла глаза и увидела зыбкие очертания чьей-то знакомой фигуры, освещённой сзади сполохами молний.
        Мерси стояла над ней прямо в воздухе. В одной руке она держала раскрытую сердечную книгу, другая её рука была отведена в сторону, как будто ей приходилось прилагать усилия, чтобы удержать равновесие.
        - Помоги ему! - крикнула Темпест. Сразу после этого ей в рот залилась вода, поэтому она не была уверена, что успела произнести эту просьбу вслух. Она успела увидеть, как Мерси переступила в воздухе, очевидно выбирая более удачный угол, и тут её снова потянуло ко дну. Водоворот закружил её. Она встретилась глазами с Филандером и в ту же секунду поняла, что он собирается делать.
        - Нет! - хотела крикнуть она, но её рот был полон воды. Она выплюнула её, отчаянно закашлявшись, рискуя задохнуться и утонуть. Руки Филандера, удерживавшие её, разжались.
        Поток подхватил и понёс её прочь от юноши - так быстро, что Темпест сначала не поняла, в какую сторону. Девочку швырнуло к двери, в направлении огней, сопутствовавших сражению библиомантов, ближе к женщине под вуалью и Ферфаксу, стоявшим на ступенях недалеко от выхода. Теперь вода добралась и сюда, но это нимало не заботило их: итот и другая стояли посреди бурлящей воды прочно, словно каменные статуи.
        Отчаянно молотя руками и ногами, Темпест вскарабкалась по ступенькам, оказавшись всего в нескольких шагах от противников. Мощная волна подхватила её и бросила в направлении ближайшей стены: удар был поистине ужасным. Девочка не успела глотнуть воздуха, как следующая волна подхватила её и снова прибила к стене. Течение отнесло её в сторону, потеснило к двери, и Темпест наткнулась на один из ящиков с книгами, плававших на поверхности. Она инстинктивно ухватилась за него, снова ударилась о стену, завопила от боли и почувствовала, как под её ладонями разлетается дерево. В воду посыпались десятки книг: одна заехала ей углом в лоб, другая - в нижнюю губу. Третья настойчиво уткнулась ей в ладонь, словно говоря «возьми меня», Темпест рефлекторно сжала руку и ощутила, как вверх по руке устремилась тёплая волна, облегчающая боль. Она наконец-то смогла снова вздохнуть и почувствовала под ногами твёрдую почву и, так и не поняв до конца, как так вышло, встала на ноги и выпрямилась.
        Ноги девочки словно приклеились к каменным плитам, водовороты, бушевавшие вокруг неё, больше не швыряли её взад-вперёд. Вероятно, та же уловка помогала стоять на ногах женщине под вуалью и Персивалю Ферфаксу: библиомантика позволяла им удерживаться на скользкой поверхности против течения. Обеими руками Темпест подняла книгу высоко над головой, чтобы её не унесло водой, и расставила ноги пошире. Волны били ей в грудь. Она стояла, судорожно пытаясь сориентироваться, но молнии, сопровождавшие битву библиомантов, больше не сверкали. Наступила темнота.
        Женщина под вуалью, держась очень прямо, воспарила вверх и, минуя волны и водовороты, заскользила по воздуху к Мерси. Рядом с ней летел сияющий шар размером с голову человека - сейчас это был единственный источник света в зале. Мерси парила где-то в другом конце зала, недалеко от рухнувшей стены. Вода всё ещё заливалась в зал через широкую брешь, но волнение постепенно успокаивалось. Видимо, уровень воды в зале постепенно сравнялся с уровнем реки, волны уже не обрушивались на каменную кладку, а мирно плескались возле неё.
        Обшаривая зал в поисках Филандера, Темпест сначала не могла его найти. Затем она увидела безжизненное тело: волны несли его в её направлении. Она не успела сообразить, что ей делать, как оно уже закачалось рядом с ней.
        Она взяла его одной рукой, перевернула и взглянула в мёртвые глаза Персиваля Ферфакса. Он был смертельно (в буквальном смысле этого слова) бледен, черты лица запали и теперь напоминали мумию. Он выглядел так, как будто кто-то внезапно высосал из него все жизненные соки. Темпест с отвращением выпустила его.
        - Темпест… я здесь…
        Филандер еле ворочал языком, но его голос она бы услышала даже на фоне извержения вулкана. Темпест протянула руку и дотронулась до него. Он ухватился за неё, и ей удалось подтащить его к себе. Юноша пытался выпрямиться и встать, - хотя и безуспешно, но всё же ему удавалось самостоятельно держать голову над поверхностью воды и свободно дышать.
        - Мерси меня… - начал было он, но судорожно закашлял.
        Темпест и сама уже поняла, что произошло. Когда её отнесло течением, Мерси разнесла наконец каменный пол бассейна ударной волной, кольцо, в котором была закреплена цепь Филандера, выскользнуло из щели, и он угодил в тот же водоворот, что и она - несколькими секундами раньше.
        К невероятному облегчению - Филандер спасся! - примешивалось и счастье немного другого рода. Одна из ненужных книг, предназначенных на выброс, нашла её, нашла и выбрала сама, - Темпест встретилась со своей сердечной книгой. Хотя и вымокшая до последней страницы, книга даже сейчас давала ей новые силы. Даже когда она высохнет, её страницы навсегда останутся покоробившимися, - но ершистому характеру Темпест это подходило.
        Тем временем зал окончательно превратился в подземный бассейн: вего стенах теперь плескались волны и закручивались водовороты. С помощью Темпест Филандер наконец поднялся на ноги. Крепко держась друг за друга, ребята отступили на несколько шагов назад, до стены, и остались там стоять. Наполнив зал, вода устремилась вверх по лестнице на верхний этаж подвала: вероятно, всё, что осталось от библиотеки, теперь было так или иначе затоплено. Темпест беспокоилась, долго ли ветхие фундаменты и стены из лёгких кирпичей смогут противостоять напору воды, подмывающей их снизу. Им всем следовало немедленно выбираться отсюда.
        Но прежде чем повернуться к лестнице, девочка ещё раз оглянулась на сияющий шар, паривший на другом конце зала. В его свете зияющий проём в стене, пробитый рекой, теперь выглядел мирно, напоминая вход в грот. В кромешной темноте, царившей за проёмом, по-прежнему несла свои воды подземная река.
        Перед проёмом над водой напротив друг друга стояли Мерси и женщина под вуалью. До Темпест доносились лишь обрывки слов, заглушаемые шумом воды: «Зибенштерн», «Антиква», «Джезебел».
        Темпест открыла было рот, чтобы позвать Мерси, предупредить её, что им нужно немедленно выбираться наверх, когда библиомантки атаковали друг друга. Вокруг них проступила тонкая светящаяся паутина, мерцающий кокон, а затем они сияющей двойной кометой устремились в проём, ведущий в подземный туннель, и скрылись из виду.
        В последнем проблеске света Темпест и Филандер взглянули друг на друга. В следующий момент зал погрузился в темноту.
        Глава сорок девятая
        Вокруг Мерси и её матери с головокружительной быстротой вертелись огненные мелкие буковки. Их было множество - сотни, а возможно, и тысячи, - и их траектории сплетались в сияющую сеть. В самом центре этого гигантского кокона библиомантики на расстоянии меньше локтя напротив друг друга стояли Мерси с сердечной книгой и расщеплённым страничным сердцем в руке и её мать, многократно превосходившая её могуществом даже без «оружия» вруках.
        Ненависть Мерси неудержимо лилась наружу, принимая форму библиомантической атаки. Её мать отравила Валентина, лишила жизни Джезебел - и после всего этого там, в зале, она пыталась убедить Мерси в том, что всё это она совершила во благо самой Мерси. Исключительно для её же пользы.
        Они обе выбились из сил, к тому же Мерси в подобных вещах категорически не хватало опыта. Она ощутила, как её гнев вышел из-под контроля и буквально взрывался в груди, пробиваясь наружу, а её мать, похоже, знала, как вести себя в такой ситуации, и отразила его, предприняв контратаку. То, что происходило сейчас, походило на ссору, дошедшую до точки кипения, только теперь эта точка кипения была в сотни раз мощнее, и поэтому произошло то, что произошло, - заключённые внутрь сияющего кокона, они неслись в кромешной темноте туннеля, связанные взаимным презрением, над бурлящей водой и под низким сводчатым потолком, сложенным из кирпича.
        - Ты хочешь отомстить? - спросила её мать. - Жаждешь сатисфакции? Ты не можешь одержать надо мной верх, я терплю всё это только потому, что ты - моя дочь.
        - Валентин был моим отцом. Моя мать давным-давно умерла.
        Сияющий кокон из траекторий светящихся буковок лопнул, и высвободившаяся энергия отшвырнула их друг от друга. Мерси врезалась спиной в каменную стену, сползла по ней и пришла в себя уже на узком карнизе. Оглушённая, она огляделась и обнаружила, что находится под куполом круглого зала, напоминавшего пещеру, в которую стекались сразу три подземные реки, образуя в её центре бурлящий водоворот. Куда девалась вода, стекавшаяся сюда, было непонятно: возможно, она попадала в Темзу, а возможно - в очередной забытый туннель, пролегавший ещё глубже под городом.
        Карниз, сложенный из кирпича, шёл по краю зала, вокруг главного водоворота, располагаясь над тремя каналами, по которым в зал попадала вода. В центре водоворота шипела пена и поднимался густой водяной туман, поэтому Мерси не сразу удалось разглядеть, что её мать отшвырнуло на противоположную сторону того же карниза. Она уже успела подняться на ноги и теперь в плаще с развевающимися полами стояла на его краю, в то время как Мерси всё ещё копошилась на полу, не в состоянии поднять голову.
        Они взглянули друг на друга поверх бушующего водоворота. Между ними было не больше десяти метров, но Мерси казалось, что их разделяет целый континент, - настолько по-разному они смотрели на мир.
        - Мы - последние оставшиеся в живых отпрыски рода Антиква! - выкрикнула её мать. - Ты и я - одна плоть и кровь, а Адамантовая академия - наш общий враг. Ты ведь даже не подозреваешь о том, что на самом деле произошло после падения Алого зала, не так ли? Я могу открыть тебе правду, если ты хочешь её услышать.
        - Правда заключается в том, что ты - убийца! Нас с тобой вообще ничего не связывает, даже фамилии у нас разные.
        На опасно красивом лице её матери словно появилась трещина, через которую выглянуло отвратительное высокомерие.
        - Ты можешь взять себе сотню фальшивых имён и менять свою личность сколько тебе заблагорассудится, но это не изменит твоей истинной сущности, Мерси. Поверь мне, я сменила больше имён, чем сносила платьев, и всё же осталась той же, что и прежде. Ты тоже всегда будешь девочкой из рода Антиква, и рано или поздно тебе придётся отвечать за то, что ты носишь это имя. Самое позднее тогда, когда твой дружок-француз узнает, кто ты на самом деле.
        Мерси предполагала, что Седрик уже давно в курсе этого, но предпочла держать язык за зубами.
        - Я видела твои фотографии, сделанные двадцать и тридцать лет назад. Ты выглядишь на них так же, как сейчас. Почему?
        - Я старею медленнее других. - Её мать произнесла это мимолётом, как будто упомянула о необычном цвете волос, словно это было и так понятно. - Этим я обязана Северину Розенкрейцу. Человеку, которого теперь все знают под именем Зибенштерн. - На секунду Мерси показалось, что её мать собирается рассказать про него что-то ещё, но она, видимо, передумала. - Он не был обычным библиомантом. Он пошёл намного дальше библиомантики.
        - Это он - мой отец?
        - Северин? О нет. В последний раз я виделась с ним больше тридцати лет назад, задолго до твоего рождения. - Она снова замолчала. - Именно тогда Северин погиб, но его родственники и потомки живы до сих пор, и я охраняю их. Я не допущу, чтобы Академия уничтожила их, а их книги сожгли и развеяли по ветру. Много лет Ферфаксы оставались в тени, их истинное имя почти забыли, пока этот идиот Персиваль не стащил книги Зибенштерна из фамильной библиотеки и не выставил их на продажу через Птолеми. Окажись одна из них в руках Академии, она рано или поздно непременно напала бы на след Розенкрейцев. Поэтому я выкупила у Птолеми все эти книги - все, кроме одной, которую он отказывался передать мне, потому что пообещал её этому Малахайду. Я предлагала ему любые деньги, но он был непреклонен. Мне стало понятно, что я заполучу книгу, только если он станет опасаться меня больше, чем Малахайда. На следующий день я собиралась ещё раз поговорить с ним, пригрозить ему чем-нибудь, если понадобится, но Персиваль опередил меня. Этот дурак прикончил Птолеми, однако книготорговец уже успел отослать книгу к Малахайду. Я
боялась, что, услышав об убийстве, Малахайд запрёт книгу в каком-нибудь сейфе и я не смогу добраться до неё. Мне казалось, что проще будет перехватить посыльного, чтобы книга не успела попасть ему в руки.
        Сквозь водный туман она бросила на Мерси колючий пронизывающий взгляд.
        - Теперь все семь томов сожжены, и Ферфаксам пока больше ничего не угрожает. Эта история дорого обошлась мне, но выбора у меня не было.
        - И выбора не лишать невинных людей жизни у тебя, похоже, тоже не было, - ввернула Мерси. - Валентин подобрался к тебе слишком близко, но Джезебел… она ведь никому ничего не сделала!
        - Жизнь одного человека - недорогая цена за выживание династии. Что стоит жизнь квартальной шлюхи, если на другой чаше весов - существование целой семьи со всеми её многочисленными потомками?
        Всё существо Мерси восставало против этого утверждения, однако в то же время у неё в голове зародился ещё один вопрос, не дававший ей покоя.
        - Ты бы никогда в жизни не стала охранять Ферфаксов из одной только любви к ближнему. Если они действительно потомки Розенкрейцев, тебе что-то от них надо. Что именно? Почему только они могут дать тебе это? И почему ты не возьмёшь себе это сама, убивая всех, кто встанет на твоём пути? Насколько я понимаю, обычно ты именно так и поступаешь. - Произнося эти слова, Мерси медленно выпрямлялась, облокотившись спиной на стену, пока, пошатываясь, не поднялась наконец на ноги. Дрожащими руками она раскрыла свою сердечную книгу и расщепила страничное сердце. Оно засветилось слабым, мигающим светом.
        Её мать с сожалением покачала головой:
        - Я не буду сражаться с тобой, Мерси, как бы ты меня ни ненавидела. Не здесь и не сейчас. Когда-нибудь ты, возможно, поймёшь меня.
        - Что ты собираешься делать?! - заорала Мерси, перекрикивая шум воды и одновременно желая выплеснуть накопившиеся в ней гнев и беспомощность.
        - Может быть, мы ещё встретимся когда-нибудь. Когда тебе понадобится моя помощь.
        - Да чихала я на твою помощь! Мне плевать на тебя, мама!
        - Я понимаю. Возможно, так оно и есть.
        Мерси отвлеклась, и слабо светившееся страничное сердце погасло совсем.
        - Ты не можешь вот так взять и исчезнуть! Ты слишком легко отделалась! Ты убила всех этих людей, всех моих… - Она запнулась, увидев, что Аннабель Антиква совершает руками какие-то пассы. - Это трусость, слышишь?.. Проклятая трусость и больше ничего!
        - Прощай, дитя моё.
        Ослепительная вспышка заставила Мерси прикрыть глаза. Она услышала шелест ткани, но, когда её глаза снова смогли воспринимать окружающую её действительность, карниз на противоположной стороне зала опустел. Чёрный плащ исчез в центре водоворота, как капля чернил в водосточной трубе.
        Ни на секунду Мерси не поверила, что её мать бросилась в воду, чтобы утопиться. Из зала вели три туннеля, три реки, с помощью которых можно было рано или поздно выбраться на поверхность. Три пути, чтобы сбежать отсюда.
        Воспоминание о чёрной ткани в бурлящей пене водоворота тем не менее застряло в памяти: последний привет, призванный снова сбить её с толку.
        Она поочерёдно осмотрела устья всех трёх туннелей, надеясь различить далёкие отблески света, прислушалась, пытаясь услышать шорох или шаги, потом снова уставилась на пенящийся водоворот. От её матери нигде не осталось и следа.
        В конце концов девушка снова расщепила страничное сердце - на этот раз это удалось ей лучше. Она сошла с карниза и, пошатываясь, заскользила над водой в туннель, ведущий в подвал разорённой библиотеки. Дрожащий шарик света сорвался с расщеплённой страницы и, покачиваясь, взлетел под низкий кирпичный потолок: его бледного сияния хватало лишь на несколько шагов вперёд.
        Через какое-то время в темноте впереди обозначились края проёма, пробитого рекой: зубастая каменная пасть, отражавшаяся в чёрной воде.
        - Темпест? Филандер?..
        Ответа не последовало. Готовясь к худшему, Мерси огляделась, не покачивается ли в воде чьё-то бесчувственное тело, и едва смогла долететь до выхода из зала, как силы оставили её. Она споткнулась и полетела в ледяную воду, доходившую ей почти до пояса. Мерси с трудом тащилась по полузатопленному подвалу, крепко прижимая к груди левой рукой свою сердечную книгу. Другой рукой она опиралась о стены, когда приходилось останавливаться, чтобы передохнуть и собраться с силами.
        Впереди послышался плеск. При свете крошечного, слабо светящегося шарика навстречу ей вынырнули две фигуры. Темпест с облегчением рассмеялась и обняла её, потом её нагнал и Филандер. Подставив Мерси плечи, чтобы она могла опереться на них, они устремились наружу и нырнули в ночной пергаментно-жёлтый туман.
        Эпилог
        Глава пятидесятая
        Даже в погожие дни в Сесил-корте было пасмурно. Дома, теснившиеся друг к другу, нависали над узким переулком с обеих сторон, так что солнечные лучи лишь мимоходом касались булыжной мостовой и обветшалых фасадов, проникали сквозь стёкла узких выступающих окон и скользили по многочисленным книжным полкам. Как только солнце пряталось за фасадами и дымоходами, в Сесил-корте вновь воцарялась полутьма. Книготорговцы не жаловались на это: наоборот, они радовались зловонному туману, не желая, чтобы их драгоценные книги покорёжились, а чувствительные страницы потемнели от солнечных лучей.
        Одним утром - это было три дня спустя после событий, произошедших в Холборне, незадолго до того, как солнечные лучи должны были достичь Сесил-корта, - Мерси уселась перед очередной стопкой книг, пострадавших в лавке от рук Торндайка. На руках у неё были белые шёлковые перчатки: они помогали ей выбрать, какие книги можно оставить, а какие (хотя это решение каждый раз давалось ей нелегко) уже не подлежат восстановлению.
        Филандер и Темпест собирали свои пожитки у себя в Сент-Жиле и должны были появиться здесь только спустя несколько часов. Мерси предложила им занять чердак и оставаться у неё столько, сколько им заблагорассудится. В качестве ответной услуги они пообещали помогать ей убираться в лавке, выбрасывать ненужный хлам, сметать пыль и составлять полный каталог книг.
        Официально лавка открывалась только послезавтра, но Мерси не стала запирать дверь, и около десяти утра дверной колокольчик задребезжал в первый раз за сегодняшний день.
        В дверь просунулась седая шевелюра Артура Гилкриста:
        - Можно войти?
        - Тебе всегда можно.
        Он окинул лавку цепким взглядом опытного книготорговца:
        - А что, выглядит уже весьма неплохо. Ты молодец.
        - Ты льстишь мне.
        - Нет, правда.
        Вздохнув, Мерси сняла шёлковые перчатки и положила их на стопку книг.
        - Я ещё даже не начала убираться как следует. Для начала я хочу изменить самую малость: расчистить побольше места и создать хотя бы видимость порядка, удобного для покупателей.
        - Старик Валентин предпочитал обладать книгами, а не продавать их, - улыбнулся в бороду Гилкрист.
        - Разве ты не из того же теста?
        Он тихо вздохнул.
        - Боюсь, зарабатывать на книгах хорошие деньги получалось только у Птолеми.
        Ещё два дня назад Мерси поговорила с Гилкристом и рассказала ему, как на самом деле погиб Птолеми. Ей пришлось слегка покривить душой, умолчав о том, откуда взялись исчезнувшие позднее книги Зибенштерна, стоившие Птолеми жизни. Она сочинила версию о том, что среди коллекционеров книг возникла ссора, имевшая последствия в высших кругах общества, и в результате Эдвард Торндайк лично явился к ней в лавку, чтобы уничтожить её, когда она выяснила, что именно он стал виновником смерти Птолеми, и готовилась разоблачить его. Чтобы Гилкрист поверил ей, девушка предъявила ему тело Торндайка, прежде чем с помощью Филандера стащить его в лондонские катакомбы и сбросить в один из каналов, впадавших в Темзу. Через несколько часов тело обнаружила полиция, а вчера «Таймс» опубликовала пышный некролог на смерть одного из её наиболее уважаемых литературных критиков. Согласно версии лондонской полиции, Торндайк умер в результате нападения уличных грабителей.
        Осторожно протиснувшись между многочисленными стопками книг, Гилкрист направился к открытой двери в заднюю комнату.
        - Можно, я ещё раз взгляну на него?
        - Да, пожалуйста. Только не задавай ему вопросов, иначе он так и будет трещать без умолку.
        - Я всё слышал, - раздался обиженный голос Всезнайки из задней комнаты. - И я должен заявить вам, миледи, что считаю недостаток уважения по отношению к энциклопедическим знаниям, которое я несу в массы, совершенно неуместным.
        Было слышно, как он затопотал своими толстыми пальцами по полу в задней комнате, не вылезая, однако, в зал: она запретила ему это. Гилкристу она доверяла, но не была уверена, что остальные книготорговцы Сесил-корта будут так же хранить молчание. Самому ветератору это, казалось, не мешало: он либо сидел в своей папке, либо коротал время, тихо беседуя сам с собой, либо дразнил птичек-оригами.
        Старый книготорговец остановился в дверях, потрясённо покачивая головой:
        - Силы небесные! Вот это я называю чудом библиомантики!
        - Премного благодарен, - отозвался ветератор. - Чрезвычайно отрадно, что хотя бы один из присутствующих здесь ценит моё общество.
        - Никаких вопросов! - вновь предупредила Мерси Гилкриста.
        Он смущённо потупился:
        - Можно один-единственный маленький вопрос?
        Мерси закатила глаза, махнула рукой и снова повернулась к своим книгам. Гилкрист зашёл к ветератору в заднюю комнату и осведомился у него об исторических корнях одного из второстепенных персонажей пьесы Шекспира «Цимбелин». Он заходил ежедневно - убедиться в том, что с Мерси всё в порядке, и предложить ей свою помощь, - однако в глубине души Мерси не сомневалась, что истинной причиной его визитов был ветератор и его поистине неистощимая осведомлённость: беседы с ним доставляли Гилкристу истинное наслаждение. Любые, даже самые невероятные сведения ветератор мог проверить и обосновать, любую книгу - объяснить и истолковать.
        Ветератор тем временем снова пустился в пространные рассуждения, сыпля терминами без передышки. Мерси не прислушивалась к его докладу. Только спустя полчаса он, по-видимому, надоел и самому Гилкристу: последний попрощался, оставляя девушку разбираться со словесным поносом, который необдуманно вызвал.
        Обернувшись к задней комнате, Мерси громко крикнула: «Veterator recedite!», пропустила мимо ушей многословные возражения и услышала наконец, как страницы ветератора укладываются в кожаную папку. Когда крышка папки, невзирая на громкие протесты Всезнайки, наконец захлопнулась, Мерси вздохнула с облегчением.
        Она как раз собралась вернуться к работе, когда дверной колокольчик прозвенел во второй раз за это утро.
        Перед окнами лавки остановилась чёрная карета, владелец которой как раз заходил в дверь.
        - Мисс Амбердейл, - произнёс Филеас Седжвик, - простите мне моё вторжение. Я видел на двери табличку «Закрыто», но дверь была неплотно прикрыта. В любом случае я надолго не задержу вас.
        Внутри у Мерси всё похолодело, но она произнесла:
        - Заходите, комиссар. Располагайтесь. Если хотите, можете что-то приобрести.
        - В следующий раз - непременно.
        Она поднялась с колен между книжных стопок и шагнула ему навстречу. За спиной Седжвика возвышалась объёмистая фигура кучера: широкоплечий великан с окладистой бородой бросил сумрачный взгляд в лавку.
        - Ваш телохранитель? - спросила она.
        - Кучер, охранник, носильщик. Во всех отношениях полезный человек.
        Седжвик прикрыл дверь, прислонил свою трость к дверному косяку и снял шляпу.
        - Значит, вы действительно решили снова открыть лавку.
        - Книготорговля - почтенное занятие. Как это ни странно, за последние два года мне ни разу не приходила в голову мысль таким образом совместить любовь к книгам и достойный способ зарабатывать себе на жизнь.
        Седжвик улыбнулся:
        - Однако для женщины этот способ заработка всё же весьма необычный, верно? Вы будете единственной женщиной, владеющей лавкой здесь, в Сесил-корте. Да и магазинами на Холивелл-стрит тоже управляют исключительно мужчины.
        - Значит, пришла пора покончить с некоторыми традициями.
        - Совершенно с вами согласен.
        - Чем я могу быть вам полезна, мистер Седжвик?
        - В первую очередь мой визит - визит вежливости. Я полагаю, в последнее время у вас было чрезвычайно много хлопот.
        - Да, чтобы привести лавку в порядок, нужно немало времени и усилий. У Валентина Амбердейла было в высшей степени эксцентричное представление о порядке.
        - Не исключено. - Седжвик огляделся. - Кроме того, необычные события, случившиеся в последнее время, тоже в некотором роде потребовали вашего внимания, не правда ли?
        - Не уверена, что понимаю, о чём вы.
        Он прошёлся вдоль полок, пробежав глазами по книжным корешкам:
        - Читаете ли вы критические статьи о литературе, мисс Амбердейл?
        - До сих пор я ими не интересовалась. Вероятно, в будущем мне придётся уделять им больше внимания.
        - В таком случае вряд ли вам знакомы содержательные тексты некоего Эдварда Торндайка. - Он всё ещё стоял, повернувшись к ней спиной. - Умнейший человек, пусть и с несколько закоснелыми взглядами, если вам интересно моё мнение. Припоминаю, что вы были знакомы с ним лично.
        - Мне довелось раздобыть для него пару книг. Как и для вас, комиссар Седжвик.
        Он лишь отмахнулся, сочтя её реплику несущественной.
        - Я весьма удивился, когда услышал, что он представил вас своим друзьям из Ложи хорошего вкуса как свою племянницу.
        - Вероятно, он опасался, что, увидев рядом с ним молодую даму, в Ложе сделают неправильные выводы.
        - Да, он был очень щепетилен в том, что касается его репутации. - Седжвик повернулся к ней: - Вы наверняка слышали о несчастье, происшедшем с ним.
        Она кивнула:
        - Да, ужасная трагедия. Несмотря на то что лондонская полиция неустанно печётся о безопасности граждан.
        - Вы читали статью в «Таймс»?
        - Нет, - солгала Мерси.
        - Там написали, что, согласно версии полиции, Торндайк стал жертвой нападения шайки уличных грабителей. И что причина его смерти - ножевые ранения.
        Да, она тоже удивилась, прочитав об этом. И опасалась худшего.
        - На самом деле Эдварда Торндайка убили из огнестрельного оружия, - продолжал комиссар. - Однако это могло стать причиной нежелательных вопросов. Поэтому я решил немного, скажем так, подретушировать причину его смерти для широкой общественности. Уличные грабители по большей части пользуются ножами. Кроме того, если бы Торндайк погиб от огнестрельного оружия, там, где его обнаружили, должны были так или иначе прозвучать выстрелы. Тело нашли под железнодорожным мостом Чаринг-Кросс, у реки, недалеко от вокзала Чаринг-Кросс, - вы знаете, что там всегда людно, даже по ночам. Однако никто из них, очевидно, не слышал выстрелов или не пожелал сообщить о них полиции.
        - На вокзале всегда шумно, под железнодорожным мостом - тем более.
        - Разумеется. - Комиссар всё так же великодушно улыбался. - С другой стороны, на одной из тихих улочек Лондона, населённой мирными книготорговцами, ночью, которой погиб Торндайк, сразу троим жителям померещились выстрелы. Удивительно, правда? Однако, по-видимому, никакого преступления в ту ночь там не произошло, ведь никто не счёл необходимым вызвать полицию. И никакого трупа тоже не нашли. Не было даже следов крови. - Он снова огляделся по сторонам и перешёл к противоположной стене, продолжая внимательно рассматривать корешки книг. - Как бы там ни было - дело закрыто. Мои люди арестовали бандита, известного на весь Лондон, на совести которого больше жизней, чем на нашей с вами совести невинных хитростей. Мы уже давно искали повод задержать его, а в ночь убийства сразу несколько полицейских видели его недалеко от моста: какая удача!
        Седжвик снял с полки том с изящным тиснением на переплёте, перелистнул пару страниц и снова поставил на место.
        - Расследование другого преступления, произошедшего в вашем квартале, также закрыли. Нам пришлось приостановить наши изыскания по делу Птолеми. Наши эксперты убеждены в том, что бедняга стал жертвой несчастного случая. Вы понимаете, что я хочу сказать, - грубая небрежность в обращении с печным отоплением.
        - Да, такое случается, - согласилась Мерси.
        - Припоминаю, что между вами и этим мистером Птолеми существовала какая-то странная связь. Я слышал, что он несколько лет платил арендную плату за эту лавку, очевидно, потому, что был убеждён, что однажды вы вернётесь и возьмёте её в свои руки. Уверен, Птолеми бы обрадовался, если бы успел собственными глазами увидеть, что так оно и случилось.
        - Обрадовался, - повторила Мерси онемевшими губами.
        - Как видите, всё обернулось к лучшему. Как надоели эти пессимисты, болтовню которых приходится выносить, хотя умные люди понимают, что, если выбрать правильных союзников, многое можно исправить. Я всегда говорил: истинная дружба не только приятна, но и полезна.
        - Вы же говорили, что у вас нет друзей.
        Он улыбнулся:
        - Туш?. Вы правы.
        Во рту у Мерси скопилась горечь, но она заставила себя подойти к нему и встать рядом возле полки.
        - Вы ищете что-то конкретное?
        - Я всегда что-то ищу. Всегда есть пара книг, которых не хватает в моей коллекции, причём чем дольше я размышляю на эту тему, тем длиннее становится их список. Собственно, я хотел спросить вас, удалось ли вам найти первое издание «Моби Дика», за которым вы охотились?
        - Ещё нет.
        - Осмотр тела барышни лёгкого поведения не дал вам новых улик?
        Она покачала головой:
        - Боюсь, именно эту книгу мне придётся искать ещё довольно долго.
        - Советую вам не мешкать. Вы же знаете, как нетерпеливы бывают некоторые заказчики.
        - В лавке «Либер Мунди» мы прилагаем все усилия, чтобы выполнять пожелания наших клиентов как можно быстрее и к их полному удовлетворению.
        - Вот видите, вам тоже приходится беречь свою репутацию. Как и старому Торндайку. - Седжвик надел шляпу и зажал трость под мышкой. - Уверен, что стану постоянным клиентом вашей замечательной лавки. Всего хорошего, мисс Амбердейл.
        - И вам того же, мистер Седжвик.
        Мерси проводила его до двери и хотела было запереть за ним дверь, как комиссар наклонился и поднял с крыльца два конверта.
        - Ваша почта! - воскликнул он. - Вам следует как можно скорее установить на двери почтовый ящик.
        Она тоже вышла на крыльцо и взяла из его рук оба конверта:
        - Непременно. Благодарю.
        Комиссар слегка поклонился и сел в карету. Кучер бросил на неё ещё один мрачный взгляд, щёлкнул бичом, и карета покатилась вниз по Сесил-корту.
        Вернувшись в лавку, Мерси внимательно осмотрела конверты, но прошло некоторое время, прежде чем она смогла полностью сосредоточиться на них. При воспоминании о визите Седжвика у неё по спине до сих пор бежали мурашки. Её пальцы дрожали, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы успокоиться.
        Одно из писем было в простом конверте из дешёвой бумаги. Оно оказалось от Флоренс Оукенхёрст. Мерси распечатала его: вконверте было два листка, один из них - плотно исписанный бисерным почерком Флоренс.
        Дорогая Мерси,
        меня выписали из больницы домой. Я буду прикована к постели ещё какое-то время, однако это обстоятельство не сможет удержать меня от того, чтобы выразить Вам мою глубочайшую благодарность. Предполагаю, что Ваши намерения относительно выпуска сочинений мистера Малахайда изменились, однако тем не менее я хотела бы упомянуть, что ввиду последних обстоятельств я охотно изменю название нашей совместной серии книг с «Оукенхёрст - Амбердейл» на «Амбердейл - Оукенхёрст». По заслугам и честь.
        Помимо выражения моей благодарности и предложения восполнить упущенное и наконец выпить вместе чашечку чаю существует ещё одна причина, по которой я пишу Вам это письмо. Просматривая старые договоры и соглашения, заключённые моим почившим отцом с нашими авторами, я наткнулась на документ, который настоящим пересылаю Вам. Вы, несомненно, помните Бенджамина Каттера, о котором я рассказывала Вам? Человек, уже много лет кочующий из салуна в салун на американском Диком Западе и в перерыве между запоями сочиняющий для меня истории о храбрых ковбоях и кровожадных индейцах? Взгляните, что записано в соглашении, заключённом между ним и моим отцом. Предполагаю, что его содержание весьма удивит Вас. Я собиралась лично сообщить Вам о моей находке в день, когда Вы спасли мне жизнь, однако в связи с изменившимися обстоятельствами приходится пересылать его почтой.
        Буду чрезвычайно рада, если Вы навестите меня, когда у Вас выдастся свободная минутка. В противном случае мне придётся притащиться в Вашу новую лавку в моём прискорбном состоянии, проливая на Ваши книги собственную кровь.
        Глубоко расположенная к Вам,
        Флоренс Оукенхёрст.
        Мерси с улыбкой покачала головой и развернула второй листок. Это был пожелтевший договор между отцом Флоренс и Бенджамином Каттером, закреплявший за «Издательской компанией Оукенхёрст» эксклюзивные права на издание произведений Каттера. В качестве ответной услуги издатель брал на себя обязательство увеличить автору пословный гонорар. Под договором были указаны банковский счёт в Лондоне и адрес до востребования в Сан-Франциско. В самом низу стояла приписка, утверждавшая, что в случае смерти Каттера гонорары за переиздания и любое другое использование его трудов подлежат переводу на другой счёт.
        Счёт этот был оформлен на имя Мерси Амбердейл.
        Мерси неуклюже шагнула к ближайшей табуретке и плюхнулась на неё. Договор заключался пятнадцать лет назад, то есть тогда, когда Мерси только что поступила на воспитание к Валентину.
        После того как ей наконец надоело всматриваться в её собственное имя и прокручивать в голове одни и те же - совершенно нелепые, надо сказать, - предположения, она дрожащими руками отложила оба листка в сторону, заставила себя отвести от них взгляд и обратилась к другому конверту, который Седжвик подал ей с крыльца.
        Он был розовым, из бумаги тонкой выделки. В середине красовалась сургучная печать с инициалами:
        FF
        Сломав печать, Мерси вынула из конверта листок веленевой бумаги. Тёмно-синими чернилами изящным женским почерком на ней стояло:
        Мисс Амбердейл,
        я хотела бы встретиться с Вами. Пожалуйста, сообщите мне, когда Вы сможете посетить меня. Нам необходимо обсудить нечто важное.
        С нетерпением жду Вашего ответа,
        Фиона Ферфакс,
        поместье Ферфакс,
        Уинчкомб, Глочестершир.
        Глава пятьдесят первая
        Мерси привыкла ни с кем особенно не делиться тем, что занимало её мысли, поэтому она никому пока не стала сообщать о новых обстоятельствах, которые выяснила из обоих писем. Вероятно, понять, что представляет собой Бенджамин Каттер, было проще всего через его истории, и Мерси решила в ближайшие же дни навестить Флоренс и попросить её одолжить ей пару выпусков «Грошовых ужасов» спроизведениями Каттера. Кроме того, Флоренс могла бы рассказать ей то, что она сама знала о Каттере.
        Что же касается приглашения посетить резиденцию Ферфаксов, то после некоторого размышления Мерси решила принять его. Завтра она напишет Фионе Ферфакс ответ, а там будет видно.
        Однако в этот вечер она ограничилась тем, что вместе с Филандером и Темпест расчистила на чердаке место, где её друзья могли бы обосноваться на первое время. Они разобрали старую кровать Мерси на доски, сложили их во дворе, перетащили сундук с её пожитками в спальню на втором этаже, где девушка разместилась в качестве новой хозяйки, и сдвинули в сторону многочисленные стопки книг. И для Филандера, и для Темпест переезд к Мерси символизировал начало новой эры: впервые в жизни им не нужно было делить комнату с другими членами своих семей. И хотя Мерси испытывала некоторые угрызения совести, поселив юную парочку в неустроенности и тесноте, - им же обоим чердак «Либер Мунди» казался по меньшей мере дворцом.
        Сердечная книга Темпест наконец просохла: её страницы и обложка остались покорёженными, но Темпест постоянно носила её при себе, чтобы упражняться в различных библиомантических фокусах. Однажды ей удалось перенести красочные картины, возникавшие в её воображении при чтении, на косую кровлю чердака; вдругой раз она заставила персонажей книги заговорить так громко, что обеспокоенная Мерси прибежала снизу, вооружённая своей сердечной книгой и кухонным ножом - на всякий случай.
        Филандеру было ясно, что его библиомантическим способностям никогда не суждено подняться выше фокусов с «Грошовыми ужасами», однако это ничуть не беспокоило его. Напротив, он раздулся от гордости за Темпест, когда она одной лишь силой мысли заставила стопку книг выписывать в воздухе кренделя. Через несколько минут стопка таки обрушилась, подняв тучу пыли и увлекая за собой другие книги, словно костяшки домино, однако Мерси призналась ей, что ей самой для подобных экзерсисов пришлось несколько месяцев заниматься под присмотром Валентина.
        Часы должны были пробить полночь, когда Мерси наконец пожелала обоим спокойной ночи и по скрипучей лестнице спустилась с чердака. Баловство Темпест с книгами немного отвлекло её от занимавших голову мыслей, но она не была уверена, что этой ночью сможет заснуть. Прежде чем лечь, девушка тщательно проверила все печные заслонки в доме, хотя и прекрасно понимала, что они не защитят её от Александрийского пламени, если ему вздумается нанести ей визит.
        Собираясь наконец подняться в спальню, Мерси ещё раз внимательно оглядела лавку. Она как раз нажала на дверную ручку, чтобы убедиться в том, что дверь заперта, когда заметила в переулке напротив лавки чью-то фигуру. В этот поздний час переулок был пуст, и только на противоположной его стороне стоял человек в длинном пальто с непокрытой головой. Облокотившись о стену, он смотрел в её направлении.
        Отперев дверь, Мерси выглянула наружу. Стало ощутимо прохладнее, сгустился ночной туман, в клубах которого переулок едва просматривался в обе стороны. Паб «Ветчина» уже давно закрылся. С соседних улиц доносился приглушённый цокот копыт и невразумительная болтовня пьяного гуляки.
        - Добрый вечер, Седрик, - произнесла она, дойдя до середины переулка с сердечной книгой в левой руке.
        Молодой человек отделился от стены, но не шагнул ей навстречу. Его глаза скрывались в тени, слабый свет газового уличного фонаря освещал лишь его рот и подбородок.
        - Добрый вечер, Мерси.
        - Вы привели с собой своих добрых знакомых из Академии, чтобы взять меня под стражу?
        - Вы всерьёз думали, что я способен на это?
        - Ну, до конца я не была уверена.
        По лицу Седрика было видно, что он озадачен, но потом он всё же улыбнулся. Ночью, в тумане, его улыбка казалась ещё более загадочной, чем всегда, а длинные чёрные волосы свисали неряшливее обычного.
        Она смерила его подозрительным взглядом.
        - Если вы пришли, чтобы извиниться за сцену, которую устроили мне у себя в прихожей, то…
        - Я пришёл попрощаться с вами, Мерси.
        - Вот как, - тихо произнесла она.
        - И вернуть вам вот это. - Он сунул руку в карман плаща, достал что-то, завёрнутое в шёлковый платок, и протянул его Мерси.
        Чтобы понять, что это, ей не нужно было даже касаться подарка.
        - Вам она нужнее, чем мне.
        - Мне она больше не пригодится. Моё членство в Ложе хорошего вкуса больше не играет роли. В ближайшее время мне придётся заниматься другими делами.
        Мерси подумала о письме Фионы Ферфакс, лежавшем в лавке в нескольких шагах от них, и задалась вопросом, не навела ли она, сама того не желая, Седрика на след семейства Розенкрейц.
        Не будучи уверенной, может ли напрямую поинтересоваться планами Седрика, не возбудив в нём недоверия, девушка произнесла:
        - Эдвард Торндайк был основателем Ложи. Означает ли это, что теперь её распустят?
        Седрик усмехнулся уголком рта.
        - Во всяком случае, без своего магистра у остальных членов Ложи поубавится охоты пускать в ход всякие дьявольские машины. Не думаю, что они будут продолжать заниматься ими с таким же энтузиазмом. - Он по-прежнему протягивал ей предмет, завёрнутый в шёлковый платок. - Возьмите же, наконец.
        Мерси приняла подарок и развернула шёлковый платок, в который была завёрнута Лупа истины.
        - Ну что ж, - сказала она нерешительно, - благодарю вас.
        - Мне кажется, для вас она имеет особое значение.
        - Возможно, потому, что мне было известно, какое значение она имела для вас. Теперь она привлекает меня куда меньше.
        - Вам нелегко угодить.
        - Вы вышвырнули меня из своего дома.
        Он набрал в грудь воздуха:
        - Вы правы, за это мне действительно следует попросить у вас прощения.
        - Бросьте, Седрик. Если вопреки всем ожиданиям один из нас снова перейдёт другому дорогу, вероятно, я ещё дам вам пару поводов разозлиться на меня. Вместо ваших извинений я лучше оставлю у себя в запасе эту историю в качестве козыря и упомяну её в нужный момент. Скажу: апомните, тогда, в вашей прихожей?..
        На этот раз улыбка, заигравшая на его лице, похоже, была искренней. Впрочем, Мерси часто сомневалась в справедливости своих суждений, если дело касалось Седрика де Астарака. В конце концов, он по-прежнему оставался агентом Адамантовой академии. Притворство было его профессией.
        Он шагнул к ней, бледный свет фонаря иначе упал на его лицо, и Мерси увидела, что его глаза запали, налились кровью, а вены на виске чуть ли не почернели.
        - Боже милосердный, что с вами случилось?!
        - Ничего особенного. Не берите в голову.
        - Пойдёмте в лавку! - Она схватила его за руку и собралась было потащить к открытой двери. - Вам нужно приложить лёд и…
        - Спасибо. Правда, я очень благодарен вам. - Он высвободил свои пальцы - мягко, но непреклонно. - Не волнуйтесь.
        Мерси опустила Лупу истины в один из карманов своего платья.
        - Вы, проклятый упрямый француз! Вы являетесь ко мне в таком виде, как будто вас только что провернули через мясорубку, и всерьёз ожидаете, что я не буду волноваться?
        - Вы же терпеть меня не можете.
        - Я бы переживала даже за злобную уличную собаку, если бы увидела, что она хромает.
        Седрик тихо рассмеялся в ответ и поднял обе руки, отмахиваясь от её помощи. Его левая рука была вся в волдырях от ожогов, и он сообразил это на секунду позже, чем следовало. Он быстро спрятал её в карман пальто, но Мерси успела это заметить.
        - Может быть, вы всё-таки расскажете мне, что с вами случилось? А также, что более важно, - что вы собираетесь делать?
        Казалось, маркиз на секунду задумался, а потом произнёс всего одно слово:
        - Абсолон.
        - Он действительно здесь, в Лондоне? - Поколебавшись, Мерси добавила: - Тот человек на крыше был не он. Хотя, вероятно, вам это уже известно.
        - Я узнал это от него самого.
        Она тихо чертыхнулась.
        - Видите, момент, когда мне понадобился мой козырь, уже настал. А помните, тогда, в вашей прихожей?..
        - В таком случае мы квиты. Договорились?
        - Вы больше не будете обращаться со мной как с дурочкой, а я больше не стану рассказывать вам сказки, которые могли бы… э-э-э… стоить вам жизни.
        - Мне кажется, это честная сделка.
        - Что касается сделок - в ближайшее время я открываю книготорговлю. Мне следует наконец-то научиться разбираться в сделках. Или хотя бы научиться притворяться, что я в них разбираюсь.
        - Предполагаю, что дела у вас пойдут отлично.
        - Спасибо. Хотя я, в свою очередь, не уверена, что могу сказать то же самое о ваших делах с Александром Абсолоном.
        - В один прекрасный день мы снова встретимся и сравним наши успехи.
        - Вероятно, бессмысленно предлагать вам мою помощь? - Мерси сама не знала, какой бес в неё вселился, почему эти слова внезапно сорвались у неё с языка. Тем более что его ответ она знала заранее.
        - Я чрезвычайно ценю ваше предложение, но это только моя битва.
        - Да, правильно. Он же ваш заклятый враг. - В отличие от их последней беседы, сегодня эта фраза в её устах прозвучала без тени иронии. Возможно, потому, что в последние дни её представления о врагах значительно расширились.
        Седрик зорко вгляделся в туман, потом снова обернулся к Мерси.
        - Буду рад увидеть вас снова.
        Мерси долго молча смотрела на него, потом задумчиво кивнула:
        - Конечно. - Она шагнула назад, не сводя с него глаз, потом, словно с трудом, повернулась и направилась к открытой двери лавки. - Берегите себя, Седрик де Астарак.
        - Вы тоже, Мерси Амбердейл.
        Внезапно Мерси остановилась: ей показалось, что их разговор должен закончиться не так. Обязанностью Седрика было убивать ренегатов вроде неё. Ей следовало ненавидеть его за это. Она и ненавидела… но совсем немного. Не слишком.
        - Послушайте, - начала она, вновь оборачиваясь к нему.
        Однако сзади никого уже не было. Противоположная сторона улицы опустела.
        Мерси немного подождала, вслушиваясь в ночь, ловя далёкие голоса и стук колёс по булыжной мостовой. В конце концов она вернулась в «Либер Мунди» изадвинула засов.
        Несколько раз глубоко вздохнув и выдохнув, девушка задула свечу. В лавке воцарилась полутьма: только снаружи через окно падал слабый отблеск газового фонаря. Её книги погрузились в темноту. Они дарили ей утешение и покой. Каждая из них была полна жизни.
        Девушка медленно направилась вдоль полок, поглаживая их корешки, шёпотом читая их названия словно волшебные заклинания, и тихо замурлыкала себе под нос, когда произнесённые ею слова стали складываться в истории.
        Продолжение следует…
        notes
        Примечания
        1
        Ветератор уходи (лат.). (Здесь и далее прим. пер.)
        2
        «Венецианский палач, или Поучительная история о публичной казни невинной девушки, клятве мести, краже младенца, погоне за преступниками, крушении корабля, супружеской измене и страшном убийстве с применением яда. Часть первая» (нем.).