Нерв Джинн Райан

        Ви даже не заметила, как оказалась втянута в онлайн-игру, и каждый приз приближает ее к осуществлению заветной мечты. Но не прошло и суток, как все, что сначала казалось забавным и будоражило кровь, обернулось смертельно опасной ловушкой.

        Теперь пути назад нет. Только вперед, к победе, и, может быть, тогда удастся спастись самой, спасти друзей и свою любовь.

        Джинн Райан
        НЕРВ

        Jeanne Ryan
        NERVE
        Печатается с разрешения издательства Dial Books for Young Readers, a division of Penguin Young Readers Group, a member of Penguin Group (USA) Inc.
        и литературного агентства Andrew Nurnberg
        

* * *

        Посвящается Джеймсу, моему главному призу.


        ПРОЛОГ

        Ждать пришлось трое суток, но к четырем дня в воскресенье улица перед домом Абигайль наконец полностью очистилась от Зрителей. Может, даже психам время от времени нужен сон. Ей отдых тоже не помешал бы, но гораздо больше она жаждала свободы. Прошла уже почти неделя с тех пор, как она в последний раз выходила из дома.
        Абигайль нацарапала родителям записку, закинула в машину груду снаряжения и дала по газам, но все поглядывала в зеркало заднего обзора - и пока выбиралась из города, и дальше, все два часа дороги до Шенандоа. Не сосчитать, сколько раз она ездила этой дорогой с семьей, и те поездки были заполнены играми, пением, просмотром видео или просто грезами наяву, но в этот раз ее сопровождало лишь растущее чувство паники.
        Добравшись до парка, Абигайль сдержала порыв пойти зарегистрироваться у рейнджеров-проводников, хотя эту привычку годами вдалбливали в нее родители. Оставив машину в начале одного из маршрутов, который выглядел самым непопулярным, она углубилась в лес по изрядно заросшей тропе. К полудню пора будет подумать о месте для стоянки. Но пока ей хотелось просто исчезнуть из вида, затеряться в зарослях. Если удастся не напороться на Зрителя еще хотя бы какое-то время, эта чаща даст ей немного покоя, по крайней мере на пару дней.
        Лямки рюкзака тяжело врезались в плечи, пока Абигайль упорно лезла вверх по каменистому склону холма, раздвигая папоротники, ловя случайные капли росы, застрявшие в листве. Она приободрилась, услышав впереди шум водопада. Как хорошо будет отвлечься от этих мыслей, что вот уже двадцать три дня постоянно крутились у нее в голове! Проклятая игра.
        Она отмахнулась от низко нависшей ветки, обдавшей ее дождем из брызг и мокрой листвы. Правда, вокруг все равно никого не было, и никто увидит, что на лицо и волосы у нее налипли листья. Но при одной мысли о других людях в голове мгновенно возникли неотвязные, неприятные образы. И страхи. Страхи, прежде жившие на самом краешке сознания, но теперь, похоже, вдруг обретшие жизнь - на сей раз в виде мягких шагов, послышавшихся за спиной.
        Абигайль замерла, выжидая и молясь, чтобы звук этот оказался лишь плодом ее воображения. В последнее время собственный мозг постоянно ее подводил. Постой. Сосредоточься. Подумай.
        Шаги на секунду остановились, а потом послышались опять - и стали явно быстрее. Да, сзади кто-то есть. Что же делать? Это, должно быть, случайный турист, ищущий уединения, как и она. И все-таки лучше спрятаться. Абигайль пробежала вперед, чтобы выиграть немного времени, и затаилась среди густых ветвей пышного рододендрона.
        Шаги становились все громче. Они были тяжелыми и явно принадлежали человеку крупному. Неужели наступили те самые «последствия», которыми грозили ей эти чертовы устроители игры, если она вздумает скрываться от фанатов? Но как можно требовать от нее, чтобы она мило болтала с придурками, которые звонили в любое время дня и ночи, с уродами, которые пытались пробраться за ней в туалет, или с психами, создавшими ужасный сайт, где вывешены фото с ней и другими игроками в перекрестье прицелов? Когда Абигайль узнала об этом, она притворилась больной, и можно было не выходить из дома всю последнюю неделю. Но она не могла прятаться вечно. И потребовать, чтобы всем и каждому запретили к ней приближаться, тоже было невозможно.
        Хватая ртом воздух, Абигайль прислушивалась к звуку шагов. Может, это даже и не человек? Забавно, но мысль о том, что за спиной может оказаться черный медведь, пугала меньше, чем встреча с обычным туристом. А что, если никаких шагов вовсе нет? Что, если это все иллюзия, результат манипуляций ее сознанием, как и любая мысль у нее в голове с тех пор, как она вступила в игру? Все труднее понять, что же происходит на самом деле. Как с той запиской, которую она нашла в журнале на стойке, когда тайком выбралась в магазин: «Дорогая Абигайль! Игра не закончена, пока мы не скажем, что это так».
        Откуда они могли знать, что она пойдет именно в этот магазин? Откроет именно этот журнал? Она принялась яростно перелистывать другие журналы на стойке, чтобы проверить, не подложено ли что-то и в них, а когда опомнилась, записка бесследно пропала, будто ее и не было. Должно быть, ее успел украсть кто-то из загадочных «нас», следивших за каждым ее шагом. Это и было хуже всего - не знать, как выглядит твой враг, в то время как твое лицо известно всем и каждому.
        К звукам шагов добавился свист. Даже самое живое воображение не в силах представить зверя, насвистывающего «Где-то за радугой». Глаза Абигайль наполнились слезами, хотя она все еще пыталась убедить себя, что это просто турист, у которого хорошее настроение.
        Шаги смолкли. Она пригнулась еще ниже, но рядом уже затрещали кусты. Низкий голос произнес:
        - Я знаю, что ты здесь.
        Ноги у нее подогнулись. Прижавшись спиной к стволу, Абигайль замерла, жалея только о том, что не залезла на дерево. Вокруг на целые мили никого не было, и, бросив быстрый взгляд на экран телефона, она убедилась, что сети здесь тоже нет. Ну, разумеется. Пора бы привыкнуть, что теперь ее телефон - источник одних неприятностей.
        Ветви рододендрона, под которым она пряталась, раздвинулись, и показался человек с лицом питбуля; изо рта у него несло беконом. Да, лучше было не знать, как выглядят ее мучители… Этот образ навсегда занял почетнее место в ее кошмарах. До конца жизни. Какой бы короткой она ни оказалась.
        Раздвинув ветки ручищами, он спросил:
        - Почему бы тебе не выйти самой, конфетка? Нам обоим будет проще.
        Абигайль почувствовала, как ее мышцы рефлекторно сжимаются, а к горлу подкатывает тошнота. Это было еще страшнее, чем в последнем раунде, когда она очутилась в комнате, полной змей. Подумать только, и этого она когда-то боялась больше всего на свете!
        Несмотря на бившую ее дрожь, она нашла в себе силы выкрикнуть:
        - Оставь меня в покое, ты, урод!
        Он удивился.
        - Зачем хамить? Я ж твой самый большой поклонник.
        Она лихорадочно обшаривала взглядом лесные заросли. Оставалась только одна возможность, только одна надежда. Абигайль сбросила рюкзак на землю и метнулась в сторону, где ветки переплетались не так плотно. Но все равно она расцарапала себе все руки, пока отчаянно продиралась обратно к тропе. К несчастью, тот человек отрезал ее от дороги, ведущей обратно к машине, и теперь можно было только двигаться дальше, в глубь поросших лесом холмов.
        Она бежала, слыша за спиной тяжелый топот. Но вскоре все звуки поглотил грохот водопада где-то впереди, и Абигайль почувствовала, как на лицо оседает тонкая водяная пыль. Она выбежала на площадку, огороженную шаткой изгородью. Дальше склон круто обрывался вниз - ни единой тропинки, только камни, поросшие скользким мхом.
        Фальшивый свист пробился сквозь рев водопада. Абигайль обернулась, чтобы встретить преследователя лицом к лицу. Карманы у него оттопыривались, и очертания их наводили на мысли о разнообразном оружии из игры «Клюэдо»[1 - Настольная игра, моделирующая детективное расследование; в комплект входят фишки, изображающие различные орудия убийства (подсвечник, нож, веревка, револьвер и т. д.).].
        Не то чтобы ему нужен был подсвечник или нож - его руки были мощными, как стволы деревьев. Что ему нужно? Может, это озверевший фанат, который решил наказать ее за то, что вчера вечером она не участвовала в завершающей онлайн-трансляции вместе с другими игроками? Трансляцию она смотрела, прижав ладони ко рту. Ее товарищи-игроки на экране шутили и смеялись, несмотря на то что под глазами у них залегли темные круги, а кое у кого судорожно подергивалось лицо. Но никто из них не ответил ей потом ни на одно сообщение, словно общаться с ней стало опаснее, чем с теми, кто их преследовал. Это какое-то безумие! Когда она регистрировалась в игре, никто ничего не говорил ни о съемках после финала, ни о чокнутых фанатах.
        Абигайль перелезла через изгородь, стараясь покрепче ухватиться за скользкий металл. Сможет ли она спуститься к реке, не сломав себе шею?
        - Зачем же так, Абигайль?  - проворчал мужчина и полез в карман.  - Давай, возвращайся и сделай кое-что для меня. Мы тут сможем сделать такое фото, что оно потянет сразу на тысячу кредитов.
        Кредитов?.. Наверное, это один из тех психов, которые снимают видео с игроками ради одной-единственной цели - заслужить уважение других Зрителей, измерявшееся количеством голосов, или кредитов. В чем измеряется ужас, который она испытывала, Абигайль не знала, но этот тип определенно сорвал джекпот. Все извращенцы будут в восторге. Захочет ли он довести дело до конца? При этой мысли у нее свело горло. Дыши глубже. Сосредоточься на спуске вниз.
        Он разглядывал ее, склонив голову набок, будто оценивая освещение и прикидывая композицию. Неужели все, что ему нужно,  - это удачный снимок? У Абигайль перехватило дыхание, когда он стал медленно вынимать руку из кармана. Как ни странно, жизнь не промелькнула у нее перед глазами. Зато она вспомнила старый фильм, который им показывали на уроке английского в восьмом классе. Кажется, он назывался «Невеста или тигр»…[2 - Фильм по одноименному рассказу Фрэнка Ричарда Стоктона, в котором читателю самому предстоит решить, кто же выжил в финале - невеста или тигр?] Ее еще тогда взбесило, что зрителя оставляют в подвешенном состоянии. Неужели так трудно сочинить нормальный конец?
        И вот теперь стоящий перед ней незнакомец что-то достает из кармана, может быть, камеру, а может, и пистолет, и хочет что-то украсть у нее - всего лишь снимок или саму жизнь?.. Абигайль всхлипнула, осознав, что отчасти желала такого исхода, о котором даже не думала до начала игры,  - только бы прекратился весь этот ужас. Итак, все-таки снимок? Может, если как следует напрячься, она сумеет улыбнуться, и все закончится. Она спустится вниз, примчится домой, спрячется у себя в комнате. Просидит там остаток дня. Или еще дольше. Рано или поздно Зрители потеряют к ней интерес, особенно, когда начнется новая игра с новыми игроками.
        - Улыбочку,  - произнес мужчина.
        Абигайль поглядела на него и попыталась приподнять уголки рта. Капля пота скатилась с виска, за ней вторая. Еще пара секунд, и все закончится.
        Щелк.
        Она выдохнула. Окей, если это то, чего он хотел, прекрасно. Ну, не прекрасно, но пережить можно.
        Мужчина криво усмехнулся и полез в другой карман.

        ОДИН

        Я - девушка за сценой. В буквальном смысле слова. Но когда раздвинется занавес и начнется второй акт, я стану совершенно свободна - на целых сорок минут. Костюмов никаких менять не нужно, грим тоже, если, конечно, кому-нибудь из актеров не понадобится что-нибудь поправить по-быстрому. Я делаю глубокий вдох. Для премьеры все идет слишком гладко, и это меня беспокоит. На первом представлении хоть что-нибудь должно быть не так. Это традиция.
        Я раздумываю, куда пойти. То ли в женскую гримерку, где говорят только о парнях, то ли в холл, где есть шанс встретить реальных парней… точнее, одного. Его выход только через десять минут, и я выбираю вестибюль; достаю телефон, хотя мисс Сантана, руководительница драмкружка, под страхом смерти запретила нам приходить на спектакль с телефоном.
        На моей странице в ThisIsMe ничего нового. Неудивительно, учитывая, что большинство моих френдов либо заняты в пьесе, либо сидят в зале. Я набираю сообщение:
        «Есть пара билетов на следующие два спектакля, покупайте давайте, если не притащили задницу на этот!»
        Все, гражданский долг исполнен.
        Вместе с сообщением я запостила фотку, которую сделала перед началом спектакля. На фото - мы с моей лучшей подругой Сидни, звездой шоу. Картинка получилась, как из «книжки контрастов» для малышей: она, золотая голливудская Барби, возвышается надо мной, куклой Блайз в стиле ретро - бледная кожа, темно-русые волосы и глаза, слишком большие для моего лица. Зато благодаря теням-металлик, позаимствованным в гримерке, они кажутся синее, чем обычно.
        На экране телефона всплывает реклама «Custom Clothz» с предложением полюбоваться, как круто я буду выглядеть в сарафане из последней коллекции. Глупо мечтать о летней одежде в Сиэтле, особенно в апреле, но этот сиреневый с широкой юбкой так мил, что не устоять. Я загружаю свою фотку и заполняю поля: рост - сто шестьдесят пять сантиметров, вес - пятьдесят-неважно-сколько киллограмов. Пока я размышляю, какие еще параметры внести, из гримерки доносится знакомый смех и появляется Мэтью. Он плюхается рядом со мной, и наши плечи соприкасаются… ну, то есть мое плечо - с его скульптурным футбольным бицепсом.
        Он наклоняется, почти касаясь губами моего уха:
        - 34-Б, верно?
        Черт, как он успел так быстро заглянуть в экран? Я встаю, держа телефон так, чтобы ему не было видно.
        - Не твое дело.
        Скорее уж 32-А, особенно сегодня, когда на мне полупрозрачный лифчик, никогда не суливший чудес.
        Он смеется.
        - Ты только что собиралась поделиться этой информацией с совершенно незнакомыми людьми, так почему не со мной?
        Я сворачиваю окно браузера.
        - Это же для какой-то тупой рекламы, не для реального человека.
        Теперь мы стоим лицом к лицу. Он упирается руками в стену по обе стороны от моего лица. Некоторое время он просто смотрит на меня, а потом произносит этим своим шелковым голосом, из-за которого всякий раз кажется, что он вот-вот сообщит тебе удивительный секрет:
        - Да ладно тебе! Мне так хочется увидеть тебя в этом платье!
        Я прячу руку за спину.
        - Правда?  - По сравнению с его голосом мой звучит, как скрежет иглы, царапающей пластинку. Просто здорово.
        Его рука скользит мне за спину и вынимает телефон у меня из пальцев.
        - Или, может, в чем-нибудь поудобнее - ну, ты понимаешь.
        Он что-то нажимает на экране и поворачивает ко мне телефон. Я вижу, что мое лицо присобачено к телу в белом кружевном белье. Размер бюста явно преувеличен - гораздо больше D.
        Я чувствую, как по шее поднимается волна жара.
        - Очень смешно. Может, теперь с тобой попробуем?
        Он начинает расстегивать рубашку.
        - Если желаете, я могу позировать лично.
        В вестибюле становится как-то душно. Я прочищаю горло.
        - Э-э, ты должен оставаться в костюме, так что давай сначала заполним поля?
        Господи, можно ли было сказать что-то менее возбуждающее?
        Глаза у него вспыхивают. Они зеленее, чем обычно.
        - Не вопрос. Но только после того, как виртуальная Ви закончит примерку.
        Мы стоим, касаясь друг друга, пока он подбирает для меня разные комбинашки и бикини. Я пытаюсь отнять у него телефон, но он, смеясь, отдергивает руку. Тогда я пробую другую тактику - притворяюсь, будто мне все равно. Это почти срабатывает - и мой внезапный выпад застает его врасплох. Не достаточно быстро, чтобы отнять телефон, но мне удается коснуться экрана и закрыть сайт с примерочной. Вместо него появляется реклама новой игры под названием «НЕРВ». Ее основной принцип заключается в том, что тебя берут на «слабо». Под баннером «ПОГЛЯДИ, КТО В ИГРЕ!» всплывают три иконки. Мэтью поднимает брови.
        - Эй, погляди-ка на эту девчонку! Она должна сделать вид, будто что-то крадет в магазине.
        Он поворачивает экран так, чтобы нам обоим было видно - какая-то девица с кучей пирсинга запихивает пузырьки с лаком для ногтей в карманы своих камуфляжных штанов. Хм-м, но даже если она притворяется, кража ведь все равно остается кражей? Интересно, как она контроль в аэропорту проходит со всеми этими булавками на лице? Будто услышав мои язвительные комментарии, она поворачивается к камере и показывает средний палец. Камера надвигается, и мы видим лицо девушки, по которому блуждает волчья усмешка. Плечи у меня каменеют. Ухмыльнувшись, девица выходит из магазина на парковку и темно-красным лаком рисует у себя на лбу: «ХХХ».
        - Я бы не дала ей больше трех, да и то многовато. Ей надо было притвориться, что она ворует, а не красть по-настоящему,  - говорю я.  - Это какой же надо быть идиоткой, чтобы позволить снимать, как ты нарушаешь закон?
        Мэтью смеется.
        - Да ладно тебе! Нервы у нее железные. И никто не станет возмущаться, что она перевыполнила задание. Прикольно было бы посмотреть на нее в прямом эфире.
        - Ой, только Сидни не говори! Она так хотела участвовать в отборе на игру! А потом узнала, что наша премьера назначена на тот же день.
        - Ей что, мало главной роли в спектакле?
        Я переминаюсь с ноги на ногу. Мне нравится подкалывать Сидни насчет ее звездных замашек, но только в лицо.
        - В школьном театре серьезных призов не получить.
        Мэтью пожимает плечами и снова утыкается в телефон.
        - О, погляди-ка, этот парень кормит собаку изо рта.
        - Какая гадость!
        Но Мэтью ставит ему пять звездочек. И как только он это делает, на экране появляется реклама: «ЗАГРУЗИ СВОЕ ВИДЕО, ПОЛУЧИ ШАНС УЧАСТВОВАТЬ В СУББОТНЕЙ ИГРЕ. ЕЩЕ НЕ ПОЗДНО!»
        Он помахивает телефоном у меня перед носом
        - Надо бы тебе попробовать, крошка Ви.
        - Ты что, забыл? Я ж тебе грим в субботу делаю.
        - Какая разница? Просто сделай отборочное видео и забей на все. Если попадешь в прямой эфир, уж найдется кто-нибудь, кто сможет подменить тебя на гриме.
        Он явно думает, что у меня нет никаких шансов, а даже если и есть - раскрасить лица актерам сможет любой дурак. Внезапно я чувствую себя совсем маленькой.
        Теребя подол юбки, я отвечаю:
        - Зачем напрягаться? Да и потом, играть всерьез я не собираюсь.
        В прошлом месяце, когда игра состоялась в первый раз, друзья собрались у меня и скинулись, чтобы посмотреть ее в прямом эфире. На долю Зрителей выпало достаточно острых ощущений: они видели, как участники гран-при Восточного побережья полчаса стояли на крыше, заступив за карай, так что пальцы ног нависали над пустотой. Нет уж, спасибо!
        Мэтью что-то ищет на сайте НЕРВа.
        - А вот и список испытаний. Есть руками в приличном ресторане, зайти в магазин экзотических товаров и попросить козлиные яй…
        - Я не собираюсь в этом участвовать.
        Он что-то набирает на моем телефоне.
        - Знаю, что не собираешься. Просто мотаю тебе нервы. Ты такая симпатичная, когда краснеешь.
        Тут Грета, которая отвечает за реквизит, выбегает из-за сцены и дергает его за руку.
        - Твой выход через две минуты.
        Он отдает мне телефон, и только теперь, когда Мэтью уже в десяти шагах от меня, я замечаю, что он изменил мой статус в ThisIsMe. Было «свободна», стало «Что-то намечается». Сердце подпрыгивает у меня в груди.
        Еще почти полчаса до закрытия занавеса, но я иду следом за Мэтью - за кулисы. Он проходит под лучом прожектора и занимает свое место слева на авансцене, рядом с Сидни. Они будут перебрасываться остротами и спорить, потом поцелуются, споют, и на этом спектакль закончится.
        Сидни полностью владеет сценой: она в луче прожектора и во всем своем белокуром великолепии. Меня охватывает гордость: какое обворожительное видение я создала, используя ее природные данные. Конечно, Мэтью я посвятила больше времени, с нежной заботой подчеркивая каждую линию его лица. Как блестят его глаза в свете прожектора!
        Следующие полчаса я повторяю реплики вслед за актерами, и мы добираемся до финала. Происходит воссоединение влюбленных: Мэтью берет лицо Сидни в свои ладони, и герой с героиней сливаются в поцелуе - секунда, другая, третья… Я закусываю губу от зависти, хотя Сидни всегда говорит, что в Мэтью гораздо больше показухи, чем чего-то настоящего. Вечно она думает, будто лучше меня знает, что мне надо.
        Остальные актеры присоединяются к Сидни и Мэтью для финальной песни, а потом я задергиваю занавес. Кланяться они будут на авансцене, перед занавесом, от меня больше ничего не требуется, и я направляюсь в гримерку, чтобы собрать костюмы. В комнате стоит запах лака для волос. Огромный букет алых роз красуется в центре стойки. Я гляжу на карточку. Для Сидни, естественно. Пару минут спустя она и другие девушки впархивают в комнату, смеющиеся и запыхавшиеся.
        Я порывисто обнимаю свою лучшую подругу.
        - Ты была великолепна. И смотри-ка, что тебе прислали!
        Она издает радостный писк и разворачивает карточку. Глаза у нее расширяются.
        - От неизвестного поклонника.
        - Неизвестным он останется от силы пару минут, пока не сунет сюда свой нос, чтобы получить благодарность.
        Сидни нюхает цветы и улыбается - к подобному вниманию она привыкла.
        - Тебе удалось уговорить родителей насчет сегодня?
        Я ощущаю, как в горле появляется ком.
        - Не-а. Зато они выпустят меня из заточения на капустник после последнего спектакля.
        Пять месяцев я беспрекословно выполняла все их требования, пока, наконец, не убедила их, что заслуживаю свободы. После того «инцидента», как его называют родители, меня впервые (если не считать работу над спектаклем и посещение библиотеки) отпустят из дома с друзьями. На самом деле никакого «инцидента», разумеется, не было. Я им это говорила, и не раз, но их не переубедить…
        - Тогда я тоже не пойду,  - заявляет Сидни.
        Я шутливо пихаю ее в плечо.
        - Глупости! Ты заслужила хорошую вечеринку. Только смотри, не напивайся, а то круги под глазами будут. Мои таланты визажиста не простираются так далеко.
        Она распускает ленты корсета.
        - Ты уверена? В смысле, насчет вечеринки. Моя вера в твои таланты безгранична.
        Я помогаю ей справиться с завязками сзади.
        - Конечно. Расскажешь мне все потом. И с тебя фотки, окей?
        Все заканчивают переодеваться, и я собираю костюмы, проверяю, не нужно ли что-нибудь отгладить или вывести пятно перед завтрашним спектаклем. Сидни обнимает меня еще раз, а потом уходит с Гретой и остальными. Через несколько минут в гримерку заглядывает Мэтью.
        - Как там отчаянная крошка Ви?
        При виде него у меня в животе появляется странное ощущение, но я не подаю виду. Внимательно оглядываю твидовый пиджак, проверяю манжеты.
        - Прекрасно.  - Кому нужна эта вечеринка, если можно побыть с Мэтью, пока не будет пора бежать домой? Кажется, «что-то» действительно намечается.
        - Вы с Сидни идете к Эшли?
        - Она идет. Я не могу.
        - Все сидишь на цепи? Ну, девушка, начинайте уже учиться.
        Он, как и большинство наших друзей, думает, что суровость моих родителей - следствие моей плохой учебы. Только Сидни знает правду.
        - Они разрешили мне пойти на капустник. И домой только к полуночи.
        Может, если я ненавязчиво дам ему знать, что буду свободна в субботу, он сообразит, как этим воспользоваться?
        Он кивает в сторону роз.
        - Ну что, она поняла, от кого это?
        На секунду у меня перехватывает дыхание.
        - Откуда ты знаешь, что в букете не было записки?
        Мэтью подмигивает.
        - У меня свои источники. Увидимся завтра.
        Покачав головой, он в последний раз оглядывает меня с ног до головы и говорит:
        - Угум-м… Нет, ты слишком симпатичная, чтобы работать за сценой.  - С этими словами он исчезает.
        И это все? У нас был шанс побыть наедине и он уходит? Внутри у меня что-то сжимается. Я стараюсь не делать поспешных выводов, прокручиваю в голове список возможных объяснений. Может, у него друг сохнет по Сидни и Мэтью пошел на разведку. Но в его голосе звучала какая-то неуверенность, уязвимость. Единственное мое утешение - если Мэтью и купил Сидни розы, она не потрудилась даже забрать их домой.
        Я стискиваю зубы и достаю из кошелька маленький ключик, чтобы отпереть шкаф, где хранится секретное оружие костюмера: пульверизатор со смесью воды и водки. Дешевый способ освежить костюмы. Мисс Сантана уверяет, что никогда раньше не доверяла ученикам пользоваться пульверизатором без надзора. Хорошо, что хоть один взрослый не потерял в меня веры, но, если бы папа с мамой узнали, у нее точно были бы неприятности.
        Я слышу шаги, и в комнату заглядывает Томми Тоф - это он придумал декорации и вообще рулит всей технической поддержкой.
        - Классно все сегодня прошло, а?
        Я опрыскиваю тяжелое, расшитое бисером платье, которое явно нуждается в том, чтобы его освежили.
        - Ага. Как по маслу.
        - Все остальные уже ушли. Как закончишь, я провожу тебя до машины.
        Если бы существовала награда за воспитание вежливых детей, родители Томми получили бы приз за первое место. Еще в пятом классе, когда мы с ним участвовали в патруле «За безопасность дорожного движения», он всегда вызывался нести дорожные знаки.
        Я выхожу из комнаты и направляюсь в мужскую гримерку, чтобы и там привести костюмы в порядок.
        - Да не беспокойся, я припарковалась совсем рядом.
        Томми следует за мной.
        - У тебя все в порядке?
        Я складываю штаны Мэтью, которые он оставил висеть на стуле.
        - Конечно. Просто неделя выдалась трудная.
        Томми разводит руками.
        - Да, и честно говоря, мы с тобой вдвоем выполняем львиную часть работы за сценой.
        Ну да, мы хребет спектакля. Но никаких аплодисментов. Никаких роз. Я моргаю, чтобы слезы высохли, и поворачиваюсь к нему.
        - Ты просто потрясающую работу проделал, Томми. Никто, кроме тебя, не сделал бы такие декорации.
        На сцене истерзанная войной афганская деревушка всего за минуту превращается в токийскую дискотеку.
        Томми пожимает плечами.
        - Не скромничай. Ты заслуживаешь благодарности не меньше, чем актеры.
        - В работе за сценой есть свои преимущества.
        Мои брови ползут вверх.
        - Назови хоть одно.
        - Ты не привлекаешь внимания.
        Я издаю смешок, нечто среднее между стоном и фырканьем.
        - По-твоему, это преимущество?
        Он опять пожимает плечами. Едва я заканчиваю возиться с костюмами, звонит телефон. Это сообщение от мамы: она напоминает, что через сорок минут я должна быть дома. Я вздыхаю. Опять меня дернули за поводок. Удалив сообщение, я замечаю, что Мэтью оставил открытым сайт НЕРВа - игры, в которую я точно не решусь сыграть. Я поворачиваюсь к Томми.
        - Как тебе кажется, я отчаянная?
        Он отступает назад.
        - Э-э, отчаянная? Не знаю. Но ты очень харизматичная. Помнишь, когда мы перешли в старшую школу, ты придумала новые слова для школьного гимна?
        И это лучшее, за что меня помнят? Дурацкие, плохо срифмованные стишки? Поморщившись, я протягиваю ему телефон.
        - Ты бы в это сыграл?
        Он смотрит на экран.
        - Не думаю. Слишком опасно.
        - Не мое это, да?
        - Я такого не говорил.
        Стоя рядом с Томми, я изучаю сайт игры. Вот он, список рискованных испытаний, которые нужно пройти, если хочешь попасть в прямой эфир. Всплывающая реклама, сулящая мгновенную славу. Видеоролик, в котором победители прошлого месяца присутствуют на премьере какого-то фильма. Две девушки демонстрируют украшения, которые они получили за пройденные испытания. Да уж, они точно в шоколаде.
        Я просматриваю список. Большинство испытаний просто ужасные, но вот есть одно, где нужно пойти в кафе и опрокинуть на себя стакан воды, крича: «Холодная вода - горячее тело!» Звучит довольно глупо, но это лучше, чем воровать лак для ногтей или даже только притворяться, что ты это делаешь. Я смотрю на часы. «Кофейник» находится на полпути до дома. Если поторопиться, можно успеть.
        Может, хоть так мне удастся убрать «крошку» из лексикона Мэтью: он присоединяет это слово к моему имени даже в эсэмэсках - он шлет их мне постоянно, с тех пор, как мы начали репетиции. Всегда что-нибудь милое и даже игривое, особенно поздно вечером.
        Я смотрю Томми в глаза.
        - Хочешь сделать кое-что необычное?
        Щеки у него розовеют.
        - Ты же не собираешься участвовать в отборе, правда?
        - Нет, конечно. Да и все равно я уже, наверное, опоздала. Но разве не интересно попробовать? Просто посмотреть, на что это похоже?
        - Э-э, да нет, вообще-то.  - Он быстро моргает, будто ему уже пора снимать контактные линзы.  - Ты ведь понимаешь, что все это будет на сайте и смотри кто хочет? Отборочные испытания можно смотреть бесплатно и народу там куча?
        - Ну да, в этом и смысл!
        Он склоняет голову набок.
        - Ты уверена, что с тобой все нормально?
        Я иду в кабинет, чтобы поставить пульверизатор на место.
        - Все нормально. Тебе не обязательно со мной ехать. Я просто подумала, что это будет весело.
        - Может, и будет,  - Томми кивает, и внезапно принимает решение.  - Окей. Я сниму тебя.
        Ах да. Я совсем забыла: кто-то должен снимать, как ты рискуешь. Я хватаю сумку и направляюсь к выходу, чувствуя себя Ларой Крофт.
        - Круто. Пошли.
        Томми догоняет меня.
        - Можем поехать на моей машине.  - Родители подарили ему на день рождения «Ауди», достойное участия в съемках боевика.
        - Нет, на моей,  - говорю я. Это мое испытание.
        В воздухе чувствуется влажность. Я собираюсь облить себя водой в кафе, но делать этого вообще-то не хочется. Мы с Томми спешим к моей машине, десятилетнему «Субару», руль которого вихляет каждый раз, как я жму на тормоза. Но это моя машинка, и она очень уютная. Мы забираемся внутрь, и я отъезжаю с парковки.
        Пытаюсь подпевать хип-хопу, который передают по радио, но голос все время срывается.
        - Как ты думаешь, кто-нибудь в «Кофейнике» догадается, что я прохожу испытание для НЕРВа?
        Он внимательно рассматривает мою «торпеду», будто ожидал найти там что-то более интересное, чем допотопную саунд-систему с маленьким стикером, на котором от руки написано: «ПОДДАЙ ЗВУКУ!»
        - Не думаю, что посетители «Кофейника» входят в таргет-группу НЕРВа.
        Забавно, как легко словечко «таргет-группа» слетает у него с языка! Можно подумать, он уже работает в рекламе. Такое я обычно слышу от папы. Внезапно мне становится неуютно. Я вспоминаю бледное папино лицо над моей кроватью в больнице несколько месяцев назад: он все качал головой и говорил, как это на меня не похоже - устроить такое. Девчонки вроде меня не паркуются в гараже с незаглушенным мотором. «Вот именно»,  - говорила ему я.
        Я отбрасываю эту мысль.
        - Значит, я буду валять дурака на глазах у кучи народа, которые и понятия не имеют, что все это ради игры. Просто прекрасно.
        В прошлом месяце, когда показывали отборочные ролики, ведущий все время напоминал публике страшным шепотом, что игрокам нельзя говорить окружающим, что они на задании.
        Томми поднимает брови, как бы говоря: «А ты чего ожидала?»  - но он слишком вежлив, чтобы произнести это вслух. Вместо этого он рассказывает о фильме про бизнес-школу в самурайском духе, где студенты должны были петь на оживленном перекрестке, чтобы избавиться от внутренних ограничений.
        - Может, для тебя это будет даже полезно,  - говорит он.
        Я гляжу на него повнимательней. Вообще-то он гораздо симпатичнее, чем я всегда думала, но мы просто друзья. У него приятные черты лица, держится уверенно, у него богатые родители. И десяти лет не пройдет после выпуска, а он уже будет куда-нибудь баллотироваться.
        И тут я вспоминаю, что не успела заполнить анкету участника.
        - Можно тебя попросить: зайди на страницу НЕРВа и заполни за меня анкету,  - говорю я.
        Томми достает телефон. Он читает вопросы вслух и печатает мои ответы. Адрес, телефон, имейл, дата рождения (я родилась 24 декабря, в канун Рождества, в почти «главный день года»). В список лиц, к которым можно обратиться, если произойдет несчастный случай (ну и перестраховщики, что может случиться за две минуты?), я вношу Сидни, Лив, Юлай, Томми и, просто ради смеха, Мэтью.
        Через пять минут, сделав два круга, я нахожу место для парковки за квартал от «Кофейника». Накопленное за день тепло исчезло, и прогулка до машины после испытания обещает быть малоприятной. Если я, конечно, на это решусь, в чем какая-то часть меня начинает сомневаться.
        Я отдаю Томми мой пиджак.
        - Подержишь пока, чтобы я смогла потом надеть что-то сухое?
        - Может, мне и сумочку твою тоже подержать, на всякий случай?
        Ну какой другой парень вспомнил бы о моей сумочке? Я вздрагиваю.
        - Да, хорошая мысль.
        Томми держит мои вещи очень осторожно, будто боится запачкать - что, честно говоря, не стало бы катастрофой, поскольку я все покупаю за полцены в «Винтаж Лав», где и работаю.
        Мы входим в кафе, и сердце у меня начинает бешено стучать: я вижу, что зал набит битком. Одно дело - выбирать испытание в списке у себя в телефоне, и совсем другое - пройти через него на публике. Зрители, вот в чем проблема. Как в тот раз на прослушивании для школьного спектакля, где я с треском провалилась. Или еще можно вспомнить доклады по истории - как я стояла, потея, перед всем классом. И как это вышло, что я решила сыграть в эту игру?
        Я делаю глубокий вдох и представляю себе Мэтью. Вспоминаю, как он целует Сидни на сцене, а я гляжу из-за кулис. Да, совершенно очевидно, что я пытаюсь что-то доказать. Спасибо тебе, «Курс введения в психологию».
        Томми находит место у большого стола в центре зала и ставит наши вещи. Возится с телефоном.
        - На сайте НЕРВа сказано, что нужно снимать видео и одновременно пересылать к ним на сайт, чтобы мы не смогли потом ничего изменить. Я начну, как только ты будешь готова.
        - Окей.  - Я встаю в конец очереди, борясь со странным ощущением, что мои ноги мне не принадлежат. Приходится полностью сосредоточиться, чтобы переставлять одну свинцовую ногу за другой, будто я бреду по колено в густом сиропе. Дыши, дыши, дыши. Если бы только тут не пахло так сильно кофе. Вентиляция у них тут - полный отстой. Волосы и одежда еще надолго сохранят этот запах. Заметит ли мама?
        Парочка передо мной спорит, заказывать ли на ночь чай масала, ведь он содержит кофеин. Несколько девушек перед ними засыпают баристу вопросами о калориях. Их болтовня действует мне на нервы. Хочется заорать, что тем, кто озабочен подсчетом калорий, нечего делать в кафе с таким роскошным выбором пирожных.
        Я машу одному из бариста, пытаясь привлечь его внимание. Он только улыбается и продолжает готовить эспрессо. Часы на стене показывают 9:37. Черт, через двадцать три минуты я должна быть дома, а ведь еще нужно подбросить Томми до его машины. Я проталкиваюсь к стойке; в спину мне летят раздраженные комментарии. Может, когда они поймут, что я задумала, они заткнутся. Никому неохота связываться с психами. На углу стойки стоит кувшин воды со льдом и стопка пластиковых стаканчиков. Я наполняю один и возвращаюсь к Томми, стараясь не расплескать воду, хотя ноги и руки у меня дрожат.
        Девять тридцать девять. Я делаю вдох и киваю Томми, а тот направляет на меня телефон и что-то говорит - не могу разобрать что. Кто-то из окружающих хмурится и кидает на меня подозрительные взгляды. Томми тихонько мне улыбается и показывает большой палец, и в груди у меня поднимается волна благодарности.
        Одна я бы ничего не смогла. Может, и так не смогу. Я не могу прекратить трястись, и мне приходится сдерживать слезы. Господи, какая же я тряпка. Неудивительно, что на прослушиваниях я начинала задыхаться. Я смотрю на часы, и мне вдруг кажется, что они висят в конце длинного туннеля. Все вокруг отступает в темноту. Все, что я вижу,  - это часы, пульсирующие как «сердце-обличитель» Эдгара По[3 - «Сердце-обличитель»  - один из «страшных» рассказов Эдгара Аллана По, классика готического жанра.]. Это просто смешно. Всего один стакан воды, всего одна фраза, которую надо произнести. Сидни вылила бы на себя весь кувшин, распевая при этом любимую арию из «Отверженных». Конечно, я - не она.
        Стук сердца перерастает в грохот, и голова становится совсем легкой. Каждая молекула в моем теле хочет бежать. Или кричать. Или и то, и другое. Я приказываю себе дышать. Испытание закончится через минуту. Я смогу выдержать этот ужас, осталось совсем немного. Я вытираю щеку. Когда часы на стене показывают 9:40, я прочищаю пересохшее горло.
        Смогу ли я это сделать? Вопрос все еще стучит у меня в мозгу, когда я поднимаю над головой стаканчик. Удивительно, но руки у меня еще работают. Тихо, почти шепотом, я говорю: «Холодная вода - горячее тело». И капаю немного себе на голову. Томми щурится, будто не расслышал. Я повышаю голос и хрипло выкрикиваю: «Холодная вода - горячее тело!»  - и выливаю воду себе прямо на голову. Как холодно! Шок прочищает мне мозг. О господи, я это сделала! И теперь стою здесь, промокшая насквозь, и больше всего на свете жалею, что не могу стать невидимкой.
        Женщина рядом с визгом отпрыгивает в сторону:
        - Какого хрена?!
        - Извините,  - говорю я. С носа у меня капает вода. Нужно что-то делать дальше, но меня будто парализовало. Все тело застыло, кроме глаз, которые впитывают миллион деталей в секунду - одна унизительнее другой. С огромным усилием я стряхиваю оцепенение и вытираю нос рукой. Какой-то тип рядом фотографирует меня на телефон. Я раздраженно смотрю на него, и он снимает еще раз.
        Томми опускает телефон и глядит на меня широко открытыми глазами.
        - Э-э, Ви, о господи, твоя блузка…  - Он указывает на мою грудь; на лице у него написан ужас. Я смотрю вниз, но тут ко мне подбегает бариста. В руках у него тряпка, и он сердито смотрит на лужу у моих ног.
        - Я сама вытру,  - говорю я, протягивая руку за тряпкой. И почему я не додумалась взять салфетки?
        Он отдергивает тряпку.
        - Думаете, я вам это доверю? Отойдите, пожалуйста. И если ничего не собираетесь заказывать, лучше уходите.
        Черт. Вроде, в блендер я ему еще не плюнула.
        - Простите.  - Я спешу к двери. Воздух на улице впивается в мою влажную рубашку, будто я прыгнула в озеро Вашингтон.
        Томми догоняет меня и протягивает пиджак.
        - Надень это сейчас же!
        Я смотрю на свою блузку при свете дня и перестаю дышать. Вот чего я не учла перед тем, как вылить на себя воду… Блузка из белого хлопка, а лифчик - из тонкого шелка. Я ведь костюмерша, а еще подрабатываю в магазине одежды! Уж я-то должна была догадаться, какое действие стакан воды окажет на ткань. С тем же успехом можно было бы надеть мокрую футболку. Перед камерой.
        Господи, что я наделала?

        ДВА

        Я хватаюсь за телефон Томми.
        - Сотри видео!
        - Я не могу. Все транслировалось вживую.
        Я прижимаю к груди пиджак.
        - Почему ты не остановился, когда увидел, что произошло?
        Он потирает голову.
        - Я был слишком занят, пытаясь удержать тебя в кадре, и не заметил, пока не опустил камеру. Только без паники, ладно? На видео все выглядит по-другому. Может быть, учитывая освещение в кафе и низкое разрешение камеры…
        Но вид у него не слишком уверенный.
        - А ты можешь это как-то проверить?
        Ну почему я не надела тот розовый лифчик с дополнительной подкладкой?
        - Нет, у меня телефон не сохраняет записи видеочатов. Слишком много памяти занимают.
        Мы забираемся в машину, и я с трудом натягиваю пиджак, повернувшись к Томми спиной. Через пятнадцать минут я должна быть дома. Я завожу машину, запускаю обогрев на полную мощность и мчусь назад, к школьному концертному залу.
        Томми напряженно возится с телефоном.
        - Может, есть способ отозвать твое видео.
        - Да, сделай это, пожалуйста! Скажи им, что ты не получил моего согласия.
        Еще пара минут, и он прочищает горло.
        - Тут сказано, что все ролики становятся их собственностью. Зарегистрировавшись, ты передала им права на видео.
        Я ударяю кулаком по приборной панели.
        - Аргх!
        На этом разговор окончен, мы на парковке. Прежде чем выйти, Томми говорит мне:
        - Помни, роликов там тысячи, и большинство из них гораздо хуже, чем твой. Народ готов на любое безумие, только бы попасть в прямой эфир.
        - Надеюсь, ты прав. Слушай, я должна быть дома через девять минут, или… Ну, просто должна.
        - Обещаю, я никому не скажу,  - он кладет руку на сердце. Потом захлопывает дверь.
        Я сглатываю и жму на газ. Чувствую себя опустошенной. Как я могла быть настолько глупой? Безрассудство никогда не было частью моей натуры. Застенчивая, старательная, верная… все эти нудные козерожьи качества - да, вот это я.
        Я мчусь домой на максимальной скорости - это тоже что-то новое для меня. Но недостаточно быстро. Уже две минуты десятого, когда я вхожу в коридор, который соединяет гараж с задней частью дома.
        Мама ждет меня, как ангел возмездия.
        - Где ты была?
        - На спектакле. Проблема с раковиной в гримерке, и меня окатило водой. Я постаралась обсушиться так быстро, как только могла. Прости, пожалуйста, что я чуть-чуть опоздала.
        Врать вот так - меня от этого тошнит, но скажи я правду, никому от этого не станет лучше.
        Мама нависает надо мной с суровым выражением на лице.
        - Ты обещала быть дома к десяти.
        - Мам, ну пожалуйста! Это был несчастный случай.  - Как только слова вылетают у меня изо рта, я осознаю свою ошибку. Назвать что бы то ни было «несчастным случаем»  - не лучшая стратегия в отношении моих родителей, даже сейчас, пять месяцев спустя.
        Из кухни выходит папа.
        - Что случилось?
        Ну кого еще в старшей школе родители ждут дома к десяти вечера?
        Я плотнее стягиваю на груди пиджак и приглаживаю волосы.
        - Да ничего, просто раковину прорвало, и я немного облилась. Простите, пожалуйста.
        Папин голос звучит легко, но выражение лица не соответствует этому тону.
        - Почему ты не позвонила?
        - Думала, успею вовремя. Но мне не повезло со светофорами.
        Можно ли как-то проверить трафик между домом и концертным залом, чтобы разоблачить эту последнюю ложь?
        Он становится рядом с мамой. Я стою перед ними и хочу одного - поскорее снять мокрую одежду. Они переглядываются.
        Я скрещиваю руки на груди.
        - Все мои друзья сейчас на вечеринке. Мне нужно было вывести пятна с костюмов и разобраться со сломанной раковине. Вам не кажется, что я уже достаточно наказана за двухминутное опоздание?
        Они опять переглядываются, а потом папа вздыхает.
        - Окей. Мы тебе верим.
        Чувство вины сдавливает мне грудь, но, в самом деле, что я такого сделала? Если не считать того, что разделась перед кто-знает-сколькими зрителями онлайн.
        - Спасибо. Мне пора в кровать. Все-таки завтра в школу.  - Я задерживаю дыхание, надеясь, что не переиграла, изображая ответственную дочь.
        - Спокойной ночи, крошка,  - говорят они хором, а потом по очереди обнимают меня. Иногда мне кажется, было бы легче, не будь я единственным ребенком. Может, им еще не поздно завести второго? Фу-у, лучше об этом не думать.
        Пока я готовлюсь ко сну у себя наверху, в голове продолжают крутиться события вечера. Надеюсь, Томми прав и мое видео затеряется в лавине других. И все же я ворочаюсь в кровати всю ночь - и в пять утра наконец сдаюсь, понимая, что заснуть уже не получится. У меня теперь целых два лишних часа перед школой, и надо бы потратить их с пользой - например, доделать домашнюю работу. Но едва встав с кровати, я хватаюсь за телефон. Нет, погодите-ка, гораздо быстрее просматривать ролики на компьютере. Я сажусь за стол и трясущимися руками включаю ноутбук.
        Пара минут, чтобы зайти на сайт НЕРВа и сообразить, как у них организована работа с заявками. Я кликаю на ссылку, всплывает рекламка с напоминанием, что на первой игре один парень выиграл поездку в Италию и неделю тренировок с велосипедной командой «Тур де Франс», а одна девушка получила стажировку на MTV. Везде фотки улыбающихся победителей. Не так уж плохо в обмен на одну кошмарную ночь…
        Пока я лазаю по сайту, настроение у меня улучшается. Заявки подали более пяти тысяч человек. В субботу вечером НЕРВ выберет участников из двенадцати городов и проведет следующий тур в прямом эфире. В прошлый раз половину лучших игроков на финальные испытания «все или ничего» отвезли в Нью-Йорк, а другую половину - в Лас-Вегас. Я чувствую легкий приступ головокружения, когда замечаю, что испытание с кафе выбрало меньше всего участников. Может, потому, что оно выглядело самым простым, а просто - все равно, что скучно. Прекрасно… Я кликаю, чтобы открыть категорию, а потом проматываю вниз колонку с видеоклипами, и вдруг мое сердце замирает от узнавания.
        Стоп-кадр: мое лицо, перекошенное и залитое водой. Я вижу, что ролик набрал более восьмидесяти комментов. Ой-ой. Это в два раза больше, чем у всех остальных в этой категории.
        Делаю глубокий вдох и запускаю видео. Вот она я, с несчастным выражением лица, смотрю то на часы на стене, то в камеру Томми. Чувствую себя идиоткой. И выгляжу идиоткой. С чего я решила, этот хорошая идея? Потому что Сидни получила цветы, а я - нет? Это просто смешно. Пора бы уже привыкнуть.
        Голос Томми за кадром: «Самая милая и разумная девушка из всех, кого я знаю, собирается сделать нечто, что выходит далеко за пределы ее зоны комфорта. Сможет ли она через это пройти?»
        Я и не заметила, что Томми комментирует. Зачем это он? Я-на-видео замираю в нерешительности, будто ответ на вопрос Томми - нет, ни хрена она не сможет через это пройти. Но вот девушка на видео выливает воду себе на голову и начинает отплевываться. Томми-комментатор говорит: «Ох».
        А потом ролик демонстрирует очень мокрую девушку с очень маленькой грудью. Сбылись мои худшие опасения.
        Я читаю комментарии и чувствую, как в животе поднимается волна тошноты. «Классные изюминки!»  - и это только один коммент. И самый доброжелательный. Я захлопываю ноут, падаю обратно в кровать и с головой накрываюсь одеялом.
        Через час телефон жужжит - пришло сообщение. Я игнорирую его, как и следующее. Мои друзья уже видели это? Зарываюсь под одеяло еще глубже.
        В семь тридцать мама зовет через дверь:
        - Детка, ты в порядке? Опоздаешь.
        - Все хорошо, я почти готова,  - вру я.
        - Можно войти?
        - Э-э, погоди.  - Быстро натягиваю джинсы и топ, а потом, подавив зевок, открываю дверь. Мама заглядывает в комнату через мое плечо, пытаясь, вероятно, разглядеть трубку для крэка.
        - Я вчера сварила суп со спаржей. Хочешь?
        - Звучит здорово. Спасибо.
        Закрыв дверь, бросаюсь к телефону. Сообщения от Сидни и Лив насчет вчерашней вечеринки, в основном насчет того, как им жаль, что я не пришла. Последнее послание - от Томми: «Позвони мне!» Когда он поднимает трубку, я выпаливаю:
        - Я видела. Это ужасно. И зачем ты еще комментировать начал?
        На его комментарии мне наплевать, но это проще, чем спросить, что он думает о моей груди.
        - Я пытался сделать так, чтобы было интереснее. И чтобы у тебя было оправдание… на всякий случай.
        - На случай, если бы я струсила?
        - На случай, если бы ты передумала. В этом нет ничего стыдного.
        Я потираю висок.
        - Ну, спасибо, наверное… В любом случае твои комментарии - гораздо более милые, чем то, что другие написали. Ты видел, какую мерзость там пишут?
        Он прочищает горло.
        - Просто не обращай внимания. Все не так уж плохо. Некоторые клипы с голой задницей собрали по три сотни комментов.
        - Неужели я ничего не могу сделать, чтобы заставить их убрать видео? Это же, наверное, незаконно, если они размещают видео, где несовершеннолетняя обнажает, м-м-м, грудь?
        - Ну, никто, похоже, не возражает насчет видео с задницами. Все, что предоставляет участникам НЕРВ,  - анкета, которую нужно заполнить, и ссылки для закачки видео. Нет никакого способа связаться с ними напрямую. Я не могу выследить их даже через домашнюю страницу - похоже, они где-то за границей и прыгают с сервера на сервер.
        Я потираю лоб рукой.
        - Спасибо, что попытался, Томми.
        - Если мы никому не скажем, есть шанс, что этого никто и никогда не увидит. А завтра вечером НЕРВ начнет отбор в прямом эфире, и все переключатся на них.
        Мне хочется ему верить. Логика в его словах есть, голос звучит успокаивающе.
        - Ладно, пусть все, что случилось в «Кофейнике», останется в «Кофейнике».
        - Вот именно.
        Я благодарю его и вешаю трубку. По дороге в школу у меня трясутся руки и ноги, но, похоже, мои страхи напрасны. Все ведут себя совершенно нормально. Первый раз в жизни мне хочется сказать директору спасибо: телефоны на территории школы запрещены. Исключение только для экстренных ситуаций. День идет своим чередом, я притворяюсь, что все в порядке, и к обеду уже почти успокоилась.
        После полудня, проходя мимо Томми, который стоит у своего шкафчика, я шепчу:
        - Пока все тихо.
        После школы я стремительно делаю домашнее задание, перекусываю на скорую руку - аппетита у меня нет - и обещаю маме, что вернусь вовремя. Примерно в пять я отправляюсь в театр и окунаюсь в атмосферу радостного волнения перед началом спектакля. Первое мое побуждение - зайти в будку осветителей, увидеться с Томми, но Сидни выбегает мне навстречу, чтобы показать хвалебный отзыв на спектакль: там сказано, что в старшей школе «Чинука» растят будущих звезд, а рядом большая фотография - Сидни отвешивает Мэтью пощечину.
        Глаза у нее сияют:
        - Обожаю эту сцену.
        К нам подходит Мэтью, потирая щеку, будто она до сих пор болит.
        - Мне кажется, ты любишь ее даже чересчур.
        Я вглядываюсь в их лица, ищу признаки того, что им что-то известно. Не нахожу ничего подозрительного в глазах Сидни, которые она демонстративно закатывает, прежде чем удалиться в гримерку. Взгляд Мэтью следует за ней, но только на секунду, а затем возвращается ко мне.
        Он нажимает мне пальцем на нос.
        - Готова заняться моим гримом, крошка Ви?
        - Конечно.  - Я подхватываю чемоданчик с косметикой и иду следом за ним в мужскую гримерку, где, кроме нас, никого нет.
        Достаю твердую основу под грим, быстро наливаю стакан воды из-под крана. Мэтью стягивает волосы в хвостик сзади, пока я смачиваю спонж и приступаю к работе. Когда я наклоняюсь над ним, чтобы нанести основу, он кладет руку мне на бедро. Мне кажется, я чувствую тепло его ладони сквозь ткань.
        - Мне не хватало тебя у Эшли вчера вечером,  - голос его звучит хрипло.
        Вау, он никогда раньше не говорил, что ему меня не хватает. Может, у меня все-таки «намечается» нечто большее, чем я думала.
        - Да, жалко, что я не смогла пойти. В школу надо было на следующий день. Завтрашний капустник будет круче.
        - Точно не сможешь выбраться сегодня вечером? Даже кофе попить или что-то типа того?  - Он легонько сжимает мне бедро. Кофе? Я вздрагиваю. Не может быть, чтобы он видел тот ролик, верно?
        - Мне бы очень хотелось, но лучше завтра, хорошо?  - Негнущимися пальцами выуживаю из косметички контурный крем для линий носа и челюсти.
        Мне хочется расспросить его о внезапном интересе к кофе, но тут входят еще двое парней и исчезают за занавеской, чтобы переодеться. Пока я работаю, в комнате все прибавляется народу, и всякая возможность для личного разговора исчезает. Когда я заканчиваю с Мэтью, у кресла уже выстроилась очередь. Потом я перебираюсь в гримерку к девушкам. Большинство из них сами красятся и делают себе прически, мне остаются только последние штрихи. Приходится спешить: мне ведь еще раздвигать занавес перед первым актом. Давно пора поручить это кому-нибудь другому, но вся команда по реквизиту и спецэффектам занята перед сценой в афганской деревушке.
        Открыв занавес, я оглядываю актеров, чтобы убедиться: все выглядят именно так, как нужно. В женской гримерке Эшли и Риа о чем-то шепчутся, но умолкают, как только я вхожу. Не то чтобы мы были лучшими подругами, но раньше они никогда так себя не вели.
        Я собираю использованные спонжи, чтобы продезинфицировать.
        - Похоже, вчера вечером все классно провели время. Жаль, что родители не разрешили мне прийти.
        Эшли кивает.
        - Да я понимаю.  - Она прыскает на себя еще спрея для волос, хотя ее прическа залита лаком сильнее, чем проект по декупажу.
        - Как себя чувствуешь, Ви?
        От этого вопроса плечи у меня каменеют и к горлу подкатывает тошнота. Это тот самый вопрос, который все задавали мне пять месяцев назад - после того как я провела неделю в больнице. Я на автомате выдаю привычный ответ:
        - Все круто. А почему ты спрашиваешь?
        - Да так просто. Выглядишь немного усталой.
        Мило. Это говорят друг другу дамы среднего возраста вместо «что-то ты постарела».
        - Наверное, надо мне самой попробовать загримироваться.  - Я выдавливаю смешок и убегаю в мужскую гримерку.
        Джон и Макс как-то странно ухмыляются. Или это у меня разыгралось воображение? Я же параноик, верно? Эти парни всегда ухмыляются. Стараясь не встречаться с ними глазами, я убираю инструменты и направляюсь к пожарному выходу, где, по счастью, никого нет - спасибо суровым законам Сиэтла насчет курения.
        Достаю телефон и захожу на сайт НЕРВа. Под моим видео уже сто пятьдесят комментов. Хватит ли у меня храбрости их прочесть? Это страшно унизительно, и все же какая-то часть меня, пусть и совсем крохотная, польщена вниманием. Не настолько, конечно, чтобы и в самом деле читать комментарии. Я перехожу на любимый шоппинг-сайт и добавляю в свой виш-лист парочку элитных средств по уходу за волосами, хотя на самом деле все, что мне нужно,  - это хорошая стрижка.
        Меня бьет дрожь. Как же не хочется возвращаться внутрь, задергивать занавес перед антрактом! Что если я просто не пойду, брошу это на кого-то другого? Но, конечно, я этого не сделаю. Я ведь ответственная, и не важно, что думают мои родители.
        Сделав глубокий вдох, я возвращаюсь в театр и пробираюсь за кулисы. Действие заканчивается, я закрываю занавес и собираюсь сбежать обратно к пожарному выходу, но меня догоняет Сидни.
        - Надо поговорить.
        Попалась. Я не останавливаюсь, но она идет за мной наружу, тянет за руку.
        - Мэтью только что шепнул мне, что ты играешь в НЕРВ. О чем это он?
        Из меня как будто выпустили весь воздух. Прислонившись к шершавой кирпичной стене, я говорю:
        - Ладно, только не злись. Просто я так расстроилась, что мне нельзя было пойти на вечеринку к Эшли вчера вечером! Вот и прошла маленькое испытание, на отбор.
        - Ты сделала ЧТО?
        - Знаю, это было глупо. И потом… все получилось не совсем как надо. Нужно было вылить себе на голову стакан воды, и моя блузка сделалась совершенно прозрачной, и… Господи, я просто не знаю, что делать!  - Я прячу лицо в ладонях.
        Сидни фыркает.
        - Ладно тебе! Это еще не катастрофа. Мы что-нибудь придумаем. Где твой телефон?
        Я двигаю локтем в сторону кармана - убирать руки от лица мне не хочется. Сидни вылавливает телефон, и я слышу, как она что-то там нажимает. Конечно, она знает, где что искать, она ведь и сама хотела участвовать. На секунду меня охватывает злорадство: мне ведь и в самом деле удалось сделать что-то такое, на что Сидни не решилась. Но это чувство быстро увядает: ведь Сидни никогда бы не влипла в такую глупую историю.
        - Так какое испытание ты прошла?  - спрашивает она.
        - В кафе,  - отвечаю я сквозь пальцы.
        Клик. Потом:
        - О, я вижу.
        Я опускаю ладони.
        - Я тебе говорила.
        Лицо ее серьезно.
        - Окей. Ладно, давай подумаем…
        Мало того что Сидни красавица и блондинка, оценки у нее в среднем не ниже «А».
        - Не о чем тут думать. Я хочу домой.
        - Нет-нет-нет, сбежишь - только хуже будет. И потом, не так уж много тут видно. Ты же не голая была. Может, мы сможем еще повернуть все это в твою пользу. Куча знаменитостей получила свой первый шанс после утечки записей с их сексуальными забавами.
        - Э-э, нет! Участвовать в реалити-шоу я не собираюсь!
        - Окей, но все те девчонки прошли через это с высоко поднятой головой. Так что правило первое: не оправдываться! Если кто-то об этом заговорит, улыбайся и пожимай плечами. Типа - ой, да ладно, с кем не бывает!
        Я забираю у нее телефон и начинаю просматривать комменты. И, конечно, среди них есть один от Мэтью: «Крошка Ви, не знал, что ты на такое способна!»
        Прелестно. Я закрываю сайт и проверяю сообщения. Появилось несколько новых - от друзей, с вопросами в теме письма, с кучей вопросительных и восклицательных знаков. И еще одно - от девчонки, с которой я едва знакома, в теме - ШЛЮХА. Откуда у нее мой контакт? Я стираю ее сообщение, потом выключаю телефон.
        Сидни стоит у дверей.
        - Ты готова?
        - Да, наверное.  - Я стараюсь держать голову высоко, и мы решительно направляемся в сторону женской гримерки. Боковым зрением вижу лица, поворачивающиеся в мою сторону.
        Когда мы входим, Сидни заявляет:
        - У моей лучшей подруги хватило пороху пройти испытание для НЕРВа!
        Девчонки смотрят на меня растерянно, но когда я, перехватив их взгляды, пожимаю плечами и улыбаюсь, они начинают хихикать и кричать «Дай пять!» Это что, происходит на самом деле? Они спрашивают, сильно ли я нервничала и нарочно ли я надела такую блузку. Я честно отвечаю, не отвожу глаза и не сутулюсь. Чем больше я об этом говорю, тем лучше себя чувствую.
        Подходит Мэтью и глядит на меня с голодной усмешкой.
        - Эй, девушка из кафе! Мне, пожалуйста, двойные взбитые сливки.
        Борясь со смущением, я позволяю ему крепко себя обнять. Он шепчет мне на ухо:
        - Говорил я тебе, твое место - на сцене.
        Потом он меня отпускает, достает телефон и показывает ролик всем желающим. Я смеюсь вместе со всеми, кто толпится вокруг, хотя единственное, чего мне хочется,  - чтобы он его выключил. Голову выше, голову выше! Надеюсь, со временем изображать уверенность перед лицом катастрофы станет легче. После второго просмотра в дверях появляется Томми, который явно ничего не понимает.
        Мэтью помахивает телефоном.
        - Эй, чувак, видел ролик Ви для НЕРВа?
        - Это голос Томми за кадром,  - говорю я громко.
        Брови у всех лезут вверх, а Мэтью хлопает Томми по спине.
        - Неплохая работа! Йо, гримерка рулит на сцене!
        Мы хохочем, а Мэтью снова запускает ролик. Томми вопросительно смотрит на меня. Я только пожимаю плечами. К счастью, лампочки над головой наконец мигают - сигнал, что до конца антракта осталась минута.
        Когда Мэтью выходит из комнаты, я оттаскиваю его в сторонку.
        - Кстати, как ты нашел мое видео?
        Он пожимает плечами.
        - Они мне его прислали.  - А потом уходит.
        Я стою одна посреди гримерки, тяжело дыша, будто только что пробежала стометровку. Зачем это НЕРВ послал мой ролик Мэтью? А потом до меня доходит. Он был в списке лиц, к которым можно обратиться, если произойдет несчастный случай. Странно, что они не послали видео Сидни или Томми.
        Мне ужасно хочется сбежать на пожарный выход, но я изо всех сил стараюсь вести себя как обычно и, заняв свое место за кулисами, шепотом повторяю каждую реплику вместе с актерами. Шоу должно продолжаться. Так оно и делает, гладко, как и накануне. Когда дело доходит до поцелуя, я представляю себе, что это меня Мэтью держит в объятиях. И, я уверена, он смотрит прямо на меня, когда их губы встречаются. Секунда, вторая, третья - и они отодвигаются друг от друга. Может, завтра на капустнике настанет и моя очередь.
        После пьесы заходят мои подруги Лив и Юлай поздравить всех - и, очевидно, проверить, как там я, поскольку каждая послала мне уже не меньше пяти сообщений с вопросами насчет видео, которое НЕРВ разослал им во время спектакля. Я уверяю их, что просто дурачилась и все в полном порядке. Они обе отличницы и смотрят на все это более скептически, чем остальные мои друзья, но, похоже, решают оставить эту тему. На время.
        - Хочешь, посидим у меня немного, прежде чем тебе надо будет идти домой?  - спрашивает Лив.
        - Мне бы очень хотелось, но пока мы к тебе доберемся, останется всего десять минут. Вы же придете завтра, да?  - Это они сделали все плакаты для спектакля и расхвалили его в статье для школьной газеты, так что доступ на капустник для них открыт.
        Юлай смеется.
        - Я упираюсь, но Лив меня тащит, так что да.
        Она скрещивает руки на груди: высокая, стройная, но одета при этом в невыразительные джинсы и свитер. Вот уж кому мне хотелось бы помочь с радикальной переменой имиджа! Правильная одежда и макияж - и она могла бы сойти за сестру Сидни. Вот только она ужасно стеснительная, а Сидни… Ну, Сидни - душа компании.
        Лив и Юлай уходят поздравлять остальных, а я привожу в порядок костюмы.
        Ко мне присоединяется Мэтью - он плюхается в кресло и изучающее смотрит на меня.
        - Не хочешь ли немного опоздать домой. В виде исключения? Я бы помог тебе снять еще парочку клипов.
        - Ха! Если я опоздаю, меня навсегда посадят под домашний арест. Но до часа «икс» осталось еще тридцать пять минут. Двадцать из них можем провести здесь.
        Он заглядывает в телефон.
        - Черт, вряд ли за это время можно раздобыть выпивку.
        - Да нам, в общем, это и не нужно, правда?
        Он вытирает лоб.
        - Тебе, может, и не нужно, но я хочу пить. И двадцать минут… ну, это все равно слишком мало, правда?
        - Ну, думаю, да.
        К дверям подваливают, толкаясь, его друзья.
        - Давай, чувак!  - кричат они.
        Он встает и целует меня в макушку.
        - Скорей бы уже завтрашний капустник. Надо бы повесить табличку «Не беспокоить» на дверях гримерки, а?
        Ого! Я начинаю думать, что его планы насыщены событиями побольше моих, но в ответ говорю просто «Пока!»
        Сидни, которая уже успела сменить корсет на мини-платье, прикрывающее куда меньше, чем театральный костюм, возвращается. За ней следуют Лив и Юлай.
        - Думаю, у тебя получилось,  - говорит она.
        - Благодаря тебе. Хорошо вам повеселиться.
        Хотя никаких вечеринок для труппы на этот день не запланировано, но все же это вечер пятницы. Сидни вздыхает.
        - Как же я буду счастлива, когда закончится твой домашний арест!
        - Остался всего один день.
        Она грозит мне пальцем.
        - Так не облажайся! Больше никаких рисковых испытаний, окей?
        - Ты что, смеешься? Я прямо сейчас собираюсь домой.
        Она обнимает меня на прощание; Лив и Юлай делают то же самое. Потом, как и накануне вечером, я остаюсь одна. Наведя порядок, я достаю телефон и читаю пару десятков сообщений. Большинство из них, как ни странно, довольно лестные. Уф.
        Ближе к концу я натыкаюсь на послание от НЕРВа. Большой соблазн его стереть, но какого хрена? Может, они хотели меня поздравить с тем, что я получила столько внимания после довольно тупого испытания.
        Я читаю сообщение и мое сердце начинает биться сильнее.

        Привет, Ви!
        У тебя появилась куча новых поклонников!
        Мы приглашаем тебя принять участие в следующем туре и сделаем все, чтобы оно того стоило! Погляди-ка сюда.

        Я кликаю на ссылку - неподвижный кадр из моего ролика в кафе, вот только они подредактировали картинку. На мне отпадные, потрясаюшие туфли, которые я запостила на свою страничку в ThisIsMe пару недель назад. Ого! Там же лист ожидания на три месяца, только для того, чтобы купить их в коричневом варианте, а эти - цвета фламинго, ограниченная партия. У НЕРВа, должно быть, неплохие связи. Откуда они узнали, что я хочу эти туфли? Кто-то дал им доступ к моей странице?
        Я дочитываю сообщение от НЕРВа.

        Чтобы выиграть туфли, сегодня вечером вернись в кафе. Парень по имени Иэн (фото получишь позже) войдет туда в 9:40. Потребуй, чтобы он купил тебе латте. Пока он в очереди, ты должна стоять посреди кафе с закрытыми глазами и петь «Сто бутылок пива на стене стоят», пока он не принесет тебе латте.

        Что? Зачем НЕРВу нужно, чтобы я вернулась в кафе, где выставила себя на посмешище? Ну да, конечно, где же еще мне будет больше всего не по себе? Хотя это не важно; я этого сделать не могу. Больше никаких испытаний. Я обещала Сидни.
        Но эти туфли…
        В конце концов, все вышло неплохо, верно? Ну и, кроме того, в этом испытании никакой воды не будет. Просто спеть и встретиться с каким-то парнем. Я так глубоко задумалась, что не заметила, как подошел Томми. Я показываю ему телефон.
        - Ну уж нет,  - говорит он.
        Я смотрю на часы на экране телефона.
        - Если выехать сейчас, как раз успею.
        Томми переминается с ноги на ногу.
        - Если тебе так хочется участвовать, подпишись завтра в качестве Зрителя.
        Но зачем мне платить, чтобы играть, если я могу играть и платить будут мне? Я и так всю жизнь была зрителем.
        И потом, я так хочу эти туфли, просто чувствую запах кожи.
        Мы стоим и сверлим друг друга взглядами, как ковбои на Диком Западе. Два тощих ковбоя, которые не смогли бы выстрелить из пистолета или проехаться на лошади, даже если бы от этого зависела их жизнь. Но чем больше я думаю об испытании, тем сильнее склоняюсь к «почему бы и нет?».
        Томми, похоже, улавливает мое настроение. Он говорит:
        - Что ж, если отговорить тебя нельзя, я поеду с тобой. Как видеооператор и телохранитель.
        Я стараюсь не смеяться. Потому что компьютерный гений в качестве телохранителя - это все-таки лучше, чем ничего. Наверное. И мне действительно нужен кто-то, кто сможет все это снять. Из нас вышла неплохая команда.
        - Но в этот раз поедем на разных машинах, мне нужно будет очень быстро вернуться домой,  - говорю я.
        По дороге к машине я открываю ссылку и быстро заполняю дополнительную форму, где требуется мое согласие на целый список условий. Я быстро их просматриваю и, нажав ОК, сую телефон в карман. Шея у меня мокрая.
        Прежде чем сесть в машину, я спрашиваю у Томми:
        - Думаешь, бариста вызовет полицию, как только увидит меня?
        Он хмурится.
        - Наверное, не сразу.
        Непонятно почему, но его ответ меня ужасно веселит. «Не сразу»  - пожалуй, это то, что нужно.

        ТРИ

        Я паркую машину в 9:36 и, проверив на ходу телефон, обнаруживаю присланное НЕРВом фото моего партнера по испытанию, Иэна. Темные волосы до подбородка, пронзительные глаза, такие же темные, острые скулы. Словом, красавец.
        Итак, мне нужно будет встретиться в кафе с этим красавчиком и спеть, пока он будет покупать мне кофе? С первой частью я как-нибудь справлюсь, но вот петь на публике? Желание сбежать домой почти пересиливает. Я не получу туфель, за которые и умереть не жалко, зато не умру от смущения. Напоминаю себе, что, вообще-то, вчера я прошла испытание. И у меня появились поклонники. Окей, может быть, все они - просто задроты, которым нечем заняться, только проматывать бесконечные списки видео и смаковать кадры с сиськами, но все же.
        В кафе - никаких признаков Иэна, так что я просто останавливаюсь посреди зала и переминаюсь с ноги на ногу, пока Томми находит удачную для съемки позицию. Двое парней в носках и сандалиях быстро входят в кафе и начинают разглядывать публику, пока не замечают меня. Находят столик поблизости, и все это не спуская с меня глаз. Для постороннего наблюдателя они выглядят как обычные ребята из Сиэтла со смартфонами и без чувства стиля. Когда они достают телефоны и примериваются, чтобы снимать меня, я догадываюсь, что это, должно быть, Зрители, которых прислал НЕРВ, и они будут снимать меня во время испытания. Вот черт. Но, в общем, понятно, что хозяевам игры хочется посмотреть, какова будет реакция игроков в условиях дополнительного стресса - при живой аудитории. У меня сводит желудок. Вот какая у меня реакция.
        Я сжимаю кулаки и покачиваюсь на носках, но гляжу в основном себе под ноги. Каждые несколько секунд я рискую бросить взгляд в сторону дверей. Где же Иэн? В задании сказано, 9:40. Знает ли НЕРВ о моем комендантском часе, раз уж они узнали о туфлях? Уверена, я много раз постила жалобы насчет отбывания срока в ThisIsMe, так что если они видели мою страницу, то знают и об этом, и много еще о чем. Ладно, плевать, это же не секрет, в конце концов.
        Я стою и жду, кажется, не меньше часа, но на самом деле проходит всего две минуты. Дверь кафе снова открывается. Я вижу, что Иэн узнал меня сразу, но он ничего не говорит. За ним идет высокая стройная девушка, ведущая съемку на телефон; она спешит занять место в паре метров от нас. Понятно, у него тоже есть телохранитель.
        Когда он останавливается передо мной, я складываю руки на груди. Фото, сделанное на телефон, не сумело передать ни оливковой гладкости его кожи, ни изящной походки: длинные ноги, небрежно потертые джинсы. Но его что, улыбаться не научили?
        Я говорю:
        - Эй, мне - латте. Мое любимое, с ореховым сиропом.
        Хорошо ли я изобразила «звездную болезнь»?
        Он сжимает губы.
        - И?
        Э-э? Это и его испытание тоже. Может, главное слово тут - «потребуй»?
        Я поднимаюсь на носочки балеток и встряхиваю волосами.
        - Что значит «и»? Мне нужно латте! Прямо сейчас!
        Он подходит ближе, так что мне приходится задрать голову, чтобы смотреть ему в лицо.
        - Кто, как ты думаешь, я такой?
        Я в недоумении.
        - Ты Иэн, верно?  - голос у меня звучит, как у мультяшного персонажа.
        - Ага.
        - Ну а я - Ви.
        Его губы изгибаются в улыбке.
        - Ви - это сокращение от чего?
        А вот это уже секрет. Я глубоко вздыхаю.
        - Ладно. Я так понимаю, мы оба в проигрыше. Если, конечно, твоим заданием не было вести себя, как придурок.
        Я направляюсь к дверям, но он хватает меня за руку.
        - Погоди, ты что, уже сдаешься?
        Я склоняю голову набок. Что за игру он ведет?
        - Так ты купишь мне латте или нет?
        - Ради чего ты здесь?
        Ради пары потрясающих туфель, дубина.
        - Что ты имеешь в виду?
        Он наклоняется ближе.
        - Мое испытание отчасти зависит от тебя.
        Хм-м.
        - Это как?
        - Ты должна сказать, что я - потрясающий любовник.  - Голос у него такой тихий, что я едва могу разобрать, что он говорит.
        - Что?
        - Ты должна сказать мне, что я - потрясающий любовник. Вслух. Громко.
        Это что, действительно часть испытания? Или он морочит мне голову? Может, заморочить голову - это и есть его испытание. Но что если я скажу ему, что он - потрясающий любовник, а он все равно не купит мне латте? Тогда он пройдет свое испытание, а я свое - нет. Да и вообще, может, не дать мне пройти испытание - это и есть его задача? Господи, всего два испытания в игре, а голова уже кругом. Интересно, НЕРВ все так и запланировал?
        Я упираю руку в бедро, а другую нацеливаю ему прямо в грудь - тысячу раз видела, как Сидни принимает эту позу, когда хочет, чтобы ее услышали.
        - Становись в очередь. Как только ты закажешь латте, я расскажу всему кафе, как ты хорош в постели.
        Секунду он меня изучает, тоже, должно быть, борется с подозрениями.
        - Договорились.
        Он становится в очередь. Я ужасно довольна собой, пока до меня не доходит, что самая худшая часть моего испытания начинается именно сейчас. Делаю глубокий вдох и закрываю глаза, стараясь не прислушиваться к смешкам вокруг. Голова у меня опять становится легкой, а сердце стучит неровно. Так вот на что похож приступ паники! Господи, так, в темноте, гораздо хуже. Всегда ненавидела темноту. Неудержимое воображение подсовывает одну картинку за другой. Может, кому-то еще досталось испытание стукнуть меня по голове? Или задрать мне юбку? Я чувствую себя настолько уязвимой, что слезы наворачиваются на глаза. Какое классное шоу для НЕРВа. Я чувствую прилив злости на игру, и паника тонет в этой злости. Ага, прекрасно. Держись за злость и пой. Я открываю рот и, к своему удивлению, слышу собственный голос. Он дрожит, и фальшивлю я отчаянно, но все же пою.
        Когда я добираюсь до конца первого куплета, до меня доходит, что есть еще одна дилемма. С закрытыми глазами я не смогу увидеть, как Иэн заказывает. Как же я пойму, когда кричать, что он - потрясающий любовник? Если я сделаю это слишком рано, не кинет ли он меня с латте? Я продолжаю петь, впиваясь ногтями в ладони.
        Со всех сторон раздается смех. Может, испытание Иэна состоит в том, чтобы вылить латте мне на голову? Я вздрагиваю, почувствовав, что ко мне кто-то подошел.
        - Он только что заказал тебе латте,  - шепчет Томми; он сует мне в руку салфетку.
        Мне хочется обнять его.
        - Спасибо,  - говорю я между куплетами, и вытираю щеки. И только сейчас спрашиваю себе, почему я не смотрела сама и откуда Томми знал, что я этого не сделаю.
        Я чувствую, как в груди разгорается искра надежды. Я почти прошла испытание. Хотя мне еще предстоит помочь Иэну с его испытанием. Если, конечно, я сама его не кину. Но, естественно, я этого не сделаю. Я же Козерог, в конце концов.
        Покрепче зажмурившись, я ору:
        - Ты лучший мужчина, который когда-либо у меня был, Иэн!
        Со всех сторон раздается смех. С горящими щеками я снова начинаю петь о пиве.
        Когда я дохожу до шестидесяти трех бутылок пива на стене, я чувствую, как ко мне кто-то подходит. Раздается голос Иэна:
        - Латте для самой восхитительной девушки на свете,  - произносит он и приятным тенором начинает петь «Beautiful Girl»  - исполнение, которое гарантировало бы ему звездную роль в школьном спектакле.
        Я отрываю глаза и принимаю из его рук чашку горячего кофе, пока он продолжает свою серенаду. Когда тебе поют на публике - это смущает и кружит голову одновременно. Один из ребят, снимающих видео, показывает ему большой палец. Девушка, которая вошла в кафе вслед за Иэном, хохочет, снимая все на телефон. Две девушки рядом быстро строчат что-то на своих телефонах. Интересно, может, они ставят нам оценки? Я вызываю в себе внутреннюю Сидни и картинно машу им ручкой, хотя, конечно, не собираюсь всерьез участвовать в отборе на игру в прямом эфире. Мне просто нужны эти туфли. Которые, кстати, я уже заработала. Тут, к счастью, песня заканчивается. Окей, задание окончено. Уф.
        Я поднимаю картонный стакан, приветствуя Иэна:
        - Браво!
        Он кланяется и позирует для Зрителей, особенно для своего оператора-фотомодели - скорее всего, она его девушка. А потом он улыбается. Вау. Как сильно улыбка меняет лицо. Зубы у него потрясающе белые и ровные, а ямочки на щеках такие глубокие, что туда можно засунуть монету.
        Томми присоединяется к нам. Стиснув зубы, он окидывает Иэна подозрительным взглядом и говорит:
        - Уже девять сорок пять.
        Я поворачиваюсь к Иэну.
        - Пора бежать. Спасибо за латте и за песню.
        Он машет девушкам, которые все еще печатают в своих телефонах.
        - Ты уж прости, что я вел себя, как полная задница. Мне пришлось. Это было задание - взбесить тебя, а потом попросить прокричать эту фигню насчет любовника.
        - Рада слышать, что это не твое истинное лицо.
        Он пристально глядит на меня, будто пытается меня раскусить, но что-то не укладывается в общую картину.
        - Классно ты справилась с испытанием. Я впечатлен.
        В груди у меня поднимается волна. В самом деле, я неплохо справилась, а?
        - Ты тоже.
        Бариста, который вчера вытирал пол, смотрит на нас бешеным взглядом. Знак, что пора покидать сцену.
        - Удачи тебе, Иэн!  - говорю я, уже спеша на улицу вместе с Томми.
        Холодный воздух ударяет мне в лицо. Но, в отличие от прошлой ночи, он скорее освежает, а не морозит. Я это сделала! Сделала! Когда мы, смеясь, бежим к машинам, я чуть не теряю балетку, что очень подходит к моей сегодняшней роли - я чувствую себя Золушкой, сбегающей с бала.

        ЧЕТЫРЕ

        Томми качает головой, будто поверить не может, что я смогла через это пройти.
        - Поздравляю.
        Я двигаюсь по тротуару вприпрыжку. Когда я в последний раз бегала вприпрыжку? В первом классе?
        - Спасибо, что поддержал, Томми. Без тебя я бы никогда этого не сделала. Если бы ты был девчонкой, я дала бы тебе поносить мои призовые туфли.
        Улыбка его несколько тускнеет.
        - Э-э, спасибо…
        - Ну ты меня понимаешь! Ты потрясающий!  - Я сажусь в машину.  - Хотелось бы отпраздновать это вместе, но ты знаешь моих родителей.
        - Ага. Увидимся завтра.  - Он немного медлит, будто ждет, что я скажу еще что-нибудь. Потом, смущенно пожав плечами, помогает закрыть дверцу.
        По пути домой я включаю радио погромче и всю дорогу подпеваю звезде кантри, которая повествует о том, как она мстит мужчине-обидчику. Ну почему подобные песни такие забавные? Когда я заезжаю в гараж, у меня даже остается лишняя минута. Прекрасно. Приплясывая, я вхожу в прихожую, испытывая сильный соблазн прокричать «Все вокруг цветет и пахнет» из мюзикла «Цыганка», но это вызвало бы чересчур много вопросов у мамы, которая сидит в гостиной и притворяется, будто читает книгу.
        Я обнимаю ее, надеясь, что от меня не пахнет кофе.
        - Спектакль прошел прекрасно.
        - Чудесно, малыш! Нам с папой не терпится увидеть все собственными глазами завтра вечером.
        - Третий вечер - всегда самый удачный. Вам понравится!
        Пританцовывая, я взбегаю вверх по лестнице, напевая себе под нос. Пока я готовлюсь ко сну, в голове крутится мелодия из «Вестсайдской истории», и я засыпаю, улыбаясь. В счастливом тумане я забываю отключить телефон, и он будит меня в восемь утра. Я его игнорирую и поворачиваюсь на другой бок, чтобы досмотреть сон о Мэтью, где также участвуют красавцы из кафе. Телефон жужжит опять и опять. Ну кому я понадобилась в такую рань? И тут глаза у меня резко открываются. Может, это связано с испытанием? Я быстро проматываю в памяти вчерашние события. В последнем видео не должно быть ничего позорного. Ничего.
        И все же я вскакиваю, чтобы проверить телефон.
        Первое сообщение - от Сидни.
        «Как ты могла?»
        Ох. Я и забыла, что обещала ей - больше никаких испытаний.
        Но подождем, пока она не увидит мои туфли. Как жаль, что нога у нее на два размера больше моей! Сидни быстро успокоилась бы, если бы мы могли носить их по очереди.
        Следующие сообщения - тоже от нее. И приятного в них мало. Но ведь ничего постыдного не произошло, если, конечно, не считать, что пела я просто кошмарно, но ей-то что? А потом до меня доходит. Она же сама хотела попробоваться в НЕРВ. Попробоваться по-настоящему. Пройденные мной испытания, наверное, напомнили ей о том, чего она не может сделать - ну, по крайней мере не в этом месяце. Но ей совершенно незачем ревновать. Я же не собираюсь участвовать в «живых» раундах. Испытания я проходила исключительно ради забавы. Ну, вернее, ради туфель.
        Я жду окончания завтрака и только тогда отправляю ей сообщение. Цепляю к нему присланное НЕРВом фото - я в тех самых туфлях. Сидни отвечает звонком. Ой-ой.
        Когда я отвечаю на звонок, она начинает орать:
        - Плевать мне на приз! Ты же сказала, что не будешь больше играть! А если бы что-то пошло не так? Что-то, что мне не удастся прикрыть так легко, как в первый раз?
        Я провожу рукой по волосам.
        - Никто тебя не просит меня прикрывать. Это просто еще одно испытание. Ты же видела, никаких мокрых блузок или обнаженного тела, и парень оказался нормальный. И даже если бы и нет - ничего страшного. Со мной был Томми.
        - Нет, ты не понимаешь! Что, если бы они велели другим игрокам издеваться над тобой или сделали бы что-то по-настоящему ужасное? Помнишь, как они поступили с той девушкой, с обсессивно-компульсивным синдромом?
        Я вздрагиваю.
        - Но это же было в «живых» раундах. Слушай, никто не пострадал. Я выиграла потрясающие туфли. Игра окончена.
        Я прямо вижу, как она качает головой.
        - Знаешь, Ви, иногда я тебя не понимаю. Тебя иногда будто тянет на саморазрушение.
        Я напрягаюсь.
        - То есть ты имеешь в виду, что я сама пытаюсь причинить себе вред? Уж ты-то должна понимать, как я устала в тот вечер, когда помогала тебе учить роль для рождественского спектакля! Помнишь? Это очень, очень низко с твоей стороны намекать на то, что я намеренно не заглушила двигатель.
        - Да я не это имела в виду!
        - Ну конечно.
        Долгое молчание.
        - Слушай, у меня тут дела,  - говорю я.
        Мы с ней вешаем трубки, не сказав больше ни слова. Просто чудесно. Сегодня последний спектакль, нам бы планировать мой первый вечер на свободе, а лучшая подруга на меня дуется. Как это она так быстро узнала об испытании? Она что, проверяет сайт НЕРВа с утра пораньше? Или они связались с ней так же, как с некоторыми моими друзьями после испытания номер один?
        Я залезаю в интернет и нахожу раздел с «Отборочными раундами», где видео можно смотреть бесплатно - наверное, чтобы подогреть интерес публики к «живым» турнирам, где платить нужно за каждый просмотр. Свой клип я ищу недолго. Число комментов перевалило за сотню. Это точно не ошибка? Мне лично не показалось, что испытание было таким уж интересным. Я запускаю видео, которое начинается с фразы Томми о том, как бы Иэну повезло, если бы между нами что-то было по-настоящему. Милый, милый Томми. Видео, однако, явно отредактировано НЕРВом, потому что следующая часть посвящена Иэну, и женский голос за кадром описывает, что обладательница голоса хотела бы с ним проделать. В красочных деталях. Интересно, это комментарий той девушки, которая пришла вместе с ним? Они были вместе с самого начала или это НЕРВ назначил ее Зрителем Иэна?
        Дальше начинается часть, где я пою. Я морщусь - вид у меня ужасно испуганный. Но, должна признать, у меня есть… что-то такое, из-за чего я, как это ни противно, выгляжу по-настоящему невинно. Может, это из-за того, что рядом с Иэном я кажусь такой миниатюрной? Этот парень выглядит так, будто только что сошел с экрана. Чеканные черты лица, вот как это называется.
        Я читаю комменты под клипом. Десятки девушек клянутся, что подпишутся на участие в игре в качестве Зрителей Иэна, если НЕРВ отберет его для игры в прямом эфире, а ведь это в три раза дороже, чем просто смотреть онлайн. Конечно, Зрители-участники могут выигрывать призы, если им удается сделать особенно удачный кадр, но шансы на это невелики.
        В остальном комменты легко отсортировать по половой принадлежности: ребята пишут о том, какая я симпатичная и испуганная, а девушки утверждают, что каждая из них стала бы гораздо лучшей партнершей для Иэна. Да, похоже, у него серьезная группа поддержки.
        Что ж, удачи ему с сегодняшним отбором. Пока я мысленно шлю Иэну добрые пожелания, на экране всплывает реклама НЕРВа: «ПОГЛЯДИ, КТО ИГРАЕТ!»  - и клипы первых игроков, отобранных для игры в прямом эфире, с двух площадок: из Вашингтона и Тампы. Через пару минут еще один баннер возвещает: «ПОГЛЯДИ, КТО СМОТРИТ!»  - с фотками тех, кто уже подписался и стал Зрителем онлайн или лично участвует. Разумеется, даже публика мечтает о своей минуте славы.
        Теперь, когда я приняла участие в паре испытаний, мне тоже очень хочется стать Зрителем, и, наверное, так бы я и сделала, если бы у меня уже не было планов на сегодняшний вечер. НЕРВ никуда не денется: он будет и в следующем месяце, и потом. Но прямо сейчас я хочу быть с Мэтью.
        Пора выключать компьютер и браться за дела. Между заданием по математике и парой набросков для уроков по дизайну я успеваю испечь три десерта для сегодняшнего вечера. И все же время тянется так медленно!
        Ровно в пять я уже в машине. Приехав в театр, я оказываюсь по уши занята: нужно всех загримировать. Для последнего спектакля каждый хочет выглядеть особенно хорошо. Но вот наступает очередь Сидни, и я чувствую, что атмосфера какая-то странная. Сидни такая веселая, шутит со всеми вокруг, но, уверена, я одна замечаю, что она избегает встречаться со мной глазами. А когда кто-то упоминает о том, как круто, что я прошла еще одно испытание, Сидни тут же меняет тему.
        Вокруг разливается благоухание пионов, но Сидни отказывается говорить, кто их прислал, игнорируя расспросы и подколы. Как только я заканчиваю возиться с ее накладными ресницами, она быстро исчезает из комнаты.
        Однако Мэтью быстро заставляет меня забыть о Сидни, положив руку на мою голую коленку, пока я его гримирую. Он хочет просмотреть мои ролики для НЕРВа, пока я работаю, но я говорю ему: «Прекрати вертеться!»
        Он поворачивает ко мне экран телефона с еще одной рекламой НЕРВа:
        - Начались онлайн-раунды в Остине. Спорим, ты бы выглядела круто в ковбойской шляпе и со шпорами? Как ты сегодня? Чувствуешь себя отчаянной, а, крошка Ви?
        - Больше я водой обливаться не собираюсь, если ты об этом.
        Надеюсь, что нет, потому что я обожаю мой винтажный пиджак с вышивкой и шелковую мини-юбку. Жалко только, что, пока я мечусь за сценой, приходится носить эти дурацкие туфли на плоской подошве. Сапоги с каблуками смотрелись бы гораздо лучше. Мой наряд довершает футболка с героями «Настоящей крови» и значок с кампании Джимми Картера[4 - Джимми Картер - президент США с 1977 по 1981 г.], который я нашла на барахолке: идеальная деталь. Хотя парни обычно не в состоянии оценить хорошо подобранный наряд. Да и самого Джимми тоже.
        Покончив с гримом и костюмами исполнителей главных ролей, я перехожу к массовке. Многие хлопают меня по плечу или выкрикивают «Дай пять!»  - таким образом они отдают должное двум испытаниям, которые я прошла для НЕРВа. Я думаю о том, что нужно успеть насладиться последним спектаклем во всем его великолепии, пока каждый момент словно подвешен между щемящим чувством ностальгии и головокружительным ощущением успеха. И, может, мы с Сидни сумеем помириться еще до капустника. Особенно если я попрошу прощения.
        Третий вечер подряд спектакль идет без сучка без задоринки. Сказываются, наверное, долгие месяцы репетиций, хотя вскоре от всего этого останутся только воспоминания да видеозаписи.
        Во время третьего акта я стою сбоку от сцены, вдыхая аромат старого дерева и стараясь не касаться пыльного бархатного занавеса. Осторожно выглянув в зал, вижу знакомые лица. Лив и Юлай снова пришли на спектакль. На противоположной стороне, справа, я, кажется, различаю мамин профиль. Ага, вон и папа рядом с ней, рыщет взглядом по зрительному залу, будто ожидает, что я вот-вот свалюсь с балкона.
        Я повторяю знакомые строки вместе с актерами - в последний раз. Правда, предстоят еще капустники, на которых фанаты-театралы покажут себя во всей красе, но это будет уже не то. Наконец, спустя час и тридцать две минуты после начала спектакля, Мэтью и Сид встречаются на сцене - воссоединение влюбленных, которое публика давно предвкушала. Он берет ее лицо в ладони, она грациозно выгибает спину. Их губы встречаются. Женщина в первом ряду испускает вздох. Мы все вздыхаем, переживая этот поцелуй.
        Секунда, вторая, третья, четвертая, пятая… Какого черта? Бесконечные секунды проходят одна за другой, но объятия становятся только теснее и гораздо, гораздо чувственнее, чем того требует сценарий, и длятся они на века, на тысячелетия дольше, чем любой из их предыдущих поцелуев. В груди у меня будто что-то горит. Мэтью обнимает Сидни так крепко, что, готова поспорить, на коже у нее останутся следы.
        Я провожу пальцем по потертому шнуру от занавеса, испытывая сильный соблазн дернуть и дать спектаклю новый, неожиданный конец. В театре все на ладан дышит, так что все решат - это случайность. Но, разумеется, такая девушка, как я, ничего подобного никогда не сделает.
        Сидни и Мэтью, наконец, разжимают объятия и, не отрывая друг от друга глаз, переходят к своему дуэту, который перерастает в общий финал. Мимо меня проталкиваются актеры, занимают места на сцене. Грудь Сидни вздымается с последними высокими нотами, и вот уже от мелодии осталось только эхо, и раздаются громкие аплодисменты. Прикусив губу, я опускаю занавес.
        Пока члены труппы выходят на поклон, я спешу к пожарному выходу. Дождя нет, и это просто чудо для весны в Сиэтле.
        Совсем не так я себе представляла вечер последнего спектакля. После бесчисленных примерок, бесконечных часов в гримерке и дней, которые я провела с Сидни, разучивавшей роль, пока и сама не запомнила все до последнего слова; после трех пирогов, которые я испекла для капустника,  - если кто и заслужил долгие поцелуи с Мэтью сегодня вечером, так это я.
        Я плюхаюсь на металлическую ступеньку, которая сквозь шелковую ткань юбки кажется ледяной, включаю телефон и меняю свой статус со «Что-то намечается» на «Приветствуются новые идеи».
        Нужно уйти, и прямо сейчас. Забыть о глупом капустнике и первом вечере на свободе. Моя так называемая лучшая подруга просто не может вынести, когда кто-то, кроме нее, оказывается на авансцене. И ведь нельзя сказать, что мое участие в испытаниях НЕРВа уменьшили ее популярность. Разве кто-нибудь еще, кроме нее, получил два букета? Интересно, они от Мэтью? А она, что она к нему чувствует? Это их объятие… Одно дело - игра на сцене, другое дело - реальность. Мои мысли лихорадочно мечутся. Может, они уже встречаются тайком? Не могу поверить, что подруга, которая однажды растянула запястье, защищая меня от хулигана, может так обманывать. Но этот поцелуй…
        Дверь открывается. Неужели Сидни пришла извиниться?
        Это Томми.
        - Что ты здесь делаешь?  - Он садится на ступеньку выше.
        Я смотрю на него.
        - Хотелось глотнуть свежего воздуха.
        Он улыбается.
        - Да, воздух тут хорош.
        - Ты разве не должен руководить разбором декораций?
        - Нет, до завтра ничего не будем разбирать.
        - Ох, надо бы разослать всем еще одно напоминание насчет костюмов: чтобы сдали их в химчистку. Пусть даже не пытаются вернуть что-нибудь, что будет вонять, или…
        - Или что?..
        Я подпираю рукой подбородок.
        - Я повешу их грязные костюмы прямо им на шкафчики, а сверху повешу противогаз. Или еще что-нибудь в этом роде.
        Глаза Томми смеются.
        - Ты же милая! Не ожидал от тебя такого.
        - На «милых» воду возят.
        А также на ответственных, преданных и что там еще нацарапали одноклассники в моем школьном альбоме?
        Томми смотрит на меня с недоумением.
        В полуоткрытую дверь доносятся обрывки смеха - актеры возвращаются в гримерки. Я оставила на туалетных столиках баночки с охлажденным кремом и салфетки, но, готова поспорить на мою недельную зарплату в «Винтаж Лав», большинство предпочтет остаться в гриме и явиться в таком виде на капустник. Им нравятся драматичные глаза и точеные скулы, которые я им сделала.
        Я вздрагиваю на апрельском ветру и чувствую, как подкрадывается головная боль. Смотреть, как лучшая подруга при всех вешается на парня, который тебе нравится?.. От этого зрелища у меня в мозгу закоротило эмоциональные цепи, и теперь я чувствую себя какой-то оглушенной. Или, может быть, просто глупо - а чем иначе объяснить мои следующие слова:
        - И что вы, парни, находите в Сидни?
        На самом деле этот вопрос уже за гранью глупости - не только потому, что я выгляжу неуверенной в себе неудачницей, но еще и потому, что ответ очевиден: ее способность повысить твою самооценку ровно за десять секунд, ее блондинистая грива и тело, которое она не стесняется показывать, нося облегающие свитера и низко сидящие на бедрах джинсы. Не говоря уж о корсете, который она надевает в последнем акте и не снимет, пока кто-нибудь не поможет ей, лента за лентой, крючок за крючком.
        Томми отводит взгляд.
        - Ну-у, не всем парням нравятся такие девушки. Некоторые предпочитают девушек, не настолько, м-м-м, очевидных.
        Это что же, он считает, что миниатюрные девушки, которым нравится стиль ретро - неочевидны? Или точнее, невидимы?
        Дверь у нас за спиной с грохотом распахивается - так, что лестница вздрагивает. Сердце подпрыгивает у меня в груди.
        Лицо у Мэтью раскраснелось, грим наполовину стерся. Или кто-то его стер…
        - О, крошка Ви! Я тебя обыскался.
        - Правда?  - мой голос звучит как-то пискляво.
        Он смеется:
        - Пра-а-а-авда!
        Томми закатывает глаза. Я встаю и отряхиваю юбку.
        - А что такое?
        - Я тут подумал, не найти ли нам более уединенное местечко?..
        Сердце вот-вот выскочит у меня из груди.
        - Э-э, конечно.  - Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не запрыгать на месте.
        Мэтью берет меня за руку и тащит внутрь.
        - Пока, Томми,  - говорю я, и дверь за мной с лязгом захлопывается.
        Мы пробираемся между группками актеров, их родных и друзей, которые осыпают их поздравлениями. В воздухе висит густой запах духов и одеколона. На секунду мне кажется, что я вижу папу - короткий ежик седых волос,  - но я быстро теряю его из виду. Может, это еще чей-нибудь отец. И зачем вообще папе заглядывать за кулисы? Чтобы сказать «Малыш, ты классный костюмер»? К тому же это мой вечер свободы. Должны же они сделать мне хоть какую-то скидку!
        Мэтью ведет меня в каморку в конце коридора, которая служит запасной гримеркой. Здесь никого нет. Прежде, чем я успеваю понять, что он делает, он поднимает меня за талию и кружит, как фею из балета.
        Я смеюсь, чувствуя, будто парю в невесомости.
        Он ставит меня на пол и нажимает мне пальцем на нос. Внезапно мы вновь оказываемся в этом щекочущем нервы пространстве, в котором танцуем вот уже пару недель. И это происходит на самом деле! Я не придумала! Может, я неправильно поняла их с Сидни поцелуй на сцене? Может быть, они просто слишком вжились в роль…
        Сердце бешено колотится.
        - Ты потрясающе играл сегодня.
        - Благодаря тебе и всей нашей команде,  - его рука ложится мне на плечи, он подводит меня к зеркалу.  - Ты была просто как маленький ангел. Порхала вокруг и всем нам помогала. И еда, которую ты принесла, выглядит ужасно вкусно.
        Я сажусь на стойку, а он падает в кресло. Может, он притянет меня к себе на колени? При этой мысли меня бросает в дрожь.
        Он берет мои руки в свои.
        - Можно одну крошечную просьбу?
        - Конечно.
        Черт, надо было освежить помаду.
        Он указывает на щеку.
        - Я тут грим случайно размазал. Можешь наложить заново? Сидни говорит, в гриме я выгляжу брутально, и для капустника будет неплохо, а?
        Плечи у меня опускаются.
        Он хочет освежить грим? Остаться в роли, потому что Сидни кажется, что так он больше похож на мачо? Я сижу и тупо гляжу на него.
        Он указывает на мой чемоданчик с гримом, который, должно быть, принес сюда, прежде чем пойти за мной. Надо же, как он подготовился! Он барабанит по моим коленкам, будто играет на маракасах.
        - Сделай только самое основное, в детали можно не вдаваться!
        Я делаю вдох и встаю, стараясь успокоиться и не покраснеть от разочарования.
        - Конечно.
        Я открываю чемоданчик, беру карандаш и контурную пудру. Стоит мне начать, и он убирает руки с моих коленок. Я заостряю линию челюсти и нос, перехожу к контуру глаз. И только наполовину закончив работать с глазами, позволяю горьким вопросам пробраться в мою голову. Нравилась ли я когда-нибудь Мэтью по-настоящему, так, как он нравился мне? Или я - просто способ сблизиться с Сидни?
        Я сильнее нажимаю на карандаш, который впивается ему в бровь. Он морщится.
        - Прости,  - говорю я. Грубый след на его коже подает мне идею. Меня очень тянет придать его гриму новый оттенок. Между пикантной брутальностью и видом одержимого маньяка грань очень тонка. Я могу сделать так, что любая девушка на капустнике почувствует себя неуютно, едва взглянув на него. Рука сама начинает подрисовывать брови чуть ближе друг к другу. Но что-то меня удерживает. То самое «что-то», что никогда не дает мне устроить сцену или скандал. Сдерживая слезы, я рисую Мэтью те сексуально-задумчивые глаза, которые он так хочет.
        Выбрасываю ватные шарики в корзину.
        - Все готово.
        Можно ли еще вернуть ту магию флирта? Я сажусь перед ним и замечаю размазанное красное пятно у него на воротнике - помада, наверное, или румяна.
        Он подкатывает кресло к зеркалу мимо меня, чтобы рассмотреть свое отражение.
        - Ты просто молодец, Ви! Ты - лучшая.
        Я наблюдаю, как он любуется своим отражением, и чувствую себя кем угодно, но только не лучшей. Никто не целует меня с благодарностью. Никто не кружит, как фею.
        Мэтью направляется к выходу, и я спрашиваю:
        - Это ты послал Сидни цветы?
        Он оборачивается с довольной ухмылкой на лице.
        - На ее странице в ThisIsMe сказано, что больше всего она любит розы и пионы. Это ведь правда?
        - Ну, если это у нее на странице, значит, правда.  - Я захлопываю чемоданчик.
        - Здорово. Увидимся на капустнике!
        И он исчезает.
        Последнее, чего мне хочется,  - это идти на капустник. Все, вечер можно официально считать отстойным. Чем скорее я выберусь отсюда, тем лучше. Я спешу за кулисы, где оставила сумочку. От дверей зрительного зала меня отделяет гудящая толпа, и я решаю смыться через пожарный выход. Проходя мимо женской гримерки, слышу смех Сидни - вот она, звезда, окруженная роем поклонников и вонью пионов. У меня нет сил проталкиваться через толпу вокруг нее или участвовать в сцене, которую она, конечно же, закатит, узнав, что я не иду на капустник. Рано или поздно до нее дойдет, что я ушла. Скорее поздно, чем рано.
        Я выбегаю наружу, стараясь обогнать волну слез, которые вот-вот прольются. Оказавшись, наконец, на свежем воздухе, я делаю глубокий, прерывистый вдох. Как я могла допустить, чтобы Мэтью водил меня за нос, будто влюбленного щенка? Дверь осторожно открывается. Ой, неужели у нас опять грим размазался?
        Из двери выглядывает Томми.
        - Я тебя не преследую, честное слово. Но мне показалось, ты что-то неважно выглядишь.
        Я провожу пальцем под глазом.
        - Я в порядке.
        Он выходит наружу.
        - Может, хочешь воды или еще чего-нибудь?
        Он, наверное, думает, что невидимые девушки - хрупкие создания.
        Чтобы сдержать слезы, я заставляю себя подумать о передаче «Комеди-Сентрал».
        - У меня все хорошо.
        Чтобы не встречаться с ним взглядом, я достаю телефон, хотя заглядывала в него всего пару минут назад. Я вижу последнее сообщение, и колени у меня слабеют. НЕРВ проводит раунд в Сиэтле - в прямом эфире. И они хотят, чтобы я участвовала.
        Плечи у меня вздрагивают, когда я дочитываю сообщение до конца.
        - О господи.
        - Что такое?
        - НЕРВ выбрал меня! Они проводят онлайн-раунд. Здесь, у нас.
        - С ума сойти!
        - Знаю. И у меня десять минут, чтобы ответить.
        Томми качает головой.
        - Ты видела, до чего они довели игроков в прошлой игре? Слыхала когда-нибудь о посттравматическом расстройстве? Мой кузен этим страдает с тех пор, как вернулся из Афганистана. Никакие призы того не стоят.
        Я потираю себе коленку.
        - Я не спорю. Но, знаешь, большинство этих ужасов наверняка искусственные, ну, как спецэффекты в спектакле. Неужели ты думаешь, что того парня, из последней игры, действительно заперли в лифте с крысой? Спорим, они выпустили бы его по первому требованию! И крыса тоже наверняка была ручная, это уж точно.
        Я прикусываю ноготь на большом пальце. С чего это я вообще встала на защиту НЕРВа?
        - Ну, вообще-то его ужас выглядел достаточно натурально.
        - Ну да, так и задумано. Но они же не могут заставить тебя сделать что-то слишком опасное или незаконное. Их же засудят.
        Томми издает стон, будто я говорю глупости.
        - Если они не заставляют игроков делать что-то незаконное, почему тогда никто не знает имен тех, кто все это затеял?
        - Да они, наверное, на Каймановых островах сидят. Из-за налогов или чего-нибудь в этом роде.
        В голосе Томми звучит тревога.
        - Кажется, ты не понимаешь, во что ввязываешься. Не нужно быть девушкой с татуировкой дракона[5 - «Девушка с татуировкой дракона»  - детектив, первая книга из трилогии «Миллениум» шведского писателя Стига Ларссона.], чтобы выкопать личную информацию о человеке. И они используют ее против тебя.
        - Мне прятать нечего.
        Ну, если не считать моего пребывания в больнице. Но даже НЕРВ не сможет получить доступ к больничным архивам. Кроме того, мне надоело стыдиться того, чего и стыдиться-то нечего.
        Он кивает в сторону двери.
        - Ладно тебе, давай просто пойдем на капустник. Ты сможешь спеть свой вариант школьного гимна.
        Я делаю вид, что сейчас брошу в него телефоном. Томми пригибается. Сквозь приоткрытую дверь слышатся голоса актеров - они зачитывают особенно удачные места из пьесы и смеются. Голоса Сидни и Мэтью выделяются на фоне остальных. Ну, естественно. Я пинаю дверь за спиной у Томми, чтобы она закрылась.
        Голос его звучит мягче:
        - Я понимаю, наверное, твои чувства были задеты сегодня вечером. Но это не причина превращаться в роковую женщину.
        Да если бы!..
        - Просто забавно будет сделать что-то совершенно неожиданное.
        - Ты уже это сделала. Два раза. И вспомни, как ты расстроилась, когда в первый раз что-то пошло не так.
        - Но прошлым вечером все получилось не так уж плохо. Я кое-что выиграла.
        - Это отборочные испытания. За просмотр прямого эфира платят тысячи людей по всему миру. Думаешь, мокрой блузки для них будет достаточно?
        - Ладно, давай хотя бы посмотрим, что они предлагают.  - Я заглядываю в телефон. Уж конечно, НЕРВ описал первый приз во всех соблазнительных деталях. О-о-о, это же целый день в «Салоне Дэв»: массаж, депиляция, консультация по макияжу, все включено. А самое лучшее - стрижку будет делать владелец, к которому невозможно попасть, если ты не знаменитость местного разлива. И как будто этого не достаточно, чтобы у меня потекли слюнки, НЕРВ прислал мое изображение в том самом сарафане с сайта Custom Clothz, который я рассматривала позавчера вечером. На этот раз пропорции у фигуры правильные, но даже с чашечкой размера «почти-B» выглядит неплохо.
        По рукам и ногам у меня побежали мурашки - отчасти из-за потрясающих призов, отчасти из-за слов Томми. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
        Опираясь о шаткие перила, я раздумываю над возможными вариантами. В переулке внизу две вороны прыгают в мусорном баке. Почему в Сиэтле столько ворон? Разве птицам не нравится тепло? Порыв ветра прогоняет ворон, наступает тишина.
        Сегодня первый вечер, когда мне не нужно быть дома к указанному времени. Первый вечер с тех пор, как в прошлом ноябре я заехала в гараж и заснула под свой любимый плей-лист. С тех пор родители видят во мне хрупкое существо, которое нельзя оставлять без присмотра,  - и не важно, сколько раз я пыталась доказать им обратное.
        По крайней мере, Сидни мне поверила. Или сделала вид, что верит. Все остальные думали, что я тогда слегла в больницу с тяжелым гриппом. Некоторое время обо мне ходили разные слухи, но когда я вернулась в школу, все были заняты только любовным треугольником с участием одного из членов футбольной команды.
        Людям интересны свежие драмы. Сегодня у меня появилась возможность отправить свою старую драму в прошлое и попробовать нечто совершенно новое. Знать бы только, лучше это будет или хуже.
        Я гляжу в телефон.
        - Ты умный парень, Томми. Наверное, самый умный из всех, кого я знаю. Я ценю твой совет.
        - Так ты им откажешь?
        - Ну уж нет. Игра началась.

        ПЯТЬ

        Через две минуты после того, как я отсылаю свое согласие, НЕРВ отвечает описанием первого испытания в прямом эфире. Я читаю послание, и сердце мое пускается вскачь. Инстинктивно я прячу экран от Томми.

        Добро пожаловать в прямой эфир, Ви! Ты можешь выиграть кучу потрясающих призов. И твоим партнером будет тот, кого ты уже знаешь,  - Иэн!

        Тот симпатяга из кафе будет моим партнером? Неплохо.

        Итак, вот описание твоего первого испытания:
        Пошли подальше своего бойфренда.

        На экране появляется изображение Томми. Хм-м-м, может, я переоценила их возможности. Ну, бойфренд он мне или нет, а при мысли о том, что придется что-то предпринимать без моего неофициального партнера, мне делается неуютно.

        Скачай и запусти наше приложение (в аттаче). Это даст тебе быстрый доступ к игре.
        Ты должна встретиться с Иэном в боулинге «Пасифика» через двадцать пять минут.
        Зайди внутрь и подойди к десяти парням с просьбой дать тебе презерватив.
        Уйди оттуда с Иэном, распевая первый куплет этой песни (м. ниже).

        На случай, если я из мормонов или еще из какой-нибудь закрытой секты, они приводят слова песни, которую постоянно крутят по радио,  - о том, как хочется секса. Ну ладно, большинство песен - о том, как хочется секса, но эта - самая подробная.
        Томми прислоняется к стене.
        - Ну, и что там?
        - М-м, это испытание я прохожу вместе с Иэном.
        - Он - твой партнер?  - на последнем слове его голос звучит как-то надтреснуто.
        - Прости. Конечно, они должны были собрать в команду нас с тобой. Жаль, что ты не участвуешь.
        Томми отводит глаза и сглатывает.
        - Какое у тебя задание?
        - Не знаю, могу ли я тебе сказать.
        - Во-первых, я не участник и не Зритель. А во-вторых, как они узнают?
        И я рассказываю ему.
        Выражение лица у него остается нейтральным, но взгляд становится жестким.
        - Позволь мне хотя бы пойти с тобой. Встречаться с ним один на один будет безумием.
        - Вообще-то, именно это я и должна сделать.  - Я показываю ему телефон.
        У него напрягается челюсть, как в тот раз, когда мисс Сантана, наш руководитель, попыталась урезать ему бюджет на декорации.
        - Ты для этого слишком умна.
        - Я же с ним никуда не пойду. Боулинг - место публичное.
        Он достает телефон.
        - Я записываюсь в Зрители.
        - Ты не должен тратить деньги, чтобы присматривать за мной.
        Он пожимает плечами.
        - Я бы в любом случае подписался. Капустники не так уж меня интересуют.
        - Ты уверен? Мэтью собирается добавить в пунш секретный ингредиент.  - Мисс Сантана не слишком опытный надзиратель, и, мне кажется, Томми мог бы повеселиться на славу, если бы слегка расслабился.
        Он вздыхает.
        - Просто будь осторожна. Обещаешь?
        - Только если ты пообещаешь подписаться в качестве Зрителя онлайн, без личного участия, а то меня дисквалифицируют.
        Он кивает.
        - Договорились. Помни, ты в любой момент можешь соскочить.
        - Конечно. Если я почувствую что-то подозрительное, сразу уйду.
        Нет времени размышлять, надежда или сомнение промелькнули у него на лице. Я устремляюсь к машине и читаю присланные вместе с заданием инструкции, как добраться до места. А еще я начинаю скачивать приложение, которое они мне прислали. Жаль, что Томми не может поехать со мной - мы бы обсудили стратегию. Но испытание не кажется мне сложным. Конечно, то, со стаканом воды, тоже казалось легким. При воспоминании о мокрой холодной ткани, приставшей к груди, по спине пробегает холодок.
        Я пытаюсь отвлечься от мыслей о предстоящем испытании, врубив бодрый хип-хоп. Но от музыки сердце только начинает колотиться еще быстрее. Через двадцать минут я заезжаю на парковку, забитую джипами и минивэнами. У входа переминается с ноги на ногу Иэн. Ха! На этот раз приходится ждать ему, и это справедливо.
        Я озираюсь в поисках Зрителей. Их наверняка должно быть несколько. Может быть, они еще не добрались? Ну, это не причина сидеть в машине, ведь можно вылезти и поприветствовать партнера. Когда я подхожу к нему, то замечаю объявление на двери: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ХРАНИТЕЛИ ЧИСТОТЫ!»
        - Испытание только что усложнилось,  - говорю я.
        Иэн пожимает плечами, будто ничего другого не ожидал.
        - Просто помни: в задании говорится, что мы должны попросить. Нигде не сказано, что мы обязаны дожидаться ответа.
        И как это до меня самой не дошло? Надо собраться, если я хочу что-то выиграть сегодня вечером.
        - Здорово, что ты сообразил!
        Он притрагивается к моему значку с Джимми Картером.
        - Я его как-то встретил на акции «Среды обитания»[6 - Habitat for Humanity International - международная неправительственная некоммерческая организация. С 1976 года занимается строительством простого и доступного жилья для бедных и бездомных во всем мире.].
        Вау, парень, который обращает внимание на аксессуары и помогает бездомным! Видишь, Томми, тебе не о чем беспокоиться.
        - И долго нам ждать Зрителей, как ты думаешь?
        - Зачем ждать? Мы можем и сами снимать. То приложение от НЕРВа включает в себя видеочат.
        Я проверяю телефон, на экране теперь появилась маленькая иконка НЕРВа, прямо в центре группы «Избранное». Я запускаю программу, следуя инструкции, и вижу в открывшемся окошке мое задание, кнопку для видеочата и узкую полоску со статусом: «Выполнение ожидается».
        - Камера в моем телефоне - просто отстой,  - говорю я.
        - Не страшно. Ты можешь просто открыть чат, чтобы у нас была запасная дорожка со звуком. Для видео мы используем мой телефон. Может, сначала я тебя сниму, пока они там не начали дергаться, а потом ты - меня?
        Я искренне благодарю его, задумавшись, что будет, если «они там» все-таки начнут дергаться.
        Мимо нас к дверям проходят розовощекая девушка и парень. Они хихикают и держатся за руки, а по тому, как стеснительно они косятся друг на друга, понятно, что первый поцелуй у них еще впереди; по сравнению с ними я чувствую себя зрелой женщиной, хотя сама дальше поцелуев пока не продвинулась.
        Плечи у меня сводит от напряжения.
        - Я чувствую себя такой гадкой. Эти ребята подумают, что мы пришли над ними посмеяться. Они этого не заслуживают.
        Иэн делает глубокий вдох, не отводя взгляда от входа. Потом набирает что-то в телефоне. Почитав с минуту, он говорит:
        - Согласно исследованиям, самые успешные программы воздержания те, которые не пренебрегают пропагандой безопасного секса. Так что этим ребятам необходимо помнить о презервативах. А если они не помнят, то мы как раз окажем им услугу.
        Я качаю головой.
        - Классная теория.
        - Слушай, это же просто очередное дурацкое испытание. Может, им это даже покажется смешным. А мы будем вежливы, окей?
        Люди в нашем возрасте уже должны смириться с наличием в мире идиотов, спрашивающих о презервативах. Мы же никому не делаем больно. Кто знает, может, кто-то из них слышал о НЕРВе и мы посмеемся все вместе. Одна большая теплая компания…
        - Готова?  - спрашивает он.
        Я быстро киваю, чтобы не дать себе передумать.
        Мы входим в залитый ярким светом зал, и нас омывают волны веселых восклицаний и смеха, запахов картофеля-фри и полироли для дерева, которой тут натирают полы. Вокруг - десятки тинейджеров и пара взрослых, которые за ними присматривают. Стены украшены лозунгами «Прибереги лучшее для свадьбы!» и «Чистота - залог здоровья».
        Сердце у меня звенит, как бас-гитара; нет, скорее, как банджо. Иэн берет меня за руку, что совершенно не помогает мне успокоиться, хотя рука у него теплая и гладкая. В дальнем углу, у прилавка с закусками, мигают и гудят с полдесятка игровых автоматов. Пятеро крепких ребят стоят у бубнящих мониторов, нацелив в них джойстики-винтовки. Я выполню половину задания, если задам вопрос каждому из них, и никто больше меня не услышит - ну, я надеюсь. Я киваю в их сторону. Иэн ведет меня к ним.
        Когда мы подходим, Иэн активирует видеочат с НЕРВом. Ближайший ко мне парень, огромный блондин со стрижкой-ежиком, поднимает бровь.
        Я прочищаю горло.
        - Простите. У вас нет, случайно, лишнего презерватива?
        Он упирает руки в бока и выпячивает грудь.
        - Что?
        Я повышаю голос.
        - Мне презерватив нужен. У вас есть?
        - Это не смешно.
        Так, один есть. Я делаю шаг к его кудрявому соседу.
        - У вас есть презерватив? Я хотела бы одолжить…  - Как будто его можно вернуть, попользовавшись. Фу-у, какая гадость.
        Кудрявый скалится.
        - Вали отсюда.
        - Не уйду, пока не спрошу и вашего друга.  - Я поворачиваюсь к невысокому пареньку, который закусывает губу.
        - Презерватив есть?  - прежде чем он успевает ответить, я спрашиваю у ребят с джойстиками. Оба они направляют «автоматы» в мою сторону, и тут раздается грохот падающих кеглей, в которые попал шар. Это звучит, как выстрел, и я подпрыгиваю. Иэн кладет мне руку на спину и меня словно ударяет током.
        - Спасибо и на этом,  - я все не могу перевести дух, а мы уже направляемся к следующей группе.
        Компания из трех ребят и двух девчонок сидит вокруг столика, потягивая газировку. Не собираясь больше тратить время на составление планов, я постукиваю по плечу того, кто сидит ко мне ближе всего. Он поворачивается, и у меня перехватывает дыхание. Этого парня зовут Джек, и моя подруга Юлай несколько месяцев сохла по нему. Вероятно, у них ничего не вышло именно потому, то что он ходит на такие собрания. А еще, кажется, он тусуется с Томми в видеоклубе. Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы он понял, что я играю в НЕРВ. Но почему-то мне кажется, что Господь вряд ли станет помогать мне.
        Я вытираю ладони о юбку.
        - Э-э, привет, Джек. Я тут подумала, может быть… Не мог бы ты дать мне, э-э, презерватив?
        Лицо у него становится малиновым.
        - Почему ты меня об этом спрашиваешь?
        Я пытаюсь не разреветься.
        - Прости, прости, пожалуйста.  - Извиняться ведь не запрещено?
        Он щурится, как будто хочет лучше меня разглядеть, и качает головой. Иэн хватает меня за руку и тащит к другому столику.
        - Не останавливайся, не думай. Ты почти закончила.
        Он прав. Я спрашиваю еще двух ребят, одного за другим, не дожидаясь ответа. Один из них встает и глядит мне прямо в лицо.
        - Мне не кажется, что это смешно. Думаю, вам лучше уйти.
        Я чувствую себя полным ничтожеством, когда мы переходим к сидящим по соседству девушкам. Трясущимися руками я забираю у Иэна телефон.
        - Ты уж с ними полегче.
        Иэн обращается к девчонке, на веках у которой несколько слоев синих теней.
        - Я так думаю, презерватива у вас собой нет? То есть я не имею в виду, что вы его собираетесь использовать, ничего такого…
        - Убирайся отсюда, ты, задница!  - кричит она. Интересно, а слово «задница» есть в словаре, одобренном этим обществом?
        - А как насчет вас?  - спрашивает Иэн у другой девчонки. Она орет, что нет, и мы быстро отходим от их столика. Восемь у меня, двое у Иэна.
        Мы подходим к другой смешанной компании. Джек все еще наблюдает за мной, нахмурившись. Я отворачиваюсь, избегая его взгляда, и выпаливаю свой вопрос еще двум парням; один из них - тот парень, которого я видела с девушкой перед тем, как мы вошли сюда. Она сжимает его руку; на лице у нее ужас. Я испортила им свидание? Я быстро выкрикиваю извинения и забираю камеру у Иэна. Все, у меня десять! Почему же я не радуюсь? Все, чего мне хочется,  - это извиниться и со всех ног броситься к выходу. Но я не могу. Не могу, пока Иэн не задаст свои вопросы. Я нацеливаю на него камеру, когда он подходит к маленькой брюнетке. Она вскрикивает, как раненый щенок, и на этот звук подходят ребята от игровых автоматов.
        Крупный блондин глядит на нас в бешенстве.
        - Эй вы двое, хватит! Вон отсюда!
        - Уже уходим,  - говорю я.  - Еще пару минут.
        Иэн спрашивает девушек номер пять и шесть, и тут нас окружает толпа. Блондин выглядит так, будто ему не хватает воздуха. Видимо, в погоне за чистотой они пренебрегают упражнениями по борьбе со стрессом.
        Один из взрослых, наблюдавший за нами с другого конца зала, присоединяется к толпе. Волосы у него зализаны назад, а пиджак стоит больше, чем половина моего гардероба. Это что, их вожатый или вроде того? Обняв Иэна за плечи, он нарочито бодро спрашивает:
        - Ну, ребята, что тут у нас?
        Иэн отпрыгивает от него, будто ошпаренный:
        - Мы, э-э… мы тут исследование проводим. Рад сообщить, что ваша группа - одна из лучших.
        «Вожатый» недоуменно морщит лоб.
        - Исследование?
        Иэн проталкивается к столику с тремя девушками. Оливковая кожа его щек стала алой. Я стараюсь поспевать за ним с камерой. Не уверена, удалось ли снять его последний вопрос, но возмущенный вопль высокой рыженькой должен стать доказательством для НЕРВа. Иэн быстро «собирает» еще два визга приятельниц рыжей девушки. Итого - восемь.
        Блондинистый парень что-то говорит человеку в дорогом пиджаке, тот в ответ кивает и улыбается. Что они задумали?
        Иэн бросает на меня быстрый взгляд; он весь взмок, тяжело дышит. Бежит к столику у самого выхода. Толпа движется следом, выкрикивая далекие от чистоты слова. Я направляю на них камеру, и блондин делает выпад, пытаясь выхватить у меня телефон. Я едва успеваю сунуть его себе в лифчик. Выпятив грудь под защитой футболки с вампирским принтом, я молча бросаю ему вызов и молюсь, чтобы он его не принял.
        Его рука тянется к моей груди и замирает в паре сантиметров. Его шея покрывается красными пятнами, и он орет:
        - Вон отсюда, шлюха!
        Н-да, так меня еще не называли, но обсуждать свою личную жизнь с этим парнем я не собираюсь. Бегом догоняю Иэна. Он спросил еще одну девушку, но я не успела это снять. Засчитают ли ему это, если я подтвержу, что видела? Я выхватываю телефон и успеваю снять его следующий вопрос.
        - Спроси еще одну!  - ору я.
        - Но десять уже есть,  - говорит он.
        - Одна не попала на видео.
        Он издает стон.
        К толпе присоединяется женщина, одна из «опекунов». Она машет пальцем перед носом у Иэна.
        - Как вам не стыдно!
        - Мне, конечно, стыдно, но не могли бы вы поделиться со мной контрацептивом?  - говорит он, мило улыбаясь.
        Блондин орет ему прямо в лицо:
        - Где твое уважение, засранец?!  - выглядит он так, будто вот-вот взорвется.
        Я запихиваю телефон обратно в вырез и машу кулаком.
        - Эй, не забудь, есть такая заповедь - «Не убий»!
        Блондин плюет в мою сторону. Я вскрикиваю, когда плевок попадает мне на туфлю. «Вожатый» смеется и хлопает парня по спине.
        - Свиньи!  - и я плюю в ответ.
        Блондин хватает меня за руки, больно сжимая локти. Изо рта у него пахнет, как из выхлопной трубы. Видимо, это помогает ему хранить чистоту.
        Иэн тянет его за плечо.
        - Чувак, мы уходим. Оставь ее в покое.
        Блондин вырывается.
        - У вас был шанс уйти по-вашему. Теперь уйдете по-нашему.  - Он тащит меня к двери, а прилизанный «вожатый» и еще несколько парней хватают Иэна. Толпа вокруг орет.
        Джек тянет блондина за рукав и кричит:
        - Да отпусти ты их! Мне кажется, это все ради игры.
        Ну, наконец до кого-то дошло, но блондин плечом отпихивает Джека в сторону, не ослабляя хватки. Мне кажется, будто мои руки оказались в тисках.
        Я набираю воздуха в грудь и начинаю петь о том, как хочется секса. Джек в ужасе смотрит на меня. Может, Томми или Юлай потом объяснят ему, что я не такая уж плохая. Если я, конечно, выживу.
        Иэн начинает подпевать, и наши голоса звучат все громче. Нас выталкивают за дверь. Снаружи - тоже толпа. Сможем ли мы добраться до машины неизбитыми? Кто-то сильно толкает меня в спину. С криком я падаю прямо на асфальт, крепко приложившись бедром. Рядом приземляется Иэн. Мы поворачиваемся к дверям и допеваем песню - дверь с треском захлопывается.
        Не знаю, чего мне хочется сильнее - смеяться или плакать. Вместо этого я продолжаю петь, будто песня - это мантра, которая позволит нам уйти невредимыми.
        Иэн поднимается на ноги.
        - Все, испытание пройдено. Мы это сделали.
        Он помогает мне встать, осторожно, но крепко взяв меня под локти. Убедившись, что твердо стою на ногах, я отряхиваю юбку. Вроде не порвалась, но завтра на бедре точно будет синяк. Иэн тоже потирает локоть, не отводя от меня взгляда, может, потому, что петь я так и не перестала.
        Он кладет руки мне на плечи.
        - Слышишь, испытание пройдено. Вдохни поглубже.
        Я пытаюсь, но получается только икнуть.
        - Прости, я не сняла, как мы поем.  - Я вытаскиваю из лифчика телефон, вытираю о юбку и протягиваю ему.
        Он смеется и кивает в сторону парковки.
        - Да тебе и не надо было.
        Посреди всей этой бучи я и не заметила, что толпа снаружи настроена не в пример дружелюбнее той, что внутри. Когда мы поворачиваемся к ним, они начинают аплодировать. Большинство снимает нас на телефоны. Это Зрители, и каждый на прямой линии с НЕРВом.
        Иэн берет меня за руку, и мы кланяемся. Аплодисменты становятся громче, и настроение у меня улучшается. Даже бедро болит чуть меньше. Испытание вдруг кажется не таким ужасным, как еще минуту назад, и до меня доходит: я выжила! Мне хочется танцевать, кричать и бегать кругами.
        С десяток Зрителей, нашего возраста и гораздо старше, подходят с криками: «Дай пять!» Я и не знала, что игрой увлекаются такие разные люди.
        - Мы видели все в окно. НЕРВ запретил заходить внутрь,  - говорит миниатюрная женщина в очках в роговой оправой.  - Похоже, вас, ребята, там чуть не линчевали.
        Я громко отвечаю:
        - Это, наверное, все подавленная энергия.
        Толпа хохочет, хотя то, что я сказала, не так уж и смешно. И все же эта поддержка меня окрыляет.
        Я тыкаю пальцем в телефон.
        - Надеюсь, вам удалось сделать удачные кадры, как нас оттуда вышвыривали.  - Чем больше доказательств, тем лучше.
        Иэн все еще тяжело дышит, но вовсю улыбается на камеру, поворачиваясь по просьбам снимающих то так, то эдак, будто на красной дорожке. Мне хочется обнять его за то, что он не бросил меня там. Сердце у меня бьется, как у олимпийца на арене, и, чем громче ревет толпа, тем больший я чувствую подъем. Вот, значит, на что подсаживаются знаменитости.
        С подачи Иэна мы исполняем в знак победы небольшой танец для поклонников, напевая «нашу» песню. Те, кто стоит рядом, начинают подпевать, потом задние ряды тоже присоединяются, и дело кончается тем, что мы все орем и танцуем. Ну и ну! Поверить не могу, что я способна вот так веселиться с сотней незнакомых людей, особенно если вспомнить, что в соседнем здании человек сто хотят меня избить.
        Посреди всего этого шума мне вдруг кажется, что я слышу, как хнычет ребенок, хотя никаких детей вокруг нет. Странно. Мой телефон вибрирует. Я смотрю на экран: НЕРВ прислал поздравления. Мы с Иэном поднимаем наши телефоны как можно выше.
        Толпа скандирует:
        - Еще раунд! Еще раунд!
        Решусь ли я на это? Это последнее испытание было немного чересчур. Можно уйти в любой момент, но, насколько я знаю, за последний месяц никто по своей воле игру не покинул.
        Толпа смолкает в ожидании. Устремленные на меня взгляды покалывают кожу сотней маленьких иголок, и все же между нами существует какая-то связь, будто мы - некий зверь с сотней легких, которые дышат в унисон. По коже бегут мурашки, но я смеюсь вместе с толпой.
        Что, интересно, думают мои друзья? Кто-то же наверняка это смотрит. Я опять достаю телефон, но на экране пусто. Ни одной смски? Ни от кого? Я пытаюсь написать Томми и еще паре друзей, но получаю только сообщение об ошибке. Пытаюсь позвонить. Все заблокировано. Даже доступ к моей странице на ThisIsMe. Вокруг толпа, но мне вдруг становится одиноко.
        Опять раздается детский голосок, но теперь это кажется издевательством. Как мило! Это их приложение действительно дает «быстрый доступ», зато все остальное блокирует. Могла бы и догадаться.
        Читаю сообщение с кратким отчетом. Наша аудитория больше, чем у игроков с Восточного побережья и с Юга, которые закончили играть два часа назад, поэтому после следующего испытания нам полагается премия. Нас смотрит столько народу?! Я смотрю вниз, на свою грудь: вдруг моя футболка порвалась… Или, может, я опять промокла? Нет, все в порядке.
        Иэн тоже проверяет свой телефон.
        - Мы, похоже, стали популярны.
        Популярны? Ух. Интересно, кто в числе наших Зрителей? Мэтью? Хотела бы я знать, что он теперь думает о крошке Ви.
        - Интересно, какой приз предложат в следующий раз,  - говорит Иэн.
        Это должно быть так же соблазнительно, как туфли и день в спа. Может, поездка в Нью-Йорк? Могу ведь я помечтать…
        Толпа вновь начинает скандировать, и ритм отзывается у меня внутри горячей волной. Неоновые вывески бросают теплые отсветы на лица.
        Иэн улыбается.
        - Хочешь посидеть у меня в машине, пока мы будем ждать следующее задание? Она прямо вон там.  - Он указывает на серый «Вольво» через две машины от нас. Надежный не пафосный автомобиль - как раз подходит тому, кто помогает строить дома для бездомных.
        Я киваю. Пара минут спокойствия, чтобы сосредоточиться,  - это неплохо. Мы машем толпе и забираемся в машину. Внутри блаженная тишина.
        - Ну, партнер, вот мы и сделали раунд в прямом эфире!  - говорит он.
        Даже не верится, что мы до сих пор едва знакомы. Я рассматриваю тонкие черты его лица.
        - Так что там НЕРВ знает о тебе, чего я не знаю?  - О, черт, я что, флиртую?
        - Хм-м. Да уж, наверное, до фига. Ну… Я учусь в одиннадцатом классе в академии Джексона, чересчур люблю крекеры, а еще долгие прогулки у моря. А как насчет тебя, Ви?  - когда он произносит мое имя, его идеальные зубы слегка прикусывают нижнюю губу, и от этого зрелища у меня сразу слабеют коленки.
        - Одиннадцатый класс в «Чинуке», не вылезаю из драмкружка и мечтаю сделать этот мир лучше.  - Я театрально машу ему рукой, как минуту назад на стоянке.
        - А почему ты решила пройти отбор для НЕРВа?
        - Да, в общем, без особых причин. Просто хотелось сделать что-то необычное. А ты?
        Он наклоняется ко мне поближе.
        - Призы, конечно.
        Ну да, призы.
        - А что ты выиграл?
        - Ну, это деньги за отборочное испытание. И билет на автобус за этот раунд.
        Он что, мне мозги пудрит? Но какой смысл врать насчет призов? Я говорю:
        - Билет на автобус? Это звучит как-то, я не знаю…  - на языке у меня вертится слово «глупо».
        - Да это просто супер! Я могу поехать куда угодно в пределах страны. В любое время.
        - А почему просто на машине не поехать?
        - Потому что тогда мне придется спереть ее у родителей.  - На секунду на его лице появляется жесткое выражение, потом он поворачивается ко мне. И медленно улыбается.
        - Повезло нам, еле сбежали от возмущенных блюстителей верности.  - Целых два слова на «В»: глядя, как он говорит, мне хочется облизнуться от удовольствия. Хотя его призы кажутся мне немного странными.
        Прежде чем мне удается придумать, как заставить его сказать «война» или «вивисекция», наши телефоны начинают одновременно звонить, издавая детское хныканье, как из фильма ужасов, где льются реки крови. Это рингтон НЕРВа. И наше следующее испытание.

        ШЕСТЬ

        Что насчет вот такого приза?

        Я перехожу по ссылке и вижу следующий приз - навороченный телефон с уже установленными приложениями. Все, что только можно захотеть, плюс камера с высоким разрешением, скоростной доступ в интернет и два года безлимитного обслуживания. Вау!

        Твое следующее испытание: отправляйся в район, указанный на карте (см. ниже). Ходить по улицам по указанному маршруту, пока не убедишь кого-нибудь заплатить тебе сто долларов за секс. Нет, тебе не нужно ничего делать, просто найди того, кто готов заплатить.

        У меня сжимается желудок. Мне что, нужно будет вести себя, как проститутка? В этой части города? Б-р-р. Тогда мне понадобится оружие и бронежилет. Когда мама работала в офисе в одном квартале оттуда, она вечно жаловалась папе, что натыкается на парковке на всякую дрянь. А он отпускал шуточки насчет того, что ее компании надо бы рекламировать это как изюминку, предлагать служащим дополнительные перерывы на кофе и наклейки на бампер типа «Если рессоры скрипят…» Я соскучилась по тому, как они валяли дурака! Веселая у нас дома была атмосфера, пока не развеялась - благодаря мне.
        Я пытаюсь заглянуть в телефон к Иэну, но он держит его слишком близко к груди. Его лицо озаряется разноцветными вспышками неоновой вывески над боулингом - то нежно-сиреневый, то жесткий красный свет.
        Толпа снаружи тоже проверяет телефоны, чтобы узнать, где состоится следующее шоу.
        Женщина с копной рыжих кудрей, похожая на сопрано из «Призрака оперы», стучит в стекло со стороны Иэна и кричит:
        - Какое у вас следующее испытание?  - Она указывает на меня.  - Явно что-то неплохое, потому что девчушку, похоже, сейчас стошнит.
        Иэн опускает окно и виновато пожимает плечами.
        - Извините. Вам придется подождать, пока НЕРВ вам не сообщит.
        Он не обязан объяснять ей правила. Она что, в прошлом месяце не смотрела? Или, может быть, онлайн Зрители получают какие-то бонусы, если заставят игроков нарушить правила? Им же полагаются какие-то призы за удачные кадры. О, похоже, у меня опять паранойя.
        Мы машем нашим поклонникам - фанатам?  - потом Иэн опять поднимает стекло. Какой-то парень пытается ему помешать, сунув в машину телефон. Вспышка камеры ослепляет, перед глазами пляшут пятна, но Иэн умудряется закрыть окно и примирительно вскидывает два пальца для толпы снаружи.
        Я обмахиваюсь рукой:
        - Уф! Они прямо как папарацци!
        - Так какое у тебя испытание?
        - Сначала ты.
        Он откидывается на сиденье.
        - Я должен оказаться приятным парнем в неприятном районе. Достаточно приятным, чтобы убедить одну из работающих там девушек дать мне бесплатно,  - говорит он.  - Теперь ты.
        - Если я соглашусь на следующее испытание, то должна буду убедить кого-то предложить мне сотню баксов за мои услуги.
        Он одаривает меня медленным, ленивым взглядом.
        - Я бы сказал, дешево просишь.
        - Спасибо. Наверное.  - Тут я хмурюсь.  - Но будет ли это дешево для той части города? То есть мне сложно представить, как кто-то вообще может продавать себя, за любые деньги, но если я запрошу цену сильно выше обычной, выполнить задание будет сложно.
        Иэн, смеясь, достает телефон.
        - Чем сложнее, тем лучше, как говорят потенциальные клиенты.
        Я издаю стон. Покопавшись с минуту в телефоне, он говорит:
        - Стандартная цена девушки по вызову - от сотни до трех. А на улице - двадцатка, максимум - полсотни баксов. Так что ты будешь просить больше обычного. Но думаю, тебе поможет то, что не похожа на наркоманку.
        - Ой, ну спасибо тебе, партнер.  - Желудок у меня совершает очередной кувырок. Потом я вспоминаю про приз. Крутой телефон - и никаких стонов мамы и папы по поводу оплаты счетов… Это просто мечта. Но готова ли я ради этого продавать себя на улице?
        Иэн сообщает, что если он выиграет, то получит навороченное походное снаряжение. У него явно пунктик насчет призов, связанных с путешествиями. Глаза у него сияют ярче, чем вывеска над нашими головами, но они вспыхивают еще сильнее, когда НЕРВ присылает нам сообщение о бонусах: за каждую тысячу подписавшихся Зрителей мы получаем по две сотни баксов. Ух ты. И сколько же народу готово подписаться, чтобы понаблюдать за нашим выживанием в шлюхограде?
        Я говорю:
        - Это испытание трудно будет снять. Мы рискуем распугать проституток и клиентов.
        - Просто будем действовать незаметно. И наши Зрители тоже.
        Вокруг машины их слоняется человек двадцать, всем лет около двадцати или меньше, и ведут они себя точь-в-точь, как стая зомби.
        Телефон опять издает этот издевательский звук. Пожалуй, стоит бросить все к черту - хотя бы ради того, чтобы вернуть мой старый рингтон. Внезапно я вижу, кто звонит, и просто не могу поверить, что НЕРВ пропустил этот вызов. Я спешу ответить, пока они не передумали.
        Томми говорит:
        - Ты там как? Похоже, на этот раз тебе пришлось нелегко.
        Ничего себе! НЕРВ запостил наше видео так быстро - почти в реальном времени! Наверное, и монтажом особо не заморачивались. Но почему они позволили мне поговорить с Томми? Или наш разговор транслируют в Сети? Может, им хочется узнать мой настрой. Да, наверное, так оно и есть.
        - Бедро немного побаливает, но ничего страшного.
        - Я могу приехать за тобой прямо сейчас. Я тут недалеко.
        Разумеется, он недалеко. Я делаю глубокий вдох.
        - Погоди, Томми, не надо. Мы только что получили следующее задание. Я еще не решила.  - Краем глаза я вижу, как Иэн ухмыляется.
        Слышно, как у Томми перехватывает дыхание.
        - Ты ведь это не всерьез? Ты же не станешь продолжать?
        - У меня будет крутой телефон плюс, возможно, еще деньги. Может, для человека с собственным трастовым фондом и новой машиной это фигня, но для меня это очень много.
        - Ты уже пострадала. Это не стоит того, чтобы тебя убили.
        - Да брось! Они не дают заданий, которые могут угрожать жизни. Вот серьезно осложнить - это да.
        - И какое у тебя задание?
        - Ты же теперь Зритель, так что я не могу сказать.  - Как бы так сделать, чтобы он был поблизости в качестве страховки? Если бы только у нас был тайный шифр, я могла бы потихоньку от НЕРВа сообщить ему, куда мы направляемся.
        Мысль о тайных сообщениях напомнила мне, как мы с Сидни в седьмом классе готовились к ее прослушиванию для «Сотворившей чудо». Мы обе разучили роли Анни Салливан и Хелен Келлер и даже научились показывать знаками буквы алфавита, что потом очень помогло, когда нужно было перекинуться парой слов на уроке. Как же хочется позвонить Сидни и рассказать ей, что я собираюсь сделать! Хочется даже больше, чем рассказать Томми. И зачем только ей понадобилось крутить с Мэтью?
        Мои мысли прерывает голос Томми:
        - Не делай этого, Ви. До меня тут дошли слухи про одну девушку, которая выиграла в прошлый раз…  - тут звонок прерывается, тонет в треске помех. Я пытаюсь перезвонить, но вызов не проходит. Чертов телефон.
        Иэн барабанит пальцами по рулю.
        - Если теоретически ты готова сыграть, хочешь поехать со мной?  - он пристегивает ремень безопасности, и это действует на меня успокаивающе. Интересно, маньяки-убийцы обычно пристегиваются? Кроме того, до меня только что дошло, ехать в ту часть города на своей машине гораздо рискованней, чем отправиться с Иэном. Плюс все эти Зрители вокруг - разве он сможет сделать что-нибудь плохое при них?
        - Конечно,  - говорю я, отвечая не только на вопрос о совместной поездке, но и о моем дальнейшем участии в игре. Я едва могу поверить, что только что закончила один раунд в прямом эфире и уже собираюсь участвовать в следующем. И это я, Ви, девушка-за-сценой?
        Иэн заводит машину, и мы оба показываем Зрителям большой палец в знак того, что мы оба играем дальше. Раздаются приветственные крики, и толпа начинает расползаться по машинам, а я сообщаю НЕРВу о моем решении. Интересно, что они придумают в следующий раз? За нами слышатся автомобильные гудки, а в какой-то машине музыку врубили так громко, что я спиной чувствую басы.
        Иэн хмурится.
        - Хорошо, конечно, что кто-то, кроме нас, будет снимать это испытание, но от этих ребят, похоже, больше вреда, чем пользы.
        Какой-то парень снаружи вызывает истерику у своих приятелей, показывая им задницу. Не могу не согласиться с Иэном, но прогнать Зрителей - значит лишиться их поддержки. В прошлом месяце один игрок в Лос-Анджелесе постоянно показывал Зрителям средний палец, в ответ они не пришли на его следующее испытание - и он вылетел из игры.
        Я говорю:
        - Можем попросить их вести себя потише, если они чересчур разойдутся. Ведь НЕРВ рано или поздно сообщит им, где будет следующий раунд.
        Иэну приходится крутануть руль, чтобы не врезаться в девушку, которая ходит вокруг нашей машины колесом. В буквальном смысле.
        - Они опасны.
        Он вылетает с парковки и делает несколько быстрых поворотов, чтобы стряхнуть с хвоста хотя бы часть преследователей. Пара машин со скрежетом устремляется за нами, но после того, как мы проскакиваем на «желтый», они отстают. Кто бы мог ожидать подобной прыти от такой благоразумной на вид тачки?
        Смысл действий Иэна мне понятен, но чувство при этом такое, будто я иду по мосту, а кто-то уже перерезал тросы. Что если это НЕРВ велел ему действовать именно так - так же как мне велели оставить Томми? И если это так и есть, чего еще потребует от него игра? О чем еще я не узнаю?
        Я начинаю теребить ремень безопасности.
        - Не уверена, что оторваться от Зрителей - такая уж хорошая идея.
        - Да не волнуйся, это ненадолго.
        Свернув еще несколько раз, чтобы убедиться, что никто за нами не следует, он включает музыку и говорит:
        - В виде компенсации мы покажем им парочку горячих кадров, обещаю.
        - После сегодняшнего вечера нам придется думать о «компенсации» много кому еще,  - говорю я.
        - Ага. Похоже, твой парень серьезно разозлился.  - Это он что, проверяет, есть ли у меня парень?
        - Уж, наверное, твоя девушка тоже была не в восторге.
        Уголки его губ слегка приподнимаются.
        - У меня нет девушки.
        Хм-м, хорошая новость - он свободен, плохая новость - может быть, он не хочет связывать себя отношениями с одной девушкой?
        - Ну, Томми - не мой парень. И он не понимает, почему я так веду себя из-за каких-то крутых призов.
        - Люди, у которых с рождения куча денег, никогда этого не понимают.
        - Тебе-то откуда знать, мальчик-из-академии с супердорогим телефоном?
        Лицо у него становится жестким.
        - Телефон я заработал. И на академию тоже.
        - Неужели? Как? Хочу твою работу.
        Нет, работа в «Винтаж Лав» меня устраивает. Отстойная там только зарплата.
        Натянуто улыбаясь, Иэн качает головой, и врубает музыку погромче. Машина начинает вибрировать. Ладно, мне он объяснять ничего не обязан. Я ведь тоже не спешу поделиться с ним историей своей жизни.
        Я киваю в сторону динамика:
        - Это кто?
        У него отвисает челюсть.
        - Ты что, никогда «Роллинг Стоунз» не слышала? Мик Джаггер? Это же классика.
        - Я знаю, просто эту песню никогда раньше не слышала.
        - Тогда сегодня - твой счастливый день.
        Так ли это? Сегодня правда мой счастливый день? Всего пару часов назад моя лучшая подруга склеила парня, который нравился мне весь прошлый месяц. Но с тех пор я успела выиграть офигенную пару туфель и классную перемену имиджа. И прямо сейчас еду в машине с просто потрясающим парнем. Правда, в самую отстойную часть города, где мне предстоит изображать проститутку. И, возможно, быть избитой. Или еще что похуже - всем известно, что жизнь проституток ни капли не напоминает «Цыганку» или «Красотку». Но я же буду только притворяться. Так что, подводя итоги, с удачей у меня сегодня не так уж плохо, но и не то чтобы хорошо. Серединка на половинку.
        Мы останавливаемся за два квартала от района, указанного на карте НЕРВа, и, нанося на губы блеск, я размышляю насчет одежды. Мой наряд в сочетании с балетками без каблуков вряд ли тянет на рабочий вид проститутки, но имидж легкомысленной школьницы может прокатить. Я стягиваю с плеч футболку - так, чтобы видны были бретельки от лифчика,  - подтягиваю юбку повыше и собираю волосы в два высоких хвостика с помощью резинок, завалявшихся на дне сумки. Эх, жаль, у меня нет леденца на палочке.
        Прежде чем выйти из машины, мы решаем, что мою сумочку лучше оставить в бардачке, и перспектива прогулки в этой части города становится еще более унылой. Но хотя бы телефон будет при мне. Уж его-то я точно не оставлю.
        Когда мы выходим из машины, Иэн указывает на мой значок.
        - Ты уверена, что не хочешь это снять? Не уверен, что девушке, э-э, легкого поведения разумно заявлять о своих политических взглядах.
        - Не думаю, что кто-то из парней вообще знает, кто такой Джимми Картер. Но вообще-то ты прав…
        Я снимаю значок и кладу в карман.
        Окей, настало время перевоплощения. Сидни говорит, что начинать всегда надо с того, как ты себя держишь. Пытаясь вызвать к жизни гены суперзвезды, я принимаю позу:
        - Привет, Сиэтл, кто на новенькую!
        Иэн выдерживает долгую паузу, оглядывая меня с головы до ног.
        - Спорим, тебя снимут за десять минут? Типы, рыскающие по улицам в поисках проститутки, только и мечтают о сногсшибательных голубоглазых брюнетках, которые выглядят так, будто учатся в восьмом классе.
        - Э-э, спасибо.  - «Сногсшибательные» и «восьмой класс»  - вроде как взаимоисключающие понятия, но, думаю, это был комплимент.
        Он задерживает на мне взгляд, от которого у меня между лопаток бежит холодок.
        - А ты знаешь, что проститутки были первыми женщинами, которые использовали губную помаду?
        - Ну, в этом есть смысл. Чтобы привлечь клиента, надо выглядеть красиво.
        - Да, конечно, клиентов они привлекали, но это было не столько для красоты, сколько для рекламы. Знак, что они предлагают определенные услуги - оральные.
        - А-а…  - Я смотрю на него, прищурившись.  - Сначала ты занимаешься исследованиями в области воздержания, потом изучаешь цены на шлюх, и вот теперь - древние проститутки. Сегодня вечером я так много узнала от тебя о сексе.
        Он вытаскивает телефон.
        - Можно поговорить и не о сексе. Вот, например, ты знаешь, что в некоторых культурах люди верят, что фотография отнимает часть души?
        - А я думала, это такая городская легенда на случай, если с прической не все в порядке.
        Он направляет на меня телефон:
        - Это твой шанс пригладить волосы.
        Когда он делает фото, я надуваю губы, как заправская супермодель, И сколько, интересно, таких фоток уже снято за сегодня?
        Иэн проводит рукой по волосам.
        - Думаю, пора начинать. Непросто будет убедить какую-нибудь весьма занятую даму дать мне за так.
        Эти темные глаза, эта искушающая улыбка - для него наверняка не в новинку получать предложения интимного характера.
        - У тебя все будет зашибись.
        Мы быстро двигаемся вперед, и меня это полностью устраивает: потому что довольно холодно, а еще потому, что я надеюсь, это успокоит странную дрожь у меня в груди. И все же мне приходится прикладывать усилия, чтобы поспевать за ним, с его-то длиннющими ногами.
        На главной улице Иэн замедляет шаг.
        - Давай ты пойдешь впереди? Я открою видеочат с НЕРВом и буду снимать. Постарайся держаться под фонарями.
        Вот и весь наш план - пока. Я подмигиваю, машу рукой, и вот уже иду сама по себе, покачивая бедрами с нахальством, которого совершенно не ощущаю, особенно когда ледяной ветер забирается под юбку. Тротуары заполнены пестрой толпой - парни из колледжа с бутылками пива, парочки держатся за ручку, какие-то подозрительные личности, одетые, как капуста, просят у прохожих «на хлебушек».
        Студенты из колледжа гогочут и рыгают. Как мило. Когда они, спотыкаясь, проходят мимо, я отворачиваюсь, скрестив руки на груди. Работа продавца научила меня отличать потенциального клиента от «я только поглядеть».
        - Эй, детка, сколько?  - кричит один из них.
        - Тебе не хватит,  - отрезаю я и двигаюсь дальше походкой уличной девицы. Во всяком случае, я на это надеюсь. Я помогала Сидни разучивать роли Лизель из «Звуков музыки» и Принцессы-Ниндзя из спектакля по «Крадущемуся тигру», но шлюху она никогда ни играла, так что опереться мне не на что.
        Я шагаю дальше и слышу, как студенты гогочут над своим незадачливым приятелем. К счастью, он не делает попыток меня догнать и доказать им, что он - мужчина.
        Я так сосредоточилась на этих парнях, что не замечаю появления двух девушек: одна - светлокожая, в яркой одежде неоновых цветов, другая - темнокожая, затянутая в «металлик». Обе вроде моего возраста, но в глазах - усталость, хуже, чем у моей мамы. Тоненькие топики не скрывают обширные пространства подрагивающей плоти от ледяного ветра, и от сочувствия меня пробирает дрожь.
        Неоновая девушка шипит, сверкая золотым зубом:
        - И что ты тут делаешь?
        - Просто гуляю.  - Я потуже стягиваю пиджак на груди, прикрывая то, что должно сойти за декольте.
        Девушка в «металлике» тычет в меня пальцем. Ногти у нее, наверное, сантиметра три длиной и покрыты темным лаком.
        - Для тебя лучше, чтобы так оно и было.
        Они с подругой придвигаются поближе.
        Я пытаюсь не дать воображению разгуляться, воображая ущерб, который могут причинить их когти, но в голове прочно засел образ диких кошек, потрошащих добычу в джунглях. Да, суровое испытание. Хуже, чем предыдущее. Но тут я не одинока; Иэну тоже придется нелегко. Тут-то у меня и возникает идея. Я удерживаю себя, чтобы не сделать шаг назад - так в Йеллоустоуне[7 - Йеллоустоунский национальный парк-заповедник.] рейнджеры натаскивают тебя, что делать, если в лагерь забрался дикий кабан. Когда девушки подходят на расстояние броска, я говорю:
        - Тут один музыкант должен появиться после сегодняшнего концерта. Может, вы его видели?  - Я пытаюсь улыбнуться, что-то вроде «между нами, девочками».
        Светлокожая облизывает губы.
        - Музыкант?
        Я слегка подпрыгиваю в свих балетках, типичная фанатка:
        - Ага. Его Иэн зовут. Э-э, Джаггер. Ну, папа его из «Роллинг Стоунз». Такая старая рок-группа. А сын пошел по папиным стопам. Круто, да? В общем, у Иэна с его группой сегодня было шоу в Сиэтле. Ну, я и увидела у него на странице, что он сегодня ищет компанию после концерта и вроде как упоминал один бар неподалеку. Знаете «Флеш»? Я слышала, что в этом клубе аресты бывают каждые выходные.  - Все это я выпалила залпом, и мне приходится перевести дыхание.
        Девушка кривится.
        - Нахрена ему такое отстойное место?
        Я осматриваю окрестности и испускаю театральный визг, «заметив» Иэна шагах в двадцати от нас.
        - О боже!  - Я несусь к нему, девицы неуверенно следуют за мной.
        Я хватаю его за руку.
        - Иэн Джаггер! Я просто обожаю ваши песни!  - мне даже не приходится симулировать учащенное дыхание. Иэн скрывает удивление за широкой улыбкой.
        - Спасибо, милая.
        Девицы оттирают меня в сторону, благоухая духами и сигаретами. Как они вообще умудряются находить клиентов, когда от них так пахнет?
        - Привет, Иэн,  - говорит темнокожая девушка.  - Я Тиффани. Ты правда такой знаменитый?
        Иэн пожимает плечами и подмигивает - идеальная рок-звезда.
        Другая девушка говорит, что ее зовут Амброзия.
        - Ну конечно, знаменитый. Я его в журналах видела, точно.
        Все складывается даже лучше, чем я ожидала. Иэн хоть понимает, какую услугу я ему только что оказала? И в каком он теперь передо мной долгу?
        Он выдает им улыбку типа «ой, спалился», и у него на щеках появляются те самые убойные ямочки.
        - Мы в городе всего на одну ночь. Вы, случайно, не знаете, где тут можно повеселиться?
        - Ой, детка, уж я бы могла показать тебе, как веселиться.
        Иэн передает мне свой телефон.
        - Принцесса, можешь снять меня с этими симпатичными дамами? Моим продюсерам нравится видеть, чем я занимаюсь в разных городах.
        Я беру телефон и направляю на них камеру.
        - Ой, конечно, но со мной тебе будет гораздо веселее, чем с этими девушками, и денег я с тебя не возьму.
        Тиффани, сжав кулаки, делает шаг в мою сторону.
        - Кто-то что-то говорил о деньгах, сучка?
        В точку.
        - Ой, извините, я просто подумала…
        Амброзия, уперев руки в бедра, тоже начинает надвигаться на меня.
        - А ты думай поменьше, шлюха.
        Иэн делает шаг между мной и девушками.
        - Эй, да забудьте о ней. Ну что, пойдете со мной? Без всяких обязательств?
        Тиффани говорит:
        - Не вопрос. Запостишь наши фотки у себя на фан-сайте?
        Он улыбается в мою сторону.
        - Ваши лица будут по всей Сети. Обещаю. Я же за этим и дал камеру этой тощезадой цыпе.
        Они обе одаривают тощезадую меня победными взглядами сверху вниз и начинают расспрашивать Иэна о том, где он остановился и можно ли там заказывать в номер напитки.
        Вот тут-то и появляется тип в широкополой шляпе. Широкополая шляпа? Это что, шутка такая?
        Руки он держит в карманах плаща, для полноты картины не хватает только леопардового воротника.
        - Тифф, Эм, этот парень к вам пристает?
        Тиффани и Амброзия бросаются к нему с такой скоростью, что чуть не спотыкаются друг о друга. Они хватают его за руки и начинают шептать что-то на ухо.
        Он хмурится.
        - Никогда не слыхал ни о каком Иэне Джаггере.
        Я держу камеру, прижимая к груди, и надеюсь, что тип меня не заметит. Он зыркает на Иэна. Потом, оттолкнув девушек в стороны, двигается в его сторону.
        - Я сказал: ничего о тебе не слышал.
        Иэн пожимает плечами.
        - Мы в основном играем эмо.
        - Гомо? Ты играешь для гомиков?
        - Нет, эмо. Это типа панка.
        Тип все продолжает надвигаться, руки все еще в карманах, и останавливается в паре шагов от Иэна.
        - Так ты играешь панк, а? И где же ты играл сегодня?
        Иэн сглатывает.
        - Да небольшая площадка. Вы, наверное, о ней и не слышали.
        - Я спросил, где ты играл, Иэн гомопанк Джаггер?
        Тип делает еще шаг вперед, так что теперь их с Иэном разделяет всего пара сантиметров. Иэн сглатывает опять. Я продолжаю снимать, хотя, как мне кажется, мы своего добились. Я просто не могу остановиться. Тиффани и Амброзия прячутся за спиной сутенера, делая друг другу большие глаза, и от этого обе кажутся гораздо моложе.
        Сутенер говорит:
        - Похоже, ты тут собирался время с моими девочками провести,  - голос у него становится ниже.
        Иэн улыбается.
        - Мы просто немного поболтали. Они очень симпатичные.
        Сутенер вытаскивает из кармана одну руку и скребет щетину на подбородке.
        - Это точно. Ну вот что я тебе скажу, со мной тоже поболтать интересно. Отойдем в сторонку?
        - Было бы здорово, но мне вообще-то пора. Ребята из группы уже, наверное, удивляются, куда я делся.
        Сутенер шепчет:
        - Это был не вопрос.
        Иэн кидает на меня беспомощный взгляд. Камера становится скользкой у меня в руках. Хочется сунуть ее в карман, но я просто не могу потерять такие кадры.
        - Останься здесь,  - говорит мне Иэн.
        В первый раз глаза сутенера стреляют в мою сторону.
        - Она с тобой? Симпатичная. Может тоже с нами пойти,  - он тычет Иэна локтем в бок.
        Я не знаю, то ли бежать прочь, то ли идти с ними. Погнаться за обоими он не сможет, но послать за мной Тиффани с Амброзией - запросто. Я верчу головой, ища хоть кого-то, кого можно позвать на помощь.
        И тут из-за угла появляется человек двадцать или даже больше. Один из них указывает в нашу сторону, остальные вытаскивают телефоны.
        Зрители прибыли.
        Повсюду вокруг нас люди снимают Иэна и меня на видео.
        По мере приближения толпы сутенер хмурится все сильнее.
        - Что за хрен?
        Иэн машет Зрителям рукой.
        - Похоже, мои поклонники меня все-таки выследили. Нужно оказывать им больше внимания, как вы думаете?  - и он направляется в самую гущу толпы.
        Я тоже отступаю в ту сторону, на ходу узнавая лица со стоянки у боулинга. Удивительно, но никто, похоже, не злится на нас за то, что мы слиняли. На этот раз я совсем не против камер, направленных мне прямо в лицо. Мы движемся дальше по улице под градом вопросов и приветственных возгласов.
        - Вы увидите все в трансляции НЕРВа,  - говорит Иэн толпе. Он забирает у меня телефон, и, смеясь, снимает Зрителей, снимающих нас.
        Сутенер и его девушки ошарашенно глядят нам вслед. Тиффани плачет, как будто упустила что-то грандиозное.
        Мне тоже хочется плакать - от облегчения. Приветственные вопли Зрителей вокруг меня - как щит. Большой, громогласный, чудесный щит. С ними я и правда что-то собой представляю. Я в безопасности.

        СЕМЬ

        Я пробираюсь сквозь толпу рядом с Иэном.
        - Окей, вот теперь ты сможешь сесть на автобус до Кентукки, или Канзаса, или любой другой дыры, и отправиться в путешествие.
        Он смеется.
        - То, что ты провернула с этими девушками, просто потрясающе, хотя нас чуть не избили. Повезло мне, что телефон до сих пор со мной.
        Нас окружают Зрители, кричат Иэну «Дай пять!»
        Он принимает их поздравления.
        - Попомните мое слово, ребята, это видео будет просто отпад, и все благодаря моему потрясающему партнеру! Теперь нужно немного расчистить пространство, чтобы она могла сделать то, что нужно ей. Иначе шоу закончится.
        Вид у них разочарованный, но, кажется, никто не возражает; все остаются на своей стороне улицы, а мы переходим дорогу, чтобы перебраться в соседний квартал - надеюсь, за пределы рабочей территории Тиффани и Амброзии. Теперь передо мной открываются захватывающие перспективы начать собственный бизнес.
        Иэн небрежной походкой направляется к заведению под вывеской «Живые девушки - чудеса вокруг шеста!» Похоже, несмотря на интернет, набитый порносайтами, некоторые предпочитают «живое общение» пип-шоу и сомнительную атмосферу кабинки. Для нас это хорошо, поскольку вот он, ярко освещенный участок тротуара метров десять в длину.
        Очередь из парней глазеет на меня, но никто не подходит, даже когда Иэн начинает делать руками приглашающие жесты. Я шагаю навстречу движению. Каждый раз, когда мимо проезжает машина, фары ослепляют меня. Тогда я выдаю кислую улыбочку и надуваю губы, будто собираюсь сказать «пупсик», и выпячиваю грудь. Одежды на мне столько, что хватило бы и Тиффани, и Амброзии, и еще осталось бы, но никогда еще я не чувствовала себя настолько обнаженной. Ночной ветерок доносит смешки с той стороны улицы. Зрителям лучше бы держаться в рамках, а то я никогда не пройду это испытание.
        Дойдя до конца квартала, я поворачиваю и медленно иду обратно. Иэн убалтывает парней в очереди, указывая в мою сторону. Мой личный сутенер. Потенциальные клиенты (это они так думают) пялятся на меня, чмокают губами, но головами трясут. Что у них за проблема? Может, с такого расстояния им кажется, что я тощая метла, а под длинными рукавами прячу следы от уколов? Или, может быть, одежда и отсутствие каблуков выдают, что я - всего лишь любительница? Значит, надо их переубедить. Арр-р-гх. Я чувствую, как желудок у меня завязывается в узлы, но все равно направляюсь к мужчинам. К счастью, у Зрителей хватает мозгов вести себя потише.
        Чем ближе я подхожу к очереди, тем явственнее становится кислый запах, как от капустного супа. С мысленным стоном я понимаю - запах исходит от мужчин. Иэну что, обязательно было выбирать самых вонючих извращенцев на улице?
        Иэн оборачивается мне навстречу.
        - Иди-ка сюда, Рокси.
        Рокси? Это что, мое имя?
        - Э-э, конечно, Стоун.
        Он хватает меня за руку, будто я - его собственность.
        - Эти ребята не верят, что ты стоишь таких денег.
        Я закусываю губу.
        - Может, они и правы. Я тут в первый раз и нервничаю.
        Тип с дряблым лицом похотливо косится на меня.
        - В первый раз? Ну тогда понятно, почему она так странно одета.
        Странно одета? Сначала я чувствую себя оскорбленной, потом - польщенной. Кому бы захотелось казаться своей в подобном месте?
        - Это все, что я могла себе позволить. Красивые шмотки такие дорогие.  - Я опускаю взгляд на мои несчастные, совсем нешлюховатые балетки. Вдали завывает сирена.
        Тип скребет у себя под мышкой.
        - Дам тебе пятьдесят, это все, что у меня есть, и это больше, чем здесь обычно просят.
        Я поднимаю голову и гляжу на Иэна, как раненый Бэмби.
        - Не знаю, смогу ли я вообще это сделать, хотя маме правда очень нужна эта операция. Дай мне немного отдышаться, ладно?
        Последняя реплика - чистая правда. Если я не отойду, то упаду в обморок от запаха.
        - Конечно, сестренка.  - Иэн похлопывает меня по макушке и возвращается к переговорам, как и подобает образцовому брату. Я совершаю еще одну прогулку вдоль тротуара.
        Мимо проходят несколько парочек, все они ведут себя одинаково: едва заметная улыбка и быстрый взгляд у парней, возмущенное фырканье и более долгий взгляд у девушек. Как они не понимают, что я - такая же, как они? Черт, последняя девушка, окатившая меня презрением, была в точно такой же футболке, как у меня.
        Нельзя принимать это близко к сердцу. Это просто ролевая игра, которая не имеет ничего, ничего общего с настоящей жизнью. Я выдавливаю улыбку для следующей пары, которая идет мне навстречу, и к моему крайнему удивлению, мне улыбаются в ответ. Потом парень подбегает ко мне и обнимает за плечи.
        - Эй,  - говорю я, пытаясь вырваться.
        Девушка снимает нас, а парень дергает меня за хвостик и шепчет: «Ви! Ты просто молодчина!»
        Я бью его по рукам.
        - Не трогай меня, гад!
        Иэн несется к нам и орет парню, что он сейчас его в кровь изобьет, но они с девушкой только хихикают и быстро удаляются туда, откуда пришли. Иэн хочет их догнать, но я его останавливаю.
        Делаю глубокий вдох.
        - Плюнь на них. Нужно сосредоточиться на испытании.
        Сначала Иэн сопротивляется, но, подумав пару секунд, останавливается.
        - Если опять попадутся приставучие Зрители, просто ори, ладно?
        Я киваю и возвращаюсь к делу. Спустя пару минут одна из машин притормаживает прямо рядом со мной. За рулем мужчина средних лет с кустистыми бровями.
        Он ухмыляется.
        - Ты, кажется, слишком молода, чтобы бродить здесь совсем одной. Только погляди, как ты дрожишь.
        - Я достаточно взрослая. Просто мне холодно.
        - У меня тут сиденья с подогревом. Могу подвезти.
        Я жду продолжения. Ну пожалуйста, пусть кто-то это снимает. Я бы попытала счастья со своей дохлой камерой, но боюсь его отпугнуть.
        Он постукивает по рулю в такт песенке диско.
        - Ну что, забирайся?
        - Э-э, ты, конечно, симпатичный, но…
        Мимо проходит Иэн, руки сложены на груди: он держит камеру так, чтобы было не заметно, что он снимает. Он встает позади машины. Будем надеяться, если кто-то пройдет мимо, то подумает, что это сутенер приглядывает за своей девочкой.
        Тип в машине, похоже, Иэна не замечает. Он потирает щеку.
        - Тебе нужны деньги на еду? Может, я смогу помочь.
        - Да, я такая голодная.  - Подчеркиваю слово «голодная».
        Он ухмыляется.
        - И сколько же ты ешь?
        Мне хочется стошнить, прямо здесь и сейчас, но я все-таки отвечаю:
        - Много.
        Он смеется.
        - Маленькая девочка, большой аппетит. Баксов на двадцать, а?
        Я раскрываю глаза пошире.
        - Раз в пять больше.
        Ухмылка исчезает.
        - А ты маленькая скупердяйка, а?
        Я потираю ладонью бок.
        - Нет. Просто я очень старательная.
        Он поднимает бровь, похожую на гусеницу. Не хочу даже думать о том, что он там сейчас воображает.
        - Ты просто прелесть, но так много я дать не могу. Это против моих убеждений.
        Будто у типа, падкого на малолетних проституток, могут быть убеждения.
        - Очень жаль. Хорошего вам вечера.
        Он резко подает машину назад, так что Иэну приходится отпрыгнуть.
        - Думаешь, ты тут нарасхват, да?
        Мне уже ясно, что это ни чем хорошим не кончится.
        - Нет.
        Он орет:
        - Сука!  - и бьет по газам. Испуская облако выхлопов, он останавливается выше по улице, рядом с девушкой в высоких сапогах с заклепками.
        Я чувствую, как у меня подгибаются коленки. Сначала те проститутки, а теперь этот тип. Не помню, чтобы раньше меня называли «сукой» дважды за один вечер, даже дважды за один месяц не было. Нижняя губа у меня начинает дрожать.
        Иэн подходит и стискивает мое плечо.
        - Не позволяй ему до себя докопаться. Это просто урод, которому не досталось то, чего он хочет. Мы сделаем это. Увидишь. А пока просто собираем классные кадры.
        Он отходит, чтобы занять позицию неподалеку.
        Я разочарованно наблюдаю, как девушка с заклепками общается с бровастым типом: сплошные кивки и улыбки. Вокруг столько шлюх, готовых работать меньше, чем за сотню, как я вообще смогу найти клиента? НЕРВ сделал это слишком сложным. А чего я ожидала? Ведь на кону новый навороченный телефон!
        Через пару минут девушка обходит машину, чтобы сесть на пассажирское сиденье. Как только она исчезает из зоны видимости клиента, с ее лица исчезает всякое выражение. О чем она думает? Что это - не настоящая ее жизнь, как я говорила себе за минуту до этого?
        Вдруг на меня наваливается ужасная усталость. Все, чего мне сейчас хочется,  - вернуться домой, принять горячую ванну и завалиться в кровать. На ходу я проверяю телефон. Новых сообщений нет. НЕРВ, должно быть, все заблокировал. Они что, не понимают, как мне нужна моральная поддержка?
        Я уже собираюсь попросить Иэна одолжить мне немного мелочи для автомата, чтобы только услышать дружеский голос,  - если, конечно, я смогу найти телефон-автомат, который будет работать и не окажется вымазан какой-нибудь гадостью. Но тут еще одна машина замедляет ход: «Мерседес» останавливается прямо у меня за спиной. Стекло ползет вниз, и за ним появляется симпатичное мужское лицо лет тридцати, с аккуратными бачками и мальчишеской улыбкой - тип, который явно не нуждается в услугах уличной проститутки. Ну, да каждому - свое, так я понимаю. Он кладет на окно локоть, так что кисть высовывается наружу, демонстрируя нехилые часы, которые явно стоят больше, чем его автомобиль.
        - Привет,  - говорит он, сверкая в темноте идеально белыми зубами.
        Я останавливаюсь так, чтобы он до меня не дотянулся, и выпячиваю ноющее бедро.
        - И тебе привет.
        - Знаешь, тебе совсем не обязательно здесь находиться.
        Я жду, когда он добавит что-нибудь про потрясающие сиденья у него в машине. Но вместо этого он говорит:
        - Какие бы проблемы ни заставили тебя думать, что это - твой единственный выбор, все можно решить другим путем. Особенно, если ты позволишь кому-то тебе помочь.
        - Кому-то вроде вас.
        Он улыбается.
        - Я имел в виду кого-то гораздо более могущественного.
        Ух ты.
        - Вы имеете в виду секс втроем?  - интересно, если он предложит сотню за оргию, это зачтется как пройденное испытание?
        На мгновение губы мужчины растягиваются в гримасе отвращения, но затем улыбка опять возвращается на его лицо.
        - Я имел в виду высшие силы. У нас с женой миссия, и наша цель - помогать таким девушкам, как ты.
        Я с трудом заставляю себя оставаться в роли.
        - Таким, как я? Да вы меня совсем не знаете.
        - Я знаю, что тебе нужно место, где ты могла бы чувствовать себя в безопасности. Если ты не против хорошей домашней еды и возможности поболтать с другими юными женщинами, которые были в твоем положении, ты можешь уйти с улицы прямо сейчас.
        Я бросаю взгляд в сторону Иэна, который проходит мимо нас с поднятой камерой.
        - Это очень мило с вашей стороны, но я в порядке.
        Мужчина в машине провожает Иэна глазами и даже высовывается из окна, когда тот встает там, где у этого типа должно было быть слепое пятно. Уж, наверное, о нем заботятся высшие силы, если он осмеливается вот так вот разглядывать сутенеров.
        Он заговаривает с Иэном.
        - Вы отвечаете за эту юную леди?
        Иэн пожимает плечами.
        - Мы друзья.
        Тип протягивает ему руку.
        - Рад это слышать. Потому что я хочу забрать ее в надежное место, где ей смогут помочь. Уверен, как друг, вы не будете возражать.
        Я машу рукой.
        - Э-э, а меня вы спросили? Я буду возражать. Слушайте, спасибо, конечно, за заботу, но я в порядке. Это не то, что вы думаете. Мы просто гуляем.
        Он трясет головой, причем из прически не выбивается ни волоска.
        - Со многими молодыми женщинами здесь случились страшные вещи, и как раз по вине вот таких «друзей», которые говорили, что будут за ними «приглядывать».
        Я указываю на другую сторону улицы.
        - Если вы правда хотите кому-то помочь, тут есть две девушки, Тиффани и Амброзия, которые в этом правда нуждаются. Но у них опасные друзья, так что будьте осторожнее, ладно?
        Я решительно удаляюсь, таща Иэна за руку, пока мы не достигаем конца квартала. Тип глядит нам вслед, но, наконец, уезжает.
        Иэн трясет головой.
        - Сколько тут разных психов.
        - Он не был похож на психа, и я надеюсь, что не послала его туда, где он может пострадать.
        Я потираю виски; не уверена, сделала я что-то благородное или просто глупость.
        Иэн берет меня за плечи.
        - Ты не в ответе ни за кого, кроме себя. Ну и, если не возражаешь, меня.
        Жаль, что девушка в сапогах с заклепками уехала с бровастым типом. Выглядела она так, будто немного надежды ей не помешает. Который раз я испытываю облегчение от того, что для меня все это игра. Кстати, об игре.
        - Думаю, пора вернуться к испытанию,  - говорю я.
        Он подмигивает мне.
        - Да, со спасением мира можно подождать, пока мы не получим свои призы.  - Ленивой походкой он отправляется дальше, снова оставив меня в одиночестве. Я кошусь через улицу на Зрителей, надеясь хоть мельком увидеть Томми, хотя он и говорил, что подпишется, чтобы смотреть игру только онлайн. Интересно, он все еще меня ждет или уже в отвращении отправился домой?
        Я прохаживаюсь туда-сюда, а Иэн пытается уболтать пешеходов. Еще несколько машин останавливаются, но повторяется все та же история - я прошу слишком дорого. Когда четвертая за десять минут машина с ревом уносится прочь, я поневоле чувствую себя отвергнутой, хотя знаю, что все это лузеры, которым приходится платить за секс.
        Вот опять приходится торговаться, а потом рядом останавливается «Форд Таурус». Я вздыхаю и жду начала переговоров.
        Мужчина с мягким лицом опускает окно.
        - Ты одна?
        Я прикусываю губу.
        - Пока да.
        - Я тоже. Одиночество - это отстой, а?
        Интересно, разговоры со шлюхами всегда такие бессмысленные?
        Он постукивает по дверце.
        - И сколько нам будет стоить отказ от одиночества?
        - Сто долларов.
        Он поднимает брови.
        - Ну и ну. И что я получу за эту бешеную сумму?  - пока он не обозвал меня жадной сучкой и не уехал. Хороший признак.
        Я провожу пальцем по груди сверху вниз.
        - А чего бы вам хотелось?
        Он издает низкий смешок; его взгляд скользит по мне.
        - Многого.
        Я оглядываюсь, поймав взгляд Иэна, когда он проходит мимо нас с телефоном на изготовку. Я поворачиваюсь к типу в машине, улыбаясь, пока Иэн занимает позицию для съемки.
        Взмахиваю ресницами.
        - Так что, договорились? Вы платите сотню?
        - Все, что я захочу?  - Губы у него пухлые и мокрые, будто он постоянно их облизывает.
        - Угу.
        Из окна появляется волосатая лапа, чтобы погладить меня по юбке. Я еле сдерживаю приступ тошноты.
        Он нажимает кнопку, чтобы отпереть дверцу со стороны пассажирского места.
        - Так договорились. Может, сядешь уже в машину?
        Он откидывается, чтобы убрать с сиденья коробку. Когда он поворачивается, я вижу, как в нагрудном кармане у него что-то блестит. О господи, это что, полицейский значок?
        - Послушайте, сэр, я просто пошутила. Простите за недоразумение.  - Я срываюсь в сторону Иэна, вопя:
        - Бежим!
        За нашими спинами хлопает дверца.
        - А ну вернитесь! Стоять!
        Толпа на той стороне улицы улюлюкает. Мы бежим к ним, уворачиваясь от машин. Студенты чуть не катаются по тротуару от смеха. Люди вокруг направляют на нас телефоны. Но никто из наших поклонников не спешит к нам на помощь. Мы с Иэном поворачиваем к югу и продолжаем бежать. Не думаю, что кто-то из Зрителей настолько туп, чтобы гнаться за нами. Только не тогда, когда в погоне участвует коп, размахивающий пистолетом.
        Мы с Иэном еще раз сворачиваем за угол. Ноги просто отваливаются. Балетки - не самая удобная обувь для бега. Я еле дышу.
        - Не уверена, что смогу продолжать в том же темпе до самой машины.
        Через три подъезда - ниша, куда Иэн меня запихивает. Я инстинктивно задерживаю дыхание, опасаясь, что в таком удобном для алкашей месте и ароматы будут соответствующие. Пахнет тут отнюдь не розами, но мои самые страшные ожидания не оправдались. Мы прячемся в тени, Иэн вжался в стену, я в его объятиях. Полминуты спустя слышатся шаги, и коп пыхтит мимо, бурча себе под нос. За ним - двое ребят в спортивных куртках, они хихикают и снимают его на телефоны. Окей, кто-то все же оказался настолько туп, чтобы пойти за ним.
        Я слышу, как стучит сердце Иэна. Мы оба не решаемся пошевелить даже мизинцем.
        - А ну подойдите!  - орет на ребят коп.
        Судя по звуку шагов, они его слушаются; даже хихикать перестают. Он требует у них телефоны, вероятно, надеясь стереть все, что они наснимали, прежде чем это появится в Сети. Чувак, ты немного опоздал.
        Когда они проходят мимо ниши, глаза одного из парней расширяются: он нас замечает, но, вместо того чтобы заложить нас и спастись самому, только опускает голову. Коп тоже кидает взгляд в нашу сторону, щурится, но продолжает идти. Я даже дышать не решаюсь, пока их шаги не замирают вдали. Но когда я наконец делаю вдох, то замечаю, как пахнет Иэн - как горы в походе поздним летом. Я делаю еще один глубокий вдох.
        - Думаю, у нас получилось,  - шепчет он.
        - Потрясающе.  - Я поднимаю голову и смотрю ему в лицо, хотя в темноте его черты еле различимы.
        Он проводит пальцем по моей щеке.
        - Иэн Джаггер, а?
        - Разве тебе не хочется побыть рок-звездой?
        - Там рок-звездой была ты.  - Он прижимает меня к себе еще крепче.
        Неужели он собирается меня поцеловать? Я едва его знаю. Но сегодня мы вместе противостояли стольким опасностям! Это должно чего-то стоить. И, похоже, на него можно положиться. Это точно чего-то стоит. Ладно, может, знаки внимания с его стороны - тоже часть игры. Но мурашки у меня вдоль позвоночника бегают вполне настоящие.
        Его палец перемещается со щеки на губы, нежно очерчивает их контур. Мы стоим здесь, дыша одним воздухом, ощущая, как колотятся наши сердца.
        Внутри здания загорается свет, и я отпрыгиваю от Иэна. За толстой стеклянной дверью рядом с нами возникает крошечное фойе с потрепанным диваном и рядами почтовых ящиков. Седой мужчина хромает вниз по лестнице, хватаясь за резные перила.
        - Переменка закончилась,  - вздыхаю я с горечью второклашки, которой пора на урок.
        Мы на цыпочках спускаемся по ступенькам, смотрим в одну сторону, в другую, чтобы убедиться, что полицейский уже ушел, и бежим, не разнимая рук, к машине. К обсуждению испытания мы приступаем, только оказавшись внутри.
        - Думаешь, зачтут?  - спрашиваю я.
        - Уж конечно, зачтут. Предложение есть предложение, полицейский там или нет, не важно.
        Надеюсь, он прав. Мы ждем ответа от НЕРВа, сидим и ухмыляемся друг другу. Трудно поверить, что еще недавно я дулась за пыльным занавесом, глядя, как лучшая подруга наносит мне удар в спину. А теперь? Призы, веселье, а может быть, и деньги. Но что самое важное - потрясающий парень, который глядит на меня, как на конфету.
        Обожаю эту игру.

        ВОСЕМЬ

        Иэн заводит машину и включает обогрев. Снаружи начинает накрапывать дождь. Интересно, у девушек на улицах есть зонтики или дождь даже не входит в список возможных помех? Может, в дождь от клиентов не так воняет. Я откидываю голову, касаюсь щекой спинки сиденья, радуюсь, что не нужно больше бежать, или дрожать на холоде, или торговаться со старыми извращенцами. Иэн делает так же, и теперь мы глядим друг другу в лицо, и между нами всего несколько сантиметров.
        - И как далеко ты готова зайти?
        Это он об игре или о чем-то еще? Вечер, конечно, был выдающийся, но я не горю энтузиазмом подвергнуться следующему эксперименту со стороны мозгового центра НЕРВа. Мне теперь кажется, что это кучка скользких типов, обжирающихся гамбургерами.
        Но я вдруг говорю:
        - У меня есть время до полуночи.
        Он убирает прядь волос у меня со лба.
        - Столько всего можно успеть за пятьдесят минут!
        Внутри у меня все превращается в пенку от капучино. Пятьдесят сладких минут. О, погодите-ка, или он об игре говорит?
        - Люблю все интересное,  - говорю я, надеясь, что последуют уточнения.
        Не отрывая от меня взгляда, он снимает пиджак и придвигается. Я ощущаю манящее тепло его тела. Провожу рукой по плечу, восхищаясь твердостью мышц, а еще больше - тем, что я потянулась к нему, не раздумывая. Может, игра каким-то образом пробудила во мне вкус к риску? Стук капель по крыше вызывает какое-то щекотное, но очень уютное ощущение. До чего же здорово быть с Иэном в этом теплом замкнутом пространстве! Очень здорово.
        Ну и конечно, в этот самый момент наши телефоны взрываются воплями. Я подпрыгиваю так, что чуть не стукаюсь головой о потолок. Никогда в жизни не буду скучать по этому мерзкому плачу-рингтону. Я заглядываю в телефон - не потому, что мне так уж интересно, что там, но чтобы поскорей прекратить эти звуки. Послание от НЕРВа состоит в основном из восклицательных знаков.
        - Офигеть,  - говорит Иэн, пока я читаю.
        Точнее не скажешь. Я не только выиграла новый телефон, но наша аудитория выросла до семи тысяч Зрителей, а это означает бонус - четырнадцать сотен долларов. Мне становится нехорошо.
        В дополнение к призам НЕРВ начал пропускать входящие сообщения в мой телефон. Штук двадцать от Лив и Юлай, сначала соболезнования: «Тем хуже для Мэтью! Он еще пожалеет»,  - потом удивление: «Это правда ты?» Потом - поздравления: «Ну надо же! Во даешь!»
        Ужасно хочется поскорее обсудить с ними каждую деталь этого вечера, как мы всегда делали это с Сидни.
        И все же странно, что нет ни одной смски ни от нее, ни от Томми.
        Для проверки я выбираю номер Томми и нажимаю на него. Голос у него напряженный:
        - Ты в порядке? Почему ты мне раньше не позвонила?
        Черт. Надо было ему хотя бы смску кинуть.
        - НЕРВ заблокировал мой телефон, это одно из условий игры. Ты - первый, кому я звоню. Ни за что не угадаешь, сколько я выиграла денег.
        Его вздох отзывается у меня в ухе треском помех.
        - Уж лучше бы побольше - после всего, что они заставили тебя сделать. Нет, серьезно, ты хоть знаешь, сколько людей застрелили в том районе? А если тебя арестуют?
        Дождь усиливается, грохочет гром. Бедро, которым я ударилась, выходя из боулинга, опять начинает ныть.
        - Я же ничего плохого не делала. Это все было понарошку.
        - Ты искала клиентов, ты заключила сделку, а потом сопротивлялась аресту. Попробуй, докажи, что ты просто дурачилась.
        Я смеюсь.
        - Поздравляю с защитой диплома по уголовному праву.  - Но тихое ноющее чувство где-то в боку говорит мне, что он прав.
        - Слушай, ты выиграла кучу призов, повеселилась и все такое. Значит, ты можешь уйти прямо сейчас с высоко поднятой головой, правда?
        Вспышка молнии на секунду заливает все вокруг синим цветом.
        - Да-а. И вообще уже очень поздно.
        - Хорошо. Я рад, что ты возвращаешься домой, пока не произошло что-нибудь еще. Не доверяю я этому Иэну.
        «Этот Иэн» перебирает мои пальцы, как струны маленькой арфы. От удовольствия дрожь пробегает по моему телу. Его поглаживания оказывают прямо-таки магический эффект - боль в ноге становится тише. Точечный массаж отдыхает.
        Ах да, я же все еще по телефону разговариваю.
        - Иэн был нереально крут. Увидимся завтра утром, я помогу тебе с разбором декораций, хорошо? Спасибо, что так поддержал меня на отборочных испытаниях. Я - твой должник. Пока, Томми, ты самый лучший!  - Я быстро закрываю телефон, пока он не стал занудствовать дальше.
        Иэн хмурится.
        - А я думал, самый лучший тут - я. Ты что, уже мне изменяешь?  - Он улыбается.
        М-м-м. Значит, он считает, что мы настолько близки, что можно говорить об «измене»? Он прикусывает губу так, что мне тоже хочется прикусить свою. Если для него это игра, значит он - прирожденный актер. Хотя с чего бы ему со мной играть? Мы же на одной стороне.
        Мой телефон вдруг разражается мелодией. Похоже, от «Роллинг Стоунз» мне сегодня никуда не деться. Странно, что телефон Иэна не звонит.
        Я читаю послание, и у меня застывает лицо.
        Иэн пристально смотрит на меня.
        - Что там?
        Я пытаюсь уложить в голове то, что только что прочитала.
        - Это испытание, м-м-м, отличается от других.
        - Как?
        Уютное тепло салона рассеивается. Если рассказать Иэну об этом испытании, придется кое-что рассказать и о себе. О том, что я - «девушка-за-сценой», вечно вторая после Сидни, и все такое. Как только он увидит, какая я на самом деле,  - все, сказке конец.
        Я сглатываю.
        - Это связано с моей реальной жизнью.
        Пальцы, перебирающие струны арфы, поднимаются выше по запястью. Сладкая, сладкая музыка.
        - А эта жизнь, что, фальшивая?
        - Ну, не фальшивая, просто как бы нереальная, понимаешь?
        Он не отводит взгляда.
        - Испытания - это игра, но все, что между ними,  - нет. По крайней мере, для меня.
        - Для меня тоже. Просто теперь НЕРВ хочет, чтобы я дурачила людей, которых знаю, а не незнакомцев. И почему-то о тебе в задании ни слова.
        Он пожимает плечами.
        - Уверен, для меня они тоже что-нибудь придумают. Ну, так чего они от тебя хотят?
        - Пойти в концертный зал, где у нас сегодня был школьный спектакль. Я занималась гримом. И костюмами. Короче, нужно прийти на капустник и устроить с подругой разборки насчет кое-чего, а потом я должна сказать гадость про ее выступление. Последняя часть кажется мне глупой и жестокой. Но что действительно непонятно: откуда НЕРВ узнал, что я злюсь на Сидни? Кто им сказал? Лив и Юлай? Может быть, они думали, что помогают мне?
        Иэн проводит рукой по моей щеке.
        - Звучит не так уж плохо, если подумать, с чем тебе пришлось сегодня столкнуться. Те проститутки запросто могли тебе глаза выцарапать. Твоя подруга ведь на такое не способна?
        Я на минуту задумываюсь.
        - Нет. Драмы - это по ее части, а насилие - нет.  - Я вздыхаю.  - Но это испытание гораздо сложнее. Одно дело - совершать гадкие поступки при незнакомцах. А это - мои друзья.
        Теоретически это должно упростить дело, но на самом деле все ровно наоборот.
        Рука Иэна такая гладкая и теплая.
        - Я понимаю.
        Так ли это? Мне трудно представить, что он краснеет и запинается перед своими друзьями. Хотя он явно нервничал, когда тот сутенер наехал на него. А кто бы не занервничал?
        - Ты мне скажешь, из-за чего поссорилась с подругой?  - спрашивает он.
        Я вздыхаю.
        - Из-за парня. Но это уже в прошлом.  - Просто удивительно, как быстро исчезли мои чувства к Мэтью.
        Он поднимает бровь.
        - А что, ссора между девушками может закончиться дракой? Пожалуйста, скажи «да»! Я сам вам заплачу.
        Я толкаю его в плечо.
        - Не раскатывай губу! Тот парень того не стоит. Я же тебе сказала, все в прошлом.
        Лучшее средство забыть одного красавца - другой красавец.
        - И давно это стало прошлым?
        Я смотрю на экран телефона.
        - Часа три назад.
        Мы оба хохочем.
        Его телефон жужжит. Иэн читает, и на лице его появляется удивление.
        - У меня задание в двух частях, но пока прислали только первую. И это дополнение к твоему испытанию.
        - Что ты должен сделать?
        - Флиртовать с самой красивой девушкой на вечеринке.
        Сердце у меня падает. Очередная победа Сидни. Откуда НЕРВ узнал самый лучший способ испортить мне вечер? Устраивать разборки с Сидни, пока с ней кокетничает Иэн,  - это ад, созданный специально для меня. Я морщусь. И вдруг понимаю, что могу отказаться.
        - Да какая разница, что там за задание,  - говорю я.  - Я ухожу.
        Иэн выпрямляется на сиденье.
        - Почему? Опасности никакой. Ты будешь среди друзей. А я все время буду рядом.
        - Нет, ты будешь слишком занят, флиртуя с самой красивой девушкой.  - И уж она-то своего не упустит.
        Он берет мое лицо в свои ладони.
        - Я уверен, самой красивой девушкой там будешь ты.
        Я смотрю на его чувственные губы.
        - Это ты пока не видел мою лучшую подругу, диву Сидни, звезду спектакля и вообще любых событий в нашей школе.
        Ну вот, теперь он узнает правду. Это признание - первая трещинка в созданном нами роскошном фасаде, гораздо более непрочном, чем декорации Томми.
        Он пристально смотрит на меня.
        - Я повстречал тебя. Можешь мне не верить, но в тебе гораздо больше очарования, чем в любой любительнице драм. Флиртовать с тобой - самое простое испытание, какое только может быть.
        - Ха. Когда ты так говоришь, это звучит… соблазнительно.
        - Тебе ли не знать о соблазнительности.  - Он стягивает резинку с моих волос, потом вторую, медленно наклоняется вперед. По коже у меня, кажется, проскакивают искры, когда наши губы встречаются. На вкус его губы так же хороши, как и на вид. В этом парне утонуть можно. Что я и делаю. Время останавливается, пока мы сжимаем друг друга в объятиях. На вкус он - как ягоды: сколько ни съешь, все мало. Я ощущаю прилив тепла - в точности в нужных местах. Когда мы отрываемся друг от друга, я едва могу дышать.
        - Ладно тебе, Ви,  - хрипло говорит Иэн.  - Это испытание - только о тебе. Я сделаю все возможное, чтобы ты поразила своих друзей. Когда мы закончим, о твоей драматичной подруге никто больше и не вспомнит.
        Как будто Сидни можно забыть. Она всегда была потрясающей, с первого дня в детском саду, куда она явилась в тиаре и павлиньих перьях. Все хотели с ней играть, но она выбрала меня, тихую девочку, которая подбирала одежду так, чтобы она сочеталась по цвету с ее карандашами и ластиками. В то время я носила в основном желтое и розовое.
        Но в тот год - да и после - я ощущала себя особенной, потому что Сидни выбрала меня. Она ценила мое мнение. Не то чтобы собственное мнение она ценила меньше. Она всегда говорила, что прекрасно разбирается в людях и с первого дня знала - мы станем друзьями на всю жизнь. Я с благодарностью принимала ее дружбу, и мне было плевать, что все считают меня ее эхом. Может, она и правда чересчур эмоциональна и любит командовать, но она всегда была верным другом. До сегодняшнего вечера. Как она могла так поступить?
        Я разглядываю идеальные скулы Иэна. Он проводит пальцем по моему виску, и сладкие волны пронизывают меня до самых глубин. Кто бы мог подумать, что едва заметное прикосновение может быть таким приятным? И как же круто будет появиться в театре с кем-то, кто так явно мной увлечен! Хоть раз в жизни главный приз достанется мне! Возникшая в воображении картина слишком соблазнительна.
        Я быстро прикидываю: до зала мы можем добраться минут за двадцать, там пробудем минут десять. Если повезет, я попаду домой вовремя. А если нет, может быть, родители уснут перед телевизором, пока смотрят вечерние новости.
        Иэн улыбается.
        - Если я выдержу первую часть испытания, то получу подарочную карту «Кофейника»,  - говорит он.  - Ты же не позволишь мне упустить этот шанс, верно?
        - Уверена, бариста встретит тебя с распростертыми объятиями.
        - Встретит нас. Это будет наше свидание.
        Свидание. Звучит так волшебно. Когда он упоминает о призе, до меня доходит, что, увидев в послании от НЕРВа имя Сидни, я пропустила ссылку на свой приз. Я набираю воздуха в грудь и открываю телефон.
        Моя челюсть с грохотом падает на пол.
        - Ого… если я пройду испытание, меня ждет день бесплатного шопинга в моем любимом магазине одежды. С лимитом в три тысячи долларов.
        Это же целый новый гардероб! Винтажный, конечно, но гораздо менее скромный, гораздо более яркий, вызывающий… нет, не вызывающий, конечно,  - просто более заметный. А почему бы и нет? Ведь я девушка, которая за сегодняшний вечер сыграла два раунда в прямом эфире. Когда в понедельник я вернусь в школу, на меня будут смотреть совсем другими глазами.
        Иэн придвигается ближе.
        - В этом плане недостатков нет, котенок.
        Клянусь, я пойду на это испытание только ради того, чтобы услышать, как он снова назовет меня «котенком»!
        - Но я никогда не ссорилась с Сидни. Тем более вот так.  - Я ломаю пальцы, не зная, что сказать.  - Мы никогда серьезно не ссорились, потому что она, как правило, всегда настаивает на своем. Если мы злимся друг на друга, она ведет себя как на телешоу, кричит, топает ногами, а я молчу. Но мы всегда миримся. И мы ни разу не ссорились из-за парня.  - Я не добавляю, что дело не в этом. Сидни всегда заполучит любого парня, какого только захочет, не важно, кто там что думает.
        - Похоже, она очень избалована. Не знаю, что это за тип, из-за которого вы поссорились, но мозгов у него явно нет.
        Я смеюсь. Интересно, будет ли Мэтью ревновать, если я приду с Иэном? Так ему и надо! Нечего было кокетничать со мной весь этот месяц. Сидни поймет мое желание проучить его. И она наверняка зауважает меня, если я потребую у нее ответа, все-таки она закрутила роман с парнем, который нравился мне. И пусть даже это будет чересчур драматично - подумаешь, велика важность! Опять же, драма - это ее стихия, верно? Может, сегодняшний вечер станет поворотной точкой в нашей дружбе. Может, нам уже пора дружить несколько более на равных.
        Перед глазами у меня встают отцы-основатели, требующие справедливости, и я говорю:
        - Окей. Давай сделаем это.
        Он запускает мотор.
        - Ви, Ви, Ви,  - напевает он, сузив глаза,  - это ви… ви…ви…
        - А дальше?
        Он бросает на меня взгляд, проникающий в самые глубины моей души.
        - Ви… ви… ВИликолепна. Вот вИликолепная Ви.
        Эти «в». Эти губы.
        - Ты сам вИликолепен.
        На светофоре он притягивает меня к себе и доказывает свое вИликолепие. Загорается зеленый, машины позади нас сигналят.
        И вот мы на парковке - гораздо быстрее, чем я ожидала. Здесь не меньше десяти автомобилей, но машины Томми среди них нет. Надеюсь, если он все еще смотрит, то поймет. Ну откуда мне было знать, что НЕРВ подкинет такое задание? Вообще, если подумать, что в этом испытании такого интересного для зрителей? Все равно ведь случайным Зрителям на капустник не попасть. Мисс Сантана в момент выпрет любого чужака, пробравшегося на вечеринку. Может, НЕРВ сочинил целую сагу на тему того, как мне нравится Мэтью? Но мне теперь и Иэн тоже нравится. Зрители, наверное, подумают, что перед ними любовный треугольник. Странновато это будет, конечно, учитывая, что Иэн сам же и будет все снимать, но, если НЕРВу угодно тратить на это свои деньги, мне-то что?
        Хотя, если подумать… Теперь, когда мы на месте, меня вновь одолевают сомнения - что будет, когда Иэн увидит Сидни? Еще ни разу парень не обращал на меня больше внимания, чем на нее. Что, если он просто с этим не справится?
        Иэн заглушает двигатель.
        - Дождь вроде стих. Побежали внутрь, пока он опять не припустил.
        Времени хорошенько все обдумать у меня нет. И чем больше я буду думать, тем больше вероятность, что я струшу. А меня это уже так задолбало! Я прикусываю нижнюю губу, чтобы она стала алой и пухлой - макияж бедной девушки. Мы натягиваем пиджаки над головами, вылезаем из машины и бежим под моросящим дождем.
        - Твой выход, красавица,  - говорит Иэн и берет меня за руку.
        Я пытаюсь улыбнуться, делаю глубокий вдох. И еще один.
        Да уж, мой выход.

        ДЕВЯТЬ

        Мы входим через главные двери зрительного зала и вытираем мокрые лица, прежде чем двинуться дальше. Громко звучит танцевальная музыка, раздаются взрывы хохота. Когда мы входим в главный зал, Сидни, все еще в корсете, затянутом так, что большинство смертных уже умерли бы от удушья, порхает по сцене в сопровождении мужской части труппы. Вот они исчезают за полупрозрачным занавесом, который придумал Томми, а я помогала расписывать. В зависимости от освещения этот задник становился то альпийским лугом, то суровым интерьером камеры для допросов. Сейчас это лужайка, а Сидни - самая яркая бабочка на ней.
        Я закутываюсь в пиджак, как в кокон, и наблюдаю за Иэном. Тот смотрит на актеров. Мне показалось или его взгляд следует за Сидни?
        Мы встречаемся глазами, и она спрыгивает со сцены.
        - Ви-и-и! Мы за тебя болели!  - несмотря на десятисантиметровые каблуки, она мчится вниз по проходу и чуть не сшибает меня с ног, душа в объятиях - таких тесных, что я чувствую каждую бамбуковую планку ее корсета.
        Как так? Вчера она рассердилась на меня за то, что я участвовала в отборочном раунде, значит, сейчас вообще должна быть в бешенстве. Может, это все работа на публику? Сидни хочет показать, как поддерживает лучшую подругу? Но вряд ли кто-то поверит после того, как она у всех на глазах предала меня с Мэтью. Сидни отпускает меня и смотрит на Иэна. Обняв меня одной рукой, другую он поднимает в церемонном приветствии.
        - Я знаю, кто ты!  - восклицает Сидни.  - Мы все знаем. А видели раунды гран-при в Чикаго? Один парень плавал в рыбьих кишках.
        Она указывает на Джейка, невысокого парня, и тот поворачивает к нам экран планшета. На экране кто-то барахтается в чем-то непонятном, и я почти чувствую запах тухлой рыбы. Ролик заканчивается, на экране всплывает реклама. Это фото девушки, которая тоже плавает в чем-то противном, только оно зеленого цвета, и участница явно задыхается. Ее сменяет фото другой девушки с двумя хвостиками и в вампирской футболке - она отступает от двух надвигающихся на нее девиц в блестящих обтягивающих шортах. О господи.
        Я указываю на экран.
        - Поверить не могу, что они используют мое фото в рекламе игры!
        Сидни ужасно смешит моя реакция.
        - Придется поверить! Ребята, а что вы здесь делаете? Игра окончена? Или вы решили больше не рисковать? Не участвуете в розыгрыше гран-при? А в Колорадо они только начали.
        Рука Иэна сдвигается вниз и сжимает мою талию - и это не ускользает от внимания Сидни.
        - Мы сейчас вроде как в режиме «поживем - увидим». Кстати, грим у тебя просто фантастический.
        Она проводит рукой по щеке.
        - Да, Ви очень талантлива.
        Он на секунду прижимается лицом к моим волосам.
        - Да, очень.
        Сидни наклоняет голову набок, будто плохо расслышала.
        Какая-то часть меня хочет насладиться этим моментом, но другая мечтает только об одном: побыстрее покончить со всем этим. Сейчас же! Готова не готова, но я открываю рот.
        - Э-э, Сид, нам надо поговорить.
        Как бы мне хотелось сказать ей, что это часть игры!
        Она хмурится.
        - Например, о том, почему ты решила дальше играть в НЕРВ? Мне кажется, я понимаю.  - Она подмигивает Иэну. Да что это с ней? Она что, думает, я смогу за нее словечко замолвить, когда она будет пробоваться для игры в следующем месяце?
        Иэн игнорирует ее и достает телефон, как будто ему нужно проверить сообщения. Кидает на меня взгляд и посылает воздушный поцелуй, ни разу, ни на секунду даже не покосившись на Сидни. Мне кажется, я влюбилась.
        Сидни стоит с ничего не выражающим лицом. Интересно, ее вообще хоть когда-нибудь игнорировал парень?
        - Так вот, Сид…  - говорю я.
        В глубине театра грохает дверь.
        Томми решительным шагом входит через главный вход. Его глаза нацелены на меня, как лазеры.
        Меня охватывает чувство вины. Я неуверенно машу ему рукой. Что он здесь делает?
        Он поднимает к лицу серьезного вида камеру. Прицепленный к ней микрофон в муфте торчит, как рог у носорога. О боже, он наш официальный Зритель!
        Я поворачиваюсь к Иэну, но он уставился в свой телефон с выражением полного шока на лице. Потом сглатывает и говорит:
        - Просто скажи ей все, что должна. Быстро.
        Я прочищаю горло и говорю Сидни:
        - Я согласилась пойти на раунды в прямом эфире из-за того, что обиделась на тебя.
        Она прижимает руку к груди.
        - На меня?
        Мне ее даже жаль. Наше с Иэном поведение наверняка ломает ей все шаблоны.
        Томми останавливается рядом - так что мы с Сидни оказываемся в кадре, под микрофоном. Красный огонек на камере пульсирует, как сердце.
        Сидни щурится.
        - Что это ты делаешь, Томми?
        Он прижимает палец к губам.
        Я хватаю Сидни за руку.
        - Давай пойдем в гримерку.
        Она сопротивляется.
        - Что происходит? Почему ты на меня обиделась?  - ее голос звучит все громче.
        Она что, правда не понимает?
        - Я скажу тебе с глазу на глаз.
        - Если бы тебе хотелось поговорить с глазу на глаз,  - вмешивается Томми,  - твой бойфренд не передавал бы все происходящее в Сеть.
        Сидни сдвигает брови и быстрым движением поворачивает к себе телефон, который держит Иэн.
        - Ты тоже нас снимаешь? Это что, испытание? Ты делаешь это для следующего испытания?
        Иэн убирает телефон, но вместо того, чтобы ответить Сидни, только оглядывает всех присутствующих исподлобья, будто бросая вызов любому, кто попробует меня остановить.
        Я пытаюсь покончить с этим ужасным испытанием.
        - Слушай, Сид. Мне просто нужно сказать тебе кое-что, очень быстро, и мы уйдем.  - Я говорю себе, что это нельзя считать вторжением в ее частную жизнь. Да она никогда особо и не дорожила неприкосновенностью своей частной жизни. На ее странице в ThisIsMe полно снимков, где она в бикини.
        Я стараюсь говорить тише.
        - Я обиделась на тебя потому, что ты начала заигрывать с человеком, который мне нравился.
        - Громче,  - требует Томми.  - Публика тебя не слышит.
        Сидни скрещивает на груди руки, отчего ее декольте становится еще более впечатляющим. Теперь, когда она знает, что она на сцене, совершенно невозможно угадать, как все обернется, но она все равно будет выглядеть прекрасно в глазах своей публики. Минуточку! Ведь это - моя публика!
        Чем скорее я пройду испытание, чем больше у меня шансов выжить. Или хотя бы не упасть в обморок. У меня уже точки перед глазами пляшут.
        - Ты знаешь, что мне нравился один из ребят, занятых в спектакле.  - Я кидаю взгляд на Иэна, надеясь, что он оценил прошедшее время в моей тираде, но он явно меня не замечает. Лицо его искажено, словно от боли.
        Я решаю продолжить.
        - Но ты просто накинулась на него в последнем акте вчера вечером. В сценарии написано «поцелуй», а не «оральные домогательства».
        Глаза Сидни становятся огромными.
        - Это ты о Мэтью?  - ее прекрасно поставленный голос разносится по всему театру.
        - Что там насчет меня?  - спрашивает Мэтью, спрыгивая со сцены. Когда он подходит к нам, я замечаю губную помаду трех различных оттенков у него на щеках и чувствую аромат духов - три разных запаха. Этот парень - просто ходячая чашка Петри.
        Я поднимаю руку ладонью вперед:
        - К тебе, Мэтью, это не имеет никакого отношения..
        Кто-то выключил музыку. Мисс Сантана? Да где она вообще? И где Лив и Юлай? Они бы за меня вступились, я уверена. Все остальные пялятся на нас, а кое-кто снимает на телефон. Даже Джейк, единственный, кто помогал мне с костюмами, поднимает свой планшет, чтобы снять происходящее. За сегодняшний вечер можно было уже привыкнуть к подобному вниманию, но я кожей чувствую сверлящие взгляды камер.
        Я поворачиваюсь к толпе.
        - Окей, ребята, продолжайте веселиться. Все это вот-вот запостят.
        Никто не двигается.
        Я потираю ладони друг о друга.
        - В общем, это все, что я хотела сказать тебе, Сидни. Теперь я ухожу. О, и ты переиграла в последней сцене с допросом.  - Это должно удовлетворить второму условию испытания. Теперь, когда я это сделала, я больше на нее не злюсь. Да кому нужен этот Мэтью?
        Она хватает меня за руку.
        - Я тебе покажу, как «переигрывать». Ты только что обвинила меня в предательстве. Я не думала, что он всерьез тебе нравится! Я же тебя предупреждала насчет него, и не раз.  - Щеки у нее багровеют, что на любом другом лице выглядело бы просто смешно, но у Сидни от этого только скулы становятся выше.  - Ты и раньше обвиняла меня бог знает в чем, но я бы никогда не ударила тебя в спину. Ты разве не видела, как сильно Мэтью стиснул меня на сцене? Я вырваться не могла. Видишь, синяк?
        Она указывает на свою руку.
        Так это Мэтью ее не отпускал? Он и правда держал ее так крепко… И даже если он и подарил ей цветы, это не значило, что она платит ему взаимностью. О, блин, как же я влипла! Я отступаю.
        - Ух, прости. Слушай, давай завтра об этом поговорим, окей?
        Сидни делает шаг вперед.
        - Нет уж, поговорим сейчас. Для чего ж еще камеры, как не для этого.  - Уперев руки в бедра, она возвышается надо мной на добрых пятнадцать сантиметров - благодаря этим дурацким шпилькам, которые я сама подобрала к ее костюму!
        Весь театр замолкает. Я оглядываюсь кругом и вижу лица, наставленные на меня телефоны, взгляды, готовые судить. Черт. Как же я облажалась. Сидни стоит передо мной, стройная, прекрасная, ослепительная. Все так, как хочет она,  - как всегда.
        - Я жду объяснений, Ви!  - Она притопывает ногой.
        Кажется, все вокруг приняли эту же позу. Честное слово, они тоже притопывают. Вокруг меня сгустилась обвиняющая атмосфера. Опять я никто, выскочка, вот только теперь мое незавидное положение видят тысячи зрителей, и за занавесом его больше не спрячешь.
        Время, кажется, остановилось. Как мне перемотать его назад, к тем сладким моментам в машине Иэна, до того, как он стал свидетелем этого чудовищного унижения? Как жаль, что Томми тоже на меня злится. Если кто и может изобрести машину времени, так это только он.
        Я взмахиваю правой рукой, чтобы привлечь внимание Сидни. Она смотрит на руку, и я показываю знаками: «Прости. Правда. Отпусти меня, ладно?»
        Сидни следит за моей рукой, и ее взгляд смягчается. Сжалится ли она надо мной? Она же должна понимать, почему я подумала то, что я подумала, и почему сделала то, что сделала! Кто знает меня лучше всех? И всегда готов защитить?
        Затаив дыхание, я снова показываю: «Пожалуйста».
        Ее подбородок взмывает вверх.
        - Ты должна передо мной извиниться. Прямо сейчас.
        Я же только что извинилась на языке знаков. Она что, хочет меня публично унизить? Ну конечно, хочет. Это месть. И когда все успело зайти так далеко? В груди становится горячо.
        - Мне надо идти.
        Ее глаза впиваются в мои.
        - Опять? После того, как ты меня предала и высказала свое взвешенное мнение насчет моей игры?  - Она качает головой.  - Тебе надо было поговорить со мной сразу после спектакля. Не перед камерой. А ты даже с родителями не поздоровалась.
        У меня перехватывает дыхание.
        - С родителями?
        Она прищелкивает языком.
        - Да. Они так тобой гордились. Пока не узнали, что ты исчезла, ни слова никому не сказав. Молодец, Ви.
        Перед глазами встают лица родителей. Им было очень непросто выпустить меня из поля зрения сегодня вечером. И мне так хотелось показать им, что беспокоиться не о чем! Как я могла так их подвести? И как Сидни могла приплести их сейчас? Это самое кошмарное испытание. Если бы я не подписалась играть в НЕРВ, я была бы рядом с родителями и они бы знали, что все в полном порядке, как раньше. Слезы разочарования и гнева текут по моим щекам.
        Иэн делает шаг вперед.
        - Ну что, уроды, теперь довольны?  - Он без предупреждения прыгает к Джейку и выхватывает у него планшет.
        - Вырубай эту штуку, пока я тебе не двинул.
        Я беру Иэна за руку.
        - Джейк нормальный.
        Иэн стряхивает мою руку и дышит ему прямо в лицо:
        - Пошел отсюда, недомерок.
        Джейк отшатывается назад, кажется, он вот-вот заплачет. Он чуть не падает, споткнувшись о кресла, отступая к сцене, к остальным.
        Иэн хватает меня за руку.
        - Пошли.
        Я не хочу быть с ним заодно, когда он ведет себя вот так. Но оставаться здесь, когда все пялятся на меня, как на преступницу,  - это еще хуже.
        Когда мы проходим мимо Томми, он убирает камеру. Под глазами у него залегли тени.
        - Еще одно прекрасное представление.
        Я кидаю на него гневный взгляд.
        - Надеюсь, они неплохо вознаградят тебя за операторскую работу, Томми.
        Он бормочет, теребя шнур:
        - Я получил, что хотел.
        Что-то заставляет меня остановиться на секунду и сказать:
        - Слушай, просто чтобы ты знал… Когда я с тобой говорила, я и правда думала, что покончила с игрой, но они предложили мне такое интересное испытание, что я просто не смогла устоять.
        У него кривится лицо.
        - Если для тебя это «интересно», то ты - не та, кем я тебя считал.
        Я и сама считала себя совсем другой. Не знаю, что я такое. Существо, которое, повесив голову, идет следом за Иэном вон из театра.
        Когда мы выходим в фойе, к нам подбегает Сидни. Она что, передумала?
        Но она заявляет, переводя дыхание:
        - Хотя я ужасно на тебя зла, я не думаю, что тебе стоит с ним идти. Выходи из игры прямо сейчас. Это испытание с проститутками было по-настоящему опасным. И посмотри, что они подсунули на этот раз. Ты правда хочешь уйти с этим придурком - после того как он напал на Джейка?
        Она кидает гневный взгляд на Иэна, и тот отворачивается - видно, что ему страшно неуютно. Куда девалась вся эта ярость, которую он демонстрировал минуту назад? Он что, вроде Джекила и Хайда?
        Я говорю:
        - Я просто хочу домой.
        - Не мог бы ты дать нам минуточку?  - обращается она к Иэну.  - Никого при этом не избив?
        Иэн громко вздыхает и выходит наружу. Сидни качает головой.
        - Понимаю, он, конечно, красавчик. Но серьезно, Ви, неужели я должна объяснять, почему тебе не стоит с ним идти?
        На меня наваливается усталость.
        - Кто я такая, по-твоему? Безголовая цыпа, которая даже за собой присмотреть не может?
        Она взмахивает идеально наманикюренным пальцем.
        - Говорю это тебе как подруга, хотя в последние несколько минут ты вела себя совсем не по-дружески. От этого типа хорошего не жди.
        Я вздыхаю.
        - Откуда ты знаешь?
        Она морщит нос.
        - Ты видела, как он обошелся с Джейком. И даже до этого он показался мне каким-то слишком… слишком идеальным.
        У меня каменеет затылок.
        - То есть слишком идеальным для меня?
        - Я совсем не это имела в виду.  - Нет, именно это: по лицу вижу.
        - Спокойной ночи, Сид.
        Я бегу наружу. Мне нужно подумать. Может, мне стоит поймать такси?
        Иэн, нахохлившись, стоит под навесом, который не защищает от ветра и дождя. Лицо у него скорее печальное, чем сердитое, но садиться с ним в машину мне все равно не хочется.
        Я окликаю его - с некоторого расстояния:
        - Как это понимать? Ты там что, рехнулся?
        Он ударяет ладонью по стенке.
        - Это было мое испытание. Эти уроды хотели, чтобы я повел себя так, как я просто ненавижу. Прости.
        О, черт, ну конечно. Не даст нам игра так просто отделаться - ни мне, ни Иэну. Я подхожу и подталкиваю его к машине. Когда мы бежим к стоянке, Сидни открывает дверь и кричит что-то нам вслед, но ее слова уносит ветер. Оказавшись в машине, Иэн заводит двигатель и включает обогрев.
        Вид у него до сих пор напряженный.
        - Как ты думаешь, тот парень, Джейк, он в порядке?
        - Да, ты ведь не ударил его по-настоящему.
        - Но я его унизил. И напугал. Поверь, иногда гораздо лучше, если тебя стукнут.
        - Да. Это было кошмарное испытание. Все мои друзья теперь меня ненавидят.
        Иэн берет меня за руку.
        - Может, в этом есть хоть что-то хорошее - ты не отступила перед Сидни. И ты такая милая была со сжатыми кулачками.
        - Арр-р-гх. Хотелось бы мне найти способ пробраться на сайт НЕРВа и все стереть.
        Я смотрю на телефон. До полуночи десять минут. Даже если мы доберемся до боулинга на предельной скорости, я все равно не успею домой вовремя. Что ж, если меня опять посадят под замок, большого вреда моей социальной жизни это уже не нанесет. Я испортила абсолютно все.
        - Нам пора,  - говорю я.
        Он кивает; вид у него такой же подавленный, как, видимо, и у меня. Но не успевает он выехать с парковки, как наши телефоны начинают звонить - мягкие переборы арфы в сопровождении колокольчиков. У меня просто нет душевных сил ответить. Эта игра разрушила мою жизнь, а теперь хочет утешить с помощью вроде-как-неземной музыки? Как только соберусь с силами, напишу НЕРВу большими буквами «Я ухожу». А пока закрываю ладонями лицо. Меня в любой момент может прорвать, как цунами, с ревом, с тушью, размазанной по лицу.
        Но машина не двигается. А спустя минуту Иэн присвистывает.
        - Ты просто не поверишь…

        ДЕСЯТЬ

        - Отвези меня домой, пожалуйста.  - Надеясь задержать стихийное бедствие хотя бы до тех пор, пока не вернусь домой, я заставляю себя вспомнить о временах, когда еще не была полным отстоем - например, когда мой дизайн платья для выпускного бала выиграл серебряную ленту на состязании «СтаршеКлассная мода». Сидни тогда просто светилась от гордости и заставила меня пообещать, что, когда придет время, я придумаю свадебное платье и ей. Но даже эти воспоминания снова и снова доказывают, что и в любимом деле я всегда была на втором месте, и никогда - звездой. Никогда. И что Сидни никогда меня не предавала. Теперь-то Иэн увидел меня такой, какая я есть: выскочка, пустышка, вечно вращающаяся вокруг сияющей суперновой «Сидни». Но, конечно, ни она, ни кто-либо еще не захочет дружить со мной после сегодняшнего вечера. Иэн наклоняется ко мне так близко, что я чувствую на коже его дыхание. Идеальные губы шепчут:
        - Серьезно, ты только посмотри!
        Я отнимаю от лица ладони и вижу перед собой экран его телефона, на котором идут кадры из пройденных нами сегодня испытаний, мигает рекламный баннер: ПОГЛЯДИ, КОГО МЫ ХОТИМ ВИДЕТЬ НА ГРАН-ПРИ!
        Глаза Иэна сияют.
        - Гран-при состоится в Сиэтле. Если я пройду, то выиграю машину и деньги на бензин, которого хватит, чтобы добраться в любую точку страны.
        - Куда же ты так хочешь поехать?
        Он сглатывает.
        - Важно, что у меня будет эта возможность - уехать. Свобода.
        - И что они от тебя захотят за машину? Прыжок с парашютом, только без парашюта?
        Он смеется.
        - Узнаю свою девушку!
        Его девушку? И как это ему удается находить во мне что-то забавное?
        - Я серьезно. Задания должны быть просто невыполнимыми.
        Он пожимает плечами.
        - Скоро узнаем. Проверь телефон и узнаешь, какой главный приз приготовили тебе.
        - Да кому это интересно?
        Он медленно улыбается.
        - Тебе.
        Я закрываю глаза. Он прав. Несмотря на свежеприобретенную ненависть к игре, мне любопытно. Весь этот вечер НЕРВ размахивал у меня перед носом вещами, которых мне хотелось больше всего на свете. Интересно, что, по их мнению, соблазнит меня после разрыва с Сидни? Поддельный паспорт, самоучитель иностранного языка и валюта другого государства?
        - Я посмотрю, что они предлагают, если ты уже поедешь к боулингу. Я опаздываю.
        Пока мы едем, я проверяю телефон. Прочитав сообщение, я чувствую, как кровь отливает от моего лица. Слабым голосом я произношу:
        - О господи. Нет, они это не всерьез.
        - Ты знаешь, что всерьез. Ты же видела тот ролик, где победитель смог полетать с «Голубыми ангелами».
        Комок, все это время стоявший у меня в горле, исчез, мое отчаяние растворилось от шока.
        - Полный курс обучения в школе моды!
        - Мило.
        Тут приходит еще одно сообщение. Дрожащим голосом я читаю вслух:

        Вы показали себя прекрасной командой. Все или ничего - вы готовы? Вот задание:
        Отправляйтесь в клуб «Поппи», VIP-зал (карта прилагается).
        Вы должны попасть туда до 00:30.
        Вас ждет пятиминутное собеседование.
        После этого в течение трех часов вы пройдете испытания гран-при.

        Мы с Иэном молча смотрим друг на друга. Дождь снаружи уже еле капает, оставляя пронизанные лунным светом дорожки на боковых стеклах. Может быть, гроза уже закончилась?
        Я качаю головой.
        - Мне кажется, это частный ночной клуб. Что ж, во всяком случае нам не нужно ехать на заброшенную скотобойню в какой-нибудь дыре.
        Иэн усмехается.
        - Звучит так, будто ты примериваешься. К гран-при, не к скотобойне.
        - Родители меня живьем сожрут.
        Он смеется.
        - Ты сегодня столкнулась с разъяренной толпой девственников, притворялась проституткой, убегала от полицейского и взбесила лучшую подругу. И теперь тебя волнует, что ты не попадешь домой вовремя?
        - Мои родители страшнее всего, что ты перечислил.
        - Ну и что они тебе сделают? Самое худшее?
        - Самое худшее? Запретят до конца учебного года ходить куда-либо, кроме школы. И это только для начала. Я не преувеличиваю. Я так жила с самого ноября.
        Он потирает подбородок.
        - Может, оплаченная учеба в школе моды их смягчит? Все, что тебе надо будет сделать,  - напомнить, как славно они смогут провести время с деньгами на колледж, которые тебе теперь не понадобятся. Может, отпуск на Фиджи?  - Он небрежно берет меня за руку, как будто мы уже давно вместе. Но прикосновение его кожи к моей - как удар тока.
        - На самом деле все гораздо сложнее. У нас с ними уже довольно давно непростые отношения.
        Господи, еще расскажи ему, какими тампонами пользуешься!
        Иэн глубоко вздыхает.
        - Может быть, это испытание тебе необходимо. Это возможность что-то изменить.
        Мои щеки горят. Кажется, он слишком о многом догадывается.
        - Если немедленно не окажусь дома, они начнут беспокоиться.
        - Позвони им, придумай какое-нибудь объяснение. У тебя старая машина. Она сломалась, а я помогаю ее чинить.
        - Ага, как же, так они и поверят! Но даже если прокатит, они меня выследят. Камера у меня на телефоне отстойная, но GPS - по последнему слову техники.
        - Окей, решай сама, что лучше. Поехать домой сейчас, опоздать, но остаться при новом телефоне и шмотках? Или вернуться домой на несколько часов позже со всем этим плюс деньги на учебу? Если тебя и посадят под домашний арест, используешь это время, чтобы поработать над портфолио, или что там тебе понадобится, чтобы попасть в самую дорогую программу. И это еще не все. Когда твои друзья увидят, насколько ты крута в финальных раундах, они забудут о маленькой стычке с Сидни. Может, даже посмеются вместе с тобой.
        Посмеются. Конечно. Совершенно очевидно, что он говорит мне все это, потому что я нужна ему в качестве партнера, ведь он хочет новую машину. Неприятно, конечно, когда на тебя давят, но кто бы на его месте вел себя по-другому? Но даже без его подначек мысль о поступлении в школу моды горит у меня в мозгу, как прожектор. Особенно если вспомнить, сколько из отложенных на колледж денег потрачено на оплату больничных счетов. Конечно, я рискую тем, что уже выиграла, но ни один из этих призов не поможет мне наладить отношения в семье и начать все с чистого листа.
        Я обхватываю себя руками.
        - Как ты думаешь, что там будет, в VIP-зале? Смотреть будут тысячи Зрителей, значит, НЕРВ не сможет причинить нам никакого вреда, правда?
        Безопасность - это быть на виду, вот моя новая мантра. Интересно, сколько разных телешоу полагалось на эту идею, надеясь, что их участники не поубивают друг друга?
        Он барабанит по рулю.
        - Они могут подстроить так, что нас, например, захочет избить кто-то совершенно посторонний. Как те поборники чистоты в боулинге. Но сомневаюсь, что все зайдет так далеко. Им все-таки нужно привлекать новых игроков.
        Мы стоим на светофоре, и я смотрю в окно на человека, выгуливающего собаку. Он поднимает глаза, и наши взгляды встречаются. Еле заметно вздрогнув, он дергает за поводок и быстро переходит на другую сторону улицы, будто я могу выпрыгнуть из машины и броситься на него. У меня что, такое страшное выражение лица? Раньше никто меня не боялся. Никогда.
        Из моего телефона доносится нежный перебор фортепьяно.

        Мы посмотрели последнее видео от Иэна и Томми. Похоже, последнее испытание обошлось тебе дороже, чем мы рассчитывали. Как насчет шанса все исправить? Если ты пройдешь испытания гран-при, мы добавим к призам собеседование с голливудским агентом для Сидни. Наш скромный вклад в дело примирения прекрасных подруг.

        Сидни будет в восторге! Это может стать прекрасным началом карьеры, и это гораздо больше, чем я смогу дать ей сама. Такое ощущение, что НЕРВ близко с нами знаком и знает о нас все. И почему это меня удивляет?
        Приходит еще одно сообщение:

        Так вы участвуете или нет? Ваша публика ждет.

        Наша публика. Интересно, сколько это человек? Актеры и остальная команда, наверное, все еще смотрят, хотя, конечно, самое худшее они уже видели - вживую. Или нет? Мне нужен совет от кого-то, кому я доверяю. Чья новая машина не зависит от моего решения. Я пытаюсь дозвониться Юлай, потом Лив, но оба звонка блокируются.
        Приходит сообщение:

        Это решение ты должна принять самостоятельно.

        - Я не могу никому позвонить.  - Я провожу рукой по влажным волосам.  - Даже родителям, сказать им что-нибудь, чтобы они позволили мне задержаться.
        Он быстро смотрит на меня, потом опять переводит взгляд на дорогу перед собой.
        - Я так понимаю, тебе придется умолять о прощении постфактум. То есть если ты решишься. Решение за тобой, Ви.
        Решение за мной.
        Глядя на его профиль, я начинаю думать вслух:
        - Три часа в роскошном зале в ночном клубе, и за каждым моим движением следят тысячи людей. Чтобы заплатить за учебу. И новая машина для тебя.
        - Свобода для нас обоих.
        - Да, свобода, и, может, кое-что еще. Во мне сегодня разочаровалось так много людей.
        - Вот в этом я сомневаюсь. В тебе слишком много сочувствия. Вспомни, как ты боялась оскорбить этих ребят в боулинге. И как ты хотела спасти этих шлюх даже после того, как они тебе угрожали. У тебя есть сердце, Ви. И тебя трудно не заметить. Не знаю уж, зачем ты это прячешь, когда общаешься со своими друзьями. Но мне повезло: я это увидел и это чертовски сексуально.
        Его слова - как бальзам на мои раны. И не важно, почему он так говорит, хотя я пока не знаю, насколько ему можно доверять. Вряд ли я могу доверить ему жизнь, но, может быть, некоторые части тела?..
        Не отрываясь от дороги, он берет меня за руку и целует пальцы.
        - Так что теперь ты должна решить насчет этого испытания. Я пойму, если ты захочешь уйти. Правда.
        Я делаю глубокий вдох. Даже если я больше ничего не сделаю, я получу четырнадцать сотен долларов и другие потрясающие призы. А у Иэна останется его золотой автобусный билет, даже если из-за моего решения ему придется выбыть из игры.
        А если я не вернусь домой к назначенному времени, опоздаю на несколько часов и выдержу все, что выпадет на нашу долю за время финального испытания, то смогу серьезно изменить свою жизнь. Я вернусь в школу не идиоткой, которая поссорилась с лучшей подругой, я буду тем, кто все поставил на кон, чтобы сорвать большой куш. Все будут знать, что скромная брюнетка, которая выглядит так, будто поет в церковном хоре,  - совсем не та, за кого ее принимали.
        Я - та, кого нельзя не заметить. Подтверждение тому - тысячи зрителей. Или даже больше, если я соглашусь участвовать в следующем туре. Сегодняшний вечер показал мне, как мыслить масштабно. Или, по крайней мере, иначе. Я проституткой притворялась, господи боже мой! Если я способна на такое, что еще я могу сделать? Пойти на пробы для следующей пьесы? Попросить повышения зарплаты? Сделать так, чтобы Томми перестал меня ненавидеть? Я смогу извиниться перед Сидни за то, что втянула ее в свое испытание сегодня вечером, но при этом смогу больше не уступать ей во всем. И, может быть, смогу, наконец, убедить маму с папой, что не пыталась покончить с собой в гараже. Все возможно. Все.
        Даже еще одно испытание.
        - Я буду участвовать,  - шепчу я.
        - Да!  - Иэн съезжает на обочину и наклоняется ко мне, чтобы поцеловать в губы, и еще раз, сильнее. Когда он отодвигается, мои губы горят.
        Иэн говорит:
        - Ты не пожалеешь, я всегда тебя прикрою. Ты ведь это знаешь, верно?
        - Угум,  - если рядом будет Иэн, меня не остановить. Нас не остановить. Затаив дыхание, я отправляю послание НЕРВу.
        Иэн заводит мотор и разворачивает машину. Мы держимся за руки так крепко, что я чувствую его пульс, сильный и уверенный. Каждый раз, когда мы останавливаемся, наши губы неистово ищут друг друга. За одно это НЕРВу спасибо: мы теперь - команда.
        По пути я пытаюсь позвонить или отправить сообщение маме с папой, чтобы у меня было оправдание, но НЕРВ блокирует мои вызовы. Больше ничего я сделать не могу, если только где-нибудь по дороге не попадется телефон-автомат. Мне нужно сосредоточиться на призе. Школа моды, семья, будущее.
        Через двадцать минут мы добираемся до клуба «Поппи», который занимает целое пятиэтажное здание; на первом этаже полыхает огнями дискотека. Пока Иэн паркуется на VIP-площадке, в машину проникают пульсирующие ритмы музыки. Выхожу из машины, и в лицо ударяет влажный ветер, хлещет по ногам, раскачивает вывеску. У главного входа толпится народ, но на дорожке вдоль боковой стороны здания, ведущей под знак «VIP-зал», никого нет. Мы бежим по дорожке и натыкаемся на гориллу-охранника, который требует назвать имена, а потом долго сравнивает наши лица с фотографиями у себя в телефоне.
        Наконец, с кивком и ухмылкой, он открывает дверь.
        - Вам на лифте, наверх.
        Внутри ветра нет, но я все равно дрожу, даже прижавшись к Иэну. Наши шаги по мраморному полу гулко отдаются в фойе, где немного пахнет гвоздикой. Из клуба доносятся приглушенные басы. Удивительно, что музыка звучит так тихо, но, вероятно, VIP-гости сами выбирают, что им слушать.
        Перед нами - маленький лифт, над ним табличка: «Добро пожаловать, VIP-гости», а то вдруг мы забыли, что оставили машину на VIP-стоянке и зашли через VIP-вход. Мы заходим в лифт, и нас встречают наши отражения в зеркале во всю стену. Я больше не похожа на милую ретро-девушку, под глазами залегли синеватые тени. У Иэна лицо тоже напряженное, челюсти сжаты. Насколько эта ночь сделает нас старше?
        - Не бойся,  - шепчет он. Дыхание у него теплое и щекочет мне шею.
        Мы поднимаемся на несколько этажей вверх, двери лифта открываются, и мы попадаем в холл, обитый красным бархатом. Здесь все красное и мягкий рассеянный свет от скрытых светильников. Слева от нас - другой лифт, побольше, над которым висит табличка «Для персонала». Единственная дверь, прямо перед нами, вся из резного дерева; что удивительно, над ней нет напоминая о нашем VIP-статусе. Она похожа на дверь в средневековом замке, вроде тех, что ведут в темницы. Внезапно меня охватывает желание повернуться и сбежать домой.
        Видимо, язык тела меня выдает, потому что Иэн прижимается щекой к моей щеке.
        - Мы можем это сделать, Ви. Всего три часа. Я смогу тебя защитить.
        Он целует меня в висок и сжимает руку.
        Теплое, легкое чувство разливается у меня в груди. Три часа за три года в школе моды. И, что еще важнее, за шанс все исправить. Когда мама с папой увидят, что я позаботилась о таком важном первом шаге для своей карьеры, они просто обязаны будут поверить, что я смотрю в будущее. И они поверят. Да и Сидни просто в обморок упадет, когда услышит о встрече с голливудским агентом. Возможно, это станет прорывом на пути к ее собственной мечте. Мы уж как-нибудь придумаем, как вернуть нашу дружбу - столько лет взаимного доверия, общих тайн, веселья… мы просто не можем взять и выбросить все это! Да, эти призы могут многое изменить. Я выиграю их ради моей семьи. Ради моей лучшей подруги. Ради себя.
        Три часа. Меньше двухсот минут. Я видела фильмы, которые шли дольше. Я киваю и расправляю плечи.
        Вместе мы толкаем тяжелую дверь.

        ОДИННАДЦАТЬ

        Мы входим в небольшое помещение, здесь все то же приглушенное освещение. Мебели немного: блестит полировкой стойка охранника, стоят три кресла с крошечными журнальными столиками; на столиках - пепельницы. За стойкой - длинный коридор, метров десять в длину, дверь из которого открывается куда-то в ярко освещенное пространство. Справа - две двери, над которыми светятся надписи: «Иэн» и «Ви».
        Мой телефон жужжит.

        Войди в кабинку для собеседования.

        - Ну что ж, начнем зарабатывать призы,  - говорит Иэн.
        Он целует меня и устремляется в свою кабинку. Дверь за ним закрывается прежде, чем я успеваю разглядеть что-либо, кроме простого стола и бледно-зеленых стен.
        Я вхожу в кабинку под надписью «Ви». Там пахнет кедром; судя по рядам вешалок на одной из стен, в обычной жизни это гардероб. Но сегодня комната оформлена как уютная гримерка, с полированным столиком вишневого дерева перед прекрасно освещенным зеркалом. Я сажусь. На столике кто-то оставил конверт, на котором каллиграфическим шрифтом напечатано мое имя. Внутри - карточка из плотной бумаги, она пахнет сиренью и исписана вычурным почерком. Как старомодно! В записке сказано, что я могу привести себя в порядок, в ящиках найдется все необходимое. Я открываю первый и вижу маленькие пакетики, на каждом - логотип бренда, которым я позволяю себе пользоваться только на Рождество. Куча пробников: блеск для губ, тени, тушь - все, что угодно. В следующем ящике - бутылка воды и термосумка с холодными компрессами. Я делаю большой глоток и прижимаю компресс к опухшим глазам. Это сочетание всегда срабатывает безотказно. Из розового динамика на столе доносится легкий перезвон, и женский голос произносит:
        - У вас три минуты до начала собеседования.
        Я критически разглядываю себя в зеркале - как любого актера, с которым предстоит работать. Бледная кожа, усталые глаза, растрепанные волосы. Неудивительно, что НЕРВ хочет, чтобы я привела себя в порядок. Но какую роль я играю? Опасной чертовки? Невинной жертвы? Может, если я нарисую себе боевые шрамы, то привлеку больше сочувствующих? Ой, да пошло оно все! Буду просто сама собой.
        Я копаюсь в куче косметики и постепенно успокаиваюсь. Это то, что я умею делать. Я выбираю серые тени, простую черную тушь и карандаш для век. Немного пудры, чтобы выровнять тон кожи, и блеск для губ, чтобы придать лицу больше живости. Я нахожу дорогущую щетку, которая должна сделать мои волосы гладкими с помощью какого-то там процесса ионизации - видела ее по телевизору, в рекламе. Всегда относилась к подобным штучкам с сомнением, но, проведя пару раз по волосам, замечаю, какими шелковистыми они стали.
        Я пристально рассматриваю свое отражение. Так странно - видеть результат своей работы на своем лице, не на чужом. Немного макияжа, и происходит чудо - по моему лицу не узнать, чего мне сегодня пришлось натерпеться. Я с удовлетворением откидываюсь на спинку. Но тут мое отражение внезапно тает, и зеркало превращается в черный экран. Ух, ничего себе! На экране возникает лицо женщины, и первое, что мелькает у меня в голове - воспоминание, как в детстве мы играли в «Кровавую Мэри». Но эта женщина не похожа на призрак. Она лет на десять старше меня, у нее темные волосы, синие глаза и блузка с оборками. Она кажется странно знакомой, и вдруг я понимаю, что в будущем я запросто могу выглядеть так же.
        - Привет, Ви,  - говорит она.  - Я - Гейл.
        Когда я раньше смотрела игру, ведущие были для меня только голосами или неясными фигурами на заднем плане. Интересно, увидит ли публика Гейл? Это она стоит за НЕРВом? Интересно, что будет, когда я расскажу Томми, что у игры есть вполне реальное лицо, и это не просто некие анонимные дельцы со счетом на Каймановых островах!
        Я разглаживаю футболку.
        - Привет. Не думала, что удастся поговорить с настоящим человеком.
        Гейл совершенно девчачьим движением закладывает волосы за уши.
        - Мы подумали, так собеседование пройдет легче.
        С каких это пор НЕРВ заботится о том, чтобы было «легче»?
        Я оглядываю комнату.
        - А где камеры? Это ведь все снимают, правда?
        Она улыбается, и на щеках у нее появляются ямочки.
        - Камеры вмонтированы в экран. Думаю, одна находится там, где ты видишь мой правый глаз. И да, твои Зрители тебя увидят.
        Я прищуриваюсь. Действительно, пиксели на экране кажутся чуть менее ровными на месте ее правого глаза. Замечательно. Значит, Зрители видели, как я корчу рожи, накладывая макияж.
        Она кладет ногу на ногу.
        - Ну что ж, и как тебе игра после сегодняшнего вечера?
        С чего бы начать? С того, например, как игра становится то отпадным приключением, то крахом всей моей жизни?
        - Было труднее, чем я думала, хотя и не там, где я ожидала.
        - Ты имеешь в виду испытание с Сидни?
        Ок. Мы решили называть вещи своими именами.
        - Угу.
        - Хочешь что-нибудь ей сказать?
        Мое сердце начинает биться быстрее.
        - Она все еще смотрит игру?  - спрашиваю я, уверенная, что человек из НЕРВа знает ответ.
        - Не могу сказать, присутствует ли Сидни в числе наших зрителей. Но что, если бы это было так?
        Я гляжу вниз на столик, раздумывая над ответом, а потом смотрю Гейл прямо в правый глаз.
        - Я бы сказала ей, что жалею о том, что напала на нее, и когда все это закончится, нам нужно будет хорошенько поговорить. Кстати, ребята, вы не забыли заблюрить ее лицо во время трансляции? Ведь она-то согласия на это все не давала.
        Как будто это имеет значение… Все, кому нужно, знают, с кем именно я разругалась.
        Гейл остается невозмутимой.
        - Мы же не хотим тратить время на скучные технические подробности, правда?
        Вообще-то, есть пара технических деталей, которые я не прочь обсудить,  - например, когда они наконец прекратят блокировать мои звонки или откуда они вообще узнали, что я обижена на Сидни. Но я знаю, что эта женщина не ответ ни на один из этих вопросов, и просто смотрю на нее безо всякого выражения.
        Она наклоняется вперед, уперев локти в колени.
        - Давай поговорим об Иэне. Что ты о нем думаешь?  - тон у нее становится доверительным, «между нами, девочками». Я напоминаю себе, что у нашего разговора около девяти тысяч свидетелей. А, может, и больше.
        Я чувствую, как мои щеки розовеют.
        - Он классный парень.
        - Наша аудитория считает, что «от него слюнки текут», а ты?
        Я пожимаю плечами.
        - Глаза у меня есть.
        Она смеется.
        - Будем считать, что это - «да». Думаешь, вы будете потом встречаться?
        И какого она ожидает ответа?
        - Мы об этом не говорили.  - Если, конечно, Иэн не шутил насчет того, что сводит меня в «Кофейник». Или шутил?
        - Вы целовались?
        Я выпрямляюсь на стуле.
        - Хм-м, это вроде как личное, вам не кажется?
        Она усмехается.
        - Дорогая, какие уж теперь между нами секреты? Ты так не думаешь?
        Я не знаю, что на это можно ответить, и просто жду продолжения.
        - Итак, Ви, почему же ты участвуешь в игре НЕРВа? Ведь это вообще-то на тебя не похоже.
        Самодовольное выражение ее лица заставляет меня напрячься. Откуда она знает, что на меня похоже, а что нет? Да и после всей этой истории с Мэтью и Сидни вполне очевидно, почему я играю. Каких еще признаний ей нужно? Или она хочет, чтобы я сказала, как меня задолбало чувствовать себя невидимкой?
        Я подаюсь вперед и шепчу:
        - Иногда здорово сделать что-то такое, что выходит за рамки твоего обычного поведения.
        Гейл хлопает в ладоши.
        - Браво, Ви! Мы все тобой гордимся! И откуда в тебе столько храбрости?
        Храбрости или глупости?
        - Э-э, не знаю. Я просто стараюсь сосредоточиться на одном испытании за раз.
        - Какая скромность! Вот почему твоя публика любит тебя. Хочешь что-нибудь им сказать?
        Я разглаживаю юбку на коленях. Мне впервые приходится обращаться ко всем Зрителям сразу. Что можно сказать тысячам людей? Сидни бы знала.
        - Спасибо всем. Особенно вам, ребята, кто участвовал в испытании с проститутками. Вы спасли наши задницы.
        - Да, с этим не поспоришь. Ну, тебе, наверное, не терпится подвергнуть свою задницу следующему испытанию?
        Вот уж ни капельки. Я просто хочу выиграть приз.
        - В основном я просто очень нервничаю.
        Она снова смеется.
        - НЕРВ - наше шоу так и называется, верно? Но это игра, а игра - это веселье. У тебя сегодня было много интересных приключений. Уверена, это испытание станет еще одним. Но прежде, чем ты войдешь в игровую комнату, я хочу прояснить пару ключевых моментов.
        Я киваю.
        Она поднимает указательный палец.
        - Во-первых, ты будешь играть с командой, в которую входят еще шесть человек. Если хоть один из вас не выполнит задание, вы все теряете призы. Но не беспокойся; там будет парочка испытаний для разогрева, исключительно ради веселья, и выполнять их не обязательно.
        - Окей.
        - Еще один момент - не забудь, если ты сделаешь что-то, что нарушит чистоту игры, НЕРВ в качестве предупреждения может усложнить следующие испытания.
        - Нарушить чистоту игры? Что это значит?
        Она небрежно машет рукой.
        - В двух словах - это значит жульничать во время испытания. Не беспокойся, если мы это увидим, мы поймем.
        Эй, я - та самая девушка, которой доверили пульверизатор с водкой, так что чистота игры вряд ли под угрозой.
        - Хорошо.
        У нее вспыхивают глаза.
        - Потрясающе! Удачи тебе, Ви! О, и наши спонсоры будут рады, если ты возьмешь себе столько косметики, сколько захочешь. Может быть, позже тебе опять понадобится привести себя в порядок.
        Экран, мигнув, исчезает, и вновь появляется зеркало. Лицо у меня раскраснелось, глаза горят. Интересно, меня все еще снимают? Глупый вопрос. Зрителям, наверное, кажется, что я никак не опомнюсь. И почему это мне понадобится опять приводить себя в порядок? Я что, опять буду лить воду себе на голову? Ну, в любом случае косметика тут классная. Жаль, сумочка осталась в бардачке у Иэна. Я набиваю маленькую косметичку пакетиками.
        - Спасибо, спонсоры,  - говорю я зеркалу.
        В холле меня ждет Иэн с приглаженными волосами. Он указывает на коридор.
        - Нам туда.
        Что-то в этом собеседовании оставило у меня какое-то мерзкое чувство, несмотря на полную косметичку шикарных пробников. Фальшивое дружелюбие Гейл совершенно меня не успокоило, даже наоборот. Но, может быть, так оно и задумано.
        Я пожимаю плечами.
        - Ладно.
        Иэн обнимает меня.
        - Ты что, жалеешь?
        Не о его объятиях, нет. Я вздыхаю.
        - Все равно уже поздно, чтобы передумать.
        - Выход - вон там.
        - Ты потеряешь машину. А я потеряю школу моды и все остальные крутейшие призы.
        - Ну, все же нам удалось выиграть нечто совершенно чудесное,  - говорит он, нежно глядя на меня.
        У кого-нибудь другого это прозвучало бы пошло, но у него - почему-то нет. Или, может, я окончательно влюбилась.
        Он целует меня в макушку, и я утыкаюсь носом между его плечом и шеей. Даже после всей беготни и скандалов от него пахнет сандаловым мылом. Я делаю глубокий вдох. Испытание продлится всего три часа. И посмотрите-ка, кто мне достался в партнеры!
        - Давай же начнем игру,  - говорю я.
        Взявшись за руки, мы проходим мимо стойки охранника. Когда мы входим в коридор, из комнаты впереди доносится взрыв смеха. Я представляю, что там играют в «крокодила» или в «бутылочку». Нет, слишком просто. НЕРВ, наверное, пригласил сюда тех проституток, Тиффани и Амброзию, чтобы они меня избили. В яме, наполненной грязью. С ножами.
        Из открытой двери впереди долетают голоса, но слов не разобрать. Левая сторона коридора уставлена креслами, будто сюда отправляют провинившихся гуляк из клуба внизу, чтобы они подумали над своим поведением. На правой стене висит что-то вроде шелковой драпировки. Я задерживаюсь на секунду, чтобы рассмотреть вышивку: цветы и бабочки, яркие, как драгоценные камни. Ткань такая, что из нее не стыдно сшить королевское платье, рисунок в сотни раз подробнее, чем декорация лужайки, которую Томми спроектировал для нашей пьесы.
        Иэн тянет меня к открытой двери в середине коридора. Другая дверь, единственная, которую мне удается заметить,  - в дальнем конце коридора, и она закрыта. Когда мы подходим к открытой двери, Иэн останавливается и шепчет:
        - Лучше не показывать тем, кто там внутри, что мы, э-э-э, настолько вместе. Это может стать нашим слабым местом.
        Слабое место? Мы же все вроде как одна команда, верно? Но с НЕРВом никогда не знаешь наверняка, так что я соглашаюсь с Иэном. Он отстраняется, и я сразу начинаю скучать по его теплу. Гул голосов замирает, как только мы переступаем порог комнаты. Так это и есть игровая комната? Кажется, она квадратная, семь метров на семь. На левой половине нет ничего, кроме ковра цвета красного яблока. Справа несколько двойных диванчиков, по два с каждой стороны от длинного стеклянного столика. Ножек у столика нет: он подвешен к потолку на серебристых тросах. Вокруг стола сидят три девушки и двое парней, всем явно еще нет и двадцати.
        - Привет,  - говорит Иэн, направляясь к свободному диванчику с дальней стороны стола.
        Я коротко улыбаюсь всем и никому и сажусь рядом с ним, положив косметичку себе под бок. Сиденье подо мной подпрыгивает, как будто в нем пружины. Я пытаюсь сидеть спокойно, но при каждом движении диванчик испускает вздох и выталкивает меня обратно. Остальные тоже все время подпрыгивают. Неужели люди платят за то, чтобы тусоваться в дурацкой комнате вроде этой? Или НЕРВ переделал оформление клуба специально к сегодняшнему дню?
        - Так вы решили к нам присоединиться,  - говорит рыжий парень напротив меня. У него перекачанные бицепсы и мясистое лицо человека, сидящего на стероидах. Раздутой рукой он обнимает очень загорелую девушку с выпирающими отовсюду округлостями и кучей бренчащих браслетов. Босой ногой она поглаживает его щиколотку. Под стеклянным столиком секретов не существует.
        На следующем диванчике еще две девушки, одна - белая, другая - азиатка, у каждой по крайней мере по пять пирсингов. Я узнаю белую девушку - это она украла лак для ногтей в том видео с отборочным испытанием. Они прижимаются друг к другу: похоже, они тоже «вместе». Но, конечно, в армейских ботах ножку подруги под столом не погладишь. На нашей стороне стола сидит, скрестив на груди руки, темнокожий парень с очень короткой стрижкой и в крошечных очках. Каким-то образом ему удалось усесться посередине диванчика так, что тот остается неподвижным. Этот участник симпатичный, чем-то похож на Томми - четкие черты лица, немного смахивает на гика,  - но с ним нет ни девушки, ни парня.
        Иэн наклоняется вперед, держась за край диванчика, чтобы не свалиться.
        - Ну что, как думаете, они пришлют сюда Зрителей, чтобы они с нами тусовались?
        Парень в очках моргает.
        - Зрители - там.  - Он указывает на камеру, установленную в углу под потолком.
        Я осматриваюсь. Четыре камеры следят за нами, как ястребы, со своих насестов по углам комнаты. Верх стены между камерами занят экранами. Ниже стены оклеены серыми рельефными обоями с красным геометрическим узором. Только одна стена отличается от других - та, в которой дверь. Она блестящая, а не матовая, и, похоже, покрыта краской, а не обоями. Да какая разница, все равно выглядит дорого и уродливо!
        Иэн протягивает руку парню в очках:
        - Я - Иэн.
        Тот пожимает ему руку:
        - Я - Сэмюэль.
        Больше никто представиться не потрудился. Может, это и есть очередное испытание - добиться, чтобы мы почувствовали себя неловко? Я стискиваю руки.
        Белая девушка в тяжелых башмаках, с лицом, утыканным булавками и шурупами, издает лающий смех.
        - Что, испугалась, Вилма?
        Я кисло смотрю на нее. Ну, если самое худшее, с чем мне придется столкнуться в ближайшие три часа,  - это оскорбления, я как-нибудь справлюсь.
        Иэн кивает рыжему парню и его звенящей браслетами девушке.
        - Какое у вас самое лучшее испытание за сегодня?
        Девица хихикает.
        - Конечно то, в порномагазине. Надо было выбирать товары и рассказывать всем, что мы о них думаем.  - Она многозначительно смотрит на рыжеволосого.
        Иэн смеется вместе с ней. Я делаю вид, что тоже улыбаюсь. Вчера такое испытание показалось бы мне невозможным. Теперь я думаю, что они еще легко отделались.
        Девушка-азиатка с розовым ирокезом хмурится.
        - Черт, жаль, нам такое не досталось.
        Ее подруга потирает ей плечи.
        - Можем пойти завтра, конфетка.
        Я пытаюсь укротить сиденье, но от малейшего движения диванчик начинает раскачиваться. Если это - VIP-зал, то что же приходится терпеть тем, кто развлекается в клубе.
        Иэн обводит взглядом стол.
        - Эй, а кто-нибудь был знаком друг с другом до раундов в прямом эфире?
        Девушка с браслетами улыбается своему парню.
        - Нет. Сегодня просто улет был. НЕРВ уделал все эти сайты знакомств по части подбора пар.
        Интересно, это она провела какие-то исследования? Должна признать, со мной и Иэном у НЕРВа получилось неплохо. Все, что у них было,  - это сведения из анкеты плюс что там они смогли выудить с моей страницы на ThisIsMe. Интересно, с Лив и Юлай они тоже связывались? Когда все это закончится, я собираюсь хорошенько расспросить подруг и понять, кто что разболтал.
        Иэн поворачивается к Сэмюэлю.
        - А ты? Тебе они дали партнера?
        Он пожимает плечами.
        - Угу. Но у нее оказалась аллергия на лаймовые «Скиттлз».
        Прежде чем кто-либо успевает выяснить подробности, телефон Сэмюэля звонит - самый обычный рингтон. Нечестно. Прочитав сообщение, он встает и закрывает дверь. Она захлопывается с громким щелчком, и внутри у меня все каменеет.
        - Ты зачем это сделал?  - спрашивают Браслеты.
        Сэмюэль улыбается.
        - Потому что НЕРВ предложил мне бонус в пятьдесят баксов.
        Рыжий бойфренд Браслетов ударяет кулаком по столу, и стеклянная плоскость начинает раскачиваться, как качели. Иэн удерживает стол прежде, чем тот сносит нам коленки. Хоть какая-то мебель может тут стоять на месте?
        Рыжий поворачивается к одной из камер и поднимает вверх руки.
        - Эй, ребята, я бы дверь и за тридцатник закрыл.
        Я бы не удивилась, если бы камера кивнула. Но лампочки наверху тускнеют. Мы вопросительно смотрим друг на друга. Один за другим достаем телефоны - ждем, кому выпадет заработать следующие пятьдесят баксов. Дисплей моего телефона пуст.
        Раздается резкий сигнал, мы подскакиваем от неожиданности, и мебель снова начинает ходить ходуном. Черные экраны на стенах расцветают яркими вспышками, как в игровых автоматах. После вспышек появляется изображение Гейл - женщины, которая проводила со мной собеседование,  - и какого-то типа лет тридцати, с бритой головой, в футболке с принтом альтернативной рок-группы и с такими тоннелями в ушах, что дырки от них никогда не зарастут.
        Наши ведущие кричат хором:
        - Добро пожаловать на Гран-При!
        Одни экраны продолжают показывать ведущих, на других появляются слова «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!» в сопровождении компьютерных фейерверков, раздается музыка, и я ее узнаю - это заставка из прошлой игры. Наконец на всех экранах появляется одинаковое изображение - ведущие стоят на небольшой сцене, они окружены толпой. На лицах людей застыло отсутствующее выражение, типичное для Зрителей. Ведущий представляет Гейл, а потом самого себя; его зовут Гай.
        Он грозит игрокам пальцем:
        - Напомним правила: вы теперь - одна команда. Если хоть один уйдет, призов никто не получит.
        Девчонка с пирсингом сжимает кулак и злобно озирается. Останавливает взгляд на мне.
        - Если кто-то сдрейфит, будет иметь дело со мной!
        Я внезапно понимаю, что очень хочу в туалет.
        Камера показывает Гейл крупным планом.
        - Для разогрева начнем с шуточных испытаний. Давайте расслабимся и будем получать удовольствие!
        Мне хочется спросить у остальных, какой главный приз им предложили, но тут же понимаю: это все равно, что спросить о размере лифчика. И я тихонько говорю Иэну:
        - Интересно, сколько у нас сейчас зрителей?
        Гай ухмыляется с экрана.
        - Хороший вопрос, Ви. У вас полно новых поклонников. Хочешь угадать, сколько? О, давайте это и будет первым испытанием, а? Кто назовет самую точную цифру, получит сто долларов.
        Мы выкрикиваем свои предположения, начиная от двадцати тысяч (моя догадка) до полумиллиона (рыжий парень). Гай и Гейл усмехаются друг другу, а потом Гай объявляет, что выиграл некто Тай. Оказывается, так зовут рыжего. Но точного числа зрителей ведущие нам не сообщают. И все же, поскольку Тай сказал «двести тысяч», нас явно смотрит довольно много народу.
        Наверное, я должна чувствовать себя знаменитостью, но в голове возникает вопрос: сколько же все эти люди заплатили, чтобы посмотреть на семерых подростков, запертых в комнате с неустойчивой мебелью? Что именно они ожидают увидеть?

        ДВЕНАДЦАТЬ

        Гейл хлопает в ладоши, изображая радостное оживление.
        - Прекрасно! Ваше следующее испытание для разогрева придумали наши зрители.
        На экранах вспыхивают буквы «ПОГЛЯДИ, КТО СМОТРИТ!», раздается барабанная дробь заставки. Мы видим группу людей в каком-то тесном помещении, похожем на комнату в общежитии. Длинноволосая девчонка с мутными глазами читает с экрана телефона:
        - Давайте начнем как полагается - со знакомства. Пятьдесят баксов каждому, кто назовет свое имя и город.
        Она вскидывает кулак.
        - Давай, Вольвер…  - И тут картинка исчезает.
        Пятьдесят баксов за то, что я назову свое имя другим игрокам? Слишком просто. Тут наверняка какая-то подстава, но я не могу понять, какая. Если мы перезнакомимся, это может даже быть нам на руку. Я где-то читала, что причинить кому-то зло труднее, если ты видишь в нем человека - такого же, как ты. Вроде бы эти ребята не собираются нападать на нас, но кто знает… А, может быть, я, наоборот, еще подружусь с кем-нибудь из них. Не настолько близко, конечно, чтобы снова принять участие в каком-нибудь извращенском испытании, но достаточно, чтобы потом посмеяться над всем этим на вечеринке ветеранов НЕРВа - как игроки прошлого месяца, когда снимали видеоэпилог.
        Мы по очереди называем свои имена. Азиатку с розовым ирокезом зовут Джен. Ее подругу, угрожавшую тому, кто «сдрейфит»,  - Микки. Они обе из Рино, и обе отпускают шуточки насчет того, что пора собирать бонусные мили на том чартере в Сиэтл, который НЕРВ для них организовал. Девицу с браслетами и нездоровой страстью к солярию зовут Даниэлла; они с Таем из Бойсе и тоже прилетели в Сиэтл самолетом сразу после последнего испытания. С Сэмюэлем мы уже познакомились - он из Портленда.
        Когда я называю свое имя, Микки закатывает глаза.
        - Что это за имя - Ви? Родителей хватило только на две буквы?  - она смеется, а вслед за ней - Джен, Тай и Даниэлла.
        Я поднимаю бровь.
        - А тебя в честь мыши назвали?  - Вот вам и вся дружба…
        Я прямо вижу, как у нее в мозгу скрипят колесики в поисках достойного ответа, но тут экраны снова включаются, и мы видим сияющие лица ведущих. Гейл велит Таю открыть дверь в дальней стене позади него, а потом открыть красный шкаф, который находится внутри. Только красный шкаф, и ничего больше.
        Тай не двигается с места.
        - И сколько мне заплатят?
        Гай улыбается.
        - Вы сможете забрать все, что найдете в красном шкафу. Кто что успеет.
        Тай вскакивает и начинает разглядывать стену. Никакой двери там не видно, и, повернувшись к камере, он с недоумением пожимает плечами.
        - Это че, хитрость какая-то?
        Скорее, тест на сообразительность. Одна из спиралей на стене загорается, как кнопка лифта. Тай нажимает на нее, и маленькая дверца отъезжает вбок. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на стену позади меня. Интересно, сколько здесь еще потайных дверей? Судя по количеству спиралей, немало.
        Даниэлла встает за спиной Тая и, подмигнув камере, щиплет его за задницу. Сэмюэль поворачивается к нам и закатывает глаза, и я начинаю думать, что он не безнадежен. По крайней мере, я надеюсь, что, если дойдет до драки, он в ней участия не примет. Минуточку, а почему я вообще об этом думаю?
        Пространство за дверцей заполнено выдвижными ящиками, все - разных цветов. Тай тянет за ручку красного ящика наверху, и тот открывается с тем же звуком, что и дверца холодильника. Я привстаю, пытаясь разглядеть, что там внутри, и мысленно издаю стон - ящик забит бутылками с пивом. Им что, надо, чтобы мы тут перепились? Ну конечно, Тай и Даниэлла издают ликующие вопли, будто клад нашли. Микки и Джен спрыгивают с диванчиков и присоединяются к ним. Тай открывает несколько бутылок и передает их по кругу. Они чокаются и орут «Ваше здоровье!»
        По экранам пробегает сообщение:
        ЗА КАЖДОЕ ВЫПИТОЕ ПИВО - ЕЩЕ ПО ПЯТЬДЕСЯТ ДОЛЛАРОВ!
        Я кошусь на Иэна?
        - Что ты об этом думаешь?
        - Нам нельзя выделяться,  - отвечает он,  - но нужно сохранять контроль.
        Я киваю.
        - Выпьем по одному, и все.
        Мы направляемся к шкафу. Когда протискиваемся мимо Сэмюэля, Иэн предлагает взять пива и на его долю. Но он решает сам присоединиться к нам - наверное, тоже не хочет выделяться. Подойдя к шкафу, Иэн открывает пиво и передает мне. Я разглядываю бутылку, чтобы понять, делали с ней что-нибудь или нет.
        - Я слышал хлопок, когда открывал бутылку,  - говорит Иэн.
        Я нюхаю: пахнет пивом. Пить хочется ужасно. Но вообще-то, если я выпью пива, я нарушу закон. В реальной жизни мне, конечно, было бы наплевать, но кому надо, чтобы это попало в Сеть? Шепотом делюсь своими сомнениями с Иэном.
        Он смеется.
        - Да как они докажут, что это не яблочный сок? Сказать мы можем все, что угодно.
        Да, конечно. Я делаю маленький глоток. Холодное и горькое. Определенно не яблочный сок. Этикетка на немецком, но я вижу, что содержание алкоголя - шесть процентов. Уж конечно, они подсунули нам что покрепче. Вот вам и игра в рамках закона. Если НЕРВу наплевать, что несовершеннолетние употребляют алкоголь, что еще нас заставят сделать?
        Тай и остальные девушки собрались в углу, пританцовывая, будто на вечеринке; разговор вертится вокруг историй о том, кого и как на их памяти тошнило после пьянки. Уверена, публика впитывает каждое слово.
        Иэн тихонько подталкивает меня к ним. Мне они кажутся отвратительными, но я понимаю стратегию Иэна. Нам не нужно, чтобы сформировались группы, особенно, если мы ни в одну не попадем. Даже до Сэмюэля что-то доходит - он стоит с краю образовавшейся группки, разглядывая собственные ноги.
        Я рассматриваю собратьев по команде. Отмечаю, что НЕРВ постарался собрать целый спектр - и по этнической принадлежности, и по сексуальной ориентации, и по телосложению, и кто знает по каким еще категориям. Налицо попытка охватить максимальный демографический интервал, как сказал бы Томми.
        Стали бы мы общаться между собой, если бы ходили в одну школу? Ну, кроме нас с Иэном, конечно. В моей школе социальные группы не так замкнуты, как в некоторых других, но и у нас каждый знает, где его место. Если не считать Сидни, Лив и Юлай, я чаще всего общаюсь с девушками, которые знают, что такое «Вог» и уважительно относятся к моему стилю «бюджетный винтаж». В своей компании я чувствую себя спокойно, но всегда завидовала Сидни, которая перемещается от группы к группе так свободно, как будто у нее спецпропуск есть. Где-то на краю сознания возникает мысль: интересно, так ли бы хорошо ко мне относились, если бы я не была ее подругой? Может, мне еще предстоит это узнать - после фиаско на последнем испытании.
        Микки рыгает и поднимает бутылку в сторону камеры.
        - Немецкое пиво рулит!
        Сэмюэль прочищает горло.
        - Может, не стоит много пить. Хорошая координация может пригодиться для следующих испытаний. Ну, это я так, к слову…
        Микки смеется.
        - Спасибо тебе, ботан, но игра называется «НЕРВ», а не «СЛАДКАЯ ЗАДНИЦА».
        Но следующий глоток делает явно поменьше. Иэн поднимает бутылку.
        - Предлагаю тост. За большой приз и горы бонусных баксов!
        Все радостно вопят и чокаются бутылками, будто мы одна большая дружная семья. Может, все будет не так уж плохо, даже учитывая злобную Микки. С каждым глотком пиво все легче скатывается вниз по пищеводу, и в голове у меня поднимается приятный туман. Я смотрю в телефон, украдкой показываю Иэну экран. Еще два часа тридцать семь минут. Ужасно хочется затянуть песню про сто бутылок пива, но не хочется создавать у компании ложное впечатление. Иэн берет меня за руку, от чего в груди становится еще теплее, и шепчет:
        - У нас получится!
        Я сжимаю его пальцы. Какой смысл притворяться, что мы всего лишь друзья?
        Иэн пытается вовлечь Сэмюэля в разговор о видеоиграх. Мне сказать особо нечего, но я стараюсь удерживать на лице безобидную пьяную улыбочку. Да кого я смогу обидеть, даже если клыки отращу?
        Вдруг врубается музыка техно-металл, и парочки начинают танцевать, размахивая бутылками. У каждого по второму пиву - я считала. Музыка сменяется резким сигналом, это означает - внимание на экраны. ПОГЛЯДИ, КТО СМОТРИТ! Мы видим двух симпатичных парней, которые сидят на красном бархатном диване.
        Один из них машет рукой:
        - Привет игрокам! Хьюстон на связи! НЕРВ добавит каждому по сотне бонусных баксов, если танцевать будут все.  - Они вскакивают и начинают прыгать и размахивать руками, как и толпа у них за спиной.
        Я не против танцев. На самом деле даже очень люблю. Но то, что за это платят, не дает расслабиться. НЕРВ ведет себя так, будто мы - дрессированные обезьянки, которые будут прыгать всякий раз, как перед ними помашут бананом. Игра, конечно, в этом и заключается, но все-таки…
        Музыка у нас играет та же, что и у компании в Хьюстоне и, видимо, на многих других сборищах Зрителей. На каждом экране - танцующие люди, будто мы все в одном огромном клубе. Рядом со мной Иэн двигает плечами и бедрами настолько изящно, насколько это возможно для натурала. Даже Сэмюэль беспорядочно размахивает руками. Все смотрят на меня. Брови Микки сдвигаются, она шепчет что-то на ухо Джен. Иэн улыбается, берет меня за руку, и, крутанув, притягивает к себе. Секунду я колеблюсь. Но разве стоит на глазах у всех отказываться от денег, которые сами плывут в руки? Да и что тут такого, просто потанцевать? Особенно, если это разрядит обстановку. Я начинаю двигаться, подлаживаясь под Иэна, и, к своему удивлению, чувствую, как по позвоночнику пробегает разряд энергии.
        Музыка подхватывает меня, и я смеюсь, замечая, что некоторые из Зрителей, кажется, машут со своих экранов именно мне. Музыка становится все громче, и я танцую все более свободно, не думая о камерах. Может, в пиво действительно что-то подмешали? Я ставлю пустую бутылку у стены и продолжаю двигаться. Все прыгают, кто как может, и смеются, натыкаясь друг на друга. Даже у Микки исчезает с лица эта ее вечная гримаса. Примерно после третьего трека музыка становится медленней, и я таю у Иэна на груди. Лампы меркнут, горят неярко, как свечи, а экраны тускнеют, изображение на них становится просто цветными пятнами, создавая в комнате чувственную атмосферу. Мило. Если все испытания будут такими, как это, я как-нибудь справлюсь. А пока утыкаюсь носом в грудь Иэну.
        Но, конечно, НЕРВ не может допустить, чтобы подобный расслабон затянулся. Музыка стихает и знакомый сигнал приводит нас в чувство. Только остановившись, я понимаю, как мне жарко. Я приподнимаю волосы с шеи, и Иэн нежно дует на мою обнаженную кожу, отчего по ней пробегают мурашки.
        Над головами у нас опять возникают Гай и Гейл. Гейл усмехается:
        - Часть нашей аудитории утверждает, что движения Сэмюэля назвать танцем, строго говоря, нельзя. Но, поскольку это было необязательное испытание, вы все остаетесь в игре.
        Она смеется, а потом продолжает:
        - Итак, последнее испытание разминки! В стене позади стола - четыре двери, каждая ведет в отдельный зал. Войдите в эти двери (любые игроки - в любой зал) и сыграйте в «Семь минут в раю». Уверена, правила объяснять не надо.  - Она подмигивает.  - Команда или игрок, которые покажут самое интересное шоу, получат пятьсот долларов. За второе место мы даем сотню. Остальные получат несколько минут в раю. Все для вас!
        Иэн подталкивает меня локтем.
        - Давай, а?
        Это он шутит, да? Здорово было бы, конечно, с ним подурачиться, но на сегодня с проституцией покончено, мне хватило притворства на том испытании. А еще Зрители видели, как мы танцуем, верно?
        Я встряхиваю волосами.
        - Давай отложим на время.
        Он берет мою руку и целует.
        - Не вопрос.
        Опять врубается техно. Очень романтично. Тай и Даниэлла начинают, еще не добравшись до комнаты. Я даже думать не хочу, где сейчас его руки.
        Но мне интересно, на что похожи отдельные залы, поэтому я иду на другую сторону комнаты и нажимаю на одну из спиралей. Дверь распахивается в чуланчик, в котором еле умещается небольшая кровать и крошечная тумбочка - ничего больше. Ну, за исключением того, что лежит в ящике тумбочки. Над кроватью неярко горит лампочка, отражаясь в зеркале во весь потолок. Я отступаю, чтобы Иэн тоже мог посмотреть. Он смеется и говорит, что мы могли бы просто поспать. Ха. Будто я смогу заснуть рядом с ним.
        Микки и Джен вгрызаются друг в друга, и, постанывая и спотыкаясь, продвигаются к соседнему чуланчику. Джен кричит Сэмюэлю:
        - Хочешь с нами?
        Похоже, он всерьез обдумывает это предложение, невзирая на угрожающий взгляд, который Микки кидает на него через плечо Джен. Но, в конце концов, осторожность, похоже, берет верх над похотью: Сэмюэль качает головой, отказываясь. Девушки пожимают плечами и захлопывают дверь.
        Мы с Иэном и Сэмюэлем вновь садимся на наши брыкучие диванчики.
        Сэмюэль достает телефон и начинает тыкать в экран, будто во что-то играет. Похоже, он решил, что это социально приемлемое поведение для «вечеринки». Ну, по крайней мере, это лучше, чем то, что происходит в паре метров от нас. Я кладу голову на плечо Иэну и закрываю глаза, решив вздремнуть, пока товарищи по игре демонстрируют порно-онлайн.
        Мы подскакиваем, когда вдруг опять раздается сигнал и на экранах появляются изображения игроков. Под каждым - цифры, РЕЙТИНГ ЗРИТЕЛЬСКИХ СИМПАТИЙ. Ох, ничего себе, у меня самый низкий: двадцать два процента. У Сэмюэля - двадцать четыре, а за Иэна, должно быть голосовали его фанатки, потому что у него целых шестьдесят семь. Микки и Тай - на самом верху, со счетом около девяноста, Джен и Даниэлла - где-то посередине. Меня не должно волновать, что думают наблюдающие за нами извращенцы, но щеки начинают гореть - я невольно чувствую себя отвергнутой.
        Иэн советует плюнуть на все это. Да уж, ему-то легко говорить. Спустя пару минут дверь позади нас открывается, я украдкой бросаю туда взгляд и тут же отворачиваюсь обратно к столу, пытаясь стереть из памяти то, что увидела: живот Тая. Все возвращаются на свои места, поправляя одежду. Они смеются, указывая друг другу на свои рейтинги.
        Экраны снова темнеют, потом на них появляется Гай. Он объявляет:
        - После окончания зрительского голосования семь минут в раю присуждаются… Джен и Микки. Молодцы, дамы!
        Готова поспорить, это первый и последний раз, когда Микки называют «дамой».
        Гейл подпрыгивает рядом с Гаем.
        - Окей, ребята, разминка окончена. Переходим к самой лучшей части - к испытаниям гран-при, которые вам нужно выполнить, чтобы получить приз.
        Она поднимает бровь:
        - Ну что, готовы?
        Поверить не могу! Несколько игроков отвечают «да», будто НЕРВу не наплевать на их мнение.
        Гейл и Гай наклоняются вперед и хором произносят:
        - Все, что вам нужно сделать,  - один телефонный звонок.

        ТРИНАДЦАТЬ

        Телефонный звонок? Как-то маловероятно, чтобы нашей первой задачей был розыгрыш по телефону - с такими-то призами…
        Гай пожимает плечами.
        - Все просто. Мы объявляем тему для разговора, а вы звоните. Каждый разговор всего на пару минут. Кто хочет быть первым?
        Секунду-другую добровольцев не видно, но потом Даниэлла поднимает руку.
        - Почему бы и нет? Люблю болтать по телефону.
        Гай широко улыбается.
        - Великолепно! Пятьдесят дополнительных долларов для тебя, Даниэлла, за почин! Ты будешь звонить своему бывшему, Марко. Скажи ему: он был прав, каждый раз, как обвинял тебя, что ты спишь с его братом.
        Загар на щеках Даниэллы бледнеет.
        - Откуда вы… Постойте, но даже если так, мы с Марко уже расстались.
        Выражение на лице Гая становится жестким.
        - Звони, или все лишатся призов.
        Тай сжимает плечи Даниэллы. Что-то не похоже на романтический жест. Ее глаза бегают, словно она ищет - что? Выход? Когда становится понятно, что НЕРВ не сделает ей приятный сюрприз, изменив испытание или распахнув двери, чтобы она смогла спрятаться под уже-не-слишком-свежими простынями, она достает телефон. Мы подпрыгиваем и раскачиваемся на безумной мебели и становимся частью публики - на следующие несколько минут. Мне жаль Даниэллу, но в то же время мне интересно - как пройдет звонок? Господи, да что это со мной?
        Даниэлла отворачивается, но НЕРВ каким-то образом подсоединил ее телефон к аудиосистеме - наверное, с помощью этого хитрого приложения, которое они заставили нас загрузить, так что гудки с телефона Марко прекрасно слышны всем через динамики, а лицо Даниэллы крупным планом появляется на экранах. Два гудка, и отвечает мужской голос.
        - Э-э, привет, это Дани,  - говорит она.
        Слышно, как в трубке фоном звучит музыка.
        - Че такое?
        Неужели он не смотрит игру? Тай с Даниэллой - наверное, главные знаменитости Бойсе этой ночью, а он не в курсе? Было ли это известно НЕРВу, когда они давали это задание?
        Даниэлла говорит кукольным голоском:
        - Я только хотела сказать, что, когда мы были вместе, я… и с Нейтом тоже встречалась. Ты был прав.
        Связь, кажется, прерывается, раздается шипение и треск, а потом трубка взрывается:
        - Я знал, я знал! Ты - животное!
        Даниэлла держит телефон на вытянутой руке как можно дальше от себя, но поток ругательств и оскорблений тише не становится. Плача, она выкрикивает в камеру:
        - Окей, я сделала это.
        Она прерывает вызов и смотрит на Тая, который кривится, будто это ему она изменила.
        Слегка размытое изображение Гейл появляется на экране.
        - Видишь, не так это было ужасно, правда?  - мягко говорит она.
        Потом она вызывает других игроков и каждого заставляет звонить бывшим или друзьям и говорить что-нибудь крайне неловкое для обоих участников разговора. Иэну выпадает сообщить бывшей девушке, что разрыв с ней стал самой большой глупостью в его жизни, и больше всего ему бы хотелось снова быть с ней вместе. Голос у девушки становится такой радостный после его слов! У меня внутренности словно в узел завязываются.
        После звонка Иэн вытирает со лба пот.
        - Надеюсь, кто-нибудь скажет ей правду до того, как это придется сделать мне. Что за кошмарное испытание!
        Как НЕРВу удалось разыскать людей, которые не смотрят игру? Может, они заранее устроили так, чтобы те были заняты чем-то другим? Например, разослали им бесплатные билеты куда-нибудь или еще что-нибудь в этом духе? Я начинаю верить, что они всемогущи.
        Моя очередь подходит слишком быстро. Я должна позвонить Томми и сказать: я знаю, что он в меня влюблен, и назвать три причины, по которым мы не можем быть вместе. Я начинаю дышать медленней. Томми вовсе в меня не влюблен, и он знает, что я играю. Поспорить могу, что он до сих пор смотрит трансляцию. Значит, можно сказать ему все, что угодно, и он будет знать, что все это - для шоу. Ух. Может, возможности НЕРВа все-таки не безграничны? Или все дело в том, что я слишком поздно прошла отборочные испытания, и у организаторов не хватило времени осуществить все свои гнусные планы? Да какая разница, в чем причина? Я просто этим воспользуюсь.
        Томми отвечает после первого же звонка.
        Я говорю:
        - Эй, прости, что так получилось.
        Сверху, с экранов, слышится громкий сигнал. ПРИДЕРЖИВАЙСЯ СЦЕНАРИЯ.
        Что? Я даже извиниться не могу, прежде чем начать разговор? Это и есть «чистота игры»?
        Я продолжаю, так и не услышав ответ Томми.
        - В общем, я знаю, что вроде как нравлюсь тебе. Но мы не можем быть вместе, потому что, э-э, потому что мы слишком похожи. Ну, знаешь, всегда за сценой и все такое. Плюс… уф-ф… ты слишком настойчивый.  - Ну, он такой и есть, правда? Сколько часов он провел, бесконечно переделывая декорации.  - И в любом случае я никогда не смогу соответствовать твоим стандартам.
        Ой, а это-то откуда взялось? Но вот и все. Три причины.
        С секунду он молчит.
        - Вау! Я всегда знал, что ты - эгоистка, а вот и доказательство.
        Погодите-ка, о чем это он? О, поняла, он мне подыгрывает!
        Томми говорит:
        - Настоящая причина, по которой ты не можешь встречаться с кем-то вроде меня, в том, что ты слишком себя ненавидишь, чтобы быть с тем, кому ты действительно нравишься. Ты предпочтешь бегать за парнем, который тебя унижает и выставляет жалкой в глазах друзей. Я думал, ты другая, умнее остальных. Но теперь вижу, что у тебя просто не было шанса стать собой, несчастный ты человек.
        Он вешает трубку первым. Такое ощущение, будто меня ударили в живот. Вот и опять меня унизили перед всем миром. Мне хочется сжаться в комок.
        Иэн берет меня за руку.
        - Он ревнует, он обижен. А чего ты ожидала?
        Не знаю. Но НЕРВ добился, чего хотел, от каждого из нас. Ублюдки. Всего одно испытание, играть еще два часа, а мы уже - словно рота контуженных солдат.
        На экране появляется Гай, он в пиджаке и галстуке, но без улыбки.
        - Окей, с друзьями мы поговорили, теперь свяжемся с родными.
        Все вокруг становится каким-то расплывчатым. Совершенно невозможно, чтобы мои родители, которые еле справляются с пультом от телевизора, смотрели НЕРВ. Мои мысли лихорадочно мечутся, перебирая возможности - какую гадость НЕРВ придумает для них?! Гай откашливается.
        - Для следующего звонка один сценарий для всех, но говорить вы будете с самым близким родственником другого игрока. Задание простое. Нужно сказать, что ваш товарищ по команде попал в серьезную аварию, а потом повесить трубку. Это все.
        О господи, господи, господи. Одна мысль о том, какие у родителей будут лица,  - и у меня начинает жечь глаза.
        - Я не могу этого с ними сделать,  - шепчу я.
        Иэн обнимает меня.
        - Да, это отстой. И поверь, мой папа - не тот человек, которому ты захочешь сообщить плохие новости. Но подумай, как счастливы будут твои родители, когда ты вернешься домой, полностью оплатив обучение в школе моды. И потом, игру смотрит куча твоих друзей! Кто-нибудь из них позвонит твоим родителям и скажет правду. Я знаю, мои друзья так и сделают. Он поворачивается к ближайшей камере:
        - Верно?
        Он говорит все это с улыбкой, но взгляд у него какой-то затравленный, будто он чего-то боится. И все же он прав. Как бы Сидни на меня ни злилась, она не даст моим родителям поверить, что со мной что-то случилось. Ни на минуту. Она начнет им названивать, как только это увидит. Лив и Юлай - тоже. А значит, родителям придется страдать какие-то секунды, зато я получу деньги на учебу. Заодно друзья объяснят, почему я не пришла домой вовремя, так что от этого испытания может быть и польза. Даже если потом меня опять посадят под домашний арест.
        Я делаю глубокий вдох.
        - Окей.
        В прошлом испытании я была последней, и теперь первый звонок достается мне. Я должна позвонить папе Джен - его номер появляется на экранах. Несмотря на весь ее имидж крутой девчонки, она смотрит на меня с тревогой.
        Я киваю ей. Мне хочется сказать ей, что я постараюсь быть помягче, но разве существует мягкий способ сообщить кому-то, что с его ребенком случилось несчастье. Надеюсь, ее друзья снаружи приглядывают за ней.
        Я набираю номер, и звук нажимаемых кнопок транслируется через динамики, как марш смерти. Как только папа Джен поднимает трубку, я сообщаю ему все, что от меня требуется, и быстро вешаю трубку, прямо посередине его «Что?!» Может, брошенная трубка наведет его на мысль, что это розыгрыш. Отвратительный, безумный розыгрыш. Пожалуйста, друзья Джен, спасите его поскорее!
        Остальные звонки проходят примерно так же. Когда Тай набирает наш домашний номер, мои ногти впиваются в ладонь так, что, наверное, останутся следы.
        К телефону подходит мама. Тай заговаривает с ней напряженным голосом, будто он плакал.
        - Сожалею, но должен сообщить, что Ви попала в серьезную аварию.  - Ухмыляясь, он вешает трубку не сразу, и я успеваю услышать отчаянный крик, который бьет мне прямо в сердце.
        Думая только об ее отчаянии, я кричу:
        - Я в порядке, мам!
        Тай тут же прерывает звонок. Слышала ли меня мама? Я закрываю глаза и молча молюсь. О, Сидни, как бы ты меня ни ненавидела прямо сейчас, пожалуйста, помоги маме - так, как ты всегда помогала мне!
        Резкий звук возвращает меня в игру. На экранах мелькает несколько кадров с шикающими и свистящими Зрителями. А потом на экране появляется Гейл. С разочарованным вздохом она говорит:
        - Ох, Ви! Неужели ты думала, что к тебе карма отношения не имеет!
        Что?! А потом я вспоминаю свой пост на странице ThisIsMe.
        Огромные алые буквы медленно движутся под скорбно кивающей головой Гейл: ВИ, ТЫ НАРУШИЛА ЧИСТОТУ ИГРЫ. БУДЬ ГОТОВА К ПОСЛЕДСТВИЯМ. МЫ НАКАЖЕМ ТЕБЯ, КОГДА СОЧТЕМ НУЖНЫМ.
        Так вот что они имели в виду под «чистотой игры»? Я жду, что они хотя бы намекнут, каким будет мое наказание, но экран гаснет. Ну разумеется, они хотят, чтобы я хорошенько помучилась от неизвестности. Может, они посадят меня в одно из кресел для неудачников, мимо которых мы проходили в коридоре? Или запихнут вместе с Иэном в один из их извращенских чуланчиков. Но я знаю, что ничего хорошего ждать не приходится.
        Я сжимаю зубы. Может, Гейл права насчет кармы? И я все это заслужила - все, что со мной происходит? Я думаю о розовощекой девушке и ее милом бойфренде. Мы с Иэном испортили им свидание. И кто знает, пережил ли тот парень, который хотел спасать проституток, встречу с сутенером, к которому я его послала. Господи, да он, может быть, уже в больнице! По крайней мере, то, что я сделала с Сидни, не причинило никакого физического вреда. Но я не остановила Иэна, когда он унизил Джейка. И подписалась на эти кошмарные раунды гран-при, и мои родители пострадали. Да, плохих дел сегодня явно больше, чем хороших.
        Карме, наверное, не терпится надрать мне задницу.

        ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

        Микки начинает напевать:
        - Детку поставили в угол…
        Я откидываюсь на дурацкий диванчик, наплевав на то, что он ходит ходуном.
        - Завали хлебало.
        Я произношу эти слова впервые в жизни. Только посмотрите, как игра обогатила мой лексикон!
        Она вскакивает.
        - Ты че сказала, сучка? Сначала пытаешься все испортить, а теперь еще и пасть на меня разинула?  - Она начинает обходить стол.  - Тебе заплатили, чтобы ты провалила наши испытания? Как тем Зрителям в Атланте? Если ты - гребаная подсадная утка…
        Погодите-ка! Что?.. Она думает, что я работаю на НЕРВ?! Я оцениваю расстояние до двери. Микки ближе. Класс! Следующий номер программы - избиение Ви.
        Но Иэн встает между нами и говорит:
        - Спокойно.
        Микки выпячивает мощную грудь.
        - Не вякай, крошка!
        Иэн на голову выше ее, и он не отступает.
        - Ты серьезно?
        Джен кричит через стол:
        - Эй, детка, возвращайся! Мы же не хотим распугать игроков. Ты потеряешь этот «Харлей».
        Микки тычет в меня пальцем.
        - Если я узнаю, что ты подсадная, я твою тощую задницу в землю вколочу.
        Да что это с ней и почему моя задница сегодня никому не дает покоя? Ладно, по крайней мере, Микки вернулась на свою сторону стола.
        Лучше всего было бы промолчать, но я говорю:
        - Ты и правда думаешь, что я стала бы что-то делать для уродов, придумавших эту игру? Откуда нам знать, что это не тебя они подослали, чтобы добавить глупости и насилия?
        - Хочешь узнать, что такое настоящее насилие?!
        Джен тянет свою девушку за рубашку и что-то шепчет ей на ухо. И Микки садится обратно.
        Иэн возвращается на свое место рядом со мной, прижимается лицом к моей шее и шепчет:
        - Мне кажется, эти испытания со звонками задели ее гораздо больше, чем она показывает.
        Первым испытанием для Микки было сказать какой-то девушке, что она сохла по ней много лет и сделает все, чтобы быть с ней вместе. Судя по тону, девушке это признание показалось отвратительным, и лицо Микки порозовело. А когда Иэн звонил ее бабушке, которая лежит в больнице, она старалась вести себя, как ни в чем не бывало, но вены у нее на шее пульсировали, будто вот-вот взорвутся.
        - Как ты думаешь, какое наказание они придумают для меня?  - спрашиваю я у Иэна.
        - Я знаю, только то, что следующие испытания для тебя будут более жесткими.
        Я издаю стон.
        - Значит, то, что мы до сих пор делали, недостаточно жестко?
        На минуту НЕРВ оставляет нас в покое - наверное, рекламная пауза, а может, где-то параллельно проходит другой гран-при. Игроки на той стороне стола используют это время, чтобы выпить еще по пиву. Пока они довольно рыгают, я кладу голову Иэну на плечо и думаю о том, как это было бы - встречаться с ним вне игры. Он шепчет, какая я молодчина, и еще кое-какие вещи, которые звучат особенно убедительно из-за его горячего дыхания на моей коже. Да кому нужны эти испытания, когда каждое прикосновение - как удар током?
        Отдых был коротким. На экране появляется Гейл и сообщает, что готова площадка для следующего испытания. Она облизывает губы:
        - Все готовы?
        Никто, кроме Тая, даже не пытается изобразить энтузиазм. Мы все знаем, что это будет кошмаром. Я смотрю на телефон. Остается еще один час и сорок минут.
        Гейл сжимает руки, будто собирается петь арию.
        - Испытания этого раунда разработаны индивидуально для каждого из вас. В длинной стене напротив двери - четыре двери. Раунд пройдет в два этапа. Услышав свое имя, войдите в открытую дверь.
        В стене открывается первая дверь. Она что, ведет в один из этих гнусных чуланов? Или, может, там трамплин на краю крыши? Не хотелось бы мне повстречаться с завсегдатаями этого клуба.
        Гай появляется на экране рядом с Гейл и вызывает Иэна. Иэн быстро обнимает меня и решительно шагает к двери. Если он и переживает, что идет первым, по нему этого не скажешь.
        Гейл говорит:
        - Когда закроешь дверь, включится таймер, и открыть ее можно будет только через пятнадцать минут, если только не сработает пожарная тревога.
        Интересный способ оставить человека наедине с испытанием. Иэн пожимает плечами и закрывает за собой дверь - должно быть ему не терпится поскорее покончить с этим - что бы это ни было. Я чувствую то же самое, а еще ужас при мысли об испытании, ради которого НЕРВ запирает двери. Но моего имени нет среди тех, кто идет в первую очередь. Сэмюэль, Микки и Тай входят в соседние комнаты; остаемся мы с Даниэллой и Джен.
        Пока наши партнеры подвергаются пыткам или сидят взаперти с крысами, мы с девчонками собираемся у холодильника: он набит шоколадками вперемешку с бутылками пива. Так почему бы нам не перекусить? И тут мне приходит в голову, что каждая из нас - слабая половина пары. Они что, специально разделили нас, чтобы оставшимся было страшнее?
        Джен откусывает кусочек шоколадки и вытирает рот.
        - Микки не такая уж злая. Просто игра ее достала.
        - Или, может быть, показала ее истинную сущность,  - говорю я, не желая спускать дело на тормозах.  - Не важно. Спасибо, что сумела ее успокоить. Просто безумие думать, что я работаю на НЕРВ.
        Джен поднимает брови:
        - В самом деле?
        У меня отвисает челюсть:
        - Да, конечно!..
        Она шутливо пихает меня в плечо.
        - Шучу, шучу! Если здесь действительно есть подсадная утка, так это Сэмюэль. Слишком уж он тихий.
        Даниэлла вздрагивает.
        - Я темноты боюсь. Думаете, они заставят нас сидеть в комнате без света, а?
        Я разглаживаю юбку.
        - Теперь, когда они знают, чего ты боишься - запросто.  - Я говорю это не из вредности. Просто кто-то должен ей объяснить, что любая слабость, в которой она признается, будет использована против нее.
        Ее плечи вздрагивают. Я улыбаюсь ей:
        - Все будет хорошо. Если выключат свет, просто постарайся вздремнуть и набраться сил для следующего испытания.
        Да, мне легко говорить… Глаза Даниэллы распахиваются.
        - Какое там! Стоит закрыть глаза, и они напустят на меня пауков или еще что. Помнишь ту девушку, Абигайль, из прошлой игры? Ее худшим кошмаром были змеи, и посмотри, что они с ней сделали!
        Я вспоминаю ужас на лице той девушки, когда месяц назад транслировали первую игру. Я говорила себе тогда: эти змеи просто не могут быть ядовитыми. Если она расслабится, с ней все будет в порядке. Но она не расслабилась, и я смотрела, как она корчится. Развлекая Зрителей.
        Джен берет еще одну шоколадку.
        - Та девчонка хотела сниматься в кино. Думаешь, все эти вопли были настоящими? Ведь Игра для нее - это просто одно большое прослушивание. Даже потом она продолжала лезть повсюду на ThisIsMe. Слышала, что она выкинула на прошлой неделе? Сиганула со скалы в водопад, когда кто-то ее случайно снимал? На все готова ради внимания.
        Я беру банку газировки.
        - Ну, это немного чересчур, даже ради роли в кино. И я слышала, она исчезла из Сети после того, как выкинула этот номер.
        Джен смеется:
        - Да это тоже все ради рекламы!
        Мы обсуждаем другие испытания прошлого месяца, выбираем, какое было круче, и делимся слухами из интернета о том, что теперь делают бывшие игроки. Как будто после сегодняшней ночи всем будет не наплевать. Важно только то, кто сейчас на сцене.
        Хм-м. Я думаю о ситуации, в которую мы попали, как о сцене? Интересно.
        Кажется, Джен и Даниэлла не так уж плохи. Если бы только им больше повезло с партнерами! Но тогда они вряд ли добрались бы до финала, поскольку их партнеры - более яркие личности, чем они. Интересно, я здесь тоже только благодаря Иэну? Или я сама выставила себя такой дурой, что людям захотелось смотреть на это и дальше?
        Звучит музыкальная заставка игры, и первая дверь открывается. Иэн выходит, пошатываясь, глаза у него красные, ноги подкашиваются. Да что это с ним? Я бросаюсь к нему, чтобы помочь добраться до нашего диванчика.
        Он весь дрожит.
        - Что они там с тобой делали?
        Он трясет головой.
        - Напомнили мне о том, чего я вспоминать не хочу. И еще кое-что, о чем не хочу говорить. Прости.
        Ничего себе, а я думала, мы - партнеры.
        - Ясно. Хочешь что-нибудь из холодильника?
        Он раскачивается вперед-назад, обхватив голову руками.
        - Нет, спасибо.
        Что могло так его расстроить? Открывается следующая дверь, из нее вываливается Тай. Он вскидывает вверх кулак и требует у Даниэллы пива. Но у него как-то странно дергается глаз, будто он пытается не заплакать. Видимо, даже психопата можно заставить психануть.
        Микки выходит из своей двери со стеклянными глазами и кричит:
        - Если хоть кто-нибудь вякнет что-нибудь не то, вы пожалеете, ясно?
        Наконец, в комнату входит Сэмюэль. Шаг у него твердый, но голова опущена, он садится на свое место и начинает рассматривать свои руки. Непонятно, насколько его затронуло последнее испытание, поскольку за сегодняшний вечер я уже несколько раз видела его в этой позе.
        На экране - Гай, он хлопает в ладоши.
        - Окей, следующая группа! Пошел-пошел-пошел!.. Первая комната достается Даниэлле!
        Вздрогнув, она плетется к двери и останавливается на пороге, чтоб помахать нам рукой. Я - следующая. Если бы только я могла побыть с Иэном еще хотя бы пару минут. Ужасно, что приходится оставлять его тут одного, когда он в таком состоянии. Но что поделать? Я обнимаю его, пытаясь, как мне кажется, придать ему сил, и иду к своей двери.
        Оттуда веет холодом, будто с улицы. Я вхожу в темный коридор - лампочки в полу указывают путь: вниз, довольно резкий уклон. Оказавшись внутри, я закрываю за собой дверь. Щелк. Могу поклясться, что-то тихонько тикает - таймер, а может, бомба. Я иду вслед за цепочкой лампочек вниз. Спускаюсь, наверное, на один этаж. В конце коридор заворачивает направо, и я вижу две двери. Лампочки ведут мимо первой двери, подводят меня ко второй. Я толкаю дверь и вижу помещение, освещенное красной полусферой над головой. Комната совсем небольшая, и часть ее занимает обитое кожей кресло, повернутое к стене напротив двери.
        Голос Гейл звучит, кажется, со всех сторон:
        - Садись, Ви, устраивайся поудобнее.
        Я сажусь в кресло, и дверь позади меня со стуком захлопывается. Это что, какой-то аттракцион? К моим коленкам медленно выдвигается панель, на ней начинают загораться огоньки, а полусфера под потолком медленно меркнет. Теперь я почти в полной темноте, и мое сердце начинает биться быстрее. Они что, по ошибке направили меня на испытание для Даниэллы? Может, это ее сейчас вытолкнули на сцену в мокрой одежде под хохот Мэтью и выкрики Сидни о том, какая она ужасная подруга?
        Глаза привыкают к темноте, я начинаю различать очертания панели передо мной. Протягиваю руку и нащупываю руль, а рядом - кнопки управления дисплеем. Приборная доска. Это что, симулятор из автошколы?
        - Пристегнись, Ви,  - говорит Гейл.
        Я не сразу понимаю, что это приказ, а не просьба, но она повторяет эти слова более жестким тоном.
        - Ладно, ладно.  - Я ощупываю кресло по сторонам и нахожу один конец ремня у правого бедра, другой - у левого плеча. Я стягиваю их на груди и защелкиваю. Может, они тут американские горки построили… А что, очень даже может быть, ведь между дискотекой и VIP-залом - три этажа. Что ж, я каталась на горках в темноте. Не самое любимое занятие, но я это пережила.
        Я начинаю различать мелкие детали - решетки вентиляции, аудиосистема. Это что, и в самом деле работает? Постепенно детали складываются в общую картину. Прищурившись, я вглядываюсь в показания приборов, и тут у меня перехватывает дыхание - я вижу наклейку «ПОДДАЙ ЗВУКУ!» на панели радиоприемника. Это муляж моей машины.
        Нахмурившись, включаю радио. Звучит трек одной неформальной группы, который есть у меня в плеере, я постоянно его слушаю. Кто скормил НЕРВу информацию из моего плей-листа? Это что, Сидни с ними сговорилась, чтобы отомстить мне?
        Из-под приборной доски доносится звук зажигания, и кресло начинает слегка вибрировать, как в настоящей машине. Ощущение, вообще-то, даже приятное. Успокоительное. Такое успокоительное, что я откидываю голову на спинку и закрываю глаза, хотя знаю, что это, скорее всего, станет для НЕРВа сигналом насыпать мне за шиворот пауков. Ну и пусть.
        Я люблю эту песню и начинаю подпевать. Следующий трек еще лучше. Здесь так удобно, прямо как в настоящей машине. Их художник по декорациям явно обращал внимание на детали - как Томми, когда работал над нашим спектаклем. Даже выхлопными газами немного пахнет.
        Выхлопные газы? В замкнутом помещении?
        Я пытаюсь вырваться. Нет, только не это! Пытаюсь расстегнуть ремень, но он не поддается. Чем больше я дергаюсь, тем, кажется, сильнее натягивается ремень. И музыка становится громче.
        Я с ужасом понимаю, что плей-лист - тот самый, который играл той ночью у нас в гараже, и сначала все тоже было в порядке… Откуда они узнали? Или они опросили всех моих друзей о моих музыкальных вкусах? Или просто угадали?
        Запах становится сильнее, у меня начинает кружиться голова. Этого не может быть по-настоящему. Кто-нибудь за стенкой, наверное, раскурил сигарету и пускает дым в щель, чтобы как следует меня напугать. И у них получается.
        Я достаю телефон, хочу позвать на помощь, но сигнала нет. Может, эти стены из стали? Как в тюрьме? Эта мысль вызывает еще один приступ дрожи. Я продолжаю дергать за ремень, а потом до меня доходит, что за мной наблюдают. Ну конечно!
        Я поднимаю голову и смотрю туда, где, как мне кажется, должна быть камера.
        - Гейл, Гай, отпустите меня!
        Мне уже совершенно наплевать на чистоту игры. Это мне кажется или из колонок доносится смех?
        Я кричу:
        - Кто смотрит игру, позвоните 911, немедленно! Они выхлопные газы в комнату закачивают, и я плохо себя чувствую. Это не шутка. Позвоните в полицию и скажите им, что мы в VIP-зале клуба «Поппи». Пожалуйста!
        Услышит ли меня кто-нибудь? Или каждый подумает, что меня спасет кто-то другой? Так часто бывает, об этом предупреждают на школьных уроках по выживанию.
        - Сидни, Лив, Юлай, звоните копам, немедленно! Я умоляю вас! НЕРВ - совершенно кошмарная игра.
        Увидят ли они меня? НЕРВ наверняка не все показывает в прямом эфире, чтобы Зрители не увидели того, чего не должны. Джен и Даниэлла проходят испытание одновременно со мной, так что камера может переключаться на другие комнаты. Но они же не могут причинить мне вред по-настоящему? Должен же быть предел тому, на что они способны! Просто обязан быть!
        Но голова у меня становится все тяжелее. Напрягаясь изо всех сил, я натягиваю ремень. Он ужасно тугой. Я изгибаюсь вбок, пытаюсь выскользнуть из-под верхней части ремня, которая идет поперек груди. Рука и плечо проходят под ремнем, но голова просто не может пролезть. Я изгибаюсь вправо, насколько могу, так что практически лежу на сиденье, потом вжимаюсь изо всех сил в спинку и, извиваясь, протискиваюсь под ремнем. Шею пронзает острая боль, но мне удается высвободиться из-под верхней части ремня.
        Опираясь на руль, как на рычаг, я вытаскиваю нижнюю часть тела из-под ремня, который удерживал меня за пояс. Через пару минут я свободна, хотя еле дышу.
        Свободна ли? Я вскакиваю с сиденья и, вытянув руки, двигаюсь вперед, пока не упираюсь в стену позади «машины». Стена холодная и гладкая, как мрамор или как стена гробницы. Я нащупываю дверную ручку, поворачиваю ее, дергаю. Заперто!
        Они что, хотят, чтобы я задохнулась прямо перед камерой? Может, это как раз и есть то самое кармическое возмездие: ты все равно умрешь так, как тебе на роду написано. Даже если спасся в первый раз. Может, я должна была умереть в гараже? Нет, нет, это безумие. Если бы только в голове у меня не так гудело…
        Я барабаню в дверь.
        - Выпустите меня.
        Оборачиваюсь в комнату и умоляю тех, кто смотрит через интернет, спасти меня. Двигатель продолжает урчать. Музыка продолжает звучать.
        Опираясь спиной о дверь, я сползаю вниз и сажусь на корточки. Может дым внизу гуще? Нет, погодите-ка, дым всегда идет вверх, правильно? Я роняю голову, упираясь лбом в колени, и закрываю глаза, которые отчаянно щиплет. Даже горло горит. Что бы они там ни закачивали в комнату, эта штука хуже выхлопных газов. Когда я заснула в гараже в тот раз, я вообще ничего не почувствовала.
        Или все же почувствовала? Я так старалась об этом забыть, что никогда не вспоминала подробности, даже у психолога.
        О чем я только думала той ночью? Любому известно, что сидеть в гараже с незаглушенным двигателем опасно. Наверное, в какой-то момент меня посетила мысль, что надо бы заглушить мотор. Но мне было так уютно сидеть с включенным подогревом, и музыка играла хорошая. И я была расстроена. Да, точно, я обиделась на Сидни. Маленькая деталь, о которой до сих пор я не думала. Мы провели несколько часов, снова и снова прогоняя ее роль, а потом, вместо того чтобы поблагодарить меня, она начала возмущаться, что костюм ее толстит. Костюм, который я дважды для нее перешивала.
        И что, я была так обижена, что попыталась убить себя? Это просто смешно. Но предположим, просто предположим на минуточку, что я сделала то, что сделала, надеясь привлечь к себе немного внимания. Это, конечно, тоже полная глупость, но все же где-то, в самом уголке сознания, вдруг зародилось сомнение: а что, если в этом есть доля правды?
        Я ударяю ладонью по каменному полу. Эта игра, эти рассуждения - полный отстой. Я просто хочу домой, хочу заснуть и все забыть. Я начинаю кричать, молотить кулаками по полу, разбивая их в кровь. Я зла на себя за то, что попала в эту ситуацию, зла на НЕРВ за кошмарное испытание, зла на Зрителей за то, что не стали меня спасать. Повернув пылающее лицо к камере, я показываю в темноту два средних пальца. Если они хотят заставить меня страдать, я их из могилы достану. Но плакать не буду.
        Позади меня раздается щелчок дверного замка.
        Я пытаюсь встать, но это сложно, ноги затекли. Кое-как поднявшись, я поворачиваю ручку, и на этот раз она поддается. Я толкаю дверь, готовая к тому, что мир вокруг успел превратиться в еще один кошмар.
        Но я оказываюсь в том же самом коридоре с маленькими лампочками в полу, как в самолете. Воздух холодный, но чистый. Я глотаю его, как воду, пробираясь по пандусу вверх, обратно к двери, которая ведет в комнату к остальным игрокам. Она распахивается, как только я до нее добираюсь.
        Я щурюсь на свет. Кажется, он не был таким ярким. Иэн ждет меня сразу за порогом, распахнув объятия. Я падаю ему на грудь, чувствую, как меня обхватывают его руки.
        - Ты это сделала,  - говорит он.
        Я вздыхаю.
        - Можно подумать, у меня был выбор.
        Я сломлена, физически и духовно. Будь у меня силы, я бы ушла отсюда прямо сейчас. Но ноги меня почти не держат.
        Иэн, наверное, это понимает. Он поддерживает меня, помогает добраться до нашего диванчика, я снова прижимаюсь к нему, пытаясь забыть обо всем остальном. Стук его сердца кажется таким сильным, уверенным, таким живым. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на остальных - те стоят тесной кучкой у шкафа с пивом. Похоже, Джен и Даниэлле еще хуже, чем мне, если это, конечно, возможно.
        НЕРВ опять врубает свое техно. Посмотрев на телефон, я вижу, что остался еще целый час. Как же так? Я не выдержу больше ни минуты, не говоря уж о часе.
        Гай и Гейл появляются на экранах в вечерних нарядах, будто мы празднуем Новый год. Гай говорит:
        - Поздравляю, вы прошли еще один раунд! Пора двигаться дальше.
        - Нет,  - говорю я.
        Гай хмурится, а брови Гейл взлетают чуть не до небес. Кое-кто из игроков поворачивается ко мне с таким выражением, будто я в церкви плюнула. Микки сжимает кулаки. Тай тоже. Но Даниэлла и Джен кивают, вызывая негодующие взгляды партнеров. На несколько секунд на экранах появляются наши лица и рейтинг зрительских симпатий. Мне даже не нужно туда смотреть, я и так знаю, что он опять понизился. Ну и что?
        Я делаю глубокий вдох.
        - Вы только что пытались меня убить. С меня достаточно.
        На экранах вновь появляется Гай.
        - Ты абсолютно права.
        Я права?
        Он помахивает указательным пальцем.
        - Не насчет убийства, глупышка. Это просто были твои нервы плюс пиво. Тебя разыграло твое подсознание. Потрясающе, на что способен наш мозг, когда ему кажется, что его заперли в темноте. Но давайте мыслить здраво. Вы все в полном порядке, верно?
        Никто не отвечает.
        В кадре появляется Гейл.
        - Зрители думают, что вам, ребята, необходимо поднять дух. И мы согласны. Так что взгляните-ка на ваши телефоны.
        Как мило с твоей стороны, зрители. Не забыть бы разослать благодарственные открытки со спорами сибирской язвы. Мне не хочется делать что-либо по указке НЕРВа, но любопытство пересиливает, и я смотрю в телефон, где появилось новое сообщение «ПОГЛЯДИ, КТО СМОТРИТ!» Во вложении видео от Юлай и Лив.
        Лив кричит в камеру: «Дай пять!» Потом говорит:
        - Я так горжусь тобой, Ви! Ты - самая храбрая девушка, которую я знаю.
        К ней присоединяется смеющаяся Лив:
        - Ты - звезда, и гораздо круче, чем сама знаешь кто.
        Они продолжают щебетать о том, как все наши друзья за меня болеют и завтра собираются устроить большой праздник. Они, конечно, не понимают, что я до самого лета буду сидеть под домашним арестом, но все же приятно знать, что не все тебя ненавидят.
        Иэн и другие игроки тоже смотрят свои клипы на телефонах. Лица у всех становятся не такими напряженными, даже у Микки. Гейл спрашивает с экрана:
        - Ну что, легче стало на душе, а, ребята?
        Я - единственная, кто отвечает:
        - Недостаточно.
        Она улыбается.
        - Значит, ты не все сообщения видела.
        Я опускаю глаза и действительно вижу еще одно сообщение. Я читаю его и чуть не роняю телефон. Они увеличили мой приз - добавили к нему летнюю стажировку в одном из крутейших модных домов Нью-Йорка. Остальные игроки, похоже, считают новые предложения НЕРВа не менее заманчивыми, потому что комната взрывается свистом и воплями восторга.
        У Иэна раскраснелось лицо.
        - Просто не могу поверить.
        - Чем они пытаются тебя подкупить?
        Он шепчет:
        - Адвокат по выходу из-под опеки.
        В ответ на мой вопросительный взгляд он отвечает только:
        - Это означает абсолютную свободу. А что у тебя?
        Я рассказываю ему о моем призе.
        У Иэна сейчас такой мечтательный вид - будто то, что случилось с ним в комнате, уже не имеет значения.
        - Это же стоит того, чтобы еще час терпеть фигню, которую они для нас придумали, верно?
        - Не знаю,  - отвечаю я.
        Правда ли НЕРВ пытался устроить мне газовую камеру? В ярко освещенной комнате, рядом с Иэном, это кажется бредом. Они ведь никогда не смогли бы замять это. Правда ведь? Я устала, у меня стресс, и они манипулируют моей психикой. Они все время так делают. Но в то же время они предлагают такие призы, каких больше никто предложить не может. Со стажировкой и школой моды я точно пробьюсь наверх.
        Иэн целует меня в щеку.
        - Нас ничто не остановит.
        Я закатываю глаза.
        - Да уж, мы непобедимы, и все такое.
        Гай хлопает в ладоши, чтобы привлечь наше внимание.
        - Готовы двигаться дальше?
        Остальные игроки кричат: «Да!»
        Я не в восторге от этой идеи, но подкуп сработал. Я киваю.
        Гай улыбается.
        - Чудесно! Приступаем к финальным испытаниям раундов гран-при!
        Экраны тускнеют. Мы ждем, когда ведущие появятся опять. Техноритмы плавно переходят в нью-эйджевскую хрень, вроде той, что крутят на занятиях йогой. Она действует мне на нервы гораздо сильнее, чем техно. Я пытаюсь вдохнуть поглубже, но у меня не получается. Капля пота медленно сползает по щеке. Пустой экран будто издевается над нами. А потом по нему начинают ползти буквы:
        ВЫ ДОЛЖНЫ ВЫБРАТЬ ЖЕРТВУ.

        ПЯТНАДЦАТЬ

        Все с недоумением переглядываются. Все, кроме ухмыляющейся Микки. Голова у меня опять начинает кружиться, будто мозги пытаются сбежать. Я стискиваю зубы, чтобы вернуть себя в чувство.
        Они хотят жертву.
        С чего это я вообразила, что они позволят мне выиграть полный курс обучения в школе моды, не сведя перед этим с ума? Я пытаюсь подняться, но мои ноги трясутся.
        Иэн берет меня за запястье, нежно сжимает и шепчет:
        - Не торопись отказываться от приза!
        Он оборачивается к камере:
        - Вы хотите, чтобы мы выбрали жертву? Зачем?
        Тай ржет:
        - Да чтоб веселее было, чувак!
        Остальные, глядя на экран, ждут, когда появятся Гай или Гейл и объяснят, для чего нужна «жертва». Но экран остается пустым.
        Иэн потирает щеку.
        - Может, это хитрость такая, и тот, кто будет жертвой, получает дополнительный приз?
        Остальные только усмехаются. Я тоже в это не верю.
        Микки тычет бутылкой пива - это уже пятая!  - в мою сторону.
        - Я голосую за нее. «Ви»  - это значит «вечная жертва», да? Или «вечная девственница»?
        Джен страстно целует Микки в шею. Оторвавшись, чтобы перевести дух, она говорит:
        - Я тоже голосую за вечную жертву-девственницу.
        Что? Я думала, мы вроде как побратались над шоколадкой?.. Господи, пожалуйста, пусть она наколется на одну из булавок, которые торчат из челюсти у ее подружки.
        Чувствуя пустоту внутри, я скрещиваю на груди руки и заставляю себя заговорить, хотя никакой уверенности, что смогу выдавить хоть звук, у меня нет.
        - Ребята, это просто безумие. Вы что, не понимаете? Они ради собственного развлечения пытаются натравить нас друг на друга.
        Тай делает глоток пива.
        - Естественно. Но ведь все, что мы просто… голосуем. Мы же не собираемся причинять тебе никакого вреда, правда, ребята?  - Он простирает руки - по пиву в каждом мясистом кулаке - и медленно поворачивается, обводя всех взглядом.
        Микки кивает.
        - Да-а-а. Если, конечно, девственница не откажется голосовать, лишив нас наших призов. Вот тогда, блин, да, мы с ней кое-что сделаем.
        Иэн с отвращением трясет головой.
        - Если кто-то хоть пальцем ее тронет, будет иметь дело со мной.
        Микки игриво помахивает рукой.
        - О-о-о, какой крутой. Думаешь, это тебе поможет забраться в девственные трусы?
        Тай подмигивает мне.
        - Я не стану запугивать милашку и проголосую за ее героя. Иэн!  - он поднимает одну из бутылок и залпом выпивает ее.
        В комнате стоит такая тишина, что звенит в ушах.
        Из динамиков доносится голос Гая, хотя экран остается темным.
        - А вы как? Сэмюэль, Даниэлла? Иэн? Ви?
        Даниэлла надувает губы.
        - Ви, а ты правда девственница?
        Я злобно на нее кошусь. Она смеется.
        - Ну, извини, извини! В общем, я буду хорошей - голосую за Иэна.
        Сэмюэль разглядывает свои руки.
        - Извини, Ви. Я тоже за тебя проголосую. Просто, чтобы было большинство.
        «Ну, спасибо тебе, задница»,  - отвечаю я ему взглядом. Он идет за стадом ради собственной безопасности, а я представляю меньшую угрозу, чем Иэн. Ну конечно, это лучшая стратегия, если играешь один. И все же…
        Иэн голосует за Тая, а я - за Микки, как будто это имеет хоть какое-то значение.
        Мы начинаем ждать, раскачиваясь на неустойчивых сиденьях. Остальные игроки тоже возвращаются к столу и занимают свои места, хотя из динамиков теперь льется какая-то слащавая попса, которую обычно запускают на дискотеках без возрастных ограничений. Но все уже натанцевались, хватит.
        Губы Иэна - у моего уха:
        - Они просто пытаются нас завести. Увидишь.
        Я шепчу в ответ:
        - Если НЕРВ спустит на меня этих кретинов, я тут же уйду. И пусть мы все потеряем призы.
        Он целует меня в щеку.
        - Справедливо.
        Целых пять минут ничего не происходит. Если, конечно, не считать похода Микки за еще одним пивом и того, что у меня начинают дрожать руки и ноги. Скорее бы уже НЕРВ разродился очередным заданием, и покончим с этим. Иэн старается успокоить меня, нашептывая всякие ободряющие вещи, но ведь это не его выбрали жертвой большинством голосов.
        - Туалет у вас тут есть?  - спрашиваю я у темных экранов. Они же обязаны давать нам био-перерывы, или как там это называется? Но не припомню, чтобы мы проходили мимо еще каких дверей в коридоре.
        Микки, у которой мочевой пузырь размером, наверное, с озеро Байкал - ну, учитывая, сколько она выпила пива,  - тычет в мою сторону пальцем.
        - Даже не думай сбежать, а то я тебя так уделаю…
        Иэн поднимает руку.
        - Остынь. Мы все хотим получить наши призы, и никто никого уделывать не собирается.
        Бестелесный голос Гейл произносит:
        - Туалетная комната в стене прямо за тобой, Ви.
        Ну конечно, еще одна каморка в стене. Я поворачиваюсь лицом к той стенке, где раньше открывались чуланчики для обжимашек. Слева от них загорается спираль. На ватных ногах я огибаю наш диванчик, замечая, как остальные игроки отводят глаза, будто я больше не человек. Господи, это же, наверное, первая стадия, через которую люди проходят, прежде чем начать военные действия? Перестают видеть в жертве личность?
        Я нажимаю подсвеченную спираль, дверь открывается. За ней - крошечный санузел, естественно, без окон.
        - Не выйдешь через пять минут, мы тебя вытащим,  - говорит Джен и смотрит на Микки в поисках одобрения, которое и получает в виде громкого поцелуя.
        Я закрываю за собой дверь и с благодарностью слышу, как включается вытяжка. Никто не сможет уловить никаких звуков. Замка на двери нет, но это самое близкое к уединению, что у меня было за много часов. Я сажусь на унитаз и прячу лицо в ладонях - наверное, уже в тысячный раз за этот вечер. Теперь я - «жертва». Да что это вообще значит? Они что, будут меня толкать и пихать, как это делали «Хранители чистоты»? Или выцарапают глаза, как это собирались сделать шлюхи? Заставят чувствовать себя кругом виноватой, никчемной пустышкой, как это сделали Сид и Томми? Как бы я ни старалась удержаться, все равно начинаю плакать.
        Спустя минуту я сжимаю кулаки. Как это глупо! Последнее, что мне нужно,  - Микки, которая врывается в туалет и застает меня рыдающей на унитазе. Интересно, а камеры здесь есть? О, черт! Внутренности у меня сжимаются от этой мысли - здесь тоже могут быть установлены камеры! Я разглядываю потолок, но не вижу ни одной. И все же это не значит, что они не скрыты, скажем, в стенах вокруг меня. Ну почему я не подумала об этом до того, как воспользовалась туалетом? Что увидели зрители? Зрители, которые даже не подумали спасти меня из темной комнаты, заполненной дымом.
        Придерживая юбку, я натягиваю трусы, потом спускаю воду и мою руки. Из зеркала на меня смотрят красные глаза, макияж размазался. Вот вам и привела себя в порядок пару часов назад. Я плещу холодной водой себе в лицо. Глазам становится легче, но тушь вся смыта, и я теперь похожа на восьмиклассницу, с которой Иэн меня сравнивал. Я могла бы сходить за своей маленькой косметичкой - она осталась на диванчике - и заново нарисовать себе лицо, а, может, создать совершенно новый образ, но НЕРВ, наверное, именно этого от меня и ждет, так что забудем об этом.
        В дверь стучат.
        - Давай быстрее, мне тоже надо,  - пищит Даниэлла.
        - Трусики пока не снимай. Выйду через минуту.  - Голос у меня хриплый, но я чувствую, как ко мне возвращаются силы. Сделав глубокий вдох, я распахиваю дверь, и, выходя, с вызовом гляжу Даниэлле в лицо. Потом обвожу тем же взглядом остальных, за исключением Иэна, и плюхаюсь на сиденье, выругавшись про себя, когда оно начинает прыгать подо мной.
        - Кто-то плакал,  - хохочет Микки.
        - Заткнись,  - говорю я.  - Я устала.
        Она проводит кончиками пальцев по ирокезу Джен.
        - Да уж, тебе, наверное, давно пора баиньки.
        Иэн шепчет:
        - Если будешь отвечать, она не перестанет тебя доставать. Думай обо мне. Мы выйдем отсюда победителями. Только представь, как мы отпразднуем!
        Слушая его, я молча гляжу сквозь стол на алый ковер. Навязчивый узор на нем идет по кругу, сходясь в точку под центром стола. Повороты и завитки заставляют взгляд следовать за ними, снова и снова.
        За спиной у нас раздается щелчок двери и это отвлекает меня от ковра.
        Из туалета выходит свеженаштукатуренная Даниэлла. Ее губная помада заставила бы древних проституток серьезно призадуматься. Волны приторно-сладкого парфюма заполняют комнату, и у меня начинает болеть точка между глазами. Даже НЕРВ не смог бы придумать более эффективную атаку на обоняние.
        Я снова начинаю разглядывать ковер. Что-то в нем есть непонятное. В самом центре, под столом, я замечаю какие-то темные пятна, складывающиеся в концентрические круги. Я наклоняюсь вперед, чтобы рассмотреть получше, слегка придерживая стол, чтобы он не начал раскачиваться.
        Раздается резкий сигнал, и к нам обращается Гай.
        - Вы, ребята,  - последние, кто остался, чтобы побороться за гран-при. Глаза всех Зрителей прикованы к этой комнате!
        Джен и Микки машут камерам. Мне вдруг хочется опять спрятаться в туалете. Почему ведущие больше не показывают своих лиц? Страшно, когда их голоса звучат отовсюду, но ничего не видно.
        Гейл говорит повелительным тоном:
        - Даниэлла, открой зеленый шкаф.
        Даниэлла подпрыгивает и хлопает в ладоши:
        - Еще что-нибудь вкусненькое!
        Просто здорово, и что теперь? Виски или мышьяк? Не хочу знать. Нахмурившись, я вновь начинаю рассматривать пятнышки на ковре. Они больше похожи на углубления… или нет, на дырочки. Дырочки? У меня сводит живот, когда я понимаю, что это такое. Это слив. На хрена VIP-залу нужен слив посреди пола, покрытого прорезиненным красным ковром - могу поспорить, водонепроницаемым? Я поднимаю голову.
        Даниэлла приоткрывает шкаф, заглядывает внутрь, и, ахнув, захлопывает дверцу. Она закусывает нижнюю губу, не думая о том, что помада пачкает ее идеальные зубы.
        Тай ударяет по столу.
        - Может, хватит драм? Что там?
        Улыбнувшись ему губами с размазанной помадой, она трясущимися руками открывает дверцу, на этот раз - настежь.
        У всех нас тоже перехватывает дыхание.
        На задней стенке шкафа висят семь пистолетов.

        ШЕСТНАДЦАТЬ

        Через две секунды я уже у двери.
        Но Микки успевает туда одновременно со мной, оттолкнув Даниэллу и Тая.
        - Никуда ты не пойдешь, сука!  - Она хватает меня за локоть и выворачивает его назад.
        Я ору и прорываюсь к двери.
        - Я не собираюсь сидеть тут в компании пьяных обезьян, которым раздали пистолеты!
        Рядом с нами оказывается Иэн, он пытается отодрать от меня Микки.
        - Отпусти ее!
        Ее ногти впиваются мне в руки сквозь пиджак.
        - Эта гребаная принцесса сейчас лишит нас призов!
        Джен и Тай присоединяются к свалке и оттаскивают нас с Иэном от двери. Он вырывается, я все еще пытаюсь добраться до двери. Но у Микки крепкая хватка. Она скручивает меня, бросает на пол и наваливается сверху. Мой позвоночник трещит под ее весом.
        Булавки колют меня в щеку, когда она прижимается лицом к моему и обдает мне ухо горячим пивным духом:
        - Спорим, такой сучке, как ты, понравилось бы по-собачьи…
        Я извиваюсь под ней, но вырваться не могу. Она вжимает мое лицо в ковер, который и пахнет тоже резиной, подтверждая мои подозрения. Я содрогаюсь, представив, с какими жидкостями он вступал в контакт.
        Теперь из динамиков звучит металл, басы отдаются у меня в груди. Я с трудом высвобождаю локоть - достаточно, чтобы двинуть Микки в ребра. Она дергает меня за волосы, аж слезы из глаз, но, приподняв голову, я успеваю быстро оглядеть комнату. Сэмюэль все так же сидит за столом. Даниэлла забилась в угол, обхватив себя руками, и, вытаращив глаза, наблюдает за схваткой.
        Слева от меня дерутся Иэн, Тай и Джен - уворачиваются и наносят удары. Как только Тай отставит свое пиво и начнет обрабатывать Иэна всерьез, с нами будет покончено. Иэн, наверное, тоже это понимает, потому что вдруг движением из тарантиновского фильма упирается в стену и обеими ногами ударяет Тая в грудь. Тот падает назад, на Джен,  - и оба они оказываются на полу. Есть! По крайней мере, один из нас сможет спастись и остановить эту кошмарную игру. Иэн бежит к двери и рвет ее на себя. А потом опять.
        - Какого хрена?
        Вес Микки, придавливающий меня к полу, внезапно исчезает, но мне по-прежнему тяжело дышать, ведь я вижу, как Иэн снова и снова дергает дверь. Что-то не так. Я пытаюсь подняться на колени, а Микки бросается Иэну на спину и вцепляется ему в волосы. Он резко разворачивается, и она теряет равновесие. А дальше начинается эффект домино: она падает на меня, я падаю на Тая и Джен, которые едва успели подняться. Мы с воплями опять валимся на пол. Каким-то образом я оказываюсь на верху всей кучи, как тряпичная кукла над сцепившимися ротвейлерами. Я скатываюсь вниз и бросаюсь к Иэну.
        Его бицепсы вздуваются, когда он снова пытается открыть дверь. Но она не поддается.
        Он подпрыгивает, бьет кулаком в воздух под ближайшей камерой.
        - Уроды, вы нас заперли! Это похищение!
        Микки бросается к двери, и тоже дергает за ручку. Дверь не открывается, и она смеется. Кем надо быть, чтобы смеяться, узнав, что тебя похитили?
        Рок-музыка сменяется веселой мелодией грузовичка с мороженым, а потом ее заглушает резкий сигнал. На экранах появляется сообщение:
        ДВЕРЬ, ПОХОЖЕ, ЗАЕЛО. ВЫШЛЕМ МАСТЕРА, КАК ТОЛЬКО СМОЖЕМ.
        Я ору на экран:
        - Вы не можете так поступать! Мы вас засудим!
        КОГО ИМЕННО ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ПРИВЛЕЧЬ К ОТВЕТСТВЕННОСТИ?
        Я указываю на Микки:
        - Могу начать с этой сволочи.
        УДАЧИ. СЛУШАНИЯ БУДУТ НЕДОЛГИМИ: ЕЕ СЛОВО ПРОТИВ ТВОЕГО.
        Видят ли зрители послания от НЕРВа? Или им показывают только отредактированную версию, которая прикроет задницы организаторов? Может, именно поэтому мы больше не видим ведущих - теперь, когда на сцене появилось оружие? При этой мысли кровь отливает у меня от лица.
        Я прячусь за спину Иэна, набираю 911. На лице Микки появляется волчий оскал, и она бросается на меня, но Иэн ее удерживает. Хотя это совершенно не важно. Звонок не проходит. Мой стон разочарования вызывает смешки у Микки и Тая.
        Я просто не могу в это поверить.
        - Ребята, вы что, психопаты? Мы тут заперты в одной комнате с оружием. И это никого не волнует, кроме нас с Иэном?
        Сэмюэль, с комфортом развалившийся на диванчике, говорит:
        - Да там, наверное, бойки сточены или заряжено холостыми.
        Я едва удерживаюсь, чтобы не двинуть ему как следует.
        - И сколько ты готов на это поставить?
        Тай бурчит:
        - Да успокойтесь уже. Никто не собирается ни в кого стрелять. Это просто игра.
        Даниэлла прижимает руку ко рту, словно она пытается не заплакать. Джен и Микки целуются и хихикают. Они знают что-то, чего не знаю я?
        Я опять пытаюсь позвонить. Может быть, если я смогу удалить приложение НЕРВа, я смогу позвонить, но программа запрашивает пароль.
        Подняв телефон к камере, я кричу:
        - Уберите отсюда свою программу!
        Ответа, естественно, нет. Я растираю предплечья, борясь с паникой, которая угрожает поглотить меня всю без остатка. Рукав пиджака оторвался, и под ним на правом плече видны глубокие царапины.
        Я кричу:
        - Мне нужен врач! Ваш питбуль сорвался с поводка!
        Микки потирает лоб.
        - Это ты еще легко отделалась!
        АПТЕЧКА ПЕРВОЙ ПОМОЩИ В ЖЕЛТОМ ШКАФУ. НАШ ВИРТУАЛЬНЫЙ ДОКТОР ДУМАЕТ, ЧТО ТЫ ВЫГЛЯДИШЬ НОРМАЛЬНО. НО ТЕБЯ ОСМОТРЯТ СРАЗУ ЖЕ, КАК ТОЛЬКО МАСТЕР ОТКРОЕТ ДВЕРЬ.
        Шкаф. Я бросаюсь к нему. Аптечка меня не интересует, главное - отрезать остальных от оружия. Замечаю, что кто-то закрыл зеленую дверцу, за которой они висят. Наверное, это Даниэлла.
        Но Тай успевает раньше меня, он нависает надо мной:
        - Ну, нет, это у тебя не прокатит.
        Я пытаюсь поднырнуть ему под руку, но он слишком большой.
        - Мне бинт нужен! И, скорее всего, прививка от бешенства.
        Иэн оказывается рядом со мной.
        - Ладно тебе, чувак, мы все здесь застряли. Дай взять то, что ей нужно.
        Тай предупреждающе выставляет руку.
        - Я ей сам все достану. Просто на всякий случай, вдруг какая-нибудь тупая задница решит схватить пистолет и прострелить замок.  - Тут он глядит на меня.  - И, кстати, это не сработает. Они по телику это тестировали.
        Просто здорово. Это, наверное, единственная ценная информация, которая задержалась в его крошечных мозгах.
        Рука болит. Может, мне действительно нужен укол от бешенства или от чумки.
        - Ладно. Мне не нужен пистолет. Просто дай мне что-нибудь для моей руки. Или, может, мне истечь кровью? Тогда уж точно понадобится доктор, и НЕРВу придется прервать игру.
        Спорим, НЕРВ и не подумает сделать это?
        Тай призывает свою банду для поддержки. Так мы и стоим друг напротив друга и дергаемся, пока он открывает шкаф и роется в нем. Потом протягивает мне пару бинтов и еще какие-то средства.
        Мы садимся обратно на диванчик, и Иэн обрабатывает мне раны дезинфицирующими салфетками, а потом бинтует. Напротив нас Джен прикладывает лед к голове Микки. Я ее достала? Прекрасно.
        Тай сидит, скрестив руки на груди, и с угрозой смотрит на нас: мол, только попробуйте сделать движение в сторону шкафа. Даниэлла, мурлыкая, гладит его по волосам, браслеты звенят, как связка тюремных ключей. Слева от нас с Иэном молча сидит Сэмюэль, наблюдая за нами поверх очков. Сидим, как на Тайной вечере, вот только еды не хватает и апостолов.
        Теперь они врубили рокапопс. Кто там у них диджеем? Сатана?
        ОКЕЙ, ИГРОКИ, ПОРА ЗАРАБОТАТЬ СВОИ ПРИЗЫ.
        И опять команды - это только текст на экранах. Гай и Гейл, конечно, совершенно пластиковые на вид, но без них комната кажется еще более изолированной.
        ТАЙ, ПОЛОЖИ ПИСТОЛЕТЫ НА СТОЛ, ПО ОДНОМУ ПЕРЕД КАЖДЫМ ИГРОКОМ.
        Сердце падает в пятки. Тай таращится на экран и морщит лоб, будто читать не умеет. Или, может, у него вдруг появилась совесть?
        ЗА ЭТО ТЫ ПОЛУЧИШЬ БОНУС: СТО ДОЛЛАРОВ.
        Тай встает, усмехаясь. Затаив дыхание, я молюсь, чтобы случилось чудо или какой-нибудь фокус. Чтобы вместо пистолетов в шкафу вдруг оказались голуби. Но, когда он открывает дверцу, становится ясно, что этого не произошло. Неудачи продолжают преследовать мою пресловутую тощую задницу.
        Я кричу:
        - Не делай этого, Тай! Это же просто «Повелитель мух» какой-то. НЕРВ хочет, чтобы мы превратились в дикарей. Покажи им, что ты сам себе хозяин.
        Тай обращается к Иэну:
        - Братан, ты свою женщину контролируешь?
        У Иэна застывает лицо.
        - Она права. Не делай этого, Тай.
        - Тряпка.  - Он вынимает пистолет и поглаживает ствол.  - «Зиг Зауэр П-226». Мило. Лучшие друзья «морских котиков».
        Не выпуская из рук пистолет, он достает другой и передает его Даниэле. Еще два пистолета достаются Джен и Микки, которая присвистывает, рассмотрев свой. Меня передергивает, когда она бросает взгляд в мою сторону. Тай кладет пистолеты перед Сэмюэлем, передо мной и, наконец, перед Иэном. Наше с Иэном оружие он поворачивает так, что стволы смотрят на нас.
        Я скрещиваю руки на груди и начинаю повторять:
        - Все, кто смотрит, звоните 911. Все, кто смотрит, звоните 911.  - И что они могут мне сделать? Опять пригрозить «мерами»? Отнять пистолеты, раздать автоматы?
        Я все твержу свою просьбу. Возможно, НЕРВ вырезал мои крики, когда я была в другой комнате, но они не смогут все время это делать. Особенно, если вспомнить, что другие раунды на гран-при уже закончились. Им тогда нечего будет показывать. И в конце концов им либо придется отпустить нас, либо показать меня Зрителям. В любом случае игра окончена. Пошла она, школа моды!
        ПОРА ТЕБЕ ЗАТКНУТЬСЯ, ВИ.
        - Пора дать мне выйти из игры. Я выхожу из игры. Я выхожу из игры.  - Я перемежаю эту мантру просьбами позвонить 911. Иэн присоединяется ко мне.
        ПОСМОТРИТЕ НА ВАШИ ТЕЛЕФОНЫ.
        Я на секунду прерываюсь, чтобы сказать:
        - Вы больше ничего не можете мне предложить. Школа моды и стажировка того не стоят. Ничто этого не стоит.
        Тай рычит:
        - Ну, поездка в Ирландию с папой, пока он еще ходит на своих двоих, еще как того стоит. Так что заткнись.
        ПОСМОТРИ НА СВОЙ ТЕЛЕФОН. РОДИТЕЛИ БУДУТ ТЕБЕ БЛАГОДАРНЫ.
        Что, они опять собираются втянуть в это моих родителей? Я смотрю на свой телефон и вижу довольно длинное сообщение. Я читаю. Кажется, это заметки моего психолога - та фигня, которую она печатала у себя на компе, пока меня несло. Такие, например, детали, как музыка, игравшая тем вечером у меня в машине. Просто поразительно, сколько всего у нее в этих заметках. Я казалась себе такой хитрой, скармливая ей всю эту чепуху насчет того, как я чувствую себя невидимой рядом с Сидни, чтобы отвлечь ее внимание от происшествия в гараже. Рассказала ей даже, как дурачилась с Джейсоном Уокером и он по ошибке назвал меня Сидни. Помимо этой истории там еще куча страшно унизительного материала. Господи, я что, рассказала психологу ВСЕ? И чего, спрашивается, стоят все эти бумажки о неразглашении, которые я подписала? И это еще не все. Во втором сообщении - расшифровка беседы психолога с моими родителями, что-то насчет того, что у них не было секса с тех пор, как…  - Ой, нет, они просто сгорят от стыда, если это выплывет.
        Я смотрю на экраны. Иэн тоже получил какое-то сообщение на свой телефон, и вид у него затравленный.
        МЫ БУДЕМ МОЛЧАТЬ, ЕСЛИ ВЫ БУДЕТЕ МОЛЧАТЬ.
        И я умолкаю.
        А ТЕПЕРЬ КАЖДЫЙ ИГРОК ДОЛЖЕН ВЗЯТЬ В РУКИ СВОЙ ПИСТОЛЕТ. ЕСЛИ КТО-ТО ОТКАЖЕТСЯ ВЗЯТЬ ОРУЖИЕ, ОНО АВТОМАТИЧЕСКИ ПЕРЕХОДИТ К ИГРОКУ, КОТОРОГО ВЫБЕРЕМ МЫ.
        Микки берет пистолет первой. Остальные следуют ее примеру. Кроме меня.
        Я прочищаю горло.
        - Оно того не стоит. Давайте просто пить пиво и тусоваться. Все еще можно исправить.
        Иэн косится в мою сторону, и на лбу у него появляется складка.
        - Возьми пистолет, Ви.
        Ого. Они, должно быть, нарыли на него еще больше грязи, чем на мою семью. Или НЕРВ предложил ему еще один бонус? Что же это может быть? Как бы мне хотелось проникнуть ему в голову и подсмотреть, что им движет!
        Я перевожу взгляд на пистолет, который лежит, поблескивая, передо мной, и по спине пробегает холодок. Во рту у меня пересохло.
        - Это просто безумие.
        Иэн смотрит на сидящих за столом.
        - Да, безумие. Но если ты не возьмешь пистолет, то, скорее всего, останешься безоружной.
        Каждый мой вдох может превратиться в рыдания. Я заставляю себя произнести трясущимися губами:
        - Не взять оружие может быть безопаснее, чем взять его. Даже они не станут стрелять в безоружного человека.
        Микки фыркает:
        - Конечно, нет.
        У ТЕБЯ ТРИДЦАТЬ СЕКУНД НА РАЗМЫШЛЕНИЕ.
        Шепот Гейл в динамиках:
        - Будь умницей, Ви.
        Поздновато уже.
        На экране начинается обратный отсчет. Я обвожу комнату взглядом. Микки и Тай поглаживают свои пистолеты, будто котят. Даже Сэмюэль держит пистолет так, будто знает, с чем имеет дело,  - должно быть, все эти видеоигры сказываются. Даниэлла и Джен положили оружие к себе на колени и крепко вцепились в подлокотники.
        На часах остается двадцать секунд.
        - Тебе не нужно ни на кого направлять его, просто возьми,  - говорит Иэн.
        - Вот так они к тебе и подбираются: шаг за шагом,  - шепчу я в ответ, хотя знаю, что все меня слышат.
        Иэн отвечает напряженным голосом:
        - Никто не заставит тебя стрелять, но, если ты его возьмешь, у них будет на одну пушку меньше.
        Микки и Тай смотрят на меня, как удавы на кролика. Может, схватить пистолет и выстрелить по камерам?
        Осталось десять секунд.
        У Иэна по лбу ползет капля пота.
        - Ви, пожалуйста! Я не смогу защищать нас один.
        Я так этого не хочу! Но как я буду сидеть здесь, совершенно беззащитная? Когда остается три секунды, я хватаю пистолет. Он тяжелый, и в какой-то смазке, и уж точно не похож на фальшивку. Я кладу его на колени - пятна на юбке меня давно уже не волнуют. Микки хмыкает, на лице у нее широкая усмешка.
        - МОЛОДЦЫ, РЕБЯТА! А ТЕПЕРЬ РАССЛАБЬТЕСЬ И ПОЛУЧАЙТЕ УДОВОЛЬСТВИЕ - МЫ ПОКАЖЕМ ВАМ НЕБОЛЬШОЕ КИНО. ПОЖАЛУЙСТА, ДЖЕН, ОТКРОЙ РОЗОВЫЙ ШКАФ С ЗАКУСКАМИ.
        Джен встает, явно не зная, что делать с пистолетом, и вопросительно смотрит на Микки.
        - Просто держи его дулом вниз,  - говорит Микки.
        Джен так и делает и на цыпочках нерешительно двигается к шкафу. Я уже боюсь представить, какую именно больную идею НЕРВ решит воплотить в этих закусках. Наверное, что-нибудь ядовитое. С ядом у нас пока испытаний не было. Но когда она открывает розовую дверцу, воздух наполняет масляный запах попкорна, и меня начинает тошнить. Она вытаскивает картонную коробку с логотипом на боку, и ставит на стол, а потом ей приходится совершить еще пару рейсов за упаковками со сладостями - тоже с яркими логотипами. Спонсоры что, реально думают, что это поможет им повысить продажи в кинотеатрах? Глупый вопрос.
        Джен кричит Микки:
        - Тут в холодильнике полно «Ред Булла». Тебе принести, детка?
        И конечно, Микки и те игроки, которые прежде глушили пиво, берут по банке. Алкоголь плюс кофеин - отличная комбинация.
        Единственные, кто тянется к попкорну,  - это Тай и Микки: они набивают себе полные рты. Сэмюэль, пожав плечами, берет коробку конфет. Когда Джен возвращается на свое место, освещение меркнет, и на экранах появляется название фильма: «Обращение с оружием для начинающих».
        За следующие несколько минут мы узнаем, как заряжать пистолет, как взводить курок, снимать оружие с предохранителя, целиться одной рукой и двумя. С каждой новой порцией информации меня одолевает желание завизжать. Нас застрелят. Наша кровь аккуратно стечет вниз через дырочки, и комната будет готова принять следующую партию игроков. Коленки у меня трясутся так, что пистолет чуть не падает.
        Иэн берет меня за руку.
        - Это все показуха. Они пытаются нас запугать.
        Пытаются? Даже он побледнел, и я чувствую, как бешено у него колотится пульс.
        САМОЕ ИНТЕРЕСНОЕ ВПЕРЕДИ, А ПОКА НУЖНО НАВЕСТИ ПОРЯДОК. КОЕ-КТО ВСЕ ЕЩЕ НЕ ОЩУТИЛ ПОСЛЕДСТВИЙ СВОЕГО ПОВЕДЕНИЯ ВО ВРЕМЯ ПРЕДЫДУЩЕГО ИСПЫТАНИЯ.
        Они что, серьезно? Что может быть хуже, чем это? Мне хочется ударить себя, как только эта мысль появляется у меня в голове. Это один из тех вопросов, ответы на которые появляются сами собой. И ответы эти таковы, что начинаешь крепко жалеть о своем любопытстве.
        В промежутке между ликующими воплями Микки за одной из дверей, которая вела к «личным» испытаниям, слышатся голоса. Дверь открывается, и в комнату, спотыкаясь, вваливаются двое с завязанными глазами.
        Пистолет у меня на коленях вдруг становится в десять раз тяжелее, когда я вижу, кто к нам присоединился.
        Томми и Сидни.

        СЕМНАДЦАТЬ

        Мой дух стремительно падает, но я вскакиваю с места:
        - Ребята, быстрее назад, пока можете!
        Они сдирают повязки с глаз и с недоумением озираются. Дверь, из которой они только что вышли, медленно закрывается.
        Я бросаюсь к ним, указывая на дверь.
        - Бегите!
        Они с испугом смотрят то на меня, то на дверь, пока та, наконец, не закрывается с тем же зловещим щелчком. Микки и Тай, которые тоже вскочили - вероятно, чтобы помешать мне сбежать,  - вновь садятся с довольным видом.
        Сидни растерянно моргает - такой я ее еще не видела. Недоумение у нее на лице быстро сменяется шоком, когда она замечает пистолет у меня в руке.
        - Он же не настоящий, правда?
        Я прячу оружие за спину.
        - Я не знаю.
        Томми оглядывает комнату со смесью отвращения и любопытства. Потом смотрит прямо на меня и качает головой, типа «я же тебе говорил». Остальные игроки сидят на своих местах, кто-то жует попкорн, будто мы с моими друзьями - очередной номер программы.
        Сид направляется прямо ко мне, и, подойдя почти вплотную, смотрит прямо в глаза.
        - Ты слишком далеко зашла! Как ты могла не уйти после того, как они заставили тебя думать, что ты дышишь угарным газом? Черт, Ви!
        Она хватает меня за руку и тащит к двери, из которой они только что появились.
        - Что именно вы видели? Хоть одна из моих просьб вызвать 911 пробилась в эфир?
        Она не обращает на меня внимания и стучит в дверь.
        - Окей, можете теперь нас выпустить!
        Раздается резкий сигнал, экраны под потолком вспыхивают, и Сидни задирает голову, чтобы видеть тот, что прямо у нее над головой. Я кладу руку ей на спину, стараясь успокоить перед тем, как она прочтет послание, которое точно заставит ее сойти с ума.
        В ДВЕРЬ ВСТРОЕН ТАЙМЕР, ОНА ОТКРОЕТСЯ ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ МИНУТ (ИЛИ В ЭКСТРЕННОЙ СИТУАЦИИ). ИГРОКИ ПОКАЖУТ ВАМ, ГДЕ НАПИТКИ. РАСПОЛАГАЙТЕСЬ, ЧУВСТВУЙТЕ СЕБЯ КАК ДОМА!
        Сидни ударяет ладонью по стене.
        - Я не хочу располагаться. И пистолеты - это экстренная ситуация!
        Она пытается просунуть пальцы в практически невидимую щель между дверью и косяком, но у нее ничего не выходит. Тогда она бежит к главной двери и пробует повернуть ручку. Потом начинает молотить по двери и кричать:
        - Эй, вы сказали, что Ви плохо и мы с Томми должны ее отсюда забрать. Ну вот, мы тут, так что выпустите нас наружу, или я папе позвоню. Он у меня адвокат!
        Микки смеется и спрашивает у остальных игроков, не хочет ли кто еще по пиву. Проходя между нами, она изображает, будто идет на высоких каблуках.
        Сид вытаскивает телефон и чертыхается, обнаружив, что сигнала нет. Проходит в центр комнаты, где стою я:
        - Дай мне свой.
        Я чувствую тяжесть в груди. Вот они, мои последствия. Будто недостаточно было подвергнуть опасности себя или напугать родителей до полусмерти. НЕРВ играет на моем чувстве вины, а это совсем нетрудно, учитывая, что я - Козерог и что готова была сломаться еще до начала гран-при. Мысль о том, что из-за меня друзья попали в ад, хоть еще и не поняли этого, невыносима. Если с ними что-то случится…
        Я опускаю голову.
        - Телефоны тут не работают, никого отсюда не выпустят, и иск никому не предъявишь. А теперь они роздали нам по пистолету и заставили просмотреть видео, как обращаться с оружием. Мне так жаль, что я вас в это втянула.
        У Томми застывает лицо. Он орет на Иэна, который поднялся с диванчика и вышел из-за стола:
        - Это все из-за тебя, сукин ты сын!  - и шагает вперед. Иэн продолжает держать пистолет дулом вниз, но глаза у него бешено вспыхивают.
        - Лучше не подходи.
        Я преграждаю Томми дорогу и выставляю руку.
        - Вы что, не смотрели игру? Нам просто повезло, что Иэн будет нас прикрывать.
        Томми резко выдыхает, отодвигая меня в сторону.
        - Это ты называешь «прикрывать»? Да ты бы никогда тут не оказалась, если бы не он!
        Моя рука упирается ему в грудь. Странно, она у него такая же твердая, как у Иэна.
        - Мне пока никто не угрожал оружием. Иэн влип с этим гран-при так же, как и я. А теперь, к сожалению, и вы с Сидни. Господи, как бы мне хотелось, чтобы вас, ребята, тут не было!
        Сидни упирает руки в бока, как во второй сцене первого акта.
        - Поздно жалеть!..
        - Почему вы не позвонили в полицию, если хотели мне помочь?  - спрашиваю я.
        Она нетерпеливо вздыхает.
        - В полицию? Из-за игры? Да все знают, что тут все понарошку.
        Моя очередь нетерпеливо вздыхать.
        - И ты в это веришь?  - спрашиваю я у Томми. Уж ему-то должно быть понятно.
        Он краснеет.
        - Они с самолета прыгали на раундах в Чикаго, и парашюты раскрылись. Весь страх тут… искусственный.
        - Поверь мне, искусственный страх на вкус точно такой же, как органический.  - Я вздыхаю.  - Нас всех обвели вокруг пальца.
        Он протискивается мимо меня к Иэну.
        - Ну, твой партнер тут мало помог. Он повсюду в интернете, что-то вроде сетевой проститутки. Я нашел несколько мерзких сайтов - и уверен, что это он там на фото. Только погоди, я еще прогоню их через программу распознавания лиц.  - Он вытаскивает телефон и поворачивает ко мне экран.  - Вот, смотри.
        Я хватаю телефон.
        - Я думала, твой тут тоже не ловит! Звони 911! Давай!
        Микки и Тай вскакивают со своих мест, а Томми растерянно прижимает телефон к груди.
        - Да не ловит он тут. Я видео скачал еще раньше.  - Он кликает на что-то и сует телефон мне в лицо.
        У Иэна краснеет шея.
        - Это все брехня!
        На экране телефона - какое-то мутное видео, где несколько полураздетых людей борются друг с другом, или что там они еще делают. Я отталкиваю телефон.
        - Сейчас не время смотреть дурацкие ролики.
        Томми продолжает показывать мне видео.
        - Тебе надо знать, с кем ты связалась и можно ли ему доверять.
        Микки ржет, глядя на нас через спинку диванчика:
        - Что, сдулась? Девственнице показали голую ножку?
        Раздается сигнал и экран снова вспыхивает,
        ХВАТИТ БОЛТАТЬ. ВОТ СЛЕДУЮЩЕЕ ИСПЫТАНИЕ: НАПРАВЬТЕ ПИСТОЛЕТ ЛИБО НА РАНЕЕ ВЫБРАННУЮ ЖЕРТВУ, ЛИБО НА ОДНОГО ИЗ ВНОВЬ ПРИБЫВШИХ.
        Сидни круто разворачивается ко мне:
        - Что за…
        С моих губ срывается какой-то писк, кровь застывает в жилах. Так вот как я умру? Или из-за меня убьют одного из моих друзей? И вот это нужно публике? Горло сжимается. Ну почему я не осталась после спектакля, не подошла к родителям? Любая нормальная дочь так бы и сделала.
        Микки и Тай поворачиваются и, опираясь на спинки сидений, прицеливаются. Она держит пистолет двумя руками, он - одной, уверенно, твердо. Черные дыры стволов глядят, не мигая, на нас с Иэном.
        Сэмюэль глубоко вздыхает, прежде чем поднять пистолет.
        - Прости, Ви. Но я обещаю, что не нажму на курок.
        - Ну тогда все в порядке, я могу не беспокоиться.  - Голос у меня поднялся на октаву выше. Я думаю, нельзя ли все-таки спрятаться в туалете, но тут вспоминаю, что дверь не запирается.
        - Возьми пистолет,  - говорит Тай Даниэлле.
        Та скрещивает руки на груди.
        - Не знаю… Что-то все это слишком стремно становится.
        У Тая напрягается челюсть.
        - Я думал, ты чего-то стоишь.
        Она медленно поворачивается к нам, кусая губу, потом берет оружие обеими руками, одна на рукоятке, другая - под дулом. Спасибо тебе, фильм, теперь я знаю, как что называется. Интересно, это будут последние усвоенные мной знания?
        Даниэлла всхлипывает и вытирает щеку плечом. Все это она проделывает, не прекращая дрожать, отчего ее браслеты постоянно звенят - дзынь, дзынь, дзынь,  - и от этого звука у меня внутри все переворачивается.
        - Ладно, сойдет,  - говорит Тай.
        Микки шепчет что-то Джен, а потом прикусывает за ухо. Джен вздыхает и тоже берет в руки пистолет. И вот еще один ствол, направленный на меня, еще один - на Иэна.
        Я поворачиваюсь к нему. Видно, как на шее у него пульсирует вена. Он медленно поднимает пистолет и направляет на Тая. В комнате становится так тихо, что слышно, как под потолком жужжат лампочки.
        Мне хочется растечься по ковру, каким бы он ни был противным, но я должна соображать.
        - Сидни и Томми, это не ваша драка.  - Я указываю на главную дверь.  - Идите и встаньте там.
        Я начинаю двигаться вокруг стола, обратно к своему диванчику, который находится на противоположной стороне комнаты от того места, куда я сказала им отойти.
        Но они идут за мной.
        Я поворачиваюсь и говорю.
        - Нет! Так этим придуркам будет легче целиться. Уж вы-то должны соображать, что к чему.
        Томми наклоняется ко мне и шепчет:
        - Я сообразил позвонить в полицию до того, как мы сюда приехали. Теперь это только вопрос времени - когда они доберутся до нашего этажа. Все, что нам нужно,  - просто тянуть время.
        Слышал ли его НЕРВ? А если да - хорошо это или плохо? Я шепчу в ответ:
        - Я могла бы догадаться. Ты потрясающий, Томми. Теперь, пожалуйста, отойди к двери. Обещаю посмотреть любое видео, какое захочешь, когда мы выберемся отсюда.
        Он берет Сидни под руку, чтобы увести ее, но, конечно, это совершенно бесполезно. Она вырывается и кладет обе руки мне на плечи, будто не замечая, что она под прицелом у нескольких человек.
        Глаза у нее влажные, но макияж до сих пор безупречен.
        - Ви, хотя ты вела себя сегодня, как полная сволочь, я пришла сюда, чтобы помочь тебе, а не прятаться по углам.
        - Знаешь, Сидни, ты абсолютно права, я была ужасна. Я что-нибудь придумаю, чтобы это исправить. Но если ты и правда хочешь помочь, пожалуйста, отойди. Правда. Очень, очень, очень тебя прошу.
        Она не двигается с места. Свет начинает тускнеть.
        Я толкаю ее к двери.
        - Иди прямо сейчас, прежде чем свет погаснет. Иначе будешь торчать тут под прицелом. Тогда ты уж точно никому не сможешь помочь.
        Она вздрагивает, от страха или бессилия, не знаю… Но, наконец, здравый смысл берет верх. Она медленно отходит. Томми следует за ней, поглядывая назад, на нас с Иэном.
        Я направляюсь к диванчику, натыкаясь по пути на дурацкий стол, и он начинает со скрипом раскачиваться. Сэмюэль придерживает его свободной рукой, продолжая целиться в меня. Я пригибаюсь и прячусь за диванчиком, используя его спинку в качестве упора для пистолета, как это сделали Тай с Микки. Тонкая спинка пулю не остановит, но в укрытии я чувствую себя немного лучше. Навожу пистолет на Микки, а она в ответ со злобной ухмылкой целится в меня. Поверить не могу, что направила оружие на другого человека!
        Иэн все еще стоит в центре комнаты, на самом виду. Света становится все меньше, и он тоже огибает стол, занимает позицию за диванчиком Сэмюэля. Ну почему я не сказала Томми и Сид спрятаться там же? Так у них было бы хоть какое-то убежище. Я снова подвела всех, кто мне дорог. Они прижимаются к двери и вид у них ужасно уязвимый.
        Остальным наверняка не хочется признавать, что у нас Иэном возникла хорошая идея, но все парочки по другую сторону стола тоже спешат спрятаться за спинками диванчиков, как это сделали мы. Теперь мы как две армии, пятеро против двоих, целимся друг в друга через кофейный стол.
        Нам понадобилась на это всего минута, но, видимо, у НЕРВа не хватает терпения. Вновь раздается сигнал.
        СНИМИТЕ ПИСТОЛЕТЫ С ПРЕДОХРАНИТЕЛЯ.
        На экранах появляется анимированное изображение пистолета - нам показывают, как снимать с предохранителя, если мы вдруг забыли учебное видео.
        У меня сжимается желудок. Я покрепче стискиваю коленки, чтобы ноги не так дрожали, и говорю:
        - Вы что, правда думаете, что это сойдет вам с рук? Если пистолеты заряжены и кого-то из нас застрелят, то игре конец, и навсегда.
        НЕ КОНЕЦ. ЭТО РЕКЛАМА.
        Слова быстро вспыхивают и пропадают на экране, который видно нам с Иэном, но не на том, что справа. Сидни и Томми задирают головы, но я не думаю, что они успели прочесть.
        Я обращаюсь к камере.
        - Вы что, шутите? Даже если вас невозможно найти, кто после этого захочет играть?
        Остальные игроки явно в замешательстве. Неужели экран над моей головой, тот, который видят они, не работает?
        Экран напротив меня быстро мигает:
        ТЕ, КОМУ НРАВИТСЯ ВЫИГРЫВАТЬ, БУДУТ ИГРАТЬ ВСЕГДА.
        В глубине души я понимаю, что это правда. Как ни противно это признавать. Взять хотя бы меня - на что я только не пошла сегодня, надеясь выиграть стипендию?
        На НЕРВ мои слова не действуют, но, может быть, я найду понимание у других игроков. Это же логика!
        - Ладно, ребята, давайте остановимся. Они хотят, чтобы мы перестреляли друг друга. В качестве рекламы. Вы думаете, я преувеличиваю? Посмотрите на ковер под столом, в самом центре. Это слив. И знаете, для чего? Чтобы комнату можно было отмыть от нашей крови.
        Микки гогочет.
        - Нет, это для того, чтобы смыть после тебя, когда ты обделаешься.
        Она проводит большим пальцем по тыльной стороне ствола; слышится громкий «клик». Джен на секунду закрывает глаза, потом, отведя взгляд, щелкает предохранителем. Тай делает то же самое. Иэн тоже. Клик, клик, клик.
        Тай поднимает брови, глядя на Даниэллу:
        - И чего же ты ждешь?
        - А они заряжены?  - спрашивает она.
        А КАК ВЫ ДУМАЕТЕ?
        Все экраны ожили. Интересно, а были ли на них сообщения послания, которые не видела я?
        У Джен трясутся плечи.
        - У меня вообще нет опыта обращения с оружием. Что, если он выстрелит?
        Тай презрительно морщится.
        - Не выстрелит, пока ты не нажмешь на спусковой крючок, дура. Когда снимаешь с предохранителя, это всего лишь сокращает количество действий с двух до одного.
        Сэмюэль добавляет:
        - И это будет проблемой, только если пули настоящие.
        Он что, до сих пор верит, что пистолеты не выстрелят? Что же думают зрители? И никакая полиция что-то пока не вломилась сюда, чтобы нас спасти. Неужели все думают, что это просто типа пейнтбола? И мы выйдем отсюда целыми и невредимыми, ну может, не считая нескольких синяков? Конечно, среди зрителей наверняка есть садисты, которым хочется, чтобы все было по-настоящему. Но я точно знаю, что мои друзья в ужасе. И чувствуют себя беспомощными, потому что никто не знает, где мы.
        Не помню, что там говорилось в учебном фильме про количество действий и пули в магазине, но я знаю, что снять пистолет с предохранителя - это подойти на шаг ближе к выстрелу. И Даниэлла тоже это понимает. По щекам у нее течет тушь. Но, в конце концов, страх стать следующей жертвой побеждает - и она щелкает предохранителем.
        - Ви?  - говорит Иэн.
        Я чувствую то же, что Даниэлла,  - мне очень не хочется трогать предохранитель, хочется направить пистолет куда-то еще. С другой стороны, если случится что-то ужасное, мне нужно будет защищать себя. И друзей. Затаив дыхание, я провожу пальцем по ребристой выпуклости в задней части пистолета. Клик.
        Верхняя губа у Микки начинает блестеть, раньше этого не было. Прекрасно. Глаза у меня застилает красный туман.
        - И сколько нам так сидеть?  - спрашивает Иэн срывающимся голосом.
        НЕРВ не отвечает.
        Иэн говорит:
        - Все, что нам сказали - снять оружие с предохранителя, но ничего насчет того, как долго мы должны держать их на взводе. Эту часть задания мы выполнили, так что давайте поставим пистолеты на предохранитель и опустим оружие, прежде чем произойдет какая-нибудь глупость.
        Сэмюэль кивает. Хотелось бы мне, чтобы он хоть что-то сказал.
        Мы все смотрим на экраны, ожидая, что НЕРВ вот-вот вмешается.
        Иэн переводит взгляд на игроков по ту сторону стола.
        - Давайте, я досчитаю до трех, и мы сделаем это одновременно? Давайте прекратим это, пока не поздно.
        Он делает вдох.
        - Раз.
        Джен взглядывает на Микки, подняв брови, которая ни на секунду не отводит от меня взгляда.
        - Два.
        По спине у меня ползут капли пота. В комнате тихо, музыки нет, даже мебель не скрипнет.
        Иэн набирает в грудь воздуху. И что, только мы одни собираемся это сделать? У меня никак не получается вдохнуть поглубже; кажется, я могу потерять сознание в любую секунду.
        - Три.
        Я сдвигаю пальцем рычажок, но еще до того, как раздается «клик», в глазах у меня темнеет. Нет, это в комнате погас свет. Резкие вспышки. Крики. И выстрелы.

        ВОСЕМНАДЦАТЬ

        Я инстинктивно пригибаюсь. Пистолет скользкий и тяжелый, и все же я продолжаю удерживать его на спинке сиденья высоко над моей головой. Сердце колотится, будто хочет выпрыгнуть из груди, а когда ко мне возвращается слух, я понимаю, что играет музыка - такая, какую крутят на деревенских танцульках. Йо-хо! У кого-то явно нелады с чувством юмора.
        Правая рука затекла так, что я почти ее не чувствую, и я медленно опускаю оружие на пол, хотя чувствую сильный соблазн просто бросить его. Но мне еще, может быть, придется защищаться от всех этих других пистолетов, которые - я уверена - все еще направлены на меня, даже в темноте.
        - Все живы?  - тихо спрашиваю я темноту. Меньше всего хочется напугать кого-нибудь так, что опять начнется стрельба.
        Слева от меня Иэн говорит «Да».
        Я повышаю голос, стараясь перекричать бренчание банджо.
        - Томми? Сид?
        В дальнем углу комнаты раздается шорох, а потом голос Сидни, который всегда звучит ясно, произносит:
        - Мы в порядке.
        Я облегченно вздыхаю.
        - А насчет нас ты узнать не собираешься?  - вкрадчиво спрашивает Микки.
        - Уж наверное ты жива, ведь я не стреляла.
        Микки раздраженно фыркает.
        - Ага, ну конечно, ты этого не делала. Значит, это твой сладкий мальчик по нам палил?
        Я слышу, как Иэн пошевелился.
        - Нет, некоторые тут умеют контролировать пальцы, когда они на курке.
        Тай гогочет.
        Тут раздается голос Сэмюэля, в первый раз, как мне кажется, за много часов.
        - Было пять выстрелов. Я не стрелял. Рядом со мной тоже выстрелов не было. Так что это должны были быть вы, ребята.
        В голосе Иэна слышится гнев:
        - У меня ствол холодный; хотите - подойдите и проверьте.
        Разумеется, Микки не может не добавить:
        - Уж конечно у него ствол холодный, как и полагается при фригидной подружке.
        Интересно, она думает о чем-нибудь, кроме секса? И почему она просто не признает, что не выдержала и начала стрелять? Вот только…
        До меня доходит, что есть еще одна возможность, и меня начинает трясти от бешенства.
        Я прочищаю горло, чтобы мои следующие слова прозвучали так же ясно, как у Сидни:
        - Может, это НЕРВ стрелял? Или, может, они напустили сюда пороховой дым через вентиляцию, а выстрелы - просто запись. В любом случае они хотели напугать нас так, чтобы кто-нибудь выстрелил. Вы что, ребята, не понимаете? Это конец.
        Все на минуту замолкают. Они же должны понимать, что мое предположение - это самое вероятное.
        Иэн говорит:
        - В темноте - да еще эти вспышки!  - невозможно было понять, кто стреляет, а кто - нет.
        Джен, всхлипывая, произносит:
        - Уроды! Да включите уже свет! По-любому ваша публика в темноте ничего не увидит.
        Надо же, никогда не подумала бы, что она способна расплакаться. Но я бы и про себя не подумала, что смогу размахивать пистолетом.
        - Пахнет, будто кто-то обоссался,  - замечает Тай.
        Действительно, к запаху пороха и попкорна примешивается запах аммиака.
        НЕРВ, должно быть, производит какие-то манипуляции с освещением, потому что я начинаю различать контуры рук, хотя никакого света не видно. Я сажусь, чтобы нос оказался подальше от этого мерзкого ковра. И еще для того, чтобы попытаться разглядеть что-то в полумраке: диванчики, покачивающиеся головы, которые тоже меня рассматривают. Кофейного столика не видно, но, в конце концов, удается рассмотреть толстые тросы, которыми он крепится к потолку.
        ОКЕЙ, ХВАТИТ ОПРАВДЫВАТЬСЯ ДРУГ ПЕРЕД ДУРГОМ. ВЫ ДОЛЖНЫ ЗАНОВО ПРИЦЕЛИТЬСЯ, ПРЯМО СЕЙЧАС. И ДЛЯ ПОЛНОЙ ЯСНОСТИ: ПРИЦЕЛ БУДЕТЕ УДЕРЖИВАТЬ В ТЕЧЕНИЕ ДВАДЦАТИ МИНУТ, ДО КОНЦА ИГРОВОГО ВРЕМЕНИ.
        Я вспоминаю, как смотрела финал гран-при в прошлом месяце. Там еще ребята стояли на краю крыши. И я была уверена, что внизу натянута страховочная сеть. Пока игроки тряслись на карнизе, НЕРВ крутил нарезку - лучшие моменты предыдущих испытаний. Именно этим они сейчас наверняка и занимаются. Все для садистского удовольствия.
        Зрачки у меня постепенно расширяются, и я различаю Тая, который поднялся над своим бруствером-диванчиком, направив пистолет на Иэна. Он шипит что-то Даниэле, которая медленно следует его примеру. Джен и Микки направляют оружие на меня - ну, на мой диванчик, какая разница. То же делает и Сэмюэль. Иэн поднимает пистолет, целясь в Тая.
        Я держу пистолет на коленях, пытаясь решить, что делать. Проведя по нему пальцами, я нащупываю рычажок предохранителя. Стоит ли на него нажимать? Но мне нужно защищаться, и я уверена - никто больше пистолет на предохранитель не поставил, хотя НЕРВ вообще ничего не сказал насчет того, что этого делать нельзя. Да выбора тут особо нет, верно? Если я хочу защитить себя и своих друзей, мне нужно быть солдатом в этой уродской игре. Я поднимаюсь на колени и направляю пистолет на другую сторону стола.
        Мы ждем. Вновь становится темно, музыка смолкает. Минуты начинают тянуться бесконечно - треск электричества, журчание в трубах этажом выше, учащенное дыхание, кто-то поменял позу. Темнота стоит, хоть глаз выколи, и она, как некое живое создание, забивается мне в глаза, в нос, в рот. Мне хочется оттолкнуть ее, но она связала меня по рукам и ногам. Грудь у меня чуть не разрывает - так неистово колотится сердце. Я икаю, не в силах контролировать свое дыхание или производимые мной звуки. Кто-то напротив ржет. Микки.
        Иэн сдвигается к краю своего диванчика, который ближе ко мне, и шепчет.
        - Опусти ненадолго голову. Сосредоточься на дыхании: медленный вдох - медленный выдох.
        Я делаю, как он сказал, не забывая про пистолет и прицел. Мне плевать на чертово задание, но, если Микки начнет стрелять, мне придется сражаться. Я дышу. Спустя минуту я уже держу себя в руках. Но голова раскалывается, так что я перехватываю пистолет одной рукой, другой потираю висок. Это просто ужасный сон, верно? Я пытаюсь представить, что я где-то далеко отсюда.
        Внезапно я вспоминаю лекцию по квантовой механике, которую читал нам учитель физики. Что-то там было по кошку. Кот Шредингера. Какая-то история о том, что все события остаются в поле возможностей, пока не произойдут на самом деле или пока кто-нибудь их не увидит. Этот ученый, Шредингер, уверял, что, если бы его кот сидел в коробке, никто не знал бы наверняка, жив он или мертв, пока не откроет коробку. Но теперь мне интересно, узнают ли Зрители о том, что с нами случилось, если никто не откроет эту кошмарную коробку.
        Нет, надо прекратить. Нужно думать о чем-то таком, от чего этот бешеный стук в груди замедлится, а не наоборот. Темнота - она ведь может быть где угодно, когда угодно. Я могу быть живой, могу быть мертвой. Ладно, лучше буду живой. И представляю себе, что темнота - это мягкое покрывало безлунной ночи и в паре шагов от меня сидит парень, такой милый и теплый. И вот он обнимает меня, и сердце его бьется так сильно, но, говорю я себе, от страсти, не от страха.
        Я уже почти убедила себя в реальности этой романтической фантазии, когда вновь становится немного светлее. На меня все так же направлены три пистолета. Вот и конец фантазии. Глаза у меня наливаются слезами, в животе тяжелым грузом замирает отчаяние.
        Не легче становится после того, как Сидни издает театральный вздох и говорит:
        - Окей, прошло примерно четыре минуты. Вам еще не надоела эта сцена? Наверняка мы сможем найти занятие поинтереснее, чем тыкать друг в друга пистолетами.
        В ее голосе слышится дрожь, чего раньше никогда не бывало. Лучше бы она молчала. Но разве она из тех, кто будет молча терпеть?
        Тай фыркает.
        - Давай, подойди поближе и продемонстрируй, что у тебя на уме. Одна рука у меня свободна.
        Из угла, где находятся Сидни и Томми, доносится яростное перешептывание.
        Такое ощущение, что по мне бегают какие-то насекомые.
        - Оставайся, где стоишь, Сидни.  - Я бы подошла к ней, чтобы переубедить, несколько пистолетов повернутся вслед за мной.
        - Как тебя зовут?  - спрашивает она.
        - Тай, потому что от меня та-а-а-ют.
        Я вскакиваю.
        - Сид, даже не думай!..
        Вот вам типичная Сидни: обязательно попытается привлечь внимание к себе. Но то, что происходит сейчас,  - не школьный спектакль. У нее не получится обаянием пробить себе - или мне - дорогу. При одной мысли, что Тай полезет к ней своими жирными лапами, меня начинает тошнить. И потом, как же Даниэлла? Она может приревновать, а ревнивая девушка с пистолетом - не самое удачное сочетание.
        Микки издает стон:
        - Черт, друзья этой недотроги бесят даже больше, чем она сама. Может, нам выбрать другую цель?
        Я отвечаю:
        - Ага, чего еще ждать от таких, как ты? Будешь целиться в людей, которые даже защитить себя не могут? Только не забудь, чей пистолет направлен тебе в голову.
        Поверить не могу, что я это сказала, но я своего добилась: Микки по-прежнему целится в меня, а не в Сидни. Ужасно, что Сидни здесь, без всякой защиты. Моя храбрая, упрямая лучшая подруга, которая разгуливает в этом глупом корсете так давно, что, наверное, спина у нее уже разламывается.
        Я вытираю глаза.
        - Сид, просто не отходи от Томми, хорошо?  - он ведь успел сказать ей насчет полиции, верно? Если, конечно, не испугался, что она вывалит эту информацию в какой-нибудь драматичный момент.
        Томми говорит:
        - А почему бы и нам не получить оружие?
        Нет! О чем он только думает? Особенно учитывая, что полиция может ворваться в любой момент. Или он на это и рассчитывает? Тогда это значит, что он пытается показать, какой он крутой. И на кого же он стремится произвести впечатление? Эта публика того не стоит.
        Я кричу ему:
        - Оружия тут уже предостаточно. Не стоит добавлять еще в это шоу для психопатов.
        Тут мою руку пронзает острая боль. Может, я слишком долго держала на весу пистолет. Не знаю, как долго еще смогу удерживать в руке скользкую рукоятку. Сколько там еще осталось, пятнадцать минут? И если я чувствую усталость, как же остальные? Еще одна вспышка или звук выстрелов - этого хватит, чтобы кто-нибудь вздрогнул и случайно выстрелил. Чем сильнее мы устаем, тем легче будет сделать ошибку.
        В комнате опять наступает кромешная темнота.
        Я шепчу Иэну:
        - Нужно покончить с этим как можно скорее.  - Прежде чем у кого-нибудь сведет усталые пальцы. Прежде чем Сидни подберется к Таю и заварит кашу. Прежде чем НЕРВ придумает еще что-нибудь и толкнет нас за край. А именно это они и сделают, я уверена.
        Иэн шепчет в ответ:
        - Я работаю над планом.
        Я спрашиваю:
        - Каким? Броситься на пол и молиться?  - Мой ответ звучит неожиданно едко, но отчаяние еще никому не шло на пользу.
        Он хмыкает.
        - Я правильно понимаю, что в туалете окна нет?
        И что, это все, до чего он додумался?
        - Нет, конечно. Ни одного окна в этом театре для извращенцев.  - Когда я произношу эти слова, в голове начинают мелькать картинки: сцена, зрители, окна, пистолеты. Мы - актеры в этой кошмарной пьесе. Наши подлые зрители могут находиться где угодно, по всему миру. Сидеть перед экраном, попивая коктейли. Заключая пари. Ожидая крови.
        Когда я представляю себе такую аудиторию, у меня вдруг учащается пульс, мне кажется, я что-то нащупала. Что же это, что? Не могу отделаться от чувства, что я на грани озарения,  - так бывает, когда я думаю о ткани или о крое и вдруг в голове рождается новый фасон. Думай. Как жаль, что я не могу как следует разглядеть комнату! Может, у нас каким-то образом получится заставить двери открыться. Сколько дверей мы видели до сих пор открытыми? Девять? Я щурюсь, пытаясь хоть что-то разобрать в темноте.
        Скорее всего, НЕРВ использует инфракрасные камеры, чтобы снимать нас крупным планом. Они думают, им удастся передать наш страх. Наверняка для них это - самый кайф. Готова поспорить, самые извращенские Зрители жаждут оказаться с нами здесь, в комнате, почувствовать наш ужас, понюхать его. Я представляю, как публика кричит: «Умри! Умри!»  - как в римском цирке, а император наблюдает за убийствами с позолоченного трона.
        Тут я замираю. Вот оно!
        Наверняка кто-то из публики потребовал лучшие места. Такие всегда находятся. Стена справа от нас выглядит иначе, чем три остальные. И в ней только одна дверь, в отличие от других, в которых полно всяких секретных отверстий. По пути в эту комнату, перед началом раундов, мы с Иэном проходили мимо ряда кресел в коридоре. Это же и был первый ряд!
        Внезапно меня посещает уверенность, что шелковая драпировка в коридоре была не просто для красоты. Это занавес, великолепный занавес, и теперь его подняли над этой кошмарной сценой. И блестящая стена рядом с дверью - это вовсе не стена! Это окно, прозрачное с одной стороны. Зрители всего в паре метров от нас. Я ощущаю их присутствие, словно они дышат мне в шею.
        Стоит ли делиться своими подозрениями с Иэном? Вдруг хотя бы что-то из того, что говорил Томми,  - правда? Может, Иэн манипулировал мной, заманил сюда ради славы в интернете? Может, Микки была права и среди нас действительно есть подсадная утка из НЕРВа. На какие деньги он оплачивал обучение в частной школе? Сидни он тоже показался подозрительным, а ведь у нее нюх на людей. Или нет? Какой же это нюх, если она выбрала меня своей лучшей подругой? Ничего себе подруга - перестала ей доверять, а потом подписалась на ужасную игру, которая может стоить жизни нам обеим!
        Иэн был мне надежной опорой весь сегодняшний вечер. И мне понадобится помощь, чтобы отсюда вырваться. Томми мог и ошибиться насчет этих подозрительных видео. Ошибся же он, думая, что полиция явится сюда вовремя. Он просто увидел на этих сайтах то, что ему хотелось увидеть. Но он - самый умный парень из всех, кого я знаю. Неужели он может быть неправ? Я дергаю себя за волосы. Нет времени соображать, где тут правда. Мне придется действовать, полагаясь на интуицию.
        Прикрыв рот рукой, я шепчу о своих подозрениях Иэну, молясь о том, чтобы он был на моей стороне.
        - Ты сумасшедшая,  - говорит он.  - А даже если это правда, что мы можем поделать?
        Что ж, по крайней мере, он шепчет и не выдает меня.
        Я раздраженно трясу головой - ну как он не понимает очевидного? Или, может быть, не хочет понять? Зайдет ли он настолько далеко, чтобы попытаться меня остановить?
        Я говорю:
        - Мы выстрелим в окно.
        На секунду он замолкает.
        - Пули либо пробьют стекло и попадут в кого-нибудь снаружи, если, конечно, там кто-то есть, либо срикошетят прямо в нас. Ни то, ни другое не годится.
        Наши зрители вполне заслуживают пули, но ок - пока подождем.
        - Может, разобьем стекло диваном?
        - Они такие громоздкие и не на колесиках. Не думаю, что у нас получится разогнать его настолько, чтобы пробить стену.
        Больше в комнате нет ничего, что можно было бы швырнуть, кроме пивных бутылок и коробок из-под попкорна. Если, конечно, не считать остальных игроков. Парочку я бы точно вышвырнула в окно. Если бы только можно было как-то снять этот дурацкий стеклянный стол…
        И тут у меня перехватывает дыхание.
        Его и не нужно снимать. Он же на тросах висит, как таран. Диванчики стоят только с боков, столу ничего не помешает. Я шепчу Иэну. Сперва он со мной не соглашается, но разве у нас есть выбор? Мы обмениваемся парой идей о том, как осуществить наш план, да так, чтобы при этом нас не застрелили. Как только мы придумываем что-то мало-мальски осуществимое, я слышу тихий «клик».
        - Это что было?  - спрашиваю я.
        - Я поставил пистолет на предохранитель,  - говорит Иэн.
        В груди у меня все сжимается. Я чувствую себя беззащитной. Но он прав. Какой смысл спасаться, если при этом мы случайно кого-нибудь застрелим. И НЕРВ не давал никаких указаний, что оружие не должно быть на предохранителе. Так что, пока мы не прекращаем целиться, они не должны донимать нас своими посланиями насчет «чистоты игры». Я тоже ставлю свой пистолет на предохранитель, но по-прежнему держу Микки на прицеле.
        - Готова?  - спрашивает Иэн.
        На подготовку времени все равно нет. В любую секунду Сидни может подойти к Таю, и это взбесит других игроков. Или НЕРВ врубит музыку или включит разбрызгиватели. И у кого-то дрогнет рука.
        Я встаю рядом с Иэном и говорю:
        - Пора повеселиться.
        Он наклоняется ко мне ближе.
        - Сначала я хочу кое-что тебе сказать. Не знаю, что там Томми намудрил с кадрами, пока дрочил на эти извращенские ролики, но все это - фальшивка.
        Я уже не понимаю, где правда, а где - нет. Томми, конечно, способен смонтировать что угодно. Да и какая разница, что там Иэн делал в интернете… Важно только то, что нам нужно спасаться. Прямо сейчас. Но я понимаю его желание прояснить ситуацию - на всякий случай.
        Я шепчу в ответ:
        - Мое настоящее имя - Венера. Просто хотела, что бы ты знал, на случай, если… И ты должен защищать Сидни, что бы ни случилось.
        - Мы пробьемся, Венера,  - он прижимается губами к моим.
        Сможем ли мы?.. Смогут ли спастись Сидни и Томми? Я бы все отдала, чтобы смотреть сейчас из-за кулис, как Сидни целуется с Мэтью на сцене! Пусть целуются хоть целую вечность, если им этого хочется.
        Я делаю глубокий вдох.
        - Окей, поехали!  - говорю я, жалея, что нельзя посвятить Томми и Сидни в наш план.
        Мы сдвигаемся вправо. Иэн начинает тихонько смеяться, потом все громче и громче, и по спине у меня пробегает холодок, хотя я знаю, чего ожидать. Никто не стреляет. Пока. Пока все хорошо.
        - Что тут, блин, такого смешного?  - спрашивает Тай.
        - Да мы,  - отвечает Иэн.  - сидим тут, как перепуганные зайцы, в темноте. Если все равно ничего поделать нельзя, может, устроим нашим зрителям шоу, которого они заслуживают? Может, если представление будет хорошим, они добавят что-нибудь к нашим призам.  - Он проходит мимо меня.
        Одной рукой я хватаю его за рубашку, продолжая целиться другой в Микки; мы на ощупь огибаем диванчик и упираемся в стол. Иэн сжимает мою руку и отпускает, двигаясь вдоль противоположной стороны стола, а я остаюсь на нашей и шарю в воздухе, пока не натыкаюсь рукой на трос, тянущийся с потолка. Очень надеюсь, что Иэн делает то же самое. Если он собирается меня предать, это будет уже скоро.
        - Кто-нибудь хочет покачаться на качелях?  - говорит Иэн и легонько толкает стол.
        Микки орет:
        - Мы же целиться должны, ты, идиот.
        Я стискиваю зубы, но стараюсь, чтобы мой голос звучал бодро:
        - А некоторые могут развлекаться и целиться одновременно.
        - Что это вы, ребята, делаете?  - спрашивает Сидни.
        Я дергаю за трос одновременно с Иэном.
        - Может, если НЕРВу понравится наше представление, они отпустят вас с Томми.
        Стеклянный стол между нами с Иэном начинает тяжело раскачиваться. Не прекращая целиться, я прижимаю пистолет к груди, чтобы тросы его не выбили.
        Иэн опять смеется:
        - Ну что, кто-нибудь хочет прокатиться, прежде чем мы с Ви заберемся сюда и начнем зажигать?
        Сэмюэль говорит дрожащим голосом:
        - Эти тросы могут не выдержать лишнего веса.
        Я издаю стон.
        - Это ты меня толстой назвал?
        Мы с Иэном раскачиваем стол еще сильнее. Тросы скрипят.
        - Ваш последний шанс,  - орет Иэн.  - Давай, Микки, уж вы-то с Джен можете показать, как это делается.
        Пока он говорит, стол легонько ударяется о стену. Надеюсь, никто этого не заметил.
        - Отвали,  - говорит Микки.
        Станет ли НЕРВ вмешиваться, попытается ли нас остановить? Или, может, пока Зрители гадают, что это мы делаем, рейтинги растут - к удовлетворению спонсоров?
        - Еще разок,  - шепчет Иэн.
        Вот он, момент истины. Если мой план провалится, больше у меня ничего нет. Не будет другого шанса спасти друзей. Под этим страшным грузом у меня слабеют колени. Начинают подгибаться, как тогда, когда я еще только шла на отборочное испытание. Как тогда, когда я вылила на себя воду в кафе. Как всегда, когда я оказываюсь в центре внимания. Я пытаюсь взять себя в руки. Настало время быть сильной. В этот раз нужно сыграть достойно.
        Когда стол летит к нам обратно, я делаю судорожный вдох и толкаю его изо всех сил. Этот последний толчок - сделает ли его Иэн вместе со мной или внезапно дернет за свой трос, остановит стол, покажет свое истинное лицо?
        Но стол летит вперед. Тросы визжат, и стол врезается в стену, которая - я молюсь об этом!  - на самом деле не стена, а окно.
        Раздаются оглушительный грохот и звон. А потом я слышу самый приятный на свете звук - крики и визг зрителей по ту сторону стеклянной стены.
        Добро пожаловать на наше шоу, уроды!

        ДЕВЯТНАДЦАТЬ

        - Какого хрена?  - орет Микки.
        - Ой, простите,  - отвечает Иэн.
        Я ловлю летящий обратно стол за трос, и мы толкаем опять, и стекло снова с грохотом ударяет о стекло. Тут начинается пальба. Я бросаюсь на пол под резкие вспышки и очередной залп выстрелов. Это по-настоящему? Крики уж точно настоящие.
        Между вспышками становится заметно, что в комнату теперь проникает свет из коридора. Что ж, зрители первого ряда как раз и хотели острых ощущений. Меня с новой силой охватывает ненависть к этим засранцам, которые были здесь, совсем рядом - но не помогли нам.
        Даже когда вспышки прекращаются, света из коридора достаточно, чтобы можно было видеть. С одной стороны, это упрощает дело, но с другой - усложняет, потому что теперь нас с Иэном тоже видно.
        Тай поднимается из-за спинки диванчика. Пистолет у него в руке мечется между Иэном и мной.
        - Вы что, суки, делаете?
        - То, что нам сказал НЕРВ,  - говорю я.  - Вы разве не получали послание на телефоны?
        Мы с Иэном ловим тросы и толкаем стол еще раз. Даже если остальные игроки пока не поняли, что мы нарушили «чистоту игры», уж НЕРВ-то знает. Теперь это всего лишь вопрос времени - когда они придумают очередную расплату. Причин удерживать прицел у меня больше нет, и я запихиваю пистолет сзади за пояс юбки, освобождая руки для следующего толчка.
        Стол опять врезается в стену из стекла примерно в метре от пола, и дыра расширяется сантиметров до пятидесяти. Еще больше света. Еще больше воплей. Хотелось бы мне, чтобы стол пролетел насквозь, прямо в этот коридор, на головы нашей никчемной публике, которая теперь, похоже, занята паническим бегством.
        На экранах вспыхивают огромные буквы:
        НАРУШЕНИЕ ЧИСТОТЫ ИГРЫ! НЕМЕДЛЕННО НАЦЕЛЬТЕ ПИСТОЛЕТЫ НА ДРУГИХ ИГРОКОВ, ИЛИ ПРИЗЫ ПОТЕРЯЮТ ВСЕ!
        И долгий, оглушительный сигнал.
        Микки подскакивает, хмурясь, смотрит на дыру в стене, но пистолета от меня не отводит.
        - Они опять пытаются сбежать! Осталось всего восемь минут, и призы наши!
        Скорее, осталось восемь минут до того, как нас перебьют ради зрелищного кровавого финала. Мы с Иэном толкаем стол в последний раз, и он перебегает на мою сторону. Из стены выпадает большой осколок, отверстие увеличивается до метра в диаметре.
        Микки орет:
        - А ну прекратите, уроды, или я выстрелю!
        Иэн хватается за мой трос и толкает стол вбок.
        - У нас даже пистолетов в руках нет. Ты что, собираешься застрелить нас - вот так, хладнокровно?
        Я боюсь вздохнуть. А вдруг она так и сделает?
        Ее лицо искажается от бешенства.
        - Я даю вам последний шанс оставить стол в покое и вернуться к испытанию.
        Тай встает рядом с ней.
        - Я тоже.
        Мы с Иэном снова толкаем стол, но не очень ровно, и он ударяет в стену не так сильно, как раньше.
        Я сглатываю.
        - Ни вы, ни НЕРВ не убедите тех, кто смотрит игру, что вы застрелили нас с Иэном ради самообороны. У нас в руках нет оружия. Кроме того, Томми вызвал полицию еще до того, как его сюда привели. Вы что, действительно думаете, что это сойдет вам с рук?  - Я кошусь на Джен и Даниэллу, надеясь, что они встанут на сторону добра, но обе они держат нас с Иэном на мушке.
        - Ты что, серьезно думаешь, что можешь меня подставить?  - Микки перепрыгивает через диванчик.
        Я отскакиваю вдоль стола, подальше от нее. Но вместо того, чтобы выстрелить, она дергает за трос, который раньше держал Иэн, и не дает столу врезаться в стекло еще раз. Это служит мне сигналом, и я бросаюсь к дыре.
        Иэн устремляется за мной, Томми и Сид - тоже. Я бью ногой по краю отверстия, выпадает еще кусок стекла. Нижний край дыры теперь - на уровне моих коленей, ширина у нее - полтора метра, и края, которые выглядят так, будто могут кость перерезать.
        Где-то в зале какой-то Зритель орет:
        - Давайте, шевелитесь! Маленькие засранцы сорвались с цепи!
        Микки бросается на Иэна, а я снова ударяю по нижнему краю дыры, выбивая еще кусок. Сидни тоже пытается бить по стеклу, но ее шпильки абсолютно бесполезны. Томми просто стоит как столб, с обалдевшим видом, пока его не хватает Тай - раздается кошмарный хруст.
        Томми издает стон.
        - Не надо! Мы на это не подписывались! Прекратите немедленно!
        Черт, они-то с Сидни вообще ни на что не подписывались - просто хотели вытащить меня! Но Тай и НЕРВ плевали на это.
        Иэн обхватывает Микки поперек туловища и начинает ею размахивать так, что ее брыкающиеся ноги врезаются прямо в Тая, который оттаскивает Томми от стены. Джен дерет Сидни за волосы, и они тоже начинают драться, как кошки. Даниэлла скорчилась тут же, рядом, прижав руки к ушам. Она что, плачет? Да пожалуйста, пусть только в драку не лезет.
        Я бью ногой по стене. Иэн продолжает раскачивать Микки в воздухе, и то ли она, то ли Томми явно попадают Таю в пах. Он бросает Томми, как мешок картошки, и сгибается пополам.
        Я кричу Сэмюэлю:
        - Помоги мне!  - Я выламываю еще кусок стекла, жалея, что не надела тяжелые ботинки.
        Сэмюэль качает головой.
        - Не проси меня вышвырнуть свое будущее на помойку, Ви.
        Он что, серьезно?
        - Если мы тут останемся, будущего вообще не будет, дурак! Ты что, думаешь, НЕРВ не сделает с нами чего-нибудь ужасного в следующие пять минут? Убить можно и за секунду!
        Я бью опять, еще сильнее, и выбиваю кусок стекла. Теперь дыра доходит до самого пола. Тай начинает выпрямляться. Томми лежит на полу перед ним, но вряд ли сможет теперь кого-то задержать. Иэн размахивает Микки из стороны в сторону, что, может, и удержит Тая, но разве что на пару секунд. Время вышло.
        Чтобы защитить руки, я засовываю их в рукава как можно глубже, становлюсь на четвереньки. Проползаю в дыру, стараясь как можно мягче наступать на куски битого стекла. Верхний край дыры скребет по пиджаку, но толстая ткань не дает стеклу располосовать мне спину. Я оказываюсь в пустом коридоре. Направо - закрытая дверь в самом конце, может - выход, может - камера пыток. Налево - ресепшен, где до сих пор могут быть Зрители, которые только и ждут, чтобы на меня накинуться.
        Прежде чем я успеваю принять решение, кто-то дергает меня за щиколотку и выкручивает ногу. Я плюхаюсь на пол и оказываюсь нос к носу с Таем, который смотрит на меня через пролом. Ему открывается прекрасный вид мне под юбку, но он смотрит мне прямо в глаза, и он в бешенстве. Его лицо обрамляет стена, которая с этой стороны выглядит, как гигантское окно. Комнату видно в мельчайших деталях. Над окном - несколько экранов, на которые подаются картинки с отдельных камер в комнате.
        Тай снова дергает меня за ногу. Второй ногой я пинаю его прямо в лицо. Он ахает, но его хватка почти не слабеет. Я пытаюсь пнуть его опять, но тут он хватает меня за другую. С улыбочкой наваливается мне на ноги, вдавливая их в резиновый ковер. С моей стороны окна мне в ноги сквозь лосины впиваются куски стекла.
        Локтями Тай прижимает к полу мои лодыжки.
        - Знаешь, я так всю ночь могу пролежать. Или, может, я просто затащу тебя обратно.
        Господи, если он начнет тащить меня сквозь дыру, меня же всю изрежет! Я изворачиваюсь, тянусь вправо, стараясь ухватиться край шелковой драпировки, но она сдвинута в сторону, как занавес,  - далеко, никак не достать. Я пытаюсь сунуть за спину руку, чтобы вытащить пистолет, но он запутался в складках юбки и пиджака и тоже недосягаем. К счастью, карман с телефоном оказался после приземления прямо у меня на животе. Я сую руку в карман. Успею ли я набрать 911? Есть ли Сеть здесь, за пределами комнаты?
        Тай, должно быть, догадался, что я собираюсь сделать, потому что он опирается руками мне на щиколотки - кажется, он их сейчас раздавит - и встает на колени. Он тянет меня за ноги, и я проезжаю еще сантиметров десять в сторону комнаты по усеянному осколками полу. Я лихорадочно шарю в кармане, хотя даже не представляю, как тут можно успеть позвонить. И тут мои пальцы задевают какой-то предмет рядом с мобильником - это же значок с Джимми Картером! О, Господи, спасибо тебе за Джимми! Я быстро вынимаю значок и, даже не задумавшись, открываю булавку и втыкаю ее в щеку Таю.
        Пока он орет, я колю его в лоб и в другую щеку.
        - Ты сука гребаная!
        Мои пинки в лицо никак на него не подействовали, но маленький значок - явно более мощное оружие. Тай хватается за щеки, а я вытаскиваю ноги из дыры, и начинаю быстро отползать назад по осколкам, которые хрустят подо мной и впиваются в ладони. Встав, я проверяю руки. Только один осколок прорезал кожу - я чувствую острую боль у основания большого пальца. Ноги сзади саднит, должно быть, там десятки мелких порезов. Я быстро провожу руками по бедрам, стряхивая стекло. Больше ничего я сейчас сделать не могу.
        Тай начинает лезть сквозь дыру, лицо у него искажено бешенством, но плечи слишком широки, чтобы протиснуться в дыру.
        Иэн орет:
        - Беги, Ви! Если хоть один из нас спасется, игре конец!
        После всего, через что мне пришлось пройти, чтобы вырваться из комнаты, я все же колеблюсь - так хочется, чтобы Иэн, Сидни и Томми тоже были со мной, но как это устроить - непонятно. Ужасно бросать их вот так, но наша единственная надежда - позвать кого-то на помощь.
        Тай встает и выбивает ногой кусок стекла.
        - Все, тварь, тебе конец.
        Я бросаюсь бежать.
        - Я найду полицейских!  - кричу я, обернувшись, и бегу налево, к ресепшену. Внезапно коридор погружается во тьму. Я еле сдерживаю крик боли, врезавшись в стену плечом. Держась за него рукой, я продолжаю бежать, подгоняемая топотом и хрустом у меня за спиной.
        Тут раздается выстрел, и становится очень тихо.
        Нет, нет, нет!
        - А ну вернись, сука, и прими любые последствия, которые назначат тебе в игре!  - орет Микки.  - Или следующая пуля достанется одному из твоих друзей!
        У меня пересыхает во рту. Неужели она это сделает? Раньше, когда у нее был шанс, она не выстрелила, но сейчас она доведена до крайности.
        Сидни кричит:
        - Беги, Ви!
        К ней присоединяется Иэн:
        - Игра по любому окончена!
        Так ли это? Что сделают Микки и Тай, если я убегу? Что они сделают, если я вернусь? Разум говорит мне, что Иэн прав, но все равно это кажется предательством. Я мечусь в темноте, натыкаюсь на какие-то острые углы. Стойка охранника. Я уже почти выбралась. И тут я вспоминаю о телефоне. Я шарю в кармане, задыхаясь от надежды. Быстрый взгляд на экран, и мне хочется застонать от отчаяния. Сети все еще нет.
        Но экран телефона служит мне фонариком - и вот она, главная дверь. Сзади доносятся пыхтение и крики, а потом - еще один выстрел.
        О, господи, господи, господи. Но если Микки и сделала что-то ужасное, если я вернусь назад, будет только хуже. Я открываю дверь, которая выходит в небольшой холл перед лифтами, и на мгновение слепну, хотя свет тут все еще приглушен. Впереди какое-то движение - двери лифта начинают закрываться, в кабине - человек шесть Зрителей. Все - в яркой одежде, но лица у них серые. Один из них, мужчина лет пятидесяти, с зализанными волосами и в пиджаке, явно сшитым на заказ, посылает мне воздушный поцелуй.
        Сукин сын. Я узнаю его - он был одним из взрослых на вечеринке блюстителей чистоты, и это он вышвырнул нас с Иэном на улицу. Толкнул так, что мы упали.
        Я бросаюсь вперед, вытаскивая пистолет, и успеваю сунуть дуло между закрывающимися дверями, когда между ними остается всего пара сантиметров. Сталь скрежещет о сталь, и Зрители визжат, стараясь прижаться к стенкам. Что, шоу вам больше не по душе, а? Двери лифта разок дергаются и раскрываются опять.
        Я направляю оружие на того, кто послал мне воздушный поцелуй:
        - Эй ты, кинь мне свой телефон.
        Он пожимает плечами.
        - Мы оставили телефоны у своих водителей. НЕРВ не хочет, что бы в Сети распространяли самопальное видео.
        Черт. Может, выгнать их из лифта и поехать вниз самой, попытаться найти полицейских, которые, наверное, уже обыскивают здание - или нет? Тут мне в голову приходит другой план.
        - Хорошо, тогда выходите. Только вы.
        Мужчина прислоняется к стенке лифта, небрежно скрестив руки на груди. Он улыбается. Поверить не могу, он улыбается! Ублюдок.
        - Ты в меня не выстрелишь.
        Я наступаю ногой в лифт на случай, если дверям снова приспичит закрыться. Может, заставить выйти кого-то еще?
        Прицеливаюсь.
        - Но это же ненастоящие пули, правда? Так почему бы и не выстрелить? Ничего ведь не случится.  - Я взвожу курок.
        Он облизывает губы.
        - Интерес заключается в том, что никто не знает, настоящее оружие или нет. Но ты все равно не готова стрелять. Склонность к насилию не указана среди твоих характеристик.
        Я склоняю голову набок.
        - Ты уверен, что мои характеристики не изменились за последние несколько часов? Если я узнаю, что кто-то из моих друзей пострадал, я не дрогнув прострелю те части тела, которые вам особенно дороги. Так что вперед.
        Он косится вниз, в район своего паха, а потом поднимает на меня глаза с улыбкой, от которой мой маньякометр зашкаливает.
        - Не надо мне угрожать, девочка.
        - Раз,  - говорю я, целясь ему в колено.
        Полная женщина рядом с ним подталкивает его локтем.
        - Да идите уже с ней. НЕРВ с этим разберется. Они же не хотят потерять своих главных покровителей.
        Лицо у него становится малиновым.
        - Заткни свой вонючий рот!
        - Два,  - говорю я, ведя прицелом вверх по его ноге. Двери опять начинают закрываться, но я пинаю створку, и они расходятся.
        Мужчина смотрит на меня с вызовом.
        - Ладно,  - говорю я.  - Три…
        - Ладно, сучка,  - он быстро делает шаг вперед, и я пугаюсь, что он выхватит у меня пистолет.
        - Помедленней! Или я выстрелю прямо сейчас. Уж поверьте, мне это только доставит удовольствие - после всего, через что я прошла.  - Удивительно, но в этот момент я верю, что так и сделаю. И он, должно быть, видит это у меня в глазах, потому что слушается меня беспрекословно. Господи, во что я превратилась?
        Я отступаю назад; он выходит из лифта и злобно на меня смотрит. Мы стоим лицом к лицу, двери лифта закрываются. Кожа у него гладкая, явно результат регулярных подтяжек, а эти «неформальные» штаны стоят баксов пятьсот, не меньше. У него столько денег, а он швыряет их на извращенские развлечения! Да, мне приятно будет посмотреть, как он корчится от боли.
        - Идем обратно в комнату,  - говорю я.  - Вперед.
        Я пропускаю его вперед на несколько шагов и следую за ним. Он открывает резную дверь. За ней все еще темно, но тут в свете, проникающем от лифтов, появляется Тай, который, баюкая руку, вваливается, пошатываясь, в комнату, где ресепшен. Он, должно быть, заблудился в темноте. Когда он видит нас, его лицо озаряется улыбкой. Я щурюсь, пытаясь разглядеть хоть что-то в коридоре у него за спиной, но там черным-черно.
        Я отступаю мужчине за спину.
        - Иди обратно, Тай, или я пристрелю этого типа. Он один из шишек, которые спонсируют НЕРВ, у него даже была эпизодическая роль в одном из наших испытаний. Так что, если он пострадает, о призах можешь забыть.
        Тай ржет.
        - И кого ты тут пытаешься надуть?
        Мужчина расправляет плечи.
        - Даже не думай сделать хоть еще один шаг. Если она в меня выстрелит, вы все заплатите так, как вам и не снилось.
        - Но…  - запинается Тай - У меня рука тут…
        - Прямо сейчас,  - говорит мужчина. Он явно привык раздавать приказы.
        - В кого стреляли?  - спрашиваю я.
        - Я не выяснял,  - отвечает Тай. Вот урод.
        Я выглядываю из-за спины мужчины и вижу, что Тай отступает обратно в коридор. Что-то темное капает у него с локтя. Ну, он же знает, где там аптечка. Где-то впереди слышатся крики и звуки драки.
        - Что дальше, принцесса?  - спрашивает мужчина.
        - Подопри чем-нибудь дверь,  - говорю я.  - Нам понадобится свет.
        Он неторопливо идет вперед. Я - в нескольких шагах позади, нацелив пистолет ему в задницу и подсвечивая себе телефоном. Каждые несколько шагов я выглядываю из-за него, убедиться, что в коридоре больше никого нет. Вопли несутся из игровой комнаты. НЕРВ что, подкрепление выслал?
        Я кричу:
        - Сид, Томми, Иэн, как вы, ребята? В порядке?
        - С нами все хорошо,  - кричит в ответ Сидни.  - С тех пор, как эта безумная девица перестала палить в потолок.
        Из груди у меня вырывается вздох облегчения. Слава богу. Когда мы подходим к комнате, я говорю:
        - Давай, забирайся обратно, Тай.
        - Зачем? Я думал, ты хочешь, чтобы игра закончилась.
        - Делай, что тебе говорят,  - говорит мужчина.
        Тай, пригнувшись, ныряет в дыру, как в пещеру. Света в игровой комнате нет, но на экранах над окном для Зрителей показывают игроков в разных ракурсах и в зеленом цвете, что подтверждает мои подозрения - НЕРВ снимает нас на камеры ночного видения. Микки и Иэн поднимаются с пола, где они, должно быть, дрались. Они поворачиваются ко мне, пытаясь по звукам понять, что происходит в коридоре.
        - Какого хрена?  - Микки приседает на корточки, и ее голова оказывается на одном уровне с дырой. Почему она не вышла вслед за Таем? Она что, думает, есть хоть один шанс, что игра продолжится, если она останется внутри? Что же за приз они ей такой предложили помимо «Харлея»? Стать хозяйкой собачьих боев?
        Стальным голосом я произношу:
        - Иэн, Томми и Сидни, выходите.
        Микки встает и выхватывает у Джен пистолет.
        - Следующий выстрел предупредительным не будет.  - На одном из экранов я вижу, как она целится в Сидни.
        Тут мужчина говорит:
        - Если не сделаешь, как говорит Ви, никто из вас призов не увидит. Я об этом позабочусь.
        Тай высовывает голову обратно в дыру.
        - Ты че, типа, босс НЕРВа?
        - Нет, но уверяю тебя, они захотят сделать так, чтобы меня все устраивало.
        Тишина. Уж конечно, они ждут подтверждения его словам от НЕРВа. Но НЕРВ, вероятно, слишком занят, сколачивая армию. Экраны в коридоре продолжают показывать игроков, которые находятся в комнате.
        - Не похоже, чтобы вас кто-то поддерживал, мистер Инвестор. Может, им вообще плевать, если вас застрелят.  - Голос у нее жесткий, и она продолжает целиться в Сидни.
        Мужчина начинает дрожать.
        - Но мне-то не наплевать. И я могу сделать так, что вы получите призы.
        В комнате слышится движение и шепот.
        Говорит Тай.
        - Как ты это можешь гарантировать?
        - Если она в меня выстрелит, вы точно ничего не получите. А если не выстрелит… Я всегда награждаю тех, кто мне помогает. И наказываю тех, кто этого не делает.
        Микки в ярости, и она повышает голос.
        - Но пистолеты-то у нас! Может, НЕРВ хочет, чтобы мы сами тебя застрелили. А потом недотрогу и ее дружков.  - Она поворачивается и направляет пистолет на мужчину сквозь дыру в стене.
        Иэн говорит:
        - Ты что, обдолбанная? Все, что происходит в этой комнате, транслируется. И записывается на видео. Ты что, хочешь провести остаток дней за решеткой или заложницей у того, кто станет владельцем этой записи?
        Я сосредоточенно смотрю в прицел.
        - Кроме того, мы будем стрелять в ответ,  - я поддерживаю Иэна,  - а это уже будет считаться самообороной. Да это и не важно, потому что в коридоре я никаких камер не вижу. Меня единственную не снимают.
        Голос у меня твердый, в венах - лед.
        - Ну, не знаю,  - говорит Тай.
        - Зато я знаю,  - говорю я.  - Хватит, я наигралась. Я накажу этого урода так, как он того заслуживает. И заодно сделаю так, что вы ничего не выиграете.
        Мужчина видимо напрягается.
        - Я вытаскиваю кошелек. Там полно наличных и кредитки есть. Возьмите.
        Он вытаскивает кошелек и кладет на пол.
        Микки пялится сквозь дыру в стене, вероятно, прикидывая, успеет ли выскочить наружу и дать мне по голове прежде, чем я выстрелю в мужчину. Или в нее.
        Меня так и тянет перекинуться с ней парой словечек, но я даю ей подумать. Может, она и ходячее зло, но я не верю, что она глупа.
        Наконец плечи Микки опускаются, и она убирает пистолет.
        - Валите отсюда, задницы.  - Джен пытается ее обнять, но Микки сбрасывает ее руку.
        Спустя несколько секунд Томми, пригнувшись, ныряет в отверстие, за ним - Сид и Иэн.
        Прежде чем отправиться дальше, я указываю на кошелек, лежащий на полу.
        - Вытащи свои водительские права.
        - Зачем? На них ничего нельзя купить.
        Нельзя, конечно. Да я и не стала бы. Меня тошнит при одной мысли о покупке каких бы то ни было призов на деньги этого извращенца.
        Я говорю:
        - Просто делай, что я говорю.  - Теперь он поймет, каково это, когда кто-то нарушает границы твоего личного пространства.
        Он опускается на колени, чтобы вынуть карточку, потом кладет кошелек обратно на пол. В скудном освещении от моего телефона и экрана наверху я не могу разобрать, действительно ли это права или, например, членская карта клуба «Анонимные извращенцы», но он же понимает, что я не шучу. Он встает и протягивает мне карточку.
        Ну уж нет, подходить к нему близко, чтобы он мог выбить у меня пистолет, я не собираюсь. Я велю ему передать карточку Томми. И мы направляемся к выходу: я - впереди, но пячусь задом, чтобы держать мужчину на прицеле. Иэн прикрывает тылы, тоже держа его на мушке.
        Когда мы подходим к лифтам, я пинаю дверь и кричу:
        - Если кто-нибудь выйдет отсюда прежде, чем мы покинем здание, этот тип получит пулю в задницу.  - Никто еще от выстрела в зад не умирал, говорю я себе. Когда дверь захлопывается, я представляю себе руки в темноте - как они вцепляются в кошелек.
        Иэн тянется к кнопке вызова VIP-лифта, но я кричу, чтобы он этого не делал.
        - Весь этот зал - под контролем НЕРВа. Если они прислали группу захвата или если их шоферы вооружены, подниматься они будут с отдельного входа.
        Иэн нажимает кнопку лифта для персонала. Мы все вздрагиваем, когда звенит сигнал, и настороженно вглядываемся в открывающиеся двери - не приехал ли кто по нашу душу. Лифт пуст. Слава богу. Но я все еще допускаю возможность, что НЕРВ организовал расстрельную команду, которая ждет нас внизу.
        Мы направляемся к дверям лифта, и мужчина спрашивает:
        - Ну что, мой долг заложника исполнен?
        Я медлю с ответом. Если мы напоремся на кого-то из НЕРВа, будет ли его присутствие преимуществом? Не думаю, иначе его уже освободили бы. С другой стороны, если внизу - полиция, я буду не слишком хорошо выглядеть с заложником под дулом пистолета.
        - Можете остаться здесь,  - говорю я.
        Мы заходим в лифт, и я нажимаю на кнопку с надписью «Клуб», молясь про себя, чтобы нам не понадобился какой-нибудь код доступа, чтобы поехать вниз.
        Дверь закрывается, и кабина начинает движение. И тут Сидни с Иэном стискивают меня в объятиях. Я все еще не могу поверить, что мы выбрались из той комнаты. Интересно, сколько времени понадобится другим игрокам, чтобы тоже сдаться и уйти?
        Через плечо Сидни я вижу, что Томми жмется в углу. Ему явно неловко. Я ощущаю вспышку сочувствия - он здорово меня поддержал, хотя и снимал нас во время испытания. Но ведь потом он пошел меня спасать, верно? Когда Сидни и Иэн наконец меня отпускают, я шагаю к Томми и тоже его обнимаю. Вид у него удивленный, но он крепко обнимает меня в ответ - никакой неловкости не возникает, пока я не теряю равновесие, и не врезаюсь плечом ему в бок. Внезапно у него начинает что-то вибрировать в районе бедра. Что за?..
        Томми отступает назад, отталкивая меня. Лицо у него вспыхивает, глаза стреляют в сторону кармана. Я вцепляюсь в него.
        - У тебя телефон работает. Я только что почувствовала. Давай, отвечай!
        Губы у него улыбаются, но глаза - нет.
        - Они, наверное, только что включили его.  - Трясущимися руками он вытаскивает телефон и читает сообщение.
        Я проверяю свой телефон, который все еще заблокирован, и Сид проверят свой. Телефоны заблокированы у всех, кроме Томми, хотя мы уже в лифте.
        - Почему ты не звонишь 911?  - спрашиваю я.
        Он возится с телефоном.
        - Э-э, да. Сейчас позвоню.
        - Да ладно, неужели так сложно набрать три цифры?  - Почему он копается? И тут хаос последних трех часов вдруг укладывается у меня в голове, и я вижу - так ясно!  - все, чего раньше не замечала.
        - Где полиция, Томми? Ты вообще им звонил?
        Он уставился в телефон.
        - Конечно, звонил. Они, наверное, адрес перепутали или еще что-нибудь. GPS - совсем не такая точная штука, как все думают.
        - Но ты-то знал!  - Все события сегодняшнего вечера вдруг становятся кристально ясными, как будто я вижу их сквозь то одностороннее окно.  - Дай мне свой телефон, Томми.
        Он все еще тычет пальцем в экран.
        - Я сказал, сейчас позвоню.
        - Сделай мне одолжение.
        - Сделай мне одолжение,  - передразнивает он меня.  - Прямо реплика из какого-нибудь спектакля, куда тебя никогда не берут.
        - Томми, мне нужен телефон прямо сейчас.
        - Отдай ей телефон,  - говорит Иэн. Он нажимает кнопку закрытия дверей, чтобы они не открылись раньше времени.
        - Заткнись.  - Томми вытирает пот со лба и смотрит на меня.  - Ви, я пришел сюда за тобой и ты мне не доверяешь?
        - Я не знаю, зачем ты сюда пришел. Но факты таковы, что ты пришел без полиции, и это было глупо. А глупость - это не про тебя. И склонность к риску - тоже. Зато расчетливость - да. Спорим, это ты рассказал НЕРВу, почему я обиделась на Сидни? Лив и Юлай никогда бы меня не сдали. И кто еще мог рассказать НЕРВу о наклейке у меня в машине? Это все ты, гад!
        Он скалится в ответ.
        - Ну да, а ты вела себя, как святая.  - Он с отвращением качает головой.
        Внутри у меня взрывается раскаленная добела ярость. Моя нога взлетает в воздух и движением, разученным вместе с Сидни для пьесы про ниндзя, бьет Томми в пах. Он оседает вниз, и я забираю телефон у него из рук. Там полно сообщений от НЕРВа, что подтверждает мои подозрения.
        - Сукин сын. Ты предал меня ради широкоэкранного телевизора?
        Он смотрит на меня налитыми кровью глазами.
        - Да пошел этот телевизор! У нас дома их три штуки. Не тебе одной надоело жить за сценой.
        Я встаю как можно ближе к дверям и набираю номер, который положит всему этому конец. Томми так и не двигается в своем углу, пока я рассказываю полиции про пистолеты в VIP-зале.
        - Говорил я тебе, что он набит дерьмом по самые уши,  - отмечает Иэн.
        Томми ударяет кулаком в стену и скалится на Иэна.
        - НЕРВ выбрал тебя вместо меня только потому, что они знали: ты разобьешь ей сердце.
        Сидни глядит на Томми, склонив голову набок:
        - Так ты тоже пробовался? Как же так вышло, что никто не заметил твоего видео?
        Томми только яростно не нее косится.
        Я едва сдерживаюсь, чтобы не плюнуть ему в глаза. Он подставил меня только из-за того, что НЕРВ выбрал Иэна, а не его? Как же он жалок.
        Иэн отпускает кнопку, и двери открываются в каком-то коридоре. Осторожно выглянув, я вижу поблизости дверь, откуда доносятся приглушенные басовые ритмы, и другую, в конце коридора. Обернувшись, я требую, чтобы Томми отдал водительские права того типа, и он швыряет мне карточку. Я сую права в карман и выхожу в коридор вместе с Сид и Иэном.
        Бросаю через плечо в закрывающиеся двери лифта:
        - Игра окончена, Томми.

        ДВАДЦАТЬ

        - В какую дверь?  - спрашивает Иэн.
        Сидни - впервые в жизни - тоже ждет моего решения.
        Дальняя дверь, возможно, выходит прямо на улицу, но она же может привести нас прямиком в руки психопатов из НЕРВа, а когда подъедет полиция, еще не известно. Я открываю дверь, из-за которой слышится музыка, и мы выходим на балкончик над огромным танцполом. Мы с Иэном переглядываемся и быстро прячем пистолеты.
        Мы спускаемся по винтовой лесенке, но толпа не обращает на нас внимания. Мы, наверное, похожи на плохо одетых малолеток, которые тайком пробрались сюда,  - хотя пиджак у меня изорван и рука в крови. Внизу, на танцполе, я беру со стола салфетку и прижимаю к ладони. Ссадинам на ногах придется подождать. Нас швыряет и кидает в толпе; люди пьют и смеются, будто это просто обычный субботний вечер. Все, что я вижу перед собой,  - это знак «ВЫХОД».
        Когда мы преодолеваем почти половину пути, какая-то женщина указывает на нас пальцем и орет:
        - Эй, да это же игроки из НЕРВа!
        Музыка немедленно становится тише, все поворачиваются и начинают на нас пялиться. Один парень начинает возиться со своим телефоном и спрашивать:
        - Че это вы тут делаете? Игра что, закончилась? Они все повторы крутят, с тех пор как вы стену проломили. Это было круто!
        Я круто поворачиваюсь.
        - Ты что, смотрел?
        - Да мы все смотрели.  - Он указывает на огромный экран, где крутят клип: Тай и Даниэлла в чуланчике, снято на камеру ночного видения, так что они совершенно зеленые. Не то чтобы я мечтала увидеть это в цвете…
        Я ору ему прямо в лицо:
        - Вы видели, что нас заперли там с оружием? Какого же хрена вы нам не помогли?!
        - Да ведь у них там продюсеры, люди всякие специальные, которые вас охраняют, че, нет?  - Он направляет на меня телефон и кричит дружкам:
        - Йо, я ж говорил вам, что они были в комнате наверху, я этот стол сразу узнал!
        Толпа вокруг становится плотнее - каждому хочется посмотреть поближе, все выкрикивают наши имена и хохочут. Пара девчонок просит у меня автограф, а их парни подхватывают меня и начинают качать, пока Иэн не отбивает меня у них.
        Я точно окаменела. Как они могут себя вести так - будто они нас знают? В голове не укладывается! Пока я тряслась за свою жизнь двумя этажами выше, для них тут мы были всего лишь еще одним развлечением.
        Иэн и Сидни пытаются тащить меня к выходу, но я стряхиваю их руки и начинаю пробиваться к диджею сквозь толпу и крики «Эй, Ви!» На экранах у нас над головами теперь показывают клип: Иэн в отдельной комнате смотрит какое-то зернистое видео. Все, что я успеваю различить - высокий мужчина бьет маленького мальчика по щеке и тащит к пикапу. Неужели кто-то снимал такое на домашнее видео? Кадр меняется, и я снова вижу Иэна: он один в этой комнате, и видно, что он потрясен до глубины души. Неудивительно, что все его призы были посвящены бегству. Я поворачиваюсь и смотрю в глаза реальному Иэну.
        - Этот маленький мальчик ведь был не ты, да?
        Он трясет головой.
        - Запросто мог быть и я.
        Диджей приветствует нас широкой улыбкой.
        - Народ, у нас сегодня VIP-гости!  - говорит он в микрофон.
        VIP, ага, конечно. Я беру микрофон и прошу его выключить музыку. Я вроде как знаменитость, поэтому он не возражает. Толпа поворачивается к нам, кто-то все еще пританцовывает под музыку у себя в голове.
        Я столько раз помогала на разных представлениях, что с микрофоном у меня не должно быть никаких проблем. Но все-таки мне немного неловко. Я дую в микрофон, убедиться, что он включен, и говорю:
        - Привет, я - Ви.
        - Привет, девчонка!  - раздаются отдельные крики в ответ.
        Я указываю на экран:
        - Вы только что видели, как я играла в НЕРВ. Наверное, вы думали, что это такой интересный способ выиграть крутые призы. Но правда такова: мы там, наверху, чуть не погибли. Игра идет по-настоящему. Не подписывайтесь на отбор! Не смотрите игру в следующем месяце! И вообще никогда.
        Несколько человек отваливают к бару выпить и поболтать. Остальные пялятся на меня, кто-то ухмыляется, кто-то шепчет что-то на ухо своим приятелям, кто-то просто ничего не понял. Я узнаю женщину со стоянки у боулинга, ту, с рыжими кудрями. Тогда она была на нашей стороне. Может, ей удастся заставить своих друзей нас послушать. Но она достает камеру и нацеливает на меня. И все вокруг делают то же самое. Комната превращается в озеро колышущихся в воздухе рук, сжимающих телефоны, выбирающих ракурс получше.
        Меня могли тут убить, а они снимают меня на телефон? Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не швырнуть в них микрофоном или не заплакать. В эту секунду мне кажется: миф о том, что каждый раз, как тебя фотографируют, у тебя крадут частичку души,  - это самая настоящая правда. Я буквально ощущаю, как сотни маленьких всевидящих линз высасывают из меня жизнь, желая - всего-навсего!  - запечатлеть мой страх, мой гнев, мои реакции. И я просто стою и туплю, и внутри у меня абсолютно пусто.
        Диджей опять врубает музыку, и, когда Иэн с Сидни подталкивают меня вперед, я больше не спорю. Мы еле пробиваемся сквозь толпу - все орут, требуют рассказать про испытания, дать наши телефоны, наши адреса в Сети, улыбку для еще одного фото или видео. Люди дергают меня за пиджак, хватают за руки, даже гладят по голове, будто я пудель. Внезапно ноги мои отрываются от пола, и меня несет над бурным морем Зрителей. Я отбиваюсь, кричу, чтобы меня отпустили, и, наконец, с грохотом падаю на пол. Какой-то парень, потирая подбородок, куда я только что его стукнула, называет меня «сукой отмороженной».
        Сколько раз за сегодня я это слышала? Да какая теперь разница.
        Иэн находит меня среди этого хаоса и тянет за собой. Когда мы уже почти у выхода, двери широко открываются, и входят двое полицейских, спрашивая, где менеджер. Еще десять минут назад я бы все отдала, чтобы их увидеть, но сейчас сама мысль о том, что придется провести в этом зоопарке еще секунду, просто невыносима. Наверху ведь никого уже нет, верно? А если даже и есть, они наверняка просто допивают пиво. И все же надо отдать им хотя бы права нервовского спонсора и пистолет. Я сую руку в карман и, к крайнему моему удивлению, обнаруживаю, что и то, и другое исчезло. Они что, выпали? Или это НЕРВ подстроил, чтобы меня обокрали? Меня начинает колотить при мысли о том, что эти уроды даже сейчас контролируют ситуацию. Что, эти полицейские тоже у них на побегушках?
        Должно быть, Сидни с Иэном думают примерно так же, потому что мы, не задерживаясь, вываливаемся на улицу, где дико холодно, и, пригнув головы, спешим на парковку для VIP. К моему удивлению, у «Вольво» Иэна никто шины не проколол. Но отсутствие машины Томми меня совершенно не удивляет.
        Сидни приехала сюда с Томми, а раз он сбежал, она тоже забирается в «Вольво». Ведь даже если бы она приехала сюда сама, вряд ли ей хочется сейчас остаться одной.
        Я чувствую себя одинокой больше, чем когда-либо. Наверное, тысячи людей смотрели на нас сегодня вечером, и большинству даже в голову не приходило, что игроки - настоящие, живые люди.
        Какой-то Зритель бежит за машиной и стучит в окно, умоляя об еще одном снимке. Я мотаю головой и отвожу взгляд. Он орет сквозь стекло:
        - Да кто ты вообще такая?!
        Понятия не имею.
        Иэн совершает маневр, чтобы уйти от преследования и сбросить с хвоста пару особо упертых Зрителей, а потом мы просто едем в молчании. Даже Сидни, похоже, занята какой-то внутренней борьбой - забилась в угол заднего сиденья, руки скрещены на груди. Может, она ругает себя за то, что позволила Томми втянуть ее в игру? Позволила надуть себя - и это при том, как здорово она разбирается в людях? Кстати, о людях и разборках… Мне еще предстоит окончательно убедиться насчет Иэна. Я, конечно, не верю, что он работает на НЕРВ или что он - какой-нибудь интернет-эксгибиционист. Но могу ли я доверять собственной вере в людей?
        Я кошусь на него:
        - Скажи, как ты смог позволить себе частную школу?
        Он удивленно смотрит на меня, но потом кивает, как будто сообразил, почему я спросила.
        - Стипендия. А еще я доставил кучу пицц. Круто, да?
        Я глажу его руку:
        - Мне жаль, что ты так и не выиграл себе свободу.
        - К черту! Если игрокам раздают оружие, это, наверное, не такая игра, которая тебя когда-нибудь отпустит.
        Сидни покашливает. Я оборачиваюсь к ней и вижу, как она быстро показывает пальцами: «Он надежный».
        Что-то говорит мне, что она права. Все, что Иэн сегодня сделал, доказывает, что он - классный парень. Но что, если все это было ради шоу? Что, если его настоящим заданием было разбить мне сердце, как сказал Томми?
        У меня болит голова. Надо бы родителям позвонить, но все, чего мне сейчас хочется,  - закрыться, замкнуться в себе, как-то восстановить личное пространство, которое я потеряла. Оставшуюся часть пути мы проделываем в молчании, пока не добираемся до дома Сидни.
        Она выходит, я - вслед за ней. И говорю ей:
        - Прости, прости меня, пожалуйста! За все.
        Сидни вздыхает.
        - Мне кажется, я понимаю, почему ты подписалась на участие. Самое главное - это то, что ты нас спасла. Так что все в порядке.
        Я смотрю на нее. И хотя Иэн вряд ли может разобрать из машины наши тихие голоса, она показывает знаками: «Сестра». Я отвечаю ей так же и дожидаюсь снаружи, пока она не войдет в дом.
        Иэн хочет довезти меня до дома, но я прошу его отвезти меня к моей машине на парковке у боулинга. Что-то во мне упрямо хочет закончить этот вечер так же, как он начинался,  - под моим собственным контролем.
        Неоновая вывеска над боулингом давно погасла. Никаких больше блюстителей чистоты, никаких Зрителей. Только пустая парковка, на которой, кроме моей машины, стоит еще какой-то облезлый микроавтобус.
        Иэн кажется гораздо старше, чем прошлым вечером, когда мы встретились тут несколько бесконечных часов назад.
        - Давай я поеду за тобой до твоего дома, просто чтобы убедиться, что ты добралась без приключений?
        - Ужасно мило с твоей стороны, но ты устал не меньше, чем я. Езжай домой и позвони мне завтра. Или это уже сегодня, как я понимаю. Как только мы выспимся.
        Он усмехается:
        - А у меня нет твоего телефона.
        Надо же, целый мир видел меня насмерть перепуганной и знает размер моего лифчика, а мой партнер по безумной игре даже не знает номер моего телефона! С ума сойти. Мы обмениваемся номерами.
        Он наклоняется и нежно меня целует.
        - Единственно, что сегодня было хорошего,  - это ты.
        Я киваю и выбираюсь из машины. Мне так хочется ему верить, но меня терзают подозрения, что он так мил со мной потому, что тут замешан какой-нибудь постфинальный приз. Может, кто-то снимает нас прямо сейчас из того микроавтобуса. Уф-ф… Если это и есть жизнь параноика, не представляю, как они выдерживают, но я слишком устала и не могу разбираться еще и с этим. Ладно. Думаю, я пойму истинные чувства Иэна позже.
        Когда уже никто не будет принимать на нас ставки.

        ДВАДЦАТЬ ОДИН

        Месяц спустя

        Я не «жаворонок», но потихоньку переучиваюсь. В спокойствии рассвета есть обещание, что сегодня все вернется в норму. Но, как и в случае с котом Шредингера, единственный способ узнать это - высунуть голову из коробки. Я не включаю телефон, пока не оденусь и не поем. Каждый раз меня тянет еще чуть-чуть продлить мир и покой, но любопытство пересиливает.
        Одно сообщение чем-то цепляет меня, хотя я чуть не пропустила его среди сотен других посланий и десятков запросов от тех, кто просится в друзья. Типичное начало дня. А это значит, что жизнь все еще безумна. Я все еще в центре внимания целой кучи народа.
        И пользуюсь этим.
        Отправляю свое еженедельное послание на каждый новый телефонный номер и на каждую страницу ThisIsMe, откуда поступил запрос за последние семь дней. Большинство его просто проигнорируют, но будут и те, кто этого не сделает.

        Дорогой мир,
        Меня чуть не убили, когда я играла в НЕРВ,  - ради того, чтобы сделать на этом деньги. Они думают, им ничего не будет за издевательства над игроками, потому что всем наплевать и потому, что никто не может их найти. Но они неправы.
        Они не могут спрятаться от всех нас.
        Так что если вы хоть что-то понимаете в компьютерах - или кто-то из ваших друзей что-то понимает в компьютерах,  - воспользуйтесь этим и выследите этих уродов.
        Это - наше испытание!

        Отправив послание, я откладываю телефон. Я не собираюсь проверять сообщения до следующего утра, если не произойдет чего-то из ряда вон выходящего. Преподаватель по оформительскому дизайну называет меня луддиткой[8 - Луддиты - участники протестов в Англии в начале XIX века против внедрения машин в промышленности. В переносном смысле - противники технического прогресса.]. Я называю это единственной возможностью не сойти с ума.
        Стягиваю волосы в хвост и направляюсь в гараж. До своего совершеннолетия я обязана сидеть дома по вечерам и выходным, но три раза в неделю мне разрешают выходить по утрам на занятия спортом. Я сажусь в машину и еду на ближайшую площадку, где меня уже ждет скромный серый «Вольво».
        Рядом с машиной Иэн выполняет серию растяжек. На нем - спортивные шорты и футболка, в которых так хорошо смотрятся его загорелые мускулистые руки и ноги. Я сама немного накачалась благодаря нашим регулярным тренировкам и пришла к выводу, что бицепсы - это модно и симпатично. Я подхожу к Иэну, мы долго целуемся, а потом занимаем привычные места на бордюре: пора делать растяжки для голени.
        - Похоже, у нас кое-что есть,  - говорю я, вспомнив о сегодняшнем сообщении.
        - На него или на нее?
        - На Гейл. Ее настоящее имя - Джордан, если, конечно, верить программе распознавания лиц.
        Он улыбается.
        - Слава Томми!
        После бесконечных извинений от Томми мы снова начали осторожно дружить, и он очень помогает в моем крестовом походе против НЕРВа. Он ведь и понятия не имел, что дело зайдет так далеко. Не он один в тот вечер действовал вопреки своему характеру и здравому смыслу.
        Мы с Иэном подходим к дереву рядом с беговой дорожкой и опираемся на ствол: еще несколько растяжек перед бегом. Стартуем в неторопливом темпе. В первую неделю после игры на утренних пробежках нас сопровождала целая толпа Зрителей, которые снимали нас для своих постфинальных конкурсов и этой их дурацкой системы кредитов. Томми даже обнаружил GPS-трекер под бампером моей машины.
        От полиции толку было мало. Недостаточно свидетельств - так они говорят. Остальные игроки утверждают, что пистолеты были пластмассовыми, а пили мы исключительно сок. Уверена, они что-то получили за «сотрудничество». Извращенский инвестор, который участвовал в вечеринке «Блюстителей чистоты», исчез.
        Но мы продолжаем бороться. Со мной связалась куча народу, которые хотят помочь, в том числе - один Зритель, который сумел записать кадры с нашими ведущими в раундах на гран-при. Это видео, переснятое с другого видео, картинка с картинки, но Томми сделал все возможное, чтобы очистить изображение и прогнать его через программу распознавания лиц, которая сравнила эти кадры с миллионами лиц в интернете. Гаю и Гейл (как и всем нам) наверняка заплатили, чтобы они развлекали публику. Но, возможно, от них удастся протянуть ниточку к финансовым воротилам, которые стоят за игрой.
        Мы с Иэном бежим мимо кустов цветущей жимолости, нежный запах обещает скорое наступление лета. Я делаю глубокий вдох, а потом отпрыгиваю назад, когда из-за следующего куста выскакивает какой-то тощий парень с камерой.
        Иэн резко тормозит прямо перед ним.
        - Чувак! Зачем в засаде-то сидеть? Сказал бы нам, мы бы разрешили тебе нас снимать.
        И это правда, потому что мы выучили кое-что о славе. Чем больше ты ее добиваешься, тем меньше ты интересен публике.
        Но этот тип нас не спросил. Так что его ждут последствия. Мы с Иэном достаем телефоны и начинаем снимать Зрителя.
        Он закрывает лицо руками:
        - Вы что, зачем вы это делаете?!
        Иэн улыбается.
        - Это для нового сайта под названием «ПОГЛЯДИ, КТО ШПИОНИТ». Улыбочку!
        Парень убегает, выкрикивая ругательства. Вышло даже лучше, чем обычно. Мое видео, наверное, получилось зернистым и дрожащим, ведь я по-прежнему гордый обладатель отстойного телефона. Но есть вещи и похуже, чем устаревшее видеооборудование.
        Пробежав километра полтора, мы останавливаемся у длинной деревянной скамейки. Иэн сажает меня к себе на колени и целует - нежно и сладко, но я не могу прекратить сканировать кусты вокруг: мы точно одни?
        Мы пытались найти более укромное место для наших утренних свиданий, но и мой дом, и его отпадали. А когда мы останавливали машину в самых тихих уголках, нам всегда мешал какой-нибудь чокнутый с камерой, который приникал к окну. Теперь я понимаю, почему та девчонка из прошлой игры, Абигайль, сбежала на неделю в дикие леса Вирджинии. Как бы мне ни хотелось уничтожить НЕРВ, где-то внутри меня живет надежда, что в эту субботу, как и назначено, они проведут следующую игру и внимание фанатов переключится на новых игроков. Хотя я знаю, что мечтать об этом ужасно, но все же….
        Мимо пробегает еще парочка джоггеров, и мы встаем, чтобы продолжить пробежку. День обещает быть солнечным и ясным. Может, мы с Сидни сможем погулять сегодня с ребятами из фотоклуба, поработать над ее постановочным портретом. А свободные вечера у меня уходят на работу над портфолио. Пошел он, этот НЕРВ, мы и сами добьемся всего, чего хотим.
        И вот - слишком скоро!  - пробежка окончена. Мы с Иэном расстаемся после долгого и медленного поцелуя, и я сажусь в машину. Отъезжая, я замечаю, что в машине пахнет фастфудом, будто кто-то ел тут жареный бекон. Неужели что-то попало через вентиляцию? Я бросаю быстрый взгляд на заднее сиденье, ни прячется ли там кто. Там пусто, но все же я ощущаю холодок на затылке. Пройдет ли когда-нибудь это чувство?
        Я дома, родители встречают меня с улыбкой облегчения - как всегда, когда я возвращаюсь с пробежки. Знаю, теперь им стоит огромных усилий доверять мне даже в таких мелочах, и я сделаю все возможное, чтобы их не подвести. Одним из результатов моего откровенного признания насчет НЕРВа - совершенно неожиданным - стало то, что они вдруг поняли, как сильно я хочу жить. Думаю, они, наконец, поверили, что происшествие в гараже действительно было случайностью. Может, если мне по-настоящему повезет, они сделают исключение и отпустят нас с Иэном на мероприятие, организованное «Средой обитания».
        Мама указывает в коридор.
        - Ты что-то заказывала? Я нашла это, когда выходила поливать цветы.
        Можно подумать, у меня есть лишние деньги! Все до цента я откладываю на колледж. Я смотрю на столик у двери, где лежит коробка. Что-то рановато для утренней доставки. Может, она лежала снаружи еще с вечера? Адрес отправителя поблескивает ровными золотыми буквами - название дорогущего магазина в Нью-Йорке. Марка - тоже нью-йоркская, так что шансы на то, что это не бомба, довольно высоки. Вот и опять меня посетила моя знаменитая паранойя.
        Я открываю коробку - внутри еще одна, в россыпи биоразлагающегося упаковочного материала. Внутри второй коробки - бархатный мешочек с дизайнерским логотипом, который я узнаю сразу - недаром я часами пялилась на него в интернете. Трясущимися руками я достаю из мешочка пару туфелек цвета фламинго. Те самые туфли, которыми НЕРВ размахивал у меня перед носом перед испытанием в кафе. Странно. Они же ясно дали мне понять, что я потеряла все, что выиграла, когда сбежала с раундов на гран-при. Или это какая-то ошибка?
        Тут я обнаруживаю маленький серебряный конвертик, засунутый в одну из туфелек. Внутри - записка, и, прочитав ее, я медленно опускаюсь на холодный пол.

        Мне никогда не надоест наблюдать за тобой.
        Жду твоего выхода в следующей игре!

        Я не свожу взгляда с туфель, которые с каждой секундой кажутся мне все уродливей. Что ж, прекрасно, скоро какая-нибудь бездомная станет модницей. Я встаю, чтобы выбросить туфли в мамину коробку «на отдачу».
        Когда я прохожу через гостиную, я вздрагиваю, услышав знакомые звуки. Звонит мой телефон. Но это не мой чирикающий рингтон.
        Телефон капризно хнычет, как избалованный ребенок.

        ЗАНАВЕС

        БЛАГОДАРНОСТИ

        Я получила столько помощи и поддержки, без которых этой книги просто не было бы! Моя сердечная благодарность родным и друзьям, далеким и близким, которые болели за меня все эти годы, пока я гналась за мечтой стать писателем. Ваша поддержка и энтузиазм помогали мне держаться в самые тяжелые дни.
        Спасибо моему редактору в «Дайал», Хизер Алекзандер: ее мудрое руководство помогло сделать эту историю острее и точнее, раздвинуть ее границы гораздо дальше, чем я считала возможным. Спасибо Эндрю Харвеллу: его особый взгляд на события «НЕРВа» помогал мне работать над книгой еще долго после того, как Эндрю покинул проект.
        Огромное спасибо моему непревзойденному агенту, Эмми-Джоан Пакетт: ее зоркий глаз и здравомыслие помогли превратить рыхлую рукопись в настоящую книгу. И отдельное спасибо за то, что ее вера в меня ни разу не пошатнулась. Вот бы каждому писателю так везло!
        Бесконечные благодарности моим критикам, под взглядом которых эта история выросла из черновиков и набросков в нечто пригодное для печати. Спасибо моей писательской группе, в любой момент готовой обсудить свежую идею,  - людям, которые остаются со мной на протяжении вот уже пяти рукописей (и это только начало!): Аннике де Гроот, Ли Харрис, Кристине Патнем и Лесли Рис. Спасибо моим критикам в интернете, которые посоветовали найти для этой истории начало получше (именно так Ви оказалась в театре): Келли Дикстерхаус, Кристи Хелвиг (которая вычитывала текст), Джоан Линден, Мари Луис Санчес и Ники Шёнфельдт.
        Спасибо моим сестрам и племяннице, которые всегда были готовы прочесть новую главу и дать совет, если меня настигал писательский кризис: Мэри Райан, Рэйчел Райан и Меделайн Андерсон (ее вечная возня с телефоном и подала мне идею сюжета, в котором телефоны играют такую важную роль). Спасибо моему сводному брату по отцу, Тиму Бошану, которому я могу позвонить в любое время суток и получить ответ на любой вопрос, касающийся техники. На этот раз я мучила его расспросами насчет оружия, и любые ошибки на эту тему - на моей совести, не на его. Одним из самых верных моих сторонников была моя любимая подруга Лиза Берглунд, которая просто ЗНАЛА, что в один прекрасный день меня напечатают. Единственное, что омрачило этот прекрасный день, когда он, наконец, настал,  - это то, что ее нет со мной, и мы не можем разделить эту радость. Если на небесах существует книжный клуб, я точно знаю - его ведет она.
        Наконец, спасибо моему мужу и детям за всю их поддержку в те бесчисленные вечера, когда маме было «пора идти в кафе, чтобы писать книгу». Они всегда старались меня подбодрить и живо участвовали в творческом процессе, обсуждая сюжет и даже рисуя картинки к некоторым сценам. Невозможно описать, как я их люблю. И, по моим расчетам, я должна им 1509 собственноручно приготовленных обедов.
        notes

        Примечания

        1

        Настольная игра, моделирующая детективное расследование; в комплект входят фишки, изображающие различные орудия убийства (подсвечник, нож, веревка, револьвер и т. д.).

        2

        Фильм по одноименному рассказу Фрэнка Ричарда Стоктона, в котором читателю самому предстоит решить, кто же выжил в финале - невеста или тигр?

        3

        «Сердце-обличитель»  - один из «страшных» рассказов Эдгара Аллана По, классика готического жанра.

        4

        Джимми Картер - президент США с 1977 по 1981 г.

        5

        «Девушка с татуировкой дракона»  - детектив, первая книга из трилогии «Миллениум» шведского писателя Стига Ларссона.

        6

        Habitat for Humanity International - международная неправительственная некоммерческая организация. С 1976 года занимается строительством простого и доступного жилья для бедных и бездомных во всем мире.

        7

        Йеллоустоунский национальный парк-заповедник.

        8

        Луддиты - участники протестов в Англии в начале XIX века против внедрения машин в промышленности. В переносном смысле - противники технического прогресса.