Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Евтушенко Алексей : " Минимальные Потери " - читать онлайн

Сохранить .
Минимальные потери Алексей Анатольевич Евтушенко
        # Зародившаяся на Марсе высокоразвитая цивилизация погибала под ударами гигантских астероидов. И миллионы лет назад Земля стала одной из планет бескрайнего Космоса, которая приняла беглецов. В феврале 1945 года ученые разгромленного рейха обнаружили в Антарктиде подземную базу и корабль Неведомых, способный преодолевать межзвездные расстояния. Тысяча «настоящих» немцев достигла системы Тау Кита и за два столетия основала колонию Новая Германия. Увы, здесь, на планете Ария, бывших землян поджидала та же угроза - смертельно опасные атаки астероидов. Мечта о реванше и простое стремление выжить заставили колонистов искать спасения на далекой прародине. Совершенно невероятные встречи и сражения ожидали их в Солнечной системе.
        Алексей Евтушенко
        Минимальные потери
        Минимальные потери
        Все названия, имена, фамилии, должности иситуации, упоминающиеся в этой книге, существовали и существуют в реальности. Не нашей.
        Мы летим, ковыляя во мгле,
        Мы ползем на последнем крыле.
        Бак пробит, хвост горит, и машина летит
        На честном слове и на одном крыле…
        (Песня Джимми Макхью и Гарольда Адамсона
«Comin’ In On A Wing And A Prayer»)
        Пролог
        Их было восемь.
        Один за другим они выскочили из гиперпространства в пространство обычное, словно шарики для пинг-понга из-под воды, и замерли в полной неподвижности. Относительной, разумеется. Ибо, как только корабли оказались здесь, внутри гелиосферы заранее выбранной звезды, вместе с этой звездой и всеми ее планетами они начали извечное путешествие вокруг центра Галактики. Впрочем, эта карусель совершенно не интересовала тех, кто находился внутри восьми кораблей, способных преодолевать межзвездные расстояния. Интересовало их совершенно иное движение- стремительный, но в то же время осторожный бросок к местному солнцу. Поближе к теплу и свету, без которых невозможна жизнь.
        Поэтому, как только все системы кораблей после гиперперехода были проверены и дальнейший путь высчитан до световой миллисекунды, включились П-двигатели. Семь напичканных жизнью и смертью махин, одни из которых напомнили бы человеку исполинские персиковые косточки, а другие не менее исполинские шары для боулинга, ускоряясь с каждым мгновением, двинулись туда, где пока еще не слишком ярким, но уже солнечным светом горел для них огонек надежды. Один шар остался. Всистеме П-двигателей обнаружились серьезные неполадки, которые следовало устранить, прежде чем двигаться дальше. Но остальные ждать не могли- время работало против них…
        Глава 1

2152 год от Рождества Христова.
        Земля. Иркутск.
        Пилот спейсфайтера В-910 «Бумеранг» ст. лейтенант Сергей Тимаков
        Где проще всего познакомиться с женщиной? Желательно бешено красивой, чувственной и сексуальной. На худой конец подойдет просто симпатичная. Проституток не предлагать. Большинство скажет,в баре или в Сети. Иошибется. Съем женщины в баре- расхожий виртоштамп, а пресловутое большинство знакомо с предметом именно по вирту. Потому что их собственный опыт чаще всего ограничивается как раз Сетью. Но рассказы о том, что в Сети табунами пасутся красивые и сексуально озабоченные женщины, только и ждущие, когда их снимут на ночь-другую одинокие и любвеобильные мужчины- это легенды чистой воды. Их выдумывают как раз те самые мальчики, которые считают, что проще всего с женщиной познакомиться в баре. Исовершенно не важно, сколько лет этим мальчикам- семнадцать или сорок. Факт в том, что они по-прежнему мальчики, ни черта не разбирающиеся в теме. Ну да бог с ними. Мне, вот, только-только стукнуло двадцать семь, и я, смею надеяться, в теме разбираюсь. Поскольку:
        а)не женат;
        б)люблю всячески общаться (лучше в постели) с красивыми женщинами;
        в)не урод, не дурак и не жадина;
        г)чувство юмора наличествует.
        Последний пункт крайне важен. По важности его следовало бы сделать первым, но тогда вы бы его легко забыли. Атак есть шанс, что запомните.
        Вот и запоминайте.
        Мужчина, у которого слабо развито или, не приведи господь, напрочь отсутствует чувство юмора, может поставить крест на мечте обладать многими красивыми и чрезвычайно сексуальными женщинами. Не очень-то и мечталось, скажете? Ну-ну. Дело ваше, хоть я все равно не верю. Однако знайте: превыше смазливой внешности, отсутствия жены (одной или нескольких- не важно), толстого кошелька и ума палаты, женщина ценит в мужчине способность ее рассмешить. Поэтому, если хотите, чтобы женщина стала вашей, сделайте так, чтобы она улыбнулась, а потом засмеялась. Искренне, легко и весело. Ине над вами (клоунов любят только в цирке), а над тем, что вы скажете. Ну а затем… Впрочем, я отвлекся. Вот так со мной всегда. Стоит затронуть тему женщин, и я готов обсуждать ее бесконечно. Между тем на вопрос, мною же заданный с самого начала, так и не ответил. Исправляюсь.
        Легче всего с бешено красивой, чувственной и сексуальной женщиной познакомиться… в театре.
        Ичем лучше постановка, тем выше шансы, что у вас все получится. Само собой разумеется, что при этом вы должны любить не только женщин, но и театр. Или хотя бы умело притворяться, что вы его любите.
        Ялюблю.
        Сегодня вечером в «Новом комедианте» давали знаменитую «Гостью» Пронина и Станкевича в постановке Николя Уборовского. Тоже знаменитого. Хотя в таких случаях я всегда на стороне драматурга. Пьесе «Гостья», должно быть, порядка ста двадцати- ста тридцати лет. Ивсе эти годы, включая не к ночи будь помянуты Серые Десятилетия, она пользовалась успехом повсюду, где люди ходят в театр. Говоря
«повсюду», я имею в виду не только Россию, но и весь остальной мир, сумевший, хвала Иисусу, Магомету, Будде и Моисею, войти в XXII век относительно целым и даже местами цивилизованным.
        Режиссер же Николя Уборовский успешен последние лет десять и большей частью в русских столицах- Иркутске, Москве и Питере. Вот и вся разница.
        Тем не менее Уборовский, на мой вкус, и впрямь неплохой режиссер, что в сочетании с гениальной пьесой давало мне отличный шанс достойно провести один из немногих оставшихся вечеров отпуска. Аесли чуть-чуть повезет, то и последующую за вечером ночь.
        Театр «Новый комедиант» был спроектирован и возведен на правом берегу Ангары, на бульваре Гагарина, около сорока лет назад, сообразно архитектурной моде начала XXII века, и представлял собой чуть сплюснутый у полюсов шар из пластмонолита диаметром около тридцати метров, удерживаемый на весу четырьмя мощными пилонами. Под этой дурой человек проходил совершенно свободно, и над его головой еще оставалось метров семь-восемь свободного пространства. Внутри же пилонов, понятно, были устроены лестницы и эскалаторы, по которым зрители и попадали внутрь шара, где располагался, собственно, зрительный зал, весьма уютное театральное кафе-буфет, гардероб, туалеты и все прочее. Правда, как всегда у нас, в России, из четырех входов-выходов работали только один-два, но тут уже ничего не попишешь. Менталитет-с.
        Подходя к театру, я не в первый уже раз подивился тому, что здание в общих чертах внешне напоминает наш патрульный файтеронесущий крейсер «Неустрашимый». Не один в один, но все же. Словно конструкторы и дизайнеры, проектируя первый в истории человечества боевой космический корабль, вдохновлялись именно этим произведением архитектуры. Ерунда, конечно. Скорее, наоборот. Вначале века, когда человечество, пережившее жутенькие Серые Десятилетия, сначала вернулось на земные орбиты, Луну и Марс, а затем отправилось дальше- к спутникам Юпитера и Сатурна, космическая тематика стала модной не только в архитектуре, но и в бытовом дизайне. Яне специалист, но знакомая художница, с которой мы одно время… э-э… дружили, рассказывала, что такое уже было в шестидесятых годах совершенно безбашенного двадцатого века. Тогда человек впервые сумел одолеть притяжение Земли, и всем казалось, что освоение Солнечной системы- дело ближайших тридцати лет. Ну, пятидесяти. Н-да… Стех пор прошло уже без малого двести, а нам еще осваивать и осваивать. Внукам и правнукам хватит, только приступили, считай, по-настоящему. Все-таки
оптимизма неумеренного предкам было не занимать. Может, это и правильно, без оптимизма выжить гораздо труднее.
        Я, вот, тоже оптимист. Иду и верю, что сегодняшний вечер зря не пропадет. Не должен. Отпуск у пилота спейсфайтера В-910 «Бумеранг» бывает раз в году. Ипровести его нужно так, чтобы не было потом мучительно жалко бездарно растраченных ночей. Ну и дней с вечерами тоже, уговорили.
        Явижу ее сразу же, как только, сдав в гардероб бекешу и купив программку, вхожу в буфет. Спорога. На первый взгляд- молодая, чуть ли не моя ровесница, тридцати нет. Но уже со второго понимаю, что ошибся. Просто маленькая собачка до смерти щенок- это раз. Исовременная косметология способна на истинные чудеса- это два.
        Сорок, не меньше. Ато и за сорок. Даже скорее всего «за». Глаза выдают. Они всегда выдают. Умолодых блеск другой- быстрый, ясный, свежий. Ини выпивка, ни наркотики, ни специальные капли или контактные линзы здесь не помогут, не дадут того же результата. Да и не нужно. Такие сорокалетние женщины меня очень даже устраивают. Включая блеск глаз.
        За буфетной стойкой не робот- живые люди, парень и девушка, и это импонирует. Понятно, что молодые актеры совмещают профессии: те, кто не занят в спектакле, подрабатывают в гардеробе и буфете, обслуживают зрителей. Масса преимуществ в таком подходе, я считаю. Тут тебе и дополнительный заработок, и смирение творческой гордыни. Аглавное- мне нравится. Хотя знаю, что все то же большинство предпочло бы робота, который неизменно вежлив и практически никогда не ошибается. Так большинство в театр и не ходит, к услугам большинства вирт-дитя и прямой наследник старого доброго кинематографа и видеоигр.
        Явзял чашку черного кофе, двадцать пять грамм настоящего коньяка в правильном широком бокале и огляделся. Якобы в поисках свободного места.
        Она скромно опустила глаза.
        -Разрешите?
        -Пожалуйста.
        Прекрасно выглядит. Идухи как раз такие, как я люблю. Обещающие.
        Медленно и осторожно или быстро и решительно? Тут наверняка не угадаешь. Пятьдесят на пятьдесят, проверено. Но в том-то и прелесть. Ктому же пятьдесят из ста- это очень хорошие шансы. Ябы и на сорок согласился. Идаже на двадцать. При определенных обстоятельствах. Сейчас обстоятельства как раз такие.
        -Меня зовут Сергей,- представляюсь.
        -Наташа,- разыгрывает легкое недоумение.
        -Прекрасно, Наташа. За знакомство!
        Чокаюсь своим коньяком с ее шампанским, делаю глоток, улыбаюсь широко и обаятельно.
        -Космолетчики все такие?- спрашивает она не без иронии.
        Другой бы на моем месте обязательно спросил: «Какие?» и тут же утратил бы инициативу.
        -Нет,- отвечаю решительно.- Только военные космолетчики. Изнаете, почему?
        -Почему?
        Вот теперь правильно, теперь я- ведущий, а она- ведомая.
        -Потому что сегодня мы живы, а завтра, очень может быть, уже нет.
        Пошловато, согласен. Ине соответствует действительности. Попросту говоря, вранье. Но раз уж выбрал эту модель атаки, будем идти до конца. Да и опыт показывает, что приемчик действует в трех случаях из четырех. Видимо, срабатывает что-то на генетическом уровне. Как женщине отказать мужчине, который завтра может, защищая ее, погибнуть? Это инстинкт, род должен быть продолжен. Но одного инстинкта и вранья маловато.
        -Ктому же,- добавляю,- вы невероятно красивы и привлекательны, и я просто не мог пройти мимо.
        Есть. На щеках проступил естественный румянец, глаза блеснули, тонкие ноздри расширились.
        -Спасибо,- пьет шампанское, явно не знает, что говорить дальше. Ничего себе, кажется, она действительно смущена. Обожаю. Или талантливейшая актриса, впору играть в «Новом комедианте». Тоже обожаю.
        -Вы раньше видели «Гостью»?- спрашиваю.
        -Нет. Авы?
        -Видел, но не в этой постановке.
        -Хотите остаться и посмотреть?
        Окак. Игде-то смущение? Взгляд чуть раскосых темно-карих глаз откровенней любых слов. Уменя аж пульс подскочил ударов на двадцать в минуту, не меньше.
        -Согромным удовольствием я пересказал бы вам пьесу лично,- иду ва-банк.- Правда, не в этой обстановке. Согласитесь, глупо пересказывать пьесу в театре, где она идет.
        -Что ж…- она допивает шампанское, отодвигает бокал и встает.- Тогда пошли?
        Кожа у Наташи теплая, бархатная, и впрямь не скажешь, что этой женщине сороковник с гаком,- вон и грудь, что у твоей двадцатипятилетней. Мы полусидим в постели, опершись на подушки, отдыхаем после взлета на самую вершину. Подъем был долог, не без сложностей, даже пару раз казалось, что вот-вот сорвемся вниз, но мы справились. Итеперь благодарны друг другу за это. То есть я точно благодарен, а вот она?.. По виду женщины никогда не угадаешь, можно только надеяться. Вот я и надеюсь. Ктому же ночь только началась, и уходить прямо сейчас мне не хочется. Судовольствием бы поднялся на эту вершину еще разок-другой.
        -Спасибо,- говорит она, словно услышав мои мысли.- Было чудесно.
        -Это тебе спасибо,- отвечаю.- Шампанского? Холодненького.
        -Давай,- улыбается она.
        Квартира у Наташи в престижном районе, большая, на четвертом этаже хорошего современного шестиэтажного дома из самого настоящего кирпича. Еще и ручной кладки, небось. Такая стоит немалых денег. И, что мне еще понравилось в этой женщине, она сразу призналась, как только мы вошли:
        -Квартиру муж заработал. Ине только квартиру. Хочу, чтобы ты знал, он мне очень близок. Самый родной человек.
        -Хм… Что ж ты тогда притащила меня в гости?- не удержался я от прямого и грубоватого вопроса.
        -Амне секса не хватает,- откровенно сказала она.- Особенно сейчас, когда муж в долгой командировке.
        Вот и думай, кто кого использует в данном случае- я ее или она меня? Остается прийти к утешительному выводу, что оба хороши, и на этом успокоиться. Успокоиться и продолжить.
        Но продолжить не получилось.
        Вличном комме ожила линия связи, которую я не вправе отключать, что бы со мной ни происходило и где бы я ни находился.
        -Извини,- я выудил из нагрудного кармана форменной рубашки коммуникатор и нажал соединение.- Слушаю.
        -Готовность номер один!- рявкнул бортовой комп-мозг (в просторечии «бортач») патрульного файтеронесущего крейсера «Неустрашимый» чуть сиплым голосом нашего капитан-командора Ивана Малковича.- Все на борт! Повторяю. Готовность номер один! Все на борт! Подтвердите получение.
        -Подтверждаю,- ответил я,- старший лейтенант Сергей Тимаков сообщение принял.
        -Что-то случилось?- спросила Наташа.
        -Вряд ли,- сказал я, встал с постели и принялся одеваться.- Тем не менее мне пора.
        -Прямо сейчас?
        -Ты не представляешь, как мне жаль.
        Пять минут одеться и привести себя в порядок, еще минута- вызвать воздушное такси (самому, чтобы не компрометировать замужнюю женщину, и к соседнему дому), тридцать секунд на прощальный нежный поцелуй. Все, закончился отпуск. Ихорошо еще приятным аккордом, который согреет мое сердце в долгие часы опасной космической вахты. Хм. Не так смешно, как может показаться. Слово «опасной» тут явно не к месту, но все остальное вполне соответствует истине.
        Когда я вышел на улицу, часы показывали двенадцать минут второго, и пронзительный ноябрьский иркутский ветерок быстро сдул с моих губ вкус прощального поцелуя Наташи.
        Глава 2
        Борт самолета «Як-300»,
        рейс Иркутск- Свободный
        Пилот спейсфайтера В-910 «Бумеранг» ст. лейтенант Сергей Тимаков
        От Иркутска до города Свободный, рядом с которым расположен космодром «Восточный», больше полутора тысяч километров. Это, если лететь по прямой, через воздушное пространство Китая. Мы летали. Как, впрочем, и китайцы. Чуть больше часа чистого времени от отрыва до касания.
        Расписание самолетов из Иркутска до Свободного я знал наизусть и как раз успевал к единственному ночному рейсу. Разумеется, если, понятно, такси не подведет. Оно не подвело, и ровно в три часа ночи я пристегнул ремни своего пассажирского кресла в комфортабельном, скоростном и экономичном «Як-300», отрегулировал наклон спинки и совсем уж собрался отдаться в объятия Морфея, как не тут-то было.
        Сосед справа. Пожилой лысый дядька лет, наверное, семидесяти двух - семидесяти пяти, не меньше. Еще не старик, но в нескольких шагах. Сначала он вспомнил, что забыл вытащить из дорожной сумки комм, без которого ему, ясен космос, как без рук и жизнь не мила, а сумка уже наверху в багажном отделении. Пришлось отстегнуться, встать, любезно достать его сумку и потом снова положить ее на место. Казалось бы, ерунда, но настроение на немедленное погружение в сон было сбито. Ладно, сейчас настроимся.
        -Простите, молодой человек…
        Да что ж такое, почему у меня до сих пор нет денег, чтобы летать первым классом или вовсе купить собственный самолет?! Давно же мечтаю. Самый простой четырехместный «пайпер» меня бы вполне устроил. Ха-ха. Для этого вам, Сергей Леонидович, не пилотом спейсфайтера нужно было становиться, а идти в предприниматели. Говорила же мама, зачем тебе, сынок, эти высшие курсы военных космолетчиков? Баловство одно, несерьезно. М-да. Или, по крайней мере, иначе относиться к заработанным деньгам. Экономить. Откладывать. Считать каждый энерго. Забыть о женщинах… Ужас. Зачем тогда свой самолет? Не хочу.
        -Слушаю вас.
        -Вы, часом, не на Луну направляетесь?
        -На Луну. Ачто?
        -Замечательно,- он улыбнулся неожиданно молодой улыбкой и протянул руку.- Ятоже. Питер. Будем попутчиками.
        Мне ничего не оставалось делать, как пожать ему руку и представиться:
        -Сергей.
        -Очень приятно,- по-русски он говорил чисто, но легкий европейский акцент чувствовался. Француз? Черт его знает. Нормальный европеец нынче спокойно владеет пятью-шестью языками почти как родным. Да и не только европеец. Слава богу, с появлением недорогих и жутко действенных методик гипнообучения проблема языковых барьеров ушла в прошлое. Ну, почти.
        -Мне тоже,- сказал я по-французски.
        -Вообще-то, я скорее немец,- усмехнулся он.- Но меня часто принимают за француза, не вы первый. Наверное, сказывается то, что мои предки двести тридцать два года назад бежали из России как раз во Францию.
        Яприпомнил уроки истории.
        -От революции большевиков?
        -Да. Так что в моих жилах, молодой человек, есть и русская кровь.
        -Рад за вас. Тем более что в моих жилах кровь на четверть японская.
        -Да, это заметно. Волосы и разрез глаз. Хотя цвет глаз у вас серый, а не карий. Бабушка, вероятно? По отцу?
        -Угадали.
        -Из Особой Автономии Япония?
        -Разумеется.
        Надо же, какой говорливый попался. Ине спится ему, и все ему интересно. Аможет, боится летать? Что ж, бывает. Другой бы накатил грамм двести- двести пятьдесят крепкого, а этот, видишь, страх за разговором спрятать пытается.
        -Не переживайте,- добавляю с уверенной и, как мне кажется, ободряющей улыбкой.-
«Як-300» очень надежный самолет, долетим, как по писаному, быстро и нежно.
        -Вы, никак, решили, что мне страшно?- он смешно задирает седые брови и смотрит на меня с веселым изумлением.
        -Многие боятся,- нейтральным тоном сообщаю я.- Особенно люди в возрасте. Здесь нет ничего постыдного.
        Ответить он не успевает. Двигатели свистят, машина срывается с места, набирает скорость (эх, как же мне это нравится, даже когда я не за штурвалом!), отрывается от полосы и, задрав нос, устремляется в небо. Яоткидываюсь в кресле и прикрываю глаза, хотя бы на время набора высоты и скорости мой сосед должен умолкнуть. Он и умолкает. Но, как только самолет преодолевает звуковой барьер и по салону разливается тишина, заговаривает снова.
        -Яне боюсь летать,- сообщает он.- Наоборот, люблю. Авы?
        -Что я?
        -Вы любите летать?
        Странный вопрос. Все равно, что спросить у художника, любит ли он рисовать. То есть у настоящего художника. Аесть не настоящие? Есть, наверное. Те, которым наскучило. Страшно это, наверное,- вдруг осознать, что тебе смертельно наскучило любимое дело. Ну и те, кто ошибся в выборе пути. Тоже ничего хорошего.
        Явспомнил своего сокурсника Марека Гамбурга.
        Хороший ведь был пилот, а имеет теперь свою небольшую туристическую фирму в Иерусалиме. Ивполне счастлив, по его собственным словам. Значит, не так уж все и страшно. Вот же чертов сосед. Это из-за него я сейчас не смотрю какой-нибудь приятный эротический сон, а размышляю о своей профессии. Делать мне больше нечего.
        -Люблю,- отвечаю я не слишком охотно.- Космолетчику, который разлюбил летать, следует задуматься о другом способе зарабатывания денег.
        -Забавно,- усмехается Питер.
        -Что именно?
        -Вы сказали «способ зарабатывания денег». Почему было не выразиться проще- профессия?
        Вот пристал. Послать его, что ли, подальше? Нет, нельзя. На мне как-никак форма, а он всего лишь любопытный старик. Которому, несмотря на его уверения, может быть страшно. Исейчас страшно, а уж на Луну лететь- тем более. Вот и сидел бы дома. Нет, господин старший лейтенант, надо быть снисходительней к слабостям пожилых людей. Проявлять такт и уважение. Чтобы знал, как приятно иметь дело с офицером военного космофлота Земли. Пусть даже этот космофлот и состоит из одного-единственного патрульного файтеронесущего крейсера «Неустрашимый». Идаже не полноценного крейсера, а прототипа. Хоть и практически доведенного до необходимой кондиции.
        -Впрочем, можете не отвечать,- тем временем продолжил настырный сосед.- Профессия предполагает, что ею занимаются, как минимум, тысячи людей по всей планете. Авоенкосмолетов[Военкосмолет- жаргонное название военного астронавта в Российской империи.] и двух сотен не наберется, верно?
        -Нас мало, но мы в бэтлсьютах[Бэтлсьют- боевой костюм военкосмолета. По сути- скафандр- со специальными боевыми функциями.] ,- ответил я старой поговоркой времен учебы на Высших курсах военных астронавтов. -Понятно, понятно,- закивал головой Питер.- Атакже Semper Fidelis[Semper Fidelis- «Всегда верен» (лат.), девиз морской пехоты США.] , «Никто, кроме нас!
[«Никто, кроме нас!»- девиз Воздушно-Десантных Сил Российской империи.] и прочие красивые слова.
        -Вообще-то, наш девиз- «Земля и свобода»,- сообщил я как можно любезнее.- Извините, Питер, но мне показалось, у вас есть какие-то серьезные претензии к военкосмолетам. Это так?
        -Не совсем.
        -То есть что значит- не совсем? Или претензии есть, или их нет, согласитесь.
        -Вы еще молодой человек,- вздохнул Питер,- а потому редко замечаете промежуточные состояния. Для вас пока важны противоположности: плюс и минус, черное и белое, любовь и ненависть. Иэто прекрасно. Тем не менее я сказал то, что сказал.
        -Втаком случае поясните, что вы имеете в виду,- предложил я.- Изаодно, почему я должен вас выслушивать.
        Вторая часть фразы была, признаю, грубоватой, но он меня уже изрядно достал.
        -Разумеется, вы ничего не должны. Не хотите- не отвечайте. Но мне почему-то кажется, что вам самому хочется найти ответ на этот вопрос.
        -На какой именно?
        -Вопрос простой. Зачем вы нужны?
        А, понятно. Из тех, кто любит считать чужие деньги. Сейчас заведет речь о том, что, мол, содержать и поддерживать в боевой готовности в течение стольких лет целый патрульный крейсер с хорошо подготовленным экипажем ввиду отсутствия как прямой, так и косвенной угрозы инопланетного вторжения слишком накладно для бюджета СКН[СКН (USN- Space Alliance of Nations)- Союз Космических Наций. Мощная международная организация, в которой состоят государства, способные к самостоятельному выходу в космос. Это: Российская империя (включая Японскую автономию), США, Союз Европейских государств, Китай, Индия, Южноамериканская Конфедерация, Великий Израиль, Арабско-Африканский Альянс). Фактически СКН- наследник Лиги Наций и ООН.] , и ему, как честному налогоплательщику, хотелось бы более осмысленной траты народных средств. Старая песня.
        Некоторые договариваются даже до того, что необходимо свернуть освоение Солнечной. Слишком накладно, мол, и лучше эти деньги пустить на решение земных проблем. Идиоты.
        -Нет, нет,- сообщил Питер, как будто прочитав мои мысли,- я не из партии спейсофобов. Даже скорее наоборот. Но мне и правда чертовски интересно, что вы думаете о настоящем и, главное, о будущем вашей столь редкой профессии.
        -Аможно узнать, откуда у вас этот интерес?- осведомился я, искренне надеясь, что мой голос звучит предельно корректно.
        -Ну как же!- воскликнул он.- Волею судьбы я оказываюсь в одном самолете и знакомлюсь с молодым энергичным человеком в форме старшего лейтенанта военного космофлота Земли. На рукаве его кителя- шеврон, из которого следует, что молодой человек не просто член экипажа единственного в своем роде патрульного космокрейсера «Неустрашимый», а пилот спейсфайтера В-910, он же «Бумеранг», на жаргоне военкосмолетов. Из открытых источников мне известно, что таких пилотов на всей Земле всего дюжина. Из них восемь человек находятся на борту «Неустрашимого» постоянно, а еще четверо сейчас заканчивают подготовку на Высших курсах военных астронавтов и приступят к несению службы, как только крейсер пополнится еще двумя спейсфайтерами согласно плану дальнейшей модернизации. Итого на девять машин- двенадцать пилотов. Нормальное соотношение с учетом возможных замен. Сами подумайте, мог ли я удержаться от вопросов, кои давно меня волнуют? Особенно если учесть, что и сам в свое время полетал изрядно. Бывал и на Марсе неоднократно, и на спутниках Юпитера и Сатурна… Ини разу нигде не встретил ни малейшего намека на угрозу
со стороны инопланетян. Каковых и существование-то не доказано, а уж угроза… Авы что думаете?
        Надо же, передо мной, оказывается, знаток. Странно, вообще-то. Обычно таковые наблюдаются среди мальчишек- романтика космоса и войны, все дела. Знают наизусть ТКХ «Бумеранга» и возможности боевых лазеров. Атут пожилой уже человек. Хотя всякое бывает. Ктому же говорит, что полетал в свое время. Побывать на спутниках Бурого Джупа и Властелина Колец- это вам не турэкскурсия на старушку Луну. Космос- он до смерти в крови у тех, кто его хлебнул в должной мере.
        -Что думаю…- повторил я вслух вслед за ним.- Думаю, что человечество поступило весьма мудро, пойдя на интеллектуальные и материальные затраты по созданию военного космофлота Земли в составе файтеронесущего патрульного крейсера
«Неустрашимый» и подготовке экипажа. Не такие уж и великие затраты, к слову сказать, если разделить их на все страны, входящие в СКН. Копеечные затраты, прямо скажем. Угроз не встречали, говорите? Это сегодня вы их не встречали. Ао завтрашнем дне думать не хотите?
        -Отчего же, как раз о завтрашнем дне я и думаю,- произнес собеседник.- Стоит ли нести в космос оружие, если воевать там не с кем? Уоружия, знаете ли, есть нехорошее свойство- находить цель даже на пустом месте.
        -Вы же мужчина, бросьте эти бабские разговоры. Скажу вам, как военный. Лаконично и ясно. Никакое оружие самоцель не находит и не стреляет. Это делает человек. Если же вы опасаетесь, что мы, военкосмолеты, не найдя себе цели, начнем жечь, к примеру, мирную колонию Марса или гелиедобывающие базы на Луне и спутниках планет-гигантов, то поздравляю вас с паранойей. Но ничего страшного, это лечится. Извините за откровенность.
        -Да,- вздохнул он.- Можно было и не сомневаться в вашем ответе. Но согласитесь, что и у тех, кто считает создание и содержание военного космофлота, пусть даже и в столь зачаточном состоянии, как сейчас, блажью и пустой тратой денег, тоже есть свои резоны.
        -Свои резоны есть у всех и всегда. Поскольку у любой медали две стороны. Еще раз извините, но я не люблю пустой болтовни. Хотите переделать «Неустрашимый» в исследовательское или грузовое судно? Флаг в руки. Пишите запросы и предложения в штаб-квартиру СКН в Москве. Глядишь, и прислушаются. Только потом не жалуйтесь.
        -Потом- это когда?- по губам Питера скользнула усмешка.
        -Когда жареный петух клюнет в задницу,- буркнул я.- Послушайте, Питер, не знаю, как вы, а я с удовольствием поспал бы. Можно? Устал за день.
        И, не дожидаясь ответа, я откинул кресло, повернулся к соседу спиной и закрыл глаза. Невежливо, да. Но он меня достал, если честно. Нужен ли Земле военный космофлот? Да откуда я знаю? Значит, нужен, если он есть, и я даже в нем служу. Наше дело хорошо рулить, быстро летать и точно стрелять. Акуда рулить и летать и в кого стрелять, пусть думают те, кому по должности положено.
        Что отлично умеет делать практически каждый военный- это засыпать в любой обстановке. Ивоенкосмолеты не исключение. Не верьте тем, кто утверждает, что лучше провести всю ночь без сна, чем прикорнуть на сорок минут или час. Это говорят те, кому ни разу в жизни не доводилось переживать несколько бессонных ночей подряд. Даже десять минут сна в подобных условиях- уже отдых мозгу и всему организму. Ауж сорок минут- час- и вовсе бесценный подарок. Кто не верит, пусть завербуется в Вооруженные Силы и послужит хотя бы пяток лет. Или в спасатели-чрезвычайщики, там тоже быстро становится понятно, без чего может человек обойтись, а без чего- нет. Ина протяжении какого времени.
        Так что через несколько секунд я уже крепко спал и вернулся в реальность лишь тогда, когда наш «Як-300» коснулся шасси бетона взлетно-посадочной полосы, и приятный голос живой стюардессы (не всех еще заменили роботами, слава богу!) по заведенному вот уже более двухсот лет порядку объявил о том, что наш самолет благополучно совершил посадку в аэропорту космодрома «Восточный», температура снаружи семнадцать градусов ниже нуля по Цельсию, а экипаж воздушного судна во главе с командиром желают нам дальнейшего счастливого пути.
        Глава 3
        Аэропорт г. Свободный- космодром «Восточный»
        Пилот спейсфайтера В-910 «Бумеранг» ст. лейтенант Сергей Тимаков
        Неизвестно, кто первым из сильных мира сего высказал мысль о том, что Земле в целом и СКН в частности неплохо бы завести военный космический флот. Ине просто высказал, а сумел претворить мысль в дело. Мы лишь знаем из официальных документов, что решение о строительстве первого в истории военного космического корабля было принято на заседании Совета СКН 11 октября 2137 года, т.е. пятнадцать лет назад.
        Девять лет ушло на воплощение решения в жизнь- от первого эскизного чертежа до последнего шва вакуумной сварки. Ивот уже три года, как «Неустрашимый» несет службу по охране Солнечной системы от недружественного вторжения инопланетян. Существование которых, как справедливо заметил мой попутчик господин Питер Уварофф, никем пока не доказано.
        Итем не менее.
        Наша база «Римский лагерь», как известно любому интересующемуся данным вопросом, находится на Луне между Морем Дождей и Морем Ясности. Примерно в том же районе, где аж сто восемьдесят один год назад, в далеком-предалеком одна тысяча девятьсот семьдесят первом совершил посадку «Аполлон-15», корабль 4-й экспедиции землян к своему естественному спутнику.
        Уменя до сих пор иногда холодок по спине пробегает, когда я думаю о тех ребятах. Это сейчас слетать на Луну немногим сложнее и дороже, чем на другой континент. Ипрактически так же безопасно. Атогда, почти два века назад… Кто хоть в малой степени изучал историю космических полетов и космического кораблестроения, поймет, что я имею в виду. Это же уму непостижимо, каким мужеством нужно было обладать, чтобы отправляться к Луне на том, на чем они отправлялись! Отправлялись, достигали цели и возвращались домой. За что им искреннее человеческое спасибо и низкий поклон. Не будь тех, первых, отчаянно храбрых полетов, так и крутились бы мы на орбитах вокруг Земли по сию пору, не решаясь перерезать пуповину тяготения, предрассудков и обывательского страха, связывающую нас с родной планетой.
        По правде сказать, мы и крутились. Долго. Минуло полвека, прежде чем человек снова отправился к Луне, и еще десять лет потребовалось, чтобы основать там первую базу. Затем пришел черед Марса.
        Но, увы, люди не успели хорошенько распробовать, каков на вкус космос за околоземными орбитами. Пришли Серые Десятилетия. Почти семьдесят лет и зим, в течение которых население Земли уменьшилось более чем на миллиард человек… Спасибо русским ученым, сумевшим, наконец, откопать в кладовке мироздания достаточно простой и надежный способ получения недорогой электроэнергии с помощью управляемой термоядерной реакции. Ияпонским инженерам, воплотившим идею в конкретный промышленный реактор. Атут как раз и земные недра начали успокаиваться, и агрессивный запал тех, кто пытался внушить соседу свой взгляд на окружающий мир с помощью оружия, резко пошел на убыль.
        Потому что, как только Российская империя со входящей в нее Особой Автономией Япония перешли на новую валюту, обеспеченную не золотом, а производимой энергией, быстро всем на Земле стало понятно, чем стоит заниматься в ближайшие сто лет, как минимум.
        Свет в конце тоннеля- вот как это называется.
        Человечество увидело свет и устремилось к нему. Свет во всех смыслах этого слова. Дешевая электроэнергия, которую проще добыть самому (или, в крайнем случае, купить), нежели воевать за ресурсы- это серьезный стимул к развитию. Особенно, когда самое лучшее топливо для управляемого термоядерного синтеза- гелий-3- в избытке находится на Луне.
        Самое лучшее, потому что в первую очередь самое безопасное. Соединение дейтерия с тритием тоже давало отличный результат и, главное, ни за тем, ни за другим далеко летать не приходилось. Но уж больно много хлопот возникало с обеспечением надежной защиты от радиации. Мощный нейтронный поток- это вам не порыв свежего ветерка летней ночью, от него пиджак не спасет. То ли дело дейтерий плюс гелий-3. Иэнергии на выходе больше, и в случае аварии реактора радиоактивность, даже при разгерметизации рабочей зоны, равна практически нулю. Очень веский аргумент. Особенно после Серых Десятилетий, когда человечество по самые ноздри хлебнуло радиоактивности от нескольких серьезнейших аварий на АЭСи от ограниченного применения ядерного оружия в локальных войнах.
        Правда, и не слишком много народу погибло и пострадало от радиации, по сравнению, допустим, с теми же землетрясениями, цунами или элементарным голодом. Тем не менее так уж устроен человек, что смерти от техногенных факторов он боится больше, нежели от сил природных. Ипричина этого страха понятна. Землетрясение ты не предотвратишь и не остановишь, нет у нас таких методов. Авот ядерную катастрофу той или иной степени безумия- запросто. Ну, т.е. не совсем запросто, однако вполне по силам. Значит- что? Правильно. Отказываемся от ядерных технологий.
        Не получается отказаться, потому что кушать хочется?
        Тогда делаем вышеупомянутые технологии как можно безопаснее. Но учтите, что будет дороже и труднее.
        Да и бог с ним, мы заплатим, лишь бы без радиации.
        Выходит, нужно возвращаться на Луну. Ине только на Луну. Нет худа без добра, и уроки Серых Десятилетий не прошли для человечества даром. Стало окончательно ясно, что на Земле уже совсем тесно; биосфера не выдерживает нашей технической и прочей экспансии, а также общей дури, и планета начинает мстить, регулируя людскую численность с помощью давно проверенных методов: землетрясений, цунами, ураганов, засух, наводнений и тому подобного.
        Получается, остается одно. Космос. Солнечная система огромна, места всем хватит. Изапас терпения у нее наверняка много больше, нежели у Земли-матушки.
        Дело оставалось за малым- сконструировать мощный, не слишком дорогой, надежный и безопасный двигатель для космических полетов. Потому что осваивать Солнечную на старых ракетах с химическим топливом попросту невозможно.
        Ион был сконструирован.
        Лазерный термоядерный двигатель (ЛТЯРД) позволил не только вернуться на Луну, но и основать первую колонию на Марсе и отправиться дальше- к спутникам Юпитера, Сатурна, затем Урана и Нептуна и еще дальше- к поясу Койпера, откуда можно смотреть на далекое Солнце, не мигая.
        Очень быстро стало понятно, что не так страшен черт, как его малюют, и Солнечная система гораздо лучше приспособлена для жизни человека, чем считалось ранее. Разумеется, для жизни современного человека, обладающего соответствующими технологиями. Главным образом потому, что там оказалось просто до фига водяного льда. Замерзшей воды, другими словами. Ачто есть вода? Основа жизни, скажете вы. Потому что мы вышли из воды, пьем воду и сами на 70-80% из нее состоим (у новорожденного этот процент еще выше, у пожилого- ниже). Правильно, скажете. Но есть что добавить. Вода- это водород и кислород. Первый- универсальное топливо, второй… ну, это понятно. Дышать чем-то надо, верно? Не говоря уже о всех прочих, необходимых для нормального человеческого существования, процессах окисления.
        Причем вода, в более чем необходимых количествах, оказалась практически везде, куда ступила нога человека в космическом скафандре. На Луне, Марсе, поясе астероидов, спутниках внешних планет- Юпитера, Сатурна, Урана и Нептуна, в их кольцах в поясе Койпера. Ауж в облаке Оорта, куда мы еще, считай, не совались, по некоторым теоретическим расчетам, водяного льда, собранного в основном в ядрах миллиардов комет, столько, что хватит заполнить океаны тысячи таких небесных тел, как наша Земля.
        Иногда мне кажется, что все это не случайно. Так же, как запасы нефти на Земле позволили человечеству развиться до выхода в межпланетное пространство, запасы воды в Солнечной системе дадут нам возможность шагнуть дальше- к звездам. Романтика не самого утонченного пошиба, и пафоса тоже многовато, понимаю. Ислучится это еще очень и очень не скоро, если случится вообще. Но почему бы, черт возьми, и не помечтать?

…Очереди к стоянке такси не было, большинство предпочло недорогой общественный транспорт.
        Нет уж, раз отпускные прогулять не успел, поеду с шиком. Военкосмолет я или кто? Следует держать марку.
        Подкатило такси-робот.
        Дверь бесшумно ушла в корпус, в салоне зажегся свет, и приятный женский голос произнес:
        -Машина свободна. Прошу садиться.
        -Вы не против, если я поеду с вами?- осведомились за моей спиной.- Нам обоим на космодром, а ждать следующей машины или лезть в автобус не хочется. Плачу я.
        Питер Уварофф, ясен космос. Почему-то мне казалось, что он уехал раньше. Ладно, вместе так вместе. Отказать было бы совсем уж по-хамски.
        -Разумеется,- отвечаю.- Только платим пополам. Знаете, как говорят русские военные летчики?
        -Как?
        -Чем точнее расчет- тем крепче дружба. Вы где предпочитаете сидеть?
        -Интересное выражение… Мне все равно, садитесь впереди, я- сзади.
        Усаживаемся.
        -Космодром «Восточный»,- называю адрес, и машина плавно трогается.
        -Авы разве были военным летчиком?- спрашивает Питер.
        -Как почти все наши,- отвечаю.- Но недолго. Два года после училища.
        -На чем летали, если не секрет?
        -Не секрет. «МИГ-42 М».
        -Многоцелевой, всепогодный, суборбитальный,- произнес он с ноткой уважения в голосе.- Сильная машина.
        -Знакомы?- слегка удивился я.
        -Встречался. Вбою. Правда, тогда еще просто с «МИГ-42». Без М.
        Однако…
        -Вбою?
        -Тридцать девять лет назад. Один из последних конфликтов Великой Турции с Украиной из-за Крыма.
        -А, ну да, что-то такое припоминаю из курса истории. Кажется, России тогда пришлось вмешаться.
        -Вот-вот, она и вмешалась. «МИГами-42» и не только. Ая как раз был инструктором на «фантоме». Натаскивал турецких летунов. Формально мы не имели права вступать в бой. Но на деле иногда приходилось.
        -На «пятидесятке»?
        -Да. Считалось, он превосходит сорок второй «МИГ». Оказалось, нет. Хорошо, что все довольно быстро закончилось. Но один раз меня все-таки сбили. Впрочем, и я в долгу не остался.
        Впанорамном зеркале заднего вида встречаю спокойный взгляд. Похоже, не врет. Надо же. Тогда понятен его интерес к нам, военкосмолетам. Многие летчики мечтают о космосе, так уж испокон веков повелось. Странно, правда, что выступал он скорее с позиций сугубо гражданского лица. Хотя мало ли какие убеждения у человека, особенно у человека повоевавшего. Кажется, в психологии есть описание похожего синдрома, но чего только в психологии, скажите на милость, нет. Дай этим психологам волю, они все твои сокровенные мысли по полочкам разложат и каждую объяснят. Толку, правда, от этих объяснений будет, как от козла молока, но это уже им не важно, совсем не важно…
        Плавный ход машины идеально совпал с ходом моих мыслей. Яи сам не заметил, как задремал и даже посмотрел какой-то невнятный сон, в котором усаживался в кабину родного «МИГа», но тут же оказывалось, что это не «МИГ», а «Бумеранг», я жду команды на вылет со стартовой палубы «Неустрашимого»; вот уже насосы откачали весь воздух, который смогли; разомкнулись и поползли в стороны углеритовые створки стартовой камеры, следуя инструкции, я окончательно герметизирую бэтлсьют, опуская до щелчка стекло шлема…
        Вреальность меня возвращает недовольный возглас Питера:
        -Этого еще не хватало!
        -Что случилось?
        Оказывается, пока я клевал носом, по Сети пришло сообщение, что рейс на Луну, на который мы спокойно успевали, откладывается на неопределенное время по техническим причинам. Пассажирам предлагаются бесплатные места в гостинице.
        -Ну что, едем в гостиницу?- спрашивает Питер.
        Вот же привязался на мою голову.
        -Нет,- отвечаю.- То бишь, давайте я отвезу вас в гостиницу, а сам поеду на космодром.
        -Зачем? Рейс-то задержали.
        -Затем, что я на службе. Аслужба моя проходит на крейсере «Неустрашимый», который, в свою очередь, базируется на Луне. Значит, я должен быть на Луне. Вы же были военным летчиком, Питер, что вам непонятно?
        -Ага,- удовлетворенно замечает он.- Значит, вас скорее всего срочно отозвали из отпуска, если вы так торопитесь. Верно?
        -Авам не кажется, что вы задаете слишком много вопросов?- не выдерживаю я.- Вам на Луну? Отлично. Езжайте в гостиницу и ждите, пока устранят технические неполадки.
        -Не горячитесь, Сергей,- примиряюще говорит он.- Ипрошу меня извинить. Яи впрямь иногда бываю слишком назойлив. Видимо, должность накладывает свой отпечаток. Только не спрашивайте, какая. Скоро узнаете, обещаю. Апока что я еду с вами на космодром.
        Япожимаю плечами, показывая, что мне дела нет до чужих должностей, а вслух говорю:
        -Как хотите. Только на космодроме мы с вами расстанемся, договорились?
        -Боюсь, не получится,- улыбнулся он.- Насколько мне известно, ровно через два часа и четырнадцать минут с «Восточного» стартует СЛК- специальный лунный курьерский. Обычно он не берет пассажиров, но для нас с вами, надеюсь, сделают исключение. Вы ведь тоже о нем подумали, когда намеревались следовать на космодром в одиночестве?
        -Онем,- пришлось мне признаться.- Значит, ваших полномочий достаточно, чтобы сесть на специальный курьерский? Интересно.
        -Уверен, что достаточно,- сказал он.- Даже с избытком. Так что образуем пару
«ведущий-ведомый», и я обещаю, что специальный курьерский без нас не стартует. Ведомый вы. Кстати, вот мы и приехали.
        Такси-робот затормозило и остановилось.
        -Космопорт «Восточный»,- сообщил приятный женский голос.
        Мы расплатились- каждый за себя- и вышли.
        -До свидания,- попрощался голос.- Спасибо, что воспользовались услугами такси города Свободный. Надеюсь, поездка вам понравилась.
        Удвери со скромной табличкой «Дежурный по космодрому «Восточный» народу хватало. Кто-то сидел в эргокреслах, расставленных у стен и в ближайшем зале, кто-то стоял, подпирая стены плечами и спинами. Вобщей сложности с дюжину человек, не меньше. Восновном, мужчины, но есть и две… нет, кажется, все-таки три женщины. Точно- три. Ничего себе. Это все к дежурному, что ли?
        Мы подошли, и Питер, никого ни о чем не спрашивая, приложил к терминалу идентификационную карточку.
        -Извините, в настоящий момент дежурный по космодрому отсутствует,- сообщил, как мне показалось, тот же самый женский голос, который мы слышали в такси-роботе (одна дикторша озвучивала, что ли?).- Пожалуйста, обратитесь позже. Спасибо за визит.
        -Что за ерунда?- удивился вслух Питер.- Как может отсутствовать на месте дежурный по космодрому? Втуалет, что ли, отлучился?
        -Угадали,- сказал высокий небритый худощавый мужчина, стоящий у двери с электронной газетой в руках.- Как двадцать пять минут назад отлучился, так и нет до сих пор.
        -Ага,- подтвердил второй- толстяк в коротких зеленых брюках, из-под которых буквально сияли на весь мир ярко-синие в желтую крапинку носки, и с массивной золотой серьгой в правом ухе. До того, как мы подошли, он вроде бы дремал в эргокресле, но теперь проснулся и выглядел вполне себе бодрячком.- При этом в туалете этого дежурного нет. Япроверял минут десять назад. Ни в мужском, ни в женском. Что характерно.
        Кто-то радостно заржал. Одна из женщин, которую я чуть не принял за представителя сильного пола (плоская грудь, узкие бедра, короткая стрижка, брюки), возмущенно фыркнула.
        -Не вижу ничего смешного,- заявил любитель ярких носков.- Если он от нас прячется, то запросто мог это делать и в женском туалете.
        -Счего бы ему от нас прятаться?- удивился светловолосый юноша, сидящий рядом.
        -Эх, молодой человек, молодой человек,- вздохнул обладатель зеленых брюк.- Сразу видно, что вы никогда не работали администратором популярной стайл-группы. Тогда вы не задавали бы мне таких смешных вопросов.
        Юноша с интересом покосился на толстяка, но промолчал.
        -Пойдемте,- негромко сказал Питер.- Здесь нам ловить нечего, это ясно. Если дежурный решил исчезнуть для пассажиров, то его не найдет никто.
        -Кроме начальника космодрома,- сказал я.
        -Вы предлагаете позвонить ему на личный комм и разбудить?- весело осведомился Уварофф.- Ябы не рискнул.
        -Ау вас есть его номер?- живо заинтересовался предполагаемый администратор популярной стайл-группы.- Дайте мне, я рискну.
        -Увы,- очень искренне развел руками Питер, и мне сразу стало понятно, что номер личного комма начальника космодрома «Восточный» у него наверняка есть.- Пойдемте, Сережа.
        -Служебный выход?- деловито осведомился я, когда мы отошли достаточно далеко, чтобы нас не услышали.
        -Он самый. Отсекайте хвосты.
        Услужебного выхода-входа дежурили сразу два плечистых сержанта полиции, похожие друг на друга, как родные братья. Руки на поясах, массивные челюсти выдвинуты вперед. Впрочем, откуда мне знать, может, они и впрямь братья?
        -Здравствуйте,- вежливо поздоровался Питер.
        Полицейские молча наклонили головы.
        -Нам с господином старшим лейтенантом необходимо как можно скорее попасть на борт специального лунного курьерского. Адежурного на месте нет, и когда он вернется, неизвестно. Так что прошу оказать немедленное и полномасштабное содействие. Вот мои документы и соответствующие полномочия.
        Снарочитой ленцой он протянул идентификационную карточку, держа между двумя пальцами- средним и указательным.
        Вот умеют же некоторые правильно себя поставить. Всегда завидовал этому умению. Окажись я на месте Питера, боюсь, мне долго пришлось бы доказывать сержантам, что они имеют право меня, старшего лейтенанта Военного космофлота Земли, пропустить. Или измысливать совсем уж нетривиальный и наглый ход с отвлечением полицейских на какой-нибудь, мною же спровоцированный, инцидент с последующим тайным проникновением в святая святых космодрома- служебные помещения для экипажей и обслуживающего персонала (в том, что с экипажем СЛКмне удастся договориться, я не сомневался, но до экипажа следовало еще добраться). Аздесь- пожалуйста. Две секунды на проверку, и вот уже сержант с почтением возвращает карточку, вытягивается и щелкает каблуками:
        -Прошу вас, господин Генеральный инспектор, и вас, господин старший лейтенант! Япровожу.
        Глава 4

2152 год от Рождества Христова
        Новая Германия. Северный континент
        Новый Майнц. Военно-космическая база «Мерзебург»
        Пилот «космического охотника» RH-7 обер-фельдфебель Эрика Ланге.
        На профессиональном и бытовом уровне у Эрики Ланге было два непоколебимых убеждения.
        Первое: женщины лучше мужчин водят космические корабли.
        Ивторое: живой слуга лучше любого, самого продвинутого робота.
        Именно поэтому она выбрала профессию пилота «космического охотника», и в денщиках у нее был человек- девушка из местных по имени Тарса Ургувато. То есть человеком Тарса, вероятно, считалась бы лишь по мнению земных антропологов. Сама же Эрика, равно как все «настоящие люди»- истинные немцы и прямые потомки земных арийцев и первых колонистов Новой Германии, называла аборигенов niedrig- «низкие». Во всех смыслах.
        Местные жители и впрямь были гораздо ниже землян ростом, и стриженая макушка рядовой Тарса Ургувато едва доставала до ключицы ее госпожи и непосредственной начальницы- обер-фельдфебеля Эрики фон Ланге, рост которой, согласно записи в личной воинской книжке, равнялся одному метру семидесяти пяти сантиметрам. При этом сама Тарса считалась довольно высокой среди соплеменников.
        Различались Эрика и Тарса не только ростом, званием и происхождением. Волосы Эрики цветом напоминали созревшую пшеницу где-нибудь на полях южной Вестфалии, а глаза были темно-голубые и прозрачные, словно вода в альпийских озерах. Ине важно, что за всю свою двадцатитрехлетнюю жизнь Эрика ни разу не видела ни Вестфалии, ни альпийских озер, ни даже родной планеты Земля. Что с того? Уже близко, совсем близко время, когда космическая армада Тысячелетнего Рейха отправится в стремительный поход, одержит блистательную победу над всеми врагами и предателями, и вот тогда уже она, Эрика, сможет побывать везде, где захочет. Идаже- о, чудо! - поселиться и жить в самой Германии, осуществив свою давнюю мечту.
        Вдалеком прошлом, а именно- примерно семь и даже еще пять лет назад Эрика мечтала при этом выйти замуж и нарожать столько здоровых и прекрасных германских детей, сколько будет в силах. Однако действительность безжалостно вмешалась в девичьи мечты и внесла в них серьезные изменения. При всей нехватке на Новой Германии ценнейшего истинно человеческого арийского материала, рожать лишь для того, чтобы родить, Эрика не собиралась. Долг долгом, а выходить замуж, зачинать и производить на свет детей следует лишь по велению сердца- в этом девушка была уверена так же, как в непогрешимости идей Тысячелетнего Рейха и его грядущей победе во всей обитаемой Вселенной.
        Ивот тут-то, в области сердца, и возникли серьезные проблемы.
        Нет, оно у Эрики было абсолютно здоровым (с больным сердцем пилотом «космического охотника» не стать). Но вот что касается его чувствительности к мужчинам… Никто из представителей мужского пола не мог пока похвастаться тем, что добился от Эрики Ланге полной благосклонности. Да что там полной. Она и целоваться толком до сих пор в свои двадцать три года не умела! Ивсе по одной простой причине: не находился мужчина, с кем ей хотелось бы этим заняться. Ате представители сильного пола, с кем Эрика предпринимала время от времени попытки сблизиться (надо же, черт побери, как-то взрослеть и становиться женщиной!), неизменно оставляли ее равнодушной.
        Два года назад, как раз в праздничную ночь выпуска из летной школы, вняв советам лучшей подруги- Белинды Фишер, Эрика поддалась настойчивым ухаживаниям инструктора по оружию, который подбивал к ней клинья на протяжении двух лет минимум, и, наконец, стала женщиной.
        Удовольствия от процесса не получила ни она сама, ни инструктор.
        Потом было еще несколько попыток, и все они закончились неудачей. Отчаявшись и, опять же, посоветовавшись с Белиндой, менявшей любовников, а иногда и любовниц, не по одному разу в год, Эрика уж было решила, что она латентная лесбиянка. И, следуя свойству своего характера и воспитания доводить все до конца, приступила к выяснению, так ли это, на практике.
        Вышло смешно и немного больно. Смешно для Эрики и больно для лучшей подруги, которая, оказывается, надеялась. Что ж, надежды не сбылись, бывает.
        Эрика вздохнула с облегчением, Белинда с грустью, но подругами девушки умудрились при этом остаться, о чем ни одна, ни другая ни разу не пожалели.
        Белинда очень быстро нашла утешение в объятьях очередного мужчины. Эрика же уверилась в том, что фригидна от природы, с этим ничего не поделаешь, и загнала все свои переживания и тайные мечты в самый дальний угол души. Как положено истинной дочери германской расы и бравому пилоту «космического охотника», не ведающей страха и сомнений.
        Ктому же буквально на третий или четвертый день после обескураживающей попытки найти в себе нечто большее, чем искреннее дружеское чувство к Белинде, у Эрики состоялся интересный и запоминающийся разговор с Тарсо Ургувато.
        Втот день все шло как-то наперекосяк.
        Во-первых, они с Белиндой еще не успели восстановить в полной мере свои прежние отношения, и Эрику сей факт весьма расстраивал.
        Во-вторых, во время тренировочного полета в атмосфере с выходом на низкую орбиту забарахлил сначала двигатель, а затем и гравигенератор. Да так, что дело чуть было не закончилось катапультированием и потерей машины.
        В-третьих, уже на земле, покидая кабину, Эрика умудрилась зацепиться кольцом с сапфиром (подарок бабушки, фамильная драгоценность) за край консоли, на которой держалось кресло пилота, и чуть было не вывихнула палец.
        Ив довершение всего разболелась голова. Что случалось крайне редко, но уж если случалось, то впору лезть на стену.
        Вобщем, настроение у обер-фельдфебеля Эрики фон Ланге, когда она явилась вечером со службы домой, было хуже некуда. Отвратительное было настроение.
        Тарса, следует отдать ей должное, сразу все почувствовала, а посему молча помогла Эрике стащить сапоги, подала тапочки и халат.
        Эрика, сняв на ходу юбку и китель и швырнув их на стул, закуталась в халат, прошла в комнату, плюхнулась на диван и молча посмотрела на свою служанку-денщика такими глазами, что та поняла все без слов и через полминуты принесла хозяйке порцию выпивки и горошину болеутоляющего. Эрика, как положено бравому пилоту боевого космического флота, запила лекарство добрым глотком спиртного и в очередной раз подумала, что все-таки денщик у нее- чистое золото. Мысли читает. Иуслужлива как раз в меру- без назойливости, но и под рукой оказывается точно в нужный момент. Аведь некоторые утверждают, что им приходится бить слуг, ибо иначе те не понимают, что от них требуется. Бить. Фу! Этого еще не хватало. Все можно решить словом. Главное, знать, что и как сказать…
        Боль ушла, отпустила, словно учебная перегрузка на крутом вираже с выключенным гравигенератором.
        -Спасибо, Тарса,- сказала она.- Кажется, полегчало.
        -Ярада,- улыбнулась та.- Подогреть ужин?
        -Чуть позже. Просто посиди рядом.
        -Хорошо. Трудный день?
        -Чертовски. Ине только день.
        -Японимаю.
        -Вот как?- Эрика взяла стакан, покрутила в руке, но пить больше не стала, отставила, глянула остро на денщика.- Ичто же ты понимаешь, интересно?
        -Понимаю, что вам сейчас нелегко, госпожа. Но все устроится очень хорошо, будьте уверены. Со временем. Язнаю.
        -Так-так. Вчем же, по-твоему, состоят мои трудности, и что именно устроится?
        -Вы позволите говорить откровенно? Не будете сердиться?
        -Да говори уже!- рявкнула Эрике.- Хватит тянуть кота за яйца!
        -Впереди вас ждет большая любовь, госпожа. Очень красивый мужчина, я во сне видела. Стройный, черноволосый, глаза серые…
        -Во сне?- перебила Эрика.- Ты издеваешься, что ли, надо мной, не пойму?
        -Как можно!- воскликнула служанка.- Но это был необычный сон, вещий.
        -?
        -Мой прадед был колдуном, госпожа. Настоящим колдуном. Он успел меня научить до того, как умер. Не всему, нет. Да я и маленькая была, глупая, учиться не хотела. Но кое-что запомнила крепко. Вещий это был сон, можете даже не сомневаться.
        -Ичем докажешь, что он был вещий?- прищурилась Эрика.- Можешь сказать, когда и где я встречу этого сероглазого красавца?
        -Доказательство может быть только одно- ваша встреча. Случится она уже скоро. Где… Мне кажется, не здесь. Возможно, там, откуда вы пришли.
        -На Земле?
        -На Земле или где-то рядом.
        -Аимя? Как его зовут?
        -Имя мне не открылось. Явидела только лицо и фигуру. Если хотите, могу нарисовать.
        Эрика знала, что Тарса неплохо рисует. Талант, по ее мнению, абсолютно лишний для низких, чья задача служить высшей арийской расе… Хотя, если подумать, что значит- служить? Это ведь не только прислуживать, но и вообще работать на благо белого человека. Работать же можно по-разному. Кпримеру, работают же «низкие» в мастерских, выращивают пищу, строят дома, обслуживают сложнейшие машины и механизмы и даже, будем уж откровенны до конца, рожают детей от настоящих белых немцев! Иэти дети считаются такими же арийцами, как те, чья кровь не разбавлена кровью низких. Будь иначе, земляне за двести с лишним лет давно бы выродились. Атак- пожалуйста, колония Новая Германия развивается и крепнет с каждым годом. Сколько было их, безумно храбрых предков, на незнакомом, чудом обретенном корабле пустившихся в полет через безбрежное космическое пространство? Девятьсот восемьдесят два человека. Так написано в учебниках истории и судовом журнале, хранящемся в Музее Нации. Всего девятьсот восемьдесят два. Мужчины, женщины и дети. Восновном, конечно, мужчины. Солдаты, офицеры, инженеры, техники, ученые… Были и женщины,
но их не хватало. Поначалу. Здесь, на второй планете звезды Тау Кита, они нашли столько женщин, что до сих пор иметь две-три местные наложницы-самки в дополнение к одной официальной жене считается обычнейшим делом. Или даже вовсе только наложниц и никакой жены.
        Итак, девятьсот восемьдесят два человека.
        Атеперь, спустя двести семь земных лет, настоящих людей больше пятидесяти тысяч! Ибоевой космический флот. Да, прошло двести лет. Но ничто не забыто. И, когда мы вернемся, то предъявим кое-кому серьезный счет, который придется оплатить…
        -Вот, госпожа!
        -Что?- Эрика очнулась от дум и непонимающе уставилась на служанку, протягивающую ей лист плотной бумаги.- Что это?
        -Портрет того, кого я видела во сне. Вашего будущего избранника.
        -Ага. Ну-ка…
        Эрика взяла рисунок, но рассмотреть его не успела- дикой кошкой взвыла сирена, и комнату затопило алым мигающим светом.
        Тревога!
        Доннер веттер! Ни отдохнуть, ни пожрать.
        Как известно, тревога- древний и лучший способ из полумертвого от усталости или недосыпа солдата сделать вполне годного для выполнения любого приказа бойца. Устать Эрика устала, но не смертельно. Ужин? Черт с ним, спасет плитка шоколада и пара глотков горячего энергетика из бортовых запасов, не впервой.
        Сорок секунд- одеться. Еще двадцать- выскочить из дома вместе с Тарсой, прыгнуть в машину, завести двигатель и рвануть с места. Минута- пролететь по широким улочкам городка наперегонки с такими же, выдернутыми из домашнего уюта, товарищами по оружию- пилотами, канонирами, морскими пехотинцами, техниками, штабными… Еще пять- дорога до взлетного поля военпорта. Машина брошена на служебной стоянке. Дальше- бегом. Двести пятьдесят метров ровно от поднятого шлагбаума контрольно-пропускного пункта до лифтовой шахты. Норматив для всех- минута. Но она всегда спокойно укладывалась в пятьдесят секунд. Идаже в сорок, если подналечь. Но это необязательно. Мало того, рекорды и не приветствуются. Особенно среди пилотов «космических охотников». Пусть, вон, морская пехота бегает, им положено физикой брать. Апилот, если ходит, уже спортсмен. Шутка, понятно, причем очень древняя, но в каждой шутке всегда присутствует изрядная доля истины. Так что бежать мы, конечно, бежим, но рвать жилы не станем.
        Лифт доставляет вниз, точно ко входу на палубу, легко и быстро. Дальше опять бегом. Посещает привычная мысль о том, как это, в сущности, странно- спускаться под землю для того, чтобы потом взлететь выше неба- за пределы атмосферы. Но что делать. Почти все боевые космические корабли Новой Германии были обнаружены именно на таких подземных базах, способных выдержать прямой удар астероида размером с многоэтажный дом. Аот тех кораблей, которые располагались на базах наземных, мало что осталось. Идело тут, вероятно, не только в астероидно-метеоритной опасности, которая висела над колонистами Новой Германии и «низкими» постоянно, из года в год, века в век, тысячелетия в тысячелетие и так далее (что делать- одних мощных Поясов астероидов в системе Тау Кита оказалось целых три, не считая более слабых! . Просто под землей все и всегда сохраняется лучше, чем на открытом воздухе. И, чем глубже под землей, тем лучше. Тот корабль, на котором прибыли на Новую Германию предки, тоже хранился глубоко, на тщательно оборудованной, вырубленной в скальном грунте, базе. Астоял бы на поверхности, хрен бы от него что
осталось. Даже и безо всяких астероидно-метеоритных бомбардировок. Правду сказать, строить Неведомые умели. Если, как это утверждает кое-кто из ученых голов, Неведомые и впрямь пращуры арийцев, то, черт возьми, есть, чем гордиться! Хотя какое там
«если»! Итак несомненно ясно, что предположение верно- немцы и Неведомые из одного корня. Как иначе объяснить тот факт, что двести семь лет назад предкам Эрики удалось заставить работать, казалось бы, абсолютно непонятную и чуждую космическую технику и добраться на ней сюда, в систему Тау Кита, преодолев через гиперпространство расстояние почти в двенадцать световых лет, отделяющих ее от родной Земли? Говорят и пишут, что во многом это произошло случайно. Но она, Эрика фон Ланге, прямой потомок лейтенанта люфтваффе Гюнтера фон Ланге, первого немца, севшего в пилотное кресло «Нибелунга»- чужого, но быстро ставшего родным корабля-ковчега, уверена: всякая случайность- это непознанная закономерность. Усмешка или гримаса Судьбы, которой одной полностью ведомы и конечная цель, и Путь, ведущий к этой цели. Иуж тем более, если речь идет о Пути немецкого народа.
        Что же касается «низких», которые, по-мнению некоторых высоколобых интеллектуалов (так и дала бы по яйцам кое-кому!), тоже являются отдаленными потомками Неведомых, а значит, родственны землянам вообще и немцам в частности, то здесь на самом деле и думать не о чем. Раз одичали и скатились чуть ли не в каменный век, в первобытно-общинные отношения, значит, и говорить не о чем- все, аллес, недостойны называться людьми. Скажите спасибо, что пришли мы, немцы, и вытащили их из грязи и дикости. Не всех, правда, но хоть тут, на Северном континенте, уже хорошо. Ато, что планета Новая Германия на местном дикарском наречии символично называется Ария, лишь подтверждает уверенность Эрики в том, что случайностей не бывает.
        Нет, господа, не бывает. Что бы вы ни говорили.
        Еще какое-то время тратится на переодевание в летный скафандр- «флюканзуг», потом- опять бегом!- к своему «охотнику», привычно нырнуть под днище, десяток шагов, пригнувшись, открыть люк, белкой вверх по перекладинам-ступеням выдвижного трапа в кабину, в кресло, пристегнуться, лестницу убрать, люк закрыть, связь, все.
        -«Оса-пять»- Штабу. Обер-фельдфебель Ланге на месте! Прием.
        -Отлично, обер-фельдфебель. Оставаться на связи, ждать дальнейших приказаний.
        -Есть ждать дальнейших приказаний!
        Вот так всегда. Ну, не всегда, но часто. Тревога, спешка, адреналин. Ав финале- сидеть и ждать. Полчаса, час или даже больше. Однажды, помнится, ровно пять с половиной часов проторчала в кабине. Хорошо, туалет есть. Икресло удобнейшее, легко откидывается и становится кроватью… Поспать, что ли? Нет, что-то пока не хочется. Ктому же, чует ее пилотское сердце, что ожидание не будет долгим. Значит…
        Эрика еще раз проверила готовность систем, на что у нее ушло ровно две минуты, после чего запустила руку за спину, нащупала в заднем кармане пилотского кресла тетрадь и вытащила ее наружу. Вот он- дневник ее предка, лейтенанта Гюнтера фон Ланге. Копия, понятно. Сколько раз она читала и перечитывала его за последние десять лет, с тех пор, как дневник впервые попал в руки тринадцатилетней белобрысой и веснушчатой девчонки Эрики Ланге? Двадцать? Тридцать? Она не считала. Но с того, самого первого раза, когда она его открыла, дневник стал надежным спутником и советником в ее жизни. Здесь она находила ответы на те вопросы, которые не успела задать родителям, погибшим одиннадцать лет назад при знаменитой астероидной атаке две тысячи сто сорок первого года, когда был полностью разрушен Новый Майнц, и руководством Третьего Рейха впервые были названы ориентировочные сроки разведывательного рейда к Земле…
        Эрика вздохнула, достала шоколадку, откусила, запила энергетиком и наугад раскрыла тетрадь.
        Глава 5

2152 год от Рождества Христова
        Новая Германия. Северный континент
        Военно-космическая база «Мерзебург». Борт линкора «Эрих Хартманн»
        Пилот «космического охотника» обер-фельдфебель Эрика Ланге
        Из дневника
        лейтенанта Гюнтера фон Ланге

26 февраля 1945 года

«Обычно после шести-семи боевых вылетов за день ты напоминаешь сам себе выжатый лимон. Сил остается мало. Едва-едва на то, чтобы принять холодный душ, поужинать, выпить с товарищами стаканчик-другой шнапса или, если повезет, коньяка, выкурить сигарету и завалиться на койку с какой-нибудь немудрящей книжкой. Полчаса вождения уставшими глазами по строчкам, и вот уже книжка выскальзывает из ослабевших пальцев, и ты улетаешь туда, где нет ни войны, ни страха, ни боевого азарта, ни смертоносного огня вражеских истребителей и зениток- в сон.
        Но сегодня привычный распорядок был нарушен. Не успел я в офицерской столовой допить вторую порцию крепкого и выкурить сигарету, как меня нашел посыльный и передал приказ немедленно явиться к командиру группы.
        -Хорошо, солдат,- сказал я.- Сейчас буду. Свободен.
        После чего допил коньяк (сегодня нам повезло- снабженцы раздобыли где-то ящик настоящего, еще довоенного «Асбах Уралт»), не спеша докурил сигарету и отправился к начальству. Захожу, докладываю, как положено. Так, мол, и так, господин группенкоммандер, лейтенант Гюнтер Ланге по вашему приказанию явился. Акак положено я докладываю, потому что в кабинете у начальства сидит целый штурмбаннфюрер в черной, с иголочки, форме ССи смотрит на меня с эдаким оценочным прищуром.
        -Очень хорошо, лейтенант,- говорит наш старик (хотя какой он старик- сорока еще нет).- Знакомьтесь. Штурмбаннфюрер Вальтер Краузе. Из центра, с особыми полномочиями. Господин штурмбаннфюрер, это лучший пилот моей Первой эскадрильи лейтенант Гюнтер фон Ланге. Более шестисот боевых вылетов, тридцать восемь побед.
        -Тридцать девять,- сообщаю я.- Уже тридцать девять.
        -Сегодня?- уточняет наш старик.- Мне еще не доложили.
        -Да, сегодня. «Спитфаер».
        -Англичане храбро воюют?- задает странный для меня вопрос штурмбаннфюрер.
        -Не храбрее русских,- отвечаю.
        -Ачто русские?
        -Ничего. Просто я два года провел на Восточном фронте.
        -Теперь фронт кругом,- говорит штурмбаннфюрер и смотрит выжидательно.
        Нас со стариком, однако, на такую дешевку не купишь.
        -Пилот люфтваффе,- лязгает группенкоммандер,- бьет врага повсюду!
        -Так точно!- добавляю я бодро.- И всегда готов выполнить любой приказ командования!
        -Отлично,- усмехается Краузе.- Тогда слушайте приказ, лейтенант. Сэтой минуты вы поступаете в мое распоряжение. Даю вам сегодняшний вечер на сборы, попрощайтесь с товарищами, вряд ли вы их скоро увидите. Завтра в семь утра мы с вами вылетаем. Все ваши вопросы пока держите при себе. Яна них обязательно отвечу, но позже. Мы обязаны соблюдать строгую секретность.
        -Могу я взглянуть на ваши полномочия, господин штурмбаннфюрер?- спросил я.
        Тот засмеялся, весело посмотрел на нашего старика и махнул рукой- скажи, мол, ему.
        -Они достаточные, Гюнтер,- вздохнул группенкоммандер.- Можешь мне поверить, они более чем достаточные. Но ты прав, во всем должен быть порядок. Приказ о твоем переводе лежит в канцелярии, я его уже подписал. Можешь быть свободен.
        Ивот я сижу на своей койке и вместо того, чтобы спать, пишу эти строки. Что ждет меня завтра? Кто такой этот штурмбаннфюрер Вальтер Краузе, и какое задание меня ожидает? Вопросы, вопросы… Надеюсь, я получу на них ответы».
        Эрика подняла голову и огляделась. Трудно сказать, что было тому виной- литературное мастерство предка или ее собственное богатое воображение, но, как всегда при чтении дневника Гюнтера фон Ланге, она теряла связь с окружающим миром, переносясь туда, на Землю, в одна тысяча девятьсот сорок пятый год- год величайшего поражения и не менее величайшего триумфа Великой Германии. Триумфа, о котором никто из людей, кроме пятидесяти с лишним тысяч потомков первых колонистов планеты Ария, пока не знает. Но ничего, ждать осталось недолго.
        Она отправила в рот еще один кусочек шоколада, глотнула энергетика, перелистнула несколько страниц, на которых шло скучноватое описание путешествия через Атлантику вперемешку с воспоминаниями о бывших любовницах бравого пилота люфтваффе, и снова погрузилась в чтение.
        Из дневника
        лейтенанта Гюнтера фон Ланге

13 апреля 1945 года

«Оказывается, писать- это большой труд. И, как всякий труд, он требует сил и времени. Когда начинал дневник, не думал об этом, но быстро понял. Последняя неделя пролетела, словно один день, заполнена была разнообразными и срочными делами до отказа, только сейчас выдалась пара свободных часов, которые можно посвятить дневнику. Что я с удовольствием и делаю.
        Тому, кто пережил на фронте хоть парочку русских зим, в плане холода и бытовых трудностей не страшно уже ничего. Это я заявляю со всей ответственностью. Поэтому, когда Вальтер Краузе сообщил мне, что конечная цель нашего путешествия- Антарктида, я, помню, обеспокоился только одним вопросом. Акакого, собственно, поросячьего хера мы там забыли?
        Игосподин штурмбаннфюрер доходчиво объяснил мне, какого. Признаюсь, я ему не поверил. Ине верил до самого конца нашего морского путешествия, когда судно бросило якорь у холодных берегов Новой Швабии, и я увидел все своими глазами.
        Инопланетный космический корабль, законсервированный своими хозяевами на подземной базе в Антарктиде, в земле Королевы Мод, несколько миллионов лет назад! При этом корабль, как заверяют некоторые наши специалисты-техники, практически готовый к полету. Правда, для этого необходимо разобраться в том, каким образом его расконсервировать и вывести все системы на рабочий режим. Но те же техники-старожилы, которые, оказывается, копаются здесь больше двух лет, с января сорок третьего, говорят, что уже практически с этим разобрались. Мол, неведомые хозяева (словечко «неведомые» стало нарицательным, и мы все чаще называем хозяев корабля просто- Неведомые. Спрописной буквы, в знак уважения) оставили довольно простые инструкции на сей счет. Сам же корабль, оказывается, за неимением или утратой своего прежнего имени назван «Нибелунг». Излишне пафосно, на мой вкус, но в целом сойдет.
        Вообще, лично мне все происходящее кажется самой настоящей фантастикой, и я даже иногда, когда никто не видит, трясу головой и щиплю себя, дабы убедиться, что не сплю. Оказывается, действительно, не сплю. Но все равно не понимаю.
        Самое главное, каким образом машина, механизм, каким бы он ни был совершенным, смог так хорошо сохраниться, находясь под землей несколько миллионов лет(!)?! Даже если он создан из сверхизносостойких и не поддающихся коррозии материалов.
        Ивторое. Как можно разобраться в том, что обогнало развитие человеческой техники на один бог знает сколько веков или даже тысячелетий? Так и представляю себе какого-нибудь доисторического охотника, вооруженного примитивным копьем с кремниевым наконечником и одетого в шкуры диких животных, который пытается своим недоразвитым первобытным умом постичь конструкцию и назначение моего Bf.109G-6, заброшенного каким-то чудом в пещеру каменного века! Ха-ха-ха.
        Тем не менее как раз сегодня на эту тему у меня и был разговор с Вильгельмом Фишером - гениальным, как говорят, математиком и, на мой взгляд, полным психом. Хоть психом, следует признать, весьма обаятельным.
        Меня с ним познакомил за обедом штурмбаннфюрер Вальтер Краузе. Просто подвел к столу, за которым сидел какой-то рыжий лохматый очкарик, и в своей привычной безапелляционной манере предложил:
        -Познакомьтесь, ребятки. Вилли, это Гюнтер фон Ланге, один из лучших наших пилотов, тебе его учить. Гюнтер, это Вильгельм Фишер. Самый настоящий немецкий гений. Учти это, когда тебе захочется ему врезать.
        Иудалился, насвистывая «Лили Марлен».
        -Привет,- сказал немецкий гений.- Присаживайся, если хочешь.
        -Привет,- ответил я и присел.- А почему мне захочется тебе врезать?
        -Может, и не захочется,- пожал он плечами.- Но вообще-то я иногда и сам себя с трудом переношу. Видимо, таковы издержки моей интенсивной мозговой деятельности.
        Япередаю лишь общий смысл и настроение нашего разговора- так, как наизусть, понятно, его запомнил.
        Подошла официантка. Очень симпатичная девушка по имени Хельга. Такие у нее веснушки и глаза… так бы и смотрел, не отрываясь. То, что здесь, в Новой Швабии, среди обслуживающего персонала и вообще на разных должностях много девушек и среди них есть Хельга, меня радует особо, но это тема для отдельной записи.
        Мы сделали заказ. Кстати, кормят нас весьма неплохо, и мне даже иногда неловко, что мы так хорошо питаемся, когда весь немецкий народ переносит лишения военного времени. Что также является темой для отдельной записи.
        -Уменя тоже имеется мозговая деятельность,- сообщил я Вильгельму.- Но я себя отлично переношу.
        -Всегда?
        -Всегда.
        -Значит, твоя мозговая деятельность гораздо примитивнее моей,- он снова пожал плечами, и я подумал, что этот жест для него так же привычен, как, например, для меня отбрасывание непослушной челки со лба.- Впрочем, это и так совершенно ясно и не требует доказательств.
        -Уже хочу!- засмеялся я.
        -Что?- спросил он.- Еду сейчас принесут.
        -Дать тебе в лоб,- пояснил я.- Ты и правда считаешь себя лучше всех?
        -Не лучше. Умнее. Согласись, это разные вещи.
        Яподумал и согласился.
        Тут Хельга принесла нам суп, и мы продолжили разговор уже за едой.
        -Чему ты должен меня научить?- осведомился я.
        -Тебе разве не сказали?
        -Нет.
        -Управлять «Нибелунгом»,- он снова пожал плечами.
        -Что?!- я чуть не поперхнулся супом.
        -Ачто?- спокойно удивился он.- Посуди сам. Мы обнаружили целехонький инопланетный корабль. Настоящее технологическое чудо. По-моему, это совершенно естественно - захотеть научиться им управлять.
        Тут я и высказался насчет доисторического человека в звериных шкурах, пытающегося разобраться в устройстве и назначении Bf.109.
        -Ты слишком плохо думаешь о наших доисторических предках, Гюнтер,- сказал Вилли. - Уверен, что отдельные их представители были весьма проницательны. Будь иначе, они бы просто не выжили, а значит, не родились бы и мы с тобой. Меня беспокоит другое.
        -Что же?
        -Уверенность наших руководителей в том, что «Нибелунгом» должны управлять военные пилоты.
        -Ты считаешь, пилот люфтваффе тупее доисторического человека?- догадался я, и мне снова захотелось ему врезать.
        -Не совсем, но близко,- сказал он и, видимо, заметив выражение моего лица, снисходительно добавил:- Правда, рефлексы у вас хорошие, не отнять.
        Очень быстро я понял, что обижаться на Вилли не имеет ровно никакого смысла. Не обижаемся же мы на обложной дождь, который не позволяет поднять машины и поддержать танки и пехоту с воздуха! Досадуем- да, но не обижаемся. Вот и Вилли, как этот дождь. Он вряд ли изменится, как бы нам этого ни хотелось. Не знаю, все ли гении такие же, как он, раньше мне гениев встречать не довелось, но Вилли - такой. Изнаете, это качество в нем мне даже нравится. Он может казаться совершенно бестактным, непрактичным и даже безумным человеком, но одного у него не отнять: мир подстраивается под Вильгельма Фишера, а под кого подстраивается сам Вилли и подстраивается ли вообще, известно одному богу.
        После обеда мы пошли знакомиться с «Нибелунгом» ближе, и я окончательно убедился в своем мнении относительно Вилли Фишера, решив про себя, что могу простить этому человеку многое. За одни только его мозги. Аеще Вилли обладает неброским, но каким-то удивительно… проникновенным, что ли, обаянием. Такого человека хочется иметь в друзьях, и я надеюсь, что мы с ним подружимся».
        Эрика снова оторвалась от дневника и, как всегда на этом месте, с улыбкой подумала о своей ближайшей подруге, рыжей, словно огонь, и чертовски обаятельной Белинде Фишер. Надо же, как сложилось- один в один. Их пра-пра-пра-прадеды были друзьями, и они тоже стали подругами. При этом Эрика, как и ее предок Гюнтер фон Ланге, пилот. АБелинда Фишер, подобно своему предку, сильнейший математик и занимается такими научными материями, о которых она, Эрика, имеет весьма смутное понятие. Топология гиперпространства. Ужас. Проще застрелиться, чем хоть как-то это понять. Да, корабли Неведомых способны преодолевать бездну световых лет между звездами Галактики за весьма короткий промежуток времени. Но разбирается в этом только Белинда и ее сумасшедшие коллеги, чьи головы набиты высокоучеными мозгами, словно рождественская утка яблоками. Ихорошо, что разбираются. Будь иначе, мечты о возвращении на Землю можно было бы давным-давно похоронить. Фокус, который прошел у предков с «Нибелунгом» двести с лишним лет назад, вряд ли удалось бы повторить. Зато теперь, благодаря усилиям таких вот умников, как ее лучшая
подруга Белинда, а также сотен других специалистов, они практически готовы к решающей битве.
        Хотя на самом деле, это, конечно, свинство- протрубить тревогу, а потом заставлять тебя сидеть в кабине «охотника» в ожидании невесть чего. Вечно одно и то же. Это они так, черт бы их всех побрал, воспитывают боевой дух. Эх, начальство, плазменную струю вам в задницу… Ладно, спокойно, Эрика, не заводись. Пилот «охотника» должен быть спокоен, как сытый камарк[Камарк- домашнее травоядное животное Новой Германии, чем-то напоминающее бегемота. Источник мяса и молока, любит воду.] . Ипри этом в любой момент готовым к бою, словно опасная горная оса. Ты сама выбрала эту профессию, так что не жалуйся, а сиди и жди. Придет время- тебе сообщат, что делать дальше. Всфере твоей ответственности.
        Эрика окинула привычным взглядом приборы, убедилась, что все в порядке, и вернулась к дневнику.

«Нибелунг» потрясает. Мне кажется, к нему невозможно привыкнуть. Больше всего корабль напоминает сложно ограненный драгоценный камень из неизвестного минерала, увеличенный примерно в сотню тысяч раз. Диаметр «камушка» шестьсот девяносто два метра, высота- четыреста двадцать один метр. Ився эта, сверкающая в лучах искусственного света, громада висит в воздухе, подобно какому-нибудь долбаному
«Гинденбургу»! Но «Гинденбург» был наполнен водородом, отчего, как известно, и погиб, а «Нибелунг» держится в воздухе благодаря специальным генераторам, которые нейтрализуют гравитационное воздействие Земли. Да и вообще, разве можно их сравнить? Знаменитый дирижабль мог поднять и перевезти с континента на континент сотню тонн груза, а «Нибелунг» вполне способен вместить в себя и перебросить к другой звезде население маленького немецкого городка вместе со всем необходимым скарбом и продуктами питания.
        Поражают также размеры и устройство подземной базы, в которой миллионы лет прячется это чудо инопланетной техники. Построить такое выше человеческих сил- это, как мне кажется, прерогатива богов. Или тех, кто почти достиг их могущества. Правда, оказалось, что у Вилли Фишера на сей счет имеется свое оригинальное мнение.
        -Ты обращал внимание на его пропорции?- спросил он меня, когда мы вышли из лифтовой шахты и остановились, любуясь этим висящим под сводами исполинской пещеры и сверкающим тысячью отполированных граней искусственным островом.
        -То есть?- не понял я.
        -Диаметр «Нибелунга» шестьсот девяносто два метра,- напомнил Вилли.- Высота- четыреста двадцать один. Аотношение его ширины к высоте равно так называемому
«золотому сечению». Знаешь, что это такое?
        -Слышал краем уха.
        -Краем уха!- воскликнул он.- Ипосле этого ты будешь утверждать, что пилоты люфтваффе способны к интеллектуальной деятельности?
        -Смотря что таковой называть,- сказал я.- На моем счету, к примеру, за два года боев тридцать девять побед в воздухе. Не считая уничтоженных целей на земле. Это можно назвать интеллектуальной деятельностью?
        Он только фыркнул и тут же пояснил, что правилу «золотого сечения», когда целое относится к большей части, как большая к меньшей, подчиняются не только великие произведения искусства и архитектуры, но даже и пропорции человеческого тела, а также иных живых существ.
        -Очем это говорит?- вопрошал он, пока мы шли к кораблю, чтобы затем с помощью все тех же генераторов гравитационного поля буквально вознестись на борт
«Нибелунга». Исам же себе отвечал:- Впервую очередь о том, что этот корабль построили разумные существа, которым так же, как нам, людям, не чуждо чувство прекрасного. А с учетом изображений, обнаруженных нами на борту, и некоторых, уже расшифрованных записей, и вовсе можно сделать вывод, что эти существа, по сути, и являлись людьми. Возможно, даже нашими далекими-предалекими предками. Во всяком случае все указывает именно на это.
        -Предками?- переспросил я.- Как это может быть?
        -Акаким образом, по-твоему, на Земле появился человек?- задал он встречный вопрос и снова продолжил сам, не дожидаясь ответа от меня:- Очень может быть, люди явились из космоса и постепенно населили всю Землю. Например, с Марса. Иэтот корабль- лишь одно из подтверждений данной гипотезы.
        Наверное, на моем лице отразилось такое неподдельное изумление, что Вилли засмеялся и добавил:
        -Крепись, Гюнтер! Мне поначалу тоже все казалось, что я сплю. Апотом ничего- привык…»
        -Ахтунг!- рявкнул динамик внутренней связи.
        Эрика захлопнула дневник и, не глядя, сунула его на место. Кажется, начинается.
        -Старт через тридцать секунд! Пилотам «космических охотников» приготовиться к отражению астероидной атаки сразу по выходу линкора на орбиту. Повторяю. Пилотам
«космических охотников» приготовиться к отражению астероидной атаки сразу по выходу линкора на орбиту. Внимание, начинаю обратный отсчет. Десять, девять, восемь…

«Снова астероидная,- подумала Эрика и прикрыла глаза.- Надоело. Ихуже всего, что это никогда не кончится. Если, конечно…»
        -… два, один, старт!- проорал динамик и умолк.
        Она знала, что бронедиафрагма базы уже разошлась в стороны, открывая путь. Медленно и неудержимо, включив генераторы антигравитации и опираясь на плазменные струи планетарных двигателей, с каждой секундой увеличивая скорость, линкор двинулся вверх.
        Глава 6
        Луна. База «Римский лагерь»
        Борт патрульного космокрейсера «Неустрашимый»
        Пилот спейсфайтера В-910 «Бумеранг» ст. лейтенант Сергей Тимаков
        На борту СЛК- специального лунного курьерского я наконец-то выспался. Удалось мне это только лишь потому, что мой спутник Питер Уварофф тоже уснул, как только мы вышли на орбиту, а затем легли на курс к Луне. Укатали сивку крутые горки, а то я уж было начал подозревать в господине Генеральном инспекторе биомодификата- человека с измененными ради достижения каких-то высших целей функциями организма. Впросторечии таких людей зовут биомодами и не слишком привечают. Иэто вполне объяснимо. Тут, на старушке Земле, люди разного вероисповедания или цвета кожи до сих пор друг дружке глотки режут, а что говорить об отношении к какой-нибудь разумной, биомодифицированной амфибии, устроившей себе дом в прибрежных водах теплого моря и требующей законодательно убрать общественные пляжи, как минимум, на три километра в обе стороны. Потому что ближе, видите ли, они мешают ее, амфибии, досугу! И это только один пример. Арасплодившиеся в последнее время гермафродиты? Кошмар в чистом виде. Они, видите ли, никак не могут определить для себя, к какому полу относятся. Ина этом основании биологически изменяют свой
организм таким образом, чтобы тот мог выполнять как мужские половые функции, так и женские. Знаю, что многим тесное общение с подобными… э-э… созданиями даже нравится, но лично мне… нет уж, увольте, я лучше древним проверенным способом - с женщинами. Желательно молодыми и красивыми.
        Или взять тех же «бессонных», внедряющих себе дельфинью программу сна и бодрствования. Как известно, одна половина мозга дельфина всегда бодрствует, пока вторая спит. Затем они меняются местами, а уж потом бодрствуют вместе. Вот и
«бессонные» поступают так же, и выходит, что они как бы никогда не спят. По мне- это идиотизм, поскольку мы все-таки люди, а не дельфины. Но «бессонные» так не считают. Как, впрочем, и амфибии, и гермафродиты. Да и бог с ними. Ине только с ними- других разных биомодов тоже нынче хватает и с каждым годом становится все больше. Нет, я понимаю, что прогресс не остановить, человек должен приспосабливаться под изменяющиеся условия и все такое прочее, да и к биомодам в целом нормально отношусь, но с трудом представляю ситуацию, при которой сам согласился бы им стать. Ну разве что в каком-нибудь уж совсем экстремальном случае, когда пришлось бы выбирать между жизнью и смертью или за такие деньги, которые мне и не снились-то пока ни разу.
        Вообще, попал я с этим господином Генеральным инспектором, ничего не скажешь. Знал бы - держался подальше. На всякий случай. То есть мне известна масса людей, которые многое бы отдали за подобное знакомство, но я к таким не отношусь. Наверное, я не характерный военкосмолет. По мне- чем дальше от любого начальства, тем лучше. Ипоближе к кухне, понятно. Бытовая философия солдата, но никак не офицера. Потому что ни один нормальный солдат в наше время давно уже не мечтает стать генералом. Ибо хлопотное это дело, а солдата на контракте и так неплохо кормят, не говоря уже о том, что год службы в боевой части за два года работы на гражданке идет. Авот офицер мечтает. Ипрекрасно знает: первое, что для этого необходимо- быть на виду. Грудь колесом, вид молодцом. Так было, есть и будет. Аминь. Яже- не хочу. Что толку стремиться вверх по служебной лестнице, если на всю Солнечную у Земли один-единственный космокрейсер, несущий аж целых шесть (девять в перспективе) спейсфайтеров-истребителей типа В-910 «Бумеранг»? Ну дослужусь я, если очень уж повезет, до командира звена (это три «Бумеранга» и звание капитана)
или даже всей боевой корабельной группы, получу майорские звезды, дальше что? Разница в пенсии не так уж и велика, чтобы рвать жилы и лизать начальству задницу. Лучше просто хорошо летать, что я и делаю с удовольствием. Ктому же реального противника что-то не видно, а без него перспективы расширения военного космического флота Земли проблематичны. Так и останется наш крейсер всего лишь дорогостоящим экспериментом. Всамом лучшем случае.
        Вот примерно с такими мыслями я и ступил на борт родного корабля. Итут же, не успев еще доложиться командиру о прибытии, наткнулся на своего механика, вольнонаемного Николая Богдановича Гордеева или, как звали его все наши пилоты, дядю Колю.
        Было дяде Коле немного за пятьдесят, и он обладал всеми качествами образцового механика из какого-нибудь художественного произведения, будь-то книга, фильм или вирт- не важно. Килограмм двадцать лишнего веса, хрипловатый голос, ходит вразвалочку, не дурак выпить и незамысловато пошутить, руки золотые.
        Облаченный в рабочий комбинезон, поверх которого был нацеплен плотно набитый твердым и железным инструментальный пояс, механик, не торопясь, шествовал по коридору с видом хозяина корабля. Изо рта у него торчала вечная трубка. Без табака, понятно, на борту корабля курить запрещено под страхом немедленного морального четвертования лично капитаном с последующим увольнением. Но само наличие трубки, пропахшей свежевыкуренным табаком, свидетельствовало о том, что дядя Коля находится не в самом благостном расположении духа.
        -Привет, Серега! Как дорога?- поздоровался он со мной за руку и в рифму.
        -Твоими молитвами, дядя Коля. Аты чего такой веселый наоборот?
        -Чему мне радоваться? На борту чистый шухер под видом Генерального инспектора СКН. Слыхал о таком?
        -Мало- слыхал. Яс ним, считай, от самого Иркутска лечу.
        -Да ты что?- удивился дядя Коля.- Икак?
        -Что- как?
        -За каким рожном он к нам приперся?
        -Не знаю, дядь Коль, честно. Знаю только, что зовут его Питер Уварофф, по национальности он вроде бы немец, но в предках у него есть русские. Иеще он военный летчик в прошлом. Говорит, даже встречался с нами когда-то в бою.
        -Это когда ж, интересно…- задумчиво прищурился дядя Коля.- Сколько ему лет?
        -За семьдесят по виду.
        -Ага. Значит, наверное, когда хохлы турков били, а мы помогали.
        -Угадал. Тридцать девять лет назад.
        -Хорошо, что он бывший военный летчик,- вздохнул дядя Коля.- Но нам это все равно не поможет.
        -Что ты хочешь сказать?
        -Как только где-то появляется инспектор, жди усиленного начальственного пыла. А уж если инспектор Генеральный, то и пыл будет соответствующий. Куда там протуберанцу. Да что я тебе тут рассказываю, будто салаге какому, сам все знаешь.
        -Ты поэтому пояс нацепил?- усмехнулся я.- Чтобы всякое начальство сразу видело- при деле человек. Идет чинить срочно машину «Бумеранг» и не надо на него тратить эти… протуберанцы.
        -Ага. Хотел еще контейнер с запасными схемами прихватить, но потом решил, что это уже слишком.
        -Два,- сказал я.
        -Что два?
        -Контейнера. Унас же готовность номер один или как? Апри готовности номер один контейнеров нужно два. Это при готовности номер два- один.
        -Вот тебе хаханьки,- сказал дядя Коля, машинально достал кисет с табаком, но, заметив мои глаза, быстро опомнился и спрятал,- а у меня плохие предчувствия.
        Видно было по всему, что вольнонаемному механику охота поболтать, но мне приходилось помнить о том, что я офицер и только что в приказном порядке прибыл на борт, прервав отпуск.
        -Ладно. Ты извини, дядь Коль, но я пойду доложусь начальству. Тому самому, у которого пыл и протуберанцы. Потом поболтаем.
        -Потом будет хрен с винтом,- пробурчал механик мрачно.- Иди. Если буду нужен, я в ангаре.
        Доложиться, однако, я не успел. Даже переодеться и то не успел. Едва зашел в каюту и бросил вещи, как в нагрудном кармане ожил коммуникатор.
        -Старший лейтенант Тимаков!- выпалил я бодро, созерцая длинную, неизменно и тщательно выбритую физиономию капитан-командора Ивана Малковича.
        Он не отреагировал, и по его слегка отрешенному взгляду я понял, что командир нашего, не успевшего снискать боевой славы крейсера просто ждет, когда отзовутся все. Ага, так и есть.
        -Внимание всем офицерам,- скучным голосом произнес, моргнув по-совиному, Малкович.- Ровно в пятнадцать ноль-ноль объявляется общий сбор в кают-компании. Повторяю. Ровно в пятнадцать ноль-ноль объявляется общий сбор в кают-компании. Считайте, что это приказ. Кто опоздает или не явится по якобы уважительной причине, спишу на берег к чертовой матери. Все, до скорой встречи, господа.
        Малкович отключился, и только сейчас я понял, что командир корабля обращался ко мне и другим офицерам по личным, хорошо защищенным каналам связи. Значит, и впрямь положение серьезное. Может, действительно, прав дядя Коля и впереди нас ждут неприятности в виде пресловутого хрена с винтом? Ладно, ждать недолго, до пятнадцати часов осталось три минуты, сейчас все узнаю.
        Рассказывают, что при проектировании патрульного крейсера «Неустрашимый» вопрос о том, предусматривать кают-компанию или нет, стоял весьма остро. Места не хватало катастрофически. То есть буквально каждый кубический дециметр на счету.
        Иубрали бы кают-компанию, к гадалке не ходи, но вмешался как раз Иван Малкович, который не был еще тогда капитан-командором, но уже был назначен на должность командира будущего космокрейсера, обладал природным здравым смыслом, а также в силу общего пофигизма и стервозности характера мало кого и чего боялся.

«Не будет кают-компании,- якобы заявил он на каком-то решающем совещании,- крейсер не приму».
        -Обойдетесь,- заметило ему добродушно какое-то высокопоставленное лицо из тех, кто мнит себя вершителями судеб людских в планетарном масштабе.- Места нет, Иван Любомирович. И вообще- это боевой космический корабль, а не летающий… э-э… театр-варьете. Скажите спасибо, что есть каюты. Ав компании- хе-хе - офицеры пусть на лунной базе собираются. Или на Земле.
        -Спасибо,- оскорбительно поклонился Малкович.- Но вы меня, вероятно, не поняли. Отсутствие на боевом корабле кают-компании лично я воспринимаю как прямой подрыв командного и товарищеского духа, что, несомненно, скажется на качестве выполнения поставленных задач. Иными словами, считаю это самым настоящим саботажем и, следовательно, как будущий командир корабля, поддержать и принять данное ваше решение категорически не могу.
        -Так ведь командира и заменить недолго,- насупилось было высокопоставленное лицо.
        -Вот и заменяйте,- спокойно ответил Малкович.- Если, конечно, заменялки хватит. Мне же меньше заботы.
        -Изаменим!
        -Изаменяйте. Хоть сами этим летающим гробом командуйте, на здоровье. Только помяните мое слово- здоровья у вас после пары месяцев жизни на боевом корабле без кают-компании сильно поубавится.
        Высокопоставленное лицо побагровело, и неизвестно, чем бы все кончилось, не вмешайся первый зампредседателя СКН, ныне покойный Хулио Наваз, который непосредственно отвечал за данный проект.
        -Тихо всем,- сказал он.- Вы, господин Малкович, спрячьте свой норов подальше, ясно? Вы находитесь на рабочем совещании уровня СКН, а не в офицерском гусарском собрании середины девятнадцатого века. Авы,- он тяжело глянул на высокопоставленное лицо, отчего лицо немедленно побагровело еще сильнее, хотя это казалось невозможным,- не забывайте, что прерогатива назначать или смещать командиров пусть пока еще и не существующих космических патрульных крейсеров принадлежит отнюдь не вам. Слава создателю.
        -Амне что делать?- спросил главный конструктор.
        -Проектировать кают-компанию,- сказал Хулио Наваз.- Не в ущерб всему остальному, разумеется.
        Опять же, говорят, что главный конструктор долго потом обращался к Малковичу исключительно через посредников. Однако спустя несколько лет, на банкете по случаю приемки космолета, выпил, расчувствовался и по секрету признался капитану-командору, что благодарен ему за то давнее совещание.
        -Потому что, согласись вы тогда со мной, я бы ни за что не додумался до столь удачной компоновки боевой рубки и лазеров главного калибра,- пояснил он.- Не возникло бы в этом необходимости.
        При входе в кают-компанию я сталкиваюсь со своим другом, старшим лейтенантом Лянь Вэем, который вынырнул из бокового коридора, ведущего к ангарам.
        Лянь Вэй- китаец. Так же, как и я, он пилот спейсфайтера В-910 «Бумеранг», тоже в прошлом военный летчик. К тому же мы с ним ровесники, оба не женаты, делим одну каюту на двоих и летаем в одном звене. Тут хочешь не хочешь, а подружишься. Мы и подружились. Ядаже укрепил и расширил свои знания китайского, а он- русского языка. Но общаемся, понятно, на средне-английском, как все на борту. Всилу принадлежности крейсера «Неустрашимый» Союзу Космических Наций и общей интернациональности команды, где всякий более-менее свободно владеет пятью-шестью общераспространенными языками, не считая родного. Обычно это английский, испанский, русский, китайский, немецкий и арабский. Нередки также французский и японский. Реже попадаются итальянский, хинди, суахили, различные славянские языки.
        Собственно, для любого японца второй язык- русский и почти каждый русский знает японский и английский. Так сложилось с тех пор, когда Россия приняла миллионы беженцев с гибнущей в чудовищной природной катастрофе Японии и организовала для них на Сахалине, Курилах, Камчатке, в Хабаровском крае и Магаданской области ОАЯ- Особую Автономию Япония в составе Российской империи.
        Вообще в современном мире люди, знающие только один (родной) язык, чаще всего не могут рассчитывать на нормальную работу и уровень жизни. Нечто похожее, говорят, уже было сто с лишним лет назад в период так называемой глобализации. Закончилось, правда, нехорошо. Серые Десятилетия- это вам, господа и братцы, не енот начихал, страшненькое было время, не зря старики его вспоминать не хотят. Ябы и сам, наверное, не захотел. Столько всевозможной глупости и мерзости было наворочено- до сих пор разгребаем.
        -Хай, Грей!
        -Хай, Вэй!
        Рукопожатие, хлопок по плечу, входим в кают-компанию за минуту до пятнадцати ноль-ноль.
        Когда-то я рассказал Лянь Вэю, что в России Сергеев принято среди своих называть Серыми. Мой друг-китаец немедленно перевел «серый» на английский и получилось забавно и в рифму: Грей- Вэй. Так с тех пор кличка Грей ко мне на корабле и прилипла. Ихоть в лицо, понятно, не всякий так назовет, а лишь близкий друг-товарищ, но точно знаю, что за спиной я для всех Грей.
        Ни о каких обидах здесь и речи быть не может, поскольку клички есть практически у каждого члена команды. Ате, у кого их нет, мечтают поскорей приобрести. Это как печать, почетный знак и прием в клуб. Носишь кличку- ты свой. Нет- извини, не заслужил пока. К примеру, кличка нашего капитан-командора (звание, если кто не знает, на ступеньку ниже контр-адмирала и на столько же выше капитана корабля) Ивана Любомировича Малковича- д’Артаньян. Вероятно, из-за живости характера, характерного носа, усов, а также самой натуральной шпаги начала восемнадцатого века, украшающей стену его каюты. А кличка Лянь Вэя- Дракон. Во-первых, потому что китаец, а во-вторых, он и впрямь любит драконов, коллекционирует их во всех видах, и на фюзеляже его «Бумеранга» во всей красе изображен китайский водяной дракон Тяньлун, охраняющий чертоги богов.
        Мы заходим в кают-компанию, киваем знакомым офицерам, отыскиваем два свободных места рядом, усаживаемся.
        -Как отдохнул?- спрашивает Лянь Вэй негромко.
        -Удовлетворительно. Сдернули меня с шикарного аэродрома, сволочи. Только-только зарулил, даже двигатели выключить не успел, и- на тебе. Счего переполох-то, не в курсе?
        -Нам пока не докладывали,- Дракон еще понизил голос,- но слухи ходят весьма кислые.
        -То есть?
        -Говорят, в последний поход идем.
        Япосмотрел на друга расширенными глазами. Военкосмолеты суеверны. Так же, как моряки, летчики и обычные гражданские космонавты с астронавтами. Точнее, как все они, вместе взятые. Поэтому для того, чтобы военкосмолет сказал «последний поход» вместо «крайний», должны быть чертовски веские основания. Прямо-таки несдвигаемые.
        Но задать прямой вопрос я не успел. Вкают-компанию один за другим вошли двое. Капитан-командор патрульного файтеронесущего космокрейсера «Неустрашимый» Иван Малкович по кличке д’Артаньян и Генеральный инспектор СКН господин Питер Уварофф. Без клички.
        -Господа офицеры!
        Собрание дружно поднялось на ноги.
        -Прошу садиться,- Малковичу не нужен был микрофон. Акустика в кают-компании что надо, плюс голос у нашего д’Артаньяна такой, какой и следует иметь капитану. Командный голос. Даже когда он говорит тихо, все слышат.
        Мы дружно сели.
        -Господа офицеры,- продолжил он.- До многих из вас, вероятно, уже дошли разные не слишком оптимистичные слухи. Повторять их я не намерен. Скажу коротко. Мы отправляемся в дальний поход. Через Марс, Пояс астероидов, к Юпитеру и его спутникам, затем к Сатурну и в пояс Койпера с заходом к Нептуну. Потом назад. Цель похода- боевая учеба и решение тех оперативных задач, которые перед нами сочтет нужным поставить руководство СКН. По итогам похода вышеупомянутым руководством будет решено, служим ли мы родной планете и дальше, или военный космический флот планеты Земля распускается за ненадобностью, так, по сути, и не став флотом.
        Малкович умолк и обвел кают-компанию взглядом своих темно-карих, почти черных глаз. Господа офицеры молча, в полной тишине, ждали продолжения. Иназвать эту тишину радостной лично я бы не решился.
        Глава 7
        Тритон, научно-промышленная база «Воскресенье»,
        борт малого планетолета «Бекас-2».
        Врач первой категории Мария Александрова, пилот Михаил Ничипоренко
        Тритон- крупнейший спутник Нептуна, восьмой и последней планеты Солнечной системы. УНептуна есть и другие спутники, но они гораздо меньше Тритона и даже не имеют сферической формы. По сути, это грандиозные космические булыжники, которые гравитационные поля третьей по величине планеты-гиганта еще не обкатали как следует. Иное дело Тритон. Он и впрямь самый настоящий спутник большой планеты. Шарообразен. Диаметр- две тысячи семьсот километров. Площадь поверхности совсем не маленькая, можно сказать, равна площади Российской империи- двадцать три миллиона квадратных километров с хвостиком. Присутствует азотная атмосфера. Хилая, да, но есть. Ктому же полно водяного льда, редких полезных ископаемых, и сила тяжести аж в тринадцать раз меньше земной. Вобщем, полезный спутник во всех отношениях, не зря тут научно-промышленную базу отгрохали двадцать восемь лет назад. База называется «Воскресенье», однако некоторые обитатели гордо и пафосно именуют ее «Форпост Земли». Ксчастью, таковых подавляющее меньшинство. Будь иначе, Маша Александрова давно бы наплевала на контракт и сбежала отсюда на Землю, потеряв
массу денег и, вероятно, толику самоуважения. Впрочем, примерно последние три недели сбежать на Землю Маше хотелось перманентно и без всякого тесного общения с «героями»- так она называла тех, кто свое пребывание на Тритоне считал проявлением личного мужества и высокого служения во имя Человечества.
        Мария Наумовна Александрова, двадцати восьми лет от роду, была врачом первой категории и широкого профиля со специализацией «хирургия». На Тритон она завербовалась по разным причинам, главной из которых была несчастная любовь. Вчем, разумеется, Маша не хотела признаваться даже сама себе. Поэтому, когда штатный опытный психолог вербовочной компании привычно спрашивал о резонах, толкающих ее на край Солнечной системы за четыре с половиной миллиарда километров от родного дома, она уверенно назвала следующие:

1.Желание стать полностью самостоятельной и заработать хорошие деньги.

2.Получить высшую профессиональную категорию.

3.Хлебнуть космической романтики.
        Ипсихолог, и Маша знали, что в ответах нет настоящей правды, а есть всего лишь суррогат, который Маша выдает за настоящую правду, а психолог делает вид, что ей верит. Происходит же эта успешная подмена из-за того, что Маша врет и себе, и психологу очень искренне, а психологу важно лишь не допустить в космос явно и скрытно неадекватного человека. Все остальное - не стоит беспокойства. Поскольку, во-первых, каждый сам кузнец своих комплексов и трудностей, а во-вторых, деньги от вербовочной компании психолог получает «с головы». Он же, правда, в случае чего несет и ответственность, в том числе и материальную, но на то и профессионализм, чтобы вычислить тех, кто выдержит «романтику космических дорог» весь срок контракта. Атам хоть трава не расти. Вконце концов почему он должен останавливать барышню, явно сбегающую с Земли от несчастной любви? Может быть, это и впрямь ее вылечит, такие случаи бывали. Ане вылечит- сама виновата, надо было думать, прежде чем обращаться в вербовочный пункт. Вконце концов взрослый совершеннолетний человек да еще и врач. Так что все. Пишу: «Кработе на базе
«Воскресенье» считаю годной». Подпись. Печать.
        -Спасибо.
        -Не за что. Желаю удачи.
        Ивот теперь она сидит в своем осточертевшем до натуральной тошноты маленьком рабочем кабинете за те самые четыре с лишним миллиарда километров от Земли и думает, что лучше: пойти к начальнику базы прямо сейчас и улететь на ближайшем рудовозе, который прибудет по расписанию через неделю, или банально надраться разведенного медицинского спирта и цинично трахнуть того же начальника, который давно смотрит на Машу слишком блестящими глазами?
        Оба варианта заманчивы, имеют свои плюсы и минусы. И оба неприемлемы. Потому что убежать и оставить без врачебной помощи семьдесят пять человек- это чистое свинство. Не говоря уже о том, что придется заплатить неустойку в размере суммы, превышающей ту, что она успела заработать. Иникуда не денешься, придется платить, она сто раз контракт пересматривала и со знающими людьми консультировалась - нет лазейки.
        Да, на станции работают здоровые люди, и они, как выяснилось, практически не болеют. За тот год без малого, что Маша здесь, ей пришлось вплотную столкнуться с такими страшными заболеваниями человеческого организма, как, например, простуда, вызванная переохлаждением вышеупомянутого организма вследствие разбалансировки климатической системы вездехода «Марк-IV» (так записано в отчете ее собственной рукой). Далее.
        Несколько случаев переутомления.
        Расстройство желудка.
        Средней тяжести похмелье.
        Различные травмы, самая опасная из которых- потеря указательного пальца левой руки из-за грубого и неосторожного обращения с кухонным роботом в состоянии алкогольного опьянения (палец был удачно пришит на место).
        Атакже. Два признания в любви с предложением руки и сердца, четыре с предложением просто совместной жизни и три предложения денег или других материальных ценностей в обмен на женскую ласку. Плюс бесчисленные комплименты различной степени откровенности.
        Аведь штатный психолог фирмы-вербовщика уверял ее, что на базе «Воскресенье» существуют все условия для того, чтобы одинокие мужчины и женщины в полной мере могли удовлетворять свои сексуальные потребности. Ага, как же. Никакой, даже самый совершенный секс-андроид или эротический вирт не заменят живого человека. Вот и приходится отбиваться. Хорошо хоть служба безопасности базы в лице шерифа Джона Фореста и двух его жен и помощниц Джины и Натали работает безупречно: хватает намека на то, что сейчас обратишься к ним за помощью, и след любвеобильного приставалы тут же простывает. Еще бы. Джон выглядит и действует, как живая двухметровая глыба, состоящая сплошь из хорошо тренированных мышц, наверху которой топорщится ежик рыжих волос, сияют два голубых глаза и обаятельная белозубая улыбка. Последняя, в случае необходимости, мигом модифицируется в весьма недружественный оскал, ввергающий нарушителей порядка в страх и трепет. Не отстают и женушки шерифа, каждая из которых неплохо владеет приемами рукопашного боя и способна утихомирить любого буяна или буянку. Что Джина и Натали неоднократно и
демонстрировали в баре «Койот и лиса», когда перебравшие самогона разведчики, добытчики и кое-кто из примкнувшего к ним научного персонала приступали к прояснению вопроса, кто тут самый трезвый.
        Двоеженство уже давно не шокирует никого в традиционно христианских странах. Это и понятно. Серые Десятилетия, когда количество мужского населения сократилось гораздо резче женского, заставили оставшихся в живых несколько пересмотреть моральные нормы и правила. Нет, традиционная семья по-прежнему в почете и востребована. Но теперь, если у нормального здорового мужчины имеется две жены или у женщины два официальных мужа, это считается в порядке вещей. Были попытки утвердить законодательно и многоженство (это когда больше двух), как в странах мусульманской религии, но вовремя одумались. Рано.
        Итак, немедленно все бросить не получается.
        Вариант с медицинским спиртом и начальником базы в качестве любовника также не подходит. Поскольку уж очень тошно потом, когда спиртовые пары выветриваются. Знаем, проходили.
        -Т-твою мать!- с чувством произнесла Маша вслух.- Еще год в этой заднице торчать. Яточно с ума сойду. Вон уже сама с собой разговаривать начала.
        Она встала и сделала несколько разминочных упражнений. Сила тяжести на базе регулировалась гравигенераторами Нефедова, что позволяло держать тело в форме при помощи обычной физкультуры.
        Вдверь робко постучали.
        Вот так всегда. Два часа сидела в кабинете- ни одной живой души. Как только встала и начала делать разминку, тут же кому-то понадобилась.
        -Да!- громко разрешила она, усаживаясь за стол и машинально поправляя волосы.
        Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула румяная и чуть смущенная физиономия Миши Ничипоренко- украинца по национальности, родом откуда-то из-под Житомира и пилота малого исследовательского планетолета «Бекас-2».
        -Добрый день, Мария Наумовна,- сказал он.- Можно?
        -Заходите, Михаил,- вздохнула Маша.- Заходите и присаживайтесь.
        Миша был давним и преданным Машиным поклонником. Пожалуй, самым давним и преданным. Во всяком случае здесь, на базе «Воскресенье». Иеще он был самым робким поклонником- ни разу за год даже словечком не обмолвился о своем чувстве. Только мялся и вздыхал. Невысокий, плотный и круглолицый, с широкими черными бровями над карими глазами, он был совершенно не в Машином вкусе. Но ей было приятно Мишино ненавязчивое внимание. Обожание на расстоянии. Почему бы и нет? Очень мило и даже трогательно.
        Миша нерешительно потоптался в дверях, но затем все же прошел в кабинет и присел на краешек стула.
        -Что-нибудь беспокоит?- осведомилась Маша, зная совершенно точно, что набивших оскомину всем симпатичным женщинам-врачам во все времена шуточек насчет сердечных ран и страданий со стороны пилота не последует.
        Миша заметно покраснел, затем приспустил молнию комбинезона и осторожно достал из внутреннего кармана веточку пахучей гвоздики. Оранжереи базы «Воскресенье»- великое дело. Там, говорят, даже женьшень вырастает почти как настоящий.
        -Сегодня Мария,- сообщил пилот-украинец, протягивая веточку.- Поздравляю.
        -Мария?- удивилась Маша, принимая цветы.- Спасибо.
        -Ну да,- пояснил Миша.- Одиннадцатое ноября, именины у Марии.
        -А, именины… Разве одиннадцатого ноября? Впервые слышу. По-моему, в конце сентября.
        -Двадцать первое сентября,- подтвердил знающий пилот.- Рождество Богородицы. А еще есть Мария Магдалина семнадцатого мая и четвертого августа. Ив апреле, четырнадцатого, кажется, числа. Много, в общем, именин у Марий. Только в декабре и январе нету.
        -Понятно,- улыбнулась Маша, с наслаждением вдыхая тонкий, словно бы далекий-предалекий аромат.- Вэти небось залез… как их… святцы? Или так помнишь?
        -Залез,- подтвердил Миша.- Так помнил только двадцать первое сентября, у нас в деревне всегда Рождество Богородицы празднуют. Но двадцать первого я улетал, не было меня три дня. Поэтому решил сейчас.
        -Ачетвертого августа что ж не поздравлял?- уже откровенно веселясь, осведомилась Маша.- Икогда там еще… пятнадцатого мая?
        -Семнадцатого,- вздохнул Миша.- Стеснялся.
        -Теперь, значит, стеснение преодолел. Уже хорошо. Ну, спасибо, Миша, еще раз. Праздновать не будем, извини.
        -Да я вовсе не за этим. У меня… как бы сказать… предложение.
        Начинается, подумала Маша.
        -Какое?
        -Ячерез час отправляюсь в рейд по направлению к Кольцу,- пилот старался говорить легко и небрежно, но было видно, что справиться с волнением стоит ему больших трудов.- Нужно запустить несколько автоматических зондов. Хотите со мной? На обратном пути могу даже поучить вас управлять «Бекасом». Самую малость,- подумав, честно добавил он.
        Это было и впрямь заманчивое предложение. И, главное, сделанное очень вовремя, как раз в тот момент, когда врач первой категории Мария Наумовна Александрова чуть не на стенку готова была лезть от тоски и безделья.
        -А… можно?- спросила Маша.
        -Когда нельзя, но очень хочется, то можно,- сказал Миша, после чего подмигнул и немедленно покраснел, видимо, застеснявшись собственной немереной смелости.
        Маша еще ни разу не бывала в рубке управления космического корабля. Как-то не срасталось. Атут- пожалуйста! Она свободно расположилась в широком, удобнейшем кресле, предназначенном для специалиста-исследователя или пассажира, и прямо перед ней огни панели управления соревновались в яркости и красоте с огнями звезд на обзорном экране. До той поры, пока «Бекас-2» после старта с поверхности Тритона не скорректировал курс, и на экран, слева, величественно, как, впрочем, и подобает планете-гиганту, вплыл небесно-голубой Нептун, исчерченный длинными светлыми полосами высоких облаков. Они, как знала Маша, состоят из замерзшего метана и поднимаются на невероятную по земным меркам высоту в сто пятьдесят километров, отбрасывая тени на основной облачный слой планеты, лежащий ниже. Что придавало Нептуну дополнительные объем и величественность.
        За тот неполный земной год, который Маша проработала на Тритоне, она довольно много узнала и о самом Нептуне, и о его самом крупном спутнике. Ничего удивительного. Все работники базы «Воскресенье» неплохо разбирались в устройстве Солнечной системы вообще и Нептуна с его Кольцом и спутниками в частности. Это было принято среди тружеников и жителей Внеземелья - интересоваться тем, что тебя окружает, а не только собственным делом. То есть разумеется, ты мог и не интересоваться, а ограничиться обязательным курсом лекций по общей планетологии. Но тогда не обижайся, если тебя будут воспринимать как… ну, скажем, невежду. Невежде ведь тоже все равно, как к нему относятся окружающие. Вот Маша и интересовалась. Да ей и самой это было в удовольствие- узнавать новое. До поры до времени…
        Нептун выплыл и застыл на экране, как истинный король и лидер, затмевая собой все.
        -Красота!- выдохнула Маша.- Но мы же не к самому Кольцу летим, верно?
        -Если хотите, можно и к самому Кольцу!- бесшабашно ответил Миша.- Мне для вас, Маша, ничего не жалко.
        -Нет уж,- сказала она.- Еще не хватало мне быть виновным в ваших служебных взысканиях. Выполняем точно программу и- домой.
        -Акак же порулить?- улыбнулся Ничипоренко.- Это ведь тоже грозит мне взысканием, если начальство узнает. Несанкционированный доступ постороннего лица к управлению планетолетом,- он явно процитировал какую-то инструкцию.- Не шутка. Легко можно премии лишиться.
        -Испугались?- изящно приподняла соболиную бровь Маша. Ей не хотелось дразнить воздыхателя- само вырвалось.
        Ответить воздыхатель не успел. Не отрывая глаз от обзорного экрана, он нахмурился, наклонился вперед и негромко спросил, будто сам у себя:
        -Так. Аэто еще что?
        Маша посмотрела.
        На первый взгляд картина на экране оставалась прежней. Голубой, перечеркнутый тонкими, светлыми, почти белыми полосами метановых облаков, шар Нептуна на фоне густой и яркой россыпи звезд Млечного Пути. Волшебная феерия, любоваться можно бесконечно. ИСолнце не слепит, «Бекас» ориентирован к нему дюзами. Не видно и поверхности Тритона, который также остался за кормой. То есть увидеть и Солнце и Тритон можно, но для этого необходимо переключиться на другие камеры. Но что это за светло-фиолетовый круглый объект, разделенный пополам черной полосой? Вон, в правом верхнем углу экрана. Размером с крупный орех или шарик для пинг-понга. Иобъект этот- явно не Протей или, допустим, Ларисса, которые, как и Тритон, тоже естественные спутники Нептуна, но находятся на более низких орбитах плюс ко всему они неправильной формы. Потому что «шарик» движется, смещается ближе к центру экрана и вроде становится больше. Приближается?
        -Светло-фиолетовый шарообразный неопознанный объект впереди по курсу,- посылает Миша запрос бортовому компу.- Сообщить диаметр объекта, расстояние до него, скорость сближения, возможную принадлежность объекта.
        Комп выдает на экран и голосом серию цифровых параметров, из которых Маша понимает только, что объект явно искусственного происхождения и его диаметр- ни много ни мало- одна тысяча шестьсот двадцать девять метров.
        -Ого!- одновременно восклицают Миша и Маша и переглядываются.
        Шар искусственного происхождения диаметром более полутора километров в космосе, на орбите Нептуна, может означать лишь одно. Он сделан не на Земле. Ничего подобного человечество в космос никогда не запускало. Или они просто не владеют информацией?
        -«Воскресенье», «Воскресенье», я- «Бекас»!- вызывает базу Миша и докладывает о том, что видит.
        Пока идет интенсивный радиообмен, из которого становится ясно, что на Тритоне объект видят тоже, чужак продолжает быстрое сближение. Теперь он размером с крупный апельсин, и видно, как по черной полосе, разделяющей его пополам, пробегают какие-то огоньки-искорки.
        -Мы не знаем, что это,- сообщают тем временем с базы.- На радиозапросы они не отвечают. «Бекас», дальнейшее сближение и любой контакт запрещаю. Немедленно возвращайтесь на базу. Как поняли? Прием.
        -Я- «Бекас», понял вас хорошо,- сказал Миша.- Возвращаюсь на базу. Прием.

«Ишь, какой исполнительный,- усмехнулась про себя Маша.- Ему приказали, он и выполняет. Удобный мужчина. И тут же мысленно оборвала себя: «Дура ты, Машка. Радуйся, что он дисциплинированный. Другой бы начал выпендриваться, перья распускать, показывать, какой он крутой и ничего не боится. Аэтот- нет. Безопасность прежде всего. Иправильно. Какие перья, когда тут такое! Кстати, неплохо бы все-таки узнать, что это».
        -Что такое…- пробормотал Миша. Его черные широкие брови тревожно сошлись к переносице, пальцы метались по сенсорной клавиатуре.- Не понял. Да включайся же ты, курва!- он несколько раз ткнул пальцем в клавишу «ввод», выматерился в голос, извинился, отстегнулся от кресла и кинулся прочь из рубки.
        -Что случилось, Миша?- крикнула вслед Маша.
        -Двигатель отказал!- донесся до нее встревоженный голос пилота.- «Бортач» сообщает, потерян контакт с реактором… Сволота!!- с чувством рявкнул он и после секундной паузы добавил: - Извините, Маша, это не вам.
        Двигатель отказал… Маша уже знала, что «бортачами» профессиональные космические пилоты называют бортовые компьютеры. В отличие от земных летчиков, для которых
«бортач»- это живой человек, бортинженер.
        -Японяла,- тихо сказала Маша, наблюдая, как растет и растет на обзорном экране светло-фиолетовый шар, разделенный пополам черной полосой, по которой туда-сюда, подчиняясь некоему завораживающему ритму, бегали странные огни. Они были похожи на вспыхивающие, гаснущие и снова вспыхивающие звезды, и в какой-то момент Маше стало пронзительно ясно, что «Бекасу» не уйти. Эти звезды-огни не дадут.
        -«Бекас»- это «Воскресенье»!!- буквально взвыл динамик.- Немедленно уходите! Повторяю! Немедленно уходите! Это приказ! Как слышите меня? Прием!
        -Маша!- крикнул Миша сдавленным голосом.- Ответьте им, пожалуйста, я занят. Умеете пользоваться рацией?
        -Да,- сказала Маша.- Умею.
        Она протянула руку к панели управления, чтобы переключить тангету, и тут на
«Бекас» обрушилась перегрузка.
        Словно ни с того ни с сего взбесился гравигенератор Нефедова, или планетолет, подчиняясь неведомому приказу «бортача», который все-таки наладил связь с реактором, прыгнул вперед на полной тяге, а затем поддал еще. Иеще. И еще.

«Восемь «же», не меньше,- подумала Маша, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.- Скорее, больше. Все десять, пожалуй. Господи, да что же это такое… Миша… где Миша?..»
        Она попыталась позвать Ничипоренко, но из горла вырвался лишь тихий невнятный хрип.
        На тренировках, перед отправкой в космос, Маша испытывала и восемь, и десять «же». Кратковременно. Вскоре выяснилось, что перегрузку она держит не слишком хорошо. Критичное значение, при котором Машин организм отказывался совершать какую бы то ни было, даже самую простейшую, работу, как раз и составляло восемь «же». Для многих и многих- ничего сверхтрудного. Апри десяти «же» от Маши начинало уплывать сознание.
        Тем временем перегрузка усилилась еще, придавливая ребра, будто неподъемной стальной плитой, безжалостно перекрывая поступление в легкие кислорода и совершенно не позволяя пошевелиться. «Так и умереть недолго»,- подумала Маша, почему-то совершенно не испугалась этой мысли и, наконец, даже с некоторым облегчением потеряла связь с окружающей действительностью и погрузилась во тьму.
        Глава 8
        Новая Германия
        Экскурс в прошлое

«Нибелунг» стартовал с Земли и взял курс на Тау Кита четырнадцатого декабря 1946 года. За полтора месяца до того, как к берегам Антарктиды прибыла знаменитая в своем роде экспедиция американского адмирала Ричарда Берда и высадила на Землю Королевы Мод военно-исследовательский десант. Или исследовательско-военный, как кому больше нравится.
        Полтора месяца. Казалось бы, ерунда. Но они решили все. За это время след, что называется, простыл окончательно, и американцы остались с носом. Ис кучей всяческих подозрений (вплоть до самых фантастических) о роли и назначении полярной базы нацистов, которую они обнаружили. Подозрений, заметим, обоснованных. Но и только. Гипотезы на хлеб не намажешь. Даже при наличии материальных свидетельств того, что немцы обнаружили в Антарктиде нечто совершенно выходящее за рамки обыденных смыслов, этого мало. Потому что свидетельств этих (несколько мелких предметов непонятного назначения из непонятного материала)- кот наплакал и ничего с них не выжмешь. Анемцев нет. Исчезли, растворились, испарились. Несколько трупов, похороненных в ледяных могилах, не в счет. Экспедиция Ричарда Берда, проделав большую работу, вернулась в США, по сути, ни с чем, а тем временем инопланетный межзвездный космический корабль «Нибелунг», на борту которого было ровно девятьсот восемьдесят два человека, удалялся от Земли с ускорением 9,8 метра в секунду за секунду.
        Кто были эти люди? Вподавляющем большинстве- немцы. Они не только прошли жесткий отбор по основным параметрам (преданность Третьему Рейху, чистота крови, здоровье, умения и способности), но и сами не захотели оставаться на Земле- там, где их Родина потерпела горькое поражение в величайшей войне за всю историю человечества. Но были среди космических путешественников и представители других народов: итальянцы, испанцы, несколько французов и даже трое русских- белоэмигрантов, покинувших Россию после революции. Теперь они покинули и Землю.

«Нибелунг» не был военным кораблем. Иначе он почти наверняка остался бы на Земле. Ите, кто принимал решения в его судьбе, попытались бы с помощью инопланетного чудо-оружия переломить ход войны в тот момент, когда эта уродливая, дряхлая, но по-прежнему жадная на человеческие жертвы старуха готова была вот-вот закончить свои дни там, откуда и вылетела в одна тысяча девятьсот тридцать девятом году молодой, сексуальной и яростно-жестокой валькирией- в поверженном Берлине.
        Собственно, довольно громко звучали безумные голоса, предлагавшие использовать
«Нибелунг» в качестве устрашающего средства (ни один вражеский снаряд не смог бы пробить его удивительную силовую защиту), но благоразумие победило. Или, вернее, наоборот. Победило как раз полное безумие. Потому что как, если не безумием, можно назвать решение отправиться на чужом, очень плохо исследованном космическом корабле, за двенадцать без малого световых лет от Солнца к миру, откуда якобы и прибыл на Землю этот самый корабль?
        Однако безумие безумию рознь.
        Преступное безумие- посылать миллионы людей на смерть ради доказательства превосходства одной расы над всеми иными.
        Иблагородное безумие- наперекор всему использовать единственный шанс, рискнуть и спасти свои идеалы, себя и своих соратников, когда уже кажется, что спасения нет. Тем паче, если весь остальной мир (с полным на то правом, заметим) считает твои идеалы чудовищными, а тебя самого и твоих соратников убийцами и бандитами, достойными длительных сроков заключения, а то и смерти.
        Впрочем, известно, что большинство первых колонистов Северной Америки и Австралии цивилизованный мир Старого Света также считал убийцами и бандитами…
        Отчасти из-за выдающихся достоинств корабля «Нибелунг» и гения его создателей, отчасти, вероятно, из-за того, что госпожа Удача вообще имеет склонность благоволить дуракам и безумцам, но предприятие удалось. Запрограммированный на возвращение домой звездолет не сломался, не сбился с пути, не затерялся в бесконечных просторах Галактики. Нет. Перейдя в гиперпространство, он преодолел одиннадцать и восемьдесят восемь сотых световых лет, отделяющих Солнце от системы Тау Кита, и вынырнул в обычное пространство, как и было рассчитано, сразу за границей таукитянской гелиосферы.
        Разумеется, говоря об этом удивительном и поистине грандиозном, эпохальном предприятии горстки землян-европейцев из середины двадцатого века, нельзя забывать и о подвиге тех ученых, инженеров и специалистов, которые сумели не только стартовать с Земли, но и довести «Нибелунг» до звездной системы Тау Кита, а затем посадить корабль на Северный континент Новой Германии- единственной в системе планеты с кислородной атмосферой.
        Она и стала для девятьсот восьмидесяти человек (двое умерли в пути) новой родиной.
        Новой, но не слишком гостеприимной и ласковой.
        Начать с того, что вся система Тау Кита была весьма отлична от Солнечной. Ине только потому, что Земля- третья планета от солнца, а Новая Германия- вторая. Главное отличие заключалось в том, что вокруг Тау (колонисты почти сразу начали так называть местное солнце, опуская вторую часть, и название быстро прижилось), помимо шести планет, две из которых были газовыми гигантами, подобными Юпитеру, Сатурну, Урану или Нептуну, вращалось аж три мощнейших Пояса астероидов. Не считая, как минимум, еще четырех относительно слабых. При этом два из трех расположились непосредственно перед Новой Германией, ближе к Тау и сразу за планетой. Вследствие чего понятие «метеоритная опасность» здесь было не пустым звуком, как на Земле, а фактом, игнорирование коего вело прямиком к катастрофическим разрушениям и гибели цивилизации.
        Что и произошло с аборигенами Новой Германии. Или, как их чаще на древнегреческий манер называли колонисты, автохтонами.
        Да, на планете обнаружилась разумная жизнь.
        Отом, что она есть, колонисты, конечно же, знали. Точнее, догадывались. Странно было бы предполагать, что на планете, с которой на Землю в незапамятные времена прибыл космический корабль, таковой жизни не имеется. Это с одной стороны. Ас другой- корабль прибыл на Землю так давно, что за это время с любой разумной жизнью могло случиться все, что угодно. Вплоть до полного ее исчезновения.
        Связь? Ее не было. На корабле нашлась аппаратура, которая гипотетически могла служить для сверхдальней связи, но разобраться с ее устройством и принципом действия не смогли.
        Наугад- вот лучшее слово. Они отправлялись в космос наугад. Это словно идти с завязанными глазами, не зная, куда ступит твоя нога при следующем шаге- на твердую поверхность или в пропасть. Но повезло. Они искали и обрели планету с азотно-кислородной атмосферой, близкой по составу земной, и населяющими данную планету… людьми. То есть эти разумные существа настолько были на людей похожи, что поначалу их людьми чуть было и не назвали. Потом, однако, пригляделись внимательнее и передумали.
        Действительно, разве наличие двух рук, ног, прямохождение, речь и умение пользоваться примитивными орудиями труда делает стаю человекообразных животных людьми? Давайте разберемся в терминах, рассуждали немецкие идеологи. Люди- это, в первую очередь, разумеется, представители цивилизованной высшей расы арийцев. То есть люди живут на Земле. Иприлетели сюда тоже люди. А местное население людьми являться никак не может. Ибо они не просто одичали и утратили свою некогда высокую цивилизованность, но и выглядят соответствующе. Невысокие, смуглые, черноволосые и кареглазые, чем-то неуловимо напоминающие азиатов. Да еще и принимают колонистов за своих великих предков-богов, которые вернулись из заоблачных пределов во всем блеске могущества и славы! Как же таких называть людьми? «Низкие»- вот верный термин. Недочеловеки. Слуги. Ато, что сами они себя считают людьми, и планета на их языке (отнюдь не таком примитивном, как могло бы показаться, кстати) имеет весьма символичное название Ария, не имеет особого значения. Мало ли кто себя кем считает! Нам, истинным арийцам, точно известно, кто настоящий
первосортный человек, а кто недалеко ушел от обезьяны.
        Правда, при всем пренебрежении к местным, земляне не могли не признать, что когда-то предки «низких» далеко превосходили их по развитию. Об этом свидетельствовали остатки высочайшей цивилизации, которые прилетевшие обнаружили на Новой Германии. Ине только на Северном континенте, где колонисты обосновались с самого начала, а по всей планете.
        При том, что заниматься археологическими исследованиями у новоселов не было ни сил, ни времени. Поначалу. Нужно было выживать. И не просто выживать, а колонизировать Новую Германию, расти и развиваться. Потому что конечную цель- возвращение на Землю- никто не отменял. Но возвращение уже в совсем ином качестве. Не обессилевшими, едва живыми беглецами, а хозяевами положения, способными диктовать свою волю миллиардам. Если понадобится, силой оружия. Цель эта, как довольно быстро выяснилось, была достижима.
        Не завтра и даже не через пятьдесят лет, но- была.
        Основой для ее достижения как раз и служили развалины и уцелевшие остатки высокой цивилизации Арии.
        Асамыми главными препятствиями- малочисленность колонистов, отсутствие развитой технологичной и промышленной инфраструктуры и постоянные астероидные атаки.
        Очень трудно развиваться и размножаться, когда в любую минуту тебе на голову может свалиться камень размером с дом или даже гору и не только вмиг уничтожить все, что ты успел построить и создать, но и убить тебя самого вместе со всеми твоими планами на будущее и всех, кто живет рядом.
        Ктому же довольно быстро выяснилось, что цивилизация Арии как раз и погибла в результате глобальной катастрофы, вызванной падением на планету сразу двух гигантских астероидов.
        Из обрывков сохранившихся, найденных и расшифрованных записей стало ясно, что у высокоразвитых предков «низких» просто не хватило сил, чтобы полностью отвести беду, предотвратить конец света. Их космический флот сделал все, что мог, и ценой потери восьмидесяти процентов кораблей уничтожил три из пяти, летящих точно в Арию астероидов, каждый из которых был величиной с хороший остров. Не считая трех или четырех десятков поменьше.
        Теоретически вероятность сценария, когда сразу множество космических тел, идущих довольно плотным облаком, угрожало бы уничтожить жизнь на планете с азотно-кислородной атмосферой, была почти нулевой. Ну, почти нулевой. Втом-то и дело. Никогда не говори «никогда» и все прочее в том же роде. Чертово «почти»- вечно от него проблемы. Малые, большие и вселенского масштаба.
        Удары двух прорвавшихся сквозь оборону астероидов были настолько беспощадны и сильны, что цивилизация Арии от них уже не оправилась. Чудом стоило назвать даже то, что на планете вообще остался в живых хоть кто-то из населяющих ее разумных существ. Они сумели приспособиться и к холоду, и к голоду, и к тому, что разом лишились всех технических достижений своей цивилизации. Они даже дали потомство и научили его выживать в этих поистине невыносимых условиях. Не сумели они только одного: возродить города, науку, технику и культуру- все то, что делает цивилизацию цивилизацией. Одичание и неудержимый регресс. Азатем долгое-долгое-долгое прозябание на уровне позднего земного неолита и со всеми, характерными для позднего неолита признаками. Общинно-родовой строй, охота, рыболовство и собирательство с редкими случаями примитивного земледелия. Дерево, камень, глина, зачатки металлургии. Живопись на стенах пещер и отсутствие письменности. Соответствующая религия с сильнейшим культом предков, которые некогда были равны богам. Потом боги, чтобы не допустить конкуренции, устроили предкам вселенскую бойню.
Вкоторой погибли почти все (снова «почти»!)- и предки, и боги.
        Но часть предков спаслась и обязательно скоро вернется, чтобы снова обрести силу на родной земле, окончательно победить старых злых и мстительных богов и зажить в мире и согласии с новыми- мудрыми, любящими и всепрощающими.
        Итут на Арию прилетают девятьсот восемьдесят немецких колонистов на корабле, изображение которого аборигены отлично помнят с самого детства. Понятно, что земляне немедленно были отнесены к этим самым предкам и вознесены на соответствующие общественно-социальные высоты. С безоговорочным поклонением, подчинением и почитанием. Земляне, собственно, не возражали. Это было удобно и снимало массу возможных проблем.
        Однако при всех преференциях, которые девятьсот восемьдесят человек получили от местного населения на Новой Германии, у них самым естественным образом возникли и серьезнейшие обязанности. Не только по отношению к самим себе, но и к упомянутым автохтонам.
        Ты ответственен за тех, кого приручил, даже если не читал «Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери.
        Так и вышло, что первым и важнейшим делом для землян стала борьба с астероидной опасностью. Здесь, на Новой Германии, она угрожала всегда и всем.
        Акак бороться с любой опасностью? Есть лишь два пути. Избегать и встречать во всеоружии.
        Поначалу пришлось избегать. Издесь колонистам крупно повезло второй раз (первый- это когда они вообще добрались до Тау Кита и сумели сесть на вторую от Солнца планету). Разведывательная экспедиция обнаружила на Северном континенте крупную, хорошо защищенную от астероидных атак и законсервированную базу аж с тремя сразу космическими кораблями. Корабли отлично сохранились, и были они, в отличие от
«Нибелунга», не исследовательско-грузо-пассажирскими, а самыми настоящими боевыми, предназначенными для отражения астероидных атак. Ккораблям прилагалось и все необходимое для их полноценной эксплуатации и ремонта.
        Найденную базу назвали «Мерзебург» (в честь одноименного и знаменитого бомбардировочного полка, ветераны которого были среди колонистов), перебросили туда «Нибелунг» и там же основали столицу Новой Германии, которой не особо мудрствуя дали имя Новый Майнц. Вчесть немецкого города, выросшего некогда из крупного римского военного лагеря и ставшего затем одним из важнейших центров сначала римской, а затем и германской государственности.
        Дальше- больше. Оказалось, что от угасшей цивилизации Арии не так уж мало и осталось. Если хорошо поискать. А искать немцы были большие мастера. Тщательно и методично.
        Все найденное, что можно было быстро изучить и немедленно использовать, свозили на базу «Мерзебург» и в Новый Майнц.
        Постепенно жизнь налаживалась. Женщины рожали детей (еще двести- сто пятьдесят лет назад иметь меньше пятерых считалось чуть ли не предательством идеалов Третьего Рейха), воспитывали их, лечили и учили. Мужчины помогали им в этом, много и тяжело работали, добывая пропитание для семей, энергию и материалы для машин, осваивая новые знания и технологии.
        Через пятнадцать лет была частично воссоздана, а частично и создана заново система наблюдения за космосом, позволяющая, как минимум, за сутки и с 80% вероятностью вычислить падение крупного астероида (одного или нескольких) в районе базы
«Мерзебург» и Нового Майнца.
        Также примерно в это время все три найденных корабля были полностью освоены и встали на боевое дежурство по предотвращению астероидных атак.
        Втечение следующих двадцати пяти лет были обнаружены еще четыре хорошо законсервированные крупные подземные базы-хранилища. Судя по всему, они специально создавались на случай всеобщей катастрофы. Ирассчитаны были как раз на то, чтобы люди смогли восстановить с их помощью цивилизацию. Они и восстановили. Только были это уже совсем другие люди- те, кто прилетел с Земли.
        Примерно через сто лет стало понятно, что прогресс назад не повернуть. Ценой невероятных усилий энергичным и несгибаемым наследникам Великой Германии удалось не только закрепиться и выжить на чужой планете, но и сделать ее своей новой родиной, овладеть древними знаниями и технологиями и даже заставить жить по-новому прежних хозяев Арии- «низких». Далеко не всех, поскольку даже один - Северный- континент не был еще освоен, но многих. Иэти многие уже не хотели возвращаться к прежней жизни и несли возрожденную культуру дальше.
        Алфавит немцы дали местным племенам свой, и все, кто хотел работать на высшую расу новых хозяев, обязаны были выучить немецкий язык. Инедостатка в рабочей силе и слугах Гансы, Лотары, Марты и Эльзы не испытывали. Поскольку уж больно велика и всем заметна была разница в качестве жизни тех «низких», кто работал на могущественных высоких белокожих и светлоглазых предков-богов, вернувшихся с неба, и тех, кто по разным причинам делать этого не хотел.
        Правда, не обошлось и без активного недовольства. Собственно, недовольство началось сразу, как только стало понятно, что великие предки так же смертны, как сами «низкие», можно их убить и тяжелым камнем, и острым железом, и даже голыми руками.
        Доходило до настоящих восстаний и войн.
        Но уж в чем-чем, а в подавлении всяческих бунтов немцам равных не было.
        Восстания топили в крови, зачинщиков и лидеров частью казнили, а частью покупали, и довольно скоро, по историческим меркам, новый немецкий порядок обрел необходимую твердость и долговечность.
        Теперь пора было подумать и о том, как вернуться на Землю. Тем более что к этому колонистов подталкивала не только Великая Идея, но и жесткая необходимость. Ибо по расчетам ученых, еще через сотню с лишним лет (земных, на Новой Германии теперь пользовались двумя календарями- местным и земным) ожидалась следующая катастрофа. Очередное, обнаруженное на задворках системы облако астероидов имело все шансы прорваться сквозь естественную защиту в виде газовых планет-гигантов, которые, подобно земному Юпитеру, принимали на себя большую часть метеоритных ударов, и устремиться к Новой Германии. Случись это, и не помогут никакие боевые корабли. Как не помогли они высокоразвитой цивилизации Арии.
        Глава 9
        Система Тау Кита
        Борт линкора «Эрих Хартманн»
        Пилот «космического охотника» RH-7 обер-фельдфебель Эрика Ланге и другие
        Боевой космический флот Новой Германии состоял из двенадцати кораблей, большая часть которых была сработана еще предками «низких»- Неведомыми. Всвое время корабли были найдены на их тайных базах специальными поисковыми группами, затем расконсервированы, восстановлены и поставлены на службу колонистам.
        Таких кораблей было ровно десять.
        Еще два собрали сами потомки землян на космоверфи базы «Мерзебург». Систинно немецкими аккуратностью, скрупулезностью и качеством. Да, в основном из уже готовых блоков и деталей, обнаруженных там же, на складах базы, но тем не менее. Сучетом всех условий и трудностей, которые пришлось преодолеть руководителям проекта, инженерам и рабочим, это был настоящий подвиг. Сродни чуду. Этот трудовой подвиг не только арифметически добавил еще два боевых корабля к имеющимся восьми («Нибелунг», на котором прибыли колонисты, в счет не шел, это было исследовательское и грузопассажирское судно), но и позволил овладеть такими технологиями и получить такие знания, которые раньше могли иметь место разве что в безудержных мечтах или на страницах фантастических романов.
        Одни материалы, из которых были изготовлены корабли, чего стоили! «Живые» металлы- так прозвали их ошеломленные открытием немецкие инженеры за особую способность регенерировать, самовозрождаться, подобно живой ткани, и таким образом противостоять коррозии сотни тысяч и даже миллионы лет.
        Линкор «Эрих Хартманн», на котором служила пилот «космического охотника» RH-7 Эрика Ланге, как раз и был одним из двух кораблей, собранных людьми. ИЭрика испытывала законную гордость от того, что самое непосредственное участие в создании линкора принимал ее прадед, инженер Дитер Ланге. Аеще ей нравилось, что они с легендарным асом Большой войны (так называли колонисты Вторую мировую), в честь которого был назван линкор, можно сказать, тезки. При всем при этом обер-фельдфебель Эрика Ланге была на хорошем счету у начальства и пользовалась искренним уважением сослуживцев.
        Несмотря на то, что положение женщины за двести лет существования Новой Германии довольно сильно изменилось, таким, как Эрика, смеющим мечтать и добиваться чего-то еще, кроме хорошего мужа, благополучия семьи и многочисленных детей, было по-прежнему втройне трудно. В сравнении с мужчинами их возраста и амбиций, понятно. Труднее, пожалуй, приходилось лишь представителям «низких». Уэтих и вовсе шансы на занятие достойного места в иерархии общества Новой Германии были крайне малы. Но были. И тут, кстати, ситуация возникала зеркальная: женщины
«низких» быстрее и легче вписывались в новогерманскую цивилизацию. Впервую очередь, понятно, через сексуальные отношения. Спервых лет колонизации Новой Германии стало ясно, что без свежей крови не обойтись, если рассчитывать на возрождение Третьего Рейха здесь, вдали от дома, у чужого солнца.
        Девятьсот восемьдесят человек ступило на землю Арии, и незамужних женщин, способных к деторождению, было среди них откровенно мало. То есть гораздо меньше, чем нуждающихся в женах молодых мужчин. Положение спасли «низкие». При этом никого даже не пришлось принуждать к сожительству силой. Сами пришли и сами себя предложили. Ив качестве слуг, и в качестве наложниц. Ибо, как было уже сказано, служить вернувшимся с небес богам-предкам и- тем более!- спать с ними и рожать от них детей считалось великой удачей и честью.
        Разумеется, то, что женщины «низких» оказались способны рожать детей от землян, а земные женщины-немки, соответственно, могли забеременеть и родить от местных мужчин (второе, кстати, выяснилось гораздо быстрее, чем первое), подтолкнуло немецких ученых к серьезным исследованиям. Ибо даже мелкому и не слишком хорошо образованному партийному функционеру, от тульи фуражки до подошв сапог заполненному догмами расовой теории, уже было ясно: гипотеза о том, что Неведомые являются одновременно предками землян и «низких», имеет под собой серьезные основания. Ибыло бы неплохо данные основания разъяснить. Впервую очередь ответив на вопрос, откуда родом сами Неведомые?
        Ксожалению, точной проверенной информации об этом отыскать не удалось, и гипотеза так и осталась гипотезой. Хоть и весьма правдоподобной. Одно было несомненно: сюда, на Арию, Неведомые пришли точно так же, как сами немцы- извне, на космических кораблях (на чем же еще!). Иочень может быть, что тоже с Земли. Какой бы безумной ни казалась эта идея.
        Дело еще упиралось в элементарную нехватку людей. Ине только в поисковых группах, рыщущих по всей Новой Германии с переменным успехом, но и людей, готовых и страстно желающих заниматься подобными исследованиями. Первую сотню лет вообще было не до этого. Выжить бы и худо-бедно овладеть технологиями Неведомых, сохранив при этом свою культуру, дабы не одичать и не скатиться в каменный век, подобно
«низким». Выжили, не одичали. Но срочных, требующих немедленного реагирования вызовов меньше не стало. Как не стало больше свободных ресурсов и мощностей, которые можно было бы выделить на решение подобных исследовательских задач. Ктому же любому колонисту от мала до велика было совершенно точно известно, что недалек тот замечательный день, когда боевой флот Новой Германии отправится на родину, к Земле. Там, в короткой и беспощадной битве, он сначала уничтожит всех врагов Третьего Рейха, а затем приведет народы мира под свое знамя. Ивот тогда уже можно будет спокойно заняться всеми вопросами, до которых сейчас не доходят руки. Включая вопрос происхождения Неведомых.
        -Пилотам «космических охотников» приготовиться к отражению астероидной атаки третьей степени опасности!- прозвучал в гермошлеме бесстрастный голос диспетчера. - Расчетное время старта две минуты.
        Эрика не впервые сражалась с бездушными метеоритными глыбами, несущими Новой Германии смерть и разрушения, и поэтому особого волнения не испытывала. Разве что чуть сильнее забилось сердце, участилось дыхание, и предметы вокруг- от близких до самых далеких- приобрели необыкновенную четкость. Это ее зрение так реагировало на впрыск адреналина в кровь, и теперь без всякой оптики она могла сосчитать количество ребер в вентиляционной решетке, расположенной под потолком в дальнем конце летной палубы.
        Девять. Девять тонких поперечных ребер.
        Полсекунды- и перед глазами скользнуло слева направо прозрачное, гибкое и прочное, как титановая плита, забрало гермошлема- будто едва заметная рябь пробежала по чистейшей воде горного озера.
        Опустились сверху и автоматически соединились с гермошлемом нейросенсоры, похожие на пучок щупалец неизвестного науке животного.
        Теперь она могла ощущать «космический охотник», как продолжение собственного тела, и, соответственно, управлять им мысленно. Вернее, помогать управлению, потому что большую часть основных действий все же приходилось осуществлять руками- это было не столь быстро, как отдавать мысленные команды, но гораздо надежнее. Эрика хорошо помнила, сколько времени, сил и невидимых миру слез (курсанты не плачут!) ушло у нее на то, чтобы овладеть хитрейшей наукой управления «космическим охотником». Самое трудное заключалось в том, чтобы научиться разделять и координировать приказы мозга, отданные рукам и другим частям тела, и нейросигналы, с помощью которых пилот мысленно связывался с машиной через сверхскоростной электронный вычислитель.
        Поначалу казалось, что это невозможно. Или- или. Мозг категорически отказывался одновременно действовать через руки и нейросенсоры. Возникало ощущение раздвоения сознания, и преодолеть его, добиться истинного слияния с машиной получалось далеко не у всех. Те, кто не справлялся, покидали летное училище. Некоторые уже с видимыми миру слезами на глазах- это чертовски больно, когда безвозвратно рушится мечта.
        Вполушаге от этого была и Эрика. Но- справилась. Вкакой-то момент словно переключился в голове невидимый рычажок, соединил то, что казалось несоединимым, и сразу все стало легко и понятно. Настолько, что оставалось лишь удивляться, как это раньше она не могла постичь столь элементарные вещи.
        Именно с этого момента у нее впервые зародилось, а затем разрослось и окончательно укрепилось убеждение, что женщины лучше мужчин водят космические корабли вообще и
«космические охотники» в частности. Затем ей объяснили, что ее догадка, основанная на личном опыте, давно подтверждена официальными исследованиями.
        Да, женщинам было гораздо сложнее преодолеть первоначальную раздвоенность сознания. Но, если уж получалось, нейросенсорная составляющая управления давалась им легко и непринужденно и занимала в среднем чуть ли не половину от всего процесса, а у отдельных, наиболее одаренных особей далеко переваливала за половину. Вотличие от мужчин, которые больше полагались на глаза и руки, используя нейросенсорику от силы на тридцать- тридцать пять процентов, а в среднем и вовсе на четверть.
        Однако большими и малыми космическими кораблями по-прежнему чаще всего управляли мужчины. Ибо очень немногие представительницы слабого пола вообще хотели быть космопилотами, а из тех, кто хотел, мало кто мог. Ине только из-за пресловутого раздвоения сознания, имелись и другие причины. В основном, конечно, социопсихологического характера. Общество, в котором росла Эрика Ланге, нуждалось в мужском доминировании не меньше, чем девятьсот восемьдесят два человека, обожженных огнем Большой войны и покинувших Землю два столетия назад.
        Потому, что Третий Рейх продолжал свое существование на Новой Германии вместе со всеми многовековыми традициями, включая знаменитые «киндер, кюхе, кирхе» (дети, кухня, церковь)- ценности, которым обязана быть привержена всякая истинная немка.
        Но также и просто из-за необходимости выжить. Вусловиях, когда социуму постоянно угрожает та или иная смертельная опасность, будь это войны или природные катаклизмы, мужчина берет на себя ведущую роль защитника, ибо предназначен для этого самой природой. А таковая опасность висела над Новой Германией постоянно. Соответственно, и гибли мужчины в первую очередь. Восполнить же их нехватку могли только женщины. Родив новых. Именно поэтому учрежденная еще на Земле Адольфом Гитлером в далеком 1938 году награда «Почетный крест немецкой матери» трех степеней по-прежнему торжественно вручалась тем немкам, кто произвел на свет для вящей славы и будущих великих побед Третьего Рейха четверых детей и больше.
        Что ж, возможно, и она, Эрика Ланге, когда-нибудь получит эту награду. Возможно. Апока будем довольствоваться обычным «Знаком пилота», серебряным «Знаком участника отражения астероидных атак» (в просторечии «Смерть небесным каменюкам» трех степеней: бронзовый- две атаки; серебряный - пять атак; золотой- десять и более атак), а также различными поощрениями по службе, включающими денежные премии и благодарности в личном деле.
        Она закрыла глаза, сосредоточилась, проверяя отзывчивость нейросенсорики. Отлично.
        -Внимание пилотам! Готовность- тридцать секунд!- прозвучало в гермошлеме.
        Пальцы левой руки легко и привычно пробежались по не активированной пока клавиатуре управления огнем, нащупывая знакомые клавиши аннигилятора и двух квантовых пушек разной мощности.
        Пальцы правой обхватили, словно выросшую из пола, рукоять управления «охотником».
        Едва слышно и певуче засвистел выходящий на рабочий режим двигатель.
        -Обратный отсчет! Десять, девять, восемь…
        Погасло основное освещение на палубе, остались лишь горящие вполнакала алые стояночные огни. Дрогнула и, помедлив, разошлась в стороны диафрагма стартового створа, и свет сотен и тысяч звезд, проникнув в кабину, перемешался со светом индикаторов и приборов.
        -…три, два, один!- честно досчитал диспетчер и традиционно добавил:- Удачной охоты, мальчики и девочки. Возвращайтесь живыми!

«Впрыск!- послала Эрика мысленную команду.- Пять процентов мощности на сопла. Антиграв- в автоматический режим».

«Космический охотник», напоминающий со стороны древнюю тазообразную железную шляпу ландскнехта с широкими полями, приподнялся, оттолкнувшись от палубы антигравитационным полем, и, подстегиваемый плазменным огнем дюз, рванул вперед - вон из тесного чрева линкора. Вольная, зовущая, разноцветная звездная россыпь ринулась навстречу, и через мгновение душу Эрики охватил уже не раз испытанный, но всякий раз желанный и ожидаемый восторг человека, оказавшегося один на один с бесконечно могучей, жуткой, но притягательной стихией, имя которой- открытый космос. Говорят, этот восторг отчасти сродни любовному экстазу и тем сильнее, чем лучше пилот умел слиться с машиной. Восновном при помощи нейросенсорики, разумеется,- обычная связь через обзорный экран и рукоять управления не давала подобного эффекта, или он был малозаметен.
        Эйфория космопилота- так называли это состояние психологи. Сами же космопилоты предпочитали жаргонное выражение «поймать фею» или «поймать феечку», что, в общем-то, вполне соответствовало истине.
        Насчет любовного экстаза Эрика ничего не могла сказать в силу того, что ни разу его не переживала. Но «ловить феечку» любила. Да и кто из пилотов не любил? Не было таких. Ну, или почти не было, учитывая бесконечное разнообразие человеческого восприятия. Самое же главное заключалось в том, что «поймавший феечку» пилот работал ничуть не хуже своего коллеги, лишенного данного удовольствия. Аиногда и лучше. Правда, были у этого явления и отрицательные стороны, как, впрочем, и у любого явления. Статистика показывала, что около двух процентов тех, кто сидел за управлением в космических кораблях и воспринимал пространство за пределами атмосферы не только глазами, но и через многочисленные сенсоры, соединенные с бортовой вычислительной машиной (таким образом частично сливаясь с последней), впадали в самую настоящую наркотическую зависимость от «ловли феечки» и рвались в космос любыми путями. Вплоть до прямого угона «космических охотников» и даже (два случая за всю историю) целых линкоров. Таких ловили, возвращали и лечили, но до конца жизни сесть в пилотское кресло они могли в лучшем случае только на
тренажерах.
        Вдневнике своего предка, пилота люфтваффе лейтенанта Гюнтера фон Ланге, Эрика вычитала, что нечто подобное испытывали иногда и летчики древних самолетов, держащихся в воздухе посредством подъемной силы крыла и влекомых вперед при помощи винта и двигателя внутреннего сгорания. Но именно «нечто подобное». Судя по дневниковым записям предка и собственным ощущениям, «ловля феечки» по силе воздействия и яркости ощущений была во сто крат круче. Хотя иногда Эрика задумывалась, какие чувства она могла бы испытать, доведись ей поднять в небо пра-пра-пра-прадедовский «Мессершмитт». Аесли еще и поучаствовать в настоящем воздушном бою с настоящими живыми врагами, обладающими той же волей и разумом, что у нее! Как бы ни была опасна и важна работа, которую она выполняла, с войной ей не сравниться- в этом Эрика была убеждена на сто процентов. Сердце девушки жаждало великих побед, и утолить эту жажду не смог бы и золотой знак «Смерть небесным каменюкам». До которого, между прочим, обер-фельдфебелю оставалось каких-то три атаки. Включая эту.
        Внутренним зрением она видела картину, которую бортовой вычислитель транслировал ей прямо в мозг- рой астероидных обломков разной величины, устремленный к Новой Германии. Не самый большой из тех, с которыми ей приходилось иметь дело. Но не менее опасный. Во-первых, из-за высокой скорости сближения с планетарной орбитой. И, во-вторых, из-за наличия в рое нескольких особо крупных «каменюк», диаметром до ста - ста пятидесяти метров, способных в случае прорыва к планете нанести весьма ощутимый урон. Вплоть до катастрофического. Особенно если они упадут на сушу вблизи или, что еще страшнее, непосредственно на места обитания настоящих людей и
«низких». Прямое попадание такой небесной «бомбы» не выдержит ни одна подземная база, даже построенная Неведомыми. Ну, возможно, за редчайшими исключениями- теми, что выплавлены на глубине ниже четверти километра в коренном скальном грунте. Конечно, вероятность столь плачевного сценария с учетом площади океанов и плотности заселения суши весьма и весьма мала, но она есть. Азначит, исключать ее нельзя.
        На картинку астероидного роя, смоделированную вычислителем и посланную в мозг пилота, накладывалась картина, которая передавалась внешними камерами слежения на обзорный стереоэкран. И сюда же добавлялся вид, который Эрика наблюдала непосредственно через два ромбовидных иллюминатора, расположенных прямо над стереоэкраном.
        Больше всего информации, необходимой для выполнения боевой задачи, несла первая картинка.
        Зато вторая была очень красивая.
        Атретья- самая «настоящая» из всех. Чистая оптика, никакой электроники.
        Уопытного космопилота, каким была Эрика Ланге, все три картинки спокойно уживались между собой, но сейчас она сосредоточилась на первой. Полюбоваться видами можно и потом, когда астероидная угроза будет отведена от Новой Германии.
        Глава 10
        Система Тау Кита
        Борт линкора «Эрих Хартманн»
        Пилот «космического охотника» RH-7 обер-фельдфебель Эрика Ланге и другие
        -Внимание, эскадрилья, это «Оса-один»!- раздался голос командира эскадрильи Ганса Шефера.
        -«Оса-два» на связи!
        -«Оса-три» на связи!
        -«Оса-четыре» весь внимание!
        -«Оса-пять»- ушки на макушке!- пропела, ухмыльнувшись Эрика. Она обоснованно считала, что, как и Оса-четыре, уже имеет право отвечать не по уставу.
        -Наша цель- центр этой гребаной тучи камней. Этот участок через нейросенсорику вы видите оранжевым. Следите за маркировкой, в чужие зоны не суйтесь, работы всем хватит. Тем более не лезьте вперед. Еще не хватало кому-то попасть под свои же пушки. Что бывало, увы. Оса-пять - тебе, как самой ушастой, приказываю разобраться с объектом В-12. Видишь его?
        -Вижу,- сказала она.- Восемьдесят пять метров на шестьдесят четыре. Спасибо, командир. Не пожалел самую громоздкую каменюку для хрупкой девушки. Это ж пупок надорвать можно.
        -Не обольщайся. Самую громоздкую я оставил себе. Утебя всего лишь вторая по величине в нашей зоне. Ивообще, я не понял. Тебе не нравится, что ли? Так ты скажи, облегчи душу.
        -Командир, у тебя что, настроение хреновое, юмор на нуле?
        -А, так это была шутка,- откликнулся Ганс.- Ну извини. Ха-ха.

«Точно, хреновое,- подумала Эрика.- Небось Грета, оператор из штаба, вчера не дала. Ипозавчера заодно. Или нежданный пистон от начальства получил». Авслух сказала:
        -Забудь, командир. Все сделаем в лучшем виде.
        Однако в лучшем виде не получилось.
        Сначала ошибся в оценке массы объекта В-12 бортовой вычислитель.
        Такое случается. В первую очередь потому, что масса астероида, так же как любого иного тела, вычисляется по объему и плотности, а с точным определением последней всегда проблемы. Нужно знать состав каменюки, а он может быть весьма и весьма разным. Вот и берется средняя плотность. Чаще всего этого достаточно. Но иногда- нет. Сейчас оказалось недостаточно.
        Заряд аннигилятора уничтожил В-12 лишь на шестьдесят семь и четыре десятых процента, и оставшийся раскаленный и оплывший, словно кусок масла на сковородке, обломок пришлось добивать из квантовых пушек. При этом ровно через четыре секунды после открытия огня мощность основной пушки из-за внезапно возникших неполадок упала на треть.
        Врезультате уничтожить обломок ей удалось, но времени на это ушло гораздо больше, чем было рассчитано изначально, и дистанция, отделяющая ее «охотник» от роя астероидов, из относительно безопасной стала критической.
        Теперь все зависело от того, сумеет ли Эрика восстановить мощность основной квантовой пушки подручными средствами и как сработают товарищи по эскадрилье. Атакже от самого обычного везения.
        Потому что «космический охотник», вставший на боевой курс, может с него сойти, но в абсолютном большинстве случаев лишь теоретически. Ты должен распылить на молекулы камни, угрожающие труду, спокойствию и самой жизни тех, кто остался внизу. Иначе зачем ты нужен? Нет уж. Ввязался в драку- дерись до конца. Анеполадки двигателя, силовой защиты или оружия, буде они возникнут, устраняй на ходу. Благо большинство жизненно важных систем и конструктивных узлов
«космического охотника» имеют трех-пятикратный запас прочности и способны к самовосстановлению. До определенной степени, разумеется.
        Иначе тебя сочтут трусом, и тогда… нет, уж лучше гибель.
        Мощность пушки Эрика восстановить успела (возникли проблемы с одним из усилителей-резонаторов, и его пришлось быстренько заменить). Товарищи по эскадрилье сработали также вполне профессионально, временно взяв на себя ту часть работы, которая предназначалась Эрике. Авот с везением не срослось. Его и нужно-то было совсем мало- всего лишь чуть-чуть иное распределение плотности атаки в определенное время на участке ее ответственности. Один камушек, весом в сотню тонн, на тридцать метров левее, а второй, шестидесятитонный, на столько же правее. Ивсе было бы замечательно. Да, и вон тот «заряд дроби» (два с половиной десятка метеоров от полуметра до трех в диаметре, идущие плотной кучей) хорошо бы повстречался попозже. Секунд на десять. Лучше- пятнадцать.
        Ивсе равно она бы справилась. Скорее всего. Но в самый пиковый момент, когда в резерве не оставалось ни единого киловатта мощности квантовых пушек и ни сотни кубических метров пространства для маневра, внутренним взором провидицы, помноженным на расчет бортового вычислителя, она увидела, что через пять секунд астероид, удивительно и бесстыдно напоминающий формой мужской половой орган в эрегированном состоянии и размером превосходящий «космический охотник» раза в полтора, сомнет машину командира эскадрильи Ганса Шефера, словно пустой картонный стакан, поскольку скорость этого «чуда природы», оторванного у неведомого великана, столь велика, что энергию удара не погасит никакое силовое поле.
        Выход был один. Шарахнуть по смертоносному «члену» из квантовой пушки. Той самой, чью мощность она только что восстановила. Но тогда она гарантированно не успевала расправиться оставшейся второй пушкой с двумя «своими» обломками, поскольку аннигилятор был занят нейтрализацией «заряда дроби».
        Полуторасекундный расчет показал, что с вероятностью в пятьдесят восемь процентов она распрощается с жизнью- времени для того, чтобы расправиться с самым большим, стотонным камушком, не хватит. Однако в любом ином случае Ганс Шефер гибнет с вероятностью в сто процентов.
        -Не смей!- проревел в гермошлеме голос командира, догадавшегося, что у нее на уме.
        Эрика решила, что сорок два процента- это охренительно хорошие шансы и молча, четким отточенным мысленным усилием перенесла огонь квантовой пушки с одного астероида на другой.
        Она еще успела испытать смешанное чувство удовлетворения и жалости от превращения этого, по-своему замечательного произведения природы, в жалкий бесформенный и уже совсем не опасный силикатный огрызок, когда многотонная махина того самого опасного астероида, на который уже не хватило ни времени, ни мощности аннигилятора и второй квантовой пушки, врезалась в силовое поле «космического охотника», продавила его, словно железная гиря, упавшая на матрас, и острым углом обрушилась на корпус.
        Визг и скрежет сминаемого «живого металла» смешался с дружным яростным воплем ее товарищей, наблюдающих эту картину, достойную кисти художника-баталиста, со стороны. Азатем неожиданно и резко пришла боль, когда сработало автоматическое катапультирование, и ее, упакованное в летный скафандр-флюканзуг тело, уже в открытом космосе, прошил насквозь в районе левой ключицы камушек-метеор, величиной с хорошую пулю легендарного МГ-42.
        Впрочем, насчет величины камушка-метеора выяснилось позже. Ав тот момент забота у Эрики была одна: остаться в живых.
        Не потерять сознание ей помог «ангел-хранитель» - аптечка молниеносной и автоматической медпомощи, которая сработала как надо, впрыснув в организм все необходимые поддерживающие лекарства, включая сильное обезболивающее. Ародимый
«флюканзуг» не только мгновенно затянул пробоины в самом себе (метеор прошел навылет), но заодно и предотвратил большую потерю крови, закупорив дырки в теле не хуже биопластыря. Впрочем, летный скафандр как раз был рассчитан на подобное и сработал штатно. Но одно дело знать, на что он способен в теории, совсем другое- убедиться в этом лично на практике. Незабываемый опыт. Не говоря уже об ощущениях.
        Вот так, раненная и под лекарственным кайфом, Эрика и проболталась в открытом космосе, любуясь искристой потрясающей красой Млечного Пути и голубовато-жемчужной Новой Германией, плывущей где-то далеко-далеко под ногами, пока ее товарищи добивали в молекулярную пыль остатки астероидного роя.
        Через два с четвертью часа двое пилотов уже освободились и смогли приступить к вылавливанию и спасению терпящей бедствие коллеги. Операция была отработана до мелочей на бесчисленных тренировках, а посему прошла успешно, и вскоре Эрика оказалась на борту линкора, где ею вплотную занялись врачи.
        Туда же чуть позже был отбуксирован и ее разбитый, потерявший ход и управление
«космический охотник».
        Кусок жизни, длиной в несколько часов, выпал из памяти Эрики. А когда она вынырнула из снов в реальность, то обнаружила себя на койке корабельного лазарета с тщательно и аккуратно перебинтованной грудью и дремлющей рядом в кресле верной Тарсой Уругвато. Эрика совсем уж было собралась окликнуть своего денщика, как девушка открыла глаза.
        -Здравствуйте, госпожа,- сказала она и улыбнулась.- Извините, что я заснула.
        -Привет, Тарса. Ничего страшного. Давно ты тут сидишь?
        -Сутки. Как вы себя чувствуете?
        -Вроде неплохо,- ответила Эрика, прислушавшись к собственным ощущениям.- Грудь немного побаливает, а так - ничего.
        -Метеор прошел навылет,- сообщила Тарса.- Врач сказал, что жизненно важные органы не задеты, и через пару недель вы будете в полном порядке.
        -Это хорошо,- промолвила Эрика.- Аскажи-ка, Тарса…
        Дверь напротив отъехала в сторону, и через порог шагнул длинный, рыжий и носатый командир эскадрильи обер-лейтенант Ганс Шефер.
        Тарса Уругвато обернулась через плечо, вскочила, как подброшенная, щелкнула каблуками и вытянулась по стойке «смирно», прижав ладони к бедрам и оттопырив локти.
        -Вольно, ефрейтор!- скомандовал обер-лейтенант и махнул рукой, показывая, чтобы денщик очистила помещение.- Свободна.
        Тарса покосилась на Эрику, и та прикрыла глаза- иди, мол, оставь нас вдвоем.
        -Есть быть свободной, господин обер-лейтенант!- отчеканила Тарса и, демонстрируя безупречную выправку, вышла из палаты.
        -Хороший у тебя денщик!- сообщил Ганс, повалился в кресло и забросил ногу за ногу.- Заботливый.
        -Не жалуюсь,- сказала Эрика.- Хальб литр, Ганс!
        -Хальб литр!- командир сделал ленивое движение кистью, имитируя партийный жест.
        Никто уже и не помнил, когда древнее нацистское приветствие «хайль Гитлер!» окончательно превратилось в пародийное дружеское «хальб литр!»[Halb Liter- поллитровка (пер. снем.).] . Говорят, начало было положено еще до начала Большой войны при жизни фюрера теми, кто ради красного словца и статуса вольнодумца готов был рискнуть своей жизнью.
        Затем, на Восточном фронте, в промерзших насквозь страшных окопах Сталинграда оно приобрело особое звучание.
        После стало чем-то вроде символа особого армейского шика и свободомыслия, отличного от тупого фанатизма «истинных национал-социалистов».
        И, наконец, здесь, на Новой Германии, за двести лет окончательно утратило смысловой налет фиги в кармане и перешло в разряд жаргонного приветствия всех нормальных военных, особо не замороченных изрядно заплесневелой уже идеологией Третьего Рейха.
        -Если и впрямь принес, поцелую в носик,- сообщила Эрика.- Раненным в бою положено.
        -Встрепенулась, птичка!- радостно констатировал Ганс и широко осклабился, демонстрируя крупные, хорошо отремонтированные зубы.- Хвалю.
        -Мы не птички, мы осы,- привычно ответила Эрика.- Ине трепещем, а жалим. Так принес или нет?
        -Обижаешь!- воскликнул командир, после чего торжественно извлек из карманов и водрузил на прикроватную тумбочку плоскую бутылку кальвадоса и плитку шоколада. Натурального. -Специально интересовался у врача,- сказал он.- Тебе можно. Идаже нужно. Яимею в виду шоколад, хотя и кальвадос, уверен, не повредит.
        Эрика не поверила своим глазам. Настоящий шоколад, приготовленный из бобов какао, был баснословно дорог, поскольку деревья рода Theobroma cacao, семена которых в числе прочих были привезены более двухсот лет назад на борту «Нибелунга», приживались в почве Новой Германии плохо, их выращивание и получение от них плодов было делом чертовски трудоемким. Гораздо дешевле обходилось изготовление шоколада синтетического, напичканного в целом теми же веществами. Его, в основном, и производили, и потребляли. Испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие, когда удавалось попробовать шоколад настоящий. При этом кальвадос или, допустим, коньяк (не говоря уже о водке) в подобных ухищрениях не нуждались, поскольку и яблони, и виноград на Новой Германии прижились, как родные.
        -Спасибо,- сказала она растроганно, разворачивая обертку.- Шоколад- это чересчур.
        -Ничего не чересчур. Ты мне жизнь спасла, между прочим. Стаканы где?
        -Втумбочке. Ты преувеличиваешь.
        -Нет,- Ганс полез в тумбочку, достал оттуда два чистых стакана, отвинтил крышку, налил в оба и спрятал на всякий случай бутылку в тумбочку.- Мы потом всей эскадрильей проанализировали ситуацию. Не открой ты вовремя огонь, этот каменный член прихлопнул бы меня в момент. Яи маму бы вспомнить не успел. Давай,- он обхватил стакан сверху, второй подал Эрике и подмигнул,- за твое скорейшее выздоровление. Чтобы гауляйтер не услышал.
        Эрика взяла стакан точно таким же хватом, они глухо чокнулись, выпили. Ганс мощно втянул ноздрями воздух, выдохнул ртом:
        -Хор-роший кальвадос.
        -Ага,- Эрика бросила в рот квадратик шоколада, протянула плитку командиру.- Закусывай.
        -Да ну,- покосился тот.- Это тебе.
        -Не морочь мне голову,- поморщилась Эрика.- Бери, говорю. Ато обижусь.
        Спричмокиванием пожевали шоколад. Затем Ганс налил по второй и выпили снова. На этот раз за удачу. Чтобы она и впредь не отворачивалась.
        -Как там моя машина,- спросила Эрика,- восстановлению подлежит или полный капут?
        -Всмятку,- сказал Ганс.- Но героические техники базы «Мерзебург» творят чудеса. Впрочем, тебе на нем скорее всего больше не летать.
        -Ты что, командир?- агрессивно поинтересовалась она.- Хочешь сказать, из-за этой дырки меня комиссуют?
        -Глупости. Через две недели будешь лучше прежнего. Но за две недели твой
«охотник» вряд ли восстановят. Только ходовые испытания потребуют месяц. Не говоря уж о пристрелке новых пушек и наладке аннигилятора. Так что получишь другую машину. Это не считая «железки» второго класса.
        -Железного Креста?!- ахнула в голос Эрика.
        -Тс-с. Ятебе ничего не говорил. Но знаю, что представление ушло и по всем признакам должно быть утверждено. Равно, как и твое новое звание.
        -Опа. Неужто штабс-фельдфебеля дождалась?
        -Это наверняка. Однако есть подозрение, что, возможно, и лейтенанта.
        -Ух ты. Инасколько сильное подозрение?
        -Весьма сильное.
        -Надо же. Вот что бывает, когда с риском для жизни разносишь на атомы гигантские каменные члены!
        -Да уж,- ухмыльнулся Шефер.- Но и это, мой прекрасный господин обер-фельдфебель, еще не все.
        -Куда уж больше,- хмыкнула она.- Итак голова кругом.
        -Кальвадос,- пояснил Ганс,- штука забористая. Теперь - внимание!- главная новость,- он сделал паузу и с заговорщицким видом оглянулся на дверь.
        Эрика не повелась и молча ждала.
        -Есть характер,- сказал обер-лейтенант.- Уважаю.
        УЭрики дрогнули в готовой расцвести улыбке краешки губ, но обер-фельдфебель не промолвила ни слова.
        -Ну ладно,- сдался командир эскадрильи.- Слушай. Ровно через две недели боевой космический флот Новой Германии стартует к Земле. К нашей древней и прекрасной родине, стонущей нынче скорее всего под мерзкой и кровавой властью большевиков и евреев.
        Он откинулся на спинку кресла, любуясь произведенным эффектом.
        -Повтори, что ты сказал,- тихо попросила Эрика.
        Шефер повторил и добавил:
        -Всегда хотел знать, кто такие большевики и евреи. Иесть ли они на самом деле.
        -Ятоже,- сказала она.- Для меня это с детства какие-то сказочные персонажи, олицетворение злых сил.
        -Верно,- засмеялся Ганс.- Меня прабабушка, помню, вечно пугала: «Будешь плохо себя вести, придет большевик и утащит к себе в Сибирь. Атам хо-олодно, стра-ашно…
        Ужас. Что ж, теперь будет возможность убедиться лично, так это или нет.
        -Наливай,- скомандовала Эрика своему командиру.- Такую новость лучше переваривать с кальвадосом. Наливай и рассказывай подробно. Если, конечно, у тебя есть время.
        -Есть,- заверил обер-лейтенант.- Времени у меня сегодня навалом.
        Иполез в тумбочку за бутылкой.
        Глава 11
        Борт патрульного космокрейсера «Неустрашимый»
        Капитан-командор Иван Малкович
        и Генеральный инспектор СКН Питер Уварофф
        Как и многие на «Неустрашимом», капитан-командор Иван Малкович попал в космос прямиком с военной службы. Двадцать два года назад, когда он в чине лейтенанта охранял небо Европы за штурвалом истребителя F-58 от возможного супостата, пятидесятитрехлетний Питер Уварофф носил погоны бригадного генерала и занимал должность начштаба Второй авиационной дивизии Союза европейских государств, дислоцирующейся на исторической авиабазе Авор, что расположена в департаменте Шер, в самом центре Франции.
        Надо ли говорить, что в одной из авиагрупп этой дивизии летал Малкович? Вто время пути юного лейтенанта и матерого воздушного волка Увароффа пересеклись лишь единожды. Но память о знакомстве осталась у обоих на всю жизнь.
        Адело было так.
        Единственная дочь Питера, двадцатилетняя Мария Уварофф, изучала - ни много ни мало- в Сорбонне историю искусств и, кстати, считалась весьма усердной в науках студенткой. Это среди преподавателей. Асреди студентов Мария слыла анархисткой и приверженкой полулегендарного героя Русской революции Нестора Махно. Что, впрочем, никому не казалось странным, с учетом русских корней Марии Уварофф и левацких парижских традиций, взращиваемых и лелеемых не одну сотню лет.
        Отношения между папой и дочкой были сложные. Ине только потому, что родители Марии были в разводе вот уже семь лет. При этом бывшая жена Питера вышла замуж вторично, а он на тот момент оставался холостяком. Суть сложных отношений заключалась еще и в том, что, начиная с самого развода, то есть семь лет, отец и дочь не встречались. Хотя оба стремились ко встрече всей душой.
        Питер любил дочь едва ли не больше неба и самолетов, но в силу характера, а также чисто мужской и военной привычки к сдержанности в проявлении чувств, старался своей отцовской любви не показывать. Не слишком дорогие подарки на именины и Рождество, оплата учебы, редкие письма- вот и вся любовь.
        Мария же характером пошла в отца и поэтому тоже не торопилась признаваться ему в теплых дочерних чувствах. Ктому же в детстве отец был для нее кумиром, и до поры до времени девушка была сильно обижена на Питера за то, что тот бросил ее в столь нежном да еще и переходном возрасте, когда девочка превращается в девушку.
        Как бы то ни было, но как раз к двадцати годам Мария созрела для того, чтобы навестить папу в свои летние каникулы на его авиабазе и, может быть, возобновить нормальные дочерне-отцовские отношения.
        Узнав от этом, Питер едва не поднялся в небо от счастья без всякого самолета, однако внешне никак этого не показал. То есть это он так думал, а подчиненные заметили, что на лице бригадного генерала стала чаще мелькать быстрая и радостная улыбка, словно освещавшая его уже немолодое, но все еще красивое и мужественное лицо.
        Мария приехала к папе.
        Ибуквально через три дня после этого в столице департамента Шер, городе Бурж, расположенного в каких-то пятнадцати километрах от авиабазы, пути студентки Сорбонны Марии Уварофф и лейтенанта Военно-Воздушных сил Союза европейских государств Ивана Малковича пересеклись. Причем весьма романтичным и даже где-то драматичным образом.
        Иван приехал в Бурж этим субботним июльским вечером слегка развеяться и отдохнуть после тягот службы, поскольку город, который некогда римский император Диоклетиан сделал столицей Аквитании Первой, был, по сути, единственным местом во всей округе, где молодой военный пилот мог это сделать, что называется, дешево и сердито, не слишком заметно выходя за рамки общепринятой нравственности.
        АМария- с целью осмотреть кафедральный собор св. Стефана, всемирно знаменитый памятник чистейшей французской готики, и заодно прошвырнуться по магазинам.
        Они почти одновременно очутились в небольшом кафе на набережной канала Берри, но обратили друг на друга внимание лишь тогда, когда в это же кафе ворвались четверо вооруженных бандитов и всех посетителей сделали заложниками. Точнее, попытались сделать.
        Как выяснилось позже, перед этим бандиты- молодые гастролеры из Марселя - с весьма сомнительным успехом ограбили местный банк (взятых в спешке денег хватило бы от силы на один, не самый навороченный автоглайдер), а затем попытались оторваться от полиции, плотно севшей им на хвост. Оторваться, однако, не удалось, поэтому пришлось пойти на непопулярный во все времена и чреватый серьезными осложнениями захват заложников.
        Ивот картина.
        Бандиты истерят, размахивают пистолетами и пытаются положить всех посетителей кафе вместе с обслуживающим персоналом на пол лицом вниз. Снаружи подоспевшая полиция орет в громкоговорители, что здание окружено и лучше сдаться по-хорошему.
        Посетители кафе и обслуживающий персонал тоже не испытывают особого умиротворения по поводу всего происходящего.
        Вчастности, не испытывает его Мария Уварофф, которую один из бандитов пытается силой уложить на пол. Для чего хватает ее одной рукой за холку, а другой (видимо, рефлекторно) за юную упругую грудь. На что приверженка русского анархизма и Нестора Ивановича Махно дико визжит, вырывается из липких марсельских лап и от души бьет нападающего коленом по яйцам.
        Тот, в свою очередь, матерно орет, сгибается в три погибели, и у него из-за пояса выпадает старая добрая девятимиллиметровая «беретта».
        Мария совершенно машинально отшвыривает пистолет ногой.
        Пистолет, вертясь, скользит по гладкому полу к столику, за которым как раз сидит и соображает, что ему в данной ситуации делать, лейтенант Иван Малкович.
        Глядь- «беретта».
        Сама в руки летит, как не поймать!
        Он ловит и тут же начинает действовать, поскольку один из бандитов, увидев, какая участь постигла его товарища, подскакивает к Марии и с размаха наносит ей удар кулаком в лицо, от которого девушка с разбитым в кровь носом валится с ног.
        Итогда Малкович, недолго думая, снимает «беретту» с предохранителя и нажимает на спусковой крючок…
        Витоге.
        Один бандит- тот самый, который ударил Марию и в кого стрелял Иван, убит наповал (пуля навылет прошила сердце). Еще двое легко ранены. Но уже не лейтенантом Военно-Воздушных сил, а полицейским спецназом, который ворвался в кафе сразу же, как только началась перестрелка. Легко ранен в плечо и сам лейтенант, а также один мужчина - посетитель кафе. Итяжело- официантка, которая сдуру попыталась выскочить за дверь, когда по помещению туда-сюда носились шальные пистолетные пули. Разбитый нос Марии и синяк в полщеки ранением не посчитали.
        Все бы, наверное, обошлось, но убитый молодой бандит оказался племянничком высокопоставленного чиновника из Союза европейских государств, да еще к тому же не совершавшим до сего дня серьезных правонарушений. Вбанду он попал якобы случайно, даже чуть ли не насильно и вот-вот собирался добровольно явиться с повинной и сдать подельников с потрохами.
        Так во всяком случае утверждал высокопоставленный дядя, а также папа и мама убитого, которые тоже считались не последними людьми в традиционном европейском обществе, дружили с разными там президентами и председателями правлений банков и крупных компаний, да и кошелек у них был не самый тощий во Франции.
        Изавертелось…
        Ивану Малковичу вовсю принялись шить дело о превышении пределов самообороны. Исидеть бы молодому лейтенанту в тюрьме, лишившись звания и всех надежд на дальнейшую карьеру, но тут в ситуацию вмешался Питер Уварофф.
        -Превышение пределов самообороны?- осведомился он в полицейском участке.- Да за такое превышение орден на грудь надо вешать! Одним подонком на свете меньше. Жаль, конечно, его маму, папу и дядю, но они сами виноваты. Надо было раньше меры принимать к своему отпрыску. Мой пилот, по сути, вашу работу сделал, ребята.
        Вполиции с мнением бригадного генерала неофициально согласились, после чего выпустили Малковича под залог и подписку о невыезде из департамента Шер.
        Описывать всю историю подробно слишком долго. Скажем только, что в последовавшей судебной тяжбе генерал-отец победил чиновника-дядю, а также богатеньких родителей (чудеса случаются), и лейтенант был полностью оправдан.
        Мария честно отблагодарила своего героического защитника извечным женским способом и даже одно время подумывала выскочить за него замуж. Но тут проснулась марсельская мафия, посчитавшая, что лейтенант Иван Малкович, вмешавшись в конфликт молодых южных бандитов и полиции города Бурж, задел ее, мафии, честь. И это было уже гораздо хуже, чем недовольство какого-то там европейского чиновника. Пусть и высокопоставленного.
        Пришлось увольняться из Вооруженных Сил (не без помощи все того же Увароффа) и срочно переквалифицироваться в пилоты космические. Благо здоровье и умение быстро учиться позволили это сделать. После чего новоявленный космопилот сразу же ушел в длительный рейс на грузопассажирском корабле к спутникам Юпитера. Ак тому времени, когда вернулся, у марсельской мафии обновилось руководство и появилось слишком много новых серьезных проблем, чтобы помнить о каком-то там бывшем лейтенанте.
        Так военный летчик и начал свою новую карьеру, которая в результате привела его в капитанское кресло боевой рубки файтеронесущего патрульного космокрейсера
«Неустрашимый».
        Ивот теперь капитан-командор Иван Малкович сидел в своей каюте за столом вместе с бывшим бригадным генералом, а ныне Генеральным инспектором СКН Питером Увароффым и собственноручно разливал по стаканам хороший французский коньяк.
        Крепкое спиртное было запрещено на борту «Неустрашимого» категорически (пятьдесят грамм сухого красного вина, положенного каждому члену экипажа ежедневно, не в счет), и поэтому запасы крепкого спиртного на борту крейсера не поддавались никакому учету.
        -Ну,- сказал по-французски Генеральный инспектор, беря стакан,- здравствуй, Иван!
        -Здравствуйте, Питер!
        Они чокнулись и выпили.
        Малкович немедленно разлил по второй.
        -Как дела у Марии?- искренне поинтересовался он.
        -Бабушкой недавно стала. Мальчик родился, внук. Представляешь?
        -Смутно,- покачал головой капитан-командор.- Это что ж, получается, вы теперь прадедушка?
        -Поверить не могу,- сказал Питер.- Атвои как?
        -Мне еще рано в дедушки. Сыну только шестнадцать недавно стукнуло. Дочери семь. Все нормально, спасибо.
        -Ну, давай. За детей, внуков и правнуков.
        -За них. Пусть не хворают.
        Чокнулись, выпили, закусили сыром.
        -Теперь рассказывайте,- попросил Малкович.- Или сначала по третьей?
        -Чуть позже,- определился Уварофф.- Мне все-таки не сорок лет.
        -Ана вид не скажешь,- ухмыльнулся капитан-командор.
        -Давай, давай, лижи задницу Генеральному инспектору. Глядишь, и поможет.
        -От чего? Если от списания всех нас на Землю, то я готов лизать вам вашу семидесятипятилетнюю задницу с утра до вечера на протяжении всего похода.
        -Увы,- вздохнул бывший бригадный генерал, взял бутылку и сам разлил по третьей. - Без толку, Иван. Как бы грустно это ни звучало.
        -Так что, значит, решение принято окончательно?
        -Боюсь, что да.
        -Зачем тогда весь этот цирк с дальним походом? Объявили бы о роспуске и все дела. Рубить по-живому так одним ударом. Иденег бы сэкономили целую кучу,- Малкович схватил стакан, не чокаясь, осушил его одним глотком и тут же налил себе снова.- Извините.
        -За что?- удивился Уварофф.- Ябы на твоем месте после такого известия целый стакан заглотил, не меньше. Ато и два. Что же касается дальнего похода и присутствия на борту меня в качестве Генерального инспектора, то это, считай, моя заслуга. Я на этом настоял в Совете.
        -Зачем?- коротко осведомился Малкович.
        -Аты подумай.
        Капитан-командор задумался.
        -За время похода может что-нибудь случиться, из-за чего решение пересмотрят?- предположил он через пять секунд.- Авы сумеете подать это под нужным нам соусом.
        -Молодец,- похвалил Питер.- Зря ты все-таки не стал моим зятем. Дура Машка.
        -Нет,- покачал головой Иван.- Все правильно, что мы не поженились. Она интеллектуалка, для нее свобода, внутренняя и внешняя, превыше всего. Ну какая из нее жена астронавта?
        -Ничего, привыкла бы, никуда не делась,- буркнул Уварофф, но в голосе его не чувствовалось железной уверенности.- Так, что ли, лучше? Внуки уже, а мужа нет. Только и знает, что любовников менять. Я давно со счета сбился.
        -Свободная женщина,- усмехнулся Малкович.- Ерунда, Питер, не расстраивайтесь. Это в вас консерватизм наш военный говорит. Ну зачем вам нужно, чтобы она замужем была? Чтобы все, как у всех? Да пошли они эти все куда подальше! Давайте лучше еще выпьем, и вы мне расскажете, что такое, по-вашему, может случиться, чтобы нас не расформировали.
        Они выпили.
        -Ну… и?- первым, как самый молодой, не выдержал капитан-командор.
        -Хорошая у тебя каюта,- заметил Питер, оглядываясь по сторонам.
        -Увас тоже неплохая. Не уходите от ответа, господин Генеральный инспектор.
        -Да не ухожу я, Иван,- вздохнул Уварофф.- Просто не знаю, что сказать. Точнее, знаю, но боюсь, ты сочтешь меня полным психом.
        -А,- проронил Малкович,- понял.
        -Что ты понял?
        -Все та же гипотетическая инопланетная угроза, в качестве защиты от которой и создавался «Неустрашимый». Только в случае перехода ее из гипотетической в реальную у нас появится шанс остаться в строю. Так? Потому что надежды на то, что наша марсианская колония начнет войну за независимость, и вовсе из разряда параноидального бреда. Незачем ей бунтовать, не доросла еще до самостоятельности.
        -Насчет Марса полностью с тобой согласен. Ачто скажешь по поводу инопланетной угрозы?
        -Да все то же, что всегда. Пока ее нет, верно. Но никто не может дать гарантии, что она не появится завтра. Или послезавтра. Но Совет подобная неопределенность уже не устраивает, верно?
        -Не устраивает,- подтвердил Питер.- Положение нестабильное, казна пустая, на пороге целая толпа призраков.
        -Каких еще призраков?- не понял Иван.
        -Кризисов,- пояснил Генеральный инспектор.- Призраки кризисов уже шастают по миру, не скрываясь. Самые различные, на любой вкус. Начиная от идеологических и заканчивая серьезнейшими экономическими. Апризрак кризиса зачастую не менее, а даже более опасен, нежели сам кризис. Синдром ожидания краха. Слышал о таком?
        -Нет. Но, кажется, догадываюсь, о чем вы. Это когда ждешь, что вот-вот е…т так, что только ошметки полетят, а оно все никак?
        -Ага, что-то в этом роде. Вобщем, смотри сюда, капитан-командор. Информация секретная и пока непроверенная. Оней знают лишь два человека. Ты будешь третий,- Питер полез во внутренний карман и выложил на стол фотографию.
        Иван подумал, что тысячу лет не видел снимков на бумаге, но вслух ничего не сказал, взял фото, посмотрел.
        -Звезды. Или мощный телескоп на Земле или какая-нибудь автоматическая станция, коих у нас в системе пруд пруди. Ив чем фишка?
        -Аты посмотри внимательней,- посоветовал Уварофф.
        Малкович вгляделся. Вроде обычная звездная россыпь, ничего особенного, на обзорном экране рубки управления он видел подобное не счесть сколько раз… Стоп. А это что? На черном фоне раз, два, три… восемь ярких круглых и крупных, по сравнению с тысячами других, пятнышек, словно выстроившихся по линейке. Ирасстояние между пятнышками одинаковое.
        -Это?- ткнул он пальцем в обнаруженный феномен.
        -Да,- кивнул Питер.- Снимок сделан автоматической станцией, дрейфующей на границе гелиосферы, две недели назад. Ион единственный.
        -?
        -По словам человека, который мне его передал, станция древняя и работает на последнем издыхании. Ресурс на нуле. Следующий снимок этой же области пространства сделан через тридцать две минуты. Кажется невероятным, да? Тем не менее это так. Через тридцать две минуты. Ина нем уже этих объектов нет. Сравни,- Генеральный инспектор положил рядом с первым снимком второй. На вид точно такой же. Но Малкович, который уже знал, куда смотреть, сразу увидел различие.
        -Это не может быть каким-нибудь оптическим эффектом?- спросил он.- Сами говорите, что станция древняя.
        -Восемьдесят на двадцать,- заверил бывший бригадный генерал.- Восемьдесят процентов за то, что это не оптический эффект. И, если это так, то диаметр каждого из восьми объектов предположительно достигает полутора километров. Это минимум. Возможно, больше.
        -Охренеть!- честно признался капитан-командор.- У нас искусственных объектов такого размера в космосе нет. Ни в дальнем, ни в ближнем.
        -Вот именно.
        -Значит?
        -Значит, господин капитан-командор, это чужие. Свероятностью восемьдесят процентов.
        -Ив Совете об этом не знают?
        -Нет. Ты же прекрасно понимаешь, что один долбаный снимок, к тому же сделанный аппаратом, запущенным в космос еще до Серых Десятилетий,- это не доказательство.
        -То есть получается, мы должны в этом походе или доказать или опровергнуть появление в Солнечной чужих,- констатировал Малкович.
        -Верно мыслишь. И я даже не знаю, что будет для нас и для всей Земли хуже.
        -М-да. Сказать, что вы меня озадачили, господин Генеральный инспектор, это ничего не сказать.
        -Ты наливай,- посоветовал Уварофф.- Атам разберемся.
        Глава 12
        Борт патрульного космокрейсера «Неустрашимый»
        Пилот спейсфайтера В-910 «Бумеранг» ст. лейтенант Сергей Тимаков
        Первый враг военкосмолета в условиях учебно-боевого похода- свободное время. Особенно это касается рядовых пилотов спейсфайтеров. Именно у нас свободного времени больше, чем у остальных. Главным образом из-за не слишком большого количества подчиненных. Их у нашего брата, как известно любому желторотому курсанту, трое: механик, «бортач» и кокпит. При этом механик часто не является военнослужащим, как мой дядя Коля, к примеру. Ас «бортачем» (он же бортовой компьютер) и кокпитом вовсе бывает поговорить не о чем. Если ты не окончательно сбрендил, ясен космос, от осознания безбрежности окружающего тебя пространства и твоего в данном пространстве экзистенциального одиночества.
        Плюс к нам, да и ко всем остальным военкосмолетам, относится следующий по значимости фактор, добавляющий мужчине свободное время- отсутствие на борту семьи вообще и женщин в частности.
        Ктому, что подчиненных у меня нет, я привык давно, еще с тех времен, когда сначала был рядовым курсантом, а затем летал на атмосферном истребителе. До командира авиазвена дорасти не успел- поступил на Высшие курсы военных астронавтов, выдержав, между прочим, сумасшедший конкурс, окончил их и пересел на спейсфайтер. Этот самый В-910 «Бумеранг». Являющийся, как следует из названия, тоже истребителем, только космическим. Различий с атмосферным, начиная от конструкции и заканчивая вооружением и техникой пилотирования,- масса. Но есть и общее. Например, вышеуказанное отсутствие подчиненных. С одной стороны- это хорошо, меньше ответственности. Ас другой, иногда и впрямь хочется, чтобы прилетели злые инопланетяне и можно было, наконец, заняться настоящим делом, а не бесконечной боевой учебой и зубрежкой матчасти.
        На лунной базе «Римский лагерь» проблема со свободным временем решается довольно просто: там хватает женского персонала, требующего к себе настоящего мужского внимания. Которое, в свою очередь, можно обеспечить на должном уровне лишь при наличии свободного времени. А вот на крейсере женщин нет.
        Ичто, спрашивается, делать?
        Каждый военкосмолет решает эту задачу по-своему. Яимею в виду в данном случае не отсутствие женщин, а занятость.
        Некоторые погружаются в вирт. Но таких мало, поскольку военкосмолеты люди конкретные и реальность всегда предпочтут выдумкам, какими бы искусными последние ни были. Исключение - книги, художественная литература. Читают военкосмолеты, по моим наблюдениям, много больше обычного человека. Ине только военкосмолеты, кстати, а вообще все, кто связал свою жизнь с космосом. Видимо, сказывается общая романтичность профессии и хорошо развитое воображение, которому требуется подпитка (попробуйте без воображения научиться летать и воевать на «Бумеранге», а также годами добывать гелий-3 на Луне, спутниках планет-гигантов или осваивать Марс, а я на вас посмотрю). Илучше литературы здесь ничего не найти, не сравнится с ней никакой вирт или кино.
        Однако чтение тоже надоедает. Итогда на помощь приходят физкультура и спорт, шахматы, карты, нарды, увлечение кулинарией, возня в оранжерее и часто связанное с ней тайное, запретное и от этого особо азартное изготовление крепких алкогольных напитков (самогоноварение), изобретательство, а также занятия различными видами искусств и моделирования. Начиная от сборки уменьшенной деревянной копии церкви Преображения Господня, что на острове Кижи в России, и заканчивая живописными полотнами и даже самодеятельным театром, в котором женские роли играют мужчины, как в традиционном японском театре яро-кабуки.
        Любителям общаться в социальных сетях напомню, что делать это, находясь глубоко в космосе или на другой планете, весьма затруднительно. Во-первых, скорость света никто не отменял. Радиосигнал или несущий информацию лазерный луч даже от Луны до Земли идет больше секунды. От Марса- около двадцати минут (и столько же обратно! . Ауж о спутниках Юпитера, Сатурна или Нептуна и говорить нечего - кому не лениво, может сам посчитать. Плюс пропускная способность каналов связи. Она отнюдь не безгранична. Поэтому вышеуказанные каналы используются лишь для передачи действительно важной информации, куда болтовня в Интернете или публикация в соцсети «Твоя сфера» видео и фото на тему «Яв эротическом скафандре на фоне марсианской пустыни» не входят.
        Лично у меня особых предпочтений в использовании свободного времени нет. Икнижки читаю, и в спортзале нагрузку на мышцы даю, и в шахматы с Лянь Вэем играю (с механиком дядей Колей - в нарды) и даже иногда ныряю в вирт. При этом к приготовлению еды, получению алкоголесодержащих жидкостей из подручных продуктов, игре в самодеятельном театре и занятиями живописью я равнодушен. Хотя нет, вру. Есть небольшое предпочтение- покер в кают-компании по выходным дням. Разумеется, на деньги, иначе неинтересно.
        Вот за покером сирена боевой тревоги меня и застала. Ну, то есть не только меня, ясен космос, а еще четверых моих сослуживцев. Но, думаю, только у меня на руках в эту минуту был фул-хаус из трех королей и двух восьмерок, с которым я намеревался в ближайшие полчаса изрядно облегчить карманы моих дорогих партнеров по игре.
        Не вышло.
        Тот, кто слышал сирену боевой тревоги на файтеронесущем патрульном крейсере
«Неустрашимый», думаю, спокойно встретит трубы Страшного Суда, если они когда-нибудь все же грянут во всех небесах всех земель, на которых к тому времени будет проживать грешное человечество.
        Говорят, параметры и характеристики нашей сирены специально разрабатывали с учетом последних научных данных о человеческом восприятии тех или иных звуков. Очень похоже на правду. Сам был свидетелем, когда один из корабельных пушкарей, командир батареи средних лазеров старший лейтенант Стив Харрис, пребывающий в лазарете с острой аллергической реакцией (предположительно на самогонку из домашних кактусов), услышав сирену тревоги, самовольно прервал лечебные процедуры, примчался на боевой пост и был готов к отражению условной атаки, как штык, перекрыв норматив на целых две секунды.
        Надо ли говорить, что все симптомы заболевания исчезли после этого, словно по мановению волшебной палочки?
        Из кают-компании я выскочил не в числе первых, поскольку около секунды мне потребовалось на то, чтобы проникнуться драмой и даже где-то трагедией момента: в кои-то веки пришел фул-хаус да еще и в середине игры, когда все только-только разогнались, и - на тебе! Ктому же было понятно, что тревога на самом деле учебная (как и множество, пережитых мною тревог до нее) и занять свое место в кабине «Бумеранга» я успею вовремя в любом случае. Слишком хорошо отработаны все действия. До миллиметра, долей секунды и полного автоматизма.
        Когда корабль в походе, сила тяжести на нем поддерживается в пределах естественной с помощью гравигенераторов Нефедова. Отлично себе представляю, как без них было раньше, ибо на самолетах гравигенераторы пока еще не устанавливаются, а я в истребительной авиации все-таки два года прослужил, что такое перегрузка или невесомость, мне рассказывать не надо. Так вот: хреново было раньше. Уже при двух
«же», длящихся несколько часов и больше, работоспособность даже у тренированного человека резко падает. Не говоря о больших ускорениях, без которых передвигаться в пространстве Солнечной системы с хотя бы относительно приемлемой скоростью не стоит и мечтать. Нет, летали, ясен космос. Сизобретением мощных надежных и сравнительно недорогих ЛТЯРДов (лазерных термоядерных двигателей) грех было не летать. Но какого времени, ресурсов и здоровья стоило добраться от Луны до орбиты Юпитера - это же просто гибель! Агравигенераторы Нефедова сократили эти расходы минимум в пять раз. Ибудут сокращать и дальше по мере совершенствования.
        Это я все к чему? Когда на корабле нормальная сила тяжести, то и передвигаются по нему люди нормально- на своих двоих, даже если им приходится бежать, подстегиваемыми сиреной. Иэто, поверьте, гораздо лучше, чем, к примеру, действовать по тревоге в условиях невесомости или даже просто пониженной силы тяжести. Лучше, потому что привычнее. Отсюда и скорость действий выше и даже случайных травм меньше.
        Добежать до своего ангара на боевой палубе. Тридцать секунд. Укладываюсь.
        Облачиться в бэтлсьют (дядя Коля помогает, спасибо, но могу и сам). Сорок пять секунд. Есть.
        Забраться в «Бумеранг», пристегнуться, проверить герметизацию кабины. Еще сорок пять секунд. Сделано.
        Запустить экспресс-диагностику всех систем спейсфайтера- жизнеобеспечение, двигатель, управление, вооружение- и оценить степень готовности. Одна минута и тридцать секунд. Сделано.
        -Я- «Енот-четыре»,- докладываю по внутренней связи,- к выполнению боевой задачи готов.
        -Принято, «Енот-четыре». Жди.
        -Есть ждать.
        Отключаюсь, слегка расслабляюсь.
        Итого, с момента объявления тревоги меньше трех минут. Нормально.
        Вот объясните мне кто-нибудь, почему наши позывные «Енот», когда спейсфайтеры В-910 мы называем «Бумерангами»? Загадка. Тайна бытия, я бы сказал. Для краткости, что ли? Или тот, кто это придумал, большой любитель енотов? Помнится, я пытался разобраться в этом непростом вопросе, но потерпел неудачу. Даже наш капитан-командор Иван Любомирович Малкович не знал ответа. Енот, мол, и енот, что вам не нравится, не пойму? Нормальное сообразительное животное. И мех у него хороший, теплый. Уменя в юности зимняя шапка была из енота… Авообще перестаньте морочить голову командиру. Делать нечего? Так я вам сейчас организую дело, в момент. Ну мы и отстали, ясен космос (разговор происходил в кают-компании, в свободное от несения службы время). Ик тому, что нас, пилотов спейсфайтеров, на корабле между собой кличут «енотами», привыкли. Еще неизвестно, что хуже. Те же пушкари и вовсе «ежи», а технари- «бобры». Ничего, никто не обижается.
        Засветился обзорный экран, и на нем, как всегда подтянутый и аккуратный, возник командир корабля Иван Малкович.
        -Внимание, господа!- сказал он, и я почему-то сразу понял, что наша боевая учеба закончилась и начинается серьезное дело. Даже под ложечкой засосало.- Сорок минут назад с расположенной на спутнике Нептуна Тритоне научно-промышленной базы СКН
«Воскресенье» нами был получен сигнал бедствия. По предварительным данным, база была подвергнута атаке инопланетных сил вторжения. Проще говоря, чужих. Повторяю. По предварительным данным, наша база на Тритоне была атакована кораблями чужих. Погибли люди. Связь с базой прервана. Всложившихся чрезвычайных обстоятельствах, как командир единственного у Земли боевого космического корабля, опираясь на поддержку Председателя Совета СКН господина Дитера Хейнца и находящегося у нас на борту Генерального инспектора СКН господина Питера Увароффа, я принял решение как можно быстрее идти к Марсу. На защиту нашей колонии, которая с большой долей вероятности может стать следующей целью чужезвездного агрессора. Я говорю чужезвездного, потому что больше ему взяться неоткуда, только со звезд. ВСолнечной, кроме людей, разумной жизни нет. Так что поздравляю вас, господа. Мы обрели возможность доказать, что не зря получаем деньги, которые нам платят. Сейчас вы увидите короткую видеозапись, пришедшую также с Тритона. Она уже обработана нашими программистами, и мы можем хотя бы оценить форму и размеры того, с чем нам,
возможно, придется столкнуться в бою. Внимание на экраны.
        Вспыхнула картинка.
        Яникогда не был на Тритоне, но неоднократно видел и фото, и видео, так что сразу понял, что снимали с его поверхности. Из того полушария, которое всегда повернуто к Нептуну. Вон и он сам, освещенный далеким-далеким солнцем, висит во всей своей невообразимой голубоватой красе и громадности над горизонтом. Одно слово- Голубой. Не зря его так кличут. Такое впечатление, что в нем собралась вся голубизна мира. Всмысле цвета, а не того, о чем вы подумали.
        Автоматическая съемка с внешних камер, понятно. Тишина и миллионолетний покой. Всегда мне жутковато становится от подобных картинок, будь они сняты на спутниках Джупа, Властелина Колец или, как здесь, Голубого. Из-за общей безжизненности, что ли? Что ни говори, а только жизнь делает существование всех этих планет, звезд и даже галактик хоть сколько-нибудь осмысленной. Потому как иначе- зачем они? Но вот жизни-то как раз за все десятилетия освоения Солнечной мы и не обнаружили. Как ни старались. Ни на Марсе, ни на Венере, ни на спутниках планет-гигантов вроде Европы или Титана. Для обеспечения нашей человеческой жизни- все, что угодно: вода, кислород и водород, солнечный свет, любые элементы таблицы Менделеева в немереном количестве. Хочешь - добывай, хочешь- пусть так лежат. Авот жизни не нашей, не земной- хрен. Даже завалящих бактерий не нашли. То есть на том же Марсе этих самых бактерий уже полным-полно, но это земные бактерии, специально выращенные, на Марс доставленные и на Марсе выпущенные на волю. Дабы выделяли кислород и трансформировали атмосферу потихоньку. Аместных- нет, не было. Ивот
теперь…
        -Внимание!- вплелся в изображение голос. Судя по тембру и фразеологии-
«бортача» базы.- Всекторе Цэ-три наблюдается неопознанный объект предположительно искусственного происхождения. Повторяю. Всекторе Цэ-три наблюдается неопознанный объект предположительно искусственного происхождения. Расстояние до объекта…- на экран выскочили быстро меняющиеся в сторону уменьшения цифры.- Объект приближается,- продолжил бортач.- Скорость сближения…- на экране появились другие цифры.
        -Что за чухня?- осведомился по-русски теперь уже явно человеческий голос. Видимо, специального наблюдателя-дежурного.- Не вижу никакого объекта. Боря, а ты видишь?
        -Он еще далеко, наверное,- ответил неведомый Боря.- Или прикажи дать увеличение сектора или… О, вот он, смотри!
        Теперь увидел и я.
        Величиной с шарик для настольного тенниса. Итоже шарик. Светло-фиолетовый, с черной полосой посередине. Ближе, еще ближе, вот уже он с хорошее яблоко, завис слева от Нептуна, и теперь видно, как по черной полосе бегают туда-сюда светлые искорки. Упорядоченно бегают, надо заметить, и даже красиво - есть в их движении некий сложный ритм.
        -Боря, что это?- судя по тону, наблюдатель-дежурный ошарашен. Иэто еще мягко сказано.
        -Ты у меня спрашиваешь?- с явным сарказмом осведомляется в ответ Боря, и я его понимаю.
        -Ау кого мне еще спрашивать?
        -Погоди-ка секунду,- просит Боря.
        Наблюдатель покорно помалкивает, ждет.
        Тем временем от светло-фиолетового шара отделяется раз, два, три… пять ярких точек и строем устремляются к поверхности Тритона. Такое впечатление, что летят они точно на камеру, и теперь видно, что объекты эти также почти сферической формы, похожи на гладкие, чуть приплюснутые силой тяжести, капли ртути.
        Помню, в раннем детстве я случайно разбил древний бабушкин ртутный градусник, который обнаружил, когда без спроса рылся в ее вещах, в ящике стола. Итут же принялся тыкать пальцем в эти самые ртутные шарики, получая несказанное удовольствие от того, какие они красивые, переливчатые и подвижные. Чуть ли не живые. Бог его знает, чем бы эта забава закончилась, но вбежала бабушка, громко запричитала по-японски, немедленно меня оттащила в ванную, вымыла мне руки с мылом и объяснила, уже по-русски, что ртуть очень ядовита и опасна, хоть и красива, и трогать ее голыми руками нельзя ни в коем случае. «Ты не брал ее в рот, нет?»-
«Нет, бабушка, не брал».- «Точно, не врешь? Очень тебя прошу, скажи мне правду». - «Нет, бабушка, правда, не брал. Что я, маленький?» Мне было лет шесть, наверное, и я считал себя вполне взрослым. Бабушка очень за меня испугалась, это было видно. Ая бабушку любил, и с тех пор на всю жизнь запомнил, что ртуть хоть и красива, но опасна.
        Вот и эти объекты, как шарики ртути из моего детства, производили такое же впечатление- красоты и опасности. Итолько я подумал о том, что чертовски похожи они не только на приплюснутые шарики ртути, но по своему поведению еще и на звено файтеров, выпущенных кораблем-маткой, как снова зазвучал голос Бори. На этот раз не на шутку встревоженный:
        -Ну и какого члена ты ждешь? Врубай тревогу!
        -Почему?
        Да, наблюдатель явно тормоз, не повезло ребятам.
        -По кочану! Ясвязался с диспетчером, связь с «Бекасом-два» потеряна! Это вторжение, мать его!
        -Ты с ума сошел, какое вторжение?
        Следует короткий яркий и образный монолог Бори по поводу умственных качеств и противоестественных половых связей дежурного-наблюдателя, после чего последний все-таки врубает сигнал тревоги.
        Яневольно ежусь. Звук тревоги действует на меня всегда однозначно, откуда бы и как бы он ни раздавался- хочется немедленно занять место по боевому расписанию и приготовиться к самому худшему. Но я уже на месте, поэтому сижу и смотрю дальше.
        На экране «капли ртути» все ближе и ближе. Теперь видно, что это и впрямь летательные аппараты неизвестного происхождения. Они идут на снижение. Масштаб по-прежнему неясен, но мне кажется, что до поверхности не больше двухсот-трехсот метров.
        Итут случается непредвиденное.
        Из-под толщи льда, сковывающего поверхность Тритона, с бешеным неудержимым напором наружу вырывается мощный гейзер. Из курса общей планетологии я помню, что для Тритона (и не только его) это довольно обычное явление. Но чтобы вот так совпало… Яростная неуправляемая струя газа, вперемешку с обломками льда и камней, взметается ввысь и со всей дури шарахает точно в днище одной из «капель», которая как раз зависла над поверхностью, вероятно, выбирая удобное место для посадки.
        Ага, хорошо выбрала.
        -… твою мать!- с чувством восклицает наблюдатель-дежурный, имя которого я так и не узнал. Иэто последнее, что он восклицает в этой записи.
        Попавший под стихийный природный катаклизм чужак (а это точно чужак, ничего подобного у нас, людей, нет), кувыркаясь, отлетает куда-то в сторону, а остальные четверо, мгновенно сориентировавшись, открывают лазерный огонь по всему, что им кажется опасным. То есть это очень напоминает лазерный огонь.
        Ипервое, что чужакам кажется опасным- одна из башенок наружного наблюдения базы
«Воскресенье», вынесенная на поверхность. Как раз та, на которой установлена камера. Треск, помехи, и мой экран снова девственно чист. Запись кончилась.
        Глава 13
        Борт малого планетолета «Бекас-2»- неизвестный объект
        Врач первой категории Мария Александрова, пилот Михаил Ничипоренко
        Сознание возвращалось плавными рывками. Только-только вроде бы появилось и сразу выключилось. Снова возникло. Вместе с тошнотой и головной болью. Иопять уплыло в обволакивающую уютную темноту. Появилось.

«Родное,- сказала Маша своему сознанию,- хватит. Давай уже останемся вместе. Ктому же, видишь, и тошнота почти прошла, и голова болит не так сильно. Вполне можно потерпеть. Как считаешь?»
        Сознание не ответило, но, судя по тому, что вновь не угасло, согласилось с Машиными аргументами.
        Вот и хорошо. Теперь можно открыть глаза. Осторожненько.
        Она так и сделала. Глаза открылись.
        Ага, кабина «Бекаса». Выглядит несколько странновато и даже тревожно, но это в порядке вещей- освещение аварийное. Слабенькое такое, желтоватое.
        Отчего-то вспомнилось, как однажды в юности, после выпивки и бурного секса, они с другом-однокурсником уснули прямо в уютной костюмерной маленького студенческого театра, где, собственно, их и застала страсть. Застала, когда было еще светло, а проснулась Маша уже в ночной темноте. Только из высокого и узкого французского- от самого пола до потолка- окна проникал в костюмерную слабый и далекий свет других городских окон и уличных фонарей. Тогда все вокруг точно так же казалось тревожным и таинственным. За одним существенным исключением: теперь еще и страшно.
        Она сделала несколько коротких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться (помогло), и пошевелилась в кресле, проверяя, как чувствует себя организм в целом. Вроде все нормально. Голова еще слегка побаливает после перегрузки, но это, надо понимать, пройдет. Хорошо. Ачто у нас с пилотом Мишей?
        Малый исследовательский планетолет «Бекас-2» потому и называется малым, что в нем всего два места. Одно пилотское, а второе предназначено для исследователя и расположено традиционно справа. Это потому, что «Бекас-2» спроектирован и сделан в России. Ну, большей частью. Абыл бы вместо него тот же английский «Хантер», пришлось бы сидеть слева от пилота. Вкосмосе, понятно, движение не делится на право- и левостороннее, но традиции для англичан- это святое. Так привыкли за века, так и делают. Говорят, «Хантеры» лучше управляются и просторнее. Зато
«Бекасы» дешевле и надежнее в эксплуатации… Боже мой, о чем я думаю вместо того, чтобы просто взять и посмотреть влево?
        Она собралась с духом и мужественно посмотрела.
        Кресло пилота оказалось пустым.
        Мамочка, где же он?!
        -Миша! Миша, ты где?!- Маша сама не заметила, как обратилась к пилоту на «ты», поскольку все внимание было занято тем, чтобы не допустить в голос панических ноток. Но те, кажется, все-таки вырвались наружу. Итут же она вспомнила, что перед тем, как началась вся эта кутерьма, Миша покинул кресло пилота и вроде бы даже рубку. Потому что двигатель «Бекаса» отказал. Вроде бы.
        Боже ж ты мой! Потом сразу навалилась перегрузка. Но она-то, Маша, была в кресле, а Миша- нет. Сейчас лежит где-то там, сзади, на углеритовом полу. Возможно, с переломанными руками и ногами, разбитой головой…
        Инстинкт врача сработал незамедлительно, и Машина рука дернулась к ременному замку, дабы отстегнуться и кинуться на помощь тому, кто в ней нуждается.
        -Яздесь,- послышался голос пилота откуда-то из-за спинки кресла.- Сейчас. Вы… ты как себя чувствуешь?
        Уф-ф.
        -Нормально,- ответила она.- Что ты там делаешь? Что случилось? Можно я отстегнусь?
        -Сколько вопросов сразу,- ей показалось, что Ничипоренко улыбается.- Отвечаю по порядку. Проверяю и беру оружие. Нас, кажется, захватили. Думаю, отстегиваться пока не стоит.
        -Аесли мне хочется в туалет?- с вызовом осведомилась Маша.
        -Тогда можно,- Миша протиснулся на свое место сбоку и сел. Вруках он держал ремень с кобурой, из которой выглядывала рукоятка пистолета. Голова пилота была красиво перевязана свежим, ослепительно оранжевым биобинтом.
        -Ну-ка, дай сюда голову,- Маша решительно отстегнулась, встала и нависла грудью над Ничипоренко.
        -Да нормально все…
        -Тихо, я сказала! Кто здесь врач?
        Миша послушно умолк, глядя на нее широко раскрытыми, полными восхищения глазами. Маша сняла повязку, осмотрела рану на лбу - кожа рассечена глубоко, однако ничего страшного. Ктому же рана уже обработана медицинским клеем.
        -Молодец,- похвалила она, ловко возвращая бинт на место.- Все правильно сделал.
        -Говорю ж, ерунда.
        -Герой,- Маша села на место.- Ичто это у тебя, герой?
        -Старый добрый «вальтер»,- объяснил Ничипоренко, перехватив Машин взгляд.- Девять миллиметров, шестнадцать патронов в обойме. Сто пятьдесят лет без изменений, не считая дизайна и мелких доработок. Круто, а?
        -Яи не знала, что на «Бекасе» есть оружие,- сказала Маша.
        -Обовьязково. На случай непредвиденных ситуаций доступ к зброе есть у любого командира космического корабля,- Миша путал русские слова с украинскими.- Наш
«Бекас» хоть и малесенький, но справжний космический корабль. Ия его командир. Аситуация у нас, Машенька, самая непредбаченая.
        -Так что произошло, ты можешь толком рассказать?
        -Говорю же, нас захопили.
        -Кто?
        -Холера его знает. Певно, инопланетяне. Бильше никому.
        -Миша, ты можешь по-русски объясняться? Яне такой знаток мовы, как тебе кажется. Скажем прямо, совсем не знаток.
        -Пробачь. То есть извини. Это от волнения.
        -Япомню, был шар. Такой… светло-фиолетовый с черной полосой посередине. По ней еще искры бегали. И наши переговоры с базой. Нам приказали немедленно уходить.
        -Да. Но мы не успели. Двигатель отказал, словно умер. Яполез назад, проверить контрольную панель, и тут шарахнула перегрузка. Думаю, мы теперь внутри этого самого шара.
        -Диаметром одна тысяча шестьсот двадцать девять метров,- неожиданно для самой себя вспомнила Маша.
        -Точно. Именно эти параметры «бортач» и доложил.
        -А что он сейчас докладывает?
        -Я еще не спрашивал,- признался Миша.- Не успел. Сейчас попробуем.
        Руки пилота с привычной легкостью запорхали над панелью управления.
        -Бортовой компьютер, голосовая связь,- приказал он через секунду.
        -Есть голосовая связь,- откликнулся «бортач».
        -Живой,- улыбнулся Миша.- Уже хорошо. Доложи о состоянии систем корабля.
        -Системы в норме. Связь с реактором восстановлена. Но в данный момент двигатель отключен.
        -Нетрудно догадаться,- буркнул Ничипоренко.- Покажи нам, что снаружи.
        Мягким привычным светом засветился обзорный экран.
        -Яже говорил, мы в плену,- сказал пилот и решительно перепоясался ремнем с кобурой и пистолетом.
        Гигантских размеров яйцо. Вид изнутри. Вот на что это было похоже.
        -Сканирование,- приказал Миша.- Дай мне размеры этой… полости. По самым крайним точкам.
        -Высота- двадцать восемь метров ровно. Длина- семьдесят два метра. Ширина- пятьдесят три метра. Мы висим точно в центре. Судя по всему, силовое поле неизвестной природы.
        -Есть ли за бортом атмосфера? И, если есть, каков ее состав?
        -Атмосфера за бортом в наличии. Состав практически идентичен атмосфере Земли. Семьдесят девять процентов азота, девятнадцать с половиной процентов кислорода. Остальное- инертные газы, в основном, водяные пары, углекислый газ. Для точного анализа потребуется время.
        -Точный анализ потом, пока хватит и этого. Микроорганизмы?
        -Не обнаружено. Среда за бортом стерильна.
        -Обалдеть,- не удержалась Маша.- Что, вообще никаких бактерий?
        -Микроорганизмов за бортом не обнаружено,- индифферентно повторил «бортач».- Если желаете, проведу более тщательный анализ. Но на него потребуется время.
        Маша и Миша переглянулись. Маша пожала плечами и сказала:
        -Нет, значит, нет. Нам же лучше. Безопасно.
        -Пока не надо,- сказал Миша.- Спасибо.
        -Пожалуйста.
        -Теперь связь с базой. Есть?
        -Нет. Идеальное экранирование. Радиоволны не проходят.
        -Какое-то специальное покрытие?
        -Скорее всего обычная металлическая сетка в стенах. Заземленная.
        Миша хмыкнул, уязвленный тем, что эту простую мысль подсказал ему компьютер.
        -Именно поэтому сканирование пространства за стенами полости невозможно,- добавил «бортач».
        Он ни в коем случае не мог считаться искином- искусственным интеллектом, но был оснащен сложной интерактивной программой, позволяющей предвосхищать вопросы оператора, из-за чего и возникала иногда иллюзия общения чуть ли не с разумным существом.
        -М-да,- сказала Маша.- Это я удачно на прогулку слетала. Развеялась, е-мое. Новые впечатления и все такое. По полной программе.
        -Извини,- тяжело вздохнул Миша.
        -Брось, ты-то здесь при чем? Самой нужно было головой думать, а не… Погоди,- Маша замолчала, пораженная неожиданно пришедшей мыслью.
        -Что?
        -Авдруг база уже уничтожена, и мы- единственные, оставшиеся в живых?- громко прошептала она.- Тогда получается, что ты- мой спаситель. Ой, мамочки…
        Маша не была склонна к бабским истерикам и всегда гордилась выдержкой и самообладанием. Впрочем, будь иначе, она вряд ли попала бы на Тритон. Но тут ее накрыло и заколбасило так, что только держись. Она и держалась. Секунд тридцать. Азатем в голос, с подвываниями и всхлипываниями, разревелась прямо на Мишиной груди. Справедливости ради следует отметить, что истерика длилась недолго, и уже через пару минут, приняв легкое успокоительное из корабельной аптечки, врач первой категории Мария Наумовна Александрова вернула себе способность более-менее ясно мыслить и здраво рассуждать.
        -Ну, и что мы теперь будем делать?- осведомилась она, отправляя в мусорный контейнер использованную бумажную салфетку.
        -Ждать,- ответил Миша.
        -Чего?
        -Не знаю,- вздохнул пилот.- Но логика подсказывает, что, если нас захватили в плен, то рано или поздно захватчики выйдут на контакт. Инакше… прости… иначе мы бы уже не жили.
        -Слушай, а откуда вообще такая уверенность, что мы в лапах злых инопланетян?
        -А в чьих тогда? Добрые инопланетяне людей не захватывают против их воли.
        -Откуда мы вообще взяли, что это инопланетяне?
        -Есть другая версия? Судовольствием послушаю. Одна тысяча шестьсот двадцать метров. Помнишь? На Земле и близко нет ничего подобного.
        -Двадцать девять,- машинально поправила Маша.
        -Что?
        -Одна тысяча шестьсот двадцать девять.
        -Тем более. Или ты хочешь сказать, что мы можем чего-то не знать? Явообще-то пилот, не забывай. Меня профессия обязывает следить за прогрессом в области создания и эксплуатации космических кораблей. Ты пойми,- горячо продолжал Миша,- чтобы построить такую дуру, при наших технологиях потребуется лет десять. Это самый минимум. Истроить придется не на Земле, а в открытом космосе, на орбитальных верфях. Или, в крайнем случае, на Луне. Ты слышала что-нибудь о подобном строительстве? Я- нет. Это первое. Второе…
        -А Марс?- перебила его Маша.
        -Что Марс?- удивленно переспросил Миша.- При чем здесь Марс?
        -Вдруг наши марсиане захотели отделиться от Земли? Вот и построили свой военный космический корабль. Тайно. Итеперь демонстрируют мощь, чтобы Земля испугалась. Начали с Тритона. А мы- заложники.
        -Маша!- воскликнул Ничипоренко, глядя на врача с ошарашенным видом.- Ты что, начиталась древней фантастики? На Марсе пять тысяч человек от силы! Какое отделение от Земли, о чем ты?! Икак эти пять тысяч смогли бы построить такого монстра?
        -Может, они и не строили вовсе.
        -Как это?- опешил Ничипоренко.
        -Нашли.
        -Не понял.
        -Ну, может, это корабль древней марсианской цивилизации. Той самой, о которой так часто грезили писатели-фантасты в позапрошлом веке.
        -Маш, ты как?.. Нормально себя чувствуешь?- в голосе Михаила звучала искренняя озабоченность душевным здоровьем врача.
        -Да шучу я, успокойся,- вздохнула Маша.- Какие вы, мужчины, иногда прямолинейные и толстокожие - диву даешься.
        Идовольно засмеялась, глядя, как быстро и причудливо меняются выражения на простоватом лице пилота.
        Однако продолжить разговор и обсуждение создавшегося положения они не успели.
        -Внимание на экран,- доложил «бортач» в соответствии с заданной программой самостоятельного реагирования на внешние раздражители,- к нам гости.
        Это выглядело так, словно в стене само собой образовалось идеально круглое отверстие. Только что его не было и вот, пожалуйста. Как будто невидимый великан ткнул невидимым шилом и сделал дырку. И в эту дырку с легким, едва слышным гулом (внешние микрофоны были включены) свободно влетела треугольная платформа размером с хороший ковер, с прилепленной к нему снизу ячеистой структурой, больше всего напоминающей гнездо ос-великанов. Создавалось впечатление, что как раз «гнездо» и гудит. Вероятно, именно там располагался неведомый двигатель, поддерживающий платформу в воздухе.
        Как бы то ни было, двигалась платформа легко, без видимых усилий. Несмотря на то, что прямо на ней стояли две фигуры самого причудливого облика.
        Одна своей формой вызывала самые прямые ассоциации с гигантским богомолом. Только аспидно-черным, словно покрытым лаком.
        Горизонтальная тяжелая и округлая нижняя часть на четырех лапах, каждая из которых имела по три сустава. Кней, почти под прямым углом, крепилась верхняя часть- более короткая и легкая на вид. Сдвумя длинными, опять же трехсуставчатыми конечностями и плоской треугольной головой, на которой ярко выделялись два желтых фасеточных глаза.
        Вторая фигура напоминала человеческую. Две ноги, две руки, туловище и голова. Только была фигура также абсолютно гладкой, словно голая, без одежды, кукла и отливала тем же глубоким черным цветом, что и «богомол». При этом определить, мужчина перед ними или женщина, было решительно невозможно, вследствие отсутствия у оной видимых половых признаков.
        -Хороша парочка,- прокомментировал явление хозяев положения Миша.- Гусь да цесарочка. Это что у нас, содружество разумных видов? Люди и насекомые?
        Маше было заметно, как мужественно Ничипоренко старается спрятать под нарочитой бравадой свой страх, и она успокаивающе положила руку ему на плечо.
        Миша прерывисто вздохнул и чуть расслабился.
        Летающая платформа приблизилась к планетолету вплотную. Теперь было видно, что обе фигуры гораздо выше среднего человеческого роста- голова «богомола» и «куклы» возвышалась над платформой на высоте двух с половиной метров, не меньше.
        -Маша,- сказал пилот,- что-то я не пойму. Это живые существа или как?
        -Ты у меня спрашиваешь?
        -У кого же еще? Ты у нас врач. Ау меня в школе по общей биологии едва-едва тройка набегала. Да и та чаще всего с минусом.
        -Так сразу не скажешь,- пожала плечами Маша.- Я, понимаешь ли, ни разу в жизни не встречала инопланетян и не в курсе, как они могут выглядеть.
        -Уж больно странно они себя ведут для живых существ,- пробормотал Миша, и Маша с ним согласилась.

«Богомол» с «куклой» и впрямь вели себя странно. Точнее, никак не вели. Совершенно неподвижно стояли на своей треугольной платформе и молча смотрели на «Бекас».
        -Может, откроем входной люк?- предложила Маша.- Вроде как в знак доброй воли.
        -Страшно,- признался Миша.- Японятия не имею, что у них на уме.
        -Ты же сам сказал, что хотели бы - сразу уничтожили. Давай рискнем. Не дожидаться же, пока нас вскроют, как консервную банку!
        -Что-то не вижу я, чем вскрывать. Мы, конечно, не «Бумеранг», но броня тоже углеритовая, просто так ее не возьмешь.
        -Бумеранг?- не поняла Маша.
        -Спейсфайтер В-910,- пояснил Михаил.- Крейсер «Неустрашимый» знаешь?
        -Слышала краем уха.
        -Единственный военный космический корабль Земли на сегодняшний день. Отличное вооружение и семь истребителей на борту,- в голосе пилота звучала гордость, как будто он был, по меньшей мере, командиром этого крейсера.- Их и кличут
«Бумерангами», потому что в плане они напоминают австралийский Бумеранг.
        -Ясно,- сказала Маша.- Но крейсера с его «Бумерангами» рядом нет, поэтому рассчитывать приходится только на себя. Япредлагаю открыть люк. Пусть видят, что мы не собираемся сопротивляться.
        -Амогли бы!- заметил Миша.
        -Это как?
        Пилот охотно объяснил, что исследовательские зонды, имеющиеся на борту, при определенных обстоятельствах можно использовать как боевые ракеты. Взорваться они не взорвутся, но в качестве тяжелой болванки подойдут вполне. Опять же в комплект оборудования малого исследовательского планетолета «Бекас-2», да будет Маше известно, входит промышленный лазер не самой малой мощности. Его при случае тоже вполне можно задействовать.
        -Он в базальте спокойно дыры плавит,- добавил Ничипоренко,- на два метра в глубину за пять секунд. Может, и этих,- бравый пилот кивнул на обзорный экран,- прошибет?
        -Нет уж, уволь,- покачала головой Маша.- Предпочитаю любую жизнь героической гибели. И чего все вы, мальчишки, такие воинственные? Хлебом не корми, дай дырку в чем-нибудь просверлить.
        Они еще немного поговорили о разнице в подходе к вопросам войны и мира между девочками и мальчиками, и оба умолкли, одновременно про себя сообразив, что времени на пустую болтовню у них нет.
        -Ладно,- сказал Миша.- Возможно, ты и права. Будем рассчитывать не на отсутствие у женщин нормальной логики, а на присутствие в них же особой мудрости, которая так и называется- женская.
        -Мудрое решение!- усмехнулась Маша и отстегнула привязные ремни.- Пошли.
        Когда они, страхуя друг друга, выбрались через верхний люк на ребристую поверхность «Бекаса», долго ждать им не пришлось. Платформа с «богомолом» и
«куклой» тут же поднялась и приблизилась почти вплотную- таким образом, чтобы было удобно на нее перейти. При этом «богомол» и «кукла» не только подались в стороны, явно освобождая для них место, но «кукла» еще и сделала недвусмысленный жест рукой, как бы приглашая.
        -Ну что,- спросила Маша,- идем?
        Ее уверенность внезапно куда-то испарилась, уступив место самому элементарному страху. Миша, словно почувствовав состояние спутницы, решительно взял ее за руку.
        -Пошли,- сказал он.- Двум смертям не бывать.
        Так, крепко держась за руки, они и шагнули на платформу.
        Глава 14
        Борт линкора «Эрих Хартманн»
        Пилот «космического охотника» лейтенант Эрика Ланге и другие
        За те двадцать три с небольшим хвостиком года, что Эрика фон Ланге прожила на свете, с ней, по сути, не случалось ничего экстраординарного в ее собственном понимании. Ну, родилась, выросла, стала космическим пилотом. Ну, участвовала в отражении астероидных атак. Неоднократно. Подумаешь! Работа есть работа, и любой истинной немке и настоящему человеку самой природой и Богом положено выполнять свою работу как можно лучше. Так было, есть и будет. Она и выполняла. Конечно, как все пилоты, мечтала и о воинской славе, и о наградах, и о том, что когда-нибудь непобедимая армада Новой Германии отправится к прародине, чтобы, наконец, восстановить попранную двести лет назад справедливость. Однако мечты есть мечты. Часто они потому и сладки, что ты знаешь- им никогда не сбыться. Мечтай - не хочу. До самозабвения. Атут взяли и сбылись. Причем чуть ли не все одновременно. Потому что как же иначе, кроме исполнения мечтаний, можно назвать тот факт, что она, Эрика фон Ланге, в новеньком чине лейтенанта и с «Железным Крестом второго класса» находится сейчас на борту родного линкора «Эрих Хартманн», который в
составе боевого космофлота Новой Германии вот-вот должен вынырнуть из гиперпространства внутри гелиосферы Солнца?
        Да-да, того самого Солнца, вокруг которого, как известно любому ребенку, вертится горячо любимая и желанная родина предков - Земля.
        Откровенно говоря, Эрика и посейчас не могла до конца поверить в случившееся. Она- офицер, целый лейтенант! Искоро, очень скоро узреет своими глазами легендарную Землю. Аможет быть- даже наверняка!- и саму Германию. Конечно, просто так вновь обрести родину не получится- придется повоевать. Но когда было иначе? Счастье и лучшая достойная жизнь добываются только в борьбе, кровью и потом- так ее учили, и учили правильно. Поэтому все, кто встанет на пути у боевого космического флота Новой Германии, будут уничтожены. Во имя восстановления справедливости и торжества будущих поколений великой нордической расы. А то развели на планете такой бардак и свинарник, что срам один.
        Унегров, цыган и азиатов одни права с белыми людьми!
        Евреи основали собственное государство, которое входит в десятку самых влиятельных стран современного мира!
        Гомосексуалисты спокойно занимают государственные посты, заключают официальные браки и усыновляют детей!
        Немытая, дикая Россия опять стала империей, объединила славян и азиатов и набирает силу такими темпами, что бедной Европе, давно разучившейся воевать, абсолютно нечего ей противопоставить!
        Неудивительно, что при таких печальных обстоятельствах чуть больше ста лет назад начались Серые Десятилетия, уменьшившие население планеты на одну восьмую часть. Это по самым осторожным оценкам. Природу не обманешь- те, кто ведет себя неправильно, всегда бывают наказаны. Правда, в данном случае наказание, кажется, не помогло. Серые Десятилетия закончились примерно сорок- сорок пять лет назад. Ивсе немедленно стало возвращаться на круги своя.
        Черт возьми, они-то думали, что их прародиной и впрямь правят большевики и евреи, и собирались как следует разобраться и с теми, и с другими. Но действительность оказалась иной. За исключением евреев, которые участвовали в управлении миром самым непосредственным образом (Великий Израиль- это как вам, а?!). Большевики (одной заботой меньше) почти исчезли с исторической арены, но человечество все равно умудрилось прогнить сверху донизу, мечтало о сытом комфортном существовании, и Серые Десятилетия мало чему его научили.
        Ничего, значит, высокая миссия доучить это самое человечество выпала им- истинным арийцам, настоящим людям, прямым потомкам и наследникам Тысячелетнего Рейха!
        Все эти и многие другие сведения о современной Земле, оказывается, давно были в распоряжении правительства Новой Германии, но только сейчас их довели до флота. Иправильно. Разведданные на то и разведданные, чтобы на них до поры до времени стоял гриф «секретно». Дабы не возникло ненужного брожения умов. Хотя, следует признаться самой себе, когда Эрика узнала, что около тридцати лет назад в Солнечную систему был отправлен разведывательный корабль, который затем благополучно вернулся на Новую Германию, она испытала нечто вроде укола ревности. Хотя в те времена ее будущие родители даже еще не были знакомы друг с другом и, казалось бы, события столь давних дней не должны были ее волновать. Однако волновали. Собственно, понятно, отчего. Секретность секретностью, но уж они, пилоты «космических охотников», которых с юности готовили к грядущим боям в Солнечной системе и на Земле, должны были знать правду о состоянии дел на прародине.

«Вот нам эту правду и сообщили»,- говорила она себе. Итут же задавала вопрос:
«Апочему не сказали раньше?» Ивнутренний спор опять шел по кругу.
        Ее мысли перескочили на ближайшее будущее. Как все сложится там, у Земли? По тем же данным разведки тридцатилетней давности, своего боевого космофлота у прародины нет. Но хватит ли сил их флота, чтобы навязать человечеству свою волю?
        Она протянула руку и снова включила уже ставшую исторической запись выступления рейхсканцлера Новой Германии, великого и непогрешимого вождя истинных арийцев и всех настоящих людей Генриха Вульфа. Первый раз она видела это выступление по прямой трансляции, когда находилась в госпитале. Потом смотрела еще дважды. Исейчас ей захотелось увидеть и услышать вождя еще раз.
        На экране возникло простое и мужественное, с детства знакомое до мельчайшей черточки, лицо рейхсканцлера. Генрих Вульф стоял, тяжело опершись рукой на стол, в своей резиденции неподалеку от Нового Майнца, и было хорошо видно, что ему уже не пятьдесят и даже не шестьдесят лет. Годы не щадят никого. Так или иначе. Эта расхожая истина была известна Эрике не хуже, чем кому-либо еще, но почему-то плохо примиряла с тем фактом, что великий рейхсканцлер Генрих Вульф все-таки состарился.
        -Ничего,- пробормотала Эрика, сама не замечая этого.- Ничего, у него еще хватит сил, чтобы привести нас к победе. Должно хватить.

«-Соотечественники!- произнес с экрана рейхсканцлер, и сразу, будто по мановению волшебной палочки, с ним произошли чудесные изменения.
        Выпрямилась спина, приподнялся подбородок, во взгляде сверкнула несгибаемая воля. Разгладились морщины, и даже мешки под глазами, казалось, уменьшились наполовину.
        На Эрику Ланге в упор смотрел совсем еще не старый, собранный, подтянутый мужчина, имеющий и право, и силу, чтобы вести за собой народ Новой Германии от мала до велика.
        -Нет,- сказал Вульф,- не просто соотечественники. Братья и сестры! Вот и настал тот час, о котором мечтали мы с вами, наши дети и наши великие предки. Только что я подписал указ, по которому в Солнечную систему, к Земле, отправляется боевой космический флот Новой Германии в составе десяти ударных кораблей! Это большая и несгибаемая сила. Наши доблестные пилоты, канониры, техники, солдаты и офицеры полны решимости подавить любое сопротивление врага и добыть долгожданную победу во имя всего немецкого народа Новой Германии и Тысячелетнего Рейха. Мы рассчитываем на то, что наши братья и сестры на Земле поддержат нас и с оружием в руках присоединятся к нашей справедливой борьбе за лучшее будущее,- он помолчал, словно предоставляя аудитории возможность осмыслить уже сказанное, и продолжил:- Вы, наверное, хотите спросить, почему не год назад или не через год, а именно сейчас наступил этот исторический момент? Отвечаю. Сразу два решающих обстоятельства сошлись воедино, и не учитывать данный факт было бы преступным легкомыслием. Первое. По нашим данным, технический прогресс на Земле не стоит на месте и,
если ждать и дальше, то очень вероятно, что у врагов Третьего Рейха появится свой боевой космический флот, и в этом случае за нашу победу придется заплатить большей кровью. Нельзя забывать простую истину: побеждает тот, кто летает выше и быстрее, потому что удар сверху всегда эффективнее удара снизу. Сегодня выше и быстрее летаем мы, а значит, пора воспользоваться этим преимуществом. И второе. Все вы знаете, что наша жизнь на Новой Германии постоянно находится под угрозой смертоносных астероидных атак. До сегодняшнего дня космофлот и наземные службы предупреждения надежно обеспечивали нашу безопасность. Но увы. Расчеты показывают, что уже очень скоро, всего через пять земных и шесть местных лет, начнется долгий период, в течение которого наша планета подвергнется особо интенсивным астероидным бомбардировкам. Продлится этот период не менее двенадцати местных лет, а бомбардировки обещают быть такой силы, что какое-либо эффективное противодействие им не представляется возможным. Единственный способ- зарыться поглубже в землю и переждать. Но и в этом случае нет гарантий, что наша цивилизация уцелеет.
Вспомните, что в свое время случилось с высокоразвитыми предками «низких», от которых мы получили и у которых переняли, а затем развили массу технических достижений. Они зарылись в землю и в результате погибли. То же самое может произойти и с нами, если мы повторим их ошибку. Но нет, прятаться и пережидать мы не станем. Наоборот. Мы нанесем удар первыми, вернем себе родину, отвоюем жизненное пространство и поведем за собой остальное человечество, погрязшее в навозной жиже потребительства и конформизма, к новым мирам и новым победам! Иеще, не менее важное. Пока наш космофлот в Солнечной системе, у Земли и на Земле будет самоотверженно вести борьбу и решать чисто военные задачи, весь наш народ здесь, на Новой Германии, сплотившись в едином благородном трудовом порыве, построит новый космофлот! Способный за относительно короткое время перебросить всех настоящих людей и тех из «низких», кто решит последовать за нами, на Землю. Это невероятно трудная задача, но я верю, что мы справимся. Помните, никогда Господь не помог ни одному лентяю или трусу, он помогает только тому народу, который хочет помочь себе
сам. Всегда помните об этом. Итогда, уверен, мы преодолеем все трудности, и победа будет за нами!»
        При этих, заключительных словах вождя, как всегда, мурашки побежали по коже Эрики, и сладко замерло сердце.

«Да,- подумала она,- как это верно. Господь не помогает лентяям и трусам». Что ж, в роду Эрики Ланге не было ни тех, ни других, и очень скоро она докажет это на деле.
        Запись кончилась, экран погас, и тут же пропел сигнал на личном коммуникаторе.
        -Лейтенант Ланге слушает,- с особым, еще не приевшимся удовольствием, произнося слово «лейтенант», откликнулась она.
        -Эрика, ты где?- в голосе Белинды Фишер слышится явное нетерпение.

«Как хорошо все-таки, что Белинда тоже участвует в этом походе вместе с группой ученых и гражданских специалистов,- мельком думает Эрика.- Лучшая подруга как-никак и даже почти любовница, с детства вместе»,- а вслух говорит:
        -Что значит «где»? У себя в каюте, где же еще.
        -Вкаюте она!- восклицает Белинда.- Ичто ты там делаешь до сих пор, платье примеряешь вместо формы? Вжизни не поверю. Тут уже веселье вовсю, а она в каюте.
        -Какое весе… ой!- Эрика смотрит на дату и время и немедленно вспоминает, что как раз на сегодня назначена грандиозная совместная пьянка летного состава и приглашенных гражданских специалистов. Последние, в основном, женского пола. Что совершенно понятно, учитывая, что среди пилотов женщин все-таки маловато. Несмотря на то, что корабли они, как было уже замечено, водят лучше.
        Пьянка намечалась в ознаменование близкого выхода из гиперпространства и прибытия в Солнечную систему и была категорически запрещена командиром линкора «Эрих Хартманн» оберстом Карлом Хейнцем. Апотому должна была состояться в обязательном порядке.
        Как она могла об этом забыть?
        -Сейчас буду,- бормочет она в коммуникатор.- Извини. Испасибо, что позвонила.
        Эрика отключается, вскакивает с койки и лихорадочно кидается к шкафу. Зеркало на дверце отражает ее сексуальную фигуру. Длинные ноги, небольшая, но чертовски соблазнительная грудь, плоский живот, короткие густые, цвета спелой пшеницы (созревшей на полях южной Вестфалии!) волосы, темно-голубые, удивительно ясные глаза и веснушки. Губы, правда, подкачали- слишком пухлые для сурового пилота
«космического» охотника. Но зато под левой ключицей имеется теперь самый натуральный боевой шрам. Особенно хорошо смотрится на загорелом теле. Жаль, смотреть пока некому, но кому надо и так знают.
        Быстро, словно по тревоге, Эрика надела чистую и выглаженную Тарсой полевую форму, кокетливо-лихо сдвинула набок пилотку, несколькими движениями подкрасила губы, подмигнула сама себе и покинула каюту.
        Спиртное на Эрику практически не действовало, ее организм обладал врожденной способностью быстро перерабатывать алкоголь, а посему споить еще недавно обер-фельдфебеля, а ныне лейтенанта Эрику фон Ланге было практически невозможно. Хотя многие пытались. По этой же причине она всегда охотно участвовала в общих пьянках- лестно было выглядеть в глазах товарищей лихим пилотом, наравне с парнями умеющим не только виртуозно управлять «космическим охотником», но и лить в себя рюмку за рюмкой, не пьянея. К тому же употребление крепких и не очень спиртных напитков по любому мало-мальски значимому поводу было в традициях еще пилотов люфтваффе, и те, кто умел стойко держать алкогольный удар, неизменно пользовались дополнительным уважением среди коллег.
        Незаконное возлияние, как всегда, устроили в запасном ангаре. Очень это было удобное место для всяких подобных мероприятий, поскольку высокое начальство сюда заглядывало крайне редко. Ав случае, если бы надумало заглянуть, специально оставленный у монитора внешнего слежения наблюдатель вовремя сообщил бы о приближении нежелательных гостей, дабы можно было быстро и незаметно ретироваться через запасной выход.
        Появление Эрики собравшиеся встретили одобрительными возгласами. Она немедленно была усажена за стол- как раз между лучшей подругой Белиндой и командиром ее эскадрильи Гансом Шефером. При этом комэск сунул ей в одну руку стакан со шнапсом, а заботливая Белинда в другую- бутерброд с маслом и колбасой.
        -Тост!- потребовали от нее.
        -За нашу победу!- недолго думая, провозгласила Эрика.- Пусть умрут враги, пусть живут друзья!
        Имахом осушила стакан.
        Собравшиеся не отстали.
        Эрика закусила бутербродом и огляделась. Судя по общей, довольно сдержанной атмосфере, опоздала она не сильно.
        -Давно начали?- наклонилась Эрика к Белинде.
        -Нет,- помотала та головой,- мне даже никто еще ни одного недвусмысленного комплимента не сделал. Не говоря уже о том, чтобы залезть под юбку. Скучища.
        -Ну, это у нас быстро,- утешила подругу Эрика.- Еще пара кругов, и господа пилоты заметят, что на тебе юбка. То есть они давно заметили, только виду не подают. Пока.
        -Надеюсь!- воскликнула Белинда с вызовом и, слегка понизив голос, добавила:- Веришь, за весь этот долбаный поход никого не трахнула.
        -Ятоже,- улыбнулась Эрика.
        -Что? А, ну для тебя-то это в порядке вещей, уж извини. Ая? Прямо даже беспокоиться начинаю.
        -Не беспокойся. Глянь, какие орлы вокруг. Только свистни- любой мигом прилетит. Топорща перья и все остальное.
        -Это только так кажется,- со знанием дела зашептала Белинда.- Ана деле сразу возникает масса дурацких препятствий и предрассудков.
        -Например?
        Белинда отставила стакан и принялась загибать пальцы:
        -Или верный и глупый женатик, или вот-вот собирается жениться, или проблемы с потенцией, или просто какой-нибудь восторженный дурак, с которым неинтересно, или, наоборот, хам, наглец и типичный солдафон. Ая девушка нежная, как ты знаешь. Ко мне подход нужен.
        -Погоди. Ты же сама только что сказала, что никого пока здесь не поимела. Ты. Не тебя. При чем здесь подход к тебе, если мы говорим о твоем подходе к кому-то?
        -Ничего ты не понимаешь. Даже когда инициатор ты, подход все равно к тебе. Ясно?
        -Нет.
        -Вот поэтому ты и одна до сих пор. Ладно, подруга, не переживай. Природа возьмет свое, никуда не денется. Давай лучше выпьем.
        -Давай. За что?
        -За природу. Которая всегда берет свое.
        Они выпили за природу.
        Постепенно застолье набирало силу. Живым блеском умылись глаза, громче, уверенней зазвучали голоса, раскраснелись лица. Кто-то уже широко жестикулировал со стаканом в руке, расплескивая во все стороны шнапс. Слышался чей-то хохот. Справа, за соседним столом, грянули было «Лили Марлен», но быстро умолкли, видимо, отвлекшись на что-то другое.

«Правильно,- думала Эрика,- рановато для «Лили Марлен». Еще парочка стаканов, а то и все три».
        Заиграла музыка, кто-то врубил на полную катушку старый, как мир, и такой же прекрасный медленный фокстрот. Тут же нашлись и желающие потанцевать. Эрика оглянуться не успела, как Белинда заскользила по чистой гладкой палубе в объятиях командира эскадрильи обер-лейтенанта Ганса Шефера.

«Хм,- подумала она,- а как же техник-оператор Грета из штаба? Впрочем, не мое дело. Каждый веселится, как может».
        -Р-разрешите?
        Эрика повернула голову. Рядом с ней стоял молоденький белобрысый лейтенант из третьей эскадрильи, чье имя она запамятовала, так как прибыл он на борт линкора для дальнейшего несения службы как раз в то время, когда Эрика лежала в госпитале после героического отражения астероидной атаки.
        По слухам, был лейтенант сыном какой-то шишки в руководстве Рейха- старого друга командира корабля оберста Карла Хейнца, сильно проштрафился на почве неумеренного употребления алкоголя, и оберст, по просьбе друга, взял молодого оболтуса к себе на перевоспитание.
        Что ж, судя по слегка уже расфокусированному взгляду лейтенанта, процесс перевоспитания затормозился там же, где и начался. На лишнем стакане шнапса.
        -Вы что-то хотели сказать?- холодно осведомилась Эрика.
        -Яхотел сказать, фройлян, что хочу вас…- лейтенант сделал многозначительную, как ему казалось, паузу, пьяно ухмыльнулся и продолжил:- Пр-ригласить на танец. Фокс-трот. Р-разрешите?
        Лотар, вспомнила Эрика, его зовут Лотар. Фамилия Нойманн. То есть новенький. Символично.
        -Не танцую,- коротко ответила она, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально, отвернулась и взяла со стола бутылку, намереваясь плеснуть себе еще чуток.
        -Эй, фройлян, это невежливо, я еще не закончил с вами р-разговор,- белобрысый Лотар ухватил ее за плечо, от чего спиртное пролилось мимо стакана.
        Ах так… Ладно, сам напросился.
        Она поставила бутылку на стол. Левой рукой крепко прижала руку белобрысого к своему плечу и, одновременно поднимаясь на ноги, резко, снизу вверх, крутанула правой, подсекая пьяного хама под локоть и грамотно подставляя бедро.
        Беспроигрышный прием. Особенно, когда тот, кто хватает тебя сзади за плечо, не ожидает этого.
        Лотар явно не ожидал. Да и был он не самого высокого роста и мощной комплекции. Ктому же пьян. Всех этих факторов вполне хватило, чтобы, следуя законам физики, любитель шнапса и фокстрота потерял равновесие и со всего маху, со смачным грохотом и звоном, рухнул лицом на стол, сшибая на палубу тарелки, бутылки и стаканы.
        Глава 15
        Борт патрульного космокрейсера «Неустрашимый»
        Пилот спейсфайтера В-910 «Бумеранг» ст. лейтенант Сергей Тимаков
        В детстве я часто дрался, и в школе из-за этого у меня даже возникали проблемы. Вплоть до вызова родителей и последующей воспитательной работы. Каковая работа всегда сводилась ко взаимоисключающим посылам. Мать считала, что любой конфликт можно решить миром, а отец, наоборот, отстаивал право мужчины защищать свою честь и честь семьи кулаками. Поэтому воспитательный процесс протекал и заканчивался всегда примерно одинаково.
        -Из-за чего ты подрался?- спрашивала мама.
        -Ты задаешь неверный вопрос,- говорил папа.- Слишком общий.
        -Хорошо, спрашивай ты.
        -Почему ты его ударил?- спрашивал отец.
        -Потому что он обозвал тебя, моего отца, грязным япошкой,- отвечал я.- Разве можно было стерпеть?
        -Вот видишь?- гордо обращался отец к матери.- Он защищал честь семьи, как подобает настоящему мужчине!
        -Угу,- кивала мама.- Теперь спроси, что этому предшествовало.
        Начиналось разбирательство, в ходе которого родители не столько определяли меру моей вины, которая, признаем честно, не всегда была исчезающе малой, сколько пытались преодолеть свои различия в подходах к моему воспитанию. Стой или иной степенью успешности.
        Затем я вырос и драться стал гораздо реже. То ли хорошо усвоил уроки матери, то ли поводов для драки стало меньше. Не важно. Тем не менее совсем без драк не обходилось. Восновном из-за девчонок, конечно. Надо сказать, что я довольно рано заинтересовался противоположным полом и поэтому сначала не имел конкурентов. Однако мои сверстники быстро расчухали, что к чему, и вскоре свое право оказывать внимание той, кому оказывать его желаешь не один ты, пришлось отстаивать кулаками. Затем было летное училище, где драки не просто не поощрялись- за них строжайшим образом наказывали, вплоть до отчисления. Скорого и безжалостного.
        -Здесь не пехота или десант,- объяснили нам доходчиво с самого первого курса.- Вы- будущие военные пилоты, интеллектуальная и нравственная элита Вооруженных Сил. Хотите доказать свое превосходство? Отлично. Доказывайте его на тренажерах и в воздухе. Ктому же любая драка чревата травмами, которые могут надолго вывести вас из строя. Аэто уже можно приравнять к прямому и сознательному саботажу, поскольку за вашу учебу платит государство. Осознали?
        Мы осознали. Тем же, кто не осознал, пришлось сменить профессию.
        После училища начались будни летчика-истребителя. Тут уж я и вовсе забыл о драках, не до них было. Хотя пару раз был в полушаге от силового варианта выяснения отношений. И опять, разумеется, из-за баб, будь они неладны. То есть я хотел сказать, ясен космос, из-за женщин. Пусть они остаются прекрасными до самой старости. Потому как молоденький неженатый, а также, без ложной скромности, симпатичный и обаятельный лейтенант- лакомая добыча для представительниц слабого пола всех мастей и широчайшего возрастного диапазона. Так и получал я свой адреналин, рискуя здоровьем в учебных и плановых полетах и репутацией (своей, но больше чужой) в любовных похождениях до тех пор, пока не поучаствовал в первом настоящем бою.
        Случилось это на втором году моей службы в чине лейтенанта ВВС. Летал я на атмосферном всепогодном суборбитальном истребителе «МИГ-42 М»- пожалуй, лучшей боевой машине своего класса в мире. Ну, или одной из лучших. Икак раз тогда Российская империя влезла в южный пограничный конфликт с Арабско-Африканским Альянсом. Не слишком продолжительный, ясен космос, поскольку продолжительный конфликт- это война. Азатевать с Российской империей войну после тех звездюлей, которые мы отвесили кое-кому еще в памятные всем Серые Десятилетия, не решался никто. Хотя на прочность сталь наших яиц время от времени проверяли.
        Вот это и было одной из таких проверок. Закончившейся тремя-четырьмя сотнями убитых со стороны ААА, несколькими десятками с нашей стороны, кучей дорогущей военной техники, превратившейся в полный хлам, безвозвратно сгоревшими нервными клетками дипломатов, временным понижением статуса АААна международной арене и, соответственно, повышением оного Российской империи.
        Мы с напарником Мишкой Коломенским (он- ведущий, я- ведомый) патрулировали заданный район и получили приказ идти на перехват. Вероятная цель- тройка «Mirage
5000», совершающих провокационные маневры у самой нашей границы.
        Следует заметить, что выполняли мы подобный приказ не впервые. И обычно все заканчивалось следующим образом: наша двойка «МИГов» (двойка «МИГ-42М» по крутизне равна и даже где-то превосходит тройку «Mirage 5000», при условии, что за штурвалами примерно равные по боевой выучке и летной наглости пилоты) обозначала свое грозное присутствие и неусыпное бдение, и провокаторы, еще какое-то время э-э… попровоцировав, убирались восвояси.
        Но в тот раз все вышло иначе.
        Мы не просто показали, что бдим, а сделали вид, что атакуем. Нас можно понять - подобные наглые выходки раз за разом повторялись уже больше месяца, нам все это чертовски надоело и захотелось слегка поменять правила игры. Ну и поменяли. Уодного из пилотов «Миражей» не выдержали нервы, и он атаковал нас по-настоящему. Мы ответили, и карусель завертелась.
        Врезультате нам досталась победа со счетом 2:1 (Мишу Коломенского все-таки сбили, но он успел катапультироваться и остался жив, в отличие от одного из двух арабских пилотов, который погиб вместе со своей машиной, разнесенной на куски сразу двумя моими ракетами). Третий «Мираж» благоразумно убрался восвояси, а я на всю жизнь запомнил вкус настоящего боя, отличающегося от обычной драки так же, как хороший секс отличается от подросткового поцелуя.
        Собственно, все эти воспоминания приведены лишь для того, чтобы стало хоть чуть-чуть понятно, какие чувства я испытал, сидя в своем «Бумеранге» после того, как закончилась видеозапись, полученная с Тритона. На всякий случай объясняю коротко еще раз- азарт и воодушевление.
        Да, именно воодушевление! Апо-вашему, что должен испытывать мужчина и воин, ясно осознающий, что он, наконец, не просто кому-то пригодился, а нужен весь, без остатка, миллиардам проживающих на Земле людей? Всему, мать его, человечеству? Возможно, кое-кто из «высоких» интеллектуалов скривится от столь примитивного, по их мнению, подхода к истинному предназначению мужчины. Ну и хрен с ними, пусть кривятся. Спорить по данному поводу с кем бы то ни было не вижу ни малейшего смысла. По одной простой причине- у каждого своя правда в данном случае. Моя полностью меня устраивает, и менять ее на другую, пусть и самую «продвинутую», я не хочу.
        Экран пискнул, и на нем опять возник наш капитан-командор. По его лицу гуляла фирменная ухмылка.
        Значит, или жди люлей по самое не могу, или терпкой, как глоток прима-энерджайзера в бэтлсьюте, космофлотской шутки.
        -Ну что, господа военные и вольнонаемные,- осведомился он,- страшно? Мне тоже. Диаметр этой фиолетовой хреновины- более тысячи шестисот метров. Насколько это больше нашего крейсера, можете посчитать сами. Но размер - не главное, и страх не есть синоним трусости. Трусов на борту «Неустрашимого» нет. Хотя бы потому, что я лично участвовал в выборе имени для нашего корабля и подбирал экипаж. Поэтому мы с честью выполним свой долг и, уверен, одержим победу. Сэтой минуты объявляется боевая готовность номер один со всеми вытекающими последствиями. Кто забыл, что это значит, советую освежить в памяти Боевой Устав. Командиры подразделений должны явиться ко мне на совещание через,- он посмотрел на часы,- пять минут. Остальным- отбой тревоги. Рад сообщить, что все уложились в нормативы на «хорошо» и «отлично». Яверю в ваше мужество и высокий профессионализм, господа, и знаю, что вы не подведете, какие бы испытания ни ожидали нас впереди. Конец связи.
        Экран погас.
        Когда я выбрался из «Бумеранга», меня уже ожидал дядя Коля. Молча помог стянуть и уложить на место бэтлсьют, после чего махнул рукой, приглашая.
        -Пойдем-ка.
        Ядогадался и возвел очи горе, как бы намекая, что на корабле объявлена боевая готовность номер один. На что мой механик пренебрежительно дернул щекой и направился к мастерским. Его спина излучала непоколебимую уверенность в том, что я не замедлю последовать за ним. Я не замедлил.
        Вмастерских, в личной ячейке дяди Коли, мы уселись за самодельный углеритовый столик, которого по официальной инвентаризационной схеме не должно было здесь быть. После чего дядя Коля щелкнул под столешницей невидимым выключателем, выводя в рабочий режим самодельную же, но очень эффективную систему предупреждения о любых попытках электронного сканирования помещения, и явил миру полулитровую солдатскую алюминиевую флягу образца позапрошлого века и два алюминиевых стаканчика.
        Яс интересом наблюдал за его действиями.
        Вслед за флягой и стаканчиками на столе появился самый обычный биопакет, в котором обнаружились четыре, сваренных вкрутую, куриных яйца, солонка, половинка черного ржаного хлеба, шмат сала и большая очищенная луковица.
        -Дядя Коля…- начал я.
        -Спокойно, старшой,- прервал он меня, достал из кармана бритвенной остроты нож и принялся обстоятельно нарезать хлеб, сало и лук.
        Уменя потекли слюнки.
        -Ты, главное, не волнуйся,- сказал мой механик, пряча нож и разливая по стаканчикам прозрачную жидкость.- Плохого не предложу. Ане запить то, что мы только что увидели, это к себе без уважения отнестись. Психику беречь надо. Она, психика, нам еще ой как пригодится. Ну, давай.
        -За что пьем?
        -За удачу, за что же еще. Она нам, чую, понадобится. Не меньше, чем психика.
        Выпили, закусили.
        Во фляге, ясен космос, оказался знаменитый дядин Колин самогон без цвета, вкуса и запаха, прочищающий мозги лучше любого фармацевтического средства. При условии, что употреблен он в строго отмеренных количествах, поскольку превышение дозы сулило несколько иные эффекты.
        Превышать дозу, однако, мы не собирались. Пилотский шик пилотским шиком, а дисциплина дисциплиной. Ауж дисциплина в условиях объявленной боеготовности номер один- тем более.
        Но выпить по второй под такую закуску сам бог велел. Перечить богу мы не стали.
        -Ичто ты обо всем этом думаешь?- осведомился дядя Коля, с хрустом разгрызая кусок луковицы.
        -Ты о вторжении?
        -Ну не о моей же самогонке. Она как была самой лучшей на всех обитаемых мирах, так и осталась.
        -От скромности ты, дядя Коля, не умрешь.
        -Погоди, скажешь, это не так?
        -Так, так. Самогонка у тебя и впрямь знатная. Главное, что действует правильно и запаха не оставляет.
        -То-то же. Так что насчет вторжения?
        -Апочему ты у меня спрашиваешь?
        -Укого же еще? Тебя же на Высших курсах военкосмолетов учили от инопланетян обороняться, не меня.
        -Тут вот в чем дело, дядя Коля,- вздохнул я.- Нас и правда учили. Но, в основном, в теории. Которая, как ты понимаешь, отличается от практики не меньше, чем атмосферный истребитель «МИГ-42М» от нашего спейсфайтера В-910.
        -Это я понимаю,- кивнул механик.- Но моего понимания мне мало, хочу знать твое.
        -Зачем?
        -Затем, что в случае чего, мне наш «Бумеранг» к бою готовить и после боя, ежели придется, латать,- веско пояснил он и разлил по третьей.- Давай за то, чтобы этого не случилось.
        -Если смерти, то мгновенной, если раны- небольшой,- процитировал я невесть откуда и почему-то всплывшие в мозгу слова старинной песни.
        -Авот этого не надо,- возразил дядя Коля.- Никаких ран и смертей. Пусть враги истекают кровью, корчатся от боли и умирают. Мы же будем жить, радоваться и побеждать.
        -Пусть,- согласился я.
        После чего мы выпили, и я рассказал ему о своем видении ситуации, которое, если коротко, сводилось к нескольким не слишком оптимистичным тезисам.
        Первое. Мы вообще еще не знаем, с каким противником столкнулись и каковы у данного противника силы и цели.
        Второе. Судя по размерам корабля-матки и этих, похожих на капли ртути, файтеров- а это, несомненно, файтеры- видел, как разгромили они тритоновскую базу?- воевать нам есть с кем.
        Третье. Кажется, что они сильнее, потому что больше. Но Земля, в свою очередь, больше их корабля-матки. Иразмерами, и ресурсами, и численностью… э-э… бойцов. Разве что у них найдется какое-нибудь чудо-оружие, которому нам нечего будет противопоставить. Однако в это не особо верится. Во-первых, файтеры явно вооружены чем-то очень смахивающим на боевые лазеры, что говорит о похожих путях технологического развития их и нашей цивилизации. Аво-вторых, ежели станет совсем кисло, придется сдуть пыль с ядерных арсеналов двухсотлетней давности. Итогда посмотрим, чья дубина крепче.
        Четвертое. Очень может быть, что вообще удастся каким-то образом договориться. Худой мир лучше доброй ссоры, а мы, как было уже замечено в пункте первом, понятия не имеем пока, кто к нам пожаловал и что им надо.
        -Таким образом, дядя Коля, ты видишь, что круг замкнулся и больше мне сказать нечего,- закончил я.
        -Абольше и не надо,- промолвил механик, разливая.- Ты все отлично объяснил. Сразу видно- настоящий военный и не без аналитических способностей. Даром, что истребитель. Одного не учел.
        -Чего же это?
        -Ты сказал о ядерных арсеналах, с которых, если придется, мы сдуем пыль.
        -Да, и что? Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Пыли на них, кстати, нет, и они в полной готовности. Это была аллегория.
        -Понятно, понятно. Аты подумал, что цена за победу может оказаться слишком велика, и земляне откажутся ее платить?
        -Предпочтут поражение смерти? Запросто, дядь Коль. Всякое может случиться. Но здесь мы опять упираемся в пункт первый. Недостаток информации. Может, мы вообще зря переполошились, и никакой войны не будет. Анападение на Тритон- досадное недоразумение. Ты видел, как гейзер взметнулся точно под их файтером? Редчайшее совпадение. Аони подумали, что их атакуют и дали ответный залп.
        -Ты миротворец, что ли, не пойму? Они с самого начала шли атакующим ордером. Три впереди, двое прикрывают. Классика.
        -Если ты такой умный и сам все видишь, зачем вопросы задаешь? Это тебе растолкуй, то разжуй.
        -Аесли мне поговорить хочется?- осведомился механик.- Самогонку мою просто так дуть- чистый алкоголизм и никакого удовольствия. Опять же, разговор с понимающим человеком нервы успокаивает. Аони у меня и так расшатаны- теща не смейся.
        -Как это, теща не смейся?- не понял я.
        -Это, считай, то же самое, что мама не горюй,- пояснил дядя Коля и подмигнул.- Учись, пилот, фольклору.
        -Смешно,- я посмотрел на часы и встал.- Все, дядя Коля. Извини, но изучение фольклора продолжим в другой раз. Исамогонку допьем, и нервы твои успокоим. Сейчас надо в расположении показаться, отбой тревоги двадцать минут назад был.
        -На посошок,- предложил дядя Коля, поднимая стаканчик.
        -Даже не проси, хватит. Итебе не советую. Лучше протестируй лишний раз машинку, мало ли.
        -Чего ее тестировать? Два часа назад была готова, как созревшая девка под венец, и сейчас такая же.
        -Аты все равно протестируй,- сказал я и вышел.
        Насчет расположения я, конечно, преувеличил. Нет, ясен космос, если называть расположением кают-компанию, то все честно. Просто пить больше не хотелось. А то знаю я эту самогонку- «мама» сказать не успеешь, как начнутся всякие безобразия. Оно мне надо? Вконце концов возбуждения и так хватает, ибо не каждый год к нам в Солнечную заглядывают агрессивные инопланетяне.
        Размышляя обо всем этом, я направил свои стопы в сторону кают-компании, когда был остановлен вызовом на личный комм. Три полоски ярко-алого цвета- высшие срочность и приоритет. И личный код нашего капитан-командора. А, черт, как не вовремя…
        -Старший лейтенант Тимаков на связи!
        -Это Малкович. Ты где, старлей?
        -Узнал, господин капитан-командор. Врайоне боевой палубы.
        -Что ты там забыл? Отбой тревоги полчаса назад случился.
        -Докладываю. Проводили с механиком дежурное тестирование системы пожаротушения
«Бумеранга».
        -Ясно. Самогонку дербалызгали с дядей Колей. Фирменную. Видит бог, когда-нибудь вы нарветесь на мое плохое настроение. То есть совсем плохое. Ты в курсе, что у нас готовность номер один, старлей?
        -Так точно, в курсе, господин капитан-командор! Что же касается самогонки, то я не понимаю, о чем вы говорите.
        -Молодец, бодро врешь. Аж в ухе звенит. Ладно, ровно через пять минут жду тебя в своей каюте. Дело есть.
        -Слушаюсь!- рявкнул я, но Малкович уже отключился.
        Вкаюте? Очень интересно. Вряд ли капитан-командору Малковичу Ивану Любомировичу вздумалось ни с того ни с сего выпить со старшим лейтенантом Тимаковым Сергеем Леонидовичем. Значит, наш д’Артаньян задумал что-то хитрое. И теперь претворять его идею в жизнь придется мне. Готовься к нервным и физическим перегрузкам, господин старший лейтенант. Всегда готов, господин старший лейтенант. Разрешите написать письмо маме?
        Кроме собственно хозяина, в каюте капитан-командора оказался и мой старый знакомый- Генеральный инспектор СКН Питер Уварофф. Инспектор и командир корабля сидели за столом, на котором красовалась бутылка очень хорошего шотландского виски и два стакана. При этом уровень виски в бутылке едва достигал половины.

«Удачно. Мы в равном положении. Ибо что такое виски? Та же самогонка. Иеще неизвестно, что лучше в условиях готовности номер один. Или хуже. Но вообще лихо. Это надо уметь- провести важнейшее совещание, затем распустить командиров и принять на грудь вместе с Генеральным инспектором СКН хорошую дозу вискаря. После чего (или во время) принять также и некое решение и вызвать старшего лейтенанта Тимакова. Ивсе это за тридцать пять минут!»
        -Господин капитан-командор, старший лейтенант Сергей Тимаков по вашему приказанию прибыл!- доложил я по всей форме.
        -Без чинов, старлей,- сказал д’ Артаньян.- Проходи, садись.
        Япрошел и сел.
        -Выпить не предлагаю,- продолжил капитан-командор.- Не до этого сейчас. Потом выпьем, когда все закончится. Скажи, Тимаков, у тебя ведь по летному мастерству высший балл?
        -Так точно,- подтвердил я.
        -Идопуск на все виды малотоннажников?
        -Не только. Есть даже на средний грузовой планетолет.
        -Очень хорошо.
        Мне очень хотелось спросить, в чем дело, но я молчал.
        Пауза затягивалась.
        -Аон молодец,- подмигнул Уварофф Малковичу.- Есть характер. Яэто сразу понял.
        -Посмотрим,- буркнул капитан-командор и посмотрел так, словно желал просветить меня взглядом до самого донышка души.
        Япродолжал держать паузу с самым непроницаемым выражением лица, на которое только был способен.
        -Разведбот «Быстрый»,- промолвил, наконец, д’Артаньян.- Как думаешь, управишься с ним?
        -Уверен, что да,- ответил я.- Аразве…
        -Острый приступ аппендицита,- ответил капитан-командор, не дожидаясь, пока я закончу фразу.- Уже прооперировали, но Франц Дюран лететь сейчас не может. Закон подлости, мать его. А нужно срочно. Готов послужить родине?
        -Так точно, готов!- твердо ответил я.
        Других приемлемых вариантов ответа на этот простой вопрос у меня все равно не было.
        Глава 16
        Борт линкора «Эрих Хартманн»
        Пилот «космического охотника» лейтенант Эрика Ланге и другие
        Размеры Солнечной системы таковы, что вероятность встречи двух космических кораблей стремится к нулю. Если, разумеется, вышеупомянутые корабли не ходят по заданному маршруту и расписанию. Ауж если встреча происходит фактически у самой границы гелиосферы- там, где утихает солнечный ветер, сталкиваясь с давлением межзвездной среды, и до ближайшей планеты на обычной ядерной тяге и без использования гравигенераторов нужно добираться несколько месяцев, то встречу таковую вполне можно занести в разряд истинно фантастической.
        Потом, когда все закончилось, Эрика попросила Белинду прикинуть шансы на подобный сюрприз.
        -Даже не спрашивай, подруга,- махнула рукой та.- Цифры тебе все равно ничего не скажут, и даже человеческое воображение здесь бессильно. Проще поверить в судьбу или божественное провидение, чем в возможность таких совпадений.
        Эрика хотела было напомнить, что в судьбу и даже Бога она как раз верит, но смолчала. Белинда была ярой атеисткой и, чтобы не ругаться, подруги старались избегать разговоров и споров на теософские темы. Хотя это и не всегда удавалось.
        -Ну, хоть приблизительно. Кто у нас гениальный математик, в конце концов?
        -Приблизительно…- задумалась Фишер (эпитет «гениальный» ей явно понравился).- Ну, хорошо. Представь себе, что ты, пролетая на своем «космическом охотнике» в атмосферном режиме над пустыней Пляж Дьявола, что на Южном материке, выронила из кабины ма-аленькую золотую сережку. Или серебряную, не важно.
        -Пляж Дьявола очень большая пустыня,- сказала Эрика.- Но выронить что-либо из кабины «космического охотника» у меня вряд ли получится. Даже в атмосферном режиме. Пусть лучше это будет геликоптер.
        -Не возражаю. Выронила ты, значит, золотую сережку из кабины геликоптера…
        -Э, я же не ношу сережек!
        Белинда выразительно посмотрела на подругу.
        -Ладно, уговорила.
        -Молодец. Ая, например, пересекала Пляж Дьявола пешком через десять лет после того, как с тобой произошел этот случай. Стобой и твоей золотой сережкой.
        -Пешком?!
        -Например. Вчисто научных целях.
        -Ага. Ну хорошо, допустим.
        -Вот. Пересекала я, значит, пустыню, наклонилась завязать шнурок и тут же нашла эту золотую сережку. Представила?
        -Струдом. Там очень много песка. Невообразимо много. Дюны тянутся на тысячи километров во все стороны. Ялетала над Пляжем Дьявола и как раз на геликоптере.
        -Яи говорю,- кивнула Белинда.- Так вот, вероятность найти через десять лет оброненную с геликоптера золотую сережку в пустыне Пляж Дьявола гораздо выше вероятности подобной встречи в космосе…

…Но этот разговор случился потом, когда многое уже было позади и еще больше впереди. А пока пилот «космического охотника» лейтенант Эрика фон Ланге коротала время на офицерской гауптвахте, куда попала… Впрочем, обо всем по порядку.
        Когда Эрика припечатала Лотара Нойманна мордой об стол, веселье было в самом разгаре. Прежде, чем присутствующие успели осознать, что, собственно, произошло, лейтенант выпрямился и глянул на Эрику серо-голубыми, прозрачными от шнапса и бешенства глазами. По его лицу шли красные пятна, к щеке прилип зеленый листик салата. Музыка смолкла.

«Сейчас этот идиот меня ударит»,- спокойно подумала Эрика, но не двинулась с места.
        Лотар шагнул вперед, и тут же между двумя лейтенантами втиснулся Ганс Шефер.

«Все-таки хорошая реакция у командира эскадрильи, и он все видит. Потому и командир».
        -Что случилось, мальчики и девочки?- ласково осведомился Ганс.- Лотар, у тебя какие-то проблемы?
        -Никаких,- скучным голосом произнес Лотар. Эрике показалось, что хмель из организма Нойманна испарился быстрее, чем метеорит малой величины под лучом квантовой пушки.- Это у лейтенанта проблемы,- он не отводил глаз от Эрики.- Ибольшие.
        -Эрика?
        -Шутишь, командир? Сидела, выпивала, никого не трогала,- Эрика успела заметить, что все внимание присутствующих переключилось на них, но стыдиться ей было нечего. Идаже наоборот. На глазах товарищей следовало продемонстрировать кое-каким любимчикам волю с характером, а заодно и поставить этих самых любимчиков на место. Исключительно в воспитательных целях.- Итут этот… орел с яйцами. Ты, лейтенант, - сказала она Лотару как можно ласковей,- лучше мастурбацией в туалете займись, если чешется. Аруки не распускай. Здесь тебе не бордель.
        Кто-то откровенно хохотнул.
        Лотар побледнел, отчего красные пятна на его лице проступили еще ярче.
        -Благодарите бога, лейтенант, что он создал вас женщиной,- процедил Нойманн.- Будь вы мужчиной…
        -Ну, по сравнению с вами, я точно мужчина,- сказала Эрика, чувствуя, что ее понесло.- Так что не стесняйтесь, лейтенант, смелее. Ктому же не стоит в данном случае обращать внимания на половые признаки. Отныне и навсегда я для вас никакая не фройлян, а пилот «космического охотника» лейтенант Эрика фон Ланге. Так что впредь попрошу ко мне обращаться исключительно официально. Буду весьма благодарна.
        -Что ж,- громко и отчетливо произнес Нойманн.- В таком случае, господин лейтенант Эрика фон Ланге, я требую, чтобы вы немедленно извинились за нанесенное мне публичное оскорбление действием и словом.

«Точно, протрезвел,- подумала Эрика,- говорит без запинки, только голос дрожит слегка. От ярости, надо понимать. Вот же, козел, навязался на мою голову».
        -Не считаю нужным извиняться,- она огляделась, села на ближайший стул и забросила ногу за ногу.- Счего бы? Вы ко мне полезли и получили свое. Как говаривали у нас в летном училище, влезли в жидкое дерьмо- обтекайте.
        Она понимала, что всем своим поведением лишь усугубляет конфликт, но сделать с собой ничего не могла. Да и не хотела. Какого черта, действительно?
        -Это ваше последнее слово?
        -Знаете, лейтенант, вы мне надоели. Идите, проспитесь. Ия, так и быть, обещаю, что не стану затаивать на вас обиду.
        Ганс Шефер открыл было рот, чтобы высказаться, но не успел.
        -Вызываю вас на дуэль, лейтенант,- сказал Лотар Нойманн так же громко и отчетливо.- Сегодня. Сейчас. За мной, как стороной оскорбленной, выбор оружия. Явыбираю шпаги.
        После этих слов вокруг наступила уже настоящая тишина, в которой было слышно, как льется на палубу вино из бокала Белинды.
        -Извольте,- Эрике показалось, что эти слова произнес за нее кто-то другой- холодный, безжалостный и расчетливый.- Яготова.
        Дуэли в военном космическом флоте (и не только) Новой Германии были категорически запрещены. Итем не менее время от времени случались. Их возрождение произошло более двухсот лет назад, когда «Нибелунг» достиг системы Тау Кита, и перед колонистами остро встала задача не просто выжить, но сохранить истинно немецкий дух и саму немецкую расу. Издесь пришлось, с одной стороны, поступиться чистотой крови (без смешанных браков с аборигенами рассчитывать на возрождение и дальнейшее развитие не приходилось), а с другой- вернуть некоторые старые, уже забытые германские традиции, предназначенные именно для укрепления и воспитания духа. Втом числе и дуэль. Собственно, ничего нового в разрешении извечного противоречия
«запрещено, но честь и доблесть выше запретов» изобретено здесь не было. Драться на дуэли считалось вполне достойно и отнюдь не осуждалось товарищами по оружию. Хотя и не особо поощрялось. Однако при этом следовало соблюдать два неписаных правила.
        Первое: стараться не доводить дуэль до смертельного исхода.
        Второе: факт дуэли не должен никоим образом тревожить высокое начальство. Иуж, конечно, становиться известным военной полиции.
        Все логично. Деритесь, но так, чтобы мы об этом не знали, как бы говорило высокое начальство и полицейские чины. Потому что, если мы узнаем и не примем меры, то это уже будет нарушением порядка. А какой может быть Тысячелетний Рейх без железного арийского порядка? Никакого. Поэтому меры будут приняты, даже не сомневайтесь. Ижесткость данных мер будет зависеть не только от повода для дуэли (чем пустячней повод, тем жестче меры), но и от исхода схватки. Убийство есть убийство, и оправдания ему быть не может, ибо дуэль - не война.
        Но одно дело, когда за дуэльные шпаги и пистолеты хватаются двое мужчин, и несколько иное, когда один из дуэлянтов- женщина. Пусть и равная мужчине во всем остальном - профессии, негласном статусе и даже воинском звании. Хотя прецеденты, хоть и крайне редко, бывали.
        Уговорить Эрику и Лотара отказаться от выяснения отношений на шпагах и помириться не удалось. Не получилось даже отложить дуэль до завтра. Хотя старались все. Иособенно командиры эскадрилий, в которых служили Ланге и Нойманн - обер-лейтенант Ганс Шефер и гауптман Макс Крюгер. Вполне понятно: случись что серьезное или, не дай бог, непоправимое, и отвечать придется им тоже. Мало того, что участвовали в несанкционированной пьянке с подчиненными, так еще и не сумели удержать ее под контролем. Значит- что? Правильно. Пожалуйте в обычные пилоты, а эскадрильями пусть другие покомандуют. У нас, вообще-то, боевые действия на носу, а вы развели тут пьяный бардак и наплевательское отношение к закону.
        Гауптман Макс Крюгер и вовсе чувствовал себя самым несчастным человеком во всем космофлоте вообще и на борту линкора «Эрих Хартманн» в частности. Потому как был здесь старшим по званию и долго сомневался, приходить ему на развеселое сборище или сачкануть, сославшись на неотложные дела. Не сачканул, подвела интуиция. Ивот, пожалуйста, расплата не заставила себя ждать.
        Впрочем, оба командира эскадрилий повели себя достойно. Убедившись, что доводы разума на Эрику и Лотара не действуют, они взяли на себя миссию секундантства на предстоящей дуэли. Причем, если Ганс Шефер согласился на это по настоятельной просьбе Эрики, то Крюгер вызвался добровольно. Содной стороны, чтобы теперь уже не упускать контроля, а с другой- охотников быть секундантом Лотара Нойманна больше не нашлось- видать, склочный характер лейтенанта не прибавлял ему популярности и на новом месте службы.
        Владеть шпагой в среде военных космонавтов Новой Германии считалось в порядке вещей. Фехтование в начальных объемах преподавали в училище (из тех же соображений поддержания в курсантах тевтонского духа), а многие и специально им занимались. Что же касается Эрики, то умение фехтовать передавалось в семье фон Ланге из поколения в поколение, и первый раз она взяла в руки рапиру (а затем и шпагу, и эспадрон) примерно в то же время, когда научилась читать- лет в пять. Сначала ее учил отец, а после его гибели - дед, бывший в свое время первым шпажистом Нового Мюнхена. Вучилище она пришла уже сложившимся и умелым бойцом и неоднократно побеждала в соревнованиях парней-курсантов, которые были и выше ее ростом, и сильнее физически.
        Ибыл однажды случай, сразу после окончания училища, когда ей пришлось употребить спортивный эспадрон в качестве оружия.
        Она возвращалась поздним вечером с соревнований, эспадрон был в специальной сумке. Так получилось, что шла пешком, одна, и решила срезать путь через окраинные кварталы Нового Майнца, где большей частью обитали малообразованные «низкие» и те немногие немцы, которые по разным причинам опустились на социальное дно. Видимо, в любом городе, который создает человек, есть такие кварталы- источник вечной головной боли полиции.
        Эрика ходила здесь и раньше и никогда не имела никаких проблем. Впервую голову потому, что любое преступление «низких» против настоящих людей каралось самым безжалостным образом. Аво вторую, у девушки от природы была высокая степень психозащиты. Она знала, что с ней здесь ничего плохого не может случиться, и просто шла через неблагополучный район твердым шагом абсолютно уверенного в себе человека.
        Оно бы и в тот раз все обошлось, но на плохо освещенном углу, в каком-то замусоренном проулке между домами Эрика столкнулась с наглым и прямым насилием. Трое широкоплечих парней-«низких», от которых на несколько метров разило застарелым потом и дешевым алкоголем, срывали одежду с девушки, одного с ними племени. Девушка молча и яростно отбивалась, но уже было ясно, что сопротивление вряд ли ей поможет.
        Эрика и сама потом не могла понять, почему она не прошла мимо (разборки «низких»- это разборки «низких», и настоящему человеку вмешиваться нет никакого резона).
        -Эй!- окликнула она троицу и остановилась.- Ану-ка, немедленно прекратили!
        Все трое, не выпуская из рук уже почти обнаженную жертву, повернули головы. Видимо, света неяркого фонаря, расположенного неподалеку, хватило, чтобы они поняли, кто перед ними.
        -Шли бы вы своей дорогой, госпожа,- проговорил-пролаял тот, что был выше ростом- скорее всего вожак.- Это наше дело, ненастоящих людей.
        -Любое дело в этом городе является делом настоящих людей,- надменно ответила Эрика.- Ясказала, оставьте ее. Ивалите отсюда, пока я не вызвала полицию.
        -Здесь наша территория,- заявил вожак нагло.- Полиция сюда соваться не любит, и вызвать ее тебе будет трудновато, уж поверь. Не думала об этом? Абудешь рыпаться, сделаем с тобой то же, что и с ней. Ис большим удовольствием.
        -Эй,- коротко хохотнул кто-то из его приятелей.- Аможет, она этого хочет? Знаешь, есть такие, я слышал. Специально сюда ходят, чтобы получить удовольствие. Отдаются нашим прямо на пустыре, что у Восточного оврага. Там даже тюфяки специальные припасены…
        Договорить он не успел.
        Одним движением Эрика расстегнула сумку и выхватила эспадрон. Три быстрых шага вперед, свист, рассекаемого тупым, но гибким клинком воздуха, и вот уже весельчак с криком боли хватается за лицо- кожа на скуле рассечена, из-под пальцев течет кровь.
        -Ах ты…
        Вожак бросает жертву, поворачивается в полуприседе, в его руке взявшийся, словно из ниоткуда, тускло блестит длинный узкий, похожий на стилет, нож, который тут же падает на землю, выбитый сильным ударом эспадрона.
        Она наносит еще четыре или пять точных неотвратимых ударов по рукам и лицам, пока вся троица, выкрикивая невнятные угрозы, не отступает и бегом не скрывается за ближайшим углом.
        Так Эрика фон Ланге и познакомилась с Тарсой Уругвато, своим нынешним денщиком.
        Коротко посовещавшись, секунданты решили, что дуэль состоится здесь же, в запасном ангаре. Потому что больше, по сути, и негде, и к тому же все участники несанкционированной вечеринки выразили желание присутствовать при неожиданном развлечении, а некоторые даже успели заключить ставки. Идело тут было вовсе не в душевной грубости и цинизме космолетчиков (хотя и не без этого тоже). Остаться- значит, частично разделить ответственность за происходящее, уйти- данной ответственности избежать. Акому надо, чтобы его считали трусом?
        Вопрос о том, где взять оружие, не стоял- опять же по давней традиции каждый пилот, дослужившийся до первого офицерского звания, получал в подарок и шпагу- точную копию короткой немецкой офицерской шпаги второй половины девятнадцатого века, пара аутентичных клинков в свое время попала на борт «Нибелунга» вместе с их владельцами.
        Снедавних пор была такая и у Эрики, она не раз примеряла ее к руке и содержала в полном порядке- наточенной и готовой к бою в любой момент. Просто потому, что именно так ее учили обращаться с оружием и учили хорошо.
        Эрика была одного роста с Лотаром, выпила гораздо меньше его и ничуть не сомневалась в успехе. Хотя и помнила о том, что недооценивать противника не стоит. И хорошо, что помнила. Нойманн оказался блестящим фехтовальщиком, это стало ясно с первой минуты боя, когда он легко отразил две атаки подряд и сам ответил быстрым выпадом, едва не достав Эрику. Ктому же он был явно сильнее физически. Но все же чувствовалось, что реакции ему не хватает. Чуть-чуть, самую малость. Однако эта малость и решила дело. Она и еще извечная мужская самоуверенность, подхлестнутая изрядной порцией алкоголя.
        По изначальной договоренности дрались до первой крови. Она и пролилась примерно на третьей минуте дуэли. Лотар перешел в активное наступление, Эрика ушла в глухую защиту, всем своим видом показывая, что растеряна и даже испугана и, когда Нойманн, уже не сомневаясь в скорой победе, нанес, как ему казалось, неотвратимый прямой удар в плечо, девушка присела пропуская клинок противника над собой, и Лотар, не успев вернуться в исходную позицию, можно сказать, сам наткнулся на острие ее шпаги.
        Нойманн тонко ойкнул, схватился левой рукой за рану и с недоумением уставился на пальцы и белую форменную рубашку, на которой быстро расплывалось мокрое алое пятно.
        -Туше!- воскликнул Ганс Шефер.
        Эрика выпрямилась, отступила на шаг и отсалютовала противнику клинком.
        -Ч-черт,- пробормотал Лотар, продолжая прижимать ладонь к ране- она была явно неглубокой, но кровоточила, и Эрика подумала, что это довольно живописно- блондин-лейтенант со шпагой в руке и в окровавленной белой рубашке.- Поздравляю, лейтенант. Яудовлетворен, хоть и проиграл.
        -Романтично выглядишь,- сказала она.- Может, врача?
        -Обязательно,- звучно произнес за ее спиной знакомый голос командира линкора
«Эрих Хартманн» оберста Карла Хейнца.- Будет ему и врач, и гауптвахта с полным командирским разбором полетов. То есть моим. Последние два пункта касаются обоих.
        Эрика оглянулась, щелкнула каблуками и вытянулась по стойке смирно, не выпуская из рук шпаги. Она готова была заложить месячное жалованье против десяти пфеннигов, что у всех в головах бьется сейчас и не находит выхода одна мысль.
        Откуда он здесь взялся?!
        Глава 17
        Борт линкора «Эрих Хартманн»
        Пилот «космического охотника» лейтенант Эрика Ланге и другие
        Пять суток гауптвахты и нешуточная перспектива лишиться только-только обретенных лейтенантских погон. И это еще повезло. По словам самого оберста Карла Хейнца, он слишком хорошо пообедал, чтобы портить себе пищеварение выходкой двух молодых идиотов. Точнее, одного идиота и одной идиотки. Пусть благодарят бога за то, что на «Эрихе Хартманне», пожалуй, лучший шеф-повар космофлота, а может, и всей Новой Германии. Иза то, что они сейчас в боевом походе. Потому что, будь они дома и случись бифштекс пересоленным, он, Карл Хейнц, немедленно подал бы рапорт о случившемся командующему флотом адмиралу Генриху фон Шварценбергу вместе с настоятельным предложением списать буянов на землю сроком на пару месяцев с одновременным понижением оных в звании. Пусть снова поносят обер-фельдфебельские погоны, если лейтенантские им не по плечу. Старый Генрих дуэлей на борту боевых кораблей сильно не любит, даром что сам по молодости владел клинком блестяще. При этих словах оберст коснулся пальцами старого, едва уже заметного, шрама на подбородке и назидательно добавил:
        -Но у нас хватало ума не попадаться!
        Эрика давно уже не удивлялась причудливой смеси из военно-морских, военно-воздушных и обычных пехотных званий Третьего Рейха, которые использовались в космическом флоте Новой Германии. Скажем, тот же Карл Хейнц, следуя морской традиции, как командир линкора (корабля первого ранга), должен был бы носить звание Kapitan zur see (видящий, смотрящий). Однако был оберстом, полковником. Но стоило ему дослужиться до командира бригады кораблей первого и второго ранга- скажем, линкора и двух эсминцев, как он мог бы смело рассчитывать на звание контр-адмирала. Мало того. Первый помощник Карла Хейнца, которому, опираясь хоть на какую-то логику, следовало бы носить погоны оберстлейтенанта (подполковника), на самом деле имел звание фрегаттенкапитана, что давало ему полное право командовать кораблем второго ранга - тем же эсминцем или даже легким крейсером, а его первым помощником в этом случае как раз и был бы офицер в звании оберстлейтенанта. При этом звания фрегаттенкапитана и оберстлейтенанта считались равными в официальной табели о рангах! Сам черт ногу сломит. Помнится, в курсантские годы Эрика
неоднократно ломала голову, а также интересовалась у старших товарищей, откуда возникла такая путаница. Но вразумительного ответа не получила. Сама же, проведя нехитрое исследование, установила, что среди тех, кто двести с лишним лет назад погрузился на борт «Нибелунга», военных моряков было значительно меньше по сравнению с теми, кто служил в вермахте. Отсюда, вероятно, и произошло это причудливое смешение. Опять же космический флот- это, несомненно, флот. Но корабли в космосе все-таки не плавают, а летают. И если тех, кто управляет линкором или эсминцем, стоит за пультами квантовых пушек и аннигиляторов, занят обслуживанием двигателей, гравигенераторов, генераторов защитного поля и других сложнейших и не очень систем корабля, еще можно как-то соотнести с бравыми моряками, то они, пилоты «космических охотников»- чистые летуны, истребители астероидов и прямые наследники гордой славы люфтваффе Третьего Рейха! Ладно, так и быть, и славы кригсмарине тоже.
        Как раз об этом- смешении званий и традиций Эрика и размышляла, валяясь на твердой и узкой откидной койке офицерской гауптвахты. Что еще было делать? За свою не слишком долгую службу Эрика Ланге попадала на гауптвахту дважды. Первый раз еще в курсантские времена за банальную самоволку и теперь вот второй.

«Расту над собой,- подумала она, разглядывая абсолютно ровный, гладкий серый потолок.- Самоволка и дуэль. Прогресс налицо».
        Эрика вспомнила выражение физиономии Лотара Нойманна, когда ее шпага пощекотала его ребра, и усмехнулась. Все-таки это чертовски приятно- наказать самодовольного наглеца. Вдобавок она уже знала, слух о дуэли быстро облетел все корабли, и нынче имя лейтенанта Эрики фон Ланге было известно всем. Сомнительная слава? Может быть. Но следующий, возомнивший о себе невесть что самец, трижды подумает, прежде чем… Прежде чем что? Унее и так репутация недотроги. Атеперь еще и опасной недотроги. Не зря лучшая подруга Белинда после дуэли успела ей шепнуть на ушко:
        -Это было прекрасно, дорогая. Но я бы на твоем месте позволила ему себя ранить. Самую малость. Поверь, количество твоих поклонников в данном случае возросло бы на порядок. Иэто были бы вовсе не те поклонники, которые считают тебя «своим парнем» и восхищены твоим умением махать шпагой и управлять «космическим охотником».
        Она тогда лишь пожала плечами и ответила, что ей плевать, но в глубине души знала- не плевать. Черт возьми, неужели и впрямь все, на что она способна с мужчинами- это летать и сражаться с ними бок о бок, пить шнапс, обсуждать перипетии летной службы и при случае меряться, чья шпага длиннее? Как-то это не слишком весело, если подумать. Не видно перспектив и развития. Динамики позитивной не видно.

«Хватит,- сказала она себе.- Хватит об этом, сколько можно? Вконце концов мне всего-то двадцать три года. Это не возраст. Все еще успею. Ане успею, и черт с ним. Значит, не судьба. Вконце концов я уже делала попытки изменить ситуацию, и не раз. Ничем хорошим или хотя бы приятным это не кончилось. Так что пусть теперь природа попробует взять свое. Если сумеет. Ая просто подожду». Однако скучнейшее это дело, господа,- сидеть на гауптвахте. Камера- четыре с половиной шага на три, не считая туалета и душевой кабинки размером с пенал для карандашей. Хочешь- лежи, хочешь- сиди или ходи из угла в угол. Можно еще приседать и отжиматься от пола, дабы поддержать форму. Из книг- «Боевой устав космофлота» и «Устройство, тактико-технические характеристики и боевое применение малого «космического охотника» RH-7». Очень содержательное, а главное, захватывающее чтиво. Хоть бы любимого Ремарка разрешили, гады…
        Она невольно засмеялась, представив себе парадоксальность ситуации: немецкий лейтенант лежит и читает на гауптвахте запрещенного Ремарка. «На Западном фронте без перемен». Алучше «Три товарища»- очень душевное чтиво, хоть и грустно все заканчивается. Самый же большой парадокс заключается в том, что запрещенный в Третьем Рейхе Эрих Мария Ремарк, чьи книги, если верить учебникам истории, были сожжены еще до войны, вот уже два с лишним века является одним из самых читаемых на Новой Германии писателей. Как минимум, две его книги полутайком взял на борт
«Нибелунга» ее предок, отчаянный пилот люфтваффе Гюнтер фон Ланге. Ион такой был не один. Ислава богу. Ачто вы хотите? Сочинители Новой Германии, увы, так не умеют, да и мало их очень. Как, впрочем, и настоящих людей вообще. Что же касается запретов, то они чаще всего лишь придают дополнительный вкус так или иначе добытому плоду.

«Ивсе-таки, чем бы заняться? Трое суток- это до черта. Особенно с учетом того, что еще и суток не прошло, как я здесь, и четыре часа назад флот вышел из гиперпространства, о чем возвестил специальный, слышный в любом уголке корабля сигнал. Ая в такой момент под арестом. Эх, даже на звезды не глянуть. Звезды родины предков. Интересно, какие они здесь? Хотя Тау Кита по галактическим меркам находится совсем рядышком с Солнцем… Но то по галактическим. По человеческим меркам все иначе…»
        Эрика вздохнула, села, взяла в руки «Боевой устав», открыла наугад.

«Младший по званию всегда должен отдавать честь или приветствовать старшего по званию или по должности.
        Также солдат немецкой армии имеет право отдать честь ветерану войны, инвалиду или участнику других боевых действий, невзирая на то, что он одет не по форме, тем самым подчеркнув большое уважение к бывшему военному и его заслугам перед родиной.
        Подтянутость солдата при отдании чести указывает на его бодрый дух и дисциплинированность».
        Вот именно. Бодрый дух и дисциплинированность - как раз то, чего мне сейчас не хватает. Ладно, черт с ним, пусть для начала что-то одно. Ау, бодрый дух, ты где?
        Итут, словно бы в ответ на мысленный призыв, ее уши, мозг, а также весь линкор до последней переборки и стрингера, пронзил сигнал боевой тревоги. Двойной- высшая степень опасности. Словно взвыли две дикие рыси, запряженные в колесницу предводительницы валькирий Фрейи, которых одну за другой древнегерманская богиня любви, войны и магии ожгла кнутом, торопясь на битву.
        Командир линкора «Эрих Хартманн» оберст Карл Хейнц находился там, где ему и положено- в боевой рубке управления, когда сенсоры высланных вперед разведчиков засекли впереди по курсу неопознанный объект и тут же скинули его изображение на главные экраны боевых рубок всех кораблей космофлота Новой Германии.
        Объект внушал. Был он явно искусственного происхождения - идеальная сферическая форма, опоясанная по центру темной разделительной полосой, по которой туда-сюда, подчиняясь какому-то неведомому ритму, пробегали огоньки-искорки. То ли сигналы, то ли черт знает что. Разобраться с этим не успели. Определили только диаметр объекта- более тысячи двухсот метров! Ирасстояние до него- пятьдесят восемь тысяч шестьсот двадцать километров.
        Слава Боевому уставу космофлота!
        Потому что три малых разведкатера были посланы по направлению к Солнцу сразу после выхода флота из гиперпространства, именно следуя его букве. Ине важно, что по всем теоретическим выкладкам в этой беспощадно пустой области Солнечной системы, на краю гелиосферы, и близко не должно было оказаться ничего, сделанного человеческими руками. Как видим, оказалось. Адмирал Генрих Шварценберг, не вынимая трубку изо рта (курить трубку- не обязательная, но давняя и почетная традиция космофлотчиков, а семена табака, захваченные на «Нибелунг», отлично прижились в почве Новой Германии), прямо так и спросил у своих подчиненных, созвав немедленно видеосовещание:
        -Если эта хрень запущена сюда не людьми, то кем?
        -Аесли людьми, то выходит, что мы недооценили потенциал человечества,- буркнул командир крейсера «Хорст Вессель» фрегаттенкапитан Курт Браун, известный своей осторожностью.
        -Большой- не значит сильный,- задумчиво проговорил начальник штаба флота контр-адмирал Рудольф Мейендорф.- Да и непонятно назначение данного объекта. Оно не обязательно должно быть военным.
        -Не обязательно,- согласился Генрих Шварценберг,- но мы обязаны считать его военным, пока не доказано обратное. Фриц, что говорят твои разведчики?- обратился он к начальнику разведки флота Фрицу Эрхарду.
        -Пока ничего нового. На всякий случай я приказал им держаться на расстоянии,- ответил начштаба и, предваряя следующий вопрос, добавил:- На радиосигналы объект не отвечает. Эфир чист.
        -Черт, может, прощупать его квантовой пушкой?- предложил Карл Хейнц.- На одной десятой мощности. Пощекотать. Глядишь, и проснется.
        Осторожный Браун хотел было заметить, что лучше не торопиться будить то, о чем не имеешь исчерпывающего представления, но не успел.
        Шар «проснулся».
        Вялая до этого беготня огней по центральной темной ленте резко ускорилась, после чего в верхней части шара одновременно открылось шесть трапециевидных портов, откуда, словно праздничный фейерверк, сияя огнем дюз, вылетело три десятка юрких аппаратов, больше всего похожих по форме на слегка приплюснутые гравитацией капли ртути. Каждый размером примерно с «космический охотник» RH-7.
        -Разведка, все назад!- рявкнул начальник штаба контр-адмирал Рудольф Мейендорф.
        Ивовремя.
        Кажущийся поначалу беспорядочным рой «капелек» быстро организовался. Девять из них заняли позицию вокруг «шара-мамы», а остальные, разделившись на три эскадрильи по семь в каждой, ринулись к немецким катерам-разведчикам.
        Катер-разведчик SB-2, внешне напоминающий «космический охотник» RH-7- такая же железная шляпа ландскнехта,- отличался от последнего бо?льшим размером, гораздо бо?льшим радиусом действия и тем, что экипаж разведчика состоял из двух человек. Так же, при равных примерно скоростях и маневренности, SB-2 по сравнению с
«охотником» был практически безоружен, обладая всего лишь одной квантовой пушкой средней мощности. Да и та вечно простаивала без дела и оживала лишь на учениях, поскольку в непосредственном отражении астероидных атак разведчики не участвовали- не ставились перед ними подобные задачи.
        Исходя из этих обстоятельств, экипажи всех трех разведчиков приказ контр-адмирала к отходу восприняли с большим воодушевлением. Все-таки три против двадцати одного- это не то соотношение, при котором стоит принимать бой. Особенно, если и стрелять ты толком не можешь да и плохо умеешь, если честно. Так что поиграть в игру «а ну-ка догони»- самое то. Ипосмотрим, у кого тяга лучше, а нервы крепче.
        Тяга оказалась примерно равной, и быстро оторваться от шустрых преследователей не удалось. Но и приблизиться к себе на расстояние эффективного выстрела разведчики не дали. Авыстрелы были. Приборы и людские глаза зафиксировали энергетические импульсы, весьма напоминающие импульсы квантовых пушек, которыми «капли» пытались достать разведчиков. Итаки пару раз достали. Однако защитные поля SB-2 успешно доказали, что энергия реакторов расходуется на них не зря. Но что будет, если истребители противника (в том, что это истребители, не оставалось сомнений) сократят дистанцию? Проверять это на практике не хотелось никому. Вособенности экипажам разведкатеров. Вот они и улепетывали во все лопатки под защиту больших пушек линкоров, крейсеров и эсминцев родного флота, лихо совершая маневры уклонения и отбрасывая время от времени цели-обманки.
        Однако на то и бой, чтобы узнать, на что способен твой противник. Вечно убегая и уклоняясь от ударов, сделать это невозможно. Нужно атаковать и бить самому. И, когда расстояние до ближайших к разведчикам больших кораблей, каковыми как раз являлись линкор «Эрих Хартманн», крейсер «Хорст Вессель» и эсминец «Германская ярость», сократилось наполовину, адмирал отдал долгожданный приказ:
        -«Хартманн», «Вессель», «Ярость», выпускайте «охотников»! Всех. Задача: связать боем, атаковать и уничтожить вражеские истребители. Приказ остальным: наша цель - корабль-матка. Задача та же - атаковать и подавить сопротивление. Пленных брать. При этом наши потери должны быть минимальны или их не должно быть вовсе, у нас еще Земля впереди. Поэтому действовать аккуратно. Бьем издалека, но сильно. Кбою, господа, я на вас надеюсь.
        Дверь камеры бесшумно ушла в стену.
        -Эрика, на выход!- она узнала голос командира эскадрильи Ганса Шефера, донесшийся из скрытого динамика внутренней связи (стандартные коммуникационные терминалы на гауптвахте отсутствовали).- Занять место по боевому расписанию! Через пять минут стартуем, после боя досидишь.
        Последние слова Ганса Эрика скорее угадала, чем услышала, поскольку уже выскочила за дверь и рванула по коридору.
        Минута до нужного уровня, еще полторы- влезть в «флюканзуг». Здесь уже толпятся братья-пилоты. Движения быстрые, точные, сотни раз повторенные. Эрика не задает вопросов, ловит короткие фразы.
        -Нас шестнадцать, их двадцать один…
        -Нас тридцать два. «Вессель» и «Ярость» тоже в деле.
        -У них тридцать. Девять в круговой обороне. Забыли?
        -Плевать. Мы их порвем.
        -Доннерветтер! Гребаная застежка…
        -Откуда он тут взялся? Мы же на краю гелиосферы!
        -Мы же взялись. Аон чем хуже?
        -По коням, господа,- время, время!
        Значит, все-таки противник. Не рой астероидов- тупой в своей мертвой, заданной неотвратимости, а настоящий- живой и разумный. Такой же, как ты.
        Две с половиной минуты! Скафандр сидит, как в нем родилась. Бегом к машине, трап, кабина, убрать трап, кресло, пристегнуться, врубить питание, проверить системы.
        Вычислитель- есть.
        Нейросенсоры- есть.
        Двигатель- есть.
        Вооружение- есть.
        Гравигенераторы - есть.
        Защита- есть.
        Связь- есть.
        Герметизация- есть.
        -Лейтенант Эрика Ланге к старту готова!
        -Принято, Ланге,- ответил Шефер.- Информация в твоем вычислителе. Подключайся и впитывай. Две минуты до старта.
        Потом этот бой они неоднократно разбирали по минутам и секундам. Каждый неудачный маневр и каждый удачный выстрел. Все допущенные ошибки и то, как их можно и нужно было избежать. И все верные мгновенные решения, приведшие к успеху. Собственно, ошибок было не так много и, хотя за них дорого заплатили («космические охотники» безвозвратно потеряли в этом бою три машины вместе с пилотами, и еще четыре были выведены из строя с повреждениями различной степени), победа досталась германскому флоту.
        Но это было потом.
        -Внимание пилотам! Готовность- тридцать секунд!
        Так. Более-менее все ясно. Остальное решит бой.
        Пальцы левой пробежались по клавиатуре управления огнем. Пальцы правой легли на ручку управления машиной.
        Тонко запел двигатель, выходя на рабочий режим.
        -Обратный отсчет! Десять, девять, восемь…
        Гаснет свет на палубе, раскрывается диафрагма стартового створа.
        Так вот вы какие, звезды родины… Красиво. Но любоваться будем потом.
        -…три, два, один! Удачной охоты, мальчики и девочки. Возвращайтесь живыми!

«Tropfen» (капли)- это название прилипло к вражеским истребителям еще до того, как немецкие пилоты бросили свои «космические охотники» им навстречу.
        Они сошлись- двадцать один истребитель пока еще неизвестного врага и тридцать два
«космических охотника» космофлота Новой Германии. И закружилась смертельная карусель.
        Довольно быстро выяснилось, что «капли», пожалуй, маневреннее RH-7, однако хуже защищены- хотя аннигиляторы поначалу оказались малоэффективны против них (заряды танцевали красивый, но бесполезный танец на границах защитного поля), квантовые пушки, примененные определенным образом, достигали успеха. Аза ними уже и аннигиляторы.
        Изъян защитного поля «капель» оказался в том, что, в отличие от всегда равномерно распределенного по всей сфере поля «космических охотников» и вообще всех остальных кораблей германского флота, это «уплотнялось» в той точке, куда били квантовые пушки. Чем больше мощность луча, тем плотнее поле. Соответственно, оно
«разуплотнялось» в других местах. Бей- не хочу. Было бы, кому бить. Получалось, что построение и ведение боя классическими «двойками» оправдывало себя здесь на все сто. Двое на одного (один отвлекает, второй пробивает защиту)- и дело сделано, материал, из которого были отлиты эти «капли», оказался вполне уязвим для лучей квантовых пушек и зарядов аннигилятора. Хоть и не в такой степени, как какой-нибудь железо-никелевый астероид, но все же.
        Правда, зажать одну «каплю» сразу двоим «охотникам» и при этом не подставиться самим под удар со стороны было не так-то просто, но и здесь в конце концов приловчились. «Капли» были хоть и маневренны и обладали немалой скоростью, но действовали шаблонно, используя набор из трех-четырех основных приемов, алгоритм применения которых бортовые вычислители, усиленные мозгами живых пилотов, разгадали довольно скоро. Ихотя за это пришлось заплатить недешево, становилось ясно, что враг слабее и дожать его- дело упорства, мужества и умения.
        Вгорячке боя Эрика совершенно утратила чувство времени и взглянула на часы лишь тогда, когда, еще способные к сопротивлению «капли», видимо, подчиняясь приказу, стали на полной скорости отступать к кораблю-матке.
        Семнадцать минут, дамы и господа. Всего каких-то семнадцать минут, за которые она истратила почти все заряды для аннигилятора, лично уничтожила одну «каплю», дважды чуть крупно не подставилась сама, один раз едва успела прийти на помощь Гансу Шеферу и заработала крепкий ожог правого переднего сектора, потеряв квантовую пушку средней мощности. Но драться она могла вполне, а потому вместе с остальными кинулась в погоню за врагом, который, потеряв больше трети состава (восемь из двадцати одной «капли» уже превратились в бесформенные оплавленные куски, и еще, как минимум, четыре были крепко подбиты), уносился под защиту корабля-матки во весь опор своих сияющих ослепительным плазменным огнем дюз.
        Дальнейшее произошло как-то очень быстро. Во всяком случае так показалось Эрике.
        Пока «космические охотники» разбирались с «каплями» при поддержке (больше моральной, но все-таки) линкора «Эрих Хартманн», крейсера «Хорст Вессель» и эсминца «Германская ярость», а затем преследовали их, еще пять кораблей флота, включая флагман- тяжелый крейсер «Манфред фон Рихтгофен», обошли сферу боя по большой дуге и, окутанные защитными полями от дюз до носовых антенн, приблизились к тысячедвухсотметровому шарообразному кораблю противника на расстояние эффективного огня. Каковой огонь и был по ним незамедлительно открыт из всех орудий (или что там у него было) противника. Стрелял «шар», вероятно, теми же высокоэнергетичными зарядами, что и его истребители-«капли». Защита немецких кораблей расцвела яркими переливами огней, напоминающими северное сияние на Земле и Новой Германии.
        Огонь был столь интенсивен, что какое-то время все буквально оцепенели, не имея возможности хоть на мгновение убрать защиту, чтобы адекватно ответить. Азатем, не мудрствуя лукаво, «шарик» выплюнул еще и полтора десятка управляемых ракет (по три штуки на одну боевую единицу). После чего, пока германская эскадра из пяти кораблей была занята маневрами уклонения и отражением ракетной атаки, запустил внутрь себя оставшиеся целыми «капли», которые как раз к нему подоспели, прекратил стрельбу и, в свою очередь, тоже окутался защитным полем. И оно оказалось явно иной природы, нежели поля «капель», потому что даже лучи квантовых пушек главного калибра тяжелого крейсера «Манфред фон Рихтгофен», поддержанные со всех сторон дружным огнем остальных четырех кораблей, уперлись в него, словно свет зенитных прожекторов времен Великой войны в бетонную стену. Да оно и напоминало бетонную стену хотя бы тем, что сквозь него не проникало даже и электромагнитное излучение видимого спектра- так что враг перестал быть виден на экранах. Вместо него слабо сияла, озаряемая красивыми вспышками аннигиляционных зарядов,
пляшущих на ее поверхности, подобно сказочным феям на лесной лужайке, жемчужно-серая сфера диаметром добрых два километра. Внутри которой прятался уже сам вражеский корабль. Словно маленький твердый орешек в толстой скорлупе.
        Тут выяснилось, что один «космический охотник» все-таки прорвался к вражескому кораблю-матке вслед за «каплями». Отключив защитное поле и благодаря этому получив возможность максимального форсажа и максимального напряжения гравигенераторов, он, не слушая отчаянных приказов немедленно вернуться, далеко оторвался от своих товарищей и, успев вместе с «капельками» вовремя затормозить, скрылся из глаз ровно в тот момент, когда «шарик» ушел в глухую защиту.
        Вкабине этого RH-7 сидел пилот германского космического флота, разгильдяй, грубиян, пьяница, хам и дуэлянт лейтенант Лотар Нойманн.
        Ранение, полученное им в поединке с Эрикой, было, в сущности, царапиной- острие шпаги всего лишь проткнуло кожу, наткнувшись на ребро, и он, как стало известно позже, уговорил своего комэска пустить его в бой вместе со всеми…
        Они так никогда и не узнали, что же произошло на самом деле.
        То ли защитные системы врага под ударами квантовых пушек перешли критическую черту, и главная энергетическая установка пошла вразнос. То ли Лотар, попав в безвыходную ситуацию, нашел какое-то слабое место у противника и применил отчаянное и самоубийственное оружие- таран. Последние слова лейтенанта: «Вижу цель! Атакую! Прощайте все!»- долго еще звучали в ушах тех, кто их слышал.
        Как бы то ни было, но жемчужно-серая сфера защитного поля вдруг исчезла, и на экранах всех кораблей германского флота расцвела одна и та же картинка- гигантский шар вражеского корабля-матки, бесшумно и красиво разваливающийся на куски от внутреннего взрыва чудовищной мощности.
        Глава 18
        Корабль чужих
        Врач первой категории Мария Александрова, пилот Михаил Ничипоренко
        Поручни или иное ограждение у треугольного «ковра-самолета» напрочь отсутствовали, а потому врач и пилот старались держаться поближе к центру, пока летающая платформа совершала свой плавный неспешный путь внутри неведомого объекта, пленниками которого Маша Александрова и Миша Ничипоренко так внезапно оказались. Поначалу они с опаской косились на своих молчаливых спутников- Богомола и Куклу, как их быстренько окрестила Маша, но те не проявляли ни малейших признаков враждебности, молча застыв по краям платформы, и постепенно люди осмелели.
        -Эй, ребята,- позвал Миша, когда платформа вылетела из ангара, в котором помещался их «Бекас-2», и заскользила по длиннющему, скучному, равномерно окрашенному в бледно-коричневый цвет и плавно загибающемуся направо коридору.- Куда мы едем?
        Вответ- тишина. Богомол и Кукла даже голов не повернули.
        -Миш, они не понимают, наверное,- нервно хихикнула Маша.- Инопланетяне все же.
        -Но голос-то должны слышать, на звук реагировать? Ну-ка, а если так…- пилот сделал шаг в сторону, поднял руку…
        -Миша, не надо!- громко прошептала Маша.
        -Ничего, я нежно,- Ничипоренко протянул руку и осторожно коснулся пальцами черного и гладкого, словно кегля, предплечья Куклы.- Ого!
        -Что?
        -Удевочки температура. Сорок, не меньше.
        Он убрал руку. Кукла продолжала изображать собой статую, отлитую из неизвестного материала. Ее глаза - без белков, сплошь черные, как и сама она, лишь с желтым зрачком посередине, были направлены прямо вперед.
        -Почему у девочки?- спросила Маша.- Может, это мальчик?
        -Ты же сама назвала ее Куклой. Слово «кукла» женского рода. Да и вообще…
        -Понятно,- сказала Маша.- Члена нет- значит, девочка. Хотя мне по-прежнему кажется, что это… ну, если и не машины в прямом смысле, то искусственно созданные существа.
        -Потому что на них нет одежды?- догадался пилот.
        -Иэто тоже. Людям, знаешь ли, свойственно ее носить.
        -Агигантским насекомым?- хмыкнул Ничипоренко.
        Однако врач проигнорировала его вопрос.
        -Иеще запах,- сказала она.
        -Что- запах? Нет никакого запаха,- Миша повел носом.- Яточно ничего не чувствую. Хотя нюх у меня дай боже. Бывало, подходя к дому, за тридцать метров знал, что мама на обед готовит- борщ или солянку.
        Маша невольно сглотнула и подумала, что, прежде чем лезть, не подумавши, черт знает куда, надо было перед выходом хотя бы перекусить. Так, на всякий случай. Но что уж теперь…
        -Вот именно,- сказала она.- Никакого запаха. Амежду тем живые существа имеют обыкновение пахнуть. Железы есть железы. Если они работают, будет и запах.
        -Иу богомолов есть железы?
        -Обязательно. Хотя я, как ты понимаешь, не энтомолог и уж точно не спец по богомолам. Одно только помню.
        -Ага, я тоже. Самка богомола после спаривания съедает самца. Это?
        -Угадал,- вздохнула Маша.- Все-таки какие мы, люди, бываем предсказуемые, даже обидно. Кстати о людях. Ты заметил, что у нашей Куклы по пять пальцев на руках и ногах?
        -Еще бы,- кивнул Миша.- Она вообще здорово похожа на человека. Ну, если не считать… э-э… некоторых особенностей. Ироста, конечно.
        -Бывают очень высокие люди.
        -Бывают,- согласился пилот.- Как бы то ни было, ее похожесть на нас внушает надежду. Одно дело устанавливать контакт с разумными богомолами и совсем другое- с гуманоидами.
        -Хорошо бы этим надеждам побыстрее оправдаться,- вздохнула Маша.- Ато этот коридор без окон, дверей и светильников и весь из себя такой одинаковый и коричневый уже вгоняет меня в тоску. Интересно вообще-то. Светильников не видно, а светло, как днем. Хитрая технология.
        Высказать свои соображения по данному поводу Михаил не успел. Платформа замедлила и без того небыстрый ход и остановилась напротив желтого треугольника величиной с ворота, слегка утопленного в стене коридора справа. На самом треугольнике, ближе к вершине, имелся идеально белый круг, в центре которого красовался, вычерченный алым цветом, какой-то символ.
        -Буква «л»,- сказал Ничипоренко.- Ну, или греческая «лямбда». При чем здесь
«л»?
        -Например, люди,- предположила Маша.- То есть мы. Сучетом того, что это также напоминает мне китайский иероглиф «жэнь», означающий «человек», то весьма красноречиво. Для людей, значит. Для человеков.
        -Ну-ну. Аты откуда китайский знаешь?
        -Яже в Хабаровске мединститут оканчивала. Унас там четверть курса были китайцы и японцы. Но «знаешь»- это сильно сказано. Скорее слегка знакома. На бытовом уровне.
        -Надо же. Так ты с Дальнего Востока?
        -Родилась в поселке Сукпай, что на реке Хор. Знаешь эти места?
        -Нет, но всегда мечтал попасть,- сказал Миша и, набравшись смелости, добавил:- Особенно, если с тобой.
        Маша кинула на пилота свой фирменный удивленно-заинтересованный взгляд, от которого мужчина обычно преисполнялся всяческих надежд, и тут треугольник и впрямь стал воротами- перегородка (если это была перегородка) желтого цвета с белым кругом и алым символом сначала побледнела, а затем растаяла прямо на глазах, исчезла, словно дым или картинка на мониторе от щелчка мышью, открывая проход в следующее помещение.
        Платформа тронулась и, миновав проем, снова остановилась.
        Это был зал. Ровный, все того же светло-коричневого цвета пол, из конца в конец беспорядочно, но красиво исчерченный множеством прямых белых линий. Наклонные, слегка вогнутые внутрь, четыре непроницаемо черные стены, сходящиеся вверху в одной точке. Иослепительно желтый, словно маленькое солнце, шар висит в воздухе не менее чем в десятке метров от пола. Вцентре зала, точно под шаром-«солнцем»,- нечто вроде двух одинаковых полупрозрачных яйцеобразных капсул (снова эта форма!), поставленных торчком, и по ним снизу вверх бегут разноцветные кольца света- красные, синие, желтые, зеленые, оранжевые… Кольца пульсируют, набирая и теряя яркость, догоняют друг друга, смешиваются, исчезают, возникают вновь, явно подчиняясь какому-то сложному, завораживающему ритму.
        И- музыка.
        Едва слышная, на грани восприятия, далекая, совершенно незнакомая, похожая на реку, которая то несется вскачь, сжатая по бокам каменными теснинами скал, вся в реве и белой пене, то плавно и быстро разливается по весенней долине, негромко журча вдоль пологих травяных откосов левого берега с одинокой цветущей черемухой, - запах доносится даже сюда, на середину реки- и крутых обрывов правого, под которыми лежат на крупной гальке синевато-серые, изглоданные весенним теплом, остатки зимних льдин.
        Маша тряхнула головой, приходя в себя, и покосилась на Михаила. Пилот стоял, чуть приоткрыв рот, и редко, по-совьи, мигая, неотрывно смотрел на игру разноцветных световых колец.
        -Эй,- Маша несильно толкнула его в бок.- Очнись, хлопец, всех девок разберут!
        -Уфф…- Ничипоренко тоже затряс головой и крепко растер лицо ладонями.- Прямо чистый гипноз. Знаешь, что мне привиделось? Словно сижу на берегу речки Жерев- есть такая у нас на Житомирщине- с удочкой в руках, слушаю, как пичуги в лесу за спиной щебечут, радуюсь красоте вокруг и покою, и ничего мне больше не надо! Ни забот, ни тревог. Как в детстве.
        -Похоже,- кивнула Маша.- Ятоже речку своего детства видела. Хор. Будто плыву вниз по течению, то ли на лодке, то ли на плоту- не понять. Весна. Черемуха цветет на берегу… Итоже- никаких тревог. Только сердце сладко так замирает, будто предчувствует что-то волнующее.
        -Не нравится мне это,- сделал вывод пилот и, будто невзначай, коснулся кобуры, в которой спал «вальтер».

«Девять миллиметров,- вспомнила Маша,- шестнадцать патронов в обойме».
        -Не веришь в гуманные намерения наших хозяев?- осведомилась она.
        -Хозяева- это, если бы мы по своей воле в гости к ним пришли,- буркнул Миша.- Атак получается, мы их пленники.
        Яйцеобразные капсулы в центре зала прекратили демонстрировать световое шоу и раскрылись вдоль- одна половинка ушла вверх, вторая осталась на месте. Теперь стало видно, что внутри и впрямь кресла.
        -По-моему, это приглашение проходить и садиться,- сказала Маша.
        -Или приказ.
        Словно подтверждая предположение Миши, Кукла шевельнулась и мягко подтолкнула Машу в спину одной рукой, другой указывая на капсулу. То же самое сделал и Богомол, слегка пихнув передней лапой Ничипоренко.
        Маша и Миша инстинктивно уперлись.
        Кукла и Богомол толкнули сильнее.
        -Эй!- воскликнул пилот, отскакивая назад и снова хватаясь за кобуру.- Лапы убери! Маша, не ходи туда. Сердцем чую, это какая-то ловушка.
        Сэтими словами он поймал врача за руку и потянул к себе. То же самое сделала и Кукла, потянув Машу к себе за другую руку. Богомол же ловко развернулся на месте и уставился на Мишу своими жутковатыми желтыми фасеточными глазами. Дальнейшее произошло столь быстро, что Маша не успела ничего ни сделать, ни даже сказать. Только воскликнуть:
        -Ой!
        -Ану отпусти ее, сволочь черножопая,- медленно и внятно произнес Ничипоренко, вытаскивая пистолет и наводя его Кукле в лоб.- Убью, гадину, на месте.
        Богомол издал стрекот, который тут же напомнил Маше звук древней швейной машинки, на которой ее бабушка в поселке Сукпай время от времени что-то шила, попятился и угрожающе поднял передние лапы.
        Кукла сильно дернула Машу к себе.
        Маша вскрикнула.
        Миша нажал на спусковой крючок.
        Втишине, которая их окружала (далекая музыка смолкла вместе с игрой цветовых колец на поверхности капсул), выстрел грохнул страшно и оглушительно.
        Девятимиллиметровая, со стальным сердечником, пуля, как и было обещано пилотом, вылетела из ствола и с бешеной энергией влипла Кукле точно в лоб. Как раз между глаз. Раздался звук, как будто кто-то с размаху вогнал в толстую дубовую дверь топор.
        Кукла отпустила Машу, сделала два торопливых мелких неловких шага назад и с размаху села на пол. Из дырки во лбу вился тонкий легкомысленный дымок. Словно крохотный невидимый гном сидел в голове Куклы и курил трубку. Запахло сгоревшим порохом.
        Богомол повернул свою хищную треугольную башку и посмотрел на поверженную товарку, словно осмысливая, что же случилось. Казалось, он не верил в происходящее.
        Это было его ошибкой. Не дожидаясь, пока «насекомое» все осмыслит, а затем поверит своим фасеточным глазам, пилот рявкнул:
        -Маша, беги!
        Ивыстрелил еще трижды, целясь Богомолу в голову и туловище. Один раз промазал, два попал.
        Однако свалить Богомола оказалось не так просто. Он лишь присел на задние лапы, нелепо размахивая передними, словно пытался отбить ими летящие в него пули.
        -Бах!!

«Четыре»,- машинально считала Маша.
        Невероятным усилием воли она сдвинула себя с места, пробежала несколько шагов и спряталась за спину храброго Ничипоренко.
        Голова Богомола дернулась, на месте правого глаза возникла дыра, из которой на платформу посыпались желтые осколки и неохотно выползла, тут же застыв, густая клееобразная белесая жидкость.
        -Бам-мм-уу!
        Пятая пуля ушла в рикошет, отскочив от какого-то особо твердого места на груди
«насекомого».
        -Беги, говорю!!
        -Бах! Бах!!
        Теперь погас и левый глаз. Седьмая пуля, в свою очередь, перешибла сустав передней опорной лапы, отчего Богомола повело вбок.

«Хорошо стреляет,- как-то отрешенно подумала Маша.- Интересно, где научился, в армии, что ли?»
        Вушах стоял звон, но сквозь него она расслышала Мишин крик:
        -Сдохни, гадина!!!
        Пилот выстрелил еще раз. И промазал.
        Богомол дернулся, переступил с лапы на лапу, стараясь сохранить равновесие, его голова резко задралась вверх и бессильно упала. Одна из пуль, а может, и не одна, все-таки сделали свое дело,- «насекомое» затряслось, словно по его телу пропустили ток высокого напряжения, совершенно неестественно выгнулось назад, затем как бы в раздумье повалилось на бок, дернулось еще пару раз, бессильно скребя задними лапами платформу, и затихло- нижняя часть туловища на платформе, верхняя - на полу.
        Пронзительный скрежет разрезал воздух, как будто кто-то с силой провел ржавым тупым ножом по стеклу. Раз и еще раз. Казалось, он шел отовсюду, и укрыться от него не было никакой возможности. Итут же вслед за ним обрушился тонкий, визгливый, обрывающий сердце и душу, свист. Так, наверное, свистел былинный Соловей Разбойник, Одихмантьев сын, на прямоезжей дороге в Киев, и застигнутые врасплох путники падали замертво…
        Маша присела, зажимая уши.
        Зашевелилась Кукла, поднимаясь на ноги. Вспыхнуло ярче и тут же погасло «солнце» в зале.
        Теперь свет падал только из треугольного проема за их спинами.
        -Беги же!- отчаянно крикнул Ничипоренко и снова дважды выстрелил, целясь в Куклу, которая уже поднялась и сделала шаг в их сторону.
        Пули нашли цель. Взмахнув руками, Кукла опять оказалась на полу.
        Пилот рывком поставил Машу на ноги и кинулся через проем в коридор, таща ее за собой.
        Позже, сколько ни старалась, Маша не могла вспомнить подробностей этого сумасшедшего бега. Впамяти всплывали какие-то повороты, извилистые, узкие и низкие ответвления, в которые они ныряли и где приходилось пригибать голову, чтобы не расшибить макушку о потолок. Абсолютно пустые кубообразные комнаты, с красочными объемными узорами непонятного назначения на потолке, стенах и полу (она готова была поклясться, что некоторые из них шевелились, словно жили какой-то своей жизнью), пандусы, обширный зал, накрытый куполом и уставленный ровными рядами странных черных одинаковых, теплых на ощупь, столбиков… Иснова коридоры, пандусы, комнаты, залы.
        Скрежет и свист давно смолкли. Теперь они слышали только свое частое хриплое дыхание, которого уже не хватало, чтобы обеспечить кислородом мышцы. Куда они бежали и зачем? Об этом они не думали. Наверное, инстинктивно пилот и врач искали место, где можно спрятаться, какой-нибудь островок безопасности, темный угол, схрон, убежище. Но не находили.
        Ировно в тот момент, когда сил больше не осталось и Маша готова была рухнуть на пол, а там будь что будет, они, преодолев еще один короткий пандус-мостик, переброшенный через какой-то бассейн, наполненный до краев розоватой и на вид густой, словно кисель, жидкостью, сквозь треугольный проем- помешались они тут все на треугольных дверях, что ли?!- выскочили на галерею. Нет, не так.
        На Галерею.
        Широкая, не менее пяти метров, ничем не огороженная, она тянулась далеко вправо и влево, обвивая спиралью лежащее перед ними громадное, наполненное теплым светом пространство.
        -Ох… мамочки…- выдохнула Маша и остановилась,- не могу больше, все… надо передохнуть…
        Она наклонилась, уперев руки в колени и стараясь восстановить дыхание, как в студенческие годы, когда одно время активно занималась легкой атлетикой- бегом на средние дистанции и даже брала призы на городских соревнованиях.
        Рядом, словно древний паровоз на полном ходу, пыхтел Миша.
        Постепенно дыхание выровнялось, сердце утихло, и сразу пришла слабость. Организм, измотанный резкой и продолжительной нагрузкой, не хотел больше совершать серьезных усилий.

«Иладно,- подумала Маша,- и хорошо. Никуда больше не побегу, хватит!»
        -Где мы?- спросила она, выпрямляясь и оглядываясь.
        Миша уже стоял на краю галереи- там, где она, казалось, обрывалась в пропасть, и тоже осматривался. Маша поежилась, высоты она боялась, хотя всегда преодолевала свой страх.
        -По-моему, мы в самом центре корабля,- сказал пилот, полуобернувшись и приглашающе протянул руку.- Иди сюда, не бойся, здесь какое-то защитное поле, упасть невозможно.
        Маша подошла, взяла Мишу за руку и встала рядом с ним.
        Когда-то, еще учась в школе, Маша Александрова летала с родителями навестить родственников в Соединенные Штаты Америки, в некогда центр мира, а ныне с трудом сохраняющий остатки былого величия город Нью-Йорк. Там, кроме всего прочего, ей довелось посетить музей Гуггенхайма с его уникальным собранием произведений искусства. Так вот, то, что она видела сейчас, чем-то напоминало интерьер этого выдающегося памятника архитектуры. Правда, увеличенного в десятки раз. Нечто вроде сужающегося книзу цилиндра, накрытого куполом и со спиральной галереей, вьющейся по стенам. Только не было картин на стенах. Искульптур тоже не было. Вместо них плотно расположились все той же треугольной формы… окна? Люки? Экраны приборов? Материал, из которого они были сделаны, отливал плотным, матово-гладким черным цветом. В центре же всего этого инопланетного великолепия, выше того места, где стояли врач и пилот, без всяких видимых опор висело совершенно умопомрачительное образование, которое весьма условно можно было сравнить с исполинской гроздью винограда нежного розоватого цвета с фиолетовым оттенком. Икаждая «ягодка»
этой грозди сияла своим особым светом, который и наполнял собой все это фантастическое пространство.
        Атриум, вспомнила Маша, подобное помещение называется атриум. Только здесь он какой-то совсем умопомрачительный.
        -Красиво,- вздохнула она.- Но непонятно. Бежали, бежали… и прибежали. Что теперь, Миш? Только прошу тебя, не стреляй больше. По-моему, это бесполезно.
        -Как же бесполезно, если двоих я отправил на тот свет? Или вывел из строя, как тебе будет угодно,- с обидой в голосе осведомился пилот.
        -Аты уверен, что это было необходимо?
        -Аты уверена, что нам следовало подчиниться и залезть в эти коконы с креслами? Особенно, когда тебя заставляют это сделать?
        -Не уверена. Но я вообще почти ни в чем сейчас не уверена. Думаю, и ты тоже. Знаю только совершенно точно, что агрессия всегда порождает агрессию. Уж извини за банальность.
        -Яуверен вот в нем,- Миша похлопал по «вальтеру», который успел спрятать в кобуру на поясе.- Изнаю тоже совершенно точно, что слабого нагибают, а сильного боятся. Или хотя бы уважают. Всегда. Но в чем-то ты права. Обещаю впредь без особой нужды огонь не открывать. К тому же патроны надо беречь. Уменя всего одна запасная обойма.
        -Ина том спасибо,- сказала Маша.
        -Вообще-то странно, что за нами нет погони,- почесал в затылке пилот.- То ли хозяева нас боятся, то ли, наоборот, здесь всюду сканеры, они за нами следят и уверены, что ничего серьезного мы натворить больше не сможем. Хотя тот жуткий скрежет и свист, по-моему, был своеобразным сигналом тревоги.
        -Ага,- согласилась Маша.- Трудно не встревожиться, когда услышишь такое. Ячуть не описалась… Ой.
        -Что?
        -Организм.
        -Что организм? Болит что-то?
        -Не болит. Требует. Без еды и даже воды какое-то время продержаться можно, хотя воду желательно найти побыстрее. Но как быть с остальными потребностями?
        -Японял. Ладно, сейчас что-нибудь придумаем.
        Выход был найден быстро. В качестве туалета использовали помещение с бассейном, вернувшись назад через треугольный проход и найдя там относительно удобное защищенное место у противоположной стены. Потом вернулись обратно.
        -Выбор у нас небольшой,- сказал Миша.- Вверх по галерее, вниз по ней же или назад. Лично я назад не хочу.
        -Ятоже.
        -Тогда…- пилот покопался в нагрудном кармане и вытащил оттуда монету.- Серебряный рубль,- пояснил он,- еще времен СССР, от предков достался. Стоит кучу энерго, между прочим, но я не продаю, ношу, как талисман. Орел- вверх, решка- вниз.
        -Кидай,- сказала Маша.
        Выпала решка с изображением рабочего, обнимающего за плечи крестьянина и указывающего ему на восход солнца над заводом и годом чеканки внизу- «1924г.».
        -Обнадеживает,- сказала Маша.- Значит, идем на восход. Пусть он и где-то внизу.
        Глава 19
        Борт патрульного космокрейсера «Неустрашимый»
        Пилот спейсфайтера В-910 «Бумеранг» ст. лейтенант Сергей Тимаков и другие
        -Второго пилота выберешь сам,- продолжил капитан-командор, отвечая на мой незаданный вопрос.- Любого из имеющихся. Дюран обычно летал с Лебедевым, но я знаю, что особого восторга последний по данному поводу не испытывал.
        -Разрешите взять старшего лейтенанта Лянь Вэя? Унего опыт вождения малотоннажников не меньше моего, и к тому же я доверяю ему, как себе.
        -Дракона? Губа не дура. Разрешаю.
        Он умолк.
        Оба- д’ Артаньян и Уварофф глядели на меня, словно раздумывая, стоит мне сообщать суть задания или ну его на фиг.
        Страшно хотелось задать по данному поводу соответствующий вопрос, но я терпел. Есть у меня дурацкая привычка- лезть поперед батьки в пекло, перебивать старших и вообще торопить события. За это я неоднократно крупно и мелко огребал как от жизни вообще, так и от всевозможного начальства в частности, и с годами научился худо-бедно себя контролировать.
        -Слушай задание,- откинулся на спинку кресла капитан-командор, видимо, удовлетворенный моим видом.- Берешь разведбот «Быстрый» и стартуешь к Марсу. Желательно, как можно скорее. Идешь туда с максимальным ускорением, на пределе. Затем прячешься на Фобосе… Там два кратера один в другом. Большой Стикни и в нем еще один- Лимток. Знаешь их?
        -Обижаете, господин капитан-командор. По общей планетографии у меня «отлично».
        -Молодец. Вот в них и прячешься. Так, чтобы ни одна собака не засекла. Я имею в виду инопланетную собаку. Но и колонистам знать о твоем прибытии ни к чему. На всякий, мать его, случай. Сидишь, ждешь, наблюдаешь. Врежиме полного радиомолчания. Как только на горизонте появляется враг, быстро собираешь о нем все сведения, какие только сможешь, и посылаешь информацию нам. Этим ты себя, несомненно, обнаружишь. Значит, далее действовать будешь по обстоятельствам,- капитан-командор замолчал. Он явно что-то недоговаривал, но я пока никак не мог понять, что именно.
        -Думаю, вариантов будет немного, Сергей… э-э… Леонидович,- подал голос Питер.- Или возвращаться на крейсер, или совершать посадку на Марс и присоединяться к колонистам.
        Надо же, уже и отчество мое запомнил. Вличном деле посмотрел, не иначе. Ивпрямь настоящий Генеральный инспектор.
        -Первое, как ты понимаешь, предпочтительней,- снова взял инициативу в свои руки д’ Артаньян.- Колонистам нечем обороняться против чужих. Земля их даже эвакуировать быстро не может, не хватает кораблей. Там уже ситуация на грани паники, а будет еще хуже.
        Япредставил себе, как мы с Лянь Вэем садимся на космодроме марсианской столицы Лемурии (она же единственный город людей за пределами Земли), и к нашему боту тут же устремляются сотни колонистов, обуянные единственным и неукротимым желанием: любой ценой покинуть Марс… Мда, ну его на фиг. Лучше и впрямь вернуться на крейсер. Если, конечно, у нас будет такая возможность. Обнаружить врага, оценить его силы и передать информацию своим в условиях космоса на 99,9 процента означает и обнаружить себя, правильно д’Артаньян сказал. Это вам не разведрейд по тылам противника времен Второй мировой войны. Идаже времен Серых Десятилетий. Хотя выбор Фобоса и его кратеров я в данном случае одобряю. На этом неправильной формы, изъеденном кратерами и шрамами гигантском космическом булыжнике, громко называемом
«естественным спутником Марса», нет никаких баз, и как раз поэтому есть шанс, что чужие просто не обратят на него внимания, их будет манить другая цель- Лемурия. Ктому же в составе Фобоса хватало железа и других металлов, чтобы разведбот хотя бы на время мог прикинуться частью спутника. В большом кратере- маленький. Ив этом маленьком, в свою очередь, лежит и никого не трогает малюсенький кусочек металла. Сучетом размеров вышеупомянутых кратеров (если мне не изменяет память, диаметр Стикни девять километров, Лимтока- около двух, а общая их глубина порядка полутора километров),- песчинка. Ага. Только правильной формы. И при этом весьма активно излучает в том же инфракрасном диапазоне. Потому что радиосвязь, сенсоры и радары выключить можно, а вот прекратить выделять тепло не получится. Во-всяком случае, пока мы живы.
        То есть засечь нас- раз плюнуть. Обладая, понятно, соответствующими приборами и желанием. При этом не забудем, что, прячась всю дорогу на дне Лимтока, словно испуганная мышь в норе, с неактивированными сенсорами, вообще ни черта не заметишь. Азначит, и задачу не выполнишь. Придется и самим высовываться, и зонды запускать. Другими словами, опять же обнаруживать себя. Но кто говорил, что разведка- это легко и безопасно?
        -Вбой ни при каких обстоятельствах не лезть,- продолжал излагать задачу Малкович.- Герои мне не нужны. Особенно герои мертвые. Мне нужна информация. Ине только мне- всему человечеству, извини за пафос. Настоящими героями станете, если эту информацию добудете. Аесли при этом еще и вернетесь живыми, то можете вертеть в кителях дырки под «Звезду Земли».
        Ого.

«Звезда Земли»- наивысший орден Содружества Космических Наций и, насколько я знал, на сегодняшний момент вручался лишь дважды. Сам по себе он охренительно дорог (одних бриллиантов двадцать две штуки, не считая золота и платины) плюс к нему полагалась не менее охренительная денежная составляющая в размере семидесяти тысяч энерго. Получил- радуйся, истратил- не плачь.
        -Можешь задавать вопросы,- разрешил капитан-командор.
        По мере того, как Малкович и Уварофф ставили передо мной задачу, у меня возникло три вопроса. Два я решил оставить при себе, так как понял, что знаю на них ответы и сам. Аодин все-таки задал, хотя можно было и обойтись:
        -Сколько нам сидеть на Фобосе? Спрашиваю на случай, если чужие не объявятся у Марса, а режим радиомолчания не позволит связаться с крейсером.
        -Объявятся,- я подумал, что д’ Артаньян сегодня на удивление словоохотлив. Спасибо шотландскому виски.- Их уже засекла станция на Весте. Семь объектов явно искусственного происхождения движутся сейчас точнехонько к Марсу. Массу и объем просчитать трудно, у них неизвестные нам и весьма действенные способы маскировки, но выхлоп двигателей особо не скроешь. Наши спецы уверены, что они тоже пользуются термоядом, но…- он покачал головой.- Уж больно ускорение лихое. Можно предположить, что возможности их гравигенераторов намного превосходят наши. Или они применяют какую-то другую технологию. Не важно. Важно, что они наверняка знают о наличии в Солнечной разумной жизни и действуют соответственно. Нептун с несчастной базой на Тритоне им первым подвернулся. Следующая цель- Марс, поскольку Сатурн и Юпитер сейчас далеко в стороне, а в системе Урана у нас баз нет. Ну, а после Марса, сам понимаешь… Тем более как раз противостояние, Земля близко. Так что действуй, старлей. Три недели тебе и Дракону на все про все. Неделя до Фобоса добраться на максимальной тяге и максимум две там. Если через две недели чужие не
появятся, получишь отдельный приказ по защищенному каналу связи. Все подробности задания тебе сейчас перешлют на личный комм. До Лянь Вэя доведешь то, что считаешь необходимым. Ему лично и комэску я сейчас сообщу, что он поступает в твое распоряжение. Все, свободен.
        -Есть,- я поднялся и направился к двери.
        Теперь у меня появилось еще несколько вопросов, но задавать их Малковичу было бы, по меньшей мере, бестактно. Он и так сказал мне больше, чем должен был. И дал почувствовать тоже.
        Разведывательный бот «Быстрый»- аппарат уникальный, дорогой, но и впрямь очень быстрый, маневренный и удобный в управлении. То есть по всем этим трем параметрам он мало уступит нашим «Бумерангам», однако при этом обладает радиусом действия, сравнимым с дальностью полета среднего ГПП-3 (грузопассажирский планетолет третьей серии), трудящегося на трассах внутренних планет Солнечной системы между Меркурием, Венерой, Землей и Марсом. Особенно, если использовать дополнительные топливные баки. Рассчитан бот на двоих: первый пилот, он же командир, и второй пилот, он же штурман. Но в случае необходимости «Быстрый» может принять на борт и обеспечить жизнедеятельность еще троих. Аесли очень постараться, то и четверых. Правда, на комфорт, даже весьма условный, рассчитывать при этом не стоит. Хотя если пользоваться «Быстрым» в штатном режиме, то летать на нем можно месяц и даже больше без дозаправки и пополнения запасов пищи, воды и кислорода. Ясно, это не крейсер, места мало. Но и не родной «Бумеранг», где и одному-то повернуться негде, не то что двоим. Впрочем, у них и задачи разные. «Неустрашимый»-
патрульный крейсер (он же круизер) и потенциально способен на многое. Начиная от собственно патрулирования, обнаружения и уничтожения противника меньшего, равного или даже превосходящего класса до обороны баз и целых планет, а также высадки десанта и охраны торгово-пассажирских путей. Не говоря уже о том, что «Неустрашимый» служит базой для семи (в ближайшей перспективе девяти) спейсфайтеров В-910 «Бумеранг» и одного разведбота «Быстрый».
        Спейсфайтер В-910 «Бумеранг»- это, по сути, истребитель и задачи у него соответствующие- обнаружение и уничтожение противника. Конечно, одному
«Бумерангу» с вооруженной махиной, подобной крейсеру, не справиться. Но любой грузопассажирский планетолет против спейсфайтера бессилен, а эскадрилья из шести В-910 способна побороться и с крейсером.
        Понятно, все это в теории. Практические задачи возникли только сейчас, и никто пока не мог внятно сказать, чего стоят и «Неустрашимый», и наши «Бумеранги» в реальном бою против чужих.
        Соответственно, разведбот «Быстрый» заточен на сбор информации. Вместо рельсовых пушек (рейлганов), управляемых ракет с ядерными и обычными боеголовками, а также боевых лазеров эта машина под завязку напичкана следящей и анализирующей аппаратурой. Соответственно, и «бортач» разведбота не только обладает особым программным обеспечением, но и сама архитектура его несколько другая. Хотя при случае «Быстрый», пусть и плоховато, но все-таки может драться, для чего и вооружен одним боевым лазером средней мощности.
        Вобщем, нормальная машина. Особенно, если уметь ею пользоваться. Яумел. Как-никак экзамены по разведке и вождению малотоннажников сдал в свое время на
«отлично», да и уже здесь, на «Неустрашимом», дважды выходил в космос на «Быстром» в рамках переподготовки. Другое дело, что быть истребителем мне нравилось гораздо больше, нежели разведчиком. Но тут я не был оригинальным. Прирожденный разведчик у нас один - Франц Дюран, его хлебом не корми- дай уйти в свободный поиск и желательно подальше от родного крейсерского борта. Бродяга и убежденный одиночка по натуре - даже странно встретить подобный характер у современного француза, привыкшего во всем полагаться на родное государство и оглядываться на него при любом действии, выходящем за рамки человеческой физиологии. Остальные предпочитают
«Бумеранги»- быстро, лихо, но не слишком далеко. Втом числе и Вадька Лебедев (угадайте, какая у него была кличка?), обычно летавший с Францем вторым пилотом. Малкович тактично умолчал о том, почему разрешил мне самому выбрать второго, но тут все было ясно: гениальному Дюрану, по сути, и вовсе второй пилот был не нужен, ему было совершенно все равно, с кем летать, лишь бы тот обладал элементарными навыками и слушался командира. Авот мне- нет. Мне требовался не исполнитель, а напарник. Надежный и компетентный, на которого можно положиться, как на себя самого. Икто бы тут подошел лучше Дракона? Никто. При всем моем хорошем отношении к Лебедю.
        Для начала я связался с дядей Колей и поставил перед ним задачу совместно с механиком «Быстрого» подготовить машину к вылету.
        -Ачто там подготавливать?- удивился дядя Коля.- Готова она, мы ж только что тревогу отыграли. Хоть Франц и заболел, но Юзик свое дело знает туго.
        Юзиком дядя Коля называл Иосифа Перпельпихтера, механика Франца Дюрана, сорокалетнего еврея из Хайфы- большого любителя анекдотов и такого же мастера на все руки, как сам дядя Коля.
        Яобъяснил, что, во-первых, нужно установить на «Быстрый» дополнительные баки, а во-вторых, мне самому будет спокойнее, если я буду знать, что он, Николай Богданович Гордеев, лично примет участие в подготовке разведбота.
        -Ясно,- сказал дядя Коля совершенно трезвым голосом.- Значит, работа предстоит - теща не смейся. Все сделаем, господин старший лейтенант, можете не сомневаться.
        Ипо этому «господин старший лейтенант» я понял, что дядя Коля осознал всю серьезность предстоящего дела и беспокоиться мне и впрямь не о чем. Впрочем, я и раньше не беспокоился. Не было еще случая, чтобы дядя Коля допустил малейшую оплошность в работе. Хоть трезвый, хоть выпивший.
        Теперь настала пора заглянуть к нашему корабельному врачу Жене Дикому. Вот случай, когда фамилия подходит внешности человека, как пуля нужного калибра- стволу. В отличие от имени. Был Жека двухметрового роста, кисти его толстых, покрытых ковром густых черных волос рук доставали чуть ли не до колен, а низкий, сильно скошенный назад лоб, маленькие болотного цвета глазки и вывернутые губы наводили на мысль, что неандертальский след в геноме доктора покрывает след кроманьонский, как бык овцу. При этом был Дикий общительным, остроумным и добродушным человеком, всегда готовым поддержать здоровье военкосмолета всеми доступными ему средствами.
        -Привет, Грей,- буркнул он, когда я вошел к нему в кабинет. Обычно русские члены экипажа, с кем я был на дружеской ноге, звали меня Серый. Те, кто не испытывал ко мне особой симпатии - Красавчиком или Претти-боем, да и то за спиной. Однако Дикий почему-то использовал английское Грей. Яне возражал.- Надеюсь, тебе аппендикс удалять не надо? Хватит с меня одного Франца.
        -Бог миловал. Но если хочешь, можешь проверить.
        -Опрометчивое заявление. Знаешь ведь- то, что ты здоров, не твоя заслуга, а врачебный недосмотр.
        -Ладно, не проверяй. Оно и правильно. Вусловиях, когда Земле угрожают инопланетные захватчики, от нас требуется железное здоровье, ясность ума и храбрость сердца.
        -Ты за этим пришел? За храбростью сердца?
        -Храбрости у меня навалом. Авот ясность ума надо бы слегка поправить.
        -Понятно,- кивнул Жека.- Самогонку хлестал с дядей Колей. Иэто в условиях готовности номер один. Орел, чего там.
        -Жень,- осведомился я участливо, присаживаясь на стул.- Утебя настроение, что ли, плохое, не пойму?
        Врач вздохнул.
        -Ас чего ему быть радужным? Видел запись? Оружие, между прочим, у них настоящее. А я потом вас латай, героев.
        -Если будет, что латать,- заявил я с напускной беспечностью.- Следуя теории, нас, военкосмолетов, обычно сразу убивают. Специфика.
        -Спасибо, утешил.
        -Брось, Жека. Доживем до боя, увидим. Дай лучше таблеточку, а то мне работать через пару часов.
        -Закатывай рукав. Много выпил?
        -Грамм сто пятьдесят.
        Дикий открыл шкаф с лекарствами, достал самопроникающую таблетку алкокиллера, активировал ее и приложил к моей вене на локтевом сгибе.
        Холод, легкое жжение, тепло. Все. Таблетка исчезла, всосавшись под кожу, а затем в вену и кровь без остатка.
        -Спасибо, Жень.
        -Не за что. Возвращайся живой.
        -Даже не сомневайся,- сказал я и вышел, опуская на ходу рукав.
        Лянь Вэй ждал меня в нашей каюте. Он уже получил приказ и теперь с невозмутимостью истинного сына Поднебесной собирал личные вещи.
        -Салют, командир!- он пожал мне руку.- Спасибо, что выбрал меня.
        -Нашел, за что благодарить,- я прошел в каюту и сел на койку.- Три недели париться в разведботе- это тебе не утку по-пекински кушать. Ихорошо, если три. Что тебе сказал д’ Артаньян?
        -Сказал, что я иду с тобой вторым на «Быстром». Цель- Фобос. Задание- разведка. Остальное ты мне сообщишь.
        -Для начала давай посмотрим файл с заданием,- я достал личный комм, убедился, что файл получен, и, не глядя, перебросил его Дракону. Вы как хотите, а от Лянь Вэя у меня секретов нет, нам одно дело вместе делать, и все, что знаю я, должен знать и он.
        Некоторое время мы изучали задание. Впринципе, все то же самое, что я уже слышал, только изложено письменно и соответствующим командирским стилем. Ичто-то мне по-прежнему не давало покоя. Что-то, о чем не договорил или умолчал Малкович и о чем мне следовало догадаться самому. Яподнял голову и встретился глазами с Драконом.
        -Ты думаешь о том же?- спросил он негромко и без своей всегдашней улыбки.
        -Вероятно,- ответил я осторожно.- Давай сравним. Ты первый.
        -Ядумаю, крейсер не пойдет к Марсу,- сказал мой друг.- Это деза. На самом деле
«Неустрашимый» зависнет где-то здесь, недалеко от Земли, и будет молча ждать врага. Невидимый и неслышимый. Авсе будут думать, что он идет к Марсу защищать Лемурию. Возможно, и чужие тоже.
        Вот оно! Дракон в три минуты осознал и сформулировал то, что крутилось у меня в мозгу целый час. Что значит пить самогонку в условиях готовности номер один. На фиг, больше не буду, мальчишество кончилось. Начинаются взрослые дела.
        Глава 20
        Земля, Марс, Лемурия
        Мэр Лемурии Хью Дакман
        Известие о том, что в Солнечную систему вошел космофлот чужих и начал себя здесь вести, как лиса в курятнике, первым делом уничтожив научно-промышленную базу на Тритоне, произвело эффект капли чернил, плюхнувшейся в кружку с водой. Всплеск, а затем быстрое, хотя и едва заметное изменение цвета. Приглядишься через пару минут- вроде та же вода. Ан нет, появился новый оттенок, который уже не убрать никакими фильтрами. Только вылить и налить новую воду.
        Да, человечество неуловимо изменилось в тот самый момент, когда узнало, что очень скоро его ждет полномасштабная встреча с представителями инопланетного разума, о чем оно, человечество, так долго мечтало. Свершилось, ё-моё! Мечта сбылась. При этом народ сразу не сильно испугался того, что чужие вооружены и, судя по происшедшим у Нептуна событиям, прилетели не чай с баранками пить. Во всяком случае, первые пару дней особых волнений и, тем более, паники не наблюдалось.
        Этому поспособствовал ряд факторов.
        Во-первых, не было точно известно, что именно произошло на «Воскресенье». Видео, на котором файтеры чужих разносят в клочья тритоновскую базу, посмотрели миллиарды и оборвавшийся крик диспетчера: «Земля! Земля! Нас атакуют! Мы не знаем, кто это! Их много, они бьют на поражение! Нам не на чем эвакуироваться! Помогите! О, госпо…
        услышали столько же. Но прерванную связь с базой установить не удалось, а посему никто не знал, живы там люди или нет. Это было важно. Поскольку разносить-то базу файтеры вроде бы разносили, но чем дело кончилось? Убили там всех или просто взяли в плен? Ноль информации.
        Во-вторых, без малого за полвека, прошедших с окончания Серых Десятилетий, слегка разжиревшее в условиях отсутствия крупных бед человечество подзабыло, что это значит - бояться по-настоящему. До обморока сердца, дрожи в коленках и неодолимого желания спрятаться подальше, поглубже и прямо сейчас. Нет, не все, конечно, забыли. Но люди, которые, получив известие о вторжении в Солнечную инопланетян, сразу же упаковали вещички и рванули из городов подальше, составляли такое ничтожное меньшинство, что об этом не стоит и говорить.
        В-третьих, правительства отдельных стран, союзов, альянсов и конфедераций в кои-то веки сделали все, чтобы не допустить паники. Иотнюдь не с помощью сокрытия информации, каковую, впрочем, и скрыть не было никакой возможности. Наоборот. Вся имеющаяся информация выкладывалась в свободный доступ. Авместе с ней аналитика и комментарии известных и уважаемых ученых, военных и политиков. Особенно военных, которые как дважды два доказали, что несчастных семь кораблей чужих при всей их мощи и размерах завоевать Землю не смогут. Кишка тонка. Даже если предположить, что нападение на Тритон не трагическая случайность, а холодно и цинично спланированная акция устрашения, то особо беспокоиться все равно не о чем, ибо объединенные Вооруженные Силы Земли способны отразить любую агрессию. Даже без учета использования ядерного оружия. При этом приводились всем известные исторические примеры, которые призваны были доказать якобы очевидную вещь: любой завоеватель, далеко оторвавшийся от родной земли и лишенный материальной и моральной поддержки отечества, в результате терпит поражение. Чаще всего при этом,
разумеется, звучали имена Наполеона Бонапарта и Гитлера, а в качестве страны, успешно и не раз подтвердившей верность данного тезиса, называлась Россия. Так будет и с незваными пришельцами, вещали авторитеты. Мы не знаем пока, из системы какой звезды они явились, но совершенно ясно, что у них ограничены материальные запасы, и вряд ли они способны быстро их пополнить. Следовательно, поражение чужих неизбежно. У нас ресурсов больше по-любому. Включая людские. Они у нас, можно сказать, неисчерпаемые.
        Однако немедленно нашлись умники (в том числе и бывшие военные), припомнившие испанца Фернандо Кортеса и того же русского казака Ермака Тимофеевича Аленина, деяния которых опрокидывали красиво выстроенную и твердо обоснованную теорию, словно легкий щелчок ногтя карточный домик. Заодно и Александра Македонского, сумевшего с тридцатью тысячами ветеранов (вспомогательные войска в данном случае не в счет) пройти насквозь тогдашнюю Ойкумену, оставляя за собой трупы врагов и офигевшие от такого задора народы, которые опомниться не успели, как оказались подданными новой империи.
        Азатем те же умники и присоединившиеся к ним тьмы простых, но въедливых и неравнодушных граждан, почуяв слабину официального словоблудия, принялись задавать вопросы о том, что будет с Марсом, Луной и нашими внешними научно-промышленными базами, вроде «Воскресенья», и как господа военные вкупе с политиками собираются их защищать. Там ведь тоже люди и ресурсы, как ни крути. Причем ресурсы такие, которых на Земле с гулькин нос по бешеным ценам. Иначе с чего бы нам было лезть в Солнечную? Один гелий-3 чего стоит. Ичто теперь, все это чужим отдавать? Берите, мол, и владейте, только Землю не трогайте?
        На что внятных ответов не получили.
        Да и не могли получить. Лить псевдомудрые речи можно сколько угодно, но когда дело доходит до фактов, все быстро становится на свои места. Если раньше от силы пять-семь процентов населения Земли что-то слышало о существовании единственного у человечества боевого космического корабля- прототипа файтеронесущего патрульного крейсера «Неустрашимый», то теперь о нем узнали буквально все, кто имел доступ в Сеть и мог воспринимать информацию.
        Действительно.
        Как-то мгновенно стало ясно, что против 7 (семи!) чужепланетных монстров (диаметр одного был уже известен- тысяча шестьсот двадцать девять метров! Иразмер этот вгонял воображение в ступор) человечество способно выставить лишь 1 (один!) корабль, несущий на борту всего лишь семь спейсфайтеров В-910 «Бумеранг». Хотя только на печально знаменитом видео с Тритона было замечено десять вражеских файтеров, похожих на приплюснутые капли ртути, и, судя по всему, не уступающих
«Бумерангам» ни в скорости, ни в вооружении. Асколько и чего стреляюще-летающего еще находится на бортах исполинских чужаков? Этого не мог знать никто. Ясно было одно: крейсер «Неустрашимый», возможно, чертовски хорош, а его экипаж храбр, беззаветно предан человечеству и обладает исключительной боевой выучкой. Но не выстоять ему против чужих. Никак. Влучшем случае, умело маневрируя и нанося врагу неожиданные и болезненные укусы, он может на какое-то время его задержать. Вхудшем же «Неустрашимый» ждет участь приснопамятного русского крейсера «Варяг», в начале позапрошлого века, с безумной отвагой вступившего в неравный бой с японской эскадрой, потерпевшего гордое, но сокрушительное поражение, а затем затопленного.
        Ивот когда через пару дней в ходе непрерывных дискуссий все эти весьма печальные обстоятельства осознало достаточное количество народа, по склону общественного благоразумия покатились первые камушки настоящего страха.
        Действительно, рассуждали в Сети те, кто хотел думать и анализировать и таки додумался, не нужно быть военным семи пядей во лбу, чтобы понять: то, что летает сверху, всегда и намного сильнее того, что стоит или ползает внизу. При прочих равных условиях. Мощь объединенных Вооруженных Сил Земли, говорите, способна противостоять любому противнику, и в крайнем случае мы достанем ядерную дубину? Очень хорошо. Верим. Но что вы будете делать, если у чужих есть такая же дубина, и они не то чтобы пустят ее в ход, а только пригрозят сделать это? Предварительно уконтрапупив «Неустрашимый».
        Апотом зависнут над несколькими гигаполисами- к примеру, Москвой, Чикаго, Пекином, Дели, Карачи, Мехико и предъявят ультиматум: «Или вы немедленно разоружаетесь, а потом мы берем у вас все, что хотим, или прямо сейчас шарахнем сверху ядерными боеголовками так, что сотню-другую миллионов человек даже хоронить не придется. Затем добавим».
        И каковы будут наши действия при таком раскладе?
        Даже если у чужих нет ядерного оружия, рассуждали дальше осознавшие, во что трудно поверить, то откуда нам знать, нет ли у них бомб пострашнее ядерных? То, что человечество за все время своего существования не изобрело оружия более чудовищного по своей разрушительной силе, нежели атомное, еще не значит, что такового не может быть в природе.
        Ивот тут-то и начинается самое интересное.
        Чем и как господа военные предполагают достать с земли корабли чужих, висящие, скажем, на высоте полутора тысяч километров? Или двух-трех тысяч? Межконтинентальными баллистическими? Три раза «ха»! Теоретически, конечно, возможно. Но на практике… Не забудем- наше родное земное тяготение в данном случае будет работать против нас. Инаоборот- чужим оно только на руку. Собьют наши ракеты, и к бабке не ходи. Собьют, а потом ответят. Унас тоже найдется, чем сбить? Верим. Только инопланетяне в космосе, а мы с вами здесь, на грешной земле. И на наши головы вся эта ракетно-ядерная беда посыплется- и чужая, и наша, и сбитая, и не сбитая. Лазерами будем сбивать? Хрен редьки не слаще. Да и много ли у нас боевых лазеров, прикрывающих гигаполисы? Раз-два и обчелся.
        И, наконец, последний акт трагифарса под названием «Инопланетяне в Солнечной». Мы вроде как сдаемся, и агрессор приземляется, чтобы, наконец, взять, что ему нужно (пес знает, что ему нужно, но, видимо, что-то очень нужно, раз прилетел вооруженный до зубов), и всячески нас поработить. Мы что, начнем гвоздить по нему ядерными боеголовками? Аесли он сядет все там же- в густонаселенных районах? Вобщем, куда ни кинь, всюду клин и пора сливать воду. Проще говоря, ховайся, кто может. Акто не может, тому не повезло.
        Подобными сценариями развития событий Сеть была заполнена мгновенно, будто гипермаркет людьми в утро рождественской распродажи, и эти сценарии сделали свое черное дело - люди испугались. Не все, но очень и очень многие. Итеперь уже старания правительств успокоить души и сердца растревоженных граждан пробуксовывали, как колеса древней полуторки в русской грязи.
        Напрасно ученые, военные и политики вещали о том, что по большому счету все эти ужасающие сценарии чистой воды самодеятельность и пригодны в лучшем случае для создания очередного третьеразрядного вирт-боевика. Ибо информации о чужих практически нет, а пытаться запугать себя домыслами- недостойно человека. Да, все, о чем говорится в Сети, давно осмысленно и просчитано специально обученными людьми. Идаже гораздо-гораздо больше. Поверьте, все не так страшно, как вам кажется, и адекватные ответы у Земли найдутся. Просто мы не можем сейчас выкладывать в широкие массы все наши козыри из соображений секретности. Враг не дремлет и, возможно, подслушивает и подсматривает. «Не болтай!» Помните такой плакатик? Втех или иных вариантах он выпускался во всех странах- участницах Второй мировой. Да и в Серые Десятилетия был весьма популярен. Пора его вешать на стены снова.

«Ах, значит, подсматривает и подслушивает!- вскинулась сетевая общественность (несетевую общественность на Земле можно было встретить разве что в джунглях Амазонки да в некоторых труднодоступных районах Африки и Сибири).- Так, может, и настоящие инопланетные шпионы имеются? Только мы об этом ничего не знаем? Может, они вообще давно среди нас живут и сведения собирают? Десять, двадцать или даже пятьдесят лет? Мы-то, дураки, верили, что такое может быть только в книгах, кино и вирте, а оно вон как на самом деле обернулось! Теперь, значит, эти шпионы отправили собранную информацию по какой-нибудь только им ведомой дальней связи на свою планету и оттуда- нате вам!- явился-не запылился вражий космический флот. Или вы скажете, что семь чужих боевых суперлинкоров случайно в Солнечную занесло?»
        Иначалось.
        Человечество затрясло не на шутку. Особенно, когда выяснилось, что с чужими нет связи. Никакой. На направленные радиопередачи любой мощности и частоты они не реагируют и прут себе на полной тяге сквозь Солнечную. Прямиком к разнесчастному Марсу.
        Однако настроение жителей марсианской столицы Лемурии было совершенно не таким, какого можно было ожидать. Видимо, сказалось, что на всем Марсе едва насчитывалось пять тысяч человек, включая женщин и детей, и абсолютное большинство из них находилось в Лемурии. То есть практически все колонисты знали друг друга хорошо и долго и прочно были спаяны дружбой и товариществом, соседскими отношениями, общими суровыми условиями труда и жизни, а теперь и общей угрозой. Этих людей, добровольно отправившихся за десятки миллионов километров от Земли на другую планету за лучшей долей, просто так было не запугать.
        Нет, поначалу, когда марсианские колонисты осознали то же самое, что и земляне, кое-кто серьезно запаниковал. Идаже девятью особенно эгоистично настроенными мужчинами была предпринята вооруженная попытка угона одного из двух, имеющихся на космодроме Лемурии планетолетов класса ГПП-3.
        Не вышло.
        Охрана, выставленная у планетолетов мэром Лемурии, сразу же, как только было получено видео с Тритона, сработала мужественно и хладнокровно. Четверо нападавших были убиты на месте, двое ранены. Остальные трое, отстреливаясь, пытались бежать из Лемурии на вездеходе и добраться до ближайшего поселения, расположенного в двух с половиной сотнях миль к северо-востоку от столицы. Однако их догнали, остановили, разоружили и в наручниках доставили в город. После чего быстро судили и по законам военного времени (в чрезвычайной ситуации колонисты имели полное юридическое право действовать так, как считают нужным) расстреляли.
        Сразу же малейшие признаки неуправляемости исчезли, словно файлы с жесткого диска компьютера после команды «Delete».
        Было созвано общее чрезвычайное собрание колонистов. На нем мэр Лемурии Хью Дакман, чьи предки, как он сам неоднократно рассказывал, в свое время с помощью плуга, лассо и кольта с успехом осваивали Дикий Запад, огласил повестку дня, состоящую всего из двух вопросов.

1.Отправка детей и кормящих женщин на Землю.

2.Защита родного Марса от инопланетных захватчиков.
        Собственно, людей мэр собрал с единственной целью- донести до них мнение Совета Лемурии и свое собственное таким образом, чтобы у колонистов сложилось впечатление, что они и сами так думали и решили с самого начала. Это потомок покорителей Дикого Запада и строителей некогда самой воинственной демократии в мире умел, не зря его избрали мэром.
        Вточно дозированной рационально и эмоционально речи Хью Дакман обрисовал ситуацию:
        -Леди и джентльмены! Граждане Лемурии! ВСолнечной системе объявились чужие. Мы давно ждали встречи с иным разумом, но, к сожалению, этот разум явился к нам с недобрыми устремлениями. Видео с атакой на Тритон смотрели все. Теперь вражеская армада в составе семи кораблей движется прямиком к Марсу и, по приблизительным расчетам, на преодоление этого немалого расстояния ей потребуется от двух до трех недель, считая со вчерашнего дня. Да, вот на таких бешеных скоростях они ходят. Мы располагаем всего двумя планетолетами класса ГПП-3 - это «Звезда Флориды» и
«Сибиряк», американский и русский соответственно. Каждый из них при максимальной загрузке способен взять на борт по сорок два человека. Если выдохнуть- по сорок пять. Итого- восемьдесят четыре- девяносто. Анас около пяти тысяч. Мы уже посчитали. Для того чтобы эвакуировать всех, при имеющихся сейчас у Земли и нас возможностях потребуется от трех до пяти месяцев. Это если действовать на пределе, и все пройдет относительно нормально. Но так почти никогда не бывает. Значит, еще больше. Поэтому я предлагаю следующее решение, которое, уверен, вы поддержите. В один планетолет- «Звезду Флориды»- мы загружаем всех детей до шестнадцати лет вместе с грудными младенцами и кормящими матерями и спокойно отправляем их на Землю. Таковых у нас пятьдесят два человека. Однако четверо из шести членов экипажа готовы уступить свои места детям, а капитана и борт-инженера достаточно, чтобы безопасно довести корабль до Земли. Места впритык, но хватит, ребенок меньше взрослого человека…
        -До Земли две недели полета, если на борту из взрослых только капитан, инженер и кормящие матери, то кто будет ухаживать за самыми маленькими и вообще смотреть за детьми?!- прервала речь мэра какая-то женщина, сумевшая прорваться к хорошо работающему микрофону, который случайно оказался не выключен. Вее голосе угадывались, если пока не истерические, то уже явно протестные визгливые нотки.
        -Старшие будут ухаживать за младшими,- жестко ответил мэр.- Не нужно думать, что они не справятся. Ведь мы их воспитывали.
        -А…
        Но не в меру ретивую гражданку уже аккуратно и даже где-то нежно оттеснили от микрофона и заблокировали его вплоть до окончания речи.
        -Второй планетолет, «Сибиряк», предлагается оставить на Марсе,- продолжал Хью Дакман. Вкачестве резерва. При этом, поскольку корабль делали русские, мы выяснили, что всего за две недели на него можно установить целых два мощных промышленных лазера, которые по своим качествам не уступят тем, которыми вооружены спейсфайтеры В-910 «Бумеранг» на крейсере «Неустрашимый», да и сам крейсер. Кслову сказать, есть вероятность, что «Неустрашимый» все-таки придет нам на помощь, но лично я не стал бы на это уповать. По причинам, о которых любой из вас может и сам догадаться, чуть пошевелив мозгами. Таким образом, вооружив «Сибиряк» и усилив его экипаж соответственно обученными людьми, а такая возможность у нас есть, мы получаем в свое распоряжение если не боевой, то способный огрызаться корабль, что, несомненно, лучше, чем ничего. Плюс к этому у нас имеется еще четыре действующих промышленных лазера и два на складах. Итого шесть. По мнению наших специалистов, их за имеющиеся две или даже три недели вполне можно приспособить под боевые и установить вокруг города. И, наконец, на самый крайний случай, если дела
пойдут совсем худо, мы сможем укрыться в пещере Фей, которую вы все знаете. Там хранятся наши стратегические запасы материалов, оборудования и продовольствия. Итам, об этом вы тоже знаете, имеются естественные залежи водяного льда- то есть кислород, вода и топливо. Правда, жить в пещере Фей можно только в скафандрах, но два, а то и три месяца продержаться можно. С учетом того, что детей мы отправим на Землю, для взрослого человека это вполне реально. Аместа там хватит всем.
        Мэр сделал паузу и оглядел притихшее собрание. Лемурия представляла собой, по сути, систему разноразмерных куполов и полуцилиндрических герметичных ангаров, внутри которых было все, необходимое для жизни, включая даже мини-сады и городскую площадь, расположенную как раз под самым крупным базовым ангаром. Здесь и собралось теперь все население марсианской столицы- пять тысяч человек без малого.
        -Мы все здесь- умные, сильные и твердые духом люди,- сказал мэр.- Ягоржусь, что Бог судил мне работать и жить рядом с вами. Уверен, что вы примете верное решение, и вместе мы одолеем беду, которая стоит на нашем пороге.
        Как и предполагал с самого начала мэр Хью Дакман, жители Лемурии, хоть и без восторга, но приняли его предложение, и на это им и понадобилось всего-то около трех часов ожесточенных прений. Одно слово - колонисты, закалка есть закалка. После чего были сформированы рабочие группы по выполнению первоочередных и вспомогательных задач и назначены ответственные исполнители.
        Марс начал готовиться к обороне.
        Глава 21
        Борт тяжелого крейсера «Манфред фон Рихтгофен»,
        борт линкора «Эрих Хартманн».
        Адмирал Генрих Шварценберг, контр-адмирал Рудольф Мейендорф,
        фрегаттенкапитан Курт Браун, оберст Карл Хейнц,
        лейтенант Эрика Ланге, математик Белинда Фишер идругие
        На «живом» совещании командного состава флота, собранного адмиралом Генрихом Шварценбергом немедленно после окончания боя, царила бодрящая смесь воодушевления и тревоги. Воодушевления после безоговорочной и полной победы и тревоги по поводу того, что никто не знал, с кем же, черт дери, германский флот сражался. Общие мысли по данному поводу высказал сам адмирал в краткой речи:
        -Поздравляю, господа,- произнес он, оглядывая своими маленькими, похожими на два льдистых озерца глазами просторную кают-компанию, в которой расположились командиры кораблей, начштаба контр-адмирал Рудольф Мейендорф и начальник разведки флота оберст Фриц Эрхард.- Мы победили. Наши безвозвратные потери- четыре
«космических охотника». При раскладе, который имелся, можно сказать, что мы уложились в минимум. Хорошая работа. Яуже подписал приказ о награждении тех, кто проявил мужество и героизм. Как живых, так и погибших. Особо- лейтенанта Лотара Нойманна. Считаю, он достоин Рыцарского Креста, его подвиг- пример самопожертвования во имя высоких целей для всех нас, и мы никогда его не забудем. Однако напоминаю старую истину, что выиграть бой и даже сражение- не означает выиграть войну. Анам предстоит война, это уже ясно. Ив связи с этим возникает вопрос. Скем мы воюем? Это вопрос ко всем. Но в первую очередь к тебе, Фриц, как к начальнику разведки. Есть соображения?
        -Есть,- оберст Фриц Эрхард поднялся со своего места. Это был среднего роста тихий и малозаметный человек с ничем не примечательными чертами лица. Просидишь рядом с таким половину вечера в пивном баре, а потом при встрече не узнаешь. Однако и начальство, и подчиненные уважали «тихого Фрица», дело свое он знал туго. - Мои аналитики уже провели кое-какую работу и сделали предварительные выводы. Напомню, что мы сейчас находимся примерно в одиннадцати миллиардах километров от Земли, и радиосигналу требуется порядка десяти часов, чтобы преодолеть такое расстояние. Естественно, что, как только мы вынырнули из гиперпространства и определились с местонахождением, наши приемники и датчики нацелились на Землю, ловя любую информацию, какую только возможно. Эта работа не прерывалась даже на время боя, и теперь мои разведчики выяснили следующее. За несколько дней до нашего появления в Солнечную систему вторгся военный флот чужих в составе семи кораблей. Они уже уничтожили научно-производственную базу на Тритоне, спутнике Нептуна, и сейчас идут к Марсу. Ана Марсе- процветающая колония людей численностью около
пяти тысяч человек. Кто такие эти чужие, откуда они взялись и каковы их цели, пока неизвестно. Мы знаем только, что бой, который мы только что выиграли, был боем с одним из кораблей этого флота. Описания корабля, напавшего на базу на Тритоне и его истребителей, один в один совпадают с тем, что мы уничтожили. Только размеры другие. Наш чуть меньше. Был. По каким причинам он болтался здесь, на границе гелиосферы, в то время как остальные двинулись в глубь Солнечной, неизвестно. Возможно, элементарно чинился. Идаже скорее всего так, поскольку предположить, что он был оставлен в качестве заслона против нас…- Эрхард едва заметно покачал головой.- Слишком невероятно. Я бы даже сказал- невозможно. Для этого противник должен был знать не только о существовании Новой Германии, но и быть осведомленным относительно наших планов. Вмалейших деталях. Как начальник разведки я, конечно, обязан рассматривать любые, даже самые фантастические варианты, но именно что рассматривать. Данный вариант я рассмотрел и в качестве рабочей гипотезы счел непригодным. Поэтому, господа, можно считать доказанным, что мы дрались не с
людьми, а с неизвестными инопланетянами. Встреча с которыми произошла абсолютно случайно. Один шанс на миллион. Иэтот шанс мы не упустили, поздравляю. Уменя все. Остальное- детали. А! Добавлю, что скорости, на которых ходят корабли чужих, сравнимы с нашими, если не превосходят. Иони сейчас гораздо ближе к Земле, нежели мы. Ау Земли только один боевой корабль, да и тот прототип- крейсер
«Неустрашимый». Точные тактико-технические характеристики его неизвестны. Знаем только, что он способен нести семь-девять спейсфайтеров «Бумеранг»- вероятно, это что-то вроде наших «космических охотников», обладает квантовыми пушками и ходит на ядерной тяге. Вот теперь действительно все.
        Фриц сел. Собрание дружно перевело дух, слегка очухалось и зашумело:
        -Чужие?! Охренеть…
        -Акаков нынче оборонный потенциал Земли против этой угрозы, интересно?
        -Слабый, вот какой. Сказано же - один несчастный крейсер. Да и то прототип.
        -Яимею в виду наземные войска и ПВО. Атакже противокосмическую оборону. Если она есть.
        -Даже если есть, что толку? Вспомни, как собирались действовать мы, и представь себе, что чужие нас не глупее.
        -Мда… Зависнут над планетой в зоне недосягаемости и начнут диктовать условия. Шах и мат.
        -Вам не кажется, господа, что в Солнечной стало тесновато? И вообще, довольно подозрительное совпадение.
        -Это сейчас не важно, подозрительное или нет. Их можно бить, вот что главное. Один уничтожили, значит, и остальные нам по зубам.
        -Ага. Нас было пять против одного, и, если бы не Нойманн… Ивообще, если кто забыл о наших задачах, готов напомнить. Мы сюда не с чужими драться прилетели, а вернуть свое, несправедливо утраченное.
        -Точно. Прилетели, а тут - нате вам, чужие. Которые наше утраченное и собираются захапать. Нас не спрашивая.
        -Аведь у нас преимущество, господа. Мы знаем об их существовании, а они о нас- нет.
        -Как же! Ты всерьез думаешь, что этот милый шарик, пока мы его сдували, не успел передать своим информацию?
        -Теоретически…
        -Теоретически мы с тобой порассуждаем на досуге за бутылкой коньяка. Асейчас надо исходить из практических соображений. Конечно, знают. Теперь.
        -Одного не пойму до сих пор.
        -Почему мы такие невезучие?
        -Нет, это как раз объяснений не требует. Какой вид связи они используют. Радиообмена между «каплями» не было, или мы не смогли его засечь. И между кораблем-маткой и «каплями» тоже. Так, Фриц?
        -Так. Мы уже голову сломали на этом. Одно из двух. Либо они вообще не пользуются электромагнитной связью, либо она у них основана на каких-то совершенно иных физических принципах. Второе предпочтительнее.
        -Да уж… Икаковы могут быть эти принципы? Телепатия?
        -Почему бы и нет? Мы же не знаем, кто они и на что способны.
        -Аесли серьезно?
        -Серьезней некуда. Яуже говорил. Как начальник разведки я обязан проверять все, даже самые фантастические версии. Вданном случае версия телепатии не многим хуже других. Но могу дать и другую рабочую гипотезу. Связь на основе гравитационного поля, гравитационных волн. Или неизвестных нам свойств так называемой
«призрак-материи».
        -Час от часу не легче.
        -Вот именно. Ни телепатической, ни гравитационной связью мы не владеем. Не говоря уже о «призрак-материи». Нет у нас соответствующих детекторов.
        -Ну, это ж надо было так попасть… Какова вероятность подобной встречи в космосе? Чисто… теоретически?
        -Фриц же сказал. Один шанс на миллион.
        -Фриц выразился образно. Амне хочется знать точно.
        -Зачем?
        -Просто хочется. На всякий случай.
        -Тогда спроси у Белинды Фишер. Знаешь ее? Мозги, что надо. Да и грудь тоже ничего. Соответствует.
        -Грудь- это аргумент. Обязательно спрошу. Как ты говоришь, Белинда Фишер? Игде ее найти?
        Некоторое время адмирал Генрих Шварценберг молчал, позволяя подчиненным выпустить лишний пар, а затем вынул трубку изо рта:
        -Тихо.
        Собрание послушно умолкло- немецкая натура без дисциплины, что птица без крыльев.
        -Спасибо, Фриц, очень своевременная информация. Значит, это не люди. Уже хорошо. Втом смысле, что бить чужих морально легче, чем своих. Да, кстати, надо послать разведкатера, пусть соберут, что осталось от этого корыта после взрыва. Если осталось. Попадется мертвое тело инопланетянина- доставить в лабораторию, исследовать со всей тщательностью. Чем больше мы будем о них знать, тем лучше.
        -Уже сделано.
        -Отлично,- адмирал раскурил потухшую трубку и несколько секунд молчал, пуская дым.- Теперь вернемся к нашим задачам,- продолжил он.- Как вы понимаете, они изменились. Нашей исторической родине угрожает враг, с которым она сама справиться не в состоянии. Можно долго рассуждать о том, насколько успешное сопротивление способна оказать Земля захватчикам, если они опустятся на планету, но это все пустое. Нам, военным космолетчикам, совершенно ясно одно: тот, кто завоюет ближний космос, сможет держать под контролем и Землю. Отсюда вывод: не устранив эту новую угрозу, мы не можем выполнить и нашу основную задачу, поставленную перед нами народом Новой Германии и лично рейхсканцлером- возродить Третий Рейх на исторической родине и отвоевать принадлежащее нам по праву жизненное пространство, - он пососал потухшую трубку и положил ее на стол.- Считайте, что решение принято. Мы вступим с пришельцами в бой и победим. Как верно здесь уже было замечено, бить их можно. Другое дело- как бить. Уних семь кораблей, у нас десять. Правда, они гораздо больше размерами и значительно нас опережают, поскольку прибыли
раньше. Первое может быть несущественным, поскольку дело не в размерах, а в вооружении и умении этим вооружением пользоваться. Авот время- один из наиглавнейших факторов на войне, не мне вас учить. Если чужие успеют взять под контроль Землю до того, как мы их догоним, диктовать условия будут они, а не мы. Всвязи с этим жду ваших соображений по данному вопросу. Надеюсь, вместе мы определим тактику, которая позволит нам спасти Землю от захватчиков, не допустив при этом больших потерь.
        Адмирал умолк, взял в руки трубку и принялся неторопливо вытряхивать пепел в пепельницу. Он всегда так поступал- давал подчиненным время пошевелить мозгами, показать свой ум или свою глупость, свободно высказаться и даже поспорить. Азатем, как, впрочем, и положено командующему, брал ответственность на себя. Единолично. Ини разу еще серьезно не ошибся. Ихотя до сегодняшнего дня Генриху Шварценбергу, так же, как всем остальным, доводилось воевать лишь с астероидами, он был уверен в том, что поступает совершенно правильно- не было случая в истории, чтобы германский космический флот не выполнил поставленной перед ним боевой задачи. Не будет и сейчас. -Я всегда говорила, что лучший способ сохранить фигуру- это секс,- сказала Белинда, критически оглядывая Эрику.- Но теперь вижу, что есть и еще один- космический бой. Сколько сбросила, килограмма два?
        -Два с половиной.
        Подруги только что встретились в кают-компании, куда Эрика немедленно явилась, получив от своего комэска Ганса Шефера известие о том, что за проявленные в бою мужество и героизм взыскание с нее снято.
        -А за сбитый,- подмигнул Ганс,- думаю, можешь и на побрякушку рассчитывать. Одна «железка» у тебя уже есть, теперь будет вторая. Наш оберст крут, но отходчив. И любит, когда мы побеждаем, а не нас.
        -Кто ж не любит,- хмыкнула Эрика. После боя она чувствовала себя на подъеме. Несмотря на потерянные два с половиной кг веса. Что ж, значит, было что терять, а субтильностью телосложения лейтенант Эрика фон Ланге никогда не отличалась.- Как сам-то? Ты ведь тоже одному хорошо воткнул, я видела.
        -Двум. Но не до конца, ушли живыми. Аэто не считается,- вздохнул Шефер.
        -Нойманна жалко,- сказала Эрика.- Даже неловко. Получается, я на глазах у всех унизила героя.
        -Забудь. Во-первых, тогда он еще не был героем, а во-вторых, в любом случае он поступил там, в ангаре, как полный мудак, кого хочешь спроси.
        -Итеперь этот мудак обеспечил нам победу ценой собственной жизни.
        -Это- да. Честь и слава герою,- Ганс наклонился к уху Эрики и шепнул:- Ивсе равно он был мудаком, можешь мне поверить.
        Ивот теперь, еще не отошедшая эмоционально от боя Эрика сидела в офицерской кают-компании и смотрела, как ее лучшая подруга Белинда, сексуально покачивая бедрами, возвращается от стойки бара с двумя бокалами шампанского в руках. Народу в кают-компанию набилось полно, и, как минимум, половина взглядов скрестились сейчас на этих бедрах. Эрика вздохнула- так она не умела.
        -Ну, за победу!- провозгласила Белинда, усаживаясь.- По глотку, и расскажешь, как это - бить инопланетян.
        -Почему инопланетян?- удивилась Эрика.
        -Акто, по-твоему, это были люди, что ли?
        -Э…- Эрика вдруг поняла, что и впрямь не знает, с кем дралась еще час назад. То есть такой вопрос она себе задавала, и не только она, но с получением на него ответа лейтенант Эрика Ланге, оказывается, готова была некоторое время подождать. Оказывается, ей гораздо важнее было победить врага здесь и сейчас, а уж потом, так и быть, узнать, кто он, собственно, такой. «Наверное, это правильно,- подумала она.- Задавать вопросы - не наше дело. Наше дело- выполнять приказы».
        -Чужие, девочка,- сообщила Белинда.- Это были чужие.
        -Рассказывай,- потребовала Эрика. Она знала, что Белинда находится не на последних ролях в группе ученых-аналитиков, приданных военной разведке, а посему всегда обладает самой точной и свежей информацией.
        -Пока между нами, но, думаю, скоро будет официальное сообщение. Наш бравый адмирал как раз собрал совещание у себя на «Рихтгофене». Мы, аналитики, предоставили свои соображения Фрицу Эрхарду, так что уверена, начальство теперь в курсе.
        -Я тоже хочу быть в курсе,- сказала Эрика.
        Белинда непроизвольно оглянулась. Кают-компания была полна под завязку. Пахло пролитым шнапсом, мужским потом и табачным дымом, а шум от господ офицеров, с энтузиазмом празднующих победу, как ни парадоксально, был лучшей гарантией конфиденциальности. Они сами себя едва слышали, что уж говорить о двух беседующих за отдельным столиком подругах. Строго говоря, Белинда не имела права разглашать даже ту информацию, которую уже выдала Эрике. Но говоря еще строже, ей, гениальному математику, красивой женщине и сугубо гражданскому лицу, хотя и работающему на германский космический флот, было наплевать на избыточную и глупую, как считала она, секретность военных. Что она и собиралась сделать. Однако не успела- на запястье левой руки нетерпеливо пискнул личный коммуникатор.
        -Это еще кто…- Белинда глянула на экранчик, нахмурила брови.- Так, дорогая, потом поговорим. Срочно вызывают. Чую, нужна моя консультация. Идаже догадываюсь, какая именно. Не скучай.
        Она глотнула шампанского, чмокнула Эрику в щеку и упорхнула, провожаемая взглядами, полными восхищения и вожделения.

«Не скучай. Легко сказать».
        Эрика огляделась. Кают-компания продолжала праздновать. То и дело провозглашались тосты «За победу!», шнапс щедро лился в рюмки, глотки, на столы и мундиры. Кто-то громко и хвастливо рассказывал, как едва не завалил «каплю»: «Ганс бьет в морду, отвлекает, я боевым разворотом, полупетлей, захожу в хвост, пальцы уже на гашетках, чужая жопа в прицеле, стреляю… и тут сбоку мне вторая лупит в скулу по касательной со всей дури! Вту же секунду! Натурально, меня закрутило, заряд ушел куда-то к центру Галактики и пришлось срочно перестраиваться, потому что эта сволочь…»
        Эрика вдруг поняла, что без Белинды ей здесь и сейчас неинтересно. Глотать спиртное, принимать поздравления за сбитый, обсуждать с подвыпившими пилотами и канонирами все перипетии боя и корчить из себя «своего парня»… Не сегодня. Неожиданно захотелось тишины и покоя. Точно. Поесть- и в каюту. На койку с любимым Ремарком. Да, это будет правильно. Вот только… Эрика поднялась и крикнула:
        -Налейте мне кто-нибудь шнапса, я хочу произнести тост!
        Кают-компания притихла, и сразу несколько рук протянули ей наполненные рюмки. Эрика взяла первую попавшуюся и сказала:
        -За тех, кто сегодня не вернулся. Стоя и до дна. Память и слава!
        Офицеры поднялись со своих мест и молча выпили.
        Эрика поставила пустую рюмку на стол и пошла к выходу. Ее никто не окликнул.

…Совещание на борту флагмана германского флота тяжелого крейсера «Манфред фон Рихтгофен» подошло к концу. Были высказаны разнообразные соображения той или иной степени эмоциональности, здравомыслия и соответствия военной теории. Не было главного- интеллектуального прорыва, вдохновения, и адмирал это понимал.
        -Хорошо,- сказал он.- Ярад, что мои офицеры показали себя людьми знающими, взрослыми, болеющими за дело и способными мыслить логически. Но,- Шварценберг откинулся на спинку кресла и устало потер указательным пальцем лоб между седеющими бровями.- Этого мало, господа. Этого ничтожно мало. Объяснить почему?
        Офицеры молчали, переглядываясь. Все знали крутой нрав адмирала, видели, что он недоволен, и не хотели попасть под раздачу неосторожным высказыванием. Нет уж. Если начальство считает, что этого мало и готово объяснить, что ему надо, пусть объясняет. Амы послушаем.
        -Разрешите мне,- неожиданно кашлянул фрегаттенкапитан Курт Браун, командир легкого крейсера «Хорст Вессель». Он был самым младшим по возрасту и в течение всего совещания подал лишь пару реплик, предпочитая слушать других.
        -Так, так,- проронил Шварценберг.- «Хорст Вессель», наконец, набрался смелости. Слушаю тебя, фрегаттенкапитан. Иочень надеюсь, что тебе действительно есть, что сказать.
        Курт Браун поднялся, одернул мундир.
        -Можно сидя,- буркнул адмирал.
        -Спасибо, господин адмирал, мне так проще,- фрегаттенкапитан помолчал. Унего было лицо человека, собирающегося нырнуть в холодную и глубокую воду.
        -Нам нужно выиграть время,- продолжил он, наконец.- Это главное. Ижелательно ошеломить противника. Сделать то, чего он от нас никак не ожидает, показать, что мы храбрее, наглее и, главное, сильнее по всем параметрам. Но как это сделать? То, что я сейчас предложу, возможно, покажется чрезмерно рискованным. Но если получится… Тогда наши шансы на победу значительно возрастут.
        Фрегаттенкапитан снова умолк, взял со стола стакан с водой и сделал несколько мелких глотков.
        -Кончай доить камарка[Доить камарка- соответствует русскому «тянуть кота за хвост». Камарк- домашнее травоядное животное Новой Германии, чем-то напоминающее бегемота. Источник мяса и молока, любит воду.] , Курт,- негромко посоветовал начштаба контр-адмирал Рудольф Мейендорф.- Здесь все свои, и мы тебя слушаем. Внимательно.
        -Япредлагаю совершить гиперпространственный прыжок внутри гелиосферы,- выдал командир «Хорст Весселя».- Отсюда - к Марсу. Не всем флотом, конечно. Только мой корабль. Теоретически это возможно. Если получится, «Хорст Вессель» встретит чужих у Марса и задержит их, насколько сможет. Их много и они большие, но на нашей стороне скорость и маневренность. Опять же в маленького попасть труднее, а в большого проще. А тут и вы подоспеете. В крайнем случае уйду на Землю, спрячусь где-нибудь в сибирской тайге или джунглях Амазонки и буду ждать дальнейших приказов. Или на том же Марсе. Да, и попробую установить связь с этим земным крейсером, прототипом. «Неустрашимый», кажется?
        -Да,- кивнул оберст Карл Хейнц, который уже слегка завидовал, что эта сумасшедшая мысль пришла в голову не ему,- «Неустрашимый».
        -Двое- не один. Если удастся объединиться, это даст дополнительные преимущества. Иеще. Возможно, это не мое дело, но я думаю, что нужно связаться с Землей, сказать, что мы готовы прийти на помощь, а взамен потребовать выполнить наши условия. Предоставление значительной территории для переселенцев с Новой Германии, государственный статус, гарантии неприкосновенности и все остальное. Пусть те же русские потеснятся, у них земли много.
        -Это и впрямь не твое дело, Карл,- сказал адмирал.- Для улаживания подобных вопросов мы везем с собой дипломатов. Авот что касается гиперпрыжка внутри Солнечной… Мысль смелая. Втом числе и с чисто военной точки зрения. Но откуда у тебя сведения, что это возможно хотя бы теоретически? Яслышал другое.
        -От Белинды Фишер, господин адмирал!- бодро доложил фрегаттенкапитан.- Это наш гениальный математик, входит в группу аналитиков и как раз занимается свойствами гиперпространства. Мы с ней как-то… Впрочем, это не важно. Она считает, что такой прыжок вполне возможен. Мало того, рассказывала, что у нее уже есть все расчеты.
        -Вот как?- приподнял брови адмирал.- Ипочему же я ничего об этом не знаю? Впрочем, можешь не объяснять. Бюрократия, чтоб ей. Наша вечная немецкая бюрократия и перестраховка. Где сейчас эта ваша Белинда?
        -Уменя на борту,- сказал Карл Хейнц.- Вызвать?
        -Вызывай. Надеюсь, она сумеет меня убедить.
        -Осмелюсь доложить, господин адмирал, Белинда Фишер может быть чертовски убедительной,- позволил себе ухмыльнуться Карл Хейнц и уткнулся в личный коммуникатор.
        -Разрешите, господин адмирал?- подал голос начштаба.
        -Не разрешаю,- отрезал Шварценберг.- Язнаю, что ты скажешь, Рудольф. Слишком опасно, мы не можем себе позволить рисковать целым крейсером и его экипажем, можно все сделать медленно и постепенно, но с тем же результатом. Так?
        -Ну, в целом…
        -Нет, Рудольф. Поверь, я очень ценю твое компетентное мнение, но сейчас по науке не получится. Нужен экспромт, неожиданный финт. Имы этот финт попробуем совершить. Все, я решил. Добавлю лишь одно. На это дело мне нужны только добровольцы. Поэтому, господа, пока мы ждем прибытия Белинды Фишер, займитесь данным вопросом. В первую очередь это относится к господину фрегаттенкапитану. Оповестите ваших людей, Курт. Изамените тех, кто откажется, добровольцами с других кораблей. Да, и кто-нибудь, прикажите стюарду принести вина, пора выпить. Что-то у меня в глотке пересохло от всех этих волнений.
        Адмирал Генрих Шварценберг вытащил кисет с табаком и принялся сосредоточенно набивать трубку.
        Глава 22
        Корабль чужих
        Врач первой категории Мария Александрова,
        пилот Михаил Ничипоренко
        Не торопясь, но и не медля, они спустились вокруг гигантского атриума вниз на полный спиральный виток, никого не встретив. По-прежнему их окружала стеклянная застывшая тишина, на самом краю которой едва угадывались звуки- такие могли бы, наверное, издавать жестяные колокольчики, подвешенные к ветвям дворовой березы в прохладный апрельский день.
        -Чего ты поминутно головой вертишь?- спросил Миша.- Боишься погони?
        -Не могу понять, откуда идет этот звук,- сказала Маша, в очередной раз оглядываясь.- Такое впечатление, что отовсюду. Ты его слышишь?
        -Нет,- пилот остановился и прислушался.- Уменя, правда, слух не очень. Всмысле, он в норме, но не выдающийся. Выдающиеся только нюх и зрение. Что за звук?
        -Вроде как позвякивание. Дребезжащее такое. То есть, то нет. Или мне кажется… Вот опять!
        Маша наклонила голову, замерла на пару секунд, затем шагнула к стене и приникла ухом к черной матово-гладкой поверхности треугольного то ли люка, то ли окна-двери, то ли экрана неведомого прибора или бог его знает, что это еще могло быть. Эти черные одинаковые треугольники располагались в один бесконечный ряд друг за другом вдоль всей поверхности стены- снизу доверху.
        -Ну?- нетерпеливо осведомился Миша. Он хотел пить и есть, а для этого нужно было идти дальше. Здесь, на галерее, ничего похожего на еду и воду не было. Внагрудном кармане пилота лежали две тубы УП- универсальной пищи из НЗ «Бекаса», каждая из которых, по идее, содержала суточный запас калорий и количество влаги, способное оттянуть смерть от жажды на несколько часов. Но это было все, и пилот, как истинный хохол, берег УП на самый крайний случай. Даже Маше не говорил, чтобы не вводить ее в соблазн.
        -Тс-с,- врач предостерегающе подняла руку.- Кажется, звук идет отсюда. Сам послушай.
        -Яж говорю, слух у меня, будто у той тетери ранней весной на току…
        -Аты попробуй.
        -Добре.
        Маша чуть подвинулась, и Ничипоренко пристроился рядом. Ухо приятно холодило, но он ничего не слышал. Зато отлично видел и обонял. Алые, нежные, словно бы чуть припухшие губы, плавная линия бровей, влажное мерцание глаз из-под полуопущенных длинных ресниц. Иумопомрачительный запах. Запах женщины, за которой он готов был не то что идти- ползти на край света. Ивыступить для ее защиты против всех чужих Вселенной. Водиночку и без оружия.
        -Ну?- нетерпеливо спросила Маша.- Вот же он. Дзынь-дзынь…
        Миша очнулся, заставил себя прислушаться и впрямь различил некое то ли глухое позвякивание, то ли звонкое постукивание. Там, за черной поверхностью непонятного треугольника. На самой грани восприятия.
        -Вроде что-то есть- сказал он.- Но здесь и без этого столько загадок…
        Договорить пилот не успел - раздался уже хорошо различимый щелчок, словно кто-то от души цокнул языком, и матово-черная, непроницаемая поверхность треугольника стала прозрачной, осветившись изнутри ровным белым светом.
        -Ай!- Маша испуганно отскочила от стены, и Миша с полным на то правом поддержал ее за талию.
        -Мамочка дорогая…- расширенные глаза Маши не отрывались от треугольника.
        -Ну ни фига себе…- согласился Миша, глядя туда же.
        Все-таки это был люк. Или иллюминатор, за которым теперь, когда внутри вспыхнул свет, и черная поверхность стала идеально прозрачной, отчетливо просматривалось нечто вроде ванны, наполненной такой же на вид густой и розоватой, похожей на кисель жидкостью, какую они уже видели в бассейне за пределами атриума витком выше. Однако в бассейне, кроме жидкости, не было ничего. Здесь же в ванне обнаружилось… голое человеческое тело. Женское. Сквозь верхний слой «киселя» довольно хорошо были видны все анатомические подробности: ровные, сведенные вместе ноги, свободно лежащие вдоль тела руки, развитые бедра, гладкий, без малейшего признака волос лобок, плоский живот с пупком в положенном месте, идеальной формы грудь с темными, почти черными сосками, длинная шея и голова. Также без признака волос. Глаза у женщины были закрыты, а на полных чувственно очерченных губах замерла спокойная полуулыбка Нефертити. Собственно, лицо женщины весьма напоминало знаменитый скульптурный портрет царицы. Не тот, из песчаника, запечатлевший юную и легкую, как поцелуй морского бриза, жену Эхнатона, а второй- с царственным
венцом на голове, где Нефертити предстает перед далекими потомками зрелой и невыразимо прекрасной женщиной.
        За двумя исключениями.
        Женщина была черной. Точнее, цвет ее кожи напоминал цвет кофе, слегка разбавленного молоком, но, как бы то ни было, к белой расе она явно не принадлежала. Аровно между бровей, в нижней части лба, у «негритянки» в ванной имелось странное чуть припухлое образование. Словно крупная тяжелая капля все того же молока, которым разбавляли цвет ее кожи, пролилась на лоб да так и застыла, не успев высохнуть.
        Иеще.
        Трудно было сказать, искажает, ставший прозрачным, материал треугольного иллюминатора истинные размеры или нет, но и сама ванна, и женщина в ней казались слишком большими. То есть понятно, что люди выше двух метров на Земле не такая уж и редкость, но все-таки попадаются не на каждом шагу. Арост этой женщины, по Машиным прикидкам, был далеко за два метра. Ибыло еще что-то, какая-то ускользающая мысль, ассоциация, которую Маша все никак не могла ухватить и как следует рассмотреть…
        -Заметила?- спросил Миша. Вид у пилота был довольно ошарашенный, но держаться он старался с небрежной бодростью.- Она похожа на Куклу, которую я расстрелял. Только с грудью. Ну и цвет немножко разный все-таки. Атак- один в один. Интересно, что бы это значило?
        Точно! Вот она, ускользающая ассоциация! Ивпрямь один в один. Однако Кукла явно была машиной, андроидом, а эта, в ванной, кто?
        -Ты меня спрашиваешь?
        -Кого же еще? Ты у нас врач.
        Маша невольно рассмеялась:
        -Неотразимый аргумент. Что ж, как врач могу сказать, что анатомически эта женщина ничем не отличается от человека. Во всяком случае внешне.
        -Арост?
        -Бывают высокие люди.
        -То есть это человек?
        -Или робот. Как вариант.
        -Робот в прозрачном киселе. Зачем бы? Нет, мне кажется, это что-то вроде анабиоза. Акисель играет защитную роль. Возможно, и питательную тоже.
        -Мы с тобой можем стоять тут до морковкина заговенья и все равно ничего точно не узнаем,- сказала Маша.- Нужно искать живых людей. Если они вообще здесь есть.
        -Как это?- не понял Миша.
        Все-таки иногда мужчины бывают на удивление тупыми, вздохнула про себя Маша и пояснила:
        -Представь себе, что за каждым из этих треугольных «иллюминаторов» по всей галерее лежит такое же тело. Всостоянии то ли анабиоза, то ли э… консервации, если это все-таки андроиды. Акорабль движется в автоматическом режиме. Пусть и очень сложном, максимально адаптированном к любым возможным ситуациям.
        -Ага,- криво ухмыльнулся пилот.- На нашу базу они, значит, тоже в автоматическом режиме напали? Инас в плен взяли? Не приходя в сознание, так сказать. Ине выходя из автоматического режима. Что-то не верится.
        -Теоретически возможно,- пожала великолепными плечами Маша.- От сложности программ зависит. Возьми «бортач» на твоем «Бекасе». Разве тебе не кажется временами, что он- живое существо?
        -Хм… О! Адавай проверим!
        -Что?
        Миша шагнул к следующему по ходу черному треугольнику, приложил к нему ухо и махнул врачу рукой, приглашая присоединиться.
        -Ага!- догадалась Маша.- Правильно, повторим эксперимент!
        Они повторили эксперимент пять раз. Содним и тем же результатом- через несколько секунд прослушивания «жестяных колокольчиков на березе» вспыхивал свет,
«иллюминаторы» становились прозрачными, и за ними обнаруживалось все то же- ванная с розоватой киселеобразной жидкостью и темнокожим человеком в ней. Вместе с самой первой «африканкой» они насчитали двоих мужчин и еще троих женщин. При этом иллюминаторы, которые они уже осмотрели, через некоторое время гасли и теряли прозрачность, приобретая прежний черный и непроницаемый вид. Получалось, что они реагировали на прикосновение человеческого тела. Чтобы проверить эту мысль, Маша и Миша специально приложили к шестому иллюминатору только ладони и получили тот же результат.
        -Они все молодые,- заметил Миша, разглядывая очередного мужчину (ему упорно не верилось, что это могут быть андроиды).- Лет двадцать пять - тридцать на вид, не больше. Нет стариков и детей.
        -Это еще неизвестно,- покачала головой Маша.- Здесь сотни, если не тысячи ячеек. Чтобы убедиться, нужно проверить хотя бы четверть. Лучше треть. Ты готов? Я- нет. Нам сейчас в первую очередь нужно найти воду и еду. Я пить хочу. Иесть. Очень. Сутра только позавтракала, а сейчас по нашим часам уже вечер,- она посмотрела на часы.- Десять ноль две. Ужас. Всего-то день прошел, а сколько всего случилось.

«Иеще наверняка случится»,- подумал Миша, вздохнул, вытащил из кармана две тубы УП и протянул одну Маше:
        -Держи. Перекусим и пойдем искать воду. Все остальное может подождать, ты права.
        Воду они нашли еще через четыре часа блуждания по кораблю, когда оба потеряли всякую надежду и готовы были упасть от усталости на пол и заснуть. А там будь что будет.
        -Давай передохнем,- пробормотала Маша в очередной непонятного назначения овалообразной комнате, стены и потолок которой были беспорядочно оплетены какими-то трубами. Все они были разной толщины и цвета, изгибались под самыми немыслимыми углами и вызывали стойкую ассоциацию с какой-нибудь скульптурной постмодернистской композицией конца двадцатого- начала двадцать первого века, которая вполне могла бы называться «Прическа Медузы Горгоны». Ну или еще как-то. Понять, что это и для чего служит, не было решительно никакой возможности.- Алучше прямо здесь заночуем. Нет больше моих женских сил.
        Маша опустилась у стены на корточки, прислонилась спиной к переплетению труб и тут же вскочила.
        -Ай! Горячая, зараза!- в ее глазах блеснули слезы.- Господи, когда же это закончится…
        -Пойдем,- сказал Миша и взял Машу за руку.- Если через пятьдесят метров ничего не найдем, ляжем спать там, где окажемся.
        -Какая разница? Почему не здесь?
        -Чуйка у меня,- сообщил Миша.- Чую, надо пройти еще пятьдесят метров.- Вон коридор, видишь?
        -Глаза б мои не смотрели на эти коридоры и все остальное.
        -Дойдем до поворота, заглянем, что там- и все.
        -Обещаешь?
        -Честное украинское слово.
        Держась за руки, они двинулись по коридору, который мало чем отличался от тех, которыми они сегодня уже прошли. Десять шагов, двадцать… Вдруг, словно запнувшись, пилот остановился и шумно втянул носом воздух.
        -Интересно…
        -Что?
        -Или впереди и правда вода, или мой нос меня обманывает. Но он меня никогда не обманывает.
        Оставшееся до поворота коридора расстояние они прошли ускоренным шагом. Повернули направо. Иостановились, не находя слов.
        Впереди, метрах в пяти-семи, вряд ли больше, коридор упирался в дверной проем уже привычной треугольной формы, а за ним виднелась покрытая зеленой травой лужайка, несколько разбросанных там и сям невысоких деревьев с широкими зонтикообразными кронами и маленькое озерцо на дальнем плане. Сголубоватой, сверкающей под лучами света водой.
        -Уменя галлюцинации?- слабым голосом осведомилась Маша.- Скажи, ты видишь то же, что и я?
        -Бежим,- ответил Миша.
        Они побежали.
        Кусочек самой настоящей живой природы под куполом- вот что это было. Освещаемый и согреваемый желтым слепящим шаром, близнеца которого они уже встречали в недоброй памяти зале, где Миша пустил в убийственный ход свой «вальтер».
        Метров шестьдесят с гаком в поперечнике была лужайка, не меньше. Густая мягкая трава, из которой там и сям высовываются яркие головки желтых и красных незнакомых цветов, пара холмиков, полтора-два десятка разнообразных деревьев, а посередине всего этого великолепия, в качестве завершающего бонуса,- уютное озерцо с узким полукружьем песчаного берега.
        Вроде бы ничего особенного, с точки зрения обычного человека. Но, когда тебя полгода окружают ледяные скалы Тритона и пластмонолитовые стены, пол и потолок научно-производственной базы, до Земли четыре с лишним миллиарда километров, а всей природы- овощи с фруктами в оранжерее и несколько фикусов-кактусов в кают-компании, разбавленные для эстетики чахлыми ирисами и настурциями, воспримешь такой подарочек как самое настоящее чудо.
        Им хватило ума и терпения сначала зачерпнуть воду ладонями, понюхать ее и сделать по малюсенькому глотку.
        -Вода!- воскликнула Маша.- Чистая!
        -Вода!- эхом откликнулся Миша.
        Они напились, умылись и разлеглись на травке.
        -Божественно!- выдохнула Маша.- Мечта сбылась. Теперь можно и поспать. Молодцы инопланетяне, классное местечко устроили, не пожалели средств и труда.
        -Ты спи,- сказал пилот,- а я посторожу.
        -Зачем? Мы столько часов бродили по кораблю, заглядывали, куда хотели, и никто нас не остановил. Одно из двух. Или нас оставили в покое, или за нами наблюдают, ждут, что мы будем делать дальше.
        -Или нас боятся,- сказал Миша.- Не забывай про Богомола и Куклу.
        -Вот давай и продемонстрируем свои добрые намерения- ляжем спать.
        -Нет уж,- возразил пилот.- Давай продемонстрируем свою осторожность и готовность защищаться. Так оно будет надежнее,- он посмотрел на часы.- Даю тебе три часа, потом меня сменишь.
        -Апотом?
        -Апотом видно будет.
        -Ладно,- неожиданно легко согласилась Маша.- Поступим по-твоему. Вконце концов ты мужчина, командир «Бекаса», взял меня в качестве пассажира, тебе и решать.
        -Умница,- усмехнулся Ничипоренко.- Люблю мудрых женщин.
        -Ага,- пробормотала Маша.- Ятакая. Только иногда…
        Договорить она не успела- провалилась в сон, будто в пропасть, полную бездонного спокойствия и уюта.
        Миша полюбовался этой картиной- что может быть прекраснее молодой, спящей на густой траве женщины!- вздохнул и поднялся. Следовало провести небольшую рекогносцировку в пределах видимости. На всякий случай.
        Глава 23
        Борт разведбота «Быстрый»
        Пилоты Сергей Тимаков иЛянь Вэй
        Те, кто в качестве сферы деятельности выбрал открытый космос, Луну, Марс или внешние базы, боязнью замкнутого пространства не страдают. Хотя бы потому, что при малейших признаках клаустрофобии, с которой не может быстро справиться штатный психолог, человека отправляют на Землю. Таким образом, срабатывает как бы естественный отбор. Поэтому некоторые военкосмолеты скорее почувствуют себя неуютно и тревожно где-нибудь в открытой степи или даже просто на городской площади, чем в тесной каюте на борту «Неустрашимого» или не менее тесной кабине разведбота «Быстрый». Лично я к таким не отношусь- мне везде хорошо, когда есть, что пожрать и чем заняться. Ауж если рядом добрый товарищ (о женщинах разговор отдельный), на которого всегда можно положиться, то волноваться и вовсе не о чем.
        Разве что о должном запасе топлива, но дядя Коля на пару с Иосифом Перпельпихтером не оставили нам и этой возможности- разведбот был полностью подготовлен к полету точно в срок.
        Нас не провожали. Иэто правильно. Хватило и того, что на личные коммы пришла куча сообщений от членов экипажа с пожеланиями счастливого полета и не менее счастливого возвращения. Ну и оба механика традиционно ткнули нас кулаками в плечи и сказали:
        -Доброй плазмы!
        Адядя Коля нетрадиционно добавил:
        -На рожон не лезьте и возвращайтесь живыми.
        -Обязательно!- серьезно пообещал Лянь Вэй.
        -Ты, главное, к нашему возвращению самогонку всю не выпей,- сказал я.- Нам оставь хоть по глотку.
        -Ваша забота- слетать куда надо и вернуться,- буркнул дядя Коля.- Аоб остальном можете не беспокоиться. Но хорошо, что напомнил. Будет трудно, загляни в шкафчик в душевой.
        -Взять мыло для веревки?- не слишком удачно пошутил я.
        -Там увидишь, что тебе нужнее,- усмехнулся дядя Коля.
        Мы пожали механикам руки и полезли в разведбот.
        Усевшись в кресло второго, Лянь Вэй сразу же вытащил из кармана забавного игрушечного дракончика и прикрепил его на вакуумной присоске над обзорным экраном. Яне возражал. Талисман так талисман. Хотя лично мне всегда хватало простого серебряного православного крестика на шее. Он и сейчас там грел душу.
        -Ну что, второй, готов?- спросил я.
        -Готов, командир,- ответил мой друг.
        -Тогда поехали.
        Через пять минут, точно по графику, разведбот «Быстрый» покинул стартовую палубу, выброшенный наружу специальной катапультой. «Неустрашимый» летел по инерции, с выключенными двигателями и работающими гравигенераторами Нефедова для поддержания на борту нормальной силы тяжести. Дождавшись, когда разведбот отойдет на необходимое по инструкции расстояние, мы включили тягу, и вскоре родной крейсер остался далеко позади, затерявшись среди звезд.
        Если сравнивать со спейсфайтером В-901 «Бумеранг», то по части жизненного пространства разведбот превосходит его примерно, как сарай собачью будку. Кроме рубки управления, которая одновременно является и боевой, на «Быстром» имеется хозблок, куда входит кухня, туалет и душ, а также блок рекреационный, где располагаются три удобных спальных места (третье- запасное, на всякий случай), откидной стол, встроенные шкафчики для личных вещей, массажная кабина, исполняющая также функции солярия, личные стационарные комп-терминалы и даже велотренажер. Ну и еще много всякого по мелочи. Как вы понимаете, ничего этого на спейсфайтере нет. Нет и главного, что имеется на разведботе- всевозможных- оптических и электронных- и чертовски дорогих средств обнаружения противника на максимальных, доступных современным технологиям, расстояниях (в этом «Быстрый» мало уступит даже крейсеру). Ипонятно, почему. Спейсфайтер В-901 «Бумеранг» создан исключительно для ведения боя, у него и запас непрерывного хода на одной заправке и при ускорении 9,8 метра в секунду за секунду каких-то один миллион семнадцать тысяч кэмэ. Для
истребителя вполне достаточно и даже можно слетать от Земли до Луны и обратно, но это все. Авот «Быстрый» из той же точки спокойно может достичь Марса и вернуться. Правда, с дополнительными баками, как было уже сказано. Но все равно, когда запас хода у твоего кораблика без малого в полторы сотни миллионов километров- это как-то успокаивает. Правда, максимальная и крейсерская скорость у разведбота гораздо ниже скорости спейсфайтера- 80,2км/сек против 141,2км/сек и
25-30км/сек против 50-60км/сек- но зачем разведчику скорость истребителя? Опять же в технике все жестко взаимосвязано - за резвость приходится платить большим расходом топлива и, соответственно, ограниченным радиусом действия. Инаоборот. Ктому же спейсфайтер расходует много энергии во время боя- тот же боевой лазер SCL (Space combat laser)-5218 жрет на полной мощности столько, что теща не смейся, как любит нынче говаривать дядя Коля. На «Быстром» тоже установлен боевой лазер, но значительно меньшей мощности и скорее для самоуспокоения экипажа, поскольку лезть в драку разведчикам категорически не рекомендуется, только в самом крайнем случае, когда речь идет о спасении собственных жизней. Все это, разумеется, в теории. На практике ни спейсфайтеры, ни разведбот, ни сам крейсер «Неустрашимый» ни с кем в настоящий бой никогда не вступали.
        Теперь доведется. Вероятно.
        -Кстати, Дракон, с крещением тебя,- сказал я, потянувшись, когда все положенные действия были совершены, и «Быстрый», перейдя полностью в автоматический режим, принялся глотать пространство с ненасытностью истинного космического разведчика.- Именя заодно.
        -Скаким еще крещением?
        -Ну как же. По сути, это наше первое с тобой настоящее боевое задание.
        -Уменя три сбитых,- невозмутимо ответил Лянь Вэй.- Индо-китайский конфликт сорок девятого года.
        -Япомню. Мне тоже пришлось кое в чем поучаствовать. Но это разные вещи. Одно дело бить, по сути, своих в воздухе и совсем другое- чужих в космосе.
        -Бить!- усмехнулся Дракон.- Сильно сказано, командир. Мы же в разведке, нам уставом запрещено в драку лезть. И вообще…- он умолк.
        -Что?
        -Еще неизвестно, кто кому дюзы пообломает. Их семь против нашего одного. Яне трус, ты знаешь, и сделаю все, что смогу. Но не кажется ли тебе, что можем мы не так уж много?
        -Возможно, и кажется. Но это не важно.
        -Почему?
        -Странно слышать такой вопрос от китайца.
        -Э… а при чем здесь это?
        -Ну, вы же у нас философы и все такое прочее. Делай, что до?лжно, и будь, что будет. Слышал такую сентенцию?
        -Скажешь тоже! Да я только по ней живу всю жизнь. Вопрос-то в другом.
        -Да в чем же?
        -Хватит ли наших стараний, чтобы изменить судьбу,- вздохнул Дракон.- Ихватит ли у нас сил и умения, чтобы приложить необходимые старания.
        -Этот вопрос стоит перед человеком всегда.
        -Да-да, и ответить на него можно лишь одним способом.
        Мы переглянулись и, засмеявшись, одновременно прокричали:
        -Делай, что д?лжно, и будь, что будет!
        Полет к Фобосу продолжался в штатном режиме. Иконечно же, мы немедленно обследовали шкафчик в душевой, о котором упомянул дядя Коля. Где наряду со штатным жидким мылом и прочими средствами личной гигиены обнаружилась внушительная неуставная пластиковая фляга. Надо ли говорить, что в ней оказалось вовсе не жидкое мыло, а знаменитый самогон? Вслух поблагодарив механиков за предусмотрительность и практически отцовскую заботу (Иосиф Перпельпихтер наверняка был в курсе), мы сделали по глотку за успех предприятия и накрепко завинтили флягу до лучших, а вероятнее всего, худших времен.
        За ту неделю, что «Быстрый» преодолевал миллионы километров до Марса, не произошло ничего, достойного внимания. Все системы нашего трудолюбивого кораблика работали на «ять», и нам с Лянь Вэем оставалось лишь отбывать положенные вахты, следить, как все заметнее увеличивается на экранах Красная планета и уменьшается голубая Земля, и занимать себя в свободное время чтением, играми и болтовней на всевозможные темы.
        Чаще всего разговор, конечно же, крутился вокруг чужих.
        Откуда явились?
        Кто они- белковые существа или какая-то другая форма жизни?
        Что им надо?
        Насколько и в чем они сильнее нас и как их можно победить?
        Это были основные вопросы, и поиски ответа на любой из них неизменно приводили к следующему. Если, конечно, можно назвать поиском наши досужие рассуждения. Но лучше они, чем ничего, поскольку в сложившихся обстоятельствах любое, даже самое безумное предположение имело шансы впоследствии перейти в статус реального факта.
        Взять первый вопрос: откуда?
        Диаметр нашей Галактики Млечный Путь, как известно любому школьнику, не прогуливающему уроки астрономии, или взрослому, помнящему их,- сто тысяч световых лет. Согласитесь, есть разница в том, какое именно расстояние преодолели эти долбаные инопланетяне, прежде чем достигли границ Солнечной - пару-тройку десятков световых лет, сотен или тысяч. Во всех случаях они- в этом практически нет сомнений - шли не через обычное пространство, а использовали метод гиперперехода, каковой нашими земными учеными не разработан еще даже в теории. Правда, ходят слухи, что уже на подходе некая математическая модель, которая якобы должна твердо обосновать возможность создания знаменитых «кротовых нор»- коротких галактических путей для звездолетов будущего, но слухи пока остаются слухами.
        Как бы то ни было, здравый смысл и современная физика подсказывают, что расстояние в той или иной степени имеет значение всегда, каким бы способом вы его ни преодолевали- хоть на своих двоих, хоть на космическом корабле сквозь гиперпространство. Природу не обманешь, и за километры нужно платить секундами и джоулями. То бишь временем и энергией. Ичем больше вы способны заплатить, не оставшись при этом без последних штанов, тем вы сильнее. Таким образом, мы приходим сразу к последнему вопросу: насколько они сильнее нас и как их можно победить? Ясно, что сильнее, и это, к слову, косвенно подтверждают даже размеры их кораблей. Но одно дело уметь прыгать от звезды к звезде в устрашающего вида шарах полуторакилометрового диаметра и другое- воевать. Примеры из истории? Пожалуйста. Нищий и отсталый по всем параметрам Афганистан успешно сопротивлялся любому внешнему врагу, обладающему по сравнению с ним неимоверной военной мощью и богатством. Десятилетиями. Из века в век. Так и остался непобежденным, хоть и в прежней бедности. Которая, впрочем, даже помогла ему перенести Серые Десятилетия с меньшими
потерями, чем у некоторых его бывших продвинутых врагов. Известное дело- чем меньше ты имеешь, тем меньше и теряешь, в случае всеобщего накрытия медным тазом.
        Но вернемся к нашим инопланетным баранам.
        Вопрос об их сильных и слабых сторонах, как нетрудно догадаться, вплотную переплетается также с вопросами о том, белковые они существа или нет и что им надо в Солнечной системе. Здесь возникает такой простор для всяческих вариаций, интерпретаций и разветвленных гипотетических построений, что недельного пути до Марса может и не хватить, чтобы рассмотреть их все. Нам и не хватило. Просто надоело упражняться в теоретических рассуждениях, поскольку каждый основной вопрос рождал десятки новых. Сколько их? Можно ли с ними не воевать, а договориться и, если можно, то как? Это основной флот или авангард, а то и вовсе разведка? Все-таки, черт возьми, что им надо? Итак по кругу, до бесконечности.
        Факты - вот чего нам не хватало, как воздуха у терпящего бедствие планетолета, у которого отказала система регенерации. Вконце концов именно для этого нас и послали на Фобос- добыть как можно больше фактов о противнике, прежде чем
«Неустрашимый», а вслед за ним и человечество вступит с ним в бой. Или не вступит. Что, опять же, в какой-то мере будет зависеть от того, насколько нам повезет, и как хорошо мы сумеем сработать. Втом, что сработаем мы хорошо, у нас сомнений не возникало, мы уважали себя как профи, и не без оснований. Авот насчет повезет… Упилотов и атмосферников, и космических, на сей счет имеется масса предрассудков, суеверий и примет.
        Кто-то в обязательном порядке заходит в рубку планетолета или залазит в кокпит спейсфайтера только с левой (правой) ноги.
        Другой не бреется перед вылетом.
        Третий, как, например, Лянь Вэй, берет с собой какой-нибудь талисман-оберег.
        Мой ведущий Миша Коломенский, большой любитель поэзии и вообще оригинал, в бытность мою военным летчиком, прежде чем подняться в кабину нашего многоцелевого, всепогодного, суборбитального «МИГ-42-М», читал вслух стихотворение малоизвестного поэта конца двадцатого века Сергея Дмитровского. Даже если была объявлена боевая тревога- на бегу успевал прочесть. До сих пор помню эти строки наизусть. Хорошие стихи, хоть лично мне и не очень понятные. Ятеперь и сам их иногда про себя твержу, особенно, когда нужно успокоиться и принять какое-то важное решение. Вот они:
        Когда луну проглатывает ёж,
        в дремучих селах, вязанных соломой,
        колодец может стать хорошим домом,
        а дом- травой.
        Косцы заходят в рожь
        по пояс и, в присутствии пейзажа,
        на нем самом от перемены мест
        срывают злость.
        Вто время ёж пропажу,
        как яблоко ворованное, ест.
        Авор в амбаре ладит белый крест -
        кому-то своему, не на продажу.
        Он видит всё- как вдовы хаты мажут,
        как ёж луну сажает на насест.
        Теперь её хозяйка не найдет
        среди таких же желтых, круглых квочек.
        Доволен вор. Торопится, хохочет,
        хватает петуха и прячет в рот.
        …Вот так они проходят край села.
        Перебежал дорогу кот на свинке.
        Милуются, свернули по тропинке;
        невеста скоро будет весела.
        Втраве, как псы, орут перепела.
        Он светел, в ней- ни блеска, ни кровинки.
        Распались на две белых половинки:
        одна плывет,
        другая- уплыла.
        Что касается меня, то я уже говорил- православный крестик на шее считаю достаточной защитой от всех происков судьбы-злодейки, нечистой силы и прочих сил тьмы. Удачу же приманиваю очень просто: когда она нужна по самый-самый зарез, беру в левую руку древнее нэцке, изображающее одного из семи японских божеств удачи- веселого бога долголетия и бессмертия Дзюродзина с чашечкой саке в одной руке и посохом и свитком в другой. Поглаживаю старичка-бога пальцем по голове и мысленно прошу посодействовать. Обычно помогает. Это нэцке досталось мне в наследство от бабушки-японки, я очень им дорожу и всегда вожу с собой в багаже, куда бы ни отправлялся. Крестик крестиком, а Дзюродзин Дзюродзином.
        Ни я, ни Лянь Вэй никогда раньше не бывали на Фобосе. На Марсе- да, случалось. Больше скажу, я люблю Марс и, возможно, записался бы в колонисты, не избери другой жизненный путь. Есть что-то завораживающее в марсианских бесконечных пустынных просторах, рассветах и закатах, когда маленькое, но такое родное солнце, повиснув над горизонтом, окрашивает пески и скалы в фантастические цвета. Юношеский романтизм? Может быть. Но он хотя бы есть. А вот в гигантском булыжнике под названием Фобос, который совершает один оборот вокруг планеты на высоте каких-то шести тысяч километров всего за семь часов тридцать девять минут и четырнадцать секунд, никакой романтики нет. Это вам не Луна- вдохновительница поэтов и влюбленных. Одно имечко чего стоит. Иверно- страх. Страшно себе представить, что будет, когда эта двадцатипятикилометровая, изъеденная кратерами и шрамами дура, как предсказывает наука, рухнет на Марс через сколько-то там миллионов лет.
        Очем я и высказался, когда на обзорном экране во всей красе нарисовалась цель нашего путешествия.
        -Одно радует,- философски заметил Лянь Вэй, вводя в «бортач» данные для расчета посадки.- Это уже будет не наша забота.
        Сила тяжести на Фобосе в полторы тысячи раз меньше земной, и наш разведбот массой девяносто восемь с половиной тонн весит здесь порядка шестидесяти килограмм- вдвоем с Лянь Вэем мы можем поднять и перенести его с места на место. При известной сноровке. Плюс ко всему этот спутник, формой напоминающий картофелину, несется по орбите со скоростью более шести километров в секунду, и все это в довесок к еще некоторым особенностям делают посадку на него не таким уж простым делом, как некоторым может показаться.
        Тем не менее, мы сели там, где и намеревались- в кратере Лимток, расположенном на склоне большего кратера Стикни, который, в свою очередь, украшал торец Фобоса, словно вмятина упомянутую картофелину.
        -Поздравляю с мягкой посадкой,- сказал я, когда «Быстрый» надежно угнездился на дне Лимтока, мы отключили двигатели (основной и маневровые) и перевели энергосистему разведбота в режим минимального потребления.
        -Итебя,- откликнулся Лянь Вэй.- Кажется, первый этап прошел удачно,- он протянул руку и нежно коснулся дракончика над обзорным экраном.
        -Теперь начинается самое трудное,- обрадовал я друга тем, что он знал и сам.- Обнаружить врага, добыть разведданные и вернуться живыми.
        -Это не самое трудное,- невозмутимо возразил Лянь Вэй.
        -Ачто?- удивился я.
        -Гравигенераторы,- подсказал друг.- Мы ведь их выключим, да?
        -А, черт, и верно,- почесал я в затылке.
        Мой друг и коллега был совершенно прав. Гравигенераторы Нефедова жрали энергию, что твой голодный кот сырую печенку, и питались от основного двигателя, поскольку на аккумуляторах не протянули бы и двух часов. Двигатель же мы заглушили из соображений маскировки. То есть накопленной в аккумуляторах энергии вполне хватало для обеспечения нашей жизнедеятельности и работы сканеров и всей прочей разведаппаратуры. Но вот для гравигенераторов- фиг. Что означало неизбежный переход в естественный режим обитания. Естественный для Фобоса, разумеется. Значит, я, весящий на Земле семьдесят два полноценных килограмма, тянул здесь грамм на сорок- сорок пять. При той же массе. Итак предстояло жить и работать две недели. Кто знает, тот поймет, что это значит, а кто не знает, тому все равно не объяснить.
        -Ладно,- с нарочитой бодростью подмигнул я Лянь Вэю,- космонавты мы или где? Переживем. Давай поедим и за работу. Что-то я проголодался. Назначаю тебя сегодня дежурным по камбузу. Ая заступлю завтра.
        -Хорошо быть командиром,- усмехнулся мой друг, отстегнулся и уплыл в камбуз.
        Ясунул левую руку в боковой карман кресла, нащупал там Дзюродзина, погладил его по голове, а затем широко, с внутренней благодарностью, перекрестился. Пока все шло нормально, и мне очень хотелось, чтобы так продолжалось и дальше.
        Глава 24
        Борт линкора «Эрик Хартманн»,
        борт легкого крейсера «Хорст Вессель»
        Лейтенант Эрика Ланге, математик Белинда Фишер и другие
        -Й-а-а-а!!- ловким финтом обойдя защиту, Эрика атаковала молниеносно, словно кобра, и укол пришелся точно в середину груди спарринг-партнера. Вданном случае это был Ганс Шефер.
        -А, черт!- обер-лейтенант опустил рапиру и сдвинул на затылок фехтовальную маску.- Пять-три. Ты победила.
        -Ха!- Эрика тоже подняла маску и торжествующе улыбнулась. Раскрасневшаяся, с сияющими темно-голубыми глазами, в этот момент она была прекрасна. «Эх, ей бы эти горячие эмоции да в личную жизнь»,- подумал командир эскадрильи, а вслух сказал:
        -Но так все равно нечестно.
        -Так- это как? Утебя, между прочим, руки длиннее, а клинки у нас одинаковые.
        -Ты, когда атакуешь, орешь, словно дикая кошка. Иэто сбивает меня с толку.
        -Аразве орать запрещается правилами?
        -Нет, но…
        -Учитесь проигрывать, господин обер-лейтенант,- подмигнула Эрика.- Ифехтовать заодно. Кстати, когда я дралась с Нойманном, вечная ему память, то не орала. Заметил?
        -Верно,- удивился Шефер.- Интересно, почему?
        -Мне и самой интересно,- сказала Эрика.- Тут, вероятно, что-то психологическое. Одно дело спортивный бой и другое- настоящий. Когда я завалила «каплю», то сделала это молча. Авот в тренажере ору,- она усмехнулась.- Как дикая кошка.
        После встречи с кораблем чужих прошло два дня. Германский флот тщательно обшарил сферу боя, но по тем обломкам, которые удалось добыть, узнать многое о происхождении инопланетян, способе их передвижения и вооружении не представлялось возможным. Но кое-что важное выяснить удалось.
        Во-первых, спектральный анализ места взрыва показал: внутри корабля-шара было достаточное количество кислорода и азота, чтобы говорить об атмосфере, пригодной для дыхания человека. Также обнаружились заметные следы воды. Значит, с большой долей вероятности можно было предположить, что хозяева корабля- белковые существа. Как минимум. Были. Потому что не только целого трупа, но даже каких-нибудь ошметков некогда живой материи найти не удалось. Правда, и времени на поиски было крайне мало. Собственно, время, как всегда, являлось определяющим фактором. Флот чужих пер на всех парах к Марсу (а там и Земля недалеко), и заниматься в подобных обстоятельствах прочесыванием сотен кубических километров пространства в поисках каких-то там останков инопланетян военные не могли себе позволить. Поэтому, потратив несколько часов на исследование сферы боя, немецкие линкоры, крейсера и эсминцы врубили планетарные двигатели и на пределе возможностей техники ринулись в погоню.
        До экипажей было доведено лишь самое необходимое. Аименно. Флот столкнулся с новым врагом, который угрожает Земле, а значит, и Новой Германии. Этот враг должен быть уничтожен. Точно так же, как был уничтожен инопланетный корабль-шар и его истребители. Поэтому всем находиться в полной боевой готовности, сохранять бодрость германского духа и ждать дальнейших приказаний командования. Победа будет за нами. Все.
        Эрика и Ганс как раз успели принять душ и переодеться, когда ближайший терминал внутрикорабельной связи громко потребовал внимания и возвестил о том, что сейчас последует важное сообщение штаба флота.
        -Ага,- удовлетворенно заметил Шефер.- Родили, наконец-то. То есть я надеюсь, что родили.
        -Что?- спросила Эрика.
        -Разве Белинда тебе не рассказывала?
        Эрика объяснила, что не видела подругу уже два дня.
        -А, верно,- пробормотал Ганс.- Она работала. Собственно, от нее во многом сейчас все и зависит.
        -Опять я все узнаю последней,- вздохнула девушка.
        -Сейчас доведут,- пообещал комэск.- Уменя ведь тоже пока одни слухи и предположения.
        Экран мигнул, и на нем возникло длинное редкобровое лицо начальника штаба флота Рудольфа Майендорфа.
        -Солдаты и офицеры!- провозгласил он.- Сообщаю, что командованием принято решение силами одного легкого крейсера «Хорст Вессель» совершить гиперпространственный прыжок внутри гелиосферы. Аименно - к Марсу. Наши специалисты просчитали, что такой прыжок возможен. Осталось проверить расчеты на практике. Не буду говорить, какое преимущество перед нашим противником мы получим в случае успеха, думаю, это понятно всем. Да, риск велик. Хотя бы потому, что никому и никогда раньше это не удавалось. Даже в архивах Неведомых все подобные попытки описываются как неудачные. Неудачные в том смысле, что корабли, ушедшие в гиперпрыжок внутри гелиосферы, назад не возвращались. Неведомые обосновывали это особыми свойствами и геометрией пространства гелиосферы, обойти или нейтрализовать которые нет никакой возможности. Именно поэтому, как вы знаете, мы ушли в гиперпрыжок на границе гелиосферы Тау Кита, а вынырнули на границе гелиосферы Солнца. Внутри же гелиосфер используем планетарные ядерные двигатели. Судя по всему, чужие поступают точно так же,- контр-адмирал помолчал, словно давая аудитории возможность усвоить
сказанное, и продолжил:- Повторяю, риск велик. Но и шансы на то, что все получится, тоже немаленькие. Как заверяет наш гениальный математик Белинда Фишер, они составляют примерно семьдесят к тридцати. Семьдесят
«про» и тридцать «контра». Но это еще не все. Если даже «Хорст Вессель» прыгнет удачно, его, вполне вероятно, ждет встреча с авангардом вражеского флота, который уже на подходе к Марсу. Тогда придется действовать по обстоятельствам и ждать нашей помощи. Очень может быть, что обстоятельства сложатся крайне неудачно. Очень может быть, что им придется вступить в неравный бой и погибнуть,- Майендорф снова умолк и сделал несколько глотков воды из стакана. Кадык на его шее судорожно перекатился под кожей вверх-вниз. Видно было, что это выступление дается начштаба с трудом.

«Он был против,- догадалась Эрика.- Майендорф, этот старый перестраховщик, был против такого решения. Но адмирал Шварценберг его нагнул. Как это всегда бывает. И теперь начштаба отдувается за командующего, доводит до нас приказ Шварценберга, который ему доводить совсем не хочется. В воспитательных целях, так сказать. Круто. Учись, лейтенант».
        -Но это будет славная смерть,- сказал начштаба.- Достойная наших великих предков. А главное, она не будет напрасной. Пока «Хорст Вессель» скует силы противника и вызовет огонь на себя, германский флот вынырнет из гиперпрыжка и ударит с тыла. Враг будет уничтожен. Но это самый крайний вариант. Уверен, до этого не дойдет, и мы справимся с нашим противником меньшими потерями. Как бы то ни было, нам нужны для этого опасного дела только добровольцы. Ине потому, что мы сомневаемся в храбрости или профессионализме экипажа «Хорст Весселя». Просто на дело отправятся лишь самые лучшие- те, кого отберет командование. Это - великая честь. Срок на раздумья,- контр-адмирал глянул на часы,- ровно сорок пять минут. По истечении срока штаб ждет от командиров подразделений списки добровольцев. У меня все.
        Контр-адмирал Рудольф Майендорф коротко, по-военному, кивнул, и экран погас.
        -Яже говорил, сейчас доведут,- сказал Шефер.- Лихое решение, узнаю адмирала. Раз- и в дамки!
        -Или на тот свет,- откликнулась Эрика.- Но нам не привыкать. Так что вносите меня в список, господин обер-лейтенант.
        -Не сомневался в вас, господин лейтенант. Но ты все же попробуй узнать у Белинды, каковы на самом деле шансы.
        -Не все ли равно?
        -Просто чтобы знать. Люблю точность.
        -Ладно,- пообещала Эрика.- Если будет такая возможность, узнаю.
        Эта возможность представилась Эрике довольно быстро. Уже через несколько часов она вместе со своим денщиком Тарсой Уругвато собрала вещи и отбыла на «Хорст Вессель». Командование удовлетворило просьбу лейтенанта Эрики фон Ланге, и теперь она поступала в распоряжение командира крейсера фрегаттенкапитана Курта Брауна.
        На борт крейсера лейтенант и ефрейтор прибыли на «космическом охотнике» Эрики, который к этому времени был полностью приведен в порядок и готов к дальнейшим сражениям. Эрика уже знала, что выбор командования пал на нее, в основном, по двум причинам.
        Первая заключалась в том, что из четырех, потерянных в бою с «каплями»
«охотников», два были как раз с «Хорста Весселя». Иеще один получил такие повреждения, что восстановлению в походных условиях не подлежал. Пилот остался жив- вовремя катапультировался, а его искореженную машину потом отбуксировали как раз на линкор «Эрих Хартманн», в бокс, где до этого располагался «космический охотник» Эрики. До лучших времен. Космическая техника Новой Германии была слишком дорогой, чтобы бросать ее в пространстве. «Вернемся домой, починим,- сказали механики.- Послужит еще». Таким образом, из девяти машин, принимавших участие в бою (всего «Хорст Вессель» нес одиннадцать «охотников»- две эскадрильи плюс командир), было потеряно три- больше четверти. Что говорило либо о недостаточной подготовке тех, кто погиб и был ранен, либо о том, что именно так легли карты, которые раскинула затейница-судьба. Как бы то ни было, а взамен выбывших пилотов командование назначило тех, кто искуснее проявил себя в бою с «каплями», и среди них- лейтенанта Эрику фон Ланге, у которой на счету был один уничтоженный враг. Ив этом заключалась вторая причина. Тот, кто сумел победить неизвестного доселе
противника, получил, кроме бесценного опыта, уверенность в себе и способен передать эту уверенность своим товарищам по оружию. Вместе с опытом. А в том, что таковые уверенность и опыт понадобятся экипажу «Хорста Весселя», как воздух, не сомневался никто. За те несколько часов, что комплектовался экипаж из добровольцев (следует отдать справедливость, он по-прежнему состоял из тех, кто служил на легком крейсере с самого начала, и все они отличные профессионалы и мужественные люди, которые не посчитали для себя возможным отказаться от чести быть в авангарде), предстоящая миссия «Хорста Весселя» была обсуждена в кают-компаниях флота неоднократно и во всех подробностях. Общее мнение, разбавленное отдельными экстравагантными суждениями, которые присущи практически любому обсуждению любой проблемы, было таково: «Хорст Вессель» выступает в роли фигуры, которой в шахматах жертвуют ради конечной победы. При этом жертвуют без стопроцентной уверенности в том, что жертва будет оправдана. Соответственно и на тех, кто отправлялся в рискованный гиперпрыжок, оставшиеся смотрели одновременно с восхищением и невольным
чувством облегчения: «Да, мы тоже вызывались добровольцами, но выбрали не нас!», ибо мало кто рассчитывал увидеть своих боевых товарищей снова.
        Прибыв на «Хорст Вессель», доложив о прибытии и устроившись, Эрика отправила Тарсу Уругвато в ее новое подразделение техподдержки, а сама пошла в кают-компанию крейсера - знакомиться.
        Многих, особенно пилотов «космических охотников», она знала и раньше. Но одно дело знать и здороваться при встрече где-нибудь, в облюбованном флотскими, пивбаре Нового Майнца и другое- быть в одном экипаже и вместе идти на опаснейшее дело.
        Легкий крейсер «Хорст Вессель» уступал линкору «Эрих Хартманн» почти по всем параметрам. Он нес меньше «космических охотников» (одиннадцать на «Весселе» против шестнадцати на «Хартманне»), имел не такое мощное вооружение и, соответственно, был меньше линкора размерами. Единственное, в чем легкий крейсер превосходил линкор- это маневренность: «Хорст Вессель» быстрей набирал скорость, тормозил и менял курс. Опять же, законы физики- тот, у кого больше масса, имеет и большую инерцию, а чем больше инерция, тем труднее маневрировать.
        Внутреннее пространство крейсера также проигрывало пространству линкора по объему. Все, начиная от боевой палубы и главной рубки и заканчивая личными каютами, казалось здесь каким-то съеженным, тесноватым. Впрочем, Эрика начинала службу на эсминце «Германская ярость», который нес всего одну эскадрилью «охотников» (пять штук) и, соответственно, был еще меньшего размера, чем «Вессель».

«Привыкну,- думала она, следуя в кают-компанию тесным переходом, где едва могли разойтись двое,- это я на «Хартманне» расслабилась. Хотя понятно, что к хорошему привыкают быстрее, чем к плохому. Но что здесь плохого, если разобраться? Отсутствие личной душевой кабины? Это не главное. Ачто главное? Хм. Как сказал бы мой первый командир фельдфебель Рильке, главное- это выполнить приказ и вовремя пожрать. Исамое забавное, что он был прав. Все остальное- пустая рефлексия. Особенно, когда приказ командования и внутренние убеждения совпадают. Аони совпадают? Еще как. Будет победа- будет и все остальное, а назад нам дороги нет. Аминь».
        Белинду Фишер она увидела сразу же, как только переступила комингс офицерской кают-компании. Гениальный математик и не менее гениальная обольстительница, по своему обыкновению, сидела в окружении нескольких бравых военных мужского пола, и, судя по виду, чувствовала себя прекрасно.
        -Эрика!- радостно воскликнула Белинда, заметив подругу.- Иди скорее сюда, изнемогаю и гибну! Их слишком много, а я одна!
        -Привет, Белинда,- поздоровалась Эрика, подходя ближе.- Добрый день, господа. Разрешите представиться- лейтенант Эрика фон Ланге. Прибыла для дальнейшего продолжения службы на ваш славный крейсер.
        -Сприбытием, лейтенант!
        -Добрый день!
        -Очень рады.
        -Обер-лейтенант Георг Хаммершмидт, канонир. Квашим услугам.
        -Место прекрасному лейтенанту!
        -Наслышаны о ваших подвигах, лейтенант.
        -Вина, лейтенант?
        -Слышал, вы хорошо фехтуете?
        -Господа, господа, умерьте пыл, дайте Эрике оглядеться и оценить обстановку.
        -Ачто здесь оценивать? Итак все ясно. Сборище хвастунов и трепачей.
        -Но храбрых трепачей, заметь! Я бы сказал, отважных.
        -Храбростью и отвагой лейтенанта не удивишь. Она этим сама кого хочешь удивит. Верно, лейтенант?
        -Аведь и впрямь хороший вопрос! Чем вас можно удивить, а лейтенант? Вы только намекните…
        Эрика со скупой улыбкой оглядывалась и помалкивала, привычно ожидая, пока мужчины подустанут распускать хвосты. Она по опыту знала, что произойдет это довольно скоро. Как только присутствующие увидят и поймут, что лейтенант Эрика фон Ланге, несмотря на свою принадлежность к женскому полу, кокетничать не собирается. Идаже ровно наоборот.
        -Ачто, господа,- спросила Эрика, как только в общем гвалте образовалась крохотная пауза,- кто-нибудь в курсе, когда мы уходим в прыжок? А то все разговоры да разговоры. Хочется уже серьезного дела.
        -Вы же вроде бы недавно именно из такого дела, лейтенант,- проронил седоватый гауптман, судя по нашивкам- военный техник, который до этого больше молчал, уткнувшись в свой шнапс.- Не навоевались еще?
        -Странно слышать подобный вопрос,- ответила Эрика.- Судя по тому, что вы, господин гауптман, сидите здесь, в кают-компании «Хорст Весселя», а не попросили заменить вас добровольцем, вы тоже не навоевались.
        -Ерунда,- отмахнулся тот.- Ясижу здесь, потому что это мой долг, только и всего, а мой профессионализм не ставится командованием под сомнение. Однако воевать лично я не имею ни малейшего желания.
        -Объяснитесь,- нахмурилась Эрика.- Кажется, я не совсем вас понимаю.
        Разговоры утихли, слова гауптмана явно привлекли внимание.
        -Между тем, все просто,- пожал он плечами.- Желание воевать и желание выполнить свой долг- это два разных желания. Мне показалось, что вы желаете именно воевать, поэтому я и задал вопрос. Приношу извинения, если ошибся.
        -Понятно,- кивнула Эрика,- вам захотелось пофилософствовать. Но мне тоже хочется задать один вопрос, можно?
        -Давайте,- кивнул гауптман.
        -Вы хотите, чтобы мы победили?
        -Да, конечно.
        -Тогда мой вам совет, господин гауптман, не сочтите за неуважение. Научитесь хотеть воевать, а не только выполнять долг профессионала. Страсть, она не только в любви важна. Вбою тоже.
        -Браво!- воскликнул канонир Георг Хаммершмидт, поднимая бокал и глядя на Эрику восторженными глазами.- Прекрасный тост! За страсть в бою!
        Мужчины охотно выпили, но Эрика лишь пригубила вино- знакомство знакомством, но начинать первый день службы на новом месте с пьянки явно не стоит. Ктому же она помнила, что ей нужно поговорить с Белиндой с глазу на глаз. То, что никто не ответил на ее вопрос, означало лишь одно- никто пока не знал ответа. Никто, кроме Белинды.
        Эрика поймала взгляд подруги и показала глазами, что хотела бы поговорить в другой обстановке.

«Пять минут»,- ответила Белинда. Тоже глазами.
        За эти пять минут Эрика выслушала восемь комплиментов, два из которых были слишком тонкие, еще два- наоборот, а оставшиеся четыре проходили по разряду «комплимент мужской дежурный штампованный» и как раз ощутила первые симптомы подступающей скуки, когда Белинда поднялась.
        -Господа,- возвестила она медовым голосом,- я бы не оставила ваше общество ни за какие блага мира, но наше время закончилось. Служба есть служба, и мне пора возвращаться на флагман. Адмирал ждет.
        -Явсегда говорил, что наш адмирал - счастливчик,- вздохнул кто-то.
        -Не горюйте, Ганс,- улыбнулась Белинда.- Обещаю лично вам, что ничего, кроме сложнейших математических формул и нудных объяснений моей теории гиперпрыжков внутри гелиосферы, нашему адмиралу не светит. Эрика, ты меня не проводишь?
        -С удовольствием,- Эрика отставила бокал.
        -Да что ж такое,- делано возмутился канонир Хаммершмидт,- хоть лейтенанта оставьте! Унас к ней масса вопросов. Профессиональных.
        -Авы свяжитесь со мной. По личному комму,- сказала Эрика неожиданно для себя самой.- Где-то минут через сорок, хорошо? Покажете мне крейсер, а я отвечу на ваши вопросы. Если, конечно, у вас найдется время.
        Несколько опешивший от эдакой неожиданно свалившейся на него удачи, Георг с воодушевлением заявил, что времени у него сколько угодно, и он счастлив оказать Эрике не только эту услугу, но и множество других, каковые только будут в его силах. Товарищи смотрели на канонира с неприкрытой завистью.
        -Неужели тебе понравился этот обер-лейтенант?- снисходительно осведомилась Белинда, когда подруги покинули кают-компанию и отправились в каюту Белинды за ее личными вещами.
        -Сама не разобралась,- пожала плечами Эрика.- Пока не попробую, не узнаю. Хотя, если честно, и пробовать надоело, все одно и то же.
        -Отставить пессимизм!- весело приказала подруга.- Все получится, когда время придет, я уже тысячу раз тебе говорила. Но с этим канониром, если хочешь попробовать, лучше поторопись.
        -А что?
        -По моим данным,- Белинда посмотрела на часы,- «Хорст Вессель» отправится в гиперпрыжок уже через пять часов ровно.
        -Понятно. Собственно, именно это я и хотела у тебя узнать. Иеще…
        -Все будет в порядке, Льдинка,- Белинда остановилась, ласково провела ладонью по ее щеке, и Эрика подумала, что так подруга не называла ее уже очень давно- с тех самых времен, когда казалось, что между ними может возникнуть нечто большее, чем обычная дружба.- Расчеты безупречны, и я знаю, что права. Гиперпрыжки внутри гелиосферы совершать можно и нужно. Просто никто раньше этим вопросом всерьез не занимался. Ая занялась и решила. Мало того, я сама просила Шварценберга оставить меня на «Весселе». Но он сказал, что в случае удачного прыжка флоту без меня не обойтись, так как надо будет сделать расчеты для всех остальных кораблей. Пришлось согласиться, поскольку он прав. Но я повторяю, все будет хорошо. Ты мне веришь?
        -Да,- сказала Эрика.- Верю. Спасибо тебе.
        -Это тебе спасибо,- улыбнулась Белинда,- за то, что ты у меня есть,- и, наклонившись, поцеловала ее в краешек рта.
        Глава 25
        Фобос
        Пилоты Сергей Тимаков и Лянь Вэй
        Борт легкого крейсера «Хорст Вессель»,
        лейтенант Эрика Ланге
        Если вы спросите меня, что такое терпение, я отвечу так: «Посидите две недели в разведботе на Фобосе в режиме полного радиомолчания с отключенными гравигенераторами Нефедова и узнаете сами. Раз и навсегда».
        Ты заперт в металло-углеритовой коробке, которая с бешеной скоростью носится вокруг Марса, прицепившись к мертвому гигантскому булыжнику, называемому спутником планеты лишь по недоразумению. При этом рабочий день у тебя шестнадцатичасовой- две вахты по восемь через восемь. Ровно столько же, сколько у твоего напарника, одновременно являющегося твоим хорошим другом, чью узкоглазую, китайскую, вечно невозмутимую рожу уже видеть не хочется.
        Хотя, казалось бы, не так уж часто вы и общаетесь. Пока ты на вахте, он спит или ест, или крутит педали велотренажера, чтобы не потерять физические кондиции в условиях слабого тяготения, или читает, или погружен в вирт, или просто околачивает груши.
        Потом наоборот.
        Он на вахте, а ты делаешь все то же самое: спишь, ешь, торчишь в вирте, читаешь, крутишь педали, околачиваешь груши. Вахты- отдельная и весьма тоскливая песня. Фактически ты упакован восемь часов в пилотское кресло и пытаешься убедить самого себя, что никакая ультрачувствительная электроника, соединенная с «бортачом», обладающим, между прочим, элементами искусственного интеллекта, не заменит чуткого человеческого глаза и могучего же человеческого мозга. Не говоря уже об умелых человеческих руках. Особенно в деле сверхдальней космической разведки. Итаки убеждаешь. Потому что, во-первых, деваться некуда, а, во-вторых, так оно и есть на самом деле- более чем двухсотлетний опыт космических полетов доказывает, что связка робот плюс человек всегда эффективнее, нежели просто робот или просто человек. Собственно, это доказывает и вся история цивилизации, если рассматривать робота в качестве пусть очень сложного, но инструмента. Ачто есть наш разведбот
«Быстрый»? Чистый робот, оснащенный системами жизнеобеспечения для находящихся внутри него двух человеческих особей.
        Дважды- один раз в середине первой недели и один раз в начале второй- мы с Лянь Вэем позволили себе выбраться на поверхность Фобоса. Внарушение всех инструкций и норм.
        Дело в том, что, с одной стороны, кто-то в обязательном порядке всегда должен находиться на корабле, а с другой - выбираться в открытый космос или на поверхность другой планеты (спутника, астероида, планетоида) одному строжайше запрещено. Только в случае крайней необходимости, связанной с угрозой безопасности корабля и экипажа.
        Это, конечно, правильно- не зря говорят, что уставы, инструкции по технике безопасности и правила поведения на сложных технических объектах и в чужеродных средах написаны кровью.
        Но жить, не нарушая уставов, инструкций и правил, очень скучно. Ктому же написаны они большей частью для неумех, а профи прекрасно знают, как получить удовольствие и сохранить здоровье.
        Посовещавшись, мы решили, что прогулка по Фобосу необходима для обеспечения безопасности корабля и экипажа самым непосредственным образом. Авдруг у нас вмятина на обшивке, которая вот-вот превратится в трещину, а мы и не знаем? Кажется, что-то шваркнуло по броне, когда садились, причем шваркнуло довольно сильно. Метеорит, не иначе. Их тут хватает, это известно любому космолетчику. Требуется внешний осмотр разведбота в профилактических целях. Так в бортовой журнал и занесли. Всмысле, два осмотра. Сразницей в несколько дней. Потому что первый ничего не дал, а сомнения остались.
        Если вы спросите, зачем без настоятельной потребности выбираться из пусть тесного и надоевшего, но безопасного разведбота, по сути, в открытый космос, я не смогу ответить однозначно. В общем-то, и впрямь незачем. Если не считать потребностью удовлетворение любопытства и жажды новых впечатлений. Но я бы- считал. Как раз удовлетворение вышеозначенных потребностей во многом и делает человека человеком, и тот, кто ни разу не стоял на краю кратера Стикни лицом к лицу с планетой Марс, поверьте, много потерял.
        Спомощью РРС(реактивная ранцевая система) ты только что поднялся с полуторакилометровой глубины. За твоей спиной- черная глубокая тень, укрывающая большую часть Стикни и Лимтока, и песчинку твоего кораблика. Еще дальше- противоположный край кратера, который, мнится, сразу обрывается в сияющую мириадами звезд космическую бездну. Апрямо перед тобой… Фобос носится вокруг Марса «на боку», он всегда, как наша Луна, повернут к планете одной стороной, и оба кратера расположены на экваторе этой космической «картофелины». Поэтому со дна Лимтока Марса не видно- глубоко, и края кратеров закрывают обзор. Но поднявшись на этот самый край, ты сразу видишь все. Красно-бурый горб четвертой от солнца планеты выпирает, дыбится из-за близкого горизонта, закрывая две трети неба. Иэто так страшно и прекрасно, что хочется немедленно вцепиться во что-нибудь надежное, в какой-нибудь крепкий фонарный столб, чтобы не упасть туда- в Марс и не разбиться через короткое время о его пустынную поверхность насмерть, став мертвым на мертвом. Но фонаря под руками нет и быть не может. Поэтому ты стоишь, ощущая себя малой легонькой
козявкой на покатом боку арбуза и слышишь, как твое сердце отбивает в груди бешеный ритм со скоростью сто пятьдесят ударов в минуту.
        Никакой водки не надо, вот что я вам скажу. Авы еще спрашиваете, зачем покидать безопасный разведбот…
        Наше терпеливое ожидание закончилось к исходу второй недели. Сначала стало окончательно ясно, что только два из семи кораблей чужих направляются к Марсу. Остальные пять, судя по их траекториям, идут прямиком к Земле. Ради такого открытия мы даже пошли на серьезный риск- нарушили режим радиомолчания и передали соответствующую информацию на крейсер. Получили в ответ благодарность за проявленную бдительность, втык за нарушение приказа сидеть тихо, как мышь под метлой, и подтверждение приказа наблюдать и бдеть дальше.
        Теперь бдение пошло веселее- приближение к Марсу двух монстров, каждый из которых, опустись он в Стикни, выглядел бы со стороны, как яблоко в тарелке, добавляло в кровь адреналинчику. Ох, добавляло! Акогда невесть откуда, словно чертик из коробки, выскочил третий монстр, совершенно не похожий на первые два ни формой, ни размерами, стало и вовсе не до скуки…
…Как Эрика и подозревала с самого начала, канонир Георг Хаммершмидт оказался ничем не лучше других. Хвастовства через край, а как дошло до дела, оказалось, что господин обер-лейтенант за тот час с лишним, что Эрика провожала Белинду, банально перебрал шнапса и максимум на что теперь способен- добраться до собственной каюты и завалиться спать. Поэтому, оценив обстановку, Эрика выбрала в провожатые седоватого гауптмана, с которым у нее перед этим едва не вышел спор. Правду сказать, гауптман (его звали Йозеф Коллер и был он, как выяснилось, начальником техслужбы вооружения и защиты «Хорст Весселя») вызвался сам.
        -Все равно лучше меня никто крейсер не знает,- сказал он.- Я здесь с самого первого дня, обер-фельдфебелем начинал.
        -Надо же,- улыбнулась Эрика,- я тоже начинала службу обер-фельдфебелем.
        Исогласилась.

«Может, оно и лучше,- подумала она,- меньше проблем. В конце концов, хороший товарищ всегда предпочтительней плохого любовника. Особенно в условиях боевого похода. К тому же до прыжка и впрямь мало времени осталось, некогда ерундой заниматься».
        Они успели не только провести ознакомительную экскурсию, но и поужинать. Эрика была благодарна Коллеру- тот и впрямь хорошо знал свой корабль и с восхитительной ненавязчивостью сумел донести это знание до своей провожатой. Во всяком случае, когда через три с лишним часа вернулись в кают-компанию, Эрике уже казалось, что она прожила на крейсере минимум неделю. Как раз то, что нужно- чем ближе тебе сам корабль и те, кто на нем ходит, тем легче на нем служить и воевать. Ав том, что воевать придется и очень скоро, здесь не сомневался никто- такое впечатление создалось у Эрики после этой ознакомительной прогулки. Да она и сама в этом не сомневалась.
        Общий приказ занять места по штатному расписанию и приготовиться к гиперпрыжку прозвучал ровно через пять минут после того, как Эрика допила кофе. Что в данном случае означало для нее лично- проследовать на стартовую палубу, натянуть
«флюканзуг», забраться в кабину RH-7 и ждать дальнейших распоряжений.

«И это правильно,- думала Эрика, совершая все эти действия.- Гиперпрыжок короткий. Если расчеты Белинды верны- а с чего бы им быть неверными у гениального математика?- то продлится он не более тридцати секунд по внутрикорабельному относительному времени. Тридцать секунд, и мы у Марса. То есть будем надеяться, что так и случится. Потому что, если не случится…».
        Отом, что будет, если «Вессель» не выйдет из гиперпрыжка внутри гелиосферы, как все те, кто пытался совершить подобное раньше, думать не хотелось. Однако Эрика все равно думала. Аразве могло быть иначе? Это все равно, что ждать боя и не думать о нем. Как бы ни хотел- не получится. Даже если усилием воли вызвать в голове какие-нибудь приятные воспоминания, мечты или мысли о близком человеке, они вряд ли тебя захватят. Проплывут, словно тени облаков по лугу, оставив траву сознания непримятой- каждый корень-мысль, стебель-чувство, цветок-образ уже там, в будущем, которое с минуты на минуту настанет, и где, возможно, им придется умереть вместе с их носителем. То есть с тобой.
        -Внимание, одна минута до перехода.
        Пять-семь раз подряд глубоко вдохнуть и выдохнуть. Словно перед прыжком в воду. До легкого головокружения- так, чтобы каждая клеточка тела насытилась кислородом. Рекомендации медиков, и они помогают. Ате, кто данным рекомендациям не следует, бывает, и блюют. Сама Эрика трижды уходила в гиперпрыжок. Два были тренировочные, еще в самом начале службы, «всего» на четверть светового года от системы Тау Кита в галактическую пустоту и обратно. Третий- к Солнечной системе, можно сказать, боевой. Ивот теперь четвертый. Но все равно, как первый. Потому что раньше такого никто не совершал.

«Аведь мы в историю войдем, если все получится,- успела подумать она.- Так и напишут. Первым в истории кораблем, совершившим гиперпереход внутри гелиосферы, был легкий крейсер космофлота Новой Германии «Хорст Вессель» под командованием фрегаттенкапитана Курта Брауна…»
        -Обратный отсчет! Десять, девять, восемь, семь… Шприген[Шприген (springen) (нем. - прыжок.] !
        Эрика инстинктивно задержала дыхание.
        Контуры окружающих предметов дрогнули, «поплыли», норовя перемешаться друг с другом и превратиться в сюрреалистическую кашу, но через секунду одумались и встали на свои места.
        Выдох-вдох. Сердце бьется ровно и сильно, желудок тоже в порядке. Кажется. Только в горле пересохло. Есть, ушли. Теперь еще вернуться… Глаза метнулись к таймеру- семь секунд. Два глотка энергетика, уже полегче. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох. Шестнадцать секунд. Ну?
        -Внимание, обратный отсчет! Десять, девять…
        Получится-не получится?
        -… семь, шесть…
        Снами Бог, черт возьми!
        -… четыре, три, две, одна… Шприген!
        Иснова: задержка дыхания, расфокусировка-фокусировка зрения, выдох-вдох, жадный взгляд на обзорный экран.
        Звезды! Звезды, мать вашу! И красновато-бурый, весь в темных и светлых пятнах пустынного ландшафта Марс, хорошо знакомый по фотографиям. Вправом верхнем углу. Есть, вышли! Ну, теперь…
        Взвыл сигнал тревоги. Раз и еще раз- все те же две дикие рыси, запряженные в колесницу предводительницы валькирий Фрейи. Высшая степень опасности.
        Понятно. Как говаривали предки «Господь помогает морякам в бурю, но рулевой должен стоять у руля». Значит, враг уже здесь. Дальше- сами.
        Они сошлись на высоте тридцати двух тысяч километров от поверхности Марса. Хотя слово «высота» здесь, пожалуй, не совсем уместно. Это уже расстояние. По космическим меркам сошлись практически лоб в лоб. То есть когда «Хорст Вессель» материализовался в обычном пространстве, словно кролик из доселе пустой шляпы фокусника, два корабля чужих оказались от него всего в двух тысячах трехстах километрах. И, конечно, сканеры крейсера эти корабли немедленно засекли. Так же, как сканеры чужих- крейсер.
        Соответственно, и отреагировали противники мгновенно.
        Немцы едва успели осознать, что лишь один чужак принадлежит к тому же типу, который они уже одолели три дня назад- шар, более чем полуторакилометрового диаметра. Авот его «напарник» напоминал, скорее, гигантскую приплюснутую косточку какого-то плода. Возможно, сливы. Или двустворчатую раковину съедобного моллюска с Новой Германии, которого немцы по аналогии с похожим на него земным жителем соленых и пресных водоемов называли Mussel- мидия.

«Раковина» была поменьше шара, но все равно въезжала в воображение, словно танк в стеклянную витрину магазина французской моды. Семьсот тридцать пять метров по длинной оси, триста девяносто один по короткой и двести восемь толщиной - это вам как? При том, что «Хорст Вессель» едва насчитывал в длину триста двадцать четыре метра, а в поперечнике и вовсе имел жалкие сто шестьдесят пять- да и то, если считать вместе с вынесенными на кронштейнах маневровыми двигателями.
        Тем не менее, деваться было некуда. Иединственная тактика, которая давала «Хорст Весселю» хоть какой-то шанс выжить, была тактика встречного боя. Атаковать атакующего, ошеломить его наглостью и маневром, выиграть время, заработать позиционное и моральное преимущество, сковать превосходящие силы врага и ждать подмоги- такое решение принял командир крейсера фрегаттенкапитан Курт Браун и, приняв, отдал соответствующий приказ.
        Но сначала с антенн корабля сорвалась и со скоростью триста тысяч километров в секунду ушла по направлению к далекому германскому флоту вся доступная к этому времени информация о противнике, а также само решение фрегаттенкапитана вступить в бой.
        Затем двойной вой боевой тревоги пронзил крейсер от кормовых дюз до носовых квантовых пушек, и «Хорст Вессель», врубив планетарные двигатели, атаковал неприятеля. Навстречу ему, с обоих вражеских кораблей, словно осы из потревоженных гнезд, ринулись уже знакомые «капли».
        Глава 26

«Космический охотник» RH-7- Фобос- разведбот «Быстрый»
        Лейтенант Эрика фон Ланге, ст.лейтенанты Сергей Тимаков и Лянь Вэй
        Одиннадцать «космических охотников» RH-7 против тридцати восьми «капель»-файтеров. По три с половиной на брата без малого. Такой веселый расклад. Смейся- не хочу. Задача- не позволить «каплям» атаковать крейсер, закружить, связать боем, пока
«Хорст Вессель» попробует в одиночку разобраться с крупной рыбой. Хотя бы с одной. Сдвумя- это уже из области недостижимого. Три дня назад впятером один «шар» долбали, и не такой большой, как этот. Что ж, известно было с самого начала, на что шли. Может быть, до того, как мы тут поляжем, подоспеют остальные. Не выручат, так хоть отомстят.
        Все это и много чего еще пронеслось в голове Эрики за те секунды, пока она еще раз проверяла системы.
        Вычислитель- есть.
        Нейросенсоры- есть.
        Двигатель- есть.
        Вооружение - есть.
        Гравигенераторы- есть.
        Защита- есть.
        Связь- есть.
        Герметизация- есть.
        -Лейтенант Эрика Ланге к старту готова!- доложила, как положено.
        -Принято, Ланге.
        Итут же:
        -Внимание пилотам! Готовность- тридцать секунд!
        Иснова в привычном порядке пальцы левой протанцевали по клавиатуре управления огнем (аннигилятор, и обе квантовые пушки), а пальцы правой нежно, но крепко обняли рукоять управления.
        Запел, выходя на рабочий режим, двигатель.
        -Обратный отсчет! Десять, девять, восемь…
        Палуба погрузилась во тьму, слегка разбавленную тускловатым алым светом посадочных огней. Дрогнув, раскрылась диафрагма стартового створа.
        -…три, два, один! Удачной охоты, мальчики и девочки. Возвращайтесь живыми!

«Впрыск!- мысленно скомандовала Эрика.- Семь процентов мощности на сопла. Антиграв- в автоматический режим».

«Космический охотник» сорвался с места и вылетел в открытый космос, словно железная миска, пущенная разъяренной женой в голову мужа-гулены, явившегося домой под утро.
        Опыт- великое дело. Опытный боец даст сто очков вперед тому, кто вышел драться впервые. Важен именно боевой опыт, а не просто хорошая выучка и тренировка. Никакой, даже самый совершенный тренажер и самый сложный учебный бой не заменят настоящего боевого вылета и реального боестолкновения. Ичем больше у тебя за спиной поверженных врагов, тем выше шансы, что ты опять вернешься живой и с победой.
        Об этом Эрика неоднократно читала в дневнике своего предка- пилота люфтваффе, кавалера Железного Креста, аса, имеющего тридцать девять побед, лейтенанта Гюнтера фон Ланге, а теперь в полной мере осознала и сама. Всего-то второй раз (отражения астероидных атак не считаются) вылетела она навстречу врагу, но теперь чувствовала себя совершенно иначе. Уверенно и зло. Уверенно, потому что знала, как его бить. Изло, потому что уж больно много их было - юрких, похожих на приплюснутые сверкающие капли ртути, файтеров чужих. Да, действовали они шаблонно, без вдохновения, и в огневой мощи и защите слегка уступали RH-7 (при этом чуть превосходя немцев в маневренности), но было их много, слишком много, а этот козырь из тех, которому трудно что-либо противопоставить. Разве что уже упоминавшийся опыт да еще, пожалуй, мужество, отвагу и волю к победе.
        Хуже всего было то, что тактику, которая прекрасно зарекомендовала себя три дня назад, применить здесь было практически невозможно. Тогда два «охотника» быстро зажимали одну «каплю», и, пока защита чужака, концентрируясь, отражала и сдерживала огонь первого, второй его доставал.
        Акак зажать вдвоем одного противника, если врагов больше в три с половиной раза?
        Вопрос не математики, но искусства. То бишь вдохновения. Каковое может появиться, а возможно, и нет. Аесли и появляется, то не у всех. Тонкая это штука- вдохновение, не алгоритмизируемая, а посему всерьез на нее надеяться не стоит. До драки. Во время же оной и, в особенности, драки неравной, такой, какую сейчас вели
«охотники», только на вдохновение и вся надежда. При этом не стоит путать с боевым вдохновением знаменитую «поимку феечки» пилотов, достигаемую за счет полного слияния с машиной посредством нейросенсорики.
        Несколько раз, пока противник не сообразил, что происходит (нынешние «капли» в бою трехдневной давности не участвовали, и, соответственно, опыта столкновения с немецкими «охотниками» не имели), старый прием удался, и через десять минут счет был уже 6:1 в пользу германского флота. Это по сбитым. И, соответственно, 32:10 по живым. Как ни считай, все те же три с лишком на одного.
        Примерно к одиннадцатой минуте враг расчухал, в чем его ошибка, и стал если не умнее, то осторожнее. Теперь «капли» держались жесткими «тройками», прикрывая друг друга, и для того, чтобы их разорвать, одной наглости было мало. Да и наглости вместе с отвагой, опытом и даже вдохновением тоже уже не хватало. Какое, к черту, может быть вдохновение, когда ты вдвоем против шестерых или даже семерых? Знай успевай вертеться, чтобы не попали, а уж бить в ответ- это как повезет.
        Да, везение. Госпожа Фортуна. Вечная изменница, приручить которую не удавалось никому. Еще одна козырная карта, способная побить все остальные, вместе взятые. Сегодня она явно отсутствовала в колоде, и воспользоваться ею не могла ни одна сторона.
        Поэтому, а также в силу вышеперечисленных причин, довольно быстро еще два
«охотника» отправились в Валгаллу вместе с пилотами, а чужие заплатили за это тремя «каплями». Затем, под огнем вражеских квантовых пушек прекратил жить следующий RH-7, напарник Эрики, и она ничем не могла ему помочь, так как сама крутилась в бешеной пляске-карусели, стараясь выскочить из-под ударов смертоносных лучей.
        Старания были вознаграждены- на несколько секунд она оторвалась от преследователей, вышла в хвост зазевавшейся «капли» и пробила чужую силовую защиту одновременным огнем сразу из обеих квантовых пушек и аннигилятора, после чего враг заметно деформировался, словно пустая жестянка, сжатая в кулаке, и беспомощно закувыркался, потеряв ход.
        Но в результате тут же просела мощность реактора «охотника» (чем жарче огонь, тем слабее ход- это закон, никуда не денешься), этим немедленно воспользовались сразу две «тройки» чужих, и Эрике стало не до побед- уйти бы живой.
        Она бы и ушла.
        Ей снова удалось хитрым маневром, на пределе возможностей гравигенераторов (двадцатикратная перегрузка!), выскользнуть из-под тройного залпа «капель». Да еще и таким образом, что последние весьма чувствительно опалили друг друга, но оказалось, что к этому времени ее в горячке боя отнесло слишком близко к «ракушке» чужих, которую как раз атаковал «Хорст Вессель»…
        Нейросенсорное слияние с машиной через бортовой вычислитель позволяло Эрике отслеживать картину боя, который вел «Хорст Вессель» и ее товарищи- пилоты
«космических охотников» - во всей возможной полноте. Одновременно она могла видеть и своих, и чужих (своих еще и слышать, способ же, с помощью которого связывались между собой чужие, до сих пор был неизвестен). Все маневры кораблей, «охотников» и
«капель», скорость, местоположение, состояние на данный момент времени. В доли секунды бортовой вычислитель получал, обрабатывал и отправлял массу информации, и вся она была доступна Эрике в виде слов, цифр, звуков и цветного изображения. Главное здесь было не растеряться, уметь отделить главное от второстепенного, но этому пилотов учили специально, а лейтенант Эрика фон Ланге всегда была хорошей ученицей.
        Вот и сейчас, мгновенно оценив обстановку, она сразу поняла- на этот раз шансов вывернуться никаких.

«Хорст Вессель», с уже заметно разбитой кормой, помятой мордой и напрочь оторванным верхним левым маневровым двигателем сумел приблизиться к «ракушке» на расстояние эффективного выстрела, перебросил всю мощь реакторов на квантовые пушки, задействовал на полную аннигиляторы и буквально залил корабль чужих испепеляющей энергией.
        Было хорошо видно, как защитное поле «ракушки», не выдержав бешеной атаки, поддалось сразу в нескольких местах, и заряды аннигиляторов, проникая в бреши, испепеляют вражескую броню слой за слоем. Еще немного, и «ракушка» будет если и не уничтожена, то серьезно выведена из строя. Но откуда-то сбоку, обходя по широкой дуге сцепившиеся в смертельном противоборстве корабли, уже спешит на помощь целехонький пока корабль-«шар» чужих и, скорее всего, успеет…
        Ко всему прочему «капли»-файтеры в количестве восемнадцати штук (шесть «троек») тоже не курят в отдалении, сделав свое дело, а жалят «Хорст Вессель» со всех сторон, словно разъяренные дикие пчелы- медведя, так как защита крейсера отключена (невозможно одновременно стрелять и укрываться за защитным полем), а прикрыть некому- из «охотников» в живых только Эрика и еще двое. Эти двое ведут безнадежный и отчаянный бой еще с шестью «каплями» в пятидесяти четырех километрах выше по орбите, а саму Эрику неотвратимо выносит точнехонько под огонь квантовых пушек родного крейсера.
        Все это, повторяем, лейтенант Эрика фон Ланге увидела и оценила за кратчайший промежуток времени, который вряд ли дотягивал даже до секунды, но самой Эрике показался раз в десять длиннее. Однако время, имея свойство растягиваться для чувств, для действий, пусть даже мысленных, остается прежним. Поэтому единственное, что Эрика успела предпринять в данной ситуации,- это выключить тягу, квантовые пушки и гравигенераторы и отдать всю оставшуюся невеликую мощь реактора генераторам защитного поля.
        Ивовремя.
        Вто же мгновение «ракушка» свое защитное поле убрала и, видимо, решив пойти ва-банк, пальнула по атакующему «Хорст Весселю» со всей дури, которой у чужака, как выяснилось, еще оставалось немало.
        Если кто на крейсере или «ракушке» заметил, что между кораблями затесался один
«космический охотник» RH-7 и две продолжающие его преследовать «капли», то сделать уже ничего не мог. Да и вряд ли кто-то собирался хоть что-то делать. Ввойне неизбежны потери. Втом числе и от огня своих, так, увы, часто бывает. Иничьей вины нет в том, что в данном случае под раздачу попал «охотник» Эрики.
        Последнее, что она увидела и почувствовала,- ослепительный свет и жар, залившие, казалось, не только сознание, но и каждую клеточку тела, а последняя мысль, за краешек которой Эрика успела ухватиться, чтобы не было так страшно и обидно, стала мысль о том, что хотя бы одну крупную рыбу «Хорст» должен сжечь обязательно, а на счету «охотников»- и живых, и погибших- тринадцать «капель», что не так уж и плохо…

…За что я всегда любил своего китайского друга Лянь Вэя (он же Дракон)- это за полную невозмутимость в самой, казалось бы, горячей ситуации. Вероятно, потому, что сам подобным качеством не обладал, несмотря на свою четвертушку японской крови. Не скажу, что я излишне эмоционален,- нет, держать себя в руках умею, иначе вряд ли бы мне удалось стать военным летчиком, а затем и военкосмолетом. Но все же, бывает, даю волю чувствам. Особенно через крепкое словцо и по делу. Сейчас же прямо над нами творились такие дела, что для крепких слов было самое время.
        -…твою мать!- невольно вырвались они у меня, когда звездную тьму обзорного экрана прочертили лучи боевых лазеров.
        -Ага,- согласился мой друг и напарник ровным голосом.- Яже говорил, будет драка.
        Еще каких-то четверть часа назад у нас с Лянь Вэем вышел небольшой спор. Ясклонялся к мысли о том, что к двум чужим присоединился третий- просто отличающийся от них, какого мы еще не видели, и сейчас все трое отправятся завоевывать родной Марс.
        Амой друг, напарник и второй пилот утверждал, что этот третий, несомненно, тоже чужой, но какой-то совсем иной чужой. То бишь, такой чужой, что нам, можно сказать, целый союзник, и сейчас эти двое чужих, которых мы условно называли
«мячик» и «косточка», начнут бить третьего, больше, как ни странно, напоминающего обводами наш «Неустрашимый». Только гораздо крупнее. Впрочем, по сравнению с
«мячиком» и «косточкой» даже он смотрелся мелковато.
        -Откуда он взялся?- удивился я.- Ведь не было же никого, кроме этих двух, мы бы засекли.
        -Нуль-Т?- невозмутимо предположил Лянь Вэй.
        -Хм… Апочему эти двое шли сюда на ядерной тяге, пусть и сумасшедшей?
        -Яже говорю, он не из этих. Другой. Смотри, «косточка» и «мячик» файтеры выпустили. Десять, двадцать…
        -Оптику на максимум!- скомандовал я «бортачу».
        Вкаком-то смысле нам повезло. Случись эта историческая встреча «братьев по разуму» немного раньше или позже, мы пропустили бы все шоу, так как между Фобосом и чужими крутился бы старина Марс, загораживая весь обзор. Атак мы чувствовали себя, словно в первом ряду театра. Ивот оно- представление!

«Бортач» дал увеличение. Если есть театр боевых действий, то есть и сцена, и от нас, сидящих на дне кратера Лимток, до нее насчитывалось двадцать шесть тысяч километров. Для мощной оптики «Быстрого» и всех других систем слежения- не расстояние.
        Вот они!
        Похожие на чуть приплюснутые капли ртути файтеры чужих. Точь-в-точь, как те, что атаковали базу на Тритоне.
        -Тридцать восемь штук,- сообщил Лянь Вэй то, что я и сам видел.
        -До хрена,- согласился я, чувствуя, как подскакивает невольно пульс- естественная реакция любого пилота при виде атакующего противника. Пусть даже атакуют и не тебя. Пока не тебя.
        Итут третий чужак, в чьей принадлежности я все еще не был уверен, сделал ответный ход. Одиннадцать машин вырвались из его чрева навстречу врагу. «Будто из двери бани вышвырнули тазики»,- пришло мне на ум не совсем уместное сравнение, но уж больно они и впрямь напоминали перевернутые тазики. Или полузабытые древние солдатские шлемы. Вголову тут же полезли какие-то ландскнехты, а вслед за ними и сам «рыцарь печального образа» - Дон Кихот, носивший, как известно, вместо шлема тазик для бритья… Но тут, обрывая цепь ассоциаций, звездную тьму обзорного экрана прочертили лучи боевых лазеров, и с моих губ невольно сорвалось извечное русское:
        -…твою мать!
        -Ага,- сказал Лянь Вэй.- Яже говорил, что будет драка…
        Драка и впрямь случилась.
        Да такая, что мы с напарником глаз не могли оторвать. Во всех смыслах не могли. Потому что обязаны были следить за боем по долгу службы и потому, что зрелище было захватывающим,- сами мы, как пилоты «Бумерангов», мысленно находились сейчас там, в гуще космического боя, выжимая максимум из двигателей и гравигенераторов Нефедова, совершая маневры уклонения, прикрывая товарища, разя врага изо всех видов оружия. Так бывалые боксеры, следящие за поединком, в мыслях наносят удары, совершают нырки и уходы, и у них сокращаются те же мышцы, которые вовсю работают у бойцов на ринге.
        Мельком я бросил взгляд на Лянь Вэя и впервые увидел, что мой друг утратил свою знаменитую внешнюю невозмутимость. Раскосые глаза превратились в две узкие щели, из которых, казалось, вот-вот сверкнут самые натуральные молнии, губы сжались, на широких скулах играли желваки.
        Черт возьми, я его понимал! Как-то сразу наши симпатии оказались на стороне
«тазиков». Понятно, отчего. Одиннадцать против тридцати восьми! Силы явно неравны, а нормальный мужчина всегда примет сторону слабого. Ктому же за каплевидными файтерами после нападения на Тритон закрепилась отнюдь не мирная репутация, и ничего хорошего от них мы не ждали. Адальнейшее развитие событий показало, что интуиция нас не подвела…
        Эта простая и очевидная мысль пришла мне в голову, когда бой уже шел вовсю, я пожалел, что не сообразил раньше, но лучше позже, чем никогда.
        Связь!
        Если они используют радио…
        -Слушай, Грей,- сказал Лянь Вэй, словно заглянув мне в голову.- Они же должны как-то координировать свои действия…
        Но я уже давал задание «бортачу», который немедленно принялся шарить по всем частотам.
        Мы напряженно ждали.
        Шорох, тишина, треск…
        Вы знали, что небесные тела звучат? И каждое по-своему.
        Ритмичный и в то же время монотонный гул Солнца…
        Авот Меркурий- вьюга в степи.
        Венера - пробный аккорд далекого оркестра, который все никак не решится начать увертюру.
        Ровный гудок Земли. Будто снял телефонную трубку и понял, что не знаешь, кому звонить. Так и стоишь в растерянности, слушая уверенное в себе Ничто, за которым на самом деле скрываются миллионы и миллионы голосов.
        Марс - эхо великанских шагов в опустевшем бальном зале. Распахивается окно, впуская в зал ветер и звездный свет…
        Ивдруг звенящий женский голос:
        -Gib mir Deckung, attackieren!
        Исразу вслед за ним мужские:
        -Kehrtwende!
        -Hans, der Rucken!
        -Verdammt, ich brenne!
        -Nehmt das, Bastard!
        -Hans, geh weg! Geh weg, Hans![-Прикрой меня, атакую! -Разворот! -Ганс, сзади! -Проклятье, я горю! -Получай, сволочь! -Ганс, уходи! Уходи, Ганс!! (нем.)]
        Голоса, полные ярости, боли, надежды, тревоги и напряжения боя.
        Яв достаточной мере знал немецкий, чтобы понять, о чем они кричат. Знал этот язык и Лянь Вэй. Может, чуть похуже меня, но это неважно. Аважно лишь то, что в двадцати шести тысячах километров от нас какие-то люди, военные пилоты, говорящие по-немецки, вели бой с чужими. Бой отчаянный и, скорее всего, безнадежный.
        -Немцы?- Лянь Вэй был явно ошеломлен не меньше моего, хотя виду, по своему обыкновению, старался не показывать.- Откуда здесь немцы да еще на такой технике? Ты что-нибудь понимаешь?
        Это был явно риторический вопрос, я понимал не больше Лянь Вэя. Германия в составе Союза европейских государств входила в СКН- Союз Космических Наций (USN - Space Alliance of Nations), но сама по себе освоением космоса активно не занималась. Зачем? Уж больно хлопотное и дорогое это дело, не каждой стране выгодно и по плечу. Гораздо проще скооперироваться… Тьфу, да о чем я вообще?! У нас на всю Землю один-единственный боевой корабль- крейсер «Неустрашимый»! Да и тот- прототип, который строили и оснащали всем миром. Атут машина явно посильнее нашего корыта по всем позициям. Даже если представить, что они появились здесь не с помощью совершенно фантастической Нуль-транспортировки, а просто сумели так подкрасться, что мы- мы, разведчики!- их не заметили, это впечатляет. Чертовски впечатляет, я бы сказал. Ато, что экипаж этого Wunderwaffen- чудо-оружия- говорит исключительно по-немецки… Мне даже эпитет трудно подобрать, чтобы охарактеризовать свои ощущения по данному поводу. Вставляет? Да, пожалуй. Не хуже стакана знаменитого пойла дяди Коли.
        Кстати, о стакане.
        -Без поллитры здесь не разобраться, как говорили мои мудрые русские предки,- сказал я.- По-моему, самое время дерябнуть по глотку. Ато мне все время кажется, что я сплю. Этого, вообще-то, не может быть, понимаешь?
        -Ато,- ухмыльнулся Лянь Вэй.- Понимаю и всецело поддерживаю.
        Ибыстро уплыл в душевую.
        Самогонка дяди Коли ясности в ситуацию, понятное дело, не внесла. Хотя слегка прочистила мозги и привела в порядок растопыренные чувства. Что ж, и на том спасибо. Видит бог- мы в этом нуждались весьма. Внекотором упорядочивании чувств, я имею в виду (прочистку мозгов можно не считать). Потому что видеть, как на твоих глазах в бою с неведомыми чужаками гибнут люди,- это, доложу я вам, умиротворения не прибавляет. Даже тем, кто уже видел смерть и убивал сам.
        Анемцы гибли. Один за другим.
        Да, чужие дорого платили за каждую победу. Но их было больше, намного больше, и они могли себе позволить эту цену.
        Хуже всего, что вмешаться мы не могли никак. Сидеть тихо и не высовываться. Апотом быстро передать информацию и смываться. Этот приказ был не просто приказом, который, как известно, закон для подчиненного. Особенно в условиях военного времени. Мы, ко всему прочему, хорошо осознавали его необходимость. Выйди мы сейчас в эфир и свяжись с этими отчаянными немцами, нас бы тут же засекли чужие. Ичто тогда? То есть понятно, могли и не засечь, но полагаться в данном случае на русское «авось» было бы верхом дурости. Дураками же считать мы себя никак не хотели. Если пилот «Бумеранга», а тем паче разведчик, дурак- нечего ему делать в космофлоте. Пусть возвращается на Землю какие-нибудь овощи-фрукты возить. Не в обиду работягам-летунам будет сказано.
        Поэтому мы молча сидели в рубке, смотрели, слушали и грызли от бессилия ногти все время, пока шел этот невероятный бой, а аппаратура разведбота честно записывала каждый байт такой необходимой нам всем информации.
        Глава 27
        Корабль чужих
        Врач первой категории Мария Александрова,
        пилот Михаил Ничипоренко
        Нельзя сказать, что у пилота малотоннажных планетолетов Михаила Ничипоренко имелись хорошо развитые навыки человека, привыкшего жить близко к природе той или иной степени дикости. Он уже давным-давно покинул родную Житомирщину- сначала ради большого города, а затем ради космоса- и приезжал проведать маму в село Лугины, где родился и провел детство, не чаще одного раза в два-три года, да и то ненадолго. Обычное дело. Так происходит со всеми, кто покидает родные деревенские края. Почти со всеми. Редко кто возвращается назад, разочаровавшись в прелестях цивилизации, оставляющих в душе человека неизгладимые и такие желанные следы.
        Собственно, нельзя также сказать, что село, в котором родился и достиг поры юности Миша Ничипоренко, находилось особо далеко от цивилизации. Все, что положено середине двадцать второго века, там было. Икоммы, и вирт, и роботы-андроиды, и одежда из меташелка у особо продвинутых модниц и модников, и даже один самый натуральный биомидификат по имени Гриша.
        Последний, правда, считался кем-то вроде деревенского дурачка. Потому как на все энерго, доставшиеся ему в наследство от рано перешедшего в мир иной папы- владельца двух магазинов промтоваров (магазины Гриша продал), вырастил себе жабры, чтобы иметь возможность жить под водой и отыскивать на морском дне клады с затонувших пиратских кораблей.

«Ось шо клятый вирт з людыною зробыв…»,- качали бабки головами вслед Грише, когда он гордо покидал Лугины в полной уверенности, что никогда сюда не вернется.
        Доля истины в этих сетованиях была. Гриша и впрямь увлекался модными- в который уже раз за последние двести пятьдесят лет!- виртами на пиратские и кладоискательские темы и в какой-то момент решил, что пора претворять грезы в жизнь. Однако понимая, что пиратом он стать не сможет никак по той простой причине, что после всех ужасов Серых Десятилетий оно, наряду с открытым грабежом граждан на дорогах и улицах, каралось очень жестоко- вплоть до смертной казни,- ограничился морским кладоискательством.
        Надо ли говорить, что встреча с реальностью обошлась Грише дорого? Как в материальном, так и в моральном плане. Нет, жабры-то он себе вырастил, на это денег хватило. Но вот кладов не нашел, а стать настоящим водным биомидификатом, то есть переселиться в океан и обрести там профессию и семью, тоже не сумел. Пришлось, несолоно хлебавши, возвращаться на родину. Без денег, но с жабрами. Хорошо еще в речке Жерев текла достаточно чистая вода, чтобы удовлетворять раз в сутки потребности нового Гришиного организма. Но то летом. Зимой было труднее…
        Вобщем, современная цивилизация в Лугинах присутствовала.
        Но присутствовали также в округе и широкие леса с грибами-ягодами и разнообразной живностью- от ежей до кабанов- и та же речка Жерев, на которую, как и все пацаны, Мишка Ничипоренко бегал летом купаться, и несколько старинных прудов (рядом со старинной же, еще помещичьей усадьбой), где водилась вкусная рыба линь, умение ловить которую руками передавалось лугинскими пацанами из поколение в поколение…

…Обойдя пару раз кругом чудесную лужайку с тщательным осмотром травы, цветов, кустов и деревьев, Миша не обнаружил ничего, представляющего опасность. Разве что желтоватые плоды на кустах, напоминающие гроздья винограда в миниатюре, могли оказаться ядовитыми, но пилот благоразумно не стал их пробовать. Однако обратил внимание, что под деревьями кое-где валяются сухие ветки, из которых в принципе можно соорудить неплохой костерок. Вот только зачем? Здесь тепло и светло, а готовить все равно нечего.
        Возерце лениво плеснула рыба.
        Он даже на долю секунды увидел ее темную спину, матово блеснувшую под лучами шара, судя по всему, играющего здесь роль крохотного искусственного солнца.
        Каждый мужчина в душе рыбак. Или охотник. Или, на самый крайний случай, собиратель.
        Миша был рыбаком, хотя редко об этом вспоминал. Атут сердце в груди нетерпеливо трепыхнулось, словно повторяя движение озерной обитательницы. Рыбка! Свежая! Если завернуть в листья- вон те, широкие, словно у лопуха, да потом сунуть в угли…
        Колебался он недолго. Покосившись на спящую Машу, отстегнул и снял ботинки, разделся до трусов, снова обулся (черт его знает, что там на дне может быть, а ногу пропороть неохота) и задумался, куда девать «вальтер». Оставить на берегу в надежде, что успеет выскочить в случае чего? Слишком рискованно. Имочить древнее пулевое оружие тоже нежелательно. В конце концов ему удалось приладить кобуру с пистолетом на загривок с помощью ремня, обвязав его вокруг шеи. Нормально, дышать можно. Ибыстро достать оружие тоже не составит труда. Ну, с богом.
        Вода была в меру прохладной и не слишком глубокой, доходя Мише на середине озерца до солнечного сплетения. Но главное- дно. Пилот очень надеялся, что там окажется достаточно ила, чтобы воду можно было взбаламутить,- для того, чтобы поймать рыбу руками в прозрачной воде, нужно обладать сверхспособностями или быть медведем. Вмутной воде дело другое. Во-первых, подняв ногами ил со дна, ты заставляешь рыбу подняться к поверхности. А во-вторых, она при этом не видит твоих ловких рук. Если, конечно, они действительно ловкие.
        УМиши Ничипоренко были ловкие. С детства. Плюс реакция космопилота. Не сверхспособность, но все-таки.
        Р-раз!
        Рыба, размером с неплохого карпа, не успела вовремя ударить хвостом и скрыться, была выхвачена из воды, кувыркаясь, пролетела по воздуху, шлепнулась в траву и затрепыхалась там в бесполезной попытке вернуться в привычную среду.
        Минут через пять вслед за ней последовала и вторая, а затем и третья. Рассмотреть толком, как выглядит добыча, пилот не мог, но было пока ясно главное- это, несомненно, рыба и к тому же вполне отвечающая гастрономическим мечтам Миши, каждая грамм на триста-четыреста, не меньше.
        Возерце, взмутненном стараниями Ничипоренко сверху донизу, плавало еще штуки три-четыре (три он видел точно), но безуспешно поохотившись на них еще минут двадцать и даже слегка замерзнув, пилот решил, что лучшее враг хорошего, пусть живут пока. Мало ли, что будет дальше с ним и Машей. Может быть, эти рыбки станут их единственной пищей на неопределенное время. Значит, пищу нужно беречь.
        Маше Александровой снился удивительно реалистичный и замечательный сон. Сзапахами! Будто сидит она на берегу таежной речки Хор. Двоюродные братья-погодки Сашка и Вовка уже наловили хариуса на перекате, разожгли костер, запекли вкуснейшую рыбку в углях и теперь зовут ее к столу:
        -Маша, Машенька!
        Она открыла глаза, увидела улыбающееся лицо Миши и сразу вспомнила, где она находится:
        -Что, моя очередь дежурить?- спросила, поднимаясь и протирая сонные глаза.
        -Вобщем, да,- сказал Миша. Сего лица не уходила улыбка, и Маша подумала, что она ей знакома. Так улыбаются мужчины, когда считают, что сделали истинно мужское дело. Добыли мамонта, например. Или на неожиданно заработанные деньги купили любимой женщине подарок, о котором она давно мечтала.- Но если хочешь, поспи еще немного. Только сначала поешь.
        -Поешь?- сразу проснулась Маша.- Откуда у нас еда, господин пилот?
        -Поймал, госпожа врач,- приосанился Миша и гордо показал рукой на дымящиеся угли костра.- Прошу к столу!
        Пока бравый Ничипоренко, не страдая ложной скромностью, рассказывал о том, как ловил и готовил пищу, Маша, не забывая подбадривать мужчину восхищенными взглядами, умылась и присела возле догорающего костра. Миша торжественно положил перед ней на широком древесном листе свежеиспеченную рыбу.
        -М-мм…- протянула, она, втягивая ноздрями воздух.- Запах- чудо! Так бы и слопала вместе с листом. Только…
        -Яуже съел одну час назад,- признался Ничипоренко и быстро добавил:- Исключительно в целях эксперимента. Как видишь, жив и здоров.
        Рыбка оказалась вкуснейшей- сладкой, нежной, почти бескостной. Еще бы ломтик черного хлеба и щепотку соли… но идеал потому и прекрасен, что недостижим.
        Маша доела, сладко потянулась и встретилась глазами с Мишей. Пилот сидел рядом и смотрел на нее так… Ей был очень хорошо знаком этот взгляд, и говорил он всегда одно и то же.
        Твой единственный поцелуй сделает меня счастливейшим человеком в мире.

«Ага, как же, единственный. Где один, там и второй. Что дальше - известно. Хотя… почему бы и нет? Он милый, симпатичный и заботливый. Идавно уже в меня влюблен. Мы же сейчас черт знает где, и что случится с нами завтра и даже сегодня, никто не знает. Может быть, вообще никогда больше не будет ни любви, ни мужской ласки, ни печеной рыбки и прочих вкусностей жизни. По одной простой и прозрачной, как вода в горсти, причине- и самой жизни не будет».
        Маше вдруг стало так страшно, что, сама не осознавая, что делает, она прерывисто вздохнула, обхватила Мишину голову руками и прижалась губами к его губам.
        То, что она намеревалась сделать в качестве ответного подарка, из чувства снисходительной благодарности, сейчас вышло вроде как само собой- страстно и нежно. Ипилот ответил ей тем же. Они не заметили, как избавились от одежды, и мягкая густая трава чужого корабля послужила им вполне удобным ложем…
        Уних еще оказалось примерно пять или шесть минут после того, как огонь первой, самой нетерпеливой страсти чуть поутих.
        -Это… это было классно,- блаженно вздохнула Маша. Ее голова лежала на Мишиной груди, и она слышала, как сильно бьется его сердце.
        -Машенька,- Ничипоренко осторожно, словно боясь спугнуть, гладил ее по волосам, по спине.- Машенька… Ты… я… у меня не было в жизни ничего прекраснее. Честно.
        -Даже борщ с пампушками и вареники?- спросила Маша, и они оба расхохотались- громко, заливисто и свободно, как хохочут счастливые люди.
        Апотом появились они. Кукла и Богомол. Целехонькие, будто и не рвали, не коверкали их пули Мишиного «вальтера», превращая в обездвиженные груды искусственной плоти. Те самые пули, которые теперь с характерным рикошетным визгом отскакивали от роботов чужих, словно пресловутый горох от стенки.
        Остатки первой и больше половины второй обоймы- семнадцать патронов- спалил Ничипоренко, стараясь остановить старых, так не вовремя воскресших знакомцев. Он бил прицельно, с колена, то в туловища, то в головы, стараясь не думать о том, что одеться они так и не успели, а сражаться голым с инопланетными роботами- это совсем не то, о чем он всю жизнь мечтал. Обнаженная, так же, как он, Маша притихла за его спиной, и пилот был благодарен ей за это- когда мужчина ведет бой, женщине лучше спрятаться или отойти в сторонку. Особенно, если она ничем не может помочь.
        Но все было напрасно - пули отскакивали от Куклы и Богомола, куда бы ни попадали. Даже от глаз, что было уже совсем странно. Миша был неплохим стрелком и мог бы поклясться, что, как минимум, в четырех из пяти случаев не мазал. Но роботы тем не менее приближались к людям спокойно и размеренно, появившись из того самого коридора, откуда совсем недавно вышли на лужайку сами пилот и врач. Неотвратимо приближались, можно сказать.

«Какой же я все-таки идиот,- пришла в голову пилота запоздалая мысль.- Надо было запасной выход искать первым делом, а не рыбку ловить. Теперь поздно».
        Когда расстояние сократилось метров до семи, Миша понял, отчего старый добрый
«вальтер» оказался бессилен. Словно бы жемчужно-серая пелена окутывала Куклу и Богомола. Нечто вроде тонкой, едва различимой ауры, хотя последнюю Мише видеть не доводилось ни разу. Издалека «аура» не была заметна, но теперь, когда роботы приблизились, стало понятно, что именно она не позволяет пулям совершить свою разрушительную работу.
        Специально, чтобы убедиться, Миша выстрелил еще дважды и увидел: в тех местах, куда попадали пули, возникала и тут же гасла светящаяся точка, от которой по всей
«ауре» разбегались едва различимые волны, словно от малого камушка, брошенного в спокойную воду деревенского пруда.
        -Все,- спокойно произнес Миша, отбросил пистолет и поднялся.- Бесполезно. Это какое-то силовое поле.
        До роботов оставалось шагов пять.
        -Беги, я попробую их задержать,- сказал пилот через плечо и, пригнувшись, резко кинулся в ноги Кукле, намереваясь свалить ее на землю борцовским захватом.
        Как ни странно, это ему удалось. Уже падая, он почувствовал, как что-то не больно кольнуло его в спину, а затем, почти сразу, тело перестало слушаться приказов, в голове заклубилась, изгоняя любые мысли, какая-то невнятная, но в то же время блаженная муть, и пришла мягкая, обволакивающая все и вся темнота.

…Это не было похоже на сон. Скорее, на очень качественный вирт, когда на какое-то время можно даже забыть, что тебя окружает не обычная реальность, данная нам в ощущениях, на которые, правда, после изобретения вирта уже нельзя было всемерно полагаться, а мир, искусно созданный писателями-сценаристами, вирт-дизайнерами, актерами и программистами. Хотя, говорят, с точки зрения настоящего художника, мир, живущий в его голове, а затем претворенный в книгу, спектакль, фильм или тот же вирт, мало чем отличается от реальности. Аможет быть, и вовсе не отличается, если принять, как данность, старую теорию о том, что все, доступное человеческому воображению, где-нибудь существует на самом деле.
        Как бы то ни было, Маша была уверена, что не спит. Она ясно помнила, что с ними произошло, как казалось ей по ее внутренним часам, всего несколько минут назад. Вкус пойманной и приготовленной Мишей рыбы до сих пор чувствовался во рту, грудь и бедра не забыли его горячие ласки, ноздри словно обоняли запах сгоревшего пороха, в ушах еще звенело от пистолетных выстрелов, а предплечья ощущали железную хватку Богомола.
        При этом вокруг не наблюдалось ни лужайки, ни озерца. Не было также видно Миши, Куклы и Богомола.
        Она находилась на какой-то полукруглой открытой террасе, пол которой был устлан теплой от солнца, чуть пружинящей под ее босыми ногами, разноцветной плиткой. Ближе к краю, почти у самого парапета, сложенного из дикого камня, располагался овальный столик на одной ножке, выполненной в виде древесного ствола: корни прочно упираются в пол, на ветвях держится столешница. Идва легких плетеных полукресла рядом, словно приглашающих немедленно усесться в одно из них и предаться неге.
        Маша огляделась. Она была по-прежнему обнажена, но почему-то не испытывала от данного факта ни малейшего неудобства. За спиной тянулась ввысь стена- сплошь ярко-белые, сходящиеся друг с другом под различными углами и различной величины и формы плоскости из непонятного материала. Кое-где в этих плоскостях были прорезаны треугольные окна, а в самом низу она увидела двери. Опять же треугольные, что немедленно вернуло ее к мыслям о корабле чужих, который успел ей изрядно опостылеть.
        Но это был явно не корабль. Какая-то планета. Земля?
        Она подошла к парапету и вдохнула соленый запах моря или, возможно, океана, простершегося далеко внизу до самого горизонта. Слышался мерный грохот прибоя, справа и слева прямо из воды, дыбясь, вырастали крутые безлесные горы, а над всем этим раскинулось бескрайнее пронзительно-синее небо с плывущими по нему грудами облаков, подсвеченных с одной стороны красными лучами уже скрывшегося за горами солнца. Ас другой- белыми лучами второго, чей ослепительный кружок только-только показался из-за моря.

«Два солнца? Значит, это не Земля»,- успела подумать Маша и услышала за спиной шаги.
        Она обернулась.
        Это был человек, мужчина. Видимо, он только что появился из треугольных дверей и теперь направлялся к ней. На вид- под пятьдесят. Очень высокий, далеко за два метра. Темная - кофе с толикой молока- кожа, глаза синие, как небо над головой, тронутые сединой длинные прямые волосы до плеч, доброжелательная улыбка на полных негритянских губах, и светлая точка-капля посередине лба. Вобщем, совершенно ясно, что это соплеменник тех, кого она уже видела в анабиозных камерах (или чем там они являлись на самом деле) чужого корабля.
        Вотличие от Маши, был он одет. Светлая просторная рубаха навыпуск и короткие, чуть ниже колен, штаны из того же материала. На ногах- серебристого цвета сапоги, голенища которых словно были сотканы из паучьей нити. Ни колец, ни браслетов, ни ожерелья или цепочки. Лишь тонкая, на вид золотая, серьга в правом ухе.
        -Здравствуйте,- сказал мужчина, вежливо останавливаясь в двух шагах от Маши.- Меня зовут Сайя.
        Говорил он явно не по-русски, но Маша почему-то понимала каждое слово.
        -Маша,- представилась она.- Это ничего, что я голая? Игде мы находимся?
        -Меня ваша нагота не смущает, если вы об этом. По сути, я не человек, и здесь кроется ответ на ваш второй вопрос. То, что вы видите вокруг себя,- он повел рукой,- существовало когда-то на самом деле, но в данный момент мы с вами общаемся мысленно, если можно так выразиться.
        -То есть мне лишь кажется, что меня окружает реальность?
        -Да,- улыбнулся Сайя.- Хотя вы можете до меня дотронуться. Как и до любого предмета здесь, который видите.
        -Так я и думала,- кивнула Маша.- Вирт. Унас тоже имеются подобные технологии.
        -Очень хорошо, значит, не нужно лишних объяснений. Присядем?
        Они сели в кресла, и Маша даже позволила себе непринужденно закинуть ногу за ногу. Вконце концов, чего стесняться? Вирт есть вирт. Послушаем, что скажет этот инопланетянин, который наверняка является чем-то вроде интерактивной комм-программы с элементами искусственного интеллекта. Хотя, возможно, внешность и какие-то характерные манеры и копируют реальное живое существо.
        -Надеюсь, мой друг жив?- спросила Маша.
        -Разумеется,- наклонил голову Сайя.- Вынужден заметить, он весьма агрессивен.
        -Не более, чем вы сами,- ответила Маша.- Кто вы и откуда? Зачем напали на нашу базу и захватили нас в плен?
        -Если коротко, мы, точнее те, от имени кого я говорю,- живые разумные существа из другого мира, отстоящего от вашего на сотни световых лет. Имы не нападали на вашу базу и не брали вас в плен. Это сделали наши роботы.
        -Роботы?! Вы шутите?
        -Положение, в котором мы с вами находимся, мало подходит для шуток.
        -Наши роботы не могут причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред,- процитировала она знаменитый Первый закон робототехники.
        -Наши тоже. Как правило. Но здесь особый случай.
        -Рассказывайте,- потребовала Маша.- Кратко, емко, по порядку.
        -Именно это я и собирался сделать. Но сначала ответьте на один вопрос.
        -Давайте.
        -Вы любите воевать?
        -Мы?!
        -Да, вы. Люди.
        Маша задумалась. Ей очень хотелось ответить «нет», но она понимала, что это будет неправдой. Вместе с тем почему-то она была твердо уверена, что вранье в данном случае не пойдет на пользу ни ей, ни Мише, ни всему человечеству.
        -Скорее да, чем нет,- ответила она.- Хотя бывает по-разному.
        -Хорошо,- удовлетворенно кивнул Сайя.- Тогда слушайте…
        Глава 28
        Земля- борт файтеронесущего крейсера «Неустрашимый»
        Капитан-командор Иван Малкович,
        Генеральный инспектор СКН Питер Уварофф и другие
        Для того, чтобы вести войну, нужны деньги. Ичем обширнее и дольше предполагается смертоубийство, тем больше денег требуется. Эту нехитрую истину человечество в лице президентов, глав правительств и прочих генеральных секретарей быстро вспомнило, как только на Земле разразился грандиозный, быстрый и неотвратимый, словно утреннее похмелье у пьяницы, финансовый кризис. Ясно, что он был вызван тревожными известиями о приближении к Земле космического флота чужих и начался с того, что граждане, как всегда в преддверии ожидаемого хаоса и крови, кинулись забирать свои сбережения из банков.
        Кчему банки, тоже ясно, готовы не были. Вернее, были, но не до требуемой в данной ситуации степени…
        Это был, пожалуй, самый мощный кризис со времен печально знаменитой Черной Среды, после которой обрушилась мировая финансовая система, и, собственно, начались Серые Десятилетия.
        Деньги уже много лет обеспечивались производимой в глобальных масштабах энергией, повсеместно и широчайшим образом использовались исключительно в электронном виде, и о том, что такое наличные, помнили и знали лишь те, кому за сорок да жители самых отсталых и отдаленных районов беднейших стран.
        При этом ни в одном законе ни одной страны не был прописан параграф об окончательной отмене наличных, а некоторые, особо самостоятельные и сильные государства, такие, например, как Российская империя, и вовсе в качестве дополнительной гарантии обеспечения денежной массы (пусть и электронно-виртуальной) отвечали перед своими гражданами старым добрым золотым запасом и всеми государственными активами, включая недвижимое имущество. Ну, или граждане надеялись, что государство перед ними отвечает.
        Таким образом, как только народ, напуганный грядущим инопланетным вторжением, кинулся в банки за своими кровными, наличные закончились в полтора дня. Возникла парадоксальная ситуация, когда деньги на самом деле были, но никого уже не устраивало то, что их нельзя пощупать руками и спрятать в наволочку. Запустить же печатные станки, чтобы удовлетворить ажиотажный спрос на наличные, быстро не удалось по одной простой причине- станков не хватало.
        Иначалось.
        Осаждаемые разъяренными толпами, банки лопались один за другим, словно дождевые пузыри в сельской луже, а на предложения- чаще всего разумные- правительств набраться терпения и подождать, пока все устаканится, люди ответили массовыми забастовками, демонстрациями протеста и беспорядками. Вплоть до баррикад на улицах крупных городов. Правительства, как водится, пустили в ход полицейские силы. Граждане ответили камнями, а кое-где и бутылками с коктейлем Молотова- извечным оружием радикалов любого толка.
        Вслед за обычными гражданами затрясло частные фирмы и корпорации.
        Резко пошло вниз промышленное производство, а вместе с ним и производство электроэнергии; рушились сделки; рвались наработанные десятилетиями экономические связи; обваливались биржи; распускались трудовые коллективы; взлетели в цене продукты питания и загородное жилье. Снова, как в безумные Серые Десятилетия, полезли из всех углов ярые сторонники радикального переустройства мира всех мастей, к которым немедленно присоединились отъявленные либералы, предсказатели, сектанты и ловкие мошенники, делающие себе имя и деньги на людском страхе.
        Особую, можно сказать, бешеную популярность, возникнув, как чирей на заднице, приобрело движение со скромным названием «Лучшие друзья инопланетян». Его адепты вдохновенно вещали, что погрязшее в грехах человечество должно несказанно радоваться. Ибо, наконец, пришел тот день, когда могущественные пришельцы со звезд обратили внимание на Землю и прибыли, чтобы исправить все наши ошибки и наставить заблудшее людское стадо на путь истины. Издесь, главное, не сопротивляться, а принять помощь и учение со смирением и благодарностью. За неделю существования движения в «Лучших друзьях инопланетян» стали числить себя миллионы людей по всей планете, и с каждым днем это движение продолжало расти и шириться подобно тонкому ручейку, на глазах превратившемуся в опасную реку во время тропического ливня.
        Все это забурлило грязной, а кое-где уже и кровавой пеной буквально в течение десяти-двенадцати дней, с невиданной доселе скоростью, и вот-вот должно было взорваться, подобно вулкану, сметая правительства и ввергая страны, союзы, конфедерации и альянсы в хаос и мрак новых Серых Десятилетий (правда, не факт, что их назвали бы так же), но спасение пришло, откуда не ждали. СМарса. Точнее, даже не спасение, до спасения было еще очень и очень далеко. Отсрочка полной катастрофы.
        Пришла эта отсрочка на борту ГПП-3- грузо-пассажирского планетолета третьей серии
«Звезда Флориды» в лице пятидесяти двух марсианских колонистов- отправленных на Землю детей до шестнадцати лет и нескольких кормящих матерей.
        Маленькое чудо, вызванное непредсказуемостью человеческой психологии. Именно эта непредсказуемость, к слову, и превращает все прогнозы на будущее- от научных до астрологических- всего лишь в игру ума и щекотание нервов.
        Хватило одного прямого репортажа с места посадки «Звезды Флориды» на мысе Канаверал и стихийного митинга, возникшего прямо на старейшем космодроме Земли, чтобы в сознании десятков и сотен миллионов людей по всей планете что-то щелкнуло, и скользкую липкую тьму, наполненную страхом и ненавистью, сначала потеснил стыд, а затем сквозь нее пробились, окрепли и потянулись ввысь и вширь первые ростки мужества.
        Дети на носилках, измученные двухнедельным межпланетным перелетом в жуткой тесноте, а затем, навалившейся на них непривычной тройной силой тяжести. Мальчики и девочки возрастом от нескольких месяцев до пятнадцати лет.
        Их увозили в заранее подготовленный здесь же, на мысе Канаверал, оборудованный гравигенераторами Нефедова и всем необходимым павильон. Но телеоператоры успевали показать всему миру их полные надежды глаза, а журналисты передать слова тех, кто умел, мог и хотел говорить.

«Мои мама и папа остались на Марсе воевать с плохими дяденьками, которые к нам прилетели с другой планеты. Пожалуйста, дорогие земляне, сделайте так, чтобы мама и папа остались живы»

«На Земле очень тяжело, я хочу домой. Вы поможете нам вернуться?»

«Увас есть игрушки? На корабле было мало игрушек и совсем негде играть. А мама и папа когда ко мне прилетят?»

«Вы хорошие? Папа говорил, чтобы я не боялся. Яне буду. Только я боюсь, что папу убьют. Амамы у меня нет, она умерла, когда я был маленький»…
        Инаконец:

«Марс не сдается. Марс готов сражаться и просит только об одном- позаботиться о его детях. Колонисты уверены, что Земля сможет защитить не только марсианских, но и всех своих детей, и эта уверенность наполняет мужеством наши сердца. Делайте свое дело, братья и сестры, а мы сделаем свое».
        Удивительно. Видеобращение к землянам мэра Лемурии Хью Дакмана было получено Землей еще две недели назад, когда «Звезда Флориды» только стартовала с Марса. Но тогда оно не произвело особого впечатления. Вероятно, потому, что кризис еще только-только зарождался, и на Земле было относительно спокойно. А вот сейчас, когда земляне увидели лица марсианских детей и матерей, послушали тех, кто нашел в себе силы выступить на митинге почти с теми же словами мужества и надежды, которые произносил Хью Дакман, у многих и многих зародилась очень простая мысль. Если крохотная и слабая марсианская колония готова сражаться с чужими до последнего человека, то что же мы, сильные и могучие земляне?
        Азародившись, мысль была сформулирована, немедленно подхвачена тысячами средств массовой информации и разнесена по Сети. То есть произошел тот редчайший и счастливейший случай, когда граждане, еще вчера в массе своей готовые рвать зубами любого ради личного спасения, сегодня требовали от своих правительств наведения порядка и подготовки ко всепланетной обороне. Не все. Идаже не большинство. Однако в достаточном количестве, чтобы пошатнувшаяся власть ощутила поддержку, приободрилась и начала шевелиться в правильном направлении.
        Была развернута беспрецедентная общеземная патриотическая кампания под лозунгом
«Что ты сделал для защиты Земли?». Идею плаката, красовавшегося везде - от Сети и городских улиц и площадей до стен офисов и квартир- не мудрствуя лукаво, позаимствовали со знаменитых плакатов сурового двадцатого века. Плакат изображал молодую женщину с ребенком на руках. Ребенок прижимался к материнскому плечу, его испуганные, полные мольбы глаза были обращены к зрителю. На зрителя же был направлен вопрошающе-требовательный взгляд матери и ее указующий перст. За спиной женщины с ребенком под лучами боевых лазеров, бьющих с кораблей чужих, дымились и горели развалины города.
        Приводились в боевую готовность воинские части и подразделения.
        Вместо бумажных денег, требуемое количество которых все никак не удавалось напечатать, были выпущены специальные государственные векселя, гарантирующие напуганным гражданам сохранение их средств.
        Растерявшаяся было полиция взяла себя в руки, в руки- дубинки и щиты и, поддерживаемая отрядами самообороны и народными дружинниками, принялась жестко наводить порядок на улицах городов. Под сурдинку досталось представителям сексуальных меньшинств, ярым феминисткам и даже «зеленым» всех оттенков, которые, притихнув и почти сойдя с общественно-политической сцены в Серые Десятилетия, в последние годы ожили и снова развернули активную пропаганду своих взглядов и образа жизни. Правозащитники взвыли, но было поздно- их слушали, но к ним не прислушивались, а все претензии разбивались о старое, как само человечество, убеждение в том, что рубка леса без летящих во все стороны щепок невозможна. Мир уже откачнулся от пропасти, в которую вот-вот готов был рухнуть, вновь обрел- пусть хрупкое- но равновесие и падать снова не хотел. Во всяком случае, пока. -Немцы,- сказал капитан-командор Иван Малкович.- Кто-нибудь хоть что-нибудь понимает?
        Старшие офицеры- командиры боевых частей (БЧ) крейсера «Неустрашимый» сидели в кают-компании и надеялись, что получат ответ на этот вопрос от капитан-командора. Надеждам не суждено было сбыться.
        -Как Генеральный инспектор СКН, ответственно заявляю, что никаких немецких кораблей в Солнечной системе нет и быть не может,- сказал Питер Уварофф.- Тем более, кораблей военных.
        Только что была получена информация, посланная с борта разведбота «Быстрый», засевшего на Фобосе и ставшего свидетелем космического боя между чужими и людьми, которые почему-то общались между собой исключительно по-немецки.
        Два грандиозных по своим размерам корабля чужих против одного человеческого. Точнее сказать, предположительно человеческого. Тоже не маленького, но в сравнении с противником выглядящего, словно комар против шмелей. Итридцать восемь чужих файтеров против одиннадцати, управляемых загадочными немецкими пилотами.
        -Мало того,- продолжил Уварофф,- судя по тому, что я услышал, эти люди, если, конечно, они люди, общаются на каком-то странном немецком языке.
        -Что значит странном?- осведомился капитан-командор.- Ипочему вы сомневаетесь в том, что они люди?
        -Вы же владеете немецким, господин капитан-командор,- сказал Генеральный инспектор.- Ничего не заметили?
        -Немецкий мне не родной, и я не лингвист,- нахмурился Малкович.
        -Ятоже не лингвист, но немецкий, как вы помните, мне родной,- ответил Генеральный инспектор.- Так вот. Мне кажется, так разговаривали лет двести назад, если не больше.
        -Устаревший немецкий? Час от часу не легче.
        -Что же касается их принадлежности к людям, то мы их не видели. Только слышали. Ас учетом того, что здесь у нас в Солнечной сейчас творится, можно предположить что угодно.
        -Еще одни чужие,- мрачно заметил командир БЧ-2 (ракетно-артиллерийская боевая часть) капитан третьего ранга Марк Коган.- Да еще и немцы. Но немцы старые, двухсотлетние. Выдержанные такие немцы, я бы сказал. Вы как хотите, а мой бедный еврейский мозг не может это переварить.
        -Аты напрягись,- посоветовал старпом Анвар Исмагилов.- Укого еще должны варить мозги, как не у вас, евреев?
        -Угу,- сказал Коган.- Явсего лишь бедный майор-пушкарь, а ты у нас целый кавторанг и старпом. Утебя по званию и должности мозги должны варить лучше моих.
        -Отставить детсад,- поморщился капитан-командор.- По существу вопроса есть соображения?
        -Только одно,- сказал Анвар.
        -Слушаю тебя, старпом.
        -Уж не знаю, кто они такие и откуда, но ясно одно. Сейчас это наши союзники.
        -Были,- тут же вставил Коган.- Были союзниками.
        Повисло молчание. Из той информации, которую получил от разведчиков
«Неустрашимый», прежде чем борт «Быстрого» умолк, было ясно- неведомым союзникам удалось крепко потрепать чужих. Вероятно, они уничтожили или нанесли непоправимый урон одному из двух кораблей. Атакже предположительно уничтожили или вывели из строя тринадцать вражеских файтеров. Сами при этом на момент, когда прервалось сообщение с «Быстрого», потеряв девять истребителей из одиннадцати. Да, дрались
«немцы» отчаянно, но численное преимущество- это численное преимущество. Особенно, если оно подавляющее, а техника и вооружение у противников примерно равны. Шансов победить у тех, кого значительно меньше, практически нет. Разве что удача совсем уж отвернется от другой стороны. Но всерьез на это рассчитывать могут лишь глупцы. Или герои.
        -Мда,- вынужден был согласиться Исмагилов.- Но вдруг они не одни?
        -Вдруг только член поутру вскакивает,- сказал Малкович. Любил он иногда выражаться с истинно военно-космофлотской изысканностью.- Да и то не у всех и не всегда. Ладно, черт с ними, с этими немцами или кто они там, потом разберемся, если живы будем. Меня сейчас интересует, что с нашим «Быстрым» и где еще пять кораблей чужих. Разведка?
        -Ищем, господин капитан-командор, сэр!- бодро доложил командир разведчиков капитан-лейтенант Роберт Эванс, в чьем подчинении находился не только штатный первый пилот разведбота старший лейтенант Франц Дюран, но и все те, кто приник сейчас к мониторам сканеров, обшаривающих равнодушную пустоту в поисках врага. Эванс не принадлежал к числу старших офицеров «Неустрашимого», но в данном случае Малкович посчитал его присутствие не лишним.
        -Хреново ищете!- рявкнул Малкович.- Пять чертовых посудин, каждая из которых размером с хороший городской квартал и способна за две недели добраться от Нептуна до Земли. Они что, призраки? Почему «Быстрый» засек этих двоих еще на подходе к Марсу, а мы где-то потеряли целых пять?!
        Капитан-командор прекрасно отдавал себе отчет в том, что Эванс перед ним ни в чем не провинился, и по-хорошему орать бы на него не стоило. Но из опыта он знал- иногда подчиненному не лишне вставить пистон, даже незаслуженный. В целях профилактики. Злее будет и, в свою очередь, другим- тем, кто под ним, расслабиться не позволит.
        -Люди спят по четыре часа, господин капитан-командор, сэр!- вытянулся Эванс.- Но мы не знаем, какими возможностями маскировки обладает наш противник. Ктому же, как вам должно быть известно, чужие не пользуются радиосвязью и…
        Договорить он не успел. Возможно, к лучшему. Капитан-командор Иван Малкович терпеть не мог оправдывающихся. «Кто хочет, тот ищет возможности. Кто не хочет, тот ищет оправдания»,- любил он повторять древнюю народную мудрость и не помнил случая, когда бы она его подвела, оказавшись не к месту, поскольку самодуром не был и невыполнимых задач перед подчиненными не ставил. Старался не ставить.
        Вот и сейчас. Он уже готов был прервать Роберта Эванса и устроить ему настоящий разнос (благо капитан-лейтенант был самым младшим по званию среди присутствующих, и командирская этика вполне это позволяла), но личный комм Эванса сделал это вместо него- прервал хозяина, издав вопль срочного вызова.
        -Разрешите ответить, господин капитан-командор, сэр? Это мои люди.
        -Отвечайте,- буркнул Малкович.- Надеюсь, они сообщат то, что я давно хочу услышать. Мы все надеемся.
        Через три минуты сигнал боевой тревоги разделил жизнь военкосмолетов на две части: одну они уже прожили, готовясь к защите родной Земли от гипотетических инопланетных захватчиков, и вторую им предстояло прожить, защищая Землю от реального неприятеля. Который был обнаружен и по меркам космической схватки находился совсем близко…
        Глава 29
        Фобос - разведбот «Быстрый»
        Ст. лейтенанты Сергей Тимаков,
        Лянь Вэй, лейтенант Эрика фон Ланге
        Пилот этого немецкого истребителя был настоящим героем, по-другому не скажешь. Мы видели, как он вклинился между атакующим немецким кораблем и чужим, таща на хвосте два вражеских файтера. Точно под огонь своих пушек. Возможно, ему и удалось бы проскочить, но тут чужак снял защитное поле и ударил в ответ.
        Два корабля словно впились друг в друга десятками жадных лазерных лучей, я буквально чувствовал, как плавится под их испепеляющими поцелуями броня, и даже не хотел думать, каково сейчас тем, кто находится под этой броней. Людям, понятно, на чужих мне было плевать. Учения по борьбе за живучесть корабля проводятся у нас на
«Неустрашимом» регулярно, и я не знаю ни одного человека, кому они нравятся. Чинить, облаченным в бэтлсьют, якобы перебитые коммуникации и латать дыры в углеритовой броне- то еще удовольствие. Здесь же не учения- настоящий бой, в котором перебиваются не только коммуникации, но и кости, а дыры с равным успехом плавятся в броне и живом теле.
        Оба каплевидных файтера чужих, преследующих немецкий истребитель, сгорели в мгновение ока. Испарились, словно капли воды на горячей сковороде, да простится мне этот каламбур. Досталось и геройскому «тазику». Он действительно почти проскочил между двумя кораблями, что само по себе уже было чудом. Но почти, как известно, не считается. В самый последний момент, когда мы уже готовы были радостно заорать, немец влетел точно под удар лазерной пушки. Самое обидное, что это была пушка своих…
        Он не сгорел. Вероятно, защитное поле приняло на себя основной поток смертоносной энергии. Тем не менее, управление истребителем было явно потеряно- оптика показала, как «тазик», беспорядочно кувыркаясь, с отказавшим двигателем, вывалился из боя. По инерции его с приличной скоростью несло в нашу сторону. Так нам показалось.
        -Гляди-ка,- сказал Лянь Вэй.- Мало ему досталось, теперь еще и в Фобос врежется.
        -Какая разница? Пилот наверняка уже на небесах. Иэто не те небеса, в которых пока летаем мы. Видел, как по нему влупили свои?
        -Им деваться было некуда, они и сейчас лупят. И, кажется, не зря… Смотри, смотри!

«Бортач» показывал нам сразу три картинки: общую трехмерную схему боя, на которой было видно положение каждого искусственного объекта в данную секунду, направление его движения и скорость; оптическое изображение двух кораблей, сцепившихся щупальцами лазеров, и оптическое же изображение немецкого истребителя, который с видом «мертвее не бывает» продолжал кувыркаться в нашем направлении. Вернее в том, которое, как нам казалось, должно было вскоре пересечься с орбитой Фобоса в точке, где последний как раз и будет находиться. Вместе с нами, многогрешными.

«Не забыть дать «бортачу» команду рассчитать траектории. Врежется он в Фобос или мимо пролетит?»- мелькнула мысль, и я переключился на картинку боя.
        Вовремя, там было на что посмотреть.
        То ли немецкие лазеры оказались мощнее, а пушкари точнее, то ли просто чужим не повезло, но их корабль, такой с виду большой и страшный, разваливался на глазах. Броня отлетала от него громадными скрученными пластами по всему корпусу, словно иссохшая толстая кожура с фисташкового ореха, обнажая под собой, как у того же ореха, гладкую скорлупу второго защитного слоя. Иуже этот гладкий слой вдруг прочертила геометрически правильная огненная решетка, состоящая из одинаковых шестигранных ячеек- чисто пчелиные соты. Азатем чужой развалился окончательно, каждая ячейка превратилась в цилиндр, и рой этих цилиндров под разными углами устремился к Марсу- прочь из-под убийственного огня лазеров.
        Ушли не все, часть немцы успели сжечь. Но тут им стало не до уничтожения аварийных капсул (в том, что шестигранные цилиндры представляют собой нечто вроде аварийных капсул, у нас с Лянь Вэем сомнений не было)- второй корабль чужих, гигантский шар, завершил боевой маневр, зашел немцам в тыл и открыл огонь на поражение из всех своих пушек. Прямой наводкой, как сказали бы артиллеристы на Земле, но в космосе любая наводка прямая, лазерный луч навесом не бьет…
        -Аллес- сказал я, машинально употребив немецкое слово.- Один против двоих не пляшет.
        -Ажаль,- вздохнул Лянь Вэй.- Сюда бы сейчас наш «Неустрашимый» на помощь немцу, да?
        -Боюсь, одного «Неустрашимого» маловато будет. Пяток- иное дело. Лучше- десяток.
        -Угу. Еще лучше тридцать.
        -Мечтать не вредно, вредно не мечтать,- пробормотал я.- Азнал бы прикуп, жил бы в Сочи. Надо было раньше беспокоиться о мощном космофлоте, теперь поздняк метаться.
        -Почему в Сочи?- удивился Лянь Вэй, никогда не игравший в преферанс. Он играл в маджонг.
        -Потом объясню… Смотри, немец пытается уйти. Правильно делает.
        -Унего один выход- садиться на Марс. Если сумеет с такими повреждениями.
        -По-моему, именно это он и задумал…
        Следя за маневрами двух кораблей, один из которых теперь старался вынырнуть из-под огня, а второй его преследовал, мы почти забыли о подбитом немецком истребителе. Но тут он напомнил о себе сам. Вернее, напомнил о нем наш «бортач», сообщив, что
«тазик» врежется в Фобос ровно через двенадцать минут. Мало того. Судя по траектории движения, погибший герой влетит точнехонько в кратер Стикни. Недалеко от нас, километрах в трех-пяти.
        Ятут же вспомнил, что хотел дать «бортачу» команду рассчитать траектории. Аон сам это сделал. То есть понятно, что «бортач» запрограммирован предупреждать о столкновении с чужеродным телом и, пролети останки немецкого истребителя мимо, смолчал бы, но все равно спасибо. Тем не менее, не мешало бы уточнить, раз такое дело. Вдруг бедолага рухнет не в трех-пяти кэмэ, а таки угодит в Лимток да и еще и нам на головы? Вероятность мизерная, но всякое бывает.
        -Внимание, «бортач»,- сказал я.- Прошу точнее рассчитать координаты падения объекта и отметить точку падения на объемной схеме Фобоса.
        -Есть,- ответил «бортач» почти человеческим голосом.- Секунду подождите, собираю данные.
        -Веселый человек Франц Дюран,- усмехнулся Лянь Вэй.
        -Ага. Ядавно заметил. Забавный софт для «бортача». Может, нам тоже такой установить? Если будем живы.
        -Типун тебе,- по-русски ответил Лянь Вэй.- Пусть умирают чужие.
        -Пусть,- согласился я.
        -Ахтунг!- рявкнул по-немецки «бортач». Видимо, наслушался переговоров в эфире. И продолжил на стандартном английском:- Объект включил аварийные двигатели! Столкновения не будет, будет мягкая посадка через…- он мгновение помедлил,- шесть минут четырнадцать секунд.
        -О-па,- сказал я.- Жив курилка? Или это автомат сработал?
        -Ты у меня спрашиваешь?- осведомился Лянь Вэй.- Лучше сюда посмотри,- он ткнул пальцем в трехмерную схему боя.
        Немецкий корабль, потеряв в бою все свои истребители, уже значительно снизился и отдалился от нас. Он явно стремился уйти на Марс, но чужой и его каплевидные файтеры продолжали атаковать. Очень скоро и немец, и чужие должны были скрыться за горизонтом (наша орбита была гораздо ниже, и мы их обгоняли в своем движении вокруг Марса). Очень скоро, но еще не сейчас. И, как только «наш» истребитель (мы уже считали его нашим со всех сторон) ожил, три файтера чужих отделились от общей стаи и на полной тяге устремились к недобитому противнику.
        -Вот же суки,- сказал я.
        АЛянь Вэй ничего не сказал, только нахмурился. Все было ясно и без слов. Если
«тазик» сядет где-то рядом, то наши надежды остаться незамеченными, быстро передать на «Неустрашимый» инфу и тихонько смыться можно похоронить. Ихорошо, если только надежды. А то как бы и самим не пришлось здесь лечь. Найти свою смерть на Фобосе, будучи сожженным вместе с разведботом, который послужит сразу и гробом, и могилой. Вдесятках миллионов километров от родной Земли. Что может быть печальнее этой мысли? Только мысль о том, что даже отомстить за нашу дурацкую смерть будет некому.
        Значит, надо жить. Очень глубокомысленный вывод. Аглавное, верный. Скакой стороны не посмотри.
        -«Бортач»!- рявкнул я.- Где точно сядет объект?
        -Почти там же, где собирался упасть. Ориентировочно, три - три с половиной километра от края Лимтока, в центре Стикни. Даю схему. Мы - зеленая точка. Объект- красная.
        Появилась объемная схема Фобоса.
        Да, совсем близко.
        -К нам направляются еще три объекта. Файтеры чужих. Как скоро они будут здесь?
        -Расчетное время- тридцать девять минут. Плюс-минус три минуты.
        Лянь Вэй выругался по-китайски.
        Яего прекрасно понимал. Чертов условный союзник, пусть и сам этого не желая, подставил нас так круто, что дальше некуда. Сидели себе тихо, как мышь под веником, никого не трогали, наблюдали. Итут на тебе- кому-то срочно потребовался веник. Куда, спрашивается, деваться бедной мыши?
        Мозг лихорадочно искал выход из создавшегося положения. Мысли метались, словно молнии в грозовом небе.
        Если нас заметят на грунте- расстреляют сверху, как беспомощных детей.
        Если нас заметят на взлете- догонят и опять же расстреляют.
        Азаметят в любом случае.
        Но в любом ли расстреляют?
        Вкосмосе полно пространства для маневра.
        Да, у файтеров чужих скорость больше. Но как далеко они могут отрываться от своего корабля, и что у них с топливом? И, кстати, как насчет управляемого полета в атмосфере? Что-то крыльев не видно. А«Быстрый» в атмосфере умеет, так же, как наши «Бумеранги». Не самолет, понятно, с «МИГ-42» М не сравнить, но умеет. Слава конструкторам. Ктому же чужие сейчас, в основном, отвлечены на крупную рыбу, и наша фитюлька для них может показаться малосущественной.
        Да, пожалуй, это лучший выход- попробовать спрятаться на Марсе. Лучший из худших. Вон и немец пытается это сделать. Чай, не дурак.
        -Марс,- сказал я.- Воткрытом космосе могут запросто догнать.
        -Отом же только что подумал,- кивнул Лянь Вэй.
        -Готовь пакет инфы. Отправляем и сразу стартуем. Атам- аллюр три креста, выноси, «Быстрый».
        Лянь Вэй положил руки на клавиатуру «бортача», справедливо не доверяя в данном случае голосовым командам. Итут ожил эфир.
        -Hilfe[Помогите…] …- женский голос. Слабый, хриплый.
        Вот черт.
        -Leutnant Lange und fiel auf Phobos, helfen. Jeder, der mich hort[Лейтенант Ланге, падаю на Фобос, помогите. Все, кто меня слышит… (нем.)] …
        Голос умолк.
        Немецкий истребитель неотвратимо приближался к Фобосу.
        Две минуты.
        -Что будем делать, командир?
        Хороший вопрос.
        Значит, пилот выжил. Чудом, но выжил. Иэто- женщина, наш союзник. Мы только что видели, как храбро она сражалась с врагом. Мало кто из мужчин способен на такое. Я, к примеру, не уверен, что смог бы, хотя и бывал в бою. Теперь она в своей искореженной машине вот-вот приземлится на Фобос. Будем надеяться, что удачно. Но через… уже через тридцать шесть минут здесь появятся три файтера чужих. Итут уже полный аллес. Насколько я понимаю, пленных чужие не берут. Аесли и берут… Нет, она нужна нам, а не чужим. Идело не только в том, что военкосмолеты своих не бросают. Никто не понимает, откуда взялись эти немцы и что нам всем может дать их появление. Этот пилот- источник ценнейшей информации. Возможно, информации, которая спасет Землю. Не больше, не меньше. Ага, давай уговаривай себя, уговаривай. Нет чтобы признаться честно- сама мысль о том, что погибнет женщина - возможно, красивая женщина!- для тебя невыносима. Пусть так, и что? Одно другому не мешает. Эх, была не была. Двум смертям не бывать, а одной не миновать!
        Япосмотрел на Лянь Вэя.
        Он встретил мой взгляд со спокойной полуулыбкой.
        -Дракон все понял,- сказал он о себе в третьем лице.- Пилоты «Бумерангов» своих не бросают.
        -Никогда не сомневался в тебе, Дракон,- я хлопнул друга по плечу.- Отправляй инфу, проверь нашу пушку, будь на связи и готов стартовать в любую минуту.
        -Аты?
        -Попробую ее вытащить. Чем черт не шутит.
        -Пока бог спит,- закончил Лянь Вэй.- Действуй, командир.

«Бортач» не ошибся. Немецкий истребитель приземлился точно в кратере Стикни, в четырех с половиной километрах от нас. Это, если по прямой. Чтобы пройти такое расстояние по пересеченной местности на Земле, мне потребовалось бы около часа. Но на Фобосе, слава богам, не ходят, а передвигаются. Или затяжными прыжками, просто отталкиваясь ногами от грунта, или с помощью РРС - реактивной ранцевой системы, встроенной в бэтлсьют (по сути, тот же гражданский космоскафандр, только усиленный и оснащенный спецаппаратурой).
        РРСпредпочтительней, если передвигаться нужно на расстояния больше пары сотен метров и быстро. Мне было нужно. Поэтому я просто взлетел по дуге в нужном направлении, оставляя внизу кратер Лимток и скорлупку нашего разведбота, и плавно опустился на грунт в десяти шагах (обычных земных) от немецкого истребителя.
        Он и впрямь напоминал гигантский тазик или древний солдатский шлем. Впечатление усугублялось еще и потому, что глаз сразу натыкался на глубокие оплавленные рубцы- следы лазерных ударов. Ине только на них. Справой стороны- там, где броня не была повреждена, я заметил какой-то опознавательный знак, самый его край, остальное скрывала кривизна корпуса. Воображение тут же дорисовало это остальное, но я не поверил воображению, переместился ближе к истребителю и одновременно сдвинулся вправо.
        Так и есть.
        Ямог не верить своему воображению, но своим глазам верить был обязан.
        Это был черно-белый немецкий крест. Так называемый Balkenkreuz (Балкенкройц). Опознавательный знак, наносимый на военную технику Третьего Рейха времен Второй мировой войны- самолеты, корабли, танки, бронетранспортеры, автомобили… Вдетстве и юности я увлекался военной историей и хорошо помнил этот крест по кадрам кинохроники, играм и книгам.
        -Дракон, это Грей.
        -Здесь Дракон.
        -Видишь?- я дал крупно изображение креста.
        -Вижу. Но не понимаю. Они что, из какого-то параллельного мира? Ха-ха.
        -Умереть можно от смеха. Ладно, сейчас попробую связаться с этой немкой на ее волне. Главное, чтобы она была еще жива, в сознании, и люк не заклинило.
        -А если радиопередатчик накрылся?
        -Постучу. Ты думаешь, зачем я кувалду с собой прихватил?
        -Ты прихватил кувалду?
        -Ага.
        Пауза.
        -Хорошая мысль. Уважаю.
        -Знаю. До связи.
        -До связи.
        Стучать не пришлось. Счетвертого раза все тот же слабый голос мне ответил:
        -Здесь Эрика Ланге. Кто это?
        Говорили мы, разумеется, по-немецки.
        -Старший лейтенант Сергей Тимаков. Военно-космические силы Земли. Вы ранены?
        Тишина.
        -Эрика, вы ранены?
        -Кажется… Не знаю… Вменя попали, дальше плохо помню. Где я?
        -Вы в своем подбитом истребителе. Истребитель- на Фобосе, это спутник Марса. Марс- четвертая планета от Солнца. Попробуйте открыть люк, шлюзовую камеру, я вас вытащу. Уменя тут рядом корабль.
        Снова пауза. На этот раз длиннее. Черт, она там сознание, что ли, теряет периодически?
        -Эрика, вы меня слышите?
        -Слышу… Прошу прощения, старший лейтенант… Вы русский?
        -Русский. Иеще немного японец. Это имеет значение? Меньше чем через полчаса здесь будут файтеры чужих. Вколичестве трех. Итогда нам полный капут. Откройте люк. Или попробуйте выйти сами, если хотите жить. Увас есть скафандр?
        -Да, есть… Он на мне.
        -Он цел, не поврежден?
        -Сейчас проверю…

«Давай, проверяй. Только, пожалуйста, в темпе. Чужие шутить не будут»,- мысленно произношу я.
        -Кажется, цел. Терморегуляция шалит, но это ничего,- голос Эрики явно окреп.- Далеко ваш корабль?
        -Четыре с половиной километра. Не волнуйтесь, у меня ракетный ранец. Доберемся быстро.
        -Хорошо. Попробую выбраться к вам. Спасибо… Сергей?
        -Что?
        -Хотела узнать, правильно ли запомнила ваше имя. Спасибо, Сергей. Я сейчас.
        Нет, ну скажите, почему всегда- всегда!- женщин приходится ждать?
        Время, расстояние, скорость. Эти три фактора в космосе определяют все. Ястоял возле покосившегося на один бок немецкого истребителя и старался не думать о том, с какой скоростью приближаются к Фобосу файтеры чужих, какое расстояние им осталось преодолеть и сколько времени у нас осталось. Однако думать приходилось. Секунды бешено сочились, словно капли крови из порванной артерии. Надо бы наложить тугую повязку, да нельзя- эта кровь необходима другому, чтобы выжить. Тебе она тоже необходима, но в меньшей степени. Пока в меньшей. Скоро вы сравняетесь в своей нужде.
        Очередной взгляд на часы. Три минуты. Сколько можно?!
        Люк дрогнул, медленно ушел внутрь истребителя, в проеме возникла человеческая фигура в скафандре, неловко вывалилась наружу, словно в замедленной съемке опустилась на грунт.
        -Я готова, Сергей…
        -Отлично, сейчас поедем.
        -Поедем?
        -Ну, полетим. Не обращайте внимания, мы так часто говорим.
        Тридцать секунд на то, чтобы надежно пристегнуться друг к другу, проверить крепления, связаться с Лянь Вэем:
        -Дракон, я Грей. Возвращаюсь с гостьей. Готовься стартовать сразу по прибытии.
        -Жду, Грей. Давно готов.
        Включаю РРС, снова плавная дуга полета. Если у чужих нормальная аппаратура, нас уже давным-давно засекли. Ну и черт с ними. Засечь - мало, надо еще догнать. Вон и
«Быстрый» внизу- сигнальный маяк расшвыривает огни чуть ли не на весь Лимток, чтобы не дай бог мы не потерялись. Чужие их тоже наверняка видят, но об этом я уже думал.
        Посадка. Люк предусмотрительно открыт, спасибо, Дракон. Вваливаемся, люк закрывается, отрезая нас от чудного пейзажа Фобоса, шипит воздух, нагнетая давление в шлюзовой камере до нормального, уходит в сторону второй люк, и вот мы дома.
        -Можно снять шлем,- говорю по радио нашей гостье.- Или хотя бы откинуть забрало. Так будет удобнее общаться. Но скафандр пока снимать не надо. На всякий случай.
        Поднимаю забрало сам. Шлем Эрики откидывается каким-то хитрым образом на спину, подобно капюшону. Апод ним… Таких прозрачных темно-голубых глаз, нежно очерченных губ и густых, коротко стриженных волос, цвета спелой пшеницы я, кажется, не встречал ни разу в жизни. Втом смысле, что ни разу в жизни они не оказывали на меня подобного ощущения. Словно прыгнул с солнцепека в чистейшее горное озеро- аж сердце захолонуло. Кажется, я даже на время перестал дышать.
        -Здравствуйте,- сказала она по-немецки, не отрывая от меня распахнутых глаз.
        Ямолча кивнул.
        -Здравия желаю,- сказал мой друг и напарник.- Разрешите представиться. Второй пилот этой посудины старший лейтенант Лянь Вэй.
        -Лейтенант Эрика фон Ланге,- сообщила девушка. Наши глаза, наконец, расцепились. - Военно-космический флот Новой Германии. Что это за корабль?
        -Разведбот «Быстрый»,- сказал я.- Военно-космический флот Земли. Давайте я потом у вас спрошу, что такое Новая Германия? Ато времени у нас мало. Сколько у нас времени, Дракон?
        -Через двенадцать минут файтеры чужих будут здесь.
        -Пора рвать когти. Эрика, располагайтесь,- я указал девушке на третье-
«гостевое» - кресло.- Ине забудьте пристегнуться. Через три минуты мы стартуем.
        -Куда?
        -Попробуем спрятаться на Марсе. Атам, как получится. Кстати, сообщаю, что ваш корабль-матка- «Хорст Вессель», кажется?- тоже ушел на Марс. Точнее, мы знаем, что он предпринял такую попытку… Ладно, все потом. Дракон, по местам!
        Ровно через две с половиной минуты разведбот «Быстрый» покинул Фобос. Всего в пяти тысячах километров под нами раскинулся красно-бурый безжизненный Марс с единственным человеческим обитаемым городом Лемурией, сзади нагоняли три файтера чужих, а где-то далеко к Земле приближался враг, которого уже ожидал крейсер
«Неустрашимый», чтобы, как положено, выполнить свой долг. Не соскучишься.
        Глава 30
        Окрестности Земли
        Борт файтеронесущего крейсера «Неустрашимый»
        Капитан-командор Иван Малкович идругие

«Велика Солнечная, а отступать некуда- позади Земля»- эти слова капитан-командора Ивана Малковича услышали на крейсере все. Потому что для всех они и были произнесены после того, как отзвучал сигнал тревоги и экипаж занял места по боевому расписанию.
        Те русские, которые хоть немного увлекались военной историей, узнали слегка измененную знаменитую фразу политрука Василия Клочкова, якобы произнесенную им перед бойцами 316-й стрелковой дивизии, остановившим в ноябре 1941 года рвущиеся к Москве немецкие танки. Говорил это Клочков или не говорил (по другой версии он произнес не менее историческое: «Ни шагу назад!»)- не важно. Важно то, что тогда враг был остановлен и фраза вошла в историю. Особенно в русскую историю. Да и как не войти- яркая фраза, хлесткая, духоподъемная. Поэтому сейчас, через двести одиннадцать лет и тоже в ноябре, она произвела правильное впечатление и на тех, кто ее узнал, и на тех, кто услышал впервые.
        Малкович сказал не только это. Он всегда слыл честным военным. Остался таковым и теперь, совершенно честно признавшись, что всем, скорее всего, придется умереть.

«Упротивника пять кораблей, каждый из которых превосходит наш крейсер размерами, техническими характеристиками и, возможно, вооружением,- сказал он в короткой речи перед боем и после того, как информация с «Быстрого» была в сжатом виде донесена до личного состава.- Но не это главное. Главное- его можно бить, и бить насмерть. Что мы с вами только что и наблюдали. Не спрашивайте меня, откуда взялись наши союзники и почему они говорят по-немецки. Они- люди, такие же, как мы. Не спрашивайте себя, готовы ли вы отдать все свои силы и саму жизнь для победы над врагом. Язнаю, что готовы. Ия знаю, что победа все равно будет за нами. Не сегодня- так завтра. Не завтра- так через полгода или год. Идля того, чтобы приблизить эту победу, нам нужно убить столько врагов, сколько сумеем. Чем больше- тем лучше. Пусть им будет страшно, а нам весело. Аесли придется умереть самим, то умрем с честью. СБогом, господа, давайте покажем, чего стоят военкосмолеты Земли!»
        Иони показали.
        Влюбой драке преимущество получает тот, кто бьет первым и неожиданно. Именно так ударил «Неустрашимый».
        Ссамого начала Малковичу было понятно, что в артиллерийской дуэли на боевых лазерах, даже гениально маневрируя, шансов у землян нет. Дело не только в подавляющем численном превосходстве противника. Силовые поля. Эта дополнительная защита у чужих была. Иу неизвестных немцев, судя по всему, тоже. Авот крейсер
«Неустрашимый» мог рассчитывать лишь на свою многослойную углеритовую броню. Легкую, прочную, надежную, но единственную. Генераторы силовых полей только-только разрабатывались на Земле, и до их практического применения было, как ракете на химическом топливе до Марса.
        Значит- что?
        Самонаводящиеся ракеты с ядерными боеголовками большой мощности - древнее оружие, равного которому по разрушительной силе и психологическому воздействию человечество за двести лет не придумало.
        Четыре таких «подарка» были на борту «Неустрашимого». Ипусть в космосе за отсутствием атмосферы не действует ударная волна- один из основных поражающих факторов ядерного взрыва. Остальные работают, как надо. Или должны работать. Потому что на практике никто раньше ядерное оружие против враждебных инопланетян, защищенных силовым полем, не применял. Анемногие испытания в ближнем космосе происходили так давно, что полностью доверять их результатам не стал бы ни один нормальный военный, спинным хребтом понимающий, чем отличаются испытания оружия от его боевого применения.
        -Вот мы и проверим, как это понравится чужим,- сказал Малкович, отдавая приказ готовиться к пуску.- Заодно и Земля будет знать, есть у нас против незваных гостей дубинка или нужно срочно искать другую.
        Решение атаковать ядерными ракетами капитан-командор принял сразу же, как только сообразил, что лишь таким способом может если не победить, то хотя бы нанести серьезный урон противнику. Но как именно атаковать и с какой дистанции? Пять кораблей чужих, шедших курсом к Земле в относительно плотном строю, не выпускали свои файтеры навстречу «Неустрашимому», как сделали это возле Марса против неведомых немцев. Отсюда можно было предположить, что крейсер пока не обнаружен и, значит, фактор неожиданности на стороне землян. Однако в тот самый момент, когда ракеты уйдут к целям, это ценное преимущество сойдет на нет. Тогда в дело вступит старый безжалостный закон, который некогда французский маршал Жак д’Эстамп де ла Ферте сформулировал просто и емко: «Бог всегда на стороне больших батальонов».
        Итех, кто лучше стреляет, добавил бы к этому Иван Малкович.
        Пять целей и четыре ракеты.
        При этом совсем не факт, что одна ракета способна поразить одну цель.
        Хотя соблазн чертовски велик, поскольку в этом, невероятном по степени благосклонности фортуны, случае против «Неустрашимого» останется только один боеспособный корабль чужих. А уж с одним-то, как бы ни был он велик и силен, побороться можно…
        Рискнуть? Все или ничего? Аесли ничего, то к Земле прорвутся все пять? Нет уж, хрен вам.
        Решай, Иван, время почти вышло.
        Решаю.
        Капитан-командор Иван Малкович вдохнул, выдохнул и отдал приказ атаковать. Двумя ракетами по одной цели одновременно- той, что ближе всех. Итут же еще двумя по следующей.
        На обзорном экране боевой рубки крейсера четыре яркие точки попарно шли на врага. Экипаж затаил дыхание. Вот расстояние сократилось на треть, наполовину, на две трети…
        Противник очнулся.
        Какой бы скоростной ни была ракета, а лазерный луч быстрее. Не помогли хитрые маневры уклонения и «фантомы»- обманки. Три ракеты из четырех были уничтожены на подлете одна за другой. Итолько одной удалось прорваться сквозь заградительный огонь. Да и та не добралась до корпуса- рванула на границе защитного силового поля.
        Правда, хорошо рванула, со всей своей ядерной дури.
        Маленькое ослепительное солнце вспыхнуло в этой части космоса, поражая рентгеновским и световым излучением все, что оказалось поблизости. Аименно- корабль пришельцев, имеющий форму шара.
        Насколько большой урон понес противник от близкого ядерного взрыва, было неясно. Но понес. Во всяком случае, в дальнейшем бою с «Неустрашимым» этот корабль пришельцев не участвовал- файтеры не выпускал и огонь из лазерных пушек не вел. Вотличие от остальных четырех.
        Это был не бой, а избиение.
        Пятьдесят восемь каплевидных файтеров обнаружил и высветил «бортач» на обзорном экране. Им навстречу вылетели семь «Бумерангов» землян- два звена с командиром, все, что имелось на борту.
        Пилоты «Бумерангов» дрались отчаянно и гибли один за другим. Радиоэфир наполнился воплями ярости и боли, среди которых крик торжества от удачного попадания был так же редок, как редок клочок синего неба в заволоченном тучами небе. Безвоздушное пространство, расцвеченное и терзаемое плазменными выхлопами двигателей и лазерными лучами, казалось, равнодушно ожидало, когда все это кончится, чтобы вернуться к своей миллионолетней пустой спячке без снов и потрясений.
        Все и кончилось.
        Сначала, забрав с собой пять вражеских файтеров, ушли в вечность семь
«Бумерангов».
        Это был хороший счет, учитывая соотношение сил и возможности космических истребителей землян и чужих.
        Затем пришел черед «Неустрашимого».
        На него со всех сторон, словно волки на лося, насели пятьдесят три файтера чужих. И пока корабельный стрелковый комплекс КСК-800, оснащенный боевыми лазерами разной мощности и рельсотронами, отбивал их многочисленные и весьма болезненные атаки (кстати, весьма успешно, пятнадцать файтеров противника нашли свою смерть под его огнем), три громадины-корабля чужих (один остался рядом с тем, который хоть как-то, но достала ядерная боеголовка) неспешно приблизились и расстреляли крейсер землян в упор.
        Кчести создателей и экипажа «Неустрашимый» погиб не сразу. Целых двадцать две минуты сопротивлялась углеритовая броня; огрызались лазерные пушки и рельсотроны; держались на боевых постах люди.
        Итолько после того, как прямыми ударами была уничтожена сначала рубка управления, затем маневровые двигатели, грузовой отсек, боевая палуба «Бумерангов» и чуть ли не половина пушек, стало окончательно ясно, что остальное продержится недолго.
        Ктому же из-за критической нагрузки основной реактор был на последнем издыхании, а потери среди личного состава составляли двадцать процентов. Убитыми и ранеными. Крейсер умирал, но не сдавался. Впрочем, сдаваться было некому. Для того, чтобы сдаться, надо поставить об этом в известность противника. Акак это сделать, если с ним нет связи? Посигналить азбукой Морзе при помощи боевого лазера?
        -Выстрелов к рельсотронам осталось на пять минут,- спокойно доложил Малковичу командир БЧ-2 Марк Коган.- Потом хоть пустыми бутылками заряжай. Так их тоже нет.
        Капитан-командор промолчал. Ему нечего было ответить капитану третьего ранга. Да и не только ему. Вернее, было что, но он пока еще надеялся…
        -На что ты надеешься, Иван?- негромко, так, чтобы никто не слышал, осведомился Питер Уварофф. Когда начался бой, он категорически отказался уходить в каюту и, пользуясь своим правом Генерального инспектора СКН и бывшего бригадного генерала, остался в боевой рубке, рядом с Малковичем. Последний не возражал.
        -На чудо, Питер, на одно только чудо,- так же тихо ответил капитан-командор.
        Дверь, чмокнув, разошлась в стороны, и через порог рубки перешагнул Анвар Исмагилов. Десять минут назад он отправился лично проверить реакторный отсек и вот теперь вернулся.
        Вид у старпома был тот еще. Голова перевязана, щеки, лоб и тыльные стороны ладоней густо облеплены противоожоговым пластырем, а вместо рабочего комбинезона- черная парадная форма военкосмолета. Со всеми медалями и знаками различия.
        -Ты что, кавторанг, уже на тот свет собрался?- хмуро осведомился Малкович, оглядев старпома с ног до головы.- Небось, и белье чистое надел?
        -Разрешите доложить, комбез сгорел во время тушения пожара в реакторном отсеке!- отрапортовал Исмагилов. Было видно, что кавторангу плохо, но он держится.- Надел то, что под руку подвернулось. Не голым же было идти.
        -Потушили?
        -Потушили.
        -Молодцы. Сам-то как?
        -Нормально. Дикий хотел оставить в лазарете, но я велел не жалеть пластыря и обезболивающего, и сразу сюда.
        Все знали, что старпом не чужд определенной бравады и даже откровенного хвастовства, но прощали ему эту маленькую слабость за честное отношение к делу и золотой голос. Когда Исмагилов брал в руки гитару, в кают-компанию набивалось столько народу, что сесть было негде, и опоздавшие слушали песни стоя.
        -Герой,- буркнул Малкович.- Что там в реакторном?
        Он спрашивал, поскольку знал- сведениям «бортача» не всегда стоит доверять на сто процентов. Человеческий фактор машина учесть не в состоянии.
        -Конец реактору,- сказал Анвар.- Ну, почти. Несколько минут осталось.
        -Угроза взрыва?
        -Нет, слава аллаху, удержали. Просто конец. Там два прямых попадания было. От того и пожар.
        -Потери?
        -Двое убиты, трое ранены. Не считая меня.
        -Апо комму нельзя было доложить?
        -Так сгорел комм. Вместе с комбезом.
        -Значит, не врет «бортач»,- пробормотал Малкович.- Ажаль.

«Выходит, и пушкам конец»,- хотел сказать Коган, но промолчал. Это было ясно и так.

«Ну что, все?- подумал Малкович. Исам себе ответил:- Все. Чуда не произошло».
        -Внимание!- рявкнул он по общекорабельной связи металлическим, полным властной силы голосом: - Внимание всем! Говорит капитан-командор Иван Малкович. Экипажу приказываю немедленно покинуть корабль в аварийных капсулах! Повторяю! Всем немедленно покинуть корабль в аварийных капсулах, согласно инструкции!
        Он отключил связь. Присутствующие в рубке смотрели на командира молча и растерянно.
        -Вы что, охренели?- осведомился Малкович.- Приказа не слышали? Вон все отсюда! Старпом, ты лично помоги Дикому с эвакуацией раненых.
        -Есть!
        -Выполнять, сукины дети!!
        Из боевой рубки капитан-командор вышел последним.
        Акогда вернулся- в полной парадной форме и бутылкой коньяка в руке- обнаружил там Генерального инспектора СКН.
        Питер Уварофф, облаченный в хороший костюм изысканного покроя, при галстуке и начищенных до зеркального блеска черных остроносых туфлях, сидел на месте старпома и покуривал толстую шикарную сигару. Курить на борту крейсера было запрещено под угрозой немедленного увольнения и списания на Землю.
        Малкович покосился на инспектора, сел на свое место, поставил бутылку на командирский столик-планшет.
        -Как я понимаю, моему приказу, господин Генеральный инспектор, вы отказываетесь подчиняться?
        -Правильно понимаешь,- ответил Уварофф.- Стар я уже в аварийных капсулах по космосу носиться. Тесно там.
        -Ажизнь?
        -Она прожита. Алучшей смерти трудно пожелать. К тому же вдвоем помирать веселее.
        -Пошли,- сказал капитан-командор, глядя на сообщения «бортача».- Пошли аварийки. Две, пять… восемь, девять… комплект. Ну, дай бог, чтоб все живые остались…
        Он машинально бросил взгляд на обзорный экран и тут же отвел глаза- внешние камеры и сенсоры, включая антенны радиосвязи, были сожжены. Фактически крейсер
«Несокрушимый» уже умер. Иоставалось лишь дождаться, когда враг уничтожит останки.
        Питер Уварофф достал из внутреннего кармана пиджака еще одну сигару и протянул ее Малковичу.
        -Рекомендую,- сказал он.- Нет ничего лучше хорошей гаваны перед смертью.
        -Вместе с глотком хорошего коньяка,- усмехнулся капитан-командор, принял сигару и решительно взялся за бутылку.
        Следующие два с лишним часа два старых воздушных и космических волка- пусть один и годился второму в сыновья- провели совершенно замечательно.
        Когда прикончили коньяк, инспектор сходил в свою каюту за виски, а затем снова настал черед коньяка. Уже другой бутылки. Реактор все еще отдавал остатки энергии, и гравигенераторы Нефедова продолжали работать, хотя с каждой минутой сила тяжести падала и к исходу второго часа составляла одну восьмую обычной земной. Но в боевой рубке пока горел свет, и циркулировал воздух, и даже «бортач» время от времени, пока его не отключили к чертям, чтобы не мешал, пытался докладывать, сколько времени осталось до полной остановки реактора и перехода систем жизнеобеспечения на запасные аккумуляторы.
        Так что капитан-командор Иван Малкович и Генеральный инспектор СКН Питер Уварофф ничего не знали о том, что буквально через несколько минут после того, как все аварийные капсулы ушли к Земле (ушли спокойно, их не преследовали и по ним не стреляли), пространство вокруг сферы боя вспучилось девятью невероятной красоты радужными пузырями, из которых, словно разъяренные джинны из распечатанных кувшинов, вывалились девять кораблей, напоминающих размерами и очертаниями тот, который совсем недавно дрался с чужими у Марса.
        Отрывистая немецкая командная речь громко и резко зазвучала на опустевших было радиочастотах.
        Квантовые пушки нашли цель и выплюнули первые порции энергии, сжигая растерявшиеся файтеры противника.

«Космические охотники» вылетели на добивание.
        Немецкие линкоры, крейсеры и эсминцы рассредоточились и насели на четыре гигантских корабля-матки чужих (по два на брата), которые сначала огрызнулись огнем, а затем, окутавшись защитными полями, на всех парах устремились к Земле. Бросив девять своих, уже изрядно потрепанных в бою файтеров, на произвол судьбы. Вроли этого произвола выступил эсминец «Германская ярость» и эскадрилья его
«космических охотников», предусмотрительно оставленные в резерве. Пять «охотников» и эсминец против девяти «капель», из которых шесть уже едва ковыляли на остатках ходового ресурса и оказать серьезное сопротивление возможности не имели.
        Их быстренько расстреляли, затем добили оставшиеся три, и командир «Германской ярости» корветтенкапитан Рудольф Кригсхайм запросил флагман на предмет дальнейших действий.
        Адмирал Генрих Шварценберг, чей флот успешно преследовал врага, приказал исследовать остатки земного корабля- может, кто из людей живой остался?- а затем охранять пятого чужого, который так же, как «землянин», не подавал признаков жизни, но внешне был цел.
        -Яволь!- ответил Рудольф Кригсхайм и приступил к выполнению приказа.
        Ничего этого, повторяем, Малкович и Уварофф не знали и знать не могли.
        Поэтому, когда на середине второй бутылки коньяка в боевую рубку ввалились три человеческие фигуры в скафандрах и предметами в руках, которые иначе чем какое-то, явно способное стрелять оружие, идентифицировать было сложно, капитан-командор и Генеральный инспектор сильно удивились. Однако ни на секунду не усомнились в своих глазах и трезвом уме.
        -Авот, кажется, и чудо, о котором мы с вами говорили, Питер,- громко шепнул Малкович и встал с кресла. Сила тяжести к тому времени упала до одной двадцатой земной, и ему пришлось ухватиться за край стола, чтобы не потерять достоинства.
        -Командир крейсера «Несокрушимый» капитан-командор Иван Малкович,- представился он, интуитивно перейдя на немецкий.- Скем имею честь?
        Помедлив с полминуты (Малкович готов был поклясться, что происходит неслышный им с Увароффым радиообмен), одна из фигур опустила оружие, подала знак другим сделать то же и подняла забрало шлема. Под забралом обнаружилось веснушчатое, рыжебровое и зеленоглазое лицо человека лет тридцати пяти.
        -Боцман Карл Хейман,- козырнув, представился веснушчатый по-немецки.- Эсминец
«Германская ярость». Господа, не соблаговолите ли проследовать с нами? Эта посудина, извините за правду, считай, утонула, и наш командир, корветтенкапитан Рудольф Кригсхайм, будет рад оказать вам гостеприимство.
        Глава 31
        Разведбот «Быстрый»- Марс
        Ст. лейтенанты Сергей Тимаков,
        Лянь Вэй, лейтенант Эрика фон Ланге идругие
        По расчетам «бортача» и нашим прикидкам, выходило, что мы можем исчезнуть красиво и технично. Однако не вышло. Файтеры чужих, которые Эрика называла просто
«Tropfen»- «капли», еще прибавили ходу, как только засекли наш старт с Фобоса. Иприбавили значительно. Уже было понятно, что нашей скорости и небольшого выигрыша в расстоянии и времени не хватит, чтобы спокойно оторваться.
        -Здорово вы им насолили, Эрика,- сказал я.- Не отстают, сволочи.
        -Ине отстанут,- откликнулась она.- Их трое на одного. Лакомый кусочек. Нам есть, чем стрелять?
        -Есть, но драться с ними мы не будем. Только в самом крайнем случае.
        -Почему?
        Яобъяснил.
        -Увас нет защитных полей?- девушка была явно поражена.- Храбрые люди. Под одной тонкой броней и со слабенькой квантовой пушкой… Зачем вы пошли на такой риск и спасли меня? Может, «капли» вас бы и не заметили.
        -Черта с два, заметили бы. Что же касается громкого слова «спасение», то, считайте, мы это сделали из пилотской солидарности. Или потому, что двое сильных мужчин не могли не прийти на помощь одной женщине, попавшей в затруднительное положение.
        -Влюбом случае, спасибо.
        -Не за что, обращайтесь.
        -Вы меня извините,- подал невозмутимый голос Лянь Вэй,- но надо что-то решать. Иначе нас скоро догонят, и тогда помощь потребуется уже трем лейтенантам, попавшим… в затруднительное положение. Невзирая на их гендерную принадлежность.
        -Так мы ведь уже решили,- ответил я как можно беспечнее.- Снижаемся и попробуем оторваться от них в атмосфере. Марс- не Тритон. Хотя и не Земля, конечно. Эрика, вы не знаете, эти «капли» способны летать в атмосфере? Яимею в виду такой, как марсианская.
        -Не знаю. Ясталкиваюсь с ними второй раз в жизни. Иоба раза в космосе.
        -Акогда в первый?
        Яуже вел разведбот на снижение, выжимая из двигателя и гравигенераторов все возможное, но при этом не прекращал разговаривать с Эрикой и Лянь Вэем. Пижонство, ясен космос, но пижонство оправданное. Во-первых, я знал, что Дракон, если что, меня подстрахует, он пилот ничем не хуже меня. Во-вторых, расспрашивая Эрику, я получал бесценные сведения, как разведчик. И, наконец, в-третьих, просто не мог отказаться от общения с такой девушкой. Не мог- и все. Да, разумеется, я бы предпочел, чтобы мы разговаривали в более уютной обстановке и при совершенно иных обстоятельствах, но в данном случае выбирать не приходилось и надо было пользоваться тем, что есть. Ктому же я всегда гордился своим умением делать несколько дел одновременно. Ладно, пусть всего лишь три - слушать, отвечать и пилотировать разведбот в экстремальном режиме. Впрочем, назвать режим действительно экстремальным пока было трудно. До границы марсианской атмосферы оставалось почти четыре тысячи километров или около шести минут полета. Сучетом того, чтобы успеть затормозить перед входом. Атмосфера Марса по плотности в сотню раз меньше земной,
но сгореть в ней можно за милую душу. Были прецеденты.
        -На границе гелиосферы?!- переспросил я, услышав ответ Эрики.- И когда это было?
        Она ответила.
        Мы с Лянь Вэем переглянулись.
        -Яже говорил- Нуль-Т,- сказал Дракон.
        -Вы владеете нуль-транспортировкой?- обратился я к девушке?
        -Не знаю, что это такое,- ответила Эрика просто, как если бы вопрос касался того, что она ела на завтрак.- Мы владеем переходом через гиперпространство. Иначе как бы к вам добрались с Тау Кита? На обычной тяге не долететь. Эти сведения не составляют военной тайны, рано или поздно вы бы и так все узнали. Поэтому я могу об этом говорить.
        Гиперпереход. Тау Кита. Сведения, не составляющие военной тайны. Голова кругом. Вот теперь я понял, что надо выбирать что-то одно: или жадно расспрашивать нашу гостью дальше, или сосредоточиться на пилотировании.
        Явыбрал пилотирование. Еще и потому, что граница марсианской атмосферы стремительно приближалась, а сзади, не менее стремительно, нас догоняли три вражеских файтера. Теперь уже точно не до разговоров, как бы мне ни хотелось, чтобы все было иначе.
        Как я и рассчитывал, при входе в атмосферу Марса файтерам чужих тоже пришлось затормозить. Какой бы жароустойчивой броней ни обладал корабль, посадка на атмосферные планеты или пилотирование корабля в оных атмосферах кардинально отличаются от того же самого в вакууме. Чем плотнее атмосфера, тем больше специфики. Ихотя с появлением гравигенераторов Нефедова любые полеты, что в атмосфере, что в вакууме, заметно упростились, законы сопротивления среды остались прежними. Афизические законы, в отличие от законов, которые устанавливает человек, такая штука, что отменить их или полностью проигнорировать нет никакой возможности. То есть попытаться, ясен космос, можно, но ничем хорошим для слишком пытливого это не закончится.
        На высоте девяносто километров «капли» нас еще догоняли. На пятидесяти тоже.
        На двадцати продолжали сокращать расстояние, но уже с меньшей прытью.
        На десяти, когда я выпустил крылья,- едва-едва.
        Ана пяти тысячах метров наши скоростные возможности, судя по всему, уравнялись.
        Но этого было мало. Требовалось оторваться от погони кардинально. Сэтой целью я снизился еще на тысячу метров, а затем, когда впереди показался горный массив, еще на тысячу двести, намереваясь втянуть противника в старую лихую пилотскую забаву под названием «кто первый обоср…ся».
        Заключается она в том, что пилоты устраивают гонки на малой высоте в горах и каньонах, где каждый поворот и скальный выступ грозит катастрофой, и все зависит только от умения, реакции и нервов пилота.

«Бортачи» при этом отключаются, иначе неинтересно. Надо ли говорить, что забава категорически запрещена на любом официальном уровне под угрозой немедленного лишения летных прав? Тем охотнее ей предаются. Не все, понятно. Однако я когда-то в ней участвовал не без успеха, и теперь настала пора вспомнить былые денечки.
        -Держитесь!- крикнул, обращаясь в основном к Эрике.- Сейчас поиграем!
        Еще снизился и полностью сосредоточился на управлении. Справа и слева слились в сплошную красно-бурую полосу стены древнего каньона. Поворот, еще поворот.
        Впереди тупик!
        Ручку на себя, свечой вверх и направо между двух скал, похожих на застывших друг перед другом монахов в капюшонах. Проход узкий, как… ладно, не важно. Переворачиваю машину на ребро…
        Проскочили!
        Нырок в следующий каньон- глубже и уже первого. Снова маневрирование на пределе нервов и реакции. «Бортач» отключен от управления, и единственное, что он может- раз за разом выбрасывать на обзорный экран полыхающие неистовым алым светом слова:
«Опасное управление! Снизьте скорость!», «Опасное управление! Снизьте скорость!»
        Не получится, дорогой. Опасное управление наряду со скоростью- единственное, что может нам сейчас помочь. Поэтому игра продолжается, я уже весь мокрый от пота, не знаю, сколько седых волос прибавилось в моей шевелюре, и даже в какой-то момент ловлю себя на короткой и слабодушной мысли о том, что, возможно, зря затеял эту смертельную гонку. Разведбот- не «Бумеранг», к полетам в атмосфере он хуже приспособлен, да и я, хоть и умею им управлять, но вряд ли могу считаться мастером. Это только дилетанты думают, что хороший пилот «Бумеранга» с одинаковой легкостью управится со всем, что способно летать. Управится- да. Но легкость будет разная. Или тяжесть- это как посмотреть. Поскольку у каждой машины свои особенности, и на то, чтобы к этим особенностям приноровиться и добиться полного слияния с машиной, нужно время. А у меня и Дракона этого времени не было. Что ж, значит, как всегда надежда только на рефлексы, то умение, которое есть, и, конечно, фортуну. Куда ж без нее, родимой.
        Но фортуна девка капризная, это всем известно. Иногда она любит посмеяться над тем, кто посчитал ее на своей стороне…
        Вкакой-то момент мы решили, что оторвались.
        Момент настал очень своевременно, потому что я был на пределе и уже собирался передать управление Дракону, который испытывал не намного меньшее напряжение, поскольку все время меня страховал. Итут «бортач» выбросил сообщение, что не может засечь погоню ни одним из своих многочисленных сканеров.
        Отстали? Заблудились? Разбились?
        Взрывов за спиной не было, но это ни о чем не говорило. Поплутав еще пять минут в хаосе скал, мы тихонько сели на дне каменистого ущелья, в самой глубокой тени, которую только смогли отыскать, после чего отключили двигатель, гравигенераторы и постарались затаиться, переведя жизненно важные системы разведбота на питание от аккумуляторов.
        -Сначала играли в догонялки, а теперь в прятки?- осведомилась Эрика.- Понимаю…
        -Тс-сс…- я повернулся к ней, приложил палец к губам и шепотом добавил:- Молчит корабль, молчим и мы.
        -Почему мы?- тоже перейдя на шепот, спросила девушка.
        Яне стал объяснять, что мы не знаем, какими системами обнаружения может обладать наш враг. Авдруг он способен уловить малейший след звуковых колебаний, вызванных нашими голосами, который распространяется от брони «Быстрого» в разряженную марсианскую атмосферу? Паранойя чистой воды, согласен. Но лучше десять минут побыть параноиком, чем стать трупом навсегда.
        Вполном параноидальном молчании мы просидели четверть часа.
        Апотом нас обнаружили.
        Имы их тоже обнаружили.
        Причем мы их чуть раньше, что дало возможность принять единственно верное решение.
        Три гладко-ртутные серебристые «капли», крадучись, выплыли из-за скалистого уступа, и тут же Дракон выстрелил. Раз и еще раз. Стакого расстояния даже наш не слишком мощный лазер в разряженной марсианской атмосфере представлял собой вполне боеспособное оружие. Ктому же защитные поля «капель» были отключены- видимо, чтобы ловчее маневрировать в ущельях. Аможет, и по какой-то другой причине, не важно. Важно то, что, когда погоня возобновилась, у нас на хвосте висело только две «капли». Одна осталась там, на каменистом дне ущелья. Но и этих двух хватало для веселья по полной. Расстояние между нами теперь сократилось метров до трехсот, ущелье вместе со скалами закончилось, под брюхом «Быстрого» расстилалась бесконечная марсианская пустыня, и мне пришлось вилять, словно зайцу, уходящему от гончих, поскольку «капли» открыли лазерный огонь и даже один раз попали. Хорошо- по касательной, только бок слегка опалили, но кто хочет, тот, как известно, добьется. Аони нашей крови явно хотели.
        -Дракон, свяжись с Лемурией!- бросил я напарнику.- Судя по карте, мы не очень далеко.
        -Что им сказать?- как всегда невозмутимо осведомился Лянь Вэй.
        -Скажи, как есть. Разведбот «Быстрый». Уходим от двух файтеров противника, возможности принять бой не имеем. Просим разрешения укрыться за огнем их лазерных батарей ПВО.
        -Это которые они из промышленных лазеров соорудили?- догадался напарник.
        -Они самые. Мощный промышленный лазер в умелых руках- страшная штука…
        Дракон связался с Лемурией и получил разрешение лично от бравого мэра марсианских колонистов Хью Дакмана, который как раз находился на позициях.
        -Ведите их сюда, парни,- сказал мэр (я так и видел его хищную ухмылку первопроходца, которому сам черт не брат- шляпа на бровях, огрызок сигары в углу рта, в руках верный винчестер).- Мы им надерем задницу!

«Капли» попались, как дети. Да и откуда им было знать, что мы задумали?
        Уже на подходе к «зенитным батареям» Лемурии я сделал затяжную горку, файтеры чужих последовали за мной, и вот там-то в верхней точке, когда их скорость значительно упала, промышленные лазеры марсиан показали, на что они способны. Вумелых руках.
        Вмгновение ока два сверкающих в лучах заходящего солнца хищных и опасных истребителя почернели и, словно запнувшись о невидимую преграду, потеряли остатки скорости и рухнули на марсианскую землю, вздымая тучи красноватой пыли.
        -Есть!- заорал в наушниках счастливый голос мэра.- Готовы!! Садитесь, парни. Добро пожаловать в Лемурию.
        Нас разместили в четырехкомнатном жилом блоке для гостей. Почти гостиница-люкс, только кухонька общая. В каждой отдельной секции- широкая кровать, монитор комптерминала с выходом в местную и общую Сеть, стол, стулья, встроенные шкафы, туалет, душ… Нам, протомившимся три недели в тесноте разведбота, условия показались шикарными.
        Однако до кроватей мы добрались лишь глубокой ночью. Вмарсианских сутках двадцать четыре часа и тридцать девять с половиной минут, и это большой подарок со стороны Красной планеты- человеческому организму не нужно особо приспосабливаться к смене дня и ночи. Мы прибыли в Лемурию ближе к вечеру по местному времени, а чуть-чуть разгреблись с самыми срочными делами только к половине второго марсианской ночи. Ито сказать- было, с чем разгребаться.
        Надо было доложить, кто мы такие, и передать важную информацию на Землю.
        Надо было узнать о том, что почти в миллионе километров от Земли «Неустрашимый» принял безнадежный бой с эскадрой чужих и потерпел поражение. Слава богу, большая часть команды успела покинуть корабль в аварийных капсулах, и шансы на то, что люди спасутся, были достаточно велики, чтобы не терзать себе сердце.
        Надо было, наконец, выслушать пилота Военно-космических сил Новой Германии лейтенанта Эрику фон Ланге и напрочь обалдеть от услышанного.
        Середина двадцатого века. Заброшенная база инопланетян в Антарктиде с целехоньким межзвездным кораблем. Бегство с Земли в систему Тау Кита девятисот восьмидесяти двух немцев- мужчин и женщин, преданных идеям Третьего Рейха. Основание колонии на Арии- Новой Германии. Местные люди- изрядно деградировавшие потомки могучих Неведомых. Сверхтехнологии и оставшиеся корабли Неведомых, позволяющие преодолевать межзвездные расстояния через гиперпространство. Пятьдесят с лишним тысяч прямых потомков землян и неизвестно сколько местных, ожидающих от военной экспедиции космофлота Новой Германии успеха, ибо все живое на Арии очень скоро может быть уничтожено безжалостными природными силами. Бредовые идеи о восстановлении Третьего Рейха на Земле… Все это требовало даже не осмысления - оно придет потом. Надо было хотя бы уложить эти сведения в мозг и постараться, чтобы он не отказался воспринимать информацию, вследствие полной невероятности последней.
        Иэто еще не все.
        Далее, а вернее, одновременно с прочим, следовало выяснить, что корабль Эрики- легкий крейсер «Хорст Вессель» (какой же тогда тяжелый!) отнюдь не погиб в неравном бою, а на остатках ресурса сумел приземлиться и сейчас находится в другом полушарии Марса.
        Ине один, поскольку корабль-шар чужих последовал за ним и тоже сел где-то неподалеку. Судя по всему, тоже аварийно.
        Не говоря уже об аварийных капсулах чужих с первого корабля, которые также достигли поверхности, и теперь их требовалось отыскать.
        Радиосвязь с крейсером хоть и установлена, но крайне плохая (Марс - не Земля, спутников-ретрансляторов, считай, нет). Из того, что удалось узнать- потери и повреждения велики, но жизнеспособность крейсера сохраняется. Команда занята ремонтными работами и ждет помощи от марсианских колонистов, каковая и будет вскоре отправлена на планетолете «Сибиряк».
        Наконец, мы просто не могли отправиться спать, не узнав, что Военно-космический флот Новой Германии, пойдя на беспрецедентный риск (беспрецедентность оного нам вкратце объяснила Эрика), совершил гиперпространственный прыжок внутри гелиосферы, покрыл расстояние в одиннадцать миллиардов километров за какие-то полчаса, буквально свалился на головы чужим и с ходу вступил в бой. Противник- четыре гигантских корабля- ринулся к Земле, немцы последовали за ним… Что там происходило сейчас, в точности было неизвестно. Судя по последнему радиоперехвату, один чужак потерял ход и крутился теперь на высокой орбите вокруг Земли в компании трех, сильно поврежденных немецких кораблей. Остальные - и чужие, и «свои»- нырнули в земную атмосферу и приземлились где-то на необозримых таежных просторах Восточной Сибири, после чего связь прервалась. Места их посадки вроде бы засекли, но о том, что будет дальше, оставалось лишь гадать. Уж больно серьезная сила пожаловала на Землю. Причем об одной- о чужих- мы пока не знали ровным счетом ничего…
        Если человек устал так, как устали мы, он уснет, где угодно. Ядумал, что провалюсь в сон, как только коснусь головой подушки. Однако не вышло. Вутомленном и одновременно перевозбужденном мозгу бесконечным калейдоскопом крутились события прошедшего дня: Фобос, спасение Эрики, погоня, Марс, бой…
        Иснова.
        Иснова.
        При этом спасение Эрики повторялось чаще других. Гораздо чаще.
        Черт возьми, думал я, в очередной раз переворачиваясь с боку на бок и поправляя подушку, ты знаком с этой девушкой несколько часов. Она- представительница не просто другой культуры, другого мировоззрения. Третий Рейх, мать его, со всеми вытекающими. Яне слишком хорошо помню историю Германии того периода, но, кажется, они там все чуть не поголовно были фашистами, националистами, расистами, ярыми антисемитами и прочими ксенофобами. Или не все? И вообще, с чего ты взял, что эти, так вовремя явившиеся с Тау Кита, немцы немедленно начнут восстанавливать на Земле Третий Рейх? Потому что Эрика на это намекнула? Во-первых, никто им этого не позволит. Даже с учетом сил их флота, не потянуть Новой Германии против Земли. Даже против одной Российской империи не потянуть. Идело здесь не только в военной силе. Вернее, вовсе не в ней. Обстановочка не та, им самим придется измениться, в соответствии с теми переменами, которые произошли с их прародиной за двести с лишним лет. Не говоря уже о том, что без помощи Земли им элементарно не справиться. Эвакуировать из системы Тау Кита пятьдесят тысяч человек, не считая
местных… Тут просить надо человечество, а не давить на него силой. Просить вежливо и проникновенно. Хотя, конечно, немцам есть, что предложить взамен- за те же технологии Неведомых и принцип гиперпространственного перехода многое можно отдать… Но тут еще и чужие! Хорош клубочек, прямо скажем. Чистый гордиев узел. Без бутылки не распутать. И не одной. Это если за меч не хвататься. Кстати, о бутылке. Самое лучшее средство от бессонницы в моем состоянии- принять сто грамм крепкого. Это, если не считать секс. Ох, а ведь секция Эрики рядом, соседняя дверь. Потом идет свободная, потом- секция Дракона. Вот интересно, почему старый боевой товарищ поселился от нас через одну жилую секцию? Неужто предвидел? Стоп, Сережа, это слишком смело. Вон как сердце-то колотится при одной мысли. Прямо как в юности перед первым свиданием. Апочему, собственно, слишком? Смело- да. Но ведь я мужчина, а она- женщина. Ине просто женщина, а женщина, которая вошла в мое сердце и хозяйничает там теперь, как хочет. Только о ней и думаю каждую свободную минуту. Любовь? О, господи, этого мне только не хватало… Так. Однако, господа,
сна теперь окончательно ни в одном глазу. И что делать? Как будто ты не знаешь, что… Страшно. Старший лейтенант Тимаков, как не стыдно! Отставить праздновать труса! Смелый не тот, кто не боится. Смелый тот, кто побеждает страх. Ну, решайся, пилот. Авдруг она спит? Наверняка спит. После такого-то дня… Вот и посмотрим.
        Явстал, зажег свет и надел брюки.
        Вдверь робко постучали.
        -Во… Войдите!- сказал я севшим от волнения голосом, сразу догадавшись, кто это (Дракон бы постучал совсем иначе), и тут же по-немецки добавил:- Konnen!
        Дверь отъехала в сторону, и через порог переступила Эрика. Она была в белом пушистом халате, волосы растрепались, глаза мерцали темно-голубым, прозрачным, глубоким светом. Ятут же забыл обо всем. Очужих, о Новой Германии, о погибшем
«Неустрашимом», о товарищах- живых и мертвых, о своих бывших и настоящих женщинах, даже о России, Земле, маме и папе- обо всем. Была только она и я.
        -Не спится,- чуть виновато произнесла Эрика.- Так странно и непривычно… Может быть, немножко поговорим? Ктому же я вспомнила, где тебя видела.
        -?
        -Мой денщик, Тарса Уругвато, она из «низких», так мы называем местное население на Новой Германии. Однажды она увидела во сне мужчину и потом нарисовала его портрет. Сказала, что я обязательно встречу этого мужчину на Земле или где-то рядом. Представляешь? Этот портрет… Можно сказать, что на нем изображен ты. Во всяком случае, очень похож.
        -Да,- сказал я. Иуже уверенней повторил:- Да, конечно. Чудеса, колдовство, судьба. Это нужно отметить. Ты как?
        -Судовольствием,- улыбнулась она.- Аесть чем?
        -Обижаешь. Чтобы у пилота и не было, чем отпраздновать такое дело!
        -Доставай.

«Спасибо, дядя Коля,- подумал я, водружая на стол емкость с самогоном,- так далеко, как способен заглядывать ты, не может никто. Надеюсь, ты жив, и вскоре мне удастся тебя достойно отблагодарить».
        Апотом мою душу, мысли и тело заполнила Эрика. Только она одна.
        Глава 32
        Корабль чужих,
        врач первой категории Мария Александрова,
        виртуальный человек Сайя.
        Борт эсминца «Германская ярость»,
        корветтен-капитан Рудольф Кригсхайм,
        капитан-командор Иван Малкович,
        Генеральный инспектор СКН Питер Уварофф
        То, о чем рассказал (и показал!) Сайя, запечатлелось в памяти Маши Александровой на всю жизнь. И дело было не только в специальных мнемотехнологиях, которые наверняка при этом применялись. Уземлян тоже имелись подобные, очень популярные у школьников и студентов в период сдачи экзаменов. Рассказ Сайи, поддержанный видеорядом (нечто вроде голографического кино прямо на столе), был настолько ярок и образен сам по себе и содержал такую удивительную информацию, что не запомнить его «от» и «до» было трудно.
        -Разумная жизнь во Вселенной- довольно редкое явление,- говорил Сайя.- Мои создатели- вы видели их в анабиозных камерах- называют себя «чайю», что в переводе на ваш язык значит «люди»…
        -А вас зовут Сайя,- не удержалась Маша.- Созвучно.
        -Верно. Чайю- множественное число от «чайя», что означает «человек». Сайя- виртуальный человек, обладающий интеллектом и чувствами, но не имеющий тела, в вашем понимании этого слова. По сути, я и подобные мне живут в искусственном виртуальном мире, который создали чайю… Впрочем, это долго объяснять.
        -Японяла,- кивнула Маша.- Мы тоже вовсю играем в создание виртуальных миров. И, чувствую, когда-нибудь доиграемся.
        -Да, здесь возникает масса противоречий, в основном нравственного характера, которые необходимо разрешить, прежде чем браться за подобное дело. Но об этом, с вашего позволения, потом. Продолжим о главном.
        -Продолжим,- согласилась Маша.- Но сначала один вопрос. Можно?
        -Конечно.
        -Ввашем виртуальном мире можно утолять жажду? Пить очень хочется.
        -Психологически можно, физически нет. То есть вам будет только казаться, что вы напились.
        -Пусть кажется. Мое тело вполне обойдется без воды еще долгое время. И, раз уж зашел такой разговор, дайте мне все-таки какое-нибудь платье. Или разденьтесь сами. Ато мы не на равных.
        Сайя засмеялся, потом извинился- он, как хозяин, сам должен был все это предложить, покинул террасу и вскоре вернулся с легким желтым сарафаном и высоким бокалом, наполненным на вид чем-то очень вкусным опалового цвета с пузырьками.
        -Это подойдет?
        -Вполне. Отвернитесь.
        -Зачем?- удивился Сайя.
        -Долго объяснять. Если коротко, у нас так принято.
        -Хорошо.
        Сарафан пришелся впору, а напиток и впрямь оказался очень вкусным и освежающим. Три глотка, и жажды как не бывало. Теперь Маша была полностью готова слушать, о чем и сообщила.
        -Так вот,- продолжил Сайя,- не вдаваясь в подробности, можно сказать, что разумная жизнь распространяется по Вселенной всего из нескольких центров. Иодин из таких центров- ваша Солнечная система. Которая является прародиной чайю.
        -Опаньки!- только и промолвила Маша.
        -Не знаю, сохранились ли у вас предания и легенды о цивилизациях, предшествующих человеческой…
        -Сохранились.
        -Очень хорошо, значит, вам будет проще принять то, что я скажу…
        Разумная жизнь в Солнечной системе изначально появилась и развилась на Марсе. Тогда, миллионы лет назад, это была цветущая планета с кислородной атмосферой, покрытая лесами, реками и морями. Ее разумные обитатели построили города, развили технологии, вышли в космос- сначала близкий, а затем и дальний - и все у них шло более-менее нормально, пока не пришла настоящая беда. Соседство с Поясом астероидов сыграло свою роковую роль. Несколько жесточайших ударов астероидов удалось отвести. Но не все. Будто сама судьба повернула свое жестокое копье против марсианской цивилизации, астероидные атаки шли одна за другой, и несколько из них достигли цели. Горели леса и города, испарялись моря и озера, гибли люди, у которых уже не хватало сил противостоять катастрофе. Масла в огонь, можно сказать, в прямом смысле слова, добавил третий спутник Марса, который, постепенно снижаясь, достиг того предела, когда гравитационные силы планеты разорвали его на части. Миллионотонные обломки небесного тела устремились вниз, прошили атмосферу и… Вобщем, там, где они упали, жизнь закончилась. Практически, любая. Отом, что это
вот-вот случится, знали, но предотвратить уже не могли- опять же не хватало сил.
        Собственно, у тогдашних марсиан остались два пути. Первый- покинуть родную планету и попробовать жить в другом месте. Ивторой- закопаться глубоко под землю в надежде, что бомбардировки прекратятся, биосфера возродится, и со временем можно будет снова выбраться на поверхность.
        Мнения разделились.
        Одни предлагали лететь на Землю, атмосфера которой хотя бы была пригодна для дыхания. Да, сила тяжести в три раза больше, климат жуткий, флора и фауна ужасна и враждебна. Ну и что? Зато близко и полно воды. Приспособимся как-нибудь.
        Другие ратовали за систему, расположенную, по космическим меркам, совсем недалеко от Солнца- около шести марсианских световых лет (марсианский год длиннее земного почти в два раза, и Маша подумала, что речь, скорее всего, идет о той звезде, которую мы называем Тау Кита), и где уже побывали разведывательные экспедиции, обнаружившие пригодную для жизни людей кислородную планету, вторую от светила. Ивсем была бы хороша планета, но с тем же изъяном, что и у родного Марса- слишком близко расположена к местным поясам астероидов. Причем сразу к двум. Авсего в системе присутствовали семь астероидных поясов разной степени плотности.
«Это что, опять наступать на те же грабли?- возражали оппоненты.- Спасибо, не надо».
        Ипредлагали лететь далеко- за две с лишним сотни марсианских световых лет в систему двойной звезды, где также имелась свободная от разумной жизни планета с кислородной атмосферой. Свои, и весьма серьезные, недостатки (удаленность - лишь один из них) там тоже были, но они компенсировались отсутствием в системе мощных и опасных для всего живого поясов астероидов, как в Солнечной и Тау Кита…
        Врезультате марсианское человечество разделилось на четыре части, каждая из которых пошла своим путем.
        Первая отправилась на Землю.
        Вторая- в систему Тау Кита.
        Третья- к далекой двойной звезде.
        Четвертая осталась на Марсе и принялась активно и как можно глубже закапываться в грунт.
        Поначалу колонисты поддерживали плотную связь с родиной, но постепенно связь эта становилась все слабее и слабее, пока не прервалась окончательно.
        Тому имелось несколько причин, но главная была одна- Марс умирал и уже не мог оказывать своим детям ту помощь и поддержку, на которую они рассчитывали.
        Первой прервалась связь с Землей, где колонисты не смогли создать общество, способное преодолеть все трудности начального периода и продолжить развитие. Впервую очередь из-за гравитации и чертовски плотной по сравнению с Марсом атмосферы.
        Жить все время под куполами, где привычные условия поддерживаются гравигенераторами и климатизаторами, было невозможно. Ажизнь вне куполов потребовала столько усилий, что их хватило лишь на элементарное выживание, на развитие уже не осталось. Когда же все более-менее пришло в норму, и дети Марса полностью превратились в детей Земли, было поздно- прежние знания и технологии забылись, и человечество вернулось к самому примитивному существованию. Экспедиции с Тау Кита и двойной звезды иногда еще навещали Землю, но сделать для своих собратьев уже ничего не могли- процесс одичания зашел слишком далеко.
        Осталась последняя ниточка, связывающая потомков марсианской цивилизации. Она еще долго, тысячи и тысячи лет была протянута между системами Тау Кита и далекой двойной звезды, но, в конце концов, также оборвалась…
        Ивот теперь настало время, когда далекие потомки человечества возвращались на свою пра-пра-пра-родину. Не из чувства ностальгии. Это был их последний и единственный шанс выжить.
        -Чайю долго жили в мире и согласии,- продолжал рассказ Сайя.- Они сумели не только сохранить древнюю марсианскую цивилизацию, но и развиться. Хотя, если честно, прогресс шел крайне медленно, чему имелись причины, но об этом потом. Главное, что вам нужно знать,- эти восемь гигантских кораблей чайю, прибывшие в Солнечную систему и на одном из которых вы сейчас находитесь,- все, что осталось от нашей цивилизации. Тысячи чайю, лежащие в специальных «вечных» анабиозных камерах - последние чайю во Вселенной. АЗемля- наша последняя надежда. Больше чайю некуда было податься. Яговорю «наша», потому что тоже в какой-то мере принадлежу этому народу. Не будет их, не будет и меня, и таких, как я, не будет моего мира.
        Он замолчал, как бы давая Маше время осмыслить услышанное.
        -Что же случилось?- спросила она.
        -Чайю допустили ошибку,- сказал Сайя.- Они сосредоточились на развитии внутри, давно ставшей родной, системы двойной звезды и почти перестали летать к другим звездам. Считалось, что колонизация совсем далеких планет малоперспективное дело - все помнили не только пример Земли, но и Тау Кита, где человечество в результате тоже деградировало.
        -Ну, нас-то, землян, вряд ли можно теперь отнести к деградирующему народу,- ревниво заметила Маша.
        -Да, вы, в конечном счете, поднялись, хотя на это и потребовались миллионы лет.
        -Вернемся к чайю…
        -Вернемся. Чайю очень неплохо устроились в системе двойной звезды. Успешно колонизировали еще две планеты, приспособив их для сносного существования. Не курорты, но жить можно. Ивсе шло более-менее нормально, пока не явились пожиратели звезд.
        -Это еще кто?
        -Никто не знает,- совсем по-человечески вздохнул виртуальный человек Сайя.- Иная форма разумной жизни. То есть чайю предполагают, что они разумны, но безусловных доказательств нет. Как бы то ни было, пожиратели звезд настолько отличаются от всего живого и неживого, с чем когда-либо приходилось сталкиваться людям во Вселенной, что говорить об их разумности или отсутствии таковой вообще не имеет смысла. Потому что с ними нельзя договориться, их нельзя приручить или заставить действовать определенным образом. Их можно только уничтожить. Они же, в свою очередь, стремятся к тому, чтобы уничтожить то, что называем жизнью мы с вами. До последней живой клетки. Это как…- он прищелкнул пальцами.- На Земле есть насекомые, которые, неожиданно расплодившись, сжирают все на своем пути?
        -Есть,- кивнула Маша.- Например, саранча. Ине только. Полчища муравьев или гусениц тоже способны на многое в этом смысле.
        -Пожиратели звезд и есть такая саранча. Только в галактическом масштабе. А может, и межгалактическом. Есть гипотеза, что они из другой Галактики.
        -Э… а почему их называют пожирателями звезд?
        -Есть также гипотеза, что они питаются не только жизненной энергией живых существ, но и непосредственно энергией звезд.
        -Мы тоже это делаем.
        -Нет, мы, то есть вы, энергию от солнца получаете. Можно сказать, даром. Аони ее каким-то образом высасывают насильно. Идовольно быстро. Если пожиратели звезд захватили ту или иную солнечную систему, ее звезда гаснет в течение каких-то нескольких лет. Земных лет, я имею в виду. То есть практически мгновенно. Повторяю, механизм того, как это ими совершается, неизвестен, и все на уровне гипотез и теорий. Но факт остается фактом - после захвата любой солнечной системы пожирателями звезд полная гибель оной наступает быстро и неизбежно.
        -Подождите,- Маша нервно взъерошила волосы обеими руками.- Вы хотите сказать, что эти таинственные и ужасные пожиратели захватили систему двойной звезды- родину чайю, и тем пришлось бежать?
        -Война шла очень долго,- пояснил Сайя.- Несколько тысяч лет чайю противостояли пожирателям. Иногда даже казалось, что победа будет за нами, что осталось совсем чуть-чуть… История этой войны- отдельная история. Но какой бы славной и драматичной она ни была, суть не изменить. Чайю проиграли и были уничтожены. Повторяю: те, что находятся на кораблях в состоянии анабиоза- последние. Эти корабли специально были созданы и оснащены для такого, самого крайнего случая и спрятаны в тайном месте, на спутнике одной из планет-гигантов нашей системы. Даже в случае гибели всех чайю, корабли, управляемые специально запрограммированными роботами, должны были стартовать к Земле и Марсу. Вот они и стартовали.
        -Так… все эти корабли ведут роботы?
        -Да. Роботами и встроенными бортовыми вычислительными машинами с элементами искусственного интеллекта. Чайю могут быть возвращены к жизни только по достижении кораблями твердой поверхности, а также последующей оценки внешних условий. На то также имеются свои причины.
        -Голова кругом,- призналась Маша.- В таком случае зачем вы начали с нами воевать, если вам нужна помощь? Это один вопрос. Ивторой. Я правильно понимаю, что вы, когда бежали из родной системы, вполне могли притащить с собой хвост?
        -Какой хвост?- не понял Сайя.
        -Какой… Ваших долбаных пожирателей звезд, вот какой! Вы уверены, что они за вами не проследили?
        -Это невозможно. Нельзя проследить путь корабля, нырнувшего в гиперпространство. Никто на это не способен. Влюбом случае, пока пожиратели не расправятся с системой чайю, дальше они не двинутся. Да и мало их- конечно, относительно,- и размножаются они крайне медленно. Будь иначе, сожрали бы уже половину звезд в Галактике, потому что противостоять им крайне сложно. Почти невозможно.
        -Спасибо, утешили,- произнесла Маша со всем сарказмом, на какой только была способна, и, помолчав, добавила:- Так что у нас первым вопросом? Зачем вы захватили земную базу на Тритоне, а потом и нас с Мишей?
        -Яне допущен к управлению кораблем и принятию решений,- ответил Сайя,- у меня другие задачи. Но, насколько знаю и могу судить, вы первые начали войну.
        -Мы?!
        Сайя рассказал о том, что произошло с одним из кораблей чайю на краю гелиосферы.
        -Мощный военный флот землян, который уничтожил ваш корабль?- потрясенно повторила Маша.- Не может этого быть…
        Итут же прикусила язык. Рассказывать пусть и виртуальному, но на сегодняшний день противнику о том, что у Земли имеется в космосе всего один-единственный крейсер, было, по меньшей мере, опрометчиво. Посмотрим, что будет дальше. Если представится такая возможность.
        -Ичто же вы намереваетесь делать?- спросила она.
        -Договариваться с землянами. Издесь мы очень надеемся на вас. Собственно, вас поэтому и э-э… захватили. Кстати, ваша база на спутнике восьмой от Солнца планеты вовсе не уничтожена, а тоже всего лишь захвачена. Временно.
        -То есть люди взяты в заложники?
        -Это слишком сильно сказано. Не забывайте, вы напали первые.
        -Авы вторглись в наши пределы без предупреждения. На вооруженных кораблях. Неужели было трудно предварительно хоть как-то связаться с Землей?
        -Трудно. Во-первых, выяснилось, что мы пользуемся совершенно различными способами связи. Принципиально различными. Вы- с помощью электромагнитных волн, грубо говоря. Амы - с помощью всепроникающих элементарных частиц.
        -Нейтрино, что ли?- догадалась Маша.
        -Наверное, не знаю, как называются они у вас. Не важно. Опять же, не забывайте, что роботы, управляющие кораблями чайю, действуют по очень сложным, но программам. Они- не разумные существа. И задача у них одна. Во что бы то ни стало обеспечить посадку на Землю и Марс, а затем перевести анабиозные камеры в режим оживления. Во что бы то ни стало, понимаете?
        -Понимаю. Даже, если для этого придется убивать людей.
        -Увы. Непонимание - страшная штука. Чайю предусмотрели многое, но не все. На самом деле никто вообще не знал, сохранилась ли разумная жизнь в этой солнечной системе.
        -Надеялись, что нет,- горько заметила Маша.
        -Вы поможете?- спросил Сайя, сделав вид, что не заметил Машиной реплики.- Замечу, что ваш товарищ получает сейчас ту же самую информацию, что и вы.
        -Куда мы денемся?- вздохнула Маша.- Уж не знаю, сумеем ли, но сделаем все, что можем. Для этого, однако, нам нужно вернуться на Землю. Как минимум.
        -Амы уже совсем недалеко от Земли,- улыбнулся Сайя и вдруг умолк, словно прислушиваясь к чему-то.
        -Что?- спросила Маша.
        -Подождите, пожалуйста, я сейчас вернусь,- напряженным голосом произнес виртуальный человек, поднялся и торопливым шагом удалился с террасы.
        Маша осталась одна.
        Потянулась всем телом, взяла бокал, допила его вкусное содержимое, огляделась. Второе солнце поднялось уже довольно высоко, заливая пейзаж вокруг и террасу ласковыми теплыми лучами. Спокойный ветерок долетал с моря, трепал волосы, нес с собой знакомый запах йода и соли.

«Издесь вирт,- подумала Маша,- почти как наш. Только мы еще не додумались до создания виртуальных разумных существ. Вернее, додумались, но пока не осуществили идею. Дурацкая идея, как по мне. Мало проблем в реальности? При условии, что наша реальность - это и впрямь реальность, а не является, в свою очередь, для кого-то самой натуральной виртуальностью. Дурной сон. Получается эдакая бесконечная матрешка…
        Додумать эту не слишком оригинальную мысль она не успела- вернулся Сайя. Вид у него был озабоченный.
        -Что-то случилось?
        -Да. Иочень серьезное. Но не все еще потеряно.
        -Перестаньте говорить загадками, Сайя. Давайте прямо и открыто. Вы снова ввязались в какую-то драку?
        -Мне нравится это «мы»,- пробурчал Сайя.- Ладно, к делу. Ситуация такова. Пока мы тут с вами разговаривали, наши пять кораблей вступили в бой с боевым кораблем землян, который, судя по всему, специально нас поджидал…- он посмотрел на Машу и чуть ли не жалобно воскликнул:- Ну что я могу сделать, если земляне атаковали первыми! Да еще и ядерными ракетами! Древнее оружие, даже о возможности существования которого чайю давным-давно забыли! Но и это еще не все. Сейчас положение следующее. Корабль, на котором мы с вами находимся, цел. Но вследствие ядерного удара потерял управление. Идут восстановительные работы, но требуется время для их завершения. Однако его может и не быть, поскольку тот же самый флот, который уничтожил наш корабль на краю гелиосферы, теперь оказался тут, рядом. Судя по всему, совершил сверхмалый гиперпространственный прыжок внутри гелиосферы, хотя это и считается теоретически невозможным. Итеперь этот флот ведет бой с оставшимися четырьмя кораблями чайю. Точнее, преследует их. Поскольку корабли чайю устремились к Земле в надежде приземлиться и срочно запустить анабиозные камеры на
оживление. Атам будь что будет. Иного выхода управляющие системы кораблей не нашли- расчеты показали, что бой до победы приведет к весьма вероятному уничтожению обоих флотов. И чайю, и людей. Значит, наша цель не будет достигнута. Но самое интересное, анализ формы и технических характеристик кораблей землян показал- они весьма напоминают те, которыми в свое время пользовалась часть марсианского человечества, ушедшая в систему Тау Кита… Уфф,- выдохнул он и виновато спросил:- Вы что-нибудь понимаете? Лично я не очень.
        -Понимать будем потом,- сказала Маша, поднимаясь с кресла.- Сейчас, думаю, настала пора действовать. Скажите, наш планетолет, тот, который вы захватили, цел и все в том же ангаре?
        -Должен быть цел,- сказал виртуальный человек.- Насколько я знаю, наши роботы в нем не копались.
        -Тогда давайте, возвращайте меня и моего товарища в реальный мир и отпускайте с богом. На нашем планетолете «Бекас-2» мы вернемся на Землю и сделаем все возможное, чтобы предотвратить бойню. Не забывайте, что ядерным оружием был оснащен не только этот наш боевой корабль, на который вы нарвались. У наземных вооруженных сил Земли оно тоже найдется. Ине факт, что они его в данных крутых и сложных обстоятельствах не применят…
        Командир эсминца «Германская ярость» корветтенкапитан Рудольф Кригсхайм имел у себя в каюте содержательнейшую и чертовски интересную беседу с капитан-командором Иван Малковичем и Генеральным инспектором СКН Питером Увроффым. Последние уже успели связаться с борта эсминца с Землей и о многом предупредить тех нужных людей, которые могли и умели быстро принимать важные решения. Теперь можно было надеяться хотя бы на начало взаимопонимания и на то, что братья-земляне не встретят по приземлении немецкий флот ядерной или иной дубиной. Более того. Уже вовсю шли переговоры между Председателем Совета СКН Дитером Хейнцем и адмиралом Генрихом Шварценбергом при участии командира линкора «Эрих Хартманн» Карла Хейнца, у которого с Председателем Совета оказался общий предок, что немало способствовало быстрому нахождению общего языка.
        Вкратце переговоры сводились к тому, что немцы блокируют флот чужих после его приземления (уже было ясно, что он собирается во что бы то ни стало садиться) и будут держать врага на прицеле- по возможности, никаких боевых действий на Земле! - до тех пор, пока ситуация хоть как-то не прояснится…
        -Прошу прощения, господин корветтенкапитан,- на экране комптерминала возникло озабоченное лицо немецкого офицера.- Докладываю. От корабля чужих отделился искусственный объект. Мы его идентифицировали, как малый исследовательский планетолет землян, но могли и ошибиться.
        -Покажите,- скомандовал Рудольф Кригсхайм.
        Изображение сменилось. Теперь на экране, заслоняя собой звезды, висел гигант-чужак, и от него, попыхивая огнем дюз, медленно удалялась крохотная серебристая чешуйка какого-то суденышка.
        -Даю увеличение,- сообщил невидимый офицер, и чешуйка превратилась во вполне различимый во всех деталях космический аппарат.
        -Все правильно,- сказал Малкович.- Это малый исследовательский планетолет. Наш, земной. Вот и название на борту, видите?
        -Кажется, это по-русски?- спросил Кригсхайм.
        -Да,- подтвердил Малкович.- «Бекас-2». Бекас- это такая птица.
        -Если мне не изменяет память,- сказал Питер Уварофф,- а она мне редко изменяет, этот планетолет приписан к научно-производственной базе на Тритоне. База
«Воскресенье». Та самая, которую чужие атаковали первой.
        -Изахватили в числе прочего этот планетолет?- вопросительно приподнял бровь Кригсхайм.- Попробуйте с ним связаться по радио,- приказал он офицеру.
        -Уже,- ответил тот.- Связь установлена минуту назад. Это люди.
        -Так какого черта вы молчите? Давайте их сюда. Они говорят по-немецки?
        -Так точно, господин корветтенкапитан, говорят! Соединяю.
        -На связи командир эсминца «Германская ярость» корветтенкапитан Рудольф Кригсхайм,- сказал Кригсхайм.- «Бекас-2», кто на борту? Прием.
        -Здравствуйте, корветтенкапитан! Говорит командир и пилот планетолета «Бекас-2» Михаил Ничипоренко. Со мной врач научно-производственной базы «Воскресенье» Мария Александрова. Что за эсминец «Германская ярость»? Первый раз о таком слышу. Откуда вы? Прием.
        -Долго рассказывать, пилот. У меня на борту командир крейсера «Неустрашимый» капитан-командор Иван Малкович и Генеральный инспектор СКН Питер Уварофф. Знаете таких?
        -Об Иване Малковиче слышал, хотя лично не знаком.
        -Передаю связь ему,- и, обращаясь к Малковичу, негромко добавил: - Думаю, есть резон пригласить их на борт. Попробуйте. Ато мне не хочется давить.
        Капитан-командор, соглашаясь, кивнул и по-русски сказал:
        -Малкович на связи. Вы были в плену у чужих, пилот?
        -Внекотором роде. Вы в курсе, что происходит, господин капитан-командор?
        -Немного. Правда, мы до сих пор не знаем, кто такие чужие и что им надо.
        -Зато мы знаем. Теперь. И, поверьте, лучше, если об этом узнает Совет СКН и все заинтересованные лица. Очень важная информация.
        -Вы бежали или вас отпустили?
        -Отпустили. Учужих мирные намерения. Во всяком случае, так они говорят. Увас есть связь с Землей?
        -Прямая. Включая непосредственную с Председателем Совета СКН Дитером Хейнцем. Устроит вас такое заинтересованное лицо, Миша? Ничего, кстати, что я к вам так запросто по имени?
        -Устроит, Иван Любомирович.
        -Вы знаете мое отчество?
        -Просто запомнил когда-то. Вы известный человек.
        -Что ж, тогда от имени командира эсминца приглашаю вас на борт. Познакомимся и обменяемся информацией друг с другом и Землей. Согласны?
        Пауза.
        Капитан-командор и остальные терпеливо ждали ответа.
        -Да, мы согласны,- раздался, наконец, голос пилота.- Только один вопрос, врач Мария Александрова интересуется. Можно?
        -Валяйте,- усмехнулся Малкович.
        -Кофе у вас есть?
        Капитан-командор вопросительно посмотрел на Кригсхайма.
        -И кофе, и даже коньяк,- корветтенкапитан усмехнулся.- Пусть не беспокоятся. Германский флот умеет встречать гостей.
        Эпилог

«… Итак, с уверенностью можно констатировать, что неожиданное столкновение трех цивилизаций, предсказать которое было невозможно, переросло в начало сотрудничества.
        Да, к сожалению, не обошлось без жертв, и память о тех, кто геройски погиб, выполняя свой воинский и человеческий долг, навсегда останется в наших сердцах.
        Да, масса вопросов и противоречий пока не решены и находятся на стадии обсуждения и активной проработки. Но уже сейчас ясно: перед лицом новой опасности, которая грозит всем- мы имеем в виду неведомых пожирателей звезд,- Земле и Марсу следует принять в свою семью тех, кто когда-то волею обстоятельств их покинул.
        Человечество, некогда зародившееся в Солнечной системе, а затем разделившееся, вновь становится единым. Или хотя бы пытается это сделать. Советом СКН уже принято решение о строительстве новых кораблей, оснащенных гиперпространственным двигателем. Правительство Российской империи присвоило представителям Новой Германии и потомкам жителей Марса временный статус беженцев и рассматривает возможность выделения им соответствующих территорий для обустройства на бескрайних просторах Сибири. Напоминаем, что Российская империя, в силу своих географических размеров, пожалуй, единственная страна на Земле, которая может это сделать относительно безболезненно. «В свое время, в годину бедствий и катастроф, мы протянули руку помощи японскому народу,- заявил по этому поводу премьер-министр Российской империи Юлий Орлов.- Протянем и тем, кто нуждается в ней сейчас. Места и сердечности у русского народа для этого хватит. Авсе остальные, уверен, нам помогут. Вместе легче и дом строить, и недруга бить».
        Также в ближайшее время корабли Новой Германии отправятся в систему Тау Кита за первой партией беженцев. Всоставы экипажей включены земные специалисты. Их задача- контроль за операцией, уже получившей название «Великое возвращение», получение опыта межзвездного пилотирования и налаживание сотрудничества в военно-технических, научных и культурных областях. Кслову о культуре…»
        Явыключил «Вестник СКН» и посмотрел на часы. Эрика не опаздывала, это я пришел загодя. Волновался, не смог усидеть в номере. Мы не виделись целых три недели, которые растянулись для меня в целую вечность. Ничего, теперь долго не расстанемся. Не зря же я приложил столько усилий, чтобы попасть в число этих, включенных в экипажи немецких кораблей, земных специалистов, призванных осуществлять контроль, набираться опыта межзвездных полетов и налаживать военно-техническое и прочее сотрудничество. Наладим обязательно. Начало было положено еще на Марсе, и лично мне оно пришлось по душе. Еще как пришлось. Не отодрать теперь, только с кровью.
        Кофе остыл. Яотставил чашку, бросил взгляд в окно. Иркутск заметало. Всвете уличных фонарей снег казался волшебной сплошной пеленой, которая все ложится и ложится на землю, словно желая надежно укутать ее от подступающих серьезных холодов. Все правильно, пусть укутывает. Зима еще долго не кончится.
        Якак раз раздумывал, не заказать ли еще чашку кофе, когда дверь в ресторан отворилась и вошла Эрика. Румяная с морозца, в умопомрачительном облегающем платье, глаза сияют темно-голубым озерным светом. Увидела меня, приветственно махнула рукой, улыбнулась и, покачивая бедрами, пошла к столику.
        Ямашинально поднялся и одернул китель, на котором переливался бриллиантовыми огнями недавно полученный орден «Звезда Земли» и поблескивали золотым шитьем капитанские погоны.
        Все мысли разом вылетели из головы, словно воробьи с лужайки, вспугнутые внезапно появившимся котом.
        Вгорле пересохло.
        Ладони стали влажными, и я незаметно вытер их о форменные брюки. Черт возьми, кто-нибудь напомните мне, как будет по-немецки «Ятебя люблю»?!
        Бой на вылет
        Рассказ
        -Слава, нам нужно поговорить.
        Вот черт. Ненавижу, когда моя Катька произносит эти слова. Поскольку обычно они означают, что на твою голову сейчас вывалят проблему и заставят ее решать. Лучше немедленно. Особенно ненавижу, когда моя любимая жена произносит эти слова утром в субботу.
        Утро субботы как раз и было. И не просто субботы, а субботы игровой. Ине просто игровой, а субботы Больших Бонусов и Скидок. Потому что сегодня, двенадцатого июля, все, влюбленные в танки полигонщики, отмечали годовщину знаменитого сражения под Прохоровкой. Что означало серьезные преференции тем, кто будет участвовать в боях с семи утра дня сегодняшнего и до ноля часов дня завтрашнего.
        Впрочем, Катьке позволительно было этого и не знать. Хотя мне кажется, что я ей рассказывал. То ли вчера, то ли позавчера. Или на неделе. Аможет, и не рассказывал, не помню. Как бы то ни было, я вздохнул, отодвинул пустую кофейную чашку и сказал:
        -Конечно, любимая, давай поговорим. Очем?
        Она присела рядом, и я тут же уловил идущий от нее запах. Не знаю, с чем его сравнить, но Катька всегда так пахнет по утрам. Тепло и сладко. Хочется тут же ее обнять, прижать к груди и поцеловать в макушку. Люблю я свою жену, вот что. Поэтому, наверное, и запах хороший. Не любил бы, по-другому бы пахла.
        -Мы вчера были у детского врача, в поликлинике. Ты поздно вернулся, устал, не хотела говорить. Решила, лучше утром.
        Так. Что еще… Спокойно, Славик. Главное, спокойно.
        -Что-то с Вовкой?
        Вовка- это наш сын. Ему пять лет, он давным-давно умеет читать, страшно любознателен и похож глазами на маму, а лбом, носом и повадками на меня.
        -Пока точно неизвестно. Но врач говорит, что необходимо серьезное обследование.
        -Подожди-подожди. Обследование на предмет чего? Изачем вы вообще поперлись к врачу? Мне кажется, Вовка абсолютно здоров…
        Тут я осознал, что несу какую-то ахинею, и умолк.
        -Кажется тебе,- Катька вздохнула.- Мне вот тоже казалось. Теперь уже не кажется. А к врачу мы поперлись, как ты изволил выразиться, по одной простой причине. Ты же сам хотел отдать Вовку на плавание. Помнишь? Мол, ребенок с детских лет должен приобщаться к спорту и все такое.
        Якивнул.
        -Ну вот,- продолжила Катерина,- а для того, чтобы записаться в бассейн, нужна справка от врача. Мы и пошли. Ион, врач то есть, он…- моя жена судорожно втянула в себя воздух.- Он…
        -Тихо-тихо-тихо…- я быстро передвинул стул, сел рядом и обнял супругу.- Не плачь, Катюха, ты что? Только не плачь, прошу тебя.
        Жена всхлипнула, шмыгнула носом:
        -Извини. Что-то я расклеилась. Но, понимаешь, врач сказал, что у Вовки подозрение на прогерию.
        -Это еще что за фигня?
        -Преждевременное старение. Очень редкое генетическое заболевание, когда ребенок начинает резко стареть и… В общем, оно уже лет десять-пятнадцать как лечится, но лечение стоит сумасшедших денег.
        Теперь я вспомнил. Иправда, есть такая болезнь. Очень редкая и очень страшная. Когда ваш сын умирает от старости в тринадцать или пятнадцать лет- это, согласитесь, не просто страшно. Это самый настоящий ад. Безысходный ужас. Если, разумеется, нет денег на лечение. Унас денег не было.
        -Подозрение… То есть врач не уверен?
        -Ну откуда. Он так и сказал: «Необходимо тщательное обследование, может быть, я ошибаюсь, и ничего страшного нет».
        -Иобследование, конечно же, тоже стоит денег?
        -Врач сказал, что большую часть покроет страховка. Но не всё. Апо времени обследование займет дня три-четыре.
        -Дня три-четыре… Это не так уж долго, хорошо. Сколько не хватает денег?
        -Около двухсот энерго. Сто девяносто восемь, если точно.
        -Понятно. Асколько будет стоить лечение, если не дай бог? Уверен, что ты все уже вызнала.
        -Вызнала,- Катька опять вздохнула.- Двадцать пять тысяч энерго. Это в самом-самом лучшем случае. Если очень повезет. Но обычно- тридцать-сорок.
        Если очень повезет. Не назвал бы себя сильно везучим человеком. Вот разве что с женой мне здорово повезло. Ис сыном. Да, с сыном… При мысли о Вовке, о том, какие страдания, возможно, ждут его впереди, у меня защемило сердце. Сорок тысяч энерго. Ладно, пусть двадцать пять. Деньги для нас не просто большие. Неподъемные. Кредит за квартиру выплачивать еще лет пятнадцать, а больше у нас и нет ничего. Кто-нибудь, наверное, мог бы собрать по родственникам. Но Катька- круглая сирота, детдомовская, а у меня из близкой родни только мама. Да и та на пенсии по инвалидности. Одальней же и говорить не стоит- они меня, по сути, не знают вовсе, я их тоже. Ибогатых друзей нет, не говоря уже о покровителях и меценатах. Да и откуда покровители и меценаты у простого русского мастера по эксплуатации и ремонту глайдеров? То есть среди друзей-товарищей пару тысяч энерго помощи я соберу, если очень постараюсь. Наверное. Но это все. Ичто делать? Ограбить банк? Смешно. Внаше время слабой популярности наличных денег и развития защитных киберсистем грабить банки стало чертовски сложно. Их грабят, понятно, но уже совсем не с
той частотой и подготовкой, как еще какую-нибудь сотню лет назад.
        Эх, вот времена были!
        Иналичность имела повсеместное хождение, и в танчики играли только на комме. Да и не только в танчики. Тогда вообще в моде было все виртуальное и онлайновое. Сидишь перед экраном, шевелишь мышкой или джойстиком, играешь, общаешься с такими же юзерами, как ты сам. Юзерами-лузерами. Удовольствие! Эскапизм называется- бегство от реала. Клавиша «escape»- наше все. Ха-ха. Сейчас, ясно, видеоигр тоже хватает, но серьезные взрослые люди, вроде меня, предпочитают не виртуальные, а настоящие Полигоны. Итела-аватары, понятно. По сравнению с этим любая стрелялка в виртуале- полный отстой. Кто сам пробовал, знает. Акто не пробовал, тому я могу лишь посочувствовать. Это все равно, что ни разу в жизни не попробовать секс. Представили? Вот. И еще хорошо в современных военных играх то, что школота туда не попадает. Доступ на Полигоны разрешен только после того, как вам исполнится восемнадцать лет, и вы достигнете первого совершеннолетия. При этом личность юзера отождествляется на раз, и украсть папин или любой иной аватар взрослого не получится. Тут же вычислят. Икара будет суровой. На первый раз- запрет на
доступ вплоть до второго совершеннолетия, то есть до двадцати одного года. На второй- до тридцати лет (окончательное совершеннолетие). На третий- пожизненно. Круто? Может, и так. Но психику сберегает, тут и вопросов нет. Азачем обществу столько молодежи со сбитой напрочь крышей? Итак проблем хватает. Одна безработица среди молодых чего стоит. Стех пор, как продолжительность жизни выросла в среднем до ста двадцати лет, найти хорошую работу на Земле, если тебе нет тридцати, почти так же трудно, как выиграть штуку энерго в национальную лотерею. А жить и работать на Луне или Марсе горят желанием отнюдь не все. Так что все правильно, я считаю, детскую психику нужно беречь.
        -Что мы будем делать, Слав?- спрашивает Катька и выводит меня из задумчивости.
        -Начинай обследование,- принимаю я решение.- Деньги для этого будут уже завтра. Аможет, даже сегодня.
        -Откуда?- удивляется жена.
        -Все нормально,- я наклоняюсь, целую ее в край сладкого рта и поднимаюсь со стула.- Продам «Т-54». Уменя давно его торгуют. Раньше не хотел, а теперь, значит, пришло время. Ничего, жена, как-нибудь прорвемся.
        Янарочито бодро подмигиваю и выхожу из кухни. Пора собираться на Полигон.
        Полигоны возникли около полувека назад. Как только под давлением мощного и чертовски богатого общепланетарного движения «За мир и безопасность» окончательно сошли на нет войны и вооруженные конфликты, выяснилось, что человеческую природу просто так не переделаешь. Особенно, если ты молод и полон сил. Среднестатистическому мужику, а зачастую и молодой и, особенно, незамужней бабе, надо подраться и повоевать, они природой так запрограммированы, и спортом, даже самым экстремальным, а также видеоиграми тут не отделаешься.
        Значит- что? Правильно. На Полигон! Где разыгрываются настоящие бои и сражения с настоящим оружием и военной техникой. От античных времен до Третьей мировой, на выбор. Хочешь мечом маши, хочешь с кремниевым ружьем или автоматом бегай, хочешь, из пушек и ракетных установок стреляй.
        Ахочешь, как я и мне подобные, воюй друг с другом на танках производства тридцатых-сороковых годов чумового двадцатого века. Восновном, немецких, советских и американских. Адреналин, боевая эйфория, кровь, боль и даже смерть- настоящие. Ну, почти. Так как дерутся, понятно, не сами люди, а их аватары-биороботы. Но какая разница, если сознание у аватара в момент боя наше, человеческое? Никакой. Разве что после смертельного ранения ты не отправляешься на тот свет, а снова прыгаешь в свое родное тело. Ислава богу. Иначе цена за игру была бы слишком велика.
        Но аватары и танки, со всем своим снаряжением, боеприпасами и оборудованием, стоят денег. Настоящих или игровых - не особо важно. Потому что настоящие деньги можно перевести в игровые, и наоборот. За немалый процент посредникам, но тем не менее. Правда, разбогатеть на этом не удастся, и не мечтайте. Многие пытались, но ни у кого не вышло. Максимум, на что можно рассчитывать- это оставаться в небольшом плюсе. После того, как вы оплатили аренду Полигона, починку разбитого в бою танка, приобретение новой машины, снаряжения, оборудования и боеприпасов. Атакже лечение, реанимацию или полную замену аватара.
        За четыре года плотного участия в танковых сражениях я как раз достиг этого уровня, когда деньги из семейного бюджета на игру практически не тратились. Ну, разве что в крайних случаях. Апоначалу… У! Вспомнить стыдно. Достаточно сказать, что дело едва не дошло до развода, когда гроши?, отложенные на покупку новой автокухни, я истратил на приобретение немецкого PzKpfwV «Пантера». Хотел потом тихонько пополнить счет, но не успел - Катька заметила. Иначалось… Хорошо, срочный дорогой заказ свалился, и нам хватило не только на автокухню, но и хорошие зимние сапоги для Катьки. Жена и оттаяла. Она вообще у меня хоть и вспыльчивая, но отходчивая. Сней главное- палку не перегибать и вообще лучше лаской, а не наездом и давлением. Оно и понятно, кто ж любит, когда на него давят? Яи сам такой. Ана «Пантере» этой, к слову сказать, я до сих пор воюю. Это вообще мой любимый танк. Шестьдесят восемь процентов личных побед! Не енот начихал. Собственно, в ангаре у меня всего две машины, которые единолично принадлежат мне. PzKpfwV «Пантера» и упомянутый ранее советский «Т-54».
        Сэтой машиной получилась странная вещь. Два года я о ней мечтал, два года на нее копил, отказывал себе в лишней бутылке пива, ходил в старой драной куртке, а когда, наконец, приобрел- разочаровался. Идовольно быстро. Не мой оказался танк. Так, увы, бывает, и не сказать что очень уж редко. Вроде и боец опытный, и тактически грамотный, а не может эффективно воевать на какой-то определенной машине, хоть ты тресни! Взять меня. Лучше всего я дерусь на СТ- средних танках. Имоя «Пантера», и «Т-54» как раз к ним и относятся. Но «Пантера» ниже классом, хоть и тяжелее почти на девять тонн. Тем не менее, на «Т-54» я одержал всего тридцать четыре процента личных побед, а уж горел в нем столько, что и вспоминать не хочется. Соответственно, и денег на восстановление потратил кучу - гораздо больше, чем на нем заработал. Нет, не мой танк. Акто-то воюет и радуется. Вон, и продать просят. Значит, продам, решено. Останусь с одной «Пантерой». Господи, лишь бы Вовка был здоров. Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы врач ошибся, и мой сын был здоров. Если надо, я и «Пантеру» продам, ты не думай. Буду воевать только на
общих машинах или наниматься на чужие, не впервой. Только сделай, а?
        Уже на подлете к Полигону вижу, что на парковке хватает глайдеров. Значит, бои уже идут. Впрочем, они идут всегда. Припрись на Полигон ночью, и сто из ста, что найдешь возможность сразиться. Даже не узнавая предварительно по комму, есть ли кто в Малиновке или Химмельсдорфе. Атакже в остальных двадцати восьми игровых картах.
        Лукавить не буду, с игровой картой я определился по комму еще в глайдере по дороге к Полигону. Иначе в такой бонусный день, как сегодня, есть вероятность, что придется ждать своей очереди. А ждать не хочется, хочется, наоборот, воевать. Жечь вражеские танки и адреналин, зарабатывать опыт и «золото», ловить кайф и чужие снаряды в борт.
        Мне досталась карта Полустанок. Хорошая карта, удобная: железнодорожная насыпь, гора, озерцо в низинке, рощица и деревушка. Есть место и для маневра, и для атаки в лоб, и для засады. Смотрю на часы. До начала боя- сорок минут. Как раз дойти быстрым шагом до Ясель, лечь в «колыбель», подключиться к аватару, определиться с тем, на каком танке и с каким экипажем я хочу воевать и: «По машинам! Заводи! Вперед!». Аесли не заводится, то все равно вперед,- потом заведем, как сказано в старом танкистском анекдоте.
        Для тех, кто никогда не играл в танковые бои на Полигоне, объясняю. Боевых машин по форме собственности есть лишь два вида. Те, которые полностью принадлежат одному человеку, и те, что находятся во владении нескольких юзеров. От двух до десятка обычно. Бывает и больше, но редко- смысла нет на такую ораву доходы делить. Чтобы заработать на собственный танк, надо постараться. Вложить «живые» деньги, или игровые, или и те, и другие. Покупать танк за настоящие энерго- дорого. Так делают, да, но только те, кто богат в реале и бабки им девать некуда. Или фанаты игры, готовые последние штаны заложить ради приобретения вожделенного
«Тигра» или М-26 «Першинг». Но таких мало. Абсолютное большинство все-таки покупает машины на средства, заработанные в игре, добавляя чуток кровных энерго. Азаработать игровые деньги можно, особенно в самом начале, лишь участвуя в боях на чужих машинах в качестве наемника. Мехводом, заряжающим или наводчиком, стрелком-радистом или даже командиром танка. Кому кем больше нравится, кто что лучше умеет. Потому что собственники танков предпочитают нанимать аватаров, а не просто специализированных биороботов. Последние не прокачиваются, всегда одинаковые, и общаться с ними по-человечески не получится. Робот, он робот и есть. Команде подчинится, но и только. Без души и выдумки. Аигра- дело живое.
        Затем, поднакопив игровых кредитов и опыта, можно скинуться с такими же салагами-новичками, как ты сам, и купить вскладчину какой-нибудь «БТ-7» или даже
«Т-34-76». Ну и так далее, вплоть до первого танка, который принадлежит тебе и только тебе. От командирской башенки до последнего трака на гусенице.
        Ясли встречают меня умиротворяющей тишиной и чуть озонированным чистейшим воздухом. Акому здесь шуметь? Игроки лежат в своих ячейках, словно младенцы в яслях и колыбелях. Отсюда и название. Иду к «колыбели», которой пользуюсь чаще всего. Слава катаной броне, сегодня она свободна, а то бы пришлось искать другую. Оно, в общем-то, по фигу, но эта мне как-то привычней.
        Откидываю крышку, снимаю обувь (говорят, американцы часто лезут в «колыбель» прямо в ботинках, но мы не так воспитаны), забираюсь внутрь и опускаю прозрачную крышку. Как всегда, лежать в «колыбели» мягко и удобно, дышится свободно, легко. Ладно, приступим, благословясь. Приподымаю голову, натягиваю «шлемофон», застегиваю на руках передаточные манжеты, тычу пальцем в сенсорный «пуск» и закрываю глаза. Все, помчались.
        Итак, первая игра на своей «Пантере» с наемным экипажем. Ни одного биоробота. Все аватары - старые знакомцы, всех люблю и уважаю. Еще салаги, конечно, но уже с приличным опытом и отнюдь не нулевыми личными счетами. Десяток-другой боев, и кое-кто из них, пожалуй, может рассчитывать на собственную долю в танке.
        Экипаж в живописных позах расположился на броне, курит. Это в реале мы, за редчайшим исключением, некурящие, а наши аватары дымят со страшной силой. Ачего не курить, когда легкие не свои? Опять же идентичность есть идентичность. Вдвадцатом веке, говорят, курили все. Особенно мужчины и особенно во время войны. Правда, в моем экипаже не все мужчины. Точно знаю, что наводчик в реале женщина, девушка. Зовут Света. Но здесь она- русоволосый худощавый паренек по имени Вальтер. Наводчик от бога. Ссемисот метров первым же снарядом переламывает на спор телеграфный столб, что твою спичку.
        Кслову, аватаров люди выбирают себе совершенно непредсказуемо. Я, к примеру, в реале имею рост метр семьдесят девять, прямые темно-русые волосы и семь-восемь килограмм лишнего веса. Имне двадцать девять лет. Амой аватар на десять сантиметров ниже, брит наголо и старше на два года. Но это ни о чем не говорит. Пытаться составить психологический портрет человека по тому, какого аватара он себе подобрал- занятие абсолютно бессмысленное. Ибо никаких просчитываемых алгоритмов здесь нет и быть не может. Одно лишь неизменно: практически никто не заказывает себе аватара-близнеца, похожего на него самого в реале, как две капли дождя. Не знаю, почему так. Видимо, подспудно (и не только) нам хочется иногда поменять свою внешность, возраст и даже пол. Хотя бы формально, поскольку репродуктивные органы у аватаров отсутствуют. Что же касается возраста, то здесь сложнее. Существует жесткое правило: в игре не могут участвовать не только дети и подростки, но и те, кто перешел возрастную границу, которая у каждого своя и определяется целым комплексом довольно сложных исследований и хитрых тестов. Так что, в
основном, конечно, сражаются молодые- от двадцати одного до шестидесяти. Утех, кто старше, другие игры. Хотя всякое бывает. Я, например, не раз встречался в бою с танкистом, выступающим под позывным Лысый Бубен. Он утверждал, что ему восемьдесят четыре года, и он застал еще время, когда не было Полигонов, и люди воевали друг с другом по-настоящему. Правда, что-то последнее время его не видно. То ли перешел все-таки свою возрастную границу, то ли просто игра надоела, то ли и вовсе отправился в мир иной. Всякое бывает.
        -Командиру- салют!- нестройным хором приветствует меня экипаж и сползает с брони. Здороваюсь со всеми за руку.
        -Ну что,- задаю извечный вопрос,- готовы?
        -Готовы, командир,- отвечает за всех чернявый коренастый мехвод Ганс. Кажется, в реале его зовут Саша, но здесь он Ганс. Акогда, так же, как все они, заработает свою долю во владении танком, получит право и на собственный позывной. Или, как говорили когда-то на английский манер - никнейм. Пока воюешь на чужих машинах, позывной тебе не положен, только имя.
        Смотрю на часы. До начала боя еще пятнадцать минут. Можно успеть покурить и прикинуть тактику. Закуриваю, смотрю на информационное табло, где начинают загораться позывные игроков, типы и марки машин, на которых они собираются идти в бой. Кто-то мне знаком, кто-то нет. Вцелом команда вроде подбирается неплохая. Но и у противника не хуже. Вот и я. Позывной - Держигора, танк PzKpfwV «Пантера». Из средних танков в нашей команде еще один «Т-34-85», два «Т-43» и один американский М26 «Першинг». Итого: пять. Остальные: четыре тяжа (советские «ИС-3», «ИС-4», американский «Т-32» и немецкий PzKpfwVI «ТигрII»), один легкий разведывательный советский «Т-50», две ПТ САУ: немецкий «Jagdpanther» и советское СУ-152. И, наконец, три «арты»- самоходные артиллерийские установки гаубичного типа: советская СУ-14 и две немецкие GW Tiger.
        -Сразу рвем на гору,- доношу свое решение до экипажа.- Думаю, пара СТ и, возможно, один тяж нас поддержат. А там поглядим. Вперед не лезем. Выстрелил - сховался. Пусть тяжи сначала деревню захватят, а там и мы за ними, благословясь.
        -Если захватят,- высказывает сомнение радист Марк- самый худой и длинный в экипаже. Вечно он в сомнениях, но дело свое знает неплохо.
        -Будем надеяться,- говорю.- Авообще, как всегда, смотреть в оба, не бздеть и слушать командира. То есть меня. Но и самому не зевать. Все понятно?
        -Так точно, командир,- ухмыляется наводчик.- Чего уж тут не понять. Какой позывной, такая и тактика.
        -Что?- переспрашиваю я и, тут же сообразив, смеюсь, бросаю сигарету на бетонный пол и затаптываю окурок.- Ну да, все верно. Держигора. Значит, держим гору. По коням, хлопцы, время.
        Стех пор, как высоколобые изобрели материалы композиний и пластмонолит с их уникальными свойствами, и МКК(Матричное Композиционное Конструирование) стало доступно даже школьнику старших классов (в определенных пределах, разумеется), на новый уровень вышли и бои на Полигонах. Тем более и аватары становились с каждым годом все дешевле и надежнее. Согласитесь, когда на полное сооружение любой карты из пластмонолита (настоящая только земля) уходит час-полтора, а создание танка из композинимума- максимум двадцать минут, это значительно упрощает дело. Аватары стоят сравнительно недорого, их лечение или воскрешение- тоже. В общем, играть можно. Ате, кому не нравится, кто боится боли и смерти аватара, добро пожаловать в вирт- сон наяву на любые темы. Только помните, что виртоман- конченый человек. В реале ему уже ничего не светит, и виртомания, за редчайшими исключениями, не лечится.
        Нет, вы как хотите, а я люблю, когда и пороховой дым, и грохот выстрелов, и рев моторов, и бешеная тряска композиниумной брони, и вожделенный вражеский борт в узкой рамке прицела, и кровь, и пот, и радость победы, и горечь поражения, и боль и даже смерть- настоящие.
        Ну, понятно, что не совсем настоящие. То есть совсем даже не настоящие. Ту же боль, которую испытываешь, когда твой аватар получает ранение, не сравнить с болью собственного тела при какой-нибудь травме, поскольку болевая чувствительность биороботов сильно понижена. Про смерть и вовсе мало что можно сказать. Если аватар гибнет, ты просто возвращаешься в свое тело. Вроде как свет на долю секунды гаснет и загорается снова. Свет в понятии «мир, вселенная». Ну и свет, как поток фотонов тоже.
        Страха при этом, можно сказать, нет. Лишь поначалу, пока не привык. Опять же, убивают редко. Примерно в девяносто пяти случаях из ста успеваешь выбраться из подбитой машины до того, как рванет боекомплект. А уж погибнуть вмиг от прямого попадания и вовсе трудно. Разве что ты разворачиваешься, чтобы сменить направление движения, и тут машину накрывает гаубичным снарядом, выпущенным Арт-САУпротивника. Или вражеский «Маус» случайно ловит твою задницу в прицел на противоходе… Но чаще всего, повторяю, аватары даже из подбитого и сгоревшего танка остаются живы. Будь иначе, мало кто согласился бы играть. Смерть есть смерть, что ни говори. Даже если это смерть аватара. Но все же это не вирт, потому что и аватары, и наши танки, и Полигон, и карты существуют в реале- их можно пощупать и за ними можно наблюдать.
        Инаблюдают, кстати.
        Да не просто так, а с азартом и даже с тотализатором. Весьма скромным, так как игры на деньги сильно ограничены законом, но тем не менее. Мы за адреналин и надежду заработать на новый танк льем синтетическую кровь своих аватаров. Акто-то делает ставки и следит по стерео за нашими танковыми сражениями, не вставая с удобного кресла. Что ж, меня это устраивает. Ибо каждому свое. Аминь.
        Подъемник уже вынес танк наружу- под летнее небо Прохоровки. Кстати, надеюсь, все знают о том, что Полигоны накрыты специальными куполами ИК(искусственного климата) и подробно рассказывать об этом не надо? Сделано это для того, чтобы можно было по желанию установить на Полигоне любое время года и соответствующую погоду. Атакже из соображений безопасности. Мало ли кого может занести нелегкая на Полигон, где как раз идет бой!
        Пошел отсчет секунд. Оглядываю окрестности в перископы командирской башенки (их у моей «Пантеры» поздней модификации целых семь). Гора- справа, за железнодорожным полотном. Отлично, люблю такую расстановку.
        Пять… четыре… три… две… одна…
        -В бой!- звучит в наушниках бодрый голос координатора игры.
        Погнали.
        -Ждать!- командую мехводу, не отрывая глаз от перископов. Да Ганс и сам не
«олень», знает, что сразу рвут с места в бой только полные салажата. Или джигиты на легких «Т-50» и VK 1602 «Леопардах».
        -Держигора, я Угарный Газ,- слышу в наушниках на командной волне,- СТ
«Першинг». Берем гору? Прием.
        -Угарный Газ, я Держигора. Берем. Ганс, слышал?- перехожу на внутреннюю связь.- На гору, за «Першем» марш.
        Танк дергается, разворачивается на месте и, набирая скорость, устремляется к железнодорожному полотну. Впереди маячит корма «Першинга», и я на всякий случай еще раз командую Гансу держаться за ним. Не хрен соваться в пекло первым. Аесли придется ввязаться во встречный бой, я ему помогу.
        Так и есть, встречный. На самом гребне сталкиваемся лоб в лоб с двумя СТ противника. Тоже «Першинг» и «Т-34-85». Но нас-то трое! Ага, было. Вражеский
«Перш» первым же выстрелом обездвиживает нашу «тридцатьчетверку». Но подставляет при этом борт мне. Расстояние - сто двадцать метров.
        -Бронебойным,- ору я,- по «Першингу», огонь!
        Вальтер-Света не мажет, и я вижу, как расцветает белый рваный цветок пробития в борту противника.
        Бамм! Рикошетит от лобовой брони башни вражеский снаряд калибром 85 мм.
        Вот «олень», кто ж на советском среднем танке «Пантеру» в лоб взять пытается? Унас там одиннадцать сантиметров катаной брони! То есть не настоящей брони, а композиниума, но характеристики идентичные. Это ж по немецкой классификации
«Пантера» тоже СТ, ибо калибр орудия KwK 42, установленного на эту машину, равен семидесяти пяти миллиметрам. Но по классификации советской- это тяжелый танк. Во всяком случае, моя боевая масса почти на тринадцать тонн больше, чем у хваленой
«тридцатьчетверки» и двигатель мощнее на двести «лошадок» при одинаковой скорости.
        Ого. Вторым выстрелом чужой «Перш» пробивает нашему «Т-34-85» башню. Внутри детонирует боекомплект, башню на хрен срывает. Огонь, дым, грохот. Прощайте, танкисты, R.I.P., вы храбро сражались. Хоть и глупо.
        Но мы тоже не дремлем. Ганс заходит американской сволочи в тыл, а Вальтер лепит ему в моторное отделение бронебойный. Есть. Враг горит. И пока разворачивает башню, чтобы огрызнуться, мы уже спереди и с пятнадцати метров окончательно добиваем его в нижнюю броневую плиту корпуса. Слабое место практически у всех танков, кстати говоря.
        Итут же нас накрывает огонь вражеских Арт-САУ.
        Два раза подряд. На несколько секунд глохну, в перископы ни черта не видно- все заволакивает дымом и пылью.
        -Назад!- командую мехводу.- Ганс, задний ход!
        На всякий случай выстреливаю из специальной мортирки, расположенной на башне сзади и справа, дымовую гранату. Когда пытаются попасть в тебя, мало дыма не бывает.
        Танк пятится с гребня вниз, и вовремя. Точно в то место, где мы только что танцевали с «Першингом» смертельный танец, попадают еще два крупнокалиберных гаубичных снаряда.
        -Держигора, это Угарный Газ, ты цел?- звучит в наушниках.- Прием.
        -Цел! Разобрал «Перш». Аты? Прием.
        -Тоже, на семьдесят процентов. Прикончил их «тридцатьчетверку»…
        Жуткий грохот и матерный крик Угарного Газа врывается в мозг, словно штормовое море, прорвавшее плотину.
        Так, кажется, Угарному уже не помочь. То ли артогнем накрыло, то ли с чужими тяжами столкнулся. Что ж, позаботимся о себе. Ну и о противнике тоже, конечно. Вон как раз слева внизу, на околице деревни, весьма удобно подставляет бочину вражеский «ИС-4». Ведет дуэль с нашим КоТэ- «Королевским Тигром». Последнему, судя по черному дыму и языкам пламени из моторного отделения, приходится несладко.
        -Ганс, стой,- командую я.- Питер,- это уже нашему большому, сильному и молчаливому заряжающему (в реале он Костя),- заряжай бронебойным. Вальтер, слева на десять часов «Исаев». Угости его.
        -Вижу!- радостно отзывается Вальтер.
        Кажется, он слился лицом с телескопическим прицелом. Нога на педали, с помощью которой осуществляется вращение башни, руки уверенно вращают маховики горизонтальной и вертикальной наводки…
        Выстрел!
        Звенит вылетевшая из казенника пустая гильза, ноздри втягивают сладковатый запах сгоревшего пороха (все имитация, понятно, включая запах, но имитация очень качественная), «ИС-4» словно вздрагивает от больно ужалившего его снаряда. Что вы хотите? Дальномер показывает триста восемьдесят метров до цели. Анемецкий подкалиберный бронебойный PzGr 39/42, которым я стреляю, на пятистах метрах пробивает сто двадцать четыре миллиметра брони. Сколько там борта у четвертого
«Исаева»? Кажется, сто шестьдесят. Ау башни этой модели и все двести. Но Вальтер гениальный наводчик и кладет подкалиберный точно в стык. Явижу, что страшному
«Исаеву» заклинило башню, и радуюсь - сейчас враг абсолютно беспомощен, и мы с братом-«Тигром» просто обязаны этим воспользоваться. К тому же он успел потушить пожар.
        -Бронебойным, огонь! Добиваем гада!
        Грохот выстрела, звон пустой гильзы, пороховая гарь. Попадаем оба- и я, и «Тигр». Я- в бак. Теперь горит «ИС». Хорошо горит, однако. Есть. Уничтожен.
        -Ганс!- кричу в порыве боевого вдохновения.- Полный вперед опять на гору!
        Вдохновение не подвело. Перемахнув через гребень, объезжаем подбитый «Перш» Угарного Газа и аж трех сгоревших на противоположном склоне горы врагов: одного тяжа «Т-29», одно ПТ САУ«Фердинанд» (наши «арты» накрыли, не иначе) и один легкий разведывательный VK 1602 «Леопард», он же «Лео». Это удача. Видимо, Угарный его снял перед смертью. А домчись «Лео» до наших арт, и было бы очень и очень кисло. Правда, на нашем склоне горы я стоял, постарался бы не пропустить. Однако думать о том, что было бы, «если бы», времени нет. Все мое существо подсказывает, что мы выигрываем и надо дожимать противника. И, судя по тому, что творится в радиоэфире, я прав. Слева, из полуразбитой деревни, выползает давешний «Тигр», с которым мы ухайдокали «Исаева», и с ним еще один наш тяж- «американец» «Т-32». Вроде целехонький. Отлично. Вот с ними-то мы правый фланг прорвать и попробуем…
        Бой мы выиграли захватом базы противника со счетом уничтоженных танков 14:11 в нашу пользу. Я с экипажем сжег четверых, а моя «Пантера» отделалась легкими повреждениями. Очень и очень неплохой результат. Не сверхвыдающийся, но вдохновляющий. Особенно для первого боя. Потому что начинать игровой день с поражения всегда неприятно.
        Тело аватара устает меньше человеческого, но все же устает, и к концу дня, после семи проведенных боев, я почувствовал, что вполне на сегодня удовлетворен и не стоит дальше искушать судьбу. Ито сказать. Пять побед (на «Пантере»), одно поражение (на «Т-54») и одна ничья (снова на «Пантере»). При этом уничтожено семнадцать вражеских танков! Больше чем по два фрага на игру. Иденег заработал вместе с экипажем, и опыта. Даже мелькнула мысль не продавать «Т-54» пока, но я задавил ее в зародыше. Продавать обязательно. Сегодня повезло, да. Азавтра? Сколько раз уж так бывало- начинаешь новый игровой день на волне эйфории от вчерашних побед, а судьба тебя по носу- бац! Три-четыре игры в полный слив, и вот уже денежный счет тает и оседает, будто сугроб в апрельский денек. Нет уж, чем-чем, а здоровьем сына я рисковать не стану.
        -Ну что,- говорю экипажу, когда наша «Пантера» возвращается после седьмого, победного боя в ангар.- Вы как хотите, а я домой. Аллес, хватит.
        -Устал от побед, командир?- подмигивает Вальтер, вытаскивает сигареты и протягивает пачку мне. Уменя есть свои, но я не отказываюсь, беру.
        -Спасибо,- высекаю колесиком огонь из точной копии бензиновой зажигалки времен Второй мировой, протягиваю наводчику.- Что-то вроде. Не хочу удачу искушать. Ктому же есть еще кое-какие дела.
        Интересно все-таки было бы познакомиться с ним, то есть с ней, как-нибудь в реале. Стоп-стоп, говорю себе. Что значит «интересно»? Утебя жена, Славик, не забывай. Любимая. Зовут Катя. Апри чем здесь жена сразу? Просто познакомиться, ничего больше. Ага, знаю я твое познакомиться…
        Курим, беседуем. Вальтер говорит, что, пожалуй, на сегодня ему тоже достаточно впечатлений и всего остального. Мехвод Ганс и заряжающий Питер с ним соглашаются. Итолько Марк собирается повоевать еще в других экипажах. Дело хозяйское, пусть воюет. Докуриваем, прощаемся до завтра и расходимся.
        Открываю глаза и вижу над собой изогнутую прозрачную поверхность «колыбели». Вдох-выдох. Сгибаю-разгибаю руки, потом ноги. Все нормально, ничего с моим телом, пока я воевал, не случилось. Так и должно быть. Стаскиваю «шлемофон», откидываю крышку «колыбели», вылажу, обуваюсь, делаю несколько энергичных разминочных движений, десяток раз приседаю и направляюсь в административную зону.
        Продажа «Т-54», перевод необходимой суммы на наш с Катькой общий семейный счет и короткий разговор с ней по комму заняли у меня не более двадцати минут, и, когда я вышел на улицу и направился к посадочной площадке глайдеров, солнце уже вовсю клонилось к западу и вскоре должно было нырнуть за кромку недалекого леса. Вот и день, считай, прошел. Очередная суббота. Говорят, лет сто назад мужики по выходным дням на рыбалку ездили. С одной стороны, вроде бы, следуя древнему мужскому инстинкту добытчика, а с другой, желая отдохнуть от семейных забот и хоть ненадолго почувствовать себя свободным человеком. Черт его знает? По-моему, нет более дурацкого занятия, чем сидеть на берегу водоема с удочкой и пить водку. То ли дело мы! Иотдых, и удовлетворение древнего мужского инстинкта воина, и никакого вреда организму. Не только от алкоголя, но и от природных неудобств, вроде холодного дождя, ветра или несусветной жары.
        Взадумчивости я дошел до своего глайдера, открыл дверцу и собрался уж было садиться, как сзади меня окликнули:
        -Слава!
        Яобернулся.
        Из открытой кабины соседнего глайдера прямо на меня смотрела темноволосая девушка.
        -Да?
        -Слава, можно вас на минутку? Яваш наводчик в игре, Вальтер. Меня Света зовут. Но, по-моему, вы это знаете. Так же, как я знаю, что вас зовут Вячеславом.
        Она улыбнулась. Мило и дружелюбно.
        Надо же, как интересно. Только недавно думал, что неплохо бы познакомиться и- на тебе.
        Устраиваюсь рядом с ней на пассажирское сиденье. Света трогает сенсорную панель, и кабина закрывается, отрезая нас от внешнего мира прозрачной, но не проницаемой для звуков и ветра преградой.
        -Мы собрались куда-то лететь?- спрашиваю.- Учтите, Света, я против. Меня ждут дома. Кужину.
        -Не переживай,- хмыкает она.- Дождутся. Это так, на всякий случай. Есть деловой разговор. Идавай на «ты»? Ато как-то смешно получается.
        Иправда, смешно. Втанке мы бок о бок сидим, в голос материмся, вместе глотаем пороховую гарь и, бывает, вместе гибнем, а тут, понимаешь, я ей «выкать» собрался.
        -Извини,- говорю.- Как-то сразу не перестроился. Вигре ты мужик все-таки. Так что за разговор?
        -Ябез прелюдий, о’кей?
        -Давай.
        УСветы чуть удлиненное лицо с пухлыми губами, довольно крупным носом и большими серыми глазами. Красавицей не назовешь, но симпатичная. Жаль, не могу оценить фигуру, пока она сидит, но по косвенным признакам можно сделать вывод, что должна быть вполне себе ничего…
        -Есть маза срубить живые лавэ,- переходит она почему-то на жаргон городских окраин моего детства.- Они же бабки, капуста и деньги. Много.
        -Много- это сколько?
        -От сорока до ста кило энерго. Может, больше. Как фишка ляжет. Но не меньше сорока, точно. Сорок- это минимум.
        Сорок тысяч энерго, перевожу про себя. Надо же. Второй раз за сегодня выплывает эта цифра.
        -Свет,- спрашиваю,- ты мне сразу скажи, это криминал?
        -Смотря что называть криминалом,- хмыкает она.- Это противозаконно, верно. Но грабить никого не придется, не дрейфь.
        -Ачто придется?
        -Ты скажи, согласен или нет?
        -Зашибись. Как я могу тебе сказать, если не знаю, на что ты меня фалуешь? Намекни хоть. Наводчик, мля.
        -Намекаю и навожу. Придется рискнуть здоровьем. Вделе, которое мы с тобой делать умеем. Ивсе наши тоже.
        -Наши- это Ганс, Марк и Петька?
        -Ага. Они же Сашка, Миша и Костя.
        -Понятно…
        Несколько секунд обдумываю сказанное. Примерно я догадываюсь, что именно она мне предлагает. Участие в черном тотализаторе. Ходили слухи, что кое-кто из игроков грешит этим делом- сливает бои за деньги. Это и впрямь противозаконно, но, насколько я знаю, за это никого еще не посадили. Авот морду били в кровь, когда ловили на горячем. Свой же брат танкист. Потому она и сказала, что придется рискнуть здоровьем. Как физическим, так и моральным, к слову. Потому что слив игры за деньги- это позор и стыд. Только странно, почему такие большие суммы. Вроде бы я слышал на порядок меньше. Два-пять кило энерго. Ну, семь. Ладно, пусть даже десять тысяч в самом-самом зашибительном случае. Но сорок и сотня? Что-то круто. Впрочем, речь сейчас не об этом. Уменя после продажи «Т-54» и оплаты Вовкиного обследования остается пять сотен энерго, что составляет мои почти две месячные зарплаты. Очень недурственно. Так что лавэ, они же бабки, капуста и деньги, мне пока не нужны. Лишь бы Вовка был здоров. Господи, пусть он будет здоров. Пожалуйста, Господи!
        Аесли нет?
        Молить бога можно сколько угодно, но я давно понял, что в этой жизни полагаться стоит лишь на себя. Это надежнее и правильней, с какой стороны ни посмотри. Значит- что?
        -Сегодня я не готов дать тебе ответ,- говорю.- Но только сегодня.
        -Сколько тебе нужно времени?
        -До среды. Максимум- до четверга.
        -Это приемлемо,- сказала она.- Мы подождем.
        -Мы- это кто?- спрашиваю, хотя уже догадался, кого она имеет в виду.
        -Мы- это твой экипаж,- усмехается она.- Видишь ли, Сашка, Мишка и Костя уже согласились. Им, так же, как мне, очень нужны деньги. Поэтому, если ты откажешься, мы найдем другого командира. Но не хотелось бы. Ты везучий.
        Ядождался, пока она взлетит, и проводил глайдер своего наводчика глазами, пока тот не скрылся из виду. Везучий, значит? Ну-ну.
        Аркадий допил виски и со стуком поставил тяжелый широкий стакан на полированную столешницу.
        -Еще?- любезно осведомился Джафар. Сам он, следуя мусульманским обычаям, спиртное не употреблял. Но любил повторять, что в его доме всегда найдется хорошая выпивка для дорогого гостя. Виски и впрямь было хорошее, двенадцать лет выдержки.
        -Пожалуй,- кивнул Аркадий и потянулся к открытому ящику с сигарами. Угощают- надо пользоваться.
        Джафар налил. Аркадий серебряными щипцами бросил в бокал несколько кубиков льда, обрезал и раскурил сигару, покосился- уже не в первый раз- на унизанную бешено дорогими перстнями левую руку хозяина, взял стакан и откинулся на спинку кресла. Замечательно. Пока все идет замечательно.
        -Значит, среда?- уточнил Джафар.
        -Думаю, скорее, четверг.
        -А если он не согласится?
        -Согласится,- усмехнулся Аркадий.- Он очень любит сына и пойдет ради него на все.
        -Это характеризует его как настоящего мужчину,- уважительно произнес Джафар.- Ивсе-таки? Вдруг диагноз не подтвердится?
        -Врач хороший, раньше никогда не ошибался. Аесли все-таки ошибется, или наш танкист по каким-то причинам откажется… Что ж, найдем другого. Всегда есть другой.
        -Верно. Но это будет именно другой.
        -Японимаю,- кивнул Аркадий.
        Неожиданно под внимательным и, казалось бы, вполне дружелюбным взглядом Джафара ему стало чертовски неуютно. Он глотнул виски и не почувствовал вкуса. Нервы, чтоб им. Все будет нормально, Аркаша, не дрейфь. Еще не такие дела проворачивали. Нет, сказал он себе, такие не проворачивали. Слишком много риска. Но и денег… После этого можно уже не работать до самого конца долгой и счастливой жизни. И детям еще останется. Может, даже и внукам. Главное, не забыть завести тех и других.
        Он погасил сигару в пепельнице и поднял глаза на Джафара. Бледно-серое встретилось с темно-карим.
        -Так я пойду?
        -Иди. Ипомни, что жду не только я.
        -Да, конечно. Можете не волноваться, все будет в лучшем виде.
        -Я?- удивился Джафар.- Я никогда не волнуюсь. Волноваться должен ты.
        -До свидания.
        -Будь здоров.
        Он вышел на улицу, остановился, глянул на автоматический измеритель пульса и давления, встроенный в наручные часы. Сто двадцать в минуту. Повышенное. Кто бы сомневался! Нет, пора завязывать с этой работой. Если, конечно, он и впрямь собирается прожить долгую и счастливую жизнь. Ладно, уже решил. Еще один раз- и все.
        Всреду я специально отпросился с работы пораньше, чтобы поддержать Катерину, если что. Иоказалось, не зря. Вовку по такому случаю оставили с бабушкой, которая, слава богу, чувствовала себя неплохо и согласилась посидеть с внуком. Высокий, гладко выбритый врач с благородной сединой в темных волосах и выражением глубокого сочувствия на лице сообщил нам, что все подозрения, увы, подтвердились. УВовки прогерия в начальной стадии. Это лечится, да. Но не за счет нашей страховки. Сколько? Он думает, что в тридцать пять тысяч энерго можно будет уложиться. Это если лечить здесь, в специализированной российской клинике рядом с домом. За рубежом, скорее всего, будет дороже. Не считая дорожных и гостиничных расходов. Да, решение следует принимать быстро. Недель и месяцев в запасе нет. Иначе процесс станет необратимым.
        Когда мы вышли из клиники, Катя не плакала, держалась. Но у нее было такое лицо… Лучше бы плакала.
        -Кать,- я обнял жену за плечи, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно уверенней,- не вздумай отчаиваться. Мы будем лечить сына.
        -Аденьги? Тридцать пять тысяч. Это просто немыслимо, Слав. Где их взять? Яне представляю.
        -Тебе ничего не надо представлять. Деньги я достану, обещаю. Идостану быстро. Сегодня же позвоню одному человечку… Мы победим, можешь даже не сомневаться. Мы обязательно всех победим.
        Якрепче прижал к себе жену и заглянул в любимые глаза, в которых светились надежда и испуг. Испуг и надежда.
        Со Светланой мы встретились вечером в городском парке. Яне опоздал, но, когда подходил к назначенному месту, увидел, что мой наводчик уже сидит на скамейке, крошит хлеб и кормит голубей.
        -Идиллическая картина.
        -Люблю животных,- улыбнулась она.- Иптиц. Могу наблюдать за ними часами. Привет.
        -Привет. Говорить здесь будем или пойдем в какое-нибудь кафе?
        Она огляделась. Народу в парке было немного, скамейки рядом пустовали.
        -Можно и здесь.
        -Тогда я слушаю. Рассказывай.
        Иона рассказала. По словам Светы, пару недель назад на нее вышел человек по имени Аркадий и предложил встретиться, чтобы обсудить некий деловой вопрос. Он намекнул, что дело касается возможности очень хорошо заработать при помощи танковых боев, и Светлана согласилась.
        -Ядумала, он предложит поучаствовать в черном тотализаторе. Слышал, наверное?
        Ямолча кивнул.
        -Иудивилась,- продолжила она,- почему он обратился ко мне, более чем рядовому игроку. Но выяснилось, что дело в другом. Это не черный тотализатор. Он предлагает поучаствовать в настоящем бою.
        -Вкаком смысле?- спросил я.- Унас и так бои настоящие.
        -Ты не понял,- покачала головой мой наводчик.- Ятоже сначала не поняла. Настоящий бой- это совсем настоящий бой. По всем параметрам. Не в аватарах, а… как бы это сказать… в собственных телах. Ина танках - полных копиях времен Второй мировой. Сделанных по тем же технологиям и из тех же материалов. Ис тем же оружием и боеприпасами.
        Яприсвистнул.
        -Ты хочешь сказать, что они собираются устроить нечто вроде гладиаторских боев, только на самых настоящих танках Второй мировой?
        -Да. Команды и экипажи будут составлены из тех, кто сражается на Полигонах. При самом неудачном раскладе, танкист получает сорок тысяч энерго. При удачном- сто тысяч или даже больше. Все, как там у нас. Плюс страховка на случай гибели и отдельная на восстановление после ранения.
        -Аванс?
        -Да. Двадцать процентов.
        -Яхочу половину.
        -Ятоже. Но они дают только двадцать процентов от минимума. Это восемь тысяч. Наличными.
        Восемь тысяч. Вполне хватит, чтобы начать лечение. Апотом… Как говорил Наполеон, ввяжемся в бой, а там посмотрим. Или не говорил. Но мысль правильная.
        -Апочему этот Аркадий обратился к тебе, интересно?
        -Хрен его знает,- сказала Светлана.- Но понимаешь… Мне кажется, он специально искал тех игроков, кому позарез нужны бабки. Таких, как я. Вот и нашел.

«И вы решили, что бабки нужны и мне,- подумал я.- Иугадали. Что ж, в сущности, сейчас важно только одно: соглашусь я на предложение или нет. Пожалуй, не надо рассказывать, каков был мой выбор».
        Солнце плавило мозги и броню. Хорошо, что ночью устроили дождь, который прекратился лишь пару часов назад. Теперь хоть пыль до неба глотать не будем. Ив грязи не утонем- иссушенная земля впитала влагу до последней капли. Сорок на солнце по Цельсию. Иэто девять часов утра. Что же будет в полдень? Страшное дело, даже представлять не хочется. Если на солнце сорок, значит, в танке все пятьдесят. Главное, чтобы вентилятор не сдох. Ну и все остальное тоже. Все-таки неделя на тренировки и отладку- это слишком мало. Едва-едва к особенностям машины приспособились и уже в бой. Аони, особенности, имели место быть. Настоящая
«Пантера» заметно отличалась от того игрового танка из композиниума и с современным движком на топливных элементах, к которому мы привыкли. И одно из отличий- отнюдь не идеальная вентиляция. Особенно при стрельбе. Ас учетом условий полупустыни, в которые нас загнали, нахождение внутри танка с закрытыми люками превращалось в чистый экстрим, без дураков.
        Впрочем, никто не говорил, что будет легко, и любой из нас более или менее представлял себе, что его ожидает. Подкованные люди, как-никак. Знаем, что собой представляет танк середины двадцатого века. Только раньше, как быстро выяснилось, знали больше в теории. Зато теперь не просто узнали, а осознали. Всей, можно сказать, шкурой. Ихотите верьте, хотите нет, а мне, скорее, понравилось. Было в этих железных неуклюжих, но чертовски опасных монстрах что-то настоящее, истинное, не выдуманное. Впрочем, очень может быть, что здесь во мне говорила любовь к машинам и механизмам вообще и военным ретромашинам под названием «танки» в частности. Наверняка большинству они показались бы отвратительными и даже смешными. Правда, уверен, что последнее- до тех пор, пока это самое большинство не увидело бы своими глазами, на что способен фугасный снаряд, выпущенный в толстую кирпичную стену дома из танковой пушки калибром семьдесят пять миллиметров с расстояния в километр. Или по любой другой цели. Аесли чуть-чуть задействовать воображение и представить внутри или рядом с вышеупомянутой целью живого человека (себя, к
примеру), то смех застревает в горле надолго.
        Катьке я доложил чистую правду - уехал, мол, деньги зарабатывать. Нет, пока ничего конкретного рассказать не могу, лучше и не спрашивай. Вот аванс, восемь тысяч энерго. Этого достаточно, чтобы начать лечение. Ая вернусь через девять дней (разговор происходил за день до отъезда) с деньгами, которых хватит на все остальное. Может, даже еще и останется. Ну что ты, родная, не надо плакать. Все будет хорошо, обещаю. Вернусь живой и здоровый. Яочень люблю тебя и Вовку. Очень. Считай, что это командировка. Нет, звонить оттуда я тебе не смогу, это запрещено контрактом. Мало того, я даже не имею права рассказывать об этом до конца жизни кому бы то ни было. Командировка- и все. Понимаю твой страх. Но давай так. Ради сына- ни единого словечка. Ты меня хорошо поняла? Ни подружкам, ни моей маме- никому. Иначе денег не будет, и Вовка умрет. Вот так, родная, такие условия. Да, опасность есть, врать не буду. Иначе такие деньги не платили бы. Но я справлюсь, потому что умею это делать и умею хорошо. Все, Катюш, ни слова больше, не тяни из меня жилы, прошу. Лучше собери командировочную сумку. Из расчета на восемь
дней плюс пару дней запаса…

…Оглядываю экипаж, одного за другим.
        Мехвод Сашка- такой же чернявый и коренастый, как его аватар Ганс. Надежный, исполнительный, умеет и пошутить, и посмеяться шутке.
        Радист Миша- склонный к полноте лысоватый парень, совершенно не похож на своего аватара Марка внешне, но поворчать тоже любит. За эти десять дней он сбросил не менее десяти-двенадцати кг, что, по-моему, здорово пошло ему на пользу.
        Заряжающий Костя. Сильный, широкоплечий, немногословный. Настоящий заряжающий. Масса каждого бронебойного трассирующего выстрела (снаряд вместе с гильзой) PzGr
39/42 - четырнадцать килограмм триста грамм. Фугасный чуть полегче- одиннадцать кило с лишним. Боекомплект- восемьдесят один выстрел. Попробуй-ка в бою поворочай. Раз зарядил, два зарядил, а на пятнадцатом-двадцатом выстреле сдох. Но только не Костя.
        Ну и наводчик Светлана, Светка. Которая, по сути, нас всех в это дело и втянула. Вигре она была гениальным Вальтером, попадающим в телеграфный столб с семисот метров, но и в жизни оказалась не многим хуже. На третий день тренировок влепила болванку во врытое бревно, имитирующее телеграфный столб, со второго выстрела на пятистах метрах дистанции. При этом, напомню, телескопический прицел «Пантеры» Turmzielfernrohr 12- это вам не полевой бинокль, увеличение дает всего-то в два с половиной раза.
        Вобщем, нормальный у меня экипаж, воевать можно. Да и я вроде не последний танкист.
        Смотрю на часы. До начала боя одиннадцать минут. Кажется, все обсудили, осталось внутренне собраться. Вотличие от обычной игры, в командах всего по пять машин. Видимо, не так много оказалось желающих рискнуть жизнью за деньги.
        Унас один тяж «ИС-3», один СТ- наша «Пантера», один легкий «Т-50», одна Арт-Сау
«Hummel» и одна «ИСУ-152». Упротивника… Упротивника не хуже, силы примерно равны, хоть танки и разные. Против моей «Пантеры», к примеру, все тот же не любимый мной американский «Першинг». Апротив нашего легкого «Т-50»- старый знакомец немецкий «Леопард». Впрочем, здесь каждый танк против каждого, как было и в игре.
        Местность - выжженные солнцем сопки по обе стороны мелководной полувысохшей речушки, текущей с юга на север. Вэтих сопках мы и расположились. Свосточной стороны от реки- наша база, на западе - противник. Далеко на юге- силуэты гор. Исамые натуральные развалины какого-то древнего городка посредине. Примерно полтора километра длиной и метров восемьсот шириной. Судя по звездам и движению солнца, мы где-то на юге в Северном полушарии. Но где именно, понятия не имею. Да и черт с ним. Вряд ли когда-нибудь мне захочется сюда вернуться.
        -Ну что, бойцы,- обращаюсь я к экипажу.- Вопросы, замечания, пожелания?
        -Пожелание только одно,- говорит Света.- Пусть мы победим и останемся живы. Дежурящие врачи, как нам сказали, и все средства реанимации- это хорошо, но лучше под огонь не попадать. Саша - это к тебе. Ик тебе, командир.
        -Япостараюсь,- сказал мехвод.- Но и ты не промажь в нужную минуту и ответственный момент.
        -Договорились,- краем рта усмехнулась Света.
        -Ивсем слушать командира,- добавил я.- То есть меня. Любой приказ, каким бы он ни показался бредовым, должен выполняться беспрекословно. Это закон. Иначе не стоило и кашу заваривать.
        -Есть, командир!- отчеканил радист Миша.
        -Ты, главное, приказать не забудь,- добавил заряжающий Костя, выплевывая травинку и поднимаясь с земли.- Амы уж выполним, можешь не сомневаться.
        -Тогда, экипаж,- в машину. Пора.
        Втри движения я взобрался на танк. Поднял и сдвинул в сторону крышку командирского люка и еще разок, напоследок, перед тем, как нырнуть в жаркое, душное, пропахшее нагретой сталью, кожей сидений, бензином и машинным маслом нутро башни, оглядел окрестности, втянул горячий воздух, ощущая, как подрагивают руки от впрыснутого в кровь надпочечниками адреналина.
        Ты хотел крутого танкового боя, Слава? Ты его получил. Теперь дело за тобой.
        Яскользнул на командирское место и закрыл за собой люк, будто отрезая прежнюю жизнь от настоящего и будущего. Все. Начинаем.
        Взревели моторы. Танки, похожие с высоты съемки на игрушечные, осторожно двинулись вперед.
        -Ну вот,- удовлетворенно произнес Джафар и налил себе в бокал минеральной воды. - Устраиваемся поудобнее, нас ждет настоящая трагедия. Жизнь и смерть, боль и кровь, отчаяние и надежды, которым не суждено сбыться.
        -Иэто все?- приподнял брови худощавый блондин в простом на вид, но очень дорогом летнем костюме, с недоуменным видом глядя на стереоэкран.- Яожидал более впечатляющего зрелища.
        -Не капризничай, Ричи,- откликнулся третий- низенький рыжеволосый толстяк.- Лично меня все устраивает. Как подумаю, что в этих танках живые люди- аж замирает что-то внутри. Черт возьми, древние римляне были не дураки, когда устраивали бои гладиаторов. Это и впрямь щекочет нервы.
        -Ктому же зрелище здесь - не главное,- добавил четвертый, судя по виду - китаец.- Не забывайте, господа, какие деньги и перспективы на кону. Это, признаюсь, будоражит почище любого зрелища.

«Да уж,- подумал Аркадий,- что верно, то верно. Генеральная лицензия на разработку лунных месторождений гелия-3- это вам не рюмку водки хлопнуть. Душу можно за такой куш заложить, не то что здоровье и даже жизнь нескольких жалких игроков-танкистов… Погоди. Жизнь. Как только что сказал Джафар?»
        Он сосредоточился и напряг память, которой всегда по праву гордился. Впрочем, по-иному и быть не могло при его работе, где все нужно держать в голове, не пользуясь никакими записями.

«Жизнь и смерть, боль и кровь, отчаяние и надежды, которым не суждено сбыться».
        Вот оно. Надежды, которым не суждено сбыться. Это он о чем?
        Осознание пришло сразу, внезапно. Как будто на голову вылили ушат ледяной воды. От чего данная часть тела немедленно лишилась остатков иллюзий.

«Аведь Джафар всех убьет,- подумал он с какой-то холодной отстраненностью.- Иэти трое долбаных олигархов- в курсе. Смотри сам. Здесь всего один врач, он же личный врач Джафара, который предан арабу, как собака. Все санитары- андроиды. То же относится и к обслуживающему персоналу. Сначала игроки сами перестреляют друг друга в бою. Атех, кто выживет, Джафар добьет лично. Победителей в этой игре не будет. Точнее, окончательных победителей будет только двое- те, кому достанется лицензия на добычу гелия-3. Или Джафар с китайцем или этот блондинчик с рыжим. Но и остальные двое не пострадают, ясно. Во всяком случае, физически. Они потеряют всего лишь деньги… Погоди, Аркаша, не психуй. Без паники. Тщательно, спокойно, но очень быстро обдумай все еще раз. Очень может быть, что ты ошибаешься».
        Но он уже знал, что не ошибается. Потому что его знаменитая чуйка, его шестое чувство, не ошибается никогда. Истранно лишь одно- почему она не сработала сразу, когда Джафар только предложил ему организовать это дело? Какой-то хренов арабский гипноз, не иначе. Не зря говорят, что сверхбогатые люди владеют магией, которая позволяет управлять окружающими. Просто он, Аркадий, никогда не имел раньше дело со сверхбогатыми. Только с обычными богачами. Вот и поимел. Точнее, поимели его. Аон-то, дурачок, еще радовался удаче. Вот, мол, наконец-то, пришла настоящая награда за многолетние опасные труды. Все просто оказывается. Он, организатор,- такая же разменная монета, как все остальные игроки. И впрямь кардинальное решение. Мертвые не болтают, а значит, никто и никогда не узнает о том, что здесь произошло. Сфинансовыми и прочими возможностями этой четверки уничтожить все следы не составит ни малейшего труда. Иследы, и свидетелей. Включая его.

«Твои действия, Аркадий?»
        Он посмотрел на стереоэкран, занимающий всю стену. Команды уже обнаружили друг друга и обменялись первыми выстрелами. Солнце быстро делало свое дело, земля подсохла, и пыль от траков все-таки поднялась в воздух, постепенно заволакивая поле боя. Это хорошо. Хоть какая-то маскировка…

«Так. Для начала нужно покинуть наблюдательный пункт. Под любым предлогом. Чем дальше от этой шайки, тем лучше».
        Он повернулся, шагнул к двери, чтобы выйти, и тут же был остановлен вопросом Джафара:
        -Ты куда, Аркадий? Неужели неинтересно?
        -Живот скрутило,- ответил через плечо сдавленным голосом.- Скоро вернусь.
        Кто-то, кажется, это был рыжий, коротко хохотнул.
        -Бывает,- сказал Джафар.- Если что, не стесняйся. Уменя хороший врач.
        Он поднялся по лестнице на первый этаж, выскочил наружу, перевел дыхание и огляделся. Наблюдательный пункт был оборудован в обширном бетонном подвале одного из немногих уцелевших зданий, в чахлом сквере из трех-четырех десятков акаций и нескольких платанов на южном конце города. Вернее будет сказать- населенного пункта, заброшенного, судя по всему, чуть ли не сотню лет назад. По условиям боя, танки не должны были приближаться к НП ближе, чем на триста метров (граница была обозначена цветными лазерными лучами). Случайных же снарядов, находясь в подвале, можно было не опасаться. Что ж, теперь он на открытой местности и придется рискнуть. Только куда бежать - налево к «красным» или направо к «зеленым»?
        Откуда-то справа донесся натужный рев двигателя, и на гребне сопки, полускрытый за поднятой пылью, появился и замер силуэт танка. Длинное дуло качнулось вверх-вниз, словно вынюхивая цель. Затем из него вырвался короткий язык пламени, и до ушей Аркадия донесся плотный звук выстрела. Тут же танк попятился и скрылся из виду по другую сторону сопки.

«Пантера», определил Аркадий. «Зеленые». Наводчик Светлана, командир танка Вячеслав. Тот самый, у которого болен ребенок. Ну… Он поднял руку- перекреститься, вспомнил, что не крещен, вздохнул, все равно перекрестился еще раз и побежал направо к сопке, моля всех богов, чтобы не попасть в объективы двух
«летающих глаз» - оснащенных видеокамерами роботов, зависших над полем боя. -Вот же сын собаки,- сказал Джафар, глядя, как маленькая человеческая фигурка, то и дело оскальзываясь, карабкается по склону сопки.- Сказал, что срать пошел. Асам?
        -Как он догадался?- спросил рыжий.
        -Плевать, как,- сказал белобрысый.- Джафар, ты позволишь ему уйти?
        -Уходить здесь некуда,- ответил Джафар.- На севере - пустыня, на юге- неприступные горы. До ближайшего человеческого жилья- двести пятьдесят километров…
        Фигурка оступилась, упала.
        Рыжий довольно засмеялся.
        -Он услышал твою фразу о надеждах, которым не суждено сбыться, и сделал выводы,- догадался китаец.- Умен, не откажешь.
        -Значит, тем более опасен,- сказал Джафар.
        Фигурка поднялась на ноги и вновь атаковала склон.
        -Ты хочешь с ним поиграть?- приподнял брови белобрысый.
        -Нет,- чуть подумав, ответил Джафар.- Обойдусь.
        Он придвинул к себе комм, перевел «летающий глаз» на ручное управление и вывел встроенный рядом с камерой боевой лазер на рабочий режим. На мониторе возникло четкое перекрестье прицела с расстоянием до цели.
        -Бедолага,- с деланым сочувствием вздохнул рыжий.- Небось молится всем богам, чтобы не попасть под прицел видеокамер. Ине знает, что у нас есть и совсем другие прицелы,- он откинул голову и снова засмеялся.
        -Прощай, Аркадий,- сказал Джафар.- Утебя все равно не было шансов.
        Он ткнул в клавишу, и луч лазера прошил фигурку. Человек дернулся, вскинул руки, упал, сполз вниз по склону на пару метров и замер неподвижно.
        -Готов,- сказал белобрысый.
«Яумираю»,- пришла мысль.
        Как ни странно, особой боли не было. Только сожаление. Ни жены, ни детей. Не успел. Теперь уже окончательно. Вот это, действительно, жаль…
        Он лежал лицом вниз, чувствуя, как сухая трава колет щеку и как медленно, но неотвратимо уходит из тела жизнь и приближается смерть.
        Не страшно. Но, признаемся, обидно. Просто так обидно, что даже умирать не хочется. Ахочется, наоборот, отомстить. Чертов араб. Не раскусил я тебя сразу, Джафар. А ведь должен был, должен…
        Что-то пискнуло в левом боковом кармане штанов.

«Рация,- вспомнил он.- Господи, это же мини-рация для связи с экипажами танков! Я специально ее прихватил на всякий случай, еле нашел, такие уже не выпускают чуть ли не сто лет. Молодец, Аркаша. Все-таки ты молодец. Хватило б только сил и времени. Господи, дай мне еще немного времени, а? Это все, о чем я тебя прошу. Икапельку сил».
        Медленно, превозмогая слабость и боль, он потянулся левой рукой к карману… -Круто мы попали, командир,- сказал радист Миша.- Какие будут предложения?
        Говорил он громко, почти кричал и все время непроизвольно тряс головой, словно бык на лугу, отмахивающийся от назойливого слепня. Что делать, контузия - вещь неприятная и проявляет себя по-разному.
        Эта удобная, с трех сторон закрытая склонами сопок лощина подвернулась очень вовремя. Мы заползли в нее и остановились. Саша по моей команде выключил двигатель. Теперь экипаж сидел на броне и проводил короткое совещание. Нас, разумеется, могли обнаружить с помощью «летающего глаза», но это и все. Зато подслушать, о чем мы говорим, вряд ли. Ибо рация сдохла через тридцать секунд после того, как нами было получено сообщение Аркадия. Мы как раз выползли на гребень сопки, чтобы сориентироваться и выйти на связь с остальными после столь ошеломляющего известия. Потому как радиус действия нашей танковой радиостанции FuG
5 максимум шесть километров. Идля этого максимума как раз и желательно стоять где-нибудь на возвышенности и в хорошую погоду. Погода была хорошей, слов нет. Еще б градусов на двадцать попрохладнее, и вообще шикарно. Но что есть то есть, жаловаться все равно некому. Короче, выползли мы. Рискуя, понятно, довольно сильно.
        Внизу виднелась долина реки. Слева- развалины городка, частично скрытые чахлой зеленью. Впереди, сразу за рекой, «вражеские» сопки. Вот оттуда и прилетел снаряд чужой арты. Как раз в тот момент, когда Миша связывался с остальными. Результат: рация накрылась, у радиста легкая контузия. Аможет, и не такая уж легкая, сразу не разберешь. На самом деле повезло, все могло быть гораздо хуже при таком раскладе.
        -Уходить надо,- высказался мехвод Саша.- Баки, считай, полные. Километров на двести хватит, если по заброшенному шоссе, что вдоль речки. Атам и до жилья рукой подать.
        -Угу,- заметила Светлана.- Ушел один такой. Нас обнаружить и расстрелять из боевого лазера- раз плюнуть. Мы на древних гусеницах, они на антиграве. Угадай, у кого решающее преимущество?
        -Уменя только два вопроса,- сказал я.- Слышали эти нелюди сообщение Аркадия или нет? Я склонен считать, что слышали. Ивторой. Кто, кроме нас, был настроен на ту же частоту, на которой передавал Аркадий?
        -Все наши были настроены,- ответил Миша.- Это же была частота нашей команды, тридцать мегагерц.
        -Тогда третий вопрос,- сказал я.- Успел Аркадий передать то же сообщение нашим противникам или нет?
        -Ичетвертый,- добавила Света.- Кто поверил этому сообщению, а кто не поверил и продолжает бой на прежних условиях?
        -Была бы рация цела…- вздохнул Михаил.
        -Но она разбита,- мехвод Саша огляделся тревожно.- Двигаться надо, ребята, нельзя долго на месте стоять. Движение- это жизнь.
        Все молча посмотрели на меня, ожидая приказания. Все правильно. Якомандир, мне и решать. Только теперь от моего решения зависит, жить нам или умирать. По-настоящему. Про себя я уже подумал, что, скорее всего, умирать, но вслух произнес:
        -Исходим из того, что Аркадий сказал правду и убийцы слышали его сообщение. Предположить, что они не прослушивают наши частоты, было бы верхом глупости.
        -Верхом глупости было- соглашаться на участие во всей это авантюре,- громко вздохнул радист.- Эх, ведь говорила мне мама…
        -Миша, заткнись, пожалуйста,- предложил я, добавив в голос стали.- Ивпредь, прежде чем открыть рот, спрашивай разрешения. Мы на войне. Здесь другие правила и законы. Ты своим вечным брюзжанием подрываешь наш моральный дух. Аэто недопустимо. Все понятно или объяснить по-другому?
        -Все понятно, командир. Извини.
        -Отлично. Что из оружия у нас есть, кроме пушки и двух пулеметов? Наводчик, доложи.
        -О’кей,- ответила Света.- Два автомата МР-40, пять пистолетов «вальтер» P-38, десять ручных гранат и три фаустпатрона. Последние не входят в штатный комплект вооружения, но на всякий случай мы их взяли.
        -Ясно, спасибо. Значит, так. Твой, Миша, курсовой пулемет приспосабливаем мне на командирскую башенку в качестве зенитного. Наш главный враг теперь в воздухе. Задача: по восточным склонам сопок, стараясь не обнаружить себя, двигаемся на юг. Затем через сопки прорываемся в южную часть городка, обнаруживаем и захватываем наблюдательный пункт вместе со всеми, кто там есть. Как раз личное оружие с фаустпатронами и пригодится. Если нас атакует один или оба «летающих глаза», будем отстреливаться из пулемета. Точнее, я буду отстреливаться. Если меня убьют, за старшего- Света. Помните. Главное- взять их в заложники. Только так у нас появится шанс выжить. Вопросы есть?
        -Уменя,- сказал радист Миша.- Не вопрос, а предложение.
        -Только коротко.
        -Разреши, командир, я прихвачу ракетницу и попробую обнаружить НП в пешей разведке? Если быстро найду, пущу зеленую ракету. Если меня ранят, красную. Все равно без рации и пулемета мне делать нечего.
        -Нет,- отказал я.- На гусеницах будет быстрее. Опять же, ты с нами и под прикрытием брони. Без крайней необходимости экипаж разбивать нельзя. Хоть это и банально звучит, но вместе мы сила, а поодиночке- никто. Но за предложение - спасибо. Если понадобится пешая разведка, учту. Все, господа танкисты, за дело. Времени у нас, считай, ноль.
        Мы очень надеялись, что драться со своими же товарищами (после сообщения Аркадия, товарищами по несчастью стали все- и наши, и «противник») не придется. Но, увы, оправдаться надеждам не пришлось. «Першинг» появился сзади, едва мы успели пройти на юг около пятисот метров. Итут же открыл огонь. Первый снаряд поднял фонтан земли слева.
        -Разворачивай!- крикнул я по внутренней связи мехводу.- «Перш» сзади! Света, готовься. Кажется, он невменяемый.
        Выхватываю из-за пояса приготовленные специально для такого случая красные флажки и начинаю ими отчаянно махать в надежде, что «враг» сообразит- что-то здесь не так и перестанет стрелять.
        Хрен там, не соображает.
        Второй снаряд рикошетит от башни, и я буквально падаю на свое место. Вголове звон, в теле- крупная дрожь.
        -Вбрюхо ему!- кричу и не слышу себя.
        -Ка-ззел!- шепчет привычно Светка.
        Мне не слышно, но я угадываю по губам.
        Встволе у нас бронебойный…
        Да-дах!!
        Хорошо, командирский люк открыт, и пороховой дым быстро выветривается. Ато ведь дышать и впрямь нечем- хреновая вентиляция в «Пантере», как было уже замечено…
        Высовываюсь, смотрю и снова прячусь. Как раз вовремя. Мы успели развернуться.
«Перш» обездвижен- гусеница слетела, танк закрутило, и теперь он очень удачно стоит к нам боком. Но его девяностомиллиметровая пушка уставилась нам точно в лоб, и я уже понимаю, что взаимопонимания не случилось- он будет стрелять.
        Ну, гад, сам напросился…
        -Бронебойным заряжай!- командую.- Вальтер… тьфу!.. Света, наводи ему под башню!
        Враг бьет.
        Мимо! Снаряд лишь чиркает по броне.
        Наша очередь.
        -Огонь!
        Хороший Светка наводчик, что ни говори. Точно в двигатель.
        Пожар, дым.
        -Бронебойным!- кричу снова.- Пока они не очухались!
        На этот раз мы стреляем одновременно.

«Перш» попадает нам в лоб, в башню. Сашка резко тормозит. Снаряд не пробивает броню, но думаю, что контузия теперь не только у Миши. Меня, во всяком случае, швыряет вперед, и лбом я въезжаю точно в нижний край командирской башенки. Это только у «советских» и «американских» танкистов ударозащитные шлемофоны. Ау нас,
«немецких», простые пилотки.
        Матерюсь в голос от боли, кровь из рассеченного лба заливает глаза, и я нетерпеливо вытираю ее рукавом куртки.
        Светка по-прежнему не мажет, умничка.
        Теперь «Перш» не только горит, но и осел набок, почти уткнувшись стволом в землю. Отъездился, бродяга. Иотстрелялся.
        -Саша, Миша, живы?- спрашиваю по внутренней связи, поскольку Светка и заряжающий Костя здесь же, в башне, перед глазами.
        -Здесь мехвод,- откликается Сашка.
        -Жив,- отвечает радист.
        -Разворачивайся!- снова командую мехводу.- Продолжаем движение в прежнем направлении!
        Итут из-за ближней сопки, бесшумно, словно фантом, всплывает «летающий глаз». У«Перша» как раз распахиваются два люка- командирский и мехвода, и оттуда показываются танкисты в песочного цвета форме. Мехвод крест-накрест машет руками- нихт шиссен, мол, камрады.
        Мы и не собираемся «шиссен». Стреляет «летающий глаз». Боевой лазер- это вам не танковая пушка времен Второй мировой. Он не мажет. Ну, разве что в исключительных случаях. Здесь, однако, все, как на ладони…
        Никогда раньше не видел, что делает боевой лазерный луч с человеком. И, даст бог, не увижу. Мехвод прожжен насквозь. По-моему, он даже крикнуть не успевает, падает мертвым обратно в люк. А «летающий глаз» уже бьет в командира, который только-только выбрался на броню и ни хрена не видит, поскольку помогает выбраться наружу кому-то из экипажа. Бьет и попадает.
        Но тут я прихожу в себя и открываю огонь из своего МГ-34. Горячие гильзы летят в сторону, пулемет грохочет и трясется, и злые пули калибра 7,92 мм настигают цель.

«Летающий глаз» вздрагивает, словно живой, замирает в воздухе, я даю еще одну длинную очередь. Чертова машина пытается маневром вырваться из-под огня, но я не отпускаю спусковой крючок, веду раскаленным стволом пулемета вслед за ней, и, наконец, «летающий глаз» камнем падает на землю. Все, готов. Один есть.
        -Вперед!!- с бешеным воодушевлением ору я.- Вперед, ребята! Жми, Сашок! Жми, дорогой, мы их сделаем, обещаю!!
        Но мы их не сделали.
        Сначала наткнулись на нашу сгоревшую арту «Hummel». И сомкнувшийся с ней в смертельных объятиях не наш легкий танк «Леопард». Мы даже не остановились, чтобы проверить, остался ли кто в живых. Сначала нужно победить и выжить самим, а уж потом, как сказал бы Михаил Юрьевич Лермонтов, считать раны и товарищей.
        Второй «летающий глаз» настиг нас, когда мы ползли на первой передаче вверх по крутому склону, намереваясь перевалить через сопку и оказаться на южной окраине городка, где и был расположен НП.
        Он зашел со стороны солнца, и потому я его вовремя не заметил.
        Первый же выстрел оплавил башню и превратил мой МГ-34 в кусок бесполезного металла. Акогда я нырнул внутрь за фаустпатроном и снова высунулся из люка, стараясь поймать в прицел эту летающую сволочь на доступной для моего оружия дистанции, «глаз» плюнул лазерным боевым лучом второй раз.
        Последнее, что я помню перед тем, как потерять связь с окружающим миром,- это страшный, всепоглощающий грохот, который (да, да, мне кажется, что именно он, а не взрывная волна) вышвыривает меня наружу из командирского люка. Ав глаза бьет яркий оранжевый свет, жар опаляет лицо, я падаю вниз, ударяюсь головой о кормовую броню, и наступает полная темнота…

…Черный дым от горящей «Пантеры» столбом поднимался к небу. Было хорошо видно свернутую набок развороченную башню и тела двух мертвых танкистов, изломанными куклами валяющиеся неподалеку.
        -Последний,- сказал Джафар, сажая глайдер неподалеку.- Это - последний.
        -Хорошо попали,- удовлетворенно заметил белобрысый.- Даже боезаряд сдетонировал.
        -Следует отдать им должное- они храбро сражались,- заметил китаец.- Древние пулеметы и пушки против боевых лазеров. Достойно восхищения. Яполучил истинное удовольствие.
        Когда стало ясно, что умирающий Аркадий передал свое радиосообщение, а два экипажа из десяти поверили ему и открыли огонь по «летающим глазам», выход оставался только один: немедленно уничтожить всех. Что и было проделано с помощью все тех же
«летающих глаз». Все-таки даже танковые пулеметы времен Второй мировой против боевых лазеров не играют. Итанковая броня прожигается тоже на раз. Хотя один
«летающий глаз» все-таки был потерян, сбитый огнем пулемета вот этой самой
«Пантеры». О чем это говорит? Расслабляться и терять бдительность нельзя, даже если у тебя решающее преимущество, и ты на пятьсот процентов уверен в победе. Сегодня они убедились в этом дважды.
        -Одно плохо,- заметил рыжий.- Так и неясно, кому из нас досталась Луна. Сразу говорю, что жребий тянуть мы не станем.
        -Зачем жребий?- удивился Джафар.- Решим вопрос. Мы же цивилизованные люди.
        Он взял плазменный излучатель и открыл дверцу.
        -Стоит ли?- спросил китаец.- Итак ясно, что все погибли.
        -Если хочешь, чтобы все было сделано, как надо, делай это сам,- ответил Джафар. - Яхочу убедиться лично.
        Никто из них не заметил, как сзади, из-за гусеницы танка высунулось туповатое рыло фаустпатрона. И уж тем более никто не услышал, как чьи-то спекшиеся губы тихо, почти беззвучно, прошептали: «Огонь».

…Когда сверху перестала падать земля вперемешку с кусками металла и горящего пластика, и дым рассеялся, я, цепляясь за горячую, нагретую солнцем гусеницу, поднялся на ноги и шагнул к разбитому глайдеру.
        Это они хорошо придумали- настоящее оружие времен Второй мировой. Очень правильно. Оказывается, и фаустпатрон может плясать против РПИ - ручного плазменного излучателя. Особенно на эффективном для первого расстояния до тридцати метров. Примерно столько здесь и было.
        Яподошел вплотную и повел стволом МП-40, считая тела. Пятеро. Чернявый араб, белобрысый европеец, рыжий амер и китаец. Плюс доктор. Все, как и сообщил перед смертью Аркадий. Доктора жалко, но сам виноват. Нужно выбирать, на кого работаешь. Ага, тут же сказал я сам себе, можно подумать, ты выбирал, когда согласился на эту игру.
        Араб шевельнулся и застонал. Я шагнул ближе, меня заметно шатнуло. Но равновесие удержал, вгляделся. Его лицо и грудь с правой стороны были залиты кровью так, что даже не определишь, куда он ранен.
        -Десять миллионов,- сказал он и приоткрыл левый, наполненный болью глаз. Вполуметре от его правой руки валялся плазменный излучатель. Все правильно, перед тем, как я выстрелил, оружие было у него в руке.
        -Что?- спросил я.
        -Десять миллионов энерго, если ты меня спасешь,- его голос звучал на удивление спокойно и уверенно для того зрелища, которое он собой представлял. Сразу было понятно- этот человек умеет управлять людьми и судьбами.- Портативный автореаниматор- в наблюдательном пункте. Иникто никогда ничего не узнает. Я- Джафар. Клянусь Аллахом и своей честью. Тебя ведь Слава зовут, да? У тебя жена Катя и больной сын. Ты станешь богатым человеком, Слава, и спасешь сына…
        -Утебя нет чести, не лги. Да и в наличии Аллаха я сомневаюсь,- сказал я и нажал на спусковой крючок.
        Девятимиллиметровые пули разорвали еще живое тело того, кто назвал себя Джафаром. Он дернулся, левая, унизанная перстнями рука заскребла выжженную сухую землю, затем человек издал нечто среднее между кряканьем и хрипом и затих.
        Яоблизал сухие губы и подумал, что первым делом нужно раздобыть воды- очень хочется пить. Затем заняться своими ранами- левый бок болел неимоверно и, кажется, снова пошла кровь. Также продолжал саднить лоб и одновременно затылок. Что он сказал? Портативный реаниматор? Это хорошо. Пригодится. Затем нужно разыграть свою смерть. Лучше всего найти кого-то похожего на себя из убитых танкистов других экипажей, перетащить сюда, облить бензином и сжечь. Предварительно, переодев в свою форму. Так, на всякий случай. Поэтому, простите меня, ребята, но хоронить я никого не стану. Ибо, если есть могилы, значит, должен быть и тот, кто их копал. Хорошо, к слову, что мы сюда прибыли без всяких документов, полное инкогнито… Далее. Этих четверых будут искать и обязательно найдут. Рано или поздно. Значит, тела лучше всего уничтожить. Полностью. Идля этой цели вполне подойдет ручной плазменный излучатель. Хватило б только заряда и запасных батарей.
        Или оставить все как есть и сымитировать последний бой?
        Вон Сашка мертвый лежит, мехвод мой. Подтащить его сюда, сунуть в руки пустой фаустпатрон и автомат… Так, чтобы тому, кто будет это дело расследовать, сразу стало понятно, что тут произошло. И, главное, правдиво ведь выйдет. Так все и было. Только Сашка вместо меня, а ему уже все равно…
        Ладно, это я потом решу- что лучше. Башка после двух контузий подряд соображает хреново. Апока…
        Яприсел рядом с мертвым Джафаром и осмотрел его руку. Вглазах все плыло и качалось, но усилием воли я не позволял сознанию меня покинуть.
        Держаться. Думать. Действовать.
        Четыре золотых перстня. Два с бриллиантами, один с изумрудом и один с огромным рубином. Не нужно быть специалистом, чтобы понять- этот сукин кот носил на руке целое состояние. Что ж, знаешь, даже прощения не буду просить. Ни у тебя, ни у твоего аллаха. Это теперь мое, потому что ты мне должен деньги. Аденьги мне нужны, чтобы спасти сына.
        Яснял перстни. Три поддались легко, а для того, чтобы добыть четвертый, с самым крупным бриллиантом, пришлось отрубить палец боевым ножом. Затем спрятал драгоценности во внутренний карман куртки, с трудом поднялся на ноги, поправил на плече автомат и, не оборачиваясь, поковылял по направлению к городку. Для начала нужно было выжить и остаться на свободе. Все остальное - потом.
        notes
        Примечания

1
        Военкосмолет- жаргонное название военного астронавта в Российской империи.

2
        Бэтлсьют- боевой костюм военкосмолета. По сути- скафандр- со специальными боевыми функциями.

3
        Semper Fidelis- «Всегда верен» (лат.), девиз морской пехоты США.

4

«Никто, кроме нас!»- девиз Воздушно-Десантных Сил Российской империи.

5
        СКН (USN- Space Alliance of Nations)- Союз Космических Наций. Мощная международная организация, в которой состоят государства, способные к самостоятельному выходу в космос. Это: Российская империя (включая Японскую автономию), США, Союз Европейских государств, Китай, Индия, Южноамериканская Конфедерация, Великий Израиль, Арабско-Африканский Альянс). Фактически СКН- наследник Лиги Наций и ООН.

6
        Камарк- домашнее травоядное животное Новой Германии, чем-то напоминающее бегемота. Источник мяса и молока, любит воду.

7
        Halb Liter- поллитровка (пер. снем.).

8
        Доить камарка- соответствует русскому «тянуть кота за хвост». Камарк- домашнее травоядное животное Новой Германии, чем-то напоминающее бегемота. Источник мяса и молока, любит воду.

9
        Шприген (springen) (нем.)- прыжок.

10
        -Прикрой меня, атакую!
        -Разворот!
        -Ганс, сзади!
        -Проклятье, я горю!
        -Получай, сволочь!
        -Ганс, уходи! Уходи, Ганс!! (нем.)

11
        Помогите…

12
        Лейтенант Ланге, падаю на Фобос, помогите. Все, кто меня слышит… (нем.)

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к