Недоучка Александр Владимирович Забусов
        Наделенные – каста охотников на сторонников Хаоса. По заданию Создателей они зачищают от Темных Землю, ставшую тюрьмой для захваченных Падших Ангелов. Засветившись при отработке контракта, одна из команд Наделенных сама становится предметом охоты Темных. С Земли удается вырваться лишь одному. В наказание за неосторожность Создатели отправляют его в ссылку на дикую планету Ясунь, где он должен закончить свою жизнь в забвении.
        И так бы оно и случилось, но через сто лет судьба или случай забрасывает на Ясунь паренька с планеты Земля, и старик начинает передавать ему свой опыт охотника на Темных. После гибели наставника недоучке удается вернуться в свою реальность. Вчерашнему выпускнику школы предстоит узнать, что современная Москва имеет и другую – темную – сторону. Полтергейст, колдуны и ведьмы, оборотни и вампиры – вот неполный список тех, с кем придется иметь дело недоучке, чтобы выжить.
        Александр Забусов
        Недоучка
        
        Часть первая
        Безбилетных пассажиров Харон переправляет обратно исключительно за их счет
        Дилан Форестер появился на рабочем месте ровно в девять, в хорошем настроении, насвистывая какой-то мотив. Кивнул приподнявшейся из-за стола при виде начальства девушке-секретарше, нанятой в персонал компании из русских. Вошел в кабинет.
        Внешне мистер Форестер представлял собой тип молодого, энергичного руководителя, тридцати трех – тридцати пяти лет, поджарого, загорелого, с коротко остриженными волосами. По роду деятельности – не кабинетный работник, потому как частые командировки не давали ему засиживаться на месте.
        В Москву он прибыл два года назад, аккурат во время передачи власти в стране от одного русского президента другому. Удивляться такой рокировке в высших эшелонах власти не стал, уж слишком много в этой жизни успел повидать. Несмотря на всеобщую разруху в городском коммунальном хозяйстве, видимую невооруженным глазом, освоился быстро, нужными связями обзавелся.
        Страна оказалась для американских предпринимателей территорией больших возможностей. Местными продавалось, сдавалось в аренду, менялось по бартеру все, за что только можно было урвать хоть какой-то ощутимый куш от зарубежных воротил, а окупаемость сделок редко когда не составляла триста процентов прибыли.
        Утреннее настроение было, как всегда, отличным. Кто хорошо знал Дилана, считали его оптимистом по жизни и немножко, совсем чуть-чуть, баловнем удачи. К его приходу секретарша раздвинула шторы на окнах в кабинете шефа. День выдавался по-настоящему погожий.
        Глава отдела контрактов уселся в кресло, включил компьютер, готовясь приступить к выполнению своих обязанностей. Пока «железо» грузилось, между делом принялся разбирать поступившую почту. Взял конверт, лежащий сверху, и вытянул из него листок бумаги. Текст, напечатанный на машинке, был коротким и на первый взгляд не соответствовал направлению деятельности фирмы, в которой Форестер имел возможность трудиться.
        Три строчки на английском языке:
        Команде, пребывающей на территории охоты, грозит уничтожение. По проверенным данным, Ассамитами получена информация о вас. Рекомендуем приступить к немедленной эвакуации. Окно перехода будет обеспечено 04.07 в 13 часов по местному времени. Врата № 871.
        На только что веселом лице мужчины отразилась туча проблемных мыслей. Действительно, дело плохо, если объявлена внеплановая эвакуация, но хуже всего то, что она касается возможного появления Ассамитов в Москве. Контингент, подлежащий зачистке командой Форестера, был разноплановым по структуре, члены команды это на себе прочувствовали. Все вампиры, за малым исключением, ночные убийцы, но представители указанного клана – это нечто особенное.
        Он размышлял, шаг за шагом укладывая в схему последовательность проделанной охотниками работы. Где же они так наследили, что попали в поле зрения тех, о которых знали лишь по слухам? Можно смело подытожить: если не поторопятся убраться с чужой им территории, то будут иметь дело с коллегами.
        Ассамиты – наемные убийцы. Скрытные и неразговорчивые, когда дело не требует внедрения в стан заказанных объектов. У клана особый статус, длинные руки и широкий спектр агентуры из смертных. Они путешествуют везде в поисках своих жертв, принимая в качестве платы кровь своих же нанимателей. Проводя большую часть своего существования в охоте и преследовании других вампиров, не брезгуют брать заказы на людей, входящих в списки сильных мира сего.
        Ассамиты как никто другой знают особенности и слабости себе подобных. Они не приходят на помощь – они заключают контракты и считают делом чести выполнять их до последней буквы, но не более того. Если контракт принят, ничто не может остановить убийцу, пока жертва не будет мертва или он не убедится, что наниматель обманул его.
        Однако, опять-таки, из добытой информации следует, что если объекту контракта удается уничтожить направленного за его жизнью и кровью наемного убийцу, Ассамиты отступают, уплачивают заказчику неустойку и обычно не предпринимают попыток отомстить. Они больше никогда не принимают новых контрактов на этого вампира и при случае выказывают ему свое уважение. Но на людей этот неписаный принцип не распространяется.
        Ко всему прочему этот клан – единственный, кто принимает заказы на нейтрализацию Наделенных, которых по возможности старается обходить стороной любая нечисть почти со всех планет Вселенной.
        Один из высших вампиров, которого команде удалось захватить, что называется, без причинения ущерба его голове и шее, в надежде, что сотрудничество поможет вывернуться из железной хватки инопланетных бойцов, разоткровенничался. Сотни полторы лет тому назад он сам пользовался услугами клана…
        Так вот, он предположил, что схлестнуться с Наделенными для вампира-наемника не цель. Без соответствующей оплаты Ассамиты, даже если представится возможность обнуления без особого риска, и пальцем не пошевельнут. Маниакальной тяги к убийству Наделенного за ними не замечалось, тем более кровь особого смертного в пищу не годится: порченая она. Все равно что поглощать соляную кислоту вместо виноградного сока. Ну и зачем попусту рисковать?
        «Да, в этом плане Ассамиты от нас отличаются в корне!» – сделал вывод Форестер.
        На самом деле Наделенные – обычные охотники. Представители разных цивилизаций со многих планет в Галактике, перешедших на высокую ступень развития цивилизационного процесса, называют их Наделенными, имея в виду дарованные и в дальнейшем развитые особые силы и навыки, которые позволяют им на равных сражаться с порождениями мрака. А если разбираться детально, вселенские охотники воюют с силами, отколовшимися при разрыве отношений между Создателями, принявшими сторону ревизионистов законов созидания, решивших, что Хаос – это тоже творчество…
        Мужчина еще раз осмотрел конверт. Проштемпелевано на городской почте в полночь. По селектору вызвал секретаршу. Та вошла, держа блокнот наготове.
        Форестер поднял конверт и помахал им.
        – Наталья, вы ведь вскрывали это письмо. Может быть, ненароком прочли?
        – Конечно нет, мистер Форестер, – с обиженным лицом пошла в отказ девушка. – Что-нибудь не так?
        – Ничего, все в порядке, – ответил Дилан, отпуская ее.
        Оставшись один, он ввел в компьютер пароли, открыл в интернете почту. «Так! Кому первому?..»
        Планета Земля, реальность 1164-3. Начало
        Команда охотников Форестера, собранная воедино с разных планет и реальностей Вселенной ведомством планетарной безопасности, была лишь одной из многих, посланных на планету-ловушку под названием Земля. Состояла она из пяти представителей человеческих рас. Работать предстояло на задворках необъятной космической пустоты, на планете, пребывавшей в зачаточном состоянии развития местной цивилизации. Стоявшая перед командой задача была широкомасштабной.
        Так уж случилось, что по ряду причин верхушка Темного мира, бывшая когда-то единым целым семейства Творцов-Создателей, избрала Землю одним из форпостов своего владычества. Проходил такой процесс с большим скрипом, и на это были свои причины. Но о них речь пойдет не сразу.
        Исходя из особого интереса противной стороны к заштатной планетке в данной Солнечной системе, Создатели приняли решение существенно проредить ряды их помощников. В частности команда Дорэса Хериса Парра, он же Дилан Форестер в его земной ипостаси, должна была заняться кланами вампиров реальности 1164-3 и на другой энергетический мусор не отвлекаться: на то иные команды высланы. Контакты между командами запрещены, с куратором – строго ограничены. Метод реализации порученного задания – свободный поиск и нейтрализация выявленных объектов. Время не лимитировано. Миссия сверхсекретная, требующая особого подхода к исполнению и скрытности.
        Очутившись на месте, члены команды ушли в свободное плаванье. С местной администрацией, курировавшей участки переходов Звездных врат, состоявшей в том числе и из аборигенов планеты, встречались лишь раз. Переход осуществили под прикрытием туристов, прибывших с одной из развитых планет, после чего растворились в среде миллиардов аборигенов. Первый год изучали обстановку, внедрялись, обживались. На основе выявленной информации строили планы и в конце концов приступили к реализации программы.
        Земные вампиры существуют во многих странах, однако распознать их, даже проживающих на Земле, очень сложно, так как их облик часто меняется. Зачастую они похожи на обычных людей, ведь за тысячи лет кровопийцы уже научились прятаться. Да-да! Вампиры (или, как они сами себя называют, Древний народ, а чаще – Древние) были всегда, но в большинстве своем они проснулись совсем недавно. Заметив бурную активность вокруг своих кланов, начали паниковать и совершать неосмотрительные поступки, тем самым выдавая себя.
        Люди ведающие (а такие имеются в каждой земной расе) с давних пор наблюдали некоторые несоответствия в поведении иных своих соотечественников. Внимательно отслеживали ситуационные нестыковки и жизненный уклад индивидуумов, манеру поведения. Сопоставляли факты смертей и происшествий, имеющих чуждый повседневности окрас. Сложно сказать, что заставляло так внимательно относиться к первым выявленным Древним, но за сотни лет в анналах многих библиотек скопились десятки рукописей о вампирах.
        Потратив круглую сумму на пожертвования в кассу католического государства, охотники получили возможность поработать в секретных хранилищах библиотеки Ватикана. Картина реальности более-менее прояснилась, обнажив структуру древних связей, нити которых привели к современным реалиям.
        Действуя решительно, команда основательно пощипала клан Камарилла – многочисленное объединение вампиров, сформировавшееся еще в местном позднем Средневековье, и не только в этой реальности. Клан, созданный, чтобы защитить вампиров от чисток инквизиции, утвердить традиции Каина и провести в жизнь Великий маскарад, осознав свою уязвимость и то, что их планомерно – неясно кто и, главное, зачем так кардинально – уничтожают, залег на дно, растворившись среди сотен миллионов людей.
        Тихий уход в тину целого клана, самого крупного на планете, заставил пересмотреть концепцию дальнейших действий. Да и то сказать, странный народец подобрался в клане, если учитывать исполнение ими своих традиций. Кровососы отвергают образ вампира как чудовищного хищника, предлагая взамен тайную жизнь среди людей и осмотрительное питание. Поэтому работать с представителями клана было просто. Без особых потуг и церемоний на заклание отправили сотни три вампиров.
        Смене концепции помогла Барила Лестра, отвечавшая в команде за оперативное прикрытие и разведку. Она почти случайно напоролась на гнездо клана Бруджа. Сначала подумала, что криминальный элемент красится под Древних, ведь тем из них, кому перед раз-воплощением и уходом в небытие удалось развязать язык, больше соответствовало определение настоящих бандитов с нарушением мозговой деятельности, чем клана.
        Сумасшедшие уроды, маньяки и дикари – вот кто члены этого клана. Земной аналог попавшего в поле зрения контингента – панки, террористы, бунтари, преступники и насильники. Казалось бы, их объединяет лишь общее презрение к любым социальным институтам, неважно, созданы ли они вампирами или смертными. Но это не совсем так. На поверку оказалось, что клан состоит из наиболее свирепых вампиров, и даже незначительный знак неуважения или какая-либо неприятность способны вызвать у них приступ безумия.
        С ними как раз пришлось повозиться. Под корень не уничтожили, но, как и требовали Создатели, проредили существенно. Раны, полученные при зачистках, зализывали в течение пары месяцев, и это с учетом того, что использовали при их заживлении самые новейшие фармпрепараты со всех галактик. Отдыхали и лечились разобщенно: не могут охотники долгое время в команде работать, им свобода и творческий порыв в работе дороже всего.
        Вот именно в этот период мистер Форестер и осел в Москве, причем со своим коллегой Корианом Лутыном Цахисом, «в миру» Леонидом Цахальским, не встречался. Общего между ними было мало. Дилан принадлежал к гуманоидной расе планеты HD 85512j в созвездии Парус, расположенной в центральном периметре 54-го сектора. Размером планета в три раза больше этой, на которую они временно откомандированы, вращается вокруг оранжевого карлика и имеет стабильно комфортный климат.
        Естественно, и цивилизация на ней высокоразвитая, из-за чего численность Наделенных на планете не больше дюжины. Государства и сообщества многие столетия не воюют. Основные противники охотников – это проявления полтергейста, а также оченьочень редко – прорвавшиеся в обжитые районы Вселенной Падшие Ангелы.
        Цахис же, напротив, житель отсталой планеты с задворок 31-го сектора. Дыра несусветная. От войн аборигены отказались всего лишь две сотни лет назад, да и то под нажимом извне. Атмосфера планеты хоть и кислородная, но с большим процентом примеси аммиака. Природа тоже не на стороне людей: деревья и цветы стреляют ядом, многие озера и даже реки – кислотные. Из-за этого и большинство организмов при употреблении в пищу сначала подлежат переработке. Так ведь их еще сначала добыть нужно, а это проблема. Без применения лазера даже мечтать о добыче не стоит. Потому и командировку на эту планету Цахис поначалу воспринял как своеобразный отпуск.
        Здесь Цахис – Леонид Михайлович Цахальский – по основной профессии числился ветеринаром, а по роду нынешних занятий – челночником-перекупщиком. Когда он окончательно внедрился в рутину московской реальности, маскируясь под москвича, озабоченного добыванием средств на хлеб насущный, однажды в сообществе таких же бизнесменов-мешочников высказался о себе так: «Не мы такие – страна такая!»
        Оно и верно. В этой реальности новая Россия 90-х напоминала Гуляйполе с его разгулом преступности и одновременно американский Капитолий – венец демократии, где каждый политик дудит в свою дуду, отстаивая интересы выдвинувших его на хлебное место людских кланов.
        Спальный район Москвы
        За пару месяцев до получения письма
        На мелкий дисплей коммуникатора Цахальского, внешне напоминавшего ширпотребовские наручные часы фирмы Seiko, поступило сообщение: «Общий сбор…» День, час, ну и, естественно, адрес места встречи прилагались. Как ни странно, прибыть членам команды нужно было в Москву.
        «Оригинально! Ехать никуда не придется, – отметил про себя Леонид, решив, что работать предстоит на месте. – Сегодня Москва, считай, обретенный рай для подопечных команды – тех, кого, исходя из поставленной задачи, следовало переправить в преисподнюю. Человек пропадет – никто и не хватится. А если что, представители правопорядка спишут на кого угодно, только не на виновных в пропаже».
        В назначенный час собрались на конспиративной квартире под крышей стандартной пятиэтажки одного из спальных районов города. Дождавшись, когда за последним прибывшим закроется входная дверь, старший команды объявил:
        – Цель экстренного вызова объяснит Лара.
        Ларой Дорнье как раз и была охотник с планеты Сорник Барила Лестра, оперативник и разведчик команды. Поднявшись из кресла, она окинула взглядом присутствующих и сообщила:
        – Есть возможность покончить с кланом Финансистов. – И замолчала, давая возможность переварить информацию.
        Все молчали. Сказанное воспринималось с трудом. Те, кого охотники между собой прозвали Финансистами, нигде особо не светились. У них, видите ли, особый менталитет развился. Осознание собственной порочности проявлялось в недоверии даже к собратьям из других кланов. Поэтому они не только возвели стены между собой и миром смертных, но и отгородились от тех, кто подобен им самим. С последними контактировали через избранных на один контакт посредников, после чего будто растворялись в пространстве. И как до таких добраться, а тем более одним махом покончить с ними? Что-то их контрразведчик напутала!
        В различных источниках, изученных со всем тщанием, значилось, что Финансисты в своей современной форме представляют собой чуть ли не гибрид кровососа и Падшего Ангела. Среди своих они считались эдакими моральными уродами. А как их еще воспринимать?
        Эти богатые купцы, спекулянты и инвесторы большую часть ночи проводят, управляя своими громадными средствами из офисов в небоскребах. Лишь на остаток ночи члены клана спускаются в склепы и подземные мавзолеи, исполняя свои темные и отвратительные обряды. Численность свою поддерживают не выше определенного предела и держатся в стороне от дел других вампиров. Оставаясь нейтральным в противостоянии вампиров, клан не останавливается ни перед чем в создании своей торговой империи. Богатство клана не вызывает сомнений, но никто не знает цели его накопления.
        – Как, сразу со всеми покончить? – уточнил Карл Эккарт, охотник, рядившийся под средней руки рантье из Швейцарии.
        – Нет, – мотнула головой Лара. – Со всеми не получится. Но с большинством из официально получивших Становление надеюсь разобраться.
        – Нейтрализация верхушки клана?
        – Да.
        – Рассказывай, – распорядился Форестер.
        – Все вы наверняка уже изучили, что представляют собой кланы. Поэтому должны понимать, что отличный от всех них клан Финансистов, почувствовав большие возможности в российской действительности, перебрался в Москву…
        – Ну да, – не дав продолжить мысль, хмыкнул Свен Турнгорн, охотник, изображающий скандинава. – А также вампиры кланов Носферату и Вентру.
        – Не перебивать! – повысил голос Дилан. – Прошу внимательно отнестись к сообщению охотника.
        Лара продолжила, не преминув дать отповедь Свену:
        – С Носферату сложнее, но вот с Финансистами вполне может получиться, если постараемся. Так вот! Патриархи клана – очень умные твари, они по натуре своей перестраховщики и вынуждены постоянно мониторить обстановку на предмет нападений на вампиров. Естественно, делают выводы и, соответственно, продумывают способы уклониться от возможных нападений. Мы работали в Европе и Америке, и по информации, полученной от посредника, чудом выжившего после контакта двух кланов, известно, что Финансисты сориентировались и перебрались в Москву. На настоящий момент они просчитали вероятность охоты на их соплеменников в этом городе и не стали ожидать дальнейших событий. Вот тут как раз информация срослась, никаких домыслов и предположений. Оставив на ключевых постах своих представителей из числа нанятых людей, они убрались прочь, предоставив поле для драки как раз клану Носферату.
        – Умные ребята, – согласился Свен.
        Лара кивнула:
        – Умные. Всегда такими были. Но как оказалось, не совсем. Сами себя переиграли. Поступили недальновидно. Человеческий фактор подвел.
        Сибирь. Поселок Усть-Каменский
        Отдельно стоящая усадьба в одиннадцати километрах от поселка
        План казался простым и почти безупречным. Весь расчет строился на полученной информации о деловых интересах Финансистов. Не имея никакого желания ввязываться в открытое противостояние непонятно с кем, старшая ветвь московского филиала клана, сорвавшись с насиженных мест, временно осела в глубинке страны, основав гнездо, а в российской столице оставила лишь отдельных своих представителей, призванных контролировать денежные потоки.
        Выдергивать и уничтожать таких представителей было делом муторным и бесполезным по той лишь причине, что большая часть контролеров состояла из людей, даже понятия не имеющих, на кого они работают и чьи интересы представляют.
        Лара потянула за ниточку, и покатившийся клубок довел ее до большого сибирского поселка Усть-Каменский, расположившегося неподалеку от железнодорожной магистрали. Там она узнала больше. Московская фирма выкупила у крупной газовой компании обширный участок земли, на котором подрядчик из местных в короткие сроки воздвиг усадьбу. Это удалось отследить по закупкам и поставкам строительного материала.
        Чтоб не только огульно полагаться на сведения информаторов, которым она платила большие деньги, Лара сама слетала на место и детально все разведала. Благодаря удачному расположению усадьба была скрыта тайгой от назойливых глаз. Рядом имелись все блага цивилизации – железная дорога, а также труба газопровода Сибирь – Урал – Поволжье. Поставки «продовольствия» для гнезда, судя по докладу пенсионера из бывших спецслужбистов, осуществлявшего пригляд за иностранцами, считая, что имеет дело со шпионами, шли по железной дороге частными курьерами через мелкую медицинскую компанию.
        Все, кроме Свена, прибыли на место под видом рабочих-вахтовиков, которые с регулярным постоянством проезжали через Усть-Каменский, после чего растворялись на просторах Сибири по многочисленным местам ведения добычи нефти и газа. Вскоре и Свен не заставил себя ждать. За рулем фуры, под завязку загруженной металлоломом непонятного назначения, он заехал на поселковую стоянку для дальнобойщиков. Оружие и оборудование команды, упакованное в специальные брезентовые чехлы, прибыло.
        Оказавшись на месте и разбив лагерь в тайге, неподалеку от усадьбы, пятерка охотников приступила к детальной разведке местности. По легенде, командировочные газовщики осуществляли проверку целостности газопровода на данном участке, что подтверждалось соответствующими документами. По трубе диаметром в семьсот миллиметров подавался газ высокого давления.
        Прояснившийся вопрос с системой охраны усадьбы первоначально ввел в ступор. Может, ошиблись и цель поездки не здесь? Усадьба не охранялась. Однако дальнейшее наблюдение развеяло сомнения команды. Финансисты облюбовали это место или кто другой, но то, что вампиры, это точно. Днем территория, огороженная забором, будто вымирала, зато ночью твари бодрствовали. И никого не стеснялись, чувствуя себя здесь полновластными господами.
        Наблюдавшие за обстановкой в приборы ночного видения Свен и Эккарт едва сдержались, чтоб не наделать глупостей, когда три десятка вампиров прямо на подворье поедом грызли четырех притащенных бедолаг, доходя в своих оргиях до абсурда. Скорей всего, одна из бригад в радиусе ста километров утром не досчитается рабочих. Чтоб не морочить голову, тот, кому положено, решит, что мужики ушли, не выдержав условий труда. На этом все и забудется!
        Рассвет только-только проклевывался, когда на пост наблюдения выдвинулись Форестер с Ларой. Усадьба с большим, искусно сложенным из лиственницы домом, множеством хозпостроек и широким передним двором раскинулась в крохотных размеров долине, между густо поросших таежной растительностью склонов. Со стороны могло показаться, что эти склоны готовы в любой момент поглотить усадьбу, сдвинувшись друг к другу.
        Труба газовой магистрали, находившаяся не далее чем в пяти метрах от внешней стороны приусадебного забора, тянулась из конца в конец, прячась в темной глубине леса. С откоса склона можно было без труда рассмотреть потускневшее полотно железной дороги. С первым упавшим на него лучом солнца полотно пустило блик. Вот и утро настало.
        – Как тут у вас? – осведомился Форестер.
        – Сам глянь! На территории участка никого, жильцы после ночной смены отдыхают. Труженики! Передовики производства! – глядя в окуляры полевого бинокля, нервно усмехнулся Эккарт. Оторвавшись от изучения намозолившей взгляд картинки, взглянул на старшего. – Ты б видел, что тут ночью творилось!
        – Сколько их ночью из нор повыползало? Тридцать?
        – Тридцать?! А до сотни точно не хочешь?
        – Сколько?!
        – Под сотню, – спокойно согласился с напарником Свен.
        – Карахан жирный, помойный! – расстроился Дилан, помянув словом животное своей настоящей родины. – Откуда столько?
        – Прощелкали, значит, – пожал плечами Свен.
        – Лара!..
        – Красиво здесь, – проронила охотница, пристально глядя почему-то не на пейзаж, о котором упомянула вскользь, а на газовую магистраль.
        Что тут скажешь? Форестер решил не торопить события, а еще какое-то время понаблюдать. Вдруг кому-то в голову умная мысль придет.
        Проведя еще два дня в режиме пассивного наблюдения, отметив точный распорядок «работы» объекта, коллективно пришли к выводу: первоначальный план летит козе под хвост.
        Ведь сначала работать предполагалось в помещениях дома, максимум в хозпостройках. Противников тридцать особей, а это, считай, по шесть тварей на нос. Мол, и не такое видели, чай не Падшие в таком количестве, справятся. Максимум, что придется совершить группе, так это средь ясного дня произвести одновременный взрыв и сложить несколько зданий, как карточный домик, а уж потом зажигательным веществом выкурить оставшуюся мерзость на поверхность и довершить дело честной, доброй сталью мечей, привычных в употреблении каждому Наделенному.
        Ну да, ну да! А тут будьте любезны сюрпризец заполучить! Во-первых, количество, во-вторых, особи не в домах ночевать – тьфу т-ты! дневать – изволят. Эти сволочи располагаются ко сну в подвальных помещениях, оставляя в домах бодрствующую охрану, первоначально принятую за тех тридцать кровососов. На самом деле их с десяток наберется. Вот и выходит: губу раскатали, а губозакаточную машину в Москве забыли!
        – И каковы глубина, площадь и количество подвальных помещений? – задал вопрос Форестер.
        Обращался он в основном к Ларе. Та честно ответила:
        – Не знаю. Усадьба под наблюдением, пройти внутрь – значит подвергнуться риску.
        – Сам знаю. Только вот неясно, как провести зачистку гнезда в таких условиях?
        – Думать нужно.
        – Сколько?
        Цахальский подал голос:
        – Труба!
        – Что труба? – не понял, чего тот хочет, Форестер.
        – Для вампира огонь не менее опасен, чем сталь, отделяющая голову от шеи. Судя по маркировке надземной трубы, по газопроводу под давлением подается пропановая смесь. Пропан тяжелее воздуха и имеет особенность скапливаться во впадинах и низинах. Усадьба расположена в долине, а это низина. Подвальные помещения еще ниже. Заметьте, вампиры обонянием не обладают. Для них запахов не существует…
        – Стоп! Если накопить определенное количество газа, а потом воспламенить…
        – Да. От гнезда даже следа не должно остаться. Главное, самим не потравиться, противогазов-то нет.
        – Ерунда! А ведь Леонид дело предлагает. За сколько он накопится?
        – Труба рядом с забором, газ под давлением…
        – Действуем!
        Действовать начали, да вот только не быстрое это дело оказалось. Следующие четыре дня в светлое время суток пластались, прилагая титанические усилия и молясь лишь об одном – чтоб кровососы никуда не слиняли. А то ведь все труды насмарку.
        «Только бы случайную искру не вызвать! – выбив последний болт из крепежного соединения на стыке секций, подумал Цахальский. – Есть!» Носом он почувствовал отвратный запах с шипением прорвавшегося газа. Но тяжелые отрезки труб стояли в прежнем положении. Позвал:
        – Эккарт, помоги!
        – Что надо?
        – Упремся в эту железку и попробуем ею сдвинуть трубу.
        – Давай!
        Обошлось!
        К концу недели газ, словно невидимый туман, сочащийся из рваной металлической раны, шуруя под давлением, растекся по всей низине, окутав собой усадьбу. Его сладковато-отвратный запах пропитал всю округу и ощутимо чувствовался даже на железнодорожной насыпи. Стоять и просто дышать там было невозможно. Проходящие поезда в этом месте не останавливались, а потому нарекания проезжавших на бумагу никто не положил и в соответствующие органы не направил.
        Тянуть время дальше смысла не было. Лагерь собрали, следы пребывания подчистили. Километра на полтора отошли, прежде чем приторный запах газа отпустил, уступив место запаху лесной хвои. А вот голову так сразу не проветришь. Чувствовали на плечах чумные, опустошенные, наполненные болью коробки вместо голов. И это они, Наделенные. Обычный земной житель давно бы уже умер от такого количества газовой смеси, перекачанной легкими.
        – Пора! – определил Форестер.
        – Ну, Создатель нам всем в помощь! – пожелал Свен.
        За это время Свен успел вжиться в образ размеренного сибиряка. Дослав патрон в патронник, он прилег на грунт, используя свой рюкзак как опору при стрельбе. Особо целиться было не нужно, но привычка – вторая натура. Он слышал шум ветерка, присутствие своих рядом, шурханье поезда вдалеке. На мгновенье замер.
        – Стреляй! – прорвался в его сознание голос Лары.
        Следом послышался спокойный голос Форестера:
        – Ориентир – секционный выворот трубы.
        Выжал спуск крючка… Выстрел.
        Громкое эхо выстрела слилось, растворилось в, казалось бы, бесконечно громком хлопке, в одно мгновенье сожравшем и переварившем все посторонние звуки. Прокатившись по низине, этот звук вырвался на простор, заставил взмыть в небо пернатую живность. Тряхнуло не по-детски, показалось, что сама земля содрогнулась.
        Команда не стала рассредоточиваться по разным местам и направлениям, как делала это раньше. С выбранного места объект был виден как на ладони; вот железку, ту да, действительно, почти не видно.
        Гремучая смесь воспламенилась, выжигая на своем пути все, вплоть до воздуха. Всех пятерых, находившихся вдали от эпицентра взрыва, обдало волной, казалось, кипящего воздуха, заставив вжаться в землю, свернуться в эмбрион. Силища! Буйство необратимой химической реакции. Что там рядом с трубой происходить может? Огненный смерч? Похоже на то…
        И нужно же было такому случиться, что как раз в момент подрыва газовой трубы в этом месте проходили два пассажирских поезда. Один шел по маршруту Новосибирск – Новороссийск, другой – по маршруту Анапа – Новосибирск. Запах газа почувствовался за два с половиной километра, так ведь он и в прошлую смену ощущался. Еще на подъезде дежурному перегона сообщил о нем, как и в прошлый раз, машинист «курортного» поезда. Это были его последние слова.
        По расписанию составы должны были разминуться в другом месте, но поезд, следовавший в Новороссийск, опаздывал на семь минут. Машинисту пришлось остановиться на одной из станций, где проводники передали уже ожидающим их врачам женщину, у которой начались преждевременные роды. Оба поезда почти одновременно влетели в смертельное газовое облако, которое взорвалось.
        Вверх на полтора-два километра поднялся столб огня. Зарево было видно за десятки километров. Взрывная волна повалила непроходимую тайгу вдоль железной дороги на расстоянии трех километров, испепелив усадьбу приезжих «москвичей». Даже столетние деревья горели, как большие спички.
        Хоть и далеко находилось то место, где прятались охотники, да только жар дотянулся и до них, заставив тлеть одежду. Когда он чуть спал, Форестер отдал приказ:
        – Уходим!
        Не стоило сомневаться, что событие вызовет огромный резонанс и в прессе начнется обсуждение изношенности различного рода сетей, доставшихся обновленной стране от старых владельцев. Уже будучи в Москве, Лара отслеживала газетную перепалку по этой теме. Поднятая волна слухов и домыслов заставила чиновников шевелиться и послать на место катастрофы следственную бригаду Прокуратуры РФ и корреспондентов центрального телевидения.
        Последние после облета места трагедии на вертолете выдали на телеэкраны убойный материал. Не скупились на жесткие интервью с очевидцами и картинки апокалипсиса местного значения. Судя по демонстрационным кадрам, вертолет, проследовав вдоль дистанции трубопровода, сделал круг облета над местом аварии. Полуденное солнце погожего летнего дня освещало неприглядную картину выжженной территории. Увиденное сверху создавало впечатление, что гигантская паяльная лампа выжгла землю до основания.
        Сопровождавший москвичей следователь местной прокуратуры Иван Виленович Игошин, мужчина предпенсионного возраста, присутствовавший при спасении выживших пассажиров, сокрушаясь масштабами пожара, эмоционально вещал на камеру, стараясь перекричать шум двигателей летательного аппарата:
        – Четыре дня назад здесь был огненный ад. Взрывом уничтожило тридцать восемь вагонов, два электровоза. Еще четырнадцать вагонов взрывная волна сбросила с путей под откос, завязав в узлы триста пятьдесят метров рельсов. Вон сами можете убедиться! Те, кому повезло выжить, рассказывают, что люди, выброшенные взрывом из поездов, метались вдоль железной дороги, словно живые факелы. Температура? – уточнил он вопрос, заданный журналистом. – Температура была адской! На погибших оплавились золотые украшения, а ведь температура плавления золота – выше тысячи градусов. Всех опознать не удалось: погибшие так обгорели, что невозможно определить, мужчина это или женщина.
        – А вон там… – Журналист, в свою очередь напрягая голосовые связки, пальцем потыкал в стекло иллюминатора. Камера соскользнула вниз, захватив в объектив указанное выжженное пятно. – Что там?
        – Не повезло! – проорал Игошин. – Приезжие обосновались! Москвичи! Ага! Года не прошло. Им тут местные умельцы целую усадьбу отгрохали. А чего? Люди состоятельные. Да! В огненном котле тела испарились, превратились в пепел. Эпицентр!
        – С поездов выживших много? – снова поинтересовался журналист.
        – Трудно сказать! Если честно, такой информацией не обладаю! Просто каким-то чудом техника преодолела бездорожье. Уже через два часа к месту трагедии смогли добраться сто врачебно-сестринских бригад, сто тридцать восемь санитарных машин, три вертолета. Работали четырнадцать бригад скорой помощи, сорок две санитарные дружины. Э-хэ-хэ! Жуть! Вспоминать страшно. Пострадавших пассажиров при эвакуации просто загружали в грузовики и самосвалы, везли вповалку – живых, раненых, мертвых. Разбираться было некогда, грузили в спешке…
        – Почему в спешке?
        Игошин пожал плечами, буркнул в ответ на заданный вопрос:
        – Ну как же?..
        Лара выключила телевизор. В телефоне нашла контакт Форестера. Позвонила ему.
        – Слушаю, – прозвучал в трубке спокойный голос старшего команды.
        Не здороваясь, она спросила:
        – Видел уже?
        Он узнал ее голос. Не называя по имени, спросил в свою очередь:
        – Ты о чем?
        – О трагедии с пассажирскими поездами.
        Он молчал в трубку и думал: что она хочет от него услышать? Дождался. Выдохнула, как молотком пригвоздила:
        – Что же мы натворили?..
        Как раз в это время Леонид Цахальский тоже смотрел новостной блок на одном из центральных каналов. Общая картина показанной катастрофы вызвала сумбур в душе.
        Через стекло иллюминатора камера отчетливо выхватила громадное, черное, словно выжженное напалмом пятно диаметром более километра, в центре которого лежали искореженные взрывом вагоны. Монотонный голос ведущей довел до сведения обывателей тот факт, что, по оценке специалистов, взрыв был эквивалентен взрыву примерно трехсот тонн тротила, а мощность его была сравнима с взрывом в Хиросиме – двенадцать килотонн.
        Вывод был один и безапелляционный: ни один вампир из гнезда выжить в таком огненном аду не мог.
        Леонид глядел на дело рук своих, и в голову его прокралась мысль: «Когда вернемся, нас за такое не похвалят!»
        Центр Москвы. За десять часов до получения Форестером сообщения об эвакуации Эккарт
        После нейтрализации гнезда старший распустил команду на отдых: так всегда происходило, они ведь не роботы. Тем более необходимо было поддерживать свое реноме в структурах человеческого общества.
        Красавчик Карл Эккарт, богатый швейцарец, рантье и сибарит, прибывший в Россию исключительно для проведения досуга и увеселительного времяпрепровождения, после проигрыша в рулетку в игорном заведении «Метелица» покинул его около двух часов ночи и завалился в ночной клуб, название которого он даже не удосужился прочитать. Ночная Москва жила своей жизнью.
        Обосновавшись у барной стойки, Карл накачивался не разбавленным содовой водой виски, уподобляясь русским, наряженным, словно попугаи, в красные пиджаки и золотые цепи. Искоса он поглядывал на танцпол. Русская мадам извивалась голым телом под музыку, демонстрируя все привлекательные стороны своего молодого организма.
        Карл расслабился. Градус потребленной алкогольной жидкости подошел к критической точке, поэтому он не обратил внимания на то, что после его прихода в зал вошли люди. Нельзя было сказать, что он слишком расстроен проигрышем в рулетку, но ощущение того, что его в чем-то ущемили, если не сказать больше – слегка почистили карманы, напрягало. Сам виноват! Ведь мог же задействовать свои внеземные способности и без особых проблем выиграть. Так нет же, нервишки захотелось пощекотать! Пощекотал на тридцать две тысячи долларов. Конечно, эти зеленые бумажки для него лично ничего не значат, но…
        Тихий разговор аборигенов Эккарт слышать не мог.
        – Госпожа, ты уверена в том, что хочешь сделать это сама? Ведь согласно контракту…
        За дальним столиком, откуда сцену было видно плохо, но барная стойка просматривалась как на ладони, на удобных диванах, при минимальном освещении расположились двое – мужчина и женщина. Мужчина молод и смазлив, одет по московской моде, в его взгляде на партнершу ощущается какая-то неуловимая для подвыпившего обывателя лукавинка. Женщина – натуральная блондинка, без каких-либо изъянов на породистом лице, возрастом чуть за тридцать, в своем вечернем наряде смотрится обворожительно.
        Не отрывая взгляда от подвыпившего мужчины, сидящего на высоком табурете у стойки, она спросила:
        – Мальчик, ты точно определил, что это именно он?
        Мужчина на обращение не обиделся. Ответил спокойно:
        – Вне всяких сомнений. Проверили. Он один из них.
        – Хорошо. Тогда я сама решу эту задачку.
        Даже при тусклом, приглушенном свете ламп в ее глазах стал заметен какой-то нездоровый блеск. Не сводя глаз с явно круто подвыпившего мужчины, она старалась держать эмоции под контролем.
        «Вот ты, значит, какой, один из бешеных псов Создателей. И все же я тебя нашла. Теперь посмотрим, какой ты крутой на самом деле. Ты думал, что убил всех? Не всех, пес! Не всех! Нас еще много осталось».
        Занятая своими мыслями, она все же услышала вопрос:
        – Надеюсь, это пойдет в зачет контракта?
        – Разумеется. Я не меркантильна.
        – Тогда вот…
        Парень извлек из кармана крохотный пузырек, в котором жидкости, казалось, было налито на три капли. Положил его рядом с ладонью собеседницы.
        – Это поможет вам не торопиться.
        Со стороны могло показаться, что молодой человек подсунул даме наркоту. Но в этих стенах подобным никого не удивить.
        – А как это может отразиться на мне? – Женщина ладошкой накрыла стеклянную емкость.
        – О! Можете не волноваться. На нас его воздействие имеет обратный эффект: даже тонизирует некоторым образом.
        – Что ж, поверю на слово.
        Она смахнула пузырек в зев украшенного позолотой женского клатча. Снова отвлеклась на клиента. Решила:
        – Пошла.
        – Прошу прощения! Это еще не все.
        Женщина удивленно взглянула на собеседника, а мужчина, потянувшись, придержал даму за руку. Словно фокусник, чуть наклонившись, приставил к ее предплечью устройство, чем-то похожее на миниатюрный пистолет, произвел с ним непонятную манипуляцию. На фоне музыки в зале женщина различила едва слышный щелчок, почувствовав при этом укол в мягкие мышечные ткани.
        – Зачем?
        – Для нашего племени кровь охотника сродни кислоте, – пояснил вампир. – Если что, сыворотка поможет вам пережить неприятное послевкусие. Теперь удачи! Мы подстрахуем…
        Все получилось, как она спланировала: подсела к мужчине, заговорила, соблазнила. Оказавшись в номере гостиницы, в роскошных, по меркам города, апартаментах, они в короткое время очутились в постели.
        Насытившись телом молодой женщины, охотник, под воздействием алкоголя с влитыми в него каплями средства, отвалился и захрапел.
        Держа все чувства в жесточайшей узде, не давая эмоциям проникнуть глубоко в сознание и парализовать его болью утраты, женщина заставляла себя жить только этой минутой и насущной задачей.
        – Спишь, милый?
        Она чувствительно пнула сексуального партнера в бок – он не проснулся. Приподнялась. Извернулась. Умостилась на коленях перед крепким голым телом мужчины, всматриваясь в его лицо. Со всей силы, с размаха ударила ладонью по его щеке. Выдохнула в лицо:
        – Пес!
        Человек спал. Дышал глубоко и мощно, раскрывшись и запрокинув голову, выставив в потолок острый хрящеватый кадык. Смотря на адамово яблоко, женщина задрожала, почувствовав приближающийся приступ голода…
        На самом деле этой молодой с виду женщине было уже порядка восьмидесяти лет – срок для вампира мизерный. Гелена Ягодзинская происходила из смешанной польско-украинской семьи. Ее отец был управляющим имением у одного из польских помещиков, чьи владения располагались на территории Западной Украины, входившей в состав Польши.
        Белокурая, красивая, разбитная, она чем-то привлекла внимание германской разведки, в 36-м году была завербована агентом абвера и стала активно работать на немцев.
        Когда осенью 1939 года Красная армия вошла на территорию Западной Украины, немецкое руководство Гелены предложило девушке принять советское гражданство и сменить местожительство. По заданию службы военной разведки Германии Гелена переехала в Станислав, где вышла замуж за старшину-сверхсрочника полка связи. С помощью мужа она устроилась работать официанткой в столовой для начсостава штаба армии.
        С началом войны Гелена исчезла. Вновь ее увидели на улицах Станислава уже при немцах, одетую в фашистский мундир.
        В июле 41-го, когда часть советских войск попала в окружение под Уманью и многие бойцы и командиры сдались в плен немцам, Ягодзинская занималась тем, что ездила со спецкомандой по местам сбора военнопленных и выискивала среди них командный и политический состав Красной армии: она ведь многих знала в лицо.
        Более того, Гелена лично участвовала в пытках и расстрелах опознанных. В эти дни у нее проявились садистические наклонности. Осенью того же года она принимала личное участие в карательных акциях в Харьковской области. На ней было столько крови, что в Особом отделе Юго-Западного фронта приняли решение о ликвидации Ягодзинской. Но пани Гелена вышла замуж за зондерфюрера Вальтера Вольфа и… снова исчезла.
        Ее нашли в декабре, в окрестностях города Волновахи. В восьмидесяти километрах от Мариуполя, в степи, машину, в которой она ехала с немецкими офицерами, обстреляли. Уничтожили всех. В одном из трупов опознали Гелену, на том и успокоились, не зная, что она уже инициированный вампир.
        Женщина впилась зубами в кадык мужчины. Хруст тонкой гортани, кровь и хрип озлобили ее еще сильнее, и она, уже не контролируя себя, рвала охотнику горло, как собака, вспоминая ушедших в небытие соплеменников своего клана. Кровавый туман застил все вокруг, разум отключился полностью. Сейчас Гелена и внешне перестала выглядеть человеком. Горло мужчины рвала разъяренная зеленоглазая фурия с выдвинувшейся вперед клыкастой челюстью, опьяневшая от крови жертвы, ее долгожданной добычи…
        Офис фирмы, в которой трудится Форестер
        Позднее утро. Лара
        Лара Дорнье, она же Барила Лестра, сообщение об эвакуации получила первой. Ей не надо было ничего объяснять: аналитик, этим все сказано. При получении сообщения она смогла связать между собой концы неполной информации, но, будучи почти в двух шагах от офиса Форестера, решила прояснить некоторые моменты складывающейся ситуации. Где они могли засветиться?
        Лара была опытным водителем. Усевшись в свой BMW, она кратчайшим путем погнала машину к офису американцев. Москва 90-х – это не Нью-Йорк, движение на городских магистралях не слишком затруднено, но все же пробочки в центре были. Прошло почти полчаса, прежде чем ее автомобиль резко затормозил на стоянке перед офисом.
        Она выбралась из машины, имея при себе объемную женскую сумочку с накинутой на плечо лямкой и кейс, быстрым спортивным шагом пересекла улицу. По ступенькам поднялась на площадку перед стеклянной дверью. Стоявший там охранник тут же распахнул ее перед красивой, стильно одетой девицей явно не советского происхождения.
        Молча кивнув мужчине-охраннику, почему-то одетому в военный камуфляж, Лара вошла внутрь, просканировав офисное пространство на предмет сюрпризов. Пересекла холл. Зная, куда ей идти, по лестнице поднялась на второй этаж.
        В приемной она чуть задержалась. У секретарши, вставшей при виде подруги шефа, спросила:
        – Хэлло! Мистер Форестер у себя?
        – Да. В кабинете, – дежурно улыбнувшись, ответила девушка.
        – Он один?
        – Да…
        Английский язык у секретарши явно хромал, поэтому отвечала она неуверенно и односложно, слегка грубоватым голосом. Напрягшись, смогла составить из слов чужого ей языка более сложную фразу:
        – Погодите, мисс, кажется, к нему не так давно зашла официантка из ресторана…
        Лара метнулась к двери.
        – Куда же вы?..
        Но Лара уже тянула на себя дверь кабинета. Рывком распахнула ее. На мгновенье ей показалось, что все в порядке, так как мистер Форестер сидел за столом в очень спокойной позе и смотрел на них с секретаршей. Вот только видеть их он уже не мог, как не мог видеть вообще ничего. На его белой рубашке в области груди была заметна кровь. Позади кресла покойного ветерок гнал сквозняк в распахнутое настежь окно.
        Нервный вскрик секретарши заставил действовать оперативно. Лара обернулась к девушке, готовой то ли упасть в обморок, то ли разразиться более существенным криком. Пощечиной вернула ее в нужные рамки восприятия действительности. Перейдя на родной язык секретарши, настроила на исполнение в любой стране принятых мероприятий:
        – Успокоилась? Полицию вызывай!
        Оставшись одна в кабинете и слыша через прикрытую дверь сбивчивый голос секретарши, общавшейся по телефону с представителем правоохранительных органов землян, Лара метнулась к столу покойного, расчетливыми движениями отсоединила шнуры от корпуса ноутбука и сунула его в свой кейс. Забрала коммуникатор с запястья мужчины. Огляделась. Шагнув к шкафу, открыла дверцы. Как она и предполагала, в матерчатом чехле обнаружился узкий меч Дилана, там же Лара заметила и творение человеческого разума – обрез дробовика. Чехол длиной чуть больше метра и небольшой тяжести особых неудобств при переноске не доставлял.
        Вышла в приемную, поинтересовалась:
        – Вызвала?
        Девушка интенсивно закивала головой:
        – Д-да! Уже выехали.
        – Вот и ожидай.
        – А вы?
        – Я в дамскую комнату. Она ведь есть на этаже?
        – Направо по коридору.
        В туалете Лара быстро стащила с себя юбку, жакет и блузку, запихнув все это в корзинку у стены. Из сумки извлекла светло-зеленый комбинезон, сноровисто влезла в него, застегнула змейку молнии. Пучок светлых волос спрятала под темный парик, пригладила пряди рукой. Стильные очки в золотистой оправе заняли положенное место на лице.
        Посмотревшись в зеркало, Лара убедилась в смене имиджа. Смущали лишь босоножки на каблуках, в таких особо не побегаешь. Успокоила себя: «Ничего! В машине есть кроссовки».
        После того как сумка оказалась в корзине, а кейс с испорченным ноутбуком был засунут за сливной бачок в одной из кабинок, Лара, подхватив чехол с оружием, вышла в коридор и направилась к лестнице. У приемной Дилана Форестера уже толпился народ, переговариваясь и делясь предположениями о случившемся.
        Видавший виды жигуль «шестерка» кремового цвета примерно час назад приткнулся к бордюру на проезжей части дороги, чуть в стороне от офиса совместной российско-американской компании. Двое сидевших в нем парней, напялив на лица черные очки в такой теплый солнечный день, старались отодвинуться от яркого света подальше вглубь тесного салона. Получалось это у них не очень, хотя один сидел впереди, на месте водителя, а другой – на заднем сиденье.
        Если бы кто посторонний понаблюдал за этой парочкой, он смог бы сделать вывод: парни явно кого-то «пасут». Но таковых поблизости не оказалось.
        – Хорст, – обратившись к напарнику на русском языке, уточнил тот, что находился позади водителя. – Ты уверен, что на BMW к офису приехала именно та, кто нам нужна?
        Водитель, обернувшись, заверил напарника:
        – Винченцо назвал приметы, которые ему удалось узнать в провинциальном городишке, где охотники сожгли соплеменников работодателя. Знаешь ведь, он расспрашивать умеет: и не захочешь, так все равно до мельчайшей детали вспомнишь. Под описание она точно подходит. Ждем.
        – Ох и не люблю я днем работать!
        – А кто любит? Кремом намазался, и ладно. Терпи. Выйдет – сразу стреляй в голову, и уезжаем. Нам ее крови не пить. Окно шире опусти.
        – Сам знаю!
        Парням, ожидавшим девушку, водительницу спортивного BMW, несколько не повезло. Сразу три милицейских машины – две «Волги» и «Жигули» – впритык подъехали к ступеням здания, в котором квартировало совместное предприятие. Припарковались. Как раз в то время, когда представители закона толпой поднимались по ступенькам к стеклянной двери, из офиса вышла брюнетка. Посторонилась, уступая дорогу людям в погонах.
        – Не она?
        – Нет! Слепой, что ли?
        – Сам вижу, что не она.
        На вышедшую девицу больше отвлекаться не стали. И лишь мимолетно брошенный Хорстом взгляд на начинавшийся как раз за офисной стоянкой проспект Большой Садовой, полный в это время народу, заставил его призадуматься, а после едва не заорать:
        – Она! Стреляй!
        – Где? – не сразу нашелся второй член экипажа.
        – Вон! – указал рукой первый. – На стоянке!
        Женщина, ковырявшаяся ключом в личинке дверного замка машины, услышала этот призыв, а заметив высовывавшийся из окошка ствол автомата, с необычайной для такого хрупкого существа скоростью ринулась прочь. Некоторое время выстрелы преследовали беглянку, но потом смолкли. За ее спиной послышался звук удара вкупе со скрежетом металла – это машина убийц, срываясь с места в карьер, зацепила стоявшую крайней «Волгу» милицейских работников, а потом скрылась с места ДТП.
        Но у Лары не было времени оглядываться. Сторонясь и обходя людской поток, она в пылу адреналинового шторма в организме пробежала две остановки, после чего подошла к остановочному комплексу и села в автобус. Поехала. Невеселые мысли витали в голове. Их вычислили. До контрольного времени перехода оставалось чуть меньше суток, но за это время могло случиться все что угодно. Из охотников все пятеро превратились в дичь.
        Проехав две остановки, Лара сошла. Скрылась в знакомом ей переулке. Остановившись, нажала кнопку на корпусе наручных часов, набрала пятизначный код, превратив их в личный коммуникатор. Подумав, послала сообщение: «Команда раскрыта. Форестер мертв. Предлагаю каждому самостоятельно осуществить переход. Лара».
        Устройство негромко и мелодично дилинькнуло – пришел ответ: «Карл тоже мертв. С индивидуальной эвакуацией согласен. Голод».
        Голод – это Свен, охотник с планетарной системы Ириния. Лара считала, что убраться с этой планеты, отстойника душ, больше всего шансов именно у Голода. Люди его системы обладают способностью к мимикрии. Попробуй такого распознай и вычисли. Сменные парики и чемодан одежды для переодевания им не нужны. Они, как земные хамелеоны, могут сменить внешность, всего лишь представив себе того, на кого хотят быть похожи.
        Коммуникатор пискнул еще раз. На дисплее отобразилось сообщение Цахальского – только одно слово: «Согласен».
        Мрачный, длинный, метров сто, переулок, поглотил ее, как голодный удав. Высокие шпильки работали против нее: ноги постоянно соскальзывали в проложенный для стока воды канал. Переулок был настолько узок, что, расставив руки в разные стороны, можно было коснуться заборов с обеих сторон. Пользовались им, как правило, местные. Приезжие не предполагали о его существовании, а потому, теряя время, делали крюк.
        Впереди мелькнула тень. Показалось или нет? Лара остановилась и внимательно всмотрелась в темень переулка. Она отчетливо почувствовала на себе взгляд, страх холодком прокатился по телу. Но возвращаться было слишком поздно, она прошла уже полпути, да и неизвестно, что ожидает ее позади.
        Нет! Не дождетесь!
        Осторожно распустив узел веревки на чехле, она достала из него меч. Ножны прочь: не пригодятся. Меч был действительно красив. Узкий. Острый. Прочный. Хищной формы. Помнится, Дилан гордился им: спецзаказ, работа мастеров его планеты. А вот обрез местный. Хотелось бы верить, что начинка патронов соответствует случаю.
        Мимо девушки скользнула тень. Лара отшатнулась. Ей даже почудилось дуновение ветра от чьего-то движения рядом. Сердце бешено заколотилось.
        Собраться!
        Она заставила себя войти в раж. На ее планете так поступают лишь те, кто понимает, что назад дороги не будет и нужно выстоять, пока не исчерпаются все запасы энергии.
        Движение! Но и ее движения ускорились неимоверно для человека, и уж тем более для гуманоидной расы ее родной планеты. Поэтому она и смогла проследить, вычленить смазанную картинку.
        «Вот он!»
        Уклон. Оглянулась.
        «Их двое!»
        Ни отдышаться, ни ужасаться стало некогда. Поймав зрением осязаемую картинку, Лара нажала на спусковой крючок. Выстрел грохнул, растекся эхом по узкой кишке проулка, заставив занеметь кисть, сжимающую рукоять. Но за мелькнувшим вампиром поток раскаленной картечи из ствола запоздал: скорость у твари запредельная, такая, что визуализация картинки отстает от восприятия, смазывается.
        Но и кровосос тоже не успел что-либо предпринять: ему пришлось увернуться от опасности.
        Второй!
        Лара обернулась и тут же почувствовала пронизывающую боль в левом плече. Укол. Выстрел. Вся рука, считай, по самое плечо онемела, потеряла чувствительность.
        «Й-есть!»
        Чистое везение. Перед выстрелом она держала обрез левой рукой под углом вверх, а потому начинка патрона с такого близкого расстояния отправилась прямиком куда нужно. Вампиру большую часть черепа как бритвой отчекрыжило. Мощное тело силовым потоком отбросило назад, да так, что он, влетев в деревянные штакетины забора, сломал их, как спички.
        – Хо-орст!
        Дикий крик заставил Лару сощуриться, но не бездействовать. Она бросилась навстречу крику, вкладывая всю энергию, какая осталась в теле, в короткий замах. Рубанула.
        Второй вампир проявился в своем полноценном виде. Он стоял напротив задыхающейся девушки и рачьим взглядом смотрел ей в лицо.
        «Промахнулась?» – обреченно подумала Лара. Сил на повторную атаку не оставалось. Сейчас он…
        Неожиданно голова кровопийцы скатилась с плеч, с неприятным глухим звуком шмякнулась на мостовую и покатилась по сточной канавке. Тело нежити покачнулось, ноги подогнулись в коленях, и оно рухнуло наземь.
        Лара без сил присела, опершись спиной о каменную стену арки, составлявшей тоннельный отрезок на длинных промежутках коридора прохода. Голова была тяжелая, руки повисли как плети, выпустив оружие.
        Внезапно над ее головой раздался звук хлопков в ладони, и мягкий, вкрадчивый, даже красивый голос рядом с ней произнес:
        – Браво, браво! Я получил массу эстетического удовольствия от увиденного боя. Вы молодец, надо отдать должное, отработали красиво. А ведь Хорст и Игорь были в гнезде не самыми худшими бойцами.
        Лара подняла голову, окинула взглядом молодого человека, вернее сказать, почти оформившегося в мужчину подростка, улыбавшегося ей открытой улыбкой.
        – Ну что? Я думаю, тянуть смысла нет? – спросил он.
        – За меня отомстят, – промямлила девушка. Хотелось, чтобы потом, когда она исчезнет из мира живых, он оглядывался по сторонам, ожидая нападения.
        – Кто? – усмехнулся тот. – Уж не он ли?
        Шагнул ближе, наклонился над ней и поднес к глазам женщины устройство большого коммуникатора, которое имел при себе только Свен. На экране гаджета появилось изображение – тело мужчины в неестественной позе. Он без движения лежал на земле, его глаза были открыты и пусты, руки раскинуты. Голод.
        «Значит, и его уже…»
        Лара медленно, словно во сне, оторвала взгляд от экрана, заглянула в глаза своему палачу и произнесла:
        – Да пошел ты…
        – Фу, как пошло! От русских нахватались? Ну так спешу обрадовать: ваша душа навечно останется в отстойнике под названием Земля и будет раз за разом перерождаться и терпеть.
        Заметив интерес в глазах женщины, он рассмеялся.
        – А вам эти напыщенные от своей мнимой значимости помощники Создателей разве не сказали о том, что, случись что, назад дороги не будет? Жаль!
        – Тебе-то откуда знать, что будет, а чего нет?
        – Сударыня, я дон Винченцо, высший вампир клана Ассамитов, проживший на этой планете не одну тысячу лет. Мне ли не знать? Однако заболтался я с вами, а ведь еще последнего вашего друга навестить придется…
        Наклонившись, он поднял выпавший из рук женщины-охотника меч. Взвесив его в ладони, примерился к удару.
        – Будьте любезны, головку чуть пониже…
        Плевок в его сторону.
        – Ну, как пожелаете.
        Острая сталь по короткой дуге совершила неполный круговой оборот, и…
        Мрак.
        Спальный район города
        До окна перехода осталось меньше суток
        Московская подземка. Леонид
        Он чувствовал сильную и до дрожи яростную тревогу. Это была его первая дальняя командировка в составе собранной команды. По большому счету, среди коллег он новичок. Показалось, что грудь наполнилась страхом. Такого с Леонидом раньше не случалось, разве что на заре его обкатки наставником в качестве полноценного Наделенного. Вот тогда…
        Но рефлексировать сейчас не к месту. Анализ, вывод и путь решения проблемы – это главное.
        Так вот, он не мог сказать, после чего возник этот страх – не было никакой точки отсчета, – но ощутил сгустившееся где-то близко от него облако агрессии. Кажется, оно накрыло весь квартал, в котором он обосновался, к которому стал привыкать. Вампиры? Скорее всего, вычислили и теперь ждут либо приказа, либо удобного момента для нападения. Уходить отсюда нужно – просто край. Не ждать же, пока придут и прикончат, как прикончили уже двоих из их команды.
        Леонид быстро экипировался. За спиной закрепил меч, поверх которого надел длиннополый плащ с капюшоном. Не стильно совсем и не по погоде. Чем-то на местного бомжа смахивает (это у землян так бездомных обзывают). Проверил, как быстро сможет извлечь из ножен клинок. Приемлемо! Теперь на пояс под плащ напялить ремешок с брезентовыми карманами, и… И он готов?
        Как выйти? Через чердак? А вдруг клыкастые друзья именно там его и поджидают? Не факт, что их там нет. Сам бы он именно там и ждал часа икс. Через подвал? Через выход из подъезда?
        Слишком члены команды заигрались в своей беспечности и безнаказанности. Наставник учил, что, несмотря на силу, всегда можно напороться на другую силу, у которой к тому же еще и похожий опыт имеется.
        Запасной вариант? Да. Чего терять? Ему сюда больше не возвращаться.
        Леонид чуть приоткрыл дверь на лестничную площадку. Затаив дыхание, мысленно просканировал ближайшее пространство. Вроде бы чисто. Хотя кто их разберет? Все же нежить от живых людей во многом отличается, а она к тому же еще и земная. Признаться честно, еще не изученная им в полной мере.
        Шаг за шагом он спустился по лестнице на площадку первого этажа. Прислушался. И как раз в этот самый момент внешняя входная дверь в подъезд распахнулась. Леонид едва не влип всем телом в стену, ладонь ухватила рукоять меча за головой, потянула…
        – Здрасть, дядь Лень!
        Восторженный голос Юрки, пацана одиннадцати лет из тринадцатой квартиры, заставил чертыхнуться в душе. Мужчина ответил, пытаясь не выдать волнения:
        – Привет, Юрок! А ты чего не в школе?
        Пробегая мимо, мальчишка с удивлением посмотрел на взрослого соседа.
        – Так ведь каникулы! А вы чего это так вырядились?
        «Любознательный мальчик! До всего есть дело. Вот уж поколение вырастает». Леонид хмыкнул, осознав, что мысленно произнес фразу, услышанную из уст Витьки, отца именно этого молодого дарования, произнесенную по случаю того, что сынок просто каким-то чудом обменял у кого-то неисправный фотоаппарат на кляссер с марками.
        – Да вот хочу парочку друзей разыграть, потому так и вырядился. Ты иди давай! Небось дома заждались?
        – Не-е…
        – Иди-иди! Не мешай входить в образ.
        Ф-фух! Он позвонил в дверь квартиры. В ней живет пенсионерка, Валентина Ивановна, с которой у Леонида сложились неплохие отношения.
        На звонок никто не отреагировал, поэтому он открыл дверь ключом и вошел в квартиру. Закрывшись изнутри, чтоб проникновением не доводить вернувшуюся хозяйку до сердечного приступа, прошел на кухню и через окно выбрался наружу.
        Теперь ходу!
        Все время до станции метро он находился в таком взвинченном состоянии, которое превращает человека в паникующее существо. Наставник, был бы он жив, вряд ли остался бы довольным плодами своего обучения. Но тут нужно упомянуть о существенном для каждого смертного, имеющего душу, нюансе. Дело было в том, что представители иных цивилизаций, по какой-либо причине находящиеся на Земле, до колик, до зубовного скрежета боялись погибнуть на этой планете. Этот страх носил почти мистический характер. Но о планете-ловушке знают, оказывается, не все. Из давнишнего разговора он понял, что та же Лара, к примеру, не знает, а он разъяснять не стал. Зачем?
        Спустившись в подземку, Леонид не мог отделаться от мысли, что за ним наблюдают. Мало того, его ведут. А потому, вскочив в вагон в последний момент, он попытался через окно заметить преследователей. Не заметил, но это ничего не значило. Вампиры! Они, если приспичит, за вагоном метро побегут, и вряд ли отстанут.
        Москва во время правления Бориса Пальцына представляла собой большую деревню, в которой что ни день если не засуха, то обязательно наводнение. И все это идет чередой, а потому и урожая нет. Кто жирует, известно, а остальные выживают, все еще на что-то надеясь. Поэтому мест, где можно было залечь на дно, хватало.
        В московском метро всегда есть время обдумать ситуацию, обмозговать проблему. Вспомнить того, кто помогал и натаскивал на выживание. В голове проносились воспоминания о знакомстве с Радомиром, ведающим человеком, рожденным на этой планете.
        Как говаривал ему наставник еще на заре ученичества, все в мире зависит от мелочей. Абсолютно все. Поэтому если хочешь дожить до старости и быть в своей профессии не последним человеком, обращай внимание на мелочи и не отдыхай на достигнутом, учись.
        «Учись, пригодится», – улыбаясь, часто повторял он выжатому до последнего предела ученику.
        За то время, что команда охотников обживалась на планете Земля, Леонид, склонный к познанию чего-то нового, обосновавшись на территории России, искал местные источники ведической информации. За год ему пришлось много где побывать и много с кем пообщаться, а то и поучиться у сведущих. Ведьмы, колдуны, маги… Даже пообщаться с ними было проблемой: они шифровались. Везение состояло в том, что вся эта братия при смене власти повыползала, словно грибы после дождя, в надежде на легкие заработки.
        Но… Он понял истину, выложенную перед ним, пришлым, древней старушкой в захудалой, почти всеми покинутой деревне.
        «Сёдни редко кто сознается в своем знании… Не случайно говорят: знающий молчит, говорящий не знает. Еще в позатот век на волоха учились два десятка лет, затем испытание проходили, опосля которого посвященный обретал волшебные способности… ежели жив оставался… За столетия гонений многие знания утеряны. Но бывает, что вспыхнет неземным огнем волшебная искра чуда… Шукай, онучек. Может случиться, искра там, где и не надеешься, сверкнет».
        Как ни странно, получилось. Не афишируя свои запредельные возможности, он брал уроки у настоящих умельцев-выживальщиков и понял тогда, что его наставник – сильный охотник, но в силу того, что проживал он в технократическом обществе, упор в обучении делал на знание обстановки, гаджеты и возможности своего организма.
        В земной жизни все не так. Бой насмерть скоротечен. Боец, а тем более охотник, не станет попусту размахивать руками. Он попытается целенаправленно ударить или начнет защищаться. Но все это заточено на себе подобных, с вампирами этот номер не пройдет. Отчасти из-за ураганной регенерации тканей, отчасти из-за скорости их движений и перемещений. Поэтому чтобы выжить, охотнику иной раз приходится максимально уподобляться тварям. Вот только с регенерацией несоответствие…
        Волхв Радомир, к которому судьба занесла Леонида чисто случайно, проживал в труднодоступном районе сибирского леса и с младых ногтей был посвящен славянскому божеству Семарглу. Леонид про такого даже не слыхал. Таких, как найденный Наделенным старикан, оказывается, называют боевыми псами. Ну, это те, кто хоть что-то не понаслышке о них ведает.
        Городские обыватели, да и местное население, которого в этих местах на три десятка километров по одному человеку числится, считали таежного старца кем-то вроде колдуна, гуру, волшебника, ведуна, экстрасенса… Можно еще десяток названий, по слухам бывших в обиходе, подобрать. Значились среди них и нелицеприятные высказывания, но их было мало. Чаще всего негативно отзывались люди, чьих болящих родственников дед лечить не брался, а гнал со двора со словами: «Я мертвяка из-за кромки уже не выведу. Привел поздно, теперь уж Мара над ним властвует. Спорить с ней бесполезно».
        Приехавшего Леонида местный кудесник окинул внимательным взглядом. Было видно, что напрягся. Леонид, кстати, тоже, почувствовав скрытые возможности старика: охотник именно на подобное заточен был.
        Решив все же, что перед ним не нежить, не сущь и не мертвяк, но объект обследования, не соответствующий показателям обычного смертного, Радомир поинтересовался целью посещения:
        – Что тебе нужно, чужак?
        Однако!
        – Знаний, мастер, – не стал юлить Леонид.
        Когда во второй половине 80-х в России, с провозглашением императором Красной империи Мишки Горбачева, набрала обороты политика плюрализма, вместе с марксизмом пал и атеизм. В идеологическую нишу страны хлынул не только монотеизм, но и политеизм. На телеэкране появились экстрасенсы, волхвы и даже сектанты. Язычество начало возрождаться, хотя по славяно-ведическим меркам ночь Сварога заканчивалась лишь 22 декабря 2012 года, после чего наступало утро – эпоха Волка.
        Дед Радомир еще до наступления утра смог выбраться из своего полуподполья. Сегодня управу по государственным каналам на него никто бы не нашел. Законы не работали, а потому бояться потомственному волхву было некого, а уж чужака, непонятно каким образом оказавшегося в его мире, и подавно.
        За плечами волхва были долгая-долгая жизнь, три войны и немаленький род. Местный контингент все его семейство почему-то всегда называл староверами, а когда у них в стране политический режим поменялся, нужды скрывать свои возможности и предпочтения в вере не стало. Во все века волхвов очень уважали, ведь они могли легко предсказать будущее, как самое близкое, так и самое дальнее. Они легко находили общий язык с богами и матушкой-природой.
        Ответу Леонида старик не удивился. Лишь хмыкнув, переспросил:
        – Хм! Знаний? Ну… – принял решение, – посмотрим. Проходи в дом, гость!
        Приезжего парня, совсем уж немолодого, после беседы на довольствие поставил. На следующий день проверил, подивившись силе его и ловкости. В свою очередь расспрашивал об иномирье.
        Ох, дед! Да разве ж все тебе скажешь?
        Движения Радомира стремительны, иногда едва уловимы глазом, и при этом экономны, не размашисты. Раз-два! – и Леонид на земле. Добивание…
        Не за этим ли Наделенный пришел? Поразмыслив, Леонид сделал вывод: и за этим тоже. А знания… Старик как-то уж не слишком охотно давал их. Дозированно. Все присматривался, разговоры вел о житье-бытье. Хитрый. Но мудрый…
        – Наши предки испокон века знали, как спасти себя заговорами от нашествий врагов. Однако они понимали и то, что даже среди соплеменников могут быть злые люди, которые способны причинить им вред, нарушив здоровье или заставив страдать от различных несчастий…
        В один из теплых вечеров, расположившись у костра, волхв вел с Леонидом неспешную беседу. Приютивший охотника хозяин, дабы им обоим не мешали домочадцы и вереница болящего люда, со всех концов страны подъезжавшего к нему, взял тайм-аут и на две недели забурился с гостем на таежную заимку. Здесь их точно никто не потревожит.
        Леониду записывать ничего не нужно. Нажал кнопку на наручном коммуникаторе – опа, готово! Речь Радомира правильная, ничем не отличимая от разговорного диалекта городского жителя средней полосы России.
        – …Посему родовые волохи и ведуны, которые по роду своей деятельности, как правило, одиночками существовали, чтобы защитить сородичей от дурного глаза, нежити, а в дальнейшем и византийской нечисти, нарабатывали капитал полезной волшбы, опиравшейся на мудрость и милость вышних родичей – славянских богов. Сейчас наши боги уж тысячу лет спят, а накопленные знания, сохраненные в ритуалах, обычаях и заговорах все едино работают.
        «Это он о Создателях так выразился», – решил Леонид. Соглашаясь, кивнул старику. Улыбаясь, заметил:
        – И вовсе они не спят. Просто им до вас дела мало.
        – Это с чего ж ты такое решил?
        – Точно знаю. Это вы их богами позиционируете. Для большинства жителей цивилизованной Вселенной они значатся Создателями. Хотя и богами их тоже назвать можно. Почему до людей Земли им дела мало? Это просто. В глобальном смысле вы слишком ничтожны для существ высшего порядка. Скучно им с вами возиться, им во Вселенной есть к чему силы приложить.
        – Ты не прав, чужак. Даже если то, о чем ты сказал, верно, все едино для любого его творение не может быть пустым звуком, пустой тратой времени.
        Леонид пожал плечами, расстраивать деда не хотелось. О чем тут спорить? Представители цивилизованных миров давно относятся к Творцам более прагматично, считая их своеобразными управленцами при имеющемся чиновном аппарате, разделенном на кланы, классы и ведомства. Какие там боги? О чем вы говорите?
        Но спорить не стоит. Этот землянин был ему нужен не в качестве собеседника. Леонид чувствовал, что старец мог обучить его некоторым знаниям, которые давно забыты или не профилируются в цивильных мирах.
        Леонид, тоже прагматик, подвел разговор к интересующей его теме: о земных вампирах спросил. Знает ли Радомир о такой напасти?
        Дед удивился вопросу, но ответ дал:
        – Чего это ты к упырям интерес проявляешь?
        – Не к упырям, а к вампирам. Чисто профессионально-познавательный интерес имею. Профессия обязывает.
        – Вампиры, значит? Ну что ж! Вампиры так вампиры. Знаешь, в чем заключается обман смерти вампиром?
        Леонид пожал плечами. Да в чем угодно! Не это интересует. Ему бы информацию иного рода получить.
        Старик ухмыльнулся, но спорить не стал. Продолжил:
        – В том, что он, не способный получать жизненную энергию из окружающей среды, берет ее от других организмов, и за счет этого живет, хотя сам при этом мертв. Нежить, одним словом. Он есть дух мертвый в теле живом.
        – Прости, Радомир, но нового ты мне ничего не открыл.
        – Чего же ты от меня хотел?
        – Регенерация и скорость передвижения, а еще…
        – Ты хочешь выяснить, как при запредельных возможностях тварей с ними на Земле справляются?
        – Да.
        – Ну-у, это просто. Нужно провести ритуал и…
        Лицо Леонида искривила гримаса, заставившая заметившего ее старика замолчать на полуслове. Потянувшись, Леонид подбросил поленце в костер.
        – Я что-то не так сказал?
        – Издеваешься? Пока ты этот свой ритуал проводить станешь, тебя с потрохами сожрут.
        – Поня-атно. Ну-ка, пошли в избу.
        – Зачем? Здесь нормально. Ни комарья, ни гнуса.
        Дед объяснил:
        – Вот если б не заговор, был бы и комар, и гнус. Идем!
        Из-за подслеповатого оконца в единственной большой комнате избушки плавала темень. Интерьер небогатый: печь, у стен пара лавок, покрытых шкурами животных и лоскутными одеялами, у окна стол и два табурета.
        – Садись.
        Радомир запалил свечу, поставил ее на угол стола. Потянувшись к полке со всякой кухонной мелочовкой, достал солонку. Рассыпав соль по столешнице, пальцем разровнял ее, добившись равномерного слоя. Охотник с интересом наблюдал за манипуляциями старика, пытаясь угадать, что будет дальше.
        Волхв не заставил себя ждать. Взяв в ладонь свечу, повел ею по кругу над соляным слоем. Ровным, отчетливым, но негромким голосом призывно заговорил:
        – Смергл Сварожич! Огнем очищая, мощь душ отворяя, в смертном бою с нежитью спаси чадо богово, да сгинет упыриная порода. Тебя прославляем, к себе призываем…
        Раздвигая указательным пальцем в стороны белые крупицы, начертал на соляной поверхности непонятный Леониду знак и продолжил отчитывать заговор:
        – Здесь ты и руна твоя! Здесь я и руна моя. Здесь сила твоя и сила моя. Прими руну как дар, оставь в ней силу как дар. Будь то!
        Это уж потом Леонид усвоил, что на Руси – не этой нынешней, а прежней, дохристианской – было принято разделять такие действия, как: молвить, говорить, сказывать, баить, ректи. С одной стороны, кажется, будто все эти слова для землян обозначают одно, но их предки так не считали. В говоре, в отличие от речи, особое значение имели ритм и рифма, поэтому заклинания отличаются прекрасной рифмой и легко произносятся. Важно было читать заговор в нужно ритме, представлять правильные мыслеобразы, думать в нужном направлении.
        – Все!
        Волхв задул свечу…
        Окраина Москвы. До МКАД визуально рукой подать. Время вечернее
        После метаний по городу Леонид определился, куда направить стопы свои. Рванул, как на стометровке, но недалеко от цели снова почувствовал слежку. Подсознательно почувствовал, что кто-то отдал команду «фас!». Проявились… они?
        За ним, почти не шифруясь, шли трое.
        Леонид замер душой. Заледенел. Момент истины наступает, и изменить ничего не получится.
        «Догнали-таки».
        От осознания, что с обеда назревшая проблема подошла к логическому завершению, он успокоился, надеясь на козырь в рукаве, припрятанный на крайний случай, – это если совсем припрет и если успеет.
        «Надоело от вас бегать. Ну, посмотрим еще, кто кого».
        Район, территориально находившийся на отшибе цивилизованной Москвы, до которого он добирался трамвайчиком, желая отсидеться в заброшенных двухэтажках, выстроенных еще в сталинское время пленными европейцами, был рядом, но дойти до него не суждено.
        Пустырь со стороны МКАД успел порасти кустарником и хиленькими деревцами. Место пустынное, редко кто по нему ходит, а потому, если не дать клыкастым друзьям особо развернуться, возможно, и получится осуществить задуманное. Он спустился в старый котлован, вырытый когда-то под строительство дома и тоже заброшенный по причине разгула демократии в стране, на время приютившей Леонида. Встал по центру гигантской ямы, окинув взором ее верхнюю кромку.
        «Вполне сгодится. Ну, Радомир… только бы средство твое сработало!»
        Внезапно, как по волшебству, лишь на короткий миг перед взором предстало морщинистое, пергаментного цвета лицо волхва с хитрым оскалом улыбки. Волхв, проявившийся своим существом лишь в подсознании Леонида, кивнул ему, подмигнул.
        Наделенный мысленно ответил образу старика: «Дед, попытаюсь не подвести тебя».
        Вернулся в действительность. Расстегнул плащ. С приятным для ушей шелестом извлек из ножен клинок. Вызывающе крикнул:
        – Хорош красться, выходите!
        Его мало того что услышали, так еще и согласились на предложение. Над обрывом показались и встали в расслабленных стойках трое особей – двое мужчин и женщина.
        Крупный мужчина, смотревшийся снизу просто гигантом, без тени улыбки на лице задал вопрос:
        – Набегался?
        Не ожидая ответа, все трое разом попрыгали вниз, причем выглядело это так, словно бы они с пятиметровой высоты плавно спланировали в котлован.
        «Клоуны! Без показушных эффектов не могут».
        Еще какое-то время они стояли неподвижно, не сводя глаз со своей жертвы. То ли гипнотизировали, то ли примерялись, как сподручней достать охотника. Игра? Может быть, потому как Леонид ощутил попытку влезть к нему в сознание. Программа кодировки, в свое время на уровне гипноза установленная наставником и служащая барьером для подобных шутников, отсекла потуги нежити. Они отступились.
        Первой сорвалась с места вампирка. Метнулась к нему с быстротой, смазывающей зримую действительность. В следующую секунду Леонид почувствовал, как ледяные руки ложатся на его плечи, сжимаются железной хваткой и подтягивают на себя. Тонкие губы касаются шеи, и в месте их прикосновения разгорается огонь.
        Он с усилием оторвал ее от себя. Ударом в челюсть отбросил нежить прочь, заметив, как та, покатившись кубарем, после вынужденного пируэта мгновенно вскакивает на ноги. Довольно миловидное лицо на глазах претерпело метаморфозу: вытянулось, еще больше посерело. Мало того что клыки, раздвинув губы, грозно выступили из челюстей, так еще и ногти на пальцах рук превратились в длинные когти, отдаленно напоминающие стилеты.
        Вампирка на земном итальянском языке, который благодаря преобразователю речи Леонид понимал, оповестила гиганта о своем открытии:
        – Луиджи, его кровь пить нельзя!
        – А ты не знала? Глупая курица! – Усмешка скользнула по губам гиганта.
        Леонид рукой дотронулся до кожи в том месте шеи, где ощущалось жжение. Ладонь запачкалась кровью. «Оцарапала!..»
        Дальше о чем-то размышлять стало некогда, да и незачем. Он успел лишь сунуть ладонь в кармашек на ремне и бросить навстречу кровососам россыпь заговоренной по рецептуре волхва соли.
        Как оказалось, успел в самое время. Протяни он этот момент, прогавь нападение – и его если б и не искромсали, то уж затоптали бы точно. Особенно гигант Луиджи.
        Что случилось дальше? Х-ха! Как раз то, о чем и поведал дед, наставляя чужака на лесной заимке, как вампирам укорот дать.
        Охотник осязаемо почувствовал, что пространство вокруг него уплотнилось, превращая, казалось бы, сам воздух в кисель или жидкий прозрачный клей. И в этом киселе перед Леонидом сейчас, как в замедленной съемке, увязли трое вампиров, силясь пробиться к своей жертве. Причем они-то как раз и не подозревали, что замедлились. Считали, что это сама жертва непомерно ускорилась.
        Ускориться Наделенный, конечно, мог, но до вампиров ему все равно в этом отношении полноценно не дотянуться. Зато теперь они оказались в проигравших, хоть этого еще не поняли. На охотника соль никакого влияния не оказывала, ведь древний заговор был под нежить заточен, а потому ему ничего не стоило, размахнувшись мечом, последовательно клинком снести противникам головы с плеч, упокоив тела и лишив мятежных духов пристанища.
        Теперь нужно было уходить из этого района, и чем быстрее, тем лучше. Клан, который занимается его нейтрализацией, по слухам, очень уж мстительный. Кровь его отродьям не нужна, она им даже вредна, а вот помучить в отместку с них станется.
        Взгляд, брошенный на коммуникатор, оптимизма не добавил. До контрольного срока начала перехода четырнадцать с лишним часов. После расправы с тройкой преследователей форы у него от силы час. Больше чем уверен, что по прошествии этого часа за него плотно возьмется кто-то более опытный, для кого и заговоренная соль, может статься, не помеха. Радо-мир упоминал высших вампиров, которые в таких ситуациях лишь незначительно замедлялись и частенько брали свое бойцовскими качествами и опытом схваток с людьми, оборотнями и себе подобными особями из чужих кланов.
        Выбравшись из котлована, Леонид определился с направлением и скорым шагом побрел подальше от этого места. Ощутимо стемнело.
        Старые бараки в пяти километрах от Садового кольца. Позднее время суток. Рассветная пора
        Пассажиров в просторном салоне трамвая по поздней вечерней поре было немного. Он никак не мог привыкнуть к московским землянам. Грустные они какие-то, в глазах вечная безнадега. Как-то поинтересовался у появившегося приятеля: почему так?
        Получил ответ, по которому самому додумывать пришлось. «Эти-то? – уточнил тогда приятель, мотнув головой в сторону озабоченных людей с испуганно-тревожными глазами. – Эт, брат, целое поколение людей пожилого возраста, привыкших к размеренной, налаженной жизни в Советском Союзе, к стабильному существованию, пусть даже и без особого достатка. Что ж ты хотел? Теперь времена изменились, а они остались прежними, привыкли к своему укладу. Их не изменить. Вот вымрут последние, тогда…»
        Леонид спросил: «Что тогда? Все улыбаться будут?» – «Эт вряд ли! Наши кормчие еще что-нибудь придумают, чтоб чернь не расслаблялась…»
        Раскачивающийся на рельсах трамвай наконец дотянул до остановки. Народ зашевелился, но вставать с кресел и направляться к выходу не торопился. Станция метро только на следующей остановке, а вот Леониду как раз здесь сходить.
        Открылась дверь. Надо выходить из этого янтарного пространства засраного трамвая, а там ночь. Леониду еще квартал пройти придется.
        Перед тем как ступить в эту черную воду ночи, он делает вдох, как ныряльщики перед прыжком с трамплина: «Ох-оп…»
        Вышел. По темноте египетской добрался до искомой точки. И ведь не скажешь, что он в столице государства: освещения – ноль. Только по контурам можно определить, что там впереди маячит. Зрение понемногу пообвыклось. Можно было бы еще раньше заговор ночного глаза употребить и не заморачиваться, но Леонида тогда и вычислить легче, да и не стоило энергетику, считай, зазря растрачивать.
        Старые бараки, по столичной людской классификации, для лимиты. Слово-то какое, постороннему не сразу ясное. Даже в такое упадочное время предназначенные под снос, они укрылись за стеной высокого кустарника, под сенью деревьев, переросших крыши второго этажа. Темень несусветная! Кому нужно освещение у заброшек? Зато и плюс имеется, в частности для него. Никто в здравом уме в такое место без особой нужды не сунется, да и свалок мусора не видно.
        Подсвечивая себе узконаправленным лучиком коммуникатора, он по скрипучей лестнице поднялся на второй этаж. Широкий коридор. Комнаты устроены по коридорной системе. Пробрался в самый торец здания, вошел в помещение, осмотрелся. Принял решение: «Вот здесь я ночь и проведу».
        Леонид даже не предполагал, что, уничтожив нежить, тем самым вызвал особое недовольство и даже гнев хозяина гнезда. Дон Винченцо, появившись на месте недавних событий, осмотрел все, но понять, почему погибли трое бойцов клана Ассамитов, так и не смог. Заговоренная соль, исчерпав свою силу, испарилась без следа. Что можно подумать? Тот, кого они посчитали легкой добычей, не так прост. Кто-то сильный затеял с высшим вампиром свою игру. Кто он?
        Дон Винченцо «пережил» многих высших вампиров клана, а внешне выглядел все таким же юношей, как и при инициации две тысячи лет назад. Потомки Каина всегда разобщены, даже внутри кланов идут смертельные интриги. У его соплеменников есть чудное свойство сохранять все свои прижизненные внешние черты. Ко всему прочему они могут приобретать привлекательность и, что уж там греха таить, очарование! Их кожа белая и так маняще и таинственно сияет, что некоторые впечатлительные самки человеческой расы диву даются! Глаза в темноте сияют неподдельным васильковым блеском, губы – алые, а движения – плавные и грациозные… Мужчины – настоящие мачо! Женщины…
        Он отдал приказ оставшейся при нем пятерке:
        – Искать! Когда найдете, сами к нему не суйтесь. Зов пошлете…
        Рассвет давно наступил, и в солнечных лучах, проникавших через оконные рамы без остекления, комната, в которой он находился, выглядела более-менее приемлемо. Большая, просторная, с минимумом брошенной кем-то старой мебели.
        Еще до того как он увидел вампира, он почувствовал его присутствие. Нет, не в комнате, а где-то неподалеку от дома. «Отыскали, значит?»
        Времени терять не стал, пустил в ход основную заготовку сибирского деда. Снова соль, но теперь уже совершенно обычная, из другого кармашка. Набрал в горсть и аккуратно, встав в центре помещения, стал отсыпать по полу соляной круг, в котором ему предстоит скрываться. Губы задвигались, а голос монотонно, как мантру, проговаривал заученный текст:
        – Стану поутру, пойду к синему морю, на синем море бел-горюч камень Алатырь, на камне Алатыре богиня Джива сидит, в белых ручках держит белого лебедя, ощипывает у лебедя крыло. Как отскочило, отпрыгнуло белое крыло, так отскочил, отпрыгнул, отпрянул от обережного круга взгляд всякой нежити. С ветру взгляд сей пришел – на ветер пойди, с воды пришел – на воду пойди, с лесу пришел – на лес пойди. От века и до века.
        Дед сказал, чтоб не зацикливался на произносимом тексте, а тупо верил в действенность слов, и тогда все получится. А как не верить, если не далее как вчера сам был свидетелем действия заговоренной соли? Та сработала, значит, и эта поможет, лишь бы под воздействием наговора не испарилась раньше времени.
        Чуткое ухо уловило движение по коридору. Нет, не шаги, а скорей поток энергетики, отличной от человека или животного. На энергетику пресмыкающегося гада похоже, только гораздо мощнее.
        «Ну-ну! Появляйся уже скорей».
        В открывшуюся дверь как-то уж очень несмело просунулась голова молоденького парнишки. Стрельнула взглядом по углам помещения, после чего втянулась обратно в коридор.
        «Р-работает! Действительно действует!» – подумал Леонид о действенности обережного круга. Перевел дух. Ведь пока наблюдал за происходящим, дышать забыл. «Это что, главный вампир на разведку наименее ценного представителя клана послал? Очень на то похоже. Но ждем».
        Видел бы его кто сейчас, сравнил бы разве что с… бейсболистом. Стоит эдакое пугало в плаще, внешним видом под бомжа косящее. Стоит в нервном напряжении и ожидании. Глаза чуть ли не навыкате. Ме-ед-ленно, едва слы-ышно ртом воздух заглатывает, через зубы, как через фильтры, процеживает, так же и выпускает, а обеими руками в рукоять меча вцепился, который клинком в замахе над правым плечом удерживает. Самое главное, из головы все мысли куда-то отступили: пустая голова.
        Минута прошла. Вторая. Третья… Ничего не происходит, разве что рук-ног не чувствует. Онемели?
        От сильного пинка дверь отворилась. Ударившись о стену, грохнулась на пол, но не отлетела, склонилась, нижней стороной на петле удержалась. В помещение вошел все тот же молодой вампиреныш. Раздувая ноздри, громко принюхивался к запахам, уподобляясь собакам поисковых пород.
        Это заставило Леонида запустить мыслительный процесс и улыбнуться. «Кого ты из себя корчишь, недоносок? Мухтара о четырех лапах? – По телевизору фильм видел. – Так ведь попытка не засчитана».
        Он знал наверняка, что вампиры во всех мирах идентичны по содержанию и клинически мертвы: их сердца не бьются, они не дышат, запахов не ощущают, их кожа холодна, они не стареют – и в то же время они думают, ходят, строят планы, говорят… охотятся и убивают.
        – А ведь ты где-то здесь! – проникновенным голосом, в котором слышались дружеские нотки, молвило юное дарование. – Где-то рядом. Я знаю, и я тебя разыщу. Не мог ты уйти, тебя бы заметили.
        Спонтанно меняя направление движения, крадущимся мягким шагом он пошел по помещению, будто отмеряя и исследуя каждые полметра площади. Обогнув массивное кресло, наполовину лишенное обивки, молниеносно чиркнул по его спинке мгновенно выдвинувшимся из пальца когтем-стилетом, развалившим наполнитель пополам.
        – Не здесь! – промурлыкал он в попытке вытащить на контакт. – Значит, какая-то из внутренних перегородок с секретом. Эй, а ты вообще кем будешь? Молчишь? Молчи-молчи!
        Походил, потыкал стены, оставляя на выцветших обоях следы порезов. После чего на юном холеном лице появились первые следы сомнения в правильности действий.
        – Признайся, ты тоже вампир? Какого клана? Человек таким быть не может!
        Изменил тактику. Пошел по кругу.
        Леонид наблюдал за тем, как нежить сужает площадь поиска. Уже вдоль кромки обережного круга семенит, в невидимого для его зрения охотника чуть ли носом не тычется. Но круг держит, мешает осознать всю простоту ситуации, только соляная насыпь на полу уже существенно истаяла. Если и дальше тянуть время, соль, улетучившись, развеет защиту, сведя ее на нет, и вот тогда…
        Остановился. Смотрит прямо перед собой и… Вряд ли он сейчас Леонида видит. Радомир утверждал, что при подобном противостоянии их друг от друга что-то вроде броневого зеркала отделяет. С внутренней стороны оно прозрачно, а вот внешняя сторона скрывает все, что спрятано за кромкой круга.
        У Леонида мелькнула мысль: «А малец-то еще ни разу челюсти не обнажил».
        Тот, словно подслушав его мысли, ощерился, обнажив клыки. Нет! Дальше тянуть нет смысла. Самый подходящий момент.
        Закусив нижнюю губу, чтоб не выдохнуть, не вскрикнуть в самый ответственный момент, Леонид из намеченного положения резко опустил клинок на вытянутую шею вампира, в процессе чуть корректируя угол атаки режущей кромкой стали.
        Ох и быстры клыкастые! И чувствительны. Метился в том стиле, каким натаскивали, а вышло совсем по-другому. Просто повезло, что тварь голову не назад отдернула, а вверх. Считай, самым концом меча зацепил шею, тем не менее отделяя друг от друга шейные позвонки.
        – Пф-ф! А-а-а! – заревел, давая выход эмоциям, в тот же самый момент боковым зрением уловив оторвавшуюся от поверхности пола дымку последних истаявших кристалликов кромки.
        Голова со стуком приземлилась на деревянный пол. Фонтан черной крови залил место противостояния, забрызгав лицо и плащ Наделенного. Когда безголовое тело рухнуло ниц, Леониду открылась неожиданная особенность поверженного врага.
        Отрубленная голова на глазах меняла конфигурацию. Скукожилась, сморщилась, теряя даже посмертную привлекательность вампира. Над ней, как и над всем остальным его телом, закурился дымок, при котором плоть стухала на глазах, превращаясь в пепел.
        – Вот так-так! – не сразу осознал охотник произошедшую с телом метаморфозу. – Выходит что, это я высшего вампира упокоил?
        Не прошло и минуты, как на полу остались лежать лишь обувь и смятая одежда навеки исчезнувшего владельца…
        Место обитания главного Создателя, оно же штаб-квартира Извечных Течение времени не совпадает ни с одной планетой Вселенной
        – А что? Мне нравится! – высказал свое мнение выглядевший моложаво зрелый мужчина, присутствующий в огромном, светлом помещении, исполненном, как иные говорят, в стиле хай-тек.
        Помимо него за зависшим над полом круглым столом, нарушая все мысленные законы природы, разместились еще семеро участников не то совещания, не то обсуждения назревших проблем, касавшихся всех присутствующих в зале. Мужчины и женщины разного возраста, но белого цвета кожи явно относились к одной расе и, кажется, даже к одному этносу.
        – …Верования отличаются особой оригинальностью. Готов рукоплескать изяществу замысла автора, попытавшегося в некоторых местах перескочить временные циклы на других отсталых планетах. Созданные нами гибриды сразу после создания цивилизации без обиняков и околичностей определились с мироустройством, предложив основной массе мыслящих считать, что адом для существ их вида является планетарное существование, и управляет Сэрсэей Князь Тьмы. А вот после смерти верующий соединяется в раю с Богом. В нашей практике такое впервые. Не так ли?
        Женщина с правильными чертами гладкого, без единой морщины лица, но с широкой прядью седины в густой копне волос каштанового цвета на вопрос отвечать не стала, но привела свой довод не в пользу складывающейся ситуации:
        – Рэм, считаю, что управлять такой планетой будет трудно. Исповедоваться служителям культа население полагает делом бессмысленным, да и вообще, они мыслят, что молитва в поле имеет такую же силу, как и молитва в официальных молельнях, посему особо и не утруждают себя походами в храмы. Какие-либо символы веры отсутствуют. Попытка навязать что-то подобное на других планетах было воспринято как орудие пытки.
        – Гелия, это ты про крест, что ли? – усмехнулся Дир, лысый улыбчивый старикан с аккуратно подправленной окладистой бородой.
        – Да.
        – Откровенно говоря, в этом плане он меня тоже смущает. Х-ха! Поклоняться символу страдания и в конечном итоге смерти. Не вспомню, кто такое придумал?
        Молоденькая миловидная девушка, сидевшая по правую руку от старика, хихикнула. Подсказала ответ:
        – Сабур. Кто же еще на такое способен?
        – Шутник! – как от зубной боли скривился дедушка. Обратился прямиком к виновнику символа культа.
        – Что скажешь, Сабур?
        Крепкий краснощекий парнище, своим немалым ростом возвышающийся над присутствующими, расплылся в добродушной улыбке.
        – А чего не так-то? Придумано миллионы лет тому назад, а живут с этим символом на большинстве планет и не кашляют. Интерпретации разные, а конечный результат один. Зато по пустякам напрягаться не нужно. В переданных текстах верований расписано все до мелочей. Каждый знает, кому требы нести, кого возносить, а кого хаять.
        Дама с проседью легонько хлопнула ладошкой по гладкой поверхности стола.
        – Прошу не отвлекаться! – повысила она голос. – Вопрос серьезный. Согласно учению сэрсэритов, мир является несовершенным, поэтому и обременять себя соблюдением заповедей должны только избранные, прочим же для попадания в рай вполне достаточно получить предсмертное «утешение» от избранного…
        – Вот и я говорю, – перебил Рэм Каву. – Очень удобная религия, между прочим: греши или не греши, соблюдай или не соблюдай обряды и посты, достаточно получить предсмертное «утешение» – и ты в раю. Правда, если «утешения» не будет, то и душа в рай не попадет, а возродится в ином теле. Реинкарнация по желанию. Можно сказать, демократия в выборе дальнейшего пути.
        Из-за стола поднялся молодой мужчина выше среднего роста, блондин, с чистым волевым лицом. Острый цепкий взгляд карих глаз не стал фокусироваться на ком-либо из присутствующих, а был направлен к окну. Похоже, разговор за столом его не очень заботил, лишь отвлекал от чего-то иного, интересного только ему.
        Все замолчали. При этом всеобщем молчании он в раздумье прошел к гигантскому панорамному стеклу, отделяющему помещение от внешнего мира. За ним проглядывалась бесконечность вселенского космоса, подсвеченная зыбким сиянием далеких светил.
        Космос прекрасен и весьма удивителен. Планеты вращаются вокруг звезд, которые умирают и снова гаснут, а все в галактике вращается вокруг сверхмассивной черной дыры, медленно засасывающей то, что приближается к ней. Планеты, звезды, галактики и форма орбит – все напоминает круг. Но туманность – облако газа интересной формы – она квадратная. Эдакий красный квадрат.
        На самом деле это не совсем квадрат. Если внимательно присмотреться, можно заметить, что в поперечнике форма образована двумя конусами в точке соприкосновения. Но опять же, в ночном небе не так много конусов. Туманность в форме песочных часов светится весьма ярко, поскольку в самом ее центре находится яркая звезда. Именно в этой точке свечения конусы соприкасаются. Эта звезда взорвалась и стала сверхновой, в результате чего кольца у основания конусов стали светиться интенсивнее.
        В космосе все постоянно движется: по орбите, вокруг своей оси или просто мчится через пространство. По этой причине – и благодаря невероятной силе притяжения – галактики постоянно сталкиваются. И когда две галактики, содержащие миллиарды звезд, сталкиваются, локальной катастрофы все же не происходит. Дело в том, что помимо того что космос сам по себе велик, он также сам по себе довольно пуст. Вероятность того, что две звезды столкнутся, практически равна нулю.
        Да! Вселенная! Она бескрайна. И все это сделали они.
        Мужчина обернулся к присутствующим. Окинул сидевших за столом проницательным взглядом. Вполне может быть, что старался определить степень усталости каждого из присутствующих. Может, действительно устали? С тех пор как они обрели телесную оболочку, кажется, вместе с нею получили и свойства, присущие гуманоидным расам. Кто они теперь?
        Аструс сам себя поймал на мысли, что его людская ипостась все же нравится ему больше, чем бестелесная духовная суть, обладавшая превосходством над любым типом материи.
        Он и еще двое, сидевшие за столом, – это Творцы, Создатели или, иначе говоря, Логос Вселенной. Для большинства смертных – триединое божество, включающее в себя трех главных строителей Космоса. Бог Дух – это он сам, Аструс; именно он взаимодействует с черной материей и является хранителем матрицы Вселенной. Дир – Бог Отец и Рэм – Бог Сын, оба отвечающие за белую материю. А еще Гелия – богиня, выражающая две божественные сущности, проникающая всюду и взаимодействующая с материями. Можно сказать, Богиня Мать. Все остальные – семейство, ближний круг, без которого нельзя, без которого любой род ущербен. Бог не может быть одиночкой.
        Они создали Вселенную, запрограммировав всю эволюцию ее от начала и до конца: либо до тепловой смерти, либо до схлопывания в сингулярность. И кроме того запрограммировали возникновение жизни и генетический код, который тоже был создан опытным подбором. Это была всеобъемлющая программа, реализованная именно с Большого взрыва, чтобы появляющиеся разумные существа смогли свести концы с концами в плане космологической модели. Чтобы комар носа не подточил. Чтобы казалось, будто все родилось само собой.
        Хотя первые цивилизации уже настолько оперились, что перестали верить в возможность самозарождения жизни без посторонней программы. А между прочим зря! Самозарождение – невообразимо редчайшее событие, которому тринадцати миллиардов лет явно не хватит, но оно возможно. Теперь эти продвинутые цивилизации гадают: с какой целью кто-то создал Вселенную?
        А ведь ответ на поверхности: с утилитарной целью. В рамках программы экспериментальной космогонии. Поскольку время во Вселенной течет с огромной скоростью по сравнению с их темпом, то они вполне могут увидеть конец эксперимента, который наступит через… гм, скажем, через сто миллиардов планетарных лет. А для них восьмерых это будет не более чем рабочая неделя. Или годик-другой. Ну, может быть, пятилетка.
        А может, и они, Творцы, участвуют в чьей-либо программе, где их мир всего лишь один из многих. Матрешка в матрешке. И таких миров-матрешек может быть сколько угодно на лабораторном столе еще более продвинутого Логоса.
        Иногда вспомнишь былое: с чего начинал? Удивишься, насколько просто все это начиналось. Сейчас не так. На плечах груз ответственности, а опереться можно только на семью, которая неустанно контролирует ими же созданный административный аппарат. Всех этих контролеров, кураторов, управляющих секторами, позициями, администраторов переходов.
        Половина из них – духовные энергетические образования, способные принимать любую форму жизни и трансформироваться во всех ее измерениях. Все потому, что сила духа, всеобъемлющей любви и добра, парадоксально переплетается со всеми живыми и мыслящими материями в существующих мирах. И главное, Разум не может быть жестоким… Или все же может?
        Семейство молчало. Смотрело, как Основной размышляет и просчитывает ситуацию, ее варианты. Для всех любое озвученное им мнение является истиной в последней инстанции.
        Обернулся. Задал вопрос самой младшей:
        – Что по поводу планеты Сэрсэя думаешь ты, Кава?
        Девушка встала: не станешь же сидеть, если старший на ногах.
        – Считаю, что с планетой нужно что-то кардинально решать. А то ведь не уследишь, и тут же руки родственничка дотянутся до сознания смертных. Превращать Сэрсэю в очередной отстойник смысла нет. У нас и так уже три отстойника на балансе. Вселенский потоп не помог ни на Зее, ни на Вопре, ни на Земле. Перемолоть ее в одной из черных дыр, успокоиться и забыть.
        После высказанного младшей предложения Аструс глянул на Дира. Старикан практического склада ума, неунывающий оптимист, в этот раз даже взглядом не хотел дать совет, предоставив главе клана самому принимать решение.
        «Или все же, может, позволить себе быть жестоким? Задать им всем вопрос о Разуме? Хм! Три отстойника – это не так уж и много в объеме Вселенной. Но и не мало, если учитывать тот факт, что только начни плодить – не остановишься…»
        Отстойник представлял собой тюрьму для душ. Широкая часть космоса мониторится установленным электронным силовым полем, которое управляет всеми проявившимися энергетическими сущностями, не имеющими оболочки, позиционирующими себя кодом «Я-БЫТЬ». Электронный экран силы сделан так, чтобы в области отстойника обнаруживать его и препятствовать тому, чтобы безоболочная сущность, по иной трактовке – душа, покинула район. Если кодированная сущность пытается проникнуть через экран силы, ее захватывают в электронную сеть. В результате захваченный нарушитель Я-БЫТЬ подвергается очень серьезной операции по стиранию памяти и далее возвращается на место.
        Процесс перестал быть кропотливым и громоздким. Единственный недостаток – воздействие на нарушителя электрического тока величиной порядка миллиарда вольт. Испытанный шок полностью стирает всю память Я-БЫТЬ, лишая возможности помнить, кто она, откуда произошла, каковы ее знания или навыки, память о прошлом и способность быть духовным существом. Чистая, как пустой белый лист, душа снова ввергается в бессмысленное автоматизированное бытие.
        Это стирание памяти не только для одной жизни или одного тела. Оно стирает все накопленные события почти бесконечного прошлого, так же как и идентичность Я-БЫТЬ. После шока к каждому Я-БЫТЬ применяют серию гипнотических посылов, используемых для установки ложных воспоминаний и ложной ориентации во времени. Включая также команду «вернуться на базу» после того, как тело умрет, так, чтобы снова получить тот же самый вид шока и гипноза и делать это снова и снова. Всегда.
        Может, Кава по-своему и права. Перемолоть планету. Родственничек – это Манкур. Отпочковавшись от Совета Творцов, занимается ерундой, опытным путем плодя мыслящих особей, иногда из антивещества, заражая планеты нежитью и деклассированным элементом сущностей, противостоящих добру в понимании всей семьи. Найти его штаб-квартиру сложно: Вселенная бесконечна, а Повелитель Царств Тьмы, как он себя позиционирует, величина мизерная. В гигантском хозяйстве за всем уследить не всегда получается.
        Одно время предполагалось, что ренегат обосновался на Земле, но это не подтвердилось. Единственный плюс в возне с планетой-отстойником – отлов энергетических сущностей высокой отрицательной полярности и помещение их в матричный сектор под печать. За что руководитель проекта, чиновник 5-го разряда Соломо, за рвение при выполнении задачи был повышен в служебном положении до секторального правителя.
        «И все же по Сэрсэе…»
        Аструс принял жесткий вариант. Кивнул, перевел взгляд на Рэма, распорядился:
        – Так и поступим. Рэм, проследи за исполнением воли Совета.
        – Я понял.
        Какая-то мысль зацепила сознание, но спряталась среди других ей подобных. Ах да! Вспомнил. Обратился к Гелии:
        – Что там с посланными на Землю?
        – Я думала, ты уже знаешь.
        – Нет.
        – Девять команд уже вернулись назад. Две, которые занимались непосредственно отродьями Манкура – Падшими, сбежавшими из матрицы, – сгинули при зачистках этих тварей. Одну, в которой из пяти охотников выжил лишь один, тоже можно считать уничтоженной.
        – Тоже энергосущности постарались?
        – Нет. Этих вампиры упокоили. Откровенно говоря, куратор отстойника доносит, что сами виноваты: сработали топорно. При нейтрализации гнезда умудрились уничтожить полторы сотни землян. Права на такое им никто не давал.
        – Ну что ж. Я думаю, есть с кого спросить.
        – С того, кто выжил?
        – Естественно. Других кандидатур не вижу. Чтоб другим неповадно было. И обязательно информацию о наказании довести до всех, кого это может хоть мало-мальски коснуться в дальнейшем.
        – Как-то это все по-людски выглядит, не находишь? – поморщилась женщина, но тут же взяла себя в руки и с безразличным выражением на лице спросила: – Отправить обратно в отстойник?
        – Ну, зачем же Манкуру удовольствие доставлять… – Он подумал и решил: – Кава?
        – Слушаю, Аструс.
        – Подбери одну из молодых планет, такую, чтоб цивилизация находилась в зачаточном состоянии. Закиньте его туда и на сто лет забудьте. Пусть поживет среди дикарей без права выхода в цивилизованные миры, подумает над тем, что можно делать, а чего нельзя. Да! И самое главное, лишить возможности передачи знаний ученику.
        – Не слишком ли ты строг к Наделенному?
        – Строг? Строг. Чему он научит? Как смертных пачками ни за что ни про что жизни лишать? И еще! – Он снова перевел тяжелый взгляд на Каву. – Средств на продление жизни этому Наделенному не предоставлять. Гелия, узнаю, что ты к неисполнению такого наказания руку приложила, обижусь.
        «Обидится он!» – в душе возмутилась женщина. Это не семейные разборки, а совещание равных по положению и силе. Гелия все же отвела взгляд, чуть склонив голову, ощущая, как у нее начинают пылать щеки. Уже само предупреждение вызывает чувство противоречия. «Пусть считает, что будет, как он сказал, а там посмотрим, что можно будет сделать».
        Кава насчет распоряжения старшего вообще не думала. Просто согласно кивнула, произнеся отрывисто:
        – Слушаюсь.
        Домочадцы покинули стены центрального зала. Разошлись, разъехались по своим делам. Здесь, в этом заповеднике вечной жизни Создателей, которых на большинстве планет мыслящие существа называют богами, иногда тоже можно заскучать. Здесь время движется по-иному, предоставляя конструкторам Вселенных возможность при желании пускать его вспять.
        Оставшись в одиночестве, Аструс загрустил. Давно привык к своему положению, к своей безграничной силе и значимости. Он творец жизни. А что такое жизнь? Всего лишь четыре химических компонента. Водород, углерод, кислород, азот – четыре столпа, на которых зиждется органическая жизнь. Без этих элементов она невозможна. Все они обладают уникальными свойствами, но главное в том, что вероятность случайной комбинации этих элементов, необходимых для возникновения этой самой жизни, практически равна нулю.
        И вот тогда он, главный Творец-Создатель Аструс, равного которому не найти, смешивает компоненты в нужной пропорции и как сеятель, как садовник выплескивает содержимое в нужную точку бесконечного космоса. Процесс запущен. А далее в колыбели жизни родившийся младенец-планета в течение длительных геологических периодов, многих сотен миллионов лет, вскармливается, пестуется в созданных и поддерживающихся особо благоприятных для него условиях. Условия эти регулирует универсальный термостат.
        А что произойдет, если он перестанет действовать? А вот что.
        Если содержание кислорода в атмосфере снизится до четырнадцати процентов и менее, огонь на планете не сможет загореться. Если оно, наоборот, повысится до двадцати пяти процентов и более, даже сырая древесина и мох будут воспламеняться. Одной молнии окажется достаточно, чтобы началась всемирная катастрофа, столь ужасная, что не приснится и во сне. В результате бесконечных пожаров возрастет содержание углекислого газа в атмосфере, что, в свою очередь, стимулирует производство кислорода морскими растениями, вырабатывающими значительную его часть. Пожары будут шириться, и жизнь на суше станет невозможной.
        Представленные в его надзирающие структуры расчеты помощников и наблюдателей в секторах показали, что количество кислорода должно увеличиваться на один процент каждые двенадцать тысяч лет. Но этого не происходит. Да-да! Так и есть, действительно должно происходить. Только ведь он не бездействует. Он всегда на страже. Вселенский компьютер периодически включает механизм, препятствующий отклонению содержания животворного газа от стабильного уровня в двадцать один процент. Зачем? Чтобы сохранить жизнь!
        Такому хрупкому цветку, каким является любая из планет, нужен сад, за которым хорошо ухаживают. А скорее даже не сад, а теплица. Чтоб теплица приносила урожай, в ней с повседневным упорством обязан работать хозяин или наемный рабочий. У Аструса роль этого наемного рабочего исполняет административный аппарат, который расширяется неимоверно, но не может порой уследить за всем, что на него возложено.
        Бог вздохнул, через гигантское панорамное стекло всмотрелся в бесконечность, на время позабыв о бередивших разум мыслях.
        Почувствовал, что не один. Обернулся. Глазами встретился с застывшей у стола Гелией. Вернулась, а он почувствовал это только сейчас. Спросил:
        – Что-то хотела?
        Она кивнула. Вернулась, потому что разговор касался непосредственно их обоих и никого больше, а тянуть с решением проблемы ни времени, ни охоты не было.
        – Девочка выросла, – со вздохом сказала мать.
        – Да, – согласился отец.
        Лилла, естественно, родилась с даром. Будь такое на отсталых планетах, считалось бы, что этот дар – проклятье или, наоборот, источник света. Там можно получить дар по наследству, а можно приобрести другим способом. Дар проявляется практически сразу после рождения. Как правило, изначально он нейтрален. Решить, как использовать его – во благо или во вред, – должна сама обладательница. Лилле такой выбор делать нет нужды, она дочь Создателей, можно сказать, богов.
        Принцесса – она и есть принцесса! С раннего детства проживает в красивом месте, в красивом доме, окруженная красивыми людьми, только смертными. И выходить из этого красивого мира ей категорически запрещено.
        Все, что она в своей жизни видела, – это то, что ей разрешали видеть; все, что она знала, – то, что разрешали знать. Внешний мир – табу. Он под контролем. Более того, ей постоянно внушали, что место, в котором она живет, единственное, что существует на свете, а за его пределами либо вообще ничего нет, либо есть сплошная тьма и скрежет зубовный.
        Такая жизнь устраивает лишь до определенного возраста, а вот дальше сродни тому, будто на голову надвинут колпак, закрывающий от девчушки весь остальной мир. И вот когда девочка подросла, стала превращаться в прекрасную девушку, то счастливой себя ощущала, если сквозь дыры в этом самом колпаке могла видеть хотя бы проблеск света.
        Почему так происходило? Все просто! Будь ты хоть самым верховным божеством, всегда найдется антипод, который захочет по силе и власти сравниться с тобой. А враг был. Причем враг одной с отцом линии родства. Властелин темной стороны миров. Тьма и свет не могут существовать по отдельности, они всегда ходят парой. Зная это, девушку берегли и лелеяли.
        Между тем враг не зевал. Горел желанием что-то предпринять. Начал собирать силы и искать способы стать первым. Кто знает, при каком варианте развития событий во Вселенной у него может появиться такой шанс. Однако речь даже не о Манкуре сейчас.
        С Лиллой приключился парадокс. Не доглядели. Так уж случилось, что она увидела тьму и поняла: это не то, что нужно как можно скорее вырезать из мира и отбросить. Умная! Вся в отца! Или в мать? Сама додумалась, никто не подсказал. Тьма может стать ей врагом-помощником. Начав видеть, пришлось забыть о том, чтобы быть счастливой в обычном понимании.
        Каждый имеет право бороться с демоном, заграждающим путь в бескрайней пустоте космоса, ведь Лилла унаследовала ответственность родителей. Ответственность для нее – это часть бытия младшего Создателя. Ведь так часто случается – нет времени для выяснения моральных устоев и отношений. Нужно решать быстро. Кто ты? Где ты? С кем ты? Если ты опоздал, твое решение уже никому не нужно. Такова жестокая реальность планетарных систем и жизни на них…
        – Что думаешь делать, Аструс?
        Надолго задумался, прежде чем ответить. Был риск сделать ошибку. Да, был. Так как все во Вселенной и прежде повторялось.
        – Она еще очень юна, но будет только хуже, если ограждать ее от семейных дел.
        – Пубертатный период? – поморщилась Гелия.
        – И это тоже. Пусть Кава приглядит за ней. Вдвоем пусть и разберутся, что делать с Сэрсэей. Да и вообще, тебе не кажется, что пора от этих отстойников избавиться? Зарсала, Земля, Ката. Они как кость в горле встали. Благодаря братцу стали рассадниками приспешников Хаоса.
        – Жалко!
        На минуту он сбросил защитный покров божественного безразличия, внешне выказал обуревавшие его чувства… Ведь это он создавал их, вдыхал жизнь в субстанцию камня и влаги, дарил души смертной органике… Закрылся в себе. Голосом, полным безразличия, произнес:
        – Ничего. Как показывает практика, наплодим новых. Относительно Кавы: пусть не сама выводы делает, а Лиллу перед выбором ставит. Разве что советы и поправки предложит. Сама их обеих о моем решении оповести.
        Как-то само вырвалось, без анализа и осмыслений:
        – Муж мой, тебе совсем не жалко ребенка?
        Замолчала, как бы ожидая от собеседника и мужа возражения или согласия изменить точку зрения и, может быть, решение.
        Аструс ничего не сказал, но и не возмутился. Он знал, что четвертая по значимости среди Создателей ошибается, руководствуясь в первую очередь материнскими чувствами с их рефлексиями и инстинктами, однако не считал, что будет какой-нибудь прок, если он скажет ей об этом.
        У Гелии кроме большого энергетического потенциала было кое-что еще, что в случае форс-мажора с Лиллой могло бы заинтересовать Манкура, темного родственничка, желающего все, до чего он может дотянуться, превратить во вселенский Хаос. Это кое-что – ее уязвимость в отношении их единственной дочери, которая появилась на свет в результате частного эксперимента.
        Относительно Сэрсэи старший Зодчий для себя давно уже все решил. Решение это было принято не на пустом месте. Сотни его личных наблюдателей всю информацию по отстойнику разложили на составляющие и выдали рекомендации.
        Выходило так, что, даже если исключить на Сэрсэе возможность глобальных катастроф, если люди будут только питаться, размножаться и заботиться о комфорте (в чем ничего плохого или страшного нет), в конце концов все на планете, отвергающей божественные принципы, будет съедено, материальные ресурсы израсходованы, воздух выпит, а та энергия, которая все эти века оживляла человечество, снова растворится в космосе, и не останется ни одного ангела-наблюдателя, чтобы на прощание махнуть сэрсэанам крылом.
        Так почему бы, приобщая дочь к семейному делу, не воспользоваться тепличной обстановкой в давно решенном вопросе и не проконтролировать решение проблемы?
        Избегая резких полутонов в голосе, он сказал как отрезал:
        – Она давно не ребенок, и допущенный нами пробел в воспитании нужно срочно восполнить. Это все. Хочу побыть один…
        Планета Земля. Реальность 1164-3
        Россия, город Москва. Сергей Рязанцев
        Сколько себя помнил, он был худым болезненным ребенком, послушным, ранимым и легко поддающимся влиянию ближних, находившихся подле него. Когда подрос, с каждым прибавленным в возрастную копилку годом добавлялись фобии. При разводе родителей – ему было уже пятнадцать – как-то уж слишком отчетливо осознал свое одиночество и ненужность обеим сторонам. Мать – известная в стране актриса – как мотылек продолжает порхать в избранном обществе, лишь иногда, мельком, снисходя до того, чтоб поинтересоваться, как у сыночка дела, задарить примитивными подарками. Отец – ведущий инженер в иностранной компании. Тому, кажется, и дела нет до отпрыска. Он всегда занят, погрязнув в работе.
        Одна престарелая нянька готова, как квочка, опекать Сереженьку, но он-то знает: из-за хлебного места старается, ей семью кормить нужно, а в стране не то чтобы бардак, но инфляция скачет, так и норовит сожрать все имеющиеся у народа ресурсы. Вот и приходится Стефании Германовне на старости лет вместо своих внуков Сергея пестовать. Лично у него к няньке никаких нареканий нет. Лямку тащит прилежно, что та ломовая кляча. Накормит, напоит, выпроводит, встретит, спать уложит. Чего еще от нее надо сироте при двух живых родителях? Тепла? Так где ж ему взяться? Чай не кровиночка. Ну да ладно!
        Можно считать, он со своей стороны тоже лямку тащит. Пубертатный период шероховато прошел и, кажется, с опозданием. Может, потому, что в гимназии среди одноклассников друзей не нажил, как, кстати, и врагов. Скучно всем было потешаться над ущербным ботаном, субтильным, слабохарактерным, но с матерью – киношной дивой, гребущей деньги лопатами. Случись что с сыночком, ведь и засудить наверняка сможет.
        Вот и рос в коллективе, но как-то обособленно, все равно что вне его. Лишь иногда, уже в старших классах, сложившийся школьный коллектив приглашал его на сейшен, чтоб на гитаре побренчал. После возрастной мутации голос у Рязанцева в музыкальном плане стал довольно неплох. В сочетании с абсолютным слухом и умением играть на гитаре это был жирный плюс на фоне сверстников, в большинстве своем умеющих только тыкать в кнопки на телефоне.
        Очередной год канул в Лету. Сдав ЕГЭ на высокие баллы, сделал умозаключение: стремление учиться в вузе отсутствует. Подавать документы куда-либо не торопился, благо маман находилась на гастролях, не удосужившись хотя бы по телефону узнать обстановку в собственном доме. Папашка тоже не торопился, но у того уже другая семья, другие проблемы. Может, просто забыл, что Сергей в этом году должен школу закончить.
        То, почему Сергей пересмотрел свои взгляды в отношении учебы в вузе, лежало на поверхности. Дернул же черт не вовремя телевизор включить! Включил на свою голову, напоролся на показ международного экономического форума. Ведь никогда ни политикой, ни экономикой толком не интересовался, а здесь на тебе: тиктокер нарисовался – интересно стало.
        Возраст парня – чуть постарше Сережки. Смотрится ну дебил дебилом. Толком двух слов связать не может, а уже звезда ТикТока, на рекламе деньги тоннами загребает. Его высказывание о смысле бытия добило вконец: «Жить нужно весело, интересно, красиво, тогда оставишь след в истории».
        Может, действительно прав? Потому как невооруженным взглядом видно: умные и богатые дядьки, цвет мировой политики и бизнеса, сделали ход конем – пригласили урода, за всю жизнь не прочитавшего ни одной книжки, одетого в женские шмотки, покривляться и покуражиться в качестве спикера форума. По общественному телевидению показали. Зачем так-то? Спятили? Не-ет!
        А потому, что у каждого есть дома экран монитора, а этот юный гнус превосходно объяснит любому: необязательно учиться и трудиться, можно ведь и поиному достигать результатов в жизни. Прозу жизни Сережке, как и его сверстникам, особо понимать не хочется, она вся без прикрас за бортом остается, и потому безграмотный паренек с экрана своим примером побуждает молодежь принимать решения, нужные таким монстрам банковского сектора, как…
        Ох, даже подумать страшно! Через двадцать-тридцать лет кто-то должен будет управлять страной. Кто?
        Ну и зачем учиться?
        Звонок мобильника оторвал от размышлений. На широком дисплее высветился номер Гарика Метелкина, одноклассника.
        – Да! Слушаю?
        – Серега, привет! Ты как, свободен вечером?
        – Свободен. А что?
        – Народ из класса собирается отметить окончание экзаменов. Девчонки и мальчишки совместно. Ты как, за?
        Сергей быстро переварил предложение. Идти было лень, но напористый голос одноклассника сподвигнул его согласиться.
        – Я за, – промямлил он в трубу.
        – В общем-то, я так и предполагал. Значит, тогда берешь бабки и к пяти часам подруливай. Все!
        – Куда подруливать?
        – Ах да! На «банки». Знаешь это место?
        – Да.
        – Тогда пока.
        Сергей, зайдя на кухню, объявил домоправительнице:
        – Стефания Германовна, ужин можете сегодня не готовить и вообще отправляться домой.
        Женщина удивилась.
        – С чего бы это? – с интересом осмотрела она подопечного. – Поголодать решил?
        – Нет. Вечером с одноклассниками встречаюсь.
        – Ага. Тогда я все же уходить погожу. Тебя дождусь, – предложила она. – А может, не пойдешь? Знаю подобные встречи, которые потом в пьянки превращаются.
        Он поморщился, словно лимон укусил. Ему и самому идти не хотелось. Может, действительно, ну его? Хотя нет. Пойдет.
        Не согласился, аргументировав:
        – Но вы же знаете, я алкоголь не употребляю.
        – Это до поры до времени. Когда молодежь соберется, рюмку нальют и выпить заставят. Чтоб от коллектива не отрывался.
        Уперся, отстаивая свою позицию:
        – Пойду.
        – Ну так и я останусь. Тебя дождусь.
        Перед уходом в прихожей он глянул на себя в зеркало, поморщился. Н-да! Не Шварценеггер. Лицо худое, костистое. Расчесанные, густые и отросшие почти до плеч волосы делали его слегка комичным, это потому, что глаза большие и ресницы пушистые, какие не у всякой девчонки имеются. Отражение фигуры не лучше: высокий, худой и сутулый.
        «Постричься, что ли?» – подумал Сергей.
        Окончательно оставшись недовольным своим внешним видом, после тяжелого вздоха он покинул квартиру, тихо прикрыв за собой наружную дверь.
        Прозорливая «домомучительница» оказалась права. И налили, и выпить заставили. А еще его порядком развезло, но добрые приятели под девичий смех подначили сходить в ближайший к месту сходки супермаркет и докупить спиртного.
        – Так ведь не дадут! – попытался возразить он, соловыми глазами окидывая улыбающуюся компанию уже почти бывших одноклассников.
        – А ты постарайся, – приобняв Сергея за плечо, подбодрил Иван Каверзон, при этом хитро подмигивая развеселившемуся народу. – Серега, ты же у нас умный, придумаешь чего. Значит так! Две бутылки дагестанского коньяка. Четыре бутылки шампанского. Девчонки, хватит?
        – З-за глаза!.. – подытожила Надька Величко. Раскатисто рассмеявшись, изрекла: – Только не дагестанского!
        – Крымского возьмешь, – решил Иван. – Иди. Только не телись. Помни, что тебя друзья ожидают, у которых в горле пересохло.
        Вскоре Сережкин длинный и худосочный силуэт под шаркающие звуки непослушных ног скрылся в наступающих из близкого лесного массива сумерках.
        Улица с праздношатающимся народом встретила его призрачным светом фонарей. Десятый час вечера. Зайдя в супермаркет, он почувствовал прохладу, нагоняемую в торговый зал мощными кондиционерами. Кажется, что даже полегчало, алкоголь в крови притих на время. Людей в зале на удивление мало, а потому и работники заведения не напрягаются, скучковавшись группками по интересам, лениво болтают, не слишком отвлекаясь на клиентов. Касса и та лишь одна работает.
        «Ну и где спиртное?» Повел головой вправо-влево, взглядом проникая по ряду. «Дальше, наверное».
        Поплелся в самый торец зала. Подумал запоздало: «Еще нужно найти того дурака, который согласится прикупить кучу бутылок».
        Стеллажи с нужным ему товаром нашлись в самом конце помещения с высоким потолком. Присмотрелся. Приценился, хватит ли у него средств. Теперь дело за малым, но самым главным для его возраста.
        Выглянул в общий проход. Пара женщин, явных домохозяек, укладывающих в тележки всякую всячину. Не то! Молодая девушка с корзинкой, разглядывающая ряды баночек кофе. Может… Мужчина бомжеватого вида, застывший у полок, уставленных пирамидами банок с рыбными консервами. Стоит, ценники гипнотизирует.
        «Этот, кажется, подойдет. В крайнем случае на чекушку раскошелюсь. Согласится».
        Подошел к нему.
        – Здравствуйте.
        – Вечер добрый, молодой человек, – прозвучало в ответ.
        Сергей смущенно потупил глаза. «Гм! Из интеллигентов, что ли? Пол-литра, не меньше».
        При ближайшем рассмотрении товарища покупателя консервированной рыбы мнение менялось на глазах. Мужчина явно не бомж. Да, одежда не первой категории, может, даже с чужого плеча, но опрятная. Удивило лицо. Вернее, его выражение. Спокойное. Уверенное. Интеллигентное. Взгляд пытливый, проникновенный. Показалось, что этот человек за короткое время уже успел рассмотреть Сергея, сделать первоначальный вывод о нем и теперь ожидал лишь подтверждения своих умозаключений.
        – Вы что-то хотели спросить, любезный?
        – Д-да. Нет!
        – Смелее.
        – Попросить хотел.
        – Внимательно слушаю.
        Действительно, интеллигент. Речь правильная выдает. Очень может быть, что в прошлом учитель словесности… И взгляд – оценивающий, цепкий.
        – Понимаете…
        Заикаясь, пряча глаза, скользя ими по чему угодно, только не по собеседнику, Сергей прямолинейно обрисовал ситуацию.
        – Я вас понял. Что ж, оказать помощь ближнему своему – долг каждого культурного человека. Вижу, корзину вы взяли.
        – Д-да.
        – Ну, тогда идемте, исполним предначертанное нам обоим.
        «Эк загнул! Однако приятно общаться с умным человеком».
        – Сюда!
        – Вы корзинку-то поставьте на пол. Шампанского брать сколько?
        – Пять бутылок.
        – Так. Этой марки? – он указал на бутылки с этикетками, стоявшие на нижней полке.
        – Да.
        – Теперь коньяк. Это вон там, у самой стены…
        Едва подошли, как добровольный помощник вопросом отвлек мысли Сергея от красочных этикеток.
        – Эт-то что такое?
        Сергей обернулся. На миг застыл в ступоре. Стена перед ним, совершенно ровная, окрашенная в веселый салатовый цвет, вдруг непонятным образом подернулась рябью, раздвинулась, лишившись привычных очертаний, и явила взору странную проекцию синего неба и луга с пробивающейся из земли первой весенней травкой, тонкие иглы которой зеленым ковром стелились вдаль почти от самых носков кроссовок Сергея.
        – К-хак это?
        Доброжелательный помощник не заставил долго ждать ответа. Он вообще не ответил в привычном понимании. С удивительной для такого персонажа силой и ловкостью он толкнул Сережку в спину, пожелав при этом:
        – Удачи!..
        Планетарная система Варгун, расположенная на задворках Вселенной
        Дикая планета Ясунь. Лутоня
        Сгруппироваться он не успел. Ноги проскользнули на влажной траве, и, чтоб не завалиться и не зарыться носом в грязь, Сергей подогнул их и плюхнулся на четыре кости, а при этом еще и зажмурился. Когда пришел в себя и уселся на пятую точку, отчетливо осознал, что он не в себе.
        Не было магазина, рядов в нем и полок с товарами. Не было странного субъекта, какого-то непонятного беса, толкнувшего его в спину. Не было… Тьфу! Были небо, степь и опушка безлистого леса справа, где-то в километре от места его нахождения. Еще свежесть ощущалась, а он в одной рубашке. Холодно, черт! Явно не май месяц. По всей видимости, день только-только забирал свои права у утра.
        Помотал головой. Может, глюки? Пройдут?
        Не-а! Картина перед глазами прежняя. Гм! Нерадостная. И, что характерно, натуральная. Трава настоящая, зеленью и влажной землей пахнущая. Воздух… Воздух аж сладкий. И холодно.
        «Куда же я попал?»
        Однако нужно со всем этим что-то делать. Долго на холоде оставаться совсем не прельщало, а значит, возникла необходимость идти к лесу, искать жилье.
        Роившиеся в голове мысли крутились в основном вокруг осмысления произошедшего с ним и никак не затронули направления – в какой климатической зоне он оказался. Если уж случился этот странный перенос, то в какую страну? Трава как трава! Лес как лес! Только не летний. Вряд ли городской житель Сергей Рязанцев смог бы отличить растительность средней полосы от южной или северной. Не-е, ну если б пальмы… Тогда да-а!
        Пальмы в лесу не росли. В плотной стене лесного предела, взяв направление вдоль опушки, он наткнулся на тропу и пошел по ней, ощущая, как жажда и холод одновременно, шаг за шагом, понемногу начинают давать о себе знать. Поднявшееся солнце стало припекать голову, заставляя потоки холодного воздуха отступить прочь.
        Тропа змейкой петляла между деревьев, уводила в сторону, ныряла по склонам вниз и заставляла взбираться на возвышенность. Шел долго, уже и счет времени потерял. Да и само время в лесной чащобе поиному тянется. Ме-едленно-о!
        Устал. Вымотался неимоверно. Облился холодным потом. Голова слегка побаливала после употребления спиртного, а во рту сушняк. Поднятый взгляд напоролся на просвет между голыми ветвями, мелькнувший в тот самый момент, когда нужно было спускаться со склона.
        Крыши домов… Показалось или на самом деле?
        – А-а-а-а!
        Не удержался. Кубарем покатился вниз, оглашая округу криком. Уже у самого подножья склона, выкатившись в сторону, на скорости лбом приложился о ствол росшего у тропы дерева. При ударе потерял сознание, уйдя в спасительную нирвану.
        Когда сознание вернулось, не сразу осознал, что был в отключке. Не сразу вспомнил последние события. Открыв глаза, даже не понял, что ж такое увидел. Качает. Качает и… тошнит, но везут явно не по морю, и гадостно ему явно не от морской болезни. Под ним сено, высохшая трава так и норовит проникнуть в ноздри, но все равно лежать настолько жестко, что впору заподозрить под собой что-то вроде неровных досок.
        Вернувшееся сознание тут же притащило за собой головную боль и подступившие к горлу рвотные позывы. Из лежачего положения он смог, приподнявшись, перегнуться через край, как оказалось, телеги, и извергнуть из себя на землю сгусток зелени.
        Транспорт застопорил ход. Качнувшись, он ойкнул, плюхнулся на свалявшееся под ним лежбище, но тут же, напрягшись, с трудом приподнялся на руках. Мутными от слез глазами рассмотрел людей, стоявших неподалеку, расслышал слова одного из них, обращенные к старику. Ничего не понял. От холода у него зуб на зуб не попадал.
        Повернув голову, попытался определить, куда его привезли. Нет, на медицинский пункт, пусть даже и в захолустной глубинке, не тянет совершенно. Как и на задворки какого-нибудь фермерского хозяйства…
        В этот момент он вспомнил все, что с ним случилось. «О-ох, голова-а! И все же странный вариант построек. Может, дом лесника?.. Охотничье хозяйство?.. Браконьеры?..»
        Кряжистый, седой, бородатый дед, одетый, как и остальные, в непривычную глазу одежду, выслушав абракадабру водителя кобылы, кивнул и односложно ответил так же на незнакомом языке.
        «Что за?..»
        Дальше Рязанцев сформулировать мысль не успел. Его чуть ли не в охапку, в четыре крепких руки извлекли из телеги с соломенной подстилкой и – дедок возмущенно прикрикнул на помощников – поставили на ноги пред ясны очи непонятно кого.
        «О-хо-хо-о! Может, удмурты какие или мордва? Вот только одежда…»
        После проделанного действия с ним – болезным, находившимся в полнейшей прострации и непонятках, – мужички, низко поклонившись дедку, быстро загрузились в средство передвижения, гикнув команду лошади, под дробный щебет колес сорвались с места, провожаемые взглядами их двоих, оставшихся на месте, и умчались прочь.
        Непонятный для Сергея старик внимательно оглядел его, будто определял степень травмированности организма юноши. Заговорил.
        – Не понимаю, – в ответ помотал головой Сергей.
        Если бы не тупая ноющая боль в голове, вполне мог бы рассмеяться, глядя на удивленное лицо незнакомца. Ну и физия! Глаза чуть ли не навыкат выползли, а брови вверх подскочили. Что не так?
        Однако старик быстро справился с какими-то своими неясными мыслями, даже лицо в норму пришло.
        – С тобой все в порядке? – спросил он, визуально отмечая, что молодому человеку явно было нехорошо.
        Сергей крутил головой, оглядывая широкий двор с домом и постройками, крыши которых были покрыты мхом и неясно каким еще материалом.
        – Кружится голова, – ответил он, морщась.
        – Эк тебе не повезло, но в жизни всякое бывает. По предписанию прибыл или по броне?
        – Как это?
        Дед в очередной раз удивленно поднял седые брови на лоб. Голосом, в котором проявились ноты металла, изрек:
        – Заяц? Как здесь оказался? Достань и предъяви чип-контролер. Посмотрю твои данные, а дальше решу, как с тобой поступить.
        – Что за чип? О чем вы говорите?
        – Как о чем? – удивился местный, как оказалось, администратор или кто он там по должности есть. – О твоем электронном удостоверении личности. Или так головой о дерево приложило, что память отшибло? На твоей руке коммуникатор с голоэкраном.
        – Это обычные часы. – Сергей выставил перед собой левую руку, показывая швейцарские часы, подаренные матерью на семнадцатилетие.
        На лице местного управленца, одетого явно не по последней моде, читалось дикое удивление от выбивавшейся из привычных для него рамок действительности. В конечном итоге он, выругавшись как-то не по-людски и совсем непривычно для Сергея, промямлил:
        – Из какого ты мира?
        – Как это? – не понял вопроса Сергей.
        Уже вошедший в норму дед покачал головой:
        – Дикий, значит!
        «Сам дикий! Что ему не нравится? Вопросы дурацкие… Одет как клоун из ролевиков – в одежду из славянской древней эпохи. Пенсионер, а спокойно не живется? Возраст-то о-го-го какой! Маразм? Этот фрукт, скорей всего, из бывших военных, вряд ли от сохи оторвался, уж слишком речь правильная и манеры не колхозные».
        Между тем старик, что-то решив для себя, задал следующий вопрос:
        – Парень, ты хоть знаешь, куда попал?
        Поморщившись, Сергей прикинул: «Где у нас места дикие?»
        – Догадываюсь. Карелия? Коми? Так?
        Собеседник хитро прищурился, хмыкнул, наконец-то что-то поняв для себя. И Рязанцев тоже понял, что далек от разгадки, но сдаваться не хотел. Мысль промелькнула: «В дом веди, чучело! Ведь скоро в пингвина превращусь!» – и сникла, дав место еще одному идиотскому предположению:
        – За сто первый километр от Москвы забросили. Так ведь?
        – Москва? – Дедок это слово, пронизанное знаком вопроса, непонятно каким образом смог выговорить, смакуя на языке. – Теперь понятно. Относительно сто первого километра почти в точку угодил. Это планетарная система Варгун, восемнадцатая реальность планеты Ясунь, по многим параметрам схожая с вашей Землей. В частности, если прислушиваться к разговору местных жителей да хотя бы маленько вдумываться в слова, можно понять, о чем говорят, потому как у проживающих в этой местности людей языковая группа, считай, одна с вашими славянами. Луну на небе видел? Я имею в виду местную.
        – Не-а!
        – Так это и не Луна вовсе. Бала – так ее называют. Функция у планеты та же, что и у вас… Н-да! Эк тебя угораздило! А главное как?
        После этих слов Сергей невольно пригляделся к небу. Луны не наблюдалось. Да и откуда ей взяться на небосводе среди дня. У почти вечернего солнца свет густой и спокойный. Теплое пятно света ложится на дедово предплечье, словно чья-то ладонь, и не хочет уходить, замерев в прикосновении к одетой в странную одежду плоти.
        «Он что, насмехается? – подумал Сергей. – Дурачка из меня сделать пытается?»
        Подыграл деду – теперь уж ясно, – из психушки сбежавшему:
        – Да-да-да! То-то я смотрю, автобусы не ходят и дорога – проселок сплошной, и тот по лесу.
        – По своему развитию планета молодая. Это как на твоей Земле из двадцатого в десятый век переселиться.
        – А чего ж ее не развивают, если умные такие?..
        Дед шагнул к Сергею. Протянув руки, широкими ладонями обхватил голову парня, словно средних размеров арбуз захотел на спелость проверить.
        – Ай!..
        – Стой спокойно. Да не дергайся ты так… Относительно развития… Все должно происходить естественным образом. А еще из других планетарных систем люди сюда как на курорт отдыхать приезжают.
        – Ага. На звездолетах. У-ух!
        Полегчало. Отстранился. Попятился с осторожностью, но голова на удивление совсем перестала болеть, не кружилась и прояснилась.
        – Зачем на звездолетах? Экологию на планете нарушать запрещено… На, надень.
        То, что старик извлек из короба, стоявшего под навесом, и предложил на себя напялить, выглядело неказисто. Армяк не армяк. Пальто – на него тоже не слишком похоже. Макинтош какой-то без карманов и пуговиц.
        Сергей облачился. Дареному коню, как известно, в зубы не смотрят. Эх, хорошо! Продолжил общение с аборигеном:
        – Тогда как?
        – Так же, как и ты сюда попал. Через Врата переходят.
        Закралось подозрение, что дед говорит на полном серьезе. Ведь в то, что излагает будто по писаному на бумаге, явно и сам верит. Вот только ворот никаких Серега не видел, лишь… Однако из района Москвы в одночасье перенестись в то же дальнее Подмосковье однозначно не вариант. А еще время года не соответствует. Значит…
        Спросил:
        – А обратно вернуться можно?
        Абориген кивнул, задумчиво разглядывая гостя. Ответил:
        – Естественно. Если воротной страже докажешь, что ты не местный.
        – Почему так-то?
        – Местным нельзя. Они еще десяток сотен лет как минимум в своем соку вариться будут. Пока не поумнеют.
        – Тогда не пойму. Как же стража на Земле меня не остановила?
        Дедок, хмыкнув, высказал предположение:
        – Потому что Земля – она планета особенная. Там и без ворот пространственно-временных дыр хватает. Бывает, ступишь не туда, куда положено, и если не на другой планете окажешься, то в другую реальность самой Земли угодишь. Существует гипотеза, что ваша планета является своего рода практическим полигоном для выращивания душ при Школе Творцов Реальности. Условия обучения на этом полигоне максимально приближены к боевым. Обучаемые не помнят своих воплощений и существований между жизнями и лишь в процессе успешного обучения начинают приобретать подобные навыки. К тому же существование в мире грубой материи ограничивает восприятие реальности обычными органами чувств, а развитие сверхспособностей заложено в самом курсе обучения. А в целом у вас, как везде в мирах дуальной реальности, на сознание обучаемых действуют как вредоносные, так и дружественные силы, существа и сущности. И от обучаемых требуется учиться правильному взаимодействию с этими силами. Вероятно, что и возникновение паразитической системы, тормозящей развитие душ и отсеивающей в карантин «неуспевающих», заложено в условиях обучения в
качестве экзаменующего фактора, тестирующего переход на новый уровень.
        «Опупеть! – Сергей чуть ли не в прострацию вошел. – Шутит?.. Не похоже».
        – Это что?.. Это мы с какого-то перепугу мучиться должны?
        – Ну, почему сразу мучиться? Богами-Создателями вам там оставлены многочисленные подсказки в виде разного рода артефактов, изучение и разгадка тайн которых должны помочь землянам на пути пробуждения осознанности и достижения ясности восприятия, а также развития скрытых в вас способностей.
        – Вот спасибо! Утешили, уважаемый!
        – Значит, на Землю назад уже не захочешь?
        – Еще как захочу. Уж как-нибудь помучаюсь вместе со всеми.
        – Ну да. Вот только получится ли вернуться?
        – Вы же только что обещали…
        – Я-а? Лично я ничего не обещал. Сказал, что такая возможность есть. И только. Здесь, видишь ли, какая штука… Последние Хранители на вашей планете, прежде чем дематериализовать свои тела, уходя в вечность, дезактивировали реакторы, запечатали пирамиды, замаскировали и спрятали артефакты и библиотеки. На поверхности Земли остались только ребусы-переходы. Уж я-то знаю, бывал у вас.
        – Провести сможете?
        – Э-э, нет! Нам запрещено. Вот если сам выучишься…
        – Каким образом?
        – Объясню. Только у нас здесь сначала гостя накормить следует, а там уж как боги рассудят.
        Привечал гостя опять-таки во дворе, не в доме по-людски. Под голыми ветвями раскидистого дуба, где находился стол с лавками. Угощал простой селянской едой, поил несладким кипятком, настоянным на травах, а сам между тем размышлял, взвешивая все за и против.
        Ошибиться было себе дороже: отпущенное время назад не воротишь. Не выгорит дело – все знания и наработки в пустоту уйдут, не переданные преемнику. А этот не слишком развитый в физическом плане землянин по счету третий в плеяде учеников будет. Двух первых до совершенства довести так и не смог. Оба погибли при естественных для охотников обстоятельствах. Может, и его вина во всем была, а потому в обучение кого-то брать зарекся. Однако ведь не зря боги привели к порогу именно этого недоросля, не отличавшегося выдающимися способностями.
        «Положиться на волю Создателей или приход парня – всего лишь насмешка Чернобога? Если так, то нужно срочно пускаться в дорогу, а этому неумехе уготована будет судьба одиночки, лишенного покровительства рода в этом мире. Быстрая смерть или долгое рабство? Думай, голова. Думай!»
        Лутоня и думал. Все время нахождения здесь думал, надеялся на что-то и… верил. Однако подсказки от Создателей не поступало, коммуникатор молчал. Молчал уже сотню лет, с тех самых пор, как его сослали на эту дремучую планету.
        Ближе к вечеру окончательно определился с божьим промыслом. Видать, у Создателей на данный отрезок времени ничего приличного под рукой не нашлось, а потому на его старые плечи скинули доходягу, сейчас уже сытого, застывшего на подворье рядом со столом. Нужно было начинать разговор, чтоб соблюсти ритуал, без которого дальнейшее развитие событий бесполезно. С чего начать-то, чтоб осознал и не трепыхался в принятии якобы самостоятельного решения?..
        Старик в который раз оценивающе осмотрел подопечного, свалившегося на его седую голову, словно ледышка градины в потоках дождя в июньский непогожий день. Очередной раз отметил про себя никчемность предоставленного материала, кривясь от внешнего вида заморыша. Как такой индивид может выжить в этом мире? Его и натаскивать для более-менее приемлемого существования здесь потребуется не один год. Сила отсутствует. Выносливости никакой. Плюгавым по причине роста не назовешь, но вот телосложение – тьфу, глиста на разминке. Только и достоинств, что лицо породистое, с отпечатком интеллекта, но при этом болезненное и бледное.
        Определился: «Ладно! Попробуем исправить, что можно, а там – все в руках Создателя!»
        Переминавшийся с ноги на ногу парень с любопытством следил за манипуляциями Лутони, последовательно извлекающего из складок одежды, из-за голенища сапога и из поясных ножен орудия нападения, последнего шанса и тихого убийства. На стол перед «мальцом» легли ножи разной формы и конфигурации, но с простыми деревянными рукоятями.
        Старый Лутоня прищурил глаз под седой бровью, кажется, даже осклабился слегка. Спросил:
        – Пользоваться приходилось?
        Сергей кивнул. Оторвал взгляд от «столовых приборов» деда, глянул тому в глаза. Он еще не понял, для чего эта демонстрация колюще-режущих принадлежностей.
        Дед повел бородой, выдав вопрос:
        – Что по нраву? Какой в ладонь просится взять?
        Пожал плечами. Ткнул пальцем в более, как показалось, легкий и вычурно выглядевший. Показал, потому как спросили, хотя в руки брать его совсем не хотелось.
        – Этот? – повел бровями дед. – Это метательный. Пользоваться можешь?
        Сергей помотал головой:
        – Нет.
        – Ну хоть принцип-то ты знать должен?
        – Нет.
        – Нда-а! Как ты до своих лет дожить смог? Гм! Остальные ножи чем тебе не потрафили?
        – А зачем они мне нужны? Хлеб, колбасу порезать?..
        – Глупак!..
        Старый поморщился, в душе посетовал на себя за то, что не смог сдержать чувства при общении с заморышем, оказавшимся на поверку глупее, чем думал о нем Лутоня. Недоносок не понимает реалий мест, в которых оказался. Ну ничего! Захочет жить – поумнеет быстро. Если успеет, конечно.
        Спросил парня:
        – Науку ножевого боя и сопутствующие ей ухватки и приемы воспринимать готов или на милость богов положишься? Авось пронесет!
        – А без этого?..
        Дед поморщился, но ответил без нервов, не выказывая бурлившего в нем противления происходящему:
        – А без этого иди, малец, на все четыре стороны. Зачем заведомо покойника кормить, коли прокорм не впрок? Только продукты переводить.
        Сергей отвел глаза в сторону, покосившись на дедов дом. Угораздило же…
        – Тогда буду, – твердо заверил он странного дедка, приютившего его у себя непонятно зачем и почему.
        Лутоня даже лицом посветлел. Слово сказано. Сказано не под нажимом, Создатели тому свидетели. «Дареный конь» положенную формулу согласия на ученичество «проржал», и выходит, что он, Лутоня, не в накладе. Подспудно ведь сам просил, чтоб дали кому умения передать, вот и получил. Дальше от наставника все зависеть будет.
        – Смотри, сам согласие изрек! – Пообещал: – Учить буду так, что семь потов сойдет, семь шкур слезет.
        – Вам-то это зачем?
        – За надом! Это прежде всего тебе нужно. Вот так-то! Сегодня у тебя день роздыха, а с завтрева новая жизнь начнется. Иди отдыхай, ночью выспись как следует в последний раз… Да-а! Самое главное сказать забыл: сбежать не пытайся. Не получится. Слово согласия тобой сказано, а мной принято.
        Сергей кивнул. Он уже понял: встрял, только не понятно во что. Зачем он деду? Понять не получается, слишком мало информации. Сегодня действительно нужно отдохнуть, сил набраться, а там посмотрим.
        Лесной хутор, обиталище старика Лутони
        Сергей долго не мог уснуть в ту ночь, ворочался на в меру жестком матраце. Все никак не оставляла ярая надежда, что утром непонятное преобразуется в понятное, что чужой мир вместе со странным дедом окажется лишь сном. В общем, можно сказать, ночь прошла спокойно.
        А рано утром неуемный хозяин ни свет ни заря поднял своего квартиросъемщика:
        – Скоро солнце взойдет. Подымайся, недоросль!
        «О! – мысленно простонал Сергей. – Как же спать-то хочется! Чего тебе надобно, старче? Если такое каждый день будет…»
        – Вот твоя одежонка. – Старик бросил на покрытую домотканой полоской материи жесткую лавку (аналог кровати из его мира) холщовые рубаху и порты и все тот же макинтош с поясом. – Одевайся, жду тебя на подворье.
        Место, отведенное для тренировок, напрягло сразу. На задворках лесного хутора находилось обширное пространство с неровностями, ямами и глубокими траншеями. Влажной грязи тоже хватало. Огибала это пространство неправильная окружность, как на школьном стадионе. Видно было, что место это, судя по высохшей прошлогодней траве, давно не использовалось, подзаросло.
        Дав Сергею время сходить справить нужду, дед без зазрения совести, без завтрака и перерывов, гонял его на заднем дворе, пытаясь восполнить пробел в школьном и любом другом физическом воспитании. Чувствовалась в снарядах, турниках и спортинвентаре какая-то особая направленность, но понять ее Сергею было не под силу. При попытках сачкануть, прикинуться ветошью, пару-тройку раз получил от деда палкой по горбине. Черт, больно!.. Вернулся в канву воспитательного процесса. Чуть не задохся. А что дальше будет? Неужели он к маньяку в рабство угодил?
        День был погожим. До обеда Сергей продержался лишь на прорезавшейся из скрытых недр организма силе воли, противоречивых чувствах и дедовых пинках. С импровизированного «спортгородка» шел шатаясь, едва переставляя ноги.
        Каково же было его удивление, когда стол для них обоих накрыла молодая девушка деревенского вида, говорившая на правильном русском языке. Не красавица. Селянка с коренастой фигурой, но вполне… Хотя мысли по этому поводу промелькнули на дальней границе сознания и растворились с первым же глотком вкусного варева. Суп, наверное? Вкусно-о!
        Он не ел – такое поглощение пищи можно смело классифицировать как «жрал». Насыщался, будто месяц хлебной корки во рту не было. Живот, как барабан, набил, причем дед не препятствовал, лишь искоса поглядывал на подопечного. Один лишь раз нарушил молчание, заметив:
        – Не торопись. То, что тебе в тарелку положили, на базар не понесут.
        «А и то! Чего там манерничать? Набью утробушку так, что фиг меня с места сдвинешь!»
        О, вожделенные мечтания! Сбываются они редко. Особенно если нет для них существенного подспорья…
        По прикидкам Сергея, после приема пищи дед Лу^-^тоня дал отдохнуть ему с полчаса.
        – Подымайся!
        «Что? Опять? Ё-ё-ё!..»
        Усталое тело ныло, отказываясь выполнять свой прямой функционал. Спина в местах попадания палочных ударов побаливала. Ему самому казалось, что он двигается как робот – рваным шагом.
        Не угадал. Новый наставник на спортплощадку не повел. Обогнув бревенчатый сарай, прилепившийся в углу подворья, оказались в его торце. Сергей увидел прикрепленный к стене вырезанный из цельного куска дерева силуэт в рост среднего человека, со следами отметин от попаданий оружейного железа в определенных местах.
        Дед, словно фокусник, чуть ли не из рукава достал нож, на который вчера указал Сергей.
        – Будем учиться, – молвил наставник, – и начнем с простого. В деревне даже сопливые мальчишки умеют пользоваться ножом. Почему? Ты попал на планету воинов и землепашцев. Пусть они пока что дикари, но они воины, а каждый воин обязан уметь метать нож. Метание ножа как способ поражения противника обладает своими преимуществами. Противник поражается с расстояния, исключающего рукопашную схватку, а именно – на дистанции от трех до десяти шагов. Если метнуть нож неожиданно для противника, тот не успеет ни увернуться, ни закрыться от него, и если он поражен в шею или в сердце, то упадет, не успев даже вскрикнуть. И еще: проникающая сила удара ножа при метании в полтора-два раза больше, чем при обычном ударе рукой с ножом. Доходчиво объяснил?
        – Да.
        Лутоня внимательно пригляделся к подопечному. Что-то решил для себя. Кивнул:
        – Хорошо! Идем дальше. Основная дистанция для уверенного поражения – это пять-шесть шагов и ближе. Твой враг в этом случае получает удар, не успев увернуться, отклониться, присесть, упасть, закрыться. В него можно попасть и с пятнадцати-семнадцати шагов, но тут требуется точный расчет дистанции и многократное вращение оружия в полете, за это время враг может уйти от поражения. Понял ли опасность сего действия?
        – Да, – вновь закивал головой Сергей, при этом озвучив внезапно пришедшую на ум мысль: – Вы из меня киллера сделать хотите?
        – Нет. Хочу, чтоб выжил при любых обстоятельствах. – Лутоня как-то по особому оскалил зубы, и Сергею на миг показалось, что лицо иномирянина проявило в себе оскал хищника. – Прежде чем перейдем к практике, заруби себе на носу пару аксиом. Видишь этот нож?
        – Ну?
        – Не нукай, сильно пожалеешь. Так вот. Что такое метательный нож? Во-первых, это отлично сбалансированные лезвие и рукоять, причем лезвие может быть тяжелее рукоятки, что удобно для метания ножа острием вперед на коротких дистанциях. Во-вторых, метательный нож часто имеет отверстие в рукояти или кольцо для крепления веревки. В этом случае при промахе нож можно подтянуть назад, а при попадании в цель веревка позволяет использовать нож как гарпун. Этот нож мой и таких правок не имеет. И еще… В-третьих, у метательного ножа нет гарды.
        – Почему? Ведь с ней удобно?
        – Гарда нарушает баланс – равновесие между лезвием и рукоятью. – Дед легко прокрутил нож в кисти, показав тем самым хват. – В-четвертых, метательный нож обычно используют в паре с обычным ножом.
        – Для чего?
        Лутоня пояснил:
        – Упорно тренируясь, можно научиться хорошо метать любой нож любым способом и с любого расстояния. Но тебе для начала лучше использовать такой, длина которого вместе с рукояткой не превышает двадцати – двадцати пяти сантиметров, с центром тяжести, близким к геометрическому центру ножа. Возьми его в руку. Чувствуешь? Рукоятка ножа не цепляется при выскальзывании из ладони, острие находится точно по средней линии клинка. Его можно с одинаковым успехом метать, держа как за клинок, так и за рукоятку. Отходим. Буду показывать, как сие действо происходит в натуре.
        Став лицом к мишени, он левую ногу отодвинул немного назад, колени чуть согнул. Нож задержал рукой внизу перед собой прямым хватом. Дальше Лутоня одновременно шагнул левой ногой вперед и замахнулся правой рукой с ножом вверх над плечом, развернув корпус левым плечом вперед. Толчком правой ноги, поворотом корпуса влево и махом правой руки послал нож в мишень.
        После того как клинок вошел в дерево аккурат в районе предполагаемой головы или лица, наставник обернулся к ученику.
        – Понял?
        – К-кажется.
        – Ну-ну! Нож выпускаешь простым освобождением рукоятки ножа в момент полного выпрямления руки в локтевом суставе. Как бы целишься в мишень большим пальцем правой руки. Ни в коем случае нельзя допускать хлеста кисти либо «проваливать» руку ниже уровня цели. Ладно, иди вытаскивай нож. Тренируйся.
        Уже через двадцать минут или около того пошла корректировка действий:
        – Не старайся сразу попасть в цель, обрати внимание на то, как нож втыкается. Если он втыкается в мишень в положении рукояткой вверх, сделай шаг вперед. Если рукояткой вниз – шаг назад…
        Шагнул вперед, после чего отшагнул два шага назад.
        – Ты должен добиться того, чтобы нож при каждом броске втыкался прямо… Работай!
        Еще через полчаса:
        – Определи расстояние для правильных бросков в пол-оборота, в полтора и в два оборота ножа. Только не думай, что если один оборот получается с дистанции пять шагов, то пол-оборота будет получаться с расстояния в два с половиной. Это не так…
        Более-менее отработав метание ножа указанным способом, Сергей перешел к броскам хватом за клинок. Тут же нарвался на поучение:
        – Пойми! Чем больше расстояние до мишени, тем ближе к рукоятке надо держать нож в момент выпуска его из руки…
        Пока Рязанцев водой, нагретой помощницей деда по хозяйству, смывал с уставшего тела пот пополам с грязью и ополаскивался на дворе холодной водой, подставляя под струю места синяков и потертостей, Лутоня в раздумье проводил ревизию сундука, в котором хранил припасенные диковины развитых цивилизаций. После проведенного на учебной площадке дня он ясно осознал, что без некоторого вмешательства современных научных разработок не обойтись.
        – Ага, вот это подойдет…
        Обычно ученикам вкалывали препарат после первого года обучения, сначала стремясь отработать с ними весь комплекс физического развития, а уж потом через инъекцию повысить скоростные качества организма. Но у Лутони и его нового ученика первого года нет. И второго нет, как нет и третьего. У них двоих, как точно знал наставник, на все про все всего один год отпущен, а потом… Не было для Лутони «потом».
        Он позвал вошедшего в дом Сергея:
        – Иди сюда! Садись. Подставляй предплечье.
        – Ой!
        Игла вошла в мышцу. Лутоня выдавил содержимое шприц-тюбика.
        – Что это? – спросил Рязанцев, потирая кожу на месте прокола.
        – Витамины, – буркнул наставник. – Чтоб шустрей двигался и боли не боялся. Через месяц еще уколю. Отдыхай.
        В отличие от своего подопечного, утомленного долгим днем (наверное, самым долгим в его жизни), без задних ног плющившего подушку в отведенной ему комнате большой избы, Лутоня, сидя в темноте за столом, анализировал ситуацию. Правильно ли он поступил, взяв в ученики почти беспомощное создание планеты Земля? Первый день тренировок выявил всю никчемность землянина. Минус один день из отпущенного времени, а результат нулевой, и ведь это только самая обычная физическая накачка телесной оболочки.
        Сколько же времени потребуется, чтоб приступить к главной цели, и как поведет себя организм после инъекции Живы? Помнится, его наставник корпел над его учебой два с лишним года. А ведь Лутоня попал в руки Гайхара умелым, хоть и молодым бойцом. Наставник сам его выбрал, а после обучения почил на скорбном костре.
        Лутоне на преображение отвели всего год. Очередной раз наказали, теперь уже за то, что охотник сам о продолжении себя и своего ремесла в ком-либо не подумал.
        Лутоня – охотник на демонов и иную нечисть, мешающую человечеству жить и развиваться. Охотников на Мир Тьмы считаные единицы из миллионов смертных обывателей. Представители разных цивилизаций с многих планет и разных реальностей называют их Наделенными, имея в виду дарованные им особые силы, которые позволяют на равных сражаться с порождениями мрака.
        Мотивы, цели и средства у Наделенных самые разные: одни пытаются вернуть чудовищ к свету, другие ведут непримиримую войну с нелюдями во благо человечества, а третьи стремятся изменить к лучшему весь мир. Наделенные – одиночки. Они не входят в состав какой-либо организации, а подчиняются лишь координаторам Вселенной – считай, богам или, иначе говоря, прослойке между миром мыслящих и Создателями…

* * *
        Неделя сменила неделю, каждый раз прибавляя тепла в дневной рацион потребления солнечного света. И все едино радости мало. Кажется, проносящиеся мимо дни однообразны до тошноты.
        Еще неделя минула. Рано поутру Сергей приходит на тренировочный полигон, первым делом разминается, с недавних пор наслаждаясь чистым воздухом, утренним ласковым солнцем и кратковременным одиночеством. Откуда только к этому охота взялась и сил прибавилось. Потом подходит наставник – и понеслась душа в рай! Все равно к вечеру старикан измочалит молодой организм вусмерть, заставит осознать его ничтожность как бойца…
        Млава кормила уже сонного Рязанцева сдобренной коровьим маслом кашей, как всегда, щебеча о каких-то своих домашних делах. Сережка почти не слушал ее. Смешно слушать робота, действовавшего согласно программе разработчика.
        Да-да, крошка Млава, молодуха с фигурой борца-вольника легкого веса – робот, серийный номер – К111732/14. Электронное устройство, имитирующее поведение человеческой девушки. Ее электронный мозг содержит несколько миллиардов активных элементов. Треть его возможностей используется для управления десятью тысячами мышц тела. Своей личности она не имеет. Есть набор программ и связь с единой информационной Сетью, из которой она может заимствовать нужную информацию.
        Основное ее назначение – исполнять в доме обязанности хозяйки, способной готовить пищу, выполнять любую домашнюю работу и ухаживать за детьми, второе – удовлетворение сексуальных потребностей владельца с исполнением любых его капризов и прихотей. По желанию программируется в скромницу или распущенную девицу. Как объяснил Лутоня, сама она при утехах, естественно, ничего не чувствует, но может точно имитировать поведение разных типов женщин. Сейчас эта ее вторая ипостась заблокирована.
        Сергей отставил пустую миску.
        – Спасибо, Млава.
        – Добавки?
        – Не-а! Баюшки. Устал как собака.
        – Колыбельную спеть? – с нежностью предложила хозяйка.
        – Без убаюкивания обойдусь…

* * *
        Закрутилось, завертелось колесо неведомых ранее познаний. Примитивизм какой-то! Каменный век. Зачем ему, Сергею, все эти навыки, беготня и тягание железок? Зачем растяжки рук и ног с выворачиванием мышц и жил на станке, походившем на подвесной крест, на котором он ощущал себя мотыльком, нечаянно угодившим в паучью сеть?
        Стонал. Кряхтел. Выражал недовольство. Только все это блажь. Старый Лутоня не воспринимал призывов к снижению взятого темпа. Он лишь накручивал, приговаривая:
        – Времени мало!
        На вопрос:
        – Для чего? – отмахнулся:
        – Всему свой час. А вдруг с тобой ошибка вышла? Или выдержки не хватит, помрешь или поломаешься? Так зачем лишними знаниями мозг засорять? Работай!
        Корпусом больше работай. – Ой-ой, больно! – Что, никак? Сейчас веревку слегка ослаблю. Пробуй!..
        Прошел месяц.
        С дедом не поспоришь. Эх! Где те золотые денечки, когда ему казалось, что он – центр Вселенной? Даже несмотря на то, что чувствовал себя покинутым родными людьми, брошенным на выживание. Неосознанно противопоставлял себя старшему поколению, потому что не хотел жить, как они. А еще не хотел выживать в соответствии с законом и моралью. Без них ведь тоже можно?
        Причину сложившихся черт характера понять несложно. Мать относилась ко всему легко, стараясь в своем возрасте еще успеть многое взять от жизни. Она думала о мужчинах, а деньги тратила не задумываясь. Мотылек, одним словом! Хотя… Умом Сергей понимал: к нему она относится с любовью, балует, исполняя все его желания. Это когда редко промелькнет рядом с ним, прежде чем исчезнуть воплощать в реальность сценарий очередного сериального шедевра.
        Осуждать ее? Нет. Зачем? Давно привык к такому общению. Она не как все, но как многие. Большинство людей стараются жить в свое удовольствие, ни в чем не отказывая себе и думая лишь о себе.
        До мозга дотянулся голос деда:
        – Внимание! Сейчас веревку на пол-оборота подтяну!
        Да куда еще?! И так уже…
        – Ой-ой!..
        – Нишкни! Терпи! Во-от! Знаю, что делаю.
        – Ы-ы-ы!
        – Все в пределах нормы.
        Ага, в пределах! И как быть дальше? Ведь замучит, гад старый! Что делать? А что бы делали вы, непонятно как и для чего очутившись в чужом мире? Вот-вот! Не торопитесь отвечать и строить планы, вам еще не все известно. В карманах пусто, пусто и в голове. Информации кот наплакал. Пока только одно ясно: выйди за ворота – все вокруг чужое и вызывающее неприязнь. Успел попробовать.
        И это только начало. Казалось, только втягиваться начал – и вот пожалуйста, растяжка на подвесной голгофе.
        – Оп-п-п!
        – Дыхание не задерживай! Дыши. За три месяца я из тебя человека сделаю. Если не сдохнешь.
        «А если сдохну?»
        За прошедшее время Лутоня к парню привыкать стал. Уже через неделю интенсивных занятий понял, что он собой по внутреннему содержанию представляет.
        Не самый плохой вариант. Мякиш бесхребетный, подверженный стороннему влиянию. Ко всему прочему имел место быть ряд наносных недостатков – жалость к себе, эгоизм, неуверенность, лень, чуть-чуть неприятия, слегка обидчивость… гм… доверчивость (тоже не самое лучшее из качеств человеческой натуры), а как вишенка на торте – стеснительность и низкая самооценка.
        Но главное, злоба в парне отсутствует, а это плюс. Есть и достоинства. Если выбросить мягкость, отзывчивость и доброту с честностью, оставив и развив стойкость, выносливость, целеустремленность, подкрепить их упорством, решительностью и ответственностью, присовокупив чувство юмора и ироничность, а еще воспитать дальновидность и рассудительность, то получится из парня толк. Спящие инстинкты нужно разбудить, заставить работать и в этот момент подкорректировать. Нужен боец – и боец будет. Он должен родиться, стать личностью. Лутоне по силам это сделать.
        А стать настоящей личностью можно, только имея свои интересы, взгляды, убеждения и умея их отстаивать. Уже даже сейчас Сергей находит в себе силы пережить все обиды, не озлобившись, что говорит о его скрытом героизме. Помаленьку, полегоньку, малыми шажками он даже в условиях тирании и постоянного давления со стороны наставника учится отстаивать свое мнение и взгляды в столкновениях с ним, а значит, прививка организму лидерских качеств не за горами. А дальше – больше…
        – Все! Ослабляю натяжение. Молодец! Опускаю.
        Некоторое время Сергей лежал на земле, не реагируя на то, что дед отвязывает его руки-ноги от станка.
        – Подымайся. Пора обедать идти…
        Сергей о чаяниях и видах на него старого мастера толком не знал. Догадывался, что нужен ему позарез, но и только. После трудов праведных, проводимых на дедовом полигоне, по ночам спал словно убитый. В ритм жизни вошел, потому как по прошлой жизни скучать было некогда, а развлечений ему по горло хватало. Короче, по выражению деда, существовал в трех плоскостях – сон, еда и тренаж, представлявший собой физическую накачку телесной оболочки. Вторую инъекцию «витаминов» перенес спокойно, даже обыденно.
        С недавних пор, когда в руках у Сергея вместо ножей появились мечи, в ход пошла накачка иного рода – психологическая. Наставник планомерно уничтожает в своем ученике страх перед оружием в руках противника. Теперь психологическая подготовка тесно вплетена в физическое состояние молодого бойца – вместе с отработкой гибкости, силы, искусством самозащиты, управлением глазами, острыми рефлексами, терпением.
        – Не нужно делать лишних движений для красоты. Это глупость! Все действия с мечом и без него должны быть рациональны, направлены на максимальную эффективность в бою. Заруби себе это на носу, тогда жив останешься, – напутствовал дед. Позвал: – Млава, твой выход. Давай!
        Млава была бойцом экстра-класса, но сейчас запрограммирована как тренировочный манекен с твердокаменной шкурой. Учебными мечами гоняет Сергея без тени былой доброты к ближнему, как говорится, и в хвост и в гриву. Скорость у железной бабы, можно сказать, запредельная, но вот что странно: Сережка довольно шустро отбивается от ее наскоков, а атаковать у него пока не получается.
        – Голову в плечи втяни и прижимай подбородок к груди. Группируйся! – покрикивает Лутоня, со стороны наблюдая все огрехи новика. – Уязвимые точки совсем не защищаешь, бестолочь!
        Чего так орать? Сергей сам все знает. Да вот только Млава очень быстра. А точки… Наиболее ценна голова: если ты потеряешь ориентацию или сознание, то дело примет совсем дурной оборот.
        «А вот так?»
        Отбил девахин удар, с усилием отвел ее клинок в сторону; поднырнув под другую руку, чуть ли не на плечи запрыгнул, повалив противницу. Отбросил ненужный в этой ситуации меч, захватив шею и, считай, одновременно ногу, как натаскивали, провел болевой прием с удушением.
        – Стоп! – приказал дед. – Поднимайся. Молодец!..
        «Ну ни фига ж себе! Первый раз похвалил!»
        Отскочил от Млавы. Подхватился на ноги.
        – До обеда занятия закончим. Млава, стол накрывай.
        Заречное – селище в десяти верстах от усадьбы Лутони
        В этот теплый день конца лета, вернее, его второй половины, сразу после обеда, когда девушка лишь успела убрать миски-ложки с обеденного стола, он поднялся из-за стола и двинулся к оружейной комнате, в душе успев посетовать на предстоящее напяливание дополнительной нагрузки.
        Уже две недели как наставник заставил Сергея, ранее тренировавшегося налегке, облачаться в стеганый подклад, шитый из прочной материи, набитой внутри конским волосом. Жилет напоминает виденную в кино армейскую разгрузку. На внешней стороне имеет кучу карманов, заполненных железными утяжелителями. Добавить к такому наряду прочные сапоги с голенищами выше колен, учебный меч (железяку кило на семь, ножны которой крепятся за спиной), и Рязанцев – вылитый вандал конца пятого века его родной планеты, каким его рисуют в учебнике по древней истории.
        Ай, нет! Еще не все! Отросшие густые волосы теперь нужно собрать в пучок, перевязать тонким кожаным ремешком, куцым хвостом сдвинуть их на затылок. О! Теперь все!
        Вышел и тут же услышал голос Лутони:
        – Готов?
        Ответил непонятной для наставника фразой, им самим услышанной из чужих уст:
        – Как пионер!
        – Тогда…
        Дед не закончил уже привычный приказ к действию. Чуть повернув голову в сторону ворот, застыл изваянием, прислушался.
        – Что? – не понимая причины заминки, спросил Сергей.
        – Скачет кто-то, – произнес наставник, не отрывая взгляда от ворот, и добавил: – Лошадь, запряженную в телегу, совсем не жалеет.
        Вот и до слуха Сергея наконец-то добрался дробный стук тележных колес, правда, совсем тихий, почти неслышный еще.
        «Как это он его распознал?»
        – А ну, идем, глянем, кого Корнан, бог проезжих дорог, к нашему порогу привел!
        На подъехавшей к воротам телеге, запряженной взмыленной лошадью каурой масти, сидел молодой краснощекий крестьянин, одетый в холщовые домотканые порты и рубаху с вышивкой по просторному вороту. Соскочив на землю, он отвесил земной поклон, выказывая почтение хозяину лесного владения и легкую боязнь общения с ним.
        – Здрав будь, дядьку Лутоня! – зачастил приветственной речью.
        – Здравствуй, Лусар. Чего несся как на пожар?
        – Беда у нас в селище. Красимир к тебе послал, велел…
        – Почему Красимир? А Раек что ж?
        – Нет Раека. Помер.
        – Рассказывай, только покороче.
        Из рассказа посыльного Сергей понял не все, но основное разобрал. В селище Заречном, находившемся отсюда верстах в десяти, тихой летней, считай, уже ночью произошла какая-то непонятка со смертельным исходом. Крестьяне, повечеру вернувшиеся с полевых работ, уставшие за день, успели обиходить домашнюю скотину, поужинать и отправиться на боковую.
        За исключением деревенского молодняка, естественно. Как водится, молодые парни и девки выбрались на гульки: кто-то совершал уличный променад, кто-то пел, большинство собралось на деревенских танцах. В летнюю ночь были и те, кто собрались на посиделки под звездами. Сидя на лавочке почти у самой околицы, они, как водится, перемывали кости соплеменникам.
        Вдруг один из парней, сидевших с краю, вскочил и, показывая рукой в сторону уборной, истошно закричал. Девки на лавке еще те собрались, их не напугаешь. Приняли все за шутку и не обратили внимания.
        Рой оказался настырным парнягой. Подскочив, указал рукой:
        – Да вон же! Вон!
        По его выражению лица, выпученным глазам и голосу стало понятно наконец, что не шутит. Подхватились с мест, огляделись, но никого не увидели. Что шутник там разглядел? Ну да! Стоит за темными кустами сколоченное из старых досок строение, созданное по плану неизвестного архитектора. Ну и все! Далековато от места посиделок, но и отсюда видно: в избе старшины Раека свет уже погашен, только призрачное мерцание едва-едва через слюду в оконном проеме проглядывается. Спит старейшина. Видать, свечу пригасить забыл.
        – Идем глянем?..
        Как впоследствии утверждал кричавший, он видел высокую женщину в белом балахоне. Взяв с собой еще трех человек, под пробивавшим ночную мглу светом ярких звезд, горевших на низком небе, этот смельчак выдвинулся в сторону туалета.
        Облазив все вокруг щелястого старого насеста для испражнений, еще с незапамятных времен издающего злосмрадие, но так и не решившись подойти к нему вплотную, парняги с громким хохотом и шутками вернулись обратно, а вскоре разошлись по домам.
        Утром выяснилось, что живущий бобылем Раек, хозяин крайней избы, а по совместительству староста поселения, скоропостижно помер. Его нашли задушенным прямо на лавке внутри дома.
        – Соседка, тетка Галата, слегка припозднилась и понесла старосте утреннюю еду чуть позже, чем всегда, ну и…
        – В избе трогали что? – задал вопрос озабоченный Лутоня.
        – А? Не-не-не! Помним твое предупреждение.
        – Ожидай. Скоро поедем.
        – Ага!
        Наставник обернулся к Сергею, мотнул головой в сторону ружейного сарая, велел:
        – Сымай амуницию. Сейчас экипируемся по-боевому и едем в селище.
        Рязанцев такому повороту событий несколько удивился. Дед что, следователем заделаться решился? Почему местные колхозники за ним человека послали? Невдомек. Спросил:
        – Зачем?
        – Э-хэ-хэ! – посетовал Лутоня. – Думал, погожу с объяснениями, да уж коли так случилось, то и в профессию вводить тебя экстренно придется. Объяснять все по дороге буду. Собираемся…
        Когда приехали на место и под множеством взглядов вошли в избу, наставник начал осмотр с покойника, ну а Серега по полной программе в статисты угодил. Покойники для него – дело необычное, скорбное и неприятное. Лежит на скомканной кровати крупный седой мужик с окладистой курчавой бородой, видно, что сильный, жилистый. Лицо перекошенное, серое, ни кровинки, глаза навыкате. Рот, поросший седой растительностью, открыт, а бычья шея, выпяченная из ворота рубахи, вся измочалена. Бр-р-р! Смотреть на такое само по себе противно. Захотелось выбежать из-под крыши, от души проблеваться и продышаться. Даже слеза из глаз проступила. Вот… Вот сейчас он!
        Голос благодетеля заставил перестать рефлексировать:
        – Смотри, Сергей! Видишь эти борозды на шее?
        – Угу, – ответил он затравленно, хватая воздух глотками.
        – Задушил он себя сам, своими собственными руками.
        Сергей перевел дух, отводя глаза, поинтересовался:
        – И что теперь?
        Лутоня любопытным взглядом мазнул по своему недорослю, продолжил следствие.
        – Идем к уборной, там глянем.
        – Угу.
        Слава богу, хоть на воздух.
        После осмотра Лутоня, ничуть не смущаясь смрада, сделал вывод:
        – Так-так-так! Ждала в туалете первого, кто пойдет туда. Засветилась. Только подставлялась напрасно: приперлись толпой, потому и живы все остались.
        – Зачем это женщине? – поинтересовался Сергей.
        Лутоня не стал больше задерживаться у сортира. Шагая прочь, пояснил:
        – Не женщине, ученик. Локусу. Демону. Вот только какому?
        – А что, их много?
        Лутоня притормозил. На Сережку как на ненормального глянул. Из уст его вырвался вздох, а может, тихий возглас:
        – О-о-о!.. – Потом буркнул с недовольством: – В избу идем.
        Стоявшим поодаль местным, среди которых было немало мужиков, с интересом приглядывавшихся к действиям приезжих, крикнул:
        – Покойника из избы выносите! Можете готовить его к погребению и хоронить. В избе ничего не трогать. И еще! Красимир!
        От плетня, оккупированного сельчанами, которые расположились за ним, словно куры на насесте, отделился средних лет бородатый мужик, одетый, как и большинство населения, по-летнему – в одежду из небеленой холстины.
        – Звал, старший?
        – Ты теперь за старосту будешь?
        – Общество еще не…
        – Посылай гонца к боярину в городец, пусть доложит о том, что прежнего старосту боги к себе призвали.
        Мужчина охотно согласился:
        – Это сделаю.
        – Нам не мешать. Этой ночью я решил в избе Рае-ка заночевать. Распорядись, чтоб молодежь близко не крутилась и не допекала – рассержусь. Увижу кого – в полевку оберну.
        – Понятно. – Несмотря на трагичность происшедшего, Красимир растянул губы в улыбке.
        – Больше не задерживаю. И я не понял: что, большинству сельчан в летний месяц заняться нечем? Гони лентяев прочь.
        Дождавшись, пока делегаты от селения вынесли почившего из избы, они зашли внутрь. Сергею показалось, что после выноса тела обстановка во внутренних покоях пятистенка несколько разрядилась, даже дышалось как-то свободней. Комната большая, но все равно непривычная, по его меркам. Интерьер скуден. У окон стоят большие сундуки, покрытые цветистой тканью. По местным меркам, староста довольно зажиточно живет… Жил! В оконных рамах вместо стекол тонкие пластины мутноватой слюды, неплохо пропускающие солнечный свет с улицы. Дальше взгляд за что-то уж очень интересное не зацепился, разве что…
        Бревна слепой стены почти полностью скрыты лохматой шкурой дикого животного. Надо понимать, охотничий трофей, на котором на почти невидимых зацепах крепили предметы войскового назначения. Круглый щит по центру, представляющий собой изделие из деревянных струганых досок, обитых полосой металла, считай, по кромке, с умбоном по центру. Под ним разместились секира, топорик поменьше и полегче, меч. Над щитом, почти под самым потолком, пара копий, без особых изысков в эстетическом плане, разве что древки на них отполированы до гладкого состояния. Ближе к углу за кольцо прилажен шлем, обрамленный кольчужной вязью, рядом навешаны штук пять ножей в кожаных чехлах.
        – Осмотрелся? – спросил наставник.
        – Да. Зачем мы здесь?
        – Чтоб концы случившегося с покойным старостой воедино свести. Пока мне понятно только одно: кто-то из демонов его убил. Дело для нечисти сложное и муторное. На этой планете демонов нет и быть не должно. Значит, каким-то образом тварь из матрицы выбралась, или был тот, кто дорогу указал. Нужно разобраться в причине происшествия. Почему это могло случиться в заштатной, ничем не примечательной деревеньке?
        – А мы-то тут при чем? На это ведь специальные службы должны…
        – Мы и есть специальные службы. Ты что, спишь на ходу?
        – П-понял я. Ты говорил.
        – Не тупи. Там наши сумки с телеги на двор выгрузили, заноси в дом, а я обыск начну.
        Втащив в дом два объемных баула, сбросив их сразу при входе, Сергей подивился тому, что церемониться с имуществом покойного наставник не стал. Оба сундука были открыты, вещи из них вывалены на пол, разбросаны, а некоторые притоптаны в процессе следствия. Кругом царил рабочий беспорядок.
        «Быстро же Лутоня справился. Только, судя по недовольному лицу, ничего толкового не нашел».
        – Искать-то что? – поинтересовался он у шефа.
        – В доме должна быть какая-то приманка для демона.
        – Какая она из себя-то?
        – Не знаю, но я ее ощущаю. Ну-ка, взяли… переворачиваем кровать.
        «Ну да! Только это и осталось, все остальное уже вверх дном перевернуто».
        Лежбище на кровать походило мало. Только и общего с настоящей кроватью, что массивно, громоздко и тяжести великой. Вместе с тюфяком свалили деревянную лаву набок, но под ней ничего не обнаружили.
        – Что дальше?
        – Мы рядом с целью!
        – Это как?
        – Царапины заметил?
        – Ну-у!
        – Он двигал кровать.
        – Силен был мужик!
        – Оттаскивай ковер. Мешает.
        Домотканый ковер, явно не работы местных мастеров, устилавший большую часть комнаты, был откинут в сторону. Прямо по центру освободившегося пространства они наткнулись на изображение пентаграммы, вырезанной на плотно подогнанных досках пола.
        – Есть! – обрадованно провозгласил старик. – Вот оно.
        – Каббалистический знак?
        – Ну, вроде того. Знаешь о таком?
        – Читал когда-то.
        – Вот уж не думал, что Раек… Он ведь, гаденыш, до того как в деревне осесть, воином был. Отсюда и ноги растут. А я все гадал, почему бобылем живет? Ему так удобнее было. У себя не гадил, а вот у соседей, было такое, девки пропадали. Ищем дальше!
        – …?
        – Где-то должны быть колдовские книги. На пустом месте не колдуют, вряд ли он был магистром. Скорей всего, по верхам нахватался, а тямы не было.
        Нашлись и книги. Под сложенными поленцами дров в печном проеме, завернутые в дорогую ткань, запрятаны были два занятных фолианта, каждый килограмма по три.
        Открыв и пролистав первую книгу, наставник без особого почтения отбросил рукописный гроссбух на кучу тряпья.
        – Вот эта разве что в мусор годится. А эта… – Лу-тоня перелистал следующую и будто взвесил ее на ладони. – Н-да! Не ожида-ал!
        – Что?
        – Гримуар, или гримория. Магическая книга с описаниями ритуалов, вызовов разных существ и духов, а также работы с ними. Для Ясуни вещь редкостная, значит, извне кем-то привезенная. Совсем совесть потеряли! В мир, в котором, можно сказать, дети обитают, колдовскую гадость притащить. Попахивает терроризмом.
        Сергей с недоверием глянул на деда. Шутит? Спросил:
        – Это что, имей я такую вещицу, буду считаться колдуном?
        – Почти, – усмехнулся Лутоня. Разоткровенничался, испытывая радость оттого, что разгадал загадку: – Гримуар не просто книга по магии. Это учебник по изготовлению магических предметов. Для простого обывателя, даже в более продвинутых мирах, она опасна. Может принести больше вреда, чем пользы. На этой планете и без гримории волшебства хватает. А вот в цивилизованных местах за такой редкостью коллекционеры и самовлюбленные инфантильные идиоты, желающие мгновенного обогащения и безграничной власти, охотятся не покладая рук. Больные люди эти коллекционеры. Не поверишь, до смешного доходит. Сколько подделок на рынке появилось. В настоящих-то фолиантах для усиления действия заклинаний маг часто пропитывает листы водой с собственной кровью. Но он это делает, исключительно когда находится на пике энергии. От постороннего воздействия книгу защищают обереги, заклинания, пиктограммы на первой странице, защитные надписи. Тексты и рисунки часто сопровождают ловушки – ложные указания, шифр. Такие предосторожности больше походят на сохранение коммерческой тайны, ведь благодаря личным заклинаниям достигаешь
успеха. Конкуренты, завистники, любители воспользоваться чужим трудом даром будут рады завладеть работающим гримуаром. Я больше чем уверен, что Раек на этом и погорел. Не так провел ритуал. Или сработала ловушка прежнего владельца книги.
        – Круто! А теперь что?
        – Дело за малым… В этот мир проник демон, и нам с тобой придется его нейтрализовать. Только для этого нужно определиться, с кем дело иметь будем.
        – Как?
        – До ночи время есть, попробую вычислить, учитывая то, что посетила его дама в белом балахоне.
        Сергей, чтоб не мешать старому концентрироваться, отошел в сторону, уселся на сундук и со стороны с интересом наблюдал за дедом…
        Тот, положив книгу на покрытый белой скатертью второй сундук, встал рядом. Чуть наклонившись над закрытым артефактом, возложил руки на обложку, произнося пожелание для знакомства с живым волшебным предметом колдовского обихода:
        – Знак древний, прошу тебя, сними защиту с этой книги. Открой сей гримуар мне – тому, в чьей душе есть свет. Да будет так!..
        Лутоня не был колдуном в классическом понимании, но был достаточно осведомлен о том, что обряд вступления в связь касается мага и гримуара, привязки к некоему высшему существу быть не должно. Главное здесь – работа самого мага. Мысленно он представил, как повела себя книга в событиях прошедшей ночи. Такой себе мини-фильм перед глазами.
        Заклинание в обряде посвящения состояло из нескольких частей: защитная, атакующая, охранительная, целительная. Сейчас нужно совместить «картинку» и звук. Руки от гримуара не убирать.
        Та-ак! Пошла картинка. Пошла! Все правильно, магия – это напор и творчество.
        Представил себя воином. Но, кроме текста, у него никакого оружия нет. Вложил силу в произносимый текст, подкрепил уверенностью и мощью голоса. Не просил – приказ отдавал.
        Поворот лица влево.
        – Чувствую, сей гримуар посвящен Земле. Она создает прочные стены для хранилища магической силы, наполняет его мудростью!
        Замер на какое-то время. Попробовал почувствовать отклик. Поворот вправо.
        – Сей гримуар посвящен и Воздуху, наполнившему дыханием Вселенной книгу магической силы!
        Поворот корпуса.
        – Посвящен Огню, потому сияет свет знания в хранилище магической силы!
        Повернулся лицом в противоположную сторону.
        – Воде, наполнившей его током жизни!
        Глупым Рязанцев никогда не был, он скорее понял, чем почувствовал, что между книгой и его наставником сформировалась энергомагическая связь. Рукописная книга будто ожила. Щелчок замка оповестил о начале взаимодействия. Сама собой открылась тяжелая страница обложки, а дальше…
        У рожденного в иной реальности и на другой планете паренька семнадцати лет от роду глаза на лоб полезли. «Так не бывает!»
        Он увидел, как на скорости, разгоняя потоки воздуха, книга сама собой, без чьей-либо помощи, принялась перелистывать страницы. Со стороны смотреть на это… Бр-р-р! Жуткое зрелище!
        Открыв нужную страницу, книга успокоилась, предоставив Лутоне действовать самому. Тот, склонившись над текстом, что-то вычитывал в ней…
        – Поторапливаемся, Сергей, на дворе уже темнеет! – подогнал Рязанцева, все еще находившегося под впечатлением от увиденного.
        При возгласе наставника Сергей помотал головой, приводя себя в рабочее состояние. Словесный пинок воспринял противоречиво, но высказался коротко:
        – Куда быстрей-то?..
        Действительно, куда? И так без передыху внутренность избы преобразовали под поле будущей деятельности. Можно сказать, модернизацию провели.
        – Осталось центральную часть устройства спойлером закрыть и провод прокинуть.
        Устройство (так называемый рунический став) – ловушка и нейтрализующая сущностей камера. Только Сергею невдомек. Что за камера, если он ее не ощущает в натуре? Рисунок? Так разве это камера? Емкость? Дак материально ее вроде как и нет!
        – Не бери в голову, – осадил Лутоня. – С материальным миром рисунок связан лишь чисто номинально.
        – А сработает?
        – Если не протелишься и свой шанс не упустишь, исполнит в лучшем виде.
        – Постараюсь.
        Устройство, гм, оказывается, не из этого мира, а потому в интерьере выглядит чужеродным элементом. Маркеры по углам расставлены, поля промерены и выставлены. К основному компоненту проводку подвели и вот сейчас уже подключают. Жаль, что пульт не дистанционный. Была бы «лентяйка», возни с проводами не было бы. А так…
        – Готово!
        – Прикрой его.
        – Чем?
        – Да хоть ковром тем же. Не отвлекай. Как объяснил, так и делай.
        – Ага!
        Накрыл, пока благодетель устанавливал на лучи пентаграммы свечи, зажигал их, а потом еще обережный круг чертил и наговор на него делал. Этот круг для Сергея будет, в него и пультовую проводку пробросили. Мастеру самому без защиты работать придется. Так сказать, за живца сойдет. А вот Сереге нельзя: молод еще.
        – Внутрь встал! – потребовал наставник.
        – Мне бы до ветру?
        Ага! Как плохому солдату перед боем…
        – Блажь! Потерпишь, – отвлекаясь на просьбу ученика, не разрешил вредный дед.
        Вздохнув, Сергей заступил в круг.
        – А точно защитит?
        – Не сомневайся. Теперь главное, чтоб эта гадость на призыв поддалась, вышла, а ты вовремя став активировал. Самое время для вызова!
        Ну да. Став при активации затянет в ловушку вредоносную сущь. Может и духов всосать, любых низших сущностей, а еще программы, подпрограммы и импланты растворить. Только как это на деле выглядит, Серега не представляет. Дед заверил, что если в ловушку попадется эта самая сущь, то ловушка закроется, и тварь в ней уничтожится. «Вот и посмотрим!»
        На душе муторно. Вера в самого деда присутствует, а вот невиданная до сей поры приспособа внушает беспокойство. Рязанцев неотрывно смотрел в то место, где прикрытый став затаился и ждал своего часа. Фантастика какая-то! После того как сущь будет уничтожена, ловушка может снова открываться и ловить дальше.
        Работает устройство без вреда для психического и физического здоровья оператора. А также без вреда для людей, которые могут войти в комнату. А для нечисти штука жесткая. И не только для нечисти. Дед вскользь упомянул, что при максимальном воздействии, когда демон особо упорным оказывается, гаджет может с оператора и защиту стянуть.
        С кем предстоит иметь дело, уже ясно, охотник вычислил. Даздана какая-то. Для Сергея тварь непонятная и незнакомая. Демоница ведет происхождение из Падших Ангелов. Опасная, зараза, прозревающая прошлое и будущее, хорошо хоть не настоящее. Входит в команду герцога Хауреса, под рукой которого находится тридцать шесть легионов вот таких бестий.
        Сергей оторвал взгляд от места ловушки, наморщил лоб, продолжил теперь уже молча смотреть на манипуляции деда, сжимая в руках массивный пластиковый пульт дистанционного управления с кнопками. Закралось сомнение: «Что-то Лутоня загнул! Это сколько же тварей должно быть? Тридцать шесть легионов!» Он задумался, запутавшись в вычислениях. «В одном легионе…»
        Услышал команду старика:
        – Начали!
        Что там дед начал, Серега не понял, не до того было, да только отчетливо почувствовал, как по закрытой довольно просторной комнате словно порывом ветра пахнуло. И если бы только ветром! Температура как-то резко стала опускаться. Сделалось холодно. Зубы во рту под монотонный бубнеж Лутони, кажется, сами собой чечетку отбивать стали. Что там наставник вещает, Сереге не понять, вот только сейчас он в полной мере осознал, что все происходящее – не прикол, не шутка воспаленного воображения, не гипноз. Все происходит в натуре, и происходит это именно с ним.
        «Мам-ма! Мам-ма! Все это дурной сон! Разбуди меня! Скажи, что в школу пора, и я проснусь. Мам-ма!»
        Прямо у них на глазах, шагах в пяти от Сергея и чуть дальше от Лутони, пространство будто разверзлось… Всего на миг. Со звуком вздоха схлопнулось, оставив перед ними очаровательную девушку среднего роста, с красивыми формами, угадывающимися под тканью белого балахона. На прекрасном лице, обрамленном прядями длинных шелковых волос, промелькнула лучезарная улыбка.
        Рязанцев на красоту не повелся в силу своего испуга и сюрреалистичности картины появления. На ум пришло воспоминание о дедовой классификации конкретно этой лицедейки – Дазданы. Демон четвертого чина – Каратели злодеяний, мстительные дьяволы. Для практикующих заклинателей, вызывающих демонов для определенных целей, область ее влияния – Смерть, Ненависть, Месть…
        – Кто призывает? – звонким колокольчиком голоса чуть ли не напевно произнесла красотка.
        Сергей на мгновение скосил взгляд на Лутоню. Сейчас бы кнопку нажать: бабенка, считай, стоит в трех шагах от става, в последний момент прикрытого легким полотном материи! Но нельзя. Мастер попытается вызнать: пройдет ли еще кто из демонов по открытому Раеком каналу или тварь в красивой обертке осталась индивидуалисткой?
        – Призыв послал я, Кориан Лутын Цахис, охотник на сущей из Мира Тьмы. Девятый ранг в классификаторе корпоративного сообщества Наделенных.
        На лице красавицы проступила ухмылка, губы слегка обнажили не соответствующие человеческому существу зубы.
        – Охотник? Да еще высокого ранга. Х-ха!..
        Тварь на шаг сдвинулась вперед, этим коротким движением напомнив Сергею хищную кошку, увиденную еще в детстве по телевизору. Вместе с тем до него дошло, что демоница не видит его в обережном круге. Он для нее либо прозрачный, либо воспринимается как неодушевленный предмет, не стоящий внимания. Ф-фух! Он перевел дух.
        Даздана вызывающе поцыкала языком, проявив в улыбке хищный оскал зубок, скорее похожих на острые клыки. С притворной нежностью проворковала:
        – Старик, в твоем возрасте давно пора на печке лежать, а не за молодыми красавицами гоняться. Зачем я тебе?
        – Прошлой ночью ты убила человека…
        – Он сам виноват! – развязно кривляясь, резко перебила она Лутоню, подпустив в голос оправдательные нотки, отмахнувшись от норм поведения, принятых у людей. – Хотел воспользоваться беспомощностью бедной девушки в своих грязных целях, а правил не знал, за что и поплатился.
        Еще шаг.
        – Тем более он сам себя задушил.
        – А может, все же не сам? Если не ты его, то наверняка кто-то из твоих помощников постарался.
        – Глупости! Головой подумай. – В темных глазах, в которых, кажется, белки совсем отсутствуют, промелькнула насмешка. – Совершенно свежий мир, в котором магичат лишь дикари-неумехи. И что? Скажешь, демон моего уровня с кем-то своим призом делиться станет?
        Шаг.
        – Этот мир полностью мой, и души людские тоже мои…
        Может, демонесса и делала попытку как-то воздействовать на наставника, да только Сергей видел, что Лутоня не особо подпадал под ее влияние, а потому предполагать можно было только физическую схватку между ними.
        – …и твоя душонка тоже…
        – Ста-ав!
        Дедов крик заставил Сергея вздрогнуть и вдавить кнопку на пульте в то самое время, когда Даздана, как хищная кошка, меняя свой облик, прыгнула к наставнику, стоявшему перед подставкой с открытым гримуаром.
        – Я сдеру с тебя кожу, ты будешь молить меня о пощаде, у нас с тобой много времени, пес Создателя!
        Поди разбери этих демонов! Только что перед тобой была красивая девушка, а тут – на тебе! – чуть ли не черт с рогами. Нет, конечно, не черт, но отдаленно его все же напоминает. Ага! Небольшие рога на совершенно безволосой голове. А в целом гоблин какой-то. Кожа ярко-красного цвета, по плотности – как кирза на сапогах, и так же лоснится. Тело с мощным торсом и длинными конечностями, сильное, ловкое. И все же против става изворотливостью не поперло, увернуться не смогло.
        Включенное вовремя в метре от деда устройство сбило демонессу с выбранной траектории движения и, встряхнув, крутнуло в воздухе, ногами вперед затянув по пояс куда-то в себя через образовавшуюся в материи дыру, при этом нарушая и целостность ковра.
        С невероятной для глаз скоростью, иногда даже смазываясь в зрительном восприятии картинки, демон и Наделенный мочалили друг дружку. Мелькание. Мелькание. Норма. Разрыв. Снова мелькание… Восприятие запаздывает. Так на экране скачет видео при быстрой перемотке кадров на плеере.
        Тварь по грудь застряла в устройстве. Верещит, как резаный кабан.
        – Ага-а! – в восторге подбодрил себя Сережка. – Получила, гадина?
        Зря он это! Стоял бы и дальше, не отсвечивая, сопя в две дырки, наблюдая со стороны. Но кто ж будущий расклад знал?
        Свое назначение став оправдал полностью – поймал в ловушку ненавистную сущь. Да только при всем при этом сотворил для обоих охотников подляну. Его неумеренный аппетит показал себя в полной мере, когда потащил в себя и магическую основу обережного круга. По сути, устройству все едино, что «пережевывать»: негатив, порчу, духов – злых или добрых, нежить или демонов… Ничего не попишешь, специфика такая.
        Серега не дух – он живой! Короче говоря, когда оберег стащило, остался он как тот тополь на Плющихе. Без защиты, видимый демоном. Ко всему прочему совсем не богатырь. Ну и, как тот фашист, тут же заполучил гранату от обиженного создания Тьмы! Сильна, гадина! Если по-простому, то демонесса, заметив еще одного человека, как ей ни было тяжко сейчас, сразу на мозг присела.
        Неведомая, невидимая глазу сила заставила пальцы рук Сергея разжаться и уронить пульт на пол. Дальше – больше. Невероятней. Его собственные руки проявили непослушание: потянулись к шее и, ухватив ее мертвой хваткой, словно тиски, сжимались намертво, а придушив… разжимались. Накатывало и отпускало. Снова накатывало…
        Катаясь по полу, он дышал тяжело, урывками, кашляя от периодической нехватки воздуха в легких. В какой-то момент закрыл глаза, а когда резко открыл их, кругом была непроницаемая темнота, словно он находился под землей или был заперт в склепе. Только боль, как ни странно, придавала сил.
        Вдруг отпустило. Первые несколько секунд он не знал, что ему делать. Только кашлял и сильно нервничал, но умом во время случившейся передряги не повредился. Все помнил. К тому же шум борьбы где-то совсем рядом с ним подсказывал, что бездействие пагубно, а может, и смертельно.
        Под спиной он ощутил пульт става. Собрав всю свою волю в кулак, Сережка повернулся на живот. Нащупав рукой пульт с кнопками на нем, с силой вдавил в корпус уже опробованную верхнюю. Уши наполнились визгом сирены, со звуком вернулось и зрение.
        Из лежачего положения он видел, как над верхней половиной еще живой и деятельной воющей твари, почти по грудь втянутой в хагалаз устройства, будто в раструб мясорубки, мечется дед. Встрепанный, непохожий на самого себя прежнего и уверенного, наставник как-то лениво и даже медлительно, при такой-то передряге, наносил удары клинком своей сабли, пытаясь зайти то с одной, то с другой стороны. Рубаха на нем разорвана, а сам Лутоня помятый и весь в ошметках и сгустках черной крови нечистой сущи.
        Из ступора Рязанцев вышел быстро, хотя увиденное казалось неадекватным и нереальным. Что дед, что сущность – оба устали. Первоначально-то действовали куда как проворней! Сергей пересилил себя, на мгновение оторвавшись от происходящего, и ткнул пальцем в следующую кнопку.
        Активированный кнопкой ДУ став вновь благополучно запустился и привел в действие УР – усилитель середины става, заставивший продолжить процесс «пожирания» упиравшегося демона. Устройство сработало как часы. Вольфсангель – ловец энергии – сделал монстра вялым и обессиленным. Демонесса уже поняла, что конец неизбежен и ей не выбраться, но упорно цеплялась левой конечностью за кромку хагалаза, а правой, выпустив из почему-то ставшей четырехпалой кисти длинные когти, похожие на клинки ножей, отмахивалась от полоски стали.
        Когда из раструба уже торчала только голова с мелкими рогами, тварина смолкла, но став продолжал работать. Тяжело дышавший дед отступил назад, шалым взглядом окинул пространство перед собой, нашел им ученика, растянувшегося на полу. Выдохнул подсказку:
        – Кнопку квеорта нажми.
        О-хо-хо! Все тело болело, а говорить что-либо так и вообще не хотелось. Сергей, усевшись на пол, нажал нужную кнопку.
        Блок квеорта производит сжигание мертвяка, сущи или нежити, превращая его останки в пепел. Над ставом пыхнуло, лишь на мгновение создав клубок сизого тумана.
        – Все! – подвел итог дед. – Теперь бы помыться. – Посетовал: – Однако она права. Стар я стал для таких трудов праведных. Пора на покой.
        – Я в этой избе спать не буду, – заявил Сергей.
        – Это я образно. Сейчас проход законопатим и будем домой собираться…
        Погост Северский. Граница западной окраины Боричского княжества
        Девять дней спустя
        Дед Лутоня был для аборигенов чем-то вроде скорой помощи в случаях с прорывом потусторонних сил или неадекватного поведения местной нежити. Уничтожение демона послужило спусковым крючком для череды происшествий, заставив забуксовать учебный процесс, пересмотреть планы и далее натаскивать ученика на ходу. Короче, жизнь вносила свои коррективы.
        И десяти дней не прошло, как последовал новый вызов. В Северском погосте дала о себе знать неупокоенная душа.
        Неупокоенные души, или мытари – они сущности своеобразные. Это души безвременно ушедших людей либо души, отягощенные своими грехами. Таковыми также могут оказаться души, которые мытарствуют из-за того, что их кто-то или что-то держит в определенном месте. Это могут быть как незавершенные дела, так и сожаление об утрате близких людей.
        Делать нечего, поехали в погост, стали разбираться.
        Жена купца Осяни, дура-баба, с недавних пор чуть ли не в развалину превратилась, словно ее высосал кто неведомый. Обессилила, сникла, а знахари помочь не могут.
        – Энергоотсос, – проанализировав состояние болящей, подвел итог Лутоня. – Только кто мытарит?
        Спросил Осяню, дородного мужика с замашками добряка-мецената для жителей населенного пункта, в котором тот проживал:
        – Купец, у тебя в роду давно смертей не было?
        – Чаво? – не понял вопроса тот.
        – Из близких в ближайшие годы никто не умирал?
        – Слава богам, миловали. Уж добрый десяток лет не мёрли. А что?
        Пустышка. Тогда отчего купчиха загибается? Человеческим вампиризмом в доме и не пахло. Помимо всего, оглянись кругом – достаток и благолепие прослеживаются. И если б не сама хозяйка… Н-да! Никакого поклада не обнаружил. В целях эксперимента под присмотром девки-чернавки, находившейся в услужении в доме купца, усадил Сережку у кровати больной хозяйки. Сам вышел, прошелся по соседским подворьям. Вдруг что найдет!
        Живущая по правую руку от купеческих хором соседка-старуха явно не блистала энергией и жизненной силой, но это в силу преклонного возраста. К ее чести, собственным мытарем не обзавелась, потому как сроду сочувствующей не была. Зависть к соседям питала, но это пустяк, на откачку чистой жизненной энергии не тянет. У остальных соседей даже таких антиталантов не обнаружилось. Живут себе люди, не тужат. Для них главное – чтоб войны не было. С тем в дом купца и вернулся.
        Войдя в спальню, застал неприглядную картину. Что Сережка, что девка, что сама хозяйка – все трое сонные, квелые, будто пыльным мешком пришибленные. Хозяйка больше всех: рукой-ногой пошевелить лень.
        Окинув мутным взглядом наставника, Сергей пожаловался:
        – Башка как не родная.
        Лутоня почесал в затылке, раздумывая об эвакуации купчихи подальше от этого места. Нет! Не вариант. Неупокоенный дух вполне мог за нею и туда увязаться. Источник искать надо. И-сто-очни-ик!
        Распорядился:
        – Все вон из светелки! Купчиху выносите и дверь закройте. – Поправился: – Сергей, ты-то куда? Нам работать нужно. Шкафы обследуй. Сундуки.
        – Искать что?
        – Знать бы! Может, какая необычная для глаза вещь обнаружится. Особо не церемонься, у купца есть кому убраться после нашего раскардаша.
        – Понял.
        В центр комнаты полетели наряды из сундука. Перегретый, нашпигованный запахом лекарственных трав воздух, ударивший в лицо при открытии дверки шкафа, заставил голову едва не закружиться. Сергей отпрянул назад.
        – Да тут…
        – Стоп!
        Взгляд наставника уперся в одну точку. На слепой стене светелки, на полках, прилаженных к деревянному брусу, любовно расставлены привезенные из дальних краев красочные гостинцы, поделки чужих мастеров, развешаны различные заморские экзотические привлекалки для гостей, посещавших купеческую чету. В числе этакой невидали красовалась фигурка танцующего существа о двух ногах и четырех руках с ликом хищного животного.
        «Как раньше не почувствовал? – в сердцах разозлился на себя Лутоня. – Ведь она здесь все время стояла!»
        Фонило от нее легким, почти незаметным колдовством. Лутоня почувствовал чужое присутствие. Обернулся к застывшему ученику, приказал:
        – Зови купца.
        Пока тот ходил, размышлял: «Есть два варианта того, как мытарь мог туда подселиться. Либо он ”приехал” вместе с фигуркой, либо притянулся на сильное желание хозяйки удивить местное высшее общество. Оба варианта могли сработать. Только почему я раньше не почувствовал?»
        С приходом купца выяснилось, что вместе со статуэткой в помещении поселился дух одного из вождей племени, обитавшего за морем, куда Осяня за товаром плавал. Выходит, варвары сюрприз подсунули.
        – Сожгу! – взвился на пояснения купец.
        – Бесполезно, – осадил его Лутоня. – Он ведь как-то смог при проверке жилища свое обиталище покинуть? Запросто в иной предмет свалит. Ищи потом! А жизнь из твоей жены продолжит и дальше тянуть.
        – И что теперь? – Видно было, что испуг купца сродни сильнейшему потрясению.
        Н-да! Попадаются такие сущности, которые, учуяв намерение от них избавиться, покидают на время своего «хозяина», а после, когда им уже ничто не угрожает, возвращаются обратно. Этот, судя по всему, именно таким и будет.
        – Отсоединять будем.
        – А получится?..
        Вместо ответа Лутоня снял с полки статуэтку, выставил ее на пол и острием ножа очертил круг, заключив во временную ловушку.
        – Сергей, тащи сюда инструментарий…
        Когда их обоих везли домой, уставший наставник, сонно зевая, высказался насчет неупокоенных сущей:
        – Это что! В этом мире все просто. Здесь даже мытари смирные, не то что земные… У вас они полтергейстом называются. Вот с теми не забалуешь, могут много неприятных моментов доставить. Ничего, – он зевнул, – научу, как с ними бороться.
        Скосил взгляд и заметил, что ученик давно спит, откинув голову на баул, положенный в повозку.
        – Ну, спи…
        В усадьбе. Обучение продолжается
        После знаковой охоты на демона прошла еще пара месяцев. Серега о жизни у наставника и о своем положении хоть что-то понимать стал. Как сил прибавилось и нагрузки уже не казались запредельными, на ум все чаще приходили воспоминания из прошлой жизни. Хотелось домой.
        – Ты пойми, Сергей, – объяснял Лутоня. – Сюда ты свалился как снег на голову, минуя официальные маршруты и административный аппарат. Ну свалился с отсталой планеты на более отсталую – твое дело. Да только обратно без особой необходимости тебя не пропустят. Даже не надейся. Единственный выход – стать профессионально необходимым.
        – Для кого?
        – Для Создателей.
        – Создателей чего?
        – Миров во Вселенной. – Лутоня в душе посетовал на непонятливость ученика. – Ты молод. Этот мир для тебя тесноват будет, а вот твой родной – в самый раз. Это пока не оботрешься, опыт не приобретешь, навык. Учись!
        – А точно домой попаду?
        – Девяносто процентов. Твой родной мир – он как аппендикс, вроде этого. С единственной поправкой. Кое-кто в свое время ушами прохлопал, и вашу Землю облюбовали Падшие, крепко там обосновались, окуклились. Ну и кого туда посылать, если не проштрафившегося охотника или молодого? Ты – молодой.
        – А для штрафников чем она нехороша?
        Лутоня наморщил лоб, видно, вспоминал что-то не самое хорошее в своей карьере.
        – Видишь ли, гм, Земля – это электронная ловушка для сосланных душ. На самом деле вы живете на планете, которая является ссыльной тюрьмой, колонией строгого режима, а никакой не школой духовного развития. Сбежать оттуда крайне сложно, если вообще возможно. Самое главное подтверждение сказанного мной – это то, что при рождении вам всем стирают память о прошлых воплощениях и жизнях в других мирах. Большинство тех, кто проживает на Земле и верит в реинкарнацию, считают стирание памяти чем-то необходимым для личного духовного развития и рассматривают мир, в котором вы живете, как школу. Только логика где? Как можно развиваться и обучаться, если между каждым воплощением на вас накладывается амнезия? Вы забываете все, что узнали и испытали в прошлых жизнях. Это гарантирует, что сосланный на Землю останется там, в низших планах астрала, невежественным и слепым, не в последнюю очередь – с промытыми мозгами и подконтрольным сознанием.
        Рязанцев поскучнел. Раньше как-то не думал о подобном. Многие соплеменники не думают. Или думают по-другому: человек – венец природы. Ага! Венец! Потом узнаешь…
        Спросил:
        – Кто такую ловушку создал? Зачем?
        – Да вот есть такие, гм, уроды. Ты пойми, Создатели не смогли полностью осуществить контроль… Я тебе уже говорил, кое-кто (давно это было) ушами прохлопали, а демоны подсуетились, и у них частично получилось. На вопрос «зачем?» ответить просто. Решили, что было бы полезно сохранять человечество пойманным в ловушку – в качестве рабов и источника питания. Через рабство всегда приходится трудиться в своих жизнях на Высших, входящих в число тех, кому принадлежит Система Ловушки. Источником питания демонов и всякой иной нечисти, как ты уже понял, являются люди, поскольку эти сущности питаются эфирной энергией в человеческом теле, которое занимает душа. Эти существа работают как на астральном плане, так и в физическом мире. Они имеют на Земле своих представителей, которые проникли в физический мир и частично управляют им благодаря своему влиянию на высших уровнях общества, таких как правительства, религиозные институты, средства массовой информации, различные корпорации, ну и так далее. Если я смогу, гм, успею многому тебя обучить, то бороться с этой бедой придется тебе, но боюсь, что такие, как мы,
можем лишь поддерживать зыбкое равновесие. На большее нас не хватит.
        – А помощь?
        Лутоня развел руками:
        – Я исполнитель. Что там наверху творится, до меня не доводят.
        – Понятно.
        – Вернуться не перехотел?
        – Учи…
        Теперь дни учебы для Сергея несколько разнообразились. Пошла накачка знаниями, которые в недалеком будущем пригодятся ему в повседневной жизни. Во всяком случае, так уверяет Лутоня, сообщив, что науку предстоит познавать от простого к сложному.
        – В твоем мире, да и не только в твоем, человек, увлекающийся магией, пользуясь колдовскими книгами, нередко задается вопросом: а где же древние брали силу? Отвечаю. Их вдохновляли Всевышние, среди них не последнее – солнце. Источник света и тепла, оно является самым мощным природным явлением. Солнцу не только молились, но и приносили пожертвования. В солнечные дни волхвы насыщали свое тело и душу этой энергией, которую потом использовали, чтобы помочь другим.
        Далее, гром и молния – эти явления имеют мощную силу. Для того чтобы взять у них энергию, необходимо было иметь большой опыт. Земля – это то, с чего все начиналось и чем закончится. Для того чтобы взять ее энергию, волхвы ходили босиком и молились ей. Еще в разнообразных ритуалах используется ветер. Благодаря тому, что народы не имели больших зданий, их заклинания могли достать до другого конца Земли. Ветер являлся своеобразным невидимым почтальоном. Воду использовали для избавления от сглаза, тяжелого недуга или несчастной любви. Она позволяла исцелить даже самого тяжелого больного…
        Чтоб ученик мог работать с по случаю доставшимся им гримуаром, старик снова запустил руку в, казалось бы, бездонный сундук. Результатом поиска стал прибор, по виду походивший на серьгу из серебра. Действительно, с виду – обычное мужское украшение. После этого последовал прокол Сережкиного уха.
        – Зачем? – морщась, спросил он деда.
        – Скоро поймешь.
        Рязанцев понял. Оказалось, мелкая безделушка в ухе – созданное на одной из научно продвинутых планет сложнейшее устройство, воздействующее на мозг реципиента, тем самым позволяя усваивать ему информацию в колоссальных объемах, а кроме того, за короткое время научиться понимать любой язык как свой родной.
        – Как это? – удивился парень.
        Дед объяснил:
        – Принцип прост. Речь наша – осязаемое звено между телом и духом. Любое произнесенное слово и вправду несет с собой волновую генетическую программу. Звучащие слова издавна использовали деревенские целители. Колдуны и ведьмы и по сей день используют, но они все больше для нанесения вреда здоровью и психике стараются. Под действием звуков молекулы воды, которой в нашем теле примерно восемьдесят процентов, начинают выстраиваться в сложные структуры, которые организм лечат. Ну, или, наоборот, отравляют…
        Когда наставник стал вводить в профессию, Сергей за голову схватился. Если верить деду, столько нечистой срани по свету скитается! Тут тебе и демоны, и оборотни, и вампиры. Последние, оказывается, тоже не плод воспаленного воображения голливудских режиссеров. Нежить домашняя наличествует, а уж ведьм можно воспринимать как нечто само собой разумеющееся.
        – Помни, что ведьмы – это люди, которые всегда будут жить среди нас. Не стоит относиться к ним плохо или хорошо. Нужно уважать их, ценить добрые поступки и наказывать за плохие.
        – А вот Создатели – они кто? – отвлекая деда от рассказа о демонах и как с ними бороться, спросил Сергей.
        Лутоня, подумав, ответил на вопрос, не особо заботясь о нотках почтительности в голосе, хотя речь зашла, считай, о богах:
        – Они создали нас как материальные объекты для того, чтобы с нашей помощью изучить материальный мир или кайфовать в этом созданном ими материальном мире. Чего ты так ими интересуешься? Поверь, они еще успеют напомнить о себе, если не сами, так через передаточное звено. Так вот, о демонах…
        В один из погожих дней начала осени, Лутоне пришлось прервать занятия с учеником, и Сергей стал свидетелем необычного для него урока. К воротам усадьбы подъехал всадник на лошади. Судя по одежде и манере поведения, уж точно не крестьянин. С наставником, однако, поздоровался первым, спешившись и заведя на подворье лошадь в поводу.
        Оказавшийся купцом гость приехал к Лутоне за помощью, и помощь предполагалась особого рода.
        «Дед колдовать начнет, – подумал Сергей. – Посмотрим».
        Лутоня вместе с гостем зашли в дом, расположились в горнице за столом, присев друг напротив друга, предоставив Сережке самому выбрать позицию для наблюдения. После того как проблема была озвучена и подверглась обсуждению, последовал анализ. Старый не стал колдовать, напротив, рыл почву в совершенно другом направлении, что несколько расстроило Сергея. Тем не менее любопытство взяло верх над мальчишеским максимализмом.
        – …Ты не задумывался, купец, о том, что такое счастье? – прищурившись и из-под седых бровей глядя на гостя, спросил дед.
        Пришлый кивнул в ответ и, тут же сникнув, буркнул:
        – Думал, ведун. Разное оно у всех.
        – Во-от! – Дед поднял вверх указательный палец. – Для кого-то – это просто высыпаться по ночам и не ощущать боль. Для кого-то – пить чистую воду. Кому-то счастье – повелевать ратями. Управлять обществом – тоже счастье. Кому счастье – сытно есть, сладко спать. Главное, что боги каждому дают возможность быть счастливым – именно для самого себя. Быть тем, кто ощущает счастье. Другое дело, что сам человек делает все, чтобы счастья не испытывать: отпугивает, не замечает, проходит мимо, прячется под одеялом страхов, неверия в собственные силы.
        – Мудрено глаголешь, ведун!
        – Мудрено? А по-моему, все сказано просто. Вот хоть тебя взять. Мечтаешь быть счастливым, разглагольствуешь о счастье, а весь по-прежнему в старых проблемах, мыслях и переживаниях. Встряхнись, Ивер, кругом осмотрись. Ведь не в пустыне живешь. Вокруг тебя люд честной крутится. Незамыленным взглядом найди среди него нужных тебе помощников, проверь их – и поверь, дело пойдет по-иному, чем сейчас, руслу. На богов надейся, а и сам не плошай. И еще, купец, счастье отпугивает неискренность человека. Такое состояние, когда ты весь из себя один сплошной нерв и миллиард колючек. Ничем тебя не удивить, ничем не вдохновить, все-то ты уже знаешь, ничего-то у тебя не выходит, все-то хорошее без тебя уже расхватали и разобрали. А зависть к успехам других в твоей профессии?..
        Сергей тихой мышью пристроился в дальнем углу, слушал разговор. Не понял сначала, зачем этот крепкий, сильный и, скорей всего, самолюбивый человек пришел к деду. За советом? Но старый ведь не купец. И все же похоже на то. Вон и ведуном его обозвал. Странно.
        Между тем Серегин наставник словесно встал уже на привычную для него стезю, поучая купца прописным истинам бытия и сознания, приемлемого не только для этого мира, затерянного где-то на задворках Вселенной.
        – …Наши мысли формируют сознание и отношение к миру. Через мысли мы себе создаем тот мир, в котором и живем. А вот то, что мы говорим, слышат боги. Копошиться в твоей голове им просто некогда, они умеют слушать и прекрасно все слышат. Если ты это повторяешь частенько, то, поверь, они обязательно послушают и сделают тебе так, как попросишь. Это примерно как глупая девка по поводу своей внешности возмущается. Толком понять не может, как и кому на изъяны свои жалуется. По природной дурости постоянно проговаривает вслух, что она худая и некрасивая. А боги-то принимают это как ее согласие с нынешним положением и держат в этих формах и в эдаком виде. Богам все едино, сарказм это или тайное желание стать пышной и как-то внешне преобразиться. Посему не мешало бы ей хоть малость поумнеть, на худой конец, у знающей бабки совета спросить и говорить четко, зачем и для чего ей полнеть, что конкретно даст изменение внешности, ну и прочие послабления.
        Вот и ты пришел ко мне со своим гонором. На мою указку спервоначала с прямотой высказавшись: «Я не сделаю так никогда! Я на такое не пойду!» Такие речи очень не нравятся богам. Знаешь почему? Проговаривая такое вслух, ты сразу ставишь себя в позицию самого всевышнего творца, который имеет полномочия контролировать жизнь и судьбу, вершить и решать. Чтобы осадить тебя, надменно провозгласившего себя неким творцом на земле, младшие боги периодически подкидывают уроки в виде ситуаций, про которые ранее говорилось «я никогда не…». Чтобы ты, Ивер, вдруг оказался в этой шкуре, прошел через это и понял, что осуждать нехорошо, что нельзя судить других людей и решать, как им лучше или хуже, а заодно себя ставя на ступень выше. По слухам, твой корабль с товаром и командой утоп в пучине. Не так ли?
        – Да. Молодший братан в том плаванье сгинул. А еще лихие люди пограбили караван.
        – Посему, хочешь с делами справиться – меняйся. Ежели свои словеса не можешь заменить ничем другим, то уточняй, про что ты конкретно глаголешь. А то ведь сорвется с языка сетование кому иному: «Вот мне бы твои проблемы!» – боги услышат, поймут по-своему на твой счет: «Всегда пожалуйста! Н-на! Получи и пользуйся добротой». Да, возможно, со стороны выглядит смешно, что человек не может определиться с выбором. Только ты в это время бравируешь, а потом уйдешь в свою спокойную жизнь. А страдальцу, быть может, пойти некуда, а для него это напасть душевная, и он потерян настолько, что страшно даже думать о жизни дальнейшей. Обязательно проговаривай конкретно по ситуации, предлагай помощь, если это возможно, рассуждай, как мог бы поступить другой, будь он сильным, смелым и имея иные возможности. Что-то такое, но не наотмашь: мол, какие пустяки!
        Особенно это касается еще и внутренней зависти к чужой хорошей жизни. «Мне бы твои проблемы! Дорогие украшения он для своей жены выбрать не может!» А может, он за эти золотые побрякушки своей молодостью расплачивается, а жена его – смехом заливистым? А может, он ее обожает больше всех на свете, потому что дороже и нет никого, потому что все погибли или еще чего-то. Ты ведь не знаешь чужих жизней, тебе дана своя. И судьба тебе тоже своя дана. Про деньги и богатство вообще отдельный разговор. Их не каждый способен вынести морально, поэтому и даются они не каждому встречному-поперечному.
        Теперь так! Никогда не произноси вслух «Я не смогу, у меня не получится». Ведь произносится это утвердительно, с твердым решением. Боги видят и слышат твое спокойствие и смиренность, дают тебе то, что просишь, спокойно идут делать другие дела, а ты сидишь сокрушаешься. А чего ты сокрушаешься? Просьба была? Была. Получай! А нет бы сказать: «Я попробую это сделать, приложу все усилия и посмотрю на результат!» Услышал ли меня, купец? Уразумел?
        – Да, ведун.
        – Тогда иди и делай, что должен. И помни наш с тобой разговор. Все у тебя будет получаться, потому как ты теперь твердо уверен в себе и знаешь, что и как нужно делать. Боги это уважают.
        После ухода гостя, оставившего на столе кожаный кошель с монетами, Сергей, переварив увиденное, обратился к деду:
        – Наставник, этот купец разве за разговором приходил?
        Лутоня усмехнулся. За четыре месяца совместного существования уже достаточно привык к детской непосредственности недоросля, но в очередной раз все же подивился в душе: чему там, на Земле, молодежь только учат. Ведь если рассудить здраво, бестолочи вырастают.
        В свою очередь спросил:
        – А зачем?
        – Ну, не знаю! Он ведь в помощи нуждался. Имущество потерял, брата… Может, приходил, чтоб ты ему удачу наколдовал?
        – Приходил, – согласился Лутоня. – Только в его деле колдовства не нужно. Да и я не колдун, чтоб удачу приманивать.
        – Почему тогда купец тебя ведуном называл?
        – Аборигены, что с них взять? У них свои понятия и законы, по ним и живут. Ну а сам-то ты об увиденном и услышанном что скажешь?
        – У нас на Земле существует профессия – психолог. Люди приходят к психологам со своими страхами и фобиями, а те им за разговором мозги на место ставят. Тем на жизнь и зарабатывают. В моей стране, если честно, народ к таким профессионалам не очень ходит.
        – А как же с проблемами справляются?
        – Как правило, самостоятельно. Привыкли.
        – Дикари.
        – Космические корабли в космос летают.
        – Далеко летают?
        – До Луны.
        – А дальше могут? – с усмешкой и даже с подначкой спросил наставник.
        – Без участия человека на борту – могут.
        Лутоня повторился:
        – Дикари. Ну ладно. По делу что еще скажешь?
        – Мне кажется, наставник, ты еще и гипноз применил.
        – Ну что ж. Может, и будет из тебя толк. Главное, мыслишь толково, а мышечную массу мы тебе уже под-нарастили. Глядишь, в положенные сроки уложимся.
        – А…
        – Хватит лентяйничать! На выход – бего-ом! До обеда еще пару кругов по полигону пройти успеешь.
        Обучение продолжалось, как отметил для себя Рязанцев, без отрыва от производства. Что поделать, наставник в этих краях был востребованным человеком, которого знали даже сильные мира сего. Сергею пришлось побывать в городе, куда Лутоню призвал глава местной администрации, боярин Илларий. В боярский детинец Сережку, конечно, не допустили. А вот Лутоня, побывав в нем, пришел чем-то озабоченный.
        – Случилось чего? – проявил интерес Рязанцев.
        – Придется в междуречье сплавать. От боярина заказ принял по уничтожению появившегося на островах упыря. А это дело небыстрое. Его либо на живца брать, либо могилу отыскивать придется и ритуал совершать. Снова график учебы по рифленой доске пойдет, а у тебя сабельный бой хромает.
        – Наверстаю, Млава поможет. А упырь – это ведь вампир, только с местным колоритом?
        – Не совсем.
        В двух словах Лутоня объяснил разницу. Сергей не понял, заставив наставника отвлечься от мыслей и объяснять вновь:
        – По-твоему, вурдалаки – это кто?
        – Я уже запутался.
        – Вурдалаки – демоны ночи. Они покидают свои укрытия, могилы и склепы, как только последний луч солнца скроется за горизонтом. Охотники, выискивающие человеческую жертву, кровопийцы, живущие ради глотка крови человека. Это восставшие из могил «живые» мертвецы. Сначала они нападают на родных и близких, а после истребляют случайных прохожих, чтобы утолить свой голод. Солнечный свет для них губителен. Именно после захода солнца эти хищники выходят на охоту. Но они не вампиры, они одиночки.
        Вампир обладает телом, которое является его собственным. Он ни мертв, ни жив, но живет в смерти. Он – аномалия, андрогин в мире призраков, пария среди чудовищ. Ему как неприкаянному суждено бродить по земле, подыскивая каждую ночь новую жертву. У него много таинственных способов, помогающих в этом деле. Первый – изменение формы тела. Похороненному вампиру не нужно всякий раз прорывать, как кроту, выход на поверхность. Он может просочиться наверх сквозь землю и, оказавшись на поверхности, принять прежнюю форму… По своему желанию вампир, если только он древний и очень сильный, может стать волком, летучей мышью, кошкой, крысой. Кроме того, он видит в темноте и передвигается с большой скоростью. С очень большой!
        Еще он наделен сверхчеловеческой силой и при желании может приподнять могильную плиту. Может взобраться на любую стену, пролезть в окно и даже проникнуть в помещение через замочную скважину. Если не принять специальных мер, то человек нигде не может быть в полной безопасности от выходца с того света. А самое опасное место – бывший дом вампира. Посланники тьмы склонны навещать прежде всего членов своей семьи: мужья – жен, жены – мужей. Все вампиры, независимо от пола, предпочитают молодых, здоровых и привлекательных жертв: их кровь питательнее и целебнее. Они также способны подчинять себе различных ночных тварей. Вампиры посильнее могут подчинить и людей, управлять их мыслями в своих целях.
        Ну и, наконец, упырь. Такой же «живой» покойник, но еще и пожирающий плоть жертвы. Упырям свойственны внешние отличия от европейских собратьев – вампиров и вурдалаков. Если вурдалак имеет облик человека, то упырь способен перевоплощаться в любое существо…

* * *
        Вернувшись домой, в командировку в междуречье не сразу отчалили. Вынужденный тайм-аут не по их вине: смежники, то есть селяне с транспортом подводили. И это несмотря на то, что в спину их кто-то из городской администрации толкал. Выходит, и на таком уровне на этой планете бардак встречается.
        Паузу дед не преминул заполнить.
        Лутоня сегодня как бы зачет у Сергея принимает, а потому никаких скидок парню не будет. Зачем ножевой бой при их профессии нужен? Ответ прост. Во многих случаях Рязанцеву предстоит иметь дело не только с нечистью, но и с обычными колдунами, состоящими из мяса и костей, а еще… Да много еще с кем.
        Тренировочная площадка запредельно мала. Бой в ограниченном пространстве. В настоящем бою таким пространством может оказаться кишка тоннеля, помещение, яма…
        Шаг. Выпад деда. Сергею приходится совершить уклон движением тела. Прыжок и ответный мах клинком. Промах! В том месте, где только что в боевой стойке находился наставник, пустота. А вот Лутоня атаковал справа. Едва получилось увернуться, отскочив, скакнув назад, понимая уже, что неудачно, что валится. Проделал кувырок в падении и перекат. Вот уже незадачливый ученик снова на ногах. Разворот. Теперь напористая атака. Чем черт не шутит, может, удастся ткнуть деда в защитный подклад, заменяющий средневековый бронник, или хотя бы чирк обозначить на жестком защитном материале?
        Что касается ударов, то они должны быть как бы развитием траектории выхватывания и достигать максимально возможной скорости. Удары не имитационные, быстрые, на встречном бое. Все по-взрослому. Разве что ножи тупые, а так контакт полный. Сергею в критических ситуациях выжить нужно.
        – Хоп! – оповещает наставник, и Рязанцев, опустив нож, отступает на два шага назад. – Хорошо! Что касается точек поражения, то ты забыл одно правило. При нападении спереди самые эффективные приемы – это тычки в горло, в живот, в сердце. Ударяя в горло чуть ниже кадыка, вот эдак, – показал он, – рассекаешь яремную вену, и смерть наступит практически мгновенно. Глубокая рана в живот…
        Снова показ. Который уже по счету? Ага! Попробуй это проделать, когда жизнь на волоске повисла!
        – …Лучше нанести два-три повторяющихся удара. Вызовет потерю сознания от болевого шока и смерть в течение нескольких минут. В сердце, – тычок железкой в подклад в районе названного органа, – это мгновенная смерть, но здесь удар должен быть не только точным, но и сильным, так как область сердца защищена грудной клеткой.
        – Понял!
        Чего он там понял? Только-только отдышаться смог. Загонял его старик. А вообще сам понимает: прогресс налицо. Рубящие удары, считай, до автоматизма отработаны, и цели в подкорку запрограммированы.
        Для рубяще-режущих ударов основными мишенями являются руки: запястье и локтевой сгиб. Кроме того, ими можно атаковать лицо, шею и ноги. Такие удары по рукам являются основой защиты с помощью ножа. С их помощью, во-первых, добиваются обездвиживания конечности, а во-вторых, при поражении артерии возможен летальный исход.
        Только ведь дед про приобретенный Серегой навык знает, а потому умудряется не подставляться и навязывает свою тактику боя. Сереге до Лутони, извините за простонародный сленг, срать и срать!
        – Ну, в целом приемлемо, – констатировал старый. – Экипировку сложишь в оружейный сарай. Жду тебя под навесом. До обеда время есть, продолжим заниматься азами гипноза…
        Междуречье. Остров. Фактория серпентоидов
        На удивление Рязанцева, Лутоня, загружая большой кожаный баул, укомплектовывал его разной ведовской всячиной и оружием. Пообтесавшись рядом с дедом, Сергей определил, что наставник, по его разумению, много лишнего берет. Поинтересовался:
        – Зачем?
        – Эх, молодость! Далёко едем, Сережка. С чем предстоит столкнуться, одному богу известно.
        – Понятно. Слушай, дед! Давно спросить хотел…
        – Ну, спрашивай. За спрос денег не берут.
        – Ты это… Почему ты, если знаешь точно, кто над нами всеми верховодит, все богов вспоминаешь? Можно ведь проще сказать: мол, Творцы Миров, Создатели, на худой конец, верховная власть.
        Дед прищурился, покачал головой:
        – Серега-а! Мы сейчас в каком обществе живем?
        – Ясно в каком! Родо-племенной строй. Дикари.
        – Вот то-то и оно. Лишний раз рот откроешь, что-то там на своей волне проварнякаешь – бац, глядишь, и спалился. Придется выкручиваться. А зачем? Живи местными реалиями, с народом на его языке общайся, и все у тебя получится…
        Ранним утром реку накрыл туман, плотными клубами струившийся над водой. Тишина не напряженная, не звенящая, а именно покойная, убаюкивающая. Изредка слышались всплески, нарушающие эту тишину. Как понял Сергей, это рыбешка гонялась за насекомыми.
        Лодка ходко шла по течению. Местный житель, он же проводник, выделенный обществом, сидя на корме, почти без шума управлялся с веслом, которым же и рулил плавсредством – плоскодонкой, целиком вырубленной из древесного ствола. Куда он рулит, одному богу известно, ведь уже перед самым носом лодки ничего не видать, зато Сережке видно, как от весла разбегаются круги по воде, разрушая иллюзию, будто они плывут по воздуху. Иногда кормщик замирал, прислушивался, и в такие моменты капли с весла с глухим дробным звоном скатывались вниз, после чего звуки уносились, затихая в тумане.
        Странно, осень на дворе, и даже не на начальном этапе, зима вот-вот в гости припожалует, а туманы! Признаться, Сергей толком не знал, когда туманы вообще проявляют себя. Городской! Он и на природу считаные разы с родителями выезжал. Так это еще в детстве. Просто в памяти отложилось из прочитанного в литературе, что туманы только летом могут быть…
        – Не заблукаешь, Нехода? – задал кормщику вопрос Лутоня, сидевший на лодочном носу и не смотревший по ходу движения лодки.
        Немногословный, как уже успел понять Рязанцев, кормщик односложно ответил:
        – Нет.
        Через какое-то время туман слегка поредел, начали появляться небольшие свободные пространства. На границе тумана Сергей увидел очертания берега.
        Он рта раскрыть не успел, чтоб объявить об этом, как проводник оповестил:
        – Остров.
        Поплыли вдоль берега. При этом Сергей не мог отделаться от чувства, что за ними кто-то исподтишка приглядывает. Оглянулся, вопросительно посмотрел на наставника.
        Дед в ответ на невысказанный вопрос кивнул. Тихо произнес:
        – Изучает.
        – Кто? – чуть ли не прошептал Сережка.
        – Похоже, нежить лесная или еще кто, ей подобный.
        «Не было печали, а ведь еще даже до места не добрались!»
        Сергей поднял голову и замер от неожиданности. Сквозь туман в свете призрачных лучей дневного светила проглядывалась стена избы, и не такой, уже привычной в этих реалиях, как в селищах аборигенов, а на высокий терем похожей. Как на сказочных картинках из детских книжек. Он то становился более заметен, темнея калиброванными бревнами, то опять пропадал в искристой белесой взвеси.
        Кажется, настойчивый взгляд направлен на них именно оттуда. Точно. Уж кое-чему Сергей от деда научился, и впрок эта наука идет.
        – Нехода, – спросил дед, тоже с интересом разглядывая строение на берегу. – Кто володетель сего имения?
        Зря спрашивал. Одного взгляда на лицо проводника было достаточно, чтобы понять: абориген сам не в теме.
        – Н-не знаю! – Нехода веслом застопорил ход лодки; шальным взором через обрывки тумана он пялился на берег, не вполне владея собой. Буркнул: – Ничьих владений в этой части реки раньше не было. Это наша земля!
        – Может, все же заблудился?
        – Не-е!
        – Берег невысокий, пристать можно. Греби к острову, – распорядился дед.
        – А как же…
        – Разберемся.
        Лодка уткнулась в травянистый склон и замерла. Выбравшись на берег и оставив проводника у воды, Лутоня загрузил Сергея поклажей и с ним вместе, но впереди, осторожно пошел к дому.
        Странным образом туман разошелся перед ними, образуя проход. В конце своеобразного коридора, у самого дома, их встретил мужчина, будто ожидал специально. Одетый в добротную и даже богатую, по местным меркам, одежду, он поднялся на ноги, но из-за широкого, длинного стола не вышел.
        На Сергея не глянул, а первым заговорил с дедом на неизвестном Рязанцеву языке, из которого тот разобрать сумел лишь имя старика, да и то произнесенное не в местном варианте: Кориан Лутын Цахис. А вот устройство перевода – серьгу серебряную – Сергей вдеть и не догадался. Самое интересное, что первоначально удивившийся дед все понял и беседу с иностранцем поддержал на его же языке.
        Общались они довольно долго, и Сережка, устав держать на спине кожаный чехол с профессиональным арсеналом, опустил его в траву.
        Разговор закончили, и хозяин ладонью указал в сторону теремного крыльца.
        Любопытство взяло верх, и Сергей, не выдержав, пока Лутоня сам расскажет, спросил:
        – Чего он хочет?
        – Работа у него по нашему профилю есть, потому и боярина напряг, а уж тот, как в испорченном телефоне, суть домыслил и информацию исказил.
        – Значит, не упырь?
        – Нет.
        Хотел расспросить, да только от увиденного чуть в осадок не выпал. Рука непроизвольно потащила нож из поясных ножен, но дед осадил глупое поползновение ученика:
        – Погодь!
        Хозяин тоже услыхал окрик, обернулся, и его губы чуть тронула улыбка. Сергею было не до смеха. Мужик с изъяном оказался. По пояс он был обычным человеком, одетым как купец или мелкопоместный боярин – в расшитый золотистыми нитками кафтан. Вот только вся эта верхняя, человеческая часть опиралась на огромный змеиный хвост, покрытый сеткой лоснившейся чешуи, как у любой пресмыкающейся гадины. Если таким хвостом ударить, зашибить человека можно, если нет, то уж кости-ребра точно раздолбит.
        Наставник положил на Сережкино плечо свою широкую ладонь, чуть подтолкнул, промолвил:
        – Идем. Все по ходу дела объясню. Сейчас нас в отведенную комнату проведут, там и экипируемся.
        Оказалось, все просто. Помощь Наделенного потребовалась представителям цивилизации серпентоидов – змеелюдей, прибывших на планету из пещерных миров. Оказывается, существовали и такие. Самого мужика, встретившего их первым, мудрого аспида, звали Сабазиос.
        В этом месте, куда они приплыли, находилась основанная пару сотен лет назад фактория, использующаяся как склад-накопитель редкоземельных и драгоценных металлов, вместе с некоторыми компонентами выжимок лекарственных растений, переправляемых на родную планету серпентоидов Катрук для нужд фармакологии. Все основное хозяйство находилось под землей, а терем почти всегда пустовал. На само место наложена иллюзия незаметности; хитрые устройства воздействуют на подсознание аборигенов, вызывая в них чувство страха, почему местные жители и не в курсе пребывания здесь чужих. Кому нужно, те знают.
        – И чего хотят? Кто на них наехал? – поняв основную мысль, поинтересовался возможным развитием событий Сергей, распаковывавший баул.
        – Можно сказать, свои же – вампиры достали. А хотят известно чего – нейтрализации.
        – Что, и здесь есть вампиры?
        – Пока нет. Эта планета отсталая, поэтому вампиризм на ней находится в самом зачаточном состоянии. Упыри. Им до вампиров о-го-го сколько тянуться. Рубаху сыми! – приказал дед. – Подставляй плечо.
        Открыв походную аптечку и определившись с выбором компонента, Лутоня извлек из нее соответствующий шприц-тюбик, сноровисто воткнул иглу в привычно подставленное учеником плечо, уже имеющее нехилый такой рельеф мускулатуры.
        – Ай! Что это?
        – Сыворотка. Уже через час твоя кровь для вампиров станет несъедобной.
        – А на организм это не повлияет?
        – Не помрешь. Одевайся.
        Морщась, Сергей через голову натянул рубаху, потянулся за легким жилетом, по виду похожим на кевларовый, но удобный и пластичный, как кожа. Уточнил:
        – Так какие ж тогда вампиры, если упыри?
        – Не местные, Сережа. Ты давай живенько наколенники, налокотники цепляй (неясно, в каких условиях работать доведется), а я рассказывать буду. Не успел дома, придется по ходу дела наверстывать.
        – Угу.
        – Так вот! Одни из самых жестоких врагов цивилизаций во Вселенной – это вампиры. Именно с ними чаще всего приходится иметь дело охотникам. На разных планетах и нечисть эта разнится. Во многом схожая, но во многом и отличная. Они не только выглядят по-разному, но и боятся разных вещей. Отсюда следуют правила борьбы с ними, и то, что убивает упыря в одном мире, может не оказать на него ни малейшего воздействия в другом. Опытные охотники, конечно, прекрасно осведомлены обо всех слабостях своих главных врагов, а вот новички вроде тебя легко могут сесть в лужу, поверив расхожим мифам.
        – Я в кино фильм про Дракулу видел, им осиновый кол в сердце вогнать нужно, тогда убьешь.
        – Вот-вот! Придурки снимают, а другие придурки смотрят. Самые надежные средства против упырей – огонь и обезглавливание. От них вампиры мрут как мухи почти везде. Тут важно не ошибиться и не применить эти методы против невинных. Здесь, – кивком головы он обвел пространство комнаты, – невинных быть не может. Засранцы, наплевав на всякие приличия, выступили в роли тривиальных грабителей. Но тут и сама атмосфера им на руку сыграла, а готовились кровососы к разбойной акции не один год. Это же надо все так скрупулезно рассчитать было!
        – А почему именно эту факторию выбрали? Обогатиться захотели?
        – Им на редкоземельные металлы плевать. У них другой интерес. Произрастает на этой планете растение, из которого после химико-технологического процесса можно изготовить вакцину. После вакцинации кровь серпентоидов будет непригодна для употребления в пищу вампирами той же расы. Вымрут.
        – Так это ты мне…
        – Нет. Вколотая тебе сыворотка – это нечто другое. Не отвлекайся. Слушай. Да… Так вот! Здесь, недалеко от фактории, находятся Врата перехода – Звездные врата на официальном сленге. Очень удобно для перевалки. Вампиры-серпентоиды несколько лет просачивались на планету, а четыре дня назад напали. Много персонала погибло, но и кровососов получилось закрыть в лабиринтах подземелья. Потому и нас таким извращенным образом вызвали, что светиться не хотели. Кому нужно сообщили и на выезде Наделенного к месту преступления настояли.
        – Дед, ты про вампиров расскажи, а то я что-то связываться с ними мандражирую. Чем их еще взять можно?
        – Мандраж в нашем деле – это состояние нормальное. Только идиот ничего не боится. А вампиры?.. Обычно против кровососов срабатывает прямой солнечный свет, но некоторые из них способны выдерживать и его, пусть даже недолго. Зачастую считаных мгновений хватает, чтобы расправиться с нерадивым охотником.
        На короткое время Лутоня замолчал, сноровисто рассупонив небольшой кожаный кофр и извлекая на свет божий очень знакомый Сергею по фильмам вполне земного производства обрез, а за ним патронташ на ремне с пряжкой. Объяснение продолжил, одновременно снаряжая и приводя оружие к боевой готовности:
        – Часто переоценивают эффективность разнообразных колов, которые нередко не убивают, а лишь ранят вампиров. Серебро, считающееся идеальным металлом для уничтожения нечисти, зачастую действует куда эффективнее на оборотней, чем на вампиров. На святую воду и другие религиозные символы стоит полагаться лишь в крайних случаях и только если в сердце охотника живет истинная вера. Для нас с тобой этот метод неприемлем. Чеснок же клыкастые не любят только потому, что его запах отпугивает противоположный пол. Что же касается общего правила нейтрализации этих тварей, то оно только одно: семь раз отмерь, один раз отрежь. Иными словами, сначала следует досконально изучить врага и его слабости и только потом действовать. Поэтому твоя задача – спину мне контролировать. Готов?
        – Да.
        – Дай на тебя посмотрю.
        Лутоня снова осмотрел ученика. Хмыкнул. Не зря старался, гонял парня и в хвост и в гриву. Характер за полгода пребывания в рекрутах закалить удалось. Глянешь на Сергея – и не подумаешь, мысли не допустишь, что перед тобой патентованный боец.
        Вспомнилось пребывание на Земле во временных рамках царствования Бориски Пальцына – было с ним такое, но ученику знать про это не стоит. Прокололся – сам виноват, потому и сослали на сию всеми забытую планету. Да, так вот! Многие земляне испорчены фильмами, а потому считают качков с непомерно развитой мускулатурой суперменами, способными на многое в делах войны. Им не приходит в голову, что эти пережравшие стероидов куски перегруженной плоти, эндоморфы, случись что, по всем показателям уступят вот таким, как Сергей, жилистым, выносливым, натренированным на смертельный бой живчикам.
        – Выходим!
        Сергей посчитал, что они сразу в какие-нибудь лабиринты потащатся. Не угадал. Молодая симпатичная, гм, девушка (в верхней половине ее тела, а в нижней – змея подколодная) проводила обоих охотников в большое помещение терема.
        Вышагивая позади, Сергей, изумляясь, следил за тем, как нижняя часть ее тела, извиваясь, бесшумно скользит по полу. «Интересно, – пришла в голову глупая для сложившейся ситуации мысль, – а как они размножаются? Надо будет у деда узнать».
        Ожидавший их Сабазиос жестом указал на массивный круглый стол, установленный в центре зала. Столешница, как скатертью, была покрыта листом тонкого пластика с нанесенным на него чертежом. Сергею нетрудно было угадать в чертеже план-схему строения, хотя обозначения и подписи на ней были проставлены неизвестными ему символами, значками и обозначениями.
        Дед предложил хозяину:
        – Общаемся на местном наречии. Мой напарник вашего языка не знает.
        – Хорошо, – кивнув, согласился серпентоид. – Перед вами схема сети тоннелей с системами жизнеобеспечения. – Повел указкой по пластику. – Центральный проход. Жилой сектор. Кабинеты. Помещения жизнеобеспечения комплексов. В самом конце от основного прохода ответвляются катакомбы. По всему периметру за фальшстенами проходят трубы. Далее… Потолки. Это не цельные конструкции – потолочные накладки. Фальшпотолок. Над его плоскостью имеется система воздуховодов, короба, линии проводки. Под ногами у вас будет фальшпол. Под ним проложены кабель-каналы, имеются кабель-колодцы. Фактория подверглась внезапному нападению. Предполагаю, что весь персонал погиб. Во всяком случае, связи с ними нет.
        – Что удалось выяснить по количественному составу напавших? – поинтересовался наставник у работодателя.
        – Не известно ничего. Система видеонаблюдения вышла из строя первой.
        – Понятно. Что еще мы должны знать?
        – Жду спецотряд зачистки.
        – Зачем тогда нас вызвал?
        – Есть проблемы с переходом отряда. Вы же знаете, что через Врата не любят пропускать вооруженные подразделения. Идет утряска между ведомствами.
        – Крючкотворы. Еще что?
        – Все.
        – Ой ли?
        – Не понял?
        Лутоня прищурил глаз, вопросительно посмотрел на директора фактории.
        – Сабазиос, на плане отмечены сектора персонала. Я не вижу складских бункеров.
        Серпентоид неохотно ответил:
        – Имеется нижний этаж… – Вынуждено едва ли не промямлил: – Но… Туда проникнуть почти невозможно. Электронные кодированные замки не дадут.
        – Но зачем-то они туда полезли?
        – Они не знали.
        – А если знали?
        Тот возмутился:
        – Такого быть не может.
        Лутоня сдался. Единственно, на чем настоял, так это на том, чтоб изучить документацию, в конце концов предоставленную в его распоряжение. Сергей в спорах и разговорах участия не принимал. Пока дед на компьютерном экране пролистывал ТТХ подземелья, он визуально ползал по плану-схеме, пытаясь понять сложность прохождения основных узлов. Для вчерашнего одиннадцатиклассника делом это было непростым.
        Прочитав спецификацию объекта, Лутоня призадумался. Соваться под землю – то еще предприятие. Комплекс поражал сложностью исполнения. Подземное сооружение было построено так, чтобы в случаях катаклизмов на планете противостоять ядерному взрыву мощностью в пятьдесят мегатонн, суперураганам со скоростью семьсот двадцать пять километров в час, десятибалльным землетрясениям, десятидневным шестьсотсемидесятипятиградусным (по Цельсию) пожарам на поверхности, а также трем неделям наводнений.
        Установленная система воздушной фильтрации сможет нейтрализовать последствия любых биологических, химических или ядерных атак. Подземный сектор обеспечен достаточным количеством еды и одежды, позволяющим ста тридцати пяти служащим персонала фактории продержаться в течение одного года жизни, напоминающего быт круизного корабля.
        Сергей уточнил у серпентоида:
        – Какое количество персонала находилось под землей?
        – Шестьдесят три служащих.
        – Ясно. И последнее. Хочу сразу поставить в известность, что всех – подчеркиваю: всех! – кто будет встречен нами в лабиринтах, мы зачистим.
        Серпентоид, опустив взгляд, кивнул и отрывисто произнес:
        – Согласен.
        Рязанцев только после этого «Согласен!» понял, насколько все серьезно и как змееподобного дядю припекло. Хладнокровно определился с судьбой шестидесяти трех соплеменников. А по-другому и не получалось.
        «Мужик – кремень!»
        Пока в сопровождении все той же змеедевицы, кстати, обвешанной оружием, как новогодняя елка, они шли к месту входа в подземные чертоги фактории, Сергей шепотом спросил:
        – Чего он из-за нижнего яруса так упирался?
        – Показывать не хочет. Кто знает, что и сколько они там хранят?
        – Коммерческая тайна?
        – Вроде того.
        Первую дверь им отворили. Десяток змееподобных мужиков при этом напряглись, изготовившись принять бой. Сергей скривил губы в невеселой улыбке: теперь-то он знал о бесполезности даже серебряных пуль для организмов змеевампиров.
        Старший предупредил:
        – Сейчас закроем за вами дверь, и только после этого отпирайте замок.
        Лутоня в ответ откликнулся:
        – Поторопись, служивый! Время – деньги!
        Несмотря на внешнюю банальность, прогулка даже по оборудованным по последнему слову техники подземельям для обычного человека непривычна, а в таких условиях – небезопасна.
        – За спиной держись, – напомнил дед. – В оба смотри. Если придется, не задумываясь пускай в ход клинок.
        – Понял.
        Надо отдать должное: освещение нормальное, не тусклое, вывести его из строя вампирам не удалось. Широкий проход давал достаточный обзор, поэтому Сергей сразу разглядел десяток трупов персонала, сломанными куклами валявшихся в разных местах, раскинув безвольные хвосты. Крови не видно. Может, кровососы постарались?
        Проходя мимо, он более детально рассмотрел первый труп. Девушка, если так можно назвать представительницу чужого вида. Лицо даже не бледное – серое. Попытался рассмотреть проколы зубов на шее. Не нашел.
        «Как же ее?»
        Опустился на колено, за плечо перевалил труп на сторону и тут же отшатнулся. С переворачиванием тела мертвая голова безжизненно отклонилась, открыв взгляду страшную рану в затылочной части. У самого основания черепа шею девушки чуть не перекусили.
        «Вот это силища в челюстях!»
        – Не отвлекайся. Спецпомещения пошли.
        – Дед! – громким шепотом обратился он к наставнику.
        – Чего?
        – А они не оживут?
        – Кто? – не нарушая режима внимания, спросил тот.
        – Ну, эти. Покойники.
        – Не ерунди! Твоя левая дверь, моя – правая. В помещение не суйся, смотри издали. Жди, пока я не проконтролирую свое помещение.
        Открыли незапертые двери. Осмотр. У Сергея беглый осмотр от самой двери.
        – Чисто!
        – У меня труп!
        Действительно, при проверке Сергей увидел рядом с пультом, мигающим лампочками приборов, труп мужчины.
        – Контролируй коридор, – приказал Лутоня. – Я за пультом и стойками гляну.
        Никого. Нужно следовать дальше. Комплекс на первом этаже состоял из сорока двух жилых блоков и тридцати специальных помещений. Это не считая ответвлений с просторными залами. Десяток комнат обследовали, а кроме трупов, ни одной твари не попалось. Может, каким черным ходом умудрились уйти?
        Каждый шаг по фальшполу отдавался звуками, похожими на шарканье металла по пластику.
        – Я вправо, ты влево!
        Как уже было не в первый раз, пока Лутоня обследовал внутренности своего подконтрольного объекта, Сергей толкнул дверь и от дверного косяка оглядел помещение. Отчетливо увидел следы борьбы: перевернутые кресла, разбитые экраны компьютеров. Но трупы отсутствовали.
        «Унесли тела, что ли, или персонал отбиться смог?»
        Не перешагивая порог, слегка подался вперед – лишь для того, чтоб заглянуть за угол. Осмелел. Теперь обстановка подземного этажа не так сильно напрягала. Первоначальный страх отступил, а его место заняли ощущения, наработанные на полигоне: расслабиться нельзя, но и алгоритм передвижения болееменее привычный прослеживается.
        Повернул шею влево, почувствовал, как на левую щеку свалились мелкие частички сора со стены или потолка. Довернул ее, глазами торопясь убежать от механики тела, и…
        Угол между стеной и потолком был с сюрпризом. Как тварь смогла по отвесной стене туда забраться и закрепиться там, одному богу известно, но это было. Будто приклеился, гаденыш, пришипился, ожидал, когда войдут в помещение. Сейчас он во все глаза рассматривал так же изучавшего его Сергея. Осознав, что раскрыт, в один миг отпочковался от стены и рухнул вниз, надеясь привалить собою жертву и расправиться с ней.
        – Ап!
        От резкого уклонения – рывка назад всем телом – даже зубы щелкнули. Наставник проявился мгновенно, не потянул – вырвал Сергея из проема и отбросил прочь, себе за спину, заступив его место.
        Шустрая тварь хоть и извернулась, приземлившись на четыре кости и хвостом врезав по полу, но распрямиться не успела. Рука старика с зажатым в ладони клинком молнией просунулась в пустое пространство дверной коробки и каким-то непостижимым глазу образом смахнула с плеч голову вампира, фонтаном черной крови обгадившего пол, косяк и примыкающую к нему часть стены. Такой быстроты и напора трудно было ожидать от престарелого человека, а ведь они с дедом не один месяц бок о бок трутся.
        – Осторожней! – недовольно пробурчал охотник.
        «Ага! Как же! Кто ж знал?!»
        Торопиться двигаться дальше дед не стал. Носком сапога откинул обезглавленное тело, перевернув его на спину. Присел перед ним на корточки, не отвлекаясь на блюющего в коридоре после таких его телодвижений ученика, клинком вспорол одежду и рукой освободил грудину вампира, после чего высказался:
        – Следовало ожидать.
        – Что там? – вытирая рукавом выступившую из глаз влагу, поинтересовался Сережка, заглянувший в помещение.
        – За проходом смотри, недоросль! – Потом все же снизошел до объяснений: – На левой половине груди наколот знак клана. Распущенный капюшон змеи и буква «Г» в короне над ней. Это Гардан.
        – И что?
        – Лучше б кто другой был.
        – Почему?
        – Из всех вампиров Гарданы наиболее близки к натуре Зверя. Они нелюдимые кочевники, презирающие общественные ограничения, предпочитающие простор природы тоннелям подземных миров. Когда смертные серпентоиды говорят о том, что вампиры могут принимать образы змеи или летучей мыши, речь обычно идет о Гарданах. Гарданы – это путешественники, которые редко остаются надолго на одном и том же месте. В этом они сильно отличаются от всех других кланов. У них нет руководителей или совета старейшин. Они очень замкнуты. Клан настоящих мастеров по выживанию. Им наплевать на цивилизацию и на других вампиров. Единственный недостаток этой братии анархистов в среде вампиров-серпентоидов – то, что их осталось очень мало. Интересно знать, что этим тварям пообещали? И кто?
        Обследовав весь верхний ярус, заваленный трупами персонала, и не найдя противника, Лутоня, нелицеприятно отозвавшись о директоре фактории, принял решение:
        – Возвращаемся.
        – Как? А вампиры?
        – Не на поверхность, дурилка! К лифтовой камере пойдем. Чувствую, все сладкое для нас именно там. Здесь если кто еще и остался, останется на потом. Не хочется, чтоб после зачистки этажа кто-нибудь в спину ударил. Неправильно это: двойная работа.
        Лифт находился как раз посредине верхнего подземного этажа, был грузовым и очень неудобным. Судя по всему, он предназначался для перемещения не людей, а именно грузов, и потому кнопок управления в нем самом не было. Груз заносился внутрь, дверь закрывалась, а оператор снаружи жал кнопку спуска или подъема. В нем при необходимости могли спускаться или подниматься сопровождающие бригады.
        Лутоня первым встал на площадку, приготовив светошумовую гранату, и предположил:
        – Скорей всего, на нижнем ярусе только коридор, а там либо сразу нарвусь на вампиров, которые четвертый день у двери топчутся, либо они смогли войти в складские помещения. Если второе верно, тогда кабину за тобой отправлю и опущу.
        – Дед, а может, их там десяток будет.
        – Вряд ли. Было бы много, на первом ярусе уже встретили бы. Да и через Врата большое количество тварей не проморгали бы.
        – Может, я?
        – Может, но в другой раз. Опускай!
        Сергей закрыл дверь и с тяжелым сердцем нажал кнопку «Вниз». Лифт медленно тронулся, начал спускаться, а Сергею только и оставалось, что прислушиваться к шорохам и звукам лифтовой шахты.
        Как говорится, спинным мозгом почувствовал чужое присутствие у себя за спиной. Когда обернулся, глаза в глаза встретился с девицей-змеей, облаченной явно не в одежду персонала. Как это она так бесшумно подползла? Между ними не больше пяти-семи шагов будет. Серьезная, глядит с каким-то укором. Кончик хвоста отбивает по фальшполу легкий такт, а тело человека на нем едва уловимо раскачивается из стороны в сторону.
        Наконец хвост, извилисто посунувшись, проскользнул змейкой, и незнакомая подруга придвинулась на шаг ближе. На понятном ему языке заверила:
        – Не бойся! Не укушу! – И улыбнулась, при этом из-под верхней губы будто проклюнулись два острых клыка.
        Сергей сглотнул. Ага! Судя по высунувшейся принадлежности и неопрятным потекам засохшей крови на одежде, сказанному верить нельзя. Под пристальным взглядом он ощутил, как до его сознания словно бы дотянулась холодная рука, попыталась воздействовать на волю.
        Страхом, как кипятком, ошпарило. По спине вдоль позвоночника потекла влага – липкая, неприятная. Попробовал взять себя в руки – куда там! Воля, казалось, по капле покидала разум. Он запаниковал. Что делать? Что вообще можно сделать с вампиром? В мыслях промелькнуло: «Осиновый кол? Чеснок? Серебро?..»
        Змеюка нападать явно не торопилась. Понимает, зараза, что человек другой расы сейчас в ее воле находится, так почему и не поиграть с ним? Скучно ей.
        – Милый, ну что ты дергаешься, как муха в паутине? – прошептала она, «подшагнув» еще ближе. – Не собираюсь я тебя убивать… И ты уж, будь добр, тоже об этом не думай! Да и невозможно твоей железкой меня убить. Ну, чего озираешься? Осиновый кол глазами ищешь? Нету их тут! А даже если б и были, это человеческое заблуждение, что вампира можно убить осиновым колом. Как и то, что мы боимся чеснока. Нет, ну неприятно, конечно, – усмехнулась она. – А тебе было бы приятно общаться с девушкой, от которой за версту несет чесноком?
        Неизвестно, что бы случилось дальше, если б… Снизу, из лифтовой шахты, прогремел взрыв. Наверное, это и нарушило воздействие на сознание. Сергей вздрогнул и мгновенно пришел в себя. Ждать продолжения окучивания сознания не стал. «Щаз! Вот прямо шею тебе подставлю!..»
        О сабле, зажатой в ладони, клинок которой серебром покрыт, он забыл. Работал на инстинктах. Оба своих кулака вколотил в выпуклости молочных желез, заставив нежить, поморщившись, отшатнуться. А то! Самое больное место у женщин, будь ты хоть гадюкой подколодной, хоть вампиршей, хоть вредной соседкой.
        Потом и о клинке вспомнил, махнул им, только не как учили, а по рабоче-крестьянски, как пришлось. Отскочила. Шустрая, сволочь! Ждать развития событий не стал, развернулся – и бежать. Только куда? Пока прямо, а там в один из залов.
        Вот это-то змеюку и удивило: не сразу погналась. Ведь коснувшись сознания парня, уверена была, что в героя играть станет. Значит, не угадала! А все ж хоть какое-то развлечение…
        От осознания, что погоня следом по пятам скачет, Сергеем овладел ужас. Хотелось орать, но при беге он смог выдавить из себя только хрип. Как в омут головой ворвался в огромный зал с высоким потолком.
        Внезапно перед ним что-то пролетело – и в тот же миг словно рассыпалось, исчезло. Это что-то напомнило летучую мышь. Тут же материализовалось, воссоздалось в хвостатую гадину, сжимающую в руке меч, очень напоминающий японскую катану. В глазах уверенность и злоба. Где та милая кокетка, которая его охмурить пыталась? Нет ее и в помине. Фурия! Загрызет и имени не спросит. Да и зачем ей его имя?
        – А мне ведь тебя даже жаль было. Такой молодой… Ну, сам напросился! – прошипела она, бросаясь в атаку.
        Удар! Сергей на автомате закрылся сталью.
        Еще удар! Снова на автомате поставил защиту, причем не думая, что сделал ее профессионально, как натаскивали.
        Она махнула хвостом понизу. Может, надеялась кости ног перебить? Он ушел прыжком. Она напор не ослабила. Он мечом мочит, как кувалдой, рука онемела, отсохла, подчиняться отказывается. Силища в бабище немереная. А скорость!..
        При очередном блоке Сергея так крутануло, что он, споткнувшись, рухнул на низкий стеллаж, больно ударившись боком о переднюю кромку. Не сдержался, взвыл:
        – Ё-о-о!
        – Не ушибся? – Голос шипящий, с нотками издевки.
        Собрав последние крупицы воли, он постарался взять себя в руки. Получалось не очень, а тут и расплата подоспела в виде акульей хлеборезки. Отбросив клинок, кровососка вцепилась в него – не отцепишь, дорвалась, как до халявы. Метилась в шею, с такими челюстями и перекусить могла.
        Впопыхах, в последнюю секунду он сделал, что успел, – подсунул под укус предплечье. Она хапнула, мочаля мышечную ткань, втягивая в себя поток крови из поврежденной артерии.
        Удержание жертвы крепким захватом. Жадный, нетерпеливый, голодный глоток. Еще глоток. В помутненных вожделением глазах вампирши проснулся испуг. Она разжала челюсти, пытаясь исторгнуть из себя проглоченную кровь, ухватившись при этом за свое горло и царапая его выпущенными из пальцев когтями, будто разорвать хотела.
        Сергей, сам кривясь от адской боли, бездумно, на одних нервах, здоровой рукой выхватил нож, висевший в ножнах на поясе, и ткнул им твари под нижнюю челюсть, оставив клинок в ране. Любой другой от такого удара зажмурился бы навечно. Эта – нет! Задержка на короткое время. Регенерация тканей ураганная.
        Он знал: медлить нельзя. Осмотрелся. Вот она, родная! Потянулся. Ухватил валявшуюся гадюкину катану, рубанул вампирку поперек шеи. Хорош меч! Голову с позвонков как корова языком слизнула. Она покатилась, пятная кровищей крышки кабель-колодцев. Только по дурости или по причине неопытности он не смог от фонтана крови увернуться. Мало того что весь извозюкался, так еще и наглотался. Холодная мерзость!
        – Тьфу, гадость какая! – Глядя на еще извивающийся в конвульсиях хвост теперь уж точно мертвой твари, Сергей отплевался, чувствуя, что во рту будто кошки оправились. – Не отравиться бы…
        Внезапно Сергея накрыли смешанные чувства: тревога, тоска, смятение. Прорвало:
        – Дед!
        Не обращая внимания на рану и сочившуюся из нее кровь, пропитывающую рваную материю «бронежилета» и одежду, он бросился к лифту. Побежал так быстро, как никогда не бегал. У лифта остановился, прижался ухом к закрытой двери – слушал.
        Тишина – как в склепе.
        Оторвавшись от плоской поверхности металла, нажал на кнопку подъема платформы, еще не задумываясь, каким образом сможет без оператора спуститься вниз. Решимость действовать, что-то делать переполняла разум. Нечаянно взгляд наткнулся на им же самим брошенный и забытый у двери дробовик. Оружие не слишком удачное в подобной теме, но дед настоял, чтоб он его взял, а светошумовых гранат у него нет.
        Помнится, Лутоня, еще будучи в усадьбе, перед самым выездом заряжал его серебряной картечью, объясняя молодому новику: «Это для тебя. Случись, что не так пойдет, эта причуда, не бог весть какая, а все же поддержка, упыря на короткий срок задержать может. Если грудину прострелишь, дыра величиной с блюдце получится. Пока регенерация тканей у нежити происходить будет, упырок медлительным станет. Если не сомлеешь, вполне справиться с ним успеешь».
        Негромкий стук металла оповестил о том, что платформа до места добралась. Дверь медленно отползала в сторону, представляя на обозрение еще одного индивида печального образа.
        В тусклом свете пространства лифтовой камеры перед Сергеем стоял (если это выражение можно применить к свернутому в кольцо мощному шлангу пресмыкающегося гада) пожилой мужчина среднего роста. Эстет, с элементами земной готской культуры в облике. Одет в длинный черный плащ или сюртук с капюшоном, подпоясанный тонким ремешком. Какого-либо оружия в руках не наблюдается. Да он сам оружие. Вон левая рука по локоть в крови, пропитавшей рукав длиннополого сюртука.
        Редкие, спадающие на плечи седые волосы прикрыты капюшоном. На самоуверенном, бледном, изборожденном морщинами лице ехидная ухмылка, с первого же брошенного на него взгляда произведшая на Сергея угнетающее впечатление. Тварина скользнул ледяным взглядом по дробовику в дрожавших руках Сереги, ствол которого был направлен на него. Ни дать ни взять вылитый Дракула.
        Старая сволочь, вполне возможно, и оприходовал бы молодого недоучку, да только добрые чудеса иногда случаются и в жизни. Но родятся они не на пустом месте. Чтоб чудо свершилось, нужно, чтобы в какой-то момент совпал ряд факторов, предопределивших событие.
        Факторы совпали. От неуверенности в себе при виде высшего вампира, без труда способного прогуливаться под прямыми лучами солнечного света, с начинающим Наделенным случился казус.
        Да! Гипнотические способности – конек вампиров. Они легко могут заворожить одним лишь взглядом или голосом. В идеале жертва сама распахивает перед ними окно, подставляя шею для укуса. Старый вампир ведь действительно дотянулся взглядом до мозговых извилин охотника, вложив в его мысли страх перед неизбежным и неуверенность в себе.
        Но в этот самый миг сработал второй фактор судьбы – мышцы Сережки (может, и от страха) свело судорогой, и палец на спусковом крючке непроизвольно скрючился, потянув его за собой. Третий фактор – дрожащий в треморе ствол, оказалось, направлен был не в грудь, не в живот или иную какую точку организма, а точно в лицо змеиному Носферату.
        Выстрел грянул как гром с ясного неба, явив на свет божий последний фактор. Серебряная картечь большой роли не сыграла. Будь там хоть куски чугуна, хоть пуля с подпиленным наконечником, но с близкого расстояния выстрел усиленного патрона сделал бы то же самое. Видел ли кто, как в спелый арбуз входит картечь? Вот-вот! То же самое получилось с головой дедушки-вампира.
        Захлопнулась дверь лифтовой кабины. Угу. А как иначе, если безголовый шланг на остатках нервных окончаний решил станцевать джигу в металлическом коробе, куроча листовое железо, как фольгу.
        «Во силищи-то!»
        Он отдышался.
        После того как внутри все стихло, пришедший в себя Серега метнулся в лифт. Не испытывая уже особой брезгливости, примерившись, позаимствованной катаной отчекрыжил у бедного старика обе руки по самые плечи, выбросил их в коридор. На всякий пожарный срубил по плечи и остаток нижней челюсти с шейных позвонков.
        Сейчас Сергей испытывал некую смутную потребность, чтобы дед, авторитетный, уважаемый, знающий все и вся наставник, подтвердил бы, что он действительно, так сказать, не чайник, что он делает все правильно! Подтвердил бы если и не впрямую, то хотя бы намеком, косвенно…
        Ухватившись за хвост, он выволок обезображенное тело прочь с платформы, в процессе волочения между делом вспомнив слова Фрейда: «Люди более моральны, чем они думают, и гораздо более аморальны, чем могут себе вообразить». «Выходит, я такой же, как все. Не лучше и не хуже».
        Вытер испачканные кровью руки о плащ покойника. «Так, что дальше?» С удивлением обнаружил крышку технологического окна на покоцанной хвостом металлической плоскости. С большим трудом отбросив ее, заглянул в шахту. Так и есть! По скобам, вмурованным в отвесную стену, можно было спуститься вниз.
        Решившись, так и сделал. Когда спускался, ему казалось, что в воздухе, в самой атмосфере шахтового шурфа разлиты угроза и беспокойство.
        Наконец он соскочил со скобы на плиту «пятки» лифтовой шахты. Было достаточно светло, так как работала подсветка. Сухо. Чисто. Подойдя к дверному полотну, ухватившись за ручку, потянул его в сторону, открывая перед собой проход. Быстро осмотрелся. Сразу же удалось разглядеть, что по широкому коридору разбросаны обезглавленные тела серпентоидов. Вампиры они или «натуралы» – какая разница? Здесь явно проложил себе дорогу наставник. Его почерк.
        От лифта, как и на верхнем этаже, коридор тянулся в разные стороны, расширяясь. По прохладе можно было понять, что здесь явно не жилой сектор. Здесь не было ни фальшполов, ни фальшпотолков. Покрытие под ногами плотное, будто залитое жидким стеклом.
        Дальше по коридору у стены заметил еще одного серпентоида, хвост которого громоздился поперек прохода. Сидит в какой-то нелепой позе, но, кажется, цел. Хотя нет! Из светлого квадрата (серпентоид лежит прямо напротив осветительного прибора) на Сергея глядит нечто ужасное. Он никогда не предполагал, что лицо может так распухнуть. Там, где были губы, щеки, нос, глаза, теперь сплошной подушкой синяк. Так разве что кастетом ударить можно. При ближайшем рассмотрении лежавший оказался мертвецом, просто вырванный кадык был прикрыт подбородком.
        Сергей подобрался, в напряженной готовности к броску оглянулся, готовый к тому, что в любую минуту просто из воздуха возникнет противник. Все мысли, будоражившие голову, переборола одна: «Идти-то куда? В какую сторону?»
        – Де-ед! – позвал, окликнул он на свой страх и риск.
        Ни ответа ни привета. Тишина на этаже убийственная, но это ничего не значит. Вон как тихо та паскуда наверху к нему подползла. Почему здесь так же не смогут?
        Все больше он убеждался, что такая работа для него дело малопривлекательное. Нет, к подобному он еще не готов.
        Пошел влево по расширявшемуся коридору, шаг за шагом приближаясь к открытому залу с видными издали стеллажами, заполненными коробками и пластиковыми боксами. Почувствовал неприятный запах. Воняло химией, от запаха першило в горле. На попадавшиеся на пути трупы, явно не принадлежавшие к роду вампиров, старался не обращать внимания. Все с головами. Скорей всего, это был уничтоженный тварями персонал фактории.
        «Что ж так воняет?»
        Зажав пальцами нос, он заглянул в одну из пластиковых емкостей. Ерунда какая-то! Темно-зеленая жижа, похожая на болотную взвесь, заполняла бокс до половины и источала вонь, от которой даже при зажатом носе слезились глаза.
        «Ф-фу! Гадость».
        Сразу за стеллажом, в проходе, увидел еще одного обезглавленного, а дальше взгляд выхватил знакомые сапоги с ремешком и пряжкой, застегнутой выше колен. Тело скрыл стеллаж другого ряда.
        Сломя голову он метнулся в ту сторону, в одну секунду позабыв про все на свете страхи.
        – Дед!
        Когда увидел его, зрение вдруг затуманилось. Ноги сделались вялыми. Сам рядом чуть не упал.
        В проходе между стеллажами лежал мертвый Лу-тоня. Кровь запеклась в его бороде и усах. Умер он оттого, что кто-то, обладающий невероятной силой, пробил грудную клетку под защитной рубахой и вырвал старику сердце. Выражение лица покойного говорило само за себя: оно не было благостным, а так и осталось яростным, как в процессе боя…
        Почти вечер. Сергей сидел сбоку от входа в основное сооружение фактории, прислонившись спиной к его стене. Замутненным взглядом наблюдал за тем, как из этого самого сооружения бункерного типа серпентоиды выносят мертвых коллег и складывают их в ряд прямо на землю. Зрелище то еще! Устремив взгляд к небу, он поежился. Уже осень. Это сколько же он в этом мире? Кажется, целая вечность прошла.
        Мрачные тучи закрыли все небо, и временами оттуда срывалась морось, но сильного дождя не было. Наверное, сама природа, с утра радовавшая солнцем и синим небом, решила присоединиться к скорби живых.
        Сергей выматерился. Первый раз в жизни он произносил грязные слова мата, которые слышал от московского дворника, поминавшего «понаехавших», наваливавших пакеты рядом с местом сбора отходов. Устал? Да! Но дело не в усталости. Тоска зеленая поедом сжирает. Безысходность. Тяжело дался ему этот день. Оказывается, жидковат он для Наделенного.
        Сергей скорее почувствовал, чем увидел и осознал, что рядом с ним застыл кто-то и пристально наблюдает. Сфокусировав зрение, взглядом уперся в представителя иного с ним племени. Серпентоид.
        Сабазиос без особо соболезнующих нот в голосе поинтересовался:
        – Помочь чем?
        Рязанцев отрицательно помотал головой. Ответил:
        – Справлюсь.
        Все так же молча директор фактории, наклонившись, положил на колени Сергея увесистый кожаный кошель, горловина которого была стянута шнурком. Выпрямившись, кивнул. Почти неслышно «отполз» прочь.
        Сергей на такой жест расчета за «проделанную работу» сразу ощутил обиду. Вспомнил живое лицо Лутони, его улыбку, в которой частенько замечал сарказм по отношению к себе, но в то же время добрую и… родную.
        Дед лежал на спине, вытянувшись у обочины. Почему-то сейчас он показался Сергею щуплым. Припорошенные пылью черные пятна крови, пропитавшие одежду в районе страшной открытой раны на груди, широко расползлись. Носки ног в высоких сапогах с широкими голенищами, поверху собранными ремешком под пряжку, разведены в стороны, свалились в кювет.
        «Как же это?.. А, дед? Столько раз подобные проблемы решал и оставался в живых. А здесь…»
        Пусто. Тихо.
        Поднимаясь на ноги, он сбросил с колен кошель, не заморочился этим. Подошел к мертвому наставнику. Заговорил с ним, как с живым:
        – Спасибо тебе, дед, спас ты меня. За науку спасибо, хоть и не доучил, как хотел. Вовек тебя не забуду.
        Прикрыл глаза наставнику, боевому товарищу и просто родному человеку, который за короткое время заложил в него больше жизненных ценностей, чем оба родителя и то общество, в котором Сергей формировался как личность.
        А дождь все накрапывал, и было непонятно, то ли это морось на щеках Рязанцева, то ли он плачет, только плечи его тряслись в безмолвной тишине.
        Усадьба, теперь уже не Лутонина
        Возвращение домой было тяжелым. Нет, не в физическом смысле – в моральном. Долгий переход на лодке по воде и такое же долгое возвращение по суше на телеге. Молчаливый Нехода, загребая веслом, направлял лодку против течения. Частенько отрывая взгляд от речной протоки, бросал его на сверток из грубой ткани, уложенный на носу.
        В полотне был завернут Лутоня. Дед! Только сейчас, оставшись одиноким в этом чужом для него мире, Сергей почувствовал накопившуюся усталость и грусть, от которой хотелось волком выть.
        Один! Он вновь один! Раньше как-то не шло на ум, что такое может случиться. Что за каких-то восемь месяцев, при всей этой каторжной кутерьме с учебой, получением знаний о потустороннем и запредельном, при выволочках и напрягах, наставник станет ему роднее отца и матери. В голове не укладывается тот факт, что его больше нет.
        Когда добрались до места, Сергей сам снял с телеги тело старика и под молчаливыми взглядами местных сельчан, доставивших его и скорбный груз в усадьбу, отнес его под навес и там положил на верстак, на котором обычно проводили чистку оружия. Встал рядом, неосознанным, невидящим, бездонным взглядом уставился в приоткрытое лицо покойника.
        Промелькнула мысль: «Что дальше?» А в голове какой-то ветер гонял туман мыслей, из обрывков которых нельзя было составить ответ на свой вопрос.
        На плечо мягко, с особой аккуратностью легла ладонь, заставив Сергея очнуться. Это возница, Драгон, напомнил о себе, спросил приглушенным голосом:
        – Так мы поедем?
        Сергей кивнул в ответ, молвил:
        – Езжайте.
        Когда телега с обоими сельчанами отчалила, оставив у ворот пожитки пассажира, вышла Млава. Человекоподобный робот, взглянув на покойника, грусти особой не проявил. Согласно заложенной программе, девушка-домохозяйка защебетала:
        – Долго же вас не было. Я ужин приготовила. Разогревать?
        Он отрицательно помотал головой, отказался:
        – Не нужно. Есть не хочу. Ты это… Млава… Деда похоронить нужно. Как это правильно по местным обычаям сделать?
        – Это просто. Я все приготовлю. Когда хоронить?
        – Завтра.
        – Ну, иди отдыхать. Умаялся ведь за дорогу?
        – Деда жалко!
        – Жалко-жалко. Еще какие пожелания будут?
        – Нет.
        – Иди уже, мне до темноты скорбную краду успеть приготовить нужно.
        В ночь перед похоронами Сергей видел сон. В кошмаре приснился зверь, с которым он сцепился не на жизнь, а на смерть. Проснувшись, не мог толком вспомнить: победил, нет?
        Хоронил деда в одиночестве: не считать же бездушную девку за человека. Спасибо и на том, что все как положено приготовила. Крада – это, оказывается, особым образом сложенная поленница дров, обработанных горючим спецсоставом. Если разобраться, то по-земному это обычная кремация умершего человека.
        Поданным Млавой факелом поджег дрова. Отступив, наблюдал, как занявшееся пламя подходит к возложенному по центру одетому во все чистое телу деда. Лучи рассветного солнца упали на щеку мертвого Лу-тони. Сергей представил, что это загорается его кожа, и сердце охватила безудержная пляска.
        Уже целый час полыхает огромный костер. Красными стрекозами взлетают в небо угольки. Когда горит человеческое тело, то чадит и пахнет плотью, заставляя горло с непривычки першить.
        Стояли оба и молчали.
        В какой-то момент жар стал нестерпимым. Рязанцев попятился от костра, прикрыв лицо рукавом кафтана. Отвернулся, заметив, как уже порядком обугленный труп скрючило. Костер все не гаснет. Почудилось, что именно сейчас это его прошлое сгорает в пламени, поглощающем дедову плоть, а вместе с нею и подлинную частичку Сергея.
        Подошедшая вплотную Млава заговорила:
        – Не слишком печалься, о себе подумай. Это ремесло было делом всей жизни…
        Он отшатнулся. Что за черт? Ведь она с ним голосом деда говорит! Или?.. Не может быть!
        – …Дальше в этом мире тебе хода нет! Попробуй выбраться к себе, если не передумал.
        Голос изменился на привычный для Млавы тембр и интонацию, только сказанное ею отличалось от привычных настроек девушки-домохозяйки. Не успел Сергей что-либо предпринять, как на его глазах из указательного пальца робота выскочила медицинская игла, которая прямо через полотно одежды тут же впилась ему в предплечье.
        – Выполняю программу, заданную при наступлении форс-мажорных обстоятельств…
        Больше он ничего не услышал. Каким препаратом она его уколола? Инъекция подействовала мгновенно, погрузив человека в крепкий, здоровый сон.
        Когда Сергей проснулся, почувствовал себя свежим и обновленным. Перед лежбищем, как часовой, выставленный при знамени воинской части, стояла Млава. Робот, что с нее возьмешь? Ей есть-пить не нужно!
        Заметив, что человек проснулся, она в привычной своей манере встрепенулась, но потом все же изменила поведение и заговорила голосом деда:
        – Проснулся? – Не ожидая ответа, продолжила говорить: – Значит так… С чего начать? Ах да! Если ты слушаешь эту запись, значит, меня уже на этом свете нет, а ты сам остался недоучкой, который для сильных представителей администраций разных миров может мало того, что не полезен быть, а даже и вреден. Спросишь: почему? Потому что недоучка. Кто знает, что я в тебя заложить успел, какими знаниями поделился, каких недодал? Какие тайны открыл? Во-от! Тогда слушай инструкции.
        Первое, что ты должен сделать, – отправить посылку-контейнер к себе на Землю, на свой домашний адрес. Соберешь все, что посчитаешь нужным, упакуешь и отправишь на планету РХ-1175.12 – это твоя Земля. Запомнил? РХ-1175.12. При отправлении обязательно укажи время получения: число, месяц, год. Реальность номер сто восемнадцать. Я успел проверить, так что не сомневайся, все сойдется. В месяц, из которого ты сюда попал, не отправляй, сделай поправку – прибавь полгода. Это время тебе на раскачку даю.
        Млаву разбери и тоже почтой отправь. Пригодится как помощник по хозяйству, сторож, а еще как источник теоретических знаний по нашей с тобой профессии. Инструкции по ее эксплуатации в шкатулке найдешь. Как до почтовых и пассажирских врат переноса добраться, что предъявить и к кому обращаться, она же тебе всю информацию и скинет, в программе все есть, ты, главное, вопросы задавай. В своем личном коммуникаторе я кое-что подправил. Правда, это незаконно, но ничего, Создатели стерпят. Должно сработать. Именно в этом месяце у меня срок ссылки закончился. Сто лет, копейка в копейку, отмотал. Да я и не рассчитывал, что простят и в открытые миры выпустят…
        Что еще? Вот! В шкатулке металлический кругляш найдешь. Возьми. Это жетон охотника, указывает принадлежность к гильдии. Вот его-то как раз подделать нельзя. Но тут нам с тобой в помощь одно обстоятельство. Он всегда передается от наставника к ученику-преемнику. Передав жетон тебе, я вроде как на пенсию выхожу. Количество охотников в мирах поэтому не меняется. За одним исключением: если охотник гибнет, свой жетон никому не передав, значит, сообщество в минус уходит, но кого-то со стороны не возьмет. Закон таков. Поэтому мы в дефиците. Пользуйся, недоучка.
        Млава пальцем указала на стоявший у окна сундук. Значит, шкатулка именно в нем находилась.
        – Второе. Сам через основные ворота пройдешь. Смотрителю жетон покажешь, опять-таки назовешь планету и реальность. Должен пройти. Если нет – от Создателей всего ожидать можно, могут какую-нибудь каверзу преподнести, – не рви сердце, спокойным будь. Откинь одеяло.
        По привычке подчиняться деду сбросил с себя одеяло. Лежал голым, в чем мама родила. Уселся на пятую точку. Увидел. Обе ноги покрыты вязью татуировки. Вот почему ощущал лоскутное состояние. Чешется, зар-раза!
        – Это Млава тебя пометила…
        – З-зачем?
        – Татуировка не простая, – продолжал вещать голос Лутони. – Не сразу и поймешь, что буквицами на твоем языке выведен адрес того, к кому, если приспичит, обратиться сможешь. Старик на Земле живет, и именно в твоей реальности. Он подскажет и научит. Верь ему. Я в свое время поверил. Надеюсь, персонал перехода не настолько умен, чтоб разобраться. Если что, всегда можно тату на причуды охотников списать. Теперь все. Прощай, ученик, за мной следовать не торопись. Удачи!
        Улыбающаяся Млава спросила теперь уже своим обычным голосом:
        – Проснулся? Я завтрак приготовила. Будешь?
        Сергей спустил ноги на пол.
        – Костер догорел?
        – Вчера еще. Я весь пепел собрала.
        – Что с ним делать?
        – Местные обычно над рекой развеивают.
        – Понятно. После деда никакого контейнера для перевозки вещей не осталось?
        – Есть. Как ему не быть, если он сам его и приготовил.
        – Большой?
        Она указала пальцем:
        – Вот таких сундуков, как этот, четыре штуки поместится, еще и место останется.
        Сергей глянул на сундук. Подумал: «Большой! Тонны полторы».
        – Ладно. Пока одеваюсь, тащи его к дому.
        – А покушать?
        – Потом.
        Впервые за все время разум Рязанцева прояснился. Он знал, что делать. Однако знать, что делать, это одно, а как дойдешь до воплощения этого знания, наступает другое.
        По дому словно Мамай прошелся. Пожив в этом мире, Сережка успел и его нравов хватануть. Из него эдакий гибрид интеллигента с хуторским кулаком вышел. То, что все книги загрузил, это само собой, но дальше оружие пошло, разные приспособы для ловли нечисти, защита, «химия», порошки из натуральных трав.
        В конце концов дело до Млавы дошло, а это, считай, размер одного сундука. В сундук она во всю длину не умещалась, да и не в длину тоже, поэтому дело дошло до инструкции по эксплуатации робота. Для удобства девица-красавица была отключена и разобрана по частям: голова и ноги размещались отдельно от туловища. Ничего! Если сам разобрал, сумеет и собрать. Нечто подобное совершают разного рода кудесники с небольшим цирковым образованием. В общем-то, не слишком сложный, обыкновенный фокус. Он ведь в программу к ней не залазит? А насадить шарниры, присоединить и подзакрутить штекеры много ума не нужно, если знать…
        Все скрупулезно подписал, кусками материи прикрыл. Запечатанный сундук, корячась от натуги, подтащил к контейнеру, с трудом вставил на место. Готово! Можно отправлять.
        Пришлось пехом идти в уже знакомую деревеньку, общаться со старостой, за толику малую нанимать команду грузчиков и владельца животины с транспортным средством, способным разместить солидных размеров короб. Вот и выходит: хоть ты в Альфе Центавра проживай, проблемы везде одинаковые.
        Летник
        Спустя пару дней поутру впятером выступили из усадьбы. Ехали вдоль реки, по еще вполне себе проходимому летнику. По слухам, эти земли помимо местных пользовались еще и вниманием лихих людей. Поймать их не удавалось никому: мол, нападали они в дымке и растворялись в ней же, и без следа.
        К закату планировали добраться до того места, у которого речную протоку делил остров, а переночевав, отправиться дальше. До поселения пришлых чужаков было рукой подать. Сергею надо было так понимать, что под чужаками местные считали мелких чинуш почтового терминала перехода в иные миры.
        Дорогу одолели быстрее, чем планировали, но дальше острова не двинулись. К конечной цели до ночи все едино добраться не успеют, а ночевать где придется не хотелось.
        Сменяя друг дружку в пригляде за обстановкой, переночевали без особых затруднений. Из неприятного разве что холод доставлял неудобства: поздняя осень, не лето!
        Выехали рано утром. Солнце только встало, и дорога, вся усыпанная желтой листвой, в его лучах казалась золотой, как будто кто-то засыпал ее россыпью золотого песка. Вскоре заморосил дождик, а как только он кончился, землю накрыл туман. И вот тут местные колхозники забеспокоились.
        Драгон постарше остальных был – дядька, можно сказать. Остальные – молодняк, у которых усы с бородой едва проклюнулись.
        – Брони вздеть! – скомандовал возница. – В туман входим, значит, мечи наголо и щитами прикрыться.
        Сергей в целом со всем сказанным согласен был. Щит он, правду сказать, не брал с собой, а вот меч… Меч в этом мире всегда при нем.
        По звукам он понял: «Началось». Распорядился:
        – Стой! За телегу всем! Занять оборону!
        Миг, второй – и вот уже человека рядом с собой увидеть проблематично. Туман вогкий, плотный, как парное молоко.
        «Времени в обрез. Успею?»
        Прикрикнул на сельчан:
        – Стоять тихо. С места ни ногой!
        Горстью зачерпнул приготовленную на подобный случай соль, пожалев, что сразу, еще дома, не заговорил ее. Да и от кого заговаривать? Метнулся, огибая неспокойных лошадей, телегу и людей, очерчивая круг, замыкая его. Поспешно и громко шептал наговор.
        – Все!
        Запрыгнул на телегу. Подумал: «Вот и выходит: нечисть неискоренима. Колдуют, засранцы, а у деда так руки до них и не дошли. Ну, теперь посмотрим!»
        Четверти часа не прошло, как из тумана послышалась какая-то возня.
        – Через кустарник пробираются! – послышался голос Гараша. – По левую руку!
        Сергей тихо, чуть ли не сквозь зубы одернул его, выдавив одно слово:
        – Молчать!
        Селяне мгновенно исполнили приказ. Затихарились. Что за соляным кругом происходило, разобрать было трудно. Только топтались вокруг них пятерых знатно. Громко ругались, ссорились, даже, кажется, пинались, а вот цель найти не могли.
        «А ведь точно кто-то бандитам ведьмачит, – успокоившись, размышлял Рязанцев. – Вон и туману, считай, ни с чего напустил. Если б без колдовства, просто напали, толку было бы больше. Никакой круг не помог бы. А так, вишь, нашла коса на камень. Ну, пусть поищут».
        Тихо, но отчетливо он предупредил своих:
        – Выходить за обережный круг и отходить друг от друга смерти подобно. Стойте смирно. Они нас не видят и не чувствуют, а круг границу держит. Надоест – сами уйдут несолоно хлебавши.
        И все же страшновато было ребяткам. Мельтешащие, мелькающие тени в тумане, всего в шаге от них, напрягали, бередили желание взмахнуть мечом и ударить…
        Ничего, пронесло!
        – А я, когда кого-то вонючего в шаге от себя почувствовал, чуть не обмочился! – делая большие глаза, поделился переживанием Шибан.
        – А я…
        Дикий, безудержный нервный хохот стоял на дороге. Смеялись все, включая Сергея. Отсмеявшись, успокоились.
        Драгон подмигнул землякам, высказался:
        – А наш-то наниматель каков? Если б не он…
        Что тут скажешь? Приятно услышать.
        – Двигаем. Н-но, пошли! – окриком подбодрил он застоявшихся лошадей.
        К вечеру добрались до места. Оставив возницу и сопровождавших селян на постоялом дворе, Сергей пошел искать администрацию.
        Грузовой терминал секторального представительства Звездных врат
        Рассмотрев медальон охотника и заставив Сергея приложить коммуникатор к какому-то устройству, начальник терминала, рядящийся под старосту поселения, лысеющий, грузный, под полтора центнера весом мужчина среднего возраста с окладистой бородой, наряженный в одежду не слишком удачливого купчика, хмыкнул, в улыбке выказав рот, полный ровных, крепких зубов.
        – К двенадцатому терминалу тебя проводят. Там найдешь приемщика, с ним договаривайся, когда к пакгаузу груз подвезти.
        – А сегодня нельзя? – заикнулся Сергей.
        – Нельзя. Занят он. После нападения рептилии доморощенные решили освободить складские помещения фактории. – Начальник терминала снова расплылся в улыбке. – Здорово их клыкастые поимели. Считай, весь химпром долгие годы без дела простоит… Ну да это тебя не касается. Занят приемщик, и все тут! Договаривайся. Когда взвесит, примет, квитанцию выпишет, вот тогда с этой квитанцией ко мне. На оплату. Понял?
        – Да.
        – Тогда не задерживаю.
        В расстроенных чувствах Сергей вышел из помещения. «Безобразие! Вселенную они сотворили, планеты заселяют! А то, что махровым цветом бюрократия процветает, так это в порядке вещей!»
        Тощий голубоглазый посыльный, тонконосый, с вьющимися темно-каштановыми волосами, одетый по-простецки в просторную одежду светлых тонов по сезону, вышел следом. Видать, не первый раз участвует в пьесе под названием «Лохотрон». Вон, гаденыш, как хитро улыбается.
        Предложил Сергею:
        – Прошу следовать за мной.
        Сергей устало вздохнул. Согласился:
        – Пошли.
        Поплелся следом.
        Приемщик отыскался не сразу. И вообще, наверное, нет на свете такого человека, который хоть раз не проклинал почту. Письма теряются, посылки швыряются, сотрудницы ругаются, а в самих отделениях вообще творится мрак и ужас – очереди, тлен и полный беспредел. Короче – бардак! В данном почтовом терминале дело обстояло не лучше.
        – Инструкции мы новые получили, – выслушав Рязанцева, заявил выжига-приемщик. – Не до почты твоей. Было бы предписа-ание, – многозначительно растянул он последнее слово, – тогда да-а! Можно было бы ускорить процедуру. А так…
        Помня о том, что все же в России родился, о многом слышал, кое-что сам удосужился увидеть, Сергей молчком сунул ему в ладонь кругляш монеты достоинством в пять кредитов, мысленно сопроводив пожеланием: «Подавись!»
        – Да оно, может, и к лучшему, – без особого перехода продолжил приемщик. – Теперь по грузу твоему новое указание получено. Алгоритм такой: привозим посылку в пакгауз, требуем, чтобы ее при тебе проверили на предмет целостности, взвешиваем и…
        – Сейчас можно?
        – Д-дак…
        – Понятно! Если сегодня управимся, получишь еще столько же.
        Тот не сплоховал, тут же поменял минус на плюс. Объявил:
        – Вези!
        После того как контейнер взвесили, приемщик мудреным автоматом на три плоскости ящика нанес штриховой почтовый идентификатор. Пояснил:
        – Трек-номер, по которому можно следить за перемещением. Оно, конечно, для той планеты, куда отсылаешь, дело бесполезное, но чтоб уж к нам никаких претензий не было. А то знаешь… Я когда на планете Квир на почтовом терминале служил… Гм! Цивилизация! Не то что здесь. Был случай. Получаем груз. Вот примерно в таком контейнере, – похлопал он ладонью по ящику. – Где-то в дороге эту посылку повредили: неудачно бросили или она сама упала. И она… как бы это сказать помягче… стала пахнуть. Когда прибыла к нам, то воняла уже так, что запах чувствовали не только мы, но и жильцы пары этажей над почтой. И вот она стоит, ароматы с каждым часом все ужаснее, а сделать с ней ничего нельзя: мы на страже ее сохранности, обязаны доставить посылку адресату. А он за ней, погань такая, все не идет. Чуял, наверное, что уже и не ст?ит. В общем, так и лежала, пока не списали.
        От осознания того, что все получилось, Сергей размяк, а потому поддержал разговор:
        – В контейнере-то что было? Почему смердело?
        – Отправитель с планетарной системы Давара партию консервированных змей в спиртовом растворе переправлял – как лекарство в бутылках. Теоретически змей могли вернуть отправителю, но сомневаюсь, что кто-нибудь в здравом уме так поступил бы. Бр-р-р! До сих пор помню этот запах. Человеческий фактор никто не отменял. В крупных сортировочных центрах на моей памяти было два потопа и один пожар… – Он протянул Сергею длинный пластиковый корешок, вырванный из почтовой книжки, и сообщил: – Заболтался я с тобой. Вот квитанция, иди оплачивай…
        Селище Вязники, раскинувшееся по правому берегу в версте от речки Переолки
        На снегу, истоптанном сотнями ног и окрашенном кровью в красный цвет, лежали уложенные в длинный ряд мертвые сеголетки и переярки, чуть в стороне были брошены матерые. Охота удалась. Вот только результат этой охоты не радовал односельчан. Среди убитых животных точно не было ни одного мало-мальски похожего на волка-переростка. А значит, для жителей селища еще ничего не закончилось.
        Староста в сердцах отвернулся и сплюнул на снег. Распорядился:
        – Рыкарь, шкуры снимите, а туши… вон хоть собакам бросьте. Не зря же они стаю с логова поднимали?
        – Сделаем!
        Смурным взглядом окинув толпу односельчан, он объявил свое решение относительно прочих собравшихся поглазеть на результаты принятых мер:
        – Остальные могут расходиться по домам.
        Загонщики, невесело переговариваясь, вереницей потянулись к своим проулкам, понимая, что селище вновь, как на осадном положении, затворится и будет прозябать в страхе и неведении, боясь нос казать даже к реке…
        По всем календарным приметам осень еще не полностью ушла с территорий Боричского княжества, а непривычные для этих земель холода уже наступили. Выпавший первый снег даже и не думал таять, как и тонкий ледок на реке, покрывший воду прозрачным студеным стеклом.
        И лешак бы с ними, с этими холодами! Пережить можно. Все же зима у порога топчется. Ну подумаешь, на два десятка дней пораньше пришла. Боги так решили! Так ведь с этим первым снегом в поселение вновь беда нагрянула. Опять односельчане, тесно повязанные родством, пропали незнамо куда. А ежели в корень смотреть, то становится ясным, что не найти пропавших, как и тех, что прежде без следа сгинули.
        Вязниковское городище не маленькое, четыре с лишним десятка дымов будет. Вотчина боярина Кур-маша. Это его усадьба с широким подворьем за защитной заборолой на пригорке выстроена. Неподалеку от ее ворот княжий тракт проложен. Ну а с того боку, где река излучину сотворила, селище в беспорядке проулков аккурат и прилепилось к высокой изгороди.
        Ночь на дворе. Пронизывающий холодный ветер шелестит в соломе крыш, гнет ветви деревьев в садах сельчан, время от времени скрипит и хлопает неприкрытой дверью хозяйственной постройки на одном из подворий. Свет мелькнул и погас. Чьи-то осторожные шаги прошаркали невдалеке, заставив собаку, загремев цепью, выбраться из будки. Она, тявкнув, уселась в снег и завыла. Ее подхваченный ветром вой, уносясь вдаль, потонул в ночи, вызвав ответный вой на другом конце селища.
        – Цыть, дура! – погрозил старческий мужской голос. – И без тебя тошно!
        Собака послушно замолчала и от греха подальше убралась в будку, а вскоре и дверь перестала хлопать, надежно закрытая хозяйской рукой на щеколду.
        Вернувшись в теплую избу, Бартак, разувшись и скинув полушубок, полез на полати, под бок к своей женке. Та в темноте, приподнявшись на локте, спросила у мостившегося ко сну мужа:
        – Что там, старый?
        – Спи! – недовольно, почему-то громким шепотом откликнулся он. – Дверь закрывал да двор проверил. Сама знаешь, волки шалят.
        – Пхе!.. Волки? Да где же это видано, чтобы волки людина загрызли, а коз в открытом сарайчике не тронули?
        Бартак промолчал. Думал отмолчаться, как это не раз бывало. В общении с другими соплеменниками он особо не церемонился. И то, он ведь старейшина селища, его закон и порядок. Это ежели боярин свое слово не скажет.
        С Геллой так не получалось: вечно перечит. Еще смолоду моду взяла. Сразу не одернул, а на старости лет уж поздно.
        – Нет, Бартя, это не волки!
        – Тогда кто?
        – Сам знаешь.
        Бартак засопел возмущенно. Ответить хотел, потянул ртом воздух, чтоб прикрикнуть на старуху, да им же и подавился, зайдясь в кашле. Только и смог, что отвернуться и выдавить из себя:
        – Молчи!
        – Не-е-е, – протянула она, не соглашаясь с мужем. Сухощавым кулачком похлопав его по спине, прильнула к вздрагивающему плечу. – Рыкарь сказал, что следы кругом волчьи. Только такие огромные, каких он никогда не видел.
        – Рыкарь не ошибся. Волчьи. Сам видел, – неохотно согласился старик.
        – Вот! Только волком ли они оставлены?
        – Думаешь, волк-оборотень?
        – Кто ж еще может быть? Сначала Гуща пропал. Потом Тетёра с Камушом. Теперь вот…
        Ну да! Когда старый боярин помер, так все и началось. Схоронили его по новомодному обычаю, по которому в столице господ хоронят: в землю зарыли. Люд честной тогда еще баял: мол, не в прок сие пойдет. Видать, и взаправду не впрок.
        В первую же ночь, как схоронили старика-боярина, коня его любимого загрызли. На другой день Гардя, дворовая челядинка боярская, в омуте утопла. Ну, эта-то и сама могла руки на себя наложить: от старого боярина Кукши непраздна была. От кого ж еще? Да-а! А все ж неспроста это все. Слышно было (знахарка поведала), что оборотню, чтоб земную жизнь получить, надобно в навьи чертоги взамен себя чужую душу отправить. Вот и думай теперь, чего это Гардя утопла.
        А недавно вот снова сразу двое сникли: Ладинец двадцати лет от роду и Калсара, дочь кузнеца Варшака. Вначале все решили, что они полюбились да в городец сбёгли. Только сбегать-то им зачем? Эдакое дело миром решить можно было. Поиск все же наладили. И нашли! Только не самих беглецов. Неподалеку от скрыни, отделанной камнем насыпи над захоронением старого боярина, нашли разорванный в клочья полушубок Ладинца и запачканную кровью кофтенку Кал-сары. Вот тогда-то и следы волка-переростка первый раз узрели…
        По всем канонам обчеству к боярину обратиться нужно. Нехай за вотчину свою радеет. Дак где его сейчас искать? Сразу опосля похорон в столицу с семейством укатил, там и зимовать останется…
        – Слышишь, Бартя? – с придыханием зашептала жена, прильнув к самому его уху, будто ее кто услышать мог. – Старый боярин на охоту вышел!
        – Дура! – возмутился старейшина верви.
        – Сам дурак! Ведуна Лутоню кликать нужно. Гляди, опоздаешь – людины ведь могут и не простить!
        Что вздорной бабе скажешь? Кругом права. Ежели не оправдать чаяния общества, допустить новые смерти, так запросто и погнать со староства могут.
        Бартак решился:
        – Завтрева поутру отправлю гонца к ведуну.
        – Сам езжай, – не согласилась женщина. – Оставь за себя Рыкаря и езжай. Не развалишься.
        Бартак промолчал. Опять баба права…
        Осиротевшая усадьба
        Второй день после возвращения
        После ухода Лутони и отправки контейнера изба опустела, лишившись какого-то своего привычного шарма. Осиротела усадьба, притихла. Подсознательно кажется, что последние деньки доживает. Может, так оно и есть. Сегодня Сергей в последний раз заночует в доме, а завтра поутру, никому не сообщая, пешком налегке направится в городец. Здесь идти-то всего ничего – километров сорок. Ну, может быть, с хвостиком. При его нынешнем физическом состоянии это семечки. До вечера по-любому доберется.
        Из размышлений о будущем переходе через Врата, Рязанцева вывело осознанное уже предчувствие того, что совсем скоро что-то должно произойти. Но это «что-то» не предполагает прямой опасности для него, а скорее попытается его задержать, напрячь чем-то посторонним.
        За предчувствием последовала и развязка. Не успел выйти во двор, как услышал тарахтение тележных колес, а вскоре и не слишком смелый стук в ворота.
        Подумал: «Кого там так не вовремя принесло?»
        – Хозя-аи-ин! – донесся из-за ворот мужской призывный голос. – Хозя-аи-ин, за помощью к тебе приехали-и!
        Поплелся на зов. Открыл ворота. Приезжих было двое: старик и молодой селянин, восседавший на передней перекладине телеги, запряженной одвуконь. Стучавший в калитку высокий, немолодой, с паутиной морщин на лице, еще крепкий по виду седобородый мужчина со спутанными волосами на непокрытой голове, комкая в руках шапку, поднял взгляд и с ног до головы осмотрел вставшего в проходе ворот Рязанцева. То, что встретил их безусый юнец, его не смутило: мало ли кого ведун на побегушки определил. Дело есть дело.
        – К Лутоне мы, – просящим голосом промолвил абориген. – Оповести ведуна: беда у нас в Вязниках, оборотень объявился.
        «Оборотень? Вот только оборотня мне сейчас для полного счастья и не хватает». В голове помимо воли всплыла информация, вскользь оброненная дедом: «На каждой планете эта беда присутствует, но стоит отметить, что она отлична по многим показателям. Если частности в расчет брать, то, как пример, на твоей Земле оборотни – существа вполне себе живые и имеют только некоторые отличия от нормальных людей. Они не подвержены старению или болезням, а их раны заживают прямо на глазах. Убить такого индивида можно, только нанеся серьезные повреждения сердцу или мозгу: отрубить голову, разорвать сердце, утопить или удушить. Серебра как огня боятся, а уж от обсидианового ножа без оглядки сбегут. На Ясуни оборотни точь-в-точь с земными совпадают. И относиться к ним нужно соответственно. Это не нежить, они иной раз живее живых будут. Но помни одно: уничтожить его можно…»
        В реальность Сергей вернулся от толчка в плечо.
        – Эй, паря! – настойчиво требовал старик. – Так ты Лутоне-то скажи!
        «Черт, задумался!»
        Ответил:
        – Нет его.
        – А когда будет? – на глазах скис приезжий.
        – Его совсем нет. Умер дед Лутоня.
        На обоих приезжих страшно было смотреть. На лицах застыл затравленный страх. Скисли.
        «Судя по лицам аборигенов, не только у них – во всей деревне безвыходняк беспросветный…»
        – Вот незадача! Он же у нас не успокоится, пока всех не изничтожит.
        – Эт точно, – согласился Рязанцев. – От оборотня просто так не отделаешься. Он кровушку испил, а с нею вместе и жизненную силу увеличил.
        – И что делать теперь?
        «Что делать, что делать? Сухари сушить! А ведь дед бы поехал… Да и я вроде как теперь Наделенный. Гм!.. Наследник».
        Он повнимательней присмотрелся к приезжим, прикидывая, стоит ли связываться. Принял решение: «Ладно! Переход на короткий срок можно и отложить».
        – У вас серебро есть?
        Заметил, как приезжий старшего возраста прямо на глазах сжался, скукожился, заблажил, открещиваясь от подобного спроса:
        – Серебра нет. Обчество натурой заплатить способно. А ты что, можешь помочь?..
        – Попытка не пытка. А серебро нужно для наконечников арбалетных болтов. Если таким в оборотня стрельнуть, он погибнет.
        – Нет серебра! А по иному никак?
        Рязанцев пожал плечами, раскидывая мозгами, что предпринять для решения проблемы, если нет того, что поможет минимизировать опасность быть съеденным самому. Вымолвил скорее для себя, чем для посланца «обчества»:
        – Попробую без серебра.
        Прокрутил все имеющиеся способы. Вспомнил: «Повезло колхозникам, что я дедов старый обрез с патронташем в контейнер не положил. Придется в подпол, в схрон лезть, доставать и механизм чинить. Жаль только, что патроны не серебром снаряжены. Хотя и тут выход имеется. Пару монет ведь на дорогу оставил. ”Нашинковать” и с картечью смешать… Может, достаточно будет».
        Оставляя дом на произвол судьбы, оделся потеплее, закрыл ворота усадьбы на навесной замок, забросил похудевший кожаный мешок в телегу, следом забрался и сам.
        – Поехали!
        Селище Вязники и его окрестности
        В волках Серега особо не разбирался. Большой он там или обычный – какая разница, если предмет интереса только по учебнику биологии помнишь? В зоопарке представителя этого животного семейства видел, когда, можно сказать, пешком под стол ходил. Волки тогда особого впечатления не произвели: какие-то изможденные, облезлые были. Линяли, кажется. Домашние овчарки и то солидней смотрелись. Быть может, персонал, экономя, мяса животинкам не докладывал?
        Но сейчас это неважно! По оборотням наставник с ним лишь краем прошелся; уже то хорошо, что объяснил, как с ними бороться. Вот и получается, что как-то самому выкручиваться придется да вот на того дядьку положиться. Его, кажется, Рыкарем зовут.
        Повезло, что снег так и не растаял, потому совместно с лесовиком Рыкарем осмотрели место, на котором найдены были вещи пропавших. Действительно, если сравнивать с собакой, то отпечатавшийся след супер-большого размера будет. Это у них сейчас почти полная луна по ночам, немного на спад пошла, но все же в пределах нормы, а значит, до следующего вылеживания твари у них дня три в запасе имеется. Именно в эти три дня оборотень попытается еще кого-то уничтожить.
        Первым делом определились с дядькой. Наметили границы охотничьих угодий оборотня. Ну тут более-менее все просто. В само селение тварь не пойдет: люди на взводе, на любой чих толпой организуются и, если поймают кого похожего, забьют как мамонта. Оборотень не дурак. Говорят, он и при жизни дураком не был… При жизни? Ерунда какая-то. Не может оборотень упырем быть! Ладно, разберемся…
        Далее, отследить наиболее подходящие места. Лес, например. Не весь, только у могилы боярина, рядом с дорогой, с усадьбой. Где еще? О! Излучина реки. Мельница. Она на отшибе, но горбатый мельник утверждает, что следов не видел. Все равно проверить нужно.
        Вооружившиеся рогатинами и вилами мужики обошли весь лес, примыкавший к селищу и земельным наделам, но никаких волчьих следов не обнаружили – ни больших, ни малых. Сергей, оказавшись близ могилы за речной излучиной, долго ходил, высматривая любую мелочь. Ничего! След как в воду канул. Селянам тоже нечем было похвастаться.
        «Ничего, отрицательный результат – тоже результат. Только все же смущает одно маленькое несоответствие, сидящее занозой в сердце и мешающее полноценно выполнить контракт. Какой-то оборотень у них странный, больше на вурдалака похож. А ведь дед говорил, что эта срань живее некоторых живых будет. Гибрид, что ли? Эдакий волк-упырь! Эх, информации не хватает! Старый, что ж ты меня так мало на оборотней натаскивал? Понимаю, времени не хватало. Все думал, успеешь. И вот результат – твой ученик ходит в потемках».
        – Что мы еще не осмотрели? – спросил он Рыкаря.
        – Вроде все, – пожал тот плечами.
        Сергей видел, что его молодость и внешний вид не внушают охотнику-промысловику большого доверия. А ведь мужик прав. Какой из Сергея охотник? Наставник ведь в прощальном привете тоже его недоучкой назвал.
        – Уверен, что все?
        – Ну, еще у болота можно поискать.
        – Идем, поищем. До ночи время есть. Боюсь, что на живца эта скотина не клюнет. Он сам определится, в каком месте засаду устраивать, так мы должны хоть знать, от чего оттолкнуться.
        Прошлись. Холод болото по большей части не затронул, даже у самой кромки льдом не сковал. Болото жило своей жизнью, не похожей на обжитые людьми места.
        В одном месте из его бездонных недр раздался звук, похожий на тихий скрип несмазанных петель. Постепенно он усилился, перейдя в тихий стон, в котором слышалось невнятное бормотание. Затем что-то противно булькнуло, рыгнуло, и вышину неба вспорол низкий, протяжный вой, заставивший обоих следопытов напрячься в ожидании появления оборотня.
        И все же Рыкарь отрицательно покачал головой. Пояснил:
        – Не. То болотняник нам понять дает, что к нему соваться не след.
        Сергей, соглашаясь, кивнул в ответ. Вспомнил, как дед классифицировал местную нежить, в том числе и хозяина болота. «Без надобности не суйся, а если по делу, да с пониманием законов природы, то бояться его не нужно. Он хоть и вредная нежить, да все ж свою выгоду почувствует. Это я к тому, что иногда охотникам по следу приходится по болотам шастать».
        Между тем, оно и верно, стоило уйти. Вон как болотный господарь расшумелся не на шутку. Вой из болота поднимался все выше и выше, заставив напарника побледнеть, а его сердце – сжаться от внезапно нахлынувшего страха.
        – Уходим! – решил Сергей и заметил, как Рыкарь облегченно выдохнул накопившийся в душе страх.
        Здесь им действительно нечего больше делать. И методом исключений он уже окончательно определился с местом встречи.
        К деревне вышли уже в потемках. Полная золотистая луна (по местным понятиям и названию – Бала) только-только окутала своим призрачным светом верхушки деревьев. Рязанцев увидел, что населенный пункт не застыл в ожидании развязки, – люди в нем бодрствуют, организовав на улицах что-то вроде патрулей.
        «А вот это лишнее», – подумал он.
        – Скажи им, чтоб завязывали с самодеятельностью и по домам расходились, – приказал он Рыкарю.
        – С чем завязывали? – не понял тот.
        – Гм! Потом объясню. Короче, пусть по домам расходятся.
        – И мне тоже? – уточнил лесовик.
        – А вот нам с тобой, боюсь, бессонная ночь обеспечена.
        Вернувшись, Рыкарь огорошил новостью:
        – Могила старого боярина пуста.
        – Это как так?
        – Видоки в один голос заявляют, что яма разворочена, а ящика, в котором умершего запечатали, на месте нет.
        – С гробом покойничек умотал?
        – Выходит так.
        – Хлопотно ему стало, вот на новое место и перебрался.
        И все же мысль в голову капнула: «С упырем дело имеем».
        Еще до места не дошли, когда услышали вой.
        – Где это?
        – По ту сторону усадьбы.
        От неприятного завывания Сережка скривился. Показалось, даже Бала в своем призрачном сиянии поморщилась от этого воя, вызванного ее собственной силой. Но не в ее воле было остановить его, и с покорностью приговоренного она впитывала в себя этот крик боли непонятного и потому зловещего существа.
        Звук сместился чуть вправо, затем, перейдя на нестерпимо высокую ноту, начал удаляться с невероятной скоростью. Через минуту последние завывания растаяли в полночной тишине.
        – В усадьбу! Быстро!
        Они побежали.
        Ворота, как и ожидалось, снаружи были заперты на висячий замок. Пришлось, помогая друг другу, перелезть их сверху. Судя по всему, молодой боярин в целях экономии средств выпроводил дворовую челядь в деревню, а «дачу» на зимний период законсервировал, умотав в столицу со всем семейством.
        На подворье стояла тишина, которую, однако, звонкой назвать вряд ли получится: ветер вносит свои коррективы, и потому шорохов и стуков предостаточно. А в целом – запустение.
        – Как на кладбище! – вслушиваясь в эту полную шорохов тишину, определил Сергей, до рези в глазах всматривавшийся в темноту, едва подсвеченную местной луной и снегом. – Но я чувствую: здесь он.
        Рыкарь про кладбище ничего не понял, но промолчал. Поежился, то ли от холодного ветра, то ли оттого, что тварь где-то поблизости бродит, – вон, может, как раз сейчас из-за угла пустой конюшни за ними наблюдает.
        Вздохнув, Сергей принялся за дело со всей пролетарской ненавистью. Поставив обрез на боевой взвод, засунул за отворот короткого полушубка так, чтоб выхватить быстро сподручно было.
        «Поехали!»
        – Спину прикрывай! Следи, чтоб ни одна зараза не подкралась.
        Итак, что Серега уже может и знает? Однако не так уж и мало.
        Как убить упыря? Проще простого. Опыт, слава Создателям, имеется. Гм!.. Теоретический… Как убить оборотня? Аналогично – просто! Оказавшись в ситуации, когда нет ни полноценных серебряных пуль, ни болтов с соответствующими наконечниками, можно смело сравнить себя с идиотом, по своей воле забравшимся в клетку к тигру. Зачем волноваться, когда все так плохо? А ведь эта скотина мало того что безбашенная, зубастая, вечно голодная, она еще и непомерно сильная. А уж какая быстрая!
        Отсюда следует нерадостный вывод. Самоуверенность является убийцей номер один, когда дело доходит до борьбы с монстрами. Холодное оружие в руках лишь слегка увеличивает шанс на выживание. Старого маразматика и мертвеца по совместительству следует, судя по всему, по новой убить, и желательно два раза, чтоб наверняка. И даже этого может оказаться недостаточно. Местная нежить может выдержать большое количество ран. Она гораздо быстрее, чем Рязанцев, она создана, чтобы убивать. Он, гм, тоже. Так кто кого?
        Мечом его, заразу колдовскую, доставать придется. Не бейсбольной же битой? Так и ее нет. А если б была-а! То можно было бы, когда сволочуга загонит Сергея в помещение без окон, без дверей, прежде чем тот башку ему оторвет, мерзавцу хотя бы пару ребер сломать, все ж на душе перед смертью полегче станет. А еще хорошо бы на него сверху рояль сбросить, но этот гад явно на месте стоять и ожидать эдакой благодати не будет. Разве что в чисто поле выгнать? Вот это действительно беспроигрышный вариант. Загонять до потери сознания и грузовиком тварину задавить, в блин раскатать! А уж опосля сверху рояль сбросить, бензином полить и поджечь. Стоять рядом с костром, греться по такой-то непогоде и умиленно улыбаться.
        Мандраж заставил все тело передернуться. Сергей справился с ним, унял рефлексию. Мечты мечтами и останутся. Реальность совсем иная.
        Ну и где волчара? В каком месте прячется? То, что он их уже заметил, даже сомнения нет. Откуда нападет?
        Сергей оглянулся. Шалый взгляд напарника не обрадовал. Тот тоже не в своей тарелке.
        – Рыкарь, я же сказал: щитом прикройся и спину мне защищай! – придя в норму, распорядился Рязанцев.
        Он последний раз проверил, как быстро дотянется до подпиленного ложа обреза. С мечом наголо медленно двинулся к дому, ощущая, как Рыкарь следует за ним шаг в шаг. Мягко, по-кошачьи поднявшись на ступеньки крыльца, он, прежде чем отворить массивную дверь терема, немного постоял, снова оглянулся на напарника. Высокая фигура аборигена, закутанная в полушубок с поднятым воротником, выглядела уродливым наростом на серебрящемся в лунном свете ландшафте.
        Рязанцев потянул на себя дверь. В этот момент сзади мелькнула тень. Что-то черное взвилось за спиной и с громким ударом обрушилось на плечи Рыкаря.
        Ни тени страха в душе. В одно мгновение Сергей развернулся на месте и смахнул клинком насевшую было на напарника тварь, заставив ее отскочить назад и, перепрыгнув через перила, в считаные мгновения скрыться в темноте. Ясно, что не догнать.
        Он присел у распростертого на дощатом полу селянина, вглядываясь в него. На лице Рыкаря промелькнули разочарование и мука от бессилия что-либо сделать. Меч, выбитый из руки и с тупым звоном откатившийся на ступеньки, так и лежал там. Тяжелый граненый кинжал все еще оставался в ножнах.
        – Здоровый и сильный волк, – промямлил лесовик, как бы оправдываясь перед Сергеем.
        – Ага, а еще быстрый.
        – Ворот с полушубка мне напрочь оторвал.
        – Так и радуйся, что до глотки не добрался!
        – Дак ведь ночь. Успеет еще.
        – Шалишь, дядька Рыкарь. Это мы его к утру упокоим. – Сергей поднялся на ноги и крикнул в ночную темноту: – Эгей! Пень трухлявый! Холодно! Мы тебя в доме подождем. Не явишься – собак по следу пущу, достану!
        Он ухватил мужика за предплечье, потянул вверх.
        – Поднимайся. Идем.
        Внутри терем представлял собой три просторных помещения: одно с печью и длинным разделочным столом, наполненное кухонной утварью, в двух других – сундуки у окон, какие-то комоды и поставцы, столы и лавки. Далее следовали комнатенки поменьше – явно спальни.
        На второй теремной ярус Сергей даже подниматься не стал. Распорядился:
        – Остаемся здесь. Помещение подходящее, большое, есть где разгуляться. Двери запри. Светильники зажигаем и ждем.
        – А придет?
        Рязанцев хмыкнул:
        – Куда денется? Обидел я его. А еще промурыжили мы эту собаку бешеную долго. Ему перед тем, как полнолуние закончится, сил для отлеживания накопить нужно. А где их взять, если народ по домам разогнан и за закрытыми дверями прячется? Выходит, мы тот самый лакомый кусочек и есть, который он схавать захочет.
        – Что он сделать захочет?
        – Нас сожрать.
        – А-а! Ну да. А вдруг сожрет?
        – Подавится. Светильники зажигай.
        В помещении стало светло и сразу же ожидание веселей пошло. Холодно в нетопленых апартаментах, да все ж не на улице. Во всяком случае, не поддувает.
        Ожидание затягивалось. Сергей уж, грешным делом, подумал: не придет. Тем отраднее было услышать щелканье челюстей и стук острых когтей по дубовому полу за пределами освещенной комнаты.
        – Спиной к углу прижмись! – не отрывая взгляда от двери, приказал он Рыкарю. – Когда появится и нападет, на помощь мне в самом крайнем случае придешь. Осознал ли?
        – Понял!
        Сергей эмпирическим путем решил проверить вскользь брошенную дедом фразу: «…универсальным средством от оборотней является нецензурная брань, мат. Что характерно, разные там крестные знамения и молитвы не помогают».
        «Ну-ну! Где же ты, сволочь?»
        Из-за двери послышался какой-то непонятный шум. Сергей ощутил идущее оттуда беспокойство. Затем наступила тишина, во время которой сознание пронзила бездонная тоска одинокого мающегося существа. И уже когда Рязанцев помимо воли и, несмотря на пагубность ситуации, проникся к нему жалостью, готовностью помочь и разделить его одиночество, из угла, в котором находился Рыкарь, послышался звон падающего металла.
        Взгляд Сергея скользнул в угол. При добром освещении отлично было видно, как по лицу взрослого мужика стекают обильные слезы. Руки, призванные удерживать оружие, опустились, а дальше он и вовсе выронил щит, соскользнувший с руки к уже валявшемуся под ногами мечу.
        Сметая из сознания наваждение чужой воли, Сергей помотал головой и мгновенно почувствовал, как следом пришла мощная волна угрозы из-за двери. Угрозы невиданной, потусторонней и оттого столь ужасной.
        – Входи! Чего ждешь? – крикнул он, дав понять грозившему, что переборол его посыл.
        Сильнейший удар снес закрытую дверь с петель. Через порог переступил действительно монстр, стоявший на двух ногах. Оскаленная пасть, казалось даже, ощерилась в подобии улыбки. Вспыхнувшие кроваво-рубиновым светом глаза зыркнули в угол, в котором находился тяжело дышавший Рыкарь, пронзительно вскрикнувший от толики такого внимания.
        Тварь, судя по плеши на черепе и облезлой в некоторых местах шкуре, старая, лязгнула смыкающимися челюстями и сделала шаг к Сергею. В прошлом домашний мальчик не стал тянуть резину, вступать в полемику и уж тем более сломя голову с мечом наголо бросаться в атаку. Он вспомнил все, что когда-либо слышал из ненормативной лексики своего мира и выдал на-гора матерную тираду в три этажа, заставив противную сторону застыть столбом, прислушиваясь к музыке матерных слов.
        «А теперь – артиллерия!»
        Из-за отворота Сергей извлек укороченный дробовик и, направив ствол в предполагаемую грудь зверя, выстрелил. Передернул затвор совсем не нового изделия оружейных дел мастера, лихорадочно впихнул в казенник снаряженную боеприпасом новую продолговатую гильзу.
        Волк не ожидал такой подлости. Когда его приголубили не железкой, а выстрелом из картечницы, он хрипло взвыл и, разметывая брызги фонтаном бьющей из груди темной крови, бросился к выходу.
        «Ч-чего это он?» – глазам своим не поверил Сергей.
        Зверя и след простыл. Вернее не простыл – он кровью стелился за порог комнаты.
        «Вряд ли в сердце попал! – на нервах определил охотник. – Добить, пока не восстановился!»
        – Рыкарь! Меч схватил! Догонять будем!
        – Ага!
        Они выбежали на двор. Оба успели заметить, как погрузневший волчара все же довольно сноровисто преодолел ступени лестницы, а оказавшись на помосте, тяжело перепрыгнул, скорей даже перевалил через изгородь.
        – За ним!
        Побежали, перебираясь через препятствия, но не таким темпом. Выскочили за пределы изгороди, не отставая от твари.
        – К болоту убегает! – хватая ртом холодный воздух, в запале прокричал Рыкарь. – Можем не догнать!
        – Сейчас!
        Сергей остановился, перевел дыхание, уже целясь по бегущему волку. Замер. Палец потянул спусковую скобу.
        Б-бух!!!
        Выстрел в ночи и на морозце раскатисто нарушил тишину. При лунном освещении было хорошо заметно, как стая горячих железных пчел, выпорхнув из ствола, нашла цель и впилась в шерсть в области ляжки, силой инерции подтолкнув зубастую тварь вперед и заставив ее сотворить кульбит через передние лапы. Подхватившись, роняя на снежный наст темную руду из ран, зверь замедлился, но с диким упорством уходил к болоту, по левую руку оставляя подлесок, за которым темнела деревня.
        – Уйдет!
        – Догоним!
        На бегу вновь примерившись, Сергей выстрелил.
        Б-бух!!!
        Промазал, нет? Непонятно. Где он? Ага! Скрылся в лесополосе, отделявшей болото от замерзшей, покрытой тонким слоем снега пашни.
        – Упустили!
        – Рыкарь, бегать быстрее нужно!..
        Они вломились в поначалу редкий кустарник.
        – На след вставай, лесовик. Покажи свои умения. Я за тобой!
        На кромку болота выскочили вовремя, увидели беглеца, как-то нелепо и кособоко бежавшего по трясине.
        Сергей вновь прицелился. Патрон последний, потом обрез можно смело в болоте топить.
        Б-бух!!!
        После выстрела он заметил, как волк, получив очередной заряд бодрости, ушел в перекат, а встав на ноги, шкандыбая, потащился по поросшей чахлой растительностью топи дальше. Вскоре он растворился в курящейся дымке теплого воздуха, поднимавшейся с подогретой гниением и прелью поверхности жидкой болотной суспензии.
        – Ушел! – с сожалением констатировал Рыкарь.
        – Веди по следу. Догоним!
        – Болото.
        – Он прошел, и мы пройдем.
        – Ночь.
        – Бала светит, и утро скоро! Я ему грудь прошиб, сразу не восстановится.
        – Слегу срубить нужно.
        – Ну так руби! Чего встал? Замерзнешь!
        Тыкая перед собой сучковатой жердиной, Рыкарь медленно брел по проторенной оборотнем жидкой полосе, не успевшей полностью затянуться. Призрачный свет луны не то чтобы помогал, но и не мешал погоне. Утопая по колено в холодной и булькающей тине, оба преследователя время от времени зябко передергивали плечами, то и дело с опаской зыркая по сторонам.
        – Вон пятно крови, но мало! Видать, раны затягиваются.
        – Где?
        – На высохших стеблях осоки, – указал пальцем проводник, между делом переводя дыхание.
        – Вижу. Ты шагать пошустрее можешь?
        – Могу, но не буду.
        – Почему?
        – Болото не река. Шаг в сторону – и поминай как звали.
        Будто в доказательство правоты аборигена из-под его ног с громким урчанием вырвался клуб дурно пахнущего болотного газа. Сергей вздрогнул.
        Неожиданно проводник встал. Рязанцев едва не ткнулся ему в спину.
        – Что? – спросил он провожатого, смахнув рукавом выступивший на лбу пот.
        – След исчез.
        – Может, утонул? – предположил Сергей, пальцем указав на темное пятно, образующее вытянутый круг на однообразной поверхности свежего окна топи.
        – Может, и утоп, – с сомнением покачивая головой, согласился Рыкарь. – Но кто его знает, проверить бы не мешало…
        Покряхтев, ощущая под ногами зыбкую твердь, скрытую по колено болотной грязью, он, набравшись решимости, запустил жердину в самую середину темного пятна. Длинный шест ушел в тину полностью, но ничего не нащупал. Лесовик выдернул его и, нарушая звенящую тишину ночи, ткнул снова, почувствовав на этот раз, как слега толкнула что-то твердое.
        Обернувшись к Сергею, он шепотом сообщил:
        – Что-то есть, но явно не оборотень.
        Сергей вплотную приблизился к нему и, вытянув вперед руку, так же тихо произнес:
        – Дай шест!
        Пожав плечами, Рыкарь, сдвинувшись чуть в сторону и балансируя на скользкой полоске прохода, отдал жердину. Подойдя к самому краю топи, нащупав тот порог, под которым в жидкой глубине могла быть бездонная пропасть, Сергей, вытянув вперед обе руки, провел шестом по поверхности. Глухой удар, раздавшийся почти сразу, заставил обоих вздрогнуть.
        Рязанцев не успокоился и тыкал палкой это нечто, найденное под слоем вонючей жижи, пока не сдвинул и не перевернул его под водой. Оба отскочили назад, когда к поверхности всплыло деревянное изделие.
        – Гм! Тащим!
        Кое-как подтянув к краю трясины громоздкий ящик, они выволокли его на относительно сухое место и, дрожа от волнения, осмотрели.
        – Короб, в котором старого боярина зарыли, – сообщил Рыкарь.
        – Гроб?
        – А? Ну да.
        – Это он его сюда для чего-то притащил, скорей всего, тяжелым камнем прижал и утопил, а мы тот камень в сторону умудрились сдвинуть.
        – Похоже на то, – снова согласился селянин. – Слышь, Сергей, а оборотни тонут?
        – Еще как! За милую душу, только в путь.
        – Сгинул, значит, боярин.
        – Туда ему и дорога! – Рязанцев плюнул в сторону полыньи. – Пошли, что ли?
        – Ты чё плюёсси, ведун безмозглый!
        Голос со стороны поросли сухой осоки раздался как гром с небес, заставив обоих охотников за оборотнем обнажить клинки и, отшагнув от кромки болота, вглядеться в темноту. Предъявитель претензии явно к местному волку-переростку никакого отношения не имел.
        – Кто здесь? – спросил Сергей. – Покажись!
        – Ну, гляди, коли охоту имеешь.
        – Ты кто такой, дед?
        Рыкарь между тем воспринимал происходящее несколько иначе, но в попытке сообщить что-то мог лишь сипло проохать и нечленораздельно пробубнить:
        – О-о-о-х-х! Бо-бо-боло-о…
        Под призрачным светом уходящей на покой луны пред ясны очи Рязанцева предстало существо, чем-то напоминающее человека… И не только человека.
        Еще в самом начале обучения, когда Рязанцев с непривычки к физическим нагрузкам в конце рабочего дня чуть ли не приползал к лежбищу, наставник дозированно сливал ему информацию по «флоре и фауне», с которой человек мог в любой момент столкнуться на Ясуни.
        И вот, то ли в шутку, то ли всерьез Лутоня поведал ему легенду, повествующую о том, что много веков назад на планете была очень страшная и жестокая война за передел мира. Древние языческие боги выиграли в той схватке, а поверженные враги пали, навсегда потеряв свои тела и право на владение этим миром.
        Тот, кто упал в лесу, стал лешим, кто упал в воду – водяным или болотником, а кто упал в печную трубу или во двор жилого дома, стали помощниками по хозяйству у человека. Так леса, горы, поля и болота оказались прибежищем нежити.
        Все треволнения, считай, уже минувшей ночи, исчерпали в душе молодого охотника ресурс страхов, оставив лишь усталость и недовольство конечным результатом. А потому появление на свет божий старика с лягушачьими лапами и огромным брюхом, с клыкастым лицом, заляпанным болотной грязью, уже не смогло его удивить.
        На вопрос Сергея о том, кто он такой, нежить – а существо явно принадлежало именно к этой когорте – заливисто проквакала. Нужно понимать – рассмеялась. После чего представилась, да с подковыркой в адрес Сергея:
        – Болотник я. Не слыхал о таком, а, ведун? Или ты не ведун? Может, самозванец? – Властитель трясины снова заливисто заквакал, но в какой-то момент резко оборвал смех. – Зачем в чужой колодец плюнул?
        Сергей сразу и не нашелся, что ответить. Злобного духа он не слишком боялся, но вину за собой признавал. То, что он только что сделал, тянуло на то, как если бы кто-то чужой, заявившись в усадьбу Лутони, плюнул тому на плешь, а после поинтересовался его именем. Вряд ли наставник спустил бы такое.
        А это чудо в перьях, по слухам, злопамятен не в меру. Любит топить грибников и путников. Заманивая человека в трясину, он может крякать уткой, мычать коровой, токовать тетеревом. Женщину могут привлечь прекрасные цветы с дурманящим ароматом, выращиваемые хозяином болота.
        Он также может оборачиваться лысым знахарем, ведущим душеспасительные беседы. Внимательный путник мог и заметить, что мнимый приверженец родовых богов не упоминает их имена. А вот доверчивый человек, принявший гостеприимное приглашение посетить капище в глубине леса, рискует стать главным блюдом клыкастого монстра. Жертва, внезапно оказавшись в трясине, потеряв опору, падает в болотную жижу, которая быстро ее засасывает.
        Ну, и что ему ответить?
        Сергей повинился:
        – Извини, хозяин, промашка вышла. Не подумал. Все оттого, что из головы проклятый оборотень никак не выходит. Мы его уже сутки пасем. Почти уничтожили, да он в болото ушел.
        Болотник скривился, как от зубной боли. Слово сказал, будто выплюнул:
        – Утоп твой оборотень. И ты уходи подобру-поздорову.
        – Тогда не смею больше отвлекать ваше внимание на наши скромные персоны! Идем, Рыкарь!
        Болотное существо проводило людей хитрым, насмешливым взглядом, дождалось, пока их след простынет, и, не поворачивая головы, подало голос:
        – Ушли! Вылазь, ущербный, надоел уже…
        Все еще в окрестностях
        Вязниковского городища
        Новый день наступил. Мельник Гаркуша, неловко орудуя правой, здоровой рукой, расплескал земляное масло по избе, примыкающей слепой стеной к водяной мельнице. Отойдя к порогу, бросил в темную лужицу на полу горящий факел. Подождав, пока огонь, занявшись, разгорится, вышел за дверь, прикрыв ее за собой.
        Гася в душе пожар негодования по отношению к человеку, чужому для этого поселения, в котором он сам давно освоился и считался за своего, подумал: «Вот и все!»
        Пошел, прихрамывая, стараясь при ходьбе не бередить еще не зажившую толком руку, которой умудрился прикрыть сердце от выстрела. Поднялся на вершину холма и, криво усмехнувшись, оглянулся назад. В предрассветном мареве отчетливо виднелись раскинувшиеся внизу домики покинутого им селища.
        Несмотря на ранний час, на околице, у запряженных в сани лошадей толпились односельчане, провожая охотника, вызванного для уничтожения старого боярина-оборотня. Гаркуша довольно хмыкнул и как только мог торопливо зашагал по косогору вниз, стремясь как можно быстрее уйти из этих краев.
        Он спешил, опасаясь быть узнанным, хотя вряд ли кто сумел бы узнать в статном мужчине, хромавшем из-за простреленной серебром лодыжки, сгорбленного годами старого мельника. Окладистая борода сбрита. Волосы, всегда изрядно присыпанные мукой, тщательно вымыты. Одет он как офеня. Однако раны беспокоят и могут кого-то подтолкнуть к ненужным мыслям на его счет. Но и они скоро затянутся, даже следа не оставив.
        Да, нелегкая у него ночь случилась. Думал, справится с молодым да ранним ведуном. Ан нет! Еле ноги унес. Болотник не выдал его только по одной причине – ведун в его болото плюнул. А ведь признался: хотел из вредности на место схрона указать.
        Нет больше Гаркуши. Сгорит мельник, и костей не останется. А он есть. Он уходит, чтобы выждать и вновь вернуться, когда придет время. Вернуться к своему истоку, чтобы набраться новых жизненных сил. Нужно только время удачно выбрать, чтоб люд, живущий в селище Вязники, прошлое подзабыл и чтоб подвернулся новый избранник, на которого, как на старого боярина, можно было списать кровавую жатву.
        Планета Ясунь. Звездные врата
        Секторальный терминал перехода
        Рабочий день потихоньку закончился. Служащие незамедлительно, но с показной неторопливостью покинули ареал приложения труда и устремились к местам своего незамысловатого в этой части планеты проживания. В коридорах терминала гремели ведрами уборщицы, в кое-каких кабинетах еще теплилась конторская жизнь.
        Даже в отделе службы безопасности находились всего трое из десяти работников сектора. Отсталость планеты накладывала отпечаток на повседневную деятельность. Служба не слишком обременительна, когда, обосновавшись на задворках галактики, ты занимаешься лишь тем, что принимаешь и провожаешь туристов из развитых регионов да следишь за тем, чтоб кто-то из тех, кого на эту планету сослали за мелкие грешки либо прегрешения покруче, не сбежал раньше назначенного срока. Ну, еще разве что наблюдатели в отпуск через Врата пройдут или какая комиссия нагрянет.
        Скука скученная. Только к своим обязанностям все равно принято относиться серьезно. О! Вот и подошло время обхода территории.
        – Пройдусь, гляну! – озвучил свои намерения Жерес Кой.
        По большому счету смотреть было не на что. Рутина! В диспетчерской – месте проведения селекторного совещания – до сих пор не выветрился электрический запах начальственного гнева. Кабинеты директора и зама закрыты и поставлены на электронные печати. Из рекреации, находившейся рядом с аналитическим отделом, исходил тонкий аромат свеженарезанных фруктов, явно привезенных с чужой планеты, и волнительное амбре выдержанного алкоголя.
        «Странно. Кто это сегодня посиделки устраивает?»
        Внезапно заработал коммуникатор на руке. Жерес нажал кнопку приема. Голос начальника спросил:
        – Кой?
        – Слушаю, шеф.
        – У ворот входного периметра сотруднику внешней охраны предъявили жетон охотника. Предъявивший его молодой человек хочет перейти через Врата на другую планету. Пойди встреть его и проводи ко мне в кабинет.
        – Слушаюсь, шеф.
        В это же время в комплексных зданиях бодрствовала не одна только служба безопасности. Помимо персонала Крута, занимавшего цокольный этаж второго комплексного здания, на втором этаже зависли комиссары, прибывшие на планету Ясунь с проверкой, но ни те ни другие друг другу не мешали, они даже пересекались редко: безопасники работали с живыми особями цивилизованных миров, а комиссары корпели в архивах.
        Крут нередко использовал в своей работе детектор лжи. Цель такой процедуры проста как мир. Прибывших к новому месту чиновников он проверял на предмет прошлых делишек, старожилов, владеющих конфиденциальной информацией, пытал о ее целостности и сохранности. При проведении служебных расследований он, естественно, тоже использовал допросную.
        Детектор представлял собой небольшое помещение, в котором, для того чтоб вытянуть из подозреваемого правду, не требовалось обматывать его проводами. Оператор всего лишь проводит собеседование, между делом задавая нужные Круту вопросы, ну а сам он, сидя в тесной кладовке, смотрит через зеркало на испытуемого, наблюдая за индикатором прибора и сектором процента правдивых ответов.
        Детектор лжи не читает мысли и не может узнавать о сокровенных тайнах кого-либо, он только фиксирует физиологические показатели при ответах на задаваемые вопросы. А жаль! Крут вздохнул по поводу своего бессилия в таком нужном деле.
        Но жаловаться было грех. Рядом с ним сидел мозгоправ, получающий зарплату в полтора раза выше, чем его непосредственный начальник. Вот он-то как раз в особых случаях и подключался к работе, когда детектор не давал полной картины и требовалось прояснить какие-то моменты.
        Валькарник – человекоподобное существо с планеты Гартара системы Горгона. На человека он похож весьма отдаленно, разве что теплокровный. В остальном – заросший шерстью лилипут с большой головой. Он первым и подал сигнал тревоги, обратив внимание на то, что парнишка не тот, за кого хочет себя выдать.
        Время для проверки было. В связи с большим потреблением энергии и малым потоком посетителей планеты Ясунь начальство приняло решение держать переход открытым всего два часа в сутки. А за сутки Крут мог из кого угодно душу вытрясти.
        «Так в чем же нехорошем замешан этот молодой представитель гуманоидной расы?»
        По связи он вызвал Оника, дежурившего сегодня в таможенной зоне.
        – Занеси в допросную два стакана сока. Молодому человеку – заряженного.
        – Будет сделано!
        – Поторопись, а то ведь парень ушлый попался. Сдается, что чувствует подвох.
        От непрерывного часового общения у парня, видать, горло пересохло, а потому, жадно выпив предложенный сок сморовца, он вырубился за считаные секунды.
        – Валькарник, – обратился Крут к гартарианину. – Теперь он твой. Жду результатов…

* * *
        Прибыть и встрять в подобную ситуацию Мунку Кха Руабу было не привыкать: как-никак вторая сотня лет жизни пошла с того момента, когда он из клерка среднего звена выбрался в советники. Третий месяц шла проверка планеты уровня четвертого класса, и результаты ее оставляли желать лучшего. Проверялось все: управление, религия, торговля, строй, но в основном – развитие молодой цивилизации. Как говорится, аборигенам пинка в нужном направлении дали, скорость полета подкорректировали, а по прошествии некоторого времени проверяют. Только вот проверять пока особо нечего: народы на континентах развивают сами себя ни шатко ни валко – как их местные боги на душу положат.
        Планета сравнительно новая, населена мыслящими существами пятого порядка и аналогична множеству планет в двух десятках миров. После его инспекции и соответствующих выводов там, на самом верху, решат, в каком направлении продвигать развитие молодой цивилизации и стоит ли вообще продвигать. Может случиться и так, что после ознакомления с предоставленными материалами планету превратят в очередной отстойник душ.
        Исходя из этого, советнику приходилось дозированно активировать происходившие в разных реальностях процессы, поэтому к своему предшественнику, проводившему проверку более пяти сотен лет назад, у нынешнего проверяющего были большие нарекания. «Эх, предшественник! Твоя вина!»
        А уж предшественник – невооруженным взглядом видно было – местными реалиями особо не заморачивался. В пущенном в ход этнографическом материале узнавались бывшие в употреблении верования с какой-то другой, отсталой планеты. С какой? Мифология с множественным числом богов сомнительного качества, явно взятых из легенд чужой планеты. За уши притянуты.
        Например, боги Белобог и Чернобог. У ясунцев, проживающих на этом континенте, был лишь Черно-бог, точных данных о Белобоге до недавних пор не было. Теперь он прочно угнездился в умах аборигенов, созданный на основе белого диска полярного сола, а Чернобог – на основе бога Чора, сола мира мертвых. Ну ладно! Советник Гачик Хурмян навязал культ бога Кола – пусть, здесь хоть все ясно. Рода – родственники, родные! Проекту развития подобное не противоречит, в любом случае поначалу основной упор на семью делается. Это когда стадо неадекватных млекопитающих, отличных по умственному развитию от остальных, населяющих планету особей, превращается в общество – род. Выводы? Значит, приемлемо.
        Как отрицательный элемент в проделанной предшественником работе – искусственно созданный пантеон повлек за собой отказ от верований в отцов, в частном случае Создателей, заменив их на оккупантов чужого мифотворчества. Но это не единственный перекос в развитии цивилизационного процесса. У Хурмяна и его команды получилось обожествить деревья и между делом заселить планету генетическим шлаком, разнородных особей которого местные называют нежитью.
        Зачем это ему было нужно? Теперь уж и не узнаешь, пять сотен лет канули в никуда. Вернуться к истокам баловства советника Гачика начальник сектора запретил. Что-либо менять на двух других континентах планеты тоже посчитали нецелесообразным. Теперь и храм Единого останется неприкосновенным. Но в ситуации с ним лет через пятьсот веру в него можно будет хотя бы подкорректировать, подогнать под Создателей. «Получится, нет? Есть ли случаи исправления подобного творческого идиотизма?»
        – Аркон, – позвал он одного из помощников. – Прогони ситуационно программу развития планеты через компьютер. Хотелось бы знать, какой аналог может получиться из подобной мешанины верований и политических устремлений аборигенов.
        Аркон ввел предоставленные шефом данные. «Железо» в считаные секунды разложило ситуацию на атомы и выплюнуло на экран результат.
        Советник поморщился, читая неутешительный вывод электронного мозга:
        – Земля. Планета-отстойник.
        Выругался. Ну и зачем он столько дней корпел, проверяя множество реальностей Ясуни?
        Объявил команде:
        – Сегодня переход уже закрыт, но это даже к лучшему. Есть время для сборов. Завтра с утра возвращаемся в секторальную штаб-квартиру.
        Отвлекся, задумавшись. Мысли о проделанной целой командой работе, как оказалось, помноженной на ноль, не прибавили положительных эмоций и без того пребывающему в неважном настроении советнику Кха Руабу.
        «Однако груз ответственности с каждым прожитым десятилетием становится все тяжелей. Своими позитивно-дутыми отчетами некоторые чиновники высокого ранга вводят координаторов секторов в заблуждение. Те, в свою очередь, отчитываются перед вышестоящими. В конечном результате во Вселенной рождаются вот такие вот отстойники, для очистки которых приходится тратить колоссальную энергию, выброс которой порождает черные дыры».
        В голову подспудно закрадывается мысль, что Вселенная слишком бесконечна, и Создателям уже трудно за всем уследить. По большому счету сейчас все проблемы решаются на местах – в звене, в котором третий советник координатора восьмого сектора Мунк Кха Руаб имеет честь состоять. Так и зачем тогда, выхватив суть проблемы, доносить ее до сведения шефа в первозданном виде? Он все же себе не враг, а точные знания иногда являются основой для манипуляций. Решено. Доклад не будет состоять только из негативных данных. Пусть тот, кто приедет с проверкой еще через пятьсот лет, сам расхлебывает ситуацию и решает, как поступить.
        Он усмехнулся своим мыслям: «Мы принесли цивилизацию на эту планету. Без нас они до сих пор сбивали бы плоды палками с деревьев, околачивали груши, выковыривали коренья из экологически чистой земли. Мы дали толчок развитию цивилизации, а они продолжили начатое. Неуправляемо продолжили. Их изобретения стремительны и непредсказуемы. Они уже поняли, что главное в жизни – это деньги и власть. Только эти составляющие влияют на продолжительность жизни большинства цивилизаций».
        – Советник, – обратился к своему шефу вошедший в помещение начальник ревизионного отдела Куртис Вог. – С вами хочет побеседовать начальник безопасников перехода.
        – Чего хочет, не сказал?
        – Нет. Вы же эту братию знаете.
        – Н-да! Проводи в отведенный мне кабинет. Скажи, скоро буду.
        – Слушаюсь.
        Стараясь сохранить видимое достоинство, шеф безопасников Крут при виде вошедшего советника ограничился полупоклоном. У него свое начальство, а приезжий бонза хоть и выше по должности на двадцать порядков, но все же чужак.
        Кха Руаб благосклонно кивнул на приветствие. Прошел к зоне приема в выделенном администрацией Врат кабинете, уселся в кресло, жестом указал на второе. Местного секьюрити еще ранее, по приезде видеть доводилось. Тогда же успел про себя отметить, что при ничем не примечательной внешности таким цепким и одновременно располагающим взглядом мог обладать человек, IQ которого несколько выше, чем у остальных собеседников, но он его почему-то не хочет выставлять напоказ.
        – Чем могу помочь? – задал нейтральный вопрос советник.
        – Советом, – улыбнулся Крут.
        – Излагайте проблему.
        Не изложил – доложил, как лицу, определяющему судьбы маленьких… гм, и больших планетарных сообществ. Пока до своего непосредственного начальства достучишься, может не один час пройти, потом на прием записаться, попасть, а в конце выслушать, что с мелкими вопросами не стоит обращаться. Доказать, что вопрос может быть не в его компетенции, сложно. По всей Вселенной принципы «Высоко сижу – далеко гляжу» и «Ты начальник – я дурак; я начальник – ты дурак» с незапамятных времен известны. А потому рассказал все как есть.
        Советник Руаб заинтересовался, вопросы задавать стал. Крут как знал, к беседе готовился серьезно, не хотел лицом в грязь упасть: не для того встречи добился.
        Вывод советника ничего нового ему не открыл, просто позволил сформулировать вывод:
        – Этот юноша на данном этапе развития – неизведанное нечто. Пробелы в знаниях велики. Средневекового колдовства от наставника он усвоить не успел, но потенциал просматривается. Представители инфернального зла привлечь его на свою сторону даже под сильным воздействием на сознание не смогут.
        – Почему?
        – В процессе обучения организм подвергся кардинальной перестройке и не соответствует внешнему виду молодого землянина. На сознание поставлена защита, какую имеют только профессиональные Наделенные.
        – Х-хум! Напрашивается вопрос: а можно ли привлечь его на свою сторону, чтобы использовать в несколько другом качестве, чем охотник?
        – Сомневаюсь.
        – В чем причина такого сомнения?
        – Прошу прощения, вы не хотите задать себе вопрос: как он смог попасть на Ясунь?
        – Гм!
        – Вот-вот! Очень может быть, что существует некто заинтересованный, кто направил или выпустил его, чтобы он освоился с обстановкой на чужой планете, примерил себя к ней… Но вероятен и вариант самостоятельного ухода от промежуточного звена между Создателями и теми, кто не учли степень его умственных способностей.
        – Сбежал?
        – Да. Мало того, в процессе обучения у него неожиданно проявились способности, о которых не подозревали ни Создатели, ни он сам.
        – Отличная версия.
        – И что будем с ним делать?
        Советник задумался. Совсем не прельщало переходить дорогу кому-то из тех, кто мог быть приближен к властным структурам Вселенной, но и на самотек ситуацию пускать нельзя.
        После долгого раздумья он принял нелегкое решение:
        – Так он действительно с Земли?
        – Вне всякого сомнения.
        – Тогда сделаем так… Сотрите память до момента попадания на Ясунь и верните в то место, откуда прибыл. Можно так сделать?
        Безопасник кивнул.
        – Вы решили его задвинуть?
        – Да. Пускай сами с ним разбираются. Память ведь вернуть сложно?
        – Есть ряд методик, но для этого нужно обратиться к специалисту. По моим данным, в отстойнике таких специалистов нет.
        – Вот и пускай отыщет такого, если сможет. Да он и искать не станет.
        – Я тоже такого мнения. Чтоб искать, нужно знать, что ищешь.
        – Он сейчас в каком состоянии?
        – Спит.
        – Реальность, из которой он сюда проник, знаете?
        – Сам сказал. Через крысиную нору втолкнули. Одежда, в которой на Земле ходят, при нем.
        – Вот и хорошо. Переоденьте. Пожитки изымите. В чем пришел, в том пусть и уйдет. Крысиную нору заделать, это и в ваших интересах. По поводу нее отчет составите, об остальном молчок: меньше нареканий в свой адрес получите. Исполняйте! Не смею больше задерживать…
        Там же
        Почувствовав беспокойство, Сергей открыл глаза, безвольно уставился на присутствовавшего рядом с ним непонятно откуда взявшегося карлика с большой головой, обросшего светлым мехом, как обезьяна, которой глупый шутник гладко выбрил лицо. И вот эта обезьяна своими темными, круглыми как пуговицы глазами, пристально смотрела на Рязанцева.
        Беспокойство переросло в дискомфорт. Сознание плывет, периодически выпадая из реала. Сергея как будто выворачивает изнутри… Он перестает себя узнавать. Организм усиленно сигнализирует о перерывах в программе нормального самочувствия. В него будто влили какую-то жгучую, едкую, ядовитую жидкость, которой он противится как только может. Что за?..
        Сергея нещадно ломают… Хочется просто вскрыть себя изнутри от этой жуткой боли… Взять нож и распороть себе живот, да так, чтобы оттуда наконец-то выплеснулось все то нежное, прозрачное, невесомое… и в тоже время убийственно прекрасное… Да только не может он ни рукой, ни ногой пошевелить, лишь слеза по щеке скатилась.
        Отпустило, но теперь тяжесть навалилась на другую часть организма – на голову. Ощущение? Мозг словно расплющили под прессом, затем скатали в шар, а напоследок прямо через кость черепной коробки сделали прокол и ввели сыворотку правды, из-за которой говоришь только то, что действительно думаешь.
        Кричишь, проклинаешь, выходишь из обычного своего спокойного равновесия. Скрыть свои чувства не получается. И приходится прощать, когда точно знаешь, что тебя обманывают… И приходится ждать, когда знаешь, что тебя просто испытывают на прочность. Что-то невыносимое и невозможное приходится терпеть вновь и вновь…
        Забыл все, о чем мечтал и чего когда-то хотел.
        Планета Земля. Реальность 1164-3
        Россия, город Москва
        Торговый зал супермаркета «Улей»
        Он стоял как вкопанный и невидящим взглядом пялился на полку со спиртными напитками.
        Его звала работница магазина, женщина средних лет в халате принятого в супермаркете цвета и с логотипом:
        – Молодой человек! Слышите меня? Молодой человек!
        Сергей даже не шелохнулся.
        Послышался уже другой, мужской голос:
        – Галина, чего кричишь без толку? Наблюдал я за ним, да он же датый! Хотел предупредить, да не получилось, отвлекли на склад.
        Сергея тронули за плечо, что заставило его мгновенно отреагировать – сместиться в сторону и развернуться к возможной опасности.
        Сознание, вцепившись в зрение, просигнализировало, что никакой опасности нет. Сергей находился под ярким светом ламп, подвешенных над головой на приличной высоте, стоя в широком проходе между стеллажами самого обычного сетевого магазина. За окном, находившимся прямо напротив него, за стеклом просматривались сумерки, а рядом, считай, в двух шагах, стояла женщина в ярко-зеленом халате и с любопытством разглядывала посетителя.
        Со стороны касс к ним обоим уже торопливо двигался охранник, мужчина предпенсионного возраста, в униформе черного цвета, на ходу подавая голос:
        – Молодой человек!..
        – Степаныч! – закрывая собой покупателя, проявила свои лучшие качества уставшая за день работница супермаркета. – Степаныч, не гони лошадей! Трезвый он.
        – Так ведь…
        – Точно трезвый! Я бы почувствовала. – Она обернулась к Сергею и спросила: – Чего купить-то хотел?
        «А и правда, чего хотел?»
        Вспомнив, он промямлил:
        – Ш… ш-шампанского.
        – О-о-о! Мила-ай! По паспорту годков-то тебе сколько?
        – Семнадцать.
        – Хо-хо! Тогда, как там кавказцы в интернете поют, «Давай, до свиданья!». Рано тебе еще спиртным увлекаться. – Продавщица обернулась к охраннику: – Степаныч, проводи на выход молодого человека.
        – Ага! Ну что, гусь лапчатый, пошли, что ли? – уже более добродушным тоном предложил тот.
        И что делать?
        Сергей поплелся за ним следом, не преминув попрощаться с доброй женщиной:
        – До свидания.
        – Заходи. Только не за спиртным.
        На самом выходе взгляд зацепился за отражение в зеркальном стекле. Это он, что ли? Просторная куртка с капюшоном, скрадывающая телесные габариты, довольно потертые джинсы синего цвета, на ногах кроссовки. Его кроссовки. Все остальное…
        Н-да! Пить надо меньше, закусывать больше. А в целом – нормалек. Сам себя не узнает. Сергей хмыкнул. А что? Насколько знает, такой тип мужчин, каковым он сейчас является, всегда женской половине европейского населения нравился.
        – Ты это… – напутствовал охранник, – ты, парень, не балуй. Домой иди. Неча по ночи приключений на филейную часть организма искать.
        – Иду…
        Парковая зона. Дом родной, но как чужой
        На самом деле Сергей направился к парку, где по громкой речи и смеху в темноте быстро нашел сборище одноклассников.
        – О! Никак гонец наш заявился! – констатировал приход Сергея неугомонный подвыпивший Ванька Ка-верзон. – Чего куртку напялил? Замерз? Ё-о-о! Да ты никак пустым приперся?! Ребята! Что за подстава?! И на фига мы этого дундука посылали?!
        – А чего ты, Ванечка, от ботана Рязанцева ожидал? – рассмеялась с сарказмом Светка Богуславская. – Он не то что дамам шампанского купить – за девичью письку еще ни разу не держался. Ведь не держался, Сереженька? Ну, признайся! Иди, милый, ко мне, дам по шерстке погладить.
        Общий гогот накрыл парковую полянку.
        Самое невероятное, что Сергею не было обидно от выходки самой стервозной пройды выпускного «В» класса. Он даже не успел удивиться такой перемене в своем внутреннем мире, когда чисто на автомате, почувствовав волну негативной энергетики рядом, перехватил кисть руки, желавшую отвесить леща незадачливому однокласснику. Это всеобщий любимец и бессменный лидер класса Вовка Парфенов, спортсмен и супермен в одном флаконе, решил восстановить статус-кво в подконтрольном ему прайде, где, по его разумению, Рязанцев стоит на нижней ступени пищевой и вообще любой другой цепочки.
        Он отвел замахнувшуюся на него руку и при этом машинально, не разбирая, как и почему так, указательным пальцем ткнул однокласснику в горло. И только когда тот лег на траву и как припадочный засучил ногами, Сергей осознал всю пагубность своего проступка.
        Милые сердцу одноклассницы тут же подняли крик, набросились на него с кулачками, пытались накрашенными ногтями глаза выцарапать. Парни тоже обиделись…
        – Стоп! – Сергей поднял перед собой обе руки, останавливая поползновения к драке. – После разберемся. Нужно Парфену помощь оказать.
        – Ну так и оказывай! – согласился Ванька.
        Рязанцев присел рядом с парнем, наклонился над ним. Желание было одно – помассировать шею, заставить товарища дышать. Окруженный плотным кольцом мальчишек и девчонок, в темноте нащупал пальцами шею. При тактильном контакте с кожей – как оно вышло, он сам не понял – пальцы самостоятельно, без участия мыслей, сделали все необходимое. Вовка наконец-то полноценно задышал.
        – Расступились!
        – Во-во, – поддержал Каверзон, – в стороны разошлись. – Участливо поинтересовался у Парфенова: – Вова, ты как?
        – Н-нормально. – Еще лежа, он подслеповатым из-за плохой освещенности взглядом обвел окружавших его людей и поинтересовался: – Что это было?
        Все тот же Каверзон прояснил ситуацию:
        – Это на тебя Рязанцев наехал. С какого-то перепугу рамсы попутал.
        После того как Парфенова поставили на ноги, Мячковский озвучил общий приговор:
        – Рязанцев, шел бы ты лесом! От тебя одни неприятности.
        Сергей с каким-то облегчением сразу согласился с предложением:
        – С радостью, друзья мои! С большой радостью.
        Уходя, услышал за спиной:
        – Может, догнать и рожу начистить?
        – Еще не вечер, Виталя! Успеется…
        Домой, как и обещал, заявился трезвым, чем удивил и даже слегка расстроил Стефанию Германовну. Мальчик не от мира сего, растет замкнутым и нелюдимым. Друзей, судя по всему, не нажил.
        – Стефания Германовна, идите домой. Вас ведь родные заждались. Уже поздно.
        Вот! Вот! Что и требовалось доказать.
        Ушла она вконец расстроенной. Кто он ей? Сын? Пускай с ним родная мамаша разбирается, а то ведь только по телефону названивает.
        Сергей, погруженный в свои мысли, разделся, зашел в ванную комнату, стал под душ. Тугие струи теплой воды лились на голову, унося за собой в сливное отверстие совсем уж примитивные мысли о минувшей тусовке.
        «Хорошо! Кажется, сто лет так не полоскался!»
        Встав на пол, он плотным махровым банным полотенцем принялся вытирать утомленное тело. Дошел до ног. Взгляд наткнулся на искусную вязь татуировки.
        «Что это?» – удивился Сергей.
        Такого просто не могло быть. Когда она появилась? Ведь не по пьяни же в парке одноклассники подшутили над ним. Невооруженным взглядом видно: тату свежестью не блещет, да и болевых ощущений не вызывает.
        «Крыша поехала».
        Он поставил ногу в ванну, намочил мочалку и, намылив ее, с остервенением принялся оттирать набитый на кожу рисунок. Итог – фигвам, индейская национальная изба. Не оттирается.
        После всего он внимательно осмотрел себя в ростовое зеркало. Может, еще какое несоответствие обнаружится? И обнаружилось, ждать себя не заставило.
        На левом предплечье, совсем недавно еще не имевшем накачанной мышечной ткани, а сейчас проявившемся жгутом эластичной мускулатуры, он заметил едва заживший шрам, которого, убей бог, с утра не было. След явно остался от страшного укуса, так укусить разве что бультерьер может.
        – Ох ты-ы! – только и вымолвил Сергей.
        «И что теперь делать? Куда пойти, куда податься? Кого найти, кому отдаться? Тьфу т-ты! Черт подери! Даже высказывания не мои. Ну откуда что берется?»
        Поужинав оставленной на плите едой, он продолжил размышлять над непонятками в своем поведении и внешнем виде, но так ни к какому выводу и не пришел. Если только предположить, что инопланетяне его похитили, поиздевались и назад вернули. Ах да, еще память стерли.
        Хмыкнул. Если они даже в натуре имеются, зачем он им?
        Ближе к одиннадцати вырубился и спал хорошо. Спал сном праведника…
        Непонятки дома, непонятки в школе
        Прошло два дня, в течение которых Сергей осознал, что с ним все же что-то не так, только понять был не в состоянии. Как это? Вчера был одним, сегодня – полная противоположность себе прежнему.
        Перемены заметила и домоправительница, приглядывавшаяся к нему с каким-то маниакальным интересом. Хотел спросить: «Что не так?» – но лишь в улыбке расплылся, сделав женщине пару комплиментов, соответствующих ее возрастной категории. Лучше б не делал. В осадок выпала! Привыкла, что ее подопечный – тюфяк.
        То же произошло и при посещении гимназии, куда он самостоятельно отнес очередной транш за выпускной вечер. При общении с ним директрисе показалось, что Сергей, отличавшийся от других его сверстников мягкостью и обходительностью, сейчас концентрирует в себе глубокую натуру. Классной даме он продемонстрировал натуру, полную противоречий, как у всех, рожденных под знаком Рыб.
        А еще нарвался на психологиню, с которой маман в хороших отношениях уж года три находится. Жанна Викторовна, пообщавшись с ним минут пятнадцать, вынесла вердикт, который тут же и озвучила:
        – Когда свой возраст перерасти успел, Сережа? Ведь я и не заметила этого. На факультет психологии поступать не хочешь? А то смотри! Задатки и потенциал у тебя имеются. Помогу.
        «Никак маман в предложении поучаствовала?» – подумал Сергей, но тут же отбросил пришедшую в голову бредовую мысль. Вряд ли мать что-то подобное себе навыдумывала, зная характер своего великовозрастного ребенка, которым его и по сей день считает.
        На сей счет он угадал, а вот с психологом просчитался, хотя особо не заморачивался на поступившее предложение о помощи в устройстве на учебу. Тонкая натура Жанны – это показное, игра на публику. Женщина она была загадочная и по жизни совмещала в себе даже не двойное – тройное дно, позволившее ей в кратчайший срок определиться с переменами в характере парня.
        А еще она поняла, что работать с Сергеем Рязанцевым как раньше, по старой легенде, не получится, а значит, денежных поступлений от его матери, знаменитой киноактрисы, больше не предвидится. Потому тактика должна быть иной. Необходимо было перейти на более сложный уровень. Тогда заинтересованная во взаимодействии с Сергеем психолог, знакомая с людскими страстями, могла бы играть на особенностях его характера и даже использовать его в своих целях.
        Сергей едва смог сдержать эмоции, когда то ли по глазам, то ли по легкой мимике лица собеседницы смог осознать шлейф ее мыслей. Отвел взгляд в сторону, будто переключил внимание на пробегавшую мимо девчонку-девятиклассницу, участницу волонтерской школьной «четверти».
        Подумал: «Ну, это вряд ли получится». Себя родного теперь как облупленного не знал, но понимал, что и мягкость его, и страстная натура его нынешнего лишь напоказ. Обольщая собеседницу правильной речью и обходительностью, он, в свою очередь, успевал прокачивать ее. Что поделать? Привычка.
        Сам себе удивился: «Какая на фиг привычка? Откуда привычка?»
        Попрощался:
        – До свиданья, Жанна Викторовна. Очень рад был вас увидеть.
        – Так ты подумай, Сережа!
        Он пообещал, натурально сбегая:
        – Обязательно подумаю.

* * *
        На душе было пасмурно и грустно. С чего бы это? Сергей подошел к окну. Мрачные тучи полностью накрыли дом, заслонив его серой пеленой от солнца. Разгулялся ветер. Ливень обрушился на Москву после полудня, дождь начался во всех частях столицы. Мегаполис на какой-то момент полностью погрузился во тьму, даже автомобилистам пришлось включить фары. Вспышки молний прошивали черноту световыми клиньями. Как по такой погоде переделать кучу накопившихся дел, решать которые невозможно, сидя в квартире?
        По выборкам статей из интернетовской помойки он сделал выводы. Практически все люди время от времени ощущают проявление у себя каких-либо экстрасенсорных способностей. Некоторые не обращают на это никакого внимания, кое-кто почти сразу забывает о случившемся, и только очень небольшая часть населения помнит о паранормальных явлениях. Судя по всему, Сергей со вчерашнего дня принадлежит именно к этой небольшой части человеческой популяции. Одна беда – не помнит ничего!
        Как и следовало ожидать, родные люди не удосужились прийти, разделить с ним торжество, отметить, так сказать, очередной этап взросления чада. С отцом все ясно: забыл, закрутился. Сергей не удивился бы тому, что он до сих пор считает его учеником восьмого-девятого класса. С матерью иной коленкор: ей некогда, собой занята. Откуда она там последний раз звонила? Севастополь, кажется. Лето, солнце, море, поклонники у стройных ног еще далеко не старой, свободной, красивой женщины, обладающей волшебным шармом.
        Ничего, он перетопчется, не в первый раз. Тем более костюмчик на выпускной приготовлен: мама постаралась, еще в феврале прикупила. Странно только, что маловат и в плечах узковат. Х-ха! Не заметил, как подрос. Один раз примерял, вроде бы впору был… Облом. Ну ничего. Теплынь на улице, в рубашке пойдет. Вот только брюки прикупит. Не в потертых же джинсах на выпускной идти.
        Схема проведения мероприятия отработана до мелочей. Первая часть – поздравления учителей, благодарности от выпускников, цветы и подарки. Потом застолье, а в заключение вечера – дискотека, когда все предоставлены самим себе и разбредаются кто куда. Разгоряченные алкоголем парочки удаляются в заранее открытые классы обжиматься. Примерные ученики ограничатся бокалом шампанского и едут домой с родителями. Остальные же либо танцуют, либо…
        Как выяснилось вскоре, никакого «либо» не предвиделось. Коронавирус! Заморская инфекция принесла новую волну заболеваний в Москву и не только.
        За два дня до выпускного
        Открытая веранда кафе в одном из центральных районов Москвы
        Сегодня и сейчас время ведьм настало. Ведьмовство перестало быть осуждаемым. Для многих это ведь все вымысел. Абстракция. Игра. На самом деле настоящая сила и истина всегда скрыты от большинства. И это уже не игра. Да, ведьм больше не преследуют, но все же не стоит выставляться напоказ. Пусть бесталанные на телеканалах светятся. Для настоящей ведьмы это, как для вора-законника, западло.
        Зачем ей этот мальчик? Скучно одной. Да и сложно. А вообще… Есть у нее цель, есть! Не глобальная, но все же… Устраивать борьбу со всем миром она не собирается, но добиться чего-то большего, чем сейчас, вполне реально. И молодость поддержать не макияжем, а кое-чем другим.
        В своем кругу место под луной ее тоже не совсем устраивает. Опять-таки, Москва не резиновая! Если простым смертным конкуренцию составляют гастарбайтеры, которые приезжают из ближнего зарубежья, внедряются в отраслевые структуры мегаполиса, обзаводятся гражданством и оседают на месте, потихоньку перетаскивая к себе родню, то ведьм подпирает молодая поросль и приезжие с периферии.
        А довериться-то кому можно? Вот под себя самородок огранить и нужно, для себя любимой постараться. Для ее далеко идущих планов Жанне Викторовне энергетики не хватает. Второй вариант про запас тоже приготовлен, если не выгорит первый – жертва! А жертвой мальчик будет достойной.
        Мечта Жанны Викторовны Яблонской – иметь реальную власть в обществе. Стать депутатом, а там, глядишь, и… Стоп! Пока стоп.
        Она сидела на открытой веранде кафе, рассматривала мельтешивших вдалеке людей. Сегодня ее черные длинные волосы были распущены. Одета не повседневно – в черную длинную юбку и синюю блузку. Она пила кофе, смакуя его и перемежая длинными затяжками сигареты. Ожидала.
        – Здравствуй, дорогая тетушка! – звонким колокольчиком прозвучал голосок симпатичной молодой барышни, подошедшей к столику.
        – Здравствуй, Эля, – с улыбкой ответила Жанна и пригласила: – Присаживайся. Что тебе заказать?
        – Мартини.
        – Фи-и! Жарко же? Кофе с пирожным будешь?
        – Можно и кофе, – легко согласилась девчонка.
        Ангелочек, да и только! Но внешность обманчива. Некоторые девочки, обладающие тонкой, чувствительной натурой, вынуждены слишком рано сталкиваться с грубостью и жестокостью людей, и, что еще хуже, в родительском доме. Так случилось и с Элей. Отец был излишне строг и жесток к дочери, а мать глупа.
        Старший брат, которому скоро уже тридцать пять, говорил, что так в их семье было не всегда. Все случилось после глобальных потрясений в стране и государственных кризисов. Родителям приходилось выживать и рвать добычу чуть ли не зубами. После этого нелегко перестроиться на спокойный и мирный режим, вот почему они стараются воспитать дочь приспособленной к возможным ударам судьбы. В этом заключался корень зла. Могла бы жить и радоваться, а заставляют каждодневно тренироваться, готовиться к войне, учат не жить, а выживать.
        Из этой их науки Элька уже многое в себя впитала. И тайная жизнь тетки для нее не секрет. Есть желание самой стать ведьмой, и ради этой цели она на многое готова пойти.
        Помешивая ложкой сахар в чашке, она с отстраненной ленцой спросила:
        – Ты что-то от меня хочешь, раз встречу назначила?
        – Удивительная проницательность.
        Жанна Викторовна улыбнулась. Прикурила новую сигарету. Глубоко затянувшись дымом, тут же сделала глоток кофе, после чего рассказала о цели вызова.
        – Мне нужен Рязанцев, и ты мне в этом поможешь.
        – Что тебя привлекло в нем? Девчонки из «В» класса рассказывали, что он ботан. По жизни ни рыба ни мясо. Ф-фу! – передернула плечами Эля. – Амеба бесхребетная.
        Улыбка промелькнула на губах Жанны Викторовны. Браво ей! Остальные мальчишки в окружении несусветно глупы. Как жить будут? Но это их проблемы. Хотя и она до недавнего времени не смогла распознать присущие парню черты. А все эта курица, эта фарфоровая кукла – его мамаша. Ну да ладно!
        – Тебе не нужно ничего знать и ни о чем думать. – Женщина через стол протянула пузырек с прозрачной жидкостью. – В стакан ему подольешь.
        – Все вылить? – Брови девчонки вопросительно приподнялись.
        Жанна Викторовна засмеялась:
        – Можешь и все. Хуже не будет.
        – А потом?
        – Потом, как козленочка на веревочке, куда захочешь, туда и поведешь. А поведешь ко мне.
        – Зачем тебе это?
        – Извини, дорогая, не твое дело.
        – Что-то я не пойму: в чем моя выгода?
        – Но ты же хотела стать одной из нас? Вот и станешь. Договоримся.
        Эля радостно кивнула.
        – Да-а! Чуть не забыла. Мой тебе совет: на выпускной поскромней оденься. От этого только выиграешь. Надеюсь, пятнадцати тысяч рублей тебе хватит?
        – Еще косметика!
        Достав из сумочки кошелек, Жанна выложила на стол перед племянницей пять пятитысячных купюр.
        – Хватит, – констатировала Элька, пряча деньги в карман.
        – Тогда иди и сделай все как надо…
        Позднее утро. Территория гимназии
        Погода на удивление не подкачала, разделив с выпускниками и их родителями праздничные хлопоты выпускного и добавив в их ощущения толику счастья и радости.
        Когда уйдем со школьного двора
        Под звуки нестареющего вальса,
        Учитель нас проводит до…
        Началось! Выпускной!
        Вот уж действительно, многих одноклассников на прощальной линейке ожидал в некотором роде сюрприз. И сюрприз – это мягко сказано.
        На парковой вечеринке Сергея никто толком разглядеть не сумел: темно было. И сейчас в статном, спортивного телосложения парне, одетом просто, но со вкусом, на породистом лице которого выделялись умные глаза, трудно было узнать ботаника Рязанцева – вечно бледного заморыша, подверженного влиянию посторонних людей и неспособного защитить свои кровные интересы. Казалось, даже походка у него изменилась. Стала какой-то… грациозно-неторопливой, что ли? А вот улыбка прежняя, открытая. Однако нет-нет да и проскользнет в ней иной раз почти неуловимая тень снисхождения к собеседнику.
        – К-красавчик! – с шипением и придыханием извергла из себя Светка Богуславская, которая не так давно его глазенки грозилась выцарапать.
        Для самого Сергея, как и для многих выпускников-парней, последний день в стенах гимназии некоторым образом тоже явился сюрпризом.
        Половина выпускниц в такой знаменательный и погожий день выглядели гораздо старше своих лет, откровенность нарядов зашкаливала. Парни же, наоборот, по большей части напоминали неоперившихся щеглов.
        Пока Рязанцев, припозднившийся к началу мероприятия, пробирался через толпу родителей и зевак, он не сразу понял, о ком ведут речь двое мужчин в совсем еще не преклонном возрасте.
        – Полжизни пошло прахом… Я, оказывается, не в том классе учился, не в ту школу ходил и непонятно, на каком выпускном был…
        – Угу, – вторил ему другой, – раньше платья покупались в специализированных магазинах, а теперь в интим-шопах. М-да, дожили… Наряды ассоциируются только с торжественной сдачей звезды в эксплуатацию.
        Дядек поддержала женщина, громко, с возмущением заметившая:
        – Раньше это, – слово «это» она многозначительно выделила, – делали на свадьбах, вернее, после свадьбы, а теперь сразу на выпускном.
        На нее зашикали:
        – Ну и чего вы сюда пришли? Сидели бы дома!..
        – Может быть, девочки хотят отыграться после десяти лет строгих школьных правил.
        – Во всем меру знать надо! – не согласилась обиженная и оскорбленная, но, отвернувшись, не стала больше вступать в полемику.
        Прорвавшись через сплошное кольцо, Сергей осмотрелся. Действительно, перебор. Перестарались, и немало. Как-то раньше не обращал внимания на татухи одноклассниц. Или под одеждой их скрывали? Труселями из-под прозрачной материи платьев, можно сказать, напоказ светят… Паноптикум школьный! Но для молодых глаз приятный. Да и вообще – класс! На лицах улыбки, в руках букеты цветов, на одежде красные ленты с золотым тиснением «Выпускник».
        После поздравлений и вручения аттестатов, парами держась за руки, как в детском садике, под неусыпным контролем тающих в умилении родителей направились за школьную ограду. Кафешка, в которой отмечают выпуск, здесь совсем неподалеку.
        В зал вошли в приподнятом настроении. Столы ломятся от большого количества яств. Все проголодаться успели. Как последний штрих к прелюдии – или апофеозу, это уж кому как нравится считать, – несколько родителей расставляют бутылки шампанского на столах.
        Кто-то из взрослых промямлил:
        – Уберите бутылки, а то проверяющие нагрянут – будет скандал.
        Ага! Щаз! Никто и не пошевелился…
        Застолье, как и ожидалось, начиналось чинно и благородно – с добрыми словами, с тостами. Наконец добрались до танцев. Большая часть родителей рассосалась, оставив чадушек на попечение выборного комитета. А там – так уж случилось – ребята достали принесенную с собой водку. Как-никак взрослые уже! Алкашей в выпуске нет, а значит, можно по чуть-чуть. По их разумению, криминального в этом мало.
        – Серега, будешь? – предложил, на удивление Рязанцеву, Виталий Белов. Никогда особо с ним близок не был.
        Ребятки, прикрывая друг друга, злоупотребляли в толкотне, перед местом для танцев. Колокольчик опасности дилинькнул в сознании. Хотел сказать «нет», но этого и не потребовалось. Рядом как из-под земли нарисовалась Элька Степанова, девчонка из параллельного класса. Не девочка – мечта! На лице минимум косметики, одета со вкусом – в довольно строгий костюм светлых тонов и без излишеств.
        – Белов, отвянь! – объявила девушка.
        – С чего это?
        Не обращая внимания на всю компанию, она предложила:
        – Рязанцев, идем потанцуем, пусть они свой лонг-дринк сами употребляют.
        Сергей галантно вывел ее в круг, приобнял под медляк, повел в танце.
        Не успел опомниться, потому как готов к такому не был: Элька в полутьме той половины зала, где находился танцпол, прямо-таки нырнула под него, чуть ли не повиснув стиснутыми бедрами на его ноге, и плотно прижалась всем телом, а в частности слегка развитой грудью, к его телу, верхняя половина которого из-за расстегнутого пиджачка на стильном костюмчике была прикрыта лишь тонкой белой рубашкой… То, что теперь откровенно прикасалось к ритмично встречающей его плоти, вздыбилось, уперлось в ее мягкое, податливое…
        В медленно передвигающейся в полумраке зала толпе никто не обращал внимания на соседние пары. От тонкого аромата ее духов голова кругом пошла. Сергей дал волю прорезавшимся вдруг чувствам, переместил руки с Элькиной талии на податливые ягодицы… Ух!
        Вовремя музыка кончилась, а то бы, как бог свят, могло дойти и до казуса в самый неподходящий момент. Втираясь в нее всем телом, раздвигая ее крепенькие ножки напористой своей, он ведь уже и не осознавал, что творит, что пульсирующее естество вот-вот извергнет все, что в таких случаях полагается. С трудом отлип от своей партнерши, выскользнув из ее плотно держащих его рук.
        Нет, правда, вовремя от сладкого оторвался.
        Поблагодарил за танец, провел к подружкам из ее класса, сказав лишь:
        – Пойду выйду, воздухом подышу.
        Бочком, раздвигая плотную толпу, выбрался из зала, вышел из кафе на воздух, в вечернюю прохладу. Не успел отдышаться, как тут же рядом оказалась его темпераментная партнерша. Улыбнулась ему.
        Элька – дитя своего времени и одновременно продукт своего круга. Вращаясь в нем, она со своей еще не совсем взрослой внешностью в то же время превратилась уже в настоящего хищника. Маленького, но жесткого хищника, знающего себе цену и имеющего в жизни цель, отличную от местечковых желаний многих ее сверстниц, чаще всего выглядевших куда старше Эльки. Она и внешне не имеет признаков, присущих требованиям жестокого мира. С помощью тетки давно научилась прятать душу и защищать свой внутренний мир от всех вообще, включая родителей. Людям она точно помогать не будет, но никто об этом даже не догадается.
        Она и люди уже сейчас на разных берегах, и между ними течет река непонимания, страха, недоверия, боли и отчаяния. Но у нее есть желания, потребности, намерения, которые она хочет удовлетворять. И она найдет способы добиваться своего, тем более что приспособлена к возможной жестокости и соперничеству. Она становится женщиной, которая всегда добивается своего, не особенно стесняясь в выборе средств.
        – Чем это ты так против себя пацанов из своего класса настроил? – взяв его под руку, чуть прижавшись и заглянув в лицо доверчивым взглядом, спросила она Сергея.
        Он ответил понравившейся девчонке, которую знал, казалось, тысячу лет, и при этом в упор не замечал до сегодняшнего дня, но не стал вдаваться в подробности:
        – Было дело! Разошлись во взглядах на манеры и правила поведения. А с чего ты решила, что мы в контрах?
        – Услышала, что хотят в водку тебе какую-то гадость подлить, чтоб ты в неадеквата превратился.
        – Козлы! А ты, выходит, меня спасти решила?
        – Угу. Идем отсюда, – предложила подруга. – Или тебя что-то здесь держит?
        – Ни-че-го! – по слогам чуть ли не пропел Сергей. – Ты предлагаешь что-то конкретное?
        – Есть один вариант.
        – Тогда всё в твоих руках, и даже я! Веди!
        По прошествии получаса
        Двухкомнатная квартирка на шестом этаже, неподалеку от гимназии
        По правде говоря, поход в одну из теткиных квартир со своим сверстником Эльку не слишком прельщал. Она считала, что для постельных утех без дальнейшего продолжения отношений мужчина должен быть опытен и на порядок старше. Ровесники Эльку абсолютно не интересовали, другое дело – зрелый, опытный мужчина, который знает, как обращаться с девушкой, чтобы сделать ей приятно. Но… такой уж сегодня день, да и теткино предложение скрашивало все недостатки спланированного контакта.
        Минут через двадцать они зашли в подъезд многоэтажки. На лифте, в котором умудрились нацеловаться, поднялись на шестой этаж. Ключом отперев дверь, девушка пропустила Сергея вперед.
        – Заходи. В комнату проходи. Я сейчас. Посмотрю, что в холодильнике есть.
        Вскоре девушка с разочарованием на лице вошла в гостиную, держа в руках запотевшую бутылку с красочной наклейкой и фольгой на пробке и горлышке. Чуть ли не пожаловалась:
        – В холодильнике только шампанское. Радует, что хотя бы холодное.
        – Нормально. Только шоколадными конфетами его закусывать не слишком приятно.
        – Постой! – встрепенулась она. – Я знаю, где может быть кое-что поинтересней! Сейчас коктейльчик сотворим.
        Отвернувшись, почувствовала совсем рядом за спиной Рязанцева. Ничего необычного в таком его поведении нет. Мальчик-одуванчик. Может, он и целовался сегодня впервые? Хотя нет!
        На стильной, исполненной мастерами под старину стенке, отливавшей янтарем лакового покрытия, девушка отодвинула стекло вбок и, нажав на неприметный запор, добилась того, что скрытый механизм заставил вроде бы монолитную резную вставку, сделанную для красоты, отщелкнуться, явив взору проем глубокой ниши. В этой нише, как в пещере АлиБабы, находились разные разности, включавшие в себя и инкрустированные шкатулки, и красочные коробочки.
        – Вуаля! – Элька ладошкой картинно указала на тайник. – Что будем пить?
        Сергей отвел взгляд от лебединой шейки юной нимфы, за которой, чего греха таить, сейчас бы поперся на край света. Глянул внутрь захоронки.
        – Жесть! – без особого пиетета проронил он.
        Иностранное пойло самой высокой пробы в два ряда выстроилось у стены. Взгляд скользнул по стеклу, наполненному жидкостями разного цвета, и упал на…
        Чтобы быть успешным, современный человек должен уметь удерживать в памяти огромное количество информации. Никакие записные книжки, заметки и напоминалки в смартфонах не способны охватить все. Особенно если дело касается некоторых мелочей. Они могут быть не только визуальными, но и вкусовыми, слуховыми, а также обонятельными, двигательными и тактильными.
        Когда Рязанцев заметил заинтересовавший его предмет, он уподобился сороке, поддавшейся волшебству притяжения лучика, блеснувшего на понравившейся ей вещи: она не может себя перебороть, хватает эту вещь и тащит ее в гнездо.
        Взгляд его упал на обложку роскошной старинной книги. Именно она первоначально и привлекла его внимание. Машинально он схватил ее в руки. Оформление фолианта и нежность зеленого бархата привели его в непонятный восторг, а когда он открыл страницу, у него вырвался возглас:
        – Гримуар! Настоящий?
        – Положи на место! – возмутилась подруга. – Книжка дорогая, и в руки ее брать запрещено.
        – Кем?
        – Хозяйкой квартиры.
        Сергей с неохотой положил книгу на место. Понял лишь, что подобную рукописную диковинку он в руках когда-то уже держал, знал, для чего она предназначена, вот только где и когда это могло быть, из памяти выветрилось. Прямо эйдетизм в чистом виде какой-то.
        Элька мгновенно успокоилась.
        – Так, что выбираешь?
        – Сама подбери, на свой вкус. Хозяйка не обидится?
        – Не бери в голову. С ней сама разберусь. О! Мартель! Сойдет?
        – Более чем.
        – Тогда шампанское открывай и коньяк тоже.
        – Убойная смесь получится.
        – То что надо.
        – Хочешь меня соблазнить?
        – О да! Хотя тебя и соблазнять не нужно. Вон в штанах хозяйство уже давно к работе готово, я ведь не слепая.
        – Ну т-ты…
        – Налил? Иди руки помой и умойся. Будем к оргии приступать.
        – Понял, не дурак!
        Сергей вышел в коридор. Уже за дверную ручку взялся. И вдруг интуиция, поганка такая, проснулась. В сознании промелькнуло чувство опасности. Мягким кошачьим шагом вернулся. Отклонив дверцу платяного шкафа, так удачно поставленного в проходной комнате, он наблюдал в узкую часть зеркала за манипуляциями девчонки, вылившей в его хрустальный стакан какую-то жидкость из пузырька.
        Животные чувства говорили о неправильности происходящего. Праведное отвращение прокатилось жаром по телу. Он подумал: «Однако жить в этом мире совсем не скучно. Зачем ей это нужно?»
        Услышал:
        – Ну, где ты там пропал?
        Откликнулся:
        – Уже иду!
        Когда входил в комнату, еще не решил, как поступить, а встретив призывный взгляд на добродушном, честном лице девушки, понял: неплохо бы выяснить подоплеку такого интереса к своей скромной персоне. Кому он стал так интересен? Но чтобы все получилось, милую Эльку, никогда ранее не обращавшую на Рязанцева особого внимания, следует расслабить.
        – Пьем?
        Смотри, как торопит! Он кивнул, предложив:
        – Только залпом и до дна!
        – Согласна.
        Девушка запрокинула стакан, большими глотками потребляя смешанный алкоголь, одновременно взглядом пытаясь проследить, как гость глотает смешанный напиток. Сергей лишь на начальном этапе сделал видимость, что пьет коктейль, а между тем, улучив момент, через плечо выплеснул содержание стакана себе через плечо, похоронив жидкость в толстом ворсе ковра, полностью заглушившего звук.
        Выпив, оба молча стояли и будто впервые рассматривали лица друг друга. Элькины глаза пошли влажной поволокой. Из-за возбуждающего напряжения, отчасти по причине выполненного задания, отчасти, может быть, от выпитого алкоголя, или, может, даже от мужского запаха Сергея, низ ее живота свела приятная судорога. Она хотела что-то сказать, но лишь выдохнуть успела. В ту же секунду Сергей обнял ее, жадными горячими поцелуями покрыл ее губы и шею, заставив вообще ни о чем не думать.
        Как через туман она услышала его шепот:
        – Господи, как же ты сладко пахнешь…
        Еще вполне соображая, чего сама хочет, она подумала: «При чем здесь господь? Духи не подделка какая – настоящая Франция из теткиных запасов».
        Вцепившись в парня, она смогла рассупонить ремень и расстегнуть ширинку на брюках. Платья с нее он снимать не стал; задрав подол, ладонью добрался до трусиков. От этого не совсем нежного прикосновения она почувствовала мокрый след на внутренней стороне бедер – потекла.
        Резко развернув девушку и облокотив ее на кресло, он вошел в нее со второго раза – быстро и резко. Выбрав равномерный такт, задвигался, лаская руками, проникшими под блузку, упругую грудь, заставляя девушку стонать чуть ли не до крика.
        Как ни странно, она услышала сказанное им:
        – С-сейчас…
        Поняла. Высвободившись, быстро встала на колени и засунула член себе в рот. Последние рывки – и теплая жидкость полилась Эльке в полость рта.
        Закончив, Сергей поднял девушку с колен и усадил в кресло. Торопливо застегнув молнию на брюках, он потянулся к бутылке, плеснул в стаканы коньяк. Протянув подруге стакан, чуть ли не приказал:
        – Выпьем!
        Элька выпила и с каким-то неясным интересом посмотрела на Рязанцева, словно чего-то ожидая.
        «Это она что, ждет, когда я от гадости, что она в стакан подлила, кони двину?»
        – Курить хочу! – нервно сообщила девушка Сережке.
        «Ага! А взгляд, ждущий чего-то иного, кроме сигареты».
        Вот теперь расслабленную Эльку, ожидавшую итога своих трудов праведных, нужно срочно переключить на что-то другое, а между делом выведать главную буржуинскую тайну: кто и зачем заказал?
        – Хочешь, фокус покажу? – предложил он.
        Элька, раскованно улыбаясь, подтянула ногу на кресло, демонстративно открыв лоно и явно не стесняясь Сергея. Кивнула:
        – А давай!
        Чуть наклонившись над девушкой, расслабленно сидевшей в кресле прямо напротив его, Сергей протянул к ней руки, коснулся нежной кожи и снял с ее шеи цепочку с крохотным кулончиком, на свету сиявшим искорками бриллианта. Раскачал маятником.
        – Глазами следи за камешком.
        – Угу!
        – Тик-так, тик-так! Чувствуешь, руки немеют? Тик-так…
        Понял, что все у него пошло не так, как планировалось. Нет, начальный этап без сучка и задоринки, как по-книжному написано было, вышел. А вот дальше… Что он не так сделал? Ведь по интернету много раз видел, как гипнотизер вводит человека в транс, а затем погружает в сон. Сложно? Да! Почему? Да потому, что личного опыта ни капли нет! Да и на ком ему тренироваться было? На Стефании?
        Мысль о том, что у него может получиться, пришла не так давно. Просто наваждение какое-то, смешанное с хо-телками. А чего? Теорию фокуса Сергей разве что не зазубрил. Сейчас такой лакомый случай представился, что грех не воспользоваться. Жалко только, что сама подопытная об этом ни сном ни духом не ведала. Что это с ней?
        Сначала умиротворенное лицо девушки по непонятной причине стало наливаться краской болезненного румянца. Элька с испугом смотрела уже не на кулон, а на парня, который вместо того, чтоб затащить согласную на все девушку в постель и заняться с ней сексом, разыгрывает из себя доктора Менгеле.
        Жар, пульсируя, постепенно разливается по телу. Он опускается к плечам, движется вместе с ритмом сердца по сосудам. Затравленно-боязливо наблюдая за мимикой доморощенного фокусника, на котором отражался испуг пополам с неподдельным интересом, она подумала: «Если это смерть, то она намного мучительнее, чем описывают в любовных романах».
        Действительно, все происходит именно так, как этот балбес Рязанцев ей и обещал. Руки занемели. И не только руки. Пошевелиться не может. Закричать не получается. Казалось, язык во рту раздулся и присох к нёбу. Дальше – больше. Несмотря на все испытываемые неудобства, в мозгу наступило безразличие ко всему, что происходит вокруг. Ее разум был словно опьянен, она еле открывала глаза, веки стали тяжелыми, а сознание – сознание ускользало.
        Элька закрыла глаза и провалилась в пустоту.
        Сердце, как мотор на обедненной смеси, стучит бешено и звонко… Этот звон в мозгу. Сергей пытается реанимировать девчонку, так глупо согласившуюся на эксперимент.
        – Да проснись же!
        Вынырнув из мучительного удушья, Элька делает глубокий вдох, потом еще, еще… На периферии сознания до ее слуха доходят слова:
        – Молодец! Дыши, дыши!
        Когда открывала глаза, время растянулось. Парализованное болью тело какое-то время жило своей собственной жизнью, потом боль ушла, и Элька понемногу стала приходить в себя. Осознала, где находится и что в квартире она совершенно одна, устало потянулась к бутылке, стоявшей на столике рядом с ее креслом, налила почти полный стакан виски, изначально выставленного для этого олуха Рязанцева, выпила крепкое пойло, как воду.
        – Ф-фух! – выдохнула гнусное алкогольное послевкусие. – Что это было?
        То, что незадачливый ухажер, этот фокусник недоделанный, смылся, ее нисколько не заботило, не удивило и даже обрадовало. Не нужно стало по заданию тетки лишний раз ноги раздвигать.
        Элька усмехнулась, окончательно поняв, что здорова, что ничего не болит. Взяв в руки смартфон, нашла в нем нужный контакт, сделала вызов.
        – Слушаю!
        – Привет, тетушка! – с характерными пьяными нотками в голосе поприветствовала она Жанну.
        – Как все прошло? – спросила та.
        – Супер! Не поверишь, он классно трахается. Сама не ожидала.
        В ответ та не сдержалась, сказав:
        – Шлюха малолетняя!
        – От кого я это слышу, дорогая тетя?
        – Он рядом с тобой?
        – Сбежал твой Рязанцев. Вырубил меня и сбежал. Ты мне за мои мучения должна будешь!
        – Как сбежал?
        – Думаю, что ногами. Точно не знаю, не видела. В отключке была.
        – Ты в его стакан то, что я давала, подлила?
        – Ага!
        – И что?
        – Выпил. И, как видишь, на него не подействовало.
        – Ожидай. Сейчас приеду. Не вздумай лечь спать.
        – С чего это мне спать ложиться?
        – Ночь на дворе.
        – Ночь? – Элька посмотрела на задернутые плотные шторы на окнах. «Это ж который час?»
        Глянула – второй час ночи. Без какой-то особой злобы подумала о Рязанцеве, имея в виду то, что он сделал: «Урод!»
        Жанна прискакала на квартиру к трем ночи, когда незадачливая выпускница гимназии уже накачалась вискарем в хлам и могла лишь бессвязно отвечать на наводящие вопросы.
        – Как он мою книгу назвал?
        – Гримар.
        – Гримуар?
        – Точно!
        – Занятный юноша. А тебя, значит, загипнотизировал? Что чувствовала?..
        Ни Жанна Викторовна, ни сам виновник всего того, что он продемонстрировал в квартире ведьмы, даже помыслить не могли, что тот гипноз, которым так неумело воспользовался Сергей, несколько отличается от классического земного. Это был боевой гипноз, которому наставник обучал Сергея для ситуаций встречи с нечистью…
        – Занятный юноша, – повторила Жанна.
        Нет, она не ошиблась. И это теперь стало ясно в полной мере. Этот мальчик непрост. Осталось выявить потолок его потенциала, а для этого познакомить его кое с кем и понаблюдать со стороны…
        Часть вторая
        Степного коня на конюшне не удержишь
        Высоко в небе висел золоченый диск убывающей луны, посылавший на Землю свои туманные лучи, в свете которых старый некрополь, находившийся не слишком далеко от МКАД, казался сравнительно небольшим. Здесь уже лет тридцать как никого не хоронят.
        Она припарковала машину возле центральных ворот, к которым подходила асфальтированная дорога, вся в ухабах и выбоинах. Через кованую калитку, проскрипевшую на давно не смазанных петлях, вошла за ограду, под запущенную сень, наверное, вековых деревьев. По обе стороны широкой аллеи располагались старые могилы, вычурные памятники на которых смазанными контурами просматривались под призрачным светом ночного светила. Над ними вырос уже настоящий лес, местами казавшийся непроходимым.
        Продефилировав метров сто, она сошла в боковушку и пошла по узкой замысловатой дорожке мимо утопающих в зелени и темноте старых склепов и памятников. Здесь, под тяжелыми гранитными плитами, которые в силу заброшенности кладбища едва-едва проглядывали из высокой травы, под статуями различных скорбящих ангелов и просто под высокими пирамидальными монументами покоились вечным сном люди попроще. Она шла, исподволь разглядывая надгробья, выискивая то, что по приметам должно соответствовать требованиям намеченного действа.
        Жанна Викторовна, невысокая, не лишенная изящества, еще сравнительно молодая женщина, сейчас не боялась чужого внимания, включая внимание потусторонних сил, а потому не прятала жестокого взгляда и холодного изгиба губ. Плавно, как нацелившаяся на птичку кошка, она ступала по когда-то непонятно кем протоптанным дорожкам. В этот момент трудно было поверить, что кто-нибудь захотел бы приласкать ее, проявить нежность и дождаться ответной нежности от нее.
        Жанна Викторовна – ведьма. Таких, как она, в народе называют черными. И действительно, она относится именно к такому классу ведьм – чернее не бывает. Хотя ведьмовское сообщество так же разномастно, как и у обычных людей, не владеющих какими-либо запредельными знаниями и умениями.
        Вот она – могилка, обособленная от остальных. Не так чтобы на отшибе находится, но и не рядом с другими. И обойти ее можно со всех сторон света белого.
        В колдовском манускрипте обо всем этом прописано четко: «Коль калитка закрыта, не открывай, ищи ту, что без калитки или с открытой калиткой. Поклонись той могилке низехонько, да можно не раз, а несколько. Да поздравствуйся с покойником, попроси прощеньица, что тревожишь его сон-полсон непробудный. Встань, глядя на запад-сторону, читай над могилой заговор. Как скажешь слово перво, бери с могилы землицы левой рукой. Держи руку в кулаке, пальцев не разжимай. Дочитаешь по первому разу, встань лицом на юг; дочитай по второму разу на восток; читай по третьему разу и бей поклоны, смотри на север. Поклон в конце клади трижды. Калитку закрой. Домой иди не оглядываясь, не разговаривая…»
        А просить было о чем. Ох, было! Задумала парня под контроль взять, а мальчишечка намеченный, видать, непростой. Ой непросто-ой! И потому лишь старое колдовство, по крупицам, можно сказать, по крохам собранный с одежды племянницы биоматериал, помощь собственного большачонка, по обоюдному договору присосавшегося к своей носительнице и, естественно, помощь Повелительницы Ночи сию преграду сокрушить смогут. Не могут не сокрушить!
        В книге ведьмовской мудрости о силе Великой Повелительницы недвусмысленно говорится: «Давным-давно, очень давно, так давно, как только смертный себе представляет, мир спал вечным сном в объятиях ночи. И вот в темном и черном чреве пустоты зародился Дух, Дух проснулся и облекся в Душу – Душу Великой Повелительницы Ночи.
        Шаги ее стали первым ритмом творения, ее танец закрутил и закружил пустоту и создал сердце. Именно этот первый стук сердца стал звуком, стал ритмом, стал силой, стал бесконечной любовью. Кружась в танце, Душа Повелительницы создала материю и дыхание, раскрылись глаза, а от глаз появились краски. В танце и в любви был создан мир и все сущее.
        И целое разделилось надвое. И одна стала двумя с разными лицами, с разными Душами, но с одним Духом – Духом Великой Матери. И стало у одного имени два. Они вскормили грудями своими злаки, деревья, зверей. Вдохнули в них жизнь от дыханья своего, дали душу каждому пробивающемуся ростку жизни.
        Одна Мать в чреве своем вынашивала, на белый свет детей своих отдавала, вторая, яко корова, небесным молоком вскармливала, живой водой из великого сосуда жизни напаивала. Одна со щитом в мир приходила, врата для Солнца создавала, вторая – лучами глаз своих, как стрелами, утробу первой семенами наполняла, и увеличивалось многообразие ростков жизни.
        Давая жизнь, она, однако, и смерть давала тоже, врата для Звезд, Луны открывая. Как Луна каждодневно купается в водах жизни и возвращается в мир обновленной, как Луна каждый месяц умирает и рождается, так и души всех живущих возвращала из Смерти, из Мрака с новыми силами.
        Две богини с разными душами, с разными лицами, но с одним духом Великой Матери Вечности, Матери Времени и Порядка, Дочери Хаоса, и разделили мир надвое. Как два начала, что образуют силу мира, – то Свет и Тьма. Друг друга обгоняют обе: Свет делается Тьмой, Тьма – Светом. Одна ночами и с мечом на диком Ветре-Вихре мчится иль ходит по ночному лесу, купаясь в лунном свете. При свете дня другая по полям гуляет, щитом своим нас, детей своих, ограждая.
        И звери сняли шкуры, на ноги встали. Им в дар к душе был даден Дух – Дух Повелительницы Ночи!
        Сложились уста и разомкнулись – и пронесся звук; звук стал слогом, слог – словом, и имена богинь услышал мир!
        Одна дала любовь и страсть. Другая – ревность и ненависть.
        Одна дала прощение. Вторая месть в сердца вложила.
        Их две – Дух один и два лица. И дали они людям чувства, разум дали, богов и духов миру подарили, заклятьям научили и требы класть! И дочерей своих к Великой Книге Таинств подпустили! Читайте и учитесь у природы.
        Их две – Дух один и два лица, два имени в одном. То День и Ночь. То Лето и Зима. То Жизнь и Смерть».
        Выбранная Жанной сторона – темная. Она приверженка Ночи, и на этом поприще добилась немалого…
        Возвращалась. Шла не оглядываясь. Издали за спиной заслышала вой. Остановилась, прислушиваясь.
        – Чтоб тебя черт побрал! – возмутилась вслух, даже зубами от расстройства скрипнула.
        Примета плохая…
        Попытка заглянуть в себя. Сергей Рязанцев
        А жизнь-то, в общем, налаживается. После выпускного несколько дней прошло. В режим вошел – облегченный, больше на каникулярный похожий, но все же режим. Подтверждение о том, что по баллам в институт на бюджет прошел, еще до выпускного получил. Теперь вот время было документально все оформить и до начала занятий отдыхать от трудов праведных, в самом себе поковыряться. А непоняток все больше набиралось. Что-то с ним не так, а вот что – умереть не встать – ясности никакой. И главное, спросить не у кого.
        В зеркало глянет – фейс точно его. Вот только почему простоватое выражение на лице поменялось? А еще привычная худоба, костистость убралась. Щеки жиром не заплыли, но контуры сгладились. И глаза… Взгляд изменился. Цепкий. Оценивающий. Слегка насмешливый, будто в зеркало не на себя любимого смотрит, а на человека со стороны. При этом, изучая все перемены, произошедшие с ним, спокоен как удав.
        Про мышцы на всем теле и разговора нет. Такое ощущение, что он в «качалку» лет восемь ходил и смеси ложками жрал не запивая. Не Шварценеггер, конечно, под кожей мышцы – сплошные жилы, на животе – рифленка, как на стиральной доске, былой сутулости и в помине нет, но все же…
        И снова здорова! А тату откуда взялась? Ну откуда? Ладно бы что-то стильное наколол или накололи. А то ведь даже не иероглифы, не руны! Рисунок с буквицами… Н-да! Информации нет!
        На все остальные неразрешенные вопросы ответов тоже нет. Вот почему каждое утро добрый мальчикодуванчик ни свет ни заря как ужаленный подскакивает, а поднявшись, норовит на зарядку сбежать? Так ведь и последующие действия напрягают. Чувствует, что пробежки ему мало, а разминка превращается в чуждый для него комплекс физических упражнений, проводимых на автомате мышечной памятью. Он что, ушуист какой? Боец смешанных единоборств подпольный? Нет. То, что его тело, помимо сознания, на спортивной площадке вытворяет, на китайскую гимнастику не похоже.
        Собачники – это те, которые ранние птахи, выгуливающие своих четвероногих питомцев так, чтоб на работу пораньше успеть, – глазеют на новоявленного спортсмена с неподдельным интересом. Не часто увидишь, чтоб человек так над собой измывался, выкручивая тело как гуттаперчевый, при этом наращивая скорость движений, финтов и уклонений. Попробовал раз забить на утренний моцион – пожалел об этом. Весь день насмарку. Скучно и грустно стало, даже информация из соцсетей по интересующей Сергея теме серой показалась. Вот то-то и странно!
        Засыпая после насыщенно прожитого дня, решил: с таким положением дел мириться нельзя, нужно что-то предпринять, и чем быстрее, тем лучше. Вон в центральной библиотеке умных книг по психологии сколько! Если ко всему, с ним происходящему, с умом подойти, уверен: хоть какой-то ответ найдется. А если ничего не делать, запросто и в дурку загреметь можно.
        Сон мягким покрывалом укрыл сознание, заставил расслабиться.
        Девять часов утра. В окрестностях родного района. Рядовое кафе, мимо которого иной раз прошел бы и не заметил, что оно есть
        Утро само по себе оказалось для Рязанцева неожиданным. На удивление поздно проснулся, услышав, что пришедшая Стефания Германовна гремит в прихожей ключами. Ну а кто еще?
        Глянул на часы. «Ё-о-о! Вот это я поспал! Девять с копейками. Опять весь день плющить будет».
        На ноги подхватился. Вспомнил: «В библиотеку!»
        Сам себе не мог объяснить, почему сознание, каждое утро в один и тот же час толкавшее его на спортплощадку, вдруг изменило обычному для себя распорядку, заставив проспать. Выйдя из дома, привычным путем направился к станции метро. Пройдя две сотни метров, на перекрестке вдруг почувствовал сильное желание перейти дорогу и свернуть направо. Неосознано подчинился, решив с библиотекой разобраться позже.
        Асфальтированные ровные тротуары в этом районе были обсажены старыми деревьями. Сергей просто брел, казалось, не разбирая дороги, и через какое-то время, миновав небольшой проход между пятиэтажками, свернул, вскоре очутившись перед дорожной магистралью, по обеим сторонам которой кипела повседневная жизнь мегаполиса. Городские высотки, металлическая ограда сквера с запущенной зеленью кустарников за ней, магазины с красочно оформленными витринами, кафешки, у которых по летней поре столики вынесены на тротуар. Народ, частично в масках на лицах, частично без них, деловито снует по своим делам, создавая привычное мельтешение московского быта.
        Он осмотрелся. На ум пришла запоздалая мысль: «Какого черта?.. Что я здесь забыл?»
        Мысль пришла и как-то быстро выветрилась. Захотелось зайти в помещение частного общепита рядом с тем местом, на котором встал и задержался. Нет, он не был голоден после утреннего чая с рогаликом, которые ему навязала домоправительница, но о чашке кофе подумал.
        Противореча всем позывам, ломая через колено глупую хотелку, сделав над собой усилие, он зашагал мимо столиков на тротуаре, заполненных посетителями на четверть посадочных мест.
        Не тут-то было. Сергей, словно вкопанный в асфальт столб, встал на месте, ощущая под ложечкой странный легкий дискомфорт. Вроде бы услышал… гм, отчетливый голос. Или показалось?
        Обернулся. Нет, это не из кафе окликают. Да и окликать-то некому! Официантка в униформе заведения, клиенты, по большей части молодежь. Лица незнакомые…
        Голос вновь зазвучал и как бы в глубине мозга прошелестел. Был он какой-то отдаленно знакомый, чем-то неуловимо узнаваемый. Вот только чем? Тембром. Да-да! Именно тембром.
        «Зайди в кафе».
        Вслух просил:
        – И что будет?
        Ответа не последовало.
        Ладно!
        Вошел. Зал не отличался особой привлекательностью. Стойка кафетерия со всеми атрибутами заведения и полками на стене. Людей за столиками так же, как и на улице, мало, но они все же были. Он уселся за пустовавший стол у окна, а дождавшись официантку, заказал чашку кофе.
        – Дальше-то что?
        Голос молчал. Глюки?
        Он сидел, маленькими глотками отпивая невкусный кофе, будто номер отбывая. В душе не ругался, а лишь над собой подсмеивался. Это он сейчас вроде обычного юродивого выступает, что на паперти у церкви подвизается. Ага! Юродивые тоже вроде как со стороны голоса слышат. Народ на Руси их испокон века еще блаженными называет. Он тоже блаженный?
        Примерно минут через пять в зал вошли двое молодых парней, внешне постарше Сергея. Осмотревшись, решили, что оптимальный вариант – расположиться за столиком одиночки.
        – К вам можно подсесть? – спросил с виду помятый, скорей всего не проспавшийся после алкогольного опьянения крепыш среднего роста, одетый в клетчатую рубашку и джинсы. – Не помешаем?
        – Присаживайтесь, – кивнул Рязанцев, поморщившись от запаха явного вчерашнего выхлопа.
        Напарник обратившегося с просьбой – очкарик лет двадцати пяти, росту невеликого, одетый столь небрежно и разностильно, что за милю узнавался ботан-зубрилка.
        Еще ничего не заказав, они выставили на стол ноутбук и, запустив его, оба стали пялиться в открывшийся видеоролик, лениво перебрасываясь словами. Так уж получилось, что Сергей со своего места мог частично видеть «картинку» на экране ноута. Интерес возник из-за того, что на видео, на котором видна была комната в серых тонах, будто видеокамера снимала ее ночью с минимальной подсветкой, ничего не происходило, но неожиданные соседи по столику смотрели на экран так завороженно, будто там действительно кино показывали.
        «Странная пара», – подумалось Сергею.
        – Вот… сейчас! – произнес ботан. – Который раз пересматриваю и поверить не могу.
        Сергей чуть отклонился в сторону и увидел, как балконная дверь в комнате самопроизвольно открылась, будто ее толкнул кто-то невидимый глазу.
        – Видел? – спросил ботаник.
        – Ага!
        – Это не все. Вот еще…
        Сергей смог разглядеть, как стоявшая на столе ваза, опровергая законы тяготения, поднялась в воздух, зависла на некоторое время, после чего резко полетела вперед, а дальше изображение исчезло.
        – Сволочь! – отвлекшись от экрана и хлебнув остывший кофе, изрек очкарик. – Это он ею камеру расхреначил. – Он закрыл крышку ноута, перевел взгляд на приятеля, спросил: – Понял теперь, что это не фикция?
        – Согласен. Когда запись прислали?
        – Сегодня утром. – Очкарик оглянулся по сторонам, никем из присутствующих особо не заинтересовавшись. – Ну и чего? Долго нам еще ждать?
        – Я откуда знаю? Для самого загадка. Я же тебе уже говорил. Вскочил сегодня с постели ни свет ни заря после вчерашних отмечаний Лилькиной днюхи. Вспомнилось во сне, что вчера за столом условился с кем-то из наших о встрече здесь именно в это время.
        – С кем?
        – Хоть убей, не помню… Выветрилось!
        – Пить надо меньше, Валера.
        – Так получилось.
        – Ладно, подождем.
        В кафешку вошли двое, мужчина и женщина.
        – Они?
        Помятый Валера помотал головой:
        – Не-е. Издеваешься? Эти точно не из наших… Может, пивка?
        – Ага! Скоро Буров подъедет. Если забыл, напомню: у нас вызов.
        – Ну да, – как-то обреченно произнес ничего не помнящий.
        Сергей не сдержался, спросил:
        – Ребята, прошу прощения. Я тут краем глаза ваше видео глянул. Стесняюсь спросить: а это что было?
        Парни, не сговариваясь, пристально уставились на незнакомое обоим лицо Рязанцева. Очкарик явно пытался понять, кто перед ним, второй же болезненно таращился на Сергея, как на помеху в мыслительном процессе. Наконец очкарик первым разродился на ответ:
        – О полтергейсте что-нибудь слышал?
        – Читал.
        – Вот это он самый и наблюдался.
        – Где это вы его заснять умудрились?
        – Места надо знать.
        – А вы, значит, эти места знаете?
        – Естественно.
        Валера, наконец-то реализовавшись в теме, подхватил нить разговора:
        – Мы знаем. Потому как мы охотники на привидений.
        – Шутите? – с сарказмом в голосе предположил Сергей.
        – Ну ты же сам видел!
        – Да я толком ничего и не понял.
        – Это потому, что не в теме, – хмыкнул ботаник. – Сам-то кем будешь?
        – Меня Сергей зовут…
        – Геннадий.
        – Валера.
        – Рад знакомству.
        Ботан еще раз переспросил:
        – Ты сам-то по жизни кем будешь?
        – Только что школу закончил и в вуз поступил.
        – Мы тоже студенты, со дня на день диплом получим. А привидения – это хобби.
        – Я слышал, у вас какой-то вызов? С собой возьмете?
        – Это может быть опасно, – подбоченился Валера, почувствовав себя в чем-то круче малолетки, по странной прихоти случая оказавшегося с ними за одним столиком.
        – Ничего!
        – Сейчас к кафешке наш обуревший руководитель на транспорте подъедет. Буров Сергей Палыч. Вот с ним и решай.
        – Понятно.
        Девять тридцать две утра. Поездка в другой район. Квартира с сюрпризом на тринадцатом этаже
        Буров – мужик в полном смысле этого слова. Лет сорока с хвостиком, кряжистый, видно, что силушка в теле играет, но отнюдь не добряк, а расчетливый куркуль, нашедший золотую жилу в деле противостояния с потусторонним миром привидений. Как определил для себя Сергей, в сложившемся коллективе старший действительно оказался бурым, вернее, обуревшим.
        Узнав, что Сергей желает познакомиться с деятельностью охотников за привидениями, Буров отказывать не стал, согласился взять с собой. Решил для себя: «Чем черт не шутит, может, прибьется к коллективу, глядишь – новобранец готов».
        Уже крутя баранку руля, перебираясь по запруженным улицам из одного района столицы в другой, Буров успел вставить пистон обоим любителям языком на сторону потрепаться. В зеркало заднего вида он оценивающе поглядывал на Рязанцева и наконец вопросительно констатировал факт его пребывания в салоне авто:
        – Студент, говоришь?
        – Только на первый курс поступил, – еще раз сообщил Сергей.
        Хохотнув, Сергей Павлович обозначил свое отношение к учебе в вузе:
        – Ну и зря!
        – Это почему же?
        – Сейчас образование не в почете. О его надобности больше бла-бла-бла из дурацкого ящика трындят, чем на самом деле в профессионалах нуждаются. Сам посуди: у всех наших власть предержащих наемный персонал по обслуживанию дома получает намного больше, чем обычные простые россияне на полях и заводах, в школах и больницах… Далеко ходить не надо. На моих глазах выросли два парня. Один семь лет отучился и теперь лечит людей за сорок пять тысяч рэ на руки. И заметь, это при дополнительной нагрузке к ставке. Как? Нормально?
        – Если семейному, то маловато, – подытожил Сергей.
        – Вот-вот! А другой, его одноклассник без образования, возит чиновника из администрации и деньги не считает. Х-ха! А ты – учиться! Ну да дело твое. О! Подъезжаем! Вон и Марыська нас встречает.
        Через стекло Сергей разглядел одетую в женский комбинезон, не лишенный всяких модных тонов и полутонов, длинноволосую брюнетку с правильными чертами лица, скучающим взглядом встречавшую их подъехавшее авто.
        Водитель первым вышел из машины, поинтересовался:
        – Заждалась поди?
        – Не очень, – красивым грудным голосом ответила та.
        – Пробки, мать их так! Как обстановка?
        – Хозяйка волнуется, что, мол, не приедете. Энергетический мерзавец ей квартиру в наем не дает сдавать. Вон и камеру разбил. Я вам видео пересылала…
        – Смотрел.
        – Деньги заплатит после того, как лично убедится, что квартира свободна, – подытожила девушка.
        Встав у машины на проезжей части дороги и подняв голову вверх, Буров осмотрел многоэтажку, как бы примериваясь к ее покорению с наружной стороны.
        – Какой этаж?
        – Тринадцатый, – ответила девчонка, с интересом поглядывавшая на новичка.
        Заметив этот взгляд, бригадир вспомнил о парне.
        – Знакомься, Маришка! Это Сергей. Можно сказать, стажер. – Он оглянулся и подогнал основных своих боевиков: – А вы чего встали? Багажник открывай и разгружайся. Стажер, помогай. В лифт все заносите и поднимайтесь, а мы с хозяйкой, пока суд да дело, финансовый вопрос утрясем. Идем, Марыська, они тут и без нас справятся.
        Пошла разгрузка. Быстро и с пониманием, что как вытаскивать и куда укладывать, опустошили багажник.
        Рязанцев с разочарованием произнес:
        – Да-а-а!
        – А ты чего ждал? – рассмеялся Валерка. – Что мы с Генкой сейчас пару протонных блоков достанем?
        А ведь действительно! Чего он ожидал? Они же не киношные герои.
        – На самом деле для обнаружения эктоплазменных сущностей требуется не так уж много приборов, – пояснил Геннадий, нагружаясь аппаратурой. – Измеритель электромагнитного поля, пара чувствительных микрофонов, сканер радиочастот с возможностью записи эфира, камеры, термометр и барометр. Все самопал. Готовы? Тогда пошли.
        Поднявшись на этаж, Сергей вскоре понял, что команда Бурова, состоявшая из четверых человек – троих мужчин и молодой девушки, – прибыла по вызову на место, которое облюбовал для себя беспокойный дух.
        В идеале сильные, ловкие, умелые ребята, чуть ли не в лиге защиты добра и справедливости с малолетнего возраста состоящие, призраков выявляют пачками – по десятку на дню. На самом деле команда профессионалов – это оборотистый мужик, по верхам начитавшийся спецлитературы, два студента-выпускника и молодая девушка, второкурсница медицинского училища. Не бог весть какие специалисты, но за обещанные премиальные других таких для поиска темных сил в одном из спальных районов Москвы днем с огнем не сыщешь.
        Рязанцев в этой ситуации шел обыкновенным прицепом. Тупо не понимал, куда и зачем суется, но любопытство… оно, как известно, сгубило кошку.
        Взрослому человеку, отягощенному полным набором всевозможных знаний, поверить в существование потусторонних сил сложно. Но это до тех пор, пока жареный петух в одно место не клюнет. Тогда – да-а, во все что угодно поверишь. А чтоб проблему решить, еще и деньги, какие попросят, отвалишь.
        Хозяйка квартиры, дородная тетка, судя по всему, находившаяся на грани нервного срыва от вставшей в полный рост проблемы с жилой собственностью, в существование барабашки не просто верила – знала: эта гадость на самом деле есть, и она, поганка такая, оккупировала ее квартиру.
        Подозрительно оглядев подошедший контингент вызванной ею бригады, она перевела взгляд на Бурова и поинтересовалась:
        – Сергей Палыч, а они точно профессионалы?
        – Вы о чем, уважаемая Зоя Федоровна?
        – Молодые слишком! Особенно тот, – указующе мотнула она головой на Рязанцева.
        – Не волнуйтесь. Справятся. А конкретно тот молодой человек – наш стажер. Подай, принеси, придвинь! Все с этого начинают.
        Хозяйка вздохнула. Выбирать не приходится. Пригласила:
        – Тогда проходите.
        Квартира – стандартная двушка с минимумом мебели. Сразу видно, под сдачу предназначена. Заметно, что в углу одной из комнат не так давно что-то горело: на обоях свежий след черной копоти. Три доски ламината у окна, считай, с мясом оторваны от пола и скинуты на застеленную покрывалом кровать. В другой комнате все более-менее нормально, разве что из экрана большого плазменного телевизора донышко хрустальной вазы торчит. Телевизору теперь точно кирдык настал, только на свалку…
        – Как вы и предупреждали, – объявила хозяйка, – оставила все как есть!
        – Правильно. Посмотрим, что за Ктулху вас тиранит. Гена!
        – Здесь я, Сергей Палыч! – послышался из недр прихожей голос ботаника. – Оп-па!
        – Что?
        С прибором в руке, чем-то похожим на пульт от телевизора, но по размерам ощутимо побольше и со встроенным в него миниатюрным дисплеем, в комнату ворвался ботаник и тут же выдал фразу, от которой Сергею одновременно и не по себе, и смешно стало:
        – Всем сохранять спокойствие! Обнаружена пара-нормальная активность!
        О как! Ни больше ни меньше!
        Сергей на ухо прошептал вопрос стоявшему рядом Валерке:
        – Что это за штуку он в руке держит?
        – Измеритель электромагнитного поля.
        – З-зачем ему поле мерить? – не понял Рязанцев.
        – Понимаешь, спецы по загробной жизни утверждают, что духи присутствуют в нашем мире в некоем электромагнитном виде. Соответственно, обнаружить их можно благодаря изменениям в окружающем электромагнитном поле.
        – Жесть!
        – Посторонние разговоры отставить! – закончил полемику бугор.
        С обеспокоенным видом тыкая прибором со зловеще мигающей красной лампочкой в разные стороны комнатного пространства, очкарик завис от скачков показаний дисплея.
        – Оно двигается!
        Настоящий исследователь не должен бояться трудностей, и уж тем более – невидимых глазу сущностей. Под пришибленным взглядом Зои Федоровны Буров стал развивать кипучую деятельность.
        – Чего встали? Валерка, аппаратуру расставляйте! Камеру-регистратор вон в тот угол ставьте, – указал он. – Закрепляй так, чтоб не свалил.
        – Как?
        – Шуруповертом треножник к полу присверли.
        – Понял.
        – Марыся! Что на термометре?
        – Температура падает, Сергей Палыч!
        Точно! А Сергей-то думал, что это ему только кажется. Действительно, похолодало.
        – Сергей, ты чего бездельничаешь?
        – А что делать?
        – Гигрометром пользоваться можешь? – указал Буров на одну из коробок, выложенных на стол.
        – Могу, наверно.
        – Ну так работай!
        В коробке оказался электронный гигрометр, что интересно, заводской. Фирма-изготовитель Сережке незнакома. «Левая?» На пластиковом пенале с кнопками значилось «Hyelec MS650B».
        – Чего ты там возишься?
        – Сейчас!
        Гигрометр – прибор для измерения влажности в диапазоне от нуля до ста процентов. Оказывается, злые силы, согласно поверьям, часто влияют на погоду, а данное устройство позволит оперативно следить за изменением параметров окружающей среды.
        – Палыч! – кричал Генка. – Это прямо аномальная зона какая-то! Показатели активности выше предела скакнули!
        – Нормально, Гена! – повысил голос Буров, но Сережка видел, что вовсе ничего не нормально, бригадир не меньше очкарика обеспокоен.
        Перебегающие с предмета на предмет глаза, непонимание, откуда сейчас что-то, может быть страшное и опасное, прорвет пространство – все эти признаки беспомощности отчетливо читались на его наморщенном лбу и бледном лице. Даже движения бригадира изменились, стали походить на медвежьи. Вроде как шатун по зимней поре нацелился на добычу, а та лишь запах оставляет и сама невидимой остается.
        Женский визг, убийственный, всепоглощающий, наполнил комнату чужеродным звуком. Так верещит свинья под ножом забойщика. Но что это? Кто вопит?
        Сергей обернулся. Вцепившись в телескопический треножник, им же привернутый к полу, дрожа как осиновый лист, на одной ноте подвывал Валера.
        «Ф-фух! Так и до смерти напугать можно!»
        – Температура до плюс восьми упала! – просипела Марина.
        А и правда холодно! Зубы стучат. Или это от страха?
        Аномальная деятельность домашней нечисти долго ждать себя не заставила. Домашние вещи и предметы обихода вдруг ни с того ни с сего будто сами собой задвигались, ожили. Они перемещались по комнате, летали и падали. Далее проявления присутствия невидимого жильца квартиры на тринадцатом этаже стали множиться, но уже в присутствии посторонних. Входная дверь квартиры была на всякий случай оставлена открытой, и шум привлек посторонних наблюдателей, поэтому дальнейшие события происходили на глазах немногочисленных любопытных соседей и вызванного ими наряда полиции, прибывшего на место нарушения порядка на удивление быстро. По всей видимости, уважаемая Зоя Федоровна вкупе со своим привидением успели достать многих.
        Взлетевшая вверх книга зависла и в конечном итоге на хорошей скорости устремилась к дверному проему, сбив фуражку с головы одного из представителей правопорядка, просунувшегося вперед.
        – Э-э! Что здесь происходит! – негодуя, завопил тот. – Все никак не успокоитесь, гражданка Фролова? Вы мне это бросьте! Немедленно прекратить! – Видимо, общее представление об этой квартире он уже имел, но на вызов приехал первый раз.
        Ему не ответили. Но как по волшебству или по воле невидимого иллюзиониста, прямо из стены материализовались две большие банки краски зеленого колера. Скрежетнув, крышки на обеих отлетели прочь, а сами банки метнулись в глазеющих статистов, пачкая и пятная одежду, волосы и лица людей, забрызгивая стены и пол.
        – Ой! – разноголосицей прозвучал общий стон.
        Последовала очередная попытка полицейского разобраться в ситуации:
        – Да что здесь, черт возьми, происходит?!
        Со стены на пол с грохотом обрушились полки. Пластиковый корпус телевизора при падении с тумбы на пол повел себя так, словно был сделан из пластилина: издав глухой звук, залип в ламинат в месте падения. Раздался треск разбившегося стекла.
        – Прекратите немедленно!
        Это были последние слова любопытствующих, включая полицию. Все посторонние сбежали после того, как дверную коробку, в проеме которой они стояли нестройной толпой, вырвало, что называется, с мясом. После чего скомкало, сложило, скрутило и выпихнуло в коридор вместе с людьми.
        – Марыська! – Палыч, отсвечивая у стены, в диком волнении направляя перед собой сопло неизвестного Рязанцеву прибора, потребовал какого-то действия от девицы, вовремя пригнувшейся к полу и сумевшей уклониться от очередной бомбардировки, теперь уже оторванной от кресла мягкой спинкой: – Заводи свои песнопения! Может, хоть они этого бестелесного монстра остановят?
        Девушка кивнула, затравленно глядя перед собой, и на низких нотах затянула в голос что-то похожее на рэп (а может, и не рэп, Рязанцев не понял).
        – Текла водичка из кринички через день и ночь, через время и пространство, от колдуна и колдуньи, от ученых и рожденных, от ведьм с ведьмаками, от веретников с веретницами, от волхвов с волховницами, от чаровника с чаровницами… – заполошно чеканя фальцетом, от которого у Рязанцева зубы свело, запричитала, стараясь не запнуться, специалист по народному творчеству словами взятого непонятно из каких источников и заученного рэперского текста. Между делом она умудрилась отцепить из-за спины флягу с ремня, скрутить с нее крышку и начать плескать водой по пространству разгромленной комнаты. – Матушка-вода, сударушка-вода, умываешь ты крутые берега, смой ты хитки-притки, страхи-призоры, порчи-наговоры. Огради от мертвых душ, от видений и привидений. – Подытожила фразой: – Слово мое крепко, крепко, крепко!
        Пока девушка отвлекала словами мятежного духа, вроде как все успокоилось, стихло. Ребята дышать перестали, чтоб не сглазить. Даже тетка лишь едва-едва поскуливала.
        Прислушались. Получилось?
        В ответ из соседней с комнатой кухни донесся грохот падающих посудных шкафов, лишив присутствующих последних иллюзий. Какое там!
        Полтергейст – это существо, состоящее из одного только эфирно-материального тела, не имеющего возможности осуществлять энергообмен со Вселенной. Его так запросто не возьмешь! Он существует на границе миров, поэтому использование различных средств, как то: молитвы, освященная в церкви вода, заклинания от нечистой силы старинных и современных знахарей, оккультистов, экстрасенсов – помочь не в со-сто-я-ни-и. Все это только злит полтергейст, тем самым усиливая его проявления.
        Неожиданно на Марысе, вспыхнув, загорелась одежда.
        – А-а-а! – завопила девушка, вертясь на месте, пытаясь голыми руками сбить огонь с комбинезона. Она шуганулась из комнаты, оставляя после себя запах гари от химического состава материи комбинезона.
        Эх! Если бы знать горе-охотникам на привидений, кого им довелось встретить, с каким полтергейстом столкнуться!..
        Существо, обосновавшееся в злополучной квартире, обладало интеллектом отнюдь не пятилетнего ребенка. Это был дух закончившего земной путь мужчины, заблудившийся, зависший между мирами, имевший остаточную память о прежней жизни. И был он отнюдь не добряком.
        Зачем эти люди сюда пришли? Зачем? Это его дом, и, кроме него, здесь никому появляться нельзя! От этих умозаключений напряжение его возросло, а вместе с напряжением возросло и негодование. Он не мог сделать что-то не так! Он все всегда делает правильно. Все, чего он хочет, это чтобы его оставили в покое. Он никому ничем не обязан! Почему никто не желает этого понять?
        Близких друзей у него нет и никогда не было, а потому некого, да и незачем пускать в душу. Родственники? Он никогда не чувствовал к ним приязни. Родители? Смирились и приняли его таким, какой есть. Жена? Ее у него тоже никогда не было: это лишний балласт, повисший на ногах у многих. Жениться – большая глупость! Еще большая глупость – дети. Нет детей – нет проблем! Он сам по себе. Он живет так, как ему хочется. Он достиг своей мечты. Он о-ди-нок!
        И тут появляются эти. Своими грязными мыслями лезут в его дом, лезут в его сознание. Их привела вон та старая стерва, которая верещит не переставая, нарушая спокойствие, устоявшееся в этих стенах. Нет, с этим нужно что-то делать. С этим нужно покончить раз и навсегда.
        Подняв в воздух стоявшее рядом с диваном кресло, теперь уже без спинки, он заметил, как округлились от страха глаза пришлых людей. Придержав его на весу, бросил в сторону выхода. Малость не рассчитал, но эффекта добился: от удара о стену затряслась вся квартира. Даже несмотря на вой старухи, было отчетливо слышно, как в единственном уцелевшем на кухне шкафчике на стене зазвенели, печально и надрывно, бокалы.
        Ну? Чего ждете? Бегите!
        Сотворил посыл крайней степени ужаса, без какой бы то ни было постепенности. Лавиной негатива накрыл все пространство комнаты.
        Показалось или так оно и было на самом деле, но длинные волосы на голове Сергея встали дыбом. Все тело под одеждой покрылось мурашками, он буквальным образом облился липким холодным потом. И это был не предел ужаса. Его всего заколотило от какой-то неуемной дрожи, зубы выбивали частую дробь. Колотило не от озноба – от первородного страха. Первое побуждение – сбежать куда подальше…
        В силу своего нынешнего непрофессионализма Рязанцев, естественно, не догадывался, что информационная суть полтергейста состоит лишь из одного грубого эфирного материального тела с частотой собственного резонанса в четырнадцать герц. Материальный мир Земли ограничен полосой частот, воспринимаемой людьми лишь до тринадцати с половиной. Все остальное, что выше этой частоты среднего несущего резонанса любого объекта Вселенной, человеком не воспринимается, оно не видимо и не ощутимо. Поэтому сама суть мятущегося духа как бы заключена в пограничное состояние между миром людей и миром тонкоматериальных сущностей.
        Сергей, не смысля в этом ничего, но по своей сути оставаясь охотником, прошедшим хоть и не полную, но все же выучку, был настоящим Наделенным, а потому не сбежал, справился со страхом. Когда и как он это сделал, Рязанцев и сам не смог понять. С началом развития событий в комнате, может, в самом преддверии основной кутерьмы с призраком, он будто почувствовал нагнетание негатива, выплеск никем не контролируемой энергетики, помимо каких-либо осознанных действий, и вдруг мысленно представил мыльный пузырь – такой прозрачный и эластичный, почти невидимый. А в этом пузыре – он сам.
        Время замедлилось, потянулось по иным, чем он привык, законам, и Сережка видел происходящее, как в замедленной съемке. Однако его движения медлительностью не отличались. И такой реальностью от пузыря повеяло, что даже запах трав обонянием ощутил, дышать стало легко и приятно. Вытянул руки перед собой: захотелось проверить – может, и на самом деле есть что-то? Не получилось! Тонкая пленка, оставаясь упругой, отодвинулась от него, не дала коснуться, но и не исчезла.
        Первый раз проснулась память. Нет, толком ничего вспомнить не смог. Лишь расплывшийся, как тень, образ, силуэт отпечатался в сознании. И голос – мужской голос, произносивший слова размеренно и как-то торжественно, что ли.
        «Ставлю защиту – силу именем Великого Создателя Вечности, ставлю семь защит как одну, ставлю семь защит над телом Сергия, над его ясной головой, ретивым сердцем. Ставлю семь защит, и пусть поможет мне Денница милая, пряха судьбы людской. Ставлю семь защит, семь преград. Первая защита – от тебя самого, от дурных мыслей, от сильных страстей; вторая защита – от бабки-шептухи; третья защита – от знахаря-хитра, от колдуна-кудесника; четвертая защита – от ведуна с ведуньей; пятая защита – от ведьмы с ведьмаком; шестая защита – от чужого взгляда, от недоброго слова, от уроков, призоров, порчей, наговоров; седьмая защита – от демонических вмешательств, испугов, переполохов. Ставлю семь защит как одну. Ставлю семь защит, семь преград над Сергием. Слово мое крепко. Да будет так!»
        В комнате остались лишь Сергей да прятавшаяся где-то за диваном и скулившая хозяйка квартиры. Страха у него и в помине не осталось. Было любопытство.
        Сергей удивился тому, что может без особых усилий и без приборов ощущать местный полтергейст. Изучающий, леденящий душу взгляд будто проникает в его сознание. Такое чувство, что существо стоит рядом, напротив него, и пристально изучает лицо Рязанцева.
        Сергей спросил нейтрально, не повышая голос:
        – Ну и что ты там увидеть пытаешься?
        Беззвучно – показалось, что прямо в мозг, – пришел ответ: «Ты охотник».
        Сергей улыбнулся, разъяснил:
        – Пока только стажер.
        Существо с ним не согласилось. Повторилось: «Ты охотник».
        У Сергея промелькнула мысль наладить контакт с существом.
        – Что еще ты обо мне знаешь?
        «Все».
        – Ты в этом уверен?
        «Что тебя интересует?»
        Волнение на душу легло. Сформулировать вопрос трудно. Как спросить?
        «Я понял, – ответило существо на не сформулированный Сергеем вопрос. – Тебе стерли память».
        – Зачем?
        «Чтоб ты не помнил, что ты охотник».
        – Охотник на кого?
        «На темных сущностей и не только. Я не темная сущность».
        – Я сюда попал, чтобы узнать об этом?
        «Нет. Сюда тебя заманила та, которую люди называют черной ведьмой. Она имеет на тебя виды, но не догадывается, что ты охотник».
        – Я и сам не догадываюсь.
        «Это понятно. Тебе стерли память».
        – Понял уже. Как мне ее восстановить? Ты можешь мне помочь?
        «Нет».
        – И что мне делать?
        «Ответ ищи на своих ногах. Он там написан. Спасибо, что ты пришел».
        – За что спасибо?
        «Я заблудился, застрял между мирами. Тот, кто ставил тебе защиту, поможет мне уйти. Прощай, охотник».
        – Постой!..
        Существо протянуло незримую конечность, дотронулось до пленки пузыря. Резкий хлопок в пространстве помещения – и отчетливое поскуливание в стороне дивана.
        Сергей вдруг ощутил, что никого иного в комнате больше нет, как нет и прозрачной пленки перед ним. Подумал: «Жаль, что так, но хоть что-то прояснилось. Хотя все это можно принять за фантазию». Подумал еще и сделал вывод: «Но дух-то и в самом деле был. Вон как всю комнату разнес. Ремонт тыщ в пятьсот обойдется».
        Он подошел к хозяйке квартиры, наклонился к ней.
        – Поднимайтесь, Зоя Федоровна, все уже закончилось.
        – Все? Правда? – не поверила та, несмотря на то, что состояние ужаса исчезло, сменившись безразличием ко всему.
        – Да. Квартира свободна…

* * *
        Домой Сергей заявился только к вечеру, не сказать чтобы уставший, но потный и вымотанный от всего навалившегося на него счастья непознанного. По большому счету толком ничего не вызнал. Так, кучка разных пазлов, из которых рисунок пока что не складывается, а вот чувство беспокойства нарастает.
        Лишь только снял в прихожей обувь, добрейшая Стефания свет-Германовна ошарашила:
        – Сереженька, мама приехала.
        Вот уж действительно не ко времени!
        – И где же она?
        – Вещи в свою комнату поставила, чаю с дороги попила, ну и по делам отлучилась.
        – Прелестно. С места в карьер ускакала.
        – Ты бы о матери так не говорил. Может, она для тебя старается?
        – Ясное дело. Для кого же еще?
        – Кушать будешь?
        – Буду. Голоден, как волк, но сначала в душ.
        – На кухню приходи.
        Он стоял под струями воды, в себя приходил. Мысли в голове роем кружились.
        Выйдя из душевой кабины, с пристрастием осмотрел татуировки. «Кто же это так старательно витиевато крючочки выводил? Ничего не понятно! Вроде и буковки, а прочтению не поддаются…»
        – Сережа!
        Из раздумий его вывел голос матери и дробный стук в дверь.
        «О! Пришла!»
        Загородный поселок Сосновка в восемнадцати километрах от Москвы. Дом четы Клыковых. Время – шестой час вечера
        Весь день она провела как на иголках. Все необходимое сделала, а все же, как в далекой-далекой юности, переживала: будет ли результат?
        Мужа встретила, против обыкновения, холодно. Для традиционного поцелуя лишь щеку подставила и сразу чуть ли не отшатнулась. На его удивленный взгляд не отреагировала.
        – У тебя проблемы? – спросил Дмитрий Георгиевич.
        – С чего ты взял?
        – Ты сегодня сама на себя не похожа…
        Дмитрий Георгиевич Клыков, муж Жанны, был человеком очень состоятельным и имеющим большой вес в определенных кругах. Работу жены он воспринимал как прихоть, но запретить не мог. Он вообще Жанне ничего запретить не может. Пару раз попробовал и завязал с этим гиблым делом: не получается, себе дороже. Заметил, что после таких попыток в его бизнесе на пустом месте сразу пробуксовки начинаются, и неудачи преследуют его предприятия до тех самых пор, пока он не позволит жене делать, что она пожелает. Первый раз он подумал, что все случайно произошло, а после второго призадумался, принял к сведению и решил, что рисковать не стоит.
        Вот так и жили – уже долго и временами счастливо. Своих детей у них не было: Жанна категорически против. На любовниц любвеобильного мужа закрывает глаза, даже тему эту не поднимает, но Дмитрий Георгиевич больше чем уверен: она знает о его похождениях налево.
        Сейчас в гимназии каникулы, а потому чета проживает в загородном доме с минимумом прислуги. Он частенько в Москве ночевать остается. И все довольны.
        – Так что у тебя случилось?
        Он отмахнулась:
        – Не бери в голову! Месячные пришли, а потому чувствую себя разбитой чашкой. Иди лучше отдыхай, день ведь у тебя хлопотный был.
        «Вот откуда знает? День действительно неудачным был. Сделка с иностранными инвесторами буквально из-за мелочи подвисла…»
        – Не переживай так. Завтра все наладится.
        В который уж раз подумал: «Ведьма. Ей-богу, ведьма!»
        – Иди душ прими и поешь.
        Дмитрий Георгиевич поплелся в свою отдельную спальню, не удосужившись захватить с собой пиджак, небрежно брошенный на диван в гостиной. Выходило так, что семейный вечер пропал впустую. Можно – да и нужно – было в московской квартире ночевать оставаться.
        «Как же! Месячные у нее… Еще б на головную боль пожаловалась!»

* * *
        Звонок мобильника заставил Жанну Викторовну встрепенуться. Подхватилась, сгребла со стола айфон последней модели, но ответила на вызов лишь тогда, когда за мужем закрылась дверь.
        – Слушаю!
        – Это я.
        Молодой женский голос в телефоне заставил напрячься. Звонила одна из ее подопечных. Нет-нет, не жертва Жанкиных психологических разработок, а та, на которую возложен присмотр за мальчишкой. Молодая девушка из ведьмачьего сообщества, обязанная подчиняться Жанне…
        В этом их закрытом сообществе существует жестокая централизация и иерархия. Основной ячейкой служит колган из тринадцати посвященных – иначе говоря, ведьмачий круг. Возглавляет его жрец. В той же Москве семь таких кругов существуют и процветают. Над колганами главенствует Ковен – Совет девяти. Но эти девять даже для непростой ведьмы как небожители для верхушки московской чиновничьей братии. Именно Ковен принимает решение о назначении руководителей в новых кругах, а также о том, где, когда и кем будут проводиться праздники.
        Но и над Ковеном присмотр довлеет: Советом управляет Око, – три верховных правителя. Дар, или Оберег – жрица, представляющая собой, как бы сейчас сказали, законодательную власть, и два жреца-мужчины: Скипетр, или Посох (как кто назовет), – исполнительная власть и Рауэр (Меч) – судебная власть.
        Все ведьмы и ведьмачки имеют иерархию в семь ступеней. Каждая ступень подразумевает определенные знания, посвящение, продолжительную практику. Все жрецы и жрицы Ковена занимают седьмую ступень. Кроме того, вся ведическая иерархия разбивается на семь ступеней. Рядовые поклонники темных богов – паства. Послушники – ученики: ведьмы, ведь-мачки. Додолы – жрицы и жрецы колганов. Ковен – Совет девяти. Стрелы – семь человек, связывающие Ковен с колганами (кругами) и с Оком.
        Звонила Жанне Викторовне послушница Марина. Именно под ее присмотр и контроль ведьма, применив древнее заклинание, отправила Рязанцева. Но при этом с недавнего времени и сама за ним приглядывала.
        – Поняла уже. Ну, что там?
        – Жанна, – услышала ведьма взволнованный голос, – парень не тот, кем ты его считаешь, и не тот простак, за которого он себя выдает.
        – В смысле?
        – На той квартире, ну, которую ты нам подсунула, неупокоенный дух имел силу, близкую к критической. Так вот, этот парень его упокоил.
        – Как?
        – Не знаю. Но когда мы вошли, дух уже развоплотился.
        – Так ты сама ничего не видела?! Коза драная!
        – Полегче! – окреп голос на том конце связного тракта. – Сама такая, раз прописную истину распознать не смогла.
        – Гм! – Жанна прикусила язык, чтоб не сорваться на послушницу.
        Ведьмовство имеет свои законы и правила, свои каноны, свою иерархию, но при этом в круге все равны, и при общении друг с другом требуется только уважение, а если и пакостят между собой, то по-тихому, заметая следы. Русские ведьмы, в отличие от западных, в силу древних устоев не молятся своим «богам», и Сатана для многих не указ, у них нет рабского поклонения и раболепия, а только уважение! Они даже поклониться могут только друг другу и матери-земле – всё!
        – Прости, погорячилась. Лучше расскажи, что самой увидеть довелось…
        Выслушав, спросила:
        – Сама о нем что думаешь?
        Простоватая девица ответила:
        – Думаю, что он один из наших.
        – В смысле?
        – Ну-у, он входит в один из московских колганов. Я бы предположила, что он послушник, но после того, что случилось, могу ошибаться.
        – Ведьмак?
        – Д-да!
        Такой поворот Жанна даже не рассматривала. Задумалась. Ведь мальчишка совсем! Хотя-а… Племянницу как лохушку сделал! Неужели она ошиблась, и это ею играли, а не она? Ведь есть же выродки, которые и в пятьдесят выглядят мальчиками нецелованными. Мало, но есть…
        Но не Рязанцев, это точно. Мамаша у него хоть и красавица, хоть и актриса известная, а все ж обычная тетка, каких много в Москве. Пройдет десяток лет, и, как все, старой перечницей станет. Нет, Рязанцев не может…
        Стоп! А ведь и правда! Ведь мог кто-то и до нее прибрать к рукам лакомый кусок. Жанна и в своем колгане не всех в лицо упомнит. На молодняк не всегда внимание обращает, а уж…
        – Алло! Жанна Викторовна, слышите меня?
        – Да-да!
        Жанна Викторовна, обладая широкими магическими способностями, прекрасно осознавала то, что время жизни, дарованное ей, ограничено законами природы. Но как и всякая черная ведьма, накопленными знаниями и силой не спешила делиться с учениками, давала все по минимуму, при этом их, бедолаг, старалась использовать по максимуму. Прибавить к этому помощников, духов низшего плана – и в ее деятельности последний пазл уложится в картинку, отдающую беспросветной чернотой.
        Однако именно эта послушница сейчас была нужна ведьме больше других. И что прикажете делать? Дальше кормить обещаниями? Приобщение ученика к миру магии, обретение им силы возможно только через посвящение. Существуют разные способы посвящения и обретения магической силы. Но всегда одинакова часть ритуала, связанная с местом его проведения. Обряд проводится на перекрестке, в заброшенных церквях и часовнях, иногда на погосте (но там с хозяином кладбища договариваться приходится) – словом, там, где сосредоточена мощная энергетика.
        «Провести обряд и толкнуть девку в объятия Рязанцева», – решила она.
        – Марина, через пять дней наступит окно возможностей, будь готова к посвящению, а дальше нам с тобой предстоит особый урок.
        – Спасибо, Жанночка Викторовна! – Девчонка от восторга чуть ли не визжала в телефон. – Я буду готова!
        «Дура! Чего тебе не хватает? Ведь потом, может быть, пожалеешь, да поздно будет».
        Жанна отключилась.
        Чертыхнулась, помянув молодицу. Вспомнила, как будучи в таком же возрасте получила посвящение от своей наставницы. Многие начинающие ведьмы хотят получить все и сразу – всепоглощающее могущество, способности, несметные богатства, воскрешение когда-то умерших близких людей и родственников и прочие хотелки. За это они готовы заключить с представителями потустороннего мира договоры на любых условиях. Им и невдомек, что за все придется расплачиваться. Новоявленные помощники, полученные при обряде посвящения, готовы служить своим хозяевам десятилетиями в обмен на право хоть на мгновение прикоснуться к невинным душам мира людей.
        Сейчас-то Жанна знает, что заключить заветный договор проще простого. Только вот будут ли соответствовать ожиданиям условия такого договора? Сущность, набившаяся в помощники, может ведь взамен и душу запросить. А между тем для самих сущностей договор – пустышка, которая не имеет никакой пользы. Вот и Жаннин большачонок не заключал договор на белом листе А4 – он оставил след на ее душе.
        Может, Марине повезет больше, ведь в помощники набиваются не только мелкие бесы и черти, но и умершие не своей смертью – самоубийцы, утопленники, пьяницы…
        По прошествии одиннадцати дней
        Летняя ночь. Полнолуние. Тверская область
        Лесная поляна в трехстах километрах от Москвы. Шабаш
        Летняя ночь из-за того, что на небе ни облачка, а полная луна светит ярко, не была темной. В центре поляны пылает огромный костер, наполняя округу малиновым светом и жаром живого огня. Вокруг костра, держась за руки, стоят обнаженные мужчины и женщины разных возрастов. Волосы у всех дам в этом круге длинные и распущенные, черные, рыжие или темно-русые, блондинок среди них нет. Голову каждой украшает венок из полевых цветов. Идиллия!
        Неподалеку от костра, образуя шалаш, выставлены метелки, насаженные на длинные держаки. Каждая метла перевязана лентой. У каждого стоявшего в круге в руках точно такие же ленточки. Толпа собралась большая – колган!
        Среди этой толпы, расставив точеные ноги на уровне плеч и держа за руку новую полноценную ведьму Марину, стояла улыбаясь и Жанна Викторовна. Если кто-то думает, что ведьма в двадцать первом веке – это старуха с клюкой, то он крупно ошибается. Большинство из присутствующих довольно-таки успешные леди, блещущие красотой и умом и летающие не на метлах и в ступах, а на самолетах, а в повседневной жизни ездящие на хороших автомобилях. Все остальное – традиционный антураж, за малым исключением, естественно.
        Что касается самого шабаша ведьм, то любой человек, хорошо знакомый с эзотерикой или оккультизмом, знает: чтоб достичь быстро и, что немаловажно, эффективно определенной цели, нужны хотя бы несколько человек, а уж когда все сообщество собирается в единое целое, любые преграды сносятся напрочь. Связанно это напрямую с энергетическим выбросом: чем больше соберется человек, повязанных одной целью, тем сильнее будет выброс.
        Одной из главных задач прибывших на сходку было отчитаться перед жрецом колгана в том, как они выполняли свои непосредственные обязанности: сколько душ невинных загубили, скотины заморили и урожая иссушили. Шутка! Средневековый атавизм в профессии! Просто бизнес, созданный для личной пользы и свободы в человеческом обществе, остальное – побочка. Как говорил один известный товарищ: «Лес рубят – щепки летят!» Смертные, попавшие под жернова интересов ведьмачьего сообщества, просто обычные щепки, на них и внимания обращать не стоит.
        Вот загомонили на все лады, завосторгались, задергались:
        – Леонард!.. Леонард появился… Идет…
        – Разомкнуть круг! – повысив голос, произнесла жрица.
        Собравшиеся, дружно расцепив руки, подняли их вверх. В том месте, со стороны которого в живой круг должен был вступить жрец, посторонились, расступившись в стороны.
        Жрица внутри круга вскинула руку вверх, и пламя над костром резко вспыхнуло, будто в него подлили бензина. Все ведьмовское сообщество повернулось в сторону леса, от которого к ним шел крепкого телосложения мужчина в наброшенной на голое тело накидке из шкуры черного козла, с головным убором, увенчанным рогами.
        Громкий шепот прошел по округе. Будто сама природа, услыхав этот шепот, откликнулась на призыв: деревья, окаймлявшие площадку сборища, закачались, подул сильный ветер.
        «Началось!»
        Жанна скосила глаза на стоявшую сбоку Марину, с восторгом смотревшую на происходящее.
        «Известное дело. Первый шабаш».
        – Установить трон! – распорядилась жрица.
        Четверо ведьмаков, помощников распорядительницы шабаша, из темноты на освещенный участок площадки вынесли кресло. Еще шестеро – длинный широкий стол. Ведьмы тут же накрыли его, поставив небольшой бочонок, корец и десяток кружек.
        – Здесь все ведьмы и колдуны собрались? – не отрывая взгляда от наконец-то подошедшего хозяина колгана, шепотом спросила Марина.
        – Тише! – осадила молодую ведьму Жанна, но так же шепотом ответила на вопрос: – Не только. Среди круга есть и оборотни.
        – Настоящие?
        – Тише!
        Жрица, уже немолодая женщина с чуть расплывшимися формами, с поклоном поднесла подошедшему патрону большой наполненный традиционным напитком бокал и обратилась к нему с классическим приветствием:
        – Круг приветствует своего повелителя. Просим начать празднество!
        – Какой праздник отмечает сообщество? Кого славим? – спросил по протоколу мужчина.
        – Сегодня ночь князя Верзаула. Его славим!
        – Кого хулим?
        – Серафима Саровского!
        Маринка вспомнила наставления Жанны Викторовны. Верзаул – покровитель, к которому черные маги взывают для того, чтобы навести мор и гниющие внутренние раны. Дальше должно быть недолгое прославление князя Верзаула, христианским антиподом которого является Серафим Саровский, и подношение бесам третьего легиона.
        И действительно, большой босс, до дна оприходовав питие, через левое плечо выбросил за спину фужер, раскинул руки в стороны и, чуть приподняв ладони, заблажил, завопил непонятные для Марины слова, собирая их в, казалось бы, бессмысленные предложения:
        – Кумара них Варзавул, них, запалам, Бада эшхоно, лаваса, шиббода кумара Серафим! А. А. А. – О. О. О. – И. И. И. – Э. Э. Э. – У. У. У. – Е. Е. Е.
        Колдовской народ на разные голоса подхватил призыв:
        – Кумара них Варзавул, них, запалам, Бада эшхоно, лаваса, шиббода кумара Серафим! Лa, ла, соб, ли, ли. Соб, лу, лу, соб, жунжан…
        – Мессир Леонард, дух зла находится среди нас, круг просит занять надлежащее место и выслушать просьбы.
        Жрец голышом, прикрыв телеса лишь черной козлиной шкурой, умостился в кресле перед столом, с насмешливым прищуром на лице благосклонно кивнул главной помощнице, и та после троекратного прочтения вслух волшебных слов «Айе-Сарайе», зачерпнув корцом напиток из бочонка, оповестила:
        – Просители могут подойти к мессиру!
        В кресле привычно восседал руководитель колгана Вересов Данила Петрович, в мирской жизни представлявший собой человека амбициозного, тянувшегося к власти во всех ее проявлениях. Он не терпел, когда подчиненные перечат ему, но профессионалов уважал. Строительная компания, которую он основал в конце девяностых, сейчас процветала. В Москве жил постоянно, а вот жену, пятую по счету, переселил в Ниццу. Единственный сын от первого брака постигал науку финансов в Лондоне. Жизнь по большому счету, можно сказать, удалась.
        Самое главное, сросшись со своей сущностью, своим приобретенным помощником, он раскачал его. Так уж изначально получилось, что по договору мог потребовать что угодно. Потребовал – и получил. Получил магическую силу, которая во много раз превосходила его собственную, деньги и славу в определенных кругах, продление молодости. Взамен помощник иногда брал во временное пользование тело своего хозяина, иногда взимал жертву для того, чтобы эволюционировать, становясь сильнее. А так как договор заключался между ним и сущностью, так сказать, из «прежних», с урожденной природной ведьмой, то помощница из инфернального мира брала в уплату малую толику и его внутренней силы.
        Он с усмешкой взглянул на толпившихся просителей. Захотелось, подобно Шарикову из фильма «Собачье сердце», прикрикнуть: «В очередь! В очередь, сукины дети!» Осклабился: зачем? Нинка, Нинэль Остаповна Квач, верная правая его рука в организации, разрулит.
        И ведь, действительно, разрулила. Подходили по одному, наклонялись, шептали на ухо свои проблемы.
        Жанну он знал давно, с тех пор, как первый раз молодой ведьмочкой увидел на ее первом шабаше, Данила Петрович тогда еще в фавор не вышел. То, о чем она сейчас просила, не было слишком обременительным. Она интересовалась, к какому колгану имеет отношение Сергей Рязанцев, семнадцати лет от роду, и относится ли он вообще к московской организации.
        – Зачем он тебе? – поинтересовался жрец у ведьмы.
        – По всем приметам, он из наделенных силой. Может, даже сам не знает об этом. Есть вероятность того, что кто-то в роду из наших был или на стороне след оставил.
        – Так ты проверь след-то.
        – Я и пытаюсь, но такое ощущение, что его кто-то прикрывает. Тот, кому многое дано, и он этим пользоваться умеет.
        – Хм! Ладно, договорились. Будешь должна.
        – Само собой…
        Костер запылал с новой силой. По широкому кругу жрица повела хоровод. Действо ускорилось, в чем немаловажную роль сыграли напитки.
        – Царицу в круг! – возопила принявшая дозу легкого наркотика Нинэль.
        Слуги «Сатаны» прямо из круга вырвали Маринку – обнаженную, опьяневшую от напитка и происходящего на шабаше. Ее понесли, уложили на освобожденный от всего поставленного ранее стол. Хоровод распался, смолкли срамные песни. Ведьмовская братия подалась вперед, толкаясь голыми телами, образовала у центра площадки, рядом с костром, плотный круг, жадно и вожделенно наблюдая за тем, что происходит на столе.
        Данила Петрович довольно резво забрался на стол, рассмотрел все прелести молодого здорового организма девки, которую помощники в это время удерживали за руки и ноги на манер цыпленка табака. Взгромоздился на нее, почувствовав, как член встает в боевое положение. Под всеобщие одобрительные возгласы его плоть вошла в молодую вагину, и на глазах у всех присутствующих он стал планомерно совокупляться с девушкой. Насладившись ее телом и излив ей внутрь частичку мужской энергии, он слез со стола и, ступив на землю, объявил почему-то вдруг севшим голосом:
        – Черная Месса-а!
        Тут же на живот оприходованной девицы ведьма из ближнего круга положила церковную книгу. Ее товарка полила книгу привезенной кровью, сказав при этом:
        – Да будет так, от круга до круга!
        Без особых усилий разорвав книгу на множество мелких кусочков, Вересов лично вложил в ладонь каждому из присутствующих обрывок. Не использованный для святотатства материал бросил в костер. Опьяневшая паства, в свою очередь, положив полученный кусочек в рот, проходя мимо костра, в знак презрения быстро выплевывала его в огонь.
        – Веселимся!
        После команды, отданной по-армейски четко, что тут началось! Бал стали править безумный пир и оргия. Все, встав в круг, совершали обряд с массовым колдовством и заклинаниями. Закончили групповым совокуплением.
        Толком не пришедшую в себя Маринку поимели еще раз пять или шесть. Секс сам по себе является соединением двух людей, двух энергетик, следовательно, является выбросом энергетики, поэтому совокупления и оргии сами по себе являются магическим обрядом или ритуалом, проводимым для определенных целей.
        Жанне это было известно. Поэтому, обойдясь одним партнером и добившись на этом мероприятии, чего хотела, она, выбрав момент, утащила бывшую подопечную в темноту, которая вот-вот должна была развеяться ранней летней зорькой.
        Поинтересовалась:
        – Ну, ты как?
        – Н-н-нормально! – пробурчала та. – П-проблеваться хочется.
        – Кто ж мешает? – Жанна повела рукой с расправленной ладонью, как бы предлагая опростать желудок в любом месте чистого поля.
        – Н-не могу.
        – То-то и оно! Это тебе подселенец, твой помощник, с кем ты договор заключила, не дает. Ему все, что с тобой случилось, удовольствие доставляет. Это называется: за что боролась, на то и напоролась. Нравится?
        Маринка промолчала.
        – Идти сможешь?
        – Д-да.
        – Тогда за мной иди. Шабаш вот-вот закончится. Мессир уже исчез, а с ним и его ближний круг растворился. Думаю, и нам пора к припрятанной одежде добираться. До Москвы еще часа три езды предстоит, а если по пробкам, то все четыре…
        Череда обстоятельств, ведущая по лабиринту от библиотеки до новой встречи с полтергейстом
        После того как позвонила Марина, предложив вечером встретиться, прошло пять часов. За это время, сидя в центральной библиотеке, Сергей, наверное, мозг сломал – все искал информацию о полтергейсте. Чего только не было во взятых на прочтение книгах, даже информации по ведьмам коснулся. Народ что, и вправду верит в этот средневековый маразм? Однако для общего развития и из чистого любопытства пару статей он все же прочитал. Но главное – полтергейст…
        У Сергея, как у некоторых редких страдальцев, все получилось. Прояснил некоторые аспекты неразгаданной загадки. Полтергейст, протекающий в форме бурной и даже неистовой вспышки, встречается относительно редко. Поэтому в большинстве своем люди, сталкивающиеся с этим темным феноменом и не знающие, что такое вообще на свете бывает, чаще всего попадают в незавидное положение: им никто не верит, они не знают, куда обратиться за помощью и как избавиться от приключившейся с ними неприятности. Вот и он такой же.
        От Большой советской энциклопедии он добрался до «Оккультизма и магии» издания аж 1907 года. В разделе «Вызов духов» прочел, что астральные существа очень часто для своей материализации извлекают жизненную силу из живых людей. «Ну, может, он в чем-то и прав», – подумал Сергей о человеке, на полном серьезе расписавшем такое больше сотни лет тому назад.
        Автор, который на этот час мог уже и сам превратиться в привидение и теперь терроризировать кого-то, кто ему поперек горла встал, тему трактовал, исходя из своего разумения, не ссылаясь ни на какие авторитеты. Но крупица рационального зерна все же присутствовала. До сведения Рязанцева доводилась информация, что, мол, привидение поражает человека ужасом. Под влиянием страха тот теряет свою жизненную силу, которую астральный фантом быстро поглощает и усваивает. Пояснение принял на веру: «Холодеет же человек не от страха, как принято думать, а от потери жизненной силы». В целом все. Но… Вопросов оставалось больше, чем ответов. Объяснение древнего эзотерика Сергея не устроило.
        Внимание Рязанцева переключилось на опубликованный доклад некоего профессора Бирюкова. Тема – нестандартная психо- и биофизика и необходимость пересмотра картины мироздания и всей истории мировой культуры. Сначала Сергей насторожился, уж очень не соответствовало название труда его устремлениям. Однако профессор под нестандартным углом просветил на предмет научного подхода к телепатии, ясновидению, биолокации и психодиагностике. Отметил, что все эти понятия многими учеными уже не отвергаются.
        Цепочка информации потянулась к феноменам паранормальностей, не вписывающихся в современную научную картину мира: предвидению, левитации, посмертному существованию и прочим диковинкам. Даже религия, по мнению профессора, возникла не как результат «бессилия дикаря в борьбе с природой» (это выдумка французских «просветителей» XVIII века), а как выражение исторически длительных наблюдений человеком паранормальных феноменов.
        Сергей захлопнул подшивку журналов и с разочарованием подумал: «Это все, конечно, хорошо, но конкретики нет. Придется самому корячиться, разбираясь, каким образом наладить связь с духом, чтоб выяснить хоть что-то путное про себя…»
        Марина ожидала его, сидя в кафе за столиком на улице. Издали помахала ему рукой. Обстановка противоречивая: с одной стороны миленько и располагает к гламурному общению, а с другой стороны, хрипы из динамика…
        Вчера приснился сон прекрасный -
        Москва сгорела целиком.
        Пожар на площади на Красной,
        И тлеет бывший Избирком.
        Никто не выжил – все сгорели…[1 - Песня С. Шнурова «Москва».]
        Голос с хрипотцой под ритмичную мелодию выплевывал в пространство припарковой зоны чаяния многих замкадышей, если не большинства «любителей» москвичей на просторах великой и неделимой.
        – Привет, – поздоровался Сергей с симпатичной девчонкой, которую не видел уже больше двух недель и думал, что не увидит. Произнес дежурную фразу: – Как дела?
        – Все швепс! – с загадочной улыбкой ответила та. – Присаживайся. Заказ сделаешь?
        – Разве что соку выпью. Зачем звала?
        – Может, соскучилась!
        – Ну да, две недели ни звука, а потом что-то в мозгах переклинило. Так, что ли?
        – Ха-ха! У нас клиент объявился. Жирный кот из новых русских. Палыч попросил узнать: ты в деле? За работу нехилые бабки светят.
        Сергей отвлекся, прислушиваясь к очередному песенному куплету.
        – Ну, ты как?
        Он перевел взгляд на собеседницу. Чего это она так нервничает? Страшно, что снова попадется сущь, с которой команда не сладит? Сущь? Почему «сущь»? Откуда такое слово в его лексиконе взялось, ведь в прочитанных материалах оно не проскакивало? Странно.
        Между тем он с интересом разглядывал Маринку, будто только что обратил внимание на присевшую за столик и чем-то понравившуюся ему незнакомую девушку.
        «Зачем я тебе-то понадобился? Если вспомнить прежний опыт работы с командой и ее бригадиром, в обстоятельствах с ”жирным котом” совместной деятельности обрадуется разве что ботан Геннадий. Больше чем уверен: делиться гонораром Буров не расположен. И что?
        Что?
        Он раздумывал. Забойная песня создавала фон, а ее слова хоть и имели коренное расхождение с мыслями, но в реале содержали какую-то изюминку, требующую настороженности, а может, и отказа от предложения.
        – Хоть в двух словах знаешь, что собой полтергейст представляет? – поинтересовался он.
        Марина пожала плечами:
        – Палыч сказал, клиент квартиру только недавно прикупил, но отремонтировать не может: поселившийся в ней дух нанятых молдаван чуть ли пинками из нее не вытолкал.
        – Нормально! Значит, работенка та еще. Никаких приборов не потребуется, полтер и сам себя натурально проявит.
        Из динамика как апофеоз совсем не «Вечерним звоном» прозвучало:
        …Бом
        Бом-бом-бом,
        Бом-бом-бом-бом,
        Бом-бом-бом,
        Бом-бом.
        Дослушал.
        Вообще-то попытка пообщаться с полтергейстом в Сережкины планы входила, но нарываться опять на отпетого буяна не хотелось. Судя по прочитанному, Москва кишмя кишит духами менее агрессивными. Ну и зачем огород городить, подставляться, нервы жечь?
        В момент окончательного решения будто со стороны донесся голос девушки.
        – Соглашайся, а? – попросила Марина.
        – С чего такая забота о кошельке ближнего?
        – Но в прошлый раз…
        – Случайно и спонтанно все получилось. Потому что дурак был, никого не слушал и о том, что опасно, понятия не имел.
        – Теперь имеешь?
        – Начитался – во! – Сергей ребром ладони провел по шее.
        – Значит…
        Глаза у девушки просящие, умоляющие. Однако не оставляло ощущение того, что при беседе с Мариной незримо присутствует кто-то третий, будто кто в загривок смотрит, подобно подсматривающей из-за кисейной занавески старухе. Оглянулся – никого. Сам не ожидал, но вслух произнес:
        – Согласен!

* * *
        Деликатное дело расспроса хозяина квартиры, естественно, взял на себя Буров. Постепенно, по мере рассказа потерпевшего и благодаря встречным уточняющим вопросам, стала более или менее вырисовываться картина происходящего наезда нечистой силы.
        Квартира в элитном доме досталась прежней хозяйке недвижимости, вдове Николая Ивановича Бархатова, аж целого трехзвездного генерала ракетных войск, по наследству. Престарелая бабка в скором времени, нечаянно поскользнувшись и упав почти на ровном месте, как это частенько бывает, сломала шейку бедра. Любимый зять с дочерью, зная склочный характер старухи, проявили заботу, наняв сиделку, которая за год довела подопечную до логического конца.
        Но прежде чем больная покинула этот свет – опять-таки по рассказам близких, – с ней произошли некоторые метаморфозы. И без того непростой характер старухи преобразился в зловредный. Ясно, болезнь никого не красит! Облик тоже изменился. По рассказу мужчины, продавшего недвижимость нынешнему владельцу квартиры, лицо ее приобрело неприятные черты, а глаза стали совсем иными – в них горел какой-то мрачный огонь…
        – Ее лицо стало внушать тихий ужас! Мы и посещали-то ее, словно на каторгу шли! А уж наедине с ней лично я не согласился бы и за большие деньги остаться. Сиделка, которой мы жалование три раза повышали, рассказывала: мол, после того как Зинаида Прохоровна мало-мальски по квартире передвигаться стала, бывало, проснешься ночью и видишь над собой склонившееся лицо, зачем-то вглядывающееся в тебя. Бр-р-р!
        Михаил Иванович Кононов, плотный качок из российских нуворишей последней волны, слушал это все, да, видно, не услышал: при покупке лишь посмеялся, а оно вон, оказывается, как боком все выходит.
        – Лирика все это! – подвел итог Буров. – Кончилась она где, не знаете? Здесь или в больнице?
        – Сказали, здесь.
        – Поня-атно.
        Буров хотел было еще что-то спросить, но, увидев выруливавшего из скверика Рязанцева, передумал. На душе бригадного бугра стало как-то сразу спокойно и благостно.
        Дождавшись, пока парень подойдет, Буров не то в шутку, не то всерьез, представил его нанимателю:
        – Михал Иванович, знакомьтесь. Это Сергей Рязанцев, наш крутой специалист по любым проявлениям нечисти. Если уж он за вашего духа возьмется, можете считать, что деньги потратите не зря.
        Подошедший Сергей хоть и не смутился такому представлению, но все же высказался:
        – Скажете тоже, Сергей Палыч!
        – Ну-ну! Не нужно скромничать!
        Между тем сам потерпевший смотрел на Сергея даже не оценивающе, а с жалостью. И, скорей всего, жалость, написанная на его лице, относилась к себе любимому. Представленный ему мальчишка не внушал доверия и не впечатлял ни грамма. Молодой, что он в таком возрасте может сделать?
        Рязанцев теперь уже с близкого расстояния осмотрел объект, в котором предстояло работать. Когда он, проходя мимо, огибал дом, то обратил внимание, что тот имеет форму подковы, – наверное, всем, кто в нем жил, на счастье. А вот архитектура фасада была странной и неровной, красивой, со сложной лепниной, которой действительно можно было любоваться и любоваться. Потому и квартиры здесь, скорей всего, могли являться предметом мечтаний советской элиты, а сам дом казался недосягаемым оплотом жизни класса люкс.
        – Так! Багажник открыть, аппаратуру взять и нас с Сергеем и Марысей догонять! Вперед, бродяги!
        Через массивную дверь они попали в сквозную общую для всех жильцов прихожую, стены которой украшала красочная барельефная плитка. А еще в стену было вмонтировано высокое зеркало. Сколько прекрасных дам поправляли перед ним свои шляпки, помнит только оно само. К сожалению, позже, когда страна не могла разобраться в себе и с магазинных полок все исчезло, кто-то «мудро» изъял из стены все прекрасные изразцы, и это вряд ли был музей. Стену умело отштукатурили, но… Ушла прежняя красота подъезда, оставив после себя некоторую обшарпанность времени, поселившуюся здесь основательно. Но даже без прежней лепнины дом оставался красив.
        Оставив охрану Кононова внизу и отправив парней и самого хозяина квартиры на лифте, они по прихоти бугра, с задумчивым видом шедшего первым, на четвертый этаж поднимались по лестнице. Сергей, желая прояснить обстановку, спросил Бурова:
        – Что там с квартирой?
        – Обычный полтергейст, – буркнул тот не оборачиваясь. – С ним вон даже Маринка без особого напряга справится.
        Марина промолчала, хотя после услышанной от работодателя в отсутствие Сергея информации было над чем подумать.
        Первыми, как это бывало почти всегда, в квартиру зашли Валерка с очкастым разумником-теоретиком, киндер-сюрпризом Геннадием. Втащили аппаратуру. Уже в прихожей, с широким проходом даже при наличии встроенных шкафов во всю стену, увидели хрустальную люстру на высоченном потолке и бронзовые светильники, крепившиеся к стене. По кромке шла нетронутая потолочная лепнина, дорогой паркет был аккуратно уложен на полу.
        Палыч придержал Рязанцева за руку, тем самым приостановив и Марыську, шедшую следом за ним.
        – Серега, ну ты как? – поинтересовался он, с неподдельным интересом заглядывая парню в глаза.
        Значит, жучара, пока поднимался по лестнице, успел все обмозговать, прикинуть относительно рассказа нанимателя и уже что-то для себя решить касательно появления здесь Рязанцева. А ведь Маринка соврала! Не ждал его Буров. Видно было, что сначала удивился, но теперь изменил поведение. Как пить дать, нашел способ по деньгам объегорить.
        – Если что, сможешь, как в прошлый раз?
        – Сергей Палыч, да я в прошлый раз ничего и не делал, – попытался оправдаться Сергей. – Просто выбежать не успел, а потом будто в ступор впал. Все как в прострации, толком-то и не помню ничего. Полтергейст как-то сам развоплотился.
        – Ну-ну! Рассказывай! Ладно…
        Что он хотел добавить, Серега не понял. Из квартиры послышался неприятный звук падающей жестянки, а после – звон разбивающегося то ли стекла, то ли фарфора. Через подсвеченную люстрой прихожую, напоминая миграцию слонов в посудной лавке, при этом вопя в унисон и издавая звуки, отдаленно напоминающие обрывки нецензурных слов, двойка первопроходцев ломилась в обратную сторону. Бежавший последним Валерка успел с грохотом захлопнуть за собой дверь.
        Буров едва умудрился поймать обоих у лестницы, цепко ухватив одного за ворот, другого за руку. Мальчишки дышали как загнанные кони, глаза какие-то заполошные, безумные, лица бледные, самих потряхивает, будто припадочных. Было видно, что в злополучную квартиру они больше не ходоки. Не-не-не! Дубиной не загонишь!
        Хитрый хозяин квартиры, в этот момент чем-то неуловимо напоминавший крысеныша, высунувшись из-за угла лифтовой коробки, промямлил:
        – А я ведь вас еще на улице предупреждал!
        Под грозным взглядом Бурова он от греха подальше подался за перегородку.
        – Что там? – спросил у бледных, похожих на затравленных хомячков подручных Сергей Павлович.
        – Кошмар во весь рост! – переведя дух, выпалил Валерка. – Хата та еще!
        Очутившись за пределами опасной зоны и осознав это, очкастый ботан был более многословен:
        – Только вошли, сразу поняли: аппаратура там на фиг не нужна… Что оно там, и без приборов ясно стало. Оконные стекла не разбиты, но все в дырах, как решето. Захочешь специально так сделать, – он помотал головой, – не получится. Аккуратно. Каждое отверстие сантиметров по пятнадцать-двадцать. Ну да черт с ним! Видели что-то подобное и раньше. Огляделись. Смотрю, у Валерки глаза округлились. Проследил за его взглядом… Прямо из стены, за которой, судя по схеме квартиры, кухня находится, высовывается поднос, а на нем – фигуристая початая бутылка с этикеткой и два стакана…
        Из-за перегородки послышался возмущенный голос хозяина квартиры:
        – Эта скотина до моего двусолодового виски добралась!
        – Молчать! – прикрикнул Палыч и тряхнул Геннадия за воротник. – Дальше.
        – Дальше? Ну да! Бутылка приподнялась и разлила в стаканы… гм, вискарь. Не буду ж я с привидением пить? Ну и попятился…
        – Ага, – добавил Валерка. – А он в нас подносом запулил.
        – Н-да!
        Буров отпустил обоих, переварил услышанное и стал действовать. Сергею на плечо легла тяжелая ладонь бугра.
        – Твой выход, Сереженька, – безапелляционно, как приговор, произнес бригадир почти ласковым голосом. – Пора денежки отрабатывать.
        Сергей вздохнул. Пора!
        Переступив порог, он вошел в квартиру. Н-да! Это явно не хрущевка! Он где-то читал, что для представителей ведомств разного статуса строилось разное жилье, а воочию первый раз увидеть довелось. Не квартира – песня. Надо думать, с просторными комнатами, трехметровыми потолками, большой кухней, холлом и гардеробной…
        Сущь признаков псевдожизни не подавала. Как бы присматривалась к вошедшей троице.
        Буров бочком-бочком протиснулся в дальний угол и оттуда громким шепотом приказал:
        – Марыська! Чего ты на Серегу уставилась? Не стой столбом, давай, начинай изгонять нечисть! Сама она вряд ли согласится уйти.
        Сергей Павлович считал, что свою команду держит в ежовых рукавицах. Марина среди них числилась специалистом национальной экзорцистики – это типа деревенской знахарки. Ему и невдомек, что, может, раньше, так оно и было, да только с недавнего времени у него под боком окуклилась профессиональная ведьма, и цель этой молодой ведьмочки вовсе не домовой полтергейст.
        Рязанцев, обернувшийся на шепот приказа, заметил перемены в самом бригадире. Невооруженным взглядом было видно, как того обуял сначала страх, а потом самый настоящий дикий ужас. Бурова стал бить озноб, напала трясучка, застучали зубы. И это среди бела дня, при ярком солнце?! А вот сам Сергей пока что вообще ничего не чувствовал. Это что, сущь избирательно действует? Типа нейтрализуешь начальство – остальные сами остаться не захотят?!
        Он скосил взгляд на свою временную напарницу. То же самое. Чего это она заметалась по квартире? Услышал речитативом произносимые Маринкой слова. Абракадабра какая-то, не имеющая отношения к действительности. По-своему с ума сходит?
        – На море синем, на океане глубоком остров есть высокий, и гора на острове том, а в горе терем. На луну полную выходит из терема того…
        Сергей слегка втянул голову в плечи, сгорбился и опустил глаза. Пусть оно думает, что его боятся. Во-первых, дырявая память выплеснула из закоулков подсказку, что в ситуации противостояния с кем бы то ни было голову всегда следует держать пониже. А во-вторых, любой человек перед ударом переступает, слегка смещает корпус.
        Кто знает, что сейчас будет? Как и в прошлый раз, по накатанной, он «надул мыльный пузырь». Авось и на этот раз прокатит!
        Комната по городским меркам огромная, раньше небось гостиной была. Мебели в ней – тьфу да маленько, и это радует: бросаться в них особо нечем. Паркет дубовый, плашка к плашке подогнана, в стык, скорей всего, даже волос не просунуть, отшлифован. Он еще лет двести пролежит.
        И вот этот самый паркет вдруг вспучился по центру, стал отрываться, словно кто невидимый из коробки кости домино по одной извлекает и в сторону отбрасывает, и все это со скоростью, схожей с выбросом отстрелянных из пулемета гильз. Вякнуть даже не успел, как из пролома в паркете внезапно ударил фонтан горячей воды.
        «Как из крана», – мелькнула у Сергея мысль.
        Фонтан поднялся на высоту выше метра и стал перемещаться по кругу, окатив примолкшую от подобного зрелища Марину.
        – Ай!
        Ясное дело, что «ай!», – живой кипяток шурует.
        Но на этом водные процедуры не закончились. С потолка дождевым потоком полилась вода, теперь уже холодная, в одно мгновение промочив до нитки и бригадира Бурова, и девушку. Лило как из ведра, пока беспокойный дух не добился того, что оба с криками выбежали прочь из комнаты.
        Самого Сергея сия участь миновала. Он как застыл в положении готового к драке бойца, так и стоял, и ни с пола, ни с потолка ни одна капля воды даже на одежду его не попала. Единственное, что почувствовал, так это леденящий душу взгляд. И кажется, в спину.
        Он обернулся. Как и ожидал, никого не увидел. Но потоп вдруг прекратился, а межкомнатная дверь с грохотом захлопнулась.
        «Что, теперь мною займешься?» – подумал Сергей. И тут же получил ответ: «Хитрый какой! Что, меня выселять явился? Так вот хрен ты угадал. Не уйду!»
        Вот так вот! Полтергейст, оказывается, с характером? Выходило так, что тварь сама охотно вышла с ним на связь. Странно, но у него складывалось стойкое убеждение, что она только и ждала, когда ею кто-нибудь займется.
        Общались они молча, мысленно формулируя фразы.
        «Покажись». – «Зачем?» – «С пустотой общаться непривычно». – «Уходи. Что хотела, я уже получила, тебя не трону. Уходи».
        Рязанцев вспомнил прочитанное. Задача полтергейста всегда одна и та же – получение энергетики для своего существования. У него нет привычного людям энергообмена, поэтому он получает необходимую для псевдожизни подпитку только от других людей и только при их гипервозбудимости. Добивается он этого исключительно своими совершенно неожиданными действиями. А насытившись, достигает значительного увеличения своего объема и немного расслабляется, постепенно успокаиваясь.
        А вообще он, как и некоторые живые люди, самолюбив до чертиков, и если кто-то насмехается над ним или дерзит, то сразу же наказывается довольно ощутимыми ударами невидимого кулака. Исходя из намеченной Сергеем цели, такого пока допустить нельзя. А то была бы тогда охота приходить сюда?
        «Поговорим? – «О чем?» Вот оно! «Хотя бы обо мне».
        Сергей надавил на ставшую ему известной точку соприкосновения с бесплотным духом. Полтергейст достаточно коммуникабелен, и если не хулиганит, то даже любит отвечать на вопросы. Обычно спросивший получает не истинный ответ, а тот, который хочет получить, или же тот, который его больше всего испугать может. И как тут добиться правдивого ответа?
        «А чего о тебе говорить? Тебя ко мне ведьма Марина привела. Ведьма патентованная», – наябедничал дух. «Почему ведьма? – даже хмыкнул Сергей. – Вполне приятная особа женского пола». – «Я ее большака еще в коридоре почувствовала. Ей тебя заказали».
        Хотел выяснить, кто такой большак, но спросил о другом. «Кто?» – «Та, которая у тебя дома. Которую ты называешь матерью». – «Мама?» – «Ты на эту маму через зеркало посмотри, сразу все поймешь. Сильная ведьма под личиной твоей матери скрывается. Из-за того, что тебе защиту поставили, она долго в ней пребывать не может, поэтому ты так редко ее видишь. Она тебя, как вы любите говорить, выпасает».
        «Зачем?» – «Сила в тебе есть. Вот и хочет, чтоб ты с ней поделился. Сейчас молодая ведьма под дверью стоит. Пытается нас подслушать. Глупая». – «Почему я не помню многого?» – «Тебе же уже говорили. Твоя память стерта». – «А как восстановить?»
        Молчание.
        «Как восстановить память?» – «Ты меня развоплотишь?» – «Нет». – «Клянешься?» – «Чтоб я провалился, если хоть пальцем пошевелю!» – «Смотри, обещал!» – «Ну?» – «Татуировка на твоих ногах – это адрес того, кто поможет». – «Не читается». – «Дурья башка! Прочтешь по отражению в зеркале. Прощай. Смотри, ты обещал».
        – Раз обещал, – произнес он голосом, – то так тому и быть.
        Дверь отворилась, явив его взору хитрую мордаху Марины. Зыркнув по сторонам и, естественно, никого не увидев, она спросила:
        – Ты его развоплотил?
        – Ага, щаз! Я его даже не нашел.
        – Так ведь…
        – Исчез, как в воду канул. Идем, бригадира обрадуем.
        В голову пришла шальная мысль. Выйдя на лестничную площадку, Сергей проигнорировал вопрос бугра и, найдя взглядом хозяина квартиры, обратился к нему:
        – Слышь, мужик! Твой полтергейст никуда из квартиры не делся. У тебя два пути. Первый – продать жилплощадь другому. Второй – попробовать с ним договориться…
        – Сергей!.. – попытался влезть в разговор Палыч.
        – Как с ним договоришься? – покачал головой Михаил Иванович. – Жалко такую квартиру продавать.
        Сергей вновь проигнорировал бугра и, пожалев человека, объяснил Кононову, перейдя с ним на «вы»:
        – Полтергейст обычно подпитывается негативом. Волны наших эмоций для него более доступны, и поэтому он начинает хулиганить, чтобы вывести человека из себя. Если вы при его шалостях каждый раз будете заводиться, то считайте, что попались на удочку и стали его пищей. Он к этому быстро привыкнет и жизни не даст, неврастеником сделает. А если подружитесь, то вам в квартире ни сейфов, ни охраны не нужно будет: он, вернее она, и сторож, и охранник, и еще многое другое. Какой путь выберете?
        – И как по второму пути пойти?
        – Все же второй?
        – Знал бы ты, молодой человек, сколько бабок я в эту квартиру влупил!
        – Понимаю. Тогда вместе со мной входим в квартиру. – Обернувшись к притихшим членам бригады «Ух!», он сообщил: – Остальные могут уходить. Здесь баблом не отсвечивает.
        Буров со злостью произнес:
        – Забудь мой номер телефона, молодой мерзавец!
        – А я его и так не помню… Михаил Иванович, – позвал он хозяина, – входим в квартиру и ничего не боимся…
        Чертоги хозяйки космической пустоты
        Космос прекрасен и весьма удивителен. Планеты вращаются вокруг звезд, которые умирают и снова гаснут, а все в галактике вращается вокруг сверхмассивной черной дыры, медленно засасывающей все, что подойдет слишком близко. Но иногда космос подбрасывает настолько странные вещи, что даже Создатели скручивают свой разум в крендель, пытаясь понять это…
        Свою персональную резиденцию представительница семьи Творцов Гелия создала на границе черной пустоты, растянувшейся на миллиарды световых лет, и удаленных галактик. Это ее маленькая прихоть, как жены главного Создателя Вселенной. Сюда редко долетают звездные корабли цивилизаций, не входящих в состав планетарных сообществ Звездных врат. Визиты семьи тоже достаточно редки. И даже сам Аструс, муж Гелии, появился в чертогах супруги лишь дважды.
        Она одна, хозяйка базового комплекса, напичканного не гуманоидными созданиями, а биороботами последних моделей, которых с маниакальной охотой конструирует Рэм, знает, что пустота в этом секторе содержит сверхмассивную черную дыру, вокруг которой вращаются все ближайшие галактические скопления, и это высокоскоростное вращение совмещается с иллюзией расширяющейся Вселенной.
        Весь базовый комплекс располагается на малом спутнике коричневого карлика RT-18. Коричневые карлики – звезды, которые весьма холодны даже по стандартам самих звезд. Они не выделяют практически никакого видимого света, поэтому увидеть их можно только в инфракрасном спектре. В среде гуманоидных рас даже бытуют слухи, что коричневые карлики – это и есть та самая темная материя, которая исчезла из некоторых вселенных. Вот под боком у холодной звезды, вдали от любопытных глаз, Гелия и построила свою базу с искусственной атмосферой и силой тяжести, комфортной для пребывания смертных…
        Чувствительная аппаратура просигналила о подходе не к створам Звездных врат, а к единственному терминалу, космического челнока. Гелия распорядилась принять посетителя – выдвинуть стыковочный модуль и через захват с рукавом пропустить прибывших на базу. После того как шлюзовые камеры нормализовали давление и позволили открыть бортовые люки, прибывшие ступили на территорию комплекса. Встреченные двумя десятками роботов-бойцов, пятеро иномирян в их сопровождении проследовали в главный зал приемов.
        В кабинет хозяйки был допущен только один из пятерых. Довольно молодой мужчина, одетый в стандартный космический комбинезон-экзоскелет, решительно шагнул к массивной пластиковой двери. Тут же открыл ее, сдвинув в сторону, и шагнул внутрь освещенного помещения, напоминавшего одновременно кабинет и библиотеку старинных книг. Не удивился. Он бывал здесь и раньше, а потому всю процедуру усвоил давно.
        Увидев хозяйку, склонился в приветственном поклоне, не преминув воскликнуть:
        – Светлая! Рад видеть тебя!
        – Здравствуй, Эридан, – благосклонно промолвила та, – проходи. И не стой, присаживайся. Твой посланец сообщил, что ты должен появиться, но зачем, он не знал. Так что все же случилось, заставив тебя на перекладных добираться ко мне?
        Эридан был одним из тех немногих воинов Легиона, кто во времена смуты не пошли за Манкуром, а сражались на стороне Творцов. Многие тогда погибли, а выжившие разделились на Падших Ангелов (или, иначе говоря, демонов) и Непрощенных Ангелов. Почему Непрощенных? Потому что и те и другие состояли в Легионе, а Создатель Аструс доверять уже никому не мог, да и не хотел.
        С тех пор много воды утекло. Эридан стал одним из капелланов-дознавателей, а получив покровительство Светлой Гелии, продвинулся в примархи Внутреннего Круга Непрощенных. Ему, теневому надзирателю целого сектора, подчинялись Непрощенные, контролирующие туземные планеты, то есть планеты со слабо развитыми цивилизациями гуманоидного класса.
        Усевшись в удобное кресло, он окинул взглядом хозяйку. То, что ему предстояло ей сообщить, вызывало в душе затруднительное напряжение. Эридан почти в любых условиях чувствовал себя превосходно, таким уж он родился. Действия подобного существа трудно поддаются вычислению и анализу. Сотни лет он самоотверженно служил Гелии, с бешеной энергией применяя все свои навыки и способности младшего божества на туземных планетах. Хозяйка прикрывала его, уводя гнев мужа в сторону. Он, в свою очередь, прикрывал хозяйку, готовый ради нее рискнуть своей жизнью. И вот сейчас он принес ей плохую весть, хотя в произошедшем не было его вины.
        – Прости, Светлая, но я вынужден сообщить, что человека, ранее сосланного твоим уважаемым мужем на планету Ясунь, больше нет в живых, – сказал он и вытер неожиданно вспотевший лоб тыльной стороной ладони.
        Взглянув на Гелию, он тут же отвел глаза в сторону. Лицо красивой женщины побледнело. Светлая стоически переваривала информацию. Да! Многие думают, что живые боги злы или мстительны. Нет! Они лишь равнодушны и рациональны в своих решениях. А еще, в отличие от прочих божеств, не возносят себя выше смертных.
        – Как это случилось? – услышал Эридан вопрос.
        – Он со своим учеником производил зачистку просочившихся на планету вампиров, ну и… – Эридан смолк.
        – Я поняла. – И удивленно уточнила: – С учеником?
        – Да.
        Она задумалась. Вспомнила. Тот, о ком шла речь, был ее сыном. Вернее даже не так. Получив телесную оболочку, Гелия проводила эксперимент. Поставив себя на место простой смертной, от представителя гуманоидной расы вполне успешно родила здорового ребенка. Матерью себя не чувствовала и мальчишку отдала на воспитание в семью на одной из планет. Ребенок вырос и независимо от нее, даже вопреки вмешательству с ее стороны, стал Наделенным.
        О том, чем он занимался, она узнала лишь после того, как миссия на планете-ловушке частично провалилась. Единственного выжившего из группы зачистки – Кориана Лутына Цахиса – ее муж и главный Творец Вселенных отправил в опалу, сослав на первобытную планету и лишив возможности передать науку Наделенного ученику. Для таких, как биологический ребенок Гелии, это было подобно смерти. Вот тогда-то с помощью Эридана Гелия и нашла Кориану ученика.
        Но оказалось, не все так просто. Чиновники мужа строго блюли исполнение наказов сверху. Первый ученик погиб, не доучившись. Погиб и следующий претендент на получение знаний из рук ее сына. Переданный ему эликсир молодости Кориан употреблять не захотел, но и взять не отказался. И вот теперь…
        – Ученик выжил, – сообщил Непрощенный.
        – Ты же сообщал, что его убили.
        – Это третий. Моя боевая подруга нашла его на планете-ловушке. Насколько мне известно, он прошел ускоренный курс подготовки и смог сбежать с Ясуни. Ему мы тоже будем помогать?
        – Нет. Он меня не интересует, – задумчиво проронила Гелия. – Мы стали неповоротливы, стали медленно двигаться вперед. Знаешь почему?
        – Догадываюсь.
        Она кивнула:
        – Перед нами стоит прежняя проблема: как не дать отродьям родственничка – демонам и крупным сущностям – размножиться и захватить власть. Если, борясь с демонами, ты сам становишься демоном, на свете не остается ничего, кроме демонов. Зло против зла дает не добро, а двойное зло.
        – И как же теперь?
        – Никак! Ничего лучшего еще не придумано. Поэтому пусть молодой Наделенный сам о себе позаботится, покрутится и, может быть, сумеет выжить.
        Всё. Перед глазами Эридана была прежняя хозяйка – сильная, умная, опасная и знающая. О том, что как мать она все же состоялась, родив дочь от законного мужа, Непрощенный не догадывался, да это знание и не было нужно конкретно ему.
        Покидая чертоги благодетельницы, он решил для себя: «Нужно будет распорядиться, пусть все же присмотрят за парнем. Авось пригодится…»
        Квартира ведьмы Жанны
        Жанна пребывала в своей городской квартире, про которую муж и не знал. Утром она проснулась в плохом настроении – может, потому, что сегодня многое должно решиться. А там как оно будет?.. В подвешенном состоянии находится.
        В одиннадцатом часу она посчитала, что переломила негатив. Звонок мобильника был тому подтверждением.
        Она ответила:
        – Слушаю вас, Данила Петрович!
        Уверенный в себе голос центрового колгана произнес в трубку:
        – Ты просила разузнать информацию.
        – Да.
        – Так вот, Рязанцев нигде не светился и никто о нем понятия не имеет.
        Радостно, даже слишком, она поблагодарила:
        – Спасибо, Данила Петрович!
        – Пустое. – Вкрадчивый голос поинтересовался: – Помощь нужна?
        – Сама справлюсь.
        Прощаться он не стал – отключился.
        Все же есть счастье на бренной Земле! Есть! Осталось дело за малым – дождаться вестей от Марины. Что молодая ведьма ей расскажет? А пока…
        На журнальный столик Жанна набросила скатерть из черного бархата. На три угла положила картонные бирдекели, на них поставила подсвечники со свечами темного воска, обложив каждый по кругу слоем соли.
        Новая колода карт легла в центр, на нее она наложила ладони рук. Зашептала:
        – Карты вы, карты, сестра и братья, подскажите мне правду великую, откройте скрытое за семью замками-десницами. Покажите, не утаите, по всей совести, как перед самой Великой Богиней Времени, нить судьбы, полотно жизни людей земных…
        Зажигая свечи в подсвечниках, приговаривала:
        – Три свечи зажгу, три вопроса про одного спрошу…
        Тасуя колоду, обращалась к картам:
        – А вы, будьте ласковы, сотките полотно из тел своих, чтоб ответ прочитать смогла только я. Заговариваю, наговариваю на карты сей завет, дедами и бабками заложенный, самой Денницей светлою, на выведывание дел людских, на сознание дум чужих, на судьбу скрытую. Слова доскажу, замок повешу, ключ под камень сброшу…
        Пошел расклад своим чередом. Гадала на Рязанцева, и с каждой новой выложенной картой настроение, совсем недавно такое радостное, портилось на глазах. Да что же это такое?! К мальчишке не подступиться! Выходило так, что только сегодня что-то можно переиначить в свою пользу.
        Жанна бросила карты на стол, решая, как быть и что делать. Не заладился день. Почему молодая гадина не звонит?
        Звонок телефона вырвал ее из раздумий. Схватила трубку.
        – Да!
        – Жанна Викторовна…
        – Говори! – поторопила она.
        Выслушав, бросилась одеваться. Нужно успеть до прихода Сергея попасть в квартиру Рязанцевых. Из дому выскочила как ошпаренная кошка. Сев за руль, сорвалась с места и только за пределами двора осознала, что на метро было бы быстрее: московские пробки в такой час не способствовали быстрой езде.
        Тот же день. Квартира Рязанцевых
        С чувством злости на весь белый свет Жанна покинула машину, на лифте поднялась на этаж, ключом открыла дверь и, как назло, тут же нарвалась на прислугу. Не успела личину Рязанцевой напялить, а потому действовала кардинально: скрутила старую бабу, повернув ее лицом от себя, не дав той и рта раскрыть.
        Прошептала в ухо:
        – Сергей где? Говори шепотом, иначе шею сверну!
        В это самое время мокрый Сергей выбрался из душевой кабины. Вытершись полотенцем, обернул его вокруг бедер. На глаза попалась материна булавка со стильным паучком из бирюзы на шляпке, лежавшая на прозрачной подставке перед раковиной. На ум пришло воспоминание о прочитанной в библиотеке статье о ведьмах. Булавка значилась в тексте как один из способов защиты от воздействия ведьмы на человеческое сознание. Хмыкнув, он скорей в шутку, чем всерьез, заколол красочной фитюлькой край махрового полотенца, чтоб оно с бедер не спало, когда до своей комнаты пойдет.
        Вышел из ванной комнаты.
        Жанна времени зря не теряла, тем более времени этого у нее особо-то и не было. Перед любым воздействием на смертного его нужно «открыть», то есть приготовить к воздействию на сознание. Ну и как дотянуться до мальчишки, почти мужика?
        Дождалась, когда он из ванной комнаты выйдет, прикрытый лишь полотенцем на бедрах, и войдет в зал. Служанку как щит выставила перед собой, подвергнув ее простому гипнозу. Шею женщины держала в замке захвата.
        Заметила, что от такой картины Рязанцев опешил, в ступоре застыл, не зная, что делать. Но и она малость замешкалась, заметив на плече Сергея шрам. Удивилась. Такую отметину на теле человека могло оставить существо, имеющее мощную пасть с клыками.
        Все же с мыслями справилась быстро. К ногам Рязанцева бросила черный шелковый шнурок с узлами. Узлы на него в новолуние на кладбище вязала, а потому заговор на нем крепкий наложен был.
        Спокойно и мягко произнесла:
        – Сереженька, шнурочек подними и повяжи себе на шею…
        Парень не послушался, стоял на месте и таращился на женщину, которую с малолетства знал как добрую, умную, всегда способную помочь подругу матери.
        Она повысила голос, сделав его твердым и непреклонным:
        – Ну! Я кому сказала?
        Он помотал головой.
        – Нет!
        – Я сейчас этой тетке шею сверну, и виноват в этом будешь ты. – Сделала вид, что напряглась.
        Сергей послушался. Наклонившись, подобрал колдовской науз.
        – Вяжи на узел.
        Веревка, как змея ядовитая, которая, укусив, впрыскивает яд, обвив шею, сразу же нарушила физическое состояние. Все тело Сергея ощутило на себе тяжеленный груз, руки и ноги ослабели, как ватные стали, а еще появился почти беспричинный страх. Страх перед лицом опасности, исходившей от женщины, имевшей наглость уже пару недель каким-то непонятным для него образом, натянув на лицо чужую личину, переняв голос и повадки родного человека, выдавать себя за его мать. Шестое чувство лукаво нашептывало поддаться страху и стать послушным чужой воле. Только ведь согласись он с предложенным, и вполне вероятно, что это согласие станет началом конца – его конца!
        Оскалившись довольной улыбкой, ведьма отпустила свою жертву, но, отвалив ее в сторону, неожиданно для Рязанцева основанием ладони припечатала домоправительницу ладонью в основание черепа. Ни крика, ни стона. Стефания Германовна, свалившись на пол, признаков жизни не подавала.
        В голове Сергея непонятным образом всплыло и промелькнуло воспоминание. Седой как лунь мужчина с размытыми чертами лица, в странной одежде, до боли знакомым голосом возмущенно вещал, и, скорее всего, именно ему: «Глупак! Сколько я должен повторять, что проигрывает не тот, кто опоздал с первым ударом, а тот, кто решил, что он сильнее! Никогда не показывай свои возможности раньше времени. Дождись благоприятного момента. Если противник считает тебя слабее себя, то считай, что ты уже наполовину выиграл…»
        Слабак во всех отношениях! Сергей ощущал, что именно так он сейчас выглядит в глазах Жанны Викторовны. Для большей убедительности он даже скукожился, поник головой, втянув ее в плечи, ощущая холод от злополучного шнура. Когда ведьма, приблизившись к нему, выставила перед собой раскрытую ладонь и монотонно заговорила, он покачнулся. Решил: «Все, больше ждать нельзя. Пора!»
        Несмотря на то, что давление на сознание ощущалось колоссальное, он демонстративно соскользнул взглядом с лица Жанны, вперив глаза в пустоту за ее спиной, и заплетающимся языком произнес:
        – Там!
        На нехитрую уловку ведьма попалась, наверняка оттого, что посчитала, будто сломала его волю. Она резко обернулась и на короткий миг ослабила энергетику, а когда, не увидев никого позади себя, стала поворачиваться к Сергею, подставила подбородок. Рязанцев, напрягшись, сбросил с сознания морок, шагнул к ней и, слегка присев, кулаком ударил под подбородок, вложив в удар всю силу, на какую только был способен после процедуры контроля над ним.
        Жанну Викторовну, при ее-то среднем телосложении, отбросило прочь от него, после чего она как-то медленно и картинно завалилась на спину, уже на полу вытянув ноги из-под задравшейся юбки.
        Освободившись от шнурка, Рязанцев метнулся к домоправительнице и приложил пальцы к шее – мертва! Мгновенно оценив ситуацию, Сережка бросился на кухню, из нижнего ящика, в котором, как помнил, хранилась всякая мелочовка, извлек моток бельевой веревки. Вернувшись в зал, профессионально связал Жанну Викторовну, за спиной подтянув веревкой лодыжки ног к запястьям рук ведьмы.
        – Порядок! – произнес с удовлетворением.
        На удивление, гадина в себя быстро пришла. Лежа на животе, повернула голову в сторону, выплюнула сгусток крови и пару зубов, прошепелявила:
        – Думаешь, справился? Даже если убьешь меня, на тебя, как на бешеную собаку, уже сегодня охоту объявят. А ведь я по-хорошему хотела…
        Сергей присел рядом, отвел в сторону прядь растрепавшихся волос.
        – Ага, по-хорошему! Вы ни в чем не повинную женщину убили. А вот за информацию о том, что ваши друзья попытаются меня отловить, – за это спасибо.
        – Не спрячешься! Пощады просить станешь!
        – Так ведь попытка не пытка, да и до вечера у меня, как я понял, время есть. Хватит до канадской границы добежать.
        – Шути-шути! Скоро не до шу…
        Скотчем заклеил Жанне рот. Но ведьма права: спешить нужно.
        В своей комнате он сбросил на кровать полотенце и в чем мать родила приблизился к зеркалу, встроенному в дверцу шкафа. Встал так, чтоб можно было детально рассмотреть отражение татуировки на ногах.
        С усилием, но разобрал буквицы. Как школьник в первом классе составил из них слова, добившись прочтения заветного адреса. «Значит, не обманула нечистая сила домашняя, – вспомнил он сегодняшний полтергейст. – Есть адресок! Где это находится?»
        В поисковик телефона вбил наименование населенного пункта. «Ого! У черта на куличках».
        Быстро оделся. Побросал в сумку смену белья и кое-какие шмотки. Паспорт, деньги рассовал по карманам.
        «Вроде бы все. Готов!»
        Проходя мимо ведьмы, попрощался:
        – До свиданья, Жанна Викторовна.
        Та в ответ что-то нечленораздельно промычала.
        На выходе, прежде чем дверь закрыть, вспомнил. Вернулся на кухню, взял то, о чем подумал, и уже на выходе ведьминым телефоном забил в дерево порожка иголку. Закрыл дверь.
        Жанна Викторовна по жизни была натурой деятельной и в сложившейся ситуации не смогла просто лежать и ждать, когда с неба помощь сойдет. Как только почувствовала, что в квартире одна осталась, сумела, не хуже змеи извиваясь, доползти до стоявшей неподалеку горки. Извернувшись, дотянулась лицом до фигурной ручки, похожей на крючок, и, причиняя себе боль, заливаясь слезами еще и от бессилия, в течение часа пыталась разорвать клейкую прозрачную ленту на губах.
        Как говорится, вода камень точит. Усилия увенчались успехом – освободила рот. Сначала грязно ругалась, а следом за выплеском эмоций начала действовать.
        – Вельзевул древний, дай мне перстень, ключ открыть дверь, где лежит ларец. В том ларце одолень-трава. Она ложится на путы, коими руки скованы. Вельзевул рогатый, ты главный сатана, тебе сила зло творить дана. Наклоню к тебе свои мощи, выпрошу у тебя помощи. Освободи…
        Достучалась до покровителя. На ее моложавом лице проступила пара морщин, у корней крашеных волос на голове добавилось седины, но веревки на руках-ногах словно ожили, сползли на ковер.
        А уж дальше и Жанна подхватилась, опрометью прочь из квартиры бросилась.
        – В-в-а-а-а! – разродилась воплем.
        Рядом с дверью валялся ее новый айфон, раскуроченный до плачевного состояния. Но дело даже не в нем. Выйти из квартиры ей вколоченная в порог игла не давала. Вот, кажется, мелочь, а какую силу над ведьмой имеет! Зла не хватает! Очередной раз убедилась, что сбежавший мальчишка ой как непрост.
        Вернувшись в комнату, Жанна обыскала покойницу. Как и следовало ожидать, в кармане фартука наткнулась на телефон. По памяти набрав номер, нажала на кнопку «Вызов».
        Услышала:
        – Да?
        Выдохнула в микрофон:
        – Мне нужна помощь…
        Вторая половина дня
        Тихий переулок с липовой аллеей неподалеку от станции метро «Красные ворота»
        Решение выбраться из Москвы лежало на поверхности. Только как это сделать? Сесть на поезд? На самолет? Вычислить его проще простого! Это если угроза ведьмы имела смысл. Кругом паспорт потребуют, в базу данных внесут, а там и на хвост присядут. В свете последних событий можно поверить, что Жанна, действительно, не просто пугала. Как-никак Сергей – свидетель убийства женщины. Значит… Значит, нужен иной вариант отхода. Какой?
        – Станция «Красные ворота», – оповестил из динамика размеренный женский голос.
        Не оформившаяся до конца мысль забилась в черепной коробке, пытаясь достучаться, добиться осознанного решения проблемы. Пассажиры вагона метро стайкой выпорхнули на перрон, а вместо них новая толпа шустро заполняла освободившееся пространство вагонного пятачка.
        – Следующая станция…
        Сергей ухватил мысль в последний момент. Перед тем, как дверь успела закрыться, он протиснулся между недовольным мужчиной и молодой блондинкой и выпрыгнул из вагона, чуть не поскользнувшись на светло-серой плитке керамического пола. Как он мог забыть? Рядом со станцией метро находится офис, в котором работает отец.
        Выбравшись на поверхность, остановился у киоска «Газеты, журналы». В телефоне нашел номер Рязанцева Алексея Сергеевича – номер отца. Последний раз он звонил ему, кажется, года… гм, два назад. Уже и голос забывать стал.
        Длинные гудки оповестили о том, что абонент находится в сети.
        – Слушаю! – откликнулось наконец электронное устройство, донеся до уха голос отца.
        – Привет, папа!
        – Кто это? – рассеянно, озабоченно, нервно, слегка возмущенно оттого, что оторвали от рабочего момента, уточнил голос.
        – Это твой сын Сергей, если помнишь.
        – Сережа? Ты сейчас где?
        – Стою напротив твоего офиса. Хотелось бы встретиться.
        – У тебя проблемы? – Голос перешел в плоскость взволнованности.
        – Можно и так сказать. Па, я школу закончил и в универ поступил.
        – Тебе нужны деньги?
        Что за время в стране? Все во всем ищут меркантильный интерес.
        – Нет. Деньги мне не нужны, – заверил он отца.
        – Тогда что? Видишь ли, я сейчас несколько занят…
        – Па, ты всегда занят. Но пятнадцать минут для сына, которого несколько лет в глаза не видел, надеюсь, выкроишь, тем более ехать на встречу не нужно.
        В трубке засопели, а через три удара сердца откликнулись на призыв:
        – Сейчас выйду.
        По истечении пяти минут из особняка, в котором квартировала фирма, вышел мужчина.
        «Отец!»
        Осмотревшись, он направился к Сергею, ожидавшему через дорогу на тротуаре за рядом лип, выстроившихся в аллею.
        Давно не виделись. Густая шевелюра волос все та же, только поседевшая. Лицо еще молодое, но слегка уже тронутое почти незаметными морщинами. Когда-то, в конце девяностых, во времена совместной жизни с матерью, он был представителем типажа «а-ля британский джентльмен с причудами», чем и покорил молодую актрису, но затем как-то сдулся. После бурного ухода от прежней жены некоторое время даже бедствовал, но смог взять себя в руки, связавшись с иностранцами, благо профессия была востребована. После вялотекущей карьеры в конце второй половины двухтысячных вновь стал набирать обороты.
        Сейчас это респектабельный мужчина под пятьдесят, обремененный семьей. Весь такой моднявый. Костюмчик темно-синего цвета как с иголочки, идеально сидит по фигуре и нигде не морщит. На рубашке две верхних пуговицы расстегнуты. Явно не бедствует и статус имеет.
        – Здравствуй, сын. – Руку для рукопожатия первым подал. Никаких восклицаний и обнимашек.
        – Здравствуй, папа.
        А вот дальше… Глаза и мимика – зеркало души. Именно они, а не одежда, способны передать позитивный настрой, надежность, уверенность и много другое. И вот как раз в этом у папашки расхождение с образом. В глазах мимолетная тоска и какая-то угнетенность, неуверенность.
        Что, кризис среднего возраста достал и тихо вполз в личное пространство при наличии молодой жены и ребенка, который еще в школу не ходит? Скорее всего. Но Сергей сейчас в такой ситуации, когда проблемы шерифа индейцев не волнуют. У него своих проблем выше крыши.
        – Тебе от меня что-то нужно? – спросил Рязанцев-старший, с интересом разглядывая парня, будто видел впервые.
        – Да. Пап, я уже говорил, что в универ поступил. Перед учебой хотелось бы на природе, подальше от цивилизации оттянуться. Позагорать, рыбку половить. Вспомнил, что где-то неподалеку от Москвы дедов дом имеется. Только даже название деревни напрочь под-забылось.
        – Зеленый Кут, – назвал отец.
        Давным-давно они втроем там отдыхали, Сережке тогда лет шесть было. С тех пор даже в мыслях не было вернуться хоть на недельку в раннее детство, но когда приспичило, вспомнил.
        – Дом-то сохранился или продан?
        Батя невесело хмыкнул:
        – Кому он нужен? Деревня в двухстах километрах от столицы. Последний раз я был там лет десять назад. Ни дороги, ни электричества. Из жителей одни старики свой век доживают. До железной дороги километров сорок, до шоссейки – двадцать пять. Дыра несусветная, добраться только на тракторе или на крутом внедорожнике можно. И то не в сезон дождей и не зимой.
        – Подойдет. Можно я там поживу?
        – Запросто… – Отец немногословно объяснил, как добраться. – Тебе точно денег не подбросить?
        – Точно.
        При скомканном прощании Сергей все же не выдержал, высказался:
        – Пап, ты это… завязывай с самобичеванием о том, что жизнь по-другому прожить можно было. Жалеть себя перестань и поиски смысла жизни прекращай, а то ведь и нынешняя жена сбежит. Друзей заведи и научись, в конце концов, не только зарабатывать деньги, но и тратить их, получать позитивные эмоции от жизни. Ты когда расслаблялся в последний раз?
        – Давно. – Он поморщился. – Что, так заметно?
        – Еще как! Кризис среднего возраста у тебя на лбу большими синими буквами написан. Возьми отпуск, махни на море с семьей.
        – Думаешь, поможет?
        – Уверен. Все, я ушел.
        Алексей Сергеевич стоял и смотрел, как взрослый сын удаляется в сторону станции метро…
        Почти заброшенная деревня с благозвучным названием Зеленый Кут, внешне похожая на разбитое корыто
        Родовой дом Рязанцевых
        До места Сергей добирался на перекладных. Метро, электричка с Павелецкого, потом пехом… Ноги до колен не стер, но отрицательных эмоций хлебнул полной мерой. Действительно, дыра дырой! Трудно предположить, что в двадцать первом веке в Московской области существуют населенные пункты, где нет ни света, ни мобильной связи (про интернет и заикаться не стоит).
        Деревня-призрак. Из жителей – четыре бабки и девяностолетний дед. Дачники? Не смешите мои тапочки! Кто из здравомыслящих поедет в места, где из инфраструктуры один скворечник туалета на заднем дворе? Но для Сергея это место сейчас находка. Здесь он самый настоящий потеряшка.
        Оценивающим взглядом окинул дом предков своего отца. Ничего так, сохранился!.. Гм… в некоторых местах. Снаружи, кажется, пальцем ткни – и развалится, при этом подворье открытое, забора нет. Да он и не нужен, вся территория сильно заросла. Пустынно и одиноко. Так же, как и на соседнем участке, хибара на котором скрыта зарослями высокого кустарника и ветвями одичавших яблонь.
        Сергей подошел ближе и заметил, что открытая входная дверь просела и, кажется, вросла в деревянный настил. На террасе – ящик, похожий на средних размеров сундук. Его стенки посерели от времени, краска на них облупилась. Что в нем сложено, даже смотреть не хочется.
        Пошел по кругу, торя траву ногами, укладывая ее в тропу за собой. Заглядывал в окна с щелястыми резными наличниками, тоже утратившими основной слой синей краски: они по причине осадки всей деревенской постройки находились на уровне груди.
        Внутри темно и мрачно. Гнетущая тишина. Сергей различил запах цвели, исходивший из лишенной стекла рамы. На ум пришла мысль, в которой сам не усмотрел ноток сарказма, а лишь невеселый вывод: «Мрак! Вот это наследство сводному братцу достанется!»
        Приложив усилия, Сергей отодвинул дверь. Вошел. Вскоре глаза привыкли к темноте, и он смог увидеть убранство помещения. Пол во многих местах провален, потолок, кажется, немного на сторону накренился. В комнате много старинной деревенской мебели. Воспоминания подсовывают картинку из прошлого: эту же комнату, но светлую, полную живых звуков и красок, а еще – живого и здорового, но все же старого дедушку, в усах и бороде которого заблудилась лучистая улыбка. Н-да!
        Стол, а рядом – два по виду вполне целых стула. Старинная печь в углу. У стены – панцирная кровать-полуторка. Нормально! На стол он поставил набитую продуктами и еще кое-чем по мелочи сумку, на кровать бросил куртку.
        «Что ж, будем обживаться!»
        В сарае приглядел предметы старого деревенского быта, они ему никаким боком не потребуются. Выбравшись на свет божий со старым веником под мышкой, отряхнул джинсы и рубашку, вслух озвучил вывод:
        – Жесткач!
        Уборку в доме закончил ближе к вечеру, поужинал и только после этого вспомнил, что на голой сетке спать не совсем удобно. Матрас нужен, подушка. Взгляд упал на крышку чердака.
        Чердак. Царство пыли и залежей птичьего помета встретило новоявленного квартиранта жалами ржавых гвоздей, торчащих из досок, подкарауливающих на каждом шагу. Сюда, в этот неуют, кажется, сотню лет никто не наведывался. Как ни странно, матрас и пара подушек нашлись-таки – в сундуке лежали. Помимо них Сергей обнаружил длинную шкатулку из фанеры, больше похожую на коробку, и, даже не успев вскрыть ее, вспомнил, что в ней хранилось.
        Давным-давно дедушка показывал внуку вывезенный из-за кордона трофейный кинжал, отделанный серебром. Вот он в шкатулке и хранился. Почему на чердаке? Вскоре после окончания войны в СССР вышло постановление о запрете пропаганды нацистской символики. Причем само понятие «пропаганда» толковалось очень широко. Нарушителей ожидала самая суровая кара – можно было в лагерь лет на двадцать пять загреметь.
        А ведь многие солдаты и офицеры, возвращаясь из побежденной Германии, среди прочих трофеев везли домой столовые сервизы, красивые клинки с изображением германского орла или свастики. Вот и приходилось от греха подальше либо выкидывать все это добро на помойку, либо припрятывать его. Особенно жалко было расставаться с парадными фашистскими кортиками, кинжалами… Их и прятали чаще всего.
        Вот такой экземпляр Сергей сейчас держал в руках. С благоговением к клинку, отливающему серебром под отблеском пламени свечи, повертел в руке прадедов трофей. Без всякой задней мысли сноровисто прокрутил в кисти руки и лишь после этого запоздало удивился такому необычному умению: «Умею?» Потом все же с опозданием дошло до сознания: «Ах да! Мне же память стерли!»
        Кое-что еще из детства вспомнил, но время было позднее, а потому убрался с чердака, оставив все на потом.
        Вскоре, заперев наружную дверь, завалился спать, с последней мыслью о том, что все же повезло ему: стекла в окнах, за исключением одного, сохранились. Лето летом, но хоть сквозняков нет…
        Офис строительной компании господина Вересова
        Он лыс, редко улыбается, но это его не портит. Окружение давно привыкло к такому имиджу шефа. Дорогие костюмы сидят на нем идеально. Происхождение? Родился и вырос в СССР. Кто были его родители? Сейчас, с высоты нынешнего статуса, это не важно. Горячий темперамент уравновешен в нем возрастной невозмутимостью.
        О скрытой от посторонних глаз жизни Данилы Петровича Вересова ни один простой смертный не знал, а кто знал, того уже давно проводили за кромку между живыми и мертвыми. Мессир Леонард даже в своем кругу личность загадочная. Личная охрана руководителя строительной компании лишь внешне людьми выглядит, а на самом деле состоит из оборотней, приписанных к колгану. Во всем остальном – все как у всех.
        Звонок мобильного телефона в середине рабочего дня заставил поморщиться, оторваться от финансовых бумаг, выкладки в которых Даниле Петровичу не нравились: чувствовал, что где-то его разводят. Дело, конечно, копеечное, но тут принцип важен.
        – Слушаю…
        Покривился, будто лимон надкусил. Снова Жанка влипнуть умудрилась и помощи просила. Знал ведьму как облупленную, умной считал. Ошибся? Или дело все же не в ней, а в коэффициенте удачи парня, на душу которого она глаз положила?
        Прервал дурную бабу, пытавшуюся по телефону выплеснуть скопившийся негатив:
        – Ожидай! Сейчас Нинку пришлю. Вытащит.
        Отключившись, связался с Нинэль, отправив ту на адрес Рязанцевых. Собрав бумаги, сунул их в сейф, закрыл его на кодовый замок. После чего вышел в комнату отдыха, где за рамой огромного портрета, на котором фигурировал он сам в полный рост, в красках, в образе средневекового вельможи, находилась святая святых – секретное помещение за сейфовой дверью. Проникнуть в него постороннему смерти подобно: заклятие подействует сразу. Кто бы, кроме него, ни был, двух минут не проживет.
        Расположившись в удобном кресле, он открыл папку, решив освежить информацию, которую нарыли на Жанку секретные помощники.
        «Ну и что мы имеем? Та-ак…»
        В жизни, которой Жанна Викторовна жила уже долгое время, ведьму устраивало все. Когда общество разделилось на бедных и богатых, фигурантка информативного дела не сразу приняла какую-либо из сторон.
        «Ну, правильно, – мысленно согласился мессир. – Зачем это ей? Это на Западе скучно, в России веселей. Люди на одной территории как в разных странах существуют. Одна страна сытая, богатая, чванливая, оголтелая от безнаказанности, вторая – влачит жалкое существование при огромном богатстве недр, перебиваясь подачками от получки до получки. При всем при этом в обеих Россиях понятие «интеллигентность» за каких-то неполных сорок лет власть предержащие вытеснили из менталитета людей. Браво, браво! Ей и делать-то особо ничего не нужно было. Ведьме когда хорошо? Когда другим плохо».
        По данным источника информации, дипломированный психолог сначала и предположить не могла, что работа в гимназии может доставлять столько удовольствия. Дети – цветы жизни, и если эти цветы удобрять нужной информацией, из которой выбросить понятия чести, достоинства, справедливости, порядочности, заменив весь этот мусор на завуалированные, украшенные, прилизанные пошлость, вульгарность, примитивизм, получалось очень даже неплохо.
        Современные детки перестали читать книги, а скоро даже комиксы читать перестанут. Великовозрастные читают соцсети – кто и что сегодня съел и какую сумочку купил. Селфи сделал – выложи, поделись своей моськой с друзьями, пусть лайки ставят за внешность. За интеллект-то не поставишь: нет его и в помине, интеллекта-то. Он даже с лиц на фотографиях пропал, его подготовка к ЕГЭ сожрала. Кто-то очень качественно вымарал понятие «профессионализм», а те, кому положено знать, забыли или не хотят вспоминать, что профессионалами становятся по призванию, а не по баллам.
        Именно на этом поприще ведьма поднялась на высокую ступень в колгане. Остальное тоже в пределах нормы было. Даже скучно! На власть Данилы Петровича не покушается, в интригах не участвует…
        «Серая мышь! Единственное светлое пятно во всей этой истории – пресловутый Рязанцев. Интересный малыш. Вывод: если в нем что-то есть из того, о чем подозревает эта дура, то зачем его ей отдавать? Обойдется».
        Большачонок внутри колдуна зашевелился, соглашаясь со своим носителем.
        Забросив текучку, до конца рабочего дня он уже многое узнал о Рязанцеве. Подручные из ближников доходчиво посоветовали освобожденной и обиженной ведьме на пару недель уехать из Москвы, чтоб под ногами не путалась и не отсвечивала.
        Ночной порой, применив одну из старинных методик поиска живого смертного, Вересов определил примерное место нахождения исчезнувшего мальчишки. Шустрый парень, судя по всему, с мозгами дружит. Смог качественно обрубить хвосты и спрятаться. Не рассчитал лишь одного: что искать его не по полицейским мет?дам будут, а по колдовским канонам.
        Оказывается, ночь почти прошла. Он поднялся с пола с нанесенной на нем пентаграммой, включил верхний свет. Электрический шар засиял посреди потолка. Вересов задул свечи, раздвинул шторы на окнах.
        «Теперь посчитаем. Южное направление, километров двести от МКАД, плюс-минус двадцать километров по радиусу окружности поиска».
        Прикинул. Значит, с тех пор как он сделал первый шаг по лучу пентаграммы и соединил усилия со своим большачком, прошло пять часов. Интересно, хватит ли команде из трех посыльных двадцати четырех часов, чтобы провести операцию по захвату паникующего, но удачливого беглеца и привезти того в назначенное место? Уж очень не терпится воочию его увидеть и познакомиться.
        И еще вопрос: кого послать? С силовой составляющей понятно. Николай Кучмай – потомственный оборотень с юго-восточной Украины, под Вересовым он уже семнадцать лет ходит. Колдовское сопровождение… Можно было бы Нинэль… «Нет! Стара, да и последнее время все под себя загребать пытается. Думает, не замечаю. Задействую молодые кадры. Скобелева и… да хоть ту же Юльку Кормухину. Вот их! И все же нет. Корму-хина может и не справиться. Пусть едет старуха».
        Уже в восьмом часу утра черный тойотовский внедорожник с тремя пассажирами в нем выехал из ворот частного особняка на окраине Москвы и взял направление на одну из городских магистралей; крутнувшись на развязке, поехал в сторону области, пересек МКАД и… пропал. Как в воду канул.
        Зеленый Кут
        Сергей обживался. Ему здесь как минимум неделю перекантоваться нужно, а дальше… Дальше видно будет. Скорей всего, попробует на перекладных пробраться по адресу с татуировки, который сумел разобрать. Сломя голову что-либо предпринимать не стоит: ошибок понаделаешь, а исправить их могут и не дать.
        Напряжение не отпускало. Боится ли он? Конечно боится. Страх как дикий кот вползал в душу, гнездился там и тихо отъедал здравый смысл прежних жизненных устоев. Вот даже сейчас, в этот самый момент, Сергею мерещится, что кто-то враждебным взглядом наблюдает за ним со стороны, и это ощущение выматывает, заставляет нервы звенеть натянутыми канатами. Нужно отвлечься! Если не отвлечься, чокнуться можно.
        Найдя в сарае косу, слегонца выкосил пространство перед домом. С соседями знакомиться не пошел. Вспомнив про дедушкину «закладку», вновь полез на чердак.
        Нашел. В засыпке, под досками верхнего пола, покоился сверток, развернув который, он, как и предполагалось, обнаружил «тулку» в разобранном состоянии и почти пустой патронташ. «Она. Дедова. Двенадцатый калибр».
        Спустившись, разложился на столе, проводя ревизию находки. Был замечен небольшой намек на сыпь, вернее, помутнение за патронником, но в целом стволы чистые, зеркальные, плюс «живой» лоб колодки с мизерными прогарами от «центробоя». На первый взгляд все вполне в рабочем состоянии, но патронов всего четыре – не особо постреляешь.
        Вот он и вооружен! От сердца малость отлегло. Собрав ружье, удовлетворенно поставил его к стене у кровати, а на стол теперь уже еду выложил. Возмутившись ее качеством, покривился. В «сетевике» покупал, торопился. Вчера особого внимания не обратил: в полутьме, при свете свечи глотал, лишь бы утробушку насытить. А вот сегодня…
        «Товаропроизводители козлы! Обманывают покупателей почем зря. За такое дерьмо их бы при прежней власти… Н-да! А сейчас только языками мелют. Ну и где расстрелы, суды, штрафы, лишение лицензии, ликвидация гопкомпании отравителей, – где все это? Роснадзор, Росконтроль, Россанэпиднадзор, полиция, прокуратура, суды, Росгвардия, ФСБ, Следственный комитет, депутаты, Дума – и ни-че-го! При Горбачеве продовольствия не стало, при Ельцине система контроля качества медным тазом накрылась, при уже, считай, двадцатилетнем президентстве Егора Гайдара возобновилась, но при этом ослабив сертификацию производства продукции.
        Вот и лепят сплошную срань в красивой упаковке. Гаденько, неудобоваримо, но ”пипл схавает”… До тех пор, пока государство не вернет себе функцию прежнего контроля продовольственных товаров, которая отдана производителям под наименованием ”производственный контроль”, народ будут нахлобучивать повсеместно и без ограничений».
        И все же пришлось эту «жвачку» из «Светофора» употреблять, после чего отправился купаться на речку, заросшую осокой и больше походившую на широкий ручей…
        Уже в потемках запер дверь на щеколду, для большей уверенности в безопасности подпер ее черенком от лопаты. Хлипка, но не спецназ же ее штурмовать будет, да и будет ли вообще кто. Может, обойдется и все его страхи напрасны?
        Не раздеваясь, лег в постель и потушил свечу. Комната погрузилась в черноту. В июле бывают такие темные ночи, что кажется, будто бездна разверзлась вокруг тебя. На небе ни луны, ни звездочки не увидеть. Черный вакуум мешает дышать. Поднес ладонь к лицу – и не увидел ее. Ничего не видно, а потому в уже освоенном помещении потеряться мог.
        Но есть в жизни счастье! Все же оно существует! Как подарок на небосводе проявился призрачный кругляш луны, а вскоре вывел на пастбище звездное стадо. Их свет, льющийся сквозь оконные стекла, сделал вполне узнаваемыми контуры предметов в комнате. Облегченный вздох квартиранта был единственным звуком в ночи. Чего он боялся? Спа-ать!
        Но не тут-то было! Сон никак не хотел приходить в воспаленный дневными страхами мозг человека. Прошло, вероятно, не более получаса, когда при свете яркой луны, освещавшей комнату, Сергей совершенно ясно увидел, как запертая дверь, находившаяся прямо напротив кровати, медленно отворилась, заставив его затаить дыхание. В дверях показалась узнаваемая женская фигура. Не входя в комнату, остановилась на пороге, подозрительно осматривая комнату с непонятной целью.
        Пораженный страхом и удивлением, он не мог произнести ни слова. Ощутил, что длинные волосы на голове стали жить обособленной от него жизнью. Липкий страх сковал его дух. И все же тело действовало как бы само по себе.
        Прежде чем он собрался спросить о причине столь неожиданного посещения покойницы, не преминул зажать в руке рукоятку дедушкиного трофейного клинка. Осознал, что сделал, что он не безоружен, лишь после того как подумал: «Поможет ли против мертвяка, нет?»
        Вскочил с постели в величайшей досаде на подобный визит. Спросил, как бы уточняя:
        – Стефания Германовна?
        – Ну вот я и нашла тебя! – прошипела домоправительница, выходя из темноты под поток лунного света из окна. С ее лица плоть клочьями опадала на пол, обнажая кости черепа, а глаза светились тусклыми красными огоньками. Но самое мерзкое началось, когда куча гнили, стелясь, поползла к кровати.
        Страх страхом, но ведь и крыса, загнанная в ловушку, превращается в хищника. Бежать Рязанцеву было некуда, а потому, выставив нож перед собой, он ринулся в атаку, заставив покойницу ретироваться, исчезнув за дверью.
        «Дверь! Дверь запереть!»
        Острие клинка с глухим звуком вошло в дверное полотно, застряв в нем на добрую треть. К своему крайнему изумлению, Сергей осознал, что дверь по-прежнему заперта на щеколду и подперта колом. Пораженный этой неожиданностью, он некоторое время стоял, упираясь ладонью в дверь, пытаясь продышаться и не зная, что делать дальше.
        Наконец расслабился, догадавшись, что все это было либо галлюцинацией, либо кошмарным сном. А что? Ведь так бывает! На секунду прикрыл глаза – и приснилось.
        «Бред!»
        Улегся снова, стараясь как можно скорее заснуть, но… сна ни в одном глазу, только сердце стучит, готовое выпрыгнуть из груди.
        И вновь он пролежал не более получаса, как снова увидел, что в комнату протискивается высокая бледная фигура. Крадущимся шагом она впорхнула внутрь, застыла близ двери. Теперь уж он не стал ждать, когда она откроет рот. Крутнул нож клинком в ладонь – молниеносный бросок клинка в живую, а может, и не совсем живую мишень у двери.
        Донг! Звук вбивания полоски благородного металла в дерево не спутать ни с чем. Призрачная в потоках лунного света незнакомка пронзительными глазами удивленно оглядывает Сергея и… растворяется в воздухе.
        Рязанцева в школьном кругу не зря считали «ботаном»: чем он только не интересовался, о чем только не читал в умных книжках. А потому в памяти отложилось, что перед лицом непредвиденной опасности шестое чувство лукаво нашептывает людям поддаться страху и стать легкой жертвой для бездушных убийц, только и умеющих, что преследовать. Авторы статей – психологи – убеждали, что убегающие люди чаще всего неизбежно попадают в руки этих самых убийц. Спасти таких невозможно.
        Но то, с чем столкнулся Сергей, это нечто иное и, может, уже познанное им не так давно. Полтергейст? Если не он, то точно что-то родственное ему.
        Сергей хмыкнул. Сам отпер дверь и шагнул за порог, а дальше… Дальше сделать ничего не успел. Доски навеса над головой треснули, образовав дыру, рассыпались, разлетелись в стороны. Руки, показавшиеся ему ледяными, сомкнулись на шее и без видимых усилий потянули его вверх, заставив ноги прокрутить велосипед в пустоте. Он словно в тиски попал, стал задыхаться, нож выронил в темноту. Силища запредельная, и попытка разомкнуть жим лишь усилила хватку. Ведь шею, гад, свернет! Сергей, уже ничего не видя, дергается, вьюном изворачивается.
        В самый кульминационный момент древний навес над крыльцом не выдержал нагрузки от раскачки и со скрипом обрушился вниз, заставив обоих, а прежде всего напавшего вражину, сгруппироваться и ослабить хватку, а дальше и жертву непроизвольно выпустить.
        Приземлился Рязанцев удачно. Не думая ни о чем, толком не видя ничего перед собой, он сорвался с места и побежал, падая, разбивая колени до крови. В затылок прилетело чем-то тупым и совсем не мягким. Темнота.
        «Это конец?» Да! Чего бояться смерти, если смерть уже пришла, погладив Сережкины волосы своими костяшками.
        – Ты, чай, не убил ли его, Коленька? Я ведь его из избы выманила, на тарелочке с голубой каемочкой тебе предоставила, а ты так неаккуратно…
        – Не переживайте, Нинэль Остаповна! Я ить слегонца, считайте, что погладил. Оклемается.
        – Смотри! А то ведь мессир…
        – Живой он! Живой. Дышит.
        Сидящий на корточках амбал пальцами-сардельками нащупал бьющуюся жилку на шее Сергея. Полные губы на его лице в призрачном свете луны расплылись в улыбке. Он с уверенностью отрапортовал пожилой женщине:
        – Живо-ой! Вскорости в себя придет.
        Та скривилась, подумав: «Ох уж мне эта лимита московская! Все самой просчитывать приходится!»
        Беглеца, связанного по рукам и ногам, уложили на пол в большой комнате. Подручным своим Нинэль Остаповна расслабиться не дала.
        – Давайте-ка идите оба машину вытаскивать.
        – Может, с утра? – попытался оттянуть удовольствие ковыряться в раскатанной тракторами луже на лесной просеке оборотень.
        – С утра отсюда выедем, а сейчас транспорт подгоняйте.
        Ушли. До застрявшей машины расстояние немаленькое, километров семь. Вот же угораздило.
        Почувствовав пристальный взгляд в спину, она обернулась.
        – В себя пришел, голубь сизокрылый, – констатировала факт осмысления парнем своего незавидного положения.
        Голова у Сергея болела неимоверно. Промямлил:
        – Чего вам от меня нужно?
        Старая карга неприятно зашлась смехом, отвлекшись от осмотра помещений, откликнулась:
        – Денег нужно. Ха-ха! Много.
        – Давайте позвоню отцу, он привезет.
        – Не лги мне, щенок! Отсюда не позвонишь. Связь в этой дыре не проходит. Аномалия.
        Она подошла вплотную, наклонилась над связанным Сережкой, прищурившимся оттого, что вплотную к его лицу поднесли свечу. Но он и сквозь прищур увидел многое.
        Злые силы богаты на выдумку. Внешность ведьмы доподлинно и точно описать невозможно. Это только в сказках существует безобразная старуха с клюкой. В реальной жизни ведьма принимает облик прекрасной девицы или шикарной леди – в зависимости от объекта нападения. Она может прикинуться подружкой или благотворительницей, случайной прохожей или, вон, как с Рязанцевым дома произошло, ведьма под личиной матери показывалась. Этой прикидываться не нужно было, он сейчас и так в полной ее власти.
        Что она там в нем узрела или почувствовала, он не понял, но, казалось бы, незлое и даже улыбчивое лицо женщины тут же стало гневным, грубым, за секунду от нее повеяло холодом.
        – Ведун? – утвердительным тоном спросила она. – Вот уж даже не предполагала, что встретить сподоблюсь.
        – О чем вы?
        Она возмутилась:
        – Ты из себя калику перехожего не строй! Это молодым мозги запудрить можешь, а меня твоя молодость в смущение не введет. Не-ет, но каков мессир, а? «Живым привезите, только живым!» Теперь понятно зачем. Ай, времени мало! Ну ничего. Сколько успею, столько силушки с тебя и скачаю. Ты лежи, не дергайся и не бойся, живым будешь, а бабушке молодости малость подаришь. А? Может, сам?
        – Да пошла ты!
        – Ну-ну-ну! Сейчас! Сейчас только свечи расставлю и фитильки подожгу, чтоб посветлей было.
        Завозюкалась по комнате, похозяйничав в свою пользу. Помещение осветилось потрескивающим пламенем свечей, разогнавшим темноту по углам.
        – Вот и готово!
        Всей своей полновесной сотней килограммов старая ведьма уселась Сергею на грудь, в заключительный момент непонятного действа поставив пару свечей выше его изголовья. Зашептала непонятную парню словесную абракадабру, отдаленно напоминавшую рэп, при этом пальцами рук придерживая ему веки, чтоб глаз не сомкнул.
        Появилось непреодолимое желание смотреть ей в глаза. Казалось, безумным взглядом она к Сергею в душу проникла. Дальше он уже не слышал слов, воспринимая происходящее лишь как далекий бубнеж, несущий негатив. Дрожь пробежала по всем клеткам организма, заставив содрогнуться даже мозг.
        То ли ему показалось, то ли на самом деле из бездны черноты, образовавшейся над головой, проклюнулся росток. Прямо на глазах он стал расти, увеличиваясь в длине. Неизвестный Сергею плющ припал к его шее и выбросил бутон, в доли секунды набухший и распустившийся красивым цветком с лепестками воскового цвета. Красота его заворожила Сергея – до тех пор, пока из центра цветка не проросли три тонких отростка, тут же, словно пиявки, присосавшиеся к коже.
        «Больно!»
        Ответом ему была монотонная абракадабра колдуньи.
        Не в силах орать благим матом, Сергей захрипел:
        – А-а-а-хр-а!
        За пределами дома заиграл сильный ветер. За оконными стеклами ощутимо стемнело, тучи закрыли луну и звезды. В доме, в свете свечей, старая грубая кожа колдуньи разгладилась, а вот глаза ее желали смерти.
        Совсем рядом с домом раскатом прозвучал звук грома, стрелою пронесся отблеск молнии. Показалось или действительно проявилось? Вместо ведьмы Сергей разглядел перед собой жуткое человеческое лицо, и вовсе не женское. Оно затмило собой старую ведьму. Сверкающие глаза, косматые брови, длинные спутанные волосы и плотно сжатые тонкие морщинистые губы.
        Существо исказило рот в такой страшной усмешке, что захотелось зажмуриться, но Сергей не сумел. Казалось, оно находится внутри него.
        Голос, проявившийся прямо в мозгу, произнес: «А вот и твои похороны, ведун, смотри внимательно».
        Вслед за тем перед глазами предстала отчетливая картина того, как из дома выносят гроб с телом Сергея и устанавливают перед катафалком. Сергей, не в силах оторваться от страшного зрелища, продолжал смотреть картинку в ярких тонах. Вот гроб подняли в катафалк и везут на кладбище. Потом показался холм черной земли над могилой, на нем множество венков, а над ними высокий крест.
        Наконец видение исчезло, а вновь появившаяся перед глазами сущность, издеваясь и смеясь, спросила: «Страшно?»
        После чего голос ведьмы произнес:
        – Еще чуть-чуть!
        На что сущность не согласилась, потребовав: «Выпивай его до дна».
        – Мессир обидится!
        «Черт с ним. Зато ты будешь снова молодой и красивой».
        – Да-а!
        Желание ведьмы насытиться полностью, выпить до капли жизнь жертвы, словно сбило замок с потайной двери запретного барьера защиты, и из дальних закромов сознания во все энергетические протоки организма хлынули звенящие звуки человеческой речевой атаки. Неизвестный голос скороговоркой долбил вполне понятный Сергею текст, назначение которого парня интересовало мало, но заставляло повторять вслух слова, а то и обрывки фраз, при этом вполне осознавая реальность происходящего с ним.
        «Ой ты мироздания Свет, кой в любом из миров красен. Ты по небу около живого светила прокати, от охотника Сергея напрасну погибель отведи: во доме, во поле ратном, во стезе-дороге, во морской глубине, во речной быстроте, на горной высоте бысть ему здраву по твоей, Создатель Миров, доброте. Завяжи, закажи, покровитель Наделенных, колдуну и колдунье, ведуну и ведунье, дьяволу и дьяволице, упырю и упырице на Сергея зла не мыслить! От всякой нежити сознание его защити! А буде кто покусится, то как течет река, так и ты, сила, перетекай от покусившегося ко Сергею».
        В процессе наговора все вокруг застыло. В какой-то момент плющ, рванувшись прочь, пеплом осыпался на пол. Сознание выплыло из небытия. Усталость была такой, что хотелось закрыть и не открывать глаза. Не закрыл. Обратный процесс пошел. С наслаждением почувствовал первый прилив бодрости… О-у-у! Как же приятно ощутить это чувство.
        Прямо из глаз жертвы ведьмы и ее большака, словно два ножа, выскочили змейки молний, пробив женщине глаза и вонзившись в черепную коробку. Нинэль с необычайной силой отбросило назад, впечатав в стену так, что даже дом содрогнулся, – будто разрядом тока высокого напряжения приголубило. Со своего места Сергей разглядел, что из выжженных глазниц на светлые одежды на груди струится густая кровь и, не успев толком стечь, тут же запекается, наращиваясь темно-красными бугорками.
        Дикий вой разбудил сонное царство большой комнаты дома:
        – В-ву-а-в! – и тут же смолк.
        Сергей даже не ведал, что это не ведьмин крик, – вместе с хозяйкой издох и ее большачонок. Это сущь, когда изо рта ведьмы повалил неестественный черный дым, в попытке прорваться из мертвого тела издала прощальный привет.
        Придя в себя, Сергей лежал без движения, осознавая свое положение. Скосив глаза на седые пряди не подававшей признаков жизни колдуньи, задергался, пытаясь освободиться. Полежал и более осознанно проанализировал ситуацию.
        Где-то за порогом должен валяться нож. «Найти!»
        Перевернувшись на живот, уподобляясь червяку, он пополз к выходу. Дождь за порогом едва моросил, ветер прекратился. Но самое интересное – туча с моросящим дождем накрыла своей тушей лишь площадь подворья, не затронув остальную часть деревни.
        Кинжал разыскал быстро: Сергей прямо в него лицом ткнулся, сверзнувшись со ступенек. Долго и упорно елозил связанными за спиной руками по вонзенному в доску клинку. Разрезав веревку, освободился. Передохнул пару минут. Нужно было забрать документы, деньги и вещи и как можно скорей линять отсюда. Где-то поблизости еще двое врагов находятся, и один из них Сергею точно не по зубам…
        – О! Смотри! Никак наша любезная Нинэль Остаповна черным колдовством занялась? – озадаченно произнес Иван Скобелев, молодой, подающий надежды последователь Сатаны в русском его варианте, состоящий в команде мессира.
        Колдун уже по одному тому, что над крышей дома моросил дождь, а из окон вырывались пока слабые языки пламени, понял: старуха затеяла какой-то сильный ритуал.
        – Совсем старая перечница из ума выжила! – озлился волчий оборотень, сидевший за рулем. – Ведь хозяин предупреждал, что полной веры ей нет. Н-ну, если загубит клиента, я ей кадык вырву!
        Машину с помятым бампером они с грехом пополам вытащили из лесного плена, хотя в, наверное, никогда не просыхающей луже оба извозюкались в грязи неслабо. Нервы себе попортили, а тут такое творится.
        Оборотень, нажав на педаль, прибавил газу.
        – Пожар, что ли?
        – Похоже на то. Близко не подъезжай, ставь машину вон под те кусты! – Скобелев указал на кустарник, росший чуть в стороне от двора. – Нам бы сначала одним глазком взглянуть, что там происходит.
        – Боишься?
        – А ты нет? Зря! Старуха не простой масти, к тому же злопамятная.
        – Ну, глянем, – согласился оборотень.
        Сергей в это время только из дома успел выскочить. Кто ж знал, что высушенный на ветру и солнце старый дом займется как спичка, и свое имущество придется искать теперь не только темноте – огонь не успел разгореться, – но и в дыму. Вот и получилось выбраться из пламени лишь при шуме двигателя подъехавшей машины. Зато «тулку» прихватил с двумя патронами, до поры до времени в стволах покоящимися.
        Темный кустарник прикрыл видимость. «Чего они там телятся?»
        Неуловимые взглядом неестественные тени выглядывают из-за деревьев. Не скрытные для посторонних ушей шорохи. Шум мокрой травы. Чертыханье, вроде как амбала, который Сережку чуть не задушил. Ага… шелест шагов? Но когда Сергей смотрит именно в сторону звука, тот затихает. Можно подумать, там никого нет? Слишком темно. Слишком долго идут. Слишком много шума и движения. Его, что ли, учуяли?
        Он сжался в комок, стволом ружья поводя из стороны в сторону, спинным мозгом чувствуя, что отсидеться за колодезным срубом, основательно вросшим в землю, вряд ли удастся.
        Пламя пожара едва выбивается из растрескавшихся стекол, поднимается по наружной стене к крыше, своим трепетанием на ветерке походит на женскую фигуру, извивающуюся в танце. Из-за того, что дождь промочил дерево, огонь не слишком буйствует и освещает двор лишь в центральной его части.
        – Кажись, приплыли! – Молодой мужской голос прозвучал почти совсем рядом с присевшим Рязанцевым и чуть сверху. – Гадство! Она там сгорела, что ли? – Позвал громко: – Остаповна!
        От осознания того, что кто-то так близко и незаметно подошел, по позвоночнику Сергея прошла почти непереносимая волна холодного ужаса, и его буквально вытолкнуло из-за бревенчатого сруба. Направив стволы на расплывшуюся в ночном мареве фигуру, он пальцем выжал спусковой крючок.
        Б-бух!
        Ружье, как и положено, выплюнуло поток картечи в близкую мишень – неизвестного врага, – отбросив того метра на три и уложив на землю. Ни стона, ни крика.
        «В спину или в бок попал! – промелькнула в голове мысль. – Где-то рядом амбал должен быть».
        Никаких рефлексий оттого, что только что убил человека, он не испытал. О том, почему с такой простотой воспринял смерть мужчины, не задумывался, да и некогда было. Может, потому, что своя рубашка все же ближе к телу, а может, по какой другой, еще неизвестной ему причине. Ужас присутствовал. Накатило вроде бы ни с того ни с сего: показалось, что он один-одинешенек под серым небом и едва моросящим дождем…
        Нет, не один! Сергей с тревогой огляделся по сторонам, но местоположение второго определить не смог.
        Николай Кучмай, состоявший в колгане при охране хозяина, как и остальные его соплеменники и коллеги, был, что называется, не темным оборотнем. Оно и понятно, мессиру лишние проблемы не нужны. Темные – это такие же обычные оборотни, как и охрана Данилы Петровича, их единственное отличие в том, что они сознательно решили регулярно питаться человеческим мясом. Идиоты! Лугару не нуждаются в человеческой плоти, но кровавая диета делает их в разы сильней. Все способности увеличиваются до предела: сила, скорость, ловкость, реакция, выносливость, регенерация – все это доходит до максимального уровня. Те, кто не пробовал человечину, никогда не смогут достичь таких показателей.
        Николай – не сможет: он хозяину клятву давал. Волчья натура у темных преобладает над человеческой, им тяжелее себя контролировать, нередко в их поведении проскальзывают животные повадки. Во время полнолуния они полностью становятся зверями, теряя всякие остатки человеческого разума.
        Этой ночью луна убывающая, совсем чуть-чуть от полной отошла, да и то по ведьминой прихоти над двором тучами прикрыта, но оборотиться Николай может.
        Выстрел прозвучал как гром с ясного неба. Со стороны сараюшки Николай отчетливо приметил, откуда стреляли, и увидел, как тело напарника упало на землю, застыв без движения. Констатировал случившееся: «Наповал!»
        Он бесшумно шагнул к убийце…
        Низкие тучи на мгновение разошлись, и вдруг зелеными искрами сверкнули волчьи глаза. Амбал, уже один раз скрутивший Сергея, стоял недалеко, но так, что не дотянешься. И не лицо у него, а натуральная злобная волчья ухмылка. Верхняя губа нервно щерится, обнажая крупные, ослепительно белые клыки. Не человек – зверь.
        Рязанцев поднялся на ноги. Какое-то время, встав друг против друга, они смотрели в глаза один другому. Потом амбал прыгнул, а Сергей, ожидавший чего-то подобного, выстрелил. Видел, что попал, что от выхлопа картечи громилу повело в сторону. Тот же, словив заряд, неуклюже ушел в кувырок и…
        Сережка в осадок выпал, когда по мановению незримой волшебной палочки на месте приземления амбала оказался волк. Не какой-то серый лесной хищник, а матерый волчара размером с полугодовалого теленка. Одежда порвалась, превратилась в тряпки, сошла с него, как кожа со змеи в процессе линьки.
        Одним прыжком волк преодолел расстояние до своего врага, может, от безысходности вставшего в оборонительную позу, выставив перед собой жало клинка. Не в горло метил – в руку, державшую оружие, а потому не рассчитывал, что клинок отведут в сторону и кулаком другой руки, как кувалдой, припечатают черепную коробку. Для оборотня не смертельно, даже не опасно, но обидно от сопляка получить такую плюху.
        Челюсти щелкнули вхолостую, волк прокрутился вьюном, меняя направление атаки. Сшиблись, покатились по земле, ломая кусты – человек и зверь.
        От происходящего заставил отвлечься дикий, грубый крик, почти хрип:
        – Замри!
        Оба сцепившихся в смертельной схватке противника после услышанного вскрика будто в бездну окунулись – параличом поразило конечности. Они отвалились друг от друга и застыли в лежачем положении.
        Для Рязанцева все закончилось неожиданно быстро. Над ним склонилась незнакомая старая женщина, одетая по-деревенски просто – в длинную темную юбку, рубаху с широкими рукавами и безрукавку, подбитую мехом, с платком на голове. С каким-то неподдельным интересом всмотревшись в черты лица Сергея, она отчетливо проронила:
        – Ну т-ты только посмотри, Светлые боги! Одно лицо. Нарочно не придумаешь. Шурка Бердышев! И возраст совпадает. Подымайся. Чего разлегся?
        И Рязанцев, как по волшебству, вновь ощутив силу в теле, поднялся на ноги.
        Меж тем старая карга повернула разговор по-иному, оставив тему с неизвестным ему Бердышевым:
        – Здрав будь, Сергей!
        – Здравствуйте, – ответил Рязанцев, пытаясь понять, кто перед ним.
        Старушка хихикнула:
        – Не пытайся вспомнить, первый раз видимся. Соседка я покойному твоему деду. Царствие ему небесное, хороший человек был.
        Замолчала надолго, изучающе глядя на Рязанцева. И он почувствовал, что та хочет, чтобы он встретился с ней взглядом, но Сергей упорно не стал этого делать. Хватит, наигрался уже в гляделки с той, которая сейчас в избе догорает. Интуитивно смотрел куда-то поверх бабкиной головы или уводил взгляд в сторону.
        – Ты, я вижу, непрост, как и твой дед. Черную ведьму упокоить сложно. Силу рода черпаешь или наставник научил?
        – Не понял вас, – промямлил он, помотав головой.
        – Ну, не понял, и ладно.
        Сергей посмотрел на нее. Чего хочет внезапно появившаяся соседка, в полном смысле слова вырвавшая его из лап смерти? Даже ночью, при ярком свете отблесков горевшей избы, бабкины глаза на изрезанном морщинами лице напоминали голубые ледяные озера. Она улыбнулась, скорее даже ощерилась, и зубы сверкнули в промельках света и темноты неестественной белизной…
        – Что так смотришь, аль не по нраву тебе старая бабка? Так и вы все, пришлые, мне на моей земле не нужны. Одно беспокойство от вас. Давай делай свое дело и уезжай.
        – Какое дело?
        Она сменила оскал на улыбку доброй бабушки, хотя глаза по-прежнему оставались холодными.
        – Как какое? Оборотня я за тебя упокою? Вон и ножик у тебя соответствующий, другим ведь ликантропа убить сложновато будет. Разве что голову от тела отделить, так ведь грязи много, травленой кровью всю одежду испачкаешь. Ты дедовым ножом его сердечко пробей, он и подохнет.
        Сергей буркнул, глядя на парализованного прихотью старухи волчару, чумными глазами уставившегося на бабку:
        – Не могу я безвольного убить!
        Бабка вздохнула, посетовала:
        – Э-хэ-хэ! Думала, стержень в твоем характере закаленный, ан нет, такой же хлипкий, как и двойник. Куда мир катится? А вот прадед твой большим специалистом был по укрощению оборотней. Зря! Если я волку свободу верну, так ведь сожрет тебя, чего доброго?
        – Тогда мы на равных будем.
        – Н-да! Совесть, значит? Ладно, нож сюда дай!
        Подойдя к оборотню, бабка без особых сложностей с короткого замаха вонзила клинок тому в сердце. Разогнувшись, чуть севшим голосом проскрипела:
        – Должок за тобой, Сереженька. Придет время, спрошу, ответной услуги потребую.
        Рязанцев кивнул. Спросил:
        – Кто такой Бердышев?
        Она махнула рукой, жестом отвергая заданный вопрос:
        – Не бери в голову. – И тут же, будто спохватившись, произнесла с суровостью в голосе: – Чего стоишь?
        – А что?
        – Пока изба не сгорела, хватай и того, что у колодца, и этого – и в огонь их. Огонь все очистит.
        «Ага! Все спишет!» Но старушка права. Согласился:
        – Это я мигом!
        Метнулся к колодезному срубу, подхватил покойника под мышки, поволочил за собой.
        «Ну, этот-то легкий!»
        Особой гадливости не испытывая, ощущая жар на лице и руках, перевалил тело в гигантский костер. Следом точно так же, только с некоторыми потугами, поступил и с трупом оборотня.
        – Вот и молодец! – похвалила старуха. – А теперь усаживайся в машину и уезжай. Охоту на тебя не скоро прекратят, ну да и мы сами с усами. Кой-чего могём! В память о дружбе с твоим прародителем по первой поре хвост обрублю, а уж дальше сам. И про должок не забывай.
        – Не забуду. Спасибо вам.
        Утренняя заря положила конец беспокойной, безумной ночи. Поднялась до самых побледневших звезд и упала куда-то в туманную лощину последняя волна редких петушиных песен, и после отъезда внедорожника потревоженная деревня снова увязла в глухой тишине, нарушаемой лишь потрескиванием догоравшего костра.
        Утро. Региональная трасса переходит в федеральную. Где-то на северо-востоке между Московской и Тульской областями
        Пятичасовое стояние на кладбищенском погосте. Отъезд
        Из-за того, что водителем Сергей был никаким и об управлении автомобилем с автоматической коробкой передач знал лишь в теории, от деревни до нормальной дороги он добирался мучительно долго. Повезло еще, что автоматической: на механике он бы вообще далеко не уехал.
        Езда по полям вымотала его капитально, на шоссейку выехал уже к десяти часам утра. Километра не проехал, когда остановился подобрать голосующего мужчину, смирно стоявшего у обочины. Почему остановился, сам не понял.
        Высокий худой мужик в армейском офицерском плаще не по погоде, неопределенного возраста (ему можно отмерить и тридцать, и сорок, и все пятьдесят лет от роду), открыв переднюю дверь, поздоровался оригинально:
        – Слава Создателям!
        – Здравствуйте. Вас подвезти куда?
        Сухощавое, местами побитое оспинами, будто присыпанное серой сажей лицо с темной радужкой глаз доверия не внушало. Взгляд этих глаз не выражал ни капли дружелюбия. Над невысоким лбом буйствовали волнистые пряди густых черных волос. Рот с узкими губами, сложенными в презрительную усмешку (как будто бы весь мир, а на данный момент водитель внедорожника, был в чем-то до смешного неправ перед ним), выплюнул фразу:
        – Долго же тебя ждать! Марья Владимировна сообщила, что ты на этом месте раньше будешь.
        – Вы, наверное, ошиблись…
        – Я ошибаюсь очень редко, уважаемый Сергей Алексеевич Рязанцев, и поручения своего начальника в департаменте, в котором имею честь состоять, исполняю ответственно, без нареканий. Вас, мой друг, велено на некоторое время в физическом плане прикрыть от структур, балансирующих на пограничном секторе. И будьте уверены, я это сделаю.
        Нич-чего не понял! Галиматью какую-то нечаянный пассажир несет, но уверенно. Может, действительно, от чего-то там прикроет? Х-ха! Департамент странный. Да! Бабка…
        Между тем человек сделал шаг вперед, затем попятился, обернулся и, подхватив с земли небольшой, аккуратно сложенный рюкзак, через переднюю дверь забросил его на заднее сиденье машины, после чего без всякого колебания сел в нее.
        – Поехали!
        – Куда?
        – Пока прямо.
        Секундное замешательство прошло. Сергей нажал на педаль, машина двинулась вперед. Серая лента дороги приняла правила игры, а вскоре японский внедорожник с двумя пассажирами на борту уже летел по дороге, рассекая воздух, и наконец вырвался на федеральную трассу. Стрелка спидометра уперлась в ограничитель в сто тридцать километров в час.
        – Потише, молодой человек. Нам светиться не стоит.
        – Включить музыку?
        – Дело ваше.
        Ехали молча, стрелка на спидометре застыла на цифре девяносто. Нахождение рядом двух совершенно незнакомых между собой людей начинало томить Сергея. Гнетущее предчувствие невозможности их совместного существования в тесном мирке салона надежно поселилось в уме.
        – Долго нам по прямой ехать? Так ведь можно и до Воронежа проскочить.
        Пассажир вздрогнул, обернулся по сторонам.
        – До Воронежа не нужно. Через пятнадцать километров свернем.
        Пейзаж за стеклом самый обычный для средней полосы. Лето, отпускники едут на юг, машин в потоках много, смотреть тут решительно не на что. Разговор – единственное развлечение, доступное в таком месте.
        – А с чего Мария Владимировна решила, что за мной кто-то гоняться станет? – спросил попутчика Сергей.
        – Ошибок вы наделали много. Хорошо, она рядом оказалась, да только слегка не успела вмешаться. Видите ли, те, кого за вами послали, люди особенные и состояли в несколько оригинальной организации. На каждом из них имелся «поводок». Ничего интересного, так, сплошная кустарщина. Но после того как вы лишили их жизни, эта кустарщина просигналила владельцу «поводка», что его сотрудников зачистили. А кто, по мнению операциониста, мог это сделать? Только вы. Дальше можете обдумать, что он предпримет, имея при себе кое-какие силы и средства.
        – Почему я?
        – Притормаживайте, нам вправо сворачивать.
        Свернули. Через три километра свернули еще раз, а вскоре поехали по бездорожью. Дорожное полотно, все в ямах, словно после бомбежки, за населенным пунктом сменилось проселочной дорогой, которая в конечном итоге привела их к…
        Слева, справа, спереди и сзади – всюду вокруг них тянулись ровным строем слегка покосившиеся кресты и заросшие мхом надгробия. Суеверного ужаса на кладбище Рязанцев не испытал. В этом месте ощущались лишь тишь и покой. Тишина.
        – Останавливаемся, – скомандовал попутчик.
        – Зачем мы здесь? – поинтересовался Сергей.
        – Своеобразная аномалия. Интернет, мобильная и любая другая связь не работают, потому вычислить нас никто не сможет. Мы – черное пятно, дыра, бездна, Бермудский треугольник, если хотите. И заметьте, лично для меня это место – сплошной негатив. Ради вас на жертву пошел, но по-иному нельзя.
        – Почему нельзя?
        – По отработанному алгоритму действуем. Пункт первый – исчезаем в пустоту. Гм… можно, конечно, в одну из параллельных реальностей вас переправить… Но начальство против. Строго-настрого запретили.
        – А параллельные реальности действительно существуют? – изумился Сергей.
        – Действительно. Вы мне лучше рюкзак подайте, сам не дотянусь. Ох, как же здесь мерзко.
        – Вроде ничего.
        Сергей подал рюкзак.
        – Погост не то место, где приятно находиться хоть сколько-нибудь, – расстегивая заплечную сумку и пытаясь нащупать что-то внутри нее, произнес проводник. – Энергии очень тяжелые, все пропитано печалью и болью, везде траур и отсутствие жизни. Энергетической оболочке приходится противостоять всякого рода негативным сущностям, таким, например, как лярвы. Ага, вот и пакет.
        Он достал черный непрозрачный пакет.
        – Что это? – поинтересовался Сергей.
        – Сырой мясной фарш.
        – Зачем?
        – Хозяину кладбища подношение сделаем.
        – Нужен ему ваш фарш! – с сарказмом заметил Рязанцев. – Ему проще деньгами дать, а уж он сам по дороге с работы купит, что посчитает нужным.
        Попутчик хмыкнул, с сарказмом спросил:
        – Никак о директоре кладбища печешься?
        – А вы о ком?
        Тот покачал головой:
        – Гм! Ну и тупизна!
        – Чего обзываетесь? Сами бы головой подумали! В России живем, не в Африке.
        – На Земле живем. На Земле! Жить здесь одновременно и просто и сложно. В любом пространстве есть свой Хозяин. В доме – домовой, в лесу – леший, в пруду – водяной. Есть свой Хозяин и на кладбище. Кому положено, те знают: приходить на кладбище без подарка для администратора временного пристанища душ покойных людей не следует. А в нашем положении наладить с ним отношения – первое дело.
        – Шутите?
        – Нет. Ну, если тебе более научно объяснить, то… – Он подумал, как сформулировать давно известную ему прописную истину, не требующую подтверждения кому-либо, знакомому с этим на деле. – Сущность Хозяина кладбища подразумевает под собой эгрегор, возникший в результате скопления огромного количества энергии, выбрасываемой в мир после смерти каждого человека. Слезы, тоска живых по умершему, отчаяние из-за потери близкого – это все мощные факторы, поддерживающие существование «начальника» кладбища, так сказать, надзирателя за отстойником, местом пребывания душ перед чистилищем. Выходим. И давай побыстрей!
        – А без меня никак? Выходить не хочется.
        – Придется выйти. Несколько часов стояния в этом месте – и погоня собьется со следа. Да и от одиночества страдать не придется: призраки не самый тихий народ. Просто… не пугайся понапрасну, когда увидишь что-либо странное. Здешние покойники – интеллигентные люди. У них тут старые порядки.
        Они вышли. Пассажир сразу от места остановки джипа – на центральной аллее – осмотрелся. Сергей тоже, хоть и без особого интереса, рассматривал окруживший их парк мертвых. Действительно, тишина мертвая. Кажется, что даже птицы не чирикнут.
        – Ну и где его искать? – поежившись от такой тишины, задал вопрос Сергей.
        – Сейчас. Проходим вперед. Ты по левой стороне смотри, я – по правой.
        – Смотреть-то чего?
        – Новые российские эзотерики, знатоки доморощенные, считают, что властелин погоста – это своеобразное хранилище душ всех умерших, начиная с первого покойника на кладбище. Согласно их второй версии, Хозяином считается тот человек, гроб которого последним «переехал» в место вечного захоронения. В последнем случае титул передается от одного покойника к другому, а значит, Хозяин у кладбища регулярно меняется.
        Так вот, все это не соответствует истине. Администратор на погосте – дух, занимающий гораздо более высокое место в иерархии, чем все покойники с их душами вместе взятые. И ясно почему. Ведь это он объединяет все энергии смерти, но при этом главенствует над ними. Отсюда и место у него определенное имеется – так сказать, канцелярия. Она либо у самой древней могилы, которая дала начало основанию кладбища, либо у старого сухого дерева. Он, конечно, может на месте и не сидеть, но территорию, закрепленную за погостом, покидает в исключительных случаях, и то очень ненадолго.
        – Судя по количеству могил на кладбище, у администратора нехилый такой эгрегор сложился.
        – Х-хе! Эгрегор на весь мир один, но каждый погост имеет собственного владыку с лишь ему присущим характером и повадками. Этот с нашими структурами охотно сотрудничает, потому сюда и направили.
        – Вон сухое дерево! – указал пальцем Сергей.
        – Где?
        – Да вон же!
        – Вижу, не слепой. Идем туда.
        – К-кар-рх!
        От неожиданности раздавшегося, казалось бы, над самым ухом Рязанцева скрипучего протяжного крика он чуть не запутался в собственных ногах и не упал. Схватился за поржавевшее от времени витое железо ограды, пожелав сидевшему на ветке ворону величиной со средних размеров индюка пару добрых слов:
        – Да чтоб тебя!.. Безмозглого!..
        – Полегче, приятель! – одернул его спутник, не дав развить тему. – Мы здесь гости.
        Показалось, что от центральной аллеи всего ничего отошли, а на самом деле в лабиринтах оград, надгробий и кустов затерялись. Только по кроне старого дерева, не имеющего листьев, и ориентировались.
        Когда вплотную к нему подошли, оба осознали: они на месте.
        Высохло дерево ох как давно! Своими корнями светило наружу, оплетя могильный камень, покрытый седым мхом, на котором ни имя усопшего, ни эпитафия, будь она на месте, уже не читались.
        Серегин напарник, морщась, будто от головной боли, тем не менее внятно произнес слова приветствия, обращаясь к надгробью:
        – Ты уж прости нас, Погостник, за то, что покой на вверенном тебе участке присмотра потревожили. Выхода иного не было. За это прими подношение и не осуждай.
        Развернув пакет, мужчина выложил к подножию щербатого, в оспинах и мхах камня чекушку дагестанского коньяка, приоткрытый пластиковый бокс с фаршем и коробку шоколадных конфет. Рядом с продуктами умостились шесть пачек сигарет «Прима».
        Еще раз пожелал:
        – Дар, владыка, от меня прими, себе на благо, мне на радость.
        Сергея будто черт в пятую точку толкнул. Буркнул:
        – Чего вы так распинаетесь, ведь никого нет? Положили – и уходим!
        – К-ка-аг-г!
        Давешний представитель пернатой братии, из-за которого Сергей чуть фейсом о землю не приложился, подал голос, сидя на одной из веток высохшего исполина. Глазами-бусинками он пронзительно глазел на молодого идиота, который имел неосторожность в чужой монастырь припереться со своими понятиями.
        Но спутник Сергея немедленно исправил промашку. Рязанцев даже подумать о чем-либо не успел, как ему прилетела плюха в виде подзатыльника со словом напутствия:
        – Молчать!
        – Ой!
        Сергей сморгнул и в тот же миг готов был броситься прочь, сбежать подальше. Появившийся над могильным камнем темный туманный сгусток преобразился во вполне реальный персонаж. Гориллоподобный гоблин, одетый в просторную холщовую рубаху и порты, щурясь улыбкой из-под косматых бровей, отбросив крышку с пластиковой емкости, с аппетитом уписывал фарш, извлекая его пятерней руки.
        Скосив глаза на Серегиного спутника, он поинтересовался:
        – Чего коньяка пожалел?
        Тот оправдывался, но, в отличие от Рязанцева, вел себя вполне адекватно:
        – С места без предупреждения сорвали; что в холодильнике было, то впопыхах и схватил.
        – Понятно. Какие проблемы?
        – Вот этого недоросля часов на пять укрыть требуется, – мотнул он головой в сторону Сергея. – Погоня за ним.
        – Угу. Укроем. Что, он совсем тупой?
        – Недоучка.
        – То-то я смотрю, дурак дураком.
        – Пообтешется.
        – Ну да, если выживет. А то ведь милости просим!
        – Не сегодня.
        – Что ж, как говорится, вольному воля и каждому свое. Ладно, вижу, нелегко тебе. Идите в машину, я пригляжу.
        Через пять часов
        – Уезжаем, – сообщил пассажир.
        – Уже?
        – Да. Время вышло.
        Теперь провожатый стал как будто бы другим человеком. После пребывания в «отстойнике» он казался стариком – вялым, дряхлым, почти седым. Только теперь Сергей осознал, что этому человеку нахождение в скорбном месте действительно далось нелегко. Непонятно и странно.
        – Поторопись, нам здесь лишний час оставаться небезопасно.
        – Погостник?
        – Он здесь как раз ни при чем. Глупо было бы думать, что на кладбище, кроме покойников да Хозяина, больше никого нет. Мир мертвых населен довольно плотно. Погост – это излюбленное место для суккубов и инкубов, для разного рода сущностей и нежитей, которые питаются не только остатками энергетической оболочки умерших, но и всегда не прочь полакомиться теми живыми, что шастают по кладбищу. Особенно манки одинокие путники, такого и «покусать» легче. А потом на месте такого «укуса» образуется энергетический пробой, и это самое меньшее из зол, которое может случиться. Едем! Башка разваливается.
        – Уже едем!
        Мельком Сергей поймал необычайно ясный взгляд спутника, устремленный в лобовое стекло в пустоту впереди себя.
        Выехали. По мере удаления от кладбища мужчина на глазах начал оживать. Но не это показалось парню необычным. Волосы на голове пассажира быстро темнели, возвращая себе прежний окрас. Чудеса!
        Сергей поделился прошлым волнением:
        – Когда эту вашу сущность увидел, подумал – описаюсь!
        Напарник хмыкнул, успокоил:
        – На самом деле бояться не стоило. Не ночь все же.
        – А что ночью?
        – О-о! Про ночь на кладбище даже думать не хочу. Это то самое время, когда на охоту выходят сущности куда посерьезней, нежели жалкие суккубы. Их еще Черными Тенями называют. От них прячется даже вся кладбищенская нечисть. Конечно, не факт, что Теней можно встретить во всякую ночь, но уж если человек их встречает, то ноги унести удается далеко не каждому…
        Вечер того же дня. Придорожная закусочная
        Заправившись топливом, по региональной дороге «перепрыгнули» с трассы на трассу, сменив направление движения. О купании в Черном море теперь можно было только мечтать. Под вечер припарковались на стоянке придорожного мотеля-закусочной.
        Оставив машину, вошли внутрь, а расположившись за столиком, сделали заказ. Толком поесть не успели, как в помещение столовой с суровыми лицами зашли четверо полицейских-гаишников.
        Окинув любопытным взглядом полупустой шалман, старший в звании капитана громко спросил:
        – Черный тойотовский внедорожник чей будет?
        Сергей попытался подняться со стула, но на его плечо легла тяжелая ладонь спутника.
        – Сиди! Сам разберусь. – Поднимаясь, он обратился к капитану: – Какие-то проблемы, начальник?
        В развязной манере поведения напарника Сергей не узнавал человека, рядом с которым он провел почти сутки. Вылитый браток из девяностых, какими их нынешние сериалы показывают.
        – Ваш, что ли, автомобиль?
        – Ну-у!
        – Тогда прошу на выход.
        Миновав стойку бара с экраном большой плазмы, подвешенной под самый потолок, спутник Сергея в окружении блюстителей закона на дорогах страны вышел на улицу. Быстро пережевывая пищу, Сережка размышлял о том, что стоит, наверное, слинять подальше, пока за кражу авто не загребли. Едва он успел прийти к такому решению, в закусочную как ни в чем не бывало вошел его провожатый. Спокойный как танк, на лице ни одна жилка эмоций не выдала.
        – Разобрались? – поинтересовался бармен, натирая вафельным полотенцем стекло большого стакана.
        – Да. Ребята документы проверили и отвалили.
        – Ну и хорошо, а то уж я подумал… Обычно у нас тихо бывает, но иногда залетные наведываются.
        – Крутые, что ли?
        – Не! Молодняк. Выпьют на копейку, потом на мотоциклах побарагозить едут. Но это редко.
        – Хорошо, если редко. Вот что: у вас тут свободные комнаты есть? Чтоб ночью за баранкой глаза не напрягать.
        – Сейчас гляну. – Бармен полез в записи большого затрепанного гроссбуха и спросил: – Звать тебя как?
        – Меня не зовут. Сам прихожу, если дело того требует. Охота в книге прихода бумагу помарать, можешь записать: Иванов Иван Иванович. Вон же компьютер, – указал напарник.
        – Так надежнее. Иванов, значит…
        Сделав запись в книге, бармен покрутил пальцем по экрану настольного монитора, нашел нужную строку и вбил фамилию «Иванов» еще и туда. Огласил приговор:
        – Комната номер шесть. Это на втором этаже. С вас…
        Озвучить не успел – на стойку легли три купюры по тысяче рублей.
        Комната номер шесть была маленькая, спартанская, но чистенькая, с санузлом и душевой кабинкой. В общем, деревня и есть деревня. Сергей принял душ, но, прежде чем завалиться в кровать и заснуть, выглянул в окно, выходившее на площадку стоянки, которую заполняли в основном фуры. Сейчас помимо фур на стоянке находились пара легковушек, их внедорожник и две машины ДПС – «Форды» с мигалками на крыше.
        «Не уехали, значит!»
        По широкой трассе по ночной поре мелькал проезжающий транспорт, создавая внешний шум за окном.
        Взгляд Сергея зацепился за необычную картинку. На освещенной фонарями площади стоянки все четверо дэпээсников, выставив, как слепцы, руки перед собой, сновали вокруг застывшего на прикол транспорта. Не кричали, не ругались, никого не дергали, лишь перемещались, обходя стороной машины и не выходя за границы территории.
        «Жесть! Только блогеров не хватает, а то бы по всему интернету гулял ролик о свихнувшихся людях в синем».
        Сергей оглянулся на звук: напарник как раз из душевой вышел. Потыкав пальцем в оконное стекло, Рязанцев задал интересующий его вопрос:
        – Что ты с ними сделал?
        Тот, подойдя и выглянув в окно, буркнул:
        – Я ничего не делал. Перетрудились, наверное. Люди служивые, стойко переносят все тяготы и лишения, вот и решили прогуляться, отдохнуть, так сказать, от трудов праведных. Ты тоже спать ложись. Кровать твоя, а мне и в кресле удобно будет.
        Рязанцев не заставил себя ждать, плюхнулся в кровать и почти мгновенно уснул. Тут-то ему и начал сниться жуткий бред. Будто он…
        По лестнице своего подъезда Сергей спускался вниз и делал это спокойно и медленно. Путь держал с мыслью, что вот он скоро выйдет на улицу. Сон был необычен тем, что присутствовало частичное осознание, говоря по-другому – частичная осознанность. Этаж за этажом, этаж за этажом. Да когда же эта лестница закончится?!
        То, что произошло дальше, он не в силах объяснить никаким образом. Вдруг стал ощущать, слышать, как кто-то в этот же самый момент поднимается ему навстречу. Абсолютно не боясь и даже ни чуточки не опасаясь этих шагов снизу, которые, кстати, замолкали, как только Сергей останавливался, чтобы прислушаться к ним, он решил ускорить свой ход и выбраться уже наконец из этого подъезда, а также удовлетворить свое любопытство касаемо небезынтересных приближающихся шагов снизу.
        Почувствовал неладное и оказался прав. В какой-то момент звуки стали максимально явными, и он понял, что сейчас произойдет встреча.
        Встреча случилась не там, где Сергей предполагал. Сгусток темной материи выпрыгнул на него из стены в межэтажном пространстве, заставив отшатнуться.
        Погостник! Уже известный ему гоблин погостник стоял и щурился, глядя на Сергея с прежней своей улыбкой. Но даже не это было странным. Кладбищенский властелин держал за руку домоправительницу – Стефанию Германовну собственной персоной.
        – Нас не ждали, а мы приперлись! – как-то залихватски оповестил умрун. – Торопишься, голубь сизый? А я вот к тебе не с пустыми руками. – Слегка дернув молчавшую до сих пор женщину за руку, он позволил ей открыть рот: – Говори, Стэфа. По делу говори, не рассусоливай.
        Женщина без каких-либо эмоций заговорила, причем сделала это словно в продолжение кем-то ранее прерванного разговора:
        – После того как мамаша объявилась, я, убираясь в квартире, заметила, что в документах беспорядок и шкатулка с драгоценностями не на месте. Время сейчас такое… подстраховалась, чтоб на меня за какую пропажу напраслину не возвели: в большой комнате под картинную раму видеокамеру поставила. На записи должно быть видно, как гадюка меня убила. Просить пришла, чтоб виновница от правосудия не ушла. Сделаешь?..
        Досмотреть кошмар не получилось. Неугомонный проводник поднял Сергея ни свет ни заря. Растолкал и со словами:
        – Кофе уже на столе. Иди умывайся, через десять минут отчаливаем, – отправил совершать утренний туалет.
        О своем сне Сергей промолчал, но запомнил его. Он уже понял, что мир, в котором он живет, не такой уж и однозначный, как представлялось раньше.
        Утро. На федеральной трассе
        Прежде чем уехать, этот во всех отношениях непонятный Сергею человек обошел всех четверых дэпээсников, хлопнув каждого ладонью по плечу. Обессиленные, вымотанные за ночь парни, судя по их поведению, готовы были улечься спать прямо на мостовую, но под контролем напарника Сергея добрались до машин и сразу же заснули.
        Через семьдесят километров на черепашьей скорости они миновали пост ДПС. Только-только стали набирать скорость, когда позади послышались вопли сирены.
        Мужской голос, усиленный внешними динамиками, потребовал:
        – Водитель транспортного средства «Тойота», госномер И338 КУ, принять к обочине и остановиться.
        – Это, кажется, нас!
        – Угу. Нам кто-то ночью номер медом помазал? Прибавь газу!
        – Дак…
        – Газуй! – приказал проводник.
        Сергей вздохнув, подумал: «Какое ”газуй”, все равно же догонят!» Но спорить не стал, ногой вдавил педаль до полика, на первом этапе гонки сделав «ментовоз» как стоячего, при этом на скорости вполне корректно вписался в поворот.
        Позади послышался скрежет металла и сразу за этим неприятным звуком – негромкий удар. В зеркало Сережка смог рассмотреть, что преследовавшая их машина на повороте зацепила отбойник, вильнула, после чего, пробив его, на скорости нырнула в довольно пологий спуск.
        – Чего это они? – спросил он.
        Извлекая из рюкзачка мелкий ноутбук, напарник между делом пояснил:
        – У них сутки беспокойные были, вот водитель и не выспался.
        – А ты как узнал?
        – Слушай, любопытный, я же не спрашиваю, за каким лядом твоя тушка Марье Владимировне целой нужна? Рули.
        Открыв ноут, он на какое-то время углубился в изучение информационных программ, недовольно поминая кого-то тихим незлым словом.
        – Что там?
        – Ничего хорошего. Тебя разыскивают за убийство гражданки Селезневой Стефании Германовны, а еще за угон вот этой самой машины.
        – Гады! На меня убийство повесили!
        – А ты как думал? Кому сейчас легко?
        – И что теперь делать?
        – Машину бросать. Но сначала до населенного пункта доберемся, через который железка проходит. Сейчас выясню, где ближайший.
        Устройство у него на руке оказалось вовсе не часами, а неизвестным Сергею средством связи. Вот с его помощью он и выяснил быстро ход их дальнейших действий…
        Железная дорога
        Позади остались полустанки пригородных электричек, езда на попутках, сидение в закусочных и сон в местах, где их никто не будет искать.
        – Вот и все, – сообщил попутчик. – Хвосты мы тебе обрубили, дорогу подчистили. Дальше сам, не маленький. Что, так и не скажешь, где осесть решил?
        – Нет, – помотал Сергей головой. – Зачем? Сам знаешь, у каждого своя дорога. Ты ведь не сказал, кто ты. Даже имени твоего не знаю.
        – Так лучше.
        – И я о том же!
        К перрону подошел проходящий поезд, заставив встречающих и провожатых чуть отодвинуться назад. Стоянка – три минуты, а потому в невеликой толпе присутствовал некоторый ажиотаж.
        – Тогда прощай.
        – Прощай, попутчик. Спасибо!
        – Чего уж там!
        Крепкий, не лишенный привлекательности, постриженный и побритый налысо молодой человек поздним душным летним вечером вошел в тамбур. Обернувшись, махнул кому-то рукой на прощание и исчез в вагоне.
        В тусклом свете ночных светильников Сергей нашел свое плацкартное место. Поезд плавно тронулся – поехали. В вагоне жарко, как в хорошо натопленной бане, чувствуются тяжелые запахи потных тел и давно не мытых полов. Плевать! Вымотался. Спать хочется…
        Утро не принесло прохлады. Чем дальше, тем оглушительнее наваливается на вагон безжалостная июльская жара, а ехать Рязанцеву в этом поезде еще двое суток. На весь вагон только два не задраенных наглухо окна. И конечно, у этих окон едут граждане, боящиеся даже слова «сквозняк». Словом, жара нечеловеческая – плюс тридцать пять, а то и все сорок.
        – Не пытайтесь включать вентиляцию: она никогда не работала. Здесь вам не купе! – При плановой уборке к жаре и тошному запаху дошираков проводница прибавляет едкий привкус моющего средства.
        В шортах, отвергнув другую, в данных условиях обременительную одежду, крутые мужики пьют пиво и, оплывая в азарте каплями пота, режутся в карты. Женщинам в смысле одежды хуже, но тоже изощряются. Все минимально оставшееся на них мокрое – хоть выжми, кожу снять хочется!
        На каждой десятиминутной остановке народ по узкому проходу дружно бросается к выходу: ветерка хлебнуть, мороженое купить, покурить. Проводница даже не возмущается, вареной амебой открывает рот, предупреждает, подтрунивая, волею случая доставшийся ей контингент:
        – Как дети, чесслово! Не отходите далеко, поезд ждать не будет!
        Слышит в ответ:
        – Знаем, хозяйка. Не волнуйся.
        Повторяет с попреком:
        – Не волнуйся! Успокоили!
        День. Ночь. Мука мученическая.
        День…
        На маленькой станции встали на пятнадцать минут. Местное население тащит к поезду горячую вареную картошку, помидорчики и огурчики малосольные, пирожки и всякую всячину. Все на продажу! В ларьках за стеклом законсервированные, тоже совершенно обалдевшие от жары продавщицы кричат:
        – Пива нет! Что еще? Не задерживайте!
        – Пассажиры!!! Поезд через пять минут отправляется!
        Вот она – поездная романтика нынешнего сверхжаркого лета.
        Приехал наконец. Слава богу! Его станция. Дальше на перекладных…
        По реке
        Местный народ на пристани, узнав, куда чужому добраться нужно, особо не удивился. Мужчина с окладистой, с проседью бородой кивнул, оторвавшись рукой от переборки сети, пальцем указал на здорового парня, ковырявшегося с мотором, посоветовал:
        – К Борьке подойди, он в Широкую Падь почту возит. Как раз по пути тебе будет.
        Неразговорчивый парняга-почтальон, выслушав Рязанцева, пожал плечами, буркнул:
        – За дорогу тыщу рублей положишь.
        – Договорились, – согласился тот.
        – Тогда завтра к семи утра сюда же и подходи…

* * *
        На моторной лодке, загруженной коробками и почтой, они поднялись вверх по течению. Часа через три хода свернули в рукав глухой, необжитой, не слишком широкой речушки и вновь против течения поплыли между поросших густым лесом, где крутых, где пологих берегов. В паре населенных пунктов останавливались на короткое время, перевозчик передавал ожидавшим заказы с Большой земли и почту, если таковая имелась.
        В селе Тормасово заночевали, а утром продолжили путь по реке.
        На третий день добрались до селения, к которому Сергей и стремился попасть, – одна-единственная улица с добротными домами и пристройками на высоком берегу реки, сразу за которой начинался глухой плотный лес. На узкой полоске берега из воды к самой кромке песка подступал настил, к которому они и пристали.
        Встречал почтаря улыбчивый подросток, первым поздоровавшийся с ним:
        – Здорово, Борька!
        – Привет, – буркнул почтальон.
        – Привез чё?
        – Не. Вон гостя по месту доставил. Привечайте.
        – Ты к нам? – удивленно спросил мальчишка.
        – Да.
        – И к кому же?
        – К Радомиру.
        После короткой паузы мальчишка сообщил:
        – Дед Радомир еще о прошлом годе умер.
        notes
        Примечания
        1
        Песня С. Шнурова «Москва».