Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Ингвин Петр : " Вы Не Хотите Летать " - читать онлайн

Сохранить .
Вы не хотите летать Петр Ингвин
        Недалекое будущее. Луну включили, Земля разделилась, и в каком из миров тебе жить, определит экзамен. Для успеха важны не слова или знания, а поступки в ситуациях, где решает не мозг, а душа. Цитата из книги: «И что ты мне сделаешь, дорогуша? Ударишь добротой? Пырнешь вежливостью? Или запинаешь до смерти сочувствием и великодушием?» (Автор обложки - Галина Николаиди).
        Петр Ингвин
        Вы не хотите летать
        Петр Ингвин
        Вы не хотите летать
        Эпиграфы
        Евангелие от Матфея:
        Вы - соль земли. Если соль потеряет силу, что сделает ее соленою?
        Как бы анекдот:
        Боже, сделай, чтобы я жил как в сказке… ой, нет, только не в этой!!!
        Часть конечная
        Бренный
        Глава 1
        Адрики. Птерики. Полеты
        Пока веки не пощекотало солнце, Соня летала. Чудесное ощущение. До того как Луну включили и Земля разделилась, люди летали только на птериках и специальных аппаратах. Скоро Соня опробует другой способ - сегодня, когда Луна будет в высшей точке. И как у взрослых получается ждать сколько требуется? Словно они железные, как роботы. Или вроде андриков.
        Нет, андрики - не из металла и даже не из пластика. Интересно, из чего же они тогда? В своем сне Соня летала, как летают андрики. Люди так еще не умеют. Андрики говорят, что «не умеют» - неправильно, и надо говорить «не хотят». Ага, не хотят, как же. Но как ни стараются - без подручных средств не летается.
        Соня еще не видела настоящего андрика. Тем, кто не бывал на Луне, они только снятся или, как сами говорят, «являются во сне». Это случается редко, и Соне, что очень обидно, никто не являлся.
        А Мишке являлся. Как и положено, андрик походил на человека, он сказал: «Когда сестра улетит, береги родителей, они очень расстроятся».
        Ну, это само собой. Дочка отправится туда, откуда не все возвращаются. Кто не расстроится, тот бесчувственное полено, а мама с папой не такие. Приснившийся андрик ничего нового не сообщил, он просто описал события, которые приближались. Скорее всего, это был вовсе не андрик, а игры Мишкиного подсознания.
        Хватит валяться. Соня собралась подняться, но в последний момент передумала и вновь упала головой на подушку. Сегодня можно полежать подольше. Без дела, без смысла, просто так. У Сони день рождения. Двенадцать лет. Она стала совсем большая, и колючки опасений про «не все возвращаются» - уже не детские страхи, а тревога перед училищем. Говорят…
        Не стоит повторять глупые слухи. Все будет хорошо. У большинства всегда все хорошо.
        «У большинства», ага. А меньшинство? Была бы Соня нулем, такие мысли не лезли бы в голову. Но обследование выдало твердую единичку. Хорошо Мишке, он ничем не выделяется, ему все дороги открыты. А Соне, как маме и папе, всего два пути: в науку или во власть. Соня, конечно, может выбрать любую профессию, даже не выбрать никакой, никто слова не скажет.
        Сказать не скажут, но та-а-ак посмотрят… Единичка - это ответственность. Кто может больше, с того и спрос больше.
        А кто валяется без толку, от того толку не будет. Соня собралась с духом, досчитала до трех и села в кровати. Опущенные на ковер ноги утонули во мхе, по плечам рассыпались темные волосы.
        - Зеркало! - попросила Соня.
        Дом уже знал, что зеркало в ее понятии - это голограмма, а не отражающая поверхность, которыми пользовались в старину. У человека, если он сидит напротив, левая сторона всегда находится справа, по-другому - неправильно, нелогично и просто гадко. В какую сторону зачесывать волосы? Только го-грамма покажет верно.
        В воздухе повисла некасавшаяся пола фигурка - хрупкая, заспанная, растрепанная. Настоящая соня. Соня-засоня. Лицо опухшее, глаза слипаются, плечи сгорбились…
        Соня развеяла рукой некрасивое изображение и объявила, чтобы дома знали:
        - Я проснулась!
        Все домашние, где бы ни находились, услышат, если не заняты и не спят.
        Первым откликнулся папа:
        - Доброе утро, моя принцесса!
        - Доброе утро, Сонечка, - проплыл приглушенный голос мамы. Наверное, она общалась с кем-то в потоке, иначе тон был бы нежнее.
        - А я еще сплю! - звонко сообщил Мишка.
        - Кого же мы слышим? - поинтересовался папа.
        - С вами говорит го-грамма Михаила Максимовича Зайцева. Перед сном мой оригинал просил узнать, о чем думали родители, когда его так назвали. Вслушайтесь: Миша Зайцев. После имени с фамилией сам собой просится глагол. Не любит? Съел? Обожает?
        Для своего возраста Миша был очень развит. Девять лет - а уже такие формулировки. Жалко, что он ноль. Единственный в семье. Зато нули почти все возвращаются из училища. Говорят, что у единицы шансов попасть к темным намного больше. Обычно, когда Соня спрашивала об этом, мама хмуро кивала и переводила разговор на другую тему.
        - То, что прозвучало в конце, - вновь донесся папин голос, и чувствовалось, что папа улыбается, - маме подошло бы. Раиса Зайцева… обожает. А, Рая?
        - Угу, - на секунду включилась и опять выпала из общения занятая мама.
        - А теперь вернемся к оригиналу весьма разговорчивой го-граммы, - продолжил папа. - Михаил Максимович Зайцев. В переводе означает: Богоподобный Величайший Зайцев. По-моему, звучит неплохо.
        - Даже слишком неплохо для мелкого недотепы, - влезла Соня. - А Величайшая Мудрость звучит еще лучше.
        Это напоминание о себе. А что? Есть чем гордиться.
        Мишка промолчал. Наверное, проверяет информацию, прежде чем хвастаться перед друзьями.
        Соня надела очки. Точно, Мишка в потоке, но не в информационном разделе, а в игровом. Летает на симуляторе. Надо бы тоже полетать, сравнить с ночными ощущениями. Как же странно: еще вчера полет на птерике был мечтой, хотелось усесться между крыльев, вцепиться в холку и обмирать от счастливого ужаса, когда грациозный ящер срывался в пике или заходил в штопор. Но когда полетаешь сама, одним своим желанием… Результат не в пользу крылатого помощника.
        Соня сняла очки.
        Через потолок в комнату падали солнечные лучи, над слепящей белизной кружили стаи снежинок. Налетев на невидимое препятствие, снег не прилипал, не таял, а уносился прочь, будто скользил по маслу.
        Дом был экспериментальным. Соню распирала гордость: папа сам его вырастил, он биолог и проверку изобретения, естественно, взял на себя. Когда Соня с Мишкой узнали о переезде - прыгали от восторга. Мама не прыгала. Она почесала переносицу, долго о чем-то раздумывала и, в конце концов, признала, что в отдельном доме семье, возможно, будет лучше, чем с грандами. Мама работала в правительстве и ничего не решала сразу. Даже папа не знал, со скольких сторон она разглядывала каждую вещь, чтобы составить о ней мнение. Соня как-то спросила, зачем так долго думать о, казалось бы, очевидном. Мама в подробностях объяснила. Оказалось, что да, Соне именно казалось. Заумные объяснения Соня даже слушать устала. Но выводы сделала. У каждой вещи много граней, и люди могут до хрипоты спорить, круг перед ними или прямоугольник, если на цилиндр смотреть только сбоку или только сверху. С тех пор Соня стала осторожней в высказываниях. Не хотелось попасть впросак, как с упомянутым «очевидным» цилиндром.
        Не давал покоя вопрос: когда все переселятся в такие дома… Даже не «когда», а «если». Получится ли? Болезни побеждены, смерть от старения отодвинулась почти вдвое. У Сони живы большинство грандов - все прабабушки-прадедушки и четверо прапра, а остальные, к сожалению, не дожили до удлинения жизни. Население растет, и когда каждый получит кусок природы в личное пользование…
        Однажды Соня спросила маму:
        - Что будет, когда земли не хватит?
        Мама успокоила:
        - Андрики уверяют, что если место для жизни кончится, Землю разделят еще раз. А таких домов, как у нас, станет больше, они вырастут даже там, где раньше о жилье подумать не могли. Пространства хватит всем.
        Дом рос медленно, за это время папа все объяснил и научил правильно пользоваться. Друзья и соседи качали головами и ждали возможности обзавестись похожими домами, но ближайшее заселение будет не скоро: другие домики только корни пустили, им расти еще несколько лет.
        Вызывавшая зависть соседей особенность жилья Сони и ее семьи - в том, что дом был живым. Комнаты-пузыри расползлись по склону над речкой, корни уходили в землю, общий вид чудесно сочетался с природой. Словно не дом, а еще одно растение. Роль древних стекол выполняли пленки вроде как от мыльного пузыря. Их не брала непогода, они самоочищались, а быть прозрачными или нет и с какой стороны - это выбирал хозяин комнаты. За внутренней стенкой семья так же любовалась природой, и никто никого не увидит, пока сам не захочешь. А двери не требовались, дом делал их где угодно - только прикажи, и живая пленка откроется в нужном месте.
        Комната у Сони была крайней, нижняя часть плавала в реке, а корни уходили глубоко в ил. Полгода внутрь заглядывали любопытные рыбы, и в любой миг можно было общаться с Капитаном. Имя дельфину придумала Соня, когда он появился в первый раз. Они подружились, вместе купались, и на его спине Соня не раз путешествовала к морю, где над ними летали громадины грузовых надводников. Стальные корпуса экранопланов напоминали Капитана, если бы он обрел крылья.
        Сейчас, в ноябре, дельфинам было холодно, они уплыли на юг. Многих животных модифицировали, но дельфины, к счастью, остались обычными дельфинами. Соня думала так: искусственное, пусть даже наполовину - значит, не совсем правильное. К примеру, птерики - замечательные друзья и помощники, но с ними не ощутишь того, что дадут непредсказуемый Капитан, случайная птичка или приникшая к стенке рыбешка.
        С октября по май реку сковывал лед, и Соня оставляла прозрачной только верхнюю часть стены. Сейчас там сверкало и мело снегом, лес на другом берегу был словно бы заштрихован искрящимся маревом из блесток.
        Прежде чем выходить к завтраку, надо согнать сон.
        - Дора, - полетело в пространство приказным тоном, - полынью!
        Дора - домработница, домашний робот. Было время, когда домработников делали похожими на людей, но то время прошло. Человек - это человек, а робот - робот, и смешивать их не следует даже внешне. Хватит андриков, которые выглядели как люди, но ими не были. Нынешние дроиды тоже походили на человека - две ноги, многофункциональное тело-трансформер, голова с достаточными для необходимых действий мозгами… Рук, правда, четыре, но сделано это исключительно для удобства и скорости работы.
        Папа называл Дору другим именем, длинным и смешным: «Шива-Ситрипио», а от Сони и Мишки требовал быстро повторять за ним «Шел Шива по шоссе сокрушая сущее» и потом смеялся. Заканчивался разговор обычно пожеланием «Да пребудет с тобой сила». Соня посмотрела значения. Неизвестными словами и выражениями оказались имена героев и цитаты из древних легенд. Шива был могущественным и многоруким, а Си-Три-Пи-О - золотистым и туповатым, если судить с человеческой точки зрения. Домработнице подходили оба описания.
        Выше по склону, у похожего на вытянутую кляксу пузыря оранжереи, в снежную целину вдвинулась золотистая фигура с четырьмя руками. Дора проплавила узкий проход для себя и остановилась сбоку от комнаты Сони:
        - Полынью - на выходе из комнаты или дальше?
        Голос домработницы звенел металлическими нотками - специально, чтобы робот воспринимался как робот.
        - В десяти метрах. Хочу пробежаться.
        Во все стороны полетели белые брызги - две механические руки раскидывали снег, пока две другие разрезали и выставляли столбиками прозрачные кубики льда. Закончив работу, Дора удалилась - новых распоряжений не поступало, а когда поступят, она услышит их всюду.
        Соня встала у тонкой пленки, отделявшей комнату от жути внешнего мира.
        - Дверь!
        Преграда замерцала и расползлась в стороны.
        Царившее снаружи безумие хлынуло внутрь. Колючий туман жалил хлопьями холода, он царапал, будто звериными лапами, а защищавшийся дом бил по ним теплом, и они корчились в агонии, плавились и стекали на пол, окутывая передернувшиеся колени. Соня выскочила наружу. Ноги провалились в хрустевший наст, но она побежала в обжигавшей и забивавшей глаза пурге. Вообще-то - не пурга, а легкий ветерок, но расскажите это кому-нибудь другому. Каждый шаг давался с трудом, кожа пошла паром и взмолилась о пощаде. С разбегу Соня прыгнула в квадрат спасительной синевы.
        Ага, спасительной, как же. На ветру тело обварило ледяным жаром, а здесь погрузило в жидкий огонь целиком. Ошалевшие снулые рыбы шарахнулись на глубину, подальше от неведомой опасности. Им бы мозгов побольше, хотя бы половину тех, что у Капитана, и Соня играла бы с речными обитателями круглый год. К сожалению, интеллектом речные рыбы не блистали, а добавлять им искусственный ученые не спешили, других забот хватало. Папа, например, рыбами не занимался, что было здорово, ведь если выбирать - умные рыбы или умный дом - то ответ очевиден, и папа - большой молодец.
        Вода напоминала колючий гель, как в холодильнике. Руки то и дело загребали ледяное крошево, каждое движение приходилось вымучивать. Защита тела сопротивлялась, но Соня разрешила морозу проникнуть внутрь. Иначе - какой смысл? Купание подо льдом, когда тебя греют искусственные помощники - глупость.
        Хорошо бы забыть обо всем и проникнуться ощущениями, погрузиться в них, как в воду.
        Сверху - лед. Если полынью затянет, наружу не выбраться. Интересно, найдут ли андрики Соню подо льдом?
        Нет, отрешиться не получится. Голову сжимало, будто тисками, конечности ломило и выкручивало, тело и душа просились обратно в тепло.
        Когда Соня выбралась из воды и сквозь сыпучую колючесть мчалась обратно, изо рта, заполненного морозом, вырвался вопль. Сначала звуковой выплеск выражал только эмоции, но быстро преобразился в нечто столь же нечленораздельное, но для дома понятное:
        - Д-д-д-две-е-ерь!!!
        Соня ворвалась в комнату вся синяя, в пупырышках, и донельзя счастливая. Только вернувшись домой понимаешь, что дом - это и есть счастье, единственное и постоянное. Все остальное - прыжки в ширину.
        Первым делом Соня влетела в гиеник. Со всех сторон полилась вода, тело окутало горячим паром, покрытые мхом ветки исполнили роль древних веников и мочалок. Щупальца цирюли растерли, погладили, высушили, а затем заплели косички. В организм вернулась до того прятавшаяся в пятках жизнь, которая оказалась хороша как никогда.
        Гиеник - привычное в быту сокращение, вроде го-граммы. Полное название - гигиенник, который, в свою очередь, произошел от «помещения для гигиены». Не все соседи могли похвастаться даже встроенными гиениками, что же говорить о единственном и неповторимом живом? У большинства по-прежнему стояли «санузлы», название которых для нормального человека требовало расшифровки. Во многих языках «сан» означает «святой». И, кстати, при чем тут узел? Ответ есть в потоке, но ради санузла лезть туда не хотелось. До переезда семья Зайцевых жила у маминых грандов, и Соня знала, что обычный санузел состоял из ванной (главной ее частью была ванна), душевой (соответственно, с душем) и туалета с (никогда не поверите, потому что нет никакой логической и лексической связи) унитазом. Для Сони, по примеру папы любившей играть словами, в том числе читать их наоборот, главный предмет санузла выглядел страшновато - грозил затянуть, чего, учитывая предназначение агрегата, ну никак не хотелось.
        Гиеник от совмещенного санузла отличал цирюля - банщик-лекарь-парикмахер. В домах со встроенным гиеником цирюля был как запертый в клетке зверь, а в живом доме мог где угодно вытащить рабочие щупальца, подать воду и впитать лишнее. В целом гиеник тоже не нуждался в отдельном помещении - без разрешения никто в чужую комнату не войдет. Но привычки прошлого остались, и семья предпочитала гигиениться в закрытых кабинках.
        Из гиеника Соня прошла через шкаф-рамку, раздалось шипение окутавшего спрея, и, само собой, дому вновь полетело указание:
        - Зеркало!
        Соня любила облегающие наряды. Взрослые заморачивались с трехмерными конструкциями, чтобы где-то торчало, где-то свисало, где-то лежало складками или трепыхалось на ветру. Это бывало красиво, но до чего же неудобно! Молодежь поголовно носила обтягивающее. Выбранный Соней костюм - белый в красных и голубых одуванчиках - у взрослых вызвал бы приступ милоты и улыбчивого, как над маленькой, восхищенного кудахтанья. Ну и что? Соне нравилось. Да, чересчур ярко, броско и не совсем по-взрослому, но разве это повод не носить такую прелесть? Красота - понятие относительное. Будь в мире какие-нибудь эталоны, все люди перестали бы влюбляться друг в друга, ныне таких до неприличия разных внешне и внутренне. Поэтому каждый должен носить то, что нравится именно ему, и обязательно найдется тот, кто это оценит. А еще Соне хотелось поразить будущих одноклассников. Точнее, членов команды - группы обучавшихся в училище назывались командами.
        До момента, когда Луна окажется в верхней точке, еще несколько часов.
        - Звездное небо, - распорядилась Соня.
        Потолок сменил вид на дополненную реальность. Звезды не интересовали, хотелось посмотреть на невидимую сквозь белесую мглу восходящую Луну, и она предстала во всей красе - желтая и почти круглая, едва начавшая убывать: полнолуние было позавчера.
        - Сколько осталось?
        Вопрос в последнее время звучал часто, и дом обошелся без уточнений.
        - Осталось два часа тридцать две минуты.
        Еще долго.
        - Кто где находится?
        В воздухе возник полупрозрачный план дома. Мама работала в кабинете, папа «колдовал» на кухне - он не любил стандартную еду, поэтому блюда из принтера всегда старался переделать во что-то необычное и еще более красивое, чем было. Или хотя бы разнообразить свежими фруктами либо водорослями. Или неожиданным десертом из холодильника. В список пополнения папа всегда вносил корректировки, и никто не знал, чем замаскировавшийся под цветущую стену аппарат побалует после новой загрузки.
        С новым холодильником произошло как с домом, только наоборот: до Сониной семьи эта технология добралась в последнюю очередь, главным у Зайцевых считалось другое. Вживленный в стену холодильник поразил Соню не меньше, чем все прочее в новом жилище. Пользоваться было просто: вставить в гель еду, которая быстро портится, и она хранилась там почти вечно. И как же не опробовать это устройство на себе, когда тебе девять или даже одиннадцать? Играя в прятки, Соня с Мишкой не раз выбирали его укрытием. Холодильник недовольно бурчал и выпихивал обратно, его ровный голос сообщал, что данный продукт хранению не подлежит ввиду возможности утраты некоторых необходимых свойств.
        Мишкина метка в его спальне по-прежнему была расплывчатой, как и мамина, - он все еще сидел в потоке. Игры с погружением в другую реальность - это, конечно, здорово. Имитация мест, куда обстоятельства не позволяли добраться обычным способом, совмещала обучение с привитием профессиональных навыков. Так говорили взрослые. А для Сони поток был местом, где можно найти новое, необычное, неизведанное. Особенно она любила читать.
        Говоря в общем, Соня любила учиться. Речь идет не о лунном училище, это другое, вне обычной схемы. А школу Соня уже закончила. У перешедших на высшее образование учеба проходила дистанционно, летать никуда не надо, а роль преподавателя и экзаменатора выполнял виртуальный помощник. Поступить в университет до училища мог любой, но у большинства даже школьное обучение затягивалось на годы.
        Мишка, негодник, сейчас, наверняка, не учится, а играет. Скорее всего, как проснулся, так и летает на птерике - последнее время он почти не вылезал из седла. Глядя на расплывчатую метку брата, отчаянно захотелось присоединиться к нему в любой, пусть самой глупой игре. На Луне чипов и потока нет, там человек - просто человек, такой, каким создала природа. А игры там, соответственно, не виртуальные, а самые что ни на есть жизненные. Родители рассказывали про училище, и жизнь в нем напоминала игру на выживание. Андрики не любят технику. Они говорят, что люди идут не той дорогой. Но в земные дела андрики не вмешиваются, а если бы люди пошли не туда, то в будущем не создали бы машину времени, которая закинула Луну в прошлое. И никаких андриков не было бы. Выходит, они лукавят? А взрослые говорили, что андрики хитрить не умеют. Это называется «парадокс». Ну, ничего. Скоро Соня сама все узнает.
        Она не представляла, как сможет жить без чипа и очков. Электроника проникла всюду, чипы делали вещи и людей чуть ли не всемогущими. Чипами с недавних пор называлась вся компьютерная техника - все, что помогало взаимодействовать с мировым потоком информации. Человеческий чип помещался в горошинке величиной меньше макового зернышка, он вживлялся после рождения, и растущий ребенок сразу учился жить с умными вещами в мире и гармонии.
        Очки дополнительной реальности управлялись движением глаз и бровей, некоторые команды можно было подать жестом, голосом и даже мысленно. Кое-кто не снимал их даже во сне. А в поток можно войти в любом месте Земли и ближнего космоса. Ну, понятное дело, кроме Луны. Для большинства игр достаточно го-грамм, но в очках и, особенно, с поддержкой гравикресла ощущения и эмоции были несравнимы.
        Очки заняли место на переносице, Соня откинулась спиной на подхватившую и стянувшую, как ремнями, выдвинувшуюся из стены мякоть гравикресла и вызвала симулятор птерика.
        - К брату, напарницей, - скомандовала она.
        После легкого головокружения границы мира раздвинулись. Вокруг царило лето. Бедра ощутили подскочившее при взлете седло, на голове был шлем, тело обнимал спасательный экзоскелет с реактивным ранцем и парашютом. Даже в играх безопасностью пренебрегать не стоило, иначе можно лишиться допуска.
        Птерик резво набрал высоту. Длинная голова с зубами-иглами и кожистым гребнем глядела вперед, крылья плавно изгибались - по короткой дуге, без резких взмахов, не как у птиц. Лететь было комфортно. Внизу до самого горизонта простирался тропический лес. Кое-где торчали причальные вышки для дирижаблей - в играх использовались только реальные ландшафты, чтобы игроки попутно изучали географию. Но в реальности тебя не сожгут из укрытия и не заставят падать в неизвестность с горящего ящера.
        Мишка летел впереди, от избытка чувств он размахивал лазерной винтовкой и вопил во все горло что-то победное.
        - Помочь?
        Мишка оглянулся:
        - Ты вовремя. Я вычислил базу неприятеля. Сейчас мы их накроем!
        В игре он выбрал нижний уровень, самый легкий, в просторечии - «войнушку». Стратегии и пищи для ума здесь нет никакой, но глазомер, моторику и умение летать развивает неплохо. Наверняка, Мишка сражается сейчас с малолетками. Конечно, приятно всех-всех победить, потому что нужный навык давно отработан, но смысл симулятора не в победе, а в прохождении уровней, которых впереди очень много. Возможно, брат о них не догадывается, если застрял на первом?
        Нет, он просто делает, что нравится, не задумываясь о причинах. А причины называются «лень» и «нежелание взрослеть». Выше уровень - больше ответственность. А кто ее любит?
        - Вон они! - Мишка пустил птерика в крутое пике.
        Соня пошла за ним снижающейся спиралью, чтобы прикрыть, если из леса или с вышек откроют огонь. Птерик имел силовой щит и покрыт наноброней, но долгого обстрела не выдержит ни он, ни защита экзоскелета.
        - Ой, не могу! Гляди! - Мишка расхохотался.
        Соня спланировала вслед за ним к подножию ветвистого дерева, где паслись три птерика в синей раскраске противника. Неуклюже переваливавшиеся на четырех конечностях, они злобно повели головами и ощерили пасти - охраняли хозяев.
        Откинувшись в седлах, хозяева беззаботно дрыхли. Мальчишка и две девчонки, каждый - лет шести. Видимо, играли всю ночь и не выдержали - сон сморил прямо во время полета. Послушные программе птерики вернули хозяев на базу.
        Соня улыбнулась:
        - Давай раскрасим их, пока спят.
        - Зачем? - не понял Мишка.
        - Это же весело! Просыпаются они такие, глядят друг на друга…
        - Представь себя на их месте. Им станет обидно, что они так выглядят, и тебе будет стыдно.
        - Прости, не подумала.
        Главное правило общежития: поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. Опять цилиндр. Соня видела круг, а с другой стороны та же вещь оказалась некрасивым прямоугольником. Мишка - молодец, подсказал. А в следующий раз надо думать, прежде чем рот открывать, иначе из училища можно угодить к тем, кому такие шуточки нравятся.
        «Уничтожив» незащищенную базу противника гранатой, Соня с Мишкой отключили симуляторы. Великим воинам пришла пора подкрепиться.
        Соня поднялась, трансформировала очки в браслет, но передумала и оставила на кровати, чтобы сразу бросались в глаза. Теперь они понадобятся нескоро.
        В горле возник странный комок.
        Соня шмыгнула носом, протерла повлажневшие уголки глаз и отправилась завтракать - последний раз на Земле на ближайшие… никто не знает сколько дней или месяцев.
        Глава 2
        Подарок. Поручение. Добро с кулаками
        Папа, как обычно, пикировался с мамой, закончившей дела и удобно устроившейся на мягком, похожем на креслообразный пень, живом диване.
        - Характер у меня тяжелый, да, - говорил папа, - а каким же ему быть, если он золотой?
        Папа был в синих штанах и клетчатой рубахе навыпуск, длинную шевелюру стягивала резинка, в бороде пряталась неизменная улыбка.
        - Приятно познакомиться, мистер Совершенство. - Вечно строгие мамины глаза смеялись. - Пусть поздно, но ты выдал нам свою тайну.
        Мама по молодежной моде носила обтягивающее и рядом с папой смотрелась, скорее, внучкой, чем супругой. Ее коса цвета красного золота спускалась до поясницы, ступни были босыми - в доме мама не пользовалась даже спрей-обувью. Расцветкой костюм напоминал шахматную доску, красота женственности в нем уравновешивалась строгими черно-белыми мотивами, а сложенные в брошь очки вырвиглазным алым пятном притягивали взгляды к груди и вставляли в изысканную мелодию нотку дерзости. Мама всегда умела себя подать. Но на работу она ходила как все чиновницы - в белой блузке и черной юбке, иное при ее должности могло быть истолковано как пренебрежение к оказанному доверию.
        - Совершенство? - возмутился папа. - Ни в коем случае. Личность из человека делают недостатки. Не будь у меня некоторых недостаточков… я бы даже сказал недостачушечек…
        Мама фыркнула:
        - Недостатки делают из людей не личности, а мерзавцев.
        Папа повернулся к вошедшему первым Мишке, следом за которым в оранжерею заходила Соня:
        - Не обращайте внимания, мама не ругается, просто у нее такой склад ума. Она как рентген, все видит насквозь даже там, где не требуется. Надо бы сообщить владельцу, что склад, видимо, ограбили.
        Папа опять шутил. Или не шутил. Но вечно серьезная мама рассмеялась.
        Примерно треть оранжереи занимала кухня: живая мебель с дубовым столом, зев принтера, колбасник с шестью видами мяса, которое выращивалось из клеток животных, стены с цветами, овощами и зеленью, а сверху, под невидимым куполом - разноцветье разлапистых крон, предлагавших все, что душа ни попросит. Все деревья здесь были с ферментами светлячков и мерцающих медуз - такими же, как стены и мебель в других комнатах. Они и освещали, и украшали помещение. Биолюминисцентная растительность давно стала нормой, и посторонних удивляли именно стены и мебель. А Соня уже не могла представить иного. Искусственный свет тем и отличался, что шел со всех сторон, а не только с неба или от костра, как в старину.
        Позавтракать Соня могла и в спальне, комнатный принтер выдаст любое блюдо, а за десертом позже можно сходить в оранжерею или взять в холодильнике. Но папа ведь что-то готовил. Это решило все.
        Обедать и ужинать в семье было принято вместе, все собирались за столом, овощи и зелень рвали с настенных грядок, фрукты и ягоды - с веток, наклонявшихся сразу, когда к ним потянутся.
        Едва Соня переступила порог, папа поднял руки, призывая к вниманию. Мама встала, Мишка обернулся.
        - С днем рожденья! - слаженно грянул хор, где к человеческим голосам присоединились Дора и дом. Последний - всеми комнатами и переходами, слаженно и объемно, с небольшим эхом.
        В центре стола всплыл торт, спрятанный до нужного момента. Вот что готовил папа! Политые выжатым соком взбитые сладости на глазах таяли, и после положенных случаю поздравительных обнимашек все бросились поедать растворявшийся на воздухе шедевр кулинарии. Такие торты живут считанные минуты, затем они превращаются в смесь ингредиентов, ни капли не напоминавших изначальное яство. Зато воспоминания остаются надолго.
        Папе очень нравилось выражение из древнего жизнеописания святых: «Вера, Надежда, Любовь и мать их Софья», и он часто цитировал фразу или ее кусочки. Иногда не к месту, как, например, сейчас.
        - Ну, мать их Софья, как настроение? - прозвучало весело, с иронией и задором. По-другому у папы не бывало.
        - Максим! - Брови у мамы сошлись к переносице. - Не могу понять, как тебя с такими выражениями в наш мир выпустили.
        - Специально, чтобы тебе жизнь отравлять, - с любовью в голосе откликнулся папа.
        Он всегда шутил, и всегда оставалось непонятным, чего в его шутках больше - веселья или грусти. В любом случае в его словах слышалась великая и неподдельная любовь.
        Соня спросила:
        - Чтобы оправдать имя, мне придется родить трех дочек и назвать их Вера, Надежда, Любовь? Или - Пистис, Элпис и Агапе, ведь «Софью» не перевели, значит и остальные не надо переводить, да?
        - Не придется, - с улыбкой уверил папа. - Сделаешь, как сама захочешь. Мы в тебя верим. И надеемся на тебя, И, конечно же, любим тебя.
        Не сразу дошло, что папа играл словами. «Верим», «надеемся», любим» - опять та же тройка. Вот и пойми, серьезно он говорит или подкалывает. Иногда это раздражало, но лишь иногда, в остальное время нравилось. Папы у всех знакомых были как Сонина мама - серьезными, строгими и немного занудными, когда дело касалось объяснений, что делать можно, а чего нельзя и почему.
        - А теперь… - Папа умолк и выждал театральную паузу. - Подарок!
        Он махнул рукой, и над столом возникла го-грамма знаменитого питомника на Памире, где выращивали измененных животных. Вид быстро приближался, промелькнули здания и вольеры, и, наконец, изображение выхватило и увеличило единственное существо из находившегося там множества ему подобных.
        Птерик!
        - Мне?! Спасибо!
        Соня не могла наглядеться. Кожистые крылья - размером с комнату! Зубы - как у крокодила! Шея! Когти!
        Встроенное седло с управлением!!!
        - Папа! Мама! Нет слов! Когда его можно забрать?!
        - По возвращении из училища. - Взгляд у мамы почему-то стал бегающим, будто она чего-то боялась.
        А чего бояться? Соня летает не хуже других. Возможно, даже лучше.
        - За это время мы переделаем одну из гостевых комнат под насест, - сказал папа.
        - А мне дашь покататься? - начал подмазываться дальновидный Мишка.
        - Всему свое время. Я еще сама не каталась.
        - Птериков содержат не для катания, а как экологичный личный транспорт на приемлемые расстояния, - напомнила мама.
        - И для катания! - добавил Мишка.
        Когда клонировали крупный вид птерозавра, выяснилось, что он не только груз не перенесет, но даже нормально взлететь не может. На планету постоянно падают миллионы тонн космической пыли и разных метеоритов, диаметр Земли увеличивается где-то на сантиметр в год. В мезозое планета была чуть ли не в два раза меньше. Соответственно, меньше была гравитация, вот птерозавры, из которых больше всего известны птеродактили, и летали. С тех пор даже состав воздуха изменился: во времена динозавров в нем было тридцать три процента кислорода, сейчас двадцать один. Пришлось ученым дорабатывать бедную зверушку. Телесная модификация и вживление технических усовершенствований создали чудесный биотранспорт, и теперь многие обладали собственным «драконом». Слова «дракон» и «птерозавр» в языке уже обозначали что-то конкретное, поэтому измененное существо назвали птериком. Назвал, скорее всего, кто-то из детей ученого, создавшего птерика, потому что взрослые назвали бы по-другому - обязательно вычурно и трудновыговариваемо, вроде того же птеродактиля.
        На птериков была огромная очередь, и Соня даже не мечтала о собственном ящере. Но что-то случилось. Или вылупилась большая партия, или папа с мамой вновь сделали нечто, отчего их так премировали. Папу, к примеру, могли наградить за живые дома, маму… еще за что-нибудь. Ее работа в правительственных структурах - что-то скучное, связанное с управлением и чрезвычайно ответственное. Когда Соня будет определяться с профессией, она, конечно же, выберет как у папы. Но в другой сфере. Семье хватит одного биолога. Сейчас, когда по Солнечной системе снуют автоматические зонды, а с Марса готовятся сразу несколько пилотируемых экспедиций на астероиды и к спутникам Юпитера, потребуются астробиологи. Почему нет?
        Мысли вернулись с небес на землю.
        - Я назову его Капитон, - сказала Соня.
        По аналогии с Капитаном. Ласково будет «Капитоша». Тоже длинно, зато как нежно и мягко - так же, как он будет возить по воздуху.
        Когда у нее будет личный птерик, она, возможно, и не захочет улетать с Земли.
        Семейство во главе со взбудораженной Соней вновь расселось вокруг стола. Над головами переливались деревья, над ними завывала метель. Папа вынул из принтера ароматные чашечки кофе и сбросил в открытый зев расплывшиеся сладкие остатки - торт оказался настолько большим, что одолеть не хватило сил всей семьи.
        Соня повернулась к родителям:
        - Расскажите про училище еще раз.
        С приближением двенадцатого дня рождения она все чаще надоедала им с этой просьбой. Они рассказывали. В свое время папа с мамой тоже были двенадцатилетними и знали, как важно узнать и запомнить больше. Возможно, Соня не вернется. Не все возвращаются. Говорят, все зависит от нее самой. Если б зависело, она бы туда вообще не полетела.
        Мама начала с общей информации:
        - Училище открыли три поколения назад. Впрочем, училищем андрики называют весь мир.
        - Оба или только наш? - уточнила Соня.
        - Оба. Мы не видим другой мир, потому что он не в нашей Вселенной, хотя Луна у нас общая. Наука объяснить это пока не может, но мы прилагаем все силы.
        - А что говорят андрики?
        - Обязательно спроси их, когда встретишься. Другим они сообщили, что на следующем уровне люди умеют намного больше. Как мы понимаем, андриков и училище создали наши потомки, они отправили Луну в прошлое, а включили ее мы сами, когда враждующие страны вывели в космос оружие, которое угрожало планете. Это стало сигналом, чтобы андрики проснулись и выполнили заложенную в них программу. Планета разделилась на параллельное существование. Ничего не изменилось, но в одной точке пространства третьих от солнца планет стало две - абсолютно одинаковых, где одни и те же люди совершали одни и те же поступки. Каждая Земля оказалась в собственной Вселенной, никак не связанной со второй Люди не подозревали, что с некоторых пор у каждого в другом мире живет близнец.
        - Клон? - спросил Мишка.
        - Клон вторичен, а во время разделения получились точные копии, - объяснила Соня. - Как в зеркале. Или в го-грамме.
        - Именно, - подтвердила мама. - С абсолютной идентичностью. Как амеба делится на два одинаковых равноценных существа, так же произошло с Землей. Начиналось все медленно и незаметно: улетевшие на Луну первые двенадцатилетние дети считались пропавшими без вести. Некоторое время никто ни о чем не догадывался, а потом часть детей вернулась и рассказала, что произошло. И что будет происходить. Люди были в шоке. Многие не поверили, в исчезновении детей винили таинственные силы, искали внутренних врагов - вроде всемирного заговора некой организации, или внешних, вплоть до инопланетян и чертей. Из училища, к сожалению, возвращались не все. Вернее, не все попадали в мир, из которого их забрали. Всех интересовало, как происходит отбор, это вскоре выяснилось: вернувшиеся рассказали, как вели себя в училище те, кого отправили не к нам. Надо заметить, что роль играло не только поведение. Мысли, намерения, отношение к людям и природе - в расчет бралось все, но точный алгоритм людям неизвестен до сих пор.
        Слова «алгоритм» Соня не знала, но общий смысл уловила прекрасно.
        - А что говорят андрики? - спросила она.
        - Отвечают они замысловато, суть понять невозможно, - сказала мама. - В старину любили фразу «Пути Господни неисповедимы», ей легко закрывался любой спор. У андриков объяснения такие же. По их мнению, люди к пониманию еще не готовы. Как бы ни шумели земляне и что бы ни делали, а с Луны к нам вернулась одна часть детей, другая же часть попала на вторую Землю. Выяснилось, что отныне история двух миров пошла разными путями. О копировании планеты стало известно, когда новые двенадцатилетки из обоих миров встретились на Луне и рассказали друг другу про изменения, которые произошли дома. К тому времени Земля изнемогала от множества проблем. Политика, экология, религиозная, расовая и национальная нетерпимость… Сначала в мире поднялось много шума, раздавались призывы взорвать Луну… Самых горячих остудили, и люди взялись за восстановление планеты. Не представляешь, как трудно было договориться о простейших вещах, вроде взаимного ненападения или уважения чужого мнения. Обойти «ловушку Фукидида» смогли не сразу.
        - Кого? - перебила Соня. - То есть, чего?
        Раньше родители рассказывали историю без подробностей, а в потоке Соню политика не интересовала.
        - Так называется повод к большинству войн: какие-нибудь государство или нация считали чужое усиление угрозой собственному спокойствию, в результате начинались войны на взаимные истощение и истребление. Сильные, как правило, били слабых, чтобы те не стали сильными. Или сильные сцеплялись между собой, чтобы остаться единственной силой. Страдали все. Прежнее мышление вытравлялось с большим трудом, помогло увеличение вернувшихся из училища детей с новым складом ума - с каждым днем их становилось все больше. Чтобы люди не воевали, пришлось законодательно запретить войны и национальные армии, а любого солдата и наемника на чужой территории уничтожать всем миром. Зачинщиков сажали за решетку - пожизненно. Увещевания вместе с жесткими мерами принесли плоды, войны прекратились. Действенным средством против нетерпимости стала экономика. Ненависть - спутник слабых духом и мозгами. Те, кто любил свою страну, предпочитали развиваться, торговать и жить с соседями в мире, а кто видел смысл жизни в ненависти к другим, те экономически надорвались и перешли под внешнее управление. Кто не выносил людей, которые
выглядели или мыслили иначе, те утратили власть и постепенно ушли в прошлое. Для алкоголиков, наркоманов и националистов создали резервации, где они предавались пороку без помех окружающим, и уже через поколение таких не стало. Наука сделала скачок вперед. Генная инженерия и нанотехнологии победили болезни, старость отодвинулась почти в два раза. Человек активно покоряет ближний космос и заглядывается на дальний. Это я рассказала про нас, а положение темных постоянно ухудшалось.
        - Они не понимали, что для выживания нужно объединиться?
        - Под выживанием они понимали обеспеченное будущее для себя лично, пусть попутно уничтожались природа или другие люди.
        - Они что - глупые? - вставил Мишка. - А-а, я понял! - У него загорелись глаза. - В училище разделяют людей на умных и дураков и каждого отправляют к своим!
        Папа подавился смешком. Мама покачала головой:
        - По-своему они очень умные, но направление мыслей у нас с ними противоположное. В древности говорили, что есть два типа людей: грешники, которые мнят себя праведниками, и праведники, которые мнят себя грешниками. Это про темных и про нас. У них сознание, мораль и наука освободились от нравственных допущений, которых необходимо придерживаться, чтобы уважать и не убивать друг друга. Темные не глупее нас. Просто они другие. Им плохо от собственных недостатков, но жить иначе они не умеют. Мы живем по принципу «Поступай с другими, как хочешь, чтобы поступали с тобой», а их лозунг - «Человек человеку волк». Ты проходила историю религий?
        Соня кивнула, мама продолжила:
        - В прежнем виде религии канули в прошлое, когда сменилось два поколения. Новые люди взглянули на мир по-новому. У темных прежние воззрения тоже исчезли, за два поколения тотальной пропаганды можно стереть любую память, насадить или истребить любую идею и полностью переписать историю. Сейчас мы с ними видим мир по-разному. В целом можно сказать так: в любом человеке есть что-то хорошее и что-то плохое, потому что люди несовершенны. Все хорошее в человеке - в сумме у всех людей - это Бог, счастье, добро, мораль… одним словом - Свет. Все плохое - Тьма. Чем больше в каждом из нас хорошего, тем лучше каждому, потому что мир светлее. У темных каждому хорошо, когда остальным хуже чем ему. Мы, чтобы стать счастливыми, увеличиваем свет, они - тьму. Люди во все века метались между светом и тьмой, но в будущем каким-то образом научились разделять светлых и темных и создали для нас и для них отдельные миры.
        - Не понимаю, как можно разделить Вселенную. Это оттого, что в будущем создали машину времени, и ее перемещение в прошлое изменило настоящее? Я читала, что с изменением прошлого обязательно изменяется будущее. Тогда параллельный мир будет иметь другое будущее, не то, откуда на него повлияли. Но получается, что в одном из миров вмешательство из будущего - это часть прошлого, сбывшаяся реальность. То есть, андриков заслали к нам, чтобы помочь людям достичь вершин, при которых они сумеют покорить время… чтобы создать андриков и заслать их в прошлое - чтобы помочь людям достичь вершин, при которых они покорят время… Замкнутый круг. Я пыталась найти ответы в потоке. Ничего не вышло. Наука утверждает, что машина времени существовать не может.
        - С точки зрения нынешних знаний - правильно, не может. Но есть гипотеза, что в будущем в электронике физика сольется с философией, и укрощение времени с умением разделять пространство на параллельные миры будет построено на принципах теории относительности и категорического императива. Но это лишь теория.
        Мишка задал вопрос, который Соня уже задавала и знала ответ:
        - Какая Земля изначальная - светлая или темная?
        Мама вновь развела руками:
        - Андрики говорят, что обе идентичны и равноценны. А когда понадобится еще, появятся новые Земли - третья, четвертая, пятая…
        - Расскажи про андриков, - попросила Соня. - Все, что знаешь.
        - К сожалению, ничего не добавлю к тому, что говорила прежде. Знаний о них очень мало. Андрики - созданные в другом времени андроиды с собственным интеллектом и единственной личностью на всех - если это можно назвать личностью. Сами по себе они не могут путешествовать из мира в мир, только за учениками, поэтому взрослые с ними не пересекались. И еще один факт: андриков нельзя обмануть, они видят людей насквозь.
        Соня уловила в сказанном упрек и возмутилась:
        - Я не собираюсь никого обманывать.
        - Ты - нет, а те, с кем ты будешь общаться в училище, могут попробовать, и лучше знать заранее, что это невозможно. Если андрик говорит что-то сделать, лучше это сделать - хотя бы потому, что он старается ради нас. Ведь в будущем знают прошлое, и мы все хотим, чтобы это грандиозное прошлое с великим будущим произошло именно с нашим светлым миром.
        Мишка опять влез в разговор:
        - А как долго Соня пробудет в училище?
        Кажется, этот вопрос волновал его по каким-то личным мотивам.
        - Обучение у каждого длится по-своему, - ответила мама. - Когда и кого экзаменовать, решают андрики. Кто-то возвращался через несколько дней, а кого-то приходилось ждать долгие месяцы. Лучше настроиться на долгий срок.
        - Что вы мне посоветуете - как себя вести, что делать или, наоборот, чего не делать? - спросила Соня.
        - Нужно быть собой, - без раздумий ответила мама. - Там будут разные люди. Таких ты еще не встречала. Будь готова, что тебе может стать некомфортно, стыдно, обидно. Темные живут по другим правилам, и тебе придется жить с ними бок о бок и находить общий язык. Но я верю, что ты справишься, и все будет хорошо.
        К разговору подключился папа:
        - В старину люди служили в армиях, и время службы называлось школой жизни. Солдаты не только защищали родину, но и взрослели, учились принимать судьбоносные решения и брать на себя ответственность. И даже отдавать жизнь за счастье ближних. Для нас с тобой и всех, кто вокруг, родина - это мы и наша планета с окружающей Вселенной. Для любого из темных родина там, где ему выгодно.
        - Но их же много! - Соня не понимала, как может существовать общество, где каждый печется исключительно о себе. Это все равно, что права человека поднять над правами общества, то есть, такого не может быть, потому что не может быть никогда. Такое даже представить невозможно.
        - Их очень много, - подтвердил папа, - и каждый понимает родину по-своему.
        - А как они себя называют? - спросил Мишка. - Темные - это же обидное прозвище. Никто не захочет быть темным.
        - Или они называют себя светлыми, - предположила Соня, - а нас - темными?
        Ответил папа:
        - Нет, темными они назвали и называют себя сами. С гордостью. У них такая философия: любой темный, по их мнению, сильнее светлого как минимум в два раза, потому что светлый способен лишь на добрые поступки, а темный - на любые. Быть сильнее - значит, побеждать, и поэтому, как им кажется, тьма сильнее света. Им нравится быть темными.
        У Мишки отвисла челюсть:
        - Это правда - про силу?
        - Сила - не то, что кажется ею со стороны, - сказал папа. - Например, слабая женщина может заставить сильного мужчину выполнить то, что ему не хочется. Можешь и сам привести примеры, вокруг тебя их тысячи, стоит лишь приглядеться. А еще нужно понять главное: есть те, кто побеждают, и те, кого нельзя победить. Первое - временно, второе - навсегда. Победить слабого - не сила. Не дать победить себя сильному - это сила.
        - Ой. - Соня подняла глаза к небу. - Луна. Она стала ярче.
        Мишка покрутил пальцем у виска:
        - Сонька, у тебя крыша поехала? Сейчас светло и вьюжно, небо затянуто, Луны не видно.
        Мамино лицо вдруг осунулось, плечи опустились.
        - Значит, тебе пора.
        - Скоро тебя заберут, - подтвердил папа. - Давайте выйдем наружу.
        Чтобы не морозить растения, они вышли через переход. В лицо ударила метель.
        Мама склонилась к Соне и зашептала на ухо:
        - У меня к тебе будет просьба. Отнесись к тому, что сейчас услышишь, очень серьезно, это не прихоть, я выступаю от имени правительства. Можешь считать это обращением всего человечества. То, о чем я попрошу, взрослым не решить, у нас нет сообщения с темными. Но те из темных, кто после училища пересек границу миров и попал к нам, рассказали страшные вещи. Темные готовятся к войне с нами. Они ищут «Дверь» - портал, через который можно пройти напрямую, без помощи андриков. Страх и ужас ждут оба мира, если Дверь найдется и откроется без нашего ведома. Мы тоже ищем ее со своей стороны, чтобы принять меры, но пока ничего не получается. Тебе нужно узнать, насколько темные продвинулись в создании портала и что они замышляют еще. Общение между светлыми и темными на Луне ничем не ограничено, и ты сможешь интересоваться как бы ненароком. Узнай как можно больше, это очень важно.
        - Но ты говорила, что в будущем знают прошлое. Получается, что наш мир может не дожить до того будущего, откуда прислали андриков?
        - Мы можем не знать всей правды. Нам открыли только часть, и мы не понимаем до конца даже ее. - Мама опустила взгляд. - Может случиться что угодно. В том числе и гибель наших миров. Мы обязаны предпринять все, чтобы этого не произошло.
        - Сделаю, что смогу, - сказала Соня.
        Разговор привел к неожиданному финалу. От нее зависит судьба миров!
        В разговор встрял Мишка, щурившийся и прикрывавший ладонью рот, чтобы не задувало:
        - А можно, пока ты не вернешься, я иногда буду спать в твоей комнате?
        - Пожалуйста.
        - А еще можно все это время твоими персами пользоваться?
        - Не наглей.
        - Своих прокачивай, - сказал ему папа, - и когда Соня вернется, сможете играть на равных. - Папа обернулся к Соне: - И еще кое-что на дорожку. Смирение, доброта, милосердие… Нет ничего лучше, и все же напомню древнюю мудрость: добро должно быть с кулаками. Не забывай об этом.
        Соня моргнула. Потом еще раз. Потом почесала нос. Нет, понимания это не прибавило.
        - Никогда такого не слышала, - призналась она. - Добро - и с кулаками?!
        Папа покосился на маму и объяснил:
        - Надеюсь, ты слышала моральное правило: если тебя ударят по левой щеке, подставь правую?
        - Это из этики, - перебила Соня, - я проходила в школе.
        - Я бы добавил: а когда замахнутся, - продолжил папа, - чтобы ударить по правой, ныряй под замах и бей в пах.
        Мама вздрогнула.
        - Максим!
        - Что «Максим»? Дочка в большую жизнь выходит, а там не только цветочки, но и пчелы-осы, и даже тычинки-пестики.
        - Все же не понимаю, почему тебя вернули из училища именно к нам, - выговорила мама папе в очередной раз.
        - Повторяю, - механическим, как у дроида, голосом проговорил папа: - Чтобы встретить тебя и всю жизнь допекать, в горе и в радости, пока смерть не разлучит нас. А если честно, - он повернулся к Соне и подмигнул, - было так. Собрались андрики на совещание, решают вопрос: кого бы еще на светлую Землю отправить. А я подсказываю: «Зайцев!» «Почему бы и нет? - говорят сразу несколько, - зайцев мы еще не отправляли». А один, который только подошел, переспрашивает: «Зайцев? А кто это?» «Я!» - говорю я и делаю шаг вперед. Ну, кто-то из андриков вникать дальше не стал, и меня переправили.
        - Не морочь детям голову, - мама хотела нахмуриться, но не удержалась, и губы расплылись в улыбке.
        Когда папа дурачился, он делал это так мило и обаятельно, что никто не мог устоять.
        - А мне нравится, - заявил Мишка. - Я же знаю, что папа нас веселит, а на самом деле все было по-другому. И андрики не разговаривают друг с другом, они все - одно.
        - А как было на самом деле? - спросила Соня.
        Папа переглянулся с мамой. Она пожала плечами.
        - На самом деле всегда не так, как в рассказах, - сказал он. - На какой-то миг я забыл, что добро должно быть с кулаками, и мое же добро обратили против меня.
        - А если не общими словами? - попросила Соня.
        Папа снова оглянулся на маму. Она промолчала.
        - Однажды требовалось дать отпор, а я, в соответствии с воспитанием, хотел решить дело терпением и великодушием. И меня пырнули заточкой. Как же я в тот миг захотел домой! В момент, когда самодельный нож коснулся груди, время остановилось, и мы с противником замерли в неестественных позах. К нам подошли два андрика - остановка времени их не коснулась. «Вы оба поступками и желаниями доказали нецелесообразность дальнейшего здесь пребывания». Через минуту я оказался дома.
        Соня поглядела в небо:
        - Уже близко.
        Свет приближался. Он приближался быстро для материального тела, но для света - очень-очень медленно. На луч совсем не похоже, иначе были бы вспышка и удар по глазам. Свет, который несся навстречу, лучше назвать сиянием. Оно неслось к Земле искристым туманом, и от него нельзя было оторвать взгляд.
        Мама с папой обняли Соню, между ними протиснулся и влез в прощальные обнимашки неугомонный Мишка.
        - Пора, - сказала мама.
        Глава 3
        Пора. Полет. Добро пожаловать
        Впервые за много лет в глазах сильной и волевой мамы Соня увидела слезы.
        Все отошли, свет упал на землю и захватил ее, как песчаная буря, где вместо песка и пыли - искорки света, которые горели изнутри, как звезды, и непрестанно двигались, словно живые. Уже в нескольких шагах все было по-прежнему, маму, папу и Мишку буря сияния не затронула. Было похоже, будто с Луны на Соню направили луч прожектора.
        Застывшую с открытым ртом, ее окутала сверкающая пелена. Вне светового тумана все стало блеклым и невзрачным, точно все краски мира заменили одним серым цветом. Зато вверху…
        Глаза отказывались верить. Захватило дух. Такого неба Соня еще не видела. От горизонта до горизонта бездонную черноту пересекал густой Млечный путь, и каждая звездочка в нем, казалось, глядела на Соню и приглашала в гости. Небо дышало радостью встречи и приглашало знакомиться ближе.
        Рядом из дымки соткались две фигуры. Высокие, статные, с немигающим взглядом. От кожи исходило внутреннее свечение, одежду составляло нечто старинное, из намотанного вокруг тела полотнища. От фигур веяло той галактической пустотой, куда только что глядели глаза.
        Андрики. Настоящие. Здесь, на Земле!
        Андрики поклонились. У Сони в голове раздался отчетливый голос, хотя ни на одном из лиц не двигались губы:
        - Мы за тобой.
        Соня оглянулась. Мама, папа и Мишка исчезли, их словно бы перенесло в другую Вселенную. Здесь были только свет и невероятное предвкушение счастья.
        - Я готова.
        Соню взяли под руки, и…
        Во сне она летала по-другому. Сама. Сейчас ее несли вертикально вверх, но тело не висело на чужих руках, оно тоже летело, направляемое с боков.
        Пушистые влажные облака промелькнули за пару секунд, со всех сторон раскинулась безбрежная, отливавшая голубизной, мутно-свинцовая ширь. Ветер не бил в лицо, при этом чувствовались и скорость, и холод, и запахи. Невероятно. Еще одно чудо.
        Запахи быстро исчезли. Разряженная стратосфера, куда не забирались обычные самолеты, дирижабли и, тем более, надводники-экранопланы, ударила по нервам бесконечной безжизненностью.
        Глядеть вниз было страшно. И незачем. Вся красота и мощь мира находились вверху. И Соня смотрела вверх.
        Луна. Звезды. Галактики. Прочерки метеоров. Планеты.
        Соня узнавала каждую планету; в отличие от нулей ее память не только находила и воспринимала, но и усваивала информацию. Не нужен поток, не нужны очки дополненной реальности, чтобы назвать Марс Марсом или отличить Юпитер от Сатурна. Для нулей жизнь на Луне превратится в ад, они не приспособлены к жизни вне потока.
        Соня покосилась на невероятных спутников. Вживую, если так можно сказать про андриков, их видели только взрослые - в прошлом, когда тоже были двенадцатилетними. Ни до, ни после училища андрики с людьми не пересекались. Изображения, вынутые из памяти вернувшихся, показывали нечеловечески красивых существ - внешне людей, но бесполых и бесстрастных, эмоционально похожих на роботов, которыми, в сущности, и являлись. Андрики - роботы будущего, исполнители воли своих создателей. Мишке во сне являлся именно такой.
        Интересно, а кто-нибудь пробовал распечатать андрика на принтере - на домашнем или поселковом? Андрики - искусственные организмы, значит, их можно повторять. Когда вернется, Соня обязательно попробует.
        Казалось, что за спиной у них развеваются крылья. Или это сияние оставляло за собой след, как комета - свой хвост? Или воображение разыгралось.
        Полет. Почти как во сне, но там она летала сама, а здесь ее несли, как пушинку на руках, чудесные андрики, похожие на ангелов с древних рисунков.
        - Вы похожи на ангелов, - сказала Соня.
        В безвоздушном пространстве голос разнесся как звук скрипки в концертном зале - звонкий, чистый, вибрирующий. Отчетливый и глубокий. Будто живой. Как Сонин дом отличался от прочих, так голос в космосе был не похож на звучание человеческой речи в атмосфере.
        - Бывало, что нас называли и так, - произнес андрик, что летел и поддерживал справа. - Каждый воспринимает по-своему, поэтому у нас много имен и прозвищ. Но суть одна. Твое дело - понять ее правильно, если хочешь на следующий уровень.
        «Следующий уровень» немного напугал, мама говорила о нем как о чем-то отвлеченном, о деле далекого будущего, когда люди будут повелевать не только пространством, но и временем.
        - Я не хочу на следующий уровень. Я хочу домой. - Соня знала, что андриков нельзя обмануть, поэтому добавила: - Посмотреть Луну, и сразу домой. Так можно?
        - Можно все, но люди этого не понимают.
        - Значит, вы плохо объясняете.
        - Мы не можем дать больше, чем человек способен взять.
        Луна стремительно приближалась, и Соня умолкла. Расспросы подождут до приземления, а такой полет уже никогда не повторится.
        До приземления? Ха-ха. Надо привыкать к «прилунению», на время учебы домом станет Луна.
        Соня оглянулась назад.
        Земля. Огромная. Цветная. Только ради этого зрелища стоит идти в космонавты. Изумительный вид казался отчетливым и близким, будто перед глазами поставили телескоп. На снимках из космоса все не так сочно и величественно.
        В ушах звенело от невыносимой тишины.
        На Земле у организма работал вживленный слой защиты от перепадов температуры, радиации и воздействия опасной химии, а в крови находились микрочастицы с кислородом - когда воздух не поступал через дыхание, кислород пускался из них в кровоток, и человек мог спастись или, если ситуация не позволяла, хотя бы не умереть до прибытия помощи. Соня пользовалась этим, когда купалась подо льдом.
        При андриках все это не работало. Соню окружало безвоздушное пространство. Но она дышала. Как? Непонятно. Чудо. Но каждое чудо как-то объясняется. Соня не могла объяснить работу домашнего принтера, который из сваливаемого в него мусора, из почвы, из воздуха и отдельно закупаемых добавок делал все, от еды на кухне до одежды в шкаф-рамке. Такие же принтеры, только большие, стояли в каждом поселке и создавали все необходимое, от стройматериалов, мебели и техники до роботов, которые это соберут и установят. Принтеры казались чудом, но кто-то же изобрел их, изготовил и поставил на службу людям. И живой дом, который вырастил папа - разве это не чудо?
        У андриков чудес было неизмеримо больше. Они и сами были чудом.
        Соня вспомнила давно мучивший вопрос:
        - Вы мужчины или женщины?
        - Мы не люди и не можем быть мужчинами или женщинами.
        - Андрики - это ваше самоназвание?
        - Мы уже говорили, что нас называли и называют по-разному. Вы зовете андриками от слова «андроид», потому что для вас мы принимаем человеческий вид.
        - А какие вы по-настоящему?
        - Это видит тот, кто переходит на следующий уровень.
        - В будущем все достигнут следующего уровня? Даже темные?
        - Вопрос некорректен. Будущее и следующий уровень не взаимосвязаны, как и разделение на светлых и темных.
        Круг серой пустыни над головой быстро рос и занимал уже больше места, чем оставшаяся позади родная планета. Изувеченная кратерами поверхность напоминала пенку молочного коктейля: если не выпить его сразу, а надолго забыть, заигравшись или погрузившись в поток, круглые пузырьки постепенно исчезают или лопаются, их края становятся острыми, рваными и будто бы оплавившимися. В общем, Луна - стакан с забытым коктейлем, вид сверху. Умора. Стакан диаметром три с половиной тысячи километров. Сколько людей напьется из такой емкости?
        С приближением двенадцатого дня рождения Соня усиленно изучала место будущего обучения. Луну покрывал реголит - смесь пыли и скалистых обломков от столкновения метеоритов с поверхностью. На поверхности температура держалась от минус ста семидесяти ночью до плюс ста тридцати днем, а на глубине в один метр сохранялось ровно минус тридцать пять, и это уже не менялось. Идеальный холодильник.
        Атмосферы почти не было, поэтому небо на Луне всегда черное и со звездами, даже если в глаза светит солнце. Размеры кратеров были разные, но глубина у всех одинакова, будто по круглому мячу расползлись и затем высохли грязные капли. Ни больших гор, ни впадин. Шар, который запылился от времени. Вернее, прилетел из другого времени. Или его только доработали в другом времени, а над Землей он существовал постоянно? Наука молчит. Ученые думали, будто что-то знают, но появление андриков перечеркнуло прежние теории.
        Андрики несли Соню в самый центр, к расположенным у лунных Апеннин Заливу Зноя и Морю Паров.
        Четыреста тысяч километров - за несколько минут. Это как же нужно разогнаться? Если подсчитать скорость…
        Не до расчетов. Глаза глядели вперед. Лунная поверхность быстро надвигалась. Теперь полет напоминал падение головой вниз. Андрики молчали и с невозмутимыми лицами неслись вперед, прямо на серые скалы.
        Когда до столкновения остались считанные метры, Соня невольно зажмурилась…
        Не было ни встряски, ни вспышки, ни удара. Просто ноги почувствовали опору, и глаза открылись. Соня не заметила, как пролетела внутрь и как перевернулась, но она бы ничего не увидела, даже если бы не зажмурилась: мир исчез, все покрывала непроницаемая тьма.
        Полет закончился, ноги стояли на твердой поверхности. Гравитация на Луне в шесть раз меньше, чем на Земле. Дома Соня весила тридцать пять килограммов, здесь - примерно шесть. Во время учебы гравитацию сравняют с земной, поэтому Соня воспользовалась возможностью: присела, резко оттолкнулась, и тело взметнулось вверх. Защитно выставленные руки не встретили преграды, потолка над головой не оказалось. Прыжок длился несколько захватывающе-длинных секунд. Едва призем… прилунившись, Соня прыгнула еще раз - с переворотом. Как на батуте.
        Нет, это не батут. Это нечто непередаваемое словами, лунные ощущения не сравнить ни с чем.
        Вокруг посветлело. Соня замерла и огляделась. То, что окружало, оказалось скучным почти до слез. Обычный бетонный коридор с множеством дверей. Серый пол. Серые же прямоугольные двери. Серые стены. Концы коридора терялись в далекой дали.
        - Мы внутри Луны? - на всякий случай уточнила Соня.
        - Да, если считать в вашей системе координат.
        Андрики поглядели вверх, и потолок исчез. Открылся невыносимо величественный вид на Землю - бело-голубую, родную, живую. Какой же контраст с окружившей серостью…
        Видимо, поверхность Луны - защитный купол, при необходимости он становится прозрачным, как стены живой комнаты. Освещение лилось со всех сторон - от пола, от стен, будто они тоже были на ферментах, как дома, и от космоса. Солнце здесь не такое, как видно с Земли: оно слепит, но не греет. Похоже на уличный фонарь в ночном парке - тьмы вокруг так много, что одинокая лампочка, насколько бы ни была яркой, теряется на общем фоне.
        Андрики указали на ближайшую дверь:
        - Твоя комната. Располагайся. Через десять минут построение. Форма одежды - парадная. Просьба соблюдать осторожность, гравитация возвращается к привычной.
        Пришлось схватиться за стену: ноги стали ватными и налились тяжестью, плечи сгорбились, шея едва удержала голову. Как же быстро человек привыкает к хорошему.
        Андрики исчезли так же внезапно, как появились. Не ушли, не улетели. Растворились в воздухе. В мгновение ока. Были - и не стало, будто их выключили, как аппарат, который выполнил работу и больше не нужен.
        Комната представляла собой такую же бетонную коробку, как коридор снаружи. Можно сказать, что внешний коридор - тоже комната, вытянутая в бесконечность.
        В центре стояла кровать - прямоугольная, с матерчатым одеялом и такой же подушкой. На тумбочке, слева от кровати, сложена аккуратная стопка вещей. Кроватью и тумбочкой - угловатыми, из жесткого пластика - обстановка исчерпывалась, окна отсутствовали, но в стенах виднелись прорези и ручки еще двух дверей - справа и на противоположной стороне. Прозрачный потолок, как и в коридоре, показывал Землю, солнце и звезды.
        Первым делом Соня проверила двери - архаичные, тоже прямоугольные, как все в этой жуткой комнате. Они открывались вбок в одну сторону и только наружу. Ну, кому такое понравится? Питекантропам и неандертальцам? Так ведь вымерли все, а вкусы с тех пор очень изменились. Странно, что андрики не в курсе. Или нарочно издеваются?
        Дальняя дверь не открылась, а за боковой очень близко друг к другу расположились старинные унитаз, умывальник и душ. На гладкой стене - ненавистное зеркало-перевертыш права и лева. Погружение в античность продолжалось. Такое ощущение, что андриков заслали не из будущего, а из прошлого.
        В пустоте раздалось:
        - Жилье подстраивается под хозяина, следует выбрать оптимальный вариант.
        - А какие возможны? - спросила Соня.
        В воздухе, как в очках или в виде го-граммы, возникла череда картинок с названиями: «Конструктор», «Дом», «Лето», «Осень», «Зима», «Весна».
        - Нужно определиться сразу, или я могу посмотреть все? - поинтересовалась Соня.
        - Выбор можно менять в любое время, достаточно четко сформулировать желание.
        Это как управлять потоком с помощью мыслей. На Земле используется мало, потому что мысленные приказы часто противоречивы: подсознание не всегда соглашается с сознанием, а язык вообще может скомандовать в этот момент что-то третье. Получается, что на Луне такие же технологии, только ушли вперед. В общем, логично.
        - Из какого года вас отправили в прошлое? - вспомнила Соня еще один вопрос, мучивший не меньше остальных.
        Это интересовало всех, взрослых тоже. Ответа не знал никто, хотя андрики не отказывались отвечать, когда их спрашивали. Видимо, спрашивали не то и не так.
        - Время - понятие относительное, и вопрос в такой формулировке не имеет смысла, - раздался ответ.
        - А если так: сколько земных лет прошло между нынешним годом и тем, когда вас перенесли к нам?
        - Линейное время придумано людьми для удобства существования. Мир не живет в линейном времени, и поставленный вопрос не имеет смысла.
        - Тогда другое: сколько вас всего?
        Неужели ответят?!
        Ответили.
        - Столько, сколько нужно.
        - И все же: десять? Сто? Тысяча? Миллионы? Хотя бы - в каких пределах?
        - Вопрос в такой формулировке не имеет смысла. Нас всегда столько, сколько нужно.
        - Это правда, что у вас на всех одна личность, и что говорит один, слышат все?
        - У нас нет личности в человеческом понимании, и нам не требуется общаться друг с другом, чтобы узнать что-то новое. Это максимально доступное вашему пониманию объяснение. Напоминаем, что время идет. Осваивайся и приготовься к выходу.
        Что же, для первого раза Соня узнала достаточно. Она поглядела на висевшие в воздухе картинки. Само собой, заинтересовал «Дом», изображение показывало пузыри на берегу реки, которые ни с чем не спутать. Этот вариант Соня оставила «на десерт». Предвкушение - само по себе удовольствие.
        «Лето», «Осень», «Зима» и «Весна» изображали разделенные по временам года красивейшие места на Земле - антарктические торосы с гуляющими вдали пингвинами, тропические и арктические водопады с алмазными брызгами и сиянием радуг, ущелья и каньоны, пустыни и саванны… Вместо стен устанавливался любой вариант, а потом настраивался на свой вкус - стоило приказать повернуться другим ракурсом, показать другое время суток или сместиться по поверхности планеты в нужную сторону. Расстояние, на которое смещать, ничем не ограничивалось и двигалось вплоть до следующего пейзажа.
        Наигравшись с настройками, Соня перешла к «Конструктору». Разобраться с ним оказалось еще проще: из страниц каталога составлялось любое изображение, а при желании можно было добавить в коллаж что-то свое - взять из памяти или придумать с нуля. Соня знала ребят, чье воображение выдавало картины просто фантастические. Каждый из них наверняка станет художником или дизайнером. Зеленый закат с пятью солнцами в условиях грозовой аномалии - чтобы представить такое, требовался другой склад ума.
        А Соня любила уют и предсказуемость. Она выбрала «Дом».
        На глаза навернулись слезы: «Дом» оказался родным домом. Это именно ее комната: пол из мха, пленка стен с видом на речку, оскалившийся зев принтера, цветочные шкафчики-полочки, мягкое ложе, живое и удобное, вместо страшилки правильных форм, которую ей предложили вначале… А если в своих комнатах окажутся мама, папа и Мишка? Невзирая на здравый смысл, Соня рванулась к стене и приказала… Естественно, проход в другие помещения не открылся, других помещений здесь не было. Не стоило забывать, что стенки, которые открывались дома, и вид на бескрайний простор - иллюзия. Реален только выход в коридор.
        А гиеник? Соня ворвалась в недавний ужас санузла. Ура!
        Не ура. Вживленный чип отключен. Как же общаться с техникой?
        Получалось, что никак. Самая нужная часть умного дома превратилась в бесполезный хлам.
        Так, а шкаф-рамка? Она тоже электронная. Как же переодеваться?!
        Рамка работала по принципу принтера, но в ней человек находился внутри. Гардероб выбирался заранее, при желании в него что-нибудь добавлялось. Можно было придумать свое, но это на любителя. Обычно Соня называла вид костюма, и он возникал вокруг нее из распыленных частиц. Современная одежда дышала, в жару вентилировала, в мороз грела. Чтобы переодеться, требовалось вновь пройти через рамку, а снимались вещи простым приказом где угодно. Осыпавшиеся частицы пол всасывал и переправлял обратно в рамку. В неживых домах падавшая порошком или лоскутами одежда доставляла домашним роботам лишние хлопоты, а хозяевам - неудобства. Это еще одна причина, по которой всем нравились живые дома. Правда, папа сказал, что живые полы и стены теперь устанавливаются и в обычные помещения - как первая ступенька к полностью экологичной среде обитания.
        - Как мне пользоваться гиеником и рамкой? - спросила Соня.
        - Ваша техника здесь не работает, - сообщил голос. - Но мы пошли навстречу. В гиенике запущены функции, которые имеются в стандартном санузле или аналогичные им, то есть впитывание и подача воды. У всех должны быть равные начальные условия.
        - А что с одеждой?
        - Снять старую можно прежним способом - приказом осыпаться. Новая многоразовая лежит на полке.
        Соня вытащила из-под цветущей завесы стопку вещей.
        Из ткани, как в несусветной древности. Уже Сонина мама одевалась в рамке, а Соня старинные вещи не носила ни разу.
        Стопка перекочевала на кровать. Пижама, белье, закрытый купальник, белые гольфики, платье, майка и шортики. Соня рассмотрела каждую вещь по отдельности. Розовая пижама состояла из рубашки и штанов, ткань была мягкой и пушистой, спать в такой должно быть удобно.
        Купальник - он и на Марсе купальник. Впрочем, на Марсе нет водоемов. Но как-то ведь там купаются? Люди не могут не купаться, иначе это уже не люди, а какой-то другой вид.
        Желтые майка и шорты - это, как видно, местная замена спортивного костюма.
        Цветастое платье с оборочками заканчивалось на середине бедер, ткань играла на свету и переливалась. В таком можно сниматься в историческом фильме. Еще бы шляпку с кружевными полями, вуаль на лицо и остроносые сапоги на каблуке-шпильке. Смехота.
        А туфельки - черные, глянцевые и действительно остроносые - в самом деле ждали на полке у выхода. Рядом с ними примостились округлые цветные ботики на пористой подошве и застежках-липучках. Такое Соня видела на спортсменах в старых записях.
        Ну уж нет. Если не дадут спрей-обуви, она лучше босиком ходить будет.
        Кстати, пора выяснить, правильно ли поняты условия. Соня подняла лицо к потолку:
        - Парадная форма - это платье и туфли?
        - Да, - принеслось из ниоткуда.
        - Туфли обязательны?
        - До возвращения домой или перехода в другое качество необходимо соблюдать правила, одно из них - носить форму. Об остальном будет сказано на построении.
        Правила, конечно, дурацкие, и все же это правила, придется их выполнять. Соня влезла в платье, поочередно вдела ноги в белые гольфики, последними натянула туфли. Да это же каторжные колодки, про которые говорилось в исторических передачах!
        Надо привыкать.
        Она вышла.
        Пришлось вновь схватиться за стену, чтобы мозг разобрался с увиденным. Длинный коридор исчез, пространство напоминало зеркальную комнату с бесконечным количеством дверей. Их накидали в безумных комбинациях, хаотически, как ножи в мишень: одна наползала на другую, располагалась за другой, как карты в колоде, под углом к другим, пересекаясь с ними в самых диких сочетаниях… Нет, сравнения с ножами и картами плохие. Скорее, здесь перемешались пространства виртуальных реальностей. Глаза не понимали, что видят, сознание отказывалось верить.
        Из дверного сумбура вел единственный выход, и Соня побежала туда, чтобы голова не закружилась от невозможности происходившего. Одновременно из всех дверей выходили мальчики и девочки всех цветов кожи и волос, и было непонятно, как они не сталкиваются между собой. Казалось, что одни проходят сквозь других, у всех был ошалелый вид, и все спешили к выходу.
        Девочки различались цветом платьев, мальчики походили друг на друга как солдаты - все в одинаковых белых рубашках и черных брюках. На ногах у них тоже были туфли, еще более нелепые и неудобные, чем женские. На Земле так ходят правительственные чиновники, а раньше ходили многие, чтобы подражать чиновникам. В те времена власть давала дополнительные права. Позже права у всех выровнялись, ответственность власти выросла, и найти нужного человека стало трудно - мама рассказывала, что это главная проблема в их работе. Люди не боялись ответственности, но все хотели интересную профессию. Желающих отвечать за работу других всегда было мало.
        Выход из дверного калейдоскопа вывел в помещение вроде зала для собраний или древней спортивной арены. Профессиональный спорт ушел в прошлое полвека назад - телесное модифицирование сделало рекорды и победы бессмысленными. Когда хотелось поиграть, скажем, во всем известные футбол или баскетбол, люди надевали очки и группировались по интересам. Для физического развития достаточно было здорового образа жизни.
        Соня улыбнулась: зал, куда собирались сотни учеников, напомнил ей бассейн, если спустить воду. Над головами - безбрежная чернота космоса с родной планетой, стены состояли из чего-то светлого и невзрачного, где не на чем зацепиться взгляду, пол - шероховатое покрытие вроде асфальта. Сгрудившиеся «на дне бассейна» ученики походили на рыб, вынутых из родной стихии. Все оглядывались, стоял опасливый гул, кто-то ворчал под нос, кто-то переговаривался, и все чувствовали себя неуютно.
        Из прохода прибывали новые мальчики и девочки. Прошла еще минута, и зал заполнился до отказа. Было светло, но не ярко. В чистейшем воздухе, где не нашлось бы ни пылинки, пахло свежестью, которую Соня ощущала всего один раз в жизни, высоко в горах, куда родители брали с собою в отпуск.
        - Смотрите! - кто-то указал влево от Сони.
        Она обернулась вместе со всеми.
        Рядом со стеной выше голов собравшихся материализовался андрик. Или появилась его го-грамма, поскольку ноги висели в воздухе. Впрочем, в отношении андриков Соня допускала все что угодно.
        - Добро пожаловать на Луну, - объявил андрик. - Надеемся, путешествие не доставило хлопот и вызвало только положительные эмоции. Вас оторвали от семей и поместили в недоступное для ваших технологий место ввиду необходимости позволить самим выбрать судьбу. Здесь никто не поможет в главном решении жизни. От вас требуется смотреть, слушать и делать выводы. Когда мысли, намерения и действия достигнут критической отметки, вы покинете нас, и эта дверь закроется для вас навсегда. Но сейчас перед вами открыты все двери, и ваша цель - выбрать лучшую для вас и для всех.
        Глава 4
        Команда. Вопросы. Суть мироздания
        Соня подсчитала в уме, сколько двенадцатилеток сегодня прибыло на Луну. На светлой Земле и в ее окрестностях, включая Марс, в день рождается примерно полмиллиона человек. На сильно потрепанной темной на свет появляется намного меньше, от ста до двухсот тысяч, если брать тех, кто дожил до полета в училище - эту цифру дала статистика, сделанная взрослыми по опросам вернувшихся. В зале, где стояла Соня, присутствовало примерно две тысячи, и получается, что таких помещений у андриков должно быть не меньше трехсот пятидесяти. Невероятное количество. А ведь их должны были строить с запасом, чтобы хватило на всех в любом случае!
        - Количество прибывших велико и не позволяет общаться со всеми одновременно, поэтому вас разделили на группы, - продолжал андрик. Говорил он тихо, но голос лился сразу отовсюду. Напрягаться, чтобы услышать, не приходилось. - Группы будут разбиты на команды по шесть человек. Марсиане первое время ощутят неудобства: сила притяжения непривычна, но в случае возвращения адаптироваться будет проще. Внутренние сутки у нас тоже земные.
        Стоявшая рядом с Соней чернокожая девочка, яркая представительница своей расы, надула и без того пухлые губы:
        - Ну и ладно, марсианский день от земного почти не отличается.
        Чувствовалось, что поговорить хотелось всем. Длинная приветственная речь утомила, в зале уже толкались и шушукались. Андрик поднял руку. Этот жест не только призвал к тишине, но и заставил пол мерцать розовыми и голубыми огоньками. Все стали пятиться и переходить с места на место, чтобы не наступить. Оказалось, делать нужно с точностью до наоборот.
        - Прошу мальчиков встать на голубое, а девочек - на розовое, - сказал андрик.
        - Это сегрегация! - громко вздохнул в толпе какой-то мальчик. - А если вы не в курсе - дискриминацию по половому признаку отменили еще в прошлом веке.
        Оказавшаяся рядом с Соней девочка с сиреневыми волосами наморщила лоб:
        - Секре… как он сказал?
        - Сегрегация, - тихо ответила Соня.
        Повернувшись к соседке, она замерла от удивления: глаза у девочки оказались с белками ярко-синего цвета. Их и белками назвать неудобно. Жидкие волосы неестественной расцветки, изможденное лицо, худоба, хлипкие плечи - в мире светлой Земли (и освоенного ближнего космоса) такое представить сложно. Но на темной Земле, по слухам, телесная модификация неизвестна. Значит, на светлой Земле поветрие закончилось - а там началось? Или синие белки - результат какой-нибудь болезни? Мама рассказывала, что на темной Земле болезни не лечат, вместо этого борются с последствиями - сбивают температуру или (невозможно представить) отрезают заболевший орган.
        Жуть. А кроме болезней жителей темного мира на каждом шагу поджидают и другие опасности. Страшно подумать, что из училища Соню могут отправить туда.
        - Сегре… гация? - повторила девочка. Она откинула со лба сиреневую прядь, и на щеке открылся круглый ожог, будто домработница дотронулась раскаленным мизинцем. - У нас ничего подобного нет, и потому не отменяли. А что это?
        - Ущемление в правах.
        - А-а. Я-то думала…
        Девочке стало скучно, она окинула Соню оценивающим взором, ничего интересного, видимо, не нашла и отвернулась разглядывать других соседей.
        Соня удивилась виду ожога всего на миг, сразу вспомнилось, что у темных кожной защиты нет. Выходит, что и телесной модификации нет, иначе ранка сразу бы затянулась. Получается, что синие белки - результат болезни, ничего другого не остается. Как же люди выживают в таком чудовищном мире?
        Между тем, замечание мальчика задело казавшегося непробиваемым андрика.
        - Мы не думали, что для кого-то это окажется болезненным. Следует решить вопрос немедленно. В чем вы видите проблему? В том, что девочек и мальчиков поставили на разные цвета? Пожалуйста, докажите, что мальчики ничем не отличаются от девочек, и мы разрешим выбрать цвет по желанию.
        По залу разнесся смех, а Соня удивилась: разве андрики умеют шутить? Или это не шутка? Сказанное казалось иронией, призванной поставить выскочку на место. Но если разобраться…
        Цветовой вопрос решился, и толпа рассосалась. Сразу прекратились возня и толкотня - на расстоянии метра до соседа не дотянуться. И не пошептаться. В восстановленной тишине вступительная речь продолжилась:
        - О правилах поведения необходимо знать следующее. Первое и практически единственное правило, поскольку оно включает в себя все прочее: исполнять требования и задания нужно быстро и точно, чтобы не создавать проблем окружающим. Попутные вопросы следует задавать сразу во избежание неправильного понимания сути наших требований. Вопросы должны касаться исключительно выполнения задания, а не его смысла или подоплеки. Также запрещены вопросы с целью тянуть время, когда не хочется выполнять требование, которое вам по какой-либо причине не нравится.
        - Правила, требования, запреты… А как же свобода воли?
        Это спросил толстяк справа от Сони - с выбритыми висками, заплетенными в косу темными волосами, низенький и настолько белокожий, словно вылез из подземелья, где никогда не видел солнца. Маленькие близко посаженные глаза были светлыми, водянисто-прозрачными. Как у птерика или у змеи.
        - Вы видели грудных детей? - сказал андрик. - Почему их носят на руках, почему пеленают, кормят и делают для них много другого? Потому что те еще не доросли до самостоятельности и не позаботятся о себе сами. Почему в первые годы жизни человека учат опасаться острого и горячего?
        - Понятно, - перебил толстяк с косичкой. - Но мы не маленькие.
        - Это ваше личное субъективное мнение, с истиной оно не имеет ничего общего. Не будем углубляться в природу истины, которая тоже субъективна, вопросы общего плана мы рассмотрим позднее. Вернемся к правилам. По территории принято ходить в форме. На особые мероприятия - в парадной, в остальное время - в повседневно-спортивной. В свободные часы, когда никаких мероприятий не планируется - в наиболее удобной для вас.
        - Как узнать - планируется что-то или нет? - вновь подал голос толстяк.
        - О наступлении свободного времени мы будем предупреждать, - объяснил андрик.
        - Что ждет того, кто не исполнит ваших приказов?
        Голос у толстяка был высокомерный, начальственный, и стоял этот мальчик как хозяин мира в плоских фильмах древности - развязно и чуточку по-хамски, как бы презирая остальных и отстраняясь от них.
        - Игнорирование распоряжений расценивается как протест против системы, которая работает на ваше благо. Наказанием будут меры из арсенала тех, кто нас послал. В каждом случае решение принимается индивидуально.
        - Например?
        - Порицание. Словесное внушение. Обидное задание. Отлучение от возможностей роста. Отправка домой. Физическое уничтожение. Полное уничтожение.
        - А что нужно сделать для отправки домой?
        Тишина установилась мертвая - ответ на вопрос толстяка волновал каждого. Соня уточнила бы еще кое-что из перечисленного, но встревать сейчас - что стрелять себе в ногу.
        - Повторяю, - голос андрика был привычно-бесстрастным, - в каждом случае решение принимается индивидуально. Официальная часть закончена. Если потребуется помощь - обращайтесь, и помощь придет. Возникнут еще вопросы - спрашивайте, и мы незамедлительно дадим ответы, которые будут адаптированы под ваше восприятие. Вопросы о понятиях, которых нет в ваших языках, будут отклонены с объясняющей формулировкой. Вопросы, заданные ради развлечения или для насмешки будут в лучшем случае проигнорированы, в худшем - признаны нарушением правил. О последствиях мы говорили.
        Соня оглянулась на притихшие колонны и шеренги. Костюмы мальчиков, строгие и простые, и яркие платья девочек в ровных рядах смотрелись здорово. У четкого построения, оказывается, есть красота. Также в нем крылась необъяснимая мощь. Быть частью этой могучей красоты стало счастьем, на душе разлилось ликование причастности к чему-то большому и значительному. Теперь понятно, почему в древности любили военные парады. Форма и строй - это сила сама по себе.
        - Пора делиться на команды, - сказал андрик.
        Яркая вспышка заставила зажмуриться. Когда Соня открыла глаза, в зале осталось шесть человек - она и пятеро стоявших рядом. Остальные исчезли. Пустой зал сразу показался гигантским.
        Наверное, все так же разбились на шестерки и стояли сейчас в таких же, созданных специально для них, параллельно существующих залах. Если андрики или их создатели размножили Землю - что им стоит так же множить более мелкие пространства? Соне захотелось спросить, но ее опередил высокий светловолосый мальчик:
        - Как вы это делаете?
        Что именно - объяснять не потребовалось.
        - Это делаем не мы, - ответил андрик. После вспышки он переместился и теперь стоял на полу в пяти шагах впереди. - Это делаете вы.
        Общее воодушевление, казалось, можно было черпать ложкой:
        - Мы в будущем так умеем?!
        - При переходе на следующий уровень.
        - Получается, мы станем богами?
        - Вы слишком плоско мыслите. Бог в вашем понимании - крайняя точка всемогущества человеческой особи, доступная вам на следующем же уровне. Нет, впереди лестница, и она ведет не столько вверх или вниз, сколько всюду. Это трудно объяснить.
        - А вы попробуйте, - заявил толстяк наглым тоном.
        На голову ниже двух других мальчишек, он не дотягивал даже до Сони и почти одинаковых с ней по росту негритянки и не знавшей слова «сегрегация» синеглазки. Зато в ширину превосходил каждого минимум вдвое. Если во время пожара или другого бедствия он сломает ногу, для эвакуации его будет проще катить, чем тащить.
        Соня отругала себя за нехорошие мысли. Поступки начинаются с мыслей. Относись к другому так, как хочешь, чтобы относились к тебе.
        Андрик продолжил:
        - Вы можете представить лестницу, которая ведет сразу во все стороны? А пятимерное пространство?
        - А оно пятимерное? - спросил начавший этот разговор широкоплечий светловолосый мальчик.
        Он напоминал богатыря со старинных картин: рослый, крепкий, с выдающимся вперед мощным подбородком. Зеленые глаза глядели серьезно и собранно, как на общих занятиях в чате. Соня хотела бы с таким подружиться.
        - Даже если сумеете вообразить пространство пятимерным - ошибетесь, - ответил андрик, - потому что мир устроен по-другому. Одновременно сложнее и проще. И намного шире. И глубже. Сейчас у вас нет определений для этих понятий. Для начала давайте представим Вселенную четырехмерной, то есть к пространственным координатам длины, ширины и высоты добавим время. У сложившегося в вашем воображении мира есть края? Какими вы их видите, для чего они нужны, и что находится за ними? Скорее всего, они направляют мироздание из точки Большого Взрыва к рассеянию, где центростремительные силы в конце концов победят центробежные, и гравитация отправит материю в обратный полет. Если так, то какой у этого смысл?
        - А у существования есть смысл? - поинтересовалась негритянка, ранее рассуждавшая про марсианский день.
        У жителей Марса нет внешних отличий, там живет второе поколение, а если марсианами считать лишь коренных, которые там родились, то первое. Широко расставленные глаза, широкий нос, пухлые губы на уплощенном лице - ничего необычного, и никак не догадаться, что эта девочка с черной кожей и длинными кучеряшками может быть марсианкой. Но она, скорее всего, именно марсианка, если так реагировала на земные условия.
        Андрик ответил:
        - У всего есть смысл. За неимением нужных терминов глубину мира я объясню на неправильном, но визуально доступном примере. Пойдем сверху вниз. Представьте, что Вселенных бесконечное множество. Каждая представляет собой набор из невообразимого количества материальных и иных составляющих, из которых самыми известными для вас являются галактики. В качестве логического допущения возьмем, что Вселенная - это система галактик, собранных в некую структуру. О назначении структуры говорить не будем, сейчас у нас другая задача. Итак, Вселенная состоит из галактик. Каждая галактика состоит из звездных систем. Звездные системы состоят из планет, на которых могут жить существа, чье умственное развитие допускает понимание этой цепочки. Информационное поле этих существ, которые пока не ощущают его как нечто цельное, состоит из множества индивидуумов. Каждый из них состоит из клеток. Клетки состоят из молекул. Молекулы состоят из атомов. Атомы в основном состоят из протонов и электронов, которые в свою очередь состоят из более мелких частиц. Список можно было начать раньше и продолжать бесконечно, мы рассмотрели
всего несколько звеньев цепочек, расходящихся от человека в разные стороны. А теперь сравните, например, как выглядят атом и звездная система. Сравнили? - Андрик подождал несколько секунд. - Я хочу сказать, что вверху все то же самое, что внизу, и, поднимаясь или опускаясь, однажды можно увидеть себя.
        Соня вместе со всеми пыталась осознать услышанное. Мыслей возникло много, но среди них не было ни одной, которую стоило бы произнести вслух. Выглядеть смешно перед теми, с кем еще даже не познакомилась, вовсе не хотелось.
        Андрик сказал:
        - Я предупреждал, что данное объяснение - всего лишь иллюстрация одной стороны мироздания в категориях, которые доступны вашему пониманию. Школьнику, который хочет сдать выпускные экзамены, для начала нужно учиться читать и считать. Аналогом этого мы и будем заниматься с вами в ближайшее время.
        Глава 5 Знакомство.
        Первые впечатления. Первые проблемы
        - Прошу каждого назваться по имени, - сказал андрик.
        - Соня.
        - Матвей, - сказал похожий на богатыря высокий блондин.
        - Анисья, - произнесла хрупкая негритянка.
        - Сабрина, - сообщила синеглазая (в полном смысле слова) сиреневоволосая девочка, еще более худенькая по сравнению с Соней и Анисьей. Такому сложению подошел бы термин «тощая», но он несет негативный оттенок, поэтому лучше сказать «очень-очень стройная».
        - Савелий, - сказал еще один высокий мальчик - с темным пушком на голове, будто недавно стригся наголо.
        У него на лбу красовался нарисованный синей краской третий глаз. В прежние времена такое самоукрашение называлось татуировкой. Кроме бросавшегося в глаза рисунка на лице виднелись ожоги, синяки и ссадины, сломанный нос был с горбинкой и глядел чуть набок. Чувствовалось, что Савелия жизнь, мягко говоря, не баловала.
        Последним, словно делая одолжение, представился наглый толстяк.
        - Ингвар.
        Андрик поинтересовался:
        - Как будет называться ваша команда?
        - «Дружба», - предложила черненькая Анисья.
        - «Кометы», - вбросила Соня.
        Дружба у них еще в далекой перспективе, над ней работать и работать, а яркие личности с хвостом собственных историй видны невооруженным глазом.
        - «Варинги», - весомо высказал толстый Ингвар с ударением на «а».
        - Что это? - спросила у него Соня.
        - Просто слово красивое, - пожал плечами Ингвар
        Взгляд у него был колючий, надменный и чуточку покровительственный. Самый маленький ростом, Ингвар умудрялся глядеть на всех свысока.
        - «Дружба» и «Кометы» - слова обычные, а сколько было народу - вы сами видели, - нерешительно сообщил свое мнение Савелий. - Надо выбрать что-то особенное, ни на кого не похожее.
        Кажется, ему понравились «Варинги».
        - «Патология», - дал еще вариант широкоплечий светловолосый Матвей.
        Больше предложений не поступило. Все умолкли, и чтобы дело сдвинулось, Соня предложила:
        - Голосуем. Кто за «Дружбу»? Никто. За «Кометы»? Тоже никто. «Варинги»?
        Она первой подняла руку - хотелось сделать приятное угрюмому, потрепанному жизнью Савелию. «За» проголосовали также толстый Ингвар, Савелий и синеглазка Сабрина.
        Вот все и решилось. Но нужно довести дело до конца.
        - Кто за «Патологию»? - спросила Соня.
        Поднялись руки беловолосого Матвея и кучерявой черненькой Анисьи.
        - Большинством голосов принимается название «Варинги», - объявила Соня.
        - Поскольку имена в команде не повторяются, для простоты общения мы будем обращаться к каждому из вас по имени, которым вы назвались, - вновь заговорил андрик. - А сейчас - объединительная церемония. Поприветствуйте друг друга от всего сердца. Подарите каждому частичку души. У многих из присутствующих трудные судьбы, кто-то отправился сюда не в лучший период жизни, кого-то при возможном возвращении ждут неприятности. Когда мы говорим о возвращении как о чем-то возможном, но необязательном, имеется в виду, что перед вами может открыться другая дверь, и вы окажетесь в более подходящем для вас мире. Идите же к ближнему и дальнему, к своему и чужому, к шагнувшему навстречу и тому, кто испуганно отступит, потому что не видел от людей добра. Скажите что-нибудь ободряющее, обнимитесь, поделитесь теплом и любовью. Примите другого как самого себя.
        - Вам легко говорить, - с некоторым пренебрежением выдал Ингвар, - вы все - одно и то же, а люди рождены разными.
        - Мы не одно и то же, в остальном согласимся. Все люди - разные, и это прекрасно. И помните, что каким бы человек ни был, счастливым или несчастным его делают не обстоятельства, а собственные мысли.
        Соня обернулась к стоявшему ближе всех высокомерному толстяку. Не лучшая кандидатура для выражения радости встречи, но выбора нет, частичку души нужно подарить каждому. Они с Ингваром обнялись.
        Вообще, толстый человек - это невероятно. Соня видела таких только в потоке, в исторических хрониках. После победы над болезнями не заботиться о внешнем виде считалось безнравственным. Теперь родители планировали детям не только пол, но и определенную внешность, а те, по желанию, позже меняли ее с помощью телесной модификации. Но в разумных пределах - выглядеть так, чтобы оскорблять вкус окружающих, считалось невежливым. Работаешь в Арктике во льдах и под ними - так и быть, отрасти ласты и защитный жировой слой, но не пугай в таком виде людей в средних широтах. Кесарю - кесарево, как с незапамятных времен говорили до сих пор. Волна моды на телесную модификацию прокатилась и рассосалась, уничтоженная здравым смыслом. У темных же, как видно, эта технология только входит в моду и доступна еще не каждому.
        Объятие вышло скомканным, хотя Соня очень старалась показать настоящую радость. Наверное, Ингвар ощутил ее старание и посчитал обидным. Или он сам не чувствовал радости. Или не умел ее дарить. Или не хотел. Могло быть все что угодно. Через пару секунд они вместе со всеми расцепились. Соня благодарно улыбнулась, а в глазах Ингвара мелькнуло запоздалое разочарование, словно хотел что-то сделать или сказать, но не успел или просто забыл.
        Следующей была Сабрина, только что с удовольствием повисевшая на высоком богатыре Матвее. Теперь Матвей с радостью ринулся навстречу Анисье, которая перед этим едва дотронулась до ссутулившегося, съежившегося, точно его бить собрались, Савелия.
        - Ты такая умная и деловая, - шепнула Сабрина, приветствуя Соню. - Давай дружить.
        Сабрина улыбалась, ее руки обнимали, а глаза бегали, будто искали в ситуации подвох или старались скрыть собственный. Радость встречи получалась притянутой за уши. Как в плохом кино. Но теперь не по вине Сони.
        - Конечно. - В отношении комплиментов Соня не осталась в долгу: - А ты - красивая и необычная.
        У Анисьи с Матвеем, видимо, тоже нашлось, о чем поговорить. Ингвар Савелия даже не коснулся, лишь сухо кивнул в ответ на обильное словесное приветствие и поклон, как падишаху-императору. Все подмечавшая краем глаза, Соня вознегодовала: толстяк мог бы и поблагодарить татуированного приятеля за поддержку в выборе названия. К тому же, Ингвар с Савелием из одного мира.
        Сомнений уже не было: в команде трое светлые и трое темных. Соня, Матвей и Анисья с одной стороны, Ингвар, Сабрина и Савелий - с другой. Об этом сообщали особенности внешности и отношение к окружающим. Открытость взглядов, поз и намерений светлых сразу бросалась в глаза. Темных, кроме физических особенностей, выдавали осторожность и опаска, с которыми они подходили к другим. И фальшивые чувства в глазах - показные, ни капельки не искренние.
        После Сабрины Соне, наконец, достался богатырь Матвей. Увы, обнимая Соню и произнося положенные случаю слова, он смотрел в сторону. Там толстый Ингвар сграбастал хрупкую негритяночку и, казалось, собирался сломать. Ну вот, даже здесь слиться душами не получилось.
        - Очень рада, - сказала Соня, отлипая от статного мальчика.
        Перед ней оказалась Анисья. Марсианка расплылась в такой непосредственной радости, что Соня, наконец, ощутила чувства, о которых говорил андрик: восторг от существования рядом другого человека и настоящую любовь к ближнему. Они с Анисьей обнялись как старые друзья. Вернее, новые, которые сразу почувствовали себя старыми друзьями. Чудесные ощущения.
        Последним Соня приветствовала Савелия. Высокий, как Матвей, он стеснялся своего роста и горбил плечи, словно боялся распрямить. Или боялся, что они не распрямятся, а треснут, и он как бы решил не рисковать. Застывший в ступоре взгляд прятал внутреннюю боль, и Савелия хотелось то ли пожалеть, то ли подбодрить, то ли успокоить. Сонины руки раскрылись, мальчик робко поднял свои и сделал шаг, будто на эшафот. Соня сочувственно прильнула, руки и тела переплелись на несколько мгновений. С той же силой, что страшился, теперь Савелий вознесся над собственным страхом.
        - Не бойся, - прошептала Соня ему на ухо, для чего пришлось встать на цыпочки. - Что бы ни произошло в прошлом, оно осталось в прошлом. Здесь тебе рады, и теперь все будет хорошо.
        - Спасибо.
        На прощание Соня крепко пожала ему руку и повторила:
        - Теперь все будет хорошо.
        - Внимание, команда, задание первое, - сказал андрик. - Встаньте в шеренгу.
        Шесть человек быстро разобрались между собой и выстроились, кто где стоял. Само собой получилось, что светлые и темные разделились: после Матвея встала Анисья, затем Соня, а за ней Савелий, Сабрина и, замыкающим, Ингвар. А если считать слева, то первым оказывался толстяк. Он постарался туда встать, когда понял, что возглавить шеренгу с другой стороны не получится.
        Темные выполнили задание нервно, будто искали второй смысл и старались избежать неприятностей.
        - Рассчитайтесь по номерам, начиная справа от вас, - продолжил андрик.
        - Первый… - начал Матвей.
        - А почему справа? - перебил Ингвар.
        - Для задания неважно, с какой стороны начинать, - ответил андрик, - мы выбрали наиболее распространенный вариант.
        Ингвар не угомонился:
        - Мой вопрос не относится к категории заданных ради развлечения или для насмешки. Что заставило вас начать именно слева, где стоят светлые? Вы не любите темных?
        - Наши действия определяются заданным протоколом и базируются на прецедентах. Мы не можем кого-то любить или не любить, мы каждому воздаем по заслугам. Ваш вопрос не из категории насущных, а информационный голод следует утолять в свободное время. Озвученные ранее правила гласят, что выполнять задания нужно незамедлительно, чтобы не создавать проблем окружающим, а попутные вопросы должны касаться исключительно выполнения задания. Повторная остановка занятий по вашей вине будет признана нарушением правил. Считаем вопрос исчерпанным и на будущее понятным для всех. Продолжайте задание.
        - Первый, - повторил Матвей.
        - Вторая, - отрапортовала Анисья
        - Третья, - не менее звонко отчеканила Соня.
        - Четвертый, - произнес Савелий. Хотя больше подошло бы слово «промямлил».
        - Пятая, - выпалила Сабрина, словно за ней гнались.
        - Шестой, - процедил Ингвар.
        - Теперь поочередно каждый выполняет по одному заданию. Первый. Построить остальных по росту.
        Матвей передвинул Анисью и Соню между Сабриной, оказавшейся чуточку выше обеих, и низеньким Ингваром. Толстяка пришлось чуть ли не отталкивать, он не хотел двигаться с места. Савелий с Сабриной сделали два шага в другую сторону, и Соня с Анисьей влились в шеренгу.
        - Второй, - скомандовал андрик. - Расставить остальных по цвету глаз, от темного к светлому.
        Задачка Анисье выпала непростая, особенно с Сабриной, но она справилась.
        Соне досталось расставить остальных по цвету кожи, тоже от темного к светлому - видимо, андрик искупал вину за расчет по номерам.
        У нее получилось так: Анисья, Сабрина, Савелий, Матвей, Ингвар. Толстяк был брюнетом, но по белизне кожи превосходил даже природного блондина Матвея. Ингвар, как всегда, смещаться по чужим приказам не захотел, остальные в передвижениях подстраивались под него. Савелий слушался беспрекословно, с ужасающей покорностью. Соня вновь посочувствовала его судьбе. Одни синяки и раны чего стоили.
        Затем Савелий расставил остальных по цвету волос, тоже от темного к светлому: Ингвар, Анисья, Соня, Сабрина, Матвей. Впервые Ингвар оказался во главе шеренги и ради этого даже сделал шаг в сторону. Цвет волос толстяка был таким же, как у негритянки, но, видимо, в сочетании с белой кожей выглядел чернее. Спорить никто не стал. Приглашая занять определенное место в строю, Савелий в глаза не смотрел, опускал взгляд, что при его росте выглядело нелепо и жалко. Соня не понимала, как можно настолько себя принижать.
        Сабрине андрик поручил расставить всех по длине волос, от коротких к длинным. Здесь первым оказался Савелий со своим коротким темным «ежиком».
        Ингвар расставлял по стройности тела. Хорошо, что это досталось ему - единственному, к кому выбранная категория не применилась бы ни под каким соусом. Возглавила шеренгу тощая Сабрина, второй оказалась хрупкая Анисья, затем Соня, а после нее - Савелий, худой и жилистый, со спрятанной в мышцах силой, но внешне - кожа да кости. Сутулость и изможденный вид добавляли образу худобы. Богатырь Матвей сразу отошел назад - к нему определение стройности тоже не относилось, но по другой причине. Если представить Ингвара, Матвея и Савелия иллюстрациями в учебнике анатомии, то Ингвар символизировал абстрактного человека времен, когда существовали болезни, Матвей показывал его мышцы, а Савелий - скелет.
        - Готово, - объявил Ингвар.
        Соня не понимала: для чего эти детские игры? Смысла, кроме как ближе познакомиться, не видно.
        Но теперь тот же Савелий не боялся подойти и иногда поднимал глаза. Наверное, в этом и был смысл - сделать из шести непохожих людей команду. Пусть не спаянную, но хоть какую-нибудь. Чтобы вся шестерка осознала, что отныне каждый не одинок, и любые тяготы можно делить с другими.
        Соня вспомнила про мамино поручение.
        Нет, не сейчас. Чтобы расспрашивать, нужно сойтись ближе.
        В глазах снова вспыхнуло, как при разделении на команды. Когда зрение восстановилось, андрик исчез, а в стенах прорезалось шесть дверей - по кругу, на равном расстоянии.
        - Переоденьтесь для активных действий, - поплыл бесстрастный голос. - Просим не забывать про обувь.
        Шесть человек - шесть дверей. Комнаты переехали на новое место, прежний замкнутый зал превратился во внутренний двор.
        - Как узнать свою? - одновременно спросили Анисья и Сабрина.
        - Идите в любую, она окажется вашей.
        Это не укладывалось в голове, но было правдой. Как в сказке: пожелал, и исполнилось. Хорошо, что на Луне нет взрослых, у них от такого мозги уйдут в отпуск, и пришлось бы лечить. Наверное, в училище берут двенадцатилетних именно поэтому - уже не маленькие, но не испорчены грузом непонятных забот и более открыты миру.
        В отношении «на Луне нет взрослых» Соня слукавила. Андрики нисколько не походили на детей. Но андриков, наверное, можно не считать, они не люди. И у них другие отношения со временем. Кстати, зачем гадать, если можно спросить?
        - Сколько вам лет? - поинтересовалась Соня, входя в свою комнату.
        Голос андрика раздался мгновенно:
        - Мы существуем вне ваших координат времени и пространства, поэтому вопрос не имеет смысла.
        - А по вашей системе координат? Пусть не земных лет, а каких-нибудь других?
        - Человеческими терминами, которые имеются на данном уровне, ответ о длительности нашего существования дать невозможно.
        Объяснение не удовлетворило, но другого не будет, и Соня вернулась к вопросу, который занимал перед этим:
        - Почему на Луну забирают именно двенадцатилетних?
        - Мы лишь исполнители и не знаем причин, но логика событий показывает, что двенадцать лет - оптимальный возраст для выбора.
        - Кого и куда отправить - можно выбрать без затратного содержания училища и полетов на Луну.
        Сейчас Соня говорила совсем как мама или папа. Да, двенадцать - это уже взрослость, андрики все делают правильно.
        Она привычно отдала мысленный приказ и скривила губки: одежда не осыпалась. Пришлось переодеваться вручную, как в пещерные времена.
        - Выбирают не вас, - поправил андрик, - выбираете вы.
        - Глупости. Каждый выбрал бы светлую Землю - и светлые, и большинство темных, которым у себя живется плохо. К тому же, мне кажется, на темной Земле плохо живется всем, даже тем, о ком думают, что они живут хорошо.
        - Выбор определяется не желанием, а уместностью нахождения в определенном месте или на определенном уровне.
        - Зачем же говорить о выборе? За нас решаете вы.
        - Мы не умеем решать. Мы исполняем.
        - Кто же тогда решает?
        - Вы.
        С досады Соня пнула снятую туфельку, и та ударилась о невидимую стенку, за которой плескалась речка.
        Замкнутый круг. Андрик или не понимает, о чем его спрашивают, или нарочно делает такой вид.
        В голову влезла кощунственная мысль: а если это Соня не понимает, что ей хотят сказать? Если просто не доросла?
        И ответ стал неважен, поразило само ощущение взрослости этой мысли. «Какие все вокруг дураки» и «какой же я дурак» - разницей этих мировоззрений, оказывается, выражается возраст.
        Сложенное платье вновь заняло место на полочке. Уже в шортах и майке Соня не удержалась и еще раз опробовала дальнюю дверь.
        Та открылась. У порога серебрилась мелкими волнами вода, как продолжение речки… но противоположного берега не было! Пахло йодом и рыбой. Гладь моря уходила вдаль до самого горизонта, где сливалась с синевой абсолютно земного неба. Иллюзия? Скорее всего. А если нет? Кто знает, какова сила технологий будущего?
        Надо опробовать. Но позже.
        Соня закрыла дверь, прошла через комнату вдоль речки с привычными глазу берегами и отворила дверь в общий зал.
        Замкнутое помещение с космосом вместо потолка исчезло. Как и за противоположной дверью, здесь плескалось безбрежное море, а на месте прежнего зала зеленел остров размером с футбольное поле. Посреди лужайки росли три сросшиеся кронами кокосовых пальмы, они создавали навес над деревянным столом с двумя длинными лавками по бокам. Там, где раньше стояли стены, лужайку окружало несколько метров пляжа из белого песка, на него накатывали изумрудные волны, и от берега к двери вела змейка торчавших из воды камней. Получалось что-то вроде рваной тропинки - до земли нужно было допрыгать. Дверь висела в воздухе над морем, как и расположенные вокруг острова пять других, к которым тоже расходились лучи каменных тропинок. Туда, где в проемах появились Анисья и тройка темных, дорожки вели сплошные и широкие - наверное, из-за неумения плавать. Как же андрики узнали, что Соня и Матвей плавать умеют? Следили за ними на Земле? А за Анисьей - еще и на Марсе? Соня обернулась внутрь комнаты:
        - Вы умеете читать мысли?
        - В вашем понимании - нет, но мы знаем о каждом все, что необходимо, - донесся ответ.
        - Необходимо для чего?
        - Для помощи.
        - Для помощи в чем? - не сдавалась Соня.
        - В выборе.
        Опять пришли к выбору, которого нет. Ладно, отложим расспросы, пока что-нибудь не прояснится. Впрочем…
        - Вы сказали: «мы знаем о каждом все, что необходимо». Откуда вы это знаете?
        - Вы тоже знаете, - ответил андрик. - Проблема в восприятии. Чтобы услышать, нужно не слушать, а слышать. Для понимания на вашем уровне точнее выразить не получится.
        - Как в потоке? - предположила Соня. - Чтобы получить информацию, нужно уметь подключиться?
        - Хорошее сравнение.
        Ну, хоть что-то узнала.
        Прекрасно представляя, что увидит, Соня все же выглянула за косяк своего проема. Там было то же, что у всех: море без конца и края. Комнаты оставались где-то в параллельном пространстве, а двери напоминали порталы, где с разных сторон находятся разные миры. Возможно, двери и были порталами. Технологии будущего, которое андрики называют «следующим уровнем», пока непостижимы и кажутся мистикой, как, например, шкаф-рамка для средневекового монаха. Для Сони так же выглядела висевшая над водой дверь, что в одну сторону открывалась к острову, в другую - к морю, а комната невероятным образом оказывалась внутри.
        Три мальчика и три девочки застыли в дверях, похожие в своих желтых майках и шортах на цыплят. Зато видно издалека, не потеряешься.
        Ага. Где? Потеряться на Луне, которая стала морем? Ну-ну.
        Соня прыгнула на камни и вместе со всеми направилась к берегу.
        Освещало зеленый остров обычное солнце, как на Земле. Не знать, что находишься на Луне - и ни за что не отличить. Любопытно будет сплавать по виртуальному морю. На каком расстоянии оно кончится?
        И еще интересно: внутри Луны нет инфопотока, но андрики между собой как-то общаются. Вот бы узнать как и научиться так же. С такой технологией жизнь на Земле сразу рванет к новым вершинам.
        Кому бы рассказать, что на Луне можно очутиться на острове посреди океана. Кстати: а если - шторм? Куда деваться? Лезть на пальму?
        Накаркала. Над головами разнесся голос:
        - Внимание, следующее задание. Сорвите кокосы.
        - Сколько? - спросила Соня.
        Связанная с задаванием вопроса заминка решила дело - Матвей, Анисья и Савелий уже неслись к ближайшей пальме.
        - По одному для каждого будет достаточно, - объявил андрик.
        Три дерева, три человека. Лезть вторым - только мешать; лучше подстраховать снизу и ловить то, что скинут.
        Сабрина оглянулась на Ингвара и тоже побежала. Толстяк не шевельнулся. Лишь когда Соня двинулась к пальмам за остальными, он нехотя тронулся с места.
        Негритянке бежать было трудно, мешала непривычная гравитация. Матвей притормозил перед деревом, там он оказался на пути Савелия, и татуированный темный сменил направление - помчался к пальме, которая слева. Сабрина направилась к третьему дереву. Матвей дождался Анисью, затем, как джентльмен, пропустил вперед и помог взобраться.
        - Шесть кокосов легко соберет один человек, - крикнула Соня. - Всем лезть не обязательно.
        С опаской глядевшая вверх Сабрина остановилась:
        - Правильно. Это же задание для всей команды.
        Анисья при поддержке следовавшего за ней Матвея еще взбиралась, когда Савелий уже скинул один за другим шесть мохнатых плодов. Пять из них Соня поймала на лету, шестой оставила подбежавшей Сабрине, но та упустила, и последний кокос грохнулся на землю мимо ее рук.
        Савелий, обдирая руки и бедра, полез обратно. Ингвар наблюдал за всеми со стороны. Матвей так же бережно, как поднимал, теперь спустил Анисью на траву.
        - В следующий раз полезу только я, - заявил он ей.
        - Ты намного тяжелее, - сказала негритянка.
        - А ты с Марса, и я видел, как тебе трудно, - упорствовал Матвей. - В команде каждый должен делать то, что у него получается лучше.
        - Нет, - помотала кучеряшками Анисья. - В команде каждый должен делать все вместе со всеми, иначе это не команда.
        - А мне кажется, Матвей прав, - сказала Соня. - Лучшая команда - объединение людей, где каждый хорош в своем деле и в чем-то дополняет других.
        Она слышала нечто подобное от мамы.
        У Ингвара на этот счет имелось собственное мнение.
        - Команда - от слова «командир», - заявил он. - Без командира нет команды, есть толпа. У нас говорят: армия, где лев возглавляет баранов, всегда победит львов под управлением барана. Как думаете, почему я не побежал к деревьям за всеми? Потому что понял: для результата хватит, если наверх влезет кто-то один.
        - Но если бы не Соня, на деревья полезли бы почти все, - сказала Анисья. - А без помощи Матвея я могла упасть. Предлагаю выбрать командиром Матвея или Соню.
        - Предлагаю Ингвара, - тут же подал голос Савелий.
        Он встал позади толстяка как верный оруженосец или телохранитель. Или как вассал при сюзерене. Соня недоумевала: тот его явно не любит, а Савелий прямо стелется и изо всех сил пытается угодить. Может быть, Ингвар - его родственник, о котором велели заботиться? Но заботиться - не значит пресмыкаться.
        Вслед за Савелием за спину толстяка шагнула Сабрина:
        - Я тоже за Ингвара.
        - Мне кажется, хорошим командиром будет Соня. - Матвей скромно уклонился от выдвижения своей кандидатуры. - Она уже доказала, что видит на шаг вперед.
        Толстяк фыркнул:
        - Я видел на три, если не на четыре, но кто бы меня послушал, пока у толпы нет командира?
        Все умолкли, и взгляды пяти человек сошлись на Соне.
        Тройка темных смотрела с вызовом. Матвей глядел с напором: не вздумай, мол, как с названием, примкнуть к противнику. Черные глаза Анисьи говорили о том же.
        Соня и сама понимала, что отдавать власть темным - глупо. Не потому, что Ингвар плох - первое впечатление обманчиво, он может оказаться отличным начальником. В нем чувствовалось что-то начальственное - в голосе, в позе, в глазах. Возможно, не поддержать его - ошибка. Не зря же Савелий и Сабрина безоговорочно отдали предпочтение ему.
        А если ошибкой будет поддержать? И главное: зачем спешить, когда этого не требуется? Мама говорила: «Если от тебя с пеной у рта требуют немедленного выбора из двух - скорее всего, есть третье решение, намного лучшее, которое кого-то из присутствующих не устраивает по личным мотивам».
        Соня еще раз оглядела располовинившуюся команду. Трое на трое, темные против светлых. Нет, споры ни к чему не приведут. Что-то решится, когда на первое место выйдут личные качества человека, а сейчас никто никого толком не знает. Может быть, позже Матвей с Анисьей сами выдвинут Ингвара. Или Сабрина с Савелием так же сами от него отвернутся. Лучшее правило в мире - «Всему свое время». Соня крикнула в небо:
        - Задание выполнено! Что делать с кокосами?
        - Перед сном возьмете с собой в комнаты, это ваш десерт, - раздался голос невидимого андрика.
        Соня задумалась: а в чем же был смысл задания? Ведь не в добыче еды и не в проверке, кто лучше всех лазает по деревьям. Скорее всего, андрики создали ситуацию, чтобы посмотреть, как с ней справятся члены команды: переругаются, придут к компромиссу или отложат решение на потом.
        Отложили. Зато не перессорились.
        Андрик объявил:
        - Пройдите к столу. Время ужина.
        - Может быть, обеда? - удивилась Соня.
        Она не так давно завтракала. Впрочем, это «не так давно» было в другой жизни, на другой планете. То есть, на другом небесном теле, все же Луна - не планета.
        - Внутри Луны день начинается по часовому поясу земной линии перемены дат, - сообщил андрик.
        Пока спорили о командире, не заметили, как стол оказался накрыт. На шести подносах дымились тарелки, стояли полные стаканы, и на отдельных блюдцах лежало по оранжевому яблоку - Соня знала этот сорт, по сравнению с ним остальные - как безвкусная вода вместо лимонада.
        Андрик известил:
        - Для информации: посуда несъедобна, она одноразовая, после еды ее выбрасывают.
        Странно. Обычно посуда - самое вкусное. И пить сок не хрустя лакомым стаканом - разве так можно? Но, как говорится, о вкусах не спорят. И спасибо, что предупредили, а то можно было попасть в неловкую ситуацию.
        Светлые сели по одну сторону стола, темные - по другую. Анисья, Матвей и Соня - против Сабрины, Ингвара и Савелия. Рассадка показала различие в подходе: Анисья пропустила Матвея в середину, а Соня обошла скамью с другой стороны. У темных же толстяк первым влез в центр, предоставив Сабрине с Савелием моститься с боков.
        Анисья заглянула в тарелку со вторым блюдом:
        - Я не ем мяса, у вас есть что-нибудь вегетарианское?
        - У нас нет мяса. На Луне не водятся животные. Также мы не выращиваем мясо из клеток животных. Все подаваемые на стол продукты исключительно синтетические, но они имеют все полезные свойства мяса, необходимые человеческому организму.
        - И все же оно выглядит мясом, - колебалась Анисья.
        - Привереда, - бросил толстяк. - Не хочешь - отдай мне, я не обижусь.
        Но Анисья уже попробовала кусочек, и сомнения отпали.
        Соня заметила, что Сабрина и Савелий глядели на сомнения негритянки с недоумением - видимо, в их мире мясо ели все. Или еще по какой-нибудь причине.
        На время каждый уткнулся в свою тарелку. Кроме Ингвара. Не трогая основных блюд, он с наслаждением надкусил свое яблоко, отложил, затем его рука спокойно потянулась к яблоку Матвея, и вновь раздалось невозмутимое хрумканье.
        Все опешили. Матвей вскочил, кулаки сжались, лицо окаменело. Он даже не смог найти слов, просто навис над толстяком и сверлил взглядом.
        Ингвар с гадкой ухмылкой продолжал жевать его яблоко:
        - И что ты мне сделаешь? Ударишь? Нет, у вас так не принято, вы должны подставлять вторые щеки, у вас это в крови. Вот и подставляйте.
        Положив второе надгрызенное яблоко к себе рядом с первым, он потянулся к подносу Анисьи за третьим.
        Анисья оглянулась на Соню, взгляд был жалобный и молил о помощи. Матвей так и стоял, не в силах что-то предпринять. Просто не знал, что делать, оказался не готов к такому. Возмущенная Соня тоже застыла в ступоре. То, что происходило, было запредельно по беспардонности и цинизму. Ингвар провоцировал на непотребство, он намеренно поднимал волну низких эмоций, а их проявление - прямая дорога на темную Землю. Вспомнился папин рассказ, слова андрика: «Вы оба поступками и желаниями доказали нецелесообразность дальнейшего здесь пребывания».
        - Это мое яблоко! - пролепетала Анисья. Казалось, она сейчас потеряет сознание.
        - Ага, - сочно причмокивая, согласился толстяк.
        - Ты… - едва заговорив, Матвей умолк. Слова так и не нашлись.
        - Я, - нагло признал Ингвар.
        Матвей медленно потянулся к нему через стол, словно хотел удушить. Анисья перехватила соседа за майку и с непредставимой в ней силой усадила обратно:
        - Не надо, не связывайся. Не стоит губить жизнь из-за какого-то яблока.
        Из-за яблока? Нет, подумала Соня, проблема не в яблоке. Яблока не жалко, и стоило Ингвару попросить, с ним поделились бы - хотя бы из сочувствия к жившему в лишениях обитателю темной Земли.
        Соне показалось, что решение есть.
        - Тебе понравится, если с тобой поступят так же? - обратилась она к Ингвару.
        Анисья и Матвей облегченно выдохнули. Средство найдено.
        Толстяк презрительно скривился:
        - «Относись к другим, как хочешь, чтобы относились к тебе» - это формулировка не моего мира, а вашего. Сейчас я вам доказал, что она нежизнеспособна.
        У Сони не нашлось, что ответить. Все знания о мире полетели кувырком, один дикий, нелогичный и, как раньше казалось, невозможный поступок перевернул сознание с ног на голову, а на макушке стоять нельзя, и сознание покатилось, рассыпаясь на части, где отныне каждая часть противоречила другим и не стыковалась с ними.
        Ингвар весело продолжал:
        - Правило в жизни одно: человек человеку волк. С командирами, которые даже свое защитить не могут, каши не сваришь. - Положив перед собой третий огрызок, он протянул руку к Сониному подносу. - Команде нужен руководитель, который не только хочет, но и может.
        Соня подавила желание схватить яблоко первой. Допустим, схватит, и что? А если толстяк обойдет стол и попросту отберет? Ростом он ниже, но он мальчишка и физически сильнее. Жаловаться андрикам, просить у них помощи? Возможно, Ингвара отправят домой, но ему это и надо. А как быть с учебой, которую папа называл школой жизни? И у кого потом просить помощи в реальной жизни - опять у родителей?
        А ведь еще утром, когда ощутила груз двенадцати прожитых лет, Соня чувствовала себя такой взрослой…
        Она медленно поднялась.
        - Сядь, - потянули ее назад Матвей и Анисья. - Не ломай себе судьбу. Подумай о родителях, они же тебя ждут, они надеются на тебя.
        Да. Ждут. Верят, надеются, любят.
        И что же на вызов ответит воспитанная ими Софья, что в переводе означает «мудрость»? Вспылит и отправится на темную Землю, или, как просят Матвей с Анисьей, утрется, чтобы вернуться на светлую, под крылышко любящих родителей?
        В душе полыхал пожар. Что-то предпринять - испортить жизнь раз и навсегда. Получается, выход один: оставить все как есть. Сдаться. А как жить после этого - морально правым, но словно в унитаз опущенным? Запах пройдет нескоро. Если пройдет.
        Развалившийся на скамейке Ингвар не отводил от нее насмешливого взгляда:
        «И что ты мне сделаешь, дорогуша? Ударишь добротой? Пырнешь вежливостью? Расстреляешь милосердием? Или запинаешь до смерти сочувствием и великодушием?»
        Папа говорил: «Победить слабого - не сила. Не дать победить себя сильному - это сила». А еще папа напоминал, что добро должно быть с кулаками.
        И Соня поняла, что надо сделать.
        Глава 6
        Новое прочтение заповеди. Ночные походы в гости
        Никто не успел слова сказать. Матвей с перегнувшейся через него Анисьей все еще тянули Соню за локоть и майку назад на скамью. Савелий и Сабрина орудовали ложками и делали вид, что ничего особенного не происходит. Толстяк ухмылялся. Его мерзкий оскал поставил точку в выборе что делать и делать ли.
        Соня вырвалась, с подноса Ингвара руки подняли нетронутую тарелку с первым блюдом и нахлобучили, перевернув, толстяку на голову.
        Остолбенели все. Особенно - Матвей и Анисья. Соня нарушила главное правило, без которого жизнь превращалась в ад - относиться к другим как к себе. Никто не хотел получить крем-суп на макушку, пусть уже негорячий, но оттого не ставший менее неприятным. В глазах стоял страх: на светлой Земле поступить так было за гранью разумения. Здесь, на Луне, за это могла последовать суровая кара - отправка к тем, для кого поступать так - нормально.
        Ингвар молча обтекал, впервые не зная, что сказать. Взор ошалело бегал, лицо вытянулось, на нем застыло полное непонимание. Жидкая кашица стекала по лбу и щекам, капала на одежду, пачкала плечи, спину и руки. Ингвар, словно в ожидании помощи, глядел на Савелия и Сабрину, но они не поднимали глаз от тарелок. Сначала они «не замечали», как он брал чужое, и радовались, что это происходит не с ними, а теперь не хотели оказаться на его месте.
        Поняв, что помощи не будет, толстяк вернул взгляд на виновницу своего позора:
        - Ты не имеешь права!
        - Ты тоже, - ответила Соня.
        Она была спокойна и знала, что сказать дальше. Понимание пришло внезапно и вселило уверенность в своих силах. «Добро должно быть с кулаками» - не просто слова. Это высшая мудрость. В переводе - «Софья Максимовна». И да будет так.
        - Брать чужое без спросу - все равно что красть, - начала Соня. - У вас нет заповеди «не укради»?
        - У нас есть заповедь «не попадайся», - буркнул Ингвар.
        Он никак не мог прийти в себя. Вопреки ожиданиям ему дала отпор девчонка, обязанная подставить вторую щеку. Кинуться на нее с кулаками - восстановить против себя всех. А он хотел быть не изгоем, а командиром, и сомнения читались в глазах: что сделать, чтобы вернуть превосходство? Ответа не находилось. А Соня гнула свое:
        - Если у тебя что-то украдут - тебе же это не понравится?
        - У меня трудно украсть, - процедил Ингвар. - Кто тронет меня или что-то мое, долго не живет.
        Прозвучало угрожающе, но Соня чувствовала - это лишь слова, за которыми ничего не стоит. За слова нужно отвечать, без поступков они - ветер. На Луне Ингвар имел такие же права, как остальные, и не отважился бы на что-то серьезное, что позволял себе дома. Наказания, озвученные андриками для нарушителей системы, заставляли думать, прежде чем что-то делать. От порицания до полного уничтожения - внушительный арсенал. Особенно последний пункт.
        Соня заговорила - громко, чтобы донести до каждого:
        - Все заповеди и законы сводятся к одному: относись к другому так, как хочешь, чтобы относились к тебе. Я хочу, чтобы все поступали по этому правилу, иначе мы не сможем нормально жить и общаться. Поэтому требую: если я без спросу возьму что-нибудь чужое, поступите со мной так же, как я поступила с Ингваром. По-моему, это справедливо.
        Вот и сказано главное.
        У Матвея с Анисьей открылись рты: они представить не могли, что заповедь можно толковать не только с позиции слабого. Ингвар ошарашено сглотнул. Савелий и Сабрина не смели поднять глаз от тарелок.
        В наступившей тишине раздался голос андрика:
        - После ужина - отход ко сну. Через десять минут стемнеет. Вечерами вам будет предоставлено свободное время, но сегодня - исключение, рекомендуем всем отдохнуть и осмыслить произошедшее за день. Кто поужинал, могут разойтись по комнатам.
        Соня вышла из-за стола. От всплеска эмоций подрагивали коленки, хотелось уйти, но оставлять ситуацию в таком виде нельзя. Два шага к испуганно сжавшемуся Ингвару дались с трудом, но Соня заставила себя их сделать.
        - Прости, - сказала она. - Думаю, ты и сам понимаешь, что был неправ. Я тоже неправа и поэтому прошу прощения. И хочу, чтобы все мы отныне поступали друг с другом так же - как хотели бы, чтобы поступали с нами. Ты меня простишь?
        Донеслось бурчание Матвея:
        - Сначала пусть он извинится.
        Соня пожала плечами:
        - Это его дело, а мне стыдно за свой поступок, и я не хочу, чтобы между нами остались непонимание и, тем более, напряжение. Ингвар, ты простишь меня?
        После трех мучительных секунд толстяк кивнул, с его головы снова капнуло.
        - Спасибо. - Соня развернулась, подхватила самый мелкий из кокосов и ушла к себе.
        Естественно, уснуть не получилось. Соня ворочалась в постели, в сотый раз прокручивая в мыслях: правильно ли поступила? Андрики не вмешались, значит, все нормально. В то же время нормальное с точки зрения закона не всегда правильно для совести, об этом кричит вся мировая история. Если закон и совесть тянут в разные стороны - что выбрать? Что главнее для человека и для общества, в котором он живет? Совершенный Соней поступок был дерзким и даже злым, в мире светлой Земли так делать не принято. А если другого языка темные не понимают? Но опускаться до пещерных привычек, зная, что между людьми возможны другие отношения - путь обратно в пещеры.
        Соня не могла успокоиться. Она очень старалась понять Ингвара, мысленно принять его сторону, докопаться до мотивов. В сущности, Ингвар не виноват. Он поступил плохо, но его так воспитали. Теперь он страдает от этого. За действия, которые его исковерканное сознание считает правильными, Ингвара будут сторониться или, того хуже, ненавидеть. Вместо общей любви - общая ненависть. Жуть. Как же страшно быть темными. И как же их жалко.
        Свет за стенами давно померк, в небесах зажглись звезды. Только Луны не было. Потому что комната с родным видом - на Луне. Фантастика.
        Тук-тук, - раздалось в тишине. Сразу донесся голос Сабрины:
        - Соня, ты спишь?
        Соня села на постели, поправила пижаму и разрешила:
        - Заходи.
        Сабрина вошла. Она еще не переодевалась, поэтому разулась у входа и в изумлении замерла перед открывшимся за стенами ночным видом:
        - Твой дом?
        - Да. - Соня гордо огляделась. - Пока он один такой, но скоро все будут жить как мы. - Взор Сабрины потускнел, и Соня поняла, какой ляп допустила. - Прости, никак не привыкну, что мы из разных миров. Кстати, андрики сказали, что сегодня свободного времени не будет, как же ты вышла?
        - Я спросила, можно ли ходить по территории после отбоя, и мне сказали, что это не запрещено. - Сабрина изумленно разглядывала живую мебель, присела на кровать и несколько раз подскочила на ней, чтобы ощутить обнимавшую мягкость. - Теперь я твоя соседка, моя комната слева. Следующим за мной поселился Ингвар, потом Савелий, а дальше по кругу - Матвей и Анисья. - Руки Сабрины периодически закидывали длинные пряди за ушки с пухлыми мочками, в глазах пылал огонь: ничего подобного ей видеть не приходилось. Восторг на лице вдруг сменился хмуростью. - Я пришла сказать, что из тебя вышел бы замечательный командир, но я и Савелий проголосуем за Ингвара. Нам придется. Я хочу, чтобы ты не обижалась.
        - Разве вас кто-то неволит? - Соня не понимала. - Почему ты не можешь выбирать кого хочешь?
        - Нам еще возвращаться.
        - И что? И почему именно Ингвар? В чем он лучше Савелия?
        Сабрина фыркнула, будто услышала глупость:
        - Нашла, с кем сравнивать. Видела у Ингвара косичку? А его полнота тебе ни о чем не говорит?
        Вот как. Оказывается, прическа и толщина - знак принадлежности к особому кругу. Как в древнем мире. В голодных странах избыточный вес считался эталоном красоты, а султаны Блистательной Порты для этого десятки халатов на себя надевали, иначе подданные не поверили бы в их богоизбранность.
        В мире Сони тоже было разделение, и она уточнила
        - Это внешние признаки, что он единица, а вы нули?
        Сабрина улыбнулась:
        - Можно сказать и так.
        - А что означают синие белки и сиреневые волосы?
        - Просто красиво. Это выделяет меня из толпы, делает не такой как все.
        Соня не поверила:
        - Ты серьезно думаешь, что глаза и волосы другого цвета делают тебя особенной?
        Это как судить о конфете по фантику. Бывают настолько чудесные фантики, что слюной изойдешь, пока разворачиваешь, а укусишь - и выплюнуть хочется. И в очередной раз коришь себя: ведь знала же, что по-настоящему волшебный вкус в привлекательных фантиках не нуждается.
        Сабрина глядела с таким же недоумением:
        - Ты вроде бы умная, а такая глупая. Если у меня нет богатых родителей и шикарной одежды - чем же еще?
        Людей делают особенными не внешние отличия, а внутренние качества, хотела сказать Соня, но не успела. Тон эмоциональной и до этой минуты порывистой Сабрины вдруг потерял краски и стал равнодушным: - У вас еще не придумали, как открыть к нам прямую дверь?
        - А у вас? - спросила Соня в ответ.
        Сабрина отвела взгляд и промолчала.
        - Тебя просили выведать у светлых их возможности? Понятно. - Соня встала, подошла и обняла синеглазку за плечи. - Наши и ваши взрослые играют в одни и те же игры. Хорошо, что мы еще не полностью взрослые, у них до невозможности скучная и по пунктам расписанная жизнь. Хочу стать взрослой как можно позже.
        Готовую едва ли не к драке, Сабрину сразило дружеское участие. Послышался тихий всхлип.
        - Ну что ты? - Соня обняла ее и стала гладить по сиреневым волосам, почти черным в ночи. - Все хорошо. Пусть мы отличаемся, это не мешает нашей дружбе.
        - Ты не представляешь, как приятно это слышать. - Сабрина снова всхлипнула, высвободилась и пробежала к обуви у входа. Уже в дверях она обернулась: - Скажу кое-что по секрету. К тебе меня послали не взрослые, это Ингвар. Только ему не говори, а то он меня убьет.
        - Здесь тебя никто не тронет!
        Сабрина кисло улыбнулась:
        - Вот именно. Здесь. Да и здесь…
        После ее ухода Соня опустилась на кровать и долго сидела, глядя в одну точку. Запутанная жизнь темных не отпускала. Как бы узнать больше?
        Все просто. Если Сабрина гуляла после отбоя, что мешает Соне сделать то же самое?
        За открытой дверью колыхалась блестящая рябь, остров тихо спал в свете звезд, и каменные тропки словно бы приглашали сходить к кому-нибудь в гости. Матвей с Анисьей - свои, от них ничего нового не услышишь. К Ингвару идти не хотелось. А к Савелию - хотелось. У Сони есть, о чем с ним поговорить. Жить так, как он, просто нельзя. Если у нее получится объяснить ему кое-что…
        Переодеваться она не стала, ведь было сказано: «по территории ходить в форме, на особые мероприятия - в парадной, в остальное время - в повседневно-спортивной. В свободные часы - в наиболее удобной». Сейчас были самые что ни на есть свободные, пусть андрики и рекомендовали выспаться. Но рекомендация - не приказ, а также они велели осмыслить произошедшее за день. Для этого требовалось больше информации.
        В пижаме и босиком Соня допрыгала по камням на берег, и уже через минуту стучала в дверь Савелия.
        - Это я, Соня, - тихо сказала она после стука. - К тебе можно?
        - Одну минуту.
        Вскоре раздался щелчок замка, затем лязг сдвигаемого засова. От привычек трудно избавиться, да и нужно ли, если, скорее всего, вернешься обратно? Соне запоры не требовались, у нее их и не было.
        Савелий успел переодеться - встречать гостью в пижаме ему показалось невежливо. Соня отругала себя, что выбрала удобство в ущерб манерам. В следующий раз нужно думать обо всем.
        - Прости, я на минутку. - Она прошла мимо тактично посторонившегося мальчика.
        Комната поразила. Просто комната, как было в стандартном варианте. Серые стены. Угловатая мебель. Ровно заправленная грубым покрывалом кровать, будто Савелий не ложился. Даже потолок был не прозрачным, а сплошным. Под потолком горела лампочка в шарике-абажуре, механический выключатель находился на стене у двери.
        Закончив осмотр, Соня обернулась к хозяину комнаты:
        - Почему ты не выбрал что-то радостное и приятное?
        Савелий опустил глаза.
        - Не хочется.
        В ее присутствии он робел, сутулился, не знал, куда девать руки.
        - Чувствуешь себя защищенным? - предположила она.
        - Это тоже.
        - А что еще?
        - Тебе трудно понять.
        Нет ничего хуже, чем сказать такое двенадцатилетней девочке. Да и кто говорил: мальчишка, а не многомудрый взрослый или виртуальный куратор в потоке!
        - Трудно, но я постараюсь. - Соня уселась на кровать, показывая, что без объяснения не уйдет. - Говори. И не стой столбом, будто лом проглотил. Знаешь, что такое лом?
        - Больше, чем ты думаешь.
        Савелий все еще не решался опуститься с ней рядом, и Соня усадила его силком.
        - Тебе неприятно мое общество?
        Он замотал стриженой головой:
        - Что ты! Наоборот!
        Теперь они сидели бок о бок, и Савелий старался не дотрагиваться плечом или бедром, словно это вызовет искру, и училище взорвется.
        - Тогда что тебя смущает?
        Савелий густо покраснел:
        - У нас не принято девочкам ходить в гости к мальчикам.
        Это Соне в голову не могло прийти. Разделение по половому признаку, чтобы воспитывать отдельно? Или традиция ранних браков, когда сватают чуть ли не с рождения?
        - Почему? - спросила она.
        Савелий глупо хлопнул ресницами:
        - Потому что нельзя! - И, видимо, чтобы сменить тему, он продолжил про комнату: - Я против прозрачных стен, потому что не хочу, чтобы кто-то смотрел на меня.
        - Они прозрачные лишь изнутри!
        - Мало ли. Лучше подстраховаться.
        - Ты лишаешь себя удовольствия любоваться миром, ты закрываешься от него. У меня создается ощущение, что ты чего-то боишься, а причины сейчас просто придумываешь.
        Соня думала, что Савелий обидится и возмутится, а он согласился:
        - Бояться - нормальное состояние человека. Кто не боится - гибнет. Кто-нибудь видел, как ты шла ко мне?
        - Нет.
        - Никому не рассказывай, что приходила. Матвей и Анисья - глупые и ничего не понимают, они будут трепать языком и сболтнут что-нибудь где не надо, а Сабрина обо всем доложит Ингвару.
        - То есть, ты боишься Ингвара?
        - Он подумает, что я предатель или что-то замышляю против него.
        Соня, наконец, задала один из главных вопросов:
        - Что в нем такого, что вы оба пляшете перед ним на задних лапках?
        Савелий ответил не сразу.
        - Борзых - одна из богатейших семей мира, - сказал он, наконец, глядя в стену перед собой. - Не самая богатая, но влиятельная. Ингвар - единственный наследник. Были и другие, но он оказался умнее и быстрее.
        - В каком смысле?
        - Сама подумай.
        Соня решила подумать об этом позже, а пока спросила:
        - Что именно означают его толщина и прическа?
        - Толщина? Только то, что он мало двигается и хорошо питается. А косичка - прическа тех, кто сам не занимается своей внешностью, для этого у них есть слуги. Носить косичку - мечта любого, у кого ее нет.
        - Ну так носи! - не выдержала Соня. - Ее можно заплетать без слуг, могу научить. Почему вы не делаете того, что хочется, почему лебезите перед кем-то, кого впервые видите, и вообще: почему допускаете несправедливость? Если девиз вашего мира - «каждый за себя», то зачем подчиняться кому-то? Вы противоречите сами себе!
        Она обернулась к Савелию, схватила его за плечи и встряхнула.
        Он болтался в ее руках словно кукла. Затем опущенное лицо медленно поднялось к Соне, указательный палец ткнул в татуировку:
        - Разве не видишь? Открытый глаз. Я обязан подчиняться и работать круглые сутки, сон для меня - роскошь, я никто, и мне ничего не позволено. Все, что может показаться проступком, будет названо намеренным нарушением, а малейший просчет объявлен саботажем. И за все последует наказание. Не сейчас, так потом. Ты ничего не понимаешь, если думаешь, будто мои желания играют какую-то роль. Знаешь игру в карты? Туз всегда бьет даже короля, и шестерке никогда не выстоять против туза.
        - Я не играла в карты, но слышала, что козырная шестерка…
        - В реальной жизни козырей не бывает, - перебил Савелий.
        - Неправда, - твердо объявила Соня. - В реальной жизни бывает даже то, чего не бывает, потому что вроде бы и быть не может.
        - Пусть так, но не со всеми.
        Всем видом Савелий показывал, что не хочет говорить на эту тему. Присутствие Сони его нервировало. Она чувствовала, что лучше уйти, но пыталась найти решение. Не бывает, чтобы все было плохо. Плохо - когда никто ничего не делает и никому не помогает. Помоги себе или другому - и станет хорошо.
        - В вашем мире нельзя затеряться или найти кого-то, кто защитит? - спросила она.
        - От людей с деньгами не спрячешься. Защитить может человек с еще большими деньгами, но за такую защиту придется платить, и плата может оказаться хуже наказания, от которого бежишь.
        Показалось, что он сейчас заплачет.
        Хватит доводить человека. Соня поднялась.
        - Спасибо. Мне будет, о чем подумать.
        В дверях Савелий немного склонился к ней:
        - Ингвар не простит, что ты его переиграла и прилюдно унизила. Рано или поздно он отомстит. Будь готова.
        Соня мягко улыбнулась:
        - Он уже простил. Я извинилась, и он…
        - Слова ничего не значат. У нас обиду не прощают, тем более люди вроде Ингвара. И еще кое-что про комнату. - Шепот был тихий, едва слышный, приходилось вслушиваться. - Нам запретили пользоваться видами планеты и своих жилищ, взрослые боятся, что по ним вы определите уязвимые места и уровень технологий, и в случае прямого конфликта это скажется в вашу пользу. А я хотел бы, чтобы вы победили. Но если что - я тебе ничего не говорил. - Он отпрянул. - Спасибо, что зашла, я рад, что ты не сторонишься меня, но я не смогу тебя поддержать, пока Ингвар и Сабрина в нашей команде. Ты ведь за этим приходила - выведать информацию и переманить меня на свою сторону?
        Какое было замечательное начало…
        Соня открыла рот, чтобы опровергнуть, сказать, что ее слова - от всей души. Слова застряли в горле. Савелий прав, одной частью сознания она шла именно за этим, но другая заставляла идти, чтобы утешить и помочь. А со стороны это, оказывается, вот как выглядело.
        В дверь загрохотало.
        - Сейчас открою! - Савелий побледнел и резко снизил голос: - Прячься под кровать, тебя не должны увидеть у меня. В туалет нельзя, его дверь должна быть открыта. Я выключу свет, но если сюда войдут, не издавай ни звука! Я сделаю вид, что мне плохо, и они быстро уйдут.
        - Зачем прятаться? В училище тебе никто ничего не сделает, ты можешь общаться с кем хочешь и когда хо…
        - Спрашиваешь - зачем? - перебил Савелий и силой, со слезами на глазах, затолкал Соню под кровать. - Хотя бы затем, чтобы сохранить мне жизнь, если для тебя это что-то значит!
        За вечер из трех темных знакомых одного Соня публично обидела, а двух довела до слез. А ведь это только начало.
        - Я могу выйти через вторую дверь, - буркнула она уже из-под кровати.
        - Там море!
        - Я отлично плаваю. Поплыву к себе…
        - С внешней стороны обе двери совмещены в одну, ты прыгнешь в воду рядом с тем, кто пришел. Прошу тебя: молчи. - Он щелкнул выключателем и отпер дверь. - Простите за задержку, я переодевался, чтобы встретить в подобающем виде.
        - На Луне обращайся к свободным на ты и притворяйся равным, - донесся голос Сабрины. - Или тебя не предупреждали, раб?
        - Простите, свободная. То есть, прости, виноват и готов понести любое наказание.
        - Не сейчас. Назовись полностью.
        - Савелий из черных крыс, падальщик с железных плантаций под Владиком.
        - Ингвар-высокочтимый вызывает тебя, крыса.
        - Слушаюсь, свободная. Бегу.
        Соня услышала, как Савелий обулся и выскочил наружу. Шаги быстро удалились.
        А на полу обрисовался силуэт головы. Соня забилась глубже под кровать и затаила дыхание. Если ее найдут…
        Невыносимо глупое положение. Выйти? Достаточно объяснить ситуацию, и Сабрина все поймет, она умная и хорошая, просто мало знает и до сих пор думает, что рабы чем-то отличаются от свободных. Соня решила: «Досчитаю до пяти и выйду. Раз, два, три…»
        Заглянувшая во тьму Сабрина зайти не решилась или посчитала ниже своего достоинства. Или сработало правило, о котором говорил Савелий - что у темных девочкам не принято ходить в гости к мальчикам. На счете «пять» дверь захлопнулась, и Соню окутала кромешная тьма.
        Глава 7
        Кулаки добра дубль два. Акулы. Теория и практика
        Утром разбудил громкий щебет. Откуда столько птиц на почти пустом острове?
        Их не было вообще. Выглянувшую Соню встретил яркий вид с теми же тремя пальмами, столом со скамьями и расположенными по кругу дверями над водой.
        - Через десять минут завтрак и начало занятий, - известил невидимый андрик.
        - Форма одежды?
        - Напоминаю сказанное ранее: повседневная, если не оговорено иное.
        - Спасибо.
        Соня поблагодарила на чистом автоматизме и вздрогнула: от избытка впечатлений на Луне она ни разу не сказала «спасибо».
        - Благодарить не требуется, - сообщил андрик. - Мы выполняем свое предназначение, эмоциональная составляющая в действиях отсутствует.
        - Для меня это неважно, - упрямо заявила Соня. - Даже если вам все равно, мне приятно делать другим приятно.
        Вчера взвинченные нервы не позволили пройти через остров открыто, и она отправилась домой вплавь, загребая одной рукой, а в другой держа над головой свернутую пижаму - сняла, чтобы легче было плыть и чтобы не мочить. В свете звезд мерцающая гладь рябила миллиардами блесток, и Соню могли увидеть из дверей, если кому-то взбредет в голову любоваться морем среди ночи. Пришлось делать по воде большой круг. Каждый миг рука боялась наткнуться на преграду, что ограничивала мир невидимым куполом, как стены комнаты. Ничего подобного. Море краев не имело, было настоящим, соленым и горьким на вкус, и пахло рыбой.
        Соня проплывала дверь Анисьи по широкой дуге, когда сзади настиг звук приближавшихся всплесков. Она ускорилась, но кто-то плавал гораздо быстрее. Соня со вздохом погрузила пижаму под воду. Жаль, конечно, но иначе потребуются объяснения, что она делает так далеко от своей комнаты с пижамой в руках. Правда выглядела глупо и смешно. Будет лучше, если вопрос вообще не возникнет.
        Тот, кто быстро греб вдогонку, помахал рукой. Соня остановилась и развернулась.
        - Тоже не спится? - К ней подплыл Матвей. - Здорово ты урезонила темного. Он так ругался после твоего ухода… Я боялся, что тебя в тот же миг турнут в темный мир, а ты вон как повернула. Неожиданно, но правильно со всех сторон. Поздравляю. И спасибо. Теперь темные будут с нами аккуратнее. Ты прирожденный лидер. Единица?
        - Да.
        - Мы с Анисьей сделаем все, чтоб командиром стала ты.
        Матвей правильно понял, что Соня направлялась к своей комнате, и медленно поплыл рядом, как бы провожая. Она чувствовала себя неуютно. А все из-за вздорных заморочек Савелия. Вот посидел бы сам под чужой кроватью, когда в комнату заглядывают посторонние, или поплавал одной рукой рядом с тем, кто в плавании, как видно, разбирается лучше всех в команде. Если Соня жила у речки, то Матвей, как минимум, на берегу моря или океана.
        Мощно загребавший Матвей продолжал, выписывая круги вокруг нее:
        - Только не отдавай власть этим. - В слове «эти» прозвучала чуть ли не брезгливость. - Их, конечно, жалко, но они не стоят наших нервов и поломанных судеб.
        Дверь приближалась, и Соня плыла все медленнее. Матвей понял это по-своему:
        - Устала? Давай помогу. Как лучше: взять одной рукой на буксир, или прицепишься за ногу? Или могу донести на загривке, я даже взрослых перевозил, мне не сложно.
        - Нет, спасибо, я хочу еще немного поплавать и подумать.
        - А что у тебя с рукой? Не свело?
        - Все нормально.
        До провожатого, наконец, дошло, что она хочет остаться в одиночестве.
        - В общем, мы всеми конечностями за тебя. Приятного купания и отличных идей!
        Матвей отправился обратно.
        Соня приподняла над водой комок пижамы и вздохнула. Н-да. Зато обошлось без расспросов.
        Со стороны моря дверная ручка оказалась внизу, дверь легко открылась. В комнате на глаза попался кокос. У Савелия его не было, ни целого, ни вскрытого. Неужели толстяк забрал?
        К завтраку вышли почти одновременно, только Ингвар заставил себя ждать. Его отмытые волосы блестели и были привычно заплетены в косичку. Ведь может же, когда надо. Как бы ему намекнуть, что без слуг можно сделать все, и от этого всем лучше станет?
        С Соней он взглядом не встречался, вразвалочку влез на среднее место и уставился на поднос. Ни тарелка с кашей, ни ароматная кулебяка его не привлекли, стаканы с молочным коктейлем и соком он тоже проигнорировал и сразу ухватил грушу. К общему ужасу история повторилась. Ингвар надкусил свой фрукт, отложил и с неизменным спокойствием потянулся к груше Савелия.
        Дождавшись, когда он надкусил чужое, Соня с силой выплеснула ему в лицо свой сок.
        - Если однажды я возьму чужое, поступите со мной так же, - сказала она. - Можно даже хуже; так, чтобы другим на моем примере неповадно было.
        Ингвар утер лицо ладонью, а под столом его бедро пнуло Савелия так, что тот чуть не слетел со скамьи.
        Савелий послушно вскочил.
        - Просим защиты или перевода в другую группу! - зычно обратился он к небесам.
        Видимо, ночью отрепетировали.
        Соня ощутила, как мышцы сидевшего рядом Матвея обратились в сталь, а лицо Анисьи окаменело. Сабрина привычно уткнулась в тарелку. Все понимали, что Ингвар ведет игру, в которой просчитал эту ситуацию, и теперь Соня останется виноватой. За проступком должно последовать наказание, иначе у андриков не бывает.
        - Основание? - раздался голос.
        - Неправомерные действия одного члена команды по отношению к другим. - Савелия натаскали на нужный текст, но слова для него были неестественными, они вылетали заученно, со скрипом и спотыкашками. Но они вылетали, и андрики внимали навету. - Мы думаем, что это проявление ксенофобии к не таким как она. Соня опасна для окружающих, ее поступки непредсказуемы, и мы боимся находиться с ней рядом.
        - Ингвар взял твое, а ты обвиняешь Соню, которая тебя защищала?! - не выдержал Матвей.
        Савелий не обратил на него внимания.
        - Я сам хотел отдать грушу, - продолжал он, глядя в стол. - Соня влезла не в свое дело. Ингвар прав, а Соня неправа. Прошу принять меры.
        Андрики ответили сразу:
        - Сказанное - неправда. В защите и переводе отказано. При повторении искажения фактов последует наказание.
        Ингвар, освобождая путь, выпихнул Савелия из-за стола и, мокрый и злой, зашагал к себе. Сабрина с Савелием с поникшими головами побрели за ним.
        - Вы куда? - удивилась Соня. - А завтрак?
        - Нужно помочь помыться, переодеться и привести одежду в порядок, - ответила Сабрина.
        - Все вместе? Если по-другому нельзя, может, достаточно одного Савелия?
        - Особа такого уровня, как Ингвар, не все может доверить трехглазому.
        Светлые переглянулись. Чужая душа - потемки. Прозвучавшее с легким презрением слово «трехглазый» не задело Савелия, как и все случившееся, он спокойно шел за Ингваром, как на веревочке. Чтобы понять и принять такое, нужно быть темным. Или ненормальным. Трудно представить, что еще в прошлом веке все люди, светлые и темные, были одной большой семьей.
        - Для тех, кто позавтракал - полчаса свободного времени, - объявили андрики.
        Поев, Соня, Матвей и Анисья пошли к берегу.
        - Соня, мы не согласимся на Ингвара, а темные никогда не выберут тебя, - сказала негритянка. - Команда останется без командира. Это все равно, что корабль без капитана. Мне кажется, выход - вам с Ингваром командовать вместе или по очереди. А если условия задач будут известны заранее, то выбирать того, кто больше подходит и, значит, лучше справится.
        - Мне нравится. - Матвей повеселел. - Это лучше, чем враждовать.
        - Я им предложу, - сказала Соня.
        Она думала так же. Командовать должен не свой, а достойнейший, и если Ингвар докажет, что он лучший, Соня без колебаний отдаст голос за него. Пока же толстяк ничего, кроме ненависти, не возбуждал. Он казался худшим. Но только на первый взгляд. Стоило чувствам заткнуться, и разум подсказывал: настоящего командира любить не обязательно, его надо слушаться, и дело пойдет. Ингвар проявил задатки интригана и организатора, и командовать своими у него получалось отлично. Надо немного подождать, и время все расставит по местам.
        - Пойдемте, я покажу вам свой дом, - предложил Матвей.
        К его двери, как и к Сониной, вели торчавшие из воды разрозненные камни. Анисья, непривычная ни к морю, ни к земной гравитации, наступала на гладкие мокрые булыжники опасливо, долго примеривалась перед каждым шагом, и Матвей взял ее за руку.
        Соня вошла последней. За дверью оказалось морское дно. За невидимыми стенами плавали рыбы, по дну ползали крабы и невообразимые на суше создания, чьих названий Соня просто не знала. Поверхность воды была высоко и едва просматривалась как что-то светлое, вроде солнца сквозь тучи.
        - Глубина - тринадцать с половиной метров, - сообщил Матвей. Он встал перед гостьями, как экскурсовод в музее, и гордо раскинул руки, словно был царем подводного мира.
        Соня почувствовала, как рот открылся от удивления. Вид за стенами - не главное, потому что пол, кровать, вживленная мебель и соседние помещения - все это отличалось от ее дома лишь небольшими деталями! Жилище Матвея тоже было живым, тоже состояло из пузырей разных форм, и разница была в том, что оно было меньше и находилось на морском дне.
        - Живой дом?!
        - Да, - похвалился Матвей. - Таких еще ни у кого нет.
        - Пошли, - Соня потянула обоих за руки к выходу, - покажу кое-что.
        - Может, просто скажешь? - уперлась Анисья. - Я хочу еще посмотреть, мне здесь нравится. У нас на Марсе не увидишь столько воды, мы только начали терраформирование, и на это уйдут века. В Элладе открылся аквапарк, но я там еще не была. А в Долмаре есть только небольшие бассейны.
        - У меня такой же дом, - выпалила Соня, - тоже единственный, только наземный. Он чуть больше в размерах. Наверное, этот еще растет?
        - Да, - признал Матвей.
        - Тогда его тоже изобрел мой папа.
        - Дядя Максим? - Матвей расплылся в улыбке. - Они с моим папой закадычные друзья!
        - Дядя? - Анисья расширила глаза. - Вы родственники?
        - Говорю же: наши папы - друзья.
        - Почему же дядя? - не понимала Анисья.
        Соня догадалась, в чем дело.
        - У вас так не называют старших по возрасту? Дядя и тетя, бабушка и дедушка…
        - Конечно, называют. Родственников. Остальных - по имени.
        Ну вот, на Марсе складывается своя культура. Однажды люди изумятся, какими разными могут стать, когда живут далеко друг от друга. Да и рядом, если подумать…
        - Пойдемте, я покажу вам Марс! - теперь Анисья потянула их с Матвеем за собой.
        До соседней тропинки было недалеко, но Соня увидела, как к столу с остывшим завтраком пробежал Савелий, схватил два оставшихся почти нетронутыми подноса и унесся с ними обратно к Ингвару. Ему навстречу выскочила Сабрина, и показалось, что она плачет: плечи сгорбились, а руки утирали глаза, спрятанные за упавшей челкой.
        - Я позже подойду, - сказала Соня и, как и синеглазка, направилась к столу.
        Сабрина стоя запихивала в рот кашу и спешно закусывала кулебякой, будто за ней гнались. Когда она в очередной раз нагнулась к тарелке, в просвете между майкой и шортами мелькнул свежий малиновый рубец. Где на Луне можно так пораниться?
        - Ты упала? - Соня не знала, что делать.
        Дома организм справлялся с повреждениями сам, с серьезными ранами помог бы гиеник, а восстановлением органов и частей тела занимались в районных исцелителях. На Луне даже маленькая проблемка становилась большой, потому что непонятно, как с ней бороться.
        - Я накосячила, и меня наказали. Все в порядке.
        - Как это наказали, в каком смысле?
        Сабрина повернула к Соне лицо с опухшими глазами, в них действительно стояли слезы:
        - Ты знаешь разные смыслы? У андриков выбор наказаний от слов до чего-то невероятного, а у людей все проще. Ингвар, например, пользуется ремнем от парадных брюк.
        Физическое наказание?! Попахивало Средневековьем.
        - Какое он имел право? - Соня почувствовала, как сами собой сжимаются кулаки.
        - Не бери в голову. Говорю же: я сделала кое-что неправильно, и он…
        - Что же ты натворила, чтобы так наказали?!
        - Не поддержала. Савелий все испортил, а я - хорошая актриса, андрики мне поверили бы. Я всегда верю в то, что говорю, даже когда знаю, что вру.
        - И ты отказалась делать что сказал Ингвар? - Соня испытала гордость за Сабрину. Наконец-то не слепая покорность, а настоящий поступок!
        А фраза про вранье покоробила. На светлой Земле заповедь «не лжесвидетельствуй» равна «не убий» и выкорчевывается из сознания в первые же годы жизни - воспитанием и примером окружающих. Потому что «относись к другому, как к себе», выше нет ничего.
        Сабрина поморщилась:
        - Он ничего мне не поручал, думал, что хватит слов Савелия. А когда тот не убедил андриков, меня наказали: могла помочь, но ничего не сделала. Два голоса звучали бы убедительней, и все могло получиться. Вот и выходит, что не получилось именно из-за меня.
        Соня покачала головой: логика в рассказе есть, но хромая на обе ноги. Надо известить андриков. Они, конечно, и так все знают, но без просьбы о помощи не поймут, что помощь нужна. А она нужна. Соня схватила Сабрину за руку и развернула к себе:
        - Ты не виновата, и ты не должна терпеть такого обращения. Обратись к андрикам. Не хочешь сама - давай за помощью обращусь я. Ингвара урезонят так, что ему потом долго икаться будет.
        - А мне?
        На лице Сабрины отобразилась настоящая боль, такую Соня ощутила бы от удара.
        - Не думай, что может случиться, думай, что должно случиться. - Соня продолжила смотреть в глаза, а слова лились сами. - Зло должно быть наказано. Я понимаю, что ты боишься, но никто не знает, куда тебя отправят андрики, домой или к нам. А выбор зависит от тебя! Живи по совести, делай хорошее и не допускай плохого - что может быть проще? Сначала это трудно, но представь, как здорово жить в мире, где так живет каждый! Мама рассказывала, что с Луны многие темные попадают к нам, им нужно лишь стремиться к добру.
        - И что у вас делают с темными?
        - Принимают с радостью, учат, обеспечивают жильем и работой…
        - Вранье. Мы враги, а с врагами так не поступают. У нас светлых сажают в тюрьму, допрашивают месяцами, чтобы те вспомнили каждую мелочь, а потом, выжатых и сломленных, вышвыривают в мир, как мусор. Так они и живут никем и нигде, пока не помрут от голода и болезней. У меня есть семья, у семьи - квартира в муравейнике…
        - Где? - перебила Соня, чтобы не упустить смысла.
        - Раньше их называли мегаполисами, но теперь выжившие города превратились в настоящие муравейники, где вместо муравьев - люди. За владение жильем у нас убьют не раздумывая, и я не хочу потерять единственную ценность семьи. С богатыми я должна быть послушной и покладистой, с бедными - сильной и отстраненной, иначе не выжить. Если бы все зависело только от меня, я пошла бы на все…
        - Все как раз и зависит от каждого! - вновь перебила Соня.
        Это же просто, как дважды два, как можно не понимать?!
        Сабрина отрицательно затрясла головой, и сиреневые локоны разлетелись в стороны:
        - От нас ничего не зависит. Есть Люди, и есть людишки. - Слово «люди» было выделено особым тоном, как нечто значительное. - Люди могут все, а людишки - и не люди вовсе, а муравьи. Что может муравей, когда на муравейник опускается сапог человека? В общем, хватит сказок, я их вдоволь наслушалась в детстве. - Сабрина выгнула руку и большим пальцем указала себе на спину. - И молчи об этом. Если что - я тебе ничего не говорила.
        Это уже входило в привычку - заканчивать беседы словами «я ничего не говорила» или, как вариант, «не говорил». Странные у темных понятия о тайнах и о честном слове. Казалось бы, что может быть проще: не говорить, если нельзя, или отвечать за сказанное, если уже сказал?
        С одной стороны острова к столу направлялись Матвей и Анисья, с другой вразвалочку шел Ингвар, и за ним понуро следовал Савелий.
        Над головами разнеслось:
        - Для следующего задания всем надеть купальные костюмы.
        - Если намечается купание, то у нас не все умеют плавать, - громко напомнил Матвей.
        Анисья благодарно улыбнулась, и он продолжил:
        - Но если нужно, я могу научить. - На тройку темных Матвей глянул с нескрываемым отвращением, на лице отобразилась внутренняя борьба, но он все же выдавил: - Всех.
        - Задание будет другое, - известил андрик.
        Все отправились переодеваться, а когда вышли из комнат, внешний мир переменился. Комнаты стояли полукругом к острову с пальмами и столом, а с другой стороны метрах в ста появился еще один остров. Или начало материка: уходящая за горизонт огромная земля с каменистым берегом, лесами и горами вдали.
        Толстяк в плавках выглядел смешно, но его ничто не смущало, походку он сохранял разболтанную и развязную - опять изображал «хозяина мира», где «подданные» обязаны искать его благосклонности. На губах играла сально-зловещая ухмылка.
        Савелий, как всегда, опустил плечи, чтобы скрыть рост, слишком большой по отношению к «хозяину». Высокий как Матвей, «трехглазый» умудрялся оставаться совершенно никаким, забитым и невзрачным. На теле горели новые отметины поверх посиневших старых, а он виновато улыбался, используя улыбку как защиту. Вид получался жалкий и противный.
        Матвею плавки шли больше всех, в свои двенадцать он уже походил на мраморных Давидов и Аполлонов, над широкими плечами и крепкой шеей вскинулось скуластое лицо с непреклонным взглядом - гордым, глубоким, но как бы уходящим в себя. При всей внутренней и внешней силе вид у Матвея был нисколько не вызывающий. Скорее, не желающий связываться.
        Анисья чувствовала себя неуютно - не привыкла к такой одежде. Но полные жизни глаза блестели и ждали новых впечатлений.
        Сабрина в купальнике смотрелась неплохо, двигаться она старалась грациозно, позы принимала нарочитые, взрослые, что выглядело нелепо при ее возрасте и сложении.
        Соня вместе со всеми встала около пальм. Андрик объявил:
        - Предлагаем ситуацию. Вы оказались на необитаемом острове, другой пищи, кроме оставшихся кокосов, здесь нет, но ее можно найти на соседней земле. В море водятся акулы.
        - Акулы? - Матвей при своей белой коже умудрился побледнеть. - А я купался. И Соня. Почему вы не предупредили?!
        - Слушайте внимательно. Сказано: предлагаем ситуацию. Акулы будут присутствовать в том виде и количестве, которые потребуются для задания, обычное купание безопасно. Возвращаемся к условиям. В среднем из каждых трех заплывов один закончится плачевно. Обсудите и сообщите ваши действия в заданной ситуации.
        - Нужно выбрать командира, за которым будет последнее слово, - подал голос Савелий, явно с подачи Ингвара. - Без руководства команда ничего не сможет.
        Шесть человек вновь встали как противники - трое на трое, друг против друга.
        - Давайте для начала сядем. - Ингвар указал на скамьи у стола.
        - Мы одеты для купания, лучше пойти на берег, - предложил Матвей.
        - На песке будет приятнее, - поддержала Соня, и Анисья тоже кивнула.
        Сабрина и Савелий своего мнения не имели, они глядели на толстяка. Он неожиданно согласился:
        - Там тоже неплохо, пойдем.
        Подозрительно. Чего это Ингвар такой добрый? Готовится к решающей схватке?
        Песок был теплым, Соня с удовольствием зарылась в него грудью и сгребла горку под горлом, чтобы положить руки и голову. Рядом бок о бок плюхнулись на животы Матвей с Анисьей. Ингвар, колыхнув пузом, медленно опустился напротив Сони, а Сабрина с Савелием, как верные слуги или знаменосцы при полководце, опустившись на колени, сели у него по бокам на пятки, чтобы вскочить по первому зову.
        - У меня предложение. - Ингвар выждал немного и продолжил, когда на него поднялись все взоры. - Чтобы не было споров, нужно выбрать двух командиров - пока не выяснится, кто лучше.
        Соня собиралась сказать то же самое, и на миг потеряла дар речи. Услышать такое от толстяка было странно, он не делал ничего, что не давало ему преимуществ. Получалось, что он уверен в будущей победе. Или для начала перехватил инициативу у противника: отдает пешку, чтобы позже побить ферзя и забрать все. А как?
        А просто. Если разобраться, то в будущем он обязательно выиграет: темные не отдадут власть, даже если светлый командир окажется лучше, а Соня, скорее всего, однажды согласится с выбором темных, когда Ингвар докажет, что чего-то стоит. Победа Ингвара - дело времени.
        - Мы думали о том же, - все же поддержала Соня. - Командовать можно вдвоем или по очереди, а когда руководить не надо, будем все решать сообща.
        - Согласны, - за всех ответил Ингвар и поинтересовался: - Кто умеет плавать?
        Руки подняли Соня и Матвей.
        - Я легко переправлю кого угодно, у меня есть опыт, - сказал Матвей.
        - У меня опыта нет, но если надо, я тоже справлюсь, - объявила Соня.
        - Нам сказали, что треть плаваний закончится кормлением акул, - продолжил Ингвар. - Перетаскивать неумеющих плавать через пролив - это двойной заплыв туда, два возвращения и еще два плавания со второй партией, всего шесть. Двоих из команды мы потеряем.
        Он умолк. Молчали все. Другого решения просто не было.
        Но не для Ингвара.
        - Если двое сплавают за едой для всех, - с улыбкой сообщил он, - акулы съедят одного. Риск потерять двоих тоже есть, но он в несколько раз меньше. Для команды этот вариант предпочтительней.
        У Сони челюсть поехала вниз. Толстяк показал себя лучшим командиром, причем со всех сторон: он помог своим, сохранив им жизни, и поставил светлых в положение, когда они обязаны согласиться и пожертвовать собой. Ведь «поступай с другими…» и так далее. Отвергнуть нельзя, потому что иначе погибнет не один, а двое. Для выживания команды ничего лучше не придумать.
        И все же…
        - А что делать, когда еда закончится? - спросила Соня. - Тому, кто остался, в живых, плыть снова?
        Как оказалось, Ингвар подготовился и к этому вопросу.
        - Вы переживаете, что я берегу своих в ущерб светлым. Предлагаю, чтобы Матвей, как обещал, научил плавать хотя бы Савелия, и тогда у нас будет еще один пловец, который со временем тоже сможет кого-нибудь научить.
        И однажды в живых останется только Ингвар. Но и он в конце концов умрет от голода, если не решится плыть, а если решится - его съедят акулы.
        Соня оглянулась на пальмы:
        - У меня другая идея. Давайте сделаем плот.
        - И жертв не будет совсем! - счастливо воскликнула Анисья.
        Матвей поднялся и отряхнулся от песка:
        - Это лучшее решение. Пойдемте к деревьям, надо придумать, как их свалить.
        Без роботов, техники и инструментов это невозможно, хотела сказать Соня, но в последний момент сказала другое:
        - Можно разбить камни с тропинок и сделать каменные топоры. Древние люди как-то додумались, значит, и мы сможем.
        - Я видел такие топоры на картинках, - радостно объявил Матвей, - я сделаю, но понадобятся рукоять и веревка.
        - Нам не сказали делать, нам предложили обсудить и сообщить наши действия в заданной ситуации. - Ингвар направил взгляд вверх и повысил голос: - Мы справились?
        - А для чего тогда надевали плавки и купальники? - спросил Матвей.
        - С теоретической частью вы справились, - ответил андрик. - Переходим к практической. Отныне пропитание вы будете добывать сами.
        Глава 8
        Подготовка к переправе. Не убий. Рассказ Сони
        С топорами помогла Анисья. Как выяснилось, она лучше всех разбиралась в камнях. После битья друг об друга выбранных ею булыжников в конце концов получилось два приемлемых топорища. На рукояти пошли ножки разобранного стола, а веревки на первом топоре заменила лентообразная нить из нарезанной спиралью пластиковой посуды. Ничего другого на острове не нашлось.
        - Можно скрепить поясными ремнями от парадных брюк, - высказал дельную мысль наблюдавший за работами Ингвар, - они крепче любой веревки. А для покрытия плота можно сломать кровати и тумбочки из комнат, они у нас из пластика. А у вас из чего?
        Он обращался к светлым, но ответ прозвучал от андрика:
        - Мебель и другое оборудование в посторонних целях использовать запрещается. До определенного момента комнаты будут служить вам спальнями, помещениями для гигиены и источниками воды. В случае использования не по назначению они будут скрыты ранее необходимого времени.
        Из этих проблем первые две разными способами решались, но без воды не проживешь, и нарушать запрет никто не собирался. Впрочем, Савелий сказал:
        - Вокруг нас - вода.
        - Соленая, - со вздохом выпятила губки Сабрина.
        - Если выкопать яму недалеко от берега, в ней должна собраться пресная вода, всю соль заберет песок. И нам говорили только про мебель и оборудование. Получается, что одежду и белье можно использовать. - Он ушел в свою комнату.
        Матвей уже рубил одну из пальм, когда Савелий принес ремень и покрывало из грубой материи. Через три минуты второй топор был готов. Многократно перетянутое кожаной лентой топорище сидело лучше, чем скрепленное пластиком, и Матвей отправился за своим ремнем. Ингвар, видимо, посчитал, что третий не понадобится, и остался на месте.
        Савелий что-то объяснил Сабрине, и, пока он рубил, она, Соня и Анисья распустили покрывало на мелкие тонкие нитки. Дальше вновь потребовалось участие Савелия. Матвей за это время переделал второй топор и вернулся к пальме. Ингвар тяжелую работу игнорировал, но связываться с ним и что-то объяснять никому не хотелось, поэтому освободившийся топор взяла Соня. Пока она крошила острым камнем второе дерево, девочки под руководством Савелия сплели нитки по несколько штук, затем перекрутили, сделав узкую веревочку, сложили пополам и многократно перекрутили еще раз. Соня не верила глазам: за два часа как бы ниоткуда у них появилась небольшая, но крепкая, похожая на канат, настоящая веревка. Савелий сменил Соню у пальмы, она и Анисья с Сабриной стали делать еще веревки, чтобы связать ими бревна плота и закрепить сверху столешницу - «рубку» будущего корабля, который отвезет их к еде.
        Единственное, чем занимался Ингвар - «руководил»: подгонял или ругал, когда что-то шло не так, и давал бессмысленные советы, поскольку в том, что происходит, совершенно не разбирался. Помог он всего один раз, с изготовлением веревок, и не по собственному желанию: Соня вручила ему один конец соединенной пополам длинной нити и велела держать, пока она перекручивала второй.
        Подходило время обеда. Матвей хоть и устал, но взобрался на оставшуюся ненадрубленной пальму и сорвал оттуда все кокосы. С двух других плоды можно собрать, когда деревья упадут. То, что останется несъеденным на этом острове, было решено взять с собой: вдруг на новом месте еда найдется не сразу?
        Двух пальм, как рассчитал Матвей, для плота на шесть человек будет достаточно: штормов здесь, вроде бы, не бывает, а от акул такая плавучая конструкция защитит. Правда, придется разрубить деревья еще хотя бы дважды, каждое на три части, чтобы получилось шесть больших бревен. Тогда плот получится устойчивым. Времени на это уйдет много, и стало понятно, что за один день с задачей не справиться.
        На весла пустили доски разобранных скамеек. Чтобы сделать веревку, достаточную для всего плота, понадобилось бы несколько дней - наиболее долго и муторно было распускать… точнее, разбирать покрывало на нитки, подцепляя каждую ногтями и осторожно вытягивая. Решили просто порвать постельное белье на ленты и связывать бревна ими. Но веревку все равно делали - те, кто отдыхал от рубки деревьев. Совмещали, так сказать, приятное с полезным, ведь смена деятельности - лучший отдых.
        На обед сделали перерыв. Оказалось, что Сабрина и Савелий не умеют вскрывать кокосы. Недавнее Сонино подозрение подтвердилось: они просто отдали свой десерт толстяку.
        Большинство кокосов были спелыми и состояли только из мякоти, их просто били камнями, ломая скорлупу. В недозрелых, где было «молоко», делали по две дырки и пили, направляя струю в рот. Ножей сделали несколько: один каменный, по примеру топорища, и несколько из заточенных об камни ложек и вилок. Пластиковыми ножевилками как раз и расковыривали кокосы. Каменный нож больше напоминал скребок, но резал он лучше пластиковых, его использовали, чтобы обрезать веревки и обтесывать доски на весла. Когда смененный Анисьей Матвей закончил с веслами, Ингвар на правах одного из командиров забрал каменный нож себе. Затем он взял оставшиеся две ножки стола.
        Работы остановились: каждому хотелось посмотреть, что с ножками сделает человек, который ничего не умеет.
        Одну из них Ингвар оставил себе, вторую протянул Соне:
        - На той стороне пригодится как оружие, это же отличная дубинка. Командиры должны думать о защите себя и своих подчиненных. - Его взгляд упал на подносы - единственное, что пока осталось неиспользованным. - Их мы тоже возьмем с собой. Можно грести, как веслами, а если на нас нападут - использовать как щиты. Не думаю, что такие щиты спасут от пули или хотя бы от стрелы, но против оружия голодранцев вроде нас, то есть от палок и камней, они могут пригодиться.
        Все наслаждались кокосовой мякотью, когда раздался голос андрика:
        - Расскажите, как вы понимаете моральный закон «не убий».
        - В прямом смысле, - одновременно произнесли Матвей и Анисья.
        Они сидели на траве рядышком, чуть в стороне от остальных.
        - На войне тоже? - спросил Ингвар.
        В голосе чувствовалась плохо скрытая заинтересованность. Прощупывал на слабые места? Противник, ограниченный моралью - не соперник тому, кто не связан никакими нормами.
        Ответила Соня:
        - Если силой или даже ценой жизни нужно противостоять агрессору, то убийство врага оправдано.
        - Разве от этого оно перестает быть убийством? - не унимался Ингвар.
        - Убийство состоит не в факте лишения жизни, - рассудительно сообщила Соня, - а в злой воле убивающего. Из ненависти, из ревности или из зависти. Убийство покусившегося на тебя врага - вынужденный поступок. Противник на войне не личность, а инструмент злой воли.
        - По-моему, ты занимаешься словоблудием, - заявил Ингвар. - Вам сказано «Не убий», а ты пытаешься найти оправдания для исключений из этого правила. Тому, кто соблюдает заповеди, нужно следовать букве закона, а не вариантам его толкования.
        - «Не укради» - тоже одна из главных заповедей, - ответила Соня, - но если человек умирает с голода, а законолюбы вроде тебя не дадут ему ни милостыни, ни возможности заработать, то лучше украсть еды, чем довести себя до нарушения более суровой заповеди, о которой мы говорим: «Не убий».
        - То есть, ты признаешь, что люди - это такие сволочи, что ради еды пойдут даже на убийство? - Ингвар ухмылялся, но в глазах появилась опаска: видимо, до встречи с Соней он считал, что светлые не способны ни на самозащиту, ни, тем более, на лишение кого-то жизни.
        - Я говорю про доведение до смерти себя, - сказала она, - что равно самоубийству, а это несравнимо хуже, чем кража. При выборе из худшего нужно выбирать менее страшное. А что касается тех, кто под прикрытием гуманных разглагольствований бежит от войны, то с ними все просто: кто не участвует в войне против агрессора, тот допускает смерть близких. Значит, он напрямую причастен к замышленному убийству. Такие люди - тоже убийцы. Массовые. Убийцы через недеяние и поощрение зла.
        Анисья вдруг процитировала Новый Завет:
        - Когда воины спросили Иоанна Крестителя, что же им теперь делать, он ответил: «Никого не обижайте, не клевещите и довольствуйтесь жалованьем».
        Ингвар ожидал услышать от светлых совсем не это и задумался.
        - А вы, темные, как понимаете «не убий»? - поинтересовалась у него Соня.
        - Как и вы, но в более широком толковании. Скажем так: «Не убий, если это не необходимо».
        - Конструкция «не убий, если» не имеет права на существование, она оправдает что угодно! - Соне хотелось еще больше повысить голос. Она едва сдерживалась. - Такая формулировка допускает первые удары, так называемые «превентивные», и слабый не успеет возразить, что ничего не замышлял против напавшего. «Не убий, если» - это путь к беззаконию, к торжеству права сильного!
        - Неправда, - с ехидцей возразил Ингвар. - При праве сильного не может быть беззакония, потому что каждое слово сильного - это и есть закон, который выполняется быстро и четко.
        Соня ничего не ответила. Незачем. Они будто на разных языках говорят, и одному другого не понять.
        Вспомнилось, как с Мишкой играли в войнушку. Граната, брошенная в малолеток, как бы «убила» их, а до того Соня и Мишка виртуально «убивали» противников сотнями. Казалось бы, как это соотносится с заповедью «Не убий»? Полвека взрослые до хрипоты спорили, нужно ли разрешать детям воевать в играх. В конце концов, наука сказала свое слово, и споры сошли на нет. Игры в войну - первый уровень, самый нижний, этап детства в развитии как личности, так и всего человечества. История Земли - история войн. Война, как хамство, например, или хулиганство - это желание доказать окружающим, что ты сильный и получить с этого что-то для себя лично. Иначе говоря, войны и прочие виды преступности - политика сильного. Политика - это средство добиваться собственных целей за счет других. Ребенок добивается своего криком и плачем, взрослый - трудом и переговорами. Если взрослый остался на уровне ребенка, для него останется тайной, что значит быть взрослым. Мышление первого уровня эгоистично, оно не понимает зла, для него зло односторонне, как лента Мебиуса, и направлено только к себе. Нужно вырасти, а для этого -
переболеть, чтобы появился иммунитет. И нельзя забывать, что болезнь никуда не делась, изначально она есть у каждого: все начинают с первого уровня, когда кажется, что «мир - это я». Человек растет и понимает, что это не так. Или не понимает. И тогда, видимо, появляются светлые и темные.
        Андрики больше ничего не сказали, и работы возобновились.
        До вечера все, сменяясь, рубили две пальмы и, в перерывах, плели веревки. Кроме Ингвара, который, как он выразился, «следил за качеством работ и обеспечивал их бесперебойность, а также защищал от возможного внешнего врага: если на противоположной земле есть вода и пища, там могут быть и враги, а они на таком же плоту могут приплыть сюда».
        Плетя веревку рядом с махавшим топором Савелием, Соня спросила:
        - Что означает название «Варинги»?
        Едва державшийся на ногах Савелий отер пот со лба:
        - Такого слова нет, но буквы в названии те же, что в имени «Ингвар». Это как бы показывает, что мы - люди Ингвара. Вернувшиеся из училища рассказывали, что иногда команды пересекались, андрики устраивали соревнования между ними. Если такое произойдет, Ингвар хочет показать, что наша команда как бы принадлежит ему.
        Он снова вытер от пота лицо и шею.
        - Какая у тебя практичная прическа. - Соня кивнула на его едва пробившийся темный «ежик». - Волосы не мешают, и пачкаются меньше, и укладывать или заплетать не надо.
        - И еще их трудно выдрать, потому что невозможно схватить, - тихо донеслось в ответ.
        Издалека на них косился Ингвар. Савелий умолк. Топор в его руке дрожал - сменить было уже некому, силы кончались у всех. Анисья, а затем и Сабрина упали на траву, раскинув руки, и лишь топор Матвея все так же ритмично опускался на основательно подрубленный ствол.
        - Хватит на сегодня, - громко объявила Соня. - Иначе завтра мы не встанем.
        Матвей показал на обе пальмы:
        - Осталось по чуть-чуть. Давайте сделаем перерыв, а потом продолжим.
        - Всем - двадцать минут отдыха! - скомандовал опиравшийся на дубинку Ингвар. - Потом будет ясно, продолжать или разойтись до утра.
        Матвей прилег рядом с Анисьей, Савелий сел на траву, где стоял, Соня опустилась между Ингваром и Сабриной. В небе плыли облака и светило обычное земное солнце. Будто и не на Луне. Больше похоже на игру с дополненной реальностью. Только в играх не заставляют рубить каменными топорами крепкие пальмы.
        - Дополнительное условие к уже заданной ситуации, - вновь разнесся голос андрика. - Представьте, что все люди погибли, вы остались одни. Последние представители человечества. Обсудите ситуацию и в следующие дни ведите себя в соответствии с новыми условиями.
        Матвей среагировал первым, он резко наклонился к Анисье:
        - Предлагаю выживать вместе. Мне кажется, - его светлые щеки порозовели, - в будущем из нас получится хорошая пара.
        Анисья опустила глаза:
        - Мне тоже так кажется.
        Заговорил Ингвар.
        - Ты, - его палец показал на Соню, - будешь моей женой. - Палец переместился на Савелия. - А трехглазый, как и положено, рабом.
        Соню передернуло.
        - А Сабрина? - спросила она.
        - Она тоже будет моей женой.
        - Я не собираюсь быть второй женой, - объявила Соня.
        - И не будешь. Ты для этого слишком хороша. Ты будешь первой.
        Савелий и Сабрина молчали. Они, как поняла Соня, примут все, что скажет Ингвар. Матвей с Анисьей самоустранились - чужие проблемы их больше не интересовали.
        - У меня другое предложение, - сказала Соня. - У нас три мальчика и три девочки, и в сказанном сразу два смысла: во-первых, нас по трое, значит, когда-нибудь сложатся именно три пары. Во-вторых, наш возраст. Нам не необязательно решать сейчас, достаточно выжить всем вместе.
        Логичность сказанного заставила Ингвара закрыть уже открывшийся рот. Пока он подбирал убийственные возражения, над островом вновь разнесся голос:
        - Следующее задание. - Андриков будто прорвало. - Пусть каждый расскажет о себе и своем мире.
        - Кто первый? - Ингвар обвел всех острым взглядом, явно не собираясь начинать сам.
        Савелий и приподнявшаяся на локтях Сабрина тут же опустили лица. Матвей о чем-то шептался с Анисьей и приказной тон чужого командира игнорировал.
        Соня не любила тягостных пауз.
        - Меня зовут Соня, - начал она, - полное имя - Софья Максимовна Зайцева. Живу я на берегу реки в живом доме, у меня есть мама, папа, брат, дельфин Капитан и в питомнике дожидается встречи со мной птерик Капитон.
        Ингвар вдруг напрягся, лицо вытянулось:
        - А твоя мама, случайно, не координатор экономического блока?
        - Откуда ты знаешь?
        - Неважно, - отмахнулся тот и отвернулся.
        Откуда двенадцатилетний мальчик может знать правительство параллельной Земли по фамилиям и должностям? Ответ один: темным не просто поручают выяснить, что делается у светлых, а снабжают информацией и натаскивают их на вызнавание нужного, как собак на необходимые запахи. Интерес, конечно, взаимен, но светлым не пришло в голову делать из детей профессиональных шпионов.
        Соня сосредоточилась на рассказе:
        - Я люблю свой мир. Он огромный и солнечный.
        Ингвар недовольно поморщился:
        - Он у всех огромный и солнечный. Темная и светлая Земли одинаковы.
        - Огромный и солнечный - не для всех, - тихо вздохнула Сабрина.
        Савелий взглянул на нее благодарно, словно она выразила его мысль, но сам промолчал.
        - А Марс - он другой, - подала голос Анисья. - Тоже огромный, но по-иному. И солнце у нас светит примерно как на Луне, когда мы сюда прилетели, только меньше в размерах. Освещения хватает, но солнечным Марс не назовешь.
        - Сейчас нам рассказывают о светлой Земле, а не о Марсе, - перебил Ингвар. - Дождись очереди.
        Сказано было грубо, и Анисья с обидой умолкла. Соня продолжила:
        - Школу я закончила самую обычную…
        - Закончила? - охнула Сабрина.
        - Обычную - это для вас, - одновременно вставил Ингвар. - Для остальных нужно пояснить, что у вас считается обычным. И как ее можно закончить в одиннадцать лет.
        Последнее он прибавил, чтобы Соня ответила на его вопрос, а не на удивленное любопытство Сабрины. Везде хотел быть главным.
        - Занятия проходят не как в древних школах, когда нужно было ходить в специальные здания, а на дому, в виде самообучения с виртуальным личным помощником, - объяснила Соня. - Каждый сам определяет, в какой форме он хочет видеть уроки и как быстро ему двигаться к экзаменам. Учебе помогают компьютерные игры с погружением в реальность, они прививают нужные навыки и дают знания, которые пригодятся в жизни. Многие игры полностью имитируют профессии, и прошедшего все уровни с удовольствием возьмут на работу по специальности.
        - Какую профессию ты выбрала? - поинтересовалась Сабрина.
        - Пока никакую. Особых увлечений у меня нет, и я поступила в гуманитарный институт общего направления, чтобы узнать о мире как можно больше. Меня интересует все. Сейчас, в начале двадцать второго века, мир меняется буквально на глазах благодаря трем прорывным технологиям: генной инженерии, нанотехнологиям и передаче энергии без проводов. Одежда и техника стали умными и самовосстанавливающимися, вещи и еду выдают принтеры, доставку и транспорт осуществляют беспилотники… Не знаю, что еще рассказать? Беременность и пол ребенка планируются заранее, продолжительность жизни растет, пенсионный возраст и отпуска отменены за ненадобностью: каждый сам решает, когда ему работать, а когда отдыхать. Климатом, для сохранения природы, управляют частично, и поэтому же энергетику распада вывели в космос. Приветствуются экологичные виды транспорта, вроде трубопроводов, экранопланов и дирижаблей. На небольшие расстояния все больше людей летает на птериках.
        Соня остановилась. Ингвар тут же поинтересовался:
        - А как работает денежная система? У вас в ходу наличные, карточки, чеки, или платежи по идентификации через приборы личной связи?
        - Деньги - виртуальные, опознавание по встроенному чипу.
        - Как же ими пользоваться детям после смерти родителей?
        Видимо, для Ингвара этот вопрос был животрепещущим. Соня пожала плечами:
        - Никак. Деньги - они ведь личные, их нельзя передать по наследству. Каждому изначально начисляется достаточно для жизни, а если нужно больше - ему подарят окружающие или правительство, если он обратится. Но большие запросы говорят, что у человека личное выше общего, это значит, что у него проблемы с психикой. К нему начинают относиться как к больному. Он все понимает и возвращается к нормальной жизни.
        - А если не понимает? - спросил Ингвар.
        - Такого не может быть, - сказала Соня. - Взрослый обязательно поймет, а ребенку большие деньги противопоказаны, они его испортят.
        Она не знала, что еще добавить, и следующим начал свою историю Матвей:
        - Теперь, давайте, я расскажу. Меня зовут…
        Глава 9
        Другие истории. Незваный гость
        - Меня зовут Матвей Генрихович Мурик, живу на подводной станции у острова Колгуев, учусь в школе и помогаю родителям обслуживать транспортопровод Нарьян-Мар - Нью-Йорк.
        - Тран-спор-то-про-вод, - Ингвар с трудом выговорил новое для себя слово, - это подводный туннель?
        - Не туннель, а трубопровод в несколько веток, - поправил Матвей. - Потоки транспорта повсюду убирают в воду и под землю, чтобы не загромождать планету лишним движением. Доставка получается быстрее, чем на дирижаблях и надводниках.
        - А самолетов у вас нет, что ли? - не поверил Ингвар.
        - Почему нет? Много. Но в вакуумной трубе двигаться быстрее и безопаснее, поэтому самолеты применяют в других целях.
        - В военных? - глаза Ингвара сузились.
        - В научных, - сухо ответил Матвей. - По экологической шкале самолеты стоят на последнем месте, им нужно много энергии, поэтому их используют в крайних случаях.
        - Например, для войны, - стоял на своем Ингвар.
        Матвей пропустил его слова мимо ушей.
        - По двоичной системе я ноль и очень рад этому, - продолжил он. - У единиц жизнь труднее, они взваливают на себя ответственности больше, чем могут вынести, от этого у них чаще бывают стресс и плохое настроение. Вместо того, чтобы ценить простые радости и наслаждаться ими, они создают себе проблемы, которые потом с блеском, - он улыбнулся, но быстро посерьезнел, - или муторно, с трудом, долго решают.
        - Соня про двоичную систему не рассказывала, - сказала Сабрина. - У нас такого нет.
        - Определения дали по бинарной системе цифровой электроники - это мама нынешней интеллектроники. Дополнительного смысла в них нет, и нужны они лишь как определения, не больше. - Матвей указал на негритянку. - Мы с Анисьей нули, и нам проще понять друг друга, потому что мозги работают одинаково. Информационный поток для нас - родной дом, мы живем в инфополе, как рыбы в воде, нам достаточно уметь найти «что» и «как», и выводы или работа будут сделаны. Единицы больше полагаются на собственную память, не подключая ее к потоку постоянно. Они, например, читают текстовые книги и получают из них эмоции, которые с помощью го-грамного видео или телесными ощущениями можно получить намного легче.
        Ингвар с презрением процедил:
        - Нули не умеют читать?
        - Читать умеют все, чтение и изучение наук здесь ни при чем, я говорю о другом. В технике есть понятия оперативной и долговременной памяти - это лучше всего похоже на нашу двоичную систему. Единицы, у которых упор сделан на долговременную, анализируют факты на основании большей и, немного, интуитивной информации; их решения, как уверяет статистика, глубже и весомее. Мы, нули, воспринимаем данные непосредственно и сразу оперируем ими в нужных целях. В учебе и работе это позволяет выдать результат почти сразу. У единиц все сложнее, они накладывают поступившие знания на созданную в долговременной памяти систему, ищут несоответствия или, наоборот, совпадения, то есть делают все то, что за человека могли бы выполнить алгоритмы потока. Проще говоря, нули живут в информационной сети и зависят от нее; и сейчас, вне потока, мы чувствуем себя рыбами, выброшенными на берег. Единицы воспринимают поток не больше, чем еще один инструмент в ряду многих. Посмотрите на Соню - она нисколько не мучается от того, что выключена из жизни.
        - Потому что она из нее не выключена, - сказала Анисья. - А я не могу дождаться момента, когда чип снова заработает, и мир обретет прежние краски.
        Ингвар задумчиво кусал губы, Сабрина и Савелий тоже молчали.
        - Как вы живете под водой? - наконец, спросил Ингвар.
        Соня уже видела, теперь и услышала:
        - У нас построены огромные станции, - рассказал Матвей, - целые города под куполами с искусственным климатом. А сейчас на глубинах, где позволяет давление, посажены придуманные Сониным папой дома. Скоро в них переберутся очень многие, и жизнь под водой получит новый толчок, люди обретут новую степень свободы в среде, из которой вышли в далеком прошлом. И при этом останутся людьми, - Матвей обвел себя руками с головы до ног, как бы показывая образец, - без всякой модификации. А когда на Марсе создадут водохранилища, такие дома можно будет выращивать и заселять до решения проблем с атмосферой. Сейчас мне хотелось бы послушать про Марс.
        Он умолк, и заговорила Анисья:
        - Меня зовут Анисья Буданга-Боброва, я из первого поколения коренных марсиан. Живу в Долмаре, как мы называем Долины Маринера, это самый большой город, хотя столицей почему-то сделали Впадину Эллада. В Элладе, конечно, комфортнее, там даже естественная глубина больше восьми километров, а из жилых ярусов скоростные лифты поднимают по нескольку минут.
        - Зачем жить так глубоко? - удивилась Сабрина.
        - Города должны быть на глубине, иначе не получить «атмосферный стакан», и человек не сможет дышать. Из-за низкого давления везде, кроме городов, рабочих станций и поселков исследователей, приходится ходить в пневмокостюмах. Долмар уступает Элладе по глубине, но обширнее в несколько раз, а наша стартовая площадка может обслуживать до пяти кораблей сразу!
        Ингвар поинтересовался:
        - Сколько времени лететь с Земли до Марса и наоборот?
        - Рейсовые ходят семьдесят земных суток по параболе или двести шестьдесят по полуэллипсу. Сейчас строятся более скоростные корабли.
        - А сколько ты добиралась с андриками на Луну? - спросила Сабрина.
        - Несколько минут. Как из города на поверхность.
        - Как и я с Земли. - Соня не могла представить, какими технологиями владеют те, кто создал андриков. Чтобы человек достиг такого могущества, нужны еще века и века. Из какого же времени прислали андриков?
        - Мои родители работают в порту, занимаются снабжением орбитальной группировки из станций-фабрик, лабораторий и перевалочного порта - для запуска экспедиций к астероидам и Юпитеру. Еще они обслуживают челноки на Ужастики, где добывают редкие металлы.
        - Куда? - не понял Ингвар, а Сабрина просто открыла рот, так ничего и не спросив.
        - Внутренний спутник Марса, Фобос, и внешний, Деймос, в переводе означают страх и ужас. Ведь Марс - бог войны, не радость же с добротой записать ему в спутники?
        Ингвар, до этой минуты напыщенно-важный и высокомерный, посмотрел на нее с разглядывающим прищуром, будто оценивал или примеривался к чему-то.
        - У меня вопрос.
        - Слушаю.
        - Ты везде такая черная?
        Матвея подбросило, но Анисья утянула его обратно и заставила успокоиться:
        - Человек раньше не видел негроидов, и ему нужно объяснить, что люди бывают разные. Думаю, когда моя мама встретила папу, она могла задать ему тот же вопрос, потому что видела негров только в потоке, а папа был на Марсе первым чернокожим колонистом. - Анисья подняла раскрытые ладони: - Вот, здесь я светлая. И здесь. - Она подняла ногу и помахала в воздухе босой ступней.
        - Прикольно. - Ингвар почесал нос. - Когда вернусь, закажу себе чернокожего андрика.
        Андрика? «Закажу»?! Соня не успела ничего спросить, Анисья уже продолжала:
        - Я учусь на формера…
        - Может, фермера? - Сабрине показалось, что рассказчица оговорилась.
        Судя по лицам, не только она не знала про такую профессию.
        - Формеры - общее название тех, кто занимается терраформированием или, как у нас говорят, тер-формовкой, - рассказала Анисья. - Это очень интересное направление, мы стоим в начале пути, и будущие марсиане будут жить так, как сделаем для них мы. Работы по тер-формовке уже начаты, нужно довести давление до уровня, когда вода сможет быть жидкой, повысить температуру хотя бы на экваторе, создать что-то вроде озонового слоя для защиты от излучения, растопить полярные ледяные шапки, наполнить атмосферу парниковыми газами и начать создание биосферы. Моя специализация определится после школы. Я хотела бы заняться водоснабжением: даже при плюсе по Цельсию вода из-за низкой температуры и очень маленького давления из твердого состояния переходит сразу в газообразное. Единственное, что встречается на поверхности в жидком виде - солевой раствор. Но залежи водяного льда у нас большие, и есть над чем поработать.
        - А какая у вас температура? - спросил Ингвар.
        - От плюс тридцати в полдень на экваторе до минус ста пятидесяти зимой на полюсах, в среднем - минус шестьдесят. К сожалению, приповерхностный слой всегда ниже нуля, отсюда все проблемы. А еще нужно бороться с песчаными бурями, с гигантскими колебаниями температуры в сутки и за сезон, и учитывать метеоритную опасность.
        - Вижу, что у вас жизнь тоже не сахар, - проворчал Ингвар. Подумав, он задал еще вопрос: - Как у вас считают возраст, по-земному или по-марсиански?
        - Обоими способами, для общения с землянами и между собой. Местных лет мне только шесть, потому что земных суток в нашем году шестьсот восемьдесят семь. День на Марсе длиннее на сорок минут и называется он «сол», чтобы не путать с земным. Вот, вроде бы все. Живем, учимся, работаем и, как все, приближаем светлое будущее для своих будущих детей.
        Анисья умолкла, и светлые уставились на темных - пришла их очередь поведать, как, перефразируя Анисью, они «живут, учатся, работают и приближают темное будущее для своих будущих детей».
        Пухлый палец Ингвара указал на Сабрину:
        - Давай, ты.
        Синеглазка на миг прикрыла глаза и начала:
        - Я - Сабрина из муравейника Восибир, мой папа - крупный юраст, уже пять лет, как он купил должность адвокатора Васюганско-Чулымского и всея Салаирии. Папа защищает виновных от несправедливых законов, это хорошо оплачивается, и до последнего времени семья жила в достатке. Я учусь в платной школе с уклоном в юридичь, и у меня есть шанс однажды сменить папу на его посту. В случае удачного замужества я смогу подняться и выше, меня уже сватали к бездетному прокуратору, и, если бы нас поженили, после его смерти пост достался бы мне. - Рассказ о замужестве почему-то расстроил Сабрину, дальше ее голос стал глухим и сиплым: - У нас собственные комнаты в средних этажах, и после того, как остановились лифты, мы дополнительно зарабатываем на транзите живущих сверху. Раньше получали еще за транзит воды, газа и канализационных отходов, но верхние перестали этим пользоваться, и доходы иссякли. Чтобы уменьшить расходы, андрикам включили режим «эконом», и вещи они для нас с тех пор берут только малых брендов, а пищу готовят простую синтетическую.
        Матвей помотал светлой гривой:
        - Ничего не понимаю. Андрики - у вас?!
        Сабрина с испугом оглянулась на Ингвара, но тот лишь поморщился: говори, мол, это не тайна, за которую могут наказать. К тому же, сам недавно ляпнул такое же.
        - Здешние андрики, - она обвела взором небо, - бесполые, а у нас они бывают мужчинами и женщинами. Их можно купить, и они беспрекословно выполняют любой каприз. Андриков у нас используют в быту и на работе, они выглядят почти как лунные, но не общаются между собой и умеют лишь то, что в них заложат изготовители.
        - Ты говоришь про обычных андроидов, человекоподобных и, - Матвей скривился, - человекозамещающих роботов. У нас их давно сменили дроиды, чтобы люди остались людьми.
        - Ну и зря, - влез Ингвар с гадкой ухмылочкой. - Андрики делают жизнь приятнее. У меня мажордом, гувернантки, горничные, повара и садовники - все андрики.
        - Это из-за того, что ты не доверяешь людям, - сказала Соня.
        Ингвар кивнул:
        - Потому что им нельзя доверять. В робота можно встроить опасную программу, но в нем хотя бы есть шанс ее найти. С людьми такое не проходит.
        - Сейчас мы слушаем Сабрину, - мстительно сказала Анисья, которую Ингвар так же перебил ранее.
        Впрочем, он и не собирался продолжать. Или успешно сделал такой вид. Вновь заговорила Сабрина:
        - Наши андрики живут в доме как члены семьи, хотя одновременно числятся наемными работниками - правом называться членами семьи их наделили за постоянное нахождение в определенном доме, знание его секретов и отстаивание его интересов в случае некриминального конфликта интересов. - Заковыристую фразу, наверняка не раз слышанную от отца, Сабрина выдала с гордостью, хотя с Сониной точки зрения это была самая настоящая «юридичь».
        - Вначале ты сказала, что семья жила в достатке «до последнего времени», - отметила Соня. - Что-то случилось?
        - Это из-за андриков. Но это личное, я не хочу об этом говорить.
        «Действительно личное, или боится сболтнуть лишнее?» - подумала Соня.
        - Следующий. - Ингвар посмотрел на Савелия.
        Тот нерешительно привстал, но остальные рассказывали сидя и даже лежа, и он вновь опустился на траву.
        - Меня зовут Савелий, - как и Сабрина в своем рассказе, он ограничился именем, - мой мир отличается от ваших. Я видел кипящие реки, которые плевались варившимися заживо людьми, в том числе непохожими на людей, видел земли, которые превращали технику в пыль, а людей в пепел, дышал воздухом, похожим на желе, и жил в местах, откуда сбежали даже тараканы. Учиться мне не довелось, моя работа - добывать оружие, металл и сохранившуюся технику для властвующей группировки. То, что у соседей можно произвести на заводах, у нас можно лишь найти, и продать можно лишь то, что нашел. Родителей я не знал, а если они однажды отыщутся, им несдобровать, я припомню все.
        - За что же, если ты их не знал? - не поняла Соня.
        - Они продали меня, этого достаточно.
        Ингвар пожал плечами:
        - Продать ребенка, когда нет денег - это нормально.
        - У меня все. - Савелий опустил голову.
        Соня видела, что рассказать он мог гораздо больше, но касаться каких-то тем ему было тяжело, а другие он боялся затрагивать, чтобы не выдать некой информации противнику - за этим пристально следил толстяк.
        Эстафета историй дошла до Ингвара. Он покрутил в руках дубинку.
        - А что рассказывать? Меня зовут Ингвар, но это вы знаете. Моя семья владеет Валдаем, поэтому мы контролируем водные ресурсы половины Европы: у нас берут начало Днепр, Волга, Мста, Сясь, Молога, Тверца, Западная Двина и многие другие, всех не упомнишь. Территории, расположенные вдоль берегов, платят нам отступную ренту.
        - В чем именно вы контролируете? - уточнил Матвей. - То есть, за что вам платят?
        - За экологию.
        - А я слышал, что на темной Земле реки загажены и напоминают канализационные стоки, - не поверил Матвей, - и что воду пьют только после многократной очистки, и она все равно грязная и воняет.
        - Правильно, - сказал Ингвар, - а наша семья может свалить туда отходы с атомных станций. Тогда никакие фильтры не помогут. За это нам и платят - за право пить незараженную воду. Это прибыльный бизнес, и у нас, понятное дело, много недоброжелателей. Семье приходится постоянно курсировать между Себежским, Рдейским и Полистовским особняками, где между бункерами проложены тоннели и внешние железные дороги, и по ним постоянно ходят отвлекающие внимание поезда - чтобы конкуренты не нанесли внезапный точечный удар. За хорошую жизнь приходится платить безопасностью. - Ингвар вздохнул. - Это лишь кажется, что у богатых нет забот. На самом деле, если сравнивать, то забот нет у бедных. У бедных проблема одна: нет денег, на этом их беды кончаются. У богатых здесь все только начинается, и чем больше богатство, тем больше проблем, о которых бедные даже не догадываются. - Заметив, что сочувствия никто не проявил, Ингвар резко закончил: - Объявленные на отдых двадцать минут прошли. Предлагаю разойтись до утра. Но если кто-то хочет еще поработать, - он поглядел на Матвея, - это будет похвально, и вся команда
скажет ему спасибо.
        - Расходимся до утра, - подытожила Соня, - завтра нам понадобится много сил.
        Показывая пример, она ушла первой. Или хотела вырвать первенство у Ингвара, стремившегося верховодить во всем? И это тоже.
        В комнате Соня первым делом помылась в гиенике. Функции сушки и укладки не работали, и волосы просто лежали на плечах, высыхая естественным образом. Одеться в пижаму не удалось: за день она высохла, но купание в морской воде не прошло даром - по ткани расползлись жуткие соляные разводы. Пришлось стирать. Заодно Соня постирала и купальник, потный и грязный после трудового дня.
        Входная дверь приотворилась.
        - Я тебя не приглашала! - взвизгнула Соня, крепче кутаясь в полотенце. - Почему ты вошел?!
        Ингвар захлопнул за собой дверь и иронично сощурился:
        - Потому что открыто. А почему не закрываешься?
        - Зачем?
        - Вот я и воспользовался тем, что у вас это не принято.
        Он был в пижаме - как Соня, когда ходила к Савелию. Ингвар то ли намеренно выбрал удобство в ущерб вежливости, то ли не хотел утруждать себя переодеванием. Или просто не думал о таких мелочах, как вид, который производит. Впрочем, нет. Ингвар всегда думал, прежде чем что-то сказать или сделать, и на светлой Земле его однозначно определили бы как единицу.
        - У вас вообще не разделяют по двоичной системе? - Соня вышла из гиеника.
        - Как угодно, только не по вашей двоичной. - Разглядывавший комнату Ингвар бесцеремонно плюхнулся на кровать. - Кто же в своем уме согласится быть нулем?
        - Это не обидно, - вступилась Соня за нулей, - это просто классификация.
        - Быть нулем - не обидно?! Тогда без обид. Ты - полный ноль как девчонка, и даже Сабринка тебе сто очков вперед даст, хотя у нее ни кожи ни рожи.
        - И в чем же она лучше?
        - Нулям не понять.
        Оказалось, что в некоторых случаях нулем быть неприятно. Сказанное Соню задело, тем более, что некрасивых людей на светлой Земле не рождалось уже больше трех поколений, наука постаралась. В отместку Соне захотелось тоже сказать что-то вроде «Если здесь кто-то и ноль, то достаточно посмотреть в зеркало», но она сдержалась. Пухлость Ингвара могла быть следствием болезни, и ему будет обидно. К тому же, когда кидаешься грязью, может не долететь, а к рукам прилипнет.
        А еще очень хотелось припомнить толстяку его отношение к Сабрине. К сожалению, та просила молчать. Если Соня вмешается - не выйдет ли только хуже?
        Ингвар обратил внимание на проем гелевого холодильника, от которого на Луне остались только внешний вид и название.
        - Это что?
        - Новая система для хранения продуктов.
        - И мяса?
        - Всего-всего. На какой угодно срок.
        - Отличное изобретение. Можно использовать как темницу. Открываешь холодильник - а там твои недоброжелатели рядком ждут милости и за прощение или хотя бы за право подвигать шеей готовы на все! - Фантазия гостя на этом не остановилась. - Или можно самому залезть, и никакой тепловой датчик не обнаружит. Придут киллеры - а никого нету! Классно. Или сознание у того, кто находится внутри, отключается? Тогда можно переждать лихие времена, как в криогенном анабиозе, и явиться во всем блеске, когда все подумают, что тебя уже поджаривают в аду на сковородках. Вот тут и станет ясно, кого на трон, а кого на сковородки. Хочу такой холодильник. - Взгляд Ингвара сдвинулся и в задумчивости остановился на закутке гиеника. - Это же душ, как понимаю? Пойду помоюсь. - Он поднялся, и вскоре изнутри раздалось: - Как тут все интересно, у нас не так. Оно, что ли, живое? Как оно работает? И другой вопрос: почему оно работает? На Луне вся техника глохнет или испаряется, я так проглоченную видеокамеру потерял.
        - Ты проглотил видеокамеру?! Как ты умудрился?
        - Мы с папашкой думали, что в желудке ее не найдут, и я добуду здесь ценные кадры. Ничего не получилось, она просто рассосалась. Как включить и регулировать воду?
        - Словами.
        Когда помывшийся Ингвар вышел из гиеника, Соня, скрестив руки, стояла в ожидании его ухода. Весь вид ее говорил, что незваному гостю пора бы отправиться восвояси.
        Ингвар повернулся к ней спиной:
        - Заплети косичку.
        Руки сами поднялись помочь, но Соня одернула себя. Приказной тон и без всякого «пожалуйста»?
        Она отвернулась от толстяка:
        - Сначала ты мне.
        - Растешь, светлая.
        Он, на удивление, справился быстро. Когда она заплетала ему, Ингвар со смешком предложил:
        - Давай пройдемся по комнатам и чем-нибудь намажем спящих. А утром они проснутся такие…
        Еще вчера Соня то же самое предлагала Мишке и получила замечательную отповедь. Что же получается: у нее мышление как у темных?
        - Представь себя на месте тех, - сказала она словами брата, - над кем решил подшутить.
        - Опять это ваше «с другими как с собой». - Ингвар поморщился. - Ни у вас нормальной жизни нет, ни у нас. И везде только хуже становится: у вас зануднее, у нас жестче. Раньше люди были проще и добрее, одна половина хотела все как у тебя, вторая - чтобы у тебя все как у них. Сейчас мечтают поменяться с тобой местами. Думают, на новом месте тишь да гладь, но ведь от себя не убежать. Сбежишь, а в другом месте снова либо ты, либо тебя. Несовершенство мира в собственном соку. Хорошим можно быть только вопреки здравому смыслу, и нет в мире греха, кроме глупости. Ты спрашивала про единиц и нулей, так вот: у нас они тоже есть. Но вслух об этом не говорят. Зато все видят; ведь сразу понятно, кто единица, а кто полный нуль. И, что обидно, каждый нуль считает себя не менее, чем десяткой. Берешь работника, чтобы установил сигнализацию или усилил забор - он продаст недоброжелателям секрет слабых мест той защиты, за которую ты ему заплатил. Нанимаешь охранника, чтобы следил за работником - охранник тоже норовит тебя продать. Приглашаешь наблюдателя за охранником, который охраняет охранника, который следит за
работником… и каждый из них в свою очередь продает тебя с потрохами. Кладешь деньги в банк - он банкротится. Страхуешь риск - страховая компания говорит, что случившееся не соответствует условиям договора в подпункте приложений к инструкциям выполнения договора, в котором, как ты считал, этот случай четко и ясно был назван страховым. Нанимаешь юраста - он заинтересован, чтобы суды длились вечно, потому что от этого зависит его зарплата. Платишь только за результат, после этого страховой компании действительно прижимают хвост… и она закрывается из-за отсутствия средств на счетах, а завтра открывается под другим названием с теми же сотрудниками по тому же адресу, и они смеются тебе в лицо. Приглашаешь внесудебного специалиста, чтобы разобрался с обидчиками - противник платит ему больше, и он подставляет тебя. Нанимаешь киллера, чтобы расквитаться с наглым специалистом от криминала - он выкладывает всю подноготную тому, с кем у тебя дрязги и кто заинтересован в твоем падении. Не мир, а гадюшник, каждый ждет подвоха везде и всегда. Даже на семейный обед члены семьи приходят с телохранителями, каждый раз с
новыми, чтобы родичи не подкупили. И едят исключительно принесенное с собой и из своей посуды. Папашка боится, что я поступлю с ним, как с братьями. И правильно боится! - Ингвар засмеялся. - Эх, если б я мог измениться на время, чтобы… - Он осадил сам себя. - У вас же тело можно изменять как угодно?
        - Это называется «модифицирование». Любой может меняться в любую сторону, хоть хвост отрастить, хоть копыта.
        - К нам попадали такие, поэтому и спрашиваю. А жабры можно?
        - Для тех, кто работает под водой - скажем, для ученых, которые изучают океан - это лучший выход. Но это всегда временно.
        - Почему?! Я стал бы тигром… Отрастил клыки, когти… Меня никто не смог бы тронуть! - Задор в глазах Ингвара быстро угас. - От пули все равно не уйдешь. А можно сделать пуленепробиваемую кожу? Или панцирь?
        - Можно все. Я слышала, что до училища кое-кто выращивал себя другим, но обратно с Луны ни один такой не вернулся. Ходили разговоры, что все они попали к вам. Кто-то из выпускников рассказал. Сначала у нас не понимали, почему так получилось, потом кто-то объяснил: они делали хорошо себе… то есть, думали, что делали хорошо, а близким от этого было плохо. У нас принято думать о тех, кто тебя любит. После училища никто не менял себя больше, чем нужно для какого-то дела. Теперь у нас так: глубокая телесная модификация - только для конкретного дела, а затем переделка обратно или погружение в интересующую сферу деятельности навсегда.
        - Нам бы ваши возможности… - Ингвар поднял лицо и громко сказал: - Вы хотите нам помочь? Дайте нам изобретения будущего, и мы решим все проблемы!
        Ответ андрика прозвучал незамедлительно:
        - Вы должны сами.
        - В чем ваша задача?
        - Учить и помогать.
        - Вот и помогите! Научите!
        - Не имеем права.
        - Боитесь, что мир пойдет другим путем?
        - Мы не умеем бояться. Мы исполнители.
        - Чьей воли? - уцепился Ингвар.
        - Вашей.
        - Так исполняйте! Хочу глубокую телесную модификацию по своему выбору!
        - Хотеть - нормальное свойство человека. Когда человек хочет правильно, желание исполняется.
        - Как научиться хотеть правильно?
        - Это рубеж, за которым находится следующий уровень. Все в ваших руках.
        Ингвар сплюнул на пол и повернулся к Соне:
        - И вот так каждый раз.
        - Не плюйся, это некультурно.
        - Не тебе меня учить. Вы, светлые, думаете, что на вас свет клином сошелся, а на самом деле вы обречены. Ваш мир слаб и жалок. Когда между нами откроется проход…
        Соня побледнела:
        - Это произойдет скоро?!
        - Тсс! - Ингвар приложил палец к губам. - Тайна. Хочешь узнать?
        Как бы не показать, что эта информация для Сони важнее всего на свете?
        Толстяк ухмыльнулся:
        - Молчишь, боишься выдать интерес? Правильно. Но со взглядом нужно поработать, глаза бегают, не смотрят на меня, а это прямой намек, что в мозгах идет бешеная работа.
        - Что ты хочешь узнать взамен? - Соня посмотрела ему в глаза.
        - А что можешь предложить?
        Пауза затянулась. Соня встала напротив развалившегося на кровати Ингвара:
        - Мне не настолько интересно, чтобы чем-то жертвовать. Ты же соврешь, а я не смогу проверить.
        - Могу соврать, - весело кивнул толстяк. - Но могу и правду сказать, а ты потом локти кусать будешь.
        - И какова же цена?
        - Думаю, что мог бы назначить любую, и ты в конце концов согласишься - потому что ты истинная дочь своей матери. Но я сегодня добрый, все расскажу за один поцелуй.
        - Еще чего. - Соня отшатнулась.
        До сих пор она целовала лишь маму, папу и грандов, и даже сама мысль купить информацию за такой интимный человеческий поступок была противна.
        Ингвар облизался и пожал плечами:
        - Не хочешь в губы? Понимаю. Это противоречит твоим принципам.
        - Да.
        - Даже если в обмен дадут что-то ценное?
        - Да, - твердо заявила Соня.
        - Понимаю. А еще боишься, что тебя обманут. Так?
        - Да.
        - А если резко снизить цену? Например, поцелуй в щечку тебе ничего не стоит, это как у мужчин друг другу руку пожать.
        - И ты расскажешь мне про работу над порталом?
        - Все, что знаю, - резко посерьезнев, подтвердил Ингвар. - Ну что, договор согласован? Я обязуюсь говорить правду и только правду, а ты - проявить усердие, чтобы мне хоть немножко понравилось.
        - А ты все равно обманешь, - задумчиво произнесла Соня.
        Ингвар вновь повеселел:
        - Заметила, что произошло? Торг начался с категорического отказа, потому что в деле замешаны нерушимые принципы. Позже выяснилось, что принципы ваши ничего не стоят, дело только в цене. Сначала обладатели таких, с позволения сказать, моральных принципов, продают поцелуй, затем себя, затем родину…
        Соня почувствовала, как у нее пылают щеки и уши. Ее обвели вокруг пальца.
        - Уходи. - Она указала на дверь. - Не хочу с тобой разговаривать.
        - И снова обманываешь сама себя, - Ингвар не шелохнулся. - Тебе нужна эта информация, иначе в начале разговора ты вела бы себя по-другому. Но я, как уже говорил, сегодня добрый. Я расскажу бесплатно. К тому же, у нас о делах с порталом знают многие, а это значит, что андрики тоже, они же копаются у нас в головах. Не знаете только вы. Но светлые об этом и не узнают. - Он чему-то улыбнулся. - Да, наши ученые работают, чтобы открыть прямой доступ к вам, но у них ничего не выходит. И мы нашли решение. Достаточно подождать, пока Дверь откроется с другой стороны и быть к этому полностью готовым. Именно к этому. Вы ведь тоже работаете над порталом?
        У Сони едва не подкосились ноги. Мама говорила: «Мы тоже ищем Дверь со своей стороны…»
        - Вы строите космические корабли, а мы - бомбовозы, - продолжал Ингвар. - А вы не умеете даже закрываться. Так что, открывайте Двери, мы ждем.
        Он поднялся и вразвалочку направился к выходу.
        - Это называется «ловушка Фукидида», - бросила Соня вдогонку. - Вы считаете нас угрозой, но мы…
        - Точно, - перебил Ингвар. - Ловушка. И однажды вы в нее попадете.
        Он был уже в дверях, когда Соня спросила:
        - Почему ты сказал, что светлые не узнают о том, что ты мне рассказал?
        Ингвар обернулся в проеме:
        - Потому что ты не вернешься к своим, ты наша, только еще не знаешь об этом. - Он хохотнул: - Впрочем, теперь знаешь. Ну и ладно. Это еще один шаг к пониманию.
        Он уже вышел, но в последний миг снова обернулся:
        - И еще, Софья Максимовна Зайцева. Мы, дети властителей мира, должны держаться вместе. Однажды мы можем пригодиться друг другу - связями или знаниями. Именно поэтому я с тобой разговариваю.
        Дверь захлопнулась.
        Глава 10
        Осторожно, двери открываются
        Когда Ингвар пришел, Соня испугалась: ей показалось, что предупреждения Савелия сбылись, и толстяк пришел мстить. Но Ингвар забыл прошлое или сделал вид, что забыл. Он выбрал другую тактику. Теперь следовало понять, что он хотел сказать. Другими словами: что задумал?
        Но…
        Топором махать - неженское и недетское дело, и стоило голове коснуться подушки… Когда в дверь постучали, снился уже десятый сон.
        Открывшимся глазам вид за окном показал ночь.
        - Соня, это Сабрина, - донеслось снаружи. - Можно к тебе?
        - Одну минуту. - Пижама все еще сохла, и Соня влезла в платье. - Заходи.
        - Ой, а ты чего при параде?
        - Постиралась. Что случилось?
        Сабрина прошмыгнула внутрь и расслабилась, лишь когда дверь закрылась.
        - Можно, я останусь у тебя? Я могу спать на полу.
        На ней по-прежнему был купальник, словно она еще не ложилась.
        - Он снова?.. - догадалась Соня.
        Сабрина опустила лицо:
        - Ингвар послал меня подружиться с Матвеем, чтобы кое о чем расспросить, а тот кроме Аниськи никого видеть не хочет. У вас всегда светлокожие блондины дружат с чернокожими брюнетами? Это для улучшения породы?
        - У нас каждый дружит с кем хочет. Ингвар опять тебя бил?
        Сабрина в очередной раз пропустила вопрос мимо ушей:
        - А еще мне нужно выведать у тебя хоть что-то ценное, иначе меня снова накажут. Прошу, придумай что-нибудь похожее на правду, все равно никто не проверит, а мне будет, что рассказать.
        Отвлечь Соню не получилось, она потребовала:
        - Покажи.
        Сабрина нехотя повернулась спиной и спустила лямки купальника.
        У Сони заскрипели зубы.
        - Жди здесь, - сказала она и помчалась на берег.
        Память выдавала нехорошие слова. В груди бурлило.
        На острове она поколебалась долю секунды и вместо тропинки к Ингвару понеслась к Матвею.
        - Это Соня, открой!
        Одетый в пижаму сонный Матвей появился в дверях только через минуту:
        - Чего шумишь среди ночи?
        - Ингвар бьет Сабрину!
        - И что? Это их дело. Чего ты лезешь?
        - Ты не понимаешь? Бьет! - Соня изобразила жестами. - По-настоящему! Пойдем к нему вместе…
        Она попыталась вытащить Матвея за руку, но тот вырвался.
        - Не вижу причин лезть в чужую жизнь. - Он протяжно зевнул. - Темные к битью привыкли, это часть их жизни. Они сами выбрали так жить. Не советую вмешиваться тебе, и сам не собираюсь в это вмешиваться я. У меня сейчас все хорошо, мы с Анисьей решили пожениться после того, как я закончу институт и прилечу к ней на Марс. Проблемы темных - не мои проблемы. Каждый выбирает сам, как ему жить. Для этого мы здесь.
        - Да, вы здесь именно для этого, - раздался бесстрастный голос. - Матвей Мурик, своими поступками и желаниями ты, сам того не ведая, первым совершил главный выбор жизни.
        Мир замерцал и колыхнулся, будто состоял из тумана. Соне показалось, что вместо моря вокруг острова вновь проявился зал прибытия, и в призрачной стене прорезались две двери. Справа - светлая, слева - темная. Темная приоткрылась…
        Матвей исчез. И сразу же мир вернулся в прежнее состояние. Блестела от звездного света рябь на воде, вдали грозила неизвестностью громада новой земли… которую Матвей уже не увидит.
        Камни под ногами захлестнуло водой - они погружались в море. Соня быстро допрыгала до берега, и тропинка вместе с дверью комнаты, где жил Матвей, растворились в воздухе.
        - Где Матвей? - выкрикнула Соня в безучастное небо.
        - Он сделал свой выбор и отправлен по новому месту жительства.
        «По новому» - с ужасом повторила про себя Соня.
        В горле стоял крик: «Почему?!» Впрочем, ответ был очевиден. С детства Соню учили: «Хуже всего - не ненависть к ближнему, а равнодушие; это и есть истинная вершина бесчеловечности». А главный закон жизни гласит: «Возлюби ближнего как самого себя». Ближние - это все, а не только кто-то конкретный. Матвей неправильно понял любовь.
        Ошеломленная, Соня побрела к себе. Мысли путались, в глазах по-прежнему стоял неверящий в происходящее Матвей, перед которым открылась не та дверь. Краем глаза Соня заметила Савелия: выйдя от Ингвара, он увидел, что произошло, и поспешил обратно. Видимо, на доклад «высокочтимому».
        Сабрина все поняла по виду Сони:
        - Кого-то из ваших забрали к нам?
        - Матвея. Из-за меня.
        - Нет, - Сабрина обняла Соню. - Ты ни при чем. Это из-за меня. Ты хотела помочь мне. Но мне помочь невозможно. - Они с Соней машинально опустились на кровать. - Я обязана вернуться назад, а такие как Ингвар там - цари и боги. Непокорность карается, и кроме виновных страдают их семьи и все, кто им дорог.
        - Ты не обязана возвращаться, - сквозь всхлип перебила Соня, - ты можешь уйти к нам, в Свет. Все зависит только от тебя. Тебе нужно лишь понять, что жизнь такова, какой ты делаешь ее сама.
        Сабрина со вздохом покачала головой, ее взор выглядел очень взрослым, как у Сониных грандов, когда они умилялись глупости малышей:
        - Это тебе нужно понять, что жизнь - не хотелки и мечталки, а тяжелый труд, где за неверный шаг бьют и даже убивают. Отвечать за себя легко, хотя многие даже этого не умеют. А если от твоих поступков зависят жизнь и счастье близких? Видишь это? - Сабрина откинула сиреневую прядь за ухо. След ожога выглядел жутко, и Соня отвернулась. Сабрина горько усмехнулась. - Кому-то понадобилось от папы нужное решение, и меня похитили. Если бы папа не сделал, как велели, меня в поджаренном виде присылали бы ему по кусочкам. Папа меня любит, поэтому пошел навстречу похитителям, и я отделалась парой ожогов. А могли вовсе не отпустить, в нашем мире редко держат слово. Видимо, папа тоже нашел способ надавить на тех, кто меня удерживал.
        - При всех ты не хотела говорить именно про это, когда рассказывала о себе?
        - Там совсем другое. Тоже хочешь услышать? - Соня кивнула, и Сабрина тихо начала: - Все из-за андриков. Десять лет назад разрешили браки с ними, потому что люди боятся и ненавидят друг друга, и многие не хотели других семей. Для этого человекоподобным роботам дали все права человека. Работающим в доме, например, теперь требовалось платить за их труд. В нашей семье слуги-андроиды сначала были у каждого, потом, когда у папы вновь начались неприятности, у нас остался один, чтобы убираться и готовить. Когда с деньгами стало совсем плохо, андрик предложил ссудить нам нужную сумму под проценты, ведь его зарплата тратилась только на подзарядку и техобслуживание. Позже мы заняли у него еще. Потом еще. Через несколько лет сумма стала такой, какую мы не смогли бы собрать за всю жизнь. Оставалось продать жилье. И тут андрик, силиконовая скотина, узнал, что люди женятся на роботах. Деньги ему не нужны, и он предложил простить наш долг, если я выйду за него замуж.
        - И ты?!.. - у Сони отвалилась челюсть.
        - В свое время мне придется. Надеюсь, он к тому времени сломается или перегорит. Лучше бы выйти за прокуратора, тот хотя бы человек, но придется ждать, пока он помрет и оставит наследство. К тому времени мою семью выгонят из дома. Да и наследство может уйти в другие руки, у нас такое тоже бывает. Придется идти за андрика.
        - Это чудовищно, ведь ты продаешь себя. Причем, даже не человеку. И если ситуация с деньгами в других семьях похожа на вашу… - Соня ужаснулась. - У вас роботы скоро будут владеть людьми.
        - Или их создатели, - печально вымолвила Сабрина. - Но как бы то ни было, я должна вернуться. Без меня семья пропадет, им грозит выселение и даже рабство.
        - У тебя есть братья или сестры?
        - Есть, но андрик выбрал меня. Даже если мне посулят жизнь в удовольствии в другом месте, у меня нет выбора, потому что я люблю свою семью и несу за нее ответственность. Это выше меня.
        - Выбор сделан, - разнесся бесстрастный голос. - Сабина Минихазеева, ты определилась с главным выбором жизни, отныне твоя судьба пойдет иным путем.
        Вновь, как с Матвеем, реальность завибрировала, заколебалась, и в ней проявились смутные очертания зала с двумя дверьми. Та, что справа, светлая, отворилась.
        - Но мне нужно туда! - Сабрина рванулась влево.
        Ее удержали:
        - Именно поэтому тебе туда не нужно. У твоих родственников все будет хорошо, они справятся, а ты достойна другой жизни.
        ***
        После исчезновения Сабрины Соня как упала в кровать, так и лежала - в платье, поперек, не в силах подняться. Заснуть после всего, что случилось, не получится, голова раскалывалась от мыслей. Платье было в них на последнем месте. Ну, помнется или порвется, и что? Вряд ли уже пригодится как парадная одежда. Завтра вновь надевать купальник, и - вперед, на новую землю, с остатками команды, чтобы искать еду и играть в последних представителей человечества. Без Матвея и Сабрины ситуация ухудшилась. Из девочек остались Соня с Анисьей, из мальчиков - Ингвар и Савелий, самовлюбленный тиран и беспрекословно подчинявшийся ему раб. Как пойдут дела, что произойдет, к чему нужно приготовиться?
        Кажется, завтрашний день станет решающим.
        Дверь распахнулась настежь.
        - Соня! - Савелий, как и днем, был в плавках, то есть он еще не ложился. И что-то в нем изменилось. Вечно тусклые опущенные глаза, которые невозможно было представить другими, сейчас глядели прямо и ярко блестели. - Выйди, посмотри.
        - Почему не стучишься?!
        - Какая теперь разница? Выйди, говорю, сама увидишь. Это у тебя вместо ночнушки? - Он покосился на платье, когда Соня выглянула. - Жирно живете, светлые.
        От острова в море вели всего две тропинки - к Соне и к двери Савелия. Остальные исчезли вместе с комнатами.
        - Ингвара отправили домой! - пылко сообщил Савелий, и на его губах впервые заиграла улыбка. - Я рассказал ему про Матвея, тогда Ингвар пошел к Анисье, как сам сказал, «познакомиться поближе»: ведь расклад сил изменился, и он думал, что отныне останется здесь главным. Без Матвея ни ты, ни Анисья ничего не сможете, и даже если бы Ингвар объявил здесь себя королем, вы кивнули бы и подчинились.
        - Он думал, что я буду его слушаться?!
        - А что тебе оставалось? К тому же, Ингвар говорил, что глубоко в душе ты темная и нужно лишь подтолкнуть, чтобы ты это поняла. Ты не похожа на обычных светлых, и, без всяких сомнений, из училища отправишься к нам.
        Соня схватилась за косяк. Савелий продолжал:
        - А мне кажется, что он ошибался. Ты не темная. Но и не светлая. Ты другая. После Анисьи Ингвар хотел снова зайти к тебе, чтобы закрепить новое положение вещей. Не знаю, что у них с Анисьей произошло, но явились андрики и, - Савелий наморщил лоб, а глаза закатились вверх, словно через надбровные дуги заглядывали в черепную коробку, - «ввиду нецелесообразности дальнейшего пребывания» отправили обоих по домам. А с Сабриной что случилось?
        - Она выбрала любовь и полетела на светлую Землю. - Соня, наконец, взяла себя в руки и вернулась в настоящее. - Не знаешь, почему андрики назвали ее Сабиной?
        - Она и есть Сабина, но хотела быть загадочней и привлекательней. Ингвар, между прочим, тоже не Ингвар, все знают, что наследника Валдайского конгломерата зовут Игорь Борзых. Имя «Игорь» ему не нравилось, казалось слишком затасканным, и здесь он назвался Ингваром.
        - А тебе твое имя нравится? - спросила Соня.
        - Нет. - Савелий бесцеремонно отодвинул ее с пути, без разрешения вошел в комнату и уставился на невиданные прежде интерьеры и виды. - Мое имя означает «тяжкий, непосильный труд», оно слишком похоже на мою жизнь.
        Сделав несколько шагов, он заглянул в гиеник, затем на секунду приоткрыл дальнюю дверь, пробежался взором по пустому морю за ней, развернулся и стал щупать живую мебель. Соне не нравилось его поведение, но она решила посмотреть, что будет дальше.
        - Я слышала, как ты представился Сабрине: «Савелий из черных крыс, падальщик с железных плантаций под Владиком». В рассказе о себе ты об этом умолчал. Пояснишь, что за крысы, почему черные, и про все остальное?
        - Крысы - общественные рабы, которые принадлежат всем, а не кому-то лично. Черные - значит, территория под бандитами, власти получают от них отступные и не вмешиваются. После боев под Владивостоком огромные земли стоят выжженными, из-за химии и радиации нормальные люди туда не суются, и сбором остатков техники и оружия занимаемся мы, падальщики. - Он обернулся к Соне и засмеялся. - Никогда не думал, что понравлюсь светлой. Ты мне тоже нравишься.
        Соня почувствовала, что разговор пошел куда-то не туда.
        - Разве у вас принято мальчикам ходить в гости к девочкам? - Она вспомнила, как Савелий смущался ее присутствия в своей комнате, а потом прятал под кровать.
        - Еще как. Особенно после того, как девочка приходила сама. И это не будет называться «в гости». Мне здесь нравится, и теперь я буду жить здесь.
        - А я? - удивилась Соня.
        - А куда ты денешься? Ты теперь моя. Больше никого нет, и весь мир - мой.
        Его плечи распрямились, подбородок поднялся. Переставшая горбиться фигура у Савелия оказалась мощнее, чем у Матвея. Мышцы вились жгутами и пузырились, стоило им напрячься. На лице появился хищный оскал:
        - Я больше не раб. Я свободен. Я могу делать все, что хочу. - Он оглянулся на гиеник, понюхал подмышку и объявил: - Хочу принять душ. Сделай, чтобы эта штука работала, и помой меня.
        - Нет.
        Глаза Савелия сузились.
        - Кажется, ты чего-то не понимаешь, дорогуша. - Он говорил совсем как Ингвар, при этом был намного выше и сильнее. - Придется заняться твоим воспитанием. Принеси мне ремень.
        - Нет.
        Глядя, как Савелий приближается, а его огромный кулак поднимается в замахе, Соня подумала: надо было принести нож и…
        Губы вышептали:
        - На помощь!
        Часть вечная
        Горний
        Глава заключительная
        Родной вид за стеной оставался, к сожалению, виртуальным и не успокаивал. Соня лежала на кровати навзничь, глаза смотрели вверх, в унылое звездное небо без голубой планеты, хотя Земля была где-то там.
        Савелия отправили домой. Тоже «ввиду нецелесообразности дальнейшего пребывания». Раб не сумел понять свободы, для него свобода - стать хозяином, другой он не знал и не мог представить. Но ведь это неправильно, так быть не должно! Неужели темные не могут осознать, что у них мозги набекрень? Оказалась же другой Сабрина, хотя вначале ничем из своих не выделялась. Что-то глубокое в душе оказалось важнее наносного. Что сделать, чтобы остальные тоже поняли, ощутили или хотя бы увидели, что можно жить по-другому?
        Для этого темных нужно понять. Соня стала вспоминать все, что рассказывали родители и что она сама читала в потоке и узнала здесь.
        Девиз темных - «каждый за себя», цель жизни - погоня за деньгами и славой. Темный мир не похож на светлый, хотя еще в прошлом веке оба были одним и тем же. Отношение людей к жизни и друг к другу сказалось на жизни, а жизнь в итоге сказалась на людях. Получилось страшно. Социальный строй - олигархический капитализм в его худшей ипостаси, когда право сильного ничем не ограничено. Космос освоен только околоземный, делается лишь то, что приносит доход или угрожает врагу, а большее считается выбросом денег на ветер. Фундаментальной наукой, нацеленной на изменение жизни в лучшую сторону, заниматься невыгодно, каждый преследует лишь сиюминутные интересы. Продление жизни известно, пусть и небольшое, но доступно исключительно богатым старикам и тем, кто им для чего-нибудь нужен. Слово «экология» выброшено за ненадобностью, моря и реки заражены производственными и канализационными сбросами, химией и радиацией. Понятия добра и зла те же, что в пещерном веке: у меня увели женщин и коров - зло, я увел - добро. Люди разъединены, государства враждуют, а внутри государств каждый в меру сил воюет против каждого по
любому насущному или высосанному из пальца поводу. Для простых граждан повсюду поставлены «железные занавесы», чтобы не мечтали о лучшей жизни.
        И все равно мечты остались бы мечтами, ведь во всем темном мире - одно и то же. Войска у каждой страны свои, также собственными военными и полицейскими силами обладают транснациональные корпорации и крупные местные воротилы, а хозяйничающие на многих территориях банды сами представляют из себя небольшие армии. Оружие технически осталось на прежнем уровне, из нового - только миниатюрные ядерные бомбы. Их бесконтрольное распространение вызвало катастрофы, от которых не оправилось больше половины мира. Транспорт тоже пришел из двадцать первого века: асфальтовые и железные дороги, автомобили, корабли, самолеты, ракеты - все это модернизировали, но ничего прорывного не создано. А если создано, то содержится в тайне и используется по заказу частных лиц. Единой и насколько-нибудь предсказуемой экономики нет, промышленность, земля и недра принадлежат группам олигархов, а их главная задача - удержать власть любой ценой. Знания стали товаром, граница информационной открытости, за которой можно обнаружить следы всех тайных замыслов - кто чем владеет и к чему стремится - закрыта. Когда такой открытости нет,
власть остается у тех, кто владеет информацией, а это автоматически ведет к владению материальными ресурсами и людьми. Богатые становятся богаче, бедные - беднее. Здоровье дорого, процветают «колдовство» и обман. Отношения строятся на расчете, любовь продается. Каждый за себя. У такого мира нет будущего. Каждый должен быть для всех, тогда все будут для каждого.
        А что для этого можно сделать?
        Ответ был. Он Соне не нравился. Но он был.
        В горле запершило, на сердце стало тяжело, в глазах - мутно и солено. В душу вполз скользкий ядовитый змей по имени Ужас. Выбор, который нужно сделать, непоправим, но Соня должна решиться, иначе для чего она живет? Среди темных много хороших людей, но у них сместились понятия добра и зла. Они стесняются своей доброты, потому что им навязали неправильные идеалы.
        Были времена, когда двенадцать человек разнесли по свету благую весть, и мир изменился, и «Возлюби ближнего своего» стало нормой жизни, а не глупостью, над которой хихикали те, кто специально принижал великий смысл, подменяя духовность физиологией. Было сказано: «Вы - соль земли. Если же соль потеряет силу, что сделает ее соленою? Вы - свет мира. Не может укрыться город, стоящий наверху горы».
        Соль земли. Свет мира. Город наверху горы. Красивые выражения - как думалось раньше. Оказалось, все это - про нее, про Соню. Про каждого из нас.
        «Если не я - то кто же?» - во все века говорили люди, у которых болела душа за ближних, и они шли на костер и на крест, испытывали на себе лекарства, которые потом спасли миллионы жизней, и кидались на амбразуры, чтобы остановить врага.
        Если не я - то кто же? Вот прививка от падения в пропасть. Ингвар уверял, что принципы светлых нежизнеспособны, он всегда находил способ уколоть, выдать белое за черное, облить грязью если не действия, то намерения. Да, некоторые поступки Сони казались неправильными, и что же? У каждого поступка есть два мотива, низкий и высокий. Вид снизу, из грязи, когда не видишь ничего кроме грязи, всегда покажет черное, вид сверху - белое. Например, Соня хотела помочь светлой Земле выстоять в возможной войне с темной. И еще хотела открыть Савелию глаза на его жизнь - показать, что можно не пресмыкаться перед богатыми, что угождать им - не правило, а выбор того, кто угождает и пресмыкается. Она пошла к Савелию с открытым сердцем, а он, при своем взгляде снизу, воспринял ее шпионкой и вербовщицей. То есть, дело не в поступке, а в людях, которые оценивают. Главный вопрос, это откуда они смотрят - снизу или сверху.
        На самом деле нет белого и черного, есть оттенки серого, и получается, что серый цвет - тоже белый, но грязный. Очисти его - и белизна засияет, а если грязь не трогать, любое белое станет черным.
        И Соня поняла, что поступить иначе, чем нужно, не сможет. Только бы андрики поняли ее правильно.
        Но сможет ли она? И второе: что она в таком случае сможет? Хватит ли сил? Дело даже не в силах, силы - дело наживное. Хватит ли духу?
        А как же мама, папа, Мишка и гранды? Она будет по ним скучать. Они тоже. А ведь андрики знали все заранее, у них же отношения со временем особые, именно поэтому они давным-давно сказали Мишке: «Когда сестра улетит, береги родителей, они очень расстроятся». Нет никаких сомнений: они знали.
        И мама знала. Вернее, она догадывалась, что Соня не вернется, и переживала, и пыталась подкупить ее птериком. Родная наивная мама. Простите, мама, папа и братишка, но:
        Если не я - то кто же?
        Щек словно ветер коснулся, и запах изменился, вместо мягкого домашнего он стал жестким, как бывает высоко в горах. В комнате что-то изменилось. Собственно, комната исчезла, открывшимся глазам предстал гигантский зал со стенами и космосом вместо потолка - тот самый, где встречали прилунившихся. Кровать, с которой озиралась по сторонам одетая в мятое платье изумленная Соня, располагалась в самом центре, рядом стояли два андрика - с обычными для них непроницаемыми лицами, с длинными волосами, в непонятной одежде из обмотанных вокруг тела белых лоскутов.
        - Твое время пришло.
        Соня поднялась, и кровать тут же исчезла.
        - Вы услышали мои мысли?
        Впервые андрики не ответили, а задали встречный вопрос:
        - Куда ты хочешь попасть?
        - У меня есть выбор? Разве решение не за вами, и вы исполните мое желание, каким бы оно ни было?
        - Мы это уже обсуждали. Слова ничего не значат. Мало того, слова всегда обманывают, даже когда говорят правду. Мир не описывается известными тебе на данном этапе словами, они лишь отвлекают и запутывают. А выбор у человека есть всегда. В отличие от нас, вам дана свобода воли.
        - Если у всех, в том числе у темных, есть выбор, почему же темные так редко появляются у нас? Не верю, что они не хотят света, и их выбор - тьма.
        - Большинство из них не выдерживает здесь до момента, когда мы задаем вопрос «Куда ты хочешь попасть?» Меньшинство, которое заслуживает другой жизни, попадает на светлую Землю, но там они просят не афишировать свое прошлое, и ваши власти идут навстречу - поэтому вы о них почти не слышите и ничего не знаете. Вернемся к нашему вопросу и твоему выбору.
        Соня заговорила не сразу.
        - Признаюсь честно: у меня сердце рвется от сомнений. Я уверена, что должна помочь темным, и одновременно знаю, что не смогу помочь, у меня не хватит силы изменить что-то. Они страдают от собственной глупости. Гордыню принимают за гордость, скупость и жадность - за бережливость, чревоугодие - за аппетит. Зависть называют соревнованием, а похоть - любовью. Они больны. Их нужно лечить, и если бы я что-то могла… Мне страшен их мир. Но они страдают. Все. Каждый. Капелька сочувствия изменила бы чью-то жизнь и направила мысли к лучшему. Я хочу домой, но теперь, когда знаю, как в другом мире мучаются люди, я не смогу радоваться жизни. Мое счастье будет куплено их слезами. Если вы ждете моего выбора, то у меня его нет. Мне будет плохо там и там. При этом я знаю, каков должен быть мой выбор. Об этом говорит моя совесть. Но я боюсь. Я не выдержу, это будет не жизнь, а выживание, и меня быстро сломают. Я не умею жить как они. И не хочу. Я понимаю, что буду вести их вверх, к свету, но они этого даже не поймут, потому что смотрят вниз. - Соня помолчала. - Но жить в довольстве, когда рядом страдают…
        - Это мнение. Мы ждем от тебя выбора. Куда ты хочешь попасть?
        Соня вспомнила о мамином задании. Вот еще один повод вернуться на светлую Землю, причем повод серьезный, ненадуманный.
        Перевесит ли он остальные? Ингвар мог соврать, но даже если информация правдива - что она даст? Заставит светлых прекратить исследования? Вряд ли. Об угрозе с другой стороны они знают и готовятся к ней. Соня принесет больше пользы как светлым, так и темным, если отправится в другой мир сама.
        Но как же не хочется, как же это страшно и непоправимо…
        - Я должна кое-что сообщить, - сказала она. - Темные готовятся захватить мир светлой Земли, но они не могут открыть Дверь сами и готовятся к тому, что светлые сделают это быстрее. Как вы отреагируете на войну между мирами?
        - Темные и светлые никогда не встретятся, это невозможно, - ответили ей. - Двери не существует, и ее нельзя сделать.
        - Но вы же ее делаете. Значит, и люди смогут. Человек может все!
        - Для этого нужно подняться на следующий уровень. Никто из вас, светлых и темных, его не достиг. Вы ищете Дверь, а следует искать Путь. «Путь» сказано приблизительно, это лишь понятный тебе образ. На самом деле это нечто другое, что передать словами невозможно, поскольку у вас еще нет для этого понятий. Вы ищете двери к соседям, а путь, о котором мы говорим, ведет не вбок, а вверх, откуда открывается вид глубже и дальше. Выпускник, увидевший путь, понимает, что дверь между светлыми и темными - глупость, а ее поиск - детские игры в песочнице у дверей большого дома, в котором дети не видели даже прихожей.
        - У выпускников один путь - они отправляются домой! - заявила Соня и тут же поправилась: - Не все, но в основном. По разным причинам некоторые попадают не на свою Землю. При чем здесь путь, если речь все же о дверях - к свету или во тьму?
        - Выпускников училища мало. Экзамен сдают единицы, большинство просто заканчивают учиться, поскольку ничему научиться не могут. Перед ними открывается дверь в мир, который они заслужили. Но это не означает, что они закончили училище. В очередной раз повторяем: училище - преддверие чего-то большего, что не объяснить словами, и обе Земли - такая же часть училища, как Луна. Твое сознание не в силах понять то, что находится за гранью разумения. Если собаку бьют палкой, она боится палки, и невозможно объяснить собаке, что она заблуждается. А мухи упорно бьются головой о стекло. У тебя же есть младший брат? - Ответ не требовался, андрики знали о Соне все, а чего не знали - читали в мыслях или просто видели насквозь, для них человеческое сознание неведомым образом представляло открытую книгу. - Ты ему можешь объяснить все?
        - Я поняла, - сказала Соня. - Нужно знать и понимать больше, и тогда ваша тайна перестанет быть тайной. И люди увидят путь.
        - Люди знают путь, но не понимают или не принимают его.
        Знают? Соню огорошило:
        - «Возлюби ближнего» - это он?
        Было невероятно, но показалось, что голос андрика потеплел:
        - Как сказано в древнем тексте, не видел такого глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовлено любящим. Любовь к ближнему - высшая ценность, и кто поймет, что это не слова, не намерения и даже не чувства, а смысл жизни, тот готов к следующему уровню. Экзамен проходит не снаружи, а внутри человека. Мы ничем не можем помочь. Мы только объясняем, следим и заверяем. Здесь ты многое пережила. Многое поняла. И подошла к двери, которая откроется туда, куда нужно. Важно, чтобы твое желание было истинным, с осознанием цены и ответственности. Загляни в свое сердце и скажи: чего ты хочешь?
        Сейчас Соня уже знала. Ответ прозвучал четко:
        - Я хочу помочь темным перестать быть темными.
        - Это невозможно.
        - Вы противоречите сами себе. Вы постоянно говорили нам, что человек может все.
        Внезапные теплые нотки исчезли, голос андрика вновь стал бесстрастным:
        - Только тот, кто достиг следующего уровня.
        - Тогда скажу просто: я хочу помочь темным. Всеми силами. Участием. Примером. Состраданием. Словами и делами. Мне неважно, называются люди темными или светлыми, они - люди!
        - Помогать капле безразлично и бесполезно для моря.
        - Не согласна. Море состоит из капель. Отдельные капли делают как темный, так и светлый мир таким, каким он стал. Значит, все в наших руках. Вы разделили Землю, и сейчас одни люди знают Свет, другие живут во Тьме. В старых понятиях это рай и ад. Как можно блаженствовать в раю, когда в аду люди убивают друг друга и едят заживо? Я бы приняла умом, но не сердцем, если бы ничего нельзя было изменить, но изменить можно, нужно лишь желание. Желание каждого. Но глухой не услышит, и слепой не увидит, то есть, чтобы кто-то что-то захотел, нужен пример. После того, что мне открылось, я не смогу жить, зная, что могла что-то сделать, но не сделала.
        - Формулировка с упоминанием рая и ада неверна, эти понятия со светлой и темной Землями не соотносятся.
        - Не придирайтесь к словам. Некогда было сказано, что «Город стоит, пока в нем есть хоть один праведник». Тьма черна, потому что в ней нет света. Один луч не сделает ее светлой, но он покажет другим, что кроме тьмы бывает свет. - Соня выровняла дыхание и, как перед прыжком в полынью, объявила, перейдя черту невозврата: - Я решила. Лучше недолго светить во тьме, чем жариться или тлеть в сиянии незаслуженного счастья. Я выбираю идти туда, куда не хочу.
        Андрики молчали. Они стояли, похожие на статуи, немигающие глаза глядели прямо, ниспадающие одежды не колыхались.
        Вдруг оба заговорили одновременно:
        - Экзамен сдан. - Они обернулись к стене между правой и левой дверью: - Она достойна!
        Между дверями образовалась еще одна. Левая была темной, правая светлой, а из новой хлынуло ослепительное сияние. Внутри не было ничего видимого, никаких ориентиров - верха и низа, стен или хотя бы звезд вдали. Но этот мир был живым, как оставшийся на светлой Земле Сонин дом, и свет, который оттуда лился… он был олицетворением жизни. И любви. К людям. Всем-всем. И в первую очередь, конечно, к застывшей перед дверью Соне.
        - На помощь человечеству нас послали вы, перешагнувшие за порог люди, - сказали андрики. - Позже темные все равно уничтожили бы себя и планету, если бы не существование в параллельном мире светлых: без общего врага они не способны ужиться друг с другом. Но темная и светлая Земли - лишь этап на долгом пути роста, и оба мира, между которыми вы выбираете, не видя Пути - это училище. Можно долго ходить справа налево и обратно, этим занимаются все. Но Путь, как мы говорили, лежал не в сторону, а вверх. Ты нашла его. Теперь иди, тебя ждут.
        Идти? Без дороги, без ступеней, без чего-то реального, на что можно наступить или опереться? Здесь нужно лететь, причем лететь вверх. Вспомнилось, что раньше для самостоятельного полета ввысь употребляли другое слово. Вознесение. Знания, почерпнутые из потока и книг, вдруг обрели новый смысл. Соня все поняла. Истина все время находилась перед глазами. Как же все просто! Андрики… впрочем, пора забыть это глупое слово. При отправке на Луну посланцы горнего мира с самого начала говорили: «Перед вами открыты все двери, и ваша цель - выбрать лучшую для вас и для всех». Человек действительно может все, стоит лишь захотеть.
        Сияние стало почти осязаемым. Из мира за дверью изливалась овеществленная любовь. Все, кто, невидимые, но ощущаемые, глядели оттуда на Соню, любили ее. А она любила их. Она любила всех - и тех, кто ждал за порогом, и тех, кто остался. Потому что любовь - это и есть путь, единственный, который даже черное делает белым. Путь, который открывает ВСЕ двери. А там, где дверей нет, он пробивает их. Для любящего не существует невозможного. «Не видел такого глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовлено любящим…»
        На этот раз Соню не понесли. Она полетела сама.
        Заключение от автора
        Когда составлялся план книги, называлась она «Следующий уровень», но история эта не про девочку, которая сделала трудный выбор, она про всех нас. Где мы хотим жить: на светлой Земле или на темной? Ответ очевиден. Хотим ли мы на следующий уровень? Конечно. Даже если не признаемся об этом вслух. Что нужно сделать, чтобы желание исполнилось?
        Ответ тоже прост. Сделать нужно многое. Но чтобы что-то сделать, надо начать. С чего? Вопрос неправильный, на самом деле он звучит так:
        С кого?
        С себя. С отношения к родителям, родственникам, друзьям, посторонним и тем, кто кажутся нам врагами.
        Это одновременно легко и трудно. Почему трудно?
        Ответом служит название на обложке.
        С надеждой, что у нас все получится, с верой в нас, в наши желания и наши силы, любящий вас Петр Ингвин. Пусть во всех делах нам сопутствует Софья - Мудрость, мать Веры, Надежды и, конечно же, Любви. Именно так, с большой буквы. Если любовь настоящая, для нас она всегда с большой буквы, так же как вера, надежда и мудрость. До новых встреч!
        3 июля 2019 года.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к