Сохранить .
Хадават Вячеслав Ковалев
        Во вселенной множество миров и множество судеб. И какая разница, что в одном мире люди строят дома из бетона и железа, а в другом - из дерева и камня. В одном создают компьютеры, запускают в небо самолеты и ракеты, а в другом умеют вызывать смерчи и говорят со стихиями. Разницы нет, потому что и там и там живут люди. А вместе с ними честь и коварство, верность и любовь, слабость и порок, долг и милосердие.
        Макс, простой российский парень, не подозревал, что обладает сверхъестественными способностями. Он просто жил, пока однажды к нему не пришла тоска, а вместе с ней и странные видения. Но вскоре они станут явью. И ему откроется мир, где живут другие расы и царят другие законы, где вода в реках чиста, а города не знают машин. Мир, где вот уже триста лет Лунный дом ждет того, кто вновь вдохнет в него жизнь и возродит древнее искусство. Он ждет того, кого называют хадават - наследник.
        Вячеслав Ковалев
        Хадават
        Хадават - дословно «наследник». Особый титул времен Старой империи. Когда владетель не имел законных сыновей, он проводил особый обряд усыновления, передавая право наследования человеку, которого сам выбирал. Этот человек и получал титул хадавата, пока не вступал в законное владение.
        Из записей Озар-Ада, хранителя печатей империи
        Сложно сделать первый шаг. Но когда ты его сделаешь, тут же возникает задача еще труднее: остановиться.
        Мудрость, ставшая народной, или Одно из поучений мастеров
        Глава 1
        - Мне нужен отпуск. - Макс сидел, растерянно шаря глазами по поверхности стола, как будто именно там находились ответы на все его вопросы.
        - Плохо выглядишь.
        - Нормально я выгляжу, мне нужен отпуск, - с нажимом повторил Макс.
        - Нужен так нужен, чего разволновался. Когда там у тебя по графику? - Антон Семенович потянулся к своим папкам.
        - Мне нужен длительный отпуск, и нужен сейчас. - Макс поднял на шефа глаза. - Длительный, на полгода, - повторил он.
        - Что? Да ты шо, сынку, с глузду зъихав? - Шеф в минуты волнений любил ввернуть что-нибудь по-украински, мог и матернуться, уже, правда, на великорусском. Наедине, разумеется. При посторонних это был милый интеллигент, ученый и все такое.
        - Варианта два: или я иду в отпуск, или я просто спекусь.
        - Ну и зачем тебе такой отпуск? Полгода! - Семеныч почесал переносицу. - Ты же закиснешь, ты же сдохнешь от скуки, я ведь тебя знаю.
        - Мне нужно решить некоторые личные проблемы, вернее, не проблемы, но решить нужно.
        - Слушай, может, тебе просто на море съездить? Дадим тебе путевку, льготную. Солнце, пляжи, вино, загорелые девчонки в купальниках. Отдохнешь, встряхнешься, позагораешь, а?
        - Антон Семенович, я хочу взять творческий отпуск, по-моему, имею на это полное право. - Голос Макса начал подрагивать.
        - Было такое право, было, да все вышло, не могу я тебя отпустить на такой срок.
        - Жаль, значит, придется увольняться, а я думал, договоримся. - Макса начинал напрягать этот разговор, ему хотелось поскорее все закончить и уйти. Наверное, это отразилось у него на лице, потому что Семеныч, который действительно очень хорошо его знал, вдруг переменился и перестал его уговаривать.
        - Ладно, черт с тобой, придумаем что-нибудь, вали.
        - Спасибо. - Макс двинулся к двери.
        - Жить-то на что будешь?
        - А я дом продал, бабкин.
        Он шел по улице, и ему было хорошо. Так всегда бывает, когда сделаешь то, чего давно хотелось, и приходит облегчение. Несколько месяцев назад он вдруг понял, что работа ему не в радость, а последние две недели стало просто невыносимо. И вот все. Наконец-то! Можно расслабиться, не торопиться, никуда не бежать, не прыгать и не выжимать из себя трудовые подвиги.
        Макс прошел по бульвару и спустился к реке, к тому месту, которое горожане с присущим им оптимизмом именовали набережной. Он любил здесь бывать, несмотря на некоторую грязь и общую неустроенность. Впрочем, это была обычная картина для всего города, да и для всей страны. Иногда он задумывался, почему так. Много мусорят или мало убирают? Скорее всего, и то и другое. Ну и бог с ним. Мысли роились в голове, но делали это довольно вяло, не причиняя излишних неудобств. А Макс просто сидел, наблюдая за водой. Домой не хотелось, совсем. Хотелось не пойми чего. Он достал телефон.
        - Алло, Лень, привет. Да, нормально. Слушай, я подумал над твоим предложением, я согласен.
        Трубка в ответ благодарно застрекотала и отключилась.
        - Вот так, - сказал он прыгавшему рядом воробью.
        Воробей снисходительно глянул на человека и попрыгал дальше по своим воробьиным делам. Макс встал и направился домой - собирать вещи. Потому как ближайшие три месяца он проведет за городом, причем довольно далеко, на даче своего приятеля Леньки Шестакова. Сам Ленька ввиду отъезда в страны неблизкого зарубежья по делам, а точнее на заработки, не мог посещать дачу и опасался, что она станет достоянием людей, не обремененных нравственными принципами, попросту говоря, дачных воришек. Вот и просил приятель Ленька приятеля Макса пожить на природе, заодно попробовать себя в качестве дачного сторожа. Макс сильно сомневался в своих охранных талантах, оставалось надеяться, что в обитаемое жилище просто никто не полезет. На том и порешили.
        - Ну кажется, все, - сказал Макс, еще раз просмотрев собранные вещи.
        Затренькал телефон.
        - Да. - Он прижал трубку плечом к уху, застегивая сумку.
        - Максим, ваш портрет готов.
        - Какой портрет?
        - Такой портрет, - язвительно заявил голос из трубки. - Ты что, парень, забыл?
        - Ах да! - Макс вспомнил. - И что?
        - Ты что, обкурился? - ворчливо поинтересовался голос. - Если портрет готов, его забирают, вешают на стену, любуются и вспоминают доброго мастера такими же добрыми словами. Кстати, полюбоваться есть чем, жаловаться не будешь, - довольно замурлыкал голос.
        Макс призадумался. Положение было щекотливым. История эта случилась еще осенью. Он гулял в Центральном парке, свернул на аллею, где выставляли свои работы местные Ван Гоги и Рубенсы. Так просто свернул, без всякой надобности, поглазеть. Остановился около одного портрета. Женского. И ничего вроде необычного, однако было в нем нечто такое, что притягивало внимание. То ли во взгляде карих глаз, то ли в лукаво-игривой улыбке немного полноватых губ, то ли в кокетливом повороте головы. В общем, что-то было. Макс стоял, пытаясь понять - что.
        - Нравится? - осведомился у него низенький толстячок с неопрятной шевелюрой. Вероятно, автор. Он подошел поближе, заложив руки в карманы немного тесноватых брюк, и встал, раскачиваясь с пятки на носок.
        - Нравится, - не стал отрицать Макс.
        - Богиня! - выдал толстячок. - А давай я и тебе портрет сделаю, - предложил он вдруг, прищурив левый глаз.
        - Да нет, спасибо, не надо.
        - А я бесплатно! - тут же выпалил он, продолжая любоваться собственной работой.
        - А смысл?
        - А ради искусства!
        - Значит, портрет? Бесплатно? В полный рост? - спросил Макс. - В чем подвох?
        - А он должен быть? Куда катится мир! - протянул толстячок пафосно. - В добрые порывы никто не верит. А может, мне интересен такой типаж, как ты? - Художник перешел на «ты» и наконец-то перевел взгляд на Макса. - С нее я вот денег тоже не взял. Правда, передать ей портрет не удалось.
        - Это почему?
        - Да уехала она, - с сожалением протянул он. - Говорят, куда-то в Европу. Эх, какая женщина! Какая женщина! Ну так что? Будем портрет писать?
        - А что от меня-то нужно?
        - Согласие.
        - А позировать там…
        Толстячок посмотрел на Макса, как на умалишенного.
        - Да на черта мне твое позирование сдалось. Все, что нужно, я уже увидел.
        - Так мог бы и так рисовать, без согласия, я бы и не узнал.
        - Во-первых, писать. А во-вторых, без согласия никак нельзя. Не получится ничего.
        - Ну раз так, тогда - конечно. Я согласен. Пиши. - Макс еще раз глянул на портрет девушки и двинулся дальше.
        - Э-э-э! - окликнул его толстячок. - Ты далеко?
        - А что?
        - Телефончик оставь, как я тебя потом искать буду?
        И Макс оставил. Потом решил, что зря. Будет еще ему этот ненормальный названивать. Но тот Макса не беспокоил, и он вскоре совершенно забыл об этой истории. И вот те на! Портретист нарисовался.
        - Что же мне делать? - проговорил Макс в трубку, размышляя вслух.
        - Радоваться, друг мой, радоваться! - заявил голос из трубки. - Слушай, ты где живешь?
        - На Островского.
        - Отлично! - Голос в трубке неподдельно обрадовался. - Мои ребята сейчас как раз на Островского один заказ повезут, вот и тебе портрет закинут. Просто час побудь дома. Давай, друг мой, диктуй адрес!
        И Макс продиктовал.
        Через полтора часа он сидел на своем диване и рассматривал привезенный портрет. Увидев его, Макс слегка опешил и все еще не пришел в себя. Во-первых, полотно было огромным - с Макса высотой и больше метра шириной. Когда двое хмурых парней в синих комбинезонах занесли его в квартиру, она как-то сразу стала маленькой и унылой. Во-вторых… Эх, во-вторых, портрет Макса смущал. Это, несомненно, был он. И в то же время не он. Что-то другое, чужое было в этом парне, который спокойно и даже как-то устало смотрел на свой оригинал. К тому же парень на портрете был нелепо одет. Стиль милитари. Только если сбросить несколько сотен лет. Эти одеяния были похожи на доспехи. Грубая кожа, металлические детали, наручи, шипастые боевые перчатки. К тому же парень опирался на арбалет. Бред какой-то!
        Снова затренькал телефон, отвлекая Макса от раздумий.
        - Да, - бросил он в трубку, не глянув на номер.
        - Любуешься? - радостно прошелестело в ней.
        - Значит, все, что надо, увидел? Во что я одет? Хренотень какая-то!
        - Понравилось, - словно не слыша Макса, радостно протянул голос, - ведь понравилось?!
        - Ну допустим, - буркнул Макс.
        - Ты зануда, - сообщил ему голос. - Может, поблагодаришь?
        - Спасибо, - Макс почувствовал себя неловко, - мне действительно понравилось.
        - А то, - чирикнуло в трубке, и та отключилась. Номер, кстати, не определился.
        Глава 2
        На следующий день Макс поднимался на крыльцо Ленькиной дачи. Вообще-то это была хорошая идея. Город с его пылью, удушающей бетонной жарой, гулом машин и визгом сигнализаций остался далеко, а Макс оказался здесь - в тиши, среди фруктовых деревьев, жужжания насекомых и веселого щебета птиц. Это как раз то, что ему было нужно в теперешнем состоянии. Ленька быстро показал и рассказал все, что нужно было показать и рассказать, и укатил, оставив приятеля наедине со своими размышлениями.
        Бросив вещи, Макс отправился посмотреть на озеро.
        - А вы кто?
        Макс обернулся. Из-за соседского забора на него деловито смотрели мальчишеские глаза.
        - Я друг дяди Лени, поживу здесь немного.
        - Ну ладно, если друг, - быстро согласился обладатель глаз - светловолосый растрепанный пацан лет десяти - двенадцати. - А вы на озеро?
        - На озеро, а ты как догадался?
        - А все, как приезжают, на озеро телепают.
        - Логично, - согласился Макс, пацан начинал ему нравиться.
        - Только вы сразу в воду не лезьте.
        - Это почему же?
        - Так вы ж на мелком с мелюзгой купаться не захотите, а тут не бассейн, озеро у нас большое, старое, места разные есть, и закрутить может, спасай потом. Я вам после, если хотите, покажу, где можно без опаски купаться.
        Макс с трудом сдержал улыбку, очень уж забавным казались такие пояснения из уст двенадцатилетнего мальчишки.
        - Спасибо за совет, я буду очень осторожен, бывай здоров. - Макс помахал пацану рукой и пошел дальше.
        До озера было недалеко, оно начиналось почти сразу за селом. Он свернул в сторону от маленького импровизированного пляжа, где с радостным визгом резвилась детвора, прошел вдоль берега подальше, и, когда крики молоди стихли вдали, спустился к воде и сел, опершись спиной о ствол старого дерева.
        Подумать только, всего в каких-то ста километрах большой город, промышленные предприятия, банки, всевозможные общества: открытые, закрытые и даже с ограниченной ответственностью, пробки на дорогах и сигналы мусорной машины по утрам. А здесь - озеро, русалки, пацаны-доброхоты. Как будто другой мир. Макс поднял плоский камешек и запустил его по воде. Камешек несколько раз подпрыгнул и благополучно утонул. Не удовлетворившись этой попыткой, Макс стал выискивать плоские камни и запускать их. Иногда получалось лучше, иногда камни тонули, не подпрыгнув ни разу. В случае удачной попытки провозглашалось голливудское «и-йес» или наше «нормалек», в случае неудачи обыденное - «вот блин!». Макс нагнулся в поисках очередного камня, и тут его скрутило, будто в живот воткнули бур и хорошенько провернули. Резкая боль заставила его упасть, поджав колени и схватившись за живот. Продолжалось это недолго. Буквально через несколько секунд боль ушла так же резко и внезапно, как и пришла. Будто ее и не было. Макс немного полежал, прислушиваясь к своему организму. Ничего. Осторожно встал. И замер. Потому что ни озера, ни
леса вокруг не было. Вернее, было, да не то. Вода в озере приобрела какой-то синюшный цвет с вкраплениями больших бурых пятен. Деревья сморщились, ветки вытянулись и покрылись длиннющими сизыми иголками. В сочетании с черной листвой это смотрелось… а бог его знает, как это смотрелось. Необычно. Непривычно. Не так это смотрелось. Весь берег был облеплен непонятной растительностью. Продолговатые и очень узкие листья красно-бурого цвета вперемежку с бледными круглыми шляпками на таких же длинных рахитичных ножках. «Странно, и как они не ломаются?»
        - А они очень крепкие, это же железная лоза, - раздался сзади спокойный голос.
        Макс резко обернулся, почему-то не удержался на ногах и плюхнулся на задницу.
        - Что же вы делаете, дружок, в самом-то деле? Здесь, знаете, не то место, где можно спокойно рассиживаться. Вставайте, - так же спокойно проговорил незнакомец.
        - Это почему? - Макс решил повредничать.
        Вдруг земля вокруг него зашевелилась, и оттуда полезли тонкие бледно-розовые то ли корни, то ли стебли, очень похожие на червей. И потянулись они, что интересно, прямо к Максу. Тот вскочил как ошпаренный и отпрыгнул в сторону. Стебельки-корешки разочарованно покрутились на месте и исчезли под землей.
        - Это ловец. Обыкновенный. Болотный. Я бы советовал вам перейти сюда, на твердое.
        - Господи, что за…
        На этот раз Макс послушался и быстро перебрался поближе к незнакомцу.
        - Болотный ловец - очень забавное растение. Оно плотоядно и даже, я бы сказал, обладает некоторыми зачатками разума. Конечно, быстрое подвижное существо ему не одолеть, уж слишком растение медлительно, но вот стоит кому-нибудь задуматься, присесть или там прилечь, в общем, остаться без движения, тут тебе и пожалуйста. - Незнакомец улыбнулся. - Ну вы понимаете.
        Макс вовсю разглядывал его. Это был мужчина в возрасте, но не старик. Одежда - стандартный набор грибника-любителя: сапоги, ветровка, шляпа и так далее по списку. Корзинки, правда, не было.
        - Кому же придет в голову отдыхать в таком месте?
        - Вам же пришло, - невозмутимо проговорил он. - Есть еще всякие зверушки, которые приходят на водопой.
        Макс глянул на воду - по его мнению, только ненормальная зверушка может пить отсюда, но спорить не стал.
        - Скажите, а что это за место? - осторожно спросил он у незнакомца.
        - А вы не знаете? Ах, ну да, ну да, вы же… - Он не договорил, внимательно посмотрел на Макса и продолжил: - Это очень интересное место, знаете. Это такое место, где приличному человеку и делать-то нечего. Если, конечно, им не движут высокие интересы. Вами не движут? - спросил он.
        Макс покачал головой. Он вообще понятия не имел, кто или что им двинуло и как он очутился здесь.
        - Но попадают, конечно, попадают, и частенько. И даже, можно сказать, помимо собственной воли. Пойдет человек, скажем, на озеро. Только присядет, только потянется за цветочком или за грибочком или там камешек подобрать - ап! - а он уже тут! Во дела!
        Незнакомец поднял вверх указательный палец в доказательство важности своих слов, можно сказать, воздел перст, понимаешь, к небу.
        - Чушь какая-то, так не бывает! - Макс осекся. - Я хотел сказать: так не должно быть!
        Незнакомец смотрел на него сочувственно, даже с некоторой жалостью.
        - Может, у меня галлюцинации? - пролепетал Макс.
        - Может, - тот пожал плечами, - кто же его знает. Может, и галлюцинации, а может быть, и нет. Ладно, заболтался я тут с вами, а мне, знаете ли, любезный друг, пора. Дела, знаете ли!
        Он приподнял свою шляпу в прощальном жесте, отвернулся и пошел в глубь этого странного леса.
        - Стойте, - неуверенно проговорил Макс. - Подождите! - крикнул он, но незнакомец не подождал, а даже ускорился, как показалось Максу, и скрылся среди деревьев. Макс сделал пару шагов следом, но остановился. - Да что же это за чертовщина такая, что происходит-то?! - заорал он.
        В панике крутнулся вокруг себя, кинулся куда-то бежать, споткнулся и полетел кувырком, даже не успев выставить руки. Ударился он сильно, причем несколько раз. Плечо сразу заныло, а в голове что-то зажужжало. Он со стоном перевернулся на спину и захохотал. Нездоровым громким смехом. Над Максовой головой спокойно колыхался большой раскидистый дуб. С нормальной корой и зелеными листьями, что характерно. Приподнявшись на локте и зашипев от боли, Макс оглянулся. Вокруг был обычный лес. Тот самый. И озеро то самое, вот, в нескольких шагах. Макс снова откинулся на спину. Он лежал, расслабившись и глядя сквозь колышущуюся листву на осколки неестественно голубого неба, и все. Просто лежал. И усиленно гнал от себя мысли о сумасшедшем доме.
        Повалявшись с полчаса, Макс осторожно поднялся на ноги. Чуть постоял, сделал пару шагов к озеру, обратно, еще постоял. Ничего не происходило. Он подошел к воде. Присел. Ничего. Наклонился, зачерпнул в пригоршню и плеснул себе в лицо. Ничего. Мокро. Как и должно быть.
        - Н-да, - протянул он и направился домой. Точнее, к Леньке на дачу.
        Подойдя к калитке, остановился. Возле дома напротив, на низенькой лавочке под заборчиком, примостился старичок. Он сидел, попыхивая трубочкой с длинным выгнутым чубуком, и листал какую-то книжку. И то и другое старичок делал с явным удовольствием. Именно старичок - не старик, не пожилой человек, а старичок.
        Макс зачем-то подошел к нему:
        - Здравствуйте!
        Старичок внимательно оглядел Макса, встал, чуть поклонился, пожелал и Максу здравствовать, после чего уселся обратно.
        - Кури. - Он протянул ему пачку папирос.
        - Спасибо, я не курю.
        - А, ну да… - Он задумался, почесал негустую бороденку, посмотрел на небо, потом как бы нехотя снова перевел взгляд на Макса. - Ты спросить че хочешь?
        - Да нет, я… - Макс растерялся, вроде он действительно не хотел ничего спрашивать, но почему-то стоит здесь уже несколько минут, рассматривает этого деда.
        - Как вы думаете, дождь завтра будет? - ни с того ни с сего выпалил он.
        - А на шо тебе дождь?
        - Да это я так, - растерялся Макс.
        - Ты садися, че зря землю топтать.
        - Да нет, спасибо, я пойду. - И Макс, резко развернувшись, пошел к дому, чувствуя себя совершенно глупо; вслед понеслось тихонькое покашливание.
        Спал Макс плохо, всю ночь снилась какая-то ерунда, он все что-то искал, куда-то шел, чего-то хотел. Причем когда он просыпался, то никак не мог увязать увиденное в одну цепочку. Он прекрасно помнил все, что приснилось, но в одну связную картинку это не складывалось. Макс выходил на улицу, бродил вокруг дома, сидел на веранде, возвращался в дом, падал на постель и опять проваливался в странные сны, а просыпаясь, чувствовал себя разбитым.
        К его большому удивлению, утром он ощутил себя бодрым и отдохнувшим. «Может, здесь воздух такой? Привык в городе к гадости всякой, вот здесь голову и кружит». Макс прошлепал на кухню, поставил чайник, залез в холодильник, быстренько соорудил пару бутербродов, заварил кофе и со всем этим богатством выбрался на веранду. Вообще-то он не любил завтракать бутербродами, но вчера ничего не приготовил, а сегодня было лень.

«А пацан был прав, хорошо здесь, - думал он, потягивая кофе. - Что же такое со мной случилось? Может, тепловой удар? Так я в тени был, у воды. А может, стукнул сзади кто? Да нет. Что же тогда? А, ладно, было и было».
        - Не бери дурного в голову, а тяжелого в руки, - сказал он вслух и встал. В следующее мгновение он закричал.
        Макс закричал, его крик бросился вверх, закрутился и слился воедино с сотнями, тысячами таких же, превращаясь в рев древнего зверя. Люди в доспехах, вскидывая руки с зажатым в них оружием, громко приветствовали Золотого всадника, который лично решил объехать свою пехоту перед боем. Он несся мимо в сопровождении гвардии, размахивал мечом и тоже что-то кричал. Разобрать что, было невозможно, да и не нужно. Группа раззолоченных всадников умчалась, и все стихло, потому что наступал ответственный момент. Макс покрепче перехватил копье. Перед ним щитоносцы подравнивали строй, ворочая огромными ростовыми щитами. Было нестерпимо жарко. Шлем давил на голову, панцирь сжимал грудь, наручи вцепились в руки мертвой хваткой, древко копья обжигало ладони. Хотелось сбросить с себя всю эту груду железа и кинуться с разбега в речку, тем более что та была совсем рядом, в какой-нибудь сотне шагов. Вон она серебрится между берегами, скрываясь за разросшимся кустарником. Но он стоял. Седьмой в четвертом ряду второго пула. Стоял, как и сотни других воинов справа и слева от него. Они стояли, напоминая живую стену из
плоти и железа, и терпеливо ждали. Терпение и повиновение - их главные качества. Потому что они были «черепашники» - знаменитая панцирная пехота Лута, гордость и надежда Золотого города. Это они принесли ему богатство и славу, сделали Лут-на-Холмах - Лутом Золотым. Терпение помогало им преодолевать пески и болота, переносить жару, холод и дождь, проходить милю за милей, раздвигая границы. Повиновение помогало им удерживать ставший легендарным несокрушимый строй, отражать любые атаки и давить противника. Именно давить, потому что наступавшая «черепаха» больше всего напоминала огромный каток, который давил все, что попадалось ему на пути. Они стояли и ждали. А напротив стояла другая живая стена, над которой вздымался лес длинных копий.
        Одинокая струйка пота выбралась из-под шлема, замерла, словно оценивая обстановку, и устремилась вниз к подбородку, прокладывая путь по пыльной щеке. Макс не обратил на нее внимания. Он чувствовал, как растворяется, перестает ощущать себя и все больше сливается с теми, кто рядом. Он уже не он, а часть большого железного зверя, замершего, завидев противника, и приготовившегося к схватке. Сейчас. Уже сейчас. Все будет как всегда. Противник прыгнет, пытаясь разорвать «черепаху», ударится и отпрянет назад, полизывая ушибленную лапу, и, конечно, прозевает тот момент, когда «черепаха» двинется в атаку - медленно и неотвратимо. Так накатывает волна на побережье. Кажется, она далеко, кажется, она катится еле-еле, и ты в любой момент успеешь отойти, но вот она у твоих ног, а вот уже захлестнула с головой, и спасти может только чудо.
        Макс прозевал момент, когда конница двинулась вперед. Но вот они уже несутся навстречу ему и тем, что рядом.
        Удар конников был страшен. Такого еще не было никогда. «Черепаха» дала трещину, и мир вокруг перестал существовать. Его место занял адский круговорот, в котором все подчинялось только одному - рвать, рвать чужую плоть, чтобы сохранить свою. Макс колол, бил, рвал, кусал, прыгал, падал, вставал. Если бы потом кто-нибудь попросил его рассказать, как все было, он бы не смог. Потому что это делал не он, а его тело. Оно хотело жить, это тело, очень хотело, и все было подчинено только этому - рвать другие тела, чтобы сохранить свое. А потом что-то тяжелое опустилось на голову, и Макс провалился в небытие.
        Он очнулся от боли, лежа на спине в очень неудобной позе, нога затекла, правый бок ныл, в голове пульсировала боль. Звуки и ощущение реальности вернулись. Макс приподнялся на локте, затем медленно, с трудом встал. Его качало. Шлема не было, на виске запеклась кровь (интересно чья?), в руке зажат обломок меча. Откуда меч? Он медленно огляделся. Вокруг двигались люди, что-то делали, кого-то поднимали, куда-то несли, что-то собирали. А еще были трупы. Много. Очень много. В паре десятков шагов блестела река.
        - А река осталась, - пробормотал Макс. Будто она могла куда-то деться. Он поплелся к воде. Дойдя, упал на колени, зачерпнул горстью воды, плеснул в лицо. Вода была грязная.
        - Такой водичкой особо не отмоешься. - К Максу подошел старик.
        Он был в рваном цветастом тряпье, хотя на ногах красовались добротные сапоги; в левой руке держал кость с остатками мяса. Он присел на камень, торчавший у самой воды, тщательно осмотрел кость, хмыкнул и откусил кусок.
        - Ты кто? - удивился Макс.
        - Вопрос не в том, кто я, вопрос в том, кто ты? Вот кто они, - старикашка махнул рукой с зажатой в ней костью в сторону трупов, - понятно, а с тобой как быть?
        Макс собирался было ответить, но резкая боль, взорвавшаяся в голове, не дала. Он зажмурился, прижав руки к вискам, и застонал.
        - Что, болит? Ну это поправимо. - Нахальный старикашка соскочил с камня и раньше, чем Макс успел как-то отреагировать, сжал его голову руками. Боль отступила. - Вот и все, и не болит головушка, а с остальным ты уж сам. А мне пора, знаешь ли, у меня дел полно. Но ты, если что, захаживай, поболтаем о том о сем. - Он снова осмотрел кость, убедился, что полакомиться больше нечем, отшвырнул ее в сторону и, развернувшись, быстро пошел вдоль берега.
        - И куда это я должен захаживать, если что? - пробормотал Макс, глядя вслед старикашке. Тот остановился, обернулся, махнул Максу рукой и исчез, растворившись в воздухе. Не веря своим глазам, Макс осмотрелся, потом сильно зажмурился, помотал головой и открыл глаза снова - перед ним спокойно колыхалась сирень, он стоял на веранде Ленькиной дачи.
«Или я схожу с ума, или сплю наяву, одно из двух». Он сел в плетеное кресло. Что же это, черт побери, происходит? Заглянул в чашку, кофе не осталось. Спокойствие, главное, спокойствие, как говаривал безобразник Карлсон. Меня просто сморило, и я не заметил, как заснул, вот и все. Хотя стоя не спят, люди во всяком случае».
        Макс поднялся и тут же схватился за бок, чуть не завыв от боли. Осторожно задрал майку, боясь, что догадка подтвердится. Подтвердилась. Во весь правый бок растянулся приличных размеров синячище, хотя ребра вроде целы. Он ощупал голову и уже не особо удивился, обнаружив огромную шишку и запекшуюся кровь в волосах. Еще старик этот нелепый. Где я его видел? Словно во сне, он вошел в дом, прошелся по комнатам, заглянул в холодильник, постоял, разглядывая колбасу, достал бутылку пива, подержал, поставил на место, осторожно прикрыл дверцу и снова вышел на веранду. Вдруг что-то вспомнил и быстро пошел по дорожке к калитке, вышел на улицу. Дед-сосед был на месте, на своей лавочке со своей трубочкой.
        - Здравствуйте. - Макс улыбнулся старичку.
        - Здорово, - улыбнулся тот.
        - Я Макс.
        - Это хорошо, шо Макс, а я вот Дед.
        - Так просто - Дед?
        - Так и просто. - Густая сеточка морщинок разбежалась вокруг Дедовых глаз. Он улыбался. Дед стал набивать трубку табаком, закончив, аккуратно раскурил и довольно затянулся.
        Макс молча наблюдал.
        - Странный ты, подойдешь и молчишь, че молчишь-та? - бросил Дед.
        - Да задумался, извините. Ленька говорил, что напротив его дома дед живет, он такие места для рыбалки знает, просто обалдеть, уж не тот ли вы самый дед?
        - А шо, если и тот самый?
        - Так, может, на рыбалку сходим, вы меня проводите, я-то здешних мест не знаю.
        - Хе! Вроде есть места, которые ты знаешь, - буркнул тот.
        - Я заплачу, все по-честному, как проводнику, ну так что?
        - А почему не сходить, сходить можно, завтра в шесть и пойдем.
        - В шесть? А что так рано?
        - А че тянуть?
        - Ну в шесть так в шесть, до завтра.
        - Ага.
        Ближе к вечеру он вспомнил, где видел того нелепого старика с костью в руке. Это был грибник с болота. Только старше и грязнее.
        Глава 3
        В эту ночь Максу снилось море. Наверное, таким оно было в те времена, когда еще не существовало материков, а был один громадный кусок суши, называемый современными географами Пангея. Макс думал об этом, проснувшись и глядя в потолок, на улице уже светлело, он глянул на часы - 5.45. Почти шесть, рань-то какая. Стоп, Дед говорил, в шесть выходит. Макс вскочил и начал одеваться. Натянул майку, влез одной ногой в штанину и застыл.
        - А пошел он! - Бросил джинсы, стянул майку и упал на кровать. Через минуту снова вскочил.
        Деда он догнал уже на окраине деревушки.
        - Утро доброе.
        - Доброе, - прокряхтел Дед. - Проспал?
        - Нет, думал идти или послать это все куда подальше.
        - Так и надо было послать, - совершенно серьезно сказал Дед, глядя себе под ноги, - а теперь оно и поздно будет.
        Они вышли к озеру, прошли вдоль берега. На том месте, где Макс бросал камни, Дед остановился. Постоял немного, посмотрел на юношу, потом на озеро и двинулся дальше, ничего не сказав. Макс так же молча потянулся следом, думая о том, как так получилось, что он в такую рань плетется по лесу вслед за совершенно незнакомым ему человеком.
        Тропка петляла, огибая деревья, взбираясь на холмики и ныряя в овражки, она была такая узкая, что идти можно было только гуськом, а вскоре и совсем пропала. Часа через три Макс понял, что обратной дороги самостоятельно не найдет. Нет, он, конечно, считал себя подкованным и, как любой горожанин, искренне верил, что определить сторону света и направление сможет без труда. Только здесь все было не так, как пишут в книгах, все как-то неправильно. Во-первых, солнце скрывалось за кронами и вообще двигалось куда-то не туда; во-вторых, остальные приметы тоже не очень ему помогали. «Мох растет с северной стороны деревьев»… - ну и где она, ваша северная сторона, вон мох облепил деревья вокруг. А муравейники! С ними вообще проблема; может, в этом лесу нет муравьев? Что там еще? «С южной стороны пышнее крона» - ну и где? Короче, облом. Он глянул на Деда, тот спокойно шлепал себе, насвистывая какую-то песенку. «Этот точно знает, где мох гуще», - подумал Макс.
        - И далеко нам еще?
        - Да не, - с готовностью откликнулся Дед, - щас еще чуточку пройдем, потом пожуем, да и дальше пошлепаем.
        - То есть у нас, как у заправских туристов, привал будет? Привал - это хорошо, привал - это правильно! Потому как это способствует не только снятию напряжения в мышцах, двигающих конечности, но и дает возможность подкрепить свой истощенный организм недостающими калориями и витаминами, а также полюбоваться местными красотами, что благотворно сказывается на общем развитии человека. Естественно, при наличии оных, - изрек Макс, воздев руку к небу и пытаясь обратить на себя внимание Деда. Шутка не прошла.
        Где-то через часик они вышли к небольшому родничку.
        - Вот тут и передохнем. - Дед присел около родничка, зачерпнул воды ладонями и плеснул себе в лицо. - Гарнесенько, пить можешь безо всякого, водичка чистая.
        Макс молча уселся рядом и стал пить, зачерпывая воду ладонями.
        - Ну как? - Дед явно ждал его реакции.
        - Божественно! Просто чудо, гм. - Он сделал глоток. - Этот неповторимый букет, - еще глоток, - гм! А это послевкусие! Шикарно, шикарно!
        Дед недоверчиво посмотрел на Макса, отошел в сторону и уселся под здоровенным стволом неизвестного Максу дерева.
        Сам же Макс тем временем решил, что называется, проинспектировать кусты. Перепрыгнул через ручеек, забрался туда, где погуще. Он понимал, что вокруг никого нет, но цивилизация, друзья мои, цивилизация. Она крепко сидела в подкорке, диктуя, что и как делать. И сейчас, посреди этого безлюдного леса, она говорила ему - уединись. Вот и уединился. Макс уже собрался выбираться, когда почувствовал сзади шорох. Ему вдруг сделалось страшно. Какой-то жуткий первобытный страх стал расползаться по телу, по спине побежали мурашки. Жутко хотелось обернуться и посмотреть. Он чувствовал, что сзади кто-то дышит, двигается и как бы принюхивается. Зверь какой? Наверное, зверь. Макс медленно повернулся и встретился глазами с тем, кто стал свидетелем его уединения. Страх превратился в панику с моментально вспотевшими ладонями и испариной. Да, сквозь листву на Макса смотрела довольно большая, с хорошего теленка, зверюга. Он почувствовал, как ноги превратились в вату, руки стали предательски подрагивать, и ему непреодолимо захотелось заорать. Жуткая тварь в упор рассматривала Макса, как бы оценивая его.
«Прыгнет - не прыгнет, прыгнет - не прыгнет», - демонским молоточком стучало в виски. Не прыгнула. Вместо этого она неясно хмыкнула и, скакнув куда-то в сторону, в одно мгновение скрылась в зарослях. А Макс продолжал стоять, безуспешно пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Хорошо хоть зверюга вышла уже после того, как он… ну вы понимаете, а то бы осрамиться пришлось. Больше всего его поразили не размеры твари, не хищно оценивающий блеск желтоватых глаз, не клыки размером с его ладонь. Больше всего Макса поразило и испугало то, что никогда и нигде он не встречал изображения или описания подобного зверя. Его наконец отпустило, вернулась способность двигать руками и ногами. Макс никогда не думал, что страх может быть таким всеохватывающим, парализующим. «Интересно, что бы я делал, если бы она все-таки прыгнула?» На плохо гнущихся ногах он выбрался на полянку, где оставил Деда. Тот сидел под тем же деревом, в той же позе и даже подремывал. Макс упал рядом.
        - Слушай, Дед, а тут хищники водятся? - как можно спокойнее спросил он.
        Дед нехотя открыл глаза.
        - Ну када-та волки были, да теперь нет, постреляли усех.
        - А кроме волков?
        - А черт их знает. Ну лиса, ну хорь, ну може, ласка какая. Тебе на шо они сдались, ты ж на рыбалку вроде шел?
        Вместо ответа Макс достал из рюкзака неразлучный блокнот и ручку, что-то стал быстро черкать. Дед внимательно наблюдал.
        - Вот. Я, конечно, не художник, но в целом похоже. - Макс протянул блокнот Деду.
        Тот взял и уставился на рисунок, на котором красовалась зубастая тварь с мощными лапами, маленькими, прижатыми к лобастой голове ушками; чем-то она была похожа на бойцовых собак - грудь бочонком и небольшой зад, вот только рожа не собачья.
        - И чего это?
        - Не знаю, - прохрипел Макс, - только похожее создание минуту назад пялилось на меня вон там. - Он махнул рукой на кусты.
        - И здоровая она?
        - С телка ростом и… - Макс запнулся, - понимаешь, Дед, по-моему, она была покрыта чешуей, ну как у ящериц…
        Дед снова внимательно посмотрел на Макса, в глазах его плескалась тоска.
        - Не бывает таких тварей на белом свете, парень; то небось в телевизире таких пугал показывают. От заразы! Понапридумують! Еще и дитям показують! Тьфу! - Он в сердцах сплюнул.
        - Я видел ее, понимаешь, Дед, видел, - спокойно сказал Макс и встал. Он прошелся взад-вперед, присел, снова встал, почесал в затылке. Дед не мешал. Макс постоял еще немного, наклонился за веточкой, валявшейся в траве, и… упал.
…Лететь было прилично, метров десять. Он постарался сгруппироваться и прямо войти в воду - почти получилось. Рядом шлепнулось несколько стрел, одна на самом излете чуть клюнула в плечо, уже под водой. Рагийцы никогда не были хорошими стрелками, да что там, дрянными стрелками были рагийцы. Вот в ближнем бою другое дело. Макс постарался проплыть под водой как можно дальше и, когда уже грудь начало сдавливать, вынырнул глотнуть воздуха. Огляделся и порадовался за себя, он отплыл достаточно далеко, теперь стрелы были не страшны. Он даже помахал оравшим проклятия крепышам на стенах. Макс начал спокойно загребать, направляясь к мысу. Даже если колченогие и соберутся отправить за ним лодку, случится это не скоро. Единственный спуск к морю был далековато. Пока добегут, пока лодку наладят (моряками рагийцы были еще более худшими, чем стрелками), он будет уже за мысом, где без труда выберется на сушу и уйдет. Благо море сейчас спокойное, плыви себе и плыви. Но фортуна распорядилась по-другому. Из-за того самого мыса показался нос корабля. Это точно была не рагийская лодка, это был полноценный боевой корабль -
узкая хищная морда быстро и проворно скользила по морской глади, казалось, корабль летит над водой. Из огня да в полымя. Макс перестал грести, от этих не уйдешь, тем более что его заметили. Корабль мог принадлежать только бурретам - морским охотникам, державшим в постоянном страхе побережье и успешно тягавшимся с имперским флотом. Он не ошибся. Корабль подошел почти вплотную, а еще через пару минут его вытянули на палубу.
        - Здорово, приятель! - На него жизнерадостно скалился здоровенный лысый детина. - С прибытием. - И он, недолго думая, почти без замаха засадил огромным кулачищем Максу под дых. Макс согнулся, хватая воздух искаженным ртом, словно рыба, брошенная на берег…
        - Ниче, ниче, щас попустит. - Это был Дед. - Ты сидай, сынок, отдышися. Полегшало? Вот и гарно, вот и гарнесенько! Хлебни-ка вот.
        Дед подал Максу железную кружку, из которой доносился запах свежезаваренного чая с травами. Макс послушно хлебнул. В меру горячая жидкость побежала вниз, согревая и облегчая дыхание.
        - Дед, есть два варианта: либо я сойду с ума, либо кто-нибудь мне все-таки объяснит, что же происходит. Вот ты можешь объяснить? А, Дед?
        - Это тоби до врачей нада, у вас там, у городе, их багато, один одного вумнее, вот и сходил бы.
        - Тут не к врачам, тут впору в психушку направляться.
        - И часто ты так плюхаешься?
        - Как - так?
        - Да так! Метался ты, метался из стороны в сторону, потом наклонился и - бац, смотрю, уже лежишь задом к небушку.
        - Да-а, все страньше и страньше, как говаривала Алиса, - протянул Макс.
        Еще через полчаса они собрались и двинули дальше в непонятном направлении. Точнее сказать, непонятным оно было только для Макса. К озеру, которое Дед именовал Дальним, они вышли уже к вечеру.
        - Ну вот оно, Дальнее озеро, - торжественно произнес Дед с такой гордостью, будто существование этого самого озера его, Деда, непосредственная заслуга.
        - Красиво.
        - А то! Ты уху любишь?
        - Готовить или есть?
        - Хе, - крякнул Дед, - для начала рыбку словить надо.
        Рыбку «словили» на удивление быстро. Причем Макс и словил. Вначале он с понятным сомнением отнесся к врученной ему Дедом корявой палке с куском лески и крючком на конце, но, когда уже через несколько минут на это чудо техники поймалась первая рыбина, Макс убрал свои сомнения подальше и просто ловил. Уху варил уже Дед. Знатная, надо сказать, получилась ушица.
        Макс лежал, закинув руки за голову и глядя на звезды. Уха была съедена, чай выпит, банальные истории из рыбацкой жизни рассказаны. Дед сидел у костерка и пыхтел трубкой. А Макс лежал и думал. Все происходящее с ним было настолько непонятным, что он даже не знал, как к этому относиться. Дед говорит, обморок. Может, и обморок, но видения эти, да и тварь в кустах. Макс был уверен, что она была вполне материальна. То ли к врачу бежать, то ли просто напиться, то ли плюнуть на все, вернуться в город и жить как жил. Может, это места здесь такие. В городе ведь никаких видений или галлюцинаций у него не было. А ну его к чертям! Макс поднялся, походил немного, подбросил в костер дровишек, присел рядом. Мысли роем кружились в голове, причем самые разнообразные. То он представлял, что попал в руки злодеев-гипнотизеров, которые проводят на нем опыты. То, что его опоили члены какой-то тайной секты, и что, может, он вообще никуда не выезжал, а лежит себе дома на диване в наркотическом трансе, а сектанты делят его имущество, а может, и внутренние органы. Макс поежился - с почкой расставаться не хотелось, очень.
Или с печенью. Хоть он и не берег ее, родимую, по молодости, но все ж своя, и другой не будет. Когда в Максовой голове, оттесняя остальные мысли на второй и третий планы, нарисовалась огромная летающая тарелка с инопланетянами-людоедами, он понял, что хватит. Снова встал, прошел к воде, умылся и решил, что будет спать. Заснул он с картиной массового и бесчеловечного испытания нового психотропного оружия на живых людях.
        Проснулся Макс сразу, сел одним рывком, совсем не понимая, где он, и не совсем понимая, кто он. Наконец он окончательно сориентировался, вспоминая все, что случилось вчера, и огляделся вокруг. Деда нигде не было. «Сбежал», - было первой мыслью Макса, а может, привиделось ему все. Ни первый, ни второй варианты хорошего настроения не прибавляли. Вдруг сзади раздался тихий шорох и хрустнула ветка. Макс резко обернулся. Над потухшим костром стояла девушка. Макс застыл, не зная, как реагировать.
        Девушка была красива, но красота ее была какая-то не такая, не людская, одним словом, красота. Она была высокой, стройной, с длинными, черными как смоль волосами, спускавшимися ниже поясницы. «Это ж сколько шампуней-бальзамов надо», - мелькнуло в голове Макса. У нее было вытянутое, немного скуластое лицо, большие раскосые глаза, тоже черные, причем полностью. То ли зрачки уж очень большие, то ли белков совсем нет. При этом кожа была непонятного пепельного оттенка. У правого виска начиналась замысловатая татуировка, узор шел по щеке, затем по шее и прятался за воротом длинного платья, ладно облегающего фигуру. По бокам наряда почти от самого пояса шли разрезы, открывавшие стройные загорелые и босые ноги с тонкими браслетами вокруг лодыжек. На руках красовались такие же, только с небольшими зеленоватыми камешками. Вот и весь гардеробчик.
        - Здрасте, - выдавил Макс.
        Девушка немного постояла, разглядывая его в упор, а потом шагнула через потухший костер. С одной стороны шагнула, на другой не появилась, просто исчезнув. Макс тихонько застонал. Перед глазами все яснее всплывала больничная палата с зарешеченным окном и добрая седая бабушка-нянечка: «А вот мы сейчас укольчик сделаем, и хорошо будет…»
        - Проснулся? - Дед появился неожиданно.
        - Дед, а в психушке хорошо кормят?
        - Откуда ж я знаю, мне туда вроде и не надо. А на шо тебе?
        - Ну как, вот полежу сейчас, потом водички попью, а потом ты меня обратно в деревню отведешь, а там я уж сам в город, в психушку. В ней таким, как я, самое место. Буду жить в одной комнате с Наполеоном или каким-нибудь человеком-собакой. На прогулки ходить в парк, а по воскресеньям - в библиотеку. Все у нас будет резиновое, чтоб голову себе не поразбивали, и вилок в столовой давать нам не будут.
        - Ишь ты! Красиво малюешь, прямо хоть с тобой иди. Шо, опять че-нибудь привиделось?
        - Ага.
        - И шо теперь?
        - Девушка с черными глазами без зрачков.
        - Во как! - удивился Дед. - Красивая?
        - Красивая… - сказал Макс.
        Они решили остаться на озере еще на пару деньков. Погода была чудесная - чего ж не остаться. Ничего особенного не происходило. Они разговаривали, пили фирменный дедов чаек с мятой, ловили рыбу, валялись на солнышке, в общем, бездельничали. Макс не задавал никаких вопросов. Ему было хорошо.
        Но хорошо, как водится, долго не бывает. Потому что в один прекрасный миг, когда Макс шел от воды к их костерку, у него вдруг закружилась голова, перед глазами все поплыло, и он слепо зашарил вокруг руками в поисках опоры. Но опоры не было. Через несколько мгновений его отпустило. И Макс обнаружил две вещи. Первая - что он стоит на своих ногах, будто ничего и не было. Вторая - то, что Дед исчез вместе с трубкой и пеньком, на котором сидел. Макс уставился туда, где тот только что был, беспомощно лупая глазами. Деда не было. И леса, в который привел его Дед, тоже не было, и озера, на котором рыбачили, тоже. Вернее, лес-то был, да только не тот. Не тот, и все. Деревья другие, да и все не такое, даже цвет неба поменялся. Нет, оно не стало зеленым или красным, но все же у него был другой цвет. Макс не был знатоком ботаники, но он точно мог сказать, что такие деревья в их краях не росли. Вот, например, огромный кряжистый ствол, человек пять надо, чтобы его обхватить. Казалось, что это и не дерево вовсе, а переплетение каких-то гигантских живых узлов. Длинные светло-зеленые листья с заостренными краями.
Ладно, особенности местной флоры и фауны мы рассмотрим потом, где же Дед?
        - Эй, Дед, ты где? - осторожно позвал Макс. - Дед, - крикнул он, - мне надоели твои шутки, выходи! - орал он уже во все горло, с ужасом понимая, что Дед не выйдет. - А так было хорошо, рыбку ловили, - устало проворчал Макс. Он сделал несколько шагов, остановился, потоптался на месте. - Забавно я, наверное, выгляжу со стороны. Ну и что теперь делать? - раздумывал он вслух. - А-а! Будь что будет! - И Макс уверенно двинулся вперед.
        Глава 4
        Он шел, не выбирая дороги, тем более что дороги тут и не было. Ему было все равно куда идти, он шел, просто чтобы не стоять на месте. Потому как из всех состояний меньше всего он любил стоять на месте. У него начинали затекать ноги, болеть спина и ухудшаться настроение. Идти было не то чтобы тяжело, скорее некомфортно. Макс постоянно цеплялся за выступающие из земли корни, его задевали свисавшие ветки, но больше всего ему досаждала паутина. Видно ее не было, и он мог ее обнаружить только тогда, когда она облепляла лицо. Это было неприятно. В конце концов он подобрал небольшую веточку и шел, размахивая ею перед собой. Через некоторое время он остановился, решив немного передохнуть.
        - Хорошо-то как, господи! - прошептал он. - Чистый воздух, тишина вокруг, знать бы, что теперь делать. Ну вот иду я, иду - куда? зачем? Непонятно.
        Макс понимал, что то, что сейчас с ним происходит, как-то связано с его прошлыми видениями, или не видениями, а что это было, бог его знает. Только тогда он сразу находился в гуще людей и событий, а сейчас никого и ничего. Был в лесу и в лесу оказался. Один. Да и прошлые разы все быстро заканчивалось, а сейчас… по скромным подсчетам Макса, прошло часа три с того момента, как исчез Дед.
        - Надо воду найти, - вслух подумал он, - скоро жажда начнет мучить.
        Поставив себе конкретную задачу, Макс повеселел. Оставалась самая малость - понять, где в этом ненашенском лесу может быть вода, и найти ее. С учетом того, что Макс и в нашенском лесу не смог бы отыскать место с водой, задачка была та еще. Поэтому он решил просто двигать куда-нибудь, авось натолкнется на воду.
        Так и сделал. Для нашего человека авось, что для немца четкий распорядок. Лес вокруг стал густеть, и постепенно Макс оказался в непролазной чаще. Причем к деревьям добавилась высокая трава, похожая на папоротник, и какой-то кустарник. Вот и сейчас перед ним были обширные заросли особо колючего представителя местной кустарниковой растительности.
        - Ну и черт с тобой! - громко сказал Макс и полез напролом.
        Он с трудом продрался через густые ветки, порвал рукав рубашки, остановился, пытаясь отодрать от одежды налипшие колючки, и вдруг замер, понимая, что кто-то пристально на него смотрит. Он медленно поднял глаза и остолбенел. Буквально в нескольких шагах от него стояла та самая девушка, которую он видел у потухшего костра. А рядом с ней спокойно высилось Нечто. Огромный человекоподобный зверь. Он был действительно огромен - под два метра ростом, широченные плечи, массивные руки-лапы, ноги-столбы. Кожа сероватого оттенка была гладкой-гладкой, и такое ощущение, что он или оно только что обмазалось маслом или жиром. Звероподобный был лыс, маленькие уши плотно прижаты к голове, темные глаза зажаты между надбровными выступами и высокими выступающими скулами. Дополнял картину большой рот с массивной нижней челюстью. Все это сооружение, именуемое головой, покоилось на толстой короткой шее, переходящей в нагромождение мышц-узлов вместо плеч и торса. Идеальная боевая машина. Интересно, насколько быстро это двигается. Как ни странно, чудище было одето - кожаные штаны, короткие сапоги, распахнутая безрукавка.
На руках браслеты, золотые. Похоже, странное существо все-таки ближе к человеку, чем к зверю, и скорее это он, а не оно. Девушка по сравнению с ним выглядела совсем миниатюрной. Оказалось, что белки глаз у загадочной незнакомки все ж таки были, просто невероятно большие зрачки создавали впечатление их отсутствия при беглом взгляде. Сегодня она была в чем-то вроде греческой туники, подчеркивающей достоинства фигуры, а на ногах красовались плотно облегающие сапожки из мягкой кожи. Девушка улыбнулась - как-то настолько по-домашнему и спокойно, что Максу тут же захотелось полностью расслабиться, присесть на травку рядом с ней, поболтать о чем-нибудь пустяковом. Казалось невероятным, что обладательница такой улыбки может быть опасна. Да и чудище рядом с ней выглядело домашней собачонкой. В следующую минуту звероподобный показал, что он не домашняя собачонка и двигается куда как проворно. Он моментально оказался рядом с Максом и, прежде чем тот успел как-то отреагировать, сгреб его в охапку. Макс тут же почувствовал, что отключается, проваливаясь в темноту.
        Звук был знакомым. Точно! Так звучит падающая вода. Словно капает из плохо закрытого крана. Вот. Кап. Кап. Еще раз. Макс с некоторым трудом открыл глаза. Да, это была вода, и капала она с потолка пещеры. А сам он лежал на полу - холодном и неуютном, между прочим.
        - Доигрались, блин, рыбаки хреновы! - выругался он. Попробовал встать и не смог. Оказалось, что он связан. - Та-ак, это что-то новенькое в наших отношениях, - пробормотал Макс. Попробовал сесть. С трудом, но это у него получилось. Он чувствовал себя совершенно разбитым. - Что ж это вы творите, лесные братья?
        Может, перегрызть веревку? Он попробовал дотянуться зубами до связанных ног. С таким же успехом можно было прыгать за звездами.
        - Говорили мне хорошие люди: Максимка, делай зарядку, не то теленочком станешь. А ведь в фильмах-то дотягиваются и грызут, черти, еще и как. Не годишься ты, Максимка, в супергерои.
        Сидеть было неудобно, и он решил доползти до стены, чтобы можно было опереться. Ерзая по полу, он таки до нее добрался и оперся, безумно радуясь своей маленькой победе.
        - Ползать - это да! Ползать мы мастера, ползать мы с детства обучены! Хорошо хоть в этой пещере полы гладкие, а то бы сидел ты сейчас, Максимка, с разодранными штанами и окровавленной задницей. И что характерно, некому было бы смазать твои раны зеленкой. - Макс вдруг заметил, что разговаривает вслух. - Ну и ладно, - сказал он с некоторым вызовом непонятно кому и стал оглядываться. Откуда-то сверху в помещение проникал свет, поэтому видно было хорошо. Пещера оказалась небольшая, шагов тридцать в одну и в другую сторону, почти круглая, с высоким сводчатым потолком и, как уже замечалось ранее, до неприличия ровным и гладким полом. Стены были как стены - обычные стены обычной пещеры. Хотя кто его знает, какие они обычные. Посреди пещеры имелось небольшое углубление, заполненное водой, куда сверху неторопливо и размеренно падали большие тяжелые капли. Прямо напротив Макса виднелся проход - надо понимать, вход-выход из этих апартаментов. Макс прислушался. Да, так и есть - из прохода доносились шаги. Когда в пещеру вошла та самая девушка, Макс не удивился. Более того, он был уверен, что именно ее и
увидит.
        - А вот и гостеприимные хозяева, - весело выкрикнул он. - А что же шановна пани одна, где же ее доблестный рыцарь? Где этот ласковый и нежный зверь?
        - Кэш не зверь, - проговорила она. Это были первые слова, услышанные Максом из ее уст.
        Он замолчал, вслушиваясь в ее голос. Так пробуют вино - не спеша, маленькими глоточками, катая их на языке и только потом проглатывая, ожидая послевкусия. Некоторые, говорят, дожидались. Макс знатоком вина не был и загадочное слово
«послевкусие» употреблял исключительно потому, что оно ему нравилось. Голос у девушки был мелодичный, очень приятный, он представил, как она поет. Хорошо, должно быть.
        - Кэш не зверь, просто наши мужчины так выглядят. - Она обошла лужицу посередине и, приблизившись к Максу, присела на корточки. - Веревки не сильно жмут?
        - Да как вам сказать, милостивая госпожа, может, и не сильно, а может, и сильно, я уж и не знаю - онемело все.
        - А так легче? - Она потянулась вперед и как-то чересчур легко развязала веревки.
        - И зачем меня сюда притащили, добрые люди? - бросил он, растирая занемевшие руки. Он ждал, что сейчас по рукам и ногам побегут неприятные колючие мурашки, но ничего такого не произошло.
        - Ты прости, что связали, так надо, - сказала она; подумала и добавила: - Мы не люди.
        - Ну да, конечно, это я понял, а кто?
        Она промолчала, внимательно его рассматривая.
        - Слушай, а может быть, ты галлюцинация, ты мне видишься? А?
        Девушка не ответила, только покачала головой - нет.
        - Просто думать, что все это галлюцинация, лучше для здоровья.
        Она снова промолчала.
        - Ладно, будем считать тебя сном. Забавным и продолжительным.
        - Мы сейчас выйдем отсюда вместе, ты ничему не удивляйся и не волнуйся, тебе ничто не грозит. Хорошо?
        - А если я скажу «нехорошо», что-то изменится?
        - Тогда тебя понесет Кэш, он говорит - ты такой легкий.
        - Кэш? А, ну да, этот гипертрофированный борец сумо.
        - Кто?
        - Борец сумо, есть такая борьба в Японии. Очень большие дядьки дерутся друг с другом. Очень впечатляет.
        - А это почетно?
        - Бороться? Конечно, насколько я знаю, очень даже.
        - А Япония - это что?
        - Это страна, остров, точнее, острова, земля воинов.
        Девушка вдруг улыбнулась. И Макс опять смутился. Это была улыбка ребенка, который в первый раз в жизни увидел красивую игрушку, и ему сказали, что это ему. Здесь было все: восхищение, гордость, радость, счастье - короче, весь набор известных Максу позитивных эмоций.
        - Кстати, тебя как зовут?
        - Ойра.
        - А я Макс.
        - Пойдем, Макс.
        - Ну пойдем.
        Выйдя из пещеры, они попали в другую, более просторную и более темную. Здесь к ним присоединился Кэш. Макс инстинктивно отшатнулся, когда тот шагнул к ним из полумрака.
        - Не бойся, не трону. - У него оказался низкий, но приятный голос. Если закрыть глаза и не видеть говорящего, никогда не подумаешь, что голос принадлежит чудовищу. «Стереотипы, стереотипы, все мы живем в мире стереотипов», - подумал Макс.
        - Ты готов? - спросила Ойра.
        - Смотря к чему. Если, скажем, съесть бифштекс, да с пивком - то на все сто. А вот если прыгнуть со скалы, то, пожалуй, не очень.
        - Есть тебе сейчас нельзя, - совершенно серьезно сказала девушка.
        Спросить почему Макс не успел. Раздался звон, похожий на удар гонга, и вдруг стало светло-светло. Кэш и Ойра повернулись, глядя Максу за спину. Он тоже повернулся и обалдел. Он помнил о просьбе Ойры не удивляться, он и не удивлялся, потому что состояние шока, в котором он находился, вряд ли можно назвать удивлением. Они стояли в самом начале огромного зала-пещеры. Размеры его поражали. Футбольное поле вместе с футболистами, трибунами, свистящими болельщиками и местным дворником-философом Никанорычем спокойно могло примоститься в одном из уголков. Колонны в три обхвата, стоявшие у стен, уходили далеко вверх, ныряя под арочный потолок. А под самим потолком, прямо в воздухе, без видимых опор и креплений висели большие серебристые шары, которые и освещали все пространство вокруг. Прямо у ног Макса начиналась прямая мощеная дорога, которая упиралась в ворота сказочного дворца. Он стоял посреди этой немыслимой пещеры. Резные ворота, высокие стены, башенки, купола, стрельчатые окна - все это завораживало и притягивало. Настоящий игрушечный дворец, аккуратно вырезанный из камня неведомыми мастерами. Он
подсвечивался изнутри, и архитектура его была настолько непохожа на все виденное Максом раньше, что, если бы он попытался потом описать это, он бы не смог, наверное.
        - Это что? - пролепетал он.
        - Это большой чертог, а впереди дворец Ашери.
        - Это ж кто такое строит?
        - Наши предки вырастили его из камня, это святое место, - пояснила Ойра, а Кэш легонько подтолкнул Макса в спину. И на этот раз Макс был ему благодарен, потому что без посторонней помощи мог и не сдвинуться с места.
        - Вырастили из камня, - буркнул он, шагая вперед и решив все воспринимать как должное. Вырастили и вырастили. Кто-то лук выращивает, помидорчики-огурчики, а кто-то дворцы, как говорится - кому что ближе.
        Когда первое ошеломление прошло, Макс все же решился на расспросы:
        - И зачем меня туда ведут?
        - Тебе предстоит встретиться с нашими старейшинами.
        - Зачем?
        - Так надо.
        - А, ну да, ну да, как же не понять, надо так надо.
        Но Ойра и Кэш молчали, не произнеся больше ни одного слова.
        Наконец они подошли к входу.
        - Хороший домик. - Макс рассматривал ворота высотой этажа в три. Дворец выглядел игрушечным только издалека. Вблизи оказалось, что размеры его довольно приличны. Правда, красоты это не убавило. Они стояли у входа молча, и даже Макс, которому очень хотелось задать массу вопросов, не произнес ни звука, очарованный этой красотой и величием.
        Прошло минут десять, а может, и больше, когда ворота открылись. Произошло это настолько бесшумно, что Макс даже не сразу заметил. Они ступили под своды. Там их встретил десяток таких же, как Кэш, мощных парней. Они без слов обступили пришедших и пошли вместе с ними - эскорт, надо полагать. «Приятно было бы с таким эскортом прогуляться по городу, все обзавидовались бы».
        Они миновали ряд коридоров, залов и переходов и в конце концов остановились в одном из залов. Он был не очень большой, но у дальней стены возвышалось несколько массивных пустых кресел - троны, что ли? Вдоль стен висели длинные узкие фиолетовые полотнища с различными непонятными Максу знаками. Едва они вошли в зал, как все Максовы провожатые рассыпались вдоль стен, а Ойра вообще осталась за порогом.
        Макс стоял один посреди зала. Вдруг с двух сторон от кресел-тронов открылись дверцы, которые он сразу и не заметил, и оттуда вереницей вышли люди, или как их там, этих Кэшей, называют. «А ведь точно не люди», - почему-то только сейчас осознал Макс. Стало как-то неприятно. Не зная, что делать, он начал считать вошедших: семеро; трое вышли справа и четверо слева. И каждый занял по одному из тронов, которых тоже оказалось семь. Некоторое время ничего не происходило, а затем те, кто пришел с Максом, развернулись и вышли, двери за ними закрылись. Их осталось восемь - Макс и семеро старейшин, или старейшиц, или как там называют старейшин-женщин, потому что вошедшие были женщинами. «Ну что ж, бабульки, пообщаемся», - подумал Макс. Он не мог сказать, почему решил, что перед ним пожилые женщины, тем более что внешностью они не особо отличались от Ойры, только одеты пышнее, и у каждой на шее висела массивная цепь из непонятного металла, на которой красовались яркие камни разных цветов. А ведь их семь, как цветов радуги. Ну да, точно! Вот справа налево: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий,
фиолетовый. Старейшины сидели, молча глядя на Макса. И Макс молчал, разглядывая их. Ему было очень интересно, чем все это закончится. А закончилось все это ничем. Старейшины посидели, посмотрели, так же молча встали и так же молча вышли. Макс, в который раз за последнее время, оторопел. Он ожидал всякого - расспросов, каких-то действий, пыток наконец, а их не случилось. Посидели, посмотрели, и все. Дверь сзади него открылась, и вошел Кэш.
        - Пойдем.
        За дверью их ждала Ойра, эскорта не оказалось.
        - То ли мой статус понизили, то ли решили, что я не опасен, - как можно веселее проговорил он, но ни Кэш, ни Ойра на это никак не отреагировали. - Ну и ладно, - буркнул он, - будем идти молча.
        И они действительно не проронили ни слова за все время пути, пока не выбрались из пещер. Они стояли у подножия гор, а перед ними простирался бесконечный лес. Судя по всему, тот самый, в котором они и встретились.
        - Иди, - так же спокойно сказал Кэш.
        - Что значит - иди? Может, мне кто-нибудь объяснит, что происходит? Что все это значит?
        - Просто ты можешь идти, - ответила Ойра.
        - И все?
        - И все!
        - Я что, подопытный кролик какой-то?! - заорал Макс. - Пойдем, на тебя посмотрят, а теперь вали. Может, вы все-таки соизволите мне объяснить, что все это значит?!
        - Какой ты все же громкий. - Кэш нахмурился. - Иди, - спокойно проговорил он. - Иди!
        - Ну и… катитесь вы все! - Макс развернулся и пошел прочь. У него было странное состояние - смесь злости, обиды, непонимания, разочарования. Но самым неприятным было ощущение того, что он какой-то винтик в непонятном ему механизме. Его кто-то встречает, куда-то тащит, с ним что-то происходит, и, кажется, он единственный из всех действующих лиц, который не знает сценария. У всех есть какая-то осмысленность в действиях, кроме него. Жил себе на свете паренек, жил не тужил, так нет, на тебе, пожалуйста!
        Макс резко остановился. Он стоял на крохотной полянке посреди зарослей. Где он находится хотя бы примерно, он сказать не мог. Повернуть назад и топать обратно к горам - не вариант, идти «прямо» вообще понятие в лесу относительное, в этом он уже убедился.
        Макс растерялся. И что ему теперь делать? Хотелось домой, только вот как туда попасть? Он постоял, осмотрелся вокруг - однотипный пейзаж, деревья, деревья, деревья. Поразмыслив, решил просто идти вперед. Если есть у него удача - выйдет куда-нибудь, а если нет - ну что ж. И он осторожно двинулся дальше.
        - Хоть бы воды дали, братцы пещерные, - бурчал он, продираясь через кусты. Когда усталость достигла крайней степени, ноги сделались ватными, а собственные плечи тяжелыми, Макс решил отдохнуть. Он выбрал место посимпатичней и присел, опершись о ствол большого дерева. - Поесть бы и выпить чего-нибудь. Пивка, а можно и водочки грамм этак сто пятьдесят.
        Нет, крепкого не хотелось. А вот пивка можно, холодненького, бодрященького. Все-таки пиво - лучший напиток на земле, констатировал Макс. Он вдруг застыл и напрягся, прислушиваясь к окружающим звукам. Он даже не услышал, а скорее почувствовал некое шевеление справа от него. Медленно повернул голову в ту сторону.
        - Нет, ну почему? Почему это все происходит со мной?
        Сквозь кусты на него смотрела та самая тварь, которую он видел у родника. Тот самый милый чешуйчатый теленок с зубами тигра. Тварь смотрела прямо ему в глаза, не смущаясь и не отворачиваясь. Сделала маленький шажок, еще, замерла.

«Что делать? Вскочить, побежать? Это наверняка смерть. А сидеть под деревом? Да, куда ни кинь, как говорится…»
        Макс вскочил и, дико заорав, прыгнул вперед, прямо на зубастую пасть. Последнее, что он увидел, - это удивленные звериные глаза…
…Боль пришла сразу. Она родилась в плече, а потом сразу обняла его, крепко прижимая к себе. Наверное, он застонал. И сразу вспомнил все, что было: и тварь, и свой прыжок, и ее удивленный взгляд. «Я живой? Наверняка. Раз болит, значит, живой. Меня, стало быть, не едят? Или пока не едят?» Глаза открывать не хотелось. А надо. Макс собрался, задержал дыхание и разлепил веки…
        - Оба на! - только и смог выдавить он. Над ним был потолок. Белый. А он, оказывается, лежал на кровати. Судя по обстановке вокруг - в больничной палате. Ему неудержимо захотелось ругаться матом. Что он и сделал. Когда он заканчивал извергать все знакомые ему ругательства, дверь плавно открылась, и на пороге появилась девушка в белом халате. Медсестра.
        - О! Вы очнулись? Это хорошо! - Она подошла к нему, зачем-то поправила подушку и одеяло. - Я сейчас позову доктора. - Она мило улыбнулась.
        - Погодите, как я здесь оказался?
        - Вас привезли на машине, вы были без сознания.
        - Кто привез?
        - Я не знаю, была не моя смена.
        - А что со мной?
        - Говорят, вас подрала рысь или покусала.
        - Рысь? Да откуда в наших краях рысь?
        - Я не знаю, - честно ответила она, - так доктор сказал.
        - А где я?
        - Это Четвертая городская больница.
        - Угу, - буркнул он.
        - Я позову Виктора Сергеевича, это ваш лечащий врач. - Она еще раз улыбнулась и вышла.
        Виктор Сергеевич пришел минут через пять. Весело поздоровался, заверил Макса, что теперь он будет жить до ста лет, и осведомился, как тот себя чувствует. Макс ответил. Доктор еще что-то спрашивал, щупал, смотрел, приговаривая что-то себе под нос. Все эти действия Макса не занимали совершенно. Его мучил один вопрос: что происходит? Что, черт побери, происходит?! Ответа не было.
        Позже он узнал, что нашли его в парке, в Центральном городском, на одной из дальних аллей. Утром какой-то мужик шел через парк на работу и наткнулся на Макса. Вызвал «скорую» и отправил в больницу.
        Макс поправлялся на удивление быстро. Об этом ему сказал Виктор Сергеевич, которого это не особо удивило. «Повидал, знаете ли, на своем веку, повидал. Да вот хотя бы был у нас один капитан…»
        Виктор Сергеевич долго был военным врачом и очень любил вспоминать разные истории; только про свою службу в Афганистане, где, оказывается, тоже успел побывать, не рассказывал ничего. Об этом Макс узнал все от той же медсестры, когда та расхваливала Виктора Сергеевича: «Да он столько народу спас, на целый город хватит».
        - Так вот. Был у нас в части капитан, балагур, каких поискать. И случились как-то учения, они, знаете ли, случаются иногда. Бээмдэшки с самолетов на парашютах сбрасывали. И было интересно узнать, может ли вместе с машиной экипаж десантироваться, чтоб, значит сразу в бой. Капитан вызвался добровольцем. А парашют возьми да и не раскройся. Вернее, он вроде как раскрылся, но как бы не до конца, вот. Ну наш капитан вместе с машинкой-то и грохнулся. И что бы вы думали? Вылез, весь в кровище, рука плетью висит, рожа расквашена, а он знай матом кроет. Тогда, знаете ли, всем досталось. И генералам нашим, и техникам, и натовцам, и даже, знаете ли, полковым поварам перепало. Но речь-то не об этом. Ну то, что жив остался, - это да, это небесная канцелярия решает. Что сам вылез - это неудивительно. Люди, знаете ли, в горячке и не такое вытворяют. Но вот как он выздоравливал! Как он выздоравливал, шельмец! Раны прямо на глазах затягивались. Да! Вот так-то.
        А еще Макс узнал, что больно у него, знаете ли, рана странная. Вроде как большая кошка, типа рыси, лапой попотчевала. Следы, как от когтей. Да вот только откуда в городском парке такому диву взяться? Рассказывая это, Виктор Сергеевич хитро поглядывал на Макса, но Макс молчал, и тот оставлял его в покое. А врач он был хороший. Даже очень. Через неделю Макса выписали. На прощание Виктор Сергеевич что-то пошутил по поводу невиданных возможностей людского организма, но Макс не запомнил. Он хотел поскорее уйти из больницы. И он знал, куда именно хотел уйти.
        Глава 5
        Он с силой толкнул тяжеленную дверь, скользнул в образовавшуюся щель и оказался на улице. Вот она, свобода! Все! Последней день учебы позади, а впереди каникулы - три месяца блаженства! Нет, он любил учиться, правда, но каникулы он тоже любил, тем более летние. Целых три месяца, это ж сколько всего можно успеть! Эх! При мысли о предстоящих свершениях он даже закрыл глаза и задрал голову, подставляя лицо веселому и ласковому солнцу.
        - Саня, Санек! - Чей-то голос вернул Сашку на землю - это был Мишка, закадычный друган и подельник во всех Сашкиных начинаниях. - Санек, мы с отцом послезавтра на рыбалку собрались, вот, он только что позвонил. Айда с нами!
        - Класс! - искренне взвизгнул Сашка. - Только с матерью надо поговорить.
        - А хочешь, мой отец ей позвонит? - спросил Мишка.
        - Давай, тогда она точно отпустит.
        Они двинулись по улице той неподражаемой мальчишеской походкой, представляющей собой смесь галопа, прыжков и каких-то не поддающихся законам физики движений, которую только и можно иметь в двенадцать лет.
        - Отец мне новый спиннинг купил, как раз попробуем, мы такое место нашли, закачаешься, там рыбы - во! - Мишка неопределенно махнул рукой и даже расширил глаза, пытаясь изобразить, сколько в этом самом месте рыбы, слов ему явно не хватало. И они просто рассмеялись. От души и громко. Потому что рыбалка - это класс! Потому что лето! Потому что каникулы! Потому что тебе уже двенадцать лет, и ты кое-что да понимаешь в этой жизни, а жизнь эта полна приключений! Да просто потому, что им было хорошо! Допрыгав до перекрестка, они разбежались.
        - Так давай, пусть батя твой позвонит, смотри, не забудь! - прокричал вслед другу Сашка и свернул в свою сторону. Идти было недалеко, минут десять. Но Сашка не торопился. Он шел, разглядывая дома, деревья, окна, вывески, будто все это видел в первый раз. Одна такая вывеска как раз и привлекла его внимание. Еще вчера ее здесь не было. Здесь вообще вчера ничего не было (на улицу уныло смотрели замазанные краской окна и дверь), и самое главное, ничто не предвещало, что что-нибудь здесь появится. А сегодня нате пожалуйте: «КНИГИ. Купить. Почитать. Посмотреть». Вот те нате! Но больше всего Сашку заинтересовали две вещи. Первая - это огромная книга, стоявшая прямо на тротуаре перед магазином. Она была почти с Сашку ростом и очень походила на настоящую. Толстый массивный переплет с металлическими полосками-застежками, которые сходились вместе и запирались на висячий замок. Самый настоящий замок, как у бабы Мани в деревне.
        Внимательно осмотрев книгу и даже осторожненько потрогав ее руками, он обратил внимание на вторую заинтересовавшую его вещь. На входной двери с обратной стороны стекла была прикреплена цветная бумажка размером с альбомный лист, на которой замысловатыми узорными буквами было написано: «В честь открытия магазина всем подарки!» - а чуть ниже более мелко: «Удостоверяю! Всевид». Эта надпись заинтересовала Сашку даже больше чем книга. Во-первых, конечно, подарки. Как любой мальчишка, подарки он любил. Правда, он был уже достаточно взрослым, чтобы понимать: это только называется - подарки. Зайдешь, а там - сыграйте в лотерею, купите на сумму не меньше, разгрызите орех, и если вам попадется… и так далее. Короче, разводилово. Но вот «Удостоверяю!» - это интересно, это что-то новенькое. Такого Сашка еще не видел. И уж очень ему вдруг захотелось подарок. Просто так. Да и потом, когда это они успели магазин открыть? Ведь вчера еще пусто было, да мало того что пусто, даже никаких намеков на открытие магазина - ремонта, подготовки какой-нибудь или чего-то в этом роде.
        - Чего топчешься, заходи, или боишься?
        Сашка обернулся на голос. Прямо за книгой на малехонькой табуреточке сидел пацан и нагло ухмылялся, уставившись на Сашку. И как он его сразу не заметил? Пацан был чужой. Никогда раньше Сашка его не видел, а он знал всех в округе.
        - И ничего я не боюсь, а ты че вытаращился?! - Пацан был одних с ним лет, и давать ему спуску Сашка не собирался. Это, извините, дело чести, а честь - это такая штука! Сами понимаете!
        - Да ладно, просто я тут работаю, у Всевида в подмастерьях.
        - А кто такой Всевид? - уже спокойней спросил Сашка, чувствуя, что его собеседник поубавил нахальства.
        - Так хозяин магазина! - с некоторым удивлением в голосе проговорил мальчишка, будто все должны знать, кто такой Всевид. - Так что, зайдешь? А подарки правда будут, Всевид насчет этого молодец: раз сказал подарки, значит, подарки. Так-то! - Гордости пацана не было предела.
        - Ну и зайду, а ты смотри не расплавься тут, помощничек, - бросил Сашка и, уверенно взявшись за ручку, открыл дверь. Звякнул колокольчик, и дверь мягко закрылась за Сашкиной спиной, а сам он замер на пороге, щурясь после солнца. Ему даже показалось, что в магазине просто темно, но постепенно глаза стали привыкать.
        - Здравствуй, уважаемый, проходи, гостем будешь! - Из-за стеллажей с книгами появился крупный мужчина, уже не молодой, но еще и не старый, с аккуратной черной бородкой, в строгом костюме.
        - Здравствуйте, спасибо, я тут посмотрю, - промямлил Сашка, такого обращения со стороны взрослого он не ожидал. Уважаемый! Скажет тоже.
        - Ну посмотри, конечно, посмотри, за просмотр денег не берут, я думаю, лучше начать с первого ряда, - весело проговорил мужчина и присел к столу, стоявшему около окна.
        Сашка огляделся. Он стоял сразу за порогом. Справа, за массивным столом, на котором красовался внушительных размеров письменный набор, сидел встретивший его мужчина - наверное, это и есть Всевид, здешний хозяин. Рядом со столом прилепилась небольшая тумбочка, а на ней кассовый аппарат. Слева от входа тоже был стол, только куда поменьше и круглый, а за ним, боком к окну, притулились два кресла. Красивые. Сашка таких и не видел. На столе зачем-то стоял подсвечник с тремя свечами и шахматная доска с расставленными фигурами (партию недавно начали). Но за самим столом никого не было. Странно. А дальше начинались стеллажи с книгами, которые уходили ровными рядами в глубь магазина. Сашка собрался с духом и двинулся по первому ряду, рассматривая книги. Он любил читать, часто бывал в книжных магазинах и сразу понял, что этот не похож ни на один другой. Вся обстановка, сам хозяин, мальчишка около входа - все иное, но главное - книги! Они были совсем другие - в темных кожаных переплетах, с надписями золотом и серебром или красной или желтой краской. Книжки были Сашке совершенно незнакомы. Он решил взять
одну, посмотреть. Вот. Хотя бы эту. «О Драконах!» - значилось на обложке. Он открыл книгу и тут же выронил ее от неожиданности, отскочив в сторону, больно ударившись при этом локтем. На первой же странице красовался здоровенный дракон, который, как только перевернули обложку, взмахнул крыльями и плюнул огнем. Сашка стоял, упершись спиной в стеллаж, и дико смотрел на упавшую и захлопнувшуюся книгу. Сердце его готово было выпрыгнуть из груди, а по спине пробежала струйка холодного пота. Во дела! Он постепенно приходил в себя. Оглянулся, вроде никто не заметил. Посмотрел на книгу - та лежала как ни в чем не бывало, как самая обычная книга, будто не выхлестывало только что из нее пламя. И дракон в ней не шевелился. Может, показалось? Он осторожно приблизился к книге, присел на корточки, чуть посидел, легонько тронул ее пальцем, сразу отдернув руку, - ничего. Вдруг где-то за спиной послышался смешок. Сашка вскочил на ноги и резко обернулся. Никого! И тихо. Послышалось, наверное. Он наклонился и осторожно поднял книгу. Ничего не происходило. Постоял, думая, то ли открыть книгу еще раз, то ли вернуть ее на
место. Он даже уже протянул руку, чтобы поставить ее на полку, но передумал. Любопытство взяло верх. И он аккуратно, потихоньку, стал открывать ее, держа на всякий случай подальше. Как только книга открылась, дракон снова зашевелился, и из его пасти снова вырвалось пламя. Сашка резко захлопнул книгу, но на пол уже не бросил. Сзади опять послышался смешок. Он снова обернулся, но все было тихо, и никого.
        - Ах вы так, значит! - Он начал закипать. И резким уверенным движением открыл книгу. Дракон взмахнул крыльями, рыгнул огнем, сделал небольшой круг по странице и спокойно уселся на прежнее место. А там, где прошлось пламя, выступили буквы: «О Драконах. Составлено по описаниям охотников Старых гор и рыцарей храма». Сашка просто обалдел. Такого он еще не видел. Да что там, он просто никогда не слышал о том, что выпускают такие книги. Живые картинки! Вот это да! Вот здорово! Сколько раз он, читая книгу, мысленно рисовал себе героев, их приключения, а тут на тебе - все оживает, когда открываешь страницу! Интересно, много их в книге? Он перевернул лист и уже довольно спокойно пронаблюдал, как молодой мужчина подошел к окну замка и открыл тяжелые ставни. Панорама переместилась, показывая длинную гряду скалистых гор. Ощущение, будто снимают с вертолета. Горы, промелькнув, уменьшились до размеров обычной книжной иллюстрации, примостившись в верхнем левом углу, а ниже появился текст.

«Старые горы. Древнейшее место обитания Драконов. Прежде всего, хотелось бы отметить, что различают Старых, или Истинных Драконов, и обычных, или малых. В этом труде речь пойдет исключительно о Старых Драконах. И хотя последнее упоминание о встрече с ними было оставлено рыцарями храма при посещении двора великого императора Сдемира Просветленного более трехсот лет назад (а именно в год
347-й третьей эпохи Умиротворения), тем не менее, у нас достаточно сведений, дабы описать сих удивительных созданий. В давние времена, когда Истинные Драконы еще не покинули пределов четырех империй и населяли эти земли, среди людей принято было различать четыре их вида: большие Черные Драконы, Изумрудные Драконы, Красные пещерные Драконы и Золотые Драконы. Хотя поговаривают, что иногда, крайне редко, встречались Белые Драконы, но сведения об этом настолько неясны и противоречивы, что их нельзя считать достоверными. О малых же или обычных драконах, которые и по сей день населяют Старые горы, в этом труде сказано не будет, ибо твари эти хоть и ужасны видом и нравом, но ничего необычного или непознанного не представляют. Если же кто в силу своего любопытства или охотничьего азарта захочет узнать о них побольше, можно обратиться хотя бы к тем же охотникам Старых гор, которые довольно много знают об этих тварях».
        Сашка с трудом оторвался от книги, закрыл ее и со вздохом поставил на полку. Вот бы почитать дальше. Дорогая, наверное. В наших библиотеках такого нет. Все Пушкин да Тургенев. И хотя Наталья Степановна всерьез уверяла, что это лучшие писатели из всех, Сашка внутренне с ней не соглашался. Какие же они лучшие? А где же приключения? Где полеты на Луну? Скачки на боевых конях? Разгадка тайн и пиратские клады? То-то!
        Побродив еще немного, он так и не решился открыть больше ни одной книги. Он боялся, что все остальные окажутся самыми обычными, если же нет, то утащить его отсюда можно будет только силой.
        - Ну что, мой юный друг и гость, понравились тебе мои книги? - спросил тот самый мужчина. - Кстати, я так и не представился, меня зовут Всевид.
        - А меня Александр, - важно ответил Сашка. - У вас очень интересно, - сказал он, стараясь не выдать своих впечатлений. - Скажите, там книга есть одна, ну про драконов что-то, она сколько стоит?
        - Про драконов? О! Отличный выбор, мой друг! Это труд знаменитого Озар-Ада, хранителя печатей империи, основателя Императорской академии! Это, конечно, не оригинал, как ты сам понимаешь. Труды великого мастера не имеют цены и хранятся в особом хранилище Большой императорской библиотеки. Это копия, хотя очень верная.
        - Э-э-э… - Сашка выдал нечто нечленораздельное. - Конечно, я понимаю. Так сколько она стоит? - Он напрягся, боясь услышать ответ.
        - Тридцать золотых, мой юный друг, - проговорил Всевид.
        - Чего тридцать? - Он уставился на хозяина магазина.
        - Я хотел сказать, две тысячи рублей.
        - Да, дороговато, - протянул Сашка, подражая матери, когда та торговалась на рынке. Сейчас он понял, что книга с живыми драконами так и останется стоять на полке, или, что еще хуже, ее купит кто-то другой.
        - О, я понимаю, мой юный друг и гость стеснен в средствах. Ну что ж, я думаю, что смогу тебе помочь.
        - Да?
        - Если ты не можешь купить эту книгу, ты можешь просто прийти и почитать ее здесь, в моем магазине, - сказал Всевид.
        - Правда?
        - Ну конечно, зачем нужны книги, если их не могут читать дети?
        - Спасибо, а когда можно прийти? - Глаза Сашки заблестели от радости.
        - Да вот завтра и приходи. Мой магазин открывается в девять утра.
        - Спасибо вам большое, я обязательно приду! - воскликнул Сашка и направился к выходу.
        - Погоди, куда же ты?
        - А что? - Сашка напрягся.
        - Разве ты не видел надпись на двери?
        - Какую? А! - вспомнил он. - Про подарки?
        - Да, именно эту. Видишь ли, я всегда, когда открываю магазин, дарю подарки тем, кто заходит ко мне в гости. Постой здесь. - И Всевид скрылся за маленькой неприметной дверью сбоку от стола. Не было его пару минут.

«Здоровский магазин! - думал Сашка. - Интересно, что он мне подарит. Всевид. Странное имя, это он что, все видит, что ли? Главное, чтобы мамка не заставила обратно подарок отнести, знаем, бывало».
        В этот момент появился хозяин, неся в руках что-то завернутое в бархатную ткань.
        - Вот! Я думаю, это подойдет. Это как раз для тебя! - торжественно провозгласил он и аккуратно положил сверток на стол. - Посмотри!
        Сашка стал потихоньку разматывать ткань.
        - Это делали древние мастера храма, как раз для таких, как ты.
        Сашка откинул последний кусок ткани и замер от восхищения. Перед ним на синем бархате лежала самая настоящая боевая рыцарская перчатка. Светлый с синеватым отливом металл тихо поблескивал, отражая неяркий свет. Перчатка была длинной, до локтя, наверное, достанет. По гладко отполированной поверхности стелились замысловатые узоры.
        - Она что, настоящая?! - задыхаясь, спросил Сашка.
        - Обижаете, мой юный друг. Всевид никогда не дарит подделок. Нравится?
        - Еще бы, а это рыцарская?
        - Нет, это перчатка наездника.
        - А! - с пониманием протянул он, хотя ничего не понял, но переспросить было неудобно. - Так что, - он замялся, - можно взять?
        - Конечно!
        - Спасибо!
        Еще не веря в свалившееся на него счастье, Сашка завернул перчатку обратно в ткань и, взяв под мышку, вылетел из магазина. Он шел, не чувствуя земли под ногами. Ему хотелось поскорее добраться домой и примерить чудесный подарок. Вот Мишка обзавидуется! Боевая перчатка. Шутка ли?! Не помня себя, он взлетел на свой пятый этаж, открыл дверь и кинулся в свою комнату. Мать была на работе, а больше у них никого не было. Жили они с матерью вдвоем. Была, правда, еще баба Маня в деревне, но так то в деревне. Сашка плюхнулся на свою кровать и стал разматывать сверток. Дома перчатка показалась еще красивее, чем в магазине. Он осторожно поднял ее - смотри-ка, совсем легкая, а так и не скажешь. Чуть покрутил, рассматривая, и надел на руку. Перчатка села как влитая, словно на него делалась. Она обдала руку приятным теплом, и Сашка ощутил какую-то непонятную радость. Как со старым другом встретился. Он поднял руку перед собой, сжал и разжал пальцы, а потом вскинул ее в победном жесте.
        - Это я! Александр Победитель Драконов! - прокричал Сашка задорно и кинулся к большому зеркалу - полюбоваться. Здорово! Вот бы вторую к ней. И шлем! И доспехи! И меч! Клево! Он попрыгал еще, сражаясь с неведомыми врагами и побеждая их толпами. А потом нехотя стянул перчатку и сел, держа ее на коленях. Как же матери все так сказать, чтобы не заставила отнести обратно. Знаем эти песни - чужое, дорогое, подарки от первых встречных принимать нельзя. И так далее. Ух! Как бы ее уговорить? За этими раздумьями Сашка не заметил, как заснул.
        Ему снился чудесный сон. Он стоял на крыше их девятиэтажки, только она почему-то была очень-очень высокая. Такая высокая, что облака плыли где-то внизу, и Сашка смотрел на них сверху вниз. Он любовался ими, думая, какие же они все-таки ленивые, и тут он услышал крик. Вернее, не крик, а полуптичий-полузвериный клекот-рык, и к нему из совсем уж недосягаемых высот прямо на крышу спустился грифон. Громадный могучий полуорел-полулев, способный переломить ударом лапы хребет взрослому быку. Он спокойно уселся рядом и выжидательно посмотрел на Сашку.
        - Что, Ветер, соскучился? - Сашка подошел к нему и потрепал его по могучей шее, словно коня. - Сейчас, сейчас, потерпи немного. - Он ловко взобрался в седло, укрепленное на спине грифона, бросил еще один взгляд на облака и взял в руки поводья. - Вперед, Ветер!
        И огромное диковинное существо взмыло вверх, рассекая могучими крыльями воздух.
        - Впере-о-од, Вете-э-эр! - заорал Сашка что было сил и окунулся с головой в неподражаемую прелесть полета. - Саша? Ты дома? Саш?
        Он с трудом открыл глаза, возвращаться из чудесного сна не хотелось. Глянул на часы, ну конечно, уже шесть, мать вернулась.
        - Да, мам, я здесь!
        Он встал и вышел в прихожую. Мать разувалась, стоя на одной ноге и держась рукой за стену.
        - Тьфу ты, чертова туфля. - Она не удержала равновесия, смешно запрыгала на одной ноге, чуть не упала, но все же устояла. Скинув наконец непослушную туфлю, облегченно вздохнула: - Фу-у-ух, ох и устала же я сегодня. - Она потрепала Сашку по голове. - Тебя можно поздравить?
        - С чем?
        - Как с чем? Каникулы!
        - А-а, ну да!
        - Поздравляю! - Она чмокнула его в щеку. - Ну а кормить ты меня будешь? - спросила весело, направляясь в ванную.
        - Да покормлю уж, родственники как-никак, - в тон ей ответил Сашка и пошел на кухню разогревать ужин.
        Он любил свою мать. Той простой мальчишеской любовью, какой только и могут любить сыновья. Он злился, когда она с ним сюсюкала, обижался, когда начинала его поучать, и готов был драться до крови с любым, кто ее обидит. Он открыл холодильник, вытащил кастрюлю с супом и понес ее на плиту, толкнув дверцу холодильника ногой.
        - А руки у нас для чего? - спросила мать, как раз вышедшая из ванной.
        - Так ведь они заняты! Суп весь греть?
        - Давай! - Она упала на табурет, по привычке поджав одну ногу под себя.
        - Мам, я тебе такое расскажу! - Он решил начать сразу.
        - Какое? - спросила она, засовывая в рот кусок хлеба. - Есть хочу - умираю! - Она взяла у него из рук тарелку с супом.
        - У нас новый магазин открыли, книжный, видела?
        - Да? Где?
        - Да вот же, на углу Гоголевского!
        - У! И что? А ты чего не ешь?
        - Да не хочется, я, может, потом.
        - Ну как знаешь. - Она принялась за суп.
        - Клевый магазин, там такие книги интересные! Я даже с продавцом познакомился, вернее, он хозяин магазина.
        - Вот как? И что?
        - Да просто, говорю же: клевый магазин, там сегодня в честь открытия подарки раздавали, - осторожно сказал он, ожидая ее реакции.
        - Книги?
        - Нет.
        - А что?
        - Я тебе сейчас покажу! - Он бросился к себе, схватил перчатку, подумал, завернул ее в ткань. Так эффектнее будет! Вернулся на кухню.
        - Я чайник ставлю? - Мать уже справилась с супом.
        - Ага! Смотри! - Он отодвинул ее уже пустую тарелку, положил на стол сверток.
        - И что это? - Она внимательно на него посмотрела. - Великовато для книги.
        - Ну мам, я же говорил, что это не книга.
        - А что?
        - А ты разверни!
        Она подошла и медленно развернула сверток.
        - Правда, здорово?! - Он с восхищением смотрел на перчатку.
        - Александр! - Тон матери поменялся. - Это что?
        - Это, мама, перчатка!
        - Я вижу, что перчатка. Мы, по-моему, с тобой разговаривали на эту тему! - Она сурово сдвинула брови.
        - Тебе не идет, когда ты хмуришься, морщинки вон вылазят, - пробурчал он.
        - Ты поговори мне! Знаешь, судя по виду, вещь это не дешевая.
        - Я цены не спрашивал. - Сашка бурчал, понурив голову, его опасения оправдывались.
        - Ее надо вернуть, мы как-нибудь без таких подарков, бесплатный сыр, он, знаешь ли… - Она не успела договорить, Сашка взорвался:
        - Да знаю я! Может, Всевид мне от чистого сердца подарил, у него открытие сегодня, он всем подарки дарит, а я что, лысый?!
        - Кто такой Всевид?
        - Хозяин магазина!
        - И что же он другим подарил?
        Сашка растерялся:
        - Я не знаю, когда я зашел, там никого не было, кроме меня.
        - Так, - протянула она, - это уже интересно, и что? - Мать уселась на табурет, скрестив руки на груди.
        - Что - что? Ничего. Я походил, посмотрел книги, а он сказал, что я могу приходить читать, если купить не могу, ну и перчатку подарил, сказал, что для таких, как я, делали, между прочим!
        - Великолепно!
        Как же Сашка ненавидел это слово. Сейчас ему начнут читать мораль. И из-за чего? Из-за чего? Он не ошибся. Ему было рассказано о наивных глупых мальчиках, о большом и не очень добром мире, о том, что нужно быть осторожным, особенно с незнакомцами. Это у бабы Мани в деревне все друг с другом здороваются, а здесь город! Город! Здесь все по-другому. И под конец она использовала свой извечный прием, приводивший Сашку в бешенство. Она-то думала, что он уже достаточно взрослый, а оказалось, что он еще совсем-совсем маленький, показали ему блестящую безделушку, и все, он готов на задних лапках танцевать!
        Это было уже слишком. Сашка надулся, вылетел из кухни, забежал в свою комнату, хлопнув дверью, бросился ничком на кровать.
        - Ты мне это брось! - крикнула она вдогонку.
        Минут пять было тихо, потом Сашка услышал ее шаги. Она присела на край его кровати.
        - Сань, ты сам подумай, ну не дарят в наше время подарков просто так; ну рассуди логически.
        Он молчал. Перчатку придется нести обратно, это он уже понял. Может, спрятать где? А где? Найдет ведь кто-нибудь, еще обидней будет.
        - Саш… - Она взяла его за плечо.
        - Отнесу я, - буркнул он.
        Она вздохнула и вышла. Щелкнул телевизор, на кухне засвистел чайник.
        - Ты чай пить будешь? - спросила она.
        Сашка обернулся. Она стояла на пороге его комнаты, прислонившись к косяку.
        - Я печенок принесла и мармелад, как ты любишь.
        - Не хочу я!
        - Ну хватит дуться. - Она снова села рядом. - Что, очень понравилась?
        Он кивнул.
        - Ничего. Да зачем она тебе, одна, ты уже и в этих своих… рыцарей не играешь.
        - Да при чем тут рыцари! Она же настоящая, понимаешь, не игрушка какая-то, на-сто-я-ща-я! - проговорил он по слогам.
        - Тем более ее нужно отнести. Может, это музейная ценность? Может, она вообще украдена. Вон музей недавно ограбили. А следующий раз тебе пулемет подарят или этот, танк, ты его тоже домой притащишь?
        - Танк в нашу квартиру не влезет.
        - Ладно, хватит, пойдем чай пить.
        И Сашка сдался. Вот всегда так. И почему взрослые такие? Вот вырасту, ничего-ничего своим детям запрещать не стану, твердо решил он. А мармелад правда оказался его любимый. А вечером позвонил дядя Юра, Мишкин батя, и мать разрешила ему поехать на рыбалку, даже сказала, что как-нибудь и сама с ними выберется. Хотя она всегда так говорила.
        Утром Сашка направился в магазин, держа под мышкой перчатку.
        - Недолго ты у меня побыла, - сказал он ей.
        Дверь так же мягко открылась, как вчера, так же тихонько звякнул колокольчик. Только вот внутренняя обстановка слегка изменилась. Столик с шахматами был перевернут, и фигурки рассыпались по полу, кассовый аппарат разбит вдребезги, будто кто-то целенаправленно долбил его молотком; повсюду валялись бумаги, обломки мебели, ощутимо пахло горелым; один из стеллажей был опрокинут и уныло уткнулся в своего собрата у стены, уронив книги на пол. А прямо посреди комнаты ничком, уткнувшись лицом в пол, лежал Всевид. Одежда его была испачкана и разорвана в нескольких местах, одна рука неестественно подвернулась, левый ботинок слетел и валялся поодаль. На Сашку накатил страх, он начал медленно пятиться к двери, не отрывая взгляда от лежащего Всевида.
        - Далеко собрался? - сказал тихий вкрадчивый голос у него за спиной, и на плечо легла чья-то рука.
        Сашка закричал, рванувшись всем телом. Но его схватили сильные руки, зажали рот и скрутили так, что он мог только трепыхаться.
        - Ты почему дверь не закрыл, остолоп! - прорычал голос кому-то невидимому.
        - Так я это… - промямлили в ответ.
        - Это! - передразнил его. - А ты перестань ногами дрыгать, не то я их тебе выдерну, - прошипели Сашке на ухо, но он продолжал биться, дрыгаться, пытаясь вырваться. - Все, ты меня достал, щенок!
        - Постой, Звяга. - Из-за перевернутого стеллажа к ним вышел еще один человек, высокий, худощавый, затянутый в кожу. - Зачем так грубо? Отпусти его, он пообещает нам не орать и не дергаться, правда? - Он в упор посмотрел на Сашку. Сашка поймал его взгляд, и дергаться ему расхотелось. - Вот видишь, Звяга, дети, они ласку любят, ну отпусти его.
        Цепкие руки разжались, освобождая Сашку. Тот невольно отшатнулся, отскочив на пару шагов в сторону. Звяга оказался здоровенным детиной, к тому же далеко не красавцем. Короткая стрижка, грубые черты лица, высокие скулы и массивная нижняя челюсть, выпиравшая чуть вперед, маленькие злые глаза, переломанный боксерский нос, огромные руки, свисавшие вдоль торса.
        - Га-ам! - Он клацнул зубами в сторону Сашки. Тот вздрогнул. Здоровяк захохотал: - Смотри, щенок, дернешься, я тебе башку отгрызу.
        - Это он шутит, не бойся, мальчик, он добрый. - Кожаный спокойно посмотрел на Сашку, поднял валявшийся стул и сел, закинув ногу за ногу. Звяга стал рядом с Сашкой, а третий (тот, который мямлил) быстро закрывал дверь, исправляя свою оплошность.
        - Ты кто?
        - Я? Я Сашка, - выдавил он.
        - Отлично, Сашка! Что это у тебя? - Он указал на сверток.
        - Это, это… - Сашка не знал, что ответить.
        Здоровяк шагнул ближе и резко выдернул сверток из Сашкиных рук. Сорвал обертку (мать еще и в газетку завернула) и тупо уставился на перчатку.
        - Дерьмо, - провозгласил он, бросая ее сидящему на стуле. Кожаный, судя по всему, разделял его мнение по поводу перчатки, его взгляд нехотя скользнул по ней, и перчатка отправилась ему за спину, на стол.
        - Реконструкторы, блин, - процедил он. - Ну и зачем ты здесь, Сашка? - Голос звучал сухо и неприятно, будто стекло резал.
        - Я книги пришел почитать. - Сашка, поняв, что его не будут в данный момент рвать на куски, немного успокоился, хотя неприятный холодок страха, обосновавшийся в груди, уходить не спешил.
        - Тоже, блин, библиотеку нашел, - хмыкнул Звяга.
        - И давно ты знаешь Всевида? - вкрадчиво спросил кожаный.
        - Вчера познакомились.
        - Значит, книги пришел почитать?
        - Ну да, а вы что, книг не читаете?
        Кожаный расхохотался, откинувшись на спинку стула.
        - Забавный парень, а ты мне нравишься, вон и дрожать уже перестал. Некоторые как Звягу увидят, так сразу в штаны наделают, а ты ничего, держишься, хотя-а… Звяга, ты не слышишь запашок? - Он снова рассмеялся. - Ладно, шучу, шучу. - Кислый, ну что там! - нетерпеливо спросил он у третьего, который возился около стены, за столом.
        - Да не получается, черт, тут замок, так его… падла…
        - Ты давай не вякай, а дело делай, хоть зубами грызи.
        - Зубами, зубами, - еле слышно прошипел тот.
        - А теперь, мальчик, отвечай честно и правдиво: зачем ты пришел к Всевиду? Тебя кто-то прислал?
        - Я же говорю…
        - Цы-ы-ы! - протянул он, подняв предупреждающе палец. - Не надо повторять мне то, что я уже слышал. Мне нужны честные ответы, а иначе я отдам тебя Звяге, а он, знаешь ли, действительно может выдернуть тебе ноги.
        - Но я не вру, это же книжный магазин. - Сашка не понимал, почему ему не верят. Он собирался сказать что-нибудь очень убедительное, задрал повыше подбородок и замер как столб. Потому что сзади его собеседника медленно вставал Всевид.
        - Ах ты ж, японский городовой! - Звяга, отшвырнув Сашку в сторону, бросился вперед.
        Кожаный, видимо поняв, что происходит, съежился и кубарем скатился со стула. Звяга с громким ревом бросился на Всевида, но тут произошло нечто непонятное. Огромный детина споткнулся, будто налетел на что-то, нелепо подпрыгнул и отлетел в сторону, почти к самой двери, где и рухнул, словно мешок с песком. Кожаный быстро вскочил на ноги и застыл напротив Всевида, растопырив руки, в одной из которых блеснул нож. Третий, тот самый Кислый, увидев, что происходит, громко выругался и бросился к двери.
        - У, курва! - процедил кожаный. - Очухался, значит.
        Всевид молча смотрел на него. И тут кожаный прыгнул. Сашка, затаив дыхание, стоял, боясь пошевелиться. Вдруг что-то полыхнуло, раздался жуткий вопль, кожаный брякнулся об пол и скрючился, поджимая ноги. Он несколько раз дернулся и затих. Всевид, пошатываясь, шагнул к Сашке. Тот инстинктивно вжал голову в плечи.
        - Не бойся меня, мальчик, - тихо проговорил он, - нам нужно уходить, помоги мне.
        Сашка подскочил и подставил плечо.
        - Да нет, - сказал Всевид, - на ногах-то я удержусь. Видишь ту дверцу? - Он мотнул головой в сторону сейфа, который безуспешно пытался открыть Кислый. - Подойди к ней, скажи громко: «Восток!»
        Сашка сказал.
        - Хорошо, теперь кнопки с цифрами: 6790975343001 - нажал?
        - Да.
        Где-то в глубине стены что-то щелкнуло, и дверца открылась. Сашка заглянул внутрь. Там, на одной-единственной полке лежала книга в кожаном переплете.
        - Возьми книгу и иди сюда, - приказал Всевид.
        Сашка взял, по ходу подхватил свой сверток и подскочил к Всевиду.
        - Пойдем, там есть выход. - Было видно, что Всевид еле держится на ногах.
        - А дверь?
        - Нельзя, - бросил он, тут же закашлявшись. Его согнуло чуть ли не пополам, он оперся на Сашкино плечо. - Помоги мне.
        Сашка, как мог, поддерживал хозяина магазина. Тот заковылял мимо поваленного стеллажа. В самом конце, прямо между полок, была небольшая дверца. Всевид уже собрался ее открыть, когда хлопнула входная дверь, послышался топот ног.
        - Скорее, - шепотом крикнул Всевид, больно схватил Сашку за плечо, рванул следом за собой.
        Дальнейшее Сашка помнил плохо. Что-то грохнуло, сзади полыхнуло, кто-то закричал, зазвенели стекла. А они вместе со странным хозяином магазина куда-то летели, проваливались, их что-то подхватывало и куда-то несло. Они упали, покатились под уклон, Сашка больно ударился рукой, к тому же Всевид его слегка придавил.
        - Сейчас, сейчас, дядя Всевид, - бормотал пацан, выбираясь из-под навалившегося на него книжника. Тот, казалось, потерял сознание. Наконец Сашке удалось выбраться. - Сейчас, дядя Всевид, сейчас я «скорую» вызову. - Он встал на четвереньки и с недоумением оглянулся вокруг. - И полиц-цию, - автоматически добавил он.
        Никакой комнаты или коридора с выходом на улицу, как предполагал Сашка, не было. Над ними простерлось голубое небо с редкими обрывками облаков, рядом зеленела группа колючих кустарников, справа и слева вверх уходили скалистые склоны, поросшие не очень высокими корявыми деревьями, где-то перекликались птицы. Сашка так и стоял на четвереньках, пытаясь сообразить, где ж они оказались и, самое главное, как сюда попали.
        - Так это же портал! - воскликнул он. - Мы ушли через портал! - снова прокричал он, вскакивая на ноги. Страх и боль тут же исчезли, уступая место дикому неописуемому восторгу и удивлению. Все же странно, насколько быстро ребенок может перейти от одного состояния к другому. И сразу, безоговорочно поверить! - Здорово! Я знал, что такое бывает, знал! Знал! Знал! - Он даже подпрыгнул от радости. Объяснить причин своего восторга он не мог, да и не пытался.
        Всевид заворочался, громко застонав.
        - Я сейчас, сейчас, дядя Всевид! - Сашка бросился к нему и замер, не зная, что делать.
        Вдруг Всевид открыл глаза и посмотрел на Сашку спокойным чистым взглядом.
        - Где мы? - тихо спросил он.
        - Не знаю, горы какие-то.
        - Горы? - Всевид приподнялся на локте, не спеша обвел взглядом вокруг. - А-а-а, - протянул он, - понятно. Значит, получилось. Помоги мне, пожалуйста. - Он протянул Сашке руку.
        Тот попытался помочь Всевиду подняться. Как ни странно, только что валявшийся без сознания Всевид встал. Он чуть помедлил, а потом, шатаясь, двинулся между скал. Сашка поспешил за ним. Он шагал рядом, сгорая от нетерпения, ему очень хотелось задать загадочному хозяину магазина массу вопросов, но он молчал. Всевид остановился и посмотрел на Сашку. Дышал он тяжело, но взгляд повеселел.
        - Значит, у нас получилось, мой маленький друг и гость, а теперь и спаситель. Мы вырвались, и это главное. Спасибо тебе! - слабо проговорил он и тяжело опустился в траву, чуть посидел, а потом и вовсе лег, раскинув руки. - Вот так хорошо! Я отдохну немного, и мы пойдем.
        - Куда? - спросил Сашка. - И вообще, где мы?
        - Мы на Тайаме, мой юный друг, а это Заячье ущелье, и ведет оно прямиком к жилищу старого Ольха. Он нам поможет, он всем помогает. Там мы и отдохнем. - Всевид закрыл глаза и замер. Снова, что ли, сознание потерял?
        Сашка постоял немного, а потом присел рядом, обхватив колени руками.
        Глава 6
        - А что случилось? - Татьяна тронула за локоть тетку Людку, соседку с первого этажа.
        - А-а, Танечка, здравствуй, родная, здравствуй! - зачастила та. - Да вот, магазин ограбили, изверги. Но, говорят, одного или двух пришили прямо на месте, и поделом им, сволочам, стрелять их надо, а хозяин исчез, и погромлено все. Я-то думаю, он, видать, тоже еще тот гусь. Простой народ так вот не грабят! - выдала все всегда знавшая тетка и хитро прищурилась.
        Было совершенно ясно, что если и есть в мире какие-то тайны, то ей уж все давно известно и понятно.
        - Вот вчера тоже… - начало было она, но Татьяна, извинившись, пошла дальше.
        Магазин, тот самый, о котором вчера говорил Сашка, и правда имел плачевный вид. Вывернутые двери, обгорелые окна. Вокруг суетились люди в форме и без, кто-то клацал фотоаппаратом. Толпа зевак уже начинала расходиться. Наверное, самое интересное было уже позади.
        - И кому понадобилось грабить книжный магазин, да еще взрывать? - проворчал один из мужиков.
        - А что, взрывали? - наивно поинтересовалась Татьяна.
        - О, еще как! Вон в доме напротив стекла повылетали! - махнул он в сторону соседней пятиэтажки.
        - Ну надо же! - проговорила Татьяна и поспешила домой.
        Непонятно почему, но что-то закололо в груди. Какое-то неясное еще чувство тревоги.
        - Саша! Саш! Ты дома?! - Она, не разуваясь, бросилась в квартиру.
        Сашки не было. Так! Спокойно. Он наверняка пошел гулять или у Мишки. Ну да! Они же завтра на рыбалку собрались, вот и готовятся. Она лихорадочно набирала номер Мишкиной квартиры.
        - Алло, - послышался сонный голос.
        - Миша! Мишенька, это ты?
        - Да.
        - Это тетя Таня. Миша, скажи, а Саша у вас?
        - Нет, - так же сонно пробормотал тот.
        - Ага! Спасибо. - Она положила трубку. - Спокойно, спокойно.
        Она встала, прошлась по квартире, зачем-то поправила шторы, села на диван. Нужно просто подождать. Через два часа она позвонила в полицию. Еще через три часа молоденький опер отпустил ее, заверив, что все будет в порядке, сын ее наверняка найдется. И вообще, может, погнал куда с мальчишками и к происшествию в магазине его исчезновение никакого отношения не имеет.
        Ночь она не спала. А утром, отпросившись с работы, кинулась на поиски. Что делать и как искать Сашку - она не представляла. В полиции отрапортовали, что мальчика уже ищут, что приняты все необходимые меры, и попросили не волноваться. Не волноваться она не могла. Нет, не так. Потому что ее состояние волнением назвать было сложно. Скорее это походило на панику. Причем не на легкую. Она металась по улицам, даже пробовала расспрашивать прохожих. От нее испуганно шарахались.
        За что?! За что?! Сашку она растила сама. Молодой красавчик, обещавший свернуть горы и достать луну, как-то сник и потускнел, узнав о том, что она беременна. А потом и совсем пропал, сообщив, что уезжает куда-то далеко, но обязательно вернется, и все будет хорошо. При этом тихо и ненавязчиво предложил сделать аборт. Татьяна аборта не сделала, а красавчик больше не появлялся. Ей было тогда восемнадцать лет. Мальчик родился вполне здоровым и совершенно непохожим на исчезнувшего красавчика, что очень Татьяну обрадовало. Больше всего Сашка, так она назвала сына, походил на деда, Татьяниного отца. Замуж она так и не вышла. Вся ее жизнь была посвящена сыну. Конечно, родители помогали, мать вообще предлагала переехать к ним, в деревню, но Татьяна отказалась. Город нравился больше. «И никто нам с тобой не нужен, вот так!» - говорила она, глядя в чистые младенческие глаза. Она работала на дому, клеила коробки, шила фартучки, еще что-то. Когда Сашке исполнилось три годика, поступила заочно в институт и даже умудрилась его закончить. Конечно, бухгалтерия не театр, о котором она мечтала с детства, но жить-то
надо. И вот Сашка пропал. Большего удара представить для нее было невозможно. На улице уже совершенно стемнело, когда она вернулась домой.
        - Я найду его, обязательно найду!
        Она упала на диван и вскоре забылась тяжелым полусном. Ее разбудил телефонный звонок. Татьяна тяжело подняла голову, соображая, где она. Наконец до нее дошло, что это ее собственная квартира, а за окном уже утро. Телефон настойчиво трезвонил.
        - Да! - Она схватила трубку.
        - Татьяна Анатольевна? - осведомился твердый спокойный голос.
        - Да-да, это я! Вы кто? Что-нибудь известно о Саше?! - Другие мысли ее сейчас не волновали.
        - Э-э-э, не совсем, но я хотел поговорить именно об этом. Знаете, я могу помочь вам найти сына.
        - Кто вы? Вы из полиции?
        - Нет, я представляю другую организацию. Но я действительно могу помочь. Давайте встретимся.
        - Да! Я согласна, я сейчас выхожу!
        - Постойте, куда вы пойдете?
        - А? Ну да! Я просто…
        - Понимаю. Татьяна Анатольевна, я вполне разделяю ваши чувства, у самого, знаете, пацан растет. Давайте встретимся в пять. Вы знаете кафе «Буревестник» на набережной?
        - Да! Нет! Найду!
        - Вот и хорошо. Значит, в пять. У бармена спросите Никиту, он вам подскажет.
        - Конечно, конечно! Я приду!
        - До встречи. - Гудки.
        Татьяна заметалась по квартире. Сначала она подумала, что это шантажисты. Они украли моего Сашку и теперь потребуют выкуп! Хотя ну какой с меня выкуп? Не скажи… А квартира? Ну да, ну да. А магазин?! Там убили кого-то! Просто совпадение. А если нет? В конце концов, устав от всех этих мыслей, она отогнала их в сторону, стараясь не думать об этом. Время тянулось не просто медленно. Казалось, стрелки вообще остановились. Несколько раз она проверяла, идут ли часы. Часы шли. Как это ни странно. В четыре она была на набережной. Нашла кафе «Буревестник», выяснила, что Никита еще не пришел. Какое-то время слонялась по набережной, пытаясь в каждом встречном мужчине угадать Никиту. Около пяти она обосновалась в «Буревестнике», решив ждать здесь. Когда вошел этот мужчина, она не заметила. Задумалась, наверное.
        - Здравствуйте, Татьяна Анатольевна. - К ней за столик присел высокий молодой брюнет атлетического телосложения с неестественной, как Татьяне показалось, улыбкой на лице, в строгом деловом костюме. И не жарко ему в галстуке? - Меня зовут Никита, впрочем, это вы уже знаете. Татьяна Анатольевна, предваряя ваше законное любопытство, я немного расскажу о том, кто я и как могу быть вам полезен.
        - Где мой сын?! - с ходу выпалила она.
        - К сожалению, я этого не знаю. Пока. Может быть, кофе? Или чего-нибудь покрепче?
        - Где мой сын? Не мучайте меня!
        - Погодите, я, кажется, понял. Вы думаете, что я знаю, где он? Так?
        Татьяна молчала.
        - Боже мой! - Его осенило. - Вы думаете, что я его украл и пришел с вами поторговаться? Господи, какая нелепость. Поверьте, это не так. Я адвокат. А точнее, практикующий частный сыск, - проговорил он. Никита вытащил из внутреннего кармана визитную карточку, протянул ей. Да, действительно, адвокат. Князьев Никита Владимирович. - Так как насчет кофе?
        - Лучше уж коньяка, - буркнула Татьяна.
        - Саша, - он обернулся к бармену, - два кофе и два по пятьдесят, как всегда.
        Родное имя резануло, Татьяна вдруг расплакалась. Сказалось напряжение. Никита, как мог, успокаивал ее. Глотнув коньяку и почувствовав, как приятная жидкость растекается по телу, согревая ее изнутри, Татьяна справилась со слезами.
        - Итак, я частный адвокат, меня наняли родственники хозяина магазина - Всевида Олеговича; вернее, я уже несколько лет оказываю услуги их семье. Различные сделки, купля-продажа, оформление документов, разное, по мелочам, здесь и в Европе. Но нынешний случай серьезнее. Дело в том, что Всевид Олегович тоже пропал. Пока мы не знаем, кому это понадобилось. Бизнес у него небольшой, так - несколько магазинчиков, скорее для души. В деньгах они не нуждаются. Они из семьи, покинувшей Россию после революции с первой волной эмиграции. Старый дворянский род. Родственники и сейчас живут в Париже и Берне. Достаток вполне приличный. - Он сделал паузу. - Я рассказываю это, чтобы вы поняли ситуацию. Продолжим. - Он затянулся, выпустив колечко дыма. - Врагов и жестоких конкурентов у него не было, на мозоль никому не наступал, дорогу никому не перебегал. Конечно, как всякого, его могли ограбить. Но это не дворовая шпана, уж вы мне поверьте. Начнем по порядку. Позавчера Всевид Олегович, как всегда, отправился в свой новый магазин. До десяти все было нормально. А где-то между десятью и одиннадцатью все и произошло. Ваш
сын, судя по всему, просто случайно оказался там в это время. Я нашел свидетелей из дома напротив, которые видели, как в магазин вошел мальчик лет двенадцати-тринадцати, светловолосый, невысокий, в руках у него еще был какой-то сверток.
        - Перчатка, - бросила Татьяна.
        - Что?
        - Это была перчатка, - повторила она. - Ваш этот… Всевид подарил ему перчатку - знаете, такая, как у рыцарей раньше, железная, а я велела Сашке отнести ее обратно.
        - Почему?
        - Да так. - Татьяна немного помолчала. - Не привыкли мы к подаркам. - Она снова замолчала, глядя в стол.
        - Хорошо, - кивнул Никита, - так вот. Ваш сын вошел, через несколько минут оттуда выскочил человек, растрепанный и встревоженный, он даже упал за порогом, споткнувшись, и убежал. Еще через некоторое время, примерно через десять минут, он вернулся, но не один. С ним было еще несколько мужчин, трое или четверо. Едва они вошли, раздался тот самый взрыв. Все погибли. Полиция нашла несколько обгорелых мужских трупов. Детского среди них не было.
        - Вы так много знаете…
        - Это моя работа. Хотя здесь нет ничего сложного, просто нашлись свидетели, вот и все. Я продолжу. До взрыва люди слышали какой-то шум, но значения этому не придали. Никаких выстрелов, криков о помощи, ничего такого не было. После взрыва кто-то вызвал полицию. Я побывал на месте преступления, внутри. Обгорелые стеллажи, стены, остатки мебели. Те, кого там нашли, довольно сильно обгорели, но судмедэксперты сказали, что умерли они еще раньше. Определить точно причину смерти не удалось. Эксперты просто разводят руками. Впрочем, такое в нашей медицине бывает, несмотря на все современное оборудование и прочее. Но что самое интересное - ни тела хозяина, ни тела мальчика не нашли. Вообще ничего. Взрыв был странным. Бахнуло прилично, но пожара не возникло. Пламя угасло само собой практически сразу. Специалисты молчат. Там было чему гореть. Но это детали. Главное, что ни Всевида Олеговича, ни мальчика, а у меня есть все основания полагать, что это ваш сын, там не оказалось. Значит, либо они ушли, либо их увели. Если бы они ушли, то наверняка бы вернулись домой, это уж точно. Но их до сих пор нет. Остается
одно: их кто-то забрал с собой. Кто-то из нападавших. Кто? И как? Ведь все, кто вошли в магазин, погибли. Это точно. Есть правда еще черный ход. В переулок. Но с той стороны глухие заборы и стены, так что никто ничего не видел. Я начал свое собственное расследование. И у нас есть возможность привлечь силы более серьезные, чем местные следователи, уж поверьте мне.
        - А что нужно от меня? - тихо спросила Татьяна.
        - Во-первых, я хочу, чтобы вы были в курсе. Считайте это простым человеческим состраданием и правилами моей работы. Все заинтересованные стороны должны получать информацию. И уж, конечно, мать имеет право знать, что с ее сыном. А потом, нам нужна некоторая помощь. Своего клиента, Всевида Олеговича, я знаю очень хорошо, а вот ваш сын мне совершенно неизвестен. К тому же мы нашли кое-что. Взгляните, эти вещи вам знакомы? - Никита достал из своего портфеля телефон и какие-то тряпки. - Узнаете?
        - Конечно. Это телефон Саши, я сама ему покупала на день рождения, а это… - Она потеребила тряпье, - ах да. В эту ткань был завернут подарок.
        - Какой подарок? - Никита оживился.
        - Да перчатка, я же вам говорила: было открытие магазина, и по этому случаю, как сказал Саша, ее ему подарил Всевид Олегович, хотя сын называл его просто по имени.
        - Да, да, у Всевида есть такая привычка - дарить подарки, особенно детям. - Никита улыбнулся. - Он очень своеобразный человек, Татьяна Анатольевна. - Кстати, расскажите мне поподробней, как выглядела перчатка? - попросил он.
        - Перчатка? Ну-у такая, серебристая, из какого-то металла, длинная, Сашке, наверное, по локоть будет. Господи! - Она закрыла лицо руками. - Если бы я не заставила его отнести эту дурацкую перчатку… - Она снова разрыдалась.
        - Не надо, Татьяна Анатольевна, не стоит себя мучить. Вы не виноваты. Обстоятельства. - Он тронул ее за руку, и Татьяна, вдруг уткнувшись в его плечо, разрыдалась еще сильнее. Он позволил ей выплакаться, поглаживая ее по голове, как ребенка. Через пару минут она взяла себя в руки.
        - Извините, ради бога. Рас-соп-пливилась как дура! - Она достала платок. - Я уж-же у-успокои-ил-лась.
        - Вам надо было поплакать. Ваше состояние понятно. Но, уверяю вас, мы найдем его, все будет хорошо.
        И ей вдруг очень захотелось поверить этому человеку. Может, потому, что он был первым, кто рассказал ей подробности и поговорил с ней по-человечески; может, потому, что она, как большинство людей, не доверяла полиции; может, потому, что она просто устала, может, просто… просто… Просто поверила. И все.
        - Скажите, а на перчатке были какие-нибудь надписи или рисунки?
        - Я не помню, хотя… да, вот здесь, по тыльной стороне, - она показала на руке, - был какой-то рисунок или иероглифы, я точно не рассмотрела.
        - Расскажите мне о вашем сыне, - попросил он.
        - Что рассказать?
        - Все: какой характер, чем увлекается, что любит, есть ли какие-нибудь болезни.
        - А зачем это вам? - удивилась Татьяна.
        - Понимаете, я должен знать о человеке, которого ищу, как можно больше. Привычки, склонности. Я должен понимать, на что он способен.
        - Да, да, конечно, я расскажу, если это поможет.
        - Конечно, поможет. - Никита улыбнулся.
        Татьяна стала рассказывать. Он слушал внимательно, иногда задавал вопросы, делал какие-то пометки. Рассказывая о Сашке, она немного успокоилась.
        - Большое спасибо, Татьяна Анатольевна, у меня к вам есть просьба: если вдруг ваш сын объявится, или позвонит, или еще что - например, какие-нибудь люди выйдут на вас, - сразу сообщите мне. Моя визитка у вас есть.
        Татьяна еще раз взглянула на нее. Стильная. На черном полупрозрачном пластике, золотыми буквами - «Князьев Никита Владимирович, адвокат». Телефоны, электронный адрес и голова какого-то зверя - не то змея, не то еще кого.
        - Это родовой змей, я тоже из дворян, как оказалось. Мода, знаете ли, клиентам нравится, - быстро проговорил он. - Давайте я вас отвезу домой.
        - Ну что вы, не надо, я на маршрутке доеду.
        - Татьяна Анатольевна, обижаете, я джентльмен, а мы с вами как-никак партнеры. - Он усадил ее в машину, и через двадцать минут они были около ее подъезда. - Так не забудьте о моей просьбе; если что, сразу звоните, даже ночью, и постарайтесь успокоиться.
        Татьяна кивнула. Поднялась к себе. В квартире было пусто и неуютно. Она набрала ванну, пустила пены, долго лежала, глядя в потолок, пока вода не начала остывать. Выбралась и еще долго сидела на диване, по привычке поджав под себя ноги.
        - Сашка, Сашка, с тобой ведь ничего не может случиться, правда?
        Татьяна не заметила, как заснула. Ей приснился сын. Он стоял на вершине какого-то холма, поросшего травой и редкими сиреневыми цветками. «На бессмертники похожи», - подумала она.
        - Мама, ты не волнуйся, со мной все хорошо! - затараторил он. - Не переживай, я скоро вернусь, просто сейчас не могу. - Он протянул в ее сторону руку, она дернулась навстречу, хотела обнять его, прижать к себе, взъерошить ему волосы.
        - Как же ты меня напугал, а я уже думала - ты пропал, ну разве так можно, почему не позвонил? - мягко укоряла она его.
        - Я телефон потерял, ты только не сердись на меня, хорошо, мам?!
        - Ну что ты, дурачок, бог с ним, мы тебе новый купим.
        Вдруг подул ветер, Сашка закачался и стал таять.
        - Я скоро верну-усь! - прокричал он издалека, а ветер уже рвал его образ, словно тот был выткан из тумана.
        - Са-а-аша! - закричала она, хотела броситься вперед, но не смогла. Что-то держало ее, мягко, но крепко.
        Татьяна проснулась, резко сев на диване. Оказалось, она даже не расстелила постель, заснула прямо здесь, в одежде. Это был всего лишь сон. Она вдруг улыбнулась, вспоминая его. Непонятно почему, но у нее вдруг родилась уверенность, что все хорошо, и Сашка действительно скоро вернется, и с ним ничего-ничего не случится.
        Глава 7
        Никита проводил ее глазами, завел машину и поехал. «Все получилось», - подумал он. Достал телефон, набрал номер.
        - Все в порядке, как я предполагал. Контакт установлен. Да, думаю, что получится. Хорошо. Да. Не думаю - уверен. Еще пара встреч, и она наша. Слушаюсь. Будет исполнено. - Он отключился, посмотрел на трубку, с некоторой злостью откинул ее в сторону. - Тебе бы только приказы раздавать, вот взял бы сам и попробовал, старый хрыч!
        Мартин, его непосредственный начальник, ему никогда не нравился - зануда, каких еще поискать.
        Час пик уже прошел, поэтому он без труда добрался до офиса в одном из тех особняков, которые во множестве появились за последние годы по всему городу. Некоторые правда так и не достроены. Хозяева размахнулись не на шутку, потом что-то не срослось, и теперь эти двух-трехэтажные монстры-коробки уныло смотрели мертвыми провалами окон на окружающих. Особняк, к которому он подъехал, был не такой. Аккуратное здание в полтора этажа, песочная плитка на стенах и бордовая черепица на крыше. Неброский заборчик, увитый плющом. Скромная табличка при входе. Хотя здание, казавшееся с виду не очень уж и большим, на самом деле было не таким уж и маленьким. Ворота бесшумно открылись, он въехал, почти не сбавляя скорости, они так же бесшумно закрылись. Его встретил Борис, привратник.
        - Доброго вечера, Никита Владимирович, прошу вас. - Ни один мускул не дрогнул на его лице, а спокойной выправке позавидовал бы любой гвардеец из роты почетного караула.

«И где Мартин таких берет?» - думал Никита, проходя в здание.
        Борис умудрился догнать его и открыть дверь.
        - У нас сегодня особые гости, Леонид Арсеньевич ждет вашего доклада.
        Никита невольно подтянулся. Шеф?! Здесь?! Да, вопрос, видать, и впрямь важный. Когда ему поручили нынешнее дело, он подумал, что это обычные интрижки, но оказалось, все серьезнее. Он прошел в конференц-зал. С шефом, которого часто называли генералом, он встречался довольно часто и очень уважал этого человека за его острый ум и житейскую мудрость. Но было еще одно чувство, которое он не показывал никому. Он боялся генерала, зная его настоящую силу и возможности. Боялся неподдельно. Он вошел и остановился посреди большой комнаты, ожидая, когда на него обратят внимание. Только старший мог заговорить первым.
        Шеф стоял около большого аквариума и кормил рыбок. Это был нестарый еще человек, немного седоватый, немного полноватый, среднего роста и довольно простоватый на вид. Леонид Арсеньевич Князьев. Глава организации (которую они между собой называли гильдией), занявший этот пост двенадцать лет назад и крепко державший бразды правления в своих немного пухловатых руках. Он был одет в обычные джинсы и белую рубашку. Молодящийся пенсионер на отдыхе.
        - Какие новости, Ник? - Привычка сокращать имена была позволительна только ему.
        Никита сжато, но не упуская важных деталей, рассказал о своей встрече с Татьяной.
        - Это хорошо, хорошо. - Он наконец отвлекся от рыб, повернулся к Никите, сел в одно из кресел, стоявших вокруг большого овального стола, указав рукой на другое.
        Никита осторожно сел, непроизвольно стараясь держать спину как можно ровнее, опомнился, принял нарочито небрежную позу. Генерал заметил, усмехнулся. Этот человек буквально гипнотизировал его.
        - И когда ты перестанешь меня бояться? Ведь мы с тобой родственники.
        Это было правдой. Генерал приходился ему родным дядей. Впрочем, Никита, с младенчества воспитывавшийся в гильдии, узнал об этом всего два года назад. Дядя не спешил проявлять отеческих чувств к племяннику, который рос сиротой. Его родители погибли. Как? Он этого не знал. Отца убили, мать пропала неизвестно куда. Вот и все, что ему было известно.
        - Это хорошо. - Еще раз проговорил дядя, сзади бесшумно возник Борис с подносом в руках. Кофе. Генерал взял одну чашку, другую Борис протянул Никите. Это были самые обычные чашки, миллилитров по триста, кофейных крохотулек генерал не признавал. Он вдохнул аромат, прикрыв глаза, с удовольствием отхлебнул немного. «Леонид» - красовалось на чашке. - Это хорошо… - Дядя, по всей видимости, решил повторить это раз сто, чтобы у Никиты не осталось сомнений. Он потянулся за мармеладом, любимым лакомством. - Но этого мало, - сухо добавил он.
        Пить кофе Никите расхотелось.
        - Нет, ты сделал все правильно и четко выполнил поручение, просто оно усложняется. Получить информацию и установить контакт с этой женщиной мало.
        Он замолчал, хлебнул кофе, посидел, прищурив глаза и думая о чем-то своем.
        - Я хочу пригласить тебя на прогулку, - вдруг сказал он.
        - На прогулку? - Никита опешил.
        - Именно, мой мальчик, на прогулку, мы поедем в один из наших загородных домов, километров семьдесят отсюда, потому как разговор нам предстоит серьезный и боюсь, что долгий. Готов?
        - Конечно, - не раздумывая, ответил Никита.
        - Тогда поехали. - Дядя встал.
        Они сели в машину. За рулем был Коленька - щуплый паренек с глазами ангела, который стоил взвода спецназа. Личный генералов водитель и телохранитель. Поговорили о пустяках, вроде погоды и последних мировых новостей, а потом шеф ушел в какие-то свои раздумья, и они промолчали практически всю дорогу. Только под конец их небольшого путешествия дядя снова заговорил:
        - Я люблю это место, знаешь, вдали от городского шума, любопытных глаз, рыбалка тут хорошая, думается легко. Ты любишь рыбалку? - спросил он у Никиты.
        - Не очень, мне больше охота по душе.
        - Понятно, надо будет как-нибудь выбраться с тобой, погулять, серых уток пострелять.
        Никита промолчал. Что он мог ответить своему родному дяде, который ждал его двадцатипятилетия, чтобы сообщить о родстве?
        Наконец они приехали. Высокий забор, охрана у ворот. Частная территория. Теперь это можно. Теперь многое можно. Машина плавно проехала ворота, подкатила к дому. Никита вышел и осмотрелся. Место было красивое. Они стояли около дома, расположенного на холме посреди большого, ухоженного парка. Аккуратно подстриженные кусты вдоль дорожек, вымощенных брусчаткой, деревянные беседки, малые скульптуры из камня и дерева, широкие основательные скамейки. Одна из дорожек шла вниз и скрывалась за деревьями, сквозь которые виднелось озеро, небольшой причал, несколько лодок. Сам дом был в три этажа, нижний отделан природным камнем; круглые окна, большие кованые фонари над дверью, сама дверь массивная, высокая, с затейливой резьбой. Второй и третий этаж оштукатурены, вокруг оконных проемов вставки из того же камня. Крыша была покатой, не очень высокой, кое-где виднелись мансардные оконца. Красивый дом. Со вкусом. Не ширпотреб, сразу видно. Никита был здесь впервые.
        - Нравится? - спросил дядя.
        - Да!
        - Это одна из наших особых резиденций, вход сюда доступен далеко не всем. Ну пойдем. - Генерал пошел вперед, Никита следом.
        Дверь плавно открылась, как только они подошли. Дядя провел его через широкий холл в небольшой уютный зал со стоящим посреди него камином, сложенным в форме круглого стола с массивной мраморной столешницей. Прямо в центре него был устроен очаг, в котором горели дрова. Над огнем свисала внушительная вытяжка. Стильная штука. И красивая. Около стола-камина стояло два кресла, перед которыми уютно расположились пузатая бутылка, пара коньячных бокалов, пепельница и коробка с сигарами.
        - Присаживайся, разговор, как я уже сказал, будет серьезным и долгим. - Дядя сел, взял бутылку, плеснул в бокалы понемногу темно-янтарной жидкости. Один бокал протянул Никите. Тот взял и сел во второе кресло.

«А здесь ждали нашего приезда, - подумал он, - бутылка, два бокала, в камине вон огонь горит».
        - Я люблю пить коньяк просто так, без ничего. Некоторые утверждают, что к нему нужно подавать горький шоколад, народ попроще заедает лимоном, но по мне, так все это только портит чудесный напиток.
        Никита кивал, хотя знатоком и ценителем конька не был. Он предпочитал по-простому жахнуть холодненькой водочки в кругу добрых знакомых, да под хорошую закуску, да под хорошую беседу. Весело похрустеть молоденьким солененьким огурчиком, схватить на вилку сочащийся соком кусок банально жаренного мяса, перемежая это солеными мужскими шутками и историями «из жизни».
        - Куда лучше так, просто, хотя, если ты что-нибудь хочешь, сейчас принесут.
        - Не надо.
        - Вот и хорошо!
        Дядя сделал небольшой глоток из своего бокала, зажмурился, потом потянулся и достал сигару.
        - Тебе не предлагаю, знаю - не куришь.
        Это было правдой. Никита не курил никогда. Даже в шальном детстве, когда сверстники спешно раскуривали одну сигарету на четверых, прячась за углом школы, его сия чаша миновала. Почему так, он не задумывался. Не хотелось, и все.
        Раскурив сигару, дядя посидел еще немного. Никита терпеливо ждал.
        - С чего бы начать? Ладно! - Дядя будто на что-то решился. - Послушай, Никита, то, что я буду говорить, может показаться тебе нелепым, странным, но я попрошу тебя внимательно выслушать меня и по возможности поверить. Для меня сейчас главное, чтобы ты поверил. - Он говорил тихо, четко проговаривая слова. Он не смотрел на Никиту, его взгляд был прикован к огню.
        - Разве я могу усомниться в ваших словах?
        Дядя скривился.
        - Ладно, попробуем. - Скажи мне, ты веришь в Бога?
        Вопрос застал Никиту врасплох. Он удивленно посмотрел на генерала - не шутит ли? Нет, тот был серьезен. Он пристально смотрел на Никиту, было видно, что дядя напряжен. И Никита понял, что вне зависимости от сути разговора от него ждут искренности. Прежде всего искренности. Остальное потом.
        - В общем, да, - медленно проговорил он, - в церковь не хожу, но в общем, да.
        - Это хорошо! - сказал генерал. (Да, сегодня это фраза вечера.) - Потому что то, что я расскажу, не надо пытаться понять, не то и свихнуться недолго, в это можно только поверить. - Дядя сделал глоток, пыхнул сигарой. - Он действительно есть, - начал он. - Создатель. Господь. Всевышний. Что бы там ни говорили и ни писали, он есть. И он создал этот мир. И нас. По своему образу и подобию. Многие думают, что по образу и подобию - это значит, что мы похожи на него внешне: руки, ноги, уши, нос. Нет. Форма для него совершенно неважна. Это для нас, для жизни здесь. Мы подобие его, потому что можем мыслить, у нас есть своя воля, мы даже можем творить. Это истинный дар божий людям, понимаешь? Говорят, что другие расы никогда этого не могли. Даже ангелы. А еще говорят, что, когда Господь создал землю и населил ее людьми, он оставил заботы этого мира. Это не так. Человек захотел свободы, и он ее получил. - Дядя ухмыльнулся. - Слышал о грехопадении?! Мы захотели свободы! - еще раз повторил он. - И получили ее. А значит, причиной того, что с нами происходит, являемся мы сами. - Он снова замолчал.
        Никита ждал главного. Потому что понимал, что поверить его просят не в Создателя, эта вера у него и так есть. То, во что он должен поверить, будет дальше. Его обуревали странные чувства. Весь сегодняшний вечер ужасно диссонировал со всей его жизнью в гильдии. Нынешний разговор получался какой-то неправильный, не должно его быть. Тем временем дядя продолжил:
        - Я не буду тебя загружать ненужными рассказами о множестве миров, наличии сверхъестественных сил и так далее. В этом нет необходимости. Здесь я тебе Америк не открою.
        Да, необходимости в этом не было. Гильдия была не обычной организацией. Кто-то думал, что это особая государственная контора, кто-то - что сверхзасекреченный НИИ, занимающийся особыми разработками, кто-то - что они из мира криминала. И все были правы и неправы одновременно. Гильдия была связана и с первыми, и со вторыми, и с третьими. И первые, и вторые, и третьи считали, что гильдия принадлежит им. Но она не принадлежала никому. И никому не подчинялась, умело лавируя и манипулируя, создавая иллюзии у тех, кто считал ее своей. И основным полем интересов гильдии было сверхъестественное. Да, да. Именно так. Домовые, лешие, йети, экстрасенсы, ясновидящие, знахари и бабки-шептухи, НЛО и внеземные цивилизации. В общем, все то, чему люди не могли дать сколько-нибудь внятного объяснения. Гильдия изучала эти явления и, что самое главное, использовала в своих интересах. А интересы ее были обширными.
        - Пойдем, я тебе кое-что покажу. - Дядя снова встал, приглашая Никиту за собой. Он подошел к одному из стеллажей, стоявшему у стены, пощупал полки, и вдруг часть стеллажа выехала вперед и чуть в сторону, открывая проход - небольшой, как раз одному человеку пройти. Никита не удивился, такие штуки в гильдии были в порядке вещей. Они попали в небольшую, метра три на три, комнату. Прямо перед ними находилась широкая деревянная дверь, слева от нее лестница, ведущая вниз. И все. Генерал уверенно шагнул к двери, открыл ее, отодвинул решетку, оказавшуюся за ней. Лифт. Никита вошел следом. Дядя нажал на кнопку с цифрой 1. Они поехали. Вниз.

«Очень интересно», - подумал Никита. Недоумение, охватившее его в начале разговора с дядей, постепенно сменилось любопытством.
        Через некоторое время лифт остановился. Помещение, в котором они оказались, было просторней предыдущего, но ненамного, за ним начинался коридор. Магистр уверенно двинулся по нему, Никита следом. Слева и справа то и дело попадались двери, короткие ответвления коридора.
        - Здесь располагается наш архив и аналитический центр, - бросил на ходу дядя, - я потом тебе все покажу. Нам сюда.
        Они подошли к одной из дверей. Дядя открыл ее, пропуская Никиту вперед. Тот шагнул. Это помещение не было похоже на другие. Во-первых, оно было очень большим, по периметру шли массивные, покрытые затейливыми узорами колонны, поддерживающие потолок. Все стены были расписаны сценами битв и сражений. Люди, дерущиеся с людьми. Люди, сражающиеся с чудовищами. Чудовища, набросившиеся друг на друга. Никита сразу понял, что это работа не современных художников. Почему он так решил, он не мог бы объяснить, но был уверен в этом.
        - Да-а, - протянул он. - Здесь что, был древний храм или что-то в этом роде? - спросил он у генерала.
        - Почти. Это предвратный зал. Мы ее так называем, а как ее называли те, кто строил, я не знаю. Да и никто у нас не знает, - добавил он, - а вот и сами ворота. Точнее, врата. - Он указал вперед.
        В конце зала, прямо напротив того места, где они стояли, и вправду виднелись створки ворот - очень высокие, метра по три, каменные, плотно прижавшиеся друг к другу. Никита подошел ближе. На каждой из створок были изображены существа, похожие на людей, но таковыми явно не являющиеся. Вокруг створок, забирая их в кольцо, аркой шел каменный выступ, покрытый неизвестными Никите письменами. Никита зачем-то коснулся одной из створок рукой. И тут же от неожиданности отдернул руку: камень был теплый.
        - Они теплые! - воскликнул он.
        - Да, - раздался сзади голос генерала, - и это говорит о том, что скоро врата можно будет открыть, во всяком случае, так считают наши специалисты.
        - И куда ведут эти врата?! - с некоторой заминкой спросил Никита.
        - У нас есть все основания считать, что они открывают дорогу в другие миры, сынок. Миры, измерения, параллельные реальности, другие планеты, называй это как хочешь. Пойдем закончим разговор.
        Возвращались они молча. Никита думал, насколько можно верить тому, что говорил дядя. А тот молчал, уйдя в какие-то свои раздумья.
        - Я хочу рассказать тебе немного об истории гильдии, - сказал дядя, когда они вновь уселись около камина. - Когда-то очень давно в одной из древних империй была создана, скажем так, организация. Никто уже не знает, как она называлась изначально, слишком много времени прошло, а архивы стали вестись намного позже. Тогда-то организацию и назвали купеческой гильдией, да так оно и осталось. Гильдия - хорошее слово, правильное. Ко времени Крестовых походов гильдия разрослась, появились отделения во многих городах на территориях Европы, Ближнего Востока и даже Северной Африки. В Россию, которая тогда еще именовалась Русью, гильдийцы проникли из Византии вместе с другими купцами. Так получилось, что гильдия пустила здесь корни, укрепилась, а потом, после ее распада на куски, здесь нашли убежище все, кто остался. Это случилось во времена Крестовых походов. Поначалу мы довольно тесно общались с рыцарскими орденами, у нас было много общих дел на Востоке. Я говорю о настоящих рыцарях-монахах, а не об алчных подонках, появившихся позже. Они-то и привели к почти полному краху гильдии. Ни в Европе, ни на Ближнем
Востоке наших не осталось. С африканцами связь была утеряна. Но здесь мы смогли выжить и возродиться. В Европе, покрытой кострами инквизиции, нам делать было нечего. Ну да ладно, сейчас речь не об этом. Так вот. Наша гильдия была очень могущественна. Ее услугами пользовались многие сильные мира сего. Историки бы очень удивились, узнав некоторые подробности из жизни гильдии. Конечно, после ее распада мощи поубавилось, но и то, что выросло на ее осколках, тоже чего-то стоит. Но это всегда была закрытая информация. Даже внутри об этом знают немногие. А постепенно совет создал много напускной мишуры, которая помогает скрывать нашу истинную сущность и силу. Возникает закономерный вопрос: за счет чего горстке торговцев, пусть и очень незаурядных, удалось создать такую организацию? Купцы тогда были народ забавный. Торговцы, воины, шпионы, дипломаты. Да если внимательно почитать наши хроники и некоторые отчеты, то и воровскому сословию нашлось место в гильдии. И все-таки. Тогда все союзы торговцев были такими. Но выделилась одна. И смогла дожить до наших дней, в отличие от многих других, тех же рыцарских
орденов или Союза ганзейцев. Уйти в тень, раствориться, перестать быть даже мифом, но остаться и жить. Почему? Причин несколько. Конечно, деньги. Их у гильдии всегда хватало. Где деньги, там и власть. Пусть не явная, а скрытая, но сути это не меняет. Но это не главное - деньги были и у других. Главное другое. Как-то, еще на заре своего существования, члены гильдии получили заказ. Имя заказчика утеряно. Известно только, что это был один из восточных правителей. Заказ был необычным. Гильдийцы должны были достать один очень древний артефакт, который остался еще от древних, тех, кто построил свою цивилизацию задолго до Египта и Вавилона. Наши прадеды согласились. Я называю их прадедами, хотя нас отделяют тысячелетия, но так проще. Они отправились за древним сокровищем в самое сердце Африки. Черный материк и сейчас смертоносен и таит в себе множество загадок, а тогда… Их не было три года. Из двадцати одного участника экспедиции - трижды семь, счастливое число - вернулось только трое. И они принесли артефакт. И отдали его заказчику. А через несколько дней он пропал из царской сокровищницы, а самого
повелителя нашли мертвым в его опочивальне. Никаких следов насилия не было, решили, что это боги покарали захотевшего обладать запретным.
        С этого момента и начинается подлинная история гильдии. Трое вернувшихся стали ее патриархами, отцами-основателями, так сказать. Они очень сильно изменили гильдию, превратив ее в высокоуважаемую организацию. Вот так. С тех самых пор погоня за древними артефактами, как и за всем, выходящим за рамки обыденного, стала неотъемлемой частью нашей жизни. И это, как ты сам знаешь, очень серьезно помогает нам.
        Никита кивнул.
        - Мы многого достигли. То, что для большинства кажется сказками: телепатия, телекинез, воздействие на погоду, манипулирование сознанием тысяч людей, - для нас является реальностью. Но есть еще вещи, остающиеся для нас загадками. И сейчас мы стоим на пороге открытия одной из них. Я говорю о путешествии между мирами, а может быть, и путешествии во времени. То, что это возможно, ты и сам знаешь. Древние умели. Да. - Дядя чуть прикрыл глаза, мечтательно вздохнув. - Древние, - протянул он еще раз, - они многое могли. И обходились без всей этой механической ерунды. Ладно.
        Он снова ненадолго замолк.
        - О вратах мало что известно, - продолжил он вскоре. - Остались жалкие крохи в виде сказок и легенд. Раньше, много столетий назад, ими умели пользоваться и пользовались. Но потом… - Дядя сделал паузу. - Считается, что все врата были уничтожены в горниле бесконечных войн. Говорят правда что они сохранились в Гималаях, где-то в Африке и в горах Перу. Но это нужно проверять. А недавно мы нашли их! Нашли! Целые и невредимые. И в наших архивах имеются записи о том, как их использовать! - Дядя был сильно возбужден. Он встал, прошелся туда-сюда по комнате, а потом снова сел в кресло. - Объект, которого ты вел последнее время и который исчез, был одним из наших. Возглавлял группу, которая занималась вратами. Я думаю, что он ушел туда.
        Никита удивленно посмотрел на дядю:
        - Но он же был в своем магазине.
        - Да, это верно. Но если верить результатам его исследований, то врата, активизируясь, позволяют перемещаться из любой точки в радиусе ста - ста пятидесяти километров. Правда, для этого нужен некто, наделенный особым даром: проводник. Ключ, если хочешь. Мы долго не могли понять, кто такие ходоки, так в старых манускриптах назывались эти люди. Мы даже считали их абсолютно бесполезными, в отличие от медиумов, экстрасенсов и других. А оказалось, что все не так. И уход Всевида доказывает это. Мы должны найти его. Обязательно. Непосредственно через врата может перемещаться любой. Для этого ходоки не нужны.
        - Допустим, - сказал Никита, - но где и как его искать?
        - Ты уже понял, зачем я тебя позвал. Это хорошо. Да, я хочу, чтобы ты прошел через врата. Это первое. И нашел Всевида. Это второе. Естественно, ты можешь отказаться. - Дядя напряженно смотрел на Никиту.
        - Естественно, я не откажусь, - стараясь оставаться спокойным, ответил он.
        - Хорошо, - быстро сказал дядя, будто опасаясь, что племянник передумает. - Я знал это, иначе не начинал бы разговор. Ладно, хватит на сегодня, тебе нужно отдохнуть. Завтра тебе предстоит очень важное дело.
        - Могу я узнать какое?
        - Конечно! Это особый обряд! Он поможет тебе.
        - Обряд? - Никита удивленно поднял бровь. - Надеюсь, мне не придется приносить жертвы, - улыбаясь, спросил он. Улыбка вышла слегка натянутой.
        - Не волнуйся. Ничего такого не будет. Тебе не придется никого резать, петь псалмы или плясать голым под дождем. Все будет иначе. Совсем иначе. А теперь иди, Мартин тебя проводит.
        Дверь в каминную комнату открылась, и на пороге застыл мужчина лет сорока - сорока пяти, одетый в строгий деловой костюм и белоснежную рубашку с галстуком. Мартин. Начальник охраны.
        Глава 8
        На следующее утро, как только Никита выбрался из душа, его встретил Мартин.
        - Доброе утро, Никита - спокойно произнес он.
        - Доброе.
        - Ты уже завтракал?
        - Нет, еще не успел, а в чем дело?
        - Тебе лучше не завтракать, предстоящее действо надо совершать натощак.
        - Да, да, конечно.
        - Пойдем, я провожу тебя.
        Повернувшись спиной, Мартин направился на второй этаж. Никита, не задавая вопросов, пошел следом.
        - Перед обрядом необходимо расслабиться, успокоиться, привести в порядок мысли и чувства, это можно сделать здесь. - Мартин открыл низенькую дверь, и Никите пришлось наклониться, чтобы пройти.
        - А что это за обряд и как он поможет мне? - спросил Никита.
        - Старики называют его обрядом силы. Особые манипуляции с сознанием человека. Нет-нет, ничего страшного, - поспешил он успокоить его, - дебилом ты не станешь. Просто в результате на некоторое время, примерно месяца на три-четыре, изменишься. У тебя обострятся чувства - слух, зрение, осязание, обоняние, а также реакция. Улучшатся физические данные, ты станешь выносливее, начнешь двигается быстрее. В общем, приобретешь особые способности. Я даже немного тебе завидую. В кувшине на столе вода, - добавил он и закрыл дверь. Послышались удаляющиеся шаги.
        Никита осмотрелся. Комната была небольшой и находилась, судя по всему, под самой крышей. Окно выходило во внутренний двор, прямо на старую липу. Возле окна стоял стол, к которому притулились два стула. Комод в углу и две длинные широкие лавки вдоль стен. Полы были деревянные. Вот и вся обстановка. Но не это удивило Никиту. Обе стены и потолок были расписаны, прямо как в том зале, где он вчера побывал вместе с генералом. Правда, здесь трудились явно современники. Хотя тематика и стиль были схожи. Милитари. На правой стене те самые красавцы, которые были изображены на воротах, вовсю рубились с людьми в странных латах. Людей было больше, они уже начинали теснить здоровяков, вон с тылу группка заходит, но здоровяки в свою очередь совсем не собирались сдаваться. Несколько человек, собравшись в кулак и ощетинившись огромными топорами, кинулись в самую гущу латников, стараясь пробиться к полулежащему мужчине без шлема, который пытался встать, опираясь на длинный меч. Еще несколько человек встали между ним и здоровяками, обнажив мечи, один стоял на колене и целился из арбалета. На лицах у них читалась
решимость. А над всеми ними в неестественно голубом небе парила птица, похожая на орла, только вот хвост у нее был длинный и раздвоенный, с яркими пятнами-глазками на концах. Все действо происходило на каких-то развалинах, среди которых нелепым пятном торчали сияющие ворота, совершенно не тронутые, даже кристально белая краска не облупилась. «Интересно, чем там у них все закончилось?»
        Никита переключился на другую стену. Там было что-то современное: кто-то в кого-то стрелял, кто-то корчился у догорающей машины, кружил вертолет, что-то взрывалось. Тот еще сюжетец. Так. А что потолок? Потолок тоже не очень заинтересовал Никиту, так как пестрел различными узорами по краю, а в центре была все та же птица с раздвоенным хвостом. Никита вернулся к первой картине, или как там эта роспись называется. Он стал рассматривать детали. Здоровяки были без доспехов, в штанах с блестящими полосками на внешней стороне бедра - вроде как металлическими, коротких сапогах; поперек груди крест-накрест шли широкие ремни, усеянные металлическими ромбовидными бляхами. На руках до локтя были надеты наручи. Шлемы отсутствовали. Щиты тоже. Люди же, напротив, были почти полностью закованы в доспехи. Правда, у большей части шлемы были открытые, без забрал, с коротким металлическим гребнем поверху, он начинался у лба и спускался почти к самой шее. Только на троих Никита заметил шлемы с забралами, и то неполными, закрывавшими только глаза и нос. Старшие, наверное, или дворяне, или офицеры, кто там у них.
Интересно, а кто это? И какую такую битву изобразил здесь художник? Еще вчера Никита решил бы, что перед ним иллюстрация к какому-нибудь фэнтезийному роману, но сейчас он смотрел на это по-другому.
        Вдруг Никиту привлек один эпизод, который он пропустил ранее. В дальнем верхнем углу были изображены еще несколько существ, причем летящих. Непонятные создания со звериными лапами и птичьими головами неслись к месту схватки, а на спинах у них сидели люди. Никита подошел ближе. Они были изображены довольно маленькими, просто находились еще далеко, наверное. Наездники, одетые в кожаные безрукавки с широкими плечами, были сосредоточенными и хмурыми. Они вовсю гнали своих своеобразных крылатых коней к месту битвы, как будто боялись опоздать. Их было трое, и они все были очень похожи друг на друга, прямо как братья. А может, художнику было просто лень прорисовывать лица, вот и изобразил одинаковые. Все равно персонажи второстепенные, да и далеко они. Причем лица были детскими, ну не совсем детскими - скорее это были подростки, лет по четырнадцать-пятнадцать, пацаны совсем.

«Так это же грифоны!» - чуть ли не вслух сказал Никита, вспомнив, кого ему напоминали крылатые создания. Вот это уже ближе и роднее. Все-таки это из нашей мифологии как-никак. Он отошел к окну, хотел было присесть за стол, но вдруг резко развернулся и в два широких шага вернулся к картине, уставившись на крылатых наездников. На правой руке каждого из пацанов красовалась блестящая серебристая перчатка. Перчатка! Всевид подарил пацану перчатку. Латную. Одну. Ладно, оставим это до лучших времен. Никита прошел к окну, чуть постоял, передумал садиться и улегся на лавку лицом вверх, благо ширина вполне это позволяла. Он не заметил, как задремал. Его разбудил звук открывающейся двери. На этот раз за ним пришел Борис. Одет он был в просторную белую рубаху, темные узкие брюки, ботфорты до колен, на боку красовалась шпага.

«Мушкетер, блин», - ехидно подумал Никита. Ему никогда не нравилась вся эта мишура, называемая традицией. В двадцать первом веке живем, ну и чего рядиться?
        - Совет ждет тебя! - торжественно провозгласил Борис и слегка посторонился, пропуская Никиту из комнаты, потом быстро закрыл дверь и пошел впереди, указывая дорогу.
        Дойдя до места, Борис указал ему на нужную дверь, развернулся и пошел прочь: членом совета он не состоял и не имел права входить туда, где шло заседание.
        Никита зашел в большущий зал, в котором его ждали все члены совета. Их было девять, во главе с самим генералом и дядей по совместительству. Никита остановился, ожидая распоряжений. Дверь за ним захлопнулась. И все. Больше никаких звуков. Полная тишина.
        В зале совершенно не было мебели, если, конечно, не считать одинокого стула, стоявшего посредине спинкой к Никите. Окна были узкими и высокими, почти от пола до потолка, а потолки метров по пять, это точно. По наружной стене за окнами вился дикий виноград, добираясь до самой крыши. Члены совета были одеты так же, как Борис, только без оружия. Они стояли, глядя на него, не говоря ни слова. Затем к нему так же молча подошел Мартин, тронул за плечо и указал на стул. Никита послушно прошел и сел. Мартин встал сзади. К ним подошел Константин Николаевич, пожалуй, самый старый член совета, выполнявший функции главного врача, если можно так выразиться. Гильдия была богата, держала свою частную клинику, и именно этот высокий тучный здоровяк вытащил Никиту буквально с того света несколько лет назад, когда его подстрелили. Константин Николаевич держал в руках массивный серебряный кубок (антиквариат), который и протянул Никите, тоже молча. Никита выпил его до дна. Это было вино. Хорошее. Красное. С пряностями. «Обряд, блин, - подумал Никита, - вина хлебнул, теперь песнопения начнутся». Константин Николаевич,
приняв у Никиты опустевший кубок, отступил в сторону, а Мартин сделал шаг вперед и положил руки ему на плечи. Никита вздрогнул от неожиданности и чуть не вскочил с места, потому что стена, бывшая перед ним, вдруг сорвалась с места и помчалась прямо на него. Стало темно, стена вытянулась в длиннющую иголку, пытаясь втиснуться в небольшое для нее пространство между бровей Никиты, и втянулась-таки, стерва, с легким свистом, и сразу стало совсем светло. Комнаты не было. Никита стоял на небольшой вершине, покрытой мягкой, пушистой травой - с десяток шагов в одну сторону, с десяток в другую, а со всех сторон простиралась пропасть. Будто кто-то вырезал среди скал небольшой кусок нереальной для такой высоты зелени и закрепил на вершине иглоподобного пика. А вокруг высились заснеженные вершины гор. Причем, что самое интересное, они были намного ниже того места, где находился Никита. Он стоял бело-черным пятном на зеленой капле среди обнимавшей его синевы и спокойно поглядывавших на него горных вершин, таких же бело-черных, как и он. Ни испугаться, ни особо удивиться перемене в окружающем пейзаже и собственном
костюме он не успел. Просто решил, что больше никогда не будет смеяться над традициями. Даже про себя. Хотя, может, это просто глюк? Винцо, видать, не простое.
        Тут непонятно откуда, казалось, прямо из воздуха к нему шагнул Мартин и встал напротив. Он положил руки на плечи Никите, глядя ему прямо в глаза, и заговорил что-то о чести и боевой славе, о большом умении мастеров, еще о чем-то. Затем он исчез, а его место заступил Константин Николаевич. Все повторилось. Руки на плечи, пристальный немигающий взгляд в глаза, какие-то слова - теперь о лекарском искусстве, о познании самого себя. И так восемь раз. Каждый из членов совета шагал из ниоткуда навстречу Никите, смотрел ему в глаза, что-то говорил - для него все эти слова слились в единый непрерывающийся поток. Последним был дядя-генерал. В отличие от других он ничего не говорил, он просто постоял, как и все, положив руки на плечи Никите, улыбнулся и отошел в сторону, а пейзаж стал таять. Таяли облака, таяла зелень площадки, на которой он стоял, таяли снежные вершины. Это было красиво, черт побери. Вот только когда картинка уже практически потухла, случилось нечто, испортившее всю романтику. Прямо перед ним среди тающих облаков появилась ухмыляющаяся рожа самой неприятной наружности. Появилась и сразу
исчезла вместе со всем пейзажем, а вокруг Никиты сомкнулись стены зала. И так же было тихо, и так же он сидел на стуле, вот только на губах все еще оставался непонятный привкус того воздуха. А вокруг стояли девять членов совета гильдии.
        - Теперь можешь встать, - прошелестело откуда-то издали. Он медленно поднялся. Ноги были ватными. Развернулся, глянул на присутствующих. К нему снова шагнул генерал, держа в руках меч - длинный узкий хищный клинок из голубоватой стали, покрытой узорами. Рукоять заканчивалась кольцом, в котором блестел кроваво-красный камень. Генерал молча протянул клинок ему. Никита взял. Обряд закончился. А у Никиты разболелась голова.
        За дверью его ждал Борис, который помог ему добраться до комнаты под потолком, потому что ноги Никиту слушались плохо, они то и дело подкашивались, норовя сделать какой-нибудь мудреный финт без особого согласия на то Никиты. И тогда его мягко придерживали под локоть. Добравшись до комнаты, Никита повалился на лавку, вздохнув с явным облегчением. Он не знал, сколько прошло времени - казалось, целая вечность, когда в комнатку вошел дядя.
        - Лежи, лежи. - Он жестом остановил попытавшегося встать Никиту. - Тебе еще с часок поваляться не помешает. - Он сел напротив. Помолчал. Внимательно посмотрел на него. - Что чувствуешь?
        - Усталость.
        - Это ничего, скоро станет лучше. Все прошло хорошо!
        Никита ждал.
        - Во время обряда каждый из восьми передал тебе часть своих знаний, силы, мастерства. Ты получил особый статус консула. Такой человек наделен всеми полномочиями члена совета, хотя формально им и не является. И его полномочия не вечны. Они заканчиваются, когда он выполняет порученную ему миссию. Да, вот еще что. Мы считаем, что способности, которые ты получил, в полной мере проявятся только там. Вполне возможно, что они останутся с тобой навсегда.
        Он прошелся по комнате.
        - Я хочу еще кое-что тебе рассказать. Внимательно слушай и запоминай, так как это касается тебя напрямую. Итак. - Дядя потер виски. Судя по набрякшим векам, он ужасно устал. - Итак, - повторил он, - есть еще одна, так сказать, организация. Одна древняя секта. Они называют себя Серой лигой. Конкуренты, выражаясь современным языком. За время своего существования серые попортили нам много крови. Некоторые хронисты считают, что именно усилиями мастеров лиги та, прежняя гильдия рассыпалась. Но это не все. У меня есть еще один брат кроме твоего отца. Константин, младший. Князьев Константин Арсеньевич. Брат-ренегат, брат-отступник. Он ушел к ним. Более того, он имеет очень высокий ранг в лиге.
        - Да, забавная у нас семейка. - Никита спокойно воспринял известие о существовании еще одного родственника. - А зачем ты мне сейчас об этом рассказываешь? - Он незаметно даже для себя назвал дядю на «ты». Тот не обратил на это внимания.
        - Просто ты должен это знать, - пожал он плечами.
        На следующий день Никита покинул особняк у озера и поехал к Татьяне. Ему предстояло провести одну операцию, и сейчас он постарался сосредоточиться, как всегда перед выполнением задания.
        Каких-либо изменений в своем организме он не замечал, разве что видеть и слышать стал лучше. Сейчас он раздумывал, как лучше устроить предстоящее дело, однако досадовал, что по ходу ему придется обмануть Татьяну, а этого Никите очень не хотелось, женщина была ему симпатична. Нет, ничего такого, просто симпатия человека к человеку. Однако задание есть задание. Мистика мистикой, но расслабляться не стоит, он еще ни разу не допустил ошибки, потому и ценился в гильдии особо.
        Татьяна открыла ему дверь, в глазах ее светилась надежда.
        - Что-нибудь известно о Сашке? - нетерпеливо спросила она.
        - Немного, но все же. Мы нашли кое-какие вещи, одни из них точно принадлежат Всевиду Олеговичу, но там есть еще другие, детские, нужно, чтобы вы посмотрели. Только волноваться не надо. Похоже, их просто бросили. Вы поедете?
        - Да, конечно. - Она стала торопливо собираться и через десять минут уже была готова, рекорд для женщины. Хотя для матери, спешащей на выручку своего ребенка, наверное, не рекорд.
        До особняка на озере доехали быстро. Увидев роскошное здание, Татьяна немного удивилась:
        - Это здесь нашли вещи?
        - Нет, их нашли в одном из городских парков, а потом уже мы перевезли их сюда. Пойдемте.
        Они поднялись по ступенькам, за порогом их встретил Мартин.
        - Это Татьяна Анатольевна, мама Саши, - представил ее Никита.
        - Да, да, конечно, проходите. - Мартин был сама любезность.
        Они прошли в каминную комнату.
        - А где же вещи? - Татьяна обернулась, оказавшись между Никитой и Мартином, который держал наготове пистолет для инъекций.
        - Что вы делаете? - успела сказать Татьяна, когда он уколол ее, и почти сразу обмякла, мягко оседая на пол. Никита успел подхватить ее на руки.
        В каминную комнату вошли два человека с носилками. Они быстро уложили на них Татьяну и понесли ее. Никита и Мартин шли следом.
        - Капсариус ждет нас, - бросил он на ходу.
        Капсариусом он называл Константина Николаевича, их врача, а еще так называли солдата-санитара в римских легионах. Любили в гильдии древних римлян, что слегка раздражало Никиту. Капсариус, консул, конквестор - бред!
        Константин Николаевич действительно их ждал. Татьяну уложили на стол, ребята-подручные закатали ей рукав. Врач быстро взял кровь из вены.
        - Порядок, - пророкотал он.
        - И что дальше? - спросил Никита.
        - Дальше? - Он оторвал взгляд от пробирки с кровью и взглянул на него. - Дальше вы отвезете ее обратно, а я тем временем приготовлю микстуру. Когда вернетесь, все будет готово, и тогда можно в путь.
        Никита кивнул.
        - Все, у меня не больше пятнадцати минут, иначе придется начинать сначала. - Врач развернулся и быстро ушел.
        Доставив Татьяну домой, Никита заехал в одно уютное и тихое заведение, ему нужно было собраться с мыслями, время еще терпело. Ему предстоит выбраться в другой мир, разыскать Всевида и вернуть его. Если не получится - устранить. Но обязательно забрать мальчишку. Потому что тот, скорее всего, ходок. Другого объяснения исчезновению Всевида не было. Никита как человек прагматичный решил принять как есть рассказ дядюшки и без лишних рассуждений выполнить задание. Вот и все. Продолжим. Надо забрать мальчишку, который даст возможность выходить в другие миры без всяких врат. Вроде все просто. На первый взгляд. А на последующие? Во-первых, если все это правда, то он попадет в чужой мир, а это не тарелку супа выхлебать. Во-вторых, и это главное, Всевид. Очень неординарная личность. Гильдия уже не раз проигрывала ему. Сначала, когда он сумел подстроить свою якобы гибель и уйти из гильдии. Потом, когда его все-таки нашли, ему снова удалось переиграть их. Значит, он обрел то, что искал, опередив гильдийцев. Вот так. «Только Бабы-яги со ступой не хватает, - с некоторой злостью подумал Никита. - Не кипятись!» -
тут же приказал сам себе. Всевид разгадал секрет врат. И даже смог активизировать их. То, что это сделал именно он, стало ясно позднее. А тогда… Тогда гильдия послала наемников. Они явились к нему в магазин, избили, а потом случилось что-то непонятное. Из несвязного рассказа выжившего парня выходило, что, когда пришел мальчишка, Всевид очнулся, хотя этого не могло быть, по заверениям наемника. Но тем не менее Всевид очнулся, встал и убил двоих его споборников, опытных боевиков, между прочим. Очень умелые ребята. Были. Сейф открыть они не успели. Третий убежал за подмогой, вернулся минут через пять. Почти сразу, как они вошли, раздался хлопок, полыхнуло. И все. Вошедшие остались в здании в виде обгорелых головешек. Выживший наемник, которого оставили снаружи, на стреме, так сказать, вошел внутрь, когда пламя потухло. Быстро оценил картину, обшарил магазин и ушел. В том, что среди трупов не было ни Всевида, ни мальчишки, он не сомневался. Они как сквозь землю провалились. Наемник готов был землю есть, чтобы ему поверили. Гильдию уважали.
        Вот со всей этой чехардой и придется разбираться Никите. Причем на вражеской, так сказать, территории, без помощи и поддержки отсюда. Вот так-то. Пойдет он один. Но пойти мало. Нужно выполнить задание и вернуться. Вернуться. Вот самое главное и сложное. Никто не знает, сможет ли он открыть врата с той стороны. Хотя если он найдет Всевида и заберет мальчишку… Вот только почему-то гильдейские мудрецы ни словом не обмолвились о том, как использовать способности человека-ключа. Ладно, где наша не пропадала. Никита бросил на стол несколько купюр, встал и вышел. Думать о том, что, пройдя через врата, он вполне может оказаться совсем не там, куда ушел Всевид, он себе запретил.
        Глава 9
        Татьяна очнулась с сильной головной болью. С трудом поднялась и села на кровати. Огляделась и обнаружила несколько интересных вещей. Во-первых, она была в своей квартире, во-вторых, ни обуви, ни верхней одежды на ней было, кто-то снял их, уложил ее в собственную кровать и даже заботливо укрыл пледом. В-третьих, на столике у кровати, рядом с ее сумочкой, стоял стакан с прозрачной жидкостью и лежала записка. Она взяла листок.

«Выпейте это, когда очнетесь, вам непременно станет легче. Извините. Так было надо».
        - Уроды, - зло выругалась Татьяна. «Меня, наверное, ограбили!» - вспыхнуло в мозгу. Она поспешно схватила сумочку. Кошелек на месте. Все деньги тоже. «Ну да, зачем им мои деньги, вон какой особняк! Тогда зачем? Зачем это все?» Пить из стакана она не стала. Мало ли чего они там налили. Вышла из комнаты, собираясь принять что-нибудь от головной боли. Переступив порог спальни, она вскрикнула от неожиданности и вжалась спиной в дверной косяк. В гостиной, в ее любимом кресле, сидел незнакомый мужчина, спокойно листая журнал. Увидев ее, он так же спокойно положил его на журнальный столик и мило улыбнулся.
        - Здравствуйте, Татьяна Анатольевна, я рад, что вы очнулись. - У него был приятный бархатистый голос.
        - Кто вы? - выпалила Татьяна, уставившись на него.
        - Меня зовут Константин Арсеньевич, фамилия моя Князьев, - так же спокойно проговорил он, - присаживайтесь, поговорим. - Изящным жестом он указал ей на диван.
        - Это моя квартира! - с вызовом бросила она. - Князьев, Князьев, ах да! Князьев! Этот подонок, Никита, как его - Владимирович, адвокат! - И Татьяна добавила несколько таких выражений, которые вовсе не подобают молодой женщине и матери. - Вы из той же шайки? А! Вы случайно не родственники? Фамилия одна, да и больно уж рожи похожи! Сладкая парочка: папаня и сыночек! Похищаем детей и издеваемся над женщинами! - Она бросилась к нему, готовая разорвать голыми руками, и тут же отлетела обратно к двери, будто врезалась во что-то мягкое, это «что-то» спружинило и отбросило ее обратно. От неожиданности Татьяна замолчала. Она стояла, удивленно уставившись на незваного гостя. Тот сидел невозмутимый, словно она только что не кидалась на него с кулаками. - Что это было? - резко спросила она.
        - Что? - Он удивленно приподнял бровь.
        - Только что меня что-то оттолкнуло! Что за фокусы? Отвечайте, черт побери, я здесь хозяйка!
        - Милейшая Татьяна Анатольевна, я не собираюсь оспаривать ваши права хозяйки квартиры, просто принял некоторые меры предосторожности. Я пришел сюда как гость и хочу с вами поговорить, только и всего.
        - Как гость? Сейчас так принято в гости ходить? Пока хозяева валяются без сознания после общения с вашими дружками, вы залезаете в мою квартиру, рассаживаетесь в моем кресле и еще учите меня жизни? Таких гостей да поганой метлой! Не хочу я с вами разговаривать и видеть вас не хочу! Вон из моего дома! - Она гневно указала рукой в сторону двери.
        - Милейшая Татьяна Анатольевна, - он примирительно поднял руки, - я готов принести вам самые искренние извинения. Пришел я как нормальный, порядочный человек. Минут десять звонил в дверь, но вы не открывали, хотя я точно знал, что вы дома. Я начал беспокоиться и решил войти. Нашел вас в вашей спальне, понял, что причин для особого беспокойства нет, скоро вы придете в себя, и решил подождать. Вот и все.
        Татьяна хмуро смотрела на него и молчала, лихорадочно соображая, что ей делать. Кричать «Пожар? Помогите?» Вызвать полицию? Не успеет.
        - У меня к вам есть одна просьба, милейшая Татьяна Анатольевна. Не нужно кричать, стучать в стены и тому подобное, и в полицию звонить не надо, только зря людей от работы отвлечете.
        - Еще скажите, что вы сами из полиции.
        - Этого я вам не скажу, потому что я представляю другую организацию.
        Он аккуратно достал из внутреннего кармана маленькую книжечку и протянул ей. Татьяна взяла и внимательно посмотрела. Удостоверение было фээсбэшным.
        - Оно настоящее? - устало спросила она.
        Он кивнул.
        Татьяна вернула ему удостоверение - а, все равно не проверишь - и устало присела на диван.
        - Может быть, в кресло? - с участием спросил мужчина. - Это ведь ваше место?
        - Сидите уж, - бросила она и потерла виски.
        - Болит?
        - Угу.
        - Вы зря не выпили то, что стоит на столике, это бы помогло. - Он встал, прошел в спальню и вернулся со стаканом. Подал его Татьяне. Она неохотно взяла. - Пейте, не бойтесь, это поможет.
        И она выпила. Вода как вода.
        - Кстати, с Никитой мы действительно родственники, я его дядя, - проговорил он, снова устраиваясь в кресле. - Вы посидите тихонько минут пять, вам станет легче, и мы поговорим.
        Татьяна согласно кивнула и уставилась на странного гостя. Лет пятьдесят, может, чуть больше. Опрятный, ухоженный, хорошо одет, гладко выбрит. На висках легкая благородная седина, умные темные глаза. И действительно очень похож на Никиту. Просто копия. Только старше.
        - Вам полегчало?
        Татьяна кивнула.
        - Значит, мы можем спокойно поговорить?
        - Если вы перестанете называть меня милейшей, - проворчала Татьяна.
        - Хорошо. - Он улыбнулся. - Во-первых, позвольте еще раз принести вам свои извинения, Татьяна Анатольевна.
        - Принимается. Что во-вторых?
        - Я не стану рассказывать вам о наших организациях. Да. Никита тоже представляет одну из государственных структур, но сейчас это неважно. Похищены люди. Один из них ваш сын. Второй - наш сотрудник. Я хочу, чтобы вы понимали: сейчас я действую как частное лицо. Если завтра мы с вами встретимся у меня в кабинете, я буду говорить совершенно по-другому. Видите ли, я не совсем одобряю методы, которые используются при поисках пропавших. Тем более, я буду с вами откровенен, ваш сын никого особо не интересует. Всем нужен Всевид. Я понимаю, каково это слышать матери, но… - Он развел руками. - И если срочно не принять мер, мальчик может погибнуть. Я же сказал: может, а не уже погиб! - с нажимом добавил он, видя, как встрепенулась Татьяна. - Он оказался случайным свидетелем, и его прихватили с собой.
        - Почему я должна вам верить? - устало спросила Татьяна. - Ваш племянник тоже соловьем разливался. Должна сказать, у вас обоих это неплохо получается, женщины, наверное, от вас без ума.
        - Я понимаю, что веры ко мне у вас нет. Да я этого и не требую. Я просто прошу вас выслушать меня, а решение примите сами. - Он сделал паузу, видимо ожидая ответа. Его не последовало, и он продолжил: - Татьяна Анатольевна, Всевид очень необычный человек. И он обладает уникальными возможностями. Вы, конечно, слышали о всяких паранормальных явлениях, о необычных существах, о людях со сверхъестественными способностями. Всевид один из таких. Он сотрудничал с нами, а потом решил уйти. А мы, естественно, не могли с этим согласиться. Во время задержания он снова ушел, а ваш сын просто оказался рядом.
        - И где они сейчас?
        - В этом-то вся загвоздка. Они могут быть где угодно. В другом городе, за сотни, а может, тысячи километров отсюда. В Сибири, Европе, в Африке, а может, и того дальше.
        - Вы пришли сюда, чтобы пошутить?
        - Разве я похож на шутника? - вопросом на вопрос ответил он. - Знаете, в нашей организации шутники не задерживаются. Мой отдел как раз и занимается такими делами. Хотите - верьте, хотите - нет.
        - И вы хотите сказать, что это реальность?
        - Мой учитель, услышав такой вопрос, непременно поинтересовался бы, что есть реальное. То, что мы видим? Что осязаем? Что можем потрогать? Я продолжу. У меня есть все основания полагать, что Всевид переместился на значительное расстояние, прихватив, вольно или невольно, это я уж не знаю, вашего сына. Никита отправился на его поиски. Именно для этого им нужна была ваша кровь. Причем вы в это время не должны были быть напуганной или злой.
        - А зачем?
        - Я же сказал: всем нужен Всевид. А с ним ваш сын. Мать и ребенок. Самая устойчивая связь в мире. Мать чувствует свое дитя даже на огромном расстоянии. Интуитивно, конечно. Их связывает как бы ниточка, понимаете. И умеющий может эту ниточку увидеть. Вот и все.
        - Вам тоже нужна моя кровь?
        - Нет, что вы! - Он замахал руками. - Мне не нужно. Скажите, вы хотите найти своего сына?
        - Глупый вопрос.
        - Да, извините. Есть человек, который может вам помочь. Он тоже обладает способностями, как и Всевид. Здесь написан адрес, по которому его можно найти. - Он положил на стол небольшой исписанный листок из записной книжки.
        - И это все?
        - Да, - проговорил он.
        - А вам-то что нужно? Предположим, я поверила в эти ваши бредни про перемещения за тридевять земель, предположим, кинулась сломя голову к этому вашему субъекту. Нашла своего сына. Мы вернулись. И все хорошо. Вам-то что с этого? - громче сказала она. - Вам-то что? - В ее глазах появились льдинки.
        Гость усмехнулся:
        - Да, действительно, я не бескорыстен. Мне тоже нужен Всевид.
        - Я должна его убить, совратить? Что я должна сделать, чтобы вернуть моего мальчика домой? Живым и здоровым? Что? - Татьяна говорила, чеканя слова.
        - Вы должны просто сообщить мне, - сказал он. - Опять же я не могу настаивать, это просьба. Я надеюсь, что вы выполните ее, а также оцените мою помощь. Вам ничего не нужно говорить. Здесь, на столе, я оставлю некоторые подсказки. - Он достал еще два исписанных листка. - На одном написано, как вам разыскать сына. На другом - как сообщить мне. - Он встал: - Не смею больше надоедать вам своим присутствием, - почтительно поклонился и вышел.
        Татьяна осталась одна. Пару минут она сидела, не шевелясь, а потом упала на диван и разрыдалась.
        Ближе к вечеру Татьяна решила выйти пройтись. Оделась, бросила взгляд в зеркало. Выглядела она неважно. Ну и пусть. Не на свидание, чай, собралась. Она бродила по улицам просто так, без цели. Мимо проходили люди, проезжали машины, она не видела их. Нет, конечно, она замечала, что мимо кто-то проходит или что-то проезжает, но ничего конкретного, смазанные лица, неясные силуэты. Она не заметила, как оказалась в парке. Они любили ходить сюда с Сашкой. На глаза снова навернулись слезы. Татьяна с трудом сдержала их.
        - Извините, леди, вы не подскажите, который час? - К ней подошел молодой парень.
        Она пожала плечами и пошагала дальше, часов у нее не было, а телефон остался лежать на тумбочке в прихожей. Глубоко погрузившись в свои мысли, она не заметила, что парень был нетрезв и что чуть дальше стояло еще несколько таких же молодых людей. Тот, который спрашивал время, что-то втолковывал остальным, поглядывая на Татьяну и жестикулируя. Те заржали, выслушав его, и уверенно направились следом за ней. Этого Татьяна тоже не видела. Они догнали ее почти в конце аллеи.
        - Извините, мадам, позвольте составить вам компанию, а то одна, в таком месте, да и темно уже совсем.
        Татьяна недоумевающе уставилась все на того же молодого человека. Она нехотя возвращалась из своих воспоминаний, в которых они с Сашкой первый раз поехали на море.
        - Ну так как насчет интересной компании? А? - Он глуповато захихикал, оглядывая ее с головы до ног. Татьяна глянула на него, заметила остальных, которые подошли вплотную, и ей стало страшно…
…Макс не торопясь шел по тому самому парку, где его нашли. Выйдя из больницы, он еще раз вспомнил все, что с ним приключилось, тщательно прокручивая каждый эпизод. Любопытного было много. С мыслью, что все приключения есть плод его больного воображения, он расстался еще в больнице. Может, он и мог, заработавшись, галлюцинировать, но чтобы его галлюцинации передались доброй половине сотрудников одной из городских больниц - это точно нереально. Он остановился, аккуратно потрогав сквозь рубашку правую сторону груди, где теперь навсегда останется шрам.
        - Это ничего, - пробормотал он, - шрамы - украшение джигита! - и зашагал дальше. Его влекла в этот парк крайняя степень любопытства, та, что толкает полуголодных людей совершать великие открытия и называется жаждой знаний. Макс специально выбрался сюда попозже, когда уже почти стемнело, чтобы меньше было гуляющих и он бы мог спокойно подумать и осмотреть то место, куда его выбросило после стычки с зубасто-когтистой тварью. Вдруг он замер, прислушиваясь. Да! Точно. Ему не почудилось. Где-то кричала женщина. Прежде чем Макс успел что-либо сообразить по этому поводу, ноги уже несли его в том направлении, откуда слышались крики. Он остановился на мгновение посреди аллеи в некотором раздумье, потому что крики вдруг прекратились. Но почти сразу он услышал сдавленные стоны в стороне, за обширным кустарником, и бросился туда. Предчувствие его не подвело. На земле копошилось несколько тел. Шестеро парней пытались удержать упорно отбивавшуюся от них женщину.
        - Эй, алло! - громко, но спокойно сказал Макс. - Помощь не нужна?
        Его услышали и мигом обернулись.
        - А пошел ты! - Перекошенное озверелое лицо брызнуло слюной.
        - Вот я и иду, - так же спокойно сказал он и сделал шаг вперед. «И почему я так спокоен?» - успел подумать он…
…«Слава тебе, Отец-Вседержитель, я успел! - подумал Гредислав, соскочив с коня и намеренно спокойной походкой шагая к группке людей у старого раскидистого дуба. - Все-таки везунчик ты, Гредислав, сын хромого кузнеца и лекарки», - думал он.
        - Эй, почтенные, помощь не нужна? - спокойно обратился он к бородатым грязным мужикам, застывшим при его появлении. Сейчас застывшим, а еще несколько мгновений назад усердно копошившимся в траве и пытавшимся прижать к земле молодую девушку, которая была не кто иная, как дочь наместника Великого князя в Заозерном крае. Что с того, что дева была своенравна и взбалмошна? Что с того, что за ней глядело с добрый десяток всяких нянек, из-под носа которых она и удрала сегодня ночью? Что с того, что он, командир сотни белогривых всадников из личной охраны самого наместника, не должен лично гоняться за обезумевшими молодыми девами по окрестным лесам? Что с того? Ведь если с этой дурехой что случится, кто поручится, что не полетят повинные и неповинные головы направо и налево, как листва с деревьев. Крут был нравом наместник. Крут. Вот и разослал Гредислав еще засветло две дюжины самых опытных белогривых в разных направлениях искать непутевую дочь наместника. Да и сам рванул отыскивать сбежавшую. Слава тебе, Отец-Вседержитель, успел!
        Тем временем мужики, поначалу струхнувшие, увидев дружинника, теперь приободрились, поняв, что тот один. А их как-никак шестеро. И все они уже не первый год держатся за кистени, а Волк и Самогуд - так те вообще ходили в старшинах у «лесных волков», а старшинство здесь просто так не дается.
        - Ты бы шел куда стороной, служивый, - предложил Волк, все еще не желая связываться с дружинником. Его-то они положат, как не положить вшестером одного? Да только он ведь может кого-нибудь из его людей покалечить, а то и вовсе в верхние миры прихватить, а этого не хотелось.
        - Вот я и иду, - так же спокойно сказал Гредислав, отстегивая наборный боевой пояс с мечом - марать добрую сталь об этих падальщиков не хотелось. Лесовики, увидев это, ехидно заржали, тыча в незнакомца грязными пальцами. Да, никто из них не знал Гредислава, а жаль. Потому как если бы знали они его, рванули бы через подлесок и остались бы топтать землю грешными своими ногами, а так… Все совершают ошибки. То, что эта ошибка стала для них роковой, лесовики осознали не сразу. Первые двое так вообще ничего не успели понять, отправленные на свидание с предками умелой рукой сотника. Остальные четверо успели удивиться. И все. Гредислав подобрал пояс с мечом, пристегнул на место и подошел к дочери наместника.
        - Испугалась? - спросил он, глядя в ее большие зеленые глаза.
        Татьяна безуспешно пыталась вырваться, паника уже накрыла ее с головой. «Ну почему? Ну почему это все происходит со мной?» Грубая потная ладонь, закрывавшая ей рот, мешала дышать, и она поняла, что сейчас потеряет сознание. «Оно и к лучшему», - мелькнула мысль. Но ладонь вдруг оставила ее в покое, секундой позже исчезла навалившаяся на нее тяжесть чужого тела, а вскоре и руки и ноги ее оказались свободными. Вокруг слышалось копошение, какие-то ахи-охи, ругань и невнятные реплики. И вдруг стало тихо. Она осторожно открыла глаза. В нескольких шагах от нее стоял незнакомый мужчина и тупо рассматривал свои руки. Тех, кто пытался ее изнасиловать, видно не было. Татьяна с трудом приподнялась на локтях, ее всю трясло. Тут же она увидела нападавших. Они преспокойненько лежали вокруг, все шестеро. Парень отвлекся от своих рук и поднял на нее тяжелый взгляд. Страх с новой силой прильнул к Татьяне, потому что в глазах неведомого ей спасителя застыл черный лед. Это был взгляд скорее неведомого зверя, чем человека. Он пристально смотрел на Татьяну, она инстинктивно попыталась натянуть разорванную блузку на
грудь, ей стало холодно. Человек вдруг смешно мотнул головой, быстро потер лицо ладонями и снова посмотрел на нее. Обычный взгляд. Обычный человек. Он улыбнулся.
        - С вами все в порядке? - Он сделал шаг к ней.
        Татьяна попыталась вскочить, но ослабшие ноги подвели ее, и она села обратно в траву, сжав руки на груди.
        - Не бойтесь, вам ничто не грозит, все уже позади.
        Взгляд Татьяны с испугом скользнул по валявшимся телам. По всей видимости, он это заметил.
        - Ах это. Да уж. - Он задумался. - Ничего, не волнуйтесь, полежат немного и оклемаются. - Он протянул ей руку и помог встать.
        Макс словно вынырнул из воды на поверхность. В глазах плыли круги, сердце слегка щемило, дыхание было учащенным. Он огляделся вокруг, с трудом вспоминая, где находится. Те шестеро, что повалили женщину, лежали вокруг него, не шевелясь.
«Отец-Вседержитель, - повторил он слова неизвестного сотника, - неужели это я?» Он поднял свои руки и уставился на них так, будто впервые их видел. «Вот влип, блин! Одно дело видения эти дурацкие, и другое, когда после такого видения вокруг тебя шесть неподвижных тел. Интересно, они живы?» Он подумал пощупать у них пульс, но не решился. Побоялся. Он никогда не был героем. И когда бросился через кусты спасать женщину, непонятно, что он хотел сделать. То, что он не мог справиться с шестью молодыми парнями, сомнения у него не вызывало. И когда он шагал навстречу им, в голове вертелась нелепая мысль: «Интересно, а сломанный нос долго заживает?» Он очень надеялся, что, пока его будут месить ногами, эта дуреха успеет убежать. А потом… а потом он увидел лес и почувствовал тяжесть меча на своем боку. И вот теперь они лежат перед ним, а у него, судя по всему, ни царапины. Он поднял глаза на женщину, та испугано жалась к дереву, пытаясь встать, и в глазах у нее был страх. «Дура, чего теперь, уже все позади». И тут он понял, что она боится его. Его! Макс замер. Встряхнул головой, быстро провел по лицу руками.
        - С вами все в порядке? - Он сделал шаг к ней, та попыталась вскочить, но ослабевшие ноги подвели ее, и она села обратно в траву, сжав руки на груди. - Не бойтесь, вам ничто не грозит, все уже позади. - Макс заметил, как взгляд женщины с испугом скользнул по валявшимся телам.
        - Ах это. Да уж, - как можно спокойнее сказал он, - ничего, не волнуйтесь, полежат немного и оклемаются. - Он протянул ей руку и помог встать.
        Поднявшись, она тут же отдернула руку и молча уставилась на него.
        - Э-э, мне кажется, что нам лучше уйти отсюда, а то эти очухаются, а во второй раз у меня может не получиться, вот так-то. - Он пожал плечами.
        Татьяна не поняла, что он имел в виду, она просто кивнула, соглашаясь, что уйти, конечно, надо. Он помог ей выбраться на аллею, где они замерли как вкопанные. Вокруг был совершенно незнакомый город. И то, что уже была практически ночь, не помешало им это заметить.
        - Вот черт, - громко выругался Макс, - опять! Да что же это такое!
        Он сделал пару нервных шагов, остановился. Повернулся обратно к женщине. Та стояла, застыв нелепым изваянием, и хлопала глазами. «А я-то, грешный, думал, что это просто образное выражение. Ан нет».
        Татьяна смотрела вокруг и не могла поверить своим глазам. «Это что? Гипноз? Или чья-то шутка? Где я?!» Она смотрела на явно занервничавшего человека, который метался по аллее, выплевывая ругательства. «Он ненормальный! Точно! А теперь и я! Это у меня от шока, наверное».
        Незнакомец перестал метаться, повернулся к ней и протянул руку. И тут Татьяна, резко развернувшись, бросилась бежать.
        - Куда вы? Да подождите! Вот черт! Да куда ты, дура! - выкрикнул он.
        Татьяна бежала не оглядываясь. Юбка мешала, но ничего. Однако далеко убежать ей не удалось. Она споткнулась и полетела кубарем.
        - Меня зовут Макс, - сказал незнакомец и протянул ей руку, снова помогая подняться. - Куда вы рванули? Вот, теперь коленку разбили, да и рука, эх. - Он участливо посмотрел на нее.
        - Я сошла с ума? - спросила она, с удивлением услышав совершенно непохожий на свой голос. Он был низким и хриплым, как после простуды. Татьяна немного откашлялась.
        - Вас как зовут? - спросил он вместо ответа.
        - Татьяна. - Она почему-то протянула ему руку. - Что происходит?
        - Если бы я знал. - Макс пожал плечами.
        Глава 10
        Они осмотрелись. Благо на небо выбралась желтолицая луна, почти полная, надо сказать. Под ногами была булыжная мостовая. Не та современная брусчатка, которой сейчас устилают все приличные тротуары, а старая, с округлыми камнями, между которыми пробивалась жесткая трава. За спиной темной стеной стояли высокие дикие кусты. Когда-то их обрезали и подравнивали, но с того момента, как их последний раз касались ножницы садовника, прошло немало времени. Теперь кусты вольно разрослись и нависали над дорожкой, вдоль которой стояли невысокие, в два, иногда в три этажа, дома, сложенные из камня. Окна зияли пустыми проемами, крыши кое-где обвалились. Все дома выглядели старыми дряхлыми стариками. Город был мертв.
        - Где мы? - спросила Татьяна. - Вы можете мне хоть что-нибудь объяснить?
        - Я думаю, это улица, а там, наверное, парк, - он махнул в сторону кустов, за которыми виднелось множество деревьев, - был когда-то.
        - И что это за улица? У нас в городе нет таких улиц. Господи, чепуха какая, я ведь в парке гуляла. В парке Революции!
        - В Центральном городском, - поправил ее Макс.
        Это когда-то парк был имени Октябрьской революции, а сейчас - Центральный городской. Вот так. Но горожане называли его по старинке.
        - Послушайте, - он старался говорить спокойно, - давайте пойдем, а то торчим здесь.
        - Куда пойдем? Куда пойдем? - Нервное напряжение, державшее Татьяну, снова дало о себе знать, и ее, что называется, прорвало. Она кричала, требовала все объяснить. Просила. Грозила. Издевалась. Макс терпел и не мешал. Не пытался ее успокоить или остановить. Он стоял и ждал. Он просто не знал, что ему с ней делать. И через какое-то время она успокоилась.
        - Послушайте, Татьяна, я действительно не знаю, где мы. Я только знаю, что это не наш город и не наш парк. Я думаю, что это даже… - Он запнулся. Что ей сказать? Как объяснить? Тем более что он и сам ни черта не понимал.
        - Что? Что - даже?!
        - В общем, нам надо идти и поискать место, где можно дождаться утра.
        - Какого утра?! Вы что, не в себе? Я хочу попасть домой, немедленно! Я хочу спать в своей кровати у себя дома!
        - Я тоже, - устало сказал он, развернулся и медленно зашагал по улице.
        Татьяна постояла немного, еще раз огляделась вокруг и двинулась следом. Догнала его и молча зашагала рядом. Вокруг стояла звенящая тишина. Только их шаги гулко отдавались в этой тиши и эхом раскатывались вокруг. Казалось, будто все эти брошенные невесть когда дома внимательно прислушиваются, ловят каждый звук, подолгу играют с ним, вспоминая наполнявший эти улицы в давние времена гомон большого города. От этого было немного жутковато. Татьяна придвинулась ближе к своему спутнику. Они дошли до перекрестка и остановились. Парк здесь кончался. Дальше тянулось длиннющее одноэтажное здание, выглядевшее донельзя жалко и одиноко. Улица, уходящая вправо, была точно такая же, как и та, на которой они стояли. Но чуть дальше виднелась площадь.
        - Может, туда? - спросил Макс.
        Она пожала плечами - все равно. Они свернули направо. Дошли до площади. Угловые дома отличались от других. Они были выше. Крыши их венчали шпили с металлическими флажками. Окна были высокими и заострялись кверху. Кое-где еще виднелись остатки цветных витражей. Площадь была небольшой. Посреди ее стояло какое-то строение - не то беседка, не то еще что-то в этом роде. Они подошли ближе. Скорее беседка. Круглая, с несколькими входами и застекленными широкими округлыми окнами. Макс заглянул внутрь.
        - Здесь лавочки есть, зайдем? - Он оглянулся.
        Татьяна опять промолчала.
        - Надо же где-то дождаться утра, - бросил Макс, - пойдемте. - И он шагнул внутрь.
        Оставаться одной на улице Татьяне никак не хотелось, и она быстро юркнула за ним. Внутри, на удивление, было чисто и намного теплее, чем на улице. Вдоль стен по кольцу тянулись широкие лавки со спинками. Между ними стояли большие каменные чаши для цветов, в них еще оставалась земля, самих цветов правда не было. На одной из лавок уже устроился Макс. Посередине стояла особенно большая, даже огромная чаша с резными фигурками по бокам.
        - Присаживайтесь, - он похлопал рукой рядом с собой, - посидим, отдохнем.
        Татьяна подошла, присела. Она вдруг снова вспомнила о разорванной блузке, резким движением прикрылась и уставилась в пол. Ей было неловко.
        - Спасибо, - тихо сказала она, - за то, что… ну вы понимаете, там, в парке, - пробубнила она.
        - Пожалуйста. Как вы себя чувствуете?
        - Да вроде бы ничего. Правда, рука вот болит, и тут, наверное, уже синяк вылез. - Она дотронулась до припухшей скулы. - Коленку ссаднила, как первоклашка. Блузку порвали, скоты, - добавила она.
        Макс проснулся оттого, что у него затекла шея. Он сидел все на той же лавке, запрокинув голову на спинку. Татьяна была рядом, она спала, уронив голову ему на плечо. Будить ее не хотелось. Хотя все тело затекло и ему очень хотелось встать. Он попробовал тихо и аккуратно переложить ее на лавку, но она сразу же проснулась. Вскинулась спросонья, удивленно повела вокруг глазами, вспомнила и резко села прямо, снова запахивая злосчастную блузку. Она была растрепана, на скуле образовался кровоподтек, и во всю левую сторону лица расползалась внушительных размеров опухлость, отчего лицо казалось перекошенным.
        - Что, страшная я, да? - Она поправила волосы.
        Макс рассмеялся. Женщина всегда остается женщиной.
        - Да нет, не очень. Так, - он покрутил ладонью, - самую малость.
        Татьяна улыбнулась.
        - Забавно, - сказал он.
        - Что забавно?
        - Я бывал в брошенных городах. Но там все равно есть жизнь. Не люди, конечно. Собаки, крысы, шакалы там, пташки всякие. А здесь никого. Совсем. Забавно.
        - Максим, и все-таки, где это мы?
        Макс вздохнул, прошелся туда-сюда, заложив руки в карманы брюк.
        - В Зазеркалье.
        - Что?
        - Вы сказку про Алису читали?
        - Вы издеваетесь надо мной?
        - Даже не думал. Я не знаю, как это называется. Но это не Россия. Не Европа. Не Азия. И по-моему, это вообще не Земля. Я назвал это Зазеркальем. Как у Алисы. Знаете, проваливаешься в нору, летишь, летишь, а потом - бах! Зазеркалье. Говорящие кролики и королевы из карточной колоды.
        Макс стал рассказывать, и рассказал ей почти все. Про то, как его все достало, как ушел с работы, как начались его видения. Как потом оказался в том самом лесу, как встретился со странными созданиями, рассказал о твари, о больнице. О том, что случилось в парке. Татьяна слушала спокойно, не перебивая.
        - Простите, Максим, а где вы живете?
        - На Островского, - ответил он.
        - Островского, семнадцать, квартира тридцать три, - полушепотом проговорила она.
        Он с удивлением уставился на нее:
        - А откуда вы… - Макс не договорил, замолчал на полуслове, замер на мгновение, что-то увидев за спиной у Татьяны, рванулся вперед, больно схватил ее за руку и, сдернув с лавки, присел рядом, прикладывая палец к губам: - Тсс… - и кивнул в сторону одного из окон.
        Татьяна чуть приподнялась и осторожно выглянула. В это самое время на площадь из переулка выскочила девушка в черной рубашке с длинными рукавами, поверх которой был надет кожаный проклепанный жилет, перетянутый какими-то ремнями. Узкие брюки убраны в короткие, ниже колена, сапоги на невысоком каблучке. Черные волосы были собраны в пучок на затылке. Запястья схватывали шипастые рокеровские браслеты. А в руках у нее было оружие: в левой - небольшая слегка выгнутая сабля или меч, Татьяна плохо в этом разбиралась, в правой - нож. Выскочив на площадь, она замешкалась на минуту и бросилась дальше.
        Сразу же за ней выскочило трое мужчин. Одинаково всклокоченные, низкорослые и широкоплечие, в ярких широких штанах и просторных рубахах с широкими, раздувавшимися при беге рукавами. У них тоже было оружие. Девушка резко обернулась и метнула нож. Тот, кто был ближе к ней, нелепо подпрыгнул, словно налетел на препятствие, схватился за грудь и стал заваливаться назад. Оставшиеся двое, не обратив на это внимания, бежали дальше. Один из них прямо на ходу бросил вперед короткую толстую палку. Та полетела, вращаясь, и попала в девушку как раз в ту минуту, когда она разворачивалась. С коротким вскриком она упала на каменную мостовую. Коротыши радостно взвизгнули и прибавили прыти, буквально в два прыжка оказавшись рядом с черноволосой беглянкой. Но та уже успела подняться на ноги и развернулась к ним, чуть расставив и согнув ноги в коленях и выставив перед собой меч, который держала двумя руками. Она радостно оскалилась, показывая маленькие острые зубки. Преследователи остановились и стали медленно обходить ее с разных сторон. Один перекинул из руки в руку полукруглый топор на длинном древке. Второй
покрепче сжал дубину с большим железным шаром на конце. «Боже, какой ужас!» - Татьяна чуть не вскрикнула, но тут же сама себе прикрыла рот ладонью, а Макс сильнее стиснул ее руку.
        Противники топтались на площади, не решаясь перейти к более активным действиям. Вдруг Макс отпустил Татьяну, подобрал внушительный осколок каменной чаши, валявшийся на полу, и на четвереньках медленно пополз к ближнему выходу. Татьяна хотела удержать его, но он только оттолкнул ее руку. Добравшись до выхода, он встал и ступил за порог. Девушка, стоявшая в это время лицом к беседке, заметила его, и ее оскал стал еще шире.
        Макс замахнулся и с силой метнул свой примитивный снаряд. То ли он действительно метко бросал, то ли повезло, только кусок чаши прошелестел в воздухе и впечатался точно в затылок тому, что с топором. Тот боднул головой, словно хотел протаранить свою соперницу, и мешком упал лицом вниз. Второй вздрогнул от неожиданности, чуть развернулся, стараясь увидеть, что там сзади. А девушка, воспользовавшись моментом, резко полоснула его по ногам справа налево, а когда тот с гулким хрипом согнулся, нанесла мощный удар слева вниз, брызнула кровь, и второй ее соперник упал замертво. Не останавливаясь, она быстро подошла к тому, которого подбил Макс, и, опустившись на одно колено, резким движением вогнала клинок ему в спину.
        Татьяна до боли сжала пальцами край лавки. Ей было жутко. Девушка тем временем встала и повернулась к Максу, выставив вперед клинок. Так они и стояли, внимательно рассматривая друг друга.
        - Ты кто? И откуда здесь взялся? - Она первая нарушила молчание. - Лучше стой на месте! - резко выпалила она, заметив, что он собирается подойти.
        - Эй-эй! По-моему, только что я здорово помог одной даме, тебе не кажется?
        - А тебя просили?
        Что-то в ее речи было не так. Татьяна хорошо ее слышала, понимала каждое слово, но что-то неуловимо резало слух. Слова были какие-то не такие, что ли. Вот она начинает говорить. Странные незнакомые тарабарские звуки. Они резко срываются с ее губ, летят к Максу и будто уже по дороге, скрипя и напрягаясь, складываются в знакомые слова.
        - Я Макс, вот гуляю здесь.
        - А там кто? Пусть выйдет! - Девушка дернула саблей-мечом.
        Макс задумался, но Татьяна опередила его, выпрямилась в полный рост, после чего вышла и встала рядом с Максом. Девушка прищурилась.
        - Вы откуда такие интересные, ребятки? - с прищуром оглядывая их, сказала она. - Что, была горячая ночка? - Она пробежалась щупающим взглядом по Татьяне.
        - А тебе-то что?
        - Мне-то ничего. Ладно, - сказала она, убирая клинок в ножны, которые оказались у нее за спиной. Было видно, что она на что-то решилась. - Я не знаю, кто ты, - продолжила она, подойдя поближе, - но ты помог мне, а значит, ты не из слуг Хаш-ра. Уж это я могу определить, у меня очень мало времени, и, если ты уже один раз помог мне, может, поможешь еще раз? Она замолчала, выжидающе глядя на Макса; Татьяна, судя по всему, ее не интересовала.
        - И что…
        - Что я хочу? - нетерпеливо перебила она. - Или что ты получишь взамен?
        - Ну…
        - Там, - она указала за спину Макса и Татьяны, - есть лаз в подвалы, мне нужно туда спуститься - это помощь. А потом мы все выберемся из этого проклятого всеми богами места. Это плата. Идет?
        - Не пытайся остаться с теми, кто тебя отвергает. И смело иди к зовущим тебя, - сказал Макс и обернулся: - Показывай, где там твой лаз?
        - Я же сказала - там! - Она бодро зашагала в ту самую беседку, в которой Макс с Татьяной ночевали.
        - Может, скажешь наконец, как тебя зовут?
        - Гроздана, - бросила она через плечо.
        Макс с Татьяной зашли за ней. Гроздана стояла, широко расставив ноги около центральной чаши, внимательно рассматривая барельефные фигуры. Макс с Татьяной встали рядом. Посмотреть было на что. Ночью они не обратили внимания, потом было не до этого. По всему боку чаши бежали искусно вырезанные самые разнообразные фигурки зверей - олени, лошади, быки с огромными рогами, что-то вроде мамонтов, вот притаился тигр, а вот распластался в погоне за тонконогой ланью гепард.
        - Вот! - воскликнула Гроздана и присела на корточки рядом с одной из фигурок.
        - Единорог, - сказала Татьяна.
        - Что? - Гроздана обернулась.
        - Я сказала - единорог.
        - Да? У нас его зовут Индрик-зверь. - Гроздана повернулась обратно, осторожно коснулась зверя, потерла, пощупала, а потом достала откуда-то небольшой предмет. Макс присмотрелся. Это была небольшая неправильная звезда с лучами разной длины. Семь, восемь, нет, все-таки семь лучей. Девушка немного повертела ее в руках, а потом аккуратно приложила к такой же выемке над единорогом. Звезда легла как влитая. Гроздана закрыла глаза и стала что-то шептать, положив ладонь на звезду. Раздался еле слышный щелчок.
        - Опа! - Девушка встала, вполне довольная собой. - Давай. - Она уперлась руками в чашу.
        Макс навалился на чашу рядом с ней. Татьяна подумала и тоже положила руки на камень.
        - Давай, давай.
        Они толкнули чашу, та с трудом, но поддалась и отъехала в сторону. Под ней оказалось округлое отверстие и лестница, вертикально уходящая вниз.
        - Да! Не обманул старый! Подождите меня здесь. - Она ловко нырнула в дыру.
        - Там же совсем темно, - успела сказать Татьяна, но Грозданы уже не было видно. Отсутствовала она минут десять. Наконец появилась, вся в пыли и с оцарапанной рукой.
        - Дело сделано, теперь нужно выбираться отсюда.
        Они быстро задвинули чашу на место и вышли на улицу. Гроздана уверенно направилась через площадь.
        - Послушай, я понимаю, тебе сейчас не до этого, но позволь задать несколько вопросов. - Макс тронул ее за рукав.
        - Валяй, - весело бросила она, наклонилась к первому трупу, быстро обыскала его, затем второй. Пошла к третьему. - Ага! - У третьего она выудила из-за пазухи цепочку, на которой висел какой-то мешочек, и быстро накинула его себе на шею, вытащила свой нож, торчавший у того в груди, вытерла об одежду убитого и засунула в небольшие ножны на бедре. - Ну что же ты? Я слушаю тебя! - сказала она.
        - Что это за место?
        Гроздана внимательно посмотрела на них обоих, даже остановилась.
        - Вы правда не знаете? Ну вы даете! Это проклятый город. - Она недоверчиво смотрела на Макса.
        - Проклятый?
        - Да! Во время царствования императора Клида, прадеда нынешнего, это был второй город в империи. Большой, богатый. Самый богатый. Он славился как центр знаний и изучения древности. - Гроздана шагала быстро, не глядя по сторонам. Шли они в ту сторону, откуда она выбежала, спасаясь от погони. - Здесь были собраны почти все мудрецы империи, богатейшая библиотека с древними рукописями и все такое. Они все что-то изучали, изучали, все что-то искали и искали и, по всей видимости, нашли. Короче, что-то там они не поделили, что-то там у них не так пошло, и доигрались!
        Гроздана резко остановилась на перекрестке, оглядываясь вокруг, наверное решая, куда пойти. Решила и так же быстро зашагала дальше, свернув налево. Макс с Татьяной поторопились следом.
        - Одного из этих самых мудрецов, говорят самого сильного, решили казнить. Ясное дело, что для этого остальным пришлось объединиться. Перед тем как его голова слетела с плеч, говорят, он проклял своих недавних сотоварищей, а вместе с ними и весь город. С этого все и началось. Сначала перессорились и перемолотили друг друга мудрецы. С тех пор в империи, да и вообще по эту сторону гор, считай, серьезных магов и не осталось. А потом пришло время и города. Болезни, неизвестные чудовища и все такое. Люди дохли как мухи, и никто не знал, что было тому причиной. И тогда Клид обратился за помощью к храмовникам.
        - Храмовникам?
        - Да-а, видно, вы из очень уж дальнего далека, раз спрашиваете меня об этом. - В ее голосе прозвучала легкая издевка. Но все-таки она пояснила: - Храмовники. Борцы с демонами. Служители Единого. Отца-Вседержителя.
        - И что, они смогли помочь?
        - Смогли. Они всегда могут. Для того и строились их храмы и создавался орден, чтобы они могли. Только теперь на месте богатейшего города империи - вот это. - Гроздана красноречиво описала рукой круг. - Болезней нет. Тварей нет. И людей нет. Никого нет. Вот так-то.
        - А здесь не опасно?
        - Опасно. Еще как. Только в течение всего нескольких дней накануне полнолуния можно пробраться в проклятый город. И, что самое главное, выбраться из него. - Она бросила на Макса очередной хитрый взгляд. - Сам понимаешь, знают об этом далеко не все, а те, которые знают, не болтают.
        Она замедлила шаг. Перед ними была городская стена. Макс окинул взглядом огромную, квадратную башню высотой с девятиэтажку, у подножия которой они остановились. В нее вела небольшая дверка. Гроздана, уже не торопясь, вошла туда, Макс с Татьяной за ней. Они прошли по узким переходам и вскоре оказались у точно такой же небольшой дверцы. Точнее, около проема, где когда-то была такая же дверца. И вышли наружу. Проклятый город остался за спиной. Гроздана постояла, внимательно вслушиваясь и вглядываясь в темноту, потом уверенно направилась дальше, к зарослям низкорослых деревьев неподалеку. Чем ближе они подходили к деревцам, тем беспокойней выглядела Гроздана. Вдруг она сорвалась с места и быстро побежала вперед.
        - Нет! - закричала она на ходу. - Ночка, нет, Ноченька! - Она кричала, скрывшись за ближайшими деревцами.
        Макс с Татьяной поспешили туда. Гроздана сидела на коленях рядом с черной лошадью, лежащей на боку, и держала ее голову в руках, поглаживая. Животное еще было живо.
        - Ночка, Ноченька, как же так, что же это, зачем я взяла тебя с собой? Зачем?
        Лошадь в ответ тяжело приподнимала голову и смотрела на свою хозяйку большими печальными глазами. По щекам Грозданы текли слезы. Макс с Татьяной молча стояли рядом, не зная, что сказать или сделать. Ночка еще раз взглянула на хозяйку и затихла.
        Татьяна вцепилась в плечо Макса. Гроздана сидела, невидяще глядя куда-то в землю. Потом осторожно положила голову лошади на землю и встала.
        - Надеюсь, это стоит того, старый, - процедила она сквозь зубы. Она залезла в мешок, который валялся рядом. Было видно, что там кто-то порылся.
        - Послушай, те, кто это сделал, могут ведь быть где-то рядом, - сказал Макс.
        - Не могут. Это сделали те косомордые ублюдки, которые остались лежать на площади. Знала бы я, что они убили мою Ночку, так просто они бы не умерли, твари! - Перебрав мешок, она встала, закинув его за плечи.
        - Мешок один, потому нести будем по очереди, - резко сказала она, затем развернулась и зашагала прочь от города. Максу с Татьяной ничего не оставалось делать, как последовать за ней.

«Итак, я снова оказался незнамо где. Что ж. Буду пока называть это место Зазеркальем, как сказал Татьяне. Интересно, это те же места или другие? Там был лес, здесь то ли лес, то ли степь - не поймешь. Холмы, заросшие высокой жесткой травой и кустарником, группы деревьев между ними. Овраги. Это вообще там или не там? Скорее всего, там. Насколько долго на этот раз я здесь задержусь? И еще. Я чувствую, что со мной что-то не так. В том смысле, такое ощущение, что в организме что-то происходит, что-то меняется. Описать не могу, просто это чувствую. Ладно. Будем разбираться. Съездил, блин, на дачку».

«Нет. Все-таки я сошла с ума. Мы идем через какие-то поля, холмы. Этот Макс непонятный. Что там было в парке? Он их что, убил? Теперь этот город, Гроздана. Снова убийства. Лошадь эта несчастная. Ее-то за что? Я должна искать Сашку, а вместо этого бреду неизвестно с кем неизвестно куда. Что я за дура-то такая. И понесла меня нелегкая в этот парк. Кругом обман, один обман. Стоп. Адрес. Он сказал, что живет на Островского 17, квартира 33. Это адрес, который назвал мне фээсбэшник. Неужели это тот самый Максим Алексеевич?»

«Кто они такие и как здесь оказались? Можно им доверять или нет? Можно или нет? Откуда они все-таки взялись в проклятом городе? Они не здешние, это точно. Одеты непонятно как, говор не местный. На служителей Хаш-ра непохожи. Хотя могли специально все подстроить. Действительно совпадение или они морочат мне голову? Быть в центре проклятого города и не знать ничего об этом месте. Я ведь специально рассказала им всю историю. И ничего. Слушали, разинув рты. Или действительно не знали, или… Очень странные. И одежда, и речь, и поведение. Женщину били. Парень? Непохоже. Надо будет ей помочь. Ха! Тебе бы кто помог. Интересно, ты дотянешь до обители? Или свалишься по дороге? Можно им доверять или нет? Как определить? Говорят, люди Хаш-ра коварны. Они и своего могут убить, если надо. Может, бросить их и уйти самой? Нет. Нельзя. Кто бы они ни были, надо их показать магистру». - Давайте немного отдохнем, - сказал Гроздана, сбрасывая мешок на землю. Татьяна тут же как подкошенная опустилась в траву. Она так устала, что даже забыла про разорванную блузку.
        - Да, одежонка на тебе. - Гроздана, стоя над ней, прищелкнула языком. - Погоди… - Она полезла в свой мешок, достала оттуда небольшой сверточек, перевязанный кожаным шнурком. Развязала, что-то достала и протянула Татьяне. Нитки. И иголка.
        - Справишься?
        - Конечно. - Татьяна взяла протянутые нитки и оглянулась на Макса.
        Гроздана перехватила ее взгляд. Кивнула понимающе.
        - Макс, - сказала она, - пойдем хворосту соберем.
        - А Татьяна? Мы оставим ее здесь?
        - Здесь вполне безопасно, да мы далеко и не будем отходить. - И они ушли.
        Татьяна быстро стянула блузку. Нитки были толстыми, какого-то неопределенного цвета, иголка тоже не маленькой. У них такие называли «цыганками». Ну что ж, и на том спасибо. Она быстро подлатала многострадальную блузку и оделась. А через несколько минут вернулись Макс и Гроздана. Макс сложил костерок, Гроздана при помощи какого-то куска камня и куска металла ловко высекла огонь, и костерок весело затрещал, поднимаясь все выше.
        - Нужно вскипятить воды, - сказала Гроздана.
        - А как? - Вопрос Макса был просто потрясающим.
        Гроздана залезла в свой мешок. Сколько же туда понапихано всего? Достала небольшой котелок, литра на полтора-два. Набрали воды из малюсенького родничка, который можно было заметить, только если в него наступить. Черноволосая куда-то исчезла, приказав сидеть тихо. Вернулась с пучками травы в руках.
        - Что это?
        - У нас это называют травами, а у вас?
        Не дожидаясь ответа, она стала бросать траву в котелок. Некоторые стебли вместе с листьями, прежде чем бросить, тщательно растирала в ладонях. Над их маленьким лагерем повис душистый аромат степных трав. Котелок вскоре забулькал. Она поддела его палкой и поставила чуть в стороне.
        - Пусть остынет.
        - Угу, - Макс кивнул, - это что, чай травяной?
        - Чай? - Гроздана удивленно посмотрела на Макса. - Ты что, пил чай?
        - А что, это преступление?
        - Да нет, - протянула Гроздана.
        Макс мог поклясться, что в ее взгляде скользило удивление. Откуда ему было знать, что чай выращивался только на Темном материке и сюда попадал не иначе как контрабандой. А потому и стоил весьма и весьма дорого.
        - Ну что ж, по-моему, остыло. Ну-ка, девица, давай свое личико. - Она подсела к Татьяне, та напряглась:
        - Зачем?
        - А что, так и будешь щеголять со своими синячищами?
        Татьяна с некоторым недоверием, но все же позволила ей заняться своими боевыми ранами. Ничего особенного не происходило. Гроздана промыла пахучей жидкостью ее синяки, после чего взяла голову Татьяны двумя руками, велев ей закрыть глаза. Та послушалась. Гроздана что-то пошептала, поглаживая щеки женщины, и Татьяна вдруг начала клониться, а через минуту мирно спала, немного улыбаясь во сне.
        - К утру все будет нормально, - сказала Гроздана.
        Макс все это время сидел в стороне, наблюдая за ее манипуляциями.
        - Ты что, лекарка?
        - Ха! Смешной ты! - Она села рядом. Дальнейшее произошло настолько быстро, что Макс никак не успел отреагировать. Вот он сидел на бревнышке, а вот он уже лежит, и Гроздана восседает на нем сверху, а к его горлу приставлен нож. - Я буду задавать вопросы, а ты отвечать. Быстро и четко.
        Макс мог только прохрипеть в ответ.
        - Кто вы и откуда взялись в проклятом городе? Вы следили за мной?
        - Я же говорил, мы попали туда случайно, я и сам не понимаю, как это произошло.
        - Не зли меня, парень. - Она чуть надавила на кожу. Из-под лезвия проступила кровь. - Мне нужна правда, я слегка устала и слегка раздражена. Так что варианта два: или ты рассказываешь мне правду, или я пускаю тебе кровь. А потом займусь и твоей подружкой. - Она слегка повела ножом в сторону. Острое лезвие вспороло кожу, оставляя неглубокую, но обильно кровоточащую ранку.
        - Ты можешь зарезать меня, но это ничего не изменит.
        - Ты из благородных? - вдруг спросила она. - Думаю, что да. Скучно стало? Решил поразвлечься? Или ты все-таки слуга Хаш-ра? А что, мне говорили, что он прикармливает некоторых из вольного дворянства. Чай! Да за одну чашку этой травы можно жеребца купить! Ты или идиот, или… - Она не договорила. - Ну! Давай выкладывай!
        - Убери нож. - Макс с удивлением услышал свой спокойный голос.
        - А если не уберу?
        - Тогда твои вопросы останутся без ответов. - Он смотрел в ее карие с прозеленью глаза. Спокойно так смотрел. И ждал. К его удивлению, она убрала нож, слезла с него и села рядом.
        - Все равно я могу тебя убить быстрее, чем ты что-нибудь выкинешь.
        - Хвастался дядька, что на медведя пошел, - буркнул Макс. - Кстати, леди, в следующий раз, когда решишь усесться на меня верхом, поинтересуйся, не против ли я.
        - Нарываешься. - Она играла своим ножом.
        - Итак, ты хочешь знать правду. Тогда слушай. Да, я не здешний, я вообще понятия не имею, что такое «здесь». Другими словами, я не представляю, где я и как сюда попал.
        - Она ведь не твоя женщина, ведь так? - перебила его Гроздана.
        - Я впервые увидел ее вчера вечером.
        - Вот как? И сразу пригласил ее прогуляться в проклятый город?
        - А что, у вас так не принято? Шучу! Знаешь, Гроздана, ты правильно сказала, что мы издалека. Ты когда-нибудь слышала о России?
        - Это река?
        - Это страна. Огромная страна, одна шестая часть суши, понимаешь ли. Мы оттуда. И вчера вечером мы встретились в одном из городских парков. И у нас все не так, как здесь.
        - А как?
        - У нас не ходят с мечами за спиной, не скачут на лошадях. Уже давно не скачут. Разве что в каких-нибудь глухих деревнях или в горах. Полиция еще конная.
        Гроздана слушала молча.
        - У нас давно вместо лошадей машины, самолеты и прочая дребедень.
        - Машины? - Она причмокнула. - И как же на них ездят?
        - Долго объяснять. Тебе известно слово «механика»?
        - Опять нарываешься?
        - Да нет, просто… ну так вот. Машина - это такое механическое устройство, на них ездят. Вернее, не только ездят. - Макс замолчал.
        Гроздана внимательно смотрела на него, ожидая продолжения.
        - Да, оказывается, это нелегко объяснить, - снова повторил он, почесав в затылке. - В общем, у нас все не так, как тут. А тут… Монстры эти еще.
        - Какие монстры? - Она явно заинтересовалась.
        - Да понимаешь, я второй раз сюда попадаю. Так вот, в первый раз встретился тут с одними. Вернее, не тут. Там лес был. Неважно.
        Она вдруг встрепенулась, будто что-то вспомнила, сильнее повернувшись к Максу, и расширенными глазами посмотрела на него.
        - Что? - Максу стало неудобно. - У меня что, крылья сзади выросли?
        - Ну-ка опиши мне их! - потребовала она.
        - Хорошо, хорошо, чего волноваться-то?
        Макс постарался вспомнить все детали и подробности. Рассказал и про пещерный город, и про встречу со старейшинами.
        - Дворец Ашери? - удивленно протянула она.
        Гроздана смотрела на него, что называется, во все глаза.

«Они перевертыши, - лихорадочно думала она, - перевертыши, целых два. Отец-Вседержитель! Она слышала о таких, но никак не думала, что встретит. Но если они попали сюда, значит, древнее искусство проснулось. Но как? Как? Теперь-то она уж точно их никуда не отпустит. К магистру, обязательно к магистру».
        Парень смотрел на нее, ожидая чего-то.
        - Я знаю, кто вы, - заявила Гроздана.
        - Очень хорошо, - буркнул Макс, - и кто же мы?
        - Вы перевертыши! - заявила она, думая при этом, что надо бы их привязать к себе, чтобы не сбежали.
        - А кто такие перевертыши? - осторожно спросил Макс.
        Гроздана посмотрела на него и подняла с земли плоский камень.
        - Мир, он словно слоеный пирог. Я живу на одном слое, вы - на другом. Вот и все, понятно?
        - Да уж, конечно, чего же тут непонятного.
        - Иногда случается, что кто-нибудь из ваших приходит сюда.
        - Почему?
        - Наверное, у вас плохо, - бросила она. - Я думаю, что сама судьба свела нас.
        - В последний раз, когда я слышал такую фразу, дело чуть не закончилось в ЗАГСе.
        - Что это значит?
        - Да так, ничего. По-моему, Татьяна просыпается.
        Они встали, Татьяна действительно проснулась, села, растирая виски.
        - Мне снился Сашка, - сказала она.
        - Послушайте, ну разве это не забавно? - Макс хлопнул себя по ляжкам.
        - И что же забавного ты находишь во всем этом? - Гроздана, видимо, не разделяла его задорного настроя.
        - Мы втроем сидим здесь у костерка, там, - он махнул в сторону города, - оставили несколько трупов; лечим друг друга, разговоры ведем и ничего, абсолютно ничего друг о друге не знаем. По-моему, это забавно.
        - Мы еще успеем познакомиться, - серьезно сказала Гроздана.
        - Угу, ты еще будешь умолять меня остановиться и не рассказывать больше о том, какие блины печет моя мама, - добавила Татьяна и улыбнулась.
        Гроздана внимательно смотрела на них обоих, на ее лице отражалась некая растерянность. Она лихорадочно что-то соображала.
        - Послушайте, вам нужна моя помощь, - сказала она наконец, - а мне нужна ваша.
        Она присела на ствол старого поваленного дерева.
        - Волею случая вы оказались заброшенными в наши края. Это, может, и не самое лучшее место среди земель Тайамы, но и не самое худшее. И мы нужны друг другу. Я выведу вас к людям, которые помогут вам обустроиться. Но для того чтобы мы добрались, мне нужно помочь. Вы мне поможете? - Она замолчала, оглядывая Макса и Татьяну.
        - Конечно, если это в наших силах.
        - В ваших! - перебила она. Потом показала свою поцарапанную руку. - Доставая… - Она снова замолчала, что-то решая про себя. - Неважно, в общем, я поцарапалась. И ко мне в кровь попал яд. Он действует медленно, но неотвратимо. Если срочно ничего не предпринять, то уже завтра к вечеру я свалюсь.
        - А ты уверена, что…
        - Макс, не перебивай меня. Я приготовлю эликсир, он поможет мне продержаться столько, сколько нужно, и мы с вами доберемся до храма, там нам помогут.
        - А от нас-то что нужно? - спросила Татьяна.
        - Эликсир нужно принимать в три этапа. Первый раз я выпью, но потом. Я… со мной… В общем, сама я не смогу выпить его еще два раза. Вы привяжите меня к чему-нибудь крепкому. Я буду стараться вырваться, кричать и тому подобное. Через какое-то время я должна буду потерять сознание, тогда вы вольете эликсир еще раз. А потом еще. Между вторым и третьим разом должно пройти часа три, не меньше, вы сумеете определить время?
        - Сложно, конечно, но, учитывая то, что у меня есть часы, я попробую. - Макс продемонстрировал наручные часы.
        Гроздана непонимающе взглянула на них, но махнула рукой:
        - Хорошо. И еще. Нужно быть очень осторожными. Если я кого-нибудь укушу, то в вашу кровь тоже попадет яд.
        - Это как у вампиров? - Татьяна постаралась придать своему лицу серьезное выражение.
        - Последнего вампира убили лет триста назад, - ответила Гроздана, и было совсем не похоже, что она шутит. - Времени мало, начнем.
        И они начали. Вернее, начала Гроздана. Она снова вскипятила воду, достала тот самый мешочек, который срезала с тела убитого. Высыпала примерно половину, дала остыть и снова вскипятила. Жидкость приобрела буроватый оттенок и пахла не очень приятно. Гроздана добавила туда каких-то трав, вскипятила все в третий раз, понюхала, немного попробовала на язык и довольно кивнула:
        - Готово.
        Потом, уже с помощью Макса, очистила тот самый поваленный ствол. Показала Максу, как ее надо привязывать. Вырезала из обрубленной ветки два коротких черенка, каждый из которых удобно ложился ей в ладонь.
        - Я возьму их в руки, а ты крепко привяжешь ремнями. Тогда я тебя точно не поцарапаю, ну а насчет укуса - уж сам как-нибудь. Запомни: укушу - и яд вместе со слюной попадет в твою кровь. И тогда придется спасать уже тебя. Но ты перевертыш, и только Создателю известно, чем для тебя это закончится.
        Наконец все было готово. Гроздана перелила свое варево в небольшую флягу.
        - Сейчас я выпью треть. Потом, когда я потеряю сознание, разожмешь ножом мне зубы, это будет нетрудно, а ты, - она обратилась к Татьяне, - вольешь мне три ложки эликсира. - Она показала узкую, треугольной формы деревянную ложку на длинной ручке.
        - А потом все остальное. Постарайтесь поменьше разлить. Вам все понятно?
        Оба кивнули.
        - Ну тогда давайте.
        - Вы не волнуйтесь, Гроздана, - Татьяна подошла к ней ближе и положила руки на плечо девушке, - мы все сделаем. - Она впервые назвала ее по имени.
        Гроздана постояла, будто собираясь с силами, потом уверенно открыла флягу и сделала несколько больших глотков, после чего широко открыла рот, хватая воздух, из глаз брызнули слезы. Некоторое время она стояла, беспомощно моргая и хватая ртом воздух, словно рыба, которую выбросили на песок.
        - Отец-Вседержитель, - с трудом выдохнула она, - какая же это гадость. Давай, времени немного. - Она взяла в руки деревянные черенки и присела рядом с бревном.
        Макс с помощью Татьяны стал привязывать ее.
        - Затягивай туже, давай, тебе же лучше будет.
        Они успели. Макс только поднялся с колен, бормоча, что всю жизнь мечтал привязывать женщин к бревнам в лесу, как это началось. Гроздана вдруг напряглась, ее и без того темные глаза налились какой-то уж совершенно непостижимой чернотой, лицо стало красновато-синюшным, ее вдруг выгнуло со страшной силой, так что веревки врезались в ее тело. Она рванулась раз, другой. Татьяна вскрикнула, закусив кулак, а второй рукой вцепившись в Макса. Гроздана, подергавшись, вдруг замерла, а потом медленно подняла глаза на своих новых знакомых. Татьяна тихо заскулила. На них смотрел не человек. Черты лица заострились, губы вытянулись тонкой ниточкой в хищный звериный оскал. Глаза сузились, превратившись в тонкие черные щели, по подбородку из прокушенной губы стекала тонкая струйка крови вперемешку с желтоватой слюной. Мышцы ее взбугрились, веревки напряглись, казалось, они вот-вот порвутся. А потом Гроздана заговорила. Макс и Татьяна не понимали ни слова. Звуки были резкими, гортанными, она зло выплевывала слова, пытаясь освободиться от веревок. Волосы ее растрепались и клубились вокруг искаженного лица
черно-ядовитой копной. Пальцы до крови врезались в деревянные черенки.
        - Я не могу на это смотреть, я хочу домой. Это сон, сон, сон, - бубнила Татьяна, все так же больно вцепляясь руками в плечо Макса.
        - Погоди, смотри, что-то меняется!
        Действительно, Гроздана стала дергаться меньше, попытки становились слабее, да и поток странных звуков прекратился. Через пару минут она затихла совсем, уронив голову на грудь.
        - Это все? - спросила Татьяна. - Сейчас, да? Надо дать ей это?
        Макс посмотрел на нее. У нее были красные, воспаленные от слез глаза.
        - Это я так. - Она виновато пожала плечами.
        Макс взял нож, Татьяне в руки дал флягу и ложку. Подошел к Гроздане, аккуратно потрогал ее. Та никак не отреагировала.
        - По-моему, она без сознания.
        Он запрокинул ей голову и, удерживая подбородок, медленно просунул лезвие ножа между зубами. Те разжались легко. Макс отложил нож, продолжая держать рот Грозданы открытым.
        - Давай! - громким шепотом сказал он.
        Татьяна плеснула из фляги в ложку, немного разлив.
        - Осторожней!
        Она кивнула. Аккуратно влила содержимое ложки, потом еще. И еще.
        - Все, отпускай!
        Макс отпустил и отступил на шаг. Гроздана снова уронила голову на грудь, не подавая признаков жизни. Но это продолжалось недолго. Второй раз было еще хуже, чем первый. Раздался жуткий дикий крик, так что птицы в панике рванулись, ломая ветки и роняя перья. Где-то далеко завыл непонятный зверь. А Гроздана снова стала рваться, пытаясь освободиться от пут. При этом она смеялась. Уж лучше бы она снова кричала на непонятном языке, чем этот смех. Было в нем что-то дьявольское. Правда, в этот раз все продолжалось совсем недолго, и вскоре Гроздана снова впала в забытье. Они стали ждать. Через три часа повторили процедуру. Уже имея опыт, Макс с Татьяной быстро влили ей остаток жидкости. Они ждали третьего приступа, а Макс покрутил головой, потрогав веревки.
        - Даже не знаю, выдержат ли.
        Но ничего не произошло. Гроздана пришла в себя, обвела вокруг невидящим усталым взглядом, посмотрела на людей, стоявших в сторонке, что-то пробормотала, а потом стала петь, откинув голову и рассматривая облака.
        - Максим, так и должно быть? - спросила Татьяна.
        - Не знаю, она ничего не говорила про песни, подождем.
        Гроздана попела еще немного, а потом тихо заснула, именно заснула, а не потеряла сознание, как в предыдущие разы.
        - Наверное, все, давайте отвяжем ее. - Татьяна уже кинулась к Гроздане, но Макс остановил ее:
        - Не надо! Она сказала ждать до утра.
        - Но ведь все уже закончилось, посмотрите, ей же очень больно!
        - Она сказала ждать до утра! - четко повторил Макс, держа Татьяну за руки.
        Та не стала больше возражать.
        - Все будет хорошо, - успокаивающе произнес он.
        Они присели у костра. Оба понимали, что вряд ли заснут в эту ночь. Посидели, помолчали. Вдруг Макс встрепенулся, будто что-то вспомнив.
        - Послушайте, Татьяна, тогда, еще в городе, когда ты… черт, вы… Слушай, давай на
«ты». - Татьяна согласно кивнула. - Так вот, тогда, когда ты спросила меня, где я живу, а я сказал на Островского, ты назвала номер дома и квартиры, откуда ты узнала?
        - Я не узнала, это он сказал.
        - Кто?
        - Князьев. Константин Арсеньевич Князьев, - растягивая слова, сказала она.
        - Не понял.
        - Видишь ли, Максим, у меня пропал сын. Недавно. Потом появился один человек по имени Никита и сказал, что он адвокат и ищет этого, Всевида, что и Сашка мой тоже где-то с ним. Я, дура, поверила ему. Господи! Ну почему я всем верю? Ну когда же я научусь? А потом пришел второй. А рожа точь-в-точь, понимаешь? Как две капли воды! И он сказал, что есть человек, который сможет мне помочь, и оставил бумажку, а там этот адрес. И имя. Максим Алексеевич. Фамилия еще такая… на «ша».
        - Шелепин.
        - Да! Так это ты?! - В ее голосе почти не было эмоций, только усталость, огромная усталость.
        - И чем же я могу помочь? Постой! Постой, постой! - Макс пытался выудить из бессвязного рассказа Татьяны хоть каплю информации. - Ты сказала - пропал… Может, он тоже сюда попал? А этот Князьев знал, что я могу… в общем, ты понимаешь.
        Татьяна внимательно посмотрела на него. Взгляд ее был спокоен и чист.
        - А мы с тобой мастера излагать, да?
        - Да, это точно! - Он рассмеялся. - Просто мастера слова. Прямо-таки краснобаи мы с тобой, Татьяна, э-э, как по батюшке?
        - Анатольевна.
        - Татьяна Анатольевна.
        Сон сморил их уже под утро. Они сидели, вяло подбрасывая ветки в костер и так же вяло разговаривая. То вспоминали студенчество, то Союз, великий и могучий, то еще что-то. Оказалось, что жили практически рядом, удивились, что никогда не встречались. Потом удивились: а почему, собственно, должны были? В городе-миллионнике? Еще раз договорились называть друг друга на «ты.» Макс попросил не называть его Максимом, а просто Максом. Как заснули, не заметили. Разбудил их голос Грозданы:
        - Э-эй! Перевертыши! Макс! Татьяна! Да проснитесь же вы!
        Макс с трудом открыл глаза. Гроздана смотрела на него вполне осознанно.
        - Утро доброе! - весело прохрипел он, откашлялся и встал.
        - Развяжи меня наконец, уже все тело затекло.
        - Да-да, сейчас.
        Он как мог быстрее развязал ее. В это время проснулась Татьяна.
        - Спасибо, - устало проговорила Гроздана. Села, разминая руки и ноги.
        - Как вы себя чувствуете? - подошла Татьяна.
        - Нормально, вы как?
        - Нам-то что? У нас все хорошо., - Татьяна улыбалась.
        - Вот мучает меня один вопрос, - начал Макс, дождавшись, когда Татьяна отошла по интимным делам, как она выразилась.
        - Какой?
        - Ведь пока ты была связана, мы могли тебя пристукнуть, да и все. Или просто уйти, а ты бы болталась в веревках.
        - Пристукнуть - это вряд ли, а вот уйти могли. - В голосе Грозданы не было и тени волнения.
        - Н-да, - протянул Макс. - Слушай, амазонка, а куда ты нас ведешь?
        - Я же говорила, есть люди, которые вам помогут. Как ты меня назвал?
        - Амазонка.
        - Это что?
        - Это кто. Жили когда-то - у нас жили, как ты сама понимаешь, - девы-воительницы. Племя - одни бабы, простите, женщины. Воинственные до жути. Как увидят мужика, так давай его резать.
        - Дуры, - бросила Гроздана, копаясь в своем замечательном мешке. - Не знали, видать, бедняжки, что мужикам и другое применение найти можно. Например, мешки таскать. - И она бросила Максу их общую поклажу. Макс мешок поймал.
        - И все-таки. Куда ты нас ведешь?
        - Это один из храмов Единого. Вернее, не сам храм, а одна из обителей. Монахи строят их в разных местах. Сам храм далеко на севере. Я обещала вам помочь, это единственный способ, который я знаю. Я приведу вас туда. Братья помогут вам. Они всегда помогают нуждающимся. Тем, которые до них добираются.
        В путь они вышли уже после полудня, перед этим обув Татьяну. Гроздана осмотрела ее скулу, на которой уже почти не осталось следов, удовлетворенно хмыкнула, а потом вдруг заявила:
        - Ты не дойдешь!
        - Не поняла.
        - В такой обуви не дойдешь; разве нормально носить это. - Она указала на ее туфли-лодочки.
        - Ну, в общем, да.
        Гроздана фыркнула и стала разуваться.
        - На, должны подойти. - Она бросила ей свои сапожки.
        - Что ты, Гроздана, не надо, я так!
        - Не спорь, ты сотрешь ноги, и нам останется либо бросить тебя, либо остаться с тобой. В первом случае это смерть для тебя, во втором - для всех.
        - А ты?
        - А я привычная, до схрона доберемся, а там уж обуемся.
        - До какого схрона?
        Гроздана отвечать не стала, просто встала и пошла, напомнив Максу про мешок.
        Татьяна обулась, и вскоре они с Максом догнали Гроздану. Идти было скучно. Пейзаж тянулся довольно однообразный, ничего странного с ними не происходило. Останавливались два раза. Первый - набрать воды, второй - передохнуть. Очень хотелось есть. Когда было уже совсем невмоготу, Гроздана снова залезла в свой волшебный мешок, выудила оттуда несколько сухарей, бросила Максу и Татьяне, взяла себе. Ели на ходу. На следующий день они пришли к схрону. Макс еще издали заметил группу больших валунов, разбросанных среди холмов. Под одним из них и находился схрон. Гроздана убрала в сторону целый пласт дерна, под которым оказался небольшой люк. Отодвинула и его. Спрыгнула. Ей там было по пояс. Присела, шаря руками. Выбросила несколько кожаных мешков, в одном что-то звякнуло. Из первого мешка были извлечены короткие сапоги, такие же, как у Грозданы, она отдала их Татьяне, сама надела свои старые. Какие-то маленькие мешочки неизвестно с чем. Из другого был извлечен небольшой изящный арбалет, три пучка коротких стрел - болтов.
        - Умеешь с этим обращаться? - Она смотрела на Макса.
        - Да как тебе сказать, я вообще с оружием не очень, стрелял в молодости из мелкашки, но это когда было.
        - Ладно, посмотрим.
        Оттуда же было извлечено несколько ножей.
        - Выбирай, - бросила она Татьяне.
        - Я? Зачем? Мне не надо, я и так как-нибудь.
        - Вот именно что как-нибудь. И откуда вы взялись на мою голову, - беззлобно сказала она, сама выбрала небольшой по сравнению с остальными, прямой обоюдоострый кинжал с костяной рукоятью и буквально заставила Татьяну взять его.
        - Мне его что, в руках нести? - смирившись, сказала та.
        - Зачем же?
        Гроздана быстро соорудила из веревок перевязь, нацепила ее Татьяне через плечо.
        - А вам не кажется, что я выгляжу слегка нелепо? - спросила Татьяна, рассматривая себя.
        - Не кажется, - сказал Макс, - ты действительно смотришься нелепо.
        Он стоял, держа в руках арбалет, который в сочетании с джинсами и рубашкой тоже смотрелся не очень гармонично. Правда, в отличие от Татьяны у Макса был ремень, из-за которого в настоящее время торчала рукоять кривого ножа. Саму Гроздану украсила перевязь с семью метательными ножами.
        - Да, - протянула черноволосая, оглядывая их, - если бы в гвардии императора были такие молодцы, он бы покорил вселенную.
        Они снова шли целый день. Уже ближе к вечеру Гроздана отобрала у Макса арбалет и ловко подстрелила какую-то птицу, похожую на большущую куропатку. Вечером они запекли ее в глине, устроив королевский ужин.
        - Послушай, вот ты говоришь, что это был один из крупнейших городов империи, а мы идем, идем, и никого. Я понимаю - город бросили, но вокруг даже следов селений не видно, и дорог тоже.
        - С тех пор прошло больше ста лет, хотя говорят, что и тогда здесь было не особенно людно, обжитые места там, в той стороне. - Она неопределенно махнула рукой.
        - А почему мы не пошли туда, где люди? - спросила Татьяна, старательно пережевывая мясо.
        - Нельзя нам к людям, вот и весь сказ; нам к храмовникам надо. А дорога? Что ж, будет вам дорога. - Сказав это, Гроздана улеглась, закинув руки за голову и закрыла глаза. Спрашивать ее о чем-то дальше было бесполезно. Это они уже поняли.
        На следующее утро Макс пытался стрелять из арбалета, получалось так себе. Гроздана только хмыкала, Татьяна наблюдала молча.
        - Не дергай, чего ты дергаешь, - скрипела зубами Гроздана. - Ладно, пойдем, по дороге поупражняешься.
        Деревьев становилось все больше. Они уже не стояли одиночками или отдельными группками, а сливались в большие зеленые озера с островками открытого пространства. А вскоре безлесные участки и вовсе исчезли.
        - Опять лес, - пробурчал Макс.
        - Уже близко, - успокоила его Гроздана, - скоро будем на месте, там отдохнем и… - Она не договорила.
        Вдруг со всех сторон раздались жуткие крики, свист, отовсюду стали прыгать какие-то люди. На Макса, стоявшего чуть в стороне, у самого края давно заросшего оврага, кто-то упал сверху, и он, потеряв равновесие, покатился по склону вместе с нападавшим. Закричала Татьяна, Гроздана кувыркнулась куда-то вперед, вскочила на ноги, резко выбросила руку. Блеснуло лезвие ножа, и один из нападавших захлебнулся своим криком. Макс этого не видел. Он катился по склону оврага вместе со своим противником. Ему повезло. Прыгавший немного не рассчитал, и нож лишь слегка оцарапал плечо. Теперь они барахтались на дне оврага, пытаясь достать один другого. Лохматый бородач, потерявший где-то свой нож, боевого пыла не растерял. Он навалился на Макса сзади, не давая ему подняться, и теперь пытался душить его. Макс отбивался, как мог. Он извивался ужом, удивляясь, откуда только силы взялись, а потом резко откинулся назад, пытаясь освободиться. Ему снова повезло. Нападавший ударился спиной о какую-то корягу, вскрикнул и разжал руки. Воспользовавшись моментом, Макс вскочил, отпрыгнул в сторону и кинулся, спотыкаясь и падая,
к арбалету, валявшемуся всего в трех шагах от места свалки. Подняв его, он резко перевернулся на спину и сразу нажал на спуск. Вовремя. Бородач снова был уже рядом. Уже замахивался толстенной суковатой палкой. Короткая стрела-болт угодила ему в грудь, бородач коротко хрюкнул и опрокинулся на спину. Макс вскочил на четвереньки и стоял, лихорадочно пытаясь вставить новый болт, и никак не мог попасть. Наконец ему это удалось. Он с радостным безумием вскинул арбалет, готовясь встретить новых врагов. Но вокруг никого не было. Он крутнулся на месте, еще раз, еще, пытаясь увидеть между деревьями кого-нибудь, и никого не видел. Тогда он стал карабкаться обратно вверх по склону.
…Второй нож Гроздана метнуть не успела. Сразу двое оказались рядом с ней. Не раздумывая, она сунула одному руку с зажатым в ней ножом в лицо, попала, отпустила рукоятку и резко присела. Дубина второго просвистела у нее над головой, сбив первого с ног. Гроздана пырнула его снизу выхваченным клинком и услышала, как тот захрипел. - Оставьте меня, гады, что вы делаете, сволочи! - Татьяна яростно колотила подскочивших к ней руками. Без толку. Ее грубо схватили и потащили в заросли. Гроздана бросилась следом, по дороге сбив еще одного противника.
        Макс выбрался наверх и остановился. Вокруг была тишина. Он увидел несколько валявшихся тел, подумал: «Гроздана поработала. Но где же она и Татьяна?» Вдруг он услышал какие-то звуки в стороне, подпрыгнул на месте и помчался туда, выставив перед собой арбалет.
        Он ломился через кусты, пытаясь отыскать своих. Безрезультатно. Он кричал, забыв об осторожности, звал их. Ничего. Если бы он хоть немного мог подняться над деревьями, он бы увидел, что мчится совсем в другую сторону от Татьяны и Грозданы. Он все дальше и дальше углублялся в лес.
…между строк
        Смотреть на солнце было больно. Он вовсе не разглядывал его специально. Зачем? Просто, когда он поворачивался лицом к местному огненному светилу, в глазах появлялась неприятная резь, они начинали слезиться, и Никите хотелось зажмуриться или вовсе развернуться так, чтобы солнце светило в затылок. Но это значило поменять направление, а этого он не мог. С того момента, как он прошел через врата, пошел второй день. Сейчас было утро, не так чтобы раннее, но и до полудня достаточно далеко. Он шел по дну довольно большого и широкого оврага, который по прихоти матушки-природы вытянулся с запада на восток, а ему как раз таки нужно на восток. Огромный диск цвета спелого апельсина уже оторвался от горизонта и начал свое величественное шествие по небосклону. В овраге, как нарочно, практически не росло деревьев, и солнечные лучи беспрепятственно пронизывали его насквозь, словно свет огромного фонаря, которым светили в туннель. Ну что было оврагу чуть повернуться, к северу или к югу, и солнце не слепило бы глаза, а так… А так приходилось болезненно жмуриться, смахивать выступающие слезы и идти, наклонив голову,
глядя себе под ноги. Никите нужно было на восток. Те, кого он искал, прошли именно здесь и именно в этом направлении, значит, и ему туда же.
        Проход через врата не принес никаких непривычных ощущений. Он просто шагнул в них, преодолевая вполне понятный липкий страх, провалился в полнейшую темень, а через несколько мгновений оказался в другом зале. Несмотря на то что этот был круглым, он был очень похож на предыдущий. Те же колонны, та же роспись на стенах, вот только ворот как таковых здесь не было. Просто в том месте, откуда он шагнул сюда, на стене был другой рисунок, вот и все. Два крылатых создания, одно из которых держало в руках чашу и выливало из нее воду. Второе ловило струю ладонями, стоя на одном колене. А кругом уже знакомые сцены битв и сражений. Непонятно зачем Никита коснулся рукой рисунка. И рука его плавно ушла прямо сквозь стену, не встретив никакого сопротивления. Он так же плавно вытащил ее и непонятно почему стал разглядывать. Ничего не изменилось и не произошло. Рука как рука. И чувствовал он себя вполне прилично. Единственное, что пошло не так, - это то, что во время перехода исчез рюкзак со всем снаряжением. Куда - непонятно. Даже ножа не осталось. «Черт, еще думал нож и флягу к поясу прикрепить. Хорошо хоть
спички в карман сунул».
        Выбравшись наружу, он установил, что находится в горах, довольно старых, судя по всему, невысоких и покрытых густым лесом. Никита вздохнул с облегчением. Места были безлюдными, и это радовало. Больше всего он боялся оказаться в людном месте, что вызвало бы определенные неудобства, а так - есть время освоиться. Там, дома, перед уходом его больше всего волновало, как он будет искать этого самого Всевида и мальчишку. Обещания Константина Николаевича, что все будет тип-топ, уверенности не прибавляли. Никита прекрасно понимал, что для всех это впервые, а следовательно, никто не может быть уверенным в результате до конца. Но опасения оказались напрасными. Ощущения были, словно ты идешь по хорошо знакомому городу к дому, в котором часто бывал. Идешь, не задумываясь, где свернуть и через какой двор пройти. Идешь, словно на автопилоте, и можешь спокойно думать о постороннем. Вот Никита шел и думал. И думал он об обряде, который так его поразил. Ему сказали, что он изменится: обострится зрение, станет быстрее реакция, он окрепнет физически, и так далее. Пока он ничего такого в себе не ощущал. Больше того, к
нему прицепилась эта резь в глазах и какая-то необъяснимая скованность в мышцах. У него ничего не болело, руки-ноги слушались, но чувствовал он себя некомфортно. Тем не менее он упорно продвигался вперед, преодолевая километр за километром. Есть не хотелось. Совершенно. Как и пить. Это могло показаться странным, если бы Никита задумался, но он не обратил на это никакого внимания, поглощенный мыслями о возможных изменениях организма. Когда солнце начало устало заваливаться за горы, Никита решил остановиться отдохнуть. Он не стал утруждать себя сооружением даже подобия лагеря и костра не развел. Бессильно опустившись прямо на землю, лег навзничь, закрыв глаза. Все тело ныло. Никита полежал так немного, потом перевернулся на бок и свернулся калачиком, поджимая ноги к подбородку. Его бил озноб…
        Татьяна сидела, обхватив колени руками, и дрожала. Ее буквально трясло. Нет, ей не было холодно, но унять дрожь она никак не могла. Слишком много неожиданных событий свалилось на нее за последнее время. Гроздана суетилась над ней. Отбив Татьяну у бандитов, она притащила ее на то место, где на них напали. Быстро отыскала свой мешок, и они побежали. «Не стоит нам, подруга, никого дожидаться», - бросила она на ходу. Татьяна, находясь в состоянии легкого шока, молча последовала за ней.
        Остановились они, когда Татьяна, лишившись сил, просто рухнула на землю. Тогда Гроздана разожгла костер и усадила ее поближе к огню, греться. Сама крутилась вокруг, ругая себя последними словами. Как? Как она могла проморгать нападение этих уродов. Да, разбойного люда в этих лесах было предостаточно, и они были не дураки подраться, она это знала, но они не могли сравниться с ней! Это она тоже знала. И не льстила себе. Это была правда. Макс исчез. Искать его сейчас было невозможно. Что с ним? Захватили? Убили? Или он спасся? Что-то подсказывало Гроздане, что парень жив и они еще свидятся. Откуда эти двое свалились на ее голову? Хотя если бы не они, то сейчас Гроздана наверняка бы беседовала с предками. Она посмотрела на Татьяну. Уставшая перепуганная женщина. Нужно скорее добраться до обители. Магистр ждет ее отчета. А еще он ждет талисман. Гроздана нащупала его сквозь одежду. Через час он подняла Татьяну и повела ее дальше, заверив, что с Максом наверняка все хорошо и они обязательно его найдут. Татьяне было плохо. Болела голова, все тело ныло. Хотелось улечься и заснуть. Но Гроздана упорно тянула
ее вперед, поддерживая под руку.
        - Вот дойдем, а там и отдохнем, и подлечимся, - говорила она ей, словно ребенку.
        Они почти дошли и уже выбрались на старую дорогу, оставалось пройти по ней пару лиг, когда это случилось. Гроздану скрутило так, что она не удержалась на ногах и рухнула на землю.
        - Что? Что с тобой? Гроздана. - Татьяна присела рядом, сжимая руки на груди и заглядывая ей в лицо. - Что? Что сделать?
        - Д-дойди, - Гроздана указала слабеющей рукой вперед, на дорогу, - туда, совсем немного, дойди, - слова давались ей с трудом, - воды… дай…
        - Конечно, конечно. - Татьяна засуетилась, схватила флягу, открыла и вернулась к Гроздане. Она с трудом подтянула девушку, уложив ее голову себе на колени, и поднесла флягу к ее губам. Вода проливалась мимо, но немного попадало и в рот. Сделав несколько глотков, Гроздана закрыла глаза. Ей стало немного лучше. - Что с тобой, что случилось? - продолжала твердить Татьяна.
        - Яд.
        - Но мы же влили тебе эликсир!
        - Это только задержка, не противоядие, черный порошок заставляет тебя бегать, но не лечит. - Она говорила медленно, тщательно выговаривая каждое слово. - Я думала, этого хватит, чтобы дойти, должно было хватить, ошиблась. - Она вымученно улыбнулась.
        - У меня на груди… возьмешь, дойди до обители, это рядом, п-просто по дороге, там знают, - она сделала большую паузу, - и тебе помогут. - Она закрыла глаза.
        - Гроздана, - тихо позвала Татьяна.
        Девушка не отвечала.
        Татьяна сидела, уронив руки. Одна. Она осталась одна. Голова гудела, хотелось пить. Она взяла флягу, выцедила последний глоток, отбросила ее в сторону. Что говорила Гроздана? Да, у нее на груди. Татьяна распустила шнуровку на жилете, запустила руку под рубаху, нащупала шнурок, потянула. На шнурке болтался диск из красноватого металла в виде солнца. Вдруг Татьяна напряглась и прислушалась. Потом склонилась над Грозданой, приложив голову к груди девушки. Та еще дышала, слабо, но дышала.
        - Недалеко, говоришь? Вот и хорошо. Вот и хорошо, - забормотала она.
        Отбросила в сторону мешок, подцепила Гроздану под мышки и потащила волоком, двигаясь спиной вперед. Пройдя шагов тридцать, остановилась, уронив девушку. Сама села рядом.
        - Нет уж, ты мне это брось! - твердила она. - Мне еще Сашку искать надо, а твои эти храмовники, глядишь, и помогут несчастной матери. Я знаю, он где-то здесь. Вот найду, я ему задам, на подвиги его потянуло! А о матери кто подумает?
        Татьяна несла всю эту чушь, пытаясь поднять Гроздану. Наконец ей это удалось, и она взвалила ее себе на спину. Чуть постояла, привыкая, а потом двинулась вперед по дороге. Идти оказалось дальше, чем она думала. То ли Гроздана ошиблась с расстоянием, то ли их лиги куда длиннее, чем привычные километры.
        - И что это за лиги такие, это ж сколько в них метров, километров, а?
        Она все время бормотала вполголоса: так она не чувствовала себя одинокой и ей было не так страшно. Очередной поворот, и опять проселочная дорога ползет между деревьями. Татьяна упала, уронив свою ношу. Полежала, тяжело дыша, поднялась на локтях, припала ухом к груди девушки - дышит. Значит, дальше, значит, вперед. Она уже не помнила, сколько поворотов прошла, сколько раз падала в придорожную траву. Казалось - все, больше не встанет, больше ни шагу не пройдет. Но, повалявшись в траве, она снова вставала, взваливая на себя девушку, и снова тащилась вперед.
        - Давай, родная, уже немножко осталось, а мне еще Сашку искать, - бубнила она. Повторяя как заклинание имя сына, она двигалась и двигалась вперед. Шаг. Шажок. Еще. Еще один. Еще полшага. Все. Сил больше нет. Она подняла отяжелевшую голову и увидела, что лес расступился, а дорога, выныривая из леса, поднимается к большим открытым воротам, за которыми были видны разнообразные строения. Метров сто, не больше.

«Дошли», - подумала Татьяна и потеряла сознание.
        Глава 11
        Макс устало опустился на землю.
        - Все! Есть! Ты опять заблудился, Максим Алексеевич! Черт бы побрал этот лес! - Макс в сердцах ударил кулаком по земле. - А-а-а! - Он ударил еще раз. - И что теперь?! А ничего! Снова нужно куда-то идти, - Макс вспомнил свой прошлый рейд по лесу. - Может, опять эти друзья пожалуют, как там их Гроздана называла? Йара, почти как йети.
        Где-то рядом в зарослях что-то зашуршало. Макс вскинул арбалет. Нет, показалось. Он проверил тетиву, пощупал болты, болтавшиеся в специальном коробе на бедре, еще пучок был привязан за спиной. Встал. Медленно двинулся туда, где слышал шорох. Это было ошибкой. Он даже не успел сообразить, что случилось. Что-то огромное, шерстистое вынеслось из зарослей прямо на него, он получил крепкий тычок в грудь, упал. Сильная боль в руке - и что-то уносится куда-то дальше. Все. Темнота. «Ну и пусть», - вяло подумал Макс, теряя сознание. - Он жалок, посмотри, надо быть таким глупым, чтобы позволить лосю себя стоптать. - Смешок.
        - Ты несправедлив к нему, он силен духом, а крепость мышц - дело наживное.
        - Если только ты им займешься.
        - Конечно, а почему бы мне им не заняться?
        - О, ты у нас любитель помогать всяким недокормышам, ты у нас добренький.
        - А ты?
        - А я не добренький.
        - Я не о том.
        - А о чем?
        - Не старайся казаться глупее, чем ты есть, ты будешь ему помогать?
        - Я? Плах-Массан, мне-то это зачем? Ты-то ладно, ты у нас покровитель сирых и убогих, а я нет, я не такой.
        - Так с чего нам лучше начать?
        Второй голос засопел и ничего не ответил. Макс попытался открыть глаза, но у него ничего не получилось.
        - Смотри-ка, он пытается ворочаться.
        - Да, по-моему, он нас слышит, так что будь повежливей.
        - Слышит? Тогда пусть знает, что если из этого куска теста что-нибудь получится, то я станцую при луне.
        Первый голос засмеялся - весело и беззлобно.
        - О! Это будет забавно! Так с чего мы начнем?
        - Э-хе-хех, - простонал второй, - давай уж с переломов.
        - Хорошая мысль.
        Все. Тишина. Сон. Хорошо.
        Очнувшись, Макс сел. Поднял руку, ощупал лоб. Вроде цел. Поднял вторую и замер с открытым ртом. Левая рука была тщательно перевязана, из-под повязки торчали деревянные отшлифованные палки толщиной с указательный палец. Он ощупал себя. Грудь тоже была перевязана. И еще. Леса не было. Он сидел на открытой дощатой площадке округлой формы, а вокруг были развалины какого-то замка. Хотя внимательно оглядевшись, он убрал слово «развалины». Замок оказался пуст и заброшен, но развалиной он не был. Все было целехоньким. И стены, и башни. И черепичные крыши. Макс поднялся.
        - И куда же это меня занесло? - спросил он.
        - Это Арм-Баур, здесь ты излечишь свои раны.
        Макс обернулся и никого не увидел.
        - Не волнуйся, тебе ничто не грозит здесь, ты под нашим покровительством.
        Макс молчал. Он уже слышал этот голос. Тогда. В лесу, когда его стоптало нечто большое. Лось, если верить голосам. Ему было не по себе. Потому что рядом никого не было, а голос звучал, и потому что голос звучал как-то странно.
        - Я же говорил, что он невежа, - зарычал второй голос, и его Макс тоже узнал.
        - Да нет, он просто растерян и немного взволнован, не обращай внимания на ворчание старого Ратая, это он от скуки.
        Макс наконец понял, что не так в этих голосах. Они звучали в нем. Не вокруг него, а в нем. Он не слышал их, а ощущал. Они возникали у него в голове. Вот теперь точно все. Капец. Последняя стадия шизофрении. Он поднял голову, разглядывая небо. Закрыл глаза, потом сел прямо на землю, а потом лег.

«Вот так и буду лежать», - подумал он.
        - Слышь, Тримир, он так и собирается лежать.
        - Так это он по незнанию, друг мог Ратай. - И голоса рассмеялись.
        Макс не мог сказать, сколько он пролежал. Он заснул, ему что-то снилось, проснулся, полежал, не открывая глаз, снова заснул. Опять смотрел незапоминающиеся сны. Его разбудил резкий голос:
        - И сколько ты собираешься вот так валяться? Нет, Тримир, зря мы подобрали этот кусок теста; может, выбросить его обратно?
        - И все же мы попробуем, Ратай.
        - Так давай пробовать, надоело уже ждать.
        Макс осторожно открыл глаза. Как и прошлый раз, он никого не увидел.
        - Вставай! - сказали ему. Он встал. - Иди в священный круг.
        Макс огляделся вокруг и понял, что имелось в виду.
        Внизу, посреди большого двора, камнями был выложен круг, очень, знаете, правильный. Внутри камней зеленела трава, в отличие от остального двора, вымощенного булыжником. Макс спустился, решив не спорить с неизвестными и невидимыми собеседниками, подошел к кругу, постоял немного и переступил через ограждающие камни. Что-то произошло. Нет, небеса не разверзлись, и не грянул гром, небо не потемнело, и не появилось никаких знамений, но что-то изменилось. Так бывает, когда выходишь из душного помещения, где гудят кулеры компов и разрываются телефоны, где одновременно говорит много людей, шаркают ноги и шелестит писчая бумага. И вот ты открываешь балконную дверь и делаешь шаг. Воздух вокруг тебя словно оживает, радуется, теребит твои волосы и щелкает по носу. Ты закрываешь глаза и представляешь, что стоишь на краю широкого скалистого уступа, а где-то внизу под ногами плещется безмятежное море. Ты вдыхаешь, широко раздувая ноздри, и тебе хорошо. Сейчас ты не замечаешь ни копоти городских труб, ни выхлопов тысяч машин и табачных выдохов. У тебя закрыты глаза, и тебе кажется, что воздух свеж и прохладен,
что тебя обволакивает излечивающая любые раны тишина.
        Макс медленно открыл глаза. На шпиле башни развевалось узкое длинное черно-золотое полотнище, вокруг арены двора заколыхались вертикальные треугольные вымпелы разных цветов.
        - Добро пожаловать в круг, - раздалось откуда-то сбоку, и Макс повернулся туда.
        Напротив него стояли двое. Первый - высоченный, седой как лунь немолодой мужчина с широченными плечами. Он стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, и буравил Макса правым прищуренным глазом. Левого не было совсем. Вместо него через все лицо протянулся уродливый шрам. Второй - статный мужчина средних лет, русоволосый и сероглазый. Одеты незнакомцы были одинаково - в просторные холщовые рубахи, кожаные штаны, заправленные в сапоги без каблука, широкие пояса с массивными бляхами, на запястьях широкие кожаные браслеты. Волосы обоих доставали до плеч. У седого они были перехвачены на лбу кожаным шнуром, у молодого - широкой черной повязкой. Молодой улыбался, седой скорее скалился. Макс слегка склонил голову в приветствии. Молодой тоже кивнул, старый только крякнул, затем хлопнул себя по слоновьим ляжкам и уселся на траву, скрестив ноги. Молодой повторил его действия. Макс подумал и тоже сел.
        - Я Тримир, - сказал молодой, - это мой старый друг Ратай. Давно, очень давно никто не входил в священный круг. Тебе выпала великая честь.
        - Я польщен. - Макс, у которого на языке роилась тысяча вопросов, решил попридержать их до удобного случая, хотя каким он должен быть, этот удобный случай, он не представлял.
        - Мы будем учить тебя, - продолжил Тримир, - но сначала ответь мне, как твои раны?
        - Вполне сносно, - ответил Макс, только сейчас заметив, что повязки, бывшие на руке и груди, исчезли. - Спасибо вам, - добавил он.
        - Потом отблагодаришь, - бросил Ратай.
        - Начнем, - сказал Тримир.
        - Э-э-э! Постойте! - воскликнул Макс. - А меня спросить не надо? Может, я и не хочу учиться?
        - А разве ты не хочешь? - усмехнулся молодой, и вокруг снова все изменилось.
        Макс стоял посреди просторного зала, в котором были понатыканы манекены людей в доспехах и без. Напротив него стоял Ратай, держа в руках две длинные гладкие палки метра по полтора.
        - Есть множество способов навредить человеку, тело его слабо, несовершенно и склонно к лени, - начал он. Макс молча слушал. Ратай продолжал: - Всегда найдется тот, кто сильнее тебя. Воины народа хану с трех лет уже берут саблю в руки, а годом раньше они садятся на коня. Северяне с Льдистых гор ломают руками хребет барсу, а житель тяжелых песков Такеша, плюнув колючкой за десять шагов, попадет тебе точно в глаз. Глупо пытаться их превзойти. Настоящему воину этого и не нужно. Воин должен уметь выжить. Выжить, выиграв схватку у того, кто сильнее. Так, и только так! В этом и заключается истинное мастерство. - Он бросил одну из палок Максу. Скривился, когда тот, неуклюже выставив руку перед собой, попробовал ее схватить, не смог, и палка упала, больно ударив Макса по пальцам. - Не зевать! Быть готовым всегда! Думать! Опережать! Вот заповеди воина. И еще - терпеть! - добавил он. - Я покажу тебе кое-что. Но мастером ты стать не сможешь, ты должен это понимать. Тебе слишком много лет, чтобы делать из тебя мастера. Твои суставы заросли, а тело привыкло больше сидеть, а не двигаться. Не хотел бы я попасть в
мир, где мужчины целыми днями сидят сиднем. Тьфу! Ладно, это не мое дело. Но перестать быть куском теста - это тебе под силу! Подними!
        И Макс поднял палку.
        После этого урока отдохнуть ему не дали. Ратая сменил Тримир, а тренировочный зал - зеленая лужайка посреди леса.
        - Ты убивал когда-нибудь? - спросил Тримир.
        - Да, - ответил Макс, - одного точно, из арбалета.
        - По-другому можно было?
        Макс задумался:
        - Не знаю, вряд ли.
        - Отнять жизнь другого - дело нехитрое, оставить жизнь - это искусство.
        Макс молча кивнул. А что тут скажешь? С простыми истинами не спорят.
        - Пойдем. - Тримир приглашающе махнул рукой.
        Макс сделал шаг и резко остановился, вздрогнув. Леса не было. Они стояли на вершине утеса, нависавшего над бушующим морем. Сильные порывы ветра рвали одежду.
        - Я научу тебя чувствовать стихии и использовать их мощь. Некоторые разжиревшие мудрецы уверяют, что они повелевают стихиями. Это ложь. Повелевать стихиями нельзя, если ты, конечно, не Тар-Ханат. Можно использовать их мощь себе на благо. Стихий четыре: воздух, вода, огонь, земля.
        Макс без сил повалился на горячий камень. На сегодня урок окончен. Он вышел из круга и теперь валялся на разогретых за день камнях внутреннего двора замка. Тримир и Ратай исчезли. Он мог их видеть, только когда входил в круг. Большой священный круг братства. От усталости кружилась голова. От усталости и от навалившихся на него знаний. А тело ныло от непривычных нагрузок и синяков, которые щедро оставила палка Ратая.
        - Держи спину ровно! - Ратай не разговаривал, он рычал, особенно когда Макс допускал какую-нибудь ошибку, что случалось частенько. - Если ты думаешь, что противник даст тебе шанс собраться с мыслями и выбрать удобную позицию, ты ошибаешься. Ошибаешься - остаешься без головы! Все просто! Бей!
        Воздух - самая неуравновешенная стихия! Совладать с ним нелегко, но если совладаешь - ты на коне! Тот, кто обуздал ветер, может многое. Но помни! Воздух - стихия непостоянная, довериться ей полностью нельзя. Никогда не знаешь, когда она вырвется из-под контроля.
        Колено! Лицо! Пах! Поворот! Ты безнадежен! Даже глиняный голем расторопней тебя. Вставай! Колено! Лицо! Пах! Поворот! Еще!
        Земля! Она поможет восстановить силы, скрыться от врагов, даст пищу и приют. Согреет и излечит. Но земля - самая обидчивая из стихий. Бойся ее обидеть, потому что тогда она отвернется от тебя! И в таком случае тебе до конца своих дней придется спать стоя!
        - Смотри сюда! Человек слаб, а тело его несовершенно! У него есть много таких мест, нанеся урон которым ты надломишь тело и подорвешь дух!
        - Самое сложное - познать себя. Познав стихию, ты только сделаешь шаг на пути познания. Познаешь себя - познаешь вселенную! Тогда сядешь под деревом и будешь говорить проходящим зевакам: «Да-а-а, я познал многое! Я познал мир!»
        Нет, все-таки ты олух! Это же меч, а не палка для ковыряния в носу! Отец мой, неутомимый Плах-Массан, за что же мне такое наказание? Чем прогневил я тебя в делах своих или в помыслах?
        Говорят, мастера воды могли вызывать водных духов, и те служили им. Встанет такой человечище, сотканный из миллионов и миллионов водных струй, и подает тебе яблочки, а ты только жуешь да радуешься. Но нам это не нужно, зачем нам это? Нам нужно другое.
        Даже получив смертельную рану, можно сражаться, на это способен даже дурак. Сложнее другое: выжить, получив смертельную рану! Я научу тебя.
        Познать стихии - это еще не все. Нужно научиться использовать их мощь. Мы называем это плетениями. Я научу тебя.
        Урок окончен! Я показал тебе все, что хотел. Что ты возьмешь из этого - твое дело!
        Все! Мне больше нечего тебе рассказать! Но когда будешь бродить по дорогам этой грешной земли, поглядывай по сторонам. Может, где-нибудь еще найдутся учителя, которые не побрезгуют поделиться с тобой частицей знаний.
        Макс сидел перед своими учителями в кругу и думал о странностях судьбы. Они смотрели на него, улыбались и молчали.
        - Последнее. Твое учение подходит к концу, но оно не завершено. Ты должен снова прийти к нам. На этот раз сам. Придешь - круг замкнется!
        - Ха! - Ратай, как всегда, крякнул и оскалился. - Прощай, хадават! - процедил он.
        - До свидания, нежданный! - сказал Тримир.
        Макс очнулся и увидел над собой кроны качающихся деревьев.
        - Приехали. - Он приподнялся на руках. - Сдается мне, что это то самое место, где вас, Максим Алексеевич, стоптал лось.
        Он огляделся вокруг. Арбалет, выданный ему Грозданой, валялся в двух шагах в стороне, даже болт заряжен. Остальные тоже на месте.
        - А не пора ли нам, братцы, в путь? - бодро сказал он и встал на ноги. - Прощай, значит… Нет, дружище Ратай, мы еще посмотрим, кто скажет последнее слово.
        Теперь он точно знал, куда ему идти. Он поднял арбалет, подкинул его в руке, только сейчас оценив его легкость, улыбнулся чему-то своему и спокойно зашагал через лес, который больше его не пугал.
        Он шел, раздумывая о полученном даре. А дар поистине был бесценным.
        Итак, этот мир зовется Керд-Тиами, что на каком-то там древнем праязыке значит
«сердце земли». В обиходе Тайама. Единый, он же Отец-Вседержитель, создал эту землю из звездной пыли и населил ее праведниками. Хм. Макс вспомнил хитрую улыбку Тримира, когда он сообщал ему это. Ладно, это пока опустим. В сложной мифологии здешнего мира надо будет еще разобраться. Хотя много общего с нашей. Всемирный потоп, например. Кроме Единого есть и другие боги, его отражения, как сказал все тот же Тримир. Например, Тивати - бог солнца, или Ханат - бог грозы, или любимый Ратаем бог Плах-Массан - покровитель воинского сословия. Кто такие Ратай и Тримир, Макс так и не понял, тем более что его учителя не особенно распространялись по этому поводу. Как и по поводу того, чего это им взбрело в голову учить Макса.
        Но продолжим. Еще он более-менее представлял себе географию планеты. Все-таки называть эти места планетой ему было привычней. Три материка: Скапела - самый густонаселенный, на нем они и находятся; Южный материк, охватывающий кольцом южный полюс с огромным внутренним морем; и Темный материк, самый большой, населенный всякой нечестью и злобными людьми.

«Впрочем, что есть добро, а что есть зло, понимаешь только тогда, когда с ними столкнулся», - добавил тогда Тримир.
        Да, а нечисть здесь реальность. Есть еще острова. Блаженные. Не в смысле сумасшедшие, а в смысле блаженства для населения. Ладно. Хватит пока. Шагаем дальше.
…Проснулся он оттого, что кто-то пристально на него смотрел. Медленно, не делая резких движений, он открыл глаза. В полуметре от него двумя зелеными огоньками светились чьи-то глаза. Самого животного он не видел, так, только смутные очертания. В следующее мгновение неведомое существо, не издав ни единого звука, прыгнуло. Никита резко выбросил руку, пальцы сомкнулись на зверином горле, и неудачный охотник забился в конвульсиях. Жаль только, он был не один.
        Уже утром, осматривая свои раны, Никита пытался вспомнить подробности недавнего боя. И не мог. Память сохранила только боль от впивающихся в его тело чужых зубов и собственную злость. Гости, решившие полакомиться им ночью, были очень похожи на крыс, только ноги повыше, да тело постройнее, и размер совсем не крысиный. Никита брезгливо ковырнул носком переломанное тельце, перекидывая его на спину.
        - Ну и мерзость, - сплюнул он и пошел прочь.
        Вскоре овраг закончился. Места были весьма и весьма живописные. Но Никита не обратил на окружающую красоту ровным счетом никакого внимания. Его привлекло другое. У подножия одного из холмов прилепился низенький домик с покатой крышей - совсем рядом, метров двести, не больше. Никита стоял, внимательно оглядывая окрестности, и ловил себя на мысли, что оттуда кто-то так же внимательно рассматривает его самого. Он буквально кожей чувствовал на себе цепкий, изучающий взгляд. При этом сам никого не видел. Вокруг домика не происходило никакого движения, ни людей, ни животных, ничего. Хотя он был уверен, что жилье обитаемо.
        - Что ж, пойдем познакомимся, - буркнул он.
        Его взгляд еще раз тщательно ощупал домик и окружающие холмы, после чего Никита двинулся вперед. Он шел медленно, осторожно приближаясь к строению, чувствуя, что наблюдатель никуда не делся и продолжает смотреть.
        - И ведь спокоен, как бегемот! - Недовольство Никиты усиливалось.
        Он не мог сказать почему, но его раздражал и этот домик, одиноко стоящий в горах, и его неизвестный обитатель, сейчас спокойно поджидавший его. Когда до цели оставалось метров двадцать, Никита заметил собаку. Огромный кобель мирно лежал у стены, повернув в его сторону лобастую голову и вывалив здоровенный темно-красный язык. А через минуту низенькая дверь открылась, и появился сам хозяин. Это был первый человек, которого Никита встретил здесь, и он жадно впился глазами в незнакомца. Неизвестно, чего Никита ожидал: то ли того, что местные жители окажутся совершенно непохожими на людей, то ли того, что у них будут рога или еще что-то странное - один глаз, например, как у циклопов, но ничего такого не было. Перед ним стоял самый обычный мужик с самой заурядной внешностью: среднего роста, смуглый, с копной густых непонятного цвета волос, с небольшой, аккуратно подстриженной бородкой. Одет просто: рубаха на шнуровке да широкие штаны, заправленные в низкие сапоги. Единственное, что сразу бросалось в глаза, - это невероятной синевы глаза и широченный кожаный пояс с замысловатым цветным орнаментом. Оружия
у незнакомца не было. Он стоял, не выказывая ни тени беспокойства, и спокойно смотрел на Никиту. Ждал.
        - День добрый, - сказал Никита и вдруг испугался. «Ведь наверняка не поймет; на каком бы языке они тут ни говорили, но уж точно не на русском». К его изумлению, незнакомец ничуть не смутился, услышав приветствие, только легкая улыбка скользнула по лицу.
        - Действительно добрый, - неторопливо ответил он, причем Никита понял его. - Заходи в дом, гостем будешь, - и отодвинулся в сторону, открывая дверной проем. - Пса не бойся, не тронет.
        Никита чуть замялся - «не было бы худа», но, уловив ту же легкую улыбку, смело шагнул через порог. При этом ему пришлось наклониться, уж больно дверь была низкой - не пройти. Убранство дома тоже ничего необычного не содержало. Добротная деревянная мебель: стол, стулья, лавки, полки на стенах, шкафы.
        Хозяин вошел следом, прошел к шкафчикам у дальней стены, достал кувшин, пару кружек, налил в обе. Одну протянул Никите, другую оставил себе.
        - Люди зовут меня Ольх, а последнее время - старый Ольх, - сказал он и пригубил из кружки.
        - Никита, - буркнул он и тоже отхлебнул из своей.
        Напиток был в меру прохладным и освежающим, но незнакомым на вкус - легкий, приятный, мятный, с примесью каких-то ягод. Хорошо.
        - Ты присядь, Никита, я пока на стол накрою. Конечно, императорский обед не обещаю, но и голодным не останешься, - продолжая улыбаться, сказал Ольх и ушел в другую комнату.
        А Никита, присев на один из добротно сработанных стульев, стал размышлять. Итак, народ здесь самый обычный и доверчивый донельзя. Пришел неизвестно откуда человек, ему - здрасте, проходи, на вот, хлебни с дороги, а мы тут по-быстренькому обедец организуем, конечно, не как у императора, но, в общем, тоже ничего. Вот так. И император у них тут имеется. Интересно, далеко здесь до ближайших представителей власти? Хотя один мужик, живущий в горах, - это еще не народ. К тому же кто его знает, что у него на уме. Может, накормит, напоит, спать уложит, а потом порубит на куски, да и в суп. Никита представил картину расправы над собой, и его вдруг накрыла беспричинная злость.
        Тем временем вернулся хозяин. Принес здоровенное деревянное блюдо с горой вареного мяса, рядом появились сыр, хлеб, зелень и еще один кувшин. Расставив все это на столе, уселся напротив, наполнил высокие глиняные кружки без ручек. Напиток запенился. «Похоже на пиво». Мужик приподнял свой кубок в приветственном жесте и сделал несколько глубоких основательных глотков. Никита повторил все в точности. Это действительно оказалось пиво. Очень недурное, кстати говоря.
        - Люблю пиво, хоть ты лопни! - весело сообщил хозяин. - Ты, парень, издалека идешь да в далеко, - в таком же бодром тоне продолжил он, - а на душе неспокойно, - и замолчал.
        Никита тоже молчал. Причин было две: первая - он просто не знал, что ответить. Вторая - внутри закипала злость. Непонятно почему, но мужик его раздражал. Чем дальше, тем больше.
        - Ты ночевать будешь или дальше пойдешь? - вдруг спросил тот.
        - Уйду, - ответил Никита.
        - Ну да, ну да. - Хозяин покивал головой.
        - Я спросить хотел. - Никита замялся. - Тут, в общем, я ищу кое-кого. Мужчину и мальчишку, не видел? - задавая вопрос, он почему-то старался не смотреть в глаза хозяину дома.
        - Видел, - ответил тот, - неделя, как ушли.
        - Куда? - Никита внутренне встрепенулся, хотя внешне старался ничем не показать того, что взволнован. «Все правильно! Значит, все правильно! Я иду туда, куда надо!»
        - Нет, - услышал он, - так не пойдет. - Ольх продолжал жевать. - Я же у тебя не спрашиваю, откуда ты пришел. У меня так не принято: лишние вопросы задавать.
        - Значит, не скажешь?
        Тот отрицательно покачал головой.
        - Ладно, мне оружие нужно, дашь? Или у тебя нет?
        - Почему же нет, есть. Ты пей пивко, хорошее пивко, свежее. А зачем тебе-то оружие?
        - На меня позавчера какие-то зверюги напали, еле отбился.
        - У-у, ну это бывает. - Новость о нападении хищников была воспринята, словно речь шла о комарах. Никита даже смутился от такой реакции.
        - Ведь они могли меня убить. - Он начинал закипать.
        - Так не убили же. - Пустая кружка цокнула о столешницу.
        Никита ничего не ответил. Он закипал, все буквально бурлило внутри. Ему хотелось вскочить, схватить этого гнусного отшельника за уши и что есть силы приложить мордой об стол. Он сидел, вцепившись обеими руками в стакан, чувствуя, что сдерживается из последних сил. А Ольх, черт его дери, сидел себе напротив и спокойно смотрел на неожиданного гостя. Чуть поостыв, Никита тяжело поднялся.
        - Спасибо тебе, хозяин, я пойду.
        - Угу, - кивнул тот, даже не сделав попытки встать.
        Никита обошел стол, остановился рядом.
        - Дай оружие, - медленно сказал он и добавил после паузы: - Очень прошу.
        - Да незачем тебе оружие, парень, - прозвучал ответ, и Ольх начал подниматься из-за стола, однако встать не успел.
        Никита вдруг сделал быстрое движение, мгновенно оказавшись рядом, и резко рубанул хозяина дома ладонью по шее. Тот вздрогнул и мешком повалился на пол. Буквально сразу в запертую дверь что-то с силой ударило, послышался собачий рык. «Черт, там же псина эта, - вспомнил Никита, - хорошо хоть дверь открывается наружу». Он посмотрел на бесчувственного хозяина. «Надо добить, а то, как очнется, они меня вдвоем с собачкой и ухайдакают». Он взял со стола нож, которым Ольх резал мясо, и перерезал ему горло. Все. Этот больше неопасен. Теперь собака. Никита зло ухмыльнулся и шагнул к двери. Пес, не сумевший защитить своего хозяина, затих и перестал биться в дверь. «Притаился, скотина, ждет». Он испытывал странные ощущения. Тело уподобилось сжатой пружине - только тронь. Он ждал схватки и хотел ее. Как человеку, которому не раз приходилось драться за свою жизнь и убивать, ему не надо было себя подзадоривать и распалять. Эти времена давно прошли, еще в юности. Но и веселого азарта от предстоящего боя он уже давненько не испытывал. А сейчас… Никита поймал себя на мысли, что ему хочется вышибить эту дверь, с
громким криком вырваться наружу и крушить направо и налево. Но он все же сдержался и не сделал этого. Осторожно открыл дверь. Пса видно не было. Сделал шаг за порог, еще один. И тут он понял, куда делся пес, и улыбнулся. В следующее мгновение сверху на него обрушился четвероногий мститель. Точнее, хотел обрушиться. Широченные лапы ткнулись в сухую землю. Никиты там уже не было. Пес еще успел удивиться, когда что-то вспороло ему грудину, и он почувствовал, что все, путь его окончен. Он был хорошим псом. Только давно, уж очень давно ничто не угрожало ни его хозяину, ни этому дому, вот и поотвык. Теперь они оба - и хозяин, и пес - поплатились за это.
        Никита стоял над телом собаки.
        - Слабак, - он сплюнул на землю, - и хозяина не смог защитить, и отомстить даже не смог. Кстати, а ты был прав, Ольх, мне теперь оружие ни к чему. - И место нежданного убийства залил холодный злорадный смех.
        Примерно через час Никита ушел. Он так и не нашел в доме Ольха ничего ценного, кроме того самого ножа, которым он убил, да старой фляги. Из оружия в доме имелось старое, покрытое ржавчиной копье да громоздкий тяжеленный арбалет. Ни то ни другое не прельстило Никиту. Выпив напоследок еще пару кружек пива, он переступил через тело хозяина, валявшееся поперек комнаты, и вышел из дома. Над псом уже кружились мухи.
        - Да, - цокнул Никита и ушел прочь.
        Глава 12
        Мастер Зоран, магистр и отец настоятель храма Северной Звезды сидел в своей келье и читал. Это была небольшая комнатка со скромной обстановкой. Деревянный лежак, покрытый простым покрывалом, без матраса и подушки, пара деревянных стульев, старый комод и простенький небольшой стол, притулившийся к единственному окну. За этим самым столом боком к входу и сидел магистр, листая большую старую книгу. Раздался негромкий стук, после чего дверь в келью отворилась, и в нее протиснулся брат Горан. Келья сразу стала невыносимо маленькой.
        - Как наемница? - не отрываясь от книги, спросил магистр.
        - Она выкарабкается.
        - А наша гостья?
        - Спит.
        Магистр кивнул, будто подтвердив свои предположения.
        - Могу я задать вопрос, мастер?
        Магистр кивнул.
        - Что мы намерены сделать с ней?
        - Для начала поговорим.
        Брат Горан постоял немного, будто собирался спросить еще что-то. Не спросил, молча кивнул и вышел, задев плечом дверь. Магистр посмотрел вслед этому гиганту, вздохнул и закрыл книгу. Он был взволнован, чего с ним давненько не случалось. Перевертыши! Подумать только. И как раз сейчас, когда империя стоит на пороге больших перемен. Но тсс… Об этом только шепотом. Не будем, не будем предвосхищать события. Император юн и вполне подконтролен, но - тсс! А перевертыши появились как нельзя кстати. Двое: мужчина и женщина. Один правда куда-то пропал. Но ничего. Завтра же на его поиски отправится группа братьев. Кому поручить это дело? Рэву? Рэв, конечно, горяч и несдержан, но в таких делах ему нет равных. Он перевернет всю империю, а если понадобится, и всю Скапелу, но найдет нужного человека. А женщина?
        - Что же нам делать с тобой, гостья из далеких краев? - сказал он вслух. - Как удачно, что я оказался здесь, в этой обители.
        Магистр тяжело встал и вышел из кельи, направившись в сад. Он заканчивал второй круг по липовой аллее, когда появился брат Горан в сопровождении женщины.
«Татьяна. Хорошее имя. И доброе. И не наше. Что же нам делать с тобой, нежданная гостья?» Горан указал ей рукой в сторону магистра и удалился. Татьяна неуверенно подошла к отцу настоятелю.
        - Здравствуйте, - начал он, видя смущение женщины. - Братья сказали мне, что вас зовут Татьяна, это так?
        - Да, - кивнула она, - а вы…
        - Меня зовут мастер Зоран, я отец настоятель храма, магистр.
        - Очень приятно.
        Магистр удивленно поднял бровь. Татьяна, увидев его непонимание, поспешила объяснить:
        - Это такое выражение. У нас, - она замялась, - там, откуда я родом, так принято. Вежливость.
        - Хорошо. - Он улыбнулся и жестом пригласил ее пройти. Они медленно пошли по аллее.
        - Ваше… э-э…
        - Зовите меня магистр.
        - Господин магистр, я, как бы это сказать… черт, даже не знаю, как начать.
        - Давайте, я начну, только у меня есть просьба: не упоминайте нечистого в святых стенах.
        - Да, конечно, извините меня, пожалуйста.
        Он кивнул.
        - Вы, наверное, хотели мне сказать, что попали сюда из совсем других мест? Что там светит другое солнце, по-другому одеваются, по-другому живут, что там у вас есть то, чего нет здесь, а здесь много такого, что вас удивляет. Вы это хотели мне сказать?
        Татьяна кивнула.
        - Отец наш, Единый Вседержитель, создал множество миров, и все он заселил разумными созданиями. Какая разница, как они называются, если все они - лишь отражение его? Впрочем, я думаю, вы просили встречи со мной не для того, чтобы вести беседы об устройстве вселенной?
        - Да, я хотела бы узнать, что вы намерены со мной делать?
        - Ничего, ровным счетом ничего, выбор за вами.
        - Тогда посоветуйте, как мне быть? Я ведь здесь совсем чужая. И ничего не знаю.
        - Да, это сложно, но человек способен обустроиться везде. Вы можете остаться у нас, в храме всегда найдется место для нуждающихся. Можете отправиться в большой мир, так сказать. Еще раз повторю - выбор за вами.
        - Понимаете, господин магистр, у меня пропал сын. Там. Сначала я думала, что мне сможет помочь Макс, но он тоже пропал. Я думаю, что Сашка, мой сын, тоже где-то здесь.
        - Почему вы так думаете?
        - Я мать, материнское сердце чувствует, он точно где-то здесь, я должна найти его, но совершенно не знаю, как это сделать… Как мне быть?
        - Не отчаивайтесь, вы же сами сказали: материнское сердце - оно чувствует. Я могу только помолиться за вас.

«Они мне не помогут. Не знаю, могут ли помочь, но не хотят уж точно. Им нет дела до меня. И этот благообразный старик. Разве его волнуют беды какой-то женщины? Или дело в том, что я не здешняя?»
        - Позвольте дать вам совет, - сказал магистр, остановившись. - Вам необходимо свыкнуться с мыслью, что теперь это ваш дом. Теперь - это навсегда. Что возврата назад не будет. Можно пройти через звездные рубежи, но нельзя вернуться. И чем скорее вы это поймете, тем лучше.
        - Ну так я… я пойду, пожалуй. Я буду искать сына, я должна его найти!
        Магистр закивал, будто другого ответа и быть не могло.
        - Вы сильная женщина, вы найдете его. Обязательно. Брат Горан поможет вам собраться в дорогу. - И отвернувшись, магистр пошел дальше по аллее. Татьяна вернулась обратно. Все тот же Горан вручил ей одежду, кожаную флягу и небольшую котомку. Татьяна переоделась, обнаружив, что и длинное, ниже колен, платье, и жилетка на шнуровке, и пояс, и плащ, накидывающийся на плечи и завязывающийся на груди, - все было ей впору. «Будто на меня шили». Сапожки остались те, что дала Гроздана. Девушку она больше не видела. Сколько ни просила она пустить ее к ней, Горан отвечал отказом, мотивируя коротким: «Нельзя». Татьяна взяла котомку в руки и направилась к воротам. Провожать ее вышел опять-таки брат Горан.
        - Послушайте, вы еще очень слабы, останьтесь на некоторое время. - Он говорил, глядя куда-то себе под ноги.
        - Не могу, понимаете, каждая минута, что я проведу здесь, отдаляет меня от сына. А я ему нужна, и что я буду за мать, если не поспешу к нему?
        - Но на дорогах неспокойно, лучше дождаться, когда братья поедут в столицу или в университет, тогда бы и вы с ними.
        - А когда это будет?
        - В конце месяца.
        - Спасибо вам, брат Горан, вы очень добрый человек, это сразу видно, но я должна идти. Прощайте. - Она развернулась и вышла за ворота.
        От стен обители тянулись две дороги - та, по которой они приползли с Грозданой, и другая, сперва идущая вдоль стен, окружавших храм, а далее уходившая в сторону. Татьяна свернула на нее. Проводив ее взглядом, брат Горан вернулся к магистру.
        - Она ушла, великий.
        Тот молча кивнул, погруженный в свои мысли.
        Татьяна довольно долго шагала вдоль стены. «Ничего себе обитель, целый город, - думала она. - Какой же тогда сам храм?» Стена в конце концов закончилась, а дальше дорога ныряла в лес и терялась среди деревьев. Впрочем, деревья не росли вплотную к ней. С одной и с другой стороны шла широкая просека, кое-где виднелись указательные столбы. Правда, что на них написано, было непонятно. Татьяна, не останавливаясь, шла и шла, пока совсем не обессилела. Тогда она присела прямо на обочине, устало вытянув ноги.
        - Господи, ну за что мне это? - Она была здесь одна, вдали от родного дома, от привычного для нее мира, на старой проселочной дороге, с маленькой котомкой в руках. Она настолько устала за последние дни, что думать о том, куда ее занесла судьба и что с ней будет дальше, уже не могла. - Я должна найти Сашку, - твердила она, как заклинание. - Должна!
        Она достала флягу, сделала пару глотков воды, развязала котомку. Там, в храме, она даже не поинтересовалась, что в ней. Внутри оказалась еда: две большие булки, сухари, немного фруктов, кусок сыра и немного копченого мяса. Еще был небольшой моток веревки, какой-то коробок. Она заглянула - спички. Да, спички, хотя и выглядят непривычно - большие, толстые щепы с чем-то красным на конце. В отдельном мешочке нашелся десяток монет из красноватого металла. Медь? Интересно, а это сколько? И где здесь магазин? И не было никого, кто мог бы ответить уставшей отчаявшейся женщине на ее вопросы.
        Она съела пару яблок и кусок булки, запила водой, уложила все обратно и продолжила свой путь, усиленно прогоняя мысли о том, куда она идет и как ей разыскать Сашку.
        Ночевала она рядом с дорогой, прямо под деревьями. Ей повезло. То ли хищники выбрали себе другие места для охоты, то ли просто не позарились на нее, бедолажную, но только ночью ее никто не потревожил. А могли бы.
        Проснулась Татьяна разбитой и совсем не отдохнувшей. Попила воды. Есть не стала - не хотелось. Встала и снова побрела по дороге. Когда солнце уже было почти в зените, ее остановили. Прямо из придорожных кустов к ней вышло трое мужчин. Она даже вскрикнула от неожиданности, чем позабавила самого молодого из них. Мужчины окружили ее со всех сторон и остановились, внимательно рассматривая. В руках у них было оружие. Татьяна испугано прижимала свою котомку к груди и ждала.
        - Ты откуда здесь взялась, девка? - спросил самый старший, длинноусый крепкий мужик лет под пятьдесят.
        - Оттуда. - Она махнула рукой в ту сторону, откуда пришла.
        - У-у, - многозначительно протянул он, - понятно. - И куда топаешь? Туда небось? - Он махнул в другую сторону.
        Татьяна кивнула, а мужики заржали в ответ.
        - Снага, проверь!
        Самый молодой быстро подошел к Татьяне, первым делом отобрал нож, затем вырвал из рук котомку. «Наверное, меня сейчас убьют», - мелькнуло в голове.
        - Ну что там?
        - Да ерунда всякая, еда… о! - Он извлек мешочек с деньгами, быстро развязал, заглядывая туда, разочарованно причмокнул. - Десяток медяков, тьфу ты!
        Тем не менее он передал мешочек старшему, а котомку забросил за плечо.
        - И выглядит, как облезлая кошка, больная, что ли? Прирезать, чтоб не мучилась? - он деловито достал из ножен длинный широкий тесак.

«Все! Эх, Сашка, Сашка, прости», - подумала Татьяна, и вдруг ее захлестнула злость. На дорогу эту, на мужиков этих грязных, на всю эту дурацкую ситуацию. Все перекрыло вечное теперешнее заклинание: «Я должна найти сына!»
        Она оскалилась, как кошка, с которой ее сравнили, развернулась и пнула ногой ничего не ожидавшего Снагу в пах. И попала. Тот заскулил поганой собачонкой, роняя свой тесак и сгибаясь чуть ли не вдвое, а Татьяна примерилась и добавила ему коленом. Удар вышел слабым и неумелым, но тому, видать, хватило. Правда, на этом боевые победы Татьяны и закончились. Второй удалец быстро шагнул к ней и просто засадил кулаком в затылок, Татьяна полетела вниз лицом, едва успев выставить руки.
        - Сука! - зло выплюнул он.
        - Тише, Кот, не зашиби девку, только свяжи, чтоб не рыпалась.
        Татьяна почувствовала, как ей заламывают руки и связывают жесткой веревкой запястья. «Отведем ее к Пузану Боло», - услышала она, теряя сознание.
        - Э-э, ты чего? Ворон, она, видать, того, гикнулась. - Вязавший Татьяну оглянулся на старшего.
        - Плесни ей в рожу водой, она и очухается, не на себе ж ее тащить. А ты перестань скулить, урод! - прикрикнул он на Снагу.
        Тот сразу замолк. Кот взял Татьянину же флягу и стал плескать ей на лицо, пока та не открыла глаза.
        - Ты это брось, девка, я тебя тащить не собираюсь! - Он рывком поднял ее на ноги. - Шагай! - Грубый толчок в спину.
        Татьяна снова чуть не упала, с трудом удержавшись на ногах. Они свернули с дороги и углубились в лес. Нести пленницу все же пришлось, потому что через пару часов она повалилась без сознания. Поручили это Снаге в наказание за то, что лопухнулся. Татьяна не слышала, как он кряхтел, закидывая ее на плечо, не слышала, как ругался, спотыкаясь; она немного приходила в себя, только когда он на коротких привалах бросал ее на землю, словно куль с мукой. Тогда ей разжимали рот и вливали несколько капель воды.
        Когда она окончательно пришла в себя, то услышала шум течения. Открыв глаза, постаралась сесть. Это с трудом, но получилось. Руки у нее оказались больше не связанными. Она увидела перед собой небольшую речку, на берегу которой стоял деревянный дом. От него к воде шли деревянные мостки, у которых покачивалась большая лодка.
        - У-у, очухалась, стерва! - Снага, сидевший рядом, замахнулся на нее. - Была б моя воля, я бы тебя так отделал!
        - Да ты уже раз отделал, - спокойно сказала Татьяна, гладя ему в глаза.
        - Ах ты, мразь! - Он вскочил на ноги.
        - Снага! Не мельтеши! - Из травы поднялся второй, Кот, кажется. Он лежал, Татьяна его и не заметила. Снага, услышав окрик товарища, сразу сник.
        - А чего она, зараза! - Он отвернулся, отходя в сторону. - Сколько пер ее на своем горбу, все плечи отдавила, дура тощая! - бормотал он себе под нос.
        Кот пожевал травинку, посмотрел на него, на Татьяну, на речку и снова лег, закинув руки за голову.
        В этот момент к ним подошли еще двое - усатый, бывший у дружков за старшего, и с ним огромный толстый человек с сильно выпиравшим вперед животом. Он уставился на Татьяну маленькими поросячьими глазками. Ей стало неприятно, будто ее облапили его волосатые руки с короткими толстыми пальцами.
        - Два золотых, - бросил он сквозь зубы.
        - Обидеть хочешь? - беззлобно спросил усатый.
        - Ты меня, Ворон, знаешь, я всегда правильную цену даю.
        - На рынке в Гураке за молодуху дадут пять.
        - В Гураке, говоришь? Ты, что ли, туда собрался? Давай, там как раз тебя поджидают. - Он рассмеялся мелко и ехидно.
        Усатый скривился, но промолчал.
        - Ладно, накину еще два серебряных, и все, больше не дам. Ее еще лечить придется; а сколько еды она слопает, пока я найду на нее покупателя. Это последняя цена. По рукам? Или разбегаемся. У меня еще дел много.
        - Ладно, здесь твоя торговля. - И они ударили по рукам.
        Татьяна сидела, открыв рот. То, что эти двое вот так спокойно стоят и торгуются за нее, было выше ее понимания. Она не могла поверить своим ушам. «Ах вы, сволочи! Да как вы смеете!» Она вскочила на ноги. И тут же рухнула обратно. Сил не было совсем.
        - Ты гляди, еще трепыхается, - с радостным удивлением прошамкал толстый.
        - Я же тебе говорю, товар что надо!
        - Я не товар! Да как вы смеете, уроды! - Она собралась сказать им еще что-то, бросить в их поганые мерзкие хари все, что она о них думает, но не успела. Потому что обладатель волосатых ручищ и огромного пуза вдруг с удивительной для него проворностью подскочил к Татьяне и залепил ей весомую пощечину все той же волосатой лапой. И готовая сорваться гневная фраза застряла у Татьяны в горле, она захлебнулась и упала в траву.
        - Еще раз вякнешь без разрешения, отдам тебя на пару часов гребцам, вот там и поорешь, - спокойно бросил он.
        - Пусть твои молодцы отведут ее на барку, а мы пойдем оформим сделку, - кивнул он усатому, и они ушли в сторону домика. А его подручные подняли Татьяну на ноги и буквально поволокли ее к лодке.
        - Эй, Череп! Принимай товар! - крикнул Снага, когда они подошли.
        Откуда-то из недр лодки вынырнул абсолютно лысый, тощий как жердь мужик.
        - Цто за товар? - недовольно спросил он, сильно присвистывая.
        - Да вот, Боло у нас кралю прикупил. - Снага весело заржал, выталкивая Татьяну вперед. Глаза лысого жадно засверкали.
        - Кралю, говорис? Это хоросцо, а ну-ка, дай поглязу. - Он проворно выбрался на берег. - Э-э, да вы ее цто, с того света достали?

«Хорошо же я выгляжу, если даже такие вот уроды кривятся», - Татьяне даже стало немного обидно. И вдруг она вскрикнула и даже подпрыгнула. Потому что лысый, Череп этот, подобрался поближе и схватил ее чуть пониже талии. Татьяна уже замахивалась, чтобы отвесить наглецу пощечину, но снова не успела. Вмешался Кот. Он молча оттолкнул лысого в сторону.
        - Тебе сказано принять товар, а не проверять его.
        - Да ладно тебе, знаю, это я так, из озорства, цто, от нее убудет, цто ли?
        - Не тебе товар портить, - выплюнул Кот и хмуро посмотрел на лысого.
        - Ладно, ладно, поцли, девка, да не боись, не трону я тебя, иль раба кликнуть, цтоб понес?
        - Н-не надо, я сама. - Татьяна сделала шаг и тут же получила удар коротким хлыстом по ягодицам. Вскрикнув, она быстрее пошла к лодке. Вслед заржали. Удар был несильный, больно почти не было. Было обидно и стыдно до слез. Череп, у которого не только волос, но даже бровей не было, указал ей на место около мачты. Татьяна поспешила сесть. Ее продали. Живого человека продали, словно курицу какую! Господи, как же стыдно! Ей даже страшно было подумать, что с ней будет дальше.
«Хорошо хоть я тут никого не прельщаю».
…Ночью к Никите пришел Ольх. Он подсел к костру, подбросил пару веточек. Никита, совершенно ошалевший, молча смотрел на него.
        - Вот живешь так, живешь, - начал гость, - все идет своим чередом, размеренно и неторопливо, и каждый день похож на предыдущий, а потом вдруг к тебе является гость, и все меняется в один миг.
        - Ты откуда взялся? - выдавил Никита. В том, что этот мужик был мертв, когда он уходил, сомнений не оставалось. Однако вот он, здесь, перед ним, сидит и разговаривает.
        - Так ведь он меня привел. - Ольх кивнул в сторону.
        Глянув туда, Никита увидел силуэт огромной собаки, хорошо видный на фоне ночного неба. Ничего больше не сказав, Никита прыгнул. Он вложил в этот удар все свое умение и силу, но его кулак поразил пустоту. Не встретив на своем пути никакого препятствия, он пролетел пару метров и упал, больно ударившись и расцарапав щеку.
«Как? Как он мог увернуться?» Никита вскочил на ноги. Ольх сидел на том же месте и подбрасывал веточки в костер.
        - Ты хотел убить меня еще раз, неправильный человек? - спросил он, не оборачиваясь. - Когда-то меня часто пытались убить. Но это первый раз, когда меня пытаются убить уже мертвого. - Он тихонько захихикал.
        Никите стало не по себе. Его вдруг пробрал резкий холод, откуда-то потянуло сыростью. На негнущихся ногах он обошел странного гостя вокруг. Человек как человек. Сидит у костра, греется, веточки подбрасывает. Он осторожно протянул руку и коснулся его плеча. Рука пронзила пустоту, а тысячи малюсеньких иголок в ответ пронзили ладонь. Он резко отдернул руку.
        - Ты, ты, - выдавил он, - ты призрак, наваждение. - Ничего более умного в голову не шло.
        - Дело даже не в том, что ты убил меня и мою собаку, - как ни в чем не бывало продолжил Ольх. - Все дело в том, парень, что ты убил себя.
        - Ты призрак, видение, убирайся! Прочь! - выкрикнул Никита.
        - Нет, парень, призрак - это ты. - Ольх встал, посмотрел Никите в глаза, развернулся и шагнул прямо в костер. Все. Никого. Как не бывало. Только где-то далеко, очень далеко завыла собака.
        Никита, покрывшийся испариной, опустился на землю. «Бред, - стучало в висках, - этого не может быть. Я просто устал. Надо поспать. Да. Точно. Надо поспать». Он подбросил в костер еще веток и улегся рядом. «Надо поспать. Поспать», - твердил он себе. Но заснуть в эту ночь он так и не смог. Уже под утро, едва забывшись полусном, он сразу вскочил, потому что проклятый Ольх тут же начал вырисовываться из предрассветного тумана. «Нет, парень, призрак - это ты»…
        Глава 13
        Макс весело топал и даже насвистывал какую-то мелодию, сам не зная какую. Ему было хорошо. Заканчивался второй день его путешествия. Лес здесь был совсем не густой, сквозь листву пробивалось солнышко, и идти было легко. По дороге ему попадалось множество ручейков с прозрачной холодной водой, так что жажда его не мучила. С едой было сложнее. Уже второй день он питался небольшими сочными плодами ярко-оранжевого цвета, по вкусу напоминавшими киви или крыжовник, кому как больше нравится. Плоды, оно, конечно, хорошо, но все же хотелось чего-нибудь более существенного. Один раз он попытался подстрелить крупную птицу типа глухаря, не попал и даже болт потом не нашел, хотя искал старательно. И все-таки идти сейчас было не в пример легче, чем тогда, когда он выбирался от йара. Тогда еще зверушку эту встретил.
        Вдруг он резко остановился. Тьфу ты, накликал, дуралей! Неподалеку мелькнул силуэт, еще один, еще. К нему явно кто-то направлялся. Макс напрягся, взял арбалет на изготовку и стал медленно отступать в сторону, противоположную той, откуда подступали силуэты. Передвигались они достаточно быстро, и вскоре Макс уже смог их рассмотреть. Вид приближающихся существ несколько озадачивал. Вы ведь видели на картинках первобытного человека? Видели? Те, что приближались, были очень похожи. Сутулые, сильно заросшие, с выпирающими вперед челюстями и длинными руками. Добавьте к этому примитивную одежду из шкур, и всуньте в руки здоровенные дубины - и портрет готов. Именно такого вида красавцы в настоящий момент уверенно направлялись к Максу. В то, что они просто хотят спросить дорогу, Максу не верилось.

«И какого только дива не водится на белом свете», - подумал он и сделал предупреждающий выстрел. Сразу стрелять в этих зверолюдов (так он окрестил их про себя) ему почему-то не хотелось.

«А ведь и мы когда-то вот так, наверное, бродили по лесам. Нет. Не бродили», - уверенно пробилось в сознании.
        Болт, как и было задумано, ткнулся в землю перед одним из зверолюдей. Макс все лучше и лучше осваивал этот инструмент для убиения себе подобных и не очень. Впрочем, на нападавшего это не произвело никакого впечатления. Тогда Макс приладил второй болт и снова выстрелил, на этот раз целясь в ногу. Выстрел оказался менее удачным. Тетива тихо щелкнула, и болт жадно и даже как-то радостно впился в живот зверолюда. Существо издало короткий рык, выронило дубину и рухнуло на землю, хватаясь за болт грязными лапами-руками.

«Черт! - выругался Макс. - Я же не хотел его убивать!»
        На двоих оставшихся это произвело неизгладимое впечатление, но совсем не то, на какое Макс рассчитывал. Они высоко подпрыгнули, издав при этом такой рев, что в ушах заложило, и бросились к нему, размахивая своими страшными дубинами. Макс, не успевший перезарядить арбалет, тоже подпрыгнул и задал стрекача.
        Ах как он бежал, как бежал! И только твердил мысленно: «Лишь бы не упасть, лишь бы не упасть!»
        Через некоторое время Макс остановился. Обернулся вокруг своей оси раз, второй. Никого. Тишина. Куда же они подевались? Может, отстали? Неужто я так быстро бегаю? Ай да Максик, ай да молодец!
        Но Макс плохо знал своих преследователей. Снова раздался ужасающий рев, и на него выпрыгнули оба зверолюда. Макс только и успел, что швырнуть в первого разряженным арбалетом. Ох как бы запылал гневом старый мастер-оружейник, узнав, как именно распорядился его творением Макс. Но было не до этого. Бросок, оказавшийся удачным, остановил первого зверолюда, который споткнулся и упал, а Макс сцепился со вторым. Тот размахивал своей дубиной, а Макс уворачивался как мог, пока не споткнулся и не полетел кубарем назад через голову. Вслед ему понесся торжествующий рев.

«Да сколько же можно, так и оглохнуть недолго!» Макс, перевернувшись, поднялся на одно колено и… Что произошло дальше, он понял плохо. Ему вдруг вспомнился Тримир. Его уроки и рассказы о стихиях. И Макс представил. Нет! Не так! Не представил. Он ясно увидел, как воздух вокруг закручивается в спираль и с неукротимой силой несется навстречу врагу, сбивая того с ног. Второй зверолюд был страшно удивлен, когда увидел, как его товарищ ни с того ни с сего запнулся, а потом что-то подняло его и швырнуло назад, сильно ударив о ствол дерева. После чего тот мешком повалился на землю. Но чувство страха не было ведомо этому древнему жителю лесных чащоб, и он, подняв свою дубину, бросился туда, где поднимался с земли неведомый им человек.
        Сейчас. Сейчас. Всего два прыжка, и он, Кечьо-но, доберется до мягкотелого и убьет его, а потом напьется его свежей крови. Он великий охотник! Он гордость племени! Ярость, древняя свирепая ярость гнала его вперед, туда, где он видел добычу. И эта ярость помешала ему увидеть, как земля под его ногами стала вдруг мягкой, превращаясь в зыбучий песок. Он с разбегу влетел в это зыбкое окно и сразу увяз по пояс. Что это? Почему он застрял, почему земля ушла из-под ног, почему он проваливается? Он сделал рывок и увяз по грудь. Нет. Не может быть! Земля не бывает такой! Не бывает! Неужели это мягкотелый? Он глянул налитыми кровью глазами на того, кто только что казался добычей, кого они гнали, как дурного зверя сквозь чащу. Тот поднялся, зачем-то пошлепал себя по ногам и пошел в его сторону. Конечно! Как он, Кечьо-но, лучший охотник племени, сразу не догадался? Это сам Хозяин леса. Да. А ведь старый шаман Берки-тай предупреждал их. Да. Ведь тогда когда Хозяин поразил издалека мощного Кагье-дана, тогда он дал им знак. А они не поняли его и бросились догонять, желая убить. Что ж. Теперь смерть. Они
заслужили ее.
        Макс, все еще не совсем придя в себя, обошел зыбучее место, где торчал один из зверолюдов. Проходя мимо, он бросил на него взгляд и остановился. На него смотрело вполне разумное существо. Смотрело с ужасом в глазах. Но кроме ужаса там было еще что-то. Господи! Такое ощущение, что эти глаза смотрели виновато. И Макс, еще не зная почему, взял длинный сук, валявшийся неподалеку, и протянул его застрявшему зверолюду. Того затянуло уже почти по плечи, но руки еще оставались свободными. Зверолюд тупо уставился на протянутый сук.
        - Давай! Давай, возьми палку, некогда мне с тобой возиться, да бери же! - почти крикнул Макс.

«Что это? Хозяин хочет спасти меня? Зачем он протягивает мне сук? Зачем ему меня спасать? Что он говорит? Кечьо-но ничего не понимает».
        - Если ты, урод волосатый, не возьмешься за этот сук, я тебе башку снесу! - заорал Макс.
        Зверолюд съежился, вжав голову в плечи, а потом неуверенно протянул руку-лапу и схватился за конец палки. Макс стал потихоньку тянуть и, к своему удивлению, довольно легко вытащил его. Зверолюд стоял на четвереньках. Сейчас он был совсем не страшен, а скорее жалок. От былой злости не осталось и следа, он съежился и исподлобья смотрел на Макса, даже пытался улыбаться. Ей-богу. Это чудище лесное пыталось улыбаться!
        Хотя лучше бы он этого не делал. Улыбочка вышла та еще. Макс уважительно посмотрел на здоровенные клыки, отвернулся и пошел проверить второго. Он был уверен, что теперь на него не нападут. Второй был без сознания, но живой; может, пару ребер сломал, да ничего, очухается, эти парни, по всему видно, крепко сложены. Макс подобрал многострадальный арбалет, нежно обтер его от налипшей травы и потопал дальше, оставив ошарашенного зверолюда размышлять над смыслом жизни. Если ему, конечно, есть чем размышлять.

«Отнять жизнь другого - дело нехитрое, оставить жизнь - это искусство», - вспомнил он и заулыбался.
        Зверолюды его больше не преследовали. Максу было даже неинтересно, что с ними дальше произошло. И он, конечно, не мог видеть, как Кечьо-но привел в чувство товарища. Как они вернулись в стойбище и пали на колени перед старым шаманом. Как рассказывали о своих невероятных приключениях. Не мог он видеть и того, как старый шаман долго сидел, завернувшись в медвежью шкуру, и разговаривал с духами, а тридцать три охотника оберегали его, выстроившись большим кругом, в который никому не было ходу. Не мог видеть и того, как с восходом солнца шаман встал и сбросил шкуру, и все взрослые мужчины и старые женщины, переставшие рожать, собрались вокруг него.

«Нет, - сказал старый шаман, - это был не Хозяин леса. Хозяин не прощает таких ошибок. Это был дух. Дух, который говорит с ветром и землей, понимает, что шепчет вода и что поет огонь». Так сказал старый шаман. И еще он сказал, что им никогда не стоит нападать на этого духа, а Кечьо-но должен отправиться в лес, разыскать там духа и служить ему, чтобы отвратить беду от племени.
        Макс не мог видеть этого всего. Он продолжал свой путь к Арм-Бауру, замку Тримира и Ратая. Уже прошла неделя с того момента, как он очнулся исцеленный и начал свой путь. Сколько еще ему предстояло пройти? Неделю? Две? Три? Он не знал этого. Иногда он задумывался, что сталось с его спутницами: Грозданой и Татьяной. Такая, как Гроздана, не пропадет, и о Татьяне она позаботится. Он был уверен в этом. Если бы он знал, что в этот самый момент Татьяна подплывает к портовому городу Кемт, откуда отправится уже посуху вместе с другими невольниками в старый Гурак, чтобы быть там проданной, он, может быть, и изменил бы свой путь. Даже наверняка изменил бы. Но он не знал этого. А потому спокойно шагал через лес к замку Арм-Баур, который вот уже почти триста лет никто не посещал, даже искатели старых кладов и приключений. Этого Макс тоже не знал.

«Нехорошее место, - шептали люди, - нехорошее».
        Да. Многого не знал Макс, пробираясь лесной чащей, с каждым шагом приближаясь к цели своего путешествия. Встреча со зверолюдами сделала его осторожней. Несколько раз на него пытались нападать хищники, но Макс каждый раз удачно отбивался. Иногда при помощи арбалета, из которого уже вполне прилично стрелял, иногда при помощи вновь приобретенных способностей. Он еще плохо понимал, как это происходит, но все больше и больше в его действиях было осознанного и все меньше случайностей.
«Плетение», - вспоминал он, пробуя тот или иной прием. Лучше всего у него получалось с воздухом. Он полюбил играть с ним, то сплетая тонкий жгут, который выстреливал, будто стрела, то стягивая его в вязкий кисель, то закручивая в небольшие, послушные его воли смерчи. Правда, один раз такой небольшой, всего-то в метр высотой и полметра в диаметре, смерчик вырвался из-под контроля, и тогда Макс смог оценить его силу.
        - Н-да, вот тебе и малыш, - задумчиво протянул он, разглядывая вырванное из земли, переломанное и напрочь лишенное коры дерево. - Ты уж извини, дружище, это я по неграмотности, - бросил он дереву, чувствуя себя виноватым.
        Как складываются плетения, Макс до конца не понимал. Он просто представлял себе, что именно хочет сделать, прокручивая в голове то, что должно произойти. Так, делая воздушный жгут, он отчетливо видел, как тысячи, мириады тысяч молекул воздуха вдруг срываются с места, несясь навстречу друг другу, прижимаясь, словно любовники после долгой разлуки, и вот уже мощное воздушное копье летит в заданном направлении. Самые первые попытки, еще под наблюдением Тримира, занимали несколько минут, но постепенно время подготовки жгута сокращалось. Сейчас, чтобы создать смертоносную стрелу, Максу хватало десятка ударов сердца. С таким арсеналом он чувствовал себя в этом лесу вполне безопасно, хотя каждая стычка с хищниками требовала максимальной сосредоточенности и отнимала немало сил.
        Но один раз ему пришлось особо туго. Уже начались предгорья, он то и дело карабкался по скалистым уступам, хотя настоящих гор в этой части Тайамы не было. Он как раз пробирался через широкий пролесок, весь усыпанный каменными осколками разной величины и формы, когда на него напали. Нападение было организовано и потому особенно неприятно.
        Четвероногие твари, чем-то отдаленно напоминавшие собак с острыми, как у доберманов, мордами и таким набором клыков, что любой тигр позавидует, дружно взяли его в кольцо и целенаправленно теснили к скалистому уступу. Макс уже видел, где закончится эта славная охота. Но делать было нечего. Первый же выпущенный им болт оказался бессильным. Тварь удивительно ловко крутнулась, и болт только чиркнул по ее красноватому боку, даже не оцарапав. Вторая просто сжалась, опустив голову и немного припав на передние лапы, и болт, срикошетив от ее спины, ушел вверх.

«А хорошая у собачек шкурка», - присвистнул Макс.
        Он закинул бесполезное оружие за спину. Еще пару дней назад он собственноручно смастерил из местных лиан специальную перевязь, позволявшую носить арбалет за спиной или перед собой, как автомат. Попробовал вызвать что-нибудь из своего нового арсенала, но у него не получилось. Вот тогда-то он и припустил трусцой, пытаясь вырваться из зловещего кольца. Несколько раз он пробовал сделать воздушный жгут, но тоже не получалось. Собачки в такие моменты останавливались и дружно начинали скулить так, что тошно становилось. Вот и все.
        - Баста, карапузики, кончились танцы, - пробормотал Макс, похлопав рукой по практически отвесному скалистому уступу, уходившему вверх. Он обернулся. Все. Его загнали в угол.

«Что ж. Помирать - так с музыкой!» - вспомнил он рецепт козленка из советского еще мультфильма и повернулся лицом к врагу. Собачки были тут как тут. Две, три, шесть, ого, да их больше десятка. Маловато одного Макса на такую свору. Вот три подобрались совсем близко, они улеглись на брюхо и теперь потихоньку переползали на расстояние броска. И прыгнули. Сразу три. Одновременно. И тогда… - Лови! - слышится сбоку, и Сивер резко поворачивается на крик, вскидывая руки. Все три шара, летящие ему в голову, вспыхивают на лету и падают тлеющими головешками, не причиняя ему вреда. - Лови! - Снова поворот, и очередная тройка вдруг надувается, будто мыльный пузырь, и лопается, разлетаясь цветными ошметками. - Лови! Лови! Лови!
…Макс медленно приходил в себя. Он, тяжело дыша, стоял на одном колене, опираясь левой рукой о камни. Правая, слегка обожженная, сжимала арбалет. Пошатываясь, он встал. Стаи больше не было. У его ног догорали останки трех первыми бросившихся на него собак. Ему повезло не так, как неизвестному Сиверу, и одна тварь таки долетела до него в своем прыжке. И тогда он просто двинул в злобную морду кулаком, сбивая ее в сторону. Дальше виднелись ошметки остальных. Что именно происходило во время схватки, он помнил смутно. Вот он стреляет из арбалета, и болт, ранее не причинявший тварям вреда, буквально разносит одну на клочки. Вот несколько других набухают, будто их накачали насосом, и лопаются, забрызгивая все вокруг. Вот в воздух поднимается целый рой маленьких острых камней и прошибает насквозь третью группу. Вот на двух оставшихся сверху обрушивается воздушный пресс. Все. Устал. Очень. Спасибо тебе, Сивер.
        К замку Макс вышел через полторы недели. Значит, всего в пути он пробыл почти четыре. Никому он не будет рассказывать об этой дороге. О том, как дрался за свою жизнь, о том, как грыз сырое мясо, а уж о том, чье это мясо, тем более промолчит. Никому не скажет о том, как перебирался через маленькую речушку, в которой вода была ледяная и водились какие-то мелкие, но зубастые существа, изрядно ему подпортившие настроение и здоровье. Он выбрался оттуда едва живой, весь окровавленный и со злости чуть не вскипятил воду в реке. Умения не хватило. Но докучавшая ему зубастая мелочь из воды на берег повыпрыгивала. Мерзость. А он потом два дня отлеживался в кустарнике, пока раны не затянулись. О том, что еще недавно, получив такие раны, он провалялся бы месяц, он тоже рассказывать не будет. «То-то бы веселый дядя доктор удивился». Не хотел он вспоминать и о том, как увидел свое отражение в воде. Когда-то он всерьез задумывался, а не отрастить ли ему бороду. Но после того как увидел свою обросшую физиономию, желание пропало. Возникло другое: побриться начисто. И подстричься, и расчесаться. И принять ванну, и
надеть чистую одежду, потому как полоскание в попадавшихся ручьях той, что была на нем, тщательной стиркой никак не назовешь. Э-эх, ладно уж…
        И вот он дошел.
        Замок был прямо перед ним. Макс остановился, обалдев от открывшегося зрелища. Тогда он видел замок только изнутри, да и то небольшую его часть, а сейчас он встал перед ним во всей красе. Лес здесь отступал в стороны, давая место довольно приличной возвышенности, за которой, сколько видел глаз, тянулись цепью небольшие горушки, в основном пологие и покрытые деревьями, хотя торчали и голые скалистые утесы. Та гора, на которой стоял замок, была, пожалуй, самой большой. Она круто взмывала вверх и имела две вершины, повыше и пониже. Ее склоны, покрытые внизу сплошным ковром деревьев, выше рыжели безлесными проплешинами, а кое-где встречались острые скалистые выступы. Между двумя вершинами стремительным потоком срывалась вниз небольшая, но бойкая речушка, образуя живописный водопад. Над ним с более низкой вершины на более высокую был перекинут каменный мост, опоры которого образовывали три арки, сквозь которые и вырывалась вода.
        Замок расположился на более высокой вершине. Его стены с массивными круглыми и квадратными башнями опоясывали ее в три яруса. Нижний шел не сплошным кольцом, он прерывался, упираясь одной из приземистых пузатых башен в совершенно голый скальный выступ, который выпирал вперед, словно огромный нос. Второй ярус был уже сплошным и башен имел больше, и они были повыше, чем на первом ярусе. И наконец третий, верхний ярус представлял собой сплошное строение с двумя квадратными башнями и одной круглой. Она была выше всех остальных и в свою очередь имела три яруса: нижний - самый массивный, средний - постройнее и верхний - самый изящный, увенчанный высоким шпилем.
        - Вот мы и пришли, люди добрые, - сказал Макс, обращаясь неизвестно к кому. - А вход у нас, надо полагать, со стороны моста. Так что же мы стоим? Направим стопы свои к этим овеянным славой стенам и войдем в ворота, за которыми нас ждет и сытный ужин, и теплый очаг, и мягкая постель! - Провозгласив эту речь, Макс бодро зашагал по направлению к малой вершине, чтобы добраться до моста.
        Расстояние оказалось несколько большим, чем ему показалось с первого взгляда, так что к мосту он вышел только через час, изрядно устав и запыхавшись. Дорога, ведущая туда, была очень узкой - машина не пройдет, разве что «Ока». Хотя откуда тут машины? Тут ширину дорог, скорее всего, телегами меряют. «А дорога та была столь широка, что могли по ней разъехаться два воза, груженных сеном», - всплыло откуда-то в его памяти. Да, не про эту дорожку писано. Тут и один воз может не поместиться.
        Мост, к которому вышла дорога, был еще уже. На нем с трудом могли разминуться два человека. А высота была приличной, метров десять лететь, ежели чего. Это до водопада. А там еще кувыркайся до самого низа. Очень, наверное, удобно при защите.
        Макс ступил на мост и еще раз глянул по сторонам. Что-то в этом было. Зеленые холмы вокруг, горушки и горки, древний замок перед ним, ревущая внизу вода и огромный темно-желтый диск солнца, клонившийся к закату. Это было красиво. Да. Он вздохнул, почесал в затылке и пошел по мосту к воротам, которые оказались запертыми.
        - Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, - почему-то сказал Макс. Еще раз потрогал створки. Не-а. Заперто. - И как же мне туда попасть? - вслух спросил он.
        Ответа не получил. Постоял, покрутился на месте. Перед воротами была небольшая площадка, заросшая густой низкорослой травой. Метров пять шириной, а в длину, то есть от моста к воротам, и того меньше.
        - Да-а, дела. Прийти-то мы пришли, да только хозяева, видать, отлучились. И ключика под ковриком, что характерно, не оставили. Да и сам коврик тоже унесли.
        Макс еще раз почесал затылок. Не помогло. Как ему пробраться внутрь замка, он решительно не знал. Тогда он сел прямо на траву перед воротами, скрестил ноги, положил руки на колени и закрыл глаза.

«Будем ждать».

…Не дожидаясь, пока встанет солнце, Никита пустился в путь. Оставаться на месте он больше не мог. Эмоций не было. Ночные страхи ушли, а на их место ничего не пришло. Вот только холод никак не хотел его отпускать. Никиту трясло, словно в лихорадке, глаза слипались, до жути хотелось спать. Но он не позволял себе отдыха, боясь, что потом уже не сможет встать.
        Вскоре поднялось солнце, а вместе с ним к Никите пришел голод. Мучительный, режущий, заставляющий скулить. Такого голода он не испытывал еще никогда. Тем более что несколько минут назад есть не хотелось совершенно. Когда солнце подбиралось к зениту, он наткнулся на небольшой родник, пробивающий себе дорогу между камней. Упав на колени, стал жадно пить, пытаясь хоть так заглушить голод. И тут он увидел какого-то зверька, роющегося в камнях неподалеку. Ему повезло. Даже не пытаясь разобраться, что это за зверь, он бросился к нему. «Еда», - билось в висках, когда он летел к нему, не разбирая дороги. «Еда», - билось в висках, когда он поймал несчастное существо за заднюю лапу и убил ударом о камни. «Еда», - билось в висках, когда он рвал зубами сырое мясо. Вкуса он не чувствовал. Просто с каждым куском боль, рвущая его изнутри, понемногу отступала. Проглотив всю тушку и запив водой из родника, он почувствовал себя лучше. Сознание прояснилось. Увидев свои перепачканные кровью руки, бросился к ручью, стал судорожно отмываться. И тут волна брезгливости накрыла его. К горлу подкатил ком, замутило,
сделалось плохо. Он держался, сколько мог, но успокоить разбушевавшийся организм так и не удалось. Никиту скрутило, и он упал на колени. Рвало его сильно и долго.

«Следующий раз надо будет не торопиться, наглотался крови, вот тебе и пожалуйста. Да и костер развести можно, поджарить».
        Отмывшись и отдохнув, он отправился дальше. Голод притих, но никуда не делся. Поэтому Никита шел, старательно озираясь по сторонам - вдруг снова какая живность появится. Он подобрал было палку (хоть какое-то подобие оружия), но, подумав, отбросил ее: «И так справлюсь».
        Ближе к вечеру заметил на одном из холмов группу рогатых созданий: то ли бараны местные, то ли козы, то ли олени. А какая, собственно, разница, мясо, оно и есть мясо. В этот раз он не стал бросаться сломя голову. Подобрав камень, стал потихоньку приближаться. Когда до рогатых оставалось метров пятнадцать, вся стайка, как по команде, повернула головы в его сторону. Несколько мгновений животные изучающе смотрели на человека, а затем спокойно вернулись к своим делам.
«Непуганые, видать». Козлики продолжали мирно щипать траву, изредка поглядывая на приближающегося к ним человека, но не проявляя никакого беспокойства. Двенадцать метров. Десять. Восемь. Шесть. Стайка флегматично отошла чуть дальше. Снова десять метров. Пожалуй, хватит, а то испугаются всерьез и убегут. Никита прицелился и бросил камень. Попал, но не в ногу, как планировал, а в бок. Животные испуганно шарахнулись, до конца не понимая, что произошло, и стали быстро удаляться. Никита от отчаяния взвыл и тут же бросился вперед в надежде догнать и добить. Козлик, в которого он попал, явно отставал, его слегка пошатывало, он то и дело припадал на передние ноги. «Поймаю. Поймаю!» Но козлик стал приходить в себя и уже скоро снова ловко карабкался по камням.
        Никита продолжал погоню. Он то и дело оскальзывался, спотыкался, падал, в бешенстве пинал ни в чем не повинные камни, разбрасывая их. Порвал брюки, изодрал в кровь руки, сильно ушиб ногу. Но, не обращая на это внимания, он упорно, как-то даже ожесточенно продолжал карабкаться вверх за вожделенной добычей, пока окончательно не упустил ее из виду. Крепкий молодой мужчина, уставший от бесполезной погони, упал на острые камни и разрыдался. Слезы душили его, и Никита ничего не мог с этим поделать. Это были слезы обиды и бессилия. Минут через десять он затих, силы вдруг оставили его, и липкий, давящий сон незаметно накрыл с головой. А вместе с ним пришли такие же липкие и гадкие сны. То к нему явился любезный дядюшка и стал рассказывать о долге и чести семьи. При этом он все время странно скалился, роняя на пол слюну и обнажая неестественно большие клыки. То явился Мартин и стал рассказывать, как лучше разделать тушку. При этом он показывал это на живом барашке, подвешенном за задние ноги, а тот жалобно блеял и все смотрел на Никиту глазами старого Ольха. Последним пришел пес. Он ничего не делал, просто
сидел и смотрел на Никиту. Уж лучше бы он его загрыз. Едва Никита успел подумать об этом, как пес встал и, подойдя к нему, тяпнул за ногу. Довольно сильно тяпнул, сволочь.
        Никита открыл глаза, с трудом выныривая из своего тяжелого сна. Он пошевелился, ворочая закоченевшими конечностями. В сторону от него вдруг метнулось какое-то существо. Так вот оно что. Кто-то решил поохотиться на него. Вот так. Не смог поймать себе еду - сам станешь ею. Все просто. Укус, значит, ему не приснился. Какой-то зверь решил попробовать его на зуб. Стараясь не менять позы, Никита осмотрелся. Видно было плохо. Краем глаза он уловил очертания приземистой твари, стоявшей в нескольких шагах. Тварюка замерла в ожидании. Никита тоже решил выждать. Он потихоньку стал напрягать и расслаблять мышцы, увеличивая ток крови, чтобы быть способным к борьбе. Тварь выжидала. При этом она противно сопела и причмокивала. Вот наконец начала движение к нему. Очень осторожно и неторопливо. Шажок. Еще один. Никите вдруг стало до омерзения противно. Лежать вот так в качестве приманки для неизвестной голодной твари и ждать атаки, чтобы самому поймать ее. «До чего же ты опустился, Никитушка». Тварь тем временем подобралась достаточно близко. Вот ее тупоносая морда почти рядом. Все. Сейчас. Никита резко вскочил,
навалился всем телом на противника, прижимая к земле, стараясь держать руки подальше от зубастой пасти. Он давил и давил, вкладывая в хватку всю скопившуюся злость. Наконец животное перестало трепыхаться. Никита полежал так еще немного, затем осторожно разжал объятия, выпуская обездвиженное тело. Далось ему это не без труда. Руки задеревенели и слушались плохо. Пошатываясь, Никита встал в полный рост. Теперь он мог рассмотреть своего несостоявшегося убийцу. Существо походило на помесь ящерицы и головастика. У него были коротенькие толстенькие лапки, тупорылая широченная пасть с частоколом мелких острых зубов, коричневатая шершавая шкура. Больше всего Никиту почему-то поразило отсутствие хвоста. Точнее, хвост был, но ужасно коротенький. Сначала он даже подумал, что это обрубок, но потом пригляделся и понял, что все-таки хвост, только недоразвитый. Этот недохвост окончательно уродовал и без того несимпатичную тварь. Он представил, как это мерзкое создание пожирает его.
        - Тварь! - Он пнул бездыханное тело ногой. - Что, сожрал?! Сожрал?! - Никита раз за разом пинал его, выкрикивая ругательства.
        Успокоившись, присел рядом, устало опустил руки.
        - Интересно, ты съедобен, приятель? - обратился он к тупорылой зубастой морде.
        У него было два варианта. Первый - бросить тварь и уйти в надежде найти что-нибудь более привычное для восприятия. Второй - попробовать тварь на вкус. Он подумал и выбрал второй. Опыт неудачной охоты с голыми руками уже был, а это все-таки мясо, как ни крути. А значит, его можно есть. Как-то ему рассказывали, что в принципе можно есть все, надо только знать, как. Он вспомнил о различных лягушках, имеющих вредную привычку выпускать через кожу яд. Посмотрел на руки. Вроде все нормально. Еще раз посмотрел на зубастика и решился. Насобирав хвороста, разжег костер, достал трофейный нож и принялся за дело.
        Утром он двинулся дальше. За ночь его никто не побеспокоил. «Огонь, наверное, отпугнул». В том, что в этих местах полно живности, в том числе и той, что предпочитает питаться свежим мясом, он не сомневался.
        Следующие дни слились в один монотонный поток. Он шел и шел, отмеряя километр за километром. Пейзаж менялся, горы становились все более высокими и непроходимыми: скалы, ущелья, каменистые уступы, причудливо обточенные ветром. Идти стало труднее, но Никита будто не замечал этого. Его главной проблемой оставалась еда. Он не упускал ни малейшей возможности. Пытался охотиться на все, что прыгало, ползало и бегало. Ел яйца из гнезд неизвестных птиц, селившихся в скалах, жевал какие-то плоды, даже траву пробовал.

«Дурак, ты, Никита, - говорил он себе. - Надо было зажарить посильнее пару кусков головастика, завернуть во что-нибудь и взять с собой. А то ведь больше половины тушки осталось». Головастик оказался не то чтобы вкусным, но и омерзения не вызывал. Мясо как мясо: немного жестковатое, но ничего, мы не гордые. А так - жри всякую гадость…
        Макс не знал, сколько он просидел перед воротами. Сначала ничего не происходило. Он слышал только шум водопада, и все. Но постепенно шум становился все слабее и слабее, а потом и совсем исчез. Макс сидел в полной тишине. Наверное, он заснул. Наверное, ему снились сны. Наверное, наступила ночь. Наверное. Когда Макс открыл глаза, уже вовсю светило солнце. Ворота были открыты. Он медленно встал. Странное дело, чувствовал он себя вполне отдохнувшим и выспавшимся. Так же медленно он вошел в ворота, попав в небольшой тоннель, который проходил между башнями. Справа и слева виднелись бойницы. Чувство, что оттуда сейчас вылетит стрела, заставило Макса ускорить шаг, чтобы поскорее выбраться из узкого прохода.
        За тоннелем располагалась небольшая площадка, упиравшаяся в еще одну башню, которая угрюмо смотрела на него пустыми бойницами. Дорожка сворачивала вправо, упираясь в следующие ворота, которые тоже оказались закрытыми.

«Повторенье - мать ученья!»
        Он подошел к ним, пощупал обитые толстенными железными пластинами створки и снова сел у ворот, как и прошлой ночью. В этот раз все было не так. Его то трясло от холода, пробиравшего до костей, то бросало в жар, от которого хотелось снять кожу и повесить ее проветриться. То вдруг его одолевал такой голод, что оставалось лишь тихо скулить, прижав ноги к животу. То его мучила невыносимая жажда, когда самая грязная лужа привела бы его в восторг. Ах, сколько по дороге было воды! Ее можно было пить и пить, сколько хочешь, а он, дурак, не пил! А сейчас пересохший язык прилипает к небу, и глотать больно, будто во рту у тебя вырос целый куст колючек. Макс сидел. Он знал - так надо.
        И вдруг все прекратилось. И холод, и жар, и жажда, и голод. Он с трудом разлепил веки. Ворота были открыты. Макс поднялся. Все тело затекло. По ногам радостно побежали миллионы колючих мурашек, вызывая очень неприятные ощущения. Поспешив плюхнуться на пятую точку, он стал судорожно растирать ноги, пытаясь разогнать застоявшуюся кровь. Но руки слушались плохо. Немного придя в себя и обретя способность передвигаться, он вошел в ворота. За ними находился просторный двор. Его он плохо запомнил. Какие-то постройки, лестницы, ведущие то вниз, то вверх. Он шел вперед, не останавливаясь, пока не миновал еще одни ворота, слава богу оказавшиеся открытыми, и наконец попал во внутренний двор замка. Тот самый двор. Тот самый круг с зеленой травой. Он дошел. Постоял немного, надеясь услышать голоса, но вокруг было тихо. Тогда Макс решительно направился к кругу, замер на секунду перед камнями и ступил внутрь. Все случилось так, как он ожидал.
        Затрепетало на шпиле черно-золотое полотнище, появились вымпелы, а перед ним возникли Тримир и Ратай. Вот только они были не одни. За ними плотными рядами грудились десятки людей разных возрастов и национальностей. Вот темноволосый смуглый атлет с черными смеющимися глазами. Вот блондин с глазами цвета неба. Небольшого роста кривоногий малый с раскосыми хитрющими глазами. Вот очень странный тип с сероватой кожей и весь в наколках. Вот стройный юноша, вот зрелый, крепко сбитый, похожий на медведя мужик. Но все они были одеты в черно-золотые одежды, а на руке у каждого золотым отблеском светился перстень.
        - Вот мы и снова свиделись, нежданный! - Тримир улыбнулся ему как старому другу.
        - Ты все-таки дошел, упрямец ты эдакий! - радостно заревел Ратай.
        - И я рад вас видеть, учителя мои!
        - Ты справился, теперь - последнее.
        - Еще не все? - Макс слегка удивился.
        Вместо ответа они подошли ближе, став рядом, а остальные сомкнули кольцо вокруг, положив руки друг другу на плечи. А потом произошло то, чего Макс никак не ожидал. Они запели. Песня грянула дружно, зычные мужские голоса старались изо всех сил. Макс опять закрыл глаза и увидел! Он увидел, как лавиной сходит конница, опрокидывая чужую пехоту. Увидел, как в большой круг народа хану выходит стройный юноша с мечом в руке. И как этот меч превращается в голубую рукотворную молнию, и ничего не могут поделать с ним удальцы хану. Увидел, как мерно шагает пехота, увешанная походным снаряжением. Увидел, как сотни людей карабкаются на высокие стены города, а сверху летят камни и стрелы и потоками льется шипящая черная жидкость. А потом он увидел рассвет над морской гладью. И закат в горах. Увидел, как пробивается сквозь толщу земли маленький росточек, чтобы стать через века могучим дубом. Увидел, как жеребенок тычется глупой мордой, пытаясь найти мамку. Находит и успокаивается. Увидел, как ветер играет с волосами босоногой девушки, которая спускается к горной речке с кувшином в руках. Увидел орла, парящего в
поднебесье, а потом увидел землю глазами могучей птицы. Увидел, как перед ним мелькнула вроде как небольшая зеленоватая ящерка, которая подмигнула ему, а потом прыгнула в огонь и замерла посреди пляшущего пламени, и оно ничего не могло поделать с ней.
        Макс вынырнул из своих видений, как пловец выныривает на поверхность. Он широко открыл глаза, оглядываясь вокруг. Он стоял один посреди все того же двора. Вокруг никого не было.
        - Тримир! Ратай! - позвал он. Ничего. Тишина.
        Он опустил глаза и посмотрел на сжатые кулаки, потом аккуратно разжал правый. На его ладони лежал ключ - плоская полоска металла с кольцом на одном конце и зубцами с другой. Левая сторона груди немного побаливала, как после ожога. Он оттянул край изорванной рубахи и попытался посмотреть, что там. Видно было плохо, но суть понятна: татуировка. Небольшое зеленоватое существо, похожее на ящерицу. Саламандра. Саламандра в языках пламени. Вот оно как. И когда это они успели? И главное - как?
        - Что же ты открываешь, дружок? - спросил он у ключа, крепче зажал его в руке и направился к лестнице. Поднялся на ту самую площадку, на которой очнулся тогда, в первый раз. Там была тень. Сел. - И что дальше? Это и есть твое «последнее», Тримир?
        Голосов больше слышно не было. Может, они покинули его навсегда, может, еще вернутся, как знать. Но сейчас Макс был один. И ему требовалось решить данную задачку. Что это за ключ? И какой замо?к он открывает? Да, об этом нужно было подумать. А еще о всяких пустяках. Как то: совершенно износившаяся одежда и обувь. Еда, питье. Ночлег. Хотя последнее проблемой не являлось. За время своего путешествия он привык спать под открытым небом. А здесь целый замок.
        Вскоре решилась еще одна задачка. В одном из закутков замка, который он начал методично обследовать, он нашел сток, устроенный в каменной кладке, по которой весело бежал ручеек, стекая в колодец. Вода оказалась в меру прохладной и очень вкусной. С едой он тоже разобрался. Для этого нужно было выбраться из замка, побродить по окрестностям и обнаружить, что вокруг водилось достаточно всякого зверья. Зверье было вполне пригодным для еды и, что самое главное, совершенно непуганым. По всей видимости, охотники сюда забредали крайне редко. Больше всего Максу понравились небольшие животные, похожие на оленей, которых он довольно ловко приловчился бить из арбалета. Первый доставил ему массу хлопот. Без особого труда подстрелив животное, которое при виде Макса даже не сделало попытки убежать, решив, видно, что тот неопасен, он решил разделать тушку тут же. Он как-то раз помогал свежевать барана и считал себя специалистом в этом вопросе. Минут через сорок он сидел со звериной шкурой в руках, весь измазанный в крови, в туче роящихся насекомых. А еще через десять минут ему пришлось отражать атаку некрупных, но
весьма настырных то ли собак, то гиен, которые почему-то решили, что тушка оленька - это их законный обед. Твари кружились вокруг, то и дело наскакивая на Макса. Он отмахивался, разгоняя их. Но, во-первых, не было никакой возможности закончить работу, во-вторых, тварей становилось все больше. И вскоре их небольшой размер стал компенсироваться их количеством. Когда их собралось штук пятнадцать, они предприняли отчаянную попытку отбить добычу. Закончилось все тем, что Макс прибил парочку, остальные разбежались, а он заработал несколько неприятных царапин.
        - Да, ребятки, с вами каши не сваришь, - буркнул он, наблюдая, как разбежавшаяся было стая собирается снова.
        Тогда он отрезал от туши одну ногу, что стоило ему неимоверных усилий, вырезал сердце и печень, завернул все это в кусок шкуры, взвалил на плечо и отправился в замок. Больше попыток разделывать добычу на месте он не делал. Добыв следующего, он сразу потащил в замок, благо оленек весил килограммов пятнадцать, может, чуть больше. А в одном из закутков обширного двора он соорудил удобные крюки, на которых подвешивал добычу за задние ноги и уже спокойно разделывал.
        А чуть позже он обнаружил еще один выход. Обследуя один из подвалов, он наткнулся на маленькую дверцу, за которой оказался тоннель, выходивший прямо на зеленые холмы за пределами замка. Так что необходимость постоянно таскаться через мост отпала. На этих же холмах он обнаружил невысокие кривоватые деревья с сочными плодами, по вкусу похожими на персики. А еще через какое-то время его стрельба из арбалета достигла того уровня мастерства, который позволял ему сбивать птиц правда сидящих или на взлете. Так что на рацион он не жаловался. Соли, жаль, не было.
        И только одна задачка оставалась неразрешенной. Ключ. И, соответственно, замо?к, который он открывал. Зато он наткнулся на библиотеку. Да, да, да. Самую настоящую библиотеку. С длинными полками, заставленными книгами. Библиотека располагалась на нижнем этаже центральной замковой башни. Той самой, в три яруса возвышавшейся над горой. Правда, вот хода на верхние этажи он не нашел. Где-то здесь и кроется наша загадочка и тот самый замочек, к которому наш ключик. Он перебрался в библиотеку, благо рядом с ней находилась просторная комната с каменными лавками, покрытыми стругаными досками, и большим очагом-камином. Комната выглядела так, будто хозяин только что вышел. На столе стояли плошки и блюда, похоже серебряные, несколько глиняных кружек и небольших, опять же серебряных, стаканов или бокалов, кому как больше нравится. Между плошками лежал длинный кинжал с широким лезвием. На полках вдоль стены стояли разнообразные коробки. Макс с удовольствием обосновался в комнате библиотекаря, как он ее прозвал.
        Он натаскал травы и покрыл ею лавки, устроив себе пышное ложе. Огонь он тоже научился разжигать, используя кремни, которые нашел в одной из коробок. Но самую большую радость у него вызвала найденная бритва с металлическим лезвием, похожая на те, которыми пользовались в начале двадцатого века. Только у этой лезвие было несъемным и более широким. Но брила она отлично, в чем Макс убедился этим же вечером. Избавившись от жутких косм, которые именовались бородой, он почувствовал себя гораздо лучше.
        - Интересно, а сколько времени этот замок пустует? - спросил он в пустоту. Такое ощущение, что покинули его совсем недавно. Даже пыли скопилось не особо много. Вот и кремень с кресалом нашлись, и очаг исправен. «Жаль только, хозяева одежонку не оставили, а то скоро голой задницей сверкать начну. Да и кроссовки уже на ладан дышат, хотя еще какое-то время продержатся», - подумал он.
        Если бы Макс узнал, что последний человек покинул замок почти триста лет назад, он бы сильно удивился. Почему замок остался таким же, как и тогда, даже деревянные конструкции ничуть не попортились, оставалось загадкой.

«Дурное место. Дурное», - шептались люди. Но больше удивляясь не сохранности покинутого замка, а тому, что ни один из смельчаков, что отправились порыскать по нему, назад не вернулись. Так что Макса никто не беспокоил. Хотя до ближайшего поселения вольных землепашцев было всего-то полдня пути к западу. Но Макс, который пришел к замку через незаселенные земли старого леса и залесья, считал, что край этот заброшен и необитаем. Чему он был даже рад.
        Он спокойно жил в замке, мог читать и размышлять, сидя вечерком у огня. Читать его на местном языке научил все тот же Тримир. Макс вспомнил тот разговор, после которого он стал постигать здешнюю азбуку.
        - Тримир, могу я задать вопрос? - спросил Макс как-то после занятий.
        - Задавай.
        - Как так получается, что я вас понимаю? И Гроздану я понимал. Ведь не может быть, что вы говорите по-русски?
        - Мы говорим на едином языке, его понимают все разумные существа на этом свете. Только дикие племена людоедов, у которых даже имени нет, да чернокнижники Темного материка говорят на каких-то своих языках, а там, откуда ты родом, разве не так?
        И тогда Макс рассказал Тримиру о Вавилонской башне. А тот еще удивился глупости людей его мира.
        Макс улыбнулся, ему приятно было вспоминать дни своего учения. А может быть, он этого и искал, когда маялся в городе, нигде не находя себе места? Ни на работе, ни дома, ни в шумных компаниях. Как же ему тогда было скучно. Господи. Он менял женщин, пытаясь найти в этом развлечение, помогало слабо. Даже пытался пить. Но у него не получилось. К тому же напиваться еще скучнее, чем не напиваться. А здесь, в этом старом замке, где вокруг ни души, он наконец-то успокоился. Соли вот только не хватало.
        На замочек он наткнулся случайно. Он уже довольно сносно ориентировался на территории замка, который оказался довольно большим. И вот однажды, возвращаясь с очередной охоты, он вдруг обратил внимание на некую несуразность в центральной башне. Там, где к ней подходила внешняя стена, было что-то режущее глаз. Макс сбросил тушку оленька прямо на землю и побежал на другую сторону. Точно! Так и есть! Как он раньше не заметил, олух! С этой стороны башня резко закруглялась, образуя с крепостной стеной довольно острый угол, а там, с другой стороны, плавно сливалась с ней. Хотя выше была такая же, как и здесь. Вряд ли башню сразу строили асимметричной. Нигде больше в замке, который изобиловал всевозможными постройками, он асимметрии не видел. Только здесь. Значит, что? Значит, этот кусок выложили позже, и, значит, там что-то есть! Окрыленный догадкой, Макс бросился обратно к заинтересовавшему его участку стены и стал пристально его рассматривать. На первый взгляд никаких отличий. Хотя… что это за выступ такой, у самой земли? Он приблизился. Ага! Что это у нас тут, господа хорошие? А у нас тут кто-то
изображен. Чей-то неясный силуэт. Макс осторожно протер пальцами, освобождая его от пыли. Единорог. Точно! Это же единорог! Так, так, так. Смотрим дальше, а вот и еще один, у другого края. Макс стал протирать и этого, сидя перед ним на корточках. Вдруг он не удержал равновесия и оперся на стену, чтобы не упасть. Камень с изображением единорога утонул под его пальцами и ушел глубоко в стену. Макс вскочил. Но больше ничего не происходило. Тогда он подошел ко второму и плавно нажал на него. Как и ожидалось, этот последовал вслед за первым. Макс встал, довольный собой. Пару секунд ничего не происходило, а потом раздался глухой скрип, скрежет, и Макс скорее почувствовал, чем увидел, что стена начала крениться. Он быстро развернулся и рванул что есть мочи. Вовремя. Потому что на то самое место, где он только что стоял, рухнула груда камней из кладки. Макс закашлялся, попав в клубы пыли. Практически вслепую выбрался на чистое место. Обернулся и перевел дух.
        - Да уж. - Он смотрел, как оседает пыль, обнажая груду камней у подножия башни, которая теперь и тут резко закруглялась, образуя со стеной довольно острый угол. - Вот так-то лучше! - хмыкнул Макс. Следующие три дня он оттаскивал обвалившиеся камни.
        Глава 14
        Макс сидел напротив очага, смотрел на пляшущие языки пламени и жевал кусок только что поджаренного мяса. Он сделал это! Разгадал загадку. Когда он оттащил все камни и смог подойти к башне, то обнаружил сбоку, почти у самой стены, дверь, а в ней узкую щель замка. Того самого замка?. Он был уверен в этом. Но открыть дверь решил завтра утром. Он понимал, что с ним происходит нечто очень важное, что жизнь его изменилась круто и бесповоротно и сейчас должен прозвучать последний аккорд этой песни перемен. Он сидел, смотрел в огонь и жевал.
        Утром он подошел к двери и медленно вставил ключ в щель замка. Раздался щелчок, и дверь чуть приоткрылась, словно сработала пружина. Он потянул ее, открывая до конца, и вошел внутрь, попав в небольшую комнату, а прямо перед ним была лестница. Макс немного постоял, собираясь с духом, а потом шагнул на первую ступень. Он не стал задерживаться ни на одном из этажей, которых насчитал пятнадцать, а поднялся на самый верх. Лестница шла спиралью, опоясывая внутренние помещения башни, и выводила на самый верх, на крытую смотровую площадку. Света, проникавшего сквозь широкие, закругленные по верхнему краю окна, было достаточно. В центре помещения стоял круглый стол, а за ним сидели двое. Кожа их потемнела, волосы стали бесцветными, а черты лица потеряли всякие различия, став практически одинаковыми, но он сразу узнал этих двоих, которые так старательно его учили. За столом стоял еще один стул, перед которым лежала книга в толстом переплете. Этот стул предназначался для него. Макс сел и осторожно открыл книгу.

«Здравствуй, хадават! Если ты читаешь эту запись, значит, ты добрался до Игольчатой башни, и, значит, мы не ошиблись в своем решении. Твое учение подходит к концу. Я хармахан, старшина братства, имя мое - Дагус. Я не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я пишу это послание, но это и неважно. Я глава Лиги вольных стрелков. Нет страны, которую мы могли бы назвать родиной. И нет правителя, который бы назвал нас своими подданными, даже император получил отказ, когда прислал приглашение поступить к нему на службу. Мы не сражаемся с людьми. Если только сами люди не угрожают нам. Так было всегда. В этом наша доля. Братству почти тысяча лет, и умение наше велико. Оно передается только тем, кто достоин. И мы сами выбираем тех, кого учить. Но зависти и алчности нет предела, и сейчас мы в кольце. Император поставил нам ультиматум: либо мы идем к нему на службу и отдаем ему наш замок, либо мы умрем. Наш замок окружен его землями. Когда он строился, здесь никого не было, для Лунного дома специально выбрали это место. Но империи растут, и границы их ширятся. За тысячу лет Лут-на-холмах успел стать Лутом
Золотым, а его границы раздвинулись до Льдистого океана. Что ж. Такова судьба. Мы приняли решение. И завтра, во второй день первого весеннего месяца, мы выйдем на поля залесья и примем свой последний бой. Мы знаем, что нас ждет. Хотя каждый из нас превосходит в мастерстве десяток императорских гвардейцев, но что может поделать горстка храбрецов с армией? Только одно: умереть достойно. Это будет великий бой. Надменный император надолго запомнит тот роковой день, когда он принял решение уничтожить братство. А главное - те, кто стоит за ним. Коль уж мы не нужны этому миру - что ж, мы уйдем. Но замок им не достанется, мы об этом позаботились. Уж на это умения у нас хватит. Он будет стоять в сохранности столько, сколько потребуется. Ни одна гнилая крыса не пройдет в него. Только хадават - наследник - сможет проникнуть за его стены и остаться в живых. И я свято верю, что это произойдет. Пусть не скоро. Пусть через тысячу лет, но произойдет. Произойдет тогда, когда вольные стрелки снова понадобятся. И тогда слава нашего братства возродится. Потому что мы не хотим, чтобы умение наше умерло вместе с нами. Оно
еще пригодится этому грешному миру. Мы выбрали двоих: Тримира, игрока стихий, и Ратая, искусного в борьбе. Они добровольно согласились стать твоими наставниками. Не спрашивай меня, как это возможно. Но они будут ждать тебя. И когда ты придешь - будут учить.
        А теперь послушай меня внимательно! Я не хочу, чтобы ты обольщался! Я хочу, чтобы ты понимал: ты не избранный, ты не самый умелый и не самый достойный. Просто один раз в семь лет Тримир и Ратай будут выходить на перекрестье путей, ведущих через старый лес, и искать того, кто достоин. В ком они смогут увидеть эту искру. Но и тогда еще не все будет решено. Потому что тот, кого они выберут, может отказаться или не закончить обучение. Но если ты читаешь мое послание, значит, ты смог, значит, выдержал. А это значит, что братство живет. Не обижайся на меня. Да, я преследую свои цели, но я честен с тобой. И, по-моему, сделка того стоит. Ты получишь то, что хотели получить самые великие правители и не получили. А взамен ты будешь передавать наше умение дальше. И позаботишься о возрождении братства. Потому как Тримир и Ратай, обучив тебя, исполнят свой долг и освободятся, обретя долгожданный покой. Вот, пожалуй, и все. Дальше в этой книге ты найдешь описание того имущества, которое мы оставляем тебе с указанием, что и как можно использовать. Ты не найдешь здесь богатств в обыденном смысле. Ибо истинное
богатство не в золоте и драгоценных камнях. Мы это знаем. Думаю, тебе это тоже известно. Потому мы и не торгуем своим умением. И еще! Найди книгу Пути, она поможет тебе разобраться, кто есть кто. Одно могу сказать. На севере и западе друзей у нас не осталось, юг потерян навсегда, а восток далеко. А теперь прощай. Там, внизу, меня ждут мои братья по оружию. Когда я покину смотровую площадку, сюда войдут Тримир и Ратай, чтобы дожидаться здесь своего часа. Мы запечатаем дверь в верхние ярусы башни, и только хадават сможет снять печати. Прощай! Удачи тебе! Да осветит твой путь Отец наш Вседержитель!
        Хармахан Дагус, старшина братства и хранитель печатей.
        Второй день первого весеннего месяца года 3567 со дня открытия Священных врат».
        Макс откинулся на стуле.

«Вот, значит, как. Эка тебя, Макс, затянуло. Думал ли ты, вшивый интеллигентишка из двадцатого, ах, простите, уже двадцать первого столетия, что будешь сидеть вот так, на смотровой площадке самой высокой башни замка, который принадлежит воинскому братству, уничтоженному невесть когда? Сидеть посреди земли, в существование которой ты вряд ли бы поверил, расскажи тебе кто-нибудь. И что ТЕПЕРЬ должен делать? Какие подвиги совершать?» Макс очень сомневался, что способен на героические поступки.
        - Тайама, - нараспев произнес он имя планеты или мира, впрочем, какая разница. Теперь это твой дом, Максим Алексеевич. О котором ты практически ничего не знаешь. Так что давай, берись за книги - восполнять пробелы в знаниях.
        И Макс взялся. Начал он с той, что лежала перед ним.
        Макс закрыл книгу и устало протер глаза. Интересно, сколько времени прошло? Он глянул за окно. Еще светло, хотя солнышко уже клонится к закату. Засиделся. Итак, подведем итоги.
        Первое. Игольчатая башня. Пятнадцать этажей, точнее, ярусов. Самый нижний - жилой. Плюс библиотека. На других располагаются различные кладовые, хранилища и мастерские, обследовать которые он собирался завтра. Насколько он понял, братья, перед тем как выйти на поле своей последней битвы, снесли сюда все самое ценное.
        Второе. То, чему его учил Тримир, - это не магия, как наивный Макс полагал вначале. Это особый род местного боевого искусства. Маги рождаются довольно редко, их очень немного, и, чтобы научиться магии, нужны года, десятилетия. То, что осваивал Макс, - другое: особое древнее искусство, которое состоит из двух разделов: боевого и, соответственно, не боевого. Первый раздел - всякие опасные игрушки с использованием силы стихий. Если верить записям вновь приобретенных братьев, в природе разлито огромное количество энергии. И искусство лунных братьев позволяло эту энергию использовать. И называется сие искусство пата-массана. Дословно, в переводе с мертвого древнего языка, - «ступня бога». Вот так. Не много и не мало. Второй раздел посвящен врачеванию, восстановлению жизненных сил и тому подобное. Опять же Макс мог научиться залечивать раны, так сказать, механические повреждения организма, но лечить обычные заболевания - увы. С простудой он, положим, справится, а вот с чем посерьезней - нет. Что касается настоящей магии - это другое: управление разумом, перемещения в пространстве и времени, сотворение
живых магических существ, оживление и многие-многие другие не менее интересные штуки. Братья, кстати, писали и о том, как бороться с настоящим магом, и даже был целый трактат, посвященный этому нелегкому делу, который Макс непременно решил освоить.
        Третье, самое интересное. Наколка в виде саламандры, появившаяся у него на груди, - это его знак, или тотем, если хотите. Тотем выбирали ученику учителя, и каждому давался свой. Но тотем был не просто украшением, он давал тому, кто его получал, особые умения. Его саламандра наделяла Макса особой живучестью, способностью чуять опасность, легко переносить голод и жажду, давала полный иммунитет к ядам, увеличивала его выносливость и скорость движения, а еще - вот это самое неимоверное - наделяла его способностью к регенерации. Вот так-то. Ни много ни мало. Это значит теперь, если кто-нибудь (не дай бог, конечно) оттяпает Максу палец или, скажем, целую руку, он сможет себе вырастить новую! Как ящерица хвост. Правда, было одно маленькое «но». Для того чтобы все эти расчудесные способности стали действовать, нужно было изготовить специальное снадобье. А готовилось оно на основе крови пещерного выползня. Ха! Всего-то! Находим выползня этого, понимаешь, пещерного, отрываем ему башку, собираем кровушку и готовим снадобье. Тем более что в книге было четко указано, где рецептик записан, и дано описание
вышеупомянутого выползня.
        Так! Все! На сегодня хватит! Спать! Спать, спать, спать, спать, спать. Да! Он еще раз протер глаза и замер. Что-то было не так. Да! Что-то изменилось. Черт! Тримир и Ратай! Они исчезли! Максу опять захотелось в сумасшедший дом.
        Следующее утро он начал с обследования башни Лунного дома, именно так в переводе назывался Арм-Баур. На самом первом этаже оказалась дверь, ведущая в библиотеку, которая стала Максовым жилищем. Со стороны библиотеки дверь была замазана штукатуркой, потому Макс ее и не заметил. На других этажах - мастерские, оружейная, кладовая, еще что-то. Он заглянул на каждый этаж и вернулся в библиотеку, подавив жгучее желание пошарить в кладовой и оружейной.
        - Тэк-с, нужна нам, ребята, книжка с чудным названием «Бестиарий». Первый том. - Он отыскал нужную книгу и уселся, с интересом раскрыв ее. - Где тут у нас буковка
«В»? Вот. Вайверн, виверна, волкодлак, так, пропустим, ага! Вот! Выползень. - Макс уставился на искусно сделанную картинку. Змея. Точно, братцы, змея и есть! Только с цветным гребнем на голове, красноватым, с белыми прожилками.

«Выползень пещерный - разновидность ползучих гадов. Водится в предгорьях залесья. Ядовит. Выползень, вошедший в полный возраст, длиною равен 20 локтям, хотя старец Ионим утверждает, что ему встречались выползни, доходившие длиною до 30 локтей».

«Так, если локоть у нас - это локоть, - Макс посмотрел на свою руку от кисти до локтевого сгиба, - то что же получается? А получается, что взрослая тварь длиной около десяти метров».
        Макс скривился. «Только анаконд нам не хватало! Так этот еще и ядовитый! Ладно, пойдем дальше».

«…Выползень селится в прохладных пещерах гор, наружу выползает, уже когда смеркается. Охотится на оленей, косуль. Опасен для человека. («Ха! Еще бы!») Когда выползень собирается атаковать, он скручивается кольцами, стремительно бросается на жертву, сбивая ее с ног и хватая зубами, после чего добивает. Таким ударом выползень сбивает всадника вместе с конем».

«Нормальненько. А может, ну ее, эту регенерацию?» Макс прогнал недостойные мысли и продолжил читать. Ага! Вот!

«Умельцы охотятся на выползня так. Они выслеживают его логово, выманивают его на себя, и когда он бросится, то всаживают ему в пасть «ерша», так как при атаке выползень широко открывает пасть, чтобы захватить жертву. Вот тогда-то и следует стрелять, потому как пасть - это уязвимое место, и если «ерш» удачно войдет, то выползень погибнет. Поражать другие части тела бесполезно, если только охотники не собираются группой до двадцати человек. Тогда, дав залп из усиленных имперских арбалетов, можно пробить его толстую шкуру в нескольких местах, после чего он сдохнет. Но охотники должны быть очень осторожны, как группы, так и одиночки, потому как в агонии выползень может сломать молодое дерево, а уж человека придавит и подавно. Из крови и внутренних органов выползня готовят целебные снадобья, а также снадобья, полезные в искусстве».
        Дальше шел перечень рецептов, а ниже описание того самого «ерша». Макс принялся изучать рисунки и чертежи.
        Больше всего эта конструкция напоминала примитивное стрелковое оружие с небольшим прикладом и спусковым крючком. С обоих боков были сделаны продольные разрезы, из которых торчали металлические стержни. Разрезы тянулись вдоль ствола примерно от его середины почти до конца. Там, где они заканчивались, внизу и был спусковой крючок. При помощи этих стержней натягивалась мощная пружина. В ствол вставлялся специальный болт, который и дал название этому оружию. При выстреле срабатывал механизм, который выпускал специальные шипы, расположенные по четырем граням болта. «Да, если такая штуковина войдет в пасть, да еще с близкого расстояния, то порвет все нутро. Бедный выползень. При условии, что попадешь, конечно».
        - Ну что, - спросил Макс у рисунка на книге, - пойдем поищем «ерша»?
        Оружейная располагалась на четвертом этаже, простите, ярусе. Макс поднялся туда. Он попал в просторную комнату. Остановившись посередине, присвистнул, глядя на богатый арсенал. Мечи, боевые топоры разных размеров и форм, копья, алебарды, луки, арбалеты, щиты и прочее колюще-режуще-рубящее оружие.

«Да, мои вновь приобретенные братья в этом знали толк».
        Макс направился к стеллажам с арбалетами и луками. Если «ерш» и был в местном арсенале, то, скорее всего, именно там. Вскоре он отыскал его. Бандура была та еще. Длиной больше полуметра, ствол выточен из дерева и охвачен несколькими металлическими кольцами, мощный приклад, спусковой крючок, на который ложились четыре Максовых пальца, и стержни для натягивания пружины толщиной с большой палец. Макс поднял «ерша». Тяжело. И прицела нет. Ах да! Если с близкого расстояния, то зачем прицел. Он потянул стержни на себя и… ничего, они чуть-чуть сдвинулись с места, и все. Натянуть пружину у Макса не получилось. Может, заржавела? Да нет, непохоже. Он огляделся вокруг, прошел во вторую комнату. Здесь оказалась мастерская. Точильные камни, неизвестные Максу станки. Он стал обходить все это, надеясь найти что-нибудь, что поможет ему справиться с мощной пружиной. Или его вновь приобретенные братья натягивали эту дуру руками? Его внимание привлекло странное приспособление в углу. Полукруглое ложе, как раз размером под ствол, два крюка, на которые как родные улеглись стержни, натягивающие пружину. Так. Он уложил
на ложе «ерша», закрепил металлическим полукольцом.

«А мы на верном пути, товарищи!»
        Двигаемся дальше. Длинная рукоять, торчащая сзади, - да это же рычаг! Банальный, господа, знакомый нам рычаг! Макс взялся за ручку. Поднажал. Пришлось напрячься. Но все-таки ему удалось. Он опустил ручку-рычаг, крюки поехали назад, увлекая за собой стержни. Щелчок. Готово! Пружина взведена.
        Он быстро вернулся в оружейную, отыскал в ящиках четырехгранные болты. Дальше совсем просто: болт в отверстие. Еще один щелчок. Вот теперь совсем все! Устройство, как говорится, заряжено и готово к употреблению.
        Испробовать удивительное оружие Макс отправился на улицу. Стал напротив стены, поднял «ерш», все-таки тяжелая, зараза. Ага! Упер приклад в бедро - намного удобнее. И нажал на крючок. Тот сработал на удивление легко, так же легко вылетел
«ерш», расправляя свои смертоносные шипы, и так же легко вошел в стену, напротив которой стоял Макс. Раздался глухой удар.

«Ух ты! Вот это штука!»
        Макса охватил мальчишеский азарт. Ну какому мужику, скажите на милость, не хочется пострелять? Тем более из такого мастодонта. Макс выпятил грудь, лихо закинул
«ерша» на плечо. На полпути глупая бандура вильнула в сторону, потащив Макса за собой. Он нелепо дернулся, подхватив ее второй рукой. Элегантность как ветром сдуло. Подошел к стене и дернул игольчатый болт, пытаясь его вытащить. Сначала одной, потом уже двумя руками. Сделав два десятка попыток, плюнул и пошел обратно в башню.

«Буду на него одежду вешать», - зло подумал он.
        На следующий день он отправился искать выползня. Пролазил целый день по холмам и ничего не нашел. После чего снова засел в библиотеке, внимательно читая бестиарий. Открыл то место, где подробно описывалось, как искать выползня. Оказалось, что в окрестностях замка их нет, нужно протопать на север около трех лиг.
        Через неделю активных поисков он нашел. Нашел! И даже видел этого самого выползня. Издалека. Тварюка спала, свернувшись клубком, как обычная змея, на большом камне в тени скалистого утеса.

«А писали, что только в темноте вылезает».
        Тварь была огромна. Красноватый гребень, красовавшийся на загривке, тоже внушал уважение.

«Как же быстро ты ползаешь, а, дружок?» - думал Макс, разглядывая чудовище.
        И тут выползень открыл глаза, уставившись на Макса. Предательские холодно-щекочущие мурашки побежали по спине. А пещерная гадина спокойно поднялась над землей, словно кобра. Гребень распрямился, налившись кровью. Широко раззявилась огромная пасть. Макс словно завороженный наблюдал за чудовищем. То в свою очередь наблюдало за Максом. Расстояние между ними было приличное, к тому же тут пролегал довольно глубокий овраг, но он не стал испытывать терпение змеюки. Потихоньку пятясь, отступил. И все время оборачивался на обратном пути, пока не очутился в замке.
        На охоту Макс решил пойти через пару дней. Весь следующий день он отдыхал. Даже пропустил свои вечерние экзерсисы в боевых искусствах, которые с недавних пор как-то совершенно естественно вошли в его жизнь. Каждое утро и вечер он упражнялся по нескольку часов. Утром - на воздухе, на открытой площадке. Вечером - в специальном зале для тренировок, который находился на седьмом ярусе.
        Зал этот был еще одной достопримечательностью Лунного дома. Весь центр его занимал просторный круг, выложенный чем-то зеленоватым, больше всего напоминавшим мох. Как только Макс перешагивал черту круга, в нем тут же появлялся человек, весь затянутый в черное. Когда это случилось первый раз, Макс не на шутку испугался. Он напрягся и медленно попятился назад. Но как только он вышел из круга, незнакомец исчез. Макс опешил. Опять фокусы? Он осторожно переступил круг, и незнакомец вновь появился. Вышел - пропал. Вошел - появился. И снова Макс отправился в библиотеку. Это оказался фантом, придуманный и сотворенный забытым, но гениальным мастером специально для тренировок. Ты входишь в круг, и он появляется в качестве партнера для спарринга. Можно с оружием, можно без. Жаль только, советов и подсказок он не давал. Поэтому перед охотой Макс решил, что поединок с призрачным, но умелым противником будет лишним. Лучше поберечь силы для встречи с настоящим.
…Он тихо крался по узкому влажному проходу, с небольшим уклоном ведущему вниз. Через пятьдесят шагов, которые Макс зачем-то считал, он закончился выходом в огромную пещеру, всю утыканную гладкими камнями разного размера - от футбольного мяча до гигантов в несколько метров.

«И где же тут искать нашего дружка?»
        Он решил двигаться вдоль стены, чтобы спина была прикрыта. Прошел почти до середины пещеры - никого и ничего. Ни звука, ни движения, только его собственные шаркающие шаги. Он, конечно, старался ступать беззвучно, но навыка не хватало. Вдруг что-то зашуршало в стороне. Макс замер, повернувшись на звук и выставив перед собой «ерша». Никого. Может, мелочь какая? Он скорее почувствовал, чем услышал движение сзади. Следом раздался еле уловимый шорох. Он резко обернулся и увидел здоровенную, усеянную треугольными зубами пасть, которая неслась прямо на него. Испуганно дернувшись, он чуть попятился назад, споткнулся и упал. Это спасло ему жизнь. Выползень (он, родимый, кто же еще) промахнулся. Но змеюка была ой как проворна. Миг - и она поднимается, словно гигантская кобра, миг - снова широко и беззвучно раззявливается пасть, миг - и снова устремляется к нему, валяющемуся на спине недоумку, решившему, что он великий охотник.

«Вот и нашелся», - мелькнуло в голове у Макса, а потом он увидел, как навстречу зубастой пасти полетел стальной «ерш». Руки оказались быстрее, чем мысли.
        Тварь нелепо дернулась, точно споткнулась, крутанула головой, а потом рухнула на Макса. Тот попытался увернуться, но тщетно. Тяжеленная туша хлопнулась сверху, придавив ноги. Макс взвыл от боли. Инстинктивно он уперся руками в бесцветное брюхо, в тщетной попытке столкнуть в сторону, но не тут-то было. Туша несомненно мертвого гада не сдвинулась ни на сантиметр.
        - Ну и везунчик ты, Максимка!
        В нем боролись разные чувства. С одной стороны, несомненная победа! Неожиданная, честно сказать. У него получилось завалить этого гада! А с другой - так можно и всю жизнь проваляться.
        - Ну уж нет! - взъярился Макс. - Мне еще сына рожать и дом строить! - рявкнул он и что есть силы уперся в противный выползнев бок.
        Тут же оставил эту затею. Успокоился. Подышал, как учили. Закрыл глаза. Сосредоточился. Тоже как учили. Затем спокойно открыл глаза, выставил перед собой руки открытыми ладонями к чудовищу, замер на миг… и резко толкнул воздух перед собой. Результат превзошел все его ожидания. Тяжеленная туша отлетела метра на полтора, освободив Максовы ноги.
        - Ух ты! - вслух сказал он. - Да ты, Максимка, молодец!
        Он пошевелил ногами. Те вроде слушались. Аккуратно, не спеша, встал. Вроде все нормально. Побаливает, конечно, но вроде бы ничего не сломано. «А и хорошо, что ты, выползнюшка, мя-агенький!»
        - Ну и везунчик же ты! - еще раз повторил он вслух и полез в сумку, перекинутую через плечо. Нужно было разделать монстра.
        Когда он добрался до замка, было уже почти темно. Макс шел, еле волоча ноги. Устал. Все тело ныло. Да еще этот тяжеленный бурдюк, в который он собрал кровь выползня. Хотел было отрезать тому голову как трофей, но не смог и бросил. «Потом вернусь». Добравшись до своего обиталища, он рухнул на скамью и провалился в тяжелый сон.
        Проснулся он, когда солнце уже перевалило зенит.
        - Эк тебя сморило, дружок. А ведь нам сегодня еще стряпать! - Привычка разговаривать с самим собой его уже не смущала.
        Он поднялся на ноги. Отметил, что чувствует себя нормально, взял бурдюк и отправился на пятый ярус. Это помещение он окрестил лабораторией. Колбы, пробирки, склянки, пузатые бутыли. Коробочки с порошками, с которыми еще предстоит разобраться, и все в таком же духе. Он достал пузатую колбу, разложил на столе травы, которые собрал заранее, потратив на это целый день, налил в большую бутыль с широким горлышком крови выползня.
        - Все на месте. Приступим, коллега, - обратился он к самому себе и приступил. Внимательно осмотрел разложенные на столе ингредиенты. Хвощ полевой, трилистник обыкновенный, алхимическая сера и так далее по списку. Всего двенадцать компонентов, включая кровь выползня. Ох и намучился же он с ними. Сера и прочая алхимическая ерунда - это ладно, все это в лаборатории нашлось, братишки расстарались, оставили. А вот с травками-кореньями пришлось сложнее. Он целый день лазил по округе, отыскивая нужные растения. Вернулся тогда грязный, усталый, голодный и злой. Хорошо еще, что все требуемые листики-цветочки в округе произрастать соизволили, а то бы ни хрена не вышло. Он и так с ними измаялся весь.
        Макс не торопился, боясь ошибиться, постоянно заглядывал в раскрытую книгу с рецептом снадобья Саламандры - оно так и называлось. Наконец работа была закончена. Макс поднял колбу с готовым зельем на уровень глаз. Скептически посмотрел на мутную жидкость. Хоть не воняет, и на том спасибо. Действительно, у приготовленного напитка вообще не было запаха.
        - Так что, братья мои лунные, прямо из горла, что ли? - Он с некоторым сомнением поднес колбу к губам. - А-а, где наша не пропадала! - и, запрокинув голову, решительно влил в себя содержимое.
        Пилось снадобье легко, потому как было безвкусно. Опорожнив колбу, он поставил ее и оперся на столешницу двумя руками. Стоял и ждал. Должно же было что-то происходить. Братья, подробно описав, как изготовить снадобье, ни словом не обмолвились о том, что будет дальше и как оно будет действовать. Простояв так несколько минут, Макс решил спуститься вниз, в библиотеку, и перекусить. Ему вдруг страшно захотелось есть. Быстро сбежав по лестнице, он прошмыгнул в свою каморку, схватил кусок мяса, зажаренного еще позавчера, и с удовольствием запустил зубы в мякоть.
        - У-у, хорошо! И проголодался же я! - Он уселся на скамью, поспешно отрывал зубами большие куски и проглатывал, почти не жуя, торопливо запивая водой. Доев один кусок, он встал, чтобы взять еще, - и не взял. Стол куда-то поплыл, пол ушел из-под ног, перед глазами заплясала радуга, и он рухнул прямо на пол.
        - Говорили тебе, Иванушка, не пей из копытца, козленочком станешь, - с трудом ворочая языком, промычал новоявленный экспериментатор. Во рту расползался привкус ваты.
        Чувствовал он себя прескверно. Так бывает, когда ты очень-очень пьян, вокруг все плывет, но ты еще не провалился в исцеляющий сон. Макс перевернулся на живот, попробовал встать на четвереньки. С трудом, но это получилось.
        - А черта вам лысого! - прохрипел он и глупо захихикал, пуская слюни. И так, на четвереньках, пополз к лавкам. - Что ж мы, алкаши какие, под столами валяться?! - бормотал он, делая большие паузы между словами.
        Добравшись до одной из лавок, он уперся в нее лбом - отдохнуть. Голова кружилась неимоверно, да и пол, зараза, все время норовил куда-то сбежать.
        - Стоять! - командовал он ему каждый раз, и тот ненадолго успокаивался. На скамью Максу забраться не удалось. Во время третьей, самой удачной попытки он уже практически закинул свое непослушное тело, но в последний момент его качнуло, и он снова рухнул на пол.
        - Да и черт с вами, - пролепетал он в сгущающиеся сумерки, - а нам и здесь неплохо!
        Это было неправдой. Ему было плохо. В животе появились очень неприятные рези, где-то в районе поджелудочной тупой занозой засела боль. К тому же появился жар. Макс разорвал ворот своей штопаной-перештопаной рубахи, но легче не стало.
        - Вода, - выдавили враз пересохшие и потрескавшиеся губы, - мне нужна вода.
        Бутыль с водой стояла на столе. И тогда он совершил подвиг: дополз до стола, сумел поднять свое отяжелевшее тело, опираясь на его ножку, и запрокинул туловище на столешницу. Так, полулежа-полустоя, он провисел несколько мучительно долгих мгновений. Отдышался, постарался сосредоточиться и потянулся за бутылью. Не достать. Нужно немного передвинуться. Стронуться с места было боязно - вдруг упадет? Но двигаться надо. Иначе до воды не дотянуться. Аккуратно, буквально по сантиметрику он стал передвигаться вдоль стола. Есть! Достал!
        - Это ли вам не победа, ешкин кот! - хрипло выкрикнул он.
        Крик получился весьма слабым и писклявым. Не в силах больше держаться, он отпустил столешницу, и его дряблое тело сползло вдоль ножки стола на пол. Макс улыбался - левая рука дрожащими скрюченными пальцами прижимала драгоценную бутыль к груди. Стал пить, жадно заглатывая воду и стараясь не разлить. И, конечно, залил себе всю грудь.
        - Черт! - Он устало опустил бутыль на пол рядом с собой. Ему стало немного легче, и он пополз обратно к скамье, все-таки там сидеть было удобнее. Этот путь отнял у него все силы. Он упал навзничь, глядя в потолок, который танцевал нервный вальс. Закрыл глаза. Так голова кружилась меньше. Он хотел заснуть, но сон не шел. Вскоре жар сменился холодом. Он перевернулся на бок и сжался, подобрав колени к самому подбородку. Помогало слабо. Его трясло. Но как говаривал один веселый доктор, все проходит. И это прошло. В конце концов ему удалось заснуть. Макс лежал, обняв полупустую бутыль с водой, и улыбался во сне. Ему снилось что-то хорошее и доброе.
        Придя в себя, он сделал несколько открытий. Первое - потолок больше не пытался пускаться в пляс, а стол спокойно стоял там, где ему положено. Пол тоже вел себя вполне пристойно. Это приятное. Второе, менее приятное - во сне он перевернул бутыль, и вода растеклась по полу тихой лужицей, большая часть которой была как раз под Максом. Брр, неприятно. Он попробовал сесть. Сел! Осторожно попробовал встать. Встал! Неужто все? Выкарабкался, значит?!
        - Ну и везунчик же ты, хадават! - проговорил он, еле ворочая все еще не очень послушным языком. И удивился. Как это у него вырвалось. Никогда до сих пор он не называл себя этим титулом. А тут как-то само вырвалось. Макс наклонился, поднял бутыль и вышел на улицу. Ноги слегка дрожали, во рту - фабрика для удобрений, да в затылке засел надоедливый гвоздь. А так ничего. Вполне даже прилично. - Может, палец себе оттяпать и посмотреть, как новый вырастает?
        С этим он решил повременить. Палец был как-никак свой, родной. На дворе сияло раннее утро. К полудню Макс окончательно пришел в себя, сделав еще одно открытие: его многострадальная коттоновая рубашка, любимая, между прочим, пришла в совершеннейшую негодность.

«Рвал я ее на себе, что ли?»
        Вопрос одежды становился ребром. Он набрал воды, вдоволь напился, есть не хотелось. Посидел в тени раскидистого дуба, росшего посреди двора перед башней. Кстати, единственный дуб во всем замке.
        - Непростой ты, видать, дубок, - сказал он тогда, обнаружив его эксклюзивность. И поплелся на третий ярус башни, где, по записям, располагалось хранилище.
        - Вот и посмотрим, что у нас в кладовочке.
        В «кладовочке» было много всего, нашлась и одежда, слава тебе господи. Правда, костюмчик был не совсем привычный, но выбирать не приходилось. Наряд включал в себя кожаные узкие штаны и такую же куртку с укороченными рукавами, чуть ниже локтя; широкий пояс с металлическими бляхами и крючками и двойную перевязь, крест-накрест перечерчивающую грудь, на которой красовалось множество кармашков. Все это висело на манекене, выставленном точно специально для него. Рядом на подставке стояли то ли сапоги, то ли высокие ботинки на шнуровке, чуть сбоку, на небольшом столике, лежали широченные браслеты грубой кожи и тонкий шелковый платок, черный с золотой каймой. Да, еще фляга и заплечный мешок. В общем, полный набор. Макс взял один из браслетов, примерил. Тот доходил ему почти до локтя.
        - Ну-у, - сказал он, разведя руками, - надо так надо! - и стал переодеваться.
        Брюки пришлись впору, куртка в общем-то тоже. Она была из очень толстой кожи, но такая эластичная, что ее спокойно можно было свернуть в небольшой рулончик. По бокам от подмышек до самого низа шли вставки из более тонкого материала. От спины к груди тянулись ремни, застегивающиеся спереди. Надевалась курка через голову, для чего был сделан специальный разрез, как у косоворотки, тоже застегивающийся ремнем. Надев куртку, Макс стянул ремнями боковины, подогнав ее по себе. Здорово придумано. Удобно. Он думал, что кожа на голое тело - это не очень приятно, но оказалось ничего. Вполне.
        Получилось неплохо. Так, теперь сапоги. Как же с ними быть? Не на голую же ногу обувать. Он порылся в сундуках, стоявших вдоль стен, и обнаружил то, что искал, - несколько пар то ли очень длинных носков, то ли гольфов.
        - Если это не на ноги надевается, то я черт лысый.
        Теперь он смог обуться. В сундуках, кстати, нашлось еще несколько льняных рубах, короткие, льняные же шорты. Или это трусы здешние? Бог его знает, какое у них тут нижнее белье. Подумав, Макс решил все-таки надеть их под брюки. А то в коже как-то не совсем уютно. Вот. Другое дело. Ага, вот и плащик. Даже можно сказать - плащ-палатка. Просторный и удобный, вот и прорези для рук. Замечательно. Внимательно осмотрев сундуки, Макс прихватил перчатки с обрезанными пальцами и костяными накладками по внешней стороне и сделанный из той же толстой кожи шлем с металлической полосой от переносицы к затылку. Шлем и перчатки засунул в мешок. Пригодится.
        И как это добро сохранилось, не истлело тут? Как же узнать, сколько лет прошло с того дня, как хармахан написал ему послание? Проще всего, конечно, спросить, какой нынче год на дворе, да у кого тут спросишь. Надо выбираться к людям. Замок - это, конечно, хорошо, и даже великолепно, но не сидеть же здесь одному до скончания времен.

«Тем более что замок никуда не денется, и никто сюда носа не сунет без моего на то позволения», - не без пафоса подумал он, после чего продолжил ознакомление с хранилищем.
        Вскоре он обнаружил то, чего никак не искал, но чему очень обрадовался. Поначалу. Зеркало. Большое, в полный рост, только сделанное не из стекла, а непонятно из чего. Впервые за долгое время Макс посмотрел на себя в зеркало. Нет, он, конечно, видел свое отражение в воде. Даже брился так. Но здесь полноценное зеркало, дающее возможность хорошенько разглядеть себя во всех ракурсах. Сказать, что он удивился, - ничего не сказать. На него смотрел не он. Это был другой человек.
        Во-первых, этот выглядел очень худым. Не то чтобы Макс был толстяком. Нет. Но некая припухлость в теле наблюдалась, особенно в последние годы. Результат сидячей работы и неправильного питания, как сам себе не раз говорил Макс.
        Во-вторых, у этого были острые, резко очерченные черты лица, глаза темные и колючие, что ли. Волосы спадали на плечи лохматой гривой. Он и не предполагал, как сильно они отрасли. Заметил, конечно, потому что в глаза то и дело лезли, он даже стал их подвязывать шнурком, но… не думал, что это выглядит так. Кожа была более смуглой, чем раньше. Интересно, с чего бы это, загорать он не загорал. Но главное - это взгляд. Так смотрит волк, но никак не домашний песик. Макс оскалился своему отражению. «Да, Максик, а ты изменился». Постоял еще немного, поправил шнуровку на брюках, одернул куртку. Отвернулся от зеркала, собираясь уйти, но тут же резко развернулся обратно. И снова уставился на свое отражение, сейчас принявшее глуповато-озадаченный вид. На него смотрел Макс с картины. Той самой картины, которую подарил ему неизвестный живописец.
        - Ах ты ж, е-мое, портретист хренов! - только и смог вымолвить он. - Непростой ты, видать, толстячок. Ну и черт с тобой! Пора выбираться к людям, - сказал он, обращаясь к своему отражению, - засиделись мы тут с тобой. А начнем мы с того, что найдем Татьяну и Гроздану.
        В круговерти последних событий он почти не вспоминал о них. А сейчас вспомнил, и ему стало неловко. Конечно, он им ничего не должен и все такое. Но тем не менее. Они ведь единственные, кого он знает здесь.

«Уже не единственные», - добавил он, вспомнив Тримира и Ратая, реально живших когда-то людей. Когда-то.
        Он резко встал по стойке «смирно», коротко отсалютовал себе и отошел от зеркала. Пора в дорогу. Перед тем как уйти, он поднялся на смотровую площадку. Вокруг была красота. Он долго стоял, вглядываясь в даль, будто надеялся рассмотреть там что-то. А может, просто думал или прощался. Он чувствовал, что еще вернется сюда, только случится это не скоро.
        Следующим утром, едва рассвело, он покинул Лунный дом. Шел налегке. Фляга, с водой, немного еды в мешке за плечами, пара рубах, немного денег: золотых и серебряных монет (в хранилище таки было золото и серебро и какие-то камни, в которых Макс совершенно не разбирался). Арбалет - подарок Грозданы - он оставил в замке, сменив его на другой. В этот он просто влюбился. Выполненный из непонятного материала, он был почти вдвое легче старого. У него было две дуги: одна сверху, другая снизу. И он, естественно, заряжался сразу двумя болтами. Несмотря на то что заряжался он очень легко, убойная сила у него была ничуть не меньше, а то и больше, чем у арбалета Грозданы. К тому же он был просто красив. Агатово-черное изящное ложе, такого же цвета упругие дуги, тускло-серебристая тетива. На рукояти, которая заканчивалась серебряным набалдашником, красовался все тот же единорог, вставший на дыбы. Макс просто влюбился в эту штуку и, кстати, научился довольно сносно стрелять. В руках у него был посох, в ножнах на бедре небольшой кинжал - вот и все снаряжение. Посох, конечно, был непрост. Из замкового арсенала
посох. А там простых вещей не было. Он был длинным, в Максов рост, из сероватого и очень твердого дерева, в последнем Макс убедился, попробовав сделать надрез кинжалом. Кроме того, он был покрыт металлическими кольцами у основания, навершия и посередине. Само навершие тоже вызывало уважение. На две добрых ладони вверх уходило выгнутое лезвие из синеватого металла, имевшее очень забавную форму. Представьте себе молодой месяц, потом срежьте примерно треть, переверните острием вверх и посадите на четырехгранный штырь, вот и получится наше навершие. Да, внизу, в подошве посоха, было спрятано еще одно лезвие, которое выскакивало этаким жалом с узкими и острыми гранями, стоило слегка потянуть кольцо, охватывавшее посох в нижней части. Этот вид оружия Максу пришелся по душе. С мечом у него толком не получалось, топоры и секиры его не очень радовали, а вот этот посох - совсем другое дело. Тем более что посохом туриста его мог назвать только полный идиот. С такой штуковиной и на медведя можно попробовать.
        Еще он взял книгу. Все это время он старался читать, жадно выискивая знания о том мире, где оказался. Читать незнакомое письмо было сложно. Поэтому он особенно не преуспел. Так, некоторые обрывочные сведения о географии и местном мироустройстве. Хотя опять же кто его знает, как все изменилось с тех пор, как замок опустел. Горы-то никуда не делись, а вот границы, как и порядки, вполне могли измениться. Вот, например, лежат у него в котомке серебряные монеты, они же статеры. Во времена лунных братьев за один статер можно было купить рубаху или еды на пару дней. А сейчас? Кто ответит одинокому страннику, нонче за один статер что можно купить, а? То-то. А потому желание взять «Полное описание земель Тайамы» он, после некоторых раздумий, отмел в сторону. А взял с собой небольшую книгу, даже не книгу, а рукописное творение, сшитое вручную. Творение было посвящено азам пата-массаны, того самого боевого искусства, с которым его знакомили Тримир и Ратай. Тем более что автором записок был как раз Тримир. Макс был уверен, что в мире, где за то недолгое время, что он здесь был, его трижды пытались отправить
на тот свет, знание древнего искусства никак не будет лишним.
        Он спустился с горы и обернулся - еще раз посмотреть на Лунный дом. Окинул взглядом его стройные линии, хищные бойницы, и ему вдруг стало тоскливо. Словно с другом прощался.
        - Я еще вернусь, ты же знаешь это, - пообещал он, отвернулся и смело зашагал навстречу новому миру.
        Новый мир начинался тут же, у его ног, и сразу же встретил его сюрпризом. Он не прошагал и пары километров (по местному чуть больше мили), как из-за одного из камней на дорогу вышел человек. Вернее, зверолюд с неизменной дубиной в руках. Макс не стушевался. Он уже встречался с этими ребятами, да и он теперешний очень отличался от него тогдашнего. Он спокойно остановился и стал ждать, даже за арбалет не схватился. Но зверолюд повел себя странно. Он вдруг быстро затараторил что-то на своем тарабарском языке, вытянул вперед дубину, а потом бухнулся на колени и уткнулся лбом в землю. Постоял так с минуту, потом встал и с торжественным видом уставился на Макса.
        - Погоди, приятель, так ведь мы с тобой встречались.
        А ведь точно. Это был тот самый зверолюд, которого Макс засадил в зыбун, а потом сам же и вызволил. Макс даже обрадовался ему, как старому знакомому. Тот, по всей видимости, заметил это. Задрал голову, и из его открытой клыкастой пасти стали вырываться клокочущие звуки. Видать, он тоже смеялся.
        - Ну и чего ты от меня хочешь? - спросил Макс. Зверолюд внимательно вглядывался в него. - Чего тебе от меня надо? - еще раз спросил он, хотя понимал, что сейчас похож на российского туриста, который, пытаясь спросить что-то у иностранца, начинает говорить громко и медленно, растягивая и коверкая слова.
        Зверолюд указал на Макса, затем стукнул себя в грудь и снова поклонился, теперь уже не падая на колени. Макс махнул рукой и просто пошел дальше. Дикарь пропустил его мимо себя, а потом преспокойненько пристроился чуть сзади и потопал за Максом, очень довольный собой. Еще через пару километров Макс остановился.
        - Послушай, приятель, - обратился он к своему нежданному спутнику; тот весь обратился во внимание, хотя ни черта не понимал, это ясно. - Тебе не надо за мной идти, не надо, понимаешь? Иди туда. - Макс махнул в другую сторону. - Давай, топай. - Он изобразил, как уходит туда, откуда они пришли. Потом стал, как мог, жестами и ужимками показывать, что у него, Макса, своя дорога, а у дикаря - своя, причем совершенно другая.
        Зверолюд вдруг сделался серьезным и усиленно закивал головой, а потом примерно такими же жестами, прыжками и ужимками дал понять Максу, что им, как раз наоборот, совершенно по пути. Куда Макс, туда, значится, и он.
        - Кечьо-но, - он ткнул себя в грудь, а потом ткнул в Макса: - Барх-кадын.
        После чего подошел вплотную, взял руку Макса и положил ее раскрытой ладонью себе на голову, закрыв глаза. Макс не знал, что ему делать дальше. Было понятно, что это дитя леса решило следовать за ним, но что все это значит и как ему с этим поступать, не знал.
        - Ну и черт с тобой, иди уж, раз увязался, не убивать же тебя! - бросил он, развернулся и пошел дальше. - Ну и воняет же от тебя, парень!
        Сзади раздался довольный клекот. Кечьо-но подпрыгнул и радостно направился следом за Максом.
        Кечьо-но был доволен собой. Он выполнил повеление шамана, отыскал духа, хотя это было нелегко, ох как нелегко. Да! Но не зря Кечьо-но лучший охотник племени. Не зря. Теперь он идет вслед за духом. Дух принял его. И это хорошо. Куда они идут? Зачем? Какая Кечьо-но разница. Пусть они уходят все дальше и дальше от его родного стойбища, ну и что с того. Теперь у Кечьо-но нет племени. Теперь Барх-кадын его племя. С ним он не пропадет. Дух очень сильный. Да! Он так искусно прячет свою личину, а это могут только очень сильные духи. С виду обычный мягкотелый, но Кечьо-но помнил ту стычку, очень хорошо помнил. Да! Он шел вслед за духом, внимательно наблюдая за ним. Ничего необычного с ними не происходило. Кечьо-но поначалу удивлялся, почему они идут ногами, когда Барх-кадын может запросто перенести их по воздуху? Ах как было бы хорошо лететь. Да! Но они идут пешком. Значит, так надо. Да! Кечьо-но был доволен. Ничто его не смущало, ничто не тревожило. Еды кругом полно, хороший лес. К тому же он служит духу, чего ему бояться. Хотя сам Кечьо-но побаивался. Побаивался его, духа. Особенно когда увидел, как тот
пляшет боевую пляску со своей странной палкой. Кечьо-но таких никогда не видел. Каждое утро и каждый вечер дух находил какую-нибудь полянку и начинал плясать. Охотники его племени тоже плясали боевые пляски, но те были понятны, а эта… Кечьо-но только мог с замиранием сердца наблюдать за духом. Дух в такие моменты был не один. Всегда появлялся еще один дух. Здоровенный и бестелесный. Его почти не было видно. Но Кечьо-но не обманешь. Он охотник. Он видит все. Да! Бестелесный появлялся каждый раз, когда дух начинал пляску. И они кружились в диком бешеном круговороте. И странная палка духа сшибалась с призрачной палкой бестелесного, а иногда тот выступал с короткой палкой, которую держал за один край то одной рукой, то двумя, то ловко перебрасывая из одной руки в другую. Очень сильный дух Барх-кадын, если другие духи служат ему. И Кечьо-но важно раздувал ноздри от гордости. Да! Судьба его виделась ему прекрасной.
…Никита остановился. Вокруг стелился туман, но какой-то странный. Ощущение, что между ним и окружающим его миром поставили мутную пластину. Он видел очертания, видел камни у себя под ногами, кустарник и редкую траву, но все было мутным и периодически пыталось уплыть в неизвестном направлении. Он остановился, долго тер глаза руками, даже встряхивал головой, будто туман можно было сбросить. Ничего не помогало. Картинка четче не становилась.
        - Черт, черт, черт! - выругался он, еще пару раз тряхнул головой и пошел дальше, смирившись с мутью вокруг. «Может, и впрямь туман?» Хотя кто-то внутри недвусмысленно намекал, что дело в нем самом. Никита брел, потеряв счет времени. Если бы нашелся человек, который остановил бы его и спросил, куда он идет и где он сейчас, Никита не нашелся бы что ответить. Он просто помнил, что должен идти, вот и шел. Дни слились в одну цепочку. Встает солнце, и он начинает свой путь. Идет, тупо переставляя ноги и зачем-то считая шаги. Что-то собирает, ест, пьет ледяную воду из небольших, но бойких родничков. Пару раз, когда он засыпал, на него пытались нападать ящерицы-головастики. Он отбивался без проблем. Одна убежала, вторую он убил. В рационе появилось мясо, пусть и ненадолго. И вот через неделю своих блужданий по горам он встретил людей. Их было двое: крепкий жилистый старик и мальчишка лет четырнадцати. Когда Никита наткнулся на них, уже начинало смеркаться, они сидели у небольшого костерка, совершенно не дававшего дыма, и настороженно смотрели на приближающегося незнакомца. Костерок с людьми вынырнул
настолько неожиданно, что Никита даже остановился, вздрогнув. Повисла настороженная тишина. Пацан выглядел явно напуганным. Он цепко стискивал заряженный арбалет, направленный в сторону Никиты, было видно, что он готов в любой момент спустить тетиву. Старик, в противоположность юнцу, был внешне абсолютно спокоен, хотя рука его как бы совершенно невзначай лежала на коротком копье с широким наконечником.
        - Ты, Никша, опусти свою пукалку, - узловатая ладонь легла на арбалет, направляя его к земле, - че человека зазря пугать. Поздорову тебе, добрый человек, - обратился он уже к Никите.
        - Здравствуйте, - ответил Никита, с удивлением услышав сиплый скрипучий голос, совершенно непохожий на свой прежний.
        - Садись, парень к огню. - Старик приглашающе махнул рукой.
        Никита молча присел, старик не спеша подал ему кусок лепешки. Никита протянул руку, чтобы взять ее, и тут встретился взглядом со стариком. За внешним спокойствием читалось напряжение. Будто сейчас, в этот самый момент, решается что-то очень важное, от чего зависит не просто будущее - сама жизнь. Не отводя взгляда, Никита взял предложенную лепешку. Он готов был поклясться, что в глазах старика мелькнуло облегчение. «Может, она отравлена? - подумал он. - Ну и черт с ним, мне все равно». - Апатия, накрывшая Никиту в последние дни, не спешила отпускать его. Он молча стал жевать, совершенно не чувствуя вкуса.
        - Далеко идешь, парень? - уже с некоторою живостью в голосе спросил старик.
        - Я заблудился, - ляпнул Никита первое, что пришло на ум, - да и куда иду, сейчас трудно сказать.
        Ответ несколько смутил обоих, но за оружие больше никто не хватался. И на том спасибо.
        - А вы что здесь, одни? - в свою очередь спросил Никита, проглатывая последний кусок.
        - Это Никша, внук он мне, - ответил старик. - Его отца забрала лихоманка, потому учу его я. Тут рядышком пещера есть. Так в ней пещерный хозяин живет. Мы пришли взять его. Он и возьмет. - Он ткнул пальцем в сторону внука, чтобы незнакомец уж точно понял, о ком речь. - Пещерный хозяин знает, что мы пришли, знает - для какой надобности, потому ждет. Он как думает? Когда люди придут, будет у меня славная охота, - старик вдруг захихикал, - но будет не так. Никша возьмет его, как не взять. И род получит еще одного охотника.
        - А если нет?
        - Значит, нет. - Старик снова захихикал. Было видно, что в победу загадочного пещерного хозяина он не верит абсолютно.
        - И не страшно вам здесь? - просипел Никита. - Старик и мальчишка, а вокруг горы, полно всяких тварей кроме вашего хозяина пещерного.
        При слове «мальчишка» пацан встрепенулся, гордо-обиженно вскинув голову, но влезть в разговор не посмел.
        - А че ж их бояться? Я в эти горы уж полвека хожу, зверюга, она и есть зверюга, не тягаться ей с охотником, а людей здесь почти и нет, - тихо ответил он.
        - А живете где?
        - Так в Выселках, - сказал старик, будто все на свете должны были знать, где эти Выселки.

«И какого черта они мне попались? - билось в голове у Никиты. - Хотя может, оно и к лучшему, оружие у них есть, еда, фляга вон болтается. Короче, у них есть масса простых и в то же время весьма полезных вещей, которых, как на грех, нет у меня».
        - Ты чего расселся? - вдруг обратился дед к внуку. - Али дело забыл?
        Внук, не проронивший ни слова, вскочил как ошпаренный, подхватил то самое копье, замер на несколько мгновений, глядя деду в глаза, коротко поклонился, а потом рысью бросился в темноту. Никита непонимающе уставился на деда.
        - Пора ему. Это дело такое, хозяина надо в особое время брать. Как ночная царица в небе повиснет. Времени чуть осталось, пора, неча тут нежиться.
        - Ты, старик, вот что, - перебил его Никита. Попробовал откашляться, но ничего не получилось. Колючий комок застрял в горле, мешая говорить. - Я… короче, мне нужно кое-что, так что ты уж поделись. По-тихому, - добавил он.
        Старик непонимающе уставился на Никиту:
        - Как так - поделись?
        - Так вот. - Никита встал, нависая над стариком. Тот схватился, рука дернулась к поясу, где болтался здоровенный тесак, замялась на полпути, вернулась на место.
        - Тьфу ты, - сплюнул он. Больше ничего ни сказать, ни сделать он не успел. Никита наскочил на него, опрокинул, руки стиснули худосочную шею и стали давить. Но задушить охотника оказалось не так уж и просто. Тщедушный на вид старикан оказался довольно крепким. Он схватился за запястья душивших его рук, пытаясь оторвать их от себя, потом как-то извернулся и пнул Никиту ногой, отбросив того в сторону. Тут же вскочил, ошпаренной кошкой кинулся следом, замахиваясь мгновенно вытащенным ножом, и в этот момент произошло странное. Для обоих. Никиту неожиданно накрыла адская, совершенно невыносимая боль, он резко дернулся, выгнувшись неестественной дугой, касаясь земли только пятками и затылком, изо рта вместе с хлопьями желтоватой пены вырвался совсем уж нечеловеческий крик. Он рывком перевернулся, оказавшись вдруг на четвереньках, и на ошеломленного старика глянули глаза зверя.
        - Отец-Вседержитель, - только и успели вымолвить мгновенно пересохшие губы охотника, и тут же когтистая рука-лапа, которая просто не могла принадлежать человеку, разорвала старику горло. Тот пару секунд постоял, а потом плавно завалился на спину, и ночное небо отразилось в стекленеющих, полных первобытного ужаса глазах.

…Черт, как же больно, черт подери, что это? Что-о?!
        Дикая боль, выбивающая сознание и заливающая глаза желто-зеленой мутной пеленой, стала потихоньку утихать. Никита сжал голову руками и тут… тут он увидел свои руки. Этого не могло быть! Просто не могло! Он с ужасом рассматривал когтистые полуруки-полулапы с неестественно бугрившимися узлами мышц. Хотел что-то сказать и… не смог. Из груди вырвались жуткие хрипы. И тогда Никита задрал голову и расхохотался…
        Никша вздрогнул. Жуткий рев, чем-то отдаленно напоминающий злорадный смех, разрезал ночную тишину. Он даже хотел вскочить, потому что рев-смех донесся оттуда, где остались дед и странный незнакомец. Но продолжал лежать на месте. Нельзя. Ему нельзя. Он должен быть здесь и совершить то, зачем пришел. Пещерный хозяин уже проснулся, уже слышно, как он ворочается, сопит, почуяв близость человека. То, что куцехвостый чует его, он знал наверняка. Это хорошо. Пусть чует. Пусть знает, что он, Никша, пришел за его шкурой. Пусть сам испугается, почуяв не страх жертвы, а желание убить. Убить его. Никша посильнее стиснул древко дедовского копья. Он справится. Обязательно справится. Он не опозорит род: ни отца, ни деда, ни родового. Он принесет матери переднюю лапу зверя, и та, сияющая от гордости, сделает из когтей ожерелье и наденет его Никше при всех, и все увидят - в род пришел еще один мужчина. Охотник. А шкуру он кинет к ногам Ланки, и та зардеется румянцем, по-девичьи смущаясь и тревожно радуясь одновременно. И теперь все будут знать, что она - его. И Ланка начнет ткать свадебный ковер. Она будет ткать
его целых два года, и, когда закончит работу и с поклоном передаст Никше, он уведет ее в горы. Они уйдут туда еще женихом и невестой, а вернутся мужем и женой. Да. Все будет именно так. Но это позже, а сейчас… сейчас - вот он - его путь в будущее. Он уже выбрался из пещеры и идет сюда. Он не прячется и не крадется. Он идет нарочито громко, оглашая окрестности своим ревом. Пусть все знают - это его земля. И он ее хозяин. Никша улыбнулся и встал навстречу зверю…
        Никита шел по следу мальчишки. Странное дело, но сейчас он отчетливо чуял его запах и следы и знал, где он прошел. А еще он чуял кровь. Там. Впереди. Вскоре он увидел молодого охотника. Тот возился над здоровенной тушей какого-то зверя. «Ты смотри, завалил-таки своего пещерного». Никита сделал еще пару шагов, когда Никша услышал его и поднялся, оборачиваясь. В руках он держал окровавленный нож - видно, разделывал тушу. Он сразу напрягся, цепко ощупывая взглядом Никиту.
        - А где дед? - спросил он.
        - Спит, - ответил Никита, доставая из-за спины арбалет. Его, Никши, арбалет.
        Парень еще успел дернуться, в тщетной попытке увернуться, но не успел. Тяжелый болт ткнулся в низ живота, бросая юного охотника на камни.
        - Ты ж хлеб наш ел, - с трудом проговорил Никша, превозмогая боль.
        - Так это был хлеб? - оскалился незнакомец, не назвавший своего имени, и рассмеялся, легонько пнув торчащий в животе Никши болт. Страшная боль рванула вверх, затуманивая сознание. Парню стоило больших усилий не лишиться чувств и не закричать. Он заставил себя открыть слезящиеся глаза и вновь увидел незнакомца, который продолжал смеяться смехом безумца.
        Но это было не самое страшное. Смех резко оборвался, лицо незнакомца вдруг поплыло, тело скрутило, он сжался в комок, дико взвыл, а когда поднялся, то это уже был не человек. И Никша понял, что теперь - все. От этого спасения нет.
«Прости, мама. Теперь вся надежда на меньшего», - еще успел подумать мальчишка, только что ставший мужчиной, прежде чем звериные клыки рванули беззащитную шею.

«…Кровь, кровь, кровь… ее запах дурманит, пьянит, но он так притягателен. Кровь! В ней - сила, в ней - мощь, в ней - сама жизнь…»
        Он встает, пьяный от запаха крови, смотрит пустыми непонимающими глазами на бездыханное растерзанное тело, у которого он отнял жизнь. Видит рядом другое - что это? Зверь? Ах да. Память с трудом пробивает себе путь в его сознании. Пещерный хозяин. Мальчишка пришел, чтобы убить его. Он внимательнее смотрит на зверя - медведь. Обычный. Бурый. Вот оно как. Пещерный хозяин. Надо же. Он стоит, сосредоточившись на туше зверя, стараясь не смотреть на другое тело. Но взгляд волей-неволей скользит в ту сторону, выхватывая отдельные фрагменты: безжизненно раскинутые руки, подвернувшаяся нога, арбалетный болт, кровавое месиво вместо шеи, глаза… Он застывает, встретившись взглядом с этими глазами. «…Ты ж хлеб наш ел…» На губах странный кисловатый привкус. Привкус крови. Ему очень хочется разбить себе голову о камни…
        Глава 15
        Гроздана поправила одежду и пошла навстречу магистру, который, по обыкновению, гулял по своей любимой аллее. Он всегда принимал ее здесь: и когда давал задания, и когда принимал отчет о них. Стараниями монахов она уже окончательно поправилась, хотя тем и пришлось попотеть, вытаскивая ее с того света.
        - Как твое здоровье? - ласково обратился к ней магистр.
        - Спасибо, великий, я в полном порядке. - Гроздана почтительно склонилась перед ним.
        - Ты снова оказалась на высоте, я весьма доволен тобой.
        - Вы мне льстите, мастер.
        - Брось, ты прекрасно знаешь себе цену, кстати, ты уже получила свои деньги?
        - Да.
        - Хорошо, расскажи мне подробности.
        Гроздана стала рассказывать. Он ни разу не перебил ее. Только улыбнулся несколько раз самым краешком губ, когда она рассказывала о стычке со слугами Хаш-ра. Он внимательно выслушал ее и задал только один вопрос:
        - Скажи мне, дитя мое, этот Макс, что ты о нем думаешь?
        Гроздана пожала плечами:
        - Да ничего, парень как парень. Интересно, конечно, ведь он из-за грани, но ничего необычного. На купеческого служку похож.
        Магистр улыбнулся, ему понравилось сравнение.
        - Хорошо! - подытожил он. - Желаю тебе удачи. Если ты нам понадобишься, мы найдем тебя.
        Все. Аудиенция закончена. Магистр никогда не был с Грозданой многословным, но всегда лично благодарил ее после выполнения очередного поручения.
        - У меня только один вопрос.
        Магистр удивленно поднял бровь.
        - Та женщина, что спасла меня, где она?
        - Она покинула стены обители.
        - Как? Одна? - Гроздана чуть не позабыла приличия, глаза ее сверкнули. - Зачем же вы…
        Она запнулась на полуслове. Магистр смотрел на нее, притворно улыбаясь.
        - Ты хочешь что-то сказать, дитя мое?
        - Нет, ваша милость. Позвольте мне удалиться.
        - Иди. - Он отвернулся и пошел по своей любимой аллее.
        А Гроздана быстрым шагом направилась к своей временной комнатке, забрать вещи.

«Они вытолкали ее за ворота! Бездушные сволочи! Тоже мне слуги Единого! - Она просто кипела от гнева. - Надо поскорее ее догнать. Если еще не поздно! Скорее! Скорее! Еще никто не мог сказать, что Гроздана забывает оказанные ей услуги!»
        Наемница ворвалась в комнату, где жила последние дни, пока не поправилась. Быстро схватила уже собранные вещи и вылетела во двор. Через пару минут она уже оказалась перед воротами. Около них стоял всегда спокойный брат Горан. Гроздана только хмуро глянула на него и продолжила свой путь.
        - Она свернула на старую дорогу, - тихо прошелестело ей вслед.
        Гроздана благодарно кивнула, даже не сбавив шагу. «Скорее! Я должна догнать ее!»
        Брат Горан постоял еще немного, глядя вслед быстро удаляющейся наемнице, и пошел в храмовый сад, где его ждал магистр.
        - Она ушла.
        Магистр кивнул.
        - Она собралась догнать ее?
        - Да, великий.
        - Пойдешь за ними, - сказал магистр. - Эта женщина из чужих краев нужна мне. Найди ее. Она приведет тебя к мальчишке. Я получил сведения, которым можно верить. Ее мальчишка тут. И он - ключ. Он нужен храму! Мы должны получить их обоих: и парня - Макса, и мальчишку. Макса уже ищут. Твоя забота - найти мальчишку. Она поможет тебе в этом. Мать обязательно найдет свое дитя. У этих выкидышей из-за грани всегда сильно обостряются чувства. Она будет идти к нему, словно ищейка по следу.
        Брат Горан кивнул, а магистр продолжил:
        - Иди за наемницей, но особо не высовывайся. Когда найдешь чужачку, помоги ей, она выведет тебя к пацану, а наемница… - Магистр пожевал губами, посмотрел на верхушки лип. - Она больше не понадобится нам. Если твое путешествие затянется, используй камень. Я должен быть в курсе. - Он помолчал, что-то обдумывая. - Да, возможно, она попала к «лесным волкам».
        Брат Горан кивнул, лично он в этом не сомневался. Еще ни один одинокий путник не прошел беспрепятственно по старой дороге, кроме служителей храма, разумеется.
        - Позволено ли мне будет спросить, отец?
        Магистр согласно кивнул.
        - Зачем тогда мы отпустили ее?
        - Чувства, сын мой и брат мой, чувства. Нужен стресс, чтобы они обострились до предела. И тогда она будет не просто догадываться, что ее сын где-то здесь, а точно знать. Перевертыши так просто не появляются, - после некоторой паузы вновь продолжил магистр, - что-то происходит. Я отправляюсь в столицу. Молодой император ждет меня. Я думаю, что вскоре свершится то, о чем мы так давно думали. И ничто не должно нам помешать, понимаешь? Ничто! - еще раз повторил он. - Я надеюсь на тебя, брат Горан! - величественно произнес он, коснулся щепотью правой руки склоненной головы, благословив монаха.
        Тот склонился еще ниже, после чего удалился. А магистр продолжил прерванную прогулку. Что-то беспокоило его, но что - он никак не мог понять.
        Гроздана спешила. Эх, жаль, монахи не дали ей коня. Здесь, в этой глуши, лошади были редкостью, и их берегли для своих. Следы Татьяны она находила легко. И уже к вечеру вышла на то место, где ее остановили. Она достала тоненькую цепочку, на которой висел небольшой медальон в виде паука. Паук слегка изменил окраску, в его изумрудном сиянии проскользнули небольшие алые сполохи. Медальон был очень старым и очень дорогим. Он безошибочно указывал места, где была пролита кровь. Это очень помогало при поисках спрятанных старинных кладов и артефактов. В древности почему-то считалось обязательным окропить тайник кровью. Желательно чужой. Память земли и камней очень долгая, не в пример людской. Здесь, на этом месте, была драка, талисман чувствовал это, хотя драка слабенькая и никого не убили. Это уже хорошо.

«Я так и думала. Эта дорога принадлежит «лесным волкам», они ни за что бы не пропустили одинокую женщину. Осталось найти их логово».
        Тут талисман, увы, не мог ей помочь, но этого и не требовалось. Гроздана внимательно осмотрела окрестности и вскоре обнаружила место, откуда бандиты выбрались на дорогу. Эти увальни всю жизнь, считай, проводят в лесу, но так ничему и не учатся. Гроздана пошла по следу, который рано или поздно должен был привести ее к лагерю лесной банды. По расчетам Грозданы, прошло дня два, после того как они схватили Татьяну; она должна успеть.
        Вскоре ей пришлось остановиться. Впереди ждала засада. Гроздана расслабилась и нарочито развязной и шумной походкой направилась дальше. В том, что впереди ее ждали «лесные волки», она не сомневалась. Кому еще здесь лазить? И верно. Не прошла она и десятка шагов, как на тропинку выскочило двое молодцов. Один остался на дереве, стискивая лук. Вон его рожа торчит. Дурень.
        - А что такая красотка ищет в нашем лесу? - осклабился один из тройки. У него не хватало двух передних зубов, отчего подобие улыбки выглядело жалко. - Может, мы составим даме компанию? - И он сделал замысловатый поклон.

«Ты смотри, видать, из образованных».
        - Гы. - Еще один продемонстрировал гнилую улыбку.
        - Придурки вроде вас троих могут составить компанию разве что грязным трупоедам, - спокойно сказала она.
        Рожу беззубого перекосило.
        - Ах ты, стерва! - изрыгнул он, бросаясь на Гроздану.
        Пробежал он немного. Метательный нож, сверкнув, освободил его грешную душу от давно не мытой плоти. Вторым был лучник. Этот олух успел выстрелить, но стрела поразила пустое место - наемницы там уже не было. И второй нож, пущенный умелой рукой, снял его с дерева. Третий застыл, нелепо хлопая глазами, разглядывая трупы своих подельников и явно не зная, что предпринять. Меч Грозданы решил его проблему. Все заняло несколько мгновений.
        - Надеюсь, вы не успели наплодить себе подобных, - с отвращением бросила она. К лесным разбойникам она относилась презрительно.
        Вскоре наступила ночь. В темноте она не могла видеть след. Еле дождавшись рассвета, снова пустилась в путь, но вскоре остановилась. Следы расходились. Возвращаясь обратно, разбойники свернули в сторону, потопав в другом направлении. Что это значит? Может, у них несколько стоянок? Вполне возможно. Гроздана еще раз осмотрелась. Вторые следы - те, которые обратно, уходили в сторону реки.

«Все правильно. Если на реке в это время был какой-нибудь перекупщик, они и пошли туда, чтобы сразу сбыть пленницу. А эта тропка к лагерю, - рассуждала наемница. - К реке идти смысла нет. Тот, кто там был, скорее всего, уже ушел. Все же два дня - это много. Перекупщики в лесу подолгу не торчат, значит, надо топать к лагерю. Там мы все и разузнаем», - решила она и зашагала по выбранной тропке.
        К лагерю она выбралась после полудня. Заняв позицию на одном из высоченных дубов, стала рассматривать место, облюбованное лесными братьями. Бандиты были беспечны. Их уже очень давно никто не беспокоил в их лесных убежищах, и они не опасались нападения. Даже караулов не было. Лесничих в этих краях не существовало, до ближайшего города (который тоже жутко смахивал на разбойное логово) было миль пятьдесят, и охрана не рисковала соваться в глубь лесов. Местным же владетелям было не до разбойников, своих забот хватало. Гроздана надеялась увидеть Татьяну или хотя бы место, где бандиты могли держать пленников. Но ничего похожего не было. «Придется посетить это скопище ублюдков».
        Наемница стала считать бандитов. Два, пять, семь, четырнадцать. Да, многовато для нее одной. Хотя серьезных бойцов трое. Немолодой уже, крепко сбитый усач, похоже, главный среди этих уродов, коренастый малый с похабной ухмылкой и здоровенный дядька с копной черных волос и густой бородищей. Последний как раз развлекался, жонглируя двумя боевыми булавами. Наверное, из бывших наемников. По одному Гроздана справилась бы с ними. Но с тремя сразу, да плюс еще десяток этих болванов. Она невысоко ставила умение и мастерство лесных лиходеев, которые гордо именовали себя «волками», но имели мало чего общего с умелыми хищниками. «Лесные волки» охочи были только безоружных поселян обдирать, но если встречали сопротивление, то в двух случаях из трех предпочитали отступить. Но все же их было слишком много.

«Ладно, я что-нибудь придумаю».
        Она тихонько слезла с дерева и угодила в чьи-то жесткие объятия. Дура! Попасться так нелепо! Державший ее человек был здоров как бык - почти на две головы выше ее. Как такому здоровяку удалось бесшумно подкрасться и подкараулить ее, было непонятно. Он крепко обхватил ее одной лапищей, второй зажав рот.
        - Чужачка там? - прошептал он ей в ухо.
        Гроздана отрицательно покачала головой. Он постоял немного и отпустил ее. Наемница быстро развернулась, одновременно отскочив на пару шагов. Перед ней стоял брат Горан. Тогда все понятно. Слава о боевых умениях братьев шла серьезная.
        - Дурень в рясе, ты меня чуть не задушил! - зашипела она. Горан не обратил на это никакого внимания.
        - Что увидела? - одними губами спросил он.
        - А тебе чего надо? - так же ответила она.
        Он постоял, подумал, махнул рукой - мол, отойдем подальше. Гроздана, поразмыслив, пошла следом.
        - Так что ты увидела, наемница? - еще раз спросил он, когда они оказались на безопасном расстоянии от стоянки лесовиков.
        - И я повторю свой вопрос: какое тебе дело?
        - Я должен найти женщину и вернуть ее под защиту храма, - спокойно сказал он, - здесь ей грозит опасность.
        - А когда вы выкидывали ее одну на дорогу, по которой приличные люди уже лет двадцать не ездят, вы этого не знали?!
        Горан пропустил ее тираду мимо ушей. Тем более что сами монахи, которых он считал вполне приличными, часто ездили этим путем.
        - Ты хочешь ей помочь? - тихо спросил он.
        Гроздана немного успокоилась. Кивнула.
        - Конечно, хочу, зачем бы я сюда притащилась?
        - Тебе одной не справиться.
        - Предложения есть?
        - Пойдем вместе.
        - Я сидела на дереве больше часа и ничего не увидела; скорее всего, они ее сразу же продали, там были следы к реке.
        Монах кивнул.
        - Надо выяснить, где чужачка. - Брат Горан решительно повернулся в сторону лагеря.
        - Погоди, погоди, святой брат, не так быстро, я не сомневаюсь, что вдвоем с тобой мы перемелем это отродье, да только в мертвых мало толку.
        - Я не собирался убивать всех.
        - На дороге было трое, - согласный кивок, - надо понять, кто именно, и одного из них оставить в живых, причем такого, который развяжет язык. И еще. - Гроздана сделала паузу. - Давай я начну. Сомневаюсь, что эти крысиные выкормыши всерьез воспримут одинокую женщину.
        Горан задумался, смерил ее взглядом и согласно кивнул. В его взгляде читалось, что он бы точно не воспринял.
        Подобравшись к лагерю, они еще раз осмотрели его. Ничего не изменилось, только несколько лесовиков прилегли отдохнуть. Оно и к лучшему.
        - Я пошла, - выдохнула Гроздана, аккуратно пробралась на несколько шагов вперед, а потом выпрямилась во весь рост и пошла к лагерю. С невозмутимым видом она вышла на поляну к бандитам. Ее заметили и молча уставились в ее сторону. Несколько человек схватились за оружие. Коренастый, которого она отметила, быстрым взглядом окинул лес за ее спиной.
        - Я одна, - сказала она и сразу приступила к делу, скрестив руки на груди: - Примерно три дня назад на дороге вы взяли женщину, она нужна мне! - Гроздана говорила, глядя на усатого, которого считала главарем.
        - Ха! Ребятки, да этот лес прямо кишит бабами! - воскликнул молодой лопоухий парень. - Не успели за первую деньги пропить, а тут и вторая явилась. Ты что, захотела к своей товарке, дура? А ты будешь так же визжать, как она? - Он пошел к ней навстречу, помахивая кинжалом. Дурень.
        - Снага, заткнись! - коротко рявкнул усатый, и молодой осекся.
        Гроздана улыбнулась. Ее нехитрый и даже примитивный план сработал. Теперь она точно знала, кого нужно оставить в живых, а кого убить первым. Не говоря больше ни слова, она метнула нож. К тому моменту, когда ее маленький друг вонзился точно в глаз усатого, она успела метнуть еще два. Кто-то заорал, кто-то ринулся на Гроздану, из кустов справа выломился брат Горан, раскручивая цепь с железным шипастым шаром на конце. Схватка длилась недолго. Все же Гроздана переоценила и усатого, и его подельников. Может, когда-то усач и был серьезным противником, да те времена давно канули в прошлое. Отсутствие серьезных противников расслабляет. Об остальных и говорить не приходится.
        Бандиты сопротивлялись до того момента, пока Гроздана не успокоила коренастого, а брат Горан не проломил череп здоровяку с булавами, по ходу уложив еще двоих. Здоров был святой брат подраться, впрочем, как и любой монах храмов Единого. Храмы эти были созданы очень давно, они были построены в честь Единого, Отца - Создателя миров. И главной целью братьев-монахов была борьба с демонами, которые, как говорят, тогда частенько посещали солнечные миры. Вот и думай, кто они больше - монахи, занятые молитвой, или воины, способные повергнуть демона.
        - Будая завалили! - раздалось вокруг, когда здоровяк упал, заливая траву кровью. Это сломило оставшихся, хотя их было восемь против двоих, но остатки храбрости покинули их ряды, и они бросились наутек, подставив спины нападавшим. Это и решило их судьбу. Ни один не ушел, и через несколько минут поляна была устлана трупами. Бандиты были мертвы. Все, кроме двоих - того самого лопоухого и еще одного, которому шар Горана раздробил колено.
        Гроздана подошла к лопоухому, который жался спиной к огромному стволу гигантского кедра, держась за едва оцарапанную руку. Вид собственной крови окончательно сбил с него спесь.
        - Н-н-не… - пытался лепетать он.
        - Что? Говори понятнее!
        - Н-не убивай, я, я… - Его трясло от страха, он бросал взгляд то на наемницу, то на монаха. Вдруг глаза его округлились, и без того бледное лицо стало белее мела. Он затрясся мелкой дрожью и даже прикрыл глаза. К ним приближался Горан, волоча раненого; лопоухий уставился на него.
        Горан пристроил бесчувственного разбойника у того же дерева, одним резким движением разорвал на нем рубаху. Лопоухий ойкнул и тоже потерял сознание.
        - Поздравляю! - Гроздана зыркнула на монаха. - Ты что с ним делать собрался? Пытать?
        - Дура ты, хотя и наемница, - коротко бросил монах, дорвал рубаху и стал перетягивать ногу, которую сам несколько минут назад покалечил. - Надо зажать, а то добра не будет, - буркнул он.
        Гроздана была уверена, что перебитое колено в любом случае добра не прибавит, но промолчала.
        Склонившись над лопоухим, она несколько раз хлестнула его по щекам. Тот пришел в себя.
        - Нам нужна женщина, которую три дня назад вы схватили на старой дороге, где она? - снова спросила Гроздана.
        - Мы продали ее Пузану Боло, - выдавил парень. - Не убивайте меня, - промямлил он.
        - Кто этот Боло? - терпеливо спросила наемница.
        - Эт-то торговец, мы же не знали, что она…
        - Отвечай на вопросы, - рыкнула Гроздана.
        - Пузан Боло - торговец из Кемта, его там все знают.
        - Вы что, успели смотаться в Кемт? Не морочь мне голову. - Гроздана достала нож.
        - Нет, нет, у него тут есть причал на реке, он приезжает сюда за товаром, ну мы и продали, - проскулил он.
        - Далеко это?
        Парень помотал головой.
        - Покажешь, - бросила Гроздана.
        Брат Горан нахмурился:
        - Если у этого Боло лодка, и он отплыл сразу, мы его не догоним.
        - Он еще здесь, твой Пузан, или уже смылся? - Гроздана снова повернулась к лопоухому.
        - Он уплыл сразу, он уже собирался уходить, когда мы пришли, женщину забрал с собой.
        - Демоны! - Гроздана в сердцах пнула ногой корягу. - Кажется, мы опоздали. - Он что, этот Боло, собирался оставить женщину у себя или продать? - Взъяренная фурия вновь повернулась к лопоухому.
        - Зачем она ему, продаст, конечно; на рынках Гурака скоро большой торг.
        - А ты, я вижу, осведомлен. - Монах угрожающе надвинулся на разбойника, тот съежился в комок и зажмурился. - Откуда знаешь?
        Бедняга, поняв, что смерть отдаляется, зачастил:
        - Так я же для Ворона часто в Гурак с его товарами ездил, и Боло я знаю, и Гурак, я могу быть полезен, - залебезил он.
        - Без тебя, сморчка, обойдемся, - сплюнула Гроздана. - Святой брат, переломи ему хребет, одной тварью меньше станет!
        Лопоухий заскулил и заерзал, умирать ему не хотелось.
        - Тьфу, мразь, об такое и руки марать не хочется, пусть живет, - бросил монах, - но если я еще раз увижу тебя в лесу - вырву ноги и скормлю собакам. Убирайся и этого прихвати! - рыкнул он.
        Лопоухий вскочил, попытался поднять сотоварища, уронил, тот застонал и заворочался. Монах с презрением посмотрел на него, сплюнул и, взяв Гроздану за локоть, отошел в сторону.
        - Лично я собираюсь прогуляться в Кемт, - пробасил он, поворачиваясь к Гроздане. Та кивнула. Они еще раз взглянули на копошащегося лопоухого.
        - Он его точно угробит. - Гроздана пошла подбирать свои ножи.
        Через пару минут они зашагали через лес, оставив лагерь бандитов. Шли молча. Гроздана и хотела заговорить, но брат Горан был погружен в свои мысли.
        - Послушай, толстый! - наконец обратилась она к монаху. Тот бросил на нее мимолетный взгляд, продолжая спокойно вышагивать. Любой, кто видел Горана, находил массу эпитетов, но толстый? Огромного роста, на голову выше самого высокого из гвардейцев императора, мощного телосложения, ни капли жира, одни мускулы - целая гора мускулов. Но толстый?
        Впрочем, поддеть Горана Гроздане не удалось. Если не считать брошенного взгляда, он никак не отреагировал. Но наемница продолжила:
        - Все хочу тебя спросить, толстый, чего это вдруг ваш великий магистр так забеспокоился о Татьяне? А?
        Тот продолжал шагать без единого слова.
        - Что молчишь? Или такому увальню, как ты, магистр не дает пояснений, только приказы? А? - выкрикнула она ему в спину. Непонятно почему, но ей хотелось разозлить монаха, вывести его из себя. Но результат был тот же. Горан продолжал свое спокойное размеренное движение. - Ох и разговорчивый же у меня попутчик! Ты хоть что-то можешь мне ответить?
        - Не свиристи, - тихо бросил он и остановился.
        - Что? Что ты сказал? Да ты!.. - Гроздана не находила слов от возмущения. - Не свиристи? Ты за кого меня принимаешь?
        Монах, не обращая на нее никакого внимания, подошел к большой валежине, валявшейся сбоку от тропы, взялся за один край, поднатужился и откинул ее в сторону. Гроздана присвистнула. Гнев ее моментально прошел, сменившись удивлением. Она, конечно, понимала, что монах наделен необычайной силой, но такое! Это да! Это впечатляло.
        - Я тут припрятал кое-что, - пояснил он, - а то шляются здесь всякие, еще прибрали бы. - Он поднял мешок, который был скрыт отброшенным стволом, и закинул его за плечи.
        - Ну и силища! Кто ж тебя такого в рясу упрятал, отрок? - ехидно спросила она.
        - Матушка, - ответил он и пошел дальше.
        Наемнице ничего не оставалось, как последовать за ним. Вскоре они выбрались на дорогу.
        - Как думаешь, поблизости еще «лесные волки» есть?
        - Может, и есть, а может, и нет. - Его спокойствие трудно было прошибить.
        - Если они соберутся скопом, то у нас могут быть проблемы.
        - Гм… - монах скривился, и стало понятно, что, даже если из лесу выскочит сотня лесовиков, он только хмыкнет и с таким же спокойствием достанет свой железный шарик.
        Заночевали они, немного отойдя от дороги, в сухой и уютной ложбинке. Место выбирала Гроздана. Горану, похоже, было все равно. Правда, костер уже развел он. Они сидели, молча глядя в огонь, думая о своем. Гроздана о том, какая странная штука судьба, которая сначала сделала ее сиротой, бросив на бесконечные дороги империи. Потом научила драться, защищая свою жизнь и честь. Потом привела ее к наемникам. А теперь она топает по старой дороге, стараясь найти женщину, о которой еще совсем недавно даже не слышала. Ту женщину, которая спасла ей жизнь, дотащив на себе до храма. Гроздана найдет ее и закроет свой долг. О чем думал брат Горан, было непонятно.
        Утром они продолжили путь. А к полудню им улыбнулась удача. Их догнал большой обоз из десятка возов. Это были рудокопы, которые везли в Кемт омытую собственной кровью и потом руду. Храм был у них в большом почете, и они с готовностью взяли с собой монаха и его спутницу. Так что дальше они поехали с комфортом. А брат Горан снова удивил Гроздану. На первом же привале он подсел к местному кашевару, они о чем-то поболтали, и вот уже монах колдовал над котлом. Обед вышел на славу. И Горан, немного смущаясь, принял благодарность простых душой артельцев.
        Через двенадцать дней они были в Кемте.
        - Будем надеяться, что нас ждет удача, - сказала Гроздана, весело шагая по улицам города. Горан был хмур. Город ему не нравился. Никакой. Ни этот, ни какой-либо другой. Гроздана в отличие от него чувствовала себя в городской толчее как в своей тарелке. Направляясь в купеческий квартал, они миновали несколько улиц, оставили в стороне хоромы местного властителя, которые вполне могли именоваться и дворцом, и вышли к центральной площади, которая носила название Кедровой. Здесь вышла заминка. Брат Горан сразу же направился к огромному кедру, росшему посередине площади и благодаря которому та и получила свое название. Местные свято верили, что именно на этом самом месте прилег отдохнуть великий мудрец и путешественник Кем-Ташар. Во сне ему было видение, он решил основать здесь город, а заодно посадил и этот кедр, который и стал символом будущего великого порта. Поверие гласило, что, пока дерево растет, Кемту суждено процветание. Потому и заботились кемтийцы о своем кедре, как заботливая мать о своих детях. История эта случилась семьсот с лишним лет назад, так что, учитывая, что гигантские кедры доживали
и до пяти тысяч лет, Кемту от благополучия просто-таки никуда не деться. Брат Горан удивил Гроздану, он подошел к исполину, переступил золоченую ограду и, став на колени, прислонился к дереву лбом. Охрана, которая пребывала у святыни круглосуточно, даже не подумала его остановить, только переглянулась понимающе. К монахам в империи относились терпимо и даже с уважением. Гроздана стояла поодаль, нетерпеливо теребя пояс. А что ей оставалось делать? Наконец Горан встал и подошел к ней.
        - Теряем время, не мог потом с деревцем полобызаться? - ехидно спросила она.
        Монах только тяжело вздохнул, глядя на свою спутницу.
        - Святое место, - буркнул он.
        Жилище почтенного купца Боло, которого здесь никто не называл Пузаном, они отыскали легко. Боло? Конечно, знаем, как не знать, уважаемый человек, достойнейший! Вон там его дом. Да-да. Этот, с оградой из серого камня. К удивлению Грозданы, и в дом почтенного купца они попали сразу. Молодцы, толкавшиеся у ворот, окинули взглядом монашеские одеяния брата Горана и пропустили их во двор, а один даже сопроводил дорогих гостей в комнату для приемов, где они остались ждать хозяина. Горан осторожно опустился в одно из кресел не сломать бы. Было видно, что чувствует себя монах неуютно. Гроздане здесь тоже не нравилось, она садиться не стала, а расхаживала взад-вперед, бросая недобрые взгляды по сторонам. Нет. Такое убранство не для нее. Слишком аляписто, аж в глазах рябит.
        - Не мельтеши. - Горан чуть повернулся в кресле, которое тут же отдалось скрипом.
        - Да не ерзай, толстый, а то хозяйскую мебель поломаешь. - Гроздана хихикнула. Очень уж нелепо смотрелся здоровенный монах в тоненьком креслице. Хотя она, в отличие от монаха, знала, что креслице сделано из танталового дерева и выдержит троих таких, как Горан, несмотря на свою хрупкость. А скрип? Ну и что, что скрип.
        В этот момент двустворчатые двери распахнулись, и в комнату вереницей вошли слуги, которые установили перед Гораном небольшой столик со сладостями, фруктами и напитками.
        Следом вошел сам хозяин. Ни Гроздана, ни Горан никогда не видели купца, но сразу поняли, что это он. Очень точные прозвища дает лесная разбойничья вольница. Маленькие глазки купца лишь вскользь мазнули по Гроздане, задержавшись на Горане, который почему-то не встал.
        - Мое почтение, святой брат, госпожа. Вкусите от даров моих и скажите, чем скромный хозяин этого дома может быть полезен достопочтенным? - Купец расплылся в слащавой улыбке.
        Горан пропустил патоку речи мимо ушей и проигнорировал угощения, сразу перейдя к делу.
        - Пару недель назад, может, чуть больше, ты купил у «лесных волков» женщину, - заявил он без всякой дипломатической канители. Хотя сказать, что купец Кемта купил что-то у разбойников, - это прямое оскорбление. Все про то, конечно, знали, но вслух? Что вы! Ни-ни! Но монаха это, судя по всему, не волновало. - Эта женщина нужна храму, - отрезал он. - Я понимаю, ты купец. Ты не останешься в убытке, назови цену, и я заплачу. Торговаться не буду, - закончил он.

«Признается или нет? - думала Гроздана. - Все зависит от степени ума».
        Боло был умен. Он прищурился, еще раз внимательно осмотрел своих визитеров и присел в кресло напротив монаха.
        - Увы, святейший брат, я не смогу тебе помочь. Да, - поднял он руку, видя, что Горан собирается возражать, - я действительно купил женщину у бродяг. Это для нее был единственный шанс, - добавил он. - Но, к моему сожалению, вы опоздали. Как только я прибыл в Кемт, а это случилось пять дней назад, ко мне пришел посыльный от старейшин Гурака. Он сказал, что один из вождей хану, один из черных вождей… - Прервав фразу, купец поднял вверх толстый палец и вопросил: - Надеюсь, мои гости знают, кто такие черные вожди?
        Гости кивнули. Они знали. Черными вождями у хану именовали прямых потомков огненноподобного Такеша Двурогого, от которого ведут свой род великие племена и в честь которого названа их земля.
        - Так вот, - продолжил купец, - посланник сказал, что один из черных вождей сделал большой заказ. - Он еще раз поднял палец: - Тысяча невольниц! Тысяча! - Он покачал головой. - Когда черные вожди что-то хотят, они это получают. Лучше дать им это, пока они готовы платить. Ты правильно заметил, святой брат, я купец. Мое дело - торговля. Я продал всех женщин-невольниц, которые у меня были, в том числе и ту, которая интересует моих уважаемых гостей.
        - Когда это случилось? - резко спросила Гроздана.
        - Я же сказал: пять дней назад. - Купец потянулся и взял персик. - Угощайтесь, что же вы?
        - Мы уходим. - Брат Горан стал выбираться из кресла.
        - Погодите, завтра один из моих кораблей уходит в Гурак, точнее, он идет в Хлису, а оттуда уже на мулах товары пойдут в Гурак. Я почту за честь помочь вам добраться до Гурака. Вы ведь туда собрались, верно? - Он прищурился, отчего его глазки превратились в едва видимые щелочки. - Если бы я знал, что женщина интересует святых братьев из храма Северной Звезды, - он многозначительно поднял брови, - я бы никогда не продал ее, даже самому императору, поверьте мне. И теперь я хочу помочь. Это самое малое, что я могу сделать. Вряд ли старейшины Гурака уже набрали необходимую им тысячу невольниц, так что время еще есть.
        От его приторной улыбки у Грозданы сводило скулы. Она, отдав право вести разговор Горану и видя, с каким почетом купец относится к монаху, молча ждала. Горан помедлил и кивнул.
        - Спасибо, мы воспользуемся твоим предложением. Когда пойдет корабль?
        - На рассвете. Вы легко найдете его. У него большая красная полоса вдоль всего борта. Кормчий будет знать. Могу я предложить моим гостям обед?
        - Спасибо, нас ждут дела. - Горан встал и направился к выходу, Гроздана последовала за ним.
        Купец вышел проводить их, и, только когда они вышли за ворота, слащавая улыбка сползла с его лица.
        - Гаркун, - позвал он. В тот же миг непонятно откуда явился небольшого роста коренастый крепыш - один из приказчиков Боло, а точнее, начальник охраны. - Проследи за ними, узнай, что будут делать. Сообщи Черепу, чтобы подготовился к встрече гостей. Как следует подготовился! - Он внимательно посмотрел на приказчика, тот понимающе кивнул. - Я думаю, никто не станет разыскивать монаха, который отправился в землю Такеш выручать невольницу и не вернулся. А с этой, - он пошамкал губами, - глаз не спускать! Постой! - остановил он приказчика - Запри ее, а завтра вывези в Змеиную балку, так, чтобы никто не видел, и продай диким. И откуда взялся Ворон с этой бабой?
        - Может, продать ее монаху, да и дело с концом? Как бы худо не вышло, храмовники шутить не любят. - Гаркун выплюнул кусок жевательной смолы, с которой почти не расставался.
        - Без тебя разберемся! - гаркнул Боло. - И перестань харкать в моем доме! - заорал он и, резко развернувшись, что при его комплекции было не так уж и просто, ушел в дом.
        Гаркун покачал головой, но спорить, ясное дело, не стал. Вместо этого он направился к воротам. К нему тут же подскочил один из молодцов, которые встретили Горана и Гроздану.
        - Проследить! Вечером доложишь, - процедил он. - И пошли кого-нибудь к Черепу, пусть знает, эти поплывут с ним. До первого поворота. - Он беззвучно рассмеялся.
        Молодец кивнул и бросился исполнять, а Гаркун пошел обратно к дому. Он был уверен, что все будет исполнено в точности, ведь он сам набирал этих людей.
        - И все-таки надо было продать ее монаху, а еще лучше подарить, - проворчал он, зная, что никто не может его услышать сейчас. - Чувствую, у нас еще возникнут проблемы из-за этой бабы.
        Он пожил достаточно, и на опасности или неприятности у него была особая чуйка, во многом благодаря которой он и смог дожить до своих лет. А в его мире это много.
        Гроздана шла рядом с Гораном, слушая историю возникновения Кемта. Оказалось, что монах досконально знаком с нею, хотя был здесь впервые, а вот Гроздана, побывавшая в Кемте не один десяток раз, ничего этого не знала. Так часто случается. Она слушала и ловила себя на мысли, что начала привыкать к монаху.
        - Слушай, пора бы подумать о ночлеге, я знаю вполне приличные места, где за пару серебряных нас ждет и сытный ужин, и горячая вода, и мягкая постель.
        - Я знаю одно место, где нас ждет все то же плюс отсутствие любопытных глаз, причем бесплатно.
        - Ты же сказал, что никогда здесь не бывал?
        - Чтобы знать дорогу, необязательно топтать ее каждый день, - поучительно заметил он.
        - Может, ты откроешь мне тайну из тайн и скажешь, куда мы направляемся?
        - К одному хорошему человеку. Там нас примут. И лишних вопросов задавать не будут. Лично я очень хочу смыть с себя грязь, а то скоро по мне мыши бегать начнут, - ворчливо пробубнил он.
        Гроздана весело рассмеялась.
        - Что смешного? - не понял он.
        - Да нет, ничего, просто я представила маленькую несчастную мышку, которая теряется в складках твоей хламиды. Но если мне не изменяет зрение, то мы направляемся в восточную часть города. А все храмы и дома молитв находятся в центральной и западной частях.
        - А почему ты решила, что мы идем к храму?
        - Но разве… - Гроздана запнулась: а действительно, почему? - Мне подумалось…
        - Раз монах, так, значит, только храм?
        - Ну да. И потом, ты сам сказал, что впервые здесь.
        - Впервые, - согласился он и свернул на Железную улицу.
        - Ты хочешь сказать, что этот хороший человек живет здесь?
        В ответ Горан просто кивнул.
        Гроздана удивленно пожала плечами. Железная улица принадлежала воинскому сословию. Здесь жили ушедшие со службы ветераны, мастера фехтования, державшие собственные школы, офицеры кемтского гарнизона, да еще свободные мечники. Другими словами, наемники, к числу которых принадлежала и Гроздана. Правда, она была из Лиги мастеров, а эти… Гроздана даже поморщилась. Но все равно - братья по ремеслу. Один хлеб едим.
        - Мы пришли, - заявил Горан, останавливаясь перед воротами, украшенными мордами скалящихся тигров.
        Гроздана знала этот дом, хотя внутри не бывала никогда. Здесь жил один из самых известных мастеров фехтования в Кемте, поговаривают, что к нему даже из столицы приезжали учиться, хотя девушка в это не верила. В столице хватало и своих мастеров. Монах взялся за массивное кольцо и постучал. Через несколько долгих мгновений в воротах открылась узкая зарешеченная щелка окошка, из которой на них зыркнули глаза.
        - Чего надо? Кто такие? - не особо дружелюбно спросил обладатель глаз.
        - Я скромный служитель храма Единого, а это моя спутница. - Горан немного отстранился, показывая Гроздану. - Мы хотели бы спросить у почтенного мастера, правда ли, что пора цветения есть лучшее время для раздумий?

«Что он несет? - подумала Гроздана. - Пошлют нас, да и все! Чего это мы сюда притопали? Пошли бы в «Сонного медведя» или «Пить-есть». Тоже ничего местечко».
        Глаза за окошком внимательно их рассматривали, а потом маленькая дверца с лязгом захлопнулась.
        - Пойдем, мудрец, - снисходительно бросила Гроздана, - в «Северном сиянии» такого барашка подают - пальчики оближешь!
        - Одна из самых высших добродетелей - это терпение, - тихо проговорил брат Горан, даже не глядя на Гроздану.
        Она вдруг заметила, что он возбужден. Нет, у него не участилось дыхание, он не стал нервно расхаживать или нетерпеливо подпрыгивать. Он только напрягся сильнее обычного, и в глазах промелькнул какой-то незнакомый ей блеск. Он явно чего-то ждал. Чего? Встречи с хорошим человеком? Они давние друзья? Или… Она не успела додумать, потому что ворота почти бесшумно раскрылись, и их пропустили внутрь.
        - Хозяин просил передать, что пора цветения, несомненно, хорошее время, вот только для успокоения больше подходит пора желтых листьев. - Привратник сказал это, глядя себе под ноги. Он явно был обескуражен. - Прошу, он ждет вас в беседке. - И он указал на дальнюю одинокую беседку, увитую плющом.
        Горан положил на землю свой мешок и направился туда, Гроздана последовала за ним. Он не возражал.
        - Я знал, что рано или поздно ты переступишь этот порог, Большой, - тихо проговорил тонкий жилистый человек, похожий на журавля.
        - Здравствуй, многие года, мастер, - ответил монах и присел рядом. Они помолчали, глядя перед собой. Гроздана стояла столбом, не зная, куда себя деть.
        - Это Гроздана, она наемница. - Брат Горан кивнул в сторону девушки. - Хорошая наемница, - добавил он. Это был комплимент. И Гроздана поймала себя на мысли, что ей приятно.
        - Я вижу, - сказал человек-журавль, - ты изменился.
        - Зарос жиром, вот она и зовет меня толстым.
        Человек-журавль сухо рассмеялся и посмотрел на Горана.
        - Ты просто вырос, мой мальчик, - добавил он.
        Гроздане было неловко. Она чувствовала себя так, будто подглядывает. Но, слава богу, странные речи закончились. Журавль и монах встали и крепко обнялись. Они явно были давними знакомцами, даже больше. Гроздана видела, как у бесстрастного монаха заблестели глаза.
        - Пойдемте в дом, - пригласил хозяин, - вам обоим не помешает вымыться, а то мои розы ненароком завянут. - Он засмеялся. - Да простит старику добрая госпожа его ворчания.
        И они прошли в помещение. Журавля звали Хорс.
        Вымывшись, Гроздана почувствовала себя просто великолепно. Будто долго тащила на загривке тяжеленный мешок и наконец бросила его на землю. Ужинали они втроем. Угощения были просты, но обильны. Мясо, жаренное на углях, овощи, сыр, мягкий белый хлеб и пиво.
        - Я бы предложил даме вина, но, увы, в моем доме его нет. - Журавль-Хорс улыбнулся сухой улыбкой.
        Гроздана поспешила заверить хозяина, что обожает пиво, и для убедительности отхлебнула из большой глиняной кружки. Пиво было прохладным и приятным на вкус. Хотя она предпочитала вино. Особенно розовое южное. Но обойдемся и пивом.
        Ужин прошел скучно. Горан молча поглощал пищу, хозяин с Грозданой обменялись парой реплик ни о чем. Понимая, что она в этой компании несколько лишняя, быстро утолив голод, девушка извинилась и попросила показать ей, где можно отдохнуть. Хозяин лично проводил ее на второй этаж, в одну из небольших, но уютных спален, пожелав ей спокойного сна. Чем Гроздана и занялась, отложив раздумья до утра.
        Проснулась она сама, за пару часов до рассвета. Привычка просыпаться в нужное время выработалась у нее за годы наемничества. Горан уже ждал ее внизу. Они быстро собрались и выбрались на улицу. Хозяин провожал их. Около ворот они немного задержались.
        - До встречи, мастер, - тихо сказал Горан.
        - До встречи, Большой, - в тон ему ответил Журавль-Хорс.
        Потом он повернулся к Гроздане:
        - Я не привык принимать в своем доме дам, добрая госпожа, так что уж прости старика, если что не так. - Он улыбался. - Но хотя я и не очень приветливый хозяин, я хотел бы, чтобы у тебя остались приятные воспоминания о моем доме. Вот, возьми это на память. - Он достал из-под складок одежды небольшой кинжал в искусно отделанных ножнах.
        Гроздана взяла подарок двумя руками, приложила его ко лбу, после чего медленно вытащила клинок на треть. У нее перехватило дыхание. Это было очень красиво. Темная, почти черная сталь с легким серебристым узором, бегущим по лезвию. Никогда раньше она не видела такого.
        - Я… я… я не могу принять такой дар, уважаемый мастер, - выдавила она из себя.
        - Отчего же, добрая госпожа? Он подходит тебе куда больше, чем мне.
        - Но это очень дорогой подарок, и вы меня совсем не знаете.
        - И все же я думаю, вы не откажете старику в его просьбе. Ну а насчет того, что дорого… Что такое деньги для старого мастера фехтования? Бери, дочка, - вдруг сказал он, - тебе он пригодится больше, чем мне.
        И Гроздана сдалась. Поцеловав сталь клинка, она закрепила его на поясе.
        - Я никогда не забуду ваш дом, мастер, - сказала она с поклоном.
        Глава 16
        Распрощавшись с Хорсом, они двинулись к порту искать судно Пузана Боло.
        Гроздана, промолчав полпути, наконец обратила внимание на монаха.
        - Скажи мне, брат Горан, кто этот человек для тебя? Он твой друг, учитель, может, родственник?
        - И друг, и учитель, и родственник, - ответил монах, не сбавляя шага. - А может, все это вместе, а может, и больше.
        - Тебе, я вижу, он тоже преподнес подарок. - Она кивнула на что-то длинное, укутанное в чехол и висевшее за плечом монаха.
        - Нет, он просто хранил это для меня.
        - А что там? Оружие? По форме, похоже, топор или секира.
        - Еще один друг, - одними губами улыбнулся монах. - Мне кажется, мы пришли, наемница. - Он указал на крутобокий корабль, стоявший у первого же причала.
        - А дела у этого Боло идут весьма неплохо. - Гроздана внимательно осматривала корабль. Он был большой, с двумя мачтами, боевыми площадками на носу и корме, гордыми изгибами мощного тела и фигурой морской девы впереди. Сейчас на судне вовсю шла погрузка. Полуголые грузчики вкатывали по наклонной доске массивные бочки. На них нехотя покрикивал надсмотрщик, помахивая плетью. Ему явно было скучно. Монах и наемница подошли к тощему, абсолютно лысому человеку. Тот заметил их и настороженно смотрел в их сторону.
        - Скажите, почтеннейший, это корабль славного купца Боло?
        - Да, а вы те самые пассаззыры? - прицокнул он. - Знаю, знаю, вцера с вецера целовецек от Боло прибегал, так цто здем, здем. Эй, Дэрек! - крикнул он, повернувшись к кораблю.
        - Чего тебе! - недовольно буркнул крепкого вида парень, показавшись над бортом.
        - Принимай гостей, Боло велел! Да цевелись, цевелись.
        Ужасающая непроизносимость шипящих лысого не смущала.
        - Пусть поднимаются, - так же недовольно крикнул парень.
        Монах и Гроздана поднялись.
        - Меня зовут Дэрек, я кормчий этого корабля. Вы можете расположиться в каюте, вон там, будете путешествовать рядом с этой крысой Черепом.
        - Меня зовут брат Горан, я служитель Единого, а это моя спутница - Гроздана.
        - Рад знакомству. А сейчас прошу меня извинить, святой брат, мне надо проследить за окончанием погрузки. Никуда не уходите, скоро отходим.
        На рассвете корабль Боло покинул порт Кемта, унося с собой Горана и Гроздану. Кроме них и команды, которой заправлял Дэрек, на корабле находился Череп, тот самый лысый цокающий тип - смотритель грузов. Еще десяток солдат-наемников во главе с Зуем, их старшим, которого за глаза все называли Крысой. И было за что. Такой же заостренный нос, такие же острые, выпирающие вперед зубы и такой же несносный характер. Один из наемников, решивший от безделья приударить за Грозданой и назвавшийся Красавчиком, поведал, что старший у них - как побывавшая в капкане крыса: хитрый и злющий, а неприятности и засады за милю чует.
        Плыть было скучно. Моряки были заняты делом, наемники целыми днями играли в кости. Зуй сверлил всех своими злющими глазенками, а Череп жаловался на судьбу или расхваливал своего хозяина - Пузана Боло. И то и другое вызывало тошноту. Гроздане, облазившей корабль сверху донизу еще в первый день их плавания, заняться было определенно нечем. Она попробовала было подвигнуть на беседу Горана, но легче было разговорить медузу. Монах целыми днями сидел на носу корабля и смотрел на воду, думая о чем-то своем. Некоторое время наемницу забавляли неуклюжие ухаживания Красавчика, но вскоре ей и это наскучило. Тем более что ухажер из Красавчика был ужасный. Никакой фантазии. Единственная вещь, которая по-настоящему заинтересовала Гроздану, располагалась на кормовой боевой площадке. Наличие боевых площадок на купеческом судне и десяток наемников никого не удивляли: эти воды были полны пиратов.
        Но то, что стояло на корме, закрытое чехлом, было большой редкостью на купеческих кораблях. Да что там, Гроздана впервые видела на «купце» настоящего боевого
«шершня». Такую штуковину она вообще видела второй раз в жизни. Больше всего эта установка напоминала большой странный арбалет с воротом на конце. Ворот, вращаясь, приводил в движение механизм, который натягивал тетиву, подавал из специального короба стрелу, укладывая ее на ложе и, на очередном обороте, спускал тетиву. Обычно «шершня» обслуживали два человека. Один вращал ворот, а заодно ворочал машинку на станине, поворачивая ее вправо-влево. Задачей второго было укладывание стрел в короб и помощь первому при установке высоты стрельбы. Периодически они менялись местами. При обороне крепостей «шершень» был страшным оружием, да и на кораблях он был весьма эффективен. Гроздана стояла, широко расставив ноги и любуясь изящными формами, представляя, как он разит врагов. Ее раздумья прервал Зуй-Крыса. Он накинул обратно чехол и вслух объяснил, что он думает про всяких дур, которые шастают там, где не надо. Гроздана уже собралась ответить нахалу, кто он и где ему самому подходящее место, но Горан, возникший у нее за спиной, остановил ее.
        - Моя спутница приносит свои извинения, она искренне сожалеет, - коротко бросил он и уволок Гроздану на нос.
        - Не ссорься с ними. Только драки нам не хватало.
        - Драки! Ха! Да я одна голыми руками разорву этих объевшихся ослов вместе с их кретином-командиром!
        Горан спокойно выслушал ее, а потом еще раз посоветовал не ввязываться в неприятности.
        Неприятности нашли их сами через два дня. Они прошли уже большую часть пути между Кемтом и Хлисой. Гроздана задремала, примостившись у борта. От скуки она стала рассматривать волны, пытаясь увидеть какую-нибудь морскую живность, и сама не заметила, как задремала. Проснулась она от довольно грубого тычка в бок. Над ней стоял, довольно скалясь, Красавчик.
        - Ну что, красотка, погуляем? Посмотрим, на что ты годишься! - заржал он.
        - Ты что, сдурел? - Гроздана ничего не понимала спросонок, но тут ее привлек шум на носу корабля. Наемники перестали играть в кости и нашли себе другое развлечение. Один из них повис на шее брата Горана и пытался придушить того удавкой. Монах, наклонив подбородок, вцепился обеими руками в удавку, пытаясь оттянуть ее. Остальные наемники расположились вокруг и яростно улюлюкали, подбадривая товарища. Все они были вооружены. Впрочем, вокруг монаха столпились не все. Двое - Красавчик и еще один, стояли над Грозданой. Все это промелькнуло у нее перед глазами за какой-то миг, а потом ее щеку ожег сильнейший удар. Красавчик со всего маху залепил ей увесистую оплеуху, отчего она упала на доски палубы.
        - Значит, я тебе не нравлюсь, сука, - выкрикнул он, наклоняясь над поверженной девушкой, - да?!
        Он схватил ее за жилет, пытаясь сорвать его.
        - Ничего, сейчас мы попляшем! Сейчас мы…
        Он не договорил, потому что Гроздана, ловко извернувшись, одним быстрым движением выдернула из ножен подарок Журавля-Хорса и всадила подонку под левую грудь. Наемники недооценили девушку. Как и монаха. Они, получившие от Черепа недвусмысленный приказ расправиться с пассажирами, решили поразвлечься. Никто из них не принял всерьез храмовника и его девку. Гаюр даже поспорил, что в одиночку завалит здоровяка. Ставку приняли. Это было их ошибкой. Скука, скука, как ты коварна. Красавчик, который не стал смотреть, как Гаюр валит монаха, и отправился к Гроздане, предчувствуя не менее интересное развлечение, первым поплатился за свою неосторожность. Второй, который потащился следом за ним, пережил его ненадолго. Он выхватил кривой меч, дико оскалившись и собираясь преподать наглой девке урок. Гроздана не стала соревноваться в фехтовании. Она резко развернулась и бросилась к корме. Тот, рыча, помчался следом. Вскочив на боевую площадку, Гроздана развернулась и метнула нож. Наемник, не ожидавший ничего такого, только булькнул горлом и рухнул на палубу. Никто не обращал на них внимания. Никто, кроме кормчего,
стоявшего, как всегда, у руля. Гроздана выхватила еще один нож и приготовилась к броску. Но тот спокойно поднял одну руку, вторая осталась на кормиле.
        - Не трать силы, я не стану вмешиваться, терпеть не могу этих ублюдков на моем корабле. - Он зло сплюнул.
        Гроздана ему поверила. Убрав нож, она стала лихорадочно расчехлять «шершня». Пора было выручать Горана. Конечно, стрельбе несколько помешают мачта и снасти, но ничего.
        Тем временем ситуация на носу тоже изменилась. Горану все-таки удалось сбросить с себя Гаюра, и тот покатился к ногам сотоварищей, а монах диким кабаном кинулся в каюту, где лежали их вещи.
        - Хватит! - рявкнул Зуй-Крыса. - Повеселились, убейте его, - бросил он своим, кивнув в сторону каюты, а сам развернулся к корме посмотреть, что там делают Красавчик и Хлыщ. Он еще успел удивиться, увидев, как прямо ему в лицо летит большая стрела. Выстрел оказался удачным. Стрела, получив свободу, рванула вперед и мощно влепилась прямо в лоб Зуя, который, на свою беду, повернулся. Удар отбросил его назад, свалив одного из его людей.
        - Что за… дзорг тебя сожри! - До наемников дошло, что случилось. Еще не совсем понимая причину, они повернулись к Гроздане. И еще двое успели встретить смерть, прежде чем остальные с диким ревом бросились вперед. Гроздана запустила еще пару стрел, но те ушли впустую. И в этот момент из каюты вырвался Горан. Он взревел, как раненый тур, и бросился на повернувшихся к нему спиной наемников. В руках у него была здоровенная боевая секира на длинном древке. Наемники, которых оставалось шестеро, услышав крик сзади себя, на долю мгновения остановились, после чего трое бросились обратно, а трое продолжили путь к Гроздане. Девушка выждала момент и еще раз пустила в ход «шершня». Страшное оружие собрало очередной урожай, отправив еще двоих наемников в лучшие миры. Причем второй свалился уже на самой площадке, получив стрелу в упор. Но последний из тройки добрался до Грозданы. Он прыгнул вперед, налетев на нее и сбив с ног. У Грозданы оставался еще один метательный нож и кинжал Хорса. Свой меч, после долгих уговоров монаха, она еще до прихода на корабль спрятала в мешок, и сейчас он бесполезным грузом валялся
в каюте и ничем не мог помочь своей хозяйке. Сбитая с ног Гроздана быстро перекатилась и вскочила на ноги. Ее противник уже стоял напротив. Наученный горьким опытом, он не спешил, видя перед собой не легкую добычу, а противника, который способен защищаться. Гроздана резко выкинула руку, метнув нож. Но солдат был начеку, и бросок пропал впустую. Положение девушки казалось незавидным. У нее остался только короткий кинжал, в то время как у ее противника был меч. Он хищно оскалился и стал потихоньку приближаться к сопернице. Исход поединка не вызывал у него сомнений. И тут вмешался кормчий. Он просто и без заковырок долбанул наемника по темени. Тот охнул и медленно осел к его ногам. Дэрек сплюнул и убрал кастет.
        - Я же сказал, что они мне порядком надоели, - улыбнулся кормчий. - Я честный моряк, а это падальщики, подонки.
        Гроздана только кивнула и обернулась к Горану - как он там? Но монаху помощь уже не требовалась. Он стоял, спокойно опираясь на свою секиру, лезвие которой было в крови. Живых наемников на корабле больше не осталось.
        - Как думаешь, это они со скуки или как? - Гроздана подошла к монаху.
        - Сейчас узнаем. - Он неотрывно смотрел на кормчего.
        - Мне кажется, ему можно доверять, - сказала Гроздана. - Он мне помог.
        - Ну-ну, - буркнул монах и скрылся в каюте.
        - Цто, цто такое? Как ты… - раздался цокающий говорок Черепа, которого Горан выволок за шкирку и бросил на палубу, дав хорошего пинка. Тот прокатился кубарем и упал, уткнувшись носом в один из трупов. Заорав, он отпрянул как ужаленный и, спотыкаясь, отполз к борту.
        Горан покрутился, подкатил какой-то бочонок и уселся напротив лысого. Тот прижался к борту.
        - Я буду задавать вопросы, а ты - отвечать, и я очень расстроюсь, если ты станешь врать. - Лысый часто закивал, не отрывая глаз от лезвия секиры, которую монах держал на коленях. - Это Пузан приказал нас убить?
        - Да, да, это все он, он сказал, да, нехоросый целовек Пузан, - зачастил Череп.
        - И что же это вам, недоумкам, взбрело в головы убить служителя храма Северной Звезды. Вы что, порождения гиены и шакала, не подумали, что с вами будет, когда об этом узнают?
        - Ты собрался в Гурак, за этой бабой, а там, там мало ли циго, никто бы не подумал.
        - А чего это вообще Пузану захотелось нашей смерти?
        - Боло не любит, когда лезут в его дела.
        - Вы действительно тупы, - изрек вердикт монах, - и ты, и твой Пузан. Ладно. И что мне с тобой делать?
        Череп затрясся и настороженно переводил затравленный взгляд с монаха на Гроздану.
        - Ладно, посидишь пока под замком. - Он тщательно связал его и закинул в каюту.
        - Что-то мне это не нравится, - буркнула Гроздана, когда монах снова вышел на палубу. - Сколько нам плыть? - обратилась она к кормчему.
        - До Хлисы остался день ходу, - ответил тот.
        - Что думаешь делать? Ты ведь тоже влез в это. - Она кивнула на трупы.
        - Доведу корабль до Хлисы, а потом посмотрим.
        - Это корабль Пузана или твой? - спросил Горан.
        - Куда мне; Пузана, конечно. Вообще-то я никогда не имел с ним дела, а тут… В общем, задолжал я ему, вот и пришлось. Я первый раз пошел на его корабле и, клянусь великими массанами, в последний. Но довести корабль до порта я должен, что бы ни творили его наемники.
        Брат Горан сверлил кормчего глазами. Но того не смутил взгляд монаха.
        - Не серчай, святой брат, но я следую кодексу. Если уж я взялся доставить груз, я его доставлю и передам человеку заказчика, иначе никто не будет иметь со мной дела.
        - Хорошо, - монах кивнул, - а матросы?
        - Команду же набирал я. - Он расплылся в белозубой улыбке.
        - Кстати, ты ведь в курсе основных торговых дел Кемта?
        - Конечно.
        - Что это за большой заказ от черных вождей Такеша?
        - Большой заказ? - Кормчий удивленно глянул на Гроздану. - Я ничего не слышал о большом заказе.
        - Ну как же, черные вожди Такеша сделали большой заказ, тысяча невольниц… - Гроздана осеклась. - Этот гад надул нас! Эта жирная пивная бочка нас обманула! Он никому не продавал Татьяну! Ты понимаешь! - Она обернулась к монаху.
        Горан только сузил глаза.
        - Не торопись с выводами, я ведь не купец, а кормчий, я далеко не всегда в курсе торговых дел.
        - Но большой заказ - это ведь не обычная торговая сделка?
        - Да, так точно. Ладно, мне нужно идти, мои ребята, конечно, справляются, но все-таки. Да и прибраться здесь не мешает. А что делать с оружием?
        - Мне оно ни к чему. - Горан уже снова думал о чем-то своем.
        - Из всего этого хлама только «шершень» заслуживает внимания, но не потащишь же его на горбу, - хмыкнула Гроздана.
        Утром их ждали две новости. Во-первых, сбежал Череп. Только веревки остались. Эх, зря не обыскали! Ну и демон с ним! А во-вторых, они подошли к Хлисе. Череп потому и драпанул, что до берега было рукой подать. Гроздана внимательно смотрела вперед, так как никогда здесь не бывала. Городок был небольшим. По сравнению с тем же Кемтом он смотрелся небольшой деревушкой, хотя у причалов стояло множество кораблей.
        - Надеюсь, в этой дыре, которая лишь по недосмотру богов считается портом, найдется постоялый двор без клопов. - Гроздана брезгливо оглядывала грязную узкую улицу, по которой они шли с Гораном. Тот не ответил. Весть об их приключениях быстро облетела городок и вызвала серьезные волнения. Причем неоднозначные. Если корабельщики, кормчие и моряки в один голос поносили Пузана Боло, то купеческое сословие отнеслось к новости куда как сдержаннее.
        - Мало ли что говорят эти бродяги, это еще проверить надо; может, они просто захотели ограбить Боло.
        - Но корабль пришел в порт, и местный управляющий принял весь груз по описи, ничего не пропало. Да и монах к тому же. И не просто монах, а служитель Единого, храма Северной Звезды.
        - А что они о себе возомнили, эти служки Единого? Тоже мне пупы мироздания!
        Впрочем, последнее заявление встречало мало поддержки. К богам-массанам, а тем паче к Единому, в Хлисе относились серьезно. К тому же старики помнили, что именно храмовники (как называли приверженцев Единого) спасли город от чумы сорок лет назад. И все же на Гроздану и Горана поглядывали настороженно.
        Зато в гильдии кормчих к ним отнеслись очень даже хорошо. Едва они успели расположиться на одном из постоялых дворов, как служка сказал, что их спрашивает один человек.
        - Кто такой, ты его знаешь? - спросила Гроздана. Монах после того памятного боя проронил не больше десятка слов.
        - Конечно, знаю, кто же не знает старину Анзура, это один из лучших кормчих на свете! - воскликнул юный служка.
        - Ну раз один из лучших, пусть поднимается.
        Служка исчез, а через пару минут в дверь постучали, и в комнату вошел высокий молодой мужчина.
        - Рад приветствовать вас. Я Анзур, кормчий.
        Гроздана оглядела гостя с головы до ног. Высокий стройный парень с копной рыжих волос и глазами цвета весеннего неба. Он явно был не из этих мест. В отличие от крепко сбитого Дэрека этот был стройный и гибкий, чем-то напоминавший кошку.
        - Ты больше похож на циркового акробата, чем на кормчего. - На Гроздану лучший кормчий на свете не произвел должного впечатления.
        - И все же я кормчий, - улыбаясь, сказал он. - Я могу пройти?
        Девушка кивнула на стул. Тот сел и сразу перешел к делу:
        - Я слышал, вам нужен корабль?
        - Где это ты слышал?
        - А разве это не так? - игнорируя вопрос, продолжил он. - Все дело в том, что завтра я отхожу в Кемт и мог бы взять вас с собой.
        - Сколько ты хочешь? - вмешался в разговор монах.
        - Один медный грош, - быстро ответил тот.
        Монах удивленно поднял бровь.
        - Тем, кто надрал задницу прислужникам Пузана Боло, скидка, - усмехнулся он.
        - Так вез бы бесплатно.
        - Нельзя, - вполне серьезно ответил он, - удача в делах покинет меня, если я буду возить пассажиров или грузы бесплатно.
        Гроздана пожала плечами. Моряки - народ суеверный.
        - У нас тут есть некоторые дела, мы можем не успеть до завтра.
        - Если вы о женщине, которую Боло якобы продал черным вождям, то я вас огорчу. Последний раз большой заказ был полтора года назад. А невольничий торг начнется только через месяц.
        - И твоим словам можно верить?
        - Мои слова легко проверить, для этого достаточно спросить у любого встречного. В этом городе торговцев и моряков о торговых делах знает каждый мальчишка. Так что если надумаете, пожалуйста, мой корабль зовется «Ласточка». Его легко найти. Любой укажет. Отхожу я завтра после второй смены стражи. Рад был знакомству. - Он встал.
        - Послушай, а почему ты так рад, что мы насолили Боло?
        - Мы, моряки, не очень-то любим купцов, те постоянно хотят нас облапошить. А Боло? Да он самый гнусный из всей торговой братии! - И, еще раз улыбнувшись, огненно-рыжий кормчий скрылся за дверью.
        Вот так и выходит, что два сословия, которые не могли обходиться друг без друга, постоянно враждовали и недолюбливали одно другое. Что, однако, не мешало и тем и другим зарабатывать. Сделки, если они заключались, всегда исполнялись с точностью. Это знали все.
        Вечером Гроздана пробежалась по городу, как она сказала монаху. Их опасения подтвердились. Здесь никто даже не слыхал про большой заказ. Боло их просто обманул, отослав из города и решив избавиться от них по пути.
        На следующий день они отплыли на корабле Анзура, у которого, кстати, была отличнейшая репутация. Кормчий встретил их радостно, отдал им свою каюту и заверил, что через пять дней они будут в Кемте.
        - Однако сюда мы плыли целых восемь, - возразила Гроздана.
        - Но сейчас вы поплывете на «Ласточке!» - Он с нежностью погладил мачту и рассмеялся. Хорошо рассмеялся, забористо.
«Ласточка» оправдывала свое название. Корабль буквально летел над волнами. Гроздана стояла на носу рядом с бушпритом, подставив лицо легкому морскому ветру. Она вдыхала запах моря, и ей было хорошо. Позади три дня пути. Анзур действительно знал свое дело, и самое позднее через два дня они должны были снова попасть в Кемт. Сейчас Гроздана старалась не думать о том, что их ждало впереди. Она только молила богов, чтобы Татьяна еще была жива. Пузан мог вполне расправиться с женщиной. В таком случае он умрет. И никакая охрана его не спасет. Конечно, убийство купца, каким бы негодяем он ни был, вызовет шумиху, но им будет что предъявить имперским чиновникам. К тому же в Кемте, который находился на самом краю империи, к законам относились по-своему.
        Наемница подошла к брату Горану. Тот методично точил любимую секиру, с которой теперь не расставался. Гроздана залюбовалась. Длинная рукоять была выполнена из неизвестного ей черного дерева и покрыта маленькими бронзовыми бляшками для удобства хвата. Хищное полулунное лезвие благородно изгибалось, демонстрируя свою красоту. С обратной стороны вместо обуха секира имела мощный четырехгранный шип длиной в ладонь, широкий вначале и сужающийся к концу. На самом лезвии скалился разъяренный тигр в окружении древних рун, читать которые она, к сожалению не умела. Очень хорошая работа. И очень хорошая сталь. А в том, что монах мастерски умеет владеть этой штукой, наемница успела убедиться. Уж в этом она понимала. Хороших бойцов воспитывал храм Северной Звезды. Очень хороших. Настолько, что имперские гвардейцы не считали зазорным взять у святых братьев урок-другой, когда те оказывались в столице. Говорят, лет двести назад, когда в империю вторглись дикие, монахи присоединились к имперскому войску. И в разгар битвы на полях Алахавы они прорубились сквозь железную конницу диких, добравшись до золотого шатра.
Конг Бакшиш, возглавлявший диких, не был трусом и встретил монахов с саблей в руках. Что его и сгубило. И даже медногрудые, личная охрана конга, не спасли его. Правда, сами монахи тоже полегли все до единого. Но именно смерть конга повернула хрупкую воинскую удачу в сторону имперских войск. В тот день на полях Алахавы остались лежать все воины диких, кроме двоих, которых ослепили и отправили обратно в Великую степь с вестью для Великого кагана. После того разгромного поражения дикие вот уже почти двести лет не отваживаются нападать на империю. Так, мелкие укусы.
        - Красивое оружие. - Гроздана зачарованно смотрела на руку монаха, которая плавно двигалась, водя точило. Ш-шик, ш-шик, ш-шик. Это было словно колдовство.
        - Я считал, что мне больше никогда не придется убивать, - тихо сказал он, продолжая работу.
        - Но ты же воин.
        - Я монах, служитель Единого, дело его воинов разить демонов, а не людей.
        Гроздана слышала об этом. Монахи - демоноборцы. Говорят, именно для этого строились храмы. Но это было так давно.
        - Я хочу, чтобы ты знала. Я обязательно найду Татьяну. Чего бы мне это ни стоило. И приказ магистра здесь ни при чем. Именно такой должна быть женщина, - задумчиво проговорил он, глядя вдаль.
        Гроздана подождала продолжения, но его не последовало. Через два дня они были в Кемте. Когда «Ласточка» пришвартовалась, уже начинало темнеть.
        - Я могу предоставить вам хорошее место для ночлега, - сказал Анзур.
        - Спасибо, нам нужно спешить. - Монах подошел к кормчему и коснулся открытой ладонью его лба. - Да хранит тебя Отец наш Вседержитель, - проговорил он и спрыгнул на брусчатку мостовой. Гроздана поспешила следом.
        Впервые за последние полторы недели Боло заснул спокойным сном. До нынешнего дня в голову лезли самые разные мысли, которые никак не давали почтенному купцу уснуть. Он ворочался с боку на бок, ложился то так, то этак, велел привести наложницу, чтобы та размяла ему плечи, выпивал успокаивающего снадобья, но сон не шел. Засыпал он уже далеко за полночь. Сон его был тревожным и совсем не восстанавливал силы. Напротив, он просыпался разбитым и в дурном настроении.

«И дернул меня черт связаться с этим монахом, - думал он. - Чего я? Продал бы ему эту стерву, да и все».

«Ну да, - вмешивался в разговор другой голос, - а если они проверяли тебя? Если они специально все подстроили? Монахи уже давно не влезали в дела «лесных волков», но вдруг они решили изменить свое отношение? Император ведь издал эдикт, ты это знаешь. И эдикт гласит: уличенному в связях с отребьем городских шаек, равно как и лесными разбойниками, - отсечение руки, клеймение лба и отправка в рудники».
        Боло нервничал, в рудники не хотелось.

«Что за времена настали, вон в столице, говорят, уже троих судили. У нас, ясное дело, не столица, но все-таки».

«Чего ты испугался? - снова вмешался второй голос. - Это же монахи, а не городская стража».

«Не скажи. Монахи тоже законники, даже в императорском совете заседают. А не они ли подкинули императору идейку? А теперь? Теперь что ты будешь делать? То, что бабу ты купил у «лесных волков», еще доказать надо, а теперь - все, обратной дороги нет. Убить служителя храма! Дурак ты, Боло, ой дурак!»

«Но никто не узнает».

«Ага! Свидетелей-то всего ничего: десяток наемников да столько же моряков. Конечно! Все останется в тайне», - съязвил голос.

«Люди Зуя будут молчать».

«А моряки?»

«Да им какое дело? Должны понимать, что к чему. К тому же они останутся в Хлисе, история забудется, и никто ничего не узнает. Не дрожи, все обойдется. Бабу ты скинул. Монах с девкой уже рыб кормят. - В том, что Зуй справится, Боло не сомневался. - Да! Это точно».
        Он успокаивал себя. Еще раз прокручивал все «за» и «против» и в конце концов убедил себя, что все обойдется. Получилось даже лучше, чем он рассчитывал. Гаркун, выполняя приказ Боло, отправился за пределы Кемта, к Змеиной балке, куда частенько приезжали торговать дикие. Никто не станет искать бабу в Великой степи. Но вышло лучше. Потому что Гаркун встретил там ларгов, которых неизвестно каким ветром занесло на запретное торжище. Они и купили пленницу. Уж в их-то дебрях точно никто никаких следов не найдет. Боло успокоился. Сегодня он наконец-то с аппетитом поел и, лично проверив охрану, быстро заснул. Купец всегда держал в доме охрану. При его ремесле это было просто необходимо. Воры, чтоб их дзорги забрали, да и конкуренты не дремлют. Сейчас в доме находилось трое бойцов Гаркуна, лихие ребята, да еще трое сидели в небольшой караулке около ворот. Весь двор был обнесен высоченным забором, а на самом дворе бегало три пары здоровенных бойцовых собак, привезенных Пузану в подарок из Великой степи.
        Гроздана и Горан неспешным шагом приближались к дому купца. Об охране они знали, видели собственными глазами во время прошлого визита. Про собак догадывались. Но монах сказал, что собаки - не люди, а значит, бояться их нечего. Наемница и служитель Единого, ставшие напарниками, подошли к дому Пузана Боло.
        - Какие будут предложения? - на всякий случай спросила Гроздана, хотя догадывалась, что монах без особых рассуждений начнет крушить все своим чудесным топором. Но Горан в который раз удивил ее.
        - Надо осмотреться. Прошлый раз у Пузана под воротами охрана маячила, сомневаюсь, что он ее убрал.
        Гроздана согласно кивнула.
        - Пойди глянь, что там, - бросил он ей.
        - А самому слабо, толстый? - Не то чтобы ей не хотелось идти, но чего это монах раскомандовался?
        Тот отрицательно покачал головой.
        - Я не разведчик, а ты ходишь тише кошки, уж лучше ты.
        Да, в этом был резон.
        - Жди меня здесь. - И Гроздана растворилась в ночной темноте. Уже перемахивая через забор, она вспомнила, как проклятый монах бесшумно подкрался к ней в лесу, и усмехнулась - не разведчик, значит, ну ладно!
        Луна еще не выбралась, и улица утопала во мраке. Правда, над воротами Пузана горел ночной фонарь, образуя прямо перед ними небольшое пятно света. Горан напряженно всматривался, пытаясь разглядеть наемницу, но тщетно. Прошло минут пятнадцать, когда она вернулась.
        - Трое, - бросила наемница. - Один у ворот, двое в караулке, режутся в кости. Хоть и не спят, но явно ничего не ждут, расслабились. Вряд ли кто-нибудь беспокоит Боло. Одно наличие охраны отбивает охоту. Кстати, по двору бродят псины. Здоровенные такие. Я видела двух, но вполне возможно, что их больше.
        - Собака - не человек, ее бояться нечего, - повторил монах. - Они далеко от ворот?
        - Да, ближе к дому.
        - Хорошо. Надо узнать, где комната Пузана. Думаю, что эти нам и подскажут. Сможешь по-тихому снять того, что у ворот?
        - Хм, обижаешь, толстый.
        - Тогда давай, дева, потом откроешь мне калитку, - только… - он придержал ее за рукав, - если можно, не убивай, нечего зря кровь лить.
        - Как скажете, ваша святость, - съязвила Гроздана и вновь растворилась в темноте.
        Ловко у нее получается. Монах пододвинулся как можно ближе к воротам, но так, чтобы не попасть в освещенное пятно. Не прошло и десяти минут, как небольшая калитка в воротах открылась, тихо скрипнув. Горан огромной размытой тенью проскользнул внутрь, прикрыв ее за собой. Они тихонько подошли к караулке и остановились под окном. Двое гаркуновских громил вовсю резались в кости. Один, как водится, выигрывал - его физиономия светилась всеми оттенками радости и удовольствия, второй, как водится, проигрывал. Глядя на его рожу, можно было составлять краткий словарь проклятий.
        Гроздана раздумывала, как бы так проскочить в караулку, чтобы успокоить этих двоих раньше, чем они поднимут шум, но тут помог случай. Один из игроков, тот, который проигрывал, встал и направился к выходу. Горан и Гроздана замерли. Детинушка зло хлопнул дверью и направился за караулку, поближе к смоковницам, которые там росли. Все оказалось просто: парень, на свою беду, решил отлить. Горан последовал за ним. Послышался глухой удар и шорох опускающегося в траву тела. Монах вывернул из-за угла, прошел мимо Грозданы и спокойно, как к себе в келью, открыл дверь в караулку.
        Второй охранник как раз подсчитывал выигрыш, и, вполне понятно, на звук открывающейся двери не особо обратил внимания, полагая, что вернулся его напарник. Он поднял голову, собираясь что-то сказать, и замер, никак не ожидая увидеть монаха, который к тому же проворно устроил на его плече здоровенную секиру, острое лезвие которой очень ощутимо врезалось в его шею под левой скулой. Из разрезанной кожи потекла первая струйка крови. Охранник вытянулся в струнку, слова застряли у него в горле.
        - Здорово, служивый! Поговорим?
        Охраник еще сильнее вытянул подбородок и только моргнул глазами.
        - Вижу, ты оценил обстановку, - влезла Гроздана. - Давай так - у нас вопросы, у тебя ответы. Если согласен, то после мирно расходимся! Ну как?
        Горан чуть отодвинул лезвие, охранник слегка расслабился. А монах молча кивнул Гроздане, отдавая ей инициативу.
        - Сколько еще человек в доме, где они и, самое главное, где соизволит почивать наш разлюбезный друг Пузан Боло? Мы тут ему должок принесли. - Наемница расплылась в улыбке.
        - Мне Гаркун башку отвернет. - Охранник сглотнул.
        - Послушай, по моему скудному разумению, у тебя есть прекрасная возможность лишиться башки раньше. Улавливаешь, куда я клоню? Конечно, умереть от рук святого брата - это ж очиститься от всей скверны. Хотя честно говоря, ты непохож на того, кто мечтает об очищении. Как раз наоборот, твоя рожа говорит о том, что ты совсем не прочь еще погрешить. Кстати, кто такой Гаркун? - Выдав эту тираду, Гроздана уставилась на подопечного.
        - За старшего у нас, ему кишки пустить, что тебе помочиться, - брякнул он.
        - Так, кто еще в доме?
        Охранник задумался, но потом решил, что своя голова все же дороже, чем голова Боло.
        - Еще трое: Бич, Сурок и Чалый, они в первой комнате, в правом крыле.
        - Гаркун с ними?
        - Нет, он спит в комнате рядом с Боло. Это в конце крыла.
        - Между комнатой охраны и этими двумя есть еще комнаты?
        - Да, две.
        - А что в левом крыле?
        - Холуи там, девки, потом кухня.
        - Куда выходят окна из комнаты Боло?
        - Нет там окон. Пузан окон не любит. Там выход в маленький закрытый дворик, он весь стеной обнесен.
        - Высокая?
        - Локтей семь.
        - Ключи от входных дверей есть?
        Охранник снова напрягся. На его физиономии явно читалась лихорадочная работа мысли.
        - Есть ведь, так? Я ведь все равно найду, - ласково прошептала Гроздана.
        Бедолага вздохнул и полез за пазуху. Достал небольшое кольцо, на котором висело три ключа.
        - Который? - Гроздана приняла связку.
        - Посередине.
        - Остальные от чего?
        - От караулки и от ворот.
        - Молодец! Прямо сплошное удовольствие поболтать с таким, как ты, - весело сообщила ему наемница, а в следующую минуту охранник рухнул на пол. Трудно, знаете, усидеть на табурете после встречи с кулачищем Горана.
        - Может, дорежем? - спросила Гроздана.
        - Какая ты кровожадная, он часа два проваляется.
        - Да? Ну ты даешь, толстый! - с восхищением прицокнула она. - Но связать я его все же свяжу. Да и того, что у смоковниц отдыхает, тоже. - И она ловко принялась за дело.
        Пузану Боло снился сон. Будто он на большом торгу в Змеиной балке. Дикие пригнали лошадей для продажи и никак не хотят уступить в цене. Дикие не купцы. Они не торгуются. С ними совершенно невозможно иметь дело. Если эти чернявые ублюдки назвали цену, то сдвинуть их невозможно. Они скорее уедут обратно в свои бескрайние степи, но цену не сбавят. Зная это, Боло расстраивался. Но кони действительно были хороши. В империи таких не растят. Огонь, а не кони. Особенно вон тот, вороной. Боло сделал еще одну попытку поторговаться. «Если у тебя нет денег, купец, уходи!» - вот и весь ответ. Ай да вороной! На таком и императору не зазорно ездить. Ай да конь! Ах! Боло проснулся, резко поднявшись и сев на кровати.
        - Кто здесь? - Сон как рукой сняло.
        Из темноты к его кровати шагнули двое. На их лицах колыхнулись тени от свечи. Боло бросило в жар, потом в холод, мелкие бисеринки пота усыпали лоб. Он тихо заскулил, пытаясь шептать молитву. Они пришли за ним. Пришли. Неправедно убиенные. Монах и наемница, которых он отправил в лучшие миры, спокойно смотрели на него.
        - Я вижу, ты узнал нас, торгаш? - Монах встал, широко расставив ноги. В руках он держал окровавленную секиру.
        - Что ты там бормочешь? - Наемница стояла чуть сбоку. - Слушай, Горан, да он за призраков нас принял! Нет, дружок, мы еще поживем, а вот ты - сомневаюсь. Орать будешь?
        Тот округлил глаза от удивления и лихорадочно замотал головой, слов ему явно не хватало.
        - Ты обманул меня, торгаш, - слова монаха падали тяжелыми каплями, - но тебе этого оказалось мало, ты решил убить и меня, и мою спутницу. Значит, так у вас принято вести дела?
        - Йя, я н-не…
        - Да что мы возимся, - наемница схватила края скатерти и стала вытирать ею свой меч, - давай вспорем это жирдяйское брюхо, да и все. Я еще поспать сегодня хочу. А нам еще его требуху разбрасывать, сам собачкам обещал, - добавила она, зевая.
        Боло позеленел. Он был очень храбрым человеком, но только когда имел дело с закованными в цепи рабами. А сейчас… Сейчас по комнате явственно распространялся не очень хороший запах. И в этот момент дверь сзади них открылась, и в комнату вошел новый персонаж. Гаркун, только что вернувшийся домой, решил вмешаться.
        - Я так и думал, - протянул он, цепким взглядом ощупывая гостей, - говорил же я тебе, не связывайся с ними, так нет.
        - Убей их! - вдруг взвизгнул Пузан, пытаясь вскочить, но меч Грозданы, описав короткую дугу, уперся ему под жирный подборок, остановив его порыв.
        Горан развернулся к вошедшему.
        - Мне нет до тебя дела, уходи, - обратился он к Гаркуну.
        - А мне есть. Видишь ли, этот парень платит мне деньги, так что извини. - Гаркун чуть взмахнул кривым мечом, который держал в руках, и двинулся в сторону монаха. Тот как-то устало вздохнул и остался стоять на месте. Секира смотрела в пол. Гроздана напряглась, наблюдая, что будет дальше. Она чуть подалась вперед, но Горан остановил ее.
        - Не дергайся, - бросил он.
        Гаркун приблизился еще на один шаг. Монах продолжал стоять как стоял. И вдруг начальник купеческой стражи взвился в воздух в высоком прыжке и, словно коршун, обрушился сверху на монаха. Это был хороший прыжок. Хороший. Но бесполезный. Монах сместился на полшага в сторону, чуть развернувшись; тихо прошелестела секира, и Гаркун, хрюкнув, уткнулся лбом в дорогой ковер. Его правая рука, отрубленная выше локтя, упала рядом, а на боку обозначилась кровавая полоса. Он задергался, захрипел, но монах уже не обращал на него внимания. Старший охраны купца был еще жив, но болевой шок и быстрая потеря крови сделают свое дело. Горан чуть постоял, разочарованно покрутил головой и вновь повернулся к Пузану.
        - Опять смерть, и опять из-за тебя.
        На Боло жалко было смотреть. Воспрянув духом после появления Гаркуна, теперь он мелко трясся, уже считая себя покойником.
        - Где женщина? - Монах сделал шаг вперед.
        - Она у… л-ла-р-ргов, - выдавил Боло, ему не хватало воздуха.
        - Ах ты ж, стручок! - воскликнула Гроздана. - Ты продал ее ларгам? Давно?
        - К-как вы у-уехали.
        - Тварь. - Гроздана, не удержавшись, взмахнула мечом. Боло чуть вздрогнул и схватился за живот, пальцы окрасились кровью.
        Монах укоризненно глянул на наемницу.
        - Прости, я не сдержалась. Она была здесь, понимаешь! Когда мы пришли к этой толстой заднице, она была здесь! - Она тыкала в сторону купца мечом. - Ты понимаешь это? Да не скули! - бросила она купцу. - Это царапина, не подохнешь!
        Пузан поднял на нее глаза. Да, он все еще был жив. Действительно, меч Грозданы задел его живот, но рана была пустяковой.
        - Хотя если по мне, так я бы выпустила твои вонючие кишки, жирдяй, и посмотрела бы, как их будут жрать твои же собаки. Твое счастье, святой брат у нас добрый. Не любит лишних жертв!
        - Откуда здесь взялись ларги? - спросил монах.
        Боло только пошамкал губами, он переводил ставший полубезумным взгляд с монаха на наемницу, стараясь не смотреть на затихшего Гаркуна.
        - По-моему, он со страху дар речи потерял, - Гроздана взяла со стола кувшин и вылила воду ему на голову. Пузан снова вздрогнул и уставился на наемницу.
        - Так откуда в Кемте взялись ларги?
        - О-они в Змеиную б-балку при… приезжали. - К купцу постепенно возвращалась способность говорить.
        - Перестань трястись, ты заслуживаешь смерти, но я не стану казнить тебя. Из какого клана были ларги?
        - Я не знаю, это он, - кивок в сторону Гаркуна, - он ее возил, я не разбираюсь в этих дикарях.
        - Дикарях. - Монах хмыкнул. Он, по всей видимости, был другого мнения о таинственном племени.
        - Все, что угодно, - быстро затараторил купец, - все, что хотите: денег, коней, я отплачу.
        - Ты смотри, отплатит он! Эх, жирдяй, что ж ты так опростоволосился? - Гроздана шутя похлопала купца клинком по плечу. Тот снова стал зеленеть.
        Через пару часов они покинули дом Пузана Боло и Кемт. Купец, все еще не веривший в то, что так легко отделался, лебезил и заискивал. Он дал четырех коней, еды, теплую одежду и все, что нужно для дальней дороги.
        - А теперь внимательно послушай меня, купец, - сказал ему брат Горан на прощанье. - Чтобы добиться каких-то высот в вашем ремесле, нужно быть весьма хитрой бестией. Ты такой и есть. Но если в твою голову еще раз придет глупая мысль обмануть меня или тем более убить, знай - ты умрешь. - Он внимательно посмотрел на купца.
        - А от себя добавлю, - встряла наемница, - очень скоро в домах мечей узнают о тебе. Мы не монахи и не так быстро прощаем нанесенные обиды. Ты живешь, пока он этого хочет, - ткнула она пальцем в широкую спину монаха.
        - Я услышал тебя, наемница, - тихо проронил купец. Уж он-то знал, что такое дома мечей - своеобразные лиги наемников. Вот только в отличие от тех же наемников, что плавали на его корабле, эти были большими мастерами. Кто-то специализировался на убийствах, кто-то на выполнении щекотливых поручений, где вполне можно потерять голову. Если бы он знал, что Гроздана из лиги, он бы триста раз подумал, прежде чем отдавать приказ убить этих двоих. Да и монах оказался не просто монах. Боло, конечно, слышал россказни про умения братии, да только считал это все выдумкой. На его памяти те себя никак не проявляли с этой стороны. Он трижды проклял тот день, когда решил купить эту бабу у Ворона. Одно он знал наверняка: он был на грани смерти. Если бы не монах, наемница отправила бы его к предкам как пить дать.

«Надо будет заполучить доверие этой парочки», - подумал он. А еще подумал, что странные времена настали, коль уж у наемницы из лиги и монаха Единого завелись общие дела.
…Паника и растерянность, накрывшие Никиту после случая со стариком и мальчишкой, уже давно ушли, сменившись злостью и решимостью. «Вот, значит, какой обрядец ты сотворил, дядюшка родимый! Силы, говоришь, прибавятся? Чувства обострятся? Ты даже представить себе не можешь, насколько я изменился. Но ты сам вырыл себе могилу. Я вернусь. Найду этого сопляка и вернусь. Вот тогда мы и поговорим с тобой, дорогой мой дядюшка».
        После расправы над дедом и внуком, охотившимися на своего пещерного хозяина, Никита почувствовал в себе перемены. Исчез туман, исчезли слабость и апатия, исчезло ощущение, что он все время пробирается сквозь вонючее липкое болото. Тело переполнялось силой, вернулась четкость и ясность мысли, понимание того, где он и, главное, зачем. Более того, он стал лучше ориентироваться. В любое время суток он точно знал, где север, а где восток, куда ему надо идти и какую тропку лучше выбрать. Места оставались безлюдными, хотя пейзаж изменился. Скалистых участков становилось все меньше, их сменяли заросшие лесом склоны. Зверья стало не в пример больше. Правда, животные были пуганые и осторожные, что несколько осложняло охоту, но только чуть. Забрав у деда с внуком оружие и большую часть снаряжения, половину он уже выбросил. Был выкинут за ненадобностью арбалет и старое копье - оказалось, что, превращаясь в когтистое создание, он без труда настигал и убивал горных баранов и прочую живность. Один раз ему даже попался хозяин - медведь, и Никита решил испытать себя. После победы над грозным хищником в нем надежно
поселилась уверенность в своих силах. Встретились ему и охотники. Заметив их издалека - они пробирались грядой, отделенной от Никиты глубокой расщелиной, - он долго думал, как ему поступить. Почему-то очень хотелось выследить их и всех убить. Всех. До единого. Но он остановил себя. Во-первых, это заняло бы некоторое время, а во-вторых, к чему ворошить осиное гнездо? Ведь убей их, так всякие родичи-соседи всполошатся, искать начнут, а ему толпы возбужденных охотников не нужны. Зачем они ему? И он дал охотникам спокойно уйти…
        Глава 17
        Они ехали не очень торопясь, но и не мешкая. Дорога предстояла неблизкая, а потому гнать лошадок смысла не имело. Тем более что других купить будет негде. После Змеиной балки, лежавшей в двух днях пути от Кемта, дальше на восток поселений не было вплоть до Радужных лесов и Порубежных гор, где и жили таинственные ларги. Говорят правда что по ту сторону гор в непролазных лесах живут некие мороги - племена столь ужасные и кровожадные, что соваться к ним - верная смерть.
        - Скажи, толстый, а ты что-нибудь знаешь о ларгах? - Гроздана продолжала так называть Горана, но тот никак на это не реагировал.
        - О ларгах? Так, кое-что, обрывки легенд, слухи.
        - Расскажи, - попросила она, - надо же знать, к кому в гости едем.
        - Ты ведь и сама знаешь, - буркнул он.
        - Я только знаю, что их именем пугают детей на востоке империи. И если кто попадет к ним, то живым уж точно не выберется. Расскажи, какие они, эти загадочные ларги, - еще раз попросила она.
        - Многие считают, что они потомки какой-то древней, давно исчезнувшей нечеловеческой расы. Они не очень похожи на нас. Они… - монах задумался, - не такие они, вот и все. Очень искусные воины, но не чураются колдовства. Говорят, их колдуны очень даже умелые. Живут ларги в обширных лесах у подножия Порубежных гор. Леса эти часто называют Радужными.
        - Странное название, откуда оно взялось?
        - Никто уже и не помнит. Ларги жили в этих лесах еще во времена Старой империи. Кстати, они единственные, кто не участвовал в Войнах Цветов. Даже йара присылали своих воинов на помощь то одному, то другому герцогу, а они остались в стороне. Правда, многие считают, что йара просто продавали свои мечи и копья. Империя пыталась присоединить эти земли, но так ничего и не вышло. Они живут по своим законам и чужаков не любят. Живут кланами. У каждого клана есть свой тотем - из лесных обитателей. Кабан, медведь, лис. Хотя есть и общий правитель.
        - Империя воевала с ними?
        - Об этом не любят вспоминать. Я знаю три попытки захватить эти земли. Последняя была чуть больше ста лет назад. В итоге империя получила три потерянные армии. Ларги так просто не хотят отдавать земли предков.
        - А зачем императору их леса, что там ценного?
        - В этих горах полно драгоценных камней, да еще, говорят, где-то есть золотые жилы, так что сама понимаешь.
        - Да уж, - протянула наемница, а ты их видел?
        Горан задумался, а потом нехотя кивнул:
        - Один раз. Я сопровождал магистра, когда он посещал их.
        - Так ты был там?
        Горан еще раз кивнул.
        - Одно могу сказать точно: нам очень повезет, если мы вызволим Татьяну.
        - Объясни мне, монах, зачем ты ввязался в это дело? Я понимаю, поручение магистра и все такое, но я иногда ловлю себя на мысли, что и без приказа магистра ты бы продолжил искать ее.
        - Она необычная женщина, - произнес он после долгой паузы. - Пуститься ради сына в столь опасное путешествие… Ты бы смогла шагнуть за грань мира, чтобы найти близкого тебе человека, наемница?
        - Не знаю, - честно ответила девушка, - я росла сиротой, да и сейчас у меня никого нет, так что семейные истории не по мне.
        - Так не должно быть, - серьезно сказал монах, - человек не сорняк, у него должна быть семья.
        - И это говорит мне монах? У вас же нет семей! - воскликнула она.
        - Служителем Единого может стать только тот, у кого уже родился сын, - сказал монах.
        - Да ну? - Для Грозданы это было открытием. - Слушай, толстый, - радостно завопила она, - значит, у тебя есть сын?!
        - Есть, - зло огрызнулся он и послал коня вскачь. Вторая лошадь, навьюченная поклажей и привязанная к его седлу, вынуждена была рвануть следом.
        - Да постой, ты что, обиделся? Так это я так, я же не со зла, - прокричала она ему вслед. - Видать, у нашего святого братца не все так просто в жизни, - пробормотала она почти смущенно и хлестнула коня, посылая его вдогонку за Гораном. Это был их самый длинный разговор.
        Как и ожидалось, к вечеру следующего дня они добрались до Змеиной балки. Здесь ютилось небольшое поселение, и именно здесь проходил самый известный в империи тайный торг. То бишь незаконный. Сюда привозили контрабандные товары, здесь торговали те, кому не стоило показываться в городах, а еще сюда заезжали торговать те, с кем империя официально была не в ладах. В основном, конечно, дикие. Они всегда были врагами. И по закону въезд для диких на территорию империи был запрещен. Но, как назло, кочевники выращивали лучших коней на Скапеле. Люди поговаривали, что именно из-за диких и их лошадей власти терпят незаконное торжище.
        Горан и Гроздана устроились на единственном здесь постоялом дворе под названием
«Веселый толстяк». Несмотря на глушь, место было вполне приличное. Хозяин - веселый дядька лет пятидесяти - принял их как старых друзей. Неплохие комнаты, отличный ужин и никаких лишних вопросов. Что еще нужно путнику? А вот у путников к хозяину, который, между прочим, совсем не был толстым, вопросы были. Однако на них разговорчивый корчмарь по имени Домаш отвечал охотно и даже с удовольствием. Как выяснилось, ларги действительно посетили Змеиную балку что-то около двух недель назад. Да, и Гаркуна, парня Пузана Боло, здесь видели. Ларги у них редкие гости и приезжают не столько за товарами, сколько за новостями. Здесь к этому привыкли. Хотя всегда что-нибудь покупают. В основном коней. Вот и в этот раз они купили с десяток лошадей. У кого? Да у диких, у кого ж еще. Те, как ларгов увидели, сразу к ним прилипли. Всем известно, странный народ хорошо платит чистым золотом и никогда не торгуется, если, конечно, коняшки им нравятся. Но в этот раз ларги удивили, потому как кроме лошадей купили несколько рабов, да почитай всех, кто был, и забрали. И сразу уехали. Гаркун? Ну да, он был с какой-то молодухой;
да, наверное, ларгам же и продал, хотя сам корчмарь не видел. Да кому ж ее еще продавать, как не ларгам. Я же говорю: как те приезжают, так торговцы лошадьми и живым товаром сразу к ним. Да точно вам говорю, с молодухой был, а уехал сам. Из здешних никто не купил. Это корчмарь точно знает. И дикие не купили. Те рабов в этот раз не покупали. Он еще почему запомнил, девка эта, молодуха, связанная была, хотя обычно женщин никто не вяжет. И зыркала так - недобро. Мы еще шутили, что, мол, могла бы так глазами Гаркуну дырку в брюхе просверлила бы. А позвольте полюбопытствовать, что это господа интересуются? Может, молодуха та господам не чужая? Ах родственница дальняя. Ну да, ну да. Это дело, конечно, святое. Да только послушайте совета старого Домаша - гиблое это дело. Ларги, они чужаков не любят, а в своей земле так и подавно. Ах Единый защитит? Тогда конечно.
        Утром странные гости уехали.
        - Наемница! - безошибочно огласил вердикт старый одноглазый Изеч. - Последний глаз отдам, наемница; причем не простая фифа, а из лиги.
        - И чего ее сюда занесло? - Корчмарь в историю про родственницу не очень поверил.
        - Зуб даю, она из дома умелых, - изрек Изеч.
        - Что за дом такой?
        - У господ мастеров-наемников каждая компашка домом зовется, ну вроде как артели у ремесленников. И у каждого дома свой профиль. Есть дом молчащих, есть дом заботливых. А вот эта краля из дома умелых. Точно тебе говорю, не раскурить мне больше ни одной трубки.
        - Да я это уже услышал, что за умелые такие? - Домаш начинал вскипать.
        Но старого Изеча это нисколько не волновало.
        - Заботливые - это, к примеру, телохранители.
        - Да дзорги с ними, с заботливыми, ты мне про наших гостей говори!
        - Умелые всякие поручения исполняют - найти игрушку какую древнюю, разузнать что-то, достать вещицу редкую или там еще чего. Большие мастера.
        - А-а-а, - протянул Домаш, - вроде понятно. Слушай, Изеч, а молчаливые?
        - Молчащие, - поправил Изеч. - Убийцы, - бросил он и стал раскуривать свою трубку.
        - Тьфу ты! - Домаш сотворил охранный знак.
        - Вот у меня знакомец был, так тот даже в проклятый город ходил, - продолжал старик, раскурив трубку. Но корчмарь его перебил:
        - А монах?
        - Что - монах?
        - Он тоже из этих… домов?
        - Ты чего, Домаш, совсем свихнулся? Монах он и есть монах. Из храма Единого он, из северного.
        Корчмарь посмотрел в сторону уехавших странных гостей и пошел на свою кухню. Выпить винца. Он не любил непонятного. А эта парочка была непонятной. Впрочем, еще пару деньков новость пообсуждали, а потом как-то забылось.
        Гроздана скучала. Больше всего она не любила такие вот спокойные переходы. Сидишь верхом на лошади, та не спеша перебирает ногами, ты мерно подпрыгиваешь в седле. А вокруг тянется одинаково неинтересный пейзаж. Скучно. Пошел уже четвертый день, как они покинули Змеиную балку. Единственным небольшим развлечением за все это время стала встреча со стадом диких туров. Вообще-то обычно они паслись немного юго-восточнее, но эта группа решила забрести сюда. Огромный бык уставился на них исподлобья, густо протяжно заревел и чуть повел из стороны в сторону внушительными рогами. Горан не обратил на него никакого внимания, Гроздана слегка напряглась, но тоже особо не волновалась. Человек опаснее зверя, даже такого гиганта. Бык, наверное, тоже был знаком с людьми, поэтому дальше угроз с его стороны дело не пошло. Благополучно миновав стадо, они продолжили свой путь.
        К середине следующего дня выехали к небольшой речушке. На другой стороне начинался лес.
        - Все, приехали, - заявил монах, - это пограничная река; на том берегу - Радужный лес.
        - Как думаешь, здесь глубоко?
        Монах отрицательно покачал головой:
        - Здесь брод, даже с коней слезать не придется.
        - Так чего же мы ждем? - Гроздана тронула коня.
        - Постой. Послушай меня внимательно, наемница, потому что там, - он кивнул на лес, - на том берегу… уже идут их земли, и потерять там голову куда легче, чем по эту сторону.
        - Они что же, так сразу и набрасываются на всех, кто пересекает реку?
        - Нет, но чужаков ларги не любят. Послушай. Я тебе говорил, что они очень умелые воины, все, даже женщины.
        Гроздана хмыкнула.
        - Но не это главное. Ларги очень быстры, любой из них двигается раза в полтора быстрее, чем обычный человек. А подготовленный воин раза в два. Он успеет выпустить пять стрел, пока ты один раз спустишь тетиву. Они очень выносливы, хорошо прыгают, плавают, способны очень долго обходиться без пищи и воды и являются признанными следопытами и мастерами маскировки. Я склонен верить тому, что они не совсем люди. Их способности фантастичны. И еще - они очень обидчивы, так что хорошенько подумай, прежде чем что-нибудь сказать.
        - Хорошо, я все поняла; вот только думаю, если они такие непобедимые, почему они не правят этим миром? - Гроздана не привыкла легко признавать чужое превосходство, особенно со слов.
        - Мой дед мог спокойно сломать подкову, но за свою жизнь не сломал ни одной, - сказал монах.
        - Ладно. Так что будем делать?
        - Сейчас мы спокойно переберемся на тот берег, остановимся, отдохнем и подождем. Они сами к нам выйдут.
        - И сколько нам придется ждать, пока нас заметят?
        - Думаю, нас уже заметили, а сколько ждать, - Горан пожал плечами, - посмотрим. - И он тронул своего коня.
        Они шагом перешли реку вброд, вода даже не доставала лошадям до брюха. Попав на тот берег, спешились, стреножили лошадей, и монах принялся разводить костерок.
        Гроздана только посмотрела на него и переключила внимание на густые заросли. Лес как лес. Те же сосны и дубы, тот же терновник, те же звуки, запахи. Радужный лес ничем не отличался от обычного.
        - Слушай, монах, а сколько еще здесь бродов?
        - Этот единственный.
        - Вон оно как, - протянула Гроздана. Теперь стало понятно, почему их «уже заметили»: в таком месте точно должен быть пост. Вполне возможно, что они и сейчас на нее смотрят, а она вот ничего не видит. Брр, - девушке стало немного не по себе. Не очень приятно знать, что за тобой наблюдают и в любой момент из-за этих чудных деревьев может вылететь стрела. - Они сейчас на нас смотрят? - спросила она у Горана.
        - Наверняка, здесь постоянный пост.
        Ларги появились часа через три. Они просто вышли из зарослей на берег и молча приблизились к их костру. Черт! Гроздана, которая только что осматривала как раз эту часть леса, ни за что бы не подумала, что там кто-то прячется. Она во все глаза уставилась на легендарных ларгов. Их было трое. Все высокие, почти как Горан. Только в отличие от широкоплечего монаха, напоминавшего фигурой медведя, эти были стройные и даже какие-то тонкие, что ли. Довольно смуглые, но не так, как вольные сыны Такеша. Кожа была с красновато-бронзовым отливом. Лица удлиненные, с мягкими чертами, тонкие носы и губы. Особо выделялись глаза. Немного узковатые, формы миндального ореха, внешние уголки чуть приподняты, отчего глаза смотрелись косыми росчерками от носа к вискам. И цвет. Насыщенно-синий, цвет ясного, чистого осеннего неба, с едва заметной золотой искоркой вокруг зрачка. Гроздане почему-то вспомнился кормчий с «Ласточки». Волосы цвета темной меди у двоих были собраны сзади в конский хвост. Третий имел такую же прическу, только сбоку на щеку падала тоненькая косичка. Его волосы имели цвет пепла. Еще одно отличие
этого парня от своих спутников - это рукояти двух мечей, торчащих за спиной. У остальных было только по одному мечу, в руках луки. Луки тоже привлекли внимание наемницы - сложносоставные, из дерева, металла и рога неизвестного ей зверя, покрытые черным лаком, они были хороши, уж она-то знала в них толк. Тот, что с косичкой, подошел к ним, двое остались стоять в нескольких шагах. Гроздана отметила, что главный (она так окрестила обладателя косичек) встал так, что, по крайней мере, одному из своих людей закрывал ее. Тоже мне! Или он настолько уверен в себе? Посмотрим. Гроздана не то чтобы собиралась драться, она отмечала это скорее по привычке.
        - Я и мои спутники приветствуем тебя, серый брат. - Носитель косички обратился к Горану. - Что привело тебя в наши земли?
        Тон ларга был вежливым и даже дружелюбным. Вообще эти ребята не производили впечатления агрессивных. Они стояли спокойно, в расслабленных позах; казалось, что они даже скучали. Насколько это спокойствие обманчиво, можно было только догадываться.
        - Мое имя Горан, я служитель Единого из храма Северной Звезды, это Гроздана - наемница, из дома умелых, мы идем с миром.
        - Довольно странная компания: монах и наемница, хотя это не мое дело. Мое имя Арм-дир, мои спутники Ан-мор и Ан-гил. У меня нет оснований не верить в добрые намерения перешедших рубеж, но мой долг все же уточнить, зачем им это понадобилось. Могу я спросить, по делам ли храма путешествует серый или это его частная прогулка? - Он снова обращался к монаху, игнорируя Гроздану. Ее это начинало злить.
        - И я, и мои братья не покидаем стен храма по личным делам, это должно быть известно высокородному. Только поручение великого магистра подвигло меня переступить рубеж. Но я знаю правила, потому и ждал на берегу. Прошу простить мою дерзость, но я просил бы встречи с наместником.

«Дипломатия! - зло подумала Гроздана, - дзорги сожри их печень!»
        Она ожидала дальнейших расспросов, но ошиблась. Главный ларгов что-то быстро проговорил одному из своих воинов. Тот кивнул и быстро удалился в сторону леса.
        - Хорошо, - сказал Арм-дир, снова поворачиваясь к монаху, - вы можете переступить черту леса, я сам провожу вас! - Последняя фраза была произнесена с таким видом, точно они удостоились высокой чести. Гроздана хотела было ответить, что она думает по этому поводу, но сдержалась.
        Лошадей они оставили на берегу, ларги заверили, что позаботятся о них. Гроздане очень не нравилась эта идея, но Горан так на нее зыркнул, что она сдалась. Было понятно, что монах знает, как общаться с этими ребятами. Значит, будем помалкивать и делать то, что он скажет. В конце концов, гордость наемницы дешевле, чем человеческая жизнь. Она здесь из-за Татьяны.
        Гроздана часто вспоминала странную женщину, спасшую ей жизнь. Она казалась такой беспомощной и никчемной. В том путешествии из проклятого города Гроздана считала ее обузой. Макс был покрепче, и именно на его помощь она рассчитывала. Кстати, интересно, что случилось с парнем? Нападение дикарей оказалось очень неожиданным. И как они только сохранились в тех краях? Вокруг империя, цивилизация, храмовая обитель опять же, а тут на тебе! Ошибка природы. Но эти еще ничего, дальше в дебрях старого леса жили людоеды правда лично с ними Гроздана никогда не сталкивалась. Может, парня уже давно зажарили и съели? Жаль, неплохой вроде паренек. Гроздана вспомнила свой разговор с монахом. Она как-то пристала к нему с расспросами о незнакомцах. Действительно ли они пришельцы из другого мира и как они попали на Тайаму. Горан тогда сказал, что да, они действительно рождены не под нашим солнцем. А как это случилось, никто не знает. Такое просто бывает иногда, вот и все. Раньше знали, а теперь нет. Многие знания были утеряны в череде Войн Цветов. Многие. Да и магов, считай, не осталось. Это Гроздана знала и сама.
Проклятый город забрал почти всех знающих. Те, что сейчас носят витые браслеты, - не мастера, и даже не подмастерья. Так, мелочь. Интересно, а знает ли наш братец о тех поручениях, которые последние три года выполняла Гроздана? Или магистр не особо посвящает братию в свои дела?
        Последние три года она работала только по поручениям великого магистра храма Северной Звезды. Поручения эти были весьма необычны. Она искала магические артефакты. За два года она четырежды побывала в проклятом городе и один раз на Южном материке. Та еще поездочка, чуть к предкам не отправилась. Но работа того стоила. И деньги, конечно, тоже. Но главное другое, главное - это состояние непрекращающегося приключения. Риск, разгадка тайн, поиск ответов на труднейшие вопросы - вот что влекло наемницу.
        Путешествие по Радужным лесам продолжалось недолго. Уже к вечеру следующего дня лес отступил в сторону, открывая их взору поселение ларгов. Оно, как пояснил Горан, принадлежало клану вепря. Ларги жили именно кланами, каждый из которых имел свой тотем. Правил кланом совет вождей во главе с наместником. Наместник всегда был представителем другого клана и присылался от лица единого правителя, которого сами ларги называли скоршем. Титул был не наследственным, а выборным.
        Поселение не представляло собой ничего особенно интересного. Небольшой городок правда хорошо укрепленный. Он стоял на просторной поляне, скорее всего рукотворной; несмотря на это, он настолько естественно вписывался в лесной пейзаж, что казался продолжением самого леса. На гостей не обращали особого внимания, хотя жители попадались на каждом шагу. Они сдержанно приветствовали их провожатых и вскользь бросали взгляды на пришельцев. И только небольшая стайка мальчишек неотступно следовала за ними, тыча в них пальцами. Дети везде дети.
        Горана и Гроздану устроили в просторном доме, принесли еды в большой корзине и сказали, что завтра утром они смогут встретиться с наместником. Их не заперли, не приставили охрану, только сказали, что за стены лучше не выходить. Причем прозвучало это как предостережение, а не как запрет.
        - И что ты скажешь? - спросила Гроздана, открывая корзину. Мясо, сыр, мягкий белый хлеб, очень душистый, кувшин с вином, фрукты, соты с медом, какие-то длинные овощи светло-зеленого цвета. Выглядело все аппетитно.
        - Это клан вепря, самый западный; скорее всего, Татьяну купили они. Этот Арм-дир из высокородных, остальные двое - простые воины.
        - А как ты это узнал? - Наемница отрезала аппетитный ломоть окорока, принюхалась, осторожно откусила. - У-у, а местные ребята знают в этом толк. - Она помахала ломтем в воздухе.
        - Отличить высокородного ларга легко - по имени. У всех высокородных семей приставка Арм, у простых воинов Ан, у женщин - Ам.
        - А что, женщины не бывают высокородными?
        - Бывают, но на имени это не отражается, власть здесь передается по мужской линии.
        - Ты же говорил, их главный не наследует титул, он выбирается?
        - А вожди? А члены совета? А те, кто выбирает скорша, и, главное, те, из кого выбирают скорша?
        - Понятно, - пробубнила она с полным ртом и кивнула на стол, заваленный едой: - Присоединяйся, мне одной не управиться.
        - Да тут и двоим-то тяжеловато придется. - Монах окинул взглядом яства. - Но мы попробуем, - добавил он, расплываясь в улыбке.
        Еда была превосходной, вино тоже не подкачало. Наевшись, они вышли на прогулку. Уже совсем стемнело. Гроздана подняла голову, любуясь звездами.
        - Вот смотрю я на тебя, толстый, и удивляюсь. С чем мы ни столкнемся - все-то ты знаешь, и там побывал, и там у тебя знакомцы. Один этот Хорс, мастер меча, чего стоит. Я вот всю Скапелу объездила, да и на Южном материке бывала не раз, а таких знакомств не завела. Кстати, вот Хорс - сразу видно, обходительный человек.
        У Грозданы было прекрасное настроение, и ей хотелось поболтать.
        - Подарок мне сделал, не то что ты, увалень. Я ведь все-таки женщина. - Она вытащила кинжал - полюбоваться и замолчала, тупо уставившись на клинок. - Он поменял цвет! - воскликнула она. - Клянусь святой дюжиной! Он поменял цвет! Лезвие было почти черным, а теперь оно синеватое и светится!
        - Просто он близок к тому месту, где его ковали, вот и все. Игристые клинки всегда себя так ведут, - спокойно сказал Горан, чуть скосив глаза на кинжал.
        - Игристые клинки? Я никогда о таковых не слышала. - Она зачарованно смотрела на клинок.
        - Еще бы. Думаю, что во всей империи клинков такой работы не наберется и десятка.
        - Ты это серьезно? - Гроздана была очень удивлена. - В таком случае это очень дорогая вещь, зачем же он мне его подарил? Мы ведь едва знакомы.
        - Чтобы разглядеть человека, не нужны века.
        - Ты удивил меня, монах. Очень. А твой друг… Я у него в долгу. - Глаза Грозданы сияли.
        - Ничего ты ему не должна, игристые клинки не любят валяться без дела, им нужна свобода. Береги его!
        - Постой, постой. Ты сказал, что он недалеко от того места, где его ковали, значит… это они его сделали?
        Монах просто кивнул. Гроздана была поражена еще больше. Она молча сидела, поглаживая клинок. Так, в тишине, они посидели еще немного, а потом отправились спать.
        Утром за ними пришел все тот же Арм-дир.
        - Наместник примет вас, - просто сказал он, - я провожу.
        Гроздана шла и пыталась представить, каким окажется наместник и как он их примет. Горан, по своему обыкновению, шагал молча, не реагируя на ее реплики и вопросы. Казалось, его ничто не волновало.
        Они прошли городок насквозь, выйдя за стены укреплений. Но городок не закончился, дальше опять тянулись здания, только уже иной архитектуры, а еще здесь было огромное количество статуй. Они прошли по вымощенной пятиугольными плитами дороге, которая заканчивалась у довольно странного строения, стоявшего несколько особняком. По всему периметру его высились статуи воинов-ларгов, держащих на своих плечах крышу. Под ней находилась открытая площадка, в центре которой кругом стояло больше дюжины массивных, вырезанных из камня кресел. В одном из них сидел пожилой воин. У него тоже была косичка, как и у Арм-дира, только никаких мечей при нем не было, в руках он сжимал небольшой жезл с массивным набалдашником. Гроздана уставилась на навершие жезла. Золотой диск с ладонь в поперечнике, в центре которого зеленым огнем горел многогранный камень. «Если это изумруд, я с ума сойду! Да за один этот камень можно купить весь Кемт вместе со всеми жалкими корытами, что болтаются в его порту!»
        Арм-дир представил наместнику гостей и удалился. Сдержанные кивки в их сторону. Никаких эмоций. Выражение полного безразличия на лице. Наместника звали Арм-нур.
        - Дело, по которому мы решились побеспокоить наместника, весьма щекотливо, - осторожно начал монах. - Но вначале я хотел бы засвидетельствовать свое почтение и передать эту скромную вещицу в подарок.
        Он достал из складок своей рясы-хламиды небольшую коробочку и протянул ее наместнику. Тот принял с вежливым кивком и открыл ее. В коробочке лежал небольшой черный полупрозрачный камень каплевидной формы. Гроздана чуть не присвистнула. Это была слеза дракона, очень редкий самоцвет, который можно было найти только на Темном материке. Он обладал чудодейственной силой, знатоки утверждали, что с его помощью можно даже залечивать раны. Это был поистине царский подарок. Наместник осторожно вытащил камень. Тот стал стремительно менять цвет, от него явственно стало исходить сияние. Он сделался почти бесцветным, несколько раз мигнул и стал снова наливаться черным, постепенно возвращая свой первоначальный цвет. Камень настроился на руку того, кто его взял. Губы наместника тронула улыбка. Он положил слезу обратно и закрыл коробку.
        - Поручение великого магистра заставило меня пересечь рубеж и явиться сюда. Могу ли я изложить суть своей просьбы? - Монах снова обратился к наместнику.
        - Давненько вы не посещали наших глухих мест, - тихо сказал тот, уголки его рта чуть тронула усмешка. - Наверное, уж очень важные дела заставили магистра серых послать к нам одного из братства. Я слушаю тебя.
        - Моя дорога не лежала специально к вам, так уж случилось, что данное поручение завело меня в Радужные леса. Недавно наш храм посетила женщина, и великий магистр почтил ее своим покровительством. Она не захотела остаться в стенах храма. Но, покинув нас, она попала в беду. Ее захватили разбойники, а затем продали.
        Наместник кивал, будто знал всю историю. Горан продолжал:
        - Купец из Кемта сказал, что продал пленницу кому-то из народа ларгов. Я хотел бы выкупить эту женщину, если она здесь, конечно.
        - Да, мы недавно покупали рабов, и среди них были женщины, - сказал наместник, - но есть ли среди них та, которую вы ищете?
        - Мы могли бы узнать ее.
        Наместник задумался. Гроздана напряглась, сейчас от решения этого человека зависла судьба Татьяны.
        - Хорошо, - сказал он, - я позволю вам осмотреть рабов, храмовники не враги нам. Если эта женщина здесь, я подарю ее вам. - Он поднялся, монах и наемница тоже. - Могу я предложить моим гостям вина? - спросил он и, не дожидаясь ответа, хлопнул в ладоши.
        Неизвестно откуда возник его соплеменник и почтительно поклонился.
        - Ан-сор, распорядись принести вина моим гостям, и пусть сюда приведут тех женщин, которых купили в Змеиной балке.
        Тот поклонился и быстро исчез, а наместник провел гостей в небольшой изящный домик, стоявший рядом. Здесь все было по-другому. Низкие широкие кресла, укрытые шкурами, вазоны с цветами, небольшие столики с резными ножками и столешницами, украшенными затейливой резьбой со вставками из малахита. Стены были украшены гобеленами и резными панно. Здесь было намного прохладнее, чем на улице, и в воздухе летал едва уловимый запах полевых цветов. Они едва успели присесть, как в домик впорхнули девушки, и на столиках появились вино, высокие серебряные кубки и фрукты.
        - Прошу вас. - Наместник приглашающе взмахнул рукой, когда кубки оказались наполненными.
        Гроздана сделала осторожный глоток, Горан едва пригубил свой бокал. Вино, кстати, оказалось отменным. А вскоре опять появился Ан-сор. За ним в комнату вошло пять женщин, выстроившись в одну линию напротив гостей. Гроздана стиснула зубы. Татьяны среди них не было.
        - Этих женщин Ан-сор купил по моему распоряжению в Змеиной балке. Есть ли среди них та, которую вы ищете?
        - Сожалею, господин, - сказал Горан, - но среди этих женщин нет той, которую мы ищем.
        - Мой господин, - подал голос Ан-сор.
        - Да.
        - Была еще одна женщина, но ее жрецы отобрали для праздника игр.
        - Будет ли нам позволено увидеть ее? - так же спокойно спросил монах.
        На этот раз Ан-сор ответил раньше наместника:
        - Жрецы уже провели первую часть обряда, она уже в облаках.
        Гроздана встрепенулась, но Горан кивком головы остановил ее.
        - Мог бы достославный описать ее?
        - Ростом примерно как она, - воин кивнул на Гроздану, - волосы светлее, цвета зрелой пшеницы, глаза темные, карие. Немного худовата.
        - Спасибо, Ан-сор, я сам разъясню все гостям. - Наместник кивнул, и Ан-сор удалился. Женщины-рабыни тоже исчезли. Они вновь остались наедине с наместником. - Ты слышал о празднике игр? - вопрос адресовался Горану. Тот кивнул. - Тогда тебе должно быть известно, что центральным обрядом великого праздника является прохождение палат вечности. Для этого всегда выбираются двое: мужчина и женщина. Они не должны принадлежать к нашему народу. Именно для этого Ан-сор и купил рабов. Двоих выбрали из них. Мужчину и женщину. Через три дня они войдут в палаты вечности. И это нельзя отменить. Мне очень жаль, поверьте. Вы опоздали.
        У Грозданы все похолодело внутри. Они опоздали! А все из-за этого жирного ублюдка! Великие массаны, ну почему? Она разорвет его собственными руками. Изрежет его на куски!
        - Да простит наместник мое любопытство, Ан-сор сказал, что они уже в облаках, что это значит?
        Наместник задумался, внимательно глядя на Горана, решая, отвечать или нет.
        - Видишь ли, досточтимый. Палаты вечности - это… - Он замолчал, подбирая слова. - Хорошо, я расскажу вам. Я делаю это из уважения к храму. Палаты вечности - вместилище духов предков. Их очень трудно пройти. Практически невозможно. Духи великих предков встречают тех, кто переступит порог. Боги заглядывают в глаза идущим. Чтобы облегчить путь, наши жрецы проводят специальный обряд. И идущие отстраняются от страхов и телесных мук, они парят высоко в облаках, в то время как тела их идут сквозь палаты.
        - Это же обычное жертвоприношение! - воскликнула Гроздана, и в этот раз Горан не успел ее остановить. - Вы просто приносите в жертву людей! А с остальными? Что будет с теми, которые не войдут в палаты вечности?
        Наместник посмотрел на Гроздану.
        - Я прощу тебе твои слова, женщина-убийца, - спокойно сказал он. - Ты назвала наш обряд жертвоприношением, мы называем его по-другому. У нас считается большой честью войти в палаты вечности.
        - Что же вы сами тогда туда не входите? - язвительно спросила она.
        - Не забывайся, - наместник чуть сузил глаза, - ты в моем доме, и не тебе, пришедшей с прошением, судить о наших традициях.
        Гроздана опомнилась и взяла себя в руки.
        - Прошу простить мою спутницу, эта женщина спасла ей жизнь, - наконец вмешался Горан.
        - Я сказал, что палаты вечности практически невозможно пройти, но шанс есть. Были люди, которые проходили через палаты. Я не оправдываюсь. Мне нет нужды в этом. Но ты, кого я назвал своей гостьей, задала вопросы, а у нас принято отвечать на вопросы гостей. Сильный духом может пройти палаты. Поэтому мы и выбираем кандидатов. Туда входят только те, у кого есть шанс.
        - А как вы считаете, господин наместник, я достаточно сильна духом? - вдруг спросила наемница, у нее родилась идея.
        Горан посмотрел на нее, он понял, чего хочет Гроздана.
        - В тебе есть сила, женщина-убийца.
        - У меня предложение для вас и ваших жрецов. Если та, что теперь уже в облаках, - Татьяна, я прошу оставить ее, а вместо нее в палаты вечности войду я. По своей воле. И никаких облаков мне не надо.
        Наместник удивленно смотрел на нее.
        - Такого на моей памяти еще не было, - наконец сказал он, - чтобы кто-нибудь пошел туда по своей воле. Это усилит обряд. Ты удивила меня, женщина-убийца, я поговорю с нашими жрецами.
        - Усилит обряд? - спросил Горан. - Тогда спроси у жрецов по поводу двух человек. Туда ведь входят двое: мужчина и женщина.
        Наместником овладело возбуждение, и хотя он старался скрыть его, но оно явно бросалось в глаза.
        - Да, - сказал он, - мог ли я ожидать, что увижу, как люди по собственной воле входят в палаты вечности? И вновь скажу - вы удивили меня. - Он встал. - В любом случае праздник через три дня.
        - И нам нужно убедиться, что та, которую вы собрались запихнуть в эти ваши палаты, - Татьяна, - бросила Гроздана.
        Наместник больше не обращал внимания на ее манеру говорить.
        Это действительно была Татьяна. Она сильно похудела, к тому же сейчас была явно не в себе. После разговора с наместником Ан-сор проводил их к дому уходящих. Так называлось строение, где жили те, кто должен был войти в палаты вечности. В остальное время дом пустовал. Этот обряд, как оказалось, проводился только раз в три года, хотя сам праздник игр проходил ежегодно. Татьяна сидела около окна и молча смотрела в одну точку. Ни монаха, ни Гроздану она не узнала.
        - Ее душа сейчас не здесь, - пояснил Горан, когда они вышли оттуда. - Ее состояние чем-то похоже на наркотический транс. Жрецы ларгов проводят специальный обряд, а потом в течение пяти дней поят выбранных особым отваром. Все вместе это и дает такой результат. Они ничего не боятся, не чувствуют боли и выполняют все требования жрецов. Сказали идти - идут, сказали стоять - стоят. Входящий в палаты вечности должен вести себя спокойно, иначе боги не примут дар. Вот они и отправляют выбранных к облакам, чтобы те не портили праздник. К тому же в таком состоянии легче принять смерть.
        Гроздана только кивала, слушая монаха. И откуда он это знает?
        К вечеру пошел дождь. Тучи собрались как-то неожиданно быстро. Только что небо сияло синевой, и вдруг на тебе! Вот уже к солнцу подползает мифический зверь, вот он раскрывает огромную пасть и в один миг проглатывает небесное светило. Росчерк молнии Ханата, хлопо?к лопнувшего барабана - и первые разведчики дождя осторожно падают на крышу дома. Цок! Одна капля. Цок! Другая. Тишина. И вдруг водяная гвардия набрасывается на землю. Тяжелые капли, словно панцирная конница, обрушиваются на крыши домов и спины зазевавшихся прохожих.
        Гроздана стояла на пороге дома и смотрела на льющиеся струи. Она любила дождь. Ту свежесть, которую он приносил. Девушка закрыла глаза и сделала маленький шажок вперед, оказавшись на границе дождя и недождя. Влага приятно обволакивала ее лицо. Она вытянула руки, подставив их под струи. Через три дня она войдет в загадочные палаты вечности. Здесь. Посреди земли ларгов. Войдет по своей воле, войдет, чтобы отплатить долг жизни. Что ее толкнуло на такой поступок? Она не знала. Знала лишь одно: если бы Татьяна погибла в этих палатах, она бы себе никогда этого не простила. Но она пойдет не одна. Монах увязался следом, хотя мог и не делать этого. Для спасения Татьяны хватило бы одной жертвы. Странно, но Гроздана была рада этому. За минувшие дни она привязалась к вечно спокойному, как первозданный океан, человеку в монашеской рясе. Хотя не вечно. Она вспомнила его с секирой на корабле. Да уж. Не повезло наемникам. Хотя так им и надо, нечего было ввязываться. Она еще раз посмотрела на дождь и вернулась в дом. Монах точил секиру.
        Три дня прошли как во сне. Их кормили, поили и не трогали. Ларги, уже знавшие о решении монаха и наемницы, смотрели на них внимательно и уважительно. Специально приставленные к ним двое слуг постоянно околачивались неподалеку и готовы были выполнить любые их просьбы.
        Об устройстве общества ларгов ей рассказал все тот же монах. Все мужчины были поделены на три сословные группы, которые сами ларги называли гетейтами. Первая группа - жрецы. Вторая - воины. Третья - слуги. Последняя - самая многочисленная, однако, как поняла Гроздана, входящих в нее хоть и называли слугами, но таковыми они в общепринятом понимании отнюдь не являлись. В нее входили купцы, земледельцы, в том числе и землевладельцы, мастера, солдаты - короче, все, кроме родовой знати. Родовая знать объединялась в гетейте воинов. Именно они носили приставку Арм. Со жрецами было наиболее интересно. Жрецом мог стать любой мужчина. В возрасте одного года мальчика осматривали жрецы, и если находили девять особых признаков - его забирали у матери и воспитывали в храме. Для семьи это было очень почетно. Женщины составляли отдельную группу, которая не делилась на знать и не знать. Просто женщины. Вот так. Воины могли иметь трех жен, слуги - двух, жрецы - одну. Кстати, женщины, после того как рожали ребенка, получали такие же права, как и мужчины. Весьма интересно.
        Монах с наемницей еще раз ходили проведать Татьяну. Той перестали давать отвар, и теперь она просто спала. Жрецы заверили их, что через три-четыре дня она будет в полном порядке. Но они вряд ли увидятся, потому что к этому времени створки ворот палат вечности закроются за ними. Гроздана уже выяснила все, что могла, об этих палатах. Так ларги клана вепря называли особое сооружение, вырубленное в небольшой горушке сразу за городком. Как оказалось, это была единственная такая святыня ларгов, у других кланов ничего подобного не существовало. Поэтому сюда раз в три года собиралась вся знать ларгов, включая правителя и вождей всех кланов. Палаты вечности были построены еще на заре этого мира. Они были древнее Старой империи, старше Войн Цветов и всего человечества. Ларги уверяли, что их строили боги, когда те еще бродили по Тайаме. Ну боги так боги. Проходивший раз в три года обряд был посвящен именно им.
        С обрядом все просто. Двое избранных, мужчина и женщина, входят в палаты вечности, створки ворот за ними закрываются, и все. Что происходит внутри - никто не знает. Старики говорили, что там их ждут жуткие испытания. И если они их пройдут, то смогут выйти, открыв другой вход, с противоположной стороны горушки. Вход этот открывается только изнутри. В книгу вечности вписываются имена всех, кто вошел в палаты, а на особой странице - красной - имена тех, кто сумел выйти. Всего таких оказалось десять человек. Негусто. Причем последний раз люди, точнее, один человек - мужчина - вышел оттуда больше ста лет назад. Звали его Буй, и был он из числа военнопленных. Женщина, что вошла вместе с ним, осталась в палатах. Интересно, что в империи никто особенно не знал об этом обряде. Во всяком случае, Гроздана о нем никогда не слышала, а она знала многое. Ну что ж. Теперь будет знать больше. Гроздана не боялась. Совсем. Ее состояние скорее можно было называть азартом, предвкушением боя, но страха она не испытывала.
        И вот наступил последний вечер. Им принесли особенно изысканный ужин, но трапезничали они опять вдвоем, как и в предшествующие дни.
        - Послушай, Гроздана, - Горан смотрел куда-то в стол, - я должен тебе кое-что рассказать.
        Он поднял глаза.
        - Перед уходом магистр сказал, что храму больше не понадобятся твои услуги и что я должен позаботиться о тебе.
        - А я все думала, когда старый лис решит избавиться от меня?
        - Ты догадывалась?
        - Да, догадывалась; правда, не думала, что это произойдет так быстро, думала, еще годик у меня точно есть. Очень хотелось подзаработать.
        - Обычно магистр не отказывается от наемников, с которыми долго имел дело, ты чем-то насолила ему?
        - Нет, что я, дура? Специально нет, но кто его знает, - Гроздана задумалась, - кто его знает…
        - Вчера он интересовался, нашел ли я Татьяну, - сказал монах.
        - Вчера? - Теперь Гроздана действительно удивилась. - Как вчера?
        Вместо ответа монах достал большой продолговатый камень желтоватого цвета и положил его на стол.
        - Это то, о чем я думаю?
        - Да, трижды его можно использовать для связи с тем, на кого он настроен. Вчера был второй, - добавил он.
        - Знаешь, толстый, - сказал она, - когда мы выберемся из этих палат, дзорги их сожри, у меня к тебе будет несколько вопросов. А сейчас у нас есть что обсудить помимо этого.
        - Ты права.
        - Тогда давай выложим еще раз все, что знаем про эти чертовы палаты.
        - Как тебе уже известно, палаты - это подземный дворец, даже, можно сказать, небольшой город, в котором множество переходов, залов, разных помещений и даже несколько уровней. Некоторые считают, что их девять. Нам нужно пройти палаты насквозь, найти обратные створки, открыть их и выйти. Вот и все. Мы можем взять с собой оружие, факелы, еду и воду. А так как мы идем туда по своей воле, нам дадут подсказки. И даже карту первого уровня. Правда, никто не ручается, насколько она верна.
        - Немного. Но все же лучше, чем ничего. Сколько может занять путь от одних створок к другим?
        - Не знаю. Думаю, все зависит от того, как нам повезет. Буй, например, вышел через пять дней.
        - Что еще ты знаешь о палатах?
        - Там полно ловушек. Как самых обычных, типа копья в бок или камня на голову, так и магических. Ларги утверждают, что в палатах можно заглянуть в глаза богу. Тот, кто проходит сквозь них, совершает особый обряд очищения. Причем очищения всего народа ларгов.
        - А что же ларги сами не ходят?
        Монах пожал плечами.
        - Ладно, что-нибудь еще?
        - Это все, что я знаю. Хотя есть еще один момент. Главную опасность прохождение палат представляет для разума. Ан-сор сказал, что вообще-то их проходит почти половина тех, кто туда отправляется. Но большую часть из них после этого уже нельзя считать людьми. Они скорее напоминают растения, только с руками и ногами. На красную страницу как раз попадают те, кто сумел сохранить свой разум и свое
«я». Теперь все.
        - Ну что же, толстый, завтра мы покажем этим кичливым баранам, на что способны монах и наемница, а теперь я иду спать.
        За окном продолжал барабанить дождь.
        Такого Гроздана еще не видела. Две радуги одна над другой раскинулись над городком ларгов. Они висели так близко, что казалось - протяни руку, и можно ухватиться за край. Цвета были настолько яркими, что с трудом верилось в то, что это обычная радуга, какая бывает после дождя, а скорее дело рук неизвестного художника. Нарисовал радугу и выставил ее на небосвод для всеобщего обозрения.
        - Радужные леса, - сказала Гроздана, любуясь на эту красоту.
        Монах неслышно вырос рядом.
        - Пора, - сказал он.
        - Пора, - не стала возражать Гроздана.
        Они направились к палатам. Странно, но улицы были совершенно пусты. Только у восточных ворот, куда они должны были подойти на рассвете, их ждали двое жрецов. Они молча поклонились в знак приветствия и пошли впереди, указывая дорогу.
        Идти пришлось прилично. Они миновали город и двинулись по старой мощеной дороге, ведущей строго на восход. Поднимающееся солнце било в глаза. Листва на деревьях и трава вдоль дороги приобрели ярко-изумрудный оттенок, казалось, зелень даже светится изнутри. Это было здорово. В такое утро как-то не думалось о плохом. Они протопали пару лиг, прежде чем подошли к цели своего путешествия.
        Дорога вывела их на просторную площадь, покрытую цветной мозаикой. Серебристые пятиугольники фоном окружали выложенную кроваво-красным камнем замысловатую фигуру. Отсюда было не понять какую. Чтобы ее рассмотреть, требовалось забраться повыше. Вот как тот орел, например, который описывал плавные круги над площадью.
        Площадь прилегала к невысокому пологому холму, постепенно переходившему в нагромождение гранитных глыб разного размера, которые дальше превращались уже во внушающие уважение скалы. Все это складывалось в ту самую горушку, под которой и находились палаты вечности. Деревья по странной прихоти полностью игнорировали холм, уступив место лугу. Он был весь усеян красными и белыми цветами, чем-то похожими на лесные колокольчики, только больше и с немного другой чашечкой. Специально их здесь сажали, что ли?
        Вокруг площади плотным кольцом стояли ларги. Их тут собралось, пожалуй, несколько тысяч, и все, как один, смотрели на Гроздану и Горана. Стоявшие впереди все имели косички. Особо выделялась группа справа от входа в палаты во главе с высоким седым воином, одетым во все белое. Это и был правитель. Скорш. Император ларгов, так сказать.
        Жрецы сделали Горану и Гроздане знак остановиться, а сами неспешной рысью направились к входу, где их встретил вычурно разодетый жрец, весь измазанный красной краской и в крылатой шапке на голове. Они обменялись приветствиями, что-то прошипели друг другу, после чего двое рванули обратно к Гроздане и Горану. Добежав, они остановились и резко развернулись, вытянув руки в сторону входа. Монах медленно пошел в указанном направлении, Гроздана двинулась следом, отставая на один шаг. Так было нужно. В полной тишине они подошли к входу. Створки впечатления на Гроздану не произвели. Она ожидала чего-то монументального, а вместо этого увидела самые обычные деревянные ворота в рост человека высотой. Монаху, пожалуй, придется наклониться, чтобы пройти. Те же два жреца, что их провожали, открыли створки и замерли у порога. Перед Грозданой и Гораном зиял черный провал прохода. Они остановились на пороге, повернулись лицом к собравшимся.
        - Я, Горан, служитель Единого из храма Северной Звезды, встаю на этот путь по своей воле. Да очистится великий народ ларгов.
        - Я, Гроздана, мастер из дома умелых лиги мечей, встаю на этот путь по своей воле. Да очистится великий народ ларгов.
        Все. Вступительная часть закончилась. Теперь, когда закроют створки, все собравшиеся совершат ритуальный марш к городу, но они его не увидят.
        Горан и Гроздана медленно повернулись к проходу в палаты, замерли на мгновение и перешагнули порог. Створки сразу же замкнулись за ними.
        Монах зажег факел. Если верить Ан-сору, то дальше, когда они пройдут сквозь тоннель и попадут в сами палаты, факелы не понадобятся. Там достаточно света. Но здесь, в тоннеле, было темно. Гроздана осмотрелась. Высокий сводчатый потолок из гладко обтесанного гранита. Такие же стены, между которыми спокойно разъехалось бы двое всадников. Пол из таких же плит, что устилали площадь перед входом.
        - Ну что? Пошли, толстый?
        - Надо все время держаться вместе. Что бы ни происходило, не упускай меня.
        И они двинулись по тоннелю. Если верить карте, он был не очень длинным и проходил как раз под самым холмом, поросшим цветами. Так и оказалось. Минут через пять он закончился, и они попали в просторный и хорошо освещенный зал. Свет в нем пробивался сверху. Скорее всего, там были устроены световые окна. На первый взгляд зал не вызывал опасения. Справа и слева двумя рядами шли круглые изящные колонны, на стенах были барельефы с изображениями зверей и птиц. Тем не менее монах и наемница не спешили выйти из тоннеля.
        - Что там у нас с подсказками? - спросила Гроздана. - Ты мне так и не сказал, а эти олухи не посчитали женщину достойной разговора.
        - Ничего особенного. Нам посоветовали остерегаться света, звона и ветра.
        - Здорово! Теперь все ясно! Да с такими подсказками мы пройдем эти палаты и даже не вспотеем! Эти женоненавистники что-нибудь более существенное не изложили?
        - Они не женоненавистники, - ответил Горан. - Ну что, будем пробовать?
        - А что, есть варианты? Только давай сначала я. Если здесь есть какие-нибудь механические ловушки, мне будет проще, чем тебе.
        Монах согласно кивнул.
        Гроздана осторожно сделала шаг. Еще один. Ничего. Еще несколько шагов. Ровным счетом ничего не происходило. Горан начал двигаться за ней. Наемница была на боевом взводе. Все ее чувства обострились, она была сосредоточена и напряжена, словно струна. Шаг. Еще один. Остановка. Спешить не будем. Первые шаги самые сложные. Сначала мы тебя пощупаем, посмотрим хотя бы на пару твоих ловушек, потом можно будет и ускориться. Она представляла себе палаты как огромное разумное существо. Этакий зверь, с которым она вступила в противоборство. И должна выйти из него победителем. Она замерла, вскинув руку. В двух шагах сзади застыл монах. Что-то насторожило ее. Что - она не могла сказать. Все осталось, как было. Никаких звуков. И все же… Ладно. Пойдем дальше. Она сделала следующий шаг, и пол ушел у нее из-под ног. Гроздана вскрикнула от неожиданности, умудрилась крутануть тело вокруг своей оси и, развернувшись, уцепиться руками за край. Она повисла, болтаясь над пропастью. Монах, надо отдать ему должное, не мешкал, но и неосторожных движений не совершал. Он лег на живот и подполз к ней, схватил за руку.
        - Держишься?
        - Да.
        - Сейчас я тебя вытащу. - Он потянул на себя. Гроздана заработала ногами, помогая ему, и выбралась обратно.
        - Фу-ух. - Она смахнула со лба бисеринки пота и глянула назад. Ничего. Никакой пропасти. Такой же ровный пол, как и везде. - Она что, закрылась?
        - Там ничего не было.
        - В смысле?
        - Было такое ощущение, что ты провалилась прямо сквозь камни. Знаешь, ровный пол и из него руки торчат, а потом и ты появилась. Со стороны никакой ямы не видно. Пол и пол.
        - Вот так штука. Интересненько. И как они до такого додумались?
        Она легла на пол, посмотрела, встала, отошла чуть в сторону, глянула под одним углом, под другим. Ничего. Ровный пол. Тогда снова легла и стала медленно ползти, щупая впереди руками. Есть. Да. Картинка была забавная. Ее рука просто ушла в камень, словно в воду погрузилась. Она видела ту часть, которая сверху, и не видела ту, что оказалась в дыре. И пол. Все тот же пол, который плотно облегал ее руку.
        - Забавная яма, тебе нравится?
        - Ты не успела увидеть, она большая?
        - Не очень, где-то до колонн доходит, да и шириной шагов пять, не больше, а вот дна я что-то не заметила. Видать, очень глубоко.
        - Тогда пойдем обходить.
        Они прошли за колонны, двигаясь очень осторожно и нащупывая ногой пол перед собой. Но все обошлось. Невидимый глазу провал был единственным сюрпризом в зале.
        - Если я что-нибудь понимаю в устройстве таких заведений, то по два раза один и тот же сюрприз не повторяется, хотя нужно быть осторожным. Поэтому я иду впереди, а ты уж, тяжеловес ты наш, сзади топай. Пока.
        - Почему ты думаешь, что повторов не будет?
        - Те, кто это строил, были хорошими мастерами. Творцами с большой буквы. Для них неповторяемость и разнообразие - вопрос чести.
        После зала они прошли по широкому коридору, миновали две небольшие комнаты и еще одну не очень сложную ловушку. Гроздана, благодаря своему звериному чутью и кошачьей изворотливости, успела упасть плашмя, услышав тихий щелчок, и стальной диск, выскочивший справа, прошел над ней. Монах преодолел опасный участок ползком.
        - Остерегайтесь света, - сказал он, вставая. - С этим понятно. Ты заметила?
        - Да. Щелкнуло после того, как я попала в световой луч. Осталось выяснить, что у них тут за звон и что за ветер. Кстати, обрати внимание, этот луч отличается от других. Он более четкий и пересекает коридор от стены к стене, а остальные рассеянные и ложатся как придется.
        - Угу, - кивнул монах, соглашаясь.
        И они двинулись дальше. Миновали еще одну комнату, заваленную всякой рухлядью, и вошли в еще один коридор. Опа! Коридор дальше разделялся на три.
        - И куда нам сворачивать?
        - На карте здесь один проход, - пробормотал Горан.
        - Да, немного толку от этого клочка кожи, ох и затейники твои ларги.
        Монах, как всегда не отреагировав на издевку, подошел к выходам, осторожно заглянул в каждый. Гроздана рассматривала издалека. Она очень надеялась, что неведомый создатель палат оставил какие-нибудь указания или подсказки. Ведь эти палаты строили для того, чтобы через них пройти. Ларги не были заинтересованы в том, чтобы здесь гибли все. Значит, должно быть что-то такое. Она подошла ближе и стала рассматривать стены рядом с проходами. Ничего. Вдруг откуда-то из очень далекого далека послышался едва различимый звук. Они замерли. ЦГОК! ШАРХ! ЦГОК! ШАРХ! - странные звуки стали учащаться и явно приближались.
        - Похоже, что к нам кто-то идет, - прошептала наемница.
        Монах кивнул и указал на крайний справа проем. Девушка прислушалась и согласилась. Отсюда стоило убираться как можно скорее, что бы там ни двигалось. Добрые дяди здесь не ходють.
        - Давай в центральный, - шепнула она.
        Монах пожал плечами. Разницы он не видел. И они нырнули в центральный проем. Здесь было темнее, и чем дальше они продвигались, тем больше тянуло сыростью.
        - По-моему, впереди вода, смотри - на стенах появляется плесень. Да и пахнет гнилью. Фу!
        Они прошли еще немного и остановились. Все. Дальше хода не было. Коридор резко нырял вниз и исчезал под водой, заросшей какой-то грязной и вонючей пакостью.
        - Я не собираюсь туда лезть, - сказала Гроздана, закрывая нос.
        - Сзади наш шаркающий дружок, - напомнил Горан.
        Но делать было нечего, пришлось возвращаться. Цокающе-шаркающие звуки исчезли, зато появились другие. Там, откуда они ушли и куда теперь возвращаются, кто-то сопел и ворочался.
        - Нас ждет, тварь!
        - Вот что, дева, давай-ка теперь я вперед. - Монах отстранил Гроздану, обгоняя ее, и поудобнее перехватил свою секиру.
        Они все ближе и ближе подходили к развилке. Вот и она! Их там, ясное дело, ждали. Существо было мерзким до невозможности. Пузатое, лысое и склизкое, оно стояло на четырех корявеньких ножках, раскачиваясь из стороны в сторону. Тупая круглая морда, с которой на пол капала то ли слюна, то ли еще какая гадость, неспешно повернулась в их сторону. Глаз на морде не было. Вместо них бугрились отвратного вида складки, поросшие редкими волосками. Тварь довольно улыбнулась, и это было самым гадким из всего. Пасть у нее оказалась широченной - от уха до уха, как говорится, хотя самих ушей и не существовало, - и вся усеяна мелкими треугольными зубками. Из-за них выскользнул широченный длиннющий язык, и тварь облизнулась, роняя на пол тягучую слюну. Гроздана не выдержала, и метательный нож вырвался из ее рук. Тварь резко захлопнула пасть, и нож застрял у нее в зубах. Она недовольно хрюкнула, забулькала и неспешно потрусила к ним. И тут в дело вступил монах. Он вдруг издал совершенно ни на что не похожий очень низкий звук и шагнул вперед. Звук подействовал. Тварь споткнулась и удивленно-жалобно заскулила, а монах
был уже рядом, и полулунное лезвие его секиры с хрустом врубилось в шею мерзкого существа. Как Горан оказался сбоку от него, Гроздана так и не поняла. Она успела вытащить меч и даже сделать два быстрых шага к месту схватки, но не опоздала. Секира еще раз взлетела вверх, еще раз опустилась, и голова твари упала на пол. Следом рухнуло и тело.
        - Ну ты даешь, толстый! - восхищенно улыбнулась наемница. - Вон как ухайдакал зверушку, та только и успела, что хрюкнуть. - Она брезгливо двумя пальцами подобрала испачканный в слюне нож, вытерла его о подошву, потом платком и убрала на место. Платок пришлось выкинуть. - Ну и вонючая, зараза!
        - Надо быть очень осторожными, ручаюсь, что эта тварь ядовита. Хорошо, что она была одна.
        - Думаешь, много тут таких?
        - Кто его знает. Пойдем. - Он шагнул к левому проходу.
        - Пойдем.
        Пока ничего не происходило. Сюрпризы не спешили себя проявлять.
        - Стоп! - вдруг остановилась наемница. - Кинжал нагревается!
        - Какой кинжал?
        - Мой кинжал. Игристый. Тот, что подарил Хорс. Он стал теплее. Слушай! Так он же в курсе! - радостно воскликнула Гроздана.
        - Чего в курсе? - не понял монах.
        - Ты понимаешь, я сначала думала, что мне показалось. А теперь точно знаю. Там, в первом проходе, он как будто стал холодным, и мы зашли в тупик, а теперь он потеплел. Ты когда-нибудь в «горячее-холодное» играл? - Горан непонимающе смотрел на нее. - А! Ну да! Откуда у сурового воителя детство! Есть такая игра - один что-то прячет, а второй ищет. И если тот, кто ищет, приближается к месту, где спрятан предмет, то другой, кто спрятал, говорит: «Тепло». А если тот, наоборот, удаляется, то говорит: «Холодно». Так и здесь. Мы пошли в проход, который заканчивается тупиком, и кинжальчик стал холодным. Он сказал мне: «Холодно». А теперь он теплеет! Значит, мы идем правильно! Вот! - Она была явно довольна своей догадкой.
        - Посмотрим, - буркнул монах. - Когда выйдем из этого прохода.
        - Вот ты… ворчун!
        Из прохода они вышли.
        - А так хорошо шли. - Настроение Грозданы резко ухудшилось. Перед ними был мост. Узкий, один человек пройдет. Перила отсутствовали.
        - Чует мое сердце, на мостике нас ждут сюрпризы.
        - Тише! - Монах предостерегающе поднял руку. Так и есть. ЦГОК! ШАРХ! ЦГОК! ШАРХ!
        - Дзорги! Опять эта мерзость!
        - Второй раз у меня так просто не получится ее завалить. Сил на рев крови у меня сейчас нет.
        - Рев крови?
        - Потом объясню, давай на мост! Другого пути, похоже, нет.
        И они быстрым шагом двинулись к мосту.
        Гроздана снова пошла впереди монаха, то и дело поглядывая назад. Первые десять шагов дались легко. А потом Гроздана услышала тихий, пока еще далекий и чистый звук колокольчика. Она остановилась. Огляделась вокруг. Ничего. Оглянулась - монах на месте. А из проема как раз высовывалась лысая склизкая башка уже знакомой им зверушки. Правда, эта была раза в два больше первой. «Надеюсь, на мост она не полезет». Гроздана двинулась дальше. И тут все вокруг стало стремительно меняться. Звук колокольчика сделался ближе и отчетливее, а потом стал превращаться в один высокий монотонный писк. Все вокруг заволокло черным туманом, и стало абсолютно темно. Двигаться в такой мгле было совершенно невозможно.
        - Горан, - позвала она, - дай факел, не видно ничего! - Ответа не последовало. - Горан! - еще раз позвала она. Тишина. Да что же это такое, дзорги сожри их печень!
«Надо двигаться! Надо двигаться!» Наемница сделала крохотный шажочек, не отрывая ноги от моста. Визг становился невыносимым. Он давил на уши, проникал настырным буравчиком в голову, заставляя напрягать все силы. Гроздана остановилась, сжав руками виски. Великие массаны! Да когда же это кончится! И вдруг прямо перед ней загорелась яркая маленькая точка. Она стала стремительно увеличиваться в размерах. Вот это уже огненный клубок размером с кулак, вот он набухает, полыхая огненными росчерками. От него отделяются и отлетают в стороны десятки маленьких огоньков. Он пульсирует, живет, меняя форму от идеального шара до капли, вытягиваясь острием то в одну, то в другую сторону.
        Это был своеобразный танец, завораживающий и жуткий одновременно. Гроздана смотрела на пляшущий шар, не в силах оторвать глаз. Она чувствовала, как ее воля подчиняется неведомой силе, она сопротивлялась, но все слабее и слабее. У нее в голове умостился некто и сейчас осваивался в ее сознании, словно рачительный хозяин, который только что купил усадьбу и знакомится со своими новыми владениями. Перед ее глазами вспыхивали картины прошлого. Вот она совсем еще ребенок, бежит босой по траве, сбивая утреннюю росу. Вот она подросток. Отбивается от грязного вонючего громилы, который пытается залезть ей под юбку. Вот морщинистое лицо старого Невера, который только что свернул громиле шею, а теперь протягивает ей руку. Вот она передает совету гильдии янтарную чашу, которую добыла на Южном материке. Это ее выпускная работа. И тот же Невер, все такой же морщинистый, самолично накалывает ей на плечо бумеранг на фоне солнца. Знак их дома. Символ умелых. Символ тех, кто всегда возвращается.
        Она собрала волю в кулак и вынырнула из своих видений, как изможденный пловец выныривает из глубины на поверхность. Сквозь пелену, застилающую глаза, она увидела, как шар приближается к ней, в ее сторону потянулись тоненькие светящиеся щупальца. «Ну уж нет! Дудки!» Этого она не допустит. Она собрала остатки сил и вытащила меч. Гроздана понимала, что железо не поможет, но ощущение оружия в руках придало ей уверенности. Она продолжала бороться. Некто, угнездившийся в ее голове, засуетился. Ему стало некомфортно. В ушах Грозданы звенело, перед глазами все плыло, шар колыхался из стороны в сторону, виски стиснула острая боль. Она закричала, вспоминая всех демонов, живущих и не живущих, и искренне желая тому, кто поселился в ее голове, встретиться с ними как можно скорее. Вдруг шар застыл. Гроздана почувствовала, как тот напрягся.
        - А-а, не нравится, ублюдок? - наемница сделала шаг вперед.
        Шар вздрогнул.
        - Пойди найди себе кого другого! Урод! - Она плюнула в сторону шара и крутанула мечом, будто это могло его напугать. Она еще что-то кричала, размахивала клинком, поражая несуществующих противников. Вдруг откуда-то издалека появилось лицо старого Невера. Он внимательно посмотрел на свою ученицу, покачал головой. В его глазах промелькнуло сожаление.
        - Мастер! - закричала она, но слова потонули в густом кисельном воздухе. - Мастер! - она рванулась вперед к такому близкому и родному образу. Но он отдалился, стал таять. И вот тут Гроздана по-настоящему разозлилась. Она перестала кричать, перестала хаотично размахивать оружием. Она вообще убрала верный меч в ножны. Собрала всю волю в кулак и ударила по незримому противнику, выбрасывая его из сознания. - Я здесь хозяйка! - зло шептали прокушенные губы. - Я, и только я! Может, мне и суждено подохнуть, но только я буду решать где и когда! Так! И только так!
        Шар вдруг замер, немного сжался, потом стал снова стремительно раздуваться и вдруг лопнул с оглушительным хлопком. Яркая вспышка бело-зеленого цвета ослепила удивленную неожиданным поворотом дел наемницу, в нос ударил резкий запах гнили, и она почувствовала, что падает. Вот и все.
        Очнулась она оттого, что кто-то гладил ее по щеке. Гроздана с трудом разлепила тяжеленные веки. Все тело ныло. Она лежала на груде камней и каких-то обломков, а над ней склонился Горан. Лицо его было исцарапано, в волосах запеклась кровь, но он был вполне живой и улыбался.
        - Я рад, что ты жива, наемница.
        - Я тоже рада, что ты жив, толстый, - сказала она. Свой голос она едва узнала. Он больше походил на хрип с прорывающимся писком, а не на звук человеческой речи. - Что это было?
        - Не знаю, мне-то проще пришлось, я с нашими милыми слюнявыми знакомцами разбирался. Ох и упертые твари. А с чем столкнулась ты, я так и не понял. Когда мы вошли на мост, эти слюнявые ребята, которых оказалось трое, словно с цепи сорвались. Они ринулись на мост, хорошо он узкий был, и те только по одной могли подходить. Но намахался я вдоволь. А с другой стороны шарик этот подкатил. С ним уже ты разбиралась. Это тебе лучше знать. Ну и орала же ты. - Он довольно оскалился.
        Гроздана только сейчас заметила, что голова ее лежит у него на коленях и он осторожно придерживает ее рукой. Она приподнялась. Вокруг них валялись какие-то обломки и груда камней.
        - Где мы?
        - Под мостом. Когда тот шарик лопнул, мост и рухнул. Я как раз вторую тварь приканчивал. Думал - все. Но, как оказалось, тут совсем неглубоко. Мастера здешние строители иллюзии наводить. Вон проход, из которого мы вышли. Действительно, невысоко: ярда два, не больше.
        Гроздана встала. Немного кружилась голова, а так она была в порядке. Вроде бы. Горан выглядел помятым. Она увидела, что один рукав почти оторван и на плече рваная рана.
        - Дай посмотрю, - сказал она. - Да, святой братец, зашивать надо.
        - Брось, некогда с этим возиться.
        - Если сейчас не обработать и не зашить, то к вечеру свалишься с жаром, а я тебя нести не смогу, тяжеловат ты, толстый, да и устала я, - незлобно сказал она.
        - Да чем же ее обработаешь?
        - Эх, что бы ты без меня делал.
        Она полезла в свой мешок, выудила оттуда небольшой кожаный мешочек и деревянную бутыль.
        - Что это?
        - Пойло местное, они его зеленым вином называют. Крепкая, зараза, что-то типа солдатской самогонки, как раз то, что надо. А здесь игла и нити. Я без них никуда. Иди-ка сюда, святой братец, лечить тебя будем.
        Она обработала рану и, как могла, зашила. Монах терпел, только пару раз зубами скрипнул.
        - Надо поскорее отсюда выбираться, а то рана может загноиться.
        - Я не прочь, чтобы поскорее.
        Но скорее не получилось. Все-таки последняя схватка сильно их измотала. К тому же у обоих оказалось приличное количество ушибов, синяков, хорошо хоть переломов не было. Но отдохнуть следовало.
        Они осмотрелись и выяснили, что находятся в круглом зале в полстадии в поперечнике и четырьмя выходами. Отдыхать расположились здесь же. Немного поели, поспали по очереди.
        - Будем считать, что отдохнули. - Гроздана поморщилась, вставая. Полноценного отдыха здесь получиться и не могло.
        - Давай осмотримся - и вперед. Выползем на поверхность - отдохнем.
        - Пойдем, глянем на выходы.
        Один они отвергли сразу, потому что он был завален почти сразу, как войдешь. Из второго тянуло такой гнилью, что они полезли бы туда в последнюю очередь. Осталось выбрать из двух, которые совершенно не отличались друг от друга. Пошли наобум. Через некоторое время игристый кинжал Грозданы заметно похолодел.
        - Не туда, - она остановилась, - кинжал похолодел, надо возвращаться.
        Вернулись. В зале, слава Создателю, ничего не изменилось и не появилось никаких чудовищ. Они направились в другой проход. На этот раз, судя по теплеющему кинжалу, они шли куда надо.
        - Стоп! - Наемница вдруг резко остановилась, словно на стену налетела. - А если кинжал ведет нас не к выходу? Его ведь ларги делали. А если он ведет нас к какому-то особому месту, нужному для этого ритуала?
        - Вряд ли. Игристые клинки служат хозяину, а не тем, кто его сделал.
        - Ладно, а что карта говорит?
        Горан достал кусок кожи, на который была нанесена карта.
        - Мосток обозначен. За ним должен начинаться коридор, который проходит все палаты насквозь и выводит к обратным створкам. Но мы-то пошли по другому. Вход там был какой-то, но до него нам не добраться, высоко. Мост шел, сильно забирая вверх.
        - А если я на плечи тебе стану?
        - Все равно высоко, я смотрел, там ярдов шесть, не меньше.
        - Значит, будем надеяться на кинжал. Смотри, коридор заканчивается.
        Они вышли в круглую комнату. Прямо посередине нее торчал куб, поставленный на один из углов. Материал, из которого он был сделан, больше всего напоминал вулканическое стекло. Вдоль стен стояло четыре массивных кресла, вырезанных из цельного камня. Над каждым виднелась корона. Видимых выходов из круглой комнаты не было.
        - И что это значит? - вслух осведомилась Гроздана. - Что ж нам, горемычным, назад возвращаться?
        - Постой. - Монах подошел к кубу.
        - Слушай, толстый, не нравится мне эта штука, ох не нравится. Неправильно это.
        Монах остановился.
        - Ты права. Странная вещь. Есть в ней что-то такое… даже сам не знаю. Пойдем-ка обратно.
        Они нырнули обратно в проход. Видать, кинжальчик ошибся. Но выйти не смогли. Что-то невидимое перегородило выход. Первой на невидимую стену налетела Гроздана. Шагнула в проем, уперлась во что-то, неразличимое глазу и отлетела назад.
        - У-у-у! - заревела она. - Ловушка! Это ловушка! Нас заперли! Демоны! - Она добавила пару фраз, совсем не красящих юную девушку. Но Гроздану это беспокоило меньше всего.
        Монах молча вышел вперед. Для глаза ничего не изменилось. Вот проход. Видно, как он уходит вдаль, плавно поворачивая влево. Шаг вперед и… назад. Что-то мягкое толкнуло в грудь, заставив отступить на несколько шагов. Проход закрыт.
        - Как будем выбираться?
        - Что твой кинжал?
        - Теплый.
        - Значит, выход где-то здесь. Будем искать.
        Следующие полчаса они обшарили всю комнату, выстукивая стены и внимательно рассматривая каждый пятачок поверхности. Ничего.
        - Может, выход за одним из кресел? - вслух размышляла Гроздана.
        - Может. Но если это так, то его открывает какой-то механизм. А где то, что запускает механизм, мы пока не знаем.
        - Может, магия?
        - Тогда нам придется провести остаток жизни здесь.
        - Не согласна. Сомнительное удовольствие - провести остаток дней в компании с мрачным монахом.
        - Угу, - согласился тот самый мрачный монах. Но думал он о чем-то другом. - Зачем здесь этот куб?
        - Думаешь, разгадка в нем?
        Горан в ответ пожал плечами. Они подошли к кубу почти вплотную, внимательно рассматривая его. На первый взгляд поверхность казалась идеально гладкой и чистой. Никаких надписей, неровностей, знаков и тому подобного. На второй взгляд тоже.
        - Может, его надо сдвинуть с места, или потереть одну из граней, или еще что-нибудь?
        - В наших архивах есть старые записи, еще времен Войн Цветов.
        - А я думала, все ваши книги утеряны.
        Монах внимательно посмотрел на наемницу. Уж больно много она знает о делах храмовников. Ладно, не сейчас, с этим потом разберемся.
        - Не все. Так вот. Там говорится о черных камнях. Их называли камнями пространства и времени. Они были творениями древних магов и помогали тем перемещаться. Но как они действуют - я не знаю. Там только говорится, что камень оживает от руки.
        - И ты думаешь, что этот черный куб из вулканического стекла - один из них?
        - Я не сказал этого. Но похож.
        - Тогда давай пробовать. - Гроздана протянула руку к камню, но монах поспешно перехватил ее.
        - Не торопись. Если это действительно камень времени и пространства, то мы можем запросто оказаться на другом материке или вообще в другой эпохе.
        - Ты мне руку сломаешь, - зашипела она.
        - Прости. - Он отпустил ее. - Давай на всякий случай привяжем веревку к поясам.
        Гроздана подумала и согласно кивнула. Связавшись, они подошли к кубу вплотную, став напротив одного из углов. От него отходило три грани. Горан аккуратно положил на верхнюю грань свою ладонь. Вначале ничего не происходило. Но потом грань, на которой лежала ладонь монаха, стала светлеть, и на ней начал проявляться знак в виде трех переплетенных колец. Монах постоял немного и убрал руку. Знак медленно потух.
        - И что это значит? Версии есть? В ваших архивах по этому поводу что-нибудь сказано?
        Горан отрицательно помотал головой и перешел к следующей грани. Там история повторилась. Ладонь. Ожидание. Знак. На этот раз два треугольника, один более вытянутый, а в центре его острием к основанию другой, жирнее и короче. Горан убрал руку, и через какое-то время знак тоже потух. Они подошли к третьей верхней грани куба. Там произошло то же самое, только теперь высветился круг, поверх которого лежала четырехлучевая звезда.
        - Ну и что это нам дает? По-моему, мы нисколько не продвинулись. Ты зачем отвязываешь веревку?
        - Я сейчас буду класть ладони на грани по очереди, а ты наблюдай за комнатой. Что-то должно происходить.
        - Хорошо. - Гроздана решила положиться на монаха.
        Они провозились часа полтора. Первое, что заметила Гроздана, - это вспыхивающие знаки над тронами. Как только на грани куба загорался знак, сразу такой же вспыхивал на спинке одного из тронов. И так же исчезал, когда монах убирал руку. Все оставшееся время они потратили на то, чтобы заставить знаки не тухнуть. В конце концов у них получилось. Оказывается, всего-то нужно было, пока горит знак, тронуть корону, висящую над троном, и знак застывал.
        - Есть! У нас получилось! - вскрикнула Гроздана, радостно пялясь на горящую звезду в круге, которая не думала исчезать со спинки трона. Как и с грани куба.
        - Получилось, - подтвердил Горан, - а дальше что?
        Ответить никто из них не успел. Потому что оба знака вдруг начали мерцать, а потом трон стал исчезать. Он таял, как утренний туман. А на его месте проявился проход. Они стояли, не решаясь ничего предпринять. Куда ведет проход, еще неизвестно, и неизвестно, смогут ли они оттуда возвратиться. Проход не спешил исчезать. Он только стал немного подсвечиваться, будто приглашая их войти. А может быть, им это показалось.
        - Рискнем?
        - Давай сначала заглянем.
        Они заглянули, но ничего особенного не увидели. За проходом, который тянулся шагов на десять, находился просторный зал с колоннами, очень похожий на тот, в который они попали в самом начале.
        - Я думаю, стоит посмотреть, что скрывается за другими знаками, - почему-то шепотом сказал монах.
        - А если этот больше не откроется?
        - Откроется, - уверенно сказал он.
        На том и порешили. Открытый проход через некоторое время закрылся, и в комнате все стало так, как было. Они по очереди активировали следующие два. За первым, с пересеченными кругами, был длинный коридор, тонувший в полумраке, а вот за треугольниками плескалось море. Самое настоящее море. Туда-то им точно не надо.
        - Куда пойдем, толстый? - весело спросила наемница, когда проход к морю закрылся. - Я бы, конечно, поплескалась в водичке, да только не время сейчас. Остаются зал и коридор.
        - Я бы пошел в зал. Не спрашивай почему. Просто мне больше нравится зал, чем коридор.
        - Я ничего не имею против. Зал так зал.
        Монах уже привычно подошел к кубу, Гроздана к трону. Горан положил ладонь на грань куба. Но… ничего не произошло. Знаки не появились.
        - А! Демоны! Я так и знала! Ну почему всегда все усложняется! - И тут куб исчез. Нет, он не растворился и не растаял, просто ушел в пол. Был - и нет. Все. А вслед за этим две противоположные стены начали двигаться навстречу друг другу. А вместе с этим стал таять четвертый трон. Без знака.
        - Похоже, кто-то решил, что если мы сами не можем выбрать, куда идти, то он сделает это за нас.
        - Знаешь, это не самое плохое развитие событий, - бросила наемница, заглядывая в открывшийся проход. - По крайне мере, оттуда есть выходы. Идем! - И она решительно сделала шаг. Монах отправился следом.
        Зал как зал, длинный, прямоугольный. Вдоль стен большие кованые сундуки. И скелеты. Несколько штук. В самых разных позах.
        - Только их нам и не хватало. - Это были первые скелеты, которые они увидели в палатах.
        - Это, наверное, те, кому не удалось выбраться, - рассеянно произнес монах, наблюдая за тем, как проход, через который они покинули комнату с кубом, затягивается черным туманом, и вот на его месте уже просто стена. Он тщательно ощупал ее. - Да. Скорее всего, назад в комнату с кубом не попадешь. И раздумывать особо долго не дают. Открыл - шагай. Не хочешь, мы тебе поможем.
        - А что у нас в сундучках? - Гроздана откинула массивную крышку и ахнула: - Великие массаны, Отец-Вседержитель! Да на это можно полмира купить!
        Она принялась откидывать крышки. Монах заглянул в сундуки. Камни. Драгоценные камни. Рубины, сапфиры, алмазы, изумруды. Их было столько, что сознание отказывалось воспринимать. Гроздана захватила горстью изумруды, подкинула на ладони и с полным безразличием на лице бросила обратно в сундук.
        - Тебе не кажется, что все это как-то… ну не так, слишком наигранно, что ли, - сундуки с сокровищами, скелеты.
        - Пожалуй, ты права. - Он присел над одним из скелетов. - Ну-ка, дева, подойди сюда.
        Гроздана подошла.
        - Потрогай. - Он указал на скелет.
        Гроздана скривилась, но возражать не стала. Наклонилась, дотронулась.
        - Так это же не кость! - воскликнула она.
        - Вот и я о том же. Игрушка. Искусно сработанная, но игрушка. Пойдем отсюда!
        Они опять почти успели. Почти. Им не хватило самую малость. Едва они вышли в соседний зал, как на пути у них возникли трое в одинаковых кроваво-бордовых длинных балахонах с накинутыми на головы капюшонами. Руки их были скрещены на груди, кисти терялись в широченных рукавах. Лиц их видно не было.
        - Я так и знала, - процедила Гроздана сквозь зубы, вынимая метательный нож. - Экие ребята, очень на тебя похожи, толстый.
        Горан не ответил, он что-то быстро зашептал и поудобнее перехватил секиру.
        - Сдается мне, миром мы с этими ребятками не разойдемся, - прошипела Гроздана.
        Трое резко рванулись к ним, и наемница метнула нож. Тот ушел точно под капюшон одного из бордовых. Он словно споткнулся, откинулся назад, раздался звук осыпающегося песка, и балахон упал на пол. Пустой. Двое других просто исчезли.
        - Что за… - Гроздана вертела головой, отыскивая исчезнувших противников. Они появились неожиданно. Теперь их было уже пятеро. Они встали клином, острием к Гроздане. Те, что находились сзади, резко раскинули руки в стороны, по залу пошел гулять сквозняк. А первый, стоявший на острие, поднял голову. Гроздану словно молотом ударило. Из-под капюшона на нее невыносимо ослепительным белым светом сверкнула пара раскосых глаз. Больше ничего. Ни рта, ни носа, вообще лица нет. Только глаза. Они жгли, давили, слепили. Гроздана упала на колени, сил сопротивляться не было. Такой боли она не испытывала никогда. Эта боль была везде. Она раздирала кожу на лице, дробила кости и рвала мышцы. Наемница закричала. И тут сбоку на нее налетел ураган в серой рясе, смял, стоптал и отбросил прочь. Бордовые монахи разочарованно пискнули, недовольные тем, что у них забрали жертву. Горан подоспел вовремя. Стараясь не смотреть в ослепляющие глаза, он широко размахнулся и запустил в клин свою секиру. Та, недовольная таким с собой обращением (чай, благородное оружие, и летать ей вовсе не пристало), дико засвистела, стараясь как
можно быстрее добраться до виновников. Гроздана, корчась на полу, сквозь пелену слез, заливавших глаза, видела, как та вращается, с каждым витком приближаясь к бордовым. Полулунное лезвие сверкнуло, попав в луч света, и секира врубилась в пятерку бордовых. Видимого вреда она им не нанесла, но страшный клин распался. Первый из них мотнул головой и отлетел назад, сбивая второго и третьего. Последние двое устояли на ногах, но отшатнулись в сторону. Боль, разрывавшая Гроздану на части, немного отпустила, девушка до крови закусила губу и метнула ножи, три подряд, один за другим. Безрезультатно. Горан уже несся на бордовых, размахивая своей страшной цепью с шаром. При этом с его губ срывались какие-то совершенно непонятные Гроздане фразы. Он налетел на рассыпавшийся клин, крутанул шаром, отбрасывая от себя двоих поднимающихся бордовых, запустил его вперед, заставляя отступить еще двоих, и схватил за грудки того, что стоял на острие клина. Одним мощным рывком он поднял его и, почти прижав свое лицо к темному провалу капюшона, вцепился в него взглядом. При этом он продолжал нести свою тарабарщину.
        Все вокруг замерло. Замерли четверо бордовых, замерла Гроздана, в чудовищном напряжении замерли двое противников в рясах: серой и бордовой. Даже крупинки пыли, весело крутившиеся в лучах света, проникавших в зал сквозь световые окна, замерли в ожидании. И только непонятные гортанные фразы отделялись от монаха и впивались в бордового.
        И тут все кончилось. Голос Горана достиг предела, взвился к потолку и ужасным молотом обрушился на противника. Бордовый несколько раз дернулся, пытаясь вырваться из цепких рук монаха. Потом раздался полувздох-полустон, и бордовая ряса обвисла пустым мешком в руках храмовника. Остальные моментально исчезли. Гроздана попыталась встать. С трудом, но ей это удалось. Она подошла к монаху, который так и стоял столбом, сжимая в руках кусок ткани, только что служивший рясой. Ничего не говоря, на это просто не было сил, она подошла к напарнику и похлопала его по плечу. Тот вздрогнул, сразу как-то обмяк и медленно опустился на пол. Гроздана хотела его подбодрить, наклонилась, и слова застряли у нее на языке. Она едва сдержала крик. Лицо монаха покрывали ожоги, из глаз и ушей, заливая лицо и шею, текла кровь.
        - Горан, Горан, ты меня слышишь? - Она встряхнула его. - Ты меня слышишь, монах? Ответь мне! Скажи хоть что-нибудь! Не пугай меня! Не надо!
        - Я… я слышу тебя, наемница, - прохрипел он, - слышу. Только вот… не вижу ничего… - И огромное тело монаха тяжелым кулем повалилось на пол.
        Следующие полчаса дались Гроздане очень тяжело. У нее все ныло от боли, глаза продолжали слезиться, и невероятно хотелось спать. Но она гнала сон прочь. Ей удалось влить несколько капель воды в рот Горана. Подумав, она пожертвовала частью драгоценной воды и обмыла его лицо. Ожоги были не так страшны, как показалось сразу, но глаза продолжали оставаться закрытыми, веки были неестественно малинового цвета и очень сильно набухли. Она не знала, сможет ли он когда-нибудь открыть их. Монах спал. Гроздана знала это точно. Дыхание его постепенно успокоилось, он перестал хрипеть, и беспамятный провал сменился сном. Гроздана позволила себе сделать пару глотков из фляги. Ей спать никак нельзя. Сейчас монах беспомощней ребенка. А значит, надежда только на нее.
        Наемница очнулась, резко сев. Миллион иголок тут же пронзил ее тело, и она застонала, но упасть себе не позволила. Она заснула! Демоны! Заснула! Быстро огляделась. Вроде бы все спокойно. Они все в том же зале, и здесь ничего не изменилось. Чувствовала она себя немного лучше. Глаза больше не слезились, и резь исчезла. Она осмотрела монаха. Тот спал. Припухлость век немного спала, и цвет их стал более естественным. Гроздана поднялась на ноги. Прошла по залу, пытаясь найти свои ножи. Не нашла. Услышала, что завозился Горан, и вернулась к нему. Тот проснулся и сейчас сидел, шаря вокруг себя руками.
        - Горан, - тихо позвала наемница.
        - Гроздана? - Он повернулся на голос. - С тобой все в порядке?
        - Да. А как ты?
        - Где моя секира?
        - Вот. - Она подала ему оружие, и он жадно схватил его, прижав к груди.
        - Я ничего не вижу, - устало сказал он.
        - Ты молодец, - зачем-то сказала она и увидела, как монах попытался улыбнуться.
        - Я знаю!
        Гроздане захотелось сказать что-нибудь нежное и ласковое, но нужных слов она не нашла. Не специалист она по ласковым словам.
        - Ты сможешь идти?
        - Если ты пойдешь впереди.
        - Конечно!
        Они поднялись. Горана качнуло.
        - Что-то я устал.
        - Ты точно сможешь идти?
        Монах кивнул.
        - У меня много планов на будущее. - Он снова попробовал улыбнуться. Ожог на щеке, который уже стал прихватываться корочкой, лопнул, и там проступила сукровица. - Здорово меня отделали, - печально сказал он. - Пойдем, наемница.
        И они пошли - Гроздана впереди, Горан вплотную за ней. Он ориентировался на шум ее дыхания, во всяком случае, так он сказал. Передвигались они довольно медленно, но все-таки передвигались. После зала, в котором они столкнулись с бордовыми монахами, они прошли еще несколько комнат, а потом попали в широкий коридор, который тянулся далеко вперед. Ловушек пока не было. От коридора то и дело отходили ответвления, но они решили никуда не сворачивать. Им почему-то казалось, что они попали в тот самый тоннель, который пронизывал палаты насквозь. Возможно, эта мысль просто облегчала им путь. Возможно. Да и кинжал - игристый клинок был теплым, а ему Гроздана верила, она и сама не знала почему, но была уверена в том, что он не врет. Тот случай в комнате с кубом единодушно было решено считать личной ошибкой. Сами виноваты. Может, это и были самые безопасные выходы из проклятых палат. А не захотели - возьмите, пожалуйста. Вот вам приключения по полной.
        Гроздана остановилась, резко повернувшись вправо. В одном из боковых проходов стояла маленькая девочка и молча смотрела на нее. Коротенькое платьице с нелепыми цветочками по подолу, спутанные, давно не мытые волосы, перепачканная и оттого по-особому милая мордашка. И глаза, большущие карие глаза с пушистыми ресницами. Наивно-просящие, они вызывали только одно желание: прижать ребенка к себе, согреть, пожалеть, приласкать. В общем, сделать все, чтобы из этих глаз навсегда ушли тоска и печаль. Наемница неспешно вытащила меч. Девочка улыбнулась, наблюдая за ней.
        - Ты правда думаешь, что это понадобится? - Улыбка девочки была настолько милой, что хотелось отбросить в сторону эту глупую железку и потискать очаровательного ребенка. Но Гроздана понимала, что здесь, в этом дурацком подземелье, ее может ждать только опасность. - Отдай мне своего мужчину, - так же мило улыбаясь, попросила девочка и сделала маленький шажочек в сторону наемницы. Гроздана молчала, пытаясь предположить, какой еще сюрприз приготовил ей этот чертов лабиринт. Она внутренне собралась, приготовившись к атаке. Бросила взгляд на Горана. Монах стоял словно статуя, вообще не шевелясь.
        - Зачем он тебе? Отдай.
        От милого такого тихого голоска по спине поползли мурашки. Было в нем что-то донельзя неправильное. Нечеловеческое.
        - А тебе зачем? - Звук собственного голоса слегка взбодрил наемницу.
        Она вдруг вспомнила свое единственное путешествие на Темный материк. Они искали молочный камень - редкий минерал, очень полезный в искусстве, который только и можно было раздобыть на забытом всеми богами материке. Их отряд углубился в джунгли, и вечером к костру вышли дети. Двое: мальчик и девочка. Грязные, голодные, трясущиеся от страха. Они тогда пожалели их. Накормили. А ночью милые детишки передавили половину отряда. И только случайность спасла остальных. А детишки оказались не детишками вовсе, а какой-то особо древней омерзительной формой нечисти, способной принимать любые формы. Гроздана до сих пор вздрагивала, вспоминая истинную сущность тварей, не имеющих ничего общего с родом человеческим. Вот и здесь - маленькая девочка. Чью сущность ты скрываешь, милое дитя?
        - Здесь так скучно, - милое дитя повело плечами, - и холодно. - Маленькие ручки обхватили плечи. - Отдай мне его, а я тебя выведу отсюда. Там впереди смерть. И только смерть. Отдай мне его. Он такой большой, такой сильный. - Девчушка посмотрела на монаха взглядом изголодавшейся самки, но никак не ребенка.
        - А тебе не рано, детка? - хмыкнула наемница, краем глаза заметив шевеление слева сзади.
        - Отдай мне его, женщина-воин. Зачем он тебе? Он ослеп и ничего не видит, а ты выйдешь к свету. Я помогу тебе. - Еще один маленький шажок.
        Гроздана напряглась. Все ее внимание было сосредоточено на тени сбоку. Вот та сжалась в комок, словно пружина, замерла и вдруг распрямилась, прыгнув ей на спину. Наемница резко развернулась, одновременно делая шаг в сторону, и полоснула мечом поперек летящей тени. Раздался жалобный, почти человеческий вскрик, и тень рухнула на пол. Гроздана замерла, ожидая повторной атаки. Но ее не было. А на полу тень превращалась в живое существо. Точнее, в умирающее существо. Оно было похоже на большую кошку, только вот морда была уж больно человеческая. Тварь издыхала.
        - Ты быстрая. - Девочку совсем не расстроила смерть тени-кошки с человеческим лицом. - А с ними справишься?
        За спиной девочки стали сгущаться тени. Две, нет, три. Гроздана бросила взгляд на монаха. Тот продолжал стоять придорожным столбом, никак не реагируя на происходящее. У Грозданы оставался еще один метательный нож, и она рискнула. Нож прошелестел, разрезая воздух, и достиг цели. Хрип, бульканье, стон, и на месте девочки судорожно бьется мерзкая тварь. Тело осталось человеческим, только уже не детским, а старушечьим, а вместо ног дергалось с десяток щупалец. Маленькие кривые руки с загнутыми когтями вцепились в рукоять ножа, пытаясь вырвать его. Гроздана одним прыжком оказалась рядом и ударила. Она вложила в этот удар всю злость, которая у нее была, всю силу, что у нее осталась, все свое желание выбраться из этого мерзкого подземелья. Меч прошел по косой дуге, отделив голову и руку твари от тела. Гроздана крутнулась на месте в поисках новых противников. Сейчас она готова была разорвать любого, кого увидит. Тени, которые начали сгущаться за спиной твари, замерли на мгновение, по-щенячьи заскулили и стали улепетывать. Видимо, смерть хозяйки их расстроила. Гроздана, не помня себя, кинулась следом.
Догнать у нее получилось только одну. Остальные смылись.
        - А-а, твари! Только суньтесь обратно! - прокричала она вдогонку. Девушка скорее почувствовала, чем услышала, шорох сзади. Резко развернувшись, она увидела еще одну такую тварь с щупальцами вместо ног. Та приближалась довольно проворно.
        - Ты умрешь! - Старушечье лицо пылало гневом. Ах как далеко это шипение было от нежного голоска девочки.
        - А шиш тебе! Иди сюда, стерва старая! - Гроздану переполняла злость, но она не теряла контроля над собой, приготовившись к бою.
        Эта схватка далась ей тяжело. Тварь оказалась проворной. Первая, по всему видать, не ожидала атаки, а эта атаковала сама. Гроздана крутилась волчком, уворачиваясь от щупалец, и била, била, била сама. Тварь уже потеряла пару своих нижних конечностей, уже висела плетью перебитая рука, но она и не собиралась сдаваться. Она бросалась на наемницу, не думая о защите. В ее глазах горела только жажда мести. Гроздане тоже досталось. Одно из щупалец задело ее, легко вспоров куртку и впившись в бок. Гроздана закричала от боли. Ее ожгло, будто ей сунули под ребра горящий факел. Наемница стиснула зубы, загнав боль подальше. Не сейчас! Потом! Все потом! Сейчас надо разобраться с этой тварью! Взмах! Удар! Поворот! Отскочить! Пригнуться! Закрыться! Ударить! Еще! Пот в глаза! Терпеть! Удар! Еще! Еще! Все!
        Гроздана устало привалилась к стене. Изрубленная тварь еще шевелилась, но это была уже агония. Вот так и бывает. Если успел быстро оттяпать голову, то даже и не вспотел. А если нет, то - примите, пожалуйста, по полной программе.
        Наемница осмотрела себя. На боку широченная красная полоса, по которой уже начали вспухать волдыри, как после ожога. Еще ногу зацепило. «Следующий раз в такую дыру без кольчуги не полезу».
        Прихрамывая, она подошла к монаху. Ничего не изменилось. Тот так же стоял, словно окаменел. «И что мне теперь с тобой делать?» Гроздана устало опустилась прямо на пол. Стянула со спины мешок. «А я-то думаю, что мне мешает постоянно?» В запале она даже не успела сбросить его. Полезла в небольшой кармашек на поясе, достала оттуда маленькую серебряную коробочку. Открыла. Захватила пальцем немного бледно-желтой мази и стала аккуратно смазывать раны. Эту коробочку она всегда носила с собой. Рецепт она составила сама. Мазь помогала заживлять раны, приостанавливала действие ядов и вообще часто выручала ее. Тщательно смазав порезы и волдыри, убрала коробочку. Посмотрела на монаха. Никаких изменений. Она уже начала беспокоиться. Гроздана слышала про василисков, которые могли вводить в ступор на несколько часов, но эти старухи-девочки с щупальцами на василисков никак не походили. Что ж, подождем. Горан жив, тут сомнений быть не может. Как помочь ему - наемница не знала, поэтому оставалось только ждать. Немного перекусила. Пища в глотку не лезла, но Гроздана заставила себя проглотить несколько кусков. Монах
оставался недвижим. Наемница призадумалась. Оставаться на месте не хотелось. Силы не беспредельны, и она уже чувствовала усталость. Чем дольше они торчат в этих палатах, тем сложнее будет выбираться. Кто знает, что еще им приготовило подземелье.
        Была еще одна проблема. Воды осталось совсем немного. Они хоть и растягивали ее, как могли, но все же. Так что надо двигаться. Но как? О том, чтобы бросить монаха и выбираться самой, Гроздана даже не думала; значит, придется тащить. Она встала, закинула за спину мешок, подтянула ремни. Подошла к монаху, взяла его за края рясы, потянула на себя. Монах стал подаваться в ее сторону, причем спина его совсем не сгибалась, будто ему вдоль позвоночника кол забили.
        - Ну что, дружок, покатаемся? - Она стала к нему спиной, приноровилась и, захватив рясу монаха руками, повалила его себе на спину. Колени дрогнули, девушка чуть не упала от навалившейся тяжести. Могуч ты, монах-воитель, могуч. - Ох и тяжеленный ты, братец, - выдохнула она. В этот момент Гроздана сильно сомневалась, что ей удастся идти с таким грузом на плечах. Она и стоит-то с трудом. Но все же она пошла вперед. В домах лиги хорошо учили, на совесть. В том числе решать сложные, невыполнимые задачи. Идти там, где нет выхода. И выходить. И возвращаться.
        Она двигалась маленькими шажками, постоянно боясь упасть. Падать нельзя. Если упадет, то монаха она уже не поднимет. А так они все же двигаются. Ноги Горана волочились по полу, но взвалить его на спину полностью она бы не смогла. Уж больно здоровый. Не экспериментируя, Гроздана продвигалась вперед по основному коридору. Ей было тяжело, но она терпела. Представляете, каково черепахам? Таскают на себе свой дом-панцирь постоянно. Или он легкий и ничего не весит? Наемница остановилась. Нужно передохнуть. Подползла к стене и осторожно, чтобы не уронить монаха, прислонила того к стене. Тот вдруг стал заваливаться набок.
        - Э-э-э! Стоять! - захрипела она и вцепилась в него изо всех сил. Удержала. - Ты мне не шути так больше, святой братец, - устало проговорила она и села на пол, вытянув ноги и опершись на стену. - Фух, и устала я с тобой, толстый, тяжеленный ты, дружок, а нам еще топать и топать.
        Немного отдохнув, она двинулась дальше. На этот раз было тяжелее, сказывалась усталость. Она решила идти, пока хватит сил, а потом подольше отдохнуть, а может, и поспать. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как они спустились в палаты? Стоп! За это время ни разу не стемнело!
        Гроздана остановилась. «Точно! Но этого не может быть. По ее прикидкам, прошло больше суток, а может, даже двух. Это точно! Тогда почему свет, который падал через световые шахты, никуда не исчезал? Ведь если наверху наступала ночь, то и здесь должно было становиться темно. Или они проспали всю ночь в том темном зале около рухнувшего моста?»
        - И часто ты разговариваешь сама с собой?
        Гроздана замерла. Если сейчас на нее нападут, то ей конец. Даже если просто бросить монаха, она не сможет дать отпор. Руки устали, да и пока она будет избавляться от своей ноши, ей успеют доставить немало неприятностей. Сзади раздался довольный смешок.
        - Боишься меня, дева? Хе-хе! Правильно! Здесь нужно бояться! Такое уж место.
        - Может, покажешься?
        - А что это у тебя на спине, а, дева? - игнорируя реплику, продолжил голос. - Ты собираешься выйти к свету, таща это на своем горбу? - Снова смешок.
        Гроздана чуть развернулась, пытаясь рассмотреть, кто там сзади. И никого не увидела. Только услышала очередной смешок.
        - Ты не сможешь увидеть меня, он бы смог, а ты нет.
        - Кто ты?
        - Я тот, кто может помочь тебе.
        - Понесешь монаха? Я с удовольствием поделилась бы с кем-нибудь ношей.
        - Так брось его.
        - А хрен тебе! - вдруг зло сказала она и двинулась дальше по коридору. Но голос не отстал.
        - Ты не особо вежлива. Хотя чего можно ожидать от наемницы, даже если она из лиги.
        Гроздана споткнулась. Откуда он знает, что она наемница? Что-то она не припомнит, чтобы кричала об этом.
        - Так тебе не нужна помощь?
        - Зачем, мне и так неплохо. А мама всегда говорила - не верь, дочка, незнакомцам. - Она продолжала свое движение вперед.
        - Мне не надо верить, да и никакой мамы у тебя не было. Откуда у сироты мать? Я предлагаю заключить сделку.
        - Сделку? Забавно. Ты купец? - Наемница держалась из последних сил. К физической усталости добавилось еще ощущение, будто что-то давит на тебя со всех сторон. Давит, заставляет спину сгибаться, а ноги подкашиваться.
        - Сделка очень простая. - Голос, казалось, даже не заметил ответа Грозданы. - Я помогаю тебе выбраться отсюда, а ты помогаешь мне.
        - Чем? Чем я, ничтожная, могу помочь?
        - Я тоже хочу убраться отсюда.
        - Так в чем же дело? - еле выдавила Гроздана, останавливаясь. Она вдруг поняла, что больше не в силах сделать ни одного шага. Логично было послать невидимого собеседника подальше и молчать, экономя силы. Но она чувствовала, что именно разговор помогает ей держаться. Выталкивая тяжелые слова из пересохшей глотки, она будто получала глоток свежего воздуха.
        - Я не могу. - В нотках голоса скользнула усталость.
        - Ты ведь только что предлагал вытащить отсюда меня.
        - Я могу помочь выбраться тебе, но сам выйти не могу.
        И тут Гроздана упала. Ее левая нога неожиданно подломилась, и она рухнула на пол. Тяжелое тело монаха не позволило ей устоять на ногах. Все! Приехали! Скрипя зубами, она столкнула с себя монаха и перевернулась на спину.
        - Ты упала. - Проклятый голос никуда не делся.
        - Я заметила. Слушай, отстань, а? Я очень устала, не до разговоров сейчас.
        - А если я рассержусь и начну метать молнии?
        - Хотел бы меня убить, уже бы приступил.
        - Это верно. Я наблюдал за вами. Вы способны мне помочь. Но так как твой друг сейчас не может говорить, то я заключу сделку с тобой.
        - Не хочу я никаких сделок.
        - Отсюда до обратных створок не так и далеко. Тебе понадобится совсем немного времени, чтобы добраться до них. Но выйти ты не сможешь.
        Гроздана потихоньку поднялась и села. Отец-Вседержитель, как же она устала.
        - Я выйду.
        - Нет. Я покажу тебе.
        Гроздана не успела ответить. Вокруг вдруг стало темно, и она, словно на живой картине, увидела, как коридор делает крутую петлю и выходит в просторный зал. Здесь было очень красиво, а в конце находились створки выходных дверей. Высокие, двух Горанов нужно поставить на плечи друг другу, чтобы достать до верха. А возле створок те самые склизкие лысоголовые твари. Их было штук двадцать, если не больше. Они стояли, мерно раскачиваясь из стороны в сторону, и ждали. А рядом с ними другие, еще мерзостнее и противнее. Видение угасло.
        - Будь ты и твой дружок в порядке, вы бы, пожалуй, убили бы штук пять. Может, больше. Но не всех. А сейчас ты одна, измотана и держишься из последних сил. Никто даже не узнает, как ты умрешь.
        - Почему я должна тебе верить?
        Голос не ответил. Он снова показал. Гроздана видела саму себя. И Горана. Каждый их шаг, весь их путь по палатам.
        - Откуда…
        - Я же сказал, что наблюдал за вами. Вы мне сразу понравились. Такие, как он, еще ни разу не входили сюда. Да и ты не так проста, как может показаться.
        - Кто ты? - еще раз спросила она.
        - Когда-то у меня было имя, но оно так давно не звучало, что я уже забыл его. Я душа этих подземелий. Я их жизнь. Уйду я, и здесь станет так же безопасно, как в любом сельском подвале. Когда-то это был мой дом. Не только мой, конечно. Мы совершили ошибку. А за ошибки нужно платить. Мой дом стал моей тюрьмой, а заодно и погибелью для всех, кто сюда входит. Все эти жуткие существа… Я был в числе тех, кто решился сотворить их. Мы так хотели победить. Любой ценой. Любой. И победили. И проиграли. За все нужно платить.
        - Так всеми этими милыми созданиями ты командуешь?
        - Не совсем. Какими-то да, какими-то нет. На нижних уровнях живут вовсе не подвластные мне твари. Вам повезло, что вы не попали туда. У тебя очень интересный кинжал. Я помню того, кто его создал. Это было почти десять тысяч лет назад.
        Гроздана присвистнула.
        - Не знала? Рад, что смог тебя удивить. Ну так как? Сделка?
        - А ларги?
        - Взявшие кровь? А что они? Они будут только рады избавиться от меня. Думаю, им и самим надоела роль тюремщиков.
        - Что ты хочешь? - спросила наемница. Похоже, выбора у нее не было. Стоило рискнуть.
        Она услышала вздох облегчения.
        - Я принадлежу к тем, кого вы называете первыми. Точнее, когда-то принадлежал. Все ушли. И только я остался. Я обречен скитаться здесь, в подвалах великого города. Я тоже хочу уйти. Ты можешь дать мне свободу. Для этого нужно всего лишь добраться до одного из мест силы и провести обряд. Он очень простой. Я научу тебя. Ты пообещаешь, что в течение одного года ты посетишь такое место и проведешь ритуал. После того как я услышу обещание, я выпущу тебя и твоего друга.
        - Он выживет?
        - Да, и даже зрение к нему вернется, хоть и не сразу. Взявшие кровь помогут. Они умеют. Я жду твоего слова.
        - Я согласна.
        - А-а-ах! - Она услышала протяжный вздох облегчения и почти сразу выгнулась от боли, которая пронзила грудь. Гроздана упала, ее тело выгибалось, пытаясь освободиться от захватившей ее боли. Она даже кричать не могла, только хрипела, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Боль ушла так же внезапно, как и пришла.
        - Что… что это было?
        - Мы заключили сделку. - Голос был доволен.
        - Что ты сделал со мной, скотина бестелесная?
        - Какая ты грубая все-таки. Я просто поставил печать, которая закрепляет сделку.
        - Какую еще, к дзоргам, печать?
        - Если в течение года ты не выполнишь условия, то печать убьет тебя. Вот и все.
        - Сволочь!
        - Должен же я быть уверенным, что ты не нарушишь уговора. Люди весьма вероломны. Когда-то я был столь наивен, что поверил на слово. И что? Меня просто обманули. Ведь там я не могу до вас добраться.
        - Ты не сказал, где я могу найти ваше капище.
        - У нас нет капищ. Я говорил о месте силы. Оно на Харраоне, вы называете это место Темным материком.
        - Сволочь! Чтоб тебя дзорги сожрали!
        - Грубо, грубо. Ты справишься. Ведь ты из дома умелых. Из тех, кто всегда возвращается. Ты справишься. Сейчас тебе станет легче. Дальше двигайся по этому проходу. Никуда не сворачивай и выйдешь к створкам. Никто тебе не помешает. Правда, твоего дружка придется тащить. Он очнется дня через два. Ты ведь не будешь столько здесь ждать?
        Гроздана уже полностью пришла в себя и увидела валявшийся перед ней свиток.
        - Это еще что за…
        - Грубо, грубо. Хотя знаешь, в этом есть некая прелесть. Это карта. Тебе ведь нужна карта, чтобы найти нужное место? Харраон весьма велик. Кстати, мне кажется, ты хочешь что-то спросить, так спрашивай.
        - Да, - сказала она, - у меня есть вопросы. Два. Почему исчезли первые и почему ты остался?
        - Любопытство, любопытство, зачем тебе эти знания? Любопытство не доводит до добра, уж поверь мне. Может, что-нибудь другое?
        - Я хочу, чтобы ты ответил на эти два вопроса. Просто хочу.
        - Хорошо, раз пообещал, значит, отвечу, хотя это не доставляет мне удовольствия. Впрочем, может, вы избежите наших ошибок. Я покажу.
        И он показал. Гроздана увидела огромное поле, на котором расположились две армии. Здесь собрались десятки, нет, даже сотни тысяч людей. Или не людей. Первые. Да, ларги похожи на них. Такая же темная кожа с красноватым отливом, такие же миндалевидные глаза. Только эти, как бы так сказать… В общем, видно, что они не люди. Совсем. Обе армии замерли друг напротив друга. Солнце отражается от зерцал доспехов. Ветер полощет длинные прямоугольные стяги и красные султаны на шлемах всадников. Всадники. Они восседают на странных созданиях, совершенно непохожих на лошадей. Вдруг в одной из армий началось шевеление, ряды воинов расступились, пропуская вперед тяжеловесных четвероногих зверюг с рогом на плосковатой башке. Носороги. Гроздана знала о них, она даже встречалась с ними на Южном материке. Вот уж не думала, что этих свирепых животных, нападающих на все, что движется, можно приручить. По рядам противника пробежал смущенный гул. Над полем раздался звук боевого рога, и страшные носороги, к тому же закованные в броню, бросились вперед. Противник перестраивался. Сомкнулся ряд щитов в полный рост, опустились
длиннющие пики с узкими трехгранными жалами. Носороги со всей своей недюжинной силой врезались в ряды противника. Крики, треск, рев, пыль, кровь, обломки копий и куски плоти - все смешалось. В то время как рогатые твари взрезали строй противника, вперед двинулась пехота.
        Дальше события стали разворачиваться с неимоверной скоростью. Гроздана устала наблюдать за этой грандиозной битвой. Уже село солнце, а битва все продолжалась. Уже давно добили последнего носорога, уже схлестнулась и успела уничтожить друг друга странная конница, уже перестали бить катапульты и баллисты, частью сожженные, частью разбитые. Уже были введены в бой резервы: тяжелая пехота, вооруженная странным оружием - нечто среднее между алебардой, копьем и мечом, и еще одна группа всадников. Уже давно организованная битва превратилась в свалку всех со всеми. Первые уничтожали друг друга с завидным проворством и остервенением. Наконец на поле осталось совсем немного сражавшихся. Они собрались друг напротив друга, сгруппировавшись вокруг уцелевших полководцев. Жалкие кучки живых среди груды трупов. Обрывки жизни среди поля смерти. Обрывки постояли и бросились друг на друга. Гроздана еще никогда не видела такой ненависти. Они готовы были умереть все до последнего, лишь бы уничтожить противника. Умерли не все. Гроздана не верила своим глазам. В живых осталось трое. Они только что прикончили последнего
противника и теперь еле стояли, забрызганные кровью, израненные, в изрубленных доспехах, с иссеченным оружием в руках. Вот один из них, шатаясь, прошел несколько шагов, упал на одно колено, с трудом вырвал из рук мертвого древко с прожженным в нескольких местах стягом, тяжело встал, опираясь на него, и победно вскинул руку с щербатым мечом вверх. Победа! Двое других что-то просипели охрипшими сорванными голосами и тоже вскинули руки в победном жесте. Их лица были абсолютно бесстрастны. Отец-Вседержитель. Такого Гроздана не могла себе представить. Она слышала о больших битвах, тысячах убитых и растерзанных, но там оставались живые. Много. Пленные, раненые с одной и другой стороны. Но так?! Трое! Трое несчастных из многотысячного войска?! Это невероятно! Нелепо! Немыслимо! Кому нужны такие победы?! Кому?!
        - Это битва Гнева, - прошелестел уже знакомый голос. - Она продолжалась почти три недели. Погибло больше пятисот тысяч воинов. Это была первая ошибка.
        - А вторая?
        Он не ответил. Он показал.
        Перед Грозданой стали проноситься картины войны. Мелкие стычки, налеты, быстрые захваты городов, казни, пожары и трупы. Это какое-то безумие. Они упорно уничтожали друг друга. Битва Гнева ничему не научила противников. Они только жалели, что не могут больше собрать многочисленные армии. Сумасшедшие. Перевеса нет ни у одной из сторон. Кровь. Смерть. Разрушение. Кровь. Смерть. Разрушение. А потом она увидела, как это произошло. Одна из групп противников решила, что пора переломить ход войны любой ценой. Любой! И тогда они обратились к древним богам и древней магии. Мир наполнился ужасными чудовищами. Это была вторая ошибка. Твари, кстати, с удовольствием охотились как за теми, против кого их создавали, так и за своими создателями. Им было все равно. Они просто были голодны.
        Гроздана открыла глаза. Сколько прошло времени? Час? Два? День?
        - Ты был одним из тех, кто создал всю эту мерзость?
        Молчание. И так понятно.
        - Я жалею, что заключила с тобой сделку, ты заслужил наказание.
        Молчание.
        - У меня есть еще один вопрос: кто запер тебя сюда?
        - На этот вопрос я не отвечу. Тебе пора. Ты хотела знать - ты узнала, а теперь иди. Пора выбираться к свету.
        И Гроздана начала свой путь к солнцу. Как она дотащилась до створок и как дотащила туда монаха, она помнила слабо. Помнила только неимоверную усталость, отяжелевшие руки, неразгибающиеся пальцы, хватавшиеся за отвороты рясы, боль в пояснице, которая стала такой же привычной, как дыхание. Наконец вот она, цель ее путешествия: обратные створки палат вечности. Она стояла перед ними, пошатываясь от усталости. Стояла, выжатая до предела. Толкнула их руками, и они на удивление легко открылись. Гроздана зажмурилась от дневного света и непроизвольно отступила на несколько шагов в тень подземелья. Постояла, привыкая к свету. Прежде чем выйти, обернулась назад.
        - Мне жаль тебя, - бросила она в темноту. - Провести тысячи лет среди тех, кто стал твоим проклятием, - это страшное наказание. Жаль, что я не могу показать то, что увидела, людям. Жаль.
        Молчание. Ни слова в ответ. Она и не ждала ответа. Тот, кому предназначались ее слова, услышал ее. Наемница знала это точно. Она повернулась и побрела к выходу. Собрав последние силы, вытащила все еще неподвижного монаха из пещеры, успела увидеть удивленно-радостное лицо жреца ларгов и потеряла сознание.

…Вскоре он подобрался к цели своего путешествия. Перед ним была довольно высокая для окружающего ландшафта одинокая вершина, увенчанная скалистым обрывистым пиком. Конечно, до настоящих гор ей было далеко, но все-таки ее можно было смело назвать царицей здешних мест. «Вот туда-то мне и надо». Он долго раздумывал, в каком обличье идти. То ли остаться просто человеком, то ли войти в боевой режим. Это словосочетание пришло ему на ум недавно. Он все никак не мог подобрать слов для своего когтисто-клыкастого состояния, пока однажды ему не вспомнилось это -
«боевой режим». То ли в фильме каком-то услышал это, то ли в книге прочитал, сейчас и не вспомнишь. Что-то вроде о боевых роботах, у которых было два режима: обычный и боевой. Вот и у него так: обычный и боевой. За недолгое время он уже успел достаточно изучить свое новое состояние, чтобы четко понять: там в его мире, чтобы справиться с ним, находящимся в боевом режиме, нужно очень и очень постараться. Даже будучи вооруженным, даже группой. А здесь? У тех людей, которых он встречал, огнестрельного или какого-то другого серьезного оружия он не видел. С другой стороны, он помнил, что учинил Всевид с наемниками, причем вообще без всякого оружия. Так что спешить не стоило.
        Все хорошенько обдумав, он решил дождаться темноты и тогда провести разведку. Естественно, в боевом режиме. Дождавшись полной темноты, отправился в путь. Трансформация проходила все легче, даже болевые ощущения уменьшились. А может, привык. Он так и не понял, как это происходит, да особо и не пытался понять. Зато научился делать это по своему желанию в любое время.
        Когда темнота легла на уставшую за день землю, в округе началась другая жизнь. Просыпались ночные хищники, выползали из своих укрытий те, кто солнечному свету предпочитал лунный. Они были голодны и предвкушали хорошую охоту. Но сегодняшняя ночь была неправильной. Не такой. Потому что здесь появился чужой. Его никогда не было здесь, никто его не видел и не знал - что он и кто он. Но всех объединяло одно общее чувство по отношению к чужому - страх, переходящий в ужас. Чужой мягко и быстро двигался через ночной горный лес, и все старались убраться подальше с его пути.
        Никита не осознавал себя. Он и не был собой. Человек-оборотень быстро и бесшумно двигался к цели. Остановить его сейчас стоило бы большого труда. В доме, к которому он шел, еще не спали. Вот они, цель его путешествия. Мужчина с изрядной долей седины в волосах и мальчишка. Всевид и Сашка. Всевид что-то тихо рассказывал, пацан внимательно его слушал. «Может, плюнуть на осторожность и рвануть сейчас? Нет. Торопиться не стоит». Хотя способность здраво и хладнокровно рассуждать значительно притуплялась в таком состоянии, но все же он смог себя удержать. Что-то его смущало. Звериный инстинкт, вытесняющий разум, шептал ему:
«Не торопись, осмотрись, все вывери и точно рассчитай время удара». Всевид продолжал рассказывать, но при этом стал настороженно оглядывать окрестности.
«Что-то почувствовал, гаденыш». Вдруг он прервал свой рассказ, что-то зашептал пацану на ухо. Тот встрепенулся, согласно кивнул и встал. «Осторожно, надо действовать очень осторожно, - мысленно предупредил себя Никита. - Пожалуй, следует немного отойти».
        Он медленно, стараясь не произвести ни малейшего звука, стал пятиться назад, не спуская глаз с Всевида и мальчишки. И тут ночную тишину прорезал пронзительный крик, несущийся сверху. Он поднял голову и увидел на фоне луны четкий крылатый силуэт. Он быстро снижался, и было понятно, что он приземлится как раз на площадку перед домом. Через пару мгновений летун был на земле. Грифон!

«Вот оно! Вот что смущало. У мальчишки с этим таинственным существом явно неплохие отношения. Дело осложняется». Никита сорвался с места и мгновенно растворился в темноте за секунду до того, как грифон учуял опасность и, мгновенно взлетев, сделал круг над тем самым местом, где только что сидел Никита, но того и след простыл. Покружив еще для порядка, грифон вернулся к дому.
        Еще сутки Никита в обычном облике кружил вокруг дома. Подготовку для такого рода дел он имел приличную и сейчас был в великолепной форме. Даже оставаясь человеком, он был и сильнее, и быстрее, и неслышнее себя прежнего. Разведка ничего нового не принесла. Кроме Всевида и мальчишки, в доме никого не было, вокруг на многие километры никакого жилья. Это точно. Грифон больше не появлялся. Видимо, он не жил с ними, а просто иногда прилетал на зов пацана. «Очень интересный мальчик, очень», - бормотал Никита, двигаясь к дому. Он шел, не таясь, оставаясь в облике человека. Это решение созрело сегодня утром. Не стоит сразу пугать ребят, не стоит. Увидев оборотня, они наверняка сразу же начнут драку и грифона своего позовут. А человек… с человеком сначала поговорят. Это уж точно. А там видно будет…
        Глава 18
        Кот был зол и голоден. За последние два дня ему ни разу не улыбнулась удача. Это раздражало. Есть хотелось все больше, а сил оставалось все меньше. Конечно, он и сейчас, и в ближайшие день-два без труда справится с взрослым оленем-секачом, но того ведь надо еще поймать.
        Кот насторожился, чуткие уши замерли, ловя каждый звук большого леса. По тропе кто-то шел. Не олень, не кабан. Двуногие. Точно. Двое. Кот раздумывал. Связываться с двуногими он не любил. Он не боялся их, но в большинстве случаев обходил стороной. Он не понимал этих странных созданий, единственных, кто не жил по законам большого леса. Им вообще было плевать на лес. К тому же коту не очень нравилось их мясо, оно впитывало в себя слишком много чужих и непонятных запахов. Запахов другого мира, не леса.
        Двуногие шли, не торопясь, и были абсолютно беспечны. В животе забурлило - организм напоминал, что неплохо бы поесть. И кот решился. Двуногие - легкая добыча. Он убьет их и насытится. Он подобрал задние лапы, приготовившись к прыжку. Сейчас. Еще несколько шагов, и расстояние будет идеальным для броска. Кот полностью отрешился от окружающего. Сейчас перед ним был только двуногий, шедший впереди. Второй отставал от него на целый прыжок. Это хорошо. Он убьет первого и успеет сгруппироваться для повторной атаки. Два броска. Два удара. Две смерти. Все. Пора. Он прыгнул. Это был хороший бросок. Короткий низкий рык - пусть жертва слышит. Пусть собьется ее шаг и затрепещет в страхе сердце. Глупый двуногий остановится на мгновение и поднимет голову, чтобы посмотреть, кто рычит. Они всегда так делают. Этого мгновения ему хватит. Среди листвы мелькнуло желто-черное тело, вытянулось в струну, смертоносные когти плавно вышли из мягких подушечек лап, обнажились клыки. Двуногий повел себя неправильно. Он не остановился. Он только сделал малюсенький шажок в сторону и поднял на кота глаза. Кот словно налетел на
преграду. Во взгляде двуногого он увидел свою смерть. Ему вдруг захотелось стать маленьким котенком и забиться поглубже в какую-нибудь щель. Он попытался сделать невозможное, остановить свой такой просчитанный и такой глупый бросок, свернуть с линии атаки, извернуться, убежать. Стальной болт вошел в открытую пасть. Кота крутануло в воздухе, подбросило, он сделал сальто и рухнул к ногам двуногого.

…Макс шел, ни о чем не думая. Погода была чудесная, настроение по этому поводу приподнятое. Он шел, и ему было хорошо. Вдруг он почувствовал опасность. В груди кольнуло, по коже пошло легкое жжение. Не сбавляя шага, он немного изменил направление движения, самую малость, чуть-чуть влево, вскинул арбалет и только потом услышал низкий угрожающий рык. Макс поднял глаза. Сверху, выставив лапы, на него летел крупный кот. Лобастая голова, маленькие, прижатые к телу уши, оскаленная пасть, рыжая с черно-бурыми пятнами шкура. Очень похоже на леопарда. Его взгляд встретился с взглядом зверя, и Макс буквально ощутил, как того пробила волна страха. Хищник, только что считавший его добычей, испугался. Впрочем, это было уже неважно. Макс с интересом проследил, как стальной болт, сорвавшись с арбалетной дуги, плавно понесся навстречу животному. Все. Несколько судорожных движений, и матерый лесной хищник превращается в охотничий трофей. Макс опустил арбалет и подошел ближе, поднял голову кота и посмотрел в умирающие глаза. В них остывали испуг и удивление. Не совсем отдавая себе отчет в том, что делает, Макс рывком
перевернул кота на спину, вытащил кинжал и вспорол желтое брюхо. Дурманящий запах крови ударил в нос.
        Макс сидел на земле, тщательно обтирая руки от крови. Он вернулся в свое нормальное состояние и теперь тщетно пытался разобраться в том, что случилось. Ему не до конца верилось, что он только что вырезал печень умирающему зверю и съел ее. Сырой. Что на него нашло? Он старался не смотреть на своего спутника. Кечьо-но радостно прыгал вокруг туши леопарда, громко распевая на своем тарабарском языке. Наверняка какая-нибудь победная песнь. Макс ни на шаг не продвинулся в постижении языка зверолюда. Тот как раз, наоборот, за две недели их совместного путешествия заметно преуспел в освоении всеобщего языка. Настолько, что они могли сносно изъясняться и понимать друг друга. Макс посмотрел на дикаря. Он успел привыкнуть к нему. Уже через неделю после того, как дикий охотник привязался к Максу, он окончательно убедился, что зверолюд не оставит его и намерен сопровождать, куда бы Макс ни направился. Поначалу это раздражало. Теперь он был даже рад этому.
…Темнота накатила внезапно и так же внезапно рассеялась. Макс по-прежнему сидел на земле, только лес вокруг был другой. Черт! Опять! Давненько подобного не случалось. Он уже начал забывать про свои загадочные путешествия. И вот сейчас он сидел рядом с тем самым гнилым озером, где уже однажды побывал. Это было что-то новенькое, ибо до сего момента он ни разу не посещал одно и то же место дважды. Напротив него стоял тот же тип, что и в прошлом превращении, только одет он был по-другому. В этот раз на нем красовался весьма недурной костюм-тройка, белоснежная рубашка, строгий галстук. Классика. Верх мужской элегантности. Обеими руками незнакомец опирался на трость.
        - А вы меняетесь, мой друг. - Его улыбка могла бы украсить собой глянцевые журналы.
        - Это вы еще не видели, как я на рояле играю!
        - Мне всегда нравились представители вашей нации. - Его улыбка стала еще шире и лучезарней. - Голливуд отдыхает. Ваша богатая фантазия, богатейший язык. Это нечто. Разве может европеец произнести подобную фразу: «Не видели, как я на рояле играю». Блеск! - Он был просто в восхищении. - Они музыку слушают, а вы, получается, на нее смотрите. И кто из вас ближе к истине, ведают только там. - Он указал в небо. - Впрочем, я здесь по другому вопросу.
        - Вас не смущает, что я сижу? - перебил его Макс.
        - Что вы, что вы! Меня вы смутить не можете! Так вот. Это, в общем, не мое дело, конечно, я просто хотел бы вас предостеречь! - Он многозначительно посмотрел на Макса.
        - Вот как? От чего же, милейший?
        - Вы встали на опасный путь, друг мой. Не совсем по своей воле. Стечение обстоятельств, так сказать, и все же. Ведь всем известно: если дети Адама и Евы не захотят, принудить их невозможно. Внутренне вы хотели этого, может быть, даже не осознавая.
        - Простите великодушно, что перебиваю, - Макс подчеркнуто выдерживал стиль беседы, - не могли бы вы изъясняться более конкретно. - Он попробовал улыбнуться максимально слащаво. Ему не нравился этот разговор. И этот мужик, стоявший в дорогом костюме посреди болота, тоже.
        - В последнее время вы получили некоторые знания и способности. Получили, не вполне обладая правами на них.
        - Подфартило. - Макс пожал плечами.
        - Это можно назвать по-другому.
        - И как же?
        - Воровство. Непредумышленное, конечно, - торопливо добавил странный собеседник, - но тем не менее. Человек, который поднимает валяющийся кошелек и берет то, что в нем лежит, присваивает себе чужое имущество. А это воровство, как ни крути.
        - И дальше что?
        - Да ничего, собственно. Я питаю к вам искреннюю симпатию, поверьте. Просто хотелось предупредить и дать дружеский совет.
        - Просто так даже куры не несутся. Это еще моя бабушка говорила. Что до дружеского совета… почему вы решили, разлюбезный сударь, что он мне от вас нужен?
        Незнакомец вздохнул и с сожалением посмотрел на Макса:
        - За все нужно платить, молодой человек. И рано или поздно, те, кто действительно обладает правами на то, чем вы овладели, предъявят счет.
        - Вы адвокат? - спросил Макс, вставая.
        - Что, простите? - Незнакомец то ли не расслышал, то ли не понял.
        - Вы адвокат? Правоблюститель? Добрый самаритянин?
        - Зря вы язвите, - в его взгляде читался мягкий укор родителя заигравшемуся чаду, - все намного серьезнее, чем может показаться.
        - Не сомневаюсь. Счастливо оставаться. Да, кстати, когда мы в следующий раз встретимся - а мы, чувствует мое сердце, встретимся, - не забудьте представиться. - С этими словами Макс развернулся на сто восемьдесят градусов и уверенно шагнул в болото. Он был уверен на все сто процентов, что сможет покинуть это место по своей воле и вернуться туда, откуда его так бесцеремонно вытащили. Снова секундное потемнение, и вот он стоит на тропе рядом с телом леопарда.
        Если бы Макс видел обескураженную физиономию незнакомца, выражение лица последнего явно бы порадовало его.
        - Хозяин, хозяин! - Перепуганный Кечьо-но тряс его за руку. - Проснуться! Спать нет! Проснуться! - повторял он.
        - Спасибо, Кечьо-но, я в порядке.
        Зверолюд недоверчиво посмотрел на Макса.
        - Кечьо-но - бояться! Он звал хозяин, да! Хозяин - молчать! Да!
        Макс отстранил зверолюда от себя и отошел в сторону. Голова кружилась, перед глазами плавали размытые круги. Видимо, последствия самовольного ухода от болотного щеголя. Через полчаса Макс был уже в норме, и они продолжили путь на восход. Макс абсолютно точно знал, что ему нужно туда. Почему? Нужно, и все. Вот так. Перед тем как выйти, ему пришлось гневно сдвинуть брови и повысить голос, так как его верный Санчо Панса намеревался содрать с убиенного леопарда шкуру вместе с головой и соорудить что-то такое-этакое. Макс воспротивился. Вместо этого он оттащил мертвое тело в сторону от тропы и завалил камнями и ветками, соорудив своеобразную могилу. Зачем он это сделал, он и сам не знал. Вскоре они набрели на старую дорогу, и идти стало совсем легко. Макс продолжал свои тренировки и уроки с Кечьо-но. Первое впечатление о зверолюде оказалось неверным. Чем больше Макс общался с ним, тем все больше убеждался, что перед ним не тупой получеловек-полузверь, а вполне сообразительный малый с развитым интеллектом. Народ Кечьо-но обладал своей культурой, целым набором легенд и сказок. У них существовало что-то
вроде религии, в которой главная роль отводилась лесным духам, к которым Кечьо-но относил и Макса. Поначалу Макс пытался переубедить своего спутника в обратном, но потом махнул рукой. Кечьо-но был категоричен. Раз шаман сказал дух, значит, дух. И все тут. Зверолюд неимоверно быстро осваивал язык, что Макса очень радовало. Все-таки возможность полноценного общения - штука весьма полезная. На третий день пути по дороге Макс поймал себя на том, что его что-то тревожит. Все было тихо и спокойно. Светило солнышко, радостно щебетали непуганые птахи, деревья мирно шуршали ветвями. Но какое-то нехорошее предчувствие угнетало его. Он то и дело поглядывал на зверолюда. Тот был безмятежен. Значит, опасности нет. И все же. И все же. Чувство беспокойства давило все сильнее и сильнее. Да еще и в груди немного покалывало…
…Макс устало рухнул на траву. Все. Нужно передохнуть. Иначе он сдохнет. Они немного оторвались от преследования, но сильно разлеживаться не стоит. Кечьо-но тоже заметно устал. Даже двужильный зверолюд начинал не выдерживать этой гонки. Их преследовали уже второй день. Нужно было искать какое-то решение. Бежать так вечно невозможно. Нужно заканчивать с этим.
        Макс погладил татуированную саламандру, которая два дня назад спасла ему жизнь. Их ждали. Он ни за что не заметил бы засаду, если бы не саламандра на его груди. Татуировка, которая покалывала последние несколько дней, вдруг налилась огнем, обжигая грудь. Опасность! О-пас-ность! - кричала она. И Макс, игнорировавший покалывание в груди, прислушался к ней. Это дало ему несколько секунд преимущества и принесло победу в той схватке. Это были йара. Те самые громилы, с которыми он столкнулся в первый свой приход в этот расчудесный мир. Из зарослей на дорогу выскочило несколько здоровенных ребят с копьями в руках. Но Макс уже был наготове. Пара стальных болтов, вылетевших разом, остановили первого. Месяц навершия посоха полетел в лицо второго, прыгнувшего на Макса. Тот уклонился, но Макс развернулся, и стальное жало, вылетевшее с другой стороны посоха, впилось тому в бок. Путь к свободе был открыт. Не ожидавшие отпора йара смешались. Первый рычал, пытаясь вырвать арбалетные болты из-под ключицы, второй вообще не жилец. Остальные опаздывали. И Макс дал деру. Напрямую, сквозь заросли. Конечно, была
вероятность, что там его подкарауливают еще несколько громил, но повезло. Йара слишком верили в свои силы, и все высыпали на дорогу. Макс несся сквозь заросли что есть мочи. Скосив глаза назад, он отметил, что верный оруженосец не отстает от него. Максу повезло еще раз. Йара не сразу бросились в погоню. Он не задумывался, что заставило их задержаться. Не до этого. Задержались, и ладненько. Теперь он точно знал, почему его так тянуло на восток. Это был зов, если хотите. Он нужен этим громилам, и они вызвали его. А он пошел. Словно марионетка! Это волновало его больше всего. Это и еще одно. Его спутник. Он так же безропотно следовал за ним. Но с момента схватки на дороге не проронил ни слова и был явно напуган. Да что там напуган. В его глазах плескался неподдельный ужас. Неужели эти громилы так напугали бесстрашного охотника? Макс пробовал заговорить с ним. Бесполезно. Тот только втягивал голову в плечи и молчал. Ладно. С этим будем разбираться потом.
        Макс понимал, что придется драться, йара не отстанут. Но зачем он им понадобился? Может, они просто охотились? А зов? А может, это и не они вовсе? А кто еще? После стычки с ними страстное и стойкое желание двигаться на восток исчезло. Значит, они. Они, родимые. Значит, придется драться. Сколько их? Макс закрыл глаза, стараясь в мельчайших деталях вспомнить схватку на дороге. Вот двое выскакивают прямо перед ним. Один ближе, другой, отставая на шаг. Первый получает два болта под ключицу и падает на одно колено. Второй прыгает и налетает на посох. Макс оглядывается. Сзади еще несколько. Кечьо-но сжался в комок, бессильно уронив свою дубину, на него жалко смотреть. Так, вот йара. Нет!
        Макс открыл глаза и помотал головой. Образ несчастного зверолюда затмил собой все остальное. Еще раз. Так. Вот он стреляет, прыгает, бьет, поворачивается. Вот они. Двое. Нет, трое. Застыли, словно увидели чудовище. Макс устало открыл глаза. Итак, трое. Отстают они примерно часа на три-четыре. Времени немного, но оно есть. Надо подготовиться.
        Йара шли быстро, но осторожности не теряли. Человек удивил их. Когда совет отправлял их на эту охоту, им сказали, что все будет просто. Прошлый раз Кош один с ним совладал. Теперь же их отправилось шестеро: пять воинов и Таш, шаман. Они должны были справиться без труда. Все шло, как задумано. Таш выбрал место и создал зов. Они ждали пять дней, а потом шаман сказал, что он нашел человека. Тот поймал зов и теперь идет прямо к ним. И они снова терпеливо ждали. Каждый из воинов гордился оказанной ему честью. Этот человек нужен их народу. Старейшины сказали, что он поможет вернуть йара былую славу. Но человек удивил их. Он дал им отпор. И не просто отпор. Он серьезно ранил двоих: Раса и, что самое страшное, Таша. Шаман вышел вперед, преградив человеку дорогу, и тот вонзил в него стальное жало. Таш был жив, когда человек удрал, но сказал, что долго не протянет, и приказал им догонять человека. Он залил свою рану специальным снадобьем, сказав, что это поможет ему продлить жизнь еще на пару дней, и группа пустилась в погоню. Они догонят человека. Догонят, схватят и доставят старейшинам. О, как воины
хотели бы лично вспороть ему горло. Тому, кто убил шамана их народа. Человек умрет. Но не от их рук. Они это знали. Старейшины проведут обряд. Человек умрет, и в момент его смерти два мира сольются в объятиях. Ненадолго. На короткое мгновение. Но старейшинам этого хватит. Они используют этот момент, и сила древнего народа возродится.
        Шах, шедший первым, остановился. Следом замерли и остальные.
        - Я чувствую его. Он впереди.
        - Мы догнали его?
        - Он ждет нас.
        - Он что, решил драться с нами? Тупой выродок! Он сам идет к нам в сети.
        - Он убил Таша и ранил Раса, так что будем осторожными.
        И воины цепочкой двинулись вперед. Они не успели понять, что произошло. Шах вдруг странно дернулся и упал на колени. Рас и Сар бросились к нему. Шах что-то прокричал, но не успел их предостеречь. Под ногами как раз между ними взвихрился маленький смерч. Они завороженно смотрели на него, не в силах оторвать взгляда. А он быстро рос, набирая силу. Вот он уже доходит до пояса, вот до лица, становится выше, все ширясь и ширясь. Вот он захватил могучих воинов и расшвырял, словно щенят. Их одежда превратилась в сплошное рванье, кожа и мышцы в кровавое месиво. Словно кто-то сосредоточенно рвал их плоть. Все заняло не больше нескольких секунд. Жур закричал. Он и Кош не бросились опрометчиво вперед, на помощь Шаху, оставшись сзади, и это спасло им жизнь. В том, что их спутники мертвы, сомневаться не приходилось. После такого не выживают. Воины видели виновника гибели своих братьев - человека, которого они гнали, словно дичь. Дичь остановилась и сама превратилась в охотника. Они убьют его!

«Черт! Их шестеро! И все здесь!» - Макс почему-то думал, что, по крайней мере, двое из громил - те, которых он ранил, - отстали. Но нет. Они все здесь! И теперь один из них несется прямо на него! Двое других остались стоять, но явно что-то замышляют. Скверно! Мысли лихорадочно проносились в сознании Макса, а руки привычно вскидывали арбалет. Противник оказался проворным. Увидев направленное на него оружие, он плашмя бросился на землю, и первый болт прошел над ним. Не останавливаясь ни на секунду, боец перекатился в сторону, и второй болт лишь оцарапал его плечо. Черт! Перезаряжать некогда. Значит, рукопашная. Плохо. Макс не льстил себе. Он, конечно, уже не тот рохля, что раньше, но справиться с опытным бойцом, да еще йара, ему будет ой как непросто. Тем более что противников трое. Первое же столкновение подтвердило это. Макс едва успел увернуться от копья. И завертелось. Он с трудом успевал отбивать удары, уворачиваться, но громила теснил его, и победа последнего казалась только вопросом времени. Макс уже начал уставать. А еще он чувствовал, будто что-то давит ему на плечи, замедляя движения. Видать,
эти двое там не зря стараются. Он чуть не пропустил удар, с трудом отскочил, но громила нанес новый, тупым концом копья, и на этот раз попал. Макса подбросило, словно мячик, и он покатился по земле. Йара, радостно скалясь, не спеша приближался к нему. Они победили. Спешить некуда. Отточенный наконечник копья уперся Максу под подбородок. Громила был явно доволен собой. Подошли двое других; один остался чуть сзади, второй, с пропоротым боком, приблизился вплотную, остановился, в упор разглядывая Макса.
        - Ты заставил нас побегать, человек, - зло выплюнул он.
        Макс хотел ответить ему, но не успел, потому как события приняли новый оборот. Тот, что говорил, вдруг дернулся, согнувшись почти пополам, и припал на одно колено. Он харкнул кровью и часто задышал. Боец йара, что стоял ближе, бросился поддержать его. И тут третий из громил коротко вскрикнул и начал медленно оседать на землю. Изо рта торчал окровавленный наконечник стрелы. А на месте битвы появились новые персонажи. Громила, опрокинувший Макса, выругался, что-то бросил в его сторону, и того опутала тонкая липкая сеть. Выскочившие словно из-под земли люди в серых монашеских рясах молча бросились на оставшихся йара. Тот, что спеленал Макса, взревел так, что у Макса зазвенело в ушах, и ринулся навстречу противнику. Ему не повезло. Едва он сделал первый шаг-скачок, ему навстречу полетело три арбалетных болта. Он смог отбить один и уклониться от второго, но третий вошел в область шеи. К удивлению Макса, который бился в сети, словно муха в паутине, это не помешало громиле сделать сумасшедший прыжок, повалить одного из монахов и разорвать ему горло. Впрочем, это было последнее, что он смог. Йара,
харкавший кровью, остался один против четверых монахов. Он медленно встал и дико рассмеялся, расставив руки. Люди в серых рясах медленно приближались. Громила что-то быстро забормотал, монахи ускорились, стараясь как можно быстрее добраться до последнего йара. Тот конвульсивно дернулся несколько раз и в следующее мгновение голой рукой отбил удар секиры. У Макса глаза полезли из орбит. Серые замедлили свой бег, кружась вокруг громилы. А тот смеялся. И это был смех безумца. Он вдруг поднес ко рту руку, и его губы окрасились красным. «Он себя укусил и напился собственной крови», - ошалело догадался Макс.
        В этот момент серые разом бросились на противника. Схватка была яростной, но недолгой. Численное преимущество и явный опыт обращения с громилами йара сделали свое дело. Несмотря на свои сверхчеловеческие способности, последний из йара свалился, изрубленный секирами. Но, тяжелораненый, практически умирающий, он все же успел прихватить с собой одного из серых. Все. Бой окончен. Двое из монахов, как их прозвал про себя Макс, подошли к нему и помогли выпутаться из сети. Еще один осмотрел своих погибших товарищей. Всего их было пятеро. Двое погибли, оставшиеся трое выглядели вполне здоровыми и даже не особо уставшими. Интересно, что им нужно?
        - Мы знаем, кто ты, - сказал один из монахов, по-видимому старший. - Магистр хочет тебя видеть, поэтому ты пойдешь с нами.
        Вот так. Просто и лаконично. Спрашивать согласия Макса, похоже, не собирались. Просто передавали информацию. Знаем. Хочет. Пойдешь. Макс не отвечал. Он лихорадочно соображал, что делать. Идти с неизвестными монахами ему не хотелось.
«Магистр, магистр…» В памяти что-то щелкнуло. Так они же храмовники! Точно. Только в храмах Единого настоятелей именовали магистрами.
        - Я, наверное, сбился с пути, - сказал Макс. - Вот уж не думал, что забрел в земли храма Северной Звезды.
        Кажется, на их лицах промелькнуло удивление. Промелькнуло и исчезло. Надо отдать им должное, ни вопросов, ни реплик, ничего. Только двое, что стояли по бокам, придвинулись ближе. На полшажка. Невзначай.
        - Тебе нужно пойти с нами. И зверушку свою прихвати, если хочешь, - небрежно бросил монах.
        Зверолюд, к которому были обращены слова, встал, унылым взглядом обвел усеянную трупами поляну и подобрал свою дубину. Поистине, этот день был переполнен неожиданными поворотами. Кечьо-но, о котором все забыли, решил тоже вступить в схватку. Он бросился на старшего, стараясь достать его дубиной. Тот успел увернуться, и примитивное оружие дикаря только задело его по плечу. Непростые ребята в серых рясах, ох непростые. И тут у Макса перед глазами все поплыло…

…Кот очнулся. Он словно вынырнул из глубокого сна. И сразу встрепенулся. Неужели он промахнулся? Этого не может быть! И вдруг он вспомнил все. Ему снова стало страшно. А через секунду еще страшнее. Потому что он смотрел на этот мир. Смотрел глазами двуногого. И вокруг была опасность…
        Макс лежал, наблюдая, как над ним колышется зеленое море леса. Вставать не хотелось. Вообще не хотелось шевелиться. Он оборотень. Доигрались! Макс не успел понять, как это произошло. Все было словно во сне. Вот он падает, пытается встать. Он - человек. А через минуту на противника бросается разъяренное чудовище. Чудовище - это он, Максим Алексеевич Шелепин. В этот момент он не был человеком. И дело даже не в когтях и клыках леопарда. У него была душа зверя. А Макс-человек в это время забился в самый дальний уголок сознания и сидел там, спокойно наблюдая за развязкой. Хотя нет. Не спокойно. Азартно! Азартно, черт побери! Ясно вам? Вот то-то. Макс-человек даже умудрялся подсказывать Максу-зверю, как надо действовать. Обычный леопард вряд ли бы так легко справился с серыми монахами. Обычный. Кем же он стал? Что еще сделал с ним этот мир? Что?
        Усилием воли Макс заставил себя сесть. Внимательно осмотрел свое уже вполне человеческое тело. К удивлению, обнаружил, что на нем не было ни царапины.
«Повезло», - решил он и обратил свое внимание на верного Санчо Пансу. Зверолюд опять удивил его: он сидел на корточках, обхватив руками колени, монотонно раскачивался взад-вперед и при этом издавал низкий тягучий звук, похожий на мычание. Пора выяснять, в чем дело! Сейчас. Время есть. Йара благодаря вмешательству серых мертвы. Что с самими серыми, Макс не знал. Может, он их просто раскидал, может, убил. Он не помнил последней схватки. Он только помнил чужой, звериный азарт. И все. Ладно, с этим потом. Сейчас - зверолюд.
        Макс встал и направился к нему. Привести Кечьо-но в чувство оказалось делом хлопотным. Сначала зверолюд вообще не произносил никаких членораздельных звуков. Он продолжал раскачиваться и мычать. Макс уговаривал, угрожал, шутил, хитрил. Наконец Кечьо-но перестал мычать и начал говорить. Это было еще хуже. Во-первых, он все время перескакивал с общего языка на родную тарабарщину и обратно. Во-вторых, его речь сопровождалась обильными вскриками, всхлипами, выдиранием волос с различных частей тела и биением головой о различные предметы. Это несколько мешало пониманию. К тому же говорил он очень быстро, глотая слова и плохо проговаривая окончания. Макс окончательно вымотался. Но зато в конце концов понял причину странного поведения своего добровольного оруженосца. Оказывается, он и йара - родственники. Причем йара в этой связке занимали главенствующее положение, а зверолюды как раз совершенно обратное. Надо понимать, йара вообще не очень высоко ценили собратьев, отводя им место слуг и рабов. Те были как бы существами низшего порядка. Короче, здешнее проявление фашизма: высшая нация и все остальные -
мусор под ногами истинных. Странно, но зверолюды с таким раскладом были вполне согласны. Они свято верили, что были созданы, дабы служить великим йара. Вот так-то. Правда, как выяснилось, господа давно позабыли о своих слугах. Кечьо-но вообще впервые увидел великих. Увидел, и его душу стали терзать противоречия. Великие напали на духа. На духа, которому он, Кечьо-но, должен служить. Да! Что было делать несчастному Кечьо-но? Сотни поколений предков говорили ему: вот великие, ты прах у их ног. Но его разум говорил и другое: вот великий дух, который подарил тебе твою жизнь, и ты должен служить ему. Что делать бедному охотнику? Как поступить? Нет рядом мудрого шамана. Некому подсказать несчастному Кечьо-но. А во время схватки духа с великими хозяевами Кечьо-но сделал выбор. Он готов был поднять руку на великого. Серые помешали. Но это ничего не меняет. Он - большой грешник. Что теперь с ним будет?
        - Вставай! - приказал Макс.
        Зверолюд испуганно посмотрел на него.
        - Вставай! - резко повторил Макс.
        Кечьо-но послушался. Он стоял напротив, уныло опустив руки и скосив плечи. Несчастное забитое существо, которое посмело поднять руку на хозяина. В данный момент ничего, кроме жалости, он не вызывал.
        - Я великий дух, говорящий со стихиями! - Голос Макса звучал уверенно и грозно. - Я освобожу тебя от обязательств твоих предков! Стань на одно колено!
        Зверолюд повиновался. Макс вытащил кинжал, положил его плашмя на голову Кечьо-но.
        - Властью, данною мне, я, великий, что говорит со стихиями, освобождаю тебя от служения и снимаю с тебя все запреты и обязательства, что несет твой народ! Ты, охотник Кечьо-но, отныне свободен в своих делах и поступках! Ты можешь выбрать холодный север, жаркий юг, мудрый восток или горделивый запад! Ибо сегодня твои обязательства исполнены! Ты свободен! Свободен! Свободен!
        Макс чеканил слова, театрально сдвигая брови и воздевая свободную руку к небу. Зверолюд смотрел на него, не отрываясь. Его била мелкая дрожь. Закончив свою речь, Макс поочередно коснулся кинжалом плеч охотника, а потом наискось черканул по груди, оставив неглубокую царапину. Мазнул пальцами кровь и поставил кровяную точку на лбу зверолюда. Все. Ритуал закончен.
        - Ты свободен! - еще раз сказал он, теперь уже мягко, просто по-дружески, и отошел в сторону.

«Что ты творишь? Клоун! - корил он себя мысленно. - Тоже мне рыцарь Круглого стола!» Он бросил незаметный взгляд на зверолюда. Тот все так же стоял на одном колене и тупо смотрел перед собой. «Все! Теперь у парня ступор! Тоже мне психотерапевт!» Макс подобрал свои вещи, уже привычно зарядил арбалет и пошел прямо в лес, не оглядываясь. Пройдя некоторое расстояние, он решил изменить направление и двинулся на юг. Этот мир постоянно загадывал ему загадки и задавал вопросы. Пора было искать ответы.

«Эти громилы устроили засаду и ждали меня. И вообще подстроили так, чтобы я попер прямо на них. Что им от меня нужно? Тогда они притащили меня в свой подземный дворец, только при упоминании которого у Грозданы глаза на лоб полезли. Да еще встреча с их старейшинами. Полная нелепость! Представьте, вы ловите в лесу иноземца, тащите его к себе, показываете боссам, а потом просто отпускаете. Нелепо! Лишено смысла! Но эти гориллоподобные ребята непохожи на тех, кто совершает бессмысленные поступки. Совсем непохожи. Вот природа учудила! Одно племя. Женщины очень красивы. А мужики - ну гориллы гориллами! Несправедливость. Какую роль их раса играет в этом мире? В Лунном доме ему ничего не рассказывали о йара. Только про людей. Да, еще были первые. Но те жили так давно, что некоторые вообще сомневаются в том, что они существовали на самом деле. Хотя обитатели Лунного дома к ним не относились. Теперь монахи. Они сказали, что знают, кто он, и что он должен идти с ними. Им-то что нужно? И как они узнали о нем? Ну узнать, положим, не проблема. Гроздана шла к храму. Она, наверное, и рассказала. Северный храм
Единого. Он и называется - храм Северной Звезды. А что искала в проклятом городе Гроздана? Она что-то достала из того подвала, но им ничего не рассказала. А зачем она вела их к храму? Тоже хотела кому-то показать? Интересно, у них здесь есть закрытые лаборатории? Наверняка что-то такое есть. Может, их банально хотят исследовать? Провести опыты? Выяснить, что к чему? Откуда они, такие распрекрасные, взялись? Хотя… Гроздана, конечно, удивилась, когда узнала, кто они. Она как-то их назвала еще по-чудному… перевертыши! Точно! Почему перевертыши? Да-а. Их появление удивило ее, но не потрясло. Это было впечатление человека, который много раз слышал о какой-нибудь диковине и вдруг увидел ее своими глазами. Удивительно! Интересно! Но не невозможно! Это не чудо! Черт, жрать хочется, быка бы слопал!»
        Последнюю фразу он сказал вслух и остановился. С головой уйдя в рассуждения, Макс пер напролом, не замечая ничего вокруг, а здесь так нельзя. Он выругал себя и пошел дальше уже спокойнее и посматривая по сторонам.

«Стоп! Тебе ж теперь, Максимка, к храмовникам нельзя, после того, что ты учудил. И откуда этот кот взялся? Если странные монахи и хотели тебя проверить на безопасность, то ты им сам и просигналил: опасен! Вот так, братец! Да и вся эта история с Лунным домом. Лунные братья были, мягко скажем, не в ладах с храмовниками. А теперь, стало быть, и он. Как ни крути, он теперь один из них, из лунных. Куда же идти?» Макс вдруг остро почувствовал свое одиночество. Он должен найти Татьяну. Они с ней теперь, считай, родня. Где она нынче? Так или иначе, а к храмовникам идти придется. Потому что другого способа узнать хоть что-то о Татьяне он не видел. Вечером его догнал зверолюд. И Макс поймал себя на мысли, что рад этому. Даже очень.
        Но на следующее утро ни к каким храмовникам он не пошел. Макс не спал всю ночь. Все ворочался и думал, думал, думал. Он словно слепой котенок. Тычется мордой куда попало, пока случайно не наткнется на мамку. Тыкаться вслепую ему надоело. Ответы! Ответы! Вот что ему нужно.
        Стало светать. Макс поднялся, понимая, что уже не заснет. Встряхнулся, прогоняя остатки дремы. И вдруг обнаружил, что снова провалился. Опять болото. Опять гнилой лес. И опять тот самый странный мужик. На этот раз одетый в старый дешевый спортивный костюм с дутыми коленями.
        - Господи, как же ты мне надоел! - в сердцах воскликнул Макс.
        - Ну-ну-ну, дружок, не стоит так волноваться. Тебе говорили, что невежливо прерывать беседу?
        - А тебе говорили, что нужно интересоваться, хотят ли с тобой беседовать? Что тебе от меня надобно и кто ты такой, в конце-то концов? - зло сказал Макс, отметив, что они незаметно перешли на «ты».
        - А тебе обязательно нужно знать? - в тон ему ответил незнакомец. - Ну что ж, слушай! Все упорядочено и подчинено определенным законам. Ты, - он ткнул корявым пальцем в Макса, - нарушитель закона! Знаю, знаю. - Он предостерегающе замахал руками. - Ты не хотел, все случилось помимо твоей воли и так далее и тому подобное. И ты, скорее всего, прав! Но это не имеет никакого значения! Видишь ли, дружок, - странный незнакомец извлек из кармана сухарь, внимательно осмотрел его и, оставшись удовлетворенным осмотром, откусил, - ничего не происходит просто так! Эта истина стара как мир, она даже старше мира. У тебя есть способности. Существует череда случайностей. Но! Появляешься ты, встреваешь туда, куда тебя не просят, - и они выстраиваются в цепочку. И это уже не случайности.
        - Ты утомил меня.
        Незнакомец расхохотался. Смеялся он громко, задорно, запрокинув при этом голову и притопывая ногой. Потом резко оборвал смех.
        - Ты становишься опасен. Ну зачем, скажи, зачем тебе надо было тащиться в этот парк, влезать в драку, зачем?
        - Не понимаю.
        - Ты за-но-за! - продолжил он, не обращая внимания на реплику Макса. - Я тот, кто вытаскивает занозы! Вот и все!
        - Так давай покончим с этим! - воскликнул Макс. - Мне надоело это! Что-то происходит, похоже, все в курсе, кроме меня. И я еще и виноват!
        - Да! Ты виноват! Как крупинка, которая попадает в хорошо отлаженный механизм. Крохотная соринка. Но она может привести механизм в негодность. Соринка не виновата. Но таковы правила: соринка попадает - ее вынимают. - Он показал на пальцах, как это происходит.
        - Так почему же меня не вынули сразу?
        - Долго объяснять, - устало выдохнул он.
        - Послушай, я тебя сегодня не узнаю. С чего это ты разговорился? И кстати, в прошлый раз ты был сама галантность, а нынче изъясняешься, словно, словно… - Макс никак не мог подобрать образ для сравнения.
        - А может быть, мне скучно. Ты что думаешь, это лучшее место среди миров? А может, ты мне симпатичен? За тобой интересно наблюдать. Что еще ты выкинешь? Кстати, ты знаешь, что трое из пяти, принявших эликсир Саламандры, отправлялись рассказывать предкам о своих достижениях?
        - Слушай, я не знаю, кто ты и какого рожна тебе нужно, но мне надоело, что ты вытаскиваешь меня на это чертово болото и лепишь всякую ерунду! - выкрикнул Макс. - Я не просился сюда, - продолжал он, горячась. - Меня никто не спрашивал, хочу я этого или нет. Если ты и твои дружки думают, что мне доставляет удовольствие вся эта бодяга, то вы ошибаетесь!
        - Ты хотел этого… - спокойно ответил он, - и они мне не дружки.
        - Кто не дружки?
        - Стражи.
        - Какие еще стражи? Ты о чем?
        - Ты хочешь знать - знай! Есть мир, и есть грань! За нее выходить нельзя. Иначе нарушится порядок. А там, где есть граница, есть те, кто за ней следят: стражи, - глухо сказал он и замолчал.
        - И ты один из них?
        Тот усмехнулся и покачал головой. Улыбка вышла не очень веселой.
        - Как тебе помочь? - вдруг спросил Макс.
        - Ты о чем? - В глазах собеседника промелькнуло смущение.
        - О том! Ты ведь служишь им, ведь верно? Заметаешь хвосты, - ехидно добавил Макс.
        - Ты не понимаешь. - Незнакомец ссутулился и смотрел себе под ноги. Макс чувствовал, что затронул что-то больное. Он ткнул пальцем в небо и вдруг - попал.
        - Я не хочу понимать, я хочу тебе помочь, если тебе это, конечно, нужно.
        - Не искушай меня, ты даже не представляешь, что сейчас предлагаешь мне.
        - А ты просвети меня.
        Он напрягся, собираясь с мыслями, а потом выпалил на одном дыхании:
        - Нужна кровь. Добровольно отданная кровь освобождает… таких, как я… навсегда.
        - Всего-то? - Макс явно бравировал. - Ты что, вампир?
        Тот зло посмотрел на Макса.
        - Ладно, ладно, прости, я не то хотел сказать… - Макс замолчал. - Это не убьет меня?
        - Вряд ли, хотя еще никто из людей не отдавал свою кровь добровольно.
        - Утешил… Никто, говоришь? - Макс почесал затылок. - Значит, я буду первым! - Он отстегнул браслет и заткнул его за пояс. Затем выставил руку вперед. - Давай, действуй. Если я еще раз увижу это болото, я чокнусь!
        Незнакомец смотрел на подставленную руку так, как ребенок смотрит на конфету, которую протягивает чужой человек. И хочется, и боязно.
        - Я постараюсь не убить тебя, - сказал он.
        В следующее мгновение у Макса помутилось в глазах. Проваливаясь в темноту, он представил себя коктейлем, который тихо потягивают через трубочку.
        Макс очнулся на той самой поляне, где они с Кечьо-но остановились на ночлег. Поднялся, сел. Рука, к которой приложился его новый дружок, была в синюшных пятнах и ныла. Хорошо хоть левая. Голова немного кружилась. «Сколько ж ты из меня кровушки выпил, хрен лысый? Дорвался, на дармовщинку!»
        Все утро Макс думал, почему он вдруг так поступил. Какое ему дело до этого мужика? Тем более что он вообще неизвестно кто. Может, все дело в том, что Макс сам очень не любил когда его напрягали. И когда напрягали других, тоже не любил. «И все же ты дурак!» - вынес он вердикт сам себе.
        К полудню они двинулись на восток. Идти к храмовникам Макс передумал. Он знал, что Татьяну там не найдет. Болотный подсказал. В благодарность, так сказать. Макс теперь точно чувствовал женщину из своего мира. И шел туда, где их пути пересекутся.
        Глава 19
        Гроздана смотрела с высокого холма на поселение ларгов, лежавшее внизу. Она специально забиралась сюда, чтобы посидеть одной. Отсюда городок казался игрушечным. С тех пор как они пришли к ларгам, прошло уже почти два месяца. Путешествие через палаты заняло чуть больше трех дней. Гроздана выбралась из чертова подземелья утром, попав в объятия к удивленным жрецам. Удивление последних возросло во сто крат, когда они обнаружили Горана. Их с монахом перенесли в отдельно стоящую усадьбу, которая специально была построена для таких, как они. Она проспала тогда весь остаток дня и всю ночь, проснувшись только к полудню дня следующего. А Горан пришел в себя еще через два дня. Оказывается, он слышал все, что происходило. А несколько дней назад к нему вернулось зрение. Все это время ларги заботливо ухаживали за ними, кормили, поили и почти не разговаривали. Гроздана была рада этому. Собственно, за все это время с ними поговорили только один раз. Их посетил наместник. Они поужинали вместе. Наемница и монах заслужили неподдельное уважение у его народа. То, что они совершили, достойно быть воспетым в песнях.
Обряд очищения проведен. Такого не случалось уже больше ста лет. Теперь они всегда могут рассчитывать на их помощь. Сам скорш подтвердил это. Все пленники отпущены, а та женщина, о которой они спрашивали, скоро прибудет к ним, если они того пожелают. Да, с ней все в порядке. Смогут ли они помочь Горану? Госпожа наемница может не волноваться. А потом Гроздана спросила про первых. Наместник замолчал. Он долго смотрел на нее внимательным изучающим взглядом.
        - Он действительно существует? - очень тихо спросил он после долгой паузы. - Вы видели его?
        - Нет. Не видела. Слышала. Зато я видела другое. Вы знаете о битве Гнева?
        Наместник медленно повернулся к окну.
        - Мы прокляты, - он говорил очень тихо, почти шептал, - прокляты. Прошли тысячелетия. И пусть мы всего лишь потомки тех, но проклятие лежит и на нас. Наши предки приняли добровольное затворничество, заперев себя в этих лесах. Заперев вместе с теми чудовищами, которых создали. Пытаясь хоть так искупить вину… будто это можно искупить.
        - А смысл?
        - Смысл? Вы были там, вы должны были видеть все своими глазами. Там, глубоко под землей, заперто проклятие этого мира. Оно не может выйти на поверхность, пока мы живем вокруг. Как и мы не можем спуститься туда. Печати вечности одинаково держат как их, так и нас.
        - Странная штука. Первые давно сгинули. А творения их рук остались, - проговорила Гроздана, разглядывая заходящее солнце сквозь бокал с вином.
        - Вы не поняли. Первые не ушли, вернее, не все ушли.
        - Вот как? - Гроздана удивленно приподняла бровь. - Поясните.
        - Что вы знаете о том, как ушли первые? - спросил он.
        - То, что они жили здесь, потом была война, и они создали этих чудовищ, а они стали тупо жрать всех подряд.
        - Да, да, так принято считать. Но все было не совсем так. Война длилась очень долго, не одну сотню лет. Противники постоянно совершенствовались в искусстве убивать, придумывали все новые и новые способы. И еще. Они постоянно совершенствовались сами. Они так хотели создать идеальных воинов. Первые не вызвали чудовищ, они сами превратились в них…
        В комнате повисла тяжелая тишина. Тайна, будоражившая столько поколений людских историков, оказалась открытой. Для них. Для наемницы из дома умелых и монаха из храма Единого.
        - Он назвал вас «взявшими кровь», почему?
        Наместник долгим взглядом посмотрел на наемницу. Ему явно был в тягость этот разговор.
        - Когда это случилось и появились мутанты, все вышло из-под контроля. Этот процесс был необратим. Это было в чем-то схоже с болезнью. Заразился один, потом другой, потом целые города. И тогда главы кланов заключили мир. Забавно, да? Они воевали сотни лет и заключили мир, оказавшись на грани исчезновения. И тогда появились мы. - Наместник сделал длинную паузу. - Мы не их потомки. Наши предки были людьми. И они согласились помочь им… и себе. Потому что переродившиеся угрожали всему живому. «Взявшие кровь». - Он усмехнулся. - В общем, можно нас и так назвать. Люди не были подвержены этой напасти, которую они прозвали напастью ариман.
        - Ариман?
        - Так они называли себя сами. Это для людей они - первые. Люди не перерождались, а значит, могли сражаться. Но люди были слабы. И тогда аримане нашли выход. Они смешали свою кровь с кровью людей. Так появились ларги. Мы уступаем по силе ариманам, но куда сильнее людей. Началась еще одна война. Ларгов и переродившихся. Зараза распространялась с неимоверной скоростью. Наступил момент, когда ариман не осталось. Последние представители великого народа, кого еще не коснулась мутация, заперлись в Звездной цитадели. Это была мощная крепость на одном из островов. А потом… - Он снова сделал паузу. - Те, кто дал нам свою кровь, исчезли неизвестно куда вместе со Звездной цитаделью и островом. Остался только один. Сейчас уже никто не знает - почему. События тех лет описывались много позже, поэтому в хрониках существует масса пробелов, ошибок и неточностей. Мы подозреваем, что он был одним из высших магов ариман, которые проводили обряд передачи крови. То, что он остался в палатах, как-то связано с этим. Так что в каком-то смысле он наш прародитель. - Наместник грустно улыбнулся. - Он остается там, а мы
остаемся рядом, потому что, если мы уйдем, древнее проклятие вырвется наружу. Переродившиеся и так иногда появляются в солнечном мире, но это капли по сравнению с тем, что… вы меня понимаете, - он смотрел на монаха, - ваше братство тоже когда-то охотилось на них. Когда-то…
        - Вас тяготит то, что вы вынуждены жить в этих краях?
        - Понимаете, не то чтобы эти леса и горы не нравились моему народу, просто когда понимаешь, что живешь здесь не потому, что тебе это нравится или что это земля предков, а потому, что не можешь уйти, это как-то… Знаете, у меня мурашки по коже бегут, когда я представляю, что здесь рядом - только руку протяни - живет существо, которое принимало участие в рождении моего народа.
        - Интересно, - подал голос Горан, - интересно.
        - И весьма расходится с тем, что вы слышали до сих пор, святой брат, не так ли?
        Горан кивнул.
        - Могу добавить, что те, с кем сражались вы, не имеют к первым никакого отношения. Откуда они взялись, мы не знаем. Перед тем как остатки ариман ушли, они заключили с моими предками еще один договор. Раз в три года мы должны были проводить особый обряд - очень простой: отправлять в палаты вечности двух людей - мужчину и женщину. Считается, что это обряд очищения всего народа ларгов. Постепенно обряд оброс всякими дополнениями: песнопениями, хороводами. - В его голосе послышалось плохо скрываемое презрение. - Но суть обряда нам так и осталась непонятна. Я рассказываю все это вам, потому что вы вошли туда добровольно и, по моему мнению, имеете право знать. Надеюсь, мой рассказ не станет предметом обсуждения на широких просторах империи.
        - Я дала ему обещание провести ритуал, - вдруг сказала Гроздана.
        Наместник покивал головой.
        - Я думаю, что иначе он бы не выпустил вас.
        - Значит, все остальные… послушайте, зачем тогда ваши жрецы…
        - Так лучше, - прервал он ее. - Добровольцы появляются крайне редко. А остальные, - наместник развел руками, - лучше, если они будут в таком состоянии. Это легкая смерть.
        И вот тогда она нагрубила наместнику. Она говорила долго и зло, выливая на него все, что накипело. А он молчал. Как и монах. Теперь Гроздана жалела о своей выходке. О том, что не сдержалась. По большому счету он, родившийся через тысячелетия после битвы Гнева, совсем ни при чем. После того разговора она часто забиралась сюда.
        Еще через три дня они покинули ларгов. Горан поправился, Татьяна и Гроздана тоже чувствовали себя великолепно. Наместник пришел их проводить.
        - Я проведу ритуал, - сказала Гроздана, прямо глядя ему в глаза.
        - Я буду молиться за вас, - ответил он.
        - Это что-нибудь изменит?
        - Спасет вам жизнь.
        Гроздана смотрела на него в упор. Она ждала. И ждала не этого ответа.
        Но наместник молчал.
        Горан и Татьяна наблюдали за их разговором со стороны. После ухода наместника проводник поинтересовался, на какую из границ они хотят попасть.
        - Мы пойдем на север, - глухо протянул монах.
        - На север? С чего это? Эй, парень, а с нами посоветоваться? - Гроздана была сильно удивлена таким решением соратника.
        - Нам нельзя возвращаться назад, - глухо сказал Горан. Он сидел, ссутулившись, наклонив голову и положив руки на колени, огромные ладони безжизненно свисали вниз. - Нам нельзя назад, никому, - еще раз повторил он, - вчера был третий раз. - Он посмотрел на Гроздану.
        Та сразу напряглась, поняв, о чем идет речь. Татьяна смотрела на них, ничего не понимая.
        - Что происходит? - спросила она. - Объясните мне…
        - Вчера я разговаривал с магистром. - Горан повернулся к ней. - Он приказал мне доставить тебя в храм как можно скорее.
        - В храм? Но зачем? Зачем я ему?
        Горан только покачал головой.
        - Почему ты молчишь? Зачем я вашему магистру? Он ведь выпустил меня, я не нужна ему. Но если так надо, я… пойдем, что здесь такого? Мне все равно некуда идти.
        Горан снова покачал головой.
        - Если ты вернешься в храм, то вряд ли выйдешь обратно.
        - Судя по тому, что ты это рассказываешь, ты отказался от этого плана? - Гроздана стояла, по обычаю широко расставив ноги и чуть раскачиваясь.
        - Да, наемница, я отказался, - твердо сказал он, - и теперь я отступник.
        - Но зачем? Зачем? - Татьяна никак не могла понять, что происходит.
        - Послушай, Татьяна, давай на время оставим святого брата в покое, он нам потом все объяснит, потом. А сейчас нам надо идти, вон ларги уже волнуются.
        Татьяна хотела что-то сказать, передумала, просто пожала плечами и взяла свою котомку.
        - Тогда пойдемте, - и первой пошла к ждавшему их проводнику.
        Монах тоже встал, радуясь окончанию неприятного разговора. Но это был не конец.
        - Скажи мне, Горан, - Гроздана положила руку ему на плечо, - а что еще ты отказался сделать вчера?
        Монах пристально посмотрел ей в глаза.
        - Я отказался убить тебя, наемница из дома умелых, - четко проговорил он.
        Они шли на север. Монах, который в одночасье стал отступником, наемница, от которой магистр решил избавиться, и женщина из чужого мира.
        Возвращаться обратно смысла не было. Запад был для них закрыт. На юге - дикие, поэтому тоже не вариант.
        Горан решил двигаться к восточному храму. Предложил Татьяне пойти с ним. Он очень надеялся, что восточные братья помогут и ему, и ей. Но пойти сразу на восток было невозможно. Порубежные горы хоть и были полуразрушены, но в этих местах казались непроходимыми, поэтому нужно было пройти на север, к перевалу, а потом уже двинуться на восток. Наемница, поразмыслив, пошла с ними. Пока.
        - Я должна добраться до Темного материка и провести этот ритуал, будь он неладен. И у меня есть год. Порты империи для меня закрыты. Значит, либо на юг, в Хлису, либо на север, в Гардарик. Мне не нравится ни один из этих грязных городишек, но выбирать особо не из чего. Хочешь не хочешь, все одно топать на север. Чтобы добраться до любого из них по суше, надо перебраться через эти чертовы горы. А там уж я решу, куда пойти. Так что пока я с вами.
        Границы владений ларгов совпадали с границами леса. Перед ними лежали обширные холмистые равнины со множеством оврагов и мелких речушек. Повсюду поодиночке или небольшими группками, а также вдоль рек росли деревья.
        Идти через холмы было не очень легко. Подъем, спуск, подъем, спуск, и так всю дорогу. К тому же некоторые из речушек почти полностью заросли, превратившись в грязевые илистые болотца, которые приходилось обходить. Сейчас они как раз наткнулись на такое место и, чтобы обойти его, стали подниматься на один из больших пологих холмов. День выдался жарким, и они изрядно устали, пока добрались до вершины. Первой выбралась Гроздана и внезапно застыла, глядя куда-то вперед.
        Следом застыли Татьяна и Горан. И было от чего. Внизу ровным блюдцем сверкало озеро, со всех сторон окруженное холмами, только в одной стороне виднелся проход, а посреди на крохотном островке возвышался черный обелиск. К нему вела узкая желтоватая насыпь.
        - Высокий, должно быть, - сказала Гроздана, прикинув расстояние. - Ты такое встречал когда-нибудь? - Она обратилась к монаху.
        - Нет, - тот задумчиво разглядывал окрестности, - встречать не встречал, но слыхать слыхал. Пойдем.
        Спуск оказался легким, и вскоре они уже сидели на берегу, поросшем невысокой густой травой. Здесь было тихо и хорошо. Огромные ивы склонились над озером, полоща ветки, чуть дальше воду покрывали большие зеленые листы, между которыми плавно колыхались прекрасные белые лилии.
        - Красиво здесь, - мечтательно протянула Гроздана, - только вот этот черный дружок мне не особо нравится. Ну рассказывай, святой брат, что ты о нем слышал?
        - Да ничего конкретного, знаю только, что строили такие обелиски давно, еще до первой Войны Цветов, строили вроде бы в особых местах, только чем эти места особые, кто строил и зачем - никто не знает.
        - Так уж и никто, - хмыкнула недоверчивая наемница.
        - Может, сходим посмотрим? - предложила Татьяна.
        - Успеется, давайте отдохнем сначала. - Монах уже подтаскивал несколько сухих веток для костра.
        Так и решили.
        Татьяна нервничала. Она сидела у самой воды, то и дело поглядывая на обелиск. Целую жизнь назад, еще дома, она получила от Князьева два листка. В одном из них, по его заверению, было написано, как ей найти сына. Едва только гость ушел, Татьяна бросилась читать, но решила, что над ней издеваются. В листке говорилось, что, когда Татьяна окажется у черного обелиска, обнесенного водой, ей надо подойти к нему, окропить своей кровью землю и подумать о сыне. И тогда, мол, станет ясно, где его искать. Бред! Она тогда пожалела, что не послала этого Князьева сразу. Она даже забросила куда-то листки. Но теперь, когда она своими глазами увидела черный обелиск посреди воды, она сразу все вспомнила. Она встала и медленно пошла к насыпи.
        - Эй, подруга, ты куда? Сейчас есть будем. - Гроздана весело махнула ей.
        - Пойду пройдусь, - ответила Татьяна, - хочу побыть одна, я недолго. - И она двинулась дальше.
        Измученная женщина едва сдерживала шаг. Ей хотелось броситься бегом, чтобы скорее добраться до обелиска.

«Откуда он знал, откуда? Но ведь знал, знал! Значит, все получится. Я сделаю все, что сказано, и узнаю, где мой Сашка. Потом заберу его, и мы вернемся домой! И все у нас будет хорошо! Как раньше!»
        Добравшись до обелиска, Татьяна оглянулась. Расстояние было приличным. Вряд ли Гроздана и Горан наблюдают за ней, но лучше отойти чуть в сторону, чтоб не увидели. Почему она пряталась от своих спутников, она не знала. Наверное, боялась, что они остановят ее. Наконец выбрала подходящее место, достала нож, который ей снова дала Гроздана. И где она их берет? Она еще отказывалась, но наемница настояла. И хорошо! И чудесно! Татьяна примерилась и чиркнула по большому пальцу. Ой! Больно! Терпи! Она наклонила руку и наблюдала, как кровь собирается на конце пальца, набухает большой каплей, которая все тяжелеет, тяжелеет. Оп, и она понеслась вниз. Теперь Сашка! Татьяна закрыла глаза, представляя сына. И вдруг она увидела его так ясно, будто он был всего в паре шагов. Он еще повернул голову, заметил ее и удивленно вскинул бровь: «Мама?»
        Она хотела броситься к нему, обнять, расцеловать, затискать. Она уже сделала шаг, уже вскинула руки. И тут Сашка стал таять, словно дымка, и исчез. Она протянула вперед руку, хотела остановить, задержать, хотя понимала, что это всего лишь видение. Татьяна медленно открыла глаза. «Сашка. Как же я соскучилась, мальчик мой. Я найду тебя. Найду».
        Она обернулась и вздрогнула от неожиданности. В нескольких шагах сзади стоял Горан, хмуро глядя на нее, рядом с ним на камне сидела Гроздана. Татьяна молча смотрела на них. Шагнула навстречу. Голова неожиданно закружилась, она пошатнулась и чуть не упала. Горан, вдруг оказавшись рядом, подхватил ее.
        - Спасибо, уже все хорошо. - Татьяна вымученно улыбнулась, ее стало подташнивать.
        - Давай-ка вернемся к костру, - сказал монах и повел ее, поддерживая под руку. Гроздана только хмыкнула.
        - Один мой знакомый говорил: «Если хочешь неприятностей, сунь голову в неизвестное», - сказала наемница, когда они оказались на берегу. - Что ты там делала, подруга?
        - Я и сама не знаю. Просто, когда я увидела этот обелиск… - И Татьяна рассказала о том, как пропал Сашка, и о загадочном Всевиде, и о Никите, и о типе, который дал ей подсказки.
        - Н-да, чует моя душа, что попала ты, подруга, в нехорошую историю. Что скажешь, святой брат?
        Монах уныло смотрел в землю, ковыряя перед собой короткой палочкой.
        - То, что ты сделала, называется «поводок». Но я никогда не думал, что его можно сделать вот так просто. Думаю, дело в обелиске. И если мы уберемся из этого места, хуже от этого никому не будет.
        - Поводок? - Гроздана встала. - Ты сказал: поводок? Но ведь если… - Она осеклась, глядя на монаха. Тот молча покрутил головой. - Ты уверен?
        - Почему меня все воспринимают как дуру? - вдруг сказала Татьяна. - Почему? Потому что я не ваша или я выгляжу слабоумной? Гроздана, договаривай до конца! Конечно, я многого не понимаю. Мне до сих пор кажется, что я в каком-то страшном сне. Что все это не может происходить на самом деле. Но я мать! Мать, которая потеряла своего ребенка! И если для того чтобы его найти, мне надо будет поверить в Бабу-ягу и Кощея Бессмертного - я поверю! И отправлюсь в тридевятое царство! Так что договаривайте! Что за поводок? Что - если? Договаривайте!
        - Ты права, подруга, прости. - Гроздана села в траву. - Поводок - это такое заклинание. Ворожба. Если кого-то нужно найти, а ты не знаешь, где он, проводится специальный обряд. Нужна кровь того, кого ищешь. А ты, судя по всему, обошлась и так.
        - Он - часть меня, а я часть его. Никита понимал это, поэтому и взял мою кровь. Они тоже сделали этот поводок. И теперь тоже ищут моего сына, а точнее, этого Всевида, чтоб ему…
        - Есть еще одно. Если тот, кто делает поводок, не найдет потерявшегося вовремя, ему грозят очень нехорошие вещи. Возможно, даже смерть.
        - И сколько у меня времени?
        Гроздана пожала плечами: - Я в этом не особо разбираюсь. - Она посмотрела на монаха.
        - Не знаю. Может, месяц, может, два, а может, и год. Обычно тот, кто проводит обряд, знает, но сейчас… - Он только развел руками.
        - Ладно, - удивительно, но Татьяна была абсолютно спокойной, - просто будем знать, что время ограничено. Но как работает этот поводок? Я увидела Сашку, по-моему, он меня тоже, но что дальше?
        - Закрой глаза и подумай о нем, - сказал монах.
        Татьяна послушно закрыла глаза и подумала о сне. Сначала ничего не происходило. А потом она увидела его. Она смотрела на него сверху. Он возился во дворе какого-то непонятного дома. Вокруг высились горы. Потом картинка исчезла, а перед глазами появилась ниточка. Тоненькая, будто сотканная из тумана, она тянулась от Татьяны куда-то вдаль, исчезая за холмами.
        - Что ты видела?
        Татьяна рассказала, теперь уже понимая, как работает поводок.
        - Нам пора идти, - сказал монах. Он тяжело поднялся. - Послушай, - он обратился к Татьяне, - я пойду с тобой. И помогу тебе. Я не сделаю тебе худого, верь мне.
        Татьяна улыбнулась и кивнула.
        - Видно, сама судьба нас сводит, - весело бросила Гроздана. - Пока мне с вами по пути. Мы все еще не добрались до перевала.
        Глава 20
        Макс остановился, осматривая раскинувшиеся перед ним горы. «На Уральские похожи. Или на Карпаты». То, что он ни разу в жизни не видел ни тех, ни других, его не смущало. Горы, которые лежали перед ним, были хоть и относительно невысоки, но перебраться через них казалось не так-то просто. Существовало всего несколько перевалов. Макс этого не знал, как и того, что горы назывались Самоцветными. Он интуитивно чувствовал направление и шел по нему. Горы надвигались на него, вырастая все выше и выше и расползаясь вширь. Это впечатляло.
        Макс присел на большой плоский камень и вытянул ноги. Он изрядно устал за последние дни. Самую трудную, скалистую часть гор они со зверолюдом прошли, и теперь перед ними лежала пологая гористая местность с многочисленными оврагами, буераками, лесистыми участками в котловинах. Чуть дальше виднелась серебристая лента речки. С того места, где стоял Макс, все это хорошо просматривалось на много лиг вокруг. Он даже заметил довольно большую группу каких-то крупных животных - то ли быков, то ли еще кого-то в этом роде. Макс услышал облегченный вздох Кечьо-но за спиной. Дорога через горы далась им нелегко, и прежде всего зверолюду. Ему, жителю лесов, было неуютно здесь, особенно когда они попадали в каменистые расщелины или пробирались по краю пропасти. Пару раз он чуть не сорвался. Но терпел и упрямо лез вслед за Максом. А Максу больше всего хотелось поесть нормальной человеческой еды. Все это время они питались мясом горных баранов, примитивно зажаренным на костре. Естественно, без соли и тем более специй. Зверолюд ворчал от удовольствия, а Макс… эх, да что там говорить.
        Он посидел еще немного, а потом встал и зашагал дальше, размышляя о том, что, может, надо было пойти с монахами? Может, действительно, просто поговорить хотели? Да ладно, поговорить. Тоже мне великий мудрец нашелся, чтобы беседы вести с братьями в рясах. Нет. К ним он не пойдет, пока точно не будет уверен, что ему ничего не грозит, и пока не найдет ответы на волнующие его вопросы. На кой он сдался йара? Это раз. На кой он сдался монахам? Это два. Что за чертовщина происходит с ним? Это три. И четвертое - он теперь здесь навсегда или как? А если не навсегда, то как вернуться? И он найдет ответы на все эти вопросы, будьте уверены, найдет.
        Так думал Макс, шагая в сопровождении верного Кечьо-но к более близкой пока и достижимой цели. Это была старая, заметная издалека полуразрушенная башня. Об этих краях он ничего не знал. Если центральная и западная части Скапелы были подробно описаны в бумагах Лунного дома, то о восточной части информация практически отсутствовала. А может, он ее попросту не нашел. Эти горы, которым и названия в записях не было, отделяли цивилизованный мир от дикого. Дальше шли неведомые жителям империи земли. Заселены дикарями, местность в основном равнинная, только на самом восточном крае материка горы. Драконовы. И там расположен один из храмов. Самый восточный. Храм Восходящего Света. Больше ничего. Так что пока знания заменяла интуиция. И она подсказывала ему, что он все делает правильно.
        До башни они добрались к вечеру. Странное сооружение. Просто посреди поля торчит башня. Никаких следов других построек. Даже если они были разрушены, все равно что-то должно было остаться. А тут - ничего. И кому пришло в голову строить одинокую башню посреди гор? Да еще такую? И зачем? Она была высотой с пятиэтажку. Крыши не было. Казалось, что кто-то в сердцах саданул огромным кулачищем, снеся верхушку. Дверей тоже не было. Просто зиял пролом. Макс осторожно заглянул внутрь. Грязь, пыль, вездесущая трава, обломки. Что интересно, башня внутри была полой. Ни тебе лестниц, ни комнат. Просто стоит себе круглый колодец, и все. Подумав, они решили остаться снаружи: уж больно неуютно внутри.
        Кечьо-но заявил, что если срочно не раздобудет чего-нибудь поесть, то умрет от голода, и куда-то ушел. Макс набрал сухих веток, благо валялись они тут в изобилии - правда, колючие до невозможности, но что уж тут поделаешь. Сложил их в кучу и достал кресало. Вскоре весело затрещал костерок, немного разгоняя дурное настроение. Чувство опасности, возникшее накануне памятной драки с громилами йара и монахами, так и не отпускало его. Оно было не таким острым, грудь не жгло, и саламандра вела себя вполне прилично, но чувство опасности до конца не исчезало. Пока шли через горы, несколько раз Максу казалось, что за ними наблюдают и идут следом. Он проверял, делал остановки, устраивал засады, но никого не обнаружил. Вот и сейчас. В груди потихоньку покалывало, а в голову лезли всевозможные мысли. То ему казалось, что сейчас из сгущающихся сумерек на него выпрыгнет йара; то мерещилось, что сзади из темного провала башни вылезет чья-то рука и мягко ляжет на плечо. То… тьфу ты, черт, так и с ума сойти недолго. Куда же Кечьо-но подевался?
        Макс вдруг напрягся: тихо - тихо зашуршали камни. Сначала он подумал, что это Кечьо-но, но потом понял, что зверолюду прятаться смысла нет, как раз наоборот. Стараясь не дергаться и даже не меняя позы, он огляделся. Вроде бы все тихо. Или нет? Или да? Или у него мания преследования? В следующее мгновение он плашмя бросился на землю и быстро откатился в сторону, а на то место, где он только что сидел, плюхнулся кисельный сгусток бледно-зеленого цвета размером с футбольный мяч, который тут же стал растекаться по камням неприятной слизистой кашей. Макс еще несколько раз перекатился и затаился в тени башни. Все-таки его нашли. Вопрос - кто? «Ну это мы сейчас узнаем», - зло подумал он. Уже практически стемнело. Костер потихоньку горел, отгоняя тьму на несколько шагов вокруг, а дальше царила сплошная темень. Макс не двигался, стараясь ловить каждый шорох. Под правой ладонью шевелился малюсенький сквознячок - любимый воздушный жгут. Он научился создавать его за время путешествия. Сплетал воздух вокруг ладони и потихонечку играл им, как снежком, а в нужный момент просто выбрасывал, и тот летел навстречу
цели, набирая силу и разрастаясь. Получалось довольно эффектно и, что самое главное, эффективно. Не один и не два съеденных ими горных барана могли это подтвердить.
        Макс ждал. Те, кто плюнул в него зеленой мерзостью, тоже ждали. Но Макс не обольщался. Раз начали, то не уйдут, пока своего не добьются. Значит, ждать. Ждать. Ждать. Слева посреди темноты что-то пошевелилось, Макс напрягся еще сильнее, до рези в глазах вглядываясь туда. Он скорее почувствовал, чем увидел, какое-то движение и бросил туда жгут, запоздало подумав, что все-таки поторопился. Но сдавленный глухой вскрик подсказал ему, что он попал. Кто бы там ни был, он совершил ошибку, выбравшись из своего укрытия. А следующую ошибку совершил уже Макс. Он вскочил и бросился туда, где застонал неизвестный. В то же мгновение что-то больно ударило по ногам, он споткнулся и полетел кубарем, выронив арбалет. Встать не успел. На него навалились, пытаясь скрутить. Он отчаянно отбивался, катаясь по земле, но подняться не удавалось.
        Удары градом сыпались со всех сторон. Церемониться с ним явно не собирались. Он еле успевал отбиваться. Барахтаясь, попал в очаг света почти затухшего костра - и увидел нападавших. Монахи! Они самые. Выследили-таки! Нельзя, ох нельзя отвлекаться во время боя на всякую ерунду. Макс позволил себе удивиться и тут же поплатился за это. Он пропустил удар, и левая рука взорвалась жуткой болью. Монах довольно хрюкнул, второй навалился всем телом, прижимая другую, здоровую руку к земле. Он узнал нависшего над ним храмовника. Тот самый, который требовал идти с ними. Сейчас симпатичное в общем-то лицо было неприятным. Оно исказилось злой раздраженной гримасой, в глазах плескался гневный яд и надменная ненависть. Рот был искривлен, крупные зубы обнажились. «Еще укусит, сволочь!» - зло подумал Макс и дернулся, пытаясь сбросить с себя нападавших. Не получилось. Тот самый с несимпатичным лицом только оскалился еще сильнее, ощутимо двинул Макса по подбородку и, резко взмахнув рукой, тонким стилетом пригвоздил его ладонь к земле. Макс заорал. Резкая боль пронзила руку, молнией стрельнув в мозг, даже в глазах
потемнело. И тут произошло невозможное. Откуда-то сбоку прилетела размазанная неясная полоса и влепилась монаху в лицо, превратив его в кровавую кашу. Удар был такой силы, что монаха отбросило в сторону. Кечьо-но вернулся с охоты вовремя.
        Монахи, увлекшись борьбой с Максом, не заметили зверолюда. Но праздновать победу было рано. Второй нападавший проворно вскочил на ноги, оставив Макса, и бросился в атаку. Миг - дубина Кечьо-но описывает широкий круг, грозя снести противнику голову. Миг - тот легко, играючи уходит в сторону, избегая страшного удара. Еще миг - тускло мелькает сталь, и зверолюд медленно оседает на землю. Миг - Макс вырывает стилет, превозмогая боль, пытается встать, но дикая боль пронизывает руку, и он снова падает, вспоминая все ему известные ругательства. Слезы бессилия брызгают из глаз. Закусив губу до крови, Макс вскидывает перед собой здоровую руку. Спешащий к нему монах налетает на невидимую преграду и откатывается назад. Еще один миг - слабеющий Кечьо-но выбрасывает руку с зажатой в ней дубиной, и страшное оружие достает-таки противника, дробя ему колено. Тот падает, тут же пытается встать, и в это время Макс, собрав остатки сил, бьет еще раз. Воздушный кулак впечатывается в монаха, и тот падает навзничь без сознания. Все!
        Нет. Еще не все. Макс ползет, размазывая слезы и глотая собственную кровь из растерзанной губы. Ползет туда, где умирает зверолюд.
        - Что же ты, дружок, так неаккуратно, - шепчет он. - Но ничего, ничего. Сейчас. Мы тебе поможем, у нас получится, обязано получиться! - лепечет он, упоминая никому не понятных «мы».
        - Ты уже помог мне. - Кровавая пена пузырится на губах друга. Кечьо-но улыбается и закрывает глаза.
        Макс сидел, глядя, как поднимается солнце. Ему было плохо. Очень. Боль и тоска ворочались в груди, грозя разорвать ее. Он еще раз посмотрел на груду камней, которые стали для Кечьо-но могилой. Попытка вырыть яму ни к чему не привела. Сделать это одной рукой просто не получилось. Да и копать было особо нечем. Кое-как срезав дерн монашьей секирой и проковыряв небольшое углубление, он уложил туда ставшее неподъемным тело зверолюда и завалил сверху камнями. Несколько раз он падал и долго лежал, восстанавливая силы. К рассвету работа была закончена.
        - Ты уж прости, если что не так. Не знаю я, как там у вас положено, но - как могу, - сказал он, постоял немного и пошел к оставшемуся в живых монаху. Тот давно пришел в себя и теперь молча наблюдал за приближающимся Максом. Тот остановился перед ним, широко расставив ноги и раскачиваясь взад-вперед: с пятки на носок, с носка на пятку. Рука, замотанная рваной тряпкой из рясы монаха, буквально горела, в голове маленькие гномы устроили кузню, но он стоял. - Я хотел бы медленно разрезать тебя на куски, - тихо проговорил он, - но… облегчения мне это не принесет, а одежду запачкаю. Ты, вполне возможно, хороший человек, умный и воспитанный, но я тебя ненавижу, как и тех, кто тебя послал, хотя с ними я вообще не знаком. Я вообще ненавижу тех, кто считает себя вправе распоряжаться чужой жизнью и свободой. Да кто ты такой, черт возьми, чтобы решать, куда мне идти, а куда нет? Ты мразь в одежде монаха. Да какой ты, к лешему, монах? Ты убийца! Ты убил моего друга, ты понимаешь это? - Макс замолчал, пытаясь успокоиться. - Я знаю, что бы я ни сказал, ты меня не услышишь, у тебя своя правда, ну и черт с тобой… -
Макс сплюнул. - Ладно, не дергайся. - Он присел на корточки, разрезал ножом штанину, обнажив раздробленную ногу. - Хорошо хоть твой дружок мне левую руку продырявил… будешь дергаться - просто встану и уйду, а тебя брошу здесь связанным.
        - Что ты делаешь? - спросил монах, исподлобья поглядывая на Макса.
        - Заткнись, - ответил он, закрыл глаза и положил руку на колено монаха. Досталось мужику. Рана была ужасной. Макс понимал, что никогда ничего подобного не делал, но попробовать стоило. Минут через сорок он устало отвалился в сторону. Танцевать монах, ясное дело, не сможет, но и гангрена ему теперь не грозит. Да и раздробленные кости, и разорванные ткани Макс сумел собрать - как смог, конечно. Остальные раны были неопасны - ушибы, ссадины. Правда, здоровенный синячище вполлица не придавал монаху привлекательности, но ничего, потерпит.
        Монах во все глаза смотрел на него.
        - Зачем? - спросил он едва слышно.
        - Ты дурак, - так же ответил Макс и медленно лег на спину, глядя на проплывающие облака. «Надо и собой заняться», - вяло подумал он, проваливаясь в забытье.
        Ему снился сон. Хороший детский сон. Вроде бы он совсем еще пацан. И он ободрал руку и разревелся. И пришла его мать, еще молодая и полная сил. «А ну-ка перестань рыдать, Максимка, мужчины не плачут», - приговаривала она, пытаясь выглядеть грозно и серьезно, смазывая его руку чем-то пахучим и жгучим. И он старался не плакать, глотая слезы и всхлипывая. А она сидела рядом, и ее нежные руки гладили его по голове. И боль отступала и в конце концов ушла совсем.
        Макс открыл глаза и увидел над собой сероватое небо. Сколько он провалялся? Не спеша встал. Огляделся вокруг. Монах никуда не делся. Лежал ничком - видать, спал. Первым делом Макс осмотрел руку. Что ж, лучше, чем вчера, но до заживления еще далеко. Он уже привык к тому, что на нем все заживает как на собаке. Да что там! Любая собака ему только позавидовала бы.
        Он встал. Голова прояснилась, перед глазами больше не скакали веселые чертики, и на том спасибо. Рука еще болела, но это ненадолго. Услышав шорох позади себя, обернулся. Монах проснулся. Макс вынул кинжал и подошел к нему. Тот слегка напрягся, глядя Максу прямо в глаза. «Партизаны не сдаются!» - почему-то подумал Макс и улыбнулся. Зашел чуть сбоку и разрезал монаху веревки, связавшие руки.
        - Дурак ты все-таки, - вяло бросил он, поднял свой мешок, постоял немного около могилы Кечьо-но, отвернулся и зашагал прочь. Спину ему буравил взгляд монаха. Но Максу не было до него никакого дела.
…Вот и все. Теперь осталось вернуться и пообщаться с дядюшкой. Никита оглянулся на пацана. Уже третий день они шли к воротам.
        С Всевидом получилось легко. Даже легче, чем он думал. Как и ожидалось, увидев приближающегося человека, Всевид и мальчишка насторожились, но не более. Никто не стал сразу нападать на него. Подпустив Никиту поближе, Всевид коротко поздоровался и кивнул в сторону берега небольшой речушки: «Отойдем». Ну что ж. Отойдем.
        - Ты как сюда попал, парень? - спросил он, внимательно рассматривая Никиту. Тот выдал ему заранее продуманную историю. Мол, и сам не знаю. Поехал на рыбалку, пошел побродить по лесу, заблудился, дурак самонадеянный, и вот сюда вышел.
        - А до цивилизации далеко? - как можно более наивно поинтересовался он у Всевида.
        - Смотря что считать цивилизацией, - прищурившись, ответил тот. - А что, людей до нас ты не встречал?
        - Нет, - соврал Никита.
        - Ну да, ну да. - Всевид скользнул взглядом по ножу, висящему у Никиты на поясе.

«Черт, ножичек-то местный, надо было его оставить. Остолоп». И в этот момент Всевид ударил. Непонятно, чего он хотел - то ли проверить незнакомца, то ли оглушить и потом как следует расспросить, только бил он не для того, чтобы убить. Это уж точно. И это было ошибкой. Потому что Никита как раз готов был убить. «… азыскать Всевида и вернуть его. Если не получится - устранить. Но обязательно забрать мальчишку. Потому что тот, скорее всего, ходок…» - вспомнилось ему. Если честно, Никита даже не успел толком решить, что делать с Всевидом. Его тело решило за него. Телу некогда рассуждать. Оно сражается. Вот и все. Удар. Блок. Разворот. Удар. Захват. Только когда послышался хруст ломающихся позвонков, Никита понял, что произошло. Он убил Всевида. Что ж. Значит, так тому и быть. Печалиться по этому поводу он вовсе не собирался. Не задерживаясь над телом, обернулся и быстро пошел к дому. Пацан стоял соляным столбом и таращился на него. У парня был шок. Неожиданная и быстрая гибель учителя поразила его.
        - Ты пойдешь со мной, - рявкнул Никита.
        Пацан отрицательно покрутил головой. Медленно, словно во сне, развернулся и сделал шаг к дому. Никита тут же сбил его с ног.
        - Бежать надумал, щенок! - На парня обрушился новый удар…
…Он вновь посмотрел на пацана. Тот изо всех сил старался держаться, но было видно, что ему страшно. Особенно когда он вот так подолгу смотрел на него. Сегодня утром он убил медведя. Этот бой ничем не напоминал тот, первый, когда он пробовал свои силы. Собственно, боя не получилось. Мгновенно трансформировавшись, он убил грозного хищника, тот даже испугаться не успел: уж очень быстр он был в своем боевом режиме. Правда, помнил все смутно. Кажется, он разорвал ему пасть; кажется, пил теплую еще кровь. Чуть позже, уже придя в себя, он долго смывал ее с рук и лица, пытался оттереть с брюк, потом плюнул на это. Потом увидел безумные, переполненные страхом глаза мальчишки. Хотя кроме страха, там было что-то еще. Что? Что? Ладно. Неважно. Да, пацан напуган. И боится его, Никиту. Это правильно. Это хорошо. Боится, значит, не будет делать глупостей».
        Настроение у него было паршивое. Его все раздражало. Эти горы, эти козьи тропы, по которым приходилось пробираться. Пацан этот. Все. Но больше всего его раздражало ощущение некой потери, которое прочно поселилось в нем. С тех самых пор, как он услышал хруст позвонков и безжизненное тело Всевида рухнуло к его ногам, будто что-то вынули из него. Что-то очень важное и ценное. Нет. Не так. Будто это
«что-то» уже выскальзывало из него уже тогда, но еще держалось, еще можно было не дать ему исчезнуть. Но вот хрустят позвонки, тело убитого валится к ногам - и все.
«Что-то» срывается и несется прочь, все дальше и дальше. А еще это «что-то» сквозит в глазах пацана, примешиваясь к страху.

«Все! Хватит!». Он встал, с наслаждением потянулся, отметив, как тело тут же с готовностью стало меняться. Ему нравилось это ощущение. Каждой клеточкой своего нового организма он ощущал, как напрягаются мышцы, готовые мгновенно превратиться в стальные узлы, как начинают жить своей жизнью кости и уже готовы вырваться на свободу жаждущие крови смертоносные когти. Он остановился, встряхнув руками. Не сейчас, сейчас не к чему. Он подошел к пацану и развязал ему руки. Страх держит лучше любых уз. Он усмехнулся…
        Снова один. Макс только сейчас понял, насколько привязался к Кечьо-но. Вот уж воистину: «Что имеем - не храним, потерявши - плачем». Да, это так. Он сидел на скалистом уступе, который несколько возвышался над остальным пейзажем. Вокруг раскинулись синевато-зеленые горы с округлыми и покатыми вершинами, заросшие лесами. Когда-то, много тысячелетий назад, они гордо возвышались над миром, и их заснеженные вершины смотрели, как мимо проплывают облака. Но те времена давно уж миновали.
        Макс шел по следу монаха уже третий день. Решение созрело внезапно. Отойдя на приличное расстояние от места боя, он вдруг задался вопросом: а куда он, собственно, идет? На восток? К храму Восходящего Света? А почему он уверен, что тамошние обитатели отнесутся к нему лучше, чем эти? Нет. Хватит прятаться и убегать. Пора самому делать ходы. И он отправился за монахом. У него даже не возникало сомнений, что он сможет найти его следы. Так и было. Макс буквально чувствовал, где прошел монах. Он улавливал его запах, даже будто слышал его дыхание. Он не знал, как это получается. Но это было и неважно. Он шел по следу, не приближаясь, но и не отставая.
        Их разделяло примерно полдня пути. Монах шел медленно: сказывалась рана. Так что Макс не торопился, успевал отдыхать и охотиться. Сегодня все было так же, как и вчера. Он угадывал в воздухе след монаха. Вдруг почудилось что-то неладное. Ему опасность не грозила, но впереди что-то происходило. Макс ощущал выброс дикой злобы, ненависти и агрессии. Там шла нешуточная драка. Он чувствовал, как воздух вибрирует, гнев закипает, прорываясь наружу. И… и все! Тишина! Все закончилось так же резко, как и началось. Макс побежал. У его подопечного большие проблемы. Какого черта?! Кого еще нелегкая принесла?!
        Место боя он нашел безошибочно. Монах лежал среди камней в настолько неестественной позе, что вопрос о его жизни отпал сразу. Макс осторожно приблизился. Умер монах плохо. Он не питал к этому человеку ни капли любви, но сейчас, глядя на растерзанное тело, ему стало жаль его. Кто-то сломал ему хребет и проломил грудную клетку, так что осколки ребер торчали наружу. Вокруг растеклась лужа начавшей засыхать крови, валялись ошметки плоти. Рой здоровенных зеленых мух уже занялся своим делом. Макс шевельнул ладонью, и паразитов сдуло, словно и не было. Кто же это мог устроить? Монах был отличным бойцом. Ни один зверь не совладал бы с ним, даже раненным. Кто же? Опять сюрпризы? Макс присел, зачем-то тронув руку убитого. В глазах полыхнуло, сразу стало темно, и Макс увидел. Увидел лицо монаха, искаженное болью. Увидел чью-то когтистую то ли руку, то ли лапу, пробивающую ему грудь. Увидел клыки, впивающиеся в плоть. И глаза. Эти глаза Макс запомнит надолго - огромные, желтоватые, с вертикальными, цвета морской волны зрачками в окружении болезненно-красных век. В этих глазах полыхали злость, и ненависть, и
боль. Боль и обида.
        Макс с трудом приходил в себя. Его словно по голове приложили чем-то тяжелым. Вот тебе и еще одна загадка, Максим Шестаков. Разгадывай. Тебе ведь своих мало. Что ж это за тварь такая? Макс огляделся. Он находился в расщелине, зажатой между двумя скалистыми выступами. Расщелина углублялась в скалы. Тот, кто убил монаха, ушел туда. «Ну что ж, значит, и нам туда». Макс остановился над телом монаха. Не оставлять же его валяться среди скал. Человек все же, не зверь какой. Он закрыл глаза, сосредоточился. В следующее мгновение тысячи мелких камней фонтаном взлетели в воздух и тут же осыпались вниз, закрывая собой тело погибшего.
        - Вот так. Учимся помаленьку, - вслух сказал Макс.
        Вдруг резкий крик неподалеку резанул ухо. Кричал ребенок, скорее подросток, но никак не взрослый человек. А вслед за тем пришли и другие звуки. Жуткая смесь птичьего клекота, какого-то рыка, жутких воплей. Уже не раздумывая, Макс бросился на шум. Как он и думал, это было рядом. Он всего лишь свернул за ближайший скальный выступ, который торчал, словно форштевень корабля, и увидел виновников шума. Он, наивный, полагал, что удивить его уже ничем нельзя. Ан нет! Есть, есть еще на белом свете чему дивиться. Среди причудливого скопления валунов самой разной формы кипел бой. Первый из сражавшихся был человеком, но странным, сутулым и каким-то абсолютно неправильным. Камуфляжная безрукавка открывала неестественно выпирающие переплетения мышц на неестественно длинных, скрюченных руках с когтями на пальцах, шея вздулась синюшными жилами. Не бывает у людей таких мышц и рук таких не бывает. А у этого - хоть в фильмах ужасов снимай. Да и весь его облик был не такой, неправильный, нечеловеческий. В этот самый момент незнакомец оскалился, демонстрируя изрядные клыки, и бросился на своего противника. О
противнике вообще отдельный разговор. Размером с хорошего быка, лапы с внушительными когтями, совершенно немыслимая морда с птичьим клювом вместо пасти и крылья! Крылья, господа мои хорошие, крылья! Макс остолбенел. Такого чуда он еще не видел. Сказка оживала у него перед глазами. Странный человек-нечеловек дрался с грифоном. Причем довольно успешно. Глядя на разгорающийся бой, Макс не мог отдать предпочтение ни одному из противников. Грифон наскакивал, стараясь задеть человека лапой или достать страшным клювом. Но противник ловко уходил от ударов, нанося в ответ свои. Судя по всему, довольно ощутимые. Одно из крыльев грифона было в подпалинах и неестественно торчало - видно, что оно сломано. Макс растерялся. Ну и кому, скажите на милость, помогать? И тут он заметил третьего. Мальчишка, совсем еще пацан, упрямо полз к месту схватки. Лицо его было окровавлено, одежда изорвана, он все пытался встать и тут же падал, не в силах устоять на ногах.
        - Ветер, не надо, беги, Ветер, он же убьет тебя, ну, Ветер! - орал пацан сорванным голосом.
        Он добрался до противников и ухватил неправильного человека за ногу. Тот зло брыкнулся, и пацан отлетел в сторону, сильно приложившись о камни, и затих. Сомнения оставили Макса, и он бросился в гущу боя. Неправильный человек в этот момент изловчился и отбросил грифона от себя, тот неловко упал, подмяв крыло, из глотки его вырвался почти детский крик боли, он нелепо задергал лапами, пытаясь встать, а его противник уже занес сверху огромный камень. Макс вскинул руку, и на голову камуфляжного осыпалась мелкая каменная крошка - все, что осталось от камня. Не теряя ни секунды, тот развернулся к новому противнику, не выказав ни доли удивления. Развернулся и застыл. А следом застыл и Макс. На него смотрели те самые глаза. Желтые, с вертикальными зрачками цвета морской волны. Это был убийца монаха. Макс вспомнил руку, пробивающую грудь, и сжался в комок. Бой предстоял серьезный. Правда, он не один. Грифон наконец-то встал и тоже замер, готовясь к прыжку. Но Неправильный, как окрестил незнакомца Макс, не принял боя. Видимо, два противника - это для него было слишком. Он резко развернулся, высоко
подпрыгнул, сразу оказавшись на высоченном валуне, обернулся, еще раз бросив взгляд на Макса, и исчез среди камней. Интересно, надолго ли? Макс бросился к мальчишке, но тут на его пути встал грифон. Он застыл в боевой стойке, было видно, как зверь напряжен. Вот-вот бросится.
        - Эй, эй, тише. Я свой. Я хочу помочь, - как можно спокойнее начал Макс. Подействовало мало. Сказочное создание не сдвинулось ни на шаг, встав точно между Максом и парнишкой. - Я не сделаю ничего дурного ни тебе, ни твоему другу, я хочу только помочь. Ему нужна помощь, - разделяя слога, произнес Макс.
        Бесполезно. Видимо, между парнем и грифоном была какая-то связь, и клювастый решил защищать своего товарища. Мальчишка наконец очухался. Он с трудом сел, обхватив голову руками, и сразу же попытался вскочить.
        - Ветер, ты цел, Ветер! - Радости его не было предела, и тут он увидел Макса и вскрикнул от неожиданности. Это послужило той каплей, которая срывает горные лавины. Нить напряжения, натянутая до предела, оборвалась, и грифон прыгнул.
        - Не-эт, Ветер, нет! - закричал пацан, но было поздно. Огромная махина неслась прямо на Макса. Он уже отчетливо видел здоровенные когти, выставленные вперед, уже представлял, как они вспарывают ему грудь, как терзают обмякшее тело. К счастью, телу думать и представлять было некогда. Не имея времени ни отскочить, ни укрыться, оно мягко откинулось назад, руки сплелись, перекрещиваясь, и грифона встретила мощная подушка из воздуха. Он удивленно тявкнул, когда его грудь ударилась в мягкую упругую преграду, и просто перекатился через человека, пролетел еще пару метров, перевернулся через голову и шмякнулся на спину. Сегодня был не его день. Макс вскочил, ужасно радуясь тому, что его сознание сплело именно этот узор. А мог ведь сдуру и чем-то более существенным шарахнуть. Своим любимым жгутом, например. Правда, тогда и Максу пришлось бы туго. Он не сомневался в том, что жгут пробил бы грудь грифона, но тот все равно бы успел дотянуться до Макса. А то просто бы придавил всей тушей. Да и все. Макс, снова стоявший на ногах, предусмотрительно отскочил в сторону и приготовился к защите. Убивать он никого не
хотел. С момента прыжка сказочного существа прошло не больше трех ударов сердца.
        - Ты бы успокоил своего дружка, - обратился он к пацану, видя, что грифон встает.
        - Ветер, Ветер, не надо, иди сюда, не трогай его, Ветер, не надо.
        Грифон стоял, будто задумавшись, бросая взгляды то на Макса - гнев и обида, то на пацана - любовь и обожание. Любовь победила. Птицезверь то ли пискнул, то ли хрюкнул и медленно пошел к пацану, все же поглядывая на Макса. А мальчишка заковылял ему навстречу, прихрамывая и держась за бок.
        - Ветер, Ветерочек, какой же ты молодец, Ветер! Я так ждал. Я уж думал, ты не найдешь меня, Ветер. - Он трепал его по холке, тыкался в могучую шею, а сказочное создание стояло, гордо выставив грудь. И только сломанное опаленное крыло портило картину. Мальчишка повернулся к Максу. Не по-детски серьезные и уже почти спокойные серые глаза, которые Макс уже где-то видел. Точно видел. Только вот где? - Здравствуйте, - тихо сказал он, - меня зовут Александр, спасибо вам за помощь. - И он слегка склонил голову.
        - Это ты своему клювастому другу скажи спасибо, я-то что? Ты ранен, да и твой защитник тоже. Если позволишь, я осмотрю ваши раны. Я, конечно, не лекарь, но постараюсь помочь вам обоим.
        К его удивлению, парнишка раздумывал недолго. Он кивнул, приняв решение.
        - Сначала осмотрите Ветра, ему нужнее, - бросил он.
        Макс готов был поспорить с этим, но решил не настаивать. Уж он-то не понаслышке знал о мальчишеской гордости. Он закрыл глаза, чуть постоял, постарался расслабиться. Затем мягко пошел к грифону. Все же огромное необычное существо вызывало легкую опаску. Ветер стоял, косясь на него немигающим глазом. Было заметно, как он напрягся, и только присутствие мальчишки сдерживает его. «Боже, да у него голубые глаза», - подумал Макс. Он подошел вплотную и положил руку на горячий бок.
        - Тише, дружок, тише, сейчас мы тебе поможем. - Он стал поглаживать мягкую, словно замша, шкуру.
        - Вам необязательно вести себя с ним, как с конем или собакой. Ветер такой же разумный, как и мы с вами, только лишен речи. Так что не надо с ним сюсюкать, как с безмозглой скотиной, обидится. - Сашка улыбался.
        - Да? Ты извини, брат, - непонятно к кому обратился Макс, - я, видишь ли, не большой знаток грифонов. Ну раз ты все понимаешь, тогда стой спокойно и перестань думать о том, как было бы здорово долбануть меня клювом. Я просто осмотрю твое крыло.
        Грифон вздохнул и нехотя повернулся к Максу, подставляя сломанное крыло. «Давай посмотрим, на что ты способен», - читалось в его взгляде. Макс осмотрел рану. Крыло пострадало довольно сильно. Оно было опалено и сломано в двух местах. Такое ощущение, что сквозь него прошло что-то раскаленное.
        - Как его угораздило? - спросил он у Сашки.
        - Да все этот черт. Колданул чего-то. Я только и видел, как что-то вспыхнуло, и будто огненный шар пробил крыло.
        Грифон вздрогнул и что-то пробулькал.
        - Ветер считает, что, если бы не огонь, он бы легко справился с тем типом.
        - А ты что же, можешь его понимать? - Макс медленно водил руками вдоль крыла, наполняя их силой. Надо было сначала собрать кости.
        - Конечно, - удивился парень, - я же наездник!
        - А, ну тогда понятно. - Макс говорил, хотя весь был поглощен процессом. Грифона шатнуло, он ткнулся вперед носом, а потом тихо осел, улегшись на брюхо.
        - Что с ним? - Сашка тут же встрепенулся.
        - Все нормально, не переживай, считай, что это наркоз. Так ему будет легче. А теперь давай немного помолчим.
        И Макс уже всерьез принялся за дело. Он тщательно вспоминал, как работал недавно с ногой монаха. Теперь было легче, ведь он шел уже проторенной дорожкой. И сил он затратил куда меньше, чем в прошлый раз. «Учимся помаленьку». Минут через двадцать он отошел от спящего грифона.
        - Давай теперь и тебя осмотрим. - Он повернулся к пацану. У того оказались сломанными два ребра («А как держался, стервец; хорошо, что легкие не задеты»), вывихнута нога, а также имелась масса ушибов, ссадин и разного размера царапин.
        - Ну вот. И тебя подлатали. Ты бы тоже поспал, тебе нужно.
        И тут он понял, где видел эти глаза.
        - А ты очень похож на свою мать, Александр, - осторожно проговорил Макс.
        Пацан тут же встрепенулся.
        - Вы знаете маму? А вы давно ее видели? А как она? - Он вдруг осекся. - Постойте, вы не можете знать мою мать! - Глаза его сверкнули.
        - И тем не менее я ее знаю, - спокойно возразил Макс. - Меня зовут Максим, и, похоже, мы с тобой земляки. Я все тебе расскажу, - он предупреждающе поднял руку, - обязательно расскажу, только чуть позже. Тебе надо поспать.
        - Сначала расскажи. - Пацан упрямо покачал головой.
        - Хорошо. Но в ответ я хочу услышать твою историю.
        Пацан подумал и согласно кивнул. И Макс рассказал, взамен услышав рассказ самого Сашки о магазине и его загадочном хозяине, о книге с живыми картинками, о перчатке, подаренной Всевидом. О том, как мать заставила отнести ее обратно. О том, что случилось потом и как они с Всевидом попали сюда. Как пришли в эти горы, где у Всевида оказался дом. Как он стал учить его, объяснив, что у Сашки есть уникальные способности. Что он может приручить грифона и стать наездником. О знакомстве с Ветром, о полетах под облака. О нелегкой наездницкой науке. О том, как ему было хорошо у Всевида. Только вот по матери он скучал и беспокоился, что нельзя ей ни написать, ни позвонить, ни что-либо передать. «Эх, знал бы, что она сюда попала вслед за мной, я бы ее давно нашел! Ну ничего, сейчас-то я ее точно найду!»
        Последняя часть повествования парня была невеселая. Он снова стал не по-детски серьезен, рассказывая, как однажды утром к ним пришел незнакомец. Как он был приветлив, но Всевид не поверил ему. И как они дрались у горной речки, и незнакомец убил его учителя. Убил голыми руками. И Сашка не смог дозваться Ветра, впервые с того момента, как они познакомились. Потом незнакомец потащил его с собой, сильно избив и связав ему руки, потому что Сашка идти никуда с ним не хотел. Они шли через горы, и незнакомец менялся. С каждым днем этот молодой и крепкий мужчина становился все более раздражительным, постоянно что-то бормотал про какую-то месть и про какого-то дядюшку. Его глаза сделались желтыми, а зрачки превратились в вертикальные щели. А однажды Сашка увидел, как тот трансформировался. Вот был человек, а вот - вроде бы и человек, а вроде бы и нет. Руки удлинились, на них появились тигриные когти. Выросли клыки и неправдоподобные жгуты мышц. В таком состоянии незнакомец спокойно догонял оленя, а однажды голыми руками убил медведя, просто разорвав тому пасть. А потом пил его еще теплую кровь и ел сырое
мясо. Сашке было страшно. Незнакомец перестал с ним общаться и перестал его связывать. Но Сашка и не думал убегать. Потому что знал - бесполезно. Впрочем, в таком состоянии незнакомец был не всегда. Только когда чувствовал опасность или охотился. В остальное время это был просто крепкий молодой мужчина. Даже глаза принимали нормальное состояние, только болезненная желтизна никуда не уходила. А зрачки в такие моменты стягивались в одну малюсенькую точку. Сашка не знает, куда он его тащил и, главное, зачем. Он все время пытался мысленно докричаться до своего крылатого друга, потому что только тот мог ему помочь. И Ветер услышал. Когда он неожиданно вынырнул из-за скал, Сашка возликовал: наконец-то все кончится. Но не тут-то было. Незнакомец в мгновение ока трансформировался, и страшного грифона встретил поток огня. Такого Сашка еще не видел. Завязался бой. И Сашка чувствовал, что, лишенный возможности взлетать и атаковать сверху, Ветер долго не продержится. Незнакомец убьет и его. А потом появился Макс. И незнакомец скрылся. Вот и все.
        - А монах?
        - Да, монах. - Пацан почесал переносицу. - Непонятно как-то получилось. Мы шли себе и шли. Вдруг странный дядька напрягся, а из-за скалы, хромая, вышел человек в рясе с топором наперевес. Он что-то сказал про исчадие ада и бросился на дядьку. Да какой бросился? Сам еле ковыляет, а глаза так и горят. Мужик прыгнул навстречу, трансформируясь прямо на ходу. Монах пытался сопротивляться, но куда ему. Оборотень быстро с ним справился. Прямо разорвал его. - Сашка вздрогнул, вспомнив, как это было.
        - Да. Занимательная история, - задумчиво сказал Макс.
        Неправильный очень беспокоил его. Странного человека, который превращался в невесть что, нужно было найти. Он чувствовал это. Неправильный очень опасен. Очень. Может таких бед натворить. «Да тебе-то какое дело?» - пытался протестовать Макс из холодного двадцать первого земного века. Но другой Макс, Макс из Лунного дома, спокойно возражал. И сомнения уходили прочь. Нужно было догонять Неправильного, но бросить Сашку и его раненого крылатого друга он не мог. Макс смотрел на своих новых знакомых, которые спокойно спали целебным сном. Сашка все порывался тут же идти на поиски матери, но усталость одолела и его. Татьяна. Где ты теперь? А если?.. Макс задумался, а потом осторожно коснулся руки паренька.
…«Черт побери, откуда взялась эта проклятая крылатая тварь?! Все так хорошо шло, я был почти у цели, а эта скотина все испортила! Надо забрать мальчишку. Обязательно забрать!» Он стоял, раскачиваясь взад-вперед, пытаясь успокоить дыхание. Через какое-то время ему это удалось. Он привычно лег на камни, стараясь полностью расслабиться. В моменты, когда его тело возвращалось в человеческое обличье, его всегда накрывала слабость. Он ненавидел это состояние и в то же время радовался ему. Было в нем что-то далекое и родное, словно в детство окунулся.

«Крылатый все испортил. Да, крылатый. Если бы не он, все было бы хорошо. И еще - ЭТОТ. Да, ЭТОТ непрост, очень непрост. Он такой, как я. Почти такой. Только я сильнее. Я могу меняться, а он нет. Но тоже силен. Силен и опасен. Похож. Очень похож. Но другой. Совсем другой. Зачем он влез? Зачем? Я бы прикончил вонючую крылатую тварь и забрал мальчишку. Мальчишку, в глазах которого плещется страх. И что-то еще. Что? Что еще? Мальчишка, мальчишка. Зачем мне мальчишка? Я должен его привести. Куда?» Мысли всплывали в сознании, не торопясь, спокойно, не наскакивая друг на друга и не пытаясь обогнать впереди идущего. «Должен. Да, должен. Генерал сказал найти Всевида и вернуть, если не получится - устранить, но обязательно забрать мальчишку. Да. Именно так. Я должен забрать мальчишку. Генерал велел. Генерал. Генерал. Дядюшка. Черт!»
        - Дядюшка! - Он закричал вслух. - Это он во всем виноват! Он!

«В чем виноват?»
        - В чем? Да во всем! В том, что я стал таким! В том, что я здесь! В том, что… во всем! Во всем! - Он взбешенной кошкой вспрыгнул на огромный валун, мгновенно трансформировавшись. «Виноват! Виноват! Виноват!» - стучало в висках…
        Глава 21

…Татьяна вздрогнула и тут же вскочила.
        - Он здесь! - закричала она, заставив подхватиться Гроздану с монахом. - Он здесь, мой мальчик, в этих горах! И он погибает! Мой Сашка, ему сейчас очень плохо! Он погибает. - Она кинулась куда-то, не разбирая дороги.
        - Собери все и догоняй, - быстро сказал монах, закидывая за плечи свой мешок, - я за ней. Останавливать ее бесполезно, догоню и пойду рядом. А ты за нами, договорились?
        - Давай, серый, не бросай ее. Я догоню вас, - бросила наемница и быстро начала сворачивать их нехитрый лагерь.
        Горан задержался на секунду, посмотрел в глаза той, которую еще несколько месяцев назад презирал, а теперь считал родней, и бросился через негустой кустарник вслед за другой своей спутницей, которую еще несколько месяцев назад не знал, а сейчас из-за нее не подчинился слову магистра и стал изгоем. Да, судьба преподносит человеку и не такие сюрпризы.
        Он догнал Татьяну через полчаса. Та безуспешно пыталась взобраться по отвесному уступу. Горан подошел и тихо положил ей руку на плечо.
        - Здесь придется обойти, пойдем, я покажу.
        Усталая заплаканная женщина обернулась, глядя на него так, будто видит в первый раз. Но потом взгляд ее прояснился, она кивнула и пошла вслед за Гораном.
        Они шли весь день без остановки. Она задавала направление, ведомая таинственными силами. А он выбирал дорогу среди камней, скал, обрывов и уступов. Когда стало совсем темно, монаху с трудом удалось уговорить ее остановиться на ночлег. Едва забрезжило солнце, Татьяна уже была на ногах, и они продолжили путь.
…Макс открыл глаза. У него получилось. Он довольно улыбнулся. Теперь он знал, что Татьяна безошибочно движется в их сторону. Значит, нужно просто подождать. Все больше и больше в его действиях появлялось осознанного и все меньше случайностей. Наука Лунного замка вошла в него и стала его естеством. Уже давно в моменты опасности он не впадал в неведомый транс, не видел незнакомых людей, которые действовали вместо него. Он осваивал науку, названия которой не знал. Как не знал и того, какие силы забросили всех их в этот мир и зачем.
        Он посмотрел на своих новых знакомых. Те мирно спали. «Сон - это хорошо. Сон - это здоровье!» - вспомнилось ему. Очень хотелось есть. Но отойти от спящего мальчика он не решался. И тут ему в голову пришла еще одна мысль. Татьяна идет, руководствуясь каким-то неведомым чутьем, и направление она выбирает безошибочно. Однако в горах нет прямых дорог. Направление направлением, но, пока она найдет нужную стежку, не одну петлю сделает. А если мы попробуем ей помочь? Макс закрыл глаза, постаравшись сосредоточиться и нащупать Татьяну. Ничего. Совершенно. По всей видимости, он может ее ощущать только через Сашку. Что ж, подождем, пока он проснется, будить парня незачем. Пусть поспит.
        Приступить к задуманному получилось уже ближе к вечеру. Пока Сашка проснулся, пока Макс пошарил по окрестностям в поисках чего-нибудь съестного, пока зажарили мясо неизвестного им обоим животного, чем-то отдалено похожего на варана, пока, обжигаясь, уплетали оказавшееся довольно вкусным мясо, пока кормили вдруг проснувшегося Ветра - день незаметно и пролетел. Наконец Макс решил, что можно попробовать. Он объяснил Сашке, что хочет сделать. Тот согласно кивнул, и они начали. Получилось с третьей попытки. Макс словно сквозь туманную пелену увидел очертания женщины. Она спешила, спотыкалась, оскальзывалась, но упрямо двигалась вперед. Стараясь не упустить Татьяну из виду (в том, что это была она, Макс не сомневался), он огляделся вокруг.
        Стоп! Он открыл глаза, бросив Сашкину руку. «Дурак ты, Максимка. Ну увидел ты женщину, ну понял, что она где-то в этих самых горах, хотя почему ты в этом уверен? Хорошо, положим, она в этих горах. А дальше-то что? Как ты собирался подсказывать ей дорогу? Ты ведь не можешь вознестись под облака и кружить над ними, выбирая правильные тропки. Осел ты, Максимка!» - Он в сердцах стукнул по камню. В одной из книг, которую оставил ему Тримир, он читал, что некоторые мастера из лунных могли смотреть глазами прирученных животных. Некоторые. «Это для магов пустяк, - говорил тогда играющий со стихиями, - но мы-то с тобой не маги». Да-а. Макс с сожалением посмотрел на грифона. Если бы тот был здоров, можно было бы попробовать, но тому сейчас в воздух не подняться. «Что же делать? Что же делать? Пойти навстречу? А если разминемся? Да и Сашку бросать одного нельзя, Неправильный может вернуться».
        - Послушай, - повернулся он к Сашке. Парень сидел, не отрывая взгляда от Макса. Ждал. - Послушай, у Ветра хороший нюх?
        - Еще бы, он зайца за километр чует, - с гордостью ответил Сашка.
        - Зайца - это хорошо, но зайца нам не надо.
        - А что надо? Ты скажи, у тебя получилось?
        - И да, и нет. Мне удалось нащупать твою мать, и мне кажется, что она где-то в этих горах и идет по направлению к нам. Судя по всему, она тебя тонко чувствует. Но в горах она может проплутать неизвестно сколько. Я пробовал подсказывать ей дорогу, но не получилось. Я и сам не знаю дороги. Вот я и подумал: а что, если Ветер ее найдет, а потом вернется сюда вместе с ней по своим же следам.
        - Тогда уж лучше идти ей навстречу.
        - У тебя два ребра сломаны и нога не зажила, долгие переходы не для тебя.
        - Я буду терпеть. - Мальчишка упрямо сжал губы.
        - Есть смелость, а есть безрассудство. Есть выносливость, а есть глупое упрямство. Тебе нужно отлежаться хотя бы пару дней.
        - А Ветер? Он ведь тоже ранен! Он, значит, пусть мучается?!
        - Погоди, погоди. Я же не предлагаю ему лететь, он пойдет, спокойно так, не торопясь. Он в нормальной физической форме, просто взлететь пока не может, - как можно спокойнее сказал Макс.
        Сашка надулся и замолчал. Макс не торопил его. Все решил Ветер. Сказочное существо действительно оказалось разумным и вполне понимало, о чем речь. Грифон подошел к Сашке, опустил голову, почти касаясь страшным клювом плеча мальчишки, и что-то пропищал. Шутница все же мать-природа. Наделив это удивительное создание могучим телом, смертоносными когтями и клювом, она почему-то дала ему писклявый голосок, который вовсе не соответствовал устрашающему виду. Пропиликав что-то на своем непонятном простому смертному языке, грифон уставился на Сашку, который, в отличие от Макса, прекрасно понимал клекотание своего друга.
        - И что проворковал тебе наш друг? - осторожно спросил Макс.
        - Он сказал, что найти в горах человека - легкая задачка для него.
        - Я думаю, мы можем его отпустить, он справится, и с ним все будет хорошо.
        Макс не лукавил. Он верил, что для грифона в этих горах опасности нет. Даже для раненого. Единственный, кто мог ему навредить, - это Неправильный, а тот если и вернется, то сюда. Ему нужен мальчишка, а не грифон.
        Минут через десять Ветер ушел. Было видно, что такой способ передвижения хоть и не совсем приятен крылатому, но вполне приемлем. Двигался он легко и достаточно быстро и уже через пять минут скрылся среди скал.
        - Все будет хорошо, он приведет твою мать. - Макс похлопал парня по плечу.
        Тот только вздохнул. Следующие два дня они ждали. - …Послушай, Татьяна, здесь нам не перебраться, - в который раз пробовал уговорить ее Горан. - Давай попробуем найти обходной путь.
        - Мы заблудимся. Я потеряю его. Как ты не понимаешь? Он ведь где-то там! Там! Понимаешь? Я должна перебраться… - Она вдруг замолчала, тупо уставившись за спину монаха.
        Уловив в ее взгляде что-то неладное, монах, не торопясь, нарочито спокойно обернулся, как бы невзначай поднимая секиру. В следующую секунду замер и он. В паре десятков шагов от них на камнях стоял грифон. Стоял и настороженно смотрел в их сторону.
        Горан поудобнее перехватил секиру. Он знал страшную силу и быстроту летающих созданий. Знал он и то, что грифоны практически невосприимчивы к магическим штучкам. Его не оглушишь ревом крови, как ту тварь в подземельях. Да и все другие умения монаха вряд ли помогут. Значит, придется полагаться на силу рук и верную секиру.
        Монах облизал моментально пересохшие губы. Птицезверь был очень сильным. Пожалуй, одному ему и не справиться. Грифоны! Дзорги пожри его печень! Да о них уже и думать забыли! Что происходит в этом мире?!
        Грифон сделал осторожный шаг навстречу. Монах напрягся. Все. Момент истины. Давай, монах из святого братства Единого. Но удивительное существо повело себя странно. Оно стало медленно, осторожными шажочками приближаться к ним. Остановилось в нескольких шагах, странно посмотрело на них, потом наклонило голову и, резко дернув лапой, чиркнуло себя же по шее. Монах удивленно таращился на грифона. А тот продолжал взмахивать лапой - то ли блох гонял, то ли чесался. Хотя движения были редкими и на раздраженное почесывание никак не походили. И тут монах увидел. В том месте, куда раз за разом взлетала лапа, было привязано что-то маленькое. Это
«что-то» грифон и пытался сорвать с себя. Монах посмотрел на Татьяну. Та стояла совершенно ошарашенная, не моргая, уставившись на зверя. Наконец тому удалось-таки сорвать с себя непонятный предмет правда вместе с ним на камни упало несколько перьев. Но крылатого это не смутило. Наоборот. Он радостно заклекотал, задрав голову, и с гордостью посмотрел на людей. После чего отступил на несколько шагов назад.
        - И что же это значит? - Монах слегка растерянно смотрел на диковину.
        - Он нам что-то принес, - сказала Татьяна. - Горан, ты встречал таких раньше?
        Монах отрицательно покачал головой. А грифон тем временем стал проявлять нетерпение. Он мотнул головой, издал недовольный пискливый звук и даже попробовал взмахнуть крыльями. Последнее получилось плохо - одно из крыльев было повреждено.
        - Пойду посмотрю. - Монах осторожно двинулся вперед, к тому месту, где грифон уронил неизвестный им предмет.
        - Осторожнее. - Татьяна тронула монаха за рукав.
        Тот, не поворачиваясь, кивнул. Подошел, медленно присел, не сводя глаз с крылатого, подобрал вещицу и, не поворачиваясь к грифону спиной, вернулся назад. Татьяна, наблюдавшая за ним издалека, готова была поклясться, что страшная тварь довольно заулыбалась.
        - Вот. - Горан протянул Татьяне руку.
        Та ойкнула, вздрогнув, руки взлетели, прикрыв ладонями рот. На открытой широченной ладони монаха лежал маленький серебряный крестик на черном шнурке. Она не могла не узнать его, так как сама покупала его Сашке. Она и выбрала именно этот, потому что он такой был один, совершенно непохожий на остальные.
        Она схватила его и разрыдалась.
        - Это его, понимаешь, его! Это его крестик, - твердила она, безуспешно утирая слезы.
        Монах кивнул.
        - Думается мне, появление зверя неслучайно, он явно показывал нам эту вещь.
        - И что это значит? - Татьяна уже практически успокоилась.
        - Думаю, это значит, что он гонец. Известно, что грифоны вполне разумны. Попробуем пойти за ним. Если он поведет нас не туда, ты всегда сможешь почувствовать это.
        Татьяна согласилась. С этого момента у нее словно крылья выросли. Она шла и шла, отказываясь отдыхать. Монаху только и оставалось следовать за ней, в очередной раз поражаясь материнской силе. К вечеру они вышли к довольно высокой гряде, тянувшейся поперек их пути. Грифон, служивший им проводником, свернул влево, уверенно двигаясь вдоль нее.
        - Он там, - Татьяна указала на гряду, - там, за этой чертовой кучей камней, я чувствую это, я знаю. - Не глядя на грифона, она бросилась вперед, пытаясь взобраться по скалистому склону.
        - Татьяна, - Горан хотел ее остановить, но не успел, - здесь не перебраться. Там, куда ушел грифон, наверное, есть проход.
        - А-а, будь ты неладна! - Рука женщины сорвалась, она не удержалась и съехала вниз, ободрав колено и больно ударившись спиной.
        Монах быстро оказался рядом, помог ей подняться.
        - Наверняка там есть проход, - терпеливо повторил он.
        - Да, конечно, извини, просто он ведь там, мой мальчик. Вот я и рванула как дура. - Она поспешно пошла туда, где скрылся грифон.
        Через десять минут они уже были по ту сторону гряды. А еще через пять Татьяна неслась по камням, не разбирая дороги, падая, вставая, совсем не замечая ссадин и царапин.
        - Са-а-шка-а! - кричала она во все горло. - Са-анька-а!
        - Ма-а-ма-а! - Навстречу ей, прихрамывая, пытался бежать мальчишка лет двенадцати-тринадцати. Двигаться ему было нелегко, грудь была стянута повязкой, он сильно хромал, но, несмотря ни на что, со всех ног стремился к ней.
        Горан остановился. Решил не мешать. Татьяна нашла своего сына.
        Они находились в небольшой долине, окруженной острыми скалами и нагромождениями огромных валунов. И примерно посередине мать и сын встретились. Татьяна упала на колени, прижимая к себе пацана. Она тискала, целовала его, что-то спрашивала, растирая катившиеся по щекам слезы. А он… он прижимался к ней, что-то отвечал и тоже плакал. Хотя мужчины не плачут. Он то и дело вспоминал об этом. Пытался отстраниться. Но тут же попадал в новый вихрь обниманий, поцелуев, прижиманий и… сдавался. Сдавался, как сдался бы любой на его месте.

…Увидев выскочившую из-за камней Татьяну и услышав первый ее радостный крик, Макс отпустил Сашкину руку. Он еще успел заметить, как тот побежал ей навстречу, но потом перед глазами все поплыло, затянуло белесой пленкой, земля вдруг потянулась к нему навстречу, и что-то острое и твердое ударило его в щеку и грудь. «Камень, наверное», - успел подумать Макс. Он отдал все свои силы, поддерживая и направляя Татьяну и Ветра, и теперь просто потерял сознание, упав на холодные камни.
        Открыв глаза, он увидел серый полог над собой. Потом услышал голоса. Говорило несколько человек. Совсем близко, но слов все-таки не разобрать. Он чуть пошевелился - руки-ноги на месте. Все вроде бы работает как надо. Сколько же он провалялся? И кто там разговаривает? Татьяна? Да. И Сашка. И еще кто-то. Он приподнялся на локте, но тут же упал обратно. Голова предательски закружилась, перед глазами замелькали черные точки. Он услышал возглас, кто-то заметил его шевеление и быстро шел к нему. Через минуту он уже рассматривал знакомое лицо, склонившееся над ним. Это была Татьяна. Только она очень изменилась. Лицо сильно загорело, губы обветрились, все линии стали четче и резче. На лбу залегла заметная складка, будто она все время о чем-то сосредоточенно думает. Даже глаза, казалось, стали темнее. В них появилась волевая искорка и еще что-то едва уловимое, чему Макс не мог подобрать описания. Эта Татьяна разительно отличалась от прежней перепуганной женщины, с которой они шли по улицам давно мертвого города. Она что-то говорила, но он почему-то перестал слышать, тишина сдавила уши, и ему оставалось
только разглядывать ее лицо. «Чему я удивляюсь, сам-то тоже изменился». И тут к нему пришли звуки.
        - Макс, Макс, ты слышишь меня? - повторяла Татьяна. - Макс, как ты себя чувствуешь? Есть хочешь?
        - Хочет, конечно, а ну-ка, почти сутки без еды. - Над ним склонилось еще одно лицо. Тоже женское. Его он тоже видел. Гроздана! Точно! Это же Гроздана! Макс отдал себя в руки хлопотавших вокруг него женщин. Ему дали горячего питья. Он с удовольствием выпил и попросил еще.
        - Погоди, лучше встань и поешь, - возразила Гроздана.
        Он встал. Слегка кружилась голова, но это не страшно, пройдет. А через минуту он с жадностью накинулся на еду. Это была густая мясная похлебка, но Макс ел ее как изысканнейшее блюдо из дорогущего ресторана. Еда была посоленной. ПОСОЛЕННОЙ!!! Понимаете вы?! ПО-СО-ЛЕН-НОЙ! Это высшее наслаждение. Да! И не спорьте! Все равно не переспорите! Макс в один момент смолотил предложенную порцию и, смущаясь, попросил еще.
        - Да, конечно, Максик, дорогой, сколько угодно, - зачастила Татьяна. - Ты кушай, кушай! - Она вдруг схватила его за руку. - Спасибо тебе за Сашку! Он рассказал. Спасибо! - горячо сказала она, сильно стискивая его ладонь. - Спасибо, - она вдруг крепко обняла его и поцеловала, - если бы я не нашла его… - Она замолчала. В глазах предательски блеснули слезы. - Ты кушай, кушай.
        - Да, спасибо, - промямлил он. - Очень вкусно. А где Сашка?
        - Он недалеко, все показывает Горану своего грифона. Ужас какой. - Она передернула плечами. - Клюв, когти, крылья эти дурацкие. Мы ведь выберемся отсюда? - вдруг спросила она, с надеждой глядя на Макса. От неожиданности он чуть не поперхнулся.
        - Конечно, - отговорился он. - Сашку ведь ты нашла. Значит, и отсюда выберемся.
        Максу было стыдно. Он врал этой женщине, но иначе сейчас не мог.
        - Тань, а кто такой этот Горан? - сменил он тему.
        - Горан? Он с нами пришел. Монах.
        Макс напрягся:
        - Монах?
        - Ну да. Помнишь, мы шли к обители? Он оттуда. Только… - Она запнулась.
        - Что - только? - Макс смотрел прямо ей в глаза.
        - Понимаешь, за это время столько всего произошло. Горан и Гроздана мне очень помогли. Очень. Они спасли меня от рабства, от гибели. Я не знаю, почему они это делают. А Горан… Короче, он поругался с этим своим магистром. Из-за меня. Я думаю, у него неприятности.
        - Возможно, у нас у всех неприятности.
        - Макс, пообещай мне, что вытащишь нас отсюда! - Она снова схватила его за руку. - Я знаю, ты можешь. Здесь ужасно. Разбойники! Работорговцы! И те странные люди в горах. Там, на юге. - Она махнула рукой. - Мне кажется, они вообще не люди. Я хочу домой! - Она говорила все громче и громче. - Домой, понимаешь?! Хочу в свою квартиру, на свою работу. Хочу видеть обычных людей. Ездить на трамваях, ходить в кино. Я хочу принять нормальную ванну, наконец! - почти выкрикнула она. Тут же спохватилась и замолчала. - Извини, - успокаиваясь, сказала она, - знаешь, как надоело мыться в реках и ручьях?
        - Знаю, - кивнул он. - Татьяна, я не хочу тебя обманывать. Я сам не понимаю, как мы оказались здесь. Я постараюсь, но я не знаю, получится ли у меня.
        Они замолчали. Посидели так.
        - Сашка идет.
        Макс обернулся. Сашка скакал веселой иноходью, повязки уже не было, значит, все хорошо. Следом за ним вышагивал Ветер. А чуть сзади широкими шагами шел монах. Макс спокойно ждал его. Поругался он с магистром или нет, но монах есть монах. Татьяна встала навстречу сыну, подошла, опасливо косясь на грифона.
        - Проголодались? Пойдемте, я вас накормлю.
        - Мам, а Ветер почти поправился. Он даже пытался взлетать. Скоро совсем выздоровеет. Вот прокачусь!
        - Я тебе прокачусь, катальщик. - Она взъерошила его волосы.
        - Мам, - крутнулся он, быстро взглянув по сторонам - не заметил ли кто? Он ведь уже взрослый, он наездник, а она с ним, как с ребенком.
        - Здравствуй, воин. - Монах сел рядом с Максом. - Не возражаешь?
        - Здравствуй, монах. Горан, если не ошибаюсь.
        - Не ошибаешься, Макс. - Здоровяк медленно выговорил его имя, словно пробуя его на вкус.
        Помолчали.
        - Там, у скалы, в стадиях трех-четырех отсюда, похоронен один из братьев, - то ли спросил, то ли сказал монах.
        - Да. - Макс разглядывал собеседника. Интересный малый. Рослый, под два метра. Очень широк в плечах. Заурядное, но при этом мужественное лицо его то и дело принимало простоватое выражение этакого деревенского увальня, но Макс видел, что это всего лишь привычная маска, ставшая второй кожей. Но сейчас Горану она была не нужна, и на Макса смотрели внимательные умные глаза. Умные. Даже мудрые.
        - Спасибо. Парень сказал, что ты смог прогнать оборотня.
        - Оборотня? - Макс призадумался. - Оборотня, - повторил он. - Да нет. Скорее, увидев двух противников, тот просто не захотел связываться.
        - Я пытался найти следы, но ничего не нашел. Камни, - недовольно буркнул монах.
        - Послушай, Горан. - Макс все раздумывал, как ему вести себя с монахом. И решил поговорить с ним начистоту, а там будь что будет. Впрочем, он не сомневался, что здесь боя не будет. Не при Сашке и Татьяне.
        - Я знаю, кто ты, - перебил его Горан, - знаю. Много поколений моих братьев даже и представить не могли, что такие, как ты, снова появятся. Но думающие люди знали, что рано или поздно это произойдет. Значит, сроки вышли. Наверное, в мире что-то происходит, если древние легенды стали оживать. Вы оказались в центре наших старых легенд. Оживших легенд. Мальчишка, который становится наездником на грифонах. Да о них уже и думать забыли! А теперь еще и ты, обладающий непонятной и зловещей силой. Да-а, - протянул он. - И оживляете наши легенды вы - выходцы из-за грани. Какие сюрпризы вы еще приготовили моему миру? - Монах смотрел на Макса, не мигая. Тот только пожал плечами.
        Макс сидел в стороне, раздумывая над странностями бытия. Вот, к примеру, их компания, ее ведь нормальной никак не назовешь: монах из храма демоноборцев, давно забывших свое предназначение; наемница из дома умелых; сотрудник одного из НИИ, ставший непонятно кем; скромная бухгалтерша - мать-одиночка и ее сын, простой семиклассник - наездник на грифонах. Как быстро люди меняются и приспосабливаются. Взять хотя бы его. Еще несколько месяцев назад он и представить себе не мог, что будет скакать по лесам и горам, стрелять из арбалета и колдовать. Хотя Тримир говорил, что это не магия и не колдовство. У них там все это чем-то отличается. Но для Макса, который вырос в мире техники и электроники, это было настоящим волшебством. Хотя для выходца из этого мира цветной телевизор тоже наверняка покажется волшебной игрушкой. А Татьяна? Вот перед ним счастливая мать, нашедшая сына… который катается на грифоне. И ее больше беспокоит размер и когти сказочного существа, чем то, что в ее родном мире - это сказка. Про местных вообще помолчим.
«Что? Вы из другого мира? Какие пустяки. Мы и не такое видали».
        - Макс, иди есть, - позвала его Татьяна.
        Он нехотя встал и пошел к костру. Ели молча. Вообще в их странной компании была не менее странная атмосфера. Горан задумчиво поглядывал на Макса, тот делал вид, что не замечает этого, хотя сам внимательно следил за монахом. Гроздана постоянно бросала хитрые взгляды на них обоих. Даже Татьяна, которую переполняло счастье, то и дело грустнела и начинала задумчиво рассматривать землю у своих ног. И только Сашка был весел и беззаботен.
        Это случилось, когда они уже поели и Горан распределил, кому за кем дежурить ночью. Каждый занимался своими делами, когда предвечернюю тишину прорезал истошный женский крик. Кричала Татьяна. Макс вскочил, резко оборачиваясь в ее сторону. У гряды бесформенной кучей лежал Ветер, рядом на землю медленно оседала Гроздана, а над ней кошмарной фигурой застыл давешний знакомый. Тот самый Неправильный, который дрался с грифоном. Непонятно было, зачем он вернулся, но настроен стервец был более чем серьезно. Не раздумывая больше, Макс понесся ему навстречу, на ходу вскидывая арбалет, который всегда был под боком. Неправильный оскалился и ждал, пока ничего не предпринимая. Не добежав нескольких шагов, Макс спустил тетиву. Сразу два болта устремились к цели. И оба ее не достигли. Неправильный резко прогнулся, практически коснувшись затылком камней, и болты прошли над ним. В это время подоспел монах. Но его ухарский наскок тоже был не особо удачен. Неправильный легко ушел от секиры, в свою очередь ударив монаха. Тот охнул и отступил на пару шагов. Следующие двадцать минут слились в один страшный танец. Монах и
Макс пытались достать Неправильного, но тот крутился волчком, ловко уходя из-под ударов и нанося ответные. И хотя он был безоружен, мощные руки с внушительными когтями представляли немалую опасность. Макс все пытался выкроить хотя бы мгновение, чтобы завязать плетение, но этого мгновения у него не было. Они дрались, не издавая ни звука, а вот рядом криков хватало. Сашка, в первые минуты зависший над неподвижным грифоном, теперь бросился на выручку. Но не добежал. Цепкие материнские руки обхватили его за ноги, повалив на землю.
        - Не пущу, - истошно кричала Татьяна, - не пущу!
        Пацан безуспешно пытался вырваться из ее объятий. Вдруг на какое-то мгновение все замерло. Замер Неправильный, отскочив на пару шагов назад. Замер напротив него монах, замерла, хищно ощерившись, его секира. Замер Макс, переводя дыхание. А сзади Сашки и державшей его Татьяны медленно вставал Ветер. Это, похоже, удивило Неправильного, потому как тот бросил на грифона непонимающий взгляд. И Макс ударил. Он даже не понял, что это было. Резкий порыв ветра в один момент поднял сотни мелких острых камней и швырнул их в Неправильного. Но тот и здесь успел. Он смешно подпрыгнул, откатившись в сторону, и каменный рой лишь слегка задел его, содрав кожу на плече. Жутко заклекотал грифон, расправляя огромные крылья, и прыгнул вперед. Вместе с ним прыгнули Макс и Горан. Но Неправильный решил не продолжать боя. Как и при первой встрече, он хмыкнул и молниеносно скрылся за камнями.
        - Ветер, стоять! Да отпусти меня, ма! - Сашка сделал очередную попытку вырваться из цепких объятий матери.
        - Не пущу, не пущу, - твердила она, заикаясь от душивших ее слез.
        Монах бросился было вслед за Неправильным, но почти сразу вернулся. Макс поспешил к Гроздане. Наемница была жива и даже начала приходить в себя. Макс быстро осмотрел ее, вроде бы все цело.
        - Гроздана, ты как? - Он приподнял голову девушки.
        - Нормально, рыжий, воды дай. - Она с трудом протолкнула слова сквозь непослушные губы.
        Макс бросился за флягой.
        - Надо догнать эту тварь, - зло бросил монах, - сейчас есть шанс: его задело, а значит, есть кровавый след. - Говоря это, монах лихорадочно рылся в своей котомке. Наконец нашел, что искал - небольшой бутылек темного стекла. Бросился к камням, как раз туда, где зацепило Неправильного, упал на колени, уткнувшись носом в землю, удовлетворенно хрюкнул. Следом последовали какие-то малопонятные Максу манипуляции. Он что-то соскоблил с камней, смешал это с жидкостью из бутылька, тщательно размешал и… выпил. На секунду прикрыл глаза, скривился, потом вскочил, бегом вернулся за котомкой и, закинув ее за плечи, устремился туда, где скрылся Неправильный.
        - Думаю, увидимся, - бросил он.
        - Подожди, монах, - крикнул Макс, подхватывая свой мешок и арбалет. Тот не ответил, только пожав плечами. А Макс припустил следом, ждать его монах явно не собирался.
…«Врата. Врата. Все еще открыты. Это хорошо, - глаза сузились, превращаясь в узкие хищные щели. - Очень хорошо! - Он задрал голову и дико засмеялся в предвкушении мести. О, как сладка месть, как сладка. - Не надо торопиться, не надо, следует быть осторожным».
        Успокоив готовое вырваться из груди сердце и вернувшись к человеческому облику, он шагнул через врата.

«Как же это все-таки легко - один шаг, и ты дома. Дома? Ну да, ну да. Так… Теперь через эту дверь, через коридор. Торопиться не будем. Что это? Дверь открывается. Кого еще нелегкая несет?»
        Вышедший в коридор мужчина удивленно уставился на него.
        - Никита? Ты? Господи, что с тобой? Ты неважно выглядишь. Что же мы стоим, - засуетился он, - я сейчас…

«Обман, опять обман. Сволочь!»
        Прыжок. Трансформация. Удар. Рука проходит сквозь плоть, словно нож сквозь масло.

«Вот так. Все. Здесь враги. Все, все они враги. Значит, все умрут. Да!»
        Приняв решение, он начал действовать. С наслаждением выбив первую же дверь, шагнул через порог. Сознание еще успело уловить удивление на лице сидящего на стуле мужчины. Удивление, сменившееся ужасом. «Да! Отлично! Так и будет. Вы все враги. Все! Значит, всем смерть! И только смерть!»
        Кровь и жажда. Жажда и кровь. Упоение боем проходило, унося с собой возбуждение и жажду крови. Он понемногу приходил в себя. Он знал - здесь больше никого не осталось. Никого. Накатила слабость. Как всегда. Он медленно опустил глаза, глянув на голову Бориса, которую держал в руке. Борис даже сейчас умудрился сохранить гордое выражение превосходства.
        - Ненавижу, ненавижу вас всех, ненавижу! - Крик разнесся над мертвой усадьбой, потонув в рыданиях человека, который таковым уже не был…
        Глава 22
        Пейзаж был однообразным и унылым. Камни, камни, камни. Чахлая скудная растительность: небольшие кусты с острыми шипами, полынь, какие-то колючки.
        Они шли на север. Справа нависала высоченная скала, вся изрезанная глубокими трещинами, словно старуха морщинами, слева тянулись нагромождения валунов, постепенно переходящие в пологие горные склоны. На их пути возникла невысокая гряда, тянущаяся от скалы справа, словно ребро от хребта. Они перебрались через нее и остановились. Здесь скалы заворачивали к западу, преграждая дорогу путникам. А перед этим поворотом вправо в глубь гор ныряла узкая расщелина. Макс подошел ближе и вдруг остановился, привалившись к ближайшему камню. У него неожиданно закружилась голова, в глазах помутнело. Саламандра на груди немилосердно заныла, предупреждая об опасности.
        - Все в порядке? - спросил Горан, подходя.
        - Да, голова что-то закружилась, но уже все хорошо. - Его потихоньку отпускало. Он пристально смотрел на монаха. «Чует мое сердце, Неправильный туда направился, он может быть совсем близко. А это значит, что пора расставлять точки над «i». В бою нужно быть уверенным в том, кто рядом». Он хотел было уже открыть рот и высказать все, что думает о монахе и всех его серых братьях, но не сделал этого. Непонятно, что его остановило, но он промолчал.
        Монах стоял, широко раздувая ноздри, будто принюхивался, а потом уверенно шагнул в расщелину. Макс последовал за ним. Он чувствовал, что Неправильный прошел здесь. Нутром чуял, как говорится.
        Через пару сотен шагов расщелина уткнулась в отвесную скалу. Казалось, что та даже несколько наклонилась вперед, нависая над тропой.

«Куда же ты делся, дружок? Обратно ты не выходил, я знаю».
        Они как заправские ищейки обшарили окрестности. И нашли. Если бы не приобретенное Максом чутье, они бы никогда не увидели этот лаз. То ли скалы в этом месте так причудливо сходились, то ли сказывалась игра света и тени, то ли и то и другое сразу, только простым глазом эту небольшую дыру в скалах (впору одному человеку пролезть) ни за что было не заметить. Макс замер у входа. Горан дышал в затылок. Дальше было довольно темно, но воздух шел свежий. Сквознячок. Значит, там есть выход.
        - Ну-ка, пусти. - Монах отстранил Макса и шагнул в темноту.
        Макс хотел было возразить, но не стал, а молча пролез следом. Они чуть постояли, давая глазам привыкнуть, и осторожно пошли по естественному тоннелю. Монах впереди, Макс на полшага сзади. Шли, не торопясь, зная, что тот, кого они ищут, может быть где-то недалеко.
        Тоннель был не очень широкий - метра три от стены до стены, зато высоченный. Пол был гладкий, словно отполированный, в отличие от стен, которые бугрились замысловатыми изгибами. Минут через пятнадцать охотники вышли под чистое небо. Они оказались в котловине, окруженной со всех сторон высокими скалами. Горы нависали вокруг, словно сторожевые башни, надежно укрывая котловину от посторонних глаз. И чего только не понастроит мать-природа! Все вокруг было покрыто мягким зеленым травяным ковром, и всюду торчали одинаковые шарообразные кусты. Они то сходились группками, почти касаясь друг друга, то, наоборот, разбегались в стороны, образуя довольно широкие полянки. Деревьев не было. Только на самом верху, на скалах, лепились кривые деревца, похожие на сосны. А прямо напротив того места, где они стояли, находилась арка, вытесанная прямо в скале, а сквозь нее виднелся проход.
        - Сдается мне, нам туда, - прошипел Макс, поудобнее перехватил посох, проверил арбалет. Его легкость позволяла без усилий удерживать оружие одной рукой. - Ну что, двинули?
        Монах согласно кивнул, и они медленно пошли вперед. Несмотря на красоту этого места, Максу было неуютно. Что-то будто давило на него. И дышать было тяжеловато. У него вдруг снова резко закружилась голова. Острая раскаленная игла боли проскочила от затылка к вискам. Макс даже выронил арбалет, схватившись за виски. Боль ушла так же резко, как и пришла, только в висках засела тупая давящая заноза.
        - Я в норме, - бросил он глядевшему на него монаху, - пойдем.
        - Уверен?
        Макс снова утвердительно кивнул.
        Они двинулись дальше. Их осторожность оказалась излишней. В котловине не было ни одной живой души. Даже птицы не щебетали. Достигнув арки, они остановились. Провал шел вниз, были видны гладко отполированные ступени. Молча переглянувшись, пошли дальше. Лестница оказалась небольшой. Пройдя пару десятков ступеней, они оказались в круглом зале. Как только перешагнули порог, заноза убралась из Максовой головы, будто ее и не было. Он даже видеть стал четче. Невольные напарники огляделись по сторонам. Зал был довольно большой, метров двадцать в диаметре. По всему периметру в паре метров от стены шли колонны. Поверхность стен была покрыта замысловатыми рисунками. Битвы. Битвы. Битвы. Люди с чудовищами. Чудовища с чудовищами. Люди с людьми.
        - Он был здесь, - тихо сказал Макс, - но теперь его нет.
        - Да. - Монах опустил секиру. - И куда же он делся, хотел бы я знать? - Он медленно пошел вдоль стен, разглядывая рисунки.
        - Знакомые дела? - спросил Макс.
        Монах только пожал плечами.
        - Тебе не кажется, что этот рисунок отличается от других? - снова спросил Макс, остановившись около изображения напротив входа. - Смотри, везде драки, а здесь - нет.
        Монах подошел ближе. Картинка, у которой они остановились, и впрямь выбивалась из общего стиля. Два создания, то ли люди, то ли не поймешь кто. Хотя наверное, не люди. Откуда ж у людей крылья? Один держал в руках чашу и выливал из нее воду. Второй ловил струю ладонями, стоя на одном колене.
        Макс подошел вплотную к стене, осторожно дотронулся рукой. И… ничего не почувствовал. Его пальцы просто ушли в стену. Он тут же отдернул руку. Вдруг что-то зашуршало, мелькнула какая-то тень, и с Максом случился еще один приступ. Он был похож на предыдущие: резкая боль, тошнота, голова кругом. Только этот был в разы сильнее. Макс рухнул на пол, даже заскулив от боли. Через пару минут его отпустило, хотя могло показаться, что прошли часы. Время так непостоянно. То оно несется, словно взбесившаяся кобыла, то ползет, как объевшаяся черепаха.
        - Встать можешь? - Горан навис над ним огромной тушей.
        - Пожалуй, - с трудом выдавил Макс, поднимаясь.
        - Тем хуже, - странно щурясь, сказал монах и что есть мочи ударил его.
        Макс все же успел немного отклониться, и удар пришелся вскользь. Только поэтому он снова не вырубился. Но в голове опять загудело.
        - Ты что, рехнулся, святой брат? - заорал он, изо всех сил пытаясь отползти подальше.
        Не утруждая себя ответом, монах кинулся на него, пытаясь достать секирой. Макс откатился, вывернулся ужом, уходя из-под нового удара. Пол вдруг качнуло, и монах потерял равновесие. Это и помогло Максу. Он оказался на ногах. Новая угроза придала ему сил. Даже в голове прояснилось.
        - Да что происходит, черт тебя подери? Тебе что, по голове приложило, не соображаешь ни хрена?!
        - Ты должен исчезнуть. - Монах поудобнее перехватил свою секиру.
        Макс отбежал еще на несколько шагов, лихорадочно пытаясь отыскать на полу свой посох. Тот словно сквозь землю провалился.
        - Какого черта, что вам всем от меня нужно?! - Макс орал, старясь отвлечь противника, потянуть время. «Да где же посох? И арбалет? Чертов монах! Он успел меня обезоружить, даже кинжала в ножнах нет».
        - Проходы были закрыты не одну тысячу лет, а вы, вы, вы - открыли их! И теперь весь мир рухнет! Прошлый раз все закончилось падением Старой империи, Войной Цветов! Кошмаром, который длился не одну сотню лет! А все потому, что такие, как ты, открыли проходы!
        Монах прыгнул вперед, нанося удар, и стальное лезвие выбило искры из колонны. Но Макса там уже не было. Он рванул что есть силы, перебежав от одной колонны к другой, сохраняя между собой и сумасшедшим монахом относительно безопасное расстояние. Горан не стал мешкать, рванул следом, в три прыжка преодолев разделяющее их расстояние. Но Макс, уже вполне пришедший в себя, стоял за следующей колонной. И тут фортуна наконец улыбнулась ему, он споткнулся обо что-то твердое и с радостью обнаружил свой посох. Быстро подобрал. Теперь можно и попрыгать. Тем более что чертов монах уже рядом.
        Первый удар он отразил без особого труда, атаковал сам. Безуспешно.
        - Ты думаешь, моя смерть что-то изменит?
        Удар. Еще. Ну и силища у скромного служителя Единого. Словно камни отбиваешь. Еще удар.
        - Да! Твоя кровь снова закроет проход, и мир останется стоять. Еще есть время! - Новый удар.
        Они кружили друг напротив друга, обмениваясь рваными короткими злыми фразами и такими же короткими ударами. Никто не спешил бросаться в атаку. Понимали - один удачный удар может решить все. Монах свято верил в то, что говорил, а потому очень хотел победить. А Макс не спешил расстаться с жизнью и тоже хотел победить. Они снова сшиблись. Монах решил пойти ва-банк. Он атаковал, не думая о защите. Макс с трудом сдерживал его, во многом благодаря длине посоха. Снова качнуло пол. Они оба не удержались на ногах и покатились по полу. Резкая боль предательской молнией опять прошила Макса насквозь. Понимая, что если он сейчас упадет, то тут ему и конец, он вскочил, до боли стиснув зубы, и прыгнул вперед. Монах не успел. Когда Макс с перекошенным от злости и боли лицом налетел на него, он только-только вставал. Макс буквально впечатался в него и, хотя противник был чуть ли не вдвое тяжелее, повалил на пол. Оружие обоих осталось где-то в стороне, они катались по полу, вцепившись один в другого, рыча, плюясь слюной и проклятиями. Вдруг резкий звон заставил противников замереть, в следующий момент все померкло,
и оба почувствовали, что их куда-то тянет, они проваливаются, их тела давит невидимым прессом.
        Когда Макс открыл глаза, вокруг мало что изменилось. Монах валялся рядом, стискивая его рукав. Похоже, здоровяк был без сознания. Не без труда отцепив намертво вцепившуюся руку, Макс, пошатываясь, поднялся на ноги. В голове гудело, словно с похмелья, руки дрожали, в ногах ощущалась неприятная ломота. Он огляделся вокруг и… выругался.
        - Да сколько же можно?! Господи, ну за что? Зал теперь был другой. Очень похожий, но другой. В отличие от первого - прямоугольный. В одном торце за их спинами находились здоровенные ворота, заключенные в арку, покрытую замысловатыми письменами. В другом торце, напротив, виднелась дверь. Самая обычная дверь из обычного земного мира. Макс не спеша приблизился к ней, открыл. За ней начинался коридор - опять же самый обычный, из той привычной и такой тихой жизни. Правда, тихую мирную жизнь этого коридора нарушили, и весьма грубо.
        - Да-а, - протянул Макс, - сдается мне, это наш дружок погулял.
        Коридор представлял собой плачевное зрелище: обломки мебели, разбитые лампы, местами ободранная штукатурка, открытая скособоченная дверь, висящая на одной петле. И лежащий ничком человек в луже крови. Макс развернулся и вернулся к монаху. Присел над ним, перевернул тяжеленное тело на спину, похлопал по щекам. Тот стал приходить в себя.
        - Давай, давай, серый, просыпайся, нас ждут сюрпризы.
        Монах открыл мутные глаза, посмотрел на Макса, потянулся к нему руками.
        - Ну-ну-ну! Да погоди ты! - Макс отошел на пару шагов. - Лучше оглянись вокруг, - хмыкнул он, еще раз окидывая комнату глазами.
        Монах огляделся:
        - Что это?
        - Думаю, нас выкинуло куда-то. Не зря же пол ходуном ходил. Если бы не твое тупое желание меня прикончить, может быть, и не вляпались бы.
        - Ты-ы, - прорычал монах, порываясь встать, но тут же упал без сил.
        - Слушай, вояка, в силу сложившихся обстоятельств предлагаю перемирие. Надо разобраться, что к чему, а потом можно и в спасение миров поиграть. Ну как? - Он посмотрел на монаха. К его удивлению, Горан быстро успокоился и пришел в себя.
        - Да, ты прав. - Он осторожно поднялся. Встряхнулся, словно воробей, искупавшийся в пыли, и снова посмотрел на Макса уже чистым спокойным взглядом. - Ты прав, - повторил он, - надо разобраться, поэтому оставим наш разговор на потом. - Он протянул вперед руку.
        Макс посмотрел на открытую ладонь размером с голову годовалого ребенка и с опаской осторожно пожал ее, в любой момент ожидая подвоха. Подвоха не случилось. Стиснув руку Макса, монах тут же ее отпустил.
        - Оружие где? - коротко выдохнул он.
        - А черт его знает. - Макс пожал плечами. - Пойдем осмотримся, там трупы в коридоре.
        - Угу, - кивнул монах, совершенно не удивляясь новости, и пошел вслед за Максом.
        Да. Так бывает. Люди, которые только что готовы были порвать один другого, вполне мирно обмениваются рукопожатиями и идут вместе. Нет, они не преисполнились любовью друг к другу и противниками насилия в один момент не стали. Но так бывает. Вот и все. И никто не знает, сколько продлится их мирное сосуществование.
        Товарищи-враги осторожно приблизились к лежащему человеку. В том, что он был мертв, сомневаться не приходилось. С разодранной грудной клеткой не живут.
        - Наш парень поработал, знакомая картинка, - пробубнил Макс.
        Они заглянули в ближайшую комнату. Дверь, вышибленная страшным ударом и расколовшаяся надвое, валялась у противоположной стены. Все было разгромлено. И еще два человека. Мужчина и женщина. Макс присел на корточки около мужчины. Покачал головой:
        - Мертв.
        - Женщина тоже, - откликнулся Горан.
        Неизвестно зачем, Макс дотронулся до плеча убитого. Перед глазами полыхнуло…
…Дверь в коридор открылась, и там появился человек. Высокий парень в изодранном грязном камуфляже. Правда, костюм его знавал и лучшие времена. Впрочем, как и его обладатель. Лицо было напряжено. Скулы остро проступали через бледную кожу. Волосы были немыты и взъерошены. На щеке грязь. Глаза в окружении красноватых воспаленных век болезненно щурились. Руки вошедшего мелко дрожали. Он сделал пару шагов, и тут одна из дверей открылась, и в коридор вышел мужчина. Он шел, на ходу изучая какие-то бумаги. Увидев парня, остановился.
        - Никита? Ты? Господи, что с тобой? Ты неважно выглядишь. Что же мы стоим, - засуетился мужчина, - я сейчас…
        Договорить он не успел. Камуфляжный оскалился и молча прыгнул. Это был скорее бросок кошки, нежели прыжок человека. Мужчина уронил бумаги и с ужасом уставился на того, кого назвал Никитой. Тот летел на него, выставив вперед руки, которые на глазах обрастали буграми мышц, ногти удлинялись, превращаясь в звериные когти. Человек даже не успел закричать. Когтистая ладонь ударила его в грудь, пробивая ее насквозь. Он опрокинулся навзничь, захлебываясь кровью… - Эй, да что с тобой? - Горан тряс Макса за плечо.
        Тот понемногу приходил в себя.
        - Я видел, - прохрипел он, - видел, как это было.
        Видения стали мелькать перед Максом. Вот вылетает дверь. С удивлением на лице поворачивается сидящий за столом мужчина и в следующую минуту падает со свернутой шеей. Истошно кричит женщина, опрокидывая стул, и тоже падает, отброшенная страшным ударом к ближайшей стене. Она еще пытается ползти, но неправдоподобно мускулистые руки хватают ее, и волчьи клыки рвут шею.
        - Он не случайно попал сюда, они знали его, и он вернулся сюда убивать. - Макс поднялся. - Не хочу паниковать раньше времени, но мне кажется, в этом доме нет живых.
        Тут его взгляд зацепился за исписанные листки. Он наклонился, поднял один. Тупо уставился на него.
        - Монах, ты можешь прочитать это? - спросил он, показывая листок Горану.
        Тот посмотрел и отрицательно помотал головой:
        - Я никогда не видел такие письмена.
        Макс закивал:
        - Конечно, конечно, не видел, потому что это написано по-русски. Понимаешь, ты, дурья твоя башка, ПО-РУ-УС-СКИ! - растягивая слова по слогам, сказал Макс. - Господи, я уже стал родное письмо забывать. Мы в России! Мы там, откуда меня закинуло к вам! Я дома! Понимаешь ты, человек в монашеской рясе, - я дома! - Макс резко замолчал.
        Монах понимал. Как и то, что он-то как раз не дома, а совсем наоборот.
        Они пошли дальше, и повсюду их встречала одна и та же картина: разгром, кровь и мертвые тела. Вышли к площадке возле лифта, поднялись по лестнице наверх. Отодвинутый в сторону стеллаж. Перевернутые полки, разбросанные книги. Библиотека. Здесь Неправильному, как Макс продолжал называть незнакомца, попробовали дать отпор. В столешнице опрокинутого стола виднелись следы от пуль, чуть дальше валялся окровавленный дробовик, а поодаль лежало еще одно тело. Такого Макс никогда не видел. Парня просто разорвали. Рядом засопел монах, покрепче стискивая обломок металлической вешалки, взятый им за неимением другого оружия.
        В следующие полчаса они обошли весь дом. Живых нигде не было. В одной из комнат задержались подольше. Лежащий здесь мужчина умер очень плохо. Его явно пытали. Поломанные в нескольких местах руки и ноги, содранные лоскуты кожи и, как завершение картины, отсутствие головы. Макс зажмурился, увидев, как это происходило. И еще он увидел Неправильного. Он шел, опустив окровавленные руки, в одной из которых держал голову убитого, плечи его подрагивали, изо рта вырывались всхлипы. Он рыдал, растирая по лицу, ставшему вновь человеческим, слезы вместе с кровью.
        - Ненавижу тебя, ненавижу, - твердил он, - ненавижу!
        Видения Макса на этот раз разительно отличались от предыдущих. Картинки происшедшего появлялись, не вытесняя реальности, словно невидимый оператор направлял луч проектора, и Макс видел сквозь происходящее реальную картину.
        Обойдя дом, вышли на улицу. Погода не радовала. Все небо было затянуто быстро движущимися тяжелыми свинцовыми тучами, которые постоянно меняли очертания. Казалось, что они устроили между собой состязание - кто изобразит фигуру пострашнее. Ветер, не столько сильный, сколько неприятный, с озлобленным удовольствием рвал деревья, которые в ответ возмущенно шумели. Все. Быть грозе!
        - Не ахти погодка, - буркнул Макс, - невесело встречает меня родина: то больницей, то непогодой. Ну что, сделаем обход территории? - обратился он к своему компаньону.
        Тот молча кивнул.
        Осмотр парка ничего неожиданного не принес, только еще несколько трупов у пруда.
        - Он охотился на них, как на баранов.
        - Похоже, - задумчиво произнес Макс, рассматривая мраморную девушку, сброшенную с постамента. Она стояла у самой дорожки, а теперь валялась поперек нее, расколотая на две части. Верхняя была опрокинута на спину. Лицо ее пострадало от пуль, но все так же улыбалось. И так же белая точеная рука протягивала гроздь мраморного винограда. Только теперь небесам.
        - И что дальше будем делать? Я лично ума не приложу, где и как его искать. А искать надо. Если его не найти, он тут такого натворит. Мой мир - а мне кажется, что это мой мир, - совсем не такой, как твой. У нас люди с оружием по улицам не ходят. Простые обыватели просто не смогут дать ему отпор. Да наши менты пока разберутся, что к чему, он полгорода на тот свет отправит! Ладно. Что-нибудь придумаем. Неплохо было бы переодеться и разобраться, где мы.
        Переодеться не получилось, одежду взять было негде, а стаскивать с трупов - нет уж, увольте.
        Вышли за ворота. Усадьба стояла особняком, и никаких других строений вокруг не было. Зато к ней вела очень хорошая асфальтовая дорога.
        - Думаешь, он ушел по ней?
        - Он мог свернуть куда угодно, ему необязательно уходить по этой дороге. Подожди меня. - Монах пошел вдоль забора.
        - Эй, я пойду с тобой.
        - Ладно. Только держись сзади.
        Они обошли усадьбу по периметру, но ничего не нашли. Никаких следов. Если Неправильный ушел, то только по асфальту, либо же упорхнул, аки птица.
        - Ну что, потопали? - Макс кивнул на дорогу.
        - Нам его все равно не догнать. Он был здесь еще вчера. Так что не будем торопиться. Надо осмотреться, подумать. У тебя есть соображения, где его искать?
        - Нет, никаких. Думаю, доберемся до ближайшего населенного пункта, там поспрашиваем, может быть, кто-нибудь его видел.
        - Вряд ли. Пойдем. - Горан направился обратно.
        - Куда?
        - Надо убитых похоронить.
        - Не стоит ничего трогать, да и вообще лучше поскорее отсюда убраться.
        Монах удивленно посмотрел на Макса, ожидая объяснений.
        - Здесь произошло массовое убийство, и рано или поздно сюда нагрянут доблестные стражи порядка. И что они увидят? Горы трупов и мы, два насквозь подозрительных типа без документов. Ясно? Тихо! - Макс резко вскинул руку. - Черт, накаркал. - Он, конечно, долго не был дома, но шум подъезжающей машины узнал сразу. - Сюда. - Он рванул монаха за рукав.
        К его радости, тот не стал артачиться и послушно полез в густые заросли, скрываясь с глаз.
        Во двор въехала иномарка. Она не спеша подкатила поближе к входу и остановилась. Дверь со стороны водителя открылась, и из нее выбрался человек. Остановился, облокотившись о дверцу и разглядывая дом. Это был немолодой уже мужчина, хотя до того момента, когда его начнут называть стариком, было еще далеко. Макс внимательно разглядывал незнакомца. Ростом выше среднего, благородная седина на висках, правильные черты лица, спокойный умный взгляд, хороший костюм-классика. Этакий киногерой на выезде. «Такому только дипломатов играть», - почему-то подумал Макс. Незнакомец немного постоял, быстро огляделся вокруг и пошел к дому. Когда он скрылся за входной дверью, Макс с Гораном нетерпеливой трусцой поспешили следом. На пороге Макс остановился, еще раз окинув взглядом двор и видимую часть парка. Вроде бы никого. И юркнул в дом вслед за монахом.
        Незнакомца они обнаружили в библиотеке. Тот сидел на корточках, что-то разглядывая на полу, и на удивление спокойно отреагировал на их появление. Просто обернулся на шум. Поднялся и встал, сложив руки.
        - Вы что-то ищете, господин хороший? - с наигранной бравадой спросил Макс.
        Незнакомец с ответом не спешил. Он пристально изучал нежданных визитеров.
        - Прежде всего, позвольте представиться, - без тени смущения сказал он. - Константин Арсеньевич Князьев. А здесь я… Скажем так, у меня здесь некоторые дела. Пока я позволю себе обойтись без излишних подробностей.
        У него был красивый поставленный голос, и говорил он, словно был на светском рауте.
        - А вы? Мне кажется, я вас знаю, - продолжил он, внимательно вглядываясь в Макса. - Максим Алексеевич, если не ошибаюсь.
        - Вот как? - Макс был удивлен. - И откуда, позвольте полюбопытствовать, вам известно мое имя?
        - Давайте присядем. - «Дипломат» поискал глазами стул, поднял и присел, жестом приглашая последовать его примеру. Но монах и Макс остались стоять. - Я отвечу на все ваши вопросы, хотя времени у нас и маловато.
        - У нас?
        - У нас. Мне почему-то кажется, что мы ищем одно и то же. Вернее, одного и того же человека. Представьте мне своего товарища, Максим Алексеевич, а то как-то неудобно.
        - Это Горан.
        - Что он говорит? - вдруг спросил монах.
        - В смысле? - не понял Макс.
        - Я спрашиваю, что он говорит? Я ничего не могу понять. Почему ты говоришь с ним на непонятном языке? Он ведь человек?
        Макс растерялся. Горан не понимает, что говорит незнакомец? Странно. Он-то понимает и того и другого.
        - Скажите, - он повернулся к гостю, - вы понимаете, о чем мы говорим?
        Тот отрицательно покачал головой.
        - Когда вы обращаетесь ко мне, я вас прекрасно понимаю. Мы оба говорим на великом и могучем, а вот ваш приятель… вы общаетесь на каком-то совершенно неизвестном мне языке, а я их знаю немало. - Гость был искренне удивлен.

«Так, стоп. Давайте разбираться. Монах и незнакомец не понимают друг друга. Это раз. При этом я понимаю их обоих. Это два. Незнакомец оказался здесь совсем не случайно. Это три. Следовательно, он в курсе событий. Это четыре. Да. Мир полон загадок. Это пять».
        - Послушайте… - Макс замялся, вспоминая, как того зовут.
        - Константин Арсеньевич, - подсказал тот.
        - Да, извините, как-то вылетело. Итак, я действительно Максим Шелепин, моего товарища зовут Горан, он монах из… - Макс снова запнулся, подумав, а стоит ли говорить, откуда монах? - Э-э, неважно, в общем, - невнятно закончил он. Постоял, думая, что бы еще сказать. Незнакомец терпеливо ждал. «Да какого черта!» - зло подумал Макс, а вслух сказал: - Э-э, что же, если с любезностями покончено, может, приступим к делу? Вы обещали ответить на все наши вопросы.
        - Да, всенепременно.
        - Первый: откуда вы обо мне знаете?
        - Я следил за вами, - спокойно ответил тот. - Естественно, до того, как вы исчезли.
        - А вы-то сами кто?
        - Вы пришли сюда, чтобы найти его? - вместо ответа спросил гость.
        - Кого? - спросил Макс.
        - Некое создание, которое еще совсем недавно было человеком.
        - Вы о нем знаете?
        - Увы, - он развел руки в стороны, - даже лучше, чем хотелось бы.
        Макс наконец-то поднял один из стульев и сел напротив вежливого господина. Монах продолжал стоять. Макс буквально каждой клеточкой ощущал, как тот напряжен.
        - Кто этот человек? - нетерпеливо спросил он.
        - Не кипятись, я тебе все объясню, только дай мне сначала самому все выяснить. Я не могу задавать вопросы, соображать и переводить тебе одновременно.
        - Хорошо, я подожду, - скрипнул зубами монах.
        - Итак, - Макс снова повернулся к незнакомцу, - вы за мной следили, вы знаете парня, который укокошил всех здешних обитателей, - так кто вы, черт возьми?
        - Вы побывали там, - он неопределенно кивнул головой, - следовательно, вы в состоянии адекватно воспринимать информацию. Поэтому я буду с вами откровенен. - Он сделал паузу. - Я хранитель, - выдал он, по всей видимости ожидая от Макса какой-то реакции.
        - Хранитель чего? - Макс терял терпение.
        - Я из древнего ордена Эрх-Хутали, слуги границы, по-моему, это древнехеттский, хотя я могу и ошибаться. Наша задача - хранить врата, которые открывают выход за грань.
        - Неважно вы их сохранили, - буркнул Макс. - Может, объясните, что за чертовщина здесь происходит?
        - Не надо звать нечистого, уважаемый Максим Алексеевич. Наш орден уже давно не тот, что раньше, - ответил Константин Арсеньевич, - но что здесь творится, я могу рассказать. - Он тяжело вздохнул и начал: - Одна частная организация - не спрашивайте: какая, сейчас это неважно - много лет занималась изучением различных аномалий: потусторонних сил, инопланетян, полтергейста и так далее. На протяжении сотен лет они искали и продолжают искать древние города, артефакты и сокровища. Не так давно они нашли врата. Это была чистая случайность. Один из господ решил построить себе загородный дом. Места здесь живописные, как видите. Начали копать котлован и наткнулись на врата. Он позвонил в университет, археологам. Думал - продать находку государству. - Константин Арсеньевич усмехнулся. - В итоге участок поменял хозяина, а в полицейских архивах появилось еще одно нераскрытое дело.
        - А что же вы? Если вы - хранители, то должны были вмешаться.
        - Должны, - согласно кивнул он, - но не смогли. Это не оправдание, но тут уж ничего не поделаешь. Продолжим. В общем, они смогли открыть их. Я думаю, что тут им тоже просто повезло. Дело в том, что члены нашей семьи… - он посмотрел на монаха, - в общем, наша кровь помогла. Мы думали, что это одна из семейных баек, дед очень гордился. Говорил, что любой дворянский род - просто отребье по сравнению с нами.
        - Погодите, - перебил его Макс, - вы сказали - члены вашей семьи.
        - Да. Глава организации, о которой я говорил, мой родной брат. А тот… - Он запнулся. - То существо, за которым вы пришли, - мой родной племянник.
        - Племянник?
        - Да. Мой брат никогда не отличался мудростью. Верхушка гильдии, так они называют организацию, была довольна образованна. Но знания не заменяют мудрости. Они были глупцами. Голые знания не приводят к добру. Они проводили древние магические обряды, при этом плохо понимая их смысл и возможные последствия.
        - Судя по тому, что они открыли врата, как раз понимали.
        - Я не об этом. Когда врата открылись, несколько человек ушли за грань. Да, Максим Алексеевич, вы были не единственным. Кстати, ваши предки тоже были не из простых поселян. Так вот. Они решили отправить туда разведчика, так сказать. Леонид, это мой брат, знал, что через врата может пройти любой. Но они остаются открытыми недолго. И нужно время, чтобы их можно было снова открыть. Но есть особые люди - ходоки. Они могут проходить сквозь грань и без врат, а заодно и проводить других. В любом месте вблизи от них. Даже когда те закрываются. Поэтому он хотел найти такого человека. Сын вашей знакомой, Саша, как раз обладает такими способностями. Как и вы, Максим Алексеевич. Вы оба - ходоки.
        - А что же они на меня не вышли?
        - Да они о вас просто не знали. Да если бы и знали. С ребенком проще. Вас нужно либо покупать, либо ломать, а мальчишка… в общем, понятно. Вы знаете, что мальчик ушел не сам? С ним был еще один человек. Его зовут Всевид. Мне, к сожалению, почти ничего не известно о нем, хотя я думаю, что он весьма и весьма непрост. Я знаю, что это он отыскал способ открыть врата. Потом у них с Леонидом случилась размолвка, и он ушел от них. Но, как вы понимаете, из таких структур так просто не уходят. Его искали. Естественно, нашли. Предложили вернуться. Он отказался. На него попробовали воздействовать силой, и получилось… то, что получилось. И он, и мальчик ушли. Просто ушли. Прямо из магазина этого Всевида. Тогда Леонид решил отправить за грань разведчика, если можно так выразиться. А заодно они хотели вернуть Всевида и мальчика.
        - Что-то у вас не срастается. Если Всевид скрывался, за каким лешим он открыл магазин?
        - Я же сказал, этот человек весьма и весьма непрост. Он был в состоянии изменить внешность. И он это сделал. А магазин? Не знаю. Ведь с мальчиком они познакомились именно в магазине. Но он недооценил своих противников и бывших соратников. Они его вычислили.
        - Понятно. Ладно, опустим; что дальше?
        - Дальше? Никита отправился туда. За грань. Но они переусердствовали. Прежде чем отправить парня, они провели один из древних обрядов. Думали, что это даст Никите дополнительные силы и преимущества. Но, как это часто бывает, даже представить не могли, чем это закончится. Последствия вы видели. Я порылся в старых записях. Мой племянник превратился в улька. На одном из давно мертвых языков это означает - волк. Хотя настоящая сущность намного страшнее.
        - Теперь более-менее понятно, зачем он тащил Сашку. Но все остальное? Эти горы трупов. Зачем? Он что, убивает любого, кого видит?
        - Нет, я думаю, дело в другом. Он вполне разумен и может себя контролировать. Хотя ульк и намного агрессивнее, чем обычный человек. По сути, ульк - это мутант, оборотень. Он может быть и человеком, и превращаться в… это. Я думаю, он пришел мстить. Мстить за то, что с ним сделали. Вот и все.
        - Месть закончена?
        Константин Арсеньевич покачал головой:
        - Нет. Никита ищет Леонида, моего брата и своего дядю. Ведь это он все затеял.
        - А здесь…
        - Нет, среди убитых его нет. Я бы почувствовал.
        - Постойте, - воскликнул Макс, - так вот что Неправильный имел в виду. Я видел еще там. Он шел, все время твердя о том, что ненавидит. Да, жалко парня.
        Монах нетерпеливо потеребил рукав Макса:
        - Я хочу знать, о чем вы говорите.
        - Да, - Макс быстро пересказал свой разговор с Константином Арсеньевичем.
        Услышав про улька, монах покивал:
        - Он уже не человек. Я знаю таких. - Он нахмурился. - В принципе оборотни могут себя контролировать. Если не убивают. Но чем больше крови, тем меньше в них остается человеческого. А здесь крови предостаточно. И если этому Леониду удалось скрыться, оборотень не успокоится, пока не найдет его, а значит, кровь будет еще. И сможет ли он остановиться потом, неизвестно. Так что мы должны упокоить его.
        Ох и словечки подбирает монах - упокоить.
        Максу пришлось снова поработать переводчиком, теперь уже для Константина Арсеньевича.
        - Я знаю, его нужно остановить, но боюсь, это еще не все. Я надеюсь, вы обратили внимание на небо? Мне очень не нравятся эти тучи.
        - Вы боитесь грозы?
        - Грозы я не боюсь, только… вам не кажется, что тучи странноватые?
        - Тучи как тучи.
        - Да? Ладно, может, я слишком впечатлительный.
        - А как вы оказались здесь в такой подходящий момент?
        - Видите ли, уважаемый Максим Алексеевич, по долгу своей службы я должен быть в курсе. Я узнал, что здесь произошло. А как - уж позвольте мне умолчать.
        - Хорошо, у каждого, как говорится, свои секреты, но меня мучают два вопроса, уважаемый Константин Арсеньевич, - в тон ему ответил Макс. - Первый - насколько вам можно верить, и второй - за каким хреном вы нам все это рассказали?
        Собеседник Макса улыбнулся:
        - Наконец-то у нас начинается серьезный разговор. Я рассказываю вам об этом по одной причине. Я очень рассчитываю на вашу помощь.
        - Вот оно как?
        - Увидев вас здесь, я сразу понял, кто вы. Вы ведь были там, ведь так? - Интеллигент начал выказывать признаки беспокойства. - Вся эта история может иметь весьма и весьма печальные последствия. С тонкими материями, знаете ли, шутки плохи. Никита, а если быть точнее, его другая ипостась, то бишь ульк, может натворить много бед. И дело не только в том, что гибнут люди, как бы кощунственно это ни звучало. Ваш товарищ прав. Он не остановится, пока не достанет Леонида. И будет убивать. И каждое новое убийство будет… - Он замолчал, пытаясь подобрать слова. - Я не могу вам объяснить, у меня просто нет таких слов. Просто поймите - чем больше он прольет крови, тем больше вероятность катастрофы. И тогда счет пойдет не на десятки людей, а на тысячи. - Он замолчал.
        - А вы этакий спаситель вселенной? - саркастически скривится Макс.
        - Бросьте, вы поможете мне?
        - Хорошо, положим, я вам поверил и все действительно так, как вы рисуете, хотя для меня и десятка трупов более чем достаточно. Что вы предлагаете, какую помощь от нас хотите получить?
        - Вы, Максим Алексеевич, необычный человек, и вы это знаете, наверняка путешествия там, - он снова кивнул в сторону разрушенного стеллажа, - приумножили и развили ваши способности. Да и ваш загадочный товарищ в странной монашеской рясе. Он ведь оттуда? - Константин Арсеньевич заметно напрягся.
        - Да, он действительно монах. Монах Единого, из северного храма. Храма Северной Звезды, если уж быть точным.
        - То, что вы появились здесь, - это не просто так. Я верю в провидение. Возможно, только вы и сможете его остановить. Нам нужно торопиться. Сейчас я вызову сюда бригаду специалистов, а вас я приглашаю воспользоваться моим гостеприимством.
        Макс кивнул, затем перевел все Горану. Это было странно. Макс говорил на одном и том же языке и в то же время, получается, на разных. Монах внимательно выслушал его, затем подошел почти вплотную к Константину Арсеньевичу, заглянув тому в глаза.
        - Я поверю тебе, - сказал он после недолгой паузы. И на этот раз их новый знакомый понял монаха без переводчика.
        Глава 23
        Макс стоял, опершись локтями о подоконник, и смотрел на дождь. Окно было распахнуто, и мельчайшие капельки воды, задуваемые ветром в комнату, легонько щекотали кожу на лице. Вообще-то дождь ему не особо нравился. Да и осень он не особо любил. Хотя точнее сказать, не всякую осень он любил. Нудный дождь, сутками поливающий землю, хлюпающая под ногами грязь, промозглая сырость, ползущая за воротник, хмурые лица и засмоктанно-облизанные дворовые собаки, свинцовое небо, настолько низкое, что ты будто трешься об него макушкой, мокрые и продрогшие, а оттого жутко раздражительные пассажиры в городском транспорте, напрочь лишенные оптимизма сводки погоды. Нет, такая осень - не его. Его осень - другая. Нежная. Ласковая. С золотистыми лучами немного уставшего за лето солнца. С желто-красным кружением листьев. С воздушной невесомой паутиной, летящей по своим делам. С теплыми короткими вечерами, когда так приятно сидеть где-нибудь в парке, подставив лицо осторожному ветерку, а потом пройтись по аллеям, засыпанным листвой, загребая ногами это разноцветное великолепие.
        Но в последние годы такая осень была очень редкой гостьей, а все больше приходила унылая, нудная и плаксивая старуха. А то, что сейчас творилось за окном, было еще хуже. Небо казалось даже не свинцовым, а каким-то угрожающе черно-мутно-непонятным. Ветер вел себя крайне неприлично. Он то налетал сумасшедшими порывами, чуть не валя с ног прохожих, то стихал. И тогда дождь, не прекращающийся уже который день, стоял сплошной мрачной стеной.
        - Ненавижу такую погоду, - буркнул он сидевшему в кресле Горану и закрыл окно. Тот молча кивнул. Они ждали Константина уже несколько часов. Минуты неторопливо тянулись, складываясь в такие же неторопливые часы.
        С момента их знакомства с Князьевым прошло трое суток. В первый день они пробыли в усадьбе еще несколько часов. Константин Арсеньевич сделал несколько звонков, и уже через полчаса двор усадьбы заполнился машинами. Первыми приехали бодрые ребята в штатском на дорогих иномарках. Коротко переговорив с Константином, они занялись делом. Осмотр трупов, фото- и видеосъемка, какие-то приборы и реактивы, кисточки археологов и медицинские стерильные перчатки. Еще через какое-то время приехала полиция и следователь прокуратуры. Впрочем, они пробыли недолго. Следователя, сухощавого мужчину, очень похожего на Дон Кихота, встретил сам Константин Арсеньевич. Они недолго поговорили, что-то записали-подписали, и Дон Кихот, подав Константину руку, укатил вместе со своим эскортом. «А наш-то Костик парень не из простых». После этого Константин (он сам попросил так его называть) сказал, что они могут ехать. Повез он их «на одну из наших квартир», вежливо отказав Максу, который порывался заехать к себе.
        - В данном случае это было бы неблагоразумно, - ответил он.
        А следующим утром Князьев принес газету.
        - Вот. - Он бросил ее на столик.
        - Что это?
        - Сами посмотрите.
        Макс взял газету. В глаза сразу бросился жирный заголовок передовицы: «Кровавая ночь». Уже догадываясь, о чем статья, быстро пробежал ее глазами:

«Череда страшных убийств… три человека… зверски убиты… страшные раны… трупы без голов… дает основания считать, что действовал один и тот же человек… читается почерк… время кровавых бандитских разборок возвращается… полиция отказывается от комментариев…»
        Макс отбросил газету.
        - Наш парень?
        - Да, члены совета, верхушка гильдии, - устало сказал Константин.
        - А ваш брат?
        Константин отрицательно покачал головой:
        - Нет, до него он еще не добрался, значит, есть шанс. Мы должны его остановить. Обязательно.
        - А почему об этих убийствах пишет пресса? Ведь о бойне в усадьбе нигде ни слова не проскочило.
        - Усадьба стоит в нескольких десятках километров от города, закрытая территория, никто ничего не видел и не слышал. А здесь… Одного из них он убил прямо во дворе дома, когда тот выходил из машины. Другого - в сауне. Естественно, есть свидетели, простые зеваки, сбежавшиеся посмотреть уже позже. Этого не скроешь, а значит, надо писать, сообщать в новостях, полицейским чинам делать заявления и так далее, по полной программе. - Константин озадаченно барабанил по столу.
        - Послушайте, тут написано, что трупы были без голов, как и тот, в усадьбе. Он что, их коллекционирует? Этакий фетишизм?
        - Думаю, все сложнее; мне трудно анализировать его действия и тем более сложно делать какие бы то ни было выводы, сами понимаете. Но я бы позволил себе высказать предположение, что собирает их он с какой-то определенной целью.
        - Да ну?
        - Не ерничайте. Заметьте, он обезглавливает не всех подряд. Из тех, кто был убит в усадьбе, головы лишился лишь один. Это Борис, начальник охраны, член совета гильдии. И нынешние трое - члены совета. Насколько я успел понять, обряд над Никитой проводили как раз члены совета в полном составе. А теперь он собирает их головы. Вопрос - для чего? Что он такое собрался с ними делать?
        - А сколько всего членов совета?
        - Восемь плюс глава совета - мой брат, цель номер один.
        - Четверых уже нет, пятеро еще живы и, скорее всего, скрываются.
        - Да, наверняка Леонид успел их предупредить, а эти трое, - он пожал плечами, - не знаю, может, связи с ними не было, может, они решили, что опасность не так уж велика. Да, кстати, вот, возьмите. - Он достал из внутреннего кармана стопку документов, протянул Максу.
        Тот посмотрел. Два паспорта, один его, второй на имя Горана Бекрела Олиди. Еще один документ - небольшая пурпурная книжица: удостоверение старшего следователя по особым делам на его, Макса, имя. «Ого! Да Костик не то что непрост, он весьма и весьма непрост. Кто же он все-таки такой?»
        - Это на крайний случай, мало ли. Меня может не оказаться рядом. Кстати, вы умеете обращаться с огнестрельным оружием? - спросил он, доставая пистолет.
        - Не особо, - ответил Макс.
        - И все же возьмите на всякий случай. Принцип прост. Обойма, предохранитель. Спусковой крючок. Целимся, стреляем. - Он протянул пистолет Максу.
        Тот взял, повертел в руках опасную игрушку.
        - Вашему другу оружие не предлагаю, полагаю, что не возьмет.
        - Это точно, он небезосновательно считает, что с ульком наши бабахающие игрушки не помогут. И я склонен с ним согласиться, - сказал Макс, кладя пистолет на стол.
        И вот прошло уже три дня, а они ничуть не продвинулись в поисках того, кто еще недавно был Никитой. Вернее, не продвинулся Константин Арсеньевич, потому что ни Макс, ни Горан участия в поисках не принимали, безвылазно сидя в квартире.
        - Вы все равно ничем помочь не сможете на данном этапе, - только и сказал гостеприимный хозяин.
        Вынужденное бездействие настроения не прибавляло. К тому же Макс чувствовал себя не очень хорошо. Все тело ломило, ноги налились свинцом и стали тяжеленными. Суставы крутило. К горлу то и дело подкатывала тошнота, а в правом виске поселилась нудная тупая боль. Даже не боль, просто что-то постоянно давило на висок несильно, но настойчиво. Да еще вчера он пережил настоящий шок.
        Константин Арсеньевич постарался. Пригласил его на прогулку. Одного. Всю дорогу они молчали, и на вопрос Макса, куда он его ведет, Константин только молча кивал вперед. Они пришли в один из скверов, и Константин, усадив Макса на скамейку, коротко бросил:
        - Сидите здесь и ждите. Вам предстоит кое-что увидеть, очень важное.
        - Что именно?
        - Вы поймете.
        - Отлично, поиграем в загадки. - Макс огляделся вокруг. Дождь ненадолго прекратился, но и солнца тоже не было видно. Поэтому сидение на отсыревшей лавочке в этом сквере назвать удовольствием можно было с очень большой натяжкой. - Мы что, ждем конца света или чуда? - Макс был не в настроении.
        Константин молча кивнул, указывая ему за спину.
        Макс не спеша оглянулся. Сначала он ничего не понял, а потом дернулся, чуть не вскочив с места. Рука Константина удержала его. На удивление сильная рука.
        - Не дергайтесь, вообще ничего не делайте.
        По аллее прямо к ним шли двое - женщина лет за тридцать и мальчишка лет двенадцати-тринадцати. Татьяна и Сашка. Пацан что-то увлеченно рассказывал ей, та кивала в ответ.
        - Но… как? - Макс обернулся к Константину.
        - Пожалуйста, ничего не делайте и не говорите, просто посидите и подождите, я вам все объясню, - попросил Константин.
        Макс согласно кивнул. В этот момент женщина с мальчиком поравнялись с их лавочкой, ее взгляд скользнул по сидящим, и они пошли дальше. Ничего. Никаких эмоций. Макс несколько оторопело посмотрел им вслед.
        - Как только Татьяна исчезла вместе с вами, на ее месте появилась она, что характерно, вместе с мальчиком, - начал Константин. - Не спрашивайте, я не смогу объяснить. Просто не знаю.
        - Так это не они?
        Константин отрицательно покачал головой.
        - Но это же бред! - горячо зашептал Макс, глядя вслед удаляющимся фигурам. - Это же… - он запнулся, - погодите. А… то есть у меня… тоже?
        Константин кивнул:
        - Он сейчас живет на даче вашего друга. Все лето увлеченно ходил на рыбалку и так далее.
        - И вы совершенно ничего об этом не знаете?
        - Только то, что они вполне материальны, ничем не отличаются от вас. Думаю, стопроцентное совпадение по всем показателям. Кровь, отпечатки пальцев, ДНК. У них ваша память, ваши привычки, вкусы, характер. Никаких отличий.
        - Но это невозможно!
        Константин молчал.
        - Я хочу на него взглянуть.
        - Не стоит, Максим Алексеевич, право, не стоит. Одному богу известно, чем это может закончиться. А у нас и без того хватает проблем. Помните, я говорил вам о том, что мне не нравится эта погода? Боюсь, что мои подозрения не беспочвенны.
        - Объясните.
        - Видите ли, Максим Алексеевич, мир - очень сложная штука. И устройство самих врат тоже весьма тонкий механизм. Не зря эти знания так тщательно прятались. Я подозреваю, что история с Никитой что-то нарушила в этом механизме.
        - И что теперь?
        - Не имею ни малейшего представления. - Константин устало пожал плечами. - Знаний не хватает. Катастрофически. Наши предшественники уж очень старательно прятали их. Настолько тщательно, что почти все утеряно. То, что нам известно о вратах, - это даже не крохи, а крохи крох, если так можно выразиться. Правда, есть один чудом сохранившийся текст, но его очень сложно понять. Видите ли, это не научный труд в нашем понимании, не руководство по эксплуатации. - Он усмехнулся. - Нелепое сравнение, простите. Это записки одного из членов ордена. Его личные наблюдения, выводы, предположения. И весьма проблематично понять, что из этого достоверная информация, а что - догадки.
        - И что там, в этих записках?
        - Я понял только одно: что можно вообще разрушить грань, понимаете? Пробить такую своеобразную дыру во времени и пространстве. А если это случится… Я даже предположить не берусь, чем все может обернуться. Если верить записям, такое случалось уже. И тогда все заканчивалось очень печально.
        - И вы думаете, что нынешний нелепый дождь - это преддверие конца света? Этого самого разрыва?
        Константин только пожал плечами.
        - Я могу взглянуть на эти записки?
        - Они сделаны на одном из мертвых языков, вы все равно ничего не поймете.
        - Если я правильно вас понял, то чашечка качается и вот-вот упадет, а наш общий знакомый помогает ей раскачиваться.
        - Вы правильно поняли. Конечно, дать стопроцентную гарантию, что именно действия Никиты привели к нынешнему положению дел, нельзя, но, похоже, все именно так. Это отсечение голов… Он что-то задумал, какой-то обряд, не знаю, может, надеется вернуть себе прежнее состояние.
        - А такое возможно?
        - Не знаю, правда не знаю. Господи, я до конца не могу поверить. Порой мне становится страшно. Я ведь с детства в этом варюсь. Приобщен, так сказать, к тайному. Но до этого момента я воспринимал все, как бы вам объяснить… несерьезно, что ли, как некую игру взрослых дядек. Игру серьезную, с борьбой за сферы влияния, за деньги, за возможности, игру, в которой смерть - обычное дело. Но все это было в рамках обычного, объяснимого. Все эти древние штучки воспринимались мной как некий атрибут, как дополнительные возможности. Хорошо иметь на своей стороне людей с выдающимися способностями. Когда у тебя в подчинении человек, который способен, находясь на земле, управлять сознанием пилота боевого самолета, - это, знаете, формирует некий образ мыслей и жизни. Проблема в том, что мы заигрались. Мы влезли в сферы, запретные для смертных, понимаете? Я стал молиться. Каждый день я начинаю с молитвы, только вряд ли он услышит меня. За грехи надо платить. - Константин замолчал, рассматривая свои ботинки.
        Макс тоже молчал. А что тут скажешь?
        Сегодня с утра Макс не находил себе места. Он нервничал, заводился по малейшему поводу, все время требовал от Константина действий, сам не представляя каких. Рано утром Константину кто-то позвонил. Тот быстро поговорил, сказал, что есть новости, и ушел, предложив им ждать. И вот они ждали: Горан - в основном сидя в кресле и погрузившись в свои раздумья, а Макс - меряя квартиру неторопливыми шагами. Монах вел себя странно. Вернее сказать, он никак себя не вел. За три дня он проронил всего несколько слов и постоянно о чем-то думал. Макс несколько раз порывался поговорить с ним «по душам», но всякий раз останавливался. Понимал, что толку от этого не будет, Горан не станет обсуждать их непонятные отношения. Вообще. Никогда. Монах был, что называется, на своей волне. Он явно принял для себя какое-то решение. Знать бы какое. Драться с монахом не хотелось. И не потому, что Макс боялся проиграть. Нет. Прсто не хотел, и все. Он вообще не хотел больше ни с кем драться.
        Макс нетерпеливо посмотрел на часы: половина шестого. Господи! Константин ушел в семь утра, значит, прошло уже больше десяти часов! Господи! Это невыносимо!
        И тут наконец дверь открылась, и в квартире появился хозяин. Выглядел он неважно. Осунулся, хотя, казалось бы, куда еще? Под глазами залегли темноватые дряблые мешки, лоб и лицо избороздили морщины. За эти несколько дней довольно крепкий и моложавый мужчин враз постарел. Он снял мокрый плащ, прошел в комнату и сел на стул. Макс и Горан выжидающе смотрели на него.
        - Что?
        - Боюсь разочаровать вас, господа, но хороших новостей нет. Нашли еще несколько трупов, и весьма похоже, что это работа улька. - С того памятного разговора в усадьбе Константин Арсеньевич ни разу не назвал своего племянника по имени. Он подчеркнуто именовал его ульком. - Я сейчас собираюсь туда, посмотрю что и как. Если есть желание, поедемте, тут недалеко.
        Через десять минут они садились в машину. Спускаясь по лестнице, Макс отметил, что монах, сменивший свою рясу на просторные брюки и толстовку, обутый во вполне респектабельные ботинки, закутанный в длиннющий кожаный плащ, выглядит в чуждом для него мире весьма естественно. Плащ он выбирал сам. «То, что надо», - одобряюще буркнул он, примеряя кожаное чудовище, под полой которого теперь прятал неприличных размеров тесак-мачете, который тоже собственноручно выбрал в охотничьем магазине. Макс, кстати, остался в своем кожаном прикиде, решив, что нынче экстравагантностью никого не удивишь, и добавил к своему наряду лишь простую спортивную куртку.
        Ехали они действительно недолго. Дом, у которого остановилась машина, ничем не отличался от остальных. Красный, уже кое-где крошащийся кирпич. Крыша из шифера. Деревянный, немного покосившийся забор. Ворота были распахнуты. Около них стояло двое полицейских с автоматами. И еще один в штатском, лет сорока, с выражением вселенской печали на лице и сигаретой в зубах.
        - Здравствуй, Константин Арсеньевич, решил заглянуть?
        - Здравствуй. Да, хотелось бы самому посмотреть. Эти ребята со мной.
        Тот скользнул цепким взглядом по Максу с Гораном, молча кивнул.
        - Идите, там как раз эксперты работают. Знаешь, Костя, я давно в этом дерьме копаюсь, всякого повидал, но такое…
        Они быстро пересекли длинный пустой двор, посреди которого одиноко ржавел старый
«запорожец», прошли узким темным коридором и оказались в просторной комнате. Прямо у порога лежал плечистый парень в джинсовке с разорванным горлом. Около него копошился один из экспертов.
        Но все трое: и Макс, и Горан, и Константин, мельком взглянув на первого убитого, уставились на второго, который не лежал, а висел, пришпиленный к стене, словно бабочка. Он был совершенно голым, с неестественно вывернутыми суставами и обожженной в нескольких местах кожей. В грудной клетке зияла дыра размером с кулак.
        - Там еще один есть, в другой комнате, - сказал, обернувшись, немолодой уже мужчина в резиновых перчатках.
        Макс заглянул туда и тут же отпрянул назад. К горлу подкатило.
        - Да, картинка та еще, - понимающе проговорил эксперт, пакуя что-то в пакетик. - Ощущение, что его просто рвали на куски, как курицу. Интересно, как они это сделали?
        - Они? Вы полагаете, что убийц было несколько? - Константин обернулся к нему, отвлекшись от приколотого к стене.
        - А вы полагаете, одному такое под силу?
        - Да, конечно, - пробормотал он, думая о чем-то своем. - Послушайте, уважаемый, вы не могли бы сделать нам одолжение и оставить эту комнату ненадолго. Нам нужно осмотреться.
        - Вообще-то это не положено.
        - Мы вас убедительно просим. - Константин подошел к нему и что-то показал, достав из кармана. Тот взглянул, недовольно заворчал, но все же вышел, прихватив с собой второго. Константин выразительно посмотрел на Макса. - Попробуйте, - только и сказал он.
        Макс присел к лежащему у порога трупу, сосредоточился, даже глаза прикрыл. Коснулся руки погибшего. Ничего. Картинка, вспыхнувшая тогда в усадьбе, на этот раз появляться не спешила. Макс убрал руку. Чуть посидел. Попробовал еще. Нет. Никакого результата. Встал. Подошел к стене.
        - Вы можете не тратить силы, Максим Алексеевич, я и так вам расскажу, что тут было. Пойдемте.
        Не став спорить, они вышли из дома. Попрощались с мужчиной в штатском и уехали. На душе было скверно.
        Домой они не вернулись. Едва сели в машину, как раздался звонок на мобильный Константина.
        - Да. - Пауза. - Где? - Пауза. - Вы сейчас там? Не упускайте его из виду, но и внутрь не лезьте. Я сейчас буду. - Он отключил телефон.
        - Мои ребята нашли одного из совета гильдии, думаю, нам стоит прокатиться.
        Автомобиль рванул с места. Всегда ездивший очень осторожно, Константин на этот раз изменил своему правилу. Он подрезал машины, игнорировал запрещающие знаки и ограничения скорости. Через полчаса они были на месте. Глухой район, частный сектор со всеми вытекающими: грязь по колено, полное отсутствие уличных фонарей и разрывающиеся от тупой злобы собаки за каждым забором. Они оставили машину и пошли вдоль домов по остаткам тротуара. Через квартал их встретил молодой мужчина.
        - Последний дом, рядом с посадками, синие ворота, три человека охраны плюс клиент, - скороговоркой выдал он и замер, ожидая распоряжений.
        - Мы пройдем, попробуем поговорить, будьте здесь, но в дом без моего приказа не лезьте.
        Тот кивнул и отступил в сторону.
        Константин, Макс и Горан подошли к дому.
        - Дурацкое место, и почему они думают, что здесь он их не найдет? - Константин громко забарабанил в ворота. Несколько минут ничего не происходило.
        - Я могу просто вышибить эту дверь, - сказал Горан.
        Макс, за три дня отвыкший от того, что монах разговаривает, вздрогнул:
        - О! Наш святой брат предлагает вышибить ворота?!
        - Они начнут стрелять. - Константин постучал еще раз, уже спокойнее.
        К удивлению Макса, в доме откликнулись. Открылась входная дверь, и во двор тенью скользнули двое. Один подошел поближе к воротам, второй остался сзади, чуть в стороне.
        - Чем могу помочь, уважаемые? - вежливо осведомился первый.
        - Будьте так любезны, передайте Константину Николаевичу, что я прошу с ним встречи. - Константин Арсеньевич просунул в узкую щель визитку.
        Охранник молча взял и не спеша, стараясь не поворачиваться спиной, скрылся в доме; второй остался на улице. Видно было плохо, но Макс мог поклясться, что в руках у него находился автомат.
        - Он пустит нас, если, конечно, не полный дурак, - тихо сказал Константин. И оказался прав.
        Их пустили. За воротами их встретили двое охранников и дуло автомата. Их обыскали, после чего позволили пройти в дом. Макс было заволновался по поводу того, как отнесется к обыску монах, но тот вел себя спокойно, даже сам отдал свой мачете.
        Человек, к которому они пришли, выглядел неважно. Он был весь какой-то помятый, под затуманенными глазами залегли мешки, а по комнате разливался стойкий запах спиртного. Впрочем, понять, что хозяин укрепляет нервы старым испытанным и абсолютно ненадежным способом, можно было и без запаха. На столе в окружении тарелок с закусками вольготно расположилась бутылка дорогого виски. Под столом валялась еще одна - естественно, пустая.
        - Здравствуй, Костя, - сказал Константин Арсеньевич, усаживаясь на стул напротив хозяина этого странного жилища.
        - И тебе не хворать, Костя, - ответил помятый господин, окинув всех троих быстрым взглядом.
        - Пьешь?
        - Пью! - с гордостью сказал он. - И тебе налью. Эй, Гена, неси стаканы, твою дивизию, видишь, гости у нас.
        Хмурый охранник, встречавший их у ворот, вошел, неся в руках три простых граненых стакана.
        - Вот так и живем, по-простому. - Костя-первый, то бишь тот, у кого они были в гостях, плеснул во все три и подвинул их в сторону гостей.
        Костя-второй, тот с которым они пришли, взял один, покрутил в руках, не торопясь выпил. Ни Макс, ни Горан пить не стали. Впрочем, хозяин не обратил на это никакого внимания.
        - И когда мы с тобой вот так пили в последний раз? Э-эх. - Костя-первый покачал головой. - На хрена все это? - вдруг спросил он. - А? На хрена? За-а-чем? Чтобы превратить хорошего парня в урода на ножках? Чтобы он начал теперь отрывать бошки направо и налево? Я ведь ему говорил, - горячо зашептал он, вцепившись в руку Кости-второго, - говорил ему, идиоту: Леня, подумай! Только богу такое дано, а ты что - Бог? Не-эт, - он покачал пальцем из стороны в сторону. - Ты, Леня, не Бог, и ты, Костя, не Бог, и я тоже. Черви мы. Твари дрожащие. - Выдав эту тираду, он плеснул себе еще и, опрокинув виски одним махом, замолчал.
        - Что делать думаешь?
        - Кгхм, а что тут делать? Сижу, жду, пью вот. Пойло этот их вискарь, конечно, да что уж поделаешь, мо-да! Твою дивизию! - Он налил себе еще.
        - Ты ведь понимаешь, что все это плохо кончится, это надо остановить.
        Костя-первый нервно захихикал:
        - Плохо, говоришь, кончится? Да оно уже плохо кончилось! - вдруг заорал он. - Хреново оно кончилось, Костик! Ты за окно смотрел? Смотрел? Так какого же рожна… - Он не договорил, тупо уставившись в стол. - Мы все прокляты, - тихо сказал, помолчав, - все. И я, дурак старый, и Леня, сто чертей ему… и ты, Костя. Да-а! А как ты хотел? Вся ваша семейка чертова! Ты думаешь, если смылся к этим, стал лучше? А вот тебе! - Он сунул Косте-второму под нос здоровенную фигу. - Замарались мы по самое… - Он красноречиво резанул ладонью по горлу.
        - Все еще можно остановить, ты же понимаешь, что вся эта свистопляска за окном разрастается с каждым убийством, с каждой новой кровью, положение становится все хуже и хуже. И когда он расправится со всеми вами и доберется до Лени, уже будет поздно.
        - Да пошел ты к едрене фене, - вызверился он, - и братца своего прихвати. Идите и разгребайте все это дерьмо, если желание есть, а я буду здесь ждать.
        - Чего ждать?
        Костя-первый снова нервно рассмеялся:
        - Не чего, а кого! Никитушку нашего разлюбезного буду ждать. Это ведь я нашел те проклятые записки. Я, понимаешь ты, дурья твоя башка? Я нашел, я всю эту хрень, которую мы обрядом назвали, по ним составил. А потом еще прыгал как щенок, что получилось. Дурак! Дура-ак! Уходи! - вдруг бросил он. - Уходи, Костя, и ребят своих с собой прихвати.
        - Ты не все знаешь, - начал было Костя-второй, но первый перебил его:
        - А я не хочу знать! Не хочу! Вали отсюда! Убирайся! Гена!
        Охранник, ставший еще более хмурым, мгновенно возник на пороге.
        - Гена, проводи гостей, они уходят.
        Макс уже собрался открыть рот, чтобы вмешаться, но Константин Арсеньевич остановил его:
        - Я прошу вас, не надо. Нам действительно лучше уйти.
        Макс хмыкнул и направился к выходу. Горан, не проронивший ни слова, направился следом. Уже за воротами монах остановил Макса:
        - Пора что-то делать.
        - Может, у доблестного служителя Единого есть конкретные предложения? - съязвил Макс. Он был зол. Его все раздражало, в том числе и то, что рядом постоянно находился человек, который пытался его убить.
        Монах пристально посмотрел на Макса, хмыкнул и отошел. Предложений, по всему видать, у него не было. В этот момент из дома вышел Константин.
        - Глупо, - коротко резюмировал он итоги встречи и двинулся по проулку.
        - Я собираюсь остаться и устроить засаду, - буркнул ему в спину Макс.
        - Давайте отойдем от дома, - предложил Константин, обернувшись. Отошли метров на пятьдесят, устроили скоротечное совещание.
        - Возможно, вы и правы, Максим, во всяком случае, вы, естественно, вольны делать то, что сочтете необходимым. Откровенно говоря, сам я не представляю, что делать. Мы так и не смогли найти следов ни Леонида, ни улька. А здесь… - он посмотрел в сторону дома, - есть шанс. Кто знает, вполне возможно, ульк действительно выберет Костю следующей жертвой. В таком случае мы можем использовать его как живую приманку. Но я не могу оставить здесь моих людей. Нас не так много. У меня просто нет свободных людей. А если он решит наведаться к нему в последнюю очередь? Мы просто зря убьем время.
        - Что вы собираетесь делать?
        Константин пожал плечами:
        - Будем продолжать искать. Человек не может раствориться без следа. Рано или поздно мы найдем Леонида, и тогда отпадет необходимость искать улька. Он сам выйдет на своего дядюшку.
        - Хорошо бы рано, чем поздно.
        - Согласен. - Он замолчал, пока Макс переводил разговор Горану. Тот согласно кивнул. Было понятно, что монах останется с Максом.
        - Вот, возьмите. - Константин протянул Максу ключи. - Квартира в вашем распоряжении. Я бы все-таки не советовал слишком долго сидеть здесь. Шансов мало.
        - Не больше и не меньше, чем у вас.
        - Пожалуй, да, удачи. - Он пожал руку Максу, монаху и быстро зашагал туда, где они оставили машину.
        Монах с Максом расположились в посадках неподалеку от дома. Не самое удобное место, но, как говорится, за неимением лучшего используем то, что есть. Хорошо хоть ветер немного утих, а то бы им пришлось уж совсем не сладко.
        С того места, где они устроились, была видна только часть дома, но Макс не особо волновался по этому поводу. Ульк тихо вести себя не будет. Незачем ему. А значит, они его обязательно услышат. Правда, они могут опоздать, и ульк успеет прикончить всех, кто сейчас в доме, но тут уж как получится. В конце концов, они не охранники, и те четверо знают, что их ждет. Прошло уже часа два. Ничего не происходило. «Может, Константин прав и сидение здесь полная бессмыслица? - У Макса зародились сомнения. - Скорее всего, зря мерзнем. Хотя сидеть в квартире и ждать тоже не вариант. Так мы хоть что-то делаем. Хоть что-то».
        Вдруг справа зашуршали кусты. Макс напрягся, до боли вглядываясь в полумрак. Рядом каменным изваянием застыл монах со своим нелепым тесаком в руках. Впрочем, Макс был не лучше. У него тесака не было, зато был титановый прут сантиметров семьдесят длиной и в полтора пальца толщиной, который он экспроприировал у одного из подручных Константина. Удобная штука. Только вот поможет ли?
        Из зарослей прямо на них выломился весьма живописный субъект в грязном засаленном пиджаке, рубашке, которая уже и сама позабыла, какого была цвета, брюках, подпоясанных женским ремнем, летних туфлях, одна из которых была перемотана скотчем, и в невероятной живописности шляпе на голове. Обладатель всего этого великолепия был явно пьян и источал вокруг себя такие запахи, что мама не горюй! Он ошарашенно уставился на них. Такой взгляд бывает у человека, который вдруг обнаруживает у себя дома совершенно нежданных гостей. Бомж даже взмахнул рукой, будто отгоняя привидение.
        - О-о! - Он сделал рукой красивый жест. - Мужики-и-и, побалуйте сигареткой. - Невероятной живописности шляпа слетела с головы, покрытой клочками седоватых волос, и описала элегантный полукруг, сопровождаемый поклоном. Прямо-таки двор Людовика Четырнадцатого, блин.
        - Не курим, - зло буркнул Макс.
        - Пр-ф-х-гкм, - бомж соорудил из губ замысловатую фигуру, - эт-т, фиго-ЫЙ-во, - громко икнул он.
        - Слушай, дядя, валил бы ты отсюда, - все так же неласково сказал Макс. Горан, не понимавший ни слова, напряженно наблюдал за ними.
        - А с чего это б мне в-ЫЙ-а-лить? - тщетно пытаясь запахнуть полу пиджака, возопил субъект. - Я никуда валить не буду, я, может, Ы-ЫЙ, в своем праве, может… Ы-ЫЙ, я… - Икота набросилась на субъекта с новой силой. - Люди-и! - заорал он вдруг. - Христиа-ане! Ы-ЫЙ! Я же, тут, эта, Ы-ЫЙ!
        - Да не ори ты! - Макс зашипел, делая шаг вперед и выставляя прут перед собой. - Вали, тебе говорят, пока цел.
        - А я, может, давно уже не цел, господа х-Ы-ЫЙ-х-а-арошие! Давно уж, - он замахал грязным пальцем, - давно уж-ж, - он вдруг захныкал, садясь прямо в грязь, - дав-в-вно уж-ж…
        - Вот навязался на нашу голову, и откуда тебя только вынесло?
        И тут ночь прорезала автоматная очередь, а следом за ней раздался такой жуткий вопль, что Макс невольно съежился. Ханурик-бомж мгновенно заткнулся и даже немного протрезвел. Вопль захлебнулся, перекрываемый матерым матом, прозвучало еще несколько выстрелов, что-то грохнуло, раздался звон разбиваемого стекла.
«Дождались, на хрен!» Макс уже несся к дому. Не помня себя, он одним прыжком перемахнул через забор и остановился посреди двора, соображая, что делать. Рядом что-то гулко ударилось в землю, и в следующее мгновение над самым ухом задышал монах.
        - В дом! - рыкнул он и понесся к двери.
        Макс бросился следом. «Опять чертов монах меня опережает», - зло подумал он, перепрыгивая через безжизненное тело охранника. Они опоздали. Они опять опоздали. Черт! Это становится уже какой-то традицией. Посреди комнаты, в которой им совсем недавно предлагали выпить, валялся еще один охранник. Парень был еще жив, но осталось ему недолго. Он даже пытался ползти, размазывая по полу собственную кровь. Около стены лежал Константин Николаевич, голова его была изуродована страшным ударом, фактически лишившим его лица. И голова эта сейчас лежала на коленях странного парня, который баюкал ее, словно младенца. Неправильный, он же Никита-ульк, прижимал к себе только что убитого им человека и мерно раскачивался взад-вперед, тихо подвывая в такт своим движениям. Макс с монахом замерли, ошарашенные картиной. Было в этом что-то безумное. Никита-ульк поднял на них невидящие, залитые слезами глаза. Его лицо, вполне человеческое в этот момент, искривила гримаса боли, он зашелся в приступе рыданий, еще сильнее прижав к себе убитого. Монах шумно выдохнул и сделал шаг вперед. В тот же миг тело Константина Николаевича
взмыло в воздух, словно пушинка, подхваченная ветром, и буквально снесло монаха с ног. Макс впервые видел, как это происходит. Вернее, он успел уловить уже финал. Вот только что сидел человек, хлюпал носом. И вот вместо искривленного рыданиями рта - оскаленная пасть. Вместо залитых слезами глаз - узкие хищные желтые щели, вместо рук… в общем, понятно. Надо отдать должное Максу, он смог практически мгновенно выйти из ступора, и в Неправильного ударила тугая струя воздуха. Она пронеслась через комнату, разнеся в щепы старый буфет. Улька там уже не было. Краем глаза уловив мелькнувшую сбоку тень, Макс швырнул туда бесполезный прут и кувыркнулся через голову, избежав смертельного удара. А тут и монах подоспел. Вскочивший на ноги Горан извернулся в совершенно немыслимом пируэте, нанес несколько резких ударов, и его мачете резанул улька по руке. Но тот не обратил на это никакого внимания, резко развернулся и наотмашь полоснул когтями. Монах все же успел немного отклониться, и поэтому когти разорвали не горло, а шикарный кожаный плащ, зацепив грудь. Горан пошатнулся, отступив на полшага, преимущество
внезапности было утеряно. Но монах свое дело сделал, он дал Максу те несколько секунд, которые позволили ему собраться для следующего удара. И он нанес его.
        - На пол, - заорал он, выпуская на волю мощнейший воздушный таран. Вместо тонкого воздушного жала, которое так любил Макс, навстречу противнику устремился широкий поток воздушного пресса. Так легче попасть. Пресс пронесся по комнате, разбрасывая мебель, смел собиравшегося было добить монаха улька, бросив его на стену. Тонкая перегородка проломилась, не выдержав удара, подняв облако пыли. Макс ринулся туда. Это было ошибкой. Навстречу ему, прямо из облака пыльной взвеси, вылетел ульк, сжавшийся в один большой кулак. Удар опрокинул Макса на спину и протянул по полу несколько метров. Черт! Это было неприятно. Следующим ударом ульк-Никита смел с дороги вновь вставшего Горана. Просто отмахнулся, и огромный монах отлетел в сторону, словно котенок, по ходу сшибая стол со стульями. Ульк, не спуская с Макса пристального взгляда желтых глаз, медленно приближался. «Вот и все», - мелькнуло в голове у Макса.
…Кот неожиданно проснулся. ОПАСНОСТЬ! Опасность грозила ему! Сейчас! В этот самый миг! Он открыл глаза, и… ярость захлестнула его. Противник, который приближался к нему, был очень опасен. Очень и очень. Кот еще никогда за свою жизнь не встречал столь опасного противника. Если не считать мягкотелого, сделавшего его своей второй сущностью. Все его существо вопило сейчас: «БЕГИ!» Но бежать он не мог. Из-за мягкотелого не видать ему удачной охоты до конца дней! Но все из-за того же мягкотелого он чувствовал, что сейчас может справиться со страшным противником. А поэтому - ярость! Ярость - чтобы заглушить страх. Ярость - чтобы бросить все еще непривычное тело вперед! Ярость - чтобы победить…
«Что, несладко?» - душа Макса возликовала после удачной атаки. Из уголка пасти улька потекла тоненькая струйка крови. Он-кот схватился с Никитой-ульком и сейчас был в упоении боя. Удары сыпались один за другим, противники сшибались, волна ярости захлестывала обоих. Победить! Победить! Макс не думал сейчас о том, что с ним стало, как такое возможно и во что это может вылиться. Он дрался. За что? За кого? Да за себя! Неважно, почему он пришел в этот дом. Неважно, зачем пытался выследить хорошего парня Никиту, превратившегося в плохого улька. Неважно. Сейчас он дрался за себя, и только за себя. Вот такая простая истина.
        Бой затягивался. Ни один из противников не мог одолеть другого. Один был явно сильнее, другой гибче и изворотливее. Надо что-то делать. Макс совершенно не знал возможностей этого организма, и можно было только гадать, когда силы его иссякнут. Он сделал несколько обманчивых движений, бросился в сторону, извернулся и тут же прыгнул на противника, пытаясь достать его. Достал. Но и сам пропустил удар. Когти полоснули его по ноге, обжигая жалящей болью. «Черт!» - выругался он, попробовал вскочить, но не успел. Сильный удар опрокинул на спину, тяжеленные руки-лапы уперлись в грудь, придавив к полу. «Похоже, этот бой ты проиграл, Максимка», - подумал он, глядя в раскрытую пасть чудовища.
…Горан помотал головой, прогоняя цветных зайчиков, что прыгали вокруг. Он должен встать. Должен. Потому что эта тварь не имеет права на существование. Никакого. Он, монах из братства Единого, утверждает это! Встать! Встать!
        С некоторым трудом выбравшись из-под обломков, он тяжело поднялся на ноги. Стоять! Стоять! Не устоял. Его сильно шатнуло, и он рухнул на одно колено. Голова сильно кружилась, грудь связала пронизывающая колющая боль, монаха скрутило, он зашелся в удушающем кашле, выплевывая сгустки крови. Перед глазами поплыло. Сильно его приложило. Но монах боролся через «не могу», заставляя отяжелевшее, плохо слушающееся тело встать. Стоя на четвереньках, поднял глаза в поисках улька, и слова проклятия застряли на языке. По комнате катался живой шипящий клубок. Он то распадался, и противники замирали на миг, тяжело дыша и пожирая один другого глазами. И тут же они снова бросались в схватку, сплетаясь в страшном кровавом танце. Было в этом что-то демоническое. Один был ульком, сомнений нет, а вот второй… это был Макс и в то же время не Макс. «Отец-Вседержитель!» - только и смог пролепетать монах. Вдруг противники сшиблись вновь, несколько резких хлестких ударов, и… ульк опрокидывает Макса, прижимает его к полу. Все. Конец парню. Монах снова попытался встать, и опять руки-ноги подвели его, и он рухнул на пол.
Проклятье! Еще попытка. Он делает рывок, вскидывает голову и нос к носу сталкивается с Максом. Какие-то доли секунды они смотрят друг другу в глаза. Гнев, обида и боль светится в кошачьих глазах его невольного подельника. Удивление и легкий ужас отражаются в них. Его, Горана удивление. Его, Горана ужас. Миг, и кошачьи глаза тухнут. Уходит куда-то сумасшедшая искра, и Макс, уже обычный Макс устало опускается на пол рядом с монахом.
        - Он ушел, - хрипло выдавливает он, - ушел. Я упустил его.
        И странный парень Макс ложится навзничь, не обращая внимания на грязь и кровавые разводы.
        После очередной попытки Горану все же удалось сесть. Голова уже почти не кружилась, отпустил и кровавый кашель, постепенно уходила заноза, засевшая в груди.
        - Я уж думал, нам конец, святой брат. - Макс вымученно улыбнулся.
        - Видать, парень, у тебя серьезные заступники там. - Монах кивнул вверх. - Любит тебя Отец наш Вседержитель, коль уж в живых оставил.
        - Знаешь, я так и не понял, почему он меня не убил, мог ведь. - Слова давались Максу тяжело. - Может, и впрямь заступники у меня наверху?
        - Не богохульствуй.
        - Ты мне еще проповедь прочитай, - беззлобно сказал Макс.
        Минут через двадцать они выбрались из дома. Оба были обессилены, их шатало, но оставаться дольше в этом доме было нельзя. Встречаться со слугами правопорядка не хотелось.
        Домой, а точнее, в квартиру Константина они добрались часа через два, из которых минут сорок выбирались из забытого богом проулка к более-менее оживленной дороге, где уже без особого труда поймали машину. Водитель то и дело косился на странных пассажиров, но вопросов не задавал. «Ну подрались пацаны, с кем не бывает». Сам он был персонажем не менее колоритным, чем его седоки. Представьте себе здорового парня лет тридцати, затянутого в кожу, с татуировкой на шее, в черной бандане, изукрашенной черепами, и с внушающей уважение цепью на правом запястье. «Небось нас за своих принял», - еще подумал Макс.
        - Я музыку поставлю, не против? - спросил он, бросая видавшую виды «девятку» вперед.
        - Не против, - коротко бросил Макс.
        Тот кивнул и включил проигрыватель. Макс обалдел. Из динамиков полились до боли знакомые слова про музыку, которая нас связала.
        - Люблю «Мираж», - не дожидаясь вопросов, пояснил парень, подергивая головой в такт музыке.

«Мир удивителен и прекрасен», - подумал Макс, глядя на затянутую в кожу фигуру, так не вязавшуюся с песнями, которые звучали в машине.
        Всю дорогу ехали молча. О чем тут говорить. Оставшись рядом с домом, в котором сидел один из членов совета пресловутой гильдии, они ткнули пальцем в небо и, что самое странное, попали. Только вот попадание это обернулось поражением. Им не только не удалось остановить улька, они и сами едва остались живы. Макс до сих пор видел перед собой страшную оскаленную пасть. «Почему он не убил меня? Почему? Ему нужны только члены совета? Так убил же он охранников и тех, кто был в доме за городом. Или он оставил их потому, что они не имели к гильдии никакого отношения? Что за гильдия еще? Вот живешь так, ходишь на работу, встречаешься с людьми, разговариваешь, переживаешь, на что-то надеешься. Например, на то, что наши футболисты все-таки начнут играть, причем именно в футбол. Влюбляешься. Страдаешь даже иногда. И все у тебя хорошо. Яичница с беконом на завтрак. Зарплата два раза в месяц. Шашлыки с друзьями-родственниками по праздникам. Тосты и остроты, поражающие неопытных дам. Живешь так, живешь и ничего не знаешь о том, что рядом происходит. А происходит что-то весьма необычное. А потом вдруг - р-раз, и ты
оказываешься втянут в водоворот непонятных событий. И где тут правда? И что делать? Эх, Максимка, Максимка…» - с этими не очень веселыми мыслями он поднялся в квартиру. Хозяина дома не было. Не без удовольствия приняв душ, Макс вытянулся на диване. Горан сидел на стуле, натираясь каким-то снадобьем, которое сам сварил пару дней назад. Вонь стояла ужасная. Хотя потом неприятный запах ушел, и получившаяся мазь пахла очень даже хорошо, можно даже сказать, благоухала. Макс усмехнулся, вспомнив, как он перечислял необходимые ингредиенты одному из помощников Константина. Тот вопросов не задавал, хотя по лицу было видно, что набор трав и других компонентов типа собачьего жира или крови ягненка вызывал у него некоторое недоумение, что, впрочем, не помешало ему доставить все в точности по списку тем же вечером.
        И вот сейчас монах старательно смазывал мазью многочисленные порезы и раны. К счастью, очень уж серьезных ран не было. Даже ребра все оказались целы. Крепок телом оказался брат Горан, крепок. А ушибы и порезы - кто их считает? Макс подозревал, что у монаха сотрясение, но тут уж ничего не поделаешь. Сам он, к своему удивлению, отделался и того легче. На нем не было ни царапины, если не считать достаточно неприятного пореза на ноге. Он скрепя сердце поддался на уговоры монаха, смазал рану его мазью и затянул повязкой. Хотя рана была достаточно глубокой и неприятной, он не сомневался, что все заживет, шрам вот только останется наверняка.
        - Не понимаю, - хмыкнул Макс, рассматривая куртку, - я был уверен, что несколько раз он меня задел своими когтями, а куртка целая, и на теле ни царапины. Может, показалось в горячке? - Макс еще раз ощупал куртку. Цела-целехонька.
        - Показалось? - Монах задумчиво смотрел на Макса, затем встал, взял куртку у него из рук, ощупал ее, осмотрел, а потом вдруг бросил на стол и, мгновенно выхватив полюбившийся мачете (и не потерял ведь), рубанул прямо по ней.
        - Ты что делаешь, служитель божий? - Макс даже вскочил с места.
        Монах показал ему совершенно целую куртку.
        - Думаю, она и арбалетный болт выдержит. Больно только будет, и ребро может сломаться, а так - ничего. - Он кинул крутку Максу.
        Тот поймал вещь, по-новому разглядывая ее.
        - Из чего же она сделана? - смущенно пробормотал он.
        - Долго рассказывать, потом как-нибудь. Скажу только, что секрет этот, как и многое другое, отступники унесли с собой.
        - Отступники? - Макс поднял на Горана глаза. - Какие отступники? Стоп, погоди. - Макс резко замолчал, понимая: - И когда ты догадался?
        - Недавно, - бросил монах и ушел в другую комнату.
        - Вот так вот, - растерянно пробормотал Макс, еще раз посмотрел на куртку. «Надо и штанишки надеть, из того же матерьяльчика штанишки».
        До самого утра они отдыхали, восстанавливая силы. А утром вернулся Константин Арсеньевич. Он был чернее тучи, зол и раздражителен.
        - Есть новости? - спросил Макс.
        - Никаких. А что у вас?
        - Мы видели его. - Константин встрепенулся. - И даже попытались его остановить. - Слово «убить» упорно не желало слетать с языка.
        - И что?
        - Да ничего. Ничего хорошего. - Макс коротко пересказал историю ночного боя. - Вот такие дела.
        На звук голосов вышел монах, бросил короткий взгляд на Константина и, ничего не спрашивая, сел в одно из кресел. И так все понятно.
        - Боюсь показаться назойливым, господа, - продолжил Макс, - но позволю себе поинтересоваться: что теперь делать? А если, убив вашего брата, он не остановится? - Макс подошел к окну. - Я скажу вам правду, Константин Арсеньевич. По большому счету мне глубоко наплевать, что там будет с этой вашей гильдией. Не хрена было лезть куда не надо, но вот это, - он ткнул пальцем в окно, за которым клубились черные тучи и вновь усилившийся ветер рвал ни в чем не повинные деревья, - вот это мне никак не нравится. И я хочу остановить его, несмотря на то что он оставил меня в живых. Так что будем делать?
        Ответить Константин Арсеньевич не успел.
        Раздался звонок в дверь.
        - Вы кого-то ждете?
        - Нет, - Константин развел руками, - одну минуту. - И он направился к двери.
        Макс и Горан встали, прислушиваясь, но не высовываясь. Щелкнул замок, открылась дверь, загудели голоса. Один спокойный, низкий - хозяина, второй резкий, с хрипотцой - пришедшего. Квартирка у Константина Арсеньевича была немаленькая, отсюда слышно было плохо, почти ничего не разобрать, только то, что гость вошел в квартиру. Но вот в комнату вошел хозяин, а за ним и гость - крепкий молодой парень в джинсах и легкой спортивной куртке. У него было простоватое конопатое лицо, короткая стрижка и хитрющие глаза, выбивавшиеся из всего ансамбля. Макс почему-то подумал, что в руках парня вполне естественно смотрелось бы оружие, а вот домашние клетчатые тапочки, в которые его облачил хозяин дома, выглядели на нем довольно нелепо.
        - Он говорит, будто у него есть послание для меня. Что самое интересное, от Леонида. - Константин Арсеньевич присел на диван, кивнул, указывая гостю на стул. - Присаживайтесь и поведайте нам, что передал мне мой брат.
        - Мне бы это… с глазу на глаз, так сказать, ну вы понимаете. Генерал мне так и сказал.
        - Генерал? Это вы так Леонида называете?
        - Ну да, а че?
        - Ничего, продолжайте.
        - Так я и говорю, сказал - ему передашь, больше никому. Вот я и пришел… это… ну… а этих я не знаю, - чуть громче выпалил он, кивнув в сторону Макса и Горана.
        - Зато я знаю. Или говорите, или уходите. Я вас не держу.
        - Так это… генерал же. - Похоже, конопатый растерялся.
        - Вас проводить до двери?
        - Да ладно, че там, раз такая пьянка… - Парень почесал в затылке и заговорил: - Так это, на прошлой неделе какая-то заваруха вышла, я не в курсе, но все как свихнулись. А генерал так вообще сам на себя непохож. Ну вот. Стали мы по хатам, ну… точно как те партизаны… вот. А вчера он нас собрал и сказал, это, что если чего, то вас искать. И адреса дал. Вот. Я уж три хаты обошел. Думал - все. Нету. А вы вот, значит… Я ведь это… по ходу один я остался. - Он помрачнел.
        - И что? - Константин нетерпеливо постукивал пальцами по подлокотнику.
        - Че? - в тон ему ответил конопатый.
        - Вы сказали - «если что». Значит, это «если что» произошло? - терпеливо, словно ребенку, сказал Константин Арсеньевич.
        - Так ведь порезали всех, я же говорю - один остался. И генерала того… увез.
        - Кто?
        - Да Никитос, племяш его, кто бы подумал. Вот курва! - Конопатый в сердцах ударил кулаком по колену. - Вы это, не подумайте. Я за генерала! Если бы не он, ну… я бы щас… да что там… - Парень бешено вращал глазами, видимо демонстрируя это «щас».
        Понадобилось еще минут двадцать, чтобы вытащить из него подробности. Все было как в кино. Леонид, которого парень называл генералом, несколько дней назад вызвал их к себе. Его и еще троих. Сказал, что возникли некоторые проблемы и ему нужно спрятаться на время. Они поселились в этом идиотском доме. Жили спокойно. Иногда к ним приезжал кто-нибудь из своих. А вчера все закончилось. Конопатому просто повезло. Его послали за продуктами. А когда вернулся, то увидел Толяна, приколотого к стене, и Миху на полу. А от Генки так вообще только куски. Признаться, картинка эта изрядно напугала конопатого, и тот поначалу сделал ноги. Но у самых ворот остановился, вспомнив, сколько для него сделал генерал. Он решил вернуться и пошуровать хорошенько, когда вдруг увидел, как Никита запихивает избитого генерала в машину. Конопатый проявил инициативу, сел на свой мотоцикл и проследил за ними. А машина укатила в один из их загородных домов. Увидев это, он решил вернуться за подмогой, рассудив, что если Никита не прикончил генерала сразу, то и дальше торопиться не будет. А тут еще вспомнил наставления самого генерала.
И мотанул сюда.
        - Что же ты, крысиная морда, сразу не приехал? - Макс злился, сам не зная почему.
        - Максим Алексеевич, я бы вас попросил, - с укором сказал хозяин, - но вопрос закономерный: что же вы сразу ко мне не приехали?
        - Так полиция ж, с…, я скорость превысил, так они, гады! Вот только щас выпустили. Я сразу искать, третья хата, говорю ж, - поторопился добавить он.
        - Значит, так, - Константин Арсеньевич встал, - идите вниз и ждите нас. Мы скоро спустимся. Поедем в усадьбу. У вас есть оружие?
        - А то, - довольно оскалился конопатый, задрав куртку и продемонстрировав пистолет, торчащий за поясом. - Нужно спешить, господа-товарищи, - обратился Константин Арсеньевич к Максу и Горану. Мне нужно всего пару минут. - Он быстро удалился в свою спальню.
        Макс быстро пересказал все монаху. Тот с сомнением покачал головой:
        - Не успеем.
        - Не кажи гоп, - возразил Макс и стал одеваться. Через пару минут они были готовы.
        Константин Арсеньевич тоже вышел. Костюм его не изменился, только в руках появилась спортивная сумка.
        - Поехали, ребятушки. И да поможет нам Бог! - Он неумело перекрестился.
        Они как раз спускались по лестнице, когда тряхнуло. Ступени под ногами вдруг мелко задрожали, и тут же дом содрогнулся в диком испуге. Что-то грохнуло, что-то затрещало, что-то обрушилось. На голову им посыпалась штукатурка, по стенам побежали трещины. Макс инстинктивно присел, хватаясь за перила. Но все уже закончилось. Стояла гробовая тишина. Только медленно оседала пыль. За эти мгновения интерьер сильно изменился. Стены были в трещинах, штукатурка местами обвалилась и валялась на лестнице угрюмыми комьями, оконную раму перекосило, стекло лопнуло, усыпав пол осколками.
        - Быстрее, - сказал, откашливаясь, Константин и сам заспешил на выход.
        Они выбрались на улицу, а там уже была паника. Метались люди, визжала автомобильная сигнализация. Дом, стоявший напротив, пострадал больше. Один из подъездов просто обрушился. Кто-то истошно кричал. Кто-то кого-то тащил. Что-то выло, звенело. Дорога была усеяна камнями, осколками бетона, кирпича, каким-то мусором.
        - Это что, землетрясение? - Макс растерянно озирался по сторонам. - Или бомба рванула?
        - Некогда разбираться, надо торопиться, но боюсь, что мои опасения были не беспочвенны. Бедолага. - Константин Арсеньевич так быстро переключился, что Макс не сразу понял, о чем он.
        А потом увидел. У самой дороги, рядом с перевернутым мотоциклом, лежал конопатый. На этот раз ему не повезло. Острый каменный осколок-шип торчал у него около уха. Он лежал, опрокинувшись навзничь, глядя удивленно открытыми стекленеющими глазами в черное небо.
        - А надел бы шлем, остался бы жив, - непонятно зачем сказал Макс, указывая на мотоциклетный шлем, который парень держал в руке.
        - Пойдемте, не до сантиментов сейчас. Если мы не успеем, жертв будет намного больше. Да пойдемте же! - почти прокричал Константин Арсеньевич. Макс, выйдя из ступора, пустился за ним.
        Им повезло. Машина Князьева, стоявшая за углом, осталась цела, только капот немного помяло. При том, что творилось вокруг, это казалось удивительным. Теперь уже было ясно, что это не взрыв, не теракт. Это действительно было похоже на землетрясение. Хотя большинство домов уцелело, но выглядело все довольно удручающе.
        - Думаю, что наш подопечный, сам того не ведая, разбудил какие-то силы, и вот результат. И кажется мне, что это только начало. - Константин кивнул вверх.
        Над головами творилось что-то ужасное и непонятное. Максу сразу вспомнились американские фильмы катастрофы. Тучи, собравшись в одну черную живую массу, бурлили, свиваясь клубками. То и дело по ним пробегали сполохи молний. Только вот грома не было. Как и дождя. Зато ветер усилился. Он остервенело носился между домами, вдоль улиц и переулков, поднимая тучи пыли и мусора. К тому же стало невыносимо душно, несмотря на ветер.
        - И чем нам все это грозит? - прорычал Макс.
        - Сведения обрывочны. Могу только процитировать: «Когда неправильный прольет кровь неправедных, проход закроется».
        - Да закроется, и хрен с ним, - рявкнул Макс.
        - Вы не понимаете. Он не просто закроется. Произойдет катастрофа. Землетрясения, ураган, все вот это. - Он махнул на небо. - Погибнут люди. - Он остановился. - Максим Алексеевич, я вас убедительно прошу оставить расспросы на потом. Нам нужно торопиться. Все висит на волоске. Я это знаю, чувствую. Поверьте мне. Нам просто необходимо его остановить прежде, чем он убьет последнего. Понимаете? Иначе будет плохо. Просто поверьте мне.
        Их машина с трудом пробиралась через заваленные улицы. На одном из перекрестков их остановил перепуганный гаишник, но после короткого разговора с Константином Арсеньевичем равнодушно махнул рукой - езжайте, мол, дело ваше. Но выбраться из города на машине им не удалось. Они уткнулись в завал и как ни старались, так и не смогли найти дорогу.
        - Что же, придется идти пешком. Только бы успеть.
        Выбравшись из машины, они двинулись мимо завалов.
        - Пешком до усадьбы не доберемся и до вечера, - громко сказал Макс, стараясь перекричать ветер. - Нам все равно надо где-то раздобыть машину.
        Константин согласно кивнул. Машину нашли через два квартала. Лучше не придумаешь. Здоровенный иноземный джип стоял прямо на тротуаре, рядом с ним расхаживал богато одетый дядя, что-то крича в трубку мобильника. Их странная компания подошла к дяде с телефоном. Макс в коже с ног до головы, тихий интеллигент Константин Арсеньевич в грязном костюме и со спортивной сумкой в руках и молчаливый здоровяк в разорванном на груди длиннополом плаще.
        - Извините, это ваше авто? - тихо спросил Константин Арсеньевич.
        - Отвали, - совсем не тихо рявкнул дядя.
        Это решило исход разговора. Из-за спины Константина Арсеньевича шагнул Горан. Его рука мягко легла дяде на плечо, а следом и сам дядя тихо лег у колес своего роскошного автомобиля. Только и успел удивленно хрюкнуть.
        Макс аккуратно, даже нежно взял из ослабших пальцев ключи.
        Из города они выбрались только через полчаса. Пришлось еще попетлять. Когда они уже выехали на относительный простор загородной трассы, тряхнуло еще раз. Дом, стоявший на обочине, испуганно дернулся и мягко осел, погрузившись в облако пыли, которую тут же придавил к земле хлынувший ливень.
        Они неслись, как только могли. Хотя даже здесь разогнаться особо не удавалось, поскольку приходилось то и дело объезжать поваленные деревья, столбы, столкнувшиеся машины. Да и видимость из-за дождя была плохой. Благо в этом направлении никогда не было очень уж сильного потока, а потому серьезных пробок не случилось. Конфискованный ими джип выручал, почти спокойно объезжая препятствия по бездорожью. Вокруг все посерело, солнце даже не пыталось пробиться сквозь тяжелую черную пелену. Ливень поливал размякшую землю не переставая, хотя немного стих. По крыше что-то забарабанило.
        - Блин, только града нам не хватало, так, глядишь, и лягушки с камнями посыплются.
        - Не накаркайте! - довольно резко рыкнул интеллигент Константин Арсеньевич.
        Вот наконец и усадьба. Они с разгону вынесли ворота и остановились у самого дома. Горан, уже не скрываясь, вытащил свой мачете. Константин Арсеньевич достал из своей сумки странный пояс, похожий на охотничий патронташ, только вместо патронов в нем торчали запаянные колбочки с золотистой тягучей на вид жидкостью. Макс посмотрел на бейсбольную биту в своих руках, которая, кстати, была металлической. Ее он нашел в джипе. Дядя, видать, был тот еще персонаж. «Вооружились, блин», - мелькнуло в голове.
        - Ну, помоги нам Господь, - сказал Константин и первым двинулся в дом.
…Туман. Туман. Туман. Что-то не так. Что-то неправильно. Не так, как должно быть. И эта боль. Непроходящая. Тупая. Ноющая. Сидит в груди. Мучает. И жажда. Жажда. Жажда! Спокойно. Надо собраться. Надо. Ему - надо.
        Он с трудом выныривает из липкого тумана и сосредотачивается на дороге. За окном машины мелькают дома, дорога серой угодливой лентой ложится под колеса. Перекресток. Какие-то люди. Они мешают, мешают ему! Спокойно. Терпи. Тебе нужно выбраться из этого нагромождения серых зданий с некрасивыми фасадами. Быстрее. На простор! Какой-то человек в смешной форме машет полосатой палкой. Интересно, что он хотел? Сзади раздается неприятный механический вой. Белая с синим машина срывается с места и мчится за ним. Зачем? Огромным усилием воли Никита успокаивает себя. Гаишники. Да, гаишники. Надо остановиться. Выйти. Он бросает взгляд на связанное тело на заднем сиденье. Нет. Нельзя. Никак нельзя. Будут проблемы. И тогда… нет! Эти-то при чем? Эти ни при чем. Через несколько кварталов он все-таки останавливается. Не отвяжутся. Стараясь дышать ровно и спокойно, первым выходит из машины.
        - Ну и чего ты убегал? - В руках одного из гаишников пистолет.
        - Мне надо ехать, - механически говорит Никита, с трудом сдерживая себя.
        - Приехал уже, руки на машину, стой, не дергайся! - Голос второго звучит резко, неприятно.
        - Вам лучше меня отпустить, - как можно спокойнее говорит Никита, - если нужны деньги, то…
        - Что?! - орет первый. - Ты за кого нас принимаешь, урод? Руки на машину, живо!
        Он еще что-то кричит, чего-то требует. Второй заглядывает в салон.
        - Твою мать. - Он дергает кобуру, тоже пытаясь достать пистолет.
        Зря. Это он зря… Никита уже не сдерживает себя, выпуская того, второго. Короткий замах. Удар. Первый плюет кровавой слюной и валится на дорогу. Поворот. Ужас в глазах второго. Дрожащие руки. Он даже пытается стрелять. Не успевает. Удар. Все. Быстро. Слишком быстро. Для них. Не для него.
        Никита с трудом приходит в себя. Дышать. Дышать. В глазах туман. На руках, которые снова становятся человеческими, кровь. Двое незадачливых служителей порядка лежат у его ног. Пошатываясь, он переступает через них, садится в машину. Он еще только закрывает дверцу, когда асфальт вдруг вспучивается смешным пузырем, задирая задок его автомобиля. Он резко дает по газам, срываясь с места. Успевает. Сзади, там, где лежат тела, асфальт надувается все больше и больше. Быстрее! Быстрее отсюда! Когда пузырь лопнул, Никита уже был за два квартала. И все равно его тряхнуло. Машина подпрыгнула, хлопнулась обратно на дорогу, чиркнув брюхом, ее повело в сторону. Он удержал ее. С трудом, но удержал. Сзади что-то загрохотало, что-то обрушилось, что-то взорвалось, что-то загорелось. Где-то закричали. Не обращая внимания на происходящее вокруг, Никита гнал машину вперед. Прочь, прочь из города. Добраться до усадьбы, притащить дядюшку за шкирку к воротам и приколоть его к ним. Как букашку. А потом смотреть, как из него уходит жизнь. О! Он не даст ему умереть быстро и просто. Он должен сполна ответить за то, что
сотворил с ним. Он сам должен почувствовать, каково это - переставать быть человеком. Он выцедит его кровь по капле и вольет в его жилы яд. Он… он… Никита в сердцах ударил по рулю, но тут же постарался взять себя в руки. Потому что его тело, которое было уже не совсем и его, тут же отреагировало на всплеск злости и стало быстро трансформироваться. С большим трудом ему удалось остановить это. Не сейчас. Не здесь. Господи, как это быстро стало происходить. Очень быстро. И очень больно. Остатками разума Никита боялся того, что с ним происходит. Но ничего не мог поделать с захлестывающей его злобой и жаждой крови… - Пол, пол дрожит, - крикнул Макс.
        Действительно, пол под их ногами мелко задрожал, паркетные доски в нескольких местах вздыбились, словно хотели выпрыгнуть из общего ряда. Что-то гулко лопнуло, и по стене быстро побежала извилистая трещина.
        - Скорее. - Константин Арсеньевич припустил с неожиданной для него резвостью. Они почти бегом пересекли несколько комнат, выскочили к библиотеке.
        - Где проход? - сквозь нарастающий грохот прокричал Макс. - Я его не вижу.
        - Вот этот стеллаж. - Константин стал лихорадочно сбрасывать книги в дорогих переплетах на пол. - Где-то должен быть рычаг или что-то в этом роде, ищите.
        Они бросились ему помогать. На рычаг наткнулся Горан. Одна из крайних книг не захотела покинуть полку. Вместо этого она лишь немного отошла в сторону. Раздался глухой, едва различимый щелчок, и полка, скрипя и жалуясь на превратности судьбы, поползла в сторону. Один за другим они юркнули в проход. Едва отошли на несколько шагов, как полка с резким хлопком закрылась. Будто пружина сработала.
        - Это нормально?
        - Не знаю, потом, сейчас вперед!
        Здесь, в отличие от остального дома, было тихо. Даже очень. Будто и не бушевал ураган, сумасшедший ветер не крушил все вокруг и землю не трясло. Ни трещин на стенах, ни опрокинувшейся от толчков мебели. Ничего. Не рискнув пользоваться лифтом, в подвал спустились по лестнице.
        - Они там, - одними губами прошептал Константин, - я первый, вы за мной. Действуем по обстановке.
        И он шагнул в привратный зал. Монах и Макс юркнули следом. Картина, открывшаяся им, говорила о том, что они опять опоздали. Прямо на створках врат, раскинув руки и ноги, в полуметре от пола висел Леонид. Угадать было нетрудно, братья были очень похожи. Даже несмотря на то что тот, который висел на вратах, был избит и очень грязен. Перед ним идеально ровным полукругом были выложены головы. Восемь. А над ними стоял сутулый человек. Константин Арсеньевич остановил вскинувшегося было Макса.
        - Позвольте, сначала я, - прошептал он, глянул на монаха.
        Тот подумал. Кивнул.
        - Никита, - тихо позвал Константин, медленно двигаясь вперед. - Никита, пора остановиться. Все эти смерти ни к чему не приведут. Да, с тобой поступили несправедливо. Но то, что ты делаешь, - это страшно. Ты даже представить не можешь. Там, - он кивнул назад, будто тот мог увидеть, - там сейчас гибнут люди. И погибнет еще больше. Надо остановиться. - Он подходил все ближе и ближе, продолжая говорить.
        Человек у врат стоял, ничего не предпринимая. Только иногда его плечи странно вздрагивали. И тут Леонид поднял голову. Он окинул мутным взглядом зал, задержался на Константине.
        - Ты опоздал, - выдавил он. - Мы все опоздали. - Он нервно захихикал. Струйка крови выбралась из уголка рта, стекая по подбородку. Он закашлялся, захрипел, попытался еще что-то сказать, но вместо слов получилось только кровавое бульканье.
        Никита вздрогнул, медленно повернулся в их сторону. Он был сейчас человек. Пока еще человек. Макс прозевал момент, когда это произошло. Вот только что был обычный парень. Немного уставший и выглядевший болезненно, но все же человек. А вот перед ними уже существо, не имеющее ничего общего с родом человеческим. Ульк. Он страшно оскалился, взгляд безумных желтых глаз скользнул по пришедшим. Он рванулся, одним молниеносным движением вспарывая грудную клетку Леонида. Тот что-то прохрипел и затих. На этот раз навсегда.
        - Не-эт. - Константин бросился вперед, на ходу пытаясь вытащить одну из своих ампул.
        Не успел. Ульк оказался быстрее. Макс и глазом не успел моргнуть, как он оказался рядом с Константином, и вот тот уже заваливается на спину, так и не успев вытащить свою колбочку. И завертелось. Время понеслось, словно взбесившийся конь, не давая ни секунды на раздумья.
…«Вот и все. Все, дорогой мой дядюшка. Путь окончен. Ты умрешь. Но не так, как все. Нет. Это слишком просто. Ты должен почувствовать то же, что и я. Боль. Страх. Растерянность. Должен. Почувствовать. А они пусть посмотрят».
        Он скользнул взглядом по телу, приколотому к воротам, по головам членов совета, лежащих на полу лицом к дядюшке. Тот висел, не подавая признаков жизни. Но он был жив. Это он знал точно. «Как ты мог? - хотелось выкрикнуть ему, но он молчал. - Как ты мог так поступить со мной? Я же твоя плоть и кровь! Мы же родня!»

«…Ты ж наш хлеб ел…» - вдруг всплыло в памяти. Он замер, растерянно уронив руки. Они мелко подрагивали, будто после огромного напряжения. …Хлеб… ел… «Стоп. Опасность. Здесь кто-то есть? Я чувствую их».
        - Никита, - услышал он, - Никита, пора остановиться. Все эти смерти ни к чему не приведут. Да, с тобой поступили несправедливо. Но то, что ты делаешь, - это страшно. Ты даже представить не можешь. Там, - пауза, - там сейчас гибнут люди. И погибнет еще больше. Надо остановиться. - Голос все приближался и приближался.

«Обман. Опять обман». Он медленно повернулся, глядя на пришедших. «Дядюшка? Ты же… А-а, и ЭТОТ здесь. Опять. Пора с этим кончать. Смерть!»…
        Ударил Макс. Памятуя о том, как бездарно в прошлый раз пропало воздушное жало, он не стал его использовать. Навстречу ульку понеслось что-то типа огненного шара. Но и это было зря. Чертова тварь увернулась, переместившись с невероятной скоростью. Почти в то же мгновение рядом с ульком оказался монах, обрушивая на его голову мачете. Казалось, что в этот раз монаху повезло и его удар достигнет цели. Но нет. Ульк легко, словно играючи отбил мачете в сторону и ударил сам. Монах, весивший больше ста килограммов, отлетел как мячик, ударившись о колонну, рухнул мешком к ее подножию и затих.

«Опять. Все опять, как тогда». Макс остался один. Торопиться не надо. Он стал медленно приближаться к ульку, держа биту обеими руками. Был соблазн шарахнуть чем-нибудь эдаким. Какой-нибудь магической хренотенью, но в голову ничего не приходило, словно отрезало. И тут ульк прыгнул. Макс кувыркнулся, уходя в сторону, и резко вскочил, пытаясь достать его битой. Куда там. Спортивный снаряд, часто используемый не по назначению, прочертил пустоту. Черт, до чего же этот парень быстр. Он обернулся. Немигающие желтые глаза в упор смотрели на Макса. Рот улька растянулся в подобии улыбки, больше смахивающей на оскал. Он коротко рыкнул, будто дразнясь, и снова атаковал. Вот теперь все завертелось по-настоящему. Удары сыпались один за другим. Справа. Слева. Сверху. Справа. Слева. Макс едва успевал уворачиваться и отбиваться битой. Ему приходилось туго. И продолжаться так до бесконечности не могло. Улучив момент, когда ульк сделал секундную передышку, Макс кувыркнулся назад, пытаясь хоть как-то разорвать дистанцию, и, едва оказавшись на коленях, метнул биту в противника. Он и не надеялся, что этот отчаянный бросок
принесет ему победу. Просто отвлечь, выиграть пару секунд. Ульк смахнул биту в сторону, словно от мухи надоедливой отмахнулся. И… остановился на какое-то мгновение. Секунда. Полсекунды. Миг. Но этого хватило. Макс, собрав все оставшиеся силы, ударил. Он выписал руками короткую дугу, зачерпнув воздух, ставший плотным, как кисель, прижал упругий шар к себе и резко оттолкнул его. Мощный воздушный таран, способный развалить стену, понесся навстречу ульку. Такого у Макса не получалось еще ни разу. Таран ударил улька, смял, проволок по полу несколько метров, ударив в одну из колонн. Та не выдержала и рухнула, осыпавшись вниз и завалив монстра. И сразу стало тихо. Будто выключатель повернули. Макс отчетливо слышал, как бьется его сердце. «Неужели - все? Я сделал это? Я завалил его?» Грубый, но мощный таран и в этот раз оказался эффективнее изящного тонкого жала, пусть даже огненного.
        Выйдя из ступора, он бросился к своим товарищам. Может быть, кто-то еще жив? Но добежать не успел. Пол ощутимо качнуло, раздался оглушительный треск, словно что-то лопнуло, и на несколько секунд все потонуло в оглушительном грохоте. Врата брызнули тысячами осколков, как от мощного взрыва. Макс инстинктивно вжал голову в плечи и присел, закрывшись руками. То ли ему просто повезло, то ли он опять с перепугу сотворил что-то, только ни один осколок его не задел. Но рассиживаться не стоило. На месте врат зиял темный провал, а от него по полу змеилась трещина шириной с полметра у основания, дальше поуже, но все же, все же… Надо выбираться отсюда. Иначе его просто завалит тут к такой-то матери. «Вот уж нет! Хренушки вам!
        - Он припустил, словно заяц, на ходу зачем-то подхватив биту. Но опять не успел. Остатки колонны, привалившие улька, тоже решили, что лежать - это пошло, и рванули вверх и в стороны. Макса зацепило, он споткнулся, потерял равновесие и шлепнулся на бок, сильно ударившись локтем. А среди груды камней стоял ульк. Он был в крови, от одежды остались жалкие лохмотья, но был жив. А судя по тому, как он разбросал камни, то и полон сил. Макс вскочил со всей скоростью, на какую был способен. И тут произошло невероятное. Ульк сделал то, чего Макс никак не ожидал. Ну не делают страшные чудовища из сказок таких вещей. Тварь, еще недавно носившая имя Никиты, резко наклонилась, схватила здоровенный каменный обломок и, не разгибаясь, запустила им в Макса. Он только и успел, что вскинуть руки, но это не помогло. Камень угодил в голову, и уже проваливаясь в бессознательное состояние, Макс еще успел увидеть на роже улька удовлетворение. «П-падла», - то ли сказал, то ли подумал Макс.
        Когда через долгих две тысячи лет он очнулся, то обнаружил три вещи. Первое - что прошло максимум несколько минут. Второе - что он все в том же зале. Где все громыхало, трещин на полу и стенах прибавилось, и все дрожит, как в сумасшедшей каменной лихорадке. Третье - что его бесцеремонно волокут за ногу. И это не очень приятно. Ульк - а это был он, кто же еще, - приволок его к вратам, где уже лежали Константин Арсеньевич и Горан. Тело Леонида бесследно исчезло. На месте врат темным грязным облаком клубилось нечто весьма живописное. Ульк бросил Макса и, не обращая на него никакого внимания, пошел куда-то. Он двигался спокойно, будто и не замечал, как все вокруг трясется и вот-вот рухнет ему на голову.
        Макс попытался встать. Перед глазами плясали смешные цветные зайчики. Снова подкатила тошнота. Он мог поручиться, что не только удар по голове был тому причиной. Ощущения были точно такими, как тогда, когда они с монахом шли к вратам. Резкая судорога скрутила его, заставив упасть на бок и принять позу эмбриона. Он зарычал от нестерпимой боли, выгнулся, задел ногами лежащего рядом Горана. Боль ушла так же резко, как и пришла. Макс лежал, хватая ртом воздух, что твоя рыба на льду, и вдруг увидел глаза монаха. Он спокойно, мирно так смотрел на него.
«Привет, и ты тут? Вот здорово! Сейчас в шахматишки сыграем», - говорили они, хотя монах, естественно, молчал. Вдруг левый глаз, которому стало совсем уж весело, хитро подмигнул Максу.
        Послышались шаги. Ульк-Никита возвращался. Сейчас он был больше похож на человека. Обычный такой паренек, погулять вышел. Вот только изодранная одежда и окровавленная голова Леонида в руках портили всю картину. Вот, значит, зачем он ходил. Он остановился в нескольких шагах от них, разглядывая так, словно видит впервые. Кивнул, будто в чем-то удостоверился, и шагнул вперед. Дальнейшее происходило, словно во сне. Время - забавная штука. То бежит, словно страус, то тягуче тянется, как кисель у хорошей хозяйки. Горан резко перевернулся на бок, в руках его что-то блеснуло, и в то же мгновение это «что-то» полетело в улька. Тот удивленно смотрел на малюсенький снаряд, нацелившийся ему в грудь. Проводил его взглядом и еще раз удивился, когда снаряд разбился, попав в него. Колбочка с пояса Константина. Точно. Находившаяся внутри нее жидкость засветилась легким золотистым цветом, растекаясь по груди. Пятно тем временем все разрасталось и разрасталось. Вот оно уже захватило грудь, вот добралось до живота. А с ульком происходило нечто непонятное. Он стоял, тупо таращась на него. Обвел затуманенным взглядом
вокруг, вздрогнул и медленно опустился на колени, будто ноги отказали. Руки его безвольно повисли, голова опустилась, чуть повернувшись набок. Нижняя губа отвисла, а из уголка рта потекла тоненькая струйка слюны, как у дебила.
        Макс смог подняться на четвереньки.
        - Он жив? - спросил он у монаха, присевшего перед замершим ульком на корточки.
        - Не знаю, вроде бы нет. - Монах медленно встал и повернулся к Максу. Лицо его было хмурым и сосредоточенным. - Пора закончить наш разговор, - пробасил он, - я просто не могу позволить тебе уйти, прости.
        - Ты что, охренел?! Не видишь, что творится? - выкрикнул Макс. - Брось это и давай выбираться отсюда.
        - Нет, Макс, нет, любое дело нужно закончить. - Он помотал головой.
        Макс хотел еще что-то сказать, возразить, убедить, доказать, но не успел. Потому что за спиной Горана встал Никита-ульк, или ульк-Никита, кому как больше нравится.
        - Сзади, сзади! - заорал Макс, но его голос утонул в окружающем грохоте. Монах все-таки услышал, а может, почувствовал. Он еще успел обернуться, для того чтобы получить страшный удар по голове и рухнуть к ногам улька. - Да когда же ты сдохнешь, тварь! - Макс выплюнул ругательства и, превозмогая боль, поднялся на ноги.
…«Вот теперь точно - все. ЭТОТ приготовился драться. Он не понимает, что теперь - все. Все кончено». Не обращая на ЭТОГО внимания, он поднял одно из тел. «…У меня есть еще один брат кроме твоего отца. Брат-отступник. Брат-ренегат…»

«Вот мы и вместе. Плоть и кровь. Ты ошибся, дорогой мой дядюшка, - сказал он старшему, пытаясь заглянуть в мертвые глаза, - ошибся. Я это понял. Сейчас понял. Потому что наконец-то догадался, что было в глазах мальчишки, кроме страха. Жалость. Это была жалость. Ему было жаль меня. Жаль».
        Он покрепче схватил младшего, еще раз взглянул в глаза старшему, бросил последний взгляд на ЭТОГО и прыгнул. Прыгнул навстречу своей судьбе…
        Ульк не спешил нападать. Он стоял, опустив руки, и смотрел на Макса. Покивал головой, будто пенял ему на что-то. Отошел в сторону, туда, где лежало тело Константина Арсеньевича, поднял его. Замер, разглядывая мертвое лицо. Макс наблюдал за его странными манипуляциями, ничего не предпринимая. Вокруг все странно замерло, даже грохот прекратился. Только пыль тяжело висела в воздухе. Будто тот, кто руководил этой свистопляской, тоже решил посмотреть, что там вытворяет этот тип. А тип постоял немного в легкой задумчивости, поднял на уровень глаз голову Леонида (и как ее не завалило в этом бедламе), что-то сказал. Потом глянул на Макса, резко развернулся и прыгнул в сторону провала, образовавшегося на месте рванувших врат. Он провалился в эту темень, там что-то вздрогнуло, поверхность ее заходила возбужденным киселем, и Макс понял, что вот теперь точно капец! Он еще успел пробежать несколько шагов, разделявших его и монаха, схватил того за ворот и рванул что есть силы в безумной попытке поднять тяжеленное тело. И в этот самый момент рвануло. Время на сей раз не играло в свои привычные игры: не
ускорялось и не замирало, как при стоп-кадре. Просто посреди темного провала вдруг возникла радужная точка, в одну секунду расширилась, став ослепительно-белой, и взорвалась тысячами, миллиардами звезд. «Красиво, блин. Рядом с такой красотой и помереть не страшно», - еще успел подумать Макс.
        Эпилог
        Сознание возвращалось к нему постепенно. Первое, что он почувствовал, был привкус крови. Солоноватый привкус, который ни с чем не спутаешь. Потом проснулось осязание. Он лежал на чем-то твердом, но не на камне, под руками колыхалось живым ковром что-то мягкое, шелковистое, как молодая трава. Следом наступила очередь запаха. Да, точно. Так пахнуть может только трава. Теперь - слух. Тихо. Только где-то далеко, на самом краю сознания, какой-то очень знакомый звук. Кузнечик!
«Черт меня побери, это же кузнечик стрекочет! Пора открывать глаза». Медленно, осторожно. Он ждал, что свет резанет по ним, как это обычно бывает, но ничего такого не произошло. Смотрелось легко, глаза и не думали пугливо жмуриться, а неизбежные в этих случаях слезы куда-то запропастились. Небо. Чистейшее голубое небо. Без единого облачка. Благодать, да и только. Полежав так немного, он пришел к выводу, что вставать все равно придется. Не проваляешься же здесь всю жизнь. Кстати, интересно, он вообще - жив? Или он уже в раю? Или в аду? Кто сказал, что ад - это обязательно сковородки? Это было бы слишком просто.
        Медленно, не торопясь, Макс сел и осмотрелся. Вокруг стелилась бескрайняя степь, покрытая изумрудного цвета травяным ковром. Над ковром, в свою очередь, раскинулось чистейшее голубое небо. Краски были настолько яркими и нереальными, что Макс решил, будто у него глюк. К тому же он ощущал некую странность правда пока не мог сообразить какую. Так. Трава. Это понятно. Небо. Тоже понятно. Красивое такое небо, на котором нет ни одного облачка. И солнышка, что характерно, тоже нет. Вот тебе и странность.
        - Нравится? - услышал он у себя за спиной.
        Спокойно, даже с некоторым достоинством повернулся - мы, мол, ужо пуганные, че нам дергаться? - и узрел босоногого пацана, оседлавшего здоровенный валун и с наслаждением смакующего леденец а-ля «чупа-чупс». Пацан был смугл, имел иссиня-черные волосы и яркие, под стать небу, голубые глаза.
        - Так что, нравится? - повторил пацан, уставившись на Макса.
        - Ничего так. Слушай, малый, а я тебя нигде раньше видеть не мог?
        Реакция пацана была странной. Он задрал голову, залившись таким чистым и непосредственным смехом, что Макс даже позавидовал. Он так смеяться не мог никогда. Содрогаясь от хохота, пацан сполз со своего валуна и продолжил смехотерапию прямо на земле, как говорится, матушке. Макс подождал, пока тот успокоится.
        - Нет, вы только подумайте, господа хорошие. Он меня еще и спрашивает. Мы ж с тобой теперь, считай, родственники. Кровные! - Пацан воздел к небу до половины обсмоктанный «чупа-чупс». А ты меня не узнаешь! - Он изобразил на лице некое подобие страдания.
        - А ты помолодел, - хмыкнул Макс, понимая наконец, кто перед ним.
        - Твоими стараниями, мой друг, твоими стараниями. - С его лица можно было писать картину: лучезарное счастье, как оно есть.
        - Я вот тут подумал, что так и не знаю, кто ты и как тебя зовут. И потом, я думал, ты оставил меня в покое.
        - А я оставил. - Он догрыз свой «чупа-чупс», повертел палочку в руках, примеряясь, куда бы ее забросить, и сунул в карман. - Красотища такая, и сорить не хочется.
        - Нелепый у тебя видок.
        - Да? А мне нравится. Отражает суть. Мои убеленные сединами сородичи считают, что я как был пацаном, так и остался.
        - Давай к делу, - перебил его Макс, - ведь не просто так ты меня сюда вытащил.
        - Я здесь ни при чем. На этот раз никто тебя никуда не тащил. Сам попал. Я просто придал этому месту более привычный для простого человека вид.
        Он замолчал на некоторое время, поморщился, потер лоб. Веселость как рукой сняло. Сейчас перед ним сидел очень серьезный мальчишка с глазами глубокого старика.
        - Ладно, - он снова потер лоб рукой, - к делу так к делу. Я расскажу тебе одну историю, по старой дружбе. Начало - про изначальное единство вселенной, многообразие жизни, про связь между разными ее отражениями, то бишь мирами, я опущу, если не возражаешь. Перейду сразу к нашим, как говорят у вас, баранам. Итак, отражения, они же параллельные миры, иные измерения, соседние вселенные, кому как больше нравится. Отделенные друг от друга. Но оказалось, что некоторым существам эти препятствия и не препятствия вовсе. Драконам, например. И еще кое-кому.
        - Тебе, например.
        - Мне, например. Только понимаешь, это не так просто - ходить везде. Сил требует, да и умения. Вот и нашлись умельцы, которым захотелось перескакивать из одного мира в другой без особых затруднений. Так появились врата. Какое-то время эти самые умельцы путешествовали в свое удовольствие, утоляя жажду познания. Смотрели, изучали, сравнивали, иногда вмешивались, затевали свои собственные игры. Только игроками там были живые существа.
        - Такие, как я, например.
        - Такие, как ты, например. Кто-то считал их богами, кто-то демонами, особо испорченные - удивительными, необъяснимыми силами природы. Хотя они такие же боги, как и мы с тобой. Куда уж. Так… - он покрутил пальцами в воздухе, - ну да ладно. Так вот. В один прекрасный момент вдруг оказалось, что по проложенным дорожкам шастают не только они. Так бывает. Всегда находятся те, кто хочет прокатиться без билета. Тем более что никаких билетов на этих дорожках и не было. Сначала их это позабавило. Но потом, к своему удивлению, они обнаружили, что самозваные пешеходы-безбилетники тоже играют там во что-то. А еще через некоторое время они вдруг заметили, что и их - их! создавших все эти стежки-дорожки, калитки-врата-переходы, втянули в чужие игры. Втянули те, кого они привыкли считать примитивами. А теперь оказалось, что эти примитивы наловчились довольно умело дергать за нитки, заставляя наивных умельцев делать то, что им нужно. А умельцы на то и умельцы, что могут много такого, чего не могут… - Он запнулся, явно подбирая слова.
        - Простые смертные, - подсказал ему Макс, - ты ведь это хотел сказать?
        Тот кивнул и улыбнулся:
        - В общем, да. Хотя сам понимаешь, парня, который в состоянии подчинить себе более могучие силы, простым уж никак не назовешь. Так вот, умельцы обнаружили, что ими стали манипулировать разные там древние маги, колдуны, святые подвижники. И не все они были образцами добродетели, сам понимаешь. И вот те самые умельцы решили с этим делом покончить.
        - А где связь? - встрял Макс.
        - Не понял.
        - При чем тут врата, все эти стежки-дорожки и манипулирование? По-моему, одно другому… - Он развел руками.
        - Еще как причем, мой друг, еще как причем. Все дело в том, что повлиять, а уж тем более вынудить что-то сделать могут только… э-э-э… - Он снова замялся. - Если я назову их высшими, тебя не покоробит?
        - Валяй, я не обидчивый.
        - Так вот, это могут сделать только высшие, и только выйдя вот в такое место. В обычном мире их и не поймаешь. Нужно выйти из повседневной реальности, понимаешь, оторваться от материального мира, который тебя окружает, попасть в междумирье, понимаешь? Как бы тебе объяснить?.. - Его собеседнику сегодня явно не хватало слов.
        - Я понял, не мучайся.
        - Вот и хорошо. А раз так, то должен понять и другое - высшие решили прикрыть лавочку. И врата захлопнулись.
        - Только это не помогло, - опять встрял Макс.
        - Я всегда говорил - ты умный парень! - Он хлопнул в ладоши. - В общем, да. Во-первых, закрыть врата оказалось не так просто. Те, кто уже наловчился использовать их, стали сопротивляться. Началась самая банальная война. Высшие, которые сами-то не очень лезли в драку - не барское это дело, в дурости своей понасоздавали всякого-разного, которое только и могло, что убивать. Та милая зверушка, с которой ты столкнулся в лесу, сама невинность. Короче, денечки были жаркие, можешь мне поверить. В конце концов переходы все же закрыли. Только не совсем. При определенных обстоятельствах их можно открыть. Правда, способны на такое далеко не все. - Он замолчал.
        - И что? - спросил Макс, посчитав, что пауза затянулась. - Слушай, дай-ка угадаю. Твои родичи, то есть, простите, высшие, понаплодили себе потомства, что характерно, от тех самых низших, которых презирали. И те, как водится, переняли некоторые из их способностей. Я прав? Читали, как же: «И спускались они, и брали в жены дщерей человеческих…»
        - Фу, как грубо, - он скривился, - «наплодили», слово-то какое. И кстати, презирали далеко не все, как ты сам понимаешь. - То, что Макс назвал ЭТИХ его родичами, он пропустил мимо ушей.
        - Это все интересно, конечно. Только давай поближе к нашим делам. Очень уж хочется выяснить что-нибудь про себя грешного.
        - А что тут выяснять? Один из полукровок решил вернуть древнее знание. Стал копаться, пробовать, искать утерянный секрет, как открывать врата.
        - И нашел, - снова встрял Макс.
        - Хуже. Он создал свой способ. Новый. Дальше - проще. Попал к вам. А от вас обратно - не смог. Уж не знаю, как там у него все работало, скорее всего, ему требовался помощник. Кто-то, обладающей природной способностью, ключ.
        - Сашка?
        - Да, мальчишка. Вот ведь парадокс. Раса людей, не имеющая к созданию врат никакого отношения, обладает поистине удивительными способностями. Люди могут проходить. Не все, конечно. Мало того, некоторые из них способны протащить с собой других. Мы называем их ключами. Полукровки называли ходоками. Дальше ты знаешь. Этот, как его, Константин Арсеньевич тебя ведь просветил. - Он произнес имя медленно, по слогам. - Вот никогда бы не подумал, что в техномире отыщутся потомки привратников.
        - Он называл себя по-другому.
        - Да какая разница.
        - А почему техномир?
        - Все просто. Вашу цивилизацию развернули в сторону развития техники, тем более что люди - раса, которая это так любит. В ваш мир пришли машины, электричество, это очень удобно. Человек, который обнаруживает, что все состоит из атомов, как-то перестает верить в сверхъестественное. Знания вытесняют веру. Это в порядке вещей. И он начинает городить все новые и новые машины, а древнее - не механическое - знание уходит.
        - Мы снова отвлекаемся. Если ты уж решил мне все рассказать, так поведай, что это за свистопляска была, где я, куда подевались остальные?
        - А я о чем тебе толкую? Нет, я поторопился, когда назвал тебя умным. Эти ребятки, называющие себя гильдией, урвали кусочек древних знаний и решили тоже поиграть в великих. Провели один из ритуалов, до конца не понимая его сути, перекинули через врата человека. Но, как и все недоучки, получили не то, что хотели. Вместо великого воина - улька, вместо контроля над вратами - дыру в пространстве. К тому же они убили полукровку.
        - Полукровка - это Всевид?
        Тот кивнул.
        - Такие эксперименты плохо кончаются, знаешь ли. Наверняка у вас полно сказок о рухнувших городах, сгинувших империях, о недотепе, который вызвал демона, а что с ним делать, никак не знал, а тот взял да и сожрал его.
        - Да, не без того.
        - Ну вот. Здесь примерно то же самое. Это всегда проявляется по-разному. Сдвиг земли. Потоп. Рухнувшие горы. Взбесившиеся реки. Неожиданно проснувшиеся вулканы. Иногда всякие забавные твари лезут из междумирья. Очень неприятные создания, знаешь ли. К тому же бедолага, которого они закинули, обиделся и решил мстить. Вполне в духе человека. А кровушка пролитая, знаешь ли, добра не прибавляет. Убивец тот все равно что масла в огонь подливал. А последнюю жертву так вообще додумался на вратах прикончить. Вот и получил.
        - И что, города нет? Все погибли? - Макс пытался улыбаться, хотя было ему нехорошо, а по спине побежали неприятные мурашки.
        - Да нет, успокойся, все не так печально. Конечно, появилась масса развалин, и без погибших не обошлось, но все же беда прошла стороной.
        - Почему?
        - А я и сам не знаю. Думаю, этот парень - Никита… Уж не знаю, что он сделал, только когда он вместе со своими дядьями бросился в провал врат, те закрылись. И все закончилось. Резко, будто и не было. Знаешь, бывает, сквозняк распахнет окно, врывается ветер, все летит, валится на пол. А потом кто-то - раз! И захлопнулось окошко. И ветра как не бывало. Вот и тут примерно так.
        Макс устало лег на спину, закинув руки за голову. Сказать, что ему было плохо, так нет. Хорошо? Тоже нет. Ему было никак. Более точного определения не подобрать. Собеседник не мешал ему, ничего не говорил и не спрашивал. Полежав так немного, Макс снова поднялся.
        - И что дальше?
        - Ты выжил. Хотя не должен был. В тебе нет нашей крови, просто есть кое-какие врожденные способности. Ты человек-ключ. Тебя выбросило сюда. Думаю, общение с лунными братьями помогло. Эти много чего умеют. В том числе и ходить по запретным дорогам.
        - Послушай, все хочу спросить. Я и… этот, Никита, - Макс впервые назвал улька по имени, - мы ведь в чем-то схожи. Оба стали меняться, когда попали туда. Я ведь тоже… - Макс запнулся, - оборотень. Тогда почему… - Он не договорил.
        - Меняться-то стали, только по-разному. Оборотень. - Он хмыкнул. - Ну да. Только, понимаешь, его путь был устлан смертями, а твой… Вот скажи, что ты чувствовал, когда убил этого дурня-кота, который с голодухи напал на тебя?
        - Да жалко мне его стало. Нелепо все вышло как-то.
        - Во-от! Жалость. Сострадание. В этом суть. Он удовольствие получал, понимаешь? А ты… ты убил от безысходности и пожалел того, кого убил, хоть он и тварь бессловесная. Да и другие. Монах этот, которого ты лечить кинулся и чуть сам дуба не дал. Ты ведь фактически им жизнь подарил. Коту правда в несколько странном варианте, но ведь жизнь. Пусть такую, пусть в чем-то нелепую, но жизнь! Так что вас теперь двое, - он довольно хмыкнул, - тебя теперь можно вашей земной профессуре сдавать для экспериментов. Человек-зверь, зверь-человек, особая форма шизофрении! Здорово!
        - Издеваешься? - беззлобно спросил Макс.
        - Да! - радостно ответил тот.
        И они рассмеялись. Хорошо так, задорно, на два голоса: Макс - выплескивая напряжение, а его собеседник - просто потому, что любил это дело, да и все тут.
        - Это все очень интересно, - сказал Макс, отсмеявшись. - И за рассказ тебе спасибо. Но тебе-то что от меня надо?
        - Да ничего. Я из тех, кто не чурается людей. За что в свое время и получил. Стеречь кордоны, - он фыркнул, - это как ссылка, даже хуже! Торчишь, привязанный к одному месту, лишенный возможности идти и делать то, что хочешь. Что может быть хуже? А ты помог мне. Ты дал мне свободу, если помнишь. Вот я и решил тебя просветить. Ты ведь хотел найти ответы на свои вопросы.
        - А йара? И монахи, им-то я зачем?
        - Йара? Они всерьез считают, что, если принесут в жертву такого, как ты, это поможет им вернуть былое могущество. Есть старые байки. Те, кого ты упорно именуешь моими родичами, когда-то использовали их в своих целях. В отдельных мирах йара стояли очень высоко, намного выше других рас. А потом хозяева их бросили. И теперь им остается только вспоминать о былом величии. Все банально. А монахи… думаю, им нужно то же, что твоим знакомым из этой гильдии - что за слово дурацкое. Ключ им нужен. Вот и все.
        - Значит, врата закрылись?
        - Ага, это уж точно. - Он выудил из внутреннего кармана огромный леденец на палочке и с блаженством засунул его в рот. Макс сразу вспомнил свое детство. Таких вот сахарных монстров любили продавать цыгане на рынках.
        - Жаль, - протянул он.
        - Чего жаль-то? Что город не рухнул?
        - Дурак ты, - беззлобно сказал Макс. - Слушай, а как мне теперь вернуться?
        - А куда тебе надо вернуться?
        Макс растерялся:
        - Ну домой или… я не знаю, да куда-нибудь!
        - Э-э, дружище, так не пойдет, - протянул он, - ты уж определись. А то
«куда-нибудь» - это, знаешь ли, весьма опасное направление.
        - Хорошо, определюсь я, а дальше-то что? Если врат больше нет? Здесь торчать, среди твоей травушки-муравушки?
        - А тебе теперь врата не нужны, - буркнул он. - Трава ему моя не понравилась. - Сейчас он был похож на обычного обиженного мальчишку.
        - Что значит «не нужны», эй! Стоять! Куда! - заорал Макс, видя, как тот вдруг подернулся дымкой, стал тускнеть, а через мгновение исчез. Нет его! Как не бывало! - Да что же это за хрень! - Он вскочил на ноги, в сердцах пнул ногой по валуну.
        Макс шел по городу. А рядом с ним по городу шла весна. Ранняя в этом году. Ранняя и особенно ласковая. Тепло пришло как-то сразу, нежно обняв город за плечи. Он шел, оглядываясь по сторонам. Город уже практически отошел от осеннего потрясения. Потрясения в прямом и переносном смысле. Истерия прошла, уступив место злой решительности. Отряды спасателей и группы добровольцев довольно быстро справились с завалами. Пожары потушили. Мусор и разбитые машины вывезли. Погибших похоронили. Их оказалось не так уж и много, как выразился один человек на улице. Так и сказал:
«Не так уж и много». Вот так. Хотя для тех, кто погиб, и тех, кто их оплакивал, это не утешение. Что с того, что погибло сто семнадцать человек, когда могли погибнуть тысячи? Что с того? А если среди этих ста семнадцати тот, кто тебе дорог? Кто взвесит человеческую жизнь? Одна - это много или мало? Для статистики, наверное, мало.
        - К чертям такую статистику! - вслух сказал Макс.
        Пожилая дама, стоявшая неподалеку, испуганно вздрогнула и заспешила прочь.
        - Вот тебя уже и за сумасшедшего принимают, - пробубнил Макс, глядя на бодро шлепающий по реке небольшой кораблик. Кораблик был стареньким, но от того не менее веселым. А Макс вдруг осознал, что он добрел до набережной и сейчас стоит, облокотившись о перила, и смотрит на мутные речные воды.
        Максу было хреновастенько, как он сам выражался. Он вставал каждое утро, завтракал, выходил на прогулку. Шатался по городу до обеда, возвращался, что-то начинал делать, бросал. Злился на самого себя. Однажды решил зайти на бывшую работу. Бывшую, потому что еще осенью уволился. Сделал два круга вокруг квартала, где располагалось нужное здание, и ушел. Тогда, осенью, после разговора с тем, он, сам не понимая как, оказался на даче у Леньки, где все и началось. Там его ждал сюрприз в виде точной копии его самого. Константин Арсеньевич оказался прав, Макс никуда не девался, исправно ходил с соседским дедом на рыбалку и получал другие положенные дачнику удовольствия. Встреча с самим собой прошла довольно буднично. Просто Макс увидел свое зеркальное отражение, сидящее в кресле. Он, второй Макс, улыбнулся, кивнул и исчез. Вот и все.
        На следующий день он вернулся в город, где его и накрыла грусть-тоска. Работа добровольцем по расчистке завалов отвлекла на какое-то время. А потом - все. Нудьга, как говаривал один его знакомый. Ему чего-то не хватало. Словно вынули из него что-то важное. Он часто вспоминал Гроздану и Горана. Интересно, что с ними? Ну с наемницей-то, он был уверен, все в порядке, а вот что с монахом? Жаль будет, если пропал парень. У него не осталось ни капли злобы или обиды на него. Еще Татьяна и Сашка. С ними-то что? По всему выходило, придется привыкать им к новой жизни. Привыкать. Как и Максу.
        Единственным утешением оставались тренировки. Правда, посох из Лунного дома остался незнамо где, равно как и арбалет. Это жаль. Словно друзей потерял. Макс записался в какую-то секцию карате. Тренер, увидев его пассажи и упражнения с шестом, поцокал языком, поинтересовался, кто так старательно портил Макса, и заявил, что его надо не учить, а переучивать. И стойка-де не такая, и руки не туда, и шест он держит, словно девку в первом танце - неуклюже и неумело. Макс тренера поблагодарил и ушел.
        После этого он просто выходил в парк. Да, да, тот самый парк. И тренировался один. Однажды к нему попробовали подкатить какие-то бравые ребята, предлагая спарринг и глупо хихикая. Хотя нет. Не хихикая, скорее - регоча. Да. Так будет точнее. Макс буднично и совершенно спокойно порекомендовал им отвалить. После чего в течение двадцати с лишком минут с удовольствием месил их посохом - длинной обструганной палкой. Стараясь, впрочем, не калечить. На чем предложения поспарринговать от местных шаолиньцев закончились.
        В этот день он также возвращался с тренировки, как всегда. Шел, думая о чем-то незначительном, но приятном. Уже начало смеркаться, в парке было безлюдно. Только вон один странный тип на лавочке отдыхает. Почему он решил, что тип странный, Макс не знал. Решил, и все. Он уже прошел мимо. Лицо типа показалось знакомым. Макс мучительно пытался вспомнить, где он его видел. Стоп! Картинка сложилась, а следом пришло понимание и узнавание. Макс развернулся с некоторой резкостью в движениях, пошел назад и сел на лавочку рядом с типом - низеньким толстячком с неопрятной шевелюрой. Тем самым, который ему по прошлой весне портретик сварганил. Вот оно, значит, как.
        - Это что-то новенькое в наших отношениях, - сдерживая улыбку, сказал он.
        - Думаешь?
        - Раньше для встреч ты выбирал другие места, менее людные.
        - Может быть, у меня вкусы меняются.
        - Как и образы. Мальчишкой ты был более интересным.
        Тот посмотрел на него и заулыбался:
        - Знаешь ли, ловлю себя на мысли, что привыкаю к общению с тобой.
        - А я так на мысли, что даже соскучился по твоей болтовне.
        - Хамишь, приятель, - беззлобно бросил он.
        Помолчали.
        - Как оно, в общем и целом? - Макс понимал, что вопрос донельзя глупый, но надо же что-то спрашивать.
        - Ничего, в общем и целом если. А как тебе?
        - Тоска зеленая, - буркнул Макс.
        - Тоска - это плохо, я бы даже сказал, погано. Значит, вернуться хочется?
        - Хочется, - резко выпалил Макс, - сам не знаю почему. Здесь дом, друзья, родня, а вот хочется, и все. Без удержу. К тому же там Татьяна осталась с Сашкой, а я им обещал. Слушай, ты можешь мне помочь?
        Нельзя сказать, что Макс целыми днями только и думал о том, как бы вернуться. По правде говоря, его такие мысли особо не терзали. Да, вспоминал, не без этого, но чтобы уж сильно рваться туда - так нет. Но сейчас, когда он снова столкнулся с этим непонятным типом, ему вдруг резко захотелось туда. К замку над водопадом. К пещерам с выползнями. К Игольчатой башне. Вот так-то. Бывает.
        - Так поможешь? - Макс напрягся: вдруг откажет?
        - Да не нужна тебе моя помощь. Я же тебе говорил, тебе теперь врата не нужны.
        - Говорил, только ни хрена я не понял. И как это делать - ума не приложу.
        - Это другой вопрос. Способность есть, умения нет. Но это дело поправимое.
        - Так поправь! - почти вскрикнул Макс.
        - Я не могу, у меня, выражаясь вашим языком, техника другая; твоя оболочка для этого не приспособлена, не выдержит. А вот они - могут. - Он кивнул в сторону кустов напротив. Макс перевел взгляд. Кусты мягко раздвинулись, и на дорожку вышли двое.
        - Здравствуй, хадават, пришло время последнего урока, - сказал Тримир.
        Ратай, стоявший на полшага позади, подтверждающе кивнул, радостно осклабившись.
        - Здравствуй, учитель. - Макс встал и шагнул им навстречу.
…Солнце медленно поднималось над горой. Сейчас оно было похоже на ворчливого, уставшего, плохо отдохнувшего старика, которому по не понятной никому причине нужно было вставать в такую рань и приниматься за работу. Молодой глупый щенок горного пса встрепенулся, радуясь ему как родному. Он замерз и очень хотел есть. Но помочь ему было некому. Вчера он остался один. Мать - такая большая и сильная, которая согревала и кормила, - вдруг оставила его. Он не знал почему. Он только помнил, как она разбудила его, вытолкнув из-под своего бока на холодный камень. Он тут же попробовал вернуться обратно, туда, где так уютно и тепло. Но она не пустила его. Схватила за шкирку и сунула в узкую расщелину. Ему не понравилось там: и тесно, и сыро, и запах дурной. Но попытка выбраться ни к чему не привела. Едва он высунул нос из расщелины, как послышался недовольный рык, и он тут же скрылся в дыре. В таком состоянии мать лучше было не злить, можно и трепку получить. Все, на что он осмелился, - это осторожно выглянуть из-за камня, вросшего в землю у самого начала дыры. Он видел свою мать, стоявшую перед расщелиной и
закрывавшую ее собой. Видел он нескольких странных созданий, зигзагами приближающихся к ним. Они так смешно бежали, останавливаясь, припадая на передние лапы, прыгая из стороны в сторону. Они чем-то были похожи на них, только мельче и, конечно, не такие красивые, как его мать. Он залюбовался ее рыжей, горящей на солнце шерстью и представил, как тоже станет большим и сильным.
        Интересно, зачем они бегут сюда, может, хотят поиграть? Тогда зачем мать сунула его в эту дыру? Уж куда лучше выбраться на солнышко. Видел он, как смешные создания приблизились совсем близко, как двое из них разом взвились в прыжке. Видел, как мать поймала первого еще в воздухе за загривок, что-то хрустнуло, и она отбросила его в сторону. Второй упал на мать сверху, стремясь вцепиться зубами в холку. Она извернулась, сбросив его со спины, и клыки рванули ему глотку. Но тут бросились остальные, и он вдруг понял, что это не игра. И вот тогда ему стало страшно. Страшно до того, что он поглубже забился в сырую узкую щель, лег, закрыв глаза и даже прикрыв их лапой, чтобы ничего не видеть. Уже когда солнце стало прилипать к вершинам гор, он осмелился выглянуть из своей норы. Мать была тут, она никуда не ушла. Она лежала, вытянувшись стрункой, и смотрела на закатное солнце. Вокруг валялись тела смешных существ. Никто из них не шевелился. Мать едва повернула к нему голову. Он кинулся к ней, но тут же споткнулся, зафыркал и зачихал. Пряный запах крови и еще чего-то непонятного резко ударил в нос. Он
покрутил головой, пытаясь сбросить непонятный запах, но тот ни за что не хотел уходить. Пришлось смириться с ним. Ничего. Сейчас они с матерью уйдут отсюда, и все будет хорошо. Он подкатил к ней пушистым веселым комком, легонько схватил ее за ухо, как делал всякий раз, когда хотел поиграть, и тут же отскочил, уворачиваясь от нее. Но она почему-то не приняла игру, а только тяжело вздохнула, посмотрев ему в самые глаза. Ему стало плохо. Что-то непонятное надавило, вызывая желание скулить. Пискнув, он подошел к ней, осторожно ткнулся носом в шею. Она пахла кровью и тем самым непонятным. Мать снова вздохнула, потянулась и лизнула его. И он понял, что сейчас она уйдет. Уйдет навсегда. И он останется один. Она ушла, а он всю ночь просидел над ее телом, понимая, что ни встать, ни поиграть с ним она больше не сможет.
        Когда небо начало сереть, он поднялся на ослабевших лапах и побрел прочь - искать новую жизнь. Жизнь без нее. И вот теперь, когда появилось солнце - их дальний родственник и покровитель, он обрадовался ему как родному. И тут он увидел на фоне желтого диска чей-то силуэт. Он никогда не видел таких раньше. Он был большим, очень большим и шел на задних лапах. Он подходил все ближе, а щенок смотрел на него во все глаза, понимая, что вот она - его новая жизнь.
        Человек присел рядом с маленьким пушистым комочком. Это был щенок собаки.
«Наверное, местная дикая порода». Малыш трясся от холода и все пытался ткнуться носом ему в ладонь. Он подхватил его на руки, чуть подержал, гладя огненно-рыжую шерстку, и сунул за пазуху. Тот заворочался, устраиваясь поудобнее.
        - Вот и у тебя теперь есть пес, - сказал человек и зашагал дальше.
        Он шел и шел, думая о маленьком живом комочке, лежавшем сейчас у него за пазухой. Ощущение этого маленького тельца, которое он согревает своим теплом, заставляло его улыбаться. Человек прошагал всю ночь, а утром вышел к цели своего путешествия. Он остановился, разглядывая низенький домик с покатой крышей, прилепившийся к подножию одного из холмов.
        - Вот ты и дома, - прошептал он и двинулся к домику.
        У порога лежал огромный пес, безжизненно глядя на облака. Пес был мертв.
        - Ты уж прости, приятель. - Губы вдруг пересохли, и слова дались человеку с трудом.
        Не заходя в дом, он обошел его вокруг.
        - Должна же тут быть какая-нибудь живность.
        Его предположения оказались верными. За домом он обнаружил пару коз. Увидев человека, они как-то даже радостно заблеяли и припустили к нему.
        - Эй, эй, спокойнее. - Человек явно не ожидал такого приема.
        Через пару минут он понял, чего от него хотят. А хотели они только, чтобы человек перестал мечтать и дал им воды. Вытащив из колодца полное ведро, он налил им в большое деревянное корыто. Козы с жадностью стали пить.
        - Такое дело, красотки, мне от вас кое-что нужно. - Проговорив это, он зашел в небольшую сараюшку, приклеившуюся к дому. Через минуту вышел оттуда с широкой и довольно глубокой миской. - Как же это делается? - Человек присел рядом с той, у которой было вымя побольше…

…Он сидел на небольшом пригорке, глядя на горы. У его ног слегка возвышались два холмика: Ольх, которого последнее время часто называли старым, и его пес, который не сумел защитить хозяина и отомстить за него.
        - А ты сумеешь меня защитить? - спросил он у щенка, радостно катавшегося в траве как раз между холмиками. Долгий сон и козье молоко прогнали все его страхи. Он знал, что теперь опять не один. Теперь с ним тот, кто ходит на задних лапах. Друг. Защитник. Брат.
        - Ты ведь знал, что так будет? - обратился человек через некоторое время к тому холмику, под которым покоился старый Ольх. Где-то высоко под облаками послышался легкий облегченный вздох.
        Человек откинулся на спину и раскинул руки в стороны. Ему было спокойно. Он тоже знал кое-что. Знал, что кошмары, мучившие его последнее время, уйдут, уступив место легкой грусти. Знал, что прошлое уже ушло, уступая место будущему. Его будущему, которое привязано к этому дому между холмами. Знал, что он не первый и наверняка не последний, кто поселяется здесь. Поселяется, пройдя через падение, кровь и муки. Этот дом для тех, кто отпущен на поруки, отпущен для служения во искупление. Тогда, шагнув в провал врат, он своей кровью остановил разрушение, которое сам же и породил. И тем самым подарил себе шанс. Он зацепился за мир крохотной частичкой человеческой души, что жалась в теле зверя. Она боролась, эта частичка, боролась до последнего и изо всех сил. И удержала его на самом краю. Он смог остановиться. Смог. И вот он здесь. В месте, где началось его падение, его путь к бездне. Теперь его ждет служение. Служение во искупление. Что ж. Он готов к этому.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к