Воля императора. Держава Олег Ковальчук
        Евгений Шалашов
        Воля императора #02
        Вторая книга в серии. Первая по ссылке
        
        Похоже, я попал в рай…
        Идеальная Россия 1940-го года!
        Российская империя не участвовала в Первой мировой и не была растерзана революцией. Остальным странам остаётся лишь плестись в хвосте.
        Но империя лишилась главы и старые враги ищут возможности ослабить огромную державу. Не стоит расслабляться, иначе могущество мгновенно превратится в прах.
        Воля императора. Держава
        Глава 1. Прощание с императором
        Вторая книга в серии. Первая по ссылке
        Я предполагал, что похороны государя-императора дело непростое и хлопотное, но чтобы настолько… Нет, читать-то я об этом читал, но одно дело скользить взглядом по странице, совсем другое самому быть вовлеченным во все действо.
        А я сейчас иду за гробом своего «дедушки», в парадном мундире генерал-майора российской армии, с голубой лентой, а еще с тремя высшими орденами Российской империи. Вообще-то, мне их положено целых пять, но от двух звезд удалось «откосить». Нелепо награждать высшими наградами лишь за то, что родился в царской семье и стал наследником, но деваться некуда. Похороны государя обязывают явиться в парадном мундире, при всех регалиях. Но это не только здесь, и не только у нас. Любая монархия - милитаризированная структура. В моей истории не так давно умерла королева Великобритании, казавшаяся вечной, так и ее гроб сопровождали высшие сановники, одетые в парадные мундиры.
        С мундиром тоже беда. Оказывается, готовых генеральских мундиров здесь не бывает, все приходится шить. А прицепить генеральские погоны на обычный мундир тоже не выйдет. Беда… И пара придворных портных, которым выделили с десяток помощников, еле-еле успели сшить мне пару мундиров - один парадный, второй - повседневный.
        Чувствовал я себя не очень комфортно. Какой из меня генерал? Даже в тридцать-то лет, а сейчас мне вообще двадцать. Более того, несмотря на старания портных, мундир показался мне жутко неудобным. Очень удивился от того, какие награды тяжелые. И воротник-стойка резал уши. Это ещё повезло, что у нынешних парадных мундиров не эполеты, а погоны. Генерал, блин…
        Но это даже не половина беды. За последние две недели на меня столько свалилось…
        Две недели назад, почти сразу же после смерти Николая Второго. Ко мне подошёл Кутепов.
        Он тогда ещё сам не отошёл от произошедшего, но свой долг готов был выполнить.
        - Ваше вы… величество, - слегка замялся тогда генерал, понятное дело, ещё не привык обращаться ко мне по новому титулу. Принял торжественный вид и принялся излагать: - Сей документ приказано вам вручить после смерти, то есть, почившего в бозе государя нашего Николая.
        Александр Павлович заметно волновался. Оно и понятно, он смерть императора переживал гораздо тяжелее, чем я. Министр явно считал императора близким другом, и эта потеря больно ударила по нему. К тому же, генерал в какой-то мере царедворец, волновался за свою карьеру и свое будущее. Хотя, здесь я могу быть и не прав. Сложно назвать Кутепова чинушей, трясущимся из-за теплого местечка.
        Однако меня удивило, что генерал заговорил высоким «штилем».
        Я взял плотный лист бумаги, развернул его и с изумлением увидел, что это Указ о присвоении Александру Борисовичу Романову, поручику русской армии, звания генерал-майора.
        - Генерал-майор? - с недоумением протянул я. - А почему не штабс-капитана? Ну, в крайнем бы случае, не подполковника? Не жирно ли будет?
        Мне, в той жизни, успевшему поносить погоны с двумя лычками, потом с тремя, даже здешние звездочки поручика казались «крутыми», а теперь еще звезды генерала? И к чему мне это?
        - Именно так, ваше величество, - кивнул Кутепов, словно бы отвечая на невысказанный вопрос. - Покойный государь посчитал, что русскому царю негоже ходить в обер-офицерах, а звание штаб-офицера, тем паче - генерала, вам присвоить некому. К тому же, он опасается, что с вами может повториться та же история, что и с ним.
        - Что за история? - нахмурился я, пытаясь припомнить, что могло случиться с чинами моего предка? Николай Второй, который в моей истории, оставался полковником. А что за чин имелся у нынешнего царя, я даже и не интересовался.
        - Батюшка нашего покойного государя - покойный Александр Александрович, изволил присвоить своему наследнику чин полковника, а генерала дать не успел. Не раз к Николаю Александровичу обращались - дескать, не дело, ежели государь Всея Руси в простых полковниках ходит, а он отвечал - мол, генерала может присвоить только царь, а самому себе чины жаловать - последнее дело.
        Не знал. Интересно, а Николай Александрович Романов, который существовал в моей истории, не стал генералом по той же причине? Скромный, однако. Правда, орден святого Георгия тот император носил. Спрашивается, а за какие подвиги его наградили? Вот здешнему императору, считающемуся моим дедушкой, я бы любые ордена дал, включая звание Героя Российской империи.
        Кстати, мысль. Не ввести ли в иерархию наград звание Героя России и Звезду Героя? Ладно, подумаю об этом позже.
        - Александр Павлович, я бы себе и подполковника не дал, - честно признался я, - не то, что полковника, как у моего дедушки. А здесь - целый генерал. Все-таки, звание обязывает иметь хоть какие-то знания. А я …
        Чуть было не ляпнул, что в своей жизни больше, нежели отделением, не командовал, но вовремя вспомнил, что Кутепов этой детали не знает, а ныне “покойный” Павел Кутафьев, в армии не служил и на воинскую службу отправился бы после окончания университета. Вряд ли он пошел бы служить нижним чином, скорее каким-нибудь военным чиновником, но никак не генералом.
        Но Кутепов лишь пожал плечами и поспешил удалиться, решив оставить меня наедине с моими сомнениями. Оно и понятно, на него разом свалилось столько дел, что подумать страшно. Впрочем, у меня их не меньше.
        Дальше на меня всей своей мощью обрушилось министерство двора, в котором имелся целый отдел протокольных церемоний, с армией всевозможных чинов, носивших придворные звания. Они, разумеется, сразу же занялись похоронами и постоянно таскали мне на подпись разные бумаги, касающиеся тонкостей императорского погребения.
        Для меня настоящим шоком оказалась новость, что внутренности умершего следовало извлечь, забальзамировать, а потом похоронить. Причем - в той же самой могиле, куда позже поместят и гроб с телом. И сами похороны состоялись не на третий день, а спустя две недели. Неделя была потрачена на перевозку тела Николая Александровича в Москву, прощание жителей старой столицы с государем и траурные службы во всех храмах Первопрестольной. Потом, в течение следующей недели, с императором прощался уже и Санкт-Петербург. Первоначально прощание планировалось в усыпальнице императоров - Петропавловском соборе, но поразмыслив, решили установить гроб в Исакиевском, то есть, в кафедральном соборе во имя преподобного Исаакия Далматского.
        Дальше понеслись новые волны чиновников. Хотелось за голову схватиться.
        Спрашивается, почему нельзя было сразу принести мне все распоряжения, указания и инструкции, касающиеся погребения, а не притаскивать их по одной штуке в час, отвлекая меня от тех документов, в которые действительно следовало вникать?
        Вопросов к бюрократам у меня накопилось множество. Например: Почему без императора нельзя выбрать кирпич, предназначенный для внутренней облицовки могилы? Почему глава государства должен подписывать разрешение на бальзамирование покойного императора клинике доктора Войцеховского и утверждать количество вагонов и список персонала в траурном поезде Санкт-Петербург - Москва? А ещё вот, неужели без моего согласования нельзя организовать изменение в расписании на железной дороги? Это что, нельзя решить без августейшей воли?! Эти вопросы я задавал себе по нескольку раз в день… Но оказывается, нельзя. По факту оказалось, что двор полон бездельников не способных взять ответственность на себя. Ладно бы что-то такое глобальное, жизненно важное, но уж с похоронами могли бы и расстараться. Понимаю, государь-император заслуживает достойного погребения и его смерть касается целой империи, но на мой взгляд, сваливать всё на меня это перебор.
        Мне пришлось занять рабочий кабинет императора в Зимнем дворце, чтобы хотя бы систематизировать бумаги, скопившиеся за последнее время. Хорошо ещё, что Николай Александрович, как он не был болен, но умудрялся работать с документами.
        Первым делом уложил в отдельную стопку донесения губернаторов, которые они пишут в двух экземплярах - один для меня, второй для МВД (полежат денька два, ничего не случится). Не колеблясь подписал все бумаги, поступившие от Кутепова - сметы на выделение дополнительных средств народным училищам и казенным больничным учреждениям, поставил подпись на представление к званию генерала какого-то полковника, утвердил в должности полномочного посла Российской империи в Бразилии тайного советника Бычкова (все равно я его не знаю) и даже завизировал прошение о разводе, поданное некой купчихой Люсиной. Дескать - ее муж, Люсин Харитон Ильич, купец первой гильдии, не дает ей развод, хотя она уже два года живет с другим мужчиной и даже прижила от него сына. Тоже, кстати, непонятное дело. Отчего император должен решать - давать купчихе развод или нет? Ну, раз канцелярия доставила прошение, значит сохранить ячейку государства смысла нет. Пусть господа Люсины строят новые отношения. Но все-таки, нужно с этими бракоразводными делами что-то решать. Может, спихнуть их на губернаторов? Пусть на месте решают - разводить
или не разводить супругов, проживающих в разных местах.
        Еще одно прошение повергло меня в ступор. Оказывается, император должен решать - хоронить ли в освященной земле земского фельдшера Осьминкина, выпившего яд? Дескать - не очень ясно, выпил ли парень отраву с обдуманными намерениями, или это вышло случайно? М-да… Ошалеешь тут. Епархиальная власть не решилась взять на себя ответственность? Дескать - а вдруг это самоубийство, грех на них ляжет. Вот так всегда. Валите все на царя, словно у него своих грехов мало. Но с другой стороны, если это прошение пришло ко мне, нужно что-то решать. А что тут решать? Применим презумпцию невиновности. Ежели, неясно, самоубивец он или нет, исходим из того, что Осьминкин выпил отраву случайно. Накарябал в правом верхнем углу резолюцию «Разршть» и поставил подпись «Алкср».
        Нет, определенно нужно потренироваться, чтобы подпись выходила красивая и строгая, как и положено для высшего начальства. А иначе будет, как с автографами Петра Великого. Вон, потешаются над его каракулями. А не подумают о том, как нам царям тяжко сидеть, читать всякие бредни да ещё и подписывать.
        Следующую стопку бумаг я утверждать не стал. Почему? Да потому, что это был квартальный отчет Кабинета Его Величества, за подписью его управляющего князя Сангушко. В цифрах, вроде бы, все тут правильно, но я только полистал странички, как меня укололо. Нет уж, пусть уточняют и переписывают. Я не враг собственному здоровью, а испытывать уколы, пусть и слабенькие, никак не хочется. Простите, господа, но нервные клетки не восстанавливаются. Поэтому, не мудрствуя лукаво, начертал синим карандашом надпись: «Уточнить данные и доложить», поставил подпись и кинул бумаги в сторону. Придет секретарь и заберет. А вообще, коли я вспомнил о Петре Первом, то надобно вернуть практику «наддрания». Прочитал государь документ, слегка надорвал первый лист и вернул, а уж секретарь пишет: «Вернуть с наддранием», то есть, без исполнения.
        Так я и провёл всё время.
        Две недели кабинетных бдений, почти безвылазных, почти без глотка свежего воздуха. Каюсь, я почти с радостью отправился на похороны, хоть какое-то разнообразие. Хотя этих мероприятий я не люблю. Но здесь вполне веская легальная «отмазка» для того, чтобы вылезти из-за стола и подышать свежим воздухом. Пускай и в неудобном генеральском мундире.
        И вот, траурный кортеж выдвинулся от Исаакиевского собора к Петропавловской крепости. Кругом марширующие чины и знамена. Крышка гроба, к которой прикреплены многочисленные ордена государя, сам гроб, водруженный на орудийный лафет, а следом два рыцаря. Один на коне, в позолоченных доспехах и поднятым мечом, а второй пеший, в черных доспехах, с опущенным мечом. Золотой символизировал жизнь, а черный, соответственно, смерть. Мудрый Иван Иванович сообщил, что два рыцаря, символизирующие начало и конец, привнес в российскую похоронную обыденность Петр Великий, а после него это стало нормой. Не для всех, разумеется, а лишь для самых торжественных похорон. Впрочем, как писал некогда историк Ключевский, куда не кинь взгляд, везде упрешься в новшество Петра Алексеевича. Стоит ли говорить, что меня (в смысле, не именно меня, а Павла Кутафьина) хоронили гораздо скромнее. А как хоронили меня самого, в моей реальности, я даже и представить не могу. Осталось ли что-то для похорон?
        Я шёл почти сразу же за двумя рыцарями, стараясь соблюсти дистанцию в четыре шага. А следом уже шли ближайшие родственники. Мужчины - пешком, а женщины в каретах. А в одной из карет нынче пребывает Ольга Николаевна, матушка наследника престола, ставшего императором, а ещё и целых три тётушки, знавшие цесаревича с его голожопого детства. С тетушками, надеюсь, как-нибудь разберемся. С ними-то мне вообще не обязательно близко общаться. Как-никак царь я теперь, дел много. А вот с матушкой… Здесь уже никакие финты не пройдут, придется встречаться. Да и как так, если сын не пожелает увидеть собственную мать? Это уже не просто свинство, а свинство в кубе. Да и подозрения может вызвать…
        К счастью, что Ольга Николаевна приехала из Японии лишь два дня назад и не потребовала немедленной встречи с сыном. Все-таки, великая княгиня уже не девочка, десять дней поездки по железной дороге не прошли даром, следовало и отдохнуть. Из Японии можно было бы и самолетом долететь, но мне уже сообщили, что «матушка» не выносит авиаперелеты, а мой «батюшка» заболел и приехать вообще не смог.
        Но как не оттягивай встречу, она все равно состоится и, признаться, это не на шутку меня пугало. Это как с визитом к врачу. И идти страшно, но идти надо. Начнешь тянуть резину, будет хуже. Откладывать точно не вариант. Поэтому, я решил поступить так, как поступает любой человек, ожидающий опасной ситуации - пойти ей навстречу, а уж там, будь что будет…
        Обычным темпом дорога от Исакиевского собора и до Петропавловской крепости займет минут сорок, не больше. Но траурная процессия двигается гораздо медленнее и, мы за полчаса прошли только Дворцовый мост и вышли к Ростральной колонне. Мы шагали, а вокруг стояла толпа, сдерживаемая цепочкой городовых в парадных мундирах, а народ бросал под ноги коней, влекущих лафет-катафалк цветы. Мне вновь подумалось о том, что в моем мире император Николай Второй не пользовался такой любовью, а здесь, совсем другое дело…
        - Государь! Опасность! - услышал я позади голос Семена Пегова.
        Из-за Ростральной колонны, прорвавшись сквозь толпу, оттеснив беломундирного городового, выскочил какой-то мужчина с пистолетом. Он вскинул руку, но Семен уже успел оттолкнуть меня с линии огня. Не успел заметить, как Пегов уронил меня наземь, да ещё и упал сверху, закрывая своим телом.
        Выстрел. Второй.
        Одна пуля прошла непонятно где, вторая ударила рядом, выбив из булыжника искру.
        - Стоять, паскуда! - услышал я крики.
        - Все, отбой, - выдохнул Пегов, вставая со своего императора и помогая мне встать.
        - Спасибо, - пробормотал я, пытаясь отдышаться. Тяжелый у меня старший группы, все брюхо мне отдавил. Зато штабс-ротмистр сегодня заработал либо ротмистра, либо крестик, а можно и то, и другое. Ротмистра от Кутепова, а крестик уже от меня. Я Пегову даже свой испачканный мундир прощу, так и быть. Неважно, что мундир генеральский и только сегодня надетый. Эх… Генерал недоделанный. Это уже которое покушение? Второе или третье?
        Незадачливому террористу уже крутили руки. А дальше, как водится, все смешалось. Именно, что и люди, и кони. Ржали испуганные лошади, кто-то матерился, слышался женский визг, а народ, прорвав оцепление, уже заполонил все пространство, пытаясь рассмотреть террориста. А тут ещё и папарацци, смешав строй, повыскакивали и принялись щелкать затворами фотоаппаратов, светить яркими лампами. Забыли, сволочи, что пришли снимать похороны, коли такая сенсация подвернулась.
        Один даже попытался сфотографировать и меня - типа, испуганный царь в момент покушения, но уж слишком близко он подошел. Уж так хотелось вырвать камеру и разбить аппарат о его башку, но сдержался, а только развернул наглеца спиной к себе и коленкой придал ему ускорение. Отлетел, наткнулся наглой мордой на кулак городового. Сам виноват. Что ж, пусть ему редактор оплатит производственную травму.
        - Продолжаем шествие! - сказал я, а когда понял, что меня не слышат, рявкнул: - Всем посторонним отойти в сторону! Кому сказано?! Живо всем отойти! Городовые, вы долго копаться будете?
        Сам удивился тому как быстро вокруг воцарился порядок. Это они все меня что ли послушались? Видимо, во мне «царственный» голос прорезался. Пускай не сразу, но услышали все. И беспрекословно послушались…
        Шествие продолжилось, будто ничего и не произошло. Разве что пыль на моём мундире, да ноющее колено, что я ушиб о мостовую, свидетельствовали о недавнем происшествии. Ну и сердце колотилось как бешеное. Вот только это никому не должно быть известно. Император скала. Император отлит из стали. Похороны, покушение, шумиха… А я как ни в чём не бывало продолжаю провожать своего деда. Всё должно быть идеально, начиная от мундира, заканчивая выражением лица.
        Жутко хотелось обернуться и получше рассмотреть террориста, которого уводили городовые, но сейчас нельзя. Никак нельзя…
        Вывод один, хоть и до банальности очевидный: Быть императором непросто.
        Глава 2. Человек без лица
        Всё же в задних рядах, до которых только докатились новости о происшедшем, шумиха только разрасталась. Я даже на миг начал беспокоиться, как бы шумиха не переросла во что-то более серьёзное. Беспорядков нам еще не хватало. Я уже наслышан, что происходило буквально неделю назад на почве конфликта между Францией и Германией. Пускай лишь по статьям да из докладов Кутепова, но мне и этого хватило.
        Однако городовые сориентировались быстро. Правда, в ход была пущена конная полиция. С грехом пополам, но толпу удалось образумить. Спрашивается, отчего раньше не выпустили и не оцепили улицы с помощью конников? И дело-то даже не в нагайках (хотя они у всадников и есть), а чисто психологически - на пешего городового можно надавить, а вот конного с места уже не сдвинуть. Да уж.
        Будучи цесаревичем, я часто качал головой, наблюдая за недоработками охраны и других служб безопасности, представляя как начну водить реформы. А я ведь обычный человек, пускай и знакомый с военной дисциплиной, но именно охраной никогда не занимавшиеся. Возможно мои знания и почерпнуты в основном из кинолент, но какое это имеет значение, если здесь сплошные недоработки и халатность. Видимо на безопасников так повлиял долгий спокойный период. Просто не было необходимости так опекать важных особ.
        Я сделал себе мысленную зарубку, об очередном недосмотре генерала Кутепова. Слабая, очень слабая организация похорон. Впрочем, я и сам виноват.
        Надо будет составить список всех моих наблюдений и совместно с Кутеповым проработать инструкции для личного состава.
        А то смешно выглядит. Доверился опытному министру, а тут сплошной бардак и держится всё на добром слове.
        С одной стороны можно и на меня попенять. Мне столько бумаг приносили на подпись, что аж жуть разбирает. Порядок ритуальных мероприятий там тоже присутствовал. Да, не перепроверил и не изучил как следует план шествия. Но что изменил бы «пристальный взор» царя? Можно подумать, что у двадцатилетнего (пускай даже и тридцатилетнего) императора большой опыт организации охраны общественного порядка в период массовых мероприятий. Да что там вообще поймёшь из текстовых приказов. Хоть бы таблицу какую сделали, или графически изобразили. Я ведь не компьютер… Хотя, кто знает, что там обычно находится в головах царственных особ. Может и должен был разобраться лишь скользнув взглядом. С одной стороны, кто ж его знал, что на меня кинется какой-то придурок с «пушкой», а с другой, меры должны быть и против армии таких. Ещё и с гранатами. Когда я в последний раз, ещё в своём мире, был на Красной площади, там каждого человека пропускали через рамочный металлодетектор. Может, здесь таких не изобрели, но даже покойный Попов отыскал где-то девушку, что чувствовала металл на расстоянии. Думаю с тех пор, таких в России
немало родилось,
        Чувствую, с Кутеповысм нужно провести беседу. Поделиться, так сказать, опытом. Да и в свои руки пора брать порядок. А то следующий такой раз, вполне может оказаться последним.
        Эх, всё сам…
        Вот, кстати, что это за фрукт с револьвером? По идее его и допросят и отчёт мне принесут, но руки чешутся провести допрос самостоятельно.
        Но в целом, всё так как и должно быть. Неизвестного террориста скрутили и куда-то увезли, а юному императору следует проводить в последний путь почившего в бозе предка, что означает, что мне положено чинно стоять у гроба, слушать литию, принимать, вместе с «тетушками» и «матушкой», соболезнования от двух сотен почти неизвестных мне лиц, среди которых и наши князья с графьями, бородатые дядьки купеческого обличья, люди ученого вида, а ещё уйма дипломатов, представляющих иноземные державы. Наверное, кому-то положено подсчитать - сколько венков возложат к могиле Николая Второго, кто из королей первым направил телеграмму с выражением соболезнования, а кто пренебрег выражением скорби.
        И вроде я делаю то что должен. Место и время неподходящие. Но меня уже все достало! И церемонии, и мундиры, и постные лица. Не будь я царем, сам уже устроил бы революцию. По крайней мере, беззаботность служб безопасности этому только поспособствовала бы.
        Чувствую, что еще двадцать минут, и начну строить вполне реальный план по собственному свержению…
        Ох, надо отвлечься и подумать о чём-то другом.
        Я бросил взгляд на пол Петропавловского собора Интересно, а как же производились работы? Чтобы вырыть могилу для покойного императора, требовалось вытащить несколько каменных плит, а уже потом копать. Плиты то здесь наверное здоровенные…
        Я старался соблюсти выражение лица, соответствующее моменту, и изо всех сил старался не зевнуть.
        Спустя минуту нашёл вполне интересное занятие. Я то и дело бросал взгляды на своих «родственников». Кажется, скорбь в них была, но какая-то ненатуральная. Будто театральную труппу набрали.
        К слову, в той жизни у меня имелись родственники, умершие от рака. Я хорошо помню измученные взгляды их близких, а потом, после смерти, в их глазах читалось облегчение. Николай Александрович был немолод, а его болезнь, с которой не справлялась ни магия, ни медицина, постоянно причиняла ему боль. А ведь император, чтобы сохранить ясность мысли, в последнее время отказывался принимать болеутоляющие средства.
        А скорбел ли я сам? Безусловно, «родственных» чувств к усопшему государю я не питал, но некоторые симпатии возникли. Более того, он здесь был единственным человеком, который знал, если не всю, то хотя бы часть правды обо мне.
        Но самым неприятным или, скорее досадным, для меня оказались взгляды, что украдкой бросала на меня Ольга Николаевна. Если сначала я не придавал этому особое значение, просто времени подумать не было, то позже, это начало вызывать серьёзную тревогу. Разумеется, старшая дочь покойного императора скрывала свои чувства и вынуждена была держать лицо, но… А что если она уже догадалась, что я не тот, за кого себя выдаю?
        С каждым пойманным на себе взглядом, я всё больше погружался в эти мысли. Уж лучше бы о перевороте думал.
        На каком-то моменте, разыгравшаяся паранойя достигла пика, и я решил наложить на себя личину наследника. Не того, кто лежал в это время в тюремной больнице в десяти минутах езды отсюда, а того, с кем я встретился в странном мире, где можно пообщаться как с ещё живыми, так и с ушедшими. Вроде бы, зачем мне это делать, если я и так точная копия Александра, но, тем не менее. Судя по округлившимся глазам матери настоящего Александра Борисовича, мне это удалось, хоть легче и не стало. Кого я обманываю? Мать всегда узнает своего сына под любым обличьем и, напротив, отличит чужака, принявшего лик родного человека.
        - Ваше величество, вы должны первым, - услышал я шепот, потом ко мне прикоснулась чья-то рука, пытавшаяся вложить нечто в мою ладонь. Я чуть было не вздрогнул и не отдернул руку, но вовремя понял, что в мою длань вкладывают горсть земли, чтобы я первым бросил ее в разверзнутую могилу.
        Отдав последний долг и, осенив себя крестным знамением, я отошел в сторону, чтобы не мешать остальным проститься с государем.
        Заметив неподалеку Семена Пегова, я переместился к нему, стараясь двигаться как можно незаметнее… Хотя какая тут незаметность. все взгляды скрещены на мне.
        - Семён, а где злодей? - спросил у того вполголоса. Не знаю, нарушил я что-то но мне сейчас просто необходимо на что-то отвлечься.
        - Отвезли на Гороховую. - так же шёпотом ответил Пегов. Я заметил, что он старается не шевелить губами.
        Что там у нас на Гороховой? А, так там расположено Охранное отделение. От Петропавловки до туда два шага.
        Оглядевшись, нашёл глазами какого-то придворного чина, по краповой повязке которого можно было судить, что он в составе распорядителей, занимающихся организацией похорон. Убедившись что он тоже поглядел на меня, махнул ему рукой. мол: подойди.
        Тот не без достоинства приблизился и слегка поклонился.
        - Что у нас дальше планируется? - спросил я.
        - Через три часа поминальный обед, - снова поклонился тот.
        - А до обеда будет что-то?
        - Так, прощание и будет, - пояснил тот.
        Ага, имеется ещё целых три часа.
        - Едем, - решительно кивнул я Пегову , хоть и говорил вполголоса.
        - На допрос? - его брови приподнялись.
        - Куда ж ещё, - снова кивнул я.
        - А как же?.. - начал было он, но я тут же его оборвал, повторив:
        - Едем.
        Мы неспешно двинулись к выходу. Я старался не обращать внимания на взгляды, и вёл себя так, будто всё и планировалось подобным образом.
        Ко мне двинулся какой-то усатый толстяк и попытался было мне что-то сказать (видимо, я теперь должен стоять и принимать соболезнования), но я лишь отмахнулся и прибавил шаг.
        Выйдя из Петропавловского собора, вдохнул полную грудь воздуха, пытаясь очистить легкие от духоты и запаха ладана, спросил:
        - А где наш автомобиль?
        - Автомобиль? - растерянно переспросил Пегов. - Так ведь движение-то сегодня остановлено, я машину у Зимнего оставил.
        Если бы это был не Пегов, обматерил бы, честное слово.
        - Семен Иванович, а как я обратно должен возвращаться?
        - Так вроде бы, вы в карете должны быть, с вашей матушкой. А мы, пешим ходом, следом за вами.
        Не разговаривая больше, я отправился к выходу из крепости. По дороге меня сразу же взяли «в коробочку» ребята из охраны. Вот молодцы, исправляются. А я на них бочку катил.
        Выйдя за стены, увидел припаркованный автомобиль, возле которого суетился некий субъект в вицмундире чиновника средней руки. Интересно, почему же для всех движение закрыто, а для него открыто?
        - Берем, - сказал я, кивая на авто. Подходя ближе, милостиво сообщил владельцу. - Сударь, огромное вам спасибо.
        - За что, господин генерал? - слегка удивился тот.
        А кто тут у нас генерал? Точно, это же я теперь генерал.
        - За ваш автомобиль, - ответил я, поднося палец к губам. - Т-с-с… Никому ни слова. Большой брат следит за вами.
        - Какой брат, господин генерал? - обалдел тот, а потом до него дошло, с кем он разговаривает. - Виноват, ваше величество. А что за большой брат?
        Забирая ключи у чиновника, передал их Пегову.
        - Это такой брат, который за всеми следит и сохраняет порядок в империи. - объяснил я чиновнику, усаживаясь на переднее сиденье. Пегову, который попытался указать мне на мое место, пояснил. - Это чтобы городовые не останавливали.
        - Так вы хоть фуражку наденьте, - вздохнул штабс-ротмистр (пока ещё с приставкой), протягивая мне головной убор. Правильно. Военный чин без головного убора - непорядок. Это же я, когда стоял в храме, снял фуражку и передал ее кому-то, даже и не запомнив, кому именно.
        Пегов сам сел за руль, остальной народ уселся на заднее сиденье и мы тронулись.
        - Семен Иванович, поздравляю вас ротмистром, - сообщил я старшему группы. Именно так. Не «с ротмистром», а «ротмистром». Подумав, добавил. - Приказ о звании будет в самое ближайшее время, но новые погоны можете прикреплять прямо сегодня.
        - Благодарю вас, ваше высочество, - поблагодарил меня Пегов, стараясь сдержать чувства, которые его буквально распирали. Вот это я понимаю искренние эмоции, не то что… А, к чёрту.
        Пегов был очень рад. Какой служивый человек не жаждет заполучить очередное звание? Вон, помню, как в своё время радовался, заполучив третью лычку и, право слово, дал бы в морду тому, кто обозвал бы её «соплей».
        - И «крестик» будет, - сдерживая улыбку пообещал я, решив еще порадовать хорошего человека. - Только нужно уточнить, какой именно. Кажется, «георгием» награждают только за ратные подвиги… Может, Владимир?
        - Владимир четвертый, с мечами, у меня уже есть, - скромно сказал Пегов. - И «аннушка». Вот только, «Станислава» мне не давайте. А ещё лучше, вообще без ордена. Ротмистра дали - так уже много. Все-таки, я свою работу делал.
        Я лишь усмехнулся.
        Скромный ты парень, Семен Пегов. Ишь, работу он делал. А я даже и не знал, что начальник моей группы охраны имеет орден святого Владимира четвертой степени, да еще с мечами, что даются за воинскую доблесть. Да и орден святой Анны четвертой степени, именуемой «клюквой» из-за помпона красного цвета, за просто так не давался. Не случайно же, что если кавалер получал старший орден, то младший обязан сдать в орденский капитул, а вот «клюковку» он продолжал носить.
        Чего он «Станислава» испугался? А, у него репутация скверная. Типа - возьми, да отвяжись.
        - Семен Иванович, а как вы умудрились террориста заметить? - поинтересовался я, исключительно с целью нарушить молчание. - Там же толпа была, а он ещё и из-за колонны выскочил. Будто у тебя дар какой имеется, - я искоса глянул на него.
        - Дар имеется, - кивнул Пегов, от чего-то вздохнув. - Я когда-то взводом командовал в … в общем, в одном жарком месте. Несколько раз бывало, что свой взвод мимо засад проводил. Или большие отряды врагов заранее чувствовал. Шесть месяцев отмотал, ни одного бойца не потерял, за это «клюковку» получил и Владимира. Потом, на следующие шесть, мне поручика присвоили, на роту поставили. И тоже самое. Чувствовал - вот сюда заходить нельзя, а тут заслон стоит, а вот там пулемет замаскирован, а с той горушки снайпер станет бить, надо бы кого-то послать, чтобы снайпера снять. Вначале решил - интуиция это, удача, а оказалось, что дар. Мне тут и «аннушка» вышла третья, я уже штабс-капитана ждал, думал, что по завершению второго срока в академию подамся, а тут - бац, люди генерала Кутепова, говорят - поручик Пегов, государству нужно, чтобы ты в другом месте послужил. А чтобы не так скучно было - вот тебе штабс-ротмистр. Зато жалованье в двойном размере, казенная квартира и служба в столице.
        Понимаю. Боевого офицера, имевшего собственные виды на службу, на дальнейшую карьеру, определили в охранники. Интересно, почему Пегов не отказался? Никто бы не заставил поручика стать штабс-ротмистром. Впрочем, Кутепов уговаривать умеет. Этого не отнять. Умеет, его высокопревосходительство находить рычажки и болевые точки, на которые можно нажать…
        Автомобиль не принадлежал к представительским, но вид молодого императора, сидевшего рядом с водителем, заставлял городовых вставать по стойке смирно и отдавать честь. Народ, правда, шатался по улицам, словно по тротуару, но до Гороховой мы доехали быстро. Я прикинул, что времени для допроса более чем достаточно.
        В здании Охранного отделения наличествовал дежурный офицер, а больше никого не было. К счастью, он меня узнал, поэтому не нужно было предъявлять верительные грамоты и документы, где было бы прописано, что я «царь земли русской». Впрочем, их у меня все равно не было.
        - Где задержанный? - сразу же поинтересовался я, прервав попытку дежурного отдать мне рапорт.
        - В камере, ваше величество, - доложил тот, даже не уточняя кого я имею в виду.
        - Допрашивали?
        - Никак нет, - сообщил офицер, потом пояснил. - Допрашивать некому, потому что весь личный состав, включая следователей, на улице. Приказ генерала Кутепова.
        Ясно-понятно. У нас тоже, во время больших праздников, всех сотрудников правоохранительных органов отправляют охранять общественный порядок. Иной раз посмотришь, а на улице, в качестве регулировщика, стоит целый майор полиции.
        - Давайте так, - приказал я. - Мы тут за вас покараулим, а вы задержанного в допросную приведите. - Офицер едва не раскрыл рот от удивления, но под моим взглядом, так его и захлопнул. - Поторопитесь, будьте добры, - усмехнулся я, и служивый, кивнув, чуть ли не бегом отправился исполнять приказ.
        Пегов, быстро сориентировавшись, остави пару людей из сопровождения в вестибюле, и уверенно повёл меня в допросную.
        - Я с вами останусь, - сказал ротмистр не терпящим возражений тоном.
        - Хорошо, - не стал я спорить. Кто знает, что за тип этот террорист? Может, мастер восточных единоборств или еще что-то?
        Вскоре дежурный привел и террориста.
        В момент покушения я его не разглядел, да и некогда было, все очень быстро произошло. А тут…
        Мужчина лет шестидесяти, в довольно-таки дорогой, но изрядно замызганной одежде, с трехдневной щетиной. А он ведь мне кого-то напоминает. И где-то я его фотографию видел. Ба, так это же… отец моего покойного друга детства, Андерсон-старший.
        - Присаживайтесь Петр Прохорович, - пригласил я, мысленно похвалив себя за то, что вспомнил имя и отчество Андерсона-старшего. А ведь я всего-то карточку посмотрел, перед встречей с ныне покойным Алексеем.
        - Благодарю, - глухо отозвался тот, усаживаясь на табурет
        - Скажите мне, дражайший Прохор Петрович, почему это действительный тайный советник - простите, не помню вашей должности, бросается на императора? - решив не ходить вокруг да около, напрямик спросил я. - Понимаю, что вам очень тяжело, сочувствую вам из-за потери вашего сына, но отчего же вы решили меня убить? В чем я провинился перед вами?
        - А тем, что вы убийца, - взвился было он. Голос мужчины дал петуха. Он тут же поник и снова опустил взгляд в пол.
        Глаза попривыкли к полумраку и я снова внимательно его оглядел. Вид очень неопрятный, под глазами залегли тёмные круги, кажется, он давно не спал. Мужчину била крупная дрожь. Взгляд бегал из стороны в сторону, будто у психически больного, нижняя челюсть тряслась. Либо нервный срыв, либо и вовсе тронулся умом. На этом можно было бы и закончить, передав дело профессионалам, но слишком уж много всякого в последнее время происходит. Не удивлюсь, если в ходе беседы, выплывет что-то любопытное.
        - Вот как? - удивлённо приподнял я брови. - А не подскажете, кого я убил? Возможно вы считаете, что я косвенным образом стал виновником смерти вашего сына, но видит бог, я не хотел его смерти.
        - Не лгите мне. Как смеете вы лгать отцу человека, которого вы убили?
        Голос у Андерсона-старшего был негромким, но он снова взвился и едва не перешел на крик.
        Вот так вот… Нет, я все понимаю. Газеты визжали о возможной причастности цесаревича к смерти, но ни одна из писучих шавок не вякнула, что наследник собственноручно убил своего старого друга.
        - Петр Прохорович, - глядя ему в глаза начал я, - знаю, что у Алексея были денежные затруднения. Почему вы не помогли своему сыну? Не заплатили его долги, не определили на лечение? У вас были какие-то причины? Вы поссорились со своим сыном?
        Хотелось добавить: Не думает ли он, что сам довёл сына до такого состояния, что он на будущего императора решил покусится, но сейчас не до того.
        - Наверное, я плохой отец, - скривил рот в горькой улыбке Андерсон-старший. - Я не просто плохой отец, я чудовище. Я почти отрекся от собственного сына, когда узнал, что он скатился по наклонной. Вино, развратные женщины, а потом наркотики. Я много мог бы простить, но когда узнал, что Алексей подделал подпись на векселях, то выставил его из дома. Наш род триста лет служит дому Романовых и, поступок Алексея, это позор для всей фамилии. Да, я плохой отец, но я все-таки отец. И я не позволю, чтобы мерзавец и убийца управлял нашим государством.
        - Петр Прохорович, если вы действительный тайный советник, то вы персона, равная либо министру, либо начальнику департамента.
        - Я - товарищ министра юстиции, - ответил Андерсон-старший. Усмехнувшись, добавил. - Вероятно, теперь уже бывший.
        - Значит вы юрист. Да уж, надо хорошенько разобраться, чему там учат правоведов. Я точно знаю, что любому юристу, прежде чем утверждать нечто подобное, требуются доказательства. Коль скоро вы считаете меня виновным, да ещё и вынесли мне приговор, хотя бы объясните - почему вы считаете, что именно я убил Алексея? Неужто вам хватило пары газетных публикаций в продажных газетах? А официальные газеты вы не читаете? Там же все разъяснялось. Есдли не читали, давайте я вам расскажу. Ваш сын решил сыграть шутку со своим другом детства, но шутка не удалась. Более того, как оказалось, пошутить он решил не по своей воле, а по подсказке недоброжелателей. После задержания экс-студент Андерсон был найден повесившимся в камере. Для меня это было неожиданностью, как и для многих. Да будь я даже тем, кем вы меня называете. Неужели вы считаете, что я приказал бы такое? Я ведь сам себя подставил бы. Но это не имеет значения. Более важно вот что: Имеются ли у вас доказательства моей причастности? И что вас больше тревожит? То, что я якобы убийца вашего сына или то, что этот якобы убийца стал императором?
        - А это неважно, - отмахнулся товарищ министра. - Я не делаю разницы между убийцей сына или убийцей на троне. Главное, что вы виновник всего того, что случилось с моим сыном, а если вы останетесь на престоле, то множество невинных парней, таких же как Лёша, однажды умрут! А я этого не допущу! - нн хотел вскочить, но встретился глазами с Пеговым и снова поник. - Прежде всего, я хотел отомстить за сына.
        - То есть, это я виноват в том, что Алексей пустился во все тяжкие? - уточнил я.
        - Именно так. - заявил он, будто говоря нечто очевидное.
        Самое интересное: Андерсон-старший считал, что он говорит истинную правду. Меня ничего не кольнуло, не торкнуло. Не солгал ни единым словом. Я бы даже поверил, что действительно мой двойник виноват во всех бедах, упавших на голову несчастного Алексея, если бы точно не знал, что после тех курсов по переплетному делу они ни разу не виделись. Нет, что-то тут не так.
        Я немного подумал, пытаясь сформулировать вопрос правильно. Что-то в этом всё было, но что именно я не понимал. Однако чувствовал, что ещё чуть-чуть и я узнаю что-то очень важное.
        - Петр Прохорович, а кто дал вам убедительные доказательства? - наконец, спросил я.
        - Я… Я не желаю больше с вами разговаривать.
        Да, упирается. Я посмотрел на Пегова и кивнул - дескать, вступайте в игру.
        - А вот мне вы обязаны отвечать, - резким голосом заявил Семён. - Я являюсь сотрудником службы охраны императора. Кто предоставил вам доказательство того, что император убил вашего сына? Без доказательств вы тоже станете простым убийцей. Хладнокровным и безжалостным.
        Похоже Семён тоже заметил неадекватное поведение мужчины, и выбрал верную тактику.
        - Доказательства мне предоставил доверенный человек… - начал Андерсон-старший, потом нахмурился, задумался и замолчал.
        - Что за человек? Как фамилия, имя? Как он выглядит? - заторопил Пегов, раскручивая задержанного на ответ. - Вами могли манипулировать. Может тот человек и есть убийца вашего сына. Давайте, Петр Прохорович, скажите кто это.
        Допрашиваемый озадаченно покачал головой, будто страдающий амнезией старик:
        - А я… Не помню…
        - Что значит не помните? Вы же сказали, это был доверенный человек.
        - Ну да, доверенный, - подтвердил мужчина.
        - Как же он может быть доверенным, если вы его не помните? - продолжал давить Семён.
        - Он сам мне так сказал… А я поверил. Он был очень убедителен.
        Вот чёрт!..
        - Приметы, как он выглядел?
        - Не помню, его лицо всё время было скрыто… С какой стороны не посмотри, везде тень…
        - Он был в шляпе? - спросил я, уже заранее зная ответ.
        - Точно, шляпа была, - заявил он. - чёрная, с красным размерником.
        У меня аж дежавю случилось. Он почти дословно повторил слова своего сына. Тот тоже, помнится шляпу хорошо запомнил. И тоже про красный размерник говорил.
        Ну вот похоже загадка и решилась. Правда на половину. И от этого мне совершенно не становится легче.Огромное спасибо за вашу поддержку, лайки комментарии и награды. К слову, они напрямую влияют на скорость выкладки. Прошлая книга, несмотря на заявленную выкладку по ПН, СР и ПТ, была выложена без пауз даже на выходные. Надеемся, удастся сохранить тот же темп!
        Глава 3. Маменька
        В итоге я успел всё. И злоумышленника допросил, и на поминальный обед не опоздал. Более того - благодаря своему финту, умудрился ускользнуть от разговора с «матушкой». И предлог был вполне благовидным - приведением в порядок и себя и мундира. Генеральские штаны после падения оказались слегка испачканы, а мундир отчего-то треснул подмышкой. Я-то этого поначалу не заметил, а вот, поди же ты. Фотографы, небось, успели заснять? Впрочем, чёрт с ними.
        В повседневном мундире идти на поминки не полагалось, а второго парадного у меня ещё нет. Я, вообще никак бы не подумал, что царям потребуется два парадных мундира, а теперь придется снова в расходы входить, мундиры заказывать. Не то чтобы я скупердяй, но что-то мне подсказывает, огромные растраты начинаются с таких вот мелочей. Сегодня мундиры как перчатки меняем, а потом дыра в бюджете. Но лучше перестраховаться. Трудно нам царям жить, ох как трудно.
        Мой верный камердинер собственноручно отпарил штаны, очистил какое-то пятно с лампаса, а девушка, из числа дворцовой прислуги, быстренько зашила мундир. Надо будет отдать портному, чтобы привел все в надлежащий вид, а пока и так сойдет.
        Мне, как старшему представителю мужской линии, да ещё и главе государства, предстояло сказать первую речь. К счастью, никто не требовал от меня экспромта, текст уже был написан канцеляристами и лежал, придавленный бокалом для минеральной воды. Но все равно, читать по бумажке неловко, поэтому, пока звучала молитва, я быстренько скользнул взглядом по листу, выявил ключевые абзацы, а когда церемониймейстер предоставил слово его величеству (на самом деле он перечислял мои титулы минут пять, не меньше) начал вещать. Сказал о выдающейся роли покойного императора в деле укрепления России, о его скромности в быту, о той любви, что питал народ к своему правителю, о том, что государь-император сам очень любил народ, а ещё о том, что я должен продолжить дело, начатое Николаем Александровичем. Многое еще хотел бы добавить, ох многое. Что страну от беды уберёг, хотя кто об этом знает… Не покажешь ведь сводки из своего мира. Как минимум не поверят, начнут шушукаться по углам, что новый император не в себе.
        Аплодисментов я не дождался, да и не положены они на похоронах и поминках, зато присутствующие остались довольны, что молодой царь был краток, а им бы уже и выпить пора. Виноват, ага, помянуть в бозе почившего государя.
        Обратил внимание, что на поминках не было вдовствующей императрицы. Мне говорили, что Александра Федоровна плохо себя чувствует, что она не придет на похороны, но на поминки явится обязательно. А вот, не пришла. Надо бы справиться о здоровье императрицы. Как-никак, она бабушка императора. Впрочем, сам я видел свою «бабушку» всего один раз, в Александровском дворце, да и то, она не удостоила меня ни единым словом. Мазнула взглядом, кивнула, вот и все. Видимо, не очень довольна поступком мужа взять на роль престолонаследника двойника, но промолчала и не стала спорить. Ну, это если она в курсе, конечно.
        Поминальный обед длился часа четыре. Выступали, вспоминали и поминали. Жаль, но я не услышал ничего нового. Так или иначе, но выступающие говорили все тоже самое, что уже сказал я. Говорили о выдающейся роли Николая Александровича, сравнивая его с выдающимися предками, о его скромности, о народной любви. Кто-то из присутствующих предложил добавить к имени покойного государя эпитет «Мудрый», на что я благосклонно кивнул, но про себя решил, что «Мудрые» и даже «Вещие» в нашей истории уже были, а Николаю Второму повезло, что его не именовали «Кровавым», как двойника в моей истории. Нет, эпитеты должны появляться во время жизни, а не после смерти. Хотя его и так уже прозвали пророком, или провидцем.
        Но все-таки, нужно как-то увековечить память о неродном дедушке. Например, памятник поставить? Так наверняка купечество тряхнет мощной, объявят подписку, да и поставят. Может, приказать выбить медаль или учредить орден святого Николая? Вроде, награда во имя святого покровителя Николая Второго, но все прекрасно поймут, в честь кого. Это как с Санкт-Петербургом или Екатеринбургом. Вроде, названы в честь святых, но все равно все ассоциируют названия городов с конкретными личностями.
        Идея с орденом мне понравилась. Решил, что нужно ее обсудить со сведущими людьми. А медаль сам прикажу отчеканить. Серебряную, на ленте российского триколора. На аверсе - портрет покойного императора и его имя, а на реверсе - годы жизни и годы правления. А вот кого этой медалью станем награждать, пока не знаю. Опять ведь первыми награжденными станут царедворцы и чиновники. Ну или Пегову как раз вручить.
        Поминки по венценосным особам мало чем отличаются от обычных поминок по простым людям. Разве что - народа побольше, да речи длиннее и витиеватее. А так… Народ, несмотря на рафинированность и аристократизм, потихонечку «надирался», с дальних сторон уже слышался смех, кое-кого пришлось брать под белы ручки, и уводить от греха подальше. Правда, как во времена моего предка Петра Великого, под стол никто не упал и матерные частушки не пел. Впрочем, историки литературы до сих пор спорят - существовали ли во времена Петра частушки? Вот мат, тот существовал.
        Как говаривал один мой знакомый - все всегда заканчивается. Мне полагалось первым покинуть свое место, а уже потом должны выйти остальные гости. Правда, кого-то придется выносить, но это издержки, о которых не положено знать широкой публике. Фотографы допускаются на такие мероприятия лишь в начале церемонии, чтобы сделать протокольную съемку, а скрытых камер в этой реальности еще не появилось.
        Ещё раз кивнув присутствующим, я подождал, пока прислуга не отодвинет стул, встал.
        - Ваше величество, вы не уделите немного времени своей … верноподданной?
        Я ещё не успел обернуться, и не знал кто ко мне обращается, но было в голосе нечто такое, отчего у меня мурашки пробежали по спине.
        Я медленно обернулся, встретившись с холодным взглядом великой княгини Ольги.
        Отметил, что она не обращается ко мне - сын мой, или как-то ещё по-родственному, но и такое обращение соответствует правилам. Все-таки, её сын теперь император, а она только подданная.
        - Разумеется, ваше высочество, - поклонился я женщине, что считается моей матерью. Осталось решить, куда нам пойти подальше от любопытных глаз. Мой кабинет далеко, а что тут ещё есть, я даже не знаю. Хоть карту рисуй… Нужно будет вызвать коменданта, чтобы тот познакомил меня с планом дворца, а иначе я так и буду плутать, словно незадачливый грибник. Поймав взглядом кого-то из прислуги, приказал: - Проводите нас в уединенное место.
        Кажется, Зимний дворец огромен, но везде толкутся какие-то люди, что-то делают или делают вид, что заняты. Пока мы шли, я снова пожалел, что здесь ещё не изобрели «Яндекс-навигатор». Наконец таки слуга завел нас в какой-то закуток. Оставив дверь слегка открытой, чтобы ни у кого не было соблазна подслушивать, я отошел вглубь комнаты.
        - О чём вы хотели говорить? - максимально нейтральным голосом спросил я.
        - Нет, - покачала головой великая княгиня. - У меня только один вопрос. Где мой сын? Что с ним?
        Какой-нибудь педант бы сказал, что женщина задала не один вопрос, а целых два, но нормальный человек понимает, что это, в сущности, один и тот же вопрос.
        По спине вновь пробежал холодок.
        Я предполагал, что подобный разговор может случиться, но не так же в лоб. Я предпринял большое усилие над собой, чтобы, во-первых, выдержать нейтральное выражение лица и не выдать своего беспокойства, а во-вторых, не начать озираться по сторонам выискивая подслушивающих недоброжелателей.
        Думаю, отыгрывать роль блудного сына изменившегося за время учёбы бессмысленно. А спрашивать - как же вы догадались, просто нелепо. Мать, она мать и есть. Поэтому, я в тон ей ответил:
        - Ваш сын жив, но он в очень плохом состоянии. - Подумав, добавил. - Александр Борисович находится в коме.
        - Я должна его увидеть, - произнесла она глядя на меня. Женщина была ниже меня, однако складывалось впечатление, что она смотрит снизу вверх.
        И уж не знаю в чём дело, может дар еще один прорезался, но я почти физически чувствую, какая тяжесть у неё на душе. Она как и любая мать любит своего сына. Однако, как княгиня, она ни мимикой ни жестом не показала своих истинных чувств.
        Железная женщина. Другая бы принялась истерить, кричать и требовать, но мать моего двойника вела себя настолько достойно, что у меня на миг перехватило дух. Понимаю, как ей сейчас нелегко. Да и раньше-то было трудно. Целых два года не получать никаких известий от сына, а потом ее вместе с мужем отправляют в Японию. Спрашивать, как давно она знает, думаю, совершенно неуместно.
        Нет, на самом-то деле я мало что понимаю. При всем желании не смогу влезть в шкуру женщины, расставшейся с сыном на два года, мечтающей о встрече и, обнаружившей на его месте двойника.
        - Мой сын здесь, в Петербурге? - настаивала великая княгиня. - Я чувствую, что он где-то рядом.
        - Ольга Николаевна, а вы не можете подождать до завтра? - поинтересовался я, прикидывая, что надо бы сообщить Кутепову, согласовать с ним визит великой княгини, договориться о проходе в Кресты.
        Было ещё два важных вопроса. Что княгиня намерена делать дальше, когда узнала правду. А ещё, не стоит забывать про хранителя последней воли императора. Как я понял ситуацию, он ведь убьёт любого, кто попытается вмешаться…
        Великая княгиня вновь покачала головой:
        - Нет, ваше величество. Я боюсь, что до утра я просто не доживу. Последнее время я живу лишь на успокоительных лекарствах, да на снотворном. Мне два года говорили, что мой Сашенька где-то в Швеции, или в Швейцарии - путались в ответах, но я знала, что он недалеко. Моему отцу, никогда не удавалось ввести меня в заблуждение своими интригами. Но и выбор у меня был небольшой. Я просто приняла правила игры.
        Великая княгиня посмотрела мне в глаза.
        - Пожалуйста, - тихонько попросила она.
        Наверное, будь я более опытным царем, отказал бы ей, приказал сидеть в комнате, а потом отправляться в Японию, к супругу. С чего бы это ей умирать? Лет ей чуть больше сорока, в моем времени можно ещё ребенка родить, да и здесь женщины в этом возрасте ещё рожают. А коли умрет… Выпьет на сон грядущий не две пилюли снотворного, а штук десять, вот и все. Самоубийство, разумеется, мы не признаем. Не может мать императора покончить с собой, словно забеременевшая гимназистка. Врачи выдадут заключение о смерти в результате инфаркта или инсульта. Что ж, так оно даже и лучше. Мне меньше мороки. Досадно, конечно, что мать юного императора умерла сразу после похорон отца, опять похороны и траур, но переживем… Да о чём я думаю? Когда я успел превратиться в бессердечного политикана? Я только приступил к власти, а уже думаю о таком.
        Безусловно так, или, примерно так, должен рассуждать властитель, обязанный быть циником и, немножко сволочью. Я еще в той жизни понял, что любой начальник является сволочью. И, не потому, что он такой нехороший, упивающийся властью, а потому, что начальник.
        Но государем я был неопытным, но при этом, становиться сволочью тоже не хотелось. Конечно, со временем огрубею, сердце покроется защитным слоем жира, стану-таки сволочью, это ведь необходимо, но пока стою и ругаю себя за гадкие мысли.
        Тут горем убитая мать, а я рассуждаю как обосновать её самоубийство…
        Хочет в Кресты? Что ж, поедем. Да и хрен с ним, с Кутеповым. Почему я должен объяснять свои действия, если мне в глаза смотрит мать того человека, чье место я занял? И я принял решение.
        - Ольга Николаевна, у вас есть какая-нибудь одежда попроще? - поинтересовался я. - Понимаю, что траур, но ваше платье из черного шелка сразу же выдаст и вас, и меня.
        - Могу взять у горничной, - немедленно отозвалась Ольга Николаевна. - Или посмотрю в своей комнате, что-нибудь да найду.
        - Встречаемся через час, - сказал я, прикидывая, что мне тоже лучше сменить генеральский мундир на что-то попроще. Одно дело, если в тюрьму явится царь, совсем другое, если человек, похожий на царя.
        Значит, мне нужен камердинер, а еще Семен Иванович Пегов. Да, директору тюрьмы лучше позвонить прямо сейчас, и самому, чтобы встретил на входе и проводил, а не то тот ретивый дуболом Филимонов опять начнет соблюдать инструкцию «от сих до сих». Охранник-то прав, коли получил такую инструкцию, но мне лишний шум не нужен. И так из Крестов идет утечка информации. Удивляюсь, что недоброжелатели до сих пор не пронюхали про наследника, лежащего в коме.
        Разумеется, за час мы не управились. Я-то оделся быстро, великая княгиня тоже не замедлила, но пришлось поискать директора тюрьмы. Коллежский асессор Семиплатов в Крестах не ночует, а его домашний телефон дежурный надзиратель Пегову давать не хотел. Правильно, кстати делал. Мне пришлось самому брать трубку, представляться и объяснять, что шутники, выдающие себя за императоров, повывелись вместе с казнью Пугачева, а коли дежурный хочет со мной поссорится - флаг ему в руки. Заметим - я ничем человеку не угрожал. Но тот и сам понимал, что в Российской империи царит свобода, царей-самодуров никто не отменял.
        До Крестов ехали в полном молчании. Мы сидели рядом с Ольгой Николаевной, я чувствовал, что она напряжена, словно перетянутая струна. Прикоснись - оборвется.
        Директор тюрьмы встретил нас на самом входе, проводил в больничное крыло. Миновав Филимонова (он здесь живет, что ли?) вошли в палату.
        При виде сына, лежавшего на больничной койке, Ольгу Николаевну покинуло самообладание. Она упала на колени рядом с кроватью, уткнулась лицом в больничное одеяло, укрывавшее грудь юноши и зарыдала. А я, повинуясь какому-то наитию, осторожно взял руку великой княгини и соединил ее с безвольной ладонью Александра.
        Положив сверху свою ладонь, я крепко соединил руки матери и сына.
        Я был почти уверен, что произошедший в прошлый раз перенос в последнюю обитель Царей вновь повторится, и поэтому немного удивился, когда ничего не произошло.
        Я совершенно ничего не почувствовал. Хмыкнув нахмурился, а затем перевёл взгляд на Княгиню.
        Ольга Николаевна вздрогнула, а потом резко подняла голову. При этом её глаза были подернуты дымкой. Она едва не завалилась на спину и я спешно подскочил к ней, придержав за плечи, не давая упасть.
        Видимо, как раз она и оказалась в тех странных «чертогах», в которых я некогда оказался и сам. Там, где я получил благословение от предшественников и своего двойника.
        Глаза великой княгини закрылись, губы сжались превратившись в тонкую ниточку. Надеюсь, она сейчас беседует со своим сыном. Наконец, на ее лице появилась улыбка, её плечи расслабились, а я понял, что мне пора прерывать контакт. Хотя, что-то мне подсказывало, что мать была готова остаться там навсегда. Осторожно убрав свою ладонь, я аккуратно разъединил руки матери и сына.
        - Ольга Николаевна, достаточно, - сказал я, слегка тряхнув руку великой княгини. - Не нужно, чтобы вы оставались там…
        Сам не знаю к чему сказал это, не уверен, что такое возможно, но надо было как-то привлечь её внимание.
        Мать императора открыла глаза, но первые несколько секунд они смотрели абсолютно бессмысленно. Потом веки дрогнули.
        Мне удалось поднять женщину с пола и усадить ее на единственный табурет, стоявший рядом с кроватью. Сам же я высунулся наружу и приказал Филимонову:
        - Принесите воды.
        Охранник с вытаращенными глазами принес искомое, он даже хотел остаться, чтобы помочь напоить женщину, но был безжалостно выставлен прочь. Незачем ему любопытствовать.
        Воду принесли теплую, в солдатской жестяной кружке, но великая княгиня жадно прильнула к краю. Напившись, Ольга Николаевна окончательно пришла в себя.
        - Что вам сказал Александр? - поинтересовался я, скорее наугад.
        - Сказал, что там ему гораздо лучше, чем здесь. А ещё попросил заботиться о вас и отнестись к вам … по-матерински.
        - А вы? - полюбопытствовал я.
        - Заботится пообещала, - хмыкнула она. - а вот, касательно материнского отношения… - она искоса смерила меня взглядом.
        Что да, то да. Ждать от великой княгини материнского отношения? Нет уж… Здесь ситуация хуже, нежели у мачехи с пасынком. Да и о чём сожалеть? Разве мне нужно материнское отношение или материнская ласка от чужой женщины?
        - Меня устроит, если вы станете относиться ко мне … - начал я, но замялся, не зная, что сказать. Чтобы она относилась по-дружески? А с какой стати? Наконец, придумал: - В общем, ваше высочество, меня устроит, если вы не станете проявлять ко мне откровенной вражды и не будете демонстрировать на каждом шагу, что я не ваш сын. Договорились?
        Наверное, я слегка обидел великую княгиню. Скорее всего, она бы и так не стала выражать ни вражды, ни неприязни. Но сказал так, как думал.
        - А в мою дружбу вы не поверите? - поинтересовалась великая княгиня. - Или вы не нуждаетесь в моей дружбе?
        Ёлки-палки, а она не просто женщина с железной выдержкой, но еще и умна! Повезло моему двойнику с матерью. Дурак, не ценил. Хотя, чего удивляться. Ольга Николаевна далеко не простая женщина. Старшая дочь первого человека огромной страны. Более того, Николай ведь в одно время её готовил на престол вместо себя.
        - Поживем - увидим, - откликнулся я, философски пожимая плечами. - Никогда не верил, что дружба зарождается вдруг. Любовь - вполне возможно. А теперь, ваше высочество, - поклонился я великой княгине, - нам пора. Поминальный обед закончился, но нам скоро в церковь, на вечернюю службу.
        - Ваше величество, - поднялась со своего места Ольга Николаевна. - Я не стану возражать, если вы станете называть меня матушкой. Я вас прекрасно понимаю, но постоянно обращаться по титулу женщине, что считается вашей матерью - очень нелепо и может вызвать множество вопросов.
        - Хорошо матушка, - покладисто отозвался я, слегка обрадованный предложением княгини. Сам бы я не решился на такое. Потом спросил: - А как называет вас сын?
        - Саша называет меня маменькой, - ответила Ольга Николаевна. - Скажите, а обязательно держать Александра здесь, в тюремной больнице? - спросила великая княгиня. - Нельзя ли его перевести в более приличное место?
        Я посмотрел на бледное и осунувшееся лицо парня.
        - Место выбирал не я. Думаю, что его избрал ваш покойный отец. Кресты - скверное место, но здесь хорошие врачи и можно сохранить хоть какую-то секретность. Скажем, как мы сумеем спрятать больного юношу в каком-нибудь из дворцов? - отозвался я, увлекая великую княгиню к выходу. - Наверное, мы с вами еще выберем время и поговорим. Нам есть о чем друг друга спросить. Теперь у вас появились вопросы, верно?
        - Вопросы у меня есть, но что-то мне подсказывает, вам не менее важны ответы от меня. Кое-какая информация до меня доходила и, как я вижу, вас не успели подготовить должным образом. Думаю, моя помощь вам тоже будет не лишней.
        Глава 4. Неусыпный надзор
        Такие разговоры обычно ведутся глубокой ночью, когда на столе стоит ополовиненная бутылка водки (еще одна, но пустая, валяется в углу), а из закуски осталось только пару обветренных кусков черного хлеба, склизкий кусочек сала да половинка луковицы.
        Хотя … применительно к особам высшего света, это мог быть коньяк, бисквиты и успевшая высохнуть долька лимона. Читал где-то, что покойный император Николай Второй изобрел «гвардейский тычок» - «бутерброд», составленный из кусочка сыра с лимоном, которым следует закусывать коньяк. Врут наверное. Сколько я уже здесь живу, но про «гвардейский тычок» ни разу не слышал.
        Впрочем, вести задушевные разговоры «под коньяк» считаю пошлым. Непременно нужна водка, хотя сам и не пью. Не пью, но посидеть в компании могу.
        Но коли собеседниками являются мать и сын (по крайней мере, все так считают), то между нами стоит пузатый кофейник, две чашки и корзинка со сладостями. Но кофе уже благополучно остыл, да и до сладостей мы не дотрагивались.
        По заверениям великой княгини, в этой комнате не должно быть прослушки. Кажется, ее когда-то заговорил великий старец. Хотел спросить - не Григорий ли Распутин, но не стал. Спрошу потом.
        Как я и думал, разговор велся вокруг жизни и здоровья настоящего цесаревича (ну, теперь уже императора) Александра Борисовича. Я вкратце рассказал матери о том, что случилось с ее сыном, дополнил мнение врачей - а именно, абсолютно никакого мнения, даже предположений нет. Ольга Николаевна, слегка успокоившись после встречи с сыном в астрале, теперь гадала - как же ей быть дальше?
        - Может, мне наняться в Кресты сестрой милосердия? - высказала великая княгиня с усмешкой. - Я когда-то заканчивала медицинские курсы. Отец считал, что каждый из членов царской семьи должен иметь какую-то специальность, чтобы в случае необходимости зарабатывать деньги на хлеб собственным трудом. Мало ли, революция, переворот…
        Вот отчего наследник престола заканчивал курсы переплетчиков. Лучше бы курсы электромонтеров, больше пользы. Ха… Все забываю, что при здешней-то магии электромонтеры почти не нужны. Тогда курсы водителей. Я вон, до сих пор машину водить не умею. Все польза. Только, случись переворот, куда бы я делся? Если император Николай считал, что после революции или государственного переворота царскую семью оставят в живых или позволят жить на свободе - он очень наивный человек. Наверное, где-то в другой стране подобное и возможно, но не в России. Вспомнил бы судьбу семьи Иоанна Антоновича.
        - А вы давно курсы заканчивали? - спросил я, а потом сам же и ответил. - Вроде, это было лет двадцать назад, если не больше? Я справлялся о работниках Крестов, о требованиях к их квалификации. Так вот - за это время срок действия вашего сертификата истек, а в медицинскую часть тюрьмы берут только мужчин, закончивших медицинские курсы. Разве что, санитаркой устроитесь. А как легализовать великую княжну, решившую мыть полы и выносить утки за больными арестантами? Возьмете чужую фамилию, так все равно - через месяц это станет известно журналистам. Начнут вопить, предположения строить - чего, мол, мать государя в кресты устроилась? А может, у нее там тайная любовь? А коли до Александра дознаются, так непременно напишут о вашем незаконно прижитом сыне.
        При словах «незаконно прижитом сыне» Ольга Николаевна поморщилась, хотя с августейшими особами - хоть с мужчинами, а хоть и с женщинами, такое случалось. Неприятно, разумеется, но ничего страшного.
        Ольга Николаевна покачала головой и вздохнула:
        - Не хочу, чтобы мой ребенок находился в тюрьме. Может, мне взять Сашеньку с собой, в Японию? Вы разрешите?
        Конечно, я разрешу. Вопрос только в соблюдении секретности. Чисто технически это возможно. Тайно перевести юношу из Крестов на вокзал, устроить его в специальном вагоне. Через пару недель будет Владивосток, а там, пароходом, до Японии. Но все равно, очень громоздко. Да и есть ли смысл?
        - Вы собираетесь возвращаться к вашему мужу, в Японию?
        Послушал бы кто со стороны, как сын, разговаривая с матерью, именует отца «ваш муж», сказал бы - вот она, наша элита, разговаривающая друг с другом каким-то «нечеловеческим» языком.
        - Борис Владимирович занимает в посольстве не самую большую должность, - усмехнулась княгиня, - а на месте ли супруга у помощника военного атташе, никто и не вспомнит. Мы там и пробыли-то всего ничего, но за это время даже посол России не поинтересовался ни о моем здоровье, ни о моем настроении. Правда, когда узнал, что государь умер, а мой сын становиться императором, засуетился и забегал.
        Да уж… Честь и хвала государю-императору, что он прекратил пагубную практику финансирования членов Дома Романовых их государственной казны и заставил их жить по средствам, с жалования да на доходы с имений. Но у многих, у кого не хватило ума поставить толкового управляющего, уже и имений нет. Либо проданы более «продвинутому» землевладельцу - даже из числа крестьян, либо заложены в банке. В моей истории Борис Владимирович наверняка был генералом, а здесь дослужился лишь до подполковника и отправлен в Японию на одну из очень скромных должностей. Но это и хорошо. Хотя… После указов, направленных на ограничение аппетитов знати, доброжелателей у государя императора стало гораздо меньше, чем могло бы быть.
        - Стоит повысить в должности Бориса Владимировича? - озабоченно поинтересовался я.
        И впрямь, отец правящего императора в чине подполковника и в должности помощника атташе - несолидно. Генерал - слишком жирно, но можно полковника присвоить в честь своего вступления на престол. Полковник и звучит гораздо солиднее, да и народ поймет.
        - Наверняка его имя уже есть в списке на повышение, - улыбнулась великая княгиня. - Министр иностранных дел своих подчиненных не забывает. А Борис Владимирович мечтает выйти в отставку в чине полковника, жить на пенсию где-нибудь на Валдае или в Костроме. Купить там домик и рыбачить по утренней зорьке.
        Напрашивается штамп из фильма «Белое солнце» пустыни. Хороший дом, любимая жена… А что еще надо, чтобы встретить старость?
        - Стало быть, пусть отец императора идет в отставку, - решил я.
        Собирается или нет великая княгиня жить с мужем, можно не прашивать. И так ясно, что нет.
        - Если великий князь Борис Владимирович уйдет в отставку, так и везти Александра в Японию смысла нет.
        - Но все-таки, нужно его перевести из Крестов.
        Опять… И чего великой княгине тюрьма не нравится? Место надежное, уход хороший. И мне спокойнее… А ему какая разница, где лежать?
        - Давайте не станем спешить, - попросил я. - Чуть-чуть подождем, пусть все успокоится после похорон, а потом можно снять какой-нибудь домик на окраине, приставить к Александру сиделку, а вы сможете навещать ребенка в любое время. А там уж как Бог даст…
        - Скажите, ваше величество… А если мой сын придет в себя, встанет на ноги? - нерешительно спросила великая княгиня.
        - Вы интересуетесь, не узурпирую ли я трон? - усмехнулся я.
        - Вы - человек порядочный и честный, это я вижу. Но власть может изменить любого.
        Вот здесь я согласен. Даже маленькая власть или подобие власти может безобразно развратить любого человека, а абсолютная власть, способна развратить абсолютно…. Но дело-то в том, что императором я быть не хочу. Будь у меня возможность - прямо сейчас поставил бы на ноги своего двойника, а сам, захватил бы Маринку, и уехал куда-нибудь. Туда же, на Валдай, или в Кострому, а еще лучше - куда-нибудь в Вологодскую губернию, в Великий Устюг или в Белозерск. Устроюсь в тамошнюю земскую школу или гимназию учителем истории и стану сеять доброе, разумное и вечное. Или светлое? В общем, что-то сеять.
        - Клятвы давать не стану, но можете поверить мне на слово. Как только ваш сын сможет выполнять обязанности императора, я тотчас же уступлю ему власть, - твердо пообещал я. Душой я в этот момент не кривил.
        - Как вас на самом деле зовут? - спросила вдруг Ольга Николаевна.
        Я призадумался, а потом честно сказал:
        - Не знаю, какое имя вам и назвать. Но если скажу, что меня можно называть Александром - вы поверите?
        - Поверю, - кивнула «матушка». Пристально посмотрев на меня, великая княгиня сказала: - Когда я впервые увидела вас, то почему-то увидела огонь, сквозь который вы идете. Правда, ваше лицо было совсем другим. Странно?
        Я только пожал плечами. Как объяснить, да и нужно ли объяснять, что в том огне нет ничего странного? Что мое настоящее тело, оставшееся где-то там, непонятно где - не то во времени, не то в пространстве, и на самом деле сожрал огонь после взрыва? Но сказал - точнее, спросил, совсем другое:
        - Ольга Николаевна, а у вас, случайно, нет ли отцовского дара?
        - У меня, ваше величество, есть нечто невнятное, - усмехнулась дочь покойного императора. - Я бы и даром это не назвала. Иной раз мерещится нечто сумбурное, даже страшное.
        - Например? - заинтересовался я.
        - Как-то раз привиделась огромная комната, с низким потолком, без окон - не то подвал, не то подземелье, где мы сидим рядышком, всей семьей, а впереди нас стоят какие-то люди в военной форме, но без погон, с оружием в руках, а потом меня пронзила страшная боль. А потом привиделось, что мы лежим на мокром полу, в лужах крови, а сверху стоит бородатый человек со страшным лицом, что бьет меня штыком в живот. И снова страшная боль. Наверное, Кассандре виделось что-то подобное. Или нет?
        Выходит, Ольге Николаевна привиделось то, что произошло с царской семьей в моей истории. Подвал в Ипатьевском доме, расстрел всех членов царской семьи, вместе со слугами и придворными. Действительно, странный дар предвидеть события, случившееся в другом пространстве. Такое никакой Кассандре не снилось. Несчастной пророчице из Трои виделись будущие события из ее реальности, а то, что девушке никто не верил, это уже другой вопрос.
        - Нет, я не хочу таких видений, - помотала головой великая княгиня. - Каждый раз одно и тоже - боль и страх. Слава Богу, что такое случилось всего один раз.
        - А вы у отца не интересовались? - осторожно спросил я. - Покойный государь-император считался пророком, возможно, он бы сумел вам что-то сказать или подсказать?
        - А что он скажет? Вернее, - поправилась Ольга Николаевна, - уже и не скажет. А так, скорее всего, погладил бы меня по головке, да произнес - терпи, Олюшка, если тебе такое привиделось, значит это необходимо. Видения бывают и такие, которые не исполнились, но могли бы исполниться. У моего покойного батюшки только одно на уме было - государство, держава, да жизнь народа. А все мы, да и он сам, где-то потом, после надобностей военных да чиновников. Держава. Необходимость. О-сто-чер-те-ло! - проговорила по слогам великая княгиня, глядя куда-то вдаль.
        Похоже, Ольге Николаевна давно хотелось выговориться. Не исключено, что она это делает первый раз в жизни. Обычные люди рассказывают о себе случайным знакомым, вываливая все подробности личной жизни на голову спутника где-нибудь в купе поезда. Я сам не раз слышал откровенные признания мужчин - дескать, жена изменяет, а что делать, не знаю? Мол, люблю ее, заразу такую! Или от женщин - муж негодяй, а деваться некуда. Оттого и делятся сокровенным с незнакомцами, что и рассказать хочется, а друзьям-приятелям о том не расскажешь. Но великой княгине такое счастье не светит. Ей сложно оставаться одной, сложно отыскать для исповеди человека, с которым больше никогда не увидишься. Не жизнь, а сплошной регламент. Есть ещё священник, но что может сказать батюшка, если ему на исповеди духовная дочь сообщит о своей моральной усталости? Не знаю. Да и все ли можно рассказывать батюшке? Тайна исповеди, конечно тайна, но в истории всякое бывало. Вплоть до слухов о вербовке тех самых батюшек спецслужбами.
        - А замуж вы выходили не по любви? - спросил я, припоминая что в моей реальности, Ольга отказалась выходить замуж за “моего нынешнего отца”.
        - Да уж какая любовь? - поморщилась великая княгиня. - Надо было выходить за румынского принца, теперь бы была королевой, но из России уезжать не хотела, уперлась. А тут батюшка приказал - дескать, нам нужен наследник, Алешка болен, долго не проживет. Ты в семье старшая, станешь престол наследовать, но все равно, нужно продолжение. Вот, пришлось. И выбора-то особого не было… Но, хотя бы в монастырь не отправляют, как при Алексее Михайловиче, уже хорошо.
        Похоже, с великим князем Борисом старшая дочь императора не очень счастлива. Не удивительно. Разница в возрасте приличная. Справочника под рукой нет, но вроде бы, мой «батюшка» старше моей «матушки» лет на двадцать, или около того. Ей сейчас сорок пять, а ему далеко за шестьдесят. Какое уж тут семейное счастье, если любви нет?
        Не удержавшись, я процитировал:
        - До чего же мы несчастные царевны,
        Нам законом запрещается любить,
        В царских семьях уж таков порядок древний -
        По расчету надо замуж выходить .
        Получилось не так красиво, как в старом-советском мультике, но великая княгиня заинтересовалась:
        - Откуда это? Никогда ничего не слышала.
        - Да так, навеяло, - смутился я. - Слышал как-то, запомнил. А откуда и что такое - не знаю.
        - А ещё? - потребовала «матушка» и мне пришлось прочитать еще одно четверостишие, пропустив самое главное - то, что являлось припевом:
        - Нам, царевнам, жить приходится в неволе,
        Пропадают молодые годы зря.
        Нам всё время надо думать о престоле,
        Исполняя волю батюшки-царя.
        У меня получилось не весело, а даже трагично. Стоит ли удивляться, что из глаз великой княгини потекли слезы? Вытащив носовой платок, Ольга Николаевна промокнула влагу и с грустью сказала:
        - Вот так вот жизнь и прошла…
        - Когда она у вас успела пройти? - полюбопытствовал я.
        - А… - отмахнулась великая княгиня. - Думаю, может дальше-то жить и не стоит?
        Ничего себе. Мы, вроде бы, договорились, а она тут… Возьмет, да и примет дозу снотворного. Впрочем, сам виноват. Расстроил женщину.
        - Ольга Николаевна, вы очень обидитесь, если я вас выругаю? - поинтересовался я, а потом, не дожидаясь ответа, сказал. - Уважаемая матушка! Многоуважаемая великая княгиня! Рассуждаете вы сейчас, как крепостная девка!
        - Что?! - обомлела Ольга Николаевна одарив меня таким взглядом, что у меня всё внутри похолодело.
        Но я не поддался.
        - Вы всё правильно услышали, - встал я со своего места, прошелся по комнате. Сделав два шага туда, два обратно, подошел к великой княгине и пристально посмотрел ей в глаза: - В сущности, вы не старая женщина, я бы даже сказал молодая. Вам и всего-то слегка за сорок, у вас есть сын. Да, понимаю, он тяжело болен, но, слава Богу, он жив. Вы мать императора. Да более того, вас саму готовили на роль императрицы. В мире едва ли наберется сотня человек с подобным образованием. С чего вы решили, что имеете право так просто умирать?
        - Вы забываетесь… - возмутилась великая княгиня.
        - Нет, милейшая матушка, - покачал я головой. - Не забываюсь. Вы можете переживать, раскаиваться, но делать глупости - нет. Вы нам нужны. А если в голову придет какая-нибудь глупость, то вспомните ваше видение. Тот подвал, где расстреляли всю вашу семью. Это вы еще мало видели. Как вырезали людей в их собственных имениях. Как землевладельцев лишали всего. Реки крови по улицам. А потом и война. Поверьте, у вас всё хорошо. По крайней мере, могло быть куда хуже.
        Мы какое-то время сидели молча. Потом, великая княгиня спросила:
        - Тот подвал… То что вы сказали, это ведь не для красного словца? И это как-то связано с вами и с тем пламенем, что я видела?
        - Связано, - кивнул я. - Всех подробностей я вам не смогу рассказать, да и сам их не понимаю, но если бы вы не вышли замуж за князя, не родили сына, то этот подвал мог бы случиться здесь, у вас. И вы бы не страдали сейчас, а умерли бы в двадцать два года. Только не говорите - дескать, так было бы лучше. Нет, лучше бы не было.
        Великая княгиня встала, подошла к шкафчику, открыла дверцу. Вытащила оттуда бутылку коньяка и принялась скручивать пробку. Ишь ты, а нее есть «заначка». Пришлось прийти на помощь.
        Ольга Николаевна вытащила из шкафчика две маленькие рюмки и жестом предложила наполнить их. И что тут делать? На поминках я ограничился минеральной водой, а тут разлил на двоих.
        - Тогда, Александр, за знакомство! - провозгласила тост великая княгиня. - За наше знакомство и за нашу дружбу! Поверьте - если я говорю о дружбе, то это навсегда.
        Верю. Из той истории знаю, что Ольга Николаевна славилась твердостью характера, честностью и умением дружить. И как тут не выпить?
        В этот момент, краем глаза я заметил какое-то движение.
        Я лишь слегка сместил взгляд и увидел, закутанную в чёрное, фигуру. Я хотел было предупредить княгиню об опасности, но, одетый в чёрное, мужчина, стоял неподвижно. Лишь когда убедился что я его вижу, слегка склонил голову, обозначая поклон.
        В его руке сверкнуло что-то металлическое, но тут же исчезло, а потом исчез и он сам.
        Как мне когда-то говорил Николай Александрович, он сам мог видеть этого человека лишь тогда, когда тот сам хотел.
        И что это было? Демонстрация силы, или вернее сказать неусыпного надзора? Это что же получается, если бы княгиня Ольга захотела заявить всеуслышание о подлоге, то была бы попросту убита? Либо это был этакий отчёт, мол: всё под контролем, граница на замке.
        Стараясь не показывать своего беспокойства я выдохнул, а затем осушил рюмку.
        Глава 5. Договор
        В моём времени были чудаки, считающие, что быть императором - это балы, красавицы, доступные фрейлины и всё такое прочее.
        Но как показывает практика, весь быт императора заключается в том, чтобы быть затворником в своём кабинете и никуда из него не выходить. Осталось выстроить для себя башню, и завести дракона, ну или хотя бы комодского варана.
        Вот так жизнь императора и проходит. Сидит только, просматривает бумаги, что-то подписывает и отвлекается лишь на не таких уж редких гостей, от которых лучше не становится. Ведь гости приносят лишь новые и новые пакеты документов, договоров, ведомостей наград, премий, разводов и всего такого прочего.
        Тут впору забаррикадироваться в кабинете и вовсе никого не впускать. А ещё лучше сбежать куда-нибудь в лес - просто погулять. Или в горы. А лучше всего на море. Как же мне не хватает моря!
        Интересно… у императоров, бывают отпуска. Могу ли я хотя бы раз в жизни позволить себе просто прогуляться по пляжу, при этом не видя всех этих документов, стопок договоров, бумаг и всего подобного.
        Сегодня хоть какое-то разнообразие. Ко мне целых два человека придут - живых, настоящих - причём на разговоры и дипломатические беседы. Как же я по этому соскучился!
        Первым ко мне постучался министр иностранных дел, Аристарх Валерьевич Пылаев.
        Последний раз мы виделись на последнем докладе Николаю Александровичу.
        Аристарх долго хвалил меня, мою находчивость и все мои качества, которые я ещё никак не смог проявить. Хотелось ответить этому лизоблюду грубо, но я помнил совет, который дала мне Екатерина в том самом сне, поэтому просто кивал, улыбался и благодарил.
        Встреча заняла больше получаса, большее время, которой можно было просто убрать, оставив в сухом остатке пару минут, в них и заключалась суть беседы. Остальное же было пустым лизоблюдством, никому не нужным.
        С первым вопросом Аристарх просил отправить кого-то (в том числе, возможно, даже и его) на встречу с Османской империей с целью провентилировать вопрос о том, какие у них дальнейшие планы. Потому что ситуация в Европе неспокойна и это вполне может оказаться звоночком для каких-то международных договоренностей или ещё чего-то в этом роде.
        Здесь я не возражал, спросив ещё попутно, что он думает по поводу Китая, Монголии и Японии, которые тоже являются нашими соседями, не сказать, что добрыми, особенно если вспоминать историю моего мира в этот период времени.
        А второй же вопрос мне отчего-то очень не понравился. Ну, как сказать отчего-то… Тут всё было довольно очевидно. Учитывая тот факт, что Франция агрессор, и вообще, как водится, кто первый напал - тот и агрессор, Аристарх предложил поддержать Германию, как наших давних партнёров. Упомянул и о том что я и многие мои предки тесно связаны родственными узами с уважаемым партнёром. И учитывая всё вышеизложенное, он предлагал отправить Германии танки, оружие, военные самолёты и другую технику, чтобы поддержать их в трудную минуту и дать им возможность выстоять под натиском опасного и жестокого врага.
        Плавали уже, знаем… Я ни на секунду не забываю, чем это может обернуться. Мы им танки и самолёты дадим, а потом они с этим вооружением на нас и нападут. Нет уж! Нет у меня доверия вообще к европейской части нашего континента, ни к одному из них. Как показывает история, стоит только нам влезть, и мгновенно объединяются, лишь бы Россию куда подальше выдавить. Нечего нам там делать. И нашей технике военной тоже там нечего делать. И солдатам нашим там тоже нечего делать. Вот когда они на нас пойдут - тогда мы им и дадим. И оружие, и технику, и боеприпасы. Вернее не дадим, а применим по назначению.
        Стоило мне дать жёсткий и бескомпромиссный отказ, как льстивая улыбка стёрлась с лица Аристарха. Он попытался было что-то мне возразить, но я уже порядком подустал и сделал такое лицо, что было очевидно: если он сейчас не отстанет, я просто вытолкаю его из кабинета или попрошу охрану вышвырнуть его, и не посмотрю, что он министр.
        «Ага», - думал я, когда Аристарх покинул кабинет. - «Даже если у нас есть такие средства, мы уж точно не можем себе позволить кормить европейских коллег. Они и так последние три столетия за наш счёт существуют, ещё и понукают какие мы нехорошие. Ну их!»
        Надо бы Аристарха отправить на переговоры, по этому вопросу, к военному министру. Каждый военный министр хуже прапорщика. Я уже честь познакомиться со Сбруевым Виктором Давыдовичем. Он быстро найдёт тысячу причин, почему нельзя отдавать, или помогать коллегам. Более того, предложит множество аргументов, как оттяпать под шумок какой-нибудь кусок территории или техники у европейцев, пока они между собой грызутся.
        Я даже усмехнулся, вспоминая, как Аристарх убеждал меня, приводя как аргумент то, что он дипломат со стажем, и точно может заверить - такой шаг принесёт нашей стране выгоду и пользу. А я, как историк из двадцать первого века, знающий как нам Европа обычно «платит», скажу просто: «Шиш им!».
        Следующим гостем, посетившим меня, был некто Владислав Старновский. Я попытался собрать побольше информации перед встречей, потому как, никакой чин этот мужчина не занимал. Как я понял, он был кем-то вроде магната или олигарха, если называть его терминологией из двадцать первого века.
        Ко мне в кабинет ввалился, будто медведь, огромный широкоплечий детина с не менее широкой улыбкой во все тридцать два зуба. Он будто нарочно пытался продемонстрировать весь свой зубной состав.
        - Александр Борисович, - протянул он разведя руки в стороны, будто пытаясь меня обнять. - Примите мои глубочайшие соболезнования, - сказал он, хотя его широкая улыбка говорила, что он совершенно ни о чём не сожалеет и не соболезнует. - А также примите мои поздравления с назначением на такой важный для нашей страны пост! Мы с вами ещё не знакомы, но я уверен, что станем хорошими друзьями, точно так же, как и с вашим дедушкой.
        - Э-э-э, простите… Мне тоже с вами очень приятно познакомиться. Но я так и не понял сути вашего визита. Мне много кто рекомендовал с вами встретиться, но я так и не понял для чего и с какой целью. Было что-то про договор, но самого договора я так и не увидел.
        - О! Так договор я с собой принёс. Вот же он! Мы с вашим дедушкой его всё согласовывали, согласовывали… И вот как раз дошли мы до какой-то ключевой точки, а император-батюшка заболел страшной болезнью… Мы с ним ещё виделись несколько раз, а вот до конца дело не довели. Осталось лишь только подпись поставить.
        - Прямо-таки подпись? - удивился я.
        - Да, только подпись, - расплылся в улыбке Старновский.
        - И что же, Николай Александрович за полтора года своей болезни никак не мог подпись поставить? - слегка приподнял я брови.
        - Не мог, - обречённо покачал головой магнат. - Руки отказали, как он меня заверял. Ну, я же всё понимаю, да и вообще понимающий.
        - Так и что же вы от меня хотите? - поспешил я перейти к делу. От чего-то этот здоровяк успел меня утомить, хотя вошёл в кабинет едва ли пару минут назад.
        - Ну, как это чего… Вот, поставить вашу подпись и заверить через канцелярию, чтобы всё как нужно.
        - И прямо вот так подписать, даже не читая? - усмехнулся я.
        - Ну что ж… Почитайте, конечно, - протянул Старновский.
        - Ну, тогда оставьте договор. Я с ним ознакомлюсь, а потом уже скажу - буду подписывать или не буду. Да и более того, что значит подписывать? Нужно согласовать, посоветоваться с министрами. Вдруг в этом договоре что-то такое, что может навредить нашей стране?
        - Да что вы… Как же можно! - сделал удивлённое лицо Старновский.
        Хотя глаза его выдавали мысль, как будто именно стране то навредить он и хочет, а я его должен в этом плане понимать и поддерживать. Очень странная ситуация, на мой взгляд.
        Горестно вздохнув и воздев очи к потолку, он перевёл взгляд на меня, а потом достал из папки пачку бумаги, на которой вполне уместились бы два тома «Войны и Мира».
        - Что это за роман? - спросил я.
        - Это никакой не роман. Это договор, который прошу вас подписать.
        - Изучить, - поправил я его.
        - Да, изучить… - вымученно улыбнулся здоровяк.
        - Спасибо, я с ним ознакомлюсь. А вы что-то ещё хотели? - спросил я его, заметив, что он так и стоит рядом, никуда не уходя.
        - Нет-нет-нет, это всё, что я хотел с вами обсудить.
        - Ну, спасибо. Тогда, быть может, дадите мне время поработать?
        - Да, конечно, конечно… - произнёс мужчина, и с грацией балерины, так не вязавшейся с его массивным телом, отступил за дверь.
        Я с горестью посмотрел на толстенную кипу бумаг. Кстати, Аристарх был одним из тех, кто настоятельно рекомендовал мне подружиться со Старновским, и пойти на все его условия. Потому что пользы от этого человека можно получить неимоверное количество, как для царской семьи, так и для страны в целом. Человек он богатый, кредитующий целые государства, как какой-нибудь Ротшильд или ещё кто-то похожий на него. И вообще удивительно, что такие люди в России появились. Хотя чего тут удивляться. Всех богатеев в моём времени во время революции либо раскулачили, лишив абсолютно всего, в том числе и жизни, либо они, пользуясь информацией, предчувствием, да и чем только они там не пользовались, просто сбежали в другие страны, прихватив с собой колоссальные богатства. В принципе, всё логично. Не было революции, вот и богачи в России остались.
        Кое-как разобравшись с запланированными на сегодня делами, я решил-таки полистать договор, принесённый мне Старновским. По сути, этот договор был передачей в управление двух огромных предприятий. Большая их часть принадлежала российскому государству. И вот, согласно договору, эти предприятия нужно было передать в управление немцам и англичанам.
        Заводы занимались производством энергетических кристаллов. А, исходя из справки полученной мной ранее, следовало, что эти кристаллы были основной частью энергетической системы этого мира. Они являлись как генераторами электроэнергии, так и приёмниками, позволяющими питать электроприборы без помощи проводов. Помню, как я в первые дни ломал себе голову - как это здесь всё работает без проводов? А всё было просто - маленький кристалл, который принимал те самые волны Попова.
        Вторая часть договора свидетельствовала о том, что предприятия по добыче и переработке алюминия тоже следовало передать в управление более технологически развитым немцам.
        Во-первых, когда я читал договор, меня то и дело что-то кололо. Так бывает, когда меня кто-то обманывает. Но впервые ощущал я подобное, когда читал документы.
        Во-вторых, был ещё один момент. Алюминий - это ведь один из самых важных ресурсов. По крайней мере, для России сорокового года в моём времени. Алюминий - это и авиация, и производство брони и оружия.
        А энергетические кристаллы и более того. Это ведь как выходит, чистая окись алюминия плавится при высоких температурах и в воде не растворяется. А чтобы получить алюминий, её надо подвергнуть электролизу, а это у нас как раз делают кристаллы. И если что-то пойдёт не так, и пропадут вдруг резко кристаллы с рынка… А следом начнутся перебои в производстве, и не будет и алюминия. А значит встанет и авиация, и машиностроение, и ещё бог знает что.
        Может я, конечно, утрирую, но договор надо бы проверить. Вот только сам я это точно не сделаю. Я хоть на юриста и учился в этом мире, но только два месяца. Память Павла Кутафьева в меня не попала, и что он там изучал на юридическом факультете - я даже и предположить не могу. Кому-то из министров поручать разобрать договор? Да я даже представить не могу, кому его поручить можно. Кутепов выше крыши загружен работой. Мезенцев тоже. Не Сангушко мне ведь его передавать, тому я ни на грош не верю.
        Этот поляк и так под меня копает, так ещё и по поводу договора с ним советоваться. Разве что потом, когда я найду в чём заковыка, дать ему этот договор на оценку и посмотреть на его реакцию. Как раз можно будет понять - злодей он или всё-таки союзник?
        Так я этим вопросом с договором загрузился, что даже сходил к Иванову Ивану Ивановичу, чтобы посоветоваться о том, как производят в этом мире алюминий и что там с кристаллами.
        Как оказалось, алюминий и правда производят так же, как и в моём мире. Разве что электроток идёт не по кабелям, а через кристаллы. Второй же момент: кристаллы выращиваются в нескольких местах России под водой под высоким давлением. Основная масса производства происходит под толщей воды озера Байкал. К слову, там их и научились выращивать, а главную роль в разработке принимал академик Вернадский. На огромной глубине их там производят, а потом и настраивают рядом на заводе.
        К слову, Российская Империя не монополист в производстве этих кристаллов, однако в мире не так много водоёмов с пресной водой, где есть достаточная глубина и давление воды. А в солёной воде такие кристаллы выращивать от чего-то не выходит.
        Да уж. Не знаю, кто этот Старновский, но чувствую, что в список людей, за которыми нужно установить пристальную слежку, добавился ещё один кандидат. Ну ничего, уж лучше пускай они сами на меня выходят. Так проще, чем потом искать их повсюду. Сейчас соберу таких вот интересных образчиков, а потом, когда руки дойдут, всех разом в Сибирь отправлю.
        Я устало потёр виски. Так недолго до тирании дойти.
        Ладно, сейчас можно сколько угодно сотрясать воздух, махая кулаками, но дело это не решит. У меня по-прежнему слишком мало надёжных людей, и при этом ещё и свободных, способных выполнять указания чётко и скрупулёзно. Где же найти человека, который бы разобрал этот разговор на запчасти и сказал мне, в чём подвох, в чём его суть или в чём польза?
        Сидя в своём кабинете, размышляя, я никак не мог сообразить. И вдруг меня осенило! Так есть же Димка, мой бывший сокурсник. Парень он надёжный, не раз мне помогал. Да и я, вернее мой двойник, его до этого не раз выручал. К тому же, юрист он достойный, даром что молодой. Догадываюсь, как сложно юристу работу найти. А тут целый император ему место тёплое предложит. А чего не попробовать?
        Сняв телефонную трубку и услышав на том конце голос слуги, я попросил прислать ко мне Пегова. Для него снова есть работа.
        Глава 6. Доклад Мезинцева
        С договором от Старновского я решил поступить так: передал документ Пегову и разыграл такую сценку.
        Дмитрию Родионову позвонили из районной управы и рассказали следующее: сейчас есть распоряжение “сверху” набирать молодых специалистов, отличившихся в прилежной учёбе. Дмитрий закончил университет по первой категории т.е. “с отличием”, имеет хорошую характеристику и заинтересовал представителей двора. Выглядит вполне правдоподобно, хотя я и не уверен об окончании с отличием. Однако, если Дима не дурак, то промолчит и будет молодцом.
        В общем, сообщат Дмитрию, что готовы выдать тестовое задание, а именно дать ему изучить тот самый договор. На изучение документа и выполнение тестового задания, ему даётся несколько дней, а по итогам с ним будет проведено собеседование.
        Собеседование я планировал провести на конспиративной квартире, и собеседовать его буду, конечно же, я - задавать наводящие вопросы по поводу этого договора. Заранее решил, что раскрываться перед Димой не стану. Даже с Мариной, по большому-то счету рискую, а с ним и подавно. Да, он лучший друг хозяина этого тела, помогал мне в учебе, но разве этого достаточно, чтобы безоговорочно верить парню? Уж лучше принять личину, поговорить, словно чиновник, ведающий, дворцовыми кадрами. Нет, не совсем так. С Дмитрием станет разговаривать чиновник ответственный, лично набирающий кадры. А так, узнаю его мнение по условиям, которые мне предлагает магнат. Стало быть, сразу два зайца одним выстрелом: и полезного человека ко двору приставлю, ну и должок верну: Всё же он мне немало помогал в своё время. И, само-собой, проясню для себя - насколько выгоден этот договор?
        Обрисовав Пегову задачу и отправив его на поиски Родионова, принялся планировать дальнейшие действия. Надо согласовать время и место, где будет проведено собеседование. Ну и, конечно же, организовать ту самую конспиративную квартиру, на которой будет происходить наша встреча. Кроме всего прочего, раз уж решил сделать себе такой мини-выходной и отвлечься от дел, то можно не только с Димой встретиться, но и с Мариной. Заодно стал размышлять о том, как бы нам с ней организовать досуг. И желательно её заранее предупредить, чтобы не было неожиданностей для девушки.
        Подумал ещё о том, что скорее всего придётся рассказать ей о своей новой способности: менять личину. Так будет гораздо проще. Одно дело, Маринастанет гулять в каком-нибудь публичном месте с новым молодым человеком и, совсем другое дело, когда её заметят с парнем, подозрительно “похожим” на императора Российской Империи. Зачем ей такое внимание?.. Думаю, ни к чему. Поэтому из двух зол выбираю меньшее. Рассказать о способности - будет меньшим из зол.
        Продолжая размышлять, позвонил Мезенцеву, чтобы тот распорядился о конспиративной квартире. И только хотел ему выдать задачу, но он меня опередил.
        - Как хорошо, что вы позвонили, ваше величество! Новостей интересных у нас довольно много.
        Я хотел было перенять инициативу, но вспомнив о задачах, которые поручал полковнику, решил таки помолчать и послушать, что он мне расскажет.
        - Начал я работать с редактором одной из газет - если быть точнее. с копейкой «Копейкой», и тут столько всего стало вырисовываться… Оказывается, у них на вас очень серьёзный и долгосрочный заказ. При том, что Сангушко в нём замешан напрямую, хоть и доказать непросто.
        Я тут же напрягся и принял охотничью стойку.
        - Продолжайте, господин полковник, - подбодрил его я, поймав себя на том, что чуть было не ляпнул “товарищ полковник”. Эх, глубоко во мне недавние привычки вбиты, сложно перестраиваться.
        - Вы как чувствовали! Через два месяца должна была выйти в свет статья о том, что царская семья глубоко запустила руку в государственный бюджет и огромные суммы тратит на свои нужды, при этом в ущерб интересам империи, образованию и ещё множеству других направлений в стране. Начал я ковыряться дальше и нашёл те самые отчёты, что вы мне передали от Сангушко. Собственно, на их основании статья и была написана. Только там очень много пометок, которые указывали на конкретную растрату. Я, когда своим спецам это показал, у них всё и сошлось. Там настолько всё чётко рассчитано, что комар носа не подточит. И если не показывать нужные моменты, то и не догадаешься, что есть какие-то растраты, или какие-то несоответствия, или неточности.
        - Не совсем понимаю, как такое можно было провернуть? - нахмурился я. Моих нахмуренных бровей полковник не увидел, но почувствовал.
        - Просто бюджета то у нас два, вот между ними операции и распределены. И так просто не поймёшь, что к чему относится.
        - То есть, если я правильно вас понял, Роман Владиславович готовил ложные отчёты? - заключил я.
        - Да, там не то что ложные. Они на вас навесили ярмо казнокрада и решили раздуть тяжёлую ситуацию в стране, а виновником, естественно, выставить вас и вашего деда, покойного Николая Александровича. Что страна недополучила миллионы, если не миллиарды рублей, а эти деньги пошли на увеселение, на продажных девушек, на яхты и дорогие поместья для неизвестных людей в других странах. Причём всё подтверждено, есть документы.
        - Очень славно. Вы говорите, через два месяца должна была статья выйти? - задумался я.
        - Да, - подтвердил Мезенцев.
        - А что у нас планируется через два месяца?
        - У нас ничего. А что планируется у них - это ещё предстоит узнать. Думаю, что это не единственный инструмент. К тому же у них готовилась и другая статья. Статья пока не написана, зато есть фотоматериал. И, догадайтесь,, что же там изображено?
        Я промолчал, зато излишне перевозбудившийся полковник опомнился.
        - О, простите, ваше величество, - поправился Мезенцев, вспомнив с кем разговаривает. - А на фото изображены вы, собственной персоной. В тот самый момент, когда стоите перед телом убитого Федышина. Очень удачное фото получилось, всё очень хорошо видно. И ракурс удачный - видно вас стоящего над телом, а рук не видно. А тема статьи такая - будущий император замечен во время убийства несчастного фотографа. Представляете? И это тоже должна была выйти статья аккурат после статьи с растратами. Кто-то планомерно пытается раздуть народное и общественное недовольство.
        - Так-с, получается, Сангушко и убийство подстроил, и отчёты предоставил. Но мы ведь допрос редактора вели совсем по другому делу. Неужели Сангушко и с Андерсонами как-то завязан? Какой-то он диверсант получается? Меня несколько раз убить пытался. Это что же выходит? Сначала подослал ко мне фотографа, потом Федышина с попыткой меня разоблачить. Потом и вовсе Федышина убил, когда я его перевербовал. Потом послал ко мне Андерсона с непонятным наркотическим зельем. А после этого его отца с целью меня убить. Что-то непонятное выходит, не сходится что-то. То он меня пытается дискредитировать, то убить. Всё-таки убийство императора - это серьёзно. Это нужно готовить долго и тщательно. А прежние мелкие пакости выдают несколько иной почерк.
        - Я вот тоже об этом подумал, - ответил Мезенцев. - Будто не один, а два человека работают одними и теми же методами.
        - Да, что-то непонятное.
        - Что прикажете делать с Сангушко? - спросил меня Мезенцев.
        - Что делать, что делать… Надо его на чистую воду выводить, да узнать, что он там запланировал. Кстати, а с кем редактор сотрудничает? Откуда у него вообще все эти документы взялись?
        - Кстати, да, забыл сказать. Информация по отчёту и фотография поступили от одного человека - от Ларионова Виталия Владимировича. Знаете, кто это?
        - Неужто я должен знать всех людей в России? - усмехнулся я.
        - А это личный помощник Романа Владиславовича Сангушко. Правда тоже вот нестыковка - материал с Андерсоном исходил не от него, и не от Ларионова, а от другого человека. От Фёдора Замятина, владельца этих газет. К слову, он давно живёт во Франции и даже обзавёлся титулом.
        - Ну да, вы говорили, - припомнил я.
        - Да, но вот с Сангушко он никак не связан. Более того, есть информация, что у Замятина и Романа Владиславовича внутренняя вражда и соперничество. Поэтому сейчас вот с Вами разговариваю и понимаю, что всё здесь гораздо сложнее обстоит, чем кажется на первый взгляд.
        - Да уж, час от часу не легче. Ладно, надо Сангушко задержать и провести допрос.
        Мезенцев хекнул.
        - А с его превосходительством генералом Кутеповым будут проблемы, - посулил он. - Недоволен будет министр МВД.
        - А что тут поделать. Мы понимаем, что его, до поры, до времени, лучше не ставить в известность. Сделаем всё сами, выбьем чистосердечное, а потом уже и к генералу пойдём. А то, как показывает практика, он его защищать станет, а может и вовсе отпустит. А там этого Сангушко ищи-свищи потом в Европе.
        - Согласен.
        - Кстати, этот самый Ларионов человек-то непростой. У него довольно богатый боевой опыт, прошёл через несколько горячих точек. А потом уже ушёл в запас и подался на госслужбу. Захотелось ему мирной жизни, видимо. Да только не живётся ему мирно. Так что здесь всё довольно хорошо сходится. Он профессиональный убийца, так что вполне мог убить того самого Федышина и сделать фотографию.
        - Кстати, - напомнил я, - а ведь Федышин был связан с фотографом, который работает во французском посольстве. Может, оттуда ноги растут?.
        - Да, но пока он никак себя не проявлял, - ответил Мезинцев - Мы за ним давно следим. Видимо он и есть простой фотограф.
        - Всё же Францию со счетов лучше не сбрасывать… Всё же Замятин сейчас базируется во Франции и покровительствует всему происходящему. Не даром он стал бароном.
        - Да, так и есть. Растут ушки из Франции, но всё равно что-то здесь не сходится. Видится мне, что кто-то из местных координирует действия и осуществляет посильную поддержку, потому что Сангушко, не выбирающийся из своего кабинета, да французский консул точно бы всё это организовать не смогли. Кто-то есть ещё третий. Кто-то, оказывающий основную поддержку и контроль. Может тот самый человек на фотографии.
        - Да, тоже о нём подумал, - ответил я, вспомнив испорченное фото. что мы нашли в кабинете у Федышина. - Ну вот с Сангушко, когда возьмём, тогда вопрос этот и решим. Кстати, вы, наверное, знаете, когда было покушение на меня, подключали норвежцев.
        Да, потому что в их посольском автомобиле передвигались злоумышленники, - подтвердил Мезинцев.
        - Вы не знаете, что по этому делу, новостей нет? Как помнится, Николай Александрович обещал перекрыть им порты и торговлю в случае, если они плохо себя проявят.
        - Отработали они хорошо, - заверил меня Мезенцев. - Вот только новостей никаких нет. Они неоднократно приносили свои извинения за этот инцидент, но, похоже, и вправду ни при чём. Но вы ведь понимаете, что вряд ли Сангушко устроил покушение, причём с такими силами? Так что нужно искать и третью сторону. В остальном, я ни на секунду об этом не забываю. Мои специалисты работают круглые сутки не покладая рук.
        - Понятно, - ответил я. - Предлагаю встречу с Сангушко назначить на сегодня. Будете готовы? Или вам нужно время на подготовку?
        - Давайте лучше на завтрашнее утро. Нам нужно кое-что ещё проверить. Быть может список обвинений будет гораздо обширнее.
        - Принято, - ответил я и, попрощавшись с Мезенцевым, и хотел было положить положить трубку, но опомнился. - Кстати, это ведь я вам позвонил.
        - Да, точно, ваше величество, - опомнился полковник. По его голосу угадывалось нетерпение. Он явно хотел действовать.
        Мне от вас нужны кое-какие данные. А ещё квартира конспиративная…

* * *
        Вечером Владимир Викторович Мезинцев приехал ко мне и мы обсудили детали плана.
        Сангушко явно был не рад мне, как императору на троне, и явно недооценивал меня. Мы решили, что мне не составит труда спровоцировать его. По крайней мере, присутствие гвардейцев или должностных лиц, не позволит тому расслабиться или потерять самообладание.
        На утро, Романа Владиславовича сопровождал почётный кортеж. Хотя, как посмотреть, этот кортеж был скорее конвоем. Вот только Сангушко этого не знал - вышагивал как важный гусь с довольным и важным лицом, наслаждаясь моментом славы. Он-то думал, что я его за особые заслуги к себе пригласил. Вернее, так и было по легенде.
        Войдя в мой кабинет, он почтительно поклонился и торжественно произнёс:
        - Доброе утро, Ваше Величество! Большая честь для меня познакомиться с вами лично и прибыть ко двору по Вашему приглашению. Я к Вашим услугам! Чем могу быть полезен?
        - Утро и вправду доброе, - ничего не выражающим голосом ответил я. - Сегодня солнечно. Даже птички чирикают. А вот для вас, вероятнее всего, это утро ничего хорошего не сулит, Роман Владиславович, - произнёс я, в упор глядя на управляющего кабинетом.
        - Отчего же оно должно быть недобрым? - с лица Сангушко тут же пропала улыбка.
        - Много вопросов к вам накопилось, уважаемый.
        Я в упор смотрел на управляющего императорским кабинетом, и мой взгляд не выражал приветливости.
        - Конечно, я готов предоставить вам ответы, слегка склонил голову Сангушко.
        Я взглянул на стопку бумаг рядом с собой.
        - Давайте я обрисую темы нашей беседы, - произнёс я. - Шпионаж, убиство, клевета, и растраты, - перечислил я, глядя в лицо Роману Владиславовичу.
        Изрядно побледневший Роман Владиславович Сангушко стоял передо мной молча. Его желваки надулись, и он усиленно думал, что же ему теперь делать.
        - Боюсь я не совсем вас понимаю, - наконец произнёс он.
        Иного я не ожидал. Что ж, пойдём по пунктам.
        - Комиссия выявила, - начал я, - что вы неправильно указываете расходы. Как следует из отчёта, министерства государственного имущества и императорского имущества, сильно фальсифицируют данные, мешая между собой расходы и доходы, совершенно недопустимые для этих ведомств. И всё так выходит, что огромные деньги, которые должны тратиться на государство, идут в счёт императорской семьи, при том, что эти расходы искусственно раздуваются. Другая часть расходов уходит куда-то в другую сторону. Причём отследить реальный путь денег, практически невозможно. У меня сложился лишь один вопрос по этой теме: всё-таки это фальсификация с целью оклеветать царскую семью или речь идёт о расхищении государственной казны? Мне теперь нужно собирать новую комиссию, чтобы проверить, куда уходили деньги и насколько тяжела ваша вина в данных преступлениях?
        - Ваше Величество, я не совсем понимаю, о чём идёт речь. Ваши обвинения совершенно беспочвенны. Я не первый год, да более того - больше десяти лет занимаю свою должность! С какой целью мне осознанно совершать подобные деяния? Я уверен, что комиссия приложит все усилия, чтобы развеять это недоразумение.
        Укол получился не сильно ощутимый, но и вопрос я поставил не совсем верно. Надо исправляться.
        - Как деньги выводите? - напрямую спросил я.
        - Даю княжеское слово, это клевета! - тут же заявил он. - Деньги я не вывожу.
        Сильный-пресильный укол где-то в области груди. Выводит, ещё как выводит!
        - На что же идут государственные деньги? - проигнорировав его ответ, задал я следующий вопрос. - На финансирование враждебных государств? Францию спонсируете, или ещё кого-то? - спросил я, следя за его реакцией.
        - Да какую Францию, о чём вы? Бог с Вами! Да и с каких пор, французы нам враги? - продолжил лгать он, а я ощутил очередной укол.
        - Или всё-таки не Францию? Есть другие страны, на которые уходят российские деньги?
        - Я не понимаю, что здесь происходит? - продолжал оправдываться он, а постоянные уколы свидетельствовали о том что он всё прекрасно понимает. Да и побледневшее лицо с забегавшими глазами говорили о том что он на грани паники. Знает кошка, чью сметану умыкнула.
        Он пытался ещё что-то сказать, причём, не факт, что цензурное, но, видимо, не находил нужных слов. Всё-таки субординация не позволяла ему говорить лишнего. Хотя пределов его напускному возмущению не было.
        Было видно, что он напуган до смерти. Кровь настолько отлила от его лица, что он был похож на привидение.
        - Эх, ладно, с этим мы ещё разберёмся. Меня вот что ещё интересует… Слишком уж ловко финансовые отчёты переплетены с отчётами министерства государственного имущества. А вы-то заведуете финансами только в кабинете императорских имуществ. Отсюда вопрос… Я предлагаю добровольно назвать ваших друзей, которые вам помогали эти отчёты составлять. Кто они? Я бы хотел об этом узнать.
        - Да какие друзья… У чиновников не бывает друзей, только просители да начальство. Вам ли не знать… Я совершенно не понимаю, о чём идёт речь.
        - Кто сообщник, Роман Владиславович? - напрямую спросил я. - Ваша судьба висит на волоске.
        Я положил руку на стопку бумаги и подвинул к нему.
        - Здесь полностью расшифрованный отчёт. А вот здесь статья, - я указал на соседний листок. - Та самая статья, которую вы заказали с указанием выпустить через два месяца. Обличительная статья, которая гласит, будто императорская семья обворовывала Россию долгие годы. Подумать только…
        - И ещё раз повторюсь: я настаиваю на повторной проверке. А пока что я хотел бы удалиться и дать своим сотрудникам задачу всё тщательно перепроверить.
        - Ага, дать вам время, чтобы из страны сбежать. Нет уж, это вы вряд ли сейчас решите. Хотя, если подумать, я могу позволить вам сейчас уйти, но при условии, если вы выложите всё прямо здесь и сейчас. Я жду от вас признание.
        - Мне вам нечего сказать, - побледнев, ответил Сангушко.
        - Хорошо. А что касается Федышина, подосланного вами, а потом убитого. Как с ним быть?
        - Боюсь я не понимаю, - тяжело сглотнув снова произнёс Сангушко. Губы его пересохли, а голос осип.
        - Я вот тоже не понимаю, с какой стати вы послали фотографа за мной шпионить? - заведующий кабинетом был напуган. Каждое моё слово будто тяжёлый камень обрушивалось на его плечи, но он молчал. Я же хотел хоть как-то вывести его из себя и заставить говорить. Да, дознаватели сделали бы эту работу лучше, но я специально упросил Мезинцевва дать мн евозможность сначала самостоятельно провести эту беседу. Мне казалось, что я смогу легко его разговорить, хоть, пока что и не совсем удачно. - И зачем вы после этого приказали убить его?
        Сангушко продолжал молчать. Я ожидал, что он начнёт отпираться и валить всё на помощника, но этого тоже не последовало.
        - Здесь можете даже не отпираться. Вторая статья проплаченная вашим помощникам посвящена моему участию в убийстве Федышина. Показания редакторов у нас уже есть, и они отнюдь не в вашу пользу. Но вы поймите. Мне не доставит радости осознание, что вы будете до конца дней гнить в казематах. Мн енужна правда. Какие цели вы преследовали? Для чего всё это нужно? Какова истинная цель эти статей?
        На какой-то миг мне показалось, что мужчина сейчас упадёт без сознания, но пока что он держался, глядя на меня и слегка пошатываясь. Главное, чтобы его удар сейчас не хватил.
        - Почему эти статьи должны выйти именно через два месяца? Это ведь уже не просто клевета, Роман Владиславович, это государственное преступление. Вторая статья, проплаченная вами, ни много ни мало посвящена моему прямому участию в убийстве несчастного Федышина. Будто я собственноручно, как какой-то душегуб, убил его в общественном месте, совершенно не беспокоясь о том, что день на дворе. Такой вот жуткий император у страны, который совсем распоясался и не видит берегов, готов убивать своих подданных прямо на глазах публики, совершенно не боясь, что за этим последует правосудие. С какой целью вы хотели обставить подобную ситуацию? Чем быстрее вы начнёте говорить, тем меньшие меры пресечения будут применены к вам. Говорите, Сангушко, я жду.
        - Здесь мне тоже вам нечего сказать, - проговорил он едва шевеля губами.
        Я сделал глубокий вдох. Не знаю чего я ожидал, но предполагал большего содействия. Сейчас же не чувствовал ничего кроме усталости.
        - А что по поводу французского посла и ваших с ним связей? - продолжил я. - У нас есть фотографии, где вы с ним на охоте и с другими представителями французской диаспоры. Вы планируете свергнуть царскую семью или поспособствовать этому? По всей видимости, готовится какое-то восстание или революция. Может, решили Польшу отделить? - хмыкнув, спросил я. - Это французы деньги от нас получают? А потом, на эти деньги они и на нас нападут после Германии. Так вы планировали?
        - Я… Я не понимаю откуда вы взяли всё это, но смею заверить вас что это…
        Он даже договорить не успел, а меня уже ощутимо укололо в груди. Меня это так разозлило, будто Сангушко собственноручно сейчас стоял рядом и вонзал в меня иглу. Во мне поднялась волна гнева, которая была направлена, как на нежелание Сангушко сотрудничать, так и на все эти уколы. Если бы эта волна была пламенем, то от бывшего управляющего кабинетом не осталось бы и пепла.
        Я вдруг заметил как мужчина покачнулся, будто и правда что-то ощутил, но мне было уже всё равно. Я решил не тратить больше времени. Однако сдержать всех эмоций не смог, поэтому сказал так:
        - Ваши предки, князь, служили империи не один год верой и правдой. А вы просто вор, убийца и государственный преступник. - каждое слово было подобно толстому гвоздю, прошивающему его тело, душу и совесть.
        Я вдруг почувствовал, что что-то изменилось. Будто скорлупа за которой прятался поляк, дала трещину, а потом он заговорил?
        - В том-то всё и дело, что прислуживали, а мы не слуги. Мои предки должны были служить не вам. Они должны были сами править. Служить на благо польского народа.
        - Чем это править? Великой Польшей сейчас вполне сносно управляет наместник.
        - Семья Сангушко, в числе многих, должна править наравне с королями и императорами, типа вас. А сейчас я лишь чиновник, - заявил он.
        - Так я не понимаю вас, вы думаете о себе или Польше, Роман Владиславович,?
        - Я не разделяю фамилию Сангушко и Польшу. Каждый в своём имении должен быть королём. Король, а не слуга на службе у соседа. Мы, Сангушко, Гедиминовичи, от корней владетелей Литовских происходим, не чета каким-то там Романовым, потомкам Кобылы, - горделиво произнес князь. - Предки мои, мечники да каштеляны, но они сами в своих владениях королями были. А княжеский титул, что Россия нам утвердила, тьфу… Сангушко и без всяких титулов славны!
        - Ага, - кивнул я. - И предок ваш, моего предка предал, да в армии Наполеона генералом стал.
        - То не предательство! Евстафий Сангушко, генерал польский, во французской армии за вольности польские и шляхетские сражался.
        Эх, и зачем Александр Первый простил поляков? А ведь половину польских офицеров, служивших у Наполеона, можно было смело расстреливать. Они же присяге изменили…И пришлось потом Варшаву брать.
        - Одного не пойму - на что вы рассчитывали? Вы думали, что это выбьет почву у меня из-под ног и я опущу руки? Или на помощь ваших союзников французов?
        - Союзниками против России - этой тюрьмы народов, будут все страны. Любая страна, куда ни глянь, вас ненавидит. Вы, Романовы има всем мозоли отдавили.
        - А можно поконкретнее? Французский посол вам помощь оказывал, это уже очевидно. А кто ещё вам помогал?
        В этот момент Сангушко понял, что разговор пошёл совсем в невыгодном ключе.
        - Я не намерен больше с вами говорить, - тщательно выговаривая слова, произнёс он.
        - А больше и не надо. Вы уже достаточно наговорили. Дальше с вами будут общаться дознаватели. Полковник Мезенцев! - позвал я.
        В этот момент в одной из стен открылась незаметная панель, скрывающая проход в соседнее помещение, специально оборудованное для таких случаев. В мой кабинет вошли четверо гвардейцев в сопровождении полковника Мезенцева.
        Полковник, кажется, был доволен и довольно улыбался, потирая руки. В глубине небольшой комнатки раздавались приглушённые щелчки - там работала за печатной машинкой машинистка, записывая каждое слово нашего разговора.
        - Владимир Викторович, уведите, пожалуйста, бывшего главу императорского кабинета, - попросил я.
        План беседы мы с Мезенцевым проговорили задолго до встречи с Сангушко, разве что я не ожидал, что так устану. Моя задача была разговорить, а Мезенцев и его коллеги должны были всё тщательно зафиксировать, запротоколировать и, уже на основании неосторожно сказанных слов, дальше вести допрос. Не скажу, что я хорошо справился со своей задачей, но чем смог, тем помог следствию.
        Остался теперь самый главный вопрос: кого поставить на должность управляющего кабинетом. Хоть бы кто совет дал.
        Глава 7. Ностальгия
        Перед отъездом в город я долго изучал лицо своего слуги Трофима, решая, подходит ли он на роль важного чиновника. Наверное, тут помогли бы лихо закрученные усы и более густые брови. Я несколько часов крутился перед зеркалом, и так, и эдак, принимая разные обличия, и обнаружил следующее: я могу не только принимать облик любого человека, но при этом изменять прическу, усы, бороду и другие важные элементы на свое усмотрение. То есть, захочу я быть женщиной - пожалуйста. А если захочу, чтобы у этой женщины были борода и усы - тоже не возбраняется.
        В общем, выбрал я личину слуги и сделал ему пышные закрученные усы, как у гусара, А ещё густые брови, как у товарища Брежнева. Волосы, теперь были не каштановыми, а седыми и зачёсанными назад. Вроде бы изменения не сильные, но вышел совершенно другой человек, нисколько не похожий на Трофима. Даже не прикопаешься. А Трофим, к слову, вполне может выглядеть как министр. Нужно всего-то привести в порядок гардероб и волосы.
        Водитель Илья, даже не удивился тому, что в салон автомобиля сел кто-то посторонний. Хотя, на этот счёт у меня имелось мнение. Должна ведь личная охрана быть осведомлена о способностях подопечного.
        Однако, чтобы не смущать водителя, я надвинул пониже кепку на лицо, заодно предупредив его, что надену накладные усы, так, на всякий случай. А то он еще запаникует, мол, в машину усаживается не император, а какой-то неизвестный человек.
        До указанной Мезенцевым конспиративной квартиры было три часа езды. По плану, Дима Родионов уже ждал меня там, готовый дать отчет по “тестовому заданию” связанному с договором.
        Я же предвкушал встречу. Очень устал от бесконечных слуг и чиновников, хотелось увидеть кого-то простого и при этом знакомого. Все-таки с Димой мы хоть и не много общались, но о том времени у меня остались светлые воспоминания и я рад был бы его видеть. Хоть какое-то знакомое лицо, от которого не придётся терпеть лизоблюдства. Мыслей о том, чтобы раскрыться перед ним не было, хотя искушение ощущал. Не стоит оно того. Это, как минимум, для него самого риск. Да и кто знает, какие последствия всё это повлечёт за собой.
        Когда я зашел в помещение, где сидел Дима с кипой бумаг, парень тут же поднялся и поздоровался. По нему было видно, что он заметно нервничает. От этого мне захотелось весело рассмеяться, но я конечно же сдержался. Это будет очень неестественное поведение.
        - Здравствуйте, - слегка склонил он голову.
        - Присаживайтесь, - кивнул я ему. - Дмитрий Родионов, если не ошибаюсь? - спросил я.
        Кстати, еще одно из открытий - при смене облика менялся и голос, поэтому я мог не переживать о том, что меня могут распознать. Единственное, что не смог отследить, менялся ли темп речи и манера говорить. Но, учитывая, как сильно менялся голос - это не сильно большая проблема. По крайней мере, я на это надеялся.
        Мезинцева я тоже попросил поприсутствовать. Поэтому когда вошёл совершенно незнакомый мужчина, он заметно напрягся, но вглядевшись в моё лицо, скорее удивился. Видимо узнал Трофима. Что ж, теперь Мезинцев знает еще одну мою тайну. А если он знал, что истинный цесаревич умеет менять свой облик, то господин полковник лишний раз убедиться, что имеет дело не с двойником, а с подлинным императором.
        Я лишь кивнул ему легко улыбнувшись, а затем произнёс:
        - Меня зовут Яков Петрович и я представляю кабинет его величества. Вы выполнили тестовое задание?
        Подумал - а понял ли, что означает “тестовое задание”, но старый друг Павла прекрасно понял. стало быть, этот термин уже существует.
        - Да, так точно, - тут же ответил Дмитрий. - Очень хитрый договор, очень интересная была задача. Признаюсь, я воспользовался помощью своего батюшки, он тоже довольно сильный юрист. Но даже он оценил, как хитро и лихо извратили документ. Он подтвердил все мои подозрения. Могу я подробнее…
        Я кивнул.
        - И что же за подозрения возникли у вас? И что не так с договором?
        Стоило позволить Диме продолжать, как у того вспыхнули в глазах огоньки.
        - О, да тут буквально всё не так! Он составлен настолько двояко и настолько неточно, что та сторона, которая принимает на себя обязательства по обслуживанию предприятиями, может делать всё что угодно, при этом оставаясь совершенно невиновной. Более того, могут даже обвинить заказчика в ненадлежащем поведении или непредоставлении нужных условий. То есть напрямую это не явно и так просто не разглядишь. Но, например, есть пункты, сильно противоречащие друг другу и имеющие разный вес. С одной стороны, вроде бы всё чисто. Но если копаться, вся ответственность ложится на заказчика. Более того, доказать обратное практически невозможно, потому что блокируется любая экспертная оценка со стороны заказчика. То есть придётся верить на слово сторонним специалистам, которых предоставит обслуживающая сторона, а если вмешается сторона, ничего хорошего заказчику не светит. Как минимум штрафы. Очень всё странно. Слишком это похоже на подставу. В общем, задача была очень интересная!.. Простите за мою наглость, а есть у вас ещё такие тестовые задания? Я даже и не думал, что юриспруденция может быть настолько
интересной.
        - Вы можете продолжить? - проигнорировал его просьбу я. Всё же мне требовалось больше конкретики. - Что ещё позволяет данный договор и какие риски в нём скрываются?
        - Для страны-исполнителя абсолютно никаких. Одна только польза. Они будут зарабатывать огромные деньги и творить всё что захотят. А виноват в этом будет заказчик, и он будет платить, платить и платить. При том, что и за обслуживание, и за ремонт, и за простой. Здесь предусмотрено всё. За каждый чих, за каждое слово, - хохотнул Дмитрий. - Я даже боюсь представить сколько денег, учитывая масштаб упомянутых в договоре предприятий, можно заработать посредством этого договора. Тут можно целую страну по миру пустить. Я когда подсчитывал, понял, что таких цифр даже представить себе не могу.
        - А что по поводу самих предприятий? Вы говорили, что они могут их испортить и при этом никто ни за что отвечать не будет.
        - Так и есть. Получается, что они полностью берут в свои руки предприятия и не будут допускать никого постороннего. То есть любое вмешательство со стороны будет являться саботажем их работы. Получается так, что исполнители будут делать, что захотят. Например, произойдёт остановка производства. И если кто-то посторонний вмешается с целью хотя бы даже узнать - а что вообще происходит, то будет виноват, что мешает работать инженерам.
        - Очень интересно…
        - А ещё, учитывая тот факт, что эти самые инженеры будут вести производство, они будут претендовать на часть прибыли. Это сложно выделить явно, но если не читать договор отдельно, а постараться увидеть общую картину, это становится весьма очевидно.
        Мезинцев слушал внимательно. Если не брать в расчёт его реакцию, когда он увидел вместо меня Трофима, можно сказать что был совершенно невозмутим.
        Дима был счастлив. Ему задача явно понравилась. А мне вот было не до смеха. Он ведь до сих пор думает, наверное, что это не настоящий договор, а так… какая-то шутка, тестовое задание. А это ведь не тестовое задание, это то, что должно было произойти.
        Я что-то не уверен, что Николай Александрович готов был подписать данный договор. Видимо, меня или за дурака полного держат, либо проверяют. Хотя, учитывая, что Старновский пришёл ко мне сам, то вряд ли бы он стал так подставляться. Соответственно, держат меня за дурака. Что же у меня за репутация такая, если настолько откровенно и нагло меня, будто ребёнка на конфетку, пытаются развести? Непорядок! И по-хорошему, этого Старновского надо бы под белы рученьки, да за решётку. А вот только за что его? За договор странный? Сделает он рыбьи глаза и скажет: «Ох уж эти юристы!» или ещё что-нибудь в этом роде. Зато, если я подпишу, всё будет совсем уж плохо.
        Неплохо бы придумать что-нибудь интересное, чтобы посмотреть, как он себя будет вести. А когда попутает он берега, тогда и показать ему, что договор недействительный, а он сам себя в ловушку загнал. Да уж, было бы неплохо. Хотя надо подумать. Хотя, что тут думать, у меня же есть юрист.
        - Ну, во-первых, у вас где-то есть заметки с вашими наблюдениями? - спросил я.
        - Да, конечно, целый блокнот! И я делал отметки в договоре, чтобы ничего не пропустить.
        Я повернулся к Мезинцеву.
        - Проверите? - спросил я взглянув на подполковника.
        - Скажите, Дмитрий, а можно сделать что-то, чтобы вот эти все условия сохранились, на первый взгляд, но в то же время этот договор стал опасен не для заказчика, а для исполнителя. Но при этом, чтобы подписант со стороны исполнителя этого не заметил?
        - Хорошая задача, - улыбнулся Дмитрий. - Чего-то подобного я и ожидал, и даже немного подготовился. Но мне нужно время. Скажем, неделю.
        - Хорошо, - кивнул я. - Кстати, стипендию за тестовое задание вы получите. Чуть позже об этом распоряжусь.
        - Ой, да что вы, что вы! Это же просто экзамен. За это обычно не платят.
        - А мы платим. Мы заинтересованы в сильных специалистах, - ответил я, слегка склонив голову.
        Встреча с Дмитрием прошла довольно быстро, несмотря на насыщенность и объём полученных сведений. По крайней мере, гораздо быстрее, чем я ожидал. Итогами я был более чем доволен. Мезинцев тоже удовлетворённо улыбался.
        Однако у меня был еще один повод для радости. Оставалось ещё много времени для встречи с Мариной, не хотелось заставлять её ждать. Илья уже успел доложить, что всё под контролем, и оставалось только заехать за ней и отвезти её на место.

* * *
        Раздав указания, я в приподнятом настроении вернулся в автомобиль.
        - Куда вас отвези, Ваше Величество? - спросил Илья, совершенно не удивившись тому, что выглядел я совсем иначе. Всё-таки личину я не снимал, более того, забыл о ней. Невозмутимый водитель, видимо, «сложив два плюс два», уже понял, какая способность у меня есть. Да к тому же, как выяснилось, об этой способности и так было известно довольно широкому кругу лиц, так как мой предшественник не раз устраивал проказы, используя направо и налево способность менять обличье.
        - К Таврическому саду, - ответил я.
        Илья и так сам всё знал. Знал и о свидании, и о том, что мы с Мариной встречаемся, ведь мы это уже не раз проговаривали план, но всё равно вёл себя тактично, стараясь не выказывать излишнюю осведомлённость, видимо, чтобы не смущать меня.
        Когда машина подъехала к воротам сада, я, немного подумав, изменил обличье. Если до этого я выглядел как солидный мужчина «за сорок», то теперь я решил выглядеть несколько иначе. Я перебрал в голове наиболее эффектных голливудских актёров и решил принять обличие Брэда Питта. Ну, а почему бы и нет? В итоге, из машины вышел актёр, так часто сводивший с ума поклонниц в моём мире и совершенно неизвестный здесь.
        Марина, думаю, уже догадывалась о моей способности, потому что в прошлый раз поймала меня именно на этом. Ей было не важно, как я выгляжу. А догадаться о том, почему я выглядел иначе, думаю, она смогла. Сначала у меня была мысль как-то подшутить над ней, изобразить знакомство, немного поизображать другого человека, решившего приударить за симпатичной девушкой, но я решил от этой идеи отказаться. К чему эти шутки?
        - Привет, моя дорогая, - сказал я, подойдя к ней поближе.
        Она сначала нахмурилась, не сразу поняв, в чём здесь дело, но уже через секунду сообразила и бросилась мне на шею.
        - Сашенька, как я рада тебя…
        - Видеть? - с усмешкой спросил я.
        - Да, видеть, в каком бы обличие ты ни был, - уверенно ответила она. - Признаюсь, выглядишь ты очень неплохо! Красавец, да ещё и император, - шепнула она мне на ухо, поцеловав в щёку.
        Мы прогуливались по освещённым фонарями аллеям. По пути нам попался павильон, в котором продавалась выпечка, кофе и другие сладости. Но закупились мы там яблоками. Правда, Марина строгим голосом уточнила - хорошо ли яблоки вымыты. И, после того, как получила утвердительный ответ, мы купили по два яблока в каждую руку. Шли по аллее, болтали ни о чём и грызли сочные плоды. Правда, вдруг подумав, я вернулся и купил большую булку.
        - А зачем тебе булка? - усмехнулась она. - Я стараюсь мучное не есть.
        - Это не тебе, - усмехнулся я. - Это для уток, будем кормить.
        Я вспомнил, что в глубине Таврического сада есть пруд, на который частенько прилетают утки, а порой и лебеди.
        Постепенно наши разговоры перешли на более серьёзные темы. Марина рассказывала о своей учёбе и о том, как проходит практика, о тяжёлых больных. Так уж вышло, что её определили ухаживать за умирающими и бездомными в хосписе. Правда, когда она сказала, что её распределили, меня кольнуло внутри, показывая, что она не совсем честна со мной. Видимо, она сама напросилась, без распределения.
        - Представляешь, они там совсем одни, никому не нужные. Ничего у них в жизни не осталось, кроме как ждать смерти, - грустно произнесла она.
        Она рассказывала и про детей-сирот со страшными болезнями, и про совсем глубоких стариков.
        - Тяжело им в одиночестве. Знаешь, многие перед смертью, те, что постарше, думают лишь о том, что слишком мало времени провели со своими родными, близкими и любимыми, - она искоса хитро поглядела на меня.
        Если честно, когда она завела этот разговор, первым делом я стал размышлять, что неплохо бы организовать социальную службу, которая работала бы со стариками и бездомными, а также больше уделяла внимания судьбам сирот и беспризорников. А что, почему бы и нет? Чем ещё порадовать любимую девушку? Кто-то дарит красавицам цветы, а я организую целое министерство. А ещё, плюс ко всему, сделаю её главой.
        Но когда она сказала по поводу одиночества этих стариков, я сразу понял, к чему она ведёт, и у меня аж уши покраснели. Всё она прекрасно понимает, что вряд ли мы сможем официально быть вместе и терзает мою душу, будто не понимает, как мне тяжело. Будто я сам не хочу бросить всё это и просто сбежать вместе с ней подальше от всех этих чиновников и обязательств. Просто пожить обычной жизнью, точно такой же, как мы жили с ней когда-то в другом мире. Правда, это была, конечно же, не она, а другая Марина. Но почему бы не попробовать повторить всё это снова? И на этот раз я я постараюсь её не оставлять.
        - Марина, - произнёс я, - не знаю, как я это сделаю, но постараюсь, чтобы ты стала моей женой. Буду делать всё возможное, чтобы мы были вместе. Не позволю ни стране, ни власти, ни каким-либо чинам разлучить нас. Обещаю тебе, - сказал я, глядя ей в глаза.
        Мы как раз сидели на небольшом лугу возле пруда и бросали хлебные корки уткам, которые выхватывали их из воды. Быстро работая клювами, они уплывали подальше, чтобы товарки не забрали у них лакомые кусочки.
        Солнце к тому времени уже успело опуститься к горизонту и окрасило небо в красный цвет.
        - Я верю тебе, Саша. Вернее очень хочу верить. И надеюсь, что ты своё обещание выполнишь. Но прекрасно понимаю, что глупо это всё, вряд ли ты сможешь что-то изменить. Да и не хотела бы, чтобы у нашей страны были какие-то проблемы. Но всё равно верю. Хоть и знаю, что никогда не сбудутся твои обещания. Странное ощущение. Видимо, так и суждено мне всю жизнь тебя ждать. Может, в какой-нибудь другой жизни будет всё иначе, - грустно улыбнулась она, а я вздрогнул, удивлённо посмотрев на неё.
        Глава 8. Все могут короли…
        Несмотря на грустную правду, мы с Мариной хорошо провели время. По крайней мере, домой я вернулся в приподнятом настроении и сейчас расхаживал по кабинету. напевая себе под нос:
        Жил да был, жил да был, жил да был один король.
        Правил он, как мог, страною и людьми
        Звался он Луи Второй, звался он Луи Второй,
        Но впрочем песня не о нем, а о любви .
        - И что вы там мурлыкаете себе под нос? - услышал я женский голос.
        Как-то до этого не задумывался, а тут и сам удивился: чего это во мне раннее творчество Аллы Борисовны проснулось?
        Опомнившись, умолк, но оглядевшись узнал Ольгу Николаевну. Видимо, лицо у меня было в это время не очень довольное, потому что великая княгиня слегка смутилась и поинтересовалась:
        - Я не вовремя? Если не вовремя - прошу прощения и за себя, и за вашего секретаря. Он не получал от вас специального приказа, поэтому не решился меня останавливать, а я, как ваша матушка, имею право входить без доклада.
        Как интересно. И оправдалась, и пожурила, и указала на возможные ошибки, а напоследок объяснила принятые правила.
        - Присаживайтесь, - вяло предложил я, указывая на стул.
        Раз уж великая княгиня пришла, так не выгонять же ее…
        Да для меня сейчас все и вся не вовремя. Если уж совсем честно, я сейчас настраивался на работу и старался не винить себя. Время для встречи с Маринкой нашел, а за это время подбросили еще бумаг. Вон - служебная записка из министерства иностранных дел за подписью господина Пылаева, где говорится, что я должен назначить время для приема верительных и отзывных грамот от посланника Греции. Кроме того, скоро должны были принести протоколы допросов Сангушко. Плюс надо решить, как вести себя с послом Франции. Но возвращаясь к первому вопросу… Про верительные грамоты слышал, точнее, видел когда-то по телевизору, как наш президент принимал новых послов, которые и вручали ему оные грамоты. Но там этих послов и послиц было несколько. А что такое отзывные грамоты, я совершенно не представлял.
        Кажется, последнюю фразу произнес вслух, потому что тут же получил ответ:
        - Отзывные - уведомление о том, что посланник отзывается своим правительством. Подписывается лично главой государства.
        - Благодарю, - поблагодарил я великую княгиню за консультацию. Хотел поинтересоваться - откуда она знает, но спохватился. Во-первых, она обязана знать, как дочь царя, а во-вторых, ее супруг находится на дипломатической службе. Это я, олух царя небесного, сижу здесь, и ничего не понимаю. Может, сделать «матушку» консультантом по дипломатической части? Или по протокольной? Кстати, мысль. Министр иностранных дел мне очень не нравится, а кем заменить? Может, великая княгиня и подскажет, кому можно поручить внешнюю политику? Но спешить не стану. Я сам, покамест, во внешней политике не разбираюсь, а передоверять нельзя.
        - Ольга Николаевна, а обязательно принимать нового посла вместе с его грамотами? Нельзя ли собрать послов группой, человек пять, да чтобы у всех сразу взять? И верительные, и отзывные?
        - Вы про посланников из Греции говорите? Лучше примите обоих - и старого посла, и нового, - посоветовала великая княгиня. - Король Греции Георг большой друг нашей семьи, даже родственник, не следует его обижать. Господин Контос почти двадцать лет представлял у нас свое королевство. Его примете, так и нового посланника заодно. Минут десять-пятнадцать вас не слишком обеспокоят. Да и вообще, не так и часто такие мероприятия проходят. Вам самому интересно будет.
        Не так и часто? А что, в Российской империи послов мало? Ах, точно. Не послов мало, а государств ещё немного. На политической карте нет ни Польши с Венгрией, ни Чехии со Словакией, не говоря уже об Украине или таком политическом недоразумении, как Эстонии. Сколько сейчас посольств в РФ? Штук двести, если не больше? А сколько государств насчитывается здесь, в этой реальности? Надо будет Ивана Ивановича спросить, или хотя бы на политическую карту глянуть.
        - Можете Контоса наградить еще чем-нибудь, - посоветовала великая княгиня.
        - Орденом? - нахмурил я царское чело, обдумывая - каким орденом следует наградить посла? Ордена «Дружбы», что вручают иностранцам, здесь нет. Станислав?
        - Орден - слишком много, - улыбнулась княгиня, - подарите ему перстень с вашим вензелем. Ему будет очень приятно, - сказала Ольга Николаевна и спохватилась. - Ах, у вас же еще нет своего наградного перстня. Тогда пообещайте его прислать после коронации.
        - А мне нужен наградной перстень?
        - И перстень нужен, и часы, - принялась перечислять Ольга Николаевна. - Можете заказать портсигары и радиоприемники с гравировкой.
        И впрямь. Что-то я это упустил из вида. Зачем одаривать всех подданных орденами, если можно подарить часы, бьющие «Боже царя храни!»? Так ведь дешевле. Орденом наградил - приходится ежемесячно деньги кавалеру платить, а тут, почти даром. Тогда надо ещё фаянсовых кружек заказать со своей физиономией. Тарелок ещё. Дешевле обойдется. А можно - настенный календарь с портретом Александра Романова, четвертого по счету. Карандаши там, блокноты.
        Похоже, увлекся. Но кто-нибудь да озаботится подобными сувенирами и без меня.
        - Ольга Николаевна, не хотите стать консультантом при моей особе? - поинтересовался я. - Есть столько вещей, о которых я представления не имею…
        - Я догадываюсь, - хмыкнула великая княгиня. - Считайте, что я уже стала вашим консультантом. Готова даже поработать без жалованья. Вы только официально включите меня в комиссию по подготовке коронации.
        - В комиссию включу сегодня же. А что без жалованья - это прекрасно, - кивнул я. - Не стоит вводить государство в лишние расходы.
        - М-да, какой экономный государь у нас будет, - протянула великая княгиня, а потом сообщила. - Вообще-то, ваше величество, я у вас ещё и по другому поводу.
        - Я догадался, - вздохнул я. - Наверняка вы присмотрели место, где сможете разместить Александра, а теперь пришли просить моего разрешения на его перевод из Крестов?
        - Вы приставили ко мне слежку? - похолодевшим тоном спросила она. Любой другой бы не понял, а я физически почувствовал как напряглась дочь императора. Ишь, даже голос зазвенел.
        - Господь с вами, - отмахнулся я. - Делать мне больше нечего, как приставлять слежку. И как, по вашему, я мотивирую Охранное отделение? Дескать - проследите передвижение моей матушки?
        На этот раз она усмехнулась.
        - Александр, - твердо сказала Ольга Николаевна. - Простите за резкость, но зарубите себе на носу: вы никому ничего не должны объяснять и ничего не должны мотивировать. Вы - государь. Вы отдаете приказ, его выполняют и докладывают. Все. А за матушкой ли, за батюшкой - это никого не должно волновать.
        - Ясно, - кивнул я. - А чтобы догадаться, что вы явились с предложением о перемещении сына - так это очевидно.
        Кажется, Ольга Николаевна и сама поняла, что не стоит искать подоплеки в банальных вещах. Что еще может волновать мать, если не благополучие ребенка? Хотя мысль о том, что она нарочно решила меня отчитать, чтобы увидеть мою реакцию, а потом и поучить уму разуму, тоже промелькнула.
        - Прошу прощения, ваше величество за глупое подозрение, - слегка улыбнувшись, покаялась великая княгиня. - Я думаю, что мы сможем разместить Сашеньку на нашей даче, в Царском селе.
        Дача в Царском селе… Эту дачу я видел в той истории, а в этой как-то не добрался… По сравнению с прочими зданиями и имениями, так не очень и большое. Кажется, английский модерн?
        - Я все продумала. Я могу нанять опытного врача, сиделок. Медикаменты, все остальное, что нужно для ухода, мы завезем. И я смогу бывать при дворе, и навещать Сашеньку несколько раз в день.
        - А прислуга? А конюхи, водители, дворники? - хмыкнул я. - И как мы с вами станем объяснять, что на даче, принадлежащей отцу императора, лежит юноша, как две капли воды похожий на молодого царя?
        - Саша сейчас мало на себя похож, - с грустью в голосе ответила она. - А кто на самом деле здесь лежит - кому какое дело? К тому же можно поменять ему личину.
        - Вот как? - заинтересовался я, начиная кое-что понимать. - И что вы предлагаете?
        - У Саши кажется что-то подобное получалось, - задумчиво сообщила матушка императора. - Но мы так и не изучили природу его способности. Однако теперь сможем проверить. Вы ведь теперь тоже так можете? Менять свой облик?
        - Вам Александр рассказал, что он передал мне свой дар? - поинтересовался я.
        - Когда я вас впервые увидела, то сразу поняла, что вы - не мой сын. Похожи, да, но не настолько. А потом, на поминках, засомневалась. Вы стали совсем схожи…
        Да уж, да уж. Я же тогда вспомнил юношу из Чертогов, и наложил на себя его облик.
        - А теперь?
        - И теперь тоже, - вздохнула Ольга Николаевна. - У вас даже и походка, и манеры стали его…
        Хм… А ведь верно, я и сам не заметил, как принял облик Александра, а не свой. Видимо, тот облик, «прирос» ко мне? Вот, кстати, и отпал вопрос как на мне личина для посторонних выглядит. Не только лицо меняется, но даже и походка.
        - Но я ведь только свою личину меняю, - заметил я.
        - Саша. при определённых обстоятельствах и другим мог изменять облик. Но очень уставал после этого. А ещё, можно найти человека способного накладывать чужой лик. Это будет более верное решение. Уверена, у генеарала Кутепова есть такие в ведении.
        - Давайте не будем торопиться? - попросил я. - Я не знаю, смогу ли я накладывать личину на другого человека, а если смогу - то сколько этот облик продержится? Предположим, получиться, а потом личина спадет. Подберу себе подходящего э-э субъекта, потренируюсь, посмотрю, что к чему.
        - Александр в детстве наложил на себя облик дедушки - государя-императора, а потом, в таком виде, прошелся по Невскому. Представляете, сколько было переполоху? - засмеялась Ольга Николаевна. - Городовые чуть в обморок не попадали, движение встало. А из Дома Зингера посетитель из окна выпал.
        Представляю. Но, подозреваю, что тогда ей, да и всем остальным, было не до смеха.
        - А что касаемо способности накладывать на других людей чужие личины, - продолжила рассказ великая княгиня. - Однажды превратил своего учителя арифметики в гувернантку… Саше было смешно, но он потом надолго заболел.
        - Я попробую, обещаю, - кивнул я. - Но все-таки, давайте не станем форсировать события?
        - Форсировать? - не сразу поняла термин великая княгиня. - Форсировать, насколько я помню - преодолевать водную преграду?
        - Ага. А еще оно употребляется в значении спешить, торопиться, когда этого не следует делать.
        - Я понимаю, - грустно сказала дочь и мать императора. - Но я ждала встречи с сыном два года, думаю, подожду ещё немного. Мне ведь разрешат видеть его в тюрьме?
        - В лазарете, - уточнил я и пообещал. - Я дам распоряжение директору тюрьмы, он вам выпишет пропуск.
        Ольга Николаевна поднялась, собираясь выйти, но остановилась. Посмотрев на меня, спросила:
        - Знаете, что ещё выдает вас? Для меня, как для матери, важен не только облик…
        Я призадумался. Манеры, походка, голос… Все это так. Но есть еще один фактор.
        - Запах? - догадался я.
        - Именно так, - усмехнулась великая княгиня. Чуть-чуть принюхавшись, она сказала. - Кстати, от вас пахнет духами. Странно. Обычно здесь пахло дымом. Отец прокурил и мебель, и обои. Даже сейчас чувствую старые запахи.
        Я попринюхивался, но ничего не понял. Пахнет чем-то в кабинете, но чем, не понятно. Может чернилами или старыми бумагами? Вон их сколько в шкафах лежит. А чтобы пахло духами? Маринкины наверное. Она что, меня духами сбрызнула?
        - У вашей девушки прекрасный вкус, - одобрительно кивнула «матушка». - Эти духи - не слишком-то известны, аромат легкий, но его можно почувствовать. Бедная девушка…
        - Почему бедная? - не понял я.
        - Вам придется расстаться с ней, - ответила матушка.
        Я хотел было возмутиться, но княгиня продолжила.
        - Скоро прибудет ваша невеста. А если вы могли себе позволить нечто такое… Нет, я ни на что не намекаю. У молодых людей могут быть романы. Но теперь, увы, вы обязаны быть верным своей будущей жене.
        - Невеста? - обомлел я. - А почему мне об этом никто не сказал? И зачем мне невеста?
        - Невеста - дочь короля Баварии Рупрехта, - пояснила Ольга Николаевна. - Эдита Мария, принцесса Баварская. А не сказали, потому как предполагается, что вам это и самому известно. А невесты нужны для того, чтобы на них жениться. А применительно к вам, да и вообще, к нашей фамилии, для того, чтобы укрепить свою власть, связать себя династическими связями, обзавестись наследником. Вы же знаете, что можете жениться лишь на особе, происходящей из правящего дома? Даже на принцессе, чьи родители потеряли трон, жениться нельзя.
        - М-да, дела, - взгрустнул я. - А нельзя отмазаться?
        - Отмазаться? - нахмурилась великая княгиня. - Чем отмазаться?
        Я усмехнулся про себя. Сам не ожидал что этакое словечко вылетит. До этого ведь фильтровал свою речь. Княгиня умная женщина, но вряд ли обязана понимать привычный для меня сленг. Мне опять пришлось объяснять суть термина.
        - Отмазаться - значит, откосить. - Ага… объяснил, называется… - Вернее, отказаться под каким-нибудь благовидным предлогом.
        - Отказать вашей невесте можно, но это означает, что вы сразу же ссоритесь и с Баварским королевским домом, и с Германской империей, - мягко сказала великая княгиня. - В интересах внешней политики обрастать родственными связями. Да и о невесте надо подумать.
        Можно подумать, что в четырнадцатом году кого-то спасли родственные отношения. Да все короли-императоры были родственниками, а что им помешало объявить друг другу войну, а потом лишиться своих держав? Как жаль, что в этой реальности о том не знают.
        - И когда прибывает невеста? - угрюмо поинтересовался я.
        - Она должна была приехать ещё два года назад, но государь предложил отложить помолвку ещё на два года, пока невесте не исполнится шестнадцать. А свадьбу и консумацию брака - до её восемнадцати.
        - Простите, что отложить до восемнадцати? - не понял я
        Ольга Николаевна вздохнула и объяснила:
        - Значения слово свадьба, думаю, объяснять нет необходимости. А консумация - исполнение супругами своих обязанностей. В прежние времена, после первой брачной ночи полагалось простынь гостям предъявлять. Подтвердить девственность невесты.
        Значения слова я и так знал, просто неожиданно это всё.
        - А если простынь окажется белой? Невесту можно прогнать? - не надеясь на положительный ответ спросил я.
        - Если простынь белая - то либо невеста дура, либо жених идиот. - бескомпромиссно заявила княгиня. - Нормальные люди придумают, как им испачкать простынь. А если невеста не сохранила девственность… Бывает такое, что поделать? Но если жених заявляет, что не обнаружил девственности, то сам подтверждает, что факт консумации состоялся. Венчание было, брачная ночь была, а что ещё надо? А врач скажет, что далеко не у всех женщин имеется девственная плевра. Священники молодую жену, на всякий случай, пожурят, могут епитимью наложить, если она признается, что до свадьбы у нее что-то было, вот и все. Зато молодой супруг сразу же обретет славу рогоносца. Кому такой позор нужен? А жены ему другой не будет, придется жить с той, что есть.
        Интересно, а если бы я был настоящим наследником, то есть, уже императором, Ольга Николаевна вела бы такие разговоры? Я бы, наверное, постеснялся. А с великой княгиней можно.
        - Не волнуйтесь, ваше величество, когда придет время брачной ночи, вы обнаружите, что ваша невеста невинная, - улыбнулась Ольга Николаевна.
        Вот уж о чем я меньше всего волновался, так о невинности невесты. Как там в восточных сказках? И обнаружил он, что она жемчужина, никем не сверленая, и что она кобылица, никем не объезженная. Глупость какая-то. Мне эта невеста ни невинной не нужна, ни «порченой». Или нужна?
        - А эта, Эдита Баварская, хотя бы по-русски знает? - поинтересовался я.
        Похоже, я уже готов сложить лапы и принять новую данность? Хм…
        - Ваша невеста изучала русский язык два года, теперь ей предстоит усовершенствовать свои знания, а ещё ознакомиться с православием.
        - Она должна принять православие? - зачем-то спросил я, хотя это и было очевидно. Все немецкие принцессы принимали православную веру. А некоторые, особо продвинутые, вроде принцессы Фике, даже умудрялись «задвинуть» своего мужа куда подальше (на тот свет!) и сами умащивались на престоле. Может, Эдита Баварская и меня «подсидит»? Вон, изабелла Баварская, хотя мужа и не подсидела, но дел в истории понаделала.
        - Все могут короли, все могут короли,
        И судьбы всей земли вершат они порой,
        Но что ни говори жениться по любви
        Не может ни один, ни один король.
        - Опять вы что-то интересное декламировали, - хмыкнула великая княгиня. - Я таких стихотворений ни разу не слышала. Касательно же женитьбы по любви. Есть пример, когда государь по любви женился, но ничего хорошего из этого не вышло.
        Это она про свадьбу своей матушки и своего батюшки? Помню-помню. Нельзя было Николаю Александровичу жениться на внучке британской королевы, нельзя. И родная мать была против, и другие родственники. А он взял, и женился. Вот и получил в «нагрузку» к супруге гемофилию для мужских представителей семьи Романовых.
        Глава 9. Разговор с Кутеповым
        Этот день обещал быть непростым и я старался подготовиться с самого раннего утра. Будто в подтверждение этого, дверь распахнулась и на пороге возник вполне ожидаемый гость.
        Ко мне в кабинет без стука вошёл хмурый Кутепов. Он тяжело смотрел на меня из-под насупленных бровей, было видно, что он недоволен и расстроен. Но, тем не менее, субординация не позволяла ему переходить нормы дозволенного. Всё же, несмотря на осведомленность в моём реальном происхождении, он признал меня как императора.
        - Доброго дня, ваше величество, - хмуро произнёс он. - Прошу прощения, что без стука, но покойный император позволял мне входить без доклада.
        - Здравствуйте, Александр Павлович, - со вздохом ответил я, заранее зная о чём пойдёт беседа.
        Генерал сделал глубокий вдох, будто собираясь с силами, и всё-таки решил отбросить излишнюю вежливость.
        - Я, конечно, понимаю… Ваше величество, да, вы государь, но как министр заявляю: это неуважение ко мне! Я ни сном, ни духом… Я не знал о том, какую игру вы ведёте. Хоть бы намекнули, хоть бы сказали! Роман Владиславович уважаемый человек. Он столько лет служил верой и правдой, а его как простого преступника, в каземат поместили. Почему я только сейчас обо всё узнал? Почему не доложили?
        - Так я вам не раз говорил. Ещё будучи цесаревичем. Не раз предупреждал, что Сангушко явно ведёт свою игру, расходящуюся с интересами империи.
        - Опять вы за своё! Вот таким образом вы решили убрать неугодных? И что же это получается, я следующий?
        - Что значит «неугодных»? - я подвинул к нему стопку протоколов допросов. - Вы изучите, здесь все очень подробно расписано. О том, как Сангушко подделывал документы, как обворовывал российскую казну, а ещё искажал отчёты таким образом, чтобы из них следовало, будто это императорская семья ворует огромные суммы денег из бюджетов и тратит их на себя и на неподобающие расходы. Вы изучите, изучите. А ещё про убийство Федышина. Если бы я хотел, как вы выражаетесь, почистить неугодных, здесь была бы ещё одна стопка протоколов, направленных на ваше обличение. О том, как вы покрывали своего друга и выводили из-под удара. А это, между прочим, подтверждённый государственный преступник, который дал чистосердечное признание! Но мы с вами оба понимаем, что проблема лишь в том, что вы верный и хороший друг, надёжный человек, опора для товарища. Однако это не отменяет тот факт, что была допущена серьёзная ошибка, - я выдержал паузу, глядя на генерала в упор. - Однако, вместе с тем, вы по-прежнему хороший министр МВД, просто на вас лежит слишком много задач. Отправлять вас в отставку, это стрелять себе в ногу,
решив что это поможет в попытке обогнать соседей. Но я думаю, что решение снять с вас лишнюю нагрузку будет более разумным. Как вы на это смотрите?
        Кутепов не нашёлся что ответить. Да я и сам понимал, что Кутепова по идее надо бы менять. Но где я найду такого же человека. Как минимум, он опытный министр, не первый год выполняющий свои обязанности и выполняющий хорошо. Да, он, быть может, слишком сентиментален и доверчив, и это не самое лучшее качество для человека его должности. Но я думаю, этот урок научит его многому. А такой наученный министр будет гораздо ценнее и полезнее, чем новый непроверенный, да ещё неопытный.
        Я дождался, пока Кутепов прочитает протоколы. Ждать пришлось долго, но я был к этому готов.
        - И Ларионов туда же? - буркнул он.
        - Этот Ларионов очень не прост. При задержании Ларионова пострадал один из гвардейцев - проверенных, хороших гвардейцев. Он получил два пулевых ранения. А сам Ларионов скрылся при этом.
        - Да, обидно. Ларионов хороший был вояка, - протянул генерал. - Он в составе спецназа не одну операцию закрыл на отлично. Жалко, что он так себя повёл. А не известно, быть может, он просто защищал своего господина? Он верно служил. Более того я сам его рекомендовал Сангушко.
        - Кто же теперь поймёт? Сбежал ваш Ларионов, объявлен в розыск. И я не уверен, что при его обнаружении агенты не будут стрелять на поражение.
        - А он ведь награды имеет. Заслуженные награды.
        - Сангушко тоже имел награды. Но, как видите, это не является гарантом. Его это не уберегло от предательства.
        - Ага, - продолжил Кутепов, - деньги, значит, выводили во Францию на закупку оружия для польских патриотов. Значит, переворот планировали, восстание. Очень самонадеянно и глупо. Людей бы столько полегло…
        Будем надеяться, что миновало. Но работы, предстоит много. Надо теперь всё доставленное оружие изъять, - вздохнул я.
        - А с французами решили, что делать?
        - Да, но это мы уже сами будем решать вместе с министром иностранных дел. Нота протеста отправлена французскому послу. Как раз после вас будет встреча с ним, на вечер назначена. Наместника Польши - Дамбровского тоже уже вызвали в столицу для дознания и беседы. Надо понять, в курсе ли он намечающихся переворотов, или тоже будет изображать невинную овечку.
        - Ох ты ж, как получается… - насупил брови Кутепов, отложив очередной рапорт и перейдя к следующему, - Получается, Сангушко сам сдал Ларионова? Да, не ожидал я от Романа такого… Заявляет, что сам предложил, а вернее принял решение и убил Федышина, потому что фотограф мог представлять опасность. Роман Владиславович испугался и запаниковал, хотел подкупить, но Ларионов решил по-своему. Да, решительный мужчина. Был, - произнёс Кутепов, совершенно не обратив внимания на то, что сказал о нём в прошедшем времени, как будто того уже нет в живых. Хотя, зная Кутепова, даже если Ларионов и выживет, для генерала он уже мёртв, не существует такого человека.
        Следующий протокол касался редакторов. Я его узнал, потому что сам не раз перечитывал. Редакторы, конечно, тут малую роль играли. На них давил Замятин - владелец тех газет. Плюс большие деньги платил Сангушко, а газеты ведь тоже в финансировании нуждаются. Но тем не менее, вместо того, чтобы доложить об этом в органы правопорядка и в имперскую службу, они просто стали строчить обличительные статьи, поэтому вполне заслужили ту судьбу, которая их ждёт. Их уже задержали, допросили, и вскоре их будет ждать суд. Все они сидели в Петропавловской крепости. Газеты, в которых они работали, по моему указу тоже были закрыты. И Кутепов об этом узнавал сейчас из донесения. Его брови то и дело сходились на переносице, или удивлённо поднимались вверх.
        - Как я понимаю, рекомендовать вам пообщаться с редакторами других газет не нужно, чтобы они даже не вздумали писать что-то вроде того, что царская семья запрещает свободу слова и перекрывает кислород свободной прессе?
        - А, уже сделано. Мезинцев в этом плане работает довольно быстро, - ответил я.
        - Мезинцев, значит… Копает под меня?
        - Нет, нисколько. Просто хорошо выполняет свою работу. Опять же, повторюсь: в отставку я вас не отпущу, просто сниму часть нагрузки, - повторился в который раз я. - Некоторые мысли у меня уже есть, но об этом мы с вами поговорим при следующей встрече. Сейчас я буду занят.
        - Могу я взять с собой оставшиеся? - генерал кивнул на донесения и протоколы.
        - Мезинцев передаст вам копии, - ответил я, не желая отдавать документы. Я и сам планировал ещё поизучать их на досуге. Слишком уж много информации вылилось на меня разом. Таких интриг я сам не ожидал.

* * *
        После того, как я распрощался с Кутеповым, у меня должна была состояться встреча с послами Греции, о которой накануне говорила мне матушка
        Встреча прошла на удивление быстро, и точно по плану, который мне помогла составить Ольга Николаевна. Мы быстро обговорили дела и завершили церемонии, однако я немного волновался. Следом меня должен был посетить посол Франции, и эта встреча меня заботила гораздо больше.
        Спустя час, уже ближе к вечеру передо мной стоял господин Жюльбер с подобострастной улыбкой.
        «Скажи-ка, дядя, ведь не даром, Москва, спалённая пожаром французу отдана…» - хмыкнул я про себя. С церемониями приветствия было покончено, и посол терпеливо ожидал, когда я начну говорить.
        - Господин Жюльбер, я сейчас встречаюсь с послами разных стран. Как вы понимаете, новое положение обязывает знать, как обстоит ситуация на политической арене, какие страны хорошо относятся к России, а какие не очень хорошо, какие страны готовы сотрудничать с нами, а какие, наоборот, готовы вставлять палки в колёса. Так же необходимо заново создавать союзы и укреплять дружеские отношения с соседями. Думаю, вы понимаете - стандартная политическая возня. Вот и вас пригласил, в том числе, чтобы узнать, как Франция относится к нашей империи.
        - Вашье императорское величествё… - на ломаном русском протянул Жюльбер, - Скажу я вам, наш президент… Да что там президент… Каждый гражданин Франции рад тому, что в числе наших союзников есть такая страна, как Россия…
        Это было только начало длинного монолога, который, если честно, меня порядком утомил. Большую его часть я попросту прослушал.
        - Кстати, господин Жюльбер, как докладывает мне министр МВД, наши граждане, а именно иностранные студенты, очень переживают из-за событий, происходящих в Европе. Многие из наших граждан также беспокоятся о текущей ситуации между Францией и Германией. Хотелось бы услышать официальную позицию - какова цель этой войны? Думаю, вы имеете право выразить точку зрения от имени государства.
        - Ваше императорское величество, позиция нашей страны - каждого гражданина, включая президента, довольно проста: мы стремимся к справедливости. Мы желаем восстановить наши территории, которые исторически принадлежат нам, а также вернуть те земли, которые Германия отняла у нас во время мировой войны.
        В общем, понятно.
        - Скажите, пожалуйста, а какие планы у вас на будущее? После захвата Германии, или, скажем, после возможного поражения? - я сделал всё возможное, чтобы не усмехнуться на последнем слове.
        - Ну, моя роль невелика. Мне поручено поддерживать хорошие отношения с другими государствами, включая ваше. Что касается остальных вопросов, это предмет обсуждения с нашим президентом и кабинетом министров. Я уверен, у них есть проработанный план, и, если вы когда-нибудь встретитесь с ними лично, они смогут дать вам ответы на все ваши вопросы.
        - Хорошо, - кивнул я, устремив свой взгляд на посла. - Кстати, я узнал, что вы поддерживаете тесные связи с некоторыми нашими чиновниками. Например, с Романом Владиславовичем Сангушко. Это не может не радовать.
        - Да, это я знаком с Романом Сангушко. Правда, вряд ли наше знакомство можно назвать тесным. Мы несколько раз были вместе на охоте. Он очень приятный человек. Кроме того, мы обнаружили, что у нас есть общие интересы. Как вы уже поняли, мы оба любим охоту, и я думаю, что ещё не раз посетим охотничьи угодья вместе.
        Ну да, ну да…
        - Кстати, а кроме охоты у вас и Сангушко больше ничего не связывает?
        Вопрос был довольно острым, но я задал его с максимально приветливой улыбкой, стараясь сформулировать таким образом, чтобы не вызывать лишних подозрений. Однако при этом, я надеялся получить либо правдивый ответ, либо заставить посла солгать и таким образом выдать себя перед моей способностью.
        - Нет, только охота, - заверил меня посол, и я почувствовал укол, который оказался довольно ощутимым.
        - Кстати, на всякий случай, я хотел поделиться с вами информацией. Так сказать, решил оказать вам доверие. На одной из наших территорий, а именно в Польском Царстве, в последнее время наблюдается неспокойная обстановка: сепаратисты стали активнее. Более того, были обнаружены поставки оружия. - на лице посла не дрогнул ни мускул. - Польские сепаратисты, похоже, получают вооружение из Европы. Я пока видел лишь отчёты, но информация, которую я из них узнал, вызывает во мне серьёзное беспокойство. Вам что-нибудь об этом известно?
        - Ничего такого не знаю, - заверил меня посол, яростно мотая головой, и я почувствовал такой укол, что мне показалось, будто сейчас начну сдуваться, словно воздушный шарик.
        - Ну, тогда будьте осторожны, и, на всякий случай, воздержитесь от посещений Польского царства, - произнёс я с непроницаемым лицом. - Кстати, а какова позиция Франции? Как вы относитесь к подобным казусам, когда внутри стран происходят перевороты и нарушается её целостность?
        - Я вас заверяю, что наша страна осуждает любые действия, нацеленные на подрыв власти в такой великой стране, как Россия, а также нарушение её территориальной целостности, - с торжественным видом заявил посол.
        От сильнейшего укола у меня чуть не брызнули слёзы. Пора заканчивать, пока у меня какой-нибудь тромб не лопнул от такой откровенной и наглой лжи.
        Попрощавшись с послом Франции, я сразу же приказал привести ко мне министра иностранных дел, вызванного еще два часа назад.
        - Чем могу быть полезен, Ваше Величество?
        - Первым делом, - без предисловий произнёс я, - выслать посла Франции с территории России, и сделать это срочно, в течение двадцати четырёх часов.
        - Но на каком основании? - удивился Аристарх.
        - Объявите его персоной нон-грата и высылайте, указав на подозрение в деятельности, несовместимой с дипломатической миссией.
        - Но это может вызвать скандал! - растерялся министр.
        - Думаю, если я его арестую, скандал будет куда серьёзнее. Если бы это можно было осуществить, посол находился бы в крестах. Поэтому делайте то, что я вам говорю.
        Глава 10. Кадровые вопросы
        С Сангушко я разобрался. С одной стороны, это весьма хорошая новость. По крайней мере, я избавился от потенциального врага в своём окружении. Кто знает куда дальше завела бы его фантазия. Может быть, он и на покушение бы решился. Оставался, конечно, ещё вопрос, кем был тот самый мужчина в чёрной шляпе с красным размерником и кому он служил…
        Ну, хотя бы одним врагом меньше - это уже радует.
        Однако, решение этой проблемы имело и негативные последствия - я потерял хорошего управляющего кабинетом (пускай тот и работал последнее время во вред). Я совсем не представлял, кто может занять его место. Несмотря на то, что рядом было множество специалистов, я серьёзно ощутил нехватку кадров, просто потому что не знал, кому можно доверять, а кому нет, и как определить компетентность человека. Более того, даже если бы на моём месте был настоящий Александр, ситуация была бы похожая. Он ведь провёл большую часть времени за границей. Думаю, цесаревич не очень-то хорошо знал придворных и столкнулся бы с той же самой проблемой.
        Не найдя ничего лучшего, я решил обратиться за советом к матушке. Как минимум, у этого решения было два обоснования. Во-первых, мой дед, император Николай II, готовил Ольгу Николаевну в качестве своей наследницы, и она была более сведуща в государственных делах, нежели любой другой из семьи. К тому же, она провела большую часть времени в России и знала, кто входит в окружение при дворе. Уверен, она имела своё экспертное мнение о многих чиновниках. Думаю, что, будучи подготовленной к правлению, она является компетентным управленцем и хорошо разбирается в кадровых вопросах. Кроме того, она является супругой дипломата, пусть и не самого высокого ранга.
        К слову, я решил даже про себя называть Николая Александровича своим дедом, а Ольгу Николаевну матушкой. Да, у меня были родные родители, как собственно и у всех, и забывать о них я не собирался. В этом мире, пару месяцев будучи Павлом Кутафьевым, я называл родителями других людей, пускай матушка Павла и походила на мою родную маму, как сестра. И о них я тоже не забывал. Но теперь, в ближайшем будущем мне предстоит называть маменькой Ольгу Николаевну, а Николай Александрович ещё долго будет на устах придворных - императоров, как правило, долго не забывают. Если не привыкну, вполне могу однажды допустить фатальную оплошность.
        - Так поставьте Титова, - не задумываясь предложила княгиня. - Он станет отличным управляющим кабинета.
        - Титова - это камергера? Остапа Петровича? - удивился я.
        - Да, именно его, - подтвердила Ольга. - Он уже давно стремится занять эту должность. Неоднократно обращался к отцу и даже меня умолял повлиять на Николая Александровича. Он искренне верит, что сможет улучшить дела в Кабинете. И отзывы по прежнему месту службы у него отличные. А иначе, разве бы отец сделал его камергером?
        Да уж, он, кажется, совсем отчаялся, раз решил зайти с козырей, когда пришёл просить того же самого. Даже предлагал свою дочь…
        Кстати, а про них-то я совсем забыл. Интересно, они всё ещё ждут меня в Царском Селе, или уже вернулись в город?
        - Признаюсь, у меня возникают сложности с выбором кадров. Я очень благодарен вам за помощь. Мне необходим человек, который обладал бы глубокими знаниями в области кадровых вопросов, но где такого найти? А ещё был бы знаком с чиновниками и их компетенциями. Нужно ведь правильно распределить их по соответствующим должностям не нанести вреда и не разрушить общее дело.
        - Я сделаю всё возможное, чтобы помочь вам. - заверила меня Ольга Николаевна. - У меня есть знакомства с достойными людьми, и я уверен, что мы сможем подобрать подходящих кандидатов с нужным профильным образованием и необходимыми навыками. Кстати, Кутепов может поспособствовать. Он неплохо поднаторел в этом и хорошо разбирается в людях.
        Я улыбнулся про себя, вспоминая, как долго он защищал Сангушко. Но вслух сказал иное.
        - Кутепов обладает уникальной способностью распознавать способности и таланты у людей. Мне бы такого человека, который мог бы определить профессиональное призвание у каждого кандидата. И будет прекрасно, если он будет верным и преданным короне.
        Ольга Николаевна задумалась, нахмурив лоб.
        - Кстати, вы задали очень интересный вопрос, - произнесла она. - У меня есть один интересный кандидат на уме. Вы сказали, и мне сразу вспомнилась одна история. Я когда-то была в Норвегии с дипломатической миссией. Отец послал меня на открытие консульства, а маршрут проходил через Архангельск.
        - А почему через Архангельск? - удивился я. - Почему не напрямую?
        - Местного генерал-губернатора Архангельской губернии также пригласили на открытие посольства, и он должен был нас сопровождать. Так что сначала мы добрались до Архангельска, а затем вместе с ним отправились в Норвегию. Скажу вам, этот человек меня удивил и оставил после себя очень сильное впечатление! Я даже специально после этого съездила к нему в губернию и была приятно удивлена: там царит такой порядок, что даже Петербург мог бы позавидовать! И даже потом, спустя год, я отправилась ещё раз посмотреть на это чудо. И представляете, там всё изменилось ещё сильнее, да и порядка стало больше. Он даже заселил Шпицберген и основал там шахту, чтобы осваивать каменный уголь с большей эффективностью. Любопытно, что население составляют бывшие заключенные, попавшие под амнистию. С ними заключают контракты на три года. Трудятся хорошо, некоторые даже не желают возвращаться. И, кстати, именно он способствовал тому, чтобы Шпицберген остался за Россией. А иначе мы бы его отдали норвежцам.
        - Хм, какой интересный кандидат… - удивился я.
        - Да-да! Кстати, по поводу порядка… Он не только занимается гражданскими делами. Ведь он является генералом и командует военно-морским флотом. И, скажу я вам, норвежские рыбаки даже и думать не смеют о браконьерстве в наших водах.
        - Так скажите же, что это за человек? Я был бы рад познакомиться с ним лично.
        - У него очень интересная фамилия - Джугашвили, - ответила Ольга Николаевна.
        Я едва сдержал улыбку. Да быть того не может! Я тут Ивану Ивановичу давал задачку найти Сталина и совсем забыл о том, что у него фамилия совсем иная.
        - А случайно не Иосиф Виссарионович его зовут? - уточнил я.
        - О, вы тоже о нём слышали? Думаю, вы согласитесь - удивительный мужчина!
        Сдерживая смех, я направился в покои, где разместился Иванов. У меня к нему была важная задача - нужно было, чтобы он рассказал мне всё, что он знает о генерал-губернаторе Архангельской губернии. Матушка минут десять расписывала достижения удивительного губернатора, а я и не ожидал ничего другого.
        Иванов поведал мне следующее: Архангельск изначально являлся довольно суровым краем, что меня совершенно не удивило. Там не было хлеба, да и другие культуры плохо приживаются, зато есть рыба. но Джугашвили сумел наладить порядок, создав рыболовецкие колхозы и артели, которые значительно способствовали развитию кораблестроения, лесного хозяйства и добычи рыбы. Он активно способствовал развитию края, взяв под опеку местных предпринимателей, помогал предприятиям получать кредиты и усиливал регион всеми возможными способами. Под угрозой каторги запретил вывоз круглого леса, хотя, конечно же, сделал исключение для императорской семьи. Лесопереработка была организована настолько споро, что способна была снабжать древесиной большую части России. О восстановлении ресурсов Джугашвили тоже не забывал, и вырубленные территории почти сразу засаживались молодыми деревьями. Даже опилки начали продавать Швеции. Я в очередной раз усмехнулся про себя. А из этих опилок шведы будут производить мебель, затем застроят весь мир мебелью ИКЕА.
        Похоже, лучшего кандидата на должность председателя совета министров просто не найти. Я уверен, что он с лёгкостью сможет организовать работу всех министерств и снять с меня лишнюю нагрузку, да и с кадрами поможет. Возможно, я полностью доверю ему свободу действий и разрешу использовать любые средства и методы. По крайней мере, результаты в Архангельской губернии заранее говорят о том, что местный Джугашвили мало чем отличается от Сталина в моём мире. Разве что расстреливать министров я ему пока не разрешу, но, думаю, всё можно будет обсудить.

* * *
        После разговора с Ивановым я, весьма вдохновлённый, направился в свои покои и не сразу заметил, что комната была не пуста - там находился посторонний человек. Мой взгляд встретился с янтарными глазами знакомой девушки - Анны Титовой, дочери того самого камергера. Кстати, только недавно вспоминал о них, и вот они появились.
        - Добрый вечер, - произнёс я, тут же отведя глаза в сторону.
        Что-то мне подсказывало, что девушка тоже была не лишена магических способностей, потому что её взгляд на меня явно как-то действовал. Мне хотелось всё больше и больше на неё смотреть. И если бы не внутренние конфликты, которые тоже, видимо, были вызваны моей чувствительностью к правде, я бы, скорее всего, потерял голову. Да что там говорить, девушка была, и вправду, очень красивая. Будь я простым двадцатилетним парнем, может даже царская выправка мне бы не помогла. Всё-таки молодой парень - есть молодой парень. Однако в теле молодого парня оказался мужчина с хоть каким-то, но жизненным опытом, что позволяет мне объективно оценивать ситуацию и не ронять слюни. Хотя, наверное, расчёт на это и был. Однако я держал себя в руках, что явно расходилось с планами красавицы.
        - Добрый вечер, Ваше Величество, - тут же поднялась девушка и слегка поклонилась.
        - Думаю, глупо спрашивать, что вы здесь делаете, или как вы проникли в мою спальню, - спросил я, по-прежнему не глядя на девушку.
        - Я решила осведомиться, как вам спится, в этой большой кровати - улыбнулась она.
        Да уж. Не покои императора, а проходной двор. Немудрено, что однажды моего предшественника, встретила в покоях ядовитая змея.
        - Как видите, я ещё не успел поспать и, думаю, утром смогу вам более подробно всё рассказать о впечатлениях.
        Улыбка девушки стала немножечко шире. Видимо она как-то неверно истолковала мои слова.
        - Наша встреча в Царском Селе так и не состоялась, а я так желала с вами познакомиться поближе, узнать вас, - произнесла Анна своим низким голосом, и, признаюсь, этот голос очаровывал. - Вы не поверите, так получилось, я вас сегодня ждала, случайно зацепила платье, и оно порвалось.
        Она слегка пошевелила плечиком, и с него соскользнуло платье, обнажая бархатистую кожу.
        Сделав глубокий вдох, я ответил:
        - Я попрошу слуг помочь вам. Давайте, я позову Трофима, и он вас проведёт к слугам. Кстати, недавно они весьма оперативно починили генеральский мундир.
        Конечно же, я понимал, зачем пришла девушка и чего она ожидает, однако усердно делал вид, что туп и не понимаю намёков и держался как можно более холодно. Не скрою, сложно было противиться очарованию девушки, но у меня была защита от неё. В этот момент я мог думать только о Марине и о том, что мне просто не нужны другие женщины, я уже нашёл свою.
        Девушка изобразила, что попыталась поправить платье, делая вид будто всё это произошло случайно, вот только не помогло, теперь ткань соскользнула еще ниже. Казалось еще чуть-чуть, и девушка вовсе останется без платья. При этом она уверенно посмотрела мне прямо в глаза, ловя мой взгляд. На этот раз, собрав всю волю в кулак, я решил не отводить от неё глаз.
        - Смотрю, платье совсем плохо, я попрошу слуг, чтобы они подобрали вам что-то на замену.
        Сказав это я отвернулся. Наверное, неплохо было бы уже позвать Трофима. Кстати, со слугой не мешало бы тоже провести беседу. Что-то мне подсказывает, Анна оказалась здесь не без его ведома.
        - Неужто слухи о том, что вам нравятся мужчины - не такие уж слухи? - сощурилась она.
        - Смею вас заверить, в мужчинах я ценю исключительно их исполнительность и умение ходить строем, - без запинки ответил я.
        Девушка немного смутилась, однако, набравшись смелости, произнесла:
        - Также ходят слухи, что вы подцепили дурную болезнь и вам сейчас просто не до девушек.
        - Думаю, этот вопрос лучше оставить моему личному врачу. И, смею вас заверить, он не замечал никаких хворей, - ответил я.
        - Так, выходит, я вам совсем не нравлюсь? Дело в этом или в чём-то другом? - Анна наконец справилась со своим платьем, и плечико скрылось под шёлковой тканью. Я внутренне порадовался, что она решила не заходить слишком далеко.
        - Думаю, этот вопрос тоже лучше оставить моему личному врачу. И, скажу вам, он не замечал никаких патологий.
        - Так я вам совсем не нравлюсь? В этом дело или в чем-то другом? - девушка обиженно поджала губки и нахмурила брови.
        - Напротив, вы мне очень нравитесь, - издав тяжёлый вздох, ответил я. - Я очень ценю то, что вызываю у вас подобные эмоции и желания. К тому же, для меня очень важно, что ваши симпатии искренни и это никак не связано с тем, что я первое лицо империи. Но поймите, видимо вы не осведомлены, но скоро приедет моя невеста из Баварии. Как я слышал, баварцы очень ревнивы и мстительны. И если до неё дойдут слухи, она может с вами сделать что-то противозаконное и несовместимое с жизнью.
        - Я готова рискнуть ради вас, - Предприняла новую попытку девушка.
        - А вот я вами рисковать не готов. К слову, собой тоже. Мало ли она решит меня убить и самолично занять престол. Или того хуже, оскопить в порыве ревности. Повторюсь, что я очень ценю ваше внимание и едва сдерживаю себя в руках, чтобы не потерять голову. Но есть ещё один момент - я решил отдать высокий пост вашему отцу и всерьёз опасаюсь, как бы эта наша встреча не повредила его репутации. Подумайте сами, вы побывали у меня в покоях. Уверен, об этом уже знают слуги и скоро они начнут шептаться. А то, что знают слуги, мигом разлетится по всему дворцу. И вскоре ведь все начнут говорить, что уважаемый камергер Титов ради того, чтобы получить должность управляющего кабинетом его императорского величества, уплатил императору собственной дочерью. Думаю, это будет тяжёлый удар по репутации вашего отца, да и мне ничего хорошего эта история не сулит.
        Девушка лишь кивнула.
        - Я прошу вас, поправьте платье. А потом я позову Трофима, и он поможет вам починить порванную деталь.
        Глава 11. ??Реформы управления
        Редкий царь на Руси-матушке не начинает свое правление с реформ. А как же иначе оставить свой след в истории? Про глобальные, перевернувшие жизнь страны на 180 градусов, вроде реформ Петра I или Александра II , я вообще молчу, но были и другие, не столь заметные, но не менее важными. Скажем, про реформы Александра I знают все, обязательно добавив, что они не доведены до конца, припомнят Александру III его контрреформы, а кто вспомнит о Павле Петровиче, которого отчего-то невзлюбили его современники и историки? А ведь Павел ограничил службу солдат двадцатью пятью годами, запретил пороть священников, положил конец Дворцовым переворотам, подписав указ о порядке престолонаследия.
        Мои реформы пока ограничились тем, что я приказал поставить в кабинете электрическую кофеварку, принести кофейные чашки и сахар. В чем тут реформа? А в том, что прежде, мои предшественники давали команду и им притаскивали в кабинет просимое - чай или кофе (а Александру Александровичу даже и водочку) придворные слуги. Мне же никак не хотелось кого-то просить, ждать (и кофе успевает остыть за это время!), так что, лучше сам. И ничего страшного не случится, если самодержец включит кофейник и нальет себе кофейку. Как-то, справлялся я с этим первые тридцать лет своей жизни, не умру. А в здешней реальности, особенно в последние дни, когда приходится жить в кабинете днем и ночью, знакомится с делами, я только кофе и спасаюсь. Иной раз, кажется, что он уже из ушей плещется.
        А если серьезно… Я не собирался менять что-то глобально. Россию «вздергивать на дыбы» не нужно, она уже и так на дыбах, упорно идет по западному пути развития, крепостное право тоже отменили семьдесят с лишним лет назад. Реформа управления, как таковая, не нужна. Государственный механизм запущен, работает как часы. Но кое-какие изменения, касающиеся управления страной, ввести просто необходимо. Пусть меня не станут именовать Александром Реформатором, но главное, чтобы не посчитали тираном.
        Начать следует с министерств. Министерство иностранных дел трогать не стану, минюст, минфин - тоже. А что там у нас с МПС? Если судить по статистическим справочникам, наша империя по протяженности железных дорог впереди всей планет. Значит, министерство путей и сообщений занимаются железными дорогами, водными коммуникация и центральными шоссе. А кто строит и ремонтирует дороги в уездах, в волостях? В волостях, скорее всего, дороги накатывают сами крестьяне. А между селами? Земства? Тогда ладно, трогать пока ничего не будем. Но все-таки, нужно уточнить - какие суммы и на что тратит казна, а за что отвечает земство. Помнится, из-за строительства дорог во второй половине девятнадцатого века разогнали земство в Череповецком уезде. Но там земские начальники потребовали от властей финансировать строительство дороги, коль скоро она проходит от Петербурга, а те этого сделать не захотели.
        Что там еще? Спрашивается, зачем Российской империи нужно военное министерство и министерство морское, если, по сути, у них одна и та же задача - защита государства? Министерства военно-воздушных сил нет, уже хорошо, а не то могли бы и его создать. Создадим министерство военно-морских дел или министерство обороны. Мы люди миролюбивые, но бронепоезд должен стоять под парами.
        Так… Есть у меня министерство императорского дворца. Охота, конюшни, певчие… М-да… А еще тут и Эрмитаж, и Академия художеств и археологи. Нет, пока трогать не стану, а вот что с охотой делать? В отличие от Николая Александровича, охоту я не люблю. Слить, что ли, министерство собственного имущества с министерством государственного имущества? Подумаю. Может, со временем и солью. Тем более ситуация с Сангушко к этому подталкивает. Не думаю, что он один такой умный. Но тут могут сказать - дескать, новый император сразу полез в государственный карман, чтобы не тратить личные деньги. Так что торопиться не стану, подождем.
        Но кое-что надо не объединять, а разукрупнять и, прежде всего, такого монстра как Министерство внутренних дел. Функции МВД Российской империи я помнил, а здесь, к своему удивлению обнаружил, что Кутепов еще заведует и образованием и культурой. А ведь в моей истории существовало Министерство народного образования. Куда оно в этой реальности делось? Спрошу у господина генерала. Он как раз мнется на пороге моего кабинета, не решаясь войти без разрешения. Видимо переживает из-за прошлого разговора, и думает что решу таки отстранить его.
        - Присаживайтесь, Александр Павлович, - улыбнулся я в тридцать четыре зуба. Ответной улыбки не дождался. Ещё бы… В последнее его положение становится всё более шатким. Могу его понять. Ладно. Переживет.
        Его высокопревосходительство сел и угрюмо посмотрел на меня.
        - Я бы подал в отставку, - вздохнул министр. - Если судить по количеству покушений, что случились за последнее время, мне не место на должности министра и вашего главного охранителя. Но коли подам, вы же исполните свою угрозу, так? Может, вы меня сами уволите?
        - А что у нас по охране общественного порядка, по количеству преступлений? - спросил я и уточнил. - Вы опасались, что из-за войны между Францией и Германий увеличится количество уличных беспорядков?
        - Слава Богу, ничего страшного, - сказал генерал. Вытащив из кармана платок, вытер вспотевшую лысину. - Были мелкие стычки, морды набили, никого не убили. Кое-что удалось заранее предотвратить. Полиция быстро работала, порой применяли увещевание.
        - Увещевание? - переспросил я, представив, как толпа городовых охаживает студентов ножнами шашек.
        - Словесные увещевания, - уточнил Кутепов. - Исключительно словом, без кулаков. Студентики поорали, поорали, да разошлись. Штафирки, что с них взять. Вот если бы юнкера взбунтовались, тогда бы армию привлекать пришлось.
        В словах генерала чувствовалось пренебрежение, свойственное выпускнику военного учебного заведения по отношению к студентам гражданских вузов. Впрочем, нечто подобное видел и у нас. Да и студенты иной раз дерут нос перед курсантами. Вот, студентки, те не дерут, зато охотно выходят замуж за мальчишек в погонах, иной раз предпочитая их своим парням. Обидно, понимаешь.
        - А преступления? Кражи, убийства, грабежи? Как статистика за последний месяц? Не в цифрах, а хотя бы примерно?
        - Так все в пределах разумного, - пожал плечами Кутепов. - Кражи и грабежи есть, но по сравнению с прошлым годом имеется сокращение на полпроцента. Убийства - на том же уровне. В основном, бытовые, да по пьянке. Посидели приятели, выпили, закусить забыли, а один за нож или за топор схватился. На днях жена мужа сковородкой забила за то, что тот водки купил, да в одну харю ее и выжрал. А на прошлой неделе, так и совсем анекдот. Отставной полковник Аничков жену с молодым соседом застукал, взял револьвер, да жену и застрелил. Спрашивают при аресте - почему жену убил, а не соседа, так отвечает, что проще убить жену, нежели каждый раз соседей стрелять.
        Точно, звучит как анекдот. И я его когда-то слышал.
        Убийства бытовые и по пьянке… С этим и мое время ничего нельзя было поделать. Но у нас могли убить и за неправильно поделенную котлету, так что жена, укокошившая мужа сковородкой - цветочки.
        - Вот, а вы сразу - в отставку, - хмыкнул я. - Получается, неплохие показатели, охрана общественного порядка на должном уровне. Вот только министерство внутренних дел - стало очень уж громоздким механизмом. Одному человеку с его обслуживанием не справится. Вот, скажите-ка, как так получилось, что в ваших руках оказалось и образование, и культура?
        - Да очень просто, - хмыкнул генерал, опять вытаскивая платок и вытирая пот. - . Покойный государь - Царствие ему небесное, сказал как-то - дескать, все равно школы да университеты внутри страны, стало быть, вы ими и занимайтесь. Из министерства образования создали департамент, министра и его товарищей в чине повысили, чтобы не обидно было, сделали одного директором, других помощниками.
        Это, оказывается, сам покойный император постарался? Эх, знать бы, о чем стоило спросить у Николая Второго, спросил бы. А теперь уже поздно.
        - Готовы к изменениям?
        - На то ваша царская воля, - вздохнул Кутепов. - Я свое министерство много лет взращивал, но коли государь повелит - так тому и быть.
        - Нет, Александр Павлович, это не государь повелит, это вы сами мне записку подадите. А ещё лучше - на заседании Кабинета министров выступите, да всё изложите. Дескать - долго руководил министерством, осознал, что в моих руках скопилась огромная власть, да и неудобно с точки зрения государственного устройства такое чудище содержать. А потом скажете - вот, ваше величество, мои предложения. Так что, я жду от вас предложений.
        Рубить и резать собственное министерство генералу не хотелось. А уж тем более, разрушать его собственными руками. Что ж, придется ему помочь. А ещё надо сохранить самолюбие генерала. Мне с министром еще работать и работать. Одно дело, если власть отбирают, совсем другое, если министр добровольно отказывается от части полномочий. Кутепов не дурак, должен понять.
        - Значит, ваше высокопревосходительство, вам орудия производства, - начал я, придвинув Кутепову чистый лист бумаги, вручил карандаш и сказал. - Вот, запишите - пункт первый, касающийся охраны государя. Считаю необходимым создать специальную службу, не подчиняющуюся никому, кроме самого государя. Записали?
        Александр Павлович поерзал, пытаясь успеть за моими словами. Потом попросил:
        - Не возражаете, если я просто сделаю наброски, а секретарь потом напишет, как следует?
        - Конечно не возражаю, пишите, как вам удобно, - усмехнулся я, осознав, что откуда-то из глубины из меня вылез учитель, привыкший диктовать конспект школьникам. - Можете даже стенографировать, если вам так удобнее.
        - Ага, - кивнул генерал.
        - Итак, со службой охраны мы решили. Выделяете ее из МВД.
        - А где начальника взять? - озаботился генерал, а потом сам ответил. - Хотя, полковник Мезинцев подойдет. Толковый офицер, да и в полковниках засиделся.
        - Нет, Владимира Викторовича я хочу назначить начальником … - призадумался я, решая, как назвать новую службу. Потом придумал: - Так вот, полковника Мезинцева мы назначим начальником комитета государственной безопасности Российской империи. А в этот комитет войдут Охранное отделение и Корпус жандармов.
        А чем плохо звучит - КГБ империи? Пусть будет. Мне нравится, а остальные пускай, что хотят, то и думают.
        - Далее. Нужно восстановить министерство образования. А так как в него входит и культура, назовем его министерством просвещения. Записали?
        - Тогда давайте и медицину выделим, - предложил уже и сам Кутепов. - В составе МВД есть медицинский совет, из него министерство организовать недолго.
        - Ага, - глубокомысленно кивнул я. - Пишите - министерство здравоохранения.
        - Ещё можно ветеринарную службу вывести.
        Похоже Александр Павлович вошел во вкус. Ну или решил, что снявши голову по волосам не плачут?
        - А чем управление занимается? - поинтересовался я. - Только лечением животных или ещё чем-то?
        - Предупреждение заболеваний у скота - что у домашнего, что у дикого, - начал перечислять генерал. - Обустройство ветеринарных лечебниц, лабораторий, сбор сведений…
        - А при эпидемиях у животных тоже ветеринарное управление занято? - перебил я Кутепова.
        - А кто же ещё? И карантин устанавливаем, и уничтожение заболевшего скота организуем, и контроль, чтобы при заразе мясо на рынок не поступало.
        - Тогда пусть ветеринарное управление у вас и останется, - решил я. - Все равно, если случится ящур или чума, ваше ведомство придется привлекать. Хотя…
        - А для людей не придется? - прищурился Кутепов сбивая меня с мысли.
        - И для людей придется, - не стал я спорить. - Только, нужно чтобы о строительстве больниц не у вас голова болела, а у врачей. И, чтобы они сами вопросы передо мной ставили. Скажите честно, вы ведь с больницами да с лечебницами не любите дело иметь?
        - Ну да, - поморщился генерал. - Не самое приятное.
        А вообще, это временное решение. Думаю, потом можно будет сделать что-то вроде нашего роспотребнадзора. Чтобы в целом был контроль санитарных норм и скотопромышленности и в сфере питания. И контроль эпидемий туда же добавить.
        - Что там у вас ещё есть, от чего бы вы избавились? - продолжил я.
        - Избавился бы от департамента духовных дел иностранных исповеданий, - сделал себе пометку генерал. - Передать его в святейший Синод, пусть работают.
        - Типа - пусть сами мучаются. Не возражаю.
        - Кстати, есть ли какое-то ведомство по контролю за одарёнными? - спросил я.
        - Есть нечто подобное, - поёрзал Кутепов, - но это скорее отдел. Мы ведём учёт и обираем статистику.
        Я глянул на генерала, видимо опасается, что я ему поручу начать контролировать все и вся. А вот это зря он так. Думаю, контроль таких ребят очень важен. И удивительно что это не оказалось очевидным для Николая Александровича, или для того же Кутепова. Этим вопросом я обязательно озабочусь, но когда найду правильного человека. Эх. Надеюсь я смогу преодолеть кадровый голод.
        - А что с почтой? - решил сменить тему генерал, но я и не возражал. - Может, пусть ее главное управление почт и телеграфов забирает? А ещё со статистическим комитетом? С земским отделом?
        А что, есть центральное учреждение и есть отдел в МВД?
        - А в чем разница?
        - У меня земская почта, а главное управление отвечает за почту и телеграфы внутри России, за рубежом,
        - Почту и статистический комитет оставьте себе, - сказал я. - Почта у нас нуждается в жесточайшем контроле, а самый лучший контроль - полицейский. Тоже самое и со статистикой. Лучшая статистика - полицейская. И земства, как и раньше, пусть под вашим контролем будут. Если выпустите, то очень быстро господа земские деятели захотят в политику влезть.
        Александр Павлович осмотрел список, прикидывая что-то.
        - Кстати, а у вас есть учебные заведения, в которых готовят обер-офицеров полиции?
        - Нет такого. А к чему оно? - удивился Кутепов. - Унтеров мы из запасных ефрейторов да унтер-офицеров набираем, а на обер-офицерские должности выпускники гимназий идут, а то и университетов. Народ грамотный, зачем излишняя волокита? Законы российской империи, которыми руководствоваться станут, на месте обучатся, а что ещё?
        - А унтер-офицеров на должности обер-офицеров ставите?
        - Так, почитай, половина у нас таких. Но это народ грамотный, на практике всё познали.
        - Нет, Александр Павлович, нужно вам при МВД учебное заведение открыть. - твердо заявил я. - Чтобы и криминалистику изучали, и психологию, и юриспруденцию. А для старшего командного состава, вроде уездных исправников или начальников полиции губерний, обязательно академии нужны. Кстати, вы тоже это предложите. Договорились?
        Кутепов задумался, а потом немного повеселел. Кажется, понял, что кроме урезания власти и «отпочкования» некоторых структур, в его руки попадают новые. Учебные заведения в структуре МВД - это же придаст солидности ведомству. А может, до его высокопревосходительства наконец-то дошло, что в данном случае он выступает еще и новатором?
        - А мысль неплохая. Унтеров, прежде чем на должности ставить, можно и в полицейскую гимназию отправить. Нет, гимназия слишком громко.
        - А почему бы вам свою гимназию не завести? - задумчиво произнёс я. - Чтобы туда поступали лет в восемь, а заканчивали в восемнадцать? Пусть их там и строевой подготовке учат, и стрельбе, и боевым приемам. К концу учебы у вас будут готовые офицеры. У вас же есть дети погибших при исполнении служебного долга, сироты? Есть детки, пожелавшие стать полицейскими. Хотя бы одну полицейскую гимназию создать в государстве - уже неплохо. Что-то вроде кадетского корпуса, только для полиции. Можно туда даже девочек брать. Выучатся, станут криминалистами или следователями. Почему бы нет? А для унтеров - пусть будет называться средняя школа полиции. А для командного состава - Полицейская академия. А срок обучения, условия, вы уж сами обдумайте.
        - Полицейская гимназия? Хм… Очень неплохо, - одобрил идею министр внутренних дел. Но сразу же засомневался. - Только, девочек-то зачем? У нас, слава Богу, парней хватает. А так - напоступают, да будут будущих полицейских от дел отрывать.
        Эх, нет на генерала воинствующих феминисток. В чем-то я с генералом согласен, в чем-то нет. У нас, самые лучшие криминалисты и следователи - именно женщины. Так что, придется генералу девушек и в учебные заведения брать, и на службу. На то моя царская воля.
        Про себя порадовался, что генерал ожил и порозовел. До этого выглядел так, будто на расстрел пришёл.
        Глава 12. Чиновник-биолог
        Кроме корпения над бумагами мне положено ещё и исполнять некие представительские функции. Например, Георгий Егорович (интересное сочетание, не правда ли?) - очередной чиновник, в статусе статского советника, исполнявший обязанности не то руководителя протокольной службы, не то отдела канцелярии, отвечающего за связь с общественностью, сообщил, что было бы неплохо, если бы император принял участие в церемонии, посвященной двадцатилетию открытия в Санкт-Петербурге института микробиологии. Вот, как сказал секретарь, у меня на завтра отыщется «окно» в напряженном графике.
        А график и на самом деле напряженный. Мне на днях требуется съездить в Москву, дня на три, поклониться святыням, повидаться с жителями древней столицы. Вон, уже и палаты царские для приема готовят, и градоначальник канцелярию телеграммами завалил - мол, когда же? Я-то считал, что раньше коронации мне в первопрестольной и делать нечего, но существует традиция. А супротив традиции, как известно, не попрешь. Да и не надо переть.
        Еще мне не раз намекали о необходимости большой поездки императора на Дальний Восток. Вот это дело важное и нужное, да и интересное. На Дальнем востоке мне бывать не приходилось, да ещё и поездка с таким комфортом. Вот только в голове не укладывается, как мои предшественники всё успевали, да ещё и путешествовали? Но вообще, надо ведь, в конце концов, главе государства увидеть собственных подданных, посмотреть, как они живут? Понимаю, что губернаторы и уездные начальники постараются пустить пыль в глаза, но уж как-нибудь разберусь. Тем паче, моего умения никто не отменял. В газетах напишут - дескать, опять настроили «потёмкинских» деревень, император уши развесил. Ох уж эти деревни… Читал о них, но в голове не укладывалось, как такое возможно? Сколько верст проходил обоз императрицы Екатерины? Хорошо, если сорок, но, скорее всего, верст тридцать за день, не больше. И как, скажите, за это время окольными тропами перетащить сборно-разборные дома, перегнать стада и переместить толпы крестьян? Это даже чисто технически невозможно. А вот, уже который век подряд народ в это верит, а серьезные люди оные
басни в учебники помещает. Так что, «потемкинские деревни» сплошная глупость, призванная дискредитировать не только Григория Потёмкина, а ещё и мою предшественницу, Екатерину Великую.
        А к слову, Екатерина была не так проста. Читал в студенческие времена разбор жалобы крестьянки на свою соседку. Жалобщица писала - мол, соседка грозилась ее заколдовать, увести мужа, так что, прими матушка-государыня меры. А Екатерина написала такую резолюцию - дескать, наказать обеих. Одну за то, что колдовством грозилась, а вторую - за то, что в ерунду верит.
        Ладно, опять отвлекся. И что там с юбилеем института? А нужно ли мне ездить по юбилеям? Двадцать лет - не бог весть сколько времени со дня основания прошло. Вот, если бы лет сто. Впрочем, сто лет назад вряд ли бы создали институт микробиологии.
        - Георгий Егорович, - поинтересовался я. - Не взыщите, но у меня смутное представление о достижениях института микробиологии. Чем он может похвастаться?
        - Ну как же, ваше величество! - с укоризной посмотрел на меня чиновник. - Институт открыт по инициативе профессора Барыкина, ну, теперь уже академика. В нашем институте создан самые эффективные вакцины против чумы, холеры, сибирской язвы.
        Фамилия Барыкина показалась знакомой. Нет, я вспомнил не певца (знаю, что был такой, но о чем пел уже и не помню), а Зинаиду Ермольеву - создателя пенициллина. Кажется, ее учителем и был профессор Барыкин? А у хороших учеников и наставник должен быть классным. Если так, то нужно обязательно съездить.
        - Скажите, а антибиотиками институт не занимается? - решил поинтересоваться я.
        - Конечно же занимается, - с жаром сказал статский советник. - Профессор Зильбер - кстати, мой однокурсник, - ненавязчиво похвастался сановник, - ученик Владимира Александровича. Это тот который создал пенициллин.
        Зильбер… Зильбер… Ах, да. Лев Зильбер - первый муж Зинаиды Ермильевой, а еще старший брат Вениамина Каверина. У Каверина же настоящая фамилия Зильбер, про то помню.
        Большинство считают Каверина автором только «Двух капитанов», но я всегда любил читать и другие книги известных авторов. Собственно говоря, мои знания по истории открытия пенициллина почерпнуты как раз из книги Каверина «Открытая книга», где прототипом Ермольевой была Татьяна Власенкова, а прототипом Зильбера - Андрей Львов. Наверняка Каверин консультировался при написании книги и с братом, и с его бывшей женой. Правда, в моей истории Зильбер пенициллин не изобретал, но он создал что-то другое, не менее важное. А Ермольева за свое открытие получила Сталинскую премию и отдала ее на борьбу с фашистами. Достойная женщина.
        - Георгий Егорович, - поинтересовался я. - А вы, судя по всему, учились на биолога?
        Статский советник, если бы не его вицмундир, произвел бы впечатление учёного, а не придворного. Он чем-то напоминал нашего завкафедрой Андреева. Правда, моложе моего профессора лет на десять или пятнадцать. Впрочем, в эту эпоху и в этой реальности и ученые носят мундиры и знаки различия в петлицах, а кто повыше - даже погоны с орлами. Помню по какому-то старому фильму, что у академика Павлова на погонах имелось два орла, а у его начальника лишь один. В чем-то и плохо, если государство заставляет ученый люд носить мундиры и дает им чины, а в чем-то и хорошо.
        - Учился, - вздохнул статский советник. - Более того, по мнению Барыкина и Каблукова подавал неплохие надежды…
        Фамилию Каблукова тоже слышал, но не упомню, в какой сфере он отличился. Кажется, в химии? Или в биологии?
        Георгий Егорович притих, видимо, вспоминая что-то свое, личное. Я хотел спросить о причинах, заставивших оставить научную карьеру, но он ответил сам.
        - Я ведь уже кандидатом был оставлен, при кафедре. Оставалось-то всего ничего - защитить магистерскую диссертацию, стать доцентом, преподавать, а потом докторскую, а тут… Родители настояли - мол, в университете отучился, наигрался, а теперь изволь соответствовать высоким стандартам семьи Едемских. Не захотел на военную службу, отправляйся на статскую. Служи государю и, никаких тебе лабораторий и колб. А у меня характера не хватило пойти против воли отца и иных родственников. Вот, служу.
        - И неплохо служите, между прочим, - заметил я. - К вашим летам чин статского советника - вам ведь не больше тридцати пяти? очень даже неплохо. Небось, уже и Владимир имеется?
        - Мне уже сорок, ваше величество, - зарделся чиновник, слегка смущенный монаршей похвалой. - А до Владимира ещё два года служить.
        Помню-помню, что Владимира четвертой степени чиновникам давали за выслугу в двадцать пять лет. Государь-император Николай очень своим крестом гордился. У нас, насколько помню, после Великой Отечественной войны военным и милиционерам давали за выслугу лет ордена посерьезнее.
        - Так тридцать пять - сорок, какая разница, если статского советника не раньше пятидесяти лет получают?
        - Да, не спорю, карьера у меня неплохо складывается. Только, мог бы я не карьерой заниматься, а науке служить. Может, сумел бы открыть лекарство от рака, чтобы государя спасти?
        Я деликатно покивал. Рак в моем времени стараются лечить, но, увы, не всегда успешно.
        А вообще радует, что в этой реальности важные медицинские изобретения произошли безо всяких войн. Помню из лекционных курсов, что война, помимо ужасов, боли и смерти несет ещё и развитие науки с техникой. А уж открытия в области медицины! Не уверен, что тот же пенициллин сумели бы открыть и в кратчайшие сроки произвести лекарство, если бы не война. Да и остальное… Читал, что у дочери моего любимого художника Анри Матисса имелось повреждение гортани. Носила на шее черную ленту, чтобы скрыть отверстие на горле. Девочку лечили очень варварскими методами - прижиганием, а потом случилась Первая мировая война и армейский хирург за полчаса провел операцию, о которой пару лет назад никто бы и не мечтал. И группы крови открыли в результате необходимости переливать кровь раненым солдатам.
        Нет, упаси боже, развязывать маленькую войнушку ради продвижения прогресса я не хочу, но стоит обратиться к опыту предшественников. Покопаться в своей памяти. Может, что-то сумею подсказать здешним ученым? Увы, лекарство из плесени я уже не подскажу, сами открыли. И чего это я? Наверное, зудит во мне прогрессор-попаданец, должный что-то внедрить, что-то усовершенствовать, невзирая на такие обстоятельства, что мощности в прошлом не такие, как в его времени. Янки из Коннектикута при всем желании не сумел бы изобрести в эпоху короля Артура бессемеровскую сталь, потому что техника не та, да и квалификации тамошних трудящихся отстает лет на восемьсот.
        - Григорий Егорович, прошу прощения за нескромный вопрос, - поинтересовался я. - А какой у вас дар? - посмотрев на смущенного статского советника, добавил. - Если вам неприятен вопрос - не отвечайте.
        - Да что тут неприятного? - пожал плечами статский советник. - Дар у меня не очень-то серьезный, но в некотором отношении необходимый. Я могу сделать так, что человек не почувствует боли во время операции. Болевой порог у каждого человека разный. Поэтому лучше, если он не почувствует боли.
        Кажется, выпускник биофака считает своего императора несведующим, раз пытается объяснить очевидные вещи? Я даже развеселился.
        - То есть, вы можете быть анестезиологом, не используя ни закись азота, ни хлороформ, ни барбитурат?
        - В общем-то да, - оживился Георгий Егорович, но тут же погрустнел: - Но, чтобы мне приглушить боль, всё время приходится держать человека за руку, а это не очень удобно.
        Не знаю в чём тут дело, может способность моя открыла новую грань, а может некое сходство Едемского и моего старого преподавателя сыграло роль, но очень уж симпатичен стал этот человек.
        - Георгий Егорович, вы, как ученый, - начал я, отметая робкий протест чиновника - мол, какой из меня ученый? - Пусть и не во всем состоявшийся, скажите - почему в России нет специального учреждения, которое бы изучало свойство магии?
        Георгий Егорович задумался на миг, а я вспомнил, что где-то было целое министерство магии. Тьфу ты, это же в «Гарри Потере». А еще перед «отправкой» в этот мир читал книгу английского писателя о существовании в Скотланд-Ярде полицейского управления, специализирующегося на тайнах и мистериях. Теперь-то я уже несколько по иному смотрю на прочитанную некогда литературу, принадлежащую к жанру фантастики. Авось, что-то и пригодится.
        Статский советник некоторое время колебался, потом решился:
        - Покойный государь считал, что магия - это чудо, которое нужно воспринимать именно как чудо. Православная церковь вообще категорически против использования магии. Ещё хорошо, что благодаря государю магию перестали считать бесовщиной.
        Хм… А то, что помощью этого «чуда» электроэнергию передают без помощи проводов, никого не смущало? А в храмах, насколько помню, не свечи горят, а электрические лампы.
        - Есть и ещё один фактор. Магия, или наличие «дара» - принадлежность исключительно для высшего общества. Как правило, даром владеют либо дворяне, либо представители духовенства. Есть исключение, но очень редко. Покойный император хотел, чтобы русское общество стало однородным, без социального деления. А если мы признаем, что носители маги - только дворяне, то это ещё больше углубит раскол между элитой и трудящимися.
        Вот здесь Николай Александрович прав. Имеющие дар сразу же начнут драть нос перед не имеющими такого дара. Вон, вспомнить хотя бы мою здешнюю матушку. Вроде бы, и всего-то умела вскипятить чай в стакане, а как гордилась этим…
        При мысли о моих здешних родителях мне опять стало не по себе. Вроде, я и на самом деле не успел к ним прикипеть, а все-таки, почувствовал себя не в своей тарелке. Как там они? Наверное, оплакивают своего единственного сына? Или какая-нибудь добрая душа намекнула, что Павлик вовсе не умер, а отправлен в длительную командировку? Нет, не знаю. А надо бы тихонечко выяснить. Поручить Пегову? Главное правильно задачу поставить. Для Семена Ивановича я законный наследник престола, со всеми вытекающими. Надо избежать ненужных подозрений.
        - Мне известно, что в структуре МВД имеется специальный отдел, но лишь на уровне статистики - фиксируют носителей дара. А как в ученом мире? - поинтересовался я.
        - В ученом мире все на самом любительском уровне. Если нет финансирования от государства, а «сверху» недвусмысленно заявляют, что магию изучать не стоит, кто станет рисковать своей карьерой, кафедрой или добрым именем? - хмыкнул статский советник. - Возможно, кто-то изучает магию дома, так сказать, подпольно, но это самодеятельность.
        - А как же магические кристаллы?
        - Кристаллы Вернадского, передача электроэнергии - отдельная тема. Владимиру Ивановичу было разрешено проводить эксперименты только для практических целей, создать методику, но не более. Никаких научных и далеко идущих исследований не проводилось.
        - Скажите-ка Георгий Егорович, а нужно ли нашему государству специальное учреждение, где стали бы изучать магию?
        Ответ был очевиден, но вопрос следовало задать
        - Разумеется, ваше величество. Такое учреждение нужно было создать давным-давно. Может, в составе Академии наук, или в составе института кристаллов, что в Москве, у Вернадского? У немцев есть лаборатория магии, у англичан - отдел по исследованию научно-магических процессов. Вон, на что уж американцы отсталые, даже у них в Гарварде стали изучать людей, имеющих дар.
        Ну вот, как всегда. Я-то считал, что попал в передовую страну, а тут опять, в чём-то придется догонять конкурентов.
        - А вы сможете составить мне проект будущего учреждения? - поинтересовался я. Подумав, как бы мне его обозвать, решил. - Можно назвать его Научно-исследовательский институт, или научно-исследовательская лаборатория по изучению необъяснимых явлений? Нужно составить структуру, определить направления работы, подобрать штат, определить финансирование. Да что я вам объясняю, если вы готовились к научной карьере, а теперь стали хорошим управленцем?
        - Ваше величество, это нужно держать в секрете или мне можно подключить к организации специалистов? - деловито поинтересовался статский советник. - Все-таки, я уже пятнадцать лет как стал законченным бюрократом, а наука на месте не стоит. И то, что мне известно, этого мало. Здесь нам понадобятся и физики, и биологи, и химики.
        Хороший вопрос. В идеале я бы такое «научно-магическое» учреждение засекретил. Создать какой-нибудь «почтовый ящик», под названием Петербург-16. Зачем светить раньше времени то, о чем вообще мало знают? НИИЧАВО у Стругацких где был? Не помню. А если выбрать Карелию? Или Вологодскую губернию? Так, что вроде и далеко, но чтобы неподалеку проходила железная дорога. И это дополнительный фактор для ученых, желающих заняться реальным делом. Карьерист, он в глушь не захочет ехать. Все, решено. Вологодская губерния и станет центром изучения магии. Там есть городок, в котором я неоднократно бывал и который очень люблю. И он, кстати, один из первых русских городов.
        - Лучше бы в секрете, - сказал я. - Вопрос - удастся ли сохранить секрет?
        - Если в ученом мире - то нет. Для ученых, хоть для наших, хоть для иностранных, открытость, возможность обмениваться идеями - один из главных факторов развития науки.
        Вот здесь я согласен. Слава богу, историю науки изучал (не так, как оно того следовало, но все-таки) и помню, что ученые обменивались и письмами, и научной литературой.
        - Давайте сделаем так, - решил я. - Начинайте создавать лабораторию, поговорите со сведущими людьми, посовещайтесь. Но! Подайте все это так, словно бы у нас с вами не было никакого разговора. Мол - это ваша частная инициатива, а вдруг де молодой император схватится за идею? Сумеете?
        - А почему бы и нет? - хмыкнул Георгий Егорович. - Друзья в научном мире у меня остались, поговорю. По мере возможности сохраняю все в тайне.
        Так, меня ничего и нигде не кольнуло. Пожалуй, статский советник не станет трепать о нашем разговоре на каждом углу.
        Глава 13. Встреча с парламентариями
        Я потёр переносицу, изучая составленный при помощи матушки список запланированных дел.
        Сегодня у меня встреча с депутатами Государственной думы. Идти в Мариинский дворец не хотелось, но будто меня кто-то спрашивал. К этой встрече я готовился заранее. Читал указы и Манифесты, изучал «расстановку сил» в нашем парламенте - какая партия нынче составляет большинство, а кто в оппозиции?
        К парламентам я всегда относился скептически. Кажется, они нужны, чтобы вместо власти монарха ввести власть закона, но если подумать, то когда в реале хоть один парламент помогал жить простому человеку? И вообще… Из-за парламента развязалась гражданская война в Англии, во Франции - Великая французская революция. А российская Государственная дума, немало поспособствовавшая свержению Николая Второго? А ведь если рассуждать чисто формально - у большевиков, ставших у руля власти после Съезда советов, было больше легитимности, нежели у Временного правительства. Одним из последних указов император Николай Второй распустил четвертую Думу и, организация правительства после ее роспуска, являлась незаконной.
        Помнится, с удовольствием читал у Бушкова о монархах, являвшихся в какой-нибудь парламент, в сопровождении не очень трезвых гвардейцев, что предлагали парламентариям добровольно распуститься. Взять, что ли, сотню казаков с собой? Или сотни мало? Впрочем, с казаками пока подожду, а если что - подтяну к Мариинскому дворцу парочку батальонов гвардейцев и пулеметный взвод…
        Ох, мечты, мечты…
        Но пока я Думу не разогнал, положение обязывает явиться на встречу.
        Очень загрустил, узнав, что парламентское большинство здесь составляют представители Партии народной свободы, сокращенно ПНС. В моей реальности эта аббревиатура отчего-то не прижилась, членов этой партии именовали кадетами - сиречь, конституционными демократами. На втором месте находились «октябристы» - люди, выступающие за реформы государства и общества, проводимые «сверху». На третьем, как я и предполагал - монархисты. Имелось ещё незначительное количество социалистов - два социал-демократа и один социал-революционер. Но большей частью Дума представлена беспартийными.
        Как и положено, при появлении императора, оркестр заиграл государственный гимн. Я краешком глаза посмотрел на полковника Мезинцева, чинно сидевшего на галерке. Владимир Викторович присутствовал нынче в статском, зато с парой агентов, изображая проправительственных журналистов. Отметил ли главный охранитель особ, кто не встал при словах «Боже царя храни!»? Думаю, уже отметил и взял этих лиц на заметку.
        Я стоял на возвышении, за деревянной трибуной. Как меня когда-то учили на семинарах по методике преподавания (кстати, в школе пригодилось!) - обвел зал глазами, мысленно поделил его на несколько частей, а потом задержал взор на каждой из них. Все, готово. Теперь можно бросать взоры в зал, фрагментарно, а депутаты, сидевшие в разных частях, станут считать, что я смотрю каждому из них в глаза. В этой реальности до таких методик ещё не додумались, а мне пригодится.
        - Здравствуйте, господа депутаты, - поприветствовал я депутатов Государственной думы, изображающей в этой России парламент. Правильно, куда годится парламент, как законосовещательный орган? - Я очень рад, что сумел встретиться с лучшими представителями России - солью земли русской. Но не будем отвлекать друг друга речами. Думаю, что самое правильное, если вы станете задавать мне вопросы, а я, по мере возможности, буду на них отвечать.
        Вот уж, не хватало, чтобы император отчитывался перед парламентом. Но что поделать, если покойный государь-император установил, что два раза в год он обязан встречаться с депутатами? Сам Николай Александрович последнюю встречу пропустил, так что, отдуваться придется мне. Для начала можно немного польстить присутствующим.
        - Господин председательствующий, - обратился я к тучному блондину, являвшемуся здешним спикером по фамилии Целуйко (кстати, беспартийный!). - Думаю, что вы сейчас возьмете власть в свои руки и станете давать слово депутатам, желающим что-то спросить.
        - Ваше величество, благодарю за честь, - прижал руку к сердцу господин Целуйко, хотя я всего-то попросил его исполнять его же собственные обязанности. - С вашего позволения, первый вопрос будет мой. Не возражаете?
        - Разумеется нет, спрашивайте.
        - Скажите, насколько правдивой были сообщения в прессе, где вам давалась не слишком лестная характеристика?
        Ишь, как он складно сформулировал. Впрочем, мог бы сформулировать свой вопрос по-другому. А ведь кто-нибудь из депутатов может так и сделать. Значит, надо сработать на опережение
        - Господин Целуйко, я благодарю вас за деликатность, - слегка склонил я голову в сторону блондина. - Вы очень правильно задали вопрос. А могли бы и по-другому. Например - ваше величество, вы уже бросили дурные замашки своей юности? Или - вы уже перестали пить коньяк по утрам и нюхать кокаин по вечерам? Дескать, быль молодцу не укор, но мы опасаемся - не станете ли вы продолжать пить водку и бегать за всеми юбками?
        По залу пронесся легкий хохоток, впрочем, сразу затихший. Все-таки, здесь собрались не самые глупые люди Российской империи, понимающие, что коли император именно так отвечает на вопрос, то это ему зачем-то нужно. Или он ещё молодой дурачок, не понимающий, что несет?
        - Касательно той волны негатива, а если называть вещи своими именами - того дерьма, что на меня было вылито за последнее время, отвечу так… - Я сделал небольшую паузу, обвел глазами зал по той мудрой методике. - Не скрою, мне было очень обидно, когда я читал в газетах о своем неблаговидном поведении где-нибудь в Берне, или Стокгольме как раз в тот момент, когда я находился в Сызрани или в Перми. Но я не стану ничего опровергать. Тому, кто уже задал себе некую установку, ее не переделать. Поэтому, кто считает, что император Российской империи вор, наркоман и убийца - пусть так и считает. Но тех, кто уверен, что я порядочный человек, достойный управлять великой страной… таких людей все равно гораздо больше, потому что честных и умных людей в России всегда больше, нежели дураков и негодяев. - Я сделал ещё одну паузу, опять обвел глазами зал и сказал, чтобы мои слова дошли до каждого из присутствующих. - Могу сказать ещё одну вещь. Тех журналистов, редакторов, а так же тех, кто стоял за всеми этими борзописцами, когда поливали грязью меня, как цесаревича, я прощаю. Прощаю за прошлое. Думаю, умному -
достаточно.
        Надеюсь, что до господ депутатов, половина из которых имеет дело с крупными издательствами и газетами, дошло, что я говорил о прошедшем времени, но не сказал, а что будет с теми, кто станет лить грязь на императора сейчас? А вот об этом я говорить не стану и пугать никого не буду. Был в моей истории один политический деятель, который никого никогда не пугал… А здесь никто не отменял Закон об оскорблении величества и каторга в восемь лет - реальность. Но, судя по всему, мой дедушка за все время своего правления ни разу не применял этот закон. А зря.
        Я изобразил легкий поклон в сторону председательствующего, предлагая ему продолжить нашу встречу, а из зала уже потянулись руки. А вот один из депутатов, не дожидаясь, пока ему дадут слово, вскочил с места:
        - Александр Борисович, у меня есть вопрос…
        - Отставить! - не слишком громко, но властно рыкнул я, а когда изумленный зал притих, улыбнулся депутатам, и председательствующему: - Господа, я не хочу превращать нашу встречу в ярмарочный балаган или школу в Ясной Поляне, где ученики перебивают учителя и творят все, что хотят. Господин депутат, - вперил я свой взгляд в «непоседу», - отчего вы не дождались разрешения председательствующего, а подскочили с места, словно вас укололи в мягкое место? - Не дожидаясь, пока тот что-то ответит, я обратился к спикеру. - Господин Целуйко, я приношу вам свои извинения за то, что перебил. И еще одна просьба… - Я опять обвел взглядом зал и уже без улыбки произнес. - Тем депутатам, которые не встали при звуках государственного гимна, слово для вопроса не предоставлять. Если они относятся без должного уважения к атрибутам власти, то пусть не ждут, что сама власть отнесется к ним с уважением. Продолжайте, - милостиво кивнул я спикеру.
        Кажется, тот слегка растерялся, но он не был бы избран председательствующим Думы, если бы не умел брать себя в руки.
        - Господин Мелтонянов, вам слово.
        - Мелтонянов, фракция Партии народной свободы, - представился важный мужчина в костюме-тройке.
        Судя по фамилии - это русифицированная форма от армянской. А вот черты лица у человека чисто славянские.
        - Прошу вас, - разрешил я.
        - Ваше величество, наша партия уже много лет выступает за создание в России правового государства. Очень хотелось бы знать - когда же вы нам подарите Конституцию, с помощью которой мы и станем строить самое демократическое общество в мире? - спросил Мелтонянов, а потом, посмотрев на соседей с чувством собственного превосходства, уселся на место.
        - Благодарю за вопрос, - поблагодарил я депутата, отчаянно собираясь с мыслями. Я ведь ждал каверзных вопросов, но такого не ожидал. - Ещё раз спасибо, потому что ваш вопрос очень актуален, тем более, если он задается главе государства, считающегося абсолютной монархией. Но я начну с начала, с конституции. Возможно, я ошибаюсь, но существуют два типа Конституций - писанная и неписанная. Писанные существуют в Северо-Американских соединенных штатах, во Франции, а неписанная имеется в Британской империи. Разве не так? А чем наши законодательные акты отличаются от тех законов, что существуют в Британии? У нас имеется и Манифест императора Петра о вольности дворянской, существует Манифест об отмене крепостного права, есть Манифест покойного Николая Александровича, законы о выборах в Думу. Даже последний законодательный акт, по которому государь встречается с депутатским корпусом, он тоже относится к числу конституционных актов. Теперь скажите - чем они отличаются от британских законов? - Не давая депутатам опомнится, потому что наши законы все-таки отличались от английских, я продолжил. - Таким
образом, в России имеется своя Конституция, но наши законы, имеющие отношение к государственному устройству, должны непрерывно совершенствоваться. Поэтому, непрерывно совершенствуя наши законы, мы и придем к сути правового государства - верховенству права, плюрализму мнений и прочему. Разве вы не согласны?
        Не спорю - слегка демагогично, но мне логика пока и не нужна. По крайней мере, народные избранники поняли, что молодой император имеет представление о правовом государстве. А вот вопрос о конституционных законах в империи - очень спорный. Про разделение властей на три ветви власти я тоже ничего не говорил - обойдетесь. В нашей стране раздергивать власть на три части - безумие.
        Депутаты, вроде бы, соглашались, но кое-кто готов был вступить в дебаты. Поэтому, не дожидаясь начала дискуссии, в которой я, скорее всего, проиграл бы, продолжил:
        - Господа депутаты, я внимательно изучаю законопроекты, что вы представили на рассмотрение и подпись покойному государю. Некоторые мне нравятся, некоторые очень нравятся, но кое-что вызывает удивление или смущает. Мне бы хотелось увидеть господина Гусева, депутата от фракции социал-революционеров, ставшего автором законопроекта о полном запрете труда женщин в ночное время.
        Со своего места поднялся господин невысокого роста, с залысинами, в клетчатом костюме.
        - Осмелюсь поинтересоваться - что вас смущает? - с некоторым вызовом поинтересовался он.
        - Смущает именно «полный запрет», - пояснил я. - Я понимаю - ночной труд женщин на фабриках и заводах в ночное время - это неправильно. А как нам быть, например, с сестрами милосердия или с сиделками в больницах? Или с няньками, которые вынуждены вставать по ночам и бежать к плачущему младенцу?
        - Наверное, понятно, что речь идет именно о тяжелом труде, - слегка смутился Гусев.
        - Не очень, - покачал я головой. - Всегда найдутся люди, что станут трактовать законы так, как им удобнее. На сегодняшний день девяносто процентов сиделок и сто процентов сестер милосердия именно женщины. Как и кем мы их сможем заменить? Закон должен быть полностью понятен и не терпеть разночтений. Кстати, имеется законопроект от партии социал-демократов, в котором требуется запретить детский труд.
        - А что в нем плохого? - выкрикнул с места один из депутатов, но наткнувшись на мой каменный взгляд, стушевался. - Прошу прощения.
        Я специально выбрал из стопки законопроектов, поданных депутатами, наиболее спорные. Разумеется, имелись и дельные, вроде установления депутатского контроля над расходами императора, введение цивильного листа на рассмотрение парламента. Так пойдет - депутаты потребуют, чтобы государственный бюджет ими не только рассматривался, но и утверждался. Обойдутся.
        Депутат от эсдэков напоминал мне кого-то из знакомых, виденных в прежней жизни. Правда, не в образе живого человека. Памятник? Кивком головы я разрешил депутату встать.
        - Киров, фракция социал-демократов.
        - Сергей Миронович? - невольно вырвалось у меня.
        - Именно так, ваше величество, - отозвался социал-демократ, слегка удивленный, что император знает его имя и отчество. Ну, еще бы не знать. Его памятники кое-где сохранились, а я смотрел и документальные фильмы. Киров - любимец Сталина и Киров - главный конкурент Сталина. Киров убит из-за женщины и Киров убит политическим оппонентом. И, разумеется, Киров убит по приказу Сталина. В общем, выбирай любую причину.
        - Сергей Миронович, у меня такой вопрос - нужно ли считать трудом участие детей в съемках художественных фильмов, их участие в каких-нибудь проправительственных мероприятиях, вроде концертов? Наконец - в наших цирках дети работают на арене лет с пяти-семи.
        - Нужно считать трудом все, что связано с работой, - не стал спорить несостоявшийся в этой реальности секретарь Ленинградского обкома.
        - Я даже такое выражение слышал - вырос в опилках. Что станем делать с цирковыми детьми? Отбирать у родителей, отдавать в закрытые школы? А как быть с детьми, рожденными на Крайнем Севере, которые лет с двенадцати пасут оленей, или ходят на охоту вместе с отцами? Или - мы покупаем газеты у мальчишки-газетчика. А это не труд?
        Депутат Киров кивнул, а я продолжил:
        - Господа депутаты, давайте не станем ловить звезды с небес. Остановимся на чем-то реальном, но на том, что может дать нашей стране большую отдачу. Нужно только регламентировать - можно сниматься в кино с одного годика, или с рождения, работать в цирке со стольки-то лет. Вот и все. Поэтому, пусть фракция социал-революционеров продумает закон о женском труде, а социал-демократы - о детском. А еще лучше, если депутатский корпус создаст единый Свод законов о труде. Этакий, Трудовой Кодекс Российской империи. У нас имеются императорские законы, запрещающие работать больше девяти часов в день, ограничивающие продолжительность рабочей недели. Создайте межпарламентскую группу, пусть она работает. Привлекайте в качестве консультантов и промышленников, и государственных чиновников, и рабочих. Думаю, года вам хватит? А теперь, приношу вам свои извинения, что не смогу больше присутствовать на вашем заседании. Государственные дела заставляют меня откланяться и покинуть ваш гостеприимный дворец.
        Кивнув озадаченному Целуйко, слегка поклонившись депутатам, я покинул трибуну.
        Я ведь и так молодец. Парламент не разогнал, а дал депутатам почувствовать себя нужными для общества. Пусть теперь трудятся, принимают законопроекты, а государь поглядит - утверждать их, или нет.
        Глава 14. Диалог об образовании
        Передо мной сидел господин Горностаев, о котором я уже был наслышан, как о человеке, рьяно выступающим за реформы образования и, успевшему «оттоптать мозоли» самому Кутепову. Ему была обещана аудиенция у государя ещё в прошлом году, но постоянно переносилась по уважительным причинам, а теперь вот, он все-таки добрался до императора, пускай и до другого. Опять-таки, коли мой дедушка что-то пообещал, но не успел сделать, сделаю я. И это правильно.
        В целом, сведения о развитии образования в Российской империи выглядели неплохо. Процент неграмотного населения снижался, увеличивалось количество людей, имеющих среднее и высшее образование. Вон, недавно принесли петицию с просьбой открыть еще один Технологический институт на Дальнем Востоке. Судя по записке из департамента образования, пока еще числящегося за МВД, средств хватит, преподавателей, из числа докторов, не имеющих места, отыщут, здания предоставят губернские власти. Подписал, разумеется, раз так просят.
        Недавно запросил у сведения по количеству учебных заведений, потребовав, чтобы цифры дали по сравнению с одна тысяча девятьсот тринадцатым годом. Отчего вдруг государю захотелось сравнить нынешнюю ситуацию с тринадцатым, здесь никто не понял, но уточнять не стали. Так вот, в здешней реальности в тринадцатом году количество учебных заведений, относящихся к светскому образованию, составляло восемьдесят тысяч, а теперь их двести, а духовных, сорок тысяч и двадцать восемь, соответственно. Ничего не имею против духовного образования, потому что любое образование, это лучше, чем никакого, а мнение о том, что церковно-приходские школы - профанация, глубоко ошибочна. Большинство людей в моей реальности судили о ЦПШ по «школам грамоты», открытых при храмах, где ребенка учился Закону Божиему, а ещё читать и писать. А настоящие церковно-приходские школы нечто иное. В них программа обучения была гораздо шире - изучались арифметика, история, естествознание и география. А в духовных семинариях изучались не только древнегреческий, а еще и фельдшерско-акушерское дело, чтобы батюшка, в случае необходимости, могли
и первую помощь оказать, и роды у крестьянки принять.
        Ещё мне нравилось, что в империи нет централизации образования, зато имеются реальные училища, где делается упор на точные науки, гимназии, в которых главными предметами являются гуманитарные, а еще есть коммерческие и военные училища. Кажется, чего бы еще желать? Механизм запущен, все работает. Но, как говорят, всегда есть способы улучшить что-либо. Вот, может быть, мой нынешний собеседник привнесет нечто такое, что поставит российское образование на такую высоту, на которой оно никогда не стояло?
        Покамест, Горностаев был мне симпатичен. Одет скромно, но со вкусом. Бородка клинышком, пенсне, хотя они уже и вышли из моды. Ещё обратил внимание, что смотрит на меня не с подобострастием, но без пренебрежения к юному возрасту императора. Готов разговаривать на равных… Имеется в виду возрастной разрыв конечно же. Прекрасно. Поговорим.
        Петр Ильич Горностаев получил высшее духовное образование, но сана не принял, став чиновником для особых поручений при министре внутренних дел, а заодно выполнял какую-то функцию в Святейшем Синоде. Кажется, отвечал как раз за связи церковно-приходских школ и земских. Тоже нужно координировать. Если в волости уже есть десять земских школ, то есть ли смысл открывать в ней пять церковных? И учеников переманивать? А коли имеются церковно-приходские, наверное, нет смысла открывать ещё и земские.
        Вообще, фамилия Горностаев не относилась к «семинарским». Знаю, что в девятнадцатом веке первокурсники-семинаристы получали фамилии, без которых их предки как-то обходились. Класс мог стать «ботаническим», а ученики именовались Розановыми, Астровыми, Гиацинтовыми, Лютиковыми; «геологическим» - Минераловы, Бриллиантовы, Гранатовые, Алмазовы; «античным» - Гераклитовы, Амфитеатрами, Венериными, Миневриными и так далее. Впрочем, фамилии зависели от пристрастия и увлечений отца ректора.
        Горностаев, скорее всего, не был потомственным священнослужителем. Тем не менее, по наведенным справкам, свою работу знал хорошо, а еще ратовал за всеобщее образование и за его углубление и совершенствование. Как минимум любопытно.
        - Ваше величество, осмелюсь спросить - вы собираетесь вносить какие-то изменения в систему народного просвещения? - осторожно поинтересовался Петр Ильич.
        - В какой-то мере, - не менее осторожно ответил я. Действительно, выведение образования и культуры из ведения МВД и восстановление профильного министерства, в чём-то реформа. Но пока говорить о своих планах рановато. Да и не с руки мне, императору, хвастаться перед чиновником средней руки. Прошу прощения за тавтологию. А вообще, проработав некое количество лет в образовании, убедился, что реформы, спущенные «сверху», разрабатываются людьми, имеющими смутное представление о школе. Нет, они отработали пару-тройку лет, ушли на повышение. Но разве настоящий учитель уйдет из школы, станет чиновником? Нет. Поэтому, у меня, у рядового учителя, сложилось мнение, что самая лучшая помощь российской школе - не мешать ей. Дайте педагогу общую установку, поясните - что хочет государство от выпускника, снабдите учебными пособиями и, отойдите в сторонку.
        Инициатива должна идти «снизу», а уж задача «верхов» эту инициативу подхватить и развить. Но в министерствах и в управлениях образования всегда считают, что они лучше знают проблемы и чаяния школы, а большинство новшеств сводится к наукообразным терминам, а не к реальным делам.
        - Ваше величество, я ни коим образом не хочу вмешиваться или советовать вам, - продолжил прощупывать почву Горностаев, - но хотелось бы обратить ваше внимание на вопиющие факты невежества и косности наших чиновников.
        - А можно поконкретнее, - нахмурился я. Чиновников я и сам не очень люблю, но все же, если их в чем-то обвиняют, хотелось бы знать - а в чем именно?
        - Я всё понимаю, ваше величество. Образование, как всегда, финансируется по остаточному принципу, но это ведь наше будущее…
        Ишь ты, какие он термины знает? А я считал, что выражение «по остаточному принципу» появилось не раньше 2000-х годов моего времени. Значит, оно существовало и прежде. Или лишь здесь, в этой реальности?
        Об «остаточном принципе» можно бы и поспорить, потому что, согласно данным Статистического комитета, на образование в здешней Российской империи тратилось девять процентов бюджета. А сколько расходовалось в мое время? Не помню, но наверняка, гораздо меньше. А ведь девять процентов, составляющие около четырех миллиардов, это только государственные расходы. А есть ещё земские школы, чья деятельность оплачивается губернскими и уездными земскими комитетами, есть духовные учебные заведения. И, вообще, в здешней реальности, когда городского население превосходит сельское, а народ занимается не сельскохозяйственным трудом, а промышленным, образование поставлено на «широкую ногу».
        Но спорить я не стал, а только благосклонно покивал чиновнику.
        - Продолжайте. - Подумав, добавил. - Но все-таки, господин Горностаев, хотелось бы от вас услышать какие-то конкретные предложения, а не общие фразы. Любая сфера, зависящая от государственного бюджета, считает, что ей не хватает денег. - Не стал уточнять, что это не сфера, а люди, трудящиеся в этой сфере, но Горностаев меня понял. - Да, Петр Ильич, и в чем косность чиновников? Если чиновники невежественны, так и я несу ответственность за них.
        - Прошу прощения, ваше величество, - прижал руки к сердцу чиновник. - Для начала, я хотел бы обсудить окраины. Если в центре империи, да и в промышленных городах Урала и Севера, образование находится на должном уровне, то на окраинах - стыд и срам. Кое-где дети вообще в школу не ходят, а где-то и вовсе учатся чуть ли не у шаманов.
        - У шаманов? - удивился я.
        А у нас ещё и шаманы водятся? Думал, что к сороковому году их уже всех извели. И не красные комиссары, а миссионеры. Читал где-то, что уже в начале двадцатого столетия шаманы были редкостью.
        - Именно так! - горячо заявил Горностаев. - У якутов, у юкагиров, да у прочих инородцев, дети зимой и летом оленей пасут, не учатся, а если что требуется узнать - к шаману за советом идут.
        - Так ведь мы же не можем заставить детей … - я задумался, какой бы термин использовать. Слово «инородцы» отчего-то резало слух. - Так вот, детей народов Крайнего Севера и Сибири мы не можем учить насильно.
        - Ваше величество, учить людей крайне необходимо. Если понадобиться, то и насильно. Ведь инородцы - они как дети малые. Сами не понимают, что им надо. А мы, люди более умные и цивилизованные, просто обязаны принести им свет просвещения. Отец и мать не всегда объясняют ребенку, отчего он должен делать так, а не иначе? Они лучше знают, как и что делать. И это правильно. Вы, несмотря на ваш возраст, отец всем своим подданным.
        Мне, отчего-то, вовсе не хотелось стать папашей сразу четырехсот миллионов человек, но положение обязывает.
        - А как вы себе это представляете? - улыбнулся я. - Школы в вечной мерзлоте ставить сложно, а если чумы ставить… Олени кочуют, а люди вместе с ними идут. Отправлять в тундру учителей, чтобы они ходили по чумам да по ярангам, детей учили?
        - Зачем же так? - слегка обиделся Горностаев. - Следует изымать детей у родителей и отправлять их в уездные города, а потом в губернские. Пусть получают образование в гимназиях, реальных училищах. Ещё лучше, если для них будут созданы специальные школы, вроде закрытых пансионов, как Смольный, или кадетские корпуса. Понимаю, что в этом случае государству придется обеспечить юных инородцев всем необходимым, за казенный кошт, что повлечет за собой огромные затраты.
        Да уж…
        В прошлом мне несколько раз попадались статьи с отчётами о принудительной помощи жителям стран третьего мира. Как показывает практика, это редко заканчивалось чем-то хорошим. Одни растраты, да непредвиденные последствия. В лучшем случае, в регионах просто ничего не менялось, разве что появлялись побочные признаки цивилизации в виде магазинов за безналичной оплаты. Но это в моём времени, где всему велся отчёт, а сколько исчезло иных мало цивилизованных народностей после вмешательства “цивилизованных рас”, боюсь даже представить. Одни индейцы чего стоят. Ведь если жители Сибири живут непривычно для нас, так почему это плохо? Это ведь просто по другому. Они же к нам не лезут предложением изучить тонкости оленеводства.
        В общем, с одной стороны идея дельная. Детям образование нужно, но решение требуется иное. Вот только какое?..
        Однако я решил выслушать предложения Горностаева, и даже подыграть ему. ПО крайней мере он честен и искренен.
        - А кто станет заниматься изыманием детей? Полиция?
        - Разумеется, - пожал плечами Горностаев. - Образование входит в структуру МВД, имеется департамент образования и просвещения. Поэтому господин Кутепов обязан исполнить ваш приказ, если вы такой отдадите.
        Теоретически, да и практически все возможно. Тундра огромна, но не бесконечна. Да и оленеводы время от времени делают стоянки, устраивают ярмарки, закупают товары для жизни на факториях. И власть губернаторов признают, а в городах есть и исправники, и воинские команды. Если взяться за дело, то все реально.
        - У вас есть данные, сколько детей оленеводов нуждается в обучении? Или вы опираетесь на общегосударственную статистику? - поинтересовался я. - Исходя из количества детей в возрасте … допустим, до шестнадцати лет, нам нужно рассчитать потребность в количестве школ, количестве педагогов, а ещё - сколько понадобится общежитий, обслуживающего персонала, медиков. Сколько постельного белья, сколько продуктов. Да, повара нам тоже понадобятся. Понимаю, что детей у рыбаков и оленеводов наберется немного, так ка численность народов невелика, но все равно, издержки предстоят огромные.
        - Ваше величество, есть данные переписи населения Российской империи.
        - И они точны? Смутно себе представляю, как переписчики отправляются вслед за коренными жителями и ведут точный учет.
        - Точны ли данные, или нет, это на совести членов комиссий и переписчиков, - пожал плечами Горностаев. - Но не думаю, что разница между статистическими данными и реальными слишком большая.
        Тут я согласен. Плюс-минус человек сто или двести погоды не сделает. Все понимаю, денег на доброе дело не жалко, но есть кое-какие сомнения. В моей истории такое уже было и повторять горький опыт не хотелось. Советская власть отбирала детей у оленеводов и отправляло их учиться в круглогодичные интернаты. Как следствие - и молодежь оторвали от привычной среды, и лишили оленеводство кадров.
        - Петр Ильич, ваша цель очень неплоха, я бы даже сказал достойная - заметил я. - Детей учить нужно, и мы станем это делать. А теперь давайте представим себе следующее…. Предположим, все у нас получилось. Мы с вами создали некие пансионаты. Назовем их школы-интернаты. Собрали детей, обучали их круглый год. Может, на каникулы к родителям отпускали, чтобы сильно не плакали. И вот, они закончили учебу. А что потом?
        - Как, что потом? - удивился Горностаев. - Все тоже самое, что и с обычными молодыми людьми. Выберут себе специальность по душе или поступят в университеты, в институты. А кто не желает, вернется обратно, в тундру.
        - Знаете, что меня смущает, - признался я. - Человек, получивший городское образование и воспитание, не будет стремиться вернуться обратно в тундру, пасти стада и жить в яранге. - я сделал паузу, позволяя Горностаеву осознать услышанное. - Однако и в городе приживется не каждый. Есть же примеры миссионерских школ в Северной Америке. Брали детей в индейских племенах, учили. А что дальше? В городской среде образованные индейцы не прижились, а свое родное забыли. Потом кто-то из них спился, кто-то в бандиты подался. Ну да бог с ней, с Америкой. Что у нас-то получится? Мы с вами, из года в год станем отбирать детей у оленеводов, увозить их в город, а вернутся обратно считанные единицы. И так год за годом, десятилетиями. А об оленях вы подумали? Что произойдет с оленями?
        - А что с ними может случиться? Кроме домашних есть ведь и дикие олени, живут как-то. И эти не пропадут. Кто-то одичает, кого волки съедят. Так и волк - это тварь божия, он кушать хочет. А нам ведь для мяса и коров со свиньями хватит, зачем нам оленина?
        Образование, вещь нужная и где-то даже необходимая, но прежде всего стоит задаться вопросом - а нужно ли оно самому человеку? Мы плачемся, что Россия в девятнадцатом веке оставалась неграмотной, забывая, что крестьянину образование особо-то и не нужно. А как понадобилось - так все и ринулись образовываться. И то, что Советская власть резко кинулась ликвидировать неграмотность, это не только любовь к народу, а необходимость. Необразованный да малограмотный крестьянин промышленность не создаст. Возможно, во мне говорит снобизм, высокомерие, но если посмотреть под иным углом, я никак не могу понять - зачем оленеводу грамотность? Оленей он и без арифметики посчитает. С другой стороны - среди чукчей и юкагиров, безусловно, имеются и потенциальные Платоны и быстрые разумом Невтоны. Как бы нам их выявить? Может, Горностаев подскажет? Но он, покамест, говорит банальности и даже в чем-то палку перегибает. Уже теряя интерес к разговору, спросил:
        - А что станет с чукчами? С ненцами? Их же и так мало. Они же растворятся среди русских, исчезнут, как народы.
        - И что здесь такого? - не смутился Горностаев. - Коли исчезнут какие-то инородцы с лица земли, значит, так господу было угодно.
        Коли господу угодно… Вот только по предложению Горностаева, детей от родителей забирать будет не господь, а полиция, по приказу государства.
        - Да и не пропадут они, а растворятся среди нас, русских, - продолжил Горностаев. - Вон, сколько в нас разных кровей-то намешано, не счесть. А куда те народы девались, кто нынче скажет? В Италии-то когда-то и этруски жили, и римляне, а потом варвары пришли и все стали итальянцами. Ничего, живут и радуются. Были же когда-то и чудь, и меря, и весь. А из наших-то? И кривичи, и поляне, и древляне, и новгородские славяне. Куда все подевались? А ведь не убили, все перемешались, все в нас живут.
        Что-то в этом есть, однако это не причина игнорировать чужую культуру.
        Растворятся какие-нибудь селькупы среди более многочисленных народов, так тому и быть. Вон, раньше считали, что кроманьонцы перебили неандертальцев (ну, или те сами вымерли), а не так давно выяснилось, что гены неандертальцев и в нас наличествуют. Так что, если где-то глубоко в вас сидит потомок скифа или сармата - это неплохо. Вон, польские шляхтичи, вроде Сангушко считают, что они потомки сарматов.
        Но мне, почему-то, очень хотелось, чтобы в Российской империи жил не один народ, а великое множество, как оно и было изначально. Понимаю, что все народы не сохранить, но и губить их не к чему.
        - Я предлагаю поступить так, - немного подумав заключил я. - Мы наберём добровольцев среди учителей, которые будут направлены в Сибирь. Предложим им хорошее жалование, чтобы была мотивация. Параллельно с этим, мы наберём от каждого племени несколько детей, которых родители сами решатся отпустить. Эти дети будут обучаться в централизованных школах там же в сибири. Построим те же чумы, чтобы не нарушать обычаи местных. Дети обучатся, наберутся грамотности. Будут возвращаться на каникулы домой к родителям. Причём, постараемся дать еще и педагогическое образование. Потом эти самые дети и займутся повышением грамотности своих соплеменников. На них же ляжет и отчётность по уровню образования.
        Горностаев задумчиво потёр переносицу,
        - А ведь может и получиться. - Хмыкнул он. Да, это потребует времени, но… - глаза его загорелись, выдавая усиленную работу мозга.
        - Если вас это не затруднит, подготовьте ваше видение на этот счёт, с теми условиями что я перечислил, - произнёс я, надеясь что аудиенция закончится.
        - Непременно оформлю в лучшем виде! Я о таком и не мечтал даже! - восторженно закивал головой Горностаев. - Раз уж по этому вопросу мы пришли к единому мнению, предлагаю перейти к следующему вопросу.
        - К какому это? - удивился я.
        - Как я говорил, инородцы это малая из бед. В среднем по Российской Империи хорошее образование только в крупных городах, что же касается деревень, окраин и отдалённых регионов, там хоть образование и присутствует, но сильно отстаёт. Решить с этим что-то надо.
        Ох… чувствую Горностаев так просто от меня теперь не отстанет. Можно было бы воспользоваться своей властью и прервать аудиенцию, но вопрос и правда серьёзный. И если удастся решить при помощи инициативы Горностаева, я лучше потерплю.
        Ну что же, почему бы не воспользоваться положительным опытом несостоявшегося СССР? Будем разрабатывать унифицированное образование.
        Глава 15. Юридические услуги
        Мне кажется, я стал привыкать к тому объёму документов, что сыпался на меня изо дня в день. Кажется, я даже нашёл закономерности и пришёл к какому-то внутреннему балансу. К тому же, как мне показалось, я и с документами стал быстрее справляться, да и стопки постепенно стали уменьшаться, что не могло не сказаться на моем боевом духе.
        Однако, я был счастлив каждый раз, когда появлялась возможность на что-то переключиться, и, например, покинуть свой кабинет, с которым я уже, кажется, сроднился… Хотя слово «сроднился» здесь не совсем верно. Скорее, я в него врос, как устрица в раковину…
        Сегодня с утра мне позвонил Мезинцев. Мезинцев позвонил мне по вопросу того самого договора, что принёс мне когда-то Старновский, и который разбирал мой друг Дмитрий Родионов.
        Он долго изучал договор вместе со своими людьми, и последние несколько раз прочёл его лично.
        Владимир Викторович пришёл к одному простому мнению, что, если бы не пометки, сделанные Дмитрием, сам бы он никогда не нашёл все эти ошибки и подводные камни. Да и люди его, признаться нашли не мало, причём обнаружили кое-что новое, но тоже, дай бог, если половину бы нашли. Поэтому он предложил инициировать ещё одну встречу с Дмитрием и получить некоторые комментарии от него.
        К тому же, как припомнил Мезинцев, я Дмитрию давал задачу посмотреть, что можно сделать с этим договором, чтобы либо зеркально поставить в неловкое положение зарубежных подрядчиков, либо дать какие-то иные рекомендации, что позволили бы изменить ситуацию в свою пользу, при этом получив выгоду. Как я узнал чуть позже, изучив ситуацию, подрядчики нам всё-таки нужны. И немцы могли бы нам очень хорошо помочь с некоторыми процессами, если бы были чуть более добросовестны. К тому же, не стоит отметать участие Старновского в качестве агента с расширенными полномочиями. Присутствовала вероятность, что немцы тут и вовсе ни при чем, а Старновский решил наложить свою лапу на сверхприбыли, и воспользоваться тем положением, что открывались для него в роли промежуточного звена.
        Спустя полчаса я уже изменил личину и ехал в автомобиле вместе с Пеговым и Ильёй на ту самую конспиративную квартиру, в которой мы в прошлый раз встречались с Дмитрием. На сборы у меня ушло, казалось, меньше десяти минут. И ума не приложу - либо это я такой быстрый, либо меня настолько вымотала работа с документацией, что я как пуля готов был одеваться, собираться, лишь бы оказаться подальше от своего тёмного логова, наполненного кипами документов.
        И Семён Пегов, и Илья уже привыкли к моей новой личине и вопросов не задавали. Главное Трофиму в таком образе на глаза не попадаться, чтобы не смущать слугу. Я сделал выводы, что до этого они скорее удивлялись, почему я только недавно стал применять эту свою способность. Ведь об этом даре они были проинформированы.
        - А планируете ли вы сегодня встретиться с Мариной Петровной? - как бы, между прочим, спросил у меня Пегов.
        - Нет, сегодня, боюсь, не успею, - ответил я и штабс-ротмистр лишь покачал головой, мол, понятно всё, надоела уже девчонка и надо теперь искать другую фаворитку.
        Я не стал его переубеждать. Чем меньше знают окружающие и чем больше они думают всякого, тем мне же проще. Не нужно потом будет выдумывать легенды или контролировать себя, чтобы не попасться на обмане.
        Спустя ещё полчаса я уже сидел на прежнем месте под личиной Трофима, значительно облагороженного, одетого в дорогой костюм, с ухоженными усами и зачёсанными назад волосами.
        - Ваше Императорское Величество? - на всякий случай, удостоверился Мезинцев, войдя в помещение.
        Можно было бы сказать да, но вряд ли это могло развеять сомнения, поэтому я просто снова принял личину императора.
        - Да, Владимир Викторович, вы удивительно проницательны, - улыбнулся я и тут же снова принял прежний облик. - Дмитрий запаздывает, как я погляжу, - произнёс я.
        - Нет, нисколько. Я специально назначил ему время попозже. Хотел сначала с вами этот вопрос обсудить. Мои специалисты предлагают договор подправить. И если поиграться с запятыми, некоторыми фразами и формулировками, то можно сделать всё в точности до наоборот. Они вполне могут этого не заметить, тем самым подпишут себе чуть ли не смертный приговор. То есть все те самые неудобные моменты, которые могли постигнуть нас, просто перелягут на них.
        Нахмурившись, я потёр лоб.
        - Не думаю, что это хорошая идея. Видите ли, Владимир Викторович, тут ведь может быть и так, что эти фортеля придумали не немцы, и не французы. Всегда есть вероятность, что наш Старновский воду мутит и хочет какую-то прибыль получить. Безусловно если вдруг мы этот договор подпишем в том виде, котором он сейчас есть, мы окажемся в слабой оппозиции. Если не подпишем, будем выглядеть глуповато, потому что мы сами нуждаемся в помощи сторонних специалистов. Если же будем сами хитрить… Ну вот представьте себе ситуацию: Старновский понял, что попал в просак, и не желая дальше рисковать шкурой, поднял ручки и указал на нас. Мол, такой вот нечестный император у Российской империи. Извиняйте, сами договор подписывали, вот сами с ними разбирайтесь. Тем самым мы просто выставим себя дурном свете. Да, быть может, мы получим выгоды, но в рамках государства это как-то мелко, и это как минимум. Да и не нужно нам такое счастье. Нам нужно всего лишь получить качественную услугу, чтобы всё было сделано как надо, и чтобы при этом никто никого не оставлял в дураках. Поэтому здесь я предлагаю действовать иным путём.
        - И каким же? - спросил Мезинцев.
        - Да если бы я сам знал, думать об этом нужно. Может вот Дмитрий что-то предложит.
        Будто предвидя мои слова, в дверь комнаты постучались. Туда заглянул один из офицеров в штатском.
        - Прибыл ваш человек, - произнёс он. - Запускать?
        Я хотел сначала попросить, чтобы его попросили подождать. Но, ещё немного подумав, решил, что в этом нет необходимости.
        - Запускайте, скомандовал я.
        Однако, штатский на меня даже не поглядел. Он ждал разрешения от Мезинцева. Полковник лишь пожал плечами, будто извиняясь за сложившуюся ситуацию и тут же кивнул.
        - Да, запускайте, запускайте. Мы его ждём.
        - Скажите мне, Дмитрий, - попросил я, когда парень вошёл. - Скажите честно, вы сами этот договор изучали или вам кто-то помогал?
        - Помилуйте, как бы я сам с ним разобрался. Думаю, это договор составляли ни один и ни два юриста, а целая орда. Тут столько нюансов учтено, что можно было бы целый год разбираться. Я просил помощи у своего отца. А у моего батюшки юридическая контора, как раз специализирующаяся по подобным делам. Признаююсь, им тоже пришлось попотеть. Уверен, они больше половины подводных камней не нашли, потому что при дальнейшем разбирательстве мы обнаружили ещё едва ли не столько же подобных ловушек и уловок. Не знаю, что там за юристы составляли этот договор, но я бы не рекомендовал вам с ними расслабляться. Такие, опомниться не успеешь, как до нитки обдерут.
        - Скажите, Дмитрий, - попросил снова я, - а как бы вы порекомендовали действовать дальше в данном вопросе? Например, вот коллеги рекомендуют подправить этот договор таким образом, чтобы попытаться в ответ обмануть таких недобросовестных подрядчиков и поставить их самих в неловкое положение.
        - Я не думаю, что у вас что-то получится. К тому же уверен, стоит вам поменять что-то в договоре и это сразу же обнаружат. Его изучат вдоль и поперёк. Я помню ваше прошлое задание, и думаю, что не стоит даже пытаться. Если есть необходимость в получении данной услуги, нужно просто отказаться от этого договора, а воспользоваться иным - прямым, простым, конкретным и не подразумевающим подводных камней ни для одной, ни для другой стороны. Как минимум это упростит коммуникацию и ускорит процесс подписания. Нужны ли вам баталии с юристами, которые всё равно закончатся ничем? Как показывает практика, вернее, как говорит мой отец - чем сложнее договор, тем больше вероятность, самому в нём запутаться.
        - Значит, предлагаете не усложнять? - уточнил я, покосившись на полковника.
        - Именно! Я вот как раз подготовил вам договор. На основании всего, что было перечислено здесь, - он положил толстенную копий того договора, что приносил мне Старновский. - Мы скопировали общие положения, сложные ситуации, которые в принципе были очень хорошо предусмотрены и перечислены. Единственное, что не стали оставлять заказчика единственным ответственным лицом, а распределили ответственность справедливо между обеими сторонами. При том, что оставили возможность вмешиваться в процесс, если исполнитель не справляется, либо у заказчика появляются сомнения. Также договор обязывает исполнителей взаимодействовать и уведомлять о любых трудностях, сложностях или недоработках заказчика, и совместно решать трудные задачи, потому что заказчик напрямую заинтересован в получении качественного результата. Я думаю, что этот договор будет наиболее справедлив и понятен обеим сторонам.
        Дмитрий вынул из папки небольшую стопку из максимум десяти бумаг, которая по сравнению с договором, принесённым Старновским, выглядела как минимум жалко и ничтожно.
        - И вы хотите сказать, что вот эта толстая кипа, после сокращения, стала вот такой тоненькой? - удивлённо поднял брови Мезинцев.
        - Именно так, а больше не нужно. Потому что чем больше, тем сложнее будет всем лицам в нём разобраться. Думаю, ваши специалисты его изучат и поймут, что мы не упустили ничего. К слову, договор я готовил сам. Мой отец лишь проверил правильность составления и не вносил никаких правок. Он очень порадовался такому заданию и надеется, что я пройду все испытания и поступлю к вам на работу.
        Я лишь кивнул. И Мезинцев принял из рук Дмитрия второй договор.
        - Благодарю вас, - ответил я.
        По крайней мере, основные вопросы мы обсудили. Ну а если подготовленный договор окажется и вправду хорош, то должность, как минимум, личного консультанта императора для Дмитрия будет обеспечена. Пускай он и пользовался помощью родственников, отца и его конторы, но, как я помню ещё по прошлой жизни, юрист - это не тот, кто наизусть знает все кодексы и законы, а тот, кто знает, что и где искать, а главное находит это, и находит выход из сложных ситуаций.
        - Дмитрий, не могли бы вы кратко пояснить основные положения договора, чтобы нашим специалистам меньше было работы? - попросил Мезинцев. - Думаю, вы меня понимаете. После корпения над прежним договором хотелось бы прозрачности и простоты.
        - Да, конечно, - ответил Дмитрий. - Разве что хотел уточнить один вопрос… Я ведь правильно понимаю, что это не совсем испытание, а настоящий договор, который был предложен для заключения с одной стороны министерству императорских имуществ, а с другой стороны, между подрядчиками из иных стран для обслуживания, собственно, имущества императорской семьи. А именно предприятию по выращиванию кристаллов и их обогащению энергией, а также по добыче и переработке алюминия.
        - Да, так и есть, - кивнув, подтвердил я.
        - Тогда такой вот вопрос: вот в этом договоре основным лицом, представляющим сторону исполнителя, является агент с расширенными полномочиями Старновский. Мы не стали уточнять, кто это такой, но судя по договору, уж очень много выгоды получает этот человек с обеих сторон чуть ли не за каждое произведённое действие с его стороны. - с этими словами Дмитрий вынул из папки еще один договор. - Мой батюшка просил вам передать, что, если договор и вправду настоящий, он готов выполнять всю ту же самую деятельность, но гораздо более прозрачно и за десятикратно меньшие гонорары. Если вы согласитесь, он будет очень рад и благодарен вам.
        - Мы учтём это, - кивнув, ответил я, и Мезинцев принял второй договор из рук Дмитрия.
        - Возвращаясь к положениям… Здесь всё просто. Мы сначала очень удивились, почему договор адресован именно императору. Только потом поняли, что что речь идёт об обслуживании предприятий, принадлежащих императорской семье. Как я понимаю, есть точно такой же договор, направленный в Министерство государственных имуществ, с предложением обслуживать подобные предприятия, принадлежащие государству.
        Я взглянул на Мезинцева, ожидая его реакции. Он едва заметно кивнул в ответ.
        - Как я понимаю, это ещё требует уточнения и проверки, - ответил я.
        - Так вот, если миновать лишнюю волокиту с документами, бюрократию и попытки заработать лишнего, задачей стороны исполнителя является увеличение объёмов производства и эффективности предприятий. И в принципе, сделка может быть выгодна и полезна обеим сторонам. Главное - не пытаться друг друга обмануть, - ответил Дмитрий.
        - Вполне справедливо, - кивнул я.
        Мезинцев тоже кивнул, поддержав меня.
        Наконец мы распрощались с Дмитрием. Договор требовал дополнительных проверок, уточнений. Хотя, во мне укрепилась уверенность, что теперь будет всё в порядке. А Мезинцев обещал выделить больше ресурсов для изучения ситуации в целом. К тому же, обсудив, мы решили привлечь Кутепова как лицо с более расширенными полномочиями. Всё же допуска Мезинцева было недостаточно.
        У меня в кабинете уже лежал подготовленный приказ на назначение Дмитрия Родионова на пост личного советника государя-императора с чином коллежского асессора по табелю о рангах. Я пока не стал торопиться. Вот когда будут учтены все нюансы и слова Дмитрия подтвердятся, вручу ему эту награду. Вот ему радости будет! Да и родители его, думаю, тоже порадуются. Отплачу таким образом за то, что он мне помогал сдавать экзамены по юриспруденции, хоть я и не закончил. Итоговый экзамен я всё-таки пропустил, в связи с известными событиями. Всяко хорошо, что свой человек будет при деле.
        Оставалось решить, как быть с прежним договором, а также со Старновским, который этот договор мне принёс. Всё же, оставлять такое без внимания не стоит.
        Глава 16. Забытые кумиры
        Вернувшись в свой кабинет в Зимнем дворце, я принялся готовиться к следующей встрече. На этот раз мне предстоял разговор с Титовым. Я хотел обсудить с Остапом Петровичем возможность назначения его на пост заведующего императорским кабинетом вместо Сангушко. Как я понимаю, именно об этом он и мечтал всё это время. По крайней мере, не видел причин не доверять словам Ольги Николаевны - своей матушки.
        Об этом ему уже доложили и Титов должен был прийти со своими видениями и предложениями. Да уж, сюрприза не получилось. Думаю, он будет очень рад тому, что его давняя цель исполнится. Признаться, когда я с ним виделся в первый раз, он вызвал скорее антипатию. Да и все его ухищрения, связанные с тем, чтобы назначить дочь фрейлиной при Дворе, вызывали у меня сомнения. Но, как я понял, никакого злого умысла его интриги за собой не несли. Он просто хотел получить должность. Поэтому долго спорить и пытаться иначе выйти из ситуации я не стал. Место пустовало, а титов вполне подходил, чтобы закрыть эту кадровую дыру.
        - Ваше Императорское Величество, - поклонился мне камергер с очень важным видом.
        Он, видимо, пытался показать, что не в курсе, по какому поводу был вызван.
        - Скажите мне, Остап Петрович, - начал я, - если бы вам вдруг посчастливилось занять место Романа Владиславовича Сангушко, на посту управляющего кабинетом его императорского величества, какие бы действия вы предприняли?
        - О! - Титов явно растерялся от прямого вопроса, но тем не менее, быстро собравшись с мыслями, достал из нагрудного кармана небольшой листочек и заглянул в него. - Признаться, я давно хотел предложить несколько изменений Роману Владиславовичу. Правда, никак не удавалось с ним встретиться. Видите ли, он очень занятой человек, к тому же, до меня дошли слухи, что в ближайшее время это и вовсе будет невозможно. Однако могу рассказать вам.
        Дождавшись моего кивка, Титов продолжил:
        - В первую очередь, я обратил внимание, что некоторые предприятия, содержащиеся на балансе императорской семьи, используются не совсем эффективно и скорее приносят убыток, нежели прибыль. Хотя решить проблему можно довольно легко.
        - Это было бы интересно, - подбодрил я Титова, побуждая его говорить дальше.
        - Видите ли, я глубоко не изучал этот вопрос. Однако… вот, например, есть несколько предприятий в Великом Устюге и в Костроме по переработке древесины и производству бумаги. Согласно договорам, основная часть этой бумаги направляется в Петербург. И, собственно, все государственные учреждения в Петербурге пользуются данной костромской и великоустюгской бумагой. Однако, учитывая стоимость логистики и перевозки, эта бумага получается прямо-таки золотая. В связи с этим стоимость бумаги увеличивается практически десятикратно. Хотя гораздо выгоднее было бы продавать эту продукцию в той же Костроме, Великом Устюге и соседних регионах.
        - Остаётся вопрос снабжения петербургских предприятий, - произнёс я.
        - Так проще покупать бумагу у местных предприятий - Петербургских. Тем самым мы бы убрали фактор логистики и снизили бы расходы на бумагу.
        Я немного нахмурился, вспоминая один факт.
        - Скажите, Остап Петрович, это не у вас, случаем, двоюродный брат владеет теми самыми фабриками по производству бумаги.
        - Пусть даже и так, - не смутился Титов. - Не скрою, наша семья получит от этого несомненную выгоду, однако государство выгоды получит куда больше, потому как бумага будет выходить как минимум в три раза дешевле. К тому же мы готовы передать вашим предприятиям часть заказов, которые для вас будут логистически более оправданы и выгодны.
        Следовало признать, предложение и правда было любопытным. По крайней мере радовало то, что Титов пришёл не с пустыми руками, а с весьма конструктивными предложениями.
        - Есть ли вам что-то ещё добавить? - подбодрив замявшегося Титова.
        - Есть, - тут же кивнул камергер. - Видите ли, знакомые мне частные инвесторы готовы выкупить некоторые из ваших предприятий по очень хорошей цене. А вырученные деньги можно вложить в более выгодные предприятия, например, в ту же добычу угля. Как я слышал, в Архангельской области очень нуждаются во вложениях со стороны. Тамошний генерал-губернатор буквально лично ездит на встречи с многими богатеями, чтобы договориться. Однако от чего-то в его предприятие не верят. Хотя я, оценив масштабы, напротив скажу, что предприятие очень даже выгодное, и стоит только дать ему толчок, как и Архангельская губерния расцветёт, и Императорская семья, в случае участия в этом проекте, сможет увеличить личные доходы.
        Я в очередной раз удивился. Интересно, Архангельская губерния и здесь всплыла. Недавно ведь обсуждал этот вопрос с матушкой. Или это просто совпадение? В любом случае, Иосиф Виссарионович уже направился в Санкт-Петербург для личной встречи со мной. Наверное, это прозвучит забавно, но этой встречи я жду с большим нетерпением. Причём с того самого момента, как поступил на исторический факультет в своём мире. Всё-таки Джугашвили личность неоднозначная и легендарная. И честь пообщаться с таким человеком стоит очень многого. Пускай я хоть сто раз император, но вряд ли смогу совершить даже часть того, что свершил Иосиф Виссарионович. Да и мало существует в мире людей, которые могли бы осуществить подобное.
        - Ладно, Остап Петрович. В общем, можете принимать дела. Есть, правда, один нюанс. Как я думаю, вам известно, что Сангушко в данный момент задержан по подозрению в антиправительственной деятельности, а также подлоге отчётов, из которых следует будто бы императорская семья замешана в растратах государственного бюджета.
        - Да, я слышал об этом, - не став отпираться, ответил Титов.
        - Соответственно, думаю, вы понимаете, что распространяться об этом нельзя. Однако провести повторную ревизию и навести порядок необходимо. А также понять, есть ли на самом деле какие-то растраты и потери из бюджетов.
        - Я думаю, помощник бывшего управляющего кабинета мне в этом поможет? - произнёс было Титов, но я отрицательно покачал головой.
        - Боюсь, что нет. Ларионов - бывший заместитель, тоже скрылся в неизвестном направлении и так же находится под подозрением. Более того, при попытке скрыться, он ранил одного из оперативников.
        - Какая опасная, однако, выходит должность управляющего кабинетом, - хмыкнул Титов.
        - Любая должность может быть опасна, если не выполнять свою работу, и действовать против интересов нанимателя, - ответил я. - В общем, с завтрашнего дня можете приступать. Нужные бумаги уже составлены, указ подписан.
        После встречи с Титовым я уже хотел было снова вернуться к работе с документами и бумагами, но мне позвонил Кутепов и попросил аудиенции. Я уже научился по его голосу определять, когда он чем-то взволнован. Хотя, думаю, мало кто вообще может сказать, что генерал способен испытывать какие-то эмоции. Видимо, это опять же одна из граней моего дара чувствовать ложь. Судя по всему, Кутепов уже привык прилагать огромные усилия, чтобы не показывать свои чувства, а моя способность воспринимает это как некую ложь.
        - Ваше Императорское Величество, - поприветствовало меня Кутепов. - Разрешите?
        - Здравствуйте, Александр Павлович, - поприветствовал я Кутепова, приглашая его присесть. - Что у вас стряслось?
        - А я ведь не говорил, что у меня что-то стряслось, - хмыкнул генерал.
        - А вы ко мне по другим поводам редко заходите, - парировал я. - Так что произошло?
        - Да… хотел доложить и обсудить некоторые решения.
        - Продолжайте, - подбодрил его я.
        - Начнём с Замятина, это тот самый магнат, что владеет долями в ряде частных печатных изданий. Похоже, он решил начать информационную войну. Агентами было выявлено, что готовились статьи о том, что новый император приверженец тирании и намерен наложить вето на свободу слова. Мол, теперь у свободной прессы жизни не будет, и всё в таком духе, самодержец, будет делать, что захочет. А за обсуждение этого будет карать направо и налево.
        - Ну так запретите все его газеты, - отмахнулся я.
        - Опасный это шаг, - запретить все газеты, - будто ожидая моего предложения произнёс Кутепов. Их читает, считай, всё русскоязычное население. Это же какой шум поднимется! Тогда никаких статей не надо будет, все и так поймут, что происходит.
        - Вы знаете, если мы никак не отреагируем и будем ждать дальше, поднимется ещё более страшная волна. Потому что средства массовой информации - очень опасное и недооцененное оружие, которое способно свергать династии и разрушать страны. Если не хотите действовать настолько кардинально, тогда просто сделайте предупреждение всем главным редакторам, что если выйдет хоть одна статья с намёком на то, что государь тиран или действует против российского народа, тогда такая газета будет закрыта, а все журналисты и сотрудники будут вышвырнуты на улицу без права устройства на работу на территории Российской империи. Пускай в тех странах, где эти статьи заказывают, и работают. А редакторы будут посажены в тюрьму или отправлены в Сибирь. Можете уже начинать создавать нужный закон. И пускай хоть что говорят потом, какой я тиран, главное не допустить распространения этой гнили и не позволить врагам чувствовать себя вольготно на нашей территории. Ещё бы придумать, как достать самого Замятина, потому что совсем он распоясался, как посмотрю.
        - От Замятина тоже есть шевеление. Он подаёт жалобы через французское консульство. Но, как я слышал, посла недавно выслали. Поэтому здесь шумиха временно приостановлена. Зато французские газеты раздувают новости о том, что к власти в Российской Империи пришёл изверг. И что российский народ скоро взвоет под пятой тирана. К слову, занимался этим Мезинцев, - мне показалось, что генерал едва сдержался, чтобы не поморщиться.
        - Полковник провёл довольно глубокую работу, расследуя дело с этими статейками в жёлтой прессе. - подтвердил я.
        - Роман Владиславович и вправду готовил некоторые статьи, обличающие вас, но их оказалось не так много. Много было и других материалов. И большая их часть исходила не от Сангушко. Например, про Андерсенов, и про убийство Федышина, Несмотря на явную связь, их заказывал не Роман Владиславович.
        - Сангушко это не оправдывает, - покачал я головой. К тому же, мы об этом мы уже говорили и как я помню, было выявлено, что сам Замятин и является заказчиком.
        - Не совсем так. Замятин поддержал эту идею, и с его благословения, и более того - с его указания эти статьи были напечатаны. Однако приготовили материал местные.
        - Удалось выяснить кто? - сразу навострил я уши.
        - Как ни странно, это женщина. Она является доверенным лицом Замятина в России.
        - И кто же это за женщина? - удивился я. - Её уже задержали?
        - Задержали и допросили, - кивнул Кутепов. - В её квартире обнаружена большая сумма денег. Это гонорары за обличительные статьи, хотя она называет это материальной помощью от друзей из Европы. Кстати, я выявил у неё дар. Она умеет оказывать влияние на людей и убеждать в чём угодно. Так что вполне возможно, что редакторы и не при чём. Зовут её Матрёна Распутина.
        - Матрена Распутина - это дочь того самого Распутина, что ли?
        - Какого того самого? - удивился Кутепов.
        - Ну, друг царской семьи в прошлом, Григорий Ефимович Распутин.
        - Точно! - оживился вдруг Кутепов. - припоминаю, был ведь такой. Его с позором изгнали со Двора, когда узнали, что он пытался воздействовать при помощи своих способностей на императора и его жену. Получается способность она унаследовала.
        Дар убеждения. Ишь ты. Так никакая чувствительность к правде не спасёт, если я сам поверю в чью-то ложь.
        - А расскажите подробнее про результаты допроса, - попросил я.
        - Имеет способность воздействовать на людей. И очевидно, что здесь она действует не по своей инициативе. По характеристике, собранной моими агентами, ясно, что она не самая умная женщина. Да, быть может, унаследовала от отца жажду к власти, - хмыкнул он, видимо вспоминая какие-то подробности дела Распутина. Надо будет подробнее узнать как сложилась жизнь Григория Ефимовича в этом мире. - Заявляет, что хотела вернуть прежние позиции при дворе. А стоило копнуть, так оказалось, что она чуть ли не на престол хочет взойти, но если откровенно, вряд ли у неё хватило бы разума и умений, чтобы провернуть нечто подобное. Да и идея со статьями вряд ли ей по силам. И, кстати, слежка, установленная за ней, выявила, что она неоднократно пыталась встречаться с одним из представителей совета директоров станций радиовещания.
        - Почему пыталась? - уточнил я.
        - Пользуясь своим даром убеждения она договорилась с Замятиным о предоставлении ей программы радиовещания, чтобы воздействовать на народ и тем самым подстрекать их к восстанию против царя. Вопрос был лишь в том, что Замятин ничего не решает, и предложил ей пообщаться с Иваном Пугачёвым. Да только тот ходит исключительно с охраной - на него было совершено несколько покушений. А охрана Пугачёва своё дело знает, и подозрительную женщину не подпустили.
        - Она серьёзно заявила про переворот? Вы не шутите? - округлил я глаза.
        - Да, вот дословно и повторяю. Даже звучит смешно. Верится в такое тяжело.
        - Ну, как тяжело? Если у неё и вправду есть дар убеждения, то, как показывает практика, маленькой искры достаточно, чтоб поднялась огромная волна, способная поглотить всё вокруг и превратить в пепел. И чего хочет эта Матрёна Распутина?
        - Ясно чего - стать императрицей, - усмехнулся Кутепов.
        - Да, вы говорили. Высоко она замахнулась…
        - Да мы вот сами удивлены. Везёт вам на яркие события. Уж не знаю, готовилось ли нечто подобное когда на престол восходил Николай Александрович, тогда у меня чин был не тот, да и часть архивов пропала. Но ваша история прямо-таки поражает.
        - Не спрашивали, как она вообще до такого додумалась?
        - Вот здесь как раз интересно то, что идея принадлежит не ей. Тут сложно понять по отголоскам, потому что сама она мало чего знает, но что-то мне подсказывает, где-то подобная практика уже применялась. Или применяется, или планируется к применению. Потому что люди с даром убеждения существуют и в других странах. Не только Григорий Распутин со своей дочерью владел такой способностью. Но если гипотеза верна и такое правда возможно провернуть, то это может представлять огромную опасность не только для России, но и для других стран. Мало ли что людям внушат через радиовещание. И ничего хорошего из этого не последует.
        Я помассировал виски.
        - Непростая ситуация, - протянул я, пытаясь собрать картину в голове. - Выходит, Матрёну Распутину завербовали. Вероятнее всего Замятин. Причина: её дар убеждения, такой же, как у её отца. Ей пообещали, что она станет императрицей.
        - Тут не возьмусь утверждать, предложили ей или она сама заявила о таком желании, - поправил меня Кутепов. - И финансируют её откуда-то извне. Замятину проще было бы выписывать ей жалование из своих предприятий, но Замятин в этом тоже завязан по уши. Цель - дать ей возможность попробовать провести радиопередачу.
        - Хорошо бы Замятина этого допросить, - произнёс я.
        - Как же мы его допросим? - хмыкнул генерал. - Он ведь во Франции.
        - Да, неплохо бы его прямо из франции сюда доставить. Нет у нас таких людей, чтобы схватили его, и доставили сюда бандеролью? - задумчиво спросил я.
        - Как же это, похитить человека? - поднял брови Кутепов.
        Нет. Всё же слишком много император дал Кутепову полномочий. Причём таких, с которыми тот явно не справляется. Генерал умён и работоспособен, но не способен на хитрость и смекалки ему недостаёт. Но это неплохо. Зато он честный и прямой как палка, подлости от него вряд ли последуют.
        А вот Мезинцев с такой задачей вполне может справиться. Но об этом я с полковником отдельно поговорю.
        - Мы его не похищать станем, мы его домой вернём, на родину матушку, - ответил я.
        Генерал помолчал, а я решил сменить тему:
        - А как её вообще, кстати, выявили, эту Матрёну? - спросил я.
        - Так довольно просто. Мезинцев очень заинтересовался тем моментом, что редакторы все как один заявляли, будто сами не знали, как вообще согласились на такое. Мезинцев стал копать и через свидетелей выявил, что в последнее время к редакторам зачастила некая дама. А дальше, стандартные сыскные процедуры.
        Я пытался припомнить, как сложилась судьба дочерей Распутина в моём времени и кое-что вспомнил.
        Из России она бежала ещё в середине 20-х годов после революции. У неё было двое дочерей. Они много путешествовали по Европе. Кажется, муж у неё умер, правда, не помню, когда и по какой причине. Мария сначала работала гувернанткой, а потом жизнь привела её в Америку. Почему вспомнил, меня очень повеселила заметка о том, что она гастролировала по Европе и Америке, как укротительница львов, рекламируя себя, как дочь известного безумного монарха, чьи подвиги в России потрясли мир. Кажется, она даже пыталась подать в суд на Феликса Юсупова и великого князя Дмитрия Павловича, требуя компенсации за причинённый ущерб, осудив их как убийц, заявив, что деяния их отвратительны. Однако иск был отклонён французским судом, потому что не имел юрисдикции над политическими убийствами, совершёнными в России. Закончила она тоже не очень хорошо, где-то вблизи голливудского шоссе в Лос-Анджелесе, получая пособия по социальному обеспечению. Видимо, в этой реальности она решила кардинально изменить свою судьбу. Не побираться, не зарабатывать деньги на сомнительных шоу, а самой стать императрицей. Хотя что-то мне
подсказывает, ничего подобного она добиться не сможет, даже если интрига её удастся.
        - А сколько лет Матрёне? - спросил я.
        - Ей уже порядка 42 лет, - ответил Кутепов.
        - А дети у неё есть? И, кстати, что стало с её отцом?
        - Что стало с отцом - неизвестно. Где-то сгинул, видимо. А детей у неё не было, не обзавелась и замуж не вышла.
        Да уж. Не для всех история идеальной России повернулась положительной стороной. Как минимум Распутин, что был едва ли не ближайшим другом императорской семьи в моём мире, здесь никого не интересует.
        Глава 17. Совещание в верхах
        Каюсь - это совещание следовало созвать сразу же после получения новости о войне между Францией и Германией. Созвать всех заинтересованных лиц и спросить у сановников - почему война оказалась для нас полной неожиданностью? Но все как-то закрутилось. Похороны, двойник, заговоры. А может и не закрутилось, просто я сам следовал страусиной политике - засунул голову в песок в ожидании, что все само-собой рассосётся? Есть же в империи специально обученные люди, что занимаются внешней политикой? Были мыслишки, что подобное совещание успел провести покойный дедушка, но оказывается, он не успел. И я не задавал никому вопросов, хотя и следовало бы. Пустил всё на самотек, решив, что министры сами разберутся и мне доложат? Дескать - все умные, без меня справятся. Ага, как же… Пора привыкать, что при абсолютизме никто не чихнет без разрешения императора. И вовсе не потому, что они так бояться властителя, а им так удобнее. Пока носом не ткнешь, никто не почешется. Впрочем, а где не так? Чем наши, то есть, республиканские (или федеральные?) чиновники лучше имперских? Но посыпать голову пеплом нерационально.
Поэтому, совещание, пусть и с запозданием, я все-таки провожу. И присутствует здесь самый узкий круг лиц. Именно те, которые должны по своей должности знать расклады внешней политики.
        - Итак, уважаемые господа, я собрал вас, чтобы сообщить вам … - обвел я взглядом присутствующих министров и еще не старого мужчину в мундире генерала - начальника армейской разведки Дризена или, здешнего ГРУ. Правда, здесь эта служба именуется по-другому, более громоздко - «пятое делопроизводство Управления генерал-квартирмейстера» На языке вертелся очередной штамп про пренеприятнейшее известие, но я поправился и сказал иное:
        - Я внимательно просмотрел все деловые документы, что находились в папках покойного императора, но не нашел ничего, что касалось бы предстоящих военных действий. Нет ни словечка о том, что Франция готовится напасть на Германию. Скажите, как же так получилось, что в рапортах, поданных военным министерством, и в докладах министерства иностранных дел, нет ни слова о предстоящей войне между нашими соседями, играющими немаловажную роль в мировой политике?
        Вопрос был не праздным. Война, свалившаяся как град среди ясного неба? Разве такое бывает? Это боевые действия могут начаться внезапно, но разве можно скрыть предпосылки и подготовку к войне? Предпосылки, разумеется, были, но причины и повод - немного разные вещи.
        Министры - военный, иностранных дел и внутренних запереглядывались, скрестив взоры на Дризене, но я посмотрел на Пылаева. Все-таки, МИД - первейшее министерство, должное аккумулировать знания.
        - Аристарх Валерьевич, я бы хотел начать с вас. Как можно объяснить, что ни одно европейское посольство не предоставило вам информацию о готовящейся войне? Понимаю, что Мадрид или Копенгаген могли и не знать. Но Вена или Брюссель?
        Министр иностранных дел встал и убитым голосом доложил:
        - Никак, ваше величество. Ни один из послов не заметил ничего необычного. Все депеши внимательно прочитываются, но не было даже намека на войну. Я, разумеется, сразу же отправил всем посланникам шифрограммы, получил ответ, что во всех европейских столицах, включая Париж и Берлин, ещё за час до начала боевых действий было все спокойно.
        М-да, чудеса. Взглядом разрешив министру иностранных дел сесть на место, обратился к Дризену. Или он фон дер Дризен?
        - Василий Николаевич, а военные атташе при посольствах, их агентура?
        - Ваше величество, - пожал плечами генерал. - можете меня расстрелять перед строем - но тишина. Даже в салонах высшего света никто не заводил разговор о войне.
        Хм… Это был укол или мне показалось?
        - Нет, господа, я решительно не понимаю, - вздохнул я. - Чтобы начать войну, требуется не только увеличить производство вооружения и боеприпасов, оборудовать лазареты, выдвинуть армии поближе к границам, провести мобилизацию, подтянуть тылы… Допустим, всё это Франции удалось сделать незаметно. Но важно ведь ещё и подготовить общественное мнение. Правильно?
        Министры дружненько закивали.
        Нет, ничего не понимаю. Это же классика - если готовишь общественное мнение к большой войне, следует «расчеловечивать» своего потенциального противника, демонизировать его правительство и приписать ему именно то, что сами хотят. И это не американцы придумали по отношению к СССР, а теперь и к нашей России, а европейцы и, задолго до них. Где вы видели преступника, утверждающего, что это он во всем виноват? Нет, виновата обычно жертва! Это жертва хотела напасть, нанести увечья, а он только оборонялся.
        Наполеон, перед вторжением в Россию активно муссировал образ страны-варвара, царя-агрессора. И некое «завещание царя Петра» в ход пошло, чтобы показать, что французская армия не просто так вторгается в русские земли, а спасает Европу. А что творилось накануне Первой мировой войны! Думаю, что и в этой реальности, хоть она и миновала Россию, было не лучше.
        - Но хотя бы газеты-то наши дипломаты читают? Это же азбучные истины, и вы их знаете лучше меня. Неужели французские газеты не писали о тевтонских варварах, отобравших у «белле Франс» территории, входившие в состав государства со времен Капетингов и вновь собираются вторгнуться во французские земли? И немецкие газеты не утверждали силу духа германского гения и народа?
        Кажется, министрам не очень понравилось, что какой-то мальчишка тычет их носом в самое очевидное. Но коли этот мальчишка является императором, то придется и отвечать соответственно. Впрочем, за министров ответил начальник разведки.
        - Ваше величество, - сказал Дризен. - Возможно, будучи наследником, вы не обращали на это внимание, но французские и немецкие газеты уже много лет поливают друг друга грязью, к этому все привыкли. Во Франции очень сильны националистические взгляды, а в Германии процветает дух пангерманизма. К тому же, Франция и Германия только на моей памяти, раз пять была близка к войне, но все заканчивалось выдвижением армии к границам, а потом возвращением солдат в места расквартирования. В западноевропейской прессе, как правило, в обострении международных отношений обвиняли Россию.
        Тоже ничего нового. В моей истории, в тысяча восемьсот семьдесят пятом году едва не случилась война между Францией и Германией. Франция желала вернуть себе Эльзас и Лотарингию, Германия мечтала увеличить территориальные приобретения, но вмешалась Россия, которую поддержала Англия и, общими усилиями, войны удалось избежать. Теперь американские «историки» пишут, что именно Россия и спровоцировала франко-германский конфликт, чтобы потом выступить в роли миротворца.
        Ладно, с иноземными государствами все понятно. Но тон и слова начальника разведки мне не понравились. Ишь, не преминул ткнуть меня носом. Или я уже ищу до чего докопаться, считая, что каждый из тех, с кем я общаюсь, желает напомнить мне о неприглядном прошлом моего двойника? Выясню. Но генералы таким тоном не разговаривают с главами государств.
        - Генерал, а что означает ваша фраза - «не обращал внимания»? - нахмурился я. - Хотите сказать, что я, как наследник престола, должен был заниматься разведкой и аналитикой? То есть, помимо основных обязанностей, я должен заниматься и вашими?
        Я уже по философски стал относиться к фортелям некоторых чинов, и нарушениям этикета в обращении к царствующей особе, но раз генерал сам напрашивается на роль жертвы для публичной порки, разве я могу ему мешать? Но послушаю, что Дризен ответит.
        Однако генерал не отвечал, старательно выдерживая нейтральное выражение лица. А я вдруг ощутил какой-то дискомфорт, будто игла, что так часто колет меня за чужую ложь, вдруг стала струной, которая натянулась между нами, и по мере натяжения всё тоньше и фальшивее звучала.
        В таких ситуациях, как правило, следует молчать, кто первый нарушит тишину, тот и проиграл. Однако ситуация сейчас иная. Это я здесь император, я по определению не могу проиграть в этой ситуации.
        - Я жду ответ! - хмуро произнёс я, а в следующий миг, струна натянутая между нами вдруг оборвалась, и судя по всему, ужалила генерала пониже спины.
        - А хоть бы и так, - не скрывая насмешки произнес генерал, видимо, решив, что обладает каким-то иммунитетом. - Вы, государь, в бытность наследником манкировали своими обязанностями, а иначе не задавали бы странные вопросы. За все время пребывания в должности, я ни разу не видел вас ни в штабе, ни на совещаниях, хотя вы, как наследник престола, должны были это делать. Или вы были заняты другим?
        Кутепов помрачнел, и медленно повернулся к генералу. Видимо, хотел сделать замечание излишне разошедшемуся генералу, но я, поймав его взгляд, качнул головой.
        Осталось понять, что стряслось с Дризеным. Хамит? Или режет перед императором правду-матку? Нет, определенно хамит. Или решил намекнуть на какие-то неприглядные эпизоды в прошлом? что разведка знает о моем двойнике нечто такое, о чем стоит молчать? Если совсем впадать в паранойю, можно решить, что начальник разведки позволяет себе легонький шантаж.
        - А вы, стало быть, сочли возможным указывать своему государю, что он должен делать, а что нет? - покачал я головой. - А сколько вы рапортов отправляли покойному государю, в качестве тайного советника?
        - Каких рапортов? - опешил генерал.
        - Тех самых, в которых вы указывали, что государь-император неправ, не подпуская наследника к деловым разговорам и вам не хватает цесаревича на совещаниях. Или с указанием на недостойное поведение будущего государя за границей? Или вы поберегли свое мнение для этого совещания? - Не дожидаясь ответа, я продолжил. - Видимо я что-то упустил и Николай Александрович принял новые правила этикета при дворе, раз все внезапно позабыли о приличиях. Вы не то лицо, что может допустить себе делать замечания императору. - я сделал долгую паузу. - Или вы решились на преступное пренебрежение субординацией, чтобы скрыть ещё более преступную оплошность? Или вы решили переложить свои обязанности и просчеты на других. Вот только вы, как погляжу, несколько забылись. -
        Во мне разгоралось желание приложить генерала крепким словцом, но я решил себя не распалять до поры. - Я всю жизнь считал, что русская военная разведка - самая лучшая в мире, а оказывается, что она сильна лишь в сокрытии собственной не компетенции. А подготовку к нападению на Россию вы тоже прохлопаете? Хотя, чувствую, за этим вопрос уже не стоит. Ответьте на вопрос, а не действуете ли вы в интересах недружественного государства?
        Лицо Дризена сделалось каменным, а меня отчего-то снова кольнуло. С чего бы вдруг? Неужели начальник военной разведки и на самом деле работает на японцев? Конечно, с его-то фамилией впору предположить, что он трудится на немцев, но это чересчур очевидно.
        - Мне нужно тянуть из вас ответы? - впечатывая каждое слово спросил я. - вы намеренно скрывали данные о подготовке войны Германии с Францией?
        - Я не желаю отвечать на вопрос, на который уже ответил, - сказал генерал, позволив себе ухмыльнуться.
        Да что же он вертлявый такой. Мне ведь нужен ответ, да или нет, чтобы почувствовать ложь. Лучше этот допрос не затягивать. Как минимум это не рационально.
        - Это не ответ, господин Дризен, - холодным тоном произнёс я. Уже решив для себя судьбу генерала. Генерал за глупую ухмылку, награждается поездкой в ссылку. - Значит, вы нарочно вводили нас в заблуждение?
        Нас - понятие растяжимое. Нас - покойного государя и прочих, нас - меня, как монарха, который может обращаться во множественном числе.
        - Отвечаю, - произнес Дризен. - Я ничего ни от кого ничего не скрывал и не вводил вас в заблуждение. А если императору что-то показалось, то следует сходить в храм.
        Слушая наш диалог, всё министры выглядели как мертвецы - бледные и боящиеся дышать. Один Кутепов, кажется, готов был взорваться. Хотя он похоже понял мою затею, потому как, то и дело окидывал взглядом министров.
        Я проигнорировал очередную колкость. Я наконец почувствовал укол. Да такой, что еле-еле сумел сохранить невозмутимое выражение лица. Кутепов, возможно, заметил, но остальные нет. Хреново, конечно, если начальник военной разведки оказывается шпионом. Это ведь выстрел в голову государству. Ещё и в храм предлагает сходить, гадёныш, чтобы не блазнило.
        Сделав глубокий вдох, я привстал со своего места, министры, разумеется, тоже вскочили.
        - Сидите, господа, - произнес я и позвонил в колокольчик. Архаика, пора бы селектор завести, но в кабинет тотчас же вошел секретарь. - Сергей Сергеевич, составьте именной указ о разжаловании генерала Дризена в нижние чины…
        Секретарь лишь учтиво кивнул и вышел готовить указ, а я продолжил:
        - Наград я лишать вас не стану, не я их давал, а покойный государь, а вот звания я вас лишаю.
        Начальник разведки побледнел, но смолчал. Однако на его лице проскользнула тень испуга. Что и следовало доказать, не так уж и крепок зарвавшийся генерал. Зато на его защиту решил встать начальник.
        - Ваше величество, - осторожно заметил военный министр. - Прошу вашего милосердия к заслуженному генералу в связи с временным помутнением рассудка. Лишать его заслуженных звания, без суда и следствия, излишне жестоко.
        - А как его по вашему наказывать? - поинтересовался я. - Лицом в угол? Или коленками на горох? - я обвёл взглядом министров. - Что же вы молчите? Я жду ваших предложений, - с нажимом произнёс я. Надо ведь понимать насколько глубоко проникла гниль в ряды министров.
        - А за что наказывать? Вначале следует провести следствие … - начал Сбруев, но я тут же его прервал:
        - А вы, господин министр, знали о том, что ваш подчиненный скрывает важные данные?
        - Ваше величество, какие важные данные? Я уверен, имеет место досадное недоразумение, и наша разведка просто не смогла вовремя собрать нужную информацию.
        Ничего не колет, значит, военный министр и на самом деле ничего не знал. Уже лучше. Но все равно приятного здесь мало.
        - Но помилуйте, как же лишать чина? - снова произнёс министр.
        - С нижним чином военным дознавателям работать легче, нежели с генералом, - невозмутимо произнёс я. - Допрашивать вашего подчиненного станут ротмистры или штабс-капитаны, а они засмущаются при виде больших погон. А погоны без генеральских звезд или звездочек - это другой коленкор. С нижним чином можно и по-другому поговорить, с пристрастием.
        - Ваше императорское величество, - корректно произнёс военный министр. - Даже Петр Великий такого не свершал. Это не допустимо.
        Плохо министр историю знает. Петр бы вообще приказал предателя на оглобле повесить, безо всякого суда, лишь по подозрению. Ну или после суда. Пускай порадуются, что я вешать генералов не собираюсь. Хотя… Сталина на них нет.
        Пришлось снова взяться за колокольчик, но теперь дать не один звонок, а три, чтобы вместо секретаря явился Семен Пегов и пара унтер-офицеров в штатском.
        - Семен Иванович, - обратился я к своему главному телохранителю. - Берите господина военного министра, а вместе с ним бывшего генерала Дризена. Министра отправьте на гвардейскую гауптвахту в Гатчину, а Дризена - на Гороховую, в Охранное отделение, под усиленный арест. Когда отвезете, свяжетесь со мной.
        Не стал пока говорить о своих подозрениях по отношению к Дризену. Укол - это ещё не протокол с чистосердечными признаниями. Потом, попозже, его допросят и выяснят, почему он скрывал информацию, на кого работал. На крайний случай проведу допрос самостоятельно, у меня похоже талант заставлять злоумышленников говорить лишнее. А военный министр пусть побудет под арестом в чисто воспитательных целях. Ишь, сомневается - имею я право, или нет. Видимо расслабились при Николае Александровиче. Пускай начинают привыкать, что я имею право на многое. К тому же, как ни крути, но начальник разведки является подчиненным военного министра, а начальник, как известно, не только разделяет успехи своего подчиненного, но и отвечает за его промахи.
        Ну ёлки-палки, как же так получилось, что мой дедушка окружил себя такими личностями? Да они через одного не соответствуют своим должностям? И ладно бы, просто окружил, но он же сделал их первыми лицами в государстве.
        Пылаев, министр иностранных дел - простой болван. Военный министр, не внедривший в окружение начальника разведки своего человека и, оставшийся без сведений о предательстве подчиненного - болван вдвойне.
        Кутепов еще более-менее, но ведь и его службы проморгали подготовку к войне. Ни за что не поверю, что МВД не имеет своей агентуры за границей, тем более, что в состав министерства входит Охранное отделение и Корпус жандармов, призванные заниматься контрразведкой. А как же правило контрразведки работать на опережение, в стане противника? Ладно, Кутепов тащил слишком тяжелую ношу и хотя бы не работал во вред государству намерено.
        В моей истории среди причин, по которой монархия была свергнута, числилась та, что Николай Александрович боялся сильных людей. Или «боялся» придумали писатели, не очень любившие императора? Впрочем, а за что им было его любить?
        Разумеется, абсолютная монархия - позавчерашний день. Но все-таки, не очень понятно отношение того императора к самым интересным деятелям своей эпохи. Тех, кто действительно ратовал не за свой карман, а за величие государства. Витте отправлен в отставку. Столыпин погиб от пули террориста, хотя имелась возможность его спасти. С Коковцевым тоже не очень красиво получилось. А кто ещё был из числа сильных личностей? Фредерикс? Тот часто упоминается в окружении императора, но оказывал ли министр Императорского Двора какое-то влияние на государя? Нет, не упомню.
        Неужели здесь император копировал свое поведение в иной реальности? Понимаю, что мой дедушка был очень прозорливым, правил умело и, вполне мог обходиться без достойных помощников, но мне-то от этого какой толк?
        Я вообще не понимаю, как здесь до сих пор не произошло революции? Нет, не социалистической, а хотя бы буржуазной?
        - Господа Министры, исходя из сложившейся ситуации, рекомендую пересмотреть взгляды на вашу службу. Требую провести анализ ситуации, а так же в скорейшем времени предоставить отчёты, а так же внести предложения о дальнейших действиях.
        Глава 18. КГБ
        - Ваше императорское величество, не сочтите за лесть, но для меня честь служить вам!
        Передо мной стоял Мезинцев, вернее, сейчас он склонился едва ли не в пояс, чем сильно меня удивил и озадачил. Да и речи для него несвойственные. До этого полковник не был замечен за излишним раболепием, однако сейчас он буквально вогнал меня в ступор.
        - Что-то произошло? - решил на всякий случай уточнить я.
        - Напротив, всё просто чудесно. Повторюсь - для меня нет большей чести, чем служить вам. Я очень благодарен вам за доставленную радость.
        - О чём это вы? - насторожился я.
        - Вы даже не представляете, какие эмоции я испытал. Я ведь впервые в жизни допрашивал целого генерала, пускай отставного и лишённого званий, но всё же. Это ж какая птица мне досталась! Признаюсь, я люблю свою работу и обожаю всяческие полицейские процедуры. Но одно дело допрашивать простых людей или преступников, а совсем другое чинов такого уровня. Я вам несказанно благодарен!
        Я едва не рассмеялся.
        - Ну и что, удалось что-то выяснить у Дризена?
        - Да не так всё просто. Не колется он. Вот я нутром чувствую, что что-то скрывает. А что именно - не понять. И зацепиться же не за что. Да, я помню ваши рекомендации ваши подсказки, но он как скала. При этом я не верю, ни одному его слову.
        - Так вы пришли мне доложить об этом? - уточнил я, приподняв удивлённо бровь.
        - Не только. Видите ли, я ведь успел немножко поработать, когда вы ещё не были императором, и обратил внимание, как легко вы порой раскалывали свидетелей или преступников. При том, что люди сами словно бы стремились рассказать вам все подробности, всю подноготную, признаться во всех своих грехах. И что-то мне подсказывает - это неспроста. Есть у вас какая-то способность к допросам, или это какая-то магия, либо ещё что-то в том же роде. Иными словами, чувствую, что перед вами генерал очень быстро расколется и выдаст всё, что скрывает, как есть. Могу я просить вас о милости поговорить с ним? Очень уж лихо у вас это получается. Одна только к вам просьба…
        - Я слушаю, продолжайте, - улыбнувшись ответил я.
        - Позвольте поприсутствовать при этом. Очень хочу посмотреть, как раскалываются генералы.
        - Эх, Владимир Викторович, Владимир Викторович… - не удержавшись рассмеялся я. - Ну что ж, конечно же, поучаствую. Тем более, мне самому вопрос с предательством чиновников довольно важен. Чувствую, что Дризен замешан в какой-то не очень хорошей истории и вероятнее всего, он является предателем нашей страны, более того - участвует в каком-то заговоре. Это безусловно серьёзный вопрос. Однако я очень надеюсь, что и без всяческих способностей в нашей империи найдутся люди, способные выявлять потенциальных врагов отечества, а также призывать их к ответственности по закону.
        - На самом деле, как раз об этом я хотел с вами поговорить. Я ведь человек небольшой, невысокого полёта. Да, я занимаю высокую должность при генерале Кутепове. Однако в вашем окружении слишком уж много… как бы это выразиться… не совсем достойных людей. Дело даже не в их порядочности или чём-то ином, или напротив в непорядочности, - Мезинцев замялся.
        - Да говорите уж как есть, Валерий Викторович, - хмыкнул я.
        - Я уверен, что в вашем окружении достаточно людей, которые не имеют злого умысла или подлости, просто не успели ещё проникнуться вашими талантами так, как, например, я. Признаюсь, я ведь и сам поначалу опасался, что молодой император может не справиться со свалившейся ответственностью. Однако, глядя, как вы ведёте себя в некоторых ситуациях, признаюсь, я восхищён, и во мне всё больше уверенности, что с вами Российская Империя не даст слабины. Напротив, сделает такой рывок, что наши явные и тайные враги будут лишь плестись в хвосте. Однако, стоит смотреть правде в глаза, сейчас неверных вам людей хватает. Через одного, служат абы кому или вовсе из принципа и какого-то внутреннего недовольства спешат навредить вам или как-то подорвать ваш авторитет. Но уж в силу своих способностей я постараюсь всячески способствовать становлению вашего авторитета.
        Слушал я Мезинцева, и с одной стороны, слова его были неожиданные. Однако, с другой стороны, ни фальши я не заметил, и ни одного укола не последовало. Он был абсолютно искренен. Однако я не удержался от небольшой проверки.
        - И что же, вы настолько мне верны и преданы?
        - И вам, и Российской империи предан. Даже если и были во мне сомнения, то признаюсь в этом перед вами прямо сейчас и прошу меня простить. А коль, решите, что недостоин я своей должности, уйду с позором, потому что допустил грубейшую ошибку. Однако сейчас вижу, что за таким императором готов идти до конца, и последуют остальные, дайте только время.
        Да уж, всё-таки либеральные взгляды Николая II, которые были ему присущи в последние годы правления, сослужили не самую лучшую службу стране. Возможно, он видел что-то в силу своей способности к пророчествам. И такой путь, по его мнению, был оптимален для облегчения сложившейся ситуации, чтобы дать больше вольности чиновникам и, быть может, тем самым обезопасив себя и страну от излишних потрясений, а вместе с тем и переворотов. Однако лояльность Николая II и беззаботное время очень уж расслабили народ. Все очень уж избаловались. Я ведь не допущу разгильдяйства. И не потому, что я по натуре скрытый тиран или втайне страдаю жажды к власти и подчинению всего живого, просто историю я знаю слишком хорошо, и знаю к чему может привести подобное легкомыслие.
        К сожалению, чем выше чины, тем чаще доброта воспринимается за слабость. А если император проявляет слабость, то можно и до смуты добрести. И плевать из каких побуждений действовал помазанник божий. Так выходит, что позволить себе проявлять доброту могут лишь те, кто сможет потом за эту доброту ответить. Причём жестокой и грубой силой.
        Если зарвавшимся недальновидным чиновникам порой хорошенько не давать по зубам, показывая, что за хорошее отношение надо быть благодарными, они начнут пытаться искать уязвимые места, чтобы ужалить.
        Я ещё в прошлой жизни выработал для себя такое жизненное правило, если меня кто-то подведёт, например, тот ученик, на которого я возлагаю надежды, он меня этим не удивит. Я такое видел уже не раз. Но если кто-то, кому я подставлю спину, найдёт в себе силы, мужество или, напротив, добродетель, чтобы не ударить, а, наоборот, укрыть пледом, когда мне станет холодно, вот этим он меня удивит и ещё как. В принципе, если уж так посмотреть, в мире слишком мало доброты. Так уж природой заведено. Её не становится меньше или больше, просто так сложилось. Люди зачастую слишком строги и требовательны друг к другу, а к доброте относятся пугливо. А видя что-то неестественное и незнакомое, спешат последовать базовым реакциям: сбежать, притвориться мёртвым или напасть. Такие дела.
        Признаюсь, мне было приятно слышать от Мезинцева не только его похвалу, но и прямоту. Всё-таки нет во мне заносчивости и даже горькую правду я больше рад слышать, чем сладенькие увещевания.
        Да я и сам понимаю, что есть и те, кто готов мне служить верой и правдой, просто по определению, из-за того, что я император. Ведь другого выхода нет. А куда им ещё деваться с насиженных мест? Но только есть и вредители. Да, кто-то из них заблуждается, а кто-то и принципиально готов дискредитировать власть из внутреннего протеста или по иным, одним им ведомым причинам… Да, их, с одной стороны, можно понять, всё-таки двадцатилетний император - тот ещё кот в мешке, эдакий император Шрёдингера. Но у меня нет права относиться к ним снисходительно. Я обязан пресекать любые поползновения против моей власти жёстко и бескомпромиссно. Я просто по-другому не имею права поступать, потому что любое мой проявление слабости - это преступление против страны, а значит и всех её жителей. И чем дальше смотрю на свалившуюся на меня ответственность, тем больше это понимаю.
        Хотя некоторые моменты всё больше и больше вызывают во мне глубочайший и тяжелейший конфликт. Я ведь ума не приложу, как мне порой поступать, чтобы действовать правильно, но при этом не переступать свою человечность, а также не забывать о том, кто я такой на самом деле. Не хочу забывать, что я просто человек. Мне ведь тоже присущи чувства. Я ведь не только острие меча, называемого государством. Я ещё и мужчина, который отдаёт себе отчёт, что есть люди, небезразличные мне. Который любит свою жену и её прообраз, так удивительно воплощённый в Марине из этого мира. Ох, что-то меня унесло…
        Я снова посмотрел на Мезинцева.
        - Знаете, надо бы нам с вами подумать, как организовать ведомство или какой-то отдел, который бы помогал или позволял выявлять таких недобросовестных чиновников. Чувствую, что многие министры и руководители, не справляются со своими обязанностями и не способны углядеть, когда их подчинённые вдруг меняют сторону и начинают работать против государства. Здесь контролирующий орган будет очень полезен.
        Глаза Мезинцева тут же загорелись. А вот если бы я об этом говорил с Кутеповым, то тот скорее всего первым делом задал бы вопрос - как на это народ посмотрит, да как в законах прописано? Какие всё-таки разные люди! Но, тем не менее, нужны и те, и те. Возможно, однажды Кутепов и убережёт меня от какой-то крайности.
        Ну а что, создам этакое КГБ, а почему бы и нет? Заодно и будет орган для острастки. Такой, чтобы все тряслись от одного его упоминания. Вот тогда можно будет позволить себе быть добрым императором и улыбаться благостно, понимая, что стоит кому-то в моей добродушности усомниться, как голова с плеч полетит.
        - Я думаю, ваше императорское величество, это вполне возможно, более того, необходимо.
        - Основная проблема в том, чтобы отделить своих и чужих в рядах личного состава. Причём безболезненно избавиться от вредителей, - задумчиво произнёс я. - Да и не только. Одна история с газетами чего стоит. А Андерсоны? Прямо у нас под носом, готовили ряд таких дерзких диверсий. Глупо полагать что МВД, в том состоянии в котором оно сейчас находится, способна решать подобные проблемы.
        - Задача интересная, безусловно важная и нужная, - хитро улыбнулся Мезинцев. - К слову, у меня даже есть некоторые мысли, каким образом можно выявлять таких волков в овечьих шкурах.
        - В таком случае, я жду от вас предложений, - ответил я. Затем, немного подумав, продолжил: - Сейчас и свои, и чужие считают, что царь слаб. Сначала нужно своих прошерстить. Убрать слабых руководителей с постов, выявить “кротов”. А агентов влияния других стран выявить и, по возможности, судить. А когда соберётся крепкий костяк, мы всему миру покажем, что такое сильная Россия. А пока что, я считаю, нужно спокойно действовать без резких движений и выжидать. Уверен, многие враги скоро сами себя проявят.
        - Готов приступать! - тут же отреагировал Мезинцев. - Подчиняться я буду генералу Кутепову?
        - Нет, - качнул я головой. - Думаю вы будете отделены от МВД в отдельную самостоятельную структуру. Подчиняться будете лично мне.
        Огонь в глазах Мезинцева разгорелся еще ярче. Продолжая подкидывать дров в его энтузиазм, я добавил:
        - И что-то мне подсказывает, Дризен будет не единственным высокопоставленным чиновником, с которым вам необходимо будет поработать.
        - Готов хоть сегодня начать, есть ещё подозреваемые? - тут же среагировал Мезинцев.
        - Не торопитесь, резко оголять верхушку тоже не стоит. Всё успеется, но постепенно.
        Всё же, плохонький министр лучше, чем вообще никакого.
        Вообще, конечно, чистку личного состава провести надо, вот только есть один нюанс. Тот же Сбруев - военный министр, за свой прокол с собственным начальником разведки заслуживает мгновенного лишения должности и чина. Такой прокол это, смертельное ранение для страны. Проще застрелиться и не мучиться. Однако, снимать сейчас Сбруева с должности - это всё равно, что менять шило на мыло. Я абсолютно не знаю, что за человек придёт ему на смену. Однако Сбруев не знал, что Дризен тайный агент и сам чужому господину не служит. Так что пока, несмотря на несоответствие должности, его лучше бы оставить. Пускай и плохо, но до этого он со своими обязанностями справлялся. Да, совершил грубейшую, фатальную ошибку. Однако, может быть, смог бы с ней и справиться. Но, история не терпит сослагательного наклонения. Предателя обнаружил я. А мне остаётся лишь уповать на то, что в скором времени я найду ему на замену достойного кандидата, обладающую нужными качествами и компетенциями. К тому же верного, преданного Короне. Провинившегося министра сместить всегда успею. И не только его. Другое дело, что вначале нужно им
замену найти.
        Глава 19. Допрос Дризена
        От автора.
        В связи с днём рождения одного из авторов, выкладываем большую главу)
        Недавно я поймал себя на мысли, что меня стали радовать вполне обычные человеческие вещи. Например, обычный завтрак, и причём не важно с чёрной икрой он, или состоит из пресной овсянки. Поездка на машине, во время которой можно ни о чём не думать, а просто смотреть в окно и наблюдать за прохожими. Казалось бы, мелочь, но меня такие мелочи очень даже радовали.
        Кстати, мечты тоже изменились. Я вот, например, уже точно знаю, что мечтаю однажды просто позволить себе прогуляться где-нибудь по парку, не думая ни о чём, ни о работе, ни о каких государственных делах, ни о каких-то других заботах.
        Сейчас я ехал на машине с Мезинцевым и хоть и наблюдал из окна за улицами Петербурга, однако отдыхом или прогулкой это вряд ли можно было назвать. Всё-таки ехали мы в Кресты по очень даже важному делу. Владимир Викторович посетил меня сегодня утром, об этом мы договаривались заранее. Затем мы вместе поехали на допрос генерала Дризена, вернее, уже бывшего генерала. Мезинцев как раз рассказывал о своём видении концепции комитета государственной безопасности, а также кадровую политику.
        - Владимир Викторович, в первую очередь, мы должны обеспечить безопасность нашего государства. Причём, как от внешнего врага, так и от внутреннего. Порой простые граждане, а тем паче большие чиновники, могут оказаться куда опаснее самых подготовленных иностранных шпионов и агентов. Какой-нибудь обычный работяга, вооружённый бомбами, да даже пусть и револьвером, способен принести очень много вреда. И просто потому, что он может подобраться гораздо ближе. А это совсем не дело.
        - Да даже если такое случится, Ваше Величество, ему очень не поздоровится, - возразил Мезинцев. Вы только подумайте, что ждёт такого человека.
        - А какая ему разница? Может, он всё это время работал на благо семьи и в принципе уже наплевал на свою жизнь? Или, например, может он какой-нибудь раковый больной, которому осталось жить считанные месяцы на Земле. И он уже готов был умереть просто так, а тут у него появилась возможность, ещё и заработать на своей смерти и обеспечить осиротевшую семью. Вариантов тут масса. Подумать мы об этом обязаны. Вернее, вы подумать об этом обязаны. Теперь это ваша задача.
        - Значит, у нас контрразведка на своей территории, контроль действий наших западных и восточных коллег, контроль их отделов, - принялся перечислять полковник. Он держал в руках небольшой блокнот и что-то чёркал в нём простым карандашом.
        - Кстати, да, - перебил его я. - Неплохо бы подготовить хорошую агентуру и внедрить своих людей в министерства других стран. Не хочется узнавать о новостях в последнюю очередь от послов. Я бы хотел быть в курсе новостей до того, как они стали новостями, а ещё лучше, на этапе подготовки. С разведкой понятно. А внутреннее… Я думаю, отслеживать действия граждан, чиновников.
        - Кстати, а что касается министров и генералов? - спросил вдруг Мезинцев, с хитринкой взглянув на меня. - Я ведь всего лишь полковник.
        «Это поправимо», - подумал я. Однако вслух этого не сказал и сдержал улыбку.
        - С министрами и генералами нужно держать ухо востро. Видите ли, даже если человек занимает стойкий чин и несёт на себе большую ответственность, он по-прежнему остаётся человеком со своими слабостями, со своими желаниями и прегрешениями. Поэтому наблюдение нужно осуществлять за каждым из тех, кто может как-то соприкоснуться или навредить государственному делу. Да, совсем впадать в паранойю не нужно, но, тем не менее, контролировать ближайшее окружение мы должны.
        - И что вы предлагаете? - мгновенно отреагировал Мезинцев. - Проводить с ними воспитательные беседы?
        - Не только. Да, я думаю и без бесед можно обойтись. Однако собрать досье на тех или иных граждан и понимать, кто чем дышит, не помешает. Что касается бесед, это, конечно, хорошо. Лишняя наука для тех, кто болеет излишним свободолюбием. Но и врагов тем самым можно заставить лучше скрываться, а нам это не нужно. Пока что работаем тихо, неспешно, собираем информацию, изучаем.
        - Это для того, чтобы понимать, кого могут подкупить вражеские спецслужбы? Я правильно вас понимаю, Ваше Величество? - спросил он.
        - Не только, Владимир Викторович. Я так считаю, если кого-то можно купить, и этот кто-то представляет ценность для империи, уж лучше мы первыми это сделаем, чем наши враги. Опять же, среди тех, кто работает на нас и имеет большие допуски, кто занимает особые должности, тоже ведь могут быть слабые звенья. Опять же, я хочу иметь страховку на тот случай, если какой-то чиновник, загнанный в долги или жаждущий чего-то или излишне похотливый, попадёт на крючок. Нужно чтобы он был у нас под колпаком, а не у кого-то ещё. И если он будет знать, что его судьба висит на волоске и стоит ему оступиться или взглянуть куда-то в другую сторону, и его судьба будет незавидна, он сто раз подумает, прежде чем принимать предложение от наших врагов. Если человек понимает, что его предательство обойдётся ему гораздо дороже, той выгоды он может получить, да и гораздо дороже, чем государству, тогда и доверять людям проще.
        Мезинцев вдруг рассмеялся.
        - А вы знаете, Ваше Величество, мне дед так говорил, что людям на слово можно верить лишь в одном случае - когда они говорят, что однажды они умрут.
        - Людям надо верить, - не согласился я. - Однако и об осторожности не стоит забывать. Лучше, конечно же, подстраховаться, чем надеяться, что удар в спину не прилетит. Нужно просто спину реже показывать. Что касается кадровой политики, - продолжил я. - Думаю, нужно сформировать отдел, который будет подбирать хороших кандидатов по их компетенциям и талантам. Также потребуется отдел, отслеживающий людей со способностями. Если в ряды террористов попадёт какой-нибудь метатель молний, - я вспомнил первые дни нахождения в Царском Селе и как на меня было совершено покушение и немного содрогнулся. - А ведь я читал и про тех, кто может животных натравливать и огнём швыряться. Нет, за такими нужно глаз да глаз. Желательно их вербовать, либо собирать то же самое досье, чтобы в случае чего понимать, когда этот человек может сломаться. Я вас чуть позже с Георгием Егоровичем сведу, мы с ним решили учредить институт чтобы исследовать феномен сверх-способностей.
        Мезинцев снова принялся что-то чиркать в блокноте. А я продолжил:
        - Не стоит забывать и про моральный аспект. У служащих комитета государственной безопасности будут большие полномочия. И желательно выбирать тех людей, которые этими полномочиями не будут злоупотреблять. Поэтому моральные качества тоже очень важны. Нужны люди дела, незлобивые, незлопамятные, трудолюбивые, однако умные и находчивые.
        - Кстати, Ваше Величество, по поводу высших чинов, внушающих доверие, - напомнил Мезинцев. - Некоторый списочек у меня всё же имеется. Есть у меня такая привычка наблюдать за решениями высшего руководства и обращать внимание на те решения, которые заставляют задуматься или усомниться в компетентности большого чиновника.
        - И что, большой список? - хмыкнув, спросил я.
        - Достаточно большой. И есть там такие люди, о которых я, если честно, даже боюсь вам докладывать.
        - Давайте договоримся так. Все чины ниже полковничьей должности остаются на ваше усмотрение. Работайте с ними, как посчитаете нужным. Все те, кто выше генерала, а так же министры, обсуждаются со мной. А то меня так на другие дела не хватит, если я буду за каждым бегать и выяснять, чем же тот или иной человек провинился.
        Мезинцев снова принялся записывать.
        - Кстати, Ваше Величество, неплохо бы нам иметь свой какой-то отличительный знак.
        - Да, согласен с вами. Я подумаю над этим, - кивнул я. - Хотя на ум сразу же приходит щит и меч.
        - Изящно. А почему щит и меч? - уточнил Мезинцев.
        - Да тут все просто. Вас вряд ли будут воспринимать благодушно. Будут считать карающим мечом, вас будут бояться. Это и будет символизировать меч. А вот щит будет напоминать всем, что в первую очередь вы орган, защищающий как страну, так и простых граждан.
        Наконец, автомобиль остановился, я вышел на Арсенальную набережную. Погода была солнечная, лёгкий ветерок, дующий со стороны реки, приятно холодил кожу. Я окинул взглядом главное здание тюрьмы. У меня вдруг появилась одна мысль. А ведь Александр до сих пор в медицинском блоке находится. Надеюсь, Ольга Николаевна не обидится, узнав, что я приезжал сюда и не сказал ей. Хотя с чего ей обижаться? К тому же она, если захочет, сама сможет сколько угодно раз посетить это место. Но делает правильный выбор и не приезжает. Всё-таки терпения ей не занимать.
        На входе нас встретил незнакомый унтер-офицер. Раньше я его не видел. Однако, когда шли по темным коридорам тюрьмы, я заметил несколько знакомых лиц среди тех, с кем успел повидаться в прошлые мои посещения. Перед выходом из дворца, на всякий случай я изменил личину, чтобы лишний раз не тревожить персонал тюрьмы, да и вопросы лишние ни к чему. Кому какая разница, куда император ездит и зачем. А что автомобиль мой, так не у одного меня есть такой, это во-первых. А во-вторых, здесь вряд ли уже прижилась привычка смотреть на автомобильные номера и определять кому он принадлежит.
        Войдя в камеру, я встретился глазами с Дризеном. Бывший генерал потерял свой лоск и выглядел сейчас очень неуверенно. Да уж, уже не такой смелый, как был при нашем прошлом разговоре, подкосила его тюремная жизнь. Надеюсь, местные оперативники не пользуются приёмами моих современников, помещая особенно активных заключённых в камеры с другими буйными зеками, которые способны у кого угодно надломить дух.
        Я уселся напротив бывшего генерала и спокойно посмотрел на него. Дризен же скользнул по мне взглядом, затем посмотрел на Мезинцева. Видимо, они были знакомы, но здороваться Василий Николаевич не стал. Вместо этого снова посмотрел на меня.
        - Вы, быть может, представитесь? - спросил он.
        Я не видел лица Мезинцева, но уверен, он сейчас едва сдерживает хитрую улыбку.
        - Меня зовут Пётр Афанасьевич, я следователь, пришёл поговорить с вами и получить кое-какие показания, - произнёс я.
        - Ну что же, Пётр Афанасьевич, я уже всё сказал, добавить мне нечего, - произнёс Дризен, а меня в очередной раз остро кольнула его ложь. Он может много чего рассказать, и что-то подсказывает мне, что получить от него информацию будет не так уж и сложно. Надо только надавить в нужном месте.
        - Василий Николаевич, я очень надеюсь, что это не так, - произнёс я. - Я наслышан о ситуации, возникшей с императором. И, скажу вам по секрету, я полностью на вашей стороне и полностью вас поддерживаю в этой ситуации. Однако император есть император, и ему, к сожалению, перечить нельзя, что вы и показали своим примером. Опять же, скажу вам по секрету, я не совсем этому рад, но видимо нашему правителю куда важнее отношение к нему его подчинённых и министров, нежели хорошая и верная служба. - я сделал паузу, позволяя словам зависнуть в воздухе и дать собеседнику их осознать. - Однако стоит отметить, я вас поддерживаю не во всём. Видите ли, у меня есть ряд протоколов, подтверждающих, что вы имеете некоторые связи с недружественно настроенными к Российской Империей государствами. А в этом я вас, к сожалению, поддержать не могу.
        Дризен безразлично посмотрел на меня. Я ждал что он начнёт оправдываться и спорить, но нет.
        - Мне очень хочется вам помочь. Видите ли, когда я вижу перед собой такого большого в прошлом человека, сильного, волевого и полезного для страны, однако сейчас пребывающего в столь незавидном положении, согбенного, подавленного, в арестантской форме, - я оглядел Дризена внимательно, будто оценивая его форму, - признаюсь, моё сердце обливается кровью. Да, должность вам уже не вернуть, однако вы всё ещё можете сохранить свободу и честное имя, а может, даже жизнь.
        - Я повторю, мне нечего вам ответить и нечего вам рассказать, - сказал Дризен, однако голос его дрогнул. - Не знаю, что там у вас за агентура и что она раскопала, но больше чем уверен, что это пустые фальсификации.
        - Василий Николаевич, я не буду вас долго убеждать или пытаться убедить в чём-то. Моя работа проста - допросить вас и дать шанс. Простите за такую метафоричность, но перед вами сейчас две двери. Одна уже открыта, и вы уверенно к ней движетесь. Однако я могу открыть перед вами и другую дверь, а также помочь в неё войти. Например, если вы расскажете, кому вы служили и с какой целью. Я ведь могу обернуть это всё так, что вы исполняли свою обязанность и согласились работать с вражеским государством, на самом деле намереваясь внедриться к ним и, собрав информацию, сделать отчёт императору. А это уже не совсем преступление, это героический поступок. И кто знает, может император это оценит и вернёт на госслужбу.
        Да уж, если бы у Дризена была моя способность, интересно, укололо бы его или нет. Я ведь и сам не знаю, правду ли сейчас говорю. Да и не скажу, что готовился к этой беседе, работал сейчас экспромтом.
        Дризен только фыркнул, зарубив на корню все мои попытки казаться добрым полицейским. Отчего-то меня взяла такая досада, что я даже немного разозлился и едва не потерял самообладание. Хотя, видимо, лицо моё изменилось, потому что Дризен осёкся, и его глаза слегка округлились.
        Я поглядел ему прямо в глаза, а Дризен побледнел и слегка отстранился. Я вновь почувствовал струну, натянувшуюся между нами.
        - Отвечай! Служишь кому? - рыкнул я и сам удивился, как гулко прозвучал мой голос. - Этим японцам желторотым или кому? Туркам? Кому служишь? Признавайся, я сказал!
        Дризен стал вдруг часто трясти головой.
        - Да каким туркам, вы о чём? Какие японцы, что вы несёте?
        - Англии? - снова рыкнул я.
        - Да и не Англии! - слишком быстро сказал он.
        Даже если бы не уколовшая меня способность, я бы и сам почувствовал его ложь.
        - Значит, Англии, - заключил я. - И что же такого вам предложили британцы, что вы решили родину продать, а, Василий Николаевич? Давайте уже, признавайтесь. Один шанс вы уже пропустили. Но я оставляю вам второй шанс - дать чистосердечное признание.
        Я немного помолчал, глядя на Дризена и нагнетая тяжёлую обстановку. Бывший генерал всё сильнее скукоживался под моим взглядом. И чего он там такого увидел? Может дело в личине, которую я взял? Вроде использовал обличие обычного мужика.
        Рядом со мной сидел Мезинцев и быстро всё записывал, как стенографист. И ничего, что эта работа ему не по должности. Он едва ли язык от удовольствия не высунул, что-то быстро записывая.
        - Что вам пообещали, я спрашиваю? Деньги? Власть? Или вас шантажировали?
        - Да, долг у меня карточный! Долг. Должен я. Столько должен, что за всю жизнь не расплачусь, - вдруг прорвало Дризена. - Некуда мне было деваться. Мне угрожали, что всё заберут. А чтобы избавиться от долга, надо было всего лишь… - он вдруг осёкся и замолчал.
        А я ведь сам не заметил, как в очередной раз лопнула натянутая между нами струна.
        - И что же надо Англии от России? - спросил я. - Какова цель вашей вербовки?
        - Мне обещали простить часть долга за бездействие, - охрипшим голосом ответил он.
        - Что значит за бездействие?
        - Я должен был не докладывать о некоторых событиях. Например, о войне с Германией и Францией.
        - О каких ещё событиях? - надавил я.
        - Их не так много, в основном касающихся передвижений войск по прилежащим территориям, - рассказывал Дризен, прилагая усилие чтобы окончательно не растерять мужества.
        - Что за войска?
        - Этого я не знаю. Мне было приказано отозвать агентуру из Франции, Австро-Венгрии и Норвегии.
        - На нас планируется нападение, что ли? - спросил я.
        - Я… я не знаю, - замотал он головой.
        - Как это вы не знаете? Вы же начальник разведки! - взревел я. - Вы получали огромное жалование. За что? За то, чтобы не работать? Получается, вы и жалование получали, не работая, так ещё и от англичан деньги высасывали. Ишь, как хорошо устроились! Что ещё вам поручали? Свержение правящей семьи?
        Дризен, при моих словах, вздрогнул.
        - Да что вы такое говорите? Какое такое свержение?
        Меня ничего не кольнуло. Видимо, в цели запада по смене власти Дризена не посвящали.
        - А что тогда, - продолжил я, - разделение России? Поделить земли между странами Европы? Или, может быть, подробить Россию на части?
        Я перечислял все домыслы, знакомые мне ещё по прошлой жизни, о том, как европейские страны мечтали растащить Россию на части. Самые полезные регионы с чернозёмом, способные прокормить большое количество людей, отдать Франции, Великобритании, Германии и другим высокоразвитым странам. Население России истребить и оставить лишь необходимый минимум для того, чтобы обслуживать шахты, да производства.
        Дризена уже трясло крупной дрожью.
        - Помилуйте, что вы такое говорите? Я никогда ничего подобного не слышал. Да и не посвящали меня. Мне ведь были даны конкретные задания. То, что агентура узнавала о новостях из Европы, докладывать с большой задержкой, а сеть агентов перенести в сторону Японии, Китая и Османской империи. Ещё мне поручали передавать некоторые подложные разведданные, чтобы вводить заблуждение. Но я старался как можно дольше затягивать и не подавать их, чтобы совсем уж не вредить. Поверьте, я не такой уж плохой человек. Я просто попал в тяжёлую ситуацию.
        Какое благородство…
        На бывшего генерала было противно смотреть. Некогда гордый и уверенный в себе человек буквально на глазах превратился в жалкое ничтожество. Мне стало настолько неприятно, что захотелось немедленно прекратить этот допрос.
        - Господин полковник, - повернулся я к Мезинцеву, - продолжите дознание. Мне хочется выйти на воздух.
        Мезинцев лишь кивнул и посмотрел на Дризена.
        - Продолжайте, Василий Николаевич, продолжайте, - произнёс он, - теперь уже поздно отмалчиваться.
        Ответ я уже не услышал. За мной захлопнулась металлическая дверь, а я отправился к машине.
        Можно было, конечно, не дожидаться Мезинцева и поехать обратно во дворец, но решил устроить маленький бунт. К тому же, мне было интересно, чем закончился допрос. Слушать я его не хотел, а вот результаты мне были очень интересны. К слову, и ждать долго не пришлось. Владимир Викторович справился довольно быстро. Уже через 40 минут он вышел довольный и улыбающийся.
        - Вот никак не пойму, как вы так работаете? Откуда вы вообще взяли про эту английскую разведку? - хохотнув, спросил он. - Первый раз вообще вижу, чтобы вот так допрашивали. Да ладно, вижу, это просто не должно работать. А вы, видишь, как получается: пару вопросов задали невпопад, а генерал почти тут же раскололся. Причём вопросы-то обычные, однако тон у вас… не простой. Думаю, если бы вы со мной так говорили, я бы тоже раскололся, будь у меня что неладное. Интересно, как бы научиться такому…
        - Видимо, у меня талант, - пожал я плечами. - Что он рассказал ещё? Было что-то интересное?
        - Выдал ряд агентов, которые работают как наши русские, так и зарубежные внедрённые. Глубоко забралась эта вражеская плесень. Причём одна фамилия даже в тех самых отчётах фигурировала, о которых я вам говорил. Всё-таки и у меня есть внутреннее чутьё на всяких паразитов.
        - Это то досье, о которых вы рассказывали, про подозрительно ведущих себя министров и других чиновников? - уточнил я.
        - Оно самое, - кивнул Мезинцев.
        - И где оно у вас?
        - Так в кабинете, в сейфе, на Гороховой. Может, съездим? Заодно посмотрите, как работают простые служащие, - с хитринкой предложил Мезинцев.
        - А почему бы и не поехать? - охотно согласился я. - Гулять, так гулять. Позволю себе сегодня чуть побольше отдохнуть.
        Спустя полчаса я сидел в кресле полковника и листал довольно толстую кипу бумаг. Мезинцев оказался на удивление наблюдательным человеком и, видимо, очень увлечённым. Это же сколько нужно энтузиазма, чтобы вот так вот скрупулезно наблюдать за чиновниками и их действиями. Видимо, не ошибся я с кандидатурой начальника КГБ.
        Мезинцев сидел рядом и попивал чай, то и дело поглядывая на меня и наблюдая за моей реакцией. Я уже сменил личину и уже выглядел вполне по-императорски. Решил таким образом слегка повысить авторитет в отделении полковника. Пускай знают, что к Мезинцеву сам оператор захаживает.
        В дверь постучали, и после позволения войти, поступившего от полковника, в помещение вошёл седовласый мужчина лет пятидесяти на вид. Он сильно хромал, левая нога у него не гнулась. Причём, при каждом шаге раздавался металлический скрежет; видимо, у него был протез. Судя по погонам, мужчина имел звание вахмистра. Следом мой глаз скользнул по четырём георгиевским крестам, висящим на груди вошедшего.
        Увидев меня, мужчина застыл на месте, округлив глаза. Он явно не ожидал увидеть самого императора в кресле своего начальника.
        - Ваше Императорское Величество, - заикаясь произнёс вахмистр, а я поднялся и поприветствовал мужчину.
        - Здравствуйте, - кивнул я.
        Я хоть и из далёкого будущего, но помнил мудрость. Если в помещение входит полный георгиевский кавалер, получивший четыре креста за свою службу, даже полный генерал должен встать и поприветствовать его. Это очень уважаемые люди, прошедшие не самый простой путь.
        Мой взгляд ещё раз скользнул по крестам. Я вдруг обратил внимание, что крест четвёртой степени, самый первый из выдаваемых, очень сильно покорёжен и вдавлен.
        - Вахмистр Андреев прибыл по важному поручению к господину полковнику, - ещё сильнее заикаясь, произнёс седовласый мужчина.
        - А скажите, что с вашим георгиевским крестом, почему он так искорёжен? - спросил я.
        - А, так это же просто… Его мне ещё в русско-японскую войну выдали, тогда совсем юнцом был. Его мне ваш дедушка, простите пожалуйста, великий император Николай Александрович вручал.
        Вахмистр на мой вопрос не ответил, но я решил-таки продолжить беседу.
        - И за какие же такие заслуги вы его получили?
        - За отвагу, - кивнув, охотно ответил мужчина. - Я ж тогда совсем юнцом был в русско-японскую войну-то. Мы на Корейском полуострове закрепились, а во время обстрела наши проморгали целую роту японцев, которая высадилась на том же самом Корейском полуострове. Японцы ведь хитрые, они спрятались и ночи ждали, чтобы, значится, на нас напасть. А я тогда вахту часовым нёс. Они же как хотели, сначала часовых перерезать, а потом и спящих солдат. Да только я не так прост был. Японец ко мне сзади подобрался, хотел ножом горло перерезать, а я его так отметелил, что он потом на допросе только и мог что мычать. А я японца-то обезвредил и тревогу принялся трубить. Всю округу на уши поднял. Как мы потом японцев били… Я, кстати, ещё двоих успел на тот свет отправить в ту ночь. За то мне креста этого и выдали. И он, на самом деле, самый ценный для меня.
        - Ну как же, - удивился я. - У вас ведь кресты и третьей, и второй, и первой степени. Они ведь гораздо более ценные.
        - Да вы поймите же, этот крест мне потом жизнь спас. Я его когда получил, он для меня дороже золота был. Я его носил, не снимая. Ну, разве что на ночь, когда мундир снимал. Как-то раз время боя ещё под Тегераном - мне тогда двадцать три года было - пуля прямо в сердце должна была меня убить. Да только на пути у неё крест этот самый и оказался, он пулю то и остановил. Так вот поэтому, крест этот для меня куда ценнее, чем все остальные награды.
        Он обвёл рукой грудь, на которой и вправду кроме крестов висело немало медалей.
        Безусловно, достойный человек.
        - Владимир Викторович, а вы помните вальс «На сопках Манчжурии»? - спросил я, взглянув на Мезинцева.
        Поинтересовался, а потом и сам слегка испугался. А если в этом мире такого вальса нет? Может, стоило сформулировать вопрос как-то иначе? А я помню памятник в Самаре, посвященный Илье Шатрову - автору слов и музыки. Шатров сам участвовал в русско-японской войне и в сражении под Мукденом, когда его полк дрогнул, он повел в атаку оркестр. Японцы были отброшены, но от шестидесяти музыкантов в живых осталось лишь семеро.
        К счастью, начальник КГБ этот вальс знал. Переглянувшись с полным георгиевским кавалером, Мезинцев запел неплохим баритоном, а доблестный вахмистр начал подпевать:
        - Тихо вокруг, сопки покрыты мглой,
        Вот из-за туч блеснула луна,
        Могилы хранят покой.
        Белеют кресты - это герои спят.
        Прошлого тени кружатся вновь,
        О жертвах боев твердят.
        Следующий куплет вместе с генерал-майором и вахмистром уже пел и я. Виноват. Не удержался.
        Тихо вокруг, ветер туман унес,
        На сопках Маньчжурии воины спят
        И русских не слышат слез.
        Плачет, плачет мать родная,
        Плачет молодая жена,
        Плачут все, как один человек,
        Злой рок и судьбу кляня!…
        Вальс мы допели, а тут мне в голову пришла мысль:
        - Господа, у нас ведь в этом году исполнится тридцать пять лет со дня завершения русско-японской войны?
        - Со дня победы, ваше величество, - поправил меня вахмистр.
        Я, усмехнувшись, кивнул. Все-таки, до сих пор не могу привыкнуть, что в этой реальности именно мы стали победителями в той войне, не было революции и экзальтированных гимназисток, писавших японскому императору поздравительные телеграммы по поводу победы…
        Мезинцев грозно выпучил глаза на Вахмистра, мол, чего это он его императорскому величеству замечания делает, но я его проигнорировал.
        Японцев мы разгромили тридцать пять лет назад. Кажется, мир был подписан в январе пятого года. На груди ветерана нет юбилейной медали по этому поводу. Странно. В Российской империи, в начале двадцатого века, выпускали медали на все случаи жизни. Вон, на трехсотлетие основания столицы в 1903 году отчеканили медали трех типов: золотые, серебряные и бронзовые. А медали в память русско-японской нет. Странно. Нет, надо отчеканить. Не стоит ждать столетнего юбилея. И ветеранов обязательно отметить денежной премией или как правильно назвать?
        - Владимир Викторович, вы не напомните… Кому дать приказ, чтобы отчеканили юбилейную медаль, посвященную юбилею нашей победы?
        Я и на самом деле не знал, кто за это должен отвечать. Но медаль обязательно нужно выпустить и провести мероприятия, посвященные победе. Надо в империи военно-патриотическое воспитание поддерживать.
        - А вы просто отдайте приказ секретарю, - посоветовал Мезинцев. - Он сам спустит ваши указания по команде.
        А ведь и точно. Чего это я мудрю?
        Старик явно заволновался.
        - Но я, это, я попозже зайду, - вдруг опомнился вахмистр.
        Я хотел было остановить его, но Мезинцев лишь кивнул и сказал:
        - Да, Павел Саныч, зайдите попозже. Я сейчас с делами закончу и найду вас.
        - И кто это? - спросил я, когда дверь закрылась.
        - Друг моего отца, - ответил полковник. - Отец-то давно умер, а вот Павел Саныч остался. Он, конечно, младше, чем мой папа, но тем не менее напоминает мне о покойном. Я стараюсь его держать к себе поближе. Образование Павла Саныча не особо высокое, зато человек он хороший и доверять ему могу.
        - Не думаете его на службу пристроить?
        - Конечно, это один из первых претендентов и моё доверенное лицо.
        - На какую же должность вы его хотите поместить?
        - Вот как раз на должность архивариуса он отлично подойдёт. Человек он аккуратный и внимательный и при этом болтать не любит лишнего. Такому можно тайны доверять.
        Глава 20. Диверсанты империи
        Очередная встреча с Мезинцевым началась с приятного и для меня, а уж тем более, для полковника.
        Я не стал предлагать будущему начальнику КГБ Российской Империи присесть, напротив, сам встал при его появлении.
        - Владимир Викторович, - торжественно произнес я. - Данной мне властью объявляю, что вы с сегодняшнего дня являетесь генерал-майором Российской империи. Поздравляю вас, ваше превосходительство.
        Я вручил слегка ошарашенному Мезинцеву копию Указа о присвоении ему генеральского звания, крепко пожал ему руку. С удовольствием посмотрел на своего подданного, на лице которого сменилось удивление и радость. Вон, он даже плечами повел. Видимо, представил, как на них будут смотреться генеральские погоны. Понимаю. По умолчанию подразумевалось, что КГБ возглавит лицо, имеющее ранг генерала, но штатского. Негоже, чтобы спецслужбой империи руководил полковник, несолидно. Действительный статский советник звучит неплохо, он даже может носить на парадном мундире погоны, но генерал-майор - куда лучше. Я вначале хотел присвоить Мезинцеву генерал-лейтенанта, наградить его орденом святой Анны второй степени, но передумал. Не стоит сразу чересчур возносить человека. Да и возможность для карьерного роста всегда должна оставаться.
        После ответных благодарностей, я указал генерал-майору на стул.
        - Владимир Викторович, - сразу же перешел я к делу. - Хотел обсудить с вами одну важную для безопасности империи задачу.
        - Готов слушать, - ответил Мезинцев, бережно сжимая указ.
        - Необходимо в срочном порядке, принудительно вернуть одного заблудшего подданного империи на родину.
        - То есть, я правильно понимаю, что необходимо похитить подданного империи на территории чужого государства? - усмехнулся генерал.
        - Нет, именно принудительно вернуть, - сдерживая улыбку, строго сказал я. - Империя должна иметь возможность возвращать своих нерадивых подданных в свое лоно. Даже те не ведают о такой необходимости или не желают возвращаться.
        У нас здесь и так царит невесть что. Согласно законам Российской империи, политический ссыльный или какой-нибудь враг государства может слинять в Царство Польское или Великое княжество Финляндское, а оттуда его уже и вернуть нельзя.
        - Задача хорошая, - кивнул генерал. Немного поразмышляв, Владимир Викторович продолжил: - Тогда мы лучше станем вести речь о возвращении подданного на родину, без уточнения - каким образом это сделано.
        Я возражать не стал. Формулировка мне тоже понравилась. Тем более, мы же не собираемся забирать чужое, мы возвращаем своё.
        - Как я понимаю, речь пойдет о господине Замятине? - задал генерал риторический вопрос, а потом сам же сказал. - Коли Замятин, то нужно отправлять людей знающих Французских язык, и бывавших на территории.
        - Найдете таких? - спросил я.
        - Да как не найти, - хмыкнул Мезинцев. - Я, все-таки, некоторых офицеров из Корпуса жандармов и чиновников из Охранного отделения неплохо знаю, сам в этих службах варился, пока на службу охраны императора не перевели… Да, кстати! Ваше величество, - встрепенулся генерал, - прошу прощения за отвлеченный вопрос - в Комитете государственной безопасности чины и звания сохранять прежние, какие у них раньше были?
        Вопрос и на самом деле не праздный. Если переводить всех служащих на единую систему чинов и званий, придется выбирать либо гражданские, либо военные. Но офицер, при переходе на статскую службу, получал чин на один ранг выше, нежели статский. Получается, чинов Охранного отделения, имеющих гражданские чины, при переводе на воинские, следует понижать? Так тоже не дело. Впрочем, на сегодняшний день это не самое важное.
        - Давайте пока сохраним прежние, что были до Комитета, - принял я «соломоново» решение. - А там вы сами решите - воинские звания вам нужны, или гражданские. Думаю вы справитесь и с этим проектом.
        Пусть Мезинцев сам думает, а я его проект подпишу. Ну или не подпишу, зависит от выдвигаемых предложений.
        - Всё понял, - согласно кивнул Мезинцев. - Касательно же вашего вопроса… Есть в Корпусе жандармов один интересный штабс-ротмистр. Думаю, как раз подойдет для ваших э-э деликатных заданий за границей.
        - А кто таков? - заинтересовался я. Что-то мне подсказывало, что я услышу знакомую фамилию. И не ошибся.
        - Некто Судоплатов.
        Да уж, думал услышу что-то звучное и известное в моём времени, но чтобы настолько громкую фамилию! К тому же Судоплатов, если мне не изменяет память, прославившегося именно в подобных «деликатных» операциях.
        - Судоплатов работает по польским сепаратистам, - принялся рассказывать Мезинцев. - Работает хорошо, агентуру имеет не только в империи, но и в Австро-Венгрии, и в Германии. Только за последние три года раскрыл около пяти нелегальных организаций, террористических группировок.
        - А не получится в ущерб для основного дела? - задумался я. Замятина, разумеется, нужно вытаскивать, но и польских сепаратистов требуется к ногтю прижимать.
        - А вот здесь я ничего не могу сказать, - хмыкнул генерал. - Судоплатов в моем подчинении недавно, конкретных его занятий я не знаю, вернее не в полном объёме.
        - Предлагаю вызвать его в Санкт-Петербург, составить предметный разговор. Возможно у него имеются толковые помощники, на которых можно сепаратистов препоручить.
        - Так его и вызывать не надо, я не зря я о нём вспомнил. Он как раз в Петербурге. А что касаемо Царства Польского, на их территории нет отделения Корпуса жандармов, он там наездами бывает, как офицер МВД.
        В Польше нет отделения Корпуса жандармов? И как это Польша, простите за тавтологию, не отделилась до сих пор?
        - Тогда вызывайте, - кивнул я на телефон. - У нас с вами и без Судоплатова есть о чем поговорить, пока он прибудет, успеем решить кое-какие вопросы.
        Пока генерал-майор разыскивал штабс-ротмистра, я успел определить круг вопросов, требующих совместного с Мезинцевым решения.
        - Вот, отыскал, прибудет в Зимний в течение получаса, - сообщил довольный Мезинцев, а потом озабоченно сказал. - Просите за дерзость, Судоплатова бы в звании повысить. Человеку уже тридцать три года, а он до сих пор в «штабсах» ходит.
        - Так по итогам разговора и решим. Вернее - вы и решайте. Хотите - хоть сразу его в подполковники определите, - пожал я плечами. - Господин генерал-майор, вы теперь сами имеете право присваивать звания своим людям? Понятно, что от полковника и выше уже моя прерогатива, но уж с Судоплатовым вы и сами разберётесь.
        - Непривычно пока в генеральской-то должности, - вздохнул Мезинцев.
        - Это ничего. К хорошему быстро привыкают, - утешил я начальника КГБ, а потом поинтересовался. - Кстати, а отчего Павлу Анатольевичу очередное звание не присваивают?
        Мезинцев озадаченно уставился на меня. Я поначалу не понял, в чем дело, потом осознал, что допустил оплошность. Генерал мне имени и отчества штабс-ротмистра не называл, а я уже брякнул не подумав. Не стану же я рассказывать, что слышал очень многое о деяниях Судоплатова, которые он, впрочем, еще не успел совершить. А я о нём читал, вплоть до его воспоминаний, написанных во второй половине двадцатого века. Посмотрев на генерал-майора государственной безопасности (вот, надо именно так обозначить его звание!) совершенно безмятежным взглядом, уточнил:
        - Так, от чего же ему так не повезло с чином? Авантюрист? Или жену у вышестоящего начальника увел?
        Владимир Викторович нервно кашлянул:
        - Нет, с этим у Павла Анатольевича всё хорошо… Хм… А я, кстати, и не знал его отчества…
        - А надо бы, - хмыкнул я, - Александр Македонский всех солдат своей армии знал наперечёт.
        Генерал едва не закашлялся от удивления, а взяв себя в руки сообщил:
        - Судоплатов происхождением не вышел. Сын мельника, хотя гимназию закончил, университет. В армии там проще. Среди генералов сколько угодно людей, чьи предки крестьянами да солдатами были. Вон, тот же генерал-фельдмаршал Деникин или адмирал Макаров. А у нас, если выходец из народа, то с опаской на него взирают. Вот и торчит он на должности начальника группы, хотя мог бы уже отделом заправлять. Да и навыки позволяют.
        - Понятно, - кивнул я.
        Вот, значит, социальные предрассудки все-таки лезут. А ведь еще Петр Великий приказал «знатность по годности считать».
        - Присвойте Судоплатову звание ротмистра собственным приказом, - решил-таки я. - Впоследствии намекнете, что звание подполковника не за горами, но по итогам операции вполне возможно. И об отделе подумайте. Возможно, пусть он именуется «отделом специальных операций».
        - Подполковника? - удивился Мезинцев.
        - Если справится с задачей, - подполковника, - подтвердил я.
        Разговор о звании Судоплатова помог мне принять еще одно решение:
        - Сотрудников вашего Комитета оформляйте как офицеров. Если имеет чин - присваивайте аналогичное звание, по Табелю о рангах. То есть, коли титулярный советник, пусть будет штабс-ротмистром, а не поручиком. Выслуга, жалованье, все льготы - как у гвардейцев.
        - Ого! - удивлённо поднял брови Мезинцев, потом озабоченно сказал. - Визга будет…
        - А пусть визжат. Вы, самое главное, начинайте работать. По поводу моего задания: Как вы видите структуру Комитета?
        - Прежде всего, создать отделения контрразведки и отделение, работающее по внутренним врагам, способным причинить вред вам и государству.
        - Сразу же создавайте управления, а не отделы, - подсказал я. - Под первым номером - управление контрразведки, второй - политическое, работающее по подданным империи, третий - внешней разведки. Отдел специальных операций, возможно, тоже развернете в управление, но пока рано. Пусть он будет замкнут на вас, а не на заместителя. Ещё нужен информационно-технический отдел, аналитический, секретариат, кадровый. Формируйте, а если что-то изменится, применительно ко времени, поправим. Не исключено, что понадобится специальное управление технической разведки.
        - Так оно у военной разведки имеется, зачем дублировать? - удивился генерал. - Они радиоперехватами давно занимаются, прослушку ставят. И внешняя разведка у Военного министерства имеется.
        - Надо дублировать, - уверенно подтвердил я. - Две спецслужбы - гораздо лучше, чем одна. Если бы Кутепов имел в структуре Корпуса, или в МВД внешнюю разведку, то Дризену не удалось бы водить нас за нос. И, вообще, сами знаете, что два источника информации гораздо лучше, нежели один. Как минимум, так проще принимать решения. Так что, подбирайте специалистов.
        Интересно, додумается ли генерал, что потребуется еще и за военными присматривать, или подсказать? А я потом ещё и при собственной Канцелярии небольшой отдел создам, чтобы полученную информацию обрабатывал. Ну и за самим Мезинцевым придется кому-то приглядывать. А что поделать? Мне Владимир Викторович очень симпатичен, но доверять безоговорочно нельзя никому…
        - Ваше величество, - скромно поинтересовался Мезинцев. - У начальников управлений должности будут генеральские или полковничьи?
        Ишь, скромник какой. Любопытно ж ему, до каких высот сам сумеет дорасти. Но понимаю. Здоровый карьеризм ещё никому не вредил. Да и мне на руку. Генерал станет понимать, что своим взлетом обязан только мне, стало быть, будет служить на совесть.
        - Ваши заместители и начальники управлений - генералы, - ответил я, потом поправился. - Вернее, пока побудут полковники на должностях генерал-майоров, а то и помладше чином берите, на вырост. И добавляйте к званию - полковник государственной безопасности, генерал-майор государственной безопасности. Внесем в Табель о рангах некоторые поправки, вот и все.
        - Тогда получается, что Комитет государственной безопасности по своей значимости равен министерству?
        Полковник, то есть, генерал-майор еще не приучился сокращать название своего учреждения до аббревиатуры, но о престиже учреждения уже печется. Да и о себе тоже.
        - КГБ Российской империи и будет стоять на одной ступени с министерствами. А вы, в одном ранге с министрами, со всеми вытекающими.
        Допустим, звание генерал-фельдмаршала я Мезинцеву не дам, но генерал государственной безопасности тоже неплохо.
        Пока император с начальником КГБ рассуждали, вышло время ожидания штабс-ротмистра.
        Судоплатова я видел на фотографиях, в телепередачах, где он снимался уже будучи довольно-таки пожилым человеком. А вживую оказался точно таким же, только моложе. Лицо, располагающее к себе, обаятельная улыбка. Ему бы в кино сниматься. Правда, цепкий взгляд выдавал, что перед нами не актер, а сотрудник незримого фронта. Но мне Павел Анатольевич понравился. Общался со мной с уважением, но без подобострастия, как и положено человеку, уважающему и собеседника, и себя. И на мой вопрос - готов ли он выполнить монарший приказ, штабс-ротмистр ответил правильно и искренне. По крайней мере, меня ничто не кольнуло. Ещё на меня произвели впечатление его награды. Орден святого Владимира с мечами - это понятно, на эфесе шашки обозначена «клюковка», медали, а еще - два солдатских «георгия». Значит, штабс-ротмистр начинал службу нижним чином и пороха понюхать успел. Уважаю.
        Выслушав задание, которое он должен выполнить, Судоплатов не стал нервничать и рассуждать о попрании международного права, а сразу же перешел к делу:
        - Сколько человек я могу взять с собой? Каково финансирование?
        - Сколько вам нужно? - поинтересовался Мезинцев, потом перевел взгляд на меня. - Ваше величество, по финансированию у нас как? Я пока штаты не создал, у нас ведь и денег-то нет.
        Вообще-то такие вопросы должен решать не я. С финансированием еще туда-сюда, пусть тащит проект бюджета, утвержу. А по количеству людей, это уже не мой вопрос. Император должен задачу поставить, а подданные - доложить об исполнении. Но мне было интересно пообщаться с человеком, считающемуся в моем мире легендой.
        - Ваше величество, - поспешно принялся объяснять Судоплатов. - Я про деньги спросил, не потому что какой-то хапуга, а из иных соображений. Понятно, что у нас расходы будут, потом во Франции. Может, полиции придется на лапу дать, то-се. А еще придется пароход фрахтовать. Лучше бы из Бреста, так ближе, но придется субъекта из Парижа в Марсель везти. А пароход - расходы большие.
        Соображения дельные. Выкрасть нашего фигуранта и везти его домой по железной дороге, через несколько границ, да ещё через воюющую страну - не вариант. И автомобиль отпадает. Согласен, что из Бреста до Риги путь ближе, но на морях боевые действия, какая-нибудь подлодка может и потопить. Остается маршрут из Марселя в Одессу, или Севастополь. В Средиземном море французы и немцы не воюют. Пока, по крайней мере.
        - С деньгами вопрос будет решён. Прикинете, сколько нужно на первое время, а потом получите такое финансирование, какое потребуется. Если будет недостаточно - переведем. С количеством группы решайте с господином генералом.
        - Генералом? - не понял Судоплатов, а я кивнул штабс-ротмистру на его нынешнего начальника. - Мои поздравления, Владимир Викторович.
        - Благодарю, - отозвался Мезинцев и посмотрел на меня. - Вы позволите поздравить господина штабс-ротмистра? - Дождавшись монаршего одобрения, Владимир Викторович произнес. - Павел Анатольевич и я спешу вас поздравить званием ротмистра.
        Судоплатов приятно удивился, но сумел сохранить невозмутимость гораздо лучше, нежели его начальник.
        - Спасибо, - проговорил он, а потом, слегка усмехнувшись, сказал. - Положено своего начальника на обмывание звездочек приглашать, но неловко. Да и вы, ваше величество, вряд ли пойдете.
        Ишь смелый какой, он ещё и шутит. Ладно, простим человека на радостях. Скорее всего, это не показуха и неуважение, а просто переволновался. Усмехнувшись в ответ, я произнес:
        - На обмывание ротмистра не приду. А вот, если Бог даст, генеральские звезды получить, тогда и воспользуюсь вашим приглашением. - Опережая вопрос вытаращившегося на меня генерал-майора Мезинцева, сказал. - А ваши эполеты, хотя таковых уже и нет, кофейком обмоем. Но, попозже.
        Генерал и ротмистр поняли меня правильно. Поднявшись, они уже готовились откланяться и отправиться на выход, но я слегка задержал своих «кэгэбэшников».
        - Ещё один момент, Павел Анатольевич. Вы ведь понимаете, что действовать во Франции будете неофициально?
        - Так точно, ваше величество, понимаю. Легенду я придумаю. Может, субъект обесчестил дочь моего лучшего друга, или пообещал жениться.
        - Вот-вот, - кивнул я, не желая вникать в подробности. - Во Францию поехал не офицер государственной безопасности, а армейский капитан. Может, даже и отставной. Тут вы с Владимиром Викторовичем решите. Если засыплетесь, мы о вас позаботимся, но лучше не попадаться.
        - А что с субъектом? - поинтересовался Судоплатов.
        - Субъект должен остаться жив. Что-то пойдет не так - отдайте его полиции и сами сдавайтесь. Повторюсь - вас мы не бросим. Если вы не справитесь, за ним поедет другая группа, более удачливая.
        - Мы справимся, ваше величество, - уверенно сказал Судоплатов. - Даже не сомневайтесь.
        Глава 21. Долгожданный разговор
        К сегодняшней встрече я готовился три дня, с того самого момента, когда узнал, что важный гость собрался ехать ко мне из самой Архангельской губернии. Генерал-губернатор дал ответ в тот же день, как только получил приглашение.
        Наконец, я увидел перед собой то самое лицо, которое раньше видел лишь в учебниках, на памятниках, в документальных кинофильмах, документах и много, где ещё. Передо мной стоял тот самый человек, с которого были сделаны тысячи памятников, миллионы гипсовых бюстов, плакатов и портретов.
        Он стоял с той самой выправкой, до боли знакомым лицом, уверенным взглядом и. что немаловажно, пышными усами. Если честно, у меня сначала немного перехватило дух.
        - Здравствуйте, ваше императорское величество! - поприветствовал меня Джугашвили, а я едва сдержался, чтобы не подняться с места и не начать суетиться.
        - Присаживайтесь, пожалуйста, Иосиф Виссарионович, - предложил я, указывая на кресло напротив себя. - Я очень много наслышан о том, какой вклад вы внесли в развитие… - я немного замешкался, чтобы не оговориться и не сказать страны, но поправился и произнёс: - в Архангельской губернии.
        - Ваше величество, я очень польщён и очень рад, что вы наконец-то отреагировали на письма моих чиновников. Признаюсь, я уже было хотел и сам писать вам письмо с прошением, а то второй год пытаемся привлечь ваше внимание.
        - А что у вас случилось, зачем наше внимание привлекать? - спросил я.
        - Да как это что… - удивлённо спросил Иосиф Виссарионович. - У нас регион ведь очень толковый, много пользы приносит. Мы и уголь в больших количествах добываем. Да что там уголь… И рыбой можем всю центральную Россию прокормить. И лесом кого угодно обеспечить. Фосфаты в больших количествах. Железная руда у нас добывается с Кольского полуострова. Со Шпицбергена уголь добывается в ударных темпах. Нам не хватает всего-то качественного транспортного сообщения, всё упирается в логистику. В итоге то, что может быть выгодно, выходит дорого, долго и бестолково.
        - И как же так вышло? - удивился я. - Вроде железная дорога исправно работает.
        - Государственная - да. Но вот доходит она только до границы нашей губернии. А дальше всё больше частные железнодорожные компании, а они работают из рук вон плохо. Выпороть бы их!
        Я едва не подавился. Обычно таким тоном, пародируя Сталина, всякие комики кричали про расстрелы. Я аж проникся этим его «выпороть»!
        - Так нельзя же пороть, всё-таки благородные люди, - продолжил Сталин. - А так с удовольствием бы… Да, плетей на них не хватает!
        Я едва сдержался, чтобы не усмехнуться. Ведь прав Иосиф Виссарионович! Чувствую, неплохая идея у меня появилась. Может, без расстрелов мы и обойдёмся, но, думаю, порку можно будет ввести. Не для благородных, конечно - здесь закон суров и бескомпромиссен, но думаю, такой грамотный организатор придумает чем удивить даже дворян.
        - Обратно, - продолжал тем временем Джугашвили, - нам бы не помешало зерно. Всё-таки хлеб в губернии почти не растёт, климат не позволяет. Но это пол беды. Всё-таки больше всего меня интересует уголь, - он внимательно посмотрел на меня. - Думаю, вы со мной согласитесь, угля много не бывает. На Шпицбергене добывается каменный уголь, но всё равно транспортировка его будет дорогая. Добыча, доставка по морю, погрузка в железнодорожные вагоны. Зато мои геологи на реке Воркута в Печорском крае обнаружили обширнейшие залежи угля. Настолько богатые, что на всю Россию хватит! Нужно всего-то помочь с организацией железнодорожного сообщения и небольшие финансовые вливания, которые очень быстро отобьются. Это довольно очевидно. Я до сих пор не понимаю, почему многие чиновники не обращают внимание на мои аргументы. Раз они не способны отличить письмо от фельетона, надо к ним лично приехать.
        - С розгами? - спросил я.
        - С розгами, - спрятав улыбку в усы, подтвердил Сталин.
        - И как вы себе видите освоение этих залежей?
        - Да как… Прямо по реке доставить всё самое необходимое. Там мы возведём временное жилье и начнём подготовительную работу. А дальше дело времени. Думаю, через пять лет добыча выйдет на достаточные объёмы, а по России поедут составы с печорским углём, - заявил он.
        Каменный уголь на Печоре - прекрасно. В тех краях есть еще и нефть, и газ, и неразведанные до сей поры залежи алюминия. Кстати, в моей истории железная дорога Воркута-Котлас уже была создана и в сорок первом году каменный уголь из Воркуты уже пошел в страну. Что-то здесь отстали. Впрочем, здесь каменный уголь добывают в Донбасе и в Польше.
        Значит, железная дорога. А я вот призадумался. Что касаемо железнодорожного сообщения, у меня ведь отец занимается грузоперевозками. Вернее отец Павла Кутафьева. Почему бы не отплатить так своей семье? Предоставить отцу большой государственный заказ, на снабжение зерном и каменным углём отдаленного района. Плюс отдать подряд на строительство железной дороги до Архангельска. Проспонсировать его, поставить его в этом плане управляющим.
        Отец Павла произвёл на меня впечатление хваткого и трудолюбивого человека. Уверен, что он не упустит своего шанса и сделает всё так, как нужно. Правда, вопрос немного в другом состоит. Я ведь Джугашвили не для этого позвал. Но, признаюсь, наш диалог сильно меня вдохновил меня. Всё-таки чувствую, что не ошибся в своём решении. Как минимум, горящие энтузиазмом и уверенностью глаза говорят о том, что это тот самый Сталин, который даже в этом мире cделал головокружительную карьеру из обычного семинариста до генерала-губернатора. Да, во время революции рост происходил бы гораздо быстрее, но, как показала практика, Джугашвили и без революции смог пробиться в люди. А теперь на него обратил император. То ли ещё будет!
        - Почему бы вам, Иосиф Виссарионович, самостоятельно не организовать весь процесс от и до?
        Джугашвили призадумался.
        - Видите ли, я человек целеустремлённый, но при этом не чужд реализма. Я понимаю, что в моих силах, а что не потяну. Я смогу всё организовать самостоятельно, но на это уйдёт много времени. Много времени будет потрачено зря. А я бы не хотел сильно затягивать. В Архангельской губернии можно организовать ещё много успешных проектов. Я бы хотел успеть как можно больше. А если я буду сам заниматься железными дорогами, логистикой - это много времени займёт. Соответственно, и мой ресурс будет занят тем, что можно поручить другим ответственным лицам, и чем я не хотел бы заниматься.
        - Я хотел предложить нечто иное. Видите ли, я ведь не просто так сказал, что многое слышал о вас. И в первую очередь наслышан о ваших организационных талантах. Как минимум, ваша работа в Архангельской губернии подтверждает это. Человек вы хваткий, как вы сами сказали - целеустремлённый, способный достигать результата там, где многие давно сдались бы. Что уж говорить, Архангельская губерния суровый край. Я более скажу, он невероятно тяжёлый для освоения. Одни норвежские рыбаки под боком чего стоят. Опять же, организовать бывших каторжников для добычи угля - это же тоже задача сложнейшая. Мне необходим человек с такими же организационными качествами, как у вас при дворе. Я хотел бы предложить вам должность управляющего кабинетом министров Государственной Думы от моего имени. Я, конечно, в силу своего происхождения получил хорошее образование , но управление не заключается в том, чтобы делать всё самому. Умение управлять - это ведь ещё и умение находить таланты. Тех людей, которые разбираются в вопросах гораздо лучше, чем я и поручать им важную работу. Я уверен, что на должности главы кабинета
министров вы покажете себя с наилучшей стороны. Сможете навести порядок и добиться головокружительных результатов не только в Архангельской губернии, но и во всей стране. И для этого, я думаю, даже пороть никого не придётся.
        Про расстрелы я решил не шутить.
        Мужчина призадумался.
        - Какие задачи будут передо мной стоять?
        - Господин Джугашвили, на самом деле больше всего меня заинтересовала ваши организаторские способности. Поделитесь секретом, как у вас так получилось в довольно короткие сроки привести столь сложный к освоению регион к подобным результатам?
        Генерал-губернатор, нахмурившись, посмотрел перед собой, а затем, подняв глаза, посмотрел на меня.
        - Ваше императорское величество, знаете, как говорят в народе? Деньги и способности любят тишину. Мне удаётся чувствовать людей. Уж не знаю, магическая способность это или просто талант от рождения. Будто внутреннее ощущение возникает, когда вижу перед собой человека. Хороший он, или плохой, сильный или слабый, можно на него положиться или нельзя, справится он с поставленной задачей или не справится.
        - Хм, - хмыкнул я, взглянув в ответ на Джугашвили. - Давайте представим, будто я не государь, а вы не являетесь моим подчинённым. Представьте, что решили поставить мне задачу. Что вы скажете, кого увидите перед собой?
        На этот раз Джугашвили смутился. Признаться, я даже почувствовал лёгкий укол совести, ведь всё это время он был уверен, напорист, при этом не теряя чувства субординации, однако ни единым жестом, ни взглядом не показал своего смущения. Напротив, транслировал только решительность и готовность преодолевать любые трудности. Однако сейчас он явно призадумался, мне даже показалось, что ему было неловко.
        - Я считаю, - наконец, произнёс он, - что вы способны на большее чем кажется на первый взгляд.
        - Что вы имеете в виду? - решил уточнить я.
        - Видите ли, если глядеть на вас взглядом обычного человека, можно предположить, что для достижения результата вам придётся приложить сверхусилия, которые, скорее всего, вас и погубят. Но я-то чувствую, что вы куда больше, чем видится на первый взгляд. Ваши таланты и способности выходят далеко за обозначенные границы.
        - Боюсь, я не совсем вас понял, Иосиф Виссарионович, но ответ принимаю.
        - Благодарю вас, - поклонился Джугашвили, видимо решивший, что легко отделался и втайне порадовавшийся, что ему не придётся и дальше оценивать царя и его компетенции. Однако добавил: - В общем, я считаю так. Несмотря на юный возраст, вы прекрасно справитесь с возложенными на вас задачами и функциями. Вопреки досужим домыслам и мнениям недоброжелателей.

* * *
        Чуть позже, я приготовился к еще одному важному диалогу.
        - Ольга Николаевна, - обратился я к матушке, решив проводить её до покоев после совместного обеда, о котором мы договорились заранее.
        - Вы хотели о чём-то поговорить, ваше императорское величество? - спросила меня великая княгиня.
        - Именно так. Видите ли, мне кажется, я нашёл отличный выход, как решить сразу несколько тревожащих нас с вами проблем.
        - Я заинтересована, - приподняла брови Ольга Николаевна, слегка склонив голову.
        - Меня ведь самого тревожит судьба моего, так скажем, названного брата и вашего сына. Да и ваше душевное состояние меня тревожит. Я бы хотел, чтобы вы чаще проводили время с сыном, при этом не беспокоились о том, чтобы как-то скомпрометировать себя, двор, или меня.
        - Так продолжайте же, прошу вас, Александр Борисович, - попросила матушка.
        - Моё предложение следующее: мы можем сделать благое дело не только для себя, но и для людей. А что, если открыть лечебницу для неизлечимых больных? Назовем ее госпиталем святого Андрея Первозванного. Это будет последний приют для людей, что готовятся к смерти, у которых уже не осталось надежды. К тому же это будет облегчение и для родни, что давно смирилась с неизбежным, или напротив не смирилась. Я говорю о месте, где о таких людях могли бы позаботиться, где они хотя бы в последние минуты могли провести время с близкими, а родные были бы уверены, что больным будет оказан должный уход и забота.
        - Мне нравится ваша идея, - уловив суть, ответила великая княгиня.
        - Как я понимаю, вы уже догадались, что в таком месте можно обустроить хорошую палату, где мы могли бы содержать Александра и оказывать ему качественный уход. Это ведь гораздо лучше, чем в тюремной клинике лежать. Да и вы, как доброволец, как сестра милосердия, могли бы ухаживать за Александром. Чаще быть с ним, при этом не только не вызывать никаких подозрений, но и своим присутствием в подобном месте давать людям больше надежды. Позволять умирающим чувствовать себя не забытыми и нужными.
        Ведь внимание и участие великой княгини, быть может, вселит в них надежду. А может то-то пойдёт на поправку. Сила человеческой веры и надежды безгранична.
        К слову, из прошлой жизни я помнил немало историй, когда после значимых событий в жизни, люди, которые готовы были уже умереть от рака или от других страшных болезней, вдруг шли на поправку, просто потому что их организм начинал вновь бороться за жизнь.
        - Это очень большая ответственность и большая честь для меня. Я очень благодарна вам, Александр Борисович, - Ольга Николаевна сохраняла спокойствие на лице, но я то видел, что она едва сдерживает слёзы.
        - Пустое. Вы ведь понимаете, такое решение принесёт пользу очень многим людям. И за такое благодарить неправильно. Император должен беспокоиться о своих подданных. Я просто выполняю то что должен.
        - Достойные слова достойного императора, - слова могли бы прозвучать помпезно, но в устах Ольги Николаевны они прозвучали вполне естественно.
        Я даже немного удивился.
        Однако я и свои интересы преследовал.
        - Правда, есть у меня ещё к вам маленькая просьба. Как вы помните, в прошлый раз я вернулся из поездки в город, и вы услышали запах духов.
        - Вы о той прекрасной юной особе, которая, судя по всему, пленила ваше сердце? - спросила княгиня.
        Я неопределенно кивнул, не стал вдаваться в подробности.
        - Видите ли, это моя знакомая, мало того, что недавно закончила медицинский факультет, к тому же она обладает способностью к диагностике. Она буквально может обследовать весь организм человека, лишь слегка прикоснувшись к нему.
        - Я слышала о таких людях, это очень ценные кадры, - всерьёз заинтересовалась матушка.
        - Я бы хотел пристроить её к этой больнице, с возможностью однажды занять высокий пост. К тому же это не будет излишним покровительством. Уверен, девушка этого сама достигла и заслужила бы высокий пост. Просто хотелось бы хоть чуть-чуть помочь ей в этом пути. Естественно, учреждение больницы я поручу вам, с вашего позволения. Думаю, мало кто в империи будет иметь столько же искреннего желания, сколько и вы, чтобы сделать это место идеальным для несчастных людей.
        - Я постараюсь сделать всё, что в моих силах. Что касаемо вашей знакомой. Люди с таким редчайшим даром не зря ценятся. Более того, быть может, наше учреждение сможет в будущем предложить решение для неизлечимых болезней. Однако вы не боитесь, что юная девушка среди умирающих может… Как бы это вам сказать? Стать чёрствой, и ожесточиться. Это ведь не простое испытание. Не каждый способен справиться с таким.
        - Ольга Николаевна, смею заверить, эта девушка с задачей справится. Более того, как мне стало известно, она по собственной воле проходила медицинскую практику именно в подобных учреждениях и сетовала на то, как плохо организован уход за больными. Я считаю, что такое решение будет наиболее удачным. Остался лишь с местом.
        Но подумав, Ольга Николаевна предложила:
        - Я бы предложила использовать под это свою дачу. Она вполне удобна, к тому же я к ней привычна, да и логично тогда будет, почему я провожу там столько времени. Не придётся никому объяснять лишнего.
        - Не будет ли дача маловата? - смутился я.
        - Ну, дача, как вы понимаете, это лишь название. Там достаточно места для размещения более тысячи людей.
        - Не сомневался, что мы с вами очень быстро найдём решение этой проблемы.

* * *
        Ближе к вечеру, разбирая очередную кипу документов (видимо во мне проснулся трудоголик), я услышал какой-то переполох. И, если честно, поймал себя на невесёлой мысли: Неужто снова покушение и у меня выдастся время на отдых?
        Хохотнул про себя и покинув кабинет зашагал вглубь дворца узнать, что же там такое происходит. Одна из служанок, которую я несколько раз видел, но не посчитал важным запомнить её имя, потому что слишком уж большой дворец и слишком уж редко удаётся пересекаться с некоторыми слугами, причитала, качала головой и охала над разбросанными по полу осколками. При виде меня она сразу же подобралась и, поклонившись, начала жаловаться:
        - Ваше Императорское Величество… Ваше Императорское Величество… Такое произошло, такое произошло!
        - А что произошло-то? - спросил я её. - Скажите, пожалуйста.
        - Да вот вазу, которую китайский посол 25 лет назад подарил вашему дедушке его Императорскому Величеству Николаю Александровичу вдребезги разбилась.
        Сначала удивился такой точности, а потом разглядел табличку, над тем местом где ваза должна была находиться. И правда в тысяча девятьсот пятнадцатом году, эту вазу моему деду и подарили.
        - Как же это произошло-то? - даже не думая устраивать скандал, которого, видимо, от меня ожидали, спросил я.
        - Да кто ж его знает?
        В этот момент откуда-то из-за портьеры с громким воем выбежал рыжий кот, с толстой наглой мордой - и, пробежав мимо служанки, скрылся где-то во дворце.
        - Это что ещё за зверинец? - удивлённо поднял я брови.
        - Ужас-то какой!
        Мимо промчался мой слуга Трофим, который на ходу умудрился поклониться в пол и, поприветствовав меня по всем правилам, помчался дальше, преследуя животину.
        Служанка смотрела то Трофиму вслед, то на меня, бледнея всё сильнее и сильнее.
        - Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? - спросил я.
        - Да Трофим… Трофим это всё!
        - А что Трофим-то? - спросил я, прерывая причитания женщины.
        - Да сколько раз ему говорили не приводить животных! Сегодня ж дождь на улице, а он, видимо, опять какого-то котяру приметил, да и решил накормить. Вот каждый раз такое! Как приведёт какую-нибудь зверюгу, накормит, а потом начинаются какие-то пакости происходить. То обои коты подерут, то пёс какой-нибудь в углу напрудит! Не дело так! Этому Трофиму бы…
        - Эх, - вздохнул я. - Когда Трофим кота своего догонит, прикажите, чтобы он зашёл ко мне в кабинет, - попросил я.
        - Ваше Императорское Величество, - дрожащим голосом произнёс Трофим, снова поклонившись в пол, едва не ударившись лбом об паркет. - Не велите казнить, велите миловать!
        - О какой казни речь? Мы же не в шестнадцатом веке, - успокаивающим тоном произнёс я.
        - Я же это… Котика-то как увидел, а он бедный, несчастный, замёрзший. Как вот его не накормить-то? Вы уж не серчайте. Уверен, вы найдёте хорошего слугу. Только хотя бы в Сибирь не отправляйте.
        - Эх, Трофим, Трофим… Что же ты за человек-то такой? Кто же из-за котов в Сибирь-то отправляет? Это ж не ты вазу разбил. Слушай, Трофим, я вот подумал… Что если организовать некую службу, которая бы за бродячими животными ухаживала, какой-то контроль организовывала. Что ты по этому поводу думаешь?
        - Живодёрню, что ли? - сглотнув, спросил он.
        - Да не живодёрню. Этим животным любовь, да уход нужны. И так у них в жизни мало хорошего.
        Будто бы в подтверждение моих слов раздалось злобное мяуканье. А Трофим, криво улыбнувшись, слегка изогнул тело.
        - Это ещё что? - едва не рассмеявшись, спросил я.
        - Кот царапается, - ответил Трофим.
        В этот момент у него из-за пазухи выглянула морда испуганного кота, который явно сейчас царапался, пытаясь выбраться наружу.
        - Бога ради, выпусти уже его. Пойди на кухню и накорми. Только в залы не пускай, чтобы он снова чего-нибудь не разбил.
        Глава 22. Казнь
        То, что я сегодня решил устроить - атавизм, да еще какой! Так ведь и абсолютная монархия, в которую я попал, став, ни много ни мало властителем одной шестой части суши, тоже тот ещё пережиток! Так что, атавизмом больше, атавизмом меньше - какая разница, ведь верно?
        Во внутреннем дворе Петропавловской крепости, на плацу, стояло разомкнутое каре, в составе гвардейских полков. Разумеется, все полки Российской империи сюда бы не вошли, но были представлены сводными ротами. А ещё здесь присутствовали высшие особы империи - министры, начальники департаментов, губернаторы, сенаторы и главы Думских фракций. Тут же мельтешило несколько фотографов, два оператора с кинокамерами. Иноземных послов на зрелище приглашать не стали, а тех, кто выражал желание присутствовать или отправить сюда корреспондентов иностранных газет, довольно вежливо, но достаточно жестко осаживали. Мол, то, что здесь происходит - сугубо внутренне дело, а вякать о нарушении прав и свобод вы вольны где-нибудь в Лондонах, или Парижах, а не в российской столице. Вопить, разумеется, станут, но нам не жалко. Напротив, уже замечено, что чем меньше мы в России обращаем внимание на вопли за рубежом, тем они тише и, соответственно, станут громче, ежели мы к ним начнем прислушиваться.
        Гражданская казнь в империи в последний раз проводилась не то семьдесят лет назад, не то восемьдесят, но формально ее никто не отменял. Просто, после ломания шпаги над Гавриилом Михайловичем Чернышевским, в сторону государственного преступника полетели цветы от взбалмошных девиц, видевших в нем жертву царского произвола. Посему, государство остерегалось делать из преступников мучеников. В чем-то я тут согласен и, доведись до меня, не стал бы «канонизировать» писателей и поэтов, а потихоньку отправил бы их на сельскохозяйственные работы куда-нибудь в Воронежскую губернию. Прежде чем учить других жить - научись картошку выращивать. И обществу польза, и писателю впечатления. Но тут ситуация совсем иная. Два государственных преступника, изменника Родины, действовавших в интересах иного государства, забывших и про присягу, и про свою дворянскую честь.
        Да-да, присягу они мне принесли сразу же после смерти моего дедушки - почившего в бозе императора Николая Александровича.
        Я не собирался устраивать гражданскую казнь при большом стечении народа, потому что для толпы это превратилось бы в обычное зрелище, вроде ярмарочного балагана, потерявшего всякое поучительное значение, но специально собрал «соль земли русской». По поводу «соли» у меня большие сомнения, разумеется, но для каждого из особ, наделенных властью, сегодняшнее событие напоминание и предостережение - коли империя наделила вас огромной властью, то она может забрать все обратно. Да и об обязанностях забывать не стоит. Недемократично, разумеется, но народ меня поймет. А коли не поймет, то ему же хуже. Всякий должен осознавать, что к изменникам у нас милости нет, и не будет.
        В центре плаца высился деревянный столб, к которому прикованы два человека, еще недавно являвшиеся очень высокими сановниками Российской империи. Неподалеку горит костер. Для чего он тут нужен, никто не знает.
        Барабанная дробь и судья с погонами генерал-майора произносит приговор. Весь текст приводить здесь нет смысла, но самое главное публика поняла, что князь Сангушко Романа Борисович, исправлявший обязанности управляющего Кабинетом его императорского величества и Дризен, генерал-лейтенант и начальник разведки приговариваются к «лишению чести, дворянского титула, звания и орденов», после чего их подвергнут «расстрелянию» (именно так!), но в виду милосердия его императорского величества, «смертная казнь заменяется на вечную каторгу». Высший военный суд, состоящий из двух генералов и одного полковника, единодушно вынес решение о смертной казни, но коли я стою выше закона, то это решению могу и отменить.
        Наверное, стоило поставить обоих изменников у стенки, выстроить перед ними взвод солдат. Юный подпоручик, уже готовый взмахнуть шашкой, скомандовав: «Цельс!», а из-за угла выскакивает гонец на лихом коне (ладно, применительно к нынешним реалиям - на мотоцикле), доставивший срочный императорский пакет с помилованием. Но не буду играть в мелодраму, а иначе, кто-то из приговоренных может и с ума сойти от счастья. Говорят, бывало такое.
        И чего это я помилосердствовал, хотя изменников полагается вешать? Или наоборот, проявил чрезмерную жестокость? Судя по хмурым взглядам Сангушко и Дризена, они предпочли бы, чтобы их расстреляли. Понимаю.
        Мало кто из людей, заработавших чины-звания и ордена сможет пережить, когда с него срывают погоны, выдирают награды, острым лезвием срезают с тела мундир, а потом бросают все в костер. А специально обученный человек ломает над головой шпагу - символ дворянства. Надеюсь, позаботились, чтобы шпага была хорошо подпилена? А иначе начнут ломать об голову, кровь потечет и обоих преступников станет жалко.
        Молодцы. Сломалась легко, будто сухая ветка в зимнем лесу.
        И все. Нет больше таких дворян Российской империи. Нет теперь князя Сангушко, стремящегося отсоединить Польшу, для чего он готов был пойти на сговор с врагом, нет фон дер Дризена, предавшего страну и государя в интересах Великобритании. А ещё - нет больше их имущества, конфискованного в пользу государства для компенсации тех убытков, что они принесли. Вдовам, разумеется, будет назначена пенсия (я же не зверь!), только не от генеральских окладов, а от жалованья нижних чинов. А дети у Сангушко и Дризена уже взрослые, пусть сами денежку зарабатывают. Разумеется, бывшим Сангушко и Дризену не возбраняется отсылать домочадцам часть той зарплаты, что они получат, работая на шахте. Не решил только, на какую шахту их отправить. Но можно послать их никель добывать, или уран.
        Я бегло оглядел присутствующих. Кто-то был хмур и собран, кто-то невозмутим. Хотя, уверен, среди присутствующих есть и те кто в тайне радуется, или надеется занять освободившееся вакантное место.
        Кутепов был бледен, но смотрел прямо. Лицо его напоминало каменную маску, но глаз он не отвёл. Всё же переживал он за Сангушко. Да, это конечно не смерть, но друга у генерала больше нет.

* * *
        Сегодня был непростой день, впрочем, как и все предыдущие дни в последнее время.
        Бесконечные трудности, требующие скорейшего разрешения уже откровенно раздражали. Правда были и хорошие новости. Пришла весточка от Судоплатова: его группа успешно задержала Замятина в Париже и сейчас они уже направлялись в Россию. Судя по отчёту, самый оптимальный маршрут, который они выбрали, проходил через Средиземное море. После того как они, найдут подходящее судно и минуют Босфор останется пересечь Чёрное море и доставить заблудшего подданного России в Петербург.
        Но факт остаётся фактом, умаялся я сегодня так, что не мог и думать ни о чём, кроме того, как поскорее оказаться в кровати.
        Я поднялся на этаж, где располагались мои покои, и на полпути встретился со старым знакомцем, а именно тем самым рыжим котом, который недавно разбил китайскую вазу - подарок моему деду. Я не удержался от улыбки, вспомнив как кот драл когтями Трофима, что пытался спрятать животину за пазухой.
        Нет, это конечно не дело… Я ничего не имею против животных, но порядок всё-таки должен быть. Надо бы Трофиму высказать за то, что он не спровадил кота. Хотя, как я помню, в Эрмитаже была такая должность, как придворный кот. Однако данный рыжий субъект вряд ли отличался аристократическими манерами и подходил на такую важную должность, как придворный кот.
        - Ну что, дружище? - сказал я ему. - Бегаешь, хулиганишь?
        Кот, посмотрев на меня, негромко мурлыкнул, будто подтверждая мои слова. Я чуть замедлился, а кот тут же подбежал ко мне и принялся тереться о ноги.
        - Ишь, какой… Ластишься. Знаешь, с кем нужно отношения налаживать, чтобы жизнь была послаще, - усмехнулся я.
        Наклонившись и погладив кота, я продолжил путь. Рыжий, тем временем, задрав хвост пистолетом, последовал за мной. Нет, ну в свои покои я его точно не пущу. Однако у кота, похоже, было совсем иное мнение. Стоило мне приоткрыть дверь, как он тут же зашипел и выгнул спину дугой.
        Я нахмурился. Ишь, чего удумал - скандалить при императорской особе! Однако кот, похоже, совершенно не смущался моего присутствия. Более того, воспользовавшись моей заминкой, он прошмыгнул в приоткрывшуюся дверь, ведущую в мою спальню. Изнутри сразу же послышался какой-то шум. Похоже, кот решил всерьёз устроить беспорядок. Ишь, какой… Нет, кот, конечно, может и не виноват. Он ведь животина и мало что понимает. Но не дело оставлять без внимания такой бардак.
        Нащупав клавишу включения света, я увидел следующую картину: перед рыжим котом возвышалась змея. Была она метра полтора длиной. Её чешуя отливала чёрно-зелёным цветом. Причём с таким оттенком, что никаких сомнений не оставалось, змея очень - ядовита. Возможно, я и не специалист, но в моём подсознании именно так и должны выглядеть особенно ядовитые гады.
        Я даже замешкался и сделал шаг назад. Кот, тем временем, время зря не терял. Он несколько раз ударил змею лапой по голове, а когда та попыталась контратаковать, ловко отпрыгнул. Такой обмен ударами продлился пару секунд, после чего кот, ловко извернувшись, вцепился змее в шею, подловив её на очередном броске. Змея принялась извиваться и попыталась обвить шею шерстяного. Она шипела и брызгала ядом, но сделать ничего так и не смогла. Очень уж ловко кот уцепился за шею твари. Спустя двадцать секунд всё было кончено. Змея затихла и перестала сопротивляться. А кот, убедившись, что змея больше не представляет опасности, выпустил её, сделав такой жест, что можно было бы решить, будто он брезгливо отплёвывается. Затем рыжий снова пошагал ко мне и принялся тереться об ноги.
        Как по заказу, я услышал топот, а обернувшись в коридор, увидел бегущего Тихона. Глаза слуги были устремлены на рыжего пройдоху.
        - Ваше Императорское Величество, не велите казнить! Я этого кота уже замучился отлавливать! Он нашёл как-то путь во дворец и всё время пробирается. То на кухню забежит, утащит что-то. Поверьте, я такое не поддерживаю не поддерживаю.
        Потом он повернулся к коту и, выставив перед собой ладони, двинулся на усатого:
        - Ах ты, морда рыжая, сейчас я тебя…
        - Отставить! - рыкнул я. - Этот кот своё место здесь заслужил. Как минимум. А ещё трёхразовое питание, и премию в качестве молока каждый день.
        - Ваше Императорское Величество, так это ж Васька, рыжий кот!
        - Так вот теперь это благородный рыжий кот из рода Васильевых, - с важным видом провозгласил я.
        - И это… Он же молоко-то не пьёт совсем. Сколько раз пытался ему наливать, а он только морду воротит.
        - Тогда мясом его откормите. Или рыбой. Или что ему там нравится.
        Я снова наклонился и погладил кота. А потом, поняв, что кот особо не сопротивляется, поднял его на руки и продолжая поглаживать сделал осторожный шаг в свои покои.
        - И Тихон, свяжись в срочном порядке с Кутеповым. Скажи ему, что на меня снова было совершено покушение.
        - Мать честная! - Тихон, охнув, схватился за сердце. - Какое покушение? Кто посмел?
        Почему-то он снова покосился на кота.
        - Это уже не наша с вами забота. Позвоните Кутепову, - снова повторил я.
        - Будет выполнено! - отчеканил слуга и побежал в ту сторону, где располагалась ближайшая телефонная станция.
        Я тем временем осторожно зашёл в комнату и огляделся.
        - Ну что, рыжий, чувствуешь ещё опасность?
        Кот, будто отвечая на мой вопрос, важно мурлыкнул и лизнул свою лапу, которая сейчас лежала на моём предплечье.
        - Чувствуешь здесь ещё врагов?
        Кот, обведя комнату глазами, снова мурлыкнул.
        - Понятно. Спрашивать тебя, умеешь ли ты разговаривать или понимаешь ли мою речь, я на всякий случай не стану, - пробормотал я под нос.
        Похоже, спать мне сегодня снова не скоро предстоит, а так хотелось отдохнуть.
        Глава 23. Принцесса Баварская
        Есть у меня какая-то странная слабость к паровозам, хотя я их «живьем» никогда и в глаза не видел. Только в кино, да на станциях, где теперь они высятся, изображая памятники минувших эпох. Да что я - отец говорил, что сам видел едущий по рельсам и пускающий дым паровоз один раз в жизни, еще до того, как пошел в первый класс, а батя стал школьником в семьдесят третьем году.
        Иной раз жалею, что по железным дорогам не катаются эти грозные машины, напоминавшие драконов и верю в слухи, что часть паровозов до сих пор не отправлено на переплавку, а находится на консервации. Дескать - случись война, надо иметь технику, не зависящую от электрических проводов и от дизеля. Мол - паровоз, хоть и не очень эффективен по сравнению с тепловозом или электровозом имеет свое положительное качество. Он способен ездить хоть на каменном угле, хоть на торфе, хоть на дровах.
        Но повторюсь - на сто процентов в слухи о консервации паровозов не верю. Слышал ещё, что и часть танков Т-34 до сих пор на консервации.
        Ещё у меня есть стойкая нелюбовь к расставаниям и встречам на железнодорожном вокзале - сам не люблю ни встречать, ни провожать и терпеть не могу, если меня провожают или встречают. Видимо эта нелюбовь появилась после того прощания с Мариной.
        Но сегодня у меня совместилась слабость к паровозам и нелюбовь к встречаниям, потому что нынче прибывает моя невеста. Хм… Бедная Маринка, и я бедный. Наверное, незнакомую невесту тоже следует пожалеть. Но пока не стану. Кто знает, может она и на самом деле заочно влюбилась в русского цесаревича? Пишут ведь, как некоторые отроки влюблялись в отроковиц по портрету. А бывало, что влюбившись в портрет, встречали «вживую» и любовь куда-то улетучивалась.
        Почему встреча императора с невестой настолько важна? Могла бы ее и матушка встретить, мне-то зачем? Мне бы лучше с Мезинцевым потолковать, обсудить кто мне змею подослал, или отчего же Англия не хотела, чтобы Россия узнала о подготовке к войне раньше времени? В чем выгода англов? Им требуется войнушка на континенте, а Россия могла опять вмешаться и прекратить все действие на корню? Ещё и невеста из Баварии как новый повод для осторожности.
        Паровоз загудел, обдавая перрон клубами пара, остановился, дернулся, слегка сдавая назад и, наконец замер. Проводники, одетые в красивую черную форму, открывают двери вагонов, спускают сходни. А к одному из вагонов подтаскивают целый трап. Не иначе, именно в нем и едет Эдита Мария принцесса Баварская.
        Я лишь покачал головой. Она что, по-человечески сойти не может? Вон, бабки с чемоданами бодро сигают из вагонов, им хоть бы хны, а здесь молодая девка…
        Чего это я? Ещё и девушку не видел, а уже раздражен сверх меры? Надо было хотя бы фотографии попросить, посмотреть на суженую. Или покопаться в столе наследника, наверняка там лежат фотографические портреты невесты. Не соизволил. Наверное, потому, что как человек двадцать первого века не очень-то доверяю снимкам. Фильтры и фотошопы творят чудеса. Здесь еще ничего этого нет, но знаю, что имеются фотогеничные люди, выглядевшие на фотографиях гораздо красивее, чем в жизни. И напротив. Я сам не очень удачно получаюсь на фотографиях, хотя в жизни очень даже симпатичный. Или мне так кажется?
        Жарко сегодня, а я стою в парадном мундире и в сапогах. По спине уже течет струйка пота. Пометочка на будущее: стоит какую-нибудь реформу в военном деле затеять. Ввести, скажем, рубашки с короткими рукавами, легкие брюки и пилотки вместо тяжелых фуражек. Да, а еще полуботинки вместо сапог. Сейчас это несвоевременно, других дел хватает, как только руки дойдут, сделаем и новую форму. Впрочем, нужно подумать. Не весть какая реформа и много трудностей не составит, всяко лучше, чем ничего. Но если обмундирование, то лучше солдатам каски ввести. Слышал, что в нашей истории император Николай был категорически против касок на солдате, и разрешил закупать их во Франции только в шестнадцатом году, когда стало ясно, что каска спасает от осколочных ранений.
        Вот, с касками надо решить в первую очередь!
        Только придумал что-то дельное, как и настроение улучшилось, и ждать, вроде бы, не так сложно. Вывод - все наши беды и дурное умонастроение от безделья.
        Будь я обычным женихом, встречающим самую обычную девушку, рванулся бы к вагону, чтобы принять вначале чемоданы и сумки, а потом подать руку невесте, чтобы помочь барышне сойти, подхватить ее на руки, закружить, а потом стоять на платформе и целоваться, мешая остальным пассажирам. Они бы ворчали - кто добродушно, а кто и злобно, пихая нас в спину.
        Тут же все не так просто. Вон, подождали, пока обычные пассажиры уйдут. Немцы народ экономный, специальный поезд заказывать не стали, обошлись обычным, в которых ездят и чиновники, и купцы и даже школяры, имеющие денежку, чтобы совершить путешествие в Европу. Теперь же, на всякий случай, большинство русского люда покидает Европу. Всё-таки, война началась. Поэтому, поезд набит до отказа и, кажется, конца и края выходящим пассажирам не будет. Ещё хорошо, что поезд подали не на третью платформу, на которую прибывает состав из Варшавы, а на специальную, где есть место, чтобы поставить и оркестр, и почетный караул и государя-императора куда-то пристроить, а иначе придавили бы. И встречающих на платформу бы не допустили, перекрыв все проходы, зато подогнали сюда побольше носильщиков с тележками, оплатив их труд из царской казны, чтобы не вызывать лишнее недовольство у пассажиров. Вон, дядьки в фартуках и фуражках катят чужой багаж. Носильщики-то очень довольны. Ну хоть кто-то сегодня рад, уже хорошо.
        Кажется, у немцев оплачено только свои купе, а не весь вагон? Вот ведь, жмоты! Ладно-ладно, не жмоты, а экономные люди, не считавшие нужным переводить лишние деньги.
        Ну вот, наконец-то открылась дверь вагона с царственной особой… Оркестр грянул невесть какую музыку, под которую из вагона начали выходить разные люди. Марш, звучавший очень бравурно. Не иначе играют гимн королевства Баварии, по сути - уже не существующего королевства. А что, «Боже царя храни» не надо играть? Нет, следом зазвучал и наш гимн, предлагавший мне царствовать на славу. А я считал, что свой гимн следует играть первым.
        К счастью, приезд невесты не предполагал полного караула, состоявшего из представителей всех родов войск. Чай, не приезд главы чужого государства с официальным визитом. Для принцессы достаточно двух гвардейских рот, спешно выстраивавшихся на перроне. Вру. Две роты не уместились, хорошо если по взводу от «преображенцев» и «семеновцев» наберется.
        А вокруг меня толпится непонятный народ. Нет, так-то он понятный, придворные. Камергеры со своими камергершами, камер-юнкера с юнкерицами. Медом намазано? Им что, невесту нужно прямо сейчас увидеть? Наглядитесь ещё, куда она денется. И фотографы снуют, от вспышек магния уже перед глазами «зайчики» прыгают. И не прогонишь никого, так как все присутствуют согласно своих обязанностей. И морды у всех такие благостные, улыбки масляные. Так бы вот взял, да и заехал по чьей-нибудь морде. Но, нельзя-с.
        И мы опять выругали рачительных немцев. Был бы специальный поезд, можно бы все сделать нормально, а из-за пассажиров пришлось полагаться на экспромт. Наверное, стоило оставить пассажиров в купе, приставить к каждому вагону по жандарму, встретить барышню и ее свиту, а уже потом выпускать народ. Но кто-то до этого не додумался. Или ещё проще - оплатить баварцам стоимость проезда в специальном поезде. Надо бы выругать тех, кто организовывал встречу. Если не забуду, так и сделаю.
        Ну вот, пошел народ из самого важного вагона. Толстые и тонкие дядьки, кто в мундире, кто в цивильном костюме. Пожилые особы и зрелые женщины, а теперь девушки помоложе. Которая здесь моя-то?
        К счастью, на выручку пришла великая княгиня Ольга Николаевна. Не могла же будущая теща отпустить сына одного на такую важную встречу?
        - Ваше величество, вам нужно подойти к своей невесте и поприветствовать ее, - слегка прикоснулась к моему локтю матушка. Я сделал страшные глаза, показывая, что не знаю, к которой идти и великая княгиня снова пришла на помощь. - Вон та девушка, в бледно-розовом платье.
        Наш историк моды Васильев назвал бы этот цвет «цвет бедра испуганной нимфы», но я ни бедер у мифологических персонажей не видел, да и сами нимфы ни разу не попадались, так что пусть будет бледно-розовым.
        - И не вздумайте целовать Эдите руку, а уж тем более - чмокать в щечку, - прошипела матушка.
        Про щечку я и сам понимаю, здесь так не принято. И не собирался я целовать эту девицу. Ольга Николаевна сказала бы ещё, чтобы взасос девушку не целовал.
        А вот почему нельзя ручку поцеловать? А, вспомнил. Ручки следует целовать лишь замужним женщинам, а девушкам ни в коем случае. Моветон-с.
        Ольга Николаевна еще что-то проворчала. Может, про молодых людей, не умеющих выражать свои собственные эмоции? Неужели у меня такой недовольный вид? А я сегодня почти час провел перед зеркалом, репетируя благодушие и радость встречи. Плохо, значит, отрепетировал. А чему же радоваться-то? Привезли, а теперь будь добр, исполняй жениховские обязанности. Но, может, так карта ляжет, что невеста сама от меня откажется? Бывали такие прецеденты? В принципе, если до свадьбы дойдет, то я могу пренебречь супружескими обязанностями и девушка будет иметь полное право подать на развод. А если не подаст? Да и я в этом случае как стану выглядеть? Не то, чтобы полным дураком, но импотентом посчитать могут, а это тоже плохо. Думать надо…
        Усиленно гнал от себя мысли о Маринке, а то стоял бы с кислой миной.
        А девушка… В общем-то, ничего. Не красавица и не дурнушка. Стереотип немецкой красавицы - этакая Брунгильда ростом под два метра, грудь шестого размера, вся блондинистая. Реагирует на команды, ходит исключительно строевым шагом. Штампы и штампы. Англичанки же сплошь сухопарые, с вытянутыми лицами. Видел парочку англичанок, непохожи.
        Но Эдита Мария, в нарушении всех канонов и штампов, оказалась совсем не похожа на немку. Передо мной стояла не очень высокая девушка, со вздернутым носиком, с каштановыми волосами, выбивающимися из-под шляпки. Там где требуются округлости, они есть, но все в меру.
        Вроде и симпатичная на первый взгляд. И на второй тоже ничего. Конечно, это не та женщина, в которую я готов влюбиться, но второй такой женщины, как моя Марина, просто нет на свете.
        - Здравствуйте, ваше королевское высочество, - поприветствовал я барышню. - Очень рад приветствовать вас на нашей земле.
        По русской земле Эдита уже проехала изрядное расстояние, равное если не всей Европе, то половине, но положение обязывает. Учил текст, что сообщила мне матушка. Кажется, ничего не перепутал?
        Вообще-то невесту мне следовало встречать ещё на границе, но из-за похорон и из-за траура по усопшему деду-императору, родственники жениха и невесты решили назначить встречу в столице.
        - Guten tag, eure majestat. Ich freue mich sehr, Sie zu sehen.
        По-немецки я ни бум-бум, кроме «Хенде хох» и «Гитлер капут», но но «гутен таг» поймет любой пэтэушник и даже дошкольник. Наверное, девушка меня приветствует. И, скорее всего, выражает мне признательность и уважение. Возможно, наследнику престола и преподавали немецкий язык. Да что там - точно преподавали, едва ли не как второй родной, Александр Борисович его должен знать, но император Всея Руси станет разговаривать в своем отечестве лишь по-русски. Вот, придумал «отмазку» если кто-то укорит меня в невежестве.
        Я достаточно мило улыбнулся, сказав:
        - Надеюсь, мы с вами станем друзьями.
        - Фаше феличество, я отшень рад наш встреча.
        Молодец барышня, по-русски разговаривать умеет. Не пропадем. Правда, малюсенькая деталь… когда девушка сказала, что рада встрече, меня немножко кольнуло. Но я не осуждаю. С чего бы ей радоваться? Радоваться русскому престолу и возможности именоваться царицей? Так в нынешних условиях радость сомнительная. Призраки коммунизма бродят по Европе уже почти век, а Россия - страна непредсказуемая. А может, девушка знает ещё что-то, что связано с войной между ее империей и Францией? Может, имеется какая-то угроза для моей державы со стороны германцев и девушку прислали как отвлекающий маневр? Она о том знает, и боится. Нет, ерунда. О свадьбе было известно ещё четыре года назад.
        А может, все проще? Выхватили Гретхен из любимой Баварии, отправили на встречу с русским Иваном. Скоро помолвка, потом свадьба. Хорошо, что не потащат сразу в постель. А может, у неё там, в Баварии, свой Ганс имелся?
        Прежде чем отдать девушку в руки ее родных и придворных, должных отвезти невесту в специально выделенные для этого покои в Зимнем дворце, я еще раз посмотрел в лицо невесты, чтобы составить какое-то впечатление. Первая встреча, как правило, бывает очень важна.
        Ещё раз повторил свою фразу, но уже в форме вопроса:
        - Мы с вами станем друзьями?
        - Пажифем - уфидим, - улыбнулась невеста.
        Пословицы и поговорки учит… А эта - самая обиходная. Вот на этот раз меня если и кольнуло, то почти незаметно. Хм… Женой моей она стать готова, дружбы, стало быть, девушке от меня не нужно. А ещё можно посмотреть в глаза. Маленькие, ресничками хлопает. Но сами глаза пронзительные и цепкие. С такими глазками хорошо девушек-снайперов в кино играть.
        Ага. Что там говорили по поводу девушек из хороших семей, получающих европейское образование?
        Барышня из высшего общества обязана одеваться скромно, но со вкусом. Внешне она всегда остается холодной, неизменно спокойной, несмотря на страсти, царившие в ее душе. Никогда не обсуждать свои личные дела на публике, не демонстрировать собственные чувства - ни положительные, ни отрицательные. Никто не должен понять, что твориться у вас на душе. Можно дать себе некоторую вольность дома, но так, чтобы этого никто не видел - ни родные, ни, тем более слуги.
        Выглядеть скромно, говорить тихо, но так, чтобы всегда слушали и никогда не повторять свои слова дважды. Если что-то сказано, поступать в соответствии со словами и никогда не отступать от принятого решения.
        А не могло ли так быть, что Эдита Мария является агентом влияния со стороны Германской империи? Был же прецедент. Принцесса Фике отправлялась в Россию именно как агент влияния, должный проводить политику, отвечающую интересам Пруссии и ее короля. А в том, что став русской императрицей Екатериной, бывшая девочка из Ангальт-Цербста, повела самостоятельную игру - это уже другой вопрос.
        Что-то я становлюсь слишком подозрительным. Но и в этом нет ничего удивительного. Пережил уже столько покушений на свою особу, то в каждом новом человеке, включая невесту, видишь либо врага, либо манипулятора.
        А то, что невеста - агент влияния, здесь можно не сомневаться. Её для этого даже специально готовить не нужно. Все-таки, она выросла в Германии, насквозь пропитана немецкой культурой. Естественно, что для неё важно сохранить связи со своим королевством. Поэтому, если она начнет уговаривать меня сделать что-то полезное для её страны, ничего удивительного. Не стану видеть шпионку в Эдите Марии, но не буду забывать, что она дочь Рупрехта Баварского и племянница императора Германии.
        Задумавшись, я ещё разок поклонился, провожая невесту взглядом.
        - Александр-р, люди же смотрят, - едва не прорычала матушка, толкнув меня локтем.
        - На что смотрят? - не понял я.
        - На то, как молодой император засматривается на попу своей невесты, - сообщила матушка, ухватывая меня под руку. Пройдя несколько шагов, хмыкнула. - А может, все это и неплохо. Все-таки, император засмотрелся на попу своей невесты, а не чужой…
        Ох, Ольга Николаевна, вам бы все шутки шутить. Отдали своего сыночка невесть кому. А если слопает меня немка? Впрочем, попка у невесты и на самом деле неплоха. Но это я так, не от лишнего эротизма, а справедливости ради.
        Глава 24. Представление
        Сегодня, пожалуй, единственный день, когда государственные дела вызвали у меня столько ожидания и удовольствия. В Мариинском дворце был объявлен вечер памяти покойного императора Николая Александровича, который обещал доставить немало удовольствия ценителям оперы. На большой сцене должны были выступить лучшие певцы и актёры Российской империи. В программе значились отрывки из наиболее известных популярных оперных произведений, а также патриотические песни и многое другое.
        Хорошо бы девушку на такое представление привести, но у царей никогда ничего не бывает просто. Даже если бы я хотел прибыть на представление с баварской принцессой, чтобы познакомиться поближе со своей будущей невестой, обсудить с ней какие-то общие темы и дела, - это всё возбраняется этикетом. Мы ведь ещё не помолвлены. Помолвка для царя - это не просто обменяться кольцами при свидетелях, это должно быть задокументировано и освидетельствовано. До этого момента мы с ней совместно не можем посещать мероприятия.
        В итоге мы поехали порознь. Даже места у нас были далеко друг от друга. Слава Богу, что хоть совсем одного не оставили. Со мной была матушка, а также Пегов со своими людьми. Причём, учитывая последние события, он изъявил желание присутствовать лично. Впрочем, я совершенно не сопротивлялся этому.
        Пока мы ехали, я предавался одному из своих недавно обретённых хобби - просто смотрел окно и наблюдал за тем, что происходит вокруг. Я уже и забыл, когда ездил куда-то один, без Мезенцева или Кутепова, или ещё кого-то, не обсуждая дела. Однако и здесь меня постигла государственная служба и необходимость соответствовать своему званию. Матушка, которая изъявила желание проехать со мной, чему я не противился, обратила внимание, что у меня штопанный мундир. Я уже и сам забыл, что мой парадный генеральский мундир был заштопан ещё во время похорон императора. Матушка поковыряла пальцем аккуратный шов, который я бы ни за что сам не разглядел, и, покачав головой, посетовала:
        - Негоже императору ходить в обносках.
        - Что значит, в обносках? - возмутился я. - Этот мундир я едва ли два раза надел.
        - Но он же порван, испорчен! - удивлённо подняла она брови.
        - Да кто это увидит? - отмахнулся я.
        - Я сразу же увидела, - ответила матушка. - Ты пойми, Александр, ты теперь первое лицо государства, понимаешь? Ты лицо Российской Империи. Если уж государь большой, сильнейшей державы ходит в штопаном мундире, что о стране подумают?
        - Что о стране подумают… - хмыкнул я. - Что царь бережливый? А ещё царь планирует увеличить армию. Так что, своё мнение пускай попридержат.
        - Ты же знаешь, аристократы чутки к мелочам, - терпеливо начала объяснять Ольга Николаевна. - А такие детали редко интерпретируют в нашу пользу. Обязательно придумают что-то. Нельзя так подставляться. У тебя должно быть минимум три запасных выходных мундира, повседневных минимум пять, штатские костюмы, рубашки, обувь, и всё должно выглядеть идеально, как с иголочки, отутюжено и ни единого лишнего шовчика. А этот мундир нужно заменить. Глава Империи должен выглядеть, как император, а не как оборвыш.
        - Да мы так на мундирах разоримся, - посетовал я, вспомнив, сколько стоили два мундира, пошитых на заказ. - Да и вон Александр III носил один и тот же мундир на протяжении всего своего правления, и ничего. Пользовался уважением, и хоть бы кто посмел в его сторону что-то сказать.
        - И зачем нам из-за мундиров спорить, - устало вздохнула она. - Раз вам так хочется показывать свою бережливость, тогда я на свои деньги вызову вам портного, и всё сама оплачу.
        Я только вздохнул.
        - Ладно, договорились, - согласился я. - После выступления сходим к портному.
        - Что значит "сходим"? - закатила она глаза. - Я вызову портного, выделим время. Он снимет мерки, а потом уже сошьёт костюмы. Если вы сами не в состоянии подобрать себе что-то приличное, я выберу и цвета, и фасоны.
        - Вот и договорились, - окончательно капитулировал я.
        На самом деле, матушка не горела желанием ехать на представление, её обязывало положение. Она сейчас вовсю занималась переоборудованием собственной дачи под хоспис. Она затеяла большую перепланировку, вывоз старой неподходящей мебели и закуп необходимого оборудования. Я лишь мельком взглянул на сметы и не глядя подписал их. Дело это нужное, не только нашей семье, но и государству. Поэтому все траты пойдут впрок.
        - Почему нам не разрешили-то с невестой вместе поехать? - задал риторический вопрос матушке, просто так, чтобы поддержать беседу.
        - Вы и так уже, в нарушение всех законов, поселили её в одном с собой дворце, - её брови вновь удивлённо приподнялись.
        - Право, матушка, - всплеснул я рукам. - Ей же выделили отдельное крыло. Оно же огромное, там может поселиться тысяча таких принцесс.
        - Да, но это прямое нарушение. - строго ответила она. - Хотя нынче многие правила поправили, но и совсем забывать о порядке тоже не стоит. Правила есть правила, не забывайте. Это не только ваше лицо, но и честь невесты.
        Когда автомобиль остановился у парадного входа в Мариинский театр, один из сотрудников охраны, сопровождавших нас в автомобиле кортежа сопровождения, открыл дверь и помог моей матушке выйти. Затем из машины выбрался я.
        У входа собралась довольно внушительная толпа, которую по сторонам оттеснили полицейские.
        Люди Семена Пегова привычно рассредоточились, стараясь взять меня и матушку в плотное кольцо, а один из ребят шёл впереди, стараясь нейтрализовать наиболее экзальтированных дамочек, которые миновали полицейских, стремясь вручить императору либо платочек, либо цветы
        Я лёгким кивком поприветствовал людей. В голове промелькнула мысль о том, что это идеальная возможность совершить очередное покушение. Вот сейчас какой-нибудь из молодчиков выхватит пистолет или бомбу, и всё, поминай новоиспечённого императора, как звали. Хотя, возможно, я утрирую и слишком нагнетаю обстановку. Вероятнее всего, какой-то контроль у полиции есть. Вон стоит один из унтер-офицеров в форме и внимательно, цепким взглядом что-то высматривает среди людей. Наверное, пользуется какой-нибудь способностью и выискивает вооружённых.
        Наконец, мы степенно направились ко входу. Вокруг было много гостей, но почти никто не решался подойти близко или просто не мог, потому что их держали на расстоянии мои гвардейцы.
        Наконец, мы достигли ложи и, разместившись на местах вместе с матушкой, принялись ждать представления.
        Пегов разместился за нашими спинами, контролируя обстановку. Наконец, представление началось, и мы погрузились в чарующие звуки симфонического оркестра.
        Я не был ценителем классической музыки, но кое-что знал, поэтому сразу узнал Евгения Онегина, Петра Ильича Чайковского. На середине партии Татьяны Лариной я вдруг заметил нечто подозрительное и тревожное. Кажется, снаружи за дверьми нашей ложи происходило что-то неладное. Там поднялся какой-то шум. Пегов тут же заозирался по сторонам и напрягся.
        - Какая-то опасность? - полушёпотом спросил я, повернувшись к Семёну. Вспомнил что у него была способность - ощущать опасность.
        Тот покачал головой, однако расслабляться не стал, по-прежнему хмурясь и присматриваясь к двери. Неожиданно дверь приоткрылась, и в нашу ложу проскользнула какая-то тень. Пегов тут же вскочил. Тень, видимо споткнувшись, покатилась по полу, и в следующий миг передо мной плюхнулся невысокий мужчина в аккуратном смокинге. Однако, несмотря на идеальный костюм, выглядел он, мягко говоря, вымотанным. Лицо его было не выбрито, а глаза были красными. В зале было темно, но я всё равно это разглядел.
        - Что здесь происходит? - негромко спросил я, чтобы не прерывать представление и не привлекать к себе лишнего внимания.
        Пегов уже кинулся напрямую к мужчине и попытался задержать его. Но мужчина вдруг бросился передо мной на колени. Я тут же поднял ладонь, показывая знак Пегову, чтобы тот остановился.
        - Кто вы, и чего хотите? - негромко спросил я.
        - Александр Красников я, - ответил он, приподняв голову и подняв глаза на меня. Но лишь только взглянул в мою сторону, как тут же снова ударился лбом в пол. - Ваше Императорское величество, только вы мне можете помочь.
        - Так чем же я могу вам помочь? - спросил я, снова покосившись на Пегова.
        Тот волновался, но в целом не спешил предпринимать каких-то действий.
        В дверях возникли охранники, которых, судя по всему, только что изрядно помяли. Хорошая же у меня охрана, если какой-то молодчик смог их легко разбросать!
        - Тот самый Красников? - удивился Пегов.
        - Он-он, тот самый! - жалобным тоном ответил мужчина.
        - Я чего-то не знаю? Кто этот Красников? Может, кто-то объяснит? - потребовал я.
        Вмешалась матушка и, встав рядом со мной, шепнула на ухо:
        - Это наш чемпион по греко-римской борьбе, он выступал на Олимпийских играх.
        - О, как интересно… - я снова взглянул на изрядно помятого гвардейца, который со злобой смотрел на распластавшегося на полу Красникова.
        Если бы не Пегов, тот уже, наверное, набросился бы на мужчину и попытался избить.
        - Вы объясните, наконец, что вам понадобилось? - полушёпотом спросил я. - Сейчас идёт концерт в честь памяти моего усопшего деда. Негоже так вести себя. К тому же момент торжественный. Не вынуждайте меня, приказывать арестовать вас.
        - Простите, простите… - запричитал борец. - Дело у меня не терпящее отлагательств. Даже если арестуете и в Сибирь отправите, это стоит того. Только помогите…
        - Так вы же ещё ни о чём не попросили. Чем я могу вам помочь?
        - Прикажите вернуть жену. - выдал Красников.
        Я аж опешил.
        - Что значит вернуть жену? У вас её кто-то украл?
        - Она сама, сама ушла. - подвывая произнёс он. - Я её, как только не просил, как только не убеждал. А она хвостом махнула и сбежала с этим офицеришкой.
        - С каким офицеришкой? - потеряв нить, уточнил я. - Я правильно понимаю, что от вас ушла жена?
        - Ну да, я же вам объясняю. Увёл её офицер! А потом поехал на Камчатку и её с собой забрал, - шмыгнул носом борец.
        - На Камчатку, говорите? - хмыкнул я.
        - Именно, именно! Прямо на Камчатку.
        - Ну так она сама себя наказала, - пробормотал я. - Камчатка, край суровый. Хотя, если уж решилась на такую авантюру, видимо, любовь с новым ухажёром оказалась покрепче. А я-то вам чем помогу? - спросил я.
        - Так как же это? Вы же император! Прикажите, и она не сможет вам противиться. Вы же кому угодно, что угодно можете приказать. Люди вынуждены подчиняться. Вы ведь власть!
        - В своём ли вы… Боюсь, господин Красников, сердцу даже император ничего приказать не может. Если уж ваша жена решила, то даже я сделать ничего не смогу.
        Борец тихонько завыл. Кажется, он больше всего боялся услышать именно этот ответ. Я показал Пегову, чтобы тот успокоился и присел на своё место. Затем кивнул солдату в дверях и таким же жестом попросил прикрыть дверь.
        - Как вас зовут, простите?
        - Александр Петрович, с вашего позволения, - ответил он.
        - Александр Петрович, - вкрадчивым тоном произнёс я. - Я не буду вас наказывать за то, что вы едва ли не сорвали концерт. Я понимаю ваше горе, но помочь вам, к сожалению, не могу. Я уверен, что ваша душевная рана затянется, а в вашем сердце появится кто-то ещё. А может быть, и жена одумается сама и решит вернуться к вам. А сейчас присаживайтесь с нами и почтите память моего царствовавшего деда.
        Борец поднял на меня глаза и шмыгнул носом. Да уж. А ведь, судя по всему, сильный мужчина. Интересно, до чего любовь может довести даже самых сильных из нас. Я глубоко вздохнул, а затем уселся на место и похлопал ладонью по сиденью рядом с собой. Матушка удивлённо поглядела на меня, но я не обратил внимания. Да, может это и не по чину какому-то там спортсмену рядом с императором сидеть, но я не против. Тем более, что понимаю я его - не простое это испытание.
        Наконец, Красников поднялся и, немного помявшись, уселся рядом. Остальное представление мы уже смотрели без неожиданных событий.
        Правда несколько раз пытался найти в бинокль свою будущую невесту в зале и не смог найти, хотя и знал где она должна была располагаться. Однако на втором акте я с лёгкостью её нашёл. Как оказалось, она опоздала на первый акт.
        Надо будет поинтересоваться у матушки, стоит ли это расценивать как неуважение к моему покойному деду. Так глядишь, и удастся отправить её домой в Баварию. Раз уж я не могу жениться на Марине, то намерен всячески саботировать всякую возможность помолвки с кем-то другим.
        Несмотря на мирно прошедший вечер, возвращение во дворец оказалось не столь радужным. Оказалось, что Баварская принцесса опоздала не просто так.
        Признаюсь, такого переполоха я никак не ожидал. Царицы, даже будущие - женщины темпераментные и своенравные, но устроить такое… Ох уж и невеста мне досталась, чувствую, весело нам придётся.
        Первым делом ко мне прибежали несколько служанок, долго заламывали руки и выбирали слова, пока я на них не прикрикнул, призывая собраться. В итоге из ломаных объяснений удалось выяснить, что моя невеста прознала откуда-то о том, что Анна - дочь Титова, проникала ко мне в спальню, в то время как невеста моя находилась ещё в Баварии. Чем мы там занимались в спальне, она не знала. Однако новость ей очень не понравилась и, решив не разбираться дальше, она вооружилась подручными средствами, а именно метлой, которую достала где-то на территории дворца, и направилась наказывать соперницу.
        Анна - девушка благоразумная, поэтому вступать в драку не решилась, стараясь защищаться и сбежать от обезумевшей принцессы. Однако несколько раз получила таки поперёк спины черенком от швабры.
        Как позже выяснилось, принцесса долго выспрашивала у слуг и придворных о том, почему это российское законодательство запрещает выпороть дочь чиновника, и долго разорялась о том, что русские большие глупцы, раз приняли такой неудобный закон о вольности дворянства 1762 года.
        Когда в итоге смирилась со своим поражением на ниве юриспруденции, то со словами «Как всегда придётся всё делать самой» и вооружилась вышеупомянутой метлой.
        Наплевав на этикет, я решил разобраться в вопросе самолично.
        Когда я встретился с невестой, та выглядела беззаботно и застенчиво, старательно изображая полевую ромашку. И не скажешь же, что совсем недавно пыталась выяснить, как расправиться с конкуренткой.
        - Я слышал недавно у вас была беседа на повышенных тонах с дочерью начальника императорского кабинета, - сдерживая улыбку произнёс я.
        - Та, мы не сошлись фо фзглядах, - невозмутимо ответила девушка.
        - Смею предположить, что в Баварии принято наказывать таким образом дворян. Видите ли, в России мы стараемся решать вопросы более цивилизованно.
        - Исфините, ничего более гуманнофо и подхотящего под руку мне не попалось, - с прежней невозмутимостью ответила принцесса.
        Мне хотелось схватиться за голову и сказать что-то из серии «Но вы же принцесса, как вообще такое допустимо», но старался никак не выказывать эмоций. Однако девушка с едва улавливаемой хитринкой в глазах посмотрела на меня.
        - Я постараюсь ф скорейшем фремени исучить прафила общения с русскими придфорными. И очень надеюсь, что это случится до того, как мы поженимся.
        - Почему это? - удивлённо спросил я.
        - Приснаюсь фам, я немного схитрила, в Бафарии тоже не принято наказыфать притфорных, особенно таким позорным образом. Отнако здесь я последовала примеру своей матушки. - она захлопала ресничками, будто вспоминая подробности давней истории. - Отнажды при дфоре прошёл слух, что мой батюшка зафёл себе любофницу, а матушка так расстроилась, что сломала об спину мужа толстую шфабру. Ух, переполоху-то было! Надеюсь, нам с фами ничего потобного не предстоит.
        - Да уж, - от такого толстого намёка я едва не поперхнулся. - Смею вас заверить, с дочерью Остапа Петровича - Анной, нас связывает только желание её отца определить её ко двору в качестве фрейлины для не более.
        - Ей же лутьше, - хмыкнула принцесса, но я проигнорировал её ремарку.
        - И впредь, попрошу вас, прежде чем прибегать к подобным карательным мерам, хотя бы спрашивать у меня.
        - И что же, фы мне чистосердечно фо фсём приснаетесь? - удивлённо подняв бровки, спросила девушка.
        - Не пристало императору скрывать правду и уклоняться, - прямо ответил я. - Правдивость - одна из главных черт главы государства.
        - Я учту это на будущее, - ответила девушка.
        - Один только вопрос, - произнёс я. - Кто же вам поведал о таком инциденте и ввёл вас в заблуждение? - спросил я.
        - Прошу простить, но сфою агентуру я фыдавать не намерена, - спокойно глядя на меня, ответила девушка.
        Глава 25. Совещание
        Наверное, надо будет ввести вот такие маленькие совещания с важными лицами на постоянной, а то слишком уж часто приходится дёргать того же Мезенцева или Кутепова.
        В помещении, кроме меня, находилось четверо мужчин: Мезенцев, Кутепов, министр иностранных дел Пылаев, а также военно-морской министр Столетов. Рыжего кота, который спал сейчас в углу кабинета, я решил не выгонять. Мне он не мешает, да и подсказывает мне что-то, этому хвостатому можно верить. Не продаст страну врагам, чего не скажешь о некоторых подданных и союзниках.
        Пока мы следили за войной в Европе и ожидали прибытие Судоплатова и конвоируемого его командой Замятина, проблема пришла откуда не ждали. Мало того, что Османская империя принялась задерживать росссийские корабли, так местные законники арестовали корабельные команды, туристов и в принципе любых российских подданных.
        - Итак, господа, перейдём к наиболее насущной проблеме. Что там с Османской империей? От представителей той стороны были какие-то пояснения, в связи с чем связана блокировка пролива?
        Пылаев покачал головой, остальные сохраняли молчание.
        - Ответа от них до сих пор не последовало, коллеги из посольства сами выражают недоумение и беспокойство, действиями их пограничной службы.
        - Пограничной службы? - хмыкнул Мезинцев.
        - Ну да, - подтвердил Пылаев, - они ведь пока что сами не знают официальную позицию султаната. Их не уведомили, вот и тянут время.
        - Пока они тянут, наши суда на приколе, а экипажи в тюрьмах, - хмуро прокомментировал Иосиф Даниилович Столетов.
        Я кивнул в знак поддержки слов военно-морского министра.
        В срочном порядке потребуйте информацию по данному инциденту, - произнёс я. - Какими угодно эпитетами пользуйтесь, но покажите Османской империи, что мы крайне недовольны таким отношением к нашим гражданам.
        - Ваше Императорское Величество, это же просто моряки и несколько туристов. Что же вы так на них столько внимания обращаете? Ну, подержат их немного, да отпустят.
        - Это подданные Российской империи. Нечего наших людей в обиду давать. Их арестовали и держат в иностранной тюрьме. Что там с ними делают, я не знаю. Может быть, вы знаете? Думаю, что тоже нет.
        - Ваше императорское величество, позвольте я эскадру отправлю поближе к Босфору? Так, на всякий случай. Если вдруг османы решат повременить с ответом, - предложил Столетов.
        Пылаев тут же забеспокоился, уставившись на военно-морского министра округлившимися глазами.
        - Разрешаю, - медленно кивнув, ответил я, наблюдая за стремительно меняющейся мимикой на лице Пылаева. - Необходимо отправлять к берегам Босфора эскадру, а то и весь Черноморский флот. Но это вы сами решайте - насколько необходимо посылать весь флот, и есть ли возможность его послать? Пока только пригрозить. А если Османская империя не отменит свое решение, то придется начинать обстрел Стамбула. По другому мы не имеем права поступить. Мы не крошечное государство, чтобы беззаботной улыбкой отвечать на такие плевки.
        Ага… а следом, высаживать десант и брать под контроль берега. Но одного Босфорам мало. Придется идти дальше, в Мраморное море, а там уже Геллеспонт. И что дальше? Конечно, произойдет то, к чему стремились мои предки - Россия захватывает проливы и получает свободный доступ в Средиземное море. Но только военно-морскими силами вопрос не решить. Придется начать наступление на суше, через Балканский полуостров. Сербия - наша союзница, а Болгария?
        В той мировой войне болгары были на стороне Германии и Австро-Венгрии. В этой они, вроде бы, нейтральны. Но сохранят ли они свой нейтралитет, если наша армия пойдет на Турцию? Пусть над этим дипломаты пока поработают.
        Остаётся надеяться, что турки одумаются…
        Но если в очередной раз поддаваться паранойе, то всё выстраивается во вполне прозрачную цепочку. Франция и Германия воюют, а кто-то стремиться ввести в войну и Россию. Османская империя дружит с Германией. Значит, война с ней приведет к объявлению нам войны со стороны Германской империи. Беда. Хотя как посмотреть, Германии сейчас не до нас, им бы от французов отбиться. Кстати, Османы, вместо того чтобы на нас нарываться, лучше бы немцам помогли.
        Воевать не хочется, но и выбора нет. Оставить русские суда и наших людей в турецком плену невозможно. Можно было бы потянуть время, хотя бы месяц. За это время дипломаты поработают, подготовим армию, да и корабли надо готовить. Наверняка и уголь понадобится, и боеприпасы, и что-то еще… Но тянуть мы не можем. Вполне возможно, что мирное время расслабило наших моряков. Что ж, придется наступать на те же русские грабли - вступать в войну не готовым, а учиться военному делу уже в процессе.
        - Я приказываю немедленно разобраться с данной ситуацией! - бескомпромиссно произнёс я, глядя в упор на министра иностранных дел. - Я хочу, чтобы все стороны понимали, медлить мы не намерены, и слабину не дадим. Если им нравится играть с судьбой, пускай потом пеняют на себя. - я выдержал паузу, а затем продолжил: - Что с послами?
        Сегодня стало известно, что Германия и Австро-Венгрия в срочном порядке отозвали своих дипломатов. А те не просто вернулись на родину, а прихватили свои семьи и слуг. Из этого следовало, что на данный момент на территории России находились только послы от этих стран, а больше никого.
        Выглядело это как минимум подозрительно, а игнорировать такие знаки мы не имеем права.
        - Официальных заявлений не поступало, - ответил тут же министр иностранных дел. - Предпосылок тоже никаких не было. Повода для разрыва дипломатических отношений мы не давали.
        - Судя по их действиям, все идет именно к этому.
        Да уж, предпосылок не было, разве что арест Дризена. Хотя какая тут связь между Англией, Германией и Австро-Венгрией? К тому же, из Германии ко мне приехала невеста.
        - Спорить неблагоразумно, это подозрительно, - произнёс Кутепов. - Что-то затевают наши западные коллеги.
        - Знать бы ещё что, - пробормотал я. - Рассчитывать стоит на самый худший вариант. Будем исходить из той вероятности, что они решат на нас напасть.
        - Кто напасть? Австро-Венгрия и Германия? Германия сейчас и так связана войной с Францией. Австро-Венгрия старается не быть тише воды, чтобы французские войска и на них не двинули.
        - А османы, тем временем, наши корабли задерживают, - поддержал меня Мезинцев, а Столетов хмуро кивнул.
        - Тут, я думаю, не стоит искать логику. Нам просто нужно просчитать примерные действия и последствия этих действий и подстраховаться на случай агрессивных действий со стороны этих стран.
        - Тогда и сухопутные войска подвести к ним? - спросил Кутепов.
        - Да, пару дивизий направить на границу, не помешает, так, для острастки, чтобы показать, что мы, если что, готовы. Ну, а ваша задача, - я повернулся к Аристарху, - выяснить мягко и дипломатично, чем же вызвано такое решение.
        - Кроме того, - продолжил министр иностранных дел, - посольство Франции высказало своё недовольство тем, что вы объявили прежнего посла персоной нон-грата, и не спешит пока выдвигать на эту роль кого-то нового.
        - Угу, с Францией тоже обсудите этот вопрос. Надеюсь, не нужно учить вас, как делать вашу работу.
        - Александр Павлович, - обратился я к Кутепову. - Думаю, следует усилить патрулирование улиц в крупных городах, да и не только в крупных.
        Кутепов хотел было что-то возразить, но, опережая его вопрос, я продолжил:
        - Разрешаю объявить набор новобранцев в ряды полиции. Учитывая последние события, предполагаю, что скоро мы столкнёмся с серьёзной волной беспорядков.
        Конечно, утверждать что-то я не мог, но отзыв дипломатов говорил сам за себя. Чего-то они опасались. А значит, вполне возможно, что по старой отработанной схеме скоро Петербург и Москву захлестнёт волна “народных восстаний”.
        - Кстати, что думаете по поводу передвижений наших сухопутных войск? - прочистив горло, спросил Кутепов. - Военный министр до сих пор на гауптвахте.
        Об этом я тоже подумал, что несвоевременно всё, однако в своих решениях был твёрд.
        - Министр заслужил наказание, и раньше времени я его освобождать не собираюсь, - ответил я, глядя на Кутепова. - Однако, попрошу вас организовать и проконтролировать набор в вооружённые силы Российской Империи. От этого мы, к сожалению, никуда не уйдём.
        Брови министра поползли вверх.
        - Так, это выходит мы и в полицию и в армию людей набирать станем?
        - Именно так, Александр Павлович, именно так.
        Я раздал ещё несколько указаний, после чего отпустил всех кроме Мезинцева и попросил вызвать Пегова.
        - От Судоплатова новости какие-то есть? - спросил я. Этот вопрос был не для всех ушей, и пока Пегов не прибыл, я решил обсудить и это.
        - Пока нет, - качнул головой Владимир Викторович. - Пока только известно, что их корабль перехватили. Однако в Судоплатова я верю.
        - Список задержанных османы не предоставили, и вряд ли предоставят, заключил я.
        - Смею вас заверить, что среди задержанных не будет ни Судоплатова, ни Замятина.
        - Всё же думаю, что надеяться на это не стоит и предлагаю отправить-таки дублирующую команду на всякий случай, - произнёс я.
        Однако Мезенцев слегка качнул головой.
        - Если они задержаны, то никуда уже из Турции не денутся. А Судоплатова так просто не проймёшь, дайте ему шанс.
        - А что, если мы так дождёмся, и Замятина отправят обратно во Францию? - хмуро спросил я. - Об этом вы не подумали?
        - Вот если мы сейчас начнём Замятина по тюрьмам султаната искать, это может вызвать подозрения. Пока что предлагаю не реагировать и чуть-чуть подождать. Думаю, в рамках двух дней Судоплатов даст отчёт, либо мы получим список задержанных туристов. До этого момента нет смысла дёргаться. А вот когда будет информация, тогда уже будем действовать. Однако ваше указание тоже учёл, и команда будет собрана сегодня же и, на всякий случай, приготовлена к отправке.
        Я кивнул. Слова генерала были вполне разумными и утверждать иное - смысла не было.
        Как раз в этот момент, в дверь постучали и в кабинет вошёл Пегов. Я указал ему на одно из кресел, и дождался когда он усядется.
        - Ну что, на этот раз меня порадуете новостями? - хмуро спросил я, переводя взгляд с Мезенцева на Пегова, - Которое это покушение за последний месяц? А раскрываемость этих самых покушений что-то совсем меня не радует. Скоро наёмные убийцы будут прогуливаться по Зимнему дворцу, как у себя дома, - отчитывал я их.
        - Выявить злоумышленников удалось, - доложил Пегов. - Это были слуги: камердинер Василий Самохин и служанка Анна Валерьянова.
        - Вы их задержали, допросили?
        - Никак нет, Ваше Императорское Величество, - сокрушённо опустил голову начальник охраны. - Они сбежали, причём пропали ещё позавчера.
        Ещё позавчера…
        - Ну, вчера я спал в своих покоях, и никакие гады мне не угрожали, - заметил я. Или всё же угрожали, и мне в который раз просто повезло?
        - Под вашей кроватью мы обнаружили ловушку с механизмом, - продолжил докладывать Пегов. - Змея все это время находилась внутри, но когда механизм отсчитал нужное время, то дверца в клетке раскрылась, и змея выползла на свободу в поисках еды.
        - И сколько это будет продолжаться? Кот работает лучше моей службы охраны, - продолжал громыхать я.
        Рыжий, будто подтверждая мои слова, встрепенулся, сладко зевнул потягиваясь и важно мяукнул. Кот подошёл ко мне и, несколько раз потеревшись боком об мои ноги, запрыгнул мне на колени. Я не возражал, тут же принявшись чесать кошачьего за ухом.
        Мезенцев и Пегов последили за этим, но оставили без комментариев.
        - Ориентировки уже разосланы на приграничные пункты, у полицейских тоже имеются данные. Мы весь город… прочешем, - заявил Пегов.
        - Что вы собрались чесать? - хмыкнул я. - Их уже два дня нет! За это время они могли успеть уехать вон в ту же Польшу, на которой у нас даже участков полицейских нет. Да что там Польшу… Они уже вполне могут быть во Франции или в Китае.
        - Ну, скажете тоже, в Китае… Так быстро туда они точно не доберутся.
        - Сути дела это не меняет. Я бы хотел, чтобы вы научились ловить преступников до того, как они предпримут попытку меня убить, а не после того, как им это удастся.
        В дверь снова раздался стук, и после моего позволения, в кабинет вошёл обеспокоенный Аристарх Пылаев.
        - Ваше императорское величество, - произнёс он. - Султанат дал ответ.
        - И что они хотят? - не выдержал я.
        - Говорят что не намерены отпускать корабли, пока не проведут тщательную проверку.
        - Вы сказали, что мы отправим военные силы к Босфору? - спросил я.
        Пылаев кивнул.
        - Они ответили, что если только увидят наши корабли, то объявят Российской Империи войну.
        Вот и закончилась вторая часть. Спасибо за вашу поддержку!
        Если Вам понравилась книга, поставьте пожалуйста лайк. Так Вы поможете другим читателям принять решение в выборе очередной книги для прочтения.
        Если Вас переполняют впечатления, не держите в себе, оставьте комментарий.
        Спасибо Вам!
        Вторая часть появится завтра в 00:15 по этой ссылке