Сын лекаря Матвей Геннадьевич Курилкин
        Попаданец
        Иногда, для того чтобы человек изменился, ему недостаточно даже попасть в другой мир. Да и зачем, если жизнь по большому счету осталась прежней? Если дома ты был студентом медицинского вуза, а, попав в другой мир, оказался учеником лучшего в городе лекаря, если в обоих мирах тебе не нужно зарабатывать на кусок хлеба, о каких изменениях идет речь? Всех изменений, что в прошлой жизни у тебя было много друзей, а в нынешней таковых почему-то нет: ну не любят твоего наставника в городе. Впрочем, недостаток общения Эрик компенсирует чтением, ведь что может быть интереснее, чем погрузиться в литературу другого мира?
        Люди редко меняются без серьезной причины. Вот только иногда жизнь делает резкий поворот, и события, которые до сих пор случались исключительно с кем-то, начинают происходить с тобой. Попасть в армию, которая уже год ведет войну, терпя поражение за поражением, воевать против тех, кто даже не считает людей разумными… Тяжелое испытание для того, кто знает жизнь исключительно по книжкам. Но шанс есть у каждого. Зато теперь можно испытать настоящие чувства. Понять, что такое верность долгу, дружба и, может, даже встретить настоящую любовь.
        Матвей Курилкин
        Сын лекаря
        Серия «Попаданец»
        Выпуск 8
        

* * *
        Часть 1
        Глава 1
        Первый раз на этой войне мне повезло всего через месяц после того, как меня приняли в солдаты. Собственно, это был мой первый бой.
        Я был совсем зеленый юнец, мне едва исполнилось восемнадцать, когда мое привычное и спокойное существование поменялось самым неожиданным образом. Сейчас, спустя столько времени, мне с трудом верится, что когда-то моя жизнь была совсем иной - я, как и многие мои сверстники, жил спокойной, непримечательной жизнью. Свободное время тратил на «зависание» в соцсетях, редкие встречи с приятелями и онлайн игры. Такое времяпрепровождение не казалось мне бессмысленным, да и спокойной жизнь мне тогда не казалась. Еще бы, ведь после семестра, проведенного за вдумчивым выбором, кому бы поставить «лайк», или попытками достичь очередного, восьмидесятого уровня в игрушке, приходила сессия в медицинском институте, во время которой необходимо было в срочном порядке заполнить накопившиеся пробелы в знаниях, чтобы хоть как-то сдать экзамены. Я был достаточно смышлен, к тому же спасала хорошая память, так что после некоторых усилий мне удавалось получить оценку «удовлетворительно», чем я был доволен, и большая часть знаний по предмету тут же испарялась. Я не думал о том, как буду в дальнейшем обходиться без этих
знаний, казалось, что когда дело дойдет до настоящей работы, все пробелы в знаниях исчезнут сами собой. Во время практики, когда мы выполняли обязанности младшего медицинского персонала, напрягаться тоже не приходилось - медицинские сестры предпочитали сами выполнить работу, чтобы не расхлебывать последствия действий неумелых студентов, и это тоже казалось нормальным. Сколько раз мне потом пришлось пожалеть о таком своем отношении к учебе! Не думаю, что мне долго удавалось бы так учиться - несомненно, на старших курсах такие нерадивые студенты, как я, либо брались за ум, либо отсеивались. Не могу сказать точно, ведь я не закончил даже второй курс.
        Событие, изменившее мою жизнь, произошло незадолго до сессии. Надвигалась зачетная неделя, и я ждал ее с отчетливым пониманием, что в этот раз может не пронести. И конечно, когда друзья предложили в выходные отправиться на пикник, я согласился, почти не раздумывая. Еще бы! В противном случае мне пришлось бы все выходные без сна и отдыха зубрить нормальную физиологию - с неясными перспективами на результат, ведь за два дня выучить то, на что отводилось полгода, было бы проблематично. Поэтому перспектива отправиться в поход в зимний лес, с ночевкой, в мороз и снегопад, в этот раз была принята с искренним энтузиазмом, хотя в другое время могла вызвать только недоумение. Я без труда убедил себя, что смогу выучить все за утро понедельника, что я достаточно везуч, чтобы мне попался один из тех немногочисленных вопросов, которые я знаю, что в крайнем случае я смогу пересдать экзамен осенью. Побросав в рюкзак консервы и ухватив лыжи, которыми не пользовался со времен школьных занятий физкультурой, я, довольный, отправился на электричку. Ехать предстояло несколько часов. Один из моих приятелей, Андрей,
увлекавшийся историей родного края и особенно поисками всяких «аномальных» зон, раскопал где-то старую легенду про Чертово логово. Это таинственное место силы на краю области, в котором, по рассказам, случались странности - время текло не совсем так, как в остальных местах, люди, забредшие в это место, могли подолгу блуждать в двух шагах от дороги, не в силах найти путь назад, были даже случаи самовозгорания - когда человек неожиданно сгорал изнутри. Андрея всегда влекли такие истории, и вот теперь, услышав очередную байку, он не раздумывая сорвался в дорогу, надеясь на себе испытать странности этого места. Еще и друзей пригласил. Никто, кроме него, в такие рассказы не верил, однако наш друг был столь увлечен, что без труда убедил составить ему компанию не только меня, но и еще троих наших общих друзей отправиться в «исследовательскую экспедицию».
        Все мы довольно быстро пожалели о своей покладистости - не сомневаюсь, что даже сам Андрей, не будь он так упрям, и если бы не боялся прослыть слабаком, отказался бы от этой затеи уже через час после того, как мы покинули уютное, прокуренное чрево электрички. Назвать эти места глухими значило преуменьшить реальное положение дел. Полузаросшую летом грунтовую дорогу, которая тянулась мимо пресловутого Чертова логова, сейчас, зимой, можно было найти только на карте и на тех фотографиях из отчета предыдущей экспедиции, которые нам показывал в электричке Андрей. Не знаю, как сам энтузиаст, а я через какое-то время после того, как мы покинули засыпанную снегом станцию, уже не мог сказать, где мы находимся даже приблизительно. Более того, я даже не смог бы вернуться назад - лыжню исправно засыпала поземка, так что можно сказать, что нас начало «водить» еще до того, как мы прибыли в собственно саму аномальную зону. Темнеет зимой рано - смешно сказать, но для путешествия мы выбрали самый короткий день в году, двадцать второе декабря, так что уже к четырем часам дня никто из нас понятия не имел, где мы
находимся. Уже не только я, но и мои товарищи стали робко указывать нашему предводителю на этот факт, однако он, немного нервно посмеиваясь, отвечал, что все идет по плану, и что мы вот-вот прибудем на место. При этом на вопросы, как он собирается определить, что мы прибыли именно туда, куда он так стремится, Андрей не отвечал. Кажется, ответа на этот вопрос он просто не знал. Наверное, не задумывался об этом, когда планировал свою экспедицию. В конце концов, мы все-таки остановилось, выбрав место, защищенное от ветра небольшой рощицей. Андрей был счастлив, как никогда - кажется, вопреки нашим ожиданиям, мы все-таки достигли места назначения - березы в рощице были кривые, стволы выглядели так, будто сила тяготения в процессе их роста неоднократно меняла свое направление. По его мнению, этот факт свидетельствовал как раз о том, что мы находимся именно там, куда и стремились. Установив палатки и разведя костер, мы приступили к тому, что являлось целью большей и скептически настроенной части команды - достали водку и принялись ее поглощать, заедая разогретыми на костре консервами.
        Несмотря на то что большого опыта в потреблении спиртных напитков у меня не было, сильного опьянения я не чувствовал - не могу сказать точно, но думаю, что столбик термометра в эту ночь опустился ниже двадцати градусов - какое уж опьянение на таком морозе! Постепенно оживленная беседа стала затихать, друзья разбредались по палаткам, а мне почему-то не спалось - неожиданно проснулись муки совести. Смешно, но из головы не шли мысли о невыученных билетах. Глядя на языки костра, я отчетливо понимал, что согласился на этот поход только для того, чтобы не учить, и что теперь наверняка завалю экзамен, хотя если бы проявил хоть немного твердости, мог бы отказаться от прогулки и тем избавить себя от множества проблем в будущем. Чтобы отвлечься от этого бессмысленного самокопания, я поднялся и, слегка пошатываясь, отправился прогуляться вокруг стоянки. Минут через пятнадцать, когда в голове немного прояснилось, я решил, что пора возвращаться, и в этот момент понял, что не вижу света костра. Я даже не испугался, только удивился - ведь деревья в роще стояли достаточно редко, ветер и снегопад давно утихли, и в
свете луны местность просматривалась, наверное, на километр вокруг. Уйти далеко без лыж, по сугробам я никак не мог, поэтому потерять из вида костер было невозможно. И все-таки это случилось. Во время прогулки мне все время казалось, что я вижу отблески огня и даже слышу его потрескивание, но как только я вынырнул из своих мыслей, оказалось, что ничего похожего на костер и палатки поблизости не обнаруживается.
        Паниковать я не стал, а просто пошел назад по своим следам, благо были они глубокими и в лунном свете отлично просматривались. Паника начала появляться несколько позже, спустя полчаса, когда я обнаружил, что уже в четвертый раз прохожу мимо одного и того же приметного дерева, чей ствол на уровне пояса делился аж на три стволика меньшего размера. Я прошел еще один круг, чтобы убедиться. Действительно, мои следы замыкались, будто я появился прямо посреди рощи, и с тех пор несколько раз прошел по кругу. Костра не было. Как и палаток. Поддаться панике было легко, и я это сделал даже с некоторым облегчением. Я закричал и побежал куда глаза глядят. По очереди звал каждого из своих спутников, проклинал Андрея, который завел нас в это дьявольское место, даже плакал - все тщетно. Постепенно паника улеглась - не потому, что я успокоился, скорее, просто выбился из сил. Я перестал рассекать своим телом сугробы и замедлил шаг, потом вообще остановился. Кричать я перестал еще раньше - голос пропал, вместо воплей изо рта вырывалось натужное сипение. Мне казалось, что я блуждаю уже несколько часов, что скоро
должен быть рассвет, но взглянув на небо, обнаружил, что луна не сдвинулась с места. Не знаю, были это какие-то шутки со временем или проблема в моем восприятии, но мне казалось, что с того времени, как я первый раз взглянул на небо, луна вообще не поменяла своего положения. Обессиленный, я уселся прямо в снег - теплый свитер намок от пота, изо рта вырывался пар, мне было так жарко, что я готов был снять пуховик, хотя и понимал, что этого делать не стоит. Спустя еще какое-то время (луна по-прежнему оставалась на месте) я, наоборот, почувствовал, что замерзаю. Промокшая одежда неприятно холодила тело, лицо стягивал мороз. Я заставил себя встать. Бежать не было сил, но я шел вперед, стараясь согреться, - безуспешно. Мне становилось все холоднее. Несколько раз я пытался ускорить шаг, но быстро выбивался из сил и снова останавливался. Ужасно мерзли руки и ноги, хотелось скрючиться в клубок, чтобы сохранить последние крохи тепла. Скоро я уступил этому желанию и опустился в снег, привалившись к одному из кривых деревьев этой проклятой рощи. Я сидел и мечтал только о том, чтобы согреться. Мне хотелось огня,
я представлял себе языки пламени, представлял себе, что я вожу над ними руками и даже целиком залажу в костер…
        Последнее, что я помню, - это ощущение тепла, переходящего в обжигающий жар. Мне доводилось читать, что замерзающему человеку может показаться, что ему очень жарко, что он горит, - но как тогда объяснить, что я видел языки пламени, которое охватывает сначала мои руки, а потом поднимается все выше, к самому лицу.
        Может быть, это были галлюцинации, а может, все было на самом деле, в одном я уверен - в ту ночь я умер. Может быть, наутро друзья нашли мое замерзшее тело, а может быть, это был обгорелый труп - такой же, как тела тех бедолаг, которых находили здесь раньше. Я этого так и не узнал.
        То, что было потом, было похоже на выход из комы. Думаю, это и было выходом из комы. Сначала я ничего не чувствовал - вокруг была чернота и в ней я. Никакие воспоминания меня не тревожили, я не пытался вырваться из этой черноты, не задавался вопросом, что происходит. Потом я начал слышать голос - голос был мужской, незнакомый, но я почему-то знал, что имя этого человека - Яков. Я старался выполнять все его указания, но по-прежнему не осознавал происходящего. Когда мне велели открыть рот, я открывал и послушно глотал жидкую кашицу, когда просили поднять руку или совершить какое-то другое простое действие, я выполнял и это. Я помню, как мне проверяли реакцию зрачков на свет, почему-то свечой, а не фонариком, - впрочем, тогда меня это тоже не удивляло. И больше ничего.
        Воспоминания пришли неожиданно - однажды утром я проснулся и понял, что обстановка вокруг незнакомая. В поле зрения попадал только дощатый потолок со слегка закопченными стенами и край печки с фарфоровыми изразцами, как в краеведческом музее, вот только орнамент там был совсем другой, не имеющий ничего общего с русскими мотивами. С трудом приподняв голову, я смог увидеть край окна, состоявшего из мелких мутных стеклышек, переплетенных свинцовой оплеткой. Тяжелые бархатные портьеры темно-бордового цвета были отодвинуты в стороны и подвязаны толстыми блестящими шнурами, так что в комнате было достаточно светло - лучи солнца легко проходили сквозь мутноватые стеклышки. Однако рассмотреть обстановку комнаты я так и не смог. Усилие, чтобы приподнять голову, потребовалось запредельное, больше ни на что сил не хватило, и я снова упал на подушку. Я так устал от этого движения, что чуть не заснул от изнеможения, однако в этот момент я услышал, как где-то рядом со мной открылась дверь, и через пару секунд надо мной склонился человек.
        - Как ты себя чувствуешь, Эрик? - спросил мужчина. Я узнал голос, и в голове сразу всплыло имя - Яков, и еще почему-то «отец», хотя на моего отца этот человек был совсем не похож. Вопрос его звучал участливо, но по интонации было понятно, что ответа от меня не ждут. Тем сильнее было удивление Якова, когда я с трудом прохрипел стандартный вопрос всех только что очнувшихся:
        - Что со мной?
        Лицо Якова осталось спокойным, но в глазах промелькнула дикая радость.
        - Очнулся! - прошептал он, и по щекам его поползли слезы.
        Потом Яков объяснил мне, что я долгое время пробыл без сознания после тяжелой травмы головы, что с тех пор прошло более полугода, и что мы переехали из столицы и теперь снимаем домик в глубокой провинции. Он никогда не уточнял, при каких обстоятельствах я получил эту травму, а я опасался слишком пристрастно выяснять подробности. Сначала боялся, что Яков поймет, что я совсем не тот, за кого он меня принимает, а когда понял, что любые мои странности будут списаны на последствия травмы, не хотел тревожить его явно тяжелыми воспоминаниями.
        Я быстро восстанавливался. Уже через несколько дней я мог вставать с кровати, и тогда обнаружил, что мои воспоминания абсолютно не совпадают с реальностью. Прежде всего - тело. Я помнил себя восемнадцатилетним молодым человеком, чуть полноватым брюнетом с карими глазами и носом картошкой, в то время как большое серебряное зеркало в гостиной показывало болезненно-худого мальчишку лет четырнадцати, русоволосого, с голубыми глазами и породистым лицом, больше похожим на изображения со старых, дореволюционных фотографий. Честно говоря, я потом еще совершенно неприличным образом любовался этим лицом, так оно мне нравилось. Хорошо, что речь в полной мере вернулась ко мне несколько позже, чем я начал ходить, так что я не успел задать все те вопросы, которые могли выдать мою чуждость. Вряд ли это сильно изменило бы отношение Якова ко мне. Он-то видел перед собой своего сына, и даже самые горячие мои уверения в обратном не заставили бы его поверить в то, что я восемнадцатилетний пришелец из другого мира, занявший тело его сына. Впрочем, я и так еще долго демонстрировал полное отсутствие знаний об окружающем
мире. Полнейшую неприспособленность к жизни Яков объяснял последствиями травмы и долгим кислородным голоданием. Он был хорошим врачом и прекрасно знал о роли кислорода в питании мозга, хотя и изъяснялся непривычными для меня терминами. Спустя время я и сам засомневался в своих воспоминаниях. Я вспомнил, как читал (еще в прошлой жизни) о случаях, необъяснимых наукой, когда пациент после клинической смерти начинал говорить на мертвых или и вовсе не существующих языках, или когда больной вспоминал подробности жизни какой-нибудь персоны, умершей несколько десятков или даже сотен лет назад… Но все же все эти люди не теряли свою собственную личность, их память только дополнялась новыми воспоминаниями. Мне же от прошлого владельца тела досталось только знание языка - ни памяти, ни навыков жизни в мире не осталось. Все это пришлось нарабатывать самому, благо Яков снисходительно относился к своему резко поглупевшему после комы «сыну».
        Я предпочитал не задумываться о причинах своего попадания в другой мир. Сначала я был в шоке, не мог понять, реально ли то, что происходит вокруг меня, или все это - необыкновенно правдоподобные и длительные галлюцинации умирающего от переохлаждения, а потом решил, что это не имеет значения. Так или иначе, там, где я жил прежде, меня больше нет. Я умер, и никогда не смогу вернуться к прежней жизни, зато у меня есть новая, тоже вполне благополучная и интересная.
        Нельзя сказать, что для меня многое изменилось. Странно, но такая, казалось бы, кардинальная перемена, как смена тела и мира, не слишком повлияла на мой образ жизни. А может быть, это и не удивительно - человеком-то я остался тем же. Как только я встал на ноги и немного освоился со всякими бытовыми мелочами, Яков начал учить меня лекарскому делу. Он был уверен, что я должен пойти по его стопам, тоже стать лекарем - я не имел ничего против. Даже в этом изменений было мало, ведь в прошлой жизни я был студентом-медиком. Со временем я перестал воспринимать Якова, как чужого человека. Очень чувствовались его глубокая отцовская любовь, по-видимому, обострившаяся после того, как он почти потерял надежду вернуть сына к жизни. Он никогда не проявлял излишней заботы, бывал даже суров, но то, как тщательно он заботился обо мне, какой тревогой вспыхивал его взгляд, когда я в очередной раз демонстрировал свои «провалы в памяти»! Не заметить было нельзя, как и не ответить взаимностью на такое отношение.
        Лекарская наука давалась мне достаточно легко, особенно после того, как я освоился с местной терминологией - все-таки какие-то знания у меня уже были. Загадкой для меня оставалась область медицины, связанная с магией. Поначалу меня эта тема очень заинтересовала, - как же, магия! - но я быстро охладел. Я честно выполнял упражнения, которые мне показывал отец, но каких-то зримых результатов это не приносило, и постепенно я решил, что у меня к этому просто нет способностей, и успокоился. Жизнь давала мне еще один шанс, и я снова не спешил им воспользоваться. Сколько прекрасных, добрых и храбрых парней не чета мне я мог бы спасти, если бы в свое время тренировался сам, а не наблюдал с вялым любопытством, как отец виртуозно вырезает воспалившийся аппендикс, как одним мановением руки он уничтожает заразу в ране! Конечно, совсем уж бесполезным мое обучение не было. Нет, я прекрасно знал свойства трав и их сочетаний, неплохо мог обработать рану, избавить от простуды, вывести чирей и еще дюжину других болезней. Думаю, при некоторой доле удачи я даже смог бы принять роды - ну, в том случае, если бы роженица
была настолько здорова, что могла бы обойтись вообще без помощи лекаря. В общем, к семнадцати годам я мог похвастаться стандартным набором умений любого деревенского знахаря. Как только передо мной ставилась хоть сколько-нибудь нетривиальная задача, которая предполагала использование хоть толики магии или каплю инициативы, я тут же терялся, и забывал все наставления. Отец начинал злиться, брался за дело сам, и, конечно, с легкостью решал проблему. Меня это, в принципе, полностью устраивало. Зачем выбиваться из сил, если отец все прекрасно сделает сам? У меня еще вполне достаточно времени, чтобы научиться, ведь отец, слава всем богам, на тот свет в ближайшие десятилетия не собирается.
        В общем, так же, как и раньше, особого старания я не проявлял, предпочитая все свободное время посвящать чтению местных сказок и легенд, благо библиотека у Якова была очень богатая. О да, читать я любил, и особенно о подвигах былых времен. У меня было очень живое воображение, мне не составляло никакого труда представить себя на месте героев древности, и, в общем, большего мне от жизни было не нужно. И ведь мне не хотелось действительно быть на их месте, на месте всех этих героев, военачальников, королей и ученых. Зачем подвергаться опасностям, терпеть лишения, если можно погрузиться в их приключения, засунув за щеку кусок знаменитого пирога с зайчатиной, прихваченного тайком с кухни, пока кухарка отвернулась?
        Единственной серьезной проблемой казалось то, что я не могу наладить отношения со своими сверстниками, и особенно сверстницами. И если в прошлой жизни я воспринимал это как должное, то теперь было особенно обидно. По собственным представлениям, я теперь был писаным красавцем, девчонки должны были штабелями ложиться у моих ног, но почему-то ничего такого не наблюдалось. Меня предпочитали избегать, так что друзьями и подругами в новой жизни я не обзавелся.
        Глава 2
        Настоящая, реальная жизнь настигла меня, когда в наш славный маленький городок пришли усталые, пропыленные солдаты. Война к тому времени шла уже давно, больше года, но нас почти не касалась. Я слышал, конечно, что были увеличены налоги, что рекрутов забирают все больше. Слышал, что дела наши не слишком хороши. Но все это меня не касалось. Мой отец был достаточно богат, чтобы заставить вербовщиков забыть дорогу в наш дом, и повышение налогов не слишком пошатнуло его благосостояние. Еще бы, ведь он был отличным лекарем! К нам ходил весь город, и никому он не отказывал в помощи, естественно, если этот человек готов расстаться с некоторым количеством серебряных или золотых. От такой благодарности мой почтенный родитель никогда не отказывался. Он всегда говорил: «не мешай людям отплачивать добром за добро, мальчик. Ты думаешь, я не вижу, что эта дама отдала последние деньги за лечение дочери? Я это вижу. И мы с тобой, уж поверь, вполне могли бы обойтись без этих грошей. Но тогда получится, что я не ценю жизнь ее дочери. А главное, тогда эта дама будет чувствовать себя обязанной! Никогда, запомни,
никогда не позволяй людям чувствовать себя чем-то тебе обязанными! Добро быстро забудется, а вот то, что он тебе должен, то есть, получается, не совсем свободен, о, это человек запомнит надолго. И ничего хорошего, мой мальчик, из этого не выйдет, ты уж мне поверь». Так говорил мой отец, и у меня не было оснований ему не верить.
        Мое сонное благополучие закончилось мгновенно, так, что я даже понять ничего не успел. Я успел с любопытством посмотреть на колонну солдат - и даже позавидовал их по-настоящему героическому виду. Некоторые парни были даже помладше меня, в солдаты могли забрать в шестнадцать лет, но вид у них был куда как мужественнее. Загорелые лица, по которым сползают капли пота, оставляя за собой светлые полосы, у многих перевязаны руки или головы. Грязные руки, устало сжимающие рукояти мечей… Я даже немного позавидовал этой их мужественности, на секунду мне захотелось оказаться на месте кого-то из этих ребят. Почему обычно исполняются самые нелепые и безумные желания? Я поглазел на солдат еще немного и поспешил домой. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять - отцу скоро понадобится ассистент.
        И действительно, к тому моменту, как я добрался до дома, во дворе уже стояло несколько крытых телег. Я зашел в дом и поднялся к кабинету отца.
        - Уважаемый лекарь, у меня здесь более пятидесяти тяжелораненых. Я не собираюсь с вами торговаться, - услышал я из приоткрытой двери. - Заплачу столько, сколько скажете. Но не кажется ли вам, что это не слишком патриотично, требовать плату с солдат, защищающих вас от агрессоров?
        - Это их работа, - спокойно ответил отец. - Им за нее платят жалованье. А моя работа - лечить. За осмотр одного больного я беру пять медных монет. Дальнейшее лечение - в зависимости от тяжести ранений.
        - Хорошо, уважаемый лекарь. Приступайте и не тратьте время на то, чтобы озвучить сумму. Делайте все, что сможете, а о деньгах не беспокойтесь.
        - Вот это совсем другой разговор, - наставительно заметил отец. - Мне нужно подготовиться.
        Я тихо вышел во двор и стал дожидаться, когда спустится отец. Мне почему-то было не слишком приятно, что я услышал этот разговор, хотя изъяна в отцовской логике я не находил.
        Следующие два дня слились для меня в сплошной кошмар. И не потому, что они были наполнены чужой болью, кровью и стонами. К таким зрелищам мне было не привыкать. Мне было страшно наблюдать за Яковом, который вкладывал все силы в каждого нового пациента. На исходе первых суток я все-таки спросил:
        - Пап, может быть, стоит передохнуть? Ты ведь уже на ногах не стоишь! Или хотя бы перестань колдовать, у тебя скоро кровь пойдет носом! - Я уже и сам пытался магичить в меру своих сил, чтобы облегчить работу отцу, да только что с меня толку?
        - Не говори глупости, сын! - строго одернул меня отец. - Ты должен понимать, что каждая минута промедления - это смерть еще одного раненого! И, значит, потерянные деньги. Ты же не думаешь, что я позволю себе потерять заработок?
        Я потом много раз думал - неужели он действительно так выкладывался только из-за денег? И каждый раз одергивал себя - нет, это была просто отговорка. Яков прикрывался своими принципами, чтобы оправдать перед собой свое самопожертвование, которое он считал постыдным. Не знаю, и никогда не узнаю, как оно было на самом деле, - отец умер, как только закончил перевязку последнего бойца, который к тому моменту оставался жив. Еще четверо так и не дождались помощи, умерли до того, как он успел им помочь.
        Я к этому времени тоже уже почти не соображал от усталости, хотя магией, в отличие от Якова, не пользовался. Так что в первый момент, когда отец пошатнулся, схватился за сердце и повалился на пол, я просто стал делать, что положено, совершенно без эмоций. Перевернул на спину, стал делать массаж сердца и искусственное дыхание. И только через несколько минут до меня дошло, что все это бесполезно. У отца просто было магическое истощение, он использовал все, что было отпущено ему его талантом, а потом взял то, что дала природа, - собственные жизненные силы. Я знаю, что люди в городе остались уверены в том, что Яков умер от собственной жадности. Не думаю. Боги нас рассудят - меня, моих бывших соседей и моего несчастного отца.
        После того как я осознал, что Якова больше нет, я впал в ступор. Я сообщил нашей домовладелице о том, что отец умер, совершал какие-то приготовления к погребению, благо за несколько лет, что провел в этом мире, успел узнать и об этой стороне жизни. Но, в общем, в голове моей было пусто, как у плохого вора в кошельке. Ни одна мысль не посещала мою больную голову, все действия, что я совершал, проходили мимо моего сознания.
        - Что ты будешь делать теперь, парень?
        - А? - Этот вопрос, кажется, заставил меня задуматься. Я сидел на крыльце возле дома, а передо мной стояла наша домовладелица, госпожа Буше.
        - Я спрашиваю, что ты собираешься теперь делать, Эрик?
        - Нне знаю, госпожа. Похороню отца, а потом буду думать. Наверное, постараюсь заменить его, буду продолжать лечить.
        - Ну-ну, - хмыкнула старуха. - Неужто ты думаешь, что кто-то в городе обольщается насчет твоих лекарских способностей? Никто к тебе не пойдет. Что там говорить, не любят вас в городе. Если бы твой отец не был таким превосходным лекарем… Ладно, не важно. Ты-то сам, может, и не виноват, да только и проку с тебя никакого. И вот еще что, парень. Твой отец оплатил проживание до конца лета. Но мне больше не нужны жильцы, так что ищи себе другое жилье. Как найдешь - приходи за оставшимися деньгами. Но сильно с поисками не затягивай, у меня времени нет.
        Я удивленно посмотрел на госпожу Буше. Еще утром она была такой милой… Мне всегда казалось, что она относится ко мне, как к любимому внуку, и вот теперь готова прогнать на улицу!
        - Ну что ты так на меня смотришь, глупый мальчишка? Я же тебе только что все объяснила! Никому ты тут без своего спесивого папаши не нужен. И вот еще что, если ты думаешь, что я такая жестокая, то ты не думай. Я просто не хочу, чтобы ты считал себя мне обязанным. Твой шибко умный папаша всегда говорил, что от этого одни проблемы. Да я, может, и сама скоро отсюда уеду, по крайней мере, на время. Проклятые эльфы давеча разорили Кафир, а это ведь всего в сотне лиг отсюда. Скоро и до нас доберутся. Ты понял намек, парень? Уходить надо из города. Подумай об этом.
        Она поднялась по лестнице, а я так и остался сидеть с раскрытым ртом. «Не любят вас в городе». Ведь она, пожалуй, совершенно права! У меня даже нет здесь ни одного друга, а ведь я прожил тут всю жизнь. По крайней мере, здешнюю жизнь. Яков переехал сюда после того, как его сын получил травму, так что настоящий Эрик не мог здесь ни с кем подружиться, а сам я не слишком стремился изменить негативное отношение ровесников. До того Яков с семьей жил в столице, но подробностями прошлой жизни я у Якова почти не интересовался, видя, что эти вопросы причиняют ему боль.
        Я посидел еще немного, пытаясь сообразить, что же мне теперь делать. Получается, что мне действительно лучше уйти из города, вот только куда? Я ничего не знаю о своих родственниках, не уверен даже, что они вообще у меня есть. Несколько раз я все-таки пытался выяснить у отца что-нибудь о своей матери, но обсуждать это отец отказывался наотрез. «У тебя нет матери, сын» - это все, что я мог добиться от него. Куда же мне отправиться? В столицу? Нет, это глупо. Я прекрасно знал, что деньги, которые я могу получить у госпожи Буше, велики только для захолустного Тальбрука, в столице от них ничего не останется уже спустя две недели. Пойти в какое-нибудь из лесных сел? Там всегда ценили лекарей, даже таких бестолковых, как я. Да только лесных сел у нас почти не осталось, всех вырезали эльфы.
        Мысли никак не хотели приходить в порядок. Перескакивали то на смерть отца, то на собственное неясное будущее. Кажется, мне просто страшно было самостоятельно принимать какие-то решения. Постепенно начинало темнеть, но у меня не хватало сил даже на то, чтобы подняться и отправиться в свою, теперь уже бывшую комнату. Так и сидел на ступеньках, привалившись к перилам, и даже заснуть от усталости и потрясения не получалось. Так, иногда, проваливался в зыбкую дрему и начинал клевать носом, но тут же снова просыпался. Когда я в очередной раз открыл глаза, взгляд мой уперся в пыльные сапоги. Мне даже не сразу пришло в голову поднять глаза, чтобы поинтересоваться, кому эти сапоги принадлежат. Мозг безучастно отметил факт наличия сапог, но выводов из этого сделано не было.
        - Кхм, парень, это ты сын местного лекаря? - раздалось над головой.
        Голос я узнал, именно с этим человеком разговаривал два дня назад отец. Я устало кивнул, и даже нашел в себе силы ответить:
        - Это я. Что вам угодно, господин тысячник?
        - Мне доложили о том, что твой отец погиб. Сочувствую твоему горю, парень, однако дело есть дело. Свою работу он выполнил, и выполнил хорошо. Я и не надеялся, что ему удастся вытащить с того света стольких ребят. Так что я пришел расплатиться. Окончательную сумму он мне не озвучивал, сказал, что счет выставит по окончании работы. Его больше нет, но ты ведь, наверное, в курсе, какую работу он выполнил и сколько за нее должен был взять?
        Я покачал головой:
        - Никогда не интересовался финансовой стороной работы. Не знаю. Да и не мои эти деньги. - Мне внезапно стало ужасно горько, я с трудом удержался от того, чтобы не заплакать. - Мне они не нужны.
        - Ну-ну, парень, не горячись, - немного помолчав, ответил тысячник. - Я понимаю твою боль, но жизнь не кончилась. Давай посчитаем вместе: по пять медяков за осмотр. Осмотрел твой отец пятьдесят одного бойца. Значит, два золотых и пять серебряных талеров, ну и еще пять медяков. Теперь дальше. Полтора десятка из этих пятидесяти одного были уже практически на приеме у темных богов. У кого-то была гангрена, у кого-то заражение крови. Лучшее, что могли предложить наши полковые целители - это перерезать им глотки, чтобы облегчить страдания. Я готов заплатить за каждого из них по золотому, и еще не уверен, что это настоящая стоимость. Такого уровня лекарей мне встречать не доводилось, только слышал. Но будем считать, что ты сделал скидку за «оптовый» заказ. И еще по пять серебряных за каждого из оставшихся, значит, получается тридцать пять золотых, пять серебряных и пять медяков. Держи. Именно на такой сумме я надеялся сойтись с твоим родителем. - И он протянул мне тяжелый кошелек.
        Пока он вел подсчеты, на меня снова свалилась тупая апатия. Я безразлично принял деньги и сунул за пазуху.
        Тысячник еще постоял, пожал плечами и развернулся, чтобы уйти. Потом вздохнул и снова повернулся ко мне.
        - Вот что, парень. Скажи-ка мне, что ты собираешься делать дальше?
        Я задумался:
        - Для начала поем. Я уже давно не ел, так что, наверное, стоит это сделать. Потом пойду спать. А завтра мне надо хоронить отца. Я, кажется, уже все приготовил, так что осталось только сложить костер.
        Тысячник досадливо поморщился.
        - Это понятно, но я не то имел в виду. Я слышал, это не твой дом, и тебе предстоит его скоро покинуть. И судя по тому, что говорят мои бойцы, в этом городе тебе не жить. Не любят твоего отца горожане, и нелюбовь эта на тебя тоже перекидывается.
        - Я еще не решил, куда отправлюсь, - ответил я.
        - Ладно. Денег у тебя теперь вполне прилично, до войны хватило бы своим собственным жильем обзавестись. Теперь-то цены поднялись, но все равно достаточно. Не просади их по-глупому, хорошо? Нам с парнями они непросто достались, жалко будет, если, в конце концов, достанутся какому-нибудь проходимцу. И вот еще что. В столицу тебе перебираться смысла нет. Там сейчас от беженцев не продохнуть. Так что забудь о столице, если, конечно, нет у тебя там родственников. Отправляйся на восток, к морю. Осядешь в какой-нибудь рыбацкой деревушке, и может, приживешься. Да и эльфы туда если и дойдут, то не скоро. Удачи, парень.
        Я кивнул, поблагодарил капитана и все-таки заставил себя подняться в дом. Зашел на кухню, попросил у кухарки что-нибудь поесть, не чувствуя вкуса, проглотил ужин, добрался до кровати и, наконец, провалился в сон.
        На рассвете меня разбудили - нужно было нанять извозчика с телегой, чтобы отвезти отца на кладбище. Погребальный костер уже был сложен - оказывается, я еще вчера заказал погребение, - а ведь я в упор не помнил, что успел этим заняться. Никто из горожан, конечно, не пришел пожелать ему приятной дороги, так что я сам опустил факел в кучу дров и на поминальной молитве тоже стоял один. Служба собакоголовому богу, доброму проводнику, тянулась целых два часа - до сих пор мне не приходилось бывать на похоронах, и я не знал, что это будет так долго, но к концу молитвы я уже знал, что буду делать дальше. Кажется, разум мой в решении совсем не участвовал, я просто понял, как нужно поступить. Может, так сработали таинственные глубины подсознания? Еще в прошлой жизни мне довелось читать книгу, в которой описывалась работа мозга. Я не очень многое из нее понял, да и просматривал ее по диагонали, но теперь понимаю, что решение мое было принято без участия сознания, которое в тот момент было в каком-то помраченном состоянии. А с другой стороны - что еще мне было делать? Последовать совету господина тысячника и
отправиться в самостоятельное путешествие через всю страну? Да ведь я за городские ворота ни разу без сопровождения отца не выходил! За те годы, что я провел в этом мире, я узнал о нем до прискорбного мало. Далеко ли я уехал бы, да еще с такой суммой денег?
        По окончании службы я вернулся домой, забрал свой кошелек, сообщил госпоже Буше, что готов освободить дом. Однако от денег, которые она хотела мне вернуть за оставшиеся три месяца, я отказался.
        - Госпожа Буше, я прошу сохранить за мной кладовую. Уверен, если бы вы сдавали только ее, этих денег хватило бы на несколько лет. Я хочу оставить у вас отцовскую библиотеку до тех пор, пока устроюсь где-нибудь. Это возможно?
        - Договорились. - Домовладелице расставаться с деньгами не очень хотелось. - Переноси книги туда, и пусть лежат. Я не стану их выкидывать, если ты не вернешься через год, просто доплатишь то, что накопится и заберешь. Но я не собираюсь брать их с собой, если решу куда-нибудь уехать. Дом я продавать не буду в любом случае, и твое добро останется в нем, но меня тут может уже не быть, имей в виду.
        Я понятливо кивнул и поспешил перенести книги. Это заняло довольно много времени, к тому же оказалось ужасно утомительным, и освободился я только ближе к вечеру. Но все равно я еще успел разузнать, где находится контора вербовщика. Никаких сомнений по поводу своих дальнейших действий у меня больше не было.
        Рано утром я стоял возле небольшого, обшарпанного одноэтажного дома, находящегося возле городской стены, в самом грязном районе. За плечами у меня висела плотно набитая сума, а на поясе гордо сверкал отцовский меч. Не помню, чтобы он когда-нибудь им пользовался, он даже ни разу не брал его в руки на моей памяти, но я почему-то всегда знал, где он лежит. Пользоваться я им, конечно, не умел, да что там говорить, думаю, отец даже не знал, что мне известно о существовании этого меча, но я не раз тайком рассматривал его, пока Яков был занят, и представлял себе, как я героически рублю им врагов направо и налево. Так что я был совершенно уверен, что в моей будущей жизни он мне непременно пригодится.
        Я вошел в здание и немного растерялся. Комната была совсем небольшая, и половина ее была занята большим столом, абсолютно пустым. За столом сидел худой, высокий человек, совершенно негероического вида. Я почему-то ожидал увидеть ветерана, покрытого шрамами, или даже калеку, потерявшего в боях руку или ногу. Этакого пожилого бойца, который не может больше сражаться на поле брани, но не оставившего воинскую службу и решившего помочь своей стране хотя бы бумажной работой. Человек сидел, откинувшись на спинку стула и задрав ноги на стол, на коленях у него лежала толстая, истрепанная книга, в которую он смотрел с живейшим интересом. Мое появление оторвало его от чтения, и он с некоторым недовольством обозрел меня.
        - Доброволец? - спросил он коротко.
        - А? Да, наверное.
        - Кого обрюхатил?
        Вопрос поставил меня в тупик.
        - Э… в каком смысле?
        - Обрюхатил кого, спрашиваю? Не тушуйся, парень, у нас добровольцы либо те, кому жениться очень не хочется, либо те, кто накуролесил по пьяному делу, и отвечать не хотят. Извини, но на последнего ты не тянешь, а вот физиономия у тебя вполне смазливая. Значит, соблазнил какую-то дурочку, и теперь ее родственники тебя склоняют к семейной жизни.
        Вербовщики никогда подолгу не задерживались в одном городе, поэтому неудивительно, что этот не знал моей истории. Я мучительно покраснел и выдавил:
        - Я не брюхатил, правда. Мне просто больше идти некуда. Отец умер, других родственников нет.
        Вербовщик хмыкнул, покачал головой, и сказал:
        - Темнишь что-то, парень. Имей в виду, выяснится, что ты все-таки что-то серьезное натворил - мигом в помои переведу! Ладно, проходи сюда, сирота. Будем анкету заполнять.
        Помои - это армейское отделение, в которое никому не хотелось бы попасть. Там служат пойманные дезертиры из других частей, убийцы, воры и прочие отбросы общества, которых помиловали в обмен на согласие искупить свою вину кровью. Это альтернатива для лихих людей появилась только с началом войны с эльфами, до того в таком формировании просто не было необходимости. И по слухам, средняя продолжительность жизни в нем - до первого боя.
        Десятник Кварг, как отрекомендовался вербовщик, выяснил мое имя и фамилию, спросил, какими боевыми умениями я обладаю. К моему сожалению, ничем, кроме кухонного ножа, мне орудовать до сих пор не приходилось. Ни в нынешней, ни в прошлой жизни. Десятника Кварга это не сильно расстроило. Он спросил, каким гражданским ремеслом я владею. Услышав ответ, здорово обрадовался.
        - Я не очень хороший лекарь, - поспешил уточнить я. - Почти не владею лекарской магией, и мне не приходилось делать полостных операций.
        Десятник искренне расхохотался:
        - Что ты, парень, большинство коновалов, которые сидят в санитарных повозках, обычно и слова-то такого не знают, «полостная». А уж лекарская магия… Не знаю, что означает это твое «почти», но… В общем, не вздумай передумать теперь! Ноги выдерну! Да мне за тебя такую премию отвалят! Но только после проверки, конечно, мало ли что ты там напридумывал, - слегка осадил сам себя десятник. - Значит так, кандидат Эрик Варден, предварительно, до утверждения комиссией, присвою тебе звание сотника медицинской службы. Конечно, командовать ты никем, кроме раненых и коновалов, права иметь не будешь. Однако формально ты будешь именно сотником, и оклад у тебя будет соответствующий - один золотой в месяц. От тренировок с рядовыми новобранцами это тебя, кстати, тоже не освобождает, если, конечно, не требуется твое присутствие возле постели раненого. Теперь вот что, подпиши здесь и здесь, - он протянул мне два листа бумаги - на одном контракт, на другом представление к званию.
        - Ну что, поздравляю с вступлением в ряды нашей армии, - коротко поздравил меня десятник, получив обратно подписанные бумаги. Где сейчас Лирантская тысяча остановилась, знаешь?
        Я понятия не имел, что это за Лирантская тысяча, но догадался, что речь идет о тех, кто недавно проходил через город, и кого мы с отцом лечили. Где они остановились, я не знал - в городе им делать было нечего, и даже раненые ушли еще вчера.
        - Ну, вот что, пожалуй, я тебя провожу, - пробормотал десятник, видя мое замешательство. - А то еще передумаешь по дороге… - последние слова он пробормотал себе под нос.
        Лирантская тысяча расположилась в двух лигах севернее города, так что идти пришлось довольно долго. Десятник Кварг всю дорогу болтал без умолку, рассказывал, с чем мне придется столкнуться на службе, пересказывал какие-то байки из собственной жизни и его знакомых. Рассказал он и про Лирантскую тысячу. В нашем королевстве вооруженные силы делят на десятки, сотни и тысячи. Всего шесть тысяч, по количеству крупных городов. Правда, находиться эта тысяча может где угодно, раньше, например, четыре из шести стояли на границе с соседними человеческими государствами, одна была распределена по остальным границам и одна в столице. Сейчас на границе с людьми осталось всего две тысячи, на случай, если соседи решат воспользоваться нашим тяжелым положением. Тем более, они не пехотные, а кавалерийские. В войне с эльфами от кавалерии никакого толку. Столичная тысяча так и остается в столице, исполняя роль последнего резерва, а Лирантская и тысяча Элтегреба сражаются с эльфами на востоке. Правда, от Лирантской сейчас осталась только половина. Сколько в строю Элтегребской, я не знаю. Последнюю тысячу, Пагаузскую,
вырезали эльфы, полностью. Города Пагауз тоже больше нет. Ах да, теперь есть еще Помойная тысяча, но на самом деле в ней гораздо меньше солдат. Сейчас, насколько мне известно, всего четыре сотни. Мне предстояло служить в Лирантской. В Тальбруке они оказались, отступая от города Лирант, который тоже недавно был разрушен эльфами.
        Мы, наконец, пришли.
        - Привел вам внеочередное пополнение, парни, - похвастался Кварг часовым, стоящим перед входом в лагерь. - Приказ на отбор рекрутов еще не пришел, а я уже работаю.
        Часовые, кажется, пополнению не слишком обрадовались, однако один из них забрал у десятника бумаги и кивком позвал меня за собой. Я оглянулся на десятника, но он только хлопнул меня по плечу, пожелал удачи и отправился назад, в город. Меня же отвели в самый центр лагеря, в единственную палатку. Других укрытий в связи с теплой погодой здесь не было, только кострища через равные промежутки друг от друга, с лежанками вокруг них, да вдалеке виднелся импровизированный загон, составленный из телег, внутри которого бродили лошади.
        - Стой тут, парень. - Велел мне часовой, а сам зашел в палатку. Заскучать я не успел, через пару минут меня позвали внутрь.
        - Ну, здравствуй, Эрик Варден. - поприветствовал меня уже знакомый мне тысячник. Не буду спрашивать, почему ты решил поступить на службу, думаю, что твои мотивы я понимаю. И вполне вероятно, что тебя в любом случае призвали бы - мы здесь для приема пополнения и короткого отдыха. Через пару дней из столицы придет приказ, который гласит, что город Тальбрук должен доукомплектовать нашу тысячу из числа взрослых жителей мужского пола. А это ни много ни мало пятьсот шестьдесят четыре новобранца. И все-таки решение ты принял неправильное, парень. У тебя был шанс уехать, а теперь сам смотри. Мы ведь за последние полгода третий раз доукомплектовываемся. Догадаешься, почему так часто?
        Сказанное капитаном меня обескуражило. Получается, за полгода состав тысячи наверняка поменялся почти полностью. Посмотрев на мою вытянувшуюся физиономию, тысячник добавил:
        - Вот-вот, парень. Лирантская эта тысяча теперь только на бумаге. Хорошо, если сотня лирантцев тут теперь наберется. Я и сам, между прочим, не из Лиранта. Ну да чего уж теперь, боги знают, может, судьба тебе такая. Лекари нам нужны, и звание твое я утверждаю. В бой в первых рядах тебя, как и коллег твоих, никто посылать не будет, но случается по-разному. Так что тренироваться будешь наравне с новобранцами. Тренировки начнем, когда наберется хотя бы человек пятьдесят. С ветеранами тебе тренироваться рано, так что до сего момента будешь ходить только на разминку, она для всех общая. Ну и легких раненых у нас еще достаточно, так что работы у тебя будет много. Обмундирование для новобранцев еще не пришло, но для тебя что-нибудь найдем. В гражданском ходишь последний день. Лазарет найдешь самостоятельно. Да! Личные вещи сдашь под опись интенданту, включая свою железяку. Деньги - мне. В казну. Будет увольнительная в город, выдам, сколько нужно, а здесь они тебе не нужны.
        Глава 3
        Следующие дни я пережил очень тяжело. Для меня было непривычно всё - и неудобная одежда из грубой ткани, и тонкая лежанка, сон под открытым небом. Тяжелее всего, конечно, была так называемая утренняя разминка. Утро как раз с нее и начиналось. Будил нас на рассвете звук рога, после чего солдаты, построившись по десять, отправлялись на огромный плац и начинали бегать вокруг лагеря. Выяснилось, что бежать надо в течение двух часов. Останавливаться было нельзя, за этим следили десятники. В первый день я свалился через полчаса. Рядом тут же оказался десятник и пинками заставил меня подняться. Еще через полчаса я свалился в полной уверенности, что никакими средствами заставить меня бежать просто невозможно. Я действительно не мог даже толком пошевелиться. Тогда десятник велел двум другим бойцам поднять меня на ноги и волочить за собой. Это были опытные бойцы, и для них моя персона не представляла собой непосильную ношу, но я все равно заставил себя перебирать ногами. Не помню толком, чем закончилась эта разминка, но после нее солдаты отправились тренироваться с мечами, а я ушел в лазарет вместе с двумя
дюжинами легкораненых, которые разминку не пропускали. Там я должен был сменить им повязки, проверить швы, промыть раны и так далее. До меня эту обязанность выполняли пятеро лекарей в звании десятников - этих парней набрали из числа солдат, и раньше они подчинялись сотнику-лекарю, на чье место я теперь попал. Сам сотник поймал случайную стрелу еще два месяца назад, и до сих пор тысяча обходилась услугами этих самых десятников, которые худо-бедно навострились сшивать раны и обеззараживать их крепким вином. Сейчас они участвовали в тренировках наравне с остальными ветеранами, а по вечерам я пытался, несмотря на усталость, поделиться своими не слишком обширными медицинскими познаниями. Все пятеро были старше меня, но, на удивление, учились со всем возможным старанием, и на молодость мою внимания не обращали. Жаль только, учителем я оказался еще худшим, чем лекарем.
        Через три дня, как и обещал тысячник, стало прибывать пополнение. Некоторых из парней я знал, но в компанию меня так и не принимали. Впрочем, расстраиваться мне было некогда по причине ужасной усталости. Хотя теперь мне хотя бы не было так стыдно - многие из новобранцев оказались ничуть не лучше меня в физической подготовке, и теперь на разминке я не чувствовал себя совсем уж никчемным. Тем более что через неделю после начала занятий, я впервые смог пробежать всю дистанцию, так и не упав. В тот день новичков как раз набралось достаточно для того, чтобы начать полноценные тренировки, так что я не успел даже порадоваться этому факту.
        Я ожидал, что нас станут учить обращению с копьем. Из исторических книг я знал, что армия сильна именно копейщиками, которые могут при должном умении даже сдержать удар тяжелой конницы. И ошибся. В тот день нам выдали короткие мечи, сужающиеся к острию (десятник пояснил, что такой меч называется анелас), а также комплект из двух щитов. Один огромный, ростовой, и один маленький, круглый. Нас заставляли быстро менять их - забрасывать тяжелый за спину и подхватывать с пояса маленький и наоборот. Делать все нужно было одной рукой - во второй был меч. Собственно, весь первый день мы только и занимались тем, что перекидывали щиты туда-сюда. К вечеру у меня отваливалась левая рука - и это я еще легко отделался. Некоторые из моих товарищей умудрились вывихнуть руки, разбить себе лица краями щитов и нанести себе ранения мечом, машинально попытавшись помочь себе правой рукой, когда меняли щиты. Так что мне тоже приходилось время от времени отвлекаться от тренировки и помогать страждущим. Вечером я все-таки нашел в себе силы поинтересоваться у подчиненных мне парней, откуда такой странный выбор экипировки?
        - Что, Эрик, - хмыкнул Декель, самый старший из десятников, - Небось, уже с копьецом себя представлял, да? - Я сразу попросил их не называть меня «господин сотник», и к этому отнеслись с одобрением.
        - Нет, Декель, я-то представлял себя сразу с бастардом и на боевом коне, и непременно чтобы во главе легкой конницы, - попытался пошутить я. - Но в общем, да, я почему-то думал, что меч - это для настоящих рыцарей, а пехота должна сражаться копьями.
        - А так и есть, не сомневайся. Для пехотинца копье - первое дело. Встанешь в строй, бывало, щитом укроешься, упрешь копье в землю, да и плевать, кто там на тебя лезет, конник тяжелый, али другой такой же придурок, как ты. Знай себе упирайся, да копье не роняй. Да только противник у нас последнее время какой-то неправильный, - невесело усмехнулся ветеран. - Эльфы, они, знаешь, строем не ходят. Сначала обстреливают тебя из гнутых деревяшек своих, так, что не дай светлые боги какую щель в ряду щитов - как пить дать в эту щель смерть заскочит. И тут пехота ничего, кроме как закрыться, сделать не может. Ну а уж если дошло дело до ближнего боя, большим щитом от них не закроешься, да и копьем не отмашешься. Они тебе будут под ноги колючки бросать, плетями своими острыми махать станут, так что толку тебе от этого щита ну ровным счетом никакого. Тут только и надежда, что кругляшком как-то отмашешься, да сумеешь анеласом его пырнуть. Да только тебе, парень, рано на то надеяться пока. Эльфа так просто не достанешь, их хоть и не шибко много, но каждый стоит десятерых таких вояк, как ты.
        - А что за острые плети? - удивился я.
        - Это я так называю. Вообще, эта штука называется уруми и выглядит очень похожей на обычную плетку. Только не из кожи, а из стали. И гнется эта сталь ничем не хуже, чем та кожаная плеть, они их так на поясе и носят, а глотку режет не хуже, чем наши ножики. Очень опасная штука, уж ты поверь.
        - А почему наши так не вооружаются? - поинтересовался я.
        - Почему, вооружаются. Телохранители, например, у нашего величества, помимо прочего, вооружены этими урумями. Только наши, человеческие кузнецы такую сталь делать не умеют, и потому, сам понимаешь, всю армию этими мечами не обеспечишь. Да и слава богам, а то бы перерезали друг друга почем зря. Этой штукой учиться орудовать нужно дольше, чем сына вырастить. Да ты не забивай себе голову, парень. Ешь давай и спи. Увольнительной завтра нет, и силенок набраться тебе не помешает.
        Силы на следующий день мне действительно понадобились, как и во все последующие дни. Тренировки и не думали становиться легче - стоило нам привыкнуть к нагрузкам, как их увеличивали еще. Я так и не сошелся близко ни с кем из новобранцев. Отчасти из-за моего звания, отчасти из-за того, что я должен был находиться в тылу в тот момент, когда они будут сражаться, отчасти потому, что многие из них знали меня раньше и продолжали относиться ко мне так же, как всегда - с некоторым снисходительным презрением. Да и самому мне было привычнее одному. Ветераны же относились ко мне непредвзято, как и к любому из новичков, но и ровней себе не считали. «Первый бой покажет, что вы за люди, - как-то обмолвился один из инструкторов, «а до тех пор, кто вас знает, мужики вы, или так, погулять вышли».
        Один раз моя непринадлежность ни к какой из компаний чуть не вышла мне боком. Я как раз закончил вскрывать нарыв одному несознательному ветерану, который, вместо того чтобы вовремя промыть и зашить рану, перемотал ее не слишком чистой тряпицей и посчитал, что и так сойдет. Как-то он не совсем удачно упал на тренировке и напоролся то ли на гвоздь, то ли на какой-то сучок тем местом, шрамами на котором не принято гордиться. Правой ягодицей, если быть точным. Признаваться в своем позоре он посчитал излишним, и пришел уже тогда, когда выглядеть все это безобразие стало по-настоящему страшно. Так вот, я еще раз заверил парня, что не стану никому рассказывать о том, что мне довелось полюбоваться на его задницу (как будто его задница представляла собой такое уж чудесное зрелище), и отправил его ковылять к своему костру, а сам тем временем занялся промывкой инструментов. Однако домыть их мне не дали, в палатку кто-то вошел.
        - Что у вас болит? - спросил я и оглянулся. Передо мной стоял Тролль со своей компанией. Они всегда ходили втроем, и я был с ними неплохо знаком. Гораздо лучше, чем мне хотелось бы. Конечно, Тролль - это было не настоящее имя, прозвище. Как его звали на самом деле, я не знал, только прозвище ему подходило просто замечательно. Широкоплечий, высокий, с низким лбом и маленькими ушами, он был подмастерьем кузнеца, а свободное от работы время он посвящал тому, что выбивал из ровесников деньги. Пару раз он с компанией пытался «поговорить» и со мной. Однажды мне удалось убежать, а во второй раз мы попались на глаза отцу. После этого меня оставили в покое, как я думал, навсегда.
        - У нас ничего не болит, - улыбнулся Тролль и подошел вплотную ко мне. Я так и стоял над тазом с инструментами на коленях, полуобернувшись к вошедшим, и смотрел на него снизу вверх. - А вот у тебя сейчас будет, господин сотник. Может быть, сильно, а может - не очень. Мы тут с парнями вчера жалованье получили, и знаешь, я считаю, таким бравым парням, как мы, стыдно получать меньше, чем такое недоразумение, как ты, правильно? Да и не нужны тебе деньги, согласись, Эрик-шмерик? Так что давай, поделись с ближними. Тогда сильно бить мы тебя не будем, только чтоб научить. Потому что жалованье свое ты должен был сам принести мне. И в следующий раз так и сделаешь. Ну что ты стоишь, давай, давай, живенько! Папашу твоего по ветру развеяли, защитить больше некому, не надейся.
        Я слушал речь этого урода и пытался сообразить, что же мне делать. Драться я никогда не умел, да мне почти и не приходилось, только в детстве, в прошлой жизни. Но школьные драки - это совсем другое. И боялся я этих ублюдков просто до дрожи. Не из-за того, что они собирались меня побить - я бы перетерпел побои. Больно, неприятно, но не смертельно. Только они ведь будут бить регулярно, просто чтобы не забывал, кто здесь главный. Видел я такого, кто решил перетерпеть - вечно дрожащее существо, бледнеющее при одном упоминании Тролля. Я так не хотел.
        Тролль закончил говорить и ждал от меня ответа, а я все не мог решиться. Сердце стучало изнутри по грудной клетке, как табун лошадей, руки и ноги стали вялыми и тяжелыми. Но когда Тролль, потеряв терпение, наклонился, чтобы влепить мне затрещину, я выхватил из таза короткий, но заточенный до бритвенной остроты хирургический нож и изо всех сил воткнул его в ступню Тролля.
        От раздавшегося вопля присели даже его сопровождающие. Я порадовался, что все на занятиях, иначе кто-нибудь непременно поинтересовался бы, что такое происходит в лекарском шатре. Впрочем, «правая» и «левая» Тролля быстро оправились от неожиданности и одновременно шагнули ко мне.
        - Я сейчас вскрывал этим скальпелем гнойный нарыв и еще не успел его хорошенько отмыть, - скороговоркой проговорил я. Они недоуменно остановились, я продолжил: - Без лечения у него наверняка начнется заражение крови. Нога распухнет, покраснеет, потом начнет гнить. Представляешь, какой запах?! И лечить его тут некому, кроме меня, - я щелкнул пальцем по ножу, который так и торчал в ноге Тролля, вызвав еще один вопль. - Сечете, петушки? - я настолько расхрабрился, что даже решился на прямое оскорбление.
        - Оставьте его, - простонал Тролль. - Я все понял, вытащи это из меня!
        - Нет, давай все-таки сначала уточним. Вы больше не трогаете меня, - я снова шевельнул ножом в ране, чтобы обратить внимание на значимость своих слов, - а также вообще не занимаетесь этой пакостью. У нас скоро будет отличная возможность набрать трофеев с эльфов. И вот еще что, если ты рассчитываешь отыграться на мне после излечения, то ты не рассчитывай. Конечно, помешать вам меня избить я никак не смогу. Но убить меня вы не решитесь, за убийство старшего по званию мы будете медленно умирать на колу, сами знаете. А просто избить… а вдруг однажды, когда ты будешь на учениях, я случайно уроню тебе во флягу пару крупинок этого серого порошка? Знаешь, как он называется? Уверен, что нет. Да и не надо тебе знать. - Вообще-то я показывал ему обычную соль, насыпанную в мешочек, но впечатление моя демонстрация произвела серьезное.
        - Хорошо, как скажешь, только вытащи эту дрянь из моей ноги! Ты уверен, что сможешь убрать это заражение? - в голосе Тролля было столько страдания, что мне на миг стало стыдно. Но вспомнив, что грозило мне, я усилием воли подавил жалость.
        - Как я могу быть уверен? - удивился я. - Но я сделаю все возможное, поверь. Ведь я вынужден был так сделать, понимаешь? Ладно, хватит разговоров. Больной, ложитесь на кушетку.
        Я помог Троллю доскакать до кушетки, дал обезболивающее и аккуратно извлек нож из раны. После того как они ушли, у меня еще долго тряслись руки.
        Два месяца продолжались тренировки. За это время я перестал чувствовать себя расслабленным, и, что удивительно, даже немного набрал в весе. Государство на питании солдат не экономит - кормили нас сытно, хоть и без изысков. Раздражало однообразие пищи - чаще всего это была пшеничная каша с мясом, по утрам к этому добавлялись яблоки или еще какие-нибудь фрукты, по вечерам - по чарке кислого вина. Вино свое я отдавал подчиненным - смешно сказать, но я так и не полюбил здешний алкоголь. Возможно, дело было в восприятии нового тела, но вино, которое мне доводилось пробовать, было ужасно кислым, да и пиво тоже отдавало кислятиной. Крепкие же спиртные напитки я в прошлой жизни предпочитал пить только в хорошей компании, а здесь у меня таковой не было. Да и Яков никогда не пил алкоголя, и у нас в доме его не было.
        Через два месяца мы выступили, но тренировки с выступлением не закончились, просто продолжались в урезанном виде.
        Мы двигались на запад, в сторону реки Пелары, по которой пролегала граница королевства до начала войны. Вообще-то официально она до сих пор там и была, но в действительности тому, кому могла бы прийти фантазия пройтись до этой официальной границы, пришлось бы дней семнадцать пробираться по территории, на которой вот уже год как хозяйничали эльфы. Захватили эту территорию эльфы всего за месяц - что и неудивительно. Местность эта представляет собой такой же лес, в котором живут наши враги. Через этот лес раньше шли дороги, которые могли привести в несколько небольших городков и селений. По большей части совершенно беззащитных: эльфы раньше на людей не обращали ровным счетом никакого внимания. Это если, разумеется, какой-нибудь олух не пересекал границу.
        За остальные одиннадцать месяцев остроухие захватили вдесятеро меньшую территорию - и опять-таки потому, что дальше лес кончался и начиналась степь. Нельзя сказать, что дело тут только в природных условиях, Люди приложили немало усилий, чтобы остановить продвижение врага. Вот только удалось пока только их замедлить.
        Я как-то спросил Декеля, который всегда охотно отвечал на мои вопросы, что же понадобилось эльфам от людей? Я бы понял, если бы они выгнали нас из леса. По понятным причинам, узнав, что в этом мире существуют эльфы, я посвятил довольно много времени, чтобы узнать о них все, что возможно. Первородные любят лес, живут в нем, а степи, моря и горы их совсем не интересуют. Зачем им понадобилось уничтожать наши города и селения, находящиеся на расстоянии от границ леса?
        - Все очень просто, парень, - ответил тогда десятник. - Они уменьшают наше поголовье, потому что, по их мнению, людей стало слишком много, и это грозит нарушением природного баланса.
        - Что? - опешил я.
        - А что слышал, - зло сплюнул Декель. - Люди - не разумные создания, а животные. И в своем неразумии мы пытаемся менять природу, вместо того чтобы под нее подстраиваться. Первородным это не нравится, и они решили нас уничтожить. Вот и все. Даже не уничтожить, а сократить поголовье на девяносто процентов, понимаешь? Они нас даже не ненавидят! Это мы мним себя просвещенными и высокоинтеллектуальными существами. Картины рисуем, песни поем, науки развиваем. Лекарское дело вон. А для них мы просто животные, понимаешь?
        Мы пришли в город Элтеграб, самый западный из городов королевства, еще не разрушенных первородными. Дорога заняла всего десять дней. Я и не знал, что эльфы теперь так близко! Не зря госпожа Буше подумывала о том, чтобы перебраться на восток. Что это был за город! Он был не намного меньше, чем Тальбрук, но вокруг него была построена стена. До сих пор мне не приходилось видеть поселений, обнесенных стенами. Справедливости ради должен сказать, что я и не видел ничего, кроме Тальбрука, но я знал, что города-крепости раньше строили только на границе с другими королевствами людей. Еще несколько небольших крепостей стоит на границе с южными землями, но от кого они защищают королевство, никто не знает - слишком уж давно они построены, и некоторые историки предполагают, что вовсе не людьми. Сейчас на юге местность пустынная, оттуда разумных не появляется, да и туда никто не ходит - незачем.
        Стена вокруг Элтеграба построена недавно. Высокая, в десять человеческих ростов, шириной в пять шагов, она опоясывала город по кругу и защищала, на мой взгляд, довольно надежно. Специалист из меня тот еще, но я не представлял, как можно взять город штурмом, не используя осадные машины. А эльфы до сих пор их никогда не использовали. С другой стороны, они пока и города, защищенные стеной, не штурмовали. Кто знает, что придумают, если возьмутся?
        В городе нас поселили в настоящие казармы. Еще недавно на месте одинаковых прямоугольных домов были трущобы, но полгода назад их снесли, тех, кто там жил, частично забрали в помойные, частично перевешали, а женщин и детей перевезли в другие города. Они теперь работают в специальных лагерях - помогают кузнецам и кожевникам. Стране теперь нужно много доспехов. Говорят, смертность там высокая. Многие горожане жалеют, что этого не сделали раньше.
        В Элтеграбе мы должны были дождаться Помойную тысячу. Для чего собирается такая большая армия, мы узнали только через два дня после прибытия в город.
        - Воины! - обратился к строю тысячник Орен. - Война с остроухими началась год назад. Началась неожиданно для нас, людей. Первые месяцы мы почти не могли сопротивляться, люди отступали, теряя селение за селением. Со временем мы научились противостоять первородным, но до сих пор мы только отступали. Однако мы дали время рабочим защитить города, а крестьянам - собрать достаточно продовольствия для того, чтобы люди могли надолго укрыться за стенами. Его величество Грим считает, что мы больше не должны отступать, и я, темные боги побери, с этим мнением согласен. Мы не можем воевать с эльфами в лесу - там у них слишком много преимуществ. Главное из них в том, что людям негде отдохнуть, негде укрыться. Четыре месяца назад в бывшее селение Пагауз отправились наши товарищи, тысяча Элтеграба. Они отправились туда не одни - с ними была сотня опытных каменщиков, плотников и других мастеровых. Они должны были закрепиться в Пагаузе, построить вокруг него стену, в общем, создать для нас крепость. Пагауз находится на перекрестье трех дорог - одна соединяет его с Элтеграбом, а две других ведут к Сепелар и Допелар,
городам, которые стояли на Пеларе. Если нам удастся их занять и создать там хорошие укрепления, проклятым эльфам будет гораздо сложнее хозяйничать на нашем берегу. Мы мало знаем о наших врагах, но нам известно, что наши леса отличаются от тех, где они всегда жили. Здесь им трудно добывать пищу, продовольствие они получают со своего берега. Если Сепелар и Допелар будут отстроены, они больше не смогут перевозить подкрепления и продовольствие, по крайней мере, не в таких количествах, как теперь. Две недели назад из крепости Пагауз прилетел последний голубь. Им удалось закрепиться, и, хотя их здорово потрепали, Пагауз теперь наш. Тысяча Эльтеграба выполнила свою работу. Воины! Его величество хочет, чтобы мы тоже поработали. Настало время восстановить Сепелар.
        Вот так и началась та знаменитая операция по восстановлению границ королевства. Операция, которая стала для него очередной катастрофой. Ну и для нас, исполнителей, разумеется. Но никто не мог этого предвидеть.
        Глава 4
        Началась подготовка к походу. Новобранцам выдали доспехи - правда, ни о каких латах или там кирасах речи не шло. Мне, как сотнику, досталась кольчуга, рядовым и десятникам - толстые кожаные доспехи, усиленные металлическими пластинами. Я натянул на себя кольчугу и понял, что предпочел бы кожаный доспех. Нет, движениям она не особенно мешала, вот только тяжесть представляла нешуточную. Если добавить к этому остальную экипировку - оба щита, меч и походный мешок, получается приличная тяжесть. Хотя мне ли жаловаться, я ведь могу воспользоваться своим положением и усесться на одной из обозных телег. Защищает кольчуга все-таки лучше, чем кожа, вот только эльфийские стрелы, как я слышал, с равным успехом пробивают как доспехи рядовых, так и доспехи сотников. Что ж, по крайней мере, от случайной стрелы, на излете, может быть, убережет. Помойным, например, не досталось даже того, что нам. Они вообще обходились без формы, каждый был в том, в чем его поймали.
        Я увидел их, только когда мы выступили. Помойным не досталось места в казарме, и они до самого выступления сидели в походном лагере, под охраной элтеграбской стражи. Оружие им выдали перед самым походом. Боги, как ужасно выглядели эти люди! Худые, изможденные, немытые, обросшие бородами, полубосые… Интересно, зачем королю понадобилось это странное формирование? Я-то считал, что таким способом он надеялся создать еще одну боеспособную тысячу, чтобы хоть немного заменить потерянную тысячу Пагауза. Но это сборище доходяг… Я не слишком высокого мнения о себе, как о бойце, да и другие новобранцы вряд ли за время обучения стали настоящими мастерами войны, но по сравнению с помойными мы выглядели, как настоящие вояки. Получается, Помойная тысяча - это просто способ избавиться от воров, убийц и других, кого раньше приходилось кормить в тюрьмах, тратить на них ресурсы? Очень может быть. Как боевая единица эти люди ценности не представляли. Я подумал, что со стороны его величества это очень жестоко. Может, гуманнее было бы их казнить?
        Первые пять дней мы шли быстро. Весело никому не было, но погода этим летом выдалась хоть и сухая, но совсем не жаркая, так что идти было легко. Я не стал прятаться в повозке, только сложил в нее свой походный мешок, а сам шел пешком, вместе со своими десятниками. Декель посоветовал.
        - Привыкай к своей кольчуге, парень, - сказал десятник, заметив, как я недовольно морщусь, влезая в нее. - Тебе должно быть в ней удобно. Жаль, вам не провели тренировки в полном обмундировании, но хоть ходи в ней побольше, двигай руками, приседай. Тело должно привыкнуть.
        Декель плохого не посоветует, так что я терпеливо сносил неудобства. Впрочем, по сравнению с тем как я себя чувствовал во время тренировок, пеший марш, пусть и с грузом, не вызывал особых затруднений. На рассвете нас будили, к этому времени дежурные в каждом десятке уже заканчивали готовить кашу. После плотного завтрака шли целый день. На ночлег тысяча останавливалась прямо у дороги, за два часа до заката.
        Все изменилось, как только дорога нырнула в лес. И не отличался он мрачностью, и даже не слишком густой - рощи, через которые иногда проходила дорога, были примерно такие же. Обычный, в общем, лес, с обычными деревьями, тополями, грабами, кленами. Березы иногда встречались, а иногда - ели. И звуки были обычные, лесные. Жужжали мухи, стрекотали кузнечики, перекликались птицы. Ветер листьями шуршал. А все равно ощущение возникало, будто смотрит кто-то. И ведь не у меня одного такое, вся колонна притихла. Разговоры отчего-то только шепотом, песен никто не поет. Да и шаги у многих непроизвольно замедлились. С этого момента порядок движения изменился. Мы шли плотной колонной по пять человек, обоз двигался в центре. Большие щиты перекинуты на то плечо, которое ближе к лесу. Первыми шли помойные, чтобы не отставали по одному и группами. Дозоры высылать не было смысла, уж этому за год войны научились. В случае нападения дозорных могли вырезать так быстро и тихо, что смысл разведки терялся - напрасная трата жизней.
        Первые раненые и убитые появились уже к вечеру - среди помойных. Ни о каких эльфах речи не шло, сработали ловушки. Услышав крики впереди, я ужасно заволновался, схватил мгновенно вспотевшей ладонью рукоять меча. Но крики скоро затихли, только кто-то протяжно стонал. Через две минуты мне пришлось приступать к своим непосредственным обязанностям - к телеге подтащили окровавленного человека. Сработала простейшая ловушка - идущие первыми помойные задели бечевку, искусно замаскированную в траве, и сверху, с деревьев упало гнилое бревно. Двоих солдат придавило насмерть, одному острым суком пропороло щеку и раскрошило зубы. Сук обломился, и солдаты побоялись его извлекать, так и оставив в ране. В глазах у человека было столько муки и ужаса, что у меня мурашки по спине побежали. Переживать было некогда, я занялся своим делом и вообще перестал бояться. Никто и не думал останавливаться на ночь. Спать в лесу - верная смерть для нескольких десятков солдат. Впереди, в двух с половиной дневных переходах ждала укрепленная крепость, если не останавливаться на ночлег, вполне можно добраться до нее за сутки. Ночью
нас дважды обстреляли - погибло двенадцать солдат, и еще трое перебрались ко мне в телегу. Ехать стало гораздо интереснее. К утру я был уже довольно сильно измотан - много сил потратил на то, чтобы поставить на ноги того, первого и одного из раненных ночью. Двое остальных были ранены серьезнее, им предстояло прохлаждаться в телеге еще минимум сутки. А за день прибавилось еще шесть раненых - места на телеге становились дефицитом. Конечно, никто не стал бы бросать их, когда место на моей телеге кончится, калечных начнут складывать на свободные места продовольственных телег. Если и там не будет места, у обозников заготовлено несколько десятков носилок. Вот только не хотелось бы нагружать и так вымотанных солдат еще и их ранеными товарищами.
        Таким образом, за полтора суток мы потеряли убитыми сорок человек. Скольких потеряли эльфы - неизвестно. Арбалетчики, конечно, отстреливались, если нападение происходило днем, но оценить результат не было времени, сил, а главное, лишних людей. Я чувствовал себя все более измотанным, и усилием воли заставил себя прекратить так выкладываться. Тех раненых, что у меня есть, я точно не поставлю на ноги за пару часов, а значит, смысла в этих усилиях нет. Пусть уж потерпят до безопасной крепости, и там, в относительно спокойной обстановке я смогу им помочь. А сейчас - только перевязка. Однако непрерывная ходьба все больше утомляла. Перекусы сухарями на ходу тоже не очень придавали сил, так что прогулка начала вызывать у меня серьезное недовольство. Радовало только то, что до Пагауза осталось всего несколько часов марша. Эта последняя ночь без сна запомнилась мне только дикой усталостью и желанием уснуть. Многие, не только я, засыпали на ходу, время от времени взбадриваясь, слыша крики умирающих и раненых. Только одна мысль на мгновение сверкнула у меня в голове, во время одного из таких просветлений -
затея его величества бессмысленна. Да, людям пока удается сдерживать продвижение эльфов - там, где нет леса. Воевать с ними в лесу мы еще не готовы. И никакие крепости нам в этом не помогут.
        Моя мысль нашла себе отличное подтверждение на рассвете, когда мы, наконец, вышли к Пагаузу. Город был пуст и разрушен. Я был так измотан, что не сразу обратил внимание на новые крики - просто начал готовиться к приему очередного покалеченного. Однако крики не прекращались, и боли в них слышно не было. Слышался ужас. Я поднял глаза и всмотрелся туда, куда и все остальные. И вот тут-то меня пробрало. Города не было. Впереди было пустое пространство, большая поляна, в центре которой лежали развалины. От того места, где я стоял, было плохо видно, но я все-таки различил. В центре развалины были старыми, камни и кирпичи уже потемневшие от времени. Наши предшественники действительно успели построить стену - сейчас можно было различить, что по краям обломки свежие, есть много древесных стволов. Постройки были разрушены не более двух недель назад. Эльфы терпеливо позволили солдатам и строителям закончить постройку, дождались, когда они сообщат об успехе, и стерли ее с лица земли. Нас заманили в ловушку! Люди потеряли Элтеграбскую тысячу, и теперь первородные уничтожат еще одну. Из дальнего от нас края
леса показалась цепочка фигур в зеленовато-бурой одежде. На мгновение мне показалось, что это люди.
        Кажется, не было в войске никого, кто не понял бы, что мы попались в ловушку. Я услышал голос тысячника Орена - он приказывал разворачиваться. Через минуту он появился возле обоза.
        - Сгружаем раненых и продовольствие, бойцов сажаем в телеги, как можно больше. Человек двести можно усадить. Остальные будут идти за телегами. Помойные остаются в прикрытие, охранять раненых, и будут двигаться следом за нами по мере возможности.
        Тысячник Орен жертвовал помойными и ранеными, чтобы сохранить хотя бы часть армии. Если бежать, время от времени меняясь с теми, кто сидит на телегах, то можно двигаться очень быстро, несмотря на усталость. К счастью, эльфы никогда не убивали лошадей, как и других живых существ, без необходимости. Они, конечно, не питаются только растениями, овощами и фруктами, как об этом думают невежественные люди, но уничтожают живое существо только по необходимости. Вот только сейчас им кажется необходимым убить девять из десяти людей, живущих в нашем мире. В общем, Лирантской тысяче не грозило остаться без телег.
        Я смотрел, как выгружают раненых, и чувствовал, что во мне что-то ломается. Я не лекарь! На самом деле я ведь никогда не хотел быть врачом. Хороший лекарь любит людей, очень хороший лекарь относится к человеку как к механизму, который следует починить, а гениальный лекарь умирает с каждым пациентом, которого не смог вырвать из лап смерти, так говорил мне отец. Ничего из этого я не мог сказать о себе. Да и прошлой своей жизни я пошел учиться в медицинский институт исключительно следуя указаниям родителей, самому мне было все равно. Эти раненые мне никто, я чужой здесь, в этой стране и в этом мире, я попал сюда случайно, пусть и по собственной глупости. И все-таки я смотрел, как солдаты быстро, но аккуратно выкладывают раненых на носилки, и чувствовал, что во мне что-то ломается.
        - Залазь в телегу, парень, - велел мне тысячник Орен, проходя мимо меня. - Ты вымотался больше других.
        Я дернулся было, чтобы выполнить приказ. Боги, да я больше всего на свете сейчас хотел оказаться в этой телеге. Не видеть эту редкую цепочку первородных, неумолимо надвигающуюся на нас. Не видеть еще одну, такую же, появившуюся за нашими спинами. Оказаться хотя бы в относительной безопасности, укрытым за толстыми щитами повозок, и уснуть хоть на короткое время, на те два часа, через которые придется встать и поменяться местами с кем-то из бегущих за этими телегами. Я понял, что не могу. Каким бы плохим лекарем я ни был, я уже взял на себя ответственность за своих пациентов и теперь не могу оставить их, перестать бороться за их жизни. Пускай им и не угрожает возможность умереть от ран. Я стоял, разрываясь между желанием и неведомым, нелепым, неизвестно откуда взявшимся чувством долга, так не вовремя проявившимся у меня, и смотрел, как мимо меня, навстречу стоявшим на краю леса эльфам тянется колонна измученных солдат.
        - Почему ты еще не в телеге, воин? - рявкнул вновь оказавшийся возле меня тысячник.
        - Я не могу, - выдавил я из себя. - Пациентов не могу оставить.
        Тысячник остановился. Тысячник посмотрел мне в лицо.
        - Ты ведь понимаешь, мальчик, что помойные, раненые и все, кто останется прикрывать отход, умрут?
        Я кивнул. Сил, чтобы ответить, у меня не оставалось.
        - Что ж, это действительно твой долг, - кивнул тысячник. - А мой долг вернуть королевству хоть часть солдат. У тебя осталось довольно много денег. Если я выживу, могу их кому-нибудь передать.
        Что он говорит! Я не хочу умирать! Я не хочу оставлять завещание!
        - Я не знаю, есть ли у меня родственники. Раздайте их выжившим или используйте еще как-нибудь, господин Орен.
        Тысячник кивнул и, схватив меня за рукав, подвел к толпе помойных, которые растерянно стояли вокруг носилок с ранеными.
        - Это сотник Варден. Он остается за главного. Ваша задача - задержать эльфов, насколько сможете. Хотя бы дождитесь этих, которые с того края идут. Потом можете разбегаться. Кто побежит за нами сразу, получит болтом. И вот что, если кто выживет - считайте, вину перед его величеством искупили.
        Тысячник развернулся и побежал вслед удаляющимся солдатам.
        - Ну, командуй, сотник, - сказал невысокий человек в потрепанной черной одежде, оказавшийся рядом со мной.
        Зачем Орен поставил меня командовать смертниками? Я же не умею! Я никогда этим не занимался!
        Я вспомнил, что положено говорить в таких ситуациях.
        - Занять круговую оборону вокруг носилок. Сомкнуть щиты. Парни, - это к раненым, - кто может встать, стойте за нашими спинами. Будете колоть мечами тех, кто прорвется. Эээ… в смысле оказывать поддержку солдатам первой и второй линий.
        - Мы поняли, сотник, - ответил кто-то из солдат. - Давайте, парни, у кого кишки еще не вываливаются, поработаем.
        Эльфы немного растерялись, когда оказалось, что армия разделилась на две части. По крайней мере, те, что стояли на пути отступающих, стали время от времени поглядывать на нас, не зная, на кого нападать. Кажется, это немного помогло - кони прорвали жидкий заслон на дороге, и, оставляя за собой тела подстреленных, армия скрылась в лесу. Я перестал оглядываться и встал лицом к приближавшимся с дальнего края поляны. Они, увидев, что происходит, перешли на бег. Похоже, нам тоже немного повезло, и нас не будут расстреливать издалека, выискивая щели в щитах, - слишком торопятся. Нападавшие на ходу закидывали луки за спину и снимали с поясов свое странное оружие - уруми. Где-то я про такие мечи читал. Кажется, в моем мире в Индии было что-то подобное. Я вспомнил, что мне говорил десятник Декель. Подождал, когда эльфы приблизятся, и выкрикнул:
        - Поменять щиты, рассыпаться!
        Помойных никто не учил. Да и голос мой услышали далеко не все, а продублировать никто не додумался. Из тех, кто услышал, немногие исполнили приказание - менять большой, почти в рост щит, который дает хоть какую-то защиту от стрел, на маленький, круглый, и выходить из строя казалось не слишком хорошей идеей. Да и поторопился я, так что из тех, кто все-таки послушался, двое или трое упали со стрелами в груди еще до того, как цепочка странных мечников смешалась с оборонявшимися. А потом многие не успели среагировать на удар гибкой полосы стали и свалились с рассеченными лицами. Да я и сам свалился, только не от удара, а от того, что ноги у меня ужасно дрожали, и когда я шагнул вперед, навстречу заносящему руку для удара первородному, я просто споткнулся и свалился ему под ноги. Через пару мгновений я понял, что еще жив, вскочил на ноги. Эльфов передо мной не было, а сзади раздавались крики. Я на тех же ватных ногах повернулся и увидел перед собой спину эльфа. Кажется, он не обратил внимания на мое падение и просто перешагнул через меня. Тогда я подошел к нему и изо всех сил ударил в спину своим
мечом, который каким-то чудом не выронил при падении. Первородный упал мне под ноги, а я прыгнул к следующему, который был чуть правее меня. Этот успел меня заметить и взмахнул мечом, или кнутом, я так и не решил, к какому типу оружия относится этот самый уруми, но в этот момент тот человек, помойный в черной одежде, который интересовался моими приказами минуту назад, поднырнул под его руку и ударил мечом в бок. Я огляделся, пытаясь понять, где требуется больше помощи, но никак не мог принять решение - за те секунды, что прошли с момента столкновения, строй перестал существовать, первая линия бойцов была уничтожена, и вообще, была такая неразбериха, что совершенно непонятно, где свои, а где эльфы. Особенно учитывая тот факт, что сосредоточить взгляд на чем-то одном я не мог, глаза отказались фиксировать происходящее. Я только собрался броситься наугад, как был рывком остановлен. Я позорно взвизгнул и снова обернулся назад, одновременно махнув мечом.
        - Полегче, парень! - крикнул тот самый помойный, который спас меня от удара эльфа. Он без труда уклонился от моего неуклюжего взмаха. - Ты куда собрался?
        - Но как же, - просипел я. - Раненых… защищать…
        - Посмотри внимательно, твоих раненых уже нет. - Действительно, перед нами лежали только мертвые тела. Остальные помойные с криками убегали, а цепочка эльфов методично шагала вперед, отстреливая убегающих.
        - Спасаться надо, пока нас не заметили! Сейчас мы ляжем и притворимся мертвыми. И потихоньку начнем раздевать этих гавриков!
        - Зачем?
        - Вот что, парень, ложись, пока кто-нибудь не увидел. Если хочешь выжить, - прошипел мне в ухо солдат. - Если не хочешь, то милости прошу, догоняй и нападай, может, повезет, и еще одного пырнуть успеешь. Хотя вряд ли. Только не стой тут, не демаскируй меня! Не тащи за собой на встречу с псоглавым.
        Ноги у меня как-то сами собой подкосились, и я плюхнулся в утоптанную траву.
        - Вот и молодец. Давай, раздеваем наши подарочки.
        Мне хватило ума не спросить в очередной раз, зачем нам понадобилась вражеская одежда. Действительно, судя по всему, мой собеседник знает, что делает, а мне очень хотелось остаться в живых. Пациентов защищать больше не нужно - не осталось их.
        Так, лежа, я стал стаскивать с убитого мной эльфа его куртку. Мой товарищ справился гораздо быстрее и подполз ко мне.
        - Эх, парень, что ж ты как неаккуратно-то его, - посетовал он. - В следующий раз бери пример с меня, аккуратненько, в печень. И крови почти нет. Ты же лекарь, понимать должен. А у тебя - смотри, какая неприятность, на спине кровь.
        Я промолчал. Это что ж получается, он еще и выбирал, куда ударить? С помощью знатока внутренних органов мне удалось справиться с застежками и раздеть убитого.
        - Ну, чего застыл, облачайся, - прошипел человек.
        Облачаться в чужие, запачканные кровью куртку и штаны мне не хотелось. Однако, глядя на то, как мой собеседник натягивает на себя свой комплект, я все-таки преодолел брезгливость и последовал его примеру.
        - Ты луком пользоваться умеешь? - поинтересовался помойный. - Хотя кого я спрашиваю. Значит, берем только уруми.
        - Я и уруми пользоваться не умею.
        - Я тоже. А ты представляешь, сколько они стоят?
        Я удивился, как он в такой момент не забывает думать о выгоде, но послушно вытащил меч из руки покойника, и даже нашел, как им подпоясаться.
        - Как тебя зовут, парень?
        - Эрик.
        - А меня - Серп. Ой, то есть Беар меня зовут, Беар. Серп - сам понимаешь, прозвище. Ты меня лучше Беаром зови. В общем, так, Эрик. Сейчас мы обрядим этих господ в наши шмотки. И вот что, придется обезобразить им физиономии, чтоб непонятно было, люди это или нет. Иначе когда поймут, что кто-то снял с их мертвых одежду, они могут сильно разозлиться. И искать нас станут много тщательнее. Так что давай, одевай своего.
        Слава богам, от необходимости уродовать лица Беар меня избавил. Он рассек каждому лицо, а уши замотал бинтами, снятыми с тела одного из наших раненых.
        - Ну вот, думаю, проверять тщательно они не станут, - удовлетворенно констатировал он по окончании своего неприятного труда. Теперь ползем во-о-он туда, - Беар указал на дальний край поляны. - И углубимся в лес. Поползем быстро, но аккуратно. И как можно дальше. А потом, если нам это удастся, и если найдем какое-нибудь укрытие, будем спать.
        - А почему туда?
        - Потому что там, откуда мы пришли, лес будут прочесывать тщательнее.
        Я кивнул и пополз. Стоило отползти немного от места битвы, где все было вытоптано, как трава скрыла нас. Не знаю, как это выглядело со стороны, но я очень надеялся, что издалека, благодаря эльфийской одежде, нас заметить трудно. Однако ползти было очень тяжело. Лихорадочное возбуждение прошло, и мне все сильнее хотелось спать. Я только старался не терять из виду пятки моего спутника, а сам сосредоточился на том, чтобы подтягивать попеременно ноги и руки.
        - Может, стоит дойти до леса пешком? - взмолился я, окончательно выбившись из сил.
        - Может быть, - прошипел Беар. - А может, кто и поглядывает на поляну. Рисковать не будем. Так что ты ползи, Эрик, не отставай. Я тебе, конечно, благодарен за то, что ты меня спас, но на руках за собой не потащу. Имей в виду, одному мне схорониться, наверно, попроще будет, уж больно ты зеленый. Не отставай, в общем.
        И я продолжал ползти. Края леса мы достигли только к закату, но я этого не заметил. Состояние мое было совершенно сомнамбулическое, и остановился я только после того, как скатился вслед за Беаром в какой-то небольшой овраг, по дну которого протекал ручей. Холод меня немного взбодрил, я опустил лицо в воду и напился. Рядом отфыркивался Беар.
        - Не расслабляйся, парень, - прошептал он. - Сейчас встаем и очень тихо идем вниз по течению.
        Мне уже было совершенно неинтересно, зачем нам идти вниз по течению, поэтому я послушно взгромоздился на ноги и побрел за своим неутомимым спутником. Впрочем, его походка тоже не отличалась прямотой, шатало его почти так же, как меня. Только к середине ночи мы добрались до места, которое устроило Беара. Это был завал, образовавшийся на пути ручья из упавшего дерева. Мы забрались под ветви, набросали на себя всякого мусора, принесенного водой и удержанного ветвями, и мгновенно выключились, не обращая внимания на сырость. К тому же эльфийская одежда, как оказалось, не пропускала влагу, и в ней было достаточно тепло и комфортно.
        Глава 5
        Не знаю, сколько мы спали. Когда я проснулся, солнце светило вовсю, но было то утро того дня, когда мы остановились, или следующего - я так никогда и не узнал. Чувствовал я себя сносно, если учесть, что за последние сутки ко мне в желудок ничего не попадало, и то, что спать мне пришлось не в постели, и даже не на ровной земле, а среди переплетения веток. Кое-как выбравшись из завала, я умылся и огляделся. Беара нигде не было. Хотел покричать, но не решился. Мало ли, кто услышит? Я уже начал прикидывать, как буду выбираться в одиночку, когда заметил движение на склоне оврага. Это был мой спутник, и заметить его было очень нелегко, благодаря эльфийской одежде. Нет, она, конечно, не подстраивалась под окружение, не меняла цвета, но и в глаза совершенно не бросалась.
        - А я думал, ты без меня решил выбираться, - поприветствовал я его.
        - Была такая идея, - вздохнул помойный. - Только я подумал, что пользы от тебя все-таки больше, чем проблем. Вахты с тобой поделить можно на отдыхе, да и шустрый ты вроде в драке, если что, подсобишь. А то, что неуклюжий малость, так то потому, что еще зеленый. Все такими были. Да и лекарь, если поранят, то может, поможешь.
        - Много я помогу, без инструментов и лекарств. Только перевязать и смогу.
        - А это тоже польза ощутимая. Ну и потом… Ты скажи, чего ты со своей тысячей не побежал, можешь объяснить?
        - Сам не знаю. Я подумал, что это же мои пациенты были, раненые. Я ведь не настоящий лекарь, только ученик, но все равно, получается, я за них ответственность на себя принял. Как-то… Не смог просто, и все. Хотя страшно было ужасно и жить очень хотелось.
        - Вот. Это, конечно, у тебя от молодости, был бы поумнее, пошел бы со всеми, потому что один хрен ты никого из раненых не спас, только, считай, свою голову потерял. То, что мы выберемся из этой передряги, ты знать не мог, да и не выбрались мы еще, шансов у нас пока маловато. Но все равно поступок подкупает своим благородством. Ладно, если мы уже определились, почему я не ушел один, то вот тебе тут, уж чего нашел, перекуси, да будем решать, куда нам дальше податься.
        Я с благодарностью принял горсть орехов и несколько кислых ягод.
        - Беар, а ты сам-то кто? - не удержался я от вопроса.
        - А то ты не догадался. Вор я. И, кстати, хороший вор, если б не предали меня, никогда б не попался. Живы будем, расскажу, какие веселые делишки я проворачивал.
        После того как я засыпал в рот нехитрое Беарово угощение, он задумчиво прокашлялся и протянул:
        - Думается мне, возвращаться туда, откуда пришли, нам, как и прежде смысла нет. Оно, конечно, соблазнительно очень, сразу-то в свои земли, да только не верю я, что мы туда дойдем. Вот чую и все, не пройдем мы там. Вот что я предлагаю, Эрик. А не направиться ли нам к Пеларе?
        Я вытаращил глаза и уставился на товарища по несчастью:
        - Беар, да ты головой не тронулся ли? Может, нам сразу во владения эльфов отправиться, к их лесному королю? Или кто там у них главный?
        - Не знаю, кто главный, но вроде короля нет у них. И мы к нему не пойдем, - в обратном порядке ответил на мои вопросы Беар. - И с головой у меня все в порядке, во всяком случае, не больше не в порядке, чем обычно. Просто, думаю, не ожидают эльфы, что кто-то будет шариться так глубоко в их владениях. Легче проскочить будет. А до реки доберемся и подумаем. Хорошо бы, конечно, лодку. Пелара из леса выходит как раз в южные земли. А уж оттуда как-нибудь по своей-то земле и до Элтеграба доберемся.
        - А ты правда собрался в Элтеграб возвращаться? - удивился я. Мне как-то не приходило в голову, что Беару захочется вернуться на военную службу. Конечно, в помойные его снова не забреют, тысячник Орен обещал выжившим помойным прощение, только никто ведь его не отпустит. Переведут в какую-нибудь тысячу. Что делать удачливому вору в солдатах?
        - Парень, ты совсем дурак? Как я буду с этим украшением на свободе разгуливать? - с этими словами Беар повернулся ко мне спиной и убрал волосы с шеи. Там у него красовалась татуировка - куча мусора и над ней несколько мух.
        Мне все равно было непонятно:
        - И что такого? Волосы у тебя и так длинные, не стричься, да и все.
        - Ох, святая простота! Эту красоту положено обновлять раз в месяц. Если вовремя не обновить - загнусь в три дня. А обновить, сам понимаешь, только мастера заплечные могут. Могут и насовсем убрать, на что я теперь сильно надеюсь. И потом, должок у меня к остроухим. Родился-то я в Пагаузе…
        И мы продолжили путь к Пеларе. Дойти до Пелары по дороге от Пагауза в прежние времена можно было за три дня. Это если останавливаться на ночевки, идти обычным, походным шагом. У нас этот путь занял полторы недели. Мы шли только днем, и шли очень медленно, задолго до наступления ночи подыскивая места для привала. От идеи двигаться вдоль русла ручья, на который мы набрели в первый день, пришлось отказаться, уж очень он петлял. К тому же овраг скоро сгладился, сам ручей расширился, а по берегам все чаще стали попадаться густые заросли кустарника, которые приходилось обходить. Я предложил было двигаться ночами, но мое предложение было высмеяно.
        - Первородные в темноте хорошо видят. Так же хорошо, как и днем. А мы с тобой в темноте видим хуже. И слух у остроухих острый, а ночью в лесу звуки далеко разносятся. На какую ветку сослепу наступим, так за полверсты услышат.
        Мы шли днем. Шли медленно и очень старались не шуметь. Через пару дней я заметил, что походка моя изменилась, и соблюдать тишину стало проще. Разумеется, проверить навыки скрытного перемещения по лесу нам не удалось - и в этом нам здорово повезло. Не так много было, похоже, в этом лесу эльфов, и ни на кого из них мы не наткнулись во время путешествия.
        Когда мы вышли к Пеларе, нас уже изрядно пошатывало от голода. Слава богам, в лесу можно найти пропитание, по крайней мере, ближе к концу лета, но диета из ягод и орехов не слишком способствовала хорошему самочувствию, а об охоте и речи не шло. Даже если нам каким-то чудом удалось бы поймать какую-нибудь птицу, не обратив на себя внимания врагов, нам пришлось бы ее есть сырую - ни о каком костре не могло быть и речи, понятное дело. Хотя последние несколько дней я бы не отказался уже и от сырого мяса.
        Берег был пуст, нас почему-то не ждала флотилия бесхозных лодок, и перед нами встал вопрос - что же делать дальше? Попробовать связать плот? Идти вдоль берега пешком, вниз по течению? До сих пор мы не обсуждали этот вопрос, понадеявшись на то, что решение появится на месте. Инструментов, кроме мечей и эльфийских уруми, у нас с собой не было, построить плот было не из чего. Идти пешком? Если бы мы не были ограничены временем, можно было бы попробовать. Вот только тогда о надежде добраться до Элтеграба за две недели можно было забыть. А для Беара это означало попрощаться с жизнью - через две недели придет срок обновлять татуировку помойных. Да и сомнительно, что я и сам продержусь эти две недели на столь скудном рационе. Ходьба по лесу отнимает много сил.
        - Ну вот что, парень, думаю, у нас нет особого выбора. Пойдем вдоль берега, - вздохнул Беар. - Может, встретится какое-нибудь поваленное дерево, они вроде тут попадаться должны, в лесу-то были. Тогда дождемся ночи, столкнем его в воду и будем держаться за него. Вода сейчас теплая, авось не помрем от холода. Если я правильно представляю себе, где мы находимся, то течением нас до границы леса донесет за пару суток. Вполне может получиться.
        И мы пошли. Неизвестно, был ли у нас шанс, если бы мы исполнили все, как затеяли. Нам повезло, потому что на закате Беар увидел лодку. К лодке прилагались трое эльфов, которые как раз выбирались из нее на берег. Мы замерли и медленно-медленно опустились на землю. Кажется, нас не заметили. Эльфы принялись выгружать из лодки какие-то свертки, и потом двое из них нагрузили эти свертки на себя и ушли с ними в лес, а один остался возле лодки, на берегу.
        - Попробовать, что ли, эту лодку прихватить? - неуверенно предложил Беар. - Как думаешь, у нас есть шанс?
        - Если те двое ушли надолго, а этот не поднимет тревогу, то может и получиться, - невероятно обострившимся за последние дни обонянием я почувствовал, что из лодки доносится запах еды! Голод отключил чувство самосохранения, ради того, чтобы поесть, я готов был рискнуть.
        - Вот что, давай я сейчас попробую сползти в реку, надеюсь, он меня не заметит. И под водой подберусь к нему поближе. А ты досчитаешь до пятисот и выйдешь остроухому навстречу. Капюшон только накинь. Сразу человека он в тебе не опознает, да и не ждут они здесь врагов. На тебя отвлечется, а я в это время подойду сзади. Как тебе план?
        План был, откровенно говоря, дурацкий до невозможности. Никогда мне еще не приходилось ни разрабатывать, ни участвовать в выполнении военных операций, но уж тут даже я видел, что шито все белыми нитками. А ну как не вовремя вернутся те двое, что унесли мешки? Да и фигурой я на эльфа не слишком-то смахивал, они все высокие, широкоплечие. И если разница в росте еще не так заметна, то широкими плечами я никогда похвастаться не мог. Походка у меня опять-таки совсем не похожа, двигаются эльфы не так, как люди. Скорее, похоже на росомаху, или может, медведя. Вроде взглянешь - неуклюже идет, раскачивается. А присмотришься и видно, что и травинка не шелохнется. В общем, я такое повторить точно бы не смог. Шансов у нас с Беаром было не слишком много, но очень хотелось есть. Поэтому я дождался, когда голова Беара скроется под водой, и начал отсчет. И очень, очень медленно и осторожно пополз к едва заметной тропинке, даже не тропинке, а просвету между деревьями, в котором скрылись два эльфа. Досчитав до четырехсот пятидесяти, я так же медленно поднялся и вышел на тропинку. Я накинул на голову капюшон,
сгорбился и скукожился, чтобы скрыть разницу в телосложении, и побрел к лодке, слегка пошатываясь. Я решил изображать раненого.
        Удивительно, но мне удалось обмануть первородного. Я так вошел в роль, что шел, не глядя вперед, смотрел исключительно себе под ноги, изображая разумного, у которого глубокая рана в брюшной полости, и он сжимает ее края, опасаясь потерять что-нибудь, чего терять бы не следовало. И потому, когда услышал встревоженный голос, даже вздрогнул от неожиданности. Голос был мелодичен, но я ни слова не понимал - эльфы говорят на своем языке, и среди людей мало кто его знает. Я занервничал. Беар уже должен был напасть, но его все не было. Что мне делать, когда обман раскроется? Первородный еще раз повторил свой вопрос. Я поднял глаза и увидел, как он спрыгнул в воду, оказавшись по колено в воде, и шагнул мне навстречу. Но тут, наконец, из-под лодки выметнулся Беар, накинул что-то на шею эльфу, пнул его под колено и они вместе упали на воду, только Беар оказался на спине первородного. Он изо всех сил тянул за концы жгута, накинутого на шею жертвы, а эльф яростно вырывался, то поднимая на секунду голову из-под воды, то вновь погружаясь.
        - Что смотришь? - натужно пропыхтел вор. - Помоги!
        Я достал меч и подскочил к борющимся.
        - Кровь ему не вздумай пустить! - возмутился мой напарник.
        Я дождался, когда голова эльфа вновь покажется над водой, и изо всех сил ударил его рукоятью в висок. Это помогло. Эльф еще пару раз дернулся и затих.
        - То ли я такой неуклюжий, то ли эльфы такие живучие, - озадаченно пробормотал Беар между двумя судорожными вздохами. Он здорово запыхался и никак не мог отдышаться. - Да и силенки уже не те, после такой-то прогулки.
        - Ты просто неправильно душил, - объяснил я. - Надо было не вниз тянуть, а вверх, а то ты ему сонную артерию не пережал. Ну и да, похоже, они без воздуха дольше могут обходиться.
        - Ну, извини, я все-таки не профессиональный душегуб, а вор, таких тонкостей не знаю. В следующий раз ты будешь душить, а я добивать, - прагматично предложил Беар.
        В голове у меня загудело, я отвернулся, и меня вывернуло желчью. И дело было вовсе не в мертвеце, уж их-то мне с одиннадцати лет пришлось повидать немало и в разной степени сохранности. И резать их приходилось, и внутренности их сортировать. Меня выбило из колеи это зрелище, сама ситуация, когда живое, разумное существо бьется, пытаясь глотнуть хоть каплю воздуха, и в этот момент я хладнокровно бью его в висок.
        Очнулся я уже лежа на берегу, от того, что Беар бил меня по щекам.
        - Не время расслабляться, парень, - шипел он. - Нам отчаливать надо, да этого бы спрятать неплохо. - Он кивнул на тело.
        - Давай его пока в лодку, - предложил я. - Отплывем подальше отсюда и утопим.
        - И то дело, - согласился Беар. - И еще, хорошо бы одежку с него тоже снять, пригодится.
        Мы вдвоем с некоторым трудом подняли убитого в лодку, отвязали веревку от колышка, вбитого в берег, и отплыли.
        - Все это на самом деле бессмысленно, - прокомментировал Беар, как только вывел лодку на середину реки. - Могли бы там его раздеть и оставить. Первородные не идиоты, они следы посмотрят. И обязательно поймут, что там произошло. Теперь нас будут искать.
        Это было очень похоже на правду.
        - Придется нам вверх по течению плыть. Выбросим его там, как будто мы вскочили в лодку, убили его и поплыли на север. А труп потом выкинули.
        - Хм, соображаешь, парень. На севере, кстати, до человеческих земель ближе гораздо, только туда идти надо на веслах. А нас сейчас с тобой ветром шатает. Но, с другой стороны, они-то об этом не знают! Значит, отплываем туда, потом тихонько оставляем его на берегу. А дальше идем вдоль противоположного берега вниз. Хитрость, конечно, не бог весть, но ничего лучше мы все равно не придумаем.
        Мы около часа изо всех невеликих сил работали веслами, пристали к нашему берегу, вывалили на него тело эльфа (уже раздетое, Беар позаботился о том, чтобы обобрать врага). Уже из последних сил отвели лодку к противоположному, эльфийскому берегу и занялись, наконец, проверкой содержимого посудины. Слава богам, там обнаружилась пища! На дне, в небольшой сумке лежала печеная птица и какие-то овощи, мы съели их целиком, сырыми. А во фляге оказалось вино! Даже не верилось. Удивительно, но от вина нас не разморило, наоборот, в голове немного прояснилось, и движения перестали даваться с таким трудом.
        - За это вино знающие люди отсыпали бы столько, что можно полгода не работать, - с грустью констатировал Беар, вытряхнув в рот последние капли. - Вот что, давай-ка попробуем теперь уйти вниз по течению, пока сил хватит. Думается, те двое надолго ушли, пропажу, может, до утра не заметят.
        И мы с новыми силами налегли на весла. На душе стало легче после еды и вина, и даже картины убийства эльфа больше не возникали перед глазами. Мы шли вдоль высокого берега, стараясь не шуметь и не плескать веслами. Когда до рассвета оставалось около двух часов, стали искать место для остановки. Берег эльфов был высок и обрывист, и мы опасались, что если смотреть с противоположного, нас будет видно слишком хорошо. Поэтому пришлось искать стоянку на том берегу, с которого мы пришли. Заметив густые заросли кустов, мы загнали лодку туда, и я, наконец, провалился в сон. Беар разбудил меня в два пополудни. Оказывается, все это время он бодрствовал.
        - Нельзя нам сейчас расслабляться, парень, кто-то один должен обязательно смотреть и слушать. Может, и успеем смыться, если нас найдут, а беспечность - верная смерть, - ответил вор на мой вопросительный взгляд. Так что теперь твоя очередь, смотри и слушай. Чтобы не заснуть, попробуй придумать, как сделать щит. Нам бы не помешал большой пехотный щит, просто на всякий случай.
        Я заметил, что пока я спал, бывший помойный без дела не сидел. С бортов лодки свисали ветки и водоросли, а весла были обмотаны тряпками - видимо, Беар истратил на них свое исподнее. Может быть, в темноте эта маскировка поможет нам остаться незамеченными. Теперь была моя очередь поработать. С замирающим сердцем я соскользнул с лодки и подобрался к уже и так ободранным моим товарищем кустам, росшим на мелководье. Мне не очень понравилось, что Беар оставил такие очевидные следы, и что мне теперь придется нарезать еще несколько десятков прутьев - я решил делать некое подобие щита из связанных между собой в несколько слоев веток. При этом я не забывал таращить глаза то на один берег, то на другой. Но, к счастью, никого, кроме проплывавшей по своим делам выдры, так и не увидел. Когда мне показалось, что веток у меня достаточно, я скрупулёзно обмазал места срезов илом, чтобы не было видно белеющую древесину. Не думаю, что это обманет хорошего следопыта, но хоть само в глаза не бросится. Связывать «щит» я закончил уже перед самым закатом. Творение получилось неказистое, и, скорее, придавало видимость
защиты, чем действительно ее обеспечивало, но Беар, кажется, остался доволен.
        Глава 6
        Мы вполне благополучно плыли следующую ночь, неплохо выспались за день.
        Удача наша закончилась на третий день путешествия по реке. По нашим расчетам, до того момента, как лес по правую руку от нас закончится, и эльфов можно будет не опасаться, оставалась всего одна ночь пути. Расчеты были, конечно, очень приблизительные - никто из нас, понятно, этих мест не знал, но по всему выходило, что так. Накануне ночью мы прошли мимо развалин Сепелара, и надежда, что следующая ночь станет последней, которую мы посвятим движению по реке, была достаточно сильна. Тем более что остатки запасов, хранившихся в мешке эльфа, мы прикончили еще в прошлую ночь, и нам опять хотелось есть. Хорошо хоть недостатка в воде не было.
        Я проснулся от того, что Беар осторожно потрогал меня за ногу. Я раскрыл глаза и вопросительно посмотрел на товарища. Заметив мой взгляд, он прижал палец к губам и показал на уши. Я прислушался и похолодел. Чуть выше по течению слышались голоса и плеск весел. Очень, очень осторожно Беар раздвинул ветви, в которых была спрятана наша посудина. К нам приближались две лодки. Они пока еще были достаточно далеко, но двигались, безусловно, вдоль реки. Лодки шли неторопливо, обе вдоль нашего берега - эльфы внимательно осматривали прибрежные кусты. Искали именно нас.
        - Заметят, - прошептал я Беару на ухо. - Уходить надо. Только как, берегом или на веслах?
        - По реке догонят. Мы не сможем грести сутки, а у них есть возможность меняться. Лесом - хоть какой-то шанс. Тем более, здесь он уже неширок, пройти можно всего за день.
        Мы очень тихо выскользнули из лодки и побрели к берегу, надеясь, что нас не услышат. Зря. Полностью исключить плеск воды было невозможно, и когда мы уже выбрались на берег, листву прошили несколько стрел. Эльфы стреляли на слух. Беар тихо вскрикнул. Я оглянулся и заметил, что из его правой руки торчит древко стрелы.
        - Бежим! - рявкнул вор, и мы рванули в лес. У нас была небольшая фора. Чтобы высадиться на берег, эльфам нужно было несколько минут.
        Первые полчаса мы бежали, совершенно не заботясь о сокрытии следов, выкладываясь полностью, в надежде увеличить отрыв от преследователей. Как же я был благодарен инструкторам, которые заставляли нас бегать по нескольку часов в день! Я не обращал внимания на ветки, хлещущие по лицу, каким-то чудом я ни разу не споткнулся о корни и стволы упавших деревьев. Беар, несмотря на рану, не отставал, я все время слышал его тяжелое дыхание за спиной. Скоро мы набрели на небольшой ручей и восприняли это как знак - нужно было начинать путать следы. Мы пробежали некоторое время по руслу, пока впереди не показался ствол совсем недавно упавшего поперек ручья дерева. Я влез на него и помог своему напарнику. Беар был бледен, по лицу его стекали крупные капли пота. По стволу мы сошли на берег, и напарник уже собрался бежать дальше.
        - Подожди, нужно тебя перевязать.
        Беар покачал головой.
        - Они близко, и уловка с деревом их надолго не обманет. Нужно бежать дальше, - прохрипел бывший помойный.
        - Ты теряешь кровь. Максимум через полчаса свалишься. И ты оставляешь следы. - На землю там, где стоял Беар, упало несколько капель крови.
        Я потратил минуту на то, чтобы обломить древко стрелы и плотно замотать оставшееся оторванной от исподнего полосой. Не слишком похоже на стерильную повязку, но сейчас я не мог предложить ничего лучше.
        - Пойдем назад в ручей, пусть думают, что мы выбрались здесь, - предложил Беар, когда я закончил.
        И мы снова бежали. Через пару часов я понял, что мой товарищ бежать больше не может. Мы дошли до небольшого переката и по камням выбрались на берег.
        - Как ты считаешь, нам далеко до опушки? И как далеко первородные?
        Беар пожал плечами.
        - До опушки еще минимум несколько часов. Я бы предложил тебе бежать дальше без меня, но, думаю, ты не согласишься. Эрик, мы, может, и оторвались немного от преследователей, но рано или поздно мы нарвемся на какой-нибудь патруль. Я предлагаю теперь идти аккуратно и тихо, и залечь где-нибудь. Подождем, пока они успокоятся немного, я отдохну, и мы пойдем дальше. Эти костюмчики трудно заметить, - он помахал полой эльфийского плаща, - и это работает в обе стороны.
        Мы прошли еще пару миль, и тут я заметил дуб, в ветвях которого, как мне показалось, можно удобно спрятаться. Когда я указал на него Беару, он усмехнулся:
        - Неплохая идея, парень. Только с моей рукой я туда не залезу. Давай попробуем по-другому. Я лягу возле него и нагребу на себя побольше всякой травы и листьев. А ты подстрахуешь меня сверху, если вдруг что.
        Этот план показался мне довольно здравым, и я согласился. Только предварительно я все-таки вытащил обломок стрелы из руки вора и заново перевязал рану.
        Я забрался в густые ветви деревьев, накинул на голову капюшон и постарался стать как можно незаметнее. Беар обосновался у подножия дуба, в небольшом углублении, набросав на себя веток и листьев. Если бы я не знал, где именно он находится, то мог бы пройти в двух шагах и не заметить. Потянулись часы ожидания. Я уже начал успокаиваться и решил, что наш след потеряли, когда случайно заметил две фигуры, медленно перетекавших в сторону нашего дерева. Эльфы не торопились, внимательно изучая следы, и заметить их тоже было нелегко. Стоило кому-нибудь из них замереть на пару мгновений, как различить их на фоне листвы и травы становилось почти невозможно. Долгих несколько минут они пробирались к дереву, и все это время я молился всем богам, чтобы Беар не вздумал пошевелиться. Он хорошо спрятался, но у него совсем не было возможности наблюдать за округой, так что он наверняка не видел приближающуюся опасность. А вот эльфы, кажется, каким-то образом обнаружили его укрытие и целенаправленно продвигались к нему. За пару шагов до Беара один из них молча указал второму на скрывающую бывшего помойного кучу
листьев. Слава богам, меня они не заметили. Первородные одновременно начали доставать свое оружие, и в этот момент я спрыгнул. Как славно, что они потеряли осторожность, и как славно, что они стояли так близко друг к другу! Я свалился прямо на плечи одному из них, и мы повалились на землю. На ногах мне удержаться не удалось, но я сразу же вскочил, еще до того, как второй преследователь пришел в себя, и ударил его в бок своим мечом, который так и держал в руке все то время, пока сидел на дереве. Кучу лесного мусора, в которую временно превратился Беар раскидало в стороны, и он всадил меч в так и не пришедшего в себя первородного, который первым пострадал от встречи со мной.
        - Хорошо сработали, парень. Повезло, что они разделились. Забираем их уруми и валим дальше, - прошептал вор.
        Мы обобрали покойников и сложили их в ту ямку, которая послужила укрытием Беару. Он закидал их теми же листьями, которые собирал для себя, так что теперь мертвецы хотя бы не бросались в глаза.
        - Мы с тобой вдвоем прикончили уже пятерых первородных, - констатировал он, - Прям герои какие-то, никогда бы не поверил, что такое возможно!
        Мы продолжили путь, аккуратно пробираясь по лесу. Шли еще несколько часов и остановились только после заката. На этот раз я не стал забираться ни на какое дерево. Уверен, если нас догонят те, кто нашел наши предыдущие жертвы, на такую уловку они больше не попадутся. Поэтому мы просто залезли под корни упавшего дерева, вырыв яму поглубже, и позволили себе по очереди поспать.
        Утром выяснилось, что мы уже практически на опушке. Впереди сквозь стволы проглядывало ясное небо, до края леса оставался всего один рывок. Мы подавили в себе желание побежать на свет - наоборот, решили продвигаться ползком. Кто знает, нет ли у первородных постов на границе леса? Они всегда очень быстро узнают, когда человеческая армия заходит в лес, логично предположить, что на границе полно наблюдателей. Да и узнав о двух беглецах, эти посты могли усилить.
        Как же мучительно было пробираться ползком, видя впереди такую желанную свободу! Мы преодолевали за час не более двадцати шагов, подолгу замирая на одном месте и внимательно вглядываясь вперед, надеясь первыми обнаружить первородного. Мне, правда, в такое не слишком верилось, зато я исключительно легко убедил себя, что никакой опасности нет, и на этом участке, таком далеком от поселений людей, никто не станет держать стражу. Хотелось плюнуть на осторожность, вскочить и одним рывком выбраться из-под осточертевших деревьев. До опушки оставалось всего около ста шагов, десять секунд бега!
        От опасных мыслей меня избавил Беар. Когда мы в очередной раз остановились, он тихонько похлопал меня по плечу и, дождавшись, когда я на него взгляну, показал глазами куда-то правее. Я уставился в указанном направлении и через некоторое время заметил странное утолщение на стволе одного из деревьев.
        - Как ты его заметил? - одними губами спросил я.
        - Он пошевелился. Что делать?
        Еще целый час мы наблюдали за стрелком и разглядывали все деревья, находящиеся в поле зрения. За это время я успел подобрать несколько довольно увесистых камней, хотя понимал, что это глупо и бесполезно. Причинить серьезный вред стрелку, запустив в него булыжником… Глупее не придумаешь. Других первородных в поле зрения мы так и не нашли, но и мыслей, как справиться с этим единственным, не было. Стоит нам подползти еще немного поближе, и он нас неминуемо заметит. Попробовать пробежать мимо? Он успеет выпустить по нам десяток стрел, пока мы бежим. Попробовать обойти его кругом? Бессмысленно, еще одного стража мы можем и не заметить.
        - Вот что, - начал вор. - Давай-ка мы разойдемся в разные стороны от него. Я обращу на себя его внимание, он отвлечется, и у тебя будет время подобраться поближе.
        - А тебя стрелы больше не берут?
        - А я спрячусь за тем деревом. Он должен будет спуститься, чтобы до меня добраться, и ты его подловишь.
        - А если он просто позовет кого-нибудь на помощь? - поинтересовался я.
        - Тогда, надеюсь, ты сможешь проскочить. Но я думаю, не станет. Они же охотники. Какой охотник захочет делиться добычей? Другого варианта все равно нет.
        Можно было еще поспорить, но ведь и действительно - других вариантов у нас не было. Все наши приключения за последнее время были следствием рискованных допущений. Безопасных решений нам почему-то в голову не приходило.
        И снова медленное, мучительное передвижение ползком. Я был даже слишком осторожен. Когда первые стрелы воткнулись в ствол дерева, за которым прятался Беар, я был еще слишком далеко от стрелка. Пока первородный выискивал способ прикончить моего напарника, я позволил себе чуть прибавить скорости и хоть немного это исправить. Стрельба прекратилась. Вот, сейчас стрелок спустится, чтобы обойти ствол, за которым прячется помойный, и у меня будет несколько секунд для того, чтобы подойти к нему со спины.
        Чуда не произошло. Стрелок не стал спускаться. Вместо этого он опустил лук, достал что-то из кармана, поднес к губам, и я услышал переливчатую и довольно громкую птичью трель. Я вспомнил, что не раз слышал такие, когда мы, еще в составе тысячи входили в лес. Да и потом, даже ночью. Только внимания не обращал. Значит, через минуту нам станет очень весело, шансов больше ни у кого не будет.
        Видимо, от отчаяния я снова стал совершать безумные поступки. Вскочил на ноги и, крикнув Беару, чтобы бежал, я вытащил из кармана булыжник и изо всех сил запустил его в сторону эльфа. Действительно, «в сторону». Многие мальчишки в детстве кидались камнями в птиц или кошек, мне же всегда было жалко бедных зверушек, я даже крысу не мог убить. И вот теперь расплачивался за свое миролюбие - камень даже не напугал первородного. Правда, с первой его стрелой мне удивительным образом удалось разминуться. Я поспешно достал второй булыжник. Удивительно, но на этот раз я попал. Да еще как попал! Камень летел прямо в грудь стрелку. Никакого серьезного вреда он ему причинить точно не мог, но эльф инстинктивно отмахнулся рукой, той самой, которой держал лук. Кажется, он сам от себя такого не ожидал, потому что в момент столкновения его кулака и камня легонько вскрикнул и выронил свое оружие! Здесь уже я сам чуть не сплоховал, совсем не ожидал такой чудовищной удачи. Не иначе кто-то из добрых богов в тот момент взглянул на меня. Я бросился вперед, схватил упавший лук, прежде чем эльф успел за ним спуститься. Он,
кажется, был привязан для страховки к стволу, потому не мог мгновенно соскочить на землю.
        Конечно, за время, которое прошло с тех пор, как Беар интересовался, не умею ли я стрелять из лука, ничего не изменилось. Да даже если бы и умел, стрелы-то эльф не выронил. Я просто решил, что эльф, с одними стрелами тоже много не навоюет. Немного впереди и справа мелькала спина Беара. Мы выбежали из леса, но даже и не подумали остановиться - наоборот, немного прибавили скорости. Если первородные не стесняются нападать на города и поселения людей, находящиеся в дне пути от леса, то с чего бы им отказаться от погони за нами? Еще несколько часов мы бежали, и я все ждал, когда же мне в спину прилетит стрела? Пару раз я даже видел, как они свистят мимо меня. Товарищи того стрелка подоспели ему на помощь довольно быстро, но все-таки некоторая фора у нас была - по крайней мере несколько сотен метров, с более близкого расстояния эльфы не промахиваются. Впереди была только степь, на несколько дней вокруг не было ни одного человеческого селения. Я попытался поравняться с Беаром, но мне это не удавалось, несмотря на все усилия и на то, что тот был ранен. Через час я рискнул на секунду оглянуться -
преследователей не было видно, но я не сомневался, что останавливаться нельзя. Первородные могут преследовать нас еще несколько дней, думаю, мы их очень разозлили.
        Еще через пару часов мне показалось, что можно было бы остановиться на короткий отдых, но Беар впереди и не думал оглядываться. Окликнуть его не хватало дыхания, я уже дышал как загнанная лошадь, на крик просто не было сил, потому я просто продолжал бежать. Время перевалило за полдень, а помойный, кажется, и не думал останавливаться. Наш бег заметно замедлился, если бы я сам мог бежать с той же скоростью, что и утром, то уже давно догнал бы товарища. Мыслей почти не было, только иногда в голове возникал вопрос: да чего же он боится, что так бежит? В чем, в чем, а в беге мы, кажется, и так их превосходим! Мы еще довольно долго бежали, но потом Беар остановился, зачем-то достал меч и повернулся ко мне лицом. Посмотрев на меня, он опустился на колено и завалился на бок. Я доковылял до него и выдавил:
        - Ты чего раньше не остановился? - Лицо его было пунцовое, я испугался, что он сейчас отдаст концы. Он пытался что-то мне сказать, но не мог вдохнуть достаточно воздуха. Я свалился рядом, на спину, и уставился на небо, по которому проплывали редкие облака. Через некоторое время от Беара послышалось какое-то бульканье и свист. Я приподнял голову: Беар смеялся. «Спятил!» - догадался я.
        - Я-то думал, ты там остался, в лесу! - с трудом выговорил мой товарищ сквозь смех. - Думал, они сначала тебя прикончили, а теперь за мной гонятся!
        - То есть ты, - я начал понимать, - все это время от меня убегал? - Вот теперь я тоже смеялся. И остановиться не мог - просто истерика какая-то.
        - А чего ты закричал-то? - спросил Беар, когда мы успокоились. Все правильно, он же за деревом стоял и ничего не видел.
        - Он спускаться не собирался. В какую-то свистульку посвистел, видно, подмогу вызвал. Я и крикнул, чтоб ты бежал. Выбил у него случайно лук камнем, - я продемонстрировал свой трофей, - и тоже побежал.
        - Все-таки тебе невероятно везет. И на меня твоя удача распространилась. Любят тебя боги, парень.
        Мы еще немного полежали и снова отправились. Теперь мы изменили направление, пора было возвращаться в Элтеграб.
        Глава 7
        Через три дня мы подходили к городу. Мы бежали почти не останавливаясь, иногда устраивая короткие привалы, часа на три, во время которых валились на землю и засыпали. Такая скорость объяснялась просто - эльфы действительно не прекратили преследования. В первую ночь мы немного расслабились, и это едва не стоило нам жизни. Слава богам, ближе к вечеру ветер нагнал густые тучи, и прошел сильный ливень. Должно быть, это задержало преследователей, и нас догнали только поздней ночью, когда небо уже расчистилось, и луна уже хорошо освещала окружающее пустое пространство. Должно быть, первородным гораздо труднее ориентироваться в степи, потому что мы заметили силуэты преследователей, выделяющиеся на фоне залитого серебристым светом неба раньше, чем они получили возможность нас расстрелять. Сыграло свою роль то, что мы, несмотря на холод, огня не разжигали. Беар разбудил меня, и мы снова побежали, с трудом преодолевая ломоту в мышцах. Все-таки мы бы никогда не смогли добраться до города, если бы на следующий день случайно не наткнулись на разоренную деревню. Деревня была совсем маленькая, скорее, хутор, и
все ее жители были убиты, судя по состоянию тел, более двух месяцев назад. Зрелище было ужасное, но усталость и истощение не оставили мне возможности почувствовать какие-то эмоции. Крестьяне не ожидали нападения, и даже не сопротивлялись, некоторые из них умерли во время своих повседневных дел. Первородные никогда не занимаются мародерством, и мы прошли по домам, собирая все, что не испортилось за прошедшее время. Провизии набралось не так уж мало, и в основном это было немолотое зерно, которое приходилось долго разжевывать, но оно позволило нам продержаться до города.
        Жалкое же зрелище представляли мы собой, подходя к городу! Худые, изможденные, волосы свалявшиеся и грязные, по лицам расплываются разводы грязи вперемешку с потом, а Беар еще и оброс длинной неаккуратной щетиной. И в качестве контраста - эльфийская одежда и сапоги, на которых никак не отразились неприятности последних недель. После короткой ночевки Беар так и не смог подняться самостоятельно, рана на руке у него воспалилась, и начался сильный жар. К тому же татуировка помойного начала распространять яд по его организму, и слабость и ломота мышц от заражения крови еще сильнее усилились от действия яда. Он еле передвигал ногами, повиснув у меня на плече. На горизонте уже показалась городская стена, когда нас встретил конный патруль. Тот факт, что по нам не стали стрелять издалека, несмотря на эльфийскую одежду, уже говорит о том, насколько нелепо мы выглядели. На эльфов мы не походили даже с большого расстояния.
        Всадники остановились и старший рыкнул:
        - Кто такие?
        Я немного испугался - солдаты держали руки на арбалетах, и вид у них был очень нервный. Отвечать пришлось мне, потому что Беар уже говорить не мог.
        - Сотник-лекарь Варден из Лирантской тысячи и рядовой-помойный… эээ, - я понял, что так и не узнал фамилию Беара, - зовут Беар, фамилию не знаю.
        Всадники переглянулись, командир спешился.
        - Откуда эльфийские вещи и оружие?
        - Трофеи. А можно Беара побыстрее к лекарю? А то у него уже срок обновления татуировки почти прошел. И заражение крови. А я все расскажу.
        Вместо ответа командир разъезда распорядился спешиться двоим подчиненным. Беара привязали к лошади.
        - Господин сотник, я тоже верхом не могу. Я не умею, - признался я.
        Солдаты расхохотались.
        - Не волнуйся, боец, мы поедем медленно, - хмыкнул командир. Мне помогли взобраться на лошадь, и мы направились к городу. Всю дорогу я клевал носом - стоило немного расслабиться, как многодневное недосыпание дало о себе знать. Пришел в себя, только когда мы остановились.
        - Вот что, парень, - сочувственно сказал сотник, - Лирантская тысяча сейчас далеко, на формировании. Из лесу ваших вышло меньше трехсот человек. Помойных - ну, похоже, только твой Беар, если выживет. Поэтому что с тобой делать, я не знаю, но пока я докладываю, давай-ка мы тебя в караулку отведем, там подремлешь.
        Ох, какое же это наслаждение, спать, чувствуя себя в безопасности. Мне еще хватило сил стащить с себя сапоги, и я повалился на чей-то тюфяк прямо в одежде. Проснулся почти не отдохнувшим, но ужасно голодным. За окном было темно, и я решил, что проспал весь день. С трудом поднявшись на ноги, я попытался сообразить, что же я должен делать. Я шагнул в сторону двери и споткнулся о соседний тюфяк. Кто-то выругался, потом охнул и спешно зажег лампу.
        - Парни, - гаркнул солдат, - он проснулся!
        Вокруг сразу же зашевелились, и меня обступили просыпающеся солдаты.
        - Слушай, сотник, мы уж думали, ты и не проснешься вовсе! Рассказывай, как вы выбрались! Сейчас все равно к коменданту уже поздно.
        Я потряс головой.
        - Какому коменданту? Что вообще происходит?
        - Да к тому, которого ты днем так славно послал! - со смешком хмыкнул кто-то. - Не помнишь?
        В голове забрезжило воспоминание. Кажется, меня действительно пытались разбудить, а я, ознакомив будившего с той частью своего словарного запаса, которая появилась у меня только с поступлением в армию, снова завалился спать.
        - Это что, мне не приснилось? - жалобно спросил я. - И это я коменданта так?
        - Ага! - радостно подтвердил тот же голос. - А в конце ты его вонючкой обозвал. Я думал, у меня глаза лопнут, так мне заржать хотелось. Такая честь, сам комендант пришел, чтобы выслушать твой доклад, а ты его бабушку шлюхой обозвал. Да не боись, парень, наш комендант обижаться не станет. Он с пониманием мужик. Ты давай рассказывай, как вы из лесу-то выбрались? Мы уже знаем, что Пагауз разрушен, Лирантцы, кто выжил, рассказали.
        - Ребята, а у вас тут поесть ничего нет? Мы последние три дня зерно жевали. А до того ягоды и орехи. Только когда лодку у эльфов украли, там нормальную еду нашли.
        Тут же на столе появилось солонина, хлеб, овощи, и даже холодная каша с мясом нашлась. Это был настоящий пир! Я рассказывал о наших похождениях до утра, а утром за мной пришел важный адъютант, и мне пришлось снова повторять свой рассказ. Следующие несколько дней мне еще не раз приходилось это делать, а потом очнулся Беар, и стало немного полегче. Все интересующиеся переключились на него, в его устах наше бегство приобрело какой-то героический оттенок, мне даже неловко стало. Ведь на самом деле нам всю дорогу было страшно, голодно, хотелось спать, и все, что мы делали, мы делали для того, чтобы выжить, а вовсе не «задать перцу остроухим гадам», как это представлялось.
        Тем не менее все солдаты стремились нам угодить, и вообще, смотрели с плохо скрываемым восхищением.
        - Что ты хочешь, Эрик, - ответил Беар на мой удивленный вопрос. - Люди устали бояться. С тех пор, как началась эта война, мы не выиграли ни одного сражения. А тут - чуть не две недели слонялись по лесу, кишащему эльфами, и не только выжили, но вернулись с трофеями. Людям хочется воспринимать это как победу. Крошечную, но победу. Подожди, нас еще и наградят, попомни мои слова. Только как бы нам потом это не аукнулось, - печально вздохнул мой товарищ. - Мне бы вполне хватило того, что украшение у меня на шее больше не станет меня убивать, если я забуду вовремя его обновить.
        Действительно, еще до того, как Беар пришел в себя, его татуировку изменили. Куча мусора поросла цветами, а мухи превратились в бабочек. У подножия получившегося холмика красовались три отрубленных эльфийских головы. Когда Беар, исхитрившись, с помощью зеркала и бадьи с водой увидел, что теперь изображено у него на шее, он долго не мог успокоиться.
        - Бабочки, разорви мне задницу! Цветочки! Да лучше бы там так помойка и осталась! - возмущался он. Однако он быстро успокоился. Главное, что внесенные в рисунок дополнения навсегда нейтрализовали действие яда, и теперь Беар был относительно свободным человеком. Правда, он по-прежнему оставался рядовым королевской армии, только, как и я, не знал, кому он должен подчиняться. Моя тысяча была далеко, от помойных остался один Беар, и что с нами делать, никто не знал. Хотя комендант тогда, после моего доклада, был как-то очень задумчив, мне показалось, что у него возникли какие-то идеи на наш счет.
        Подозрения мои подтвердились через две недели, когда я уже устал от ожидания и вынужденного безделья. В город Эльтеграб прибыл его величество, король Грим. Естественно, не ради нас, а для того, чтобы поднять боевой дух славной королевской армии, ну и заодно посмотреть, насколько крепка оборона нашего королевства.
        К этому событию готовились очень серьезно. За три дня до прибытия солдаты массово начали вычищать форму, наводить порядок в казарме. Нам по такому случаю тоже выдали новую форму, мне - сотника, Беару рядового. В общем, настроение у всех было почти праздничное.
        Мне, как и большинству из моих товарищей, еще ни разу не приходилось видеть короля, и я ощутимо волновался, тем более что нам с Беаром предстояло поучаствовать в церемонии награждения - в качестве награждаемых, конечно. Последние несколько дней мы жили в казарме, только не в общем помещении, а в тысячницкой - небольшой, но уютной комнате с двумя кроватями, столом и даже умывальником. В ночь перед визитом я бегал из угла в угол, стараясь сделать сотню дел одновременно - навести дополнительный лоск на одежду, подравнять волосы, сбрить жалкую поросль со щек и подбородка, и потом все снова, пока Беар, вконец потерявший терпение, силой не усадил меня на койку.
        - Все, парень, успокойся. Все уже так идеально, что что-то менять - только портить. И вообще, я не понимаю, чего ты так нервничаешь?
        - Ну как же, - я даже растерялся, - король…
        - Ну, король. И что? - вор изобразил на своем лице искреннее непонимание.
        Я не нашелся, что ответить.
        - Вот что, Эрик. Король - он ведь от нас с тобой не слишком отличается. С теми же первородными у нас гораздо больше различий, а ты вроде бы не был в таком возбуждении, когда мы с ними встречались. Не думай ты обо всех этих бреднях про благородство, знатность и голубую кровь. Видел я, какая кровь у этих благородных, - Беар мрачно усмехнулся, - можешь мне поверить, такая же красная, как у нас с тобой. Не подумай, что я хулу возвожу на величество наше, как по мне, так вполне хороший правитель, особенно для мирного времени. С войной у него пока что-то не слишком получается, но что там говорить, никто к ней готов не был, и его величество в том числе. И как раз в этом и дело - он так же ошибается, как и каждый из нас. Ответственность на нем великая, это есть, но и дается ему за труды многое. И не вздумай завтра перед ним слюни распускать от восторга, ни ему это не надо, ни тебе. Вообще, не понимаю, почему я, вор и помойный, должен тебе это объяснять? Судя по твоей породистой физиономии, среди твоих предков вполне могли затесаться парочка каких-нибудь лордов, а уж они-то ни перед королем, ни перед кем
спину не гнули! Давай, приди в себя, успокойся и выспись. А то синяки под глазами завтра будут.
        Я не очень понял, что хотел донести до меня мой товарищ, но взял себя в руки.
        И утром, на церемонии, я вел себя вполне прилично. На вопросы отвечал спокойно и награду принял со сдержанным поклоном - таковой я подглядел у отца, когда однажды к нам в дом пришел какой-то богато одетый господин. Со времени моего появления в теле Эрика тогда прошло совсем немного времени, и я не запомнил, о чем они говорили, но непохоже, чтобы речь шла о лечении болезней.
        Тем более что его величество действительно выглядел не так грандиозно, как мне представлялось, - обычный человек, в строгой одежде, высокий, худой, и с очень усталым, внимательным взглядом.
        Церемония награждения, кстати, была очень странная.
        - Моя душа наполняется гордостью от того, что в моем королевстве есть такие люди, как вы - те, кто ставят ответственность выше своей жизни, сотник Варден, - сказал король. - По прибытии в Элтеграб я ознакомился с подробностями вашего путешествия и высоко оценил стойкость и находчивость. Не каждому из солдат нашей армии удалось убить хотя бы одного эльфа, но выше всего я ценю то, что вы отказались покинуть своих пациентов в той безнадежной ситуации, в которую вы попали у развалин Пагауза. - Король сделал паузу и повернулся к Беару:
        - Господин Беар, вы служили в Помойной тысяче. Положение в королевстве таково, что мы вынуждены отправлять на верную смерть многих - и тех, кому не посчастливилось попасть в Помойную тысячу, прежде всего. Мне известно, что большая часть ваших соратников своими неправедными делами хоть и заслужили наказания, но не смертной казни, и тем не менее моим генералам, а значит, и мне, приходится выбирать, кого из своих подданных отправлять на смерть. За это я отвечу перед богами, и прошу прощения у погибших и у вас. Кроме вас, никого из вашей тысячи не осталось в живых, и эти смерти легли на мою совесть. Вы же, господин Беар, смогли выжить там, где никто другой не смог, и не только выполнили приказ тысячника, но уничтожили нескольких эльфов.
        Король снова перевел дух:
        - Солдаты, я объясняю вам причины, которые заставили меня принять решение, какая награда будет достойна ваших деяний. Господинн Варден, опуститесь на колено.
        Я выполнил приказ и почувствовал, как на плечо опустилось лезвие меча:
        - Встаньте, лан Варден.
        Та же процедура повторилась и с Беаром, разве что король добавил, что все предыдущие прегрешения Беара ему прощены.
        Я повернулся, чтобы отойти, все еще оглушенный свалившимся на меня титулом, но оказалось, король еще не закончил:
        - Благородные ланы, вы, безусловно, заслужили отдых и покой, но я, к своему прискорбию, вынужден просить от вас прямо противоположного. У меня все меньше подданных, и каждый из них на счету, особенно столь храбрые и опытные, как вы. Мы не вели раньше войн с первородными, и теперь всем становится понятно, что обычные тысячи не могут выполнить свою задачу по защите королевства, просто потому, что структура этих славных воинских формирований не подходит для борьбы с таким противником. Личная храбрость и высокая выучка солдат не могут этого изменить. Ваше путешествие вдвоем через лес показало, что гораздо больший шанс выжить и выполнить задачу имеют небольшие, мобильные группы бойцов, обладающие навыком скрытного передвижения. И я прошу вас стать первыми из нового вида воинских формирований. Формирований скаутов. Я прошу вас набрать два десятка из людей, из ныне действующих тысяч, и обучить их тому, чему невольно обучились вы сами. Вы будете охотиться в лесу. Постоянно беспокоить первородных, чтобы им уже не было так спокойно там, чтобы им не было так легко нападать на наши города. И если вы
достигнете успеха, ваши два десятка превратятся сначала в сотню, а потом и в тысячу.
        Беар осмелился прервать его величество и задать вопрос:
        - А если нет? Если эльфы вырежут наши отряды, и мы окажемся бесполезны?
        - Тогда мы придумаем еще что-нибудь. Мы должны. По пути в славный Элтеграб меня нагнали гонцы: от Синтарской тысячи после столкновения с первородными осталась едва ли половина. Мы должны что-то противопоставить первородным, иначе они уничтожат сначала нас, а потом возьмутся за наших соседей.
        Его величество предоставил нам неделю отдыха, перед тем как вплотную заняться созданием костяка новой тысячи. Нам было выдано достаточно денег, чтобы можно было провести эту неделю ни в чем себе не отказывая. Я и не отказывал. В первый же день, когда нам было разрешено покидать расположение тысячи, Беар отвел меня в трактир «Незабудка». Откуда взялось такое название, он не знал, а спросить у хозяйки я постеснялся. Это был не самый дорогой трактир в городе, хотя благодаря королевской щедрости мы могли бы себе позволить и самое лучшее заведение.
        - Нет, парень. В те, которые на главной площади, я тебе идти не советую. Жратва там, конечно, дорогая, вот только оценить ее ты не сможешь, уж поверь. Плюхнут тебе на какую-нибудь здоровенную тарелку, да еще из настоящего фарфора, какое-нибудь жалкое куриное крылышко, вымоченное в каком-нибудь дорогущем вине, и скажут, что это твой ужин. А денег сдерут как за десяток куриц и за бочку этого дорогущего вина. В итоге ни сытости, ни денег, одно расстройство. А «Незабудка» - это как раз для тех, кто хочет вкусно пожрать. Слушай Беара, Беар пожил, Беар знает.
        И действительно, я ни разу не пожалел, что послушался своего многомудрого товарища. Нам на двоих подали деревянное блюдо, на котором в художественном беспорядке лежали куски тонко нарезанного, пожаренного с большим количеством специй бекона, множество маленьких, но очень сочных котлет, несколько куриных ножек и копченые свиные ребрышки. В промежутках были постелены тонкие пластинки сухого козьего сыра, тоже очень острого и соленого. Рядом поставили множество маленьких тарелочек с солеными грибами и овощами. И два огромных ломтя свежего, еще горячего хлеба. Все это, после привычной и сытной, но слегка надоевшей солдатской каши, а уж тем более после стольких дней голодания казалось какой-то божественной пищей. А если еще учесть, что запивали мы ее великолепным темным элем, густым и тягучим, то даже представить себе сложно, какое огромное удовольствие я испытал.
        Я потом еще не раз посещал это дивное место и неизменно выходил оттуда осоловевшим от съеденного. Тем более что хозяйка «Незабудки», тетушка Тильда, очень полная, но очень быстрая и удивительно сильная, откуда-то узнав о наших с Беаром похождениях, прониклась ко мне прямо-таки материнскими чувствами, и всегда бесплатно заворачивала с собой еще каких-нибудь вкусностей, приговаривая что-то про то, что «совсем ведь юный мальчик, а худенький какой, куда это годится, они там совсем солдатиков не кормят в этой их армии, вот ужо я коменданту-то выскажу!»
        Однако других занятий в городе, не слишком богатом на развлечения, я для себя не нашел. Перед Беаром таких сложностей не стояло - он нашел еще один кабак много хуже, чем «Незабудка», и выходил из него только для того, чтобы добраться до заведения матушки Миранды, которое было известно даже за пределами города. В первый день, после «Незабудки», я отправился вместе со своим товарищем, но где мне было с ним соревноваться! Мой опыт в непрерывном потреблении дешевого вина был до неприличия скуден, а узнав, куда направился Беар дальше, я и вообще от него отстал. Доступных женщин я почему-то ужасно стеснялся. Никаких других развлечений я для себя не нашел - в Элтеграбе сейчас не было ни ярмарки, ни бродячих артистов. Побродив по рынку, ужасающе скудному в это тяжелое время, я не нашел для себя ничего, что бы мне приглянулось, и, потратив на прогулку еще один день из своего недельного отпуска, вернулся в казармы. С некоторой тоской я вспомнил, с каким удовольствием раньше я проводил время за чтением, и, пожалуй, было бы здорово найти какую-нибудь интересную книгу и отвлечься от предстоящих забот, но в
Элтеграбе не только не было публичной библиотеки, но даже букинистическая лавка закрылась несколько месяцев назад. Жизнь в городе, который вот-вот подвергнется набегу, не способствует такому мирному времяпрепровождению, как чтение.
        Глава 8
        На третий день отпуска я поймал себя на том, что внимательно слежу за тренировками городской стражи, пытаясь решить, кому бы из солдат предложить место в сотне охотников. Дело осложнялось тем, что я представления не имел, какие навыки нам потребуются от людей. И торжественные слова его величества о том, что мы должны научить подчиненных тому, чему научились сами, находясь на территории эльфов, - не более чем пустой звук. Ничему особенному мы не научились, кроме понимания, что нужно уметь расставлять ловушки, передвигаться скрытно, и неплохо бы хорошо стрелять из лука. И если со скрытным передвижением у меня более-менее наладилось, и то при условии, что я буду одет в чудесную эльфийскую одежду, то все остальное не имело никакого смысла.
        Между тем ко мне, да и к Беару тоже уже не раз подходили некоторые солдаты, надеясь, что мы выберем их. Несмотря на большой риск, многие хотели испортить настроение первородным. Да и жалованье рядового скаута, превышавшее жалованье обычного рядового в несколько раз, было довольно соблазнительно для кандидатов в наш отряд.
        Еще немного подумав, я решил, что смотреть на тренировки не имеет смысла, и отправился к коменданту, с просьбой указать мне на тех людей, которые, прежде чем стать солдатами, занимались охотой. Я решил, что бывшие охотники лучше всего подойдут для наших «охотничьих» десятков. Об этом я и сообщил господину коменданту.
        - Хм. Его величество велел вам всемерно содействовать, так что препятствовать переводу людей не буду. Можешь завтра подойти, список людей будет готов, мой адъютант каждого покажет. А уж как вы договоритесь - это ваше дело, согласен?
        Я решил, что в таком важном вопросе действовать без участия Беара будет не совсем правильно, и потратил остаток дня, на то, чтобы его найти. Вернее, найти-то удалось довольно просто, он так и сидел в кабаке, а вот вытащить его из-за карточного стола оказалось гораздо сложнее - вокруг стола сидели трое трезвых солдат и абсолютно пьяный Беар.
        - Мы уже третий день пытаемся понять, как он жульничает! - пожаловался мне один из небольшой толпы, окружившей стол, - Ни одной партии не проиграл! Денег ему кучу проиграли, и видишь, игроки даже не пьют, чтобы следить хорошенько. Да и мы смотрим - а все равно выигрывает, хоть тресни!
        В общем, парни уже пошли на принцип - плевать на деньги, лишь бы понять, как он так делает. Но Беар упорно отказывался раскрыть секрет. В общем, никто не хотел отпускать моего соратника, и если бы он сам не пожелал покинуть игральный стол, великодушно оставив свой сегодняшний выигрыш, ничего бы у меня не получилось.
        - Я тоже об этом думал, - слегка заплетаясь языком, сказал Беар, услышав мои соображения по поводу наших будущих коллег. - Охотники - хорошо, только надо бы еще по темнице местной пройтись, может, мой брат вор какой попадется. Не шантрапа какая, а мастер только. И насчет снаряжения пошуршать бы. Но это мы завтра, а сегодня надо выспаться. Надоело отдыхать.
        С этим мы и вернулись в свою комнату. Утром по виду Беара никак нельзя было предположить, что последние три дня он беспробудно пил. Встал он раньше меня, и когда я проснулся, бывший вор уже радовал окружающих лучезарной улыбкой и мокрыми после мытья волосами. Начать вербовку бойцов решили все-таки с городской тюрьмы. Как выразился мой товарищ, «пока кого-нибудь перспективного не вздернули». Если честно, мне идея набирать солдат из бывших преступников не казалась очень уж разумной - то, что Беар оказался таким замечательным человеком, вовсе не означало, что все его бывшие коллеги по ремеслу окажутся такими же, как и он. Однако Беар заявил, что кому попало он и предлагать не станет. Только если попадется действительно хороший профессионал.
        - А как ты это определишь? - я удивился.
        - Да чего уж сложного? - удивился Беар. - Узнаю, какие дела проворачивал, и все. - Он немного помолчал и добавил: - Хотя сомнительно, что кто-то дельный попадется. Нечего сейчас профессионалам здесь делать. Большие деньги из города ушли, подальше от войны, а армии, наоборот, много. Но попробовать стоит - нам бы хоть одного, для обучения. У меня-то специальность не шибко подходящая - я все больше… - Беар на секунду замолчал, а потом продолжил: - Да что там, просто хочу помочь какому-нибудь собрату по несчастью. Мы хоть и воры, а тоже люди. Мне тогда выбор предложили - в помойные или на плаху, так ведь за счастье посчитал.
        И мы отправились в городскую тюрьму. До сих пор мне в таких местах бывать не приходилось, впечатление было удручающее. Снаружи здание почти ничем не выделялось из прочих, обычный дом, одноэтажный, вот только стоял он за высоким каменным забором, из которого сверху торчали острые железные штыри. А немногочисленные окна забраны решетками.
        После того, как мы показали бумаги, выданные нам его величеством, нас без особых сложностей проводили к узкой винтовой лестнице, ведущей куда-то вниз. Я почему-то представлял себе, что нас ожидает мрачный, едва освещенный подвал, заросший грязью и мхом. Однако реальность оказалась другой - в коридоре было чисто, и был он ярко освещен масляными лампами. Вот только чрезвычайно узок, а по бокам, в шахматном порядке, располагались двери-решетки, за которыми виднелись все так же ярко освещенные крошечные камеры. Их длины едва хватало на то, чтобы можно было лечь, вытянув ноги, а ширина была такова, что даже руки раскинуть было нельзя. В дальнем углу в каждой была дыра в полу, в которую струйкой со стены текла вода.
        - Свет тут никогда не гаснет, - зачем-то пояснил мне Беар.
        Первые камеры были пусты, в других на топчанах лежали люди - были они заросшими и почти нагими, только в набедренных повязках.
        - Это душегубы все, - пояснил нам сопровождающий. - Им до формирования новых помойных пути отсюда нет. Да и вам от них толку никакого, только и могут, что толпой с дубинами. Этот - насильник и к тому же мужеложец, - указал он на крупного мужчину с очень тупым лицом.
        Насильник, в отличие от прочих, не лежал, уставившись в потолок. Стоял, просунув пальцы сквозь частую решетку, а когда мы оказались напротив него, уставился на меня и пустил слюну. Я поспешно прошел дальше.
        - Ему, похоже, вообще дорога в дом скорбных разумом, - продолжил сопровождающий. - Ждем, когда оттуда лекарь до нас доберется.
        - Здесь у нас карманники, им прямая дорога в помойные. - Стражник уставился на Беара вопросительно.
        - Вот и славно, - кивнул Беар. - Пусть туда и заберут, у нас специфика другая. А серьезных воров у вас нет?
        Стражник как-то замялся.
        - Есть один, его еще в прошлую партию должны были забрать, но представляете, забыли в суматохе.
        Беар удивленно посмотрел на стражника.
        - Пойдемте, сами с ним и поговорите, - предложил солдат вместо объяснения.
        Мы прошли еще несколько десятков шагов и оказались возле очередной камеры. В первый момент мне показалось, что она пуста.
        - Вот так мы и в прошлый раз, - вздохнул тюремщик. - Суматоха, все бегают, да еще списки куда-то потерялись. Прошлись по камерам, а здесь вроде и пусто. Не заметили.
        Я пригляделся повнимательнее и, наконец, различил узника. Он сидел в самой середине камеры, скрестив ноги и закрыв глаза. Не знаю, какие подручные средства он нашел в небогатой на таковые тюремной камере, но с фоном он сливался просто здорово. Неудивительно, что впопыхах, да еще не имея потерянных где-то списков, стражники его не заметили.
        - Боги мои, это же Хамелеон! - с каким-то священным ужасом прошептал Беар.
        - Вы его знаете? - удивился сопровождающий.
        - Да его все знают! - возмутился Беар. - Это же легенда! Как вам удалось его поймать?
        - Гхм… Откровенно говоря, мы его и не поймали, - признался стражник. - Он к нам сам явился и признался в краже. И даже доказательства убедительные привел.
        Беар повернулся к невозмутимому узнику.
        - Хамелеон! Зачем ты это сделал?
        Мужчина медленно раскрыл глаза:
        - Результат неудачного пари, - признался он.
        - А почему до сих пор не сбежал?
        - Хм. Видите ли, коллега, слухи о моих сверхъестественных способностях все-таки изрядно преувеличены. Здешнее узилище довольно грамотно устроено - максимум, чего мне удалось добиться - это избежать попадания в помойные. Но судя по тому, что вы почтили меня своим визитом, это тоже оказалось бесполезным?
        Беар замялся:
        - Нет, я тебя неволить не буду, если не хочешь - оставайся здесь. И у нас тут не помойные, а все чин-чинарем, как положено. Нормальные войска, даже где-то элитные. И платить будут хорошо.
        - Что-то мне кажется, что за это «хорошо платить» надо будет часто подвергать себя нешуточной опасности, я ведь не ошибаюсь?
        - Не, Хамелеон, не ошибаешься. Но шансы выжить, пожалуй, не ниже, чем у тех же помойных. Я надеюсь, что даже повыше будут. И, кстати, если совсем честно, твои навыки нам были бы очень полезны. Если ты согласишься с нами работать, а, главное, обучать, я готов тебе задницу целовать утром и вечером.
        - Хм. Не стану ловить вас на слове, коллега, пусть уж моя задница останется нецелованной, мне так привычнее. Но предложение я ваше, пожалуй, приму. Здесь скучновато и перспективы не радуют. Да и выкрасть списки заключенных в следующий раз мне, скорее всего, случая не представится.
        Стражник удивленно ахнул.
        - Здорово! - восхитился Беар, для которого последняя фраза Хамелеона, кажется, не стала неожиданностью. - И, кстати, по поводу задницы - это я погорячился, конечно. Не стал бы я тебе ее целовать.
        - Я так и подумал, - серьезно кивнул странный узник. - Итак, вы хотите, чтобы я поступил на службу в ваш отряд и честно исполнял свои обязанности, пока не закончится война, либо пока меня от таковых не освободит его величество или смерть, правильно?
        Беар утвердительно кивнул.
        - Что ж, я могу вам это обещать.
        - Отлично. Тогда мы пойдем оформлять бумаги. Мы в казармах расположились, у входа на территорию спросишь лэра Вардена или лэра Беара - это я, значит.
        И Беар, не дожидаясь нас с тюремщиком, зашагал обратно по коридору, бормоча себе под нос что-то про то, что хватит ему этой крысоловки на сегодня.
        После того как все бумаги были оформлены, стражник поинтересовался:
        - На какой срок ему делать татуировку? Я так понимаю, срок в один месяц для вашего отряда может быть слишком опасным.
        - Да ты что, парень?! - удивился мой напарник. - Он же уже слово дал! Всем известно, если Хамелеон что-то сказал, то уж он обязательно сделает! У нас… эээ, в смысле у ночных, говорят: слово Хамелеона тверже королевского!
        - Ну что ж, тогда под вашу ответственность, лэр!
        - Да это уж как скажешь, под мою так под мою.
        Беар явно был ужасно доволен нашим «приобретением».
        - Знаешь, Эрик, вот теперь наше предприятие уже не кажется мне таким уж безнадежным! Если нас будет учить Хамелеон, ни одна первородная сволочь нас не заметит, пока на спину не наступит! Нам бы еще снаряжение получше выбить, и все, можно идти в леса, не особенно опасаясь получить лишние дырки в заднице. Или вообще эту задницу потерять.
        Со снаряжением вопрос тоже был сложный. Если у нас с Беаром были эльфийские костюмы, да еще один запасной, то нашим будущим товарищам, по крайней мере, в первое время, придется обходиться чем-то другим. Кроме того, неплохо было бы получить компактные арбалеты, такие, которые могут себе позволить только настоящие лэры, у которых есть не только титул, но и прилагающиеся к нему наделы земли, возделываемые крестьянами, а, значит, и доход в несколько сотен золотых в месяц. Так же не помешало бы поменять уже вполне привычные анеласы на что-нибудь более короткое - в строю нам все равно в ближайшее время воевать не придется. С другой стороны, мы же, совершенно не жалея, отдали в городской арсенал целых три уруми, личные трофеи, между прочим, а уж их-то стоимость во много раз превышает цену самого дорогого арбалета.
        Мы вернулись в казарму, где получили у коменданта список бывших охотников и даже с краткими характеристиками на каждого. Их оказалось не так уж мало - целых сорок человек, и все они изъявили желание перейти в наше подразделение. Среди солдат стала популярна идея о том, что после любого похода в лес в составе классической тысячи назад возвращаются не более половины, и почему-то они решили, что у нас статистика будет намного лучше. Так что у нас даже было из чего выбирать. Беар сначала даже предложил устроить конкурс, где решающее значение имела бы сумма, внесенная кандидатом в «отрядную кассу», но потом сам же отказался от своей идеи.
        «Темные боги к деньгам равнодушны, и, значит, если нарвусь на стрелу, они мне не понадобятся, так что лучше ориентироваться на другие качества», - объяснил он.
        Мы ознакомились со списком. Мы поговорили с каждым лично. Давно мне не было так неловко! Как будто я брожу по рынку, выбирая из разных товаров, да еще и не очень-то в этих товарах разбираюсь. Беар, кажется, заметил мои терзания и взял большую часть общения на себя. И все равно понятнее не стало. Ни мне, ни моему напарнику. Каждый из солдат выглядел очень солидно - если уж на то пошло, гораздо солиднее, чем мы с Беаром. Сухие, жилистые парни, точные и плавные движения, спокойный взгляд…
        - Ну вот что, мы с тобой те еще генералы, - с сожалением констатировал Беар в конце концов. - И нечего строить из себя больших профессионалов. Бросим жребий, да и все.
        Так мы и сделали. В итоге наш отряд был сформирован - восемнадцать бывших солдат, два бывших вора и один недоучившийся лекарь. С получением снаряжения возникли небольшие проблемы - такого количества компактных сильных арбалетов, которое нам требовалось, в арсенале города не было. Однако нам не отказали, комендант дал заказ местным кузнецам, и они обещали, что через месяц нужное количество арбалетов будет готово. А пока нам выдали обычные солдатские арбалеты с козьей ногой, для тренировки. Правда, все наши солдаты прекрасно стреляли из луков, и вообще-то это умение ценится гораздо больше, чем умение метко пустить стрелу из арбалета, вот только от использования луков мы с Беаром решили отказаться. Хороший лучник выпускает по одной стреле в секунду, в то время как хороший арбалетчик может похвастаться в лучшем случае тремя выстрелами в минуту. Но арбалетчик, если его арбалет уже заряжен, может стрелять из любого положения, в то время как лучнику желательно встать в соответствующую стойку, а значит, нарушить маскировку. Да и делать по шестьдесят выстрелов в минуту нам вроде бы не должно понадобиться.
Если в прямой видимости от нас будет более пяти эльфов, все, что мы сможем сделать - это убежать. Да и то сомнительно.
        Солдатскую форму наших подчиненных мы сменили на обычную охотничью одежду, удобную и не слишком яркую, взяли по три комплекта для начала. До эльфийской, конечно, далеко, но все-таки не так заметно. Этим вечером мы еще успели встретить Хамелеона и объяснить подробно, какие задачи нам потребуется решать в дальнейшем. Когда вор выслушал наши объяснения, он довольно прокомментировал:
        - Наконец-то его величество начал думать головой! Всего-то и потребовалось, что три тысячи положить, чтобы это случилось!
        А на следующий день начались тренировки. Мы впервые собрались всем отрядом на плацу, причем мы с Беаром стояли в общем строю, а напротив нас стоял Хамелеон - тренировки решили начать с умения маскироваться. Еще утром вор внимательно осмотрел последний комплект эльфийской одежды, который Беар ему торжественно вручил, и снисходительно его одобрил:
        - Ничего, довольно удобная штука. После небольшой доработки сгодится для работы на природе. А вот с остальными придется поработать подольше.
        На мой взгляд, никакой доработки тут не требовалось, и как оказалось в дальнейшем, я сильно ошибался.
        - Так, господа рейнджеры, - начал Хамелеон, - прежде, чем я начну вам что-то объяснять, нам неплохо бы подготовить снаряжение. Поэтому сейчас мы отправимся за городскую черту и будем дружно рвать траву. А лэры начальники пока раздобудут для нас большой котел. Нет, даже два котла.
        Спустя пару часов мы задумчиво вымешивали охотничью одежду вместе с травой. Когда трава дала достаточно сока, мы оставили одежду, по выражению Хамелеона, «настаиваться», а сами занялись тренировкой в стрельбе. Здесь в качестве инструктора выступал сержант арбалетчиков. Правда, так должно было быть только на начальном этапе - стрельбе из неудобных положений, навскидку и с разворота нас учить было некому, потому что арбалетчики тоже привыкли воевать в строю, а то и вовсе под прикрытием крепостных стен.
        Такой распорядок дня - тренировка в скрытности, потом обед, потом тренировка в стрельбе и метании ножей, продолжался у нас еще целый месяц. За это время мы, как мне кажется, неплохо научились маскироваться, Хамелеон специально заставлял нас подбираться как можно ближе к пешим патрулям, а потом и к конным, расположившимся на привале. Мы научились обвязывать свою одежду пучками свежей травы, обмазывали лица грязью и травяным соком, Хамелеон даже научил готовить зелье, которое можно закапывать в глаза, так что они приобретали зеленоватый оттенок, и белки глаз меньше выделялись на общем фоне. Арбалеты тоже были давно выкрашены в зеленовато-бурый цвет, так же как и болты к ним, так же, как и короткие узкие кинжалы, которыми мы обзавелись взамен традиционных мечей. Поначалу нас все равно замечали, и приходилось либо очень быстро улепетывать, прежде чем патрульные не расстреляют нас на подходе, а потом еще и объяснять свое поведение, но уже через пару недель обнаруживать нас перестали вовсе, мы успевали подползти к месту стоянки, и даже стянуть что-нибудь не слишком важное. Некоторые из охотников, да и,
что там говорить, я в том числе, ужасно гордились своими успехами до тех пор, пока Хамелеон не показал настоящий класс - он умудрился вытащить меч прямо из ножен у одного из часовых, вернуться к нам, продемонстрировать свою добычу. А потом еще вернулся к часовому и, прежде чем тот заметил пропажу, вернул оружие на место.
        - Положим, воровать оружие у первородных вам вряд ли когда-нибудь понадобится, - пояснил свои действия вор, - а вот устроить так, чтобы вас было незаметно с разных точек наблюдения, действовать так, чтобы вас не заметил не только субъект, с которым вы собираетесь произвести какие-то действия, но и окружающие, вот это нам понадобится. Так что не обольщайтесь, коллеги, вам еще тренироваться и тренироваться.
        Тренировки в стрельбе были не менее интенсивными, но каких-то выдающихся результатов по сравнению с любым из наших охотников я показать так и не смог, зато с удивлением обнаружил в себе талант к метанию ножей. Еще более удивительным оказался тот факт, что мне и самому пришлось выступить в качестве наставника - здесь сыграли роль мои лекарские навыки. Правда, применять эти навыки предполагалось не для лечения. Я объяснял коллегам, как найти уязвимые точки на теле разумного. Куда лучше ударить так, чтобы раненый не смог закричать, или чтобы из убитого не вытекло слишком много крови.
        Обучение наше не ограничивалось дневным временем, и так же не ограничивалось этими основными «дисциплинами» - например, мы учились ставить ловушки - тут вне конкуренции был один из охотников, Тригор, ну а мы по мере сил и способностей пытались приблизиться к его мастерству. Мы провели несколько дней в роще, находившейся в полудне пути от города, и превратили ее в настоящую полосу препятствий для любого, кому вздумается по этой роще прогуляться. К счастью, праздных гуляк в ближайших окрестностях теперь ждать не приходилось, вся жизнь сосредоточилась в городах, защищенных стенами. Даже до самых упертых крестьян дошло, что жить в своих селениях, если они находятся в трех днях пути от леса, стало теперь просто самоубийством. А самоубийц, как говорят жрецы, темные боги очень любят.
        К концу обучения мы почти не появлялись в городе, все время проводя в тренировках за пределами городских стен. Солдаты даже стали называть нас «тихие» - мы привыкли передвигаться бесшумно не только во время тренировок, но и во время отдыха, так что не раз пугали зазевавшихся стражников и городских солдат. Мы даже почти перестали говорить между собой вслух - тренировались в использовании разработанной ночными системы знаков, которую в совершенстве знал как Беар, так и Хамелеон.
        Через месяц после начала обучения мы разбились на тройки - нам показалось, что такая небольшая группка будет наиболее эффективна в предстоящей нам войне. После недолгих споров мы решили, что с Беаром и с Хамелеоном будем в одной тройке. Безусловно, та группа, в которой будет работать столь искусный человек, как Хамелеон, будет находиться в заведомо выигрышном положении по сравнению с остальными, считал я. Так справедливо ли будет ставить в такое положение нас, командиров нашего маленького отряда?
        Когда я поделился своими соображениями с Беаром, он только отмахнулся:
        - Ты же сам первый полезешь в самое пекло, так? Как командир отряда, и все такое. Потому что посылать подчиненных на более опасное дело, чем идешь сам - неправильно, это даже я соображаю, мы же с тобой еще не тысячники, так ведь? Вот и нечего выдумывать лишние сложности. Без Хамелеона нам будет гораздо сложнее. И, кстати, нам бы пора выбирать заместителя из остальных, на случай, если мы преподнесем свои дурные головы темным богам.
        Эта простая мысль почему-то до сих пор не приходила мне в голову, а между тем была довольно здравой. Вообще, иерархия в отряде до сих пор не сложилась, даже наши с Беаром должности сотника и десятника были скорее номинальными, во время обучения мы все были на равных. С этой вольницей действительно нужно было срочно покончить. Начать решили с командиров троек - которым присвоили звание десятников. Каждые три тройки объединялись в девятку, и среди трех десятников один становился полусотником - на тот случай, если десяткам приходится действовать вместе. Всего таких «десятков» было, как не трудно подсчитать, три. В общем, хотя такая система не слишком удобна для крупных отрядов, нам она подходила. Тем более что выполнять ту или иную задачу предполагалось не более чем одной девяткой. За пару недель тренировок в составе троек как-то сами собой обозначились командиры каждой, так что тут нам даже думать не пришлось. А вот выбирать, кто будет главным в десятках, пришлось нам самим.
        Хорошо что не нужно было выбирать командира всей нашей сотни - им был я, а заместителями у меня стали Беар и Хамелеон. Мне такое положение дел совсем не нравилось, я как-то не чувствовал, что достоин столь высокого звания, мне все время казалось, что командовать у меня получается не слишком-то хорошо, и почти любой из моих подчиненных справился бы лучше. Как-то я проговорился об этом Хамелеону и Беару - вот мол, наверное, было бы правильно, если бы командиром был кто-нибудь из них. Оба не сговариваясь обидно расхохотались.
        - Что б ты понимал, малыш, - «успокоил» меня Хамелеон, когда перестал смеяться. - Может быть, кто-то из охотников справился бы лучше. Далеко не факт, но вполне может такое быть. Только прежде чем у него начало бы получаться, ему пришлось бы как минимум провести в лесу месяц. А потом прочитать кучу умных книжек, чтобы научиться складно говорить. Понимаешь, сейчас они все равны. У них одинаковые знания, одинаковый опыт. Если кто-то из них станет сотником, ему придется доказать всем остальным, что он лучше. А как это сделать, если вот они, все вместе делают сейчас, да и до того у них жизни как под копирку сложились? А ты у нас образованный, слова умные знаешь, да еще прикончил на пару с Беаром трех эльфов. Авторитет у тебя есть и уважение. Слушаются тебя и не спорят.
        - Ты тоже говоришь складно, - я попытался вяло возразить, - а Беар «на пару со мной» прикончил трех эльфов. И титул ему тоже дали. Чем вы хуже?
        Беар хихикнул:
        - Да тем, что мы вообще-то, на секундочку, воры. Может, бывшие, но воры. С какого перепуга честный охотник станет подчиняться грязному ночному?
        - Как же… - я опешил, - они же вам сейчас подчиняются!
        - Так это потому, что мы твои приказы передаем, лопух! Эх, и правда, мальчишка совсем, - махнул рукой Беар. - И когда повзрослеет? Я таким в его возрасте не был.
        - Повзрослеет, - грустно уверил Хамелеон. - На войне быстро взрослеют.
        Глава 9
        В войне в это время случилось некоторое затишье - ни та, ни другая сторона серьезных действий не предпринимали, так что время на подготовку у нас еще было. Люди пока не оправились от сокрушительных потерь последнего времени, а вот из-за чего так притихли первородные, было не ясно, и эта неизвестность всех очень нервировала.
        И вот, наконец, когда наша не слишком обширная компания в очередной раз появилась в казармах, меня вызвали к коменданту:
        - Вот что, Варден, вы шляетесь по полям уже больше двух месяцев, - начал комендант. - По мне, так пора уже приносить пользу. Первородные как-то уж очень тихо себя ведут в последнее время, и это хоть и радует, но также и настораживает. Давайте-ка вы прошвырнетесь по лесу и посмотрите, чем они там заняты. А если вам удастся притащить кого-нибудь из них, будет совсем хорошо. Я не отдаю тебе приказ непременно привести пленника, - предупредил готовые сорваться у меня с языка возражения комендант, - Первородного брали в плен всего единожды, да и то вышло случайно, и я понимаю, что вы, хоть и тренируетесь, но в сказочных дриад пока не превратились. И все-таки если пленный будет, это ведь гораздо лучше, чем если его не будет, правильно? Так что отправляйтесь в лес, «тихие», пришло ваше время. И постарайтесь опять вернуться. Недели вам хватит?
        Я очень сомневался, что на полноценную разведку нам хватит недели, о чем и сообщил господину коменданту.
        - Хорошо, я даю вам две недели, - недовольно проворчал командир. - И постарайтесь вернуться раньше, ясно?
        С этими новостями я и пришел к друзьям. Я нашел их с казарме, в нашей с Беаром комнате, потягивающими дешевое вино из изящных хрустальных бокалов. Оба были одеты в свои маскировочные костюмы, лица и руки были вымазаны зеленовато-бурым, но вид у обоих при том был задумчиво-сибаритским. Настроение у меня было подавленным, почему-то казалось, что обучение наше хоть и трудное, но относительно безопасное, будет продолжаться еще долго, и я изрядно нервничал, но эта мирная картина привела в порядок мое пошатнувшееся душевное равновесие. И еще я был озадачен - я совершенно точно помнил, что таких богатых бокалов у нас отродясь не было.
        - Ой, да это я еще на королевском приеме стащил, - пояснил Беар, заметив мой взгляд, - Не обращай внимания. Какие у нас новости?
        Я рассказал. На разведку решили идти на первый раз тремя тройками. Идти предполагалось не всем вместе, а каждая тройка отдельно - так получится осмотреть большую площадь.
        - Предлагаю не напрягать парней захватом пленного, - сказал Беар, когда я рассказал своим заместителям о поступивших распоряжениях. - Пусть спокойно работают, а то либо крышу кому снесет от открывающихся перспектив, и завалятся, либо только этим и будут заниматься. Отправляем на разведку, пусть осмотрятся, посмотрят скопления остроухих. Пусть дойдут до берега Пелары и пройдутся вдоль него. А сами на противоположный сгоняем?
        - А вам, коллега, самому крышу не снесло? - поинтересовался Хамелеон. - Объясните-ка мне, какая нужда у нас в посещении территории первородных? Если Эрик правильно передал приказ, нам нужно, как вы выразились, осмотреться, выяснить, не концентрирует ли противник больших сил и, по возможности, взять пленного. Где здесь посещение вотчины первородных?
        - Хм. Да, пожалуй, рановато. Мне просто всегда было любопытно, как они там живут. А вообще, знаете, что мы упустили? - Беар даже пальцами щелкнул от избытка чувств.
        Мы с Хамелеоном вопросительно уставились на осененного неожиданной идеей.
        - Мы же разведчики, парни. Нам бы очень не помешало понимать, о чем будет говорить противник! Язык мы не выучили, вот что. Ну, пусть за пару месяцев стихи на эльфийском мы сочинять бы не стали, но хоть общий смысл понимать надо бы.
        - Отличная идея, - согласился Хамелеон. - А, главное, своевременная! Вот только не скажешь ли, мой друг, где нам сейчас срочно найти учебник по эльфийскому? Ну, или на худой конец разговорник какой-нибудь, с фразами, наподобие «Как пройти к вашему генеральному штабу?». Или, может быть, вы собирались пригласить наставника? И где бы мы нашли все вышеозначенное два месяца назад? Не припоминаете, сколько в нашем славном государстве переводчиков с языка первородных?
        - Ноль да хрен, - лаконично ответил Беар. - Да понимаю я, что не у кого нам учиться. Но я думал, можно было кого-нибудь из столицы пригласить. Уж не отказали бы нам.
        - А я, уважаемый лэр, первым делом, как только вы меня из клетки вытащили, поинтересовался, сколько таких специалистов. И вот что выяснил - последний скончался аж двадцать четыре года назад. Наш бравый командир тогда не родился еще. И, кстати, скончался он от прогрессирующего старческого маразма. Так что мы не на два месяца опоздали, а лет на тридцать. Точнее, не мы, а батюшка его величества, это же надо было додуматься, так бездарно упустить единственного, кому известен язык сопредельного государства!
        Мне стало стыдно, что мою работу сделал Хамелеон - ведь это я сам должен был поинтересоваться насчет изучения вражеского языка! Кстати, у Беара вид тоже был не слишком довольный - это же надо так сесть в лужу!
        - Ну не переживайте, благородные лэры! - заметив наши перекосившиеся лица, Хамелеон решил нас успокоить. - Кто не ошибается? В конце концов, главное вы сделали.
        - Это что же? - мне стало интересно.
        - Правильно подобрали подчиненных. Особенно меня.
        - Моя заслуга! - мгновенно сориентировался Беар. Мы немного посмеялись.
        - Между прочим, лэр Варден! - повернулся ко мне Хамелеон. - Вы должны немного разбираться в эльфийском. Из медицинских книг вы ведь должны знать, что медики зачем-то называют человеческие органы эльфийскими словами?
        Действительно, я вспомнил, что все длинные зубодробительные названия, написанные чужим алфавитом, которые мне приходилось заучивать под руководством отца, пришли в медицину из эльфийского языка.
        - Правильно, - кивнул Беар. - Встретим первородного, а Эрик ему все-все его органы сразу и перечислит. Мигом взаимопонимание наладится.
        - Ладно, проблема с эльфийским, я думаю, решится после того, как мы захватим в плен хоть одного первородного. А теперь давайте поздравим наших коллег с первым боевым заданием, да начнем уже собираться.
        Коллеги, как оказалось, уже и сами были в курсе - неизвестно, откуда и какими путями, но слухи о том, что мы отправляемся на вражескую территорию, уже разошлись достаточно широко. Наверное, не было ни одного солдата регулярных частей, который бы не поздравил парней с предстоящей операцией. Мне пришлось разочаровать подчиненных, они были уверены, что отправляемся мы всем составом. Такая мысль обсуждалась, но мы решили не рисковать всем отрядом понапрасну - мало ли, как оно сложится. Зато мы решили, что будет совсем не лишним, если весь срок, отпущенный нам на разведку, где-нибудь посередине между городом и лесом будут тренироваться в скрытности те, кому не повезло этой разведки избежать. Просто на случай, если удирающим из леса товарищам понадобится помощь и прикрытие. Да и перехватить какую-нибудь группу первородных, которые время от времени ходили по степи, уничтожая неосторожных крестьян, или даже обстреливая большие группы солдат, после чего мгновенно исчезали, было бы нелишне.
        Вышли из города мы задолго до рассвета. Лето в здешних краях долгое, но даже оно имеет свойство заканчиваться, по ночам было уже ощутимо прохладно. Вода еще ни разу не замерзала, но если бы не эльфийские плащи, теперь обшитые множеством петель для того, чтобы укреплять на них ветви растений, нам стало бы зябко. Члены других троек, которые еще не добыли себе столь удобную одежду, время от времени зябко ежились. Небо было затянуто тучами, и на лице оседал мелкий дождь. Даже не дождь, а вообще непонятный вид осадков, находящийся где-то на границе между дождем и туманом. Нам такая погода была даже на руку - сумрачно будет даже днем, и смотреть сквозь эту странную пелену первородным будет ничуть не легче, чем нам самим, что днем, что ночью. Этот дождь начался еще несколько дней назад, и вряд ли закончится в ближайшие дни - если уж осень началась, то своих позиций она больше не оставит до самой зимы. Мы осторожно пробирались в сторону леса, где-то слева от нас шли еще две тройки, мы их уже потеряли из виду, и я размышлял, не усложнится ли наша работа с приходом зимы? В отличие от севера страны, здесь
снег никогда не ложится на всю зиму, и тает почти сразу после того, как выпадает, но деревья все равно сбрасывают листья - сможем ли мы маскироваться так же эффективно в голом лесу? Мне захотелось немедленно обсудить этот вопрос с коллегами, но я удержался, сообразив, что нужно просто успокоиться.
        Задолго до того, как в лесу стало возможно различить отдельные деревья, мы легли на животы и дальше передвигались ползком. За последние недели я наловчился довольно резво передвигаться таким способом, при этом не слишком нарушая маскировку - главное, чтобы движения были как можно более плавными. И все равно под кронами деревьев мы оказались уже после того, как мутный рассвет слегка проявил окружающую хмурую действительность. Я сейчас не видел ни Хамелеона, на Беара, но точно знал, что они находятся в двадцати шагах справа и слева от меня соответственно. Нужно было обязательно найти кого-нибудь из первородных, наблюдающих за дорогой на Пагауз, которая находилась пятьюстами шагами к северу от нас - мы заранее решили, что первородные точно не станут оставлять без наблюдения столь важный объект. И наверняка наблюдатели будут время от времени меняться, и тогда, проследив за сменившимся часовым, мы найдем их стоянку.
        Я прополз около тридцати шагов вглубь леса, а дальше стал двигаться на север, в сторону дороги. Я внимательно оглядывал землю впереди себя, подолгу замирая на месте, осматривал кроны деревьев, и прислушивался к окружающим звукам. Несмотря на осень, лесные жители еще и не думали затихать. Птицы пересвистывались, некоторые стучали клювом по стволам деревьев, выковыривая насекомых, в общем, лес жил.
        Мы долго думали, каким способом подавать сигналы в том случае, если мы не видим друг друга, и при этом не выдавать себя? В результате получилась система сигналов, которую трудно заподозрить в осмысленности постороннему уху. Недостаток был в том, что таковой сигнал мы и сами могли легко пропустить. Тот, кто хочет передать что-нибудь другим членам группы, должен был для начала прислушаться, какие звуки издает в данный момент окружающая живность. Мы все долго учились имитировать щебет, свист, стук, хрюканье и фырканье многих лесных обитателей, так что если рядом с подающим сообщение чирикает какая-нибудь пичуга, он должен подавать свой сигнал щебетом именно этой пичуги. Только щебетать нужно было одну из пяти придуманных мелодий, даже не мелодий, а скорее ритмов. Мы так старательно затверживали эти мелодии, что теоретически, услышав, должны были мгновенно вычленить этот ритм из окружающего птичьего щебета, и понять то, что хочет донести напарник. На деле понять получалось не всегда, и передающему приходилось повторять этот самый ритм, пока не получит подтверждения.
        Первым врага обнаружил Беар, который полз чуть ближе к опушке, и ему даже не пришлось повторять сигнал дважды - едва услышав, я просвистел подтверждение, и такое же подтверждение услышал еще и от Хамелеона. Первородный был где-то здесь, нужно было найти его и ждать, когда он решит смениться.
        Теперь, зная, что искомый субъект действительно здесь, и Беар его уже нашел, я удвоил внимание, но все никак не мог его найти. В конце концов я догадался задрать голову и с удивлением обнаружил, что в развилке того дерева, к стволу которого я привалился, прямо у меня над головой, на расстоянии трех человеческих ростов расположился первородный, который не слишком внимательно поглядывает на дорогу, просматривающуюся в пятидесяти шагах севернее. Меня прошиб холодный пот. Как я его не увидел раньше - загадка. Как получилось, что меня не увидел он - еще большая загадка и большое везение. Теперь нужно было немного отползти и укрыться получше - неприятно получится, если спустившись с дерева, первородный наступит на меня. Нет, я, конечно, сдержусь и кричать не стану, только это не поможет - все равно ведь за кочку меня не примешь.
        Я передвигал руки настолько медленно, что сам не мог отследить свое движение. Я подтягивал себя еще медленное - за час я преодолел пару шагов до ближайшего куста и развернулся так, чтобы не оказаться под ногами кого-нибудь, кто решит подойти к дереву. Оттуда полз уже чуть быстрее и остановился только шагов двадцать спустя, когда нашел очень удобную ямку, которую заполнил собой целиком. А потом замер. То есть совсем не двигался, вообще. Когда-то мне казалось, что лежать неподвижно совсем не сложно. Как же я ошибался! Минут через двадцать тело начинает неметь, а потом легкое покалывание перерастает в боль. Ее можно немного ослабить, если периодически напрягать и расслаблять мышцы. Только делать это надо осторожно, чтобы не дай боги не шевельнуться, не издать какого-то звука, не выдать себя громким выдохом. Последние пару месяцев я много тренировался, но все равно было тяжело. Особенно когда на лицо села уже сонная осенняя муха. Я попробовал осторожно поморщиться, чтобы ее согнать, но вредное насекомое и не думало улетать. Соблазн смахнуть ее рукой или ткнуться лицом в землю был просто невыносим, и я
уже почти решился, когда муха все-таки улетела сама. От облегчения я даже не сразу заметил подходящего к «наблюдательному дереву» первородного. Он явно ни от кого не скрывался, шел хоть и тихо, но не очень внимательно глядя по сторонам. Я проследил, как сменщик влез на дерево, дождался, когда сменившийся первородный отошел от меня на достаточное расстояние, и пополз за ним. Убедившись, что со стороны часового меня заметить больше не удастся, я поднялся на ноги и, чуть пригнувшись, последовал за спешившим куда-то первородным. Еще через несколько шагов я заметил Беара, который дожидался меня. Мы остановились и подождали немного, пока первородный совсем не скроется из глаз, и тогда Беар указал мне куда-то ему вслед - вглядевшись, я различил смутный силуэт Хамелеона. В таком порядке мы и пошли - Хамелеон следит за первородным, ну а мы стараемся не отставать от товарища. Если нашего третьего обнаружат, мы сможем ему помочь. Эффект неожиданности. В таком порядке мы и шли около получаса. Стали появляться признаки присутствия разумных - появились едва заметные тропинки. Как бы аккуратно ни передвигались
первородные, все равно, если где-то часто ходят, это становится заметным.
        Мы шли очень осторожно, и только поэтому мне удалось увидеть еще одного первородного, в паре десятков шагов от нас, первым. Мне пришла в голову ужасная мысль - если сменили того часового, за которым мы следили, то ведь наверняка сменились и другие! И мы приближаемся к стоянке, значит, в любой момент можем столкнуться еще с кем-нибудь из них! Хамелеону нужно немедленно сообщить об опасности, благо он недалеко. Я прислушался к птицам и просигнализировал «внимание» несколько раз. Хамелеон ответил подтверждением. И слился с каким-то кустом, пропустил второго первородного и последовал уже за ним.
        Последние несколько десятков метров до стоянки мы снова ползли. Среди жителей нашего королевства часто можно услышать байки о том, что эльфы строят свои жилища и даже целые города на деревьях. Не знаю, откуда пошли эти истории, ни в одной из серьезных книг мне такого не попадалось - мне вообще не попадалось сведений о первородных, не было у нас с ними до сих пор контактов. Так вот, может быть, свои города они действительно строят на деревьях, но здесь, на временной стоянке, ничего такого не было. Был совершенно обычный лагерь, каких мне уже немало доводилось видеть. На небольшой поляне горело несколько костров, над некоторыми из них жарилось мясо, над другими были установлены железные котлы, в которых что-то аппетитно булькало. Первородные вели себя настолько беспечно, что не выставили даже часовых. Сначала я запаниковал - подумал, что они настолько хорошо спрятались, что мы не можем никого из них обнаружить, однако после долгого и тщательного наблюдения ни одного дозорного мы так и не нашли. Поскольку мы время от времени все-таки меняли позиции, переползали с места на место, внимательный часовой
наверняка заметил бы движение, и мы уже были бы обнаружены. Но, поскольку тревога так и не поднялась, можно было заключить, что часовых действительно нет.
        Лагерь выглядел мирно и как-то совершенно безалаберно. Первородные переходили от одного костра к другому, переговаривались на своем певучем языке, иногда негромко смеялись. В общем, были совершенно уверены, что находятся в полной безопасности. Да и в самом деле - до сих пор ни одному безумцу не приходило в голову соваться в лес, занятый эльфами на разведку. В центре лагеря находился не слишком большой шатер, сделанный из той же ткани, что и эльфийская одежда, так что разглядеть его на фоне леса было бы трудно, не будь он окружен кострами. Часовых возле шатра не было, но пару раз туда кто-то заходил, предварительно спрашивая разрешения, так что мы сделали вывод, что житель этого шатра - важная фигура.
        Вот бы его захватить! - подумал я и, скосив глаза на Беара, заметил у него на лице задумчивое выражение. Кажется, подобная мысль пришла и в его голову. В любом случае пока что никаких предпосылок к тому, что нам это удастся, не было. Как ни крути, подойти к шатру через спящий лагерь невозможно, костры расположены довольно часто. В лагере находилось около двухсот эльфов. Интересно, сколько таких всего в лесу? Мы с остальными группами разошлись на довольно большое расстояние, так что получится собрать более-менее правдивую картину. Всю ночь и весь следующий день мы наблюдали за лагерем. Активность не прекращалась ни на минуту, некоторые из первородных укладывались спать, другие в это время просыпались, уходили на свои наблюдательные посты, в каком-то своем ритме, кажется, никак не совпадающим с ритмом смены дня и ночи. Утром в лагерь со стороны реки пришли две дюжины свежих первородных, тяжело нагруженные мешками с провизией. Я уже подумал, что здесь собирается какая-нибудь эльфийская тысяча, или как там у них называются крупные отряды, но в обратную сторону отправился примерно такой же по
численности отряд, причем в его составе был также тот самый командир, чей шатер стоял в центре. Принимать решение нужно было быстро, и именно поэтому мы решили проследить за этим самым большим начальством. Немало способствовал этому решению тот факт, что нам до сих пор не приходилось так долго оставаться почти неподвижными. Очень уж близко мы подобрались к вражескому лагерю, нужно было соблюдать осторожность. Как же я проклинал это наше решение в последующие две недели! И все-таки оно было правильным.
        Несмотря на то что во время ожидания мы изо всех сил старались разминать мышцы, разгоняя по ним кровь, полноценно двигаться поначалу никто из нас не мог. Даже Хамелеон с трудом сдерживал кряхтение и стоны - после того как мы начали осторожно ползти, в затекшее тело как будто впилось множество иголок. А уж когда мы удалились от лагеря и смогли подняться на ноги! Какое нелепое зрелище мы представляли собой! Если бы нас заметили первородные, то прежде чем убить, они, наверное, неплохо развлеклись бы, наблюдая за нашими мучениями. Догнать ушедших не слишком торопливым шагом эльфов удалось только через несколько часов.
        За то время, пока мы шли на относительном удалении от отряда, нам удалось обсудить ситуацию.
        - Ребята, может, мне кто-нибудь объяснит, для чего мы за ними тащимся? - поинтересовался Беар.
        - Ну как же… Там же кто-то главный, - удивленно ответил я. - Хотелось бы его захватить.
        - Не спорю, молодой человек, это было бы чудесно, - согласился Хамелеон. - Однако его сопровождают двадцать четыре других первородных. Вы уверены, что мы сможем их всех перебить? Мне кажется, если мы просто подойдем к нему и вежливо попросим следовать за нами, он может не согласиться. И в таком случае его сопровождение убить все-таки придется.
        - Ну, мы можем, по крайней мере, проследить за ними до места, где они переберутся через реку… - неуверенно пробормотал я. Вопрос, для чего нам нужно знать, где они пересекут реку, пришел мне в голову сразу, как я начал говорить, а ответа на него я не знал. Можно, конечно, предположить, что в этом месте первородные перебираются постоянно. Только в данный момент толку от этой информации нам никакого.
        - Перебираться через реку, - задумчиво пробормотал Беар. - Там, наверное, не меньше трех лодок. В лагерь пришло двадцать четыре чело… э-э, эльфа, в одной их лодке, насколько я помню, помещается восемь-десять эльфов. Так что, скорее всего да, там три лодки. Три-пять эльфов их охраняют. Мы пока идем практически по прямой. Может, нам разделиться?
        - Хм, коллега, поясните, что вы задумали? - заинтересовался Хамелеон.
        - Я просто подумал - если там два-три первородных, да расслабленных, драки не ждущих, то мы вполне можем с ними справиться. Обогнать этих, если идти всю ночь, то неплохо их опередим, будет время подготовиться. Вот они приходят и видят, что часовых на месте нет. И следы ведут в разные стороны. Я бы на их месте послал человек по восемь в обе стороны проверить, куда делись часовые? И тогда этот главный останется с восемью всего эльфами. Если устроить несколько ловушек, то можно попробовать их тоже перебить.
        Я подумал, что двумя тройками действовать было бы намного проще. Втроем все-таки опасно. Но уж очень соблазнительно было бы провернуть такое дело, и я не смог сопротивляться соблазну, несмотря на то что Хамелеон был против. Беар, кажется, и сам был не слишком рад своей идее, но ему тоже очень хотелось проверить свои силы - в общем, мы решили попытаться воплотить смелый план в жизнь. Сделать то, от чего предостерегали своих подчиненных.
        До ночи мы продолжали идти вслед за отрядом первородных, а потом, проследив, как они обустроили стоянку, обошли ее по широкой дуге и к восходу солнца были уже на берегу. Найти место, откуда эльфы собирались переправляться на свой берег, не составило труда - как бы аккуратно ни ходили солдаты по лесу, они ходили одним путем, так что мы давно нашли едва заметную тропу, которая и вывела нас к месту стоянки.
        Охранников действительно было всего трое, и были они так беспечны, что сидели все втроем у костра, не особенно глядя по сторонам. Так что убить их проблемы не составило. Лес подходил довольно близко к воде, расстояние между крайними кустами и водой было всего шагов двадцать. Оттуда мы и выстрелили одновременно. Мои коллеги, видимо, стараясь не портить зря ценные эльфийские одежды, которые так необходимы нам для своих подчиненных, стреляли первородным в головы. У меня довоенного опыта в пользовании арбалетом не было, и потому я чувствовал некоторую неуверенность, несмотря на долгие тренировки. Так что стрелял я в торс. Не беда, арбалетный болт - это не срезень какой-нибудь, отверстие от него остается совсем небольшое.
        Убитых сноровисто раздели и, набив распоротые животы камнями, утопили в реке. Я малодушно уклонился от этого кошмара и, обув на ноги снятые мокасины, уже старательно натаптывал следы по берегу, вверх по течению. Пройдя около полутора тысяч шагов, я сошел с песка и повернул в лес. В лесу эльфы следов не оставляют - ну и я не стал, вернулся к лодкам. К моему возвращению второй след, ведущий в противоположную сторону, уже был готов, а одна лодка из трех уже была затоплена на глубине, еще одна была притоплена и привязана к единственной, остававшейся на плаву. Их еще предстояло использовать. Мы с Беаром дождались возвращения Хамелеона и отправились заниматься ловушками. Время уже поджимало. С этой работой мы закончили незадолго до восхода солнца, так что сидеть в засаде и долго ждать врагов не пришлось. И очень хорошо, потому что иначе я, наверное, сошел бы с ума от сомнений. А что будет, если они не попадутся на нашу хитрость и не вышлют разведку по берегу? Что делать, если на разведку отправятся не по восемь первородных, а меньше? Мы вроде бы заметили, что их войско делится не на десятки, как у нас,
а на восьмерки, но кто знает, как они будут действовать в такой непонятной ситуации?
        Слава богам, мои страхи оказались беспочвенными. Вверх и вниз по течению отправились именно восьмерки, а важный первородный с еще одной восьмеркой остались возле лодки и стали осматривать берег в поисках каких-нибудь следов произошедшего здесь. Мы ждали, когда идущие на разведку удалятся на достаточное расстояние. Ужасно хотелось начать побыстрее, до того, как эльфы найдут притопленную лодку или какие-нибудь из наших следов, которые мы, конечно, постарались уничтожить и замаскировать, но кто знает?
        Выждав время, мы с Хамелеоном одновременно выстрелили из арбалетов в двух из оставшихся на берегу первородных, вскочили и со всех ног побежали вглубь леса, туда, где мы устроили несколько ловушек. Вокруг засвистели стрелы, но мы были уже достаточно далеко и, пока первородные сориентировались, успели добежать до заранее выбранных мест, перезарядить арбалеты и затаиться. Место для засады мы выбрали очень удачное. Ручей, который тек по глубокому оврагу, склоны которого поросли кустарником и тонкими деревцами. Преследовать нас можно было только по руслу ручья, быстро двигаться по довольно пологим склонам было невозможно - очень уж густо росли кусты. И обходить поверху тоже не получится, по крайней мере, не тогда, когда охотников всего восемь. Так что волей-неволей первородным приходилось идти одной группой, не рассредоточиваясь.
        Мы дважды услышали треск и крики, прежде чем увидели первородных - немыслимая удача. Не думал, что после срабатывания хотя бы одной такой ловушки кто-то из первородных попадется в еще одну такую же, однако, похоже, в азарте преследования на первую потерю внимания не обратили. Но после второй шум шагов и плеск воды резко замедлился - эльфы восприняли нас всерьез. Это была еще одна слабость нашего плана. Разумнее всего сейчас первородным было бы остановиться и вернуться к истоку ручья, дождаться возвращения ушедших по следам товарищей и гнать нас уже в большем составе. Беар, который остался на реке, сидя под водой и дыша через трубочку, пропустил преследователей вслед за нами, и теперь сидит на одном из склонов, готовый завалить русло ручья подрубленными деревьями, замедлив отход противника, и поддержать нас выстрелами из арбалета. Вернее, одним выстрелом, после которого, если живые еще останутся, его нашпигуют стрелами. Так что страховка у нас была очень слабая.
        Но первородные, видимо, подумали, что ловушки приготовлены для того, чтобы замедлить их продвижение и дать нам время убежать. Или посчитали ниже своего достоинства принимать серьезные меры безопасности против всего двух человек. Подозреваю, что за время войны особого уважения к людям как к противнику мы не заработали. Что ж, в любом случае нам сейчас это было на руку. Перед нами появилась группа противника - я насчитал семь первородных. Что ж, все верно, их было восемь, плюс тот, за кем мы охотимся, и двое сейчас передвигаться не могут, хотя и живы наверняка. Ямы-ловушки, которые мы накопали, не отличались глубиной, и провалиться в них можно было только одной ногой. Зато и вылезти без посторонней помощи не получится - края ямы были утыканы остро заточенными колышками с насаженными на них наконечниками стрел, острия которых смотрели в центр и были наклонены ко дну. Я видел подобные ловушки еще в своем мире, на фотографиях с вьетнамской войны. Внутрь нога проваливалась легко, а вот когда несчастная жертва пыталась выдернуть ногу, то просто насаживала ее на острия. Я порадовался, что мы их столько
заготовили, этих колышков, хотя комендант ворчал, что дороговато использовать наконечники стрел для ловушек, которые еще, может, и не сработают.
        Мы с Хамелеоном не двигались. Ждали, когда первородные подойдут поближе, чтобы привести в действие нашу главную ловушку. Тоже ничего оригинального - два дерева, растущие по краям оврага, были очищены от веток и согнуты до упора. На стволах мы укрепили те же колья. Труднее всего было замаскировать эту конструкцию листьями, ветвями кустарников и сухими ветками, да еще так, чтобы она не потеряла своей работоспособности. Обычно такие ловушки срабатывают после того, как жертва заденет натянутую веревку. Однако мы не сомневались, что после того, как первородные познакомятся с предыдущими ловушками, они будут осторожнее и уж натянутую веревку не пропустят. Так что мы должны были дождаться, когда эльфы поравняются с примеченным кустарником, и самостоятельно выдернуть стопоры.
        К сожалению, эльфы шли не одной группой, а хоть и нерастянутой, но все-таки цепочкой. Смести их всех одним ударом никак не получится. Мы это предвидели, хотя и надеялись на лучшее. Хорошо хоть наш будущий пленник шел последним! Мы дождались, когда первые два преследователя пройдут мимо ловушки, и дружно дернули веревки, после чего, не глядя на результат, я подскочил к одному из первородных и ударил его кинжалом в живот, стараясь при этом стоять так, чтобы он закрывал меня своим телом от идущих сзади. С другой стороны ручья, чуть ли не раньше, чем я, выскочил Хамелеон и напал на второго миновавшего ловушку противника. Оставив кинжал в ране, я достал уже взведенный арбалет и стал судорожно искать взглядом противника. Выстрелил в первого, кто попался мне на глаза, и чуть не застонал от разочарования - это был попавший под распрямляющееся деревце первородный, который теперь висел на нем с пропоротым в нескольких местах животом. Я зря потратил выстрел! Еще один солдат лежал, отброшенный распрямившимся стволом, и пока не подавал признаков жизни, а впереди были видны трое других первородных. В числе
которых был и богато одетый командир, который сейчас держался за плечо, из которого у него торчал арбалетный болт - Хамелеон, в отличие от меня, не потерял хладнокровия, и даже сумел выстрелить так, чтобы обезвредить необходимого нам пленника, но не убить его. Двое оставшихся уже натягивали свои луки, и все, что я мог сделать - это поспешно отскочить под защиту своего недавнего противника, который так и стоял, с удивлением глядя на мой кинжал, торчащий у него из живота, и роняя из открытого рта капли крови. Это спасло мне жизнь - стрела с широким наконечником всего лишь резанула меня по ноге, я сначала даже не почувствовал боли. Но стрелок уже снова натягивал лук, а моя такая ненадежная защита через секунду осознает, что мертва, и упадет.
        Я расслышал щелчок тетивы и короткий вскрик, бросил взгляд налево, но Хамелеон был жив - лежал в своей мокрой яме, укрывшись за телом своего противника. Значит, стрелял Беар, а кричал кто-то из эльфов. Думать было некогда, поэтому я изо всех сил рванулся вперед, выдернув кинжал из тела так до сих пор и не упавшего первородного, и бросился в сторону врага, ожидая, что вот сейчас меня в грудь ударит стрела, и на этом все закончится. Меня спасло то, что стрелок отвлекся на крик своего товарища, и, развернувшись в сторону Беара, отскочил куда-то вбок. Жаль только, что в противоположную от меня сторону. Теперь нас разделяло не менее дюжины шагов, и я никак не успевал добежать до стрелка раньше, чем он развернется в мою сторону - он уже разворачивался в мою сторону, и я видел, как жало стрелы неумолимо поворачивается ко мне.
        Нас разделяло всего четыре шага, когда раненая нога подвела меня, подломилась, и я упал на колени, откидываясь назад и скользя по руслу ручья и разбрызгивая воду. Именно в этот момент стрела сорвалась с тетивы, но, вместо того чтобы воткнуться мне в грудь, всего лишь резанула мне лоб, уходя куда-то дальше, а я, так и не выпустив кинжала, врезался в теперь уже безоружного эльфа, подбив ему ноги, так что он свалился на меня и вдавил своим весом в дно ручья. Я, слегка оглушенный и дезориентированный ударом стрелы, даже думать забыл о том, чтобы воспользоваться кинжалом, вместо этого судорожно задергавшись, попытался сбросить с себя перекрывшего доступ к воздуху врага. Руки и ноги скользили, и я никак не мог вывернуться, перед глазами уже плавали цветные круги, когда внезапно тяжесть исчезла, и я, надрывно кашляя, выскочил из-под воды. Несколько секунд ушло на то, чтобы прийти в себя и оценить обстановку.
        Рядом со мной вниз лицом лежало тело моего противника, а Хамелеон обтирал об него свой кинжал. В нескольких шагах стоял Беар, наставив арбалет на раненого предводителя эльфов, который сжимал в здоровой руке уруми. Беар не решался подойти поближе, опасаясь коварного оружия, но держал эльфа на прицеле.
        Я с трудом поднялся на ноги. Хмелеон, закончив очищать кинжал, тоже зарядил арбалет и наставил его на врага.
        - Брось свою железку, или пристрелю, - предложил Беар и проиллюстрировал свою угрозу, наставив арбалет в лицо первородному.
        Я не понял, знает ли первородный человеческий язык, но в любом случае просьбу он понял. Поколебавшись немного, он выпустил уруми. Мы с Хамелеоном подскочили к нему и начали сковывать. Еще в городе, зная, что нам, вероятно, придется брать пленника, мы запаслись двумя парами кандалов, обмотали и даже обшили их материей, чтобы не звенели. Заставив эльфа опустить руки и наклониться, мы сковали их, пропустив цепь между ног. Потом вывели его на сухое место, и сковали ноги. У нас был готов даже кляп, так что вся процедура не заняла и минуты. Цепь у кандалов на ногах была не слишком длинная, но шагать все-таки было можно. На этот раз мы не стали обирать трупы - времени не было. Только собрали их оружие и проверили, что все они мертвы. Того эльфа, который висел на распрямившемся дереве, пришлось добивать - и в данном случае это был скорее акт милосердия. С такими ранами смерть обычно долгая и мучительная. Нам нужно было срочно возвращаться назад, к лодкам. Нужно было успеть до того, как вернутся восьмерки противника, отправленные по ложному следу. Так что нам пришлось бежать, а Беару с Хамелеоном еще и
волочить за собой пленника, который бежать из-за кандалов не мог. Я задумался было о том, чтобы на время бега не заковывать ему ноги, но не решился. Слишком опасно, эльф, даже раненый и со скованными руками, мог сильно осложнить нам жизнь. Он ее и так здорово нам осложнил, а ведь ему еще нужно было обработать раненую руку, из которой сейчас торчал болт. И когда он задевал за ветви кустов, первородный мучительно стонал сквозь кляп. А ведь ему и без того было ужасно больно, не шевелить раненой рукой, когда она так скована, было невозможно. Я, в отличие от моих товарищей, бежал налегке, и все равно не отставать было трудно. Рана на ноге, на которую я вначале не обратил внимания, давала о себе знать. Я наскоро перевязал ее, но тут требовалось зашивать, а на это времени не было. Да и с распоротого лба постоянно сочилась кровь. Выйдя на берег, мне пришлось спешно заравнивать за нами многочисленные следы, ведущие к ручью. На этом мы потеряли еще минут пять, так что в общей сложности с того времени, как восьмерки ушли, прошло уже более четверти часа.
        Мы быстро добежали до стоянки и загрузились в лодку. Идти на веслах, с привязанной за кормой притопленной посудиной было тяжело, и я, подтянув ее за веревку к борту, начал спешно вычерпывать воду. К тому времени, как мы добрались до противоположного берега, работа была закончена едва ли наполовину. Оставив ту лодку, на которой плыли, мы окончательно освободили от воды вторую и перебрались в нее. Мы надеялись, что вернувшиеся не солоно хлебавши первородные первым делом обратят внимание на приставшую к берегу посудину и решат, что их пропавшие товарищи уже перебрались. Возможно, тогда они не сразу найдут следы драки и трупы товарищей, и это даст нам лишние несколько минут времени. Теперь нужно было замаскировать оставшуюся лодку. Мы обмазали ее грязью, забросали водорослями, вывесили на борта ветви и коряги. Не знаю, как это смотрелось со стороны, но я очень надеялся, что вся эта конструкция походила на оторвавшуюся от берега кучу валежника. Уложив пленника, мы отогнали лодку поближе к середине реки и сами тоже улеглись на дно, также обмазавшись грязью. Теперь предстояло плыть по течению несколько
часов, в надежде убраться из района поисков.
        Что мы и делали. Это было мучительно. Осень, которая, казалось, уже плотно обосновалась в наших краях, внезапно сдала свои позиции, с юга подул ветер, а речную гладь заливал яркий солнечный свет. Пока мы ходили по лесу, это было не так заметно, но вот теперь… Грязь, которой мы так обильно себя украсили, моментально высохла, а кожа под ней наоборот, вспотела и ужасно чесалась. Стало трудно дышать, вокруг нас появились, казалось бы, совсем уснувшие до весны мухи. А у меня к тому же еще и ужасно разболелась раненая нога. Терпеть это не шевелясь было бы совершенно невозможно, если бы я не знал, что каждое движение может нарушить нашу и так не очень-то хорошую маскировку, и тогда все предыдущие мучения и страхи окажутся напрасными. Да еще в голову начали лезть всякие неприятные мысли, что-то вроде того, что мы попытались откусить кусок, который не сможем проглотить, что затея наша обречена на провал, и что мы только зря сложим головы. Когда Беар осторожно начал выгребать к берегу, я от жары, духоты и боли впал в какое-то полусонное состояние, так что момента, когда лодка заскребла дном о берег, я не
заметил. Только когда зашевелились Беар и Хамелеон, вытаскивая пленника, я пришел в себя. Быстро умылся, заодно сделал несколько глотков тепловатой воды и снова с сожалением обмазал лицо грязью. Впереди было пять дней путешествия по лесу.
        Нас искали. И искали очень хорошо. Не знаю, сколько первородных было в лесу, но мы замечали их очень часто. Мы почти не вставали на ноги, все время ползли. Первые два дня у меня даже не было возможности заняться раной, и за это я чуть не поплатился жизнью - нога распухла, боль стала дергающей. У меня начался жар. На третью ночь мы оказались в какой-то узкой промоине, и мне удалось снять грязную повязку, чтобы оценить свое состояние. Рана начала гнить. У меня с собой не было хирургических инструментов, так что рану пришлось вскрывать не слишком удобным кинжалом. Было ужасно больно, несмотря на то что я заранее съел целых три порции обезболивающего порошка, и очень хотелось застонать. Но стонать было нельзя. Порошка, кстати, оставалось совсем немного, потому что мы регулярно скармливали его пленному - это снадобье не только снимает боль, но также вызывает вялость и спутанность сознания. Вообще-то им нельзя злоупотреблять, но мы посчитали, что наша безопасность для нас гораздо важнее, чем здоровье первородного. Тем более что если принимать этот порошок менее двух недель, то последствия вполне
обратимы. Прочистив рану и выдавив гной, я снова замотал ее чистым бинтом, вот только особой надежды на то, что теперь она без проблем заживет, у меня не было.
        - Беар, Хамелеон, - позвал я шепотом.
        Через минуту рядом показался Хамелеон и одними губами спросил:
        - Что? - Лицо у бывшего вора было обеспокоенное - мое плачевное состояние давно перестало быть секретом для друзей.
        - Когда мы сюда ползли, мне показалось, что пахнет мертвечиной. Или это от меня? - так же тихо ответил я.
        - Было такое, - односложно ответил Хамелеон.
        - Я сейчас усну, так что двигаться дальше все равно пока не смогу. - Я понял, что зелье уже действует, говорить мне стало трудно, мысли путались.
        - Ты что, предлагаешь нам оставить тебя здесь? - удивленно спросил Хамелеон. - Мы скорее этого здесь оставим, а тебя потащим.
        Я собрался с мыслями.
        - Нет. Там где-то труп. Несвежий. Принесите, - выдавил я и потерял сознание.
        Когда я очнулся, увидел над собой лицо Беара. Заметив, что я открыл глаза, он почти нормальным голосом поинтересовался:
        - И зачем тебе эта падаль?
        Мне пришлось потратить некоторое время на то, чтобы вспомнить, о какой падали идет речь. Меня по-прежнему колотило - жар никуда не ушел.
        - Там опарыши есть?
        - Есть.
        - Собери их, пожалуйста, и принеси сюда.
        Кое-как приняв полусидячее положение, я подтянул ногу и снова снял повязку. Нда. Состояние с прошлого раза не слишком улучшилось. Как я и ожидал.
        Рядом снова появился Беар, в горсти, брезгливо отставив ее от себя подальше, он нес личинок.
        - Будь добр, промой их хорошенько в ручье. Только не передави.
        Беар тяжело вздохнул и исчез из моего поля зрения. К тому времени, как он вернулся, я уже подготовился морально к тому, что мне предстоит. В этом мире мне не приходилось слышать о таком способе лечения, а вот в прошлой жизни, на лекциях по истории медицины, преподаватель как-то упоминал, что опарышей использовали раньше для того, чтобы чистить раны. Личинки объедали мертвую плоть, не трогая живой плоти. Тогда этот способ лечения показался мне варварским, но сейчас выбора не было. Аккуратно вынимая из рук Беара извивающиеся личинки, я стал подсаживать их в рану, стараясь затолкать поглубже. Взгляд у Беара стал несчастным и безнадежным. Кажется, он всерьез решил, что я спятил от боли.
        - Я не сошел с ума. У меня нет с собой никаких серьезных средств от воспаления, - пояснил я. - Как-то не подумал, что придется столько времени бродить по лесу, будучи раненым. А опарыши выделяют вещество, растворяющее мертвую плоть, а потом ее поглощают. Рана остается чистой. Хорошо бы только вытащить их через день. Наши предки так лечились.
        Беар облегченно вздохнул.
        - Нам бы надо место сменить. Часа четыре назад, еще до того, как ты вырубился, мимо прошли несколько эльфов. Явно нас искали. Могут вернуться, и будут смотреть уже тщательнее. Ты сможешь ползти хотя бы немного?
        - Ползти - смогу. А вот бегать пока не получится.
        - Бегать пока и не нужно, - заверил Беар.
        Следующие несколько дней ползать пришлось действительно много. Правда, иногда нам удавалось попасть в некоторый промежуток между поисковыми отрядами первородных, и тогда можно было встать и идти. Никогда прежде я бы не подумал, что меня может расстроить тот факт, что можно перестать месить прелую листву животом, встать. Но у меня по-прежнему ужасно болела нога, так что либо Беару, либо Хамелеону приходилось меня практически нести на себе, несмотря на то что я успел выстрогать себе из какой-то палки нечто вроде костыля. Второй в это время вел одурманенного, мало что соображающего эльфа, который за эти несколько дней не только утратил свой гордый, ухоженный вид, но выглядел теперь, пожалуй, еще более жалко, чем я. Я же пытался помочь товарищам хотя бы тем, что пока они вели меня и пленника, во все глаза всматривался в окружающие кусты и деревья, пытаясь вовремя заметить врагов. Правда, и здесь от меня большого толка не было - трудно быть внимательным, когда каждый шаг отдается во всем теле дикой болью. И все-таки, несмотря ни на что, за время этих коротких «прогулок» мы преодолевали гораздо большее
расстояние, чем то, что удавалось проползти в остальное время.
        Когда мы приблизились к краю леса, о пеших переходах пришлось вообще забыть, последние сутки мы больше лежали, замерев на месте, чем ползли. Мне даже не удалось вовремя сменить опарышей в своей ране, и они выросли до таких размеров, что начали причинять ужасную боль. Особенно мучительной она становилась от осознания того, что избавиться от этой боли я могу самостоятельно, стоит только снять повязку и очистить рану. Вот только сделать это было бы равносильно самоубийству.
        Когда среди деревьев появился просвет, мы остановились совсем. Нам удалось заметить двух первородных на деревьях, которые больше смотрели вглубь леса, чем на его опушку. Они явно ждали появления чужаков, пленивших их собрата. Проползти между ними не было никакой возможности.
        - Мы на разведку, - показал мне знаками Беар. - Начнется шум - сними обоих и уходи. И груз не забудь. - И оставив мне свой арбалет, начал медленно пятиться назад. Кандалы с ног первородного мы давно сняли, да и руки перевели в более удобное для ходьбы положение, оставив их закованными спереди. Опасаться осмысленных действий от несчастного, после такого количества обезболивающего порошка было бы глупо.
        Мне очень хотелось сначала выяснить, о какой разведке идет речь и почему она должна сопровождаться шумом, но я не стал задавать вопросов. Я и так последние несколько часов не уставал проклинать себя за свою дурацкую идею с пленением вражеского командира практически в центре чужой территории. Боль и усталость изрядно пошатнули мой оптимизм, и мне казалось, что я не только провалил задание, но и подвел своих товарищей, которые теперь обречены на гибель. И еще неизвестно, как такие усиленные поиски пережили остальные две тройки, отправившиеся на разведку! И требовать объяснений теперь, когда я фактически являюсь обузой для друзей, я не собирался.
        Ждать, когда начнется обещанный шум, было мучительно - прошло не меньше шести часов, когда где-то сзади и справа послышались крики и эльфийский сигнальный пересвист. Я навел арбалет на фигуру одного из наблюдателей и выстрелил. Не глядя на результат, я подхватил второй арбалет и навел его на второго первородного. Это заняло всего пару мгновений, но наблюдателя уже не было на том месте, где я привык его видеть за последние часы. Короткий приступ паники и чувство облегчения - эльф просто уже начал спускаться. Рука у меня от волнения слегка дрогнула, и тяжелый болт, вместо того чтобы попасть в торс противнику, попал ему в голову, пробив ее насквозь и застряв в стволе дерева. Я перевел взгляд на первую мишень, боясь увидеть, что промахнулся, но тут тоже все было в порядке - этот первородный также остался висеть на дереве со стрелой в груди. Я с трудом поднялся на ноги, оперся на свою палку и заставил подняться покорного, находящегося где-то в своих грезах первородного. Я шел очень медленно, но все равно, прежде чем товарищи нас догнали, мне удалось не только выйти из леса, но и оставить его примерно в
полутора верстах позади. Пожалуй, за все время, что мы провели в лесу, это было самое ужасное испытание для моих нервов. Я боялся, что Беар с Хамелеоном решили пожертвовать собой, чтобы дать мне возможность уйти. С каждым шагом чувство вины терзало меня все сильнее, я поминутно оглядывался назад, то надеясь, что увижу фигуры своих товарищей, то боясь, что вместо них сейчас появится редкая цепочка первородных. Как же тяжело было тысячнику Орену, у которого не было даже надежды на то, что кто-то из тех, кого он оставил прикрывать отход, сможет вернуться!
        Увидев две размытые фигуры с торчащими в разные стороны увядшими ветвями деревьев, догоняющих меня, я испытал такое облегчение, что у меня чуть не подкосились ноги. Усилие, которое потребовалось, чтобы остаться на ногах, было почти запредельным, у меня даже в глазах помутилось.
        - Что, небось, думал, мы там отдали свои жизни, чтобы спасти раненого командира? - поинтересовался у меня Беар свистяще-хрипящим голосом, и одновременно подхватывая меня под руку. С другой стороны Хамелеон, ухватившись за капюшон пленника, потянул его вперед, заставляя шустрее перебирать ногами.
        Мы бежали до самого заката, прежде чем нам встретилась одна из наших троек, патрулирующих окрестности.
        Уже гораздо позже, когда мы отдыхали в гарнизоне, Хамелеон рассказал, что они делали, пока мы с пленником полеживали в кустах, разглядывая рожи первородных.
        - Ты же сам понимаешь, мальчик, что если бы мы угробили тех двух часовых и побежали, нас бы мгновенно догнали? Бегун из тебя тогда был никакой, да и доу Лэтеар приз на соревнованиях не взял бы, даже если и захотел. Часовые стояли через каждые триста шагов, а в пятистах шагах сзади, в полной готовности обретались еще восемь первородных. Насколько я понял, они на каждых четырех наблюдателей держали по одной восьмерке как раз. Вот нам и пришлось их… гм… отвлечь. Причем так хорошо отвлекли, что и те часовые, которых ты не дострелил, нас догонять побежали… и не только они. Пошумели мы славно. Четверых первородных положили, еще двое на ловушках покалечились. Следы вглубь леса мы им тоже заранее организовали, а сами укрылись и там уже вас догонять пошли. Вот такие дела.
        Одна из троек, уходившая в разведку, так и не вернулась.
        Глава 10
        И снова началась учеба. Наша сотня увеличилась до трех сотен и теперь называлась тысячей. Ожидалось, что вскоре ее состав станет штатным. Несмотря на такое увеличение, на этот раз было в некотором роде проще - относительно опытных, обученных солдат, которые могли передать свои умения новичкам, теперь хватало. Параллельно шли вылазки в лес - короткие, только для того, чтобы побеспокоить противника и, возможно, добыть несколько комплектов эльфийского тряпья - наши уже стали считать это некоторым экзаменом на звание настоящего «охотника». Если тройке удалось убить хотя бы одного первородного, она уже считалась тройкой ветеранов. Некоторые тройки теперь полным составом щеголяли в трофейной одежде. Однако и «ветеранам» тоже нашлось чему учиться. Во-первых, стало ясно, что арбалеты хоть и удобнее, чем луки, но выстрелить из арбалета во время битвы можно только один раз. Так что пришлось нам всем осваивать ремесло метателя ножей. Но это не главное. Главное - мы стали обучаться эльфийскому. Заставить пленного доу Лэтеара помогать нам против своих соплеменников оказалось совсем несложно. И здесь была моя
заслуга, хотя этим «подвигом» я совершенно не гордился. Оказалось, организм первородного обладает гораздо меньшей сопротивляемостью, чем человеческий. Так что в крепость мы привели глубоко зависимого наркомана. И теперь, ради получения очередной дозы обезболивающего, доу Лэтеар готов был на все, что угодно. Я считал, что прикончить его было бы гораздо милосерднее, чем заставлять это опустившееся существо продолжать свое существование… Всегда с отвращением относился к наркоманам. Но он был нам нужен. Каждый раз, когда мне приходилось с ним общаться, я не мог сдержать дрожь. Не знаю, чего было больше - сострадания, брезгливости или чувства вины, но сочетание было очень неприятным. Не знаю, смог бы я повторить то, что сделал с этим несчастным, если бы заранее знал о последствиях. Боюсь, что нет. Некоторые вещи нельзя делать, несмотря ни на какие выгоды, которые они сулят. И также не знаю, кто больше мучился - лишенный очередной порции своего зелья доу Лэтеар, вынужденный рассказывать о военных планах своего народа и обучать языку, который он считал священным, грязных животных, или я, вынужденный за всем
этим наблюдать.
        Кажется, не я один понял, какую гадость мы умудрились сотворить по незнанию. Комендант почти сразу ограничил общение с первородным для кого-либо, кроме солдат нашей тысячи и служащих особой канцелярии его величества. Первые обучались языку, вторые, кроме этого, обогащались информацией иного рода. И вот они-то были чрезвычайно довольны сложившейся ситуацией:
        - Очень, очень удачная находка это ваше обезболивающее зелье, - как-то похвалил меня господин Лерой, глава тех невзрачных господ в серых мундирах, которые проводили большую часть времени в камере доу Лэтеара. - Даже досадно, что это зелье действует таким образом только на первородных, насколько бы нам было проще работать!
        Я представил себе такое и содрогнулся. Уж лучше пытки, как-то честнее, что ли.
        Тем более что результатами допросов с нами не особенно делились. Нельзя сказать, чтобы от нас что-то всерьез скрывали, но и записи допросов никто не предоставлял. В конце концов, я пришел к выводу, что разумный, которого мы взяли в плен, был почти бесполезен. То ли он не знал планов войны, то ли их просто не было, но выяснить, почему первородные начинают наступление и почему останавливаются, для нас так и осталось тайной. И у меня создалось впечатление, что господам в серых мундирах тоже ничего конкретного выяснить не удалось. На все вопросы пленник отвечал, что очередная волна продвижения первородных начиналась тогда, когда к этому были готовы маги. Когда они были готовы разрушить стены очередного человеческого города, первородные это делали. И люди этот город теряли. Откуда взялась такая разрушительная магия и каким образом ее готовят, доу Лэтеар не знал. Мне, да и не только мне, вообще не верилось, что такая магия возможна.
        Теперь по лесу постоянно ходили не менее десяти троек. Первородные стали гораздо бдительнее, и ни о каких походах к реке речи уже не шло. Да в этом больше и не было необходимости. Нашей задачей теперь было просто уничтожать первородных. И у нас это даже получалось, вот только мне казалось, что большого толку от этого в войне не было. Да, теперь на каждого убитого лесника приходилось по два эльфа, солдаты регулярных тысяч нас боготворили, настроение у всех было радужным и веселым - как же, такие невиданные успехи. Вот только эльфы с нашей территории никуда не девались, напротив, их стали все чаще замечать в непосредственной близости от Элтеграба, да и вокруг других городов, близких к границе, не занятой эльфами территории, они стали появляться чаще. Почти все жители уже перебрались вглубь человеческой территории, потому что стало ощутимо не хватать провизии. Купцам было слишком опасно пробираться в город, на них не раз нападали отряды эльфов или разбойники из людей, а, главное, выгоды в этом не было никакой. Все окрестные села вымерли, и хорошо, если их жители успели перебраться куда-нибудь в место
побезопаснее. Самых упрямых и самонадеянных давно вырезали эльфы. Так что покупать привозимое купцами стало некому и не на что, а солдаты вполне обходились тем, что привозили военные обозы, и медленно сходили с ума от скуки и безделья, сидя за городскими стенами. Неудивительно, что наша охотничья тысяча пользовалась бешеной популярностью у прочих солдат. К нам стремились, нами восхищались. Но победителем я себя все равно не чувствовал, убей меня боги.
        - Мы теряем инициативу, - как-то сказал Хамелеон наутро после того, как мы вернулись из рейда. - Эльфов все равно больше, чем нас, и одной охотничьей тысячей войну не выиграешь. Они стали гораздо осторожнее. Поначалу, когда наши охотники только начали выходить в лес, они возвращались почти без потерь. А теперь мы перестали ходить тройками. Одной тройкой ничего не сделаешь. Отряд теперь состоит минимум из девяти человек, и возвращаются эти девять человек чаще всего, даже не встретившись с эльфами. О чем думает командование?
        Мы сидели в кабинете коменданта и докладывали о результатах последних недель работы.
        - Командование думает о том, что у нас остро не хватает людей. И развивать ваш успех просто некому. Вот и получается, парни, что вы просто пытаетесь выиграть хоть немного времени для королевства.
        - Если бы наша суета действительно их задерживала! У меня как-то сомнения на этот счет, - недовольно вздохнул Беар.
        - Вот что, парни, - неожиданно сменил тему комендант. - Вы и в самом деле хорошо поработали. И за этого эльфа вас еще не наградили, а ведь дело того стоит. Я выписал вам увольнительную на два месяца. Тебе, Беар, и тебе, Хамелеон. Сгоняете в столицу, наберете себе пополнение в тамошних темницах. И среди новобранцев посмотрите, сейчас всех завербованных собирают в столицу. Ну и развлечетесь там попутно. Тебя, Эрик, я отпустить не могу, да и не хочу. Вы своих парней уж очень разбаловали, никого кроме вас они в грош не ставят.
        Вот так и получилось, что я остался в городе и временно перестал ходить в лес. Впрочем, дел было хоть отбавляй - тренировки, обучение, распределение и обмен трофеев. Первое время все шло хорошо. Но спустя три недели после ухода Беара с Хамелеоном стали приходить дурные вести. Во-первых, из той сотни, что в этот раз возвращалась из леса, целых четыре тройки отсутствовали. А те, кто вернулись, сказали, что первородных в лесу стало как-то подозрительно много. По самым худшим оценкам получалось, что их там не меньше полутора тысяч. И это при том, что обычно на «нашей» стороне леса находилось десять лагерей первородных по пятьдесят эльфов в каждом. Первородные явно собирались нападать, вот только на кого? Приграничными сейчас считались три города. Какой из них будет атакован, было совсем не ясно, остроухие по-прежнему были рассредоточены по всей протяженности леса.
        - Отправляй всех, кто не ранен, в лес, - велел мне комендант, когда я принес ему неприятные вести. - Сотня пусть будет в степи, а остальные две чтоб без сведений из леса не возвращались. Разбей всех снова на тройки, пусть ни на кого не нападают, просто смотрят. Я хочу знать о любых изменениях.
        Я выполнил приказ. Как бы мне хотелось тоже отправиться в лес! «Люди, за которых я отвечаю, рискуют жизнью, а я сижу тут в безопасности», - размышлял я, тупо глядя на листы со всякой бухгалтерией, безуспешно пытаясь усмотреть в них какой-то смысл. Мне казалось, что с ними вполне мог бы, как и раньше справиться гарнизонный казначей, и мне в этом разбираться нет ровным счетом никакого смысла, тем более теперь, когда на нас явно надвигаются крупные неприятности.
        Несколько дней я не находил себе места в ожидании новостей, и однажды утром я их дождался. В казарму влетели сразу несколько троек, и десятники рванули ко мне:
        - Эльфы вышли из леса!
        - Сколько их?
        - Около полутора тысяч. Они разделились. На три отряда по пятьсот лучников.
        Часть 2
        Глава 1
        Прийти в себя оказалось мучительно сложно. Сначала я услышал голоса, но все никак не мог понять, что вокруг говорят. Я не мог сосредоточиться, в голосах мне слышалось что-то знакомое и тревожное. Еще некоторое время спустя я вспомнил, кто я такой, и тут же осознал, что у меня страшно болит голова. Я попытался снова заснуть, чтобы не чувствовать боли, но, конечно, ничего из этого не вышло. Мешала тряска. Мне стало интересно, почему меня так трясет, я попытался раскрыть глаза, но ничего у меня не вышло. Глаза были чем-то склеены. Я запаниковал, мне показалось, что я ослеп. Судорожно вздохнув, я дернул головой и еще раз попытался открыть глаза. Это действие возымело чрезвычайно неприятные последствия. Во-первых, мне удалось приоткрыть один глаз, едва-едва, только узенькая щелочка появилась, и в мозг мгновенно ударило такой силы светом, что я моментально пожалел о своих усилиях. И сразу после этого мой желудок спазматически сжался, и меня вырвало. От этого я снова потерял сознание.
        Второе пробуждение оказалось ничуть не лучше. Сначала я застонал и только потом понял, что только что получил сильный удар по ребрам. Вокруг снова послышались голоса, и я опять ничего не понял. Один голос показался очень знакомым, мне стало тревожно. Я попытался повернуться на бок, и только теперь осознал, что руки и ноги у меня связаны. Теперь я понял, почему не чувствую ни тех ни других - видимо, они связаны уже давно, так что кровь перестала поступать в конечности. Это меня напугало, даже несмотря на то сумрачное состояние, в котором по-прежнему находился мой разум. Так недолго остаться и вовсе без рук и без ног. Я снова попытался открыть глаза, и вновь у меня ничего не получилось. От этих попыток накатила тошнота, пришлось пережидать приступ. На этот раз меня не вырвало - причина была не столько в моей сдержанности, сколько в том, что желудок уже и без того был пуст. Я перестал пытаться шевелиться и постарался понять, что вообще происходит. Первым делом я постарался вспомнить, что произошло, и как я оказался в столь неприятном положении.
        Вот я стою на стене, глядя на приближающихся первородных. Их не слишком много, всего около пятисот, и у них нет ни лестниц, ни других осадных приспособлений, но три группы волокут за собой телеги, в которых явно что-то тяжелое. Вот первородные подошли на расстояние выстрела, и мне пришлось укрыться. Стена достаточно высока, и даже в стоя в полный рост, нельзя выглянуть из-за нее, но эльфы так ловко стреляют по бойницам, что защитникам крепости приходится платить жизнями за каждый свой выстрел, и выстрелы эти по большей части не имеют результата - задержаться у бойницы, чтобы прицелиться, невозможно. Вот я сбегаю со стены, мне нужно поскорее добраться до коменданта. Я понял, что те, с телегами, не должны добраться до стен ни в коем случае. Нужно сделать вылазку, пусть без защиты стен многие погибнут, но нужно сделать вылазку, иначе нам конец. Я спешу к казармам, но часовой сообщает, что комендант находится в правой башне, я бегу вдоль стены и вдруг слышу ужасный грохот, что-то сильно толкает меня в спину, подбрасывает над землей, а потом наступает темнота…
        И голоса вокруг меня эльфийские. Вот почему я не мог понять, что говорят! Мое знание языка не настолько совершенно, чтобы понимать его, будучи в помраченном состоянии сознания. Значит, меня взяли в плен. Вот почему у меня связаны руки и ноги. Очевидно, у меня сильное сотрясение мозга, и, похоже, все лицо залито кровью - глаза не открываются именно поэтому. Что-то я до сих пор не слышал о том, чтобы первородные брали пленных. Или это для меня сделали исключение, или просто некому было об этом рассказать. Кто знает, что случилось с жителями ранее захваченных городов?
        Эта мысль повлекла за собой другую. Значит, Элтеграб захвачен. Жителей больше нет. Все, кого я знал, погибли. Мои парни, те, кто оставался на тот момент в городе, солдаты, с которыми мы каждый день встречались, матушка Тильда, которая так меня жалела и всегда давала такие огромные порции. Даже госпожа Миранда, которая каждый раз, когда встречала меня на улице, ехидно интересовалась, почему такой прославленный воин, как я, до сих пор не почтил своим визитом ее скромное заведение. А я ведь и в самом деле так и не решился, только краснел мучительно каждый раз и старался как можно скорее скрыться, бубня что-то невнятное, и провожаемый звонким смехом. Получается, все они теперь мертвы? Стало очень горько. Так горько, что я даже пожалел о том, что вообще очнулся. Правда, пульсирующая боль в голове помогла довольно быстро дистанцироваться от этой мысли. Нужно было что-то срочно делать с руками и ногами. Я не знал, сколько времени я уже связан, и не началось ли уже омертвение тканей. Если так, то как только мне развяжут руки, в кровь пойдет трупный яд, и тогда я довольно быстро умру. Выжить в этом случае
я смогу, только если прежде, чем развязать, мне ампутируют и руки и ноги. Вряд ли первородные станут возиться, да и нужна ли мне будет такая жизнь? А вот если времени прошло еще не слишком много, побороться еще можно.
        Я вспомнил, чему пытался обучить меня отец. Лекарская магия никогда мне особенно не давалась, но теперь у меня, пожалуй, не было выхода. Тем более направлять воздействие на себя должно быть несколько проще, чем на постороннего человека, - тут я хотя бы смогу почувствовать изменения. Я постарался сосредоточиться. Для начала я все-таки разлепил глаза. Не обращая внимания на приступы тошноты и боли в голове, я напрягал мышцы век, морщил лоб и дергал щеками. Левый глаз, пленка крови на котором уже была повреждена предыдущей попыткой, мне удалось раскрыть где-то за минуту. Этого пока достаточно. Было довольно темно, свет не раздражал глаз - видимо, пока я был без сознания, наступил вечер. Это, кстати, объясняло, почему я не чувствую тряски - первородные остановились на ночевку. Руки были привязаны спереди, и то, что мне удалось разглядеть, выглядело обнадеживающе. Да, они были припухшие, и кожа была ощутимо бледнее, чем выше веревок, но ничего критического я пока не увидел. Я попытался пошевелить пальцами, и, несмотря на то, что ничего не почувствовал, пальцы едва заметно сжались. Что ж, теперь впереди
самое сложное.
        Я стал представлять, как мои сосуды уходят глубже под кожу, туда, где давление веревок будет ощущаться слабее. И одновременно я представлял, как они расширяются. Я лежал, смотрел на руки и представлял, представлял, одновременно пытаясь усилием воли ускорить кровоток. Я уже почти сдался, прекратил попытки, когда почувствовал покалывание в пальцах. Это меня очень воодушевило, и я с энтузиазмом продолжил лечение.
        Покалывание быстро усилилось, а потом пришла боль. Мне уже доводилось получать раны, я даже пережил сепсис и перетерпел то ужасное ощущение, когда у меня в ране росли личинки мясных мух, так что я не думал, что меня можно напугать болью, но теперь это было что-то особенное. Пару раз я не сдержал стон. Первородные, которые сидели у костра где-то справа от меня, не обращали на это внимания, за что я был им почти благодарен.
        Когда боль пошла на убыль и стала более-менее терпимой, а пальцы стали шевелиться, мне пришлось повторить все то же самое с ногами. Одно хорошо - кажется, ускорение кровообращения так же немного снизило последствия удара по голове - меня почти перестало тошнить, и видеть я стал намного четче. Правда, к этому времени уже стало светать, так что, может быть, мое самолечение было ни при чем. Я обнаружил, что лежу на одной из тех тележек, которые эльфы притащили к городу. Только теперь ее загадочного содержимого в ней не было.
        Как только рассвело окончательно, эльфы зашевелились. Собирались они не долго, и скоро я почувствовал, что телега покатилась. Я чуть повернул голову и понял, что меня везут по дороге, которая проложена между Элтеграбом и Пагаузом. А я-то гадал, как они умудрились протащить не самые мелкие телеги, да еще с тяжелым грузом по лесу! Дорога, хоть и изрядно запущенная за последний год, все-таки не успела еще зарасти, и по ней вполне можно было протащить транспорт. Что же все-таки они в них везли? Вопрос этот теперь не был таким уж срочным, и я решил его пока отложить. Вместо этого стал размышлять о том, что неплохо бы покинуть это неудобное средство передвижения, и желательно без ведома хозяев.
        Хотя идея с самого начала не выдерживала никакой критики. Глупо было надеяться, что мне удастся незаметно скатиться с телеги и уж тем более уйти в лес с тяжелым сотрясением мозга и почти неработающими конечностями. Да еще предварительно избавившись каким-то чудом от веревок, туго стягивающих запястья и щиколотки. Но, во-первых, по причине все того же сотрясения соображал я туговато. Во-вторых, просто лежать и тупо ждать своей участи было невыносимо. Так что я стал осторожно поглядывать по сторонам, пытаясь оценить обстановку. Рядом с телегой никого не было. И вообще, она двигалась последней - задрав голову, я разглядел спины волокущих транспорт первородных, а за ними виднелись идущие налегке эльфы. Получается, других пленников нет. И кто бы мог подумать, что меня будут самолично катать на телеге гордые первородные. Если бы у меня так сильно не болела голова, я бы, наверное, смог оценить юмор ситуации.
        Вместо этого я задумался. Все выглядело даже слишком хорошо. Телега довольно большая и тяжелая, дорога уже довольно заросшая, и тащить по ней эту телегу трудно. Если дождаться, когда усталым первородным вновь придется упереться изо всех сил, преодолевая очередную кочку, и в этот момент тихонько сползти, на землю, то изменения веса они могут и не почувствовать. Проследить за мной некому, не похоже, чтобы эльфов очень интересовало содержимое средства передвижения. Вот только что делать с веревками? Я осмотрел борта и немного приуныл. Никаких гвоздей не торчало. Ровные оструганные доски. Добротная телега, хорошая. Интересно, где они такую нашли? Явно ведь человеческая работа.
        Подождать стоянки и попробовать бежать ночью? А какой в этом смысл? С телеги, судя по всему, меня снимать не собираются, а ночью вокруг ходят часовые. Далеко убежать не успею. Наверняка сейчас в лесу, справа и слева от дороги, тоже полно наблюдателей, только смотрят они больше не на колонну, а по сторонам, опасаются внезапного нападения. Могут и не заметить, если кто-то сползет с телеги и быстро откатится в придорожную канаву, мимо пройдут. Тем более что на мне так и была надета эльфийская маскировочная одежда.
        В общем, бежать нужно было без промедления. И как-то обойтись связанными руками и ногами. Я стал осторожно перекатываться к краю телеги, при этом стараясь еще и передвинуться ближе к заднему борту. Где-то через час монотонной езды мне это удалось, и я стал ждать удобного момента. К этому времени я совершенно вымотался. У меня еще сильнее разболелась голова, меня опять замутило. И еще мучительно хотелось пить. Уверен, если бы мне все-таки удалось сбежать, я бы так и умер в этом лесу.
        Телега уткнулась в очередной бугор, первородные уперлись ногами, и я перевалился через борт, постаравшись смягчить руками падение, чтобы не слишком шуметь. И сразу откатился с дороги, свалившись в небольшую канавку. Телега продолжила движение, мой маневр «тягловые эльфы» не заметили. Зато, как вскоре выяснилось, заметил кто-то другой. Я как раз на пару секунд потерял сознание от усилий, так что не заметил, как ко мне подошли.
        - А кто это у нас тут так трогательно спрятался? - глумливо, на эльфийском, спросили меня. - Неужели ты думал, что я, так долго гостивший в вашем чудесном, каменном городе, лишу себя счастья в ответ принимать в гостях тебя, человечек?
        Я поднял глаза. Передо мной стоял доу Лэтеар. И посмотрев на него, я внезапно пожалел, что мы не придумали какой-нибудь способ быстро умереть в случае попадания в плен. Вид у первородного был ужасный. Его уже начало трясти от слишком долгого перерыва в употреблении зелья, рабом которого он стал. По лбу и щекам стекал пот. Но главное, взгляд у него был совершенно безумным, мне показалось, что там не осталось ни проблеска разума, только жажда и ненависть. Жажда получить новую порцию зелья и ненависть ко мне.
        - Нет, мой маленький зверек, я не позволю тебе лишить меня твоего чудесного общества. Сначала ты научишь меня готовить этот чудесный порошок, от которого мне становится так весело и спокойно. Но и после этого я еще долго буду наслаждаться твоим обществом. Ты знаешь, нам нужны зверюшки. И мы многих забираем из ваших смешных, каменных городов. Со временем нам даже удается вас приручить. Но из вашего чудесного города я взял только тебя. Остальных пришлось умертвить. Это так печально! Но я не смог удержаться.
        Лицо первородного выражало скорее радость, так что я даже в том состоянии не усомнился, что печально ему не было. И еще я содрогнулся, поняв, что смерть выживших во время штурма не была легкой.
        - Вот что, - продолжил эльф. - Пожалуй, раз ты такой шустрый, мы не будем больше обременять моих друзей этой грубой телегой.
        С этими словами он достал кинжал и перерезал веревки у меня на ногах. Несмотря на все мои усилия по поддержанию кровотока, встать я пока не мог. Я неуклюже перевернулся на живот, встал на колени, и тут мне на спину обрушился удар.
        - Ну же, не заставляй нас ждать тебя, - все так же глумливо, но голосом, клокотавшим от боли, продолжил доу Лэтеар. - Вставай.
        Я снова попытался встать, и, пожалуй, несмотря на то что ноги у меня все еще двигались плохо, мне бы это удалось. Однако эльф снова перетянул меня своим уруми, плашмя. Так что глубокую рану он не нанес, но плащ был разрезан, и я почувствовал, как по спине потекла кровь.
        - Вставай, вставай, ну вставай же. - Первородный радостно расхохотался, глядя на то, как я корчусь под ударами. Я уже даже не пытался подняться на ноги. Кажется, теперь все, решил я. Он совсем с катушек съехал и сейчас меня убьет. И сам останется без своего зелья, и тоже сдохнет, и, может быть, даже в больших мучениях. Мысль о смерти больше не вызывала у меня какого-то протеста, наоборот, казалось, что так даже лучше будет. А мысль о том, что вслед за мной отправится доу Лэтеар, даже приносила какое-то удовлетворение.
        Однако умирать мне в этот день все-таки не пришлось. Когда боль немного схлынула, я расслышал:
        - …отвлекаю, доу Лэтеар, но мне показалось, вам для чего-то нужен этот человек? Боюсь, вы не сможете его использовать, если он сейчас сдохнет. И потом, получается, ребята зря столько времени тащили его на себе?
        - Да… - эльф тяжело дышал, говорил через силу. - Вы правы, что-то я увлекся. Вставай, человечек, не заставляй меня сечь тебя еще.
        Я заставил себя подняться на ноги. Голова кружилась, спина горела, ноги болели, а руки так и оставались связанными. Но я опасался, что если не смогу встать, меня снова уложат на телегу и опять завяжут ноги. А мне этого совсем не хотелось. Я без понуканий побрел вперед по дороге, стараясь при этом шевелиться побыстрее. Меня раскачивало из стороны в сторону, перед глазами все плыло. Слава богам, первородные тоже шли не слишком быстро, так что мне, хоть и с трудом, удавалось выдерживать темп. И дневной привал я встретил с большим облегчением. Тем более что на привале мне дали напиться и бросили кусок мяса. Возмущаться таким пренебрежительным обращением я не стал, поднял мясо и заставил себя его съесть. Правда, после этого меня сразу же стошнило, за что я получил еще пару ударов уруми. После этого я так и не смог подняться, так что первородным пришлось снова меня везти, только в этот раз телеги уже не было, ее оставили там, где я с нее слез, и первородным пришлось еще потратить время на то, чтобы наскоро связать волокушу. Я даже расслышал, что те, кому пришлось этим заниматься, вполголоса костерили
доу Лэтеара и его дурацкие капризы. Ноги мне больше не связывали, но каждый шаг носильщиков отдавался болью в иссеченной спине. Первое время я пытался заниматься лечением, но из-за постоянной боли так и не смог сосредоточиться, и, в конце концов, впал в полубессознательное состояние, из которого вышел только с наступлением ночи, когда эльфы остановились на ночлег. Мне развязали руки и снова дали воды и мяса, и на этот раз меня не стошнило. Мне даже удалось сорвать несколько листьев подорожника и кое-как пристроить их себе на спину, после чего я стал активно гонять кровь по организму, чтобы не возникло заражения крови от ран на спине, а к утру удалось даже немного поспать.
        Утром я чувствовал себя немного лучше, особенно после того, как снова поел, и мне удалось идти до самого полудня. А в полдень мы вышли на берег Пелары. И на привал останавливаться не стали - загрузились в лодки и переправились на берег, в исконные владения первородных.
        Я не ждал, что мне будет заметна разница, когда я попаду на левый берег Пелары. Давно уже я не верил во все эти сказки про то, что первородные - это волшебный народ. В детстве я читал очень много чудесного про эльфов, но за последнее время мне много раз довелось видеть представителей этого «волшебного народа», не раз приходилось от них убегать и убивать. Да и был я уже на этом берегу, хоть и не долго. Ничем принципиально он не отличался от противоположного. Так что я, в конце концов, убедился, что эльфы - это такая же раса, как люди. Да, они ловко стреляют, умеют ткать очень удобные и практичные ткани, с презрением относятся к нам, людям, которых они вообще не считают за разумных существ. Но, в общем, мало чем отличаются от людей. Немного иная форма лица - с чуть ярче выраженными скулами и непривычной формы глаза. У первородных они закругленные у переносицы, а у висков, наоборот, заостряются. И кожа у них бледнее, чем у людей, и волосы преимущественно светлые или рыжие, в то время как те люди, которых я знаю, по большей части темноволосые, лица у нас круглые, так же как и разрез глаз. Хотя
блондины с вытянутыми лицами среди людей тоже встречаются не так редко, чтобы это было необычным. Самое значительное отличие - чуть заостренные уши, которыми первородные к тому же могут шевелить - за счет чего их слух немного острее человеческого, хотя ни о каких невероятных способностях говорить не приходится, в этом нам с ребятами уже довелось неоднократно убедиться. В общем, первородных принято называть другой расой, и я склонен с этим согласиться. А раса - это все-таки вариация в пределах одного вида. Конечно, утверждать этого со всей уверенностью я бы тогда не стал, но склонялся к тому, что ничем принципиально эльфы от нас не отличаются, и никаких чудес от них не ждал.
        Моя уверенность здорово пошатнулась, когда мы углубились в лес. Еще на человеческом берегу доу Лэтеару стало совсем плохо. Его трясло, и он еле-еле переставлял ноги, даже хуже, чем я. Так что столь пригодившуюся первородным волокушу выбрасывать не стали, а взяли ее с собой в лодку. Привал первородные устроили на своем берегу, я снова получил порцию еды, а воды рядом и так текло более чем достаточно. Когда пришло время отправляться, выяснилось, что тащить волокушу с доу Лэтеаром теперь предстоит мне. Видимо, первородным показалось, что я уже достаточно окреп, чтобы меня можно было использовать. Я так не считал, и время показало, что прав оказался я. Когда я упал в очередной раз, и живительный удар уруми уже не мог заставить меня подняться, волокушу у меня забрали.
        - Я не знаю, зачем ты понадобился доу Лэтеару, но мне ты не нужен, - сообщил голос. - Так что если ты не встанешь и не пойдешь дальше сам, мне придется тебя прикончить.
        Мне это показалось хорошей идеей, я догадывался, что ничего приятного меня впереди не ждет. Но я все-таки встал, хоть и с трудом, и побрел вперед, сам удивляясь этому своему решению. Правда, без груза идти стало намного легче, и я постепенно пришел в себя. А придя в себя, почувствовал, что что-то вокруг изменилось. Я не сразу понял, что вызывает у меня беспокойство, но потом меня осенило - было тепло. Зимы у нас и без того не слишком холодные, даже снег выпадает не каждый год, но все равно последние дни мне все время было холодно. Особенно после того, как моя одежда превратилась в лохмотья и перестала защищать от ветра. Теперь же было вполне тепло. Я было подумал, что это мой измученный организм играет со мной шутки, но потом обратил внимание, что трава вокруг зеленая, а не пожухшая, как это было на том берегу, и деревья вокруг не сбросили листву. Небо по-прежнему затянуто свинцовыми тучами, из которых сыплется мелкий дождь, только дождь этот уже не такой холодный, как был еще несколько часов назад. Да и деревья были какие-то странные, в наших лесах таких не росло. Листья мясистые, широкие, и цвет
у них не обычный, темно-зеленый, такого же цвета, как и иголки на обычных соснах, которые здесь тоже встречаются. Еще сильнее я удивился, когда случайно облокотился на одно из этих деревьев - ствол был ощутимо теплым. Получается, здесь так тепло, потому что воздух нагревают деревья?
        - Нет, ну чего-чего, а теплокровных деревьев я не ожидал, - я даже пробормотал это вслух от удивления.
        Я тогда решил, что это и есть проявление знаменитого эльфийского могущества, и отложил решение этой загадки на потом.
        Скоро мы остановились на ночлег, во время которого мне впервые за последнее время удалось выспаться - не мешал ни холод, ни связанные руки. Правда, просыпаться пришлось от грубого удара под ребра.
        - Ну вот что, доу Лэтеар говорит, что ты знаешь, как ему помочь, животное. Мне трудно в это поверить, но не доверять словам доу Лэтеара у меня нет оснований. Поэтому ты сейчас, пока мы еще не вышли, приготовишь ему то снадобье, о котором он говорит. Объяснять, что будет, если ты этого не сделаешь, я не стану, ты кажешься достаточно сообразительным экземпляром, сам догадаешься.
        Я и в самом деле догадывался. И хотя еще сутки назад ничего сделать не смог бы, сегодня для этого никаких препятствий не видел. Растения в тепле чувствовали себя вполне комфортно, и набрать нужных трав проблемы не составило - мне даже не пришлось далеко отходить от стоянки. Мне великодушно позволили воспользоваться чьим-то маленьким котелком, в котором я целый час вываривал смесь собранных трав, периодически подливая чуть-чуть воды, чтобы они не начали подгорать. Полученной кашицей я накормил первородного. Конечно, по эффективности получившееся зелье намного уступало тому порошку, к которому привык эльф, - но приготовить полноценное снадобье в походных условиях возможным не представлялось. Впрочем, для того, чтобы облегчить его мучения, хватило и этого. Правда, он все равно остался недоволен - ему стало легче, но дурманного эффекта от зелья он не почувствовал - слишком невелика была концентрация действующего вещества в кашице. Несмотря на то что я искренне желал этому, да и всем прочим эльфам смерти, я все еще чувствовал себя виноватым за то, что благодаря мне доу Лэтеар стал наркоманом. Я
объяснил, почему зелье подействовало так непривычно, и добавил:
        - Если принимать снадобье в меньших дозах и реже, вы вполне можете со временем перестать в нем нуждаться, - я попытался объяснить то, что мне казалось и так очевидным. Это почему-то ужасно разозлило первородного, и он несколько раз ударил меня уруми, приговаривая:
        - Мне не нужны советы от низшего! Ты научишь меня делать то зелье, к которому я привык, мерзкая тварь. Если ты еще раз полезешь ко мне со своими советами, твоя жизнь превратится в муку намного раньше, а продлится намного дольше, понял? Понял? Понял?
        Однако на этот раз он остановился сам, прежде чем я стал всерьез опасаться за свою жизнь. А я твердо решил, что если мне удастся сбежать, я обязательно уничтожу это несчастное, безумное существо перед тем, как уйти. И если решу умереть - тоже.
        Город эльфов и в самом деле превзошел мои самые необычные фантазии. Построек в нем, в общем, не было. Первородные жили в дуплах этих теплых деревьев, которые меня так поразили. Те из них, которые предназначались для жилья, имели очень толстые стволы с полостью посередине. По-настоящему толстые стволы, некоторые достигали нескольких десятков локтей в диаметре. Внутрь дома мне в тот день попасть не удалось - немногочисленных пленников-людей в дома не пускали, так что как они выглядят изнутри, я узнал много позже. Зато в этот день я впервые увидел женщин-эльфов. Слухи об их неземной красоте оказались несколько преувеличенными, хотя все они были стройны, и лица у них были достаточно привлекательными, этого не отнять. Тем более что эльфийки обходились самым минимумом одежды - у нас такого наряда постеснялась бы даже обитательница заведения госпожи Миранды. Правда, по мере того, как мы приближались к центру странного города (дома, деревья стояли все чаще, в конце концов, обычные деревья стали попадаться совсем редко), наряды эльфийских дам становились все целомудреннее. В моем городе это все равно
признали бы верхом вульгарности, где это видано, чтобы женщина ходила в штанах, да еще таких, которые настолько плотно облегают все, что должны скрывать! Я уже почти забыл свой родной мир, но глядя на одежду эльфийских модниц, мне вспомнился именно он. Одежда мужчин же становилась все ярче и богаче. Состоятельные господа, видимо, решил я.
        Перед тем как подойти к городу, разрушившие Элтеграб первородные тоже переоделись: у них в сумках, оказывается, была сложена одежда, которая не имела ничего общего с привычной мне маскировочной. В новой одежде преобладали яркие цвета, у некоторых из тех, кто отдавал приказы, она была вышита золотом. Выглядели эльфы в ней празднично и напыщенно. У меня даже в глазах зарябило и снова начало мутить. А вот меня заставили раздеться до исподнего и снова связали руки. Еще несколько месяцев назад я бы, наверное, умер от унижения. А теперь… Теперь нет. Вокруг меня были враги, причем враги, которых я не уважал - чем лучше я узнавал первородных, тем меньше иллюзий на их счет у меня оставалось. Мудрые, благородные, возвышенные и прекрасные - такими я их представлял по книгам. Книги врали. И я только утвердился в этом, когда поприсутствовал на их празднике в честь победы над «грязными животными, которые засоряют своим присутствием наш прекрасный мир».
        По мере того как мы шли через город, за нами собиралась внушительная толпа восторженных зрителей. Первородные всех возрастов с радостными криками следовали за «победоносной и доблестной армией». О таковых своих качествах сообщали всем желающим сами представители этой армии. Мы остановились возле уже совсем неприличных размеров дерева, где нас встречали несколько первородных, цвета одежды которых я не мог различить под тяжелыми наслоениями золотой вышивки и драгоценных камней. Предводитель этой армии доложил об успехах по уничтожению человеческих городов, подробно расписал свои подвиги и те подвиги, которые под его руководством совершали солдаты. Отдельно представили меня - выяснилось, что я личный трофей доу Лэтеара, которого он обязуется «привести к покорности» не более чем за неделю, после чего подарит своей младшей сестре для оттачивания мастерства во владении уруми. Упомянутая сестра, которая присутствовала в рядах встречающих, как мне показалось, не проявила особой радости от предстоящего подарка, но тем не менее вежливо поблагодарила брата за то, что он не забывал о ней, даже страдая в
тяжком плену. Глядя на эту сцену, я сделал вывод, что теплые, родственные чувства у первородных не в чести - слова лиры Иштрилл были вежливо-официальными, и большой радости от чудесного возвращения старшего брата она не демонстрировала.
        Меня торжественно подвесили за руки на толстом суку одного из деревьев, что в обилии росли вокруг того гигантского дома, и торжественная часть праздника на этом закончилась. Некоторые первородные, среди которых были отец доу Лэтеара с моей будущей хозяйкой, незаметно покинули площадь. Но большинство осталось. Первородные откуда-то выкатили множество бочек с вином, прямо на траве расстелили длинные куски материи, на которые выкладывалась разнообразная снедь. Говорить тосты у первородных было не принято, так что все просто ели и пили. И если на еду никто особенно не налегал, то вино лилось рекой. Откуда-то появились музыканты, которые тоже не забывали прикладываться к бокалам с вином, заиграла музыка. Очень быстро веселье перешло в ту стадию, на которой Беар обычно отправлялся зигзагами (по причине невозможности идти прямо) в веселый дом. Только тут, видимо, было принято совмещать все этапы гуляния в одном месте. Когда одни еще сидели возле скатертей, жадно поглощая вино и мясо, а другие пытались танцевать под ту жуткую какофонию, которую извлекали из своих инструментов пьяные музыканты, другие
спаривались прямо под ногами у танцующих, причем не утруждая себя разделением на пары. Когда я заметил, что кое-кому даже не хватило соображения выбрать себе партнера противоположного пола, меня стошнило прямо себе на грудь, хотя, казалось бы, что уже и нечем. Доу Лэтеар уже лежал на спине, раскинув руки и глядя пустыми глазами в темное небо. А в это время какая-то благородная эльфийская леди губами безуспешно пыталась заставить некоторую его часть действовать по назначению. Увлекшись разглядыванием «чудес» эльфийского торжества, я упустил тот момент, когда чьи-то руки залезли мне в исподнее и схватили за причинное место. Передо мной, покачиваясь, стояла голая первородная, с перекошенным от пьянства лицом, и бормотала:
        - Ух, а тут у нас кое-что есть! Я еще не пробовала со зверюшкой, и это явное упущение!
        От омерзения я совсем потерял голову и, не думая о последствиях, подтянулся на руках и изо всех сил пнул двумя ногами эльфийку. Она коротко вскрикнула и отлетела куда-то в общую кучу, а я приготовился умереть, но никто, оказывается, даже не заметил этого инцидента. Слава богам, больше никого в ту ночь моя повисшая на веревке персона не заинтересовала. С рассветом выяснилось, что та эльфийка, которую я пнул, умерла. Наверное, мой удар сломал ей ребра, она потеряла сознание, а потом ее просто затоптали. Но и тогда этот факт никого особенно не взволновал. Потому что не одна она не пережила эту ночь - кого-то тоже затоптали, а один первородный захлебнулся в бочке с вином.
        После полудня первородные стали просыпаться и расходиться по своим домам. На меня никто даже не смотрел, и мне показалось, что обо мне забыли. Поддерживать жизнь в перетянутых веревкой руках становилось все сложнее, от меня омерзительно воняло, и я вновь мучился от жажды. Но доу Лэтеар обо мне не забыл. Проснувшись и натянув штаны, он первым делом направился ко мне. Достав уруми, он несколько раз ударил меня по животу и груди, но в этот раз без особого азарта. Он перерезал веревку, на которой я висел, и я мешком свалился ему под ноги.
        - Пора бы тебе поработать, тварь, - прохрипел он и пнул меня сапогом в лицо. Координация движений у эльфа до сих пор не восстановилась, поэтому удар прошел вскользь.
        - Мне нужно собрать необходимые травы, - таким же хриплым голосом ответил я. - И еще понадобится ступка с пестиком, маленький котелок и очень крепкое вино. Только сейчас я даже встать не смогу.
        От такой моей наглости эльф аж затрясся. И снова на мою спину обрушились удары.
        - Если ты хочешь заставить его что-то делать, братец, то это не лучший способ, - сквозь туман я услышал спокойный голос Иштрилл.
        В ответ доу Лэтеар разразился руганью и проклятиями в мой адрес. Его все еще трясло, и я понял, что это вовсе не от бешенства. Похоже, у доу Лэтеара закончился даже тот настой, который я приготовил для него два дня назад, и ему снова становилось плохо. Сестра на его ругань внимания не обратила.
        - И почему от него так омерзительно пахнет? Тебе разве самому не противно это нюхать? Мог бы и загнать его в воду! Только, в самом деле, дай ему сначала хоть напиться, он же у тебя сейчас просто сдохнет!
        - Нечего распоряжаться, драгоценная сестричка. Я его тебе еще не подарил. И он не сдохнет, эти твари чрезвычайно хитры и живучи, я думаю, он прикидывается.
        - Как-то не выглядит он очень хитрым, - с сомнением покачала головой Иштрилл.
        - Ты глупа, сестричка. Эти твари втроем умудрились перебить целый отряд, да еще меня живьем захватили. А потом вытащили из леса и посадили в каменный мешок. И заставляли обучать их нашему языку!
        - В самом деле? - удивилась девушка. - Ну, то, что они прикончили восьмерых молодых идиотов, говорит скорее об умственных способностях последних. Но выучить наш язык! Хочешь сказать, что он понимает? И даже может отвечать на вопросы, а не просто выполнять команды?
        - О, эти твари намного умнее домашних животных, уж поверь! - как-то даже горделиво ответил доу Лэтеар.
        Лицо у девушки стало очень озадаченным.
        - Кто бы мог подумать? - протянула она. - Ты говоришь об этих существах, как будто они почти равны нам. Я смотрю, ты даже мстишь ему?
        - Да, так, как мстят псу, укусившему за ногу. Не говори ерунды, сестра, их даже близко нельзя сравнить с нами. Но конкретно этот умеет делать замечательное зелье, которое даже лучше вина. Когда я заставлю его это зелье сделать, я тебя угощу.
        - Пф… вот еще. Вином вы низводите себя до их уровня, а если ты говоришь, что это зелье еще лучше… Могу себе представить!
        - Ну и ладно, мне больше достанется! Лучше позови кого-нибудь из слуг, пусть они оттащат его на реку и отмоют. И надо действительно его накормить и напоить, что ли, а то вчера я, кажется, забыл.
        Иштрилл еще раз внимательно посмотрела на меня, после чего молча развернулась и ушла к какому-то дереву. Через минуту оттуда появились двое эльфов, которые брезгливо подхватили меня за руки и куда-то потащили. Потом было мытье в ледяной озерной воде - зима никуда не делась, и если воздух и землю грели удивительные деревья, то вода была лишь чуть теплее, чем в местах, где эти деревья не росли. Но я яростно, до красноты растирался песком, не обращая внимания на то, что из многочисленных порезов, оставленных гибким мечом Лэтеара, струилась кровь. Заодно и напился, наконец, вволю. И тряпку, в которую теперь превратилось мое исподнее, тщательно постирал, стараясь не увеличивать и так многочисленных разрезов. После чего снова надел ее на себя. Можно было бы дождаться, когда высохнет, стесняться было некого. Судя по вчерашней оргии, первородные особой стеснительностью не страдают, а меня вообще за разумное существо не считают, но мне не хотелось опускаться до их уровня. Так что я натянул на себя мокрую одежду и потом долго дрожал от холода. После этого меня отвели обратно на площадь и велели поесть.
Здесь действительно еще никто не убирался, так что еды, оставшейся от празднества, оставалось вполне достаточно. Была она разбросана и частично растоптана, и я, несмотря на ужасный голод, даже задумался на секунду, а нужно ли так унижаться? И одернул себя. Мнение первородных меня не интересует. Во время разведывательных выходов нам приходилось и в грязи валяться, и другими неприятными вещами заниматься, но, поскольку все это происходило в боевой обстановке, воспринималось это как должное. Вот и теперь у меня самая что ни на есть боевая обстановка. Я нахожусь в плену на вражеской территории, я должен выжить и сбежать, по возможности набрав как можно больше информации. Значит, ни о какой брезгливости речи не идет. Надо будет - в дерьме искупаюсь. Так что я набрал несколько нетронутых кусков зажаренной дичины, немного фруктов и с большим удовольствием все это съел. А если бы у меня были хотя бы карманы, то и в запас набрал.
        Двое молчаливых эльфов куда-то исчезли, но быстро вернулись в сопровождении доу Лэтеара, который теперь уже явно вознамерился получить от меня порцию зелья во что бы то ни стало. Я не стал нарываться на дополнительные побои и покорно попросил отвести меня в лес, чтобы набрать нужных трав. Доу Лэтеар велел слугам принести веревку, после чего собственноручно повесил мне на шею скользящий узел, как для виселицы, и затянул его так, что дышать было можно, но с трудом. А другой конец веревки привязал себе к руке.
        - Не слишком удобно, но вечером я раздобуду для тебя настоящий ошейник, тебе понравится, - ласково пообещал он.
        Идти предстояло довольно далеко - на территории города растения были потоптаны, так что у меня было достаточно времени для размышлений.
        Я пока очень сильно нужен своему бывшему пленнику. До тех пор, пока он сам не научится готовить для себя зелье. И пока этого не случится, я нахожусь в относительной безопасности. Убить меня он не решится. А вот после этого он сможет сполна удовлетворить свою жажду мести, и неизвестно еще, доживу ли я до «счастливого» мига передачи меня во владение Иштрилл. А, главное, будет ли мне легче убежать после этого? И еще интересно, где находятся остальные пленники? Судя по тому, что я слышал, я не единственный человек, которого взяли в плен. Где их держат? Для чего я нужен Иштрилл? То есть у меня создалось впечатление, что ей лично я не очень-то и нужен, но, похоже, это сложившаяся практика. Или просто для развлечения? Я слышал, многие состоятельные дамы, следуя моде, заводят сейчас таких маленьких собачек, которых, конечно, нельзя использовать ни для охоты, ни для охраны, да и в качестве домашнего животного от них никакого толка - настолько бестолковое животное, что не может даже радоваться и любить хозяина. Зато их можно везде носить с собой, демонстрировать другим дамам и поглядывать на них после этого
свысока. Получается, я такая же собачка? Пожалуй, хорошо, если так. Хозяйке я не нужен, и, значит, обращать особого внимания она на меня не будет. Меньше внимания - больше возможностей отсюда уйти. Это в том случае, если мои предположения верны. Но даже если и так, до момента дарения еще нужно дожить. И не сойти с ума от боли.
        Крупные, обжитые деревья закончились. Вокруг был эльфийский лес, и я принялся неспешно собирать нужные травы. Доу Лэтеару было уже совсем нехорошо, он и не думал запоминать, что именно я собираю, только торопил меня, периодически перетягивая уруми или отвешивая пинка. Чем только тормозил процесс. А ведь это, пожалуй, хорошо. У меня появляется дополнительное время на размышления и подготовку побега. И еще. От внезапно возникшей идеи я даже на секунду замер, стоя возле куста, усыпанного ярко-красными ягодами. Что, если я отравлю первородного? Что мне стоит добавить в зелье, которое и так пагубно влияет на организм эльфа, какой-нибудь яд? Так, чтобы он умер не сразу, если он, приняв мое снадобье сразу скончается, мне не жить. Да. А сейчас все видят, что он чем-то болен. И без моего «лекарства» ему становится плохо. Но и оно помогает только временно. А может и перестать помогать. Главное, чтобы он сам не заподозрил неладное. Мысли в голове заметались, как бешеные.
        Я снова остро пожалел, что так неохотно учился медицине. Я знаю только те растения, которые используются для составления лекарственных средств. А обо всем прочем - только общие сведения. Вот эта сонная ягода, что передо мной. Если съесть одну-две штуки, то можно отменно выспаться - целые сутки проспишь. Только сны она приносит все больше кошмарные, иначе ее бы использовали для усыпления больных перед тяжелыми операциями. Мне известно, что от нее повышается давление, дыхание становится затрудненным. Если съесть больше - можно уже не проснуться. Суеверные люди утверждают, что пришедшие во сне люди заберут жизнь, но я-то знаю, что просто случится кровоизлияние в мозг или разрыв сердца. Такого мне не нужно. Я не слышал о том, чтобы эту ягоду ели несколько раз подряд, но ведь наверное, вещества, которые в ней содержатся, могут накапливаться? И тогда, допустим, после нескольких приемов зелья доу Лэтеар просто скончается во сне. Я содрогнулся от собственной жестокости и хладнокровия. Да, я ненавижу и презираю первородных. А уж доу Лэтеар… Я считаю, что его смерть будет благом даже для него самого! Но во
что превращаюсь я сам? Я собираюсь не просто убить врага, я собираюсь медленно убивать его, день за днем. И потом, будет ли эта ягода действовать так же в сочетании с другими компонентами зелья? И будет ли она действовать так же на организм первородного, как на человеческий?
        Я вздрогнул от очередного удара хлыста и, поспешно сорвав несколько ягод, пошел дальше. Я подумаю об этом позже. Нужно было еще найти те лекарственные растения, которыми я буду лечить собственные раны. Да и отвар трав для улучшения мозгового кровообращения мне совсем не помешает.
        Ко времени возвращения в город доу Лэтеару было уже совсем плохо, поэтому он без возражений и быстро раздобыл необходимые принадлежности. Вместе с ними он принес еще и ошейник из очень толстой и грубой кожи, на длинной и тонкой, но прочной цепи. Цепь он пристегнул к металлическому кольцу, которое было укреплено в одном из деревьев, как я понял, специально для этой цели, а ошейник надел мне на шею и закрепил его небольшим замочком. Тут я понял, почему первородный так веселился, когда рассказывал мне про этот ошейник. Изнутри по всей его протяженности были приклепаны металлические шипы, которые больно впивались в шею. Каждое движение причиняло боль, а уж о том, чтобы дернуться изо всех сил, надеясь, скажем, вырвать другой конец цепи из рук удерживавшего ее, не было и речи. Сама цепь - по крайней мере, большая ее часть, была усеяна острыми металлическими колючками - не ухватишься. Дерево, к которому меня приковали, по-видимому, принадлежало доу Лэтеару. Оно было очень большим, гораздо больше, чем, скажем, крестьянский дом, и находилось почти в центре «города».
        Я начал готовить зелье, стараясь не обращать внимания на боль в шее. Я все-таки добавил ягоду, приносящую страшные сны в состав. Только не целую - совсем небольшую ее часть. Этот эльф должен был умереть, и неважно, каким способом. Я только боялся, что он умрет от отравления сразу же, как выпьет зелье, и уж тогда меня тоже уничтожат. Этого не произошло. Первородный дрожащими руками схватил чашку с еще не остывшим зельем и жадно выхлебал его почти полностью. Слава богам, что я не стал готовить несколько порций сразу! Иначе от такого количества умер бы, пожалуй, и представитель рода человеческого, не то что гораздо более восприимчивый первородный!
        Двое слуг, которые так и находились рядом, с интересом наблюдали за тем, как доу Лэтеар блаженно откинулся на землю, уставившись бездумным взглядом в небо. Пока действие модифицированного зелья никак не отличалось от того, что ему давали раньше. Но так продолжалось недолго. Через несколько минут глаза доу Лэтеара закрылись, и он уснул. Судя по его виду, спать он собирался еще долго. Разочарованные слуги ушли, а я остался. Что ж, какого-то результата я добился. Доу Лэтеар должен был блаженно пускать слюни, глядя на небо, но вместо этого он спит сном праведника. Пожалуй, если бы у меня был какой-нибудь план побега, сейчас был бы идеальный момент, чтобы попытаться его воплотить. Мне ничто не мешает прикончить первородного. Ключи от ошейника у него с собой, и я мог бы быстро освободиться. Вот только других первородных вокруг, несмотря на то что уже начало темнеть, было очень много. Никто не обращал внимания ни на меня, ни на доу Лэтеара - только и убить его мне никто не позволит. А, главное, как далеко сможет уйти почти голый человек, находясь в центре владений первородных? Я что-то не видел здесь
свободно разгуливающих соплеменников. И, кстати, где они? Я неоднократно слышал, что они есть, да и две группы первородных, отправившиеся разрушать соседние с Элтеграбом города, должны были вернуться раньше нас. Нет, пока бежать не получится. Как он там сказал, «привести к покорности»? Вот я и буду покорным и послушным, настолько, что даже «приводить» к этому меня не нужно будет. А когда в моей покорности убедятся, тогда посмотрим. Может, мне удастся подмешать ягод сонника в бочки с вином во время очередного праздника - то-то было бы хорошо!
        Я уже почти совсем убедил себя в том, что пока можно успокоиться. Медленно прошелся вокруг, насколько позволяла цепь. Я внимательно смотрел себе под ноги, надеясь найти хоть что-нибудь, что могло бы мне пригодиться, хотя бы острый сучок - тщетно. Земля была утоптана и покрыта короткой травой, которая стойко переносила ежедневное попирание ногами. Ничего на ней не было. Я попытался заглянуть в дупло дерева, к которому был прикован, но как только я к нему приблизился, оттуда выглянул первородный и ткнул мне в грудь кинжалом. Не очень сильно, только кровь пустил. Кстати, уруми на поясе у него не было - я заметил, что слугам этого оружия не полагается.
        - А ну пшел вон, животное, - совершенно тихо и без эмоций, проговорил он и снова скрылся в стволе дерева. Я задался вопросом, что мне делать, если у меня возникнет какая-нибудь телесная нужда? Ничего похожего на отхожее место я здесь до сих пор не видел. Я зашел за дерево с другой стороны от входа, огляделся, не смотрит ли кто на меня. А потом стал устраиваться спать. В городе теплый воздух, и земля - тоже. Похоже, ее прогревают корни чудесных деревьев - вполне можно выспаться, не боясь застудить внутренние органы. Неожиданно доу Лэтеар открыл глаза и вскочил. Глаза его были по-прежнему безумны, взгляд не был сфокусирован, а лицо исказилось яростью. С нечленораздельным рыком он бросился на меня с кулаками, даже не потрудившись сорвать с пояса уруми. Координация движений у него явно была нарушена, так что мне без труда удалось увернуться - ошейник больно впился в шею, и я почувствовал, как по спине стекает струйка крови. Доу Лэтеар с трудом развернулся и снова напал на меня. А я снова увернулся. Так продолжалось еще несколько минут - я уже задыхался, шея нестерпимо болела. Шипы впивались неглубоко,
и опасности для жизни не было, но боль была ужасная. Но тут один из слуг выглянул посмотреть, что происходит, и тем отвлек на себя внимание безумца. Первородный прыгнул на не ожидавшего такого слугу, свалил его с ног и начал душить. Выскочил второй слуга и стал отрывать обезумевшего хозяина от его жертвы. Тот неожиданно легко отпустил бедолагу и как ни в чем не бывало поинтересовался:
        - Милая, зачем ты со мной так грубо?
        Слуга совсем опешил. Он отпустил доу Лэтеара и попятился на пару шагов. А тот вновь злобно ощерился и схватил теперь уже второго слугу. Теперь он не только душил его, он еще и вцепился ему зубами в лицо. Слуга страшно закричал, пытаясь вырваться, и я заметил, что его рука нащупывает у себя на поясе кинжал.
        Ну же, еще чуть-чуть. Ударь его! Я шептал это вслух, почти как молитву.
        Он не ударил. Доу Лэтеар с силой оттолкнул слугу от себя, так и не разжав зубы. Брызнула кровь, раненый завыл, а мой «хозяин» торжествующе расхохотался. После такого своего успеха он пришел в замечательное расположение духа и, кажется, начал приходить в себя. Все еще улыбаясь, он стащил с руки золотой браслет и бросил его к ногам все еще подвывавшего слуги, сквозь пальцы которого, прижатые к лицу, сочилась кровь.
        - Ну извини, погорячился. Вот тебе, дарю.
        А потом повернулся ко мне.
        - Ты молодец, человечек. Твое зелье стало еще лучше прежнего! Но мне не нравится твоя непочтительность! Сейчас мы будем тебя учить.
        С этими словами он отстегнул цепь от дерева и, перекинув ее через толстую, горизонтальную ветвь, закрепил снова. Только теперь мне приходилось стоять на цыпочках, чтобы иметь возможность дышать, а шипы на ошейнике больно впивались в тело. А потом он начал меня бить. Самое смешное, что я был настолько озабочен тем, чтобы вталкивать в себя порции воздуха, что почти не обращал внимания на боль в спине. Доу Лэтеар приговаривал что-то о том, что я животное, и что я не должен смотреть в глаза первородным, что я должен с максимальной скоростью выполнять все пожелания и все в таком духе. В общем, развлекался по полной. Может быть, это произвело бы на меня впечатление, особенно в сочетании с побоями, если бы все мое внимание не было сконцентрировано вокруг многострадальной шеи.
        В конце концов, я все-таки потерял сознание, но, похоже, это было вовремя замечено, и задохнуться мне не дали. Я очнулся, лежа на земле, уже глубокой ночью. Первородных вокруг было не очень много, и я решил заняться своими ранами. Собранные утром травы так и лежали на том месте, где я ими пользовался, и, хотя котелок и ступку уже убрали, а костер уже давно потух, я решил, что пока есть возможность, раны нужно обработать. Придется обойтись без ступки. Я долго разминал те травы, которые уменьшали воспаление и способствовали заживлению ран, до тех пор, пока они не дали достаточно сока. И стал осторожно протирать раны. Немного травы просунул в ошейник. Жаль, я не мог как положено обработать спину, не дотягивался. Пока я вдумчиво, шипя от боли, прикладывал измочаленную зелень к ранам, новая идея заставила меня прерваться. Кострище! Я спешно подполз к тому месту, где разводил костер для приготовления зелья, и принялся аккуратно ворошить угольки. В конце концов, у меня в руках оказался обожженный колышек, в длину чуть больше ладони, с заостренным концом. Не знаю, что я с ним сделаю, но иметь хоть
какое-то подобие оружия было приятно. С этой мыслью я зажал деревяшку в ладони и почти мгновенно уснул.
        Глава 2
        Проснулся я от пинка под ребра. Не самое приятное ощущение, но по сравнению с тем, что мне приходилось терпеть последние дни - ничего особенного. Я даже не вздрогнул.
        - У меня сегодня отличное настроение, раб! - услышал я сквозь гудение в ушах. - Я уже решил было, что пришло время тебя ломать - это тяжелый, хоть и ужасно приятный процесс. Но тебе повезло. Оказывается, совсем недавно начались ежегодные игры на выбывание. И ты как раз успеваешь поучаствовать! Представляешь, как восхитительно! Я уверен, что ты победишь! А я смогу заработать немного золота. Ты должен быть доволен - твой хозяин надеется на тебя!
        В голосе «хозяина» было столько энтузиазма, что я сразу почувствовал - ничего хорошего меня не ждет. Я хотел спросить, что это за игры такие, но доу Лэтеар еще не закончил:
        - А сейчас мы пойдем готовить для меня зелье. Пора мне учиться его готовить - не хотелось бы лишиться такой замечательной штуки, если ты сдохнешь во время игр! Ну же, давай поживее! У нас мало времени!
        Мне досталось еще несколько пинков, после чего мы отправились на окраину города, чтобы собрать нужные травы. Делиться рецептом с безумным эльфом не хотелось, но ничего поделать я не мог. Приходилось подробно объяснять, какие растения я собираю и в каком количестве. Потом был долгий процесс приготовления, во время которого я объяснял последовательность действий. Глядя на озадаченное лицо дой Лэтеара, я понял, что мог не опасаться, раскрывая рецепт. Мой «хозяин» не задавал уточняющих вопросов, но и без того было видно, что в его нынешнем состоянии запомнить все шестнадцать трав, составляющих рецепт, да еще запомнить последовательность их добавления в котел для него является непосильной задачей. О том, чтобы контролировать температуру приготовления на разных этапах даже речи не шло. Из всего рецепта доу Лэтеар запомнил только ягоды сонника, которых в оригинальном составе вовсе не было. Однако отказываться от идеи использовать меня в каких-то играх он не стал, хотя я ясно видел, что об этом решении эльф теперь жалеет. Он ничего не сказал, но по тому, с каким лицом он велел следовать за ним, было ясно
- отправлять меня туда, где я, возможно, погибну, ему теперь совсем не улыбается.
        Место, куда меня привел мой владелец, выглядело очень знакомо. Давным-давно мне попал в руки «Атлас городов мира» - старинная и очень дорогая книга, в которой было множество красочных иллюстраций. И среди прочего на одной из них была столичная арена для спортивных состязаний. Именно так и выглядело это сооружение: круглая площадка диаметром в сотню шагов, окруженная трибунами. Даже специальные казармы для подготовки к состязаниям были - целых две штуки, только выглядели необычно - это были все те же мэллорны. Об их назначении я догадался позже.
        У входа на арену доу Лэтеара встречал полноватый (удивительное дело!) эльф, который радушно поприветствовал моего хозяина:
        - Доу Лэтеар, кого я вижу! Вы все-таки решили выставить на соревнования свой трофей! Я знал, что вы не передумаете! Вот только как-то он у вас неказисто выглядит. Вы уверены, что он переживет хотя бы пару схваток?
        - Вы зря сомневаетесь, доу Меар! - натужно рассмеялся эльф. - Эта тварь обладает поистине звериной хитростью. Он еще всех удивит, вот увидите.
        - Что ж, тем лучше для вас, если так. Если зверь не выглядит опасным, можно гораздо больше выиграть на ставках! Вы не против, если мы выставим его на первый бой сегодня же? Оу Белор сегодня привел отличного волка, и мне совершенно некого поставить против него.
        - Ставьте, - махнул рукой доу Лэтеар. Вид у него был бледный, а по лбу стекали капли пота - хозяин явно все сильнее жалел, что решил рискнуть столь ценным для него приобретением, как я.
        - Отлично! Думаю, мы успеем его подготовить к началу состязания. - Доу Меар так и лучился радостью.
        Меня отвели в одну из казарм и приступили к процедуре подготовки. Процедура не отличалась длительностью и заключалась в том, что меня заставили снять исподнее, а взамен выдали когти тигра - стальные кастеты с укрепленными на них заостренными пластинками, которые эти когти и изображали. Я понял, что драться мне предстоит нагишом. Против волка. На глазах у зрителей. Прекрасная перспектива! Спина, которую мне вчера так старательно высек доу Лэтеар, еще не зажила, я был голоден и хотел пить, но никто и не подумал позволить мне хотя бы обработать раны. К тому же с меня так и не сняли ненавистный ошейник с цепью, так что каждое движение приносило боль, а по шее сочилась кровь. Я позволил себе поразмышлять некоторое время о возможности дать волку убить меня, чтобы прекратить эти мучения, но потом заставил себя отбросить эти мысли. Что-то не давало мне смириться с поражением - может быть, жажда жизни, но скорее, просто злость. Я ненавидел первородных. Я хотел им отомстить.
        Два часа я просто просидел в углу казармы, или даже скорее загона для животных, привалившись плечом к теплой стене и стараясь хоть немного залечить раны, а потом меня вывели на арену. Зрители были уже здесь - зрелище, судя по всему, было популярным, так что трибуны были полны. Арена теперь была обнесена крупноячеистой сетью - видимо, чтобы тем, кто будет на ней сражаться, не пришло в голову напасть на кого-нибудь из зрителей. За те два часа, что я провел в относительном спокойствии, мне удалось отвлечься от неприятных мыслей. Меня не волновал тот факт, что я стою голый посреди толпы разумных, что мне без всякой защиты придется сражаться с диким зверем на потеху врагам. Я должен был победить и выжить, остальное было неважно, так что я не обращал внимания ни на что, что могло бы меня отвлечь.
        Вот на арену выводят волка. Ему тоже не сняли ошейник - зверь был диким и очень злым, он огрызался на своих мучителей, пытался вырваться и убежать, но этого ему, конечно, не позволили. Увидев меня, волк оскалился и зарычал. А я покрепче сжал кастеты в руках.
        Будь волк спокоен, он не стал бы нападать сразу, даже будучи голодным. Обычно умные звери предпочитают сначала оценить жертву, они кружат вокруг нее, выбирая удобный момент для того, чтобы броситься. Но этот волк был слишком зол и напуган. Увидев перед собой одного из ненавистных двуногих, он не раздумывая побежал ко мне. Расстояние, которое нас разделяло, он покрыл за несколько секунд и прыгнул гораздо раньше, чем я рассчитывал. Вот он с низким рычанием бежит, стелется по земле, а в следующий миг летит, целясь мне в горло, и я понимаю, что не успеваю увернуться. Я успел только подставить левую руку, и вместо того чтобы вцепиться мне в шею, зверь схватил меня за руку и повалил на землю. Боль была такая, что я чуть не потерял сознание, особенно после того, как он встряхнул головой, расширяя рану, нанесенную клыками. Я мимоходом удивился, почему у меня до сих пор не сломана кость, а сам тем временем нанес несколько ударов правой рукой. Я понимал, что нужно целиться в шею, но на самом деле выбирать место, куда ударить, не было возможности. Я бил куда попало, стараясь нанести раны когтями, раз за
разом, и не видел результата своих действий. Я все ждал, что волк сейчас отпустит руку и вцепится мне в горло, и тогда все закончится. Я никак не мог ему помешать, тем более что силы у меня иссякали. Перед глазами все плыло, я вот-вот готов был потерять сознание. Собрав последние силы, я чуть отвернул от себя голову волка левой рукой, которую он продолжал грызть, а правой нанес удар в шею. Напрасно. Шерсть здесь была самая густая, из такого неудобного положения, в котором я находился, мне даже не удалось нанести хоть какую-нибудь рану. Тогда я ударил его в нос. К крови у меня на лице, которая капала из разорванной руки, добавилась еще волчья, а сам зверь с визгом отскочил. У меня не было сил подняться на ноги, а мой соперник и не думал оставлять меня в покое. Немного придя в себя от вспышки боли, теперь он начал обходить меня по кругу, выбирая удобное положение для удара. Я понимал, что мне ни в коем случае нельзя подставлять ему спину. Но у меня не было сил встать. Более того, я был уверен, что как только я попробую подняться, волк бросится снова. Я все-таки решил попытаться. Опустив правую руку,
чтобы опереться о землю, я вдруг почувствовал, что моя ладонь накололась на что-то острое. Опустив глаза, я увидел цепь. Ту самую цепь, которая свисала у меня с ошейника. Я совсем про нее забыл! Схватившись за звенья, не обращая внимания на острые шипы, которые ранили ладонь, я взмахнул цепью, отгоняя волка. Мне повезло. Это везение можно было сравнить с тем случаем в самом начале моей карьеры солдата, когда мне удалось выжить в своем первом бою. Волк не успел отскочить, и цепь обвилась вокруг его шеи, да еще и зацепилась шипами за его собственный ошейник. Невероятное, невозможное везение. Я дернул изо всех сил, заставляя волка приблизиться, он же, напуганный тем, что его поймали, начал упираться. Если бы он уступил моему напору, если бы он снова бросился на меня, то, думаю, ему удалось бы меня загрызть в этот раз. Но он начал упираться, попытался сбросить цепь и замотал головой, одновременно пятясь назад, и тем самым помог мне подняться на ноги. И когда он немного пришел в себя и все-таки бросился опять, я успел снова дернуть цепь и сбил ему прыжок, повалив зверя на землю. А потом я просто навалился
на него сверху и бил кастетом до тех пор, пока волк не затих.
        Доу Лэтеару пришлось волочить меня с арены на цепи - у меня не было сил подняться на ноги. Даже боль и затрудненное дыхание от ошейника не смогли заставить меня подняться на ноги. Хозяин был доволен. Да что там говорить, он был просто счастлив. Моя победа принесла доу Лэтеару внушительную кучку золотых кругляшков. Все опасения насчет того, что я могу погибнуть, оставив его без вожделенного зелья, были забыты.
        Целую неделю я отдыхал, время от времени готовя новую порцию зелья и залечивая свои раны, а потом меня снова выставили на бой. На этот раз это был кабан. А потом рысь. И еще какие-то животные. Я научился сносно использовать цепь в драках - это оказалось хорошим преимуществом перед животными. Рано или поздно везение все равно должно было закончиться. Я только гадал, что произойдет раньше - нарвусь ли я на такого противника, который окажется мне не по зубам, или доу Лэтеару надоест эта забава, и он придумает что-нибудь еще. Тем более что выигрыши на ставках уже давно перестали быть столь значимыми. Против меня почти перестали ставить. Я потерял счет времени и надежду. Я все еще продолжал надевать на себя жалкие остатки нижней рубахи, когда возвращался с арены, но уже не очень понимал, зачем я это делаю - чувство стыда давно атрофировалось. Я почти не сомневался, что скоро очередной противник на арене убьет меня, или это сделает сам доу Лэтеар во время одного из приступов бешенства, вызванных зельем, которое я для него готовил. Я и сам превращался в тупое и бешеное животное, озабоченное только одним
желанием - дождаться, когда все это закончится так или иначе. И однажды все действительно закончилось, только не так, как я боялся. Мне снова повезло.
        Глава 3
        В тот день меня разбудили, тронув за плечо. Я настолько привык просыпаться от пинков или ударов уруми, что столь деликатная побудка меня, наоборот, напугала. Я вскочил, дико озираясь и морщась от боли в сломанных накануне ребрах, пытаясь понять, что происходит и чем мне это грозит. Вчера доу Лэтеар перебрал отвара, и ему показалось забавным поиграть в «догонялки». Водил, конечно, только доу Лэтеар, и догнав, бил меня, пока не падал от усталости, после чего отдыхал немного и начинался следующий раунд. «Игра» осложнялась тем, что я был на цепи, один конец который был укреплен на дереве, так что выиграть хоть раз мне было сложновато.
        Придя в себя, я смог оценить происходящее. Передо мной стояла молодая эльфийка. Я с некоторым трудом вспомнил, где я ее видел, - на празднике, посвящённом победоносному возвращению эльфийского войска. Передо мной стояла оли Лэтеар, сестра доу Лэтеара.
        - Ты меня понимаешь? - спросила девушка с некоторым сомнением.
        Я кивнул. Я действительно с трудом воспринимал ее слова - за последнее время у меня было маловато практики в общении. Однако тупое равнодушие, в котором последнее время растворялось мое сознание, быстро улетучилось. Я вспомнил, что девушку звали Иштрилл.
        - Если будешь отвечать быстро, я не стану тебя бить. - Дождавшись моего кивка, она продолжила: - Чем ты травишь моего брата?
        - Это обезболивающее. На людей оно действует по-другому.
        - Зачем ты даешь его брату?
        - Он требует. Ему нравится, как оно на него действует. И если он долгое время не будет его принимать, ему будет очень плохо. Возможно, даже умрет…
        - Как получилось, что он пристрастился к этой дряни?
        - Нам нужен был пленный. - Я пожал плечами. - Это средство на обычного человека навевает сонливость и апатию, никаких приятных ощущений оно не вызывает. И люди не привыкают к нему так быстро. Мы захватили его и заставили выпить это обезболивающее, чтобы он не выдал нас, пока идем по лесу. А когда вернулись в город, выяснилось, что он уже не может без него.
        - Он может отказаться от этого?
        - Не знаю. Это что-то вроде пристрастия к вину, только сильнее. Человек, пристрастившийся к вину, если очень захочет, сможет от него отказаться. Наверное, доу Лэтеар тоже. Если захочет.
        - Но он не захочет. Ты знаешь, что тебя ждет?
        - Нет, но вы, наверное, мне сейчас расскажете.
        - Тебя будут пытать до тех пор, пока даже зачатки разума, которые присущи вашей расе, тебя не оставят. После этого тебя передадут мне. Для того чтобы я могла тренироваться на тебе в мастерстве владения уруми. Этим мечом можно убить, можно нанести раны, а можно использовать его как кнут. Но для этого нужно много тренироваться. Приходится использовать животных.
        - Приятная перспектива.
        - У тебя есть возможность убить себя. Мой брат не слишком внимательно следит за тобой.
        - Может быть, я ею воспользуюсь.
        - Но не сейчас? Почему?
        - Ваш брат был у меня в плену. У него было очень мало шансов вернуться домой. И все-таки ему это удалось.
        - Мой брат всегда был трусом и простофилей. Его отправили на эту дурацкую войну для того, чтобы он повзрослел. Это ему не удалось. Для всех было бы лучше, если бы он умер.
        - Я тоже так считаю. Однако я вижу, у первородных очень развиты родственные чувства. Вы с такой любовью о нем говорите.
        - Это что, ирония? Для животного ты очень развит. Не боишься, что я заставлю тебя хорошенько помучаться за то, что ты не можешь сдерживать свой язык?
        Я немного подумал и решил не отвечать на вопрос. Вместо этого задал свой.
        - Леди Иштрилл, не могли бы вы объяснить, для чего народу первородных нужна эта война? Я слышал, что вам представляется, что людей стало слишком много, и наше число нужно уменьшить. Но мне не кажется это достаточной причиной. Мы никогда не заходили на вашу территорию, и никак не мешали вашей жизни. Для чего вам это нужно?
        Иштрилл фыркнула.
        - Тебе представляется, что я стану это объяснять? Какая наивность! Я не сторонница жестокого обращения с животными. Но и давать отчет перед одним из них я не собираюсь.
        Похоже, барышня и сама не знала, для чего понадобилось первородным уничтожать людей. Сообщать ей об этом не стал, просто спросил:
        - В таком случае я не понимаю, почему вы вообще со мной разговариваете.
        - Мы иногда приручаем воронов. Это такие птицы. Их тоже можно научить говорить. И беседовать с ними бывает довольно забавно. У меня дома живет один такой.
        Сзади послышались шаги.
        - О, сестренка. Ты так мило беседуешь с этой тварью! Я вижу, я угодил со своим подарком.
        - Неуместная ирония, братик. Ты-то сам вообще с ним не расстаешься. Впрочем, это твое дело. Лучше объясни, почему на тебя жалуются слуги? Что за жестокость? Зачем ты разорвал парню щеку?
        Доу Лэтеар поморщился, с трудом вспоминая тот случай.
        - О, не волнуйся. Я ему уже заплатил за это недоразумение. Думаю, у него не будет претензий.
        - Ну-ну. - Иштрилл достала браслет и протянула его брату. - Он вернул его отцу на следующий же день. Отец уладил это дело, но найти новых слуг для тебя было сложно. А вчера ты устроил безобразную драку и покалечил уважаемого доу Лерина. Может быть, отцу удастся уладить и этот проступок. Но поверь, это будет непросто. Отец очень недоволен. Тебе предстоит тяжелый разговор с ним.
        Доу Лэтеар оскалился.
        - Этой сволочи тоже показалось мало денег, которые я ему заплатил? Думаю, мне нужно его найти. И того слугу тоже.
        - Лучше бы тебе этого не делать, братик. Я пришла, чтобы предупредить тебя, в память о тех временах, когда ты таскал меня на руках и защищал от обидчиков. Сегодня тебя найдет отец, и лучше бы тебе быть покорным и извиниться за свое поведение. И перестань пить ту дрянь, что для тебя готовит человек. Ты окончательно теряешь разум.
        - Ох, какие времена ты вспоминаешь. Так, может, ты вспомнишь, почему это делал я, а не наша мать? Напомнить тебе, кто виноват в ее смерти? - Лицо Иштрилл закаменело. - О, вижу, что напоминать не надо. Избавь меня от своих советов, милая сестричка. Это зелье намного лучше вина. Да ты и сама можешь попробовать. Ах да, ты же не пьешь вина! Ты ведь у нас такая правильная, вся в отца, тебе претят благородные развлечения! Только что-то ваша правильность не помогла нашей матери. Ничего, зато другие будут мне только благодарны, когда я угощу их этим зельем!
        - Нет. Ты этого не сделаешь, - раздалось сзади. Если бы у меня не так болела спина, я бы вздрогнул от неожиданности. Этим голосом можно было заморозить море.
        Глумливое выражение сразу исчезло с лица доу Лэтеара.
        - Как скажешь, отец. Но почему?
        - Потому что от этого проклятого зелья ты потерял даже те следы мозгов, которые у тебя еще сохранялись. Я не хочу, чтобы то же самое произошло еще с кем-то. Я ошибся, когда отправил тебя чистить от людей наш мир. Ты позволил себя захватить, и тебе даже не хватило духу прикончить себя, когда это случилось. Из-за тебя вся наша семья превратилась в посмешище. А теперь ты хочешь превратить других первородных в свое подобие? Предки знают, ты до сих пор не отправился на запад только потому, что я слишком мягок.
        Лицо доу Лэтеара покрылось красными пятнами, но он сдержался.
        - Как скажешь, отец.
        - И еще я забираю этого человека. Ты хотел подарить его сестре - будем считать, что ты его уже подарил. Тебе отказано в посещении моего дома без приглашения.
        - Это мой пленник!
        - Скажи-ка мне, как так получилось, что это твой пленник? Это животное оказалось умнее тебя, взяло тебя в плен и уничтожило восемь твоих охранников. Тебя освободил городской очищающий отряд, и зверушку захватил тоже он. Ты в уничтожении человеческого города не участвовал.
        Вопрос оказался без ответа, и оу Лэтеар, постояв пару секунд, развернулся и ушел. Иштрилл отцепила мою цепь от дерева, и последовала за отцом. У границы владений доу Лэтеара она остановилась и повернулась к брату.
        - Так будет лучше для всех, и для тебя в том числе. Я заставлю человека приготовить для тебя немного зелья. Когда тебе станет совсем плохо - приходи.
        Доу Лэтеар ничего не ответил. Лицо его перекосилось от ненависти, но мне показалось, что в глазах плещется отчаяние. Он схватил котелок, в котором ночью я готовил очередную порцию зелья, поднес его к губам и запрокинул голову. Кадык его судорожно дергался. Я подумал, что визита доу Лэтеара следует ждать уже следующим утром.
        Поместье оу Лэтеара было большим. За последние два дня я уже научился определять «районы» города первородных - дом оу Лэтеара располагался близко к центру. Мы уткнулись в настоящую терновую рощу, но оказалось, что полоса колючих деревьев в ширину всего несколько шагов. А за ней была обширная поляна, на которой в произвольном порядке росли очень старые и, соответственно, очень большие мэллорны. Справа от тропинки, ведущей вглубь территории, был настоящий плац - почти такой, как тот, на котором мне еще год назад приходилось выбиваться из сил, чтобы заслужить одобрение десятника. Только мишеней для тренировки стрельбы из лука было гораздо больше, на разных расстояниях. Некоторые были прикрыты ветвями деревьев, да так сильно, что я вообще не представлял, как можно попасть в мишень с позиции для стрельбы.
        Жилых строений тоже было множество, и еще первый раз в городе первородных я заметил настоящий загон для животных, из которого доносилось радостное похрюкивание. Не знал, что эльфы разводят свиней. Хотя ничего удивительного - одной охотой и собирательством прокормить столь крупное поселение было бы невозможно.
        Я заметил несколько слуг, которые с деловитым видом ходили по территории поместья. На первый взгляд жизнь здесь была похожа на ту, к которой я привык, больше, чем все, что я видел в городе первородных до сих пор.
        Меня отвели в свинарник (кто бы сомневался!), закрепили цепь на его стене и оставили наедине с собой. Свинарник был очень чистый и сухой, было тепло. Это было самое комфортное помещение из всех, в которых мне довелось побывать с тех пор, как я оказался в плену у первородных. Ну, откровенно говоря, это было всего лишь второе помещение, в котором я оказался с тех пор, как попал в плен. Первым была казарма возле арены. В моем загоне даже была канавка для стока нечистот, в которой все время журчала вода. А в другом конце загона, в деревянной стене была небольшая ниша, на уровне колен, правда - чтобы было удобно пить кому-то ростом со свинью, в которой собиралась теплая вода. Я даже рассмеялся, не сдержавшись. Истинный дворец по сравнению с тем, к чему я уже начал привыкать.
        Я незамедлительно сбросил с себя обрывки одежды, которыми до сих пор прикрывался, и принялся осторожно омывать избитое тело. Настоящее блаженство! Если бы еще покормили, было бы совсем хорошо. Хотя есть я пока совсем не хотел, но понимал, что для того, чтобы быстрее привести себя в порядок, питаться нужно очень хорошо.
        «А в самом деле, для чего вы так стараетесь выжить, господин Эрик Варден? - задавал я себе вопрос. - Вы поставили себе цель сбежать, предварительно получив как можно больше знаний о первородных. Много ли информации вы получили за то время, что провели в их проклятых владениях? Расписание работы арены? Ладно, много ли вы сделали для того, чтобы их получить?» На эти вопросы ответ был не слишком приятный, и я предпочел на них не отвечать. Чтобы занять себя, я подхватил сброшенные на пол обрывки нижней рубахи, отстирал их в нише с водой, насколько это было возможно, и принялся конструировать из них что-то, что не расходилось бы от любого движения. Очень мешало отсутствие иглы и ниток, приходилось вязать многочисленные узелки, связывая между собой полосы рассеченной эльфийскими мечами рубахи. Я разложил на земле лохмотья и попытался связать из них что-то вроде юбки. Или коротких штанов - прикрыть хотя бы то, что в человеческом обществе не принято было демонстрировать никому, кроме законной супруги. Ну или девушек из заведения госпожи Миранды и им подобных. Я так увлекся этим медитативным занятием, что
не заметил, что уже не один. Из задумчивости меня вывел смешок, который показался мне смущенным.
        На пороге стояла Иштрилл, которая с интересом смотрела на результат моей деятельности. Я поспешно прикрылся руками.
        - Нда. Вижу, мой братец хорошо поработал. Пожалуй, начинать тренировки сейчас будет опасно - ты можешь умереть, и мой брат останется без своего зелья. Подождем, когда все это немного заживет.
        Я уже не первый раз слышал о «тренировках» и, в общем, догадывался, что мне предстоит. Но решил все же уточнить.
        - О каких тренировках идет речь?
        Иштрилл сняла с пояса и развернула свой меч.
        - Я неплохо владею этой штукой. Конечно, с настоящим воином мне не сравниться, но убить человека или другое животное труда не составит. Однако это еще не все. Этим можно наносить разной тяжести раны. Можно убить сразу, можно нанести глубокие порезы. Можно использовать так, как мой брат, - никакой угрозы жизни, но очень больно, ты ведь и сам почувствовал. Одна из граней мастерства владения уруми - это умение наносить контролируемый вред. До того, как вы стали представлять угрозу, молодые эльфы тренировались на свиньях. Но ваше строение гораздо ближе к первородным, чем у свиней, так что тренироваться на человеке гораздо удобнее. Тебе повезло, человек, других пленников отправляют в школы. Там вы долго не выдерживаете. Наверное, это довольно жестоко, но без этого невозможно научиться. Смирись. Ты ведь так цепляешься за жизнь, а я постараюсь тебя не убивать. Может быть, ты выживешь и привыкнешь. Когда ты перестанешь быть нужен, я не стану передавать тебя в школу. Будешь домашним любимцем. Я слышала, что раньше людей иногда держали в домах.
        Я с трудом удержался от того, чтобы броситься на Иштрилл, такое страстное желание кого-то прикончить меня еще не посещало. Но удержался. Не время еще.
        - А сегодня ты приготовишь зелье для моего брата. Необходимые ингредиенты тебе принесут.
        Следующие несколько дней тянулись очень медленно. Меня однажды выпустили из свинарника, для того, чтобы я мог приготовить зелье, все остальное время я провел в нем. Никогда раньше мне не приходилось проводить запертым в комнате более нескольких часов. Я довел до совершенства свою набедренную повязку. Она держалась крепко, не стесняла движений, и в ней появилось даже что-то вроде карманов, в одном из которых я спрятал свое единственное оружие - обгорелый колышек. Потом я внимательно осмотрел стены и потолок. Я взобрался на перегородку, разделяющую загоны, и полюбовался на соседку - огромную свинью, которая меланхолично жевала свой корм. Меня тоже исправно кормили - дважды в день приносили по большому куску мяса и несколько запечённых клубней какого-то растения. В первый раз увидев эти клубни, я здорово удивился - до сих пор в этом мире мне картошка не встречалась. Интересно, где они ее выращивают в лесу? Было довольно вкусно, особенно после того, чем кормил меня брат нынешней хозяйки. Я во всех подробностях на ощупь изучил свой ошейник и пришел к выводу, что могу попытаться его с себя снять. Замок
не был очень сложным, а Беар как-то несколько дней посвятил тому, чтобы обучить меня справляться с замками и запорами. На мои сомнения по поводу необходимости подобных знаний он заверил, что никогда не знаешь, когда что понадобится. И лучше уметь открывать замки без ключей и никогда этим умением не воспользоваться, чем не уметь. В общем, замок сложностей не представлял бы, будь у меня хотя бы гвоздь. Любой кусок металла длиной пять сантиметров и достаточно тонкий, чтобы пролезть в замочную скважину. Ничего подобного у меня не было, и я внимательно изучил каждое звено цепи, даже потренировался хвататься за цепь так, чтобы не ранить руку о колючие звенья. Проверил крепление цепи к стене - оно было закрыто на точно такой же замок, как и ошейник у меня на шее. Тогда мне пришла в голову идея воспользоваться своим колышком. Я потратил несколько часов на то, чтобы отломать от него достаточно тонкую щепку, посадил несколько заноз и сорвал пару ногтей, но добился своего. И полночи потратил на то, чтобы взломать замок, которым крепилась цепь к стене. Хотя хотелось заниматься тем замком, что у меня на шее, но на
ощупь это делать я побоялся - опасался за драгоценную щепку, отломанную с таким трудом. Остаток ночи я потратил на то, чтобы этот замок закрыть - и еле успел до утренней кормежки. На следующую ночь мне удалось снять с себя ошейник - большего блаженства я в жизни не испытывал. Я с тихими стонами ощупывал шею, покрытую незаживающими ранами, промывал их водой и прикладывал к ним листья растений. Потом спохватился и принялся выламывать из ошейника шипы, которые доставили мне столько неприятностей. К утру мне удалось избавиться только от одного из них, и я изломал свою щепку на крошечные кусочки, так что замок на ошейнике мне закрыть так и не удалось - слава богам, слуга, принесший завтрак, не обратил внимания на то, что замок открыт. В течение следующей ночи я обзавелся еще тремя шипами, которые тоже заботливо припрятал в кармане набедренной повязки. Кто бы мне раньше сказал, как я счастлив буду, надевая на себя ошейник только потому, что этот ошейник больше не причиняет мне боли.
        Каждый день до меня доносились крики доу Лэтеара - он требовал, просил, умолял, чтобы ему дали побольше зелья - его родные выдавали ему достаточно, чтобы он не умер, но явно недостаточно даже для того, чтобы привести его в норму.
        Иштрилл пришла за мной через шесть дней - в компании своего отца. К этому времени я уже научился открывать замок на своем ошейнике всего за несколько секунд. Правда, я извел на тонкие щепки весь свой драгоценный колышек, но меня это не слишком расстроило. Использовать его как оружие все равно было глупо - слишком уж он был короткий и тупой. Я считал себя готовым к предстоящим экзекуциям, и даже ждал их - все больше шансов, что мне удастся что-нибудь полезное узнать. Вид у оли Лэтеар был какой-то неуверенный. Мою цепь отстегнули и меня вывели во двор.
        - Смотри, дочь, - начал оу Лэтеар. - Начнем с самого простого. Ударь плашмя.
        Иштрилл сняла с пояса уруми и неуверенно замахнулась. Я стоял молча, с интересом наблюдая за приготовлениями. Она взмахнула мечом, руку обожгла боль. Я зашипел.
        - Почему так неуверенно, дочь?
        - Знаешь, отец, мне как-то не по себе. Он ведь понимает все, что мы говорим. Знает, что его ждет. Смотри, он даже не сопротивляется.
        - И что? Тебе же лучше. Кого ты жалеешь? Их ведь все равно намного больше, чем нужно. Исчезновение им не грозит. Если даже ты его случайно прикончишь, ничего страшного.
        - Да при чем здесь это. Просто… Как будто эльфа бью.
        - Дочь, не придумывай. Я понимаю, что ты не мужчина, но ты моя дочь! Ты не должна поддаваться эмоциям. Или ты хочешь тренироваться на свиньях, как прислуга?
        - Свиньи хотя бы пытаются убежать. А этот понимает, что это бесполезно.
        - Дочь, не испытывай моего терпения. Даже если они и разумнее, чем ты привыкла думать, что с того?
        - Отец, я же не отказываюсь. Но мне кажется, это противоестественно!
        - Ну так вели ему сопротивляться, в конце концов, если тебе так проще! - вышел из себя оу Лэтеар.
        Иштрилл вопросительно посмотрела на меня.
        Я решил рискнуть.
        - А объясните мне, неразумному, какой мне смысл сопротивляться? Сопротивляясь, я только продляю свои мучения, но уменьшить их у меня нет никаких шансов. Более того, если мое сопротивление будет успешным, оу Лэтеар ведь не станет смотреть, как умирает его дочь, и, скорее всего, прикончит меня в тот же миг. Зачем мне это?
        Оу Лэтеар взглянул на меня с интересом.
        - Какой самоуверенный человек! Ты считаешь, что можешь угрожать жизни моей дочери?
        - У меня есть на это основания. Множество ваших сородичей умерли при моем участии. И вашего сына я тоже пленил.
        - Хорошо. Если я пойму, что дочери угрожает опасность, я просто скажу об этом, и вы мгновенно остановитесь. Если после этого ты не остановишься - я тебя убью, но тут уж твоя вина. Устроим поединок.
        - По-прежнему не понимаю, в чем моя выгода.
        - Ты что же, животное, ставишь условия?
        - Ну, раз уж у меня появилась такая возможность… - задумчиво протянул я.
        - Ох, это становится интересно! И что же ты хочешь?
        - Я любопытен. Я хочу задавать вопросы и получать ответы.
        Оу Лэтеар фыркнул.
        - Предки, я заключаю сделку с человеком! Мир перевернулся! Хорошо, человек, если я останусь довольным обучением дочери, ты задашь свои вопросы. Если сможешь. Дочь, ты готова?
        Оли Лэтеар кивнула.
        - Ну так начинай, а то меня начинают раздражать эти разговоры!
        Я воспринял это как сигнал к драке. Я действительно был очень нагл, и, чтобы не разочаровать оу Лэтеара, нужно было соответствовать. Я не стал ждать, когда Иштрилл подготовится. Она еще только поворачивалась ко мне, когда я отточенным за время бессонных ночей движением схватил свою цепь и хлестнул ею по руке оли Лэтеар. От неожиданности она выпустила меч из рук, а я подскочил к ней и ударил в скулу рукой, в которой по-прежнему была зажата цепь. Удар получился хорош - мне ведь так давно хотелось это сделать! Иштрилл сделала пару шагов назад, запнулась и свалилась на спину.
        - Стоять! - в руках у оу Лэтеара уже был его меч, и он был готов ударить меня. Я, конечно, разу же остановился и как ни в чем не бывало уставился на оу Лэтеара.
        - Я впечатлен! Дочь, поднимайся. Теперь я понимаю, почему в последнее время у нас так много потерь! Даже я не успел бы отреагировать! И все же ты была непростительно беспечна! Это будет тебе уроком. Ну же, поднимайся!
        Оли Лэтеар и так уже поднималась. Теперь в ее глазах не было ни капли растерянности - она была очень-очень зла. Пожалуй, теперь она действительно готова меня убить. И оу Лэтеар не станет ее останавливать - ему будет только выгодно, если она перестанет воспринимать меня как разумное существо. Иштрилл подхватила с земли выпавший уруми и прыгнула ко мне. Я раскрутил цепь вокруг себя, она пригнулась, а потом ловко кувыркнулась по земле, ниже плоскости, которую описывала цепь. И тут же растянулась на спине - это я пнул ее в бок, поймав момент, когда она была в неустойчивом положении. Я снова отскочил подальше. На этот раз она уже просто рычала от злости. Сейчас эльфийка вскочила очень быстро и шагнула ко мне. Цепь лежала на земле, а оли Лэтеар была уже совсем близко. В левой руке у нее появился кинжал, который она достала из-за пояса, она выставила его перед собой, а правой хлестнула мечом. Увернуться не было никакой возможности - я и не стал. Просто развернулся и побежал. Сзади раздалось грозное рычание, Иштрилл побежала меня догонять. Цепь волочилась за мной по земле и представляла собой настоящий
соблазн. И действительно, через несколько шагов я почувствовал рывок - девушка наступила на нее, надеясь, что я потеряю равновесие. А я этого ждал и только дернул свой конец посильнее. Несмотря на невзгоды последних дней, я все еще весил намного больше, чем оли Лэтеар. В общем, она в очередной раз полетела вверх тормашками, а я заработал несколько кровоточащих ран на ладонях - от рывка цепь проскользнула, и колючки, которых и так-то было нелегко избегать, пробороздили кожу. Я вознаградил себя за страдания очередным пинком под ребра оли Лэтеар и побежал - теперь со всей скоростью, на какую был способен. Через несколько секунд сзади послышался топот. Это как же надо было выйти из себя, чтобы обычно бесшумно передвигавшаяся первородная начала топать, как пьяный человеческий солдат?
        На территории поместья было достаточно мэллорнов, и многие из них были очень велики. К сожалению, росли они достаточно редко - затеряться не было никакой возможности. Я чуть замедлился, подпуская Иштрилл поближе, и начал оббегать главный дом по кругу. Пробежав почти половину круга, я остановился и изменил направление бега на противоположное. И надо же, моя уловка опять сработала! Оли Лэтеар так сосредоточенно преследовала меня, что не успела среагировать, когда я появился перед ней, и пропустила удар в лицо. Кажется, она на секунду потеряла сознание, так что я без труда выхватил у нее кинжал и побежал назад. Был соблазн забрать и уруми тоже, но к мечу первородные относятся очень трепетно. Такого мне не простили бы, а я еще не готов был к настоящему побегу.
        - Довольно! - крикнул оу Лэтеар, когда увидел, меня, выходящего из-за дерева спокойным шагом. Его лицо начало принимать обеспокоенное выражение, но тут сзади показалась Иштрилл, и лицо разгладилось. Она ударила меня по спине раз, другой - и, надо сказать, не слишком умело. Меч не просто плашмя опускался на спину, он «гулял» из стороны в сторону, срезая кожу. Я повалился на колени и закрыл голову руками, а удары все сыпались и сыпались мне на спину. Оу Лэтеар не торопился остановить дочь. В конце концов, сквозь туман в голове я услышал:
        - Дочь, я думаю, тебе следует пока прерваться. Иначе ты преждевременно сломаешь свой тренировочный снаряд, а тебе еще многому предстоит научиться. Посмотри, гнев лишает тебя не только разума, но и четкости движений - ты же делаешь неправильно!
        Удары прекратились - я повалился на бок. «Нет, ну надо как-то осторожнее, - вяло подумал я. Эта тварь и в самом деле нарежет мне всю кожу на мелкие полоски! Я так кровью истеку!» Теперь, когда возбуждение от драки проходило, боль становилась сильнее, я с трудом сдерживал стоны. Я открыл глаза и постарался сосредоточиться на происходящем - просто чтобы отвлечься от боли. Иштрилл стояла надо мной и тяжело дыша смотрела на меня. На лице у нее быстро наливался синевой великолепный фингал. Рыжие волосы, до того стянутые в хвост, растрепались. Взгляд был странным - кажется, она осознавала, что готова была меня прикончить, и испугалась, что настолько потеряла над собой контроль.
        - Думаю, продолжим завтра, - заключил оу Лэтеар. - Ты, кажется, хотел что-то спросить? - ехидно поинтересовался он у меня. - Ну так спрашивай, мне некогда.
        Замечательно! Сейчас меня уже ничего не интересовало, и сосредоточиться на вопросах было трудно. Я просто старался дышать не слишком глубоко - каждый вдох заставлял двигаться кожу на спине, а это заставляло боль вспыхивать с новой силой. И все-таки я заставил себя говорить - иначе все мои сегодняшние мучения были бы напрасны:
        - Вы угрожали сыну, что отправите его на запад. Что там, на западе?
        Оу Лэтеар хмуро взглянул на меня.
        - На запад мы отправляем тех, кто нарушил наши законы. Если отвечать подробно, это займет много времени. А мне сейчас некогда. Я слышал, ты лекарь. Значит, отправишься в лес, собирать травы для того, чтобы вылечить свою спину. Иначе наши уроки будут слишком редкими, а меня это не устраивает. С тобой пойдут слуги - я скажу им, чтобы они отвечали на твои вопросы.
        - Я пойду с ними, - угрюмо вставила Иштрилл. - Пусть и для меня что-нибудь приготовит. - Она показала на пострадавшее лицо.
        Оу Лэтеар пожал плечами:
        - Хорошо, только почему бы тебе не воспользоваться услугами нормального лекаря?
        Иштрилл укоризненно посмотрела на отца.
        - И показать вот это? Может, мне еще рассказать, как это получилось?
        - Хорошо-хорошо, как скажешь, - махнул рукой оу Лэтеар. Он уже думал о чем-то другом и не очень прислушивался к объяснениям дочери.
        Заставить себя встать было тяжело. Заставить себя идти было еще труднее. Я в который раз подумал, что долго так не протяну. А уж спина моя… Я, конечно, здорово поднаторел за последнее время в самолечении, но боюсь, даже если я выживу и раны мои благополучно заживут, спина превратится в один большой шрам. Вообще непонятно, как получилось, что культура, в которой во главу угла поставлена жестокость, до сих пор не уничтожила сама себя? Или я чего-то не понимаю? Друг к другу они относятся более снисходительно. И все равно очень странно. Я ведь увлекался чтением летописей старых времен и знаю, что за расцветом неизменно следует моральное разложение, а потом упадок. Все признаки морального разложения я сейчас наблюдаю - пир в честь возвращения воинов тому живой и ярчайший пример. Эльфы слабы. Так почему же они с такой легкостью уничтожают нас, людей?
        Я был так погружен в свои мысли и с таким трудом передвигал ноги, что почти не обращал внимания на окружающее. А между тем оли Лэтеар жаждала общения. Да и у меня, наконец, появилась возможность получить ответы на некоторые вопросы. Из задумчивости меня вывел вопрос:
        - Скажи, человек, зачем ты меня спровоцировал? - Я вздрогнул, зашипел от боли и осмотрелся. Мы уже покинули город, слуги шли в некотором отдалении, Иштрилл шла рядом, намотав цепь на руку.
        - В чем заключалась провокация? - удивился я.
        - Ты прекрасно видел, что я не хотела тебя мучить. Но ты намеренно разозлил меня.
        Я задумался. А в самом деле, зачем? Мог ведь просто изобразить сопротивление, наша договоренность с оу Лэтеаром тогда считалась бы выполненной. Но я дрался с большим удовольствием. До последнего момента я не стремился убить оли, но врезать ей хорошенько - о, это было очень, очень приятно. Я, кажется, понял, в чем дело. И скрывать не стал - для чего?
        - Тому есть две причины. Во-первых, это был расчет. Если бы вы не разозлились, продолжали меня жалеть, ваш отец, скорее всего, разочаровался бы в «тренировочном снаряде». Зелье для вашего брата он сможет делать и сам, если уж не хочет поручать это слугам - достаточно один раз внимательно проследить за процессом. Других причин моего нахождения здесь нет, и скоро я отправился бы в эту вашу пресловутую школу. А вторая причина… Вы ведь не обманываетесь, оли, моим спокойным отношением? Вы должны прекрасно понимать, что я ненавижу всех первородных, а вас - особенно. У нас, людей, уже больше чем столетие отсутствует рабство. Я родился и прожил всю жизнь с мыслью, что рабство - это противоестественно и аморально. А здесь меня сделали рабом, даже хуже - домашним животным, которое избивают для того, чтобы научиться владеть оружием. Мне было приятно хоть на время почувствовать себя свободным делать то, что я захочу. Я вам мстил за свое унижение, оли Лэтеар. И еще я доказал себе и вам, что вы так же мало отличаетесь от животных, как люди. Да я сохранил больше хладнокровия, чем вы! Если бы вас не остановил
отец, вы превратили бы меня в изрубленный кусок мяса - это ли не свидетельство вашей мудрости и превосходства! У нас так даже с домашними животными поступают только окончательно опустившиеся твари, которые скрывают свое поведение от всех остальных, - ведь если о таком узнают, с ними просто перестанут вести дела.
        Оли Лэтеар побледнела и даже отшатнулась от меня. Рука ее дернулась к кинжалу, но она переборола себя.
        - Я сама не ожидала от себя такого поведения. И с тех пор, как мой брат привел тебя в город, я все больше и больше сомневаюсь, что люди так уж неразумны, как мы привыкли думать! И мне даже страшно представить, насколько ты нас ненавидишь. Ты и твой народ. Раньше мы думали, что вы, как муравьи, - вы возводите удивительно сложные города из камня, строите приспособления для передвижения, приручаете животных, так, как муравьи приручают тлю. Вы реагируете на агрессию так, как на нее отреагировали бы муравьи - яростно, но бесстрастно, не испытывая чувств к нападающим, но стремясь только устранить угрозу. Но если это не так, если вы такие же или почти такие же, как мы - то у нас и в самом деле появился враг. Это пугает меня. - Иштрилл глубоко задумалась.
        Удивительно. Кажется, я ломаю чье-то мировоззрение - даже какую-то гордость от этого чувствую. И боги мои, кажется, оли Лэтеар передо мной извиняется? Нет, это я уже перебираю. Но собой она определенно недовольна.
        - Меня не перестает удивлять, что нас принимают за неразумных существ. Даже строение наших тел почти не отличается! И внутри они тоже почти одинаковы, уж у меня-то была возможность сравнить. Мне кажется, оли, вы лукавите. Не конкретно вы, а все первородные, или даже только те первородные, кто решает за ваш народ. Интересно, зачем им это?
        Теперь девушка, наоборот, вспыхнула:
        - Наши старейшины не ошибаются! Они ведут наш народ к счастью и процветанию, не щадя усилий и тратя свое здоровье в неустанных думах о благе!
        Вот здорово! Прям как по писаному! А, главное, если заменить старейшин на «его величество», получится один в один то, что говорят у нас в школах. И давно ли я сам перестал считать его величество непогрешимым? Нет, я и сейчас отношусь к нему с уважением и почтением, но понимаю, что он такой же человек, как и я.
        - Хорошо-хорошо, - успокоил я девушку. - А сколько их, старейшин?
        - В каждом городе есть Совет восьми, в который входит восемь самых мудрых, знатных и уважаемых глав родов. Мой отец - один из них, - не удержавшись, похвасталась оли Лэтеар. - И один из этих восьми становится представителем города. Когда нужно принять какое-то решение, касающееся всего народа, все представители собираются вместе.
        - А сколько их, представителей? - быстро спросил я.
        - Восемь, конечно, - недоуменно ответила Иштрилл. - Сколько городов, столько и представителей.
        Я постарался прикинуть. Если от каждого города в войне участвует по пятьсот эльфов, значит, общее количество солдат у первородных - четыре тысячи. У нас не намного больше сейчас, но мы уже научились с ними воевать - вот только как они разрушили городские стены? Очень хотелось спросить сейчас, когда оли Лэтеар разговорилась… Если бы я не знал точно, что в этом мире не знают взрывчатки, я бы подумал, что использовали ее. Вместо этого я продолжил расспрашивать об общественном устройстве. Оли Лэтеар охотно рассказала, что нового старейшину выбирают из числа уважаемых эльфов другие старейшины. Меняются они довольно редко - только если один из старейшин умрет, или если семеро из них решат, что восьмой не справляется со своими обязанностями. Как это сочетается с уверенностью в том, что любой старейшина непогрешим и не может ошибаться, я не понял, и заострять на этом внимание девушки не стал. И вообще такая система не показалась мне очень разумной. Получается, каждый из городов живет почти независимо, и общего руководства у них практически нет, как в древней Греции? Видимо, чего-то я не понимаю. В
остальном первородные не очень отличались от людей. Они делились на роды, в которых одна из семей главенствовала. Получалось что-то вроде наших дворян. А остальные были простолюдинами. Про законы я даже и спрашивать не стал - и так приходилось намеренно тянуть время за сбором растений, преодолевая и собственную боль и недомогание, чтобы успеть услышать побольше интересного. Уже когда мы возвращались, я спросил, что не так с западом, что туда отправляют провинившихся.
        - На западе наш лес кончается. И начинается степь - не такая, как та, в которой живут люди, а гораздо холоднее. Там каждую зиму выпадает снег. Раньше по этой равнине ходили орки. Они были очень похожи на нас, только волосы черные. И они строили дома и целые города, как вы, люди. Мы не обращали друг на друга внимания, пока оркам не потребовались наши мэллорны. Никто не знает, для чего они им понадобились. Началась война, и длилась она очень долго, несколько поколений. Первородные с трудом выжили, нас осталось очень мало. А орков не осталось совсем. Но их города остались. И в них много чудесных вещей - орки были очень искусны. Да и мы с той войны забыли многое - даже наши маги были раньше гораздо более знающими и умелыми. Когда-то для того, чтобы разрушить мерзкий каменный город, им не требовалось готовиться несколько месяцев, а то и лет. Они просто шли и разрушали. И орки так могли. Теперь многое забыто. Но в разрушенных городах осталось много, очень много удивительных волшебных вещей, драгоценностей и оружия. Из тех, кто провинился, собирают отряды, которые затем идут в мертвые города и собирают
оттуда разные ценности. Эти походы очень трудны. Орочьи степи опасны и бесплодны, в них нельзя найти пищи и воды, а города полны смертельных ловушек. Многие погибают, иногда пропадают целые отряды. Иногда они возвращаются, пораженные ужасными болезнями, от которых нет лечения, и умирают уже здесь. Но не только те, кто должен искупить свою вину, ходят в проклятые города. Многие смельчаки, особенно те, кто живут ближе к западному краю леса, часто отправляются туда на свой страх и риск, и некоторые возвращаются, покрыв себя славой и принеся несметные богатства!
        Когда оли Лэтеар об этом рассказывала, у нее так горели глаза, что можно было не сомневаться - при первой же возможности она отправится в степь, чтобы «покрыть себя славой и добыть несметные богатства».
        - А еще, говорят, на самом северо-западе, у подножья великих гор, остались еще разрозненные семьи орков, уже совсем одичалые. Но они по-прежнему остаются великолепными воинами, и случалось даже, что наши отряды встречались с ними в заброшенных городах. Правда, на моей памяти такого не было, и я вообще не уверена, что это правда. Отец говорит, что это досужие выдумки, - смущенно закончила Иштрилл.
        Я задумался. То, что уничтожило наши города, как-то связано с загадочными орками и их погибшими городами. Первородные регулярно посылают туда отряды. Я поймал себя на том, что мне тоже очень интересно посмотреть на то, что осталось от орков и их городов. Я понимал, что в моем желании изрядную долю занимает праздное любопытство, но очень уж увлекательно рассказывала оли Лэтеар, да и собственные воспоминания о прочитанных в прошлой жизни сказках не давали покоя. Что за чудеса там такие? Я подумал, что если я решу бежать, то было бы вполне разумно двигаться вглубь территории первородных, идти туда, где меня не будут искать! Не знаю, может быть, я принимаю желаемое за действительное, но мне представляется, что так шансов на побег несколько больше. Пройти обратно через занятые отрядами первородных леса, перебраться через реку и добраться до своих в одиночку, скрываясь от преследования и путая следы, будет непросто. Мне, конечно, это уже удавалось, но, во-первых, я был тогда не один, во-вторых, я выбирался все-таки со своей территории, а не как сейчас - из самого центра эльфийских владений. Да и искать
меня будут много активнее… Я решил собрать по возможности побольше информации и еще не раз хорошенько все обдумать. И вообще пора было составлять план побега.
        Я пытался продумать свои действия весь вечер, пока готовил снадобья для своей спины и мазь для оли Лэтеар - очень ей не хотелось ходить с заплывшими глазами. Я думал об этом весь следующий день, пока лежал в свинарнике и ждал, пока заживут мои раны, изо всех сил ускоряя заживление с помощью своих невеликих магических сил. Я придумывал и отбрасывал планы один за другим, прерываясь только на то, чтобы прослушать очередной скандал в исполнении доу Лэтеара, который больше не просил, но требовал, чтобы ему выдали меня или хотя бы зелья в достаточном количестве. Эльфийский язык всегда казался мне не очень выразительным, и только теперь я понял, как ошибался. В нем нет слов, которые считаются неприличными, тех, которые принято произносить, только если хочешь оскорбить собеседника. Но вот их сочетания… Уверен, выскажи я что-нибудь подобное среди солдат вырезанной ныне почти полностью Помойной тысячи, я был бы мгновенно убит. А если бы у помойных не было возможности меня убить, они бы умерли от злобы. Но развлечение закончилось, а вся моя «титаническая» работа мысли не принесла ни капли результата. Все,
что я смог придумать, - это ждать удобного момента и действовать по обстоятельствам. Удивительно, но этого удобного момента не пришлось ждать очень долго. Утром на девятый день моего пребывания в городе первородных меня вывели на площадку, чтобы я снова мог поработать тренировочным снарядом.
        - Ты поняла, какую ошибку ты совершила в прошлый раз? - светским тоном осведомился оу Лэтеар.
        - Да, отец. Сначала я слишком расслабилась, а потом поддалась эмоциям.
        Оу Лэтеар кивнул.
        - Правильно. Но не это главное. Главное, ты использовала неправильную тактику. Некоторые люди довольно проворны, и этот в том числе. При обычных столкновениях это неважно. Увернуться от выстрела из лука у них все равно не выходит. Но мы с тобой отрабатываем охоту на коротких дистанциях. Ты должна была сразу ограничить его подвижность. Не нужно было пытаться сражаться с ним честно, как на дуэли, - это охота, и соблюдения правил ни от него, ни тем более от тебя не требуется. Нужно было всего лишь подсечь ему сухожилия, хотя бы на одной ноге. Если бы ты сконцентрировалась на этой цели, те ошибки, о которых ты упомянула, не стали бы определяющими в исходе боя. Сегодня мы займемся исправлением этой и других твоих ошибок. Ты знаешь, где находятся сухожилия у людей? Это просто, в этом их строение не отличается от нашего!
        - Но отец, он же тогда не сможет ходить!
        - И что с того? - удивился оу Лэтеар. - Только не говори мне, что тебе его жаль! Это недостойно настоящей оли Лэтеар! Вспомни, из-за него твой брат сам превратился в животное!
        - Мой брат превратился в животное задолго до того, как попал в плен к людям!
        - Ты осмеливаешься со мной спорить? - Голос оу Лэтеара похолодел на несколько градусов. - Этот человек все равно скоро умрет. И если он попадет в школу, его смерть будет гораздо мучительнее. Не смей проявлять слабость, дочь!
        Иштрилл с несчастным, но решительным видом сняла с пояса уруми, неохотно повернулась ко мне. Впрочем, недовольство быстро исчезло, ее лицо приняло сосредоточенный вид, глаза внимательно следили за каждым моим движением, а движения стали плавными и уверенными.
        Мне стало не по себе. Похоже, после сегодняшней тренировки мне можно будет забыть о побеге и надеяться только прихватить с собой в посмертие кого-нибудь из первородных. Я остро пожалел, что не поддался соблазну прикончить доу Лэтеара, когда была такая возможность. Что ж, кажется, его отец хоть и следит за поединком очень внимательно, но не ждет, что опасность может угрожать ему. Будем надеяться, что у меня появится шанс убить хотя бы его. Странно, но оли Лэтеар я больше как врага не рассматривал. Я по-прежнему испытывал к ней неприязнь, но убивать ее мне не хотелось. Она единственная проявляла ко мне хоть сколько-нибудь «человеческое» отношение, и отвечать ей ненавистью было бы черной неблагодарностью. Тем не менее я постарался сконцентрироваться на предстоящей драке. Щадить девушку только потому, что она чуть лучше, чем остальные первородные, я не собирался. Я начал смещаться по кругу, двигаясь в сторону оу Лэтеара и раскручивая над собой цепь. Я демонстративно не смотрел в его сторону, сосредоточив взгляд на Иштрилл. Мои действия не должны вызвать подозрения, тем более что солнце светило как раз
с той стороны, куда я перемещался. Противники должны были решить, что я пытаюсь воспользоваться этим как преимуществом.
        За последние месяцы своей жизни я очень часто слышал звук, который издают летящие стрелы. И потому среагировал я быстро, еще до того, как осознал, что происходит. Я прыгнул вперед прямо с места, и этот прыжок сделал бы честь любому ярмарочному акробату. В детстве я с большим удовольствием смотрел по телевизору, как ловкие шаолиньские монахи перепрыгивают с одного столба на другой, расположенный в десяти шагах от первого, и все не мог поверить, что это в человеческих силах. Мне было проще, я не стоял на узеньком столбике, в моем распоряжении была твердая, надежная земля, но и результат акробатов я перекрыл с существенным отрывом. Я погасил удар о землю руками, и, перекатываясь, услышал, как надо мной свистнул меч. Потом услышал удивленный возглас Иштрилл и короткий вскрик оу Лэтеара, а потом мои ноги распрямились и ударили ее в живот. Я быстро оглянулся и сам еле сдержал удивленный возглас. За то мгновение, что я позволил себе на то, чтобы оценить обстановку, удалось рассмотреть удивительно много подробностей. Я лежал на спине, передо мной стояла оли Лэтеар, держась обеими руками за живот и так и
не выпустив из рук уруми. На том месте, где я только что стоял, торчала стрела, и еще одна, рассеченная пополам, лежала рядом со мной. Когда я взлетел, как будто меня пнул какой-нибудь великан, напряженная и сосредоточенная оли Лэтеар рефлекторно отмахнулась уруми - и рассекла ту стрелу, которая ей предназначалась. Оу Лэтеар лежал без движения, но был, несомненно, жив - его пальцы скребли по земле, а с губ срывались проклятия пополам с кровью. Из правой части спины у него торчала стрела.
        Вокруг ограды поместья высоких деревьев не росло. Взобраться на возвышенность, чтобы оттуда стрелять, было неоткуда, по причине отсутствия возвышенностей. Значит, стреляли навесом, на звук. Многие первородные прекрасно стреляют на слух. Значит, ошейник пора снимать. Кто бы ни напал на поместье Лэтеаров, мне это выгодно. Но я выдаю себя гремящей цепью. Но сначала я пнул до сих пор не отошедшую от боли и шока девушку босой ногой в висок. Серьезных повреждений не нанес, но сознание она на какое-то время потеряла. Надеюсь, теперь она мне не помешает и не выдаст моего положения неуместным вскриком. Снять ошейник оказалось делом пяти секунд, после чего я вытащил кинжал из-за пояса Иштрилл, тихо подскочил к оу Лэтеару и завладел и его кинжалом тоже. А потом с максимальной скоростью, на какую был способен, но очень тихо, побежал к своему «родному» свинарнику. С момента первых выстрелов прошло не более чем двадцать секунд, я все делал быстро. Раскрыл загоны и пробежался, ткнув каждую из свиней кинжалом. Тут же поднялся визг, свиньи заметались по помещению и закономерно выбежали на улицу. А там, нападающие,
которые, видимо, еще не успели осознать происшедшее, добавили в их ряды паники. Нескольким свиньям досталось прилетевшими откуда-то из-за ограды стрелами. Убить их не убило, взрослую свинью так просто не убьешь, но визг усилился, а передвижения приобрели совсем уж хаотический характер. Как бы «хозяев» моих не потоптали, подумал я, со всей скоростью, на какую был способен, направился к выходу из поместья оу Лэтеаров.
        Я остановился справа от прохода, даже немного вдавившись в колючие кусты, немилосердно царапая кожу, и постарался успокоить дыхание. Нападающие просто должны зайти и попытаться разобраться, что здесь происходит. Иначе смысла в нападении просто нет. Стрелы прекратили сыпаться во двор. Шагов я не услышал - что тут услышишь, когда такой визг и топот? В проем вошли три первородных и изумленно остановились. Я почти не удивился, когда узнал доу Лэтеара. Кажется, ему окончательно надоело сидеть на «голодном пайке», и он решил с этим покончить. Моя догадка подтвердилась, когда он рявкнул:
        - Найдите мне человека, или ничего не получите. И убивайте всех, кого увидите, мне не нужно, чтобы кто-то остался в живых. И вам это не нужно тоже. Этих я сам проконтролирую, - он кивнул на отца и сестру.
        Наемники кивнули и, настороженно озираясь, направились к дому. Видимо, решили, что я прячусь там. Я к тому времени окончательно вжался в колючие кусты, молясь всем богам, чтобы они не оглянулись на вход.
        - Что, отец, не думал, что я решусь? - спросил доу Лэтеар, глядя на отца сверху вниз. - А для чего вы мне нужны, ты подумал? Ты отобрал у меня мою игрушку, заставлял страдать… А теперь я займу место в Совете вместо тебя. Вот уж тогда мы все повеселимся!
        Я слушал и поражался. Не знаю, каков был доу Лэтеар до того, как стал рабом зелья, но теперь его личность окончательно разрушилась! Неужели он всерьез считает, что такое может сойти ему с рук? Или это я чего-то не понимаю в традициях первородных?
        Наемники как раз скрылись в доме - ждать больше было нельзя. Не хотелось бы, чтобы оу Лэтеар погиб. Мне как раз в голову пришла одна идея, как облегчить себе жизнь после побега, но оу Лэтеар нужен был мне живым. А вот его сына я давно хотел прикончить.
        Я довольно долго тренировался в метании ножей. Это были хорошие метательные ножи, очень удобные, с хорошим балансом. Сейчас расстояние между мной и доу Лэтеаром было совсем небольшим, не больше пятнадцати шагов. Не самая оптимальная дистанция для метания ножа, лучше бы поближе. И метать эльфийские кинжалы мне еще не приходилось. Но я почему-то не сомневался, что у меня получится. С хрустом я выдрался из кустов, бросил кинжал. Доу Лэтеар успел оглянуться - я знал, что он успеет оглянуться, и учитывал это при броске. Кинжал ударил в бок, под ребра. Удар не был смертельным - по крайней мере, не нес мгновенную смерть. Он попал куда-то в область печени. Доу Лэтеар судорожно вздохнул и начал оседать. Подбежать поближе и закончить дело много времени не заняло. Не знаю, почувствовал ли первородный облегчение, когда понял, что умирает. Не знаю. Я - почувствовал. Дело еще не было закончено. Я бросил взгляд на оу Лэтеара, чтобы удостовериться, что он еще жив. Оу Лэтеар смотрел на меня не мигая. На губах у него пузырилась кровь - стрела повредила легкое, и теперь ему было трудно дышать. Я вытащил из тела его
сына свой кинжал и поспешил к дому. По дороге я приложил рукоятью кинжала по макушке Иштрилл, которая начала было приходить в себя. Если у меня все получится, она мне тоже понадобится. И еще подобрал свою цепь - за последнее время я неплохо научился с ней обращаться.
        Я встал возле входа в дом, прислонился к стене. Ноги у меня дрожали от напряжения. В обеих руках было по кинжалу. Только бы они выходили по очереди! И как хорошо, что доу Лэтеар не нанял настоящих солдат - опытные первородные никогда не вошли бы в дом вместе!
        Кажется, моя удача начала мне изменять. Первородные вышли одновременно. Вот они одновременно остановились, глядя на три неподвижных тела. Прежде чем они успели опомниться, я полоснул того, что был ко мне ближе, кинжалом по горлу. Он захрипел, и его напарник отпрыгнул, одновременно разворачиваясь ко мне лицом. Подземные боги, теперь его так просто не достанешь. Уруми был уже у него в правой руке, а кинжал он держал левой еще до того, как они вышли из дома. Я развернулся и побежал вокруг дерева. Попробовать его подловить, как я сделал это с оли Лэтеар? Не похоже, чтобы он купился на такую простую уловку. Нужно было выиграть время. Мы обежали вокруг дома, и я заскочил внутрь. Там он хотя бы не сможет воспользоваться луком. Ну и заодно я смогу, наконец, посмотреть, как живут знатные и богатые первородные. А то все свинарник да свинарник. Я чуть не хмыкнул от осознания неуместности этой мысли.
        Внутреннее пространство дерева кардинально отличалось от привычного мне свинарника. Пришлось пробежать небольшой коридор, прежде чем я попал в просторное круглое помещение. Спиралью поднимался куда-то вверх пандус, с которого можно было пройти в комнаты. Стены украшены затейливой резьбой, которая выглядела особенно красиво, подсвеченная тем теплым, оранжевым сиянием, которым имели обыкновение светиться эльфийские мэллорны изнутри. Здесь было, где спрятаться. Скрыться ненадолго, чтобы перевести дух. Только напасть неожиданно тоже не представлялось легким делом - ни одной двери, содержимое любой комнаты враг сможет рассмотреть задолго до того, как подойдет на расстояние броска. Я тоскливо вздохнул и побежал наверх, по сужающейся спирали. Не стал прятаться в комнатах - загонять себя в ловушку было бессмысленно, просто постарался оторваться от врага. На втором обороте я услышал шаги. Первородный быстро сообразил, куда я делся, так что реши я спрятаться в комнате наверху, затея бы все равно была обречена на неудачу. Эльф меня, конечно, увидел и побежал догонять. А я испуганно вскрикнул и еще прибавил
шагу. Идей у меня еще не было, но я решил принять испуганный вид - будет здорово, если враг немного расслабится и потеряет бдительность. Я тупо бежал вверх, как будто совсем потерял голову от страха - если честно, это почти так и было. Только я заметил, что чем выше я забираюсь, тем уже становится спираль. Ничего удивительного, ведь дерево не бесконечно, и форма у него условно конусообразная. Ну, то есть, чем дальше от земли, тем ствол тоньше - вполне логичная конфигурация для дерева. Теперь я знал, что нужно делать, и от этого знания у меня на полном серьезе дрожали колени. Я внезапно понял, что ужасно боюсь высоты - никаких ограждений на пандусе не было. Хотя он был довольно широким, я вполне мог бы улечься поперек пандуса, удобно вытянув ноги, и моя голова все равно не доставала бы до его края. Так что опасности случайно упасть не было. Только я-то собирался упасть специально! До противоположной стены было уже совсем недалеко, и я сбавил шаг - дальше полость в стволе будет только сужаться, и тогда из моей затеи точно ничего не выйдет. Я дождался, пока мы с преследователем и центр круга окажемся на
одной линии, и, разбежавшись, спрыгнул в пропасть. От ужаса я забыл, как дышать, но руки действовали без участия сознания. Вот из правой руки вылетает конец цепи с ошейником. Левая рука держит другой конец цепи так крепко, будто от этого зависит моя жизнь. Глупость подумал, моя жизнь и в самом деле от этого зависит! Вот я перестаю лететь вперед, и мой прыжок окончательно превращается в падение. Перед глазами мелькнули изумленные глаза первородного и цепь, захлестнувшая ему ноги, мелькнули и пропали - теперь передо мной проносится стена, покрытая такой красивой светящейся резьбой. Цепь начинает натягиваться, и благодаря этому я приближаюсь к противоположному краю - очень медленно приближаюсь, время растянулось, давая мне сполна насладиться плодами идей своей дурной головы. До пандуса остается совсем немного, он буквально на расстоянии вытянутой руки. Я немного не рассчитал, нужно было хвататься за цепь ближе к центру, тогда сейчас я бы висел над пандусом, а теперь мне приходится тянуться, тянуться, и… Моя левая рука перестала чувствовать натяжение как раз в тот момент, когда пальцы правой ухватились за
край пандуса. Я даже чуть не упустил тот момент, что неплохо бы теперь эту цепь выпустить из рук… Громкость вопля первородного компенсировалась его краткостью. Все-таки высота здесь не такая уж большая, всего пара десятков человеческих ростов, лететь недолго. Но ему хватило. Я судорожно схватился за край освободившейся левой рукой. Когда мы тренировались в казармах, я мог подтянуться до пояса на турнике десять раз. Здесь был не турник, который так удобно обхватывать всей ладонью. Одними пальцами удерживать весь мой вес, который еще минуту назад казался мне совсем небольшим, оказалось сложно. К тому же пальцы были испачканы в крови и соскальзывали. В какой-то момент я уже приготовился последовать за первородным, которого я сдернул с пандуса, но мысль о том, что меня, наверное, даже хоронить не станут, а просто выкинут в лесу, заставила меня сделать очередное усилие. Я развалился на пандусе и дышал, как вытащенная из воды рыба. Вставать не хотелось, но ничего еще не закончилось. Наоборот, теперь-то я знаю, что нужно делать - удивительные перемены!
        Я спустился с пандуса, стараясь держаться подальше от края. После моего самоубийственного прыжка, высота пугала еще больше. Подошел к телу первородного, снял с него одежду, связал в узел. Подобрал свою цепь - она мне еще понадобится. И поспешил к оставшимся в живых первородным. Свиньи уже успокоились - те, которым не досталось стрел, вяло бродили по территории поместья, одна жалобно повизгивала на каждом шагу - в боку у нее торчала стрела. Иштрилл пока не очнулась - я проверил, дышит ли она, и подошел к оу Лэтеару. Он еще не потерял сознания, но был очень бледен, периодически кашлял, выплевывая сгустки крови. Легкое было, видимо, повреждено не слишком сильно - иначе оу Лэтеар уже потерял бы сознание. Но состояние его ухудшалось, и после извлечения стрелы наверняка еще ухудшится. Заметив, что я подошел, первородный прохрипел:
        - Почему не добил? - и закашлялся.
        - Я бы с удовольствием, но тогда мне будет трудно сбежать. Мне нужна будет ваша помощь.
        - Почему я должен буду тебе помогать?
        - Со мной будет ваша дочь. В ваших интересах, чтобы мне удалось уйти, - если меня поймают, я успею ее прикончить.
        - Ты, может, не заметил, но я умираю. Извини, помочь не могу.
        - Я попробую оттянуть вашу смерть до тех пор, пока не придет настоящий лекарь.
        - Почему бы тебе не позвать его сразу?
        - Сейчас я приведу в себя вашу дочь, и вы пошлете ее за помощью. Но вы можете до нее не дожить.
        - Меня чуть не убил собственный сын, а теперь будет лечить человек! - прохрипел оу Лэтеар и закашлялся.
        - Нет ли у вас в доме хирургических инструментов? - поинтересовался я, поняв, что принципиальное согласие получено.
        Оу Лэтеар попытался скептически хмыкнуть, но только снова закашлялся. Хирургических инструментов у него явно не было.
        Я быстро застегнул на себе ошейник и подошел к оли Лэтеар. Склонился над ней. Обернулся к оу Лэтеару.
        - Если вы начнете говорить, когда она очнется, я ее убью. А потом убью вас. Лучше притворитесь, что вы без сознания. - Дождался кивка и несколько раз с силой хлопнул ее по щекам. Это помогло, Иштрилл со стоном открыла глаза.
        - Твой отец умрет, если мы ему сейчас не поможем, - сказал я. - Нужно перенести его в дом. Срочно.
        Девушка вскочила и подбежала к отцу. По дороге она на секунду остановилась, наткнувшись взглядом на тело брата, но, тряхнув головой, повернулась к отцу. Оу Лэтеар дисциплинированно изображал бессознательное тело, правда, не слишком убедительно - лежащие в обмороке не кашляют. Видимо, оли Лэтеар об этом не знала, так что приняла все за чистую монету. Мы подняли ее отца под руки и потащили в дом.
        - Мне нужна трубка толщиной чуть меньше мизинца, - говорил я, пока мы несли раненого. - Твоему отцу трудно дышать, потому что в легком отверстие, из-за этого в плевральной полости скапливается кровь и воздух. Из-за этого легкое сдавливается. Когда я вытащу стрелу, станет только хуже. Ты, наверное, хорошо знаешь свой дом, сможешь найти что-нибудь подходящее. Мне нужна гибкая трубка, толщиной меньше твоего мизинца. Иначе лекарь придет к остывающему телу. Думай. Ну и само собой бинты и игла с нитью.
        - Какой длины должна быть трубка?
        - Чем длиннее, тем лучше, но не больше двух шагов.
        - Я найду.
        - Сейчас мы его положим на стол, и я буду вытаскивать стрелу. И лучше бы тебе поторопиться. Еще мне нужно крепкое вино.
        - Ты собираешься сейчас пить?!
        - Делай, что я говорю, или твой отец умрет!
        Угроза подействовала, и оли Лэтеар перестала задавать глупые вопросы. Мы втащили раненого на стол в одной из комнат, уложили его на бок, и девушка побежала искать трубку и крепкое вино. Раненый открыл глаза.
        - Оу Лэтеар, когда я буду вытаскивать стрелу, вам будет очень больно. Возможно, вы не выдержите боли и умрете. В таких случаях применяется обезболивающее, но то, которое у меня есть, - то самое, что так любил ваш сын, действует на первородных немного не так, как на людей. Не думаю, что вы станете от него зависеть после одного раза, но знать наверняка я не могу. Вам ведь может просто понравиться.
        - Я не так люблю удовольствия, как мой сын, - ответил оу Лэтеар. - Твое зелье в той нише. - Он указал глазами направление. Я уже и сам заметил, так что принес сосуд и влил немного зелья первородному в рот - действительно немного, хотя я боялся, что этого не хватит. Через несколько секунд лицо оу Лэтеара немного разгладилось. В комнату вбежала Иштрилл, сжимая в руках бутылку и трубку. Трубка была зеленого цвета - кажется, это был стебель какого-то растения - гибкий, тонкий, упругий и достаточно ровный по всей длине - как раз то, что нужно.
        Я открыл бутылку и протер вином стебель. Отложил его в сторону.
        - Сейчас ты найдешь сосуд с широким горлышком, - сообщил я оли Лэтеар. - Наполнишь его водой наполовину и придумаешь, чем его можно плотно закрыть. В крышке ты проделаешь два отверстия, в одно вставишь короткий кусок трубки, так, чтобы он не касался воды, в другое - конец длинной части так, чтобы он был опущен в трубку. Потом ты найдешь что-нибудь, чем можно обмазать места соединений так, чтобы в них не попадал воздух. Давай.
        Оли Лэтеар убежала, а я протер один из кинжалов вином и принялся вытаскивать стрелу. Мне до сих пор не приходилось делать то, что я сейчас собирался - однажды мне довелось увидеть, как проводит такую операцию отец. У него все выходило просто и уверенно. Я же был почти уверен, что мой пациент умрет. Тем не менее попробовать стоило.
        Мне пришлось немного расширить отверстие, но, слава богам, стрела была с узким наконечником, так что первородный не умер сразу, как только стрела была извлечена. Кажется, ни один из крупных сосудов не был поврежден, так что изойти кровью раненому не грозило. Зато сразу после того, как рана была освобождена от стрелы, внутрь стало попадать больше воздуха, и оу Лэтеару мгновенно стало хуже. Я попытался побыстрее решить, не нужно ли закрыть это отверстие, а трубку ввести по правилам, в шестое межреберье. Рана была уж очень неудобно расположена, стрела била чуть сверху… Решил зашивать. Неаккуратно наложил несколько стежков, оглянулся. Оли Лэтеар была здесь, держала в руках банку с трубками.
        - Дай мне эту мазь, - велел я. Прикрыл рану листом кровавика, а сверху обильно обмазал жирной мазью, так, чтобы доступа воздуха не было. Примотал всю конструкцию бинтами и сразу же проделал отверстие в положенном месте. Протолкнул трубку в плевральную полость, выхватил банку из рук оли Лэтеар, поставил ее на пол, сам встал на колени и стал отсасывать воздух из короткой трубки. Даже удивился, когда понял, что мои действия несут положительный результат - оу Лэтеар перестал задыхаться и снова пришел в себя. Я обернулся на Иштрилл, которая так и стояла рядом, тревожно вглядываясь в лицо отца.
        - Ты еще здесь? Быстро за лекарем, я такое первый раз делаю, неизвестно, каких ошибок наделал!
        Девушка мгновенно исчезла, а я поднялся с колен. Кажется, легкое расправилось, и пока опасности для жизни оу Лэтеара не было.
        - Я не знаю, как вы объясните это нападение лекарю, оу Лэтеар. Но вы должны под каким-либо предлогом послать нас с оли Лэтеар за реку. Так, чтобы об этом знали. Велите выдать какой-нибудь документ, подтверждающий полномочия. Оли Лэтеар пойдет со своим животным - со мной, значит. Еще раз повторюсь, если нас остановят, она умрет.
        - А если попадет к людям, останется жить? - скептически спросил первородный.
        - Я отпущу ее, как только выйду из леса.
        - Как ты заставишь ее повиноваться себе?
        - Сначала она послушается вас, а потом я буду угрожать ее убить, если не будет делать то, что я скажу. Я и в самом деле это сделаю, если она не будет делать то, что я говорю, - честно сказал я.
        - Хорошо. Я пошлю ее расследовать предательство ее брата. Все будут думать, что эта выходка не результат действия твоего зелья, а последствия заговора против меня. Но поторопись! Долго обманывать народ я не смогу - они не идиоты. Как только кто-нибудь даст себе труд задуматься, все нестыковки бросятся в глаза.
        - Я буду торопиться, - покладисто согласился я.
        Когда пришел лекарь, он долго ходил вокруг оу Лэтеара с удивленным лицом и иногда задумчиво хмыкал, а иногда удивленно охал.
        - Это что, вот это животное такое сделало? - он невежливо ткнул в меня пальцем.
        - Да. Доу Оин, вы собираетесь мне помогать? - морщась от боли, прошипел раненый.
        - Конечно, собираюсь, но пока вашей жизни ничего не угрожает. Однако какое удивительное мастерство - в отсутствие нормальных инструментов, почти не используя магию… Он вас, оу Лэтеар, практически с того света вытащил! Вы знаете, мне кажется, нужно обратить побольше внимания на этих людишек. Мы привыкли считать их совсем бессмысленными животными, но знаете - трудно представить, что неразумная тварь может представлять себе предназначение легких и так виртуозно разбираться в их работе! Операция, конечно, пустяковая, но даже я не взялся бы ее делать в таких условиях! Я даже не знаю, что тут можно добавить! Разве что продезинфицировать еще раз и магически ускорить заживление раны и легкого. Дренаж придется оставить на пару дней - зря, конечно, он использовал вьюн, потом будет очень неудобно. У меня есть специальные трубки, как раз для таких случаев, когда они перестают быть нужны, они просто растворяются в теле пациента, попутно ускоряя регенерацию поврежденных тканей… А, впрочем, не стоит сейчас об этом, простите, я увлекся. Оу Лэтеар, сейчас я погружу вас в сон на несколько часов, так что если вам
нужно отдать какие-то распоряжения, лучше с этим не затягивать.
        Оу Лэтеар повернулся к дочери. Я не отводил взгляда от его лица, готовясь убить и его и доктора, как только он попытается поднять тревогу. Оу Лэтеар коротко взглянул на меня. На кинжал у меня в руке, который я сжимал так крепко, что костяшки побелели.
        - Дочь. Принеси бумагу, прибор для письма и печать. Ты отправляешься в заречье.
        - Зачем, отец?
        - Твой брат напал на нас не просто так. Он пользуется поддержкой кое-кого из тех, кто остался патрулировать лес. Ты должна найти и выявить этих сообщников. Ты давно просила поручить тебе стоящее дело - вот оно. Наша семья должна сама решить эту проблему, иначе мы потеряем лицо. И прихвати с собой человека, мне здесь некогда будет за ним следить.
        - Отец, я ничего не понимаю, - растерянно пробормотала оли Лэтеар. - Какие сообщники, о чем ты говоришь? И зачем мне этот человек в путешествии? Он, конечно, всего лишь человек, но ты же уже успел убедиться, что с ним надо быть постоянно настороже! Может, мне стоит взять с собой хотя бы пару слуг?
        Я одновременно похолодел и покрылся потом.
        - Ты и в самом деле не понимаешь, - сокрушенно кивнул первородный. - Мы не можем привлекать посторонних. Все, дочь, не трать мое время. Мне больно, я потерял много крови, и я хочу поскорее заснуть, чтобы этой боли не чувствовать и восстановить силы. Делай, что я говорю, а подробности тебе расскажет человек уже в дороге - пока ты ходила за доу Оином, я ему кое-что объяснил, он сумеет передать все в точности. Прислушайся к его словам и ничего не бойся, хорошо?
        Иштрилл покладисто побежала за бумагой и чернилами. Облегченный вдох я смог сдержать только потому, что боялся еще больше насторожить лекаря. Он слушал оу Лэтеара с большим удивлением, и, кажется, опасался, что он бредит. Только поэтому он в свою очередь не стал задавать вопросов, а терпеливо дождался, когда раненый напишет бумагу, подтверждающую полномочия оли Лэтеар, и тогда уже погрузил его в сон.
        - Что ж, оли, можете быть спокойны. Ваш отец проспит не менее десяти часов, но когда проснется, будет практически здоров. А еще через полсуток можно будет избавить его от этой трубки.
        Доу Оин вежливо попрощался с Иштрилл, окинул меня напоследок заинтересованным взглядом и убрался из поместья. Девушка отправилась собираться, не забыв пристегнуть меня к кольцу в стволе дома-дерева. А я разобрал узел, который связал из вещей, снятых с первородного, и оделся. Слава богам, оли Лэтеар не обратила внимания, что я его подобрал, когда она выводила меня на улицу. Да и немудрено. Она велела мне вытащить из дома труп, и, кажется, ей было так неприятно на него смотреть, что она все время отворачивалась. Как же приятно было обуться - кто бы мог подумать еще год назад, что я буду с таким удовольствием облачаться в вещи, снятые с покойника! Два кинжала я припрятал в сапоги. Для засапожных ножей они были великоваты, но я готов был терпеть это неудобство - тем более, если все и дальше будет идти так прекрасно, недолго мне предстоит терпеть это неудобство.
        - Это что такое? Тебе кто позволил одеться? - возмутилась моя пока еще хозяйка, когда вышла из дома.
        - Я посчитал, что так я не буду задерживать вас по дороге. К тому же вы можете проявить некоторое снисхождение, оли Лэтеар. Ведь я вас спас, и вашего отца тоже.
        Не знаю, из-за демонстрации ли мной покорности, или действительно решив, что я это заслужил, а может, ее мысли просто были заняты странным поведением отца, но девушка махнула рукой, велела мне взять увесистый рюкзак, который она собрала в дорогу, и мы отправились.
        Глава 4
        Эльфийский город мало похож на те, к которым я привык. У него нет стен, которые бы его ограничивали, и нет зданий, которые соприкасаются стенами друг с другом. Площадь он занимает гораздо большую, чем человеческий. Когда перестали встречаться жилые мэллорны, время уже далеко перевалило за полдень. Я шел чуть позади оли Лэтеар, изредка позвякивая цепью. Другой конец цепи она намотала на руку. Девушка шла, не глядя по сторонам, погруженная в размышления. Странное поведение отца не давало ей покоя. Я часто оглядывался назад, опасаясь увидеть погоню - был уверен, что оу Лэтеар, как только проснется, примет меры для того, чтобы остановить мой побег. Не думаю, что мою угрозу его дочери он воспринял всерьез - я не могу быть все время настороже, и прикончить меня так, чтобы я не успел причинить вреда Иштрилл, не составит труда. Именно поэтому я не собирался возвращаться к людям тем же путем, каким меня вели первородные. Можно было бы попытаться, если бы со мной был кто-нибудь из моих друзей - Беар или Хамелеон, да любой из моих подчиненных. Можно было бы прикрывать друг другу спину, следить за
первородными, спать по очереди и не выпускать из вида заложницу. Одному уследить за всем невозможно, особенно если меня будут искать. Мне нужно было сделать что-то нестандартное, и я давно понял, что именно. Заодно и любопытство свое удовлетворю.
        Наконец ли Лэтеар решила остановиться на привал. Мы изменили направление пути, и через несколько минут я услышал шум воды: здесь протекал небольшой ручеек. Около него камнями было выложено кострище - мэллорнов здесь было меньше, и было уже не так тепло, так что костер был необходим. Рядом с кострищем была сложена куча хвороста. В общем, стоянка была отлично подготовлена, здесь явно часто отдыхали. Иштрилл укрепила мою цепь на дереве, а сама принялась разводить костер. Я решил, что более удобного момента в ближайшее время не представится. Дождавшись, когда девушка склонится над костром, я открыл замок на ошейнике, выхватил кинжал из-за голенища, и, подскочив к первородной, упер его ей под основание черепа.
        - Оли Лэтеар, я буду вам очень благодарен, если вы избавитесь от своего оружия, - тихо произнес я. Девушка замерла от неожиданности и явно не понимала, что я говорю. Тогда я слегка ударил ее рукоятью в висок - не слишком сильно, она даже сознания не потеряла, но покачнулась и чуть не свалилась в разгорающийся костер. Я придержал ее за плечо, и пока она не пришла в себя, снял с пояса кинжал и уруми, а также, отбросил подальше колчан со стрелами.
        - Тебя будут искать и найдут! - прошипела она, как только смогла говорить.
        - Безусловно. Тем более что вашему отцу известно о моем побеге.
        Глаза ее расширились от удивления - кажется, она начала понимать.
        - Я заставил вашего отца отправить вас раскрывать несуществующий заговор, потому что иначе я угрожал убить и его и вас, - пояснил я. - Я также обещал, что отпущу вас, как только выйду из леса, но успею прикончить в случае, если замечу погоню.
        Оли Лэтеар молчала, но глаза ее блеснули.
        - Я не сомневаюсь, что как только ваш отец оправится от раны, он пошлет за мной достаточно первородных, чтобы они смогли прикончить меня задолго до того, как я смогу их обнаружить. Поэтому мы не пойдем в сторону Пелары. Мы с вами, оли Лэтеар, сейчас по широкой дуге обогнем город и пойдем к другому краю вашего государства. Очень мне любопытно посмотреть на знаменитые степи орков. Мы покинем лес, немного углубимся в степь, и там я вас отпущу, как и обещал вашему батюшке. Что я буду делать дальше, вас не касается, да и не должно быть интересно.
        Оли Лэтеар расхохоталась:
        - Ты собираешься в одиночку пройти степями орков? Лучше сразу сдайся, и давай вернемся в город. Обещаю тебе легкую смерть!
        - И все-таки я рискну. По крайней мере, может быть, увижу что-нибудь поинтереснее пьяной оргии перед смертью, - я не смог сдержать презрения.
        - А как ты собираешься пройти через весь лес? Неужели ты думаешь, что я стану тебе помогать?
        - О, я уверен в этом, если вы хотите жить. В том направлении нас искать не будут, а значит, мне нужно будет следить только за вами. Надеюсь, я справлюсь. А если мы встретим первородных, нам достаточно будет просто снова изобразить госпожу и ее домашнее животное. Уверен, вы справитесь. И ни за что меня не выдадите, если не хотите умереть.
        - Чтобы потом ты продолжил убивать моих сородичей?! Если ты думаешь, что я могу на такое согласиться, значит ты совершенно не представляешь, что такое честь!
        О да. Первородная заговорила о чести. И это после всего, что я видел! Впрочем, она-то как раз действительно верит в свои слова. Только для меня это лишние сложности.
        - Послушайте меня, оли. Не буду обещать вам, что больше никогда не отниму жизнь первородного. Вы кажетесь мне достойной личностью - в отличие от большинства ваших сородичей, уж извините. Да я же видел, как вам неприятно было наблюдать празднество по случаю победного возвращения вашей армии. И это вы еще не видели, что происходит в человеческих селениях! Даже если мы и в самом деле животные по сравнению с вами… Ваши сородичи не жалеют даже маленьких детей!
        - Это вынужденная мера!
        - Хм. Уверен, что все ваши сородичи относятся к убийству людей как к неприятной, но необходимой работе, - скептически заметил я. - Но давайте не будем обсуждать причины и этичность этой войны. Сейчас решается моя и ваша судьба. И такая ваша забота обо мне вызывает у меня недоумение. Сами говорите, что пройти степи орков невозможно! Значит, я все равно умру. Получается, сейчас вы готовы отдать свою жизнь только для того, чтобы увеличить шансы моей смерти с девяти из десяти на десять из десяти. Не слишком ли дешево вы цените свою жизнь? Одна десятая человеческой! Какое самоуничижение!
        - А почему бы тебе не отказаться от своих планов? Если мы сейчас вернемся к отцу, я постараюсь сделать так, чтобы ты жил в сытости и довольстве.
        - Какое великодушное предложение! Наверное, я буду жить в том же загоне для свиней! Не хотите ли себе такой же судьбы? Да что я говорю, даже если бы я был достаточно непритязателен, чтобы соблазниться таким предложением, я все еще недостаточно глуп! Не думаю, что ваш отец поддержит ваше обещание. Что там было у нас сегодня утром по плану занятия? Вы должны были подрезать мне сухожилия?
        Кажется, Иштрилл это воспоминание смутило. Я вспомнил, какое у нее было лицо, когда оу Лэтеар объяснил ей цель занятия - ей перспектива покалечить меня явно не доставляла удовольствия.
        - Неужели вы не видите, что ваш отец пытается превратить вас в такое же самодовольное, жестокое, лишенное сомнений в своей правоте существо, каким был ваш брат? Мне только непонятно, почему этого не произошло до сих пор, - последняя фразу я говорить не собирался, просто мне и в самом деле было непонятно, как так получилось. Однако именно она оказала неожиданный эффект. Оли Лэтеар, которая уже набрала в грудь воздуха для очередных возражений, внезапно выдохнула и задумалась.
        - Хорошо, - неожиданно согласилась она. - Я так понимаю, выбор у меня небольшой - или умереть, или подчиниться.
        - Тогда пойдемте. У меня мало времени, возможно, ваш отец уже проснулся.
        Я убедился, что кинжалы надежно спрятаны под плащом. Вернул оли Лэтеар уруми - первородная без него смотрелась бы очень необычно, встреть мы ее сородичей, отсутствие меча неизменно вызовет вопросы. Укоротил цепь - мне хотелось держаться к ней поближе на случай неожиданностей, снова надел ошейник, а другой конец цепи укрепил у Иштрилл на запястье. Ключи от замков оставил себе - не думаю, что без них ей удастся избавиться от цепи. На этом приготовления закончились - от отдыха я решил отказаться.
        За ночь мы обошли город по широкой дуге. Я ориентировался по частоте произрастания мэллорнов - как только становилось теплее, я сворачивал в сторону. Когда я заметил, что оли Лэтеар начала спотыкаться и клевать носом на ходу, я начал подыскивать место для привала. Я и сам изрядно вымотался, несмотря на то, что был гораздо более привычен к длинным переходам.
        - Как далеко до северного края леса? - спросил я, как только развел костер. Пришлось разбудить девушку - но я не хотел, чтобы она отдыхала. Если она постоянно будет вымотана до предела, ей труднее будет спланировать побег. Правда, сам я более отдохнувшим тоже не стану.
        - От города пять дневных переходов, - вяло ответила девушка.
        Я расчистил землю от листьев и хвои и прочертил линию - реку, наметил границу леса с человеческой стороны, обозначил человеческие города и примерное положение эльфийского, так, как я себе его представлял. Растолкал снова уснувшую Иштрилл и потребовал, чтобы она обозначила другие селения первородных, которые могут попасться нам на пути.
        Девушка нарисовала два круга, один на северо-западе, другой на юго-западе от нас, и еще несколько кругов поменьше между ними.
        - Это край нашего леса. Все города и поселки на границе. Дальше - степь орков.
        Потом еще несколько небольших городов в глубине леса - не слишком часто, и если мы пойдем по кратчайшей дороге, на нашем пути городов встречаться не будет.
        Я попытался прикинуть, как нам лучше идти. Машинально начертил немного кривую линию, так, чтобы она выходила в степь посередине между двумя селениями первородных. Иштрилл хмыкнула:
        - Если ты рассчитываешь выйти в степь здесь, лучше сразу прикончи себя. Умирать от голода и холода гораздо неприятнее.
        - Как же проштрафившиеся первородные туда ходят?
        - Они выступают из города, запасшись провиантом и водой. Ты ведь не думаешь, что лес - это вот такая ровная линия, которую ты начертил? Представь себе зубцы капкана. Ты ведь представляешь, что такое капкан? Все приграничные со степью города находятся на таких зубцах. Они врезаются в степь не меньше, чем на три дневных перехода. И даже если выходить с самого длинного «зуба», на расстоянии восьми дней пути от леса нет источников воды и ничего живого, кроме насекомых. Но в это время года насекомых найти трудно. Припасов, которые я взяла с собой, хватит на два дня - даже до края леса добраться не получится. Но здесь хотя бы можно питаться ягодами и орехами, собирать грибы и всегда есть вода.
        - А еще можно поохотиться. Я вполне могу запастись мясом здесь.
        Иштрилл рассмеялась.
        А ты давно видел здесь хоть одно животное крупнее мыши, а птицу крупнее сойки?
        Я удивленно замер. А ведь действительно, какой-то удивительно бедный лес. На нашей стороне мне то и дело встречались следы разных животных, а здесь даже птиц почти не слышно.
        - Наш лес можно пересечь вдоль за месяц, а поперек за десять дней. На этой площади живет сто двадцать тысяч первородных.
        Светлые боги! Вот и разгадка! Я даже подпрыгнул от удивления, все же было очевидно! Первородные истребляют людей просто потому, что им нечего есть! И по какой же причине первородные решили истребить людей?! Какая сложная загадка! Я прожил в их городе несколько дней, и еще боги знают сколько наблюдал за ними, и до сих пор не заметил, что им просто нечего есть! Да, пир по случаю победы. Только пировали они исключительно из тех продуктов, что принесли с собой первородные из набега. Много ли я видел домашних животных у первородных? Только штук двадцать свиней у богатой семьи Лэтеар. Я расхохотался. Вот только почему они не забрали из города живых животных?
        Оли Лэтеар смотрела на меня с некоторым удивлением и даже страхом. Кажется, она решила, что я повредился рассудком. Я не удержался и поделился своими выводами с девушкой. Заодно спросил, не знает ли она, почему у них так мало скота - объяснение оказалось тоже удивительно простым - скотину в лесу кормить нечем. Свиньи не могут питаться травой, им нужно что-то посущественнее, а мэллорны при своей полезности не давали никаких плодов. Они обогревают, дают одежду - знаменитые эльфийские ткани, оказывается, делают из коры мэллорнов, которую размачивают, разминают и размалывают на волокна, а потом ткут. Из сока этих деревьев делают вино, из древесины посуду и оружие. А вот пищи они не дают.
        Что ж, эта загадка разрешилась. Оли Лэтеар, кажется, поверила моим предположением, и вид теперь имела чрезвычайно задумчивый и расстроенный. Кажется, избавление от иллюзий не принесло ей особой радости. Однако все это сейчас для меня было неважно. Важно было поскорее убраться из леса. Я обдумал возможность все-таки запастись пищей, минуя пограничные селения, и почти сразу ее отбросил. Что я могу сделать? Если бы у первородных были хутора, как у людей, можно было бы напасть на какой-нибудь и ограбить. Но эльфы живут только там, где растут мэллорны, а мэллорны по одному не растут.
        - Оли Лэтеар, скажите, часто ли в эти ваши гиблые земли отправляются рейдеры?
        - Последний раз большую группу преступников отправляли два месяца назад. Из сорока эльфов назад вернулись только десять. А до этого, около полугода назад, туда ушел еще один отряд, тоже большой. Но никто из них не вернулся.
        - Вот как? И много ли добычи они принесли? - заинтересовался я.
        - Много, говорят, совет старейшин был очень доволен.
        - И что это была за добыча? - В мозгу забрезжила догадка. На людей ведь напали как раз чуть меньше двух месяцев назад. Если это не совпадение… Что это за страшная магия, которой так легко можно сломать толстые городские стены? И магия ли?
        Однако девушка ни подтвердить, ни опровергнуть мою догадку не смогла. Иштрилл пожала плечами:
        - Я не знаю. У нас всегда так говорят, богатая добыча, великие сокровища. А что это - никто не знает. Старые вещи, названий у них нет.
        - Хм. Ладно. А поодиночке или небольшими группами в степь, значит, вообще не ходят?
        - Ходят. Намного реже, чем те, кого отправляют во искупление провинностей, но иногда и такое случается. Все хотят прославиться и разбогатеть.
        - То есть это не будет слишком удивительно, если вы тоже попробуете попытать счастья?
        Оли Лэтеар тяжко вздохнула:
        - Никому не придет в голову интересоваться, почему совершеннолетняя первородная решила отправиться в такое опасное путешествие. Каждый имеет право самостоятельно выбирать себе судьбу. Хотя меньше пяти первородных обычно туда не ходят. И я не слышала, чтобы туда брали людей.
        - Вот и замечательно. Вы поведете меня, как тягловое животное. Чтобы мог тащить достаточно припасов, и при этом меня не жалко прикончить, когда пищи станет достаточно. Уверен, эта идея всем очень понравится. Я еще очень удивляюсь, почему у вас до сих пор такого не придумали. Да ведь если вы считаете людей неразумными, можно нас и есть! - не удержался я от подколки.
        Оли Лэтеар покраснела - не знаю, от гнева или смущения, но промолчала.
        Раньше после такого длительного перехода и целых суток без сна я бы проспал целый день. Но за последние месяцы я научился контролировать себя даже во сне. Так что уже к полудню я заставил себя разлепить глаза. Нельзя сказать, что эти четыре часа сна принесли мне какое-то облегчение, но я был в состоянии двигаться и продолжать путь. Значительные усилия потребовались на то, чтобы заставить оли Лэтеар подняться.
        - Куда ты так спешишь, человек? - спросила девушка, когда немного пришла в себя. - Даже если отец уже отправил погоню, они ищут нас в противоположной стороне.
        Не желая объяснять основную причину спешки, я пробормотал что-то о том, что как только выяснится, что мы не появлялись возле реки, меня начнут искать повсюду. Мы шли весь день, не остановились даже для того, чтобы поесть, - я заставил Иштрилл есть на ходу. Я шел чуть позади девушки, и к тому времени, как солнце скрылось за верхушками деревьев, она стала все чаще и чаще вопросительно оглядываться на меня.
        - Мы будем идти, пока есть силы, - ответил я на невысказанный вопрос.
        - У меня их уже нет.
        - Но вы же идете?! - удивился я. Немного подумал, и рассказал, как я в первый раз попал в лес, будучи в составе Лирантской тысячи, как мы шли и днем и ночью, а из леса летели стрелы, и нас становилось все меньше, и мы ничего не могли сделать. А потом я рассказал, как мы с Беаром выбирались из леса вдвоем, прячась и переползая с места на место, как нас гнали по степи день за днем, как мы набрели на уничтоженную эльфами деревню. Потом я рассказал, из-за чего умер мой отец, и как я оказался в армии.
        Сам не знаю, для чего я все это говорил. Может, я подбадривал сам себя, вспоминая, что бывало и тяжелее. А может, я говорил, чтобы не заснуть случайно на ходу. Или чтобы не заснула Иштрилл. А может быть, мне хотелось, чтобы она поняла, почему я так ненавижу первородных, почему я так упорно стараюсь вернуться к людям.
        Я остановился, только когда небо начало светлеть. Я давно уже шел впереди, а Иштрилл была вынуждена идти за мной. Ведомая цепью, она механически переставляла ноги, и, кажется, давно перестала меня слушать. И когда я встал, а натяжение цепи ослабло, она просто свалилась с ног и заснула там, где стояла. Я уже и сам не слишком адекватно воспринимал происходящее. В том месте совсем не было мэллорнов и было довольно холодно. Я снял ошейник, наломал охапку еловых веток и перетащил на них девушку. Костер разводить не стал, не нашел в себе сил. Просто лег рядом с первородной, укрылся плащом и тут же уснул. На этот раз проснуться было еще труднее. Хотелось разрешить себе поспать еще пару часов, но было слишком холодно, особенно с того бока, к которому не прижималась оли Лэтеар. Я все-таки сполз с подстилки, обругал себя мысленно за то, что забыл перед сном пристегнуть ошейник на место, и собрал немного хвороста. Когда костер разгорелся, я, плюнув на осторожность, снова лег спать. Если мои расчеты верны, мы уже приблизились к краю леса, так что если выйти поздним вечером, к утру должны как раз добраться до
пограничного города.
        На закате я чувствовал себя уже вполне способным продолжать путь, а вот Иштрилл все еще спала. Я даже встревожился немного, пощупал ей лоб, но жара не было. Я нагрел на почти потухшем костре воды, растолкал девушку и сунул ей в руки кусок мяса с лепешкой и флягу с теплой водой. Перекусил сам, дождался, когда оли Лэтеар закончит ужин, и красноречиво подергал за свой конец цепи. Пора идти, дескать. Она посмотрела на меня несчастными глазами, но безропотно поднялась. Вообще путешествие сказалось на ней самым немилосердным образом. Под глазами появились темные круги, сами глаза покраснели от недосыпа и поменяли свой жизнерадостный зеленый цвет на какое-то буроватое недоразумение, одежда помялась и даже кое-где обтрепалась - это эльфийская ткань, которую не так-то легко порвать! От аккуратной прически не осталось даже следа, и даже ярко-рыжие волосы потемнели. Мне даже стало немного совестно, что я так издеваюсь над ни в чем неповинной в общем-то девушкой.
        - Ничего, оли Лэтеар, - подбодрил я ее. - Скоро мы с вами расстанемся, и вы сможете отдохнуть. Потерпите еще немного.
        Первородная мрачно взглянула на меня, но промолчала. Мы продолжили путь - все чаще стали снова встречаться мэллорны, стало теплее. Город был уже близко.
        Глава 5
        Только большой усталостью можно объяснить тот факт, что ни я, ни оли Лэтеар не заметили отблесков костра и шума пирушки до того, как первородные заметили нас. Когда я услышал этот жизнерадостный хохот, было уже поздно. Что-то в нем было неприятное, а может, я просто не ждал ничего хорошего от первородных. Я встряхнул головой и приготовился отойти в темноту, но нас уже заметили.
        - Смотри-ка, одинокая девочка со зверушкой! Как в сказке! Сейчас она подарит поцелуй самому прекрасному из нас! Парни, мы будем между собой сражаться, выясняя, кто из нас самый прекрасный?
        Навстречу показались трое молодых эльфов, наверное, года на два моложе, чем я, - ровесники моей спутницы. Судя по не слишком ровной походке, они были уже изрядно пьяны - не настолько, чтобы свалиться и уснуть, но достаточно, чтобы считать себя ужасно остроумными и неотразимыми.
        - Я думаю, что все мы здесь одинаково прекрасны, - ответил один из них. - Так что поцелуй должен достаться каждому. И почему только поцелуй? Мы же все-таки не в детской сказке, господа?
        Оли Лэтеар мгновенно приняла гордый и неприступный вид, ее спина стала ровной и прямой, а подбородок задрался вверх.
        - С кем имею честь, господа? - Слово «честь» было произнесено таким тоном, что не возникало даже сомнений - знакомство с этими эльфами к таковой нельзя отнести даже случайно.
        - Ах, простите нам нашу невежливость, юная оли, - шутливо раскланялся самый богато одетый. - Вы видите перед собой цвет семьи Тиритэн - в лице меня и моих друзей. Не поведаете ли вы, в свою очередь, ваше имя, прекрасная незнакомка, и причину, по которой вы находитесь в нашем лесу, да еще в такой странной компании?
        Иштрилл представилась и объяснила, зачем она здесь, продемонстрировав письмо, которое ей выдал отец. Почему-то это вызвало еще один взрыв смеха.
        - Парни, - обернулся к друзьям тот, что был одет богаче всех, все еще не оправившись от приступа веселья. - Мы с вами как будто в самом деле в сказку попали! Сама оли Лэтеар, дочь одного из старейшин Миредола, почтила нас своим присутствием! Не разделите ли с нами трапезу, прекраснейшая оли Лэтеар? Я вижу, дорога вас утомила!
        - Обстоятельства сложились так, что я не могу принять ваше приглашение. Очень спешу. - Спина оли Лэтеар стала еще прямее, хотя казалось, это невозможно. И я заметил, как ее рука медленно поползла к поясу.
        Предводитель компании вздохнул, изображая искреннее огорчение:
        - Друзья! Мне кажется, нами пренебрегают. Вы не находите, что это ужасно невежливо пренебрегать приглашением таких замечательных и благородных молодых людей, как мы?
        Друзья с готовностью согласились.
        - Как вы считаете, как прекрасная оли Лэтеар может смыть это оскорбление?
        - Кровью! - с готовностью отозвался тот, что стоял справа.
        - Да при чем здесь кровь, идиот! Хотя если это будет кровь из прекраснейшей дырки прекраснейшей оли Лэтеар… Ведь я слышал, что она настоящий образец добродетели, как в старые времена! Про нее легенды ходят! Давно у меня целок не было!
        Пока Тиритэн говорил, компания начала расходиться в стороны, охватывая девушку полукругом. Я заметил, что она смертельно побледнела и сорвала с пояса уруми. Это действие вызвало очередной взрыв смеха.
        - Вы только гляньте, а ведь я, кажется, был прав! Она и в самом деле целка! И готова защищать свою девственность с оружием в руках! Нет, ну мне сегодня и в самом деле везет! Держите ее! Только мордашку не попортите. Люблю рыженьких.
        Подручные Тиритэна выполнили приказ мгновенно, бросившись на девушку с двух сторон. В руках у них тоже были уруми, и мне показалось, что держат они их гораздо увереннее, чем моя «хозяйка». На мою скромную персону внимания никто не обращал. Иштрилл сорвала с пояса уруми, но совсем забыла о цепи, которой мы были скованы. Если бы она была обычной длины, ей бы это не помешало, но поскольку цепь я заблаговременно укоротил, вместо того чтобы ударить мечом, она только дернула меня за шею. А вот молодые первородные не растерялись - удар по запястью, и меч летит в траву, а девушку уже держат с двух сторон. Я с трудом удержался от того, чтобы выругаться. Оли Лэтеар задергалась в руках насильников, а Тиритэн неторопливо подошел к нам, на ходу развязывая штаны.
        - Давайте, парни, разденьте ее. Вам тоже достанется.
        После этих слов Иштрилл совсем потеряла голову, что-то закричала и задергалась еще сильнее, а я снова с трудом удержался от того, чтобы выругаться. Зачем так паниковать?
        Первородные уже совсем распалились, опрокинули девушку на землю, сорвали с нее штаны. Смотреть на это было до побеления в глазах омерзительно, даже зная, что сейчас это все прекратишь. Когда появились первородные, я отошел за спину к девушке и теперь стоял у нее за головой. На меня с самого начала никто не обращал внимания, а уж теперь, когда все были заняты, и вовсе никто не интересовался, что я делаю. Я достал из сапог кинжалы. Все внимание первородных было сосредоточено на том, чтобы удерживать девушку. Я все делал быстро, но, думаю, даже если бы я совсем не торопился, на меня никто не обратил бы внимания. Я ударил двумя руками одновременно. Тех двоих, что сидели ко мне боком, удерживая оли Лэтеар. Я не чувствовал ни капли сомнения, что убиваю безоружных. Слишком ярко мне помнился один случай из лечебной практики отца - он однажды лечил изнасилованную девушку. Она терпеливо и совершенно бесстрастно выдерживала все процедуры, а потом, когда ее на минуту оставили без присмотра, убила себя, воткнув нож в сердце.
        Тиритэн еще не успел приступить собственно к делу, и потому был недостаточно занят, чтобы не отреагировать на такой неожиданный поворот событий. С возмущенным криком он отпрыгнул назад, но запутался в спущенных штанах и растянулся на спине. Я спокойно подошел к нему и совершенно без эмоций прикончил. После чего обернулся к Иштрилл. Она все еще не пришла в себя. Судорожно извивалась и хрипела, пытаясь выбраться из-под навалившихся на нее мертвецов. Я оттащил трупы, в благодарность мне вцепились ногтями в лицо. Вернее, попытались вцепиться, в последний момент я все-таки успел отдернуть голову, так что отделался только несколькими царапинами на щеке. Нужно было отвесить ей пару пощечин, просто чтобы прекратить истерику и успокоить, но я не сообразил - вместо этого отскочил от нее и отошел подальше. И просто ждал, что же будет дальше, не решаясь что-то сделать. Девушка вскочила, бешено озираясь, бросилась куда-то в непонятном направлении. Я собрался бежать за ней, но она остановилась. Оглянулась, посмотрела еще раз. И вдруг из нее как будто стержень вынули, она повалилась на землю и зарыдала. Я
осторожно подошел, погладил по голове. Не знаю, что положено говорить в таких случаях, так что просто бормотал что-то вроде: «Ну все, все. Все уже. Они мертвы». Оли Лэтеар уткнулась лицом мне в колени и мелко дрожала. Потом немного успокоилась, отодвинулась. Я, наконец, решился:
        - Ты бы это, штаны, что ли, надела. Холодно же, наверное. Я сейчас принесу.
        Девушка вспыхнула и плотно обернулась плащом. Я сходил за ее штанами, отвернулся, чтобы не мешать. Сразу возникли опасения, что это игра, и пока я за ней не слежу, она сбежит или нападет сзади. Чтобы не мучиться от дурацких мыслей, стал обшаривать покойников - и неплохо на них поживился. Набрал двадцать монет золотом, и целый кошелек серебра. Ни оружия, ни одежды брать не стал, этого у меня было достаточно и так. Я с тоской вспомнил свой замечательный маленький, но очень сильный арбалет. Да и набор метательных ножей был бы очень полезен. Хорошо бросать не предназначенные для того кинжалы я так и не научился. Оли Лэтеар никуда не убежала. И не напала. Когда я оглянулся, она уже была рядом, с каким-то непонятным выражением на лице смотрела на покойников.
        - Если узнают, кто их убил, меня отправят в степи, - неожиданно сказала она.
        - При чем здесь ты? - удивился я.
        - Это произошло из-за меня, значит, я виновата.
        - А ничего, что они сами на тебя напали?
        - Семье Тиритэн на это наплевать. И даже если бы им удалось… то, что они задумали, их бы не наказали. У нас это преступлением не считается.
        - Почему же тогда ты так сопротивлялась? Мне что-то не показалось, что это обычное дело по твоей реакции.
        - Старые традиции уходят. Никто уже не считает соитие чем-то выдающимся. Тех, кто все еще думает по-другому, не понимают и не одобряют.
        Я удивленно покачал головой.
        - Что ж, тогда мы никому не скажем. Нужно их где-нибудь припрятать. И кровь смыть с твоей одежды.
        - Да. Нужно смыть кровь, - все так же вяло ответила девушка. - А тела оставь. Все равно их будут искать. И найдут. Когда отец узнает о происшедшем, он сразу поймет, что произошло. И с кем. У нас редко используют кинжалы в бою.
        Понятно. А я как раз прекрасно продемонстрировал, как можно сражаться кинжалами в поместье Лэтеар.
        - Почему ты считаешь, что отец тебя выдаст?
        - Он это сделает, - твердо ответила оли Лэтеар и протянула мне ошейник, который так и был пристегнут к ее руке цепью. Я расцепил звенья цепи, так, чтобы длина снова стала обычной, и нацепил ошейник. Объяснять почему, она не стала. Дождалась, когда я застегну ошейник, и молча пошла вперед.
        Спустя какое-то время она вдруг заговорила.
        - Однажды со мной такое уже было. Моя мать жила в маленьком селении, на самом северном краю леса. Очень уединенное место, время там будто остановилось. Отец был там проездом и познакомился с матерью. Взял ее в жены. Она воспитывала меня так, как воспитывала ее моя бабка, а ту прабабка, и так много поколений. Раньше были другие нравы и традиции, никто не устраивал таких праздников, как ты видел. Никто не пил столько вина, на праздниках устраивали танцы, пели старинные баллады. Если бы тебе довелось это увидеть, ты бы не стал с таким презрением говорить о нас. Мы с матерью и братом долго жили в том селении. Потом отец забрал нас в Миредол. Он вошел в Совет и решил, что здесь нам будет лучше. Мне тогда было двенадцать лет. И уже через дюжину дней, когда я гуляла неподалеку от поместья, на меня напали старшие мальчишки. В детстве я не раз дралась с другими детьми, но эти напали толпой. Они хотели… Хотели меня изнасиловать. Точнее, они вообще не понимали, почему я сопротивляюсь. На мои крики прибежала мать. Она не была воином, не умела сражаться, но она задушила одного из них, а остальные разбежались
от испуга. А мать отправили в степь. Одну. Она так и не вернулась, и я не знаю, как она умерла.
        Вот, оказывается, почему брат винил Иштрилл в смерти их матери. И вообще, многое становится понятно. И про оли Лэтеар, и про эльфов вообще.
        Мы нашли ручей, где тщательно отмыли девушку от крови. До города оставалось совсем немного, и к рассвету стали встречаться жилые деревья. В этот день я впервые увидел эльфийский рынок. Уверен, в Миредол тоже был такой, но когда я там был, мне как-то не довелось его посетить. Мне пришло в голову, что можно было бы запастись припасами еще в Миредоле, тогда нам не пришлось бы заходить в приграничный. И не было бы этого неприятного инцидента с пьяными первородными. Теперь я даже чувствовал некоторую вину перед оли Лэтеар - фактически теперь из-за меня у нее могут возникнуть серьезные неприятности.
        - Такие припасы, которые нам нужны, продаются только в приграничье, - ответила Иштрилл, когда я поделился своими соображениями. - Когда увидишь - поймешь. Так устроено специально, чтобы можно было отслеживать каждого, кто отправится в орочьи степи. А насчет того случая… не вини себя. Я не могла вечно прятаться в отцовском поместье. Рано или поздно это все равно произошло бы. И хорошо, что сейчас, когда это произошло, рядом был ты. Не думаю, что кто-то еще стал бы мне помогать.
        С тех пор, как мы ушли с той злополучной поляны, оли Лэтеар как будто потухла. Она шла, говорила, но никаких эмоций не было. Как будто мыслями она была где-то далеко. И мысли эти были неприятными. Я мог бы еще тогда обратить на это внимание, но я подумал, что девчонка просто в шоке от происшедшего.
        Эльфийский рынок мало чем отличался от такого же где-нибудь в человеческом городе. Такие же ряды с оружием, одеждой или продуктами. Я-то ожидал увидеть что-нибудь непривычное, как все виденное мной у первородных до сих пор. Какое-нибудь циклопическое дерево, внутри которого по спирали располагались бы лавки-комнаты. Ничего подобного. Вполне обычный рынок, даже без лотков, товар был разложен просто на земле. Только над пищей были установлены тканевые навесы - чтобы не испортить дождем. Между продавцами бродили редкие покупатели, которые, не торгуясь, покупали необходимое и уходили. В этом, пожалуй, было основное отличие. Никто не спорил из-за цены, продавцы не расхваливали товар, а покупатели не пытались указать на его недостатки.
        Иштрилл провела меня в самый конец одного из рядов, где сидел первородный в плаще с накинутым на голову капюшоном и меланхолично читал какую-то книгу. Я сначала даже не понял, что это торговец - перед ним не было никакого товара.
        - Здравствуй, уважаемый, - обратилась к нему оли Лэтеар. - Я отправляюсь в степь по поручению отца. Мне нужны запасы для меня и моего человека.
        Эльф неохотно оторвался от книжки и медленно оглядел девушку, а затем и меня.
        - Ты принесла поручение от оу Тиритэна?
        - Нет, но у меня есть бумага от моего отца, оу Лэтеара. - Девушка развернула перед лицом первородного изрядно измятое за последние дни письмо отца. - Насколько мне известно, этого должно быть достаточно. Я тороплюсь.
        - И тем не менее нужно поставить в известность оу Тиритэна, - невозмутимо ответил торговец.
        - Вы продадите мне необходимые припасы, а потом сообщите об этом оу Тиритэну. Его разрешение мне не требуется, а сказать ему о продаже можете и вы сами. Я оставлю вам письмо.
        - Это будет стоить…
        - Я сейчас наберу припасов, а потом ты скажешь общую сумму, - прервала его девушка.
        Первородный хмыкнул, но спорить не стал. Сложил книгу, спрятал ее в карман и неторопливо поднялся.
        - Следуйте за мной, оли Лэтеар.
        Мы вышли с рынка и подошли к не слишком старому (и, соответственно, не слишком большому) мэллорну. Эльф пропустил девушку внутрь, недовольно покосился на меня, но возражать против моего присутствия громко не стал. Хотя вполголоса проинформировал всех, кто мог его услышать, что, вообще-то скотина в доме - это ужасно нечистоплотно. Оли Лэтеар не отреагировала на ворчание, и он замолчал. Торговец подвел нас к проему одной из комнат, которая оказалась сверху донизу забита плоскими кирпичами. Вернее, мне сначала показалось, что это кирпичи. Присмотревшись, я понял, что кирпичи состоят не из глины, а из чего-то другого. Оли Лэтеар невозмутимо заполнила ими сначала мою котомку, потом свою. Первородный записал количество кирпичей, потом куда-то отошел и вынес еще один рюкзак. Он оказался заполнен полупрозрачными зеленоватыми шариками около дюйма в диаметре. Такого материала я еще не видел, в первый момент мне показалось, что это некачественное стекло - такие же шарики я в детстве собирал возле стеклодувной мастерской. Однако по весу они оказались гораздо легче. Оли Лэтеар знаком велела мне взять рюкзак.
        - Здесь двести капель, - пояснил торговец. - Вам должно хватить на дорогу туда для обоих и на дорогу обратно для вас. Я ведь правильно понял, зачем вы берете животное? - он небрежно кивнул в мою сторону.
        Я, не обращая внимания на разговор, с недоумением разглядывал сумку с непонятными шариками. Еще и пощупал бы, если бы не необходимость изображать упомянутое животное.
        - Это сгущенная вода, - объясняла оли Лэтеар позже. - Как ее делают - я не знаю, это секрет. В одной такой капле помещается кружка воды. Кладешь в рот и держишь, а она постепенно рассасывается. Говорят, не слишком приятно, и пить все равно хочется, но хотя бы смерть от обезвоживания не грозит.
        Через час мы, наконец, вышли из леса. Степь начиналась неожиданно, сразу. Ни кустарников, ни мелких деревьев. Просто лес заканчивается, и начинается степь. Непривычная это была степь - голая и каменистая. Кое-где из расселин торчали кусты жесткой травы, по зимнему времени бурые и сухие. И еще степь дышала холодом. Ветер дул в лицо, и оно сразу онемело. Думаю, ни о каких дождях речи не было. Если бы небо было затянуто тучами, сейчас бы шел снег. Но оно было ясным, только подернутым какой-то белесой дымкой, и, судя по всему, так было почти всегда. Я ожидал увидеть хотя бы островки снега - зря. Может, здесь время от времени и выпадает снег, но явно ни разу за последний месяц.
        - Надо же, - пораженно прошептала Иштрилл, - нет деревьев. Это… это не нормально.
        Я взглянул на девушку. Она обводила взглядом горизонт. Не знаю, как описать, кажется, она не могла поверить глазам. А ведь и в самом деле, она же ни разу не покидала леса. Если бы со мной такое случилось, еще неизвестно, что бы я сказал.
        - Взгляду не за что зацепиться. Скажи, человек. Вы ведь живете в такой же местности. Как вы не сходите с ума?
        - Ну, не совсем в такой. У нас не так сухо. Много травы или злаков, если вокруг возделываемые поля. Часто встречаются рощи. Такого, - я кивнул на пространство перед нами, - у нас тоже нет. Но думаю, вполне можно привыкнуть и к этому. Ваши легендарные орки же здесь жили как-то. Да и вы, первородные, ходите зачем-то. И даже возвращаетесь.
        - Да, - решительно кивнула девушка, - Некоторые даже возвращаются. Пойдем. Не будем тратить время.
        - Вот что, оли Лэтеар. Я думаю, вам не обязательно удаляться от леса со мной вместе. - Я щелкнул замочком на цепи, и, наконец, разъединил нас. - Думаю, мы вполне можем расстаться прямо здесь. Возвращайтесь к отцу.
        Иштрилл покачала головой.
        - Я больше не вернусь к отцу. Он не смог защитить мать. Не захотел. И не станет защищать меня. Мне нечего делать в лесу. Я хочу найти мать.
        В первый момент я аж закашлялся. Неужели она всерьез надеется, что ее мать еще жива? А потом представил себя на ее месте. Если бы у меня пропал кто-то… отец. Если бы я знал, что он ушел вот так, в эту пустыню, и не вернулся… Да, скорее всего, она погибла. И Иштрилл это знает. Почти не сомневается. Почти. Мне это «почти» отравляло бы жизнь до тех пор, пока я не убедился бы сам. Лично. Или хотя бы не попытался. Вот только мне хотя бы есть, куда возвращаться.
        Я не считал себя вправе спрашивать. Не мое это дело. Эта эльфийка по-прежнему остается врагом. Мы не испытываем друг к другу добрых чувств, да к тому же я отчасти оказался виноват в том, что она вынуждена уйти из родного края. Сделал ее изгоем. И все-таки не удержался.
        - А что ты будешь делать потом? Когда найдешь. Или не найдешь. Свою мать.
        Девушка искоса посмотрела на меня.
        - Скажи, человек, у тебя есть родные? Кто-нибудь, кого ты любишь. К кому ты стремишься вернуться. Не потому что должен, а потому, что тебя ждут?
        Я отрицательно покачал головой.
        - Но ты все равно хочешь вернуться. Потому что веришь, что можешь помочь своему народу. А я не хочу помогать своему народу. Мне не к кому возвращаться. Ты спрашиваешь, что я собираюсь делать. Я не знаю. Я подумаю об этом после. А пока я буду искать следы матери. Или те удивительные сокровища, о которых все говорят, но никто не видел. Мы вместе пройдем пустынные места, вдвоем безопаснее. А потом разойдемся. Поделим припасы пополам.
        - Хорошо. - Я кивнул и поднял рюкзак с водой. Потом все-таки выдавил: - Прости, что так получилось. Я не люблю первородных, но ты мне зла не делала. Жаль, что из-за меня тебе приходится уйти.
        - Это произошло бы раньше или позже. Или я стала бы такой, какой хотел видеть меня отец. Я не хочу становиться такой, какой хотел видеть меня отец. Так что я должна быть тебе благодарна, человек. И, наверное, буду благодарна. Когда-нибудь.
        Глава 6
        Дорога была однообразна. Камни, щебень, кусты. Белесое небо над головой, ярко-белое солнце и ветер. Правда, иногда встречались трупы первородных. Первый встретился нам спустя несколько часов пути. Выглядел он страшно - высохший, но не тронутый тлением. Мы внимательно осмотрели тело. Эльф умер от того, что кто-то перерезал ему горло.
        - Возможно, он не мог больше идти, - мрачно пояснила Иштрилл. - Или они просто поссорились с кем-то. А может, у него еще оставалась вода, а у других - нет.
        «Да. Хорошие порядки у первородных», - подумал я. Интересно, как они до сих пор друг друга не уничтожили? Нам пока идти было не слишком трудно. Мы уже рассосали по одному водному шарику - действительно, странное ощущение. Встречались еще тела, однажды сразу три покойника. У меня не было никакого желания на них смотреть, но оли Лэтеар методично подходила к каждому. Я понял, что она боится пропустить тело матери. Стало жутко. Юная девушка бредет по пустыне, выискивая тела умерших от жажды. И пытается найти среди них свою мать. Меня это выматывало. Вот где-нибудь в стороне появляется какая-то неправильность, неровность в пейзаже. Плечи у Иштрилл поднимаются, она выпрямляется и поворачивает к этой неправильности. Идет, как на казнь. Неправильность превращается в тело, облаченное в лохмотья. Она подходит поближе. Если мертвец лежит лицом вниз, переворачивает его. Плечи чуть опускаются, но девушка не расслабляется. Облегчения нет. В следующий раз она может найти то, что ищет. Пожалуй, через пару дней пути она так с ума сойдет.
        На ночлег мы остановились, когда стемнело. Не было поисков подходящего места - просто потому, что все места в этой степи были равно неподходящими. Издалека увидели крупный валун и решили остановиться возле него. Костер развести было не из чего. Я пожалел, что мы не обзавелись теплыми одеялами. Эльфийская одежда хорошо сохраняет тепло… но недостаточно для того, чтобы провести ночь на голой земле, особенно если учесть, что обычная вода, будь у нас таковая, уже давно превратилась бы в лед.
        - Скажи, Иштрилл, - несмело начал я, когда мы кое-как устроились и вгрызлись в твердые, безвкусные, но вполне съедобные пластины. - Как давно твоя мать ушла в степи? Ты говорила, что тогда тебе было двенадцать лет. Значит, с тех пор прошло не меньше трех лет.
        - Четыре года. Это было четыре года назад, - помолчав, ответила эльфийка.
        Я смущенно прокашлялся.
        - Тела здесь хорошо сохраняются. Но я видел, несколько раз нам по пути попадались кости. Я не слишком в этом разбираюсь, но мне кажется, за четыре года от тела только они и останутся. Летом… Летом просыпаются насекомые, - я не знал, как продолжить.
        - Хочешь сказать, если она мертва, от нее ничего не осталось? И если даже я ее найду, то не узнаю? - плечи девушки опустились. Чего больше было в этом жесте, разочарования или облегчения? - Я знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Не могу пройти мимо.
        - Мне кажется, - осторожно ответил я, - тебе не хочется умереть в поисках. Ты, конечно, не знаешь, что тебе делать, но умирать не собираешься. Я это к тому, что если ты не возьмешь себя в руки, то так ведь и рехнуться можно. - Получилось как-то совсем бестактно, и я поспешил сменить тему. - Расскажи поподробнее о том, что впереди. И еще хотелось бы узнать хотя бы примерно, как мне отсюда попасть на родину. Раз уж ты все равно теперь не собираешься спасать свое племя от ужасного убийцы в моем лице.
        Девушка хмыкнула.
        - Я тебе сразу говорила, что отсюда попасть в ваши, человеческие земли невозможно. Сначала нужно пройти степь. Потом будут бывшие орочьи земли, а потом - горы. Я не сильна в землеописании, так что не знаю, горы ли расположены этаким гигантским полукругом, или это наш лес описывает дугу, но точно знаю, что на севере и на юге они встречаются. Так что если ты рассчитываешь пройти вдоль степей и обойти лес стороной - не рассчитывай больше. Тебе придется перейти через горы, а уж потом возвращаться домой. Хотя при твоем упорстве… Может, тебе это и удастся.
        Я как-то приуныл. Даже если все пройдет гладко, дорога домой займет несколько месяцев. Не проще ли было попытаться все-таки пересечь лес еще раз? В конце концов, там я все знаю. А с другой стороны… судя по тому, что мне удалось узнать, первородные продолжают наступление только после удачного похода сюда, в орочьи земли. Между уничтожением Пагауза и Элтеграба прошло семь месяцев. И в ближайшее время первородные вроде бы экспедиций в орочьи города отправлять не собираются. Им пока хватает того, что они награбили у нас в прошлый раз. Тогда, если мои предположения верны, время у меня еще есть. Интересно, почему я все-таки выбрал эту дорогу? Я постарался проанализировать собственные действия. Ведь и в самом деле, можно было бы попытаться пройти лесом. А ведь мне стало любопытно! Мне просто стало любопытно, что же такого интересного есть за лесами, что первородные об этом столько сказок рассказывают. Соблазнился сказками о сокровищах. Как мальчишка, право слово! Никакой ответственности перед родиной. С другой стороны… Не так уж я и необходим своей родине. Беар с Хамелеоном прекрасно справятся и без
меня. Откровенно говоря, я оказался не слишком хорошим тысячником. И обучение, и набор коллег организовали они. Может, из меня получился неплохой рейнджер, но как командир я откровенно слабоват. Хорошо, что они были в столице, когда первородные разрушили Элтеграб. Приятно знать, что без меня там ничего не развалится. А я, может быть, смогу узнать что-нибудь полезное. Я мечтательно зажмурился. Найду это чудо-оружие, что первородные находят в орочьих руинах, и в следующий раз они так легко нас не разобьют. Как приятно, когда на тебя не давит ни чувство вины, ни груз ответственности! А всего-то нужно было подумать хорошенько. Успокаивая себя такими мыслями, я передвинулся поближе к задремавшей сидя девушке и прижался к ее спине. Плевать, что она презирает людей. Зато не так холодно. Да и презирает ли? Да и сам я… Нет, особо добрых чувств мы друг к другу не испытываем. Но такой ненависти, как раньше, пожалуй, уже нет. Хотя в следующий раз все равно надо бы подыскать место получше, думал я, проваливаясь в сон. Хорошо бы сейчас растянуться на большой охапке лапника… Да еще, чтобы под ним, прикопанные
землей, медленно, отдавая тепло, тлели угли.
        Пробуждение было кошмарным. Во-первых, проснуться долго не получалось. Я, кажется, начал замерзать. Во-вторых, я не чувствовал ни ног ни рук, все тело онемело, и даже шея не гнулась. Кое-как я сдвинулся с места, и тогда рядом раздался какой-то глухой стук. Я с трудом сфокусировал зрение - Иштрилл, потеряв опору, свалилась на землю. Но так и не проснулась. Секундный приступ ужаса, потом я заметил, что она еще дышит. Не обращая внимания на боль в мышцах, приподнял ее, уложил к себе на колени, принялся растирать лицо и руки, дышал теплым воздухом на лицо. Несколько раз ударил по щекам. Веки дрогнули.
        - Оставь меня в покое, - прошептала девушка. - Я спать хочу.
        Точно, замерзает. Я принялся снова растирать ей лицо, замотал ее в свой плащ, еще несколько раз ударил по лицу. Вскочил сам, застонав от боли, поднял на ноги девушку и погнал кругами вокруг того места, где мы ночевали. Наверное, часа полтора прошло, прежде чем она пришла в себя и немного согрелась. Сам я за это время не только разогрелся, но даже вспотел.
        - Все, бегом, бегом. Нужно идти. Позавтракаем на ходу, - безапелляционно подвел я итог нашему пробуждению. - Нужно пройти как можно дальше. И место для ночлега в этот раз искать лучше. Наверняка тут есть какие-нибудь скопления камней. Если нет - придется самим сложить. И будем по дороге собирать траву. Хорошо, что вы, первородные, так друг друга ненавидите. Давно бы сложили удобные убежища из камней, запасли дрова. И ходили бы в эти орочьи степи хоть по десять раз на дню!
        - Не считай нас такими уж бестолковыми, человек! - возмутилась девушка. - Каждую весну эта степь на несколько дней покрывается водой. Все, что можно построить и запасти, уничтожается водой.
        Я подумал, что можно было бы восстанавливать эти убежища раз в год. Невелика потеря. Но промолчал. Оли Лэтеар тоже молчала. Несколько раз набирала в грудь воздуха, как будто собираясь что-то сказать, но не решалась.
        - Ты уже не в первый раз спасаешь мне жизнь. Раньше я была тебе полезна, но сейчас в этом не было смысла. Не знаю, зачем тебе это нужно, но благодарю тебя.
        - Не стоит благодарности, оли, - легкомысленно махнул рукой я. - Жить гораздо легче, когда рядом есть кто-то живой, даже если это враг. Не уверен, что смог бы проснуться, будь я здесь один.
        - И все-таки я чувствую себя обязанной. Обещаю, что если мне представится такая возможность, я окажу тебе такую же услугу.
        - Приятно слышать, оли, - не стал спорить я. А сам подумал, что это все как-то слишком пафосно. Окажет она мне услугу. Никогда мне не понять первородных. Даже оли Лэтеар, которая вроде чуть более нормальна, чем большинство из них.
        Следующие несколько дней были до омерзения похожи один на другой. Мы брели по каменистой равнине, собирая пучки травы, которые попадались нам по дороге. За пару часов до заката начинали внимательно смотреть по сторонам, в поисках либо низины, либо нагромождения камней, которое могло защитить от ветра. Разводили костер, чтобы отогреться, - надолго сухой травы не хватало, только чтобы рукам вернулась чувствительность. И засыпали, прижавшись друг к другу. В первый раз мне пришлось выдержать настоящую словесную баталию с Иштрилл за право прислониться к ее высокородному телу.
        - Это неприлично! - возмутилась она, когда я молча накинул на нее край своего плаща.
        - Для представителя народа первородных вы слишком много говорите о приличиях, оли!
        - Если большинство соплеменников потеряли представления о морали, это не значит, что я такая же, как они! Иначе мне не пришлось бы от них убегать.
        - Не путайте мораль и ханжество, оли, - возмутился я. - Неужели вы всерьез считаете, что я сейчас начну к вам грязно приставать?
        - Даже не думала об этом. И все равно… - Я почувствовал слабину и усилил давление.
        - Оли Лэтеар, сейчас вопрос не в вашей извращенной брезгливости, а в нашем выживании. Я сегодня утром проснулся с большим трудом. И с еще большим трудом мне удалось вас разбудить. Не уверен, что нам с вами удастся повторить такой же трюк еще раз. Мы, конечно, немного отогрелись, но костра на всю ночь не хватит. В конце концов, вы же не постеснялись бы улечься, прижавшись к боку какой-нибудь коровы? Так считайте, что я и есть эта самая корова. Вы, кажется, примерно это и пытались доказать мне при встрече.
        - Я уже давно убедилась, что люди не менее разумны, чем первородные. По крайней мере, один мой знакомый человек. Правда, это не мешает ему оставаться грубияном, - сердито проворчала девушка, но возмущаться перестала. И даже поплотнее прижалась ко мне, натянув плащ, чему способствовал особенно сильный порыв ветра.
        Я мысленно восхитился своей победой. Надо же, меня, оказывается, больше не считают животным!
        Последняя ночь, перед тем как мы вышли к населенным когда-то местам, застала нас на совершенно ровном как стол пространстве, лишенном хоть каких-нибудь камней, крупнее кулака. Ветер дул не переставая, укрыться от него было совершенно негде. К тому же мы так и не смогли собрать хоть чего-нибудь горючего - не было тут растительности.
        - Вот что, оли. Мне кажется, если мы сейчас остановимся, то уже точно замернем. Может быть, попробуем идти не останавливаясь? - предложил я.
        - Похоже, по-другому не получится, - согласилась девушка. Вид у нее был не очень - за время пути она исхудала и осунулась, лицо обветрилось, длинные волосы, несмотря на то что были укрыты капюшоном, растрепались до невозможности, от аккуратной ранее прически не осталось и следа. Я знал, что у она несла с собой принадлежности для наведения порядка на голове - гребешок, зеркальце, несколько заколок. На привалах она иногда доставала все это и с тоской рассматривала. При таком ветре любая прическа пришла бы в негодность раньше, чем она будет закончена. Была у меня идея предложить ей заплести косу - кажется, у первородных такой прически не знали. Потом подумал, что как-то уж слишком забочусь об удобстве первородной - она взрослая девочка и сама разберется со своими проблемами. Мне до них дела нет. Постеснялся, в общем. Вместо этого просто спросил, откуда у нее зеркало? Не видел у первородных стеклодувных мастерских.
        - Кузниц ты тоже не видел, человек, - хмыкнула она. - Однако наличию у нас кинжалов и мечей не удивляешься. Там, где много подходящего песка, - стеклодувные мастерские. Кузницы там, где лес упирается в горы. А в лесных городах живут те, у кого достаточно денег, чтобы просто жить, ничего не делая.
        Мы все-таки не сгинули той ночью, хотя временами мне казалось, что это неизбежно. И то, что мы все-таки дошли до цели, стало ясно задолго до рассвета. Хотя приятным окончание этого этапа пути я бы назвать не смог.
        Я не сразу обратил внимание на некоторое изменение в окружающем мире. Тот же ледяной ветер, те же звезды над головой, а под ногами камни. Но что-то было не так.
        - Слушай… Чем это пахнет? - в конце концов, определил я источник дополнительного дискомфорта, и не замедлил растормошить Иштрилл, которая последние пару часов передвигала ноги совершенно сомнамбулически, опустив голову и не глядя по сторонам. Я вел ее, перекинув ее руку через плечо, но она, кажется, не заметила такого панибратства. После моего вопроса она встряхнула головой и принюхалась.
        - Мы, кажется, пришли. Скоро должны показаться какие-нибудь развалины. Я слышала, что здесь всегда неприятный запах. Тела орков, которые здесь погибли, до сих пор смердят.
        «Что ж это за орки такие, что за несколько столетий не истлели до костей?» - подивился я про себя.
        - Нужно найти руины. Там теплее, - добавила девушка. Она выпрямилась и зашагала вперед, как будто у нее открылось второе дыхание. Правда, через несколько шагов она резко остановилась, будто наткнувшись на стену, и прямо как стояла, так и растянулась во весь рост, лицом вниз. Я не успел ее подхватить, и в результате она сильно ушибла лицо. Несмотря на холод, скула ее на глазах стала распухать.
        Я даже запаниковал немного. То ли от сотрясения, то ли от измождения Иштрилл приходить в себя явно не собиралась. И где теперь искать эти дурацкие руины?
        Я взвалил эльфийку себе на плечи и побрел на запах, рассудив, что раз это руины так пахнут, значит, мимо них не промахнусь. В другое время для меня не составило бы много труда тащить оли Лэтеар хоть целый день. Тем более, с тех пор, как я увидел ее в первый раз, она превратилась из просто стройной в откровенно худую девушку, причем по моей вине. Но сейчас мне и самому приходилось прилагать определенные усилия, чтобы меня не уносило ветром. К тому же многодневный путь без возможности обогреться и осточертевшая безвкусная еда, которая не слишком придавала сил, изрядно подорвали мои возможности. Однако мерзкий запах становился все сильнее, и уже через полчаса ходьбы я увидел какие-то строения. Не утруждая себя разглядыванием, я забрался в первое же, показавшееся более-менее сохранившимся. Крыша провалилась внутрь, зато все четыре стены стояли достаточно крепко. Ну, по крайней мере, на первый взгляд. В любом случае долго выбирать у меня просто сил не было. Я втащил девушку внутрь - через сохранившийся дверной проем. С радостным удивлением заметил рядом со входом ввалившуюся внутрь деревянную дверь.
Рассмотреть, что было в глубине помещения, я не мог - было слишком темно, так что просто перетащил дверь в самый темный угол. Тот, над которым сохранилась крыша. Вернулся за оли Лэтеар, перенес ее туда же и уложил на дверь - неплохая изоляция от каменного пола. Крыша у строения была сделана из дерева, благодаря чему теперь у меня было достаточно горючего материала. Я развел костер, пододвинул Иштрилл вместе с дверью к нему поближе - не настолько, чтобы волосы у девушки начали закручиваться от жара, но все равно очень близко. Вышел на улицу, подобрал увесистый и совершенно ледяной булыжник, установил его так, чтобы он касался пострадавшей скулы девушки, потом лег на краешек двери за ее спиной, и мгновенно провалился в сон. Успел только вспомнить, что надо было ей под голову хоть мешок подложить, да и самому бы не помешало, но встать, чтобы осуществить идею, уже не успел.
        Глава 7
        Когда утром я проснулся, первое, что я увидел, были удивленные глаза оли Лэтеар. Причем левый был намного меньше, потому что скрывался под наплывами просто гигантского, переливавшегося всеми оттенками синего фингала. В руках она держала камень, который я накануне приложил к этому синяку.
        - Знаешь, человек, мне кажется, мне давно пора узнать, как тебя зовут, - совершенно неожиданным образом поприветствовала меня девушка.
        Я представился.
        - Очень хорошо, Эрик, - кивнула она. - Меня мучает одна загадка, и я думаю, только ты можешь ее разрешить. Я помню, что мы почувствовали запах этого места. Могу догадаться, что потом я упала и сильно ушибла лицо. Я благодарна, что ты не бросил меня там, где это случилось, и, видимо, дотащил меня до этого укрытия. Благодарю также, что ты позаботился уложить меня поближе к костру. Но скажи, ты ведь некоторое время обучался у лекаря, правильно?
        - Да, - я все еще не понимал, к чему она клонит.
        Иштрилл кивнула и продолжила:
        - Я никогда не училась медицине, но даже мне известно, что для того, чтобы уменьшить синяк, к нему нужно приложить что-то холодное, я права?
        - Да, конечно.
        - Тогда зачем же всю ночь возле моего лица лежал этот горячий камень? - Она протянула мне булыжник, чтобы у меня уж точно не возникло сомнений, о каком камне идет речь. До меня, наконец, дошло. Девушка лежала очень близко к костру. Камень тоже лежал очень близко к костру. Так что холодным он оставался недолго… Вот почему ее глаз так заплыл! Я вздохнул и покаялся в своей глупости. Заодно попытался что-то сделать с синяком, воспользовавшись своими скудными магическими способностями. Не уверен, что получилось, но вроде бы опухоль немного спала.
        Выслушав мои объяснения, девушка хихикнула. Похоже, она действительно не понимала смысла моих действий, а не стремилась уличить в отсутствии сообразительности. Я полез в рюкзак, чтобы достать осточертевшие лепешки на завтрак.
        - Здесь должна быть вода где-то поблизости, - задумчиво пробормотала оли Лэтеар, разглядывая прозрачный шарик, который она держала в руках. - Может, поищем? У меня и котелок есть…
        Действительно, напиться хотелось даже сильнее, чем поесть.
        - Пойдем. Вещи здесь оставим?
        - Да, украсть тут некому. И живности почти нет.
        Мы не потратили много времени на то, чтобы найти ручей - далеко отходить не пришлось. Правда, вода была не слишком приятной на вкус, но мы были рады и такой. Вернувшись в дом, мы разогрели ее на костре, Иштрилл высыпала в котелок смесь трав. Получился вполне приличный чай - главное, горячий и бодрящий. Мы по очереди хлебали из котелка, глядя на огонь.
        - Говорят, эти места гораздо опаснее, чем пустоши, - поделилась знаниями оли Лэтеар. - Говорят, здесь водятся демоны.
        - Странно. До сих пор я думал, что демоны - это сказки. Если они и есть, им нет дела до мира.
        - Я тоже не верила. Но я также не верила, что здесь до сих пор есть непогребенные орки, чьи тела разлагаются и смердят. Но запах говорит за себя. Что ты собираешься делать дальше, Эрик?
        - Ты знаешь, - пожал я плечами. - Попробую добраться до гор. Перейду их. Попробую обойти их с севера и вернусь домой.
        - Пусть тебе сопутствует удача. Я задержусь здесь. Хочу посмотреть, что за сокровища тут находят. Поищу следы матери.
        - У нас не слишком много еды. Долго ты здесь не продержишься. - Удивительно, но мне была неприятна мысль о расставании.
        - Половины того, что осталось, хватит еще на десять дней. А до гор всего три дня пути. Я слышала, что там, где кончается территория демонов, у подножия гор, можно прокормиться. Там водятся горные козы. Я уже решила, через неделю я отправлюсь вслед за тобой. Поохочусь, запасу мяса впрок и вернусь сюда. Я хорошо умею охотиться. Пережду зиму, а там решу, что делать дальше.
        Я промолчал. Не хотелось оставаться одному. Странно, но я привык к тому, что рядом эта высокомерная эльфийка. В молчании мы закончили завтрак, и я стал собираться в дорогу. Решил, что раз она остается здесь, а мне скоро выходить к горам, то вполне могу оставить большую часть провизии ей. Заметив, что я выкладываю лепешки, она возмутилась:
        - Ты что, пытаешься проявить заботу?! Я в ней не нуждаюсь!
        - Я через три дня буду в местах, где достаточно дичи. Ты сама только что сказала. Зачем мне лишний груз?
        - И с чем ты будешь охотиться на эту дичь? Не вижу у тебя ничего, кроме кинжала. Или ты где-то прятал арбалет, который вы, люди, так любите?
        - Арбалет я нигде не прятал. И с кинжалом охотиться не собираюсь. Но последний год я только и делал, что учился ставить капканы и ловушки. Если они работают против первородных, то, думаю, вполне могут сработать и против коз! Прокормлюсь как-нибудь! - И как я мог сожалеть, о том, что мне придется с ней расстаться? Первородная, как бы хороша она ни была, всегда останется первородный. Если она со скрипом признала тот факт, что люди разумны, это еще не значит, что она прониклась к конкретному человеку хоть каким-то уважением.
        Я усилием подавил раздражение.
        - Что ж, оли. Пусть вас сопровождает удача. Мне жаль, что все так получилось. Прощайте.
        - Удачи и тебе, Эрик. Прощай.
        Я вышел из уютных развалин на холод и, не оглядываясь, зашагал в сторону гор, которые едва виднелись на горизонте.
        Разрушенный город был очень велик. Кажется, он даже не был обнесен крепостными стенами - все равно такую стену невозможно защищать. Город находился в низине, похожей на огромную чашу, а я стоял на самом ее краю. Огромное пространство, в утреннем свете развалины занимали все видимое пространство справа и слева, а впереди они доходили до самых гор, которые еле-еле виднелись где-то вдалеке. До них было не меньше сотни верст. Я, не оглядываясь, зашагал по останкам улицы, изредка обходя нагромождения камня. Пока ни демонов, ни других опасностей мне не встречалось. Но идти одному было жутковато. Ужасно давила на нервы тишина - ветер в низине не так силен, так что не было слышно даже привычного уже свиста. Казалось, что это не просто тишина, а тишина, которая предшествует нападению. Вот сейчас появятся демоны, души непогребенных орков и выпьют мою жизнь, тело оставят сохнуть в этом пустом разрушенном городе, а душа присоединится к ним и будет вечно ждать незадачливых путешественников. Самих непогребенных орков не встречалось тоже, но неприятный запах все усиливался. Я прошел несколько миль, когда дорогу
мне преградила трещина. Она пересекала город со стороны гор в сторону эльфийского леса, но была извилиста, и один из поворотов пересекал ту улицу, по которой я шел. И именно из трещины шел тот смрад, который пропитал весь город. Я осторожно подобрался к краю и заглянул. Дна трещины видно не было из-за желтоватых испарений, похожих на туман, которые клубились в глубине. Но было слышно журчание воды - по дну текла вода. Я порадовался, что не могу разглядеть дно, - не хотел бы я увидеть то, что так воняло. На ум сразу пришли рассказы о тысячах непогребенных орков. Может быть, в этой трещине они и лежат? У меня закружилась голова от запаха, и я поспешно отошел от края. Нужно было найти обходной путь. Удалившись на десяток шагов от разлома, я нашел небольшой просвет между развалинами домов. Пока пробирался между камнями, обратил внимание на следы. Я явно не первый, кто обходит здесь этот разлом. Следы были старые, но предшественники явно проходили тут не один раз. Заинтересовавшись, я решил проследить, куда же ведет это подобие тропы. Вскоре я вышел на соседнюю улицу, но тропу не потерял. Она вновь
приближалась к разлому. У самого края лежал несвежий труп. В первый момент я испугался - вот он, орк. Сейчас суставы со скрипом провернутся, и он будет неотвратимо преследовать меня, пока я не умру. Но уже через секунду я заметил, что покойник одет в обычную эльфийскую одежду, а рядом с ним валяется котомка - точно такая же, как и у меня. Только пустая. Похоже, это был очередной неудачливый охотник за сокровищами. Страх почти ушел, и я подобрался поближе, все еще иррационально опасаясь, что мертвец сейчас поднимется. Однако он вел себя, как и положено покойнику, а именно лежал спокойно и не шевелился. Вероятно, это был один из той группы, которая вернулась с богатой добычей уже в этом году. Только ему не повезло, и он остался здесь. Первородный лежал лицом вниз. Я перевернул его. Эльф и после смерти продолжал сжимать уруми. По спине у меня пробежали мурашки. Этот бедолага еще не успел истлеть, только высох, и все еще можно было разглядеть его лицо. Лицо было искажено таким ужасом, что мне снова пришли на ум дюжины предположений об опасностях города, одно страшнее другого. Однако вокруг по-прежнему
было тихо. Я поднял рюкзак, который лежал рядом с покойником. Он был пуст - все содержимое, по-видимому, забрали товарищи погибшего. Получается, им удалось расправиться с этой неизвестной опасностью, и у них было время переложить содержимое в свои рюкзаки. Сам рюкзак оставили потому, что на нем был длинный разрез - такие получаются от удара эльфийским мечом. Внутри рюкзака были следы какой-то желтоватой субстанции. Я посмотрел по сторонам, и, конечно, ничего не увидел - если что-то желтое и сыпучее и было рассыпано здесь, ветер давно унес все следы. И все-таки странная получается картина. Выглядит так, будто эльфа прикончили его же товарищи. Но откуда у него на лице такой ужас? Если это было предательство, то логичнее ожидать злости, ярости, удивления, в конце концов! Я подошел к краю разлома и заметил, что в этом месте есть достаточно удобный спуск. Чуть ниже края трещины пролегал этакий уступ, который уходил куда-то в глубину. По этому карнизу вполне можно было пройти. Хотя не хотелось страшно. С другой стороны, очень хотелось выяснить, что же такое желтое-сыпучее собирали первородные в этом
разломе. Я сполз на уступ и, прижавшись спиной к стене разлома, начал спуск. Чем ниже я спускался, тем омерзительнее был запах. И света становилось все меньше и меньше, я даже пожалел, что у меня нет какого-нибудь фонаря или хотя бы факела. Остановился на секунду, поразмышлял над идеей подняться обратно и соорудить таковой из подручных материалов, но тряхнул головой и решительно продолжил путь. Второй раз в это гадкое место я могу себя и не заставить идти. Я прижал к лицу край плаща - так хоть немного легче было дышать, и продолжил спуск. Долго идти не пришлось, хотя до дна я так и не добрался - не было необходимости. Во-первых, я нашел еще следы первородных и даже один труп. Во-вторых, я нашел то вещество, которое они собирали - оно было прямо здесь, на стенах. Я ковырнул пару раз кинжалом - крупицы вещества посыпались в подставленную руку. Понятно. Вот его-то первородные и собирают. И считают великим сокровищем. В голове забрезжила какая-то догадка. Чем-то мне было знакомо это вещество, где-то я его уже видел. Не здесь, в прошлой жизни. Еще одно усилие и перед глазами всплывает картинка из учебника
географии за восьмой класс. Сера. Я держу на ладони несколько крупиц самородной серы. Серу используют при изготовлении пороха. Мне вспомнились тяжело груженные телеги, которые тащили на себе первородные, перед тем как начался штурм города. Вспомнился грохот и разлетающиеся осколки камней. Эльфы знают секрет пороха! Догадка так потрясла меня, что я еще долго стоял, разглядывая желтые крупинки на ладони.
        Задумавшись, я не сразу обратил внимание на то, что обстановка вокруг как-то изменилась. Где-то на самом краю слышимости был какой-то гул. Я выпустил край из рук край плаща и спустился еще на несколько шагов. Гул превратился в шепот. Понять слова было невозможно, но шепот был зловещий донельзя. И угрожающий. Я отступил на несколько шагов, споткнулся и чуть не перевалился через край карниза. Резко оглянулся. Покойник! Как я мог забыть, я же оставил за спиной покойника! Теперь мне казалось, что шепот слышу не только я. Мертвец его тоже слышит, не может не слышать, ведь мы же рядом находимся! Вот, он кажется, пошевелился. Я заорал так, как никогда не кричал, даже просыпаясь от самого кошмарного из снов, вскочил и побежал наверх, подальше от ужасного шепота, от шевелящегося покойника. Мне показалось, что я слышу неторопливые шаги. Нужно было обернуться и защищаться, покойник или нет, но от хорошего удара кинжалом никому здоровья не прибавится. Но меня охватил такой иррациональный, всепоглощающий ужас, что я вместо этого отбросил кинжал назад и еще увеличил скорость. Теперь я явственно слышал сзади
хихиканье, не злобное, а так, будто кто-то увидел что-то немного забавное, не настолько, чтобы рассмеяться в голос, но все-таки смешное. Я за секунду оказался на краю карниза и побежал дальше. Я сожалел только о том, что у меня нет времени остановиться и скинуть с плеч лямки рюкзака - тогда можно было бы еще прибавить скорости. Я бежал по прямой улице, пока не уперся в завалы, перегородившие ход, но и тогда не остановился. Я стал взбираться по осыпающимся камням, один из них вывернулся у меня из-под ладони, и я повалился назад. Упал прямо на свой рюкзак - он спас меня от серьезных повреждений, но мне все равно вышибло дух. Я задергался, пытаясь встать, и тут сверху на меня насыпалась куча разного размера камней, которые последовали за тем своим собратом, которого я так неосторожно выдернул из завала. Счастье, что камни были не слишком крупные, иначе я наверняка так бы там и остался. Но меня все равно здорово присыпало, к тому же я обзавелся не одним десятком ушибов и ссадин. И это тоже было очень кстати, потому что боль немного прочистила мне мозги. Так что после того, как мне удалось с некоторым
трудом выпростаться из-под завала, я уже не побежал в неизвестном направлении сломя голову, а дал себе труд задуматься. Зловоние. Это ужасное зловоние, которое сопровождает меня с тех пор, как мы с оли Лэтеар вошли в город. Да, оно похоже на запах гниющих тел, но ведь сказать наверняка нельзя. Уж мне ли не знать, как пахнет мертвечина! Здешние ароматы немного отличаются. Город уничтожен, и уничтожен он не разумными. Поработали здесь слепые силы природы, или то результат деятельности богов или могущественных предков эльфов, неважно. Громадные трещины однозначно указывают на то, что город уничтожен землетрясением. И запах, скорее всего, всего лишь одно из последствий этого землетрясения. Трещины глубоки. В недрах земли чего только нет, вспомнить хотя бы нефть - в этом мире ее тоже знают, - я слышал рассказы о том, что где-то далеко на юге из глубин земли вытекает черная смола - в книгах упоминается, что эта смола аналог древесного сока, только питает она не дерево, а всю землю. Если здесь есть нефть и сера, значит, наверняка есть и другие ископаемые, в том числе какие-нибудь ядовитые газы. На болотах,
говорят, тоже не благовониями пахнет. И люди, которые засыпают в таких местах, могут уже и не проснуться. Почему бы и здесь не быть чему-то подобному? Очень уж похоже то, что я видел и слышал, на галлюцинации. Вот я отошел подальше от источника запаха, и иррациональный страх, охвативший меня в трещине, исчез.
        Чтобы подтвердить свои предположения, я отыскал обломок дерева, вернулся к покойнику, отрезал кусок ткани от его плаща и намотал его на деревяшку. Пришлось потрудиться, чтобы разжечь огонь - очень уж неказистый получился факел, но дело того стоило. Без света я в эту проклятую дыру больше не сунусь. Да, скорее всего, все эти шаги и шевеления покойников - работа моего мозга, отравленного непонятным газом. Убитый первородный неподалеку от края трещины может служить неплохим подтверждением этой моей гипотезы. Он, как и я, потерял разум, может быть, убил кого-то из своих еще не сошедших с ума спутников - да хотя бы того самого, который лежит на краю карниза, и бросился бежать куда глаза глядят. Тогда понятно, почему его прикончили свои же товарищи. И все-таки мне не хватало духу заставить себя еще раз спуститься вниз, чтобы убедиться наверняка. Достаточно будет взглянуть сверху. Понадежнее обмотав лицо тканью, чтобы уменьшить действие газа на организм, я осторожно подошел к краю. Прошел вдоль трещины примерно столько, чтобы оказаться прямо над вторым трупом. Если его положение не изменилось, значит,
все, что произошло там, внизу, мне просто привиделось.
        Я лег на самый край и опустил руку с факелом вниз. Ничего не видно. Темно. Тогда я выпустил факел из рук, надеясь, что он упадет где-нибудь рядом с телом. Вот он ударился о карниз, разлетелся сноп искр. Глазомер меня не подвел - тело лежало там, где и раньше, - я успел это заметить прежде, чем факел, подпрыгнув, перелетел через край карниза и ухнул в глубину. Как оказалось, она была изрядная, огонек стал быстро уменьшаться, а потом я услышал какой-то рокот, вспышку, земля ощутимо вздрогнула, а из глубины мне прямо в лицо взметнулось огромное облако пламени. Я с воплем откатился от края расселины и так, лежа на спине, изо всех сил работая пятками и локтями, пополз по каменистой улице. Скорость для такого способа перемещения я развил довольно высокую, и к тому времени, как пламя достигло поверхности, успел отползти от края метра на четыре, поэтому даже волосы себе не опалил. Правда, горячим воздухом меня обдало так, будто я оказался возле доменной печи. Не повторить свою эскападу с беготней куда глаза глядят удалось только потому, что синяки от прошлого сеанса панического бега еще даже не успели в
полной мере проявиться, но забывать о себе уже не давали. «Спокойно, - произнес я вслух. - Это не по твою душу. Нечего разбрасываться факелами». Почему бы этому газу не быть горючим? Я совсем не разбираюсь в химии и геологии, но легко могу поверить, что существуют газы, токсичные и горючие одновременно. Да хотя бы те же пары бензина! Здесь, у поверхности, его концентрация не слишком велика (хотя и достаточна для того, чтобы я начал слышать голоса и шаги, которых нет). А на глубине, куда угодил неосторожно брошенный факел, воздуха почти нет, зато вот этого газа более чем достаточно. Я решил все-таки убедиться в своих предположениях. Вернулся к тому телу, что лежало неподалеку от трещины. Подобрал его рюкзак, вытряхнул из него остатки желтой пыли. Собрал ее в маленькую кучку, укрыл ее от ветра полой плаща. Достал огниво, сыпанул на порошок искрами. Порошок быстро сгорел. Запах был такой же, как у сгоревшей спички. Я вспомнил, что тогда, после того, как стены в Элтеграбе были разрушены, пахло очень похоже, жаль, я не обратил внимания. Алхимиков и у нас полно, некоторые утверждают, что могут даже свинец в
золото превратить. Пороха, правда, никто из них делать не умеет. Почему бы эльфийским алхимикам не смочь превратить просто горючее вещество во что-нибудь сгорающее очень быстро? Я тряхнул головой. Предположение, определенно, стоящее, но никакой пользы мне принести не может. Пока об этом знаю только я. Да и не известно, может, то был вовсе не порох. Может, эльфы используют серу как-то иначе? Скажем, в вино добавляют, а потом их маги огненные шары могут запускать больше и дальше, чем система залпового огня, - в местной магии я разбираюсь еще слабее, чем в химии. И уточнить не у кого, вряд ли Иштрилл сможет что-то еще добавить к тому, что она уже рассказывала.
        Тут я вспомнил, что Иштрилл рядом уже нет, и спросить у нее в любом случае ничего не получится. Стало печально и одиноко - как-то в одну секунду вспомнилось, что в радиусе двух третей дневного перехода вокруг нет ни одной живой души, и что по мере того, как я буду продвигаться дальше, этот радиус будет все сильнее увеличиваться. По спине сразу забегали мурашки - и ветер-то как-то угрожающе свистит, и остовы домов вокруг, кажется, смотрят на меня пустыми окнами, и взгляды эти нехорошие, недоброжелательные взгляды. Я представил себе, как там сейчас девушка. Наверное, так же как и я, бродит по городу. Выискивает останки первородных, которых здесь наверняка немало, и вглядывается в их иссохшие лица. Возможно, да что там, наверняка, она встретит такие же провалы в земле, какой вот уже второй раз чуть не стал причиной моей гибели. И ей тоже слышатся голоса - может быть, даже голоса ее знакомых, или… Эту мысль я додумывать не стал. Вместо этого я спокойно встал, надел на плечи рюкзак и уверенным, пружинистым шагом потопал в направлении, противоположном тому, которое держал весь день. То есть решил
вернуться. Плевать, что мы с ней практически враги. Не хочу, чтобы она сгинула вот так в этом огромном мертвом городе. И сам не хочу бродить здесь в одиночестве. А то так и рехнуться можно.
        Иштрилл в том доме, в котором мы ночевали, не было. Я до него добрел уже значительно позже заката, и, честно говоря, был абсолютно уверен, что найду ее там. А самое неприятное - часть вещей так и оставалась в углу. Получается, оли Лэтеар взяла с собой немного воды в шариках и несколько лепешек и налегке отправилась исследовать город, рассчитывая вернуться и переночевать в уже более-менее обжитом месте. Однако солнце уже давно скрылось за горизонтом, а она до сих пор не вернулась.
        Глава 8
        К тому моменту, как я добрался до нашей стоянки, я уже с трудом волочил ноги. День выдался тяжелый - хотя и не настолько, насколько случалось раньше. Особенно учитывая, что возвращаясь, приходилось все время двигаться вверх, к краям исполинской чаши, в которой орки построили свой город. Но тут у меня открылось второе дыхание. С Иштрилл что-то случилось. Не могла она остаться ночевать вдали от основной части припасов - мало ли что здесь с ними может в ее отсутствие произойти. Я представил себе, как она лежит где-нибудь, придавленная обрушившимися стенами, или надышавшаяся ядовитого газа из глубины трещин, прорезавших город. А может, она уже мертва? Не нужно было ее оставлять! Она совсем девчонка, первый раз оказалась одна за пределами уютного и относительно безопасного эльфийского леса. Меня-то в свое время долго готовили, учили драться, заставляли бегать до изнеможения. О чем я только думал! Ведь сам лишил девушку родного дома, а теперь бросил ее здесь, в мертвом городе, полном отравы и призраков неупокоенных орков. Что с того, что она меня презирает? Нашел на кого обижаться.
        Я выскочил обратно из здания, не озаботившись даже набрать припасов из своего рюкзака. Правда, ледяной порыв вонючего ветра из центра долины немного остудил голову. Искать девушку ночью было вообще-то большой глупостью. Зрение мое ночью работает далеко не так хорошо, как у первородных. А свет лун и звезд хорош только на открытой местности. Тени домов от этого неверного света становятся только гуще и чернее.
        Забежав обратно в здание, я вытащил из импровизированной поленницы, которую сам же приготовил утром, несколько достаточно длинных обломков дерева, обмотал их тряпками, в которые легко превратился плащ того первородного, что я нашел возле расселины. Без масла такие факелы горят слишком быстро, а света дают совсем мало, но большого выбора здесь у меня не было. Вытряхнул свою сумку, оставив там несколько шариков воды и лепешек. И таким образом подготовившись, выбрался наружу. Теперь предстояло решить, в какую сторону идти. Наверное, к центру орочьего города Иштрилл не пошла - ей же нужно исследовать город, а для этого неплохо бы для начала осмотреть окраины. Но развалины тянулись в обе стороны от того дома, в котором мы остановились. Я пошарил взглядом по земле, в надежде заметить какие-то следы - тщетная надежда, если учесть, что ни пыли, ни песка в городе не было, все давно унесло ветром. Только каменная мостовая. Дорого бы дал наш король, чтобы в его городах были такие мостовые - у нас-то камнем выкладывают только центральные площади, кварталы побогаче - деревом, а окраины обходятся и так,
утоптанной землей. У орков с этим проблем не было - вот он камень, сколько угодно. Собственно, вся эта равнина, на которой расположился злополучный город, представляет собой гигантскую каменную плиту. И как в такой ситуации найти хоть какие-то следы? Зло сплюнув на мостовую, я решил положиться на везение, и просто пошел вправо. Оли Лэтеар - правша, значит, и пошла она направо. Сомнительное логическое построение, но ничего лучшего мне в голову прийти не могло. И надо же, удача мне улыбнулась. Ближайший ко мне дом оказался помечен кружочком из сажи - в свете луны на белой каменной стене это было отлично заметно. Я подошел к дому на противоположной стороне улице, тому, чья стена скрывалась в тени, но и там, присмотревшись, заметил такой же круг. Для того чтобы убедиться в своих предположениях, я вернулся назад и осмотрел те дома, что стояли по левую сторону от нашего. Здесь никаких кругов не было. Отлично.
        Последний дом, отмеченный Иштрилл, я нашел спустя два часа после начала поисков. Дважды мне пришлось перебираться через небольшие трещины - перепрыгнуть их не было никакой возможности, но, поскольку пролегали они поперек улицы и были все-таки не так широки, как та, в которую я уперся днем, в некоторых местах разрушенные здания образовывали нечто вроде моста. Перебраться было вполне возможно, хотя в другое время я бы ни за что не решился делать это ночью, в темноте. Следующая расселина была намного шире всех виденных мною ранее. Ближайшие к ней четыре дома не были отмечены сажей. Удивительно, но в этой части улицы строения сохранились намного лучше. Я с надеждой заглянул сначала в ближайшие ко мне, потом подошел к тем, что были на краю трещины. Никаких признаков Иштрилл. Тогда я обмотал тканью лицо в несколько слоев и подошел к трещине. Факел пришлось затушить - запах газа был настолько силен, что я всерьез опасался того, что он загорится даже у поверхности. Пытаться рассмотреть что-нибудь внизу в отсутствие света было бессмысленно, но я сбросил вниз несколько камней, пытаясь понять, глубока ли
пропасть, и нет ли здесь такого же уступа, как в первой расселине. Если судить по тому, что звука падения я так и не услышал, дна у этой пропасти не было вообще. Я отошел от края и снова осмотрелся. Тишину не нарушало ничего, кроме осточертевшего ветра. Впечатление такое, будто здесь кроме меня нет и никогда не было вообще ни одной живой души. Снова стало страшно, подумалось, что я никогда не найду Иштрилл, что она уже сгинула здесь, и вслед за ней сгину я - может быть, сегодня, а может, через неделю, но в любом случае этот мертвый город не позволит кому-то находиться на своей территории и оставаться живым. И уйти я не смогу - просто не смогу бросить здесь Иштрилл, даже зная, что она, скорее всего, мертва. Я теперь лучше понимал, почему она так старательно ищет давно погибшую мать. Слишком тяжело сознавать, что она бродила здесь, в этом царстве тоски одна, и умерла тоже одна, и так и будет оставаться в этом ледяном одиночестве целую вечность, сопровождаемая только унылым гудением ледяного ветра. Я уже не торопясь снова запалил факел и подошел к длинному зданию, ближе всего стоявшему к пропасти.
Собственно, раньше оно было, наверное, длиннее. Просто когда случилось землетрясение, часть здания и одна из его стен обрушились вниз, но само строение оказалось, видно, слишком прочным, и все остальные стены и даже крыша сохранились. Я вошел внутрь, тщательно осмотрел каждую комнату - ничего. Даже пыли нет, несмотря на то что пространство неплохо защищено от ветра. Нашел сохранившуюся лестницу и зачем-то полез на чердак. Чердак представлял собой одно большое помещение, и в самом дальнем его краю в отблесках пламени факела я заметил что-то, показавшееся вначале кучей тряпья. У меня сердце заколотилось, непонятно, то ли от ужаса, то ли от безумной надежды. Не решаясь сделать шаг, я позвал:
        - Иштрилл? - голос сорвался, получилось какое-то хриплое карканье. Сверток в углу шевельнулся, послышался всхлип. Я подбежал к нему, по дороге чувствительно приложившись головой о балку, а потом еще и споткнулся обо что-то, так что вместо того, чтобы подойти к девушке, я растянулся перед ней на полу, проскользил на брюхе немного и ткнулся головой в поджатые ноги.
        - Иштрилл, чего ты здесь прячешься? Я тебя ищу-ищу, а ты даже не отвечаешь! - я не понимал, что происходит, к тому же удар по голове был и в самом деле чувствителен, так что не придумал сказать ничего более умного.
        Девушка выглянула из-под плаща, которым до этого тщательно укрывалась, и дрожащим голосом спросила:
        - Эрик… Это правда ты? И ты живой? Не призрак?
        От удивления и возмущения я не сразу нашелся с ответом, подгреб под себя расползшиеся руки и приподнялся. Но ответа, кажется, и не требовалось. Иштрилл вдруг вцепилась мне в плечо обеими руками, уткнулась туда же лицом и горько разрыдалась. Сквозь всхлипывания до меня доносились обрывки жалоб:
        - Шепчут… мертвые… кричат… Залезла сюда, а спуститься боюсь. Потом ты кричишь, я думала, ты тоже уже мертвый. Пришел за мной, чтобы забрать…
        - Вот что, оли, - дождавшись, когда девушка перестанет плакать, решительно сказал я, - Нам нужно отсюда уйти. Этот запах сводит с ума, вызывает галлюцинации. Я сам полдня от мертвецов бегал, пока не понял, в чем тут дело. Вдвоем, конечно, с этим проще бороться, но зачем бороться, если можно просто уйти? Так ведь и отравиться можно. Лучше бы, конечно, дождаться утра, не надо бы лазить по этим развалинам в темноте, но до утра мы тут с ума сойдем. А то я уже тоже голоса начинаю слышать.
        Девушка послушно кивнула, но руку мою так и не отпустила. Мы так и спускались на улицу, вцепившись друг в друга, и всю дорогу до того дома, где остались наши припасы, я держал ее за руку.
        Утром я проснулся от ужасной головной боли и к тому же не чувствовал правую руку. Первое, как я понял, было результатом воздействия газа, а второе - из-за того, что всю ночь на плече у меня проспала оли Лэтеар. Я осторожно высвободил руку, подложив вместо нее сумку, и отправился за водой. Когда я вернулся, Иштрилл уже не спала. Она смущенно посмотрела на меня и стала помогать развести костер.
        - Мне так стыдно, - неожиданно заговорила она, когда кипяток уже был готов. - Я думала, я смогу жить одна и мне не нужна ничья помощь. А получается, что я могу быть только обузой - сначала для отца, теперь для тебя. Я не хочу тебя задерживать.
        Я удивленно хмыкнул.
        - Видела бы ты меня год назад. Единственное, что у меня хорошо получалось - это проглатывать книги, одну за другой. Если бы вокруг меня не было хороших людей, которые мне помогали, я бы уже давно сгинул. И знаешь, давай не будем расходиться? Этот город слишком велик для того, чтобы бродить по нему в одиночестве.
        Оли Лэтеар кивнула - как мне показалось, с некоторым облегчением. И после завтрака, когда мы вышли из дома и я повернул было в сторону отмеченных сажей домов, девушка меня остановила.
        - Эрик, я поняла, что это бесполезно. Пойдем к горам. Это же глупо - даже за год мы не сможем обойти весь город.
        - Хорошо. Я думаю, если твоя мать добралась досюда, она тоже пошла бы в сторону гор.
        - Скорее всего. - И через несколько шагов: - Только давай будем заглядывать в те дома, которые нам по пути?
        За день мы добрались до той расселины, возле которой я нашел тело первородного. Я рассказал о своих предположениях по поводу желтого вещества, выслушал соображения Иштрилл. Они не слишком расходились с моими, и хотя подтвердить мои предположения девушка не могла, я укрепился в мысли, что никакой магией первородные при разрушении города не пользовались. Вот только почему так мало эльфов возвращается из похода в орочий город? Да, путешествие довольно опасно, и вчера я несколько раз едва не погиб - но сегодня, зная об опасностях города, я бы в те ловушки уже не попался. Можно ведь заранее изготовить повязку, смочить ее водой как следует, и тогда можно достаточно долго работать в трещине, не опасаясь галлюцинаций. Или первородные так и не догадались о причинах появления «призраков»?
        Мы с оли Лэтеар заглядывали в каждый из домов, которые попадались нам на пути - несмотря на давнее землетрясение, не так уж мало их сохранилось. Большинство из них были пусты - попадались только обломки мебели. Кое-где в зданиях встречались старые кострища - следы пребывания первородных. В общем, за столетия первородные вынесли из города все, кроме стен. Однако на следующий день мое мнение изменилось. Город был слишком велик, и деятельность эльфов затронула только небольшую его часть. Мы с Иштрилл по-прежнему осматривали те дома, которые выглядели целыми. В некоторых встречалась мебель в удивительно хорошем состоянии - очень красивая, резная, покрытая каким-то лаком, предохраняющим от сырости. Около одного из шкафов я остановился надолго, рассматривая изящные узоры на гладком дереве. И в самом деле, сокровище - такой шкафчик, вероятно, выглядел бы вполне органично в королевском дворце. В одном из домов я случайно заметил кочергу, краешек которой выглядывал из-за камина. Самая обычная кочерга, правда, кузнец, который ее ковал, был настоящим художником - она напоминала ветвь дерева, и только по
цвету можно было догадаться, что это дело рук разумного, а не природы. Но оли Лэтеар уставилась на кочергу с восторгом:
        - Это же настоящая орочья сталь! - с придыханием воскликнула она. - У нас она очень ценится, ее переплавляют и добавляют в оружейную. Да вот хотя бы мой уруми, в нем тоже есть частичка орочьей стали. Этот меч подарил моей прабабке ее муж, он был кузнецом! Даже у брата был не такой хороший.
        - Правда? - удивился я. - А я думал, у вас все оружие одинаково хорошее. У нас оно очень ценится, люди такую гибкую и прочную сталь ковать не умеют.
        - Да, гибкая и прочная, а если добавить орочью, то еще и не тупится, - с энтузиазмом продолжила рассказ девушка. - А орки не умели гибкую делать, видишь, у них только прочная.
        - И зачем вы с ними ссорились? Торговали бы лучше, - удивился я.
        - Да мы почему-то вообще ни с кем ужиться не можем, - грустно и сердито ответила девушка. - И в последнее время мне кажется, что очень много от этого теряем.
        Через пару часов после полудня оли Лэтеар озадачила меня неприятным вопросом.
        - Эрик, а ведь эти трещины, они в основном направлены из центра к краям города, ты заметил?
        Действительно, когда в поисках девушки я шел по окраинам, за время пути мне пришлось пересечь два небольших провала, и еще один я видел. А за те два дня, что мы шли к центру, расколы хоть и встречались иногда, но пересекать их не нужно было, они шли в том направлении, куда было нужно нам. Трещины, конечно, не были прямолинейными, но общее направление оставалось постоянным. Мне это было ясно с самого начала, так что выводами девушки я не был удивлен, так что я просто снисходительно кивнул и пробормотал:
        - Ну и что? Идти-то нам не мешает. А перебираться через них опасно.
        - Эрик, я тебе об этом и говорю! Мы идем в сторону гор. Долина, в которой расположен город, похожа на чашу, она вогнутая. Если предположить, что эти гадкие ямы расходятся от центра радиально, значит, чем ближе к этому центру, тем они будут шире, и перебраться через них будет сложнее.
        Вот теперь я почувствовал себя дураком. Ведь знал все это, а сообразить не мог. Еще неизвестно, сможем ли мы теперь обойти этот центр по кругу, или придется возвращаться назад, туда, где ширина провалов еще позволяет через них перебраться. Весь сегодняшний день мы шли по почти нетронутым землетрясением улицам, кажется, угодив на самую середину «куска пирога», и даже не видели трещин. Неизвестно, насколько они здесь шире!
        Мы сменили направление и стали пробираться поперек улиц, туда, где по нашим расчётам пролегала очередная трещина. Идти таким порядком получалось намного сложнее, чем вдоль улиц, - там, где расстояние между домами было небольшим, оно было чаще всего завалено битым камнем. Приходилось искать переулки. Я на ходу размышлял:
        - Провизии у нас осталось еще на четыре дня. Вода здесь встречается, но ты сама видела, какая она, пахнет отвратительно. Даже не помоешься, не говоря о том, чтобы пить. У меня обоняние совсем отключилось от этой вони, но, наверное, от меня уже разит! Знаешь, в том доме, который мы снимали с отцом, была баня. Ты ведь не знаешь, что такое баня? По крайней мере, я у вас таких не видел. Конечно, у вас тоже неплохо придумано, всегда теплая вода, но баня все-таки лучше. Дорого бы я дал за то, чтобы мне довелось еще хоть раз помыться в настоящей бане!
        Девушка неожиданно заинтересовалась и попросила объяснить. Думаю, ее проблема гигиены тоже давно мучила. Я с готовностью травил себе душу, описывая устройство и ощущения.
        - И вот возвращаешься из леса - грязный, голодный, замерзший. Лицо испачкано жиром пополам с сажей. Снимаешь все это безобразие - и в парилку. А там так жарко, воздух влажный и горячий, даже горло обжигает при дыхании. А Беар - это мой друг - нахлестывает веником, пока кожа не покраснеет. Никакой простуды не остается, кажется, что вымылся не только снаружи, но и изнутри. - На этих словах девушка издала отчетливый стон зависти. Я и сам себе сейчас завидовал. Представил себе одно из таких возвращений и неожиданно для себя закончил:
        - А потом Беар орет трактирщику, чтобы позвал веселых девок, Хамелеон его поддерживает, а я убегаю в таверну - отъедаться.
        - А кто такие веселые девки? Почему они веселые?
        Я под своим слоем грязи покраснел и, заикаясь и сбиваясь, стал объяснять девушке концепцию продажной любви, которая, когда Иштрилл поняла, о чем речь, ее ужасно рассмешила и озадачила.
        - То есть у вас считается неприличным общаться с девушками, поэтому те девушки, которые все-таки согласны общаться, требуют за это деньги?
        - Ну-у, не совсем общаться… - я покраснел еще сильнее.
        - Да поняла я!
        - Ну да. Тогда так и есть.
        - Хм. То есть девушки продают свое доброе имя за деньги?
        - Я никогда это с такой точки зрения не рассматривал, но да.
        - При этом, насколько я поняла, мужчин за это никто не порицает?
        - Ну, если мужчина не женат, то порицают, но не сильно. Смотрят сквозь пальцы. А если женат, то… Ну не знаю, тоже смотрят сквозь пальцы, но могут наябедничать жене, и тогда ему не поздоровится.
        - А если все наоборот? Если девушка хочет «общаться» и готова платить за это деньги?
        - Я про такое слышал, но редко. Таких мужчин вообще все презирают, еще больше, чем веселых девок. Хотя к последним в разных местах по-разному относятся. Я слышал, что в столице их даже уважают, стихи им посвящают. Только там они как-то по-другому называются, и очень дорого берут за свои услуги. Только благородным по карману. Хотя там сложнее все, я не очень в этом разбираюсь, - я уже не рад был, что начал этот разговор.
        - Эрик, а ты благородный?
        - А? Я - да. Но я совсем недавно стал благородным, меня его величество наградил… - я осекся.
        - За то, что ты убил много эльфов?
        - Н-нет, не совсем. Мы вошли в лес, тот, что был нашим, наша тысяча и тысяча помойных - это… Ну, вот как ваши провинившиеся, которых сюда отправляют. Только их никуда не отправляют, а просто в самые опасные места ставят. Ваши нам ловушку устроили, и тысячник, чтобы сохранить хоть кого-то, оставил помойных прикрывать отход. И раненых оставил. А я остался с ними, я же лекарем был в нашей тысяче. Вот за это мне пожаловали дворянское звание.
        Оли Лэтеар задумчиво рассматривала меня, от чего перестала смотреть под ноги и ожидаемо споткнулась. После чего тряхнула головой и лукаво спросила:
        - Значит, ты можешь теперь пользоваться услугами этих дорогих веселых девок для благородных?
        Я натужно рассмеялся:
        - Я очень бедный благородный, так что на их услуги у меня все равно денег нет.
        - Хм… Значит, ты пользовался услугами простых веселых девок, дешевых?
        - Да ничего я не пользовался, - буркнул я. - Мне отец говорил, что в этом случае девальвируется сама концепция близости.
        Девушка рассмеялась, глядя на мою покрасневшую физиономию, и прекратила издевательство. Подождав еще каких-нибудь неудобных вопросов и таковых не дождавшись, я облегченно выдохнул. И все-таки как хочется в тепло и в баню! А еще что-нибудь повкуснее набивших оскомину эльфийских лепешек.
        Обнаружение очередного провала чуть не стало для меня фатальным. Мы уперлись в сплошные завалы битого камня - целая улица была разрушена, да так, что найти проход было невозможно. Попробовали пройтись вдоль, но проходимых мест как-то не наблюдалось, кучи битого камня перемежались кусками стен, в некоторых даже сохранились дверные проемы. В один из таких я и полез, надеясь, что внутри остатков здания будет проще передвигаться. Я откатил несколько крупных камней и ужом стал протискиваться в образовавшуюся полость. Мои действия, видимо, нарушили шаткое равновесие, так что в какой-то момент я почувствовал, что двигаюсь, не прилагая никаких усилий - камни и щебень подо мной стали ворочаться, а потом и вовсе посыпались куда-то вниз. Трещина, оказывается, пролегла прямо через дома, и теперь я, все ускоряясь, сползал в пропасть. Я судорожно пытался за что-нибудь ухватиться - безуспешно. Руки, выставленные перед собой, провалились в пустоту, я уже приготовился к короткому полету, когда в шею мне впились завязки плаща, и падение прекратилось. Камни все еще ворочались подо мной, веревка больно давила на шею,
грохот вокруг стоял страшный, но сам я оставался на месте. При этом я ничего не видел - внутри завала было темно. Ужасное ощущение, я даже не могу понять, сколько продолжалось это светопреставление. Вряд ли долго, но впечатлений было море. Когда все стихло, я попытался осторожно повернуть голову, пытаясь рассмотреть, за что же зацепился мой плащ.
        - Не смей шевелиться! - реакция последовала незамедлительно, - Я и без того тебя еле держу!
        - А что делать? Может, ты меня вытащишь? Как ты вообще меня держишь? - прошипел я. Говорить удавалось с трудом из-за пережатого горла.
        - Я обеими руками вцепилась в твою одежду. Лежу на животе.
        - Эмм… Если ты держишь меня обеими руками, то как держишься сама?
        - Я ногами упираюсь в края проема.
        Я задумался. Кажется, у моей напарницы не слишком много возможностей мне помочь. Чудо, что она до сих пор меня не отпустила, я все-таки довольно прилично вешу. Как бы не утянуть девчонку вместе с собой. Я решил уточнить:
        - Мне кажется, тебе будет не очень удобно меня вытаскивать?
        - А мне кажется, у тебя поразительный талант к преуменьшению. Я уже пальцев не чувствую. На руках. На ногах пока чувствую.
        - Ну хоть это обнадеживает. Так, может, ты меня отпустишь? Сейчас вроде бы ничего никуда не падает. Я попробую упереться руками и отползти.
        - Ничего не выйдет.
        - Почему?
        - Я же говорю, я пальцев не чувствую. Не смогу их разжать.
        - Тогда потерпи немного, я попробую достать кинжал, и… - договорить мне не дали.
        - Не смей! Если ты свалишься, я прыгну за тобой!
        - Да я не собираюсь никуда сваливаться. Попробую удержаться.
        - Вот ты сначала отползи от края, а потом завязки разрезай!
        - Ты же сама сказала не шевелиться!
        - Я была в панике! Можешь шевелиться. Только осторожно.
        Еще бы не осторожно. Я и сам понимал, что плясать джигу лучше не стоит. Медленно я завел руки, назад и нащупал край пропасти. Не слишком утешительно - я лежал на груде камней, почти вертикально, удерживаемый только плащом. И где-то на уровне пояса эта груда обрывалась. К тому же здесь явно была очень высока концентрация горючего и ядовитого газа - даже несмотря на то, что обоняние у меня почти не работало, я чувствовал запах. Скоро можно ждать галлюцинаций - да что там говорить, я уже слышал шорохи и скрип, доносящиеся из подземелья. Выползти наверх, не меняя положения, возможным не представлялось.
        - Иштрилл, я собираюсь развернуться. Иначе не получится, - предупредил я.
        - Разворачивайся.
        Я изогнулся, попытавшись ухватиться за что-нибудь сбоку от меня - не слишком хорошая затея, если учесть, что я по-прежнему ничего не видел. Вцепился, ухватился правой рукой за какой-то камень, но даже обрадоваться такой удаче не успел - камень легко вывернулся из-под других таких же и полетел в пропасть, чем спровоцировал очередной обвал. Камни подо мной ворочались и один за другим улетали вслед за тем, который я потревожил. Я опять попрощался с жизнью, но оли Лэтеар каким-то образом удержала меня и в этот раз.
        - Лучше бы тебе так больше не делать, - сдавленным голосом прошипела она. - Попробуй слева. Там несколько крупных камней, кажется, они устойчивее.
        Я воспользовался советом и, действительно, сумел обхватить левой рукой довольно крупный булыжник. Еще усилие, и я уже упирался в него обеими руками. Теперь я не висел над пропастью, и положение у меня было намного более устойчивое. Да и дышать стало легче.
        - Иштрилл, думаю, ты можешь выпустить плащ. Я, кажется, теперь справлюсь.
        - Ничего не выйдет. Эрик, я же говорю, что рук не чувствую!
        Помянув древних богов, я одной рукой нащупал завязки. От нагрузки узлы затянулись до каменного состояния, развязать их одной рукой можно было даже не пытаться. Вытащил кинжал и перерезал их.
        - Все, плащ меня больше не держит. Я сам держусь. Упирайся локтями и выползай назад.
        - Я могу потревожить завал, и все снова посыплется. Тогда ты точно упадешь. Перебирайся ко мне, вместе вылезем.
        Снова помянув древних богов и упрямство некоторых представительниц первородных, я начал осторожно карабкаться назад. Нас с девушкой разделяло не больше полутора шагов, меньше, чем мой рост, но преодолевал их я, наверное, больше получаса, подолгу выбирая место для опоры и советуясь с Иштрилл. Она все это время так и пролежала на камнях с вытянутыми руками, удерживаясь за края проема ступнями ног. Еще через некоторое время мне удалось выпихнуть ее наружу и вылезти самому. При этом я чуть не наступил на девушку - она так и лежала, не в силах пошевелиться и сжимая мой плащ - все конечности у нее затекли, из прокушенной губы капала кровь. Я растер ей ноги, постаравшись воздействовать еще и магически. Не знаю, что именно помогло, но когда девушка зашипела от боли в ногах, я перенес свое внимание на руки. Здесь было просто ужасно - пальцы сведены судорогами, мне с трудом удалось их разогнуть и вытащить наконец плащ. Иштрилл было ужасно больно, потому что хоть она и молчала, но из глаз текли слезы. А мне было ужасно стыдно. Мог бы догадаться, что когда приходится лезть в какие-то места, нужно обеспечивать
себе страховку.
        Немного приведя в порядок пальцы Иштрилл, я натянул свой рюкзак и подхватил ее на руки. Её собственная сумка так и провисела всю дорогу у нее на плечах - она, конечно, даже не успела ее сбросить, когда ринулась меня спасать.
        - Думаю, нам пора устроить привал. Скоро темнеть начнет. Найдем какое-нибудь строение поприличнее, соберем побольше дров и устроим большой костер. Хотя бы отогреемся.
        Была у меня и еще одна идея, давно вынашивал, но все времени было жалко, да и сил. Но теперь мы решили остановиться задолго до заката, и времени было предостаточно. К тому же я хотел как-то отблагодарить девушку. В общем, я искал какое-нибудь достаточно хорошо сохранившееся здание. Мы прошли уже достаточно далеко - сюда проштрафившиеся первородные, похоже, забирались гораздо реже, чем в начале города, и в домах оставалась кое-какая обстановка. Я заметил, что в некоторых из них сохранились даже металлические ванны на ножках. Вода в них подавалась раньше по сложной системе труб, причем я так и не понял, каким образом орки заставляли ее течь вверх. Теперь от этой системы ничего не осталось, но если в такую посудину натаскать воды, и под ней развести костер, то вполне можно вымыться. Это, конечно, не баня, о которой я с такой ностальгией мечтал, но дальше зарастать грязью было уже просто вредно для здоровья. Обо всем этом я решил Иштрилл не говорить, опасаясь, что в ближайших окрестностях может не оказаться подходящего недоограбленного дома, либо я не смогу найти источник воды.
        Дом нашелся, и ручей тоже. Не очень близко, и вода в нем была не лучшего качества, но для гигиенических целей вполне подошла. Переполненный чувством вины и благодарности я не обратил внимания на то, что пришлось бегать далеко. Иштрилл радовалась, как будто ей подарили ключи от королевской сокровищницы и объяснили, что никто не будет запрещать ей туда ходить в любое удобное время. На то, чтобы натаскать столько же воды для себя, мне сил уже не хватило, пришлось ограничиться котелком кипятка и тремя котелками ледяной воды. Вместе получилось сносно, и к тому времени, как зашло солнце, я был чист, свеж и почти счастлив. Сухо, тепло, рядом разумный, с которым очень приятно коротать вечер - что еще нужно? Разве что вкусной еды, отсутствие неприятного запаха, ну и мир в родном королевстве очень не помешал бы. Да и одежду постирать не получилось.
        Утром мы снова отправились на поиски переправы через пропасть, и нашли таковую всего через пару часов поисков. Пришлось возвращаться обратно к окраине города, то есть в сторону, противоположную той, куда мы стремились, около часа, зато здесь нас ждал почти настоящий мост. Это было большое здание, стоявшее, как и прочие, в том месте, где пролегла трещина, вот только в отличие от других, оно не разрушилось полностью, оставив только стены, у него сохранилась еще и часть крыши. И она нависала над трещиной, одним своим краем почти доходя до ее противоположного края.
        Перебираться было несложно, только очень страшно. Иштрилл прошла по нависающему куску крыши легко и непринужденно, как по лесной тропинке. Легко оттолкнулась, и вот она уже на противоположном краю трещины. Все это она проделала так быстро, что я не успел на это хоть как-нибудь отреагировать. Только когда она вопросительно посмотрела на меня, в удивлении застывшего на своей стороне, я выдавил:
        - А если бы она обвалилась?
        - Я бы успела перепрыгнуть, - пожала плечами девушка. - И ведь балки крепкие, это же чувствуется… Главное, в резонанс не попасть.
        О каком резонансе она говорила, я не понял и уточнять не стал. И уверенностью такой не обладал, поэтому моя переправа заняла гораздо больше времени. Но перебрался все-таки.
        Глава 9
        Следующие два дня мы монотонно брели, обходя центр города по кругу, время от времени перебираясь через завалы или трещины. Мы больше не осматривали дома - провизия подходила к концу, и тратить на это время было опасно. Только остановившись на ночевку, если оставались силы, мы заходили в некоторые, оказавшиеся поблизости, просто из любопытства, надеясь найти что-нибудь, что может пригодиться во время путешествия. В одном из таких домов, не до конца разграбленных предыдущими посетителями, нашли отличную веревку - с ней путешествовать стало безопаснее. Материал, из которого веревка была сделана, меня удивил - она состояла из сплетенных между собой тонких металлических нитей, при этом оставалась гибкой и прочной. Гораздо лучше, чем шипастая цепь, которой мы пользовались до этого, отчего все руки у меня были в ранах. Вообще в этих местах первородные хоть и вынесли все самое ценное, оставалось множество полезных или просто интересных вещей. Я нашел несколько кусков очень странной ткани - если этот материал можно назвать тканью. Эластичная и прочная, она растягивалась, как смола, на ощупь была похожа на
человеческую кожу, только была очень гладкой, и не пропускала ни воздуха, ни воду. Вечером, на привале, я изготовил что-то вроде намордников - несколько слоев ткани, между которыми был засыпан песок и уголь. Края я обшил этой самой тканью, благодаря чему намордники плотно прилегали к лицу, и воздух проходил только через слои ткани и уголь. На следующий день я испытал намордник возле очередной трещины - дышать было проще, особенно если их предварительно намочить. Оли Лэтеар нашла тетивы для лука - долго радовалась и восторгалась. Говорила, что если принести одну такую в эльфийский лес и продать, можно год жить безбедно и ничего не делая. Еще я нашел большую плоскую флягу - ее очень удобно было носить, прикрепленную на бедре, на ней даже ремни кожаные сохранились. Во время ходьбы снять и сделать глоток не получится, слишком велика, зато из горлышка тянулась удобная трубка, которую можно было пропустить под одеждой и тянуть воду как из соломинки. Теперь можно было носить с собой запас обычной воды - осточертевших шариков становилось все меньше, и меня это начинало беспокоить. Тем более что путешествие
явно затягивалось. И вот, на шестой день стало ясно, что идти в том же направлении, что и раньше, больше не получится. Мы уперлись в стену.
        На самом деле это не было стеной. Просто последствия землетрясения. Раньше нам уже встречались разломы, у которых один край был выше другого. Теперь край очередного разлома возвышался у нас над головой шагов на двадцать. С нашей стороны для разнообразия стена была очень пологая - фактически сейчас мы уже были на дне разлома, вместе с дюжиной разрушенных домов. Для того чтобы идти дальше, нужно было подняться по отвесной стене на высоту около пяти человеческих ростов. И мест удобных для подъема поблизости не наблюдалось.
        - Нужно либо возвращаться назад и обходить центр с другой стороны, но тогда у нас не хватит припасов. Да еще неизвестно, можно ли там подняться. Либо идти к краю города вдоль разлома - думаю, дальше уровень сровняется, и тогда мы, может быть, сможем пройти дальше. И проблема с припасами в этом случае остается такой же острой. Или же нам придется идти к центру города. Может быть, мы ошибались, и пройти все-таки можно, - констатировала Иштрилл.
        «Проблема с припасами» уже была острой. Их оставалось всего на два дня - и это несмотря на то, что мы и так экономили. И за последние три дня мы вообще не приблизились к горам. Мы решили идти по дну.
        Сначала дорога не слишком отличалась от того, что мы видели раньше. Мы шли вдоль стены, которая была по правую руку, а слева был пологий склон, заполненный руинами, и в любой момент могли подняться наверх. Руины не слишком отличались от тех, что мы видели раньше. Запах газа не чувствовался, то ли от того, что здесь было достаточно высоко, то ли из-за намордников, которые были у нас на лицах. Время от времени встречались сохранившиеся куски стен, хотя в целом разрушений в этой местности было гораздо больше, чем в тех местах, где мы шли раньше. Постепенно склон слева от нас становился все более крутым. Уже можно было сказать, что мы на дне трещины. Под ногами тек ручеек, но пить эту воду я бы не рискнул - запах газа теперь чувствовался даже через фильтры.
        - Если эта вонь усилится, нам придется вернуться, - констатировал я. - Иначе так тут и останемся. Лучше поголодать несколько дней.
        - Я пока не чувствую шума в голове, - ответила Иштрилл. - Эта твоя маска очень помогает. Мне кажется, если бы у меня была такая там, в начале города, я бы не сошла с ума. Может, и дальше будет помогать? Не хочется возвращаться. Мне кажется, если перейти самые разрушенные места по дну, дальше будет возможность подняться наверх. Чем дальше от центра, тем уже трещины, - с надеждой рассуждала девушка.
        - Мне тоже не хочется возвращаться. Горные козы, которых ты так разрекламировала, мне уже снятся, а ваши лепешки с трудом лезут в горло, даже несмотря на голод. Но если будет опасно, лучше все-таки вернуться. Мне приходилось голодать и дольше, это не смертельно.
        Оли Лэтеар только вздохнула тяжело. Подозреваю, что ее торопливость объяснялась не только и не столько голодом. На меня тоже давил мертвый город, хотелось оказаться подальше - пусть даже в голой каменистой степи. Но я все равно педантично напомнил:
        - Дыши лучше неглубоко и чаще. Так меньше отравы в легкие попадает. И идти нам лучше бы не слишком быстро, чтобы дыхание не было слишком частым. Да и говорить нам вообще-то нужно поменьше. Хотя все время молчать - жутковато, - признался я.
        - Дышать почаще, но не слишком часто, - проворчала девушка. - Ты бы определился уже…
        Далеко не сразу мы заметили тот факт, что пространства между краями разлома становится все больше и больше. Слишком медленно мы шли, и слишком неровные были эти стены - они то сближались, сходясь на расстояние десяти шагов, то расходились до всех пятидесяти - судя по тому, что находясь наверху, таких широких провалов мы не видели, мы были уже гораздо ближе к центру города. Стали попадаться настоящие скалы, которые приходилось обходить; ручей, вдоль которого мы шли, давно исчез. Вода ушла в многочисленные трещины, которые уходили еще глубже под землю. Иногда мы слышали его журчание где-то под ногами, если проходили мимо отверстий в земле. Мы старались побыстрее отойти от таких мест - из этих ям несло просто омерзительно, и если не поторопиться, в голове начинало шуметь - верный признак того, что скоро придут видения. Но не вся вода уходила под землю, там, где мы шли, тоже не было сухо. Только водой эту жидкость назвать было уже нельзя. Я до сих пор поглядывал на неаккуратную прореху на своем плаще - результат падения камня, который вывернулся у меня из-под ноги в лужу ярко-зеленого цвета. Я не
сразу заметил результат попадания брызг на одежду, а когда увидел, стал двигаться еще аккуратнее. Часто попадались участки с желтым минералом, который собирают первородные.
        Из-за того, что смотрели мы в основном под ноги, мы не сразу заметили, что стены уже совсем далеко от нас. И намного выше. Мы шли по центру города. И выбраться на поверхность до заката у нас никак не получалось - время далеко перевалило за полдень, а конца путешествию видно не было.
        - Не хотелось бы здесь ночевать. А идти в темноте опасно, тем более что разжигать здесь огонь я не рискну. Не знаю, какая здесь концентрация газа, но проверять, зажигая факел, я не рискну. Иначе получится два хорошо запеченных путешественника, - поделился я своими опасениями.
        - Я неплохо вижу в сумерках, - напомнила девушка.
        - Вряд ли настолько хорошо, чтобы говорить мне, куда ставить ноги, - парировал я. - Хотя в любом случае вернуться до темноты мы уже тоже не успеем, так что и переживать нечего.
        - Как хорошо, когда нет выбора, - согласилась Иштрилл.
        Кажется, прежде чем стемнело, мы прошли-таки самый главный провал. По крайней мере, в какой-то момент нам пришлось обходить довольно крупное озеро, состоящее из зеленой едкой субстанции. То еще испытание оказалось.
        Сумерки здесь, внизу, начались раньше, чем на поверхности. Правда, полной темноты еще не было, но мне уже приходилось еще внимательнее смотреть, куда ставить ногу, и от того продвижение наше еще замедлилось. Я опасался, что задержка будет раздражать Иштрилл, но ей, кажется, это было только в радость - она уже и так еле ноги переставляла.
        - Мне кажется, у меня начинаются галлюцинации, - задумчиво протянула оли Лэтеар еще через час. - Я слышу шорохи. Ты следи за мной, ладно?
        - Рассчитываю на ответную услугу, потому что я тоже слышу шорохи. Даже не шорохи, а постоянное шуршание. Давай что ли прибавим шагу? - теперь мы снова шли по расселине.
        Мы прибавили шагу, но шуршание только усиливалось. Казалось, со всех сторон нас окружали тысячи змей. Несмотря на то что я понимал, что мне все это только кажется, было жутко. Да и нельзя сказать, что мы сильно ускорились - после целого дня пути по неровным камням и без нормальной еды сил у нас оставалось не так, чтобы много. Хорошо хотя бы, что глаза привыкли к темноте, я почти не спотыкался - только если от усталости.
        Еще через несколько минут Иштрилл тихо вскрикнула и остановилась.
        - Что случилось?
        Девушка шумно сглотнула.
        - Показалось, наверное. Будто какое-то шевеление справа. Не обращай внимания.
        Мы прошли еще немного. Теперь и я видел какие-то неясные тени в темноте. И тоже старался не обращать на них внимания, пока одна из таких теней не бросилась мне в ноги и не вцепилась в сапог. Нога будто в капкан попала, сапог хотя и выдержал, но ступню сдавило так, что я в любой момент ждал, когда затрещат кости. Не раздумывая, я выхватил кинжал и ткнул несколько раз в тело неизвестной твари. И только потом до меня дошло.
        - Это не видения! Это взаправду! Бежим!
        Мы побежали, уже не следя за дыханием, вкладывая в бег все силы. Меня мучила мысль, что мы будем делать, если удобного подъема наверх нам не встретится. Хотя сейчас я бы согласился даже на неудобный. Или хоть какой-нибудь. Мне казалось, что я сейчас и по отвесной стене взберусь, вот только чтобы до этих стен добраться, нужно было пробежать несколько десятков шагов по камням - чем ближе к стене, тем больше камней и труднее дорога. И времени на то, чтобы ее пройти, нам никто давать не собирался. За первым, самым нетерпеливым чудовищем последовали другие, они вылетали из темноты, норовя вцепиться в ноги, или прыгали с высоких камней, целя в торс. Благодаря потрясению от этой новой напасти наши чувства обострились, и мы пока успевали увернуться или пинками отогнать от себя настырных тварей, но я знал, что скоро усталость вновь вернется, движения станут неточными, и тогда создания добьются своего.
        - Оли! Ты лучше видишь! Ищи яму, укрытие, что угодно, чтобы вместило двоих. Но не слишком просторное.
        - Отбиваться даже сложнее будет! - возмутилась девушка.
        - Некогда объяснять! Делай, что говорю! - рявкнул я и на ходу полез в рюкзак. Огниво, конечно, было на самом дне. Использовать его в ближайшее время я не собирался.
        Я все-таки нашел его раньше, чем Иштрилл увидела подходящее укрытие, и несколько минут бежал, зажав в одной руке рюкзак, а в другой злосчастное огниво. Отбиваться с занятыми руками стало только сложнее. Наконец девушка крикнула «Там!» - и махнула рукой, указывая направление. Мы подбежали, к стене провала - здесь было короткое узкое ответвление. Да уж. Когда я говорил «не слишком просторное», я имел в виду что-то, куда можно пролезть, не снимая одежду и не сидя две недели на голодной диете. Я заставил вползти туда остановившуюся и смотрящую с недоумением девушку, полез сам, причем спиной вперед. Кажется, хищники слегка опешили от такого нелогичного поведения, потому мне удалось заползти внутрь, оставшись не покусанным. Подтянув рюкзак поближе, я прищурился и ударил трутом. Сноп искр, я успеваю в подробностях разглядеть тварь, подобравшуюся совсем близко, машинально зажмуриться, а в следующий момент стало очень ярко. И очень громко. И очень жарко.
        Вероятно, я ненадолго потерял сознание. А может, просто на несколько секунд выпал из реальности. Я сначала почувствовал шевеление под собой, и только потом осознал, что ничего не слышу, а перед глазами плавают яркие, разноцветные, но не несущие какого-то смысла фигуры. Я начал вывинчиваться из лаза, стараясь не очень травмировать Иштрилл, на которой я так невежливо устроился. Дышать было тяжело, воздуха почему-то не хватало. Зато на нас больше никто не нападал.
        Мы все-таки нашли выход на поверхность. Теперь это было нетрудно сделать - на нас больше никто не нападал. Возле щели, где мы укрылись от взрыва, лежало множество тушек существ, которые так яростно пытались нас сожрать всего несколько минут назад. Многие из них вяло шевелились, но о нападении больше не думали. Высокая температура не успела им повредить, а вот грохот и, в большей степени вспышка сильно поумерили им пыл. Теперь мы могли их внимательно рассмотреть. Ничего похожего мне раньше не встречалось - что-то вроде ящериц. Тело длинное и тонкое, похоже на змеиное. Только, в отличие от змей, у них были очень короткие лапы, и было их много - целых четыре пары. Огромные глаза и, что удивительно, не менее большие уши. До сих пор я не слышал о существовании пресмыкающихся, у которых бы были эти органы чувств. А, главное, пасть - широкая, с множеством мелких и коротких, но очень острых зубов. У меня по спине пробежали мурашки - если бы одна из этих тварей смогла добраться до открытой кожи, не защищенной эльфийской одеждой, раны были бы очень тяжелыми.
        - А ведь это те самые саламандры! - удивленно прошептала Иштрилл, вставая рядом со мной. Она сосредоточенно потирала лоб - кажется, в спешке я чувствительно приложил ее по голове сапогом.
        - У нас говорят, что саламандры любят огонь, - удивился я, - Хотя да, по описанию очень похоже.
        - Здесь много огня. - Пожала плечами девушка. - Стоит только искре проскочить.
        Пришлось пройти еще тысячу шагов, чтобы найти место, подходящее для подъема. И подъем этот был непростым. Стена провала здесь была пологой - вернее, чуть более пологой, чем на всем протяжении пути. И еще она крошилась - камень здесь был непрочным, и с помощью кинжалов можно было проковырять выемки для рук и ног. Если бы высота стены была чуть больше, я бы, наверное, не решился выбираться здесь на поверхность. Кружилась голова, то ли от голода, то ли от усталости, то ли от того, что мы уже изрядно надышались ядовитым газом, несмотря на фильтр. Мне пришлось взобраться всего на три человеческих роста - стена здесь уже была невысока. Иштрилл выбраться самой уже не хватило сил - хорошо хотя бы, что она смогла уцепиться за веревку, с помощью которой я ее и вытянул. Край неба на востоке уже посветлел, мы забрались в первый попавшийся дом, уже почти ничего не видя, повалились на прекрасно сохранившееся ложе, тесно прижавшись друг к другу, и провалились в сон.
        Я проснулся на закате. Аккуратно, стараясь не разбудить Иштрилл, сполз с кровати, огляделся и громко и нецензурно выругался. Предельно нелогичное поведение, но меня извиняют два факта. Во-первых, выругался я не на эльфийском, так что моя спутница ничего не поняла, хотя и проснулась. Во-вторых, трудно ожидать какой-то другой реакции от человека, который был бы настолько ошеломлен. Здание, в котором мы находилось, по-видимому, принадлежало когда-то городским служащим, а именно страже. И оно было не тронуто мародерами. Совсем. И это сразу бросалось в глаза. Только крайней усталостью можно объяснить тот факт, что накануне мы не обратили внимания на обстановку в комнате. Первое, на что упал мой взгляд, когда я встал с кровати, был большой оружейный шкаф. Как и вся до сих пор виденная орочья мебель, он был красив. Дверцы шкафа были сделаны из стекла, осколки которого теперь валялись на полу, а внутри было аккуратно расставлено оружие. Десятки кинжалов, мечей и арбалетов. Все в идеальном состоянии, не тронутое ржавчиной и гнилью. Кроме того, в комнате было еще несколько кроватей, по-видимому, на них
располагалась отдыхающая смена.
        Из ступора меня вывело восклицание оли Лэтеар. Высокородная эльфийка даже в состоянии крайнего ошеломления не позволила себе грязных ругательств, а может, она их и не знала, но выразилась все равно крайне экспрессивно.
        - Похоже, досюда твои сородичи не добрались, - констатировал я.
        В здании мы задержались надолго. И если бы не острая нехватка еды, я бы остался здесь как минимум еще на один день - не помешал бы отдых и вдумчивое обследование соседних домов. Очень уж много здесь было богатств, которые вскружили голову даже мне. Достаточно сказать, что арбалеты, которые я увидел, проснувшись, были совсем непривычной мне конструкции. Очень совершенной конструкции. Они были невелики размером, орудие можно было легко удерживать одной рукой. Они заряжались восемью болтами одновременно, и стреляли не всеми сразу, а по очереди и без перезарядки. Хитрый механизм подавал болты один за другим, нужно было только взводить тетиву, но этот процесс был совсем легким и быстрым, так что можно было сделать восемь выстрелов секунд за десять. Уверен, после тренировки этот результат можно было улучшить. Запас болтов нашелся в том же шкафу. Мне потребовалось приложить серьезные усилия, чтобы заставить себя не забрать все арбалеты, которые там были, - целых двадцать штук. Я представил себе, как здорово было бы вооружить такими каждую тройку в нашей тысяче, и мне захотелось плакать. Еще я обнаружил
несколько кольчуг - удивительно легких, да к тому же с очень удобной системой ремней, позволяющей отрегулировать размер. Поножи, наручи, перчатки - полный доспех, и при том очень легкий и очень прочный - так сказала Иштрилл. Хотя тут моя алчность дала сбой. Какую бы хорошую защиту ни давал доспех и как бы легок он ни был, он все равно стеснял движения. Я больше привык полагаться на маскировку. Тем более что поддоспешников мы все равно не нашли. Хотя я все равно не удержался и сложил в рюкзак целых три кольчуги - к тем девяти арбалетам, которые там уже лежали. Рюкзак тоже не был тем же, с которым я сюда пришел. Непонятно, для чего страже нужны были сумки, предназначенные для длительных пеших переходов, но здесь они были. И очень удобные и вместительные. Еще были комплекты ремней, вроде сбруи, только для людей. На них можно было с удобством расположить множество полезных и нужных вещей - если бы такая была на мне прошлой ночью, мне не пришлось бы так мучиться с доставанием огнива. Были также складные походные котелки, несколько чудесных складных ножей с разными лезвиями, столовыми приборами и даже
кое-каким инструментом. Мы нашли даже несколько шерстяных одеял темно-зеленого цвета - тщательно упакованных, и потому нетронутых тлением. Находке я радовался чуть ли не больше, чем всему остальному, - нам их очень не хватало. В общем, утром мы отправились в дорогу экипированными и подготовленными к походу лучше, чем даже когда мы с Беаром и Хамелеоном готовились к рейдам в эльфийский лес.
        Мы надеялись за день выбраться на окраину города, а утром выйти к предгорьям. Жаль было уходить, не изучив эту часть города получше - здесь могло быть еще столько полезного! С другой стороны, унести больше мы бы все равно не смогли, а диета наша не располагала к длительным путешествиям в столь пустынных местах. Я и так последние три дня откладывал тайком от Иштрилл половину от своего завтрака и ужина. Девушка явно страдала от нехватки пищи гораздо сильнее, чем я, и в случае, если у нас не будет возможности пополнить запасы в ближайшие дни, я рассчитывал поддержать ее силы хотя бы сэкономленными эльфийскими лепешками.
        Эта часть города вообще сохранилась намного лучше. И не только потому, что здесь не поработали эльфийские охотники за сокровищами. Когда мы удалились на достаточное расстояние от центра города, стали заметны следы посещения разумными. Только эти разумные, в отличие от эльфов, не ломали все, что не могли унести. Встречались удобные, явно рукотворные переходы через развалины, а утром следующего дня обнаружился прочный и удобный мост через трещину.
        - Мне кажется, или это не твои сородичи поработали? - задумчиво спросил я, глядя на широкую каменную плиту, огороженную по краям перильцами.
        - Похоже, легенды не врали. Орки не вымерли, - напряженным голосом ответила девушка.
        - У нас намечаются новые проблемы? - поинтересовался я.
        - Кто бы это ни был, они нечасто тут появляются. Да даже если мы их встретим… Я теперь склонна сомневаться, что они были такими злобными чудовищами, как я привыкла думать.
        - И все-таки я бы предпочел избежать встречи, - вздохнул я. - Не стоит впадать в другую крайность - какими бы лапочками ни были эти разумные, они вполне могут возмутиться тем фактом, что мы без спросу гуляем по их территории. Да и не факт, что ваши легенды так уж врут. - Я не стал указывать на то, что причиной вероятного нападения на нас мифических орков может стать принадлежность Иштрилл к первородным. Как ни крути - враги.
        В любом случае наши размышления несли мало полезного. Пойти обратно мы не могли. Замедлить свое продвижение и усилить осторожность по причине отсутствия продовольствия - тоже. Оставалось внимательнее смотреть по сторонам, чем мы и без того не пренебрегали. Мы покинули город через час после полудня и останавливаться на привал не стали. Горы были совсем близко, нам впервые за долгое время встретился куст какой-то высохшей травы, и это позволяло надеяться, что влияние яда из недр здесь ослабело достаточно, чтобы можно было встретить какую-нибудь живность. Я представил себе суслика, жарящегося на костре, и сглотнул набежавшую слюну. Коз я старался даже не представлять, опасаясь от такой фантазии упасть, сотрясаясь в голодных конвульсиях.
        Мы выбрались из гигантской чаши, образованной землетрясением, но продолжали подниматься вверх. Горы давно перестали быть дымкой на горизонте, сейчас они были близко, очень близко. И как же приятно было смотреть на их зеленеющие, несмотря на зимнее время, склоны! Все чаще встречались участки травы - похоже, здесь было более влажно, чем в той пустыне, по которой мы шли раньше. Да и ветер был гораздо слабее, иногда совсем переставал дуть, и тогда было странно и непривычно не слышать постоянного завывания, к которому мы так привыкли за дни путешествия. Правда, нор вожделенных сусликов пока не встречалось. Мы шли до самой темноты, так и не заметив следов какой-нибудь живности. Я до последнего тянул с объявлением привала, надеясь поужинать сегодня чем-нибудь, кроме лепешек. Которых к тому же почти не осталось, только те крохи, что мне удалось сэкономить. Живность заметила Иштрилл уже после того, как я разрыл специальной, походной лопаткой, найденной в орочьем городе, яму, достаточно глубокую, чтобы скрыть небольшой костерок от постороннего взгляда. И какую живность! Оли Лэтеар коснулась моего плеча,
когда я пытался укрыть собой охапку травы, чтобы разжечь огонь. И подняв взгляд, я увидел его. Многократно воспетого в моем воображении, вожделенного горного козла. Он был бел и прекрасен в своей мясной сущности. Мой живот еще только начал бурчать от увиденного зрелища, а рука потянулась к поясу, чтобы снять с него арбалет, когда Иштрилл плавным и легким движением достала из-за спины лук, быстро и почти не шевелясь натянула его и выстрелила прямо из сидячего положения. Почти не целясь! На расстояние более четырехсот шагов. Козел, кажется, в последний момент что-то почувствовал и дернулся, чтобы убежать. Стрела оказалась быстрее.
        - Предлагаю остановиться на длительный отдых, - предложил я, когда мы разглядели тушу козла. Дома мне таких видеть не приходилось, животное превышало размером привычных мне коз раза в два, а то и больше. - Нажарим побольше мяса, может, удастся закоптить немного… Я, правда, не очень умею…
        - Я вообще не умею, - грустно призналась охотница. - Даже не представляю, как нужно свежевать и разделывать. - Тяжело вздохнула и закончила: - Такой красивый зверь… Жалко.
        Козел действительно был очень красив. И в другое время, будучи менее голодным и усталым, я бы тоже посокрушался о том, что такое красивое животное погибло по моей вине. Теперь же я сказал те слова, которыми меня в свое время успокаивал Беар:
        - Таков естественный ход вещей. Мы убили его не для развлечения, а для пропитания. Он умер быстро. Если бы не умер он - вполне могли завтра умереть мы, ослабев или от голода утратив бдительность. - Мне, в свое время то же самое сказали в несколько другом стиле, с многочисленными цветистыми оборотами. Беар вообще был мастер по части ругани - получалось у него красиво и оригинально. И звучало все это совсем не так грязно и неприятно, как из уст других любителей крепкого слова. Я поймал себя на том, что здорово соскучился по друзьям - очень вовремя, надо отметить.
        - Я все понимаю, - вздохнула девушка. - Но все равно жалко. Но давай уже разделывать, так есть хочется!
        У меня большого опыта в свежевании тоже не было, так что работа получилась долгая и не особенно чистая. Подозреваю, что тот же Беар уже десять раз проклял бы мою криворукость. Тем не менее сегодня у нас был настоящий ужин. Мне пришлось силой вырывать куски горячего, истекающего соком мяса из рук Иштрилл, иначе она рисковала объесться с непривычки, и тогда пришлось бы нам задержаться здесь несколько дольше, чем хотелось бы. А я был бы вынужден прибегнуть к своим лекарским способностям - сомнительная перспектива для оли Лэтеар. Впервые за долгое время я уснул сытым. И поспать довелось с относительным комфортом - на мягкой земле, без завывающего ветра, завернувшись в одеяла и прижавшись друг к другу, мы прекрасно провели ночь. Весь следующий день я, пользуясь посильной помощью Иштрилл, заготавливал мясо - не слишком утруждая себя, никуда не торопясь. Мы разыскали неподалеку родник с чистой водой, так что смогли, наконец напиться, не морщась от отвращения, часто и понемногу ели, восстанавливая силы. Утром даже с некоторой неохотой покинули стоянку.
        Глава 10
        Нам не удалось далеко отойти от стоянки. Через три часа пути, когда слегка повышающаяся в направлении движения местность окончательно превратилась в склоны, поросшие кустарником, возле моих ног вырос арбалетный болт. Я не был очень уж сосредоточен на дороге и внимательно смотрел по сторонам, но откуда прилетел «подарочек», понять не смог. Я остановился.
        - Иштрилл, перестань целиться непонятно куда, - велел я девушке, которая уже сжимала лук с наложенной на тетиву стрелой. - Полагаю, нас пока не хотят убивать, иначе как минимум один из нас был бы уже мертв. Но мне кажется, стрелок не один, так что в любом случае лучше не сопротивляться.
        - Ты прав, странный эльф, - неожиданно донеслось из-за камней. Говорили на эльфийском, но со странным акцентом. - Если ты так умен, то почему сам сжимаешь арбалет?
        Я мысленно выругался. Вот ведь незадача, Совершенно машинально схватил полюбившийся арбалет. Стыд какой. Я убрал руку от оружия, оставляя его висеть на поясе.
        - Машинально схватил, - пояснил я для неизвестного собеседника. - И я не эльф, разве не видно?
        - Вообще заметно. Но она - точно первородная.
        - Ну, тут не поспоришь. А это плохо? И потом, уважаемый, ты не мог бы выйти? Как-то неудобно вот так перекрикиваться.
        Послышался смешок, после чего в некотором отдалении появился высокий широкоплечий разумный. С такого расстояния я не мог разглядеть деталей его внешности, но, в общем, он выглядел куда больше похожим на человека, чем на эльфа. Те все больше стройные, даже худосочные, в то время как мой собеседник был широк в кости и массивен.
        - Если что, незнакомец, я тут не один. Вы на прицеле, так что не нужно других «машинальных» действий. По поводу другого твоего вопроса ничего не скажу. Я эльфом не являюсь, так что не могу сказать, хорошо это или плохо. Но, по правде сказать, первородных я не люблю. У нас принято считать, что они - воплощение зла. - дружелюбно пояснил он, подходя поближе.
        - Ну, я их тоже недолюбливаю, - признался я. - Но именно оли Лэтеар, - я кивком указал на девушку, - моя хорошая подруга, и вообще во всех отношениях достойная личность. К тому же ей не раз доводилось спасать мне жизнь. Так что я сразу должен сказать, что если вы собираетесь расправиться с конкретно этим «воплощением зла», то меня тоже придется убить.
        - Будь уверен, нас это не остановит, - хмыкнул орк. - Но у нас не принято сразу убивать пришельцев, так что пока вам ничего не грозит. Если глупостей делать не будете.
        - Очень меня настораживает слово «сразу», - доверительно поделился своими мыслями с собеседником я. - Нельзя ли более четко определить временные рамки, после которых нам стоит ждать неприятностей?
        Орк расхохотался.
        - Ты мне нравишься, пришелец. Обещаю, что заранее предупрежу, если возникнут проблемы. Пока же придется тебе с твоей подругой побыть у нас в гостях. Не каждый день мы встречаем гостей, идущих со стороны древних могил, так что я даже и не знаю, что с вами делать. Пусть вождь со старейшинами решает.
        - А если я скажу, что мы просто случайно ошиблись направлением, и вовсе не собирались гостить у вашего вождя и старейшин? И пообещаю, что мы сейчас развернемся и покинем территорию, которую вы считаете своей?
        - Ничего не выйдет, незнакомец. Хотели вы того или нет, но вы уже на нашей территории. И покинуть ее сможете, только если мои командиры отдадут мне приказ вас пропустить. А они наверняка сначала захотят пообщаться с вами лично. Особенно это относится к твоей молчаливой спутнице. Уж прости, неизвестная девица, первородных у нас не любят. Вами до сих пор детей пугают.
        - Вами тоже пугают наших детей, - холодно ответила Иштрилл.
        - Ну тогда ты отлично понимаешь, что отпустить я вас не могу. Уверен, твои сородичи поступили бы так же, окажись я в вашем лесу.
        Кажется, оли Лэтеар смутилась. Она прекрасно знала, что попади кто-нибудь неизвестный в лес, с ним даже разговаривать бы не стали. Сначала утыкали бы стрелами, и только потом, может быть, стали бы разбираться.
        Не дождавшись от нас новых комментариев, орк продолжил раздавать указания:
        - Если вы положите свое оружие на землю и отойдете от него на несколько шагов, нам будет значительно проще общаться. Если не положите, нам придется, держа вас под прицелом, подойти и разоружить вас самостоятельно. Выбирайте.
        Иштрилл вопросительно глянула на меня. Я пожал плечами и снял с пояса оба арбалета, вынул из сапог и из-за пояса кинжалы. Иштрилл последовала моему примеру, правда, у нее был только лук, кинжал и уруми. Орк подошел, с уважением окинул взглядом наше оружие.
        - Вы, похоже, весь город насквозь прошли? На окраинах старого оружия нет. Саламандр встречали?
        - Это такие восьминогие ящерицы?
        - Значит, встречали. А как смогли дышать отравленным воздухом?
        - Мокрые повязки с углем.
        - Разумно. Но опасно. Ладно, не будем здесь задерживаться. Вопросов к вам много, и свое любопытство я еще удовлетворю. Не отставайте.
        Орк повернулся к нам спиной и зашагал примерно в ту сторону, куда мы и шли до сих пор. К нам присоединились еще четверо разумных, и теперь мы шли, окруженные со всех сторон широкоплечими молчаливыми конвоирами. Мне даже завидно стало - сам-то я особенно массивной конституцией похвастаться не мог, особенно в последнее время. Селение оказалось не так уж далеко, я еще проголодаться не успел, когда мы увидели не слишком мощный, но достаточно протяженный частокол. Явно не от разумных защита, скорее ограда от диких животных. За частоколом скрывалась аккуратная деревня. У меня даже ностальгия проснулась, не по родным краям, в родном городе все выглядело совершенно иначе, а по ощущению спокойствия и безмятежности. За последнее время мне в таких местах бывать не приходилось. Не слишком крупные дома, сложенные из камня, выкрашенные белой краской - смотрелись очень аккуратно и празднично. Крыши покрыты черепицей. Во дворах бродила домашняя птица, свиньи, и козы - более упитанные, чем тот козел, которым мы питались последние два дня, а в остальном точно такие же. Крупные, белой масти, с большими рогами и
насмешливыми глазами с горизонтальным зрачком. Вообще деревня производила очень мирное впечатление - большинство орков вид имели спокойный и расслабленный, даже оружия, за исключением коротких кинжалов на поясе, никто не носил. При виде чужаков никто не прятался, наоборот, вокруг нас собрались дети и женщины, которые с любопытством нас разглядывали. Даже не могу сказать, кто из нас с оли Лэтеар вызывал больше интереса. На нее смотрели с некоторой опаской, на меня - с удивлением.
        Нас провели в самый центр деревни, где обнаружилась небольшая площадь, а в центре этой площади нечто вроде маленькой крепости. Не слишком высокая каменная стена огораживала большой двухэтажный каменный дом, вокруг которого располагалось несколько построек, и даже присутствовала площадка, на которой я заметил почти привычные снаряды для упражнений. В общем, здесь не забывали о безопасности, хотя серьезных неприятностей не ждали.
        Нас провели по территории донжона и оставили в одной из построек, вызвавшей у меня очередной приступ ностальгии, - это была самая настоящая казарма на пять человек. Сейчас она пустовала, так что домик оказался в нашем распоряжении. Наши вещи остались с нами - за исключением оружия, но выходить из здания запретили. Когда состоятся переговоры, которые позволят определиться с нашей дальнейшей судьбой, тоже не сказали. Мы оказались предоставлены сами себе, и я немного растерялся. Как-то непривычно уже - не нужно никуда идти, бежать, что-то делать… Чтобы не сидеть без дела, мы с Иштрилл принялись осматривать наше временное пристанище. Оно состояло из большой комнаты, в которой достаточно свободно разместилось пять кроватей. Возле каждой из них было по одному сундуку - для личных вещей постояльцев, сейчас они были пусты. Деревянный пол не был ничем покрыт, однако был чист, доски были гладко выскоблены. Посреди комнаты стоял массивный стол с двумя лавками. Также было три маленьких окошка, больше похожих на бойницы, в трех стенах, и лестница наверх. На чердаке оказалось пусто - только четыре бойницы под
самой крышей, в каждой из четырех стен. Из комнаты можно было пройти в соседнее помещение, оборудованное большой печью - я с удивлением узнал баню. Не совсем настоящую, конечно, но достаточно удобную - большая бочка рядом с печью, была наполнена водой, да и запас дров присутствовал. Я немедленно забыл обо всех проблемах и занялся растопкой. Плевать, что у нас вроде бы намечается нелегкая беседа с главным орком - на важные переговоры лучше приходить чистым. Заодно и дом согреется - одной стороной печь выходила в комнату. Оли Лэтеар сначала смотрела на меня с непониманием - разве можно заниматься всякими глупостями, когда наша участь до сих пор остается неизвестной. Ее не убедили даже мои слова о том, что умирать лучше чистым. Правда, сомнения в моей адекватности не помешали ей воспользоваться плодами моих трудов, - когда она вышла из бани чистая, раскрасневшаяся, с мокрыми волосами, во влажной но чистой одежде, вид у нее был донельзя блаженный.
        - А эта твоя баня - это и в самом деле здорово. Я уже и не помню, когда мне было настолько тепло. И когда я была такой чистой!
        - Это еще не настоящая, - грустно покачал я головой. - В настоящей температура выше, и мыться там нужно в несколько заходов. А в промежутке пить отвар из лесных трав. Некоторые предпочитают пиво, и это, наверное, действительно приятно, но для здоровья вредно.
        - Если бы меня тут не было, тебе бы не угрожала опасность, - невпопад высказалась Иштрилл.
        - Глупости, неужели ты думаешь, что индивидуума неизвестной расы, пришедшего со стороны разрушенного города, приняли с распростертыми объятиями? И потом, эти орки кажутся мне вполне здравомыслящими существами.
        Время уже клонилось к вечеру, и мне пришло в голову, что неплохо бы перекусить. Я с некоторым неудовольствием уставился на остатки козлятины. То ли сегодня они выглядели уже не столь аппетитно, то ли дело в том, что, будучи в тепле и комфорте, организм ждал продолжения праздника в виде хорошей порции настоящей домашней еды. Впрочем, ожидания организма сбылись - не успел я вонзить зубы в подсушенное мясо, как входная дверь дома распахнулась, и на пороге появился один из орков. В руках у него была большая корзина, и из этой корзины доносились умопомрачительные запахи.
        - Похоже, вы прекрасно обходитесь без нашего угощения, - криво улыбнулся орк.
        - Эмм, мы, конечно, обойтись можем, но отказываться не станем, - поспешно сказал я. Орк еще раз ухмыльнулся и водрузил корзину на стол.
        - Не буду мешать. Завтра вы встретитесь с нашим главным.
        Мы снова остались одни. Больших трудов стоило не пихать в рот все, что попадалось под руки. В корзине была емкость с какой-то мясной кашей, неизвестные мне фрукты, немного грибов и даже бутылка со слабым вином. Это было просто пиршество! Поужинав, стали укладываться. Иштрилл из подручных материалов соорудила себе занавесь, которой отгородила одну кровать. Я тоже не отказал себе в удовольствии спать раздетым, тем более что одежда все еще была влажноватая. И спал я очень крепко, никакие переживания не помешали насладиться настоящей кроватью, с матрасом и подушкой, набитой свежей соломой, и укрытые чистым постельным бельем.
        Утром нам дали выспаться, а может, просто не до нас было. Когда за нами пришел знакомый орк, мы были уже готовы, и даже успели слегка разнервничаться от неизвестности. Нас привели в центральный дом и усадили на лавку. Комната ничем не отличалась от той, из которой мы вышли несколько минут назад, только была чуть побольше, и кроватей здесь не было. Еще через минуту вошел князь. Или, может быть, староста - я не знаю, как орки называют своего главного. Однако факт его главенства сразу бросался в глаза, и не за счёт дорогих одежд или богатых украшений. Причина была в осанке, в возрасте и в выражении глаз. Орк был еще не стар, он двигался легко и уверенно, но по возрасту годился мне, наверное, в деды. У него не было одного глаза - лицо пересекал шрам, но второй смотрел цепко и внимательно. Времени для того, чтобы дать себя рассмотреть, он не дал, хотя я уверен, ему короткого взгляда на нас хватило, чтобы оценить и меня и Иштрилл гораздо лучше, чем нам - его.
        - Вы пришли на нашу территорию без приглашения, и сейчас мы будем решать будете ли вы гостями или пленниками. Нужно объяснять, по каким критериям должен определиться ваш статус?
        Орк замолчал, и я понял, что он действительно ждет ответа.
        - Полагаю, во-первых, вы захотите выяснить, представляем ли мы угрозу, а во-вторых, можем ли принести пользу.
        - Правильно. Так что я буду задавать вопросы, и жду правдивых ответов. Не стану утверждать, что непременно почувствую ложь - я магией не владею. Но сомневаюсь, что кому-то из вас удастся меня обмануть, - проворчал орк, усаживаясь на лавку напротив.
        Думаю, следующее, что он мог бы сказать, это «не вам, малолетним щенкам, пытаться меня обмануть». И именно щенком рядом с матерым волкодавом я себя и ощущал. Странное ощущение. Нечто подобное я чувствовал, когда познакомился с Хамелеоном.
        - Меня зовут Кашиш. Представьтесь и начинайте рассказывать, кто вы такие и откуда здесь взялись. Особенно ты, парень. Ты явно не эльф. На орка, конечно, тоже не тянешь, и уж точно не похож на гоблина. Ящеромордым ты также быть не можешь. Я слышал, за болотами на западе есть еще огры, но они, по слухам, гораздо больше в размерах. И, главное, никто из перечисленных не принадлежат нашему виду, а ты выглядишь слишком похожим на нас и эльфов.
        Я постарался как можно короче описать наши с Иштрилл приключения, упомянул причины своего появления в эльфийских владениях, объяснил, что являюсь человеком, и высказал предположение о том, что действительно принадлежу к тому же виду, что и орк. Кашиша очень заинтересовала информация о незнакомой для него расе.
        - Я, кажется, читал какие-то упоминания о таких, как ты, в старых книгах, - задумчиво пробормотал он. - Только там вас называли полукровками. До того, как нас с эльфами разделила катастрофа, мы воевали несколько сотен лет. И такая долгая война не может остаться без последствий - время от времени появлялись полукровки. У нас таких, как вы, ничем особо не выделяли, и постепенно полукровки просто растворились среди орков. А вот наши враги блюли чистоту крови и таких детей уничтожали. Вероятно, не всех. Не знаешь, что говорят ваши легенды о том, откуда вы появились.
        Я пожал плечами. Мифов и легенд у нас было полным полно, среди них встречались самые разные. Были среди них и такие, в которых говорилось о том, что боги создали людей, взяв за основу эльфов. Я припомнил свое удивление тем фактом, что языки людей и первородных немного похожи, и теперь, сопоставив факты, понял, отчего такое могло получиться. Да, слова орка похожи на правду, и я пока не очень понимаю, как к этой правде относиться.
        - Думаю, этот вопрос можно обсудить потом, - видя мое замешательство, усмехнулся орк. - Вернемся к тому, что меня заинтересовало гораздо сильнее. Так ты говоришь, у вас с эльфами война?
        - Не то чтобы война, - с горечью улыбнулся я. - Скорее, они нас истребляют. И, уверен, если бы первородные не были настолько плохо организованы, нас бы уже уничтожили. Даже несмотря на то, что их намного меньше. Мы просто не умеем с ними воевать - кое-чему научились, конечно, я тому живой пример, но не знаю, успеет ли опыт моих парней пригодиться.
        Кашиш мгновенно уцепился за фразу о «моих парнях», вытянул из меня не только количество и состав, но и тактику, которую мы разработали.
        - В общем, как оказалось, потомки у нас не совсем дураки, - подвел для себя итог князь. - Хотя это не удивительно. А старые враги по-прежнему уничтожают сами себя намного успешнее, чем это делали мы. Ты принес интересные вести, человек. Твой рассказ нужно обдумать… Осталось определиться с твоей спутницей. Кто она такая, я уже понял, вот только непонятно, почему ты не прикончил ее при первой возможности? Или, раз уж дал слово, не отправил обратно к соплеменникам, когда была такая возможность?
        Иштрилл набрала воздуха, чтобы что-то сказать, но орк жестом заставил ее замолчать.
        - К тебе у меня тоже будут вопросы, девчонка, но пока я разговариваю не с тобой.
        Я, уже уставший от долгого рассказа, тем не менее сосредоточился и постарался описать причины, по которым давно перестал воспринимать оли Лэтеар как врага. Рассказал, что не раз обязан ей жизнью, объяснил, что первородные тоже не все одинаковые, и конкретно эта - вполне достойная разумная, которую не стоит убивать, и которая может принести пользу. Но, в общем, мой рассказ впечатления на орка явно не произвел.
        - Очень интересно, но совсем не убедительно, - подвел итог Кашиш. - Значит, так. Я знаю несколько случаев, когда к нам после катастрофы выходили эльфы. Дважды выходили группы по три первородных, трижды - одиночки. Последний раз случился всего несколько лет назад. Все, кроме двух, были убиты, как бешеные псы. Двое одиночек остались с нами - это были женщины, а у нас женщин не хватает. Не вижу причин, почему в этот раз следует поступить иначе. Девчонку выберет себе кто-нибудь из мужчин племени, и если она хочет жить, то с выбором согласится. Ты все поняла? - он повернулся к замершей от ужаса и возмущения девушке. Я посмотрел ей прямо в глаза и постарался показать взглядом, чтобы она не вздумала высказывать все, что ей сказать хочется. Надеюсь, у нас еще будет время подумать и переубедить орка.
        Мои усилия имели успех, по крайней мере, частичный. Иштрилл уставилась глазами в пол и никак не отреагировала на вопрос Кашиша. Я мысленно поблагодарил богов, что на сегодня переговоры закончились - нас отвели в уже обжитый дом и оставили в покое. Правда, как оказалось, ненадолго. Принесли обед, и мы в молчании и без особого аппетита принялись за еду. Я пытался представить себе, что я могу сделать для того, чтобы избавить оли Лэтеар от неприятной ей участи, и подбирал слова, рассчитывая успокоить и ободрить девушку. Иштрилл тоже молчала. Около получаса мы вяло ковырялись в тарелках, и, когда я уже набрал в грудь воздуха, чтобы что-то сказать, входная дверь раскрылась и вошли несколько женщин. Они окружили девушку и молча, деликатно, но настойчиво повели к выходу. Когда я попытался последовать за ними, меня также молча, жестом остановили. Кстати, я впервые увидел оркских женщин - и был удивлен. Из разговора с Кашишем я сделал вывод, что орчанки в обществе орков занимают подчиненное положение. И подсознательно ждал, что это будет отражено в их виде - например, с нашей страной с севера граничит
княжество Каритат, где женщин продают, покупают, дарят и обменивают. Как-то в нашем городе гостил житель Каритата со своими наложницами - я так и не смог увидеть их лиц, они были скрыты под бесформенными балахонами. Напротив, орчанки были хоть и молчаливы, но не выглядели забитыми. Одежда мало чем отличалась от таковой у орков - кожаные штаны, рубахи, жилеты, взгляд открытый и уверенный, на поясе у обеих кинжалы. Скучать в одиночестве мне не пришлось - сразу после ухода женщин появился Кашиш. Он уселся за стол, на место Иштрилл, и принялся задумчиво поглощать жареное мясо.
        - Да ты присаживайся, чего встал, - обратил он, наконец, на меня внимание. - Я просто с вами и позавтракать не успел. Мы тут твой рассказ обмозговали, и знаешь, появилось несколько мыслей. Пожалуй, мы можем оказаться друг другу полезны. Ты ведь про орков ничего не знаешь?
        - Нет. И очень хочу узнать. Но сначала мне интересно, куда повели Иштрилл.
        - Переоденут, как принято у нас, волосы уложат. Завтра устроим смотрины. Не переживай ты за нее, у нас женщин любят и уважают. Просто мало нас, и каждая - на вес золота. А она все-таки враг, так что ей выбирать не придется. Ничего, стерпится - слюбится. - Я чуть не подавился, услышав поговорку. Не раз слышал ее еще дома, в прошлой жизни. Неожиданное совпадение. А орк продолжил:
        - В общем, с этого и начну. Мало нас осталось после катастрофы. И почти тысяча лет прошла, а нас как было пять селений, так и есть. Меньше не становится, но ты бы знал, какие на то требуются усилия! Горы, здесь особо не прокормишься. На западе лес с другими разумными, и нас им не надо, на востоке - катастрофа. Мы почти ничего не забыли, металлы все так же добываем, обрабатываем, а вот с продовольствием беда. Особенно с зерновыми. Пытались расчистить гоблинские леса под пашни, да где там. Они мелкие, но их много. Вот ты вцепился в кусок хлеба, и вид у тебя, как будто что-то совершенно обычное держишь в руках. А у нас - только по праздникам, да гостям вот. И тут выясняется, что за лесами первородных целый народ, на большой территории, да еще воюет с эльфами… Это очень обнадеживающие новости. Как ты считаешь, если мы к вам переселимся, пустите? За помощь в защите от эльфов? Мы хорошие воины, все, и даже женщины, хотя их бережем.
        Я вытаращил глаза и уставился на орка. Мыслей в голове было даже слишком много, я не знал, как реагировать на предложение. Собравшись с мыслями, я выдал:
        - Мои мысли в любом случае ничего не значат. Я не король, и даже не придворный, простой солдат. Наверняка меня считают погибшим. Мое слово ничего не значит, я не могу договариваться от лица королевства!
        - Так ясный камень, что ж ты меня за дурака держишь? Ты мне свои мысли выскажи, что ты об этом думаешь?
        - Я думаю, что помощь нам сейчас действительно не помешает. Если королевство вообще еще держится - у нас ведь и другие соседи есть, не слишком дружественные. И, вероятно, его величество от этой помощи не откажется - если сочтет плату за нее приемлемой.
        - Я тоже так думаю, - кивнул Кашиш. - Поэтому будем считать, что ты очень ценный гость. Будешь гостить, сколько захочешь, а соберешься домой - мы с тобой отправим небольшое посольство. Заодно добраться поможем, ты, конечно, силен, раз смог перебраться через восточные провалы, но дорога дальняя, и изрядная часть - по гоблинским лесам проходит, один ты вряд ли пройдешь.
        - Я не могу гарантировать вам встречу с его величеством. Хотя, скорее всего, он сам заинтересуется, если узнает о существовании еще одной расы, когда узнает об этом. Вот только времени может пройти…
        - А мы пока никуда не торопимся. Это как раз вашему королю бы неплохо поторопиться. Не нас эльфы целыми городами вырезают. В общем, так. Можешь считать, что ты больше не пленник. Из дома можешь выходить, если хочешь, но веди себя прилично - к женщинам не приставай, к мужчинам не задирайся. Вещи твои тебе вернут, и вещи эльфийки тоже - пусть пока у тебя побудут, а там видно будет. И завтра праздник, смотрины - готовься.
        Кашиш ушел, а я остался «готовиться».
        Подготовка заключалась в том, что я получил обещанные Кашишем вещи, вооружился - не потому, что собирался с кем-то воевать, а просто заметил, что никто из орков не ходит безоружным - даже у женщин за поясом кинжалы. И отправился на прогулку. Едва выйдя за порог, тряхнул головой и вернулся за полюбившейся рабской цепью. Просто так позволять Кашишу насильно женить оли Лэтеар я не собирался, даже несмотря на возможную порчу отношений. К тому же мне показалось, что всю эту ситуацию со смотринами он организовал для того, чтобы проверить мою реакцию, составить обо мне определенное мнение и решить, можно ли со мной иметь дело. Что ж, пусть проверяет. А уж я постараюсь не ударить в грязь лицом, тем более что это и в моих интересах. Я отправился гулять по деревне, с интересом рассматривая быт незнакомого племени, который был удивительно похож на привычный мне. Большинство мужчин отсутствовали, женщины работали в небольших огородах. В центре деревни был небольшой рынок - несколько десятков лотков под присмотром трех женщин - остальные продавцы, по-видимому, занимались домашней работой, не ожидая наплыва
покупателей и не опасаясь воровства. Продавалось мясо, овощи, оружие и ткани. Оружие, по моим меркам, было великолепным, ткани - тоже. Немногочисленные прохожие смотрели на меня с интересом и без опаски, но общаться не очень стремились. Издалека услышав звуки ударов по металлу, я добрел до кузницы - и вот здесь действительно было, что посмотреть. Меня беспрепятственно пустили внутрь - точнее, вход никто и не охранял, а ворота стояли нараспашку. Здесь трудились три мощных широкоплечих орка в кожаных передниках, но инструменты они использовали совершенно непривычные. Привычных мехов не было, вместо них было удивительное устройство, которое непрерывно гнало поток воздуха в печь. Я вспомнил, что при входе обратил внимание на устройство, вращающееся под действием ветра, которое я сначала принял за какой-то странный флюгер. Теперь я догадался, что оно как-то связано с необычными мехами, хотя способа понять не мог. Ясно только, что принцип такой же, какой используется в ветряных и водяных мельницах. Были и еще какие-то громоздкие механизмы, назначения которых я не понимал.
        Один из кузнецов, заметив мой интерес, расспросил меня о кузнечном деле на моей родине - правда, многого я рассказать не сумел по причине некомпетентности. Заодно попросил убрать с одного конца цепи острые шипы, а на другой, вместо ошейника, приделать небольшой металлический шар. Кузнец долго рассматривал цепь, восхищаясь гибкостью, прочностью и легкостью металла.
        - Эльфийская работа? - спросил он.
        - Она самая, - кивнул я. - Это моя цепь, меня на ней довольно долго водили, пока мне не удалось освободиться.
        Орк посмотрел на меня с уважением:
        - Либо эльфы измельчали и растеряли свои умения, либо ты великий герой. У нас даже легенд нет о старых временах, чтобы кому-то удавалось вырваться из их рабства.
        - Думаю, тысячу лет назад они были намного бдительнее, чем сейчас, - дипломатично ответил я. - И новая война с нами, людьми, не заставила их изменить привычки. Мы не привыкли воевать с первородными, и пока только учимся.
        Орка мой ответ удовлетворил, и он улучшил цепь, заодно устроил в начале нечто вроде рукояти из кожи - теперь держать ее стало гораздо удобнее.
        - Очень хороший металл, - повторил он, возвращая мне цепь. - Наша сталь тоже очень хороша, но мы так и не научились делать ее гибкой. Здесь лесовики нас переплюнули…
        Мы расстались с кузнецом, довольные друг другом, и я продолжил прогулку.
        Найти Иштрилл мне так и не удалось, зато увидел лавку травницы, по совместительству местной лекарки, где тоже задержался на некоторое время. В этой области мои знания не были так скудны, так что я не ударил в грязь лицом. Узнал много полезного для себя, но и сам поделился со знахаркой кое-чем из того, что запомнил из отцовских книг. Заодно в процессе разговора я выяснил, как будут проходить смотрины, и убедился, что могу хотя бы попытаться спасти девушку. Оказалось, процедура довольно простая - эльфийку продемонстрируют всем желающим, и тем, кому она приглянулась, нужно будет заявить о своем желании взять ее в жены. После чего кандидаты в торжественной обстановке будут состязаться за будущую супругу. Обычно такие смотрины носят чисто формальный характер - влюбленные обо всем договариваются заранее. Иногда специально на невесту претендуют несколько друзей жениха, и тогда получается особенно весело, с шуточными соревнованиями, из которых, конечно, победителем выходит жених. Ныне же все будет не так. Иштрилл здесь никто не любит, но соревноваться за нее будут всерьез. Есть множество вдовцов, которые
больше не могут жениться на девушках из своего селения - считается, что любят только один раз. Но вот взять себе кого-то вроде наложницы вполне допускается - только где таковую найти? Только вдову, и только из другого селения, и то - если она согласится. Да за нее еще нужно будет заплатить выкуп родне… С эльфийкой в этом плане гораздо проще. Так что молодежь на нее претендовать будет вряд ли, а вот зрелые орки - с большим удовольствием. И борьба за нее развернется нешуточная. Ничего лучше, чем поучаствовать в этой борьбе, я придумать не смог, так что придется идти сложным путем. Благо соревнуются здесь не до смерти, хотя от несчастного случая никто не застрахован. Я вернулся в дом, который так и оставался в моем распоряжении. Убедившись, что поблизости никого нет, потренировался с цепью, вспоминая, как использовал ее в качестве оружия, сражаясь со зверями у эльфов, и как потом использовал ее против бывших хозяев. Вряд ли я решился бы использовать ее в серьезной драке, все-таки с кинжалом я тренировался гораздо больше, но в случае чего она может стать неприятным и не смертельным сюрпризом для
завтрашних соперников. Вот если бы мне удалось потренироваться всерьез, то такая цепь стала бы неплохой альтернативой эльфийским уруми - пусть не такая смертельная, зато использовать все-таки проще, особенно если в сочетании с кинжалом. И в лесу удобно - всегда можно использовать в качестве веревки, при этом не выдавая себя - звенья не звенят друг об друга при движении, только шелестят, будто деревом проводят по коже.
        На следующий день меня разбудил низкий мелодичный звон колокола - народ созывали на смотрины. Орки привыкли работать без перерывов, отдыхая только в дни праздников, и свадьба - пусть и такая странная, была отличным поводом для большинства отдохнуть и развлечься. Мне же предстояло спасти жизнь Иштрилл. Зная ее, я не сомневался - жить, будучи отданной незнакомому орку, она не сможет. Иначе не сбежала бы из родных лесов от подобной участи.
        Глава 11
        Я не слишком переживал перед предстоящим соревнованием. Просто потому, что знал - если мне не позволят в нем участвовать, я попытаюсь организовать для оли Лэтеар побег. И если проиграю - тоже. И если этот побег не удастся, то со спокойной совестью погибну. В конце концов, я уже не единожды должен этой девушке жизнь, и отказываться возвращать долг не собираюсь. И опасность сорвать возможный союз между орками и людьми меня не пугала. Что бы там ни говорил Кашиш, люди нужны его народу не меньше, чем орки нужны людям. Так что со мной или без меня, они найдут способ договориться. Так что когда я вышел из дома и направился к рыночной площади, я был по-настоящему спокоен, так, как может быть спокоен человек, у которого больше нет ни долгов, ни выбора.
        - Соплеменники! - провозгласил вождь, когда стих набат. - Сегодня у нас праздничный день. Мы выбираем достойного супруга для нашей гостьи. Посмотрите на нее - она молода, красива, сильна. Она способна выносить не одного ребенка, и эти дети будут сильны и красивы, они принесут в наш род новую кровь!
        Я взглянул на Иштрилл, которая стояла рядом с вождем в окружении нескольких женщин. Мне сейчас не было дела до своих чувств, так что я был достаточно отстранен и мог оценивать увиденное непредвзято. Орки действительно позаботились о том, чтобы показать «товар» в выгодном свете - девушка была одета в традиционную орочью одежду, и одежда эта подчеркивала совершенство и женственность ее фигуры. Кожаные штаны обтягивали бедра достаточно плотно, при этом не стесняя движений, жилет, одетый поверх тонкой рубашки, даже немного утягивал грудь, которая и так не нуждалась в дополнительном привлечении внимания. Идеальная форма и размер и без того бросались в глаза. Длинные волосы девушки были заплетены в косу, открывая взгляду тонкую шею. Яркий цвет волос оттенял бледность лица Иштрилл. Она безучастно и равнодушно смотрела в пол, не обращая внимания на происходящее, - мне уже приходилось видеть такие лица. С таким выражением лица обычно не на свадьбу, а на похороны идут. Собственные. Меня кольнуло сострадание, но я поспешно задавил в себе непрошеные переживания - нельзя терять сосредоточенность.
        Дав зрителям оценить невесту, Кашиш продолжил:
        - Желающие побороться за руку этой лесной нимфы, выходите.
        Я оглядел собравшихся. Как и ожидалось, рвения никто не проявил, но несколько орков, после небольшого раздумья, сделали несколько шагов вперед. Всего таковых было пятеро разумных. Заметив, что больше никто в соревновании участвовать не собирается, я поспешил присоединиться к группе кандидатов. По толпе пронесся удивленный гул. Иштрилл увидела меня и удивленно вскинула брови. Я ободряюще подмигнул девушке и отвернулся.
        Вождь поднял руку, дождался восстановления тишины, и заговорил:
        - Не понимаю вашего возмущения! Человек наш родич, союзник, а, главное, он наш гость. И, безусловно, может претендовать на руку прекрасной невесты, - вид у говорившего при этом был донельзя довольный. Я все больше убеждался, что делаю как раз то, что от меня ожидают. Орк хотел меня проверить - и добился своего. - Есть еще желающие?
        Как ни странно, больше желающих не появилось. Хотя в глазах у некоторых из отказавшихся участвовать в соревновании промелькнуло сожаление. Похоже, господа орки не отказались бы лично попробовать свои силы в противостоянии с одним из их общих с эльфами потомков. Остановило их только опасение случайно заиметь в жены Иштрилл. А меня вся эта ситуация ужасно злила. Я мог понять стремление меня испытать - но зачем портить жизнь девушке? Можно ведь было найти и какой-нибудь другой предлог!
        - Что ж, сегодня у нас всего шестеро женихов, - констатировал Кашиш. - А испытаний будет столько же, сколько и всегда - четыре, по числу самых важных для мужчины качеств. Все вы, конечно, знаете, в чем эти испытания состоят, но я все равно повторю - нашему гостю это будет интересно. Итак, начнем с самого простого - мужчина должен быть вынослив. Не важно, кто он: кузнец, воин, охотник или даже торговец - от выносливости зависит если не жизнь, то благосостояние его и его семьи. И проверить это качество очень просто. На вершине Хмурой горы - видишь, гость, вон она виднеется, - растут белые цветы. Задача простая - подарить невесте цветок. Двое последних из соревнования выбывают. И вот еще, мужчина должен быть готов к любым неприятностям и невзгодам. Так что побежите босиком. Тебе все понятно, гость? Карабкаться по кручам не придется, к вершине проложена тропа.
        Разуваясь, я рассматривал гору, на которую указывал Кашиш. Задание меня не напугало - до вершины было примерно восьмая часть дневного перехода - не так уж и много. Бегать мне в последнее время приходилось много, в себе я был уверен. Неприятно, что бежать придется босиком, но не смертельно. Мягкими и нежными, как у ребенка ступнями я уже давно похвастаться не могу, в плену меня обувью не обеспечивали.
        Пока я размышлял, орк подошел к концу речи:
        - Ну что ж, не будем тянуть. Бегите!
        Мои соперники рванули с места сразу, ломанулись к воротам так, что только пыль поднялась. А я замешкался - не ожидал, что соревнование объявят вот так, без подготовки. Тем более у меня еще оставался вопрос. Ноги сами рвались бежать, но я заставил себя обернуться:
        - Мешать друг другу, отбирать добытое разрешено?
        - Нет, конечно! - возмутился вождь. - Ваши боевые качества будем проверять потом. - Последнее я слышал уже издалека - бросился догонять убежавших вперед соперников. Последнее оказалось не слишком просто - орки бежали так, будто и в самом деле были влюблены в оли Лэтеар по уши, все разом. Если они смогут выдержать такой темп в течение всего забега, шансов у меня нет - отсеюсь на первом этапе соревнования. Я заставил себя успокоиться и не нестись сломя голову - бежать с максимальной скоростью четверть дневного перехода я все равно не смогу. Лучше поберечь силы на тот случай, если соперники просто не привыкли бегать на дальние расстояния и не знают, как правильно распределять силы. Уверен, им тут в горах нечасто приходится подолгу бегать. И действительно, через некоторое время я заметил, что расстояние между мной и последними из соперников перестало увеличиваться, а потом постепенно стало сокращаться. Орки начали выдыхаться. Подъем становился все круче, но я не только не замедлил скорость, а даже чуть прибавил, рассудив, что на обратной дороге буду все время спускаться, а это намного легче. Бежать
стало сложнее - под ногами попадались острые камни, и пришлось смотреть под ноги, чтобы не пробить ступню каким-нибудь особенно зловредным минералом. Поэтому спину ближайшего соперника я увидел только после того, как услышал его тяжелое дыхание. До вершины было уже совсем недалеко, так что я еще немного ускорился и вырвался вперед. Сзади послышался удивленный кашель.
        Еще через несколько дюжин шагов подъем прекратился, и я оказался на широкой каменистой площадке, со всех сторон окруженный крутыми спусками. Кое-где просматривались пучки зелени, но никаких цветов в глаза не бросалось. По площадке равномерно распределились четверо, прибежавшие раньше меня, и сосредоточенно бродили, вглядываясь себе под ноги. Из увиденного я сделал вывод, что загадочные цветочки не отличаются крупными размерами. Я пошел вдоль края площадки, намереваясь обойти ее по кругу и затем сужать спираль, пока не встречу искомое. И - удивительно - почти сразу его обнаружил. Действительно, небольшой цветочек белого цвета, и совсем близко - метрах в двух. Жаль только, что пройти эти пару метров окажется непросто - цветки торчали из небольшой каменной расселины, находившейся уже на склоне горы. Еще раз окинув взглядом вершину, я понаблюдал за стараниями соперников - пока никому из них удача не улыбнулась. Тяжело вздохнув и мысленно задавшись вопросом, так ли уж нужна мне дружба с орками, и не проще ли будет просто сбежать от них вместе с Иштрилл, я полез вниз. Обрыва как такового здесь не было,
просто склон уходил круто вниз. Но в другое время я бы десять раз подумал, стоит ли так рисковать. Я повис на руках, упираясь одной ногой в крошечную неровность в камне. Опоры для второй ноги никак не находилось. Я легко представлял, как выбраться наверх, но как спуститься еще хотя бы на ладонь понять не мог. Я посмотрел вниз. Цветок был близко, очень близко, я мог бы коснуться его ногой… Обдумав еще раз эту мысль, я вытянул ногу и, растопырив пальцы как можно шире, я попробовал ухватиться за стебель. Получилось. К счастью, против ожидания, стебель оказался не слишком прочным, оторвался без труда. Наверх я выбрался с большими усилиями и времени затратил намного больше, чем понадобилось на то, чтобы спуститься. Карабкаться, пользуясь всего тремя конечностями, было сложно, а зажать цветок в зубах, чтобы освободить ногу, не было возможности. Для этого надо было сначала взять его в руку, а руки у меня были заняты. Выбравшись, я боялся увидеть пустую вершину, но убедился, что ошибся в своих ожиданиях. Последним я не оказался, был еще один незадачливый садовник. Не дав себе времени на отдых, я побежал
обратно в деревню. Впереди маячили спины более удачливых соперников, которые снова повторяли ту же ошибку, что и на пути в гору, - отдохнув во время поиска цветов, бежали почти так же быстро, как в начале пути. А по краям тропинки стали встречаться жители деревни - оказывается, после того, как вождь объявил старт, многие отправились вслед за бегунами, чтобы с близкого расстояния наблюдать за соревнующимися. Почти без усилий я оставил за собой еще одного кандидата на вылет из соревнования, и дальше бежал спокойно - по условиям соревнования я не обязан прийти к финишу первым, а силы нужно было экономить. Я догадывался, что они мне еще понадобятся. Каждого возвращавшегося подбадривали криками - даже мне доставалось внимания, особенно после того, как мне удалось вырваться из рядов отстающих. Маленькие дети даже провожали бегущих, насколько хватало сил. Я бежал не слишком торопясь, даже не давая себе труда пытаться догнать оставшихся соперников, так что вскоре вокруг меня тоже собралась целая стайка детишек, которые изо всех сил меня поторапливали. И это, конечно, вместо того, чтобы смотреть под ноги. В
результате нет ничего удивительного в том, что один из них не заметил камня, и со всего маха пропахал лицом каменистую землю. Как назло, взрослых рядом не было - те, кто пошел вслед за бегунами, остались позади, а до тех, кто остался в деревне, было еще далеко. Ну а я, конечно, не мог оставить все, как есть - ребенок раскровенил лицо, колени и руки, и, похоже, сломал нос - мне показалось, что в момент падения я услышал отчетливый хруст. Другие дети тоже остановились, испуганно глядя на стонущего товарища.
        - Чего встали?! - рявкнул я. - Где у вас лекарь! Бегом за ним! - а сам, проклиная свою некстати проснувшуюся ответственность, подхватил ребенка на руки и продолжил путь. Теперь не снижать темпа было по-настоящему тяжело.
        Все-таки мне это удалось, так что в деревню я вбежал четвертым. Жители встретили мое появление удивленными возгласами - действительно, неожиданная картина. Один из кандидатов в придачу к цветку тащит окровавленного ребенка… Мне еще повезло, что никто не подумал плохого - а ведь могли бы. Возможно, помог тот факт, что я на ходу громко требовал лекаря. Добравшись до площади, я передал цветок оли Лэтеар, а ребенка уложил на землю. Оказалось, что это девчонка - она была в сознании, и смотрела на меня глазами, полными боли и обиды:
        - У меня нос сломался! - прошептала она. - Я теперь буду страшная и кривоносая! И никто не захочет ради меня бежать за эдельвейсами!
        Мне стало смешно, но я сдержался.
        - А вот в следующий раз будешь под ноги смотреть, когда куда-то бежишь! А то ведь могла бы и шею сломать, представь, во всей деревне вместо праздника - траур, - решил я закрепить воспитательный эффект падения. Но, кажется, не преуспел. Сейчас мелкая могла думать только о своей навсегда испорченной красоте и сорвавшейся собственной свадьбе - до чужой ей дела не было. Вокруг нас начал собираться народ, женщины ахали и боялись подойти - травмы девчонки выглядели гораздо страшнее, чем были на самом деле.
        - Так будет лекарь или нет? - осведомился я.
        - Побежали за ней, да только она за травами ушла на дальний выпас, позавчера еще, - охотно ответила какая-то орчанка.
        - И никого за себя не оставила?
        - Ученицу оставила.
        - И где ученица? - поинтересовался я, уже догадываясь, какой ответ услышу.
        - Так вот это она и есть, ученица-то, - ожидаемо услышал я.
        - Тогда хоть перевязку чистую принесите. И мазей заживляющих, если есть. А ты, ребенок, перестань себя хоронить. Сейчас все исправим, а потом будешь показывать, чем тебя мазать, - я ваших мазей не знаю. Только и обезболивающего у меня нет, так что придется терпеть.
        - Я потерплю! - прогундосила девочка. - А как ты исправишь сломанный нос? У тетки Кайкини всегда все равно криво получается. - Уже и профессиональное любопытство проявилось. Ну точно, значит, ничего страшного не случилось.
        Я осторожно обхватил двумя пальцами поврежденный хрящ и сосредоточился, пытаясь почувствовать правильное положение. Теперь такие вещи давались мне несколько проще, чем раньше, но до отца мне все равно было еще далеко.
        - Теперь приготовься. Сейчас будет больно, но дергаться нельзя, поняла? - велел я девчонке. Та утвердительно угукнула, а я дернул ее за нос. Пигалица вскрикнула от боли, но осталась неподвижной, а я снова сконцентрировался. Похоже, все получилось правильно. Я усилием воли стал прогонять кровь, снимая отек, одновременно попытался определить, нет ли сотрясения мозга или других повреждений, которых я мог не заметить. Все оказалось в норме, за исключением ссадин и ушибов.
        - Теперь показывай, какие мази запирают кровь, а какие обезболивают.
        - Не надо обезболивать, уже и не болит почти ничего, - возразил ребенок. - И даже нос уже дышит. Как ты это сделал? Ты мастер-лекарь?
        - Да какой я мастер, - хмыкнул я. - Я даже недоучился.
        - Неправда, я почувствовала, как ты мне кровь отводил! Так только мастер-лекарь может!
        - Ну, раз ты почувствовала, значит, и ты мастер-лекарь?
        - Ух ты, правда! - Просияла девчонка. - Я ведь и правда ощутила лечение, а раньше никогда не получалось! Ура! Я смогу стать настоящей лекаркой! - она подскочила на ноги от восторга. - А Кайкини говорила, что я бестолочь каменноголовая!
        - Стоять! Показывай кровоостанавливающую мазь!
        В общем, раны были обработаны быстро, в процессе мы даже успели квалифицированно обсудить состав. Народ, успокоенный, вернулся к обсуждению забега, и немалую часть обсуждений занимало мое поведение. Кашиш, который ждал только, когда я освобожусь от исполнения лекарских обязанностей, вновь взял слово:
        - Итак, в выносливости кандидатов мы все убедились. Вам, Лигор и Камак, придется пока побыть холостыми, но не потому, что кто-то сомневается в том, что вы достойные мужи. Просто духи не были к вам благосклонны. Но не печальтесь - на пиру вы займете почетные места! Ну а для вас испытания продолжаются. - Он обратил внимание на четверых оставшихся. - Следующим испытанием мы будем оценивать ваши ремесла. Каждый покажет, как он будет обеспечивать семью в мирное время. И тут могла бы возникнуть проблема с тобой, Эрик, ведь каждый из будущих кандидатов, зная о предстоящем испытании, сегодня всю ночь готовился поразить окружающих своими достижениями. Ты же не знал об этом, и за время первого испытания я успел хорошенько поломать голову, как бы устроить так, чтобы ты тоже мог в нем участвовать на равных с остальными. Однако ты справился сам - благодаря неуклюжести одной непослушной девчонки! - он бросил суровый взгляд на ученицу лекаря. - И своему благородному ремеслу. Все племя видело твое искусство, и теперь нам осталось только сравнить его с достижениями остальных соискателей и выбрать троих самых
достойных, которые будут бороться дальше.
        В общем, второе испытание прошло мимо меня. Народ, воочию наблюдавший, как я вправил нос и остановил кровь ученице лекарки, был полон восторга, и за мою кандидатуру выкриков было больше всего. Как раз успели вернуться родители девочки, бросившиеся было на поиски запропастившейся куда-то лекарки, они, с восторгом рассматривающие умытое и с почти отсутствующими синяками лицо дочери, добавили еще восторгов в общее настроение. Некоторые даже предлагали мне остаться у них совсем - дескать, два лекаря всяко лучше, чем один. Мне как-то даже неловко стало от такой популярности, я сначала пытался объяснить, что лекарь из меня аховый, и мне бы еще поучиться несколько лет, хоть бы у той же лекарки, а уж потом браться помогать страждущим. На это мне резонно отвечали, что, мол, и оставайся учиться - заодно и ее научишь так ловко вправлять носы и другие травмы. Я вежливо отказывался, а сам думал, что и в самом деле было бы здорово здесь остаться - так сердечно и приветливо ко мне не относились даже на родине. И вообще, пока орки проявляли себя как исключительно радушный народ. Не вечно же мне ползать по лесам и
резать эльфов? Когда-нибудь война закончится.
        Пока я предавался мечтам, определились двое остальных победителей соревнований. Один преподнес Иштрилл великолепный кинжал, чуть длиннее, чем привыкли использовать первородные, зато намного легче. Кузнец был не тот, который помогал мне накануне с цепью, - видимо, занятие это было у орков популярным, и в деревне был не один мастер. В качестве демонстрации качества своего изделия он упер острие в камни и всем весом на него навалился - кинжал согнулся в дугу, а потом, когда кузнец его отпустил, выпрямился и принял первоначальную форму. После этого мастер разрубил пару гвоздей, а потом продемонстрировал, что клинок не затупился - перерезал волос. Я был очень впечатлен - такого оружия я еще не видел.
        Кожевник похвастался легкой и гибкой, но чрезвычайно прочной броней, правда, качество именно этого комплекта проверять не стали, вместо этого он предложил оли Лэтеар выстрелить в него из лука - на нем, дескать, такая же. Иштрилл отказываться не стала - кажется, она стала немного оживать, даже ее захватила атмосфера праздника. А уж стреляла в одного из потенциальных женихов она с большим удовольствием. И, мне кажется, с некоторым трудом удержалась от того, чтобы стрелять именно в торс потенциального супруга, а не в голову. Результатом стал огромный синяк на полгруди и поцарапанная броня - я не ожидал такого от простой кожи, и мысленно уже попрощался с одним из соперников. Синяк, кстати, пришлось лечить мне. Полностью убрать его мне не удалось, но треснувшие ребра укрепил, насколько смог.
        Последним предложил свою добычу охотник, и на фоне остальных кандидатов он смотрелся бледновато - он промышлял охотой и чтобы доказать свое мастерство, бросил под ноги Иштрилл почти такого же козла, которого два дня назад добыли мы с ней. Она не замедлила об этом сообщить, так что охотник был осмеян и, отшучиваясь, присоединился к зрителям.
        Третье испытание затянулось надолго, и во время него все, кроме оставшихся кандидатов, сидели за одним длинным столом, выставленным на площадь, и активно поедали обильное угощение. А кандидаты должны были удивить собравшихся своими талантами рассказчика. Удивительно, сам я никогда не причислял умение увлечь слушателей рассказом к настоящим мужским качествам! И испытание для меня стало сложным. Слава богам, первыми свои истории представляли на суд зрителей мои соперники. У меня было время подготовиться и послушать, чего именно ждут слушатели. Оказалось, никаких ограничений не было. Кожевник рассказал какую-то орочью легенду - надо сказать, довольно интересную, я даже чуть не увлекся, забыв о придумывании собственной истории. Однако зрители были не слишком довольны - большинство сказку уже знали. Кузнеца слушали с большим интересом, он рассказывал свежую историю, которую сам придумал. Кажется, она была основана на реальных событиях, но украшена множеством выдуманных подробностей. Когда дошла очередь до меня, я решил рассказать о своей жизни. А что? Для этих мест история свежая, обремененная
множеством подробностей, которые для орков интересны и необычны. Правда, манера исполнения подкачала - я не привык много и красиво говорить, смущался, видя направленные на меня внимательные взгляды. В результате симпатии зрителей разделились пополам между мной и кузнецом, а кожевник пересел за общий стол и присоединился к пирующим. Мы с соперником проводили его завистливыми взглядами - за весь день обоим так и не довелось перекусить.
        - Вот что, парень, - прошептал мне кузнец, когда финалисты определились. - Вижу, что ты серьезно настроен на победу, и прав на нее у тебя вроде как больше. Вы с девкой давно по свету ходите и пережили вместе много. Да только, что поддаваться тебе буду - не жди. Приглянулась она мне. И уверен, со мной ей лучше будет, чем с тобой. Молод ты еще, и дома своего нет. А девке без дома нельзя, зачахнет.
        Я кивнул и мысленно согласился с противником. Рассуждал он логично. Только плохо он знал Иштрилл - какую бы заботу он о ней ни проявил, как бы ни холил, подчиняться чужому решению, принятому против ее желания, девушка не станет. Скорее умрет. И я хотел предоставить ей самой решать, что она станет делать дальше, и кому станет женой. Ничего этого говорить не стал, но моя уверенность в своей правоте не пошатнулась. Из его слов я понял, что нам предстоит драться - чего я ожидал с самого начала.
        Предположение подтвердил Кашиш:
        - Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, а у нас все еще есть целых два жениха и всего одна невеста! - провозгласил он. - И решить, за кого она пойдет замуж, могут только они сами. Выходите в круг и решайте! - потом придержал меня за локоть и пояснил: - Оружие можно выбрать любое, но бьетесь не до смерти. И калечить друг друга нельзя! Кто убьет или покалечит соперника, тому невесты не видать. Да и самому не поздоровится, если заметим, что не случайно вышло! В общем, кто из круга сам выйдет, тот и жених. А кого вынесут, или, там, сдастся он и на землю ляжет, тот остается при своих. Хотя сдаваться кузнец не станет, не надейся.
        - Калечить - это как? - решил уточнить я.
        - Калечить - это портить сопернику что-нибудь так, чтобы нельзя было вернуть, как было. Отрубать руки или ноги. Или еще чего-нибудь. Или дураком делать. Понял? Больше никаких правил нет.
        Кивком обозначив, что понял условия, я пошел догонять соперника. Столы так и оставались на площади, но вокруг них уже никого не было - все собрались в центре площади, вокруг небольшой круглой площадки, огороженной редко стоящими факелами. Мой противник уже ждал меня в центре нее, помахивая здоровенной булавой, - разумный выбор, если не хочешь в пылу боя случайно прирезать соперника. Только голову подставлять под удар этого металлического монстра не стоит - как раз дураком и станешь, если выживешь. Я пока не стал доставать полюбившуюся цепь - это можно сделать быстро во время боя, пусть станет сюрпризом для соперника. Достал кинжал и прошел в круг, чувствуя спиной обеспокоенный взгляд Иштрилл. За весь день нам так и не удалось перекинуться даже несколькими словами, но я и без этого чувствовал ее волнение.
        Все, оказывается, ждали только меня - как только я вступил в пределы, огороженные факелами, вокруг все стихло. Народ готовился к главному зрелищу дня. Начала соревнования никто не объявлял - в какой-то момент орк прыгнул ко мне, отводя дубину для удара. Я, хоть и не ожидал, успел отпрыгнуть в сторону. Как выяснилось, недостаточно проворно, противник резко изменил направление удара, и навершие булавы последовало за мной. Очень непривычно наблюдать такую скорость - никогда бы не подумал, что кто-то может так быстро ворочать такой тяжелой железкой. Все-таки мне почти удалось разминуться с дубиной, она задела меня только самым краем, вскользь, по левому плечу - я даже не упал, хотя было очень больно. Все, левая рука временно не действует, а мне самому неплохо бы действовать побыстрее - я еще раз отскочил, стараясь оказаться как можно дальше от соперника, чтобы выиграть время и прийти в себя. Зрители ахнули, заметив касание, кузнец опять поспешил ко мне, а я стал отступать. Изначально я планировал дождаться, когда противник устанет размахивать своей стенобитной булавой, подобраться поближе и ранить в
ногу, чтобы ограничить подвижность и таким образом выиграть бой. Но теперь как-то засомневался в правильности своих планов. Если он и дальше будет двигаться столь шустро, к тому моменту, как он устанет, целых костей у меня в теле не останется. Чудо, что после первого удара рука не хрустнула! Я все-таки попытался еще раз: дождался, когда соперник вновь резко сократил дистанцию, и бросился к нему в ноги, в надежде свалить его на землю - безрезультатно, конечно. Мало того что он просто подскочил, пропуская меня под собой, так еще и успел так заехать мне булавой чуть пониже спины, что я сделал еще один лишний оборот и с трудом встал на ноги. Задницы я теперь вообще не чувствовал. Своим хитрым маневром я в результате только развлек зрителей - очень их мое бедственное положение повеселило. Ну, еще здорово ограничил собственную подвижность - теперь так быстро бегать от орка по кругу у меня точно не получится. Пора было использовать последний козырь. Я бросил кинжал в ноги к орку, отвлекая его. Пока он размышлял, не означает ли это, что я сдаюсь, я успел отцепить цепочку от пояса, и, когда кузнец возобновил
движение, сообразив, что ничего еще не закончилось, стегнул его по коленям. Почти попал, орк успел подпрыгнуть, но не достаточно высоко, цепь обвилась вокруг лодыжки, и я сообразил резко дернуть ее на себя. Получилось очень удачно, кузнец, не смог приземлиться на ноги, упал на спину. Цепь, как только натяжение ослабло, соскользнула с его ноги, оставив несколько ранок от шипов, и я, развивая успех, хлестнул грузиком в живот противнику. Не успел, орк уже откатился в сторону. Пока я подтягивал цепь к себе, он уже был на ногах. И теперь был осторожнее. Я несколько раз взмахнул цепью, не стараясь задеть противника, а только удерживая его на некотором расстоянии. Кажется, он был уверен, что я собираюсь вырвать у него из рук его оружие - я заметил, что он теперь крепче сжимает древко. Мы некоторое время двигались по кругу, внимательно наблюдая друг за другом, потом кузнец не выдержал, кинулся ко мне, опять занося свою кошмарную булаву. Я не стал обманывать ожиданий соперника, дернул за свой конец цепи. Только вместо того, чтобы бить по надвигающемуся на меня орку, я просто заставил грузик на конце цепи
прыгнуть мне в руку - не зря ведь я весь день вчера тренировался этому не слишком сложному трюку. Очень удобно получилось, увесистый шарик в руке, и рука уже занесена для броска. Дальше шарик летит в физиономию сопернику, чья рука уже опускается мне на плечо. Ох, быть бы ему холостым в любом случае - если бы я не увернулся от этого удара, пускай направленного мне не в голову, а всего лишь в плечо, непременно бы умер. Попади он, куда целился, осколки костей ключицы и ребер, наверное, до самого сердца пропороли бы тело. А так удар опять прошел вскользь, и снова по уже пострадавшей левой руке - ну точно, в ближайшие два-три дня придется обходиться одной правой. Правда, в тот момент боли я не почувствовал - очень был сосредоточен. Мой бросок получился намного удачнее - увесистый шарик прилетел кузнецу прямо в подбородок, как раз в то место, удар по которому заставляет терять сознание. Чудесная точность. Было бы время - сам себя похвалил бы. Орк, правда, окончательно сознания не потерял, хотя ясность его оказалась нарушена. После того как булава прошла (почти прошла!) мимо меня, он сделал лишний шаг
вперед, да еще наклонился, находясь ко мне вплотную. От такого приглашения отказываться преступно, да даже если бы и захотел, я бы не смог - мое колено согнулось рефлекторно. Уж как часто Беар мне объяснял полезность такого удара! А ведь раньше я стеснялся, считал его подлым! В общем, от боли сознание у кузнеца мгновенно прояснилось, вот только сделать он ничего уже не мог - от удара в это место все кристально-ясное сознание сосредоточено только на боли. Она поднимается по нервным окончаниям, распространяясь все выше и выше, добираясь до желудка, - именно поэтому некоторых после такого тошнит.
        Кузнец стоял, согнувшись, и боялся вздохнуть. Сильному духом человеку достаточно всего пары секунд, чтобы преодолеть оцепенение и начать как-то действовать, и, уверен, дай я эти секунды сопернику, он бы попытался увернуться или ударить меня снова. Но я ничего такого возвышенно-благородного делать не стал, а вместо этого просто добавил еще локтем сверху, в основание шеи. Наконец-то он вырубился. Вот теперь и я почувствовал боль - рука и зад болели зверски. Особенно сильно рука, ее, ко всему прочему, еще и здорово отсушило. Тем не менее я заставил себя опуститься на колено и проверить, не слишком ли сильно досталось сопернику. Не хотелось бы теперь, когда я всех победил, поссориться со всей деревней. Да и не злился я на соперников - а вот на Кашиша зуб заимел, - точно ведь он специально это все построил.
        «А вот, кстати, пока я тут, слушая сердцебиение бедного кузнеца, размышляю об отвлеченном, надо бы оценить обстановку, а то что-то совсем перестал слушать, что вокруг происходит, - подумал я. - Да и победитель ли я? А то, может, когда Кашиш говорил, что правил нет, он настолько подлые удары даже не упомянул, ввиду того, что это табу?» Я поднял глаза и обвел взглядом зрителей. Особой ненависти на лицах не видно, скорее ожидание. И чего они от меня ждут? Точно, я же должен выйти из круга, тогда победу зафиксируют! Я, пошатываясь, поднялся на ноги и поплелся к ближайшему факелу. Вид у меня был совершенно не победный и не радостный - иду, пошатываясь, цепь за мной волочится, грустно шурша по утоптанной земле… Тем не менее, когда я все-таки перешагнул воображаемую черту, меня подхватили на руки и стали подбрасывать. Очень неосторожно подбрасывать - свежие ушибы постоянно отзывались вспышками боли. «И чему радуются? Чужак перспективную невесту увел, а они довольны», - раздумывал я, шипя от особенно неудачных прикосновений.
        Через пару минут меня, наконец, поставили перед Кашишем.
        - Ну что ж. Поздравляю всех! Праздник закончился, свадьба состоится! Поздравляю, Эрик!
        - Спасибо, - буркнул я. - А где невеста-то? - невесты почему-то не было.
        - Невесту уже отвели в свадебный дом, сейчас и тебя туда проводим. Небось, порадуется девка, когда узнает, за кого замуж идет! Давайте проводим жениха в свадебный дом к любимой невесте, и пока они женятся, мы будем всю ночь праздновать и веселиться, приманивая счастье для новой семьи!
        Меня закрутило в толпе, все пожимали руки, хлопали по плечам и куда-то ненавязчиво подталкивали. Что значит «пока они женятся, мы будем веселиться»? Наши с орками представления о свадьбе, похоже, изрядно расходились. Мы уже покинули площадь и теперь шли какими-то закоулками, которых я не ожидал увидеть в просторной в общем-то деревне. Впрочем, в темноте любое селение выглядит непохоже на себя дневное. Я довольно сильно вымотался за день, у меня сильно болело плечо, да и живот подводило от голода. Я пытался прийти в себя с помощью самолечения, и не очень следил за тем, что происходит. Так что я сам не заметил, что вокруг остались одни мужчины, и мы уже стояли в маленькой комнате без окон и целиком из дерева - как будто внутри сундука. В противоположной от входа стене была еще одна дверь, вдоль стены стояла лавка - вот и вся обстановка. Несколько орков стояли вокруг и, улыбаясь, ожидающе смотрели на меня.
        - Экхм, от меня что-то требуется? - осторожно уточнил я.
        - А как же! - весело расхохотался один из орков. - Нам нужны твоя рубаха и штаны.
        Я был очень утомлен и плохо соображал, потому не нашел ничего лучше, чем спросить:
        - А у вас разве своих нет?
        Переждав веселое ржание, я перефразировал вопрос:
        - Да зачем вам моя одежда?
        - Дурень, на талисманы, конечно! Одежда удачливого жениха, она счастье приносит! И оружие давай, тебе оно сегодня не понадобится - завтра вернем.
        В результате я остался голый, ничего не соображающий, в непонятном помещении, да еще и один. Получив мои тряпки, орки быстро ретировались, судя по звуку, заперев за собой дверь. Я растерялся и сел на лавку. Сидеть было тепло и приятно, но не очень удобно - лавка жесткая. Да и непонятно, для чего меня сюда вообще привели? Почему одежду забрали? Дошел до двери, ведущей на улицу. Действительно, заперто. Тогда я подошел к противоположной. Она оказалась открыта - стоило дернуть за ручку, как из открывшейся щели повалил пар. Я в бане! Баня сейчас была очень кстати. Осторожно приоткрыв дверь, я заглянул. За клубами пара ничего не было видно.
        - Эй! Есть кто? - тихо прошипел я.
        - Эрик?! - голос Иштрилл был какой-то испуганный.
        - Ага. Только я голый, у меня всю одежду забрали. Ты понимаешь, что происходит?
        - Ну, у них так принято, - нервно хихикнула девушка. - Жениха с невестой запирают в бане на всю ночь. Чтобы они чистыми вошли в семейную жизнь. Мне женщины рассказали. Ты проходи, только не смотри на меня пока, ладно? Я стесняюсь!
        - Иштрилл, я ничего такого не имел в виду! - поспешил откреститься я, осторожно, вытянув руки перед собой, пробираясь в комнату. Где-то в глубине горела лампа, но кроме неясного тусклого света, видно ничего не было. Я до сих пор не видел таких просторных бань. - Я просто подумал, что ни за кого из орков ты замуж выходить не хочешь. Хотел, чтобы никто не решал за тебя. А получается, что сам за тебя решил. Но я же ничего такого делать не хочу!
        - Точно не хочешь? - как-то это немного разочарованно прозвучало.
        Я набрал в грудь воздуха, чтобы подтвердить, но вместо этого сказал правду:
        - Нет. Ты самая чудесная девушка из всех, кого я знаю. И я, кажется, влюбился. Но я не хочу заставлять тебя быть моей женой против воли.
        - Я никогда не вышла бы замуж против воли! Если бы сейчас сюда вошел кто-нибудь другой, я бы покончила с собой. Я бы смогла, я сегодня украла у жены вождя спицу и спрятала ее в волосах. Меня увели, когда вы еще дрались. Я так рада, что это ты! И… В общем, я не хочу с тобой расставаться. Я никогда не думала, что кого-нибудь полюблю, и вообще о любви не думала, у нас считают, что любви не бывает, но это же неправда! - голос ее становился все тише и тише, но я слышал его отчетливо. Когда я понял, что она стоит у меня прямо за спиной, она меня остановила.
        - Не оборачивайся. Я стесняюсь.
        Я послушно стоял, потом почувствовал, как она провела ладонью мне по спине, сверху вниз.
        - Ты тоже очень красивый, - совсем тихо шепнула она и сделала еще шаг. Упруго и мягко прижалась к спине. Тогда я повернулся, несмотря ни на какие запреты. Ее лицо находилось чуть ниже моего, очень близко. Она опустила глаза, смущенно хихикнула:
        - Красивый… - потом подняла голову, посмотрела мне в глаза, и тогда я ее поцеловал. А что было дальше я почти не помню, но было так прекрасно, как до этого никогда еще не было.
        На рассвете выяснилось, что здесь все-таки есть окно - я увидел маленький, тускло светящийся прямоугольник. Мы лежали на пологе, грелись и о чем-то болтали, прерываясь то на поцелуи, то на то, чтобы достать что-нибудь вкусное с большого блюда, стоящего рядом - оказывается, молодоженам полагается обильный ужин. Или завтрак.
        - Орки ведь выбрали тебя послом? - поинтересовалась Иштрилл. - Интересно, когда мы отправимся к тебе на родину?
        - Наверное, скоро. Думаю, сначала вождь разошлет весть по другим деревням, чтобы вместе определить, как все это организовать. Скажи… Как ты относишься к тому, что я буду воевать с эльфами… с твоим народом?
        Девушка вздохнула и провела рукой мне по груди.
        - Мой народ - это ты. А эльфы изгнали мою мать и фактически изгнали меня. Мой брат чуть не убил меня. Мой отец хотел заставить меня убивать ни в чем неповинных. Я чуть не убила тебя. Я ненавижу эльфов. Нет, не так. Я не хочу иметь с ними ничего общего. Это, наверное, страшно звучит, но я хочу, чтобы они проиграли войну. Может быть, тогда они изменятся. Знаешь, давай больше не будем об этом говорить. Просто знай, что я буду помогать тебе во всем, что ты считаешь правильным. Я вот подумала… Может быть, в других деревнях что-то знают о судьбе мамы? Может быть, видели ее тело? Если сюда соберутся орки из других деревень, я хочу поспрашивать их.
        - Да. Я попрошу Кашиша узнать о тех случаях, когда кто-то выходил к оркам со стороны города. Не хочу давать тебе ложную надежду, но ведь он сам сказал, что даже на его памяти к оркам попадали эльфы. И среди них были женщины.
        - А я все равно надеюсь. И перестану надеяться, только когда увижу тело. Мама - единственная, кроме тебя, кто меня любил.
        Выпустили из бани нас только к полудню. Правда, нельзя сказать, что мы с нетерпением ждали этого момента. Мы даже некоторое разочарование почувствовали, когда услышали стук, несмотря на то что еда к тому времени закончилась.
        В предбаннике мы нашли два комплекта одежды и наше оружие. Улицы деревни опять были пусты - орки уже разошлись по своим делам.
        - Гонцов по соседним деревням я разослал, - без предисловия перешел к делу вождь. - Уже завтра начнут подходить наши братья. Несколько дней нам понадобится на то, чтобы определить состав будущего посольства, разработать маршрут. Вы, молодожены, будете участвовать в обсуждении. Так что где-то через две с половиной дюжины дней, думаю, будем отправляться. А пока отдыхайте. Гостевой дом в вашем распоряжении, о пропитании позаботитесь сами - походите по окрестностям, поохотитесь. Проводника я вам выделю. Да вы его уже знаете. Сводит вас к восточному подножию наших гор, посмотрите местность - вам по ней долго идти придется. В общем, отдых совместим с подготовкой. И, Эрик, - ты хорошо себя показал, с тобой можно иметь дело. Иштрилл, вижу, что ты зло затаила за то, что тебя невестой быть неволили. Но ведь к лучшему разрешилось? Или ты недовольна?
        - Я счастлива. Но что, если бы у Эрика не получилось?
        - Судьба, значит, такая. Зато теперь ты знаешь, что твой муж - настоящий мужчина. И достоин тебя.
        - Я и раньше это знала, - фыркнула девушка.
        - Понимаешь, девочка, это ведь не моя прихоть была. Наши теперь Эрика уважают. Знают, что наши с вами потомки из правильного камня сделаны. У нас далеко не каждый с кузнецом совладает, он ведь и воин не последний. Так что теперь никто против не будет с людьми подружиться. И в дороге его слушать будут, а не отмахиваться. Да и к тебе самой относиться хорошо будут. А то ведь эльфов у нас не любят. А так - все видели, ты за него искренне переживаешь. У нас-то считают, что эльфы воплощение зла и равнодушия, добрых чувств вообще у них не может быть. Ладно, можешь злиться. Но лучше попроси у меня что-нибудь, я, если смогу, тебе это дам, и на том наша вражда закончится.
        Мы с Иштрилл переглянулись. Удачно как складывается! Моя жена повторила свою историю и попросила выяснить все о тех эльфийках, кто в последнее время попадал к оркам. Кашиш вздохнул:
        - Ну, в общем, я так и думал, что ты попросишь. Я еще вчера разузнал все. Года четыре назад, говоришь? С того времени к нам только одна женщина выходила. Не к нам, в одно из соседних племен. Она совсем слаба была, да и память потеряла. Но красивая, ее замуж вождь тамошний взял - он как раз вдовый был. Через пару дней он будет, и жену свою приведет, я попросил в письме. Посмотришь на нее, чем боги не шутят, может, и узнаешь ее. Если и правда твоя мать - значит, сами боги вас сюда привели.