Лис Алеся, Вишенка На Десерт- библиотека РусЛит

Вишенка на десерт Алеся Лис
        Сделки бывают опасными. Особенно когда не помнишь с кем и на каких условиях их заключала. А в результате получаешь новый мир, здоровое тело, богатого жениха, еще более богатого поклонника и десять килограммов в дополнение к своему весу. Вот без последнего можно было бы обойтись, искренне считаю я, но дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят. Больше, кажется, предыдущая обладательница тела сюрпризов не оставляла… Или нет? Тогда почему высокомерный герцог Торнтон, самый завидный холостяк уже многих сезонов подряд, так странно смотрит на меня, и почему от его взгляда по коже бегут мурашки?
        Вишенка на десерт
        Глава 1
        - Сколько можно! - шепчет юный девичий голос. Сердито и раздраженно. Шуршит чем-то.
        В голове шумит, болит горло, словно его режут острыми ножами, а тихий шепот над ухом кажется громким, как церковный звон.
        - Помолчи, Мэри! - немного громче и тверже шикает другой. Более взрослый. Более серьезный. От него мурашки и дикое сердцебиение. - Если услышит леди Роуз, у тебя будут проблемы.
        - Ой, брось, Сара. Она сама обрадуется. Эта только семью позорит. При таких-то сестрах. Прекрасных, как летнее утро, добрых и приветливых. А она вечно мрачная, нахмуренная, молчаливая. И страшная как жаба.
        На этих словах не выдерживаю и медленно открываю глаза. Очень интересно посмотреть на бесстыдных сплетниц. Сомневаюсь, что их слова касаются меня. Друзья и знакомые наоборот всегда хвалят за легкий и смешливый характер, оптимизм и энергичность. И, кстати, что за леди Роуз?
        Веки не слушаются, тяжелые, как свинцом налитые.
        Рядом испуганно икают. Что-то пронзительно звякает, хлопает дверная створка.
        Я, наконец, фокусирую взгляд на сплетницах. Вернее уже сплетнице. Высокой, худой и чопорной. В черном чепчике и переднике, в сером невзрачном платье. Вероятно, это та, что одергивала болтушку.
        - Леди Вивьен, - склоняется она, поправляет подушку под головой. И я понимаю, что не ошиблась. Голос действительно принадлежит той, осторожной.
        - Пить! - тихо прошу. Губы режет от боли. Облизываю их сухим языком и чувствую, как они потрескались.
        Сейчас мне все равно, что я ни разу не Вивьен, этих людей вижу впервые и совершенно не понимаю, где оказалась. Главное - утолить безумную жажду.
        К губам прижимается холодный фарфор изящной чашки. Делаю несколько жадных глотков, морщусь от боли. Глотать тяжело, просто невыносимо.
        - Как вы себя чувствуете, леди Вивьен?
        Обтираю рукавом рот. Удивленно смотрю на кружево старомодной рубашки. Где моя любимая пижама? Мягкая и теплая, напоминающая о доме, с веселым поросенком Пухлей на груди. Удивленно осматриваюсь.
        Комната совсем не похожа на больничную палату, в которой я провела последние полгода.
        Женщина зыркает озабоченно, ждет ответа.
        - Х-х-хорошо… - тяну удивленно.
        Правда, больше хочется спросить, кто она такая и где я к черту оказалась. Но будто что-то сдерживает, заставляет прикусить язык.
        - Все же советую лечь в постель, леди, - сжимает губы женщина, недовольно хмурится. - Лихорадка может вернуться. Следует поберечь свои силы.
        Я безропотно опускаю голову на подушку. Мысли крутятся как в бешеном колесе. Что произошло? Может, это сон такой. Навеянный лекарством, которое ввела медсестра. Новый препарат должен был облегчить боль и снять тошнотворные спазмы в мышцах и костях.
        - Позвать леди Роуз?
        Качаю головой. Не зная, кто это, предпочитаю все же пока ее не видеть. Даже в бреду стоит избегать лиц, желающих от тебя избавиться.
        Но дверь внезапно распахивается сама, громко стукнув о стену. Я ошарашено хлопаю глазами, Чопорная Шпала вздрагивает. А в комнату тяжелым шагом входит высокая, элегантная женщина. Ее белокурые волосы собраны в высокую прическу, из которой торчит ядовито-зеленое перо, шею обвивает нить жемчужин. А платье сидит как влитое. И мне кажется, что ее талию можно обхватить двумя пальцами.
        - Как ты могла, Вивьен! - прямо порога набрасывается она. - Как ты могла нас так подвести! Заболеть в самый разгар сезона и чуть ли не умереть от воспаления! Теперь все думают, что твои сестры слабые и хилые, их никто не возьмет замуж! Неужели так сложно было немного потерпеть? Ради них!
        Застываю от неожиданности, только и могу, что открывать и закрывать рот в немом ошеломлении. Из горла не выходит выжать и звука. Это мне только что прилетел упрек, за то, что несвоевременно заболела?
        - Не думала, что ты настолько эгоистична, в своем стремлении привлечь внимание. Зависть затмила остатки твоего разума!
        - Я… я… - пытаюсь хоть что-то сказать в свое оправдание.
        Но это еще больше гневит напыщенную мадам.
        - Впрочем, если хочешь знать, то лорд Спайк дважды спрашивал о твоем здоровье. Похоже, помолвка все же состоится. Ты ведь до завтра встанешь на ноги? Другого ответа я не приму!
        Я киваю, все еще удивленно моргая. Ну, очень правдоподобный бред.
        Когда за леди Роуз закрывается дверь, чувствую невероятное облегчение. Будто что-то давило на грудь, а теперь перестало. Невообразимо высокомерная и жестокая особа. И как только в мою голову мог закрасться подобный образ. В жизни ведь не сталкивалась с подобными индивидуумами.
        - Отдыхайте леди Вивьен, - желает Чопорная Шпала и тоже выходит.
        Тихонько вздыхаю. Чувствую себя действительно измученной, будто долгое время сгорала в лихорадке, а сейчас, наконец, температура снизилась. Может, на самом деле поднялась во сне?
        Послушно закрываю глаза и возношу горячую молитву Вселенной. Вдруг, именно таким образом удастся высвободиться из этого причудливого кошмара. Щипать себя за руку нет никакого смысла, боль я чувствую даже, когда сплю. Саркоме плевать на то, в каком состоянии мое тело.
        Однако сон не приходит. Зато перед глазами разворачиваются смутные картинки, словно приглушенные, полузабытые воспоминания. Но такие яркие, лихорадочные. Больничная палата, мучительная боль и голос. Странный, глухой, будто через трубу зовут.
        - Сделка состоялась! - извещает он. - У тебя новая жизнь и новое тело…но…
        Я порывисто открываю глаза. Что «но» услышать не удается. Уже наплевав на источенные саркомой кости и воспаленные мышцы, щипаю себя беспощадно за предплечья, икры, бедра… Болит… Впрочем, не сильно. Не сравнить с тем, как пожирает саркома.
        В горле пересыхает, сердце колотится. Это не может быть правдой. Это бред, бред. Но почему-то в глубине души понимаю - все так и есть. Я уже не Вишня, земная девочка, больная саркомой Юинга, я Вивьен. Но кто такая эта Вивьен, и какие условия были для того, чтобы я оказалась в ее теле, остается загадкой.

        К сожалению, мои мозги не варят от слова «совсем», противятся любой умственной деятельности. Я ясно помню свою земную жизнь. Мне восемнадцать, я студентка второго курса психологического факультета, которая обожает туристические походы, путешествия, имеет замечательную семью и множество друзей. Вернее имела, до тех пор, пока болезнь не загнала меня в больничные палаты на долгих шесть месяцев. Я боролась как стойкий оловянный солдатик - так называл меня папа - но саркома оказалась сильнее. И сердце разрывалось, когда видела грустные глаза родителей, сестричек и брата.
        А вот о Вивьен я не знаю ничего. И сомневаюсь, что мне кто-то поможет вспомнить, судя по разговорам двух сплетниц. Но как тогда сыграть роль той, в чьем теле я живу, и где она сама?
        Внезапно обдает колючим холодом, словно ледяные иглы пронзают каждую клеточку. Я ношу чужое тело. А какое оно? Какая я?
        Это настолько смущает, что, несмотря на слабость, откидываю пуховое одеяло и осторожно, держась за стену, продвигаюсь к зеркалу на туалетном столике. На секунду зажмуриваюсь. Так страшно взглянуть на себя. Помню, как младшая сплетница сказала, что я жаба. А вдруг это и было условие сделки - стать безобразной. С изуродованным лицом, шрамами, язвами. Вдруг у меня отсутствует нос, или разорванная губа, нет глаза, ушей, зубов…
        Сердце буквально выпрыгивает груди. Я чуть не падаю от слабости. Ноги дрожат, вздрагивают пальцы, которыми я намертво вцепилась в столешницу. Прохладный воздух заползает под широкую теплую рубашку и вызывает озноб. Это и заставляет распахнуть глаза.
        Сначала открываю только один. Несмело, сквозь ресницы смотрю в зеркало. Картинка дрожит и расплывается. Однако удается разглядеть, что у меня ярко-рыжие волосы, о которых всегда мечтала - с подросткового возраста красила натуральный русый в разные оттенки оранжевого.
        Такой подарок судьбы считаю хорошим знаком и толчком, чтобы открыть второй глаз. Теперь я уже смотрю обоими и ошарашено хлопаю ресницами. Никакая я не уродина, и не жаба. Это точно. Немножко напоминаю себя в прошлой жизни - невысокая, кругленькая с веснушками, бледной кожей и пышными кудрями. Разве что вешу явно больше, чем привыкла.
        На Земле активный отдых не давал закрепляться лишним калориям, хотя полакомиться чем-нибудь вкусненьким любила и ни в чем себе не отказывала. В общем, стройной тростиночкой не была. А такой, крепенькой, как говорила бабушка. Но назидательно добавляла, что худая корова еще не газель.
        Вивьен больше напоминает снежную бабу, тем более в широкой, как плащ-палатка, рубашке. И хоть не такая красавица, как леди Роуз, но никак не жаба. А очень милая девушка. В ту же секунду хочется взглянуть на внешность той сплетницы, которая обозвала бедняжку. Вот сомневаюсь, что она «Анжелина Джоли».
        Фыркаю презрительно, делаю зарубку на память, и еще более придирчиво рассматриваю себя в зеркале. Теперь мне с этим жить. Однако после того, как обнаружила у себя на лице оба глаза, один нос, все уши и зубы, сыпь на скулах и лбу и лишние килограммы вообще не беспокоят. Поменьше сладкого, побольше активности, и все станет на круги своя.
        Уже в более приподнятом настроении возвращаюсь в постель. Теперь действительно можно вздремнуть - вдруг во сне вспомню еще что-то о сделке. К тому же слабость никуда не делась - кажется, настоящая Вивьен чем-то тяжело болела - а сон, как известно, лучший лекарь.
        Но, как только закрываю глаза, дверь снова шлепает о стену.
        - Леди Вивьен, скорее! - узнаю голос Чопорной Шпалы. Сажусь на кровати, хлопаю сонно глазами. Голова мгновенно начинает кружиться.
        - Что случилось?
        - Приехал лорд Спайк, и ваша маман требует, чтобы вы его приняли в гостиной.
        - Сейчас? - хриплю саднящим горлом. - Но… но…
        Мне хочется сказать, что я слабая и больная, очень хочу спать и едва хожу… Однако не успеваю.
        - Сию же минуту! - кивает служанка и открывает дверки гардероба.
        Глава 2
        Мне кажется, что по комнате порхает разноцветный безудержный вихрь. Не ожидала от Шпалы такой прыти. Через несколько минут появляется и вторая служанка. Одета она в точно такое же серое платье, чепец и передник. Она младше Шпалы, возможно даже моя ровесница, милая блондинка с наивными широко распахнутыми круглыми глазами. Довольно симпатичная, если не обращать внимание на длиннющий тонкий и немного загнутый на кончике нос. Он будто с другого лица прибежал, совсем не вяжется с кукольной внешностью блондинки.
        Я подозрительно смотрю на нее. Она или не она обзывала меня жабой. Но даже когда девушка разжимает рот и что-то начинает говорить, припомнить голос не могу.
        - Беги, выглади это и это, - приказывает Шпала, и Кукла, подхватив платья, бросается из комнаты. Охапка разноцветных шелковых тканей болтается в ее руках, как флаг Маврикия.
        - Леди Вивьен, вы еще здесь, - грозно сводит брови, увидев, что я так и замерла в постели среди груды одеял и простыней. - Скорее в ванную.
        - Скорее будет проблематично, - хриплю.
        Шпала подходит ближе, помогает подняться. Я чувствую сухое, твердое плечо под ладонью и сильную руку, обхватывающую мою талию.
        - Вам нужно привести себя в порядок. Перед женихом стоит показать, что вы здоровы и полны сил.
        - Не знаю, удастся ли, - искренне сомневаюсь.
        - Лучше бы удалось. Леди Роуз дала четкие указания, - со странной интонацией произносит Шпала.
        До ванны добираюсь с трудом. И это несмотря на помощь. На лбу выступает пот, ноги подгибаются как ватные.
        - Садитесь вот здесь, - помогает приземлиться на краешек ванны. А сама принимается наполнять ее водой.
        От пара становится еще хуже. В груди начинает булькать кашель. Когда вода достигает половины лоханки, Шпала ее выключает и, сняв с меня рубашку, осторожно поддерживает, пока опускаюсь в теплую ванну.
        Бульканье становится сильнее, влажный пар поднимает его из самых глубин, и я захлебываюсь невыносимым кашлем. Все тело вздрагивает, вода выплескивается на пол, в легких дерет когтями. Как при таких обстоятельствах служанка умудряется меня намыливать мочалкой и смывать пену водой, остается загадкой.
        На самом деле мне где-то в глубине души стыдно, что меня купают как маленького ребенка, видят раздетой. Но понимаю, что для Вивьен это привычные вещи, поэтому молча подчиняюсь и не протестую. К тому же, вряд ли в таком состоянии я способна себя качественно вымыть. А вот когда в ванную без предупреждения залетает леди Роуз, инстинктивно прикрываю грудь руками.
        Она брезгливо оглядывает меня и морщит нос.
        - С этим можно что-то сделать? - ведет указательным пальцем, когда я опять захлебываюсь кашлем. - Сара! Хоть что-нибудь!
        - Это может навредить леди Вивьен, - ровно отвечает. - Я остановлю кашель, но залог выздоровления - освобождение от мокрот.
        - Ой, ничего с ней не случится за несколько часов. Главное, чтобы так безобразно не лаяла при женихе. Я сказала лорду Спайку, что она вполне здорова.
        Сара кивает, я возмущаюсь. Кто же такая эта леди Роуз. Опекунша, злая мачеха? Кто? Но не спорю. Понимаю, что пока ничего поделать не могу. А там разберемся. Быть для этой Роуз смиренным ягненком не собираюсь.
        - Теперь пойдем выбирать платье! - командует она и выходит.
        Сара подает руку, чтобы я смогла подняться. Через несколько минут я уже стою в комнате, распаренная после ванны, в сыром хлопковом халате, и дрожу от холода. Кашель снова рвется из гола.
        - Сара! - рычит леди Роуз.
        Я просительно смотрю на служанку. Но та сжимает губы и вдруг прикладывает горячие ладони к груди и лбу. Меня пронзает тепло, и спазмы исчезают.
        Ошарашено хлопаю глазами. Когда леди Роуз требовала избавиться от моего кашля, я думала, что мне дадут какие-то лекарства, но никак не пощупают руками. Это что? Магия? Гипноз?
        Но мою растерянность развеивает новое распоряжение.
        - Мэри! Неси рубашку и корсет! - отдает приказ леди Роуз.
        И в моем животе поселяется холодок. Про корсеты я читала, хотя вживую ни разу не видела, и тем более не примеряла. И знаю наверняка, что ничего хорошего от них не будет.
        Пока леди Роуз выбирает из нескольких, разложенных на кровати, один-единственный, удовлетворяющий ее придирчивую душу, Сара снимает с меня халат, а Мэри помогает надеть тонкую рубашечку и коротенькие шортики-панталончики. Белье мне нравится, приятное и хорошенькое. Я бы и на Земле такой комплектик с удовольствием носила или спала бы в нем вместо летней пижамки.
        Но когда леди Роуз поворачивается ко мне с жестким корсетом в руках, перехватывает дыхание. Я прекрасно помню сцену из «Унесенных ветром», когда Скарлетт упаковывали в аналогичное орудие пыток, и что-то мне становится страшно.
        Испуганно качаю головой и отступаю на шаг. А на губах леди Роуз появляется кровожадная улыбка.
        - Нам повезло, что ты заболела Вивьен! Благодаря воспалению легких тебе удалось сбросить несколько фунтов, и корсет Селесты должен налезть.

* * *
        Ага, просто невероятное счастье, - мысленно фыркаю. - А если бы умерла, то они бы праздник устроили, да? И снова смотрю на корсет.
        Не подозреваю, кто такая Селеста. Но судя по его размеру, она не больше воробья. Я еще раз искоса поглядываю на себя в зеркало - вдруг мне мои формы привиделись - и снова на корсет. Формы были на месте. Теперь, в тоненьком белье, я не напоминала снежную бабу, но и до воробья-Селесты мне было далеко.
        - Вы, наверное, шутите? - подняла одну бровь и сложила руки на груди. - Мне он налезет только на одну ногу, и то застрянет где-нибудь в районе бедра.
        Тихонько, за левым плечом фыркает Мэри. Губы Сары слегка вздрагивают.
        - Не смей возражать! Если бы твой покойный, пусть земля ему будет пухом, отец, лорд Роуз, вместе с той противной поварихой Дженни не баловал тебя, ты была бы нормальная. А так терпи! - леди Роуз белееет от гнева.
        То, что у меня был хороший отец, немного утешает. Я уже было подумала, что бедная Вивьен одна-одинешенька среди этих змей. Похоже, они и сорвались с цепей, когда умер добрый лорд Роуз.
        - Мы его наденем. Я тебе обещаю, - хищно сверкает белоснежными ровными зубами леди Роуз. Я испуганно глотаю комок в горле, и пытки начинаются.
        Корсет все же на талию мне натягивают. Через голову. Для этого приходится на максимум распустить шнуровку. Жесткие пластины сразу же врезаются в тело. Мне даже в расшнурованном виде неудобно в нем, а когда начинают затягивать, кажется, что глаза на лоб вылезут.
        - Остановитесь. Больно! - выдыхаю, действительно держась за столбик кровати, как Скарлетт в фильме, пока леди Роуз с одной стороны и Сара с другой тянут за шнурки. - Я не могу дышать.
        - Терпи! Как можно быть такой плаксой! Ни Селеста, ни Гортензия не ноют, как ты! - дергает за шнурок леди Роуз
        - Может, потому что вы им одежду по размеру подбираете? - высказываю справедливое предположение и резко вырываю веревки из рук Сары и леди Роуз, поворачиваясь к ним лицом.
        - Не смей огрызаться матери! - шипит леди Роуз.
        От удивления раскрываю рот.
        - Родной? - само собой вырывается.
        - Ты еще сомневаешься! - от праведного гнева глаза леди Роуз наливаются кровью. - Я мучилась с тобой трое суток, когда на свет приводила, а ты хамишь!
        Судорожно качаю головой. Поверить не могу, что так можно издеваться над своим ребенком. Я действительно думала, что она мачеха, раз Сара назвала ее «ваша маман». А вон оно как… Нелюбимая дочь…
        - Если вы зажмете сильнее, я потеряю сознание. Вы ведь не хотите, чтобы я потеряла сознание прямо перед лордом Спайком и опровергла ваше заявление о моем полном здоровье?
        Леди Роуз поджимает губы, задумывается. В конце концов, мой аргумент побеждает. Она кивает, и Сара принимается затягивать узел. А я действительно совсем не уверена, что и при таком зажатии мне хватит сил удержаться на ногах. После колдовства Сари чувствую себя прекрасно - ни кашля, ни боли, а тело кажется сильным и крепким. Но насколько долго продержится эта магия, и что будет после, думать боюсь.
        После корсета на меня надевают еще одну рубашку с длинными рукавами и наконец платье невероятно едкого желтого цвета. Даже в зеркало смотреть не нужно, чтобы понять - оно мне ни капли не идет.
        Но слепая надежда в сердце теплиться, и я медленно поворачиваюсь к туалетному столику.
        «Какой ужас!», - первая мысль, которая возникает в голове. Мало того, что платье мне не к лицу, да еще и корсет портит всю картину. Тонкая талия на фоне пышных бедер выглядит комично, но еще более комично она выглядит на фоне пышной груди. Сама грудь и плечи торчат над декольте как дрожжевое тесто над краями миски и чуть не переваливаются через ворот.
        - Господи-боже! - выдыхаю.
        - Прекрасно, правда, - рядом становится леди Роуз.
        Смотрю с сомнением. Она издевается?
        - Я говорила, что корсет Селесты подойдет. Не ожидала иметь такую ??тонкую талию?
        - Не ожидала напоминать кубышку с тестом, - мрачно отвечаю.
        - Не придумывай, - фыркает. - Мэри, сделай что-нибудь с ее волосами. Пудрой присыпь, чтобы спрятать этот позорный оттенок. И заколи тесно, чтобы ни один локон не вылез! Торчат, господи прости, как у какой-то куртизанки… - приказывает и силой усаживает меня на стул. На плечи падает белый кусок ткани, и служанка берется колдовать над моей прической.
        В общем, когда я выхожу из комнаты, моя внешность превращается из милой и интересной в гротескную. Неудивительно, что Вивьен считают безобразной.
        - Не посрами нас! - летит в спину от леди Роуз.
        Я раздраженно дергаю плечом и спешу за Мэри, на долю которой пала миссия сопровождать меня в гостиную к посетителям.

* * *
        Очень хочется рассмотреть все имение, портреты и картины на стенах, красивые канделябры, лепнину. Но Мэри спешит, я стараюсь не отставать.
        Мы спускаемся по широкой мраморной лестнице в большой светлый холл, сворачиваем налево и оказываемся перед белоснежными дверями. Лакей услужливо приоткрывает створки, я ступаю за порог. Мэри остается в коридоре. Несмотря на то, что именно она меня обозвала жабой - я вспомнила, как Сара ее одернула, назвав по имени - без присутствия служанки чувствую себя немного неуверенно. Хотя чем именно это присутствие мне смогло бы помочь, не знаю.
        Глубоко вдыхаю и высоко поднимаю подбородок. Пусть я и жаба, зато гордая жаба, самая главная жаба в этом болоте!
        Взгляды присутствующих скрещиваются на мне. Оказывается, в гостиной собралась целая компания: две девушки и двое мужчин. Они вполне приятно, судя по всему, проводят время. И девочки, явно не рады еще одной в их тесной компании. Обе белокурые куколки, красиво наряженные в розовое и голубое платья, тонкие и стройные, как былинки и очень похожи на леди Роуз. Случайно, не Селеста и Гортензия? Мои более обласканные вниманием сестры.
        Один из мужчин, светло-русый, в кофейном костюме, сразу вскакивает на ноги и направляется ко мне, второй, шатен в черном, остается у окна. Сложив руки на груди, он одаривает меня мрачным взглядом, смотрит так внимательно, словно пытается залезть в мысли.
        Мои щеки вспыхивают. Хочется пулей вылететь из этого змеиного гнезда, но я помню, кто здесь самая главная жаба и еще выше задираю подбородок.
        А русый уже подходит почти вплотную, неожиданно хватает мою руку и прижимает к губам.
        - О, Вив, я так рад видеть, что тебе уж лучше. Ты даже не представляешь, как беспокоился о тебе!
        Ошарашено хлопаю ресницами. Ты посмотри, какой быстрый парень.
        - Лорд Спайк? - аккуратно высвобождаю ладонь. Не люблю, когда касаются незнакомцы.
        - Ты до сих пор обижаешься? Лорд Спайк? - хмурится. - Я не хочу быть для тебя лордом Спайком. Я хочу быть снова Джеффри, - в голосе появляются соблазнительные бархатные нотки. Он смотрит так искренне, честными голубыми глазами, что я невольно отступаю на шаг. Какой-то подозрительный.
        - Неужели не заслуживаю поцелуя?
        Девушки на софе тихонько хихикают. Противно так, издевательски.
        Я держу голову ровно, не трогаюсь с места.
        - Раньше ты меня не так приветствовала… Бросилась бы на шею… обняла, - качает головой жених.
        Я не представляю, на что могла обидеться Вив. В голове ни единой идеи. Но, судя по тому, что Спайк расстроен, а не удивлен, напортачил он знатно. Пусть тогда так и остается. Бросаться на шею тому, кого вижу впервые, а тем более целовать, нет никакого желания. А еще, как ни стыдно признаться, боюсь, что моя грудь просто вывалится из корсажа, а платье треснет, стоит только сделать лишнее движение. И так дышать тяжело. А стало еще труднее, потому что тот красавец у окна продолжает испепелять меня странным подозрительным взглядом.
        - Хорошенькое платье, Виви, - наконец-то отзывается одна из блондинок, в розовом платье с пеной белых кружев. Она прикрывает пальцами рот и жеманно хихикает. Блондинка рядом, в голубом, тихо фыркает и прячет лицо за веером.
        - Нравится? - поднимаю брови. - Я дам поносить.
        Интересно, кто это - Селеста или Гортензия.
        - Не думаю, что оно мне подойдет, - еще громче начинает хихикать.
        А чтобы скрыть, берет аккуратно двумя пальчиками из подноса пирожное и откусывает маленький кусочек. Ну и гадюка!
        - Подойдет, - уверяю. - Если и дальше будешь налегать на сладкое.
        Розовая давится, закашливается. А голубая глуповато продолжает хихикать. И я замечаю, как губы мужчины у окна вздрагивают в едва заметной улыбке.
        - Вив, - шипит лорд Спайк. Прямо мне на ухо. - Ты на себя не похожа. Зачем обижаешь Селесту?
        Итак, Селеста - мысленно делаю пометку. В глазах ни капли раскаяния.
        - Наверное, после болезни чувствуешь себя еще не совсем хорошо, - предполагает. - Присядем?
        - Я прекрасно чувствую себя, - сияю улыбкой. - Чего не скажешь о Селесте, - стреляю в нее издевательским взглядом. Приятно смотреть на это красное лицо. Воображаю, сколько кровушки они попили у Вивьен. Но к диванчику себя провести позволяю, наивно рассчитывая, что, когда сяду, корсет будет меньше давить.
        Блондинки теперь напротив. Лорд Спайк устраивается рядом, а незнакомец так и остается у окна.
        - Торнтон, ты так и будешь там сидеть? Присоединяйся к нам, - предлагает мой жених.
        - Мне и здесь хорошо, Джефф. Так я вижу весь этот прекрасный цветник, - одаривает нас восхищенным взглядом, но на мне его глаза задерживаются дольше принятого.
        Я краснею и опускаю ресницы. Селеста захлебывается в новом приступе кашля.
        - Может, воды леди Селеста? - интересуется у нее.
        Но та качает головой и хватает чашку с чаем. Громко отхлебывает. Краснеет от стыда и, наконец, успокаивается.
        - У меня тоже так болезнь начиналась… С безудержного кашля, - не сдерживаюсь и подливаю масло в огонь.
        Гортензия испуганно отодвигается от Селесты, почти вжимается в перила. Селеста белеет.
        - Вив, ты промокла под дождем. У меня есть голова на плечах, чтобы в грозу не бегать по саду, - хрипло произносит, словно сама себя убеждает.
        Я пожимаю плечами. И будто что-то толкает меня взглянуть снова на Торнтона.
        Мы встречаемся взглядами, и у меня перехватывает дыхание. Я смотрю в его синие глаза и словно ныряю в глубокое озеро. По коже бежит мороз, виски простреливает невыносимой болью. Прижимаю к ним прохладные пальцы, а перед глазами предстает яркая картинка из воспоминаний. Не моих… Вивьен.
        Глава 3
        Они стоят совсем близко, почти рядом. И если бы не раскидистый куст жасмина, меня, то есть Вивьен, сразу бы засекли. И прекратили говорить так громко. Вообще бы не говорили эти отвратительные вещи. А ужасная правда так и осталась тайной.
        - Ты шутишь, Торнтон? - тон, которым Джеффри произносит эти слова, ни разу от него не слышала. Пренебрежительный. Едкий. В нем нет и грамма чувств. - Ты видел ее?
        - Видел…
        Это продолжение диалога, начало я пропустила, но что-то подсказывает, и того, что сейчас скажут, будет достаточно. Сердце замирает в плохом предчувствии. Это же обо мне говорит Джеффри… Наверное, обо мне.
        - Так почему спрашиваешь? Или сам положил глаз на мою толстушку? Кстати, как тебе ее сегодняшнее платье? Клянусь, я каждый раз, когда вижу ее в очередном наряде, думаю, что хуже быть не может. Но, похоже, у моей Вив талант подбирать самые отвратительные цвета. Такое впечатление, что она специально покупает те, которые никто не желает брать.
        - Так почему не разорвешь помолвку? Почему ты вообще на это согласился, раз леди Вивьен так безобразна?
        Мне тоже очень интересно услышать ответ. Я еще могу понять брак по расчету, но зачем действительно пудрить мозги и притворяться влюбленным?
        - Деньги, дорогой друг, - вздыхает. - Таким, как ты этого не понять. Торнтоны имеют прямое отношение к королевской семье и состояние не считают.
        - И Спайки бы не считали, - спокойно отвечает. - Но кто-то очень любит покер, Джефф.
        - Я так снимаю напряжение. Как еще развлечься джентльмену?
        - Ты не пытался куда-нибудь вложить? Я предлагал тебе. Два моих корабля уже покинули берега Аквилании.
        - Аристократу не подобает работать. Пусть плебеи этим занимаются.
        - Я не плебей…
        - Ты герцог, Тор. А герцогу можно все, что не позволительно барону. Ты себя никак не опозоришь. На твои занятия смотрят сквозь пальцы, мои оценивают под увеличительным стеклом. Ее мать пообещала мне закрытие всех долгов, если я очарую Жабу. Без магии. Это условие.
        - Так не терпится дочь с рук сбыть?
        - Там что-то с завещанием ее покойного мужа. Вив его любимицей была. Как знал старый хрыч, что мир преждевременно покинет. И какие-то условия поставил любимой жене. Иначе кто бы такую ??уродину взял замуж.
        Горло сжимает ледяной рукой. У Вив там, в воспоминаниях. И у меня здесь, на диване. Я прижимаю ладонь к шее, словно хочу разорвать невидимую петлю. Хочу остановить эти ужасные воспоминания, ее боль чувствую как свою. Но и знать, что дальше, хочу.
        Сижу неподвижно, таращусь на Торнтона, и по барабану, как это выглядит со стороны. А там, в голове, Вивьен совершает неосторожное движение. Ей больно и тяжело. Глупый корсет мешает сделать вдох, даже всхлипнуть невозможно. И голова кружится от голода. Мать запретила даже маленький листик салата съесть.
        Слезы выступают на глазах, а сердце разбивается вдребезги. Она верила Джеффри. Действительно считала, что он любит. И даже когда заикалась о своей несуразной фигуре, жених уверял, что она идеальна. А прекраснее всего у Вив ее добрая и нежная душа. И целовал так сладко, и ласкал.
        Прятаться больше нет смысла. Выхожу из-за куста. Рука тянется к кольцу. Оно тесно сидит на пальце. Я дергаю раз, второй, до боли рву, выкручиваю, скребя нежную кожу.
        - Вив, дорогая, - Джефф меняется в тот же миг. Пока не знает, что я все слышала.
        Это его «милая» режет по-живому. После услышанного звучит издевательством. Дергаю обручальное кольцо сильнее, кажется, сдираю с кожей.
        - Что ты делаешь, любимая? - наконец, он все понимает.
        - Я… разрываю… помолвку, - выдавливаю хрипло. Кольцо, наконец, снимается с пальца, и я бросаю его в Джеффри.
        Золотой ободок ударяется прямо в то место, где под ребрами прячется его жестокое сердце, а я разворачиваюсь и бегу. И где-то за горизонтом уже слышится первый грохот грома.
        А тут, в гостиной, внезапно вскакиваю на ноги, чувствуя не только гнев, но и отвращение к каждому из присутствующих.

* * *
        - Вив? - за мной вскакивает и Джеффри.
        Он снова не понимает, что случилось. Наверное, с того дня прошло немало времени. Но для меня все кажется свежим и болезненным, словно случилось несколько минут назад. И хоть ноет не мое сердце, сердце Вивьен, но мне так жаль ее, что чуть не плачу. И лорда Спайка награждаю таким гневным взглядом, что чудо, как он не падает замертво на этом самом месте.
        Лорд Торнтон подается вперед, а Гортензия и Селеста ошарашено моргают.
        - Лорд Спайк, - едва сдерживаюсь, чтобы говорить спокойно. - Мне кажется, мы решили все вопросы в прошлый раз. Чем заслужила сегодняшний визит?
        - Но Вив… - лицо Джеффри вытягивается. - Леди Роуз заверила…
        - Очевидно, леди Роуз что-то напутала, - поджимаю губы.
        От эмоций дыхание учащается. Корсет жмет беспощадно. Я стараюсь немного успокоиться, делать менее глубокие вдохи, но все вертится перед глазами, плывет, и желудок сжимается от боли. Вспоминаю, что ничего не ела, с того самого времени, как проснулась. Более того, никто и не предлагал. Умышленно или забыли?
        - Вив, - тихо шипит Селеста. Угрожающе. Как гадюка по весне.
        Я бросаю на нее изумленный взгляд. Она яростно прищуривает глаза и делает красноречивый жест, означающий, что головы мне не сносить. Гортензия чуть не плачет.
        Господи-боже, что же это такое! Какое их собачье дело, приму ли я предложение лорда Спайка? Наоборот, лучше, если откажусь - станет больше женихов в этом цветнике.
        - Я уже… - хочу сказать, восемнадцать лет Вив, но не знаю сколько самой Вивьен, поэтому быстренько исправляюсь. - Я уже много лет Вив.
        - Хочешь старой девой остаться? Это последний твой шанс! - позорит перед всеми разгневанная Селеста.
        Задираю подбородок. Помню о гордой жабе.
        - Знаешь, Селеста, есть одна весьма известная мудрость. Древняя. Очень. Так вот, она звучит так: «Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало!»

        - Не слышала такую, - моргает. Но сэндвич откладывает.
        Краем глаза замечаю изумленный взгляд Торнтона. Ох, черт! Омар Хаям здесь вряд ли кому-нибудь известен. Не повредит ли мне упоминание известного восточного философа. Но держу моську невозмутимо. Раз решила играть гордую жабу, то надо до конца держаться.
        - Не удивлена, - фыркаю. Тоже моргаю, пытаясь прогнать черные мушки перед глазами. Шатаюсь, чувствуя, как не хватает воздуха. В груди разливается боль. Голова идет кругом, жжет под ребрами, будто ножом режут легкие. Вот, кажется, и последствия Сариной магии. Прижимаю ладонь к сердцу. Бьется. Слишком часто.
        Хватаюсь за край корсета и оттягиваю его, чтобы хоть чуть-чуть вдохнуть воздух.
        - Леди Вивьен! - шагает ко мне лорд Торнтон.
        Отступаю, качаю головой так сильно, что непослушные кудряшки выбиваются из прически.
        - Не подходите, - выставляю ладонь. Как будто это может его остановить. - Стойте на месте!
        Но лорд Торнтон не обращает внимания на мои слова. Еще один шаг, и он уже почти в упор. Моя рука упирается в его грудь. Второй дергаю воротник, и шелковая ткань платья жалобно трещит.
        - Успокойтесь, - вкрадчиво произносит. Бархатный голос запускает по позвоночнику ручеек колючих мурашек. Хватаю ртом воздух, задыхаюсь. Корсет давит еще сильнее, а ноги подкашиваются.
        «Так и знала, что добром это не кончится…», - обречено думаю, прежде чем полностью потерять сознание и позорно упасть на руки самому завидному холостяку этого сезона. Леди Роуз меня убьет.

* * *
        - Мама! Она опять все испортила! - сквозь паутину бреда слышу недовольный голос.
        Селеста. Кто еще. Рядом всхлипывает Гортензия.
        - Мы будем до старости в девках ходить, Вив снова ему отказала!
        Разлепляю тяжелые веки, сквозь ресницы осматриваю комнату. Кто бы сомневался, все они здесь, рядом. Нависли надо мной как стая грифов над трупом. Эй, родственнички, я еще не умерла! Да и не собираюсь, собственно. Второй шанс упустит только дурак.
        - Леди Вивьен, как вы себя чувствуете?
        А это уже новый голос. Мужской. Кроткий и спокойный. Его так приятно слушать после скрипящих воплей Селесты.
        Поворачиваю голову. С другой стороны от кровати стоит пожилой мужчина в очках и цилиндре. Чем-то чуть-чуть похож на доктора Ватсона, только значительно старше.
        - Вы кто? - пытаюсь спросить, но лишь губами шевелю. Говорить больно. Даже дышать больно. А он все равно понимает.
        - Меня зовут мистер Ллойд. Я врач его светлости.
        - Какой светлости? - нахмуриваюсь. Еще раз осматриваю комнату. Где же эти светлости прячутся? Увидеть хотя бы одну…
        - Его светлости, герцога Торнтона, - веско произносит мистер Ллойд и поправляет на переносице очки.
        Я перевожу ошеломленный взгляд на леди Роуз - что врач Торнтона делает в моей спальне? Та презрительно косится в ответ. Но при мистере Ллойде стесняется донимать своими шпильками и нравоучениями. Отходит к сестрам, примостившимся на софе у окна.
        - Так, что скажете? - переспрашивает врач.
        Прислушиваюсь к собственным ощущениям.
        - Болит в груди, - не скрываю. Сначала нужно вылечиться, а потом уже с мечом наголо переть на дракона, то есть на своих новоприобретенных родственников и общество в целом. Вот где бы разгулялось бодипозитивное движение, работы непочатый край.
        В целом я себя никогда не относила ни к одному из течений. Знала, что не хрупкий цветочек, но в общем не видела проблемы. Моя мама тоже была кругленькая, как булочка, но папа в ней души не чаял. Зоряна, старшая сестра, следила за фигурой, она красавица, фотомодель. А близнецы Любомир и Любава были еще слишком малы, чтобы беспокоиться о таких вещах.
        - Скоро пройдет, - обещает мистер Ллойд. - Я леди Роуз оставил рекомендации по уходу за вами. Уверенный, через день-два встанете на ноги. Ваш семейный врач отлично постарался. Кризис миновал, я обезвредил остатки болезнетворных микроорганизмов, и теперь вашей жизни ничего не угрожает. Нужен только покой, хороший сон и сбалансированное питание.
        Бросаю взгляд на леди Роуз. Та сжимает губы. Желудок же, некормленый половину дня, издает громкое урчание.
        Врач тоже стреляет глазами в мою «маман».
        - Рецепты я оставил, передадите своей кухарке. Леди Вивьен необходимо восстановить силы. Я вижу, что организм истощен, анемичен.
        Сестры фыркают. Ну да, откуда им глупышкам знать, что истощение организма от веса не зависит. Это же думает и врач, потому что взгляд из спокойного становится осуждающим.
        - Леди Вивьен недоедала в последнее время, не так ли?
        - Она болела, - отводит взгляд леди Роуз. - Потеряла аппетит…
        Врач хмурится.
        - Поверьте, я могу отличить, когда начались проблемы с балансом питательных веществ. Леди Вивьен недоедала значительно дольше, чем тянулась болезнь.
        Я даже на локтях приподнимаюсь, чтобы увидеть лицо леди Роуз.
        Недоедала? В таком богатом и роскошном доме? Как это объяснить…
        - Уровень гемоглобина, глюкозы и других элементов указывает на продолжительный дефицит…
        Леди Роуз ошарашено открывает рот. Впервые при мне сбрасывает маску холодной леди. Уверенная таких слов, которые назвал мистер Ллойд, она никогда не слышала.
        - Понимаете, доктор, - довольно быстро приходит в себя. - Вивьен… она… - опускает глаза. - Она имеет не совсем правильный вес. И очень хотела похудеть. К свадьбе.
        - И выбрала для этого самый худший и вредный способ, не правда ли?
        Теперь я удостаиваюсь осуждающего взгляда и втягиваю голову в плечи. Можно было бы что-нибудь сказать в свое оправдание. Но ведь я действительно не знаю, что себе надумала Вивьен.
        - Запомните, юная леди, голодать нельзя ни в коем случае, - продолжает поучать мистер Ллойд. - Поэтому вы так тяжело перенесли болезнь и чуть не умерли. Откуда организму брать силы, чтобы бороться? А еще… м-м-м… советую не увлекаться корсетами. По крайней мере, пока не поправитесь до конца.
        Киваю и смущенно опускаю взгляд. Невероятно стыдно, потому что я это и так понимаю. В отличие от леди Роуз. Но именно меня теперь мистер Ллойд будет считать глупышкой. И Торнтон, пожалуй… Хотя, разве не все равно, что он обо мне будет думать. Судя по подслушанному разговору, он такой же негодяй, как и Спайк.
        - Мне уже пора, леди… с вашего позволения, - врач слегка склоняет голову. - Я передам его светлости, что с леди Вивьен все в порядке, - довольно поправляет очки и подхватывает за ручку небольшой черный саквояж.
        - Доктор, а как вы думаете, Вивьен сможет посетить вечер у леди Барроуз? Он через неделю… и Люси очень хотела ее видеть.
        Мистер Ллойд задумывается:
        - Если ненадолго, и будет придерживаться рекомендаций. Но пусть ваш семейный врач еще раз осмотрит ее непосредственно перед приемом. На всякий случай. Доброго вечера, леди.
        - Доброго вечера, - в разнобой прощаемся и мы.
        - Позвольте задать вам еще несколько вопросов и провести, - щебечет леди Роуз и выходит вместе с врачом.
        А как только за ним закрывается дверь, сестры подлетают к моей кровати и садятся с двух сторон.
        - Ну ты даешь, Вив! - восклицает Селеста. - Упасть в обморок прямо на руки Торнтону. Тебе позавидуют все леди этого сезона.
        Ее глаза возбужденно сверкают, а на лице появляется смакующая улыбка. Наверное, уже представляет, с каким наслаждением будет рассказывать об этом событии.
        - Ах, и как он тебя подхватил! - задыхается от восторга Гортензия, мечтательно закатив глаза.
        - Вы в своем уме? - чуть не кричу. - Я потеряла сознание, потому что слишком затянули корсет и недолечили болезнь. А если бы я ударилась головой? Разбила ее. Я могла остаться калекой или даже умереть!
        Мне выть хочется от того, какие приоритеты в головах у этих девчонок.
        - Ай, глупости! - машет Гортензия. - Зато ты бы видела, как он тебя подхватил. Такой сильный. Нес, как пушинку. А ты, Вив, далеко не пушинка…
        - Спасибо, что напомнила… - недовольно ворчу.
        Но Гортензия даже не замечает. Тараторит себе дальше, захлебываясь от восторга.
        - Он такой мужественный! Какие у него руки…
        - И губы, - подхватывает Селеста, прижимая ладони к разгоряченным щекам.
        - Ты счастливица!
        Закатываю глаза и откидываюсь на подушку. Это полный провал. Куда я попала?
        - Теперь я понимаю, почему ты отказала Джефри, - Селеста и не думает униматься. - Но это не честно по отношению к нам, Вив.
        - Мы тоже хотим замуж, - добавляет Гортензия.
        Открываю один глаз и удивленно смотрю на них.
        - Так выходите. Кто вам мешает?
        - Издеваешься, - зло щурится Селеста. - Мы не можем пока ты не замужем. Иначе не будет приданого. Забыла?
        - Пожалуй, головой ты все-таки ударилась, раз не помнишь, - кусает губы Гортензия.
        - Брось мечтать о Торнтоне, - продолжает Селеста. - С такой внешностью тебе ловить нечего. Лучше возвращайся к Джеффри. А Торнтона оставь мне, - мечтательно улыбается и принимается накручивать на палец тщательно завитый локон.
        - Или мне, - обиженно толкает ее в плечо Гортензия. - Почему все всегда тебе, Селеста?
        - Потому что я старше. А ты должна меня слушаться, - нравоучительно произносит. - Когда будем собираться на прием к леди Барроуз, завяжи мне тоже корсет потеснее. Маман такое не одобрит, поэтому придешь, когда Тина закончит. Я намеренно отошлю ее за какой-нибудь безделушкой. Хочу воспользоваться идеей Вив.
        Я ошарашено хлопаю глазами. Какой идеей? Они сошли с ума?
        - Заболеешь воспалением? - округляет глаза Гортензия.
        - Дура! Упаду в обморок ему на руки!
        - И я упаду! - сразу возмущается Гортензия. - Почему только ты?
        Поднимаю вторую подушку и накрываю ею голову. Слушать эти споры просто нет сил.
        Глава 4
        Я не замечаю, когда погружаюсь в беспокойную дрему, а сестры выходят. Подозреваю, что в моей внезапной сонливости виноват мистер Ллойд. Но ни капли не обижаюсь. Отдохнуть измученному событиями и волнениями организму нужно позарез.
        Чуть позже меня будит Сара, когда приносит ужин. С удовольствием съедаю вкусный суп, гренки с малиновым джемом, выпиваю чай с медом и снова укладываюсь в постель. На этот раз сплю уже до самого утра, которое начинается с прихода Мэри.
        - Доброе утро, - щебечет она и распахивает тяжелые гардины. Запускает в комнату яркое солнце. Толкает створки, давая доступ свежему утреннему воздуху.
        - Мистер Ллойд рекомендовал чаще проветривать комнату, - с едва заметной виноватой улыбкой объясняет она.
        - Доброе утро, Мэри, - тру заспанные глаза. Хотя чувствую себя отдохнувшей, но пока сознание затянуто еще бредом сновидений. Совершенно не помню, что именно снилось, но такое ощущение - что-то очень важное.
        - Я только за. Свежий воздух поставит на ноги кого угодно. - Прикрываю ладонью рот и широко зеваю.
        Мэри растягивает губы в еще более широкой улыбке. Вот если бы своими ушами не слышала, что она меня жабой назвала, однозначно почувствовала бы симпатию.
        - Завтрак вам принесут через минуту, леди Вивьен. Его готовят. Пришлось Фрэнку с самого утра за некоторыми продуктами бежать на рынок. Но мистер Ллойд настоял, и ваша матушка согласилась.
        - Вот как? - поднимаю брови. Интересно, что же сказал врач леди Роуз, что она бросилась выполнять его приказы. Может, что без лечения я вконец ослабну и буду еще менее привлекательна на рынке невест?
        Мэри помогает подняться с кровати, подает халат, сопровождает в ванную комнату и остается торчать в дверях, пока умываюсь и чищу зубы. С готовностью подает нагретое полотенце и забирает влажное. А когда выходим в спальню, меня уже ждет Сара с обедом.
        - Доброе утро, леди Вивьен, - приседает в книксене и отодвигает стул.
        А быть аристократкой не так уж плохо, думаю я. Если, конечно, поставить на место обнаглевших родственников. И искренне улыбаюсь в ответ.
        - Доброе, Сара.
        В груди еще побаливает и немного кружится голова, но в целом мое состояние значительно лучше, чем вчера. Кажется, доктор Ллойд творит настоящие чудеса.
        От этой мысли улыбаюсь еще шире. Чудеса… Это надо же… Просто удивительно. Магия. В этом мире она, кажется, на каждом шагу. Интересно, ею все владеют, или только избранные, аристократы, например. А может, кому как повезет…
        В общем, мне явно стоит хоть что-нибудь разведать о мире, в котором оказалась, раз в голове пусто, как в кастрюле, книгу какую-нибудь почитать, учебник… Я ничегошеньки не знаю, и чувствую себя слишком уязвимой, незащищенной. Вот спросит кто-то название страны, столицу, а я только глазами буду хлопать. Или имя короля, самых влиятельных аристократических семей. А, может, тут вовсе и не король правит… Прием скоро, кто знает, о чем судачит местная молодежь. Только бы приключений не отхватить на свои нижние девяносто… вернее сто девяносто.
        И именно в эту секунду меня пробирает самый настоящий ужас. А что, если я читать не умею. Вообще, как я, собственно, понимаю, о чем со мной разговаривают? Это ведь не мой родной язык, сто процентов. Даже не английский, который я худо-бедно учила в школе и универе, не польский - было пару раз посещала в младшей школе факультатив. Слова совсем незнакомые.
        Бормочу несколько на пробу, вслушиваюсь в звуки, пытаюсь почувствовать, как они формируются во рту. И понимаю - ничего похожего в своей жизни не то что не произносила, даже не слышала.
        - Прошу прощения? - Сара вопросительно вздергивает бровь.
        Взмахиваю головой, откидывая со лба мешающий локон.
        - Это я себе, Сара, - виновато улыбаюсь.
        А сама едва не теряю сознание от ужаса. Что теперь делать? Нужно срочно проверить свои навыки, пока беды не случилось. Вряд ли аристократка может быть безграмотной.
        Служанки смотрят удивленно. Приходится отмереть и продолжить движение к небольшому столику. Я еще не подозреваю, что меня за ним ждет очередное испытание. Приборы. Столовые приборы, которые я видела только в исторических фильмах. И от этого мгновенно исчезает аппетит.
        Хватаю чашку. Мэри тотчас плюхает туда кофейный напиток, сдабривает хорошей порцией сливок и отступает. Морщу нос. Терпеть не могу молочку. А Вив, вероятно, уважала, раз служанка настолько четко все выполняет. Приходится давиться вместо любимого сладкого черного кофе никчемным подобием, да еще разбавленным кисловатыми сливками.
        - Леди Вивьен, мистер Ллойд настоятельно рекомендовал позавтракать. Даже если вы будете отказываться, - веско произносит Сара.
        - Я позже поем. Еще не успела проголодаться, - оправдываюсь, надеясь, что когда останусь одна, смогу пренебречь правилами этикета.
        Сара хмурится.
        - Он это также предусмотрел. И приказал мне следить, чтобы его распоряжение выполнялось на моих глазах.
        - Но я действительно не голодна, - мотаю головой. И именно в этот момент мой живот издает громкое урчание. Щеки опаляет жаром. Сара хмурится еще сильнее.
        А Мэри с готовностью снимает крышку с подноса. Перед носом оказывается полная тарелка серовато-скользкой овсянки, тосты, два яйца и гранат.
        Хлопаю глазами.
        - Это все мне?
        - Доктор Ллойд сказал, что порция рассчитана четко по граммам на ваш организм. Дженни очень старалась
        - Ладно, - тянусь к тарелке.
        С овсянкой не должно быть проблем. Я очень сомневаюсь, что смогу проглотить хоть немного, но постараюсь изо всех сил. Тем более, что кашу можно есть ложкой, а она здесь одна, если не считать чайную. Плохо, что остальные продукты мне больше нравятся, овсянку на дух не переношу. Но, яйца есть руками стыдно. Наверное, их как-то по-другому нужно. Может, как в том старом мультике. Пару раз папа с мамой включали советский про бременских музыкантов. Там король постоянно с тем яйцом носился, как с писаной торбой. У мультипликаторов и сценаристов было специфическое чувство юмора.

        Несколько ложек я съедаю. Даже не морщусь. Правда приходится запивать большими глотками кофе, который тоже придает специфический вкус, но тарелка пустеет на половину.
        - Яйцо врач сказал тоже обязательно съесть, - Сара подсовывает ко мне вазочку.
        - Там бЕлки, - серьезно изрекает Мэри.
        Фыркаю, чуть кофе не идет носом. Губы Сары дрожат.
        - Кто?
        Мэри задирает подбородок.
        - Врач так сказал. И что они вам важны.
        - БелкИ, Мэри, - вздыхает Сара.
        Мэри округляет глаза.
        - Это что за животное?
        Я снова фыркаю.
        - Я тебе позже расскажу, - едва открывает рот Сара и дергает коллегу за руку.
        Та умолкает, поняв намек.
        А я смотрю на это яйцо и чувствую, как овсянка комком становится в желудке.
        - Почистить вам? - спрашивает Сара.
        - Пожалуйста, - шепчу и проглатываю клубок в горле.
        Сара быстро обчищает носик и подает мне маленькую ложечку. Ваши любимые, леди Вивьен. Всмятку.
        Киваю, беру ложечку и, едва сдерживая брезгливость, поддеваю белок. Ох, чувствую, здесь потеряю с легкостью несколько килограммов. Вкусы мои и Вив совсем не совпадают. А как же хочется маминых блинчиков, или драников со сметанкой. Завтрак у нас всегда был просто невероятно аппетитным. Мама буквально из дома не выпускала, пока мы не съедали что-то горячее, сытное и свежее. А еще вареничков хочется. С картофелем и творогом. Такие я здесь вряд ли найду.
        Внезапно осознаю, что никогда больше не попробую маминых блюд. Не прильну к ней, не скажу «спасибо».
        На глаза наворачиваются слезы. И я понимаю, что дело совсем не в завтраке. Не такой уж он и плохой. Дженни все же старалась, как заверила Сара. Только Дженни не мама. И моя семья навсегда для меня потеряна…
        Острое, жгучее осознание накрывает с головой только сейчас. И я начинаю четко понимать, что возврата нет. На скатерти одна за другой появляются круглые мокрые пятнышки.
        - Леди Вивьен? - первой замечает Сара.
        Сердито смахиваю слезы со щек. Сара и Мэри, кажется, и так не могут себе объяснить некоторые мои причуды. Надеяться, что веду себя в точности как Вив, бесполезно. Так еще теперь придется объяснять, почему реву. Следует быть осторожнее. Давать свободу эмоциям исключительно в одиночестве.
        - Все хорошо. Кольнуло в груди внезапно, - придумываю на ходу и возвращаюсь к расковырянному яйцу.
        В целом завтрак дальше идет неплохо. Гранат можно есть и руками. А еще он вкусный и не такой кислый, как я пробовала дома.
        - Врач говорил, хотя бы один в день, - сообщает Сара, помогая выбирать рубиновые зернышки.
        Киваю. Против таких нововведений ничего не имею.
        Затем, по распоряжению того же мистера Ллойда, меня опять укладывают в постель. Некоторые микстуры вызывают сонливость, и половину дня я сплю, но под вечер просто с ума схожу от бездействия и прошу Мэри принести мои любимые книги. Отдаю распоряжение с таким безразличным выражением лица, чтобы ей и в голову не пришло спросить, какие именно. Потому что это провал. Мне же надо именно вкусы Вив изучить, а не мои собственные. А тогда уже, возможно, завтра-послезавтра, перейти к тяжелой артиллерии, то есть истории и политологии. Пока же голова еще слишком тяжела и затуманена лекарством, чтобы думать о таких серьезных вещах. К тому же я до сих пор не уверена в навыках чтения. Вдруг с этим возникнут проблемы.
        Мэри не разочаровывает. Приносит несколько разноцветных томиков. Небольших. В твердых кожаных обложках с золотистыми узорами на корешках и лицевой стороне.
        Быстро благодарю ее и отсылаю. Не хочу, чтобы она была свидетелем моей удачи или провала. Руки дрожат, когда открываю первую, самую яркую. Даже глаза закрываю. Глаз… Боюсь смотреть. Но понимаю - это таки стоит сделать.
        Осторожно бросаю взгляд на страницу, хмурюсь. Буквы-закорючки незнакомы. Странные, хоть и очень красивые. Я несколько минут таращусь на них совершенно бессмысленно. А потом откуда-то приходит понимание, что та волнистая линия - звук «а», а кружочек с точечкой - «ж». Произносятся они не так, как наши, но достаточно похоже. А еще больше похоже на английские.
        Довольная первім добрім знаком, приступаю к чтению. Хоть и медленно, но дело продвигается вперед. В руках у меня оказывается некий сборник слезливых стихов о любви. Но на самом деле в тот момент мне совершенно безразлично. Главное навыки привести в порядок, чтобы более серьезную литературу я могла читать бегло, не задумываясь над значением символов.
        К ночи я уже более-менее успеваю натренироваться и, после сытного ужина с ощущением полного довольства этим днем, -?сладко засыпаю.
        Так проходит почти вся неделя. Я читаю, ем, сплю. И с каждым днем ??чувствую себя все лучше и лучше. Ближе к выходным мне разрешают подняться с кровати. И это невероятно радует, потому что невольно создается такое впечатление, что я уже мозоли натерла на боках и спине. Именно тогда и решаю перейти ко второму этапу плана и ознакомиться с тем, куда же меня занесла судьбинушка. Нужные книги не попросишь, чтобы не вызвать лишних подозрений. Придется, положившись на собственную смекалку, отправиться на охоту за знаниями самостоятельно. О запрете выходить из комнаты предупреждений не было, а если кто-то и сделает замечание, скажу, что просто не знала.
        Но мне везет, в коридоре никто не встречается, и я беспрепятственно миную несколько белых, похожих на мою дверь. Только на мгновение задумываюсь, куда идти. Слева коридор заканчивается поворотом, справа виднеется балюстрада верхней лестничной площадки. Хотя не представляю, где здесь библиотека, но подозреваю, что не в жилом крыле. Здесь только спальни моих драгоценных родственничков.
        Между прочим, все время болезни они так и не нашли свободной минуты навестить меня. Ни леди Роуз, ни Селеста с Гортензией. И не скажу, что расстроена по этому поводу. Вряд ли при длительном общении мне удалось бы сыграть роль затюканной Вив. Скорее какая-нибудь книга «случайно» бы полетела в сторону одной из высокомерных «мадамов». Просто за Вив обидно, бедная девочка.
        Коридор выводит на галерею, из которой открывается вид на большой и красивый холл. Я уже проходила его в прошлый раз в сопровождении Мэри. Поэтому двигаюсь уверенно и твердо. Но внезапно останавливаюсь, буквально в нескольких шагах от площадки с перилами. Будто наталкиваюсь на невидимую стену. Журчащий, кокетливый голос леди Роуз звучит немного приглушенно, но твердо и настойчиво. К тому же достаточно громко, чтобы я слышала. А самое главное, что отвечает ей лорд Спайк. И мне невероятно интересно, какие такие разговоры ведет мой экс-жених с «моей» маман.
        Даже дыхание приглушаю, прикрываю ладонью рот. Самое главное сейчас не закашляться. Приступы теперь беспокоят гораздо реже, но мой марш-бросок по длинному коридору не прошел бесследно, и кашель уже начал собираться давящим комком в ??трахее.
        - Ох, не беспокойся, мой милый мальчик. Тебе же однажды это уже удалось, - мурлычет маман.
        - Тогда это было легко, - тихо ворчит. - С наивной и невинной, как жертвенная овечка. Теперь Вив меня ненавидит…
        Слышится тяжелый вздох.
        - Такого красавчика?
        Буквально вижу как лукаво сверкают глаза леди Роуз.
        - Она слышала неприятные вещи…
        - Твоя задача, чтобы она их забыла. Это в твоих интересах, Джеффри, - голос маман становится суровым и неумолимым. - Не забывай о долге. До меня дошли слухи, что он увеличился…
        - Что? Нет, леди Роуз! - испуганно выкрикивает.
        - А вот не надо сейчас так невинно моргать глазками, Джеффри. Ты играл и проиграл! Кому?
        Между собеседниками повисает пауза. Я, заинтригованная, даже вперед подаюсь в ожидании ответа.
        - Лорду Смиту… - наконец звучит покорный печальный ответ.
        - То-то же. Ты проиграл собственное поместье! Где твоя мама окажется? Сестры?
        - Вы играете нечестно!
        - Я играю так, чтобы всем было хорошо, - отрезает маман. - Я глава семьи, и только я могу позаботиться о моих цыплятках. Потому слушай внимательно. И заруби себе на носу - никакой магии…
        Голоса удаляются. Становятся тише. Я, рискуя быть замеченной, даже приближаюсь к перилам и едва не перевешиваюсь через них в попытках различить последние слова. Но что именно придумала моя матушка остается тайной.
        - Да ладно! - рассерженно притопываю ногой. - Куда их понесло? Неужели нельзя было завершить разговор так, чтобы одна любознательная рыжеволосая Вишня услышала то, что ей нужно?
        Но судьба неумолима, парочка исчезает, а у меня остаются только отрывки информации для размышлений.
        Итак, моя матушка таки не оставила попыток спихнуть меня в руки Спайка. Чего она вцепилась в него как клещ. Других кандидатов не было? Это лучший объект манипуляции? Самый уязвимый… Только подумать - проиграл поместье в карты, зная, что сестры и родная мать на руках. Если этот мир хоть немного напоминает нашу викторианскую эпоху, то деваться несчастным женщинам некуда. Они себя просто не в состоянии обеспечить, их жизнь зависит от мужчины. Даже от такого никудышного как Джеффри Спайк.
        И хоть я искренне сочувствую всей семье Спайков, но класть себя на алтарь во имя их блага не собираюсь. Своих проблем достаточно.
        Встряхиваю головой, отбрасывая лишние мысли. Надо держаться подальше от Джеффри. Что-то мне не нравится их шушуканье. Насколько я поняла из воспоминаний, магически заставить меня он не может. Физически тоже. Но раз леди Роуз что-то задумала, то стоит держать ушки на макушке.
        Прохожу лестничную площадку и оказываюсь в другом крыле. Незнакомом. Здесь дверей меньше, но они все двустворчатые, большие и украшенные позолотой.
        За первыми прячется комната для учебы. Три небольших столика стоят в ряд посреди класса, маленькие стульчики аккуратно задвинуты под них. Книги на полках, ручки, чернила, карты и глобусы - всего достаточно, чтобы создать малышам прекрасные условия для домашнего обучения. И у меня появляется гораздо более удачная идея. Вместо поиска библиотеки попробовать здесь найти все необходимое. Для детей информация должна подаваться в удобном и легком виде. Наверняка здесь учились маленькие Вив, Гортензия и Селеста. Однако комнату почему-то оставили в том же виде, в каком она была в детстве. Или… в семье Роуз еще есть дети…
        Я как раз серьезно задумываюсь над этой возможностью, шаря в спящих углах памяти, как мне вдруг на макушку что-то хлопает. Тяжелое и мохнатое. С горла срывается крик, стряхиваю головой и вижу, как на пол приземляется здоровенный, лохматый паук. Отпрыгиваю к стене и хочу снова завизжать, но горло сдавливает спазм. Я начинаю тяжело и болезненно кашлять.
        - Попалась, - звучит звонкий детский голос, и сверху на меня опускается золотистая сияющая сетка.
        Глава 5
        Я успеваю закрыть лицо руками. Почему-то кажется, что нити обязательно должны обжечь, настолько они блестят и искрятся. Однако на удивление боли они не причиняют. Только липнут к коже и волосам, будто клей.
        - Это что за мерзость? - разрываю сети и брезгливо трясу рукой.
        - Моя разработка. Мухоловка, - отвечает голос. Однако его обладателя я не вижу.
        - По-твоему я похожа на муху, - ошарашено хлопаю глазами. - Как минимум, дитя, тебе стоило бы прочесть раздел зоологии, где речь идет о массе насекомых.
        - Дитя? Вив, ты чего?
        Вдруг прямо передо мной начинает мерцать воздух, и буквально на глазах появляется мальчишеская фигура.
        Упс, чуть не хлопаю по лбу ладонью. Прокол… Еще какой… Надо срочно выкручиваться…
        - А кто же ты, если такие пакости устраиваешь? - задираю подбородок.
        Мысли о главной жабе в болоте снова помогают приобрести горделивый вид.
        - Я твой лорд! Наследник Роузхола - и себе дерет нос. Смешной…
        - Не думала, что задача лордов, нападать на беззащитных девушек, - качаю головой и меряю его суровым взглядом.
        Симпатичный мальчишка, рыжий и кудрявый, как и сама Вив. Лет девяти, не больше. Чуть старше Любомирчика и Любавы. Те тоже любят шалить, маленькие непоседы.
        От упоминания о близнецах щемит сердце. Как они там, без старшей сестренки? Кто их из садика забирает, на подготовку водит… Им в школу уже осенью… Наверно, Зоряна… или мама с работы отпрашивается.
        - Ты не плачешь? - вырывает из воспоминаний удивленный голос.
        - Плачу? - удивленно округляю глаза. - А должна?
        Судорожно пытаюсь понять - это он мысли мои читает или эмоции. Кто знает, на что способны эти маги…
        - Ну… - тянет. - Ты всегда ревела, когда я шутил над тобой…
        - Ты хотел сказать, издевался, - грозно сдвигаю брови.
        В душе чувствую невероятное облегчение, что догадки не подтвердились… Он совсем не о моей второй жизни…
        - Я не делал ничего плохого, - быстро качает головой и хлопает честными глазенками.
        - Действительно?
        Мальчик отводит взгляд.
        - А если я тебя возьму за ухо и немного потаскаю, естественно, исключительно в воспитательных целях, то тоже ничего плохого не сделаю?
        - Ты не имеешь права, - возмущение мгновенно загорается в ореховых глазах. - Я твой лорд!
        - Пока ты мне даже до подмышки не достаешь.
        А сама думаю… Мой лорд… и лорд Роуз. Пожалуй, это сын, самый младший. А значит, мой брат. Со смертью лорда Роуза титул должен был перейти к мальчику. Балуют, наверное, наследника, трясутся над ним, чуть ли не в попу дуют наследнику.
        Скрещиваю пальцы на руках и заканчиваю:
        - И право у меня самое святое, как у старшей сестры, - тычу пальцем в небо.
        Возражений не следует. Мальчик надувается, складывает руки на груди. А я принимаюсь выпутываться из этих липких сетей.
        Наконец сдаюсь и смотрю на ребенка
        - Забери это!
        - А что мне за это будет? - хитро прищуривается.
        Малыш, по всему видно, далеко пойдет…
        - А что ты хочешь?
        Мальчик задумывается, проходится взглядом по комнате.
        - Напиши за меня доклад по географии.
        - Нет, малыш, так дело не пойдет, - отрицательно качаю головой. - Уроки ты должен учить самостоятельно. Ведь сам твердишь, что лорд. А где это видано, чтобы лорд был невеждой?
        - Другие и половины не знают! Для них только охота важна и карты!
        - Ты не другие. Ты Роуз! - нахмуриваюсь.
        Ох, какие же знакомые мысли. Дети это дети в любом мире, какой ни возьми. Учиться не хотят, ответственности не хотят… А вот права, как у взрослых еще как…
        В этот момент я особенно сильно дергаю нить, крепко опутавшую запястье. Слышится тихий хлопок, и она ни с того ни с сего начинает быстро скручиваться в небольшой клубок, как блестящая рулетка. Я не успеваю и глазом моргнуть, как сияющий шарик, смотавшись полностью, на секунду зависает в воздухе и с тем же хлопком исчезает.
        - Как ты это сделала? - шепчет мальчик.
        - Не знаю, - отвечаю точно таким же ошарашенным взглядом. - А разве я не могла это сделать? Ты же наколдовал, а я развеяла.
        - Но ты девочка, Вив! - в голосе слышится такое справедливое возмущение, что я на секунду зависаю. Совершенно не понимаю, при чем здесь мой пол.
        - И? - продолжаю хлопать глазами, как баран на новые ворота. Если даже предположить, что для девушек это невозможно, то как же меня Сара лечила?
        - Вив, ты что! Мама с ума сойдет, когда узнает! Нас ждет скандал!
        Паника ребенка передается и мне. Вдруг становится больно в груди, будто снова вернулось воспаление. Что-то давит и вибрирует за грудиной, словно бьется пульс.
        - Малой! - вырывается. Не знаю, как зовут брата Вив, но это обращение считаю вполне приемлемым.
        Хочу расспросить, в чем дело. Но умолкаю на последних звуках. Если такое известно ребенку, то Вив, настоящий Вив, и подавно. Что делать?
        - Не малой. Лорд Роуз! - к счастью в своем детском тщеславии мальчик и не замечает моей запинки.
        - Папа - лорд Роуз. Пока… для меня. А ты малой, - выкручиваюсь.
        - Тогда уж лучше Уильям…
        Вот и прекрасно - мысленно потираю лапки.
        - Не говори маме, - смотрю на него. - О случившемся…
        Он колеблется, закусывает губу, морщит курносый нос.
        - А я не расскажу, что ты вместо уроков играешь с разными заклятиями. И… помогу с рефератом, так уж и быть…
        - Это не удастся долго скрывать. Я же знаю, как чары рвутся на свободу, - качает головой. В ореховых глазах смущение и маленький грамм сострадания.
        - Будем скрывать, сколько сможем, - решаю. И невольно прибавляю. - Сама удивленна, честно говоря…
        - Давно это у тебя?
        - Да вот только… - тяну растерянно.
        - Только - это сейчас прямо? - не верит.
        Я поджимаю губы, отвожу взгляд. Довериться ребенку глупость, но разве есть выбор? Он и так стал свидетелем этой диковинки. Узнать, чего для меня магия запрещена, а для Сары нет. Похоже, об этом знают все… все кроме меня. Расспрашивать Уильяма будет слишком подозрительно…

        - Давай сюда учебники и бумагу с ручкой. Будем писать твой реферат. Но потом перепишешь его своим почерком. Думаю, понятно, почему…
        Ребенок кивает и кидается выполнять приказ. А я пока принимаюсь рассматривать комнату уже более внимательно. Подхожу к полке с книгами, внимательно изучаю спинки разноцветных томиков, тяну на себя историю и список аристократических магических семей Аквилании. Перечитываю еще раз название. «Аквилания» - это страна, наверное. Буду писать реферат, как раз узнаю. Пока с меня хватит книг. Хотя бы это успеть освоить до приема.
        - Чего ты там застряла, Вив?
        - Застряла, значит нужно, - отрезаю.
        Мальчик никак не отвечает, только глаза таращит.
        И сама понимаю, что веду себя не так, как Вивьен. Но и позволить себя унижать даже младшему брату не могу. Это как надо было растоптать характер несчастной девушки, чтобы ею помыкали все кому не лень, даже такой малыш.
        - Ладно, садимся за реферат, - подхожу к Уильяму.
        Он ставит стопку книг на столешницу, я сажусь за стол. Мальчик, подумав, берет стул от соседней парты и подсовывает ко мне.
        - С чего начнем?
        - С темы, - хмыкаю.
        - Государственная граница и географическое положение Аквилании, - мрачно.
        - А почему такое настроение. Это ведь не тяжело? - смотрю искоса.
        - Скучно, - капризно надувает губы.
        - Тогда сделаем весело…
        - Обучение не может быть веселым! - еще и руки на груди складывает.
        - Думаю, ты ошибаешься. Давай-ка сюда карты и глобус…
        На самом деле я вовсе не педагог. И делаю это не от доброты душевной. Просто надеюсь, что такой подход поможет лучше узнать, где очутилась. Однако почему бы не принести за одно и пользу этому юному дарованию. Забавный малыш. Любчик тоже такой. Немного упрямый, любознательный и непоседливый.
        Снова щемит сердце. Я безжалостно давлю воспоминания и берусь за дело. Стоит смириться - семью я больше никогда не увижу. Но им так легче. Я умерла, у них остались светлые воспоминания обо мне. Надеюсь, в их мыслях будут жить наши совместные вечера с хорошими фильмами и вкусняшками, походы в лес, поездки на Днестр, путешествия во Львов, праздники и развлечения, а не печальные дни в палате. Это все, чего я хочу. А еще, чтобы никто больше из них не сталкивался с саркомой…
        Воспоминание пронзает внезапно. Пальцы судорожно сжимаются на книге, которую держу в руках.
        - Я согласна, - слышу уверенный голос. Свой голос. И чувствую дрожь в груди.
        - Прекрасно! Она здорова, ты мертва. Такие условия…
        - Такие… - глухо отвечаю.
        - Вив! - Уильям внезапно толкает в бок, и видение исчезает. - Ты чего замерла?
        Встряхиваю головой и откидываю со лба мешающую кудряшку.
        - Давай-ка приступим к реферату, - вздыхаю.
        Воспоминания возвращаются. Медленно. Но возвращаются. Может, со временем я все вспомню…
        - Давай… - соглашается и ставит передо мной глобус.
        Реферат пишется достаточно быстро. Я вывожу буквы, хоть и медленно, но четко. И на удивленный взгляд Уильяма отвечаю, что это для его удобства, чтобы переписывал верно. Потому как иначе объяснить, что половина из них печатные, те, которые никак не удается воспроизвести из памяти. С письмом все как с чтением, сначала идет не спеша, но со временем мышцы и голова все вспоминают, и работа ускоряется. Периодически спрашиваю о каких-то особо непонятных вещах, как бы экзаменую, но на самом деле стараюсь узнать все больше и больше о стране.
        Итак, она действительно зовется Аквиланией. Мы живем в столице Сен-Ажен. Ларена - самая большая и полноводная река Аквилании, она пронизывает всю страну с северо-востока до юго-запада и впадает в Лазурное море. С востока располагаются Ситайские горы. Климат умеренный мягкий, куча растительности, виноградники, сады.
        Мы пишем вдохновенно, страницы исписываются одна за другой. От души расхваливаем «родное» королевство, втискиваем пару строчек из истории, а почему бы нет? Надо немного об основателе сказать, великом Бардальфе Мудром, которого сейчас чуть ли не к божеству приравнивают. И заканчиваем выводами с пафосным девизом: Аквилания - рай на Земле и нам посчастливилось здесь родиться. Конечно «на Земле» не пишем, мир называется Ласфария, поэтому и получается, мне кажется, немного коряво. Но Уильям одобряет. Главное же настроение!
        В общем, заканчиваем реферат через час. И в моей голове знаний о мире становится больше, в голове Уильяма, надеюсь, тоже.
        Оставляю ребенка в классной комнате переписывать наше общее творение, с минуту смотрю, как он сосредоточенно, высунув язык выводит буквы, подхватываю отложенные для личного чтения учебники и возвращаюсь в комнату.
        А там уже погружаюсь в ознакомление с совсем другой стороной мира. Аквилания, как я в принципе догадывалась, конституционная монархия. Правит потомок того же, мудрого Бардальфа, с оригинальным именем Бардальф Десятый и палата лордов и уважаемых граждан. В политическое устройство я не очень-то углубляюсь, так пробегаюсь по диагонали, чтобы иметь кое-какое представление, да и только. Вряд ли и сама Вивьен достаточно хорошо разбиралась в этом вопросе. А вот наиболее близкие к королю и самые известные семейства изучаю с особым усердием.
        Ближайшие роды, конечно, от Бардальфа происходят. Надо было его не мудрым, а плодовитым назвать. У короля было шесть жен - тогда многоженство было разрешено - и от них пятьдесят детей. Здесь задумываюсь, может все-таки лжет история, это ведь целая армия детей.
        Так вот, все без исключения кровные родственники Бардальфа Плодо… то есть Мудрого обладают магическими способностями. Но только по мужской линии. Каждый род в своей сфере.
        Прежде всего, почему-то хочется найти Торнтона. О его семействе читаю с каким-то особым трепетом. И с ужасом узнаю, что это ближайшие родичи короля, а сам Торнтон двоюродный брат Бардальфа, Десятого. И род, о ужас какой, специализируется на ментальной магии.
        Даже книгу торопливо закрываю, будто имя герцога, напечатанное на странице, может залезть в мои мысли и прочесть их. И решаю держаться подальше от такого опасного индивидуума.
        Род Спайков - иллюзионисты. Этому почему-то не удивлена. Пыль в глаза он пускает отлично.
        А вот Роузы, кстати, покойный лорд Роуз оказывается был графом, относятся к древнему роду, который испокон веков заботился о живой природе, растениях и животных. Поэтому имение Роузхол процветало и богатело. Никакое другое семейство не был столь состоятельным. Животные рожали плодовитое потомство, жирели на обильных пастбищах, почти не болели и давали много мяса и молочных продуктов. Пшеница спела, лен прорастал, от фруктов ломились деревья, а урожай овощей собирали дважды в год. Род Роузов богател с каждым поколением. Поэтому, собственно, так и носятся с малышом Уильямом, который будет обеспечивать дальнейшее процветание.
        Но что странно, магическая сила в древних аристократических родах передавалась только по мужской линии. По женской некогда. И только простолюдины могли иметь зачатки кое-какой, в основном бытовой и знахарской, магии, которая совсем не учитывала пол.
        - Так что же такое со мной? - опускаю книгу на колени и задумчиво таращусь в стену. - И имела ли Вивьен магические способности раньше, скрывая от всех. Ибо тогда назревает скандал - графиня Роуз родила ребенка не от мужа…
        Именно эта мысль и побуждает меня приступить ко второму пункту познания окружающего. Или уж лучше сказать самопознания. Я до последнего подсознательно откладываю попытки снова прибегнуть к магии. Даже не подозреваю, с какой стороны подступиться. Но чего скрывать, пальцы нестерпимо зудят снова попытаться что-то наколдовать.
        Выпрямляюсь в постели, откладываю книгу и пытаюсь вспомнить те ощущения, которые овладели телом, когда боролась с сеткой. Но проблема в том, что я не помню, чтобы чувствовала что-то особенное, необычное. Фэнтези романы, которые бывало почитывала в свободное время, утверждали, что должно быть жжение в пальцах, странные ощущения в животе, огонь по венам - нужное подчеркнуть. Для меня же магия ничем свое появление не отметила.
        «А может, ее и вовсе не было?», - закрадывается подозрение. Может, это заклятие Уильяма самоуничтожилось? Все же оно, как ни крути, экспериментальное. Тогда все концы с концами сходятся. Я родная дочь, то есть Вивьен, конечно, родная дочь обоих Роузов, у нее нет магии, а Уильям просто талантливый ребенок, который допустил ошибку и получил неожиданный эффект.
        Эти размышления помогают успокоиться. Принимаю их как должное, но стараюсь подавить неожиданное сожаление, что магии у меня все же нет. Что уж говорить, было бы невероятно классно иметь сверхспособности. Тем более в этом змеином гнезде.
        Дверь приоткрывается внезапно. Заставляют вздрогнуть.
        - Ах, вот ты где! - восклицает Селеста. Ее, вероятно, стучать отродясь не учили. - Мама! - кричит куда-то в сторону. - Здесь она!
        - «И тихо говорить…», - мысленно добавляю.
        - Мы уже устали искать тебя. Мама в ярости. Новые платья пришли! Быстро на примерку! - подбегает ко мне и дергает за руку.
        - В комнате не пробовали поискать? - огрызаюсь. - Я здесь уже час сижу…
        Но Селеста игнорирует мои слова и себе дальше тараторит, увлекая к выходу.
        - Уже все померили. И я, и Гортензия, и мама. Только из-за тебя модистку пришлось так долго держать! - сообщает гневной скороговоркой.
        - Подожди! Подожди, Селеста! - едва удается хоть слово вставить в этот поток сознания. - Я не могу так быстро бежать!
        - А мы не можем задерживать уважаемую модистку, мадам Жельбен! У нее куча заказов. Мы за месяц об этом визите договаривались, едва втиснувшись в окошечко. И то неизвестно, удалось ли, если бы не связи маман. Ой, да что я тебе объясняю! Как будто сама не знаешь. Да и свадебное платье нужно примерить
        - Да какое платье! - выдираю руку. - Свадьбы не будет!
        Тяжело дышу. Селеста поджимает губы.
        - Идем! - снова дергает. Но за руку не берет. За рукав тащит.
        - Идем.
        И мы уже медленнее шагаем по коридору, минуем знакомую лестничную площадку, поворачиваем в крыло с классной комнатой. Направляемся к последним дверям и попадаем в небольшую уютную комнатушку с огромными окнами, кучей столов и кресел. Вдоль стен выстроились манекены с моделями платьев, посреди комнаты высится низенькая скамеечка, на которой стоит Гортензия. Вокруг нее ходит незнакомая, высокая, темноволосая кудрявая женщина с черными цепкими глазами и острым подбородком. Рядом крутится несколько служанок и две девушки в платьях одинакового темно-бордового цвета и кроя. Довольно милых. По-видимому, помощницы мадам Жельбен. Сама она в точно таком же платье, но чуть более утонченном.
        - Я ее нашла! - объявляет Селеста, как будто меня никто не видит.
        Гортензия с готовностью спрыгивает со скамеечки.
        - Добрый день, леди Вивьен, - мило улыбается кудрявая черноволоска. - С чего начнем? Свадебный наряд или бальный?
        Я невольно улыбаюсь в ответ. После криков Селесты почему-то создалось впечатление, что эта мадам Жельбен едва ли не с кулаками бросится на меня за то, что посмела ее задержать. А она вон какая приветливая.
        - Добрый день. Давайте с бального. Свадебное вряд ли понадобится, - решаю.
        Модистка изумленно поднимает бровь, но никак не комментирует. Кивает одной из помощниц, и та мухой бросается к одному из манекенов.
        А я с ужасом наблюдаю, как она принимается тащить что-то яркого розового цвета. Не того, благородного, который был на Селесте в день, когда я потеряла сознание. А такого ослепительного, поросячьего, что моя кожа из-за него обязательно приобретет оттенок клубничного мороженого.
        - О нет! - не сдерживаюсь и стону вслух.
        И именно в этот момент в комнату залетает разгоряченная маман.
        Глава 6
        - Ты невероятно безответственное дитя, Вивьен! - с порога начинает стыдить. - Все с ног сбились, ища тебя. Столько человек оторвали от работы и собственных дел. Снова пытаешься к себе внимание привлечь?
        Щеки вспыхивают. Становится стыдно, что такие личные вещи обсуждаются при посторонних. Немного за себя стыдно, но больше за леди Роуз. Со стороны это выглядит ужасно. Возможно, если бы я действительно была Вив, этого бы не заметила, винила бы себя во всем. Но присутствие в чужом теле позволяет взглянуть на ситуацию со стороны. И оценить объективно.
        Даже Гортензия краснеет. Селеста отворачивается к окну.
        - В комнате не пробовали посмотреть? - говорю точно то же, что и сестре.
        Леди Роуз явно не ожидает такого дерзкого ответа. На мгновение умолкает, открывает рот и не может подобрать слова.
        - А если бы меня предупредили, то я и сама смогла бы подойти в нужное время. Но ведь никто из вас не сказал, что мы ожидаем мадам Жельбен! Так как я должна была догадаться? Мне нужно было сидеть все эти дни в комнате, как собачке, и бояться выйти за порог?
        - Да куда ты можешь пойти! Мы не подумали, что с воспалением легких тебе в голову придет слоняться по дому, - возмущается маман.
        - Вот видите, вы не подумали, но повышаете голос почему-то на меня… - смотрю с холодным выражением лица. У меня есть с кого копировать подобную невозмутимость.
        Маман только глазами хлопает. Не знает, что сказать.
        Молчание затягивается. И, в конце концов, мадам Жельбен предлагает:
        - Может, перейдем к платью?
        За скандал перед ней невыносимо стыдно. Благо, что у модистки хватает такта сделать вид, что ничего не слышала. Впрочем, уверена, свидетелем подобных сцен, а, может, и похуже, она бывала неоднократно. Отчего-то аристократы наивно полагали, что слуги их не слышат, не болтают, и вообще являются чем-то сродни мебели.
        Одна из помощниц протягивает розовое платье, и мадам Жельбен и маман принимаются меня в него втискивать.
        - Вы без корсета? - первая удивленная фраза, которую я слышу от модистки.
        - Да, врач запретил, - пыхчу, просовывая голову в воротник. - Пока не поправлюсь полностью.
        - Что ж, это не проблема, - бормочет модистка, стягивая вниз тесный лиф. - Вы, вижу, слегка похудели, поэтому распускать придется немного, шнуровка все подкорректирует.
        Рядом недовольно пыхтит леди Роуз. Но больше не трогает.
        - Вырез слишком откровенный, - подтягиваю край платья.
        Гораздо откровеннее тех, к которым я привыкла. Даже на Земле я бы вряд ли надела футболку или майку с таким. Кажется, он еще немного и спадет, обнажив все до пупка.
        - Вив, это так нужно, - тихо шипит мамам. И хлопает по моей ладони.
        - Нужно, чтобы все на грудь пялились? - возмущенно поворачиваюсь к ней.
        Ну, как можно приспособиться к такому обществу, когда тебя оценивают не за свои достижения, личные добродетели, плоды кропотливого труда, а за то, чем наделила природа… или чего лишила.
        - Но ведь вам нужно как-то мужчину поймать в сети… - подключается мадам Жельбен.
        - Не грудью! - раздраженно восклицаю и пытаюсь снова подтянуть платье.
        - Вив, - уже не шипит, рычит маман.
        - Мы можем сюда пришить оборку из кружева. Так даже кокетливее, - предлагает модистка.
        - Не надо! - восклицает леди Роуз.
        И я почти одновременно с ней:
        - Пришивайте!
        Мы меряемся взглядами.
        - И кружево сделайте белое, - твердо добавляю, не отводя глаз. - Чисто белое, чтобы хоть как-то уравновесить этот поросячий оттенок!
        - Вив! - выкрикивает.
        - А что не правда? - прищуриваюсь, склоняю голову.
        - Тебе нужно носить яркие цвета, - немного наклоняется ко мне. - Чтобы хоть как-то отвлечь внимание от своих недостатков.
        Последние слова шепчет сквозь зубы. Тихо, чтобы услышала только я. Стесняется «не такой» дочери.
        - Мне кажется, что это не помогает, - качаю головой. - Следующее платье, куда бы мы ни направлялись с визитом, я хочу выбрать сама. Цвет, фасон и все остальное. Это последнее выбранное вами, которое я надеваю!
        Ноздри леди Роуз раздуваются в гневе. Она молчит. Я тоже молчу. Не уступлю ни грамм. Вот что она мне сделает? Побьет, закроет в комнате? Ей нужно выдать меня замуж, а замуж берут только ухоженный товар. Вряд ли посмеет повредить «упаковку».
        - Переходим к свадебному платью, - наконец приказывает. Отводит глаза.
        А я радуюсь маленькой победе.
        - И насчет свадебного, - хитро прищуриваюсь, уже предчувствуя новый всплеск гнева. - Можете смело его выбрасывать. Или отдать нуждающимся. Мое мнение нисколько не изменилось, за Спайка не пойду!
        Маман нахмуривается. Губы белеют от ярости.
        А я чувствую - если она снова начнет скандал, просто не сдержусь, взорвусь как граната, и тогда достанется всем. За грудиной начинает тревожно покалывать…
        - Свадьба будет, - сквозь зубы сообщает маман. Едва гнев сдерживает.
        Но я уже привыкла. Это первые разы мне, которая от родителей не то что грубого слова не слышала, на меня даже голос не повышали, показалось ужасным такое поведение. Сейчас мои нервы более чем закалены.
        Гортензия всхлипывает. Селеста что-то гневно бормочет. Я выжимаю улыбку.
        - Не в ближайшее время, и точно не с лордом Спайком.
        Почему бы и нет. Все же когда-нибудь я, может, и встречу человека, который станет мне другом, будет ценить не глубокие вырезы и пышную грудь, а любить меня такой, как я есть. Но это точно не Джеффри, готовый продаться с потрохами ради денег.
        - В твоем случае, - глубоко дышит маман. Пытается сдержать эмоции. - Выбирать не приходится. Спустя столько времени только Джеффри изъявил желание взять тебя замуж. Ты с каждым годом не молодеешь, Вивьен. Единственные твои преимущества: здоровье, чтобы родить мужу много сыновей, и приданое.
        А я уже успокаиваюсь, неожиданно понимаю, что ее раздражает именно такая вот сдержанная улыбка, уравновешенный тон, четкие возражения без грамма эмоций. Только в груди жжет, и я невольно потираю место под грудиной.

        - А если дочерей? - неожиданно спрашиваю.
        Вопрос сбивает маман с толку.
        - Что дочерей? - хлопает глазами.
        - Если дочерей рожу? Уже буду не нужна?
        Она задумчиво пожевывает губу.
        - Смотря какое состояние будет у твоего мужа. Но сына все же нужно, - серьезно отвечает.
        - Насчет состояния, это не к Джеффри, - фыркаю пренебрежительно.
        - У него древняя аристократическая семья и титул!
        - А еще карточные долги. Он имение заложил!
        Это говорить, конечно, не хотелось, но молчать не могу.
        - Он же меня и детей по миру пустит! Все приданое проиграет!
        - Вивьен, ты думаешь, я совсем не беспокоюсь о тебе? Конечно, все эти детали обсуждены с поверенным. К приданому и деньгам, которые тебе оставил отец, будешь иметь доступ только ты. Я тоже не хочу, чтобы мои внуки голодали… - хмуро сжимает губы.
        Я склоняю голову, задумываюсь. Что-то человечное, конечно, в ней есть, это приятно. Но все равно чувствую себя средством обеспечения лучшей судьбы для моих сестер. Как будто домашняя скотина, за которой ходят, ухаживают, кормят только потому, что она дает молоко и мясо. Скотиной себя чувствовать еще хуже, чем лягушкой.
        - Это платье я не надену. Мое решение не изменится! - неожиданно в душе разливается обида. Как будто леди Роуз, действительно моя родная мама. Чувствую себя обманутой, преданной, нелюбимой. И от этого становится невероятно досадно.
        - И вы не заставите меня! - добавляю.
        В груди уже разворачивается пожар. Кажется, будто выдыхаю раскаленный воздух, вероятно болезнь дает о себе знать. Покачиваюсь на скамеечке, медленно спускаюсь на пол. Перед глазами загораются пятна.
        - Глупая девчонка! Я столько сил приложила, чтобы устроить твою судьбу! А ты просто «нет» говоришь! - не сдерживается маман, шагает ко мне.
        Рефлекторно втягиваю голову в плечи, удивленная собственной реакцией, широко распахиваю глаза. Она ударить меня собирается?
        Жжение становится сильнее. Волосы у висков взлетают от потока теплого ветра, на губах и языке ощущается странный металлический привкус. Как будто в мороз лизнула что-то железное. Был подобный опыт в моей жизни. Одноклассник пошутил. Язык отодрать смогли не сразу.
        Руки леди Роуз сжимаются в кулаки, чуть ли не зубами скрежещет.
        Я тоже чувствую, как ногти впиваются в ладони. Себя обижать не дам. Хотя во всем теле просыпается странная дрожь и страх, даже паника. Давлю ее и гордо поднимаю подбородок. Либо сейчас она меня прогнет, либо я ее.
        В комнате становится тихо, даже дыхания чужого неслышно. Краем глаза замечаю, что мадам Жельбен отступает к стене. Даже Гортензия больше не всхлипывает.
        - Вивьен? - шипит маман.
        Прищуриваю глаза. Вдруг натянутая тетива внутри лопается с громким хлопком. Что-то круглое сияющее проносит мимо и врезается в стену прямо у головы леди Роуз. По светлым обоям расползается черное горелое пятно.
        - Вивьен! - снова повторяет, бледнеет на глазах.
        Я думала, что раньше была тишина. Нет, тишина разливается теперь и сейчас. Такая, что звенит в ушах.
        Я испуганно сглатываю. Чувствую на себе ошеломленные взгляды. И в этот момент дверь вдруг резко распахивается. Громко брякает о стену. А на пороге нетерпеливо припрыгивает Уильям.
        - Извини, мамочка, - на белом детском личике даже веснушки становятся бледными, сливаются с кожей. - Я тренировался. Во дворе. И шар сюда залетел. Извини, я знаю, что нельзя.
        Мы еще все хлопаем ошеломленно глазами. Перевариваем новость.
        Неожиданно отзывается Селеста. Строго и немного раздраженно:
        - Опять пугал воробьев, озорник! Сколько тебе говорить - это не игрушки! Ты лорд Роуз, а не какое-нибудь отребье с улицы!
        В глазах маман появляется облегчение. А я подхватываю подол платья, торопливо бросаю, что плохо себя чувствую, и сбегаю в собственную комнату.
        Глава 7
        После случившегося в примерочной желание выходить из комнаты исчезает. Дело в том, что я не могу четко сказать, откуда взялся тот шар. Действительно защитил меня Уильям, или это была его вина. Снова вызвать у себя подобные ощущения и создать такой же светлячок ни разу не удается. Наконец решаю, что все же братишка начудил и успокаиваюсь. Если подумать, то и правда откуда у меня магические способности. В том, что Вив дочь лорда Роуза уже сомнений нет. Я не поленилась и нашла портрет покойного. Своими веснушками, рыжими вьющимися волосами и слегка курносым носом Вивьен пошла в отца, как и Уильям, кстати. Гены, как говорится, на лицо.
        Но маленькие остатки сомнений еще немного терзают, и я время от времени пытаюсь вызвать пульсар. Правда, только в ванной у воды, чтобы сразу потушить.
        Со своими мыслями и переживаниями совсем забываю о вечере у леди Берроуз. После завтрака сажусь читать учебник по всемирной истории - надо же знакомиться и с соседними государствами - и совсем теряю чувство времени. Только когда в комнату вбегает Мэри с поросячьим платьем в руках, а Сара направляется набирать ванну, у меня закрадываются смутные подозрения.
        Откладываю книгу, сажусь на кровати и неуверенно спрашиваю:
        - Сегодня воскресенье?
        Мэри, которая как раз вешает платье на дверцу шкафа, поворачивается так быстро, что поток воздуха всколыхивает приторно розовый подол.
        - Конечно, леди Вивьен. И радость-то какая, наконец, хоть из четырех стен выберетесь. Развлечетесь, потанцуете…
        Я угрюмо смотрю на наряд. Что-то меня грызут сомнения, что кто-то рискнет пригласить жабу в розовом безобразии. Одно радует - на воротнике белеет кружево. Мадам Жельбен выполнила просьбу. И я все больше и больше начинаю испытывать симпатию к этой замечательной женщине.
        А дальше Мэри и Сара принимаются усердно готовить меня к выходу в свет. Впервые после длительной болезни. Я безропотно отдаюсь в их руки и будто со стороны наблюдаю за процессом. Новый комплект симпатичного белья, мягкая нижняя рубашечка, платье, которое без корсета сидит довольно-таки неплохо. Кружево действительно прикрывает стратегические места и немного усмиряет яркое господство розового. Я больше не похожа на перетянутую рюмку, из которой торчит тесто. Да, не стройная лань, но и не клоун. Только один раз я решительно обрываю действия своих служанок - когда Мэри тянется за сундучком с пудрой для волос.
        - Никакой пудры! - твердо говорю.
        Девушка нерешительно замирает.
        - Но… ваша маман… - наконец решается пролепетать.
        - Вот моя маман пусть и осыпает себя этой гадостью. От нее потом и плечи, и руки, и лицо кажутся грязными. Будто у меня перхоть. Никакой пудры! Категорически!
        - Тогда что? - первой приходит в себя Сара. Ее холодный подход и внутренний стержень мне импонирует, и я хитро смотрю из-под ресниц на служанку.
        - Давайте просто их расчешем и как-нибудь закрутим на затылке. А несколько локонов можно пустить на плечо. И, Мэри, сбрызни их водой, тогда сами локоны станут аккуратными, а я перестану напоминать одуванчик. Вообще после мытья попробуем не расчесывать. Пусть высыхают так. Промокнем шелковой тканью. Вот увидите, они станут довольно милыми.
        Служанки смотрят, как будто у меня две головы внезапно выросло.
        - Прочла, - развожу руками. Не говорить же им, что имея на Земле такие же кудри, давно пользуюсь «кудрявым методом» и расчесываю волосы до мытья, а не после. Конечно, здесь нет фена, пенки для фиксации и бальзама. Но должно выйти неплохо. Во всяком случае не хуже, чем сейчас. Потому что в данный момент я действительно похожа на одуванчик.
        Мэри немного сомневаясь, все же принимается выполнять приказ. Сара находит в шкафу шелковый палантин.
        - Это пригодится для вытирания, - показывает кусок ткани, киваю и с удовольствием смотрю, как пушистые волосы завиваются в тугие спиральки.
        - А теперь вот так, - забираю палантин и начинаю аккуратно промакивать каждую пружинку. - Тогда не разрушается структура локона, и волос не пушится.
        В общем, когда все приготовления заканчиваются, то, что вижу в зеркале не то чтобы устраивает, во всяком случае ужаса не вызывает. А прической вообще остаюсь довольна. Высокий пучок придает стройности всей фигуре, а кудряшки - кокетливости. Вивьен действительно очень мила, уверена, я еще буду красавицей. Только нужно подобрать собственный стиль и подчеркнуть преимущества.
        А теперь интересно, как маман отреагирует на мое самоуправство.

* * *
        В холле уже ждут собранные сестры. Они действительно невероятно хорошенькие в своих бальных платьях. И похожи друг на друга, как близнецы. Впервые задумываюсь, а сколько нам всем лет. Выглядим как ровесницы. Но у кого такое спросишь, не вызывая подозрений?
        Гортензия нервно мнет белоснежный веер в руках и кусает губы. Смущается. Она более неуверенна в себе, зависит от мнения Селесты. Нежное сиреневое платье ей очень к лицу, и невероятно красиво оттеняет цвет глаз. Они тоже кажутся сиреневыми, и от этого еще более загадочными.
        На Селесте - зеленое, яркое. Волосы завиты и перекинуты на грудь, сверкают золотистым оттенком, выгодно подчеркнутые удачным выбором цвета.
        Ну и я - поросенок в кружеве.
        - Ох, ты забыла пудру. Скорее беги наверх, пока маман не увидела! - первой замечает мою прическу Гортензия.
        - Не забыла. Просто не хочу, - спокойно отвечаю.
        - Вивьен, ты что задумала? - подключается к разговору Селеста, шипит раздраженно. - Как без пудры? С такими волосами!
        - С какими такими? - невинно смотрю ей в глаза.
        Она боязливо осматривается и наклоняется ко мне, будто секрет готовится рассказать.
        - Рыжими… - шепчет, будто я не видела себя в зеркале.
        - И?
        - Рыжий обычно у… у… - бросает беспомощный взгляд на Гортензию.
        Но та стоит свекольная, будто не дышит.
        - У девушек… у леди… в доме терпимости… - последнее слово говорит одними губами. Почти не слышно.
        Теперь и ее щеки пылают.

        - Вот прямо по цвету выбирают?
        Едва не смеюсь в голос. Ну что за ерунда!
        - Просто у рыжеволосых очень пылкая натура, - кусает губы. - Не выходят из них верные жены.
        - А что блондинки не изменяют, или брюнетки? - уже не сдерживаю хохот.
        - Ну конечно и такое бывает. Но рыжеволосые чаще, - нравоучительно изрекает. - Понятно, что пудра не скроет цвет полностью, но хоть не будешь так демонстративно выглядеть. Демонстрировать пошло! Как будто ты готова… будто ты приглашаешь… Предлагаешь… - фразу она не заканчивает, совсем сникнув.
        Я закатываю глаза. И именно в этот момент слышится гневный крик маман.
        - Вивьен!
        Мои волосы несомненно видны с лестничной площадки. Леди Роуз замерла на ней, как статуя, приложив ладонь к груди. Нетрудно догадаться, что ее так поразило.
        - Пудры не будет! - кричу в ответ.
        Она белеет. Отмирает. И быстро сбегает вниз. Служанки спешат за ней, едва не падают, готовы в любой момент подхватить хозяйку - вдруг потеряет сознание от потрясения.
        - Или я еду так, или никак! - добавляю.
        - Да… да как ты…
        Демонстративно складываю руки на груди.
        - Или так или никак, - повторяю. - Нести меня будете?
        - Позор, позор, - вздыхает маман. Прижимает ладонь к глазам, словно ей стыдно смотреть на мой рыжий цвет.
        - Идемте, цыплятки! - наконец говорит, удивляя таким быстрым согласием. Я ожидала гораздо более ожесточенного боя. Невольно просыпаются подозрения. Только что уже поделаешь.
        Мы вереницей покидаем холл.
        Во дворе ждет карета. Прямо на улице под домом. Мощеная дорога освещена фонарями, соседние дома увиты побегами роз и винограда.
        Я оглядываюсь на наш. Восторженно таращусь, приоткрыв рот. Он значительно больше других и красивее. Сразу становится понятно, что здесь живет достаточно состоятельная семья, и проблем с деньгами у Роузов нет. Видно покойный лорд был довольно умным, и заботился обо всем. Даже после его смерти семья не нуждается.
        - Чего застыла? Лезь! - дергает за рукав Гортензия.
        Я безропотно ныряю в карету. Она влезает следом. И мы трогаемся.
        Стараюсь не пялиться, не показывать удивления, хотя сама время от времени щипаю себя за руку. Кажется, что в сказку попала: кареты, бальные платья, прием.
        Кстати, сам экипаж движется невероятно плавно, словно мы не подпрыгиваем на булыжной мостовой, а плывем по спокойным волнам. Страх как хочется рассмотреть, что обеспечивает подобную амортизацию. Я бывало ездила на подводах. Впечатления остались неповторимые, пару раз умудрялась чуть не прикусить язык. И это по асфальту. А тут брусчатка и резины на колесах нет.
        - Чего ты вернешься, Вивьен! - шикает мама. - Всю прическу растрепаешь! Сядь, в конце концов, смирно! Мы уже почти подъехали.
        Я замираю и сцепляю руки на коленях. Оставшуюся дорогу стараюсь не двигаться.
        Карета плавно сворачивает и через несколько минут останавливается.
        - Приехали, - шепчет Гортензия, дрожит от нетерпения и волнуется.
        На сиденье напротив презрительно фыркает Селеста. Она во всем копирует маман. Пытается казаться опытной и невозмутимой.
        Лакей отрывает дверцу, а у меня впервые просыпается страх - а ну как выдам себя чем-то, действительно опозорюсь. Может, не стоило сюда ехать?
        Плохое предчувствие тошнотворным комком оседает в желудке.
        Разглядываю все вокруг, чуть не открыв рот от изумления. Подъездная аллея освещена десятками фонариков. Они висят на деревьях и столбцах, мерцают, как гигантские светлячки. К крыльцу один за другим подъезжают экипажи, из которых выходят пышно одетые леди и джентльмены. Все сияет, блестит, и музыка звучит из открытых окон.
        - Чего стоишь? - толкает в спину Селеста.
        Маман уже «вышивает» впереди как королева. Шлейф ее платья метет пыль на мощеной дорожке, а длинное перо в высокой прическе колеблется в такт каждому движению.
        Я шагаю вперед. Но Селеста наоборот внезапно останавливает.
        - Чего тебе? - рыкаю раздраженно. То толкает, то держит.
        - Цить! Забыла совсем, что по старшинству нужно идти, - хмурится. - Думаешь, как засватали, так уже впереди меня можно?
        Хлопаю ошарашено глазами. И в мыслях такого не было. Но теперь хоть знаю, кто из нас старше.
        - Да забирай его себе, этого Спайка, - дергаю плечом, сбрасывая ее руку. - И милуйтесь на здоровье друг с другом.
        - Спайк для тебя, пончик, - протягивает ладонь, будто хочет ущипнуть за щеку. - Я здесь для более крупной рыбки…
        Уклоняюсь и пропускаю ее вперед.
        - Вив, что с тобой?
        Это уже Гортензия, она тоже обогнала и остановилась между мной и Селестой.
        - Что? - поднимаю брови.
        - Ты другая… совсем на себя не похожа, - нерешительно смотрит в глаза. - Это болезнь на тебя так повлияла? Близкая смерть?
        Закусываю губу. Думаю, что, возможно, надо сдержаннее себя вести. Но просто выворачивает от мысли, что мной будут помыкать как несчастной Вив. Даже на минутку представить не могу, что разрешаю с собой так поступать. И если Селеста еще пытается продолжать гнуть линию привычного поведения, то Гортензия боится и слово произнести.
        - Скорее жених… Бывший жених, - нахожусь с ответом. - Он прекрасно дал понять, какой я была дурой и как все этим умело пользовались, - внимательно смотрю в ее глаза. И сестра смущенно отводит взгляд.
        - Цыплята! Что вы там застряли? Быстрее! - маман неожиданно осматривается и понимает, что ее выводок скопился в самом начале дорожки.
        - Бегом! - торопит Селеста, всегда готовая по первому щелчку пальцев слушаться маман. - Дома наговоритесь! Я вижу, как лорд и леди Барроуз уже ждут нас в дверях, чтобы поздороваться.
        Мы трогаемся гуськом, действительно как цыплята за наседкой. И уже там, в дверном проеме, выстраиваемся в шеренгу. Приседаем в поклоне. Я старательно копирую движения маман и сестер. Выходит кривовато. Но мне почему-то кажется, что Вив и так была немного неуклюжа.
        - Не плачь, Тыковка, - словно наяву слышу голос из воспоминаний. Нежный, ласковый. И кто-то теплой ладонью стирает слезы со щек, а разбитое колено щемит уже меньше. - До свадьбы заживет…
        Поднимаю голову, оглядываюсь в панике. Будто могу увидеть обладателя этого голоса. Хотя в глубине души почему-то уверена, что он принадлежит покойному лорду Роузу. И натыкаюсь на жгучий взгляд Торнтона. Он смотрит пристально, прислонившись спиной к стене. Через весь зал сверлит глазюками.
        Взгляд удручает. Тяжелый и неприятный. В висках неожиданно начинает пульсировать боль.
        - Вив, - дергает Гортензия.
        Поворачиваюсь к хозяевам и натыкаюсь на чуть натянутую улыбку леди Барроуз. Судя по всему, женщина только что спросила у меня какую-то мелочь. И возникшая пауза выглядит довольно неудобной. Щеки вспыхивают.
        - Простите, - опускаю ресницы. Маман раздраженно начинает сопеть.
        - Я спросила, дорогая, как чувствуешь себя? - повторяет леди Барроуз.
        - Уж лучше. Спасибо, - улыбаюсь в ответ, искренне надеясь, что моя улыбка все же выглядит более натурально, чем у нее.
        - Вот и прекрасно, - сияет. - Хорошо повеселились, дорогая. Мы соскучились по тебе.
        Рядом кивает лорд Барроуз, меряющий меня колючим взглядом из-под густых седых бровей. Разница в возрасте между супругами существенна. Однако никого это не удивляет - вероятно, родители брак устроили.
        - Люси уже сгорает от нетерпения увидеть тебя.
        - Спасибо… - лепечу смущенно. Кто такая Люси?
        Но меня уже затягивают внутрь, и я оказываюсь в настоящем круговороте музыки, света, пестрых платьев, цветочных ароматов и сплетен.
        Невольно снова пытаюсь найти глазами Торнтона. Однако его уже нет у стены.
        Напряжение немного отпускает. Надо держаться от него как можно дальше, и все будет хорошо.
        Глава 8
        Смотрю как Гортензия и Селеста кружатся в танце с какими-то джентльменами и медленно пью лимонад. Меня, конечно, никто не приглашает. Я наслаждаюсь одиночеством, спрятавшись в углу за раскидистой пальмой, и стараюсь немного привыкнуть к атмосфере бала. Все же впервые в жизни на таком мероприятии.
        Приходится внимательно наблюдать за другими, додумывать, осторожно общаться, чтобы каким-то образом не выдать себя. Но есть и позитивный момент - Джеффри в поле зрения пока не появляется. Поэтому, в общем, я вполне спокойна и невообразимо довольна, как сытый удав. Танцевать не умею. С бывшим женихом разговоры излишни. Чувствую, благодарность к ужасному платью, которое отпугивает всех кавалеров на расстояние нескольких метров. А еще стараюсь держаться как можно незаметнее, чтобы не встретить кого-то близкого Вивьен, который бросится со мной разговаривать. Потому что в этом случае просто не знаю, что делать.
        - Прекрасный вечер, не правда ли? - вдруг слышится с другой стороны пальмы.
        Рука вздрагивает. Несколько капель лимонада падают на подол платья. Смотрю на них философски - испоганить это произведение искусства даже пятна не в состоянии. В конце концов, поднимаю голову и встречаюсь глазами с пронзительным взглядом Торнтона.
        - Прекрасный, - произношу медленно и снова смотрю вниз, стараюсь немного растереть влажные следы. Искренне рассчитываю, что он пойдет дальше, увидев, что я занята более важным делом.
        Понять не могу, что ему от меня нужно. Что-то раньше он не сильно горел желанием общаться девушками. Мимо уже не одна стайка пробегала в поисках лакомой добычи. Они перешептывались, не стесняясь, и совсем не замечали меня в этом углу, увлеченные построением коварных планов, как поймать в сети герцога.
        - Почему же не танцуете? - обходит мой тайник и становится рядом.
        С горьким вздохом отрываюсь от своего занятия.
        - Врач запретил, - лгу и краснею.
        Врач ни слова об этом не говорил. Его врач, имею в виду. Нашего семейного маман так и не пригласила. То ли сочла лишним после осмотра Ллойда, то ли просто забыла, озабоченная сборами на прием.
        - Вы все еще плохо себя чувствуете? - почти искренне интересуется.
        Я нахмуриваюсь, кусая губы. Отвечаю не сразу, подбираю слова, чтобы не оскорбить чем-либо. «Вот что ему от меня надо?» - бьется в голове настороженная мысль. Сама же улыбаюсь, делая вид, что внимание льстит. Однако не уверена, что могу обмануть менталиста. Времени прочитать о видах магии пока не было.
        - Я чувствую себя отлично, - наконец говорю. - Иначе не смогла бы принять приглашение леди Барроуз. Но спасибо за беспокойство. И за то, что пригласили к нам доктора Ллойда. И вообще…
        Вспоминаю слова Селесты, что он тащил меня на руках аж до самой комнаты, и становится неловко.
        - Это мне не стоило никаких усилий, - улыбается.
        Слова звучат неоднозначно. Это он о вызове врача, или прочел мысли о таскании на руках? Что я на это должна ответить?
        Пожимаю плечами и возвращаюсь снова к наблюдению за танцующими. Про себя считаю шаги - вдруг все же прочел. Ментальная магия пугает. А еще бесит невероятно. И сам он бесит. Чего торчит? Может, в конце концов, поймет намек?
        - А вы не очень общительны, леди Вивьен.
        Поднимаю бровь, вынужденная снова взглянуть на собеседника.
        - Как с кем, ваша светлость?
        - Пока я не светлость и, надеюсь, в ближайшее время не стану, - неожиданно лукаво улыбается.
        Я морщу лоб. Действительно, родители Торнтона живы. Чуть не стону от собственной тупости, вот так опозорилась.
        - О! - неожиданно восклицаю, пораженная собственной догадкой. - Я поняла!
        - Что именно, милая леди? - улыбка становится еще лукавее.
        - Поняла, почему вы общаетесь со мной!
        - И почему же?
        - Клянусь, вы так прячетесь от вон той стайки истекающих слюнями девиц! Не так ли?
        Торнтон стреляет взглядом в сторону небольшой группки девушек в ярких платьях. Они сразу же начинают хихикать и кокетливо хлопать ресницами, обмахиваясь веерами.
        - Вы так думаете?
        - На вашем месте я бы тоже пряталась, - неожиданно честно признаюсь.
        - Вот как? - смоляная бровь взлетает.
        Я отворачиваюсь. Пристальный взгляд неожиданно начинает смущать. Натыкаюсь на маман. Она смотрит прямо на нас с Торнтоном, и в ее глазах нечитаемые эмоции, их мне пока не понять.
        - Вы не окажете мне честь? - неожиданно произносит Торнтон.
        Честь? Какую честь? Взгляд падает на протянутую ко мне руку. Не сразу понимаю, что он хочет от меня. Но рука не исчезает, улыбка герцога становится более напряженной.
        - Я не танцую, - наконец доходит. Стыдно-то как… Но лучше поздно, чем никогда….
        - Мне нужен лишь один танец, леди Вивьен, - настаивает со странной, нервной интонацией.
        Я снова смотрю на его руку.
        - Но врач… - завожу свою шарманку. Опозориться на глазах у всего зала даже для меня слишком.
        - Врач не запрещал, - колючий взгляд обжигает. А вдруг это своеобразный экзамен. О, не надо было ехать на этот прием - чуть не плачу от осознания, в какой переплет попала.
        - Желаете оказаться в объятиях любимого жениха? - неожиданно спрашивает.
        - Какого еще, - фыркаю и наконец замечаю Джеффри, который с сияющей улыбкой спешит к нам. - Конечно, окажу - поспешно соглашаюсь, стараясь как можно милее улыбнуться.
        На самом же деле чуть не скрежещу зубами от безысходности. Между двумя огнями, это же надо так влипнуть! Бесы бы побрали этого Джеффри. И как мне теперь танцевать? Сам танец странный, я даже в фильме таких движений не видела. Запомнить и повторить вряд ли смогу.
        - Успокойтесь леди. Я поведу, только слушайтесь меня, - вдруг наклоняется к моему уху Торнтон. Произносит успокаивающие слова низким бархатным голосом, и кожа моментально покрывается пупырышками.
        Но я снова пренебрежительно фыркаю. С чего это Торнтон решил избавить меня от своего друга. В кустах они вдвоем о «жабе» сплетничали.

        Торнтон берет мою руку, заставляет сделать круг. Я теперь оказываюсь спиной к Джеффри, который замер и уставился на нас. А сама смотрю в фиалковые глаза очаровательной блондинки, которая от возмущения едва дышит. Грудь над корсетом вздымается как паруса корабля - вот-вот вывалится.
        - Меня от Джеффри вы спасли. А я вас от кого? - потихоньку начинаю понимать.
        - От леди Люси Барроуз, - не юлит с ответом.
        Ах, вот кто такая эта Люси, которая пылала желанием меня видеть. И действительно ли пылала. Теперь, кажется, готова разорвать на куски. И ненависть в ее глазах мне подсказывает, что мы никогда не были подругами. Почему же все в один голос утверждают, как она по мне скучала?
        Еще один круг заставляет нас повернуться спинами друг к другу. Я значительно ниже Торнтона, и мои обнаженные лопатки касаются шершавой ткани его фрака. От этого мурашки бегут по коже, и тоненькие волоски на шее чуть ниже затылка становятся дыбом.
        - Вы все же простили Джеффри? - спрашивает, когда мы снова оказываемся лицом друг к другу.
        - А он просил прощения? - иронически вскидываю бровь.
        Пристальный взгляд пробегается по мне от макушки и до носочков изящных лакированных туфелек, а затем возвращается.
        - Вы совсем не такая, как я думал, - неожиданно издает. - Иначе постарался бы раньше с вами наладить общение.
        - Какая? - взгляд не отвожу. Догадываюсь, что он умышленно хочет меня заставить чувствовать себя неловко.
        - Интересная… Необычная…
        - Не преувеличивайте, - пожимаю плечами. Еще не хватало выделиться в его глазах. И так этот разговор нервирует. - Такая же, как и все. Ищу успешного мужчину, желаю удачно выйти замуж и родить кучу детей. Как любая достойная леди в этом зале.
        - Но не за Джеффри…
        - Не за Джеффри. Не желаю, чтобы мое приданое осело в карманах таких, как вы. Мой отец не для этого зарабатывал его кропотливым трудом.
        Помню, что маман по этому поводу говорила. И верю ей, но всем остальным знать об этих условиях моего брака необязательно.
        - Значит, не за Джеффри?
        - Нет.
        Он задумывается. Сердце начинает тревожно стучать под ребрами.
        - А за меня?
        - Что за вас? - не сразу понимаю.
        - Мое предложение приняли бы?
        Ошарашено хлопаю глазами, сбиваюсь с такта, застываю как соляной столб. Он шутит? Наверное, шутит, не может всерьез такие вещи говорить.
        - Так приняли бы? - повторяет вопросы и мягко снова увлекает меня в танец. В голубых глазах никакой насмешки.
        - Нет! - испуганно трясу головой.
        - Нет?
        - Ни в коем случае!
        Таки надо было держаться подальше от этих проклятых менталистов.
        Моя рука в его руке холодеет. Пальцы наливают морозом. Ноги совсем не чувствуются. И как я ими перебираю… загадка! Невольно нахмуриваюсь. Совершенно не нравятся эти странные экзамены, которые устраивает герцог. О том, что предложение может звучать с совсем иной целью, совершенно не думаю. Ну, смешно же, согласитесь - герцог Торнтон, самый завидный холостяк сезона, соблазнился жабой.
        - Так я и думал… - буравит взглядом. Льдинки в глазах обжигают как угли.
        - Если думали, зачем спрашивали? - возмущаюсь. Подозрения подтвердились, но от этого совсем не легче. Торнтон что-то вынюхивает, и это невероятно пугает.
        - Ведь вы сами заявили, милая Вивьен, что вам, как и остальным девушкам в этом зале, нужен хороший и достойный мужчина, дети, семейное гнездышко. А кто может быть достойнее меня?
        - Вы слишком самоуверенны, лорд Торнтон, - задираю подбородок. Даже мысль, что этот тщеславный аристократ считает себя партией, от которой ни одна не сможет отказаться, бесит и раздражает. Так и хочется щелкнуть по этому надменному аристократическому носу.
        - Нет, я просто уверен в себе, - соблазнительная улыбка выгибает губы. - Не слишком. Так почему же?
        - Считайте - нет искры, - пожимаю плечами.
        - Искры?
        - Понимаете, самого достоинства мало…
        - Моего достоинства вам мало? - насмешка в глазах становится слишком откровенной. - Поверьте, вы еще даже близко с ним незнакомы.
        Вспыхиваю как спичка. Странная двусмысленность фразы заставляет покраснеть. Не может быть, чтобы лорд Торнтон говорил о таких вещах. То есть имел в виду те вещи, о которых я подумала. Но румянец расползается, ничего поделать с этим не могу.
        Как хорошо, что в этот момент фигуры танца снова заставляют нас повернуться спиной друг к другу. Есть время прийти в себя. И когда я снова поворачиваюсь лицом, его цвет уже перестает напоминать перезрелый помидор.
        - Чем же вас мое достоинство не устраивает? - не унимается.
        - Потому что я желаю испытывать к своему избраннику немного другие чувства. Должна быть симпатия, привязанность, любовь, в конце концов, страсть.
        - А возможно они, как аппетит, приходят во время еды? - провокации становятся более серьезными.
        - Что-то не верится. И вдруг не придут. Мои родители любили друг друга…
        - Да неужели? - аристократическое лицо вытягивается от удивления.
        - Ох! - выдыхаю испуганно. Снова проговорилась. А может, это он своей магией так влияет на меня?
        - Да. Между ними были чувства, - настаиваю. А вдруг…
        Вряд ли Торнтон знает подробности отношений лорда и леди Роуз. К тому же, почему бы между ними и не быть этим самым чувствам… Дружбе, уважению… Родили ведь четырех детей, воспитали, обеспечили, жили вместе столько лет. Вот бы расспросить у кого-нибудь. Или вспомнить…
        К счастью, меня от глубокого провала спасает окончание танца. Торнтон заводит руку за спину и кланяется. Я осторожно кошусь на других девушек, стараюсь понять, что мне делать в ответ. Они, подхватив подолы платьиц, тоже кланяются, грациозно приседая. Неуклюже сгибаю колени, копируя их движения, выкручиваюсь подобным кренделем.
        - Отвести вас к матери и сестрам? - неожиданно берет меня за руку.
        Я снова оглядываюсь, но другие дамы кавалеров под руку подхватывают. Мои же пальцы из своего захвата Торнтон и не думает освобождать. Сквозь тонкое кружево перчаток чувствую насколько горячая у него ладонь. И с каждой секундой она все больше и больше нагревается.
        - Буду благодарна, - напряженно улыбаюсь.
        Пытаюсь высвободить руку, но сделать это так, чтобы не привлекать лишнее внимание не удается. А мне еще сплетен ко всему прочему не хватает. И так, чувствую, будут шептаться. Даже представляю саму тему разговоров: «Красавица и чудовище», или «Принц и жаба»…
        Однако Торнтону наплевать на них, знай себе тащит меня к стульям, где нервно обмахивается веером красная маман и ехидно перешептываются сестры. Однако когда мы приближаемся, Гортензия и Селеста цепляют на лицо милые улыбки и скромно опускают ресницы.
        - Леди, - склоняет голову Торнтон.
        Поворачивается ко мне, целует тыльную сторону ладони.
        - Было невероятно приятно пообщаться с вами, Вивьен, - бархатно произносит.
        Мое сердце подскакивает к горлу. Краем глаза замечаю кривоватую гримасу Джеффри. Он сверлит нас тяжелым взглядом и даже не слушает, что с таким увлечением рассказывает ему Люси Барроуз.
        - Взаимно, - выдавливаю и провожаю взглядом загадочного герцога.
        Что он от меня хотел, почему так странно себя вел - объяснить ни себе, ни родственникам не могу. Хотя они засыпают вопросами, как только высокая фигура Торнтона исчезает в толпе.
        А вот выражение лица у маман неожиданно становится задумчивым, даже слишком. И это не нравится еще больше, чем ревнивый раздраженный взгляд Джеффри.
        Глава 9
        Больше я не танцую. Хотя, к моему огромному удивлению, приходится отказать двум кавалерам. Маман шипит от злости, я игнорирую, сестры переходят от одного партнера к другому, наслаждаясь танцами и всеобщим увлечением. Они здесь звезды. Как и бесподобная Люси, которая уже бог знает какой по счету вальс мнется в паре с Джеффри прямо в центре праздничного зала. Она бросает на меня удовлетворенные взгляды. Я мило улыбаюсь. На такие провокации вестись - себя не уважать. Тем более что мы разошлись с лордом Спайком. Но, кажется, никто не знает о разрыве помолвки. Поэтому время от времени ловлю на себе участливые взгляды.
        - Вив, - тихонько зовет маман. - Что-то голова кружится. Проведи меня в сад.
        Поворачиваюсь к леди Роуз и отмечаю, что она действительно выглядит немного бледной. Под глазами появились темные круги.
        - Да, конечно, - подхватываю ее под руку.
        Стеклянная дверь рядом. Буквально в нескольких шагах. Мы легко маневрируем между гостями, стараясь держаться у стены, и проскальзываем в приоткрытую створку. Прохлада сразу же охватывает разгоряченные лица, музыка становится тише. Я и сама с удовольствием вдыхаю свежий ночной воздух.
        - Вот там, дорогая, удобная скамья, - тонкий палец в перчатке указывает вглубь аллеи, где под фонарем пристроилась небольшая резная лавочка. - Сядем. Ноги вот-вот откажутся держать.
        Киваю и осторожно веду маман к фонарю. Усаживаю аккуратно, и сама опускаюсь рядом.
        - Прекрасный вечер! - едва слышно говорит, поднимая лицо к небу.
        Невольно и сама задираю голову. Здесь мне нравится гораздо больше, чем в переполненном зале. Хотя музыка все равно до нас доносится, а из глубины сада слышатся тихий смех и голоса - не мы одни пожелали уединения и прохлады - чувствую покой и умиротворенность.
        - Прекрасный, - соглашаюсь и принимаюсь обмахиваться ладонью.
        Веер свой я где-то потеряла. Даже вспомнить не могу где. Возможно, с непривычки в карете оставила. Маман поджимает губы, догадывается, что я вытворила, и начинает резче обмахиваться своим.
        - Ты ни одного танца с Джеффри не протанцевала. Видела эту выскочку Люси? Вешалась на него как уличная девка. А я тебе говорила - она не подруга. Но ты, как и твой отец, наивный теленок.
        - Да зачем он Люси сдался! - фыркаю пренебрежительно, пропустив оскорбление мимо ушей. Если Вив действительно считала леди Барроуз подругой, то я просто не знаю, что добавить. У той же на лбу буквально написано - завистливая стерва. - Он же беден, как церковная мышь
        - Так и что. Барроузы всего-навсего выскочки. Титул получили недавно. Баронство… это почти простолюдины. А у Джеффри старый род. Виконтом был его прапрадед. И он сам семиюродный брат второй жены короля Бардальфа девятого. А это тебе не абы что!
        Пожимаю плечами. Для меня это не имеет никакого значения.
        - К тому же Люси, конечно, может и не нужен Джеффри, но над тобой поиздеваться она хочет. Мне как матери это видно невооруженным глазом.
        - Ты ошибаешься… - качаю головой. Хоть в душе полностью согласна с леди Роуз, но перемывать кости для меня неприемлемо. Даже если это касается такой хитрой лисы как Люси.
        - Ошибаюсь. Вивьен, мое наивное милое дитя, ты жизни не видела. Все подруги змеи подколодные. Только семья тебе желает добра.
        С первой половиной фразы я почти согласна, по крайней мере, по отношению к Люси, а вот вторая вызывает сомнения.
        - Вот чего ты хмуришься? - прижимает пальцы к вискам. - Как можно быть таким неблагодарным и упрямым ребенком. У меня даже голова разболелась. Где мой пузырек с нюхательной солью? Я сейчас упаду в обморок, - стонет она, прикрывая веки.
        - Ле… Матушка… - в последний момент исправляюсь. Чужую женщину называть мамой не хочется. У меня только одна и всегда будет. Однако сомневаюсь, что Вивьен к родной матери обращалась по титулу.
        - Быстрее беги и попроси у леди Барроуз нюхательные соли. Потому что я не выдержу. Одна нога тут, другая там, Вивьен!
        - Но как я вас оставлю? - кусаю губы.
        - Оставишь. Я здесь на скамейке буду. Беги, пока я еще в сознании!
        Вскакиваю. Подбираю подол, чтобы не путался под ногами, и бросаюсь к стеклянным дверям. Как бы там ни было, ей нужна помощь. Мои волнения искренни. Бегу, не слыша под ногами земли, дышу гулко. Как хорошо, что на мне нет корсета, а то валялись бы в саду две обморочные тушки.
        Мне остается лишь несколько шагов до заполненного людьми зала, когда крепкая ладонь накрывает рот, а другая рука обхватывает за талию и затягивает в густые кусты.
        Воздух с тихим мычанием вырывается из горла. Теплым потоком ударяется в чужую ладонь.
        - Тихо, Вив, тихо? - шепчут в ухо.
        И хоть голоса при шептании звучат почти одинаково, но почему-то не сомневаюсь чьих это рук дело. Только какие у него планы?
        Сейчас приступ маман кажется умелым театрализованным действием. И я просто киплю от гнева. Страху нет ни капли. Злюсь на нее, на Джеффри, а больше всего на саму себя - как могла быть столь беспечной. Даже ухом не повела, когда меня так умело выманивали из дома. Пошла, словно теленок на веревочке. Маман не так уж ошиблась обозвав меня.
        А кусты тем временем становятся все гуще. И голоса удаляются, почти стихают. Только тогда Джеффри решается отпустить меня. И хоть ладонь ото рта убирает, но тут же перехватывает руку. И талию по-прежнему обвивает загребущая лапа.
        - Джеффри, что это значит? - возмущаюсь. Пытаюсь выглядеть спокойной и холодной, однако саму трясет от эмоций. Какие идеи снуют в его пустой голове?
        - Успокойся. Я хочу только поговорить, - прижимает к себе, неожиданно глубоко вдыхает запах, почти касаясь носом волос.
        - Если поговорить, то отпусти, - упираюсь ладонью в грудь.
        - А ты не сбежишь? - заглядывает пристально в глаза.
        Фыркаю:
        - Мне не двенадцать лет. К тому же, надеюсь, ты джентльмен, и не посмеешь мне навредить.
        Рука на моей талии едва заметно вздрагивает.
        - Так и есть, Вив. Извини. Просто… - нехотя все же отпускает, однако продолжает стоять слишком близко.

        Это нервирует. Хочется отступить. Едва пересиливаю себя. Должна оставаться на месте, чтобы это не выглядело, как будто его боюсь. Только руки складываю на груди, отгораживаюсь и иронически поднимаю бровь.
        - Просто?
        - Просто ты сегодня невероятная, - обжигает взглядом. - И танцевала с Торнтоном. Прости… И Айзек с Фингером крутились возле тебя…
        - Джеф, между нами ничего нет, - вздыхаю. Как маленькому объясняю. - И не будет. Я знаю твое отношение ко мне, о твоих долгах знаю…
        Он опускает голову, нервно растрепывает тщательно уложенные волосы.
        - Знаешь, - бормочет под нос.
        - Знаю. - киваю. - Тебе следует выбрать другую девушку для своих планов. А лучше, Джефф, - сама подхожу поближе, кладу руку на его предплечье. - Лучше брось играть, займись делом и вытащи имение из долговой ямы. Тогда не придется искать девушку с состоянием. Ты сможешь жениться на том, на ком захочешь. Кого выберет сердце. Даже на той же Люси Барроуз.
        - Не нужна мне Люси! - резко вскидывает голову. Накрывает мои пальцы своей горячей ладонью. - Мне нужна только ты!
        - Наша песня хороша, начинай сначала… - фыркаю. Высвобождаю руку. - Забудь обо мне. Наши дороги разошлись под кустом жасмина.
        - Нет, Вив! - трясет головой. - Извини, прошу. Я был неправ. И сожалею о тех словах. Начнём все сначала.
        Он хватает мои руки, неожиданно притягивает к себе.
        - Дай мне шанс! Хоть маленький!
        - Не могу. Твои мотивы мне ясны. Такую семью я не хочу.
        - Но ведь многие семьи создаются по договору. Почему мы не можем? Я даже рад, что ты узнала правду. Больше не придется лгать. Ты что-то чувствовала ко мне, знаю. Так быстро чувства не проходят!
        - Проходят, Джеффри, - сопротивляюсь изо всех сил.
        - Не верю, Вив! Ни капли!
        Его действия становятся все более уверенными. Одна рука обхватывает талию, другая зарывается в волосы на затылке. И вдруг его губы накрывают мои. Замираю, даже не дышу, шокирована этой ситуацией. Не то чтобы меня никогда не целовали, но это всегда было при взаимном согласии, а не так. Неожиданно и с напором. Нажим становится сильнее, поцелуй страстнее. А я только глазами хлопаю. Даже не знаю, что делать. Эмоций - ноль. Ничего. Как с помидором целуюсь. И уже намерена дать ему пощечину. Но Джефф, не получив отклика, сам выпускает из объятий.
        Отскакиваю назад.
        - Что это было? - вытираю ладонью губы. - Ты как посмел!
        - Раньше это тебе нравилось, - в глазах ни малейшего раскаяния.
        - Раньше? Это когда я верила, что ты любишь меня? Не смей больше никогда!
        - Хочешь сказать, у тебя ничего в сердце не шевельнулось? - хмурится.
        Глаза поблескивают, как раскаленные угли.
        - Ничего, Джеффри. Ничего!
        - Не верю, - шагает ко мне, протягивает руку.
        - Не верь… Безразлично… - рычу. - Но если думаешь, что зажав меня в кустах, скомпрометируешь, и я соглашусь на предложение, то ошибаешься. Для меня это не имеет никакого значения. Все равно за тебя не пойду!
        От гнева почти кричу. Снова раскаленный ком пульсирует под ребрами, как пылкий костер.
        Вот теперь я начинаю бояться. Только не Джеффри. А что магия снова вырвется на свободу. Ее чувствую невероятно четко, как тогда в примерочной. Поэтому быстро разворачиваюсь, так и не закончив разговор, и чуть не бегу, пытаясь оказаться подальше от невольного свидетеля.
        Выскакиваю на затененную аллею - затащил меня Джеффри в самые заросли. Фонарей совсем нет, темно, хоть глаз выколи. Не трачу время, чтобы вспомнить в какой стороне дом Барроузов, просто сворачиваю в первый попавшийся поворот - надо исчезнуть, как можно скорее, спрятаться где-то.
        - Ты все равно будешь моей, Вив, - летит в спину. - Я буду бороться за твое сердце.
        Но я уже бегу, не разбирая дороги, не слыша земли под ногами. И неожиданно наталкиваюсь на кого-то. Едва не падаю.
        - Леди Вивьен? - звучит голос Торнтона. Руки подхватывают за талию.
        Вырываюсь и от него. С перепугу магия становится еще более неконтролируемой. Боюсь, что менталист может ее почувствовать, и буквально отталкиваю его с дороги.
        - Ничего! - выкрикиваю в последний момент, надеясь, что он не бросится за мной.
        Где-то сзади шелестят кусты.
        - Тор? - удивленно восклицает Джеффри.
        И я чуть не молюсь, чтобы он его задержал.
        А пылающий комок в груди становится все больше. И обжигает сильнее. Ныряю в какие-то кусты, как можно дальше от тропинки, и падаю на колени, больше не в силах держаться на ногах. Сырая трава пропитывает тонкий подол. Зарываюсь пальцами в землю. Прохлада касается ладоней, умиротворяет, приводит в чувство. Тишина и тьма окутывают коконом. Будто защищают. И я понемногу успокаиваюсь. Жгучие иголочки под ребрами становятся все слабее. Мне уже по силам вдохнуть воздух полной грудью. Вдох-выдох, вдох-выдох… мысленно считаю каждое движение.
        Кажется, проходит вечность, пока дыхание и стуки сердца выравниваются, и безудержная сила перестает рваться на волю. На этот раз мне таки удается овладеть собой. Даже можно гордиться этим новым свершением. Теперь сомнений нет никаких - магия у меня есть. Осталось только догадаться, как ее вызвать и к какой природе она относится: родовая Роузов или другая.
        Стираю со лба капли пота, встаю на дрожащие ноги. Колени холодит мокрое от травы платье. Опускаю взгляд и с минуту всматриваюсь в два отвратительных пятна от земли и травы. Ужас. Так в зал точно нельзя идти. Леди не должна ползать на коленях. Даже для меня это слишком. Правила следует нарушать аккуратно. И в определенных пределах.
        Уже более осмысленным взглядом оглядываюсь вокруг. Единственный выход, способный уберечь мою репутацию, добраться незаметно до экипажа. Но где я найду экипаж Роузов? Где отдыхает кучер в то время, пока хозяева развлекаются? Мало того - в какую сторону двигаться к тем же экипажам тоже не представляю.
        Однако стоять на месте не вариант. Возвращаюсь к тропинке, с которой несколько минут назад свернула. Внимательно смотрю в обе стороны. Интуиция молчит, делает вид, что немая. А ведь я столько раз только на нее и полагалась. Как с этим договором.
        Мгновенный флеш-бек накрывает, как всегда, неожиданно. Теперь это уже не картинки, а внутреннее чувство. Со мной говорил тот, кому я верила, с кем не боялась договариваться. И была уверена, что справлюсь в обмен… На что? Второй шанс? Была ли еще какая-нибудь услуга? Кажется, была - тру онемевшими пальцами лоб, словно это поможет вспомнить. Однако зря. Перед глазами сплошная стена.
        Встряхиваю головой, отбрасываю воспоминания. Теперь не ко времени. Еще раз поворачиваюсь то влево, то вправо. И просто наугад шагаю туда, куда нравится. Левая сторона кажется более привлекательной.
        Тропинка приводит к развилке, и я снова сворачиваю налево. А, пройдя всего-навсего несколько десятков метров, начинаю слышать голоса. Несколько женских, кокетливых и радостных. Смешки и заигрывания. И мужские. Их меньше, может быть два-три. Уверенных и, несомненно, довольных, что оказались в таком цветнике. Туда мне нельзя однозначно. Но то, что вышла к людям, уже неплохо. Радуюсь небольшой победе и задумываюсь, куда дальше.
        Плотная стена из кустов надежно прячет от чужих взглядов, я осторожно двигаюсь вдоль нее, готова в любой момент нырнуть в противоположную сторону, между тесно сплетенными ветвями. И неожиданно выхожу к главному входу. Это уже не просто удача - едва не подпрыгиваю от радости - это то, к чему я и стремилась.
        Карет у крыльца уже нет, хотя дверь зала и окна все так же приоткрыты. Раздается музыка и шум. Однако ни Леди Барроуз, ни лорд Барроуз больше не торчат на пороге, встречая гостей - все приглашенные внутри.
        Что же, кажется, и на мою улицу пришел праздник.
        Прежде чем выйти на освещенную часть площадки, все же стараюсь хоть немного привести себя в порядок. Приглаживаю волосы, отряхиваю платье. Пятна на коленях немного подсохли и посветлели, однако все равно видны, особенно на ярко освещенной площадке парадного входа. Прямо возле меня проходит парочка мужчин. Но я, скрытая тенью кустов, остаюсь для них пока незаметной. Поэтому они, не стесняясь, громко разговаривают, попивают что-то из больших кружек, увлеченно обсуждают породы коней и спорят, чья карета легче и маневреннее.
        Точно кучера, еще больше убеждаюсь. И дальше внимательно слежу, куда они направляются, уже готовая двинуться за ними, сохраняя безопасное расстояние. Но звонкий девичий голос буквально заставляет замереть.
        - Посмотрите, девочки, кто тут в кустах затаился. Случайно, не жаба?
        А с праздником я поспешила…
        Их много - четыре девушки примерно моего возраста. Смотрят свысока, смеются. Обладательницу голоса узнаю сразу - Люси. Лучшая подруга, да? Остальные незнакомы.
        Сжимаю кулаки, смотрю исподлобья, готовая защищаться. Почему-то кажется, что для Вив такая ситуация не в первые. Слишком уверенно они себя чувствуют.
        - Ты что-то хотела? - стараюсь говорить спокойно.
        Люси оглядывается, видит откровенную поддержку компании за спиной и шагает поближе.
        - Хотела пригласить тебя с нами. Покататься и развлечься. Джим и Фрэнк решили поспорить, чья карета лучше и быстрее, но… - ее взгляд падает вниз. Прямо на мои колени.
        - Похоже, кто-то уже покатался.
        Смешки становятся громче. Намек более чем откровенный. Вив, наверное, от такого под землю готова была бы провалиться.
        - А тебе какое дело? - брякаю, прежде чем успеваю подумать. Опыт в перепалках у меня есть. В школе, особенно в старших классах, неоднократно проверяли на крепость характер. Но я всегда могла за себя постоять. - Завидуешь?
        Люси презрительно фыркает:
        - Было бы чему. Репутация дороже золота и залог удачного замужества.
        - Однако из нас всех только я и обручена, - победно смотрю на нее. Говорю наугад, но судя по покрасневшим щекам угадываю. - Может, ты что-то делаешь неверно?
        - Просто ты богата, - гневно сжимает кулаки. - Тебе все позволено! Боги наделили Роузов хорошим даром. А мы! - обиженно топает ногой. - Мы вынуждены были всего добиваться тяжелым трудом. Несправедливо, что такой жабе досталось все!
        В ее голосе столько язвительной ненависти и отчаяния, что я невольно чувствую жалость к Барроузам. Но это совсем не повод меня оскорблять.
        - Богам виднее, какой род награждать, - ровно отвечаю. - Ты считаешь, что те, кто ведут свой род от самого Бардальфа, недостойны? Это государственная измена, Люси Барроуз. Следи за языком!
        - Да как ты смеешь! - пучит голубые глаза, хватает воздух от возмущения.
        Подруги невольно отодвигаются от нее.
        - Ты ведь! Это ты! Твоего отца обвинили! Бессовестная! - наконец подбирает слова, подается ко мне. Однако одна из девушек хватает ее за запястье.
        - Люси, не стоит! Прекрати трепать языком…
        Я настораживаюсь, в душу невольно закрадываются подозрения, и что-то такое скребет на уровне подсознания.
        - В чем? - наступаю на нее. - Повтори! В чем моего отца обвинили?
        Руки буквально чешутся надавать ей пощечин. Возможно, это реакция Вивьен просыпается. Желание просто безудержное.
        Девушки отступают, даже Люси пугается моего гнева. Однако в ее глазах поблескивает торжество.
        - Что здесь происходит? - вдруг узнаю голос Селесты. Из-за ее спины выглядывает испуганная Гортензия.
        - Лес… твоя сестра… она мне нанесла оскорбление. Сказала слова, за которые любого мужчину вызывали бы на дуэль.
        - Ты хочешь вызвать на дуэль Вив? - иронически поднимает бровь Селеста. - Она маленькая глупышка, а ты решила с ней на шпагах посоревноваться? Сама себя унижаешь…
        - Сел… - начинаю
        - Мы все едем домой, - испепеляет меня взглядом. - Маман стало плохо. Мы уже простились с лордом и леди Барроуз вместо тебя, Вив. Люси, - находит глазами виновницу этой заварухи. - Все было прекрасно. Спасибо за прием.
        Хватает меня за руку и тянет к главному входу, где виднеется наша карета. Гортензия топает за нами, слишком шокирована, чтобы сказать хоть слово.
        - Спасибо… - тихо произношу, едва успевая за широкой походкой сестры.
        - Молчи, - шипит она. - Это не от доброты душевной. Я все слышала. Ты нахалка, Вив. На себя не похожа. Однако унижать тебя вправе только я, по праву старшей сестры. И оскорбление отца и нашего рода не прощу. Эта выскочка еще поплатится за свои грязные сплетни.
        Глава 10
        Дорога домой проходит в удручающем молчании. Селеста хмурится, вероятно, обдумывает месть. Маман делает вид, что дремлет, но периодически прикладывается к бутылочке с нюхательной солью и бросает на меня осуждающие взгляды. Гортензия пялится в окно.
        Меня же беспокоят слова об измене. Не знаю, что имела в виду Люси, но почему-то кажется, что это не пустой девичий треп. Она что-то знала. Знала наверняка, иначе не рискнула бы при свидетелях обвинять. Тогда возникает вопрос - как умер лорд Роуз. Никто даже словом не обмолвился о причинах его перемещения в лучший мир.
        Уже в имении молча расходимся по своим комнатам. Мэри меня ждет, дремля на стуле. Но сразу же вскакивает на ноги, как только переступаю порог. Помогает сбросить платье, расплетает волосы и передает ночную рубашку. Сил хватает добраться в ванную комнату. Кое-как умыться, почистить зубы и нырнуть в постель. А там, на мягкой перине под теплым одеялом, сознание мгновенно отключается. И сплю я спокойным и сладким сном почти до обеда. Только раз просыпаюсь, когда Мэри тихонько заходит в комнату, чтобы поинтересоваться на счет завтрака. И засыпаю снова. Смышленая служанка больше не беспокоит.
        Вторую половину дня трачу, чтобы закрыть пробелы, неожиданно возникшие на приеме. Пособие по этикету становится моей настольной книгой, или скорее «подподушечной» - откровенно демонстрировать свою жажду знаний не стоит. Но если бы было так легко узнать тайны смерти лорда Роуза, как нюансы поведения в аристократическом обществе. А в том, что там кроется какая-то загадка, сомнений не возникает.
        Так проходит время до самого вечера. За чтением, размышлениями и бесцельным скитаниям по своей комнате, даже не замечаю, как приближается ужин. И вот его я бы предпочла оттянуть как можно дальше. Однако у Роузов, как я уже знаю, принято последнее принятие пищи проводить вместе. Даже Уильям не смеет пропускать столь важное и сакральное действо. Меня в последнюю неделю освободили по состоянию здоровья, но теперь это самое здоровье вполне позволяет спуститься в малую столовую и насладиться беседой с дорогой семьей. Именно поэтому и зубрила учебник, чтобы не ударить лицом в грязь.
        К ужину меня собирает Сара. Мне все равно, какое платье подберет служанка, даже в зеркало не смотрю. Лишь краем глаза отмечаю, что едкие цвета, как ни странно, не такие уж и едкие. Приглушенные, тусклые. Может, это уже я привыкла к этому пестрому произволу. Волосы Сара стягивают на затылке лентой и, помня о моих предпочтениях, игнорируют пудру. Она действительно мне нравится больше, чем Мэри. И я благодарно улыбаюсь, поймав в отражении ее мрачный взгляд.
        В столовой появляюсь почти последней, сестры и маман уже там. После меня вбегает запыхавшийся Уильям. Под строгим взглядом леди Роуз спотыкается о порог, но не падает. Выравнивается. Краснеет от стыда и уже значительно спокойнее двигается к своему месту во главе стола, где раньше сидел покойный лорд Роуз.
        - Итак, цыплята, - со странным выражением лица посматривает на нас маман. - У меня для вас отличная новость.
        Сестры нетерпеливо начинают ерзать, у меня холодеет сердце. Прекрасная новость для леди Роуз мне всегда вылезает боком.
        - Вивьен, - сразу замечает мое настроение. - Ты, как всегда, хмуришься. Неужели нельзя хоть немного быть приветливее и милее. Будешь морщить нос - появятся морщинки, запомни мои слова! - отчитывает под смешки сестер.
        Я демонстративно начинаю скалиться. Ну, как здесь быть веселой? Неудивительно, что Мэри назвала Вивьен мрачной и нелюдимой.
        - Так что за новость, мамочка? - подпрыгивает на стуле Гортензия.
        - Мы приглашены в Торнтонхолл! На целых две недели, цыплята! Торнтоны отмечают день нашего покровителя, святого Патрисия и день рождения нашего любимого короля Бардальфа. В этом году его величество решил не проводить его в летней резиденции и переложил организацию увеселений на плечи дядюшки и тетушки. Ну, разве не здорово! Первая неделя День Патрисия и празднование для ближайших, а на следующую неделю подъедут остальные гости уже поздравить его величество, - сияет как новый самовар.
        - Мамочка, ох! Я сейчас потеряю сознание от счастья, - откидывается на спинку стула Гортензия. - Поверить не могу, что мы вошли в ближайший круг Торнтонов. После…
        Фразу Гортензия не заканчивает, подпрыгивает на стуле от толчка Селесты. Леди Роуз делает вид, что ничего не замечает. А старшая сестра в тот же миг начинает тараторить:
        - Это невероятно! Нужно срочно заказать новые платья, - переходит к планированию. Как будто пытается отвлечь от неудобной темы.
        Меня же начинает тошнить от страха. Сжимаю черенок вилки до побелевших костяшек и судорожно пытаюсь прикинуть, что задумал Торнтон.
        - Вивьен! - ожидает моей реакции маман.
        Поднимаю голову и скалюсь, изображая «невероятную» радость.
        - Просто наказание божье, а не дитя, - бормочет себе под нос.
        Далее сестры и мать переходят к обсуждению более прозаических тем, таких как платья, украшения, прически и подготовка. Я в этом участия не принимаю, вяло ковыряю вилкой какое-то зеленоватое пюре из овощей. Уильям, как ни странно, почти копирует мои действия. Пюре и ему не заходит.
        - Я уже написала мамам Жельбен. Подобрала ткани, обсудила фасоны. К сожалению, у нас совсем нет времени, чтобы с нуля отшить гардероб. Придется что-то брать из заготовок.
        Сестры смущенно попискивают. Я медленно откладываю вилку.
        - Я бы предпочла сама выбрать одежду. Вернее, настаиваю на этом!
        - Вивьен! - возмущенно вскидывается маман. Откладывает столовые приборы, вытирает салфеткой губы. Чувствую, вот-вот начнутся знакомые нотации.
        - Я предупреждала. Платье, которое было вчера, совсем не подходит. Розовый мне не к лицу, и желтый тоже… корсеты… глубокие вырезы…
        - Тонкая талия и пышная грудь - это красиво! - возражает маман.
        - Красиво, когда гармония. К тому же… - бросаю лукавый взгляд на притихших Гортензию и Селесту. - Надо кому-то оттенять красоту моих сестер. Они будут иметь огромный успех в Торнтонхолле.

        - Но Джеффри…
        Вздыхаю.
        - Ну, во-первых, еще раз повторяю, что не выйду за него. А во-вторых, если даже и приму это издевательское предложению, то разве для любимого жениха это настолько важно? Берет он меня не за красоту, за состояние. Чтобы свои долги отдать и спасти имение.
        - Никогда не стоит останавливаться на одном варианте, дорогая. У Барроузов ты смогла заинтересовать нескольких приличных джентльменов. К примеру, Фрэнка Симонса.
        - Симонсы, это те, которые обладают магией стихий? - неожиданно подает голос Гортензия. - И чем он хорош? По-моему, совершенно бесполезная магия.
        - Магия не может быть бесполезной, Гортензия, - неожиданно одергивает ее маман. Впервые на моей памяти так резко выговаривает сестре. Обычно, лишь для меня подобные интонации. - Бывает неумелое использование, запомни. А ты, Уильям, смотри и учись, почему женщинам магия не дана. Они не умеют ее ценить и использовать во благо в отличие от мужчин. Не понимают истинной сущности способностей, которыми обладают.
        Брат кивает и бросает на меня встревоженный взгляд.
        - У мадам Жельбен все замеры есть, - перепрыгивает на предыдущую тему. - Через несколько дней нам доставят платья и сделают окончательную примерку.
        Я тихо закипаю. Снова придется носить какое-то пестрое безобразие. Причем целую неделю, а то и две, щеголять в нем перед глазами пираний во главе с Люси. Но что я могу сделать, когда платья уже заказаны? Разве что убедить мадам Жельбен хоть чуть-чуть привести их в порядок на окончательной примерке.
        - Мам, мне завтра нужно к мистеру Вефандингу, - вдруг подает голос Уилл. - Сэр Яков приказал кое-что купить…
        - Ох, милый, я завтра совсем не могу тебя сопровождать. Поедем послезавтра, - качает головой.
        - Нет, мне уже послезавтра нужны эти ингредиенты. Сэр Яков рассердится.
        - Тогда пусть кто-нибудь из сестер…
        - Я с ним не поеду! - кривится Селеста.
        - Я тоже… - поддакивает Гортензия.
        Я и дальше ковыряю пюре, не вмешиваясь в семейные распри. Пусть грызутся на здоровье. Мои же мысли заняты совсем другим.
        - Пусть Вив со мной проедет! - внезапно раздается.
        Поднимаю голову и, не понимая, хлопаю глазами.
        - Идеальное решение! - хлопает в ладоши Селеста. - Все равно ей нечего делать. А книги подождут.
        Гортензия согласно кивает.
        Я уже открываю рот, чтобы тоже возразить. Еще не хватало развлекать этого малыша. Но сразу закрываю. Какая разница. Все лучше, чем сидеть в четырех стенах. За одно и с городом познакомлюсь.
        Маман, обрадовавшись моему безоговорочному согласию, довольно улыбается и сразу переводит разговор на другую тему. Будто боится, что и я вот-вот начну капризничать.
        Однако мне все равно, дальнейшие разговоры совершенно не интересуют. Тихо со всеми прощаюсь и поднимаюсь из-за стола. Они делают вид, что не замечают. Лишь на полпути, когда уже преодолеваю половину лестницы, догоняет Уильям.
        - Стой! - кричит он. А когда оборачиваюсь, растягивает губы в широкой улыбке. - Ну, как тебе моя идея? Оценила услугу?
        - Какую, - хмурюсь.
        - Какую? - хмыкает. - Мы едем в центр. Ты можешь посетить салон мадам Жельбен и сделать свои заказы. Гениально я подстроил, правда? Знал, что мама завтра договорилась о поездке к леди Симонс. А Селеста и Гортензия слишком заносчивые, чтобы ехать со мной, - горделиво выпячивает грудь.
        Я удивленно хлопаю глазами. Мне не послышалось? Эта малявка предлагает пойти против воли маман.
        - И что же ты хочешь за это? - складываю руки на груди и пристально всматриваюсь в хитрые ореховые глаза. Обязательно должно быть что-то в ответ. Бесплатный сыр только в мышеловке…
        Глава 11
        Уильям, маленький лисенок, так и не рассказал, чем буду расплачиваться. Не за ухо же его трепать на глазах у всех домочадцев. И вот теперь, когда едем в карете в центр, мальчик загадочно улыбается и бросает хитрые взгляды из-под темно-рыжих ресниц.
        На любые мои попытки расспросить, прижимает палец к губам и молчит как рыба. Только курносый нос морщит и хихикает.
        Я на самом деле не думаю, что малыш может сделать что-то столь дерзкое, чтобы довести маман до бешенства. Хоть нежной теплоты, как между моими родителями и нами, в семействе Роузов нет, но Уилла балуют и чтят. Да и он сам к маме относится с уважением.
        - Здесь остановитесь! - вдруг начинает постукивать в стенку кареты. Кучер резко тормозит, и я слышу, как негодующе похрапывают лошадки.
        Выглядываю в окно, однако напротив лишь небольшая лавочка с разными женскими безделушками, кофейня и мастерская сапожника.
        - Невыносимо хочу мороженое, Вив! - хватает за руку Уильям. - Пойдем. Так жарко на улице, что я сейчас растаю как воск.
        - Ладно, - медленно киваю.
        В карете действительно душно. Нагретая солнцем мостовая дымится, а когда ступаю на нее, обжигает через тонкую подошву легких башмачков.
        Мне и самой неожиданно хочется мороженого. Почему-то даже не думала, что знакомое с детства лакомство здесь тоже существует.
        - Пойдем! Пойдем! - подпрыгивает брат.
        Мы оставляем карету на обочине, приказываем нас подождать и ныряем в приятную прохладу кафе. Возможно, подобное заведение в этом мире называется как-то иначе. Однако выглядит оно как самая настоящая кофейня: небольшие круглые столики, витые из лозы стулья, маленькие вазочки с цветами на столешницах. Здесь уютно и красиво. И пахнет приятно ванилью и корицей.
        Но вместо того, чтобы устроиться за одним из свободных столиков, Уильям увлекает меня куда-то в сторону, где виднеется просторная терраса под широким шатром. Но даже здесь мы не останавливаемся, а пересекаем ее и сворачиваем в переулок.
        - Куда ты меня тянешь? - останавливаюсь и останавливаю малыша. Кому-то поиграть захотелось? Тогда это точно не ко мне.
        - Ты же хотела к мадам Жельбен, не правда ли? - смотрит с любопытством. Оглядываюсь вокруг.
        - Ее салон где-то рядом?
        - Рядом. Но ты же понимаешь, что эту поездку не стоит афишировать, - совсем по-взрослому говорит.
        - Потому что кучер и лакеи доложат маман… - заканчиваю фразу, сразу же поняв намек.
        Уилл кивает.
        - У нас будет немного времени, чтобы закончить твои дела.
        - Так что ты хочешь в ответ? - возвращаюсь к наболевшему вопросу. - Ведь именно из-за лишних ушей ты не рассказал в карете…
        Он кусает яркие губы, пока не уверен, стоит ли мне доверять. Но, похоже, выхода у братика нет.
        - Я просто хочу, чтобы ты забыла, что мы будем брать у мистера Вефандинга.
        - Уилл, - нахмуриваюсь. - Если это то, что может тебе навредить, или нам всем, то я на такое не согласна. Обойдусь и без новых платьев. Побуду попугаем две недели.
        - Нет, Вив, не навредит. Честно! - моргает ореховыми глазками. - Просто…
        Закусывает нерешительную губу, толкает носочком камень на земле.
        - Что просто?
        - Просто маман не одобряет, когда я занимаюсь чем-то другим…
        - Чем? Говори откровенно, иначе не будет соглашения, - складываю руки на груди.
        - Я лорд Роуз, - глубоко вздыхает. - Мое предназначение заниматься Роузхоллом, делать все, чтобы поместье процветало. Только на это должен тратить свой талант - так говорит мама. Но…
        Он снова жалобно вздыхает. Мое сердце сжимается. Уилл старше Любчика, и ведет себя совсем по-взрослому. Но это все еще ребенок. Ребенок, от которого требуют колоссальной ответственности.
        - Но я хочу заниматься совсем другим, Вив. Хотя бы сейчас. Хотя, пока я еще ребенок. Пока могу, пока есть время. Пока Роузхоллом управляет мама. Пожалуйста, Вив…
        Кусаю губы. Вот что должна ответить? Он такой ребенок, ему бы еще играть, учиться. Но этот ребенок уже ясно понимает, какое будущее его ждет. В возрасте Уильяма я даже неделю наперед спланировать не могла, не только увидеть себя взрослой. С тех пор как исполнилось девять лет, в моей голове уже успел смениться не один десяток профессий от археолога до психолога. И это нормально. Каждый, в конце концов, выбирает, что больше всего по душе. У Уильяма выбора нет. Но он стойко воспринимает такую ??несправедливость судьбы.
        - Ладно, Уилл. И чем ты хочешь заниматься?
        Он аккуратно за руку увлекает меня дальше. Покорно ступаю. Понимаю - времени мало. Но ответа жду. Если эти увлечения опасны, маман все же следует знать, как и наставнику. Сэр Яков, как я поняла, очень опекает это молодое дарование. Учителя я в глаза не видела. Только из разговоров слышала об этом мужчине. А вот кто такой Вефандинг даже не подозреваю.
        - Так чем?
        Мальчик на мгновение запинается, но быстро приходит в себя и тянет меня дальше.
        - То тем, то этим, - поспешно отмахивается.
        - Нет, дружочек. Так не пойдет. Давай на чистоту, - качаю головой.
        - Тебе действительно интересно? - он даже останавливается. Поворачивается ко мне. Недоверие блестит в огромных детских глазах.
        - Невероятно! - ни капли не лгу.
        Любопытно. Что поделаешь? Во-первых, сама магия интересна и ее возможности. Во-вторых, опять же, безопасность всех нас.
        - Я хочу открыть у нас в имении - естественно не сейчас, позже - лучший в королевстве питомник скаковых лошадей. Вывести свою породу. Сильную, выносливую и быструю…
        Морщу лоб.
        - Я, вообще-то не эксперт, - медленно начинаю. - Но мне кажется, что эти факторы не совсем совместимы.
        - Совместимы. Просто надо постараться, - хмурится. - И немного изменить организм. Я знаю, как это сделать. Но пока ни разу не удалось закрепить результат. Все жеребята рождаются с первоначальными свойствами своих родителей. Но сэр Яков верит, что у меня все получится.
        - Сэр Яков? - удивленно поднимаю брови.

        Услышать имя наставника я не ожидала. Подозревала, что Уилл необычный мальчик. Я бы сказала, вундеркинд или дитя-индиго, как у нас говорят. Но действительно, даже невероятно одаренный десятилетка столь сложный проект осуществить самостоятельно не смог бы. Конечно, там должна быть чья-то твердая взрослая рука.
        - Ты только маме не говори, - вдруг вскакивает малыш. - Не говори, что сэр Яков мне помогает. И Гуверт.
        - Что-то слишком много у нас с тобой тайн, малыш, - задумчиво произношу. - К этому Якову не мешало бы присмотреться - и сама уже тяну его по улице. Салон виднеется на другой стороне дороги. Яркая вывеска с именем модистки блестит на солнце свежей краской.
        Брат сопит. Сердится. На себя, конечно. Проболтался и выдал друга. Разве это дело?
        - Не скажу, Уилл. Но и ты молчи о моих способностях. А еще… - набираюсь смелости. - А еще помоги овладеть ими.
        Этот юный гений медленно приподнимает голову и недоверчиво моргает.
        - Помочь тебе?
        - Да. Меня ведь некому учить. А неконтролируемая магия может навредить, сам прекрасно знаешь, - развожу руками. - Согласен?
        - Согласен. Не уверен, что получится, но попробую, - серьезно кивает в ответ.
        Да только мне и такого обещания достаточно.
        К салону мы уже подходим молча. Обдумываем заключенное соглашение. Каждый свои выгоды и просчеты. А вот в самом салоне лично у меня все вылетает из головы. Разнообразие платьев, фасонов, тканей налетает пестрым вихрем и забивает мое сознание фантазиями. Сколько замечательных нарядов можно было бы сшить на меня, будь у маман немного больше вкуса.
        - Добрый день, леди! Чем могу помочь? - подлетает ко мне молоденькая девочка в форменном платье. Точно таком же, как были на помощницах модистки.
        - Добрый день, - улыбаюсь. Хотя внутри все дрожит от волнения. Мне все еще необычно подстраиваться под манеру общения этого мира. Однако вечер у Барроузов изрядно прокачал меня в подобных навыках. - Мне нужна мадам Жельбен. Это касается недавнего заказа.
        - О, я не знаю… - мрачнеет. - Она, наверное, занята.
        - Я буду очень благодарна, если она все же найдет минутку для меня. Заказ большой, для меня, сестер и мамы. И будет невероятно жаль, если правки, которые должна передать, не примутся во внимание, а вся партия платьев окажется негодящей, - стараюсь показаться как можно более суровой.
        - Я спрошу, леди… - растерянно смотрит на меня.
        - Леди Вивьен Роуз. Мадам Жельбен меня наверняка помнит…
        На самом деле, я совсем в этом не уверена. Но пытаюсь вести себя так, как и следует леди и быть твердой в словах.
        Однако как только девушка поворачивается, чтобы исчезнуть за дверью служебного помещения, как эта самая дверь открывается. И мадам Жельбен собственной персоной шагает в зал.
        - О, леди Вивьен! Рада вас видеть, - приветливо улыбается, сразу узнав. - Но я думала, что окончательная примерка должна быть через несколько дней. Мы не успели…
        На лице модистки появляется досада. А у меня в душе наоборот - расцветает радость.
        - Да это же, мадам Жельбен, - не удерживаюсь от довольной улыбки. - Это просто замечательно!
        Я прошу принести все мои платья. Внимательно рассматриваю наполовину готовые наряды и мысленно киплю от гнева. Весь этот стиль рококо очевидно не для фигуры Вивьен. Кружево, банты, воланы превращают ее из симпатичной пампушечки в диванную подушку в аляпистой наволочке.
        Из всего этого разнообразия отбираю только одно платье темно синего цвета. Его украшает снежно белое кружево на манжетах и ??воротнике и небольшие черные ониксовые бусинки на корсаже.
        - Дорожное, - подходит ко мне мадам Жельбен. - Последняя коллекция. Будете примерять? Здесь нужно на корсаже еще воланы пришить и на юбке дополнительный слой из зеленого бархата.
        - Потом, - откладываю в сторону. - И никакого зеленого бархата. Синий, возможно, на оттенок темнее. Есть такой?
        Мадам кивает. А я продолжаю с немного виноватой улыбкой:
        - Остальное нужно заменить. Вы самая лучшая в мире мастерица и сами платья замечательные, - стараюсь не обидеть модистку. Но, - развожу руками, - они все рассчитаны на несколько иной тип фигуры.
        Мадам Жельбен задумывается, окидывает меня оценочным взглядом. Ярко-красные губы сжимаются от напряжения.
        - Леди Вивьен… - наконец медленно произносит. - Я понимаю ваши чувства и, честно говоря, согласна с вашими словами. Но что же делать, если так диктует мода? Хотя… - постукивает тонким пальцем по губам. - У меня есть идея. Однако не знаю, отважитесь ли вы на такое.
        - На что? - склоняю голову набок.
        Мадам Жельбен колеблется. Бросаю искоса взгляд на Уилла. Мальчик сидит в кресле у низенького журнального столика, пьет ароматное какао и заедает сахарным печеньем. В общем, не скучает, и я немного успокаиваюсь. Все же ребенку в магазине с женскими штучками явно не весело. Но вкусности, видимо, полностью примиряют юного гения с этим неудобством. И я снова смотрю на модистку.
        - Ну же! Мадам Жельбен… Если не покажете, мы так и не узнаем.
        - Это совсем новый фасон платьев, леди. Он только-только начал входить в моду в моем родном Жетеле. И сестра прислала несколько моделей на пробу. Однако - снова начинает колебаться. - В нашем Сен-Ажене эти наряды могут показаться слишком откровенными и дерзкими.
        После этих слов и сама начинаю сомневаться. Столица соседней Маллалии - Жетель считается законодательницей мод. Однако познакомившись с глубокими вырезами на платьях сен-аженовских леди трудно представить что-то более откровенное. Становится по-настоящему страшно. Неужели жетельские мадам носят декольте до пупка.
        - Показывайте, - наконец, вздыхаю. Не увижу, не узнаю.
        А когда мадам Жельбен выносит платье, удивленно хлопаю глазами. Откровенное? Она, наверное, пошутила? Декольте вполне приличное, рукава-фонарики и вовсе отсутствует корсет. А сама юбка свободно струится от лифа до пяток. Минимум бантиков и рюш. Просто и элегантно. И главное - в одном тоне изысканного теплого бежевого цвета. Воротник и лиф вышиты жемчужинами, и на подоле сверкает их россыпь - вот все и украшения.
        И хоть платье мало на меня. Но и так вижу, что фасон в стиле ампир мне невероятно подходит и делает гораздо стройнее.
        - Она великолепна! - у меня перехватывает дыхание.
        - Но под нее надевается только два подюбника, леди, - сокрушенно качает головой модистка. - И совсем без корсета. Некоторые могут счесть это слишком фривольным.
        - Неважно, мадам Жельбен. Я желаю такие и только такие платья. Думаю, мы с вами введем новую моду в Сен-Ажене.
        Глаза мадам Жельбен довольно сверкают. Уверена, она хорошо знала, кому предлагать эти наряды, и что найдет необходимый отклик.
        Через несколько часов подобрав фасоны цвета и аксессуары, я полностью переделываю свой гардероб. Реакцию мамочки уже предчувствую с нетерпением. Но поскольку окончательная примерка предполагается в день перед отъездом, понимаю, что сделать она ничего не сможет. Из прошлого заказа оставляю только дорожное платье. Фурор новым фасоном хочу осуществить именно на первом праздничном ужине.
        Глава 12
        Возвращаемся с Уиллом в кафе через ту же летнюю площадку и выходим из главного входа. К счастью, кучер и лакеи, воспользовавшись незапланированным перерывом, развлекаются подручными средствами. Играют в странные кубики и карты. Сама суть игры мне не известна, но судя по страстным возгласам, она достаточно азартна и увлекательна. Нас даже не сразу замечают.
        - Теперь к твоему мистеру Вефандингу, да? - уточняю у Уилла, устроившись на диванчике. А вдруг и ему тоже нужно совсем в другое место. И этот Вефандинг только прикрытие.
        Но ребенок уверенно кивает и таращится на меня слегка испуганным взглядом.
        - Вив, - задумчиво скребет лоб. - Ты не подумай, что я против. Твои платья… новые платья… отличные. Однако мама их явно не одобрит.
        - Знаю, - вздыхаю. - Но у меня нет выбора
        - Понимаю… Только вот что меня беспокоит… Как ты решилась? Раньше даже мелкое замечание вгоняло тебя в панику и доводило до слез. А теперь ты готова открыто ей противиться.
        Я ждала таких вопросов. Мне, правда, тяжело обманывать это невинное дитя. Уилл такой искренний, открытый. Хоть и пытается хитрить, но его душа светлая и чувствительная. Пожалуй, впервые становится стыдно, что я не Вив… И горько… Ведь его родная сестра мертва. Скорее всего, именно воспаление легких на фоне эмоционального потрясения и полного истощения убило ее. И кто-то зачем-то привлек мою душу на ее место.
        - Болезнь поменяла, - говорю то, что и другим. - Измена… Иногда эти вещи делают так, что человек становится совсем другим…
        Мы подавленно умолкаем. А через минуту останавливается и карета.
        - Приехали, - объявляет Уилл. Лицо озаряет улыбка, будто несколько минут назад не хмурился. Первый выпрыгивает из кареты. Я за ним медленно с помощью лакея. Кто же все-таки этот Вефандинг, заставляющий брата настолько радоваться. Ужас как интересно.
        Перед нами высокое здание. Пышные кусты раскинулись вдоль подъездной аллеи. Стены увиты плющом. Колонны держат крышу как атланты. У меня так и вертится на языке вопрос - где мы и что здесь забыли? Здание совсем не похоже на жилой дом. Однако Уилл себя чувствует очень уверенно. И снова хватает за руку.
        - Пойдем! - чуть не приплясывает. - Сейчас ты с ним познакомишься!
        Я едва успеваю за ним. Проходим двустворчатую дверь, широкий коридор со множеством дверей. Здание очень сильно напоминает университет, но здесь слишком тихо для учебного заведения.
        Пристально смотрю по сторонам. Портреты и мудрые слова бородатых дядей, высеченные на позолоченных досках, еще больше убеждают в предположении.
        - Еще немного, Вив. Ты должна, должна с ним познакомиться.
        Теперь Уилл похож на самого обычного мальчика. Такого как Любчик. Беззаботного, полного энергии и энтузиазма и открытого к общению.
        Мы, как ни странно, не поднимаемся по широкой крутой лестнице. А наоборот, сворачиваем в боковой коридор и спускаемся. Холодное полутемное помещение выглядит немного жутковато. Здесь также полно одинаковых белых дверей с обеих сторон. Но Уилл безошибочно находит нужную и без стука ныряет в нее. Я следую за ним, как теленок на веревочке.
        - Мистер Вефандинг, это я! - вопит малыш. - И у меня есть новая идея!
        Комнатка похожа не на лабораторию. Запах сухих трав, химических веществ и приправ врезается в нос и заставляет громко чихнуть.
        - Рад тебя видеть, Уилл, - слышится из глубины приятный мужской голос.
        Догадываюсь, что Вефандинг скорее всего преподаватель, ученый, который взял опеку над братом. Воображение рисует сухого бородатого мужчину, похожего на Дамблдора или Мерлина. Но когда он выступает на свет, мое сердце подпрыгивает к горлу и камнем бухает вниз. Такого красавчика я только в кино не видела. Неужели он посвящает свое время нудной педагогике и исследованиям? Представляю реакцию девушек студенток на него. Даже не сразу вспоминаю, что женщины в Лесфарии не получают образование.
        - А что за очаровательная леди с тобой, Уилл, - улыбка выгибает идеальные губы и страстный взгляд ярко-синих глаз пробегается по мне, заставляя покраснеть.
        - Моя сестра Вивьен, - небрежно машет рукой в ??мою сторону и снова переходит к делу. - Я вот тут подумал… Все наши действия были направлены на взрослых особей. А если повлиять на внутриутробное развитие, когда только закладываются признаки…
        - Очень приятно, - кланяется мужчина, стараясь одновременно уделить внимание брату и мне. - Сэр Бентлей Вефандинг.
        - Леди Вивьен Роуз, - приседаю в ответ.
        Уилл и дальше тараторит. И Вефандингу приходится переключить внимание на него. Виноватая улыбка на мгновение касается губ и исчезает. Симпатичный ученый теперь полностью прикован к брату.
        Я оставляю их разбираться со своими делами. Изредка прислушиваюсь к разговору, пытаясь найти что-то подозрительное. Однако зря. Они действительно обсуждают жеребят и подбирают кандидатур на эксперимент. А также решают, какое направление силы должен применить Уильям, чтобы повлиять на геном животных. Слово «геном» конечно не звучит. Это я уже от себя дорисовываю картинку.
        Пока эти двое болтают, я медленно обхожу лабораторию. Внимательно рассматриваю пособия на полках, разные вещества в баночках, засушенные травы, заспиртованных мелких животных. Интересно, хоть и немного жутковато.
        - Простите. Для леди здесь, пожалуй, не очень уютно, - вдруг раздается совсем рядом.
        Я едва сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть от неожиданности - все же не трусливая мышь. Поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с невероятными синими глазами. Даже не уверена, может ли у людей быть такой пронзительно чистый оттенок.
        - Нет, что вы, - качаю головой. - Конечно, это не картина галерея, и не витрина с пирожными или цветами, однако очень интересно. Кроме… э-э-э… кроме некоторых… м-м-м… экспонатов.
        Мягкий смех звучит как бархат. И кровь снова начинает приливать к щекам.
        - Уилл не рассказывал, что имеет такую обворожительную сестру… он вообще о сестрах не очень любил рассказывать.

        Пожимаю плечами и вдруг порывисто оборачиваюсь. Где же Уилл, если этот Вефандинг разговаривает со мной?
        - Не беспокойтесь, - словно читает мои мысли. - Уилл в подсобке ищет корень стратолиста и настойку календулы. Жеребенок поранил ногу. Гуверт просил.
        Складываю руки за спиной, смотрю придирчиво на ученого. Он, конечно, прекрасен, как олимпийский бог, однако я старшая сестра, и нечего голову терять от хорошенькой мордашки.
        - А что вы собственно затеваете? Почему работаете с ребенком? - строго смотрю. - Неужели у такого уважаемого ученого нет более интересных и важных занятий?
        На мгновение в глазах сэра Бентлея Вефандинга появляется нечто похожее на острое любопытство, не имеющее ничего общего с любопытством к миловидной женщине. Но этот мгновенный отблеск быстро исчезает. И милая улыбка снова появляется на лице.
        - Уилл особый ребенок. Наш будущий студент. Свою научную работу он начал, признаюсь, раньше, чем остальные ученики. Однако он действительно гениален. С уникальным даром. Два замечательных показателя сошлись в одном человеке. Это невероятно. Я был бы плохим учителем, если бы не начал огранку этого алмаза. Ребенок стремится к знаниям - я могу их дать.
        Смотрит пристально на меня. Но я продолжаю хмуриться. Даже сердце не вздрагивает. Это здесь общество наивное. А я с Земли и хочу быть уверенной, что Уиллу безопасно общаться с взрослым мужчиной. Внезапные сплетни об измене и смерти лорда Роуза, а также другие подозрительные детали заставляют сомневаться в том, что свадьба с Джеффри самая большая моя проблема.
        А сэр Бентлей тем временем продолжает. Его пыл крепнет, и истинная душа ученого становится еще более заметной. Только фанатично влюбленный в науку может говорить с подобным энтузиазмом.
        - Уильям способен совершить прорыв не только в сфере коневодства. Способен изменить буквально все животноводство. Правда, пока он этого не понимает. Да и не известно, дадут ли эти разработки результат. Но начало положено. И уверен, что результаты экспериментов точно помогут кому-то в будущем повлиять на природу вещей.
        Не знаю, сколько бы длилась эта весьма интересная лекция, однако пылкую речь прерывает Уилл. Он появляется из боковых узких дверей, едва неся пузырьки с настойками. Банки, размером с литровые, из темного толстого стекла опасно шатаются.
        Шагаю к нему, но ребенок предостерегающе рычит:
        - Я сам! Сам справлюсь! - поворачивается к входной двери.
        - Будь здоров, Уильям, - бросает Вефандинг. - Напишешь о результатах. Жду с нетерпением.
        Брат кивает и приоткрывает ногой дверь. Я шагаю за ним, поспешно прощаясь.
        - Передавайте привет леди Роуз. Было приятно, хоть и неожиданно познакомиться с вами, леди Вивьен, - достается мне на прощание.
        - Взаимно, - ворчу и, наконец, выхожу из кабинета.
        Видимо, обычно Уилла сопровождала маман. Интересно, а ей пришелся по душе преподаватель сына…
        Но думать об этом не получается. Обратная дорога наполнена возбужденными возгласами Уилла, восторженными разговорами об экспериментах и ??пересказах, как на них среагировал учитель. А еще рассказами о подопечных, их успехах на скачках и рекордах на тренировках. Найдя внимательного слушателя, единственного из всей семьи, ребенок отрывается на полную. Мне остается только кивать и улыбаться. Да изредка задавать уместные вопросы. Я и сама не понимаю, как постепенно в сердце зарождается нежность и теплота к этому совсем чужому и непостижимому мальчишке.
        Глава 13
        Маман кричит. Хватается за сердце. Демонстративно посылает Гортензию за нюхательной солью и периодически падает в обморок. А я с любовью расправляю подол того самого кремового платья с жемчужинами. Белый цвет бусинок отливает едва заметным розовым оттенком, таким нежным, как лепестки розы. Кажется, у нас он называется «пудровый». Я уже забыла, что можно настолько любоваться собой в зеркале. А не просто оценивать, насколько скрыты недостатки и подчеркнуты преимущества.
        Светлая кожа лица кажется алебастровой, ореховые глаза - необычайно зелеными, а волосы сияют как жидкое пламя.
        - В нем я буду на дне рождения его величества, - решаю и ловлю одобрительный взгляд мадам Жельбен. - А теперь давайте изумрудное. Оно тоже невероятное. Мне очень нравится золотистая кайма на воротнике и рукавах.
        Помощница модистки помогает снять «жемчужный шедевр».
        - Ткань тоже золотистая, - подает платье. - Посмотрите! Здесь двунить. Под определенным углом виден золотистый отблеск.
        - Невероятно, - действительно уловлю легкий солнечный зайчик на струящейся ткани. Мадам Жельбен просто волшебница.
        С удовольствием надеваю и это платье, уже предвкушая, как оно будет на мне выглядеть.
        - Очень откровенно, - хмурится Селеста, пока Гортензия молча отпаивает маман какой-то настойкой.
        Пожимаю плечами.
        - Не более откровенно, чем твое декольте.
        - Но талия… - гнет свою линию.
        Перебиваю:
        - Твоя талия, Селеста, несомненно, заслуживает корсета. А вот для моей он вреден, и совсем не украшает. На каждый тип фигуры, я считаю, должен быть свой фасон.
        Она ничего не отвечает. Поджимает губы, отворачивается к окну. Они с Гортензией уже покрасовались в своих нарядах. Меня, как всегда, оставили на десерт. Но я этому только рада.
        - Я умру из-за этого ребенка… - доносится с кресла. - Сойду с ума и умру. А это все твои волосы, Вивьен. Их бесстыдный цвет. Отца твоего наследство. Говорила я ему - надо с тобой построже. Да что ему… - машет рукой.
        - Я честно пыталась, - задираю подбородок. - И слушалась вас безоговорочно. Толку с этого, как видите, мало. Едва не умерла. Теперь будет по моему!
        Маман даже привстает, чтобы что-то ответить. Выпрямляется в кресле. Но внезапно поворачивается Селеста.
        - Мадам Жельбен, - робко кусает губы. - Я тоже хочу платье такого же фасона.
        Я в шоке замираю. Маман ошарашено открывает и закрывает рот.
        И только капризный голос Гортензии звучит в тишине.
        - И я, я тоже хочу! - будто не замечает, в каком мы все ступоре. В своей привычной манере требует то, что есть у сестры.
        - Отлично, - журчит мамам Жельбен. Ее расчет удался. Но я недовольно хмурюсь. Все же план был в том, что я единственная надену на праздник в Торнтонхолле платья в стиле ампир.
        Но модистка не подводит.
        - Через две недели мне подвезут новые ткани. Сможем приступить к делу. Как раз к осеннему балу в королевской резиденции успеем.
        Селеста довольно улыбается. Ее более чем устраивает подобный расклад. Обладая невероятным нюхом на новые тенденции и веяния в моде, все же решает проверить, как на меня среагирует общество.
        - Селеста! - наконец, и маман возвращает себе дар речи. - Что ты надумала? Вивьен терять нечего. Но ты… ты моя жемчужина, жемчужина этого сезона. Зачем тебе такой постыдный наряд?
        - Матушка, поверьте. Мне кажется, что это будет иметь невероятный успех, - медленно подходит, приседает у кресла и заглядывает в лицо. - Я вам обещаю. А для Вивьен они действительно больше к лицу.
        - Я не позволю позорить нашу семью! - губы леди Роуз гневно дрожат.
        - Разрешаете или нет, - вступаю и я в разговор. - А других платьев нет!
        - Но сквозь него… сквозь него видны ноги!
        Натягиваю ткань и придирчиво рассматриваю себя в зеркале. Ноги не видно. Да и как, если под тонкой юбкой еще два накрахмаленных подюбника.
        - Не видно ноги, - качаю головой.
        - Видно! - рычит от злости. - Я ясно вижу очертания бедер. Срамные очертания!
        - А на срамные очертания груди вам безразлично. Вон у Гортензии почти все из корсета вываливается! - сама уже начинаю закипать. Вот что за общество! Что за странные убеждения! Обнаженная грудь - прилично, а изгибы бедер - нет.
        - Это мода. Это принято! - гневно задирает острый подбородок.
        - Значит, будет принято совсем другое. Фасоны практически не менялись со времен вашей молодости, - успокаивающе гладит ее по руке Селеста.
        - Леди Роуз, я бы не посмела предложить вашим дочерям платья, которые могли бы навредить репутации, - подключается мадам Жельбен. - Леди Селеста права, пришла пора вводить что-то новое. И представьте, если это будет семья Роузов! С такими очаровательными дочерьми на выданье, от предложений не будет отбоя, гарантирую. В Жетеле этот стиль теперь самый модный. А вы положите ему начало в Сен-Ажене.
        Маман шумно дышит, обмахивается веером и устало откидывается на спинку кресла.
        - Делайте что хотите. У меня нет сил. Позор… просто позор и стыд… - слабо шепчет и прикрывает ладонью глаза.
        С платьями маман смирилась. И ранним утром наша карета, груженая сундуками и собственно нами, отправляется в направлении Торнтонхолла.
        Фамильный особняк герцога располагается за городом. В живописном селе Шеридан, названном в честь самого прекрасного сорта роз, который вывели местные садоводы. И хотя на Земле такое расстояние можно было бы преодолеть меньше, чем за час, то каретой мы приезжаем только после обеда. У нас остается всего несколько часов, чтобы отдохнуть, освежиться и переодеться перед ужином. Именно с этого ужина и должна начаться неделя непрерывных празднований дня святого Патрисия. Хранителя не только Аквилании, но и покровителя рода Бардальфа непосредственно и Торнтона косвенно.
        В дороге я сладко дремала. Сначала, правда, пыталась смотреть в окно на город. Сен-Ажен невероятно прекрасен, и было на что полюбоваться. Потом пыталась читать книгу. Но, наконец, плавный ход меня убаюкал, и я спокойно заснула под мирное посвистывание кучера. Маман тоже решила отдохнуть. Погрузилась в сон невинного младенца, как только стены Роузхола скрылись за густыми кронами деревьев. А вот сестры всю дорогу возбужденно трещали, обсуждая будущее веселье. Путешествие только однажды прерывалось, чтобы лошади отдохнули, а мы размяли ноги и пообедали в небольшом уютном трактире.

        Но как только переступаем порог отведенных нам комнат, за окном раздается гром. Сестры испуганно пищат, а маман с облегченным вздохом опускается в кресло. Признаки непогоды начали проявляться после обеда, и леди Роуз очень переживала, чтобы она не застала нас в пути. Пришлось спешить, и само имение я разглядеть не успела. А вот внутри взгляд немного пробежался по «торнтоновской» роскоши.
        На самом деле, почему-то считала, что здесь все будет пафосное и претенциозное. Золото. Помпезные статуи. Громоздкая лепнина. Стиль рококо во всей красе. Однако сам Торнтонхолл очень элегантный. И хотя стиль белого и золотого выдержан вполне, однако это не бросаться в глаза, и не заставляет думать о безвкусице.
        Большинство вещей, скорее всего, насчитывают не одно столетие. Но бережное хранение семейных реликвий позволяет и деревянным перилам, и старым часам с клепсидрами, и декоративным подсвечникам в нишах выглядеть как новым. О доме заботятся. Заботятся и ухаживают с любовью.
        Наши комнаты тоже просто невероятны. Объединенные одной гостиной, предусматривают для каждой собственный уголок. Маман выбирает, конечно, первую и располагается в самой большой, с широкой террасой на две комнаты. С нее открывается вид на прекрасный сад. Соседнюю занимает Селеста.
        Мне и Гортензии достаются самые маленькие, с видом на деревенские домики, засеянные поля и густой лес. Они почти одинаковы. Действительно безразлично, какая именно мне достанется. Даже не возражаю, когда Гортензия выбирает правую. Ее, вероятно, соблазнила кровать с балдахином и широкое окно. Моя меньше. Однако когда придирчивее осматриваю свои владения, понимаю - повезло. Плотная белая штора заслонила небольшой сюрприз - балкон с витыми металлическими перилами, которые опутал дикий виноград. И хоть это не терраса, а вид не на ухоженный сад, мне он больше по душе.
        - Отдохните, леди, - советует Сара.
        Она и мамина верная служанка Роберта, единственные, кто уехал с нами.
        Но отдыхать не хочется. Слишком возбуждена перед вечерними развлечениями. К тому же в дороге я сладко выспалась и сейчас в этом не нуждаюсь. Только делаю вид, что ложусь в постель. Сама беспокойно верчусь, сбивая комком простыни. Даже красивый вид из окна не отвлекает.
        Будоражат сомнения. А что, если действительно оконфужусь…. К первой шокированной реакции на платье готова. Но что потом будет? Удастся переломить закостенелый строй? Или стану посмешищем…
        Вся дрожу, как в ознобе. И зубы клацают. До обморока терзаюсь сомнениями, и когда наступает время собираться, буквально трясусь от ужаса.
        Сара сначала наряжает Гортензию. Причесывает ее, пудрит волосы. А только потом переходит ко мне. Кудри укладывает, как я научила. И не собирает их в высокую прическу. Только по бокам закрепляется небольшими шпильками. Платье надевает через голову, стараясь не повредить укладку. Я действительно нравлюсь себе в зеркале. Кажется, немножко похудела. Во всяком случае, скулы на лице хорошо очерчены, а плечи выглядят не пухленькими, а плавно покатыми. Подол нежно струится, лишь очерчивая изгибы тела. На самом деле фасон будто создан для меня.
        Но я все равно испугана.
        - Ничего не бойтесь леди, - вдруг тихо выдает Сара, поправляя низ юбки. - Я уверена, это сражение будет за вами.
        Неожиданно становится невероятно приятно, хотя лицо служанки не выглядит приветливым, а как всегда нахмуренным суровым.
        Киваю и глубоко вздыхаю. Эти слова о битве повторяю себе всю дорогу в зал. Даже не обращаю внимания на нервные возгласы сестер, на шипение маман, колеблющееся от гневного и яростного, до преисполненного отчаяния.
        А уже перед самой дверью, высокой, двустворчатой, с золотисто-молочными витражами, сердце замирает. Словно перестает биться.
        Испуганно хватаю ртом воздух, и лакеи приоткрывают створки. Все взгляды прикипают к нам.
        Глава 14
        Сказать, что боюсь - ничего не сказать. И хотя первыми заходят маман и Селеста, кажется, что все смотрят на меня. Смотрят, буравят взглядами, ошарашено хлопают глазами. А когда проходит первый шок, по залу прокатывается тихий гул голосов. Прикрывшись веерами, почтенные леди, не стесняясь, начинают обсуждать мой наряд. До меня доносятся: беззастенчивая… рыжая… как так можно… стыд…
        Маман бледнеет, Селеста и Гортензия берутся за руки, а я высоко задираю подбородок. Чувствую - щеки горят, но даже не позволяю себе и на миг поверить в противные оскорблениям. Представляю между собой и ими стеклянную стену. Слова доносятся, стучатся о нее и падают, рассыпаясь серым прахом.
        - Леди Роуз, как приятно! - к нам подходит высокая, темноволосая женщина. Красивая и статная, как греческая статуя. Ее оливковая кожа отливает золотом в сиянии светильников и ламп.
        - Очень приятно… - рядом с ней встает высокий элегантный мужчина. Тоже темноволосый и немного смуглый. С темными, почти чёрными глазами.
        - Благодарю вас за приглашение ваша светлость, - низко склоняется маман. - Это невероятная честь для нас.
        Мы втроем повторяем за ней глубокий книксен.
        И я понимаю, что это родители Торнтона. Невольно глазами ищу его, будто что-то тянет, побуждает среди десятков устремленных на меня взглядов найти один, который является порождением пронзительных светло-синих глаз.
        - Какое необычное платье, дорогая, - внезапно обращается ко мне ее светлость. Отвлекает от поисков. И заставляет снова заволноваться.
        Сердце стучит о ребра. Это решающее мгновение. Если хозяйка вечера отнесется ко мне и моей одежде одобрительно, считай полдела сделано. Если же нет - придется очень тяжело.
        - Спасибо, ваша светлость, - пытаюсь совладать с собой. Снова вспомнить, что я в этом платье действительно выгляжу великолепно. Возможно, это поможет почувствовать не стыд, а гордость. - Последняя коллекция. Они только входят в моду в самом Жителе… - важно говорю, как будто не слышала только что, как мой наряд обозвали вульгарным и неприличным.
        - Оно невероятноя. Поразительное сочетание невинности и пикантности. Ты не считаешь, дорогой? - возвращается к мужчине.
        - Думаю, на тебе любое платье невероятное, - лорд Торнтон галантно отвечает и слегка прижимается губами к ее виску.
        Герцогиня фыркает. Но глаза ее сверкают от комплимента.
        - Хорошего вечера вам, леди Роуз, и вашим очаровательным дочерям. Надеюсь, вы не заскучаете. Сегодня у нас ужин для узкого круга, так сказать, своих. Но, уверена, развлечения не подведут.
        - Я тоже уверена, ваша светлость, - подобострастно улыбается маман. - Все что не делают Торнтоны - замечательно.
        От грубой лести сводит скулы и хочется провалиться сквозь землю.
        Даже краснею. Благо мы сразу же отходим к столам. В отличие от привычного ужина, здесь что-то вроде шведского стола. И мне это невероятно нравится. Музыка, легкие закуски и главное, что не приходится постоянно сидеть рядом с тем, кто тебе откровенно неприятен.
        После нас объявляют о появлении еще нескольких гостей. И всех лично приветствуют Торнтоны. Мило и ни капли не свысока. А ведь они родственники самого короля. И если семейство Роузов от них недалеко убежало, то вот, например, те же Барроузы, как уже говорила маман, всего лишь бароны. Самая низкая аристократическая ветвь.
        Леди Торнтон в этот момент как раз что-то говорит с мягкой улыбкой. Люси румянится, как барышня на выданье, и стреляет глазами в Торнтона. Тот - наконец-то мне удается его найти - отвечает ей равнодушным взглядом. Но и на меня не смотрит. Будто не узнает.
        «Плохие игры, очень плохие. Еще пару дней назад предлагал выйти за него…», - качаю головой в ответ на свои мысли. Такой легкомысленный жених мне точно не нужен.
        Но он чувствует, что смотрю на него. Внезапно поворачивает голову и пронзает взглядом. Я краснею и опускаю ресницы.
        - Поздравляю, Вив, - вдруг шепчет на ухо Селеста. - Ее светлость герцогиня Торнтон одобрила твой наряд. А значит, скоро не только я буду требовать у мадам Жельбен аналогичных платьев.
        Что-то ворчу в ответ и дальше смотрю в пол. Чувствую, что Торнтон все еще буравит меня своими пронзительными глазюками.
        Делаю все, чтобы избежать этого удручающего взгляда. Отворачиваюсь, хватаю тарелку и не задумываясь накладываю в нее все, что попадается под руку.
        - У вас очень интересные вкусовые предпочтения, - раздается где-то возле затылка.
        Едва не выпускаю из рук еду. Мурашки пробегают по позвоночнику. И как он оказался так быстро возле меня? Казалось, стоял в другом конце зала.
        - Почему? - бросаю взгляд на вкусности.
        И только сейчас замечаю ванильные вафли щедро политые острым соусом к отбивным. Ох, черт побери! Куда деваться от стыда?
        - Ну, да… - глотаю липкий комок в горле. - Люблю экспериментировать со вкусами, - щеки пылают.
        Торнтон хмыкает. Но ответить не успевает. Раздается мелодичный звон. Герцогиня Торнтон приподняв бокал слегка постукивает по нему серебряной вилочкой. Шум стихает.
        - Мамина речь… - еле слышно произносит Торнтон.
        - Мои дорогие, - начинает она. - Сегодня большой день. День рождения нашего покровителя, святейшего Патрисия. Все мы знаем легенду и чтим память этого замечательного человека, подарившего мир и процветание нашей земле. Благословившего род королей и защитившего от всех бед… - обводит сияющим взглядом гостей. - Его мы разделяем с ближайшими людьми, с теми, кого хотели видеть рядом в такой знаменательный день.
        Слышаться аплодисменты. Герцогиня салютует бокалом. Приходится салютовать в ответ, хотя и не подозреваю, как он оказался в моей руке. Кажется, где-то на середине речи, когда как раз думала, что ничегошеньки не знаю об этой легенде, мне незаметно его сунул Торнтон.
        - Пейте! - говорит шепотом.
        Поворачиваю голову и замираю. Он совсем близко, кажется, еще несколько сантиметров, и наши губы встретятся.
        - Пейте… Вам понравится, - настаивает. - Пунш по рецепту моей покойной прабабушки. Вкуснее вы не пробовали.

        С сомнениями смотрю на ярко-розовый напиток, но чтобы не обижать хозяев приходится немного пригубить. По языку разливается кисло-сладкий вкус. Щипает. Действительно вкусно, и очень необычно. Любопытно, из чего его делают.
        - Лорд Торнтон, - неожиданно вклинивается Селеста. Я уже забыла, что и она, и маман рядом. - Нам рассказывали о ваших невероятных мельницах. Говорят, они работают исключительно на магии. Без использования силы стихий.
        Торнтон поворачивается к ней. Мои брови ползут вверх. Вот это подготовилась. Лично я об этих мельницах ни слухом, ни духом, а она вот какая молодец. Скорее всего, не без помощи маман. И становится понятно, кого леди Роуз готовит себе в зятья.
        - Да, леди Селеста. Исключительно на магии, - удивленно подтверждает Торнтон.
        - Это невероятно… интересно. И захватывающе, - хлопает ресницами, словно опахалами. - А как так получается?
        Торнтон удивляется еще больше.
        - Магический аккумулятор находится в центре площадки. Через высокочувствительные пропускные пластины из индульской стали проходит импульс. Он попадает на шестерни, которые и запускают большое колесо.
        Селеста продолжает хлопать ресницами. И невооруженным взглядом видно, как ей «интересно» слушать объяснения.
        - Если хотите, можем завтра съездить на экскурсию…
        - О, конечно. Это просто невероятно! - чуть не захлебывается.
        Ее восторг вызывает лишь глухое раздражение. Неужели мужчинам этого достаточно - пара вопросов, глупые охи-вздохи и неискренний восторг? Я на такое не способна, так что быть мне в девках до кончины…
        - Ох, какая чудесная мелодия! Моя любимая! - опахала Селесты снова моргают. Кокетливый взгляд из-под ресниц настолько прозрачен, что и дурак понял бы намек. А Торнтон далеко не дурак.
        - Позвольте пригласить вас, леди, - принимает правила игры.
        Я фыркаю. Эти уловки настолько смешны, что просто не сдерживаюсь. Ей-богу, словно смотрю передачу Дискавери о животных.
        В голове так и слышится голос комментатора:
        - А теперь посмотрите сюда. Какие интересные брачные игры! Замечательный самец из рода аристократов обычных приглашает самку на танец. В отличие от остального животного мира, именно самка должна быть яркой, чтобы привлечь партнера. Вот она уже принарядилась и завела призывную песню. Это значит, что для обустройства семейного гнездышка ей не хватает только надежного самца.
        Удержаться нет сил. Губы дрожат.
        - Ты что-то хотела? - возмущается Селеста.
        - Ничего, - сквозь смех. - Идите, а то музыка закончится. Хотя… следующая композиция, уверена, тоже будет твоей «самой любимой».
        Она стреляет в меня злобным взглядом, но к губам приклеена сладенькая улыбочка. Нужно играть роль воспитанной и трепетной девицы. Колючих ехидн потенциальные женихи не любят.
        Как на наш обмен фразами реагирует Торнтон, стараюсь не смотреть. Но надеюсь, что, увидев мой язвительный характер, больше не будет так настойчиво увиваться рядом. Пугает он меня до дрожи. И его показное любопытство с жаждой общения.
        Отхожу от стола и устраиваюсь на мягкой софе у стены. В большинстве своем на ней сидят почтенные матроны, которые привезли дочерей на празднование. И мне здесь совсем не место. Но сейчас точно не хочу стоять у всех на виду. Лучше сделаю вид, что ем. А сама подумаю хорошенько, как быть дальше. Чудесно, что маман слишком занята Гортензией, которую тоже желательно пристроить к кому-нибудь в танец. Они как раз обходят зал, здороваясь со всеми знакомыми, в надежде, что кто-то разглядит прелести сестры и позовет на вальс.
        Леди на соседнем диванчике сразу начинают шептаться, презрительно фыркая. Бросают пренебрежительные взгляды. Качают осуждающе головой. Конечно, одобрение герцогини помогло не опозориться, но меня еще ждет нелегкая битва с закостеневшим обществом. И такие шепотки будут постоянно.
        Притворяюсь, что не слышу их возмутительное перешептывание, хотя щеки краснеют. Скребу вилкой в ??тарелке. Есть испорченные вафли не хочется, но нужно делать вид, что меня ничуть не затрагивают обиды и брезгливые гримасы. Они ведь как стараются, даже голос повышают.
        Однако через минуту становится не до этого. Ко мне на всех парах спешит Люси со свитой. Приходится отложить тарелку в сторону и морально приготовиться к встрече с подругой.
        - О, Вивьен! - скалится, как только между нами остается не больше шага. - Рада тебя видеть. Не ожидала… Поговаривали, что именно здесь ее светлость будет выбирать невесту для сына…
        - Почему не ожидала? - пожимаю плечами. Шпилька, что я недостойна быть среди претенденток, проходит мимо. - Во-первых, Роузы, в отличие от некоторых, уважаемая и старинная семья. Во-вторых, Селеста, - бросаю взгляд на кружащую в центре зала пару. - Первая красавица этого сезона…
        Люси краснеет.
        - Ну, вкусы у всех разные. И кроме красоты и старинной крови должно быть еще что-то.
        - Согласна, - сладко улыбаюсь. - Например, милый характер, красивый голос, ум, способность молча слушать… некоторым этого так не хватает…
        Смотрю прямо, чтобы намек точно достиг цели.
        - И незапятнанная репутация семьи… - находится с ответом Люси. Явно знает, чем досадить. А самое главное, что мне совершенно не известно содержание тех же обвинений, чтобы опровергнуть. Приходится жонглировать теми аргументами, которые есть.
        - Оставь свои домыслы, - сохраняю покой на лице. - Если родные тетя и дядя короля пригласили Роузов, значит подозрения безосновательны. Считаешь себя умнее?
        - Ни в коем случае, - округляет глаза в притворном ужасе, что я могла заподозрить ее в такой непристойности. - Но слышала поговорку: «Друзей держи близко, а врагов еще ближе».
        Вот гадюка. И ее миньоны тоже. Вон как ехидно скалятся.
        - Так можно сказать о любом из этого зала, - нарочито небрежно обвожу взглядом гостей. Не дождется от меня других эмоций!
        - А как же… - фыркает. Но, заметив, что ничуть меня не тронула, умолкает.
        «Может, уберется, увидев, что шпильки не достигают цели», - думаю с надеждой. Но Люси еще не весь яд сцедила. Стоит, шуршит мозгами, как бы еще уколоть.
        - Кстати, - довольно-таки быстро находит следующий повод. - Выставлять напоказ свои прелести совершенно бесполезно. Тебе уж точно не поможет. С такими играют, а замуж не берут.
        - Понимаю. Это потому у тебя декольте такое глубокое? - недолго раздумываю над ответом.
        Кто-то из ее подружек, не сдержавшись, хихикает. Люси оборачивается, бросает гневный взгляд. Та девушка мгновенно цепляет на лицо бесстрастную маску, опасаясь взбучки. Попробуй, догадайся, кто смеялся.
        - Зато ноги прикрыты! - краснеет, снова взглянув на меня.
        - А лучше бы рот.
        С удовольствием наблюдаю, как она задыхается от возмущения, нечего сказать.
        - Ты… ты! - осекается. Такого отпора от меня не ожидала. Ее приспешницы тоже только ресницами хлопают. - Как смеешь! Толстуха рябая! Джеффри уже несколько часов от тебя прячется, чтобы не оконфузиться.
        А это интересно. Хотя… пусть и дальше прячется. Глаза бы не видели. До сих пор мороз по коже от его слов. Герой-любовник! Не отступит… Ага…
        - Узнаю твой милый характер. Ума не хватает придумать аргументы, так переходишь на оскорбления? И что, твоим миньонам тоже нечего сказать? Чего таскаешь за собой балласт. В одиночку страшно ко мне подойти?
        - Ты можешь выпячивать свой ум сколько хочешь, все равно не поможет, - пыхтит.
        - А ты грудь! - смотрю, как из декольте чуть не вываливается ее добро. От злости, дышит тяжело и глубоко.
        - Ужасное платье. Только полной дуре могло такое понравиться, - решается разжать рот, одна из ее подруг, брюнетка с холодными серыми глазами. Остальные продолжают молчать. Только непонятными взглядами перекидываются у Люси за спиной.
        - Спасибо. Я передам ее светлости, - с любовью расправляю на коленях мерцающую ткань. - Она как раз спрашивала, где я заказала. Планировала и себе.
        Брюнетка бледнеет.
        - Врешь!
        - Ни капли. Как раз танец закончился, она с маман разговаривает. Подойду, сообщу, о том, что тут кое-кто упрекает ее в отсутствии вкуса, - встаю на ноги.
        Конечно, ябедничать не собираюсь. Не ребенок все-таки. Но никто из них об этом не знает. Определенно по себе судят.
        - Не посмеешь, - пытается храбриться.
        - Проверим? - вскидываю бровь.
        - Жаба! - выплевывает Люси.
        - Ты повторяешься… Идите, новые оскорбления лучше придумайте. Эти устаревшие и вовсе не действуют.
        Люси разворачивается и чуть не убегает. Миньоны семенят за ней. А я снова опускаюсь на скамейку. Такое чувство, что мешки с песком таскала.
        Почтенные матроны на соседней софе начинают шептаться еще громче. Дали мы им тему для сплетен…
        Глава 15
        Оставаться здесь больше нет сил. Неважно, что подумают обо мне гости и хозяева. Хочется просто исчезнуть, укрыться от всех этих взглядов. Особенно когда понимаю, что недавнее столкновение только цветочки. По Люси видно, что она не привыкла отступать и терять такой удобный объект для шпилек и издевательств.
        Однако и другие вещи неотвратимо портят настроение. Кумушки на соседней софе не унимаются. Перешептывания становятся громче. И доносятся до меня так четко, будто ведутся прямо здесь, у уха.
        - Позор семьи… - сообщает противный скрипучий голос.
        Я к ним не поворачиваюсь, не вижу, кто говорит. Сижу с каменным лицом. Будто не понимаю, что обо мне.
        - Да, позор, - повторяет, будто предыдущую фразу не услышали.
        - А слышали, что она говорила бедной Люси. Разве можно так? - к ней подключается второй. Писклявый, тонкий, как у маленькой девочки.
        - Но… Люси сама… - кто-то все же пытается возразить.
        Но его перебивают.
        - Все равно! Люси не аристократка. Вивьен надлежало быть сдержаннее. Древний род. Древняя кровь! - говорит скрипучая.
        - Это все ее корни! - снова поддакивает пискля.
        - Его корни, - исправляет скрипучая.
        - Кого? Роуза?
        - Именно. Говорят, Роузы появились при первом Бардальфе. Оруженосец с Айришских островов спас королю жизнь. И тот отдал ему младшую дочь в жены. А потом их сын стал королем… Кто-то из Роузов обязательно приходит к трону. Примерно каждые двести лет…
        - Поэтому Патрик Роуз и… - не сдерживается пискля.
        - Тихо… тихо… - испуганно шипит голос, который пытался и Люси обвинить.
        Кумушки умолкают. Больше со стороны софы не доносится ни звука. А я даже дышать забываю. В горле появляется комок. Неприятное предчувствие щекочет за грудиной. Как гадкий таракан усиками. Верить сплетницам, конечно, не стоит. Однако и в их разговорах может быть доля истины. Только вот насколько она велика. А, самое главное, я об измене лорда Роуза снова ничего не узнала.
        Неизвестность вымораживает. Угнетает. Ставит в тупик. Ведь напрямую ни у кого спросить не могу. Во-первых, такие разговоры, скорее всего, запрещены. Во-вторых, Вивьен точно должна быть в курсе таких семейных дел.
        Хотя матроны и умолкают, но взгляды злобные бросать не прекращают. Я их не вижу, только чувствую. Глаза прикованы к нервно сжатым на коленях кулакам. К счастью, в этот самый момент кончается танец, их подопечные возвращаются. Сплетницам становится не до меня.
        Маман тоже находит меня глазами и направляется к диванчику. Гортензию тянет за собой. Сестра сияет. Этот танец у нее пропущен. Однако, судя по лицу, карточка на следующие заполнена претендентами. А потом и Торнтон подводит к нам Селесту. Здоровается со всеми, галантно целует руку маман и вдруг смотрит на меня.
        - Леди Вивьен, не найдется ли у вас места для меня на следующий танец?
        Сердце подпрыгивает. Не хочу с ним танцевать. Но моя карточка чиста, как слеза младенца. Он не поверит, что танцы расписаны.
        - Я… э-э-э… как раз ногу… - начинаю придумывать на ходу.
        Однако маман сразу же перебивает:
        - Она будет рада с вами потанцевать лорд Торнтон. Пока Джеффри нет.
        Торнтон кивает, бросает на меня победный взгляд. Хитрый, полный предвкушающего предчувствия.
        - Лорд Спайк сообщил, что задерживается. Прибудет завтра.
        - Будем с нетерпением ждать, - щебечет маман.
        Не сдержавшись, фыркаю. И снова притягиваю внимание лорда.
        - Следующий танец мой, леди Вивьен. Не забудьте записать в карточку, - уголок идеально очерченных губ дрожит.
        - Непременно, - улыбаюсь так, что сводит скулы. Вот прилипала.
        А спустя несколько минут к нам подходит еще парочка джентльменов. Они приглашают Селесту, Гортензию и меня. Один кажется смутно знакомым, другого не знаю. А за этими двумя подтягиваются и остальные.
        Улыбаюсь. Маман больно щиплет бок, заставляя записать в карточку их фамилии. Моя бы воля, история о поврежденной ноге обязательно пошла бы в ход.
        - Цыплятки мои, это просто фурор! - захлебывается от восторга, как только кавалеры уходят. - Ты, Вивьен, должна признаться, действительно в этом платье привлекаешь внимание. А благосклонность Торнтонов добавляет баллов на рынке невест. Посмотрим… возможно Джеффри придется отказать, раз так складываются обстоятельства…
        - Я и так ему отказала, - закатываю глаза.
        Но маман делает вид, что не слышит. Ее взгляд падает на тарелку с вафлями.
        - А это что такое?
        Невольно прячу тарелку за спину.
        - Еда… - заливаюсь краской. Только не хватало еще от нее и сестер услышать шутки насчет моего вкуса.
        Но вместо насмешки она горько вздыхает.
        - Вивьен, ты опять за свое? - голос затихает до едва слышного шепота. - Тренируй силу воли. В десерте масса калорий!
        Нахмуриваюсь. Так вот в чем дело!
        - Врач сказал, питаться полноценно! - напоминаю.
        Сестры молчат, только заинтересованно наблюдают. Видно, что такой разговор ведется не впервые.
        - Врачи тоже ошибаются. После этой победы мы не можем потерять позиции. Надо снова пересмотреть твое меню. Доктор Ллойд - мужчина. Что он может знать о женской красоте и усилиях, которые мы прикладываем, чтобы нравиться противоположному полу. У самого, скорее всего, жена - идеальная леди…
        Так и хочется сказать что-нибудь резкое и гневное. Маман от моего возмущенного ответа спасает лишь то, что начинают звучать первые аккорды мелодии. И к нам уже направляется Торнтон в компании двух джентльменов, которые подошли первыми, чтобы пригласить на танец.
        Глотаю едкие слова. Но ярость продолжает клокотать в груди. Маман подталкивает в спину. Селеста и Гортензия уже упорхнули, кружатся в объятиях кавалеров. Я сижу, стараюсь взять себя в руки. А деваться некуда, пообещала. Приходится с милой улыбкой принять приглашение. И, подражая сестрам, шагнуть на танцевальную площадку.
        Все мысли разлетаются. Будто в мозгах распахивается огромная черная дыра. И никакой толковой фразы. И ни одного разумного слова. Молчу. Он тоже молчит. Однако в отличие от меня, Торнтону вряд ли не хватает слов. Изучает. Возможно, пытается проникнуть в голову.

        Ежусь. Будто вся каменею, двигаюсь как деревянная.
        - Вы боитесь меня, леди Вивьен? - внезапно спрашивает.
        Поднимаю смущенный взгляд.
        - С чего вы это взяли?
        Лукавый, любознательный блеск в глазах пронизывает до нутра. Ждет ответа, выкрутиться не получится.
        - Я просто не понимаю… - начинаю и умолкаю вдруг. Как сказать, что просто смущена его вниманием. Особенно после того подслушанного разговора.
        - Что именно, леди? - заставляет снова посмотреть в глаза.
        - Не понимаю, почему ко мне такое внимание с вашей стороны. Не понимаю, почему мы получили приглашение. И мне это не нравится. Я привыкла быть в курсе событий.
        - А почему вам в голову не приходит, что мой интерес искренний и без подводных камней. Просто потому что вы интересная девушка.
        - Издеваетесь? - криво улыбаюсь. Хотя мне вовсе не смешно. - Интерес к жабе? К дочери возможного предателя. К бывшей невесте друга?
        - Но ведь бывшей, - ни капли упрека. Сама невинность в голосе.
        - То есть другие аргументы все же верны? - делаю выводы.
        - Нет! Не верны… - уверено возражает. Настолько искренне, что готова поверить.
        Но нет, не верю. Холодный разум все еще властвует над чувствами.
        - Не играйте со мной! Я уже не та наивная, глупенькая Вивьен. И могу себя защитить!
        - Я вижу… что вы не та… - соглашается. Взгляд становится цепким, изучающим.
        Внутри все холодеет. Никак не пойму, что он имеет в виду. Мои слова или то, что я в теле другой?
        - Мне жаль, что заставил вас смутиться…
        Фыркаю. Вряд ли жаль. Напротив, это, скорее всего, и было целью.
        - Больше не буду уделять вам внимание. Просто решил, что помощь друга не помешает.
        «Друга ли?», - возникает внезапная мысль.
        - Пожалели? - сжимаю губы.
        Торнтон молчит. И я понимаю, что угадала. Становится противно, словно в грязь нырнула.
        - Ненавижу жалость. Это унизительно, - зубы начинают стучать от отвращения. - Я совсем не дама в беде, которую нужно спасать. Могу и сама со всем справиться.
        - Иногда враги гораздо сильнее, чем кажутся, - наклоняется ближе. На грани приличия.
        - Я справлюсь! - задираю подбородок.
        Мелодия заканчивается. После Торнтона кружусь в танце с лордом Фрэнком Симонсом, которого так рекомендовала маман. Дальше с Джеймсом Фингером… Закари Айзеком… Внимание мужчин непривычно, подозрительно. Постоянно кажется, что где-то за спиной надо мной насмехаются. Поэтому в ответ на красочные комплименты реагирую сдержанно и холодно. И игнорирую все предложения продолжить общение и забронировать следующий танец.
        С головы не идет Торнтон и его предупреждение. Становится неуютно. Что же такое задумала против меня Люси Барроуз, что даже сам лорд, хозяин праздника, решил предупредить. Или это просто дружеский совет по поводу девичьих разборок. Все же я очень задела эту выскочку. А разъяренные девушки бывают достаточно жестокими и изобретательными.
        К концу вечера настолько нервно изматываюсь, что просто голова кругом идет.
        Меня больше не трогают. И кумушки на софе не рискуют сплетничать. Но взоры, взоры не исчезают. Кусают и дальше. Как и скрытые насмешки на устах Люси и ее миньонов. И как только объявляют о завершении праздника, не сдерживаю облегченного вздоха.
        По дороге в комнаты почти не прислушиваюсь к возбужденным разговорам сестер. Их вечер удался, и даже я не думаю портить хорошее настроение. Все же не настолько жестока, чтобы донимать их. На самом деле не имею ничего против, чтобы они нашли свою судьбу и удачно вышли замуж. Главное, чтобы от меня отстали. В душе лишь одно желание - добраться до кровати и выспаться. Не думать ни о чем. Оставить сомнения и подозрения на следующий день. Просто отдохнуть.
        Сара помогает снять платье, вытащить шпильки, расчесать волосы… Далее я отсылаю ее к Гортензии, которой помощь нужна больше, чем мне. Корсет самостоятельно снять практически невозможно. Как и платье со шнуровкой на спине. А сама, едва преодолевая сон и усталость, медленно иду умываться.
        Но когда наклоняюсь над раковиной, сон в ту же секунду исчезает сам по себе. Едва не вскрикиваю, в последний момент, прикрываю ладонью рот. На меня из глубины белой чаши хлопает глазами здоровенная бородавчатая жаба. Она сидит спокойно, как хозяйка, раздувает рябое горло, и даже не квакает.
        - Как ты здесь очутилась? - хриплю, чтобы услышать свой голос. Снять со связок напряжение от испуга. Мгновенно догадываюсь от кого такой подарок. Намек прозрачный как горная вода. Бедное животное нашли, скорее всего, в саду и подбросили мне, чтобы напугать. Затея детская, глуповатая и совсем неоригинальная.
        Брать животное в руки противно. Но ей здесь не место.
        Подхватываю полотенце, осторожно заворачиваю в него и иду к окну. Лягушка, даже не пытается скрыться. Сидит тихо, словно загипнотизированная. Я даже начинаю подозревать, что придавила ее нечаянно. Однако, когда немного отклоняю краешек полотенца, на меня все так же спокойно смотрят круглые глазюки спокойной как удав животинки.
        Проблемы начинаются, когда подхожу к окну. Одной рукой удержать животное тяжело. Но вторая нужна, чтобы открыть створку. Лягушка, будто ощущает близость свободы. Начинает возиться, вырываться. Полотенце соскальзывает. Уже не думаю о гадком скользком создании. Просто пытаюсь удержать - ловить ее по всей гостиной нет ни малейшего желания.
        Пальцы едва удерживают покрытое слизью брюшко. Створка, наконец, приоткрывается, и я с огромнім облегчением выпускаю животное на свободу. Жаба быстро перепрыгивает на крепкую ветку дерева и уверенно продвигается по ней к свободе. Значит, эта попаданка точно из сада. И не лень было Люси и миньонам ловить ее по этим кустам ради глупой затеи. Ей-богу, как дети.
        Но внезапно ладонь начинает слегка покалывать. Именно ту, которая держала лягушку. Машинально вытираю ее о полу халата и закрываю окно. Когда дохожу до ванной боль уже становится невыносимой. Меня передергивает от чувства брезгливости. На коже мерзкой пленкой ощущается слизь. Наверное, из-за нее и начинается зуд.
        Холодная вода и мыло помогают только на короткое время. Слизь хоть и отмывается, но жжение нарастает. А потом рука краснеет, отек быстро распространяется на запястье, буквально на глазах охватывает предплечье. Теперь моя конечность напоминает розовую сардельку. Внезапно становится тяжело дышать. И я уже понимаю - мне нужна помощь.
        - Сара! - зову служанку. - Ма…. - так трудно леди Роуз назвать мамой. - Матушка! - нахожу приемлемый эквивалент.
        Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не чесаться. Но чувствую, что отек ползет и ползет дальше. В горле будто застрял здоровенный раскаленный шар.
        Как ни странно, и та, и та реагируют сразу. Вылетают ко мне в гостиную. А за ними и сестры.
        - Вивьен, что случилось? - леди Роуз жмурится от света и затягивает пояс пеньюара. Наверное, уже спала.
        - Вот, - из последних сил протягиваю вперед руку-сардельку.
        Голос становится сиплым, свистящим. Я буквально ощущаю, как исчезает воздух. Не могу вдохнуть и капли. Испуганные лица окружающих подсказывают, что все гораздо страшнее, чем я себе думаю. Сара бросается ко мне. Но я уже не могу и глоточек воздуха втянуть. Перед глазами темнеет. Ноги подкашиваются, как вареные макаронины.
        Глава 16
        - Все могло бы закончиться гораздо хуже, - знакомый голос доктора Ллойда заставляет очнуться. Острое чувство дежавю режет по нервам. - Уверен, я не успел бы ее спасти. Но… - он на миг умолкает. - У вас кто-то владеет целительской магией?
        - Сара, - отвечает озабоченная маман.
        Открываю глаза, жмурюсь. Они снова склонились надо мной, как стая грифов. Но на этот раз лица гораздо более озабочены. Даже у Селесты.
        - Сара, вы спасли жизнь, леди Вивьен, - поворачивается к служанке доктор. Та неожиданно стесняется и краснеет.
        - Что это было? - интересуется Селеста. - Вивьен говорила о какой-то лягушке перед тем, как упасть в обморок.
        - Лягушка и была, - вмешиваюсь в разговор. Ненавижу, когда так говорят, будто меня здесь нет. - Кто-то подложил в умывальник.
        - У вас аллергия на садовых лягушек?
        - Аллергия? Откуда? - ошеломленно моргаю. И вдруг пугаюсь. Конечно, у меня нет аллергии. Но ведь она может быть у Вивьен. И я только что брякнула полнейшую глупость. Аллергики никогда о своих проблемах не забывают.
        Перевожу испуганный взгляд на маман. Но та разводит руками.
        - Никогда не замечала. Леди не подобает возиться с животными.
        От облегчения голова идет кругом. Едва не попалась. Мне повезло. Но стоит быть внимательнее. В следующий раз все может закончиться гораздо хуже.
        - Возможно, именно на этот вид… который водится в Шеридане. Эти лягушки вредители. Питаются корнями роз. Поэтому ничего удивительного, что вы и не подозревали о таких особенностях дочери.
        Неожиданно пронизывает ужас. У меня же был самый отек Квинке. А здесь тебе не современная медицина, нет скорых и препаратов, спасающих жизнь.
        - Подождите, вы хотите сказать, что я чуть не погибла от глупой шутки? - в горле пересыхает.
        - Лорд Торнтон уже разбирается. Виновных обязательно допросят.
        Откидываюсь на подушки. Хочется одновременно свернуть шею этой отвратительной Люси - ибо кто еще способен на такую детскую выходку - и пожалеть ее. Вряд ли она знала, что ее невинная затея произведет такой эффект.
        В дверь слышится уверенный стук. Сара бросается открывать, а я застываю как статуя, увидев в дверном проеме лорда Торнтона.
        - Как леди Вивьен? - интересуется он, окинув испытующим взглядом нашу компанию.
        Сестры поспешно приглаживают волосы и поправляют пеньюары. Маман расплывается в ухмылке.
        Я почему-то стесняюсь, натягиваю одеяло чуть ли не до самого подбородка. Немного неловко видеть в спальне еще и его. Разве это прилично? Или хозяевам все можно.
        Однако ни маман, ни сестер не смущают присутствие герцога.
        - Все хорошо, - почесывает переносицу доктор Ллойд. - Завтра утром последние проявления аллергии исчезнут, и леди Вивьен сможет принять участие в запланированных развлечениях.
        Торнтон кивает, ловит глазами мой взгляд. В нем бушует беспокойное море. Будто говорит, что за этой проделкой с лягушкой скрывается что-то опаснее, чем все думают.
        Неужели именно об этом он предупреждал?
        Горло сжимается, будто приступ снова вернулся. Почти ныряю под одеяло, чтобы укрыться от зорких глаз.
        - Леди Вивьен, я прошу прощения за это ужасное событие, - произносит. - Мне жаль, что под крышей моего дома такое с вами случилось. Каждый гость должен чувствовать себя в безопасности.
        - Ничего страшного. Это лишь глупая выходка, - слабо хриплю.
        Вдруг пугаюсь последствий, которые могут ожидать Люси.
        - Ошибаетесь, - слышится твердое. - Во всяком случае, виновные будут найдены и наказаны.
        - Что? Зачем? - даже приподнимаюсь на локтях. - Это же просто… - осекаюсь на последних словах. Тяжелый взгляд отнимает дар речи.
        - Не просто, леди… - качает головой. - Спокойной ночи. Я лично гарантирую, с вами больше ничего не случится. Вы под моей защитой.
        Ошарашено хлопаю глазами. В комнате повисает тяжелая тишина. Даже доктор Ллойд смущенно скребет уже покрасневшую переносицу.
        Торнтон выходит, и я, наконец, выдыхаю воздух, комком собравшийся в груди.
        «Спокойной ночи», - он сказал. Смешно. Неужели после этого можно заснуть.
        Спустя несколько минут уходит и доктор Ллойд. Дает указания Саре и маман и оставляет на тумбе у кровати несколько бутылочек с лекарствами.
        - Для профилактики, - объясняет, пристально осматривая меня. - Вдруг еще раз наткнетесь на лягушку. В саду. Они, бывает, прячутся в траве.
        Делаю себе на носу зарубку, внимательнее следить, куда сажусь и ступаю. Думала ли когда-нибудь, что такой пустяк будет представлять для меня невероятную опасность?
        - Спасибо, - голос все еще хрипит. Но говорить могу. Осталось только странное ощущение, что в гортани застрял шарик, все время пытаюсь его проглотить.
        Врач кивает, собирает свой чемоданчик с лекарствами, и Сара идет его провожать.
        - Поправляйся побыстрее, - неожиданно желает Селеста.
        Удивленно перевожу взгляд на нее. Не может быть, чтобы сестра так переживала за мое здоровье.
        - Нам завтра на экскурсию к мельницам. Без тебя лорд Торнтон вряд ли поедет… - объясняет. И все становится ясно.
        - С чего ты взяла? - спрашиваю. - Поезжайте вдвоем. Я не обижусь.
        Опять сталкиваться с Торнтоном за столь короткий отрезок времени уж слишком для меня. И так его довольно-таки много стало в моей жизни.
        - Да я бы с радостью. Но… - разводит руками и горько вздыхает.
        - Я тоже хочу… - заводит Гортензия.
        Селеста кривится.
        - Тебя не приглашали.
        Губы Гортензии начинают дрожать.
        - Думаю, лорд Торнтон не будет против, - выдаю. - Или просто поменяемся местами. Скажете, что я себя плохо чувствую.
        Селеста сжимает губы.
        - Не думаю, что такое его устроит. Он просто перенесет прогулку. И дней на завоевание у меня станет меньше. Ты подставишь меня, Вив! Неужели не желаешь счастья сестре?
        «Да забирай его с потрохами», - мысленно открещиваюсь.
        А может, это как раз и шанс, вдруг приходит в голову. Чем больше Торнтон увлечется Селестой, тем меньше будет обращать внимание на меня. Уже открываю рот, чтобы заверить сестру, что я завтра буду, как в разговор вступает маман.

        - Завтрашний день все покажет, - взмахивает руками. - А теперь, цыплята, все по кроватям. Иначе синяки завтра будут под глазами. Сара, останься с Вивьен на ночь! Вдруг приступ вернется.
        - Как прикажете, леди, - приседает в поклоне.
        Родственники наконец-то покидают мою спальню, в комнате остается служанка. Облегченно вздыхаю. Уж очень они шумные. Сейчас бы остаться в одиночестве, подумать, разложить все по «полочкам».
        - Можешь идти спать, Сара. Не думаю, что за мной нужно следить. Я хорошо себя чувствую.
        - Я не могу, леди, - качает головой.
        Недовольно хмурюсь. Еще шпионов мне не хватало.
        - Я тебя отпускаю.
        - Нет, леди, я останусь. Вдруг что… Мне и здесь будет удобно.
        Она демонстративно садится в кресло у окна, достает из кармана передника какую-то книгу и углубляется в чтение.
        Итак, выхода нет… Переворачиваюсь на бок и стараюсь уснуть. Однако сразу не выходит. Нервы натянуты как канаты. Успокоиться не удается. Я едва не умерла в очередной раз. Была на волосок от гибели. Несчастья преследуют Вивьен, как черного кота из песенки. Только у меня не девять жизней, а всего две. И это последняя. Ее нужно беречь.
        Закрываю глаза, может так быстрее погружусь в сон. Маман права, с синяками под глазами не стоит появляться. Дело, конечно, не в Торнтоне или еще в ком-то. Дело в этой выскочке Люси. Перед ней и ее миньонами просто обязана появится еще красивее, чем сегодня. Пусть не радуются, что их глупая шутка как-то повлияла на меня.
        Уж не знаю, какое наказание для них назначат Торнтоны. Но не думаю, что грозит что-то серьезное. Лягушка - случайность. Она и сама могла попасть в комнату, или я натолкнуться в саду. И, похоже, Люси, невольно, оказала мне огромную услугу. Если бы приступ произошел где-то в пустынном месте, где никого нет, меня было бы не спасти. Вот правду говорят - нет худа без добра.
        С этой мыслью и засыпаю, искренне надеясь, что день принесет хорошие эмоции. Я снова смогу поставить Люси на место, а Джеффри так и не появится в Торнтонхолле.
        Но надежды мои, к сожалению, не сбываются. Меня накрывают не радужные мечты, а жуткие воспоминания. Мозг Вивьен подсовывает картинки, и я погружаюсь в водоворот чужих мыслей. И хоть отдаю себе отчет, что тело здесь, в теплой постели. Но чувства пронзают, будто все происходит на самом деле. Со мной. Не из Вивьен.
        Оказываюсь за плотной гардиной. Глотаю слезы. Селеста и Гортензия снова насмехались за обедом. Пока они наслаждались изысканными аппетитными блюдами, мне приходилось давиться огурцом и листиком салата. Маман сделала рацион еще жестче.
        Живот болел уже который день. Я искренне пыталась следовать указаниям. И теперь чувство голода разрывает изнутри. Так хочется быть стройной как Селеста, хрупкой как Гортензия. Однако жирная жаба - единственное, что возникает в голове, когда смотрю в зеркало.
        Желудок режет ножами. Скручивает от боли. Я уже не осознаю - хочу есть или тошнит от самой мысли о еде.
        Сегодня я посмела встать из-за стола, даже не спросив позволения. Голова невыносимо кружилась, а вечная слабость стала моей постоянной подругой. И как столько держалась? Пожалуй, из-за Джеффри. Только его сияющие глаза и эфемерная надежда увидеть восхищение в них удерживали меня от срыва. Я представляла, как показываюсь на балу, такая хрупкая, худенькая, с талией тоньше, чем у Селесты. И у него перехватывает дыхание от восторга. А любовь становится глубже, сильнее.
        Однако ароматы, парящие над всеми яствами, заставляли чувствовать себя ничтожной. Издевательства и насмешки маман и сестер подрывали веру в себя.
        Сначала я просто шла по коридору, совершенно бездумно двигалась, не смотря по сторонам. Спустилась на первый этаж, очутилась в холле. А там… там так сладко пахло свежей выпечкой, что живот жалобно заурчал.
        Ноги сами понесли в кухню. Я несколько минут боролась с собой. Но в голове словно помутилось. Толкнула дверь, проскользнула в помещение. Свежие синнабоны пахли как амброзия. Я больше не могла себя контролировать. Схватила булочку и быстро убежала. Пока соблазн не стал безудержным. Пока булочек в руках стало не одна, а две… три… или пять.
        Шмыгнула со своей добычей в папин кабинет. Знала - он сюда в ближайшее время не заглянет. К нему пришел какой-то незнакомец, и они вместе куда-то отправились. Наверное, это один из управляющих, а дела с ними решались не быстро. Итак, кабинет свободен. Здесь меня никто не будет искать.
        И вот теперь сижу на подоконнике, спрятавшись за гардиной. Булочка в руках. Великолепная. Ароматная, мягкая, еще теплая… Так и просится в рот. На глазах выступают слезы. Мне так ее хочется. Я голодная. Неужели один маленький кусочек так сильно повлияет на мою фигуру?
        Первый кусочек кажется пищей богов. Я буквально чувствую, как пустой желудок радостно принимает нежнейшую выпечку. Булочка исчезает в мгновение ока, не замечаю, как съедаю всю до крошки. А потом, как всегда, наступает пора раскаяния. Сытый живот не радует. Чувство собственного ничтожества охватывает с новой невероятной силой. Ненависть к себе, своей слабости буквально заставляет застонать. Слезы градом текут из глаз. Хочется скрыться. Стереть из памяти, просто разлететься вдребезги, и не существовать. Плечи вздрагивают в тихих рыданиях.
        Но внезапно скрипят входные двери. Я затихаю. Прислушиваюсь к шагам. Папу узнаю сразу. А тот, другой, идет мягко как кошка. И почему-то по позвоночнику побегают мурашки. «Он явно не управляющий», - мелькает в голове.
        Сквозь щель между гардинами видна спина папы и часть плеча и лица «неуправляющего». И лицо это полностью закрыто странной, плотной маской. Только видны глаза сквозь узкие щели. Становится еще более жутко. Кто так одевается, будто на карнавал?
        - Это очень опасно, сэр Тень. Не думаю, что удастся сделать незаметно, - говорит папа.
        Затаиваю дыхание. Сэр Тень? Какое удивительное имя! Что мне теперь делать? Выдать себя, выйти, и, извинившись, покинуть кабинет или дождаться, пока они наговорятся?
        - Доверьтесь мне, лорд Роуз. Я знаю, кому поручить эту миссию, - голос у Тени - тихий шорох. Словно сухие листья под ногами. - Он выполнит ее идеально.
        - Если мы возьмемся за это, нужно быть уверенным, что Лев и его семья в нужном месте. Иначе пострадают невиновные, - беспокойство в голосе отца смущает. Теперь я уверена, что показываться не стоит. Более того, лучше забыть все, что услышу.
        - Благая цель нуждается в жертвах. Но мы их сократим до максимума. Лев будет на арене, уверяю.
        - И как в эту игру должен войти Шип?
        - В эту игру может войти и Роза… - подобострастно говорит Тень.
        Папа хрипло откашливается. Преодолевает внутреннее сопротивление и страх.
        - Нет… Я еще раз повторяю. Розам это не нужно. Разыгрываем карту Шипа.
        - У меня есть лучший кандидат.
        - Тоже из рода Шипов?
        - Можно и так сказать…
        Желудок неожиданно издает тихое урчанье. Испуганно прижимаю ладонь к животу. Не уверена, что они услышали. Но во рту пересыхает от страха. Тень мельком скользит взглядом по гардинам. На мгновение кажется, что он видит меня. Смотрит прямо в глаза. Но через минуту его взгляд идет дальше, а я перевожу дух. Вроде бы пронесло.
        «Потерпи, потерпи!» - мысленно стону.
        - Мы договорились? - Тень, наконец, переключается на папу.
        - Конечно!
        - Тогда мне пора. Провожать не надо.
        Незнакомец выходит. Двери мягко стукают о косяк. И мой живот снова выдает громкую руладу. А через несколько секунд гардина резко отодвигается. Встречаюсь взглядом с папой.
        - Вивьен? Что ты здесь делаешь?
        Таким испуганным я его отродясь не видела.
        Глава 17
        Из сна выдергивают шум, топот и крики сестер. Яркое солнце упирается в занавески жаркими лучами. Потираю глаза, медленно сажусь, потягиваюсь и замираю. Воспоминания из ночных кошмаров выныривают из памяти, как поплавки из воды.
        - Кто он такой? Этот тип в маске… - шепчу, и сразу же прикрываю рот ладонью. Не хочу, чтобы услышали.
        Итак, сэр Тень… И папа ему помогал. Не знаю, насколько поняла Вивьен, что происходило в кабинете. А вот я после всех тех прозрачных намеков, кажется, гораздо больше чем нужно. Только поверить в это не могу. Неужели лорд Роуз действительно участвовал в заговоре.
        Внезапно становится страшно. Если я правильно все поняла, то и король, и Торнтон в курсе. Кстати, почему именно Торнтон. Пусть он и кузен короля, но еще и ближайший претендент на трон. Бардальф пока не женат. И даже на примете нет претенденток на роль будущей королевы. Вернее, известных широким массам претенденток. А Торнтон… Торн… Торн… Фамилия крутится в голове, как заезженный трек. И странные слова, зашифрованные о Шипах и Розах. Кто Шип, кто Роза? А Лев, наверное… король… Тогда Шип это…
        Дверь внезапно хлопает, приоткрывшись с размаху. От неожиданности чуть не подпрыгиваю на кровати. А в комнату вбегает Гортензия.
        - Ты еще в постели? Вставай! Быстро! - подлетает ко мне и хватает за руку.
        - Ты чего? Неужели пожар? - вырываю родную конечность из загребущих лапок.
        - Да какой пожар! Мы все проспали после вчерашних приключений! Через десять минут в холле нас будет ждать лорд Торнтон, чтобы повести на мельницу. А никто не готов.
        Она так расстроена, смущена, что невольно и сама напрягаюсь.
        - А где Сара?
        - И она, и Роберта сейчас одевают и прихорашивают Селесту. Она должна быть идеальна перед будущим женихом.
        - Будущим женихам? - удивленно округляю глаза. - То есть Торнтоном? - интересно, а он об этом в курсе? - Не слышала, чтобы он ей признавался…
        - Ой, Вив, ты такая глупая! - хихикает. - Разве можно в Селесту не влюбиться? Чуть позже сделает предложение. Они только-только наладили контакт…
        Хмыкаю. Что-то не верится. Хотя, как я уже и говорила, пускай забирает этого чертового менталиста со всеми потрохами. Главное, чтобы счастливое семейство от меня держалось как можно дальше.
        - Ну? Давай, побыстрее! - подталкивает нервно. - Беги, умывайся. И я тебе прическу сделаю, а ты мне. Потому что мало времени. Платья уже Сара и Роберта помогут надеть. А пока белье накинь.
        Подчиняюсь приказу. Но не потому, что приказ, а потому, что умыться действительно стоит. И зябко в ночной рубашке после сна. Хочется завернуться во что-то более существенное, чем этот полупрозрачный наряд.
        Быстро бегу в ванную, пока не замерзла полностью. Больше в раковине меня не ждут лягушки. Поэтому без страха привожу себя в порядок и возвращаюсь в комнату.
        Гортензия уже там, нетерпеливо постукивает ножкой. На ней рубашка, чулочки, кринолин, нижние юбки и корсет. Однако он еще не зашнурован, завязки болтаются по спине. Я тоже натягиваю рубашку, чулки и юбки, тихо радуясь, что ни кринолинов, ни корсета платье не предусматривает. Только плотный лиф и жесткую тесьму под грудью.
        Гортензия сажает меня на стул.
        - Завяжи волосы в свободный узел на затылке, а несколько прядей спусти на шею, - прошу. - Под шляпкой все равно не видно. А так шпильки не будут давить. И голова не разболится.
        - Уверена? - переспрашивает, взвешивая локоны в руке. - А если расплетется?
        - Ну и что? Заплетем снова, - отмахиваюсь. - Перед кем там красоваться?
        Гортензия задумчиво принимается водить щеткой по волосам.
        - Думаю, ты права, - наконец выдает. И начинает легонько заворачивать косы в пышную «баранку».
        Через несколько минут мы меняемся местами.
        - Что ты хочешь? - спрашиваю, расплетая золотистую косу.
        - Не знаю… - смотрит смущенно. - Прическу всегда выбирала Мэри. Мне нравилось…
        Голос звучит растерянно.
        - А что именно? - стараюсь понять вкусы сестры.
        Гортензия пожимает плечами. Уводит взгляд. Привыкла, что все за нее решают. Или у Селесты подсматривать.
        - Хорошо, - вздыхаю. - Поскольку у нас действительно времени маловато, то я сделаю то, что посчитаю нужным.
        Кивает
        - Только не ной потом! - строго предупреждаю.
        Качает головой.
        Беру в руку прядь светлых волос. Они действительно очень красивые. Такие блестящие, тяжелые и гладкие. Гортензия постоянно их пудрит. И очень даже зря. Ведь они, пожалуй, даже красивее, чем у Селесты.
        - И забудь сегодня о пудре, милая! - ловлю ее взгляд в зеркале. - Закрывай глаза и не подсматривай. Будет сюрприз.
        Уверенной лишь притворяюсь для Гортензии. На самом деле мне неизвестно, понравится ли ей прическа. Проблема в том, что я не умею делать те, которые приняты здесь в Ласфарии в целом, и именно в королевстве Аквилания. Ни малейшего понятия не имею, как эти их «вавилоны» на голове выкручивают.
        К счастью, Гортензия послушно закрывает глаза. Не подсматривает. Мне даже становится ее немного жалко. Она такая безвольная, так привыкла подчиняться, не иметь своего мнения, а где-то же это мнение должно быть. Где-то глубоко. И личность, которая рвется на свободу. Что будет, если сестра устанет сдерживаться, играть роль?
        Перебираю волосы, расчесываю пока не начинают блестеть еще ярче. Моя бы воля, оставила вот так, распущенным. Может еще бы лентой украсила или шпилькой. Но Гортензия не отважится. И я вдруг понимаю, что нужно делать. Стоит только представить, что передо мной не взрослая девушка, а маленькая Любавочка, которую я собираю в садик. Причесываю красиво. Ведь там, в группе старших дошкольников «Колокольчик» ее ждет первая любовь - Матвей. И для него нужно быть очень-очень красивой. Красивее напыщенной Вали, родители которой владельцы единственного в городе детского кафе «Бемби».
        Руки сами собой начинают делить прядки. Как по мановению волшебной палочки появляются два пышных колоска. Но не обычные, а заплетенные наизнанку. Легко завязываю концы лентами, разрыхляю сплетенные пряди, чтобы косички выглядели пышными. А остальные волосы скручиваю в узел на затылке, переплетя тоненькими лентами и закрепив шпильками.

        Вот и все, - говорю со страхом. - Нравится?
        Гортензия медленно забирает ладони, которыми прикрывала лицо.
        - Как? - нетерпеливо спрашиваю, потому что сестра замерла. Вытаращилась в зеркало и хлопает глазами.
        - Не нравится?
        Сердце в груди замирает.
        - Очень! Очень нравится! - вскакивает на ноги и порывисто обнимает. - А как ты это сделала? - отстраняется, с любопытством заглядывает в глаза. - Прическа странная. И красивая. Похожа на маллалийскую косу. Только не совсем. Где ты увидела ее и научилась плести?
        Краснею. Прокол. Снова.
        - В какой-то из книг. Не помню, - стараюсь казаться спокойной. И когда уж я перестану бездумно брякать, и таких ситуаций станет меньше.
        Прическу замечают и маман с Селестой, когда мы уже одеты в утренние платья выходим в общую гостиную. Сестра придирчиво оценивает новый стиль Гортензии. Сжимает губы, но ничего не говорит. Настенные часы как раз бьют восемь часов, и нам стоит поспешить. Завтрак остается на столе нетронутым, но сейчас точно не чувствую голода. Нервное возбуждение сестер передается и мне. Только они предвкушают восторг и веселье, а я очередную кучу проблем.
        И не ошибаюсь. Потому что в холле нас ждет не только лорд Торнтон, но и Фрэнк Симонс. И, самое главное, - Джеффри Спайк.
        Он сразу находит меня глазами. Взгляд наполняется сначала изумлением, а затем искренним восторгом.
        Нервно поправляю подол свободного, бледно-шафранового платья. Щеки невольно краснеют. Чувствую, что не только Джеффри смотрит на меня. Голубые глаза Торнтона, похожие на обломки льда, тоже пронзают взглядом.
        Экс-жених идет вперед и сразу хватает за руку.
        - Ты сегодня просто невероятно прекрасна, Вив!
        Тыльную сторону ладони обжигают губы. Их жар чувствую даже через перчатку.
        Слова холодным комом застревают где-то в горле. Молча пытаюсь высвободить руку. Ибо Джеффри хоть и уже отклеился от нее, а продолжает сжимать в ладони. Мне плевать на его ухаживание. И хоть мягко стелет и поливает медом, не верю ни на грамм. И, признаться честно, причиной моего замешательства все же является Торнтон. Его голубые глаза выглядят серыми как небо перед грозой. Я буквально кожей чувствую, как клокочет у него внутри гнев. Причина этого гнева мне не известна. И, похоже, никто кроме меня этого не замечает.
        - Джеффри… - выдавливаю. - Это не уместно!
        Понимаю, что за ними наблюдают не только сестры и Торнтон с Симонсом. А и лакей, застывший у дверей, горничная со стопкой свежего белья, еще одна, которая пушистой кистью смахивает пыль со здоровенной бело-золотой вазы.
        - Лорд Торнтон, - нарушает паузу Селеста. - А скажите, пожалуйста, эту нахалку Люси, которая едва не убила мою дорогую младшую сестренку, наказали? Боюсь, что Вивьен не может чувствовать себя в безопасности, пока такая бессовестная особа находится под крышей вашего прекрасного гостеприимного дома. Мы столько вчера пережили, чуть не потеряли ее снова… - щебечет как соловей. Даже всхлипывает разок.
        У меня чуть челюсть не брякает об пол от удивления.
        - Боюсь, что нет… - смотрит исподлобья тем же грозовым взглядом. Я быстро освобождаю руку от греха подальше. - Люси Барроуз не делала этого. - шокирует неожиданным заявлением.
        Я удивленно округляю глаза. Селеста краснеет от возмущения. Защитница на мою голову. Что за странная любовь у нее появилась. Гортензия гораздо лучше ко мне относится, но молчит, будто язык проглотила.
        - Но как же? Она угрожала Вивьен. Причем не в первый раз. Вы уверены?
        - А вы сомневаетесь в профессионализме людей, которых Торнтоны наняли для изучения всех деталей?
        Теперь она бледнеет. Едва заметные капельки пота выступают на висках.
        - Что вы? Нет… Ни в коем случае!
        Но Торнтон только криво усмехается и снова удивляет.
        - В конце концов, думаю, если бы у меня была младшая сестра, я бы так же переживал. Но должен вас заверить, что расследование этого дела я взял под контроль и лично допрашивал Люси Барроуз. Вряд ли вы найдете более сильного менталиста в Сен-Ажене. Да и во всей Аквилании.
        - Благодарю вас! - прижимает руки к груди. Как будто нечаянно, но акцентируя на ней внимание. - Даже не знаю что сказать. Однако это означает, что злоумышленник неизвестен. Как же наша бедная Вив. Может, ей лучше домой вернуться?
        «Ах, вот в чем причина…» - мысленно хмыкаю.
        - Безопасность леди Вивьен теперь тоже под нашим личным контролем, - твердо произносит Торнтон. Такой тон не предполагает возражений.
        Этот «личный контроль», повторенный дважды, словно раскаленное клеймо отчеканивается в мыслях.
        - Скажи спасибо, Вивьен, - подталкивает Селеста как маленькую. - С такой защитой больше ничего тебе не угрожает.
        Едва расклеиваю губы. Язык, кажется, прилип к небу. Хочу сказать «спасибо», но вместо этого брякаю:
        - Надеюсь, от контролера мне тоже ничего не угрожает?
        Знает ли он, что я подслушала разговор. Возможно, именно от Торнтона мне и стоит беречься. Кто такой Шип и дураку ясно. *
        Гортензия икает от страха, Селеста бледнеет, открывает рот, чтобы что-то сказать, но Торнтон ее опережает.
        - Клянусь своей жизнью!
        Я и сама удивленно хватаю ртом воздух. Это что с ним… Это зачем… Такие опрометчивые заявления. Что он думает, на что рассчитывает?
        - Мне кажется, стоит уже начать нашу прогулку. Пока солнце не слишком высоко, - неожиданно выдает Симонс, пытаясь разрядить обстановку и вернуть разговор в правильное русло. И в этот момент мне хочется его расцеловать. Потому что я не знаю, как должна реагировать на слова Торнтона. - Признаюсь, страх, как не терпится взглянуть на твои нововведения, Тор. Это ведь невероятно улучшит производство. Ты уже подал на патент?
        - Комиссия в сентябре. Хочу кое-что усовершенствовать. Да и ученый совет пока в отпуске к осени.
        Непринужденный тон снимает всеобщее напряжение.
        Симонс подает руку Гортензии, Селеста сразу виснет на Торнтоне. Мне не остается ничего другого, как двинуться рядом с Джеффри. Но все его попытки взять меня за руку решительно пресекаю. Так и идем бок о бок, словно простые знакомые. И хотя эксжениха такое не очень устраивает, он продолжает улыбаться. Ты посмотри, какой упрямый. Но я еще упрямее. Не видеть тебе, Джеффри, свадьбы, как собственных ушей.
        *Шип - с англ. thorn
        Глава 18
        Мельницы располагаются на высоких холмах, покрытых обильной зеленью. Огромные лопасти едва качаются. Ветра нет, тихий спокойный день упивается летней жарой.
        Селеста что-то щебечет, восторженно моргает ресницами, жеманно прикрывает ладонью рот, сдерживая возбужденные возгласы. Гортензия ведет себя более сдержанно. Но и ее развлекает разговором не желанный Торнтон, а всего-навсего стихийщик Фрэнк Симонс. Тот, который заочно заслужил ее пренебрежение. Чей магический дар сестра считает бесполезным и непрестижным. Собственно, она и сейчас держится немного холодно. Иногда высокомерно фыркает. Но Симонс не обращает внимания. Он радостно и открыто что-то ей рассказывает, возбужденно жестикулируя. И губы сестры слегка дрожат, словно она сдерживает улыбку.
        Мы с Джеффри идем как чужие. Конечно, попытки завести светскую беседу были, ненавязчиво прослеживались взывания к прошлым чувствам. Однако я не поддавалась. Обида глубоко сидит в сердце. И нет ни малейшего намерения о ней забывать. Да и в искренние чувства не верю. Поэтому, наконец, эксжених затихает и всю дальнейшую дорогу молчит, пока перед нами не вырастают словно из-под земли старинные мельницы.
        - А зачем лопасти? - не удерживаюсь от вопроса. - Ведь я так понимаю, механизм приводится в действие магическим аккумулятором.
        Торнтон отрывается от Селесты. Смоляная бровь подпрыгивает вверх. Будто принимает вызов.
        - Не всегда есть возможность его зарядить. И хотя мастер артефактов живет в Шеридане, я решил не избавляться от альтернативного источника энергии. На всякий случай.
        - Довольно мудрое решение, - выдает Джеффри. Как будто кто-то просил его одобрения.
        Невольно морщусь. Манера выдавать себя умнее, чем на самом деле, вызывает отвращение.
        - Сейчас мельницы не работают? - с любопытством осматривается Гортензия.
        - Нет. Пока разгар лета и вся пшеница созревает на полях, - снисходительно улыбается Торнтон.
        - Так можно и внутрь заглянуть?
        - Конечно. Для этого я и пригласил леди Селесту, которая так увлеклась мельницами.
        «Увлеченная мельницами» Селеста не издает ни звука. Сразу виден неподдельный интерес к экскурсии.
        - И вас всех… - обводит взглядом собравшихся.
        То, что с нами еще и Гортензия, лорда Торнтона ни капли не удивляет. Он, похоже, на это и рассчитывал. Иначе зачем было приглашать Симонса.
        На расстоянии мельница казалась довольно маленькой. Однако когда подхожу поближе, понимаю, насколько она огромна. Темное дерево сверкает на солнце. Могучие толстые бревна так крепко прижаты друг к другу, что даже волос не пролезет. И дверь… чуть светлее, из свежих, будто только что обструганных, шершавых досок, от которых, приятно пахнет сосной. Они внезапно приоткрываются, и из темноты помещения нам навстречу выходит высокий мужчина. Его пышные седые усы лихо подкручены вверх, а голову закрывает широкая соломенная шляпа, бросающая глубокую тень на глаза.
        - Доброе утро, лорд Торнтон! - хрипло здоровается. - Каким ветром?
        - Доброе, Сэм, - неожиданно подходит к обычному рабочему, и крепко жмет ему ладонь. - Да вот пришел посмотреть, как тут дела. Друзей привел.
        Странный разговор. Такая непринужденность и легкость сбивает с толку. Я привыкла, что Торнтон натянут как струна. И холодный как лед. Хотя, стоит признаться, что иногда со мной наоборот, слишком пылающий, в основном от странных подозрений и попыток залезть в душу.
        - Леди, лорды… - кланяется Сэм, окидывая нас внимательным взглядом и отступая в сторону. - Проходите.
        Гортензия и Селеста ограничиваются кивками. Я же неожиданно здороваюсь, как полагается.
        - Доброе утро, - искренне улыбаюсь. Этот дедушка вызывает невольную симпатию. - И первая ступаю в полумрак мельницы.
        Здесь прохладно и вкусно пахнет мукой. С любопытством оглядываюсь в просторную комнату. Сквозь небольшое окошко проникают утренний свет. В широком рассеянном луче видно, как танцуют мелкие пылинки и крупинки муки. В самом центре расположены огромные жернова.
        - Нам нужно подняться, - неожиданно за плечом возникает Торнтон. - Основной механизм там, - указывает не узкую деревянную лестницу у противоположной стены.
        Кто мог бы удержаться от такого соблазна? Поднимаюсь, даже не задумываясь. Не терпится взглянуть на удивительный магический аккумулятор. Даже забываю, что за спиной топает Торнтон. Что из этого? Да и не сама я здесь, в мельнице. Еще есть Селеста. Гортензия и другие. И Селеста, уверена, сразу переключит внимание на себя. А я преспокойно рассмотрю эту магическую штуку.
        Уже на последних ступенях начинаю чувствовать дрожание воздуха. На губах оседает уже знакомый странный металлический привкус морозного железа. Ступаю как в жидкий кисель. И отзвук вибраций колет мурашками на кончиках пальцев.
        - Вивьен? - Торнтон почему-то в последний момент придерживает за локоть. Не дает ступить дальше. Пальцы цепко впиваются в плечо. И голая кожа в том месте начинает пылать, а по хребту бежит озноб.
        - Оставайтесь на месте, - кричит остальным. Они, судя по голосам, уже начинают подниматься. Но топот стихает в ответ на предостерегающий окрик. - Выходите! Выходите из помещения! - следует безоговорочный приказ.
        Снизу снова начинают шуметь и топать. Суетливо, настороженно. Но шум неожиданно прорывает возмущенный голос Джеффри.
        - Вивьен! Там Вивьен, - слышится обеспокоенное. - Я не пойду без нее!
        А вслед за ним тихий уверенный голос Симонса. Я не слышу, что говорит Фрэнк, и что именно ему отвечает Джеффри. Однако кавалеру Гортензии, кажется, таки удается успокоить моего эксжениха, потому что больше от Джеффри не доносится ни звука.
        Я сама начинаю переживать. Хотя опасности не чувствую, но неподдельное беспокойство в голосе Торнтона давит на нервы. Он не стал бы по пустякам суетиться.
        - Что случилось? - осмеливаюсь спросить.
        Пальцы на локте дёргаются и сжимаются крепче.
        - Пока не знаю. Но… Мне кажется, что нам лучше отсюда уйти…

        - Что-то с механизмом? - спрашиваю.
        Доски под ногами начинают мелко дрожать.
        - С ним… - тихое. - Разберусь позже. А теперь медленно, не совершая резких движений, отступайте.
        Дергаюсь, чтобы повернуться. Но крепкие руки сразу же перехватывают, фиксируют на месте, прижимая спиной к груди. Жесткая рука опоясывает талию, выбивая дыхание.
        - Я же сказал, без резких движений!
        - Там лестница, - жалобно тяну. Пятиться вслепую страшно. Паника нарастает. Голос Торнотона звучит резко и бесспорно. Итак, дело серьезное.
        - Я помогу…
        Горячее дыхание шевелит волосы на затылке.
        Сглатываю комок в горле. И потихоньку двигаюсь назад, полностью доверившись уверенным, надежным рукам. Он делает шаг, и я за ним. Как в странном причудливом танце. Шаг… шаг… еще один…
        Металл на губах медленно становится слабее. Кисель реже. И сжатая пружина внутри отпускает. Однако рука все так же крепко прижимает к груди. Становится неловко, неудобно. К щекам приливает кровь. Внизу живота что-то обрывается, с губ срывается глубокий выдох. И в ту же секунду понимаю, что он был совершенно излишним. Металл буквально взрывается в воздухе. Глухой гул по волне проносится мимо, отражается от стен. И волосы на голове встают дыбом. А дальше неожиданно раздается резкий треск, и мы проваливаемся сквозь пол на нижний этаж.
        Желудок подпрыгивает к горлу. Меня буквально втискивает в тело Торнтона. Он делает все, чтобы основной удар пришелся на него, но у меня все равно на мгновение выбивает из груди воздух и в глазах темнеет. На голову сыплются щепки и мусор. Прикрываю лицо руками. Торнтон подо мной тихо стонет.
        Глава 19
        Наверное, я на несколько секунд теряю сознание. Открываю глаза, когда толчки утихают, шум становится глуше, а мусор больше не летит на голову. Стараюсь пошевелиться и снова слышу глухой стон.
        Торнтон! Ох, черт! Прямо подо мной! Его рука все еще на моей талии.
        Потихоньку, чтобы не причинить боли, отодвигаюсь в сторону. Рука сжимается. Не желает отпускать. Понимаю, что он без сознания. Этот жест удивляет и смущает. Даже осторожно поворачиваюсь, чтобы заглянуть ему в лицо. Убедиться, что действительно не наблюдает исподтишка за мной.
        Веки плотно сомкнуты, по виску бежит струйка крови. Все же без сознания. Так притворяться просто невозможно. Но вцепился, как в родную. Как же вылезть, чтобы не побеспокоить? Теперь я в более невыгодном положении, которое заставляет безумно смущаться. Ведь почти втыкаюсь носом в его грудь. И четко чувствую, как она постепенно поднимается и опускается. Итак, жив. И сердце стучит громко и ровно. Потихоньку высвобождаю руку. Это все, на что пока способна. Стираю пальцами капли крови с его лица.
        - Лорд Торнтон! Эй! Очнитесь! - зову.
        Провожу ладонью по колючей щеке. И сама не понимаю, как мои пальцы внезапно оказываются зажатыми в его руке. Он неожиданно прижимался пылающим лицом к моей ладони. Тихо, сквозь зубы стонет. И мое сердце словно с ума сходит. Колотится взбалмошно, до боли в висках.
        - Вивьен, - веки Торнтона дрожат, открываются. Ледяные глаза ловят мой взор. - Ты как?
        Слова застревают в горле. Как я? Первое, что его интересует?
        - Хорошо… благодаря вам… - по щекам разливается жар. - А вы?
        Ресницы на мгновение облегченно прикрывают глаза. А через секунду взлетают снова.
        - Лучше, чем ожидал, - кривится.
        - Тогда… - сглатываю комок в горле. - Может, отпустите меня?
        Удивленно моргает, хмурится. Постепенно начинает понимать, и рука на талии разжимается. Ладонь выпускает мои пальцы.
        Осторожно отталкиваюсь и сажусь прямо на грязный, покрытый обломками пол. Через несколько секунд рядом устраивается Торнтон.
        - Это уже была не шутка, не правда ли? - кусаю взволнованно губы.
        Его взгляд останавливается на них, темнеет.
        - Нет, не шутка. - буравит. - Но и не нападение… Может, ты мне хочешь что-то рассказать?
        Сердце снова заходится в безумном ритме. Сцена в кабинете, осторожный едкий шепот кумушек на диванчике, обвинение Люси… Картинки мелькают перед глазами как в калейдоскопе. А может… может дело не в измене… в моем происхождении?
        Меня от страха бросает сначала в жар… потом в холод.
        Молчу. Каяться не намерена.
        - Что рассказать?
        Чуть больше недоумения в глазах… на лице, задранные в недоумении брови. Я самое недоумение.
        - Почему на тебя так среагировал магический аккумулятор?
        Изучает, может, и в мыслях копается.
        - То есть? - хлопаю ресницами. Драматический кружок при школе мною бы гордился.
        - То есть… почему он решил поделиться с тобой силой?
        - О чем вы говорите, уважаемый лорд? Кто поделиться? - недоумение уже настоящее, совершенно неподдельное. - Ударились головой? Сильно?
        Губы сжимаются в линию. Проводит рукой по лицу, размазывая кровь по виску и щеке.
        - Не настолько, чтобы забыть все, что случилось…
        - Тогда объясните мне! Потому что я ничего не понимаю…
        - Вивьен, не стоит ходить вокруг до около! Признайся, у тебя есть магия? - резко наклоняется ко мне, вглядываясь в глаза. Нависает, давит. Голова начинает кружиться, как на карусели. И я не знаю точно от чего: страха, ментальной магии или его близости. Одновременно такой обескураживающей и приятно будоражащей.
        Хочется отвести взор. Но не могу. Смотрю как загипнотизированная в глубокий омут его глаз. Они кажутся темными, темнее, чем обычно. Синими, до черноты.
        - Тор! Вивьен! - вдруг слышится. Узнаю Джеффри.
        Наваждение спадает. Оглядываюсь испуганно, пытаюсь понять, откуда доносятся голоса. Только сейчас принимаюсь внимательно рассматривать, где оказалась и что случилось с мельницей. Раньше мысли в моей пустой голове занимал только Торнтон. Вот дуреха!
        Оказывается, мы провалились через пол на второй этаж. Под нами еще один, где жернова. Над нами тот, что с аккумулятором. Вернее, то, что от него осталось. Сквозь большую дыру в полу проникает свет. Пыль танцует в воздухе.
        - Мы здесь! С нами все хорошо. Но выйти не можем, - спокойно отвечает Торнтон. Наверное, пока я, как пластиковая кукла, хлопала глазами, он уже успел все изучить и оценить.
        - Нам тоже никак не зайти. Дверь заблокировало потолочной балкой, - доносится в ответ.
        - Попробуем спуститься по другому пути.
        Торнтон встает. Пробирается сквозь груды мусора, досок и обломков. Я напряженно наблюдаю за ним.
        - Позовите мастера Штарка. Пусть разберется по свежим следам! - приказывает. Внутри что-то испуганно екает.
        На этот раз меня спас счастливый случай, но чует сердечко, в следующий раз так не повезет. Торнтон с его хваткой обязательно вытянет из меня всю правду-матушку. И понятия не имею, как буду выкручиваться. Скажу, что кто-то из четы Роуз был неверен - брошу тень на семью и сестер - им тогда замужества удачного не видать. Тем более, что Вивьен таки родная дочь Патрика и Саманты. Но как объяснить, не вдаваясь в подробности, откуда у меня магия, даже не представляю. Рассказать Торнтону, что из другого мира? Как он на это отреагирует? Поверит ли? Может, лучше просто все отрицать? Пусть сам ищет разгадку. Мол, никогда такого не было и вот…
        Встаю сама. Ноги дрожат от пережитого стресса. Подхожу к небольшому окошечку. Как ни странно, стекло уцелело. Откидываю крючок, толкаю створку. В запыленное помещение сразу врывается свежий воздух. До земли далеко. Действительно далеко. Прыгнуть - не убьешься, но ногу сломаешь. Вверх идти бессмысленно. К тому же аккумулятор снова может на меня неправильно отреагировать. Хотя любопытство просто сжигает изнутри - почему же возникла такая реакция. Почему аккумулятор магию решил отдавать не мельнице, а мне? Может я магнит для него или идеальный акцептор? Вот и Торнтона притягиваю чем-то. Прямо с первой встречи. Знать бы только, что во мне такого особенного.

        - Я уже думал об этом, - возникает неожиданно за спиной. И кто научил его так тихо ходить? - Боюсь, именно этот выход единственно возможный.
        - Это нереально, - качаю головой.
        - Реально. Но не сразу. Нужно дождаться Фрэнка.
        Окидываю взглядом участок под окном. Из-за угла мельницы как раз выныривает кавалер Гортензии.
        - А вот и он. Ну что, Фрэнк, справишься?
        - Да! - бросает на меня виноватый взгляд. - Только вы, леди Вивьен, не бойтесь. Все будет хорошо. У меня хватит сил вас удержать.
        Несмело улыбаюсь. Внутри бурлит любопытство - что он собирается делать…
        - За Штарком и моими людьми послали?
        - Сразу же! Джеффри вызвался сообщить, как только убедился, что с леди Вивьен все в порядке, - мне снова достается виноватый взгляд.
        - Прекрасно! - а вот Торнтон неожиданно чему-то радуется.
        - Теперь подождите минуточку. Мне нужно сосредоточиться. С детства таким не баловался. С тех пор как перестал охотиться за яблоками в соседском саду…
        - И переключился на дочь хозяина, - хмыкает за плечом Торнтон.
        На губах Фрэнка появляется вредная улыбка.
        - Для этого мне воздушная лестница не нужна. У нее под окном растет очень удобный плющ.
        - Лорд Симонс! - возмущенно восклицает Селеста. На нее никто и внимания не обращал, а она незаметно подошла. - Не забывайте, вас слушает моя сестра Гортензия.
        - Леди Селеста, - порывисто поворачивается к ней в миг покрасневший Фрэнк. - А разве я не приказал вам оставаться на месте?
        Сестра складывает руки на груди и упрямо задирает подбородок.
        - Я переживаю за Вивьен. Не могу успокоиться, пока моя младшая сестра не будет в безопасности!
        Но при этом ее взгляд почему-то устремлен не на меня, а на нависшего за спиной Торнтона. Уперся руками в верхнюю доску над ставней, как орел навис. Прямо мороз по коже.
        Ревнивый взгляд сестры обжигает словно жар. Но что я сделаю?
        Отвожу глаза. Пытаюсь ускользнуть из-под «Торнтоновского» тела. Но он не двигается ни на шаг. Кажется, еще больше втискивается. И мне либо прижиматься к нему, либо перевалиться через окно.
        - Отойди, Тор! - неожиданно выручает Фрэнк. И принимается дальше шаманить, щупая пальцами воздух. Как мим, честное слово.
        Талию обхватывает рука, и Торнтон осторожно, но быстро отодвигает меня в сторону, выполняя просьбу друга и пряча от завистливых глаз Селесты.
        Он слишком близко. Теперь стою лицом к нему. С каждым вдохом моя грудная клетка касается его. Чувствую себя в ловушке, упираюсь ладонью в грудь, пытаясь отстранить. А он как будто не замечает, насколько неприлично близко мы друг к другу.
        - Почему Тор? - смущенно спрашиваю, чтобы хоть как-то отвлечься. - У вас же есть имя!
        Даже лоб морщу, чтобы вспомнить какое именно. Кажется, Торнтона даже родители называют Тором.
        - Думаешь, лучше, чтобы меня называли Бардальф? - в глазах сверкают насмешливые искры.
        - Бардальф, - повторю шепотом… - Но… но ведь это, - от удивления прикрываю рот ладонью, чтобы не сболтнуть что-то лишнее.
        - Королевское имя, ты права.
        - Почему? - только и могу, что удивленно пищать
        - Долгое время наследником престола считали меня. У короля и королевы не было детей. Поэтому лет десять именно я был главным претендентом на трон, как единственный ребенок в королевской семье. Еще и родился от старшей сестры самого короля. К счастью, на двадцатом году брака короля Бардальфа девятого и королевы Дженевры появился сын, мой брат, и меня лишили этого невероятного бремени.
        - Бремени? - повторяю попугаем.
        - Думаешь страной легко управлять?
        Качаю головой. Он улыбается
        - Не веришь мне? Не веришь, что я вздохнул с облегчением, как только исчезла угроза сесть на престол.
        «Не верю», - отвечаю мысленно. А после услышанного во сне и подавно. Но вместо честного ответа лгу.
        - Почему же… - едва шевелю губами. - Я бы тоже не хотела быть королевой… это колоссальная ответственность…
        - Гораздо легче выбирать фасоны платьев, не так ли?
        Звучит немного свысока.
        - Да! - кусаю губы. Глупая привычка. - Не вижу в этом ничего постыдного.
        - А в этом и нет ничего постыдного, - неожиданно подхватывает рыжую прядь и наматывает на палец. - Каждому свое. Кому-то править страной, кому-то выбирать платья.
        - А кому-то совершенствовать мельницы…
        - А кому-то и мельницы, - соглашается и вдруг дергает на себя.
        Врезаюсь в его грудь, как в твердую скалу. Мою голову закрывают его ладони. А сверху падает что-то тяжелое. Торнтон наваливается на меня. Ноги подкашиваются под его тяжестью, и в следующую секунду мы уже вдвоем лежим на полу. В этот раз я уже снизу. И тело Торнтона какое-то безвольное, давит как каменная глыба.
        Рука непроизвольно проводит по его волосам. Чувствую что-то горячее и мокрое. И едва сдерживаю испуганный вскрик, когда понимаю что это кровь.
        - Тор! Спускайтесь! - кричит Симонс, о котором уже успела забыть.
        А я ничего и ответить не могу. Язык будто онемел. Понимаю, нужно что-то сказать, хотя бы звуком показать, что у нас беда. Или как минимум выбраться из-под герцога. Проверить признаки жизни… позвать на помощь. Но сама кровь настолько пугает, что мысли мечутся в голове как испуганные чайки.
        - Леди Вивьен! Торнтон! - не унимается Симонс.
        Глотаю слезы, тихо стону и, превозмогая себя, прижимаю пальцы к шее герцога. Пульс чувствуется слабыми толчками - живой. Это придает силы, выводит из ступора. Осторожно вожусь, чтобы выкарабкаться.
        - Фрэнк! Лорд Симонс! - едва слышно зову. - Помогите!
        Рукой опираюсь на пол и шиплю от боли. В ладонь врезается что-то острое. Невольно сжимаю пальцы, подношу предмет к глазам. Обломок камня сверкает свежей кровью.
        - Леди Вивьен, что вы делаете? - слышится удивленное.
        Глава 20
        Обратно возвращаемся в полном молчании. Торнтон, очнувшись, первым делом находит глазами меня, убеждается, что все в порядке. Только тогда позволяет себя забирать под пристальное наблюдение доктора Ллойда. Вряд ли этот взгляд замечает хоть кто-нибудь, кроме меня. Кроме меня, и Симонса.
        Гортензия и Селеста словно наседки охают и ахают, обсуждая здоровье герцога. Джеффри и Фрэнк идут с обеих сторон от меня. Симонс сверлит подозрительным взглядом. Мои сумбурные оправдания его не убеждают, хотя и обвинить публично тоже не позволяют. А кроме него меня с камнем никто не видел. Джеффри все время пытается взять за руку, но я ее каждый раз упорно вырываю.
        А как только оказываемся в наших покоях, быстро исчезаю в своей комнате. Джентльмены и Селеста с Гортензией остаются в гостиной, к ним присоединяется маман. А я сворачиваюсь клубочком на кровати, подтягиваю колени к груди и охватываю их руками. Что теперь будет? Беспокоит не только Симонс и то, что он видел. Но и заявки Торнтона о моей магии. Теперь уже идея Селесты, что мне следует вернуться в Роузхол, не вызывает такого возмущения. Хоть бери и ищи еще раз ту жабу.
        Полное бессилие и тревога истощают. Голова тяжелая, сознание спутано. В висках тяжело пульсирует кровь. Хорошо, что с Торнтоном вроде бы все в порядке, о его здоровье не приходится волноваться. По крайней мере, так заверил доктор Ллойд. Я даже слышала, как они с Торнтоном перебрасывались шутками по дороге в поместье. Вслушивалась в каждое слово, даже внимания не обращала ни на кавалера сестры, ни на эксжениха.
        Невольно чувствую свою вину. Если бы не я, не моя неизвестная магия, ничего такого не случилось. Торнтон дважды спас меня, закрыл собой. И я просто не могу понять, зачем. Зачем пожертвовал собой ради Жабы?
        - Леди, - дверь в комнату тихонько приоткрывается. Заглядывает Сара. - Доктор Ллойд пришел. Хочет вас осмотреть.
        - Зачем? - поднимаюсь на локтях. - Со мной все хорошо.
        - Лорд Торнтон настоял…
        Сжимаю губы. Не хочу сейчас никого видеть. Но это шанс еще раз у врача уточнить состояние герцога. Поэтому киваю и медленно сажусь на кровати.
        Доктор Ллойд, как всегда, спокойный и деловой. На носу очки. Руки сухие и тёплые, пахнут антисептиком. Черный саквояжик на тумбе сверкает лакированным бочком.
        - Как чувствуете себя, леди?
        - Отлично, - заверяю, ерзая от волнения. - А как Торнтон?
        - Вот так всегда, - улыбается. - Все у вас отлично. Совершенно не заботитесь о себе. И он первым делом о вас позаботился. Ох, уж эта молодежь… Все прекрасно с лордом Торнтоном. Уже на ногах и отдает распоряжение, чтобы починили любимую мельницу.
        Сердце немного успокаивается. И чувство вины стихает, хоть и продолжает слабо и незаметно разъедать душу.
        - Я не пострадала, - отвожу взгляд. - Благодаря лорду. Он меня защитил.
        Руки дрожат. Прячу их в складках подола, только сейчас замечая на них кровь. Платье тоже грязное. Наверное, выгляжу настоящим чучелом.
        - Лорд Торнтон поступил как любой сознательный джентльмен, - строго смотрит на меня, словно догадывается о моих мыслях. - А теперь скажите мне, леди, как вы питаетесь? Почему такой дефицит не только микроэлементов, но и жизненной энергии. Вы еще больше похудели после выздоровления. Хотя должно быть наоборот.
        Нет сил поднять взгляд. Видеть упрек в добрых глазах врача просто невыносимо.
        - Я позабыла позавтракать… и поужинать… - тихо отвечаю.
        Осуждающий взгляд прожигает огнем.
        - Я вам настоятельно рекомендую хорошенько отдохнуть, поесть и принять расслабляющую ванну с травами. Мне не нравится состояние вашего эфирного поля. Оно разорвано на куски. Впервые такое вижу у обычного человека. Это скорее характерно для мага, полностью исчерпавшего резерв.
        Последние слова он словно говорит к себе, но меня бросает в жар.
        - Это опасно?
        - Для вас нет, - качает головой.
        «А для кого?» - хочется спросить. Но молчу. Слушаю дальше.
        - Итак, я все рекомендации передам Саре и леди Роуз. А вы отдыхайте. Доброго вечера, леди, берегите себя…
        - До свидания, - шепчу, едва шевеля губами.
        После отбытия врача снова укладываюсь в постель. Прислушиваюсь к голосам в гостиной. А когда они стихают, осторожно проскальзываю в ванную комнату. И хоть сил, как кот наплакал, но заставляю себя принять ванну, оттереть грязь с тела и волос. Скребу, пока не розовеет кожа и не начинает слегка саднить. В этот момент никого видеть не хочу, даже Сару. Благо, она занята сестрами.
        Переодеваюсь в теплый сухой халат и снова закрываюсь в комнате. Едва добираюсь до кровати, ныряю под одеяло. И уже сквозь сон слышу, как дверь тихо приоткрывается. Кто-то нерешительно стоит на пороге. Маман или Сара. Проверяют, как я. Но, в конце концов, решают не беспокоить. И я за это очень благодарна. Вероятно, тот исчерпанный резерв, о котором говорил доктор Ллойд, требует от меня крепкого сна. Иначе не представляю, чего бы мне, здоровой барышне, хотелось спать посреди белого дня. Разве что в глубоком детстве.
        Когда открываю глаза, за окном уже царит вечер. В комнате тихо. За дверью тоже ни звука. Как правило, хоть какой-то шорох слышится, приглушенные голоса маман и сестер, шаги, скрип напольных досок… А сейчас совсем ничего.
        Поднимаюсь на локтях, еще минуту прислушиваюсь. Все же тихий, осторожный скрежет доносится из гостиной. Но такой незаметный, будто кто-то на цыпочках ходит. В первую секунду сердце подпрыгивает к горлу. Темнота и осторожные шаги пугают. Бессознательно, конечно. Ведь головой понимаю, что в безопасности. Но руки все равно тянутся к светильнику, а пульс трепещет в яремной впадине. Успокаиваюсь, когда приглушенный свет заливает комнату. А в следующую секунду шаги становятся более уверенными и близкими. Слышатся прямо у порога. Дверь приоткрывается, и в комнату заглядывает Сара.
        - Добрый вечер, леди. Как себя чувствуете? - интересуется.
        Я, прижав ладонь к груди, успокаиваю тревожное сердцебиение.

        - Неплохо, - медленно произношу, прислушиваясь к организму.
        Сон действительно пошел на пользу. Чувствую себя полной сил и энергии.
        - Я сейчас ужин вам принесу.
        Киваю, понимая, что желудок не просто требует еды, а уже к позвоночнику прилип от голода. И снова прислушиваюсь. Тишина в соседних комнатах и ??дальше заправляет баллом.
        - А где сестры и маман?
        - На ужине. Решили вас не беспокоить.
        Заботливый взгляд всматривается в лицо. Наверное, думает, огорчусь. А я на самом деле этому даже рада. Мне нужен перерыв в общении не только с родственничками, но и со всем местным бомондом. Страх как надоело следить, за тем, что скажу, как поведу себя. Невыносимо играть кого-то. А еще мучительнее бояться, что тебя вот-вот выведут на чистую воду.
        - Ладно. Тогда и я поужинаю, - сияю улыбкой.
        Сара вроде только этого и ждет. Через минуту на колени опускается поднос с тарелками. Ароматный рыбный крем-суп с гренками, нежные отбивные в соусе, гарнир… тушеные овощи… чай и пирожные… От ароматов течет слюнка.
        - Лорд Спайк интересовался вашим самочувствием, - будто нечаянно отмечает, раскладывая салфетку. - Передал вам… - кивает на небольшой букетик в маленькой вазочке на подносе. Нежные фиалки перевязаны сиреневой лентой, к которой прикреплена небольшая открытка в форме сердечка.
        Невольно кривлюсь. Жест действительно милый. Еще б за ним не стояли такие меркантильные планы.
        - Не будете читать открытку?
        - Позже, - хватаю чашку с чаем, понимая, что хочу пить.
        - А еще вам письмо пришло…
        - Тоже от Джеффри?
        - Отправитель не указан, - достает из кармана передника прямоугольный черный конверт.
        Осторожно ставлю на поднос чашку и беру в руки письмо. От любопытства кончики пальцев немного покалывают. Почему-то чувствую что-то тревожное, когда касаюсь плотной бумаги. Откладываю письмо в сторону. Тяну, сколько можно. Хоть любопытство разъедает не на шутку, принимаюсь за ужин. Чуть не давлюсь, поймав на себе умилительный взгляд Сары. Дальше ем спокойнее, удивляясь неожиданной теплоте в ее глазах. Неужели волнуется за меня? Я думала, что к Вивьен никто хорошо и не относился.
        С аппетитом съедаю все до крошки. И, когда остаюсь одна, снова тянусь к конверту. Распечатываю шершавый картонный прямоугольник, стараясь не порвать клочок бумаги внутри. Разворачиваю осторожно. Неожиданно приходит в голову - вдруг у меня еще и конвертный клей аллергия. Но сразу насмешливо фыркаю - чушь! Однако беря во внимание черный цвета послания и Люси где-то рядом, ни в чем не могу быть уверенной.
        Письмо большое, на две страницы. Списано аккуратным почерком с обеих сторон. Задумчиво нахмуриваюсь. Не веря, пробегаю глазами строчки еще раз. Вот чего-чего, а этого не ожидала. Вместо угроз дражайшей подруги или признании в чувствах от Джеффри, читаю законспектированную страницу учебника.
        «Прежде всего, юный маг, начиная работать с собственной силой, должен осознать…»
        Я читаю и перечитываю некоторые отрывки. Четкие и понятные советы новичкам, а скорее вообще детям, чуть не вызубриваю наизусть. И понимаю, что они могут помочь. Например, некоторые упражнения по медитации, способы сосредоточения на дыхании, советы по самоконтролю. Если бы не знала почерк Уилла, решила, что он выполняет нашу договоренность. Однако именно этот почерк незнаком, и ни капли не детский. Писал взрослый человек. И приписка в конце послания не придает ясности:
        «Надеюсь, тебе это пригодится.
        Друг.»
        Складываю страницу вдвое. И кто этот неизвестный друг? Торнтон? Это было бы логично. От моей неумелой неконтролируемой силы пострадал не только он сам, но и работа всей его жизни. Но почему тогда именно такой способ выбрал для передачи знаний? Проще было бы лично этим заняться. Какие-то учебники предоставить, труды.
        Снова открываю листок. Веду пальцем по слову друг. Кто он? Надо обязательно узнать. И у меня есть подсказка - почерк.
        Спешно раскрываю открытку Джеффри. Уверена, это не он, но необходимо полностью исключить такую ??возможность.
        «Желаю быстрого выздоровления.
        Твой Джефф»
        Фыркаю ага. Мой… но самое главное узнала - это не он. Почерк Друга четкий. Буквы острые, как напечатанные. У Джеффри округлые, некоторые с вычурными завитушками.
        Может, Фрэнк? Но он не мог знать о моем даре. И с чего ему помогать?
        Неразгаданная тайна полностью захватывает мои мысли. И азарт. Я должна найти Друга. Должна, и все. Иначе сердце не успокоится. И нужно придумать, каким образом я возьму у всех образцы почерка. Сначала у мужчин. Почему-то кажется, что это писал именно мужчина. А там, если не окажется совпадений, можно и на девушек переключиться.
        Моя бы воля - уже сейчас бежала бы воплощать свои планы в жизнь. Но стратегию еще предстоит обдумать. А пока можно сделать несколько упражнений по конспекту.
        К делу приступаю с большим воодушевлением. Устраиваюсь возле окна. Эта часть комнаты не просматривается с порога - вдруг Сара решит заглянуть. Кладу перед собой страничку и пытаюсь расслабиться. Сосредотачиваюсь на дыхании, прислушиваюсь к себе. Советуют перво-наперво отделить магию от общего ощущения организма.
        Сама магия может чувствоваться по-разному. У кого-то щекотки по телу, у кого-то напряжение, или странный привкус во рту, запах… Главное ее поймать и настроиться. И это будет первая ступень к контролю.
        Закрываю глаза и начинаю сантиметр за сантиметром сканировать собственное тело. Немного дрожу от возбуждения и страха. А что если не получится - а что если получится. Владеть магией, которую полностью контролируешь, просто невероятно увлекательно.
        Мало-помалу расслабляюсь. Слушаю вдохи и выдохи. И даже поначалу не обращаю внимания на совсем другой звук. Такой странный чужой в этом мире, не навязчивый, знакомый из другой жизни. Он напоминает жужжание трансформатора. Только тихое, глухое. А когда пытаюсь услышать более четко, буквально начинаю вибрировать. На губах снова металлический вкус. Как тогда, в мельнице. В голову приходит любопытная мысль. Вдруг аккумулятор поделился со мной энергией, потому что я была «сухая», опустошенная. А теперь переполнена магией под завязку. Поспала. Переварила чужую силу. Моя магия - гул проводов. Чужая - металл. Но она мне, судя по всему, тоже подходит. Неужели удалось?
        Хочется захлопать в ладоши. Но слишком сильно радоваться боюсь. Это только первый шаг. Самый-самый первый в начале длинной дороги.
        Глава 21
        - Сегодня у нас немало дел и развлечений! - именно таким радостным полным энтузиазма возгласом и ошеломляет маман с самого утра.
        Я едва глаза успеваю продрать, как она уже торчит у порога, широко приоткрыв скрипящую дверь.
        Легла я поздно, то и дело тренировалась находить свою магию. И с каждой попыткой у меня получалось это быстрее и быстрее. Вдохновленная успехами, долго не могла уснуть, а теперь вот расплачиваюсь.
        - Хватит спать, Вивьен! Пропустишь самое интересное, - строго произносит, хмуря светлые брови.
        - Может не стоит? - невнятно мямлю, преодолевая зевоту.
        Маман награждает осуждающим взглядом. Но хорошее настроение побеждает. И с ее уст не срывается никакого замечания.
        - Пустое, Вивьен. Это была досадная случайность. Уверена, сегодня все будет просто чудесно.
        - И что планируется сегодня?
        Плохое предчувствие витает в воздухе как горьковатый запах дыма.
        - Экскурсия, - сияет маман. Подходит к гардинам и порывисто их раздвигает. В полумрак спальни врывается солнечный свет.
        - Сегодня развлечения для всех гостей на выбор. Мы решили посмотреть руины старинного замка. Это так романтично… И… хм… - снова осуждающий взгляд из-под бровей. - Безопасно…
        - Руины?
        Мне они как раз и не кажутся безопасными. А тем более интересными. Свою долю романтизма я уже получила, оказавшись в прошлом. Нырять еще куда-то, пусть и посредством памятников архитектуры? Вот уж нет! Извините…
        - Конечно! Обещали рассказать грустную, тоскливую и романтическую легенду о живущем там привидении.
        О господи. Еще и привидения ко всему. Мне магии хватает и обмена душами.
        - Вздор! - фыркаю как можно равнодушнее.
        - Собирайся!
        Маман непреклонна.
        - Мне обязательно? Я бы здесь лучше осталась… почитала.
        - Обязательно. Будут только девочки, если тебя именно это беспокоит.
        - Девочки, то есть мы?
        - Не только. Барроузы тоже решили присоединиться, - осторожный взгляд в мою сторону.
        - Только не Люси! - вырывается.
        Я думала, что хуже быть не может.
        - Вивьен, я понимаю твои чувства. Но ты должен быть выше этого. Хватит прятать голову в песок. Ты леди Роуз! Дочь графа. А они только бароны. Сейчас принесут завтрак, и после мы сразу трогаемся. Твои сестры уже почти собраны.
        У меня нет больше возражений. Со стоном валюсь назад в подушки, а маман, взметнув пышными юбками, исчезает за дверью.
        Через несколько минут в комнату проскальзывает Сара с завтраком. После привычных приветствий она располагает на моих коленях поднос и начинает просматривать одежду для сегодняшней прогулки.
        Я немного понаблюдав за ней, переключаюсь на еду. С любопытством поднимаю крышку, и едва сдерживаю разочарованный возглас. Вместо аппетитных румяных гренок под ней прячется салат из зеленых листьев и моркови, маленькая паровая котлетка и чай.
        - Сара, а это доктор Ллойд рекомендовал? - не верится мне.
        - Леди Роуз настояла, - поджимает губы. - Кое-что из меню, по ее мнению, было лишним.
        Глотаю слюнку. Итак, греночки с джемом все же были, и котлетка, пожалуй, не одна, и яичница, наверное.
        Но ссориться не хочу. Возможно позже что-нибудь перехвачу. Спросонья аппетит не очень сильный. А поужинала я вчера более чем сытно. Поэтому без энтузиазма берусь за вилку и накалываю зеленый лист салата.
        Сара выбирает именно то платье, которое и мне кажется наиболее подходящим. Светло-зеленое, в мелкую изумрудную точечку. Легкое, как паутинка, из тонкой кисеи. А жакет к нему чуть плотнее, более темного оттенка. И, конечно же, шляпка - боже упаси выйти без нее - и перчатки.
        Мне до сих пор трудно привыкнуть надевать столько ненужных элементов. И если с нижними юбками мирюсь - кисея довольно тонкая ткань, без них никак. То перчатки и шляпка заставляют каждый раз чуть ли не плакать. На Земле я даже зимой редко шапку надевала, разве что в лютые морозы. А здесь головные уборы приходится круглый год носить.
        Однако следует признать, что в комплекте все элементы одежды выглядят великолепно, и элегантно дополняют друг друга. Сразу вспоминаются кадры из любимой экранизации романа Джейн Остин. Сара еще и волосы мои не скалывает, а наоборот распускает. Лишь по бокам закрепляет невидимками тонкие прядки. И теперь из-под шляпки выбиваются упругие локоны и сияют как начищенная медь. Мило, что и сказать. Маман будет не в восторге, зато мне очень нравится.
        Снова выхожу в гостиную последней. Меня ждет вся компания. Но не упрекают. Как не крути, а опоздала я не по своей вине. Служанок у нас всего две на четырех. Так что кому-то приходится невольно ждать.
        А вот Барроузы, вероятно, умышленно задерживаются. Появляются в холле где-то минут через пять после нас. Маман уже успевает и разозлиться, и тихо выругаться, конечно, в своей аристократической манере, и нацепить на лицо надменное выражение, и найти достойный пример для поучений.
        - А я что вам говорила, милые, - в конце концов произносит. - Происхождение дается с рождения. Как и манеры. Сколько титулов не цепляй, утонченность, такт и хороший тон должны быть в крови. А так дешево эпатировать могут только выскочки. Из грязи в князи, - фыркает, цитируя давнюю поговорку.
        И именно на последней фразе появляются Барроузы. Леди Барроуз и Люси. Неизвестно, услышали ли они эти слова, отнесли ли к себе, но выражение их лиц не изменилось ни на каплю.
        Люси, опоясанная как сноп сена - так выражалась моя бабушка - радует глаз зеленоватым цветом кожи и улыбкой, скорее напоминающей оскал. Даже Селеста не настолько стискивала себя. У меня непроизвольно на глазах выступают слезы. Экскурсия к руинам явно предполагает хоть какую-то физическую активность. Как это полузадушенное создание будет передвигаться по пересеченной местности? Телеса леди Барроуз, наоборот, корсет почти не стягивает. Удивительно, но ее платье напоминает фасон моих. Вероятно, служанки всю ночь работали, стараясь создать это жалкое подобие.

        - Добро утро! - леди Барроуз тоже улыбается. Широко и почти искренне.
        Мама отвечает ей аналогичной улыбкой, как ближайшей подруге. Словно не демонстрировала минуту назад откровенное презрение. Представляю, что сама Барроуз нашептывала Люси перед выходом, раз она бросает на нас такие яростные взгляды.
        - Идемте! - командует маман. - Ждать ведь больше некого? Пунктуальность одна из важнейших добродетелей. Такую малость может себе позволить даже простолюдин, - под конец находит как уколоть.
        Леди Барроуз краснеет, но не смеет возражать. Все же, что бы там ни думала себе родительница Люси, как бы свысока ни относилась к Роузам, но авторитет маман не вызывает сомнений. Старая кровь, как говорится здесь, в Аквилании.
        Дорога к руинам занимает совсем немного времени. Две маленькие легкие коляски с откидным верхом в мгновение ока доставляют нас на место дислокации. Я еду на такой впервые и просто замираю от восторга. Это тебе не душная громоздкая карета, медленно двигающаяся по улицам города. Вот только девушки морщат носы и фыркают на каждый порыв ветра. А то как же, растреплет волосы, сорвет шляпку - позор! А моя б воля, сама бы ее содрала. Невыносимо хочется почувствовать его свежее дыхание в волосах.
        Селеста все еще зла на Люси, и сидит возле меня, как надутая мышь. Смотрит на подругу недобрым взглядом. И Гортензии, как самой уступчивой, приходится устраиваться на другом диванчике, рядом с ней. А Люси действительно неловко. Ей нравилось иметь расположение Селесты. Теперь молодые дамы и джентльмены уже не так охотно идут на контакт с юной баронессой. Нуворишей и так терпят сквозь зубы. Лишь протекция влиятельной Селесты позволяла набрать баллы среди молодежи. А тут сестра, по-видимому, отомстила, как и обещала.
        Бесспорно, у Люси остался скелет самых верных. Своими глазами видела ту четверку миньонов. Но остальные обходят стороной. А миньоны, такие же потомки нуворишей, ее не устраивают. Амбициозная баронесса хочет крутиться среди цвета старой аристократии.
        Развалины появляются из-за холма неожиданно. Еще несколько минут назад коляска катилась по открытому полю. А теперь его безмятежную зелень прорезают полуразрушенные шпили старинного замка.
        Кареты останавливаются перед небольшим мостиком, перекинутым через ров. Оборонное сооружение должно было защищать замок от нападения. Но теперь от глубокого рва остался только небольшой овраг. Воды там давно уже нет. Только болото и комары.
        На грани владений нас встречает старенький мужичок. Кланяется, здоровается со всеми и представляется гидом и сторожем этого древнего памятника архитектуры. Видно, что он невероятно гордится этим званием, задирая бородатый подбородок. Лукаво сверкает глазами.
        С этой минуты мы уже должны идти пешком. Девушки немного стонут, ножками ходить непривычно. А я рада, что будет время побыть одной, искренне надеясь отсоединиться ото всех и побродить по лабиринтам древних руин самостоятельно. Легенда меня не очень интересует. Уверена, будет что-то похожее на известную печальную историю Ромео и Джульетты. То есть: трагическая любовь, упрямые родители и чья-то обязательная смерть, а может даже и обоих. Впрочем, этому перечню подходит, за что не возьмись. Тристан и Изольда… Зигфрид и Брунгильда… Народный эпос и романтическая литература не образец оригинальности… Тошно, в общем. Мне, собственно, и Шекспировская история любви всегда казалась немного глуповатой. Двое несовершеннолетних детей за три дня совершили кучу глупостей и поплатились за это своей жизнью и жизнью близких. Прочла лишь, упорно убеждая себя, что сама история писалась автором как стеб. Иначе читать ее не было сил. Другое дело - «Сон в летнюю ночь»…
        - И вот юная Ровена… - слышится издалека голос экскурсовода. - После прогулки и слегла… От горячки…
        - Прямо как наша Вив… - тихо хихикает Гортензия.
        Ее раздраженно щиплет за бок Селеста.
        - Помолчи, дурочка!
        Я смотрю многообещающим взглядом. Сестра умолкает.
        - А Тристан не смог смириться с тем, что невеста угасала у него на глазах. Он пошел к Древним… и умолял их сохранить любимой жизнь.
        С этого момента начинаю внимательнее слушать. Хочется спросить: «Кто такие древние?» Но, похоже, для остальных это совсем не загадка. И я молчу, Вивьен, судя по всему, тоже должна это знать.
        - Древние не желали помогать. Однако Тристан был неумолим. И тогда они назвали ужасную цену в надежде, что она отпугнет влюбленного. Но тщетно…
        - Что ужасное? - пищит Гортензия.
        Экскурсовод выдерживает театральную паузу и выдает жутким голосом:
        - Древние захотели в уплату другую жизнь!
        Гортензия и Люси тихо охают.
        А старичок довольно продолжает:
        - Ровена выжила. На следующий день очнулась. Немного удивленная и растерянная. Ничего не помнила. Даже Тристана. Стала чужой, другой. Поговаривали, что потеряла душу. Древние только в тело вдохнули жизнь. Она не любила больше Тристана. Даже узнав цену своего возвращения. А тот, не пережив холодности любимой, сошел с ума и исчез без следа. Говорите, утонул. Вот здесь… В этом самом рву…
        Сестры разинув рты, слушают, как завороженные. А у меня внутри будто что-то замирает. Я прекрасно знаю, как после болезни можно все забыть.
        Глава 22
        Незаметно ускользаю. Бреду, задумавшись, среди руин. Легенда до боли перекликается с моей собственной жизнью.
        И если Тристан вернул любимую с помощью древних. Кто меня? И чем он заплатил? А может, это я заплатила?
        Кандидатуру Джеффри отвергаю сразу. Друг? Неизвестный автор письма? Теперь желание найти его возрастает вдвойне. Туман загадок и тайн постепенно рассеивается. Кажется, уже начинаю видеть хотя бы кончик клубочка, чтобы дернуть, и начать распутывать.
        - А вот где ты? - звучит язвительное.
        Резко поворачиваюсь. Люси! Стоит, уперев руки в бока. На лице, как всегда, пренебрежение и надменность.
        - Чего тебе? - хмурюсь. Вот и побродила наедине.
        Молчит. На мгновение во взгляде мелькает растерянность. Тоже молчу. Увидеть ее уже какая неожиданность. Думала, будет крутиться возле Селесты, подлизываться. А не отправится на поиски Жабы.
        - У меня к тебе предложение, - смотрит исподлобья. Хочет казаться уверенной. Но нерешительность просматривается в нервно сжатом подоле, напряженной позе. Замешательство светится в ширко распахнутых глазах.
        Вскидываю бровь. Да неужели?! Смотрю выжидающе.
        - Я… - мнется… - Опять принимаю тебя в нашу компанию. Готова принять, - исправляется. - А в ответ ты замолвишь словечко обо мне перед Селестой.
        - С чего ты взяла, что мне очень нужна твоя компания? - фыркаю. Вот нахалка! - Быть в числе твоих миньонов сомнительная честь.
        - А на что тебе еще рассчитывать? Дочери предателя… - на ее лице появляется противная победная улыбка. Вероятно, уже решила, что поймала Бога за бороду…
        - Это не доказано. Его величество опроверг.
        - Еще бы он не опроверг. А после этого совершенно случайно несчастный лорд Роуз погиб на королевской охоте. Какая «мудрая» случайная пуля. Попадает только в предателей…
        Растерянно хлопаю глазами. Так вот, как умер отец Вивьен. Крыть мне нечем. Эта новость выбивает из колеи.
        - Зачем ему это? Ты говоришь глупости… - пытаюсь еще бравировать. Но мои возражения звучат жалко. - Бросили бы в тюрьму…
        - Угу… - хмыкает. - И самый прибыльный и влиятельный род погубить? Тех, на ком вся Аквилания держится, ее сельское хозяйство. Голодные бунты никому не нужны. К тому же матушка, должно быть, твоя постаралась.
        - Она тут при чем?
        Люси уже не просто улыбается. Скалится на все тридцать два. Чувствует свое превосходство. А я - странное плохое предчувствие, что сейчас узнаю что-то противное и неприличное.
        - Как отказать бывшей фаворитке собственного отца? - в притворном удивлении округляет глаза. - Леди Роуз в свое время преданно послужила короне. И заслужила.
        - Замолчи! - в лицо бросается кровь.
        - Правда глаза колет?
        - Грязная клевета колет!
        Внутри начинает разворачиваться темный вихрь. Кончики пальцев дрожат. Удержаться нет сил. Стена за спиной Люси покрывается трещинами, сыплется каменная крошка. Она испуганно поворачивается. А с моих рук срываются мелкие пульсары. Врезаются в землю, вдувая ее волдырями. Из них в тот же миг пробиваются колючие цепкие лозы. Они мгновенно обвязывают лодыжки Люси, валят ее на землю.
        Она жалобно вскрикивает, сучит ногами. Но колючие побеги опутывают ее как паук паутиной.
        - Вивьен! - сквозь слезы стонет.
        Бросаюсь к ней, от ужаса ничего не понимаю. Я не желала такого. Не хотела! Сама чуть ли не плачу, не знаю, как заставить их отпустить. Хватаюсь руками. Шипы впиваются в ладони, но я не обращаю внимания. Пытаюсь их разорвать. Тоже, кажется, кричу. Зову на помощь. Утешаю несчастную девушку. И ничего не вижу сквозь слезы, застилающие глаза. Лишь без устали рву плотные побеги. Даже не замечаю, когда вокруг становится людно, а сухие морщинистые ладони мягко отстраняют мои руки.
        Экскурсовод осторожно касается лоз, и те мигом увядают, сохнут, и опадают. Леди Барроуз помогает дочери встать.
        - Что вы здесь делали? - строго смотрит на меня сторож.
        - Разговаривали, - хрипло отвечаю. От слез и криков саднит в горле.
        - Это розарий Ровены. Здесь похоронен ее прах. Говорят, она страх как не любила сплетен и лжи…
        - Я тоже не люблю, - вырывается.
        - Как вы могли? Почему не предупредили! - орет леди Барроуз. Люси прижимается к ней, всхлипывает.
        - Я предупреждал, чтобы не отходили, - строго сводит седые брови экскурсовод. - Раньше такого не случалось. Девушка чем-то прогневила душу Ровены.
        Леди Барроуз бросает на меня яростный взгляд. Опускаю глаза. Сплетничала не я. Но виновата. Хотя сам сторож пристально смотрит на покрасневшую Люси.
        - Хочу домой, - пищит она. - Мамочка, вернемся в имение.
        - Сейчас, солнце мое, сейчас, - гладит дочь по спутанным волосам. - Конечно, мы больше здесь не останемся ни на мгновение! - возмущенно задирает подбородок.
        А как только наши «друзья» в сопровождении экскурсовода исчезают за поворотом, меня обступают сестры и маман.
        - Что случилось, Вив? - леди Роуз, как всегда, строга. Ищет причину во мне.
        - Ты не пострадала? - Гортензия искренне обеспокоена.
        Селеста щурится. Она единственная догадывается о причине конфликта.
        Пожимаю плечами.
        - Что говорила Люси?
        - Вив, ты можешь нам сказать! - гладит по плечу Гортензия.
        - Все как всегда… Сплетничала, - как можно безразличнее. Еще не хватало публично эту грязь повторять.
        - Кто бы сомневался! - фыркает леди Роуз.
        - Я тоже хочу домой, - тихо произношу. После пережитого руки все еще дрожат, а сердце колотится.
        - Конечно, дорогая, - неожиданно нежное обращение заставляет удивленно запнуться. Может, и она догадалась о теме сплетен?
        Возвращаемся в имение впятером. Люси и леди Барроуз отбыли раньше, забрав один из фаэтонов. А после обеда и короткого отдыха начинается привычная суета - сборы на ужин. По словам сестер, сегодня Торнтоны планируют что-то необычное. Кроме танцев, гостей ждет небывалый сюрприз. И Селесте, и Гортензии уже не терпится взглянуть на него. Кстати, мне тоже интересно. А еще, почему-то очень хочется увидеть Торнтона. Просто невыносимо. Уверяю себя, просто для того, чтобы лично убедиться, что с ним все хорошо. Но понимаю - обманываю себя, бессовестно и нагло.

        Сегодня решаю сама выбрать платье. Люси жалко. То, что она злая ядовитая сплетница и заслужила наказание, не умаляет мою вину. Но уже холодным разумом понимаю - я пострадала гораздо больше. Руки выглядят просто ужасно. Перчатки вообще пришлось выкинуть. Заляпанные каплями крови и разодранные, они совсем не подлежали восстановлению. Люси просто упала на землю и больше испугалась, чем ранилась. Шипы так и не смогли прорезать ни толстую кожу ботинок, ни кринолин, ни плотные накрахмаленные нижние юбки, ни платье. Разве что подол испортился, но Барроузы спокойно могут себе позволить не один такой наряд.
        Отгоняю назойливые воспоминания. Стоит уже подумать, что надеть. Я должна выглядеть ослепительно. Особенно после той грязи, которую вылила на меня подруга. Перебираю яркие платья, провожу рукой по гладкому шелку, невесомой кисее, батисту… Наконец глаза выхватывает одно, на первый взгляд, обычное. Но рассмотрев узор, начинаю хихикать. Платье подходит идеально для сегодняшнего вечера.
        Почти прозрачный батист. Снежно-белый, украшенный серебряной вышивкой. Серебристая лента опоясывает лиф и манжеты. По подолу раскинулись тонкие серебристые лозы, украшенные изящными бутонами роз. То, что нужно.
        Когда появляется Сара, я уже заканчиваю подбирать гардероб: чулочки, перчатки, туфельки…
        Только вопросительно поднимает бровь, но никак не комментирует.
        Сажусь за туалетный столик, поворачиваюсь к ней спиной. И глубоко вздыхаю.
        - Сегодня я должна выглядеть потрясающе, Сара! Сделай, пожалуйста, все возможное.
        - Вот как? - хмыкает. - Позвольте спросить леди… Причина - молодой джентльмен.
        - Нет, Сара, - ловлю ее взгляд в отражении. - Одна дерзкая выскочка, которой нужно утереть нос.
        - Можете на меня положиться леди.
        Глава 23
        Моя карточка забита под завязку. Поднапряглась и таки собрала предложения всех джентльменов. Кроме одного… Конечно же, Торнтона. Он дерзко объявил, что как хозяин праздника может пригласить меня на любой и не намерен ждать очереди. И что тут поделаешь? Зато теперь, можно сказать, что все образцы есть. И если Друг, это кто-нибудь из присутствующих, я обязательно узнаю.
        Собою довольна. И даже не очень расстроена, что пришлось и Джеффри вписывать в этот перечень - отказать было бы некрасиво.
        - А ты, Вив, сегодня нарасхват. И уже не прячешься по углам, - мимоходом замечает Селеста.
        Мы стоим у стола, утоляем жажду лимонадом. Ни одна из нас не пропустила ни одного танца. И маленькая передышка просто необходима.
        Пожимаю плечами.
        - Надо же когда-нибудь выползать из своей скорлупы.
        - Непременно.
        Ее взгляд становится необычно цепким. Если раньше она на меня смотрела как на что-то недостойное внимания, то теперь оценивает как конкурентку. Пусть слабую, недотепистую, но конкурентку.
        Музыка стихает. Пары расходятся. Моя бы воля, так бы и простояла здесь до конца вечера, или же умостилась в уютном уголке на диванчике. Но нужно выполнять обещания и протанцевать со всеми.
        Горько вздыхаю, приготовившись к следующему приглашению. Фингер, смотрю, уже мнется от нетерпения. Следующий танец именно с ним. Но вместо первых аккордов неожиданно звучит глубокий голос герцогини Торнтон. Шум стихает мгновенно.
        - Мои дорогие, я обещала вам сюрприз, - возвещает. На балконе, где располагается оркестр, она хорошо видна и слышна всем. - Сегодня по моей большой просьбе праздник почтила своим присутствием знаменитая провидица Амариллис.
        Из тени бархатной гардины выступает высокая фигура, закутанная с головы до пяток в блестящую легкую ткань. Как девушки в мусульманских странах - совершенно забыла, как та одежда называется. Только у Амариллис она не черная, а золотая.
        По залу прокатывается гул.
        - Сама Амариллис! Этого не может быть! - пищит Гортензия. Я и не заметила, когда она к нам подошла. - Сейчас просто упаду в обморок от волнения!
        Оглядываюсь вокруг. На лицах читается восторг. Видно эта Амариллис очень известна в аристократических кругах. Конечно, она может быть шарлатанкой. На Земле таких пруд пруди. Но это на Земле, а тут магия привычная вещь. И провидцы тоже могут быть настоящими.
        Невольно пячусь, прячусь за спинами сестер. Силой к провидице меня, наверное, не потянут. Но вдруг сама Амариллис что-то увидит и так. Откуда мне знать, как работает ее магия?
        Вдруг золотая фигура наклоняется к герцогине и что-то шепчет ей на ухо.
        Та внимательно слушает, кивает. Обводит глазами зал.
        Становится как-то нехорошо.
        Леди Торнтон снова берет слово:
        - Амариллис будет гостить у нас до приезда короля, поэтому все желающие, уверена, успеют получить свои предсказания. Однако сегодня Амариллис сама будет выбирать, кому откроет врата будущего. Это будут те, кто нуждается больше всего! И только выполнив свою миссию перед небесами, благословившими ее даром, она перейдет к остальным желающим.
        Шум становится громче, а у меня от затылка и до пяток бегут колючие мурашки. Даже слегка пригибаюсь за спинами сестер. Но почему-то, несмотря на надежную защиту, уверена, что провидица смотрит прямо на меня.
        - Веселитесь! Танцуйте! Желаю хорошо провести вечер! А тех, кто будет приглашен, обязательно уведомят лично.
        Делает незаметный знак рукой, и музыканты хватаются за инструменты. Краем глаза замечаю Фингера. Спешит на всех парах. Панически стреляю глазами по сторонам. От Амариллис укрылась, а от него никак. Мне бы еще хоть несколько минут отдыха. Ноги гудят как трансформатор.
        Вдруг моего локтя кто-то мягко касается. Поворачиваюсь и вижу перед собой девушку, наверное, служанку.
        - Леди Вивьен?
        - Да, - удивленно киваю.
        - Вас желает видеть пресветлая леди Амариллис.
        Вскидываю взгляд на балкон. Там, кроме оркестра, никого нет. Так и знала, что мне придется быть первой жертвой.
        Развожу руками, поймав взгляд Фингера, словно извиняюсь. Недовольно хмурится.
        Извини дорогуша, ничего не могу поделать.
        И следую за девочкой.
        Меня приводят в небольшую комнату. Кабинет. Гардины плотно закрыты. В воздухе витают ароматы ладана, сухих трав и свечей. В центре столик накрытый красным сукном и два стула. А больше никого.
        Заинтриговано рассматриваю. Немного жутковато, но ужас, как интересно.
        - Садись! - звучит из темноты.
        - Добрый вечер, - всматриваюсь в задрапированную гардинами нишу. Будто там что-то шевелится. Золотая ткань ловит отблеск свечей.
        - Садись, говорю! - ворчит раздраженно.
        Ноги как будто сами по себе подкашиваются. Плюхаюсь на стул. Замираю. И только тогда к столу приближается Амариллис. Устраивается напротив, достает из складок странного наряда прозрачный магический шар. Именно такой, как изображают в фильмах и мультиках.
        Шарлатанка - решаю мысленно. Торнтону никакие шары не нужны были, чтобы мысли читать, Уиллу, чтобы свои эксперименты проводить. А это какая-то пыль в глаза.
        - Зачем я здесь?
        - Сама знаешь ответ, - хрипло.
        Голос словно и женский, но грубый, словно простуженный. Тихий. Я едва слышу его.
        Разумеется, никакой конкретики. Еще раз подтверждаю свои подозрения. Но от Фингера она меня спасла. Так что можно расслабиться, отдохнуть. Пусть магичит. Главное, что бояться ее не нужно. Амариллис ничего не знает, и не узнает. Я в безопасности.
        - Знаю, - подтверждаю. А то еще выгонит. А там Фингер.
        - Тогда смотри в шар, он откроет тебе все, что хочешь знать.
        Мысленно фыркаю, но в прозрачный бочок послушно всматриваюсь. В глубине стекла отражаются мерцающие языки пламени, мягкий ворс бархатной скатерти, мое сосредоточенное лицо и золотая ткань странного наряда Амариллис.
        Интересно, сколько мне нужно туда всматриваться, чтобы притворится, что увидела желаемое. Глаза начинают слезиться. Не знаю, можно ли моргать. Вдруг провидица воспримет это как недостаточно серьезное отношение к волшебству. Приказала смотреть. Дальше становится еще невыносимее. От скуки хочется зевнуть. Внезапно начинает чесаться в носу, щека, лоб и левая пятка. Черт побери! Я уже все увидела - решаю. И твердо намерена прекратить сеанс, как вдруг в голове появляется странный туман. Тот, который обычно предшествует воспоминаниям Вивьен. Сама не замечаю, как оказываюсь в прошлом.

        Плачу.
        Папе плохо. Очень. Все говорят, что он поправится, но врут. Сижу у его кровати, сжимаю холодную ладонь. Слезы градом капают на колени, расплываются большими пятнами на ткани платья.
        - Вив, Тыковка, ну чего ты? - слабая рука стирает с моих щек соленые капли.
        - Ты умираешь… - выдавливаю сквозь рыдания.
        - Все мы… рано или поздно…
        Всхлипываю.
        - Это несправедливо!
        На устах папы появляется измученная улыбка.
        - Моя маленькая девочка… Жизнь несправедлива… но мы, и только мы, способны ее сделать лучше.
        Сглатываю слезы. Я никогда не смогу. Теперь без отца, без родной души я совсем одинока.
        - Я всегда буду рядом, Тыковка, - будто читает мысли. - Ты меня не увидишь, но я буду. И защищу даже оттуда, - возводит глаза к потолку. - Поверь! Веришь?
        Киваю.
        - Только об одном тебя прошу. Держись подальше от Маски. Никому, никогда о нем не рассказывай. Ни матери, ни сестрам! Запомнила. Никогда и никому, - суровый приказ так необычно слышать от ласкового и всегда терпеливого отца. По позвоночнику бегут мурашки. - Это наша тайна. И пока она наша, ты в безопасности. А лучше забудь, забудь то, что видела в кабинете. И никогда не вспоминай!
        - Да, папа, - шепчу. Испуганно дрожу.
        - А теперь позови маму. Должен ей сказать пару слов.
        Склоняюсь, целую в прохладную морщинистую щеку и выхожу. Знаю, он прощается. С такой раной не живут. Даже магия бессильна.
        Дверь брякает за спиной, оказываюсь в следующем воспоминании.
        - Как он мог! Как мог! - вопит леди Роуз. - Вивьен должна выйти замуж первой! Не ты, Селеста, не Гортензия, а Вивьен!
        Прижимаюсь спиной к стене. Скукоживаюсь в углу, прячу голову в плечи. Как всегда, обо мне, будто меня нет рядом. Я никто для них, ничто…
        - В чем проблема? - фыркает Селеста. - Подберем какого-нибудь более-менее нормального. На приданое клюнет любой обедневший аристократ.
        - А в том, дорогая, - едко, как лимон укусила. - Что твой отец и тут побеспокоился. Вивьен должна искренне любить жениха, от всего сердца. И эти чувства должны быть вызваны естественным образом. Никакой магии, даже любовных зелий. Иначе… - поджимает губы. - Мы все теряем наши деньги. Они пойдут на благотворительность. И только у Вивьен будет доступ к своему счету в банке. Нам ни гроша. Даже Уиллу.
        Три пары глаз скрещивают на мне. Сжимаюсь еще больше. Как будто я в чем-то виновата. Но виновата… виновата, потому что просто появилась на этот свет. Родилась такой безобразной, противной Жабой!
        Воспоминание последующее накатывает неожиданно. Я еще не переварила крики маман, как уже лежу в постели. Жар сжигает изнутри. Буквально чувствую, как горят легкие, кожа… тело ломает, выгибает, трясет в ознобе. Лихорадочные несвязные картинки мелькают перед глазами. Похоже, вижу папу, но понимаю, что он умер.
        После него заходит Сара… Настоящая. Ибо сырая тряпка на лбу меняется на свежую, прохладную. К губам прикасается край чашки, и я жадно пью воду. Это реальность…
        Сара уходит. И в тот же миг надо мной склоняется человек в маске. Всматривается в лицо. Настоящий или брежу? Я не знаю. Стараюсь закричать от страха, но не получается. Только кашляю хрипло, захлебываюсь, не могу вдохнуть и капли воздуха.
        - Вивьен… Ви-и-ивьен… - противно тянет. - Плохая девочка. Неужели тебя не учили, что подслушивать нельзя?
        Испуганно вскидываюсь, вскакиваю на ноги. Стульчик с грохотом падает на пол. Амариллис застыла напротив как статуя. Смотрит внимательно. Я вижу лишь очертания глаз сквозь закрытую сеточкой прорезь в накидке.
        - Я… я… мне уже пора, - пячусь к двери.
        - Тебе уже пора, - соглашается Амариллис.
        И я пулей вылетаю в коридор.
        Глава 24
        В зал так и не возвращаюсь. Передаю служанке, что плохо себя чувствую. И даже не лгу. После сеанса действительно кружится голова. Дрожа, словно осина, прячусь в комнате и сжимаюсь клубочком в кресле у окна. Человек в маске, настоящий или призрачный, пугает до дрожи. Кто бы меня сюда ни закинул, с кем бы я ни подписывала договор, уверена, об опасности для жизни не говорилось ни слова.
        Не знаю, сколько сижу в темноте, завернувшись в теплый плед. Слышу, как возвращаются маман и сестры, суетятся Сара и Роберта. Обо мне не вспоминают. Быстро стихают, разойдясь по своим комнатам. И я заворачиваюсь плотнее в теплую ткань, скручиваюсь клубочком. Не могу себя заставить лечь в постель. Кажется, как только коснусь головой подушки, снова увижу Человека в маске. Даже объяснить себе не могу, почему такое необычно сильное, паническое чувство ужаса вызывают эти воспоминания. Злюсь на себя, за это трусость. Но ничего поделать не могу.
        Просыпаюсь глубокой ночью. Несмотря на теплый плед, промерзла. Особенно босые ступни. Подгибаю под себя, сижу какое-то время, сонно хлопая глазами. Но уже более спокойная. Решаю перебраться на кровать, убеждая себя, что больше никакой опасности нет. А вот от сна в неудобном кресле рискую получить боль в пояснице.
        Спускаю ноги, шлепаю босыми ступнями по полу. А у кровати застываю удивленно. Взгляд цепляется за лишнюю деталь на тумбочке, знаю, ее здесь быть не должно. Зажигаю светильник и растерянно таращусь на черный конверт. Был ли он до того, как я вернулась? Холодок пробегает по коже. Но разве мог кто-то проникнуть в спальню? Наверное, просто я, встревоженная и испуганная, не заметила.
        Включаю ночник поярче, и распечатываю конверт.
        «Очень часто юным магам необходима визуализация, чтобы управлять собственной силой. Она помогает сконцентрироваться и направить энергию в нужное русло. За свою длительную практику я видел много образов силы: пульсары, потоки, даже очертания животных. Пока ребенок учится, визуализация ему помогает. Считаю практику предыдущих лет, когда детям запрещали использовать образы в корне неверной…»
        Углубляюсь в чтение, даже забываю об Амариллис. Друг рассказывает, объясняет то, что больше всего интересовало - почему пульсары, как я их вызываю… Теперь понимаю, у меня просто детский способ концентрации. Собственно, если подумать, в магическом плане я и есть ребенок. Ничего не знаю и не умею. И, кажется, я унаследовала магию Роузов? Возможно, поэтому розы Ровены меня слушались и защищали от Люси.
        Задумчиво кусаю губы. Ситуация понемногу становится более понятной.
        Еще раз перечитываю. Отмечаю для себя несколько практических задач, которые обязательно завтра нужно попытаться выполнить. А сейчас меня увлекает новая идея. Достаю карточку с почерками всех кавалеров и начинаю методично искать совпадения. Но минут через десять разочарованно откладываю в сторону. Ни один из гостей Торнтонхолла не является Другом. И только одного образца у меня не хватает. Самого Торнтона. Можно уже делать соответствующие выводы, но… но я просто должна убедиться наверняка. А для этого необходимо получить образец его почерка.
        Вскакиваю на ноги, возбужденно меряю шагами комнату. Где мне получить его почерк? Самый очевидный и легкий способ - посмотреть в корреспонденции. А корреспонденцию можно найти в кабинете Торнтона.
        Внутри все замирает. Где хозяйское крыло приблизительно знаю. Там должен быть и кабинет. Только как туда попасть незаметно? И что будет, если меня поймают?
        Нерешительно смотрю в окно. Глухая ночь. Все уставшие после бала. Похоже, более удачного момента не сыскать. Сегодня или некогда.
        Прячу письмо за корсаж. Надеваю мягкие комнатные туфли и тихо приоткрываю дверь. Пусть мне повезет, тихо прошу у Вселенной.
        И, как ни странно, просьба достигает адресата. Вселенная сегодня весьма благоволит ко мне. В хозяйское крыло проникаю беспрепятственно. Пару раз замечаю озабоченных служанок, куда-то спешащих. Но вовремя успеваю спрятаться за шторой или в темной нише. А вот в самом крыле начинаются проблемы. Где искать кабинет? И как не попасть, скажем, в чью-то спальную. Это был бы уже не провал, это был бы просто кошмар. Разбираться не станут. Репутация дочери предателя сыграет свою гадкую роль…
        Замираю растерянно. Столько дверей. Столько комнат. Имение огромное. Само здание похоже на букву «Н». Правую часть с южным и северным коридорами выделили для гостей. Левая - исключительно Торнтонов. И я стою как раз посреди крыла хозяев и смотрю в обе стороны, колеблясь, куда свернуть - на юг или север.
        В конце концов, снова шепчу тихую молитву Вселенной и шагаю наугад. В прошлый раз, когда я искала библиотеку и наткнулась на Уилла, интуиция меня не подвела. Даже подкинула лучший вариант, чем был запланирован. Буду надеяться, что на этот раз случится аналогично.
        Огонек не зажигаю, но в коридоре и так светло. Лунная ночь заливает все серебристым сиянием. Широкие окна по правую руку, и ряд дверей по левую. В нашем крыле с двух сторон двери. В хозяйском гораздо меньше комнат. Зато и светлее. Уютнее.
        У первой двери колеблюсь. Нужно время, чтобы преодолеть собственную неловкость. Лишь через несколько минут осмеливаюсь осторожно приоткрыть. Похоже, гостиная. Закрываю. В остальные уже заглядываю увереннее. Некоторые комнаты напоминают спальни, возможно для ближайших родственников, еще одна, большая, зал. А вот в следующей мне везет. Кажется, наконец, попадаю в кабинет. Искренне надеюсь, что он принадлежит Торнтону, а не его отцу.
        В этот момент становится особенно страшно, до колючих мурашек между лопатками. Но не могу повернуть вспять. Цель уже слишком близка.
        Проскальзываю внутрь. Плотно прижимаю дверь. Зажигать светильники не решаюсь, снова полагаюсь на лунный свет.
        На столешнице канцелярские принадлежности, чистые листы, какие-то папки и гроссбухи. Меня это не очень интересует. Даже не прикасаюсь к ним. Больше привлекают письма. Адресованы все Бардальфу Торнтону. Выдыхаю облегченно - кабинет действительно его.

        Уже внимательнее рассматриваю. Ответа на послание не вижу. С грустью понимаю, что придется лазать по ящикам. А это уже недопустимо. По крайней мере, для меня. Сейчас совесть удалось обмануть. Я не касаюсь личных вещей, просто смотрю. Как бы посмотрела, если бы меня пригласили на аудиенцию. А ящики уже запрещена территория. Там хранят то, что не предусмотрено для чужих глаз.
        Переступить границу тяжело. Настолько тяжело, что меня буквально выворачивает наизнанку. Колеблюсь между моралью и шансом спасти жизнь. Но вдруг взгляд падает на книгу, брошенную небрежно на подоконнике. Рука сама тянется к ней. Конечно, это способ оттянуть принятие решения. Но действительно любопытно, что он читает. Название мне ни о чем не говорит, а вот от приписки в углу страницы сердце начинает биться чаще. Каллиграфическим четким почерком выведено: «Бардальф Себастьян Торнтон». Себастьян в честь отца. Бардальф - фамильное, королевское. Подписывал, уверена, собственной рукой.
        Поспешно вытаскиваю конверт. Пальцы дрожат от возбуждения. Сравниваю почерки, и едва сдерживаю стон разочарования. Буквы совершенно не похожи. Торнтон не Друг. И я даже объяснить себе не могу, почему чувствую такое сожаление.
        Кладу книгу на место, прячу письмо и наспех, стараясь не шуметь, покидаю кабинет. Понять не могу, почему так расстроилась. Иду, опустив голову. Едва носом не шмыгаю. Даже дороги не вижу перед собой. Неудивительно, что в какой-то момент спотыкаюсь и чуть не падаю с лестницы. Растяпа, свернула в сторону холла, вместо своего крыла. Вскрикиваю, чуть не лечу головой вниз. Но на моем плече неожиданно смыкаются крепкие пальцы.
        - Леди Вивьен, что вы здесь делаете посреди ночи? - слышу голос Торнтона.
        В первую минуту даже рот не могу раскрыть - а ведь что-то брякнуть в ответ не мешало бы. Но безумный стук крови в висках заглушает мысли. Хватаю воздух и таращусь на герцога. Пожалуй, в этот момент действительно похожа на жабу с огромными выпученными глазами.
        - Так что же? - придирчивый взгляд обжигает огнем.
        Рука на плече сжимается крепче, дергает на себя. Врезаюсь в мужскую грудь, упираюсь ладонями.
        - Я… я… - бессвязно мычу. Взволнованно облизываю пересохшие губы. - Я ходила… кхм… ходила во сне.
        Опускаю ресницы, взгляд невольно скользит по его груди. Сквозь тонкую батистовую рубашку проступает подтянутый рельеф. А Торнтон совершенно не изнеженный аристократ. Мышцы у него, как у качка… ну может не качка, но того, кто знает, где находится тренажерный зал. Интересно, где тренируются герцоги?
        Мысли бегут куда-то не туда, щеки горят.
        - Ходила… во сне… - задумчиво тянет.
        Ладонь на моей талии начинает медленно поглаживать спину сквозь тонкую ткань платья. Почему-то перехватывает дыхание. От странных, необычных прикосновений что-то сжимается внутри, разливается щекочущим теплом.
        - Вот именно, - хрипло шепчу. Откашливаюсь, собираю остатки разума, которые в мгновение ока разлетелись розовыми пузырями. А все Торнтон, он в этом виноват. Чего меня гладить? Однако не отстраняюсь, остаюсь на месте, как кошка под ласковой рукой. Напрочь сошла с ума…
        - И давно это с тобой?
        Смотрю растерянно? Утрата здравомыслия от его близости? Да вот, собственно, несколько минут назад и началась…
        - Хождение во сне… - уточняет. По-видимому, взгляд у меня довольно-таки красноречивый. Вернее, отупевший…
        - Время от времени случается, - прокашливаюсь снова… Стесняюсь. - После воспаления легких началось. Когда взволнована, расстроена, то… - вспоминаю на ходу все, что знаю о сомнамбулизме.
        - А ты расстроена? - внимательный взгляд проникает в душу.
        - Немного, - снова облизываю губы. Что же такое? Возможно, стоит приобрести гигиеническую помаду, или что здесь служит подобным по применению.
        Вопросительно вздергивает бровь.
        - На ужине была одна встреча… - избегаю взгляда
        - С Амариллис. Знаю
        Удивленно округляю глаза. Торнтон снисходительно улыбается:
        - Не стоит нервничать. Она обычная шарлатанка.
        - Но ваша матушка… - растерянно начинаю.
        - Моя матушка большая шутница и любит экстравагантные проделки. Тем более, что Амариллис довольно хорошо разбирается в людях.
        - Менталист? - дрожь охватывает от макушки и до пяток.
        - Сохрани нас древние, конечно, нет! - презрительно фыркает. - Просто достаточно талантливая и наблюдательная шарлатанка. Но женщины от нее в восторге. Вот мама и пригласила данное чудо.
        - Вот оно как… - задумчиво кусаю губу. Но…
        - А что она вам такого сказала, что это расстроило столь прагматическую личность? - неожиданно интересуется Торнтон
        Хмыкаю мысленно. Это я прагматичная? Мне кажется, такой недотепы еще поискать надо.
        Может, Амариллис и шарлатанка, но мне помогла кое в чем. Но делиться этим, конечно, нет никакого желания.
        - Вы уже можете отпустить меня! - избегаю ответа. - Я крепко стою на ногах.
        Рука на моей талии исчезает. По позвоночнику бежит холодок.
        - Ничего важного она не сказала…
        - Действительно? - не верит.
        Не удивительно. Если ничего важного, то чего такая расстроенная, вплоть до сомнамбулизма… Черт! Сама себя в угол загнала.
        - Действительно, - гну свое. Что мне терять? - Обычные женские мелочи. Любовь, жених, семья…
        - Очень интересно… - тянет.
        Чувствую, как по мне пробегает внимательный, заинтересованный взгляд.
        - И очень лично, - парирую. - И, кажется, мне пора…
        - У меня есть идея получше…
        Его пальцы неожиданно переплетаются с моими.
        - Для крепкого сна нет ничего полезнее прогулки на свежем воздухе.
        Я и пискнуть не успеваю, а он уже тянет меня в сторону коридора. Именно того, из которого я вышла несколько минут назад. Понять не могу, почему не сопротивляюсь. Почему разрешаю собой управлять. Иду, как покорный теленок на веревочке. На мгновение кажется, что он догадался о моем неправомерном проникновении во святая-святых. Но кабинет проходим, двигаемся до самого конца коридора. А там уже поворачиваем налево, где за неприметной маленькой дверцей прячется узкая лестница наверх.
        Она старая, поскрипывает под ногами. И каждый раз у меня по спине бежит озноб. Мы как дети, проникающие в запрещенную комнату втайне от взрослых. Восторг поднимается колючими пузырьками шампанского и хочется улыбаться на все тридцать два.
        - Куда мы?
        - Увидишь, - лукавый взгляд ловит в темноте мою улыбку.
        И через несколько шагов я действительно вижу, вижу и не могу прийти в себя от изумления. Потому что оказываемся мы прямо на крыше поместья. На небольшой террасе, залитой лунным светом. Она вся увита лозами и плющом. И цветы, ночные розы насыщают воздух несравнимым ароматом. Они серебристые, мелькают между темных листьев, цветут и пахнут так сладко и опьяняюще, что кружится голова.
        - Лунные розы… любимые цветы моей матери, - объясняет.
        Смотрю из-под ресниц. Теплота в голосе заставляет сжиматься сердце.
        - Они невероятные! - честно говорю.
        Ловлю на себе внимательный взгляд.
        - Шеридан вообще специализируется на розах. Это земли роз. Ты знаешь, что в период большого голода именно розы спасли местных. Из них варили варенье, ели корни и листья, делали блины, пекли лепешки. А еще лечились от язв и царапин. Шеридан… - перекатывает на языке название поселения. - На языке Древних Шери - роза, а Дан - лунное сияние. Так их назвала Ровена. Это ее розы.
        - Та самая Ровена? - вырывается неожиданное.
        - Та самая, - кивает в ответ. - От Тристана пошел род Торнтонов.
        - Шип… - говорю растерянно. Скорее, даже себе. Но Торнтон слышит, смотрит внимательно, не отрывая взгляда. - Ваше фамильное имя… Тристан Торнтон…
        - Тристан Шип… Тристан Торнтон… А ты Роуз…
        Вскидываю взгляд.
        - Роуз… - повторяю как попугайчик. Пока не понимаю.
        - Ровена Роуз…
        Удивленно открываю рот.
        - Неужели не знала?
        Качаю головой. Сомневаюсь, что кто-то об этом знал.
        - Итак, мы потомки тех, кому не суждено быть вместе?
        Взгляд Тора темнеет.
        - Ровена отвергла искреннюю любовь Тристана… - звучит осуждающее.
        И я его понимаю. Отлично понимаю. Но не могу не заступиться.
        - У нее были на то причины… - тихо произношу.
        - Что же это за такие причины? Тристан сделал все, чтобы она вернулась!
        - Вернулась ли она? - сердце сжимается от боли.
        - В этом и вопрос…
        Наши взгляды встречаются. Его рука медленно поднимается, убирает с моей щеки прядь волос.
        - Ты очень похожа на нее…
        - На кого? - почему-то шепчу. Хрипло, задержав дыхание в горле.
        - На Ровену. Такая же рыжая, порывистая, безудержная и колючая. Леди Вивьен Роуз…
        Его глаза пленяют мои. Дыхание собирается в груди. Губы начинает покалывать, а сердце биться, как сумасшедшее. Веки становятся тяжелыми, опускаются, скрывая взгляд.
        «Неужели… неужели он меня поцелует? Прямо сейчас!», - испуганно бьется в голове.
        Наши губы почти в упор, горячее дыхание на щеке. И ноги подкашиваются от странных ощущений.
        Но вдруг сквозь розовый туман проскальзывает паническая мысль: Зачем, Вишня, зачем ты ему? Жаба… дочь предателя. Это игра. Коварная, жестокая. Но чего еще ждать от друга Джеффри?».
        Только я уже не наивна Вив. Я Вишня. И мне задурить голову не удастся.
        Отпрянув, закусываю губу. Почему же так больно. До слез.
        Растерянность на его лице как пощечина.
        - Простите, - всхлипываю. - Это… не стоит… вы ошиблись девушкой, лорд Торнтон, - голос дрожит. Едва сдерживаю эмоции.
        Протягивает руку, гладит по щеке. Веки опускаются сами по себе. И легкой щекоткой бежит слеза из-под ресниц.
        - Вивьен…
        Качаю головой
        - Простите… - снова еле слышно шепчу.
        Разворачиваюсь и бегу. Только бы не бросился догонять…
        Глава 25
        Все последующие дни избегала Торнтона как могла. Возможно, со стороны это выглядело немного глуповато. Но душевное равновесие гораздо ценнее. А вот стоит ли оно того, что я узнала ночью? Наверное, стоит. Потому что узнать, что Торнтон не Друг, а розы меня слушались, потому что я потомок Ровены, все же немало. Главное теперь продержаться тихой тенью до отбытия из Торнтонхолла.
        В общем, если не считать мою игру в прятки, дни проходят спокойно и беззаботно. Даже Люси затихает, не пытается задирать. В тот день на ужине я ее даже не видела. Может, она и была, но миньоны, что время от времени попадались на глаза, шатались по залу одни. Немного неприкаянные без своего вожака и никому не интересные.
        И вот осталось последнее испытание. Карнавал в честь дня рождения короля Бардальфа. Он должен был присутствовать на празднованиях целую неделю. Однако безотлагательные дела захватили в плен правителя Аквилании, и он смог выделить только один день для отдыха. Но герцог и герцогиня обещали в этот единственный вечер собрать все развлечения и интересности, которые планировались в течение недели. Сестры были в восторге, я в плохом предчувствии. Все развлечения Торнтонхолла для меня заканчивались плачевно. Боюсь представить, что произойдет на карнавале.
        И вот теперь, стоя я перед зеркалом в своем невероятном платье с жемчужинами, мрачно преодолеваю тревожную тошноту. Сестры пищат от восторга в соседних комнатах, и их пронзительные голоса ввинчиваются в мозг острыми иглами.
        - Ваша маска, леди Роуз.
        Белый украшенный жемчугом и перьями аксессуар ложится в руку. Прикладываю к лицу, Сара завязывает атласные ленты на затылке.
        Маска - формальность. Мои вьющиеся рыжие волосы, оригинальный фасон платья и специфическая фигура весьма красноречивые. А вот сестер друг с другом спутать легче. Белокурые. Стройные, в почти одинаковых платьях. Уверена, подобных им в зале собирется еще десяток. И это впервые я хочу быть такой, как все. Чтобы потеряться в толпе, раствориться, стереться и пережить этот день серой мышью, надежно спрятанной за маской неприметной дебютантки.
        Маман, как всегда, всех подгоняет. Придирчиво осматривает одежду, кривится слегка. Никто не может достичь вершины ее утонченного вкуса. Но вообще остается довольна.
        Пока идем в зал. Лихорадочно продумываю план тайных уголков. Где, куда и в какой момент можно забиться. Сегодня гостей будет море. Приехали и те, которые не были здесь неделю, встали с кроватей приболевшие, собрались с силами измученные. Пропустить нельзя, пусть ты даже при смерти. День рождения Бардальфа весомый повод, чтобы заставить старуху с косой скромно подождать где-нибудь в сторонке.
        Начало праздника ничем не отличается от предыдущих дней. Шумно, сумбурно, весело. Молодежные группки ютятся по углам. Девушки кокетничают, джентльмены делают вид, что перед ними незнакомки. Я прячусь за пальмой. Издалека видела, как Торнтон уже дважды обошел зал в поисках кого-то. Искренне надеюсь не меня - подумаешь, почти поцеловались. Разве со мной первой. Но от греха подальше, закрываю лицо широким листом монстеры. Спасибо Вселенной за искреннюю любовь герцогини к всяческой зелени.
        Меня, например, он тоже не зацепил ни на грамм. «Ни на грамм!» - повторяю шепотом, будто от этого слова станут правдой. Но тело не переубедишь. От воспоминаний о той ночи меня до сих пор бросает в жар, а все внутри наливается сладким томлением. «Я дура!», - признаюсь монстере и еще сильнее пригибаюсь.
        И через минуту понимаю. Что ищет Торнтон, все же не меня. Давлю в душе какое дикое детское разочарование. Значит тот «почти поцелуй» для него действительно ничего не значил. И наблюдаю, как предмет моих дум здоровается с высоким темноволосым мужчиной. В масках они тоже почти одинаковые, как Селеста и Гортензия. И если Торнтона я узнала сразу - иного такого высокого и плечистого, да еще и с замашками хозяина здесь не найдешь. То кто другой, совершенно не знаю. Лишь догадываться могу.
        Чуть-чуть высовываюсь из своего укрытия, чтобы внимательнее разглядеть, и вдруг чувствую мороз по коже. Внимательный взгляд сверлит между лопаток и заставляет повернуться. В тот же миг мое сердце немеет, словно скованное ледяной коркой. Среди толпы, круговорота сотен масок на меня смотрит одна. Она выделяется среди карнавальных аксессуаров как черная головешка среди ярких цветов. И ошибки нет, эта Маска смотрит именно на меня.
        - Ох, Вивьен наконец-то я тебя нашел! - вдруг слышу голос Джеффри. - Пожалуйста, не игнорируй меня, потанцуем, прошу. Позволь быть тебе другом! - умоляет он.
        - Другом? - шепчу.
        Это слово триггерит, как никакое другое. Всматриваюсь в чистые глаза Джеффри и тут же себя одергиваю. Нет, он не Друг. Просто сказал случайно. Но как меня зацепило!
        - Именно так, другом. Быть рядом и помогать. Я понимаю, что все потерял: тебя, твои чувства, наше совместное будущее… но не могу быть в стороне. Сжалься, Вив. Эти недели я отчаянно боролся с собой, старался тебя забыть. Пытался уделять внимание другим леди… однако напрасно. Сердце мое принадлежит тебе, даже если ты меня не любишь. Потанцуй, умоляю.
        После этого спича точно убеждаюсь, он не друг. Уверена, если бы писал Джеффри, вместо сжатых полезных советов, все сошлось бы к банальным просьбам и уговорам. Ну, может еще слезным признаниям.
        - Хорошо, - неожиданно соглашаюсь.
        Джеффри не верит. Стоит, словно замороженный, глазами хлопает.
        - Идем! - сама тяну его в центр зала. Кто угодно, лишь бы не оставаться одной.
        - О, Вивьен, это так неожиданно! И приятно! - горячо прижимает мою ладонь к груди.
        Даже не смотрю на него. Ищу глазами Маску. Но на том месте его уже нет.
        Испытываю одновременно облегчение и тревогу - если его нет там, где есть?
        Но танец увлекает, быстрый, со сменой партнеров. Я кружусь и даже улыбаюсь, потому что действительно весело, потому что я обычная девушка и имею право хоть на мгновение забыть и отпустить себя.

        Однако зря теряю бдительность, потому что в следующее мгновение оказываюсь в объятиях Торнтона.
        Он прижимает так крепко, что не хватает дыхания. Как будто хочет все косточки переломить.
        - Вивьен, - обжигает взглядом.
        Задираю подбородок.
        - Лорд Торнтон, - стараюсь казаться холодной и безразличной. А внутри уже все плавится от его близости. Ох, и дура…
        Он склоняется ближе к уху, тихо шепчет с соблазнительными нотками в голосе:
        - А может лучше Тор?
        Не лучше, знаю. Но послушно повторяю.
        - Тор… - и привкус пряной зелени появляется в дыхании. Тор…
        - Что будем делать, Вивьен?
        - С чем? - стараюсь не смотреть в глаза. Потому что тогда точно пропаду.
        - Сама знаешь с чем…
        По позвоночнику бегут мурашки.
        - Ничего не было, - облизываю пересохшие губы. В горле внезапно становится сухо.
        Он склоняется еще ближе.
        - С радостью согласился бы. Но… было. И гораздо больше, чем ты себе представляешь…
        Не удерживаюсь. Ошеломленно поднимаю взгляд, но в тот же миг меня перехватывает следующий партнер.
        - Здравствуйте, юная леди, - сквозь маску лукавые отблески глаз.
        Узнаю сразу, это тот, кого искал Торнтон.
        - Добрый вечер… уважаемый лорд…
        Немного заминаюсь, пытаясь придумать, как к нему обратиться.
        - Пускай будет лорд Лайон… ведь сегодня все в масках, - немного смущенно улыбается. - А как называть вас, юная леди?
        - Пускай будет… м-м-м… Ровена… - не задумываясь, предлагаю.
        - Ровена? - Лайон бросает мимолетный взгляд на Тора, который уже танцует с Гортензией. Сестра чуть в обморок не падает от счастья. Щеки настолько красные, что я боюсь, чтобы действительно не потеряла сознание.
        - Как вам праздник, леди Ровена? Прекрасный, не так ли?
        - Невероятно! - нисколько не кривлю душой.
        - Но виновника торжества нет… - склоняет голову набок, смотрит, будто чего-то ожидает.
        - Уверена, скоро появится…
        Стреляю глазами по сторонам. Вдруг Маска тоже появился…
        - Разве можно быть таким не пунктуальным? - продолжает развивать тему Лайон.
        Невольно настораживаюсь.
        - Мне кажется, что королю можно. И даже похвально, что государственные дела его величество Бардальф ставит выше собственных утех.
        - Вот как?
        Киваю.
        - Так вы пылкая защитница его величества… Чем же он заслужил такую горячую преданность?
        - Тем, что мой король! - отрезаю.
        Внимательный взгляд проходит по мне, словно изучает. Внезапно становится неуютно и немного страшно. Но наша пара в этот момент расходится. Не успеваю вздохнуть с облегчением, как чуть не теряю сознание от страха, потому что оказываюсь в крепких руках Маски.
        - Добрый вечер… леди… - голос тихий, шуршащий. Царапает по напряженным нервам как металлическая вилка о дно сковородки.
        По коже бежит мороз.
        - Добрый вечер… лорд… - делаю все возможное, чтобы овладеть собой. Он не должен догадаться, что я знаю, что помню. Даже если и подозревает.
        - Лорд Тень… можете называть меня так… У нас ведь карнавал…
        И снова этот шелест. Так и хочется передернуть плечами.
        - Ровена… леди Ровена, - глотаю комок в горле.
        - Ровена, Королева Роз…
        - На такой высокий титул я не претендую, - улыбаюсь.
        Губы немеют, как на морозе.
        - Титулы мы выбираем сами, - склоняет голову набок. - Важно только то, кем мы себя представляем. А узколобая толпа с легкостью подхватит… Поверьте, леди… Королева Роз…
        Из груди будто кто-то выбивает дыхание, а в следующее мгновение на моей талии уже другие ладони.
        - Вивьен, - снова шепчет Джеффри. - Наконец-то мы снова вместе… неудачный я выбрал танец…
        «Неудачный…», - мысленно соглашаюсь. Но молчу, только слушаю, как испуганно колотится сердце. Такие странные намеки… странные и вместе с тем прозрачные.
        - Разреши на следующий пригласить. Я попрошу вальс, - горячо шепчет в ухо.
        - Мг-м… - что-то бормочу в ответ.
        Ищу глазами Маску. Но среди танцующих его уже нет. Где же подевался? Неужели ради меня одной принял участие в танцах? Тогда я в беде… большой-большой беде.
        - Ох, Вивьен, - стонет от удовольствия Джеффри. - Я так рад. Я… вот увидишь…
        Что он хочет сказать, не успеваю услышать. К своей широкой груди меня уже прижимает Торнтон. Голова идет кругом.
        - Умоляю вас, - еле слышно шепчу. - Давайте немного помолчим. Сил нет никаких…
        Вырывается неожиданно.
        - Наши джентльмены настолько болтливы, - иронически поднимает бровь.
        - Вы даже не представляете себе насколько, - уже не слежу за тем, что говорю.
        Мне нужно собраться с мыслями, понять что происходит. Почему Маска активизировался именно сейчас. Почему не убрал меня, когда я была слепа и глуха как новорожденный котенок. И что, к черту, творится в Аквиланском королевстве!
        - Спасибо за танец, леди Вивьен, - внезапно говорит Торнтон. Кланяется, сжав мою ладонь. Будто собирается поцеловать. Но так не принято, поэтому просто слегка поглаживает большим пальцем через перчатку.
        - И я вам благодарна, - приседаю в книксене.
        Кажется, наконец, эти пытки кончились. Корсаж сжимает грудь, не дает вдохнуть. Как будто на мне до сих пор корсет из самого крепкого китового уса.
        Пары расходятся. Джентльмены передают партнерш на руки мамам. Я тоже оказываюсь среди своих. Краем глаза, пока Торнтон переговаривается с леди Роуз и сестрами, замечаю, как Джеффри целенаправленным шагом двигается к музыкантам.
        «О нет!», - вспоминаю, что пообещала ему вальс. Кажется, мне срочно нужно куда-то деться. Неосторожно, будучи не в себе, я дала напрасную надежду, и что теперь делать с этим даже не представляю.
        - Матушка, - шепчу, - Мне что-то не по себе. Я отойду в дамскую комнату.
        Леди Роуз придирчиво осматривает меня с головы до пяток.
        - Конечно, дорогая, - стреляет глазами в Гортензию. - Цыпленок мой. Проведи Вивьен, она действительно что-то слишком бледная…
        Гортензия без лишних споров подхватывает меня под руку.
        - Пойдем, сестричка…
        Мы спешно двигаемся к двери. И, к счастью, успеваем исчезнуть из бального зала до первых аккордов злополучного вальса.
        Глава 26
        В туалете действительно немного прихожу в себя. Умываюсь прохладной водой, краем уха слушаю щебет Гортензии. Она захлебывается от восторга, перебирает кавалеров, приглашавших ее на танец, и как-то странно, немного раздраженно отзывается о Фрэнке Симонсе.
        - Такой нахал! - громко сопит от возмущения. - Заявил, что больше не допустит, чтобы я вальс танцевала с кем-то, кроме него. Представляешь?
        - И что ты? - с неподдельным любопытством смотрю в разгоряченное лицо.
        - А что я! Конечно, следующий танец с Фингером танцевала. Пусть видит, что я не собираюсь слушаться его, как дрессированная собачка. Это только муж имеет право что-либо запрещать. А пока не замужем, мой глоток свободы никто не отнимет! - немного пафосно завершает бурную речь.
        - А потом? - искренне удивляюсь
        - А потом придется мужа слушать. Так велит закон…
        - Немного глуповатый закон, - ворчу.
        Пожимает плечами.
        - Мы женщины слишком вспыльчивы, чтобы принимать решения и распоряжаться собственной судьбой. Муж своей холодной мудростью должен сдерживать внутренний огонь жены…
        Слова звучат неестественно. Заучено. Уверена, эту истину ей внушали без остановки изо дня в день.
        - Вздор. Я не собираюсь, - фыркаю, и снова отворачиваюсь к зеркалу.
        Уже не кажусь бледной и испуганной. Пустая болтовня с Гортензией немного успокоила и отвлекла.
        Зажигательная музыка из зала доносится даже сюда. Гортензия на пуфике притопывает в такт мелодии, что-то мурлычет.
        - Можешь идти, если хочешь, - ловлю ее взгляд в отражении. - Я уже чувствую себя гораздо лучше.
        - Нет, Вив, я останусь. Пойдем вместе, - упрямо хмурится.
        Улыбаюсь.
        - Ну что ты? Я же вижу, как тебе хочется танцевать. А я пока не планирую возвращаться. Посижу здесь, отдохну. Что-то меня утомили эти кавалеры.
        - Точно?
        - Точно, - улыбаюсь снова. - Беги. Когда тебе еще удастся потанцевать на дне рожденные самого Бардальфа.
        - О, говорят, он уже среди нас. В костюме, чтобы никто не узнал. Слушает, что о нем болтают, - неожиданно шепотом выдает. Глаза сверкают азартом.
        - Мудрое решение…
        - Именно так. А ты видела его?
        - Нет, - обманываю. - Или просто не узнала. Я со столькими танцевала…
        - Что правда, то правда, - закусывает губу.
        - Да беги уже! - шутливо ворчу.
        - Действительно. А вдруг… вдруг Фрэнк уже танцует с Мари! - испуганно округляет глаза. - Как думаешь, ему нравится Мари?
        Мари, одна из миньонов Люси, действительно увивалась за кавалером Гортензии. Но я бы не воспринимала ее всерьез. Вечно кислое выражение лица портило и так не слишком симпатичную девушку. А поддакивание своему кумиру и подавно не делало ее интересной для бесед. Похоже, она была тупая, как пробка и просто повторяла мысли юной Барроуз.
        - Ни капли! - твердо заявляю, чтобы у Гортензии даже сомнений не возникло.
        - Но я все равно поспешу. Вдруг она своими липкими ручонками в него вцепилась.
        - Поспеши. И покажи ему, что Мари только блеклое подобие тебя.
        Гортензия вскакивает на ноги и выбегает. Я, наконец, остаюсь одна.
        В туалете действительно уютно. Он скорее служит как комната для отдыха и обмена сплетнями, чем для удовлетворения естественных потребностей: мягкие пуфики, низкий столик с газетами и журналами, в плетеных корзинках средства гигиены, салфетки, духи. Над белоснежными умывальниками с золотыми смесителями зеркала. Еще одно украшает боковую стену, большое, в полный рост. А с противоположной стены за белой дверцей скрываются удобные кабинки с унитазами. К счастью, в мире Вив с сантехникой более чем хорошо.
        Я сажусь на пуфик, где перед этим сидела Гортензия, беру в руки какой-то журнал, бездумно листаю. Пока выходить не хочется. Просидела бы здесь до конца вечера. Но понимаю, что уединение мое недолговечно. После окончания этого танца сюда набьется немало девушек, чтобы обсудить последние новости: кто с кем танцевал, как смотрел, а кто подпирал грустно стену…
        Похоже, для уединения придется искать место где-нибудь еще.
        Осторожно отворяю дверь. Смотрю в обе стороны, свободен ли коридор. Только после этого выхожу из своего надежного убежища и быстрым шагом направляюсь к лестнице. Бальный зал на первом этаже, мне же хочется добраться до второго, и попытаться затаиться в одной из уютных гостиных.
        Но как только заканчиваю подниматься и поворачиваю в сторону гостевого крыла, начинаю четко слышать за спиной размеренные шаги.
        По позвоночнику бежит холодный ручеек ужаса. Мне даже оборачиваться не нужно, чтобы понять, кто меня преследует в полумраке коридоров Торнтонхолла.
        Ускоряюсь. Слепая надежда, на то, что это все мне кажется, тает с каждым шагом. Он тоже начинает двигаться быстрее. И я, ослепленная ужасом, плюю на нормы поведения и бросаюсь бежать.
        Ох, терзают меня смутные сомнения, что со мной решили совсем не поговорить. Иначе окликнули бы, позвали. А так, мертвая тишина. Мы бежим бесшумно как мыши. Я - от панического ужаса не могу выдавить ни звука, он - боится привлечь излишнее внимание.
        Поворачиваю за угол. Толкаю первую дверь, но не забегаю, оставляю полуоткрытой, и спешу дальше. Так поступаю еще с несколькими. Пару минут форы позволяют провернуть эту хитрость. Вдруг Маска решит, что я нырнула в одну из комнат. А дальше вылезаю в окно.
        Как на это решаюсь, объяснить не могу. Страх тихой голубкой трепещет в сердце. Аккуратно ступаю по карнизу, прислонившись спиной к стене. Благо, навыки скалолазания немного сохранились. Во всяком случае, как держать равновесие помню до сих пор, хотя кружок по альпинизму бросила еще в подростковом возрасте. Интуиция кричит, что я ни в коем случае не должна попасть в руки Маски. Почему, решаю разобраться потом. Но даже лазанья по карнизу она одобряет больше, чем намерения договориться с преследователем.
        Когда достигаю окна, едва сдерживаюсь от победного возгласа. Это хозяйское крыло, и, надеюсь, ничья не спальня. Не хотелось бы предстать перед кем-то в таком пикантном виде - невинная растрепанная девица, выходящая пусть из пустых, но покоев герцога. Уверена, это породило бы массу скандальных сплетен.

        Оконная створка подается от первого легкого удара. Но даже едва слышный стук рамы о стену заставляет замереть от страха и покрыться мурашками.
        В комнате царит тишина и темнота, это успокаивает. Едва дыша от напряжения, переваливаюсь через подоконник. Всхлипываю от боли, когда жесткий край врезается в живот. Рукав цепляется за замочек на створке, и я нервно дергаю его. Ткань трещит, рвется, а я наконец-то оказываюсь в комнате. Еще некоторое время сижу на корточках у подоконника. Успокаиваю сбитое дыхание, стараюсь взять себя в руки. Дрожу от напряжения и ужаса. Только начинаю осознавать, что только что прошла по карнизу огромное расстояние. Обхватываю себя руками, чтобы сдержать нервную трясучку, кое-как встаю на ноги. Поднимаю голову и замираю. Прямо напротив, в мягком кресле сидит, скрытая сумраком, крепкая мужская фигура.
        Отступаю на шаг, мужчина поднимается на ноги.
        Мои бедра упираются в край подоконника.
        - И кто же это к нам пришел? - слышится ироническое.
        Всхлипываю от отчаяния. Я так пыталась скрыться. Но все равно попала в руки преследователя. Только как он меня перегнал, как узнал, что я как раз в эту комнату попаду?
        - Позвольте спросить, леди Вивьен, что вам понадобилось в такое позднее время в моем кабинете?
        Только после этих слов понимаю, что голос принадлежит совсем не Маске, а лорду Торнтону. И снова всхлипываю, уже от облегчения. Коленки подкашиваются, с тихим стоном оседаю на землю. Но в последнюю минуту меня подхватывают крепкие руки.
        - Тор, это кто? - слышится другой голос. Тоже невнятно знакомый.
        - Моя головная боль, - вздохнув, поднимает на руки и несет в кресло. А там неожиданно садится и устраивает меня на своих коленях.
        Слабо дергаюсь, жар заливает щеки и шею. Сидеть на коленях герцога хоть и соблазнительно, но неприлично.
        - И совсем я не ваша… - ворчу и снова дергаюсь.
        - Вынужден вас огорчить, леди Вивьен, - издевательски хмыкает. - Но с недавних пор все же моя. И мне невероятно интересно, почему вы влезаете ко мне в кабинет через окно.
        Так стыдно мне еще никогда не было. Прячу лицо у него на груди, чувствую, как горят уши. Но страх ледяной рукой сковывает сердце, продолжает биться в венах, в висках. Тело дрожит, как в лихорадке.
        - Вив, что случилось? - тон смягчается.
        Теплая ладонь проходится по волосам.
        - Кто тебя напугал, Розочка. Неужели мы? - спрашивает другой, стоящий рядом. И я узнаю в нем своего кавалера по танцам, который представился Лайоном.
        Качаю головой, еще сильнее втыкаюсь носом в шершавую ткань фрака.
        - Тогда кто, Вив? Можешь нам довериться. Обещаю, никто тебя не обидит.
        Глотаю комок в горле. Слезы душат, из последних сил сдерживаюсь. Я так устала надеяться только на себя, так устала никому не верить, быть один на один с проблемами. Чувствую себя слабой, как ни разу не чувствовала. Слабой и отчаявшейся. Я не знаю, кто мои враги, не знаю, насколько они сильны и могущественны. И что им маленькая Вишня, раскусят и не заметят.
        Довериться хочется, даже сжимается все внутри от этого желания. Но знаю - слабость пройдет, уныние пройдет, а мои слова останутся. Останутся как оружие против моей семьи. Против лорда Роуза, против маленького Уилла… И разве имею право так поступать? Хотя бы ради брата… А будь на его месте Любчик… Зоря и Любава. Я бы хотела, чтобы мою семью кто-то защитил. И Вив, настоящая, Вив, которой на этом свете уже нет, возможно, смотрит с небес, и ее сердце сжимается в тревоге за родных. Не волнуйся, Вив, я не подведу!
        - Мне… мне показалось, что кто-то преследует меня в коридоре, - частично говорю правду.
        - Настолько показалось, что ты лезла по карнизу? - Торнтон, как всегда, не верит.
        Вздыхаю, наконец, отлепляюсь от насквозь промокшего лацкана фрака. Но в глаза взглянуть не решаюсь, на пятно от слез смотреть безопаснее.
        - Настолько… - не возражаю. Пускай думает, что хочет.
        А он и думает, потому что тихо говорит Лайону оповестить охрану. Пусть поищут чужаков в доме, да расспросят, может, кто-то подозрительно вел себя, куда-то бежал, шел быстро или крался. Слуги все видят, хотя сами порой кажутся незаметными.
        Я не отрицаю. Пусть ищут. Но уверена, Маска отступил. Или отступится, как только заметит, что его разыскивают. Собственно, его тяжелый взгляд я уже перестала чувствовать. Он словно наткнулся на невидимую стену, как только очутилась в объятиях герцога.
        Дверь, тихо скрипнув, выпускает Лайона. Мы остаемся вдвоем.
        - Может, теперь расскажешь… Здесь только мы…
        Снова качаю головой. Конечно, он понял, что лгу. Но благодарна, что не давит. Возможно, именно эта деликатность и вызывает новый поток слез. Ибо я, неожиданно, снова всхлипываю. И в этот раз уже сдержаться не удается.
        - Вив… Вивьен?
        Закрываю ладонями лицо. Плач переходит в рыдания. Остановиться совсем не могу.
        - Не надо плакать, не стоит. Все будет хорошо, - обхватывает мой подбородок, заставляет глянуть в глаза. Проводит большим пальцем по щеке, стирает слезы.
        - Моя девочка… Не бойся. Я тебя защищу, я никому не позволю тебя обидеть.
        Икаю от слез. Хлопаю растерянно мокрыми ресницами. Губы жжет от соли. Облизываю их. Взгляд герцога темнеет. Мое дыхание смешивается с его. И сердце уже стучит не от страха, от предвкушения. А дальше меня швыряет в какой-то темный, томный вихрь. Его губы накрывают мои, и противиться больше нет никакого желания.
        Его губы, мягкие и нежные ласкают мои. Вызывают гамму неизведанных, до сих пор неизвестных моему телу ощущений. Меня никогда, никто так не целовал. Будто бы изучая, исследуя каждый уголок, пробуя на вкус и наслаждаясь удивительной магией, творившейся на наших устах.
        Сопротивляться не могу, прекратить это безумие не могу. Знаю - потом пожалею. Но сейчас в этот момент просто хочу напитаться сполна лаской и нежностью, которые вряд ли когда-нибудь будут принадлежать мне.
        Уже смелее поднимаю руки, зарываюсь пальцами в его волосы на затылке, и совсем не останавливаю его ладонь, которая медленно двигается от колена и выше. Внутри все млеет, тает, плавится. И голова идет кругом от пылких поцелуев. Они уже не только владеют моими губами. Они покрывают залитые слезами щеки, чувствительное место за ушком, спускаются на шею, затем снова возвращаются к губам.
        Кажется, тихо стону, кажется, и сама начинаю отвечать. Перебирать жесткие волосы на его затылке, гладить ладонями крепкие плечи, целовать покрытый щетиной подбородок. Это безумие. Но какое сладкое. Какое безудержное. Оно погубит меня, и на мгновение кажется, я согласна на эту жертву. Только на мгновение. Потому что, где-то далеко хлопает дверь, скрипят половицы и становится понятно, что скоро в комнате мы будем не одни.
        На смену безумию приходит ужас. Что я себе позволяю? Что он позволяет? Дочь графа и сын герцога. Моя репутация будет уничтожена до основания.
        Упираюсь в его грудь, едва нахожу силы отстраниться.
        - Тор… Торнтон… Лорд Торнтон… - все не могу подобрать, как обратиться. - Что вы делаете? Что я делаю?
        Сердце стучит. Мое и его. Он обхватывает ладонями мое лицо, смотрит прямо в глаза.
        - То, что хотел с первого момента, как увидел тебя, Вивьен.
        - Вы обманываете! Зачем?
        Мороз ползет по коже. Спущенное с плеч платье выглядит пошло. Я выгляжу пошлой и доступной. И как Вишне, мне это безразлично, то для Вив и Роузов так поведение может обернуться чем-то страшным, чем-то ужасным. Наше положение и так слишком шаткое.
        - Что здесь происходит? - неожиданно звучит у двери.
        Дергаюсь, пытаюсь вырваться из объятий. Но Торнтон напротив прижимает крепче. Закрывает мое смятое, расхристанное платье.
        - Ты не вовремя, Лайон! - чуть не рычит.
        - А мне кажется как раз вовремя! Вовремя, пока ты не натворил глупостей и не погубил жизнь девушки.
        Закусываю губу, чтобы не застонать вслух. Потому что Лайон повторяет мои мысли. И только проклятый Торнтон делает вид, что не понимает.
        - Ничего такого и близко бы не произошло.
        - Уверен? Итак, ты согласен взять на себя ответственность за нее?
        - Конечно, - сердито цедит.
        Я только глазами хлопаю. О какой ответственности они говорят. Почему оба так напряжены. И почему этот Лайон настолько подавляет Торнтона, что тот даже через силу, но вынужден отчитываться.
        - Тогда думаю вопрос решен. Но девушку все же отпусти… - неожиданно улыбается.
        Торнтон, скрипнув зубами, немного ослабляет хватку.
        - Отвернись! Вив нужно привести в порядок одежду.
        Жар заливает щеки и шею. Я уже забыла, что выгляжу как девушка легкого поведения.
        Лайон отворачивается, и сразу соскакиваю с герцогских колен. Отступаю на безопасное расстояние и принимаюсь поправлять корсаж. От стыда хочется провалиться сквозь землю. Что обо мне сейчас думает Торнтон! Что думает этот неизвестный Лайон! Даже предположить боюсь.
        - Думаю, мне уже пора… - хрипло произношу, как только платье становится на место. Пусть дальше рычат друг на друга. - Не хочу вам мешать.
        - Вы нам не мешаете, милая леди Роуз, - поворачивается Лайон. - Тем более что сейчас решается ваша судьба. И, похоже, лорд Торнтон собирается просить у меня вашей руки и благословения.
        - Э-э-э… - несвязно тяну. Ошарашено встряхиваю головой. Послышится же такое. В ушах после поцелуя шумит. Вероятно, не это сказал Лайон. - Вы шутите?
        - Нисколько, - улыбается.
        - Тор? - перевожу взгляд на герцога.
        Он даже не смотрит на меня, медленно поднимается, склоняет голову.
        - Ваше величество, я прошу у вас руки леди Вивьен Черри Роуз. Обещаю защищать и заботиться о ней, как того требуют традиции. Обещаю заменить ей родителей, семью, друзей. Стать для нее тем, в ком она будет нуждаться. Дать ей все, в чем она будет нуждаться…
        Это похоже на слова старинной клятвы. И у меня мороз бежит по коже. Он говорит и говорит. Но я уже и половины не слышу, голос звучит как издалека. Шум в ушах заглушает все звуки. Только оставляет легкое чувство головокружения и тошноты.
        - Кхм! - пытаюсь привлечь внимание. Но тщетно. - Кхм! - повторяю громче. - А вам не кажется, что сначала надо бы поинтересоваться у меня?
        Обе пары глаз смотрят с таким неподдельным удивлением, что я невольно краснею.
        - Вивьен, - наконец-то и мне достается капля внимания. - Конечно, твое мнение важно. Но тебе нужна защита, как мы уже убедились. И я единственный, кто может ее предоставить.
        «А от вас защита не нужна?», - мысленно интересуюсь. Внезапно вспоминаются слова Маски. Он говорил отцу, что ставит на какого-то Шипа. И с недавних пор, особенно после того, как узнала интересные подробности детства Торнтона, догадка, кто является этим самым Шипом, становятся четче.
        - Понимаете в чем дело, ваше величество, - обращаюсь именно к Лайону. Если кто-то и может остановить это безумие, которое, собственно, и начал, то только он. - Мой отец очень меня любил, и хотел, чтобы я была счастлива. В том числе и в браке. Ведь наивная богатая наследница очень лакомый кусок для охотников за деньгами.
        Король кивает. Его внимательность вдохновляет продолжать.
        - И именно поэтому в завещании отца указаны определенные условия. Конечно, тайные… Но вам, как королю, я доверяю, и, думаю, ничего страшного не случится, если вы будете в них посвящены.
        Лайон довольно улыбается. Торнтон мрачнеет, уже поняв, что к чему.
        - Среди сестер я самая младшая, но должна выйти замуж первая. И не за абы кого, а именно за любимого. Иначе все наше состояние пойдет на благотворительность, и Уилл останется без имения. Это было бы ужасно, не правда ли?
        Торнтон скрежещет зубами, король выражает крайнюю степень заинтересованности. Лукавые бесята так и прыгают в глазах. Подобный взгляд я часто наблюдала у Торнтона. Сразу видно, что братья.
        - А я не люблю лорда Торнтона. Возможно, лишь каплю влюблена, заинтересована. Но это ведь не настоящая любовь. Поэтому согласиться на брак, к сожалению, не могу
        - Вивьен! - с нажимом произносит Торнтон. - Думаю, что нам стоит поговорить наедине. Лай, оставишь нас!
        - Да я бы с радостью, но что это даст? - разводит руками. - Условия достаточно прозрачны, там, где вовлечена магия чувств, никакие убеждения не действуют.
        - Но ты сам знаешь, ей нужна защита!
        Я только перевожу озабоченный взгляд с одного Бардальфа на другого и обратно. Итак, об опасности им что-то известно. И, главное то, что неизвестно мне…
        - Знаю. И не вижу другого выхода, как… - выдерживает интригующую паузу. - Тебе, Торнтон, завоевать сердце Вивьен!
        - Что? - ошарашено переспрашиваем в два голоса.
        - Леди Вивьен, при всем уважении к вам, но выгода этого брака слишком очевидна для обеих семей и для королевства тоже. И если брат, которого мы все стремились женить годами, наконец, сдался и впервые сам предложил кандидатуру будущей жены, я отказываться тем более не буду.
        Но я слышу и другой подтекст. Этот брак - хорошая возможность держать дочь предателя, которая может угрожать безопасности королевства, под неусыпным круглосуточным контролем. А кто это сделает лучше, чем брат короля? Если, конечно… он сам не предатель.
        - А тебе Торнтон, - и до моего новообретенного жениха доходит очередь. - Стоит немного побыть в роли охотника, а не жертвы. Тебе понравится, уверен. Подари девушке цветы, пригласи на прогулку… Попробуй завоевать трепетное сердце. А то в последнее время юные леди совсем потеряли стыд, сами вешаются на шею… И этим, чего скрывать, избаловали тебя.
        Слышу тихое рычание. Сама едва сдерживаю смешок. Оказались мы в патовой ситуации, как ни крути. Но и из этого можно извлечь какую-то пользу. Тесное общение с Торнтоном может открыть некую информацию о покушении, которая поможет окончательно обелить имя отца Вивьен и предупредить короля. Не хотелось бы терять такого хорошего правителя. Лайон мне очень понравился. А насчет брака - посмотрим…
        - А сейчас я бы посоветовал леди Вивьен вернуться в Роузхолл, - подытоживает король.
        - Зачем? - сразу возражает Торнтон. - Она здесь в полной безопасности.
        - Три покушения, Тор! - поднимает бровь. - Я буду очищать ближайший круг. У меня вообще такое впечатление, что мы сражаемся с гидрой. Отрубишь одну голову - сразу вырастает другая…
        Они общаются, как будто меня здесь нет. Переходят к важным вещам, открыто обсуждая достаточно щепетильные темы. Вешают крючки, проверяя, передам ли новую информацию Маске, или действительно доверяют?
        Чуть смущенно переступаю с ноги на ногу. Мышцы снова начинают гудеть от усталости. Не сдержавшись, зеваю. Чем и приковываю внимание мужчин.
        - Думаю, леди Роуз, вам лучше отправиться отдыхать. Вы сегодня многое пережили, - «советует» Лайон. - Завтра на рассвете отправитесь домой.
        Я, конечно, еще бы послушала. Но намек более чем прямой.
        - С вашего позволения… - приседаю в книксене.
        - Спокойной ночи, леди Роуз.
        - Спокойной ночи, ваше величество!
        - Тебя проведет мой камердинер, Вивьен, - вдруг сообщает Торнтон. Тянется к колокольчику на столе.
        - Я и сама могу, - отрицательно качаю головой. Зачем человека срывать…
        - Можешь, - соглашается. - Но так будет безопаснее…
        Вздыхаю, придется ждать проводника. Тор прав. Пусть лучше кто-нибудь будет рядом…
        Глава 27
        Конец вечера мелькнул как в тумане, а на рассвете легкая карета уже выехала из ворот имения в направлении Сен-Ажена. Маман и сестры остались в Торнтонхолле до конца празднований.
        Они громко вздыхали, сетовали на ужасные обстоятельства, а Гортензия даже всплакнула, искренне жалея, что мне наспех приходится вернуться. Но приказ Торнтона был прямой как доска. Хотя о случившемся в кабинете никто и словом не обмолвился.
        Маман терзало любопытство, но я молчала, а спрашивать у Тора она не решилась. Скорее всего, догадалась, что между нами есть какая-то тайна. Особенно когда он вышел к карете, чтобы меня провести. На глазах у смущенной семьи галантно помог устроиться. Да еще и на прощание руку поцеловал, задержав в своих ладонях дольше, чем принято.
        - Что за цирк вы устраиваете? - прошипела, вырывая пальцы.
        - Выполняю приказ короля, - улыбнулся в своей привычной манере.
        А я не нашла, что сказать в ответ.
        Именно на этом мы и расстались.
        И теперь, проведя полдня в карете, я, наконец, ступаю во двор Роузхолла.
        - Вивьен! - в мои объятия сразу влетает Уилл.
        Я совсем не надеялась на такую радостную встречу. Шокированная, не знаю, куда девать руки, пока он плотно прижимается ко мне худеньким тельцем. Растерянно смотрю, как улыбается кухарка Дженни. И мне не остается ничего другого как обхватить мальчика в ответ.
        - Как твои дела? - немного смущенно откашливаюсь, когда проходит первый бурный восторг от встречи.
        - О, здорово! Виланда беременна, представляешь? Мы на ней с сэром Вефандингом испытали мою идею. Я так переживаю. А вдруг ей навредил. Вчера она почти не ела. Но сегодня у нее с аппетитом все хорошо.
        Хмурюсь, пытаясь понять, кто именно беременный. И только после упоминания об учителе, понимаю, что речь идет о кобыле.
        - Ее конюх вывел на прогулку, - тарахтит и дальше. - Мы для нее отдельный загон построили, чтобы другие кобылы…
        Мы заходим в приоткрытую дверь, а Уилл все тараторит и тараторит. Как будто все эти дни только и ждал, с кем можно будет поделиться новостями.
        Странно, но неожиданно чувствую Роузхолл родным, словно вернулась домой после долгого путешествия. Может, это остатки сознания Вивьен так реагируют на родные стены, но мгновенно успокаиваюсь. Тревога отступает. Я даже не сдерживаюсь, улыбаюсь и ласково растрепываю волосы брата.
        - А давай устроим маленький праздник в честь моего приезда. Попросим Дженни приготовить что-нибудь вкусненькое, - неожиданно предлагаю.
        Без строгого контроля маман и сестер чувствую себя свободной и беззаботной.
        - Крем-брюле? - округляются глаза Вила
        - Можно и крем-брюле… А еще чего бы тебе хотелось?
        Сосредоточенно морщит нос.
        - Может, торт… и пирожные с кремом… забыл, как Дженни их называет… А еще вафли с вишнями…
        - О, дорогой… - качаю головой. - Но ведь это все сладкое. Надо вначале поесть что-нибудь полезное и сытное. А потом уже к десерту переходить.
        - Ты говоришь как мама! - обиженно хмурится
        - Я говорю как взрослый человек. И советуюсь с тобой как со взрослым, как с лордом Роузхолла, - серьезно смотрю ему в глаза.
        - Ну, тогда может форель. Я люблю рыбу… - нехотя предлагает.
        - Запеченную? С овощами?
        - Только не горошек?
        - Ладно, никакого горошка.
        Дженни слушает нас и улыбается. Мне приятно, что и она, и Уилл так дружелюбно относились к Вивьен, а теперь и ко мне. Лакеи забирают мой сундучок с платьями. Заносят его и коробки со шляпками в дом. А я нахожу глазами Мэри. Сара осталась в Торнтонхолле, поэтому придется пользоваться ее услугами. Приказываю приготовить ванну - перед ужином неплохо было бы освежиться - и подобрать легкую домашнюю одежду.
        А когда мы сидим уже за столом и вкушаем необыкновенно аппетитные блюда, которые приготовила Дженни, неожиданно в столовую заходит лакей.
        - Лорд Роуз, леди Роуз, - кланяется сначала брату, потом мне. - К вам гость. Сэр Бентлей Вефандинг. Прикажете провести в столовую и принести еще один прибор?
        Переглядываемся с братом. Мордашка Уилла сияет.
        - Да, пожалуйста, - киваю.
        А сама думаю, что он здесь делает в такую пору. Занятия Уилла заканчиваются к ужину. И хоть за окном еще светло, летний день долог. Однако на часах уже полседьмого.
        На столе мгновенно появляется чистая тарелка, вилки, ножи, а через пару минут в приоткрытую лакеем дверь заходит учитель Уилла. И у меня снова все внутри замирает, при виде такого красавца. Представляю, как бы за ним бегали девицы на нашем рынке невест. Леди даже не посмотрели бы, что у сэра Вефандинга за душой нет ни гроша. Но неумолимая судьба послала такую внешность фанатичному ученому, для которого девичьи сердца не имеют никакого значения.
        - Добрый вечер леди, лорд… - кланяется. - Прошу прощения за неожиданный визит.
        - Присоединяйтесь к нам, - приглашаю. Деваться действительно некуда.
        Уилл даже подпрыгивает при виде своего кумира и кивает как заведенный, подтверждая мое приглашение.
        - Мне немного неудобно, - теряется сэр Вефандинг, но после недолгих колебаний садится по левую руку от Уилла.
        Ужинаем мы в маленькой столовой, без особых церемоний. Поэтому оказываюсь с сэром Вефандингом буквально глаза в глаза. Небольшой стол рассчитан только на семейные трапезы и вмещает не больше десяти особей.
        - Еще раз прошу прощения леди, что нарушил ваш семейный ужин, - немного виновато смотрит на меня. На губах застенчивая улыбка. - Не рассчитывал увидеть вас, думал, вы все еще в Торнтонхолле. Я, собственно, к Уиллу лишь на несколько минут заскочил, чтобы рассказать об очень интересных результатах.
        - Только сегодня вернулась, - тоже с какого-то чуда улыбаюсь и смущаюсь. - Неожиданно… И мы решили устроить маленький праздник.
        - Мне очень неудобно… - опускает длинные темные ресницы. Но я вижу, что все же смотрит на меня. Ожидает реакции…
        - Пустое… - склоняю голову набок. Хочется также отвести взгляд, но преодолеваю себя и смотрю прямо.

        - А какие результаты, мастер?
        Вефандинг бросает вопросительный взгляд на меня, будто просит разрешения начать разговор. Пожимаю плечами, мол, не имею ничего против.
        - Помнишь, ты мне присылал образец крови Виланды?
        Брат кивает. Даже о своем любимом десерте забывает. Сидит, открыв рот, готовый ловить каждое слово.
        - Так вот ее кровь не просто изменилась по всем параметрам, как положено беременной кобылице. Ее кровь по показателям приближается к крови тренированной кобылы.
        - То есть?
        - То есть максимальное потребление кислорода у нее выше, чем должно быть. Даже принимая во внимание беременность.
        - Но ведь наши действия были направлены на плод, и только на него.
        - В этом и загвоздка…
        Я совсем не понимаю, о чем они говорят, просто ковыряю вилкой пюре. Но краем уха прислушиваюсь.
        - Мы можем написать статью в научный вестник! - восклицает Уилл.
        - Можем, но для этого нужны все результаты. Дождемся, когда Виланда родит. Обследуем жеребенка и попытаемся так же подействовать на еще нескольких кобыл и жеребцов.
        Вилл кусает губы.
        - Я не знаю, смогу ли. Мама вернется скоро и у меня на эксперименты будет не так уж много времени.
        - Думаю, я смогу с ней переговорить, потому что, Уилл, дело не только в лошадях.
        - А в чем?
        - Если ты своей магией можешь влиять на физиологию живого организма, взрослого живого организма, который без особого труда достигает показателей тренированной особи, то… это открывает немало возможностей для людей.
        - Я не хочу с людьми работать, - говорит брат.
        - Никто и не собирается тебя принуждать. Но твоя работа может служить основой для других опытов… и будет иметь огромное значение для королевства.
        Я откладываю вилку и впервые подаю голос.
        - А вам не кажется, не совсем нравственным так вмешиваться в природу? Неужели кто согласится на такие эксперименты?
        - Безусловно, нет… - переводит взгляд на меня. - Конечно, на людях никто экспериментировать не будет. Но возьмем, к примеру, ту же королевскую конницу. В среднем, боевой конь вместе с доспехами и всадником совершает переход со скоростью несколько десятков километров в час. Но это учитывая отдых. Что замедляет армию. Или кареты, те же кареты. Они двигаются довольно медленно, согласитесь. Однако если почтовая или грузовая карета вдвое увеличат показатель скорости, насколько у нас облегчится жизнь? Или кареты скорой…
        Глаза Вефандинга сверкают. Уилла тоже. Фанаты своего дела.
        - Конечно, патент на изобретение, на работу будет принадлежать только Уильяму, я не претендую ни на деньги, ни на лавры… - уверяет.
        - Но это пока только ваши предположения? - уточняю.
        - К сожалению… - разводит руками. - Показатели могут быть ошибочными. Поэтому я предпочел бы взять еще раз анализы, если позволите. Завтра утром перед физической нагрузкой и после…
        - Это будет интересно, - морщит лоб Уильям. Наверное, уже прикидывает, как начнет работать над новой теорией.
        - Ладно… - соглашаюсь и я.
        Остаток вечера за столом ведутся неспешные разговоры на разную тематику. Сэр Вефандинг расспрашивает о том, как я гостила в имении, сам рассказывает несколько интересных эпизодов из своей преподавательской практики. Уилл слушает в оба уха и даже пискнуть боится, вбирает как губка каждое слово обожаемого учителя.
        А как только заканчивается ужин и все правила этикета соблюдены, сэр Вефандинг прощается до завтра. Перед тем как уйти, он долго держит мою руку в своих, и уверяет, что такой приятной и прекрасной компании у него давно не было. Его легкий поцелуй в тыльную сторону ладони словно клеймо пылает на коже.
        Я себя чувствую неловко и неудобно из-за такого внимания. И немного злюсь на него за неожиданный визит. Ведь собиралась с Уиллом поговорить о тренировках. А с другой стороны, хоть ужин и затянулся, однако Вефандинг сумел немного развлечь меня и на время отвлечь от мыслей о будущем замужестве. Но больше всего цепляют его слова, сказанные почти в дверях. Слова, заставляющие перевернуться что-то внутри.
        - Леди Вивьен! - его глаза ловят мой взгляд. - Вы всегда можете рассчитывать на меня. На мою поддержку и дружбу. Чтобы не случилось. Я хочу, чтоб вы это знали! - неожиданно выдает и быстро сбегает по ступенькам с крыльца.
        А я еще минуту стою и ошеломленно смотрю ему вслед. Даже после того, как лакей закрывает входную дверь.
        - Ты ему понравилась, Вив, - дергает за кудряшку Уильям.
        Встряхиваю головой, перевожу взгляд на брата.
        - Вздор, - фыркаю. - Банальная вежливость.
        Малыш демонстративно закатывает глаза и вздыхает.
        - Иногда вы, взрослые, не видите то, что у вас буквально перед носом!
        С этими словами юное дарование разворачивается и гордым шагом удаляется в свои покои. А я решаю поговорить о тренировках уже завтра. Этот день был бесконечно долгим, тяжелым и наполненным событиями. Нам явно стоит отдохнуть. Маман и сестер не будет до понедельника, и есть несколько дней в запасе для личных дел и секретных экспериментов.
        С этими мыслями, а также мечтами о мягкой, уютной кроватке, поднимаюсь к себе. Но как только переступаю порог, вижу знакомый конверт.
        - Мэри! - восклицаю.
        Служанка дремлет прямо сидя на стуле, но услышав мой голос легко вскакивает на ноги.
        - Да, моя леди!
        - А откуда письмо?
        - Какое письмо? - сонно хлопает глазами, обводит взглядом комнату и, наконец, замечает конверт на туалетном столике. - О-о-о! - удивленно тянет. - О-о-о! Я не… не знаю, леди… Мне ничего не передавали.
        На несколько секунд закрываю глаза, чтобы немного унять разочарование и легкое раздражение на невнимательную служанку. Кто-то принес сюда письмо. Прошел мимо, спящий, и оставил так, чтобы я обязательно заметила.
        - Ладно. Можешь быть свободна, - сделав пару вдохов-выдохов, чтобы успокоиться, произношу почти спокойным тоном.
        - Но как же? Вам нужна помощь!
        - Не нужна… Иди, Мэри…
        Служанка приседает в книксене и поспешно исчезает за дверью. А я подхожу к конверту. Очередное послание от Друга. Посмотрим, что он пишет в этот раз.
        «Магия это душа и тело. Не стоит воспринимать ее просто как определенный дар, талант, вроде склонности к рисованию, пению или победах в спорте. Магия - еще одна наша оболочка, часть совокупного целого. У обычных людей две составляющие: душа и тело. У магов три: душа, тело, магия. Из этого и следует исходить, когда начинаем практиковать. Если тело и душа в беспокойстве, магия тоже находится в возбужденном состоянии. Поэтому к каждой практической задаче следует подходить полностью успокоив предыдущие две составляющие.
        У тебя, Вивьен, дар, как и у всех Роузов, к живой природе. Особенно растениям. Хотя и с животными ты бы ладила хорошо. Однако растения это то, в чем максимально раскроется твой талант. Но для этого необходима практика, ежедневная практика, добросовестная и упорная. И начнем с самых простых задач…»
        В этом письме Друг впервые так напрямую обратился. Будто знает меня лично. Советы уже больше не напоминают отрывки конспектов. Они слишком субъективные, слишком узкоспециализированные. И это заставляет предположить, что еще один человек может скрываться под красноречивым псевдонимом. Тот самый, который буквально несколько минут назад уверял в своей поддержке и дружбе. Тем более что практика обучения юных магов у него немалая. Только вот откуда он узнал о моей особенности?
        Глава 28
        С того самого дня сэр Вефандинг стал у нас появляться каждое утро. Иногда я с ним и Уиллом прогуливалась к конюшням, а бывало, что они сами занимались своими делами.
        А еще, я наконец-то удовлетворила свое любопытство, и познакомиться с конюхом Гувертом и гувернером Уилла - сэром Яковом.
        Мне было приятно видеть, что взрослые образованные мужчины заботятся о брате, видят в нем потенциал и действительно пытаются помочь его развить. Никто не вел себя пренебрежительно или подобострастно-одобрительно. К Уиллу относились, как к взрослому. Всегда выслушивали его мнение, но могли сделать уместное замечание или подвергнуть критике какую-то не особо удачную идею. Мальчик развивался в гармонии. Здесь, среди тех, кто искренне разделял его увлечение, Уилл разительно отличался от того, каким я его видела рядом с матерью и сестрами. Сэра Вефандинга брат буквально обожал и называл «мастер», сэра Якова безгранично уважал. А вот с Гувертом они были хорошими друзьями.
        Однако чаще я все же уделяла внимание своим секретным тренировкам. Найдя в библиотеке учебники Уилла и другие пособия, выполняла задания, не щадя сил. Подумав, решила брата не вовлекать в свои дела. Чем меньше людей будет знать о моей особенности, тем лучше. Сейчас он настолько увлечен собственной идеей, что даже уникальная магия сестры, уверена, не представляет для него какого-либо интереса. А вот если какие-либо упражнения не будут получаться или что-то покажется непонятным, тогда и попрошу помощи. Пока же указания Друга настолько простые и четкие, что даже потребности в этом не возникает.
        Я как раз сижу в классной комнате Уилла, снова и снова перечитываю последнее письмо Друга. На подоконнике стоит банка с землей и с немым укором смотрит на меня. Сегодня мне предстоит заставить семена фасоли прорасти, но упрямое семечко и дальше сидит себе в земле и даже не думает пускать росток. И мысли мои парят далеко-далеко. Никак не удается вынудить их сосредоточиться на работе. С каждым днем меня все больше и больше разъедает желание узнать, действительно ли Вефандинг Друг. Но достать образец его почерка, как ни странно, гораздо труднее, чем Торнтона.
        Наконец откладываю письмо, отодвигаю банку. Понимаю - ничего у меня не получится, пока не удовлетворю любопытство. Но дверь внезапно открывается, брякает о стену, и с потолка осыпается штукатурка. Я едва успеваю запихнуть письмо под ягодицы. Лучшего тайника за такое короткое время придумать не удается.
        - О, Вив, ты здесь? - удивленно пялится на меня Уилл. - Я на минутку. За учебником, - поспешно бежит к стеллажу.
        Вслед за ним заходит Вефандинг. И я буквально чувствую, как сиденье подо мной начинает нагреваться. Что делать? А что если мне нужно будет встать. Куда письмо девать?
        - Доброе утро, леди Вивьен, - вежливо кланяется. - Вы сегодня не захотели составить нам компанию.
        - Здравствуйте уважаемый сэр, - пытаюсь улыбнуться в ответ. - Мне нужно немного отдохнуть после вчерашнего, - скромно опускаю ресницы.
        Уилл у стеллажа сдавленно хихикает. Вчера он решил поучить меня ездить верхом. От дамского седла я отказалась категорически, и брату пришлось объяснять все премудрости, учитывая эти обстоятельства. Это, конечно, помогло ему все быстро показать на собственном примере. И у меня даже почти получилось. Но… но кто же знал что спокойную кобылу, по имени Пирожочек, какая-то муха ужалит под хвост. Намотав несколько кругов по загону, мы свалились с ног обе. Я в одну сторону, Пирожочек в другую. К счастью, толстенькая низенькая Пирожечек развить большую скорость была не способна, и я упала на мягкую траву довольно безболезненно. Но после незапланированного «родео» ягодицы горели огнем, сидела я на мягкой подушечке, и письмо кололо через тонкую ткань утреннего платья. К счастью, вчера Вефандинга не было, и свидетелем моего позора стали лишь Уилл и Гуверт.
        - Вот, мастер, я нашел! - очень вовремя восклицает брат. Ибо я уже вижу опасные огоньки любопытства в глазах Вефандинга. К гадалке не ходи, и так ясно, какой последует вопрос.
        - Прекрасно Уильям, - нехотя переводит взгляд на него. - А теперь сверим наши показатели, - вытаскивает из кармана лист, списанный какими-то цифрами и буквами.
        Сердце в предвкушении начинает неистово стучать о ребра. Вот он мой шанс. Вселенная снова ко мне благосклонна. Осталось только получить этот листик.
        К сожалению, издалека разглядеть почерк не получается. Тем более сверить. Как ни вытягиваю шею, а кроме расплывчатых закорючек ничего не вижу. Кусаю губы, лихорадочно придумываю, как, не вызывая подозрений, заглянуть в написанное. Раньше ведь не особенно интересовалась работой Уилла. Разве что в контексте того, что это занятие брата. И проявлять любопытство к цифрам, которые для меня не несут какой-либо информации, странно. Это же не здоровьем Виланды интересоваться.
        От тяжелых мыслей на лбу выступает испарина, нервно ерзаю на подушке. Письмо мозолит, чувствую себя «принцессой на горошине». Из приоткрытого окна влажный затылок обдувает летним ветерком. Поворачиваюсь, чтобы чуть-чуть прикрыть створку и с ужасом вижу как проклятая фасоль начинает показывать первый светло-зеленый росток, на котором небольшой загугулинкой скрутился молодой листочек.
        Черт! Это нужно так несвоевременно. Чего это она решила именно сейчас выполнять команду.
        От ужаса волосы встают дыбом. Конечно, прорастающее буквально на глазах растение вызовет множество вопросов. И подумав, Вефандинг точно догадается, что дело во мне. Если он Друг, то ничего страшного. А вдруг нет! Еще, как назло, подняться не могу и спрятать, упрямо жаждущую солнца, фасоль. Письмо под ягодицами тоже не стоит показывать.
        Бледнею, нервно сжимаю руки. Занавеска колышется от ветра, словно умышленно привлекает внимание. Листок с цифрами трепещет на столе. Вефандинг не глядя бросает Уиллу:
        - Прикрой окно!
        Я от испуга дергаюсь, взмахиваю рукой и нечаянно, но очень удачно толкаю банку. Та опрокидывается, тихо бренча, медленно катится к краю и падает из окна. Кто-то тихо ахает. Надеюсь, я никому не навредила.

        Неожиданно встречаюсь взглядом с Уиллом. Он медленно качает головой, и я поспешно прячу руку под стол. К счастью Вефандинг настолько увлечен показателями, что даже не обращает внимания ни на меня, ни на брата.
        Опасность миновала, но образец почерка я так и не достала. Ох, как же мне не хватает хоть каких-то навыков телепатии. Было бы прекрасно сейчас мысленно попросить брата отвлечь Вефанднга, чтобы я могла сравнить почерки. Лишь на несколько минут, больше не нужно. Но, к сожалению, это только мечты.
        Брат хватается за створку окна, пытается прикрыть. Но как раз именно в тот момент почему-то ласковый летний ветерок превращается в сильный порыв, будто намеренно выбивает оконную створку, прокатывается по столешнице, перебирает страницы книги. А пока Вефандинг хватается за нее, подхватывает бумажку и затягивает под стол.
        - Я достану! - слишком резко восклицаю. И соскальзываю за ней, незаметно прихватывая письмо.
        Звенит стекло, стучит книга. У меня есть несколько секунд, чтобы проверить все. Хватаю листок с показателями и письмо. Руки дрожат, сердце стучит, буквы расплываются перед глазами. И что делать, если он? Вот так прямо сказать. Попросить потренировать. Или дальше делать вид, что не знаю.
        - Вив, помощь нужна? - под стол ныряет и Уилл. Глаза брата расширяются, когда застает меня за этой преступной деятельностью. Качаю головой. Одними губами шепчу:
        - Молчи!
        Брат хитро жмурится. Чувствую, придется многое объяснить. Но потом. Все потом…
        Всматриваюсь в списанные строчки. Во рту пересыхает от волнения. Нет… не он… Вефандинг не Друг…
        Разочарованно передаю Уиллу письмо.
        Почти одновременно вылезаем из-под стола с противоположных сторон.
        - Вот, мастер, - подает бумажку с показателями, пока я незаметно прячу письмо и карман.
        - Спасибо, Уильям. И вам, леди Вивьен, обжигает взглядом. Уголок рта немножко дергается, словно сдерживает улыбку.
        - Ой, да я ничего… - краснею. - И… э-э-э… не буду вам мешать.
        Подхватываю учебник, который всегда кладу на стол для отвода глаз, и быстро сбегаю в свою комнату.
        Нервы немного пошаливают. Меряю шагами комнату, никак не могу успокоиться. Может, судьба все же намекает, что стоит покинуть поиски Друга. Есть он себе, помогает, слава богу, вот и успокойся, Вишня. Чего зря время тратить? Но врожденная любознательность и желание докопаться до сути зудят на подкорке как рой испуганных пчел. В таком возбужденном состоянии мне явно не стоит показываться на глаза домашним. Прошу Мэри принести обед в комнату и стараюсь отвлечься чтением. Как раз в руки удачно попали самые популярные мифы и легенды мира. Книга напоминает хрестоматию для внеклассного чтения. Уиллу сейчас не до литературы, а вот мне не помешает ознакомиться с самыми известными произведениями и писателями. Хотя бы поверхностно.
        От сказок не отрываюсь, даже во время обеда. Не глядя, поглощаю все, что приносит Мэри, больше уделяя внимание пище духовной, а не телесной.
        Итак, Древние, как утверждают мифы, первые правители. Пришли они из-за моря и осели, увидев богатый и плодородный край. Три корабля привезли странных существ с серыми длинными косами, острыми ушами и темной кожей. Новые существа подарили аборигенам кучу интересных знаний, изобретений, а самых верных наделили своим даром, то есть магией. Именно избранных, достойных дара, и оставили присматривать за паствой, покинув эти края. Правда, говорят, будто потомки Древних до сих пор живут среди людей, удачно скрывая свой облик.
        На этих оптимистичных словах сказка кончается, и я откладываю книгу. Что-то похожее встречалось и в земных легендах. Например, зарождение цивилизации ацтеков, мая, инков… Или даже взять славянские мифы… Такое сходство кажется забавным и интересным.
        - Чем занимаешься? - неожиданный вопрос заставляет вздрогнуть. В дверях торчит Уилл, подпирая плечом косяк.
        Поднимаю книгу, обложкой повернув к брату.
        - Читаю…
        Сердце понемногу успокаивается. Уиллу я всегда рада. Просто на мгновение показалось, что на его месте Вефандинг. Хотя собственными глазами видела, как учитель после обеда уехал.
        - Рассказывай уже, - устраивается напротив, подпирает кулачком подбородок.
        - Что именно?
        - Рассказывай, зачем тебе понадобился наш список и что ты делала с землей в классной комнате.
        Вздыхаю. Я ведь знала, что это время придет. Но оттягивала. К тому же сможет ли брат удержать мою тайну… тот еще вопрос.
        - Вив, - нахмуривается. Совсем как взрослый. - Кажется, я уже доказал, что мне можно доверять.
        - Понимаешь… Мне с магией помогает один человек… - медленно начинаю. Смотрю внимательно на брата. Ореховые глаза блестят любопытством. А еще немного, совсем на каплю, осуждением и ревностью. Мол, как это его сестре еще кто-то смеет помогать. И я поспешно продолжаю, чтобы успокоить малыша. - Он пишет мне письма. Но я не знаю кто это…
        - Как это? - наклоняется вперед. Рассказ кажется брату все более и более интересным.
        - Вот так, - развожу руками. - Он подписывается просто «Друг».
        Стараюсь рассказать все, обходя острые углы. Однако тему поисков нужного почерка приходится затронуть. Иначе как объяснить, для чего мне показатели Виланды…
        - И что мастер? - глаза брата возбужденно сверкают. Ему, наверное, очень хочется, чтобы любимый учитель тоже помогал сестре. Тогда от него тайну не придется скрывать.
        - Нет… - с сожалением качаю головой. - Почерк другой.
        - Ты на обе руки проверила?
        - Обе руки?
        На лице Уилла снова появляется улыбка. Торжествующая и немного надменная.
        - Мастер прекрасно пишет обеими руками. Я видел. Ты не знала?
        Ошарашенно хлопаю глазами.
        - Нет…
        - Руку даю на отсечение, это мастер тебе помогает. Я достану второй образец.
        - Почему такая уверенность? - теперь я хмурюсь.
        Но брат краснеет и пожимает плечами.
        - Предчувствие…
        Встряхивает головой, откидывая щекочущий локон со лба.
        - Так что ты делала с землей?
        - Не совсем с землей… - вздыхаю, вспоминая неудачный эксперимент. - До недавнего времени у меня все шло хорошо с учебой. Друг настолько легко объяснял, что даже беспокоить тебя было нечего… - немного виновато смотрю исподлобья…
        - Да, мастер умеет…
        - Ты прямо настолько уверен, что это он?
        Не хотелось бы увидеть разочарование на лице брата.
        - А кто еще? - задает резонный вопрос.
        Пожимаю плечами. Любой. Мне казалось, что это Торнтон. Но молчу. А вдруг все же Вефандинг. Брат как-то неестественно уверен в своей правоте. И это невольно передается и мне.
        - В общем, - прерываю поток мыслей о Друге и возвращаюсь к рассказу. - Сегодня я должна была впервые заставить растение слушаться. Фасоль… - невольно краснею. - А она никак не прорастала.
        Уилл морщит нос.
        - С растениями работать тяжело.
        - Пока я об этом не задумывалась, особых сложностей не было… - рассеянно произношу.
        - Ого! Ты что же магичила уже? Без меня?
        - Случайно, - снова бросаю виноватый взгляд.
        Приходится рассказать о розах Ровены, и об упрямой фасоли, которая начала расти, чуть не выдав меня Вефандингу. О лягушке - теперь понимаю, что она притихла из-за моей магии, а не просто так. И, куда уж тут деваться, об аллергии. Правда, о ней все же стараюсь поведать больше в забавном ключе, не вдаваясь в страшные подробности. Даже щеки надуваю и глаза таращу, чтобы продемонстрировать, как разнесло мое лицо от контакта с животным.
        - О, да, - смеется. - У тебя даже на пчелиные укусы аллергия. Помнишь, папа всегда смеялся, что в семье «естестенника» ребенок с аллергией чуть ли не на все живое.
        Не помню, конечно, но тоже смеюсь. Пожалуй, это действительно комично, если бы не было так опасно.
        - Мы, конечно, от всех скрывали. Тебя же, больную, замуж никто не возьмет…
        Фыркаю.
        - Как будто я хочу. Может, стану магичкой и сама на себя буду зарабатывать. И выйду замуж за того, за кого захочу, и когда захочу.
        Теперь уже Уилл вздыхает.
        - Завещание, Вив… Да и на хорошую работу тебя вряд ли возьмут… Ты женщина.
        Замолкаем задумавшись. Как же бесит, когда от твоего выбора, от твоих действий зависит жизнь всей семьи? Похоже, что предложение Торнтона придется принять. Лучшего кандидата вряд ли найду. Но действительно, как говорил Лайон, пусть еще позавоевывает. Кто знает, как магия Патрика Роуза действует. Может самой влюбленности и уважения ей будет мало…
        - Давай еще раз попробуем! - неожиданно предлагает брат. - Я подстрахую, помогу. У меня тоже не очень с растениями, я животных люблю. Но кое-что умею… Элементарное. И фасоль вынудить прорасти, уж точно знаю как.
        - Ладно…
        Обвожу взглядом комнату. Фасоли у меня нет. Просить Мэри принести будет слишком подозрительно.
        - Может, абрикос, - указываю на вазу с фруктами, которая осталась с обеда.
        Я попросила Мэри их не относить. Люблю жевать что-то во время чтения.
        Абрикос делим поровну, съедаем сладкий плод и размещаем косточку на тарелке. Уилл убеждает, что никакой земли не нужно, если, конечно, мы не желаем дерево вырастить. Нам важно помочь растению пробудиться, пустить корни. А дальше оно само либо по накатанной пойдет в рост, либо мы просто свернем влияние и оставим на той стадии, на которой пожелаем.
        Осторожно приступаю к работе. В общем, по словам Уилла, я и так все делала верно. Но концентрации и уверенности мне действительно не хватало.
        - Можешь придумать себе какой-нибудь заговор. Мне помогает сосредоточиться.
        - Например?
        - Ну… - задумчиво скребет затылок. - Например… Расти-расти деревце, тянись в высоту, пусть листики и веточки трепещут на ветру…
        Прыскаю… Уилл краснеет.
        - Поэт из меня так себе.
        - Прекрасный, - уверяю. - Думаю, это то, что нужно.
        Вслух заговор не произношу. Вряд ли именно такой способ будет для меня подходящим. Но пульсары, мои пульсары точно смогут помочь. Что там сначала я чувствовала? Зуд в пальцах? Итак, представляем его.
        Проходит несколько минут, чтобы я начала понимать, что зуд уже не мнимый, а настоящий. А за ним крошечные молнии, срывающиеся с кончиков и попадающие в одинокую косточку на тарелке. Даже, кажется, слышу легкий треск, когда семечко раскалываются, и беленький корешок выглядывает наружу.
        - Получилось, Уилл! Ты видел? Получилось? - хлопаю в ладоши.
        - Что здесь происходит? - вдруг слышится грозное.
        Резко поворачиваюсь и замираю от страха. Леди Роуз стоит прямо в дверях, сложив руки на груди. И внимательно наблюдает за нами. На лице Уилла бледнеют даже рыжие веснушки.
        - Н-н-ничего, - лепечет брат. Прячет руки под стол. Но абрикосовое зернышко слишком красноречиво сверкает хрупким белым корешком. - Я просто Вив показывал…
        Маман хмурится. Не верит. Глаза сверкают злыми синими искрами. И я искренне боюсь за брата. Больше не могу прятаться за ребенка. В конце концов, он не обязан брать на себя вину и страдать из-за меня. Да и, наконец, Вивьен потомок Ровены, пусть сами ищут объяснения, а я здесь ни при чем.
        - Это моя вина, матушка!
        Уилл испуганно втягивает в себя воздух. Нахожу под столом его руку и сжимаю пальцы.
        - С недавних пор у меня… - кусаю губы, подбирая слова. - У меня появились странные способности. Почти сразу же как пришла в себя после воспаления легких.
        Леди Роуз шагает к нам, прижимает ладонь ко лбу и устало закрывает глаза. Почти на ощупь находит стул и тяжело опускается на него.
        - Ох, Святые Древние… - вздыхает. Минуту сидит молча, переваривая услышанное. - Я так и знала. Я догадывалась, что все так и произойдет.
        Мы с братом удивленно переглядываемся.
        - Что произойдет? - осмеливаюсь спросить.
        Графиня открывает глаза, моргает, словно нас впервые видит.
        - Уилл, сынок, ступай прогуляться, - мило улыбается брату.
        Уилл хмурится, складывает руки на груди.
        - Я хочу знать. Вив - моя сестра. Я, как граф Роуз, обязан заботиться о ней.
        - Мальчик мой…
        - Я не мальчик, не малыш! - задирает подбородок. - Я требую объяснений. Что с моей сестрой?
        Смотрю на брата новым взглядом. Таким взрослым и уверенным его еще не видела.
        Графиня снова вздыхает. Мрачнеет, но в конце концов больше не возражает.
        - Вивьен тогда было три… Только три годика. Когда мы с Патриком заметили кое-что необычное. Растения к ней тянулись. Вились, цвели, благоухали, стоило лишь ей слегка дотронуться до листьев или стебла… - пристально смотрит в глаза. - И… оберегали. Никогда не забуду, как испуганная Гортензия прибежала в гостиную. Глаза в пол лица. Заикается, слова произнести не может. Патрик сразу понял. Я со временем… когда увидела ужасную картину. Няня, опоясанная побегами роз, лежала навзничь в траве. Рядом плакала Вив, прижав ладошку к лицу. Красное пятно украшало щеку.
        Я сглатываю, Уилл даже не дышит, слушает внимательно. Практически как Вефандинга.
        - Няню мы выгнали без рекомендаций, заплатили щедро кое-кому, чтобы память ей подчистил. Гортензия слишком мала еще была, чтобы что-то понимать. А Вивьен ради безопасности Патрик запечатал.
        - Мои магические способности?
        Взгляд маман становится строже.
        - Это было опасно. Не из-за репутации, Древние с ней. Впервые за много столетий проявились способности у аристократки. Этим могли воспользоваться.
        - Кто?
        - Я не знаю. Патрик никогда не говорил и мне приказал молчать. Просто выполнил все, что нужно. Да еще сделал так, что на большинство растений и животных твое тело реагировало аллергией. Чтобы снизить контакты до минимума. Мы не знали, как долго продержится печать.
        - Но отец не мог предать короля! - восклицает Уилл.
        - Конечно не мог, - спокойно соглашается леди Роуз.
        - Тогда кто желает лишить его трона? - тихо бормочу себе под нос.
        Но маман отвечает:
        - Мне не известно. И хорошо, что неизвестно. Мужчины разберутся с этим. А тебе Вивьен лучше об этом не думать. Только что теперь делать с твоей магией? - внезапно заламывает руки. - Ох, Патрик, на кого ты меня бросил! Я сама с этим не справлюсь.
        - Я справлюсь, матушка. Я смогу себя контролировать! - уверяю.
        Но маман гневно сверкает глазами.
        - Как в замке Ровены? Я согласилась туда поехать только потому, что надеялась снова восстановить печать. А теперь… Похоже, только навредила! - всхлипывает.
        Уилл не выдерживает, подбегает и крепко ее обнимает.
        - С тех пор я многому научилась…
        Леди Роуз поднимает голову, встречается со мной взором. Синие глаза сухие, ни слезинки в них.
        - Ты же понимаешь, что тебе нельзя выходить замуж за Торнтона! Он металлист. Тебя мигом раскусит. Я же потому и хотела Джеффри. Этот слизняк ни за что бы не догадался, какую магию будут иметь его потомки. Но ты носом крутила. И крутишь, Вивьен! Ты изменилась. Возможно печать Патрика угнетала не только магию, но и волю. Но сейчас я вижу в тебе другую личность. Ты очень похожа на меня. Умная и здравомыслящая. Из Джеффри ты сможешь выть веревки, управлять всем. Наследство Патрика никогда не достанется Спайкам. А Торнтон опасен. Он тебе не по зубам. Ты должна отказать ему в ухаживаниях!
        - А как же любовь?
        - Любовь? - фыркает ласково, гладит Уилла по непослушным волосам. - Что есть любовь, дорогая? Мы женщины всегда можем влюбиться в того, кто нам выгоден, если у нас есть хоть капля разума в голове. У тебя есть… Разве нет?
        Глава 29
        Последние слова маман еще долго крутятся в голове. Есть ли в них хоть капля правды? Неужели это лучшая судьба, которая может постигнуть девушку в этом замшелом патриархальном обществе? Ее предостережения насчет Торнтона перекликаются с моими опасениями, но почему-то не верится, что он действительно столь опасен.
        Однако больше всего волнует вопрос насчет моей магии. Почему она настолько нежелательна, даже опасна для моей жизни? Уверена, лорд Роуз не стал бы зря волноваться. А вдруг сама Вив была причиной того, что он пошел на сделку с совестью и пытался предать короля.
        Мечусь по кровати в бессоннице до утра. Прокручиваю раз за разом события последней недели. Лишь на рассвете забываюсь в беспокойной дреме. И просыпаюсь совершенно разбитая и обессиленная от скрипа двери.
        - Доброе утро, леди! - щебечет Мэри, словно нарочно сияя бодрой улыбкой.
        Порхает по комнате, накрывая стол к завтраку, раздвигая тяжелые шторы, набирая воду в хрустальную вазу и погружая туда большой букет.
        - А вам письмо! - подносит вместе с букетом к кровати.
        Выхватываю небольшой конвертик, зажатый между пышных головок нежных роз, и нетерпеливо распечатываю. Серебристые розы. Вот действительно, от кого это послание - улыбаюсь мысленно. Даже признаться себе боюсь, что сердце в этот момент готово выпрыгнуть из груди.
        «Милая Вивьен, приглашаю тебя сегодня после завтрака на утреннюю прогулку по центральному парку…» - читаю лаконичные строки. Подпись, конечно, и не подумал оставить. Наглядная демонстрация самоуверенного Торнтоновского характера. Даже здесь показал, насколько уникален среди других.
        «Горбатого могила исправит…», - бормочу под нос. Поднимаю голову и кричу
        - Мэри! Приготовь утреннее платье для прогулок.
        Любознательный нос служанки выглядывает из гардеробной.
        - Леди Роуз одобрила приглашение? - удивленно поднимает брови.
        Хмурюсь.
        - При чем здесь леди Роуз? Я сама решаю, куда и с кем ехать. И вообще, с чего такие вопросы! - раздраженно отрезаю. Неужели в свои восемнадцать я обязана спрашивать разрешения?
        Мэри снова исчезает в гардеробной. А я принимаюсь за завтрак. Сегодня он менее аппетитный, чем обычно. С возвращением маман, судя по всему, Дженни снова пришлось готовить для меня диетические блюда: сероватая овсянка без сахара и масла, несколько листиков салата, кружочки огурца и помидора и чай. Также без сахара. Правда, с небольшим галетным печеньем. И на том спасибо. Хорошо, что утром у меня аппетит совершенно никакой.
        Пока завтракаю, Мэри ходит туда-сюда по комнате, подбирает одежду, убирает кровать, и в какой-то момент исчезает. А спустя несколько минут в комнату зарывается леди Роуз.
        - Вивьен, ты должна отказать лорду Торнтону! - заявляет грозно. Голубые глаза мечут молнии.
        - Это почему? - медленно ставлю чашку на блюдце и отодвигаю от себя - вдруг невзначай зацеплю.
        - Я тебе, кажется, вчера все объяснила. Подробно объяснила и думала, что мы пришли к пониманию, - гневно раздувает тонкие ноздри и становится похожа на кобылицу.
        - Конечно, пришли, - не возражаю. - Однако в браке с герцогом заинтересован его величество. И что прикажете делать? - развожу руками.
        - Его величество! - охает и обессилено оседает на кресло.
        - Непосредственно. Как раз он и настоял на ухаживаниях Торнтона, - не вижу причин скрывать. Лайон или Тор обязательно предупредили бы. - Выгодная партия, которая покажет расположение короны к Роузам и нашу лояльность господствующей династии.
        - Но ведь не ты, Вивьен! Пусть бы Селеста, или… в худшем случае Гортензия.
        - Можете лично высказать свои пожелания Бардальфу, - пожимаю плечами и снова беру чашку.
        - Почему ты вчера меня об этом не сообщила? - прикрывает глаза ладонью.
        Снова пожимаю плечами. На самом деле я была настолько ошеломлена новыми фактами из жизни Вивьен, что просто забыла. Но ведь не говорить об этом любимой матушке.
        - Ох, Всесильные Древние… Что теперь делать? - уже совсем отчаянно стонет.
        - Вивьен! - моя дверь снова резко приоткрывается. И на пороге возникает разгневанная Селеста. - Как ты могла! Как ты могла отнять у меня любовь всей моей жизни!
        Не очень приятный повод увидеть сестру. Но, как ни печально, лишь он заставил Селесту заглянуть в мои комнаты. Гортензию, между прочим, я тоже еще не видела.
        Невозмутимо отпиваю из чашки и наблюдаю за развитием событий. Пусть маман сама разбирается. В конце концов, именно она привила Селесте непомерную самоуверенность и надежду на то, что Тор будет ее.
        - Успокойся, Селеста, - маман делает почти незаметный знак Мэри, и через несколько минут та приносит еще две чашки и наполняет их чаем. Следовательно, завтрак так быстро не кончится. - Вивьен здесь ни при чем. Это приказ короля.
        Лицо Селесты искривляется, словно она укусила лимон.
        - Что мне теперь делать? Моя жизнь кончена! - демонстративно заламывает руки.
        Очень знакомые театральные движения, к слову. Ну, просто копия леди Роуз.
        - Хватит ныть! Будет тебе другой жених.
        - Я хочу этого! - топает ногой, как капризный ребенок.
        Прячу улыбку в чашке. Как ни крути, а маман лишь пожинает плоды собственного воспитания. Это должно было произойти рано или поздно.
        - Не всегда бывает, как хочешь… - вздыхает леди Роуз, но почему-то смотрит именно на меня. - Садись, выпей чаю и успокойся. Против короля никто из нас не пойдет. Разве что сам Торнтон откажется от Вивьен.
        - А он не откажется, - говорю с полной уверенностью.
        Леди Роуз подозрительно жмурится.
        - Этот проныра, ручаюсь, узнал о твоей… м-м-м… особенности, Вивьен. Только откуда?
        - Не от меня, - смотрю в упор.
        А у самой холодок бежит по позвоночнику. Вот я недотепа, который день мозги ломаю, чего он в меня так уцепился. Ну не могла я его красотой очаровать. По сравнению с Селестой-то. Во всем виноват тот случай в мельнице. В это время у него закрались подозрения. Знать бы только, в чем именно ценность моей магии. Я ведь правда думала, что она лишь помешает успешному замужеству.

        Селеста угрюмо хватает чашку, прихлебывает. Сопит гневно изящным носиком. Мне кажется, даже вижу, как лихорадочно метаются мысли в ее белокурой головке. И что-то подсказывает, что эти мысли не на пользу мне. Наверное, сестричка уже план строит, как заставить Торнтона отказаться от меня.
        - Какую особенность, мама? - настораживается.
        - Не обращай внимания. Это прошлые дела… - отмахивается леди Роуз, и наспех переводит разговор. - Что скажешь насчет Джима Фингера? Очень приятный молодой человек.
        Селеста морщит нос.
        - Он лангедонец. А они дикари. Лучше уж Фрэнк Симонс.
        Маман качает головой.
        - Это кавалер Гортензии! - не выдерживаю.
        Селеста упрямо задирает подбородок.
        - Я не хочу лангедонца!
        - Милая у него в роду прекрасные целители, много земель и большой замок… - увещевает маман.
        - В Лангедоне, мама!
        - И в Сен-Ажене очень привлекательный городской дом. Захочешь, будете жить в столице. Будешь крутить им, как пожелаешь. Фингер только счастлив будет получить такое сокровище, как ты.
        - Симонс, уверена, тоже… - криво улыбается.
        Я только глазами хлопаю. Вот сестричка! И что мне теперь делать? Предупредить Гортензию?
        - Разве что… - отпивает глоток. - Торнтон снова будет моим. Тогда, так уж и быть… Пусть Симонс достается Гортензии…
        И вдруг я понимаю, что вся эта демонстрация исключительно для меня. Чтобы я сама из сострадания заставила Торнтона отказаться от ухаживаний.
        - Селеста, ты понимаешь, что даже если я откажу Торнтону, или он откажется от меня, это вовсе не гарантирует, что он выберет тебя.
        - А это уже не твоя забота сестричка! - хитро улыбается.
        Гневно сжимаю салфетку на коленях. Вот коза противная. Надо будет обязательно помешать ей совратить Симонса. У того, в отличие от Торнтона, хотя бы искренние чувства к Гортензии. Да и у нее тоже.
        - Леди… - вдруг тихо произносит Мэри. - Лорд Торнтон уже прибыл. И ожидает леди Вивьен в голубой гостиной.
        Два взгляда скрещиваются на мне. В обоих плещется страх. Только маман боится, что меня выведут на чистую воду. А Селеста - что Торнтон увлечется еще больше.
        - Думаю, завтрак и наш плодотворный разговор можно завершать, - первой поднимаюсь на ноги, намекая, что посетителям уже пора.
        Может, для них я выгляжу уверенно и дерзко, однако на самом деле коленки дрожат и подкашиваются. Я не знаю, чего ждать от этой встречи. Часть тайн Торнтону уже известна. О магии он знает тоже. А как быть с переселением душ?
        Именно в этот момент понимаю, насколько запуталась. Насколько привыкла никому не верить. Ох, если бы какой-нибудь всезнайка вот так взял и открыл всю правду: кому стоит верить, кому нет, кто покушение готовит, кто за маской прячется, и причастен ли к этому Тор… А, самое главное, что сам герцог ко мне чувствует. Потому что сердце от упоминания о Торнтоне трепещет как маленькая птичка в клетке. И, кажется, начинает терять позиции. И это при том всем, что Торнтон даже еще не начинал ухаживать. Только поцеловал утешая. Но поцеловал так, что у меня от одного упоминания млеет внутри, и тело наполняется томлением и непреодолимым желанием, чтобы это повторилось снова. Что же будет, если жених послушает указаний короля и возьмется вовсю меня обольщать.
        Селеста фыркает, поднимается за мной. Но маман демонстративно медленно допивает чай. Даже не учитывает, что Мэри уже раскладывает на кровати одежду. Лишь после того, как последний глоток напитка оказывается выпит, леди Роуз позволяет себе встать.
        - Пойдем, Селеста. Обсудим еще нескольких кандидатов. А тебе, Вивьен, удачи. Не забудь, о чем мы говорили.
        Киваю в ответ и уже за дверью слышу громкий шепот Селесты.
        - О чем? О чем вы с ней говорили, мам?
        - Не забивай себе головку ерундой, милая, и не хмурься так, морщины на лбу появятся.
        - Я хочу знать!
        - Это мелочи. Я просто посоветовала Вивьен не налегать на тосты с джемом, и все…
        В ответ слышится хихиканье, а дальше голоса удаляются и стихают.
        Мысленно пожимаю плечами, совершенно все равно, пусть что хотят, то и говорят. Для меня не имеет ни малейшего значения, что обо мне думает маман, а тем более Селеста.
        Первоочередная задача, раскусить Торнтона. Почему он решил жениться? Из доброты душевной, чтобы защитить? Или все же шкурный интерес победил. Какую роль сыграла моя склонность к магии и причастность к роду Ровены?
        - Нет, Мэри, это забирай, - понимаю, что светло-голубое, украшенное бабочками платье совсем не то что нужно. - Принеси… м-м-м… красное.
        - Красное, леди? - Мэри застывает, открыв рот. - Но оно… оно…
        - Неважно! Я хочу красное.
        Мне нужно не просто привлечь Торнтона. Я должна его смутить, шокировать, должна захватить все его мысли. Прекрасное, пастельное, но такое привычное для дебютантки платье только заставит заскучать.
        Красное, конечно, не для утреннего туалета. Я действительно хранила его для какого-то из званых вечеров, которые вскоре начнутся после возвращения короля из Торнтонхолла. Но действовать нужно решительно и срочно. Торнтон или мой союзник или враг. Хватит тянуть кота за хвост.
        Мэри неодобрительно сопит. Но выполняет все приказы. К сожалению, почему-то Сары нет. Хотя все уже вернулись из Торнтонхолла, но мне и дальше прислуживает Мэри. Надо будет уточнить у маман по какой причине такая рокировка.
        Платье сидит безупречно. Конечно, благодаря мадам Жельбен. И выгодно подчеркивает рыжие волосы. На самом деле я немного опасалась брать именно этот цвет. Мне казалось, что моя кожа приобретет поросячий розоватый оттенок, а волосы будут сливаться тканью. Однако мадам Жельбен действительно мастер, и имеет невероятное чувство стиля и цвета. Я выгляжу более чем эффектно. Торнтона шокирую безоговорочно. А Мэри и вовсе довожу до обморока, выбрав к платью черные кружевные перчатки и зонтик.
        - А теперь беги докладывать леди Роуз, - не удерживаюсь от шпильки, уже выходя из комнаты. Она действительно думала, что я не догадаюсь, кто позвал маман в такую рань ко мне на чаепитие? И Селесту, наверное, тоже. Терпеть не могу сплетниц и подлиз!
        Мэри краснеет, опускает взгляд. А я с чистой душой направляюсь навстречу своей судьбе. А может, и не своей. Но на то, что наши с Торнтоном жизни слишком тесно переплелись, нельзя просто так взять и закрыть глаза.
        Глава 30
        В последний момент, прямо перед дверью, снова охватывает волнение. Невольно вспоминаю, как всего пару месяцев назад так же нерешительно стояла, буравя взглядом снежно-белую деревянную створку. Тогда корсет нещадно сжимал ребра, и кашель разрывал грудь. А чувствовала я себя действительно жабой, облаченной в кружево и ленты.
        Сейчас внешность меня полностью устраивает. Но волнение все равно бередит беспокойное сердце. Снова оказываюсь перед выбором без выбора. И снова моя судьба зависит от мужа, снова меня толкают на вынужденный брак. Только теперь у меня есть несколько козырей в рукаве.
        Глубоко вдыхаю и киваю, лакею, чтобы открыл дверь.
        Торнтон, как и в тот первый раз, стоит у окна. На звук приоткрытой двери сразу поворачивается. И сердце мое замирает, словно впервые его вижу. Замирает, а потом заходится в бешеном ритме, и в животе становится томно и жарко. Особенно когда его взгляд так внимательно пробегается по мне.
        Я вижу в холодных глазах искорки восхищения. Удивление сначала, ошеломление, но и восхищение. Пальцы, нервно сжимающие подол, расслабляются. Я поразила его, это видно. Нет никаких сомнений. Каждая женщина с легкостью различит это чувство в глазах мужчины. Именно такой взгляд желает поймать, примеряя очередное платье, подбирая прическу и украшения. Именно его надеется увидеть, когда крутится вперед зеркалом, преодолевая собственные сомнения и вызывая завистливые взгляды соперниц.
        - Вивьен… Ты… Ты сегодня необыкновенная.
        Лукаво смотрю из-под ресниц, улыбаюсь.
        - Надеюсь, вы хотели сказать, необыкновенно красивая, лорд Торнтон.
        Моргает растерянно. Моя улыбка становится шире.
        - Конечно. Именно это я хотел сказать…
        Знакомый ироничный взгляд. И улыбка такая загадочная, одним уголком. От которой у меня щекочет в груди.
        Опускаю глаза. Румянец проступает на щеках. А притворялась такой самоуверенной леди-вамп. Даже самой смешно. Надеюсь, он не заметил моего смущения и не подумал, что полдела сделано. Пусть еще немного приложит усилий, чтобы завоевывать. Как и велел король.
        - Значит, городской парк? - справившись с волнением, опять отваживаюсь взглянуть в глаза.
        - Там в эти дни просто чудесно. Жара уже не столь донимает. Как-никак через неделю осень. Но еще достаточно тепло, чтобы насладиться прогулкой.
        Киваю. Подумать только. Действительно, вот-вот наступит первый месяц осени, осенний балл и вероятно, тянуть дальше со свадьбой мне не дадут.
        Почему-то именно при упоминании осеннего бала покалывает сердце. Тревожно и обречено. Что-то должно произойти. Именно на нем. Что-то ужасное. Но я не могу припомнить что именно. Более того, даже не уверена, что беспокойство настоящее и заслуживает внимания. Вдруг это все внушенная тревога из-за последних событий и появления Маски в моей жизни.
        Тревожные мысли слегка стихают, когда уже оказываемся на месте. Сам парк вижу впервые, но сразу понимаю, что это излюбленное место горожан. В лучах последнего летнего солнышка, похоже, решили погреться все жители Сен-Ажена.
        Неспешно ходят по аллеям дамы и кавалеры, почтенные матроны, матери с юными дочерьми. Уличные музыканты на небольшой сцене играют веселые мотивы или слезливые баллады. Торговцы со своими лотками призывают покупателей попробовать всевозможные сладости и напитки, а также мороженое.
        Эту вкусняшку я здесь встречаю не впервые, но полакомится им так и не довелось. А так хочется. И Тор, как настоящий джентльмен и образцовый кавалер, угощает меня и тихо посмеивается, наблюдая с каким наслаждением пробую сладость.
        На самом деле, мне даже говорить не приходится о своих желаниях. Стоит бросить заинтересованный взгляд на прямоугольный белый ящик, обложенный льдом и яркий рисунок на нем, как Тор уже спешит к продавцу. А я невольно задумываюсь, если мой будущий муж действительно настолько метко угадывает мои желания, то может это и к лучшему. Хотя быть замужем за менталистом немного жутковато. Все секреты как на ладони.
        - Не знал, что ты так любишь мороженое, Вив, - обжигает меня взглядом, пока я медленно смакую. - Скажи, а ты всегда с такой искренней отдачей наслаждаешься любым лакомством и увлечением?
        Щеки обдает жаром. Поспешно вытаскиваю ложечку изо рта. В горле внезапно начинает царапать.
        - Всегда, - прокашливаюсь, беру себя в руки. - Иначе для чего такие увлечения, от которых не испытываешь удовольствие?
        - Думаю, ты права… Хотя некоторые правила этикета для молодых леди утверждают совсем другое.
        - В самом деле? - поднимаю брови.
        - В самом деле. К примеру, никогда не показывать истинных чувств…
        Набираю в ложечку очередную порцию, отправляю в рот и задумываюсь.
        - Странные правила… А еще более странно, что вы, лорд Торнтон, их изучали…
        - Мы как будто договорились на ты? Особенно после поцелуя, твое «выканье» неуместно.
        Воспоминание о поцелуе заставляет внутри что-то вспыхнуть. По венам пульсирует лава. Кажется, от моего смущения и горячего желания даже мороженое в креманке тает.
        Глотаю пересохшим горлом. Хочу отвести взор и не могу. Его глаза как гипнотизируют. Я даже не вижу людей вокруг. Застыла на аллее словно статуя.
        - У тебя здесь мороженое, - хрипло произносит. - Вот здесь…
        Протягивает руку и проводит по моей нижней губе.
        Меня словно током бьет. Сердце сжимается в маленький комочек, затихает за ребрами. Какая-то интимность проскальзывает в этом жесте, томление. Как будто мы снова целуемся. Как будто я только что сама поцеловала его.
        - Тор… - шепчу хрипло.
        - Да, милая…
        - Торнтон! Вивьен! - неожиданно слышится крик.
        Я испуганно отшатываюсь, бросаю взгляд на аллею. К нам спешит Джеффри Спайк. И, кажется, слышу, как из горла Торнтона вырывается тихое раздраженное рычание.
        Не дойдя нескольких шагов, Джефф неожиданно замирает. Окидывает нас подозрительным взглядом.
        - А вы… Вы… - на лице бывшего читается глубокое смятение. - Ты просто потрясающая! - внезапно выдыхает. Глаза пробегают по моему дерзкому яркому платью.

        Торнтон внезапно хватает мою руку, заставляет встать ближе.
        - Джефф… Леди Вивьен теперь моя невеста. Она оказала мне честь и согласилась на предложение.
        Лицо экса вытягивается. В глазах медленно зарождается гнев. Я угрюмо смотрю на Торнтона. Что-то он слишком спешит объявить то, что даже не было озвучено.
        - Вот как? - неожиданно свирепый взгляд останавливается на мне.
        Закусываю губу, мне действительно жаль. В этот момент чувствую себя чуть ли не предательницей. Хотя, в целом, я Джеффри ничего не обещала. Мало того, всегда отмечала, что у нас с ним нет будущего.
        - Так получилось, - почему-то оправдываюсь, виновато опуская глаза. - Это был приказ его величества…
        - Вивьен, - внезапно голос Джеффа теплеет. Мое имя он произносит с какой-то неожиданной жалостью и тоской.
        И я даже осмеливаюсь взглянуть ему в глаза. И вижу в них самое настоящее сострадание.
        - Действительно приказал?
        Киваю.
        - Наш брак показался ему идеальным вариантом. Ведь Вивьен настоящее сокровище. Она достойна лучшего, - рука Торнтона обвивает мою талию и притягивает поближе.
        Бросаю на него осуждающий взгляд. Это что за демонстрация. Какую игру ведет сейчас лорд Торнтон? Ведь на самом деле такое поведение ему ни капельки не свойственно.
        Но Джефф смотрит только на меня. И столько эмоций на его лице, что хочется плакать.
        - Мне очень жаль, - измученно произношу.
        - Желаю вам счастья, Вивьен… - вдруг издает. - И знай, что, несмотря на нашу неудачную помолвку, я остаюсь тебе верным другом и всегда готов прийти на помощь.
        - Я буду помнить, Джефф, - улыбаюсь.
        Его лицо внезапно озаряет мечтательная улыбка.
        - Джефф… Ты впервые меня так назвала после того… того случая. Спасибо.
        - Нам пора, Джеффри, - неожиданно заявляет Торнтон, хотя на самом деле мы никуда не спешим.
        Но я безропотно прощаюсь с бывшим и позволяю себя вести туда, куда герцогу вздумается. На самом деле разговор оказался неожиданно тяжелым, хоть мы перекинулись лишь парой фраз. И я невероятно рада его завершить.
        Некоторое время идем молча. Спиной чувствую тоскливый взгляд Джеффри, на талии напряженная рука Торнтона. Расслабляюсь, когда выходим за границу парка, прямо на оживленную улицу.
        - Неприятная ситуация, - подытоживаю, отстраняюсь от Торнтона. Потребности больше нет так подчеркнуто меня прижимать к себе. Хотя, по-моему, и тогда это было лишним.
        - Лучше пусть он это от нас узнает. Одним из первых.
        Торнтон прав, но на душе все равно гадко.
        - Только это было твоей целью? - подозрительно переспрашиваю. Ой, не верится мне, что Тор по доброте душевной решил другу облегчить жизнь.
        - Не только, - соглашается, иронически приподнимая бровь. - Мне досталась очень сообразительная жена.
        - Пока невеста, - исправляю.
        - Пока, - снова соглашается. Неожиданно берет мою руку и помещает на изгиб собственного локтя. - Ты уж прости мне мой сугубо мужской инстинкт, заявить всему миру, что ты моя, - соблазнительно шепчет.
        Мои щеки краснеют. Почему-то эти дерзкие слова находят отклик в сердце, и оно сладко трепещет.
        - Ты так говоришь, будто за мной чуть ли не весь Сен-Ажен ухлестывает… - смущенно бормочу.
        - Только половина. Та, которая в силах хоть за кем-то ухлестывать…
        Бросаю недоверчивый взгляд, но в глазах Тора ни капли насмешки.
        - Разве не замечаешь, как все головы сворачивают, пока ты идешь рядом?
        На самом деле на нас действительно пялятся. Но, не только я тому причина.
        - Они на тебя смотрят. Ты же у нас завидный жених, - поджимаю губы.
        Представляю, о чем завтра будут шептаться кумушки на прогулках и званых вечерах.
        - Сцены Джеффри не мне устраивал, - ехидно сверкает глазами.
        Фыркаю.
        - И не мне. А приданому, окончательно улизнувшему у него из-под носа.
        Качает головой.
        - Вив, ты сама наивность и непосредственность. Это мне в тебе очень нравится. А еще большая умница, но почему-то не видишь дальше своего очаровательного носика. Что я с тобой не из-за приданного веришь?
        Нахмуриваюсь.
        - Верю, конечно. Но причина мне до сих пор не известна. Может, тебе просто пора уже честно поговорить со мной, Тор? И не вешать лапшу на уши. Почему ты сделал предложение? Явно не потому, что я хорошо целуюсь.
        Он вдруг останавливается. Поворачивается ко мне, притягивает поближе так, будто никого кроме нас на улице нет.
        - Действительно… Не потому. Хотя, признаюсь, поцелуй сыграл не последнюю роль, - лукаво улыбается. - Ты мне нравишься. Твой характер, сила, воля, любознательность и острый ум. Твои рыжие кудри и веснушки на курносом носике. Неужели в это трудно поверить?
        - Трудно. Я слышала, как вы с Джеффри сплетничаете о моей внешности.
        Давняя обида снова начинает бередить душу, словно старая незаживающая рана.
        - Неужели я сказал что-то плохое? Вспомни! Ни одного оскорбительного слова не прозвучало в твою сторону.
        - Ни одного, - соглашаюсь. Вздыхаю. Но сам факт, что Тор был одним из тех, кто, если и не сплетничал, то слушал сплетни, причиняет боль.
        Он словно чувствует мои колебания и мою обиду. Берет в свои руки мою ладонь, нежно переплетает со своими пальцами, подносит к губам. Поцелуй через перчатку ощущается не столь ярко. Однако тонкое кружево как будто намеренно подчеркивает и возбуждает любопытство - как его губы будут ощущаться на обнаженной коже.
        Щеки пылают, и внутри все пылает, каждая клеточка.
        - Поверь, тогда так было нужно. Я знал, что ты там. Чувствовал, и хотел, чтобы у тебя открылись глаза, - хрипло шепчет.
        От удивления отшатываюсь, выдергиваю руку. Становится горько, будто изменили. Неужели ему непонятно, что эти игры, интриги за спиной заставляют чувствовать себя бесправной пешкой, которой все вертят, как хотят?
        - Они и открылись. Было больно, - не скрываю эмоций.
        Во взоре Торнтона возникает понимание.
        - Было бы больнее, если бы ты эту правду узнала после брака. Я действительно хотел, чтобы все прошло как можно мягче, но времени оставалось слишком мало. Да и ты сама была настолько ослеплена Джеффри, что любой, кто посмел бы сказать что-нибудь плохое о нем, становился автоматически клеветником.
        Я не могу возразить. Хоть не помню своей влюбленности, но уже хорошо изучила характер Вив. Скорее всего, Тор прав. Бедная девочка после потери отца так остро нуждалась в любви и поддержке, что еще глубже влюбилась в давний объект обожания, тем более после того, как он начал проявлять к ней интерес.
        - Поверь… Поверь мне, Вивьен. Тебе нужно хоть кому-то верить.
        - Я бы поверила, но ты столько скрываешь, недоговариваешь…
        - Джеффри ты слепо доверяла.
        - И меня жестоко вылечили. Я больше не могу повторить ту же ошибку.
        Сжимает губы. Ему неприятно. Я понимаю, что Тор не виноват в том, что произошло между Вив и Джеффри, но перебороть себя не могу. Он либо поймет, либо между нами будет вечно стоять эта стена.
        - А если скажу, что обещал твоему отцу, оберегать и заботиться о тебе?
        Удивленно открываю рот. А он, воспользовавшись моим замешательством, обхватывает талию и легонько подталкивает вперед. Наш невинный разговор собрал уже немало взглядов. Уверена, сегодня вечером весь аристократический свет Сен-Ажена будет шептаться о нашей парочке. А если еще добавить сплетни о нашей помолвке, то у самых талантливых сплетниц на целую неделю хватит тем для разговоров.
        - Как это могло произойти? - спрашиваю, как только прихожу в себя. - И почему я только сейчас об этом узнаю?
        - А раньше, как бы ты на такую новость отреагировала.
        Сжимаю губы. Не поверила и была бы полностью в своем праве. А теперь, после всего случившегося, после всего, что узнала, как раз и склонна верить.
        - Это потому ты предложил выйти за тебя?
        Разум сразу успокаивается - логическое объяснение найдено, можно расслабиться. А вот сердце сжимается и кровоточит. Больно…
        - Не потому, - ворчит. - Поверь, и без кольца на пальце я тебя способен уберечь.
        Бросаю искоса взгляд. Угу, жасмин мне свидетель, к чему приводит это «уберечь».
        - И когда он успел попросить? - бормочу под нос, пытаясь найти хоть какой-нибудь отзыв в памяти. Однако ничего в сознании Вивьен не указывает, что Патрик Роуз и лорд Торнтон водили тесную дружбу.
        Вопрос задаю себе. Но Торнтон принимает на свой счет и почему прячет взгляд.
        - За несколько дней до смерти, - твердо произносит. Слишком убедительно. И я снова начинаю сомневаться.
        - Вы настолько были близки?
        - Не настолько. Он знал, что мне можно доверять.
        - И погиб на королевской охоте, - ядовито подытоживаю. - Ты тоже там был.
        Не спрашиваю, знаю.
        - Был. Произошла досадная случайность.
        Качаю головой. Не верю, хоть убей. Но продолжать дискуссию нет желания.
        - Мне пора, думаю…
        Разговор хочется прекратить. Из романтического он превратился в довольно тяжелый и болезненный. Еще и встреча с Джеффри подкидывает дров в костер. Хочу лишь одного - остаться в одиночестве и все хорошенько обдумать. Моя судьба уже прописана. Не вижу иного выхода, как согласиться. Но вот сделать ее максимально комфортной для себя в моих силах.
        - Вивьен? - внезапно останавливается.
        Мы уже дошли практически до ворот имения Роузов. И похоже Торнтону за собственным экипажем придется возвращаться пешком. Но его это ни капли не смущает. Он берет меня за плечи, заглядывает в глаза.
        - Ничего не бойся. Помни, мы… Я рядом. Всегда. И защищу тебя от кого бы это ни было. А если снова заметишь, что тебе угрожают, вспомнишь какую-нибудь важную деталь, немедленно сообщай. Даже если это кажется бессмысленным. Договорились?
        - Договорились, - киваю. А куда мне деваться? Против Маски я одна не выстою. Я и сейчас готова рассказать о нем. Но эта заминка, недоговорка об отце смущает. Тор соврал, что Патрик попросил его присмотреть за мной за несколько дней до смерти. Чувствую всем сердцем. Но почему и зачем понять не могу. А ведь я попросила быть честным.
        - Вот и отлично, - улыбается довольно.
        Знает, что пока сражение на его поле. И он хозяин ситуации.
        Мне только остается как можно гибче подстраиваться под правила чужой игры. И, наверное, в следующий раз все же придется рассказать о Маске и мысленно молиться всей Вселенной и всем Богам, существующим в параллельных мирах, что Тор, а от него и сам король, и так уже часть правды знают.
        Глава 31
        Все эти дни Маска никак не напоминает о себе. А вот Торнтон, наоборот, всякий раз не дает забыть. Каждое утро Мэри волочит в мою спальню охапки цветов. Букеты серебристых роз наполняют помещение тонким ароматом и переносят в воспоминаниях на террасу Торнтонхолла. Я гоню романтические грезы и изо всех сил стараюсь оставаться рациональной. Но уже совсем не уверена, что мне это удастся до конца.
        Достает и маман то моралями и наставлениями, то мрачными взглядами. Селеста вообще со мной не разговаривает. Гортензия смотрит сочувственно, но пойти против авторитета старшей не может.
        Поэтому большую часть времени я провожу с Уиллом в классной комнате. И с Вефандингом. В последние дни разыгралась самая настоящая непогода, и им пришлось отложить работу в конюшне и эксперименты. Гонять беременную кобылу по болоту сущее издевательство.
        Мы обычно сидим в комнате. Уилл учится под руководством сэра Якова, или внимательно слушает лекции Вефандинга, а я в это время что-то читаю. И мотаю на ус наставления преподавателей. Сначала сэр Яков смотрел на меня слегка удивленно. А сейчас уже привык. А вот Вефандинг и словом не обмолвился о моем присутствии. Будто ожидал увидеть здесь.
        Поиски образца почерка левой руки обожаемого учителя тоже не увенчались успехом. Вефандинг пишет исключительно правой. Будто и не умеет иначе. Я даже уточняю у Уилла, уверен ли он в том, что мастер левша. Однако брат утвердительно кивает и признается, что подсмотрел это умение случайно. Итак, даже спросить в лоб мы не можем. Пришлось бы сознаться, откуда у нас эта информация.
        Сегодня немного распогодилось. Ливень, который лил последние несколько дней, сошел на нет. И на улице ярко сияет солнце. Я как раз читаю в комнате очередное гениальное произведение местных писателей, когда заходит маман.
        Мысленно вздыхаю, приготовившись к новой порции поучений, но леди Роуз удивляет.
        - Собирайся Вивьен! - объявляет неожиданно. - Через несколько минут должна прибыть мамам Жельбен. Нужно подобрать тебе платье к осеннему балу.
        - У меня есть платье, - напоминаю.
        Мы действительно еще в прошлый раз все обсудили с мадам Жельбен, и подобрали ткань и фасон. Наряд должен получиться невероятно красивый и оригинальный. Модистка обещала успеть к осеннему балу, и я с нетерпением ждала его с дня на день.
        - Оно не годится, - категорически заявляет. - Учитывая твой новый статус. Ты теперь невеста герцога. И, скорее всего, его величество объявит о вашей помолвке как раз на празднике.
        - Почему так уверенность? - нахмуриваюсь.
        - Вивьен, ты забываешь, что я кручусь в этом котле уже много лет. Кому, как мне не знать негласные придворные традиции. Итак, будь готова через десять минут. Посмотрим, что там с твоим платьем - можно ли его переделать на что-то более подходящее к твоему новому статусу, или придется заказывать новое.
        Я мысленно закатываю глаза, спорить не хочу. Платье менять в соответствии с маминым вкусом тоже не собираюсь. Но разбираться будем уже на месте. А вдруг одобрит. Хотя верится в это ну очень с большим трудом.
        А когда уже бегу на примерку, внезапно вижу в холле скучающего Джеффри. Останавливаюсь, словно налетаю на стену. Странно, Мэри мне ничего не говорила о его визите. Тихо спускаюсь, он не видит, смотрит в окно. Плечи и спина напряжены, словно перед тяжелым разговором. Неужели снова будет уговаривать?
        - Привет, Джеффри, - тихо произношу.
        Резко оборачивается. Пронзает взглядом. Лицо становится мертвенно-бледным.
        - Приветствую, Вив. Ты как всегда, прекрасна, - говорит чужим, ледяным голосом.
        - Мне не сообщили, что ты приехал, - оправдываюсь. - Жаль, что тебе пришлось ждать.
        - Я не к тебе, Вив. Извини… - виновато смотрит исподлобья.
        Краснею. Надо же.
        - А к кому?
        - Ко мне! - слышится за спиной едкий голос Селесты.
        Поворачиваюсь так быстро, что кружится голова. Высокомерный взгляд, триумфальная улыбка - вот чем приветствует меня Селеста. Неужели решила таким образом отомстить? Но зачем, она ведь прекрасно знает, что Джеффри, как мужчина, мне совершенно не интересен.
        - Хорошего вам дня… - говорю как можно более безразлично.
        Бросаю взгляд на расстроенного Джеффри, на довольную Селесту. Что они затеяли? Или она… Ибо я скорее поверю, что Джефф податливая глина в руках моей сестренки, чем полноправный партнер. Неужели теперь и с этой стороны стоит ждать подвоха.
        - Спасибо, дорогая, - сладко щебечет Селеста.
        Они трогаются, я возобновляю свой путь в примерочную. В душе сумятица, на сердце тяжесть. Когда все станет простым и понятным? Без подводных течений и крутых порогов. Устала я от интриг, если честно. А ведь еще битва с маман предполагается. Кто знает, как она оценит мое платье для осеннего бала?
        Лишь несколько секунд медлю перед тем, как зайти. Готовлюсь еще раз отстаивать собственные границы и выбрасываю из головы все лишнее. Наконец, толкаю дверь, ныряя с головой в мир моды и красоты.
        Меня уже ждут. Леди Роуз придирчиво разглядывает платье на манекене, сжимает губы, ходит кругами, прищурившись, высматривает каждую выточку, каждую ниточку. Мадам Жельбен стоит рядом, спокойно и чинно сложив руки в замочек перед собой. Представляю как ей, когда вот так придирчиво оценивают работу, да еще и лицо кривят будто лимон проглотили. Хотя, по-моему, наряд просто потрясающий.
        Тонкая кисея, похожа сизый туман пронизанный утренними солнечными лучами, сверкает золотистыми вышитыми узорами. Темно фиолетовая лента украшает лиф под грудью и рукава-фонарики. Такого же цвета перчатки, застегивающиеся на изящные жемчужины пуговиц, и туфельки, вышитые золотой нитью. А вот нижняя юбочка тонкая, но из непрозрачной ткани цвета слоновой кости. И я просто в восторге от этого решения.
        - Поздравляю… мадам Жельбен, - улыбаюсь искренне и, как мне кажется, ободряюще. - Платье превосходное. Еще лучше, чем я себе представляла. Давайте примерим?
        Черные глаза модистки благодарно сверкают.

        - Как пожелаете, леди Вивьен…
        Помощницы сразу бросаются к манекену. Маман кривится.
        - Декольте стоит углубить… - хмурится. - И, может, все же наденешь корсет. Хотя бы на этот бал. Мы просто не будем его плотно стягивать. Ты похудела, уверена, он будет сидеть идеально.
        - Зачем? - просовываю голову в воротник и терпеливо жду, пока мне помогут одёрнуть лиф и расправят складки на груди. - По-моему, все и так идеально.
        Широкий круглый вырез открывает ключицы и соблазнительную ложбинку между грудей. Плотный корсаж отлично поддерживает и подчеркивает фигуру, большего и не нужно.
        - Ты обручена… С самим герцогом!
        - Вот именно! Выставлять на показ прелести больше незачем. Жених уже в сетях, - выворачиваю аргумент, которым на меня давили в прошлый раз. - Зато посмотрите на то, что сделала мадам Жельбен. Это, поистине, просто гениально! - расправляю юбку и соскакиваю со скамеечки.
        При каждом движении ткань переливается, тоненькая прозрачная кисея делает платье воздушным, как наряд фей. Но самое главное - нижняя юбочка из тонкого атласа телесного цвета образует эффект обнаженной кожи. Это действительно смелое решение, сочетание целомудренного фасона и иллюзии откровенности от компоновки тканей делает наряд уникальным.
        - Как считаете? Статус невесты допустит такую вольность.
        Маман заинтересованно сверкает глазами. Оценивающее обходит меня по кругу.
        - Неожиданная идея. Смело, Вивьен. Обычную невесту, возможно, осудили бы… Но невесту будущего герцога…
        - Что тут осуждать? - пожимаю плечами. - Фасон более чем скромный. Уверена, многие будут одеты гораздо фривольнее, даже среди дебютанток.
        Маман презрительно фыркает.
        - Манеры, Вив, нувориши даже не знают о них… Из грязи в князи… Я уже не раз говорила - кровь не водица. Манеры должны быть впитаны с молоком матери.
        - Скажу вам по секрету, - вдруг тихо, как бы ни к кому не обращаясь, говорит мадам Жельбен. - Несколько молодых леди также заказали платья по новому фасону.
        - Как мы и думали, - кручусь возле зеркала и, поймав взгляд мадам Жельбен, подмигиваю. - Поэтому удивим их новым интересным решением. Ручаюсь, такие нижние юбочки расхватают до следующего балла как горячие пирожки.
        Мадам Жельбен лукаво сверкает глазами. Такая неожиданная компоновка для нее просто подарок богов. Простейшая однотонная ткань цвета, который считается не очень популярным, а краситель более чем дешевым, взлетит в цене на несколько порядков. Золотая жила. Практически деньги из воздуха.
        - Я так понимаю, платье принято, - говорю с нажимом, обращаясь к маман. - Потому что я спешу. У меня куча планов.
        - Это каких? - ворчит. Уверена, ей бы действительно хотелось забраковать мой выбор. Но леди Роуз не глупа, понимает, что я снова произведу фурор. Иногда следует наступать на горло своей гордыне.
        - Важных, - снова становлюсь на скамеечку и отдаюсь в руки быстрых помощниц. Еще не хватало открывать душу перед маман. Скорее я уж Торнтону поверю и доверюсь.
        Глава 32
        Маман так и не вытащила из меня более-менее вразумительного ответа. И я поистине горжусь собой. Наконец-то добилась того, что она хотя бы попыталась не лезть в мою жизнь. Все же недавний разговор явно добавил мне баллов на шкале любимых дочерей. Да и насчет бального платья думала спор будет гораздо серьезнее. А создалось такое впечатление, что ворчала леди Роуз только для отвода глаз. Однако радоваться этому или серьезно настораживаться я пока еще не решила. И сосредоточилась на гораздо более важных моментах.
        Сегодня у меня две достаточно непростые задачи: наведаться в банк и встретиться с Торнтоном. Вчера я послала ему письмо, и искренне хихикала, ярко представляя, с каким видом он его читает. Видимо, подозрительно хмурится и сушит голову, по какой причине его строптивая невеста попрала все правила этикета и сама пригласила на свидание. О том, что мое трепетное девичье сердце растаяло от всей той кучи безделушек, которыми он регулярно засыпает меня, будущий муж, уверена, даже мысли не допускает. И, стоит отметить, оказывается совершенно прав.
        Наконец-то я созрела, чтобы рассказать ему все или почти все. Что-то дергает внутри - пришло время довериться, пришло время выбрать сторону и, наконец, понять, что происходит вокруг. Сама я в битве против всех просто не выстою. А будущий муж вполне приемлемый союзник.
        Карета наконец-то останавливается перед парадным входом в белоснежное здание с изящными колоннами. Золотыми буквами на фасаде красноречиво отчеканено «Банк Берхауза-Генрихсона». По слухам самый надежный банк не только в Аквилании, но и во всем Союзе Независимых Королевств.
        Чувствую себя неловко среди мрамора и позолоты, в истинно мужском мире. До этих пор я не оказывалась в столь «самостоятельном плавании». Жизнь моя в Ласфарии, если задуматься, достаточно «инкубаторская». Дом, балы, званые вечера и две недели праздника в Торнтонхолле - все под неусыпным наблюдением маман. Единственная самостоятельная вылазка в салон мадам Жельбен. И то меня сопровождал Уилл.
        - Леди? - как только оказываюсь в прохладном просторном холле, ко мне спешит невероятно интересный мужской персонаж в белокуром, припорошенном пудрой парике. При каждом шаге пепельные букли подпрыгивают забавными пружинками.
        - Здравствуйте… - мило улыбаюсь и, не давая себе времени на колебания, тараторю заученную на зубок и отрепетированную фразу. Боюсь, если буду медлить, вся смелость растает как снег на солнце. - Меня зовут Вивьен Роуз. У кого я могу уточнить информацию о трастовом фонде?
        Забавный человечек мгновенно меняется в лице. Шокировано моргает. Уверена, нечасто к нему приходят молодые леди с финансовыми вопросами.
        - И открыть счет на свое имя, - добиваю его. И удивленно наблюдаю, как по его оливковой коже расплывается мертвенная бледность.
        Но стоит отдать должное, в себя «Парик» приходит довольно-таки быстро. Только заикаться немного начинает.
        - Прошу леди, - указывает направление, и следует со мной, время от времени направляя движения.
        Мы сворачиваем в широкий светлый коридор и останавливаемся у блестящей белой двери. Золотая табличка с вырезанной надписью утверждает, что здесь находится некий сэр Бартоломеус Соле.
        Мой проводник стучит, а после озвученного разрешения открывает дверь и пропускает вперед.
        - Сэр Соле, к вам леди Вивьен Роуз, - возвещает. - Относительно своего трастового фонда… - его голос на тон становится тише. Как будто он пытается изо всех сил скрыть причину моего визита, по крайней мере, для посторонних ушей.
        Бартоломеус Соле, дородный краснощекий дядечка в аналогичном белокуром парике торопливо поднимается и нервно одергивает лацканы жакета.
        - Добрый день, сэр Бартоломеус, - искренне улыбаюсь. Почему-то удивление на их лицах немножко льстит. А вот нервно сцепленные пальцы смущают. Не такую реакцию я ожидала от работников известного банка.
        - Садитесь, будьте добры, - приглашает, нервно ослабляя завязанный в элегантный узел шейный платок.
        Я грациозно усаживаюсь на стуле, расправляю платье. Чтобы ни одна складочка не испортила идеально гладкую юбочку. Удивительно, чувствую себя спокойно. Волнение, должно быть, осталось там, в помпезном холле. А тут воцарился холодный разум и сухой расчет. Я должна сделать все идеально, так чтобы сэр Бартоломеус не почувствовал слабинку.
        - Так какие у вас вопросы? - шлепается и он на свой стул.
        Улыбаюсь, делаю вид, будто и не заметила, что во второй раз буду повторять цель визита.
        - Во-первых, я хотела бы открыть на свое имя счет. Насколько мне известно, у меня есть на это право.
        - Да, конечно, - сэр Бартоломеус немного успокаивается. На лице возникает деловая сосредоточенность. - Это одноразовый вклад…
        - Депозит. Который я буду регулярно пополнять. Мои собственные средства, доступ к которым буду иметь лишь я, а впоследствии и моя дочь или дочери.
        Чем четче вырисовывается моя дальнейшая судьба, тем больше понимаю, что не хочу такую для своей дочери. Быть зависимой от мужчины, от его образа жизни, положения в обществе и других факторов невыносимо. Раз за разом думаю о семье Джеффри, которая оказалась на грани бедности из-за его пристрастия к покеру. О том, что случилось бы с Роузами, если бы не было наследника, если бы лорд и леди Роуз родили только троих дочерей. Да и меня, собственно, чуть ли силой не выдали замуж за проходимца, лишь бы не висела на шее у Уильяма в качестве старой девы… Разве это жизнь?
        Я желаю, чтобы моя дочь не боялась самостоятельно двигаться вперед и имела для этого все условия. Не захочет выходить замуж, и не надо. Собственный счет позволит прожить без этого. В конце концов, даже у меня нашелся способ, как заработать копеечку. За мои неожиданные и смелые идеи фасонов мамам Жельбен согласна от каждой продажи отчислять небольшой процент. А мне больше и не нужно. Тем более что новых идей и экспериментов у меня вагон и маленькая тележка. Ну и конечно за работу модели, которая рискнет надеть смелые фантазии известной модистки. Только эту договоренность мы держим в строжайшем секрете, иначе я вконец испорчу себе репутацию. По мнению высшего мира Аквилании, заниматься работой леди не годится. И разбираться в финансах тоже.

        К счастью сэр Бартоломео не интересуется откуда у меня деньги, пожалуй, решает, что это из щедрых подачек мужа на «булавки». А я убеждать его в обратном не собираюсь.
        - И еще, - продолжаю, когда дела с депозитом улажены. - Меня интересует трастовый фонд, который открыл на мое имя отец.
        Кадык сэра Бартоломеоуса нервно дергается.
        - Леди Роуз им недавно интересовалась. Я заверил, что все хорошо… Вы получите к нему доступ, как только выйдете замуж.
        Мыло хлопаю ресницами и невинно произношу.
        - Да, его условия достаточно прозрачны… А моя мать… она доверенное лицо?
        Кадык дергается снова.
        - Нет, лорд Роуз назначил другого человека.
        - В самом деле? - искренне удивляюсь. Была действительно уверена, что это маман. - И кто же это?
        Сэр Бартоломео хватает ручку, принимается крутить ее в руках.
        - Лорд Торнтон, - медленно произносит, словно боится это имя сказать вслух.
        - Кто? - от удивления немного повышаю тон. - Почему он?
        - Леди Вивьен, - сэр Бартоломео наконец-то берет себя в руки. - Не в наших правилах интересоваться мотивами клиентов. Но уверяю, лорд Торнтон достаточно ответственно отнесся к своим обязанностям. Да еще и приумножил ваше состояние. Беспокоиться вам нечего. Тем более сейчас…
        - Ну, конечно… - закусываю губу.
        Кажется, о нашем предстоящем браке с Торнтоном не слышал только ленивый.
        - Лорд Торнтон знал, что это вам не понравится, - по-своему понимает мою гримасу. - Попросил не говорить, но мы не имеем права… - разводит руками.
        «Ну конечно…», - мысленно фыркаю.
        - А леди Роуз… Она знает?
        Я даже в ярких красках представила себе ее покрасневшее от гнева лицо. Это же надо, лишили ее такого лакомого куска.
        - Эту информацию ваш отец захотел скрыть. Даже от собственной жены, - снова удивляет собеседник. - А еще…
        В этот момент кто-то стучится в дверь. В кабинет заходит уже знакомый слуга и приносит небольшой конверт.
        - Лорд Роуз знал, что вы придете, и приказал кое-что передать.
        Я ошеломленно смотрю, как перед и мной на стол кладут конверт. Лорд Роуз удивляет все больше и больше. Из доброго семьянина, заботливого отца и образцового вассала короля он постепенно превращается в загадочную таинственную личность, которая даже после своей смерти пытается влиять на своих близких. Осторожно беру письмо в руки, словно это сверхчувствительная бомба, распечатываю и с любопытством заглядываю внутрь.
        «Моя дорогая Вивьен…» - эти слова первыми бросаются в глаза. И сердце почему-то жалостливо сжимается. Не я, совсем не я, должна читать эти строки, не мне посвящена вся та щемящая нежность, пронизывающая каждую букву. Но я читаю… Читаю, и представляю, что так же трепетно, со всепоглощающей любовью мог написать и мой папа… Впитываю в себя капли чужой любви, как жаждущая земля долгожданный дождь. И даже не замечаю, как начинают капать слезы на пожелтевший лист бумаги.
        «Милая моя девочка. Я полюбил тебя с первых секунд. Как только увидел тот непослушный кудрявый локон, упрямо торчавший из-под льняного чепца. И всегда любил и делал все, чтобы ты, моя доченька, имела хорошую судьбу.
        Сглатываю комок в горле. Сэр Бартоломеус поднимается и деликатно отходит к окну. Я замечаю это лишь краем глаза, как и то, что помощник в парике тихо выскальзывает из кабинета.
        «Тем болезненнее для меня, осознавать, что возможно ты всю жизнь будешь считать меня предателем. Но помни, что бы ты не услышала, я всегда был верен своей семье и королю. Делал все возможное, чтобы ты, мама, твои сестры и брат были в безопасности. Ради вас, Вивьен, я способен на все… А измена, то, что разрушило бы будущее Роузов.
        Тыковка, я хочу, чтобы ты помнила своего папу любящим заботливым и верным подданным короны. Ибо это истина. Другой не существует!
        А теперь насчет твоей безопасности. Условия трастового фонда и твоего замужества ты знаешь. Это все было зачитано в завещании. Поэтому за судьбу твою я спокоен. Но если вдруг наступит трудный момент, можешь доверять лорду Бардальфу Торнтону. Думаю, ты знаешь, о какой опасности я говорю…»
        Теперь сердце уже не сжимается - стучит взбалмошно. Опасность это, конечно, Маска, а Торнтон… Итак, лорд Роуз имел с ним общие дела, доверял… Не просто все средства, но и жизнь родной дочери. И, безусловно, Торнтон об этом в курсе. Поэтому уцепился как банный лист. А когда о магии узнал, то и предложение сделал. Почему же не рассказал раньше? Почему скрывал связь с лордом Роузом? Или не скрывал… просто я забыла…
        Снова эти провалы в памяти заставляют сомневаться в выводах. Вот почему с переселением душ все воспоминания исчезают!
        Сомнения терзают. Итак, вопросов к новоиспеченному жениху у меня все больше и больше. Но я обязательно сегодня у него выпытаю всю правду.
        «А в крайнем случае, если других вариантов не будет, ищи провидицу Амариллис. И не спрашивай почему, просто поверь. Она знает, что делать.
        С любовью, твой папа!»
        И именно на этих словах у меня случается то, что в народе называют «взрыв мозга». Ибо при чем здесь эта мошенница вообще понять не могу.
        - Чаю, леди Роуз? - передо мной возникает небольшая белая фарфоровая чашечка.
        Помощник с буклями услужливо ставит на стол поднос, на котором располагаются чайник, молочник, сахарница, вазочка с конфетами и еще одна чашка для сэра Бартоломеуса.
        - Спасибо… Чай действительно не помешает, - даже не думаю отказываться.
        Осторожно беру в руки чашку и медленно отпиваю. Успокаивающий мятный напиток немного утоляет нервное возбуждение. Сэр Бартоломеус присоединяется ко мне. А помощник готовит документы для открытия счета. Эмоции приходится приглушить. Дело прежде всего. И немного погодя я выхожу из банка, имея уже небольшую сумму на личном счете, боль в сердце и совершенно расшатанные нервы. А еще разговор с Торнтоном предвидится. И я, собрав волю в кулак, приказываю кучеру ехать к центральному парку.
        Глава 33
        Торнтон уже ждет. Нервно расхаживает у главного входа. А когда замечает карету, тут же грозно нахмуривает темные брови. За грудиной разливается мороз. Я до сих пор не придумала, как сформулировать вопросы, куча мыслей в голове, а фразы не складываются… Вот как принудить Торнтона к откровенному разговору? И захочет ли он раскрывать правду?
        Чем меньше расстояние, тем мрачнее жених. А когда карета, наконец, останавливается, он учтиво помогает мне спуститься на землю, но так крепко сжимает ладонь, словно беспокоится, что я вот-вот дам стрекача.
        - Вивьен, ты что себе думаешь? - вместо приветствия гневно рычит.
        Прямо на ухо. Даже в такой ситуации лорд Торнтон самый настоящий аристократ и старается не демонстрировать публично конфликт. Хотя, если честно, я и не подозреваю, что его разозлило.
        И только когда мы отходим в более уединенную часть парка, и пышные кусты и деревья надежно прячут нас от любознательных глаз, Торнтон останавливается и поворачивается ко мне. Голубые глаза пронизывают ледяным взглядом.
        - Ты что себе думаешь, Вивьен!
        - Что думаю… - растерянно тяну. Пока ничего не понимаю.
        - Почему не подождала меня, не позволила за тобой заехать? Лишь сухим письмом ограничилась, - нервно треплет волосы на затылке.
        - А что такое? В чем проблема, Тор? Я взрослая девочка, могу позаботиться о себе. У меня были дела.
        Мне кажется действительно слышу из его горла приглушенный рык. Но он довольно спокойно, даже осторожно, устраивает мою руку на сгиб своего локтя и увлекает дальше, к самой отдаленной части аллеи, где уж точно нас никто не заметит.
        - Тор, ты можешь объяснить, что произошло? - теперь и меня начинает колотить от волнения. Вдруг случилось что-то ужасное, о чем я ни сном ни духом, потому что была занята делами в банке.
        Он останавливается, поворачивается ко мне, хватает за плечи.
        - Вивьен, ты хоть можешь представить, что я уже успел передумать, пока тебя ждал? Получил письмо. Сразу прибыл в имение твоей матери. А мне там говорят, что ты час назад уехала в неизвестном направлении. Пока мы наконец-то выяснили, что ты в банке столько мыслей голове понеслось…
        Я только глазами хлопаю. Каких мыслей? И кто это - «мы выяснили»?
        - А что могло произойти?
        - Подумай! Не две ли недели назад ты в моем имении спасалась бегством от неизвестного преступника?
        Нервно глотаю. Об этом как-то не подумалось… И собственно, что мне теперь, под замком сидеть?
        - Ну, это белый день, людное место… - пытаюсь оправдаться.
        - Вивьен, - вздыхает, нежно поглаживает плечи теплыми ладонями. Или меня или себя успокаивает. Но прикосновения приятные, я действительно потихоньку расслабляюсь. - Мы до сих пор не знаем, кто это. Лишь то, что он слишком близко, так близко, что даже вообразить трудно. И хотя у Лайона есть некоторые подозрения, но я все еще сомневаюсь в личности злоумышленника.
        Киваю. Расспрашивать, кого подозревают, не решаюсь. Все равно не скажет.
        - Кстати о банке, - складываю руки на груди, решив перепрыгнуть на другую тему. - Ты когда собирался мне сказать, что отец сделал тебя доверенным лицом и попросил обо мне позаботиться? Ты поэтому решил на мне жениться? Защитить хочешь?
        Вопросы вылетают, как горох из мешка. А ведь совсем недавно мучила себя, даже не представляя, как облечь их в более-менее адекватные фразы. Сами облеклись, когда время пришло…
        - Что за глупости! До сих пор я тебя прекрасно защищал и без предложения.
        - Конечно, - говорю. - Хочешь сказать, что я тебе нравлюсь? Я или кое-что другое?
        Он окидывает меня лукавым взглядом.
        - Кое-что другое тоже.
        Краснею, как маковый цвет. Я имела в виду совсем не это, но невыносимый менталист перекрутил по-своему.
        - Ты прекрасно знаешь, о чем я. Зачем тебе моя магия? Чем она особенная? - последние слова говорю шепотом, поднявшись на носочки, почти в самое ухо. - Поэтому изменились твои планы? - уже громче, опустившись на пятки.
        - Нет не потому, Вив.
        - А почему?
        - На самом деле не догадываешься?
        Сжимаю губы и задираю подбородок. Неужели начнет заливать о моей неземной красоте? Это меня невероятно разочарует. Лжи не терплю, прекрасно знаю, как общество относится к нестандартным фигурам. А такой поборник приличий тем более будет зациклен на идеальной жене.
        - Упрямая Розочка… - обвивает мою талию рукой и притягивает поближе. - Тебя интересует, почему я тебе не рассказал раньше? Потому что и ты многое утаила от меня, не так ли, Вивьен… Или как тебя зовут по-настоящему? Мне кажется пришла пора поговорить нам откровенно, моя дорогая будущая жена… - внезапно ошеломляет.
        - Что… Что ты имеешь в виду?
        Тор иронично вскидывает бровь. «То и имею», - ясно читается в его взгляде.
        - Давно об этом догадываешься? - нахмуриваюсь, складывая руки на груди. Чувствую себя дурой.
        - Как впервые увидел после болезни. В том глупом желтом платье и тесном корсете.
        Становится вдруг стыдно. Это как же долго он наблюдал и, возможно, внутренне насмехался, над моими жалкими потугами играть даму высшего света.
        Вздыхаю. Придется рассказать все на чистоту. Именно этот момент я все же предпочитала оставить пока в тайне. Но, видимо, не судьба.
        - Меня зовут Вишня… И однажды я проснулась в теле Вивьен… - тихо начинаю.
        Пытаюсь рассказывать как можно суше - вряд ли Тору будут интересны мои эмоции, переживания, и острый шок от осознания того, что выдумки о параллельных мирах оказались правдой - но не упустить ни одной детали. Каждая мелочь может быть важной.
        Торнтон слушает, не перебивает. Только хмуриться, когда вспоминаю о Маске.
        - Жаль, что я совсем не помню условий договора… - заканчиваю вздохнув. - Как думаешь, я смогу их вспомнить? Вообще, это нормально - забыть почти все?
        Торнтон необыкновенно ласково прижимает меня к себе, нежно гладит по волосам.
        - Я могу судить только по легенде. Таких, как ты, попаданок, в нашем мире, кроме Ровены, больше и не было. Либо они достаточно хорошо скрываются. Но я ничего подобного не помню даже из сказки. Только, что ее чувства к Тристану остыли.

        Затихаю в объятиях. И наслаждаюсь ощущением невероятного облегчения. До сих пор не могла представить, насколько на меня давила тайна. И насколько приятно поделиться хоть с кем-то своими страхами и тревогами…
        - Погоди-ка, Тор, - внезапная мысль заставляет отшатнуться.
        - Если ты давно знаешь, почему не рассказал мне все с самого начала?
        Его глаза темнеют. Что-то непонятное таится в их глубинах.
        - Понимаешь, - начинает. И уже чувствую, что мне ответ не понравится. - Я только подозревал, что в теле Вивьен Роуз находится кто-то другой. Твоя аура, мысли и эмоции были совсем не похожи на саму Вивьен. Болезнь настолько не меняет. Но мне нужно было убедиться. И кое-кто подсказал действенный способ.
        - Какой? - испугано шепчу, уже догадываясь об ответе.
        - Вызвать магию!
        Холодок пробегает по телу, заставляет волосы встать дыбом.
        - Ты подстроил покушение на мельнице?
        - Нет, не я… - раздается довольно резкий ответ. Не понравились мои подозрения. Но ведь и он меня подозревает, не правда ли? - Это только совпадение. Руины замка Ровены должны были пробудить твою силу. Душа Вивьен была запечатана от магии навеки. Лорд Роуз многим пожертвовал, чтобы обеспечить дочери спокойную жизнь. Но, когда на месте Вив оказалась ты, печать, естественно, слетела.
        - Почему же эта магия опасна? - не понимаю его поступка.
        - Потому что магией позволено обладать лишь женщинам королевской крови.
        - Но я не королева! - судорожно мотаю головой. Открывшийся факт пугает неимоверно.
        - Ты нет. А вот у Роузов есть печать Бардальфа. Легенду ты знаешь…
        - О смелом оруженосце с островов? - сразу же припоминаю.
        - Именно так. Ты вполне можешь стать или следующей королевой, выйдя за Бардальфа. Таков брак ровня династическому с принцессой из соседней страны. Ведь потомки короля вполне могут унаследовать обе силы, присущие каждому роду.
        Эти слова Тор произносит как-то странно. Словно выжимает из себя. И легкое раздражение звучит в спокойном, на первый взгляд, тоне.
        - Но я не хочу за него! - испуганно трясу головой.
        И такая реакция неожиданно успокаивает жениха. Рука на моей талии расслабляется.
        - Или, - продолжает. - Стать объектом для народных мятежей. Стоит лишь попасть в нужное окружение и сыграть роль пешки в руках очередных предателей, которых не устраивает правление Бардальфа.
        - Поэтому Маска папе говорил, что Роузы могли бы занять место Бардальфа? - вспоминаю разговор лорда Роуза и того, кто представился Тенью.
        - Поэтому, - не скрывает. - И именно поэтому твой отец должен был сотрудничать с ним. Чтобы держать в тайне твой дар и отплатить за услугу, которую однажды от него потребевал - скрыть твою магию ото всех. Тень угрожал открыть правду тем, кому нужно. Ты стала бы легкой добычей в руках оппозиции и большим рычагом влияния на Роузов и короля.
        Невольно вздрагиваю и охватываю себя руками. Даже представить трудно, как бы я чувствовала себя в таком случае. Лорд Роуз определенно правильно сделал, что отобрал у Вивьен дар. Подозреваю, что сам Бардальф не одобрил такое самоуправство. Но куда теперь деваться. Отец все равно мертв…
        - Ты так и не ответил, почему так долго скрывал правду, - возвращаюсь к первоначальному вопросу.
        - Потому что мы все были уверены, что ты работаешь на Тень против короля. Он вернул тебя к жизни с какой-то определенной целью: шпионаж, связь, а может для того, чтобы узнать, был ли лорд Роуз двойным агентом и как много он рассказал королю… Мы не имели права рисковать, пока не убедимся в обратном.
        - Убедились? - Обида ясно читается в переливах интонации. Скрыть ее не удается, как ни стараюсь.
        - Убедились… - даже не пытается оправдаться. Да и я не дура, понимаю, что в этой ситуации доверять просто так никто бы не стал.
        Снова медленно бредем по аллее.
        - И что же убедило окончательно? - словно мазохистка расковыриваю рану. На самом деле хочется услышать, что Тор сам почувствовал меня настоящую, поверил, что я такая, как есть, а не злобная интриганка и… влюбился?
        В голове сплошная сумятица. Я уже не знаю и сама, чего хочу… Но уж точно не того, что слышу в ответ.
        - Амариллис… Она подтвердила.
        - Амариллис? - останавливаюсь, будто на стену налетаю. - Ты же говорил, что она шарлатанка.
        - Так и есть… Но не совсем.
        - То есть? Она действительно видит будущее?
        - Нет, Вив, конечно же, не видит. Такое под силу только Древним. Как и управлять им. Она просто хорошо читает лица, собирает сплетни и…
        Недоговоренные слова повисают в воздухе.
        - И… - не выдерживаю.
        - И работает на нас…
        - На вас? Ты шутишь! - не верю своим ушам.
        - Нисколько. Потому, запомни. Если случится какая-нибудь беда… если я не смогу тебя защитить…. Если меня не станет, сразу к Амариллис.
        - Что значит, не станет?
        По хребту бегут колючие мурашки. Только сейчас понимаю, что опасность угрожает не только мне. А и всем, кто меня окружает. Как сказал Тор, Вивьен была оружием, рычагом влияния. Но ведь и на меня можно повлиять. Запугать, начать угрожать… Если, конечно, Маска уверен, что я привязана к кому-то из Роузов.
        - Нет… - качаю головой. - Нет… не придумывай. Ничего с тобой не случится…
        Но в глазах мужчины неожиданно появляются искорки удовольствия.
        - Не могу поверить! Ты переживаешь обо мне, холодная леди Роуз…
        Фыркаю… Нашел холодную.
        - Смею надеяться, что тебе не безразличен.
        Прячу взгляд. Чувствую, как становится горячо щекам.
        - Не безразличен… - еле слышно шепчу. И даже не слышу этих слов из-за грохота собственного сердца.
        Осторожно прикасается к подбородку. Заставляет поднять голову.
        - Почему так грустно? - заглядывает прямо в глаза.
        Я тону в их глубине, будто завороженная смотрю и чувствую, что выкрутиться не смогу, соврать не смогу. Вариант только один - сказать правду.
        - Потому что не уверена, чувствуешь ли ты ко мне то же самое, - едва шевелю губами.
        Лицо пылает.
        - Моих слов тебе мало? - поднимает бровь.
        Снова вздыхаю.
        - Значит, мало? А что еще нужно…
        В горле пересыхает.
        - Ты не целуешь… Кроме того раза, так больше и не пытался…
        Даже не верю, что эти слова слетают с моих уст.
        - Так тебе поцелуев не хватает? - светится от удовольствия. - Это легко исправить.
        И я осознать не успеваю, как оказываюсь прижата к мужскому телу. В груди замирает вдох.
        - Говоришь, поцелуев мало… - хрипло, почти в самые губы.
        Сглатываю сухим горлом, судорожно качаю головой, - мол, не мало. И краснею, как маков цвет. А у самой ноги, как желе, дрожат и подкашиваются. И в животе что-то тянет, томно и сладко.
        - А я думаю, ты права. Катастрофически мало у нас поцелуев. Плохой из меня жених. Придется исправляться.
        Еще мгновение, и наши губы встречаются. Пылающий жар охватывает тело. Оно живет своей собственной жизнью, совсем не обращает на меня внимания. Руки невольно обнимают за шею, грудь еще плотнее прижимается к его груди, а ноги в конец слабеют. Остается надеяться, что у Тора достаточно сил, чтобы удержать меня. А голова, моя голова наполняется звонкой пустотой. Никаких мыслей, только безудержное желание и наслаждение.
        Прекращается поцелуй так же внезапно, как начался. Я еще ошарашено хлопаю ресницами, разгоняя туман в мозгах, а Тор уже поправляет мое платье, шляпку, разглаживает кружево на воротнике. Еще разочек легонько чмокает в покалывающие от поцелуя губы и кладет мою ладонь на свое предплечье. А через минуту из-за поворота появляется смутно знакомая фигура. Она стремительно приближается, и я узнаю сэра Вефандинга.
        - Добрый день, леди Вивьен, лорд Торнтон, - окидывает нас подозрительным взглядом. И мне кажется, что в его глазах на несколько секунд загорается самая настоящая ненависть. И направлена она почему-то на Торнтона.
        - Добрый вечер, сэр Вефандинг, - стараюсь смягчить улыбкой напряжение. Оно разливается в воздухе словно густой кисель. Чувствую, как настораживается Торнтон.
        Он лишь слегка кивает в ответ на приветствие и строго сжимает губы. Неужели этих двоих что-то связывает?
        - Хороший вечер для прогулки? - интересуется, будто не замечает натянутости.
        - Прекрасный, - щебечу. Даже самой от себя становится тошно, настолько сиропный голос получается. Но почему-то чувствую, будто они вот-вот бросятся друг на друга, и я должна всеми силами их остановить.
        Синие, глубокие глаза останавливаются на мне. По позвоночнику бегут мурашки размером с гиппопотамов. И Торнтон как-то демонстративно властным жестом накрывает рукой мою ладонь на своем предплечье, греет прохладные пальцы.
        - Леди Вивьен, как раз хотел поинтересоваться, вы уже дочитали «Белые вороны» Балтазара Скотта? - неожиданно интересуется Вефандинг.
        - Да, конечно. Великолепная книга! - ничуть не кривлю душой. Драма о взрослении молодого поколения, которое не находит поддержки у старшего и не разделяет извечные традиции. Очень интересно, тем более актуально. - Спасибо за рекомендацию.
        - Пустое. Я сам страстный читатель. Если хотите, принесу завтра второй том «Черные аисты». В этой части повествование уже ведется от имени родителей Маркуса, Валентайна, Лили и Ребекки. Уверен, вы будете поражены, - будто намеренно демонстрирует, что между нами довольно дружеские отношения. Возможно, даже на каплю ближе, чем на самом деле.
        - Да, конечно. Очень интересно… - смущенно мямлю.
        Рука Тора под моей ладонью напрягается. Я легонько, незаметно поглаживаю ее, в желании успокоить. До сих пор не понимаю, что происходит. Но мне это ничуть не нравится.
        - Тогда до завтра… Было приятно встретиться с вами, - снимает шляпу и вежливо кланяется.
        - До встречи, сэр… - киваю.
        - Всего хорошего, - и Тор милостиво опускается к словам прощания.
        Вефандинг продолжает свой путь дальше, мы трогаемся в противоположную сторону.
        - Давно у вас такие близкие отношения, - буквально сразу интересуется, как только удаляемся на достаточное расстояние.
        - Какие близкие? Это просто учитель Уилла, - удивленно хлопаю глазами. Понемногу начинает доходить, что стало причиной обмена злобными взглядами. - Я была вежлива. Брат очень уважает сэра Вефандинга, буквально восхищается его умом и преданностью науке.
        - А ты?
        - Что я? - снова не совсем понимаю, что имеет в виду жених.
        - Ты тоже им восхищаешься? - произносит нарочито ровным тоном.
        Едва сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть от смеха.
        - Я? А я здесь причем? Я же совершенно не разбираюсь в их делах. Просто иногда провожу время в классной комнате. Мне нужно как-то пополнять знания о вашем мире…
        - Нашем! - словно невзначай поправляет.
        - Нашем, - сразу соглашаюсь. Потому что действительно нужно к этому уже привыкать. - Ты даже не представляешь, как это тяжело играть роль человека из вашего общества. То, что элементарно для большинства, для меня сплошная неожиданность. Ваша литература, история, география. Мне даже детские сказки пришлось читать, потому что иногда их вспоминали Селеста и Гортензия, а я не могла никак их поддержать. Ведь я выросла на других.
        На самом деле я совсем не хотела посвящать Тора в сложности жизни попаданки, но все получилось само собой. Мало того, мой бурный рассказ о нелепых случаях первых дней, об удивительных и смешных ситуациях, в которые попадала, не зная правил, немного отвлекают его. И я уже тараторю, не стесняясь, чтобы только разговор снова не вернулся к Вефандингу. Почему Тор заметил в ученом конкурента, решительно не понимаю. По-моему, учитель Уилла влюблен только в одну женщину, и имя ей Наука.
        Но, как оказывается, металлиста не так легко сбить с толку. Уже у ворот Роузхола, Тор вдруг останавливается, и заставляет меня остановиться.
        - И все же, Вив, - серьезно смотрит в глаза. - Держись от него подальше, я тебя очень прошу.
        - Почему?
        Мне такие вещи кажутся неприятными. Если Тор настолько ревнив, что любой любезный разговор с представителем противоположного пола будет поводом для ссор, я не хочу за него замуж, как бы не была влюблена. В отличие от своих подруг мне никогда не нравились ревнивые ухажеры. Доверие должно быть прежде всего. А если не доверяешь, то о каких отношениях речь?
        - Я не могу тебе сказать. Просто поверь, - нежно проводит кончиками пальцев по щеке. - У меня есть определенные подозрения. Они могут быть совершенно беспочвенными. Но все же…
        - Ладно, - медленно произношу. Не в моей ситуации отмахиваться от предупреждений. - А… - вдруг внутри холодеет от страха. - Уилл! Уилл столько времени с ним проводит. Ему ничто не угрожает?
        - Скорее всего, нет… Только тебе…
        Глава 34
        Дни будто играют в пятнашки. Я и оглянуться не успеваю, как приходит час финальной примерки, а за ним суетливый, взбалмошный день перед осенним балом. После той встречи в парке ни Тор, ни Вефандинг больше ни словом, ни намеком не упоминают друг о друге. Более того, общение с обоими сводится почти к нулю. Тор открещивается сухой запиской, что очень занят безопасностью королевского дворца перед праздником. Вефандинг, как объясняет Уилл, с головой ныряет в подготовку к учебному году, который вот-вот начнется. Даже эксперименты по возможности приостанавливает. Конечно, не беременность кобылы Виланды, а посещение Роузхола. Фиксацией ежедневных показателей занимается Уилл на пару с Гувертом.
        Маман тоже, чем ближе к празднику, тем более нервной и деспотичной становится. Достается не только мне, но и Гортензии с Селестой. К последней, кстати, Джеффри зачастил. Я иногда вижу его в гостиной, когда пробегаю по делам, здороваюсь, получаю сухой ответ и бегу дальше. Не заостряю внимания. Правда, мне все время кажется, что он пытается что-то сказать, но в последний момент передумывает. А сегодня нет и его… в имении царит хаос и беспорядок.
        Слуги носятся как шальные, маман после обеда слегла с головной болью, а из комнаты Гортензии слышны крики. Наверняка с Селестой ссорятся из-за цвета бального платья. Обе хотят быть в голубом. Ни одна не желает уступать. Хотя, по правде, именно голубое шили для Гортензии, но в последний момент решили переиграть…
        Кладу на колени книгу, которую пытаюсь читать, и задумываюсь. Такое впечатление, что лишь меня одну не затрагивает всеобщая суета. Но я волнуюсь. Действительно волнуюсь, только совсем не о том, стану ли королевой осеннего бала, будет ли мое платье самое лучшее, достаточно ли заинтересую кавалеров. С приближением заветной даты, начинает расти тревога, которую раньше кое-как удавалось приглушить. Чувствую, что-то нехорошее должно произойти, что-то ужасное прямо в разгар праздника. Но разве кто поверит простому женскому предчувствию. В отличие от Амариллис, я не провидица.
        Именно последняя мысль озаряет, будто посланное небом извещение. А если именно ей и рассказать. Как раз она, возможно, и поверит, сообщит куда следует… Или, ну не знаю… чакры свои откроет и посмотрит, чего меня так трусит в последние дни. Отец сказал ей доверять. Но теперь вопрос, как найти эту самую Амариллис… Такую знаменитую личность, безусловно, высшие аристократические круги не раз приглашали на посиделки, вдруг маман известен ее адрес… Главное, пока ищу, придумать правдоподобную причину, для чего мне понадобилась провидица.
        Откладываю книгу на тумбу, поднимаюсь с кресла. С души словно камень свалился. Оказывается, чувство тревоги мучило гораздо сильнее, чем я представляла, и даже такой неуверенный план заставляет испытывать облегчение.
        В коридоре крики сестер кажутся еще громче. Среди визга отчетливо различаю плач. Сердце не выдерживает. Стучусь в дверь. А когда ее открывает побледневшая, взволнованная Сара, замираю от изумления. Две мои хрупкие сестренки, катаются по полу и дергают друг друга за волосы, как самые настоящие амазонки. Наверное, я попала в параллельную реальность, потому что этого просто не может быть.
        - Как ты могла, Селеста! - впервые слышу, как сквозь слезы вопит Гортензия. - Как ты могла! Ты знала, что он мой! Что скоро должны были согласовать помолвку.
        - Знала… Но что я могу сделать, если он влюбился в меня! - в голосе ни капли сострадания или раскаяния. Видно старшая сестренка все-таки начала воплощать свой злой план в действительность.
        - Тебе мало Фингера, мало Джеффри, который, кстати, бывший жених Вивьен!
        - Так бывший же! Вивьен, между прочим, не побрезговала отбить у меня Торнтона!
        - Что ты несешь! - тут уж и я не выдерживаю. Правда, в драку не вступаю. И говорю спокойно. - Никто у тебя Торнтона не отбивал. Он и твоим не был.
        Селеста отталкивает руки Гортензии, встает, поправляя немного надорванное в драке платье, приглаживает волосы. А вот с синяком на скуле ничего сделать не может, хотя, к счастью, его пока сильно не видно.
        - Еще бы немного, и был! Уверена, он почти пал перед моими чарами.
        - Ага, надейся… - фыркаю.
        - Симонс после Торнтона лучший. Я его желаю!
        - Но он мой! - Гортензия тоже приподнимается. У нее вид не лучше. Только вместо синяков на щеке красуются свежей кровью несколько глубоких царапин.
        - А станет мой! - складывает руки на груди.
        - А вас не смущает, что вообще-то у Торнтона… Симонса… да и у остальных мужчин есть свои желания и видение образа будущей жены. Делите их, как пирожное за обеденным столом.
        На мне останавливаются два одинаковых, изумленных взгляда. И правда, что я за ересь я тут брякнула.
        За спиной вдруг хлопают двери, слышится испуганный выдох. И мы втроем поворачиваемся на звук.
        - Селеста! Гортензия! Ох, Великие-Древние! Что вы здесь натворили! - всплескивает ладонями маман.
        - Ничего, мамочка, - слегка заикается Гортензия. Снова принимается нервно разглаживать немного потрепанное платье и поправлять взлохмаченную косу.
        - Мы все уже решили, - Селеста, как всегда, в своем репертуаре. Гордо задирает подбородок, словно на ней сейчас не смятое платье, у которого кружевной воротничок едва держится на последних нескольких нитях, а на лице не красуется синяк во всю щеку.
        - А ты, Вивьен! Куда смотрела? - еще и мне прилетает за компанию.
        - Я-а-а! - У меня глаза становятся по пять копеек. Даже с ответом не нахожусь.
        - Если бы Сара не позвала, вы бы убили друг друга! - маман раздувает побелевшие от гнева ноздри. - И сейчас посмотрите-ка! На кого вы похожи! На тупых необразованных простолюдинок, а не леди! Я в полном ужасе! Что теперь делать? Сара! Сара! Исправь это все, - хрупкий палец унизанный тяжелыми перстнями очерчивает круг, указывая на боевые травмы сестер.
        Та вскидывается, будто впервые видит Гортензию и Селесту. Суетливо обтирает ладони о белый фартук.

        - Все будет хорошо, леди Роуз! Не волнуйтесь, - сулит, уверенным шагом приближаясь к застывшим сестрам. - Через минуту и следа не останется!
        Быстро хватает под руку Гортензию, берет со стола салфетку и отводит сестру к окну. Ей более срочная помощь нужна. Тоненькая струйка крови из глубокой царапины почти доползла до белого воротничка домашнего платья. У Селесты когти, как у дикой кошки, ей-богу!
        - Я… пожалуй, лучше пойду, - пячусь к двери. Вдруг леди Роуз еще за что-нибудь зацепится, и мне примется морали читать за компанию. Сейчас явно не время выпрашивать контакты Амариллис.
        Маман только отмахивается, занята внимательным осмотром физиономии любимой Селесты. А я едва могу скрыть какое-то темное, злорадное удовольствие, что Гортензия так сильно залепила ей под глаз. Синяк понемногу становится большим и набухает ярким розовым цветом. Возможно, это хоть немного даст понять нашей старшенькой сестренке, что мир крутится не вокруг нее любимой, а мы не ее покорные последователи.
        Комната встречает благословенной тишиной. Прижимаюсь спиной к двери и, наконец, позволяю себе прыснуть от смеха - ох и забавная была Селеста с этим фингалом. Конечно, от него через несколько минут и следа не останется, но ее образ теперь у меня в памяти отпечатался навеки.
        Только улыбка через секунду замирает на губах. На кровати застеленной ярким стеганным покрывалом лежит знакомый черный конверт. Сердце пускается вскачь. Давно от Друга не было известий, и я едва сдерживаюсь, чтобы стремглав не броситься к посланию. Намеренно себя останавливаю. Как будто чувствую, что за мной кто-то наблюдает со стороны… за реакцией, эмоциями. Осторожно беру конверт, разворачиваю…
        В отличие от всех предыдущих писем на небольшом плотном листе только одна строчка. Однако и ее достаточно, чтобы еще больше запутать и испугать.
        «На балу не отходи от Торнтона. Амариллис найдет тебя сама!»
        Даже переворачиваю на другую сторону - может там еще что-то скрылось. Но нет. Даже подпись отсутствует. Если бы не тот же почерк, не знакомый конверт, усомнилась бы, что письмо действительно от Друга.
        Зато теперь уж точно могу сказать, что предчувствия мои не безосновательны. Что-то нехорошее должно случиться, именно на осеннем балу, посвященному открытию завершающей трети светского сезона.
        Глава 35
        - О, матушка, я сейчас потеряю сознание от волнения! - стонет Селеста, подпрыгивая на диванчике. Карету трясет, и я вынуждена постоянно поправлять капюшон на голове.
        - Выбери удачное место и теряй на здоровье, - резонно замечает маман. - Где-то возле Фингера.
        - Я не хочу Фингера. Хочу Симонса!
        Рядом тихо рычит Гортензия. Ее голубое платье все-таки досталось сестре. С большим декольте, вышитое золотом. Ибо Селесте же жениха искать надо. А Гортензия уже почти помолвлена. Ей и попроще наряд сгодится. Нахожу ее руку и сжимаю в желании приободрить.
        - Симонс уже попросил разрешения ухаживать за Гортензией. Вряд ли ты его сможешь соблазнить.
        - Увидим, - мрачно заявляет и одергивает корсет, выставляя данные природой прелести еще больше напоказ.
        Я слышу, как всхлипывает от чувства беспомощности Гортензия. Несмотря на то, что сестры между собой похожи как двойняшки, ее всегда воспитывали бледным подобием Селесты. Неким заменителем неповторимого оригинала.
        - А ну цыц! - рявкает маман. - Подбородок вверх, плечи расправили. Мы уже почти на месте, а вы, как жабы надулись, нахмурились. Ни один мужчина не взглянет на столь мрачное создание. Девушка, или скорее женщина всегда должна быть в хорошем настроении, улыбчивая и ласковая как кошечка. Такую и баловать хочется, украшения дарить, платья, безделушки. И прощать все, что она иногда натворит…
        - Вот прямо в радость жить с человеком, вечно играя роль! - бормочу себе под нос. - Разве семья и дом не то место, где сбрасываешь все маски и, наконец, можешь быть сама собой? А если заболеешь, тоже улыбаться?
        - А как же! - у леди Роуз глаза на лоб лезут от подобных заявлений. - Тебе особенно! Ты будущая, простите меня Древние, герцогиня. Учись у Селесты манер.
        - И что, всегда молчать, как кукла, если меня что-то беспокоит? А кому тогда жаловаться, с кем делиться проблемами, печалями?
        - Для этого камеристка есть, ей и жалуйся! Рычи, плачь, топай ногами и бесись, что хоть делай! А перед мужчиной должна быть пресветлой феей. Хотя, иногда слезу пустить и перед ним можно. Но это на крайний случай: новое колечко или платье понравилось, а ты уже все деньги из своего содержания потратила…
        Фыркаю - вот это уважительная причина. Просто слов нет! А знала бы она, какая я пресветлая фея перед Торнтоном, вообще бы сознание потеряла. Но ему как-то совсем фиолетово. Или это не столь важно, как маман считает. Или есть нечто более важное в браке со мной, превосходящее колючий характер.
        Королевский дворец величественный. Сверкает огнями. У меня от восторга сердце замирает. Хоть к роскоши рококо я уже привыкла, но дворец поражает.
        Он не просто большой, он огромный. Несколько отдельных зданий соединены террасами и галереями. Похоже, построены они в разное время и при разных Бардальфах, а теперь объединены в удивительный лабиринт из причудливых поместий и дворцов.
        - Смотришь, будто впервые видишь! - фыркает Селеста.
        И я прячу восторг поглубже. Понятно, что Вивьен уже не раз посещала резиденцию королей. Видно моя реакция так ярко проявилась на лице, что сестра обратила на нее внимание. Следует быть осторожнее.
        Мягко качнувшись, карета останавливается. А я невольно вспоминаю свой первый балл в этом мире, первый выход в свет и чем все кончилось. От прежнего восторга и предчувствия не остается следа. Плохие воспоминания заставляют передернуть плечами. Непроизвольно по коже пробегает морозец. Но теперь я увереннее, красивее, да еще почти невеста герцога. Меня больше никто не посмеет назвать жабой. И я понимаю, что определенное очарование в этих светских развлечениях есть. Конечно, когда тебя всецело и безоговорочно воспринимает общество.
        - Цыплятки мои, - неожиданно голос маман вздрагивает. Вместо пренебрежительного тона - неуверенность. - Я хочу, чтобы вы знали… перед тем, как выйдем… Что я вас всех люблю. Это, пожалуй, в последний раз здесь и сейчас я привезла вас, мои красавицы, на бал. Две уже почти помолвлены, и ты Селеста, уверена, после осеннего бала найдешь себе пару. Поэтому я даже не надеюсь, что вы будете со мной.
        Я удивленно хлопаю глазами. И не только я… Сестры тоже не ожидали откровений. Хотя, если подумать, маман действительно нас, именно в таком составе, привезла на бал в последний раз. После помолвки на светские приемы должен сопровождать жених. Без него посещение какого-либо мероприятия запрещено.
        - И, конечно, я счастлива… счастлива, что у вас хорошая судьба - продолжает. - Но мне и грустно, что пришло время моим цыплятам выпорхнуть из гнездышка.
        Она достает изящный кружевной платок и аккуратно вытирает глаза. - А скоро и Уилл…
        - О, мамочка, Уилл еще не скоро… - первая не выдерживает Гортензия и обнимает ее.
        Мне тоже немного жалко леди Роуз. Она действительно останется совсем одинока. Мы, девушки, к лету уже все будем замужем. А Уилл… Он хоть и наследник, гордость и опора Роузов, а все же не дочь, с которой можно сплетничать, посещать кафе и магазины, обсуждать кавалеров.
        - Нам пора! - нетерпеливо ворчит Селеста, нервно постукивая ногой по полу. - Наша карета слишком долго стоит на подъездной дорожке. Боюсь, многим это не понравится.
        Хотя странно от любимицы слышать столь сухой тон, даже мое сердце дрогнуло, а леди Роуз мне совсем не мать, но следует признать, что сестра права.
        Гортензия отстраняется. Маман прячет платок в рукав. Придирчиво осматривает нас всех. Поправляет шпильку в волосах Селесты, разглаживает воротник Гортензий и аккуратно накручивает на палец мой локон, чтобы он выглядел гладким и упругим, а не пушился.
        - Ладно, идемте цыплята, и поразим весь высший свет Сен-Ажена!
        И мы обычной вереницей выбираемся из кареты. Сердце в груди превращается в холодный камешек. Что-то должно произойти, вот нутром чую. «Лишь бы никто не пострадал», - мысленно шепчу и скрещиваю пальцы на удачу.
        Плохое предчувствие мешает разглядеть и насладится видом огромного, украшенного к празднику зала с зеркальными стенами, хрустальными люстрами, величественными мраморными колоннами и золотой лепниной. Все это проскальзывает на задворках сознания. Только краем глаза отмечаю то, что происходит вокруг. Смутным сном кажется оглашение герольда, лукавые глаза Лайона, то есть короля. Теперь он совсем не напоминает того наглого молодого человека, которому так нравилось заставлять меня краснеть. Только глаза такие же хитрые и пронзительные.

        Мы как раз стоим напротив трона, традиционно высказываем свое почтение. Маман щебечет, Селеста поддакивает, Гортензия ищет глазами своего Симонса. А я… я тоже ищу. Только Тора. Но его нигде не видно.
        - Позвольте, уважаемая леди Роуз, немного задержать вашу очаровательную дочь.
        Маман сияет улыбкой. Селеста вполне естественно краснеет, демонстрируя наигранную застенчивость.
        - Конечно, ваше величество. Селеста полностью в вашем распоряжении.
        - О, нет, уважаемая леди Роуз! Я о вашей младшей дочери. О леди Вивьен, если вы, конечно, не против.
        Я открываю рот от изумления. Но Селеста бросает на меня такой убийственный взгляд, что приходится его сразу захлопнуть. Могла бы сестра убивать глазами, я бы уже лежала замертво.
        - В-в-вивьен! - немного заикается маман. - Конечно… Да… доченька?
        Ошарашено киваю. Семья удаляется, а я ступаю ближе.
        - Добрый вечер еще раз, Вивьен-Ровена… - шепотом здоровается уже более интимно.
        - Добрый вечер, Бардальф Лайон, - парирую и я, поддерживая заданный характер разговора.
        - Брат немного занят. Попросил присмотреть за Вами. Боится, что такую прекрасную невесту украдут, - неожиданно объясняет свой поступок.
        - Так прям и боится? - не верю. Кому я сдалась?
        - Переживает так точно. Сейчас немного некстати устраивать бал… но у нас нет выбора.
        Снова начинает тревожно скрести за грудиной.
        - Так, все же что-то должно случиться?
        - Должно было случиться, - исправляет. - Но не случится. Леди Вивьен, неужели вы настолько не доверяете нашей службе безопасности и собственному жениху, лично контролирующему ее работу?
        - Тор? Лично? - удивленно переспрашиваю.
        - Доверяю ему, как себе. - Пронзительный взгляд пробирает до костей.
        - И что нам делать?
        - Ждать, пока крысы вылезут из нор, унюхав приманку… - говорит жутким тоном, в котором ясно чувствуются нотки нетерпеливого предчувствия.
        Глотаю комок в горле. Почему-то становится душно и немного страшно.
        Больше расспрашивать не решаюсь. Да и король вряд ли согласится рассказать. Вероятно, то покушение, в котором был замешан отец Вивьен, таки раскрыли. Может быть, даже с его помощью. Неужели узнали кто прячется за маской, и сегодня наконец-то выведут его на чистую воду? Это было в прекрасно. Даже боюсь признаться, но облегчение, которое почувствую, когда его обезвредят, не сравнится ни с чем. До недавнего времени даже не задумывалась насколько ощущается его влияние и контроль, насколько глубинный страх перед тем, кого отец называл «Тень».
        Вдруг тот самый герольд, объявлявший о прибытии гостей, зычным голосом требует у присутствующих внимания. Шум стихает. Король выпрямляется и озаряет зал улыбкой.
        - Поздравляю всех на ежегодном праздновании первого дня осеннего солнца. И приглашаю на традиционную службу. Очаровательная Леди Вивьен, невеста моего брата, лорда Бардальфа Торнтона, любезно согласилась сопровождать меня в храм. Итак, время пришло. Отсчет нового дня начнется через два часа.
        Король сгибает руку в локте, предлагая взяться за предплечье. Осторожно опускаю ладонь, и мы трогаемся куда-то зеркальным коридором. А остальные придворные следуют за нами.
        Только теперь вспоминаю об этой необычной традиции - встречать осень, а именно час, когда по старым легендам лето «умирает» окончательно и рождается новое время года в главном королевском храме древних, построенном еще в незапамятные времена.
        После мессы все должны вернуться в зал, где ждут накрытые столы и праздничный ужин. Но почему-то несмотря на светлый праздник, чем ближе мы подходим к храму, тем сильнее моя тревога.
        Глава 36
        В небольшой старинной часовне пахнет ладаном и воском. Прекрасные мозаики, выложены разноцветными стеклышками, изображают символы магических родов. Роза, меч, сокол, зеленый лист клевера и другие… И представители именно этих родов собираются на ежегодную мессу. Остальные придворные слушают служение в зале. Звуки величественного органа передают каждую ноту по искусно сделанной системе звукопроводов.
        Я сижу в первом ряду, прямо возле короля. Смелости не хватает, чтобы повернуться и посмотреть, кто еще присутствует в часовне. Тревога нарастает. И даже торжественная, щемящая мелодия не может ее унять.
        Заставляю себя успокоиться. Присутствие короля, его уверенность и безмятежность вселяют надежду. Но Тора пока нет. Я могла бы снова предположить, что это такой коварный план, чтобы вернуть себе трон. Но почему-то уверена - он, наоборот, делает все возможное, чтобы разоблачить заговорщиков. И к тоскливой непонятной тревоге в предчувствии грядущей беды присоединяется вполне осознанная, моя, личная, тревога за Торнтона. Наверное, в этот момент понимаю, что этого человека потерять не хочу. Не только из жалости и сострадания - каждая смерть страшна и несправедлива. А чисто по собственному эгоистическому желанию.
        Я хочу, действительно хочу, попробовать построить будущее с этим самоуверенным ехидным металлистом. Хочу быть с ним рядом, понять как это, когда страстные поцелуи не от случая к случаю, а на законных основаниях, привычны, закономерны и ежедневны. Хочу почувствовать, что там, дальше, после этих самых поцелуев. И именно с этим мужчиной, ощутить его ласки и нежность.
        И неожиданно для себя, в унисон со звуками незнакомой молитвы, параллельно нотам, звучащим из труб органа, начинаю молиться. Искренне и горячо, преданно, со всей душой. Я в последний раз молилась еще на Земле, в своем теле. Молилась за… за… жизнь Любавы, младшей сестренки. Воспоминание пронизывает тонкой, болезненной вспышкой, отдает легкой болью в висках и сердце.
        У Любавы тоже нашли саркому. Врачи отправили на повторный анализ. Я в палате, измученная лекарством и терапией, смотрела в окно на бескрайнее бархатное ночное небо и молилась всем известным высшим силам, чтобы это была ошибка, чтобы сестричку спасли. И готова была сделать все, совершенно все, чтобы Любавочка жила. А потом… пришел он. И предложил то, от чего я не смогла отказаться.
        Кровь приливает к вискам. Сердце, кажется, сейчас просто выпрыгнет из груди. Маска! Я заключила соглашение с Маской. За жизнь Любавы. А взамен… взамен должна была стать Вивьен и…
        Наморщиваю лоб, до ломоты в висках стараюсь вспомнить все. Но чувствую только головокружение и мучительную боль. Как будто какой-то барьер не пускает меня, стоит непреодолимой стеной между мной и воспоминаниями, спрятанными в самой глубине сознания.
        - Не волнуйся, Вивьен. Все будет хорошо, - едва слышно говорит Лайон. И я с ужасом перевожу взгляд на него.
        Ох, мамочка родненькая, что же я наделала! Выходит я действительно предательница. Сама того не осознавая, была оружием в руках Маски. И, кажется, мне уже известно для чего меня вернули. Вернули, чтобы шпионить за Торнтоном и королем. Подобраться к ним поближе. Только вот я по какой-то неизвестной причине все забыла и поломала коварные планы заговорщиков. Не потому ли он решил меня убить?
        И именно в этот момент каменный пол под ногами содрогается от глубокого подземного толчка.
        - Держись Вивьен! Все будет хорошо! - сжимает мою руку король.
        И новый толчок почти сбивает с ног. Где-то позади слышится испуганный вскрик. Орган стихает. Король отпускает меня и направляется к алтарю. Жрец отступает, давая место своему повелителю.
        - Мои уважаемые подданные, - зычный голос переливом прокатывается по гулкому залу. - Сегодня именно в эту минуту коварный план оппозиционных сил провалился. Они желали уничтожить меня и вас, представителей старейших магических родов, одаренных Древними, с целью завладеть троном и создать новую элиту, новое поколение.
        Возмущенный ропот прокатывается рядами. Присутствующие переглядываются, подозрительно косятся друг на друга. Кто-то даже выкрикивает догадки насчет фамилий злоумышленников. Король поднимает ладонь, призывая к тишине, и продолжает:
        - В светлый праздник, зная о ежегодной ритуальной мессе и, что элита Аквилании единственный раз в году соберется вместе чтить память Древних, они задумали воспользоваться моментом и совершить ужасное преступление - разрушить храм и дворец, всю сердцевину нашей магии. И нас самих, в которых эта магия находит продолжение. Но их замысел не удался. Почти все мятежники задержаны и будут допрошены с особым вниманием. Здесь в часовне мы под надежной защитой. Вам ничего не угрожает, как и мне. Оставайтесь на местах. Сила Древних защитит нас.
        Гомон стихает, однако кое-где еще слышатся робкие перешептывания.
        Толчки под ногами то усиливаются, то снова слабеют. Привыкшие доверять монарху, аристократы больше не паникуют. А может, вера в силу Древних успокаивает всех и заставляет себя вести себя тихо и спокойно. Хотя месса не продолжается, ни у кого даже мысли не возникает покинуть зал. Главы старейших семейств подходят к Лайону. Среди них я вижу маман, герцога Торнтона, Симонса, старшего Фингера и других представителей. Они начинают что-то бурно обсуждать, совещаться и спорить.
        Я остаюсь на скамейке. Пытаюсь прислушаться к разговору, но слишком далеко нахожусь и, наконец, бросаю это бесполезное занятие. Снова начинаю молиться. Мой Тор в этот момент занят опасным делом. Мятежников, как оказалось, слишком много и они достаточно осведомлены и сильны. Пусть Вселенная убережет его и поможет - тихо шепчу в молитве, крепко закрыв глаза. И когда на плечо неожиданно опускается чья-то рука, испуганно вздрагиваю.
        - Тихо, Вив, это я… - слышу голос Джеффри и порывисто оборачиваюсь.
        - Джефф, что случилось? - смотрю в светлые голубые глаза. - Где Селеста?
        - Утешает Гортензию. Она очень испугалась.

        Нахожу глазами сестер и немного успокаиваюсь. Они действительно стоят рядом, и Селеста успокаивающе гладит Гортензию по спине.
        - А ты?
        - А я хочу кое-что тебе рассказать? Кое-что важное, - еще больше понижает голос. - Пойдем.
        - Куда? - удивленно хлопаю глазами. - Король приказал из часовни не выходить.
        - Мы просто отойдем. Я немного переживаю, чтобы нас не подслушали.
        Невольно оглядываюсь и вижу, как некоторые матроны уже навострили уши. Такая пикантная сплетня: невеста герцога мило общается со своим бывшим женихом.
        - Ладно, - поднимаюсь, хотя мне это и не очень нравится. И твердо решаю, что за пределы храма ни ногой. Даже если будет на коленях ползать. Буду здесь на виду у всех, и пусть сплетничают на здоровье.
        Мы отходим к стене, на которой искусно выложена невероятная мозаика. Прекрасная девушка протягивает руки к кусту. Из ее пальцев струятся тонкие золотистые ниточки. Они опутывают растение как сеть, и на хрупких стеблях распускаются серебряные головки роз Шеридан.
        - Прекрасная Ровена, - кивает на девушку Джефф. - Ты очень на нее похожа.
        Пожимаю плечами. Не первый, кто так говорит. А, узнав о легенде, даже уже не удивляюсь нашему сходству.
        - Что ты хотел сказать?
        Глаза Джеффри начинают напряженно бегать по сторонам.
        - Вив, тебе грозит опасность. Серьезная. Поверь мне, я это знаю! - горячо шепчет.
        - Всем нам грозит, - складываю руки на груди. А сама думаю - неужели он как-то о Маске узнал. А может, вообще с ним заодно. Хотя поверить, что среди элиты предатель, трудно. Насколько дал понять король - виновники нувориши.
        - Тебе особенно! - не разочаровывает. - И, думаю, от Торнтона. Тебе нужно как можно скорее убраться из храма!
        Отступаю на шаг. Почему я не удивлена?
        - Это сейчас самое безопасное место. О чем ты говоришь?
        - Я знаю о чем, Вив! Послушай… - хватает за руку.
        Вырываюсь и снова отступаю, пока не упираюсь лопатками в стену.
        - Это ты послушай. Я никуда не пойду! С места не сдвинусь. А если будешь заставлять - закричу. Я не боюсь опозориться, ты же знаешь!
        - Пойдешь! - с необыкновенной силой сжимает мои плечи и буквально впечатывает в стену.
        Я уже готовлюсь к боли, чувствуя лопатками твердую поверхность, но вместо этого проваливаюсь в пустоту.
        Если бы не крепкие руки Джеффри, упала бы на пол. А так подхватывает за талию, удерживая на ногах. За нами с легким шорохом закрывается едва заметный просвет тайной двери.
        - Что ты сделал! - отталкиваю бывшего жениха и бросаюсь к проходу. Но чувствую под руками глухую стену.
        - Зря стараешься. Он только в одну сторону.
        Медленно поворачиваюсь, смотрю прямо в глаза. Тусклый светильник на стене играет бликами в светлых глазах.
        - Откуда ты знаешь? Откуда ты вообще о нем узнал?
        - Не могу сказать, - сжимает губы. Будто борется с собой. - Но выбора у тебя нет. Должна идти со мной.
        Упрямо складываю руки на груди.
        Джеффри вздыхает, но терпеливо пытается объяснить.
        - Ты не понимаешь, Виви. Мне приснился сон. Мы все здесь погибнем. Все до единого! Но я могу спасти тебя. В моем роду были не только иллюзионисты, а и провидцы. Несколько поколений назад, как говорят, дар выгорел. А я с самого детства мечтал отрыть его в себе. Собственно, и в карты стал играть лишь для того, чтобы развить ясновидение. И наконец-то, этой ночью мне приснился вещий сон. Я должен спасти тебя. Древний сказал, что мой дар наконец созрел. Вивьен! Верь мне!
        Он не лжет, чувствую. Да и интуиция молчит. Джефф не желает мне зла, вряд ли работает на Маску, или сам Маска. Это вообще абсурд. Но упрямо повторяю:
        - Я верю. Но никуда не пойду.
        - Вивьен, они все погибнут. Я могу спасти только тебя. Я договорился. Договорился, чтобы он тебя отпустил.
        В горле мгновенно пересыхает. Чувствую, как тоненькие волоски на коже становятся дыбом. Смутные подозрения, которые никак не могут быть правдой, мелькают на задворках сознания. Отбрасываю их, как ненужный мусор. Но не могу не спросить, хотя ответа боюсь до дрожи.
        - Кто, Джефф? О чем ты говоришь?
        И его потупленный взор отвечает лучше любых слов.
        - Сила древних не может спасти их, потому что во главе мятежа стоит сам Древний, - едва слышно произносит, сверля взглядом каменный пол.
        - Ты шутишь? - хватаюсь рукой за стену.
        - Ни капли…
        Поворачиваюсь, начинаю шарить руками по сырой стене.
        - Что ты делаешь, Вив? - не понимает.
        - Тогда тем более мы должны вернуться. Нам нужно их спасти! - выкрикиваю в отчаянии. - Их всех, Джефф. Там Гортензия, Селеста, там моя… моя мама! Твоя мама! Джефф!
        В животе крутит от страха, от осознания того, что натворил бывший жених.
        - Оставь, Вив! Ты ничего не поделаешь! - хватает за руку.
        Отбрасываю ее, как отвратительную змею и возвращаюсь к своему занятию.
        - Вив!
        - Я не сдвинусь с места. Должен быть путь назад! - рычу.
        Внутри все бурлит от смеси чувств - злобы и страха за родных. Пусть они мне не кровная родня, и поступали не всегда справедливо. Но разве сейчас время лелеять обиды. Да и кроме них сколько невинных.
        За спиной слышится обреченный вздох.
        - Пойдем, Вив. Доберемся до выхода и предупредим. Взрыв должен произойти через десять минут. Время еще есть…
        Не верю собственным ушам, поворачиваюсь к Джеффу.
        - Обещаешь…
        - Обещаю… Обещаю, Вив… - с какой-то затаенной тоской смотрит мне в глаза.
        Коридор кажется нескончаемым. Сырые стены, сложенные из сероватых камней, давят с двух сторон, и кажется, что они надвигаются, вот-вот раздавят. У меня никогда не было клаустрофобии, но здесь, в темноте и тишине, она засияла яркими красками.
        Дергаю тесный вырез, чтобы глубже вдохнуть. Не решаюсь даже на минуту остановиться. Джефф идет впереди, держит крепко мою ладонь. Небольшой светильник лишь немного озаряет непроглядную тьму.
        - Еще долго? - кажется, мы бредем целый час.
        - Нет, совсем немного… - ободряюще сжимает мои холодные пальцы.
        Становится немного легче. А спустя несколько минут мы действительно выходим к небольшой деревянной двери, обитой металлическими полосками.
        - Пришли, - выдыхает с каким-то непонятным облегчением. Может, и сам не был уверен, что знает правильный путь.
        Дверь поддается легко, мягко толкается наружу, и нас ослепляет яркий свет. А в следующую секунду я оказываюсь в крепких объятиях.
        - Вивьен, - кто-то выдыхает в волосы, сжимает так, что трещат косточки. Я слышу знакомый голос, и по коже бежит толпа мурашек. Где-то за спиной, невидимый для меня испуганно кричит Джеффри.
        Поднимаю голову.
        - Тор? Как ты здесь очутился? - обвожу недоуменным взглядом небольшую комнату, наполненную вооруженными стражниками. Затихаю в объятиях жениха.
        - Это ты скажи, как здесь очутилась, - теперь его тон строг и слегка жутковат.
        - Джефф… - начинаю, а потом испуганно оглядываюсь. Несчастный Джеффри скован наручниками, уныло стоит между двумя стражниками. - Подожди, что это значит…
        В голове начинает кружиться. И вдруг сознание пронизывает испуганная мысль.
        - Тор! Надо торопиться. Люди в часовне, все они в опасности. Мы все в опасности.
        - Тихо… Тихо, любимая… Опасности нет, - прижимает, нежно целует в волосы. - Мы ликвидировали злоумышленников. Взрыва не произойдет. Все задержаны, кроме вожака. Но, похоже, и он у нас в руках…
        Снова оглядываюсь на Джеффри. Он дергается в руках стражников.
        - Кто? - удивленно округляю глаза. - Джеффри? Ты шутишь?
        - Нет…
        - Ты хочешь сказать что Джеффри - Маска? Не верю…
        Что-то скребет внутри, какое-то несоответствие. Ну не мог он быть тем коварным сэром Тень. Жалкий, зависимый от игры нытик Джеффри. Да он и сейчас стоит, опустив голову, и никак не сопротивляется.
        - А теперь я тебя внимательно слушаю, - хмурится, пристально заглядывает в глаза. - Как ты здесь очутилась?
        - Джефф… - начинаю, и, внезапно замолкаю. Сейчас мое поведение действительно кажется немного глупым. Вот зачем я с ним отошла! Но кто мог подумать… Да и куда я, собственно, отошла. К стене? Что он мог со мной у той стены сделать на глазах других, если бы не тот тайный ход…
        - Я же попросил Лайона следить за тобой. Ни на мгновение не упускать из виду и забрать в свой кабинет, когда минует опасность… - рычит. И я наконец-то понимаю, что сердится он не на меня. - Мне нужно срочно поговорить с братом, - нервно треплет волосы. - А ты больше ни на шаг от меня не отходишь!
        Киваю, все еще немного ошарашена тем, как стремительно развиваются события.
        - С этим что? - спрашивает один из стражников.
        - В камеру его. Допросим позже. Глаз с него не спускайте!
        И уверенным шагом выходит из комнаты. Я чуть не бегу вслед, моя ладонь все еще сжата в его руке. По обе стороны мелькают картины на стенах, окна, завешанные плотными гардинами, растения в больших напольных горшках. Дорога не запоминается, но через некоторое время мы оказываемся перед дверью. Часовые даже бровью не ведут, когда Тор с размаху врывается в комнату. Лишь слегка вздрагивают.
        - Лай! Как это понимать? - тихо спрашивает. Но в голосе слышится самая настоящая ярость.
        Король смотрит на нас с таким невинным выражением лица, что мгновенно понимаю - притворяется.
        - Что именно, - поднимает одну бровь. Встречается со мной взглядом, виновато улыбается.
        - Почему она оказалась в руках Спайка?
        - А… это, - пожимает плечами. - Нам нужно было выманить предателя.
        - То есть, - тихое рычание прорывается сквозь слова. Я только глазами удивленно хлопаю. - То есть ты мою невесту использовал как приманку?
        - Ей ничего не угрожало. Она нужна ему…
        Рычание становится громче.
        - Вы с самого начала подозревали Джеффри? - не в силах удержаться от вопроса. Приманка - ничего страшного. Я действительно не чувствовала себя в опасности. - Или… может… нас обоих, - вдруг становится противно.
        Тор успокаивающе привлекает у себе.
        - Не обоих, - король смотрит мне в глаза. - После покушений на тебя мы в этом убедились окончательно.
        - Я поражена, - тихо ворчу. - Так кто же все-таки замешан в измене?
        - В основном нувориши, завидовавшие старым семьям, их могуществу и статусу. Даже Барроузы…
        - Родители Люси? - удивленно округляю глаза.
        Тор берет меня за руку. Устраивает на удобном диванчике, сам усаживается рядом. Король садится в кресло за столом.
        - Так ту жабу все же она подбросила?
        - Она, но следует признать, такого эффекта не ожидала, - уверяет Тор. - Как бы цинично ни звучало. Вразумила ее мать, сказав, что это будет удачная шутка. А вот откуда она о твоей аллергии узнала уже загадка.
        Сосредоточено морщу лоб. Мне кажется, что я забыла что-то очень важное. И оно назойливой мухой крутится в голове.
        - А вот в мельнице действительно произошла случайность. Такой реакции аккумулятора никто не мог предвидеть, тем более что наличие магии мы могли только предполагать. Твоя аура была полностью истощена, и ты начала тянуть из него силу.
        - А потом и сам Маска вступил в игру, - догадываюсь. - Когда его прихвостни не справились с заданием. Но зачем он вернул меня к жизни?
        Этот вопрос действительно волнует. Мотивы неизвестны, и это невероятно страшит. Все же ритуал нуждался в чрезвычайных силах, мастерстве и дорогой цене. А значит, того стоил.
        - Подозреваю. Чтобы узнать, что нам рассказал твой отец. Убедиться, что лорд Роуз не был двойным агентом и план покушения не нужно менять. А может, не верил, что Патрик погиб…
        - Но потом его планы изменились. Когда почувствовал твою магию… - добавляет Лайон.
        В кабинет входит лакей с чашками и чайником.
        - Выпей чаю, Вивьен, успокойся, все позади, - уверяет.
        Я еще не верю, что все кончилось. Хватаю трясущимися руками хрупкий фарфор, отпиваю горячий терпкий напиток.
        - Надо набраться сил и завершить начатое.
        - Что завершить?
        Удивленно перевожу взгляд с одного Бардальфа на другого.
        - Традиции нарушать нельзя. И если король еще может отсутствовать на пиру - для большинства гостей события покушения прошли незаметно и безболезненно, и они продолжают веселиться - то открывать и закрывать бал должен единолично, и никак иначе.
        - А я….
        - А ты и Тор… вы тоже должны быть. Сегодня мы заявим о вашей помолвке. Таковы уж традиции.
        Откладываю чашку, опираюсь ладонью на мягкую подушку дивана. Тор сразу находит мои дрожащие пальцы и ободряюще сжимает их в руке.
        - А вы уверены, что опасность миновала, - меня все еще трясет.
        - Если и остался кто-то из мятежников, то сегодня он точно не решится на повторный шаг, - уверенно произносит. - Это покушение готовилось почти год, а лояльные участники собирались и того больше. Главное, что голова и хребет уничтожены. Остальные просто пешки, которые вреда не нанесут.
        Немного успокаиваюсь.
        - Сейчас важно показать, что король, правитель Аквилании, уверен в своих силах, не запуган жалкой кучкой изменщиков, а по-прежнему полон сил и уверенности. Иначе даже лояльные к нам семейства начнут сомневаться в силе королевского рода.
        Это уже говорит Лайон. И в его словах, несомненно, есть зерно правды.
        - Но вдруг кто-то на вас покусится? - внезапно спрашиваю. Ладно, не убили главенствующие роды, но и самому Лайону могут навредить. Просто от бессильной злобы.
        - Тогда грош цена мне будет как правителю, - немного грустно улыбается. - Если не смог организовать качественную охрану собственной персоны и подпустил злоумышленника настолько близко.
        Глава 37
        Бальный зал заполнен людьми. Я действительно не ожидала такой толпы. Почему-то мимоходом решила, что уж точно часть придворных должна убраться после прошедших событий. Но нет. Все здесь, по крайней мере на первый взгляд. То ли королевское угощение их так привлекло, то ли извечная человеческая любознательность.
        Король подходит к своему месту. Приказывает наполнить бокал. В бокалах гостей уже сверкает игристый напиток. Я оказываюсь рядом с Тором, сестры и маман сидят чуть дальше, на привычных для Роузов местах. И я должна быть с ними, ведь пока не являюсь женой Торнтона, но на нарушенный протокол никто не обращает внимания.
        - Сегодня праздник омрачен недавними событиями, - тихо начинает король. Но его все слышат, слушают, затаив дыхание. - Но они уже в прошлом. Поэтому этот бокал я хочу поднять за королевский род, за первых одаренных Древними на территории Аквилании, за тех, кто сквозь века пронес дар и умело им пользовался и пользуется на благо нашей земли. Пусть видят недруги, что потомки Древних им не по зубам!
        Раздаются аплодисменты и крики одобрения, в приветствии поднимают бокалы.
        И в этот момент меня буквально озаряет. Воспоминание, будто вспышка взрывается в голове.
        - Джефф сказал, что за всем этим стоит Древний! - едва не вскрикиваю от неожиданности. Но в последний момент все же понижаю голос.
        - Древний? Они же исчезли из нашего мира! - слышу ответ изумленное. Но то, как Тор это сказал, наталкивает на смутные подозрения.
        - Он так говорил. К тому же я с ним танцевала… тогда… в Торнтонхолле, и видела Маску. Не может же Джефф быть одновременно в двух местах…
        Тор нахмуривается, сжимает сосредоточенно губы. Мне еще хочется добавить уже совсем бессмысленное, что рядом с Маской чувствовался какой-то безосновательный, буквально животный ужас, а с Джеффом мне было спокойно. Однако молчу, потому что если предыдущие факты не убедили, то этот и подавно.
        - И в заключение, - продолжает король. - Я хотел бы перечеркнуть неприятные воспоминания этого дня радостной новостью. Сегодня рад официально объявить то, о чем вы уже давно догадались. Мой дорогой брат лорд Бардальф Себастьян Торнтон и леди Вивьен Черри Роуз по моему благословению обручились. Давайте поздравим эту замечательную пару. И кто, если не они заслуживают почетного звания короля и королевы осеннего бала.
        Снова слышатся аплодисменты. Сначала тихие, одиночные, потом более громкие. Я все еще думаю о словах Джеффа, и почти не замечаю, как Тор тянет меня поближе к королю. За высоким столом собрались только самые приближенные к монаршей семье. И мы в два шага оказываемся возле Лайона. Он берет с небольшой подушечки, которую благоговейно держит застывший статуей лакей, изящные золотые короны, стилизованные под венки из опавших листьев. Одну возлагает на голову Тору, тянется за другой, моей.
        Дребезжащая тревога бьет по нервам. Я не хочу здесь быть, не хочу. Просто чувствую, что надо побыстрее куда-нибудь убраться, сбежать, скрыться. Именно мне. Даже дергаюсь в бессознательном порыве, но рука Тора крепко сжимает пальцы. И с каждым шагом, приближающим короля, моя паника углубляется.
        Левая рука тянется к шпильке в волосах. Высокая прическа помешает надеть корону. Я это делаю невольно, но почему-то на задворках сознания этот невинный жест вызывает панику и ужас. Руки короля зависают над головой. Корона сверкает словно вылитая из солнечных лучей. И украшенные россыпью мелких рубинов желтые листочки кажутся сбрызнутыми кровью. Пальцы сжимают шпильку, рука поднимается сама собой. И пока испуганно кричит сознание, мое тело, совершенно неподвластное мне, наносит удар в сердце короля.
        По-моему, даже слышу, как тонкий металл пронизывает плотную ткань камзола, погружается в тело. Внутри бьюсь в истерике, меня тошнит, выворачивает от ужаса и отвращения к себе. Теперь я помню все. До мельчайших подробностей. Но от этого мне не легче. И теплая кровь на ладонях обжигает как раскаленная лава.
        Гул в ушах мешает осознать, что происходит вокруг. Я только смотрю, как медленно гаснет жизнь в глазах Лайона, и понимаю, что расплатилась сполна. Невинная, толстая и скромная Вивьен без сомнения была вне подозрения, несмотря на сплетни вокруг ее отца. Надо было немного помочь ей стать ближе к королю, и дать в руки оружие. Невинную шпильку, которую сейчас носят все модницы Сен-Ажена.
        Только вот смелой и яркой Вивьен можно было назвать с натяжкой. Угнетаемая матерью, забитая сестрами, покорная и бесхарактерная, как вяленая рыба, она даже под гипнотическим влиянием древнего существа вряд ли осуществила бы то, что было нужно. Другое дело раскованная и уверенная в себе попаданка, которой плевать на придворные традиции. Которая способна шокировать нестандартными решениями, чувствовать себя на высоте в самых смелых нарядах и мгновенно задавать тон обществу. Да еще и настолько, что брат короля и сам король ее заметили.
        Таков был наш уговор: Любава выздоравливает, а я передаю всю информацию из воспоминаний Вивьен ее спасителю, и в нужный момент выполняю его приказ.
        Нет, на убийство я не соглашалась. Действительно, не уверена, что смогла бы. А вот опрометчиво в отчаянии пообещать: «Я сделаю все, что скажешь, только спаси мою маленькую сестренку!» - вполне. А Древние на то и Древние, чтобы уметь подлавливать в такие моменты.
        Одно только не учел Маска. Вивьен была настолько напугана и покорна, что слова папы - «забудь все, что видела!», восприняла буквально. И забыла. Психологический блок удалось преодолеть не сразу. И толку от меня, как от шпиона не было никакого. Лишь единственное я выполнила на все сто - убила короля Бардальфа Девятого.
        - Вивьен! Вив! - Знакомый голос слышится словно издалека. Кто-то забирает у меня из рук шпильку, обнимает за плечи. - Пойдем…
        Перед глазами все еще мои окровавленные ладони, в голове пустота. Никаких мыслей, никаких эмоций. Смиренно следую за Тором. Он тоже может быть Маской. Вполне. И все это лишь игра, грязная игра, чтобы использовать меня, как пешку, и сесть на трон. Но мне уже безразлично. Даже не дергаюсь, когда выходим из зала, поворачиваем в один, второй коридор…

        - Проследи за ней! Смотри внимательно. Скоро начнется откат… - последнее, что слышу. Поднимаю голову, и вижу спину Тора, которая исчезает за дверью. Хочу броситься за ним, но плечо сжимает крепкая рука.
        - Тихо, девочка, тихо…
        Этот голос тоже знаком. Но очень смутно. Словно из воспоминаний. Впервые оглядываюсь. Комната… кажется тот же кабинет короля. А рядом стоит Амариллис. Я даже не думала, что она такая большая. Возвышается надо мной, как пожарная лестница.
        - Присядь. Вот здесь, - мягко устраивает на диване. - Пей, - дает в руки стакан.
        Бездумно делаю несколько глотков. А ведь это и яд может быть, или еще какая-то гадость. Но на вкус самая обычная вода.
        - Легче? - заинтересовано смотрит в глаза.
        Качаю головой. Разве может быть легче. Рука опускается на мою макушку, проводит по волосам.
        - Все будет хорошо, девочка. Все будет хорошо, поверь. Ты сильный, одаренный и умный ребенок.
        - Откуда вы знаете? - шепчу. Комок в горле мешает дышать. До сих пор не верю в то, что случилось.
        - Забыла кто перед тобой?
        Снова качаю головой.
        - Все наладится.
        Искреннее сочувствие прорывает эмоции. На глазах появляются слезы.
        - Как? Как может быть хорошо, если я убила человека? Как? - хриплю сквозь рыдания. Начинает трясти. Запах крови, чувство липкости на руках, запах железа, взгляд Лайона. Все это калейдоскопом кружится в голове. Знобит. Зубы выбивают дробь. - Больше никогда хорошо не будет!
        - Будет… Будет… поверь. Ты веришь своему другу. Разве он когда-нибудь тебя обманывал.
        - Другу? - рычу от застрявших в горле рыданий. Провожу ладонью по щеке, стирая слезы. Случайно употребила слово, или намекает?
        - Я твой друг, Вивьен… И всегда была рядом…
        Шмыгаю носом. Тру кулачком глаза.
        - Значит письма от вас? - наконец-то осмеливаюсь спросить. И получаю ответный кивок.
        - Тебя нужно было всему научить, не вызывая подозрений. И довериться незнакомке из писем гораздо проще, чем если бы я в открытую предложила свои услуги. Ведь так?
        И я понимаю, что она права.
        - Но для чего? Почему вы мне помогали и как узнали, что я не Вивьен?
        - Ох. Сколько вопросов… - качает головой. Садится рядом… - Тор тебе уже рассказал, что я на разведку работаю.
        - Не то чтобы… Скажем намекнул… - тяну неуверенно. Почему я разговариваю, почему она так спокойно разговаривает, я ведь убила короля - бьется в голове истерическая мысль. Но, вероятно моей психике сейчас главное сохранить себя, и она отвлекается на что угодно, только бы не переваривать прошедшие события.
        - У меня действительно нет никаких способностей к провидению, - искренне признается. - Но я легко читаю эмоции и мотивы людей. Поверь, большинство примитивны. И… в конце концов, это не важно. Собирать сплетни - вот мое задание…
        Склоняю голову в сторону. Наконец, хоть что-то начинает проясняться, хотя и поздно. Трагедию не удалось предотвратить.
        - Когда Тор не смог сломать твой блок, - невозмутимо продолжает. - Обратился ко мне. Нам было важно узнать, насколько сильное влияние имеет на тебя Тень. Но и мне твои воспоминания открывались неохотно. Хотя кое-что разблокировать удалось. Ты ведь помнишь магический шар?
        Киваю.
        - Новейшая разработка. Вводит в транс и достает самые сокровенные воспоминания. И не просто достает, но записывает. Между прочим, над ней напрямую сам Тор работал.
        Почему-то в голове появляется ассоциация с теми шариками с предсказаниями из «Гарри Поттера». Талантливый все же у меня жених… бывший жених вернее… Еще один бывший жених. Теперь мне дорога не к алтарю, а на гильотину… Но я до сих пор не понимаю, почему меня развлекает разговорами Амариллис, а не палач в казематах…
        - Мы должны были выяснить, кто Тень. Думали, что ты поможешь. Но, к сожалению, не смогли. Твой блок был слишком силен. Он защищал тебя ото всех. Ни мы, ни тот, кого ты называешь «Маска», не смогли пробиться… две стороны одной медали.
        Сглатываю. Одно упоминание о Маске заставляет холодеть сердце. Ледяные глаза как будто камни до сих пор пугают. Синие и мертвые, словно стеклянные. Таких я не видела ни у кого… ни у кого кроме…
        - Я знаю кто Маска, - неожиданно вырывается, до побелевших костяшек сжимаю стакан.
        - Я рад, что ты вспомнила… Вишня, - из темноты выступает полупрозрачная тень, которая мгновенно материализуется в фигуру в черном плаще. Его лицо закрыто маской. А синие глаза сверкают как лед. - Жаль убивать такую талантливую и сообразительную девушку, еще и носителя королевской крови, магии древних в чистейшем виде. Из нас бы получилась отличная пара… Мы могли бы править не только Аквиланией, но и всем Союзом Независимых Королевств.
        - Я тебе не дам ее убить! - внезапно вскакивает Амариллис. Я снова краем глаза отмечаю, насколько она высока для женщины. А потом провидица срывает с себя накидку. И свет ламп неожиданно выхватывает ярко-рыжие волосы. Точно такие, как у меня.
        - Ты? - окидывает мужскую фигуру ошеломленным взглядом.
        Я даже подумать не могла, что Маску может что-нибудь удивить. Но удивило. Не меньше чем меня.
        - А ты думал, что я умер. Как видишь, Древним тоже не все известно, - криво улыбается отец Вивьен.
        Вжимаюсь в спинку дивана, пока маги сверлят друг друга злобными взглядами. На кончиках пальцев у обоих искрит энергия. Только у лорда Роуза золотистая, а у Вефандинга словно сама тьма.
        - Ты мог тоже править, если бы не передал!
        В ореховых глазах лорда Роуза бурлит гнев.
        - Честь дороже денег!
        - Твоя верность похвальна, - жутко спокойным тоном говорит Вефандинг. - Мне нравятся такие. Даю последний шанс. Отдай девку, и получишь безграничную власть, когда я взойду на трон.
        Я съеживаюсь от страха. Вот и пришел мне конец. Ну кто будет рисковать жизнью ради незнакомой девочки, пусть даже в теле его дочери. Я не Вивьен, и никогда ее не заменю.
        - Нет! - выкрикивает лорд Роуз с неожиданным пылом, который удивляет не только меня, но и Вефандинга.
        - Почему защищаешь? Она не твоя дочь. Она чужая. Всех обманывала. Твоя дочь умерла, - в голосе искреннее непонимание.
        - Она тоже чей-то ребенок. Я не позволю тебе ее погубить.
        Одновременно из ладоней обоих мужчин выстреливают магические потоки. Как длинные веревки сплетаются концами. Мне так страшно, что даже не могу пошевелиться. Несколько минут колеблются силы, но Древний сильнее обычного мага, даже такого талантливого, как лорд Роуз, и темная плеть поглощает золотистое сияние. Лорда Роуза откидывает к стене. Он тихо стонет, безвольно опуская руки. А Маска шагает ко мне. Тьма тянется отвратительными щупальцами, я уже слышу ее дыхание на щеке. Но в тот же миг его что-то отбрасывает в сторону, и я краем глаза замечаю Тора.
        - Патрик, прикрой Вив! - приказывает и поворачивается к Вефандингу, который уже поднялся на ноги и готовится к новой атаке.
        Лорд Роуз, уже пришедший в себя, сгребает меня в охапку и стягивает с дивана на пол, прижимая к груди. Его правая нога окровавлена, сквозь тонкую ткань золотистых, пропитанных кровью шаровар виднеется разломанная кость. Открытый перелом, сразу догадываюсь. И горло сжимается от сострадания. Как ему больно сейчас.
        - Твой король мертв! - ехидно улыбается, наращивая в ладонях новую тьму. - Как тебе моя затея? Понравилась? Когда вы все уже были уверены, что преодолели опасность, появилась моя Вишенка. На десерт, так сказать. Больше не за кого бороться…
        Втягиваю голову в плечи, еще плотнее прижимаюсь к груди лорда Роуза. «Вишенка на десерт»… Вот кем я была все это время. Тайное оружие в руках безумного древнего создания. И я сама позволила себя такой сделать!
        Но спокойный голос Тора побуждает поднять голову.
        - Мой король… - медленно произносит. - Обессиленный, истощенный иллюзией, которую пришлось так долго разрабатывать и удерживать - в конце концов, внушить целой толпе совершенно иную картинку достаточно энергозатратно - но вполне живой.
        - Не может быть! - вырывается у Вефандинга. И ему вторит мое изумленное сознание.
        - Конечно, может. Мы твой план разгадали. И работали над тем, чтобы обмануть всех, в том числе и тебя. Одного не пойму, как ты защиту обошел? Как добрался до нее, несмотря на все заклятия на кабинете.
        От тихого противного смеха по позвоночнику бегут мурашки.
        - Магия крови… Юный Уильям настолько полюбил сестру, так искренне заботился о ней, что тайно ото всех помог мне сделать привязку. Малыш искренне считал, что защищает ее. А на самом деле дал возможность найти и переместиться к ней в любой уголок Вселенной.
        - Подонок! - рычит Торнтон.
        Что-то оглушительно взрывается. Сырые потоки силы разлетаются фейерверком. Ослепляют, как искры от сварки. Стену и потолок прорезает глубокая трещина. На голову сыпется штукатурка. Лорд Роуз прикрывает мне ладонью глаза и заставляет склонить голову. Здоровой ногой толкает небольшой журнальный столик, который, упав на бок, частично заслоняет нас от эпицентра событий и шальных всплесков магии. Я почти ничего не вижу, закусываю губу до крови, чтобы не закричать от страха. Каждый раз, когда слышится громкий грохот, вздрагиваю и тихо всхлипываю.
        Но вскоре не выдерживаю, выглядываю сквозь пальцы. Маска Вефандинга отлетела, валяется на полу. Его глаза пылают холодным огнем. И глаза Тора тоже пылают. Сейчас они как братья одной крови. Наследие Древних струится в жилах обоих. Но Вефандинг и сам Древний. Он живет тысячу лет. Он мощнее Тора. Это понимают все собравшиеся, в том числе и Маска.
        Сердце сжимается. Теперь, если бы и хотела, не могла бы отвести взор. Сердце даже не бьется. Затаив дыхание, наблюдаю за каждым движением. И когда часть угольного кнута мимоходом черкает плечо Тора, и в прорези рукава виднеется свежая рана, вскидываюсь в порыве подбежать к нему. Останавливает только жесткая рука лорда Роуза.
        - Тихо, Вив, - снова заставляет отвернуться. - Ты ничем не поможешь. Мы можем только молиться, чтоб стража как можно скорее добралась сюда. Я истощен до капли.
        Понимаю, что он прав, но сердце разрывается от боли. Что могу я, которая едва научилась заставлять растения прорастать? Что могу я, которую каждый из них с легкостью задавит одним лишь пальцем? Но сознание мечется в поисках решения. Прижимаю ладонь к полу. Чувствую тепло гладких досок, изуродованных заклятиями, разбитых на щепки. Мне кажется, моя душа сейчас так же избита, изуродована.
        И даже головы не поднимаю, когда каким-то шестым чувством чувствую, как в нашу сторону летит темный шар. Лорд Роуз закрывает меня собой. Но я все равно знаю о приближении жуткой тьмы и понимаю, что нас не спасет ничего. Но только он до нас не долетает. Тор вскидывает раненую руку, отбивает серебряным сиянием в сторону. Но за это получает неожиданный удар кнута по ребрам. В прорехе появляется бледная полоска кожи и длинный тонкий порез, из которого каплями выступает кровь. Тор пошатывается, но сразу же выравнивается. Однако секунды потеряны, и темный кнут Вефандинга опутывает его шею.
        Закусываю с испуга ладонь, чтобы сдержать крик, и еще больше не отвлекать на себя внимание.
        Доски под другой ладонью вибрируют, нагреваются, отзываются едва заметным живым теплом. Неосознанно посылаю импульс, и он возвращается едва ощутимой пульсацией. От понимания того, что произошло, перехватывает дыхание. Собираю все свои силы, все отчаяние и страх. Руки обжигают от энергии, от нагретого силой дерева. Выливаю всю себя в сухое, почти мертвое растение, стараюсь отдать последнее. Столько, на сколько хватит сил. Это чудовище не должно прийти к власти, не должно нанести вред тем, кого люблю, кого успела полюбить, уничтожить то, над чем работали сотни лет.
        - Вив! - на плечо опускается рука.
        И сила бурлит, выплескивается через край, а из сухой древесины пробиваются побеги, обвивают ногу Вефандинга, тянут вниз. Древний на секунду теряет концентрацию, и Тор вырывается из убийственной петли, а затем наносит удар прямо в солнечное сплетение противника.
        Но у меня уже темнеет в глазах из-за истощения. Тяжело приваливаюсь к груди лорда Роуза. И туман полностью окутывает сознание.

* * *
        - Вивьен… Вишня… Вишенка, - кто-то зовет издалека.
        Но я не хочу просыпаться. В темноте уютно и спокойно. В темноте нет измены, нет обиды и боли нет. В темноте нет переживаний. И любовь, которая приносит разрывающую изнутри боль. - Проснись, прошу. Почему она не просыпается?
        - Может, кхм… лорд Торнтон, - узнаю голос доктора Ллойда… - Мотивация вернуться недостаточно сильная.
        - Как это недостаточно сильная! - конечно, возмущается.
        Упрямый, самоуверенный аристократик. Действительно, как его величайшая светлость может быть недостаточным мотивом, чтобы вернуться из забвения. Только вот, несмотря на свои чувства, я готова все оставить как есть. Слишком больно понимать, что я его люблю и готова истощить себя до дна, чтобы спасти. А он ничего подобного мне не чувствует. Я только удобная кандидатура на брак. Удачный вариант, которым легко можно манипулировать по необходимости.
        - Вишенка, - склоняется. Его дыхание так близко, шевелит локон у уха, и он нестерпимо щекочет щеку. - Вишенка, неужели ты ни капли меня не любишь? Неужели мои чувства для тебя ничего не значат. Вернись, милая, вернись. Давай, наконец, сломаем проклятие Тристана и Ровены. Вернись ко мне, любимая!
        Любимая? Маленький проблеск и снова тьма. Мне почудилось. Наверное, почудилось. Не проснусь, пусть не тешит свое аристократическое самолюбие.
        - Вернись, подари мне свое сердце, подари мне таких солнечных рыженьких девочек и мальчиков, - шепчет и дальше, мучает мое бедное, кровоточащее сердце. - Будь со мной, моя колючая Вишенка. Не оставляй меня… Любимая…
        Я не верю… в то, что слышу, не верю. Ресницы дрожат, по щеке скатывается слезинка. Зачем он так со мной?
        Едва слышно вздыхаю, и упрямое влюбленное сердце больше не может слушаться гласа разума. Веки дрожат, открываются. Моргаю от света. Он хоть и тусклый, но после тьмы кажется слишком ярким. Незнакомая комната, по-моему, спальня.
        - Вивьен! Вишенка! Любимая…
        В грудь раскаленным потоком врывается воздух. Кажется, мои лёгкие уже и отвыкли дышать.
        - Не шути так… - еле слышно шепчу. Язык слушается с трудом.
        - Я не шучу, моя маленькая. Ни капли. Я люблю тебя….
        Слезы ползут и ползут по щекам.
        - Я готов снова повторить каждое слово от начала и до конца, готов повторять их тебе каждый день. А ты? Ты меня любишь?
        Горло сжимается. Невыносимо трудно признаться. Но его глаза, они читают меня до самых глубин, они и так видят ответ в моих глазах. Ибо скрыть его мне не под силу.
        - Люблю… Люблю больше жизни… - поднимаю ладонь, провожу по щеке. - Неужели это не понятно? С первого дня, с первого взгляда, мое сердце билось чаще в твоем присутствии. Я едва могла связно мыслить и отвечать на твои вопросы.
        Он прижимает губы к моей ладони, обхватывает ее руками, словно боится, что я заберу.
        Доктор Ллойд тихо выходит из комнаты, чтобы нам не мешать.
        - Это правда?
        - Чистейшая, - улыбаюсь…
        Мне очень хочется получить именно сейчас тот сладостный страстный поцелуй, который до сих пор бередит душу. Но Тор лишь нежно прикасается к моим губам своими. Наверное, боится. Я все еще чувствую себя истощенной.
        Тело совсем не слушается, кружится голова. Но как только туман более или менее рассеивается, самый настоящий ужас, словно стрела пронизывает сердце.
        - Где Вефандинг? Что с ним? - чуть не вскакиваю с постели. Но Тор снова укладывает меня на подушки.
        - Его задержали. Как только я, конечно, не без вашей помощи, его обезвредил, поле, мешавшее проникнуть в кабинет, исчезло, и появились стражники. Он больше никому не навредит, не бойся. Его план провалился. Люди теперь не те беспомощные, слабые существа, которыми их в последний раз видели Древние. Мы способны за себя постоять. И хотя толчок нам дала цивилизация Древних, но за столько веков мы тоже не сидели на месте и развивали то, что нам было дано.
        - А за ним не придут другие, чтобы захватить нас? - неожиданно в голову приходит ужасная мысль.
        - Вряд ли. Подозреваю, Вефандинг, или как там его зовут по-настоящему, был среди своих изгоем. Потому и решил покинуть родные места и попытаться получить власть среди никчемных, по его мнению, людей. Потребность постоянно держать иллюзию, чтобы скрывать собственную расу, истощала его. Поэтому иногда приходилось носить маску. Особенно уместно это было, когда пришло время собирать круг приближенных.
        Упоминание о доверенных лицах вызывает новый вопрос.
        - А остальные мятежники? Они тоже задержаны?
        - И они тоже, - кивает.
        - А что с королем… - наконец вспоминаю самое главное. И не могу сдержать дрожь. - Боже… Тор, я не знаю… я не хотела, - чуть не плачу. Порываюсь снова встать. - Я не владела собой.
        - Конечно, не владела, - снова так же спокойно укладывает на подушки. - Мы это знаем. И подозревали. Как только поняли, что ты не Вивьен. И продумали все с самого начала. Труднее всего было смирится с тем, чтобы ты хоть пару секунд, но была уверена в том, что исполнила приказ. Прости, что заставил это почувствовать. Но иначе мы бы его не выманили. Ваша связь была слишком чувствительна к любым твоим эмоциям. Ты должна была поверить… - виновато целует мою ладонь.
        Качаю головой.
        - Если таким образом можно было вывести Вефандинга на чистую воду, то это действительно не имеет значения. Но столько людей увидели мое преступление. Гортензия, Селеста, леди Роуз… Что с этим делать?
        - Никто ничего не видел. Это была грандиозная, невероятная иллюзия, подкрепленная моим ментальным влиянием. Мы разрабатывали ее все эти недели. Для остальных король просто надел тебе на голову корону и мы ушли. Праздник продолжился…
        - Ох, - вздыхаю. Даже не верится, что все кончилось. Мне еще хочется спросить о Джеффри, Люси… Что с ними? Но усталость накатывает тяжелой волной. Не сдержавшись, зеваю и тру ладонью глаза.
        - Тебе нужно отдохнуть… - поправляет мое одеяло. Приглаживает волосы.
        И я это понимаю тоже. Мысли становятся все более вялыми и туманными. Но так не хочется оставаться одной. В темной комнате, где из всех уголков наступают тени. Знаю, со временем чувство панического страха сотрется, но пока воспоминания свежие, не могу удержаться от дрожи и тихо прошу:
        - Останься со мной.
        И даже не надеюсь, что согласится. У него вероятно сейчас куча дел. А это только блажь. Но он неожиданно удивляет:
        - Конечно, любимая, - садится рядом, сжимает мою ладонь. - Твои сны теперь под моей защитой… С сегодняшнего дня и до конца наших дней.
        - До конца наших дней… - повторяю эхом?
        Эпилог
        - Можешь открывать глаза.
        Медленно поднимаю веки. В первый момент ослепляет от яркого света. Только через несколько минут понимаю, где очутилась.
        Это кабинет Тора. Стеллажи с книгами, полки с новейшими магическими изобретениями, куча разных интересных и неизвестных мне устройств. А в центре письменного стола виднеется знакомый шар.
        - Что это? - поворачиваюсь к мужчине. - Вы еще кого-то шпионить завербовали на благо короны, или лорд Роуз согласился вернуться к бурной деятельности.
        Следует отметить, что невероятное возвращение отца Вивьен из царства мертвых встревожило весь аристократический мир Сен-Ажена. И чуть не довело леди Роуз до безумия. Конечно, от радости. Не уверена, что холодная чопорная маман любила Патрика Роуза, но то, что была чрезвычайно привязана к нему, неоспоримый факт. Дети обрадовались не меньше. Особенно Уилл. Мальчику нужен отец, как ни крути.
        - Нет, этот шар для тебя, - объявляет мой новоиспеченный муж.
        - Для меня? - удивленно тяну.
        - Посмотри в него.
        Медленно подхожу к столу. Несмотря на переполняющее любопытство, немного боюсь. Конечно, не подарка, а того, что прячется в шаре, что он мне покажет. Слишком свежи воспоминания о сеансе у Амариллис.
        - Сядь за стол. Подумай о своем желании.
        - Ты шутишь? - нахмуриваюсь.
        Единственное, о чем я мечтала - увидеть свою семью. Но это желание невыполнимо. Мне нет дороги на Землю, а им сюда. В общем, стыдно признаться, но я настолько счастлива, что мне не о чем больше желать. Прекрасный, заботливый муж, любящий меня всем сердцем. Которого я люблю всем сердцем. Верный друг - лорд Роуз, который даже сейчас продолжает заботиться обо мне. Младший брат - Уильям, которого искренне считаю родным. Даже отношения с сестрами Вивьен и маман наладились…
        - Подумай. Поверь мне.
        - Ладно, - кладу руки по обе стороны от артефакта и сосредоточенно всматриваюсь в туманную глубину.
        Несколько минут ничего не происходит, туман закручивается в воронку, заполняет пространство сизыми клубами. А потом потихоньку среди густой серой дымки начинает появляться маленькое прозрачное окошечко. Оно растет, расширяется, становится больше и вот уже через минуту перед глазами появляется знакомый школьный двор, зеленая трава на газонах, расчерченная белыми линиями площадка. И… дети, куча детей. Маленьких первоклашек в вышитых рубашечках, с букетами терпких хризантем. В сердце щемит, на глазах появляются слезы. Среди десятка малышей сразу узнаю своих Любчика и Любаву. Такие хорошенькие. Взрослые мордашки, курносые носики и веснушки. Мои малыши. Здоровые, веселые румяные, красиво одетые. Улыбаются на празднике первого сентября, с нетерпением ожидая, когда милая и добрая учительница вернет их за собой на первый урок. А за детьми вижу маму и папу, таких родных и далеких, заплаканную Зоряну… Моя семья, которую мне пришлось покинуть…
        Горло сжимается в спазме. От слез все расплывается перед глазами. А когда снова проясняется, туман уже закрывает окошко. Только мгновение с семьей, но насколько оно важно. Насколько утешительно…
        Сердце переполняется благодарностью. Даже не представляю, сколько ночей провел Тор за работой, чтобы заставить артефакт преодолеть пространство и время и на несколько секунд показать мне родных. Я поворачиваюсь к мужчине, чтобы хоть как-то попытаться выразить всю ту любовь и благодарность, которую чувствую в этот момент, но туман снова расползается, и в новом окошечке я вижу себя. Широко открываю глаза от удивления…
        Старинные руины замка Ровены больше не кажутся страшными и запустевшими. Высокие стены из светло-серого камня сверкают на солнце. Величественные башни, немного старомодные, но новенькие и очень похожие по описанию на те, что возвышались здесь раньше. Руины средневекового замка превратились в просторное имение. А серебряные розы опутывают его стены как платье хрупкий стан невесты.
        - Вот еще одна, мамочка, - мило шепелявит маленькая рыжая девочка, сложив ковшиком ладошки. Ее запястья щекочут нежные листики.
        - Еще одна, Рози… быть не может! - притворно удивляюсь.
        - Посмотри!
        Ладошки разжимаются, и из них действительно появляется нежный серебристый бутон.
        - Папа вернется из путешествия и не узнает наш дом, - качаю головой.
        - Узнает, - уверенно кивает. - И очень обрадуется. Особенно когда мы расскажем ему о братике.
        - Каком братике, Рози?
        Я вижу, как женщина в видении робко накрывает пока еще плоский живот ладонью.
        - Том, который у тебя в животике. Маленький Тристан. Мой братик…
        - Ну, ты и выдумщица. Откуда знаешь, что Тристан?
        Девочка немного обиженно надувает губки.
        - Я не придумываю, мамочка… Мне розы прошептали.
        После этих слов шар снова заволакивает туманом, женщина и ребенок исчезают, а я чувствую на щеках влагу. Вытираю ладонями соленые капли и закусываю губу.
        Тор мгновенно притягивает к себе, нежно прижимает, целует в волосы.
        - Что ты увидела? Тебя что-то расстроило, Вив?
        Сглатываю ком в горле, качаю головой.
        - Нет… не расстроило, - поднимаю лицо, чтобы посмотреть в любимые глаза. - Я увидела… Прошлое… прошлое и будущее, - моя ладонь накрывает пока еще плоский живот. - И это будущее прекрасно, Тор! Я так тебя люблю!
        - И я тебя люблю, моя сладкая Вишенка!
        Наши губы встречаются, и я чувствую вкус теплых, нагретых солнцем спелых вишен. Вкус нашей любви.
        КОНЕЦ