Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Лукины Любовь Евгений : " Андроиды Срама Не Имут " - читать онлайн

Сохранить .
Андроиды срама не имут Евгений Юрьевич Лукин
        # Американский писатель задавался вопросом, снятся ли андроидам электрические овцы. Ну а наши люди способны на такое, что его героям и не снилось.
        Евгений Лукин
        Андроиды срама не имут

^Иллюстрация Игоря ТАРАЧКОВА^
        Глава 1. Карина
        Не следовало мне, конечно, покидать свое логово до сумерек, но, как говорится, дураком родился - дураком помрешь. Понадеялся, что никто не узнает в грязноватом небритом бродяжке Володьку Турухина. Можно подумать, только у них и забот, что шастать по окраинам и всматриваться: не Володька ли это бредет Турухин, обувший нас на… Кстати, на сколько? Мне ведь теперь, как мертвому, все равно. Вешай на меня хоть миллион, хоть миллиард…
        Кроме того, неизвестно еще, кто опаснее: Толиковы кредиторы или Врангель с его перочинным ножиком, которым он мне обещал перепилить ночью горло, если, еще раз увидит в подвале. Возможно, брал на испуг. А возможно, и нет - он же псих. Чуть выпьет - принимается орать о чести белого офицерства. Белогвардеец! Лебединый стан… Мочой разит за версту. Последнюю ночь заснуть я так и не смог. При мысли, что этот ублюдок подкрадется и в самом деле зарежет, становилось противно и страшно.
        Даже бомжа из меня порядочного не вышло. Интересно, как называется следующая степень падения? Покойник? Да, видимо.
        Кстати, чем не выход? Лечь на асфальт и помереть. И никаких тебе проблем… Только ведь не помрешь. Дурак-то ты дурак, а со здоровьем все в порядке. Как и свойственно большинству дураков. Иначе не пережить бы нам с тобой, Володька, этих полутора недель марта, больше похожего на февраль.
        Господи, мысленно скулил я, бредя по вымощенному новенькой плиткой тротуару, ну что мне стоило тогда сказать твердое нет? Не поеду! Ничего никому передавать не буду! Задолжал - сам и возвращай! Крепко, видать, запутался шурин, если свояка пришлось подставить… На стене дома бросала вызов неизвестно кому художественно выполненная надпись: «Я тоже робот». И ты тоже, да?..
        Надпись расплылась, и я обнаружил, что глаза у меня на мокром месте. Очень было жаль себя. А тут еще апрель. На каштанах покачиваются какие-то светло-зеленые кочанчики: то ли почки, то ли будущие свечки. Теплынь. Заскорузлое чужое пальтишко и вязаную лыжную шапочку (теплую куртку с капюшоном у меня увели на третий день) я сбросил на урну в скверике. Поступок сумасшедшего человека. Ночью пожалею, но будет поздно.
        Выбравшись на проспект, чего тоже, видимо, делать не следовало, и пройдя уже квартала два, обратил внимание, что вровень со мной, не обгоняя и не отставая, движется черная легковая машина с темными зеркальными стеклами. Марка… А черт ее разберет! Какая-нибудь иностранная. Ничего в них не понимаю и вообще ненавижу. Не зря же пишут, что в авариях больше гибнет людей, чем от бомбежек. Да и положено мне их ненавидеть - в силу своего нынешнего социального статуса.
        От греха подальше свернул в переулок. Машина свернула следом. Остановился. Машина тоже остановилась - глянцевая, слепая, неотвратимая, как судьба.
        Так… - беспомощно подумалось мне.
        Мыслей об избавительнице-смерти будто и не бывало. Нестерпимо захотелось жить. А бежать некуда. Ни подъезда нигде, ни арки.
        Слабенько теплилась одна-единственная надежда, что это все-таки совпадение. Задействовать ради моей скромной персоны столь крутую тачку? Куда логичнее было прислать обшарпанную колымагу с двумя мордоворотами и багажником потеснее…
        Минутку! А откуда бы они узнали, где я сейчас нахожусь? Об этом даже Танька не знает!
        Да, тогда все увязывается. Ехали по своим делам - и вдруг, глядь, ковыляет по тротуару тот самый поганец. Как кстати!
        Тем временем боковое стекло чуть приспустилось - ровно настолько, чтобы я мог услышать приказ.
        - Садитесь, - прозвучало оттуда.
        Обращались ко мне. Больше не к кому. До ближайшего прохожего - шагов двадцать… Но почему на «вы»? Издеваются?..
        Вот и все. Вот и кончилась твоя извилистая, бессмысленная жизнь, милый мой и единственный Володенька Турухин.
        Обреченно поплелся к задней дверце. Ну и как теперь со мной поступят? Взять с меня нечего… Продадут в рабство? Расчленят на органы? Забьют до смерти колами? Нет. Колами - дурной тон… Бейсбольными битами.
        Не сразу разобравшись с хитро устроенной ручкой, точнее с ее отсутствием, открыл, со страхом заглянул внутрь - и ничего не понял. За рулем восседала незнакомая надменная дама, а больше никого в салоне не было.
        - Добрый день, - произнесла она звучным контральто, причем слово «день» отдалось подобно удару колокола.
        - Д-добрый… - с запинкой отозвался я.
        - Сядьте и закройте дверцу.
        Наверное, следовало кинуться наутек. До первой подворотни, а дальше ищи-свищи. Но я подчинился. Опять. Как всегда. Опасливо, бочком (еще испачкаешь, не дай бог) устроился на краешке заднего сиденья, послушно закрыл дверцу, и навороченная тачка тронулась. За тонированными стеклами поплыл смуглый апрель.
        - Простите… - просипел я.
        - За что? - равнодушно осведомилась автовладелица.
        - Н-ну… - Я замолчал.
        А не сошел ли я, братцы мои, с ума? Кстати, весьма правдоподобное объяснение. Неуравновешенная психика, стрессовая ситуация - вот и вообразил себе миллионершу, влюбившуюся с первого взгляда в прохожего люмпен-пролетария. В зеркальце отражалось ее брюзгливое холеное лицо. Холодноглазое, поджатогубое. Мог бы и кого посимпатичнее вообразить, помоложе…
        - Представьтесь, будьте добры, - сказала она.
        - Турухин Владимир Сергеевич, - хрипло отрапортовал я. Как на допросе. Потом ужаснулся: ну не придурок ли? Мог бы ведь и по-другому назваться…
        - Паспорт при вас?
        - Вот… - Терять уже было нечего. Достал сложенный вчетверо пластиковый пакет. Зачем-то извлек документ, открыл, протянул.
        - Нет, пока оставьте у себя, - благосклонно разрешила она, бросив быстрый взгляд на фотографию. - Чем занимаетесь, Владимир Сергеевич?
        Я отважился на горькую ухмылку.
        - Бомжую…
        - Давно?
        - Вторую неделю…
        - Что-то вы легко одеты для бомжа, - заметила она. - Ни куртейки, ни пальтеца…
        Ишь, как чешет! «Куртейки», «пальтеца»… С этакой, знаете, барственной снисходительностью.
        - Было пальто, - нехотя признался я. - В парке оставил…
        - Такое пальто, что даже уже и не грело?
        - Грело… Грязное просто, рваное… Ну и оставил.
        - Любопытно. А в бомжи-то вы как угодили, Владимир Сергеевич?
        - Подставили…
        - Каким образом?
        - Н-ну… - Я несколько растерялся. - Брат жены попросил отвезти долг…
        - По-родственному?
        - Д-да… По-моему, он с ними просто боялся встречаться…
        Меня самого удивляло, с какой откровенностью я все это ей выкладываю. В подвале-то молчал… Как же тебя, Володенька, оказывается, легко расколоть! Одна роскошная тачка, одна интеллигентная дама, один вежливый, сочувственно заданный вопрос - и ты уже растаял.
        - Отважный вы человек…
        - Нет, - сказал я. - Не отважный. Я их тоже испугался, как увидел…
        - Та-ак… Дальше?..
        - Вскрыли они пакет, а там то ли мало денег было, то ли вообще не было… Стали угрожать. Ну и я, словом… убежал…
        - Сразу в бомжи?
        - Н-нет… Сначала к Таньке.
        - Танька - это жена?
        - Да…
        - Почему не к друзьям?
        Ничего себе вопросец! Я запнулся. Почему не к друзьям?.. Да, наверное, по причине отсутствия таковых…
        - Понятно, - сказала дама. - И что жена?
        - В истерике. Оказывается, Толик… Ну, шурин… Словом, он ей позвонил и сказал, что это я его подставил…
        - Вы - его?
        - Да.
        - И как он все это потом объяснил?
        - Никак. Потом он исчез. По-моему, даже раньше меня…
        - Почему не обратились в полицию?
        - Они сказали, что у них в полиции все схвачено…
        Я говорил, а сам пытался уразуметь, куда же это мы, собственно, едем. Такое впечатление, что никуда: чертили неторопливые причудивые петли вокруг бывшего заводского дворца культуры - ныне Дома юстиции.
        - Расскажите о себе подробнее…
        - Зачем?
        Ответа не последовало. Делать нечего, облизнул губы и снова принялся излагать. С пятого на десятое. Выпускник педуниверситета. По специальности не работал. Сначала в одном офисе прозябал, потом в другом, в третьем. Пока не угодил в дурацкую эту историю.
        - Кому задолжал ваш шурин?
        - Не знаю. С виду быки какие-то. Криминалитет…
        - Долг большой?
        - Н-ну… тысяч триста… - сказанул я наугад.
        Сумма была воспринята с полным безразличием. Возможно, показалась смехотворно малой.
        - Курите?
        - Н-нет, спасибо…
        - Курили?
        - Да, но… бросил. Года два назад. А к чему все это?
        Такое впечатление, что вопроса моего она не расслышала.
        - И жена вас не ищет?
        - Вряд ли. Брата, может быть, ищет… Он у них в семье младший. Любимчик… Тем более с Танькой мы в разводе…
        Высоко нарисованная бровь (я видел это в зеркальце) дрогнула. Впервые. Кажется, дама была слегка позабавлена моим ответом.
        - Когда ж это вы успели?
        - Полтора года назад… Потом опять сошлись. Хотели снова расписаться, но все как-то вот…
        - Высокие отношения… - пробормотала она. Краешек рта изогнулся в некоем подобии улыбки. - Особые приметы?
        - Чьи? - не понял я.
        - Ваши. Шрамы, татуировки, дырки от пирсинга…
        - Нету.
        - Под следствием были?
        - Ни разу…
        О чем она спросит еще? Страдаю ли я эпилепсией? Что думаю о роботах-андроидах?
        Ни о чем не спросила. Ни с того ни с сего заложила крутой поворот и дала по газам. Блуждание по окрестностям бывшего дворца культуры кончилось - мы явно куда-то направлялись. Похоже, решение о моей дальнейшей судьбе было принято.
        - Можете звать меня Кариной Аркадьевной, - милостиво позволила она.
        - Куда вы меня везете?
        - К себе.
        - Зачем?
        - Будете сторожить мою дачу. Если вы, конечно, не против. Если против, могу высадить прямо сейчас.

* * *
        Сторожить дачу? Извините, не верю. Кто же так нанимает сторожа? Она что, никому другому столь серьезного дела поручить не могла? За каким лешим нужно было самой колесить по городу, высматривая подходящую, на ее взгляд, кандидатуру? Нет, я понимаю, у каждого своя придурь, но всему же есть предел. И несолидно, и…
        Пока я судорожно размышлял в таком духе, путешествие наше кончилось. Приехали.
        Особнячок был невелик, но крут. Крутехонек. Достаточно сказать, что фасад его состоял из диких камней, притертых друг к другу вплотную. Бумажки не просунешь. Раньше такую кладку могли себе позволить только древние инки. Потому что использовали рабский труд.
        Уж не это ли архитектурное сооружение она именует дачей? Да нет, вряд ли - мы же в черте города.
        Узорчатые железные ворота художественной ковки, подчиняясь нажиму кнопочки пульта, разъехались в стороны сами. Точно так же сама поднялась и металлическая шторка гаража. Автомобиль скатился по бетонному пандусу в полуподвал, тускло вспыхнули матовые лампы.
        Мы вышли из машины и посмотрели друг на друга. Она - оценивающе, я - ошалело. Благодетельница моя оказалась рослой особой лет пятидесяти, осанистой, одетой с вызывающей скромностью, иными словами, очень дорого. Этакая стареющая фотомодель, спортивная, подсохшая, почти пергаментная. Рядом с ней я особенно остро ощутил себя невзрачным замухрышкой в отрепьях. Хорошо хоть пальто и вязаную шапку со всеми их дырами в сквере оставил.
        - Пойдемте, - велела загадочная Карина Аркадьевна и направилась к винтовой лестнице, ведущей из гаража на первый этаж. Я подчинился.
        - Ванная - там, - указала она. - Прикид свой будьте добры отправить в мусорный бак… Халаты - в шкафу. Приведете себя в порядок - поднимайтесь в гостиную…
        Ой не сторож ей, братцы, нужен, ой не сторож… Во что же это мы с тобой, Володенька Турухин, опять вдряпались? И главное - выложил ей все как на духу! Кто тебя за язык тянул?
        Веселенький выбор: перочинный ножик Врангеля или зловещая пергаментная матрона с непонятными и, возможно, садистскими поползновениями… Вряд ли она связана с Толиковыми кредиторами, но, как ни крути, все ее предыдущие вопросы сводились к одному: будут ли меня в случае чего искать? Только вот насчет курева не совсем понятно… Курево-то здесь при чем?
        Такое ощущение, что, кроме нас двоих, в особнячке ни души. Смелая дама. Подобрать в переулке одичавшего самца - свихнуться можно! Да я бы уже в машине мог ее грабануть и изнасиловать - в порядке классовой борьбы… А держится самоуверенно - похоже, вообще ничего не боится. Должно быть, особнячок поставлен на охрану, сигнализация кругом. Да и оружие, наверное, под рукой…
        Я отчетливо обонял запах бесплатного сыра и хорошо помнил, чем это чревато. Сиживал в мышеловке, сиживал…
        Стоило, однако, очутиться в ванной, все мои сомнения и страхи сменились ликующей бесшабашностью. Да за такую ванну, пусть хоть к стенке приковывает, хоть хлыстом стегает! Я и раньше-то ничего подобного этакой роскоши в глаза не видел - даже в дни относительного благополучия. А уж последний месяц… Лучше не вспоминать: мылся почленно холодной водой из-под крана и то не каждый день…
        Когда десять-пятнадцать минут спустя (и дольше бы блаженствовал, да неловко) чистый, выбритый, благоухающий, ничем уже не напоминая подобранного в переулке бродяжку, я в махровом халате и мохнатых шлепанцах взошел в сумрачную гостиную с задернутыми шторами, Карина Аркадьевна ждала меня в кресле возле стеклянного стола, на коем располагались темная коренастая бутыль квадратного сечения, два фужера и какая-то снедь. Жратва! Боже мой, жратва! Второе кресло стояло напротив.
        Я думал, мне предложат присесть, и, как водится, ошибся.
        - Снимите халат, - предложила она.
        Я обомлел. Стало быть, все-таки… А мы с тобой, оказывается, Володенька, даже в затрапезном виде способны произвести впечатление! Хотя бы на зрелых дам… Я был приятно поражен и, как следствие, резко поглупел. Пропади оно все пропадом! В любовники - так в любовники… Кстати, под халатом у меня не было ничего. Прикид сгинул в мусорнике, а мужского нижнего белья в шкафу не обнаружилось.
        Не то чтобы меня до безумия возбуждала ее изможденная диетой и тренажерами плоть или там хотелось отомстить Таньке, однако мысль о сексе на чистых сухих простынях опьянила. Даже голод прошел. Отважно сорвав махровый халат, я бросил его на спинку кресла, после чего был поражен снова - на этот раз весьма неприятно.
        Среди прочего на толстой стеклянной столешнице возлежал электрошокер. Странно, что я заметил его только сейчас.
        Сами понимаете, стало как-то сразу не до секса.
        - Повернитесь, - с интонациями врача призывной комиссии велела Карина Аркадьевна.
        - Поднимите руки. Еще раз повернитесь. Еще раз… Можете одеться.
        Рукава халата были вывернуты, поэтому я сначала надел его наизнанку. Пришлось переоблачаться.
        - Действительно, ни единой особой приметы, - задумчиво молвила она. - Да вы присаживайтесь, Владимир Сергеевич, чего стоять? Ну, с татушками понятно. А как же вы от шрамов-то убереглись?
        - Как-то вот уберегся… - сипло сказал я, присаживаясь.
        - Приступайте… - Она указала глазами на коренастую бутылку темного стекла.
        Я освободил горлышко от пластика, вынул тихо пискнувшую пробку и отмерил в каждый фужер граммов по сорок.
        - Вы всегда по стольку разливаете?
        Почему-то меня подкупил этот ее вопрос. Уж больно попросту он был задан. С интимной, я бы сказал, теплотой. Мне стало вдруг легко и просто с Кариной Аркадьевной. Помани мизинчиком - ей-богу, пошел бы за ней в альков. Несмотря на электрошокер.
        - Да я уж забыл, когда в последний раз разливал… - смущенно признался я. - В подвале мне таких ответственных дел не доверяли. Да и вообще сторонились…
        - Верю, - сказала она. - Но мне кажется, вы и до подвала были белой вороной. Откуда в вас эта старомодность, Володя? Вы довольно молоды…
        - Воспитание… - с неохотой ответил я.
        - Тогда за встречу.
        Мы пригубили напиток, оказавшийся ликером «Куантро». Дорогущее, помнится, пойло…
        - Почему не залпом? - поинтересовалась она.
        - А надо?
        - Н-ну… все-таки полторы недели без спиртного…
        - Что ж полторы… Могу и больше.
        Деликатно взял грушу и, не устояв, слопал целиком, Окончательно утратил стыд и взял вторую.
        Благодетельница моя покачивала фужер, задумчиво разглядывая поверхность прозрачного маслянистого напитка, словно проверяя, в любом ли положении она параллельна земле.
        - Кажется, вы мне подходите, Владимир Сергеевич, - сообщила наконец Карина Аркадьевна.
        Глава 2. Дача
        Вы не поверите, но она действительно отвезла меня утром на дачу. Всего ожидал: появления этих жутких братков, которым я вручал пакет, ритуального убийства, где мне, конечно же, предназначалась высокая роль жертвы, известия о том, что я потомок древнего рода и единственный наследник, но дача…
        Дача меня поразила больше всего. Я-то предполагал увидеть нечто, подобное тому же особнячку: высокий полет архитектурной мысли, ландшафтный дизайн, а увидел одноэтажную кирпичную коробчонку под замшелым шифером, кое-где даже дырявым. Дверь
        - железная, ставни - тоже. И то, и другое слегка уже тронуто ржавчиной, однако выглядит поновее стен и крыши.
        Располагалось имение у черта на куличках - добирались на внедорожнике. Всего там насчитывалось участков восемь, но этот был самый запущенный. Просто кусок степи, огороженный где штакетником, где врытыми и прикрученными друг к другу проволокой кроватными грядушками. Естественно, ни клумб, ни грядок - прошлогодний бурьян, весенняя травка и безнадежно засохшие плодовые деревья. Цвела одна абрикосина, и то не вся.
        - Вы убеждены, что это надо охранять? - спросил я в замешательстве.
        На мне, кстати, были джинсовый костюм, рубашка, свитерок, высокие ботинки со шнуровкой на крючках. Не шибко дорогое, но все новенькое, все с бирками. Можно подумать, Карина Аркадьевна заранее знала размеры моей одежды и обуви.
        - Убеждена, что не надо, - сказала она, и мы прошли за штакетник, скорее отведя, нежели отворив, болтавшуюся на одной верхней петле калитку.
        - А-а… зачем же тогда? - недоумевал я, следуя за хозяйкой по ведущей к дому узкой кирпичной дорожке, застеленной местами обрывками ветхого линолеума.
        - Хотите обратно в подвал? - усмехнулась она.
        - Пожалуй… нет.
        - Вот и я так думаю. А здесь у вас какая-никакая крыша над головой…
        Вот оно что! Благотворительность. Всего-навсего благотворительность. Увидела, пожалела, решила оказать покровительство.
        Честно говоря, это был наиболее безопасный и выгодный для меня вариант даже в том случае, если платить сторожу не станут. И все же каково разочарование!
        Клочок земли перед домом кто-то уже явно пытался окультурить, но то ли ему не хватило на это сил, то ли времени. Интересно кто? Мой предшественник? Подобранный, пригретый… Любопытно, какова была его дальнейшая судьба?
        Мы отперли железную дверь, включили пустой холодильник, после чего я был послан в джип за продуктами.
        - Обживайтесь, Владимир Сергеевич, обустраивайтесь… - пожелала напоследок любезнейшая Карина Аркадьевна. - Через недельку заеду, завезу харчей…
        - Только охранять или?..
        - Это уж как вашей душе угодно, - отозвалась она и отбыла восвояси.
        Я остался один.

* * *
        Велено обустраиваться - будем обустраиваться. Изнутри новое мое жилище имело форму глубокого длинного ящика с дверью в торце и двумя окошками слева. Под одним окном
        - голый стол, под другим - газовая плитка с баллоном. У противоположной стены - железная койка, в дальнем правом углу - старый платяной шкаф. Про холодильник я уже упоминал. Все. Ах да, еще рукомойник у входа. Телевизора нет.
        Присел на койку, задумался.
        Ну, допустим, благотворительность… Тогда как прикажете понимать допрос в машине, медосмотр в особняке? Совместное распитие с будущим дачным сторожем дорогого ликера… Что это было?
        Я вышел из дому - и недоумение мое усилилось. Особняк и дача совершенно не сочетались. Ну не могли они принадлежать одному и тому же владельцу… Отомкнул сарайчик, вдохнул запах плесени, поглядел на вспучившийся дощатый пол, на сваленный в углу садовый инвентарь, замкнул снова. В туалет и душ заглядывать не стал. Оба шедевра народного деревянного зодчества почернели от дождей и обрели заметный крен. Словно бы отшатнулись в ужасе друг от друга.
        Да, охрану таких объектов абы кому не поручишь. Доверить их можно только бывшему офисному работнику без вредных привычек: некурящему, не пьющему залпом, несколько старомодному и - первое условие - без особых примет.
        Что-то тут не так, что-то тут, братцы, не так…
        Или я уже стал пуганой вороной, что куста боится?
        Раньше надо было пугаться! Полторы недели назад, когда пакет принял от Толика…
        Выбрался за калитку, побродил по округе и вскоре убедился, что охранять здесь не только нечего, но и не от кого. Степь да степь. Пруд с обрывистыми краями - видимо, искусственный. Цепочка хилых столбов, ныряя по ложбинам, уходит куда-то в никуда. Отвечай я за некий сильно секретный эксперимент, лучшего бы места для него не нашел. На грунтовой дороге следы от нашего (от нашего!) джипа - других оттисков не видать.
        И нигде ни души. Возможно, ходил сюда раньше дребезжащий разболтанный автобусик, а потом маршрут отменили. Дачники распродали участки - ну и… Хорошо. Допустим, вложила она деньги в землю. Но это ж надо ума лишиться, чтобы в такую землю деньги вкладывать!
        Вот я и думаю: а не убраться ли нам, Володенька, куда-нибудь в никуда? Подобру-поздорову. Вдоль линии электропередач, а? Пока не поздно… В том-то и штука, что поздно! Куда ты уберешься - без паспорта?

* * *
        Наутро успокоился. Вышел ранехонько за калитку, а там солнце на краю степи алой юртой стоит. В лиловой дымке. Посмотрел я на него, посмотрел и почувствовал себя таджиком-гастарбайтером. Вспомнил вчерашнюю свою подозрительность - сам себе подивился. Ну сдвинулась баба под старость, бывает! Подавай ей не просто униженного и оскорбленного, а униженного, оскорбленного, покладистого и с высшим образованием… Конечно, дача - не особняк, но ведь и не подвал в конце-то концов! Койка есть, одежка есть, продукты кончатся - завезет. Главное, что Врангеля нет, нарывучего и неблагоуханного, да и кредиторы Толиковы не достанут.
        А что паспорт отобрала… Ну так всё гастарбайтеры без паспортов живут. Ты-то чем лучше?
        С такими вот мажорными мыслями я и начал обустраиваться и обживаться. Для начала откинул окованную жестью крышку посреди участка и обнаружил под ней неглубокий приямок с торчащей из грунта обсадной трубой. Скважина. Не иначе - дело рук прежних хозяев.
        Насос, шланги, клапан и моток электропровода отыскались в сарае. Должно быть, Карина Аркадьевна покупала дачу с условием ничего не вывозить, оставить все как есть. Полдня ушло на сборку, прокачку, отладку. К полудню скважина заработала, и я принялся отпаивать изнемогающий от жажды абрикос.
        Робот-андроид, с привычным унынием думал я. Просто робот, как и все офисные служащие. Роботом был, роботом остался. Велели сесть в машину - сел. Велели снять халат - снял. Велели передать пакет…
        Да и чем, собственно говоря, наш житейский опыт отличается от компьютерной программы? Только тем, что грузится очень медленно и глючит чаще. А коли так, то вывод один: мы просто дефектные роботы. И не вздумайте вешать мне на уши лапшу относительно духовности или там глубокого внутреннего мира… Прикажут под угрозой увольнения пойти и проголосовать - пойдешь и проголосуешь. И где она, твоя духовность? Где он, твой внутренний мир?
        А вот яблоню мне, пожалуй, не отлить. Сухая - аж звенит…
        В подобных трудах и размышлениях я и провел неделю.

* * *
        И был вечер, и было утро: день седьмой. Или шестой. Со счета я, честно говоря, сбился. Сотовым телефоном меня работодательница снабдить забыла. Зря! Не дай бог что стрясется - как сигнализировать? До ближайшего села, по ее словам, полтора часа ходьбы, и располагается оно вон за тем холмом, а до него тоже чапать и чапать… Хотя чему тут стрястись? Разве что концу света. Так об этом сигнализируй, не сигнализируй…
        Часть изгороди, ту, что из кроватных грядушек, я сгоряча решил заслонить плетнем. Угнетали они мое эстетическое восприятие. Почему бы мне, в самом деле, не поучиться плести плетень? Взял секатор, сходил в низинку, нарезал лозы. Земля возле грядушек была влажная, нарочно вчера заливал. Вбил четыре кола, а вот до пятого очередь так и не дошла. На том месте, куда я собирался его вколотить, произрастало нечто, принятое мною поначалу за одинокую поганку на тонкой прямой ножке. Хотел сшибить пинком, потом вдруг раздумал, присел, всмотрелся. Да нет, никакой это не гриб - вообще не растение. Просто шарик на стержне… В следующий миг он провернулся, подобно глазному яблоку, и уставил на меня крохотную линзу.
        Я, как был на корточках, так и окоченел. Стало быть, не зря мерещилась мне во всей этой истории некая чертовщина. Как это ни дико, но получается, что каждый мой шаг отслеживали! Домишко, душ, сарай, сортир - не более чем декорации. А реальность - вот она, пялится на меня крохотным зрачком объектива. Сколько еще таких видеокамер растыкано по периметру? Сколько в это вбухано денег? Да уж, наверное, побольше, чем стоит сама дача! В правой руке у меня была кувалдочка. На секунду возник исступленный соблазн одним ударом вогнать электронную дрянь в мягкую от полива землю. И пусть кто потом докажет, что я нарочно!
        Из оцепенения меня вывел автомобильный сигнал за штакетником. Значит, все-таки день седьмой, а не шестой. Барыня пожаловать изволила. Харчишек привезла. Как вовремя! Поднялся с корточек и, несколько угрожающе поигрывая кувалдой, двинулся к калитке. Слава богу, сообразил приостановиться и оставить инструмент у сарая. А то еще, чего доброго, не так поймет. За выражение своего лица я бы в те мгновения не поручился.
        Карина Аркадьевна посмотрела на меня с любопытством. Во всяком случае, мне так показалось: на барыне были темные очки. Не любила она прямого солнечного света. Поздоровались, провел на охраняемую территорию. Шла и оглядывалась, словно бы дивясь тому, сколько я тут всего наворотил.
        - Вы не из крестьян происходите, Володя? - осведомилась она.
        - Горожанин в третьем поколении, - сказал я, пристально на нее глядя.
        - Откуда же такая тяга к земле?
        - Так…
        - Хороший ответ, - одобрила она. - Главное - исчерпывающий… Давайте-ка присядем, потолкуем.
        С обеих сторон стола имелись две опять-таки врытые в землю скамеечки. На них мы и расположились друг напротив друга. Я посередке, а она почему-то с краешку, словно бы ждала кого-то еще, кто скоро подойдет и присядет рядом. Подробность эта меня встревожила, что, впрочем, неудивительно: после обнаружения видеокамеры мнительность моя резко возросла.
        - Рада, что я в вас не ошиблась, - после краткого раздумья промолвила Карина Аркадьевна.
        - То есть дачу мне доверить можно? - уточнил я.
        Улыбнулась краешками губ.
        - Дачу я вам доверила неделю назад, - напомнила она. - Удивительный вы человек, Владимир Сергеевич! Неделю без людей, без книг, без телевизора… Ну, без книг, без телевизора - понятно, вы уже привыкли, наверное. А вот без людей…
        - Зато с видеокамерами, - обронил я как бы ненароком. - Чуть было не растоптал одну… сегодня…
        Надеялся, что она смутится хотя бы.
        - Ну и растоптали, бы! - беззаботно сказала Карина Аркадьевна. - Боитесь, из жалованья вычту?
        - А что, и жалованье будет?
        - Возможно, - уклончиво отозвалась она. - Больше всего меня поражает, что вы ни разу не выбрались в село. Другой на вашем месте давно бы уже сгонял за водкой…
        - Туда полтора часа идти.
        - Подумаешь, полтора!
        - И не на что.
        - Ну как это не на что? Полон сарай инвентаря.
        - А совесть?
        - Для настоящего мужчины это не помеха, - со знанием дела заметила Карина Аркадьевна. - Для настоящего современного мужчины ничто не помеха…
        - От людей устал, - честно признался я.
        - Понимаю… - с сочувствием сказала она. - И все-таки, согласитесь, целую неделю в полном одиночестве…
        - Что ж такого? Было чем заняться, было о чем подумать…
        - О чем?
        - Да мало ли…
        - Ну, например?
        Кажется, барыня затевала очередной допрос. Странная дама, что ни говори.
        - Например, об андроидах, - брякнул я и лишь пару секунд спустя обратил внимание, что за столиком нашим стало тихо. Карина Аркадьевна сидела, чуть отшатнувшись и уставившись на меня во все глаза. Даже очки сняла.
        - О ком?.. - Мне почудилось, что голос ее дрогнул.
        - Об андроидах, - озадаченно пояснил я. - В смысле о человекоподобных роботах…
        - Почему?
        - Так… Видел однажды по телевизору.
        - И что?
        - Да ничего. Сидит манекен, ногой качает. Моргнет иногда…
        - И вы об этом думали?
        - Ну, не совсем об этом…
        - Тогда о чем? Вот привязалась!
        - О том, что лучший андроид - это я. И моргать умею, и ногой качать… А пусть кто-нибудь из них скважину запустит!
        Похоже, Карина Аркадьевна была потрясена. Еще секунду она сидела ко мне лицом, утратив дар речи, потом внезапно предъявила профиль и воззрилась в пустоту над скамейкой, словно вопрошая о чем-то воображаемого собеседника. И такое впечатление, что воображенный ответил ей утвердительным кивком.
        - Знаете, - сказала она, снова поворачиваясь ко мне и недоверчиво покачивая стильной пепельной стрижкой, - если бы я всю неделю не наводила о вас справки, я бы сейчас решила, что вы кем-то подосланы…
        Глава 3. Обмылок
        В зеленеющей, полупрозрачной кроне пирамидального тополя незримая иволга издала игривую причудливую трель. И тут же заорала драной кошкой. Со стороны запросто могло показаться, будто это две разные птицы. Семейная пара.
        - Справки? - беспомощно переспросил я. - Вы что… встречались? С ними?!
        - Да, - подтвердила моя благодетельница. - Вас до сих пор ищут, Володя. Супругу вашу дергали несколько раз, пытались выяснить, где вы находитесь. Похоже, их больше интересует ваш шурин, но вам от этого, поверьте, ничуть не легче. Все уверены, что вы с ним заодно…
        Я сидел ни жив ни мертв.
        - Конечно, скрываться можно и здесь… - успокоила она. - Я не против. Живите на здоровье. Место, как видите, глухое… Но, предупреждаю, будут трудности. С отоплением тут не очень. На зиму свет отключают…
        Карина Аркадьевна умолкла и выдержала паузу, в течение которой разглядывала меня с той же пристальностью, что и в особняке, когда проверяла, не соврал ли я относительно особых примет. Потом не выдержала - рассмеялась.
        - Значит, говорите, лучший андроид - это вы? Потрясающе! Неприхотливы, исполнительны, способны к самообучению…
        - И почти не требую затрат, - хрипловато прибавил я.
        - И почти не требуете затрат… - согласилась она. - Тогда как насчет того, чтобы поработать андроидом?
        - А я кем, по-вашему, работаю?
        - Сторожем.
        - В чем разница?
        - Разница?.. - Она задумалась на секунду. - Разница в том, что вы сейчас трудитесь бесплатно. За харчи… Тысяча рублей в день вас устроит?
        Тысяча рублей в день? Это, стало быть, тридцать тысяч в месяц. Ну, для провинции, пожалуй… Обнаглел! Обнаглел гастарбайтер… Вчера еще червонцу был бы рад!
        - Что за работа? - прямо спросил я.
        - Я же сказала: андроидом.
        Ладно. Андроидом так андроидом. Пусть хоть горшком называет, лишь бы в печь не сажала.
        - А условия?
        - Примерно такие же. Может, чуть получше. Свежий воздух, мягкий климат, умеренные физические нагрузки… Но главное, что вы там будете чувствовать себя в полной безопасности. Мне кажется, для вас это оптимальный вариант.
        - Укрываете беглого преступника?
        Она поморщилась.
        - Не морочьте голову, Володя! Тоже мне преступник выискался! Дело не заведено, ищут вас в частном порядке… Что скажете?
        - Работа постоянная, временная?
        - Полностью зависит от вас. Сколько продержитесь.
        Последняя фраза прозвучала зловеще. Куда же это нас с тобой, Володенька, сватают? Уж не в горячую ли точку?
        - А бывает, что и…
        - Бывает, - заверила она. - Но вам это, думаю, не грозит… Вы, насколько я могу судить, шизоид с легким раздвоением личности: беседуете мысленно сами с собой, возможно, даже обращаетесь к себе на «ты»… А есть люди, которые и минуты не могут пробыть в одиночестве, подавай им слушателя! Вот таким эта работа при всей ее соблазнительности категорически противопоказана.
        - Смотрителем каким-нибудь? - предположил я.
        Карина Аркадьевна взглянула на меня с сожалением.
        - Не разочаровывайте меня, Володя, - попросила она. - Вы казались мне таким сообразительным… Да! Забыла спросить: на голове у вас, надеюсь, шрамов нету?
        - Нету, - сказал я. - А если бы были?
        - Тогда бы все сорвалось. Первое условие: никаких шрамов.
        - На голове-то? Кто там что разглядит - под волосами?
        - Голову придется обрить наголо.
        - Та-ак… - вымолвил я. - Прикольненько… Что мне еще придется обрить наголо?
        - Все, - сказала она. - Все волосяные покровы.
        Некоторое время я таращился на Карину Аркадьевну, надеясь, что та улыбнется. Не улыбнулась. Взялся за внезапно загудевшую лобную кость. Кусочки смальты сложились воедино, однако мозаика вышла настолько бредовой…
        - Вы что, с ума сошли? - заорал я, напрочь забыв, кто здесь кто и чей у кого хранится паспорт. - Вы что, всерьез хотите впарить меня кому-то вместо…
        - Владимир Сергеевич, - утомленно сказала она. - Я так надеялась, что хоть вы обойдетесь без восклицаний…
        Хоть вы? Очень мило…
        - Так я вдобавок не первый?!
        - И не последний, надеюсь… Да, представьте! Именно это я и собираюсь сделать. Впарить вас вместо. Только, пожалуйста, не кричите так больше…
        - Извините… - сказал я, нервно хихикнув. Не удержался и добавил полушепотом, как бы по секрету: - Да на всей Земле не найдется придурка, чтобы принял меня за…
        - На Земле - да, - не дослушав, спокойно согласилась Карина Аркадьевна. - На Земле, пожалуй, не найдется…
        Братцы, да она ненормальная! Как же я сразу-то не врубился? Все ясно: вышла на контакт с инопланетными цивилизациями… Ку-ку! Вот только видеокамеры… Хотя и они тоже вполне вписываются в общую картину… заболевания…
        Высказать это барыне вслух я, понятно, не дерзнул, поэтому решил обойтись без слов: выразительно посмотрел на сарай, на отшатнувшиеся друг от друга душ с туалетом, потом оглянулся на полупрозрачный тополь, где незримая иволга продолжала изображать семейную сцену… Дескать, опомнитесь, дамочка! Вы в каком мире живете? Вот дом, вот изгородь из кроватных грядушек… А вы о чем?
        - Обмылок!.. - злобно прошипела Карина Аркадьевна. - Я же вас просила…
        Обмылок? Почему обмылок? Я обернулся к ней в смятении и обнаружил, что окрик адресован вовсе не мне. Рядом с разгневанной хозяйкой дачи сидел невесть откуда взявшийся некто в эластичном трико и с этаким, знаете, волдырем взамен головы. Фигура казалась отлитой целиком из гибкого серого стекла. Ни пуговки нигде, ни застежки.
        Вне себя от бешенства Карина Аркадьевна потрясала кулачками перед гладким округлым рылом сидящего.
        - Вы соображаете вообще, что творите? Я же сказала: только по моему сигналу! Какого черта?..
        Тот сидел неподвижно. Возможно, тоже оцепенел.
        - Ну и что теперь?! - В ярости Карина Аркадьевна была страшна.
        Никогда не считал себя храбрецом, однако, должен признаться, поначалу испуга вообще не почувствовал. Отупение - да, было. Не знаю, сколько бы оно еще продлилось, но тут Карина Аркадьевна, спохватившись, подалась через стол, вцепилась мне в запястье.
        - Спокойно, Володя, спокойно…
        И по спине моей наконец пробежали мурашки.
        - Расслабьтесь, Володя… - заклинала она. - Расслабьтесь… Ну будьте же мужчиной, ну!..

«Для настоящего мужчины совесть не помеха…» - внезапно всплыла в памяти недавняя ее фраза.
        - А чо муму тянуть?.. - надменно и гнусаво послышалось вдруг из волдыря-головы. - Типа нормальный пацан…
        Я обмяк. Во-первых, слишком уж неожиданно это прозвучало, а во-вторых, точно с такими же интонациями со мной беседовали месяц назад Толиковы кредиторы.
        - Он просто в скафандре, Володя! - в отчаянии втолковывала Карина Аркадьевна. - Выключил мимикрию - стал видимым…
        - Вы… кто?.. - выпершил я, обращаясь к безликому незнакомцу.
        - Конь в пальто… - все так же гнусаво и надменно отозвался он. Отнял пальцы от стола и, к моему изумлению, раскинул их веером. Серая обтягивающая оболочка была, надо полагать, тончайшей - ногти проступали.
        Не веря слуху и зрению, я растерянно взглянул на хозяйку. Та удрученно поджала губы и отпустила наконец мою руку.
        - Ну, что делать… - с горечью молвила она. - Прибыл он сюда в середине девяностых. Можете представить, с кем ему пришлось общаться… поначалу… А переучиваться не хочет. Понимают - и ладно…
        - Как-то… дико слышать…
        - Вам дико? - Она усмехнулась. - А мне каково? Я, между прочим, бывший директор школы… Вы в порядке, Володя?
        - Я бы, пожалуй, выпил… - просипел я, берясь за горло.
        - Разумеется, разумеется… - засуетилась Карина Аркадьевна, извлекая из сумочки крокодиловой кожи стеклянную флягу коньяка и, что уж совсем поразительно, пару мельхиоровых стопок.
        Должно быть, предвидя подобную ситуацию, припасла все заранее.

* * *
        - Чуткий ты больно, - говаривал мне когда-то в подпитии Толик, мой задолжавший криминалитету шурин. - Как прибор. Ты на сотую долю ватта рассчитан, а жизнь - это киловатты, мегаватты… У меня стрелка чуть качнулась, а у тебя уже зашкалила…
        Конечно, он был прав. Но, с другой стороны, там, где у других стрелку зашкалит, у меня она давно уже зашкалена. Все в обморок падают - один я, как вел себя, так и веду. Потому что давно уже в обмороке, падать некуда.
        Видимо, именно эта особенность меня тогда и выручила.
        Первую стопку я вопреки обыкновению ахнул залпом. Ждал, что ударит в затылок. Не ударило. Властно протянул опустевший мельхиор Карине - и, еле дождавшись, когда он станет полным, ахнул вторую.
        Ударило в затылок, повело… Вот теперь можно было, не теряя интеллектуального равновесия, рассмотреть незнакомца в подробностях. Пришелец с уличными манерами был примерно моего роста и моего сложения. Особых примет, сами понимаете, не имелось.
        - Как к нему обращаться?
        - Обмылок.
        - Простите?..
        - Обращайтесь к нему Обмылок, - раздраженно повторила она. - Это кликуха. Погоняло. Как его зовут на самом деле, даже мне не известно.
        А кликуха-то, между прочим, весьма точная. Гладкий, скользкий, ни единой отличительной черты. Словно и впрямь смылились.
        - Слышь, Обмылок… - подавив истерический смешок, окликнул я на пробу.
        - Чо надо? - осведомился он. Чем добил меня окончательно.
        - Знаете что? - не выдержав, вмешалась Карина Аркадьевна. - Идите пока погуляйте. Черт бы вас драл с вашими спецэффектами! Весь разговор сломали… Зла не хватает!..
        Удивительно бесцеремонное обращение с братьями по разуму! Пришелец, однако, смолчал. Потом сквозь него стали проступать очертания сарая - и несколько секунд спустя инопланетный гость растаял в воздухе. Смылился. Не иначе, мимикрию включил. Или ушел в иное измерение.
        - Он здесь еще? - спросил я, не решаясь протянуть руку и проверить на ощупь.
        - Не знаю. Вряд ли.
        - А где?
        - В Караганде… - надменно и гнусаво послышалось со стороны кирпичной дорожки. Шаркнула по обрывку линолеума незримая ступня. Надо полагать, Обмылок направлялся к калитке.
        Карина Аркадьевна была сильно раздосадована. Выждала, пока отойдет подальше, потом сердито досмотрела на свою непочатую стопку - и тоже ахнула залпом.
        - Спрашивайте! - отрывисто приказала она.
        - Кто он? - Я завороженно смотрел на пустую кирпичную дорожку, ожидая, что отремонтированная мною калитка вот-вот сама собой откроется. Так и не открылась. Наверное, ушел через пролом на соседний участок.
        - Жулик, - последовал мрачный ответ.
        Я оторопел.
        - В каком смысле?..
        - Жулик в смысле жулик. Какой еще тут может быть смысл?
        - А вы, простите?..
        - А я его подельница.
        - А я?!
        - А вы, Владимир Сергеевич, товар. Левый андроид. Контрафакт. Бракованная продукция. Естественно, без сертификата, без гарантии… Обижайтесь, не обижайтесь…
        - Чего уж там обижаться! - ошарашенно вымолвил я. - Мы - люди негордые… дачи сторожим…
        - Вот и хорошо. Еще налить?
        - Нет, пожалуй, хватит… - Голова у меня и так уже шла кругом. - Слушайте, а если я откажусь?
        Она поглядела на меня едва ли не с грустью.
        - А как вы теперь откажетесь?
        И непонятно, чего было больше в этом вопросе: любопытства или соболезнования. Действительно, кто же мне позволит отказаться после того, как Обмылок вылез раньше времени и все рассекретил? Кстати, не исключено, что он сейчас обретается где-нибудь поблизости, готовый в случае чего перехватить беглеца. И справки, обо мне наведены. Стоит позвонить - нагрянут кредиторы. Поверят они, будто я понятия не имею, где их должник? Да никогда!..
        Из мысленных этих конвульсий меня вывел голос Карины Аркадьевны.
        - Совершенно верно, Володя… - подтвердила она. - Назад дороги нет. А с другой стороны: куда назад? Оно вам надо?
        - А куда вперед? - угрюмо спросил я.
        - На заработки, - последовал спокойный ответ. - Другие вон рвутся за границу, в цивилизацию, душу заложить готовы, а вы еще и кобенитесь…
        - Смотря что за граница…
        - Слишком дальняя, что ли? Ну так, чем дальше граница…
        - …тем больше платят? - не удержавшись, съязвил я.
        Нисколько не обидевшись на мой выпад, равно как и на то, что я ее перебил, Карина Аркадьевна пожала плечами.
        - Иными словами, Владимир Сергеевич, тысяча рублей в сутки вас уже не устраивает… Как насчет пяти?
        Пять тысяч в день? Какие же, спрашивается, немыслимые бабки срубит на этом она сама? А уж о том, что с меня будет иметь Обмылок, и помыслить страшно! Пять тысяч…
        - А-а… когда?..
        - Вернетесь - рассчитаемся.
        - А вернусь?
        - Рано или поздно. Но лучше поздно, чем рано. В ваших же интересах. Пара месяцев - и сможете погасить долг. Триста штук - так ведь, кажется?..
        Я еще раз оглядел убогий окрестный пейзаж, с которым, возможно, в двух шагах от меня неотличимо сливался инопланетный жулик в скафандре-хамелеоне. Попробовал собраться с мыслями, но все они оказались какими-то исступленно-глумливыми.
        - Летающей тарелкой доставят? - натужно съерничал я.
        - Вот с этим - не ко мне. Чего не знаю, того не знаю.
        - А что за планета?
        - Какая вам разница? Работать будете в помещении. Уверена, справитесь. Сами же сказали, что лучше вас андроида быть не может.
        - А разоблачат?
        - Не разоблачат. В крайнем случае решат, что глючит программа, вызовут наладчика… Догадываетесь кого?
        - Его? - Я кивнул в пространство.
        - Вот именно. Кто технику поставлял, тот ее и чинит. Он вам растолкует, что вы делаете не так, и считайте себя отремонтированным. Работайте дальше…
        - Погодите! - взмолился я. - А кто их вообще производит? Настоящих…
        Она пожала плечами. Потом воздела указательный палец и произвела им несколько неопределенных вращательных движений. Там, дескать, где-то…
        - Все равно не понимаю! - упрямо сказал я. - Обмылки изготавливают андроидов… Наверняка полно специалистов. Да меня там в шесть секунд вычислят!
        - Не спешите, Володя, - мягко попросила она. - Вы просто ничего еще не знаете. Все дело в том, что обмылки, как вы их окрестили, гонят андроидов исключительно на экспорт. Сами они услугами андроидов не пользуются. Когда-то пользовались, но сейчас это считается неприличным. А вот негуманоидные расы…
        - Негуманоидные?!
        - А что это вы вздрогнули? Какого-нибудь монстра представили? Зря… Поверьте, Володя, с негуманоидами работать легче.
        - Откуда вы знаете?
        - Работала… - молвила с грустной улыбкой Карина Аркадьевна. - Я ж не сразу в вербовщицы подалась…
        Пришел мой черед утратить дар речи.
        - И-и… к-как?.. Долго продержались?
        - Довольно долго, - с достоинством отозвалась она. - На особняк хватило.
        Особняк?! Ничего себе…
        - И сколько вам в день платили?
        - Червонец.
        - А почему мне только пять?
        - Ну так кризис же…
        Я хорошо уже был знаком с обычаем Карины Аркадьевны ошеломлять каждой второй фразой, но это дикое сочетание происходящего с тысячу раз слышанной ссылкой на кризис повергло меня в ступор.
        - Вернемся к нашим негуманоидам, Володя, - терпеливо продолжила она. - Относитесь к ним спокойнее. Никакие они не чудовища - так, явления природы. Навыки общения у вас уже есть. Скажем, дерево. Оно ведь тоже негуманоид…
        Я очумело оглянулся на пирамидальный тополь. В кроне было тихо. Иволга то ли улетела, то ли примолкла.
        - Но я же с ним не общаюсь!
        - Не туда, - поправила она. - Лучше на абрикос посмотрите.
        Я посмотрел на абрикос. Вернее, на пол-абрикоса. Засохшая ветвь была спилена пару дней назад, а срез покрыт варом.
        - С ним вы общались целую неделю. Он вам: «Помоги, засыхаю…». А вы ему: «Бедняжка… Сейчас мы тебе землицу взрыхлим, водички нальем…». Именно так и говорили. Вслух.
        Черт его знает, может, и впрямь говорил… А ей откуда знать? Хотя… тут же видеокамеры кругом… с микрофонами…
        - Единственное, чего там следует опасаться, - многозначительно добавила она, - настоящих роботов. Лицензионных. Эти вас могут распознать запросто…
        - А тот, кто меня приобретет… он будет знать о том, что я нелицензионный? - вырвалось у меня. Мысли толпились, толкались, невозможно было угадать, которая выпрыгнет наружу первой.
        - Разумеется. Лицензионные гораздо дороже.
        - Насколько дороже?
        - Намного.
        - Ну примерно хотя бы!..
        - Ей-богу, не знаю…
        Издалека донесся призывный автомобильный сигнал. Не наш. Потом снова.
        - Это еще что такое? - встревожилась Карина Аркадьевна и встала. Я тоже встал.
        Мы направились к калитке.
        - Обмылок! - негромко окликнула она. - Что происходит?
        - Какие-то бакланы на двух тачках прибыли… - лениво известил ниоткуда наш незримый подельник.
        - Сюда? - не поверила Карина Аркадьевна и ускорила шаг. - Не может быть… - бормотала она на ходу. - Ну не следили же они за мной…
        Мы выглянули за штакетник. Непонятно, почему они остановились в самом начале улицы вместо того, чтобы сразу подъехать к нашему участку. Ошибиться невозможно: напротив калитки стоял Каринин внедорожник. Тем не менее тормознули метрах в пятидесяти от цели и начали выгружаться. Двоих я опознал сразу. Именно им я вручал когда-то пакет с Толиковым долгом.
        - Ну, все… - обреченно выдохнула рядом Карина Аркадьевна. - Это за вами, Володя… Тут уж и я ничем вам помочь не смогу. Решайтесь.
        Глава 4. Мымра
        Да, единственный мой и неповторимый Володенька Турухин, вот это нас с тобой угораздило… А ты еще гадал, как называется следующая степень падения! Андроид она называется. Андроид. А никакой не покойник. Хотя временами и впрямь кажется, будто попал на тот свет. Ад не ад, но тоже страна теней. Серенькие вертлявые сумерки подступают почти вплотную, и на каждом шагу вылупляются из них вялые однообразные кошмары.
        Никогда в жизни не видел цветных снов, а попал сюда - и словно прорвало. Стоит смежить веки, представляются окрестности Карининой дачи. Наяву они такими яркими не были: зеленое озерцо поляны, цыплячья желтизна одуванчиков, солнечный расплав пруда.
        Танька не приснилась ни разу. Шурин - тоже. Мелькнул однажды Врангель, но враждебных чувств к нему при этом не возникло. Потому что есть теперь с чем сравнить.
        Вообразите полутораметровый шарообразный ком неспешно шевелящихся замшевых… Нет, скорее все-таки лиан, нежели щупалец. Щупальца щупать должны, а эти колышутся, извиваются - и только… Коротенькая шерстка на них обретает временами иной оттенок, колеблясь от пепельного до светло-сиреневого, возможно, в связи со сменой настроения, хотя не исключено, что и в результате мыслительной деятельности.
        Так выглядит моя владелица. Зовут Мымра. Точнее, зову, а не зовут, поскольку звать больше некому. Не знаю даже, растение она или животное.
        Почему я думаю о ней в женском роде? Наверное, просто по привычке. Дело в том, что начальством моим всегда были дамы. Согласен, ничего хорошего, однако в теперешнем положении это скорее плюс, чем минус. Непредсказуемость распоряжений давно стала ожидаемой, и любую причуду воспринимаешь как нечто должное.
        Доставили меня сюда в бессознательном состоянии. Наверное, так и надо: новенький андроид, только что с конвейера, ни разу еще не включали. Думаю, на дорожку мне впороли транквилизатор, поскольку, очнувшись, даже не слишком испугался.
        Способ доставки остался неизвестен. Последним, что я запомнил там, на даче, и первым, что я увидел здесь, было непроницаемое округлое рыло Обмылка. Распаковал он меня, подвел к Мымре и молча сгинул, скотина. Несмотря на все предупреждения Карины Аркадьевны, разумного существа в увиденном я не заподозрил и очумело продолжал ждать чьего-нибудь появления. Поведение мое было наверняка воспринято как сбой программы, вернулся раздраженный Обмылок и помимо прочего объяснил на жутком своем жаргоне, что приобретен я именно этой связкой веревочных концов и никем другим.
        Так вот, возвращаясь к вопросу о степени падения…
        В данный момент я сижу на корточках, касаясь пола руками, абсолютно голый, во всех смыслах: ни тряпочки на мне, ни волоска. Жду очередной команды. На каком языке? А ни на каком! Если помните, были одно время в моде стереокартинки: вроде простенький геометрический узор, а чуть расфокусируешь зрачки - от бумаги отделяется объемное изображение: портрет президента, рождественская елка…
        В точности то же самое. Сижу на корточках и, распустив, если можно так выразиться, хрусталики, пялюсь на мерное колыхание шерстистых лиан. Потом ни с того ни с сего из плавного их мельтешения сам собой возникает то ли образ, то ли приказ. В данном случае: оторвать, не вставая с корточек, правую руку от пола (почвы?) и взяться за мочку левого уха. Отрываю. Берусь. Замираю в нелепейшей этой позе.
        Помнится, Федор Михайлович Достоевский утверждал, будто самый тяжелый труд - чепуха по сравнению с легким, но бессмысленным. Заставь человека ежедневно толочь воду в ступе, сойдет с ума. Ну я-то уже твердо решил, что не сойду.
        Притремся, бормочу, сработаемся. Не с такими срабатывался. Тем более что податься нам с тобой, Володька, некуда. Как вспомнишь этих громил в кожаных куртках, направляющихся к калитке - вразвалочку, с надменно приотворенными ртами, - до сих пор в животе холодно…
        Долго она меня так держать будет? Неловко и бровь чешется. Ну наконец-то! Велено принять ту же позу, только наоборот. Иными словами, поменять местами право и лево. Это запросто! Послушно выполняю команду, успев между делом провести по лобным долям тыльной стороной ладони. Унизительное ощущение. Не знаю, как я смотрюсь со стороны, но бровь у меня бесстыдно голая, гладкая.
        Ох уж эти мне сбывшиеся мечты человечества! Когда Гагарин полетел в космос, отец мой был мальчишкой. Рассказал однажды, что творилось в тот день. Восторг, ликование, мир перевернулся! Запомнилась фраза: «Ты, Вовка, такого не увидишь. Такого больше не будет. Разве что братьев по разуму встретим - тогда…».
        Вот встретил. Просто поразительно, насколько быстро человек ко всему привыкает! Новизна ощущений мелькнула и сгинула, осталась рутина. Ать-два, сел-встал, упал-отжался. И какая тебе разница, кто тобой командует?..
        Подозреваю, Карина Аркадьевна имела дело с совершенно иными негуманоидами, иначе она бы ни за что не сравнила их с плодовыми деревьями. Гоняй меня так по участку полузасохшая абрикосина - ей-богу, спилил бы под корень.
        Но главное: зачем? Зачем?! За каким вообще лешим я держусь левой рукой за правое ухо? Смысл-то в чем?
        Сижу на корточках и тихо стервенею. Благоговения перед высшим разумом - никакого. Кого стыдиться-то? Ее, что ли? Пусть лучше на себя посмотрит. Если, конечно, есть чем смотреть. Приобрела контрафактного андроида, вот и возись теперь с ним! Левообладательница…
        Мымра шевелит щупальцами вхолостую - не знает уже, чем бы ей еще достать Володеньку Турухина… Ох, дождется она у меня! Возьму и сломаюсь. Плюну на эти триста штук… Стоп! Какие триста штук? Триста штук я сам придумал - откуда мне знать, сколько им Толик реально должен? Лишь бы на счетчик его не поставили…
        Велено взяться за мочки накрест. Берусь. Отчего ж не взяться? Мне за эту ерунду, между прочим, пять тысяч в день набегает. Вернее, не мне и даже не Толяну, а этим его кредиторам, ну да все равно… Плохо, что нет тут ни дня, ни ночи. Скорее всего, денежку станут начислять по нашему календарю и обуют, как водится; поди угадай, сколько времени прошло, если ничего не меняется! Хотя нет, вряд ли - расплачиваться будут дома, дата убытия известна… Минутку, минутку! Когда меня точно сюда доставили? Месяц помню, а вот число…
        Снова отпустить уши и коснуться обеими руками пола. Черт возьми, чем я здесь занимаюсь?.. Внезапно приходит в голову, что, возможно, работа моя даже еще и не начиналась… Опаньки! Ну конечно же!.. Меня просто тестируют. Проверяют. Я ведь новенький, только-только приобретенный! Ну так это совсем другое дело…
        Отпускаю уши, касаюсь руками пола. Сижу и чувствую себя исправным. Исправный андроид - это звучит гордо.
        Внезапно Мымра приходит в неистовство, лианы взбурлили. Видели по телевизору косяк сельди, сбиваемый хищниками в шар? Очень похоже. Вдобавок беснующиеся щупальца начинают отсверкивать тусклым серебром - точь-в-точь чешуя.
        Возможно, я сделал что-то не так или, напротив, привел в восторг неслыханно точным исполнением команды. Хотя вполне вероятно, что я тут вообще ни при чем, - допустим, она подобным образом общается со своими сородичами. Хвастается покупкой. Почему бы и нет?
        Такие припадки приключаются с ней то и дело. Потом ураган утихает, и что-нибудь происходит, например, появляется наладчик. Или не появляется. Чаще не появляется…
        На этот раз Мымра просто исчезает. Была - и нету. То ли побежала ябедничать на меня Обмылку, то ли просто унеслась по собственным делам. Такое впечатление, что по-другому она перемещаться не может. Где возникнет, там и сидит. Или стоит… Пребывает, короче. Но возникает всегда в одной и той же точке.
        В любом случае, перекур. Отдыхай, Володя…

* * *
        Карина Аркадьевна, помнится, предупреждала, что работать придется в помещении. Не берусь ни подтвердить ее слова, ни опровергнуть. Сквозняков вроде нет, воздух свеж и достаточно тепл, чтобы расхаживать нагишом, но даже если это и впрямь помещение, то о нем абсолютно нечего сказать. Круглое оно, квадратное? Огромное или просто большое? Неведомо… Какая-то тут чепуха с преломлением света. С двадцати шагов сумеречная окрестность просматривается более или менее четко, с тридцати начинаются искажения, гримасы и прочие конвульсии, а уж дальше вообще ничего не различишь - все сливается в общей мешанине размытых пятен. Куда бы ни отступил, везде одно и то же. Блеклая абстрактная фата-моргана, непрозрачный миражик. Попадали когда-нибудь в туман солнечным днем? Вот что-то отдаленно похожее: пятачок ясной погоды, а вокруг белесая муть.
        Есть, правда, ориентир - смутная темная блямба, но сходить посмотреть, что она означает, я не решаюсь. По-моему, заблудиться здесь проще простого. Поэтому маршрут пока один: полсотни шагов от футляра до Мымры (блямба справа) и полсотни шагов от Мымры до футляра (блямба слева). А под босыми подошвами то ли пол, то ли почва - до сих пор не разобрался. Мелкая пружинящая путаница тоненьких волокон. Может, корешки, а может, что-нибудь синтетическое. Рельеф местности неровный, но мне подчас кажется, что расположены эти неровности не как попало, а в определенном, может быть, даже шахматном порядке.
        Вот и думай тут…
        Умру не забуду, как я впервые самостоятельно одолевал эти полсотни шагов. К Мымре-то меня, мало что тогда соображавшего, вел Обмылок, а вот обратно… Стоило сдвинуться с места, сумерки вокруг шевельнулись, закопошились. Волей-неволей пришлось остановиться, переждать головокружение. А впереди между тем меня подстерегала первая страшилка. Я еще в ту пору не знал, что это за штука. Не знаю и сейчас. С уверенностью могу сказать одно: бояться ее не следует.
        Было так: полумгла справа подернулась чем-то вроде паутины, затем беззвучно раскололась длинными черными трещинами, превратившимися через миг в заросли гигантских прямых шипов, что, разумеется, тоже было оптическим обманом. Далее возникшие ниоткуда дебри взметнулись и протянули все свои острия ко мне. По-моему, я заорал. И это не было худшим из того, что могло стрястись. Например, кинулся бы наутек, наверняка покалечился бы - и прощай, карьера андроида.
        Вообще такое ощущение, что здешняя атмосфера представляет собой сплошную воздушную линзу. Потом я, конечно, сходил осмотрел страшилку вблизи. Ну что сказать?.. Черный прямой ствол со смоляными наплывами, распадающийся вверху на три отростка, каждый из которых тоже разветвляется, но крону дерева это не напоминает нисколько
        - скорее, торчащий кверху корень. Впрочем, за точность сравнения не поручусь: выше третьей-четвертой развилки перспектива начинает гулять.
        Вторая страшилка располагается чуть подальше и с той стороны, где блямба. Похоже, их тут много. Зачем они? Понятия не имею! Возможно, опоры, поддерживающие свод, а возможно, местная растительность.
        Хорошо еще, что мне в тот раз ежики навстречу не попались. Тоже, доложу я вам, зрелище. Собственно, никакие они не ежики - вообще непонятно что. Сначала прилегающая к полу мгла вспучивается, становится бугристой, бородавчатой - и вот уже накатывают на тебя бурые глыбы, быстро при этом уменьшаясь. Этакие перекати-поле, размером чуть больше футбольного мяча. Впрочем, иногда чуть меньше. Вроде бы состоят из того же мха, которым здесь все покрыто, однако назвать их растениями я бы не решился. Передвигаются суетливыми стайками, и такое впечатление, что все на пути обнюхивают. Ткнувшись в босые ноги нелицензионного андроида, замирают, отскакивают и катятся дальше.
        Еще они мне напоминают, как ни странно, катящиеся снежные комья. Я даже смотрел, не остается ли за ними дорожки во мху. Нет, не остается…
        На редкость скудный мир. Иных объектов здесь, судя по всему, не имеется. Хотя нет, вру. Есть еще медузы, но я их сперва принимал за атмосферные глюки, пока одна из них не проплыла, кривляясь, в каком-нибудь метре над голой моей головой. Вблизи она скорее походила на мыльный пузырь, чем на медузу - ни бахромы, ни стрекал. Бывают крохотные, с горошину, таких тут полно, а та была гигант - не меньше полуметра в диаметре…
        Кажется, госпожа сгинула надолго. А коли так, то у меня есть полное право перейти в спящий режим. Поплетемся-ка мы, Володенька, к нашему родному футляру.

* * *
        Со стороны футляр похож на прямоугольную подтаявшую глыбу льда. Длиной - в полтора человеческих роста, высотой - по грудь, углы - скругленные. При моем приближении он гостеприимно раскрывается, предъявляя уютное нутро, содержащее все, что необходимо фальшивому андроиду для нормального функционирования. Бритва (она же губка), ночной горшок и еще одно интимное устройство, о котором умолчу. Собственно, все эти предметы лишь называются так (точнее, я их так называю), а с виду чистый сюрреализм. Если бы не краткие объяснения Обмылка, никогда бы не понял, что это и зачем.
        Вот, например, желеобразный комок размером с кулак. Вы не поверите, но это именно бритва. Ложишься навзничь, кладешь ее, скользкую и холодную, на пузо - и принимается эта тварь по тебе ползать на манер улитки, сокращаясь сноровисто и щекотно. Потом переворачиваешься ничком, после чего процедура повторяется. Несколько минут - и ни волоска на тебе, ни пылинки. Гладок, стерилен, готов к услугам.
        Или вот нечто, напоминающее плоский, слегка изогнутый булыжник. Черного цвета, тяжеленный, будто из свинца отлит. Окрещен дозатором. Внутри у него жратва, густая паста. Высасывать ее можно с любого края, причем вкус в разных местах разный. Замечательное устройство, однако есть у него одна подлая черта: все помнит, и добавки не выпросишь. Может, оно и правильно. Роботы не жиреют. Тем не менее постоянно достает чувство легкого (а если слопать пайку в один прием, то и волчьего) голода. Как в подвале.
        Назначение безымянного предмета, напоминающего большую сувенирную спичку со стержнем круглого сечения и граненой головкой, мне неизвестно. Забыл спросить. Потому он и безымянный.
        Прочие устройства, чтобы избежать физиологических подробностей, описывать не буду.
        Насколько я понимаю, оболочка футляра настоящая, содержавшая когда-то лицензионного андроида, а вот внутреннее оборудование наверняка раздобыто оттуда-отсюда пронырливым Обмылком, потому что для меня вдавлина в донышке предусмотрена, а для других приспособлений - нет. Вернее, вдавлины-то есть, но по форме они ни с чем, имеющимся в наличии, не совпадают. Стало быть, что-то в них лежало другое.
        Зато выемка, в которой я сплю и отдыхаю, словно под меня делана. Самое время вспомнить, что размеры одежды моей и обуви Карина Аркадьевна как будто знала заранее. Да и Обмылок… Вряд ли это совпадение. Так что, окажись я сложен по-другому, проехала бы тогда мимо, даже взглядом не удостоив…
        Укладываюсь в футляр, крышка сама собой закрывается. Лежу, перебираю в памяти события, в результате которых дошел до жизни такой. Что-то там сейчас поделывает Толян? Может, тоже по трущобам прячется, а может, на Канарах давно…
        Странно, ей-богу: лежу черт знает где, черт знает в чем, изображаю из себя нелицензионное устройство, а сам гадаю, выкрутился или не выкрутился подставивший меня родственничек, чей долг я сейчас непонятно за каким дьяволом отрабатываю…
        Но какова Карина! Да, теперь все концы с концами сходятся: увидела бродяжку, параметры подходящие, тормознула, подобрала, выспросила, поместила на недельку в похожие условия, смотрит - вроде то, что надо: разденется, обреется, в футляр залезет, самую нелепую команду выполнит беспрекословно, да еще и благодарен будет, придурок…
        Накатывает злость. На Мымру, на Карину, на Толяна, на себя самого, на тот свет, на этот… Чума на оба ваши света!
        Глава 5. Лицензионные
        Нет, так нельзя. Так и до кондрашки себя доведешь. А не сходить ли нам, Володя, на разведку, и не выяснить ли наконец, что это за блямба такая? Боязно однако; Не дай бог, вернется Мымра, а у андроида опять программный глюк, причем серьезный, если по окрестностям вздумал бродить. Обычно, когда госпожа возвращается и вызывает на ковер (то ли из корешков свалянный, то ли из синтетических волокон), потолок моего гробика вспыхивает фиолетовым и раздается низкое прерывистое гудение. А уйду на прогулку - ничего не увижу и не услышу…
        Или рискнуть?
        Принимаю сидячее положение, саркофажик мой послушно раскрывается. Встаю, перешагиваю через борт. Вот она, эта темная загадочная блямба. Маячит в тумане и очертания имеет, если смотреть с этой точки, не совсем приличные. Интересно, сколько до нее? Метров сто? Во всяком случае, не больше - иначе бы она растворилась в общей мешанине бликов.
        Главное - идти медленно и строго по прямой. Отсчитываю первые шаги - и смутный абстрактный фон начинает не то чтобы биться в судорогах, поскольку ленивых судорог, в моем понимании, не бывает, но одни блеклые пятна меняют форму, другие тают, третьи появляются… Справа восстает из мрака всклокоченная страшилка, протягивает ко мне черные шипы. Не обращаю внимания. Главное - идти по прямой, и, кажется, мне это удается, несмотря на подворачивающиеся под ноги вдавлины и выпуклости. Блямба ведет себя странно. Сначала распадается на две блямбы - малую и большую, затем обе, истаивая на глазах, расплываются врозь и в конце концов исчезают. Я останавливаюсь. Итого: восемьдесят четыре шага.
        Пожалуй, дальше углубляться не стоит. Отрицательный результат - тоже результат. Разведка проведена, можно возвращаться.
        Поворачиваюсь и тут же теряю ориентировку. Куда теперь идти-то? Та-ак… А ведь знал заранее, чем эта авантюра может обернуться! Можно, конечно, покричать… Кому? Совершенно не уверен, что купившая меня веревочная швабра обладает слухом. Я даже не уверен, обладает ли она зрением.
        Спокойно, Володенька, не паникуй! Поступим-ка мы с тобой умнее: сделаем пяток шагов наугад, потом оглянемся и проверим, не появились ли у нас в тылу обе исчезнувшие блямбы. Если появились, то, стало быть, направление выбрано относительно верное…
        Делаю пяток шагов, оглядываюсь. Даже ни намека.
        Что тут еще можно придумать? Оставить какую-нибудь примету и, не теряя ее из виду… Какую примету? Стою голый, без единого волоска на теле. Выщипать мох на особо выдающейся выпуклости - в качестве ориентира? Во-первых, замучишься выщипывать, во-вторых, ни одна выпуклость особо не выдается, в-третьих, что толку? В десяти шагах не различишь: выщипан мох, не выщипан… Поискать ту страшилку, мимо которой я проходил? А как ты удостоверишься, что страшилка именно та?
        Заблудился, братцы. Ау-у…
        Я принимаюсь озираться, и вскоре внимание мое оказывается прикованным к проступающему из мрака подобию вздутой ледяной горы. Что-то мне этот волдырь сильно напоминает… Не может быть! Делаю шаг - и смутный холм словно бы оседает слегка. Подхожу ближе, потом присаживаюсь на корточки и смеюсь. Долго смеюсь. Случись такое дома, сказал бы: леший водит. Короче говоря, меня снова вынесло к моему футляру. С чем себя и поздравляю. А ведь старался идти по прямой…
        Повезло. Но больше так, Володенька, прошу тебя, не рискуй. Блямба, видишь ли, заинтриговала! Да тут из таких блямб вся окружающая действительность состоит… Чувствуя невероятное облегчение, приближаюсь к саркофажику, но он почему-то, зараза, не открывается.
        Э! Ты чего? Ошеломленно похлопываю по крышке. Никакого эффекта… Минутку-минутку! А что это он вроде переместился? Раньше стоял на выпуклости, теперь стоит в выемке… Слушайте, братцы, да это же…
        Это не мой футляр.

* * *
        Полагаю, примерно такую же оторопь ощутил Робинзон, когда обнаружил на пляже след босой ноги. Оторопь и ужас. Я здесь не один! Мало мне Мымры - я еще и в окружении настоящих андроидов, у каждого из которых сертификат, гарантийный талон и, что самое скверное, наладчик, не являющийся жуликом… Хотя, если подумать, чему ужасаться-то? Ну андроиды, ну даже наладчик! Не дикари, не съедят. В крайнем случае, отправят обратно. Как не подлежащего ремонту…
        Но это, если подумать.
        Чувствуя себя на грани провала, я удалился на цыпочках от чужой упаковки и, только когда растаяли последние льдистые отсветы, сообразил, что заблудился окончательно.
        Вот теперь и впрямь полное ау!
        - Обмылок… - негромко позвал я от отчаяния.
        Ответа, как можете сами догадаться, не последовало.
        Присел голыми ягодицами на шершавую колкую выпуклость защитного цвета (хотя тут почти все защитного цвета) и оцепенел в тревожном раздумье. Мыслитель. Раньше надо было мыслить…
        Не трагедия, конечно, однако досадно. Вернется Мымра, хватится, вызовет Обмылка, услышу от него лоха, ботаника, оленя… да и все, собственно. Конец происшествия… надеюсь.
        Лишь бы он меня побыстрее нашел. Неуютно, знаете… Стоп! А искать-то он как будет? Не на ощупь же! Хоть бы картой какой снабдил… Поди тут найди кого! Над головой круглится, смыкаясь, сумеречная пухлая полусфера, словно тюбетейкой тебя накрыли. Где-то что-то шуршит, поскрипывает, похрустывает, но очень тихо - на грани слышимости.
        Мне уже и сидеть надоело, когда краешек левого глаза уловил некое движение. Повернулся, всмотрелся. Там определенно завязывалась легкая чехарда цветных пятен, проклюнулись, зашевелились белесые блики, постепенно складываясь в подобие гигантской фигуры - скорее обезьяньей, нежели человеческой. Стало страшно. К счастью, по мере приближения чудовищный силуэт начал уменьшаться в размерах, одновременно обретая четкость. Тут ведь как под водой: чем дальше предмет, тем больше он кажется…
        Хорошо, что к тому времени, когда она вошла в зону ясной видимости, я уже был на ногах. Увидела, остановилась. Голая, белая, без единого волоска, и смотрит на меня пустыми немигающими глазами. Спина неестественно прямая, руки неподвижно висят по сторонам, кулаки сжаты, к правому виску, если не обманывает зрение, приделана параллельная земле антенка, отдаленно похожая на заложенный за ухо карандаш столяра. Возможно, съемное оборудование. Вот, значит, как они выглядят, лицензионные.
        У меня хватило соображения застыть в похожей позе и бессмысленно вытаращиться. А может, и не хватило. Может, сам по себе застыл. С перепугу.
        Не знаю, как долго мы тупо глядели друг на друга. У меня возникло ощущение, будто мне сканируют мозг. Не исключено, что так оно и было. Поэтому я не только мимику - я даже мысли постарался отключить. Раскусит или не раскусит?.. Кажется, не раскусила. Повернулась в три четверти и, механически переставляя ноги, двинулась по неизвестно куда ведущей прямой. Скорее всего, к футляру. Вскоре вздулась до гигантских размеров и начала таять, распадаться на отдельные белесые пятна. Потом исчезли и они.
        Все. Ушла. Я обессиленно опустился на колкую шершавую выпуклость и долго смотрел в ту сторону, где скрылась андроидиха.
        А походочку эту механическую мне придется освоить…

* * *
        Встреча настолько меня впечатлила, что я занялся шагистикой прямо там. Где заблудился. С неподвижным лицом совершал повороты, бездумно смотрел вперед, затем принимался вспоминать, с какой ноги начинала она движение: с левой или с правой?
        За этим занятием меня и застал Обмылок, как всегда, медленно соткавшийся из ничего прямо передо мной.
        - Ну ты чо, олень? - укоризненно прогнусил он. - Мымра икру мечет!
        Между прочим, сказано было метко. Представилась взбешенная Мымра, клубящаяся подобно плотной рыбьей стае и отсверкивающая тусклым серебром. Кстати, само словечко Обмылок перенял у меня. Раньше он Мымру именовал безлико и политкорректно
        - клиент.
        - Заплутал, - хмуро пояснил я.
        - Чо-чо-чо?
        - Заблудился, - перевел я на общепринятый.
        - А чо спичку не взял?
        - Чего не взял?
        Но он уже повернулся и пошел. Я последовал за ним не сразу - стоял и с ностальгическим умилением смотрел ему вслед. Эта его расхлябанная полублатная походочка… Тоже ведь перенял у кого-то. Шаг от бедра, таз чуть выдвинут вперед, плечи слегка откинуты, руки болтаются… Если бы не волдырь взамен башки, шпана шпаной.
        Очнулся, догнал - и вскоре очутились мы перед моим обиталищем. Крышка неспешно поднялась. Обмылок наклонился, достал со дна фляжку. Взвесил в руке, отправил на место. Затем извлек безымянный предметик, похожий на большую сувенирную спичку. Повел, как фонариком, из стороны в сторону. Каждый раз, стоило нацелить устройство на футляр, граненая головка принималась мерцать.
        - Все дела, - пояснил он и вручил.
        - Мог бы и раньше сказать, - буркнул я.
        - Уши мыть надо, - последовал надменный ответ.
        Стало быть, объяснил уже, да я, видать, прослушал. Или так объяснял, что не поймешь ничего. Тоже возможно.
        - Обмылок! - сипло позвал я, - Тут, оказывается, лицензионных полно…
        - И чо?
        - Через плечо! - сорвался я. - Как себя с ними вести?
        - Никак, - сказал он и растворился бесследно.
        Ну не баламут, а? Ему же самому в копеечку влетит, если меня разоблачат… Есть у него вообще башка в этом волдыре? Может, потому и скафандр не снимает, что нету… Раздосадованный, я еще раз проверил спичкообразное устройство. Все правильно: наставишь на футляр - начинает мерцать. Надо полагать, действует с любого расстояния. Полезная штуковина…
        Отправляю спичку в футляр, велю крышке опуститься и со всех ног кидаюсь к мечущей икру Мымре. Исправен я, исправен!

* * *
        Все-таки есть разница между днем и ночью, правда слабенькая-слабенькая. Камуфлированные сумерки становятся то ярче, то темнее. День (если легонькое это просветление можно назвать днем) раза в полтора короче нашего. А может, и в три, поди пойми, без часов-то! Но что самое, на мой взгляд, забавное: в условно-светлое время суток Мымра меня почти не тревожит, зато в условно-темное гоняет, как новобранца. Хотя, возможно, пик активности у местных жителей приходится на ночь. Еще мне не нравится, что меня продолжают тестировать. Не то чтобы я жаждал окунуться с головой в работу - вполне хватает и проверки функций, однако чую нутром: что-то не так. Что-то тут, братцы, не так…
        Лицензионные не тревожат. Скорее, я их тревожу, потому что полюбил ходить на прогулки. Промахнулась со мной Карина Аркадьевна. Думала, раз я в село за водкой не сбежал, значит, и здесь никуда не сбегу… Еще как сбегу, Карина Аркадьевна! Это на даче можно скважиной заняться, калиткой, плетнем… А тут, кроме удовлетворения собственного любопытства, и радости никакой. Кстати, гулять со спичкой - милое дело! И куда возвращаться знает, и вспыхивать умеет, когда на службу требуют.
        Лицензионных как минимум трое. Два андроида и одна андроидиха - та самая. Других не видел. При встрече со мной механические соседушки цепенеют, затем резко меняют курс. Я - тоже.
        А приспособление, напоминающее заложенный за ухо карандаш, действительно съемное. То оно у нее на правом виске, то на левом, то вообще отсутствует.
        Вскоре осмелел до такой степени, что решил сходить в гости, иными словами, осмотреть чужой футляр, на который наткнулся во время первой своей вылазки. Маршрут известен: идем по прямой на загадочную темную блямбу, делаем восемьдесят четыре шага, а там видно будет. Воспользовался отлучкой Мымры - и двинул. Все было, как в прошлый раз: сначала блямба раздвоилась, затем обе ее доли разъехались, расплылись и в итоге растаяли.
        Побродил по округе, высматривая холмообразный волдырь льдистых оттенков, но так нигде и не высмотрел. Хотя «побродил» - не совсем то слово. Андроиды не бродят, они движутся в заданном направлении. Пластику их я уже к тому времени, можно сказать, освоил. Ну и двигался, стало быть, в разных заданных направлениях, пока бурая мгла впереди не шевельнулась.
        Залег, подполз, выглянул из-за бугорка, но тут что-то шершавое и, как показалось, живое ткнулось мне в ногу. Я чуть не вскрикнул. Это был небольшой ежик, почему-то одинокий, и он явно претендовал на мое место. Толкал то в бедро, то в ребра, как будто пытался согнать. Я не выдержал и перелег. Вроде отстал…
        Выглянул снова. На ровном, как плац, пятачке вовсю шел тренаж. В центре плаца колыхался комок шерстистых щупальцев, а перед ним, стоя на одной ноге, замерла моя знакомая. Я привычно расфокусировал зрачки, пытаясь понять, чего от нее хотят. Ага… Опустить ногу… Повернуться… Следующую команду я не понял. Мымра, во всяком случае, ничего похожего не требовала. Ах, вот оно что: бегом марш! Всего-навсего…
        Лицензионная андроидиха побежала. С неуклюжей грацией автомата нарезала она круги, центром которых был ее владелец. Или владелица. Гладкие белые локти и колени ходили, как шатуны. Зрелище, прямо скажем, не слишком эстетичное. Ничего, Володенька, не горюй, со временем и мы так научимся…
        И еще бы наблюдал, да полыхнула спичка. Мымра вернулась. Зовет. Чуть отполз, поднялся, сверился с направлением и побежал, старательно двигая локтями и коленями.

* * *
        Одного не понял: соседку-то мою зачем тестировать? Ну я ладно, я новичок. Но она-то лицензионная, приобретена раньше меня. Хотя откуда мне знать: раньше, позже? Очень даже может быть, что купили нас одновременно и теперь доводят до ума. Честно сказать, последнюю вылазку я учинил с единственной целью - разведать, что за работа мне предстоит. Не век же заниматься физзарядкой!
        - Те чо надо? - не понял Обмылок, когда я поделился с ним своими сомнениями.
        - Работу, - честно сказал я.
        - От работы кони дохнут, - прогнусил он и неспешно слился с окружающей средой.
        Истинная правда. Кони - от работы, люди - от безработицы… Совершил еще несколько вылазок, посмотрел, чем занимаются два прочих андроида, и к разочарованию своему удостоверился, что тем же самым. Ать-два, левой-правой… Такое впечатление, что все мы только-только приобретены.
        Вскоре начались неприятности. Помню, Мымра проверяла исправность моей правой кисти, предлагая волнообразно пошевелить пальцами, сжать кулак и все такое прочее в том же роде, когда я заметил вдруг, что за мной наблюдают. На незримой границе, за которой однообразная здешняя действительность начинает расплываться, становясь еще более однообразной, неподвижно стояли плечом к плечу оба изделия мужского пола. Лица их были повернуты в мою сторону. Все это очень напоминало проверку.
        Разумеется, занервничал. Неизвестно, было ли связано появление лицензионных с моими опрометчивыми рейдами, но легче мне от этого не стало. Проклял себя, как водится, за беспечность и, стараясь не покоситься случайно на цепенеющих неподалеку страшных белесых соглядатаев, с удвоенным старанием продолжал исполнять, что велено.
        Не знаю, сколько они еще там торчали. Когда решился наконец взглянуть, их уже и след простыл.
        Дальше - хуже. Повадились то вдвоем, то поодиночке. Однажды гостечки дорогие заняли позицию точно между мною и футляром. А Мымра как раз дала команду «отбой». Выбора не было - с неподвижным лицом кретина двинулся прямиком на зрителей. Тут же развернулись и сгинули. Причем в разных направлениях.
        С тех пор как отрезало. Мало-помалу вновь обрел уверенность, проще сказать, обнаглел, и вот в один прекрасный день (именно день, поскольку сумерки чуть просветлели, а Мымра погрузилась то ли в сон, то ли в меланхолию) я взял свою верную спичку и вновь отправился на поиски приключений. Похоже, предположение, что господа негуманоиды склонны к ночному образу жизни, можно было считать доказанным: владелец андроидихи тоже едва колыхал лианами и других признаков жизни не подавал. Я нахально прошел мимо него, не скрываясь - никакой реакции.
        Шагах в пяти от футляра приостановился. Крышка была откинута, а это означало, что лицензионное устройство на месте. Я и сам уже мог проделывать такой фокус, открывая свой гробик изнутри, когда вздумается. Невелика премудрость. Поразило другое: над раскрытым саркофажиком крутилась стайка некрупных медуз, а со дна его поднимался тонкий сизоватый дымок. Да уж не перегорела ли моя соседушка?.. Вот они, лицензионные-то! Видать, Володенька Турухин понадежнее сработан. Хотя почему обязательно перегорела? Механизм - он и есть механизм. Может, у него выхлоп такой… или подзаряжается… Залетная дымная прядка коснулась моих ноздрей - и я не поверил обонянию.
        Впереступочку приблизился почти вплотную, затем, приподнявшись на цыпочки, с замиранием запустил глаз внутрь. И что же я увидел? Андроидиха лежала на спине и, бесстрастно глядя в сумеречный зенит, - курила!
        Мало того что остолбенел, я, братцы вы мои, пережил тяжелейшую умственную контузию. Первая мысль, робко проникшая в голову, мне вообще не принадлежала. Эта была цитата из классика, и я чудом не воспроизвел ее вслух: «Кухарка брилась!».
        - Дай дернуть… - хрипло выговорил я наконец.
        - Облезешь, - равнодушно прозвучало в ответ. - И неровно обрастешь.
        Потом последовала пауза. Должно быть, андроидиха сообразила, что кто-то ее о чем-то спросил, а она ответила! Села рывком, уставилась.
        - Ешки-матрешки… - потрясение вымолвила она. - Так ты тоже, что ли?..
        Растерянно взглянула на тонкую почти уже до фильтра докуренную сигарету и дрогнувшей рукой протянула мне.
        - Н-ну… н-на…
        Я машинально принял бычок и затянулся. Ничего доброго из этого, разумеется, не вышло - два года, напоминаю, не курил.
        - Где погасить? - просипел я.
        Она молча протянула карманную пепельницу с крышечкой.
        Глава 6. Лера
        Убить Обмылка мало! Нет бы по-человечески сразу растолковать: так, мол, и так, тот
        - лицензионный, а вон тот - такой же Володенька Турухин, просто другого пола и звать его по-другому. Того опасайся, этого - не надо… Зла не хватает!
        - Тебя как зовут? - спросила она.
        - Владимир.
        - А я Валерия. Можно просто Лера.
        И почувствовал я себя, братцы мои, словно бы в Эдеме. Вкусил Адам яблочка (в данном случае - затянулся окурком) и осознал, что стоит перед ним совершенно голая Ева, да и сам он совершенно гол. Крякнул, прикрылся. Двумя руками. Накрест.
        - Ошизел?! - злобно прошипела она. - Никогда так не делай!..
        Верное замечание. Андроиды срама не имут. Я совершил над собой усилие и убрал руки.
        - Спичку подбери, - велела она. - Уронил.
        Да, действительно… Нагнулся и долго пытался ухватить крохотное путеводное устройство. Как они все-таки любят командовать! Пальцы не слушались… Хорошо еще, лысые девушки не способны вызвать во мне ничего, кроме шока…
        Подобрал наконец. Выпрямился, не рискуя отвести взгляда от спички.
        - Так и будешь ее в руках держать?
        - А куда?
        - За ухо. Как сигарету.
        Или как плотницкий карандаш. Ну да, ну да… Та самая антенка… Попробовал пристроить куда было сказано - улеглась идеально.
        - А если потеряю?
        - Другую выдадут. Но лучше не терять.
        Руки опустели, и стало совсем неловко.
        - Вы давно здесь, Лера? - блудливо откашлявшись, спросил я. На всякий случай перешел на «вы». Какая-никакая, а отстраненность. Дистанция. Пусть словесная, но одежда. Подозреваю, что вежливый мой вопрос, учитывая обстановку, прозвучал довольно-таки идиотски.
        - С января.
        Почти четыре месяца. Однако…
        - Домой не тянет? - Взор мой блуждал по нашей замкнутой сумрачной вселенной.
        - Нет.
        - Почему? - пораженно пробормотал я и все-таки взглянул ей в лицо. Только в лицо. Нижняя точка - подбородок.
        - Есть причины… - уклончиво отозвалась она.
        Ну ясно… Тоже, наверное, ищут. Дальше можно не выспрашивать - на собственной шкуре испытал. В следующий миг меня осенило. Казалось бы, мелочь, но эта мелочь опрокидывала все мои представления о здешней жизни.
        - А где вы тут сигареты берете?!
        - Обмылок приносит…
        Даже не скажу, что именно потрясло больше: то, что Лера тоже завербована Обмылком, или то, что он, рискуя провалить своих подопечных, снабжает их куревом.
        - В счет выплаты? - ахнул я.
        Кажется, она удивилась.
        - Н-нет… Просто. Закачу истерику - и приносит…
        - К-как?..
        - Так. Видит, что вот-вот завизжу, ногами забью - спрашивает: «Чо надо?» - Произношение Обмылка соседка скопировала весьма точно. - Ну и приносит. Только помалу. Может, и правильно…
        - Рискуешь, - заметил я, глядя на нее с уважением.
        - Рискую, - согласилась она. - А иначе сдвинешься…
        - А заметят, что куришь?
        - Кто? Лохматые, что ли? - презрительно хмыкнула она.
        Под лохматыми Лера, надо полагать, подразумевала местных жителей. Что ж, словцо довольно точное. И впрямь лохматые.
        - Да нет… эти… лицензионные…
        По-моему, она испугалась. Даже зрачки расширились. И не то чтобы мне стало жалко ее - просто я вдруг осознал, насколько одинок каждый из нас в этом нечеловеческом мире. Загнанные, спасшиеся ценой унижения, бритые, как каторжники, безбровые, вынужденные прикидываться черт знает чем, мы стояли посреди обжимающей нас чуждой полумглы и беспомощно смотрели друг на друга.
        - Лицензионные?.. - переспросила она.
        Я был полностью сбит с толку. Неужели за четыре месяца Лера ни разу с ними здесь не столкнулась? Быть того не может! У кого бы иначе она переняла эту свою угловатую механическую пластику?
        - Двое их… - с запинкой пояснил я. - Самцы…
        - А-а… ты вон про кого… - облегченно сказала она. - Ну, с ними - ладно… Я думала, новых завезли… модернизированных…
        - А со старыми почему ладно?
        Махнула рукой.
        - А, барахло! Но ты с ними все равно осторожнее… Тебя кто сюда сосватал?
        - Карина Аркадьевна…
        - Слышала, - с недоброй усмешкой отозвалась Лера. - Та еще пройда…
        Слышала? Интересно от кого? Не от Обмылка же! Хотя вполне возможно. Раз сигареты проносит контрабандой, значит, и беседы ведет… Иными словами, агентов у него на Земле как минимум несколько. Можно было и самому догадаться…
        - Как она тебя окрутила-то? - спросила Валерия.
        - Задолжал.
        - Много?
        - Триста тысяч, - привычно соврал я.
        - Сколько?! - не поверила соседка.
        Я повторил. Лера недоверчиво на меня уставилась.
        - А там ты их заработать не мог? - с неожиданной злостью спросила она.
        Ответить мне помешало негромкое прерывистое гудение. Изнанка откинутой крышки затлела фиолетовым. На службу требуют. По привычке я чуть было не подхватился и не кинулся стремглав к месту исполнения обязанностей, но вовремя сдержал свой трудовой порыв. На службу-то ведь требовали вовсе не меня, а Леру. Такое, однако, впечатление, что моя соседка сигнала вообще не заметила.
        - Зовет… - нерешительно намекнул я.
        - Обождет, - цинично скривив рот, выговорила она. - Не растреплется… Да хоть бы и растрепался! Задолбал уже…
        Я в изумлении взирал на отчаянную свою соседку. Похоже, за четыре месяца пребывания здесь Лера напрочь утратила страх божий. Повернулась к футляру, перегнулась через борт (в панике я вновь отвел глаза) и достала целенькую сигарету.
        - Может, еще одну? На двоих…
        - Да я вообще-то не курю. Бросил…
        - Прямо сейчас?
        - Н-нет… года два назад…
        - А чего ж тогда докурить просил?
        - Растерялся…
        - М-дя… - Она с сожалением оглядела меня с головы до ног, чем опять-таки сильно смутила. - Тогда и я не буду.
        Кинула сигарету обратно, вздохнула:
        - Ладно. Пойду принесу пользу.
        Вскинула руку, пошевелила на прощание пальчиками и двинулась нормальной человеческой поступью, без дурацких этих шатунных тычков коленями и локтями. Крутившиеся над футляром медузы почему-то двинулись за нею следом.
        - Лера!.. - ошеломленно окликнул я.
        Обернулась.
        - Лера… А почему вас до сих пор тестируют? Вы же уже четыре месяца здесь…
        - Тестируют?
        - Н-ну… проверяют. Лечь-сесть, сесть-встать… А сама-то работа в чем заключается?
        Засмеялась.
        - Глупенький, - сказала она чуть ли не с нежностью. - Это и есть наша с тобой работа.

* * *
        Вот оно как. Стало быть, это и есть наша с тобой работа, наивный мой Володенька Турухин… Стою на четырех мослах, верноподданно вывернув голову в сторону Мымры, и пытаюсь хоть что-то сообразить. Надежда на обретение смысла почти утрачена. Получается, лохматые покупают у обмылков (возможно, на другом конце Галактики) уникальную технику только для того, чтобы та по команде совершала нелепые телодвижения и принимала малоприличные позы… А кому такая роскошь не по карману (или что у них там взамен карманов?), те вынуждены втихаря приобретать леваков: Леру, меня… Карина вон даже предположить не решилась, сколько может стоить настоящий лицензионный андроид.
        Главное, Володенька, не спешить с выводами. Для начала перевернись на спину и отвесно подними левую ногу. Вот так. Теперь можешь размышлять дальше…
        Работа… Тогда уж скорее служба, чем работа. Работа, в моем понимании, это когда что-нибудь производишь. Приносишь зримую пользу… Кстати, Лера так и сказала:
«Пойду принесу пользу…».
        Может, шутила, а может, и нет…
        Так какую же мы с тобой, Володенька, приносим пользу, лежа на спине и стараясь удержать левую ногу в вертикальном положении? Не исключено, что никакой. Мало ли на Земле обессмыслившихся занятий! Взять, к примеру, строевой устав. Веке в семнадцатом он и взаправду был необходим: шагнешь не в ногу - смешаешь ряды. Смешаешь ряды - каре прорвано. А в нынешние времена, поведи себя кто-нибудь в бою, как на плацу, - тут же и прихлопнут. Так что шагистика теперь не более чем традиция…
        Ты себя самого вспомни! Треть жизни проторчал в офисе, занимался бог знает чем, а теперь вдруг смысл тебе подавай!
        И потом с чего ты взял, будто принимаемые тобою позы неприличны? Это они в твоих глазах неприличны, а Мымра от тебя, андроида-гуманоида, возможно, эстетическое удовольствие получает. Опять же экзотика… Сама-то она правой рукой за левое ухо при всем желании не возьмется. Ни рук, ни ушей - щупальца одни…
        Да, но Лера сказала: «пользу»… Погоди, Володенька, погоди! Эстетическое удовольствие… настроение… самочувствие… А не вывозят ли нас в качестве медицинского препарата? Нет, не препарата - аппарата! Хм… Собственно, почему бы и нет? Может, лохматые с нашей помощью стресс снимают… Самих обмылков вывозить нельзя. Потому что разумные существа. А вот механические копии их…
        Стоп! Быстро поменял ноги местами. Левую - вниз, правую - вверх. Молодец…
        Тэк-с… На чем мы остановились? Лечение… Да, тогда это, пожалуй, именно работа, а никакая не служба. И должен сказать, что подобная трактовка нравится мне куда больше.
        Но если так, то почему Лера столь бесцеремонно обходится со своим пациентом?
«Скорая помощь» и та быстрее выезжает. Хотя, с другой стороны, не фиг было приобретать бракованную продукцию! Без сертификата, без гарантии…
        Опуститься на колени и откинуться далеко назад… Вы ставите меня в неловкое положение, госпожа Мымра!

* * *
        - Как там травка?.. - со вздохом спросила Валерия, мечтательно глядя в серенькое пятнистое ничто.
        Я, признаться, слегка одурел от такого вопроса. Потому что неправильно понял.
        - В каком смысле?
        Обернулась, уставилась.
        - Травка!.. - повторила она возмущенно. - Обыкновенная травка… Ты что, наркоман?
        - Н-нет… Вообще не курю.
        Боже, она же здесь почти четыре месяца! А у нас там апрель… Или уже май?.. Хамло я все-таки, что ни говори! Незлоумышленное, правда, но хамло…
        - Зеленеет… - произнес я как можно более нежно.
        - А солнышко блестит… - процедила Лера. - Надо же память какая! Иззавидуешься…
        - Все время снится… - попытался исправиться я.
        - Мне тоже…
        Беседовали мы неподалеку от Лериного футляра.
        - Ты лохматому своему кликуху дал уже? - спросила она.
        - Дал…
        - Ну?
        - Мымра… - признался я с неловкостью.
        Лера оживилась.
        - Думаешь, самка?
        - Не знаю, не заглядывал…
        После этих моих слов, кстати, произнесенных просто так, вполне меланхолично, без малейшего желания рассмешить, с Лерой приключилась форменная истерика. Завизжала, забила ногами.
        - Не заглядывал… - стонала в изнеможении Лера. - Не заглядывал он…
        Наконец отхохоталась.
        - Ну, спасибо… - вымолвила она, кое-как переведя дух. - Развлек…
        - А твоего лохматого как зовут? - в свою очередь, полюбопытствовал я, заходя издалека на главный для меня вопрос. О смысле работы.
        На этот раз приступ веселья был куда короче.
        - Ну так как же? - настаивал я.
        - Не скажу.
        - Почему?
        - А неприлично… - пояснила она, досмеиваясь.
        Мы сидели нагишом на колкой шершавой выпуклости, поглядывая изредка на прильнувший к полу льдистый блик, поскольку больше поглядывать было не на что, а вокруг смыкался куполом серенький мертвенный абсурд. Сумерки всмятку.
        - Что носят? - полюбопытствовала она.
        - В смысле?
        - В смысле прикида. У вас же там весна сейчас…
        Откровенно признаться, за женской весенней модой я никогда особо не следил. Один только раз заметил ее - и содрогнулся. Было это в тот год, когда городские дуры все подряд напялили укороченные маечки и брючки с низким поясом, вывалив наружу серые целлюлитные животы. И каждая была горда собой…
        - Ну, ясно… - недовольно сказала Валерия. - Ботаник. То-то тебя Мымра гоняет почем зря!..
        Я моргал.
        - Неужели ты и дома такой был?.. - спросила она. - Что прикажут - выполнишь, на фиг никогда не пошлешь…
        - Ну а как иначе? Работа…
        Усмехнулась.
        - Мы ведь тебя взаправду за лицензионного приняли…
        - Мы?! - всполошился я. - Кто это - мы? Тут что… еще есть кто-то?..
        - Мы - это я, - с простотой Людовика Четырнадцатого пояснила она. - Мы с Лерочкой.
        Ну, ясно. Родственная душа. Тоже, видать, сама к себе на «ты» обращается. Других сюда, наверное, и не берут. Другие здесь удавятся… Кстати, на чем? Разве что лиану у Мымры одолжить…
        - Заездит она тебя, - предрекла Валерия. - И правильно сделает. Шестеришь, суетишься. Умей себя поставить. Тут так: чуть дашь слабину - на шею сядут…
        Внезапно вскочила, повернулась ко мне, в глазах - чертики, рот - до ушей.
        - Пошли посмотрим, как лицензионных муштруют!
        Надо полагать, иных развлечений тут не имелось. И двинулись мы в неизвестном направлении. Вернее, известном, но только ей, Лере. Мне - нет. Я старался держаться вровень с моей спутницей, не обгоняя, чтобы не попасть в поле ее зрения, но и не отставая, чтобы не подумала, будто пялюсь сзади. Хотя пора бы уже привыкнуть, перестать стесняться. Скандинавы, говорят, со скандинавками вместе в общественных банях моются - и не потому что темперамент северный, а потому что разницу сознают между койкой и парилкой. Так и тут. Если на то пошло, что есть нагота? Рабочая одежда андроида.
        А Леру, похоже, и дома трудно было чем-нибудь смутить. Развязная особа, ой развязная… Кто ее такую в андроиды пропихнул? И курит вдобавок… Шла чуть ли не вприпрыжку, болтала не переставая, выпытывала подноготную, донимала вопросами:
        - А тебя-то чего трясли? Шурин должен, а ты при чем?
        - Наверное, думали, что мы с ним на пару…
        - Развели тебя, как лоха, понял? Никто тебя не искал…
        - Как же не искал? - сердито возражал я. - Карина Аркадьевна специально выясняла… справки наводила…
        - Ага! Наводила она там… Нашел, кому верить! Сколько, ты говоришь, им должен был? Триста штук? Ну так эта Карина твоя им сразу же за тебя триста штук и вернула…
        - Да нет же! Они за мной на двух машинах приехали! Прямо туда, на дачу…
        - Значит, еще и доплатила, чтобы пугнули…
        Меня настолько поразили Лерины слова, что я едва не споткнулся. Неужто правда? Ну, если так, то Карина Аркадьевна просто сволочь!
        - Это сколько ж доплачивать! Там такие крутые ребята…
        - Сколько надо. Ты прикинь, какие на тебе бабки срублены!..
        - А на тебе?
        Валерия остановилась, нахмурилась. Правда, как выяснилось, совсем по другому поводу.
        - Дрыхнет, - разочарованно сообщила она.
        - Кто?
        - Андроид. В спящем режиме он. Фиг с ним, пойдем другого поглядим…
        Я всмотрелся в обозначившийся впереди искривленный светлый блик. Очертания футляра расплывались, но крышка точно была закрыта.
        - Думаете, он внутри, Лера?
        - Конечно, внутри! Змейки видишь?
        Мы подошли поближе. Действительно, если приглядеться, по льдистой оболочке чужого футляра вились, подобно языкам поземки, струйки белых искорок. Не представляю, как Валерия ухитрилась заметить их издалека. Впору предположить, что зрение здесь со временем обостряется. Оно и понятно - в сумерках-то…
        - А если крышка откинута? - спросил я.
        - Тс-с… - Лера приложила палец к губам и опасливо указала глазами на закрытый саркофажик. Надо полагать, слух у лицензионных тончайший. Даже в спящем режиме.
        Я испуганно покивал, и мы отступили подальше.
        - Если крышку откинуть?.. - шепотом повторил я.
        - Тогда тишина, - ответила мне Лера тоже шепотом. - Тогда никаких змеек…
        Что ж, запомню. Но Карина-то, Карина! (Похоже, я уже и думал шепотом.) Это ж надо было все просчитать, спланировать… Хотя схемка-то, наверное, наигранная… Ты ж не первый и не последний… А вдруг и Обмылок возник на дачной скамейке вовсе не самочинно, а по предварительному сговору? Не зря ж она с ним перемигивалась… когда он еще мимикрию не вырубил. Очень может быть.
        Ладно, об этом потом. Спросим-ка наконец о главном.
        - Лера, - сказал я, осторожно откашлявшись. - А в чем все-таки смысл нашей работы?
        Пожала голыми плечами, покосилась на меня удивленно.
        - Ну а в чем смысл любой работы? В том, что деньги платят.
        - Да нет… Зачем это нам - понятно. А вот им это зачем?
        - Лохматым?
        - Ну да…
        - А мода такая, - не задумываясь, ответила Лера. Такое впечатление, что она вообще никогда не задумывалась, отвечая. - На Земле все по япошкам тащатся, а тут по андроидам… Сами-то они их делать не умеют!
        Резонно. Но как-то, знаете, оскорбительно. Выходит, мы здесь в роли механических игрушек. Те же тамагочи, только наоборот… А с другой стороны, чего бы ты хотел, Володенька Турухин? С самого начала русским тебе языком было сказано, что это за работа…
        Лера тем временем ухватила меня за локоть и повлекла дальше, в отступающую перед нами мглу. Смотреть, как лицензионного муштруют.
        - Сколько тебе платить обещали?
        - Пять тысяч в день.
        - А чего так мало?
        - Н-ну… кризис…
        - У вас там еще кризис? - удивилась Лера. - Я думала, он кончился давно…
        - Ага, кончился!.. А тебе сколько платят?
        - Коммерческая тайна, - самодовольно отозвалась она.
        По-моему, соседка надо мной просто издевалась…
        Впереди на манер северного сияния проклюнулись, шевельнулись белесые пятна. Подобно ртутным каплям сползлись воедино и образовали огромный силуэт питекантропа. Лицензионный андроид! Больше некому. Тот в спящем режиме, а этот гуляет.
        - Нарвались… - услышал я свистящий Лерин шепот. - Навстречу прется… Значит, так! Морду - ящиком, и расходимся по касательной…
        Я сделал морду ящиком и, приняв выправку, двинулся по касательной. Краем глаза успел ухватить механическую тварь, прошедшую от меня в каких-нибудь пяти-шести шагах. Белесую, гладкую, чуткую.
        Боже, как я их ненавижу!
        Глава 7. Разоблачены
        Иногда мне кажется, что жизнь понять нельзя - к ней можно лишь привыкнуть. Скажем, когда-то Земля была плоская, потом стала округлая. И то, и другое совершенно невразумительно, но… привыкли же!
        Вот и я вроде бы помаленьку начинаю привыкать. Травяная зелень и желтизна одуванчиков снятся все реже. Временами происходящее представляется мне справедливым: серенькая была у тебя жизнь, Володенька Турухин, и мысли серенькие, и поступки - так с чего ты решил, что достоин ярких весенних красок? Здесь тебе самое место, здесь ты гармонично сочетаешься с окружающим. Блеклое пятно среди блеклых пятен. Другого бы подобные мысли убили, а меня, как ни странно, дисциплинируют.
        Мертвенный, плотно облегающий пейзажик (он же интерьерчик) по-прежнему уныл, но не вызывает уже приступов клаустрофобии, смысл ежедневных (еженощных) Мымриных сумасбродств остается загадочным, однако, прекрати она меня гонять, чувствую, что-то из жизни уйдет.
        Но кто меня по-настоящему восхищает, так это Лера! Нет-нет, чисто по-человечески, не как женщина. Выдержать здесь четыре месяца и не утратить при этом легкости характера…
        - Подумаешь, четыре! - пренебрежительно говорит она. - Вот отпашу полтора года, куплю себе островок в Тихом океане, построю виллу…
        Мне вновь становится жаль ее. Я не верю в будущие виллы, я иногда не верю даже в Тихий океан. А Лера, похоже, себя не жалеет - она себя любит, умница.
        - Там цунами, - предостерегаю я.
        - С подвалом виллу, - не задумываясь, уточняет Лера. - Схлынет - вылезу…
        - Почему именно в Тихом?
        - А там не достанут… - Голос ее становится пугающе таинственным. - Ты думаешь, как я сюда попала-то? Повелся на меня криминальный авторитет, глава мафии… Ревни-ивый…
        В прошлый раз она, помнится, рассказывала, будто нечаянно раскрыла государственную тайну. А где от ФСБ спрячешься? Только здесь…
        Свежий воздух почти недвижен. Сизый волосяной дымок Лериной сигареты - что хочет, то и вытворяет. И вьются вокруг, словно мыльные пузыри, медузы. Романтика… А с другой стороны, странно. Надо мной никогда не вьются, а над Лерой - всю дорогу.
        - Лера, а как же вас сюда взяли? Вы же курите…
        - А!.. - беззаботно отмахивается она. - Соврала, что не курю, а он поверил…
        - Кто?
        - Обмылок.
        - Вас что, сам Обмылок вербовал? Без посредников?
        Валерия сосредоточенно гасит окурок в крохотной пепельнице и закрывает крышечку. Пепельница не здешняя - земная, я такую у одной нашей сотрудницы видел.
        - Да у нас с ним, можно сказать, роман был… - с затаенной грустью признается Лера.
        - С Обмылком?! Он же в скафандре!
        - Это он при вас в скафандре, - снисходительно роняет она.
        Я шалею. Разумеется, не верю ни единому ее слову, но становится любопытно.
        - Как он выглядит?
        - Красив, - убежденно говорит Лера. - Дьявольски красив. Волосы нежные, мягкие…
        - Волосы?!
        - Ну да… - нисколько не смутившись, подтверждает она. - Волосы. А в чем дело?
        - Мне сказали, андроиды - точная копия изготовителей.
        - И что из этого?
        - Ну так на андроидах-то - ни единого волоска!
        - Правильно. Чтобы не перепутать…
        Интересно, куда она потом вытряхивает окурки? Не на пол же!
        Через некоторое время Лера закуривает вторую сигарету. Зажигалка у нее газовая, не шибко дорогая. Медузы кидаются на огонек, как мотыльки на свечу, и приходится их отгонять. Одна из медуз, неудачно сманеврировав, попадает под взмах Лериной ладошки. Глухой шлепок - и в лицо мне выплескивается примерно полстакана воды.
        - Блин! Последнюю! - Лера горестно рассматривает мокрое табачное изделие. - Ладно, будем сушить…
        И сигарета бережно укладывается на крышку.
        - Так они… - ошарашенно утираясь, говорю я.
        - Вода, - не дослушав подтверждает Лера. - Капли, только крупные и летают…
        Не без опаски облизываю губы. Если это и впрямь вода, то какая-то горьковато-солоноватая. Как слеза андроида.

* * *
        В конце концов нас раскусили. На этот раз Лера была у меня в гостях. О чем беседовали - не помню. Не иначе память с перепугу отшибло.
        - Ну?! - раздался сзади исполненный желчи мужской голос. - Что я тебе говорил?
        Мы вскочили и обернулись.
        Рядом с моим футляром стояла пара лицензионных андроидов - оба вне себя. Один упирал кулаки в бедра, другой с застывшей палаческой усмешечкой скреб ногтями подбородок.
        - Развлекаешься, овца? - проскрежетал первый, уставясь на мою собеседницу.
        - Мальчики! - отчаянно вскричала она, хватая меня за руку. - Да я сама только сейчас поняла, что он не робот!
        И глаза застигнутой врасплох Валерии были столь натурально округлены, а в голосе звучало столь неподдельное возмущение, что я на месте этих двоих, скорее всего, ей бы поверил.
        Я - да, но не они. Опытные были андроиды, знающие.
        - Я на тебя наладчику стукну! - проклокотал первый.
        - Да?.. - на повышенных тонах отвечала Валерия. - Про что стукнешь? Про то, что вы, лодыри, за работу как следует взялись? Стукнет он! На себя поди стукни! Кто под меня в прошлый раз клинья подбивал?..
        - Чего-чего?.. - с нездоровым любопытством переспросил второй, поворачиваясь к первому.
        Тот отшатнулся.
        - Лёха! - завопил он. - Кому ты веришь? Да на кой она мне сдалась такая?
        - Какая такая? - Второй прищурился.
        - Слышал? - с горечью сказала ему Валерия. - Вот я уже и такая!..
        Я продолжал стоять андроид андроидом. Слишком уж много информации на меня обрушивалось ежесекундно. Механизм я, конечно, прочный, но так и перегореть недолго…
        - Лера… - укоризненно обратился я наконец к моей соседке.
        - Да не знала я! - вновь закричала она.
        - Не знала, что я не робот?
        - Что они не роботы!..
        После таких слов остолбенели все трое, включая меня. Потом андроид Лёха (он стоял поближе к футляру) взвизгнул и в избытке чувств ударил кулаком по крышке, а на суровом лице первого обозначились мучительные следы умственного процесса.
        Я понял, что пора вмешаться.
        - Послушайте, ребята! - сказал я. - Между прочим, это моя упаковка. Не надо по ней кулаками.
        Реплика легла как нельзя удачнее. Опомнились, сообразили, что здесь еще и Володенька Турухин стоит глазеет.
        - Вадим, - хмуро представился первый.
        - Алексей, - назвался второй.
        - Владимир, - сказала Валерия.

* * *
        Принесенная Вадимом плоская металлическая фляжечка была земного происхождения, как и Лерина пепельница. Я даже не стал спрашивать, откуда взялась - и так понятно. Содержала она виски и, судя по привкусу, недешевое. Рюмок не нашлось, так что пустили фляжечку по кругу.
        - С прибытием! - провозгласил суровый Вадим, делая весьма скромный глоток и передавая емкость дальше. - Ну навел ты шороха… - признался он, покручивая безбровой гладкой башкой. - Сколько времени из-за тебя дебилами ходили! И эта еще… овца!..
        Лера прыснула.
        - Скажи, прикольно, да?.. - ликующе произнесла она.
        Разборка миновала, бояться теперь было нечего. Но ведь испугалась поначалу! Интересно чего? Неужели рукоприкладства? Между прочим, логично: не дай бог останется шрамик - пиши пропало! У лицензионных-то андроидов, наверное, регенерация… Хотелось бы знать, какое наказание в случае потасовки понесет зачинщик.
        - А настоящие?
        - Что настоящие? - повернулся ко мне Алексей.
        - Настоящих тут много?
        - Нету, - обронил Вадим коротко и емко.
        - Вообще?! - поразился я.
        - Да, видишь, - Вадим замялся, нахмурился. - Народ здесь небогатый, на лицензионного ни у кого не хватает, ну и… берут, наверное, что подешевле…
        Похоже, придумывал на ходу. Зеленоглазый Лёха слушал его, улыбаясь иронически и в то же время несколько покровительственно: гони, дескать, гони, все равно ведь правды не знаешь.
        Я уже различал их с легкостью, Вадима и Алексея. Сложением они, понятное дело, не слишком разнились (всех нас подбирали под вдавлину в футляре), а вот лица, если вглядишься, не перепутаешь. Хорошо еще, спим навзничь. Спи мы ничком, имелась бы и для рыла подробная выемка. Поди тогда кого-нибудь распознай! Одних двойников вербовали бы…
        Так вот, о лицах. У Вадима черты правильнее, а голубые (насколько можно понять в сумерках) глаза широко раскрыты, словно он все время чего-то от тебя требует. Андроидное личико. У Лёхи физиономия посложнее: прищур, упрямо и насмешливо выдвинутая нижняя губа, нос чуть вздернут, но простоватости это Алексею ничуть не придает. Да, такому индивиду прикинуться роботом, я думаю, куда труднее.
        И характеры у них, наверное, несхожие. Мягко говоря…
        - Так, девушка! - сказал Алексей. - По-моему, ты уже второй глоток пьешь. Володе передай…
        - А надо ли?.. - усомнился я. - Вызовут на работу - я поддатый…
        На меня посмотрели - каждый по-своему.
        - Вот! - воскликнул Вадим. - Первый порядочный человек прибыл!
        - А ты? - с интересом осведомился Лёха.
        - Н-ну… - замялся тот. - И я тоже… - Вдруг разгорячился, возвысил голос: - Честно надо деньги зарабатывать! Честно!.. Неважно, чем занимаешься, главное - душу вкладывать!..
        Такое впечатление, что спор на эту тему они вели постоянно.
        - Вложи душу, а то сами вынут… - изрек Алексей. - Когда на жулика работаешь, тоже вкладывать?
        - Почему на жулика?
        - А Обмылок тебе кто?
        - А вот это меня не касается! - вспылил Вадим. - Скажем, шеф у тебя взяточник - ты что, за него в ответе?
        - Смотря по обстоятельствам, - резонно заметил Алексей. - Если ни о чем не знал, то нет. А ты все знал с самого начала. Мало того, согласился участвовать в обмане…
        - Это кого я обманываю?
        - Лохматых, - невозмутимо отозвался Лёха. - По предварительному сговору разводишь кузенов по разуму, выдаешь себя за то, чем на самом деле не являешься. И ладно бы еще лицензионного корчил! Ты подделка подделки, Вадик! Контрафакт контрафакта…
        - Ну, я долго ее держать буду? - очень вовремя вмешалась Лера. - Сейчас ведь еще отхлебну!
        Спор прервался.
        - Дай сюда, - буркнул Вадим и забрал фляжку. - Как там недвижимость? - хмуро спросил он. - Дешевеет? Дорожает?
        - По-моему, дорожает, - не слишком уверенно ответил я.
        - А инфляция как?
        - По-моему, растет…
        - И ведь не прикидывается Володечка, - чуть ли не с гордостью сообщила Валерия. - В самом деле такой…
        Зеленоглазый Лёха смотрел на меня - и любовался.
        - Истинный россиянин, - с удовольствием выговорил он. - Вот на ком государство держится… Кстати, держится еще?
        - Держится, - сказал я. - А вы здесь давно?
        - Здесь - недавно, - как-то странно ответил Алексей, особо выделив слово «здесь». Не исключено, что он был из числа тех таинственных всезнаек, для которых главное - многозначительность. Спокоен, самоуверен, слегка насмешлив, загадочен. Спроси такого, много ли у него при себе денег, скажет: «Сейчас - немного». Вот и гадай: то ли потратился, то ли ему вот-вот долг принесут.
        А я-то думал, он тут ветеран.
        Послышалось слабенькое мышиное попискивание - и правая половина лица Вадима вспыхнула синим бьющимся пламенем. Это сработала заложенная за ухо спичка. Владелец немедленно ее вынул - и голубоватые отсветы затрепетали теперь сразу на трех безбровых бледных лицах.
        - Ну? - Лера с вызовом повернулась к Вадиму. - Поднялся - и честно бегом на работу! За язык никто не тянул…
        Тот нахмурился, закряхтел.
        - Ну… не сегодня же… - проворчал он. - Можно подумать, к нам тут каждый день люди прибывают…
        И сунул фляжечку Алексею.
        Потом ожила Лерина спичка, потом Лёхина. Мымра молчала. Казалось, лица нынешних моих сослуживцев светятся и мелко помигивают в сумерках сами по себе, словно испорченные неоновые лампы. Удивительные люди! Я бы уже извелся, издергался, а им хоть бы хны.
        - А у Володи владелица - дама, - в очередной раз заложила меня Валерия. - Сам, говорит, проверял… Зовут Мымрой.
        Лёха закудахтал. На редкость неприятный смех.
        - Она что, еще и представилась?
        Вадим обиделся.
        - Бесполые они! - возмущенно сказал он. - И потом… как это можно проверить?
        - А подходы знать надо, - поддела его Лера. - Это ты у нас валенок, а Володя куртуаазен… Как он тут меня без вас обхаживал!
        - Шутит она так… - с неловкостью объяснил я.
        Три спички пищали, как выводок мышат. Светились и помигивали голубовато-мертвенные лица, голубовато-мертвенные тела… Призраки мы, братцы, призраки… Потом я обратил внимание, что Лёха смотрит на меня с нескрываемым любопытством.
        - Да почему же непременно огромное?.. - ни с того ни с сего вкрадчиво осведомился он, хотя я вроде ни о чем огромном слова не проронил. - Одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, по всем углам пауки. Вот и вся вечность… А почем знать, может, это и справедливо?..
        Похоже, кого-то цитировал. Да-да-да, где-то я что-то подобное встречал… В любом случае, невразумительной своей фразой Алексей привел меня в смятение. Уж больно совпадала она с моим строем мыслей. Слушайте, да он опасный человек…
        Собеседники наши тоже слегка опешили. Опомнились лишь миг спустя.
        - Идиот!.. - искренне сказала Валерия Алексею.
        - Преступление и наказание, - спокойно уточнил тот и снова повернулся ко мне. - Ругачки еще не читаешь?
        - Ругачки?..
        - Значит, еще нет… - кивнул он. - Как бы тебе объяснить? Приказы - это для тупых…
        - Для тупых?..
        - Для нас, - сухо пояснил Лёха. - Для андроидов. Приказ он и есть приказ. Тут все, сам понимаешь, упрощено до примитива, как в армии: вольно, смирно, налево, направо, кругом… А вот когда твоя Мымра бушевать начинает, то это она уже лопочет по-своему. Мысли вслух. И нам этого понимать не положено…
        - Так… - с замиранием выдохнул я, предчувствуя, что услышу сейчас нечто крайне важное.
        - Не положено, но можно… - с ленцой продолжал Алексей. - Поэтому, как начнет щупальцами мельтешить, не отвлекайся, попробуй подстроиться. Поначалу ни черта не понятно, а потом мало-помалу кое-что, глядишь, и вылупится… Массу интересного о себе узнаешь. О себе, о роде людском…
        - А при чем здесь род людской? Мы же андроиды!
        - В смысле - о тех, кто нас якобы изготовил…
        - И почему обязательно ругачки? - не выдержала Валерия. - Мой, например, старикан от меня в восторге…
        - Вранье! - угрюмо подвел черту Вадим. - Не слушай их, Володька! Мозги пудрят. Я сюда раньше всех прибыл - я-то знаю… На вот лучше, допей. Как раз на глоток осталось…
        На этом увлекательнейшая наша беседа была прервана появлением Обмылка.
        - Чо, алкаши? - укоризненно прогнусил он. - Совсем уже оборзели, да?
        Удивительный у него все-таки скафандр - гладкий, словно мыльный пузырь, а ничего не отражает. Даже синие вспышки наших спичек от него не отскакивали.
        - Подумаешь, сенсация!.. - недовольно пробормотал Вадим. - Повод был, новичка обмывали…
        Обмылок не стал с ним разговаривать и растаял в сумерках. Делать нечего, поднялись с колкого мха.
        - Ладно, пошли, - сказал Лёха. - Хорош наглеть. А то на свалку отправит.
        Я счел его последнюю фразу шуткой, а вот Вадим, кажется, нет. Резко обернулся, и мне почудилось, что лицо у него испуганное.
        - Слышь! - плаксиво выкрикнул он. - Пургу-то не гони! На свалку он отправит… Я свои права знаю!

* * *
        И остался я, братцы вы мои, один в полной растерянности посреди невразумительного серенького мирозданьица. Встреча с товарищами по несчастью должна была обрадовать меня и действительно обрадовала. Приняли радушно, да и сами по себе люди оказались приятные: умница Лёха, трудяга Вадим… Что до Леры, то она меня и раньше восхищала. Поймите, другие бы давно озверели от такой жизни, а они людьми остались. Несмотря ни на что. Ну дурачат друг друга, разыгрывают… Но это ж хорошо!
        Однако вилась в душе некая червоточинка. Как всегда. Потрясающий ты человек, Володя Турухин: все бы тебе холить и лелеять какое-нибудь несчастье… А нету несчастья - так выдумаем.
        Коротко говоря, опять не обошлось без разочарования, вроде того, что я испытал, очутившись впервые на Карининой даче, когда наивные мои страхи и не менее наивные надежды разбились вдребезги о кирпичную сторожку. Так и тут. Раньше в моей истории присутствовала трагическая нотка: одинокий человек, олицетворявший собою весь род людской, пытался противостоять абсурду здешнего мира. Окружающее представлялось чуть ли не кругом ада, затем, с приходом Леры, стало казаться подобием Эдема… А теперь появились сослуживцы. Трагедия исчезла, начался быт: мелкая ревность, подначки, склоки местного значения.
        Кроме того, мне очень не понравилось упоминание свалки. Ни о какой свалке мы с Кариной Аркадьевной, помнится, не договаривались. Надеюсь, что это тоже местный прикол…
        А вот совет Алексея меня, честно сказать, поразил. Неужели и впрямь можно проникнуть в мысли негуманоида? Правда, Вадим говорит: вранье… Может быть, и вранье. Но надо попробовать. Обязательно надо попробовать…
        Глава 8. Страхи
        Она меня не любит. Мало того, она меня, оказывается, боится до судорог. Пока просто командует, этого не заметно. Но потом ее пробивает - и начинается пресловутое кипение рыбьей стаи: лианы бурлят, отсверкивают тусклым серебром, шарообразность утрачивается - мечется моя Мымра и приседает, как дерево под ветром…
        Сначала грешил на собственную впечатлительность: мы ведь очень сильно зависим от чужих слов. Лёха наплел, я поверил - и, глядишь, взаправду померещилось. Однако потом мало-помалу в истериках Мымры стали угадываться некие вполне конкретные образы. Когда такое произошло впервые (с седьмой или с восьмой моей попытки вникнуть), я по привычке принял эти образы за приказы. Нечеткие, невнятные, почти нечленораздельные. Но дело было даже не в нечеткости их, а в самой сути. Мне предлагалось (а может, и запрещалось) сделать что-то страшное: сжечь Мымру, например… Аж мороз пробрал - вдоль голого хребта.
        И лишь потом я сообразил, что никакие это не приказы и не запреты, а просто страхи. Она меня боится. Оказывается, Володенька Турухин смертельно опасное существо!
        Зачем тогда покупала? Зачем выводит из себя дурацкими своими причудами? Адреналину не хватает?
        Собирался спросить у Лёхи, однако не случилось. Каждый раз когда мне выпадал досуг, зеленоглазый коллега, как нарочно, был при исполнении. И я подошел к Вадиму.
        - Слушай, - сказал я ему. - У тебя с лохматым твоим отношения нормальные?
        Он чуть не вздрогнул и посмотрел на меня с подозрением.
        - А в чем дело?
        Я растерялся. Уж больно агрессивно это прозвучало.
        - Так… интересуюсь…
        Секунды две Вадим проедал меня глазами, потом, видно, понял, что издевки в моем вопросе никакой не содержится, и малость расслабился.
        - Н-ну… непросто… - уклончиво ответил он. - Придирчивый очень, требовательный…
        - А я думал, Мымра у меня придирчивая…
        - Сравнил! - Вадим высокомерно усмехнулся. - В каком-то смысле с Мымрой тебе повезло. Четкости исполнения не требует, повторять не заставляет. Отработал абы как - и гуляй…
        В голосе старожила слышались покровительственные нотки.
        - Знаешь, - признался я. - Пугливая она у меня какая-то.
        Не понял, уставился.
        - А кого ей пугаться?
        - Меня.
        - Тебя? - переспросил он. - А ты кто такой, чтобы им тебя пугаться? Это высший разум! Мы для них все равно что букашки… Для них Обмылок - букашка!
        - Да видишь ли… - И я имел неосторожность поделиться недавними своими впечатлениями. С кем-то же надо было поделиться! Вадим глядел на меня, словно прикидывая, кто перед ним: лжец или псих? Третьего варианта, я так понимаю, было не дано.
        - Ты… завязывай с этим… - выдавил он наконец. - Лёха тебе такого наврет… Мозги вспотеют!
        - При чем тут Лёха? Я собственными глазами видел! То есть не глазами, а… Ну, понятно, короче! Что ж это, глюки?..
        - Глюки, - уверенно подтвердил Вадим. - И чем больше будешь приглядываться, тем больше будет глюков…
        Может, он и прав. Было у меня в детстве такое развлечение: уставишься на пятнышко или на сучок в доске - и рано или поздно вытаивает из него человеческое лицо, птичка, словом, что-нибудь вполне постижимое рассудком. Случалось мне встречать людей, утверждавших, будто знают, в чем смысл жизни. Жутко представить, сколько времени пришлось им точно также пялиться на окружающую действительность, пока этот смысл не возник.
        - Вообще осторожнее с ним, - предупредил Вадим. - Он тебе насчет свалки не впаривал еще?
        - Нет…
        - Не верь. Свалка - это не для нас. Это для настоящих андроидов!
        - А не перепутают?
        Старожил разволновался, В широко раскрытых глазах его проглянуло беспокойство, а то и страх.
        - Как перепутают? - закричал он. - Как вообще можно перепутать?
        - Как-нибудь… - пробормотал я, оробев.
        - Это высший разум! - несколько даже угрожающе повторил Вадим. - Как он тебе перепутает?
        - Да я не про лохматых, я про Обмылка. На свалку-то, наверное, наладчик отправляет…
        При упоминании имени наладчика мой собеседник скривился. Не ладили они с Обмылком.
        - Хрен он меня отправит, - мрачно сказал Вадим. - Я свои права знаю…
        Да, такой человек, наверное, и в аду будет знать свои права. Такого не наколешь. Восемь часов на раскаленной сковороде - и ни минутой больше.
        - Ты настоящего андроида хоть раз видел? - спросил я.
        - Откуда?!
        - Они вообще бывают?
        Вадим моргнул несколько раз подряд. Впервые на моей памяти.
        - Н-ну… а как же?.. Это в нашей мути их нет, а так… Конечно, бывают! Мы ж под них косим…
        Да, пожалуй, именно Вадим первый произнес при мне это слово. Муть. Так, оказывается, мои сослуживцы именовали меж собой наш сумеречный мирок.
        - Короче, я тебя предупредил, - хмуро подвел он черту. - Уши с Лёхой не развешивай…
        А я думал, здесь одна Лера взахлеб завирается…
        - Вадик, а как на твой взгляд… Что мы тут делаем?
        Он покосился на меня, как на идиота.
        - Работаем.
        - Я понимаю… Но делаем-то мы что?
        Совсем оторопел.
        - Ты что, сам не знаешь, что делаешь?
        - Да знать-то знаю… Зачем?!
        - Свихнуться хочешь? - грозно спросил Вадим. - Так тут это запросто! Если каждый будет спрашивать зачем, это что будет? Приказали - выполнил! Зачем… Изучают нас, понял?
        - Кого нас? Мы же не андроиды, мы даже не контрафакт!
        - Ну и что? Они-то этого не знают…
        - А зачем андроидов изучать? Возьми инструкцию, прочти - все дела!
        - Да, может, они только прикидываются, что не знают…
        Так. По-моему, разговор пора прекращать. О чем свидетельствуют истово раскрытые глаза собеседника? О том, что собеседнику все в этой жизни понятно и, стало быть, не о чем толковать. Ну, подумаешь, каждая последующая фраза противоречит предыдущей… Это, братцы вы мои, чепуха. Лишь бы голос уверенно звучал…
        Потом его вызвали на службу, и я, поколебавшись, последовал за ним - посмотреть, настолько ли строг его лохматый, как о нем недавно говорилось.
        Муштровали Вадима долго. Знаете, по-моему, или он сачкует, или просто не слишком сообразителен. Приказы ему лохматый выдавал едва ли не по складам - я, во всяком случае, читал их с легкостью, хотя и находился в двадцати шагах от негуманоида. Между прочим, очень терпеливый и выдержанный дядечка - ни разу из себя не вышел. А за Вадима просто неловко. Велят присесть - встает, велят встать - ложится.
        Не зря на него Обмылок бухтит.

* * *
        Я лежал на спине в предназначенной не для меня выдавлине и, откинув до предела крышку футляра, созерцал низко нависшую пухлую муть, где подобно бабочкам играли в чехарду две небольшие медузы. Думал о Мымре. Может, она действительно женщина? Мне ее жалко уже становится - до того боязлива. Но и я тоже хорош!.. Это же надо было такое отколоть: там лианы вовсю бурлят, страхи мерещатся, а мне взбрело в голову успокоить, чуть ли не по щупальцу погладить. Сделал, короче, шаг вперед. Без команды. Вмиг исчезла. Тут же появился Обмылок, отчехвостил на все корки. Оказывается, подходить ближе положенного расстояния - ни-ни! Спросил почему, услышал в ответ «по кочану» и был отправлен на нечестно заслуженный отдых. Вирусы щелкать. Надо полагать, Мымра после такого потрясения не скоро еще в себя придет…
        Вскоре задремал. Я уже привык к здешнему режиму: часа четыре спишь, часа четыре бодрствуешь. А может, и не четыре, может, пять - какая разница!
        Разбудил меня хорошо поставленный мужской голос, неистово и самозабвенно скандировавший:
        Толпами автоматы
        топают к автоматам,
        сунут жетон оплаты -
        вытянут сок томатный…
        Ошалев, я вскинулся над бортом своего футляра и увидел Лёху. Тот простер руку и продолжал с еще большим надрывом:
        Некогда думать, некогда!
        В офисы, как вагонетки!
        Есть только брутто, нетто -
        быть человеком некогда!..
        Замолчал, одарил насмешливым взглядом.
        - Андрей Вознесенский, - пояснил он. - Доброе утро…
        Должно быть, у него было два совершенно разных голоса: одним он говорил, другим декламировал.
        - Привет… - отозвался я и выбрался из футляра.
        - Мне сказали, ты меня искал.
        - Искал… - Я провел ладонью по голобровому лицу и проснулся окончательно. - Короче… сделал, как ты говорил…
        Он посмотрел на меня с любопытством.
        - Получилось?
        - Да, получилось…
        - А что такое?
        - Она думает, я ее сожгу!
        - Мымра?
        - Да…
        Алексей задумчиво поджал губы, покивал.
        - Все правильно… - сказал он. - Огонь для них - самое страшное.
        - А Лера курит, - растерянно напомнил я.
        - Тоже с огнем играет, - с досадой отозвался Алексей. - В прямом смысле…
        - Обмылок ей сигареты приносит, - не удержавшись, наябедничал я.
        - Это меня и тревожит, - признался Лёха. - Странно ведет себя наш наладчик, не находишь?.. Как будто чувствует, что терять уже нечего.
        Последняя его фраза меня обеспокоила.
        - А что тут терять?
        Лёха взглянул на меня и улыбнулся.
        - Ему или нам?
        - А разве это не одно и то же?
        Лёха рассмеялся и потрепал меня по голому плечу.
        - Тебе чего надо-то? - спросил он.
        - Правды, - твердо ответил я.
        - Ишь чего захотел… Я бы, знаешь, тоже не отказался.
        Меня сильно раздражала эта его манера то и дело напускать на себя таинственность, но выбора не было.
        - Видишь ли, в отличие от нашего пахаря, - миролюбиво продолжил он, - ты мне симпатичен, Володя. Может, я ошибаюсь, но есть в тебе этакая внутренняя честность. Ты мыслишь, а не просто трындишь. Вопрос лишь в том, насколько прочна твоя нервная система…
        Под нашим пахарем, судя по всему, подразумевался Вадим.
        - Прочна, - заверил я.
        - Хотелось бы верить… Ну, давай порассуждаем вместе. Нас боятся и ненавидят, так? Спрашивается - за что?.. За уродство? Вряд ли. Потому что и у моего лохматого, и у твоей Мымры главный мотив - огонь, а вовсе не наша с тобой внешность. Они панически боятся огня. И нас - как возможных носителей огня. Откуда мог взяться такой страх?
        - Ну? - сказал я.
        - Из прошлого! - Алексей был явно разочарован моей несообразительностью. - Они уже имели с нами дело…
        - С нами?
        - Ну, не с нами… С изготовителями андроидов. Какая разница?
        Я ошалел:
        - То есть как какая разница?!
        - Сейчас объясню, - утешил меня Алексей. - Если слышал, японцы… Да, по-моему, японцы… Додумались, короче, ставить в офисах резиновую статую начальника. И бамбуковая палка рядом лежит. Отчитал тебя босс - идешь в холл, берешь палку и лупишь это чучело сколько твоей душеньке угодно. Снял стресс - иди работай дальше… Вот я и думаю: а что если здесь то же самое? Приобретают копии своих врагов - ну и…
        Мне очень не понравился ход его мысли.
        - Ты еще магию вспомни! - буркнул я. - Берут восковую куколку и начинают через нее порчу наводить…
        На секунду Лёха оцепенел.
        - А между прочим… - потрясенно вымолвил он.
        - Что между прочим? - вспыхнул я. - Ну, присесть на корточки, ну, взяться левой рукой за правое ухо! Не жгут же, спицами не прокалывают…
        - Дорогое было бы удовольствие, - заметил Лёха. - Кроме того, ты не учитываешь, что мораль-то нечеловеческая. Допустим, убийства и пытки расцениваются как знак уважения к противнику…
        - Тогда почему лохматые не заставляют нас заниматься чем-нибудь действительно постыдным… Позорным…
        - Трахаться у всех на виду? - предположил Алексей.
        - Хотя бы так…
        - Ты уверен, что это для них позорно и постыдно?
        Я не был в этом уверен.
        - На кого ты работаешь, Вова? - задушевно, как в контрразведке, спросил Алексей. Пристальные зеленоватые глаза его загадочно мерцали. - На Мымру… А кто такая Мымра? Негуманоид… А как будет «негуманоид» по-русски? - Ответа Лёха дожидаться не стал. - Нелюдь, - ласково сообщил он, выдержав крохотную паузу. - Мы с тобой, друг ты мой ситный, обеспечиваем нужды нелюдей…
        - Ты меня не в партизаны вербуешь? - холодно спросил я. - Может, сразу сколотим диверсионную группу? Что тебе сделали негуманоиды?
        - Они всех ненавидят, Володя!
        - Кого всех?
        - Всех, у кого две руки, две ноги и одна голова. Тебя, например, меня… Ты же сам недавно в этом убедился! Страх и ненависть. Ничего, кроме страха и ненависти…
        - Христа распяли, Галактику продали… - в тон ему добавил я.
        Лёха поглядел на меня с восхищением.
        - Чувствую, будет с кем потолковать, - молвил он.

* * *
        Я настолько уже привык к нашей мути (вернее, к тому ее пятачку, на котором мы обитаем), что почти уже не пользуюсь спичкой в качестве компаса. Заложил за ухо - и пошел. Озираться давно перестал, ноги сами придут куда надо. Читал в каком-то рассказе Куприна о забаве балаклавских рыбаков: завязывают человеку глаза, раскручивают как следует, а потом велят вслепую ткнуть пальцем на север. Так и я теперь. Куда бы ни занесло, в любой момент могу не глядя определить, в какой примерно стороне и на каком примерно расстоянии располагается мой саркофажик. Моя Полярная звезда.
        Когда я вышел к Лериному футляру, он оказался закрыт и морозные искорки по нему не бегали. Должно быть, соседка моя была на службе. Я двинулся восвояси, как вдруг услышал странные звуки. Естественно, странные, какие же еще! Мирок у нас тихий (шорохи и потрескивания не в счет). Лохматые, если и общаются меж собой, то беззвучно, так что, кроме фальшивых андроидов, шуметь тут некому.
        Взметнула навстречу черные свои шипы страшилка. Определенно у подножия ее что-то происходило: там ворочались бурые сгустки мглы, уменьшающиеся с каждым моим шагом. Разумеется, ежики. Сослуживцы мои, кстати, называют их колобками. Растерянно и бестолково округлые создания суетились вокруг черного со смоляными наплывами ствола, возле которого лежала и плакала Валерия.
        Я остолбенел, потом кинулся к ней.
        - Лера… Что с вами?..
        Она ударила кулачком по колкому пружинистому мху.
        - Не могу… больше… Сил моих больше нет…
        - Ну что вы, Лера… - пролепетал я. - Что вы…
        - Домой хочу… - пожаловалась она детским голосом, утирая мокрый от слез подбородок.
        Дрогнувшей рукой я осмелился погладить ее голое бледное плечо.
        - Ну и… отправитесь домой… - растерянно бормотал я. - Черт с ним, с островком в океане… Если невмоготу уже!.. На особняк-то, я думаю, вы за четыре месяца заработали…
        Она резко приподнялась на локте и посмотрела на меня с ненавистью.
        - Дур-рак! Ты что, еще ничего не понял? Отсюда не возвращаются! Отсюда путь один - на свалку…
        Я даже не испугался услышанному. Я просто не поверил.
        - Господи… - простонала она. - Какая дура!.. Ну дали бы мне там два условно… А тут пожизненное… пожизненное!..
        И стало до меня помаленьку доходить, что все это всерьез. Так не разыгрывают.
        - Позвольте, Лера… - Я попробовал улыбнуться - лицо задергалось. - А как же… пять тысяч в день?..
        - Кретин!.. - с наслаждением проскрежетала она и снова уткнулась лицом в мох.
        Я стоял перед ней на коленях, а в локоть мне тыкался колобок: дескать, уходи, все равно утешать не умеешь. Он-то и привел меня в чувство.
        - Что такое свалка? - отрывисто спросил я.
        Лера всхлипнула. Мне представилась копошащаяся гора бледных изуродованных тел. Стало жутко.
        - Лера… - сказал я, и голос у меня дрогнул. - Бедная Лера…
        Вскинулась, взяла за плечи.
        - Иди ко мне… - обессиленно попросила она. - Иди…
        Мне бы закрыть глаза, а я не закрыл. Вряд ли она увидела в них свое отражение, да этого и не потребовалось. Охнула, уткнула в ладони голое лицо и тихонько завыла. Я почувствовал, что еще секунда - и сойду с ума. Наконец дыхание у Леры кончилось, но тишина оказалась еще хуже, чем этот тихий вой.
        - Я там красивая была… - разрывая мне сердце, прерывисто произнесла Лера. - У меня ресницы были…
        Я медленно поднялся на ноги. Горло перехвачено от злобы, руки отяжелели.
        - Зажигалка… далеко?.. - хрипло выговорил я.
        Она отняла ладони, смахнула слезинки, всмотрелась.
        - Зачем?
        - Сожгу все тут… на хрен!..
        Резко выдохнула, стремительно приходя в себя.
        - Не дам, - сказала она. - Я еще жить хочу…
        Перед глазами у меня затанцевали сразу три медузы. В бешенстве отмахнулся. Увернулись и затанцевали снова - уже вчетвером.
        - Тогда пойду Обмылка изуродую!..
        Лера грустно улыбнулась.
        - Не надо, Володя… Кулак обобьешь. Обмылок - андроид…
        После этих слов неистовство мое как рукой сняло. Колени подвихнулись, и я снова опустился на колкое упругое покрытие. Обмылок - андроид?!
        - Но… ты же говорила… у вас роман был…
        - Да мало ли что я говорила!..
        Помяни чертушку, а он тут как тут. Серенькое пространство поблизости лениво искривилось, складываясь полегоньку в знакомую гладкую фигуру с волдырем взамен головы. Гримаса жизни.
        - Чо надо? - привычно осведомился наладчик.
        Глава 9. Лёха
        Я ненавидел этот мир. Я ненавидел тесные кривляющиеся сумерки, ненавидел Мымру, Обмылка, даже ежиков. Один из них сунулся мне под ноги, и я его, стыдно вспомнить, пнул. Он, естественно, увернулся, но все равно стыдно.
        А разбираться я шел почему-то к Лёхе. Хотя понятно, с лохматыми попробуй разберись! Думаю, дивное и грозное зрелище представлял тогда собой Володенька Турухин. Взбесившийся Турухин - свихнуться можно…

«Я еще жить хочу…» Боже мой, какие мы выносливые твари! Лишь бы жить, лишь бы жить…
        Лёха работал. В данный момент он пребывал в сложной позе: стоя на одной ноге, придерживал правой, заведенной за спину рукой левую ступню, а левой ладонью прикрывал правый глаз. Высший пилотаж! Андроид седьмого разряда.
        Не знаю, осмеливался ли кто-нибудь до меня прервать рабочий процесс. Наверное, нет. Стремительно подойдя к коллеге, я вызвал настоящий переполох. Два открыто сговаривающихся механизма - это уже, согласитесь, мятеж. Бунт машин. Перед тем как исчезнуть, Лёхин владелец не просто взбурлил, он, по-моему, еще издал панический писк. Впрочем, мне могло и почудиться.
        Лёха отнял ладонь от глазницы, отпустил ступню. Изумленно повернулся ко мне.
        - Ну ты и впрямь партизан! - произнес он, покручивая головой. - На свалку захотелось?
        - От кого ты узнал про свалку? - хрипло спросил я.
        - От Леры, - отозвался он, продолжая с любопытством меня разглядывать.
        - А она говорит, что от тебя услышала!
        - В самом деле?.. - удивился он. - При мне она ссылалась на Вадима… Да-а, вот так и рождаются мифы. Концов не сыщешь…
        - Ты сам-то в это веришь?
        - Во что?
        - В то, что домой отсюда не возвращаются! Только на свалку.
        Алексей поскучнел, досадливо крякнул.
        - Понимаешь, - признался он с неохотой. - Вообще-то логика в этом есть… Какой смысл отправлять нас домой? А вдруг мы там все разболтаем? Это ж весь бизнес накроется…
        - И ты так спокойно об этом говоришь?
        - Я рассуждаю. А рассуждать следует только спокойно.
        Мне уже хотелось его убить.
        - Но Карина-то вернулась! Аркадьевна…
        Алексей оживился.
        - А! Так тебя тоже Карина вербовала? Это мы с тобой, выходит, молочные братья-андроиды…
        Как всегда, уводил разговор в сторону.
        - Вернулась же! - неистово повторил я.
        - Если вообще здесь была, - меланхолически отозвался Лёха. - Про негуманоидов она, помнится, совершенно непохоже рассказывала…
        У меня екнуло сердце. Вправду ведь непохоже!
        - В любом случае, - задумчиво продолжал Алексей, - свалка - это вопрос веры. Если бы даже свалки не было, ее следовало придумать. С целью укрепления трудовой дисциплины…
        - Дисциплины?.. - Я задохнулся. - Домой не вернут, денег не заплатят… Может, нас потому лохматые и боятся! Узнаешь, что терять нечего, все тут на фиг спалишь!..
        Алексей вскинул глаза.
        - Хорошая мысль, - оценил он. - Мне это как-то в голову не приходило… Только почему ты так уверен, что не вернут, не заплатят?..
        Пришлось рассказать про Леру. Лёха выслушал, покивал.
        - То-то, я смотрю, тебя с болтов сорвало… Истерика, Володь! Обыкновенная дамская истерика. Ей теперь чем хуже, тем лучше… Слушай, а что мы тут стоим? Меня ведь тоже, по твоей милости, не скоро задействуют. Пойдем прогуляемся…
        Такое впечатление, что он и сам слегка нервничал. Деланым было его спокойствие. Мы двинулись к Лёхиному футляру.
        - Может, лучше Леру навестим?
        - Позже… - сказал видавший виды Лёха. - Сейчас она или спит, или бесится. И на будущее запомни: если взбрык, на глаза ей лучше не попадаться. И себе нервы сбережешь, и сама она быстрее очухается…
        - Часто это с ней?
        - На моей памяти второй раз… Так ты, говоришь, тоже через Карину прошел? Как там моя грядка перед домом? Заросла небось?
        Но я еще был слишком взвинчен, чтобы вести светские беседы и вспоминать общих знакомых.
        - Это правда, что Обмылок - андроид?
        Лёха остановился. Медленно повернулся ко мне.
        - Первый раз слышу… Тоже Лера сказала?
        Самое неприятное в общении с такими умниками заключается в том, что даже если они признаются в собственном незнании, ты им уже не веришь. Вот и тогда мне показалось, будто Лёха опять морочит мне голову.
        - Собственно, почему бы и нет?.. - помыслил он вслух. - Тогда все становится еще забавнее. Мы прикидываемся андроидами, а андроид прикидывается…
        - Да не может такого быть! - сказал я в сердцах. - Ну ладно, лохматые не различают, кто где. Но чтобы мы сами так пролетели с Обмылком…
        - Запросто! - заверил Лёха. - Лексикон его - триста слов. Ну, может, чуть больше… Как он отвечает на вопросы, ты знаешь. А что под шпану косит подворотную… Так это, согласись, самая простая форма поведения!
        Я брел и горестно размышлял о том, что унизить можно лишь того, в ком сохранилась хотя бы крупица собственного достоинства. Унижен - стало быть, человек достойный… Но куда ж еще дальше-то унижать?..
        В молчании добрались до футляра.
        - Присаживайся, - пригласил Лёха, и уселись мы рядышком на холодную крышку. Мох, конечно, теплее, но он колкий.
        - Выпить нет? - спросил я.
        - Выпить - это к Вадиму, - отозвался он. - Честно говоря, сам я с Обмылка еще ничего не стребовал… Не знаю почему.
        - Как бы все это проверить?.. - сказал я в тоске.
        - Ты о свалке или?..
        - О свалке. Бог с ним с Обмылком…
        - Самое простое - прикинуться не подлежащим восстановлению. Только кто ж на это решится?
        - Страшно?
        - Страшно, - согласился Алексей, но с такой легкостью, что ему опять-таки не верилось.
        И я вдруг почувствовал себя совершенно опустошенным. Слез с крышки, оглядел безнадежную нашу муть.
        - Пойду все-таки к Лере схожу.
        Лёха не стал меня удерживать.
        - Сходи, - понимающе глядя, сказал он. - Если что серьезное - свистни…

* * *
        На сей раз Лерин футляр был раскрыт. Сама она спала. Я склонился над ее похожим на посмертную гипсовую маску лицом и почувствовал легкий запах коньяка. Тоже выход.
        Наладчик-андроид, контрабандой проносящий спиртное сотрудникам-людям… Дикость какая-то. В башке не укладывается. Хотя, с другой стороны, почему бы и нет? Это же все равно что вовремя сменить смазку. А иначе станок просто выйдет из строя…
        Возращаться к Лёхе не хотелось. Пошел к себе, улегся в свою выемку и попытался осмыслить хотя бы часть обрушившихся на меня сведений.
        Плохо, что в ремонте мне еще пребывать долго. Поломка-то нешуточная…
        Все-таки изгнание людей из рая не было, на мой взгляд, карой. Наоборот! Если ты вкусил плода с древа познания, сравнялся разумом с Богом, а делать тебе при этом абсолютно нечего… Подумаешь так, подумаешь, осознаешь собственное ничтожество, бессилие, недолговечность, да и повесишься на первом суку… И что оставалось Всевышнему? Только одно - выгнать Адама с Евой в неплодородные земли, где думать им будет некогда. Трудиться надо! Хлеб свой в поте лица добывать…
        А тут лежишь-лежишь, и того… ан и вольнодумец…
        Пытаюсь взглянуть на себя глазами Мымры - или что у нее вместо глаз? Не представляю, как они вообще воспринимают окружающее. Зрения нет, слуха, судя по всему, тоже… Ни к чему не прикасаются, даже к почве - я нарочно смотрел: там зазор между нижними лианами и мхом, небольшой, но зазор. Короче, просто висят в воздухе. А коли так, то, стало быть, и осязание им ни к чему. Вкус? Для вкуса рот необходим, язык и прочее… Ну и совершенно точно, что с нюхом у них совсем никак, иначе бы они в два счета подловили Валерию с ее куревом. При их-то боязни возгорания!
        Тем не менее Мымра безошибочно угадывает, правильно или неправильно я выполнил команду. Видимо, шестое чувство, взамен наших пяти.
        Каков же я, однако, в представлении Мымры? Перебираю все ее страхи - и содрогаюсь. Злобное, маленькое, уродливое существо, думающее только о том, как бы улучить момент и поджечь, испепелить, уничтожить. Несправедливо…
        Да? Несправедливо? Ты уверен в этом, Володенька Турухин? А вспомни-ка историю своего рода-племени! Пожары и пепелища. Одни пожары и пепелища… Ну да, ну да, имеются еще в наличии пирамиды, греческие акрополи, римские акведуки… Моны Лизы, скрипки Страдивари… Все то, короче, что по каким-либо причинам не удалось сжечь или разнести по камушку. До поры до времени… Карфаген должен быть разрушен. А иначе Риму не жить… Так мы относимся к себе подобным…
        А к неподобным? Вот существовали когда-то на планете Земля такие негуманоиды - мамонты назывались. Интересно, что они о нас думали, проваливаясь в вырытые нами ямы на вбитые нами колья?..
        А у Лёхи, по-моему, какая-то извращенная форма гуманизма. Гуманоиды всех планет, объединяйтесь! Нет, не понимаю. Ну нелюди, ну… Можно подумать, это нелюди нас вербовали, это нелюди загнали нас сюда и развели как последних лохов! На мой взгляд, единственное, что можно вменить в вину лохматым, - сам факт покупки. Создали спрос - вот тебе и предложение…
        Да, но на кой мы им черт нужны? Тут я теряюсь, тут я до сих пор не знаю, что и предположить…
        С освещением здешним тоже не все ясно. Точнее - не ясно ничего. Зачем вообще освещение, если нет глаз? Напрашивается вывод, что сумрачный полусвет лохматым не нужен - они, судя по всему, и в темноте прекрасно ориентируются. А нужен он нам, андроидам, чтобы могли различать команды.
        Видишь теперь, сколько с тобой хлопот, Володенька Турухин? Осознай и возгордись…
        Хотя нет, повремени. Похоже, что гордиться все-таки нечем… Как ты тогда объяснишь столь быструю смену дня и ночи? И почему работать приходится в более темных сумерках, а отдыхать в более светлых? Допустим, яркий свет лохматым неприятен или даже вреден, но сутки-то зачем укорочены?
        Проще всего, конечно, предположить, что подобные условия создавались не для человека, а для андроида. Нежный, видать, механизм, капризный… Подавай ему оптимальный режим, температуру, влажность, освещение… То ли дело мы, нелицензионные! И в Сибири выживем, и в Каракумах. Нужда припрет - любую команду поймем на любом языке. Поймем даже то, что нам и понимать-то не положено.
        А они нас понимают? Как растолковать Мымре, что не все гуманоиды сволочи, что я, например, не люблю оружия, что хищная его красота кажется мне противоестественной? .
        И приходит в голову совершенно бредовая идея. Помните, с древних времен то один, то другой безумец пытался обучить обезьян человеческой речи? Естественно, ничего не получалось, потому что как ты их обучишь, если нет речевого аппарата? А в двадцатом веке кто-то попробовал применить жесты - упрощенный язык глухонемых. И, как выяснилось, шимпанзе и гориллы запросто его освоили. Общаются вовсю с людьми, друг с другом…
        Вот я и думаю: а вдруг с нами тут хотят проделать то же самое, что мы проделали с обезьянами? Щупальцев у нас нет - и приходится работать по упрощенной схеме: присел на корточки, взялся левой рукой за правое ухо…
        Но если так, то жизнь вновь обретает смысл.

* * *
        Оставаться наедине с такими догадками было свыше моих сил. Требовался собеседник. Вылез я из футляра и снова поперся к Лёхе. Пришел, высказался. Сбивчивую мою речь Алексей воспринял с нескрываемым сомнением.
        - Остроумно, - кисло признал он. - Местами даже блестяще. Только, знаешь, как-то слишком уж… лестно… Я бы даже сказал, благородно…
        - Что ж тут благородного? - Я даже опешил слегка. - Мы, получается, в роли обезьян выступаем…
        - Я не про нас, - пояснил Лёха. - Я про лохматых. У меня привычка готовиться к худшему, а в твоей трактовке они предстают этакими благодетелями… филантропами…
        - По-моему, ты просто ксенофоб, - брякнул я. - Ненавидишь то, чего не можешь понять…
        Алексей поморщился.
        - Да не то чтобы ненавижу… Скорее, опасаюсь. На всякий случай… И неувязочки кое-какие смущают.
        - Например?
        - Ты говоришь, учат нас своему языку… Кого нас? Андроидов?
        - Н-ну… может быть, хотят выйти через андроидов на обмылков?..
        - Ты же сказал, что Обмылок сам андроид.
        - Нет, я имел в виду… на производителей андроидов…
        - Так давно уже вышли! Раз торгуют между собой, воюют…
        Загнал в тупик играючи. Вообще-то было у меня в запасе еще одно соображение, но, во-первых, глуповатенькое, во-вторых, услышанное от Вадима, в-третьих, выскажи я нечто подобное, Лёха бы объявил, что я окончательно продался лохматым. Тем не менее решился:
        - А если они знают, кто мы такие?
        - То есть?
        - Если они знают, что никакие мы не андроиды, что все это просто афера… Что ж они, железяку от человека не отличат?..
        - Железяку отличат, - хладнокровно согласился Алексей. - А биоробота - не знаю…
        Внезапно меня озарило:
        - Да, может, они сами Обмылка и перепрограммировали, чтобы он им людей сюда поставлял…
        Лёха смотрел на меня, вздернув голые брови.
        - Да-а… - с уважением протянул он. - Виртуозно выкрутился, ничего не скажешь… Молодец!
        Тем временем прямо перед нами в сереньком мареве замаячила, зашаталась колоссальная расплывчатая фигура.
        - Лера, - уверенно определил Алексей - и ошибся.
        Белесая фигура приблизилась и съежилась в Вадима. За правым ухом - спичка, в руке
        - фляжка.
        - У, лодыри! - укоризненно вымолвил он, подойдя и со стуком поставив ношу на крышку. - Все в ремонте, один Вадик за вас паши!
        - Ну, неправда ваша, дяденька! - возразил ему Лёха. - Это Володя с Лерой дефектными прикинулись, а я уж так, под раздачу попал…
        Должно быть, Вадим был уже в курсе моих подвигов - покосился, неодобрительно покачал головой. Дескать, от кого от кого, а от тебя, Володя, я такого грубого нарушения трудовой дисциплины не ожидал. С кем же это он успел побеседовать? С Лерой - вряд ли. Значит, с Лёхой. Не с Обмылком же…
        - Тут наш Вован новую версию выдвинул, - осклабившись, известил Алексей. - По-моему, она тебе, Вадик, должна понравиться… Каждая наша поза - это буковка их языка. Грамоте нас, темных, учат. Скоро с лохматыми болтать начнем… хореографически…
        Я тоже думал, что Вадим обрадуется. Ничуть не бывало. Насупился, кашлянул.
        - Опять ноль на ноль делите, - проворчал он. - Ноль поделить на ноль - что будет?
        - По-моему, бесконечность, - сказал Лёха.
        - Ноль будет! - отрубил Вадим, и видно было, что лучше с ним по этому поводу не спорить. Как, впрочем, и по любому другому поводу. - Станут они тут с нами разговаривать…
        Да, пожалуй, Алексей не такой уж глубокий психолог, каким пытается казаться. При том, конечно, условии, что он действительно хотел привести собеседника в хорошее настроение. Можно было бы и сообразить: если работа наша на самом деле - учеба, то Вадим неминуемо оказывается двоечником.
        Заложенная за ухо спичка пискнула по-мышиному, и половина обиженного лица окрасилась синим. Как у клоуна.
        - Вот, - с упреком сказал Вадим. - Вы тут прохлаждаетесь, а я за вас трудись…
        Повернулся и двинулся прочь.
        - Фляжку забыл, - окликнул Лёха.
        Вадим лишь рукой махнул:
        - Пользуйтесь… Глотнуть оставьте.
        Хороший он все-таки мужик. Простоватый, но хороший.
        - Уважает Вадик лохматых… - несколько глумливо произнес Алексей, когда муть окончательно поглотила вздувшийся белесый силуэт. - Шибко уважает… Не дай бог что стрясется, жизнь за них положит, себя не пощадит…
        - Пожалуй… - согласился я, наблюдая, как мой собеседник сноровисто свинчивает откидную крышечку фляжки. Потом спохватился: - Позволь! А что тут может стрястись?
        - Ну мало ли… - с загадочным видом отозвался он.
        Глава 10. Муть
        - Ничего вы в нашей осени не смыслите, - сказал я, вернувшись неделю спустя. - У нас полутона, нюансы. А у вас - как пьяный маляр красок наляпал.
        Сильно обиделась. Неделю не разговаривали.
        Сам не знаю, как и когда это началось, но родная муть стала потихоньку обретать цвета. Она уже не кажется мне мертвенной, уныло-серой. Просто смотреть надо умеючи: приостановись, вникни, потом отшагни тихонько в сторону - и ты увидишь, как серебристо-сизый мазок, изогнувшись, вбирает в себя лимонный оттенок. Говорят, именно так пишут акварели: нанесут капельку, выждут, пока подсохнет, и только потом кладут на нее другую. А иначе не возникнет ощущения глубины.
        Страшилки - вообще нечто удивительное. Потрясающая графика, причем меняется через каждые полшажка. Я теперь не хожу, я теперь глазею. Как в Эрмитаже. Как в осеннем (линялом) парке.
        Суматоха, вызванная моими выходками, улеглась и забылась. От Обмылка, разумеется, влетело, ну да это дело привычное. Кстати, пользуясь случаем, попробовал его расколоть. Взять на пушку.
        - Обмылок! - прямо сказал я ему. - Ты андроид?
        - От андроида слышу! - без запинки огрызнулся он.
        Думаете, я от него отстал? Черта с два! Распоясался Володенька Турухин, разнуздался…
        - А на свалке ты давно был?
        - Только что оттуда…
        Вот тут я, честно говоря, малость струхнул. Не ждал столь откровенного ответа. Значит, не просто слухи, значит, свалка и впрямь существует. Единственное, что утешало: андроид он, не андроид, но раз бывает на свалке регулярно и, главное, возвращается невредимым, то, стало быть, не так уж она и страшна, эта свалка, как ее малюют…
        - И как там? - спросил я с опаской.
        - Как в Норвегии… - спесиво отозвался Обмылок. - Кому хрен, кому привилегии…
        Где же он, интересно, этакую фразочку подцепил? Ни разу ни от кого не слышал ничего подобного… Я понимаю, что Норвегия приплетена для рифмы. И тем не менее… Как в Норвегии?..
        Рискнул обратиться к Лере, разумеется, со всей осторожностью и тактом: помянешь свалку - не дай бог опять в рыдания ударится. Опасения оказались напрасны. Лера встрепенулась, таинственно расширила глаза.
        - А что ж ты думаешь! - увлеченно подхватила она. - Может быть, еще и лучше, чем в Норвегии! То, что для них свалка, для нас, я не знаю… супермаркет бесплатный!.. Идешь, а там такие вещи валяются… Просто так, представляешь?..
        Лера уже забыла о произнесенном ею мгновение назад «может быть» - теперь для нее так все оно и было. Я зачарованно смотрел на эту удивительную женщину, и не верилось даже, что именно она лежала недавно под страшилкой, ударяя кулачком в жесткий пружинистый мох, жаловалась, плакала навзрыд.
        - Знаешь, откуда нам Обмылок все приносит? - вдохновенно продолжала она. - Угадай с трех раз!..
        - Стоп! - не выдержав, перебил я. - Свалка чья? Наша или инопланетная? Откуда там сигареты возьмутся, фляжки с коньяком?
        - А Обмылок говорит: со свалки…
        Та-ак… Сейчас забудет, что сама же объявила Обмылка андроидом, и снова начнет повествовать взахлеб о своих романтических с ним отношениях. Ох, Лера, Лера…
        Или в виду имелась какая-нибудь земная свалка? Я представил нагроможденную как попало гору фляжек, сигаретных блоков, зажигалок, новеньких карманных пепельниц с крышечками и решительно эту версию отбросил.

* * *
        Да и лохматые мне с каждым днем все более симпатичны. Не знаю, что против них имеет Алексей. Оказывается, красивые создания. Вот у кого переливы оттенков! Сравнить лохматых со связками веревок можно было только сослепу или по большой злобе. Сейчас они мне напоминают гигантские орхидеи. Или, я не знаю, хризантемы. Никогда в цветах не разбирался. А что шевелятся… Ну так, когда быстро прокручиваешь запись, цветок на экране тоже начинает шевелиться. Не исключено, что наша муть (приходится поневоле пользоваться этим устаревшим для меня словцом) с ее ровным климатом и мягким освещением всего-навсего теплица или что-то в том же роде.
        Собственно, почему нет? Оранжерея, где выращивают экзотические разумные растения. И обратите внимание, все лишние детали тут же находят себе нишу. Это называется: была бы гипотеза, а факты распихаем! Страшилки, к примеру, вполне сойдут за кислородные установки, а ежики (они же колобки) обретают черты автономных газонокосилок. Катаются и мох ровняют. Ляжешь на неподстриженный участок - сгонят. Медузы, понятно, заняты орошением, а заодно следят за противопожарной безопасностью - не зря же они только вокруг Леры и вьются…
        Правда, моя собственная роль и при таком раскладе не становится понятнее. Кто я? Совершенно точно, что не садовник. Даже не дачный сторож. Скорее уж, полезное насекомое вроде божьей коровки… Где тогда вредные насекомые, против которых я заточен? Приходится допустить, что невидимы. Сажусь на корточки, берусь за ухо, а у астральной тли при виде такого ужаса - бац, инфаркт…
        Надо будет Алексею рассказать - пусть посмеется. Впрочем, нет, не надо. Неприятный у него смех, кудахтающий.
        Размеры теплицы весьма скромные. Гектар или что-то в этом роде. Формы она, представьте, не имеет вообще. Не представляете? Я, честно говоря, тоже. И тем не менее. Первая попытка определить границы мира была предпринята мной еще до знакомства с Лерой: как только овладел спичкой - понесло в неведомое. Очертя голову, этаким Колумбом, двинулся по прямой в никуда, через каждые сто шагов оборачиваясь и с удовлетворением отмечая, что граненый набалдашничек исправно мерцает. На пятой сотне устройство отказало, бросив меня в холодный пот. Я, конечно, решил, что выбрался из зоны действия прибора. Скорее машинально, чем осознанно, обвел спичкой окрестности, и набалдашничек вспыхнул вновь. Однако теперь он указывал не назад, а вперед. И действительно еще шагов через четыреста я вышел к своему футляру, но уже с другой стороны, причем даже не слишком этому удивился.
        Так что, братцы вы мои, не исключено, что с преломлением света тут как раз полный порядок. Это не атмосфера кривая - это пространство кривое. Гектар, замкнутый сам на себя. Произрастают на нем не менее четырнадцати лохматых (точное количество указать не могу - они ж на месте не сидят), торчат около тридцати страшилок, катается чертова прорва ежиков, плавает армада медуз и стоят четыре футляра.
        То есть на четырнадцать лохматых рыл всего четыре владельца. А что же, интересно, остальные? Боятся покупать или такие все нищие, что даже на фальшивого андроида денег наскрести не могут?

* * *
        С Мымрой у меня не вышло ничегошеньки. Заступил на пост, принялся запоминать позы с целью последующей расшифровки. Во-первых, ни черта не запомнил, во-вторых, все команды требовали разного. Ни одна не повторилась. А нет последовательности - нет закономерности…
        Вспомнил сетования Вадима, выкроил время, сходил посмотрел еще раз, как он трудится. Все верно, сплошные повторы, однако никто, кроме него самого, в этом не виноват…
        Пожаловался Лёхе. Думал, начнет ехидничать. Но Лёха на сей раз был какой-то странный, сумрачный, с застывшей кривой полуулыбкой и остановившимися глазами.
        - У тебя какое образование? - спросил он.
        - Филфак.
        - Педуниверситет небось?
        - Да.
        - Так я и думал. Это ж тебе не фонетическое письмо! А вдруг каждая твоя поза вовсе не буковка, а иероглиф, а?..
        В иероглифах я вообще ничего не смыслил. Ни в китайских, ни в японских, ни в египетских.
        - Прости, не понял. В чем принципиальная разница?
        - Буква обозначает звук и только звук. А в иероглифе присутствует еще и смысловая составляющая.
        - Так… И что?
        - Есть у меня такое ощущение, - признался Лёха, - что ее-то мы и не улавливаем…
        - Смысловую составляющую?
        - Угу…
        - То есть становимся в позу, а что она означает, не знаем?
        - Угу…
        - А я тебе разве не то же самое говорил?
        Лёха вздохнул.
        - В любом случае, спасибо, - сказал он.
        - За что?
        - За подсказку.
        - Ты что-то понял?!
        Лёха отозвался не сразу. Оглядел мох под босыми ногами с таким видом, словно спичку из-за уха обронил.
        - Как там в Евангелии?.. - ни с того ни с сего осведомился он. - Посмотрите на смоковницу и на все деревья…
        - И что? - спросил я.
        - Пока еще не распускаются, - сухо ответил Лёха.
        Кроме этой белиберды, я из него выжать тогда так ничего и не сумел.

* * *
        Не ведаю, что тому причиной: мои попытки вникнуть в тайный смысл приказов или дурное настроение владелицы - но с некоторых пор она как с цепи сорвалась. Хризантема хренова! Никогда меня еще с таким остервенением не муштровали. Вздремнуть почти не удается. В истерику Мымра, правда, ударяется реже, зато сильнее и жутче. В страхах ее теперь явно сквозит отчаяние, да и сам предмет боязни, Володенька Турухин, стал выглядеть несколько иначе. Как будто она хочет мне внушить ненависть к себе самому и при этом безбожно сгущает краски. Ну не такой я, не такой! Вообще не я! А уж о том, что я в Мымрином воображении творю, лучше и не упоминать. Головореза нашла, спецназовца… Еще смущает странная штуковина, неизменно возникающая у меня в руках. Понимаю, орудие убийства, но, клянусь, ничего подобного я в жизни своей не видел. Для зажигалки велика, для огнемета, пожалуй, маловата…
        - По-моему, она в тебя влюбилась, - сказала опытная Лера.
        Такое впечатление, что с моей легкой руки все двуногие обитатели нашей мути считают Мымру женщиной. Даже Вадим, уверявший, что лохматые бесполы.
        - И что мне теперь делать?
        - Ответь взаимностью.
        - Как?!
        - Сердце подскажет.
        Издевается, зараза. До сих пор не может простить, что мы с ней тогда под страшилкой не согрешили. Откровенно говоря, я и сам до сих пор себе простить не могу… Но поймите; этот голый череп, безбровое бледное лицо, веки без ресниц… Да! Знаю! Сам такой! И тем не менее. Даже если бы закрыл глаза, осязание-то никуда не денешь…
        Но больше всех, конечно, поведением моим возмущен трудяга Вадим.
        - Ты что творишь? - шипит он. - Ты что ей позволяешь?
        - Можно подумать, от меня что-нибудь зависит…
        - Зависит! Прикинься неисправным! Уйди в ремонт!
        - Ну вот… А говорил, деньги надо честно зарабатывать.
        Мои слова поражают Вадима в самое сердце. Такого коварства он от меня не ожидал. Отшатывается, делает глаза убийцы.
        - Честно?! Отдыха андроиду не давать - это, по-твоему, честно?
        - Я-то тут при чем? Мымре поди скажи!
        Не слышит. Гнет свое:
        - Да по-честному ты просто обязан уйти в ремонт! Обязан! Лицензионный на твоем месте сгорел бы давно. А ты пашешь! Может, она как раз проверяет, робот ты или не робот… Ты же нас всех подставляешь пахотой своей!
        А действительно, почему я до сих пор не сказался дефектным? Сам не знаю. То ли на прочность себя проверить решил, то ли проснулось во мне этакое детское упрямство: а вот не замучишь ты Володеньку Турухина! Приказы отдавать надоест.
        - С чего ты взял, будто лицензионный сгорит? - вяло возражаю я. - Ты же их не видел ни разу…
        - Да ни один робот такого не выдержит! - Внезапно лицо Вадима становится тревожным, в глазах - испуг. - Или еще хуже, - прибавляет трудяга, конспиративно понизив голос. - Другие посмотрят-посмотрят и своих тоже так гонять начнут…
        А может быть, всему виной Лёхина таинственность. Намекнул в прошлый раз, будто вот-вот уяснит смысловую составляющую наших ежедневных кривляний, - и мне, дураку, тоже захотелось. Теперь терплю, жду, когда количество перейдет в качество…
        Мой правый глаз залепляет синим светом, а барабанная перепонка едва не лопается от оглушительного писка. Поспешно вынимаю спичку из-за уха.
        - Стоять! - рычит Вадим. - Никуда не пойдешь!
        Спичка пищит и мигает.
        - Справедливость должна быть на свете? - угрожающе надвигается он на меня. Видимо, это его последний и главный козырь.
        - Нет, - говорю я и ухожу, оставив собеседника в состоянии остолбенения.

* * *
        Настроение - ни к черту. Машинально выполняю все повеления Мымры, а сам угрюмо думаю о своем.
        Справедливость… Что это такое, я в полной мере осознал года четыре назад, когда мы с Танькой поздним январским вечером возвращались из гостей. Надралась она тогда основательно, да и я, признаться, лишнего принял. По дороге стала нарочно падать в сугробы, откуда мне ее каждый раз приходилось извлекать. В конце концов лопнуло мое терпение, и я высказал раскинувшейся в снегу супруге все, что о ней думаю.
        В этот самый миг возникли из январской мглы двое: рослый паренек и хрупкая девчушка. Наверное, подумали: это я Таньку в сугроб толкнул.
        - Вы что делаете с женщиной?!
        - Домой веду! - огрызнулся я.
        Они кинулись к Татьяне и о чем-то ее спросили. Не знаю, что она им сказала, но мне тут же был отвешен вполне профессиональный крюк справа в челюсть. Должно быть, спортсмен был парнишка. Меня повело, заснеженный тротуар вывернулся из-под ног, далее снизу приплыл удар ботинком в рыло - и опрокинул навзничь.
        А потом произошло главное. Хрупкая девчушка склонилась ко мне и отчаянно-звонким голосом прокричала прямо в ухо:
        - Подонок! Подонок! Таких, как ты, убивать мало!
        И они ушли, правые, гордые собой, уверенные в том, что совершили добрый поступок. Добро должно быть с кулаками. А я кое-как пере кантовался на карачки, очумело приложил пригоршню снега к разбитой вдрызг морде и, делать нечего, вновь принялся поднимать из сугроба невменяемую Таньку.
        И это еще не все. Услышав от меня утром, что случилось, она перестала со мной разговаривать. Посудите сами: вчерашнее из памяти выпало, но, раз за нее вступились добрые люди, значит, ее муж и впрямь подонок.
        Тогда-то мне и открылось, что представляет собой справедливость в чистом виде. Она именно такая и другой не бывает…
        Удрученный неприятным воспоминанием, я не сразу обратил внимание на то, что от Мымры перестали поступать приказы. Мымра бурлила, но медленнее обычного и вроде, бы неуверенно. Попытался вникнуть, подстроиться - ничего не вышло. Страх, правда, чувствовался, но какой-то иной, незнакомый, а вот ненависти я вообще не уловил. Мало того, померещилось, будто в бессмысленном колыхании лиан сквозили жалость и растерянность.
        И тут, совершенно некстати, возник Обмылок.
        - Свободен, - коротко сообщил наладчик.
        - Как?
        - Как Куба. Хорош пахать. Два дня профилактики.
        Надеюсь, в виду имелись два местных дня. Земной день, напоминаю, раза в три длиннее.
        - А в чем дело?
        - Люди жалуются, - молвил он свысока и сгинул.
        Я обернулся. Шагах в десяти стоял и победно глядел на меня трудяга Вадим.
        - Ну ты гад! - подивился я. - Наладчику стукнул?
        - Стукнул! - с вызовом ответил он мне. - А что же, стоять смотреть, как ты себя в гроб вгоняешь?
        - Стоять и смотреть! - подтвердил я.
        Снова повернулся к Мымре, но той уже не было.

* * *
        Черт бы их побрал, Обмылка с Вадимом! Никогда уже, наверное, не избавлюсь от ощущения, что они, гады, сорвали мне контакт. Чего я только потом ни делал: восстанавливал в памяти эту историю, как мне морду набили, вспоминал еще более душещипательные подробности нелегкой моей биографии - бесполезно. Мымра замкнулась. Если вообще раскрывалась. Вполне возможно, померещились мне и жалость ее, и растерянность. Усталый был, невыспавшийся, вздернутый - вот и померещились.
        Глава 11. Срыв
        По-моему, припадки отчаяния у нас, андроидов, приключаются здесь строго по очереди. Сначала Валерия, потом, как ни странно, Алексей. Кто бы мог предположить… Насмешливый, выдержанный, всезнающий - и надо же! - нервный срыв. Ей-богу, со взбрыками Леры было проще: характер легкий, переменчивый, разрыдается - рассмеется, а вот у Лёхи - сухая истерика. Если хотите, истерика мысли. Самая страшная из истерик…
        Мне повезло наткнуться на него первым. Напоминаю: по милости стукача Вадима я пребывал на профилактике, проще говоря, сачковал. Поначалу хотел плюнуть втихомолку на распоряжение наладчика и, выждав время, вернуться к Мымре (не по долгу службы, а в частном, так сказать, порядке), но та, кажется, исчезла надолго. Раздосадованный, побрел по окрестности, утешаясь акварелями родимой мути и подвижной графикой страшилок. Брел-брел и набрел на Лёху.
        Ксенофоб сидел на краю своего рабочего пятачка, причем сидел как-то странно. Это не было позой отдыхающего человека (да и кому бы пришло в голову отдыхать на плацу!), скорее казалось, будто Алексей, внезапно обессилев, опустился наземь, а встать уже не смог. Лохматого на пятачке не наблюдалось. Я приблизился, но сидящий даже глаз не поднял. И что-то в нем было не так. Присутствовала в его облике некая жуткая, пока еще неуловимая подробность.
        - Ты чего? - испуганно спросил я.
        - Жду, - глухо ответил он.
        - Чего ты ждешь?
        - Обмылка…
        Вскоре появился Обмылок.
        - Чо надо? - осведомился он, как водится.
        - Расчет, - негромко, но отчетливо произнес Алексей.
        Я понял, о чем речь, и мне стало страшно. Обмылок молчал, и это тоже было страшно. Он стоял неподвижно - этакая статуя Командора с пузырем взамен головы.
        - Слабо? - презрительно осведомился он наконец.
        - Слабо, - ответил Лёха, глядя в слепое округлое рыло.
        Я думал, последовавшая пауза никогда не кончится.
        - Ладно, перетрем, - пробурчал Обмылок, и мы опять остались с Алексеем наедине. Тогда-то я и прозрел окончательно. Лицо и голова Лёхи стали вроде бы слегка шероховаты. Щетина. На маковке, на подбородке - везде. Перестал бриться! Будь он брюнет, я бы заметил это сразу, но Лёха у нас, оказывается, был блондин.
        Он посмотрел на меня и усмехнулся через силу.
        - Вот так… - то ли виновато, то ли назидательно молвил он. Потом уперся ладонью в мох и довольно бодро поднялся на ноги. - Ну что, пойдем коллег обрадуем?..
        И пошли мы радовать коллег. Сначала отыскали Валерию.
        - Почему нет? - запальчиво спросила она, узнав, в чем дело. - Я и сама собиралась расчета попросить! На море хочу…
        А вот Вадим всполошился. Даже лоб ладонью придержал.
        - Погоди… - сказал он Лёхе. - С чего это ты вдруг?
        Работа была остановлена повсюду. Вадим оказался последним, кого мы оторвали от дела, поэтому общее сборище состоялось возле его футляра. Вился сигаретный дымок, фляжечка переходила из рук в руки, а вокруг роились медузы.
        - Бояться надоело, - надтреснутым голосом известил Алексей. Выглядел он скверно: в зеленоватых глазах - лихорадочный блеск, на резко обозначившихся скулах, насколько можно судить в нашем приглушенном освещении, - по розоватому пятну.
        - Не мальчик! - скрипуче продолжал он. - И не надо меня стращать! Хыкой, свалкой… Сам сейчас отправлюсь и увижу. Домой - значит домой, на свалку - значит на свалку…
        Никто ни при каких условиях не должен был произносить в нашей мути подобных слов. Я понимаю Лёхино состояние, и все же не следовало так безжалостно это оглашать. До сей поры мы жили, неустанно убеждая себя, что свалка нам не грозит. Кто вообще придумал, будто нас туда могут отправить? Поди пойми! Услышали от Обмылка - и раздули услышанное до мифологических размеров. Обычный ребяческий ужастик, предмет сомнительных подначек… И вдруг нашелся человек, решившийся проверить подлинность наших опасений. Это все равно как, если бы кто-нибудь, усомнясь, есть ли жизнь после смерти, взял да и объявил, что сейчас покончит с собой и все точно выяснит.
        - Ты что, кретин?.. - прохрипел Вадим, выкатывая глаза.
        Лёха ожил. Он любил, когда на него наезжают.
        - Тебе не нравится, что я окажусь дома? - осведомился он.
        - Так ты же сам в это не веришь!
        - Не верю, - спокойно согласился Алексей. - И в то, что окажусь на свалке, тоже не верю… Я просто хочу проверить. Дальше что?
        - Ну проверишь ты!.. - закричала Лера. - А мы-то об этом как узнаем?
        - Никак. С чего ты вообще взяла, что я иду на разведку? Я просто иду. А там посмотрим…
        - Почему?!
        - Я же сказал: надоело.
        Тихая непреклонная решимость звучала в его голосе.
        Даже не знаю, братцы вы мои, с чем это можно сравнить. Разве только с недоверчивым детским ужасом, когда впервые услышишь о том, что все смертны. И ты в том числе.
        - Надоело ему… - злобно вымолвил Вадим. - Этак каждый может сказать: надоело…
        - Ну и скажи.
        - И что будет?
        - Ничего не будет, - снова обессилев, выговорил Лёха. Голос его ушел в шамкающее бормотание. - Ночь придет, перекусит и съест…
        - А ну хлебни! - яростно потребовала Валерия, ткнув ему в зубы металлическое горлышко. - Да не так! Как следует хлебни!.. Андроид называется!
        Нет, все-таки оставаться наедине с ужасом не в обычае русского человека. Тем более когда рядом с тобой собратья по генам и по разуму. И фляжечка в придачу. Уговаривать или успокаивать Лёху не имело смысла - следовало только подначивать и дразнить. Первым это понял, как ни странно, Вадим.
        - А что свалка? - осклабившись, огласил он вдруг. - Еще неизвестно, где лучше, здесь или там…
        - Там, - уверенно сказала Валерия. - Здесь ничего нет, а там всего навалом…
        - Откуда сведения?
        - Говорят…
        - Кто говорит? Нас тут всего четверо!
        - Володя говорит!
        - А он откуда знает?
        Алексей слушал нас с вымученной снисходительной улыбкой.
        - Слышь, - глумливо обратился к нему Вадим. - Ты это… пользуясь случаем, родне моей там привет передавай…
        - Где? На свалке!
        - Ага! Нужен ты кому на свалке!.. Ты им, короче, скажи: сами вы фуфло! А Вадик вон с высшим разумом корешится, деньги лопатой гребет… Адрес я тебе дам…
        Шуточки его, как и следовало ожидать, были неумелы и неуклюжи, хотя это, может, и к лучшему. До оглашения адреса так и не дошло - начальство пожаловало. До сих пор не могу понять: Обмылок просто возникает в нужный момент в нужном месте или все же добирается туда пешком, а потом выключает свою мимикрию? Наверное, возникает. Уж больно у него это быстро выходит…
        - Не понял, - буркнул наладчик. - Все, что ли, на расчет подали? Работать кто будет? Я буду?..
        Не подававшие на расчет послушно поднялись. Я - тоже, но был остановлен.
        - А ты чо пошел? Ты ж на профилактике…
        Пришлось остаться.
        - Ну? - с вызовом спросил Лёха, обращаясь к Обмылку.
        - Перетрем… - недовольно повторил тот и вновь покинул сумрачные наши акварели.

* * *
        Мы долго молчали. Я просто не знал, что сказать. Лёху было жалко, но не говорить же об этом вслух!
        - Как ты сюда попал, Володя? - чуть ли не с укоризной неожиданно спросил он. - Ну ладно, Вадима безденежье достало, Лера у сослуживицы норковый воротник в гардеробной срезала…
        - Как? - не поверил я.
        - Не знаю. Технических подробностей не выспрашивал…
        - Но почему?! - Я был настолько поражен, что даже Лёхины беды отодвинулись на второй план.
        - Наверное, справедливости захотелось. У одних есть воротник, у других нету…
        - Откуда знаешь?
        - От нее.
        - И ты ей поверил?
        - Н-ну, во всяком случае, из всех ее автобиографий эта самая правдоподобная…
        Я моргал, переваривая услышанное. Да ерунда это все! Мало ли что правдоподобно! Если на то пошло, как раз правда невероятна, а правдоподобнее вранья вообще ничего не придумано. Наверняка оговорила себя - под настроение…
        Лёха смотрел на меня с усталым пониманием.
        - Тебя-то, Володя, с чего сюда занесло? - повторил он. - А то ведь так и не узнаю…
        Я кое-как передал в двух словах свою историю. Алексей кивнул шершавой серой головой.
        - Что-то в этом роде я и предполагал… По-другому с тобой просто быть не могло…
        Речь его звучала неторопливо и отрешенно, словно он уже не принадлежал нашей мути.
        - А тебя с чего? - вновь преисполнившись жалости, спросил я.
        Алексей слегка оживился.
        - Ты не поверишь, - сказал он, как бы сам себе удивляясь. - Из высоких соображений. Нет, были, конечно, и житейские трудности, иначе бы Карина ко мне не подкатилась. Но в целом…
        - Высокие соображения - это?..
        - Ну как же!.. - язвительно выговорил он. - Такой шанс! Осознать место человека во Вселенной… Идиот!
        - Почему идиот?.. - невольно заступился я за Лёху прошлого перед Лёхой нынешним. Прошлый и впрямь казался мне понятнее и ближе.
        - Потому что меньше знаешь - крепче спишь, - отрезал он.
        И я наконец заподозрил, что не только моральный износ был причиной его срыва.
        - Смысловая составляющая?.. - У меня даже голос сел.
        Алексей молчал.
        - Ты что… говорил со своим лохматым?..
        - Черт его знает, - безрадостно откликнулся он. - Может, с ним, а может, с самим собой… Поди разберись!..
        - И что? - с трепетом спросил я.
        Лёха нахмурился, вздохнул.
        - Помнишь, ты удивлялся, что здесь нет ни одного лицензионного андроида? А их здесь, оказывается, и быть не может…
        Я ждал, что он скажет дальше.
        - Видишь ли, Володенька, насколько я понял, запустить сюда хотя бы одного лицензионного - это все равно что запустить хорька в курятник. Лицензионные лохматых уничтожают.
        Последние три слова проникали в сознание поочередно. Проникли. Сложились. И ослепительно взорвались. Бог ты мой, я ведь и сам мог об этом догадаться - из Мымриных страхов! Уничтожают лохматых… Этакие механические спецназовцы, как в американских фильмах: ищут очередную муть, тайное убежище нелюдей, находят - и жгут дотла.
        - Почему?..
        Наверное, я произнес это вслух. Поскольку Лёха мне ответил. Спокойно, рассудительно.
        - Наверное, потому что их так запрограммировали. Искать и уничтожать. Как клопов. Как крыс.
        - Да, но… зачем их так запрограммировали?
        - Затем что лохматые - наши враги.
        - Наши?..
        - Да, в том числе и наши… Ты ведь гуманоид, не так ли?
        - Твари! - вырвалось у меня.
        - Ну слава богу, - с насмешливым облегчением молвил Лёха. - Дошло наконец. Понял теперь, почему я не могу здесь больше оставаться? Хоть куда, хоть на свалку…
        - Да не лохматые твари! - взвился я. - Мы твари, мы!
        Лёха был так озадачен, что слетели с него вмиг и траур, и обреченность - одна щетина бросала вызов общепринятым правилам. Он даже чуть отстранился, словно бы желая оглядеть меня как явление в целом.
        - Они кого-нибудь убивают? - вопрошал я с пеной у рта. - Кто?
        - Лохматые!
        - Кого?
        - Кого угодно! Нас, друг друга!
        - Видимо, да…
        - Ах, видимо!.. А ты это видел?
        - Нет, но…
        - А мы?
        - Во-он ты куда гнешь, - сообразил он. - Под презумпцию невиновности подводишь…
        - А мы?! - в бешенстве повторил я.
        - Ну, убиваем… - вынужден был согласиться он. - Себя, других…
        - Трупы убитых они едят?
        - Чего? - не поверил Лёха своим ушам.
        - Того! Ни разу в жизни говяжью котлету не пробовал?
        - Да вы, батенька, толстовец, - восхищенно заметил Алексей.
        На мелкую эту провокацию я не повелся.
        - Боятся нас и ненавидят, говоришь? Правильно делают! Мы сами себя боимся и ненавидим…
        Лёха перестал улыбаться.
        - Это наше право, - пропустил он сквозь зубы, причем левая щека его дернулась. - А у них такого права нет и не будет… Помнишь, у Пушкина? «Я презираю Отечество мое с головы до ног, но мне досадно, если иностранец разделяет со мной это чувство…»
        - Стоп! - прервал я его. - Презирать - одно. Уничтожать - другое. В чем их вина? В том, что они на нас не похожи? В том, что они красивы, а мы уродливы?..
        На этот раз ответа не было долго. Лёха сидел, опустив голову - серую, шершавую, будто посыпанную пеплом.
        - Слушай, ты… - словно бы через силу произнес он, так и не подняв глаз. - Либеральная обшмыга третьего разряда… Неужели трудно уразуметь: будь они ни в чем не повинны, с ними бы так не поступали…
        Это был хороший профессиональный крюк в челюсть. Как тогда, на заснеженном январском тротуаре. Меня повело, однако на сей раз я удержался на ногах. В том смысле, что сохранил душевное равновесие. Кое-как.
        - Да-да… - сипло выдавил я. - Если за тебя вступились добрые люди, а сама ты ничего не помнишь… значит, твой супруг - подонок…
        Алексей, естественно, ошалел.
        - Ты о чем? - спросил он, вглядываясь в меня с тревогой.
        Еще минута - и я бы сорвался по-настоящему. Истерика - штука заразная. Слава богу, в следующий миг сработала спичка. Два укороченных местных дня, отпущенных мне на профилактику, истекли. Мымра жаждала лицезреть Володеньку Турухина.
        - Прости, друг… - с натужной развязностью выговорил я, вынимая спичку из-за уха. - Служба…

* * *
        Не знаю, что ей наплел о моей исправности Обмылок, но нагрузку мне Мымра резко снизила. Лучше бы она этого не делала. Я к ней как на свидание спешил, а нарвался на супружескую размолвку в самой мерзкой ее разновидности, когда муж мельтешит и суетится, не зная, как восстановить гармонию, а жена отворачивает нос, давая понять, что все между ними кончено.
        Главное - за что? В чем провинился? С лучшим другом разругался вдребезги, ее же, Мымру, защищая, и вот тебе благодарность! Вы не поверите, но я оправдываться перед ней начал - припоминать лестные для себя подробности нашего с Лёхой раздора, кое-что даже преувеличивая, - до того понравиться хотел.
        Ничего доброго из этого, разумеется, не вышло, и вскоре возненавидели мы друг друга до сладострастия. Что она из себя корчит? Лиана под хвост попала? Было очень обидно.
        Потом пришло спасительное отупение. Машинально выполнял приказы, а мысли брели своим чередом.
        Может, Лёха в чем-то и прав: бросить все к чертовой матери и потребовать расчет… Обратите внимание, сам Обмылок, не отрицая факт существования свалки, ни разу не пригрозил никого туда отправить. Во всяком случае, при мне. Свалка… Ну есть такое место - и что с того? Наладчик, по его собственным словам, наведывается туда постоянно… Стоп! Зачем он туда наведывается? Что он там забыл, если работает исключительно с людьми?
        Лёхе он сказал: перетрем… А Лёха человек въедливый, наверняка постарается воспользоваться такой оказией и выцедить из Обмылка максимум информации. Надо будет потом расспросить…
        Но тут я осознал, что никакого потом, скорее всего, не будет. Лёха упрям. Настоит на своем и сгинет в неизвестном направлении. Домой ли он попадет, на свалку ли - какая разница? Все равно я его больше не встречу. Мы виделись последний раз - и поссорились на прощание…
        Осознал - и чуть не взвыл.
        Я готов был Мымру на лианы раздергать. Из-за какой-то твари лохматой взял и обидел хорошего человека. Да, представьте, хорошего! Ранимого, честного… Ну наплел черт знает чего - так нужно ж учитывать, в каком он был состоянии!
        Может, еще не поздно, а? Может, он еще сидит там, на рабочем пятачке, свесив бедовую свою, словно пеплом посыпанную голову, Обмылка ждет… Изобразить очередной сбой программы - и к нему… Нет, неловко. Я же только что с профилактики…

* * *
        Наконец Мымра скомандовала отбой, и я со всех ног метнулся к Лёхе. Пятачок был пуст, футляр закрыт, и никакие морозные змейки-искорки по нему не гуляли. Неужто опоздал? Побежал к Вадиму, к Лере. Леры тоже на месте не обнаружилось, а Вадим работал. Прервать производственный процесс я на сей раз не отважился…
        Кляня себя за все сразу, побрел домой. Улегся в выемку, долго не мог уснуть, с горечью перебирал Лёхины доводы. Умница-то он умница, а в чем-то разочаровал. Самый примитивный способ придать жизни видимость смысла - это найти себе врага. Ей-богу, я ожидал от Лёхи чего-то большего… Или, может быть, в нем просто сработал основной инстинкт русского интеллигента: никогда ни при каких обстоятельствах не верить властям. А власть в нашем случае кто? А лохматые! Другого источника информации здесь просто нет, следовательно источник этот недостоверен… Хотя есть еще Обмылок, но информации от него - как от козла молока…
        Действительно, странно. Мы, гуманоиды, все такие злобные, агрессивные, а что ж это у лохматых ни единого грешка? Так бывает вообще? Никого не трогают, других существ не едят, питаются не поймешь чем, мировой энергией, парят себе в воздухе, лианами колеблют. Пусть не белыми, однако вполне пушистыми…
        Это, братцы вы мои, как голливудские фильмы о войне в Ираке. Прекрасно знаешь, что не Ирак вторгся в Америку, а Америка в Ирак - тем не менее смотришь и сочувствуешь америкосам…
        Да, но если наша работа заключается в том, чтобы лохматые ежедневно (еженощно) накачивали нас своей пропагандой, то это, простите, не пропаганда, а полный идиотизм. Против кого настраивает Мымра Володеньку Турухина? Против Володеньки Турухина? Ор-ригинально…
        Нет, что-то тут Лёха не додумал. Мягко говоря. Если совсем честно, то версия его - откровенный бред, сведения, выуженные из собственной подкорки. Вообразил картинку
        - и сам в нее поверил. А картинка между тем весьма сомнительная, вдобавок отдающая плагиатом: механические спецназовцы - опять-таки чистый Голливуд! И что вообще можно сделать с лохматым, если он способен исчезнуть в любую секунду? Кстати, а тебе, Володенька, известно, чем они занимаются, когда их здесь нет? Вот то-то же…
        Рассуждения я не закончил, ибо задремал. Снились Мымра, война в Ираке, падающая в сугроб Танька.
        Потом в крышку моего гроба постучали. Открыл, взглянул. Надо мной склонялась довольная, я бы даже сказал, торжественная мордень Вадима.
        - Вылазь, - приказал он. - Есть повод…
        Вылез.
        - Случилось что-нибудь?
        - Случилось…
        Я последовал за ним. Вскоре из шевелящихся бликов восстала навстречу смутная ледяная гора. И два белесых силуэта… Два?
        - Кто второй? Лёха?
        - Угу…
        Слава богу! Надо полагать, Обмылок разрешил устроить проводы. Значит, успею и помириться, и кое о чем выспросить…
        Мы подошли к футляру вплотную. Лера сияла, а Лёха, похоже, был малость смущен. Я пригляделся и вдруг увидел, что череп бунтаря, равно как и челюсть, и все остальное, гладок и стерильно чист.
        Глава 12. Предвестия
        - Нет, ты скажи, чем тебя Обмылок охмурил! - не унимался Вадим. - Зарплату прибавил?
        Лёха поморщился.
        - О деньгах мы вообще не говорили…
        - А чем тогда?
        - Н-ну… выяснились новые обстоятельства…
        - Какие?
        - Так тебе и скажи…
        Алексей был, как всегда, загадочен, но теперь загадочность эта внушала нам надежду, придавала сил.
        - Неужели нет никакой свалки? - предположил я.
        Раскаявшийся бунтарь надолго задержал на мне взгляд и вроде бы заколебался.
        - Есть, - вымолвил он наконец. - Но это совсем не то, что мы думали…
        - А что? - изнемогая от любопытства, спросила Валерия. - Что, Лёшенька?..
        Лёшенька ухмыльнулся.
        - Не скажу, - объявил он. - А то жить неинтересно станет.
        - Ну Лё-оша-а…
        Возможно, Алексей блефовал. Опять-таки как всегда. Однако факт оставался фактом: наладчик явно выдал ему по секрету нечто такое, что непреклонный Лёха пошел на попятную.
        - Знаешь, как это называется? - выпалила Валерия. - Гордыня паче чаяния!
        - Ты хотела сказать, смирение паче гордыни?..
        - Какая разница?!
        Вытрясти нам из него в тот раз так ничего и не удалось. Лера надулась - не могла уразуметь, как это вообще возможно: узнать что-либо и ни с кем не поделиться? Она-то сама давно бы уже выложила втрое больше, чем разведала. Вадим отнесся к Лёхиной неуступчивости куда уважительнее: приказ есть приказ. Потому как порядок должен быть.
        Что до меня, то я решил выждать и при, случае потолковать наедине. Долго ждать не пришлось. Лёха подошел ко мне сам.
        - Я в тот раз на тебя наехал… - хмуро напомнил он. - Извини. Нервный дерг, сам понимаешь…
        Каждый раз, когда передо мной за что-либо извиняются (как видите, бывает и такое), мне почему-то становится стыдно. Такой уж дурацкий характер.
        - Да это я, скорее, наехал… - пробормотал я, пряча глаза.
        Однако Лёхе было не до сантиментов.
        - Короче, все, что я тебе тогда говорил, забудь, - велел он. - Все не так. Все гораздо хуже.
        От таких слов неловкость моя вмиг прошла, и я уставился на него с недоверием. Удивительно. Все гораздо хуже, и тем не менее бодр Алексей, собран, никакой расслабухи, никакого уныния. Хотя, возможно, он из тех людей, для которых любая определенность лучше самых радужных надежд и фантазий.
        - Перетерли? - спросил я, понизив голос.
        - С наладчиком? - уточнил Лёха. - Перетерли… Кое-что перетерли… - Медленно усмехнулся. - Андроид, знай свое место… - внезапно выговорил он как бы про себя.
        - Это тебе Обмылок так сказал?!
        - Что? - Лёха очнулся. - Нет, что ты? Обмылок Шварца не читает…
        - Он правда андроид?
        Алексей посмотрел на меня с удивлением.
        - Для тебя это существенно?
        - Нет, но…
        - Вот и для меня тоже. Аферист он или инструмент афериста… Не вижу особой разницы. Ты спрашивай, не стесняйся!
        - Позволь… А тебе можно говорить?
        - Почему же нет? Я никаких обещаний не давал.
        - Но Лере-то…
        - Лере ничего не скажу. И Вадиму не скажу. Потому что примерно представляю, как они отреагируют… Ты спрашивай.
        Мысли мои разбежались по закоулкам.
        - Почему ты остался?
        - Хороший вопрос… - Алексей кивнул. - Спасибо. Кроме шуток, спасибо… - Помолчал, сосредоточился. - Потому что, оказывается, милый мой Володя, основная мерзость в этом мире - отнюдь не лохматые…
        - А кто?
        - Мы, - ласково сообщил он. - Как видишь, я почти уже принял твою точку зрения… Не ожидал?
        Мою точку зрения… А была ли она к тому времени моей? С Мымрой-то я успел опять рассориться… Дружба врозь - детей об землю!
        - Н-нет, не ожидал… А причина?
        - В окончательном осознании места человека во Вселенной, - язвительно поведал Лёха. - Баста!.. - объявил он во весь голос. - Остаюсь здесь. Никуда не хочу.
        - Ни домой, ни на свалку?
        Вообще-то я собирался пошутить, однако Алексей воспринял мои слова крайне болезненно. Даже лицо скукожилось.
        - Это одно и то же, - глухо сказал он.
        - Прости, не понял…
        - Это одно и то же, - повторил он громче и отчетливее. - Свалкой Обмылок называет нашу с тобой родную планету.
        Захохотал я не сразу. Пока вылупил глаза, пока уяснил смысл сказанного, секунды две прошло. Зато потом долго не мог остановиться. Мой нервный смех был неприлично визглив. Сами подумайте: страхи, кошмарные видения шевелящихся тел - и все это из-за одного-единственного неправильно понятого жаргонного словца?
        Потом обратил внимание, что Лёха не улыбается. Он смотрел на меня с печальным любопытством.
        - Ну вот и славно… - молвил он. - Вот и развеселил…
        Повернулся и пошел прочь.
        Тут уж мне стало не до смеха.
        - Погоди!.. - в панике окликнул я его.
        Лёха обернулся.
        - Дело же не в том, как ее называет Обмылок, - с болью в голосе произнес он. - Дело в том, что Земля действительно свалка.

* * *
        Я не дал ему уйти. Я вцепился в него, привел к своему футляру, усадил на крышку и принялся выспрашивать.
        - Все просто, - отрывисто излагал Алексей. - Черт знает сколько сотен тысяч лет на Землю сбрасывали бракованную продукцию. Продукция размножилась. В итоге - цивилизация, в итоге - человечество… А я, главное, башку ломал: что ж мы так похожи-то? Ну не бывает, согласись, подобных совпадений! По теории вероятности - не бывает… Так что мы с тобой, Володя, почти наверняка потомки списанных андроидов! Отходы высоких биотехнологий…
        - И тебе это рассказал Обмылок? - усомнился я.
        Представить нашего наладчика в роли лектора-популяризатора было свыше моих сил.
        - Нет, - признался Лёха. - Все эти сведения я извлек в основном из его недомолвок.
        А! Ну тогда другое дело. Тогда все в порядке. Я почти успокоился.
        - А как же наши предки? Неандертальцы, питекантропы…
        - Не были они никогда нашими предками… Это, кстати, давно доказано. Прямых наших предков, обрати внимание, так до сих пор и не раскопали.
        - Тогда кто такие питекантропы?
        - Надо понимать, первые пласты свалки. Устаревшие модели. От нас они отличались примерно так же, как первый «форд» от нынешнего. И обрати внимание, сколько сразу снимается вопросов. Палеонтологи никак не найдут переходные формы. А их и быть не могло. Выбрасывали-то готовую продукцию! Бракованную, но готовую…
        - Ага… - Я покосился на Лёху с невольным уважением. - Ты полагаешь, роботы могут размножаться половым путем?
        Пожал голыми андроидными плечами:
        - Мы же размножаемся…
        - А на конвейере нас изготавливать не проще?
        - Вряд ли. Андроид - не трактор…
        - Почему тогда вымерли первые модели? Почему тоже не размножились?
        - Как же не размножились? Размножились… Просто модель «кроманьонец» оказалась совершеннее, агрессивнее… Ну и вывела всех остальных под корень…
        Вот если бы и у меня на любой вопрос собеседника тут же находился готовый ответ… Тогда бы я был не Володя Турухин.
        - Слушай, - взмолился я. - Давай по-другому. То, что ты рассказываешь, безумно интересно, но… Просто передай свой разговор с Обмылком. Дословно.
        - Хренов тачку и полтачки впридачку? - кисло осведомился Лёха.
        - Чего-чего?
        - Это если дословно, - пояснил он. - Там еще много народной мудрости было, всего не упомнишь…
        - Ну хорошо, тогда хотя бы своими словами… По сути. Что он тебе сказал?
        Лёха увял, окончательно утратил интерес к беседе.
        - Ну а что по сути… - нехотя произнес он. - Сказал, что увольняться сейчас нет резона…
        - И все?
        - Ну… про свалку еще сказал…
        - А почему нет резона?
        - Потому что нас и так скоро рассчитают. Или оформят переводом… Это уж как пожелаем.
        - Переводом - куда?
        - К другим владельцам… в другую муть…
        - Но почему?
        - Потому что параллелепипед! - отрезал он.
        Я опешил. Лёха посмотрел на меня и осклабился.
        - У моего друга сынишка, - пояснил он. - Тоже как привяжется… Пап, почему снег? Потому что холодно. А почему холодно? Потому что зима. А почему зима?.. Ну, папаша возьми да и брякни: потому что параллелепипед! А почему… - Лёха изобразил ошарашенную детскую физию. - И все. Повторить-то не может…
        - Отстал?
        - Нет, - с сожалением сказал Лёха. - Второй раз этот номер не прошел. Напрягся пацан - и выговорил…
        - Так почему параллелепипед? - спросил я.
        Алексей вздохнул. Понимал, что не отвяжусь.
        - В каких случаях увольняют всех разом? Банкротство, форс-мажор… Я бы предпочел первое, но нас, боюсь, ждет второе. Именно форс-мажор…
        - Лицензионные с огнеметами? - не удержавшись, съязвил я и запоздало прикусил язык.
        К счастью, Алексей не обиделся.
        - Черт его знает! Вполне возможно…
        - Что ж ты у Обмылка не уточнил?
        - Пытался. Но это же Обмылок…
        Прилегающая к полу буро-сиреневая мгла заклубилась, и на пятачок выкатились три ежика. Посуетились, поныряли во вдавлины - и сгинули.
        - Все равно непонятно, зачем мы им, - сказал я. - Лохматым. Ненавидят, боятся - и покупают…
        - Не исключено, что все предельно просто, - помолчав, отозвался Лёха. - Возьми людей. Что для нас страшнее всего? Смерть. А что мы считаем символом смерти? Череп. Тем не менее находятся особи, у которых татуировка в виде черепа, брелок в виде черепа… Те же панки, скажем. Вот, мол, какие мы бесстрашные! Глядите и ужасайтесь…
        - Ты полагаешь, что…
        - Почему бы нет? Для лохматых мы символ насильственной смерти. Кстати, с нами и обращаются соответственно: поигрывают, как брелоками… Да и, собственно, все. Больше мы ни на что не пригодны… И слава богу!
        Я слез с крышки - сумрачная акварели вокруг шевельнулась подобно осенней линялой листве. Изобилующей нюансами и оттенками. Мимо примерно на высоте моего роста, колыхаясь, плыла вперевалку крупная медуза. Приостановилась и на долю секунды приняла идеально круглую форму, отразив голое кувшинное рыло и выгнутую часть футляра, увенчанную другим кривобоким уродцем. Первый раз я узрел здесь свое отражение. Хотя бы в таком виде.
        - Обрати внимание… - задумчиво произнес Алексей. - Как это похоже на последний день перед войной. Тишина, спокойствие… благоденствие… А завтра вдруг - ба-бах!..
        - Ты так и не ответил, - напомнил я. - Почему ты остался?
        - Думаешь, опять из высоких соображений? Ничего подобного! Мне теперь что лохматые, что лицензионные… Просто из любопытства. Хочу досмотреть, чем все кончится…

* * *
        Чего у Алексея не отнимешь, так это умения нагнать мурашек одной-единственной фразой. Надо же было такое придумать: последний день перед войной! Однако время шло, а в нашей мути ничегошеньки не менялось. Все так же мирно плавали медузы, катались колобки, играли оттенки, ветвились страшилки, все так же беспредельничала Мымра.
        Странный человек Лёха. Хлебом не корми - дай постращать себя и других. Хотя здесь хлебом и не кормят - из дозаторов питаемся.
        Может, он просто лодырь? Сколько он проторчал на Карининой даче? Тоже, наверное, не меньше недели. Скважину не запустил, калитку не исправил… Так, покопался в грядке перед домом… А чем-то же надо свое безделье оправдать! Чем? Только философией…
        Но вот Обмылок… Удивительная личность. При том, конечно, условии, что он вообще личность. Торговец в горячей точке. Почти маркитант. Рискующий жизнью, рискующий товаром… Горячая точка… Нет, не верю. Все это, братцы вы мои, Лёхины фантасмагории. По-моему, он и сам в них не очень-то верит…
        Но что бы я особенно хотел узнать: каким образом здесь расходятся слухи? Вроде толковали мы с Алексеем наедине, без свидетелей, если, конечно, не считать тех же колобков с медузами, тем не менее Лере о нашей беседе откуда-то стало известно. А может, брала на пушку. Как я Обмылка.
        - Ну так что он тебе сказал?
        Я решил по примеру Лёхи быть скрытным. Просто не хотелось пугать Валерию.
        - Да почти ничего. Ты ж его знаешь! Чисто контрразведчик…
        Подсунулась почти вплотную, раздула зрачки.
        - Тоже догадался, да?.. - шепнула она.
        - О чем?
        Конспиративно огляделась, снова повернулась ко мне.
        - Его сюда внедрили…
        - Лёху?
        - А что ж ты думаешь? Я его сразу вычислила! Только никому не говори…
        Кому ж это, интересно, никому? Вадиму, что ли?
        - Да ладно тебе! - сказал я. - Станет шпион на расчет подавать, истерики закатывать…
        - Да это провокация была! - досадуя на мою твердолобость, прошипела она. - Он из Обмылка сведения вытрясал… Не веришь - Вадима спроси!
        О господи, Вадиму-то откуда знать? Хотя… Вполне мог подползти и подслушать - штука нехитрая. Я готов был принять это на веру, однако неуемная Валерия ухватила меня за локоть и поволокла к нашему трудяге.
        Дальше начались потрясения. Для начала мы заблудились. Мы! Опытные андроиды, способные с закрытыми глазами выйти к любому из четырех футляров, вышли черт знает куда. Место вроде то, но смутного ледяного холма нигде не вздымалось. Беспомощно озираясь, мы бродили по знакомым вдавлинам и выпуклостям, пока я наконец не разозлился.
        - Да не может такого быть! - рявкнул я и ринулся в самую гущу плотной ежиной стайки, копошившейся неподалеку. Колобки метнулись врассыпную. На ровном участке почвы обозначился прямоугольник со скругленными углами, внутри которого мшистый газончик был заметно короче. Вне всякого сомнения, здесь, именно здесь стоял раньше футляр Вадима.

* * *
        Кинулись за Лёхой. Этот, слава богу, был на месте… Услышав, что стряслось, он, к нашему удивлению, нисколько не встревожился, даже не слишком удивился.
        - Да-а… - с насмешливым уважением процедил он, когда мы привели его на место события. - Я знал его… Человек бесконечно остроумный…
        - Что с ним? - в страхе спросила Валерия.
        Мы стояли над прямоугольником подрастающего мха, как над свежей могилкой, а вокруг, очень недовольные нашим присутствием, крутились колобки.
        - Успокойся, Лера, - сказал Алексей. - С кем с кем, а с Вадиком наверняка все в полном порядке. В отличие от нас к себе он относится крайне заботливо…
        - Где он?
        - Полагаю, на новом рабочем месте. Которое, впрочем, ничуть не отличается от старого.
        - Ты уверен?
        - Дело в том, Лерочка, что сначала это место Обмылок предлагал мне, но я отказался…
        В суровом недоумении Лера смотрела на прямоугольный отпечаток во мху - все, что осталось от футляра со всем его содержимым, включая Вадима.
        - Свинья! - вырвалось у нее. - Хоть бы проститься зашел!
        - Некогда было, видать… Или не до того…
        - Ты правда отказался? - спросил я Лёху.
        - Сам не видишь? Вот же он я, никуда не делся…
        - Не поняла! - возмущенно произнесла Валерия. - Мне почему-то никто ничего не предлагал. Что происходит вообще?
        - Н-ну, видишь ли, Лерочка… - с несвойственной ему угодливостью начал Лёха. - Муть нашу собираются расширять… реконструировать… Вот и распихивают временно… кого куда…
        - Почему не всех сразу?
        - Ну так… нужно ж еще вакантное место найти…
        - Все всё знают! - Лера оглядела нас с подозрением. - Это что же, одна я дура получаюсь?.. Лёха!
        - Да, хорошая моя…
        - Почему ты отказался?
        Лёха стал серьезен. Или сделал вид, что стал серьезен.
        - Да что-то привык я к вам, - признался он. - С людьми схожусь трудно. А начинать все по новой, притираться… Никуда не хочу. Малая родина опять же…
        Мы невольно оглядели малую нашу родину и внезапно обратили внимание, что медуз вокруг поприбавилось. Да и вели они себя несколько необычно: сбивались в стаи, как грачи перед перелетом. Только что не галдели.
        - Осень, что ли, близится? - заметил я. - Лер, а здесь времена года бывают?
        Валерия озадаченно проводила взглядом вереницу медуз.
        - Н-нет… - сказала она. - Не помню такого…
        - Скорее весна, чем осень, - уточнил Лёха. И опять заговорил чужим голосом: - Посмотрите на смоковницу и на все деревья: когда они уже распускаются, то, видя это, знаете сами, что уже близко лето…
        - Ты это при мне второй раз цитируешь, - напомнил я. - Откуда?
        - Евангелие от Луки, если не ошибаюсь… Главу и стих, прости, не приведу.
        - А к чему это ты?
        Нет чтобы ответить по-человечески - продолжил цитату, неспешно, торжественно:
        - Так, и когда вы увидите то сбывающимся, знайте, что близко Царствие Божие…
        - Нет, спасибо! - сердито сказала Лера. - Я пока помирать не собираюсь!
        Глава 13. Зачистка
        Таких медуз я здесь еще не видел. Она была настолько огромна, что даже не могла собраться в шар. Ее форму можно было бы назвать сигарообразной, если бы эта гигантская капля вела себя поспокойнее, не сокращалась, как гусеница, и не пыталась разорваться пополам. Чем-то она мне напомнила аэростат заграждения - из тех, что поднимали перед бомбежкой, перекрывая путь вражеским самолетам. И еще, не знаю почему, «Предчувствие гражданской войны» Сальвадора Дали. Должно быть, ракурс похожий. Громада зависла под самым куполом, так что причиной ее колыханий были, возможно, все те же искажения перспективы.
        Я замер, не в силах отвести взгляда от грозного знамения, и, даже когда вспыхнула и запищала спичка, продолжал стоять какое-то время неподвижно. Наконец заставил себя двинуться к месту службы. Шел с оглядкой - и все же главный момент пропустил. За спиной послышался оглушительный чмок. Обернувшись, увидел, что гигантская водяная амеба успела разделиться надвое, при этом рассеяв в высоте десятка полтора медузок помельче.
        Что ж это, братцы вы мои, на нас надвигается, если такую пожарную машину вызвать пришлось?
        В голливудские пророчества Лёхи я, повторяю, не очень-то верил, однако унять нервную дрожь мне так и не удалось: в том-то и беда, что, как свидетельствует опыт, особенно мой, реальность всегда превосходит самые мрачные ожидания.
        С госпожой тоже явно было не все в порядке: бессмысленно пошевеливала щупальцами, будто не знала, с какой команды начать, шла пятнами на манер осьминога, что, впрочем, выглядело со стороны весьма эффектно. Непонятно лишь, зачем вызывала.
        - Ну что, Мымра? - сочувственно спросил я и вдруг осознал, что впервые обратился к ней вслух. Не под нос себе пробормотал, а именно обратился - в полный голос.
        Реакция ее меня удивила: Мымра исчезла. Раньше она перед отбытием бурлила хотя бы, а тут без прелюдии: бац - и нету!
        Постоял подождал, собрался уже вернуться к футляру, когда она возникла вновь.
        - Ну? - с вызовом сказал я. - Чего дуришь?.. Вот заберут сейчас твоего Володеньку Турухина - кого тогда гонять будешь?
        Показалось, будто Мымра вздрогнула. Возможно, опять отлучилась, но лишь на долю секунды. Сзади послышалось знакомое неприятное кудахтанье, и я обернулся. В пяти шагах от меня стоял Лёха.
        - Никак на правду перед увольнением пробило? - язвительно осведомился он. - Что ж, это по-нашенски! Терять нечего, режь все как есть начальству! Пусть знает…
        В другой раз я бы, может, и обиделся, однако тогда мне было не до того.
        - Как-то странно она себя ведет сегодня… - сказал я.
        - Прикидывает, куда бежать, - уверенно объяснил Лёха. Как водится, все знал заранее. - Выбирает, в которую муть прятаться…
        Словно подтверждая его слова, Мымра пропала надолго.
        - Ты думаешь, у нее не один дом?
        - Думаю, да. Насколько я понимаю, жить они могут только в таких условиях. Вот и скачут из одного укрытия в другое.
        - Так, может, я снова к ней попаду? В другой мути…
        - М-м… Вряд ли. Хотя… - Он задумался.
        - А чего ей тогда бояться? Укрытие есть и, ты говоришь, не одно… Спросил - и сам пожалел. Сейчас ведь снова начнет ужаски плести. А тут и без ужасок зябко.
        Но Лёха лишь вздохнул:
        - Скоро узнаем…
        И это было хуже любого ужастика.
        - Слушай, - сказал я. - Надо бы Леру предупредить…
        - О чем?
        - Ну… вообще… Предупрежден - значит, вооружен…
        Лёха скорчил досадливую гримасу.
        - Предупрежден и очень опасен, - с безобразной усмешкой вымолвил он. - Опоздал ты, Володенька… Лера-то наша - тю-тю! Вслед за Вадиком. Так что предупреждай, не предупреждай…
        - Да брось ты!.. - И я, не обращая внимания на попытки Алексея удержать меня, устремился к Лериному футляру. Все правильно. Та же самая картина: прямоугольник коротенького, словно подстриженного мха и копошащиеся на нем ежики. Видимо, Валерия сразу после недавнего нашего разговора вызвала Обмылка и потребовала немедленной эвакуации. Вот, значит, какие у нас дела… Вот, значит, откуда ветер дует… Побежали крысы. Стало быть, скоро тонуть… То есть не тонуть - гореть… Пожар
        - к потопу, потоп - к пожару…
        Несколько секунд я пребывал в остолбенении, потом подошел приотставший Лёха. В отличие от меня, он никуда не спешил.
        - Ну что, убедился?
        - А на Вадика бочки катила… что попрощаться не зашел… - в недоумении начал я и осекся.
        Такое впечатление, словно кто-то взвихрил чайной ложечкой воду в стакане: муть вскипела, медузы крутнулись смерчем, как пузырьки. От неожиданности я чуть равновесия не потерял.
        - Ого… - упавшим голосом произнес Лёха.
        Ежики метнулись враскат, и на месте Лериной упаковки нарисовался Обмылок. Мне показалось, что на сей раз наладчик проделал это быстрее, чем обычно.
        - Резко по футлярам, - скомандовал он. - Крышки закрыть, бестолковку не высовывать. Подкрался.
        - Кто подкрался?
        - Комбец подкрался!
        С этими словами он и сгинул. Что ж, коротко и ясно. Мы с Лёхой переглянулись. Начинается. Медузы продолжали кружить, распавшись на стайки, но как-то более деловито, без прежней паники, словно выбирая особо пожароопасные объекты. На секунду полупрозрачный рой сгустился вокруг нас с Лёхой, но быстро рассеялся.
        Было ли нам страшно? Да, пожалуй…
        - Давай хоть провожу, что ли… - поколебавшись, предложил я.
        - А стоит ли? - озираясь, спросил Алексей. - Кажется, в самом деле что-то серьезное, раз за товар беспокоится…
        Да, товар… Товар - это мы. Сам помирай, а товар выручай… Первое правило бизнеса…
        И все-таки я увязался за Лёхой до самого футляра. Черт его знает, вдруг действительно распихают по разным мутям - больше и не увидимся…
        Идти было всего ничего, но мы и тут, успели потрепать языками. Как всегда.
        - Вот тебе версия напоследок, - сказал он. - Насчет нашей здешней работы…
        - Ну?
        - Все эти ужимки и прыжки - комплекс упражнений для пробуждения совести. Как тебе такое?
        - Знаешь, - искренне ответил я ему. - Я смотрю, у тебя каждый раз новая версия…
        - Ну а как же! - невозмутимо откликнулся он. - Мысль-то на месте не стоит.
        - Зачем им понадобилось пробуждать в нас совесть?
        - Возможно, для них это высшая форма пыток…
        - А для нас?
        - Для нас - не уверен…
        - Позволь, это что же получается? - Я хмыкнул. - Принял ты, скажем, коленно-локтевую позицию - и почувствовал угрызения совести?
        - Ну не так сразу. Я сказал: комплекс упражнений. Почувствуешь, только чуть позже, когда все это выполнишь… Но ведь было же, - нарочито-проникновенно произнес Лёха.
        - Признайся, было?
        - Н-ну, было… - вынужден был признаться я.
        - Вот. Значит, и ты тоже. А я сперва думал, у меня у одного так…
        Мы подошли к футляру. Лёха велел крышке открыться, потом обернулся, пожал мне руку. Мы бы, пожалуй, и обнялись на прощание, но, сами понимаете, не в голом же виде!
        - Чеши к себе, - сказал он, укладываясь в выемку. - Удачи!
        Крышка за ним закрылась.

* * *
        Вы не поверите, но вместо того чтобы припуститься бегом к своей упаковке, я еще с минуту, не меньше, стоял возле чужого футляра, придурок, и недоверчиво озирал взбаламученную нашу муть. Забрось меня судьба в горячую точку, роль первой жертвы была бы мне обеспечена. Наградит же Бог одного человека всеми достоинствами сразу! С одной стороны, не в меру пуглив, с другой - полное отсутствие инстинкта самосохранения.
        Стоял и тупо размышлял над последними словами Обмылка. Комбец подкрался. Какого рода комбец, хотелось бы знать, а главное - кому? Ну хорошо, выпадают на нас, допустим, Лёхины терминаторы. Лохматые тут же брызнут кто куда, фальшивые андроиды либо эвакуированы, либо уложены в непробиваемую и непрожигаемую фабричную упаковку. И что остается десанту? Только уничтожить опустевшую муть, лишить среды обитания - примерно так солдаты Ермолова вырубали чеченские леса, чтобы абрекам негде было укрыться. Да, вполне возможно…
        Э! А чего я тут стою-то? Ну-ка быстро в укрытие!
        Здравая мысль. Жаль, запоздалая. В следующий миг я был ослеплен вспышкой справа. Оттенки исчезли. Остались сгусток злобно-золотого пламени и стремительно сгустившаяся мгла. А еще оглушительный треск. Это, как выяснилось, горела страшилка. Полыхнула разом, пожар вскинулся до небес. До низких пухлых небес.
        Вы не представляете, что это такое: прожить целый месяц (или сколько я тут прожил?
        в полумраке - и вдруг увидеть свет. Яркий свет. Крайне болезненное ощущение.
        К счастью, местность я к тому времени выучил наизусть. Побежал вслепую, но, оказывается, прямой путь был уже перекрыт. Навстречу мне, опадая с каждым мгновением, неслись вприпрыжку огромные полыхающие шары. Этакое огненное цунами… Ежики! Я охнул. И хотя знал, что на самом деле каждый из бедолаг не больше футбольного мяча, нервы мои не выдержали - свернул, решил уклониться. Голую спину лизнуло теплом. Споткнулся, упал. Обо что же это я? Ровный пятачок, ни бугорка, ни вдавлины… Вскочил и обмер. Оказывается, споткнулся я о нашего наладчика. С виду совершенно невредимый, Обмылок лежал ничком и признаков жизни не подавал. Розово-золотистые отсветы ощупывали его облегающий скафандр. Словно обыскивали.
        Я попятился, но ужаснуться по-настоящему так и не успел, потому что секунду спустя раздался оглушительный взрыв, перешедший в не менее оглушительное шипение. Меня обдало паром и пеплом. Последний день Помпеи. Не иначе одна из огромных медуз обрушилась прямиком в полыхающее пламя.
        И тут наконец я увидел одного из них. Боже, как мы были наивны, пытаясь копировать лицензионных андроидов! Какие, к черту, шатунные тычки локтями и коленями? Ни единого лишнего движения: он застывал на миг - и вдруг оказывался в нескольких шагах поодаль. Хищник, убийца, спецназовец. У меня даже мысли не возникло, что это кто-то из наших (вылезший из футляра Лёха или каким-то чудом вернувшийся Вадим) - совершенно иная пластика.
        На моих глазах он вскинул ту металлическую штуковину, что являлась мне в Мымриных кошмарах, и точно поймал миг, когда лохматый (кажется, это был прежний владелец Леры) возникнет из ниоткуда. Негуманоид вспыхнул, как хворост. И закричал. Страшно. Воюще. Только потом, день или даже несколько дней спустя, я сообразил, что принял за крик рев пламени. Не могут они кричать. Нечем.
        Упал и пополз. Неважно куда, лишь бы подальше. Потом заставил себя подняться - и побежал. Добраться до футляра. Лишь бы добраться живым до футляра, а там гори оно все огнем!
        Промахнулся на каких-нибудь тридцать метров - выскочил на свой рабочий пятачок. И в этот момент появилась Мымра.
        - Ты что, дура?! - завопил я. - Тебе что, жить надоело?!
        Она исчезла. Тут же возникла вновь. Исчезла. Возникла. Опять исчезла.
        И я понял, что не зря она мечется - ей просто некуда бежать. Это облава. Везде одно и то же. В каждой мути. Надо полагать, братья-гуманоиды решили выжечь нечисть повсюду.
        Опасность я почувствовал спиной. Хребтом. Обернулся - и очутились мы на одной линии: Мымра, я и он. Лицензионный.
        Оказывается, у меня хорошая реакция: он еще только поднимал руку с этой металлической хренью, а я уже зажмурился. Прощай, Володенька Турухин… Секунду ждал вспышки, жара, боли. Не дождался - и осторожно разъял голые веки.
        Лицензионный андроид по-прежнему стоял неподвижно. Во вскинутой руке - смертоносная железяка, в глазах - пустота.
        И я шагнул вперед.
        Храбрый поступок, говорите? Да, наверное… Собственно, что есть храбрость? Это страх, сошедший с ума.
        - Пошел вон! - срывающимся на визг голосом выкрикнул я. - Это моя Мымра!..
        Сжал кулаки и осмелился еще на один шаг. Думал, попятится. Ничего подобного. Я не знал, что мне делать дальше. Ну не было в моей жизни подобных случаев! В памяти скользнул тот давний январский вечер, когда мне разбили морду во имя справедливости, - и дальнейшее стало неизбежным. Я тебе покажу справедливость! Ты у меня узнаешь справедливость!..
        Я подступил к механической твари вплотную и, сам себе ужаснувшись, нанес удар. Старательно и неумело. Справа в челюсть.
        С тем же успехом можно было бы ударить телеграфный столб, например. Кроме того, я ухитрился промахнуться - кулак чиркнул по стальному подбородку, и мой мизинец оказался сломан. В таких случаях обычно пишут: руку пронзило болью. Нет, не пронзило. Боль оказалась тупая, ломящая. Поначалу мне и в голову не пришло, что это перелом. Думал, сильный ушиб.
        Лицензионный наконец-то попятился, затем, не поворачиваясь, отступил - и словно растворился в общем хаосе. За спиной моей металась, безумствовала Мымра. Такое чувство, что Володенька Турухин внушал ей больший страх, нежели все лицензионные разом.
        Не знаю, сколько еще времени я обходил ее, дуреху, дозором, подвывая, пристанывая, нянча поврежденный кулак и боясь, что откуда-нибудь снова подкрадется очередной комбец. Очередной лицензионный с железякой. Но нет, никто не подкрался. Кажется, андроиды просто удрали. То ли не осмелились поднять руку на живого человека, то ли время, данное им на зачистку, истекло.
        Уверившись в этом, я обессилел и прилег.

* * *
        Кто-то пытался приподнять меня под мышки, усадить. В воздухе стояла лесная гарь. Мизинец дергало болью. Сперва я решил, что любопытный Лёха все-таки не улежал в своем футляре и вылез. Ничуть не бывало. Вокруг меня хлопотал Обмылок. Товар выручал.
        - Ты же… - не веря, сказал я ему. - Тебя же…
        - Где болит? - спросил он, почти не гнусавя.
        Я привскинулся, осмотрелся. Надо мной колыхались лианы. Разумеется, не прямо надо мной, но рядом. На такое расстояние мне к Мымре подходить категорически запрещалось. Нигде ничего не горело, но отовсюду тянуло дымком - не паленой плотью, а именно дымком, как от костерка или от сжигаемой прошлогодней листвы. Похоже, лохматые и впрямь относились не к животному, а к растительному царству.
        - Где эти… лицензионные?..
        Обмылок оставил вопрос без внимания.
        - Где болит? - повторил он.
        - Куда делись?
        - Под штанишки пододелись!.. Где болит?
        - Вот… - Я выставил руку. Сустав уже начинал распухать. Наладчик склонился и надолго замер над моей поврежденной конечностью. Да, такое фиг наладишь…
        - И куда мне теперь? - скривясь, осведомился я.
        Округлое рыло, естественно, никаких чувств не выразило. Обмылок молчал, и молчание его показалось мне угрюмым.
        - Пошли, - сказал он, выпрямляясь.
        Кое-как я поднялся на ноги. Лианы всколыхнулись. Мымра будто попыталась шарахнуться от меня подальше.
        - Сейчас вернусь… - хрипло пообещал я, хотя сам в этом был нисколько не уверен.
        Мы двинулись к моему футляру. Под босыми ногами хлюпал мокрый мох, но ни одной медузы мне высмотреть нигде не удалось. Видимо, вся влага потрачена. Потоп - к пожару, пожар - к потопу. Справа должна была взметнуться страшилка - не взметнулась. Сгорела дотла. Под ноги подвернулся черный шар пепла, распался в прах. А на соседнем бугорке… Я остановился, не веря глазам.
        На соседнем бугорке ничком лежал некто в облегающем сером скафандре и с волдырем шлема взамен головы. Вот оно что! А я-то гадал, каким образом он повсюду успевает… Обмылков несколько, просто программа у всех одна… Обмылок бессмертен.
        Я обернулся к моему безликому конвоиру.
        - Как там Лёха? Уцелел?
        - А что ему в коробке сделается?
        Да, действительно. Крышку не открывать, бестолковку не высовывать…
        - Мы насовсем или еще вернемся?
        - С концами, - буркнул он.
        Мне снова стало страшно.
        - На свалку? - сипло спросил я.
        Ответом было угрюмое молчание. Я собрался с духом и отважился на главный вопрос:
        - Свалка - это Земля?..
        Ни слова не говоря, Обмылок поднес к моему лицу нечто, напоминающее черную полиэтиленовую стельку, и залепил мне глаза. Как смертнику перед расстрелом. Я попробовал отлепить, но краешков не нашел.
        - Зачем?! - крикнул я в кромешную тьму.
        - Чо, ослепнуть хочешь? - ворчливо отозвалась тьма.
        Я слегка успокоился.
        - А отключить меня не проще?
        - Некогда, - буркнул наладчик и куда-то подтолкнул.
        Шаг - и ощущение жесткого пружинящего мха под босыми подошвами исчезло. Я стоял на чем-то гладком, твердом, прохладном. Наладчик возился неподалеку с какой-то допотопной механикой: что-то долго лязгало, скрипело, иногда гулко ухало - подобно листу кровельного железа. Наконец черную стельку с моих глаз сняли, и я… Нет, конечно же, не ослеп - ржавые ставни дачного домика, равно как и дверь, были закрыты, но солнечное сияние в щелях и впрямь заставило меня поначалу плотно зажмуриться.
        Ничего не изменилось. Под одним окном - голый стол, под другим - газовая плитка с баллоном. У противоположной стены - железная койка, в дальнем правом углу - старый платяной шкаф. Разве что паутины поприбавилось и пыли.
        Снаружи раздалась игривая причудливая трель иволги. И тут же вопль драной кошки в том же исполнении.
        Глава 14. Свалка
        Когда Гулливер вернулся в Англию из страны лилипутов, люди казались ему огромными и он очень боялся, как бы кто-нибудь не растоптал его ненароком. Нечто подобное ощущаю теперь и я.
        Как они вообще могут жить в адской чехарде ослепительных красок и находить в этом удовольствие? Долго я еще, наверное, не отважусь высунуть нос на улицу до наступления сумерек. Хотя чертовы гуманоиды даже сумрак умудрились изуродовать: ночь гремит, полыхает, жжет. Одно спасение - темные очки. Или тонированные стекла Карининого автомобиля.
        Одежда - и вовсе верх кретинизма. Июнь, жара, а они утепляются. Голыми им, видите ли, разгуливать неприлично. Можно подумать, они напяливают шмотки из стыдливости! При чем тут стыдливость, если главный наш срам, лицо, ничем не прикрыт? Прав был Максимилиан Волошин: одежда - вроде государственной тайны. Пока не засекретишь какой-нибудь орган, на него никто и внимания не обратит! Одежда - орудие разврата. И трет вдобавок. Не знаю, к ноябрю я, возможно, пересмотрю свою точку зрения, а пока…
        Шевелюры, прически - тоже дикость. Как говаривал наш облученный и поэтому лысый военрук: волосня - плацдарм для насекомых. К счастью, нынешняя мода позволяет мужчинам брить голову, что я и проделываю дважды в день. Брови, правда, щажу. Скрепя сердце.
        До сих пор не знаю, как относиться к Лёхиным фантазиям по поводу происхождения человечества от бракованных андроидов, но что свалка - то свалка. Как еще назвать сборище ущербных, ненужных существ, сброшенных как попало в беспорядочную груду, именуемую городом? Одно только немыслимое количество их уже наводит на подобную мысль. И брак, брак, сплошной брак! Кто выше, кто ниже, кто толще… И почти у всех болезненная страсть наносить себе повреждения: прокалывают уши, щеки, носы, лишая себя тем самым единственной возможности вырваться из этого ада. О татуировках вообще умолчу.
        И тем не менее сходство с лицензионными поразительное. Я даже не о внешних чертах, я о поведении. Так сказать, не о железе, но о программе. Включил телевизор, а там десантники боевые навыки шлифуют. Если не брать во внимание экипировку, один к одному! Не вынес знакомого зрелища, принялся щелкать пультом. И на всех каналах то же самое: зачистки, гранаты, огнеметы… А хуже всего художественные фильмы, где эту дрянь еще и пытаются облагородить… Видишь трупы? Здесь прошел положительный герой. Романтика смертоубийства. Занятие настоящих мужчин, для которых совесть не помеха. А преступление во имя Отечества у них называется подвиг.
        Содрогнулся и выключил. Навсегда.
        Внезапное мое возвращение застало Карину Аркадьевну врасплох и, пожалуй, потрясло. Кроме шуток. Примчалась на дачу, забрала в особняк (глаза пришлось снова залепить), вызвала знакомого травматолога.
        - Бедный Володечка… - с преувеличенным ужасом говорила она. - Как же это вас угораздило?
        В мизинец мне засадили штифт. Вернее, не в сам мизинец, а в ту косточку, к которой он крепится. В любом случае на роль фальшивого андроида я уже не гожусь. Увы.

* * *
        Все выглядело так же, как в прошлый раз: мы сидели в той же гостиной и пробавлялись тем же «Куантро», разве что электрошокера на толстой стеклянной столешнице не наблюдалось. Свет был приглушен, шторы задернуты.
        - Да-а, угораздило вас, Володечка… - в который раз с горечью повторила Карина и тут же взглянула на меня с любопытством. - Вы в самом деле его ударили?
        - Вот, - сказал я, предъявляя загипсованную правую кисть. Фужер я держал в левой.
        - До этого дрались когда-нибудь?
        - Нет.
        - Удивительно!
        - А что мне оставалось? - взорвался я. - Лежать в футляре и не высовываться?
        - Лежать в футляре и не высовываться, - подтвердила она. - Это их разборки, поймите! Их, а не наши… Вас не для того покупали в конце-то концов! Представьте: приобрели вы утюг, а он возьми да и прими участие в семейной склоке…
        - Чего тут представлять? - буркнул я. - Так обычно и случается…
        Карина Аркадьевна свела нарисованные брови, должно быть, хотела рассердиться, но, посмотрев на меня, невесело рассмеялась.
        - Ох, Володя, Володя… Ну и что мне теперь с вами прикажете делать? Я-то думала, у меня с Алёшенькой будут проблемы, а за вас даже и не беспокоилась… Как он, кстати?
        - Лёха?.. Раньше барахлил, теперь исправен. Обмылок его переводом в другую муть оформляет…
        - Ну вот видите? Уж на что, казалось бы, неуемный…
        - И все-таки! - упрямо перебил я ее. - Что это было? То, чем я там занимался.
        - Не знаю, - сказала она.
        - Даже вы?
        - Даже я.
        Опечалилась, тронула губами край фужера.
        - Месяц… - произнесла она со вздохом. - Ну что такое месяц?
        Неужели я пробыл там всего месяц? Мне казалось, месяца три как минимум…
        - Сто пятьдесят тысяч… - продолжала мыслить вслух Карина. - Ладно, округлим до двухсот… Удвоим - все-таки, как ни крути, серьезная производственная травма… Утроим… - Она усмехнулась. - В связи с вашим героическим участием в боевых действиях… Итого, шестьсот. Ну и что это по нашим временам? Однокомнатка на окраине? Не пенсию же вам, согласитесь, назначать…
        - На мне еще долг висит, - напомнил я.
        - Ничего уже на вас не висит, - отрубила она. - Живите спокойно.
        - Меня правда тогда искали? - спросил я, испытующе глядя ей в глаза.
        - Тогда - да, - спокойно отозвалась Карина Аркадьевна. - Теперь - нет. Понимаете, Володенька, я чувствую себя несколько перед вами виноватой. Но мне действительно казалось, что уж год-то вы точно продержитесь. А теперь… Я, конечно, могу помочь вам с трудоустройством, но…
        - Может, вам сторож требуется? На даче… - подсказал я.
        Карина Аркадьевна улыбнулась.
        - Вы же сами знаете, что нет. Дача мне нужна для других целей…
        - Жаль, - молвил я. - У меня там негуманоиды знакомые…
        - Если вы про абрикос, то он засох. Кстати, цветущие деревья вообще поливать не рекомендуется…
        - Может, вам помощник нужен? - осведомился я без особой надежды.
        Карина чуть не поперхнулась.
        - Знаете… - изумленно глядя на меня, проговорила она. - Как-то плохо представляю вас в качестве вербовщика…
        - Могу попробовать… - уныло предложил я.
        - Попробуйте, но… - Карина Аркадьевна недоверчиво покачала пепельной стрижкой. - Ваше здоровье!
        Чокнулись, пригубили, призадумались. Я оглядел схваченное гипсом ребро ладони.
        - А если удачно срастется?..
        Она соболезнующе вздохнула.
        - Никаких механических повреждений… Поймите, это не мое требование, Володя! Это требование Обмылка.
        - Да что Обмылок! - сказал я с досадой. - Обмылок, если хотите, сам андроид.
        Известие это Карина Аркадьевна восприняла без особого удивления. Вздернула бровь - и только.
        - Вот как? - довольно-таки равнодушно переспросила она. - Андроид… Собственно, какая разница? Исполнитель - он и есть исполнитель. Что Обмылок на кого-то работает, я давно догадалась.
        - На кого?
        - Любите вы задавать праздные вопросы, Володечка…
        - Люблю! - с вызовом признал я.
        - Тогда задавайте…
        Ну вот как это у нее получалось? Обвела вокруг пальца, запугала, загнала черт знает куда, в горячую точку, я там палец сломал, а разозлиться на нее не могу. Наверное, такой и должна быть вербовщица. Смотри, Володенька, и учись.
        - Вы знали, что там будет зачистка?
        - Нет.
        - Карина Аркадьевна!
        - Да нет же, я вам говорю, нет… Что такое возможно - да, знала! Но это настолько ничтожный шанс… Вам просто повезло, Володя. Как всегда.
        Глаза ее были ясны и правдивы.
        - Ну хорошо… - сказал я. - А как вам удается сохранять секретность? Люди оттуда часто возвращаются?
        - Возвращаются. - Она кивнула. - А через неделю-другую просятся обратно. Да вот и вы тоже… Не знаю, что там с нами происходит, но… То ли отвыкаем мы от здешнего безумия, ото всех этих нелепостей, жестокостей, толкотни, то ли… Странно, правда?.
        - А вы почему обратно не попросились?
        Она смотрела на меня с грустной улыбкой. Потом подняла руку, словно собираясь поправить стильную свою пепельную стрижку, но вместо этого сняла ее целиком.
        - Вот, - призналась она, наклоняя гладкое темя с едва приметным шрамиком. - Надралась однажды и вписалась в футляр…
        Метнула парик под стол, поднялась из кресла, подошла к зеркалу. Стерла одну бровь, вторую. А потом вдруг взяла и разделась донага. Повернулась ко мне, гладкая, белая, и сильно напомнила Леру. Постаревшую. Поумневшую.
        Я вскочил и, подчиняясь порыву души, судорожно повторил ее интимный, по здешним меркам, поступок.
        Думаете, мы после этого упали в койку? Ни черта подобного! Снова присели к столу и продолжили нашу беседу, ставшую вдруг задушевной и ностальгической. Мы вспоминали графику страшилок, игру оттенков, суетливую побежку ежиков…

* * *
        И почему я не растение? Странная мысль, правда? Любой может подойти, сломать, вырвать с корнем… Но ведь и так подходят и ломают. С корнем рвут. Причем самое забавное, что всех. Рано или поздно. Если уж Наполеона сломали, то о нас-то грешных что говорить?
        Был вечер. Я стоял перед стеклянной витриной закрывшегося цветочного магазина и смотрел сквозь темные очки на то, что вздымалось из простенького керамического горшочка. Чем-то оно напоминало мою Мымру. Вот только цвет вульгарно ярковат. Названия на прилепленной бумажке, к сожалению, не значилось, была указана лишь цена, кстати, чепуховая. До которого часа они работают? Ах, до девяти… Ну что ж, завтра подойду спрошу. Может быть, даже куплю. Вдруг у них есть что-нибудь в том же роде, но менее аляповатое…
        Бракованных андроидов на бульваре поубавилось: либо расползлись по футлярам, либо собрались вокруг фляжечки. Совершали телодвижения и называли это жизнью. Весь рабочий день присаживались по приказу начальства на корточки, брались правой рукой за левое ухо… Правда, мало кому из них платили за это пять тысяч в сутки…
        - Володька?.. - произнес кто-то испуганным шепотом за левым моим плечом.
        Я обернулся. Вы не поверите, но это был мой непутевый шурин Толик, небритый и, по-моему, малость с похмела. Одежка тоже оставляла желать лучшего. Стало быть, так и не добрался до Канар - осел в трущобах…
        - Ты… откуда?.. - не веря, спросил он.
        - Оттуда, - сурово сказал я и показал загипсованную кисть.
        Глаза Толяна остекленели, он непроизвольно облизнул губы и быстро огляделся. Губы
        - толстые, раскатанные. Жизнелюбивые.
        - Тоже скрываешься?.. - Он снова понизил голос.
        А что тут еще можно было предположить? Голова обрита наголо, темные очки в пол-лица… Это в одиннадцатом-то часу вечера! Вот только прикид мой явно смущал Анатолия. Кожаные сандалеты, шортики, маечка - все новенькое, все из бутика. Я почти слышал, как скрипят мозги шурина, пытаясь все это совместить.
        - Слушай, - сказал я. - Тут за углом подвальчик есть…
        - «Тихий омут»? - Толян оробел. Раньше за ним такого никогда не замечалось. - Он же дорогущий…
        - Осилим.
        Подвальчик был хорош полумраком, ширмочками и приглушенной бормочущей музыкой. В остальных заведениях она гремит.
        Мы свернули за угол и сошли по каменным ступеням в прохладные колодезные сумерки.
        - Это со мной, - предупредил я на всякий случай служителя в ливрее.
        Расположились в уголке.
        - Как же ты выкрутился? - поражение спросил Толян.
        - Я не выкрутился, - честно ответил я ему. - Я закрутился.
        - Может, и меня закрутишь? - рискнул пошутить он.
        - Может, и закручу… Как там Танька? Замуж не вышла?
        - Хрен ее знает! Я уже на нее выходить боюсь… Пасут.
        Неужели до сих пор пасут? Что-то не слишком верится. Долг у нас был один на двоих, а Карина его погасила. То ли он об этом еще не знает, то ли, пока я там вкалывал андроидом, успел новых дел наворотить… Тоже вполне возможно.
        Нам подали пиво и обильную закусь. Все по высшему разряду. Глядя на такую роскошь, Толян расчувствовался.
        - Ты на меня сердца-то не держи, - покряхтывая, сказал он и ушел в надрыв: - Ну не было выхода, не было! Сам не знаю, что я им плел, отца родного продал бы… с перепугу… - Всхлипнул, хлебнул. - Тебе вон руку повредили, а мне бы точно башку снесли… - то ли пожаловался, то ли похвастался страдалец.
        Мне стало совсем неловко.
        - Да ладно тебе… - пробормотал я. - Ну было… Ну и что ж теперь? Было, да прошло… Ты лучше вот что скажи… У тебя особые приметы есть? Ну там шрамы, татушки…

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к