Осторожно, меняем судьбы! Алиса Лунина
        Агентство чудес #1
        Новая серия остросюжетных романов Алисы Луниной «Агентство чудес». В серию входят книги: «Осторожно, меняем судьбы!», «В центре циклона», «Смерть и дева».
        Роман первый «Осторожно, меняем судьбы!»
        Талантливый писатель Егор, сумеречная красавица - психолог Ая, сумасбродная танцовщица из «шоу толстушек» Тина, обладающий странными способностями, подросток Кирилл, гениальный химик Варвара, заядлый картежник Семен, беззаботный дауншифтер Данила и отставной военный Иван, при весьма необычных обстоятельствах получают от некого таинственного миллионера предложение стать сотрудниками первого в мире агентства чудес «Четверг» и поработать «волшебниками» - переписывать людские судьбы, и менять их к лучшему.

        Алиса Лунина
        Осторожно, меняем судьбы!

        
* * *

        Часть 1
        На краю отчаяния

        Глава 1
        Егор

        Егор Осипов брел по парку, расцвеченному октябрем в золотые и багряные тона; недавно прошел дождь, в лужах плавали листья. Осень в Москве уже начинала отцветать, и небо пересекали караваны улетающих птиц.
        На душе Егора было тоскливо. Особенная горечь палой листвы, пустые парковые аллеи, ощущение скорых холодов, события сегодняшнего дня лишь усиливали его печаль. Егор возвращался из редакции журнала, где ему отказали в публикации его романа «Час волка». Сегодняшнее вежливое «нет» («не наша тема, другой формат, извините») стало последней точкой в череде отказов, полученных Егором за последние три месяца. Роман, которому писатель Осипов отдал два года напряженной - на пределе сил - работы, отвергли все издательства. Два года предельного напряжения внутренних сил, и вот сегодня все закончилось.
        Прийти к выводу, что ты неудачник, несостоявшийся писатель и полное ничтожество, - не самое приятное открытие для тридцатичетырехлетнего мужчины, не лишенного некоторых амбиций. Но, увы, ничего иного сказать о себе писатель Осипов не мог. Со стороны он и впрямь выглядел законченным неудачником.
        …Несколько лет назад преуспевающего юриста солидной юридической конторы Егора Осипова вдруг одолел недуг - болезненная страсть к сочинительству. Егор стал писать рассказы, и скоро некоторые из них опубликовали в журнале, сопроводив публикацию хвалебной рецензией. Успех окрылил Егора, и, решив всерьез заняться творчеством, о чем, собственно, он и мечтал все годы службы в скучной юридической конторе, он поставил на «зеро» крупную ставку. Егор уволился с работы и засел за серьезный, «отменно длинный, длинный», отнимающий все время и силы роман, центральной темой которого стало понятие судьбы, рока, чуда, предопределения в жизни человека.
        И вот теперь, спустя два года, роман, который, по мнению автора, должен был перевернуть мир, отвергли все издательства. Сегодня, получив последний отказ, Егор понял, что надеяться не на что. Деньги, отложенные им в прошлой «благополучной жизни», закончились, а лимит оптимизма и веры в себя был исчерпан. У него больше не было надежды - ни капли, ни проблеска. И никаких перспектив… Как говорила его бывшая жена, он остался на «полных бобах».
        Ах, да, ведь у него когда-то была жена! Была, правда, потом сбежала… Впрочем, надо признать, что Марина ушла от него не сразу - она продержалась полтора года, в течение которых твердила ему, что он талантлив и скоро добьется успеха, но время шло, и энтузиазм Марины стал гаснуть. В конце концов она не выдержала испытаний даже не медными трубами, а медными деньгами - «извини, любимый, но даже из любви к великой литературе я не готова терпеть такие лишения» - и помахала ему рукой. Егор понимал ее и не винил: Марина была красивой птицей с ярким оперением, и в том, что однажды ей наскучила такая жизнь, нет ничего удивительного (в конце концов, никто не любит неудачников!). Марина ушла и через полгода вышла замуж, предпочтя литературе, творческим метаниям, рефлексии и хроническому безденежью Егора надежный брак с респектабельным функционером из совета директоров солидной газовой компании.
        Ветер гнал листья - огненный лисий хвост; на парк опускались темные, беспросветнее не бывает, сумерки. Егор присел на скамейку против пруда, глотнул коньяка из фляжки и вдруг отчетливо понял, что у него больше нет сил. Он поставил все на «зеро» и проиграл. Так бывает. Собственно, в жизни это случается куда чаще, чем «сорвать банк».
        Егор подумал, что вот сейчас он придет домой и перво-наперво избавится от романа. Уничтожит его.
        …Егор бросил куртку в прихожей, прошел в комнату: ну что, будем жечь? Сжег ведь Гоголь свой роман, а уж он-то, никому не известный писатель Осипов, чай, не Гоголь! Отсутствия его романа мировая литература не заметит. Как, однако, жечь? На дворе двадцать первый век, роман набран в электронном формате и существует исключительно в виде компьютерного файла. Можно, конечно, сначала распечатать текст на принтере, потом взять спички, смотаться обратно в парк и устроить символическое сожжение: подбрасывать листы бумаги в огонь и, распугивая местных пенсионеров и собаководов, рыдать навзрыд, оплакивая погибшие надежды, но… Сколько лишних движений! Что, если поступить проще: одним щелчком волшебной клавиши удалить роман и все-все, что с ним связано, отправить в никуда, в пустоту?!
        Егор включил компьютер, открыл файл с романом и замер: романа не было. Вместо объемного текста шестисотстраничного романа в файле было всего несколько абзацев - послание от незнакомца. В этом странном письме некто, обращаясь к Егору по имени, писал, что он прочел роман «Час волка» и нашел занятными иные из рассуждений Егора о судьбе и роке. «Я признаю, что написанный вами роман заслуживает внимания, - писал незнакомец, - однако хотел бы напомнить вам, что на свете есть вещи и поинтереснее сочинения книг. Вместо книг о судьбе я предлагаю вам писать человеческие судьбы». Далее таинственный автор послания предлагал Егору встретиться в означенное время в указанном месте и обещал, что при встрече Егору вернут флешку с его романом, а главное, «сделают предложение, от которого он не сможет отказаться».
        Егор перечитал письмо во второй-третий раз, зябко повел плечами: каким образом кто-то проник в его личный компьютер, учитывая, что в квартиру войти никто не мог? Когда он вернулся домой, входная дверь, как обычно, была закрыта на два надежных замка, и, более того, запустить компьютер без пароля, который знал только он, было невозможно. Однако же вот - романа нет, есть только странное письмо. Может, он сошел с ума?!
        Не находя ответов на свои вопросы, Егор решил завтра непременно отправиться на встречу с похитителем романа, чтобы разобраться в этой странной истории.

        Ая

        А в это время в другой части Москвы тридцатилетняя психолог Ая Кайгородская наблюдала за тем, как ее любовник, недавно сообщивший ей о разрыве их отношений, собирает вещи.
        Ая пребывала в отчаянии и чувствовала себя сломленной - Стас был ее последним шансом стать «нормальной женщиной» в понимании большинства людей и последней надеждой на то, что она сможет научиться выстраивать отношения с мужчиной, когда-нибудь обзаведется семьей и обретет душевное спокойствие. В течение полутора лет, пока они со Стасом были вместе, Ая старалась забыть о своем прошлом, пыталась стать такой, как все, научиться жить. И вот сегодня все кончилось.
        Строго говоря, в Стасе не было ничего особенного - ни особенной силы, ни выдающегося ума, ни исключительных внешних данных, однако на заре их отношений она заставила себя поверить в то, что он незаурядный: сильный, умный, яркий, необыкновенный и - незаменимый. Ей было двадцать восемь, когда они встретились; она устала от одиночества и нуждалась в человеческом тепле. Стас был веселый, человечный, несовершенный, и рядом с ним она хотя бы на время могла забыть о терзавших ее кошмарах. Благодаря ему ей даже стало казаться, что она почти справилась, почти забыла о той трагедии… Но сегодня утром, после того как он сказал, что уходит от нее, она поняла, что избавиться от прошлого не получилось. «Ты никогда не станешь нормальной!» - молоточком выстукивал кто-то злой в ее голове.
        Когда Стас уходил, она задала ему лишь один вопрос: «Почему?», мысленно добавив: «Ведь я старалась…» Он опустил глаза: «Так получилось».
        И с этой фразой мужчина, с которым она прожила полтора года, ушел из ее жизни. В свою жизнь.
        Поняв, что все кончено, она сорвалась с катушек - ее тщательно выстраиваемая в течение долгих лет психологическая защита от внешнего мира, а главное, от самой себя оказалась сломлена. Вечером Ая позвонила в офис компании, где она работала, и сказала, что увольняется. Ни занимаемая ею должность, о которой мечтали многие, ни внушительный размер оклада - ничто не могло ее остановить; надежды, планы на будущее - все потеряло смысл и полетело в мусорную корзину, потому что чуть раньше туда полетела ее жизнь. Простившись с коллегой - теперь уже бывшим, Ая усмехнулась: если бы ее сослуживцы знали, что психолог Кайгородская не может справиться с собственными проблемами, то, пожалуй, уволили бы ее сами.
        …Она слонялась по своей большой, слишком большой для одного человека квартире и не находила себе места. В какой-то миг она подумала, что правильнее было бы дать выход скопившейся внутри разрушительной энергии, выплеснуть ее наружу - к примеру, взять и разнести в щепки свое дизайнерски выверенное жилище с дорогой мебелью и техникой. «Бить посуду, музыкальный центр, опрокидывать стулья, вышвырнуть в окно телевизор, крушить все без разбора, ну давай сделай хоть что-нибудь, только не загоняй опять эту лютую тоску внутрь…» Но она не стала крушить мебель, срывать занавески, качаться на люстре и вопить - это не ее стиль. Самое большее, что абсолютный интроверт, женщина, «застегнутая на все пуговицы», Ая Кайгородская могла себе позволить, так это, скорчившись от разрывающей ее изнутри тоски, сидеть в оцепенении час, два, три и смотреть на висевшую на стене в ее гостиной бесконечно, запредельно печальную гравюру Дюрера «Меланхолия».
        А потом Ая села писать в дневник.
        Разместившись на широком подоконнике (из ее окна открывался дивный вид на осеннюю, пеструю Москву), она открыла в ноутбуке файл со своим электронным дневником и стала выстукивать текст - сигнал бедствия, просьбу о помощи, SOS от тоски и отчаяния. Морзянка, которую никто не услышит.
        Уже несколько лет Ая вела электронный дневник, стараясь каждый день набирать несколько страниц текста, фиксируя собственные впечатления, чувства, события дня. Как психолог она знала, что записи такого рода являются своеобразным процессом автокоммуникации и помогают привести голову в порядок (сообщение, посланное самому себе, перекодируется и в силу этого обретает новый смысл); в личном дневнике ей удавалось внутренне проговорить важные, зачастую болезненные вещи, правильно обозначить свои проблемы, точно поставить вопрос и в итоге - ведь верно сформулированный вопрос уже содержит ответ - помочь себе справиться со своими страхами, сомнениями, комплексами. Дневниковые записи обычно помогали ей упорядочить мысли, обуздать эмоции даже в процессе набора текста, однако сегодняшние страницы сложно было назвать упорядоченными: бессвязный поток мыслей, перехлест эмоций - на краю отчаяния так сложно удержаться…

        Из дневника Аи Кайгородской
        «По сути, все мое настоящее - попытка справиться с прошлым. Бесконечный экзамен на выживание. И сегодня я поняла, что этот экзамен не сдан - психолог Кайгородская, вам двойка!
        …Я смотрела, как Стас собирает свои вещи; мужчина, которому я посвятила полтора года, вместе с рубашками, галстуками, пиджаками бросил в раскрытый чемодан мои надежды на то, что и для меня возможно что-то хорошее, и ушел. Все. У меня ничего больше не осталось. Полтора года, пока мы были вместе, я пыталась стать обычной женщиной, но у меня не получилось. Надо найти мужество и признать поражение - я потерпела крах, это конец. У меня больше нет сил, а главное, веры в то, что когда-то моя жизнь изменится. Значит, нет смысла за нее цепляться. Единственное, что меня смущает, так это то, что мое самоубийство, вероятно, объяснят несчастной любовью: мол, ее бросил любовник и после этого она решила немного полетать из окна. Примитивно, пошло, но, скорее всего, люди так и подумают. Вряд ли кому-то придет в голову, что можно покончить с собой не из-за несчастной любви, а из-за невозможности любить. Хотя в моем случае это именно так. Если бы я могла полюбить, пусть даже безответно, без всякой надежды на взаимность, - это было бы прекрасно. Потому что любить - счастье. А вот когда внутри тебя одновременно и
выжженная пустыня и невозможный холод - пространство, в котором нет и не может быть любви, - это ад. Я обречена на одиночество и несчастье. Я устала и больше не могу притворяться, что я такая, как все».

        Ая перестала печатать - хватит, главное сказано. Она посмотрела на тонкий, отчасти стершийся за годы шрам, рассекающий ее запястье, - воспоминание о прошлой слабости. Что ж… Она снова пришла к тому же финалу, потому что ее отчаянные попытки научиться жить ни к чему не привели. Что выбрать теперь? Выйти из окна, коли судьба так удачно поселила ее на шестнадцатом этаже?
        Она поглядела в окно: внизу бурлила равнодушная Москва. Шестнадцать этажей, всего шестнадцать этажей, и выход найден. Ая усмехнулась, представив, как она, а вернее сказать, то, что от нее останется, будет лежать там, на тротуаре. Скорее всего, на ее смерть слетятся охочие до сенсаций падальщики - журналисты - и напишут, что единственная дочь миллионера Бориса Гойсмана выбросилась из окна в центре Москвы; по законам жанра припомнят и кровавые подробности той истории из ее прошлого и сопоставят ее смерть с той смертью… Впрочем, не все ли равно? Она уже будет далеко.
        Ая распахнула окно. Все произойдет быстро. Так быстро, что ты даже не успеешь заметить. А потом уже ничего не будет.
        Тишину прорезал звонок мобильного телефона. Ая отмахнулась: к черту всех, не буду отвечать! Но телефон звонил и звонил. Его назойливые звуки мешали ей сосредоточиться и принять последнее решение. Она взяла айфон в руки (может, предварить собственный полет запуском из окна этого ненужного ей теперь телефона?) и вдруг увидела, что ей пришло смс-сообщение. Успев подумать, что это последнее смс в ее жизни, она машинально прочитала текст, отправленный с незнакомого номера. Некто писал: «Ответь на звонок, Ая! С полетом из окна можно и повременить!» Ая застыла с айфоном в руках, не понимая, откуда отправитель смс мог узнать о ее экстравагантных планах. В следующую секунду телефон снова зазвонил. Вздрогнув, после недолгой паузы она ответила.
        - Здравствуй, Ая! - сказал незнакомый мужской голос.
        Она окончательно растерялась:
        - Кто вы?
        - Мы пока не знакомы, - усмехнулся мужчина, - хотя кое-что о тебе я знаю. К примеру, сколько роз было в том букете…
        Ая похолодела от ужаса.
        - Их было десять, правда, Ая? Тот человек знал о том, что случится, а потому выбрал четное число, как для мертвой, да?
        - Но откуда… - беззвучно прошептала Ая. После тех событий прошло двадцать лет, все участники той трагедии мертвы, откуда этот человек знает такие подробности?!
        - Хочешь спросить, откуда я знаю? Поверь, я много знаю о тебе такого, чего, возможно, не знаешь и ты сама. Но об этом потом… Всему свое время. Сейчас о другом. Я хочу кое-что тебе предложить.
        - Что? - У нее пересохло горло, а в ушах раздавался гулкий стук собственного сердца.
        - Не телефонный разговор. Нужно встретиться.
        В его глуховатом голосе была властность, сила, уверенность.
        - Где встретиться? - переспросила Ая.
        Ее загадочный собеседник сказал, что после их разговора ей придет смс с указанием времени и адреса предстоящей встречи, и заверил, что его необычное предложение, несомненно, ее заинтересует.
        - А если я откажусь?
        - Тогда счастливого полета! Значит, я ошибся в тебе, и ты просто дура.
        Он прервал разговор и отключился. Ая закрыла окно, пошла на кухню - глоток холодной воды, выдохнуть и успокоиться. А теперь вспомнить подробности недавнего разговора и понять, что это - чей-то нелепый розыгрыш или организованная провокация? И главное: как объяснить, что этот человек знает о той ночи? Но думай не думай, а рациональных объяснений случившемуся нет. Ая набрала сохранившийся в памяти айфона телефонный номер, с которого ей звонили, однако ее звонок ушел в пустоту. Поискав этот номер в поисковой системе, Ая выяснила, что он не принадлежит ни одному из существующих операторов связи.
        А вскоре ей пришло смс-сообщение с указанием места и времени предстоящей встречи.

        Варвара

        Разные люди - разные судьбы, разные проблемы, и если где-то в центре Москвы в роскошной квартире Ая Кайгородская мучилась от осознания невозможности любить, то в спальном московском районе, в скромной типовой квартирке другая девушка мучилась из-за неразделенной любви.
        «И как же ты дошла до такой жизни, Варенька?» - вздохнула Варвара Воеводина. После чего Варенька - умная девушка двадцати девяти лет от роду, химик по образованию и призванию, смешала свои химические знания, разочарования и обиды в смертельную смесь ядовитого порошка, который она собиралась вскоре выпить, так и не найдя ответа на вопрос: а как, собственно, она дошла до «такой жизни». Как дошла? Ну, вот так и дошла, так получилось. В жизни-то по-всякому случается, и если одни страдают от неспособности любить, замерзая в арктическом холоде своей души, как красавица Снежная королева Ая, то у некрасивой умницы Вареньки была другая проблема - она любила. Да как! Навзрыд, самозабвенно, до утраты инстинкта самосохранения, вот так гибельно любила Варенька своего Дмитрия. Можно сказать, что любовь к Дмитрию лишила умницу Вареньку - будущее научное светило, без пяти минут кандидата химических наук, всяческого разума.
        …Судьба предначертала Вареньке Воеводиной стать химиком. Прадедушка Вари был известным химиком, Варины дед и отец посвятили себя химии, и Варина мама работала лаборантом на кафедре химии. Варваре вообще казалось, что у нее в роду вплоть до Адама с Евой все были химиками. Ну и какой у нее после этого оставался выбор? Особенно если учесть, что вместо сказок на ночь дедушка рассказывал ей истории о каждом элементе из таблицы Менделеева, о том, как его открывали и чем он примечателен.
        В школе учителя называли Варю «девочка-край». Все у нее было как-то неровно: по гуманитарным предметам училась плохо, при этом по всем естественно-научным - недюжинные способности (учитель химии так вообще ее боялась, чувствуя, что уступает в знаниях этой странной, угрюмой девочке с желтыми волосами и вытянутым, «лошадиным» лицом). Одноклассники некрасивую, умную Варю прозвали Молекулой, частенько прикалывались над ней: «Слышь, Молекула, а че такое аш два о? А какая формула у спирта?» - и откровенно ее не любили.
        Вареньку вообще никто никогда не любил, кроме дедушки-бабушки и родителей-химиков; в нее не влюблялись мальчики, с ней не хотели дружить девочки. Но до поры до времени Вареньку это не очень-то огорчало - ей вполне хватало химии и осознания своей будущей миссии в науке. Варя готовила себя к научной деятельности и запланированным великим открытиям, когда вдруг на ее горизонте совершенно незапланированно появился Дмитрий. И началась новая эра Варенькиной жизни. Тридцатилетний красавец Дмитрий - жгучий брюнет с опасными синими глазами и стильной бородкой - заставил Варю забыть о любимой химии, о тех важных исследованиях в области психофармакологии, которые она проводила, и даже о ее лабораторных мышах.
        В тот месяц, что они с Дмитрием прожили вместе, Варя летала от счастья и растворялась в любви, однако вчера ее любовная эйфория и полеты закончились, и последовало жесткое приземление. Ее мягкий, обаятельный Дмитрий неожиданно сделался непривычно жестоким и поставил Варю перед выбором: либо она соглашается на его предложение, либо они расстаются. Узнав, что возлюбленный предлагает ей стать соучастницей жуткой криминальной аферы, Варя ужаснулась и отказалась. Тогда Дмитрий сказал: «Раз так - мы не вместе», - и бросил Варю.
        Еще вчера расцвеченный любовью, многоцветный, огромный мир вдруг съежился до размеров предательства Дмитрия, до размеров Варенькиных обиды и горя. Варина боль была такой огромной, что жить с ней не представлялось возможным. Жизнь без Дмитрия была для Вари жизнью с содранной кожей.
        И Варенька приняла решение.
        Приготовить надежное - надежней не бывает - снотворное для химика Воеводиной не составило труда. Белый порошок - верное избавление от боли - был изготовлен и манил Варю. И вот - до свидания, Варенька! Прощай блестящая научная карьера, прощай вероломный Дмитрий, - Варя Воеводина выпила приготовленное для вечных снов «снотворное».
        Комната, предметы, белый свет поплыли у Вареньки перед глазами и исчезли.
        …Как ее остывшую, уснувшую «вечным сном» вынесли из комнаты какие-то люди, Варя Воеводина, разумеется, видеть уже не могла.
        Пробуждение оказалось неприятным. Очнувшись и застонав, Варя обнаружила себя лежащей на столе с наброшенной на лицо простыней. Ужаснувшись, Варя сдернула простыню и увидела, что она в морге - совершенно голая, с биркой на ноге и в окружении тех, кто уже никогда не проснется. Варя закричала и вдруг увидела идущего к ней человека в белом одеянии.
        Некто в белом облачении (то ли ангел, то ли патологоанатом), равнодушно скользнув взглядом по голой Варе, спросил:
        - Ну что, очухалась?
        Из Вариных глаз покатились нереально крупные слезы.
        - Нехорошо, - с укором заметил незнакомец. - Химия - славная наука, принесшая человечеству много пользы, а вы, голубушка, использовали свои знания для такого богопротивного дела!
        «Я на том свете, - мысленно простонала Варя, - и это начинается „страшный суд“».
        Некто в белом халате, словно услышав Варины умозаключения, хмыкнул:
        - Да на этом вы свете, на этом, и пока еще есть возможность здесь подзадержаться. Впрочем, решать вам. Либо вы, Варенька (а в школе вас звали Молекулой, не так ли?), остаетесь здесь, в этом милом заведении с биркой на ноге - она вам, право, так идет! - либо отправляетесь со мной на встречу, где вам предложат кое-какую работу.
        Голая Варя вскочила со стола - она выбирала жизнь.

        Иван

        Проснувшись среди ночи, Иван Шевелев взглянул на часы и тяжело застонал: опять четыре утра, будто кто проклял! Погасив свет, он нырнул под одеяло, как в нору, и изо всех сил, собрав волю в кулак, постарался уснуть, однако ничего не вышло.
        Вот уже на протяжении года всякую ночь Иван сначала долго не мог заснуть, а позже неизменно просыпался в промежуток с четырех до пяти утра, словно кто-то пробуждал его некой таинственной кнопкой, и дальше уже совсем не спал. Однажды, заметив закономерность «включения кнопки» именно между четырьмя и пятью утра, он заинтересовался этим обстоятельством и, погуглив в интернете, узнал, что это время называют «часом волка». Иван внутренне согласился с таким образным определением; в этом часе, когда, согласно статистике, умирает больше всего людей и совершается больше всего самоубийств, действительно есть что-то волчье, ощерившееся, опасное; как будто в мироздании в это время открывается бездна, засасывающая жизни. «Час волка» лучше проспать, потому что те, кому не спится, оказываются наедине со своим внутренним волком и, бывает, проигрывают битву.
        Вот и сегодняшнюю битву Иван проигрывал. «В такое время, будь оно неладно, и впрямь разве что удавиться!» - подумал Иван. Он встал, подошел к окну и закурил, вглядываясь в темноту.
        Ночь, полная луна, разливающаяся ядом, и где-то там, в глубине двора, очертания маленькой, детской фигуры. «Он опять пришел», - с тоской вздохнул Иван. «Он» приходил к нему уже два года. Каждую ночь. Иван, здоровый тридцатишестилетний мужик, боец спецназа, прошедший не одну войну, боялся в жизни только одного - вот этого полночного гостя. «Он» - мертвый мальчик из уничтоженной отрядом Ивана деревни в стране на Ближнем Востоке - вновь смотрел на него своими ненавидящими глазами и снова в сотый, тысячный раз повторял сказанные перед смертью слова - последние проклятия своему убийце. Иван знал о наложенном на него проклятии, потому что после смерти мальчика его жизнь словно раскололась, треснула.
        Иван задернул штору: скорей бы утро… Но до утра было еще далеко - на часах только начало пятого.
        Ночную тишину взорвал пронзительный дверной звонок. Иван подошел к входной двери, посмотрел в глазок - никого. «Это просто расстроенные нервы», - успокоил себя Иван. В дверь постучали.
        - Кто там? - спросил Иван.
        Ему ответили детским голосом, тихо, но требовательно:
        - Откройте!
        Иван вздрогнул - нет, он не испугался бы и роты вооруженных до зубов наемников, пришедших его убивать, или самой инфернальной нежити, но этого гостя он боялся, потому что уже знал, кого увидит, открыв дверь.
        Так и оказалось. На пороге стоял мальчик - черноволосый, черноглазый, похожий на того мальчика…
        - Вам письмо! - Ребенок протянул ему конверт.
        Иван смотрел на мальчика как загипнотизированный и не решался взять конверт. Тогда мальчик улыбнулся - Ивану стало жутко, - положил письмо на порог и ушел.
        Иван долго держал конверт в руках, наконец раскрыл. Руки задрожали: письмо начиналось со слова, написанного арабской вязью, - проклятия, что бросил ему в лицо умирающий мальчик. Ивана прошиб холодный пот: как найти рациональное объяснение тому, что сейчас произошло, учитывая, что о той истории, случившейся на Востоке, никто, кроме него самого, не знает?! А может, все это ему только показалось и к нему подбирается - уже подобралось - обычное безумие?
        Он заставил себя прочесть странное послание до конца. Некто, обращаясь к нему по имени, предлагал ему встретиться, чтобы «кое-что обсудить»; и далее - место и время встречи. Речь шла о сегодняшнем дне. Иван тяжело вздохнул, мысли в голове путались: «Ну, если это за мной, то я пойду».

        Семен

        Сегодняшний день у сорокалетнего Семена Чеботарева определенно не задался. Когда домой к Семену приехали парни от криминального авторитета Гиви, Семен с тихой тоской подумал, что это - конец, и дальнейшие события лишь подтвердили его мрачное предположение.
        Попеняв Семену на то, что своим недавно открытым бизнесом он перешел дорогу «старшим товарищам», хмурые парни из команды Гиви без всякой галантности запихнули незадачливого «бизнесмена» в машину и повезли за город. Семена привезли в лес потемнее да побезлюднее и закопали его в большую, заранее приготовленную яму так, что на поверхности осталась только его голова. После чего молодчики ушли, предоставив Семену возможность в полной мере оценить отличное чувство юмора их хозяина, решившего, что пристрелить Чеботарева было бы слишком скучно и банально (Гиви всегда тяготел к некой «театральщине» и на беду Семена, вспомнил судьбу Саида из «Белого солнца пустыни»).
        Задумка Гиви удалась - театральщина была еще та: ночь, освещенный луной дремучий лес и обезумевший от ужаса человек, оставленный на верную погибель!
        Чеботарев понимал, что в эти места не забредают даже грибники, а значит, рассчитывать на спасение ему не приходится; его смерть будет мучительной, страшной и довольно нескорой. От обуявшего его ужаса Семен на какой-то миг отключился и потерял сознание, а когда очнулся, то увидел обступивших его мужчин в странной черной форме. Появившиеся «незнакомцы в черном» были похожи то ли на ангелов-спасителей, то ли на демонов, пришедших за душой грешного Чеботарева. Семен, и сам не поняв, хрипло застонал: «Кто-о-о?»
        - А я бы за твою жизнь сейчас не дал и копейки, - усмехнулся рослый незнакомец, по всей видимости, считавшийся у «демонов» главным.
        Если бы Семен мог кивнуть, он бы кивнул: да, я бы и сам не дал… Но поскольку кивнуть он не мог, то лишь согласно замычал.
        - Как же тебя угораздило, мил человек? - ласково поинтересовался начальник демонов-ангелов.
        Семен и плечами пожать не мог: мол, сам не знаю, и опять промычал.
        Поняв, что разговаривать с Чеботаревым, в общем-то, бессмысленно, главный ангел (нет, скорее все-таки демон) сказал, что Семена освободят, если он примет их предложение. Яростно замахать руками в знак согласия Семен тоже не мог, но он мог собрать последние силы и забормотать: да, да, согласен на все!
        Тогда сводный отряд ангелов или демонов слаженно принялся за работу по освобождению Семена.

        Данила

        В разных частях Москвы с разными людьми в этот день происходили странные события; однако удивительные вещи случились не только в Москве - в одной южной, экзотической стране сегодня тоже произошло нечто необычное.
        Этим утром тридцатилетний Данила Сумароков пребывал не в лучшем настроении, поскольку первое, что он увидел, проснувшись, был женский труп. Увидев незнакомую мертвую девушку, лежавшую с ним в постели, - рассыпанные по подушке черные волосы, лицо, искаженное гримасой боли, застывший взгляд, вывернутые руки, - Данила скатился с кровати и, захрипев от ужаса и отчаяния, попытался вспомнить, что же произошло с ним сегодняшней ночью.
        События вчерашнего вечера в памяти Данилы мелькали хаотичными вспышками: вот он в ночном клубе знакомится с разбитной молоденькой мулаткой, вот они пьют, танцуют, опять пьют, потом курят траву, им весело - впереди целая ночь веселья, выпивки, секса; вот он предлагает подружке поехать к нему, а дальше - провал, вспышки воспоминаний гаснут. Полная тьма. «Ничего не помню», - застонал Данила. Съежившись, он сидел на корточках в углу комнаты, боясь посмотреть туда, где лежала мертвая девушка. Зато именно с этой точки он и увидел пару валявшихся под кроватью пакетиков с рассыпавшимся белым порошком. Что это за порошок, Данила понял сразу, непонятно ему было другое - как наркотики попали в его квартиру? Их принесла сюда девушка или здесь, кроме них, был кто-то еще? Вопросы, вопросы, и ни одного ответа…
        Голова раскалывалась, в горле пересохло. Отчаявшись вспомнить, что же произошло с ним ночью, Данила подумал, что, каковы бы ни были причины смерти незнакомки, их следствие очевидно: мертвая женщина и наркотики в его квартире не сулят ему ничего хорошего. Данила знал, что даже за легкие наркотики здесь приговаривают к смертной казни. Да, из этой заварушки ему не выбраться.
        Перед его глазами пронеслась вся жизнь: детство в небольшом провинциальном городке, переезд в Москву, учеба в престижном институте, тот переломный миг, когда он придумал свою теорию «экзистенциальной беспечности», содержание которой сводилось к главному принципу: никогда и ни по какому поводу «не париться»; последовавшее за этим решение бросить родину и институт. Наконец, крутой кульбит через моря, страны и приземление в прекрасной южной стране, где есть океан и золото песков, где можно беззаботно прожигать жизнь и вообще «не париться».
        Однако сейчас его теория «экзистенциальной беспечности» не срабатывала - не париться из-за мертвой мулатки, «откинувшейся» в его постели, никак не получалось. И Данила «парился», «парился», покрывался холодным потом, сходил с ума от отчаяния.
        На лестнице послышались чьи-то шаги, в дверь постучали. Поняв, что пришли за ним, Данила сжался: полиция! «Полицейские» на раз вышибли хлипкую дверь и ворвались в комнату. Их было четверо: трое дюжих молодчиков в черных костюмах и с ними невысокий, сухощавый господин с такой обыденной внешностью, какой обладали сотни тысяч бывших соотечественников Данилы. Чутьем Данила понял, что невысокий господин с бесцветными глазами в этой компании самый главный; кроме того, он понял, что эти люди - не полицейские.
        - Нехорошо! - на чистейшем русском сказал сухощавый незнакомец и кивнул в сторону мертвой мулатки.
        - Я не убивал ее, - забормотал Данила.
        - Возможно, - легко согласился незнакомец, - но вряд ли тебе поверят на суде.
        - И что же мне делать? - заметался Данила.
        - Выбрать вид смертной казни, - спокойно посоветовал незнакомец. - В этой стране возможны варианты: казнь через смертельную инъекцию, через расстрел, посредством отрезания головы или, как знак особого расположения, могут предложить забрасывание камнями. А вы, господин Сумароков, какую предпочитаете?
        - Я хочу жить, - голос Данилы дрогнул.
        Незнакомец усмехнулся:
        - Ну, тогда слушай меня. Сейчас ты летишь с нами на историческую родину, в Москву, где тебе кое-что предложат. И учитывая обстоятельства твоего отъезда из этой милой страны, я думаю, ты не сможешь отказаться.
        Данила вздохнул:
        - Что за предложение?
        - Узнаешь на месте.
        - А если я откажусь?
        Незнакомец пожал плечами:
        - Через полчаса здесь будет полиция. Дальше ты сам все знаешь. Так что согласие - твоя жизнь.
        - Я согласен, - кивнул Данила.

        Глава 2
        Ая

        Над осенней Москвой повисло яблоко полной луны. Ая вообще не любила полнолуние, чувствуя в такие ночи тревогу и раздражение (может быть, потому что в ту роковую ночь тоже была такая луна?), а сейчас она просто не находила себе места. Ее терзали сомнения: идти ли на сегодняшнюю встречу с незнакомцем, который знает о ней так много, что если вдуматься - берет оторопь…
        Когда утро очертило свой спасительный круг и луна погасла, Ая решила встретиться с загадочным мистером Иксом, рассудив, что, как бы ни была опасна предстоящая встреча, вряд ли она может быть опаснее полетов из окна шестнадцатого этажа.
        …Обычно утро Аи начиналось с нехитрых ритуалов и было рассчитано по минутам: ледяной душ, комплекс йоги для полного пробуждения и чашка крепчайшего кофе под любимую классическую музыку; после этого Ая ехала на работу в компанию. Но сегодня все было не так.
        Стоя под привычным ледяным душем, Ая неожиданно почувствовала дикий холод и, изменив привычке, включила горячую воду, пытаясь согреться. После душа, все еще подрагивая, она пошла на кухню. Вместо обычного завтрака, состоящего из апельсинового сока, овсянки и кофе, теперь она решила ограничиться только кофе, однако чашка вдруг выпала из ее рук. Осколки фарфора и кофейные разводы на темной плитке пола, дрожь в руках. Нервы, нервы. Даже любимые арии в исполнении оперных див сегодня навевали на нее тоску, и Ая с раздражением выключила проигрыватель; впрочем, тишина показалась еще более зловещей. Она взяла книгу, которую читала в последний месяц, - «Анатомию меланхолии» Роберта Бертона, но, не сумев сосредоточиться, отложила ее.
        Ая чувствовала себя потерянной и не могла собраться - расставание со Стасом, события вчерашнего дня, бессонная ночь, а главное, странный телефонный звонок и предстоящая встреча… Виски ломило, сердце выстукивало куда чаще обычного. Йоговская дыхательная гимнастика, глубокий вдох, выдох - и успокоиться! Ну же, давай! Нет, не работало. Успокоиться не удалось.
        Она взглянула на часы. Пора было собираться на встречу.
        Ая вошла в гардеробную, где, как и во всей ее роскошной квартире, царил образцовый порядок. Но так же, как и все ее жилище, оформленное в стиле хайтек, гардеробная выглядела стильной, блестящей, хромированной и… безжизненной. Ая сознательно исключила из интерьера квартиры все лишнее - никаких фотографий, вазочек, сувениров, салфеточек. Ничего лишнего и личного. Только необходимая мебель, много книг и на стене в гостиной ее любимая гравюра - «Меланхолия» Дюрера.
        В гардеробной, несмотря на ее обширные размеры, тоже не было ничего лишнего. Все отсортировано, разложено, систематизировано: ящики, коробки, полки. Расставленные в строгом порядке туфли, сумки - одна к одной, - отобранные по цвету и размеру. На вешалках одежда исключительно монохромных тонов: ряд просто дорогих, ряд очень дорогих деловых костюмов в черной и серой гамме, невероятное количество белых мужских рубашек (преимущественно одной конторы, которая, по мнению Аи, производила лучшие рубашки в мире), строгие брюки, классические юбки. Однажды ее бывший любовник Стас, смеясь, заметил, что в ее гардеробной можно повеситься от скуки и что любой, кто заглянул бы туда, решил, что у этой женщины нет воображения. Не сочтя его шутку смешной, Ая сказала, что у нее действительно нет воображения, так же как у ее покойной матери, известной московской модели Дины Кайгородской. «У моей матери ведь тоже не было воображения. Никакого. Когда я родилась, она даже не стала особо заморачиваться над моим именем, просто взяла две буквы алфавита - первую и последнюю, и получилось - Ая. Полагаю, придумать более
дурацкое имя было невозможно». Ая произнесла это с такой мрачной интонацией, что Стас осекся и перестал смеяться.
        Да, в определенном смысле психолог Ая Кайгородская - женщина с блестящим образованием, недюжинным интеллектом, свободно владевшая тремя языками, была начисто лишена фантазии и воображения, потому что, с ее точки зрения, эти категории тоже принадлежали к разряду «лишних» функций. Зато у нее никогда не возникало проблем с выбором одежды - она могла не тратить на это ни время, ни энергию. Вот и сейчас она собралась быстро, как солдат: классический черный костюм, строгий тренч; никакого макияжа, украшений, парфюмерии - ничего лишнего. Только часы заоблачной стоимости - подарок отца - и серый палантин из кашемира.
        Ая встала в центре гардеробной - многочисленные зеркала подхватили и отразили образ высокой, красивой, светлоглазой брюнетки (так похожей на звезду столичных подиумов Дину Кайгородскую). Во внешности Аи тоже не было ничего «лишнего» - поразительно гармоничные черты лица (про таких говорят «лицо скульптурной лепки»): изящный нос, большие серые глаза, очерченные губы; короткая стрижка «под мальчика» открывала длинную шею. Несмотря на кажущуюся хрупкость ее тонкой, изящной фигуры, у нее было сильное, мускулистое тело (сказывались годы тренировок в спортзале и многолетние занятия стрельбой из лука).
        Стас, хотя и ругал ее за излишний перфекционизм, говорил про нее, что она - женщина-совершенство, эталон стиля. Что правда, то правда - она действительно всегда и во всем старалась быть безупречной и сама считала себя «отмороженной перфекционисткой».
        …Женщина, глядевшая на нее из зазеркалья, выглядела уверенной и спокойной. Ая взглянула на часы - до встречи с незнакомцем оставался час, нужно было спешить.
        Уже выходя из квартиры, она услышала телефонный звонок. Увидев на экране высветившийся номер отца, Ая вздрогнула: нет, общения с ним она сейчас бы не вынесла, - и не стала отвечать на звонок.
        Она вышла из дома, пересекла двор, усыпанный желтыми листьями, села в свою машину - темно-зеленый «Мини-Купер» и поехала навстречу неизвестному.

        Егор

        Ночь была полна тревогой и сомнениями. Егор почти не спал - кругами ходил по комнате, курил, думал о предстоящей встрече. К утру он чувствовал себя совершенно разбитым. Поняв, что отвлечься от мыслей о предстоящей встрече с таинственным незнакомцем и переключиться на что-то другое не получится, Егор просто стал ждать назначенного часа - сидел на кухне за столом перед настенными часами и пил кофе. Литры кофе, и сигареты. Ему казалось, что стрелки часов застыли на месте.
        …Еще кофе, и новая пачка сигарет, и вот стрелки стали медленно подбираться к намеченному часу. Он уже одевался, чтобы выйти из дома, как вдруг в дверной звонок позвонили. Егор вздрогнул - нервы, как оголенные провода: кто это там?! Но, увидев за дверью всего лишь свою сумасшедшую соседку Тину Скворцову, успокоился.
        - Привет, Тина!
        …Огненно-рыжая толстушка Тина поселилась в квартире напротив полгода назад. Как-то весенним вечером Егор, возвращаясь домой с прогулки, столкнулся на лестнице с незнакомой странноватой девицей, одетой в майку с Микки-Маусом и шорты в горошек. Ее рыжие волосы были накручены на бигуди, а лицо покрывал некий зеленый состав (позже Тина объяснила, что нанесла на лицо огуречную маску). Изумленный Егор отшатнулся от девицы, похожей на гуманоида. «Гуманоид» в женском обличье, державший в руках мусорное ведро, радостно объяснил Егору, что живет в квартире напротив. «А меня Тина зовут. Я мусор пошла выносить, не думала, что встречу кого-то в подъезде, ты уж извини за такой вид…» Егор пожал плечами: «Ладно, извиняю, приятно познакомиться», - и потопал к себе.
        В тот же вечер новая соседка пришла к нему и попросила помочь ей прикрутить лампочку. Или отремонтировать утюг. Или одолжить ей соль. В общем, не важно - придумала какой-то предлог для знакомства. Что это был именно предлог и что Тина хотела с ним познакомиться, проницательный Егор понял сразу, но отнесся к этому великодушно: лампочку прикрутил, соли дал и разрешил барышне иногда заходить к нему в гости - так, по-соседски. Ну, он же и представить не мог, что последует дальше. Чудаковатая, веселая соседка стала частенько к нему захаживать, а вскоре, под предлогом починки телевизора, заманила его к себе в гости.
        Квартира Тины Скворцовой оказалась такой же странноватой, как и сама Тина. Егор с тихой тоской разглядывал «веселенькие» картинки на стенах, нелепую штуковину из перьев над диваном (Тина сообщила, что это «ловушка для снов»), всякие восточные штучки: веера, вазочки, статуэтки и прочую бессмысленную, эклектичную дребедень. Кроме того, Тинина квартира была переполнена кошками, которые сновали тут и там и таращили глаза из всех углов. Серые кошки, белые с серым, серые с белым, рыжие, как Тина, одна черная кошка и одна невообразимо пестрая, словно сшитая из лоскутов множества кошек.
        - У меня семь кошек! - радостно сообщила Тина. - Семь - вообще хорошее число!
        При этом Тина не ограничилась реальными кошками - она разнообразно использовала кошачью символику и в интерьере квартиры; кошачьи изображения украшали диванные подушки, на стенах висели картинки с бесчисленными котиками, и даже на чашках были изображены кошки, кошки, кошки. «Кошек так много, что можно было бы и поменьше, право слово!» - угрюмо подумал Егор, слабо отбиваясь от настойчивых уговоров Тины отведать пирога с капустой.
        Кроме капустного пирога, Тина принялась потчевать Егора рассказами о своей жизненной философии, ключевой темой которой была идея «трансерфинга». Поначалу Егор даже не понял, о чем идет речь.
        - Серфинг? Какой серфинг? Ты катаешься на доске?
        Тина ласково улыбнулась:
        - Ну что ты! Доска тут ни при чем! Я говорю о трансерфинге - управлении реальностью.
        И Тина разразилась короткой - минут на тридцать - лекцией об управлении вселенной силой мысли (эта занятная эзотерическая ересь вошла в моду в нулевых).
        На середине ее пламенной тирады Егор не вытерпел и прервал девушку:
        - Что за ерунда?!
        Прозвучало, конечно, невежливо, но Тина ничуть не обиделась и сказала скептично настроенному Егору, что он пока просто не разобрался в сути этой замечательной теории, а вот когда разберется, его жизнь чудесным образом наладится. «Уж поверь мне!» - Тина тряхнула рыжими кудрями и рассмеялась.
        Егор вздохнул: «ловушка для снов», интерьер в кошачьих тонах, семь реальных кошек разной фактуры и степени упитанности, рассредоточенные в разных частях квартиры, плюс убежденность в том, что вселенной можно управлять! Что ж, картина ясна - мы имеем дело с клиническим безумием. Егор посмотрел на Тину едва ли не с испугом. Больше он никогда не заходил к ней в гости, наврав, что у него аллергия на кошек. Зато Тина к нему повадилась - с пирогами и бредовыми теориями про этот свой трансерфинг. И если пироги Егор еще хоть как-то мог вытерпеть, то Тинины экстравагантные теории - увольте. Правда, и прогнать ее он не мог - мы же в ответе за тех, кого… Поэтому приходилось терпеть. Есть пироги. Выслушивать. Наверное, так могло продолжаться долго, если бы недавно он не заметил какой-то странный блеск в Тининых зеленых - кошачьего цвета! - глазах. «Уж не влюбилась ли она в меня, часом?!» - ужаснулся Егор.
        Дальнейшее только укрепило его в подозрении, что Тина действительно к нему неравнодушна. Неделю назад мощный управленец реальности Тина Скворцова - рыжая девушка с кошками - пришла к нему без пирогов, но с письмом, которое торжественно попросила прочесть сейчас же. Немедленно.
        Егор съежился, пытаясь отсрочить неизбежное:
        - Может, потом?
        - Сейчас! - потребовала Тина.
        Ну, делать нечего - он прочел. Письмо оказалось любовным - обычные девичьи бредни. Егор молчал. И это было напряженное молчание. И Тина молчала и ловила его взгляд. Наконец Егор выдохнул (красноречия писателя Осипова хватило лишь на нелепую, скомканную фразу-уродца):
        - Эээ… ммм… Зря ты это… Зря.
        - Но я люблю тебя, - повторила Тина на случай, если он еще этого не понял.
        - Ты заблуждаешься! - мягко возразил Егор. - Ты просто в это поверила, а на самом деле ничего нет.
        - Но оно - есть, - грустно сказала Тина.
        Егор впервые видел ее грустной.
        Но Тина - уж такой человек - долго не могла быть грустной. Через три дня она пришла к Егору как ни в чем не бывало - с пирогом и привычной улыбкой.
        Егор глазами спросил ее: ну что? Как будем жить? Сделаем вид, что ничего не было?
        - Мы все равно будем вместе, - пожав плечами, сказала Тина как о чем-то само собой разумеющемся. - Так хочет вселенная.
        И вот сейчас Тина стояла на его пороге. Невозможно было выбрать момент, более неподходящий для визитов. На мгновение у Егора мелькнула шальная мысль: а может, эта чокнутая Тина разыграла его вчера - проникла к нему в квартиру, забралась в компьютер? Зачем-то удалила роман и пригласила его на тайное свидание? Егор подозрительно вгляделся в Тину, но ее круглое лицо излучало безмятежность, а на покрашенных морковной помадой - в тон рыжим кудрям - губам застыла исключительно доброжелательная улыбка. Егор вздохнул: нет, не может быть, она, конечно, с приветом, но не настолько же…
        - Я ухожу, - жестко сказал он, не заботясь о том, что может показаться невежливым.
        Услышав назойливое Тинино: «А куда?» - он едва не застонал, уже с трудом сдерживаясь.
        - Егор, у тебя все в порядке? - в зеленых кошачьих глазах Тины зажглась собачья преданность.
        - Со мной все в порядке, - с холодной яростью бросил Егор. Он буквально вытолкнул Тину на лестничную площадку, вышел за ней в подъезд, захлопнул дверь своей квартиры и ринулся вниз по лестнице.
        - Что-то случилось, Егор? - крикнула ему вслед Тина.

        Тина

        Тина сразу почувствовала, что с Егором что-то не так. И что ему угрожает опасность - она тоже догадалась. Она всегда умела чувствовать такие вещи.
        …Еще в детстве Тина Скворцова поняла, что она не такая, как все. Во-первых, она притягивала к себе металлические предметы. Ей достаточно было приложить к своему телу что-то металлическое, и предмет прилипал к ней, словно к магниту. Такое редко, но встречается. Она могла расхаживать с приклеенной ко лбу ложкой и демонстрировала фокусы с притяжением разных столовых предметов, изумляя окружающих. «У девочки какой-то странный магнетизм», - растерянно говорила мать Тины, не досчитавшись очередной ложки, вилки или даже ножа.
        Во-вторых, у маленькой Тины была сильная интуиция. К примеру, она могла вдруг увидеть, как ее мать, возвращаясь домой с работы, поднимается по лестнице, и бежала открывать ей дверь, не дожидаясь, когда мать позвонит в звонок или откроет дверь ключом. Или Тина могла почувствовать, что с ее бабушкой, живущей на соседней улице, стряслась беда, и помчаться к ней домой, а когда она прибегала, выяснялось, что у бабушки действительно случился сердечный приступ, и своевременное появление Тины, вызвавшей «Скорую помощь», спасло ей жизнь. В общем, что-то необычное в девочке было… Ну и, наконец, Тина обладала необычной внешностью.
        Когда она училась в первом классе, ее одноклассница Ира, носившая титул самой красивой девочки класса, сказала Тине с явным пренебрежением, что та - некрасивая и вообще похожа не на девочку, а на клоуна. После Ириных слов Тина подошла к зеркалу и долго изучала свое отражение: полноватая фигура, огненно-рыжие волосы, и впрямь чем-то напоминавшие клоунский парик, глаза странного кошачьего цвета - зеленые с желтыми точечками, смешной нос и пухлые губы, расплывшиеся в нелепой, будто приклеенной улыбке.
        Да, вот улыбка от нее никогда не отлипала. Тина не перестала улыбаться даже в тот миг, когда, разглядывая себя в зеркало и впервые отождествляя себя с этим конкретным образом, поняла, что она некрасива. Ну да, некрасивая, так что с того? Разве это повод печалиться и злиться на мир?! К тому же мама с бабушкой любили ее и уверяли, что она - самая лучшая девочка в городе, стране, вселенной; и Тине маминого и бабушкиного тепла и любви хватало с лихвой, чтобы чувствовать себя счастливой. Мама звала ее солнышком, бабушка - лучиком, и что-то она действительно излучала такое, что заставляло людей улыбаться, глядя на нее. По-доброму улыбаться. Кроме всего прочего Тина сочла, что походить на клоуна совсем не плохо (клоуны веселят людей, значит, радуют), и уж совсем хорошо - быть похожей на свою любимую героиню Пеппи Длинныйчулок. Потому что Пеппи, между прочим, обаятельная и к тому же яркая индивидуальность; сложим эти качества вместе, и получится больше, чем просто красота.
        У Тины вообще была странная жизненная арифметика. Она искренне считала, что плюсы надо рисовать из минусов, ну потому что откуда их еще брать? И вообще каждый человек сам творец своего счастья и сам себе математик: хочешь - всюду рисуй жирные минусы, а хочешь - легко переправляй их на плюсы, все в твоих руках!
        С такой жизненной арифметикой Тина была абсолютно счастлива, хотя не всегда все складывалось так, как она хотела. К примеру, ее мечта о балете не сбылась.
        В возрасте шести лет Тина, с раннего детства мечтавшая о балете, отправилась сдавать приемный экзамен в балетную школу. Когда ее, дожидавшуюся своей очереди среди других маленьких девочек, пригласили пройти на сцену, чтобы оценить ее данные, преподавательница балетной школы - сухая дама с сиреневыми волосами, чем-то похожая на стрекозу, - увидев Тину, ахнула: вот это в балет?! Господи помилуй! Тина между тем старательно исполняла танец «умирающего лебедя».
        На середине танца засушенная балетная дама, не выдержав, замахала руками: хватит, хватит, и обратилась к матери Тины: «Разве вы не видите, что у вашей девочки нет данных? У нее же… - дама на мгновение запнулась, - тяжелые кости!»
        Может, кости у Тины и впрямь были тяжелыми, зато человек она была легкий. Она не стала печалиться из-за того, что ее не взяли в балет, и продолжила заниматься хореографией в танцевальном кружке детского дома творчества. Тина танцевала с азартом и вдохновением, несмотря на то что к окончанию школы ее вес приблизился к роковой черте. По поводу своей полноты она не комплексовала и даже смогла досадный минус своего лишнего веса превратить в плюс. В двадцать лет, узнав о существовании танцевального шоу толстушек, она прошла кастинг в группу и стала заниматься любимым делом - танцевать. Девушка-праздник, девушка-лучик, Тина Скворцова шла по жизни, смеясь и не унывая, и лишь однажды - когда умерла ее бабушка, погрузилась в глубокую, искреннюю печаль.
        После смерти бабушки Тине в наследство достались ее квартира и бабушкины кошки в количестве семи штук. «Хорошее число!» - сказала Тина, приняв свое мяукающее хозяйство и как-то сразу его полюбив.
        В общем, Тина жила с кошками, танцевала в шоу, любила кино и театр и радовалась жизни. И все бы хорошо, но вот ее личная жизнь не складывалась. Когда месяц назад Тине исполнилось двадцать девять лет, ее мама с грустью заметила, что Тина, как магнит, притягивает не только металлические предметы, но и неприятные ситуации и мужиков-подонков.
        …Первый мужчина появился у нее, когда ей уже было двадцать семь. Неискушенной в любовных вопросах Тине показалось, что это - то самое настоящее чувство, которого она так долго ждала. Ее избранник переехал к ней, и стали они жить-поживать. Тина пекла возлюбленному пироги, стирала его рубашки, махала ему рукой из окна, когда он уходил на работу или возвращался со службы, но он все равно сбежал от нее через три месяца. На Тинин вопрос, почему он уходит, мужчина ответил, что у него выявилась аллергия на кошек.
        Через год после расставания с обладателем стойкой аллергии на кошек, Тина познакомилась с другим мужчиной, которого звали Виктор. Она сразу честно предупредила его о наличии большого количества кошек в ее квартире, но новый кавалер великодушно сказал, что он любит животных. Виктор с Тиной зажили в полной гармонии; Виктор нахваливал ее пироги, кормил кошек, когда Тина с группой уезжала на гастроли, а если она выступала в Москве - посещал ее концерты. У Виктора в отношении Тины вообще были очень серьезные планы, настолько серьезные, что он даже предложил ей выйти за него замуж, но перед этим улучшить их жилищные условия: продать квартиру Тининой бабушки, добавить денег и прикупить квартиру побольше. «Заведем детей и еще парочку кошек?!» - уговаривал Виктор, и Тина согласилась. Она написала доверенность на право продажи ее квартиры на имя Виктора и на полтора месяца уехала гастролировать по городам Сибири со своим танцевальным шоу.
        Сибиряки тепло принимали шоу толстушек, один город сменял другой, все было хорошо, но Тина скучала по Москве, Виктору и кошкам. От скуки в один из вечеров она пошла на выступление некого гастролирующего коуч-тренера, который читал лекции об управлении реальностью в тех же залах, где выступали танцовщицы-толстушки (он даже жил с ними в одной гостинице). Лекции колоритного, бородатого коуч-тренера неожиданно сильно заинтересовали Тину, равно как и идея того, что реальностью, а значит, и всей своей жизнью можно управлять. Тина настолько прониклась этой теорией, что стала ходить на все выступления лектора, благо их гастрольный маршрут пересекался, и перечитала все книги об управлении реальностью. По вечерам она звонила Виктору и рассказывала ему о своих новых открытиях из области трансерфинга; Тина надеялась, что, когда она вернется домой, они с Виктором вместе будут управлять реальностью и вселенной. Однако в один из дней, примерно через месяц после ее отъезда, Виктор вдруг перестал выходить на связь, и Тина почувствовала недоброе. В тот же вечер она вылетела в Москву.

        Перепуганные кошки бегали по двору и соседним подвалам, в квартире жили чужие люди, утверждавшие, что они ее купили. Позже выяснилось, что Виктор продал Тинину квартиру и скрылся с деньгами по-английски - не прощаясь. Тина была подавлена - не такого развития событий она ждала от вселенной.
        Отойдя от шока, она сняла квартиру, перевезла туда кошек и стала жить дальше, продолжая - вот это было самое удивительное - верить людям и верить в любовь. Вот такая она была - Тина Скворцова.
        Переехав в съемную квартиру, она оказалась соседкой Егора Осипова. Увидев Егора в первый раз - грустные, темные глаза, усталая, ироничная улыбка, - Тина сразу поняла, что Егор - необычный человек, и решила познакомиться с ним поближе.
        Она стала ходить к нему в гости. Сначала пару раз в неделю, затем через день, потом поняла, что должна видеть его каждый день. По мере того как она узнавала Егора, Тина все больше укреплялась во мнении, что Егор - незаурядный. Он казался ей немного заброшенным, несчастным и очень одиноким. Тине захотелось согреть его и сделать счастливым. А когда он рассказал ей о своей книге, она поняла, что Егор - талантливый. Необыкновенный. Лучший в мире. И любовь пронзила большое и доброе сердце Тины. Все ее прежние любовные увлечения были забыты; Тина поняла, что до встречи с Егором она никого не любила, а принимала за любовь ее жажду.
        В Егоре ей нравилось решительно все: его яркая внешность - темные уголья глаз, черные, длинные, чуть вьющиеся волосы, несовременная манера одеваться (он любил длинные плащи, брюки и белые рубашки); музыка, которую он слушал, - джаз тридцатых-сороковых годов. Ей нравились его пристрастия к книгам и шахматам. Наконец, ей нравилась его слегка обшарпанная, но весьма стильная квартира с массивной благородной мебелью, тяжелыми бархатными шторами, полностью изолирующими хозяина от внешнего мира, старинными настенными часами с боем, письменным столом, уставленным чернильницами, статуэтками, шкатулками и книгами, книгами. Тина приходила сюда как в музей - разглядывала многочисленные диковины на столе Егора, рассматривала корешки его книг, благоговейно дотрагивалась кончиками пальцев до клавиш его раритетной печатной машинки, а когда Егор уходил на кухню, чтобы сделать им чай, она тайком брала его портсигар и вдыхала запах табака - запах любимого мужчины.
        Она была готова смириться даже с недостатками Егора; к примеру, остроумный, ироничный Егор зачастую переходил грань допустимого и становился язвительным, но Тина оправдывала его тем, что под маской иронии он скрывает свою подлинную натуру и что на самом деле он - тонкий, добрый, не слишком уверенный в себе человек. Она понимала, что Егор, как всякая творческая личность, - сложный и противоречивый и что он подвержен приступам хандры и резкой смене настроения. Его настроение действительно часто менялось, порой Егор казался сумрачным и депрессивным, иногда излучал обаяние и был веселым и обаятельным.
        Приступы его плохого настроения она научилась пережидать; приходя к Егору, она просила разрешить ей посидеть в уголочке, чтобы якобы осязать так хорошо струящиеся сквозь это место потоки реальности. Егор пожимал плечами и разрешал. Она могла сидеть так часами, смотреть на то, как он работает или играет в шахматы сам с собой, но Егор ни разу не предложил ей прочесть его роман или сыграть с ним в шахматы. А Тина не обижалась: на гениев - а Егор был гением, в этом она не сомневалась, - не обижаются. Им нужно служить - самозабвенно, безропотно, и Тина была готова посвятить Егору и его литературному таланту всю свою жизнь. Она уверяла Егора, что вопрос его признания всего лишь вопрос времени, и рассказывала ему о трансерфинге реальности, правда, Егор отмахивался от этих разговоров, не воспринимал их всерьез, но Тина знала, что когда-нибудь он все поймет.
        Неделю назад она решилась признаться ему в любви - написала письмо, вручила. Но реакция Егора на ее признание оказалась не такой, какой она ждала; увы, он не прижал ее к груди и не сказал: да-да, я тоже тебя люблю, и отныне мы будем вместе! Нет. Она сжалась, увидев его помрачневшее лицо. Особенно больно ей было от того, что он явно избегал смотреть на нее. «Он не любит меня!» - поняла Тина и едва не вскрикнула от пронзившей ее боли. Она была несчастна целых три дня - предельно, абсолютно несчастна; не могла танцевать, не выходила из дома, лежала на диване, отвернувшись к стене, иногда смахивая облепивших ее кошек. А потом она подумала: ну да, он не любит меня, но… когда-нибудь он меня полюбит. Это вопрос времени. Вселенная хочет, чтобы мы были вместе, и все устроится.
        Успокоившаяся Тина встала с дивана и пошла на концерт; в этот вечер она танцевала с небывалым вдохновением. На следующий день она испекла пирог - совершенно особенный, по новому рецепту, и отнесла его Егору.
        А сегодня она пришла к нему, чтобы пригласить его сходить вместе с ней на лекцию о трансерфинге, но, как только Егор открыл ей дверь, Тина поняла, что с ним что-то случилось. Егор был странно взволнован, буквально не в себе - потерянные глаза, сбивчивая речь. Он сказал ей, что уходит из дома, и, оттолкнув ее, куда-то помчался. «Ему грозит опасность!» - ахнула Тина.
        На раздумья времени не было: в окно лестничного пролета она увидела, что Егор пересекает двор. Она поняла, что должна идти за ним. Проследить. Уберечь. Защитить. И Тина ринулась за Егором.
        Выбежав из подъезда, она поспешила за ним, вместе с Егором свернула на соседнюю улицу, перешла через сквер. Как в каком-нибудь шпионском фильме она шла на безопасном отдалении от Егора, чтобы не быть замеченной. Впрочем, с Егором провернуть сей шпионский трюк было совсем несложно: погруженный в себя Егор не заметил бы преследования, даже если бы за ним по следу шла вся армия Наполеона.
        Увидев, что Егор входит в здание метрополитена, Тина, не задумываясь, нырнула в метро следом за ним.

* * *

        Егор вышел из метро и побрел в сторону ВДНХ - встреча была назначена у северного входа. Встав рядом с легендарным памятником, этой каменной громадиной, считающейся эталоном социалистического реализма, он стал ждать. Временами Егор запрокидывал голову и смотрел в небо. Осенью случаются такие солнечные дни, когда небо кажется особенно синим, бездонным. Сегодняшний день был из таких. Осеннее солнце плыло над Москвой, символ советской эпохи - Рабочий с Колхозницей - вот уже восемьдесят лет неустанно несли серп и молот. Прохожие спешили в парк, чтобы насладиться в осенних аллеях последним теплом. Происходящее словно раскладывалось на кадры какого-то красивого, но безумного фильма и казалось Егору нереальным; он будто наблюдал за всем со стороны. Вот он - неудачливый литератор, стоит, дожидаясь встречи с кем-то неведомым, волнуясь, будто от этой встречи зависит его жизнь. Словно бы он - писатель Осипов - неожиданно стал героем чужого романа, автор которого пока неизвестен.
        Прошло двадцать минут - к нему никто не подходил.
        «Постою еще пять минут и пойду», - подумал Егор. Вчерашний звонок, странное предложение теперь казались галлюцинацией, наваждением, порожденным обычной писательской шизофренией.
        И тут к нему подошли…
        Их было трое - мужчины в добротных черных костюмах. Высокие, широкоплечие. На серьезных лицах ни эмоций, ни тени сомнения. Они были похожи на киношных агентов спецслужб. Вежливые, да - очень вежливые. Исключительно вежливо они попросили его пройти следом за ними и сесть в их машину. Егор на минуту замешкался, но затем согласно кивнул. Они пошли по направлению к черному автомобилю, стоящему неподалеку, и тут как черт из табакерки откуда-то с другой стороны памятника выскочила Тина Скворцова и закричала:
        - Егор, что тут происходит?
        Егор побледнел - такого поворота он не ожидал. Он был готов рискнуть собственной жизнью, но жизнью этой нелепой девицы…
        - Уходи, пожалуйста, уходи, - прошептал он и сильно сдавил руку Тины.
        Тина вцепилась в его плащ:
        - Я тебя не оставлю!
        В голосе - тревога, в глазах - готовность к самопожертвованию.
        На доселе бесстрастных лицах людей в черном появилось некое подобие замешательства - похоже, их компьютеры «подвисли». Один из них растерянно стал кому-то звонить и что-то спрашивать. Очевидно, его телефонный собеседник дал своей команде указания, потому что мужчина в черном сказал Тине:
        - Вы можете ехать с нами!
        - Да-да, я поеду, - кивнула Тина и полезла в машину.
        Егор тяжело вздохнул.

        Ая

        Темно-зеленый «Купер» летел по московским улицам. Наконец Ая остановилась. Она приехала к месту встречи, которая была назначена у входа в парк «Сокольники». Подумав, Ая решила не выходить из машины; из салона прекрасно просматривался вход в парк, и она бы сразу увидела того, кто назначил ей встречу. Правда, Ая не знала, кого ждет, но была уверена, что как только незнакомец появится, она поймет, что это он. Оставшись в салоне, она давала себе шанс - в последний момент отказаться от встречи, не попасться в ловушку, мало ли кто расставляет сети и мало ли кого она сейчас увидит? В конце концов, у нее есть возможность - ударить по газам и уехать, если вдруг она увидит то, что ее насторожит…
        «Странно, почему встречу назначили в парке? - подумала Ая. - Не белочек же покормить меня сюда позвали…»
        Таинственный незнакомец пунктуальностью не отличался - прошло пять минут, десять, пятнадцать… Сердце бешено стучало, внутри разливался странный холодок. Было ли ей страшно? Да. Но желание узнать, кто был тот человек, что звонил ей вчера, пересиливало страх.
        «В том букете было десять роз, десять, Ая!» - она словно услышала вчерашний голос и зябко повела плечами: но откуда, откуда? Не явился же он из своего ада, чтобы убить ее еще раз?!
        В стекло постучали.
        Дальнейшее показалось ей похожим на шпионский фильм. Трое хорошо одетых молодых мужчин предложили ей выйти из машины и пересесть в их «транспортное средство».
        - Почему я не могу поехать за вами на своей машине? - спросила Ая, но, увидев их бесстрастные, непрошибаемо вежливые лица, махнула рукой - что ж, пусть так…
        - Не беспокойтесь, - сказал ей один из незнакомцев, - вашу машину отвезут к вашему дому и поставят на обычное место.
        - А вы знаете, где я живу и даже где я обычно паркуюсь? - удивилась Ая. - Любопытно…
        Она вышла из своего «Купера» и пошла за ними. Пока шли, Ая успела подумать, что, если сейчас увидит космический корабль-тарелку или похоронный катафалк, ничуть не удивится.
        Увидев вполне банальный черный «Мерседес», она все-таки удивилась - надо же, ничего инфернального! - и села в него. Впрочем, Ая не зря ждала подвоха - обычным «Мерседесом» не ограничились. Примерно через час ее привезли на какой-то небольшой аэродром, где предложили пересесть в вертолет.
        - А теперь полетаем, да? - мрачно усмехнулась Ая.
        Что ж, не космическая тарелка, но в целом довольно необычно. Ладно… Полетели.

        Глава 3
        Данила

        Не таким Данила Сумароков представлял себе возвращение на родину; впрочем, если быть честным - возвращения на родину он вообще не представлял, потому что не собирался приезжать в Россию в ближайшие лет двадцать. Так что факт пересечения российской границы уже казался Даниле удивительным, а обстоятельства, при которых это произошло, и подавно.
        Данила смотрел в окно вертолета: внизу расстилались леса Подмосковья, тронутые пожаром осени. Данила не знал, ни куда он летит, ни зачем, а спросить было некого. Трое бравых парней, сопровождавших его с самого начала путешествия, были молчаливы, как рыбы. Да и пилот вертолета не вступал в разговор; на вопрос Данилы: «Куда летим, старина?» - лишь уклончиво ответил: «Там узнаешь». Все это, конечно, выглядело куда как странно. И перемещение в Россию оказалось весьма необычным: Данилу привезли в закрытый терминал аэропорта страны, которую он теперь так стремился покинуть, и посадили в небольшой частный самолет. Что самолет частный, можно было догадаться по его размеру и отсутствию других пассажиров - кроме самого Данилы и сопровождавших его парней, в салоне больше никого не было. Данила - балагур по натуре, попытался пошутить, сказав парням, что он и не думал, будто он - такая важная птица. В ответ парни промолчали и наградили его тяжелым взглядом, явно не оценив его юмора.
        Пока летели, у него было время подумать о прошлой ночи и попытаться восстановить хронику событий с тем, чтобы объяснить смерть незнакомой девушки, однако тщетно - и на сей раз воспоминания ограничивались вечеринкой в ночном клубе, а что было после клуба - он не помнил. Так что версий, объясняющих смерть девушки, у него по-прежнему не было, как и гипотез относительно того, зачем кто-то захотел его спасти, да еще столь экстравагантным способом - на частном самолете, в сопровождении охраны. Кстати, оставался еще один хороший вопрос, может быть, самый интересный: а какой платы от него потребуют за оказанную услугу? Не окажется ли так, что ему было бы лучше остаться в той комнате наедине с покойницей? Что ж - скоро узнаем…
        В Москве, когда он вышел из самолета, его попросили пересесть в вертолет.
        - Опять летим? - удивился Данила.
        Да, полетов что-то многовато. При этом все предельно зашифровано, а у сопровождающих его людей такие постные лица, что к ним не подступиться. На их фоне - серьезные физиономии, деловые костюмы, он - абсолютный раздолбай в купальных сланцах и белых шортах, небритый и слишком загорелый для Москвы, с вытатуированной на левой руке надписью «Не парься!» - выглядел нелепо. Не парься! Эти-то парни в черном подобной жизненной философии, по всему видно, не разделяли. И даже его багаж выдавал в нем исключительно несерьезного человека - кроме любимой электрогитары, он с собой в Москву ничего не взял. Дело в том, что, когда он вчера в спешке покидал свою квартиру, ему разрешили взять только самое необходимое. Хмурый дядька в черном так и заявил: у тебя на сборы три минуты. В итоге Данила схватил электрогитару и уже было потянулся за доской для серфинга, но тут дядька грозно зыркнул на него и сказал: «В ближайшее время, парень, тебе это не понадобится». И в его голосе прозвучал такой металл, что Данила как-то сразу ему поверил: да, в ближайшей жизни покататься на доске уже не получится, похоже, волна навсегда
ушла.
        Уходя из своей квартиры, он не смог удержаться - оглянулся, посмотрел на мертвую девушку, с сожалением подумал: красивая, жаль, могла бы кого-то осчастливить. Что же все-таки произошло той ночью? Данила не мог поверить в то, что это он ее убил. Он никогда не смог бы убить человека. Но это в нормальном состоянии не смог бы, а кто знает, в каком измененном состоянии сознания он находился той ночью? Он ведь даже не помнит, что принимал. Подумав об этом, Данила тяжело вздохнул: нет, что угодно, только не убийство…

        И снова нескончаемые леса, подмосковные поселки. Интересно, они когда-нибудь доберутся до места назначения?! Странно все это… Хотя если так подумать, то в его жизни странностей, иррациональных и необъяснимых событий вообще было куда больше, чем в жизни среднестатистического человека.
        Начать с того, что он никогда не знал, кто его отец. Всякий раз, когда он спрашивал об этом мать, та молчала, словно здесь была какая-то тайна. Данила даже заподозрил неладное - если его исключительно «правильная» мать, профессор, заведующая хирургическим отделением городской больницы, человек незыблемых моральных устоев, умалчивает об этой части своей жизни, значит, что-то там не чисто. «Мой папаша не иначе был либо женатиком, либо бандюганом, а может статься, каким-нибудь слишком известным чуваком?!» - терялся в догадках Данила.
        Когда ему исполнилось шестнадцать лет, случилась другая странность - на его имя кто-то стал присылать денежные суммы. Большие денежные суммы. «Охренеть, какие большие денежные суммы!» - возликовал Данила, потому что до этого они с матерью скромно жили на ее врачебную зарплату. Данила, разом получивший много новых возможностей: модную одежду, технику, другой уровень жизни и перспективы, черт побери, перспективы на будущее, обрадовался, даже не особо интересуясь, откуда, собственно, приходят деньги. А вот его мать огорчилась, испугалась, встревожилась, сказала, что эти деньги нельзя брать, что от них нужно отказаться. Тогда Данила вспылил, показал зубы - с какой стати он должен отказываться от денег, которые присылают на его имя?! - и заявил матери, что эти деньги - его будущее. Через год он окончит школу и уж, конечно, не задержится в этом Задрючинске - он поедет в Москву, поступит в хороший вуз, и поскольку на осуществление его амбициозных планов нужны средства, от денег он не откажется.
        С первого денежного перевода Данила, с детства помешанный на рок-н-ролле, купил себе электрогитару и кучу фирменных шмоток. А в семнадцать, получив аттестат об окончании школы, он действительно уехал в Москву и поступил в МГУ на философский факультет. И вот что странно - и в Москве тоже каждый месяц на его имя продолжали приходить денежные переводы. Хотя он не уведомлял своего таинственного благодетеля о смене места жительства, создавалось ощущение, что тот знает обо всех переменах в жизни Данилы и наблюдает за ним. Впрочем, Данилу это не слишком волновало. Забот в новой, разгульной столичной жизни у него и без того хватало: девушки, вечеринки, ночные клубы. Мысль о том, что в этой жизни главное - не париться, пришла ему в голову уже в студенческие годы. А потом в его судьбе случился новый крутой поворот. На пятом курсе он бросил институт, Москву (да ну эту вашу Россию - здесь слишком скучно), свою тогдашнюю девушку - и рванул к океану: кататься на серфе, поигрывать на электрогитаре, любить красивых женщин, ловить от жизни кайф - а разве на свете есть другие стоящие вещи? Тем более что
таинственный благодетель продолжал посылать ему деньги и после того, как Данила уехал из России, и о материальной стороне жизни можно было не беспокоиться. Данила рассчитывал провести так если не всю оставшуюся жизнь, то весьма долгое время, однако же сегодня рок, фатум, судьба или какие-то обдолбанные уроды, убившие его подружку, вмешались в его планы, и все полетело к чертям.
        И теперь его куда-то везут под конвоем серьезных людей с непроницаемыми лицами, а впереди у него полная неизвестность. При этом за свою жизнь он не особенно переживает - и по этому поводу нечего париться! - но ему жалко мать. По правде сказать, он никогда не был хорошим сыном. Когда он уехал из России, они с матерью перестали общаться. Мать была против его эмиграции, ей не нравился его образ жизни; она - гордая, принципиальная, и он - упертый: нашла коса на камень. В последнее время их размолвка стала его беспокоить, саднило внутри; он хотел наладить отношения, но пока не успел. И если сегодня для него все закончится, у него не будет шанса что-то исправить.
        Данила поглядел в окно: вертолет стал снижаться.

        Егор

        Всю дорогу, пока летели, Тина смотрела на него преданными зелеными глазами. Когда Егор спросил ее, откуда она, собственно, взялась на ВДНХ, Тина призналась, что, испугавшись за него, пошла за ним следом. Егор вздохнул: вот, глупая, попала в переплет! Это тебе не управление реальностью, еще неизвестно, чем все закончится.
        Тина виновато прошептала:
        - Главное, что мы вместе!
        Вертолет опускался. «И что мы увидим сейчас - замок, охраняемый драконами?» - усмехнулся Егор.
        Все, сели.
        Сопровождавшие Егора с Тиной парни в черном вывели их из вертолета и повели к воротам.
        Этот дом, что бы здесь ни размещалось, охраняли как важный стратегический объект - всюду охранники, прицелы видеокамер. Для пущего эффекта и впрямь не хватало только пары огнедышащих драконов. Ворота, еще ворота. Они прошли через третий по счету пункт охраны и наконец вышли к огромному футуристическому зданию, похожему то ли на гигантский шар, то ли на космическую тарелку. Увидев дом, напоминавший декорацию для научно-фантастического фильма, Тина простодушно охнула: «Ну ничего себе! Куда это мы попали?» А Егор подумал, что кто бы ни был хозяин дома, о нем с уверенностью можно сказать только одно - этот человек богат. Неприлично богат. Еще сверху Егор смог оценить размеры территории, окружающей дом, - это были десятки гектаров земли. Да и размеры самого дома, его необычная архитектура - круглые стены из стекла, парящие стальные балки - производили изрядное впечатление. Интерьер тоже был необычным - никакого намека на буржуазную роскошь, все сдержанно, минималистично, но при этом очевидно, что как раз эта сдержанность стоила бешеных денег. Кривые и плавные стеклянные панели, высокие потолки,
футуристическая мебель - пространство сверкало и переливалось светом. Казалось, что свет пронизывает этот дом.
        Пройдя вслед за одним из своих спутников, сопровождавшим их еще с Москвы, по лестнице на третий этаж, Егор с Тиной оказались в большой гостиной. Мужчина предложил им сесть и дождаться хозяина дома, после чего ушел, оставив их одних. Запрокинув голову, Егор загляделся на многоуровневый купол гостиной, выполненный в виде идеальной полусферы, покоящейся на стальном каркасе. Под куполом, в атриуме, была расположена терраса. Егор посадил Тину на диван, а сам подошел к одному из панорамных окон, из которого открывался роскошный вид на парк. «Впечатляет, - хмыкнул Егор, - однако, когда мы наконец увидим хозяина?»
        Послышались шаги, и в гостиную вошел человек.
        Нет, у Егора, конечно, были определенные фантазии по поводу личности хозяина этого дома - воображение писателя работало по полной программе, выдавая версии одну невероятнее другой, однако, увидев хрупкую, темноволосую девушку в черном брючном костюме (красивое лицо, стрижка «под мальчика», большие серо-синие глаза, смотрит с вызовом), Егор несказанно удивился. С минуту Егор с незнакомкой пристально, словно изучая, глядели друг на друга.
        Незнакомка первой нарушила паузу:
        - И что это значит? Зачем этот странный квест?
        Голос у нее для такой хрупкой девушки оказался неожиданно низким. Изумленный Егор молчал.
        - Я жду разъяснений! - потребовала незнакомка.
        - Да, честно сказать, я и сам ничего не понимаю! - признался Егор.
        - А зачем вы меня сюда пригласили? - в ее серо-синих глазах вспыхивали грозовые искры, при этом выглядела она абсолютно спокойной. - И давайте уточним сразу: о каком предложении, собственно, идет речь?
        Услышав ее вопрос, Егор понял, что незнакомая девушка - тоже приглашенная особа и знает о происходящем не больше его. Ответить ей он не успел, потому что в гостиную вошел бородатый загорелый парень в шортах и сланцах на босу ногу, с электрогитарой в руках.
        - Так это вы? - спросила его брюнетка.
        - Я, - кивнул парень.
        В нем было что-то развязное, и Егору это не понравилось.
        - А зачем вы это все придумали? - подала голос Тина.
        - Я придумал? - удивился бородач и недоуменно пожал плечами. - Боюсь разочаровать почтенную публику, но я ничего такого не придумывал. У меня вообще с фантазией не очень…
        - Вас тоже пригласили? - догадался Егор.
        - Выходит, я не один такой? - ухмыльнулся загорелый парень.
        - Я так понимаю, что мы все в списке приглашенных, - сказал Егор, - и сейчас ждем не только хозяина, но и остальных участников этого спектакля.
        Словно подтверждая его слова, в гостиную вошла светловолосая девица лет тридцати. Девушка взирала на присутствующих с ужасом, казалось, еще немного - и она хлопнется в обморок.
        - Не стоит так волноваться, милая барышня, - сказал ей бородатый парень, - присаживайтесь, дышите глубже, ждите. Мы тут все ждем.
        - А кого? - выдохнула испуганная блондинка.
        - Ну… крестного отца, большого босса, - усмехнулся бородач.
        Почти одновременно, с разницей в минуту, в гостиной появились двое мужчин. Один - русоволосый, худощавый, голубоглазый, другой - коренастый, кряжистый, с бритой головой и цепкими, темными глазами. Они держались обособленно друг от друга, из чего можно было сделать вывод, что мужчины незнакомы.
        - Интересно, все гости уже собрались? - хмыкнул бородатый парень в белых шортах. - Пора бы уже и хозяину показаться.
        В гостиную вошел хмурый подросток лет пятнадцати - худой, в очках. Обычный паренек из толпы.
        - На хозяина не похож, - констатировал загорелый бородач, оглядев подростка.
        Подросток ответил ему недоуменным взглядом и выдавил:
        - Да какого черта? Я вообще ничего не понимаю…
        - А тут никто ничего не понимает, - доброжелательно сказала Тина и показала на место на диване рядом с собой, - садись, парень.
        Подросток сел рядом с Тиной.

* * *

        Коротая ожидание, Егор обошел гостиную и счел, что пространство и интерьер в известной степени обезличены - по ним нельзя было определить пол, возраст, психотип хозяина этого дома: ни фотографий, ни даже сувениров, только диваны и кресла причудливой, футуристической формы, в центре большой стол со стульями и телевизионный экран на стене, который мог составить честь любому кинотеатру. Впрочем, одну картину Егор в конце концов приметил. Гравюра не сразу бросалась в глаза из-за своего небольшого размера и расположения - она висела на стене против окна, и в этот солнечный день ее затеняли лучи солнца. Егор, конечно, сразу узнал ее - это была известная медная гравюра Дюрера «Меланхолия», столь любимая искусствоведами и романистами. Егор усмехнулся: гравюра сама по себе являлась столь странной, полной каких-то алхимических смыслов и тайных кодов (понятных, очевидно, лишь самому художнику), что немногое могла рассказать о человеке, пожелавшем повесить ее у себя на стене.
        Отчаявшись узнать что-либо о владельце дома, исходя из его стилистических предпочтений, Егор переключился на присутствующих в гостиной людей. Причем первое, что он отметил (очевидно, в нем говорил писатель), что персонажи отобраны идеально, поскольку представить более разношерстную, пеструю публику, чем та, что собралась в этой странной гостиной, было невозможно. Эти незнакомые люди казались слишком разными, настолько, что Егор терялся в догадках - по какому принципу их отбирали? «Тем не менее у нас должно быть что-то общее!» - подумал Егор, продолжая изучать присутствующих.

* * *

        Егор задержал взгляд на коренастом, побритом наголо мужичке в кожаной куртке - невозмутимый вид, в уголках рта усмешка, а в глазах что-то лихое, опасное. «Колоритный персонаж, ему бы бандитов играть», - отметил Егор и переключился на мужчину, явившегося почти одновременно с бритоголовым, но державшегося особняком от него. У незнакомца было непроницаемое лицо, что называется, без признаков яркой индивидуальности, но, присмотревшись, Егор заметил на его правой щеке небольшой шрам. Незнакомец был чуть выше среднего роста, подтянутый, мускулистый, его голубые, холодные глаза, казалось, излучали спокойствие, но это было спокойствие зверя перед прыжком. Егор обратил внимание на его руки - сильные руки сильного человека, руки солдата, спасателя или… убийцы. На его фоне высокий загорелый пижон в белых шортах выглядел совершенным раздолбаем. «Явный прожигатель жизни, - с некоторым пренебрежением подумал Егор, разглядывая бородатого парня, одетого не по сезону, - к тому же слишком смазливый - из числа тех, что нравятся девицам. И зачем он приперся сюда с этой дурацкой гитарой?!» Щуплый, невысокий
подросток-очкарик, который втянул голову в плечи и ни на кого не смотрел, по мнению Егора, был явным социопатом. Черт его знает, что там в этом тихом омуте водится…
        Наибольшим вниманием Егор удостоил хрупкую брюнетку в черном брючном костюме: надменное лицо - взглядом может заморозить, безупречная осанка, достоинство в каждом жесте, но как-то излишне напряжена, будто натянутая струна, и сдается, что, если эта струна сорвется, мало никому не покажется. Да, определенно под сей маской Снежной королевы бушуют нешуточные страсти. Егор не мог отвести от нее глаз - красивая… Высокая, фигура изящная, словно выточенная, короткая стрижка «под мальчика» (в столь смелой стрижке есть что-то нарочито сексуальное, но надо быть очень красивой женщиной, чтобы позволить себе такую), обнаженный затылок, длинная шея.
        Рядом с брюнеткой испуганная блондинка казалась невзрачной и блеклой. Когда Егор посмотрел на нее, она словно сжалась от его взгляда. В ее внешности проступало что-то скандинавское: светлые волосы с желтизной, вытянутое, грубоватое лицо, неженственная фигура - слишком высокий рост, широкие плечи, большие руки и ступни. На вид ей было что-то около тридцати, и она, увы, уже казалась «старой девой»; одета слишком скучно: джинсы, водолазка, грубые армейские ботинки - стиль «мышь из толпы». В ней не было ничего яркого, примечательного, и лишь одно привлекало внимание - ее мертвенная бледность. «Абсолютно белое лицо, как будто ее только что достали из морга», - подумал Егор.

        Варвара

        Варя до сих пор не могла прийти в себя. Ее тошнило от выпитых лекарств и от пережитого в морге шока.
        Из морга ее сразу куда-то повезли; автомобиль, вертолет - дорога оказалась дальней. Пока ехали, в ее голове, раскалывавшейся после принятого «смертельного» коктейля, крутился один и тот же вопрос: почему приготовленный ею раствор, яда которого должно было хватить на то, чтобы умертвить троих, как она, не подействовал?! Что она сделала не так? Варя пыталась понять, где она ошиблась, размышляя даже не об этой последней оплошности, а о другой - глобальной, жизненной ошибке, после которой все пошло не так. Когда она ошиблась? Когда полюбила Дмитрия или когда отказалась от его предложения?
        …После школы Варвара Воеводина - прирожденный химик, девушка, которая могла разъять на химические элементы вселенную, поступила в институт, и уже к окончанию института у нее появилась специализация, а вернее сказать - цель, дело всей ее жизни - исследования в области психофармакологии. Над созданием этого препарата Варя работала самозабвенно, кроме науки и проводимых ею исследований, ее больше ничто не интересовало. Она с презрением относилась к «женской дребедени», включая моду и отношения с противоположным полом. Вообще «женского» в Варе было крайне мало, разве что женское имя да фамилия, оканчивающаяся на «а». А так - ничего, ну почти ничего (нечто, что все-таки еще оставалось, Варя безжалостно вытравляла). Ничуть не интересуясь собственной внешностью, она носила грубые ботинки и мешковатые джинсы, забирала волосы в пучок и не заботилась о косметике; не страдая из-за отсутствия комфорта, она жила в маленькой квартирке на окраине, доставшейся ей от родителей; у нее не было ни друзей, ни привязанностей, и единственным ее увлечением были кактусы и суккуленты, которые она любовно выращивала на
подоконнике (чем объяснялась ее привязанность именно к кактусам, а не, к примеру, фиалкам, Варя и сама не знала). В общем, жизнь ее преимущественно состояла из работы, и такой расклад Варю абсолютно устраивал, ведь у нее была цель, которой было не жаль посвятить все свое время и силы.
        Итак, работа, работа, научные статьи, общение только с лабораторными мышами, и вдруг, нарушая все ее планы, на горизонте появился Дмитрий.
        В тот день, обнаружив, что она потеряла папку со своей будущей кандидатской диссертацией, Варя пришла в отчаяние. Она никак не могла вспомнить, где оставила папку: в метро, в кафе, институте, а значит, нечего было надеяться ее найти. Однако на следующий день случилось чудо - к ней явился молодой мужчина, представившийся Дмитрием, и вручил ей потерянную папку. «Ваша? Получите. Больше не теряйте. Что вы, что вы - не стоит благодарностей…» Для Вари этот молодой синеглазый красавец уже был спасителем, рыцарем, принцем на белом коне.
        - Вы даже не представляете, как это для меня важно, - сказала Варя, прижимая папку к сердцу.
        Дмитрий снисходительно кивнул.
        - А как вы меня нашли? - спросила Варя, почувствовав, что тонет в его синих глазах.
        - Обыкновенное чудо, - улыбнулся Дмитрий. - Вы не верите в чудеса?
        Она верила в чудеса, и, возможно, поэтому назавтра Дмитрий пришел к ней с огромным букетом роз. Варя, которой вообще никто никогда цветов не дарил, отчаянно смутилась и почувствовала себя немного поп-звездой и наконец-то женщиной. Тут ведь вот еще какая штука: прежде Варя никогда ни в кого не влюблялась, в известном смысле, у нее не было любовного иммунитета. Если бы она раньше переболела романами разной степени тяжести - первой любовью в детском саду или школе, вторым-третьим романом в юношестве, пережила бы пятое-десятое разочарование в молодости, то, глядишь, к двадцати девяти годам у нее уже сложился бы какой-никакой любовный опыт и иммунитет; а так - нет, и бедная Варенька втюрилась в Дмитрия со всем пылом никогда не траченной любви. Полюбила как в омут с головой. И только он один на всем белом свете, а наука пусть теперь подождет. Все не вытравленное женское мощно хлынуло наружу, природа громко заявила о себе.
        Через неделю они с Дмитрием стали любовниками. Через две недели он переехал к ней жить. А через месяц он предложил ей заняться производством синтетических наркотиков - такие знания и опыт пропадают даром!
        Предложение возлюбленного вызвало у Вари шок. Услышав его (а Дмитрий спросил как будто просто так, словно говорил о чем-то другом и вдруг мимоходом сказал об этом): «Варька, а давай ты будешь делать синтетические наркотики? Я знаю заинтересованных людей, есть каналы сбыта, денег заработаем немерено», Варя захлопала глазами:
        - Ты вообще о чем?
        Дмитрий усмехнулся:
        - Ну что ты как маленькая?! Мы навели справки: ты лучшая в своем роде. Мы выбрали тебя.
        Варя не поверила своим ушам:
        - Выбрали меня? Для чего?
        - Для этой почетной миссии, - в синих глазах ни тени смущения.
        - А кто «вы», Дима? - Она еще на что-то надеялась.
        Дмитрий объяснил, что речь идет о его друзьях.
        - Они - серьезные люди, которым можно доверять. С деньгами.
        Варя оцепенела - что-то не сходилось, не выстраивалось.
        - Но как же папка с документами, наше случайное знакомство? Ты ведь не мог знать, что я - химик, или… Но ты же не мог подстроить нашу встречу?!
        - Ладно, признаюсь, - кивнул Дмитрий, - я выкрал у тебя твою папку в кафе, когда ты ушла в туалет.
        - Зачем?
        - Чтобы познакомиться с тобой. И - да, в том кафе я оказался не случайно. Говорю же: мы выбрали тебя, потому что ты - лучшая.
        Происходящее казалось Варе страшным сном, и ей хотелось поскорее проснуться. Она вдруг подумала, и это была спасительная мысль, что Дмитрий мог запутаться, его могли заставить влиять на нее. Да, злодеи заставили его пойти на это (возможно, его одурманили, задурили ему голову!), и значит, она должна попытаться все исправить, объяснить ему, почему не может принять его предложение. Терпеливо, с любовью объяснить.
        Варя стала рассказывать Дмитрию про то, что наркотики - это зло, ловушка дьявола, и что она хочет употребить свои знания на благо человечества.
        - И знаешь, Дима, ведь у меня есть цель, о которой я пока никому не рассказывала: я работаю над созданием препарата для лечения клинической депрессии, абсолютно нового антидепрессанта, который, я уверена, сможет помочь многим людям.
        - Зачем тебе это? - пожал плечами Дмитрий.
        Варя вздохнула (эту историю она тоже никогда никому не рассказывала - слишком болезненные, страшные воспоминания) и начала:
        - Дело в том, что в подростковом возрасте я пережила страшную трагедию…
        Но рассказать историю не получилось, потому что Дмитрий прервал ее:
        - Извини, я не хотел бы сейчас слушать про твои детские воспоминания. Сейчас ты должна думать о другом. О нас с тобой. О нашем будущем.
        - Мое будущее в этом препарате, - тихо сказала Варя. - И будущее многих людей.
        - Варька, ты - дура, - Дмитрий усмехнулся, - ну что ты, всю жизнь хочешь прожить в этой хибаре?
        Варя обвела взглядом свою скромную квартиру: шкаф, под завязку набитый книгами, портрет Бутлерова на одной стене и Менделеева на другой, на окне ее любимые суккуленты - а что Диме здесь не нравится?
        - Да мы вообще отсюда уедем, - искушал сладкий обольститель Дима, - заработаем и свалим отсюда куда-нибудь на острова. Пальмы, лето круглый год, роскошное бунгало, ночи любви, ну?
        Варя отказалась. Да, отказалась. И вместо роскошного бунгало очутилась в морге, о чем уже упоминалось. И возвращаться в морг ей никак не хотелось. По крайней мере, в ближайшем будущем.
        И вот теперь она здесь, в этом странном доме, где в воздухе словно витают разряды напряжения. Варю вдруг осенило: а что, если это друзья Дмитрия из криминального мира привезли ее сюда, чтобы добиться от нее согласия участвовать в их аферах?! И тут же отчаянно решила, что откажется от криминала, даже если это будет стоить ей жизни. Она никогда не будет участвовать в наркобизнесе.
        Оказавшись здесь, в этой огромной, мрачной гостиной, полной незнакомых людей, Варя напряженно ждала развязки и чувствовала себя исключительно неуютно. Она огляделась по сторонам, ища, к кому можно обратиться. Высокомерная девушка в брючном костюме, высокий парень с глазами, как угли, - смотрит, будто просвечивает рентгеном, шутник в нелепых шортах и сланцах, словно он только что сбежал с пляжа или из дурдома, полная рыжая девушка в полосатых штанах, бритоголовый дядька в кожанке - какие-то все странные. Наибольшего доверия, как ей показалось, заслуживал мужчина средних лет: русоволосый, голубоглазый, с таким очень… русским лицом. «Лицом надежного человека», - подумала Варя.
        - Простите, не знаю, как вас зовут… - она набралась смелости и обратилась к незнакомцу.
        - Иван, - представился он.
        Варя спросила, не знает ли он, зачем ее сюда привезли и что с ней будет дальше.
        Мужчина пожал плечами:
        - Вас - не знаю. А меня, очевидно, за былые грехи.
        И в этот миг на лице «надежного человека» вдруг мелькнула такая тень страдания и боли, что Варя в ужасе отшатнулась.

        Глава 4
        Иван

        Иван действительно расценивал происходящее как кару, возмездие, плату по счетам, и, воспринимая случившееся с этой точки зрения, он в принципе был готов ко всему.
        …С детства Иван знал о себе, что он - воин. Есть люди, рожденные для того, чтобы лечить, учить, создавать культуру, определять политику, а есть солдаты до мозга костей - люди, которые предназначены для того, чтобы сражаться - воевать и защищать свою страну. Иван и происходил из рода воинов; у каждого из его предков были своя война, свое поле битвы, своя слава и свои примеры доблести. Далекие предки Ивана, по семейным преданиям, сражались со шведами, поляками, турками, французами, прадед воевал на Первой мировой, дед командовал батальоном в Великую Отечественную, отец прошел весь Афганистан - в русской истории много войн, хватило на каждого. Иван родился, чтобы однажды занять место в строю, об этом ему говорили с детства, так его воспитывали и к службе отечеству его готовили. Единственным исключением в роду Ивана являлись его родственники по материнской линии, среди которых встречались священнослужители; но в случае Ивана отцовская линия явно доминировала, и о религии Иван никогда даже не задумывался; лучшая религия - воинский устав.
        После суворовского училища Иван окончил военную академию и, как и предполагалось, сделался профессиональным военным. К тридцати трем годам Иван, успевший поучаствовать в нескольких военных операциях, стал воином без страха, упрека и сомнений. Он был доволен и спокоен, как вообще может быть спокоен человек, нашедший свое дело. Кроме того, у него была любимая женщина - Лариса, на которой он собирался жениться. Собственно, та «рабочая командировка» на Ближний Восток случилась как раз перед их свадьбой. «Вернусь, и поженимся!» - твердо сказал Иван невесте и уехал.
        …С самого начала там что-то пошло не так. Причем Иван и сам не понимал - что. И зачем они в этой стране - он тоже до конца не понимал. Одно дело воевать за Родину, а тут чужая страна, чужая война. Но Иван, как настоящий воин, старался отсекать подобные мысли: командир дал приказ - выполняй, а смыслы будешь искать на гражданке.
        Но потом случился тот день.
        Еще вчера здесь неспешно текла своя восточная жизнь, лаяли собаки, играли дети, а сегодня от этой крохотной деревушки ничего не осталось. Просто ошибка разведки; по ее сведениям, в этих нескольких домах скрывалась долгожданная добыча - высокопоставленный боевик со своим отрядом. А оказалось, что все там были местные, мирные. Несколько десятков мирных жителей и домов практически мгновенно поглотила воронка смерти.
        Иван с товарищами шли по деревне. Вокруг были трупы людей, животных, руины домов - картина разрушения и ада. Увидев в одном из разрушенных домов скулящую от боли искалеченную собаку с оторванными лапами, Иван из жалости пристрелил ее. Еще дом - взрослые и детские трупы, кровь, запах смерти и боли. Иван не желал смерти мирных селян, они не были его врагами, они не представляли угрозы для его Родины, наконец, они жили на своей земле, тем не менее он оказался причастен к их убийству. От дома к дому Иван все больше мрачнел - что-то в его программе, хорошо отлаженной за все эти годы и настроенной на военную службу, словно повредилось.
        Услышав из-под развалин одного из домов чьи-то стоны, Иван бросился туда и увидел лежащего в крови мальчика. Иван наклонился над ним: жив?! Мальчик открыл глаза, и их взгляды встретились. Взгляд мальчика пробирал до дрожи, до самого нутра - глаза, полные боли и ненависти. Мальчик прохрипел в лицо Ивану несколько слов и, захлебываясь кровью, умер. Иван знал, что на арабском произнесенная мальчиком фраза означала страшное проклятие.
        Пошатываясь, Иван вышел из разрушенного дома. Отовсюду ему теперь мерещились стоны, но выживших в этой деревне не оказалось. Деревня догорала. Ее стерли с лица земли, словно ее никогда и не было. Ничего страшного - человечество знает подобные примеры. А в наше время так и вовсе уничтожают сотни подобных безвестных деревень. «Ничего не поделаешь, нельзя приготовить омлет, не разбив яйца, - сказал Ивану его командир, когда отряд вернулся на базу, - пойди выпей водки и проспись. Завтра вернешься в строй, и все пойдет на лад». Однако Ивану ни водка, ни сон, ни увещевания командира не помогли. Он все чаще задавался вопросом: зачем он здесь, ведь это не его война? И когда он спросил об этом командира, тот сказал: «Ты не должен так рассуждать, иначе ты плохой воин, Шевелев».
        Тогда Иван впервые в жизни усомнился в том, что он - воин.
        Вскоре «военная командировка» закончилась, его отряд вернулся в Москву. Однако странное дело - в Москве ему легче не стало, из головы никак не шли кадры постыдной хроники: горящая деревня, трупы, глаза умирающего мальчика. И ни в чем не было для Ивана ни радости, ни смысла. Даже невеста Лариса заметила произошедшие с ним перемены и сказала, что с ним что-то не так, в нем будто нет жизни. «Словно ты, Ваня, с этой войны не вернулся, а там и остался». Лариса предположила, что его сглазили, навели на него порчу. Иван отмахнулся: «Чушь!» - он в эту бабью дребедень, разумеется, не верил. Но Лариса потребовала, чтобы он пошел с ней к гадалке, мол, та разберется, что с ним случилось, и пригрозила, что, если Иван откажется, бросит его. Пришлось Ивану согласиться - только, чтобы Лариса от него отстала.
        Пошли к гадалке. Грузная седая гадалка, похожая на вышедшую в тираж цыганку, помахала перед ним стеклянным шаром, затем изрекла, как приговор: на вас наложено проклятье! Лариса театрально вскрикнула и запричитала: может быть, какая-то ошибка? Гадалка пожала плечами и достала колоду карт Таро. Она раскладывала карты и так и этак, снова перекладывала. Иван равнодушно наблюдал за ее движениями. По итогам сложных манипуляций гадалка вынесла вердикт: жизненная ситуация Ивана соответствует карте «Повешенный». Лариса схватилась за сердце.
        Иван усмехнулся:
        - Ну и что это значит?
        - Что вы есть, но вас как бы и нет, - вздохнула гадалка.
        Иван сухо кивнул - в принципе, это было как раз то, что он и сам чувствовал. Он есть, но его как бы и нет, он не вовлечен в реальность, не озабочен ею, грубо говоря, ему на все наплевать. Даже на Ларису.
        И когда Лариса, дня через три после визита к гадалке, сообщила ему, что им лучше расстаться, он не стал возражать: ладно, может, и впрямь к лучшему. Спросил только, почему она так решила; не то чтобы этот вопрос его сильно волновал, но все же они долго были вместе, серьезные отношения, планы на будущее, то-се, так что хотелось бы знать.
        Лариса смутилась:
        - Ну понимаешь, у тебя такая карта…
        Он понимал. Действительно, зачем ей терять время с человеком, которого «как бы нет»? Все - извини, спасибо и прощай.
        На следующий день он подал рапорт об увольнении из армии. Его командир, кажется, даже обрадовался такому повороту - после той командировки на Ивана в отряде смотрели косо, мол, пришибленный, стукнутый головой. Одним словом, повешенный. Пропавший без вести на той войне.
        Иван зажил гражданской жизнью, но веревка на шее не ослабевала. Он нанялся в телохранители к одному олигарху, но вскоре уволился и перебивался случайными заработками. Время шло, а в его жизни ничего не менялось, словно он действительно был «повешенным». Иногда ему даже хотелось, чтобы случилось нечто, что оборвало бы то странное, неприятное состояние, в котором он существовал.
        И вот, кажется, сегодня все закончится. Что ж, он готов платить по счетам.
        Иван обвел глазами собравшихся. Интересно, что общего у этих людей и для чего их собрали вместе? Он посмотрел на бледную девушку, сидевшую рядом с ним. Ему захотелось как-то успокоить ее, но он не знал как, да и не мастер он утешать женщин. Но еще большую жалость у него вызвал тщедушный подросток в очках, сидящий на диване напротив. В лице мальчика было что-то обреченное.
        - Эй, парень, как тебя зовут? - окликнул его Иван.
        Подросток, погруженный в свои мысли, не сразу его услышал и только после паузы нехотя пробурчал:
        - Кирилл.
        «А этот-то как сюда затесался? - подумал Иван. - Вид такой потерянный, словно ему вообще нечего терять».

        Кирилл

        Кирилл Лиснянский отправился на встречу, рассудив, что терять ему нечего, совсем нечего (не самый жизнеутверждающий вывод, к которому можно прийти, особенно если тебе только пятнадцать).
        …Про своего отца Кирилл знал только то, что тот улетел в космос, или погиб на далекой войне, или сгинул на севере, сражаясь с полярными медведями. Всякий раз версия матери звучала по-разному, но смысл сводился к одному - у отца есть уважительная причина для отсутствия. И лет до десяти Кирилл в нее верил, а потом сказал матери: «Хватит врать, нет ни севера, ни далекой войны, и в космос он не летал. Если он просто бросил нас, почему бы тебе так об этом и не сказать?»
        Мать смущенно кивнула: да, просто бросил.
        Кирилл так и не понял, то ли это незадавшиеся отношения с его отцом так повлияли на мать, то ли она вообще была слабым, безвольным человеком, но только в какой-то период все в их небольшой семье, состоящей из них двоих, пошло не так. Мать начала пить - сначала застенчиво, тихо, скрывая этот факт своей биографии от сына и окружающих, а потом уже и не таясь. Все чаще, приходя домой из школы, а было ему тогда лет восемь, Кирилл заставал ее пьяной - отрешенный взгляд, выражение лица исключительно трагическое, на столе бутылка; в квартире - бардак, в раковине - гора немытой посуды, холодильник пуст, в прихожей мяучит некормленый кот.
        - Что опять? - цедил Кирилл, уже зная, что он услышит.
        - У меня ничего не получается, вообще ничего, - говорила мать, словно бы не ему, а самой себе. - Вся жизнь псу под хвост, вы можете это понять?
        И она снова кричала это свое: «Вы можете это понять?!», хотя в квартире были только Кирилл и кот.
        Кирилл пожимал плечами и шел в магазин за хлебом и молоком, мыл посуду, кормил кота. Так продолжалось несколько лет, в течение которых Кир понял, что он - один на этом свете и что он отвечает за себя сам.
        Иногда, впрочем, мать возвращалась из своего потустороннего, алкогольного существования, ее одолевали угрызения совести, она вспоминала, что у нее есть сын, и она начинала заботиться о Кирилле в меру своего понимания родительской любви и заботы. В один из таких периодов просветления она купила девятилетнему Кириллу компьютер. Надо сказать, что с ее стороны, учитывая их скромный семейный бюджет (мать колесила с одной работы на другую, нигде не задерживаясь из-за милой привычки иногда уходить в запой), это был широкий жест.
        Кирилл сиял от счастья, теперь у него было два друга, две самых главных привязанности в жизни: рыжий кот по кличке Лис и компьютер - большое окно в мир, заменитель реальности. В реальность Кирилл теперь возвращался только для общения с Лисом. Надо сказать, что в этой обретенной альтернативной реальности Кирилл проводил время отнюдь не бездумно, его не привлекали глупые игры, общение в социальных сетях и прочие наиболее распространенные виды «виртуального досуга». Кирилла интересовало, как все это устроено: программы, сети, технологии. Интересовало настолько, что порой он просиживал в интернете по двадцать четыре, и это не оговорка, часа в сутки. Дело в том, что в десять лет у Кирилла обнаружилась довольно странная особенность - он не спал. Его периоды без сна длились неделями, а порой месяцами; иногда случалось, что он мог раз-два в неделю «выключиться» на пару часов - подремать, но и только.
        Второй особенностью Кирилла стало стремительно ухудшавшееся зрение. Долгие дни и ночи сидения у компьютера сделали свое дело - он почти ничего не видел. Мать повела его к врачу. У врача выяснилось, что к четырнадцати годам его зрение упало до минус четырнадцати («По единице на год», - мрачно пошутил Кирилл). Ему выписали очки с толстыми стеклами, которые делали его - невысокого, щуплого подростка - и без того далекого от идеалов мужской красоты еще менее привлекательным.
        В школе его не любили - одноклассники называли его «духом», а чаще - Поттером: «Здорово, Поттер! Где твоя сова?» Кирилл морщился - он не читал книг о Гарри Поттере, он вообще не читал художественных книг. В свободное от компьютера время Кирилл читал книги по физике и астрономии. Его привлекала теория относительности и ее парадоксы времени, квантовая механика и ее изощренные интерпретации - множественные вселенные, кротовые норы. Зачастую Кирилл сам придумывал формулы и экстравагантные теории, а иногда он словно бы видел вспышки электрических разрядов или пронизанную светом галактику (после таких видений у него нестерпимо болела голова, зато после этого к нему приходили новые теории и идеи). К пятнадцати годам Кирилл превратился в абсолютно замкнутого подростка (не без некоторых признаков гениальности, о чем, впрочем, не догадывался ни он сам, ни окружающие). Его единственным другом по-прежнему оставался кот по кличке Лис.
        Между тем обстановка в доме стала невыносимой. Материнские запои становились более частыми и продолжительными. Кирилл просил мать бросить пить, увещевал, проклинал ее. Мать обещала, с неделю держалась, потом срывалась и уходила в запой. И если раньше ее пьянство было тихим и, можно сказать, камерным - она пила дома, в одиночестве, то с некоторых пор она предпочитала пить в обществе собутыльников. В квартиру приходили сомнительные типы, а вскоре мать завела себе сожителя - кривоногого мужичонку с железными зубами, на впалой груди которого была наколка «Не спущу!».
        В конце концов материнская любовная история для Кирилла закончилась плохо: вчера, вернувшись из школы, он увидел, что его компьютера нет. Путем нехитрых логических рассуждений Кирилл пришел к выводу, что его компьютер унес материнский избранник, так же как до этого он вынес из квартиры все мало-мальски ценные вещи.
        Когда Кирилл подскочил к сожителю матери и стал обвинять его в краже компьютера, тот лишь усмехнулся:
        - А че, не знаешь: много сидеть за компьютером - вредно! И вообще давай вали в свою комнату, пока по шее не дал! - Железные зубы сверкнули.
        …Кирилл сидел в своей комнате и обдумывал, как он убьет этого урода. Прямо теперь пойдет и скажет: «Эй, мужик, сейчас ты сравняешься со скоростью света!» - и заколет его кухонным ножом.
        Но время шло, Кирилл медлил - не так-то просто взять и убить человека, скажу я вам. Даже такого пустяшного, как этот мужичонка - кривые ноги, железные зубы, наколка «Не спущу!». Так просто не отбросишь в сторону груз всяких там морально-нравственных установок… И Кирилл сидел, обхватив голову руками, задыхаясь от боли и бессилия.
        Спустя час через приоткрытое окно в комнату прошмыгнул кот Лис, вернувшийся с улицы (квартира находилась на первом этаже, и Лис часто уходил гулять во двор). Кирилл обрадовался и погладил кота. Кот потерся о руку хозяина, замурчал. Кирилл обратил внимание на белый лист бумаги, прикрепленный к ошейнику кота (ошейник с телефонным номером Лиснянских Лису надел Кирилл на тот случай, если кот потеряется). Кирилл открепил лист, развернул и прочел обращенную к нему записку: «Не надо делать глупостей, Кир, ты все равно ничего не изменишь. А если ты действительно хочешь изменить свою жизнь и жизнь многих - жду тебя…» Далее некто предлагал Кириллу явиться в указанное место в указанное время.
        Получив вчера эту записку, Кирилл приехал на встречу. И вот он здесь. Огромная комната, необычный дом, похожий на современный замок какого-нибудь эксцентричного олигарха. И, черт побери, он согласен принять предложение, сколь бы странным оно ни оказалось. В конце концов, терять ему действительно нечего. Вчера он это понял.

        Семен

        Оглядев присутствующих в гостиной незнакомых ему людей, особенно задержавшись взглядом на привлекательной брюнетке в элегантном брючном костюме и рыжей, пестро одетой толстушке, Семен Чеботарев тяжело вздохнул: что за игра тут намечается и какой будет ставка?
        Семен - страстный игрок по натуре, играл только в те игры, чьи правила он знал с самого начала, даже если это были игры, сутью которых являлась неполная информация. Допустим, в любимом Семеном покере, да и во всех карточных играх, игроки не знают карт противников, но у этих игр есть свои определенные правила, в отличие от сегодняшней странной партии, разыгранной неизвестно кем и неизвестно с какой целью. А посему особого желания подыгрывать тому, кто играет по своим правилам и, возможно, краплеными картами, у Семена не было. С другой стороны, его согласия никто и не спрашивал. Его зачем-то откопали, вывезли из леса и доставили в этот дом, похожий на обитель богатеньких инопланетян. В бескорыстную доброту своих «ангелов-спасителей» Семен не поверил и всю дорогу пытался понять: а что, собственно, происходит?! Единственную появившуюся у него версию происходящих событий, суть которой сводилась к тому, что его привезли к Гиви для проведения воспитательной беседы, Семен отверг, как только увидел этот космический дом (Гиви - человек состоятельный, но на такой дом не заработал, это и ежу понятно). А
других версий у Семена не было. В конце концов, Семен плюнул: будь, что будет! - справедливо рассудив, что вряд ли он проиграл, покинув свою уютную яму в лесу, и задался другим вопросом: а как он вообще дошел до такой жизни и что сказал бы ему старший брат Петро, увидев с того света Семеновы дела. Определенно, Петро остался бы им недоволен и пробурчал бы: «Сема, ек-макалек, ну как тебя угораздило? Нормальный же парень был, и вдруг такие дела. Разве я тебя этому учил?»
        …Нет, Петро учил Семена другому. Снова и снова старший брат внушал младшему: «В этой жизни главное, брат, правильно себя поставить». Для того времени (а на дворе стояли лихие девяностые) это были золотые слова, и Петро, уважаемый человек, авторитет «на районе», сумел себя поставить должным образом: его уважали, к нему прислушивались, его боялись. Семен, тогда еще подросток, состоял при брате ординарцем - выполнял мелкие поручения, а главное, учился жизни; правда, продолжалось это недолго - в девяносто втором средь белого дня Петра расстреляли на автозаправке. Сам Семен, находившийся в тот день рядом с братом, уцелел чудом; его не было в джипе Петра, когда того буквально изрешетили пулями лихие люди (провидение отправило Семена справлять нужду за пять минут до расстрела джипа, и эти пять минут спасли ему жизнь).
        После смерти Петра Семен долго не мог успокоиться, маялся, не находил себе места. В итоге судьбу брата Семен решил не повторять и с откровенным криминалом не связываться. Но и в госслужащие он идти не собирался; Чеботарев, от природы большой плут и авантюрист, не хотел каждый день просиживать в какой-нибудь унылой конторе от звонка до звонка. Когда ему исполнилось восемнадцать, Семен занялся легальным (ну, полулегальным) бизнесом, решив, что обойдется без образования: «Жизнь - мои университеты!» И его пестрая жизнь действительно оказалась настоящим университетом - повидать пришлось всякое. Чем он только не занимался: держал несколько спиртных ларьков и небольшой кустарный цех, в котором добрые люди - Семен Чеботарев и сотоварищи - разливали дешевую спиртягу в красивые, импортные бутылки с пятью звездочками на этикетке; потом наладил перевозку подержанных иномарок из-за границы, затем развернул еще какой-то мелкий бизнес: приторговывал, торговал, перепродавал. При всем при том больших, серьезных денег он так и не заработал - плавал на мелководье, а те, что зарабатывал, спускал на игру. Дело в том,
что Семен страстно любил игру в покер (он вообще по натуре был игроком, обожал риск, азарт, мечтал выиграть у судьбы три заветные карты). Как правило, каждые выходные он проводил за игрой. Иногда выигрывал, иногда проигрывал - это нормально, в конце концов, что наша жизнь - игра! «А вдруг когда-нибудь мне повезет? По-настоящему, по-крупному?!» И вот полгода назад ему повезло. Повезло сказочно - ликуйте, Герман, вот они заветные: тройка, семерка, туз! Семен сорвал джекпот, вырвал его у судьбы - выиграл в карты весьма крупную сумму.
        Выигранными деньгами Семен распорядился с умом - не спустил их на игру, не потратил на девушек, а вложил в собственное дело. Короче говоря, поступил здраво. Однако ничего хорошего из его затеи не вышло (уж лучше бы он эти деньги действительно спустил на игру и девушек), поскольку, как вскоре выяснилось, своим новым полулегальным, но весьма прибыльным бизнесом он перешел дорогу местному авторитету Гиви, который имел привычку засыпать конкурентов цветами в гробу. У Семена начались крупные неприятности. Да, бывает и так: ты страстно мечтаешь о чем-то долгие годы, и вот наконец твоя мечта исполняется, кажется, что ты обласкан судьбой, вознагражден за годы ожиданий, но вдруг оказывается, что «удача» обернулась такими проблемами, что лучше бы ее, право слово, и не было. Закончилось же все тем, что люди Гиви приехали к Семену и увезли его в темный лес поучить уму-разуму.
        И теперь он сидел в интересном космическом домике, как в чистилище, ожидая то ли суда, то ли еще чего, и испытывал сильное желание «сбросить карты» - отказаться от дальнейшего участия в этой непонятной игре. Но ведь не скажешь тем вежливым гориллам в черных костюмах, что отрыли его в лесу и привезли сюда: «Я - пас! Ша, мужики, я сбрасываю карты!» - потому что возвращаться в тот самый лесочек ему ох не с руки. Яма-то небось его дожидается, и в эту яму ему неохота - темно там, сыро. А какие у него, получается, есть варианты? Либо помахать всем рукой и вернуться в свою персональную яму, либо сидеть в этом чертовом космическом зале и ждать, пока прилетят местные инопланетяне и разъяснят, что им от него нужно.
        Коротая ожидание, Семен разглядывал присутствующих в гостиной людей, от скуки характеризуя каждого по типу карточных персонажей. «Красотка в брючном костюме, конечно, дама пик, одним словом - роковая!
        Рыжая девица - дама червей, тот высокий худой парень с черными глазами - не иначе король треф, ухмыляющийся загорелый придурок в белых шортах с электрогитарой в руках (сынок, ты в курсе, что в Москве октябрь?) - больше чем на валета не тянет. О, вот интересный экземпляр - мужик со шрамом на лице, чем-то похожий на актера, исполняющего Бонда в последних сериях. Ну, этот пожиже, конечно, будет, чем Бонд, хотя… какая-то в нем есть сила, мощь, словно дядьку из титана сделали. При этом у парня абсолютно непроницаемое лицо, из такого бы вышел хороший игрок в покер, потому что по его роже вообще не поймешь, что там у него в башке или в колоде: хреновые карты или намечается флеш-рояль. Ладно, братан, быть тебе королем червей. Остается еще девица, пардон, не красавица, бледненькая, уныленькая. Вот зачем такие девчонки на свет рождаются! Ей же с такой унылой физиономией век одной маяться, надеюсь, она хотя бы умненькая?! Ладно, назначим ее бубновой дамой - эх, бедолага, судьбой забубенная! А вот этот парнишка, похожий на крота, сутулый, глазки под толстыми стеклами и не разглядеть - сплошное недоразумение,
вообще ни на что не тянет. Не понять что, неизвестной масти». М-да, такая вот странноватая колода получилась. Семен вздохнул: ну а где же наш самый козырный туз? Пора бы уже делать ставки!

* * *

        «Да, компания подобралась еще та! - усмехнулся Егор. - Вообще все это похоже на начало какого-нибудь детектива или триллера, типа «Десять негритят», в итоге таинственный хозяин дома так и не появится, а гости начнут один за другим выбывать из игры. Итак, кто первый? Унылая блондинка, коренастый «бандит», а может, брюнетка? Интересно, каким образом будет происходить «игра на вылет», будут ли их убивать так же изощренно, как в том детективном романе?»
        Тем временем такие же мысли и ассоциации пришли в голову не только Егору. Загорелый бородатый парень заметил, что не может отделаться от мысли, что он стал героем детектива.
        - Просто Агата Кристи, ее излюбленный сюжет - герои заключены в неком замкнутом пространстве, как в ловушке. И сейчас нас начнут убивать! - хохотнул бородач.
        - Ничего смешного лично я в этом не нахожу! - отрезала брюнетка в черном костюме.
        Тина осторожно подтолкнула Егора: может, свалить отсюда, пока не поздно?
        - Надо дождаться развязки спектакля, - шепнул ей Егор, - интересно же знать, чем все закончится! Да и потом, по всей видимости, нас отсюда уже не выпустят.
        Тина дотронулась до его руки:
        - Ничего, Егор, я с тобой…
        Егор отдернул руку и поймал на себе удивленный взгляд брюнетки, наблюдавшей за ними. Неожиданно большой телевизионный экран зажегся, и на экране появилось изображение человека.
        «Ну вот, начинается», - подумал Егор, чувствуя небывалое волнение, словно сейчас должно было открыться что-то важное.

        Глава 5

        Ая заметила гравюру Дюрера на стене уже в последний момент и едва не вскрикнула от изумления: точно такая же гравюра висела в ее гостиной. В ту же минуту огромный экран в центре зала зажегся, и на экране появилось изображение человека. Ае так хотелось увидеть лицо хозяина дома, что она даже подалась вперед (где-то внутри ее все это время неосознанно жил страх, что она увидит тот образ из своих кошмарных воспоминаний), однако лицо незнакомца оказалось в тени, на экране был виден только силуэт мужчины в белой рубашке.
        - Дамы и господа, рад видеть вас у себя в гостях! - сказал незнакомец с экрана. - Приношу извинения за то, что наше общение складывается не самым обычным образом, но, поверьте, на то есть свои причины. Считайте, что я нахожусь в соседней комнате; главное, что мы видим и слышим друг друга.
        Голос у него был чуть иронический и с металлической ноткой, словно бы его намеренно исказили с помощью компьютерной программы.
        - Итак, к делу. Еще вчера каждый из вас стоял на краю отчаяния и молил о помощи. Я вас услышал, и вот вы здесь. Вы спросите - зачем? Что же… Если вам так будет проще, можете считать меня кем-то вроде эксцентричного миллионера-филантропа на манер старых голливудских фильмов; человеком, который может вмешиваться в чужие судьбы и вмешивается… Однако же не для изъявления благодарности и аплодисментов я вас сюда пригласил. Интрига в ином: я бы хотел, чтобы вы разделили мое увлечение. Более того, я почему-то думаю, что вы примете мое предложение и сделаете это почти добровольно. Да, да, теперь ваша очередь помочь другим! Так же как недавно и вы, в эту самую минуту тысячи людей безнадежно запутались в своей жизни и находятся на грани отчаяния; одному из тысячи мы сможем помочь. А спасший одну жизнь спасает мир, не правда ли? Разве это не будет чудом? Итак, если отбросить все несущественное и перейти к сути дела, то я предлагаю вам стать сотрудниками первого в мире агентства чудес «Четверг»…
        Хозяин дома внезапно закончил свою странную речь и замолчал. Пауза затягивалась, ее никто не осмеливался нарушить.
        Наконец голос подал парень в белых шортах:
        - Это типа шутка такая - Тимур и его команда - будем рубить дрова одиноким бабушкам? И как это - «почти добровольно»?
        - Нет, я не шучу, - ответил незнакомец. - Почему же не помочь тем, кто несчастен, тем, кто ждет чуда, и даже тем, кто его уже не ждет? Тем более что такая возможность иногда есть. И вы, с моей помощью, сможете воплотить ее в жизнь! Кстати сказать, поверьте: это будет просто интересно, уж точно интересней, чем у Тимура с его командой, - вам понравится. Ну а теперь - детали. Итак, главная задача агентства «Четверг», работу в котором я вам предлагаю, - это осуществление небольшого, почти хирургического вмешательства в судьбы людей, испытывающих затруднения в жизни; так сказать, помощь нетрадиционными методами. На деле это выглядит так: перед началом каждого такого вмешательства сотрудники агентства выбирают кандидатуру будущего клиента, или, вернее сказать, «героя» из нескольких предложенных мною кандидатур. После чего самые творческие и сообразительные из вас (назовем их криэйторами) составляют для героя особую «ролевую игру», некий сценарий, который впоследствии воплотят в жизнь другие сотрудники агентства (с привлечением актеров, использованием декораций и т. д.). Хочу подчеркнуть, что криэйторы
могут подходить к сценарию с фантазией - бюджет игры хороший, и проблема не в деньгах, а в результате. Кстати, упомяну, что и ваш труд будет неплохо оплачен. Наша конечная цель - подтолкнуть «героя» к решению его фундаментальной жизненной проблемы, помочь ему, создать для него персональное «чудо». Итак, я предлагаю вам стать частью системы по доставке чудес и работать в команде «Четверга». Теперь перехожу к персональным предложениям. Ну, с кого начнем? Может, с дамы? Психолог Ая Кайгородская, я предлагаю вам стать криэйтором агентства.
        Услышав свое имя, Ая внутренне сжалась; ей понадобилась вся выдержка, чтобы не выказать волнения. Сохраняя внешнее спокойствие, она поинтересовалась, что конкретно ей предлагают и в чем именно заключается работа, прости господи, криэйтора?
        - Задача криэйтора - творить, создавать мир, придумывать свою персональную вселенную, - усмехнулся незнакомец, - именно этим я и предлагаю вам заниматься, правда, с одной оговоркой: вам придется создавать миры для других людей. На практике же это выглядит так: изучив «личное дело» потенциального героя агентства, вы как психолог должны будете составить для него программу встряски или даже перезагрузки его сознания - придумать сценарий, особую ролевую игру, направленную на решение его жизненной проблемы. Обещаю, Ая, что скучно вам не будет. И к тому же, возможно, помогая другим решать их психологические проблемы, вы сумеете помочь и себе.
        В последних словах незнакомца Ая уловила некий сарказм, а посему ответила ему в той же отчасти иронической манере:
        - Ваше предложение не лишено интереса, однако, прежде чем его обдумать, мне бы хотелось знать, от кого оно исходит.
        - Можете называть меня мистер (или товарищ) Четверг, - насмешливо ответил незнакомец, - полагаю, что этой информации вам будет достаточно. Давайте лучше поговорим о вас, Ая. Вам ведь пришлось нелегко, правда? Тяжелое детство, давние травмы?
        Аю смущали лукавство и ирония в его голосе. С ее точки зрения, мистер-товарищ Четверг был мало похож на человека, радеющего за все человечество, но самое главное, что она по-прежнему не находила ответа на один вопрос.
        - А откуда вы знаете обо мне так много, мистер… как вас там? - прямо спросила Ая.
        - Ответы на иные вопросы вы получите в свое время, - снова не без иронии ответил мистер Четверг. - Кстати, на моем столе вы найдете конверт для вас. Возьмите его и прочтите письмо, когда вернетесь домой. В нем ничего особенного - так, лирика, не имеющая отношения к делу, но вдруг это вас развлечет… Так что же, вы согласны работать на меня? Молчите? Что ж, у каждого из вас есть мотивы для согласия или отказа, каждый из вас волен согласиться на мое предложение или отвергнуть его. Если вам, Ая, неинтересно помогать людям, вы можете выбрать другую мотивацию для согласия - к примеру, любопытство, желание узнать, почему я так много о вас знаю. Догадываюсь, что ваш пытливый ум не успокоится, пока вы не раскроете эту тайну. Но в таком случае ваш единственный шанс понять, что к чему, - согласиться работать на меня. В агентстве у вас будет больше возможностей разобраться в этой истории, мы можем немного поиграть друг с другом в кошки-мышки, пока нам это не наскучит. Ну так что вы решили? - его голос снова стал жестким. - Я не даю времени на раздумье и не делаю предложения дважды. Да - нет?
        У Аи было ощущение, что она стоит на краю пропасти - надо что-то решать, и она коротко выдохнула:
        - Да.
        - Отлично, психолог Кайгородская, - кивнул незнакомец. - Вы первый криэйтор агентства.

* * *

        Когда хозяин дома обратился к нему по имени, Егор невольно вздрогнул.
        - Егор Осипов - писатель, - представил Егора мистер Четверг, - и писатель небесталанный. У вас, Осипов, безусловно, есть талант, но слишком много амбиций, и в вашей жизни много суеты, а суета отвлекает от написания бессмертных книг.
        Егор попытался усмехнуться, чтобы продемонстрировать свое ироническое отношение к происходящему, но от волнения его усмешка оказалась скорее похожей на оскал.
        После недолгой паузы мистер Четверг продолжил:
        - Видите ли, я разделяю мнение одного вашего коллеги, утверждавшего, что писатель должен писать книги собственной кровью. Вам, Осипов, определенно есть к чему стремиться; вам нужен уникальный материал, знания, опыт работы с людьми, и я могу вам это дать. Я предлагаю вам стать вторым криэйтором агентства «Четверг». Вместе с психологом Кайгородской вы будете составлять для наших клиентов ролевые игры; как писатель - придумывать для них сюжет, а возможно, и дальнейшую судьбу.
        Егор так и сидел с приклеенной к губам усмешкой, хотя ему было отнюдь не смешно.
        - Что скажете, Осипов? Как вам идея писать человеческие судьбы? Согласитесь, это интереснее литературы?! - экранный незнакомец издал короткий смешок. - Поверьте, вы столкнетесь с такими жизненными историями, что куда там литературе! Уверяю вас - материала будет много, не то что книгу - эпопею напишете. Кстати, я обещал вам кое-что вернуть. На столе вы найдете флешку с вашим романом. Но обратите внимание: последняя точка в нем не поставлена. Все только начинается, Егор. Сплошные белые страницы. И от вас зависит, чем вы их заполните. Ну так что, возьметесь за эту книгу?
        Егор вздохнул. Этот мистер Пятница, Четверг, или как его там, кто бы он ни был на самом деле, неплохо разбирается в людях. Во всяком случае, его мысли он считывает, как сканер. Да, «писатель Осипов» действительно помешан на литературе и склонен рассматривать мир как один бесконечно развернутый гипертекст; правда и то, что он честолюбив и амбициозен, мечтает о признании и славе и хочет написать роман, который станет событием в литературе. Все так, и эксцентричный хозяин дома прав. Верно и то, что для романа-события нужен неординарный материал, и чтобы его получить, можно ввязаться в какую угодно авантюру. Да хоть заложить душу черту!
        Тина сжала его руку и прошептала:
        - Ты ведь откажешься, да? Все это выглядит так безумно?!
        Егор знал, что в жизни бывают моменты, когда на раздумья нет времени, а все что есть - пара секунд перед прыжком в бездну. Он встал, взял со стола флешку и нарочито спокойно ответил:
        - Да.
        - Итак, в команде теперь два человека, - бесстрастно отметил незнакомец, - играем дальше. Кто следующий? Голубушка Тина Скворцова, поговорим о вас.
        Егор посмотрел на Тину. У нее было совершенно растерянное и несчастное лицо.
        - Вижу, вас опечалило решение господина Осипова? - заметил мистер Четверг. - Ну что поделать - свободный человек свободно изъявил свою волю! Кстати, вы, Тина, единственная, кто попал сюда случайно. В том смысле, что я не посылал вам приглашения. Но я давно не верю в случайности. Я верю в то, что случай - это мощное орудие провидения. А это значит, что провидению зачем-то было нужно, чтобы вы, сударыня, оказались сегодня здесь, среди нас.
        - Видимо, так захотела вселенная, - пролепетала Тина.
        - Возможно, - усмехнулся экранный незнакомец, - не то что я разделяю ваши экстравагантные теории про управление реальностью, но думаю, что в качестве проводника оных вы сможете быть нам полезны. Так что предлагаю вам присоединиться к вашему другу и работать в агентстве вместе с ним.
        - А откуда вы узнали про… - начала Тина.
        Хозяин дома прервал ее:
        - Так вы согласны?
        Тина заерзала и уставилась на Егора. Егор отвел глаза. Он знал, что Тина готова отправиться за ним хоть на тот свет, как Орфей за Эвридикой, и понимал, что своим решением не оставил ей выбора. Услышав ее коротенькое, жалкое «да», Егор вздохнул - видит бог, ему не хотелось втравливать ее в эту странную историю, но изменить что-то теперь уже невозможно.
        Тем временем всеобщее внимание переключилось на мальчишку-очкарика, и тот буквально вдавился в диван, на котором сидел. Егор отметил, какое у бедняги обреченное, затравленное лицо.
        - Дамы и господа, перед вами компьютерный гений Кирилл Лиснянский, - объявил мистер Четверг. - Такие парни, как Кирилл, совершают выдающиеся открытия и двигают наш мир вперед. У Кира большое будущее, при условии, что он сумеет правильно распорядиться своим настоящим. Кирилл, я не хочу давить на тебя, просто скажу, что в агентстве тебе предоставят такие возможности для реализации, каких не будет ни в каком другом месте. Ты сможешь заниматься любимым делом, но на другом уровне. Что скажешь?
        Подросток нервно дернулся и кивнул в знак согласия.

* * *

        Когда мистер Четверг обратился к унылой блондинке с вытянутым лицом, та попыталась закрыться руками.
        - Ну-ну, не надо так нервничать, - сказал мистер Четверг. - Уважаемые гости, позвольте представить вам Варвару Воеводину - незаурядного химика, который может разъять на элементы всю вселенную.
        - Вы приятель Дмитрия? - пробормотала девица.
        Незнакомец рассмеялся:
        - Ну что вы, Варенька, боюсь, что у меня вообще нет друзей. Успокойтесь, вы здесь по другой причине, и в отличие от вашего вероломного возлюбленного, я не предложу вам ничего криминального.
        - Ничего криминального? - переспросила унылая блондинка.
        - Ну, почти ничего, - усмехнулся хозяин дома. - В агентстве вас ждет интересная работа, хорошая зарплата, но главное - вы сможете продолжить свои исследования. Уверяю вас, возможностей и материала у вас будет куда больше, чем в вашем институте.
        - А если я откажусь? - сглотнув, выдавила девица-химик.
        - Ваше право, - мгновенно отозвался голос. - Вас немедленно вернут туда, откуда привезли.
        На лице девушки отразился ужас:
        - Нет, не нужно. Я согласна.
        - Отлично, вы на корабле, - кивнул незнакомец с экрана. - Кто хочет следующим подняться на борт?
        Следующим оказался загорелый парень в белых шортах, которого мистер Четверг представил как Данилу Сумарокова - теоретика «экзистенциального пофигизма», приехавшего из некой экзотической страны. Оказавшись в центре внимания, парень в белых шортах как будто ничуть не смутился - он улыбался и держался непринужденно.
        - Я предлагаю вам, господин Сумароков, опробовать вашу экстравагантную теорию на практике в нашем агентстве, - сказал мистер Четверг. - А если серьезно (впрочем, как я понял, вы редко бываете серьезным), я предлагаю вам наряду с другими сотрудниками воплощать в жизнь «ролевые игры» для клиентов, придуманные нашими криэйторами. В агентстве вы сможете в полной мере реализовать ваше чувство юмора и удовлетворить присущую вам жажду острых ощущений и любовь к риску. Кстати, прежде чем вы ответите на мое предложение, я хотел бы сказать вам кое-что по поводу недавних событий, из-за которых вы покинули известную страну в такой спешке…
        При этих словах улыбка сползла с лица парня, и на его загорелом лице отразилось волнение.
        - Так вот, - невозмутимо продолжил мистер Четверг, - хочу вас успокоить: в смерти девушки вы не виновны. Вас подставили. Полагаю, вас интересуют подробности той ночи? Что же, со временем вы их узнаете. Пока с вас довольно и этой информации.
        Парень в белых шторах вздохнул:
        - Не знаю, откуда вам известны такие вещи, но, в сущности, мне на это наплевать. Главное - я ее не убивал. После ваших слов просто камень с души упал! Но если меня хотели подставить, а ваши люди вывезли меня из страны, выходит, вы мой спаситель? Тогда из благодарности к вам я принимаю ваше предложение. А потом мне просто интересно посмотреть, что вы собираетесь вытворять в этом агентстве чудес. Да и откровенно говоря, я люблю деньги, а вы что-то говорили про хорошие заработки.
        - А ты - честный парень, Данила, - рассмеялся мистер Четверг. - Хорошо, что в команде одним честным парнем стало больше. Сейчас поговорим с еще одним честным парнем. Семен Чеботарев! - Мистер Четверг представил бритоголового мужчину в кожаной куртке. - Семен - игрок, и этим все сказано. Любой игрок должен быть готов к неожиданным поворотам судьбы, не правда ли, Семен? И как любой игрок вы должны знать, что иногда крупный выигрыш оборачивается феноменальным проигрышем. «Так со смертными судьба порой играет: то вознесет их вверх, то в пропасть низвергает. И так устроен мир, что в счастье иногда уже заключена великая беда». Вы чуть было не проиграли жизнь, впрочем, для игрока это не самая серьезная ставка. Вам, Чеботарев, сейчас придется сделать новую ставку, и думаю, что в вашем случае благоразумнее согласиться на мое предложение. Уверен, что у людей, которые над вами так удачно подшутили, прекрасное чувство юмора, и они не преминут воспользоваться им еще раз.
        Семен вздохнул:
        - А если я соглашусь работать на вас, те шутники меня не найдут?
        - Я дам вам возможность начать жизнь с чистого листа - новые документы, новая квартира, - сказал мистер Четверг, - считайте, что для прошлой жизни вы умерли. Начинается новая. Или вы выбираете другой вариант?
        Семен невесело улыбнулся:
        - Да вроде выбора-то и нет. А что с деньгами? Вы говорили, что это будет интересное финансовое предложение?
        - Так и знал, что вы тоже честный парень! - усмехнулся мистер Четверг. - Отличный вопрос! Насчет денег не беспокойтесь, у каждого из вас будет зарплата на уровне. Вам хватит на хлеб с маслом и даже на икру - и красную и черную.
        - Я в игре, - согласился Семен.
        Мистер Четверг обратился к своему последнему гостю - светловолосому мужчине со шрамом на лице и представил его присутствующим:
        - Иван Шевелев - воин без страха и упрека, ну, почти без упрека…
        - Бывший воин, - поправил мужчина со шрамом, - раз уж вы такой «мистер Всезнайка», то должны бы знать, что я ушел из армии.
        - Я знаю, - кивнул мистер Четверг, - и догадываюсь, что это решение нелегко вам далось. Может, не надо было брать в голову ответственность за все человечество? Видите ли, это всегда сопряжено с некоторыми проблемами, и ваши, как я понимаю, вы разрешить не смогли. Но есть способ чуть ослабить петлю на шее.
        При этих словах светловолосый мужчина вздрогнул.
        - Я думал, чем можно заинтересовать такого человека, как вы, - продолжил мистер Четверг, - понятно, что деньги вас не интересуют, у вас должна быть другая мотивация. Какая?
        - Не трудитесь искать, - отрезал мужчина со шрамом. - Видите ли, мне не интересны ни вы, ни ваше предложение. Играйте в свои игры без меня.
        Мистер Четверг вдруг произнес несколько слов на каком-то восточном языке, и лицо светловолосого мужчины, доселе непроницаемое, исказилось гримасой боли.
        - Ему ты не смог помочь, Иван, - сказал незнакомец, - но есть другие. Они нуждаются в твоей помощи.
        После долгой паузы мужчина со шрамом выдавил:
        - Что ж, давайте попробуем.
        «Все, команда набрана, - подумал Егор, - расчет оказался точен: ни один из гостей эксцентричного миллионера не отказался от его предложения. Режиссер этого затейливого спектакля, или, точнее сказать, кукловод, что вертит нами, как марионетками, может быть доволен».
        - Кстати, предупреждаю вас, что о содержании нашего сегодняшнего разговора и о самом агентстве вам лучше не распространяться, - заметил мистер Четверг.
        - Мы должны подписать договор о неразглашении? - пошутил парень в белых шортах.
        Мистер Четверг усмехнулся:
        - Зачем же разводить бюрократию? Я поверю вам на слово и посоветую его не нарушать. Итак, завтра - воскресенье, отдыхайте, готовьтесь к работе, а в понедельник я жду вас в офисе агентства (адрес и электронные пропуска вам сегодня выдаст мой помощник). Три дня я дам вам на то, чтобы освоиться, а с четверга начнутся чудеса.
        - После дождичка в четверг?! - с иронией спросила девушка-психолог в брючном костюме.
        - Почему бы и нет? - насмешливо, в тон ей, ответил мистер Четверг. - Как сказал один писатель: если ты двигаешься в направлении, в котором твой страх усиливается, значит, ты на верном пути. Страх, волнение, любопытство - я понимаю, что вы сейчас испытываете, но уверяю вас: вы сделали правильный выбор. Обещаю, что вы и впредь будете испытывать разнообразные эмоции. А теперь вас отвезут, куда пожелаете, - домой или в то место, откуда вас забрали. Все свободны, кроме Данилы и Кирилла. Им я должен сказать еще кое-что.
        Экран погас.

* * *

        Данила с Кириллом наблюдали за тем, как прочие участники спектакля покидают гостиную. Зал опустел.
        - А для нас приготовили какое-то персональное блюдо? - хмыкнул Данила.
        Его услышали - большой экран снова загорелся, и на нем появился уже знакомый им человек с затененным лицом. Мистер Четверг.
        - Да, для вас приготовили нечто особенное, - сказал человек с экрана. - С тобой, Данила, нам надо решить пару практических вопросов. Полагаю, что тебе пока негде жить?
        Данила развел руками:
        - Ну, мое жилище осталось, как вы знаете, далеко. Летать из Таиланда в Москву на работу не совсем сподручно.
        - Про Таиланд забудь, там ты будешь числиться в розыске ближайшие сто лет, - предупредил мистер Четверг. - Предлагаю следующий вариант: сейчас тебя доставят в Москву и покажут три квартиры в разных частях города; выбирай любую и живи в ней. Считай, что ты ее у меня арендуешь. Дальше. На столе лежит конверт с деньгами - твои подъемные на первое время. Думаю, тебе надо обновить гардероб - по Москве в таких шортах не ходят.
        Удивленный Данила взял со стола увесистый конверт (судя по всему, денег там было достаточно) и успел подумать, что так добр к нему был только один человек - таинственный незнакомец, посылавший ему деньги на протяжении многих лет. Внезапно у Данилы мелькнула мысль: а что, если… но это же невероятно!
        - Ты свободен, тебя отвезут в Москву, - сказал хозяин дома, - иди. Теперь я бы хотел поговорить с Кириллом.
        Уходя, Данила внимательно посмотрел на паренька. Надо же, он один удостоился отдельного разговора, значит, парнишка не так прост.
        …Кирилл сидел в пустой гостиной и как загипнотизированный смотрел на экран.
        - Вот там, у дальнего окна, в коробке, для тебя кое-что есть, - сказал мистер Четверг, - посмотри.
        Раскрыв коробку и увидев свой компьютер, Кирилл ахнул. В том, что это именно его компьютер, сомнений не возникало: на мониторе была приклеена маленькая фотография кота Лиса. Кирилл так удивился, что удивление оказалось сильнее радости:
        - Как он к вам попал?!
        Мистер Четверг махнул рукой:
        - Это было несложно. Выкупили за копейки у алкаша, которому не хватало на опохмел.
        - Нет, но как вы узнали?!
        - А вот об этом, как и о многом другом, ты узнаешь со временем! - усмехнулся хозяин дома. - Скоро у тебя появится много работы и новый суперкомпьютер, но этот я решил отдать тебе, потому что он тебе дорог, не так ли?
        Кирилл кивнул.
        - Кстати, Кир, как я понял, у тебя дома не самые комфортные условия? Молчишь? Что ж, благородно. Все же предлагаю тебе пока пожить в офисе агентства. Там тебе предоставят отдельную комнату со всем необходимым. Насчет матери не переживай - ей скажут, что ты отправляешься учиться в Суворовское училище или этот… Хогвардс.
        - Куда? - не понял Кирилл.
        - Ладно - в Сколково! - засмеялся хозяин дома.
        - А можно мне… - Кирилл запнулся.
        - Видеться с ней? Конечно. К тому же у тебя будет возможность помогать ей материально. А также морально и психологически.
        Кирилл вздохнул:
        - Знаете, с некоторых пор я понял, что помочь никому нельзя.
        - Ну, это спорное утверждение, и как раз с этим мы скоро начнем разбираться.
        - У меня есть одна просьба, - нерешительно начал Кирилл, - мне не с кем оставить своего кота. Можно он поживет со мной?
        - Хорошо, - кивнул мистер Четверг, - пусть кот живет в твоей комнате. До скорого, Кирилл.
        Экран погас.

* * *

        Намеренно или так получилось, но их разделили на две группы. Егор видел, как мужчина со шрамом, бритоголовой дядька в кожаной куртке и блондинка с унылым лицом садились в вертолет.
        Егор же с Тиной и девушка-психолог в брючном костюме сели в другой вертолет. Всю дорогу, пока они летели, девушка-психолог молчала, погрузившись в свои мысли, ни на кого не обращая внимания.
        Улучив момент, Егор обратился к ней:
        - Вас ведь зовут Ая?
        Девушка смерила его холодным взглядом и сдержанно кивнула. Егор прошептал ей, так чтобы не слышали ни Тина, ни сопровождавшие их парни:
        - Можно я вам позвоню? Обсудим сегодняшнее приключение, поделимся версиями?
        Ая чуть поколебалась, но потом протянула ему свою визитку.
        «Психолог Ая Кайгородская», - прочитал Егор и решил завтра же ей позвонить.
        Уже в Москве, когда выходили из вертолета, Егор не выдержал и окликнул ее:
        - Ая, а почему вы согласились принять это странное предложение?
        Ая пожала плечами:
        - У меня свой резон: люблю докапываться до сути. Хочу узнать, что за этим стоит.

* * *

        Всю дорогу до Москвы Ая думала о лежавшем в ее сумке конверте, который она получила от таинственного незнакомца. Несколько раз она порывалась прочесть письмо, но потом решила открыть конверт дома, как о том просил эксцентричный «мистер Икс», именующий себя Четвергом.
        «Кстати, почему четверг, а не понедельник, среда, суббота?» - задумалась Ая. Ей вдруг вспомнился романа Честертона «Человек, который был Четвергом». «Надо перечитать книгу и вообще посмотреть, что в культурологии и мифологии связано с четвергом, возможно, здесь окажется какая-то зацепка…»
        Она уже начала собственное расследование и была намерена довести дело до конца.
        Вернувшись домой, Ая первым делом открыла конверт. Белый лист хорошей бумаги, красивый почерк. Ожидая хоть какой-то ясности, Ая бросилась читать письмо:
        Не выжимай из волчьих ягод яда, Не испивай из Леты ни глотка…
        - Что за черт?! - Ая пробежала глазами текст. Письмо человека, называвшего себя Четвергом, состояло только из нескольких дюжин стихотворных строк и заканчивалось довольно манерно и загадочно:
        …Да, Меланхолии горят лампады Пред алтарем во храме наслаждений, - Увидеть их способен только тот, Чей несравненно утонченный гений Могучей радости вкусит услады: И во владенья скорби перейдет.

        Изумленная Ая перечитала текст несколько раз - стихи показались ей смутно знакомыми. Так: розы, испей, нежна - век явно девятнадцатый, что-то английское и из романтиков. Но припомнить, кому они принадлежат, она не смогла. Поисковая система в интернете за минуту разрешила все сомнения. Узнав, что это строки из «Оды к меланхолии» английского поэта Джона Китса, Ая вздрогнула: разрозненные «странности» выстраивались в одну логическую цепочку. Ая метнулась к столу, где лежала «Анатомия меланхолии» Роберта Бертона - в последние месяцы ее настольная книга. Среди прочих фактов о книге Бертона Ае был известен и тот, что она вдохновила Джона Китса на написание «Оды к меланхолии».
        Но что из этого следует? Что человек, именующий себя Четвергом, знает о ее литературных пристрастиях? Откуда?! А как объяснить тот факт, что в странном доме она встретила такую же гравюру, какая висит в ее гостиной, - «Меланхолию» Дюрера? Что это - совпадение для тех, кто в них верит, или некий странный код, послание, которое она пока не может расшифровать?
        «Меланхолия» - подарок отца - появилась у нее в доме три года назад. Сначала, почувствовав, что гравюра вызывает у нее хандру, Ая хотела спрятать ее в какой-нибудь укромный угол, но потом странным образом привыкла к ней и повесила ее в гостиной на видном месте. Часто, работая или делая записи в дневник, Ая смотрела на гравюру и пыталась разгадать заложенный в нее набор символов. В своей многозначительности «Меланхолия» казалась настоящим ребусом, она будоражила и не отпускала. Даже закрыв глаза, Ая могла бы в мельчайших подробностях перечислить, что на ней изображено, но точное знание деталей не снимало вопросов, которые оставались загадкой. Кто эта изображенная на гравюре крылатая женщина? Что означают разбросанные вокруг нее инструменты? Что символизирует лестница, напоминающая лестницу из сна Иакова, почему в небе видны одновременно радуга и комета, что означает образ то ли огромной летучей мыши, то ли дракона, рассекающего небо, и почему на ее (его) крыльях написано: «Меланхолия I»?
        Вопросы, вопросы, - сколько вечеров Ая провела у этой картины, пытаясь найти ответы и расшифровать загадку художника… Сегодня к ним добавился еще один: как связаны между собой гравюра, книга Бертона и письмо со строчками Китса, полученное ею от загадочного незнакомца? Ей вдруг вспомнилась обращенная к ней фраза, которую обронил мистер Четверг в разговоре: «Поиграем друг с другом в кошки-мышки, пока нам это не надоест…»
        Похоже, игра началась.

        Часть 2
        Все изменится

        Глава 6

        Когда их вывели из дома, Семен увидел, как высокий парень-писатель и две девицы из числа тех, что были в гостиной, идут к вертолету. Рыжая толстушка бежала за писателем, как собачонка, и норовила схватить его за руку; высокомерная брюнетка шла поодаль, ни на кого не обращая внимания. «Странная компания», - хмыкнул Семен. Впрочем, он понимал, что и их группа выглядит также куда как странно; их тоже было трое: он сам, мускулистый дядька с непроницаемой физиономией, которого безумный хозяин дома называл Иваном, и светловолосая девица - «дама забубенная», имеющая такой вид, словно сейчас сдохнет. Таким составом они и полетели в Москву.
        В вертолете девицу стало мутить. Семен молча протянул ей платок: ну точно, не жилица! А когда они вышли из вертолета, «забубенная» покачнулась и хлопнулась в обморок. Хорошо еще, Семен не растерялся и успел ее подхватить: «Да что с вами, дамочка?!» Держа в руках полуживую девицу, он обратился к мускулистому: «Слышь, как тебя… Иван, куда ее?»
        А тот вдруг ловко, одним точечным движением коснулся какой-то точки на мертвенно бледном лице девушки, и в следующую секунду та очнулась.
        «Да, парень не промах, - отметил Семен, - может, из спецслужб? Такой убить может силой мысли или дыркой от бублика». Указав на «забубенную» бедолагу, которая хоть и вышла из обморока, но выглядела ужасно, Семен шепнул Ивану:
        - И что с ней делать? Ее бы накормить да отогреть…
        Иван молчал, физиономия по-прежнему невозмутимая.
        - Отогреть - это я про душевное тепло, - добавил Семен, - конечно, если найдутся желающие на такую драную кошку.
        - Найдутся, - тихо сказал Иван.

* * *

        Иван довел Варю до ее квартиры.
        - Ну как, вам уже лучше?
        Между тем лучше Варе не было; а от мысли, что ей сейчас придется вернуться в темную, пустую квартиру, девушке снова стало дурно. Варя вдруг совершенно по-детски залепетала, едва не вцепившись в Ивана:
        - Простите, вы не могли бы посидеть со мной хотя бы немного?
        Иван кивнул:
        - Ладно. Как тебя зовут?
        Они вошли в квартиру, Варя провела гостя в комнату, которая из-за скромной обстановки лишь с большой натяжкой могла претендовать на гостиную.
        Иван окинул комнату цепким взглядом, заметил беспорядок, смятое белье в кресле, а главное - горсть рассыпанного на столе белого порошка и таблетки. Варя уловила его взгляд, смутилась, кинулась убирать белье и таблетки. Иван невозмутимо наблюдал за ней. Когда через несколько минут она внезапно бессильно повалилась в кресло, дрожа то ли от озноба, то ли из-за нервозности, Иван взял лежавший на диване плед и укутал ее. Затем он отправился на кухню, нашел в холодильнике продукты, пожарил яичницу, подогрел молоко и, вернувшись в комнату с подносом, коротко приказал Варе:
        - Ешь!
        Варя затрясла головой:
        - Но я не…
        - Ешь, - снова сказал Иван, не повышая голос, но с такой интонацией, что Варя послушалась.
        Она допила молоко, прилегла на диван и, как в горячке, затараторила:
        - Вы знаете, химия - это удивительно интересная наука…
        У нее начался жар, помутнение, в лихорадке она рассказывала Ивану о высокомолекулярной химии, о химии одноуглеродных молекул и о будущих научных химических открытиях. Иван невозмутимо, без интереса слушал ее. В какой-то миг Варя резко замолчала на полуслове и отрубилась - провалилась в сон.

        Проснувшись утром, Варя застонала - голова разламывалась, во всем теле чувствовался жар. Она сползла с дивана и вскрикнула: на полу посреди комнаты спал мужчина. Варя была в столь плачевном состоянии, что не сразу поняла не только, кто этот человек, но и кто она сама такая.
        Проснувшийся Иван приподнялся и строго спросил:
        - А чего орем?
        Варя смутилась, сознание постепенно прояснялось; ну да, странный дом, безумное предложение, вчерашний вечер. Она растерянно спросила, зачем же он спал на полу.
        - Так больше было негде, - усмехнулся Иван, - или я должен был улечься с тобой?
        - Нет, конечно, нет, - окончательно смутилась Варя. - Извините. Я, наверное, была вам в тягость? Пришлось возиться со мной?!
        - Да все нормально, - потянулся Иван. - Я хоть выспался впервые за полгода.
        Варя удивленно посмотрела на него, но разъяснений не последовало. Иван вышел из комнаты. Варя услышала звук воды в ванной, потом шум на кухне. Вскоре Иван вернулся и поставил перед ней поднос с гренками и кофе.
        Варя слабо улыбнулась:
        - Спасибо. Я и так причиняю вам много беспокойства…
        Вместо ответа Иван отхлебнул кофе. Покончив с завтраком, он спросил:
        - А что ты вчера про химию рассказывала? Прямо повело тебя на этой химии!
        - Понимаете, я - химик, - вздохнула Варя. - У меня в роду все были химики. Так бывает…
        - Я знаю. У меня все были военные. Не оставалось выбора, да? Слушай, у тебя что-то стряслось? - Иван кивнул на пару валявшихся под столом таблеток из числа не замеченных Варей.
        Варя кивнула - стряслось, да. Этот человек внушал ей доверие, а внутри накопилось столько всего, что ей захотелось излить душу, высказаться. В течение следующего часа (уже был выпит кофе и съедены гренки) Варя пересказала этому мужчине с хорошим, русским лицом почти всю свою жизнь, правда, умолчав об одной трагической истории из юности, так повлиявшей на ее судьбу; рассказала она ему и о Дмитрии. «Я думала, что у нас все серьезно, что это настоящая любовь, но оказалось, что он меня просто использовал. Он подстроил наше знакомство, а потом предложил мне делать для его друзей наркотики, представляете, да? А когда я отказалась - он меня бросил».
        - И после этого ты решилась на суицид? - Иван указал на рассыпанные под столом таблетки. - Довольно глупо…
        Бледность на лице Вари сменилась краснотой, и она пролепетала:
        - Понимаете, когда я поняла, что больше никогда его не увижу, все вдруг потеряло смысл.
        - Полагаю, что ты его еще увидишь, - усмехнулся Иван. - Вряд ли эти люди оставят тебя в покое.
        - Вы думаете? А мне кажется, Дима больше не придет. Он такой, знаете ли, гордый. Сказал, что мы больше не вместе - как отрезал.
        - Ты что - до сих пор его любишь?
        - Не знаю. Во мне борются любовь и обида.
        Иван пожал плечами и встал:
        - Ладно, мне пора.
        Он вышел в прихожую, натянул куртку и уже намеревался открыть дверь, как вдруг в дверной звонок позвонили.
        - А кто это? Я никого не жду, - испугалась Варя.
        - Открой, - скомандовал Иван.
        Открыв дверь, Варя ахнула: на пороге стоял ее вероломный возлюбленный.
        Дмитрий деловито - с места в карьер, без всяких лирических вступлений, заявил:
        - Я пришел сказать, что мое предложение остается в силе. Надеюсь, за это время ты успела подумать и приняла правильное решение?
        Варя молчала.
        - Знаешь, Варвара, - вздохнул Дмитрий, - не хотелось бы тебя пугать, но если ты откажешься - за последствия я не отвечаю. Эти люди способны на все.
        Иван, доселе наблюдавший за происходящим из коридора и остававшийся невидимым для нежданного визитера, внезапно отодвинул Варю, словно мебель, и вышел на передний план. Его неожиданное появление произвело на Дмитрия изрядное впечатление - Дмитрий явно не ожидал, что Варя не одна.
        - Это он? - спокойно спросил Иван у Вари и, не дожидаясь ответа, ударил Дмитрия.
        Варя, открыв рот, наблюдала за происходящим. Это было как в кино. Иван бил Дмитрия профессионально: неторопливо, равнодушно, без злобы - спокойно, работает спецназ. Очнувшись, Варя перепугалась:
        - Пожалуйста, хватит! Вы его убьете!
        Иван прислонил обмякшего Дмитрия к стене:
        - Благодари девушку, не она - я бы тебя чуток искалечил. А теперь вали отсюда. Еще раз увижу здесь - убью.
        Дмитрий скатился с лестницы.
        Варя стояла в прихожей и глотала слезы. Иван угрюмо молчал. Он не терпел женских слез, но не знал, что сказать этой дурехе-химичке в утешение. В конце концов он махнул рукой и пробубнил: «Ну, чего ревешь?»
        - Не знаю, как пережить такое предательство, - сквозь слезы сказала Варя, - как мне теперь жить?
        Иван усмехнулся:
        - Вот уж не знаю, советы не даю. Я и сам, можно сказать, не живу.
        - Это как? - Варя настолько удивилась, что даже перестала плакать.
        - Вроде я есть, а вроде и нет меня.
        Последнюю фразу Иван произнес с такой интонацией, что Варя даже побоялась его расспрашивать. Вместо этого она спросила о другом: а как он думает, что их ждет завтра в агентстве «Четверг»?
        - А я об этом не думаю, - отрезал Иван. - Что будет, то будет, думай - не думай. Ну, мне пора.
        И мужчина «с хорошим, русским лицом» ушел.
        …Варя вернулась в комнату, подошла к окну, где на подоконнике один к другому жались ее суккуленты, и в окно увидела, как Иван пересекает двор.

* * *

        Как и обещал «мистер Четверг», его люди провезли Данилу по разным адресам и предложили ему выбрать квартиру из нескольких предложенных вариантов. В итоге Данила выбрал студию в районе Беговой: небольшую, стильную, похожую на берлогу холостяка - ничего лишнего, никаких буржуазных финтифлюшек. Хотя в квартире было все необходимое - мебель, техника, все же Даниле пришлось отправиться в магазины за продуктами и одеждой.
        В этот дождливый, прохладный вечер, идя по Москве, Данила, по-прежнему одетый в футболку и белые шорты, ловил на себе удивленные взгляды прохожих (особое внимание привлекали его купальные сланцы). Он понимал, что выглядит исключительно нелепо, и ощущал себя героем некой сказочной истории, попавшим из привычной ему реальности в другое время, другую страну. После буйных тропических красок и южного солнца осенняя, серая Москва действительно казалась «другим всем». Данила мгновенно почувствовал, как сильно он отвык от российских реалий. Промочив ноги и вконец озябнув, он заглянул в закусочную, чтобы согреться; наспех проглотив пару гамбургеров и запив их дрянным кофе в пластиковом стаканчике, Данила уставился в окно: ох ты, боже ж мой, какая тоска! Лица у москвичей хмурые, усталые… Как они вообще здесь живут?!
        Дождь на улице усиливался, поднялся ветер. Даниле пришлось собрать всю волю, чтобы заставить себя выйти из теплого кафе. Данила брел по улице, поджимая ноги, что, впрочем, ничуть не спасало ни от холода, ни от иронических взглядов прохожих; потом он плюнул и, войдя в образ городского сумасшедшего, пошел уже как ни в чем не бывало: да, а я всегда хожу в октябре в сланцах, что такого? Увидев продуктовый магазин, он вошел в него. Пожилой дядька-охранник на входе, заметив необычного покупателя, изменился в лице и почетно сопровождал его из отдела в отдел: из молочного во фруктовый, хлебный, ну а уж в спиртной так прямо побежал, едва не обгоняя Данилу. Под его подозрительным взглядом Данила покидал в тележку батоны, фрукты, кефир и, наконец, поддразнил охранника, схватив бутылку дорогого коньяка. Пожилая кассирша на кассе, выразительно поглядев на странного чудака в сланцах, поджала густо накрашенные губы - ну ты даешь, парень! - и переглянулась с охранником.
        С пакетом, полным продуктов, и длиннющим багетом под мышкой, не входившим в пакет, Данила похлюпал по лужам к магазину одежды, находящемуся через дорогу. Вход в магазин, оказавшийся жлобским бутиком, преграждал квадратный охранник, суровостью лица превосходивший даже своего коллегу из продуктового.
        - Все нормально, дядя, - усмехнулся Данила, помахивая батоном. - Я платежеспособен.
        «Квадратный» вытаращился, но пропустил Данилу. Две девицы-продавщицы, которым Данила сказал, что он погорелец (сгорело все, барышни, не осталось даже сменных трусов), быстро подобрали ему и трусы, и прочий прикид по размеру, сезону и новому образу жизни. Данила переоделся здесь же в примерочной, с особенным удовольствием надев ботинки (а холодно в ваших широтах, впору переходить на валенки!); выходя из магазина, он вручил «квадратному» свои сланцы: держи, браток, будешь носить!
        И хотя теперь он выделялся из толпы разве что загаром (обычный парень в обычной одежде возвращается домой после рабочего дня), его самоощущение ничуть не изменилось: он по-прежнему чувствовал себя здесь «попаданцем» - чужаком в чужой стране.
        Ему не хотелось ни гулять по чужому городу, ни возвращаться в чужую квартиру, а хотелось туда, к океану, - кататься на серфе, рассекая волны: красивейший закат, свобода! Но серую Москву, озябших прохожих, свинцовую осень было не отменить. Данила остановился посреди улицы, откусил батон и вздохнул: да ведь тут со скуки сдохнешь!
        Чтобы хоть как-то разогнать гарантированную скуку, он зашел в ближайший салон связи и прикупил себе планшет; а потом, ввиду отсутствия океана и серфинга, вернулся в квартиру, которую подмахнул ему эксцентричный олигарх.
        …На Москву опустился вечер. Данила сидел в чужой квартире и, наигрывая на электрогитаре, прокручивал в голове события сегодняшнего дня. В его голове, конечно, была полная сумятица. Из речи чудаковатого дядьки в небедном доме он вообще ничего не понял: какое агентство, какие чудеса и за каким чертом этому дядьке сдался Данила Сумароков? Единственное, что понял Данила, и это как раз было важнее всего остального, - что он не убивал ту девушку. Он не знал, откуда у «мистера Сую-свой-нос-во-все-дела» эта информация, но Данила в нее сразу поверил. Вероятно, потому что очень хотел поверить. Да, он - раздолбай, безответственный, несерьезный человек, да хоть придурком назовите, но он не убийца. Он, извините, настолько не убийца, что, право, и не знает, как бы вообще смог дальше жить с осознанием того, что убил человека. Теперь, когда он знает, что никого не убивал, у него словно гора с плеч пала, и все остальные проблемы кажутся пустяковыми. Хотя вопросы остались. Ну, к примеру: откуда чудаковатый миллионер знал про обстоятельства той ночи и почему спас его, вывез в Россию, предложил работу, снабдил
деньгами? Неужели исключительно по доброте душевной, совсем как тот таинственный благодетель, что много лет посылает им с матерью деньги? Надо же - кругом сплошные благодетели! Неужто наш мир переполнен ими? Данила отложил гитару и подумал, что надо разобраться со странностями, которых слишком много в его жизни, и для начала раскрыть семейные тайны - найти человека, посылавшего ему деньги.
        Данила долго собирался с духом, чтобы позвонить матери на Урал; он знал, что разговор, учитывая их размолвку и обоюдное годовое молчание, будет напряженным. Но в конце концов он набрал ее номер, и не только из-за того, что намеревался с помощью матери пролить свет на некоторые тайны, но главным образом потому, что искренне хотел наладить отношения с ней.
        Мать не отвечала на вызов. Волна шла от Москвы до маленького городка южнее Уральских гор и зависала. Гудки, гудки… «Где она сейчас?» - подумал Данила. Может, мать по обыкновению пропадает на дежурстве в своей больнице? Заведующая хирургическим отделением Елена Витальевна Сумарокова - человек долга и несокрушимой воли - имела обыкновение работать сутками напролет.
        «Наверное, все-таки в больнице», - решил Данила и уже хотел отсоединиться, как вдруг в телефоне раздался сухой голос его матери - волна дошла. Данила растерялся. Нужно было правильно начать разговор, подобрать верные слова. Вместо этого он промычал нечто идиотское, притом нарочито бодрым тоном.
        - А, это ты? Ну и как там, в Таиланде? - почти брезгливо спросила мать.
        Данила вздохнул (он знал, что мертвой мулатки в его постели мать бы не одобрила, впрочем, живой тоже) и уклончиво ответил:
        - Да нормально, тепло, солнечно. Но, между прочим, я вернулся в Россию. Да-да, звоню тебе из Москвы.
        - Вот как?! А что на родину потянуло? Работаешь или, по обыкновению, бьешь баклуши?
        - Работаю, - поспешно заверил Данила, - в детском агентстве. Устраиваем праздники для детей, ну знаешь, всякие там воздушные шарики, песни, фокусы.
        - Клоуном, что ли, работаешь? - не скрыла сарказма мать.
        - Ну, отчасти - да, - смешался Данила.
        Определенно разговор не ладился. Он словно видел ее сейчас перед собой: лицо без грамма косметики, забранные в пучок волосы, скромная одежда. Его мать была привлекательной женщиной (стройная фигура, великолепные каштановые волосы, большие серые глаза), и Данила никогда не понимал, почему она всегда, даже в молодости, стремилась замаскировать собственную привлекательность. Впрочем, ее негромкая красота все же проступала в гармонии черт лица, достоинстве, горделивой осанке; особенно ей шло улыбаться - улыбка преображала ее лицо, правда, она так редко улыбалась…
        - Слушай, хотел спросить, - начал Данила, - ты, наверное, знаешь, кто посылает мне деньги?
        - А с чего ты вдруг озаботился этим вопросом? Стал таким щепетильным? - усмехнулась мать. - Раньше пользовался и не брал в голову, а теперь вдруг решил узнать, от кого деньги?
        - Ну да, выглядит странно, сознаю, что я припозднился лет на десять. И все-таки… теперь я хотел бы знать.
        - Я не хочу об этом говорить, - отрезала мать.
        - Почему? Какая-то тайна?
        - Перестань задавать мне дурацкие вопросы. И вообще я тороплюсь, мне надо на дежурство в больницу. У нас там, знаешь ли, не воздушные шарики с фокусами, а операции, иные по восемь часов. Все, давай прощаться!
        Спустя паузу она добавила:
        - Дан, я рада, что ты позвонил.
        И сразу после этого, словно устыдившись порыва слабости, ее голос опять посуровел:
        - Ну все, до скорого.
        - До скорого! - машинально сказал Данила, хотя мать уже отсоединилась.
        После их разговора он еще больше уверовал в то, что мать знает, кто посылает деньги, но почему-то это скрывает. Почему? Что за тайна за семью печатями?
        Данила встал, прошелся по своей новой квартире (интересно, насколько он здесь задержится?), потом достал планшет, нашел в сети один из своих любимых альбомов группы «Пинк Флойд». «В целом это был всего лишь еще один кирпич в стене. В целом все это были лишь кирпичи в стене», - напел Данила слова известной песни, столь созвучной с его сегодняшним настроением. Да, ничего не поделаешь, в его жизни сейчас такой период - сплошная стена. Ее ни обойти, ни объехать; эту стену надо либо прошибать наскоком, либо потихоньку взбираться по ней - определенной стратегии у него пока нет. «Ладно, со временем разберемся, - улыбнулся Данила, - а пока будем как-то обживаться, устраиваться в новой жизни».
        …Одиночество сгущалось, как тьма на московских улицах. Данила задумался: может, порыться в соцсетях, отыскать былых московских приятелей с философского факультета, старых подружек? Наладить, так сказать, контакт. Встретимся, потусуемся… Впрочем, он тут же понял, что устанавливать контакт и тусоваться с прежними приятелями ему не хочется - между ними пролегла слишком большая пропасть. Да и что он ответит на их расспросы о том, как жил эти годы? Что ловил кайф и волну в океане? А на их вопрос о своем нынешнем месте работы скажет, что гнет спину на одного чудака, который то ли конченый маньяк, то ли благодетель - пока не понятно. «Чем занимаюсь? Да, собственно, чудесами. Ага. С завтрашнего дня я работаю волшебником». Ладно, к черту старых друзей и прошлое.
        Он заварил чай, с кружкой подошел к окну. Москва сияла огнями. Над городом висела огромная луна.
        - Ну, здравствуй, Родина! - усмехнулся Данила.

* * *

        Егор вернулся домой взбудораженным - нервы на пределе, в голове рой противоречивых мыслей, гипотезы, версии произошедших сегодня событий; в итоге так и не найдя рационального объяснения случившемуся, он совершенно вымотался. Ночью он долго не мог заснуть, потом все же провалился в сон, но вскоре проснулся в неприятной испарине. Открыв глаза, Егор увидел, что в лицо ему светит луна. Он встал, послонялся по квартире и, поняв, что уснуть сейчас все равно не сможет, пошел на улицу.
        …В лицо ударила волна свежего, холодного воздуха. На пустынных улицах гулял ветер - завывал, поднимая вихри рыжих листьев. Егор прошелся по улице, потом вернулся во двор, сел на скамейку и долго смотрел на листопад. Замерзнув, он решил идти домой.
        Когда Егор зазвенел ключами, дверь в соседнюю квартиру внезапно распахнулась.
        - Тина?! - охнул Егор. - Как ты меня напугала! Ты почему не спишь?
        - Не знаю. Бессонница. Наверное, луна влияет. А еще мысли всякие в голову лезут… - Большая, круглая Тина в плюшевой оранжевой пижаме выплыла на лестничную площадку. - Знаешь, я сегодня долго не могла уснуть, хотя вообще-то со мной такое редко бывает, обычно я только под одеяло заберусь - и сразу засыпаю, а тут хоть ты тресни - не спится! Я уже и чай пила с ватрушками и прочла главу новой книги об управлении вселенной (я тебе потом обязательно дам почитать!), а уснуть не получилось. Тогда я вышла на балкон - подышать воздухом, увидела тебя во дворе и просто стала ждать, когда ты вернешься домой.
        - Под дверью? - уточнил Егор.
        Вместо ответа Тина притворила свою дверь и бочком-бочком подкатилась к Егоровой.
        - А можно я к тебе зайду?
        - Я собирался спать.
        - Я ненадолго, на пять минут, - взмолилась Тина, - понимаешь, на душе так тревожно…
        Егор пожал плечами - удивительный дар приходить не вовремя и вообще уметь все делать не к месту. Ему нестерпимо хотелось захлопнуть дверь у нее перед носом, но, пока он колебался, Тина ловко просочилась внутрь его квартиры; и вот она уже влезла в его кресло и устроилась поудобнее, так, будто намеревалась провести в этой комнате всю жизнь. Егор вздохнул и мысленно застонал: как сложно быть добрым человеком или хотя бы просто вежливым.
        Он пошел на кухню, налил себе чай, чтобы согреться, потом вернулся в комнату с кружкой.
        - Давай поговорим? - раздался в темноте Тинин голос.
        В полумраке комнаты Тина в своем оранжевом плюше, свернувшаяся в кресле, казалась большим животным наподобие панды.
        - О чем, Тина? - спросил Егор с такой интонацией, словно у него болели все зубы.
        - Как о чем? О том, что было сегодня, об этом чокнутом дядьке! Знаешь, у меня от всего просто крыша съехала! Я даже репетицию нового концерта сегодня пропустила и - нет, ну представляешь?! - не стала печь пироги. Короче, Егор, нам нужно немедленно сообщить обо всем в полицию.
        Егор ухмыльнулся:
        - Когда? Прямо сейчас пойдем и заявим?
        - Можно и сейчас, - не поняла иронии Тина. - Чем быстрее - тем лучше.
        - Какая полиция, что ты несешь?!
        - Ну, сам подумай, - всплеснула руками Тина, - ведь нас могли завербовать для чего угодно. Эта странная контора может промышлять черт-те чем - вдруг там людей на органы разбирают или заставят нас заниматься шпионажем!
        - На органы? Да ну, бред! - с досадой отмахнулся Егор.
        - А ты веришь в то, что мы действительно будем заниматься чудесами? По-твоему, это не меньший бред?!
        - Вот я и хочу узнать, что там за чудеса намечаются. И ни в какую полицию я не пойду, а пойду в это самое агентство и там, на месте, со всем разберусь.
        Тина заерзала и, не выдержав, приподнялась из кресла:
        - Его-о-ор! Ну как ты не понимаешь?! Тебе нельзя туда идти! Егорушка, я никогда не говорила тебе об этом, но теперь, ладно, скажу; понимаешь, у меня есть дар предвидения, я могу видеть некоторые вещи, предчувствовать их…
        Егор сморщился - ну все, понеслось! Тебе бы чревовещателем в цирке выступать, дорогая.
        - Ты только не смейся, - Тина почувствовала его иронию и заторопилась, - я ведь серьезно! Понимаешь, сейчас я чувствую опасность. Я знаю, что, если ты пойдешь туда, тебе будет плохо.
        - Ну так я пойду туда! И пусть мне будет плохо! - усмехнулся Егор.
        - Почему? - едва не застонала Тина.
        - Потому что это интересно. Потому что мне как писателю нравится идея чокнутого миллионера, и я хочу участвовать в этом проекте.
        - Ну, тогда и я пойду. Ты ведь знаешь, что я с тобой… - Тина вздохнула (лицо исключительно доброжелательное, а глаза такие преданные, что Егору тут же захотелось сбежать от нее на край света).
        - Тина, пожалуйста, иди домой, - не выдержал Егор. - Я хочу спать.
        - Ладно, пойду. А можно я зайду к тебе завтра… то есть уже сегодня? - Апельсиновая панда зашевелилась и нехотя вылезла из кресла.
        Егор смутился и, проклиная себя за бесхарактерность, пожал плечами:
        - Как хочешь.
        Уходя, уже на пороге Тина обернулась:
        - Я хотела сказать тебе… Та девушка, что была в странном доме…
        - Какая из них? Там было две девушки?! - не скрыл иронии Егор.
        - Красивая девушка, - с видимым усилием сказала Тина.
        - Ну и?
        - От нее исходит опасность. Держись от нее подальше.
        Егор так удивился, что не стал ни о чем расспрашивать. Проводив Тину, он лег спать и проспал до обеда.
        Как ни странно, проснулся он не разбитым, а удивительно бодрым. Егор чувствовал напряжение, подобное тому, какое охватывало его перед началом большой, серьезной работы, в дни, когда он вынашивал новую книгу. В такие дни он садился писать и мог работать на пределе, забыв о времени. Он не чувствовал желания писать, с тех самых пор как закончил роман «Час волка», но сейчас через него словно пропустили электрический разряд, и писатель Осипов загорелся: это будет его лучшая книга!
        На волне вдохновения Егор сел за стол и быстро, пока волна не ушла, начал писать первую главу романа, названного им «Агентство «Четверг. Чудеса по четвергам». Он еще не знал, к какому жанру отнести свой будущий роман: будет ли это детектив или триллер? А может, мелодрама? Или же ему предстоит написать нечто на стыке жанров, когда в истории смешается все? Пока ничего не было ясно, кроме одного - он напишет эту книгу «по мотивам реальных событий», сделав героями реальных людей - тех, что наряду с ним вчера приняли предложение владельца агентства. Кстати, с героями ему, как писателю, еще предстоит разобраться. Они очень интересны, один мистер Четверг чего стоит! Кто он? Ищущий развлечений миллионер? Психопат? Или обремененный деньгами филантроп, решивший распорядиться своим «бременем» на благо человечеству?
        Егору был интересен и подросток в очках, на лице которого будто застыла печать обреченности, любопытным персонажем ему казался и тот мужчина со шрамом, в котором чувствовались сила и в то же время какой-то надлом, словно он многое пережил, но испытания для него еще не закончились. Ну а главной героиней романа, конечно, будет темноволосая девушка-психолог. В ней есть нечто притягательное, некая тайна.
        Егор отложил в сторону лист бумаги, задумался, потом достал из кармана куртки визитку психолога Кайгородской. Ая… Какое короткое имя - две буквы алфавита, первая и последняя, альфа и омега, и между тем какое пространство для воображения! Да, эта опасная, с точки зрения Тины, девушка определенно его заинтересовала. Егору захотелось позвонить ей прямо сейчас. Его странным образом тянуло к ней, а смешное предостережение Тины лишь подогревало его интерес.
        Егор набрал номер Аи Кайгородской.

        Глава 7

        Если Егор Осипов воспринимал мир как сплошной текст, который можно сочинять и творить, то Кирилл Лиснянский воспринимал мир отчасти как гигантский компьютер, отчасти как компьютерную игру. Во всяком случае, сейчас он чувствовал себя героем некой компьютерной игры: он побывал в странном доме, похожем то ли на инопланетный замок, то ли на декорацию сказочного фильма, ему предложили работу, а теперь какие-то незнакомые мужики везут его домой за котом и вещами. Квест, игра с неизвестными правилами, да и есть ли в ней правила? Что считать выигрышем, а что проигрышем, Кирилл не знал, равно как и то, что будет дальше.
        …К счастью, матери дома не оказалось; в квартире, как всегда, полный разгром: груды пустых бутылок, горы немытой посуды, на всем тень запустения. И остаться здесь - рано или поздно самому пропасть в этой паутине. Лучше что угодно, чем сгинуть так бездарно. Кирилл написал матери короткую записку: ночевать не буду, завтра позвоню и все объясню. Оглядев свою комнату, он еще раз убедился; нет, его ничто здесь не держит. Кирилл побросал в сумку книги, флешки, взял кота: идем, Лис, - и ушел из дома, чтобы никогда сюда не возвращаться.
        И вновь машина мчится по вечернему городу, наконец останавливается у какого-то здания в центре старой Москвы. Кирилла просят выйти и следовать за сопровождающим его мужчиной. Они подходят к трехэтажному зданию (с виду обычный особняк), пересекают арку, минуют двор, ныряют в следующую арку - и входят в неприметный с виду дом.
        Кирилл волнуется: в этой компьютерной игре может случиться что угодно. Он и готов ко всему. Даже к смерти. Впрочем, он ничем не выдает волнения, разве что чуть сильнее прижимает к себе переноску с котом. В одном из коридоров скрывается лифт. «Мы поедем наверх?» - предполагает Кирилл, но нет - они едут вниз. Минус второй этаж, снова двери, у одной его спутник останавливается и говорит: «Ну вот, Кир, твое рабочее место!»
        Кирилл входит внутрь и замирает - ничего подобного он прежде не видел! Чудеса начинаются.

* * *

        Нет, этот чудаковатый парень не соврал - Семен действительно получил «второй шанс»: новые документы и новую квартиру. Команда все тех же то ли ангелов, то ли демонов в добротных черных костюмах прямо с аэродрома привезла Семена на его новое местожительство, которым оказалась небольшая, но вполне себе «упакованная» квартира, расположенная в отличном месте на юго-западе Москвы (главное - очень далеко от того места, где Семен жил до этого). Ангелы-демоны вручили Семену ключи, паспорт и растворились в ночи.
        Семен, посвистывая, обошел свои новые апартаменты: недурно, весьма недурно! Раскрыв паспорт, Семен увидел, что, согласно новым документам, он теперь является Семеном Бочкаревым. «Чеботарев, Бочкарев - какая, в сущности, разница?!» - хмыкнул Семен. И действительно: для человека, которого недавно закапывали в землю, особой разницы уже ни в чем нет. Живой - и ладно, а под какой фамилией он будет жить - не суть.
        …Вечером, перед тем как лечь спать, заядлый картежник Семен, ввиду отсутствия партнера для карточной игры, решил разложить пасьянс. Семен иногда баловался пасьянсами, предпочитая старинные, «с историей»; в этот вечер он раскинул «цыганский» - тот, что, если верить легенде, раскладывала в тюрьме перед казнью несчастная Мария-Антуанетта. Раскладывая, Семен загадал: сойдется - стало быть, все в этой новой жизни у Семы Чеботарева-Бочкарева будет хо-ро-шо, а нет - пиши пропало, конченый человек ты, Семен Григорьич. Посмеиваясь, Семен метал карты. Есть - первый туз! Следующая стопка - снова туз! Третий туз, и вот сейчас-сейчас… Ну же, последний - пиковый… Вместо туза легла шестерка. Классическая ситуация - в лунном свете замаячил призрак бедняги Германа. Ну, значит, на «хо-ро-шо» рассчитывать не приходится, - вздохнул Семен, а потом смял колоду: да будь что будет, двум смертям не бывать!
        Он опрокинул рюмку коньяка (образ Германа потускнел); а после второй призраки его уже не беспокоили, и Семен заснул крепким сном.

* * *

        С утра Ая задумалась о том, как ей построить сегодняшний день. Собственно, вариантов было два - провести его как обычный воскресный день, словно бы в ее жизни ничего такого не произошло, или весь день просидеть дома, размышляя над разгадкой вчерашних странных событий. Поняв, что если она останется дома, то сойдет с ума, Ая решила не менять заведенный порядок.
        …Привычный утренний сценарий: ледяной душ, кофе, гимнастика - обычная дрессировка. Да, по выходным дням (да что уж там - и по будням тоже) она безжалостно дрессировала себя: занятия в стрелковом клубе и штудирование книг по психиатрии и психологии. Вполне подходящий образ жизни для женщины, желающей отсечь все «лишнее»: собственную слабость, переживания, все, что мешает ей не просто быть счастливой, а даже просто быть.
        В стрелковом клубе Ая уже много лет занималась стрельбой из классического лука. Однажды бывший любовник Стас спросил ее, почему она выбрала стрельбу из лука, и Ая серьезно ответила: потому что этот вид спорта ей подходит. «Стрелок должен достичь максимальной концентрации и обрести особое внутреннее равновесие (недаром же говорят «покой пущенной стрелы»), задача лучника - найти положение, при котором колебания его тела, а значит, и лука, будут минимальными, а именно это состояние расслабленности и в то же время сосредоточенности я ищу в жизни». Поэтому - стрельба из лука, поэтому - долгие тренировки и, возможно, поэтому - неизменно отличные результаты, за которые ее хвалил тренер. Кроме того, у нее были своеобразные «мишени»: слабости, привязанности, страх, и она била по ним на полное поражение. Отличный выстрел, Кайгородская, - в яблочко!
        Вот и сегодня два часа предельной концентрации (за которой стояла многолетняя, серьезная внутренняя работа) до изнеможения, до чувства довольства собой. Закончив тренировку, Ая приняла в раздевалке ледяной душ, чтобы уж внутри не осталось никакой человеческой теплоты; и все это время она старалась не думать о предстоящей встрече с отцом.
        Она вышла из клуба, едва не пошатываясь от усталости, и села в свой темно-зеленый «Купер». По дороге домой Ая заехала в дорогой магазин - купила несколько очередных белых рубашек и длинное, черное пальто известного дизайнера. Когда продавщица предложила ей посмотреть вечерние платья того же дизайнера, Ая смерила ее таким ледяным взглядом: «Спасибо, это лишнее!» - что девушка осеклась. Да, Ая не любила платья и женственный стиль в одежде, она была равнодушна к драгоценностям (к бижутерии - тем более), не пользовалась парфюмерией (нет ничего лучше запаха свежевымытого тела!) и позволяла себе только самый минимум косметики: тушь, блеск для губ - все. Скучно? Но ей так нравится.
        Из магазина она поехала домой. Ее ждал обед с отцом (не самое приятное времяпровождение, если учесть, что ее отец - Борис Гойсман).

* * *

        Ее отец - известный в столичных деловых кругах предприниматель Борис Гойсман - был прирожденным функционером, прекрасно устроенной машиной для зарабатывания денег. Партнеры заслуженно считали его несокрушимой скалой, жестким и авторитарным человеком без нервов, но с принципами. Свое состояние Борис сколотил в конце восьмидесятых, занимаясь строительным бизнесом.
        Квартиру на Патриарших Ае подарил отец, и он же когда-то оплачивал ее обучение и содержал дочь, пока та училась в институте. Однако причина ее определенной психологической зависимости от его мнения была никак не связана с материальной зависимостью (Ая никогда не просила отца о финансовой помощи, она с легкостью, а пожалуй, и с облегчением от нее бы отказалась); нет, тут речь шла о болезненном желании что-то ему доказать.
        …До десяти лет Ая нечасто виделась с отцом (он бросил мать Аи вскоре после рождения девочки и жил отдельно от них). После трагедии, случившейся с Диной - матерью Аи, отец забрал дочь и препоручил ее заботам своей сестры. Он мог месяцами не навещать Аю и так и не стал для нее родным человеком.
        Когда Ае исполнилось пятнадцать, он предложил ей поехать учиться за границу. Она решительно - как отрезала - отказалась: нет. Отец удивился: почему? Ая пожала плечами: потому что не хочу. И, вероятно, что-то в ее глазах и интонации голоса было такое от него самого, что отец хмыкнул и ни на чем не стал настаивать. Хотя видеться с этого дня они стали еще реже.
        К семнадцати годам Ая превратилась в некрасивую толстушку в очках - лишние килограммы и совершенно лишние комплексы (с такими будет тяжело идти по жизни). Борис, вернувшийся тогда из-за границы, где пробыл полгода, увидев дочь, не смог скрыть разочарования: да, красоты матери она не унаследовала, его ума - тоже. И что мы имеем? Запуганную, закомплексованную, невзрачную толстушку. Сутулая, за стеклами очков затравленный взгляд. Он долго экзаменовал ее по разным предметам, а затем вынес вердикт: безнадежна.
        Борис взирал на Аю едва ли не с брезгливостью и наконец раздраженно выпалил:
        - Что ты такая толстая? На диету бы села!
        С этого дня Ая перестала есть. Она яростно изгоняла из себя жир, страхи и комплексы; боролась с собственной природой и судьбой. Она жестко худела: вода, хлеб и ничего больше - в этом экстремальном похудении было много ненависти к себе. А в какой-то момент она уже и не смогла есть - пища приносила ей физическую боль; если она все же что-то съедала, начинались колики, ее выворачивало. Она дошла до анорексии.
        Увидев дочь через месяц, Борис ее не узнал, ахнул: «С ума сошла, идиотка?!» - и, пригрозив ей питательными клизмами, поместил в клинику, где ее лечили от анорексии. В результате вес она набрала, но так на всю жизнь и осталась худой. Выйдя из больницы, она избавилась от очков, вставив линзы, очень коротко - «под мальчика» - остригла волосы и превратилась в красивую, стильную девушку. Впрочем, собственная красота не слишком ее волновала, гораздо больше Аю интересовало интеллектуальное развитие: она много читала и за несколько лет выучила три языка.
        Когда Ая окончила школу, отец объявил ей, что она должна поступить в университет и изучать менеджмент. Вот тогда Ая второй раз в жизни посмела ему возразить:
        - Нет. У меня свои планы на мое будущее, и менеджмент в них не входит.
        У отца было такое лицо, будто он ее сейчас ударит. Но она выдержала его взгляд.
        - Ну и кем ты хочешь быть? - усмехнулся Борис.
        - Психологом, - твердо сказала Ая.
        - Дура, - пожал плечами отец и ушел.
        Полгода после этого они не встречались, и, кажется, отец так и остался разочарованным в ней - навсегда. Однако в день совершеннолетия Ая получила отличную квартиру в центре Москвы и ежемесячную сумму на карманные расходы на время студенчества (с точки зрения Бориса Гойсмана, для выполнения родительского долга этого было достаточно).
        После окончания института она устроилась работать психологом в солидную компанию (Ая подозревала, что тут не обошлось без протекции отца, хотя точно не была в этом уверена, поскольку никогда его ни о чем не просила). У нее не было ни карьерных, ни иных амбиций, у нее была одна задача - справиться со своими травмами, научиться жить. Что же касалось ее отношений с отцом, то они долгое время оставались натянутыми. Тем не менее Ая считала себя обязанной встречаться с ним (пару раз в месяц он заезжал к ней в гости), а главное, соответствовать его представлениям о том, как должна выглядеть успешная молодая женщина. Собственно, ее безупречный внешний вид, идеальная фигура, интеллект, изучение языков тоже в какой-то мере были для нее средством доказать отцу, что она не какой-нибудь пустяк, не ничтожество. Она изнуряла себя в спортзале, яростно стремясь к совершенству (ни грамма лишнего веса!), в библиотеках и на кафедре, чтобы доказать ему: я что-то значу! Даже в стиле одежды она старалась соответствовать отцу, который хоть и не был красавцем (среднего роста, слишком крупные, грубоватые черты лица), но
всегда выглядел безупречно и, несомненно, обладал чувством стиля (дорогие костюмы от лучшего портного, элегантные галстуки).
        Отец приходил к ней поиграть в свои любимые нарды. Ая заваривала зеленый чай (Борис был поразительно равнодушен к еде и от обеда всегда отказывался), они садились за стол в гостиной и играли в нарды. Чаще выигрывал отец, но иногда Ая. Играть могли долго - часами, партию за партией. При этом разговаривали мало, Ая почти ни о чем отцу не рассказывала, он ей - тоже. О его жизни Ая знала немногое, она и дома у него никогда не бывала. Знала лишь, что у отца есть любовница - молодая, красивая модель (Борис Гойсман всегда питал пристрастие к моделям), что у них общий ребенок лет пяти, но при этом Борис живет отдельно - один.
        Иногда во время игры в нарды они могли завести разговор на нейтральные темы - об увлечениях Бориса: теннисе, классической музыке, его коллекции старинных книг, но большей частью просто молчали. Ая знала, что, пока отец играет с ней в нарды, водитель ждет его внизу.
        Лишь однажды Ая попыталась сломать эту странную установившуюся традицию их общения, попробовав вызвать отца на разговор.
        …В тот день отец был усталым, о чем Ая догадалась по особенной белизне его и без того обычно бледного лица и легким теням под глазами. Однако держался он как обычно, сел играть, не оказался от чая.
        - Все в порядке? - поинтересовалась Ая.
        В его глазах цвета свинца блеснуло раздражение: да, в порядке, зачем эти вопросы? С минуту они смотрели друг на друга. Ая подумала, что у них с отцом одинаковые глаза - серые, холодные (вероятно, окружающим их взгляд должен казаться неприятным), и задумалась: а какие глаза были у Дины?
        - А какие глаза были у матери? - вдруг спросила она.
        Отец ничем не выдал волнения, помолчал, изучая расположение игровых фигур на поле, потом спокойно сказал:
        - Я не помню. Впрочем, кажется, синие.
        - Давай поговорим?! - предложила Ая.
        Отец молча сделал ход.
        - Мы никогда с тобой не разговаривали, может, настала пора поговорить о том, что тогда случилось?
        Борис покачал головой - нет - и склонился над доской. Тогда Ая не выдержала - схватила игровую доску и выбросила в окно. После этого отец встал и ушел. Через две недели он пришел к ней, принес новую коробку с нардами и сел играть как ни в чем не бывало.
        Больше попыток вызвать его на откровенность Ая не предпринимала.
        Сегодня все тоже проходило по установленному сценарию: зеленый чай, нарды, молчание. Разумеется, она ни о чем ему не рассказала - ни про вчерашнюю поездку в странный дом, ни о том, что с завтрашнего дня начинает работать в каком-то безумном агентстве «Четверг».
        Через пару часов отец объявил, что у него много дел, и ушел.
        Закрыв за ним дверь, Ая невольно вздохнула с облегчением.
        …На Москву опускались сумерки. Ая устроилась в гостиной на диване с «Анатомией меланхолии» Бертона, однако погрузиться в книгу не получилось; она снова и снова возвращалась к тому же ребусу: гравюра, письмо, вчерашнее странное предложение… И вдруг зазвонил телефон. Звонили с незнакомого номера. Обычно она не отвечала на такие звонки, но теперь, подумав, что это может быть ее новый работодатель, ответила на вызов.
        - Привет, - раздался мужской голос. - Это писатель Егор Осипов. Давайте встретимся?
        Ая усмехнулась:
        - Зачем?
        - Обсудим события вчерашнего дня, поговорим о завтрашнем?!
        Ая задумалась: при иных обстоятельствах она бы его, конечно, отшила, но сейчас - другое дело. Она начала собственное расследование в отношении мистера Четверга, а этот писатель - свидетель, показания которого ей могут пригодиться. Не исключено, что, поговорив с ним, она сможет за что-то зацепиться, что-то разузнать.
        - Я живу рядом с Патриаршими, - холодно сказала Ая.

* * *

        Егор дожидался Аю в начинающей темнеть аллее на Патриарших прудах. Ая подошла бесшумно, буквально вынырнула из темноты, как тень; она и похожа была на тень - бледная, в длинном черном пальто.
        Увидев ее, Егор растерялся и, чтобы скрыть растерянность, пошутил:
        - О, в этом пальто вы похожи на шпионку.
        Она промолчала, но Егор не оставил попыток завязать разговор:
        - Интересное место! Значит, живете рядом с Патриаршими? Наверное, часто тут гуляете?
        Ая кивнула:
        - Да, по утрам бегаю здесь, по вечерам гуляю.
        У нее не было желания общаться, ее интересовала определенная тема - личность их нового работодателя, но, понимая, что для разгадки этой тайны ей придется сблизиться с остальными участниками странного проекта «Четверг», она решила «пойти на сближение» с Егором и даже разрешила ему перейти на «ты».
        - Ну раз уж мы теперь коллеги…
        - Да, - подхватил Егор, - криэйторы.
        - Скажу тебе как криэйтор криэйтору, - усмехнулась Ая, - вся эта затея выглядит совершенно безумно: агентство чудес, помощь заблудшим! Но знаешь, я не верю в ее благостность.
        - Вот и я думаю: в чем тут подвох? Что можно скрывать под такой нелепой вывеской?
        - Это я и хочу узнать.
        Они шли по пустынной, залитой лунным светом аллее; дойдя до знаменитого знака, запрещающего разговаривать с незнакомцами, Ая заметила, что вчера они нарушили это правило - не только разговаривали с незнакомцем, а еще и приняли его престранное предложение.
        - …И вот как ты думаешь, завтра, когда мы придем на работу в офис, что мы там вообще увидим?
        Егор честно признался, что сейчас тот редкий случай, когда его писательское воображение отказывается работать:
        - Полагаю, что там может быть все, что угодно. Мы придем, а там добрые феи запросто отвешивают всем желающим чудеса, как колбасу. Вам сколько чуда вешать в граммах? И какой сорт чудес предпочитаете? А есть еще мнение, что нас там продадут на органы или завербуют в шпионы.
        Ая невольно улыбнулась:
        - Ну, может, все будет не так?!
        Егор пожал плечами:
        - Вот это мы скоро узнаем, осталось дождаться утра.
        В это время навстречу им по аллее прошествовала весьма странная компания: три старухи в длинных, черных, примерно таких, как у Аи, пальто, а с ними - здоровый котище. Кот был черный, упитанный - не Бегемот, конечно, но он определенно придавал колорит этой процессии. Самое удивительное было то, что они шли друг за другом гуськом, последним, замыкая шествие, на поводке шел кот.
        Егор с Аей молча переглянулись: ну и ну, со страниц какого романа сошли эти персонажи? Процессия важно прошествовала мимо них и устремилась в глубь залитой лунным светом аллеи.
        Егор долго смотрел им вслед, пока Ая не взяла его под руку:
        - Идем, это другая история, а нам бы разобраться со своей. Так вот, что касается нашей истории. Знаешь, я тут подумала, что ключ к разгадке тайны проекта «Четверг» можно найти, если понять, что все-таки нас всех объединяет. Писатель, психолог, девушка, занимающаяся наукой, мальчишка - компьютерный гений, игрок в покер с бандитской физиономией, придурок в белых шортах, что у нас общего?
        У нее была интересная манера разговаривать с собеседником: Ая смотрела в сторону, но иногда вскидывала глазищи и изучала Егора так пристально, что ее взгляд было сложно выдержать; Егору казалось, что за эти мгновения она считывает всю информацию о нем, словно внутри ее встроен своеобразный детектор.
        - Вот если найти этот общий знаменатель, - продолжила Ая, - то мы на шаг приблизимся к пониманию логики нашего мистера Четверга. Ну, а у тебя какие планы?
        Она просветила его взглядом, острым, как бритва.
        Выдержав взгляд-рентген, Егор честно признался, что всю жизнь старается следовать пословице: «Делай все, что сможешь, а в остальном положись на судьбу», - и что сейчас он намерен поступить в полном соответствии со своим жизненным девизом - положиться на судьбу. В конце концов, а что нам еще остается?
        - Понятно, - пожала плечами Ая. - Правда, еще вопрос, что понимать под судьбой.
        Егор расплылся в улыбке:
        - Не поверишь, но я даже роман об этом написал - о судьбе и роке!
        - Целый роман?!
        - Ну да, тема-то - безграничная! Знаешь, у греков судьба понималась как непостижимая, темная и неумолимая предопределенность событий, а вот у христиан - это благостное божественное провидение. Там нет места случайному, и случай понимается скорее как «мощное орудие провидения» (кстати, если помнишь, эти строки Пушкина упомянул наш мистер Четверг в своей приветственной речи). И вот что еще интересно: слово «судьба» в русском языке связано с понятиями «суд», «приговор», а это, как ты понимаешь, само по себе говорит о многом…
        Увлекшись рассуждениями на любимую тему, Егор на миг позабыл о собеседнице, а когда опомнился и взглянул на нее, то заметил, какое у нее отстраненное лицо, словно она напряженно думает о чем-то своем. Решив, что Ая заскучала, он было хотел перевести разговор на другую тему, но она вдруг с какой-то болью спросила:
        - А как ты думаешь, человек может быть осужден на такую судьбу - всю жизнь нести на себе печать чужого несчастья? И чужого преступления?
        Егор растерялся: в ее глазах было что-то отчаянное. Не зная, что ей ответить, он ограничился цитатой Геродота, которую нашел при сборе материалов для своего романа:
        - «То, что должно претерпеть, неотвратимо; того, что должно случиться по воле божества, не в силах отвратить человек». Да. И добавить к этому совершенно нечего.
        - Разве что еще одну цитату, - усмехнулась Ая. - «Но судьбы, как я мню, не избег ни один земнородный муж, ни отважный, ни робкий, как скоро на свет он родится». Слова Гектора перед поединком с Ахиллом, и, как ты знаешь, для Гектора все кончилось печально.
        В молчании они обошли пруд.
        - Слушай, хотел спросить, - не выдержал Егор, - а почему ты так яростно хочешь сорвать маску с мистера Четверга?
        - Потому что этот человек знает обо мне то, чего никто на свете знать не может.
        - Но, возможно, у его осведомленности есть вполне рациональное объяснение, о котором ты не догадываешься?
        - Нет. Потому что все участники моей истории мертвы.
        Свет луны упал на ее лицо. Егор увидел, что, когда она произнесла эту фразу, ее лицо исказилось от боли.
        - Ты странная, - сказал Егор.
        - Ты тоже.

        Глава 8

        В лунном свете эта красивая, странная женщина казалась и вовсе нездешней: мягкая, кошачья походка, низкий голос, тайны. «Словно с луны упала на Патриаршие пруды!» - внутренне улыбнулся Егор. Ему не хотелось ее отпускать, и, когда она сказала, что ей пора домой, он расстроился, как мальчишка, и решил придумать предлог, чтобы ее задержать. В итоге он не нашел ничего лучше, как спросить, не хочет ли она прочесть его роман. Дурак, самонадеянный идиот! Ая тут же влепила ему ментальную пощечину - высокомерно прищурившись, сказала, что она не читает художественную литературу.
        - Предпочитаю книги по философии или психологии. Ну идем, проводишь меня.
        И ведь он промолчал, мало того - поплелся за ней, как будто она вела его на волшебной веревочке (кстати, она даже не удосужилась обернуться - проверить, идет ли он за ней).
        По пути она вдруг спросила его, как он познакомился с мистером Четвергом. Егор рассказал ей про необычные обстоятельства этого знакомства; упомянул он и про свой роман, отвергнутый издательствами, и про стертый файл с романом, и про письмо, невесть каким образом оказавшееся в его компьютере.
        Его рассказ явно произвел на нее впечатление. Она вдруг остановилась как вкопанная, с минуту о чем-то поразмыслила, а потом заявила:
        - В твоем романе наверняка есть что-то такое, что заставило этого человека выбрать для своей странной миссии именно тебя. Короче, я передумала. Я хочу прочесть твой роман.
        Егор удивился, но вида не показал:
        - Ладно. Если хочешь - дам его тебе сегодня. Зайдем ко мне?
        Пока Егор варил кофе на кухне, Ая осматривала его комнату и бродила по ней, как по музею, с любопытством разглядывая бесчисленные вещички: коллекцию курительных трубок в шкафу, чугунного Пушкина на столе, венецианские маски. Ае, тяготевшей к минимализму, интерьер комнаты показался избыточным, а собрание вещей - эклектичным, и тем не менее ей здесь нравилось - у этой квартиры была своя индивидуальность, которой были лишены ее собственные апартаменты. Среди прочего ее внимание привлекла раритетная печатная машинка на столе; подойдя ближе, Ая увидела вставленный в ленту лист бумаги, на котором было напечатано: «Агентство чудес „Четверг“. Глава первая».
        В комнату вошел Егор с подносом в руках. Заметив интерес Аи к своему жилищу, Егор смутился:
        - Нищая конура, извини.
        Ая сказала, что ей как раз все нравится. Она забралась с ногами в кресло, попробовала кофе - неплохо, и, кивнув на печатную машинку, спросила:
        - Ты начал новую книгу? Так вот почему ты согласился работать в агентстве? Надеешься заполучить интересный материал? Ну, не смущайся. Как говорят, писателю и умереть полезно! Все пойдет в дело, сможешь использовать новый опыт.
        Егор смутился, помолчал, а потом, не выдержав, с иронией парировал:
        - Ну а ты, психолог Кайгородская, небось тоже рассчитываешь приобрести обширную психологическую практику в «чудесном агентстве»?
        - Возможно, я тебя разочарую, но как раз профессиональный интерес в этом деле меня волнует меньше всего.
        - Неужели тебе неинтересно поработать с разными людьми и разными проблемами?
        - Видишь ли, я считаю, что в корне всех психологических проблем на самом деле всегда лежит одна-единственная, - усмехнулась Ая, - ну, за редким исключением. Все наши стрессы так или иначе происходят от базисных иллюзий, иначе говоря - несоответствия ожидаемого и реальности. У каждого из нас есть свои представления о том, какой должна быть реальность, только реальности на это наплевать - она такая, какая есть. Поэтому, переживая крах наших базисных иллюзий, мы переживаем в лучшем случае сильнейшее разочарование, в худшем - сильный стресс.
        - Ну и как с этим быть?
        - В идеале вообще не иметь базисных иллюзий. Вот, скажем, ты… Из нашего сегодняшнего разговора я поняла, что, когда ты писал свою книгу, ты укрепился в некой базисной иллюзии по поводу того, что твоя книга обретет признание, тебя ждут слава, деньги, золотой дождь и розовые лепестки, а когда эти ожидания не сбылись, ты оказался жестоко разочарован.
        - Неправда, - забормотал Егор.
        - Ой, Егор, скажи честно хотя бы самому себе, что это так. А вот если бы у тебя не было подобной психологической фиксации на результате, ты бы получал удовольствие от процесса написания книги и не оказался бы разочарован. Потому что если твоя базисная иллюзия не удовлетворена, у тебя наступает что? Ломка, как у наркомана.
        - Ну и как избавляться от этих самых иллюзий?
        - Вырывать, как гнилые зубы, - рассмеялась Ая, - или же лечить, корректировать, работать с ними, менять их.
        - А у тебя была какая-нибудь подобная иллюзия?
        Ая враз помрачнела:
        - Да. Счастливое детство.
        Раздался дверной звонок. Увидев, как растерялся Егор, Ая не преминула спросить:
        - Что такое? Не откроешь?
        Егор обреченно пошел открывать - он, конечно, догадался, кто к нему пожаловал, и с удовольствием бы сейчас спрятался в шкафу или даже выпрыгнул в окно - все что угодно, только бы не встречаться с Тиной Скворцовой. Но Тина - вот она, голубушка, - стояла на пороге. С неизменным пирогом в руках.
        - Пирог! - ласково сообщила Тина и со значением подчеркнула: - С капустой!
        - Ну, входи, - проскрипел Егор.
        Довольная Тина лебедушкой вплыла в комнату, однако, заметив сидевшую в ее любимом кресле Аю, застыла на месте и вскрикнула, будто увидела змею. Ая кивнула Тине: здрасьте-здрасьте.
        - А я вот пирог принесла Егору, - растерянно пояснила Тина.
        Ая промолчала.
        Тина переминалась с ноги на ногу - ей очень хотелось сесть в свое кресло! Но не могла же она силком вытащить из него эту самозванку.
        - Чего стоишь? - буркнул Егор. - Садись!
        Тина послушно села на диван, продолжая держать пирог в руках. Спохватившись, она протянула его Ае:
        - Хотите пирог с капустой?
        - Нет, спасибо, я не ем пироги, это вредно для фигуры, - насмешливо сказала Ая, поднимаясь. - Мне пора.
        Егор бросился за ней:
        - Я провожу!

* * *

        Услышав, как захлопнулась дверь, Тина вздрогнула и сжалась: неужели Егор ушел вместе со своей гостьей, а ее оставил здесь, словно какую-то вещь? Тина бросилась к окну и, увидев, как Егор с брюнеткой выходят из подъезда, задохнулась от боли: как это унизительно и как… красноречиво! Своим поступком Егор ясно показал, как он к ней относится!
        Тина была не то что удивлена происходящим, а сметена им.
        События вчерашнего дня, решение Егора принять предложение чокнутого миллионера, а главное, присутствие в доме Егора надменной брюнетки, от которой исходили холод и опасность, привели Тину в состояние крайней растерянности. Вспомнив взгляд ледяных глаз Аи, Тина поежилась: ей бы Снежную королеву играть! Какая-то… колючка! Тине не нравились холодность Аи (высокомерие!), ее изящная фигура (да это просто неприлично быть такой худой!), ее стильное пальто, а главное, то, как на нее смотрел Егор. «Ох, нет, нет, - тоскливо вздохнула Тина, - он ведь не влюбился в эту колючку?! Он ведь не настолько наивен!» Но глаза Егора говорили об обратном. И Тине - «мощному управленцу вселенной» - эта реальность не нравилась. Тина хотела бы управлять вселенной так, чтобы все переменить, скажем, отменить вчерашний день: прием в странном космическом доме, дурацкое предложение «мистера Икса», а главное, убрать из реальности эту опасную брюнетку! Но бедная Тина не знала, как это сделать; ни полученные ею теоретические навыки из области трансерфинга, ни горячее желание стереть события вчерашнего дня из их с Егором жизни
реальность, увы, не меняли.
        Вдребезги печальная Тина притворила дверь квартиры Егора, вышла на лестничную площадку и бросила пирог в мусоропровод. Вернувшись к себе домой, она долго сидела на кухне не в силах примириться с этой новой жестокой реальностью. Перед ней стояла чашка с остывшим чаем, на подоконнике прокисало забытое тесто для пирогов. Грустные, притихшие кошки сидели у ног хозяйки, не зная, как ей помочь.

* * *

        Иван давно ушел, а Варя так и пребывала в раздумьях о том, как ей жить дальше; как прожить хотя бы даже сегодняшний день и где найти силы на завтрашний, в котором ее вообще неизвестно что ждет. Кстати, о завтрашнем дне… Варя вдруг подумала, что если завтра с ней что-то случится, то ее сестра Зоя останется без всякой поддержки, одна, в больнице. И тут же, вспомнив о Зое, Варя почувствовала угрызения совести из-за того, что позавчера, решив отравиться, она о сестре и не вспомнила. Чувствуя вину и понимая, что эта встреча может оказаться последней, Варя решила поехать в психиатрическую клинику, где в последние годы находилась Зоя, чтобы попрощаться с сестрой. На всякий случай.
        …Обычно Варя ездила к Зое два раза в месяц, и всякий раз ей приходилось настраиваться на эту встречу, потому что пара часов общения с Зоей стоили ей колоссального запаса душевных сил. После возвращения из клиники Варя валилась на диван как подкошенная и день-два потом была больна. Но одновременно с тем общение с Зоей придавало Варе сил и заряжало ее энергией на работу и проведение дальнейших исследований, которые, как считала Варя, могут помочь в лечении сестры.
        О своей младшей сестре Варя никому не рассказывала. Даже Диме. Когда тот однажды спросил Варю, где она провела день (а она ездила в клинику), Варя уклончиво ответила, что расскажет ему об этом со временем. Страшную историю Зои Варя словно запечатала в сердце и носила в себе.
        Варя вошла в комнату для посещений. Зоя не сидела, а стояла, вполоборота повернувшись к окну. Серое лицо, под глазами глубокие тени, спутанные длинные волосы. Варя отметила, что Зоя похудела и выглядела намного старше своих лет.
        - Здравствуй, - мягко сказала Варя. - Как ты себя чувствуешь?
        - Луна, - вздохнула Зоя.
        Варя знала, что в дни полнолуния Зоя, как и многие подобные больные, чувствовала себя беспокойно, ее приступы обострялись.
        Зоя подошла к Варе, коснулась рукой ее лица и вдруг закричала. От неожиданности Варя отшатнулась - она привыкла к Зоиным перепадам настроения и бурному проявлению эмоций, но сейчас ей стало не по себе.
        - Что, Зоя?!
        - Ты - мертвая, - прошептала Зоя.
        Варя ужаснулась: безумная Зоя сейчас озвучила самый главный Варин страх - предположение, что позавчерашняя убойная доза снотворного все-таки оказалась смертельной и она на самом деле умерла, а пробуждение в морге и ее якобы чудесное спасение лишь иллюзия или сон. Хотя если она умерла, то как возможны иллюзии и сны? Варя съежилась: может, она тоже, как Зоя, нездорова? И тоже сошла с ума?! Но мужчина со шрамом - Иван, такой спокойный, сильный, надежный, - ведь он был реален? Не мог же он ей почудиться? Варя схватилась за образ Ивана, как за спасительную соломинку, и понемногу страх отступил, сомнения рассеялись. Успокоившись, Варя вздохнула: это просто расстроенные нервы, много работаю, вот и довела себя черт знает до чего! Нет, сегодняшний день - реальность, благодаря чуду или вмешательству человека, называющего себя Четвергом, я жива. Впору бы порадоваться, но ведь я не знаю, что меня ждет завтра…
        - Послушай, Зоя, я завтра уезжаю, - вздохнула Варя, - и может быть, надолго. На всякий случай давай простимся?
        Зоя пожала плечами:
        - Ну так прощай. Я все равно скоро умру.
        - Не говори так. Ты не умрешь, Зоя!
        - Они высасывают мою кровь! - Лицо Зои исказилось от страха. - Вон они, за твоей спиной.
        Варя инстинктивно оглянулась - из коридора в их сторону напряженно смотрела медицинская сестра.
        - Ну что ты говоришь, никто не хочет твоей смерти! И ты не умрешь! Я успею тебе помочь! Подожди еще немного! - взмолилась Варя.
        Зоя загадочно улыбнулась и отвернулась к окну. Варя поняла, что теперь Зоя не здесь - совсем далеко.
        Варя вышла из клиники, глотая слезы. Она еще никогда не чувствовала одиночество так болезненно, как в этот осенний вечер.

* * *

        Войдя вслед за сотрудником агентства в кабинет, Кирилл ахнул: эта большая комната, как какой-нибудь ЦУП (центр управления полетами), была наполнена самыми современными компьютерами - настоящий компьютерный рай (такое определение вдруг пришло на ум Кириллу). Восхищенно разглядывая технику, Кирилл чувствовал себя, как довольный ребенок, получивший много прекрасных игрушек. Кивнув в сторону неприметной двери, расположенной в центре компьютерного помещения, сотрудник агентства сказал, что за ней находится комната Кирилла, и ушел, оставив подростка разбираться во всем самому.
        Отворив дверь, Кирилл вошел в примыкавшую к ЦУПу небольшую комнату с необходимым набором мебели и даже персональной ванной. Оглядевшись, Кирилл расплылся в улыбке - здесь было все, что нужно для жизни; отсюда можно вообще никуда не выходить - в конце концов, что в том, реальном мире, хорошего? Кирилл выпустил кота из переноски: «Ну вот мы и дома, Лис». Кот осторожно, крадучись, принялся исследовать новое пространство. Кирилл вытащил из рюкзака вещи, поставил на стол свой собственный компьютер, расставил по полкам книги и диски.
        В это время из компьютерного кабинета, прозванного Кириллом ЦУПом, раздались звуки, чем-то напоминавшие радиопозывные. Войдя в ЦУП, Кирилл увидел, что большой экран в центре кабинета светится, подобно тому, как это уже было в доме мистера Четверга. А вот и он сам…
        - Ну что, Кир, освоился? - спросил мистер Четверг. Как и в прошлую встречу, изображение на экране оказалось затенено. - Твоя комната, твой кот с тобой - все как договаривались? Как видишь, свои обещания я выполняю, теперь поговорим о твоих. Главное, о чем я тебя прошу, - никто из сотрудников агентства не должен знать о специфике твоей работы. Им достаточно знать, что ты отвечаешь за сбор информации, а каким образом это происходит, касается только нас с тобой. Но с этим, я полагаю, проблем не возникнет, ты, как я понял, вообще не слишком болтливый парень? Теперь детали. Деньги - два раза в месяц, выходить из офиса можешь, когда захочешь, вход - по электронному пропуску. Пока все понятно?
        Кирилл кивнул и, махнув рукой в сторону компьютеров, неловко заметил:
        - Крутые машины!
        - Ты, наверное, думаешь, что идеальный мир, если бы он существовал, выглядел бы именно так? Но не спеши с выводами, - мистер Четверг вздохнул. - Наша задача отыскивать в мире как раз самое далекое от идеала и работать с этим. Как я уже говорил, у тебя будет возможность заниматься тем, что тебя интересует (в частности, я думаю, что на пару с тобой мы сделаем пару отличных компьютерных игр, мне и самому это интересно - наверное, и мое детство не кончилось), но твоя главная работа, Кир, - находить клиентов для агентства «Четверг».
        - А каков принцип их отбора? - спросил Кир, поглаживая Лиса.
        - Принцип абсолютного несчастья, - усмехнулся мистер Четверг. - Мы будем работать с самыми отчаявшимися, даже если со стороны они производят впечатление вполне благополучных людей.

* * *

        Ночь, фонари, полнолуние. Ветер сметал остатки листьев с мостовой.
        - А ты - злая, - сказал Егор.
        Ая посмотрела на него с иронией:
        - Злая, потому что отказалась есть Тинин пирог? Считай, я испугалась, что она может меня отравить. Ревность - страшная штука, а эта Тина влюблена в тебя как кошка.
        - Тина не отравит. Она как раз добрая.
        - Вот и прекрасно, - фыркнула Ая. - Так ответь ей взаимностью, и будет вам счастье. Или с этим какие-то проблемы?
        - А у тебя тоже проблемы с личной жизнью? - Егор почувствовал, что сейчас заведется.
        - Интересная манера отвечать вопросом на вопрос! - Ая невозмутимо пожала плечами. - Пойми, у этой девушки базисная иллюзия в том, что вы должны быть вместе: пожениться, родить детишек, кормить их пирогами, жить счастливо, душа в душу, ноздря в ноздрю.
        Егор посмотрел на нее с удивлением: а она могла быть жесткой. Жестокой даже.
        - Ты разрушаешь базисную иллюзию этой бедной девушки и делаешь ее несчастной! - добила Егора злюка Ая.
        Егор покачал головой - да она просто киллер! - и усмехнулся:
        - Так что же мне делать? Тине можно как-то помочь?
        - Вот уж не знаю. Любовь - штука тонкая. Но, безусловно, бедняжке нужно избавиться от привязанности к тебе. Да и вообще к кому бы то ни было.
        - А я понял, кого ты мне напоминаешь, - вдруг обрадовался Егор. - Дикую розу из «Маленького принца». Такая же гордая, колючая, а в душе, наверное, беззащитная.
        Ая сморщилась:
        - Я не люблю эту сказку, в ней проговариваются неправильные вещи! Внушают мысли об ответственности за кого-то, но такая ответственность может сильно осложнить тебе жизнь - навсегда привязать к объекту твоей ответственности, стать веревкой на шее.
        - А есть вообще что-то или кто-то, кого ты любишь? - не выдержал Егор.
        - Думаю, нет. Привязанности любого рода лишают нас свободы, - в ее глазах цвета стали мелькнула усмешка.
        Егор съежился - человеческого, а тем более женского в ее рассуждениях было мало. Брр, словно бы он отправился погулять по вечерней Москве со Снежной королевой. Но между тем какая сила притяжения от нее исходит!
        В молчании они прошли еще квартал; наконец Ая указала на свой дом. Увидев его, Егор присвистнул:
        - Нескромное обаяние буржуазии. Да ты богачка!
        - Ну, тут другой случай, как-нибудь потом расскажу, - отмахнулась Ая. - До завтра, встретимся в агентстве.

* * *

        Ая смотрела на Москву с высоты своего окна. Город - огромное, тысячеглазое чудовище дышал, пульсировал, кому-то дарил надежду, кого-то убивал отчаянием. Красивый, но такой равнодушный - город одиночества. Здесь всем на всех наплевать, здесь одиночество сочится отовсюду. Вспомнив собственные слова об отсутствии привязанностей, сказанные недавно Егору, Ая вздохнула: привязанности лишают нас свободы! На самом деле, задыхаясь в разреженном воздухе абсолютной свободы, она мечтала бы иметь простые человеческие привязанности.
        На город опустилась полночь. Ая знала, что надо бы лечь спать, чтобы набраться сил перед завтрашним трудным днем, но, поняв, что сегодня не сможет долго уснуть, решила почитать роман Егора «Час волка». Правда, перед тем как погрузиться в этот роман, ей надо было разобраться с еще одним - с романом Честертона, в названии которого, как и в названии агентства, где ей теперь предстоит работать, упоминался четверг.
        Пробежав глазами статью в поисковой системе о романе «Человек, который был Четвергом», Ая выяснила, что в оригинале он издавался с подзаголовком «Ночной кошмар». Ночной кошмар… Снова совпадение или еще один знак?

* * *

        Проводив Аю, Егор решил еще раз пройтись по Патриаршим.
        Снова пустые аллеи, мелкий, моросящий дождь, молочный яд луны, и снова Егор прокручивал в голове содержание их с Аей разговора, как пленку; при этом он словно слышал ее низкий, насмешливый голос и видел ее большие серые глаза с расширенными черными зрачками… Дойдя до знака, предостерегающего от разговоров с незнакомцами, Егор невольно усмехнулся: а что он знает об Ае Кайгородской, кроме имени и фамилии? Ничего. Она для него - незнакомка. Он снова подумал о том, что у этой женщины есть какая-то тайна. И если Ая хотела разгадать загадку владельца агентства «Четверг», то Егор захотел узнать тайну Аи Кайгородской.
        Придя домой, Егор первым делом засел за компьютер и стал искать любую информацию об Ае. Через поисковую систему он нашел ее страницу в той же социальной сети, которой изредка пользовался сам, однако скудная информация, размещенная там, относилась главным образом к профессиональной деятельности Аи: ее образование, рабочие навыки, интересы (ого - стрельба из лука!); вот, собственно, и все. При этом виртуальных друзей в этой сети Ая не имела (и, как подозревал Егор, скорее всего, друзей в реальной жизни тоже). Не найдя других сведений о девушке, он решил поискать информацию о людях с той же фамилией, надеясь узнать что-то о родственниках Аи, ее окружении. «Ну должно быть хоть что-то!» - не сдавался Егор.
        Стоп! Есть. Егор замер. Некий новостной источник сообщал о преступлении, совершенном в Москве в девяносто шестом году: известная модель Дина Кайгородская была зверски убита в своем доме. Из краткой статьи следовало, что убийцу тогда так и не нашли. В статье была фотография убитой. Увидев ее, Егор вздрогнул: с экрана на него смотрела Ая.

        Глава 9

        Егора удивило, что помещение агентства выглядело как обычный офис респектабельной компании: просторные кабинеты, скучная мебель - все добротно, но заурядно, разве что компьютеров и камер больше, чем обычно. Собственно, Егор и сам не знал, что он здесь ожидал увидеть: ну ведь не какие-нибудь замковые интерьеры в духе Гарри Поттера и волшебные палочки на рабочем столе?! И все же теперь он был разочарован. Когда Егор осматривал выделенный ему кабинет, он обратил внимание на висевший на стене напротив стола большой матовый монитор такой же, как в доме мистера Четверга. Егор предположил, что владелец агентства, скорее всего, повторит трюк с виртуальным общением.
        Оставив свои вещи на столе, Егор вышел в длинный коридор и отправился искать Тину; полчаса назад они столкнулись на улице у входа в офис агентства и вошли в здание вместе, но потом два молчаливых сотрудника, представившиеся работниками отдела безопасности «Четверга», развели их по разным этажам. Однако вместо Тины в соседнем кабинете, дверь которого была приоткрыта, Егор обнаружил Аю - серьезную, элегантную, в неизменном деловом костюме. Ая кивнула ему: «Входи».
        Ее кабинет почти ничем не отличался от его собственного, и - что он сразу отметил - на стене здесь висел точно такой же экран.
        - Предположу, что наш таинственный работодатель будет вещать через этот монитор, - усмехнулся Егор. - У меня, кстати, такой же.
        - Угадал, - подтвердила Ая. - Мы только что с ним общались.
        - И что он тебе чревовещал?
        Ая не успела ответить, потому что в кабинет заглянул бородатый парень. Егор сразу узнал загорелого чудака в белых шортах и сланцах, который также был в доме мистера Четверга; сегодня тот оделся по сезону, но смена одежды не прибавила ему серьезности - в его лице по-прежнему было нечто разгильдяйское.
        - Привет коллегам!
        Не дожидаясь приглашения, бородатый ввалился в кабинет Аи и уселся на диван.
        - Я смотрю, гардеробчик-то сменили. Москва шлепанцам не верит? - срезала его Ая.
        Если бы взглядом можно было заморозить - у нормального человека не оставалось шансов уцелеть, но бородатый и глазом не моргнул, ничуть не смутился и, расплывшись в улыбке, сообщил, что его зовут Данила. Данила Сумароков - директор этого заведения.
        Ая с Егором недоверчиво уставились на бородатого: это шутка? Но бородатый только доброжелательно улыбнулся и ответил, что вообще пошутить любит, но в данном случае все чистая правда.
        - Час назад я пришел в эту контору, и вот в таком же кабинете (зашибись, у меня свой кабинет! я встал на путь исправления!) этот наш мистер Загадкин, купивший нас с потрохами, объявил мне, что такие дела, Сумароков, быть тебе директором.
        - И в чем заключаются ваши обязанности? - поинтересовалась Ая. Судя по выражению ее лица, она не считала Данилу Сумарокова подходящей кандидатурой на роль директора.
        - Наверное, приглядывать за этими, как их, криэйторами, - Данила подмигнул Ае, - чтобы те не напридумывали чего-нибудь лишнего.
        Ая как-то особо льдисто улыбнулась и парировала:
        - А вам бы, кстати, больше пошло быть директором балагана.
        Данила и тут не смутился, в тон ей ответил:
        - Я так и думал, что мы сработаемся! Ну, а теперь серьезно. Среди прочего наш кормилец прислал мне инструкцию или служебную записку, с кратким содержанием которой я, как директор этого балагана, хочу вас ознакомить. Итак, вы оба работаете в отделе креатива, вы - мозг, интеллектуальная элита, с чем вас и поздравляю. Кроме креативного отдела, в агентстве есть технический, и если в креативном такие заносчивые умники, как вы, придумывают идеи, то в техническом их воплощают. Есть еще отдел, в котором нормальные люди занимаются вполне легальным, хотя и несколько чудаковатым бизнесом: устраивают небольшие чудеса для заказчиков - от розыгрышей до волшебных сюрпризов для детей, ну, короче, все пристойно и в общем даже совсем не странно.
        - Странности, как я понял, касаются исключительно нашего отдела? - усмехнулся Егор.
        - Бинго, - кивнул Данила, - за странности отвечаете вы. Кстати, чего сидим? Айда на экскурсию! Заодно проведаем коллег по балагану.

        Втроем они шли по зданию; распахивая двери в кабинеты, Данила объяснял, где что находится: отдел безопасности, кухня с кофемашиной, бухгалтерия. В бухгалтерии Данила несколько задержался, заглядевшись на двух миловидных девиц: «Какой хороший отдел, надо будет ознакомиться с его работой подробнее».
        Ая посмотрела на него с презрением - шут гороховый!
        - Балаган, - развел руками Данила. - Ну, топаем дальше. Знакомьтесь, наш секретарь!
        Войдя в кабинет и увидев за столом Тину, Егор замер. Тина растерянно сообщила ему, что ее назначили в секретари агентства.
        - И что ты должна делать? - хмыкнул Егор. - Печь пироги для сотрудников и подавать кофе директору?
        Тина смутилась.
        - Ну, зачем же так? - Данила смотрел на Егора уже без улыбки. - Я своего секретаря в обиду не дам!
        Егор ответил ему неприязненным взглядом.
        - А пироги я, кстати, очень люблю, - улыбнулся Тине Данила, - идем с нами, у нас тут народные гуляния.
        Снова лабиринт коридоров, расходящихся в разные стороны. Остановившись у одной из дверей, Данила нажал на кнопку. Загорелся огонек камеры. Дверь открылась, и Егор узнал ту самую девицу-химика, что была с ними в «космическом доме».
        - Варвара Воеводина и ее лаборатория! - объявил Данила.
        Внушительных размеров лаборатория, судя по всему, была неплохо оснащена: стеклянные шкафы, микроскопы, колбы, какие-то непонятные приборы. Осмотревшись, Данила заметил, что Варварины владения похожи на алхимическую лабораторию. «Может, вы, Варвара - алхимик и занимаетесь зельеварением?»
        Варвара испуганно замахала руками, затрясла головой и залепетала:
        - Нет, нет, что вы! Я - нет, никогда!
        У нее было абсолютно серьезное лицо человека, начисто лишенного чувства юмора.
        Данила посмотрел на нее, промычал что-то вроде «н-да» и… махнул рукой: ну, не будем мешать!
        Следующее помещение, которое они посетили - вотчину очкастого хмурого подростка, - было под завязку заполнено компьютерами.
        Данила поздоровался с парнем:
        - Здорово, Поттер.
        - Я не Петр, а Кирилл, - пробормотал подросток.
        - Н-да… - снова начал Данила, но в этот миг откуда-то из-за стеллажа вылез огромный рыжий кот. Данила улыбнулся:
        - А кот у тебя вместо совы? Тоже нормальный вариант!
        Кот подошел к гостям Кирилла и, выделив из всех Тину, потерся о ее ноги. Тина вскрикнула: «Ах, какой миленький котик!» - и подмигнула Кириллу:
        - Можно я потом зайду познакомиться с ним поближе?
        Кирилл кивнул:
        - Можно.

* * *

        Они вошли в просторный кабинет, похожий даже на небольшой зал, в центре которого стоял длинный стол; на стене здесь висел тот же большой экран, как и в кабинетах сотрудников.
        - Переговорная. Зал для совещаний. Дворец съездов! - объявил Данила, садясь за стол. - Как я понял, все коллективные тусовки предлагается проводить здесь. Ну рассаживайтесь, что стоите, как просватанные!
        Егор отметил, что в зале собрались те же люди, что были позавчера в доме владельца агентства; кроме Данилы Сумарокова, Тины и самого Егора с Аей здесь были химик Варвара, очкастый подросток - обладатель рыжего кота, мужчина со шрамом на лице и бритоголовый мужичок в кожаной куртке. «На сцене все те же, - усмехнулся Егор. - Ну-с, посмотрим, что будет дальше».
        Первой слово взяла Ая. Упомянув о полученной ею инструкции от мистера Четверга, в которой он попросил ее детально разъяснить сотрудникам суть их предстоящей работы, она приступила к делу.
        - Итак, задача агентства «Четверг», по крайней мере, та сторона его деятельности, которой будем заниматься мы с вами, заключается в оказании помощи - своего рода шоковой терапии людям, имеющим те или иные жизненные затруднения и психологические проблемы, - строго и четко начала Ая. - При этом проблемы могут быть самыми разными: кто-то из наших героев «выпал из реальности», потерявшись в мире компьютерных или иных химер, у кого-то кем-то или чем-то подавлена воля, кто-то хочет изменить свою жизнь, но ничего для этого не делает, кто-то не может прийти в себя после какой-нибудь трагедии, ну и так далее. В каждом конкретном случае мы должны составить индивидуальный план действий по решению проблемы героя исходя из особенностей дела. Перед каждым «делом» мы коллегиально отбираем будущего героя из кандидатур, список которых нам пересылает Кирилл Лиснянский (честно говоря, как этот список вообще составляется, я не знаю). Далее мы с Егором Осиповым составляем сценарий работы с клиентом, после чего этот сценарий претворяют в жизнь другие сотрудники агентства.
        Затем Ая рассказала о распределении обязанностей: сотрудники службы безопасности Иван Шевелев и Семен Чеботарев обеспечивают безопасность «клиентов», если речь идет о рискованной «ролевой игре»; Кирилл Лиснянский несет ответственность за техническое обеспечение агентства, Тина Скворцова выступает в роли коммуникатора и секретаря (связующее звено между сотрудниками и клиентами), Варвара Воеводина - специалист по «особым поручениям».
        - А кто будет контролировать весь процесс? - поинтересовался Иван Шевелев.
        - Полагаю, что это входит в полномочия нашего директора господина Сумарокова, - не без иронии ответила Ая, - и непосредственно самого владельца агентства. Кстати, в каждом кабинете имеется экран, с помощью которого наш шеф может общаться со всеми сотрудниками. Кроме того, любой из вас может отправлять ему сообщения по внутренней почте, соответственно, вся обратная связь будет поступать на вашу рабочую почту. Монитор и внутреннюю почту мы также можем использовать для связи друг с другом. Пока вкратце все. Есть вопросы?
        Вопросов было так много, что сразу никто и не решился их озвучить, тем более что сформулировать вопрос, когда все, решительно все, непонятно, не так-то просто. Наконец голос подал Данила Сумароков:
        - Ну, у меня есть вопрос, вернее, замечание, впрочем, понимайте, как хотите. Мне в принципе непонятно, как мы будем оказывать эту самую «психологическую» помощь! Сдается мне, что человеку, который нашел бы какие-то готовые рецепты для решения психологических проблем «из числа самых распространенных», как вы говорите, давно дали бы нобелевскую премию! Ха-ха… Ну, предположим, напридумываем мы всяких встрясок и шоков для человека, и где же здесь чудо? Разве что он чудом выживет и не тронется окончательно. Может быть, человеку нужно совсем иное - ну там, тепло, забота, разговор по душам…
        Ая пожала плечами:
        - Да, все это, конечно, звучит странно, но давайте посмотрим, что из этого выйдет на практике.
        - Давайте! - Данила расплылся широчайшей, ослепительно белозубой (особенно на фоне его загорелого лица) улыбкой. - Есть еще предложение! Раз уж нам предстоит работать вместе, предлагаю нам всем познакомиться поближе?!
        Явного экстраверта Сумарокова тут же поддержал такой же человек с душой нараспашку - Тина Скворцова, которая предложила всем присутствующим рассказать о себе то, что он сочтет нужным. Типичные интроверты, коих среди сотрудников оказалось большинство, угрюмо молчали. Ни застегнутая на все пуговицы своего почти военного мундира психолог Кайгородская, ни писатель Осипов - «весь мир в себе», ни меланхоличный Иван Шевелев, ни замкнутый подросток Кирилл Лиснянский, ни тем более мастер покерного блефа Семен Чеботарев не считали нужным ничего о себе рассказывать; лица непроницаемые, на губах ни тени улыбки - ни достучаться, ни вызвать на откровенность.
        Осознав тяжесть задачи, Данила вздохнул:
        - Здесь собрались исключительно серьезные люди! А я-то хотел предложить поиграть «в бутылочку» на раздевание! Что с вами, Варвара? Умоляю, не падайте в обморок! Ладно, попробуем по-другому. Начнем с двух вопросов из области психологии. Кстати, Кайгородская, с вас коньяк - я, между прочим, выполняю за вас вашу работу!
        Ая одарила Данилу тяжелым взглядом, уже не считая нужным скрывать раздражение, и на его загорелом лице вновь расцвела улыбка - Даниле явно нравилось поддевать Кайгородскую.
        - А хотите, я принесу для всех пирожки и сделаю чай? - вступила в разговор Тина.
        - Прекрасная идея, золото мое! - благосклонно кивнул Данила.
        - Я помогу! - вскинулась Варвара.

* * *

        Когда девушки вышли на корпоративную кухню, Тина поблагодарила Варю за помощь, и с ходу, такая уж она была эта Тина Скворцова - всех обниму и согрею, - предложила Варе дружбу. И если бы вселенной действительно можно было управлять (в чем Тина ничуть не сомневалась) и делали бы это такие люди, как Тина, - о, какая бы это была вселенная! Полная добра и душевного тепла - мир, где все бы любили друг друга и танцевали, одним словом - индийское кино, а не вселенная! Даже Варя, похожая не на цветущую девушку, а на замороженную курицу (такая же белая и безжизненная), почувствовала мощное тепло, исходящее от Тины. Рыжая, сдобная Тина словно излучала солнечные лучи, которые согревали окружающих.
        …Два часа назад Варя стояла посреди своей новой лаборатории в полной растерянности. Нет, лаборатория была прекрасно оснащена (лучше, чем лаборатория в институте, где она до недавнего времени работала), и условия для работы ей создали идеальные, но абсолютно чужая среда и неопределенность собственного будущего вводили Варю в уныние. И вот, когда ее отчаяние сгустилось до абсолютного мрака, в дверь лаборатории постучали. Открыв, Варя увидела на пороге рыжую полную девицу в джинсовом комбинезоне, облепленном значками кошачьей тематики.
        - Привет, - широко, во всю ширь души, улыбнулась рыжая, - я - Тина. Будем знакомы?
        Варя протянула Тине свою сухую, холодную руку. Тина взяла руку Вари в свою ладонь, мягкую, теплую, и крепко сжала:
        - Ой, чего ты такая холодная? Давай согрею!
        Через десять минут у Вари создалось ощущение, что она знает Тину давным-давно; у нее даже мелькнула мысль, что вряд ли агентство может быть местом притяжения «злых сил», если в нем работают такие люди, как Тина, к которым ничто плохое не липнет.
        Помимо Тины Варю поддержал загорелый, бородатый парень, представившийся директором агентства, - Данила Сумароков. В нем было что-то теплое, человеческое, располагающее; Варя неуклюже пыталась отзываться на его шутки и, очевидно, искреннее стремление помочь ей. «Варвара, не тушуйтесь, - ободрил ее Данила, - все будет хорошо! Вот увидите».
        Благодаря поддержке Данилы и Тины к моменту встречи сотрудников агентства в зале для совещаний Варя чувствовала себя гораздо спокойнее.
        Кстати, первым делом в зале она отыскала глазами Ивана; увидев ее, он сухо кивнул.
        …Варина новая подруга Тина подмигнула ей - тебе пойдет этот значок! - и, отцепив один из многочисленных веселеньких значков, украшавших ее комбинезон, она прицепила его к Вариному свитеру. Варя даже опомниться не успела, как на ее сером свитере заплясал озорной оранжевый кот.
        - Так лучше! - заверила Тина. - Веселее! Держи пакет с пирожками, сейчас всех угостим!

* * *

        Откусив пирожок с капустой, Данила предложил коллегам (по работе или несчастью?) ответить на несколько вопросов с тем, чтобы поближе узнать друг друга.
        - Вот, скажем, товарищи, скажите мне коротко, что для вас жизнь: приключение или испытание?
        При этом по его улыбающейся физиономии было понятно, что в его случае жизнь - веселое приключение, и ни на какой другой вариант Данила не согласен.
        - Скорее приключение, - поддержала Данилу Тина.
        - Испытание, - то ли созналась, то ли возразила искателям приключений психолог Кайгородская.
        Испытателями себя ощущали Егор Осипов и Иван Шевелев, а Семен Чеботарев мелодраматично ответил, что для него жизнь - игра. Когда очередь дошла до Кирилла Лиснянского, то он, поправив очки, мрачно выдавил, что в его понимании жизнь - это сплошное страдание.
        Выслушав его буддийский ответ, Данила хмыкнул:
        - Поздравляю! Ну и коллектив у нас - подобрались исключительные зануды! Ладно, приступаем ко второму вопросу. Ваша «точка страха»? Что для вас самое страшное? Что скажете, Чеботарев?
        Услышав вопрос, Семен Чеботарев только хмыкнул: а какого ответа вы ждете от игрока, господа хорошие? Страх любого игрока - проиграть по-крупному!
        Когда очередь отвечать дошла до Тины, она, вздохнув и бросив взгляд на того единственного, кому предназначался ее ответ, сказала, что самое страшное для нее - не встретить взаимности в любви. Потому что так не должно быть: если ты кого-то любишь всем сердцем - этот человек должен ответить тебе. Любовью на любовь - это естественно.
        Иван Шевелев долго думал, прежде чем ответить на вопрос (скорее не над ответом, а над тем, нужно ли вообще что-то отвечать), потом выдавил, что самое страшное, с его точки зрения, - совершить нечто непоправимое, то, что никогда не сможешь исправить. Точка. Без расшифровки.
        Кирилл Лиснянский ответил, что самое страшное - это, когда ты не нужен. Тебя не любят, а ты есть. Ужас.
        Варя Воеводина, когда отвечать пришлось ей, с видимым усилием призналась, что для нее самое страшное - вдруг обнаружить (ну потому что это всегда «вдруг» и подготовиться к этому невозможно), что твой любимый человек оказался не тем, за кого он себя выдает.
        Когда же очередь дошла до Аи, она спокойно и чуть презрительно ответила Даниле, что отвечать не будет.
        - И с какой стати я должна вам исповедаться?
        Данила пожал плечами:
        - Тогда для вас, любезная Ая, персональный вопрос из области «что такое хорошо, что такое плохо». Какие критерии хорошего и плохого человека вы определяете лично для себя?
        - Идиотский вопрос, - усмехнулась Ая. - Нет людей хороших или плохих! Каждый из нас - средоточие всех человеческих свойств, порой мы проявляем одни качества, порой другие, бывает, противоречим себе и совершаем взаимоисключающие поступки, но при этом остаемся самими собой.
        Данила театрально захлопал в ладоши:
        - Блестящая речь! Блестящий оратор! Согласен по всем пунктам. Что такое, криэйтор Кайгородская, у вас такой взгляд, словно вы готовы убить меня из вашего лука. Ваши глаза мечут стрелы.
        Егор не выдержал и вспылил:
        - А не заткнуться ли вам, господин директор?
        - И на этой пронзительной ноте я предлагаю завершить наше собрание акционеров, тем более что и пирожки уже закончились, - хмыкнул Данила. - Что же, коллеги, мы все настолько разные, что скучать в таком коллективе нам не придется! С четверга приступаем к работе, готовьтесь.
        …Подождав, пока все разошлись, Егор подошел к Ае.
        - Хотел напроситься к тебе в гости. Обсудить, ну и заодно отметить первый рабочий день. Что скажешь?
        Ая пожала плечами:
        - Ладно. Записывай адрес. Вечером жду тебя.

* * *

        Отправляясь в гости, Егор купил для Аи большой букет роз. В конце концов, все женщины любят цветы - это же известно, но оказалось…
        Впустив его в прихожую, Ая улыбнулась: «Входи», - но вдруг улыбка сползла с ее лица. Не отрываясь, она смотрела на розы в его руках. Егор протянул ей букет и тут же понял, что сделал что-то ужасное, непоправимое. Ее лицо исказилось, губы задрожали.
        Она выхватила у него розы, выскочила на лестничную площадку и бросила их вниз - лететь через все этажи. Изумленный Егор смотрел на Аю, которая тяжело, словно ей не хватало воздуха, дышала, вцепившись в перила.
        Впрочем, через минуту она справилась с волнением, и к Егору повернулась обычная Ая.
        - Извини, не люблю цветы, - бесстрастно сказала Ая, - никогда мне их больше не дари.
        Егор кивнул:
        - Ладно.
        Решив перевести все в шутку (а что ему еще оставалось?), он спросил:
        - А что тебе дарить? Конфеты? Домашних животных?
        - Я не ем сладкое. И не люблю домашних животных, - отрезала Ая. - Мне вообще ничего не надо дарить. Обойдемся без этого. Входи в квартиру.
        «Кажется, я попал в чертог Снежной королевы, - усмехнулся Егор, войдя в гостиную, - вот уж не думал, что он выглядит как среднестатистический московский пентхаус».
        Между тем хозяйка пентхауса забралась с ногами на подоконник и о чем-то задумалась - не иначе мысленно слагала из снежинок слово «Вечность». При этом до гостя ей, очевидно, не было никакого дела. Пришлось ему забыть про гордость и напомнить о себе:
        - Эй, может, мне лучше уйти?
        Ая очнулась и вскинула на него свои - чистый лед - глазищи: а, это ты?! Но вслух сказала, что он может остаться.
        Егор пожал плечами и сел на футуристический диван внушительных размеров. Обведя глазами гостиную - сто метров безупречного дизайнерского пространства, Егор заметил, что Ая «неплохо устроилась».
        - Хочешь выпить? - предложила Ая.
        …Да, с розами Егор ее напугал. После той ночи она действительно не могла видеть цветы, особенно розы; в детстве у нее могла случиться истерика, если она вдруг где-то их видела. Такая вот розофобия… Впрочем, Егор, конечно, ни в чем не виноват - откуда ему знать… Ей стало неловко - кажется, она его обидела. Чтобы разрядить неловкую ситуацию, она предложила ему вина. Сухое красное из ее любимой Тосканы…
        В рубиновом бокале солнце, небесная лазурь Тосканы и воспоминания о той поездке по Италии, в которой они со Стасом были вместе. «А вот об этом я думать не буду, - вздохнула Ая, - и я не в Италии… Я в холодной, осенней Москве, на руинах собственной жизни, пью вино с чужим мужчиной, которому интересна, кажется, отнюдь не как женщина, а как диковинная зверушка, занятный объект исследования». Что у Егора к ней некий исследовательский интерес, она поняла сразу. Угадала безошибочным чутьем. Другая бы, наверное, приняла за чистую монету его внимание, подумала бы, что он очарован ею, влюблен, но только не она. Впрочем, такие правила игры ее как раз устраивали: она тоже заинтересована в нем только как в напарнике по опасному делу, и ничего личного, ничего…
        Егор налил ей еще вина, спросил, что она думает о коллегах - сотрудниках «Четверга». Ая усмехнулась - представить более разношерстный коллектив просто невозможно. Все исключительно своеобразные. При этом антипатий у нее ни к кому не возникло, за исключением бородатого придурка. Вот уж, кажется, законченный болван! А с остальными она сработается.
        - Сумароков и впрямь идиот, - согласился Егор, - хотя вопрос про психологическую помощь он задал правильный. Если честно, я и сам не понимаю, какой смысл в нашем агентстве и можно ли в принципе помочь взрослому сложившемуся человеку разрешить его «психологические проблемы».
        - Иногда можно, иногда нельзя, но в любом случае надо пытаться. Главное, нужно понять, почему человек выбирает несчастье, - вздохнула Ая.
        Егор вскинул бровь:
        - Выбирает несчастье?
        - Да, зачастую это именно выбор. По тем или иным причинам человек хочет быть несчастным. Порой сознательно, порой неосознанно.
        - А… ты? - осторожно спросил Егор. - Твой выбор?
        Ая съежилась. Высокая, уверенная в себе, блистательная женщина вмиг переменилась - превратилась в худенького, сжавшегося в туго закрученную пружину боли и страха подростка.
        Оба молчали. Ая догадывалась, о чем думает Егор: почему она, психолог по образованию, зная, как преодолевать те или иные психологические проблемы, не пользуется своими знаниями на практике, для себя? Она вздохнула - разве это можно объяснить? Действительно, когда-то она стала психологом, чтобы помочь прежде всего себе; она изучала стрессовую психологию, долго работала на кафедре и, кажется, сделала все возможное, чтобы стать первоклассным специалистом, но, как выяснилось, помочь другим ей куда легче, нежели себе самой.
        «Да что с ней такое? - изумился Егор. - Ее что-то угнетает, заставляет страдать. Она, конечно, сильная, но временами ей, видимо, недостает сил. Неужели смерть матери так повлияла на нее? Да нет, там, вероятно, было что-то еще… Удивительно: такая красивая и такая несчастная. Стоп! Егор осекся: он не должен принимать ее историю близко к сердцу. Разумеется, Ая ему нравится, да что там - она его волнует, будоражит его воображение, но он не должен влюбляться в нее. В конце концов, самое главное для него - его творчество, его книги. И образ этой женщины он сможет использовать в своем главном романе, лишь сохранив авторскую бесстрастность.
        Егор перевел взгляд на притихшую Аю:
        - Эй, о чем думаешь?
        - О том, что все мы в какой-то степени клиенты некого странного агентства, и безумные криэйторы сочиняют для нас, неизвестно с какой целью, безумные ролевые игры, - невесело улыбнулась Ая. - Как ты думаешь, можно перекодировать свою судьбу? Переписать ее, переломить?
        - Ну, это сложный вопрос, - развел руками Егор и, вспомнив Тинины теории об управлении вселенной, добавил: - Впрочем, иные чудаки считают, что возможно. И все же, как ты думаешь, по какому признаку нас всех отобрали для работы в агентстве?
        - Это же очевидно. От каждого из нас веет несчастьем за версту. Мы все - неудачники.
        Когда Ая ушла на кухню за еще одной бутылкой вина, Егор прошелся по гостиной, надеясь найти здесь какие-то милые пустяки: фотографии в рамочках, безвкусные статуэтки котиков и прочих зверушек, вазочки, картинки, господи, ну хоть что-то теплое, индивидуальное - в конце концов, здесь живет молодая женщина! Но ничего такого не было. Метры стерильного, выхолощенного пространства - дорого, стильно, безжизненно. Хотя… Один предмет все-таки привлек внимание Егора.
        Когда Ая вернулась, Егор кивнул на гравюру Дюрера:
        - В доме владельца агентства была такая же?
        - Да. И это не единственная странность, которую я заметила за последние дни. Знаешь, что, как мне кажется, товарищ Четверг хотел сказать этим знаком-сообщением? Что он может видеть нас, слышать, наблюдать за нами не только в агентстве, но и всегда. Даже у нас дома.
        Последнюю фразу Ая произнесла спокойно, но прозвучало все равно жутковато. Егор почувствовал, как в горле у него пересохло, и невольно оглянулся.
        Подметив его непроизвольную реакцию, Ая усмехнулась:
        - Что, неприятно?
        - Подожди, но это что же… - запнулся Егор. - Ты хочешь сказать, что он сейчас слышит наш разговор?
        - Возможно, и так. Не знаю. Но буду знать - не сомневайся.

* * *

        К ночи разыгрался страшный ветер. Проводив Егора, Ая собиралась на сон грядущий почитать роман «Человек, который был Четвергом» (когда-то издававшийся под названием «Ночной кошмар»), но или она так устала от переживаний сегодняшнего дня, или они с Егором выпили слишком много вина, но, прочитав пару страниц, она выронила книгу из рук и заснула.
        Ей снилось, что она снова маленькая девочка, ей десять лет, она в том самом доме. Февральский ветреный вечер, на улице идет снег. В окна светит луна, ветер завывает так сильно, что с ревом бьет в оконные рамы. Ее мать Дина у себя в спальне смотрит телевизор, Ая в своей комнате пытается читать украденную ею у Дины книгу Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Но чтение сегодня не идет, Ая откладывает книгу.
        В этот вечер ей почему-то страшно, внутри поднимается волна тревоги, сильная, как порывы этого ветра, и ее детские страхи оживают один за другим. Чего-чего, а страхов у десятилетней Аи хватает - пожалуй, их даже слишком много для одной девочки. Страх, что Дина ее разлюбит, что отец отнимет ее у Дины (о чем он много раз говорил) или что ее любимая собака Найда может умереть; а еще в сознании Аи смешались пестрая лента, приносящая смерть, беглый каторжник и обитающее на болотах чудовище из недавно прочитанных рассказов Конан Дойла. Но самый жуткий ужас у Аи почему-то вызывают черные перчатки. Обычные перчатки черного цвета.
        …Когда Ая была совсем маленькая, ее нянька Люба (жена работавшего у Дины сторожа Николая) частенько ей повторяла: «Будешь хулиганить - ночью прилетит черная перчатка и тебя задушит!» Ая отвечала Любе пренебрежительно: «Пф-ф! Малышовые глупости!» - но в душе она этой самой черной перчатки-душительницы боялась. Очень боялась. Страх прочно засел в ней, пустил корни.
        Некоторое время назад Дина, случайно узнав про дочкины страхи («Это Люба тебя пугает таким глупостями? Вот я ей задам!»), решила их развеять.
        - Что ты, глупая? Это же смешно. Разве перчатки летают и душат? Вот смотри!
        Дина вытащила из шкафа длинную перчатку тончайшей кожи и протянула Ае:
        - На, возьми в руки, подержи ее.
        Ая вытаращилась на мать. Извивающаяся черная перчатка, похожая на ленту (может даже, на ту самую «пеструю ленту» из рассказа, которая убивала людей), вызывала у Аи невообразимый ужас.
        - Да перестань, ну глупо же, - рассерженная Дина коснулась перчаткой лица Аи, - вот ведь ничего страшного!
        Ая закричала что есть мочи; она кричала и кричала и не могла остановиться. Перепуганная Дина умоляла ее успокоиться, но Ая еще долго не могла прийти в себя.
        После Дининой попытки обуздать страхи Аи они стали еще сильнее.
        И в этот вечер ей было так же тревожно…
        Ая подходит к окну, смотрит во двор, заметаемый снегом: где там будка Найды? Ая знает, что стоит ей увидеть любимую собаку - большую, лохматую Найду, и страх сразу исчезнет, потому что Найда может защитить ее от всего: и от беглых каторжников, и от чудовищ с болот, да и перчатки она изгрызет - никому не даст Аю в обиду. Ая глядит в окно - Найды не видно. «Наверное, спит», - думает Ая. И в этот момент Найда с лаем выскакивает из будки. Ворота во дворе раскрываются, во двор въезжает машина, из нее выходит отец.
        Выйдя на лестницу, Ая здоровается с отцом, тот сухо кивает ей и сразу идет в комнату Дины. Отец давно не живет с ними и редко их навещает; и даже в эти его редкие посещения они с Диной умудряются ссориться. В этот вечер они ругаются особенно сильно. Ая догадывается о причине их ссоры, она знает, в чем отец обвиняет мать, и все-таки ее симпатии, конечно, на стороне Дины. Ая идет к матери в комнату: Дина рыдает, но главное (и это плохо, очень плохо) - на ее столике стоит полупустая бутылка коньяка.
        - Не надо, отдай! - просит Ая.
        Мать злится:
        - Что смотришь? Иди к себе!
        В последнее время Динины истерики становятся все более сильными. Ая тихо закрывает дверь материнской спальни.
        Ая возвращается к себе, берет книгу - она собирается читать долго, до самого утра. Но вскоре она снова слышит лай Найды… Кто-то пришел. Вернулся отец? Ая выглядывает во двор - ворота раскрыты. Дверь в дом распахнута. Найда заливается лаем.
        Ая выбегает из комнаты на лестничную площадку и слышит, как кто-то поднимается по лестнице. Ей страшно.
        - Папа? - шепчет Ая.
        …Ая проснулась в холодном поту, рывком приподнялась, застонала, села на кровати, обхватив голову руками. У нее было чувство, что ужас ее детства - черная перчатка - прилетела к ней спустя годы и сейчас ее задушит.
        Много лет ей снится один и тот же сон - кошмарная явь, случившаяся в реальности, воспоминание о той роковой ночи, и всякий раз он обрывается на этом самом месте.
        Она подняла упавшую книгу - роман «Ночной кошмар»; у нее свои ночные кошмары, не дающие ей покоя двадцать лет.
        …Еще одна бессонная ночь среди прочих.
        Тем не менее утром, когда Ая приехала на работу в агентство, она выглядела подтянутой и невозмутимой - четкая, выработанная за годы установка на то, что никто не должен знать о ее проблемах. Она - стальная женщина, у которой нет никаких проблем. Да что там - у нее и нервов нет.

* * *

        Уже на первом рабочем брифинге стало понятно, какие они разные; совершенно разные - у каждого свой жизненный опыт, свой взгляд на жизнь, на счастье, а соответственно, и на несчастье. Выбирая «клиента» агентства из трех кандидатур, предложенных Кириллом, Ая, Егор и Данила сразу разошлись во мнениях.
        Первого «героя» отклонил Егор: «Банальный случай, обычный загон средних лет, мужик сам справится!» Вторую кандидатуру отвергла Ая: «Это не тот случай, когда нужна помощь извне. В вашем представлении эта женщина несчастна, а для нее - это естественная среда, ее обычная жизнь. Я считаю - мы ей не нужны».
        - Ладно, - пожал плечами Кирилл, - что скажете о ней?
        На экране появилась фотография девушки - не самая красивая, как будто махнувшая на себя рукой, увидишь такую в толпе - пройдешь мимо. Но что-то странное было в ее лице - ощущение абсолютной потерянности. Вздохнув (ей было хорошо знакомо это чувство потерянности), Ая попросила Кирилла рассказать о незнакомке. Заглянув в свои файлы, Кирилл отрапортовал:
        - Марта Грачева, двадцать семь лет, продавец в магазине зоотоваров, живет… ну, скорее жизнь из нее как-то уходит, и чем дальше, тем больше. У нее еще теплится мысль о том, что хорошо бы нашелся кто-то, кто бы пришел и спас ее прямо сейчас. Кстати, есть основания полагать, что в противном случае все закончится трагически.
        - А вот она нам подходит, да?! - Ая вопросительно взглянула на Егора.

        Глава 10
        Агентство чудес «Четверг». Дело первое. «Спящая не красавица»

        У каждого поколения людей, живущих в нашей широкой и необъятной стране, есть нечто особое, живое, по-настоящему подлинное - нечто, что безошибочно отличает его от других поколений. Ощутившее на себе дыхание войны старшее поколение; физики, лирики и просто трудяги шестидесятых; те, кто родом из перестроечных, и даже те, для кого родными поневоле стали лихие девяностые, - у всех есть своя особая индивидуальность, свой вкус жизни.
        Марта Грачева была гораздо моложе - из «нулевых». Это поколение принято поругивать - они такие безынициативные, вялые и безжизненные, у них нет ни жизненного стержня, ни нерва, ни самого вкуса к жизни! - и даже считают его «потерянным». Возможно, эта критика несправедлива, возможно, «и в ваших жилах тоже есть огонь» и «нулевые» себя еще покажут, но… В случае Марты все сошлось именно так: и дух эпохи, и особенности ее судьбы так дополнили друг друга, что живым человеком она себя не ощущала.
        Еще в детстве Марта чувствовала, проваливаясь в это чувство, как в пропасть, собственное отсутствие - какую-то свою странную выключенность из жизни. Она как будто жила ожиданием настоящей, полнокровной жизни, которая наступит потом, когда-нибудь, однако годы шли, но ничего не менялось. А в последние годы Марте и вовсе стало казаться, что она - не женщина, а механизм - кассовый аппарат. Девять лет она торгует товарами для животных в зоомагазине: продает корма, шампуни от блох, игрушки для собак, выбивает чеки: «Вам какой корм - собачий? Кошачий? Две банки паштета с тунцом и древесный наполнитель, с вас триста восемьдесят рублей. Всего доброго». Абстрактные пушистые питомцы, абстрактные цифры, абстрактные люди, абстрактная жизнь. Дни, недели, месяцы, годы.
        Теперь ей двадцать семь лет, и стремительно приближающаяся цифра «тридцать» для нее в общем-то тоже абстрактная цифра.

        По вечерам, отработав в магазине, Марта приходила домой, разогревала купленную в магазине готовую пиццу (фастфуд - лучший друг одиноких девушек), включала компьютер и погружалась в социальные сети. Паук? Скорее муха, запутавшаяся в липкой паутине.
        Виртуальный мир как альтернатива реальному, его куда более совершенная и гуманная версия. Здесь, в социальных сетях, все иначе: те же абстрактные питомцы, которым Марта продает паштеты и ошейники, тут становятся симпатичными котиками (реже песиками) на картинках и отличным «информационным поводом»; люди, которых она стесняется и сторонится в «реале», здесь доступны, что называется, «онлайн», и общение с ними не представляет никакой сложности. Это на улице ты побоишься подойти к реальному человеку и заговорить с ним, а в интернете все проще: ну давай, отправь ему запрос на «добавление в друзья» - он же не кусается! Напиши, поставь лайк (да ему только приятно будет) или подпишись на его канал. Да, подпишись на его канал и будь в курсе его дел. А поскольку интересных людей и каналов много - на твою жизнь хватит, тебе всегда есть чем занять время, наплевав на реальность.
        Да к черту реальность - в сети можно даже преобразовать себя самым волшебным, удачным образом. К примеру, поменять внешность, выбрав что-то более подходящее, нежели данное тебе при рождении. К примеру, Марта для своего профиля в социальной сети взяла аватарку с изображением Одри Хепберн, и вовсе не потому, что хотела запудрить мозги каким-нибудь мужикам, притворяясь красавицей, - нет. Просто воздушная Одри была так похожа на небесного ангела, что Марте захотелось тоже приобщиться к Красоте, стать ее частичкой, нести людям свет (и ничего, что она на Одри совсем не похожа, что в ней поболее веса и она - блеклая шатенка в очках, главное, что в душе она - Одри).
        В интернете вообще много людей, желающих приобщиться к прекрасному, отражать красоту, - здесь много Мерилин, анимационных фей и разнообразных красавиц. Экран скрывает их реальную внешность, робость, комплексы. Никто не видит, что Марта - неинтересная и даже не старается стать иной, потому что в сети она может позволить себе быть другой без особых усилий - стать красивой, обворожительной, легкой. Ее реальная жизнь полна проблем: скучная работа, маленькая зарплата, лишний вес, а здесь они исчезают с помощью волшебного виртуального ластика; к примеру, если худеть в реальной жизни тяжело, то поставить на аватарку фотографию изящной Одри и таким образом стереть свои досадные лишние килограммы не составляет никакого труда. И войти в образ Одри тоже, в общем, несложно - при определенной практике можно демонстрировать любые качества и вживаться в разные ситуации.
        И вот - посты, картинки, лайки, лайки… Еще один лайк. Все ради них. Если под ее постом их было меньше пяти, Марта огорчалась - день прошел зря, больше пяти - радовалась и гордо приосанивалась, больше десяти - она воспаряла. А главное, за этими цифрами те, другие, реальные (возраст, вес, количество часов, проведенных в полном - полнее не бывает - одиночестве), терялись и уже не казались такими опасными.

        Офис агентства «Четверг»
        - Ну и что не так с нашей героиней? - спросил Егор.
        Ая оторвалась от чтения досье Марты и пожала плечами:
        - Тонет в сети, как в болоте. Воля к сопротивлению парализована, последние связи с реальностью отмирают. Обычная история. Города, страны переполнены ими - ходячими призраками, завсегдатаями социальных сетей.
        Взглянув на фотографию Марты (да, яркой красавицей ее не назовешь - опущенные уголки губ, потухший взгляд), Егор невесело пошутил:
        - Спящая не красавица.
        - Наша «спящая не красавица» - типичный представитель новой реальности или, как говорят нейролингвисты, fluid world - «жидкого мира», - профессионально начала Ая, - мира, где больше нет ничего устойчивого и незыблемого, где реальность раздроблена, искажена, подменена неким новым состоянием, о котором мы ничего не знаем. Мы заменяем реальное общение виртуальным, но что такое виртуальное общение? Что мы знаем о своих виртуальных «друзьях», если один и тот же человек может быть представлен в нескольких лицах, под десятью никами, и непонятно, где он находится. Самое печальное, что люди, увязшие в сети, теряют навыки коммуникаций, у них отсутствует главное условие, необходимое для общения, - способность смотреть на ситуацию не только своими глазами, но и глазами другого человека.
        Доселе молчавший и слушавший Аю Кирилл Лиснянский не выдержал и с иронией поинтересовался:
        - А вы-то сами интернетом разве не пользуетесь?
        - Я использую его для получения информации, но стараюсь не злоупотреблять, книги и толстые справочники - наше все! - спокойно ответила Ая. - Что касается социальной сети… Я зарегистрирована в той же, что и Егор, но практически там не бываю. Видишь ли, Кир, я архаична - предпочитаю настоящие (не электронные) книги, веду дневник. Правда, пишу не в тетради, а набираю текст на ноутбуке.
        - Хочешь, я подарю тебе стильный блокнот и дорогую ручку? Будешь писать на бумаге? - улыбнулся Егор.
        - Подари, - кивнула Ая. - А теперь давай вернемся к нашей героине. Знаете, я совершенно уверена в том, что в ее детстве не обошлось без каких-то потрясений. Скорее всего, ее задавили. Среда, родители, обстоятельства. Пережали некий жизненный нерв, и вот результат.

        Марта. Эпизод 1. Детство

        С раннего детства Марта любила музыку, а к семи годам у нее появилось страстное желание стать музыкантом. Мечта была так прекрасна и так звала Марту, что часто, закрывая глаза, девочка делала руками красивые плавные движения, изображая, будто она играет на фортепиано. Но было не только это. Марта плакала и умоляла мать с бабкой купить ей пианино и отдать ее учиться в музыкальную школу. И если против музыкальной школы мать с бабкой не возражали, то идея купить пианино и поставить его в крохотной двушке, где они жили втроем, не казалась им удачной. Из-за отсутствия лишних квадратных метров и лишних денег мечту Марты о пианино мать с бабкой в итоге сочли блажью. Капризом. «Не могу я купить тебе пианино, не могу, - в сердцах сказала мать, - комната десять метров, куда его ставить-то? Мне на голову? Ну, хочешь, куплю тебе баян, а лучше - дудочку?» Но дудочка и баян казались Марте суррогатом, заменителем мечты, и она от них гордо отказалась.
        Когда Марта осознала, что ее мечте о пианино исполниться не суждено, она заревела со всем отчаянием человека, утратившего смысл жизни. Три дня Марта рыдала - громко и горько, не реагируя на сострадательные мамины уговоры не отчаиваться и даже на гневные бабкины призывы заткнуться.
        На третий день оглохнувшая от ее рева бабка сурово сказала:
        - Да какое тебе вообще пианино?! Ты посмотри на свои пальцы! Ты же… коротколапая!
        Марта враз перестала реветь и уставилась на свои руки. Она вертела ими в разные стороны, но так и не могла понять, о чем говорит бабка; поняла только, что что-то с ней глубоко не так, есть искажение, а в чем, почему - не знала.
        Но после бабкиных загадочных слов что-то в Марте переменилось. Она больше никогда не заводила речь ни о пианино, ни о музыкальной школе, более того, она постаралась забыть о своем желании стать музыкантом, а вот бабкины слова вспоминала часто. И ей казалось, что вся ее жизнь какая-то… коротколапая.
        …Она слушала музыку на дисках, а иногда слышала ее во сне - прекрасную и величественную, как концерты Рахманинова, наполненную светом и радостью, как творения Моцарта, или грустью и нежностью, как лучшие вещи Шопена. Но в последние годы музыкальные сны снились Марте все реже, словно музыка сбилась, устала звучать. И не только в снах Марты, но и вообще в мире.

        Марта. Эпизод 2. Детство

        Отец Марты бросил ее мать еще до рождения Марты, и, видимо, это наложило отпечаток на судьбу матери - в каком-то главном, женском смысле та была обездолена: замуж так и не вышла, всю жизнь работала, как вол, выбивалась из сил. Какая-то она была подмерзшая, недолюбленная - таких на Руси вообще много; города и села переполнены не растратившими весь свой огромный запас любви и сил и оттого обессилевшими женщинами, для которых не нашлось нормальных мужиков. При этом мать Марты повторяла судьбу своей матери - бабки Марты; та тоже счастливой не была - рано овдовела, одна растила детей и к пятидесяти годам превратилась в крепкую, суровую старуху.
        Вслед за бабкой мать Марты тоже то ли закалилась, то ли очерствела от жизненных испытаний, одним словом, посуровела - не верила ни сопливым мелодрамам, ни в выигрышные лотерейные билеты, да и людям не особенно верила - считала, что в этой жизни ничего никому просто так не дается и вообще каждый сам за себя. Кроме всего прочего, мать Марты была уверена в том, что несчастливая женская доля - это у них генетическое, передающееся в их роду по женской линии, а значит, Марте также уготована жизнь «с испытаниями», и нечего ее тогда готовить «в прынцессы». Пусть лучше девочка трезво оценивает свои внешние данные и возможности, тем более что положа руку на сердце внешние данные у нее - средние, да и возможности тоже (звезд с неба наша Мартуся не хватает).
        Мать воспитывала Марту в соответствии со своими представлениями о том, что есть хорошо для девочки из скромной, но приличной семьи. И чтобы Мартуся не воображала о себе слишком много, мать ее мягко, но верно осаживала. «Собираешься принять участие в школьном конкурсе чтецов - с твоей-то дикцией? Рисуешь рисунок на художественный конкурс? Ну, Марта, для этого, наверное, нужны какие-то необыкновенные таланты! Думаешь поступать в университет, а знаешь, какой там конкурс?» И бабка вслед за матерью дудела в те же трубы: Мартуся, вряд ли у тебя что получится.
        Не получится, не получится - запиши себе это на подкорку и не рыпайся.
        Матери казалось, что таким образом она готовит дочь к будущим несчастьям, прививает ей против них иммунитет. Мать старалась, как могла, искренне хотела сделать для дочери, как лучше. Она очень любила Марту.

        Марта. Эпизод 3. Юность

        После окончания школы Марта поступила в институт на факультет дизайна и на первом курсе влюбилась в своего однокурсника Сашу Смирнова. Кроме того, что Саша был ее однокурсником, он еще был самым умным, обаятельным и красивым, с точки зрения Марты, - самым прекрасным парнем на свете. Марта, привыкшая определять мир в особенных «музыкальных» категориях, считала, что если бы Саша Смирнов звучал, как музыка, то это была бы самая совершенная музыка - Моцарт или Бетховен, к примеру.
        В первый раз, увидев Сашу, Марта почувствовала, что ее вдруг наконец-то подключили к «жизненной розетке» - словно бы пропустили через нее мощный электрический разряд: ого, как шарахнуло! Любовь на все двести двадцать вольт - осторожно, опасно для жизни!
        Произошедшие с Мартой перемены заметили все вокруг, и в том числе ее новая подруга Рита, учившаяся на этом же курсе. «Что это с тобой, Мартуся? Ты прямо сияешь?» Марта призналась Рите, что влюбилась в их сокурсника Сашу Смирнова, и поделилась с ней - особый знак дружеского доверия - своей сложной «музыкальной» метафорой. Услышав, что Смирнов, если бы он был музыкой, звучал бы как Моцарт, Рита сильно удивилась. Во-первых, сравнение само по себе казалось странным (все-таки Мартуся немного «с приветом»), а во-вторых, что в этом Смирнове вообще хорошего?
        - А что в нем такого необыкновенного? - спросила Рита.
        - Все, - твердо ответила Марта.
        Рита пожала плечами, но после этого взглянула на Смирнова с интересом: может, и впрямь… Моцарт?
        Время шло. Рита никак не могла взять в толк, почему Марта не проявляет инициативы в отношении этого самого Моцарта - чахнет, млеет и ждет неизвестно чего. «Мартуся, признайся ему в любви, иначе как он узнает, что ты по нему сохнешь?» Марта вздыхала: «Да что ты? Я даже подойти к нему боюсь!» Наконец Рита посоветовала Марте написать Саше любовное письмо: «Он прочтет и ответит на твои чувства!» А Марта опять свое: «Стесняюсь, как можно…» В итоге великодушная Рита махнула лапкой: ты, главное, напиши, а письмо я ему сама отдам. Типа добрый почтальон.
        Марта и написала целую лирическую поэму в стиле нестареющей классики девичьих признаний «Я к вам пишу - чего же боле?..» и подписала: «Ваша М.». И Рита, добрый почтальон, отнесла это письмо Саше. Но дальше события развивались непредсказуемо и фантастически глупо. Увидев хмурую Риту с письмом, Саша опешил, пробежал письмо глазами и… вспыхнул от радости: «Вы, Маргарита, мне давно нравитесь, просто я не решался вам об этом сказать…» И что-то такое особенное было в его глазах, что Рита-Маргарита не стала говорить, что письмо не от нее, а от другой SMS-карты.
        Рита и Саша начали встречаться. Одновременно с этим Рита стала избегать Марту - увы, доброго почтальона из нее не вышло. Подруги - тоже. В результате Марта осталась и без подруги и без возлюбленного. Рита с Сашей ходили по институту, держась за руки, отсвечивая во все стороны своим бессовестным счастьем. Марту ослеплял этот свет, она ушла из института и устроилась работать продавцом в зоомагазин.
        …Марта продавала шампуни от блох и прочие звериные товары и страдала. Оказалось, что быть подключенной к «розетке жизни» больно; напряжение било чуть ли не до искр в глазах. Мучаясь от боли, Марта пыталась понять, почему Саша выбрал Риту, а не ее. Положа руку на сердце внешне Рита была ничуть не лучше Марты: у нее зубы кривые, как у рыбы-пилы, и фигура так себе; но эти отдельные недостатки компенсировались целостной Ритиной уверенностью в собственной неотразимости. «Я - королева!» - транслировала Рита миру, и мир, поначалу слегка усомнившись в подлинности посыла, в конце концов призадумывался: а может, правда, что-то в ней есть такое - исключительное? Не может же такая безграничная самоуверенность возникнуть на пустом месте?!
        На самом деле, никто не догадывался, что эта «трансляция» и игра в королеву начались с подачи Ритиной мамы, которая всегда была убеждена в том, что ее Рита необыкновенная, и мама всячески внушала дочери этот постулат с самого детства. Поэтому Рита в него и уверовала, а заодно и все вокруг. Ну а Марта… Что Марта… Марта была обыкновенная. Временами даже ниже усредненной нормы. И временами мама Марты ей об этом напоминала. Понимаете, о чем речь? Ничего удивительного, что Саша Смирнов выбрал Риту и женился на ней. Жизнь-то одна, и Саше хотелось прожить эту жизнь с женщиной без «заскоков» и комплексов.
        Где-то в глубине души Марта все это понимала и признавала за Сашей право на счастье и любовь к женщине без комплексов, но все-таки переживала сильнейшее разочарование и обиду. А потом боль стихла - что-то в Марте перегорело. Ее словно выдернули из «жизненной розетки». Круг замкнулся.

        Офис агентства «Четверг»

        Кирилл тоскливо вздыхал: прошел час, а эти бестолковые криэйторы еще ни о чем не договорились - рассуждают об интернет-зависимых людях (да в вашем реальном-то мире что хорошего?!), говорят о каких-то психологических проблемах, а, собственно, до дела так и не дошли.
        - Но почему ты думаешь, что этой девушке плохо? - Егор не спешил согласиться с Аей. - Может, ее вполне устраивает такая жизнь? Знаешь притчу про человека, которого хотели вытащить из ямы, а он сказал своим «спасателям», что он просто там живет?! В конце концов, вот она живет в этой… яме, а ты придешь к ней и начнешь уговаривать: давайте я вас спасу?!
        Тут уже Кирилл не выдержал и протянул Егору скан, сделанный с компьютерного экрана:
        - Ну вот, посмотрите, это ее комментарий к своей жизни. Можно еще сказать «письмо к самой себе».

        Марта. Три дня назад

        В тот день что-то пошло не так. Сначала Марту обхамили на работе. В магазин зашел хмурый, невзрачный дядька. Подрулив к прилавку, он стал совать Марте пятитысячную купюру: «Слышь, разменяй, а?» Марта разменивать деньги отказалась, предложила дядьке что-нибудь купить, вон хоть мешок с кошачьим наполнителем.
        Тогда дядька прищурился, оглядел Марту и с какой-то брезгливой усмешкой выпалил: «Сама ты… мешок с наполнителем». И отвалил, удовлетворенный тем, что унизил Марту (возможно, в его жизни тоже была какая-то своя… коротколапость, не дававшая ему покоя).
        Дядька ушел, а Марта скукожилась от обиды. Боль занозой застыла в душе Марты и царапала ее. А в обед, когда Марта вышла из магазина, чтобы поесть в ближайшем торговом центре, она вдруг увидела…
        Ну да, это были Саша с Ритой - ее бывший возлюбленный и ее бывшая подруга, сомнений нет. Они вывалились из кинотеатра на улицу, как черти из табакерки - вот ни раньше, ни позже, и пошли себе по улице в паре метров от Марты. Шли довольные, Рита держала Сашу под руку. А Марта семенила за ними - глупее не придумаешь!
        - Дурацкий фильм, - сказал Рите Саша.
        - Ага, - кивнула Рита.
        Оба смеялись, и очевидно, что им было хорошо вдвоем. У них вообще все было хорошо. И Марте вдруг стало так плохо.
        К тому же она испугалась, что Рита с Сашей ее сейчас увидят и возникнет неловкая ситуация. Марта так этого боялась, что от страха нырнула в первый попавшийся магазин, оказавшийся магазином для рыболовов, - переждать, пока Саша с Ритой удалятся на безопасное расстояние.
        Марта ошалело смотрела на рыболовный ассортимент: спиннинги, блесна, удочки.
        - Вам что? - спросила Марту ее коллега-продавец. - Для какой рыбалки - летней, зимней? Сети, крючки, черви - у нас самые лучшие!
        Марта сама глотала воздух как рыба, попавшая на сушу, и беззвучно шевелила губами. Испуганная продавщица не мигая глядела на нее. Потом Марта всхлипнула и выбежала на улицу.
        Придя домой, Марта села за компьютер и написала в социальной сети сообщение себе самой (потом себе же и отправила) - комментарий к своей жизни. Убийственный и честный. Суть его сводилась к следующему: «Моя коротколапая жизнь не удалась. Не получилась. Как неинтересный, скучный пост, под которым никто не поставит лайка, стереть бы ее вовсе одним простым нажатием клавиши „Delete“».

* * *
        - Ну что, - усмехнулась Ая, - ты все еще думаешь, что у нее все прекрасно?
        Егор кивнул: пожалуй, она действительно нуждается в помощи.
        Аю интересовал случай Марты еще и потому, что в каком-то смысле она видела в ней себя: подобно Марте, она тоже словно лишь собиралась жить - жила ожиданием настоящей, подлинной жизни. А еще эта девушка с пережатым «жизненным нервом» почему-то напоминала ей Дину, хотя, казалось бы, что общего у этой продавщицы зоотоваров и у блистательной красавицы Дины?
        - Только вот как ей помочь? - вздохнул Егор. - Случай тяжелый!
        - Внутренний голос подсказывает мне, что легких в этом агентстве не будет, - улыбнулась Ая. - Марте надо снять «когнитивный контроль», избавить ее от страха принимать решения. Нашу «спящую не красавицу» нужно разбудить, надо заставить ее чувствовать, переживать настоящие эмоции и проживать реальную жизнь. Слушай, Кир, что ее интересует по-настоящему? Хобби, путешествия, может, у нее есть какая-то мечта?
        Подумав, Кирилл сказал, что в школе Марта учила французский язык и что в социальной сети она состоит в сообществе повернутых на Франции.
        - Голубая мечта барышни - съездить в Париж.
        - Интересно, почему именно Франция? - хмыкнул Егор. - Хотя… Париж для русского человека - это самая, простите за пошлость, качественная заграница! Опять же романтический флер: Монмартр, Лувр, круассаны, Эйфелева башня, вдребезги стильные французы и ля-ля-ля и все такое. В этом смысле Марта - нормальная девушка, не лишенная романтических иллюзий. Кстати, для нас это хорошо. Мы можем использовать этот город как идеальные декорации для возвращения к жизни нашей «спящей не красавицы». Пусть прошвырнется в Париж за счет доброго товарища Четверга, глядишь, развеется! А то, что на самом деле Париж не такой, каким его себе представляют романтичные девушки, - дело второстепенное.
        Ая усмехнулась: ну, у каждого свой Париж.
        Дина любила Париж, часто там бывала. В восемнадцать лет Ая поехала во Францию, чтобы как бы встретиться с Диной, побродить по местам, которые она любила, и, может быть, лучше ее понять.
        …Гуляя по улицам города, щедро позолоченного осенью, Ая вслушивалась, вглядывалась в него, пыталась открыть его для себя или хотя бы его почувствовать, но у нее ничего не получалось. Париж вообще оказался не таким, каким она себе его представляла, а прагматичным, шумным, грязным, начисто лишенным романтического флера. Толпы туристов, нелепая Эйфелева башня, сомнительные Елисейские поля - ничего, кроме раздражения и досады, Ая не испытывала. Реальный Париж обернулся холодным и бесконечно чужим городом. Да стоил ли он мессы?!
        К гастрономическим радостям Ая была равнодушна, с Лувром у нее тоже не задалось - восприятию искусства мешали все те же толпы туристов; модные магазины, которые так любила Дина (ах, какая она была модница, как ей, красавице, все шло!), Аю не интересовали.
        Впрочем, она все же зашла в один из бутиков с одеждой любимого Диной бренда. В отделе, равнодушно разглядывая платья, Ая подумала о матери. Интересно, куда после смерти Дины делись ее вещи? Все ее платья невозможной красоты от лучших дизайнеров, туфли, украшения? Как отец распорядился этим? Выбросил на помойку или ритуально сжег? Или придумал что-нибудь еще, на что способен лишь такой человек, как Борис Гойсман? Наверное, этого ей никогда не узнать, не станет же она его об этом спрашивать.
        Так ничего и не купив, Ая вышла из магазина и долго потом бродила по улицам - бесцельно и безрадостно.
        Нет, с Парижем у нее что-то определенно не складывалось.
        В последний день в Париже (назавтра она улетала в Москву) Ая пошла в музей Орсе - взглянуть на своих любимых импрессионистов. У картин Ван Гога она задержалась, хотя на них нельзя было долго смотреть, потому что они затягивали в мощную воронку отчаяния, взрывали сознание. В какой-то миг ей физически стало плохо - до испарины, до тошноты, до разрывающей боли. Она вышла из зала, присела на ступеньки лестницы и опять подумала о Дине. О том, что ее мать наверняка была в этом музее. Дина вообще настолько любила живопись, что специально ездила по миру, чтобы посетить все лучшие музеи живописи.
        Дина и сама рисовала. Нежные, акварельные этюды - прелестные и, наверное, не слишком умелые. Рисование было ее любимым увлечением, ее отдушиной. Динины альбомы и блокноты с рисунками были разбросаны по всему дому. Однажды отец Аи жестоко высмеял Дину, назвав ее работы бездарными. «Ах, детка, это несерьезно - просто любительская мазня. Лучше займись каким-то стоящим делом». Ая помнила, как после его слов Дина пила виски и плакала, потом пьяная вышла во двор дома, бросила свои альбомы в кучу и подожгла их. Ая бросилась к ней: «Мама, не надо!» Дина ее оттолкнула. Огонь разгорелся, перекинулся на садовую беседку. Дина испугалась пожара, полезла в костер и обожгла руки. На ее крик прибежал сторож Николай, потушил огонь. У Дины потом были ожоги на руках. Больше она никогда не рисовала.
        Став взрослой, Ая поняла, что ее матери словно обрубили некий важный «жизненный нерв», без которого человек жить не может; Дину сломали, уничтожили еще до ее фактической смерти.
        Выйдя из музея, Ая пошла куда глаза глядят. По пути она купила бутылку вина и, остановившись на набережной Сены неподалеку от базилики Сакре-Кер, стала пить его прямо из горлышка.
        Закат тонул в Сене, собор Сакре-Кер прекрасной белой птицей плыл сквозь века… Ая не знала точно, бывала ли Дина в этом месте, но чувствовала, что да - ее мать была здесь. Может, также наблюдала закат, смеялась, плакала? В этот вечер на набережной Ае показалось, что Дина протягивает ей руку и опять просит простить ее.
        Но простить мать она не могла.
        Наверное, впервые за много лет Ая разрыдалась - плакала, словно из нее изливалась вся горечь и боль прошлых лет. Неожиданно к ней подошел незнакомый мужчина, явно француз, и протянул ей чистый белый платок. Она задохнулась: «Спасибо!» Незнакомец кивнул и ушел. Ая стояла, сжимая платок в ладони; на город опускались сумерки, зажигались огни. В тот миг она почувствовала этот город: его ритм, пульс, запахи, звуки, и навсегда его полюбила.
        Егор с удивлением смотрел на Аю. Она явно мысленно сейчас была где-то в другом месте - взгляд задумчивый, потусторонний. Он слегка коснулся ее руки:
        - Эй, ты где?
        Ая вздрогнула, очнулась, кажется, даже смутилась.
        - Да все в порядке, просто задумалась. Ну что ж, пусть в нашем сценарии появится Париж. Так, писатель, давай-ка сочиним для девушки интересную историю.
        Егор кивнул:
        - А я уже все придумал, мне кажется, это гениальная идея.

* * *

        Прошла неделя, и Марта почти успокоилась. Родное интернет-болото чавкнуло и приняло ее обратно в свою уютную, затягивающую трясину. Марта приняла участие в паре сетевых конкурсов, поздравила десятерых «друзей», чьи дни рождения выпали на эту неделю, вступила в несколько новых сообществ. В сети бурлили события - этот обновил свой статус, а тот поделился новыми фотографиями, здесь разгорелся скандал, а тут просили совета. Лайки, чужие события, заполненная пустота.
        Вездесущая Марта старалась всюду поспеть, ничего не пропустить - читала ленту, печатала на раскаленной клавиатуре ноутбука, тыкала в смайлики.
        …В перерыве между обсуждением конфликта писателя К. с журналисткой М. и общением с друзьями из сообщества «прикольный юмор» Марта решила подзаправиться - перекусить, выпить чаю. Когда она поставила пиццу в микроволновку, раздался дверной звонок. Марта удивилась (в этот вечер, как, впрочем, и в другие, она не ждала гостей) и пошла открывать.
        На пороге стояла рыжая толстушка.

        Часть 3
        Ветер перемен

        Глава 11

        Рыжая девушка была такой яркой, что Марта изумилась:
        - Вы ко мне?
        - Вы - Марта Грачева? - улыбнулась незнакомка. - Я пришла сообщить, что вы выиграли главный приз в нашем сетевом конкурсе!
        Марта, уже забывшая о том, что несколько дней назад принимала участие в каких-то интернет-конкурсах, растерялась:
        - Я - выиграла? Простите, а что? - Марта смотрела на свою незваную гостью с недоверием: может, мошенница? Дело в том, что Марта вообще считала себя невезучей: она не выигрывала никогда и ни в чем - ни в лотереях «Русское лото», ни в любви, ни в спортивных эстафетах, и вдруг такой поворот!
        Но рыжая девица широко улыбнулась - прямо засияла - и произнесла название конкурса. «Точно, был такой конкурс, - стала припоминать Марта, - там еще главный приз - поездка в Париж?!»
        Рыжая словно угадала ход Мартиных мыслей и закивала: да-да, все так. Марта присмотрелась к ней внимательнее: на мошенницу вроде не похожа, лицо открытое, вызывает доверие. И вдруг Марту осенило:
        - Наверное, тут какая-то ошибка? Ну да, выиграл кто-то другой, а вы меня с ним перепутали?!
        Но незнакомка заверила, что ошибки нет и быть не может - повезло именно ей, Марте Грачевой! Марта выиграла приз!
        - А какой приз? - уточнила Марта, внутренне сжавшись: неужели Париж?
        - Париж, - кивнула добрая рыжая волшебница. - Приз ваш, но есть детали. Надо обговорить.
        - Входите, - пригласила Марта.
        …Волшебница представилась Тиной. От предложенного чая и пиццы гостья не отказалась.
        За чаем Тина сообщила следующее: Марта действительно поедет в Париж, но не просто так - есть круассаны, а с определенной, благородной миссией: на благотворительном вечере она должна будет вручить премию от известного русского фонда, став на время «лицом» этой уважаемой организации. Перед поездкой с Мартой проведут трехдневную подготовку, включающую в себя встречу с представителем фонда и, главное, со вторым призером, также выигравшим этот конкурс, - неким Павлом Михайловым.
        Тина попросила Марту взять двухнедельный отпуск на работе на время путешествия и прийти завтра в офис агентства «Четверг» для оформления всех документов.
        …Проводив Тину, Марта какое-то время сидела в совершенной прострации, а потом встала и неожиданно для самой себя пустилась в пляс. Странно было то, что танцевать она совершенно не умела и не любила, но вот теперь, повинуясь неожиданному импульсу, закружилась по комнате: падам-падам-падам - чудеса случаются! Даже с теми, кто в них не верит.

        Офис агентства «Четверг». Неделей ранее

        Егор излагал Ае свою идею «перезагрузки Марты» с таким энтузиазмом, что даже Кирилл заинтересовался, а заглянувшая в кабинет за какой-то бумагой Тина и вовсе раскрыла рот, заслушалась и позабыла о том, зачем пришла.
        - Марте нужен толчок, импульс, и спусковым курком для ее пробуждения могут стать раскрывшиеся базовые потребности высшего порядка: потребность в любви, потребность в самоуважении, потребность в самореализации, - соловьем заливался Егор. - И наша задача - помочь ей реализовать эти потребности! Мы должны заставить ее почувствовать себя нужной, а для этого дать ей возможность принять участие в большом, серьезном, значимом деле. - Егор подошел к прикрепленной на стене доске и размашисто написал: «Пункт первый: придумать для Марты значимое дело».
        - В Париже? - уточнил Кирилл.
        Егор кивнул:
        - Можно и в Париже. О! Скажем, некий благотворительный фонд, оказывающий помощь одаренным ученым, животным, - нет, лучше больным детям, получит в Париже денежную премию на свои благотворительные проекты из рук нашей «спящей не красавицы». Кстати, пункт второй: превратить ее в красавицу!
        Егор метнулся к доске и вторым пунктом действительно приписал: метаморфозы внешности - волшебное преображение в красавицу. Кирилл ухмыльнулся.
        - А теперь представьте: наша красавица выходит на сцену какого-нибудь помпезного зала и под аплодисменты и блеск софитов вручает общественно значимую премию! Сознавая, - о, это пьянящее чувство! - что к ней прикованы сотни глаз, что она причастна к такому прекрасному, благородному делу!
        - Так, мне это уже не нравится, - усмехнулась Ая. - Для тебя вообще нет ничего святого? Нечего опошлять прекрасные идеи и устраивать из благотворительности цирк! Если вручение премии пройдет «понарошку» - я не согласна!
        Егор пожал плечами: хорошо, мы не будем устраивать «цирк». Давайте организуем настоящий благотворительный вечер, пусть все будет… по правде? И товарищ Четверг раскошелится на реальную премию - настоящие деньги, которые пойдут на лечение детей.
        - Вот это лучше, - кивнула Ая. - Надо сообщить ему наше условие.
        В зал для совещаний заглянул Данила Сумароков. Он тоже заинтересовался происходящим и присел рядом с Тиной.
        - Итак, раскрывшееся самоуважение и удовлетворенная самореализация! - продолжил Егор. - Уверен, что этих условий достаточно не только для того, чтобы проснуться, но и чтобы пребывать бодрой всю оставшуюся жизнь, а то и разбудить своей энергией целый город. В конце концов, что еще нужно человеку для счастья?!
        - Любовь, - тихо сказала Тина.
        - Правильно, - согласился Егор. - Ты читаешь мои мысли.
        Он подошел к доске и написал: «Пункт третий - любовь».
        - А это как-то можно… организовать?! - усмехнулась Ая.
        - Можно, если все рассчитать, - заверил Егор. - Кстати, в этом мне помог Кирилл. Он нашел зеркального двойника Марты. Знакомьтесь - Павел Михайлов, двадцать восемь лет, по образованию - физик, в душе - лирик. Типаж - хороший парень. Нет, он правда хороший парень, мы проверили. Ни жены, ни детей, ни вредных привычек, ни кредитов. А главное, он идеально подходит нашей Марте. Я предлагаю их вместе отправить в Париж.
        - Ты вот это сейчас серьезно? - ухмыльнулся Данила. - Ты породистых животных для случки подбираешь, что ли?
        Егор метнул в Сумарокова тяжелый взгляд:
        - Я серьезно. Вот увидите: это выстрелит. И вообще не мешайте работать, товарищ директор.
        Данила пожал плечами и вышел из зала.
        Продолжая развивать свои идеи «пробуждения Марты», Егор рассказал, что, изучив досье девушки, полученное от Кирилла, составил психотип Марты. Он узнал ее психофизику, темперамент, вкусовые пристрастия, любимые книги, фильмы и даже то, какие качества она ценит в людях, - они с Кириллом постарались учесть все нюансы. Ну а потом им надо было найти мужчину, подходящего ей по всем характеристикам; расчет простой - две родственные души встретятся и, понятное дело, влюбятся друг в друга. Дальше все просто: любовь - сверхсильная эмоция - может и мертвого пробудить к жизни. «А потом, вы только представьте: Париж - идеальные декорации для развития романтических отношений! У нашей парочки нет других вариантов, кроме большого, глубокого чувства и тотального счастья!»
        - А ты уверен, что в любви можно что-то просчитать? - вздохнула Ая.
        - Вот увидите - это гениальная идея! И вообще, - несколько обиженно протянул Егор. - Я постарался продумать эту ситуацию со всех сторон, даже обратился к астрологу. Кстати, астролог составил астрологические карты Марты и Павла и подтвердил, что они идеально подходят друг другу. Кроме того, он сказал, что согласно их гороскопам, молодые люди скоро отправятся в путешествие, где с ними произойдет что-то судьбоносное, скажем так - разворот судьбы на сто восемьдесят градусов. Я-то сразу понял, о чем речь: в Париже Марта с Павлом развернутся друг к другу!
        Далее Егор посвятил всех в детали своего плана, согласно которому Кирилл должен был разместить в социальной сети, где была зарегистрирована Марта, информацию о конкурсе, посвященном французской культуре, и послать Марте, как участнику французского сообщества, персональное приглашение принять в нем участие.
        - А через несколько дней Марта узнает о том, что выиграла конкурс, и получит приз победителя - оплаченную поездку в Париж.
        - А если она не примет участия в этом конкурсе? - усомнилась Ая.
        Егор не растерялся:
        - Не проблема, тогда придумаем что-то еще. У меня есть план «б», «с» и далее по всем буквам алфавита. Кстати, в случае с ее зеркальным двойником Павлом поступим иначе. Павел - одаренный физик, он работает над интересным научным проектом, вполне заслуживающим того, чтобы его автору вручили премию от благотворительного фонда, поддерживающего перспективных молодых ученых. Так что в Париж Павел отправится за премией, которую ему вручат на том же вечере, где наша Марта выйдет на сцену с почетной миссией. Ну как вам мой план?!
        - Значит, ты сам все придумал, - усмехнулась Ая. - И что остается мне?
        Егор пожал плечами:
        - Разве что найти для Марты хорошего стилиста.
        Ая кивнула:
        - Ну, это как раз легче всего.

* * *

        Марта пробежала договор глазами: бюджет поездки, оплаченный отель, условия «все включено», ее обязанности - такого-то числа она должна вручать премию благотворительному фонду, который (ой, ну какие молодцы) помогает детям, - и выпалила:
        - Меня все устраивает!
        - Тогда подписывайте, - сказала темноволосая девушка-психолог со странным именем Ая.
        Марта, немного волнуясь, шмякнула на бумагу поросячий крючок своей подписи. Неужели все и теперь до мечты - один шаг?!
        - Это еще не все, - словно услышала ее красотка-психолог. - Вас ждет консультация стилиста.
        Марта уставилась на психолога агентства (вот ведь - такая же худая, как Одри!) и покачала головой:
        - Стилист? Это еще зачем? Мне не нужно.
        - Любой женщине это нужно, - улыбнулась «Одри». - По условиям договора, вы должны представлять известную организацию, быть официальным «лицом» фонда, что подразумевает публичность и соответствующий внешний вид.
        - Ладно, - пожала плечами Марта (ради Парижа можно вытерпеть и стилиста!), - если уж без этого никак нельзя…
        - Никак нельзя, - подтвердила «Одри». - А потом, Елена - настоящий художник, мастер, в своей профессии она лучшая!
        С точки зрения Марты, стилист Елена была похожа на психолога Аю, в том смысле, что, как и та, она принадлежала к породе красавиц - «небожительниц»; глядя на эту стильную, ухоженную женщину без возраста (ей легко могло быть и тридцать, и сорок, и вовсе «за пенсию»), Марта подумала, что у Елены явно никогда не было проблем с весом, кожей, волосами, самооценкой, личной жизнью - у нее вообще никогда не было никаких проблем. В сравнении с ней Марта чувствовала себя слишком большой, слишком неуклюжей, слишком… проблемной, а главное - коротколапой, короче говоря - безнадежной.
        Но великолепная дама - ее крестная фея, маскировавшаяся под банальным определением «стилист», заверила Марту, что безнадежных случаев не бывает, и начала волшебный процесс преображения своей подопечной (в конце концов, возможности современной косметологии практически безграничны, да и красивых тряпок, чтобы удачно задрапировать любую «коротколапость», тоже предостаточно). Крестная фея махала над Мартой своими волшебными палочками: ножницами, кисточками, красками; долго и тщательно «скульптурировала» лицо Марты: высветляя, затемняя, подчеркивая, ретушируя. «Оформляем брови, тонируем волосы, не забываем про самооценку! Женщина вы или кто?!» «Кассовый аппарат», - хотела ответить Марта, но в этот миг Елена предложила ей посмотреть в зеркало.
        Взглянув на себя, Марта поняла, что кассовым аппаратом или мешком с наполнителем (вот бы тот дядька ее сейчас увидел!) ее теперь не назвал бы и самый придирчивый человек. Нет, конечно, Марта не стала Одри Хепберн или самой прекрасной женщиной во вселенной, но эта невзрачная Золушка из магазина зоотоваров превратилась вполне себе в принцессу, которая с полным основанием могла ехать на бал.
        Марта изучала свое отражение спокойно и немного отстраненно; оказывается, у нее нашлись и длинные ресницы, и выразительные глаза, и красивые волосы… И глядя в зеркало, Марта подумала, что, может, и руки у нее нормальные, как у обычных людей?

* * *

        Егор изумленно смотрел на фотографии преображенной Марты: ее же просто не узнать! Это действительно та самая девушка?!
        Ая улыбнулась - да, та самая. Она вдруг вспомнила, как когда-то в юности лепила из себя - толстой, сутулой, закомплексованной девчонки - красавицу; и оказалось, что стать красавицей можно, если просто отсечь «все лишнее»: слабость, неуверенность, лишние килограммы.
        - Эта твоя стилист Елена - волшебник, крестная фея или кто там еще! - растерялся Егор.
        Ая пожала плечами:
        - Внешние перемены - это самое малое, что можно сделать. Пустяк. Гораздо интереснее другое: сместилось ли у Марты что-то в голове? Кстати, я получила ответ от нашего эксцентричного миллионера. Он согласился с тем, что негоже устраивать из благотворительности спектакль, а потому Марта на самом деле примет участие в благотворительном вечере, и эти деньги действительно пойдут на благие дела.

* * *

        Марта стояла рядом со стойкой регистрации на рейс и ждала своего попутчика, о котором знала только, что его зовут Павел. В принципе, этого самого Павла она воспринимала как некий довесок к своему путешествию: ну, раз уж победителей в конкурсе двое, значит, нужно смириться с тем, что она едет не одна…
        - Привет, - раздался мужской голос, - ты - Марта? Я почему-то тебя сразу узнал!
        Марта повернулась и вдруг чуть смущенно, но радостно улыбнулась. С первого взгляда на Павла ей стало ясно, что попутчик у нее хороший, вон какой симпатичный: высокий, стройный, голубоглазый, обаятельный.
        Павел подхватил ее чемодан и дружелюбно сказал, что рад тому, что они едут вместе.
        Перелет до Франции она и не заметила, потому что в самолете они с Павлом все время разговаривали. Марту поразило их удивительное созвучие: стоило ей назвать свою любимую книгу, как Павел тут же говорил, что это и его любимая книга; точно так же они совпадали и в выборе фильмов, и в прочих вкусовых предпочтениях - во всем.
        - А так вообще бывает? - не выдержала Марта. - Какое-то индийское кино про разлученных в детстве близнецов. Может, нас действительно разлучили в детстве?
        - Да ну, ерунда, - усмехнулся Павел. - Мы просто родственные души. Такое случается. В этом нет ничего сверхъестественного. Чудо в другом - в том, что мы встретились. Вот это действительно прекрасно и удивительно.
        Уже выходя из самолета, Марта подумала, что если бы Павла можно было рассматривать с точки зрения подарка для девушки, то это был бы великолепный подарок, потому этот молодой человек сочетал в себе прекрасные качества: интеллект, целеустремленность, обаяние, доброту, порядочность. «И это все мне?» - где-то в глубине души возликовала Марта и почувствовала вдруг такую радость, от которой ей снова захотелось танцевать, как тогда, после первого визита Тины.

* * *

        В первый день они просто гуляли по городу. Сначала Павел пробовал проложить туристический маршрут по навигатору, но потом, махнув рукой на карты, они пошли куда глаза глядят, забредая порой и в самые неприглядные, сомнительные районы. К вечеру набродились так, что у Марты гудели ноги, а голова кружилась от обилия впечатлений и эмоций.
        Соборы, дворцы, замки, запахи и звуки - неповторимое очарование Парижа, и Марта не могла не почувствовать, как и в нее вливается энергия этого города. Она жадно читала вывески магазинов, вслушивалась в речь парижан, радуясь тому, что понимает их (французский язык она когда-то учила в школе), вспоминала любимые французские стихи и песни.
        Почувствовав усталость, Марта предложила Павлу зайти в парк - посидеть, перевести дух. Они купили жареных каштанов и пошли в Люксембургский сад.
        …Золотые аллеи сада, вкус жареных каштанов, голубые глаза Павла… Марта подумала, что сегодняшний день для нее - самый счастливый за последние годы.
        Потом они снова прошли через весь город и забрались на высокий холм, с которого открывался прекрасный вид на Париж. В этот вечерний час здесь, казалось, собрались все влюбленные пары; Марта с Павлом то и дело натыкались на романтичные, а порой и весьма откровенные сцены. После одной из таких сцен «строго восемнадцать плюс», заставившей Павла смутиться, Марта подумала, что Париж - очень чувственный город, бесстыдный и в своем естестве - прекрасный. Город для влюбленных. Не зря говорят: «Если ты сомневаешься, что Париж создан для любви, дай Парижу еще один шанс…»
        То ли Павел поддался общему романтическому настроению, то ли Париж и впрямь «давал шанс» даже самым одиноким и отчаявшимся, но только в какой-то миг, сжав руку Марты, он признался:
        - Знаешь, у меня такое чувство, будто я действительно выиграл большой приз, но не из-за премии, а из-за тебя. Это просто какое-то чудо - встретить девушку, с которой мы так похожи!
        Он наклонился и поцеловал ее. Губы у Павла были мягкие и теплые. Марте были приятны его поцелуй, его слова и его внимание.

        Офис агентства «Четверг»

        В агентстве «Четверг», к удовольствию Егора, наблюдали за эволюцией Марты. Иван Шевелев, отправившийся вместе с Мартой в поездку (разумеется, втайне от нее), присылал криэйторам фотографии и видеоролики: смеющиеся Марта с Павлом ужинают в кафе, катаются на кораблике по Сене, спешат в Лувр…
        - Ну что? - самодовольно спросил Егор после очередного отчета Ивана.
        Ая пожала плечами:
        - Похоже, твой план удался! Они действительно созданы друг для друга. Грядет неизбежный хеппи-энд.

* * *

        Прошла неделя, но эта неделя была так насыщена событиями и переживаниями, что Марте показалось, будто эти семь парижских дней вместили целую жизнь. Впервые за много лет Марта чувствовала, что снова живет полной жизнью; тусклый, однообразный мир теперь засиял сотней красок, наполнился сотней возможностей: все пути были открыты - выбирай любой!
        Марта заметила, что у нее обострились эмоции - скорость реакции, степень их выражения. Неожиданно она стала вспоминать какие-то, казалось бы, давно забытые ощущения из детства, сама поражаясь тому, как причудливо выстраиваются эти «глубокие ассоциации». Например, запах жареных каштанов в осеннем Люксембургском саду вдруг связался в ее голове с давним воспоминанием о том, как она, пятилетняя, собирает во дворе осенние кленовые листья и смеется, радуясь тому, какой красивый огненно-желтый букет у нее получился. Странно, что то ощущение яркой, пронзительной радости вдруг настигло ее - кто бы мог подумать! - спустя столько лет в чужой стране. Или вчера, когда они с Павлом гуляли по набережной и пошел мелкий, серенький дождь, ей вдруг припомнился точно такой же серенький, дождливый день в Петербурге, куда она школьницей приезжала на каникулы; Нева тогда была такой же серой, как Сена, и кажется, ветер приносил такие же запахи, как сейчас.
        И сотни других воспоминаний, казалось, давно утраченных, оживали и теснили друг друга, чтобы напомнить о себе.
        Да, ее былая заторможенность исчезла; может, это было хорошо, а может, и плохо, потому что она стала чувствовать боль. Еще в юности Марта поняла, что «эмоциональная включенность в жизнь» означает уязвимость - это может принести боль, недаром ведь говорят: «Все болит около древа жизни».
        Она стала думать о вещах, о которых раньше и не задумывалась: о том, как ей жить после возвращения в Москву и в чем вообще ее предназначение (ну ведь не в том же, чтобы обслуживать клиентов зоомагазина и быть собирателем лайков в социальной сети?!). А главное, зачем ей, Марте Грачевой, кто-то дал шанс и возможность снова почувствовать себя живой?
        …В ночь перед благотворительной церемонией, в отеле, она снова думала о смысле своей жизни, ворочалась, долго не могла заснуть. Что-то болело внутри, не давало покоя… А потом Марта нашла успокоение в мысли, что смысл жизни, наверное, прежде всего в самой жизни, в том, чтобы чувствовать, переживать, ощущать бытие полно и остро - каждой клеточкой, всеми фибрами души.
        Банально? Конечно. Но к спасительному берегу таких банальностей порой так сложно вынырнуть из полыньи своего морока и отчаяния.
        В эту ночь ей снова, как когда-то в детстве, снилась музыка; мелодия звучала в Марте, разрасталась, заполняла собой весь мир - до неба, до звезд. Проснувшись, Марта долго пыталась понять, на что была похожа мелодия из ее сна, и вдруг поняла, что та напоминает одну из ее любимых песен - старую, бесконечно красивую и очень французскую песню о любви Жака Бреля «Не покидай меня». Весь день потом Марта тихонько мурлыкала: «Я не буду больше плакать, я не буду больше говорить, я спрячусь там, чтобы смотреть на тебя… Не покидай меня, не покидай меня…»
        Она напевала эту печальную песенку за завтраком и днем, когда они с Павлом гуляли по городу, и потом, когда они пережидали дождь в каком-то уютном кафе. Она напевала ее, собираясь вечером в концертный зал на вручение премии, укладывая волосы и примеряя классическое «маленькое черное платье»: элегантное, дорогое, великолепно скроенное, которое ей сегодня доставили в отель, как подарок от сотрудников агентства «Четверг».
        …Надев платье и улыбнувшись своему отражению в зеркале, Марта спустилась в холл отеля, где ее уже ждал Павел.

* * *

        До выхода на сцену оставалась минута. Марта чувствовала, как бьется ее сердце - живое сердце живого человека, пропуская через себя разряды боли, радости, волнения, счастья.
        Ей нужно было сделать шаг и выйти на сцену, найти и произнести правильные слова, не сбиться от волнения, выполнить свою миссию. Из-за кулис ей был виден переполненный людьми зал, и где-то там, в партере, ждал ее появления влюбленный Павел.
        «Ваш выход, Марта!» - улыбнулась ей женщина-администратор, и Марта пошла на сцену.
        Когда они вышли из концертного зала, Павел предложил отметить сегодняшний вечер: «Тем более что у нас столько поводов! Твое выступление, моя премия, а кроме того, у нас с тобой есть еще один повод… Я хотел тебе кое-что сказать». Марта догадывалась, о чем идет речь, и… не имела ничего против. В конце концов, такие вечера, как сегодняшний, созданы для любви.
        Они брели по вечернему городу. Павел искал по навигатору выбранный им ресторан, но запутался в хитросплетении улиц. Увидев, что они оказались у набережной, Марта предложила подойти к реке - ей хотелось увидеть город в огнях.
        С этого места открывался прекрасный вид. Ночной Париж переливался огнями, вдали парил величественный Сакре-Кер… Звезды плескались в Сене, как рыбы. Легкий ветер приносил городские запахи и звуки, и среди них была мелодия из сегодняшнего сна Марты.
        Марта замерла, еще не веря, но уже предчувствуя, что сейчас случится что-то важное. Она услышала музыку, которая звучала в ней все эти годы, и, повинуясь какому-то порыву души, побежала ей навстречу.
        Неподалеку от набережной прямо на тротуаре сидел мужчина лет тридцати и пел под гитару. Он пел ту самую песню, которая весь день вертелась у Марты в голове. Его голос - чувственный, немного с хрипотцой - был голосом этого города. «Не покидай меня, не покидай меня», - слова песни, как заклинание, как мольба, летели над Парижем.
        К Марте подошел встревоженный Павел:
        - Что с тобой?
        - Ты иди, я хочу послушать, - отмахнулась Марта.
        Застыв, она смотрела на незнакомца: длинноволосый, небритый, некрасивый, небрежно одет. Бродяга? Уличный музыкант? Кем бы он ни был, Марта знала о нем главное: талантлив, свободен, прекрасен.
        Певец поднял голову, на секунду взглянул ей в глаза, и в эту секунду решилась ее жизнь. «Я сотворю землю, где любовь будет королем, где любовь будет законом, где ты будешь королевой. Не покидай меня…» Гимн любви, нежности, верности. Песня - обещание, песня - любовная клятва.
        - О чем он поет? - спросил Павел.
        - О любви, - улыбнулась Марта. - О боли, о жизни.
        Павел забеспокоился, потянул ее за руку:
        - Пойдем!
        - Я не пойду, - ответила Марта, высвобождая руку. - Кажется, я уже пришла.
        Она примостилась рядом с музыкантом на тротуаре. Певец даже не удивился - подмигнул ей и продолжил петь.
        Марта подпевала: «Позволь мне стать тенью твоей тени, тенью твоей руки, тенью твоей собаки. Не покидай меня, не покидай меня, не покидай меня…»
        К иным минутам мы готовим себя всю жизнь. Звезды плескались в Сене, как рыбы, собор Сакре-Кер плыл в ночном небе; в глазах уличного музыканта Марта видела отражение города и себя самой.
        А Павел… Что Павел - он остался в прошлой жизни непроснувшейся Марты.

        Офис агентства «Четверг»
        - Я не понял, - пробормотал Егор, - это что же - она бросила Павла, потому что влюбилась в какого-то уличного оборванца?! - Егор никак не мог поверить в то, что его гениальный план дал сбой. А главное - из-за чего, вернее, из-за кого?! Просто в голове не укладывается!
        - Ну, ни в какого-то «оборванца», - усмехнулся Данила, - положим, чувак действительно неплохо поет - лично меня до нутра пробирает…
        - Но Марта с Павлом так похожи, это был бы идеальный союз! - не успокаивался Егор, обращаясь скорее к Ае, чем к Даниле.
        - А ты прямо как математик, вывел свою формулу любви? Все высчитал, выверил, а оно, гляди-ка, не сработало?! - хмыкнул Данила. - Ну правильно, потому что жизнь - это вам не таблица умножения. И вообще дважды два не всегда есть четыре. Иногда это двадцать пять, или тыква, или уши от мертвого осла. И уж тем более, жизнь - это не литература, как полагают некоторые писатели. Это у себя в книгах ты можешь заставить героев делать то, что нужно тебе, а в жизни они просто пошлют тебя с твоим литературным вымыслом куда подальше и сделают по-своему.
        В зале для совещаний повисла гнетущая тишина, сотрудники молчали. Тишину нарушил протяжный и горький всхлип - это Тина больше не могла сдерживаться.
        - Голубушка, да что с тобой? - испугался Данила.
        Тина - рыжая грива волос, потекшая тушь на ресницах - отчаянно прорыдала:
        - Бедная Марта! Вы играли с ней, как с игрушкой, сценарий какой-то придумали, как для куклы-марионетки!
        - Все мы в каком-то смысле куклы-марионетки, - пробурчал Егор.
        - И что теперь?! Что с ней будет? - не успокаивалась Тина. - Разве это счастье? Может, этот парень - бродяга? Сутенер вообще? Наркоман какой-нибудь?! А если через полгода он ее бросит и все закончится печально?
        Данила протянул Тине носовой платок:
        - А гарантии, Тинушка, дает только сбербанк России. Что случится через полгода с каждым из нас - никто не знает. И потом… Разве мы не выполнили в отношении Марты задачу, которую ставили перед собой? Мы ведь не говорили о непременном счастье Марты? Речь шла о том, чтобы вернуть Марту к реальности, заставить ее испытывать реальные эмоции, проживать реальную жизнь. Ну, так она теперь, безусловно, испытывает реальные эмоции и проживает свою - собственную! - жизнь. А жизнь, дорогая Тина, увы, включает в себя и боль.
        Тина вздохнула:
        - Да, и все же я не уверена, что это хорошо.
        - Тинушка, ну кто вообще знает, что есть хорошо?! - улыбнулся Данила. - Марта получила именно то, что хотела. А главное - она научилась принимать самостоятельные решения. Ну представьте: всю жизнь ей вколачивали в голову, как гвозди, правильные установки насчет того, как надо жить: мамаша наверняка постаралась, педагогический коллектив, общество (гвоздезабивателей на свете хватает!). В итоге ее жизнь была запрограммирована, предопределена, что само по себе - скука смертная. Да и вы, дорогие криэйторы, постарались - рассчитали для нее алгоритм действий: сделай то, полюби этого, и будет тебе гарантированное, просчитанное счастье! А Марта взяла и сбежала. Она стала свободной, черт побери!
        Молчавшая во время обсуждения и смотревшая в стол Ая вдруг подняла глаза и впервые взглянула на Данилу с некоторым интересом. Ая хотела что-то сказать, но в этот миг большой экран в центре зала загорелся.
        - Ну что, дорогие криэйторы! Поздравляю вас с первым делом и с первым эпическим провалом! - насмешливо сказал мистер Четверг. - А что же у вас такой вид? Вы, верно, изначально представляли свой сценарий для Марты как сказку о Золушке? Подыскали девушке правильного принца, наняли добрую фею - высококлассного стилиста, искусственно придержали стрелки часов на циферблате, чтобы они не пробили роковую полночь, словом, постарались все предвидеть и все предусмотреть, но что-то пошло не так. Золушка взяла да и сбежала с местным клошаром, бросив принца. Нет, определенно мне это нравится, как и ваши постные физиономии! Ну что ж, давайте снова вернемся к Марте через полгода - посмотрим, что там с ней станется, может быть, она и впрямь выбрала то, что надо. Ну а у нас, полагаю, впереди еще много дел - и провальных и удачных. Обещаю, что в следующий раз дам вам дело попроще и не такое сентиментальное.

        Глава 12

        Егор переживал не только из-за проваленного сценария Марты, но и от того, что его работа над романом об агентстве «Четверг» застопорилась. В порыве вдохновения написав начало романа, Егор безнадежно застрял на третьей главе. Понимая, что ему нужен какой-то толчок, импульс - новые эмоции, впечатления, он подумал: а что, если провести предстоящие выходные дни как-то необычно, скажем, махнуть в двухдневное путешествие? И пригласить с собой Аю - главную героиню его будущего романа?
        - …Ты серьезно? - удивилась Ая, выслушав его предложение.
        Егор кивнул: абсолютно, к тому же серьезность моих намерений подтверждает банковская карта, на которую мне вчера перевели мою первую зарплату, заработанную в агентстве.
        - Ну и куда ты хочешь поехать?
        - Может, куда-то в Европу? Знаешь, когда Марта была в Париже, я подумал, что неплохо было бы съездить в Европу.
        - Ты что, предлагаешь мне поехать в Париж? - вздрогнула Ая. - Ну, нет. Какой угодно город, только не Париж. Этот город уже был в нашей истории.
        - Хорошо, - быстро согласился Егор. - Будет другой. Я все придумаю, организую. Вылетим в субботу - завтра утром, а в понедельник рано утром вернемся в Москву. Что скажешь?
        Ая задумалась: утренняя тренировка в клубе, воскресный обед с отцом…
        - Я согласна.
        - Отлично! - Егор не смог скрыть радости. - Вечером пришлю тебе смс с номером рейса и временем вылета. Буду ждать тебя в аэропорту.

        Егор волновался, выглядывая Аю в толчее аэропорта, до последнего не зная, придет ли она. Но она пришла; как всегда, элегантная: длинное черное пальто, каблуки, дорогая сумка.
        - Ты даже не спросишь, куда мы летим? - поразился Егор.
        Ая поглядела на стойку регистрации, рядом с которой они стояли:
        - О! Прага?!
        Прага была одним из его любимейших городов, местом, куда ему хотелось возвращаться. Егор вообще считал, что для писателя Прага - идеальное пространство, в этих старых, мощеных улочках можно найти такие сюжеты… А вот Ая здесь раньше не бывала. «Даже странно, всю Европу объездила, а в Праге не была». «Значит, я угадал?» - обрадовался Егор. Ая снисходительно кивнула.
        В такси, когда ехали из аэропорта, Егор спросил Аю, не возражает ли она насчет того, что они разместятся не в отеле, а в съемных апартаментах?! «Знаешь, я всегда в поездках предпочитаю останавливаться не в отеле, а в квартирах. Приятно хотя бы на короткое время почувствовать себя жителем того города, куда приехал. Люблю возвращаться вечером и представлять, что иду домой, открывать дверь ключами…»
        Нет, насчет квартиры Ая не возражала. Тогда Егор осмелился задать второй вопрос: а ты не против, что мы будем жить в одной квартире? Поймав ее изумленный взгляд, Егор поспешил заверить, что арендовал большую квартиру и они друг другу не помешают. Ая пожала плечами: ладно, я не против. На самом деле Егор намеренно выбрал жилье для них двоих, чтобы провести с Аей как можно больше времени рядом. Совсем рядом.
        Эта квартира, находившаяся в пяти минутах от Пражского града, была похожа на пещеру; такая огромная, что легко было в ней потеряться. Старинная мебель, зеркала, камин, напольные часы с боем, вид из окон на узкую, мощеную улочку…
        - Да-да, - улыбнулся Егор, взглянув на Аю. - Знаю, о чем ты думаешь. Будто мы ненароком переместились в прошлое, скажем, на два века назад?! Предлагаю усилить это впечатление прогулкой по старому городу. Видишь ли, в Праге ты постоянно пребываешь в полной иллюзии, что попал в Средневековье.
        Егор любил этот «старый и сумрачный город»; приезжая сюда, он мог часами бродить, любуясь его великолепными, парадными видами и забредая в потаенные, скрытые от туристов уголки.
        Егор был рад, что в этот его приезд Прага предстала охваченной осенним пожаром; золото листвы, позолота шпилей - злата Прага! При этом буйство красок уравновешивалось жемчужным цветом неба; в этот день накрапывал дождь, над Влтавой плыли сизые тучи, и город в золоте и серебре был сказочно красив. Собственно, Прага всегда казалась Егору какой-то бесконечной, развернутой во времени и пространстве иллюстрацией сказочной книги.
        Прага средневековая, Прага мистическая, литературная Прага - Егор старался рассказать Ае все, что знал об этом городе, чтобы она могла представить его не видом с глянцевой туристической открытки, а настоящим, живым, пульсирующим пространством, наполненным энергией, мифами, легендами, тайнами. Перво-наперво они заглянули в Пражский град и долго - до головокружения, запрокинув головы вверх, смотрели, как тянется «к трону небес», заслонив собой полнеба, великолепный собор.
        Потом забрались на Петршин холм, слегка подернутый туманной дымкой; опаленный золотом осени город со всеми своими шпилями, дворцами и черепичными крышами простирался перед ними.
        Петршинская башня чем-то напоминала Эйфелеву, и, глядя на нее, Егор с Аей вспомнили Марту.
        - Я все думаю о Марте, - вздохнула Ая, - как она…
        Егор сжал ее руку.
        Откуда ни возьмись к ним вдруг подскочил старичок с белой бородой, одетый в костюм волшебника: мантия, расшитая звездами, колпак, в руках - волшебная палочка. Старичок-волшебник предложил Ае загадать желание и пообещал, что, если он коснется ее своей волшебной палочкой, желание сбудется. Ая благосклонно кивнула. Волшебник провел палочкой по рукаву ее пальто, затем еще раз - для надежности, чтобы точно сбылось; и, получив от Егора вознаграждение (пражские «волшебники» не переведутся, пока в Праге будут доверчивые туристы), исчез в тумане.
        - Что загадала? - улыбнулся Егор.
        Ая пожала плечами:
        - Тайна. Нельзя говорить, иначе не сбудется. Хотя… оно все равно не сбудется. Я всегда хочу только несбыточного.
        - А я всегда боюсь попросить, или загадать, или просто пожелать не то, что мне нужно на самом деле, - признался Егор. - Ну, потому что ты попросишь, вселенная тебе и подмахнет, а потом вдруг окажется, что оно тебе на фиг не нужно?! И что делать?
        …Спустившись с холма, они дошли до Влтавы и долго кормили лебедей на берегу. «Такого количества лебедей я еще не видела!» - смеялась Ая. Потом они пошли искать самую узкую улочку в городе и дом-музей Кафки…
        По пути к Карлову мосту они увидели пожилого шарманщика, который сидел на тротуаре и неумело играл на своей шарманке что-то незатейливое. У его ног лежала собака: крупная, кудлатая и, судя по седой морде и общей своей дряхлости, очень старая. Ая остановилась, послушала шарманку, аккуратно положила купюру в ящик музыканта и вдруг склонилась перед собакой и погладила ее. В ее жесте было много нежности и какой-то странной грусти…
        Потом она резко встала и, не оглядываясь, пошла прочь. Егор кинулся за ней, попытался отряхнуть ее пальто, которое Ая испачкала о землю.
        Она слабо улыбнулась:
        - Да перестань, пустяки.
        Егор улыбнулся в ответ:
        - Любишь собак?
        Улыбка сползла с ее лица, Ая отвернулась. Егор замер, поняв, что сказал лишнее; с этой девушкой как на минном поле - никогда не знаешь, на каком вопросе подорвешься. Вроде что он такого спросил, но тем не менее она явно расстроилась! Может, какие-то болезненные воспоминания? На всякий случай он извинился. Сам не зная за что.
        Ая повернулась к нему:
        - Ничего. Просто у меня когда-то была собака… Давно, в детстве.
        Егор молча взял ее за руку, он уже понял, что лишних вопросов ей лучше не задавать.
        Мост через Влтаву перешли два раза - с одного берега на другой и обратно. Нависающие скульптуры в уже темнеющем небе, загорающиеся огни… На середине моста Егор с Аей застыли и долго смотрели на город. Егор подумал, что хотел бы взять эту сцену в свой роман: сизые сумерки, накрапывающий дождь, темноволосая девушка смотрит вдаль… Красивая сцена.
        …Они отдыхали в старом кабачке рядом с Карловым мостом. Обжигающий глинтвейн, дождь за окнами. Ая, почти весь день молчавшая, неожиданно сказала:
        - Я рада, что мы сюда приехали. Спасибо тебе.
        Приободренный Егор заметил, что город скоро украсят к новогодним праздникам и в декабре Прага станет необычайно красивой. «Хочешь, приедем сюда еще раз - на Новый год?»
        Ая пожала плечами:
        - Едва ли. Я равнодушна к Новому году. Впрочем, как и к другим праздникам. Предупреждая вопросы: Восьмое марта, дурацкий день какого-то там Патрика и собственный день рождения я тоже не жалую. Свой день рождения - особенно, в этот день на меня нисходит самая черная ипохондрия. Лучше давай приедем сюда весной, когда все зацветет?! Представляю, как это будет красиво.
        Егор накрыл ее руку своей:
        - Как захочешь.
        В свою огромную, похожую на пещеру, наполненную старинной мебелью квартиру они вернулись уже к полуночи. Договорились, кто в какой комнате спит. «Мне, пожалуйста, ту спальню, где шкаф с львиными мордами», - попросила Ая. Егор, естественно, уступил даме комнату, однако уходить в свою спальню не спешил. Он не хотел отпускать Аю. Тем более нашелся повод.
        - Слушай, в гостиной такой камин… Наверняка очень старый. Если не зажжем, обидим дух этого дома.
        Ая улыбнулась:
        - Хорошо, разводи огонь.

* * *

        Они сидели у камина и смотрели на огонь (наверное, дух дома был весьма доволен). Потрескивали поленья, и день догорал. Ая подумала, что это был хороший день. Может быть, первый хороший день за долгое время…
        Она была благодарна Егору за то, что он вытащил ее в поездку, и просто за то, что он есть. С некоторых пор ей стало казаться, что между ними складываются доверительные отношения, которые со временем могут превратиться в дружбу. И как только она об этом подумала - ну нет! - Егор ее поцеловал. Она не отстранилась, и он, вероятно приняв ее податливость за разрешающий зеленый свет, вновь поцеловал ее, и вот уже, осмелев, стал целовать шею, волосы, грудь…
        Ая прислушалась к себе - чувствует ли она что-то? В принципе, ничего против секса она не имела, да и Егор ей нравился - привлекательный, от него исходит некое энергетическое притяжение, но… не осложнят ли эти новые «личные обстоятельства» их отношения? После секса может возникнуть неловкость, а им все же работать вместе… К тому же ей жаль терять Егора в качестве друга.
        …Она долго не имела отношений с мужчинами, оставаясь девственницей до двадцати пяти лет. Она даже никогда не влюблялась - поразительная эмоциональная холодность. А в двадцать пять она выбрала мужчину, который, по ее мнению, подходил ей - своего бывшего институтского преподавателя. Она открыто предложила ему себя без романтических прелюдий; ей хотелось понять, почему все придают любви и сексу такое значение. Во время их соития она ничего не чувствовала - ничего, просто наблюдала за происходящим с холодным любопытством: какая необычная гимнастика, но уже через минуту ей стало скучно. И вот это - то, из-за чего сходят с ума, совершают преступления, завоевывают и теряют царства?! Парис - Елена, Тристан - Изольда и бедняжки Ромео с Джульеттой - только вымысел, литература?
        Впрочем, не сказать, что она была совсем уж равнодушна к сексу - время от времени она заводила любовников, но гораздо больше секса ее интересовала эмоциональная сфера. Ей хотелось теплоты, нормальных человеческих отношений, и мужчины, готовые ей это дать, встречались, влюблялись в нее, предлагали ей выйти замуж; так что проблема была не в мужчинах. Проблема была в ней. Она не чувствовала себя способной к этим самым «нормальным человеческим отношениям». «В Арктике моей души гибнет все теплокровное», - с ледяной усмешкой говорила Ая. И при этом страдала, воспринимая свою необычность как некую поврежденность - искажение.
        …Так вот Егор. Привлекательный, умный, интересный… Длинные волосы, красивые глаза, чувственные руки - наверняка отличный любовник… И как быть с его неожиданной инициативой? Ая слегка отклонилась:
        - Послушай, я могу сейчас принять твои ухаживания, но… это не будет что-то значить. Вообще ничего.
        Егор резко отстранился, вздохнул:
        - Просто секс? Нет, тогда не нужно.
        Он погасил огонь в камине (дух дома был очень недоволен) и ушел к себе, отвергнутый и обиженный.
        Утром он, конечно, сделал вид, что ничего не произошло. В конце концов, он готов ждать, и если она когда-нибудь захочет любви и секса, то он, пожалуйста, - к ее услугам.
        Так прямо и сказал ей за утренним кофе.
        Она оценила его юмор, серьезно кивнула:
        - Ладно, буду иметь в виду. Мы идем гулять?
        Они искали дом у последнего фонаря на улице Алхимиков, который, согласно легенде, можно было увидеть только в тумане и только счастливцам. Не нашли. Егор мрачно пошутил, что, видимо, со счастьем у них обоих не задалось. А потом он повел ее на старое еврейское кладбище: «Нет, ты должна это увидеть!»
        Дорогой он много рассказывал о писателе Густаве Майринке, чьи книги, полные загадок и мистики, наполнены Прагой, пропитаны ее духом.
        Остановившись в одном из узких переулков, Егор процитировал фразу из романа Майринка «Голем» о людях, «которые в состоянии вычислить, как длинной, невидимой, отравленной иглой можно сквозь стены, минуя камни, минуя золото, минуя бриллианты, попасть прямо в скрытую жилу жизни». Помолчав, он добавил, что, как ему кажется, в агентстве «Четверг» они именно так и должны поступать со своими героями: должны добраться до их скрытой жилы, сделать что-то вроде спасительной инъекции - и спасти.
        Евреи называли свое кладбище садом воспоминаний… Глядя на этот печальный сад, Ая вдруг задохнулась от какой-то едва не физической боли: как же тесно, как тесно… Егор рассказал ей, что здесь похоронено более ста тысяч человек - поверх друг друга, в несколько слоев.
        В старом саду воспоминаний - саду смерти - надгробия проваливались в землю, кренились от времени. И мертвые устраивали перекличку, называя себя: Верушка, Божена, Авраам, Добрушка, Либуше, Воен, Славка… Читая надписи на камнях, как книгу (иные совсем стерлись - поработали ветры, дожди, время), Ая вздохнула: да, мертвые - они всегда тут, с нами…
        Ветер качал старые деревья, подступали сумерки, и над печальным садом не смолкал птичий гомон.
        Егор рассказывал Ае легенды старого еврейского кладбища о погребенной здесь польской королеве, астрономе Давиде Гансе и достопочтенном раввине Леве Махарале, якобы создавшем Голема - гигантского глиняного человека. В сгущающихся сумерках кладбище казалось печальной и жутковатой декорацией к мистическим романам Майринка, и чудилось, что откуда-то из темноты сейчас и впрямь выйдет глиняный великан.
        Показывая в сторону кладбищенской ограды, Егор упомянул, что там хоронили самоубийц или людей, проклинающих своих родителей за то, что те дали им жизнь.
        При этих словах Ая вздрогнула:
        - Значит, меня бы похоронили там…
        Егор осекся, пытаясь понять смысл сказанного ею.
        Ая усмехнулась:
        - Даже не пытайся понять - молчи.
        …Они прошлись вдоль берега речки Чертовки, зашли в ресторанчик на острове Кампа. Замерзшая Ая выпила горячий грог, немного захмелела, но так и не смогла избавиться от какого-то внутреннего озноба, а может, волнения.
        Они шли по улочкам Малостранской стороны - туманный вечер, фонари, редкие прохожие…
        Увидев ее, Ая замерла. По улице в паре метров от них прошла женщина, поразительно похожая на Дину. Незнакомка поравнялась с ними и быстро скрылась, исчезнув то ли в тумане, то ли в одной из подворотен. Ая стояла как вкопанная, сердце бешено стучало: Дина?!
        Ая пыталась успокоиться, уговаривала себя, что на самом деле ей показалось, будто она видела умершую мать, и причина тому - расстроенные нервы и слишком крепкий грог; что вообще та незнакомая женщина просто похожа на Дину внешне - тоже высокая, тонкая брюнетка.
        Все можно было объяснить, кроме одного… От незнакомой брюнетки отчетливо пахло духами «Шалимар». Ая узнала этот запах. Дина всегда пользовалась «Шалимар» (Борис когда-то подарил ей этот парфюм, и с тех пор она не изменяла этому аромату).

* * *

        Егор не мог не обратить внимания на то, как помрачнела Ая, и отругал себя: не надо было вести ее на кладбище! Что я за дурак - не умею ухаживать за женщинами…
        Вечером, когда они вернулись в квартиру, Ая, сославшись на усталость, почти сразу ушла в свою комнату.
        Посреди ночи Егор вдруг проснулся от женского крика. Вскочив, он бросился к спальне Аи, застучал в дверь.
        Ая открыла, потерянная, лицо в слезах.
        - Что случилось? - испугался Егор.
        - Ничего, просто приснился кошмар. Со мной это бывает, я иногда кричу во сне. Спокойной ночи! - она через силу улыбнулась и закрыла дверь.
        В самолете Ая держалась отстраненно, и Егору показалось, что она жалеет о том, что ночью он видел ее слезы - ее слабость. Она снова была запечатана в своей раковине, и пробиться к ее живой, страдающей душе Егор не мог.
        Рано утром, вернувшись домой из аэропорта, у дверей своей квартиры Егор столкнулся - вот так дежавю! - с Тиной.
        - Егор, где ты был?! - спросила заплаканная и как будто даже похудевшая Тина. - У тебя ничего не случилось?
        - Ты что, простояла под дверью всю ночь? - испугался Егор.
        Тина молчала.
        - У меня все в порядке, - мягко сказал Егор. - Сейчас переоденусь и поеду в агентство.
        - Знаешь, Кирилл сказал, что мы нашли новую героиню, - забормотала Тина.
        Егор кивнул:
        - Хорошо. Ты иди домой, Тина, иди домой…
        Тина тихо закрыла свою дверь.

* * *

        Из аэропорта Ая заехала домой, переоделась, а потом сразу отправилась на работу в агентство.
        Войдя в свой кабинет, она обнаружила на столе изящную коробочку, перевязанную красной лентой. Ая удивилась: что это? Знак внимания от Егора? Она разорвала упаковку и вскрикнула, найдя внутри знакомый синий флакон. Духи «Шалимар». Любимые духи Дины.
        Ая огляделась по сторонам. Она была уверена в том, что в эту секунду мистер Четверг наблюдает за ней. Она словно видела его усмешку.

        Глава 13
        Агентство чудес «Четверг». Дело второе. Цветик-семицветик

        В перерыве между деловыми переговорами Агата Смолина заехала в больницу, чтобы забрать результаты анализов, и - мир перевернулся, словно бы она на полной скорости влетела на машине в столб. Все разбилось. Планы, надежды, жизнь.
        У врача было усталое лицо. Немного отстраненное - за столько лет повидал всякое, в том числе и такие смертельные, как у Агаты, диагнозы. По-человечески вполне понятная реакция: если бы он реагировал на каждый диагноз-приговор обостренно, то у него никаких нервов бы не хватило; и потом нельзя же корить человека за то, что у него срабатывает естественный инстинкт самосохранения?! К тому же это у себя она одна-единственная, а у него таких, как она, много. Да и случай ее - рядовой, неинтересный. Пациентке сорок семь лет - в принципе, не так и молода, и рак из числа распространенных, и вообще случай типичный: никогда ни жаловалась, ничего не беспокоило, и болезнь себя никак не проявляла, и вдруг - неоперабельная стадия - ничего не сделать.
        Агата смотрела на спокойного доктора и глотала слезы. Ей хотелось завыть от страха, да какое там - от ужаса и отчаяния, но она была так воспитана - все в себе, недопустимо выплескивать эмоции, нельзя давать слабину. И, кстати, может, как раз эта ее склонность все запечатывать в себе и привела к жуткому раку, который сжирает ее изнутри? Говорят же, что надо изливать боль, давать выход эмоциям, не копить переживания, не запирать их в себе, потому что обратное как раз и ведет к подобным болезням. Может, и так. Кто теперь знает.
        - И что - это все? - тихо спросила Агата.
        Врач отвел взгляд.

* * *
        - Вот такая у нас героиня, - сказал мистер Четверг с экрана, расположенного в зале для совещаний, - такая история. Что скажете?
        - А какие тут могут быть сценарии и ролевые игры? - не выдержала Ая. - Предлагаю вместо этого оплатить женщине врачей и вылечить ее.
        - К сожалению, здесь ничего не сделаешь, - сказал Четверг, - вылечить Агату невозможно. Мы показали ее историю болезни лучшим врачам, уж поверьте, Кайгородская, я начал с этого, но… никаких шансов.
        - Выходит, все, что мы можем, это скрасить ее… уход? - вздохнул Егор.
        Четверг помедлил с ответом:
        - Не совсем. Многие люди сейчас доживают свои последние дни, сознавая это. Но, несмотря на страх и боль, многие стараются держаться - живут, вспоминают, обдумывают, готовятся. Ради близких, ради самой жизни. Но наша Агата - другая. Она сразу сдалась, все обнулила и пребывает сейчас в таком мраке, который хуже смерти. Надо это исправить, надо, чтобы она прожила весь отведенный срок по-человечески, с достоинством. Так сказать, с осознанием ценности жизни. А уход, господа криэйторы, ей скрасит похоронное бюро - вы же работаете по другому профилю. Короче говоря, работайте. Каким образом это сделать - решать вам.
        Экран погас.
        В зале стояла тишина. Ая уставилась в стол, Егор механически чертил что-то в блокноте, Семен вертел в руках игральную колоду, Кирилл закрылся планшетом, а сердобольная Тина смахнула слезу.
        - Идей, я так понимаю, ни у кого нет? Ну, так их и не будет, пока мы не поговорим с этой женщиной, - усмехнулась Ая. - Пусть Тина поедет к ней и привезет ее в агентство.
        «Почему я?» - отразилось в грустных глазах Тины. «У тебя лучше всех получается контактировать с людьми!» - также глазами ответила ей Ая.

* * *

        «И вот это все?» - вновь вопрошала Агата, погружаясь на самое дно отчаяния.
        Агата сидела у себя на кухне против окна, за которым открывался серый московский дворик. Во дворе гулял старичок с белой, пушистой собакой, женщина катила коляску с ребенком, стая голубей облюбовала крышу - обычный день; он и для нее мог быть обычным, если бы недавно она не узнала, что не доживет до весны. «Весной меня уже не будет», - подумала Агата, и эта мысль вдруг прорвала то оцепенение, ступор, в котором она пребывала с того дня, когда узнала свой диагноз. Следующей реакцией стало яростное отрицание случившегося. Агата кричала: «Почему я?» - снова и снова. Фаза «острого горя» со слезами и бурным выражением эмоций.
        …Да, оказалось, что к таким новостям она совершенно не готова. Она, конечно, раз в пару лет проходила плановую проверку у врача - так, для порядка: сдал анализы и побежал дальше в свою насыщенную жизнь, но и представить не могла, что однажды ей скажут, что, в сущности, бежать уже некуда.
        А жизнь у нее действительно до недавнего времени была насыщенная, правда, заполненная преимущественно работой. Агата работала в рекламном агентстве, придумывала людям смыслы и потребности: чего бы им еще такого захотеть и что бы еще такого купить. При этом в жизни самой Агаты смысла не было. Никакого.
        …У нее было счастливое детство, такое безоблачное, какое только могут дать обожаемому ребенку любящие родители: поцелуи на ночь, нежное щекотание пяток, заверения в том, что ты - самая лучшая девочка в мире, бесконечные подарки и готовность в любой момент подставить плечо. Детство Агаты долго не кончалось - до двадцати лет - до дня, когда ее родители погибли. В тот день Агата в одночасье стала взрослой; впереди у нее была целая «взрослая жизнь» со всем, что обычно во взрослой жизни случается, включая неудачи и разочарования.
        Первое неудачное замужество и вторая проваленная попытка в этом виде спорта, рождение ребенка, собственный рекламный бизнес, который неожиданно пошел вверх; третье замужество и последующее сильное разочарование, потому что муж вскоре предал ее - переписал фирму на себя и оставил ее с кучей незакрытых кредитов, взятых под развитие бизнеса. Агате пришлось выкарабкиваться из полного отчаяния и долговой ямы, снова начинать с нуля. Потребовалось десять лет, чтобы ее финансовая ситуация наладилась, и теперь у Агаты была своя маленькая, но приносящая доход рекламная фирма (на жизнь хватает, особенно, если ты одна и особенно если жить тебе остается пару месяцев).
        За эти годы ее единственный сын вырос и уехал в Америку - у него там американская жизнь и американская семья. Возвращаться в Россию он не собирался. Агата знала, что у него все хорошо и что мать ему не нужна. При этом она считала, что ключевые слова здесь: «у него все хорошо», а что она ему не нужна - так и ладно, она ведь его растила не для того, чтобы надеяться на какую-то отдачу. Иногда, примерно раз в три недели, он ей звонил по скайпу, спрашивал про здоровье и погоду в Москве, интересовался ценами на бензин и продукты, на ее вопросы об его жизни неизменно отвечает, что все «ок». Рядом с ним сидела жена - типичная американка, она доброжелательно улыбалась с экрана и вставляла во время разговора пару ничего не значащих фраз на английском. Ближе к финалу разговора к экрану подносят пятилетнего внука Агаты, чтобы бабушка не забывала, как он выглядит. А выглядел он, с точки зрения Агаты, как маленький, но уже готовый американец - ни бум-бум по-русски. Агату это огорчало. Ей бы хотелось, чтобы ее внук знал русский язык (а как же великая русская культура - псу под хвост?!), но кто бы ее слушал… А
кроме сына, американской невестки и американского ни бум-бум внука у Агаты никого не было. Только коллеги по работе и соседи по подъезду.
        Вероятно, личная жизнь у нее не задалась потому, что она все время сравнивала своих кавалеров со своим отцом, - хотела семью, как у ее папы с мамой, и сравнение всегда было не в пользу ее мужчин. А потом, как быстро выяснилось, по большому счету, кроме мамы с папой, она оказалась никому не нужна. Наверное, единственная претензия, которую Агата могла бы предъявить родителям, - та, что те любили ее слишком сильно - сильнее не бывает, и тем самым обрекли ее на одиночество, потому что все, что было после их любви, казалось ей уже суррогатом, заменителем, не стоящим внимания.
        Что же - как сложилось, так сложилось. Бывает ведь и хуже. Собственно, бывает гораздо хуже. И еще неделю назад она это понимала. Но после «вам остался месяц-два», стало ясно, что хуже уже не бывает. Все - приехали. Это финал. Занавес.
        Но проблема в чем - что непосредственно до занавеса еще надо как-то дотянуть. Прожить этот долбаный месяц. И вот этого Агата вынести не могла. Она не ела и перестала спать. Пытаясь хоть что-то понять, она поняла только то, что если все так сложилось, то уже ничто не имеет смысла. А значит - никогда и не имело. С каким-то почти сладостным отчаянием она начала методически уничтожать значимые свидетельства своей жизни: сожгла все фотографии, начиная с детских альбомов, разбила несколько памятных безделушек, удалила все свои письма и записи в социальных сетях.
        С каждым днем она все больше чувствовала какое-то омертвение и немыслимую черную пустоту, которая вливалась в нее, как яд. Это было нестерпимо - так нельзя было прожить больше ни дня. Дойдя до последней степени отчаяния, Агата просто упала посреди комнаты и завыла: «Господи, помоги мне!» - и… в дверной звонок позвонили.
        …На пороге стояла рыжая девушка. Толстая. Улыбчивая. Мало похожая на ангела.
        - Ну? - мрачно спросила Агата.
        - Я пришла помочь, - сказала девушка, не похожая на ангела. Но голос у нее был добрый, ангельский. - Поехали.
        Поехали. Агате было все равно куда. Какая разница?

        Офис агентства «Четверг»

        Разумеется, происходящее показалось Агате странным: какие-то люди говорят, что хотят ей помочь, какой-то фонд помощи онкологическим больным - бред! Но на размышления, как такое возможно, у нее не было ни сил, ни времени. А как такое вообще может быть, что она умирает в сорок семь лет?! Поэтому к черту все - лишь бы взять у жизни что-то еще. Напоследок.
        - Хотите помочь? Ну, так помогите, - Агата заплакала.
        - Агата, вы должны быть мужественны, - мягко сказала Ая.
        Агата махнула рукой:
        - Да пошла ты!
        Ая промолчала. Молчали и присутствующие в кабинете Егор, Данила и Варя с Тиной.
        Через минуту Агата не выдержала:
        - Ладно, извините. Понимаете, я всю жизнь что-то кому-то была должна. Просто не могу теперь слышать о долге.
        Ая кивнула:
        - Ничего, я понимаю.
        - Мы сочувствуем вам, - неловко начал Егор, - но что поделаешь: человек смертен. Тысячи людей в эту минуту узнают о своем смертельном диагнозе и становятся, как говорил один философ, «непоправимо несчастны».
        - Я знаю, но лично для меня это ничего не меняет. Я-то действительно непоправимо несчастна. И мне плевать на философию. А, собственно, что вы мне предлагаете, ребята? - усмехнулась Агата.
        Агата удивленно смотрела на Аю. Это вот что сейчас та сказала? Что они хотят исполнить какое-нибудь ее желание? И как это понимать? Обычно так бывает в книгах или фильмах - приговоренному к смерти обещают выполнить какое-нибудь его последнее желание; при этом предлагаемый ассортимент желаний несколько ограничен - можно попросить напоследок сигару, или заказать хороший ужин, или свидеться с любимым человеком… Но ей не хочется ни первого, ни второго, а третье так и вовсе невозможно - не с кем ей встречаться. Вы вообще о чем, товарищи?
        - Мы хотим исполнить вашу мечту. Любую. Самую прагматичную или, напротив, несбыточную, - улыбнулась Ая.
        Агата остолбенела:
        - Вы добрые волшебники?
        Ая пожала плечами:
        - Отчасти - да.
        - И что вы хотите? Чтобы я в это вот так поверила, рассказала вам про свои прагматичные и несбыточные мечты, а потом - что? - не выдержала Агата. - Переписала бы на вас свою квартиру и отдала вам свои сбережения? Что вы хотите взамен?!
        Она вдруг подумала, что все это похоже на развод - мошенничество чистой воды. Предприимчивые люди находят таких, как она - одиноких, безнадежно больных, для того чтобы прибрать к рукам их имущество.
        - Поверьте, нам ничего от вас не нужно! Просто поверьте нам, посмотрите, как оно все пойдет! - сбивчиво и эмоционально воскликнула Тина. - А если вы сможете стать менее несчастной и захотите рассказать о своем опыте, например, в социальных сетях, это сможет поддержать многих людей, оказавшихся на вашем месте!
        - Господи, почему я должна вам верить? - простонала Агата.
        Ая вздохнула:
        - Наверное, потому что человек должен верить в чудо, пока жив. А вы еще живы, Агата.
        - Подумайте, чего вы хотите? - спросил Егор. - Страстно? До дрожи? Может быть, вы чего-то хотели в детстве?

        Чего мы хотим в детстве? В детстве Агата хотела быть счастливой. И чтобы каникулы длились вечно. И чтобы мама с папой всегда были с ней. Красивое платье хотела и леденцов на палочке. И ящик эскимо от волшебника. Обычные детские мечты. Но было еще кое-что. Особенная, тайная, главная мечта. Однажды Агата с родителями была на Черном море, и папа катал их с мамой на яхте. Солнце золотило морскую синеву, ветер развевал маме волосы, она смеялась, и столько радости было в том солнечном дне, что Агата и теперь вспоминает его как самый счастливый день своей жизни. В тот день Агата сказала отцу, что, когда она вырастет, у нее будет своя яхта.
        Папа улыбнулся:
        - Отличная мечта, девочка. Пусть исполнится.
        Девочка выросла, но ее детская мечта не исполнилась. Всю жизнь Агата работала на износ, кому-то что-то доказывала, но ни яхты, ни просто таких счастливых, залитых солнцем дней, как в ее безмятежном детстве, в ее взрослой жизни не было.
        Агата видела обращенные к ней взгляды, но не знала, что этим людям ответить. Ну что - рассказать им, что она, сегодняшняя Агата с созревающей внутри смертью, не хочет ничего, кроме как жить, вцепиться в жизнь, вырваться из капкана?! Зачем об этом говорить? Все равно отменить ее смерть никто не сможет… Надо смириться, принять, быть мужественной, к чему ее и призывает девица-психолог (хорошо же ей рассуждать, когда сама небось абсолютно здорова). Агата вздохнула: ну и какое оно - мое последнее желание?
        Хотя, может, этот парень Егор, назвавший себя писателем, прав, и она сейчас должна думать не о «последнем желании», а о чем-то заветном, тайном. О мечте? Когда-то в детстве она любила сказку про цветик-семицветик и про девочку, в руки которой попал этот волшебный цветок, исполняющий желания. Там еще были такие строки: «Лети, лети, лепесток, через запад на восток, через север, через юг, возвращайся, сделав круг. Лишь коснешься ты земли - быть по-моему вели». Агате так нравилась сказка про семицветик, что она требовала, чтобы папа читал ее снова и снова. Потом у Агаты с родителями сложилась игра - они стали ее волшебным семицветиком. Агата просила что-нибудь - говорила в пустоту: хочу в кино - будь по-моему вели! И папа вел ее в кино, или в зоопарк, или в кафе есть мороженое. И таким чудесным образом у нее появлялись и новые платья, и интересные книги, и виноград среди зимы, что во времена Агатиного детства было вообще-то настоящим чудом.
        Так вот если бы сейчас в этом самом паршивом дне ее жизни она могла представить себя той девочкой с волшебным цветиком в руках и у нее оставался только один лепесток - для одного желания, что бы она попросила? Она закрыла глаза и снова увидела: солнце, море, яхта, молодые папа с мамой.
        Странно, что теперь, в миг самого горького отчаяния, среди чужих ей людей, которые ждали от нее неизвестно чего, взрослая, несчастная Агата вдруг вспомнила тот счастливейший день из детства и поняла, что единственная возможность в него вернуться - исполнить ту свою детскую мечту с яхтой.

        Офис агентства «Четверг»
        - Итак, наш сценарий для Агаты: яхта, море, путешествие? - спросил коллег Егор.
        - Последнее путешествие, - поправила его Ая, - надо понимать, что из него она уже не вернется.
        - Но путешествие в ее состоянии? - усомнилась Варя. - Она может не выдержать. А потом скоро для нее начнется самый страшный период болезни… Не благоразумнее ли провести его под надзором врачей в клинике?
        - Да перестаньте, - не выдержал Данила, - умирать под надзором врачей?! У человека есть мечта, она сама вам сказала. Пусть это будет яркий, красивый финал. И пусть все случится там, в море, под парусом. В конце концов, кто сказал, что умирать в хосписе лучше?
        Все смотрели на Аю - последнее слово было за ней.
        - Кто-то из нас должен поехать с Агатой, - сказала Ая. - Кроме того, в поездке ее будет сопровождать опытный врач, который будет с ней… до конца. Организацию путешествия мы с Егором берем на себя. Думаю, нескольких недель нам хватит. За это время с нашей помощью Агата решит все юридические вопросы и пройдет медицинское обследование. Ей назначат курс поддерживающей терапии, и сопровождающий ее в путешествии доктор будет следовать всем предписаниям. Ну а теперь давайте решать, кто из нас едет с ней.
        Пауза была недолгой. Иван Шевелев коротко, по-военному, выдохнул:
        - Я!
        Ая кивнула, с ее точки зрения, сильный, надежный Иван как нельзя лучше подходил на роль попутчика в рискованном путешествии. Итак, за безопасность в этой поездке отвечает Иван, но должен быть и второй сопровождающий, кто бы смог позаботиться о психологическом состоянии Агаты. И лучше, если это будет женщина. Ая взглянула на Тину (именно жизнерадостная, добросердечная Тина идеально подходила на роль компаньона Агаты) и уже хотела назвать ее имя, как вдруг…
        - Я бы хотела поехать с ней, - тихо сказала Варя. - Если, конечно, никто не против…
        Ая в замешательстве смотрела на Варю, не зная, что ответить.
        - Я справлюсь, пожалуйста… Доверьте это мне, - попросила Варя.
        Ая бросила на Егора быстрый взгляд и, прочитав ответ в его глазах, кивнула:
        - Хорошо, в путешествие с Агатой едут Иван и Варвара.

* * *

        У Вари была странная уверенность в том, что по какой-то причине она должна, непременно должна сопровождать Агату, а потому, преодолев робость, она осмелилась предложить себя в качестве сопровождающей. Подобный поступок был совершенно нехарактерен для Вари, особенно если учесть, что дальше Подмосковья она никуда не выбиралась и вообще старалась избегать всяческих поездок, в особенности длительных. Решившись на непривычную для себя авантюру, Варя понимала, что предстоящее путешествие, учитывая сопутствующие обстоятельства, сопряжено с определенным риском и возможными душевными потрясениями для всех путешественников, но мысль о том, что рядом с ней будет Иван, придавала ей сил.
        Подготовка к поездке шла полным ходом: Агата посещала врачей и психолога, Егор с Иваном занимались организационными вопросами.
        Варя была готова к отъезду, правда, один вопрос не давал ей покоя: как быть с Зоей? Не зная, насколько затянется их путешествие и когда они вернутся в Москву (да и вернутся ли, мало ли что там, в чужих морях, может случиться?), Варя беспокоилась за сестру.
        Когда дата отъезда определилась, Варя обратилась к Тине за помощью; в конце концов, ей больше некого было просить. «Послушай, Тина, у меня есть младшая сестра. Зоя. Она… нездорова. Ты сможешь навещать ее в больнице, пока меня не будет?» Тина кивнула: конечно, с радостью. «Но это не обычная больница, - вздохнула Варя, - поедешь завтра со мной навестить Зою? Заодно познакомитесь…»
        Это был один из тех самых дней, когда Зоя полностью замыкалась в себе: улитка в раковине - не вытащить наружу. Зоя смотрела мимо Вари и Тины - в никуда или в какое-то только ей видимое пространство.
        - Зоя, - отчаянно позвала Варя, - смотри, я привела к тебе Тину. Она - мой друг.
        Зоя не шелохнулась.
        Тогда Тина неожиданно предложила:
        - А хотите, я станцую вам танец из нашего нового шоу?
        И, не дожидаясь ответа, стала танцевать.
        Варя, прежде не видевшая, как танцует подруга, удивилась тому, как она пластична. Тина танцевала так, словно в ней не было ни одного лишнего килограмма, а были лишь легкость, свобода, драйв! Танец был диалогом Тины с миром, ее самовыражением, ее радостью - ее всем.
        Неожиданно Зоя повернула голову и взглянула на Тину. С минуту ее глаза оставались пустыми, но вдруг она увидела Тину, заметила ее. На лице Зои появилась улыбка; Зое нравилось, как танцует Тина, ей нравилась Тина.
        - Ее зовут Тина, - сказала Варя.
        - Ти-на, - медленно повторила Зоя и совершенно осмысленно кивнула: да, я поняла, рада знакомству.
        Когда Тина с Варей вышли из клиники, Варя сказала:
        - Надо же, ты ей понравилась!
        - А что с ней? - осторожно спросила Тина.
        Варя помрачнела:
        - Можно я расскажу тебе об этом как-нибудь потом?
        - Хорошо, - улыбнулась Тина. - Когда захочешь.
        Они стояли во дворе клиники. День был пасмурный - совсем свинцовый, без просвета, но от Тины шли все те же солнечные лучи. Варя по-прежнему чувствовала их тепло.

* * *

        Дорожные сборы оказались недолгими, тем более что Варя не знала, что ей понадобится в этом необычном путешествии, кроме самообладания. Самым главным грузом, который она должна была взять с собой, был чемоданчик с медикаментами, который ей вчера показали в агентстве.
        - Здесь необходимые лекарства, в том числе обезболивающие, что могут понадобиться в самом крайнем случае. Ну, ты понимаешь? - Ая вопросительно взглянула на Варю.
        Варя кивнула: она понимала.
        …Рано утром Иван заехал за ней на машине, позвонил:
        - Я у твоего подъезда, спускайся.
        Варя взглянула на свои цветы, успев подумать: «Как хорошо, что у меня суккуленты и их нужно редко поливать, а до следующего полива я, даст бог, вернусь», - взяла сумку, закрыла квартиру и вышла в раннее, еще темное утро.
        Иван, как всегда, сдержанно кивнул: «Привет», - и указал на чемодан на заднем сиденье: «Там все, что нужно». Варя поняла, что речь идет о препаратах для Агаты. Варя знала, что за логистику их поездки - маршруты, билеты на самолет, аренду яхты и найм персонала, наконец, за их безопасность - отвечает Иван (организация путешествия заняла немало времени и, как догадывалась Варя, потребовала немалых денег); о физическом состоянии Агаты должен был позаботиться сопровождающий их в поездке врач, а за душевное состояние своей подопечной Варя считала ответственной прежде всего себя.
        Затем они заехали за Агатой. Когда тихая, немного растерянная Агата села в машину, Варя хотела ей что-то сказать, ободрить ее, но, не найдя слов, просто сильно сжала ее руку, что означало: я здесь, мы будем рядом, ничего не бойтесь. Агата поняла и едва заметно улыбнулась.
        Через пару часов их самолет вылетел из Москвы.

* * *

        Как и в любом рабочем коллективе между сотрудниками агентства, помимо служебных отношений, складывались и личные симпатии-антипатии. Из симпатий могла прорасти дружба, как у Вари с Тиной, из антипатии - неприязнь, как у Аи с Данилой, но случались и открытые конфликты.
        …Поняв, что Егор увлечен Аей, Тина растерялась: такого подвоха она никак не ожидала, а вслед за растерянностью пришла ревность. Тина давно замыслила вызвать Аю на разговор и прямо спросить ее про отношения с Егором, так сказать, расставить все точки над «i»; но только сегодня она наконец решилась поговорить с Аей.
        Когда Тина постучала в кабинет Аи, та что-то писала. Увидев ее льдистые глаза, Тина смешалась, будто ей с ходу вылили за шиворот ушат с ледяной водой - бр-р-р, тем не менее она не стушевалась и заявила Ае, что им нужно поговорить. Ледяная дева невозмутимо пожала плечами:
        - Начинай.
        Начинай! Легко сказать! Тина замялась: «Что, так сразу перейти к делу?» Но сомнения ее были недолги, Тина - прямая душа - не была мастером интриг и хитрых ходов, а потому, как всегда поставив на искренность, выпалила с неуклюжей простотой:
        - Я переживаю за Егора…
        - В самом деле? - усмехнулась Ая. - А что с ним?
        - Мне кажется, ты морочишь ему голову… Ты ему… - Тина вздохнула, - нравишься, а он для тебя ничего не значит, да?
        Ая с минуту смотрела на Тину, потом вздохнула:
        - Ну, а ты ему кто - любящая мамочка? В конце концов, он взрослый мужчина и волен выбирать сам.
        Тина всплеснула руками:
        - Нет, ты не понимаешь! Он - тонкий, чувствительный человек, любое потрясение может выбить его из колеи, привести к депрессии, творческому кризису! Он же - гений, а гении, они как дети! С ними надо осторожно, бережно - не дай бог поранить!
        Ая выслушала пламенную речь Тины и взглянула на нее даже с некоторым сочувствием. Впрочем, в комментарии, которым она сопроводила Тинин спич, сочувствия не ощущалось:
        - Мне кажется, тебе надо подумать о себе. И о своей жизни. А «гении» как-нибудь разберутся сами.
        Тина вспыхнула: холодная кукла! Да ей наплевать на чувства других людей! Люди вообще представляют для нее исключительно научный, анатомический интерес - эта психологиня изучает всех, как подопытных кроликов!
        - Значит, мне надо подумать о своей жизни? - фыркнула Тина. - А что не так с моей жизнью?
        Ая молчала. Ее молчание и невозмутимый вид еще больше злили Тину. Не выдержав, в запале Тина крикнула:
        - Что молчишь? Ну, давай скажи, что ты обо мне думаешь?!
        Ая и теперь не ответила; на спокойном лице мелькнула легкая тень ироничной улыбки.
        - Говори! - потребовала Тина.
        Ая пожала плечами:
        - Ладно, ты сама напросилась. Я думаю, что ты толстая и нелепо одеваешься. Думаю, что тебе надо похудеть и поработать над своим стилем.
        - Это все? - Тина закусила губу.
        - Все. С остальным, как мне кажется, у тебя нет проблем. Ну? Довольна? А ты что думаешь обо мне? Откровенность за откровенность!
        - Я думаю, что ты слишком красива, - отчеканила Тина, - и слишком умна. Слишком… для нормальной женщины. В тебе нет жизни и теплоты. Ты - блестящая, холодная кукла.
        Ая изменилась в лице. Сама того не зная, Тина попала прямо в цель - срезала, убила. Страдание Аи было так очевидно, что добросердечная Тина испугалась:
        - Что с тобой? Я тебя обидела?
        Ая дышала тяжело, как раненое животное.
        - Прости, я не хотела! - В отчаянии Тина прижала руки к груди.
        Ая встала из-за стола и ринулась из кабинета.
        Тина с грустью посмотрела ей вслед - она была искренне огорчена случившимся.
        Выбегая, в дверях Ая столкнулась с Данилой Сумароковым. Увидев ее перекошенное лицо, Данила сначала растерялся, а потом кинулся за ней:
        - Эй, подожди!
        Ая и не подумала остановиться. Данила нагнал ее, схватил за руку:
        - Тебе плохо?
        Ая резко высвободила руку:
        - С чего ты взял? У меня все в порядке.
        Данила усмехнулся:
        - Ну, значит, мне показалось. Ладно, держи на тот случай, если все-таки станет паршиво. - Он протянул ей свою визитку.
        - Что это? - изумилась Ая.
        - Номер моего мобильного телефона. В случае чего - обращайся за круглосуточной помощью. Я, конечно, не психолог, но постараюсь помочь.
        - Интересно, каким образом?!
        - У меня свои методы, - подмигнул Данила. - Напою, соблазню, утешу.
        - Спасибо, думаю, я обойдусь без твоей помощи! - отрезала Ая.
        Данила хмыкнул:
        - Ну как знаешь.

* * *

        Переживая из-за конфликта с Аей, Тина даже всплакнула. Увы, в последнее время реальность ее вообще не радовала; события развивались неуправляемо и, с точки зрения Тины, неправильно. Во-первых, Егор влюбился в психологиню, при том что ей-то он был явно безразличен. Во-вторых, из-за работы в агентстве Тине пришлось отказаться от большей части выступлений в шоу толстушек, и она скучала по концертам, гастролям и своей группе; а в-третьих, Тине не хватало Вари.
        «Будь она рядом, мы бы теперь выпили чай, пожаловались друг другу на жизнь, - вздохнула Тина, - и, глядишь, нам обеим бы полегчало». Но Варя сейчас была далеко (так далеко, что Тина и представить не могла) и поэтому за дружеской поддержкой Тина пошла к своему второму другу, дружба с которым сложилась у нее в агентстве.
        Никто из сотрудников не находил контакта с замкнутым, вечно сумрачным Кириллом Лиснянским; это получилось только у Тины.
        Узнав, что у Кирилла в офисе живет кот, Тина не преминула заявиться в ЦУП - «проведать котика».
        - Привет, котик! - промурлыкала Тина и схватила кота в охапку.
        Кирилл смерил незваную гостью хмурым взглядом, который мог срезать кого угодно, но не Тину. Не выпуская Лиса из рук, Тина уселась рядом с работавшим за компьютером Кириллом и со своей обычной непосредственностью поинтересовалась:
        - А что ты делаешь?
        Кирилл остолбенел. Однако он почему-то не прогнал эту нелепую рыжую девицу и не нахамил ей. Более того, скрипя зубами, он даже ответил на Тинины дурацкие вопросы по поводу настройки ее ноутбука и скачивания фильмов из интернета. Прощаясь, Тина пообещала, что на следующий день принесет подарки для кота. Назавтра она действительно пришла с пакетом кошачьих вкусностей, а кроме того, принесла Кириллу разной домашней еды: «Ешь, подросткам надо хорошо питаться!»
        С того дня Тина стала часто заходить в ЦУП - поначалу как бы к Лису (кстати, кот к ней быстро привязался), а потом уже и к самому Кириллу. Тина рассказывала Кириллу о своей жизни и показывала ему фотографии своих кошек: «Здесь Ляля, это Чуча - она очень смешная, эта совсем старенькая - Буба, вот Кубышечка, а это Джон…» В отличие от Егора, который убегал, стоило ей завести разговор на кошачью тему, Кирилл внимательно ее слушал и с интересом разглядывал фотографии.
        И Тина любила послушать рассказы Кирилла о его любимой физике и астрономии (тем более что не отличающийся красноречием Кир в разговорах на любимые темы раскрывался - рассказывал так интересно, что можно было заслушаться). Примостившись рядом с Кириллом, поглаживая мурчащего Лиса, Тина могла часами слушать «сказки Кира» о галактиках, квантовой механике и парадоксах времени.
        Так постепенно прорастала их странная дружба. Да что дружба - в какой-то миг Тина стала считать Кира братом. На самом деле она всегда мечтала иметь младшего брата, и сейчас ее мечта словно бы исполнилась.
        За внешней колючей броней нелюдимого подростка Тина угадала ранимое сердце, чувствительную душу, а кроме того, она поняла, что он очень талантливый парень, и распознала в нем гения. Догадываясь о том, как одинок Кирилл - один на всем белом свете, - она заботилась о нем, старалась, чтобы он нормально питался, следила за тем, чтобы он одевался по погоде, берег остатки своего безнадежно испорченного зрения. Узнав о проблемах Кира со сном, Тина стала носить ему сонные средства, давала советы, как побороть бессонницу. А главное, помимо материнской заботы она оказывала ему дружескую, душевную поддержку. Тина хотела, чтобы Кир знал, что он не одинок, что у него есть она. Человеку важно знать, что он не один, - в этом Тина была абсолютно убеждена.
        Но было еще кое-что… Тина гнала от себя эти мысли, но все же временами, глядя на мальчика, она то ли видела, то ли чувствовала какую-то нависшую над ним опасность. На лице Кира была печать трагедии. И Тина изо всех сил хотела ее стереть.
        Она действительно привязалась к Кириллу.

* * *

        Поначалу Кир решил, что эта рыжая секретарша определенно с приветом, но, познакомившись с ней поближе, он счел ее чудачества безобидными и даже симпатичными. Веселая, добрая Тина была искренним человеком, а именно искренность угрюмый, одинокий Кир больше всего ценил в людях. Для Кира перелом в отношениях с Тиной произошел после их совместной вылазки в город. Однажды в разговоре он посетовал на то, что из-за переезда в офис агентства его кот лишен радости прогулок на свежем воздухе, и Тина предложила прогулять Лиса. «Здесь неподалеку есть отличный сквер».
        На самом деле, за этот месяц Кир и сам ни разу не покидал стен офиса. Во-первых, он много работал, во-вторых, особенной нужды выходить в город у него не было (еду для себя и корм для кота Кир заказывал по интернету); а идти домой ему просто не хотелось - общение с матерью он свел к телефонным разговорам. В ЦУПе Кир чувствовал себя хорошо и спокойно, но все же иногда у него возникало желание пройтись по улицам, вдохнуть свежий воздух. И когда Тина предложила вместе провести выходной день в городе, Кир согласился.
        Это был хороший день: они пили кофе в ближайшей кофейне, ели мороженое, потом гуляли в сквере; Тина болтала, Кирилл слушал ее и поглядывал на исследующего окрестности Лиса.
        С тех пор Тина стала в ЦУПе постоянным гостем: приходила с пирогами и рассказами, смеялась, прикладывала ко лбу ложки-вилки, демонстрируя свои необычные магнетические способности, пела или того пуще - танцевала, демонстрируя номер из танцевального шоу - Кирилла ничто в ней не раздражало. В Тине было столько жизни, что с ее приходом предельно техническое пространство ЦУПа наполнялось чем-то живым и теплым. Кирилл был готов простить ей даже ее рассуждения о трансерфинге реальности. Единственное, что ему не нравилось, так это постоянное упоминание Тиной книг писательницы Роулинг. В самом начале их знакомства Тина спросила Кира, читал ли он сагу о Гарри Поттере, и, услышав его весьма раздраженное «нет», заверещала: «Ну что ты! Это гениальные книги, просто гениальные! Гарри - он мне как брат. Нет, он мне как… ну будто я сама Гарри!» Кир сморщился: «Да достали вы меня с вашим Гарри!»
        Но, видимо, Тина не теряла надежды вовлечь Кира в ряды поттероманов, потому что дней десять назад он вдруг заметил на своем столе якобы «забытую» Тиной книгу Роулинг. Из интереса (ну и что у нас общего с этим Гарри, будь он неладен?!) Кир начал читать и сам не заметил, как засиделся за книгой до самого утра. За первой книгой пошла вторая, и Кира затянули волшебные миры поттерианы.
        После этого еще одной темой для разговоров у Кирилла с Тиной стало больше. О Гарри они могли разговаривать часами.

* * *

        Увидев плачущую Тину, Кир встревожился:
        - Что случилось?
        - Да это все наша психологиня, - вздохнула Тина, - сначала она меня заморозила взглядом, ну, знаешь ее - морозильная камера, а не женщина! Потом я вынудила ее сказать, что она обо мне думает, хотя и так было ясно, что ничего хорошего. Ну после этого я разозлилась и ляпнула ей гадость в ответ, а она вдруг так расстроилась… Знаешь, мне прямо не по себе стало. Даже вот как-то… стыдно. Главное, я ведь плохого и не хотела ничего, просто думала: поговорим по душам, а вышло так по-дурацки…
        Неловко и сбивчиво Кир сказал Тине, чтобы она не расстраивалась: психологиня - тетка сильная, кремень, и не такое выдержит. И чтобы утешить Тину, Кир вручил ей подарок, который купил для нее вчера со своей зарплаты, полученной в агентстве.
        …Вчера он пересилил себя и все-таки съездил домой. Матери дома не оказалось. Кир понимал, что, если оставить ей деньги, она их пропьет, и поэтому решил помочь чем-то конкретным: оставил на столе пакеты с продуктами, забрал из ящика коммунальные квитанции, чтобы потом их оплатить.
        По дороге в агентство Кир зашел в зоомагазин - купил корма и новый ошейник для Лиса, а затем в соседнем магазинчике «странных вещей» он приобрел подарок для Тины - настоящий поттеровский шарф, желто-коричневый, с фирменной эмблемой.

        Увидев шарф, Тина едва не подпрыгнула от радости - это же мечта любого поттеромана! - и тут же им обвязалась.
        В этот вечер Тина засиделась в гостях у Кира допоздна и сама не заметила, как задремала, сидя за его рабочим столом. На коленях спящей Тины мурчал Лис, рядом с ними никогда не знающий сна Кирилл пил чай и читал книгу про Поттера (а классная книга, да!). Там где-то, за стенами их странного агентства, пульсировал город - гигантский театр, в котором прямо сейчас вершились трагедии и драмы; а в ЦУПе было тепло и тихо.
        Тине снилась Марта - смеющаяся, счастливая Марта. И прямо во сне, не просыпаясь, Тина подумала, что вот бы вселенная устроила так, чтобы у Марты все было хорошо, потому что она как никто заслужила свое счастье. И Агата. И Варя. И Варина больная сестра Зоя. И даже злющая психологиня, которая, может, потому и такая злющая, что просто несчастная… Да вообще, если подумать, каждый человек заслуживает счастья.

* * *

        В то время как, глядя в окно самолета, Агата навсегда прощалась с Москвой, Кирилл читал волшебную сагу, а Тина посылала во вселенную сигналы добра для тех, кто ей дорог, и даже для незнакомых людей, Егор Осипов в одном из московских баров встречался с человеком потертого вида.
        Три недели назад, вернувшись из Праги, Егор обратился в сыскное агентство и нанял частного детектива для того, чтобы тот нашел всю информацию об убийстве Дины Кайгородской.
        И вот сегодня детектив - невысокий мужчина средних лет с идеальной для его профессии неприметной внешностью - протянул Егору папку с бумагами:
        - Здесь все, что удалось найти. Не обессудьте, информации мало, такое ощущение, что кто-то постарался скрыть подробности той ночи.
        Егор открыл папку: фотографии Дины (как все же Ая похожа на мать!), газетные статьи об убийстве, материалы следственного дела…
        - Темная история, - пожал плечами детектив, - Кайгородская была убита в своем загородном доме при загадочных обстоятельствах. Ей нанесли одиннадцать ножевых ранений. Убийцу так и не нашли.
        У детектива были цепкие и усталые глаза много повидавшего человека.
        Егор кивнул и положил на столик деньги - запрошенный сыскным агентством гонорар.
        Детектив забрал деньги, помолчал и вдруг добавил:
        - Кстати, в этом деле была интересная версия.
        - Какая? - подался вперед Егор.
        - Ходили слухи, что женщину убил ее бывший муж - Борис Гойсман. Говорят, они сильно ссорились, он угрожал ей. Но дело против него замяли. Тогда такое время было - смутное, сами понимаете - девяностые! За деньги могли какое хочешь дело закрыть, а деньги у Гойсмана были. И есть еще кое-что, - детектив понизил голос, - но считайте, что этого я вам не говорил. Там, похоже, было двойное убийство…
        - Что?! - изумился Егор.
        - Подробностей не знаю. Это так… на уровне слухов. Но якобы на месте преступления были следы крови еще одного человека - не Кайгородской. Но второе тело не нашли. Ну вот, собственно, все, что удалось разыскать. И - да, вы просили узнать, где она похоронена?! Здесь название кладбища, номер участка, - детектив протянул Егору лист бумаги.

* * *

        На следующий день Егор поехал искать могилу Дины Кайгородской; как оказалось, ехать пришлось далеко. Мать Аи была похоронена не в Москве, а в Подмосковье, на сельском кладбище. Через пару часов Егор добрался до места. Оставив машину на въезде в поселок, он отправился на кладбище пешком. По дороге Егор разглядывал дома, чередовавшиеся без всякого порядка: богатые коттеджи и рядом с ними совсем бедные, скромные хибары с покосившимися заборами - странные контрасты, характерные для России.
        Кладбище располагалось в стороне от поселка. Немного заплутав, Егор забрел в лесок и едва не провалился в болотце. В этот свинцовый день на излете ноября в лесу было неуютно: давящее, серое небо, голые деревья, разлитая в воздухе осенняя среднерусская тоска. Егор поспешил выйти из леса.
        Хотя кладбище было небольшое, Егор не сразу нашел могилу Дины, может, потому что он искал глазами что-то пышное, монументальное, дорогое. Увидев ее могилу, он остолбенел - она выглядела заброшенной, судя по всему, за ней никто не ухаживал.
        Совсем скромный памятник, фотография красивой, смеющейся женщины. Надпись: Дина Кайгородская, дата рождения - дата смерти. Егор долго смотрел на ее фотографию; поразительно - у них с Аей действительно одно лицо, только Дина умела смеяться, а ее дочь никогда не улыбается. Егор поднял сухие ветки, лежавшие на могиле, поправил покосившуюся оградку. Где-то невдалеке каркали вороны, начинался дождь. Мертвая Дина на фотографии смеялась, храня свои тайны.
        Путем нехитрых подсчетов Егор вычислил, что Ае было десять лет, когда убили ее мать. И Ая наверняка была в доме в ту ночь. Значит, она должна знать, кто убил ее мать.
        В машине, по дороге в Москву, Егор снова думал про убийство Дины Кайгородской, и одна мысль не шла у него из головы. Неужели убийца Дины - отец Аи? Но тогда получается, что Ая его покрывает?

        Глава 14

        Вечером, добравшись до города, Егор позвонил Ае: «Есть разговор, давай встретимся?»
        Ая сказала, что гуляет на Патриарших, и разрешила составить ей компанию.
        …Они снова шли по тем же аллеям, как когда-то в октябре. Только теперь осень с ее яркими красками отлетела, и сейчас окрестный пейзаж казался безнадежно унылым - таким, какие бывают только в пору межсезонья между осенью и зимой.
        Ая начала рассказывать Егору про сегодняшний телефонный разговор с Варварой (согласно служебной инструкции Варвара с Иваном раз в три дня должны были выходить на связь с отчетом о своих перемещениях и здоровье Агаты), но Егор перебил ее: «Послушай, я сегодня ездил на могилу твоей матери».
        Ая замолчала, будто споткнулась; при этом у нее было абсолютно спокойное лицо, словно она даже не удивилась, и бесстрастный голос. «А зачем ты туда поехал?» Егор торопливо стал объяснять (вот он как раз отнюдь не был спокоен), что им руководил не праздный интерес, не любопытство, а желание помочь ей.
        - Тогда в Праге, ночью, я слышал, как ты кричала, видел твои слезы. Я понял, что тебя что-то тяготит, что ты страдаешь, и подумал, что если бы я узнал подробности той истории, которая тебя так мучает, то смог бы придумать для тебя сценарий исцеления, подобно тому, как мы это делаем с нашими героями в агентстве. Я решил узнать о твоем прошлом, чтобы понять, как я могу тебе помочь.
        - И как ее могила? - вдруг резко спросила Ая, прервав объяснения Егора.
        - В каком смысле? Ну… немного заброшенная.
        - Это неудивительно. Кстати, я никогда там не была.
        Егор растерялся:
        - Ты никогда не была… на могиле своей матери?
        Ая пожала плечами:
        - Да.
        Она отвернулась от него, пошла чуть быстрее.
        Егор догнал ее, взял за руку:
        - Пожалуйста, скажи мне, что случилось в ту ночь? Ты ведь все знаешь. Это… твой отец убил ее?
        И тут натянутая пружина сорвалась - с неожиданной силой Ая оттолкнула Егора и закричала:
        - Никогда, слышишь, никогда, не лезь в мою жизнь! Оставь меня в покое!
        Глядя вслед убегающей Ае, Егор похолодел: неужели это правда и убийца - ее отец?!

* * *

        У Аи случилась истерика, может быть, самая сильная за последние годы - ее трясло, слезы катились градом. Она боялась вернуться домой, боялась самой себя. Она знала, что, если останется сегодня одна, случится что-то непоправимое. Но идти ей было некуда и не к кому.
        Она остановилась посреди улицы, прислонилась к стене дома и, задыхаясь от слез, полезла в карман пальто за носовым платком. Вытащив платок, она вдруг увидела в своей руке что-то белое и плотное - визитку Данилы Сумарокова с координатами агентства и телефонным номером Данилы. Перевернув визитку, Ая обнаружила, что на обратной стороне от руки написан адрес и пара слов: «Будет паршиво - приезжай».
        Ая растерянно сжимала в руке визитку, брать которую она давеча наотрез отказалась; удивительно, но каким-то образом визитка все-таки оказалась в ее кармане. Подложил ли ее Данила (с него все станется, и в чужой карман залезет!) или это Божественное провидение явило свою волю, Ая разбираться не стала. В конце концов, ей теперь было слишком плохо…
        Пару минут она раздумывала, потом решилась. Понимая, что от телефонного разговора пользы не будет (ей сейчас было нужно живое общение и человеческое тепло), она не стала звонить Даниле, а взяла такси и поехала к Сумарокову домой.

* * *

        Открыв дверь и увидев на пороге Аю, Данила, может, и удивился, но вида не показал; непринужденно улыбнулся, словно они договаривались о встрече:
        - А, это ты, привет!
        - Ты вроде обещал психологическую помощь? - выдавила из себя Ая. - Ну вот я и пришла.
        - Хорошо, что пришла. Раздевайся. Я сейчас… - Он впустил ее в прихожую, а сам помчался в глубь квартиры.
        Ая сняла пальто, но вдруг застыла, услышав доносящийся из комнаты оживленный диалог; ко всему прочему она увидела висевшую на вешалке женскую шубу экстравагантного сиреневого цвета и успела подумать, что Сумароков, конечно, еще тот оригинал, но вряд ли он ходит в такой шубе…
        В ту же минуту из комнаты выбежала девица в красных сапогах - красивая, совсем молоденькая. Промчавшись по коридору мимо Аи, она рванула с вешалки сиреневую шубу и выскочила в подъезд. Невозмутимый Данила подошел к ошалевшей Ае и взял у нее пальто:
        - Проходи в комнату!
        - Надеюсь, она хотя бы совершеннолетняя? - с иронией спросила Ая.
        - Обижаешь, - усмехнулся Данила, - может быть, я и повеса, и совсем пустой человек, но детей не совращаю. Она студентка и к тому же из моей родной альма-матер - девочка изучает философию на том же факультете, где некогда блистал и я.
        - Ты?!.
        - Ну да, ну да… Удивлена, что я вообще буквы знаю?! А мы тут с сиреневой как раз обсуждали классификацию симулякров, и я собирался перейти прямо к эээ… ризомической сущности, но тут ты подоспела…
        - Выходит, я испортила тебе вечер?
        - Не-не, - заверил Данила, - видишь ли, я вряд ли обрел бы с ней счастье. Честно говоря, мне не понравилась ее шуба. Да входи же!
        Ая оглядела комнату: м-да, Сумарокова не назовешь поборником чистоты! Больший бардак невозможно и представить: на журнальном столике, покрытом слоем пыли, стоят немытые бокалы и пара коньячных бутылок, в кресло свалены мужские джинсы и свитера, на полу рассыпаны книги, диски и сигареты, а на диване валяется - ну уж это слишком! - женский кружевной лифчик. Ае, ревностной любительнице чистоты и порядка, комната Сумарокова показалась ужасной свалкой.
        - Довольно уютно, да? - улыбнулся Данила, заметив, что Ая рассматривает его комнату. - Располагайся на диване, или в кресле, или на полу, да где хочешь.
        Ая огляделась, выбирая место почище. Данила подскочил и невозмутимо смахнул с дивана лифчик:
        - Присаживайся!
        Ая присела на диван, печальная, нахохлившаяся, не похожая сама на себя.
        - У тебя что-то случилось? - спросил Данила. - Выглядишь, извини, как покойник перед отпеванием - потрепанная, нос опухший!
        Ая вздохнула:
        - Да нет, все нормально.
        Данила пожал плечами:
        - Ладно.
        Он сел рядом с ней на диван, взял стоявшую в углу электрогитару и стал что-то наигрывать. Ая отметила, что играет он на удивление неплохо. Даже очень неплохо.
        Внезапно Данила оборвал музыкальную тему на половине аккорда:
        - Слушай, а ведь у меня есть фантастический плов! Нет, на самом деле! Я его три часа готовил, всю душу в него вложил! Хотел произвести впечатление на девушку, но она все равно ушла, поэтому мы можем съесть его сами!
        - Благодарю, я не голодна.
        - Да ты не понимаешь, - загорячился Данила. - Ну представь, морковь, кинза, барбарис, три сорта…
        - Можешь не стараться, - прервала его Ая. - Я равнодушна к еде.
        - Слушай, а ты вообще живая? - усмехнулся Данила. - Мне иногда кажется, что передо мной не живая женщина, а усовершенствованная модель робота. Красивая, умная робот Ая Кайгородская - высшее достижение отечественной робототехники… Суперробот!
        - Спасибо! - возмутилась Ая. - А ведь обещал дружескую поддержку в самый паршивый день. Ну, вот он настал - паршивее не бывает. Я пришла за обещанным, а ты что-то не спешишь меня утешить.
        Данила с минуту смотрел на нее, потом выпалил:
        - Я знаю, что тебе нужно!
        Ая взглянула на него с некоторым интересом:
        - И что же?
        - Хорошая встряска! - заржал Данила и, схватив ее за руку, поволок за собой.
        Они спустились в подземный паркинг и остановились перед…
        - Ой, нет, - вздрогнула Ая, - мотоцикл?! Да никогда в жизни!
        - Сама ты мотоцикл! Еще скажи - велосипед «Левушка»! - обиделся Данила. - Это не мотоцикл, это - мустанг скоростных дорог, самый крутой в местной округе байк! Ну? Прокачу с ветерком?! Обещаю, что из головы выдует все печали и дурь!
        Он протянул ей красный шлем.
        Ая отшатнулась:
        - Ни за что! Иди ты знаешь куда со своим шлемом?
        Вместо ответа Данила молча и неожиданно ловко натянул на нее шлем.
        - Вот уж никогда не каталась на байке, более того, никогда не думала, что однажды прокачусь, потому что считаю всех байкеров отмороженными придурками, - прошипела Ая, когда Данила выехал из гаража.
        - Как мило! - прыснул Данила, услышав ее признание. - Отмороженный придурок - это же точно про меня! Понимаю, что неприятно иметь дело с таким, как я, но ты все же держись покрепче, а то не ровен час свалишься.
        Ая инстинктивно обняла его крепче.
        …Огни ночной Москвы, скорость, ветер; ее сердце, особенно на поворотах, ухало и, казалось, падало куда-то вниз; и этим сумасшедшим ветром действительно выдувало и печали, и дурь, и вообще все.
        - Что это было? - ошарашенно спросила Ая, когда Данила подрулил к какому-то заведению и остановился.
        Со словами: «Мы станцевали первую часть марлезонского балета, сейчас танцуем вторую», - он потащил ее внутрь.
        Заведение оказалось модным ночным клубом. В клубе было так шумно, что просто очуметь, и немного похоже на войну: все грохочет, сверкает, взрывается. Прежде Ая не понимала, зачем люди посещают подобные места, теперь же ее озарило: после десяти минут пребывания в этой среде твои проблемы, сомнения, как и сознание в целом, кто-то заботливо стирает волшебным ластиком, и ты в итоге становишься пустой-пустой…
        - Тупой-тупой? - переспросил Данила, из-за грохота не расслышав ее слова.
        Ая кивнула:
        - Ну, и тупой тоже.
        - Конечно, - подтвердил ее догадки Данила. - Люди и прутся сюда именно за этим. Нельзя же все время брать в голову за весь мир - голова расколется.
        «А, ну, конечно, - усмехнулась Ая, - у нашего бородатого красавчика ведь есть целая философская теория о том, что жить надо не парясь».
        - Ну, это довольно примитивное изложение моей теории, - почесал голову Данила, услышав ее ироническое определение. - Хотя в целом, если свести суть к одной фразе, выйдет именно так. Если же расписать по пунктам, то я придерживаюсь нескольких жизненных принципов. Принцип первый: беспокоиться о чем-либо, то есть загоняться по любому поводу, бессмысленно, потому что твой загон, даже самый сильный, не решит ни одну проблему. Кстати, предлагаю выпить за экзистенциальную беспечность! Держи коктейль!
        Коктейль, сперва показавшийся Ае безобидным, был неожиданно забористым, после него в голове что-то стало постукивать в ритм оглушительной клубной музыке. Еще коктейль, заботливо поднесенный Данилой, и постукивание сменилось на яркие вспышки и фейерверки. «Надо же какой интересный психологический и визуальный эффект!» - удивилась Ая.
        Второй пункт собственной философской системы Данила изложил Ае, когда они вышли из клуба на улицу. «Согласись, что большая часть проблем, которые мы считаем важными, на самом деле таковыми не являются, на них надо просто забить, и они решатся сами собой». Ая усмехнулась: какая красивая, стройная теория! Ай, молодец! Данила пытался рассказать ей и про другие свои принципы, но Ая, рискуя показаться невежливой, уже не могла и даже не старалась в них вникнуть. Увы, она была пьяна. Когда Данила, в отличие от нее не пивший коктейли, предложил ей сесть на байк, чтобы поехать домой, Ая уточнила, на каком именно байке они поедут - мотоцикл Сумарокова в ее глазах странным образом раздваивался.
        Поняв серьезность ситуации, Данила присвистнул:
        - Да ты набралась, матушка!
        Ая смущенно кивнула: да, пожалуй, с алкоголем она сегодня немного перебрала. Она понимала, что если бы ей сейчас, к примеру, предложили пострелять из лука, то она бы даже не смогла натянуть тетиву. Ой, да она бы и до дома не смогла дойти…
        Данила буквально тащил Аю на себе и всю дорогу до ее дома болтал какую-то ерунду. Услышав от него, что в пьяном состоянии она, пожалуй, даже похожа на человека - нормального человека с пороками и недостатками, а не на усовершенствованного робота, Ая простонала:
        - Заткнись!
        …Данила помог Ае открыть квартиру, снял с нее сапоги и пальто, завел ее в гостиную и уложил на диван. Оглядевшись, он присвистнул:
        - Шикарно живете, гражданка!
        Ая промолчала - ее мутило, а в голове по-прежнему взрывались фейерверки. На всякий случай, чтобы не обидеть женщину, Данила спросил, не хочет ли она предаться разврату.
        Ая коротко сказала:
        - Отвали.
        Данила кивнул:
        - Понял.
        И ушел. Ая провалилась в сон, похожий на обморок.
        Проснувшись утром и с трудом преодолевая головную боль, вспомнив свои вчерашние похождения, Ая ужаснулась: хороша же она была, да еще продемонстрировала слабость в присутствии постороннего человека! А, между прочим, как показывал ее опыт, стоит нам только показать кому-то свою слабость, как этим тут же воспользуются.
        Так и случилось. В этот же день к ней в кабинет приперся радостный - улыбка до горизонта - Сумароков, очевидно решивший, что вчерашний вечер дает ему право на любую фамильярность. Данила подмигнул ей и спросил, как она себя чувствует «после вчерашнего».
        Ая внутренне застонала: какой у него громкий и развязный тон (слова входили в распухшую от боли голову, словно раскаленные гвозди)! И быстро, на то она и Ая Кайгородская, поставила его на место:
        - Когда входите ко мне в кабинет, господин Сумароков, пожалуйста, стучите! У вас есть что-то по работе? Обсуждать другие темы у меня нет ни времени, ни желания.
        Лицо Данилы вытянулось - такого он, признаться, не ожидал! Кайгородская снова превратилась в робота и ни за что ни про что вылила ему за шкирку ушат ледяной воды. Вот спасибо!
        - Я вообще-то по личному вопросу, - выдавил Данила.
        - Данила, давай определимся раз и навсегда, - угрюмо сказала Ая, - я благодарна тебе за прошлый вечер, ты, без преувеличения, вчера меня спас. Но продолжения в том же духе не будет. Мы - коллеги и не выходим за рамки служебных отношений. Не катаемся на байках, не надираемся вместе в клубах и держимся друг от друга на безопасном расстоянии, это понятно?
        С минуту Данила удивленно смотрел на Аю, потом усмехнулся:
        - Понятно. Вот теперь все действительно понятно. А я думал, что вчера ты была настоящая!
        Он развернулся и вышел из ее кабинета.
        - Привет сиреневой шубе! - вдогонку бросила Ая.

* * *

        На душе у Аи скребли черные кошки - к обычным тридцати трем теперь добавилась еще одна. Ая сознавала, что вчера была слишком резка с Егором; он, конечно, поступил непозволительно, но, в конце концов, если принять во внимание, что он хотел ей помочь…
        Она уже было подумывала зайти в соседний кабинет, где сидел Егор, чтобы объявить перемирие, но Егор пришел сам. Нерешительно остановившись на пороге, он робко спросил:
        - Можно войти?
        Ая кивнула:
        - Можно. Давай так: о том, что делать можно, а чего нельзя - мы поговорим. Заключим, так сказать, дружеское соглашение.
        Егор вздохнул:
        - Ладно, согласен мириться на твоих условиях. Кстати, я звонил тебе вчера целый вечер, хотел извиниться. Ты не отвечала на звонки. Потом я пошел к тебе домой, но охранник меня не пустил - сказал, что тебя нет дома.
        - Ну да, меня действительно не было.
        С деланым безразличием Егор поинтересовался, где же она была. Услышав про Сумарокова, Егор раскрыл рот:
        - Ты провела вечер с этим придурком?!
        Ая усмехнулась:
        - А он, может статься, не такой и придурок! И, может, Четверг не зря взял его на роль директора. Есть же в иных крупных компаниях должность «штатного дурачка» - неформального, не вписывающегося ни в какие установленные рамки раздолбая, оболтуса, кто все делает не по правилам, и вообще непонятно чем в компании занимается, но который потом вдруг легко, играючи берет и выдает изящное, нестандартное решение и приносит компании кучу денег или спасает безнадежный проект. Возможно, и наш оболтус не так прост, как кажется? А потом в Сумарокове, стоит признать, есть какое-то обаяние. Даже в его бесшабашности есть что-то очень симпатичное, человеческое.
        Егор неодобрительно хмыкнул, явно не соглашаясь с Аей. Она махнула рукой:
        - Ладно, давай о работе.
        Егор рассказал, что только что на связь выходил Иван - они добрались в порт назначения и завтра уходят в море.
        - Ну, с богом, - прошептала Ая. - Как себя чувствует Агата?
        - Пока держится.
        - Это хорошо. Ей надо быть сильной, она в самом начале пути…
        Рабочий день закончился. Егор с Аей вышли из офиса в синий московский вечер. Егор предложил заглянуть в кофейню - выпить кофе, поговорить.
        …В окно кофейни было видно, что на улице пошел робкий московский снежок, белый, как вспененное молоко в чашке с «flat white», стоящей перед Аей.
        - Хотел извиниться перед тобой за вчерашнее, - неловко начал Егор, - я, конечно, не имею права вторгаться в твою частную жизнь…
        Ая хмуро прищурилась:
        - Да, не имеешь. Поэтому давай договоримся раз и навсегда: ты не пытаешься узнать обо мне что-то за моей спиной. Все, что я сочту нужным, я расскажу тебе сама. И если мне понадобится твоя помощь, я ее приму. Но инициативу проявлять не надо.
        - Хорошо, я понимаю, - пробормотал Егор, - но, видишь ли, я возомнил себя твоим другом и хотел…
        - Я знаю, что ты хотел мне помочь, - усмехнулась Ая. - Но мне вряд ли можно помочь.
        - Возможно, если ты расскажешь мне про свое прошлое, тебе станет легче? Про ту ночь и… ее смерть?
        - В ту ночь случилось две смерти, - удивительно спокойным тоном сказала Ая и отвернулась к окну.
        …Дина Кайгородская родилась в московской интеллигентной семье: дед - профессор истории, отец - филолог, преподаватель университета, мать - музыкант. Детство Дины, как она сама говорила, было безоблачным, правда, закончилось рано. Проблемы в их некогда благополучной семье начались после того, как отца Дины - Виктора Кайгородского, не то чтобы считавшего себя диссидентом, но порой позволявшего себе свободные высказывания, в том числе в студенческой среде, уволили из университета и завели на него уголовное дело по политической статье. Реального срока, впрочем, ему не дали, но отправили на принудительное лечение в психбольницу. В психушке Виктора так неудачно, или, напротив, с точки зрения властей, удачно, пролечили, что он действительно вышел оттуда человеком с искаженной психикой.
        Мать Дины - красавица, талантливая пианистка, развелась с Виктором, вышла замуж во второй раз и уехала с новым избранником за границу (памятуя судьбу первого мужа, ничего хорошего от родины она не ожидала). Двенадцатилетняя Дина ехать с матерью наотрез отказалась и осталась жить в Москве вместе с отцом.
        Ая может только догадываться, как тяжело приходилось Дине с ее, мягко скажем, не совсем здоровым отцом. У Виктора случались затяжные приступы тяжелейшей депрессии, во время которых он словно выпадал из жизни, терял всякий интерес к реальности и неделями не вспоминал о дочери. В периоды «просветления» Виктор пытался найти работу, но его никуда не брали, и это еще больше усиливало его депрессивные настроения. Отец с дочерью жили на переводы Дининой матери, которые та регулярно отправляла Дине.
        Дине было шестнадцать, когда ее отец однажды не пришел домой с прогулки. Его искали, но не нашли; что случилось с Виктором Кайгородским - никто не знал. Пропал человек, сгинул - разделил судьбу сотен тысяч людей, исчезнувших неизвестно где.
        Дина осталась одна. Предоставленная самой себе, она забросила школу и зажила свободной, тусовочной жизнью. Ее квартира в центре Москвы вскоре стала местом сборищ самой разношерстной публики: начинающие актеры, непризнанные поэты, фарцовщики, модели… В квартиру набивалось по двадцать-тридцать человек: дым коромыслом, музыка, разговоры. Выпивали, покуривали, крутили романы.
        В шестнадцать лет Дине предложили стать моделью, в семнадцать она уже была звездой подиума, а в восемнадцать Дина встретила Бориса Гойсмана. Дина рассказывала десятилетней Ае, что Борис не оставил ей выбора: «Однажды вечером, после очередного модного показа, у служебного входа я увидела дорогую машину. Мужчина со свинцовыми глазами и уверенным голосом сказал мне, чтобы я шла за ним. И я… пошла».
        Через два года у Бориса с Диной родилась Ая. Борис и после рождения Аи не женился на Дине; его устраивали «свободные» отношения. Когда Ае исполнилось четыре года, Борис с Диной расстались. Оставив их с матерью, отец позаботился о бывшей подружке и дочери - дал Дине хорошие «отступные» в виде большого трехэтажного особняка в Подмосковье. Борис оплачивал содержание дома, включая расходы на прислугу: сторожа Николая и его жену Любу, помогавшую Дине по хозяйству.
        По сути, хозяйство в доме вела Люба; она убирала, готовила, решала организационные вопросы и даже следила за домашним бюджетом Дины. Увы, Дина была абсолютно не предназначена ни к решению хозяйственных вопросов, ни вообще к жизни. По сути, взрослая Дина так и осталась ребенком - инфантильным, обидчивым, подверженным перепадам настроения. Ая помнит, что дом был запущенный - мать откровенно не любила заниматься хозяйством, да и не умела. Бориса ее непрактичность доводила порой до бешенства: «Можно ли быть большей дурой?!»
        Ая с ранних лет понимала, что ее Дина не такая, как другие матери. Каким-то звериным чутьем рано повзрослевшая или вынужденная рано повзрослеть Ая чувствовала себя по отношению к Дине старшей и, как ни странно, ответственной за нее. Если где-то в гостях Ая видела, что мать перебрала с алкоголем, она брала ее за руку и, поддерживая, вела домой: пойдем, нам пора… Когда у Дины случались провалы в депрессию (возможно, сказывались гены и Дина повторяла судьбу своего отца?), Ая терпеливо переносила Динины слезы, ее отсутствующий взгляд и жалобы на несправедливость мироздания, старалась быть чем-то полезной: рассмешить, накормить, принести чай.
        Ая обожала мать - ее запах духов, ее дымчатые завитки волос, ее смех, ее рисунки, придуманные ею сказки (Дина никогда не читала Ае сказки из книг - всегда выдумывала их сама). Ая могла бесконечно любоваться матерью: смотреть, как Дина красит ресницы, расчесывает волосы, натягивает чулки. Детское, абсолютное обожание - Дина была ее кумиром, ее любовью.
        Но Дину вообще невозможно было не любить, она обладала невероятным обаянием. Когда Дина смеялась, домработница Люба, наряду с Аей обожавшая Дину, говорила, что Динин смех звучит, как трель серебряного колокольчика.
        Добрая, щедрая, великодушная Дина все время кому-то помогала: вытаскивала своих приятелей, а зачастую и просто незнакомых людей из болезней, запоев, безденежья, раздавала деньги, спасала бесчисленных бездомных собак и кошек… Однажды она подобрала на дороге сбитую собаку, привезла ее домой, выходила; так в их доме появилась Найда.
        Дина была ангелом. Отчасти падшим, но нежным и сострадательным.
        Она прекрасно пела - при ее хрупкости удивительно сильный голос! Отлично танцевала - невероятная пластика! Рисовала, играла на фортепиано - столько талантов! И… полное погружение в пустоту.
        Больше всего Ая любила часы, когда они с матерью вместе шили кукол. Куклы у Дины выходили немного странные: вытянутые, хрупкие, с огромными печальными глазами, похожие на ангелов. Ае казалось, что Дина и сама похожа на одну из своих кукол: красивая, большеглазая и слишком, слишком хрупкая для этой земли.
        Ая с Диной жили вдвоем в огромном доме - жили, как бог на душу положит, беспечно, хаотично, но Аю устраивала такая жизнь; единственное, чего она хотела, так это чтобы отец забыл о них (Борис не раз говорил Дине, что заберет Аю к себе, и Ая этого очень боялась).
        Но однажды все изменилось…
        …Ая догадывалась, что мать сильно подкосил уход отца. Дина любила Бориса, более того, она нуждалась в нем, болезненно от него зависела; она и боялась жесткого, авторитарного Бориса и не могла без него. Когда он ее бросил, в ней что-то надломилось. Чтобы отвлечься от личных проблем, Дина попыталась реализоваться в профессии, но вернуться в модельный бизнес у нее не получилось. В итоге она потерялась, не знала, чем себя занять: пробовала петь, рисовать - ничего не вышло. Да и на дворе уже стояли другие времена - середина девяностых, полная смена парадигмы, многие не могли вписаться в новую реальность. Дина потеряла точку опоры, стала пить. Потом у нее завелись друзья-наркоманы.
        Как сейчас понимает Ая, в последний год жизни Дина шла к своей трагедии, и тот жуткий финал в каком-то смысле был определен.
        Много раз за эти годы Ая вспоминала разговор с матерью накануне тех страшных событий. За день до смерти Дина вдруг призналась Ае, что прошлой ночью ей приснился ее отец. «Ну да, твой дед - Виктор Кайгородский. Он пропал четырнадцать лет назад, я тебе рассказывала. Знаешь, он никогда мне не снился, а тут… Очень странный сон. Отец сказал мне такую странную вещь…» Дина сбилась, не договорила. Ая потянула мать за руку: так что он тебе сказал? Но Дина промолчала, ушла от ответа.
        Ая так и не узнала, что тогда приснилось матери, потому что следующей ночью Дины не стало.
        Ая сжалась, потому что снова увидела ту сцену. Вся комната была залита кровью. Хрупкая Дина лежала, раскинув руки: изумленные глаза, застывшие то ли в крике, то ли в улыбке губы… Вот эта ее улыбка потом долго преследовала Аю. Преследует до сих пор.
        Ая задохнулась от разрывающей физической боли, словно бы это ее резали ножом, и повернулась к Егору:
        - Нет, Егор, пока не могу. Еще не время…
        Она не могла унять дрожь и от волнения задела стоявшую на столе кофейную чашку.
        Послышался звон разбитого стекла. Подбежал официант, кинулся убирать осколки.
        Ая резко встала:
        - Прости, Егор, я пойду.

* * *

        Привычка вести дневник, должно быть, передалась Ае от матери - Дина своим неровным, крупным почерком исписала не одну тетрадь. Только в отличие от Дины, Ая делала записи не на бумаге, а в ноутбуке (она боялась, что после ее смерти бумажный дневник может попасть в чужие руки, а у электронного файла все же больше шансов остаться непрочитанным).
        Примостившись в кресле у окна с ноутбуком, Ая писала в своем дневнике. «Сегодня я снова проснулась посреди ночи - между четырех и пятью утра. Ощущение удушья и дикий страх. Тот же давний кошмар: кто-то крадется в мою комнату, подходит к кровати, набрасывает подушку мне на лицо и начинает душить. С этим невозможно справиться. Невозможно. Надо честно признать, что психология тут бессильна. Всю жизнь занималась психологией, но порой приходит мысль, что она бесполезна. С областью рационального она еще как-то управляется, но там, где речь идет об иррациональном, все размывается и становится зыбким - ничего не работает. Мы бессильны - такие же люди, как все: жалкие, напуганные и растерянные».
        Ая просмотрела предыдущие дневниковые записи, захлопнула крышку ноутбука и задумалась. Расследование, которое она проводила с самого первого дня работы в агентстве, подходило к концу, - логическая цепочка постепенно выстраивалась. Круг сужался. Она все ближе подбиралась к человеку, называвшему себя Четвергом.
        Раздался дверной звонок. Ая поспешила открыть дверь - она ждала эту информацию и дорого за нее заплатила. Получив от курьера конверт, она вернулась в комнату и прочла полученные документы.
        Ну что же, все сходится… Ая взглянула на гравюру Дюрера и мысленно послала привет мистеру Четвергу. У нее была странная уверенность в том, что они скоро встретятся. Впрочем, ей предстояло проверить еще кое-что. Но для этого ей нужна была помощь Кирилла.

        Глава 15

        На следующий день Ая зашла в компьютерное логово Кирилла - ЦУП - и прямо с порога спросила Кира, как он отыскивает героев для агентства и каким образом получает о них информацию. Кирилл промолчал и бросил выразительный взгляд в сторону экрана, мол, и у стен есть уши.
        - Ясно, - кивнула Ая, - тайна за семью печатями. Ладно, попробую разобраться сама, раз помогать мне никто не хочет.
        Чтобы подтвердить свою догадку, ей непременно нужно было пробраться в ЦУП в отсутствие отказавшегося ей помогать Кирилла, но как это сделать? Войти в ЦУП можно было только по электронному пропуску Кира.
        Тогда Ая отправилась к Егору и честно призналась, что ей нужна помощь.
        Егор развел руками:
        - Ну а я что могу сделать?!
        - Кирилл дружен с Тиной, а у тебя есть свои рычаги воздействия на Тину, - подсказала Ая.
        Егор остолбенел:
        - И что ты мне предлагаешь? Заставить Тину выкрасть у Кирилла пропуск? И вообще я не думаю, что это правильно - использовать Тину…
        - Значит, ты мне отказываешь? Хорошо, справлюсь без тебя.
        - А ты, оказывается, ни перед чем не остановишься? - усмехнулся Егор.
        - Да. Меня ничто не остановит, если я намерена дойти до конца. А я тебе еще в самом начале сказала, что пойду до конца.
        Ее действительно ничто не могло остановить - она была готова на все. Даже на то, чтобы выкрасть у Кирилла пропуск.

        Технически провернуть этот план не составило никакого труда. Ая зашла в ЦУП и на манер Тины, стараясь не фальшивить, пропела: «Какой хороший котик!» Наклонившись, чтобы погладить кота, она ловко стащила лежавший на столе Кира пропуск. Все - пропуск у нее. Теперь еще раз повторить про «хорошего котика», а главное, сказать Кириллу, что его срочно разыскивает Егор. Исключительно по важному делу.
        Увидев на пороге своего кабинета неизменно унылого Кирилла и непривычно оживленную Аю, Егор удивился:
        - Вы чего?
        Ая бросила на Егора выразительный взгляд и, стоя позади Кирилла, начала как-то странно жестикулировать. Егор мгновенно все понял:
        - Ах, да, Кир, заходи, нужно кое-что обсудить.
        Ая тихонько прикрыла дверь кабинета Егора и быстро пошла к лифту, чтобы спуститься в ЦУП.
        Запущенные ею три монитора на столе Кирилла проснулись, и чуть медленнее включились несколько больших экранов на стене. Но дальше дело не пошло - система потребовала ввести пароль. Ая огляделась: на столе было идеально чисто - никаких приклеенных к монитору бумажек с паролями, вообще ничего; только в углу стола, уткнувшись мордой в стопку книг о Гарри Поттере, дремал кот Лис.
        Ая наугад набирала комбинации самых ходовых паролей, система не срабатывала. Экраны холодно светили, проснувшийся Лис насмешливо смотрел на Аю. В отчаянии Ая набрала еще несколько сочетаний - бесполезно. Кот зевнул, потянулся и спрыгнул со стола. В прыжке Лис задел стопку книг, одна из них упала на пол. Ая машинально подняла книгу - «Гарри Поттер и Тайная комната». Гарри Поттер… А Кир, наверное, поттероман?
        А что, если?!. Внезапно ее осенило.
        Ая не причисляла себя к поттероманам, но книги о Поттере она любила, во всяком случае ей не составило труда с ходу вспомнить самые знаковые понятия из поттерианы.
        Пальцы летали по клавиатуре: Поттер, Гермиона, название школы, в которой учился Гарри, - не то, не то… А что с заклинаниями? Ая задумалась: какое из них можно логически связать с запуском системы? С помощью какого заклинания в книге зажигают свет? Люмос - Lumos!
        Люмос - зажгись! Экраны зажглись.
        Ая просмотрела все открытые вкладки, влезла в почтовый ящик Кира - там было все. Да, ее догадка подтвердилась.
        В этот миг видеокамера на стене загорелась. Ая усмехнулась: ее, можно сказать, поймали на месте преступления. Повернувшись к камере, она спокойно сказала мистеру Четвергу (сто к одному, что он сейчас ее видел):
        - Застукали? Честно говоря, мне не стыдно. Раз вам не стыдно проделывать такие штуки с людьми, почему мне должно быть неловко? Кстати, я, кажется, начинаю кое о чем догадываться. Возможно, меня пора устранять, потому что я подобралась к вам слишком близко. Помните, вы когда-то говорили: поиграем в кошки-мышки. Ну что: один - один?
        Камера погасла.
        Ая вышла из ЦУПа. Она догадывалась, что мистер Четверг постарается свести счет. И сделает это быстро.
        Ей не пришлось долго ждать. Утром следующего дня, войдя в свой кабинет, она увидела на столе книгу. Это был роман Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Та самая книга, которую она, девочкой, читала в ночь, когда убили Дину.
        «Что ж, два - один, - прошептала Ая, - игра продолжается».

* * *

        В середине декабря сотрудники агентства собрались на совещание - криэйторы искали нового героя для новой истории.
        - Что там у нас? - спросил Данила нарочито строгим «директорским» голосом.
        Тина отчиталась: заказы на исполнение детских новогодних желаний, необычные сюрпризы, пара розыгрышей для людей с хорошим чувством юмора и несколько романтичных заказов для влюбленных пар: миллион алых роз, серенада, ужин в ресторане…
        Ая вздохнула:
        - Скучища!
        - А вот мы с Киром нашли кое-что интересное, - улыбнулся Данила. - Мне кажется, этот персонаж вполне может стать нашим «героем». Итак, Сергей Рубанов, сорок два года, владелец строительной компании «ЛМ Интернешнл».
        На мониторе появилась фотография лощеного господина средних лет, потом другая, на которой тот же господин выходил из дорогого автомобиля, и еще одна, где он был запечатлен на светском рауте в компании ослепительной блондинки.
        - Удивлены? - хмыкнул Данила. - Я поначалу, взглянув на него, тоже подумал: у этого-то хмыря какие могут быть проблемы? Рожа масляная, дядя упакован, небось сам может чудеса мешками раздавать. На несчастного никак не похож!
        …А между тем Сергей Рубанов действительно ощущал себя вдребезги несчастным человеком. В последнее время, просыпаясь по утрам, проводя совещания в фешенебельном офисе своей преуспевающей компании, встречаясь с приятелями и даже засыпая рядом с подругой - красавицей Олей, Сергей чувствовал усталость и подступающую к горлу тошноту.
        Его все, решительно все достало, и в данную минуту, сидя в модном ресторане, Сергей жаловался на жизнь другу Константину.
        - Эх, старик, у меня больше не осталось желаний, только планы в ежедневнике! - с надрывом признался Сергей. - Вроде все сбылось, а оказалось - не то, не то!
        - Ну как «не то»? - удивился Константин. - Бизнес стабилен, денег немерено, баба вон у тебя какая - хоть картины рисуй!
        - Леля?! Вот она мне уже где! - взвился Сергей и сделал характерный жест в области шеи, потому что объяснить приятелю словами суть своих претензий к Леле ему было сложно. А претензии, собственно, заключались в том, что его исключительно красивая подружка Леля оказалась автоматом для проглатывания денежных знаков. Вот он кидает и кидает в этот автомат усовершенствованной модели с блестящим дизайном крупные купюры одну за другой, а загребущая Леля хватает их своими накачанными рыбьими губами - и ведь не подавится, стерва! А кроме купюр, ее ничего не интересует, в том числе сам Сергей.
        - А мне бы другую женщину! - не выдержал Сергей. - Нежную, тонкую, бескорыстную! Тургеневскую! Ну, где-то же они, наверное, есть?!
        Костя флегматично пожал плечами: может, и есть.
        - А деньги, ну что деньги, - вздохнул Сергей, - они реальны только до определенной цифры, и тогда ты получаешь лучших женщин, «Шато Лафит» урожая шестьдесят третьего года, «Бентли» последней модели, уверенность в завтрашнем дне и независимость. Но после увеличения количества нолей на твоем банковском счете начинается другая арифметика, происходит, как это ни странно, обнуление, деньги становятся абстракцией. Их столько, что они превращаются в абстрактные цифры на бумаге. И вот ведь какая штука - оказывается, тебя больше нечем удивить, в сухом остатке лишь пресыщенность и усталость… Это чертово «Шато Лафит» отдает тухлым привкусом наскучившей тебе жизни, «Бентли» последней модели хочется разбить о ближайший столб, а вот этой курвистой Леле - ходячему банкомату - врезать по ее красивой, бессмысленной физиономии. Ох, старик, ну не могу больше - достало! - подвел итог своим философским размышлениям Сергей.
        - Что именно? - с иронией уточнил Константин (тоже пассажир «Бентли» последней модели).
        - Все, - прохрипел Сергей. - Я бы своей жизнью махнулся хоть с последним бомжом! Уж лучше жизнь на какой-нибудь помойке, но чтобы с эмоциями, чувствами, желаниями, черт побери!
        - Увы, мир так устроен: человеку всегда чего-то не хватает, - усмехнулся Данила, закончив рассказ о Сергее, - но в случае с нашим Рубановым речь идет о сильной жажде. Так вот я и предлагаю ему помочь - удовлетворить желания этого разочарованного прынца по всем пунктам, устроить ему, так сказать, перезагрузку сознания. Чуваку настолько наскучила его сытая жизнь, что любая помойка кажется ему предпочтительнее. Ну, так давайте помашем нашей волшебной палочкой и все ему организуем. А потом (не все же нам заниматься только трагическими делами, как в случае с Агатой) давайте на этот раз немного… пошалим?! Предлагаю взяться за это дело и назвать его «Принц и нищий»?! Я, в сущности, уже все придумал. Пусть этот капризный принц попадет в нищие! Надо подыскать ему правильную помойку и правильную «тургеневскую» женщину, а потом разыграть этот сценарий по нотам. А ответственным за это дело предлагаю назначить Семена Чеботарева. Пора уже и нашему Семену сыграть свою карту и проявить себя!
        Семен пожал плечами: возражений не имею.
        - Отлично, - кивнул Данила, - значит, передаю это дело нашим криэйторам.

* * *

        После рабочего дня по пути домой Данила забрел в бар, чтобы пропустить пару стаканчиков. Попивая пиво, он смотрел в окно: люди, машины, и все куда-то торопятся… В принципе за два месяца своей московской жизни он начал привыкать к суете этого большого города, к его безразличию, к его монохромности. Океан, южное солнце, тропические краски остались далеко, в какой-то прошлой жизни.
        На улице пошел снег - щедрый, пушистый и все вокруг сразу преобразивший. Данила обрадовался: как раз снега на юге ему порой не хватало; наверное, снег был единственным, о чем он скучал в Таиланде.
        Глядя на снег, Данила сразу вспомнил свой родной уральский городок: вот где сейчас, наверное, настоящая зима, сугробы по колено! И стоило ему подумать про снежную уральскую зиму, как в памяти ожили детские «зимние» воспоминания: мороз, ослепительное солнце, посверкивающий снег, и они с матерью вдвоем катаются на горке. Мать - молодая, красивая, смеется, прижимает его к себе, кричит, когда их ледянку заносит на повороте. И оба совершенно счастливы.
        К сожалению, он редко видел мать веселой и радостной, в последние годы совсем редко. Ее что-то печалило, словно бы подтачивало изнутри. А что - он так и не узнал. Мать тщательно скрывала от него свои тайны. Вот и история с денежными переводами так и осталась для него загадкой. Кстати, деньги на его имя по-прежнему поступали. Даже странно: где бы он ни оказался, таинственный благодетель всегда был в курсе его перемещений по миру. «А вдруг я сын какого-нибудь нефтяного шейха?» - усмехнулся Данила.
        Еще стаканчик, и можно идти домой…
        По пути домой Данила прикидывал, как провести вечер: посмотреть фильм, валяясь на диване и поигрывая на гитаре, или позвонить своей новой знакомой Лизе (кудри, грудь четвертого размера и абсолютная сексуальная раскрепощенность). В конце концов Данила, как истинный пофигист, счел, что проблему выбора можно легко разрешить, если выбрать все имеющиеся варианты. Гитара, Лиза и фильм. «Все сразу в один вечер», - решил Данила.
        Но у судьбы на него были другие планы. Когда он уже собирался набрать номер своей веселой подружке, его телефон зазвонил.
        - Мама? - Данила поразился тому, какой у матери слабый голос. - Что-то случилось?
        - Послушай, Дан, наверное, тебе лучше приехать, - запинаясь, сказала мать, - я… нездорова.
        - Что с тобой? Это серьезно? - испугался Данила.
        - Ты приедешь?
        - Да, я приеду завтра… Сегодня.
        - Это хорошо, - вздохнула мать, - я хотела тебе кое-что рассказать, думаю, ты должен знать. Приезжай, я жду тебя…
        Данила натянул куртку и рванул в аэропорт.
        Из аэропорта, уже купив билет на ближайший рейс, он позвонил Ае.
        «С ума сошел? - возмутилась сонная Ая. - Не знаешь, что ночь на дворе?»
        Данила заторопился:
        - Послушай, я в аэропорту, я должен срочно лететь на Урал. Пока не знаю, сколько там пробуду. Моя мать серьезно больна…
        Голос в трубке мгновенно потеплел:
        - Конечно, Дан, поезжай. Если понадобится моя помощь - звони в любое время.
        Спустя паузу Ая добавила:
        - Держись. Пусть у тебя все будет хорошо!

* * *

        Тина любила праздники, и, несмотря на то что особого новогоднего настроения в этом декабре у нее не было, ей хотелось добавить что-то праздничное, как щепотку пряностей, и в свою жизнь и в жизнь окружающих.
        На днях Тина ездила к Зое в больницу - отвезла ей подарки: оранжевый свитер, который связала сама, конфеты, печенье; вчера она присмотрела новогодние подарки для Кирилла, а сегодня ей в голову пришла идея празднично украсить офис агентства. Тина притащила из дома елочные игрушки, гирлянды и с энтузиазмом взялась за дело. Помогать ей вызвалась милая девушка из бухгалтерии - обладательница легкого характера, кудряшек и открытой улыбки.
        Барышни украшали зал для совещаний, когда туда вошла «психологиня» Кайгородская в строгом черном костюме и со своим обычным выражением лица распорядителя похорон. Ая пробуравила взглядом стоявшую на стремянке с гирляндой в руках Тину, отчего та вздрогнула и слегка пошатнулась. Кудряшка из бухгалтерии от страха тоже прижала уши.
        - Ничего, что я не в красном колпачке и не в тулупе Деда Мороза? - усмехнулась Ая и вышла из зала.
        - Какая же она злая! - сказала вслед Ае «девушка из бухгалтерии».
        Тина вздохнула:
        - Может, она просто несчастная…
        Ая как раз не любила праздники, а потому, увидев Тину, занимающуюся новогодними приготовлениями, ничего, кроме раздражения, не почувствовала. Правда, потом ее быстро и очень острой иглой кольнуло чувство вины: «В кого я превратилась? В дочь Бориса Гойсмана?!» Ая знала, что отец никогда не церемонился с людьми и мало заботился тем, что они чувствуют, - люди были лишь винтиками, механизмами в его тщательно отлаженной системе; она никогда не одобряла такого отношения к людям и уж тем более не хотела быть похожей на отца. Не хотела, но стала.
        «Я холодна, эгоистична, бездушна, и этому нет никаких оправданий, - выговаривала себе Ая, - душевную черствость нельзя списать на детские травмы и пережитую трагедию». В особенности ей было неловко от того, что она нагрубила Тине, которая уж никак не заслужила хамства. Ая подумала, что надо как-то загладить свою вину перед Тиной, пока не стало… поздно. В последнее время ее не покидает чувство, что она ходит по краю пропасти: один неосторожный шаг - и все закончится, а ей бы не хотелось остаться в памяти окружающих законченной стервой.
        В обеденный перерыв она вышла из офиса и дошла до ближайшего торгового центра. В одном из отделов Ая купила елочный шар сиреневого цвета фантастической красоты и по фантастической цене.
        - Ручная работа, - заговорщически шепнула продавщица, - расписывал талантливый художник.
        Вернувшись в офис, Ая застала Тину на корпоративной кухне, где та варила кофе, и протянула ей шар:
        - Это тебе, держи!
        Тина смотрела на Аю настороженно, как будто ждала от нее какого-то подвоха.
        Ая усмехнулась: «До чего ты дошла, Кайгородская, люди тебя уже боятся!» - и миролюбиво сказала, что тоже хочет сделать вклад в праздничное оформление конторы.
        Тина улыбнулась, поблагодарила Аю и неожиданно предложила ей вместе выпить кофе.
        Ая кивнула:
        - Давай. Тем более есть разговор. Мы ведь с тобой тогда так и недоговорили…
        За окнами шел снег, две совершенно разные, как лед и пламя, женщины молчали, потому что в силу невероятного различия их темпераментов им было сложно понять друг друга. И все же Ая попыталась…
        - Послушай, Тина, тебе незачем ревновать Егора ко мне. Нет причины. Неужели ты не понимаешь, что я интересую его не как женщина, а как героиня для его очередной книги? Боюсь, что, кроме творчества, Егора вообще ничто не волнует.
        Ая знала, о чем говорит. Этой ночью она дочитала умный, тонкий, изящный, глубокий роман Егора «Час волка» и поняла, как талантлив Егор; но вместе с тем ей было понятно, что талант такого масштаба требует от его обладателя бесконечного, предельного служения и обрекает его на неизбежное внутреннее одиночество.
        - Ты была права, Тина! - вздохнула Ая. - Егор - необычайно одаренный писатель, боюсь, в этом случае мы имеем дело с талантом. Но, видишь ли, талант - абсолютно замкнутая система. Егору никто не нужен. Ни ты, ни я. Никакая другая женщина. Я бы посоветовала тебе его забыть: ну что с этими гениями делать в реальной жизни - обслуживать их талант?! Но есть ли у меня право давать тебе советы?!
        Тина удивленно хлопала глазами: все это было как-то необычно и странно - слова психологини, а главное, то, что она оказалась… нормальным человеком.

* * *

        Не найдя Аю в кабинете, Егор отправился ее искать; конечно, меньше всего он ожидал увидеть ее распивающей кофе на кухне в компании Тины. Разумеется, он не собирался подслушивать их разговор - еще чего! - но, услышав свое имя, замер за приоткрытой дверью. «Так, стало быть, барышни говорят обо мне?»
        - Он не воспринимает меня как женщину, - донесся голос Аи, - он видит во мне возможную героиню для одной из своих книг. Люди вообще интересуют его исключительно как рабочий материал. Ему никто не нужен, он самодостаточен.
        Услышав ее слова, Егор отпрянул от двери и ушел к себе в кабинет. Что-то саднило, болело в груди: как же ты не права, Ая…
        Да, в самом начале их знакомства он заинтересовался ею - и это чистая правда - как любопытным персонажем, яркой героиней для его нового романа. Но чем больше он узнавал эту странную женщину с необычным именем Ая, которое в иных восточных языках трактуется как «знамение» и «чудо», чем больше они общались, тем сильнее он подпадал под ее чары. В какой-то миг он начал против своей воли влюбляться в нее, и постепенно эта нечаянная влюбленность переросла в истинное, зрелое чувство - любовь. Ая действительно стала его чудом…
        Теперь все было иначе. Егор знал, что любит ее, и все другое больше не имело значения. Героиня его романа ожила, стала реальной женщиной - слабой, страдающей, нуждающейся в помощи. Сейчас у него была одна цель - помочь ей справиться с прошлым, спасти ее.
        В дверь постучали. В кабинет вошла Ая, тихо села напротив. Оба молчали; после того вечера в кофейне, когда она сказала, что еще не готова рассказать ему о своем прошлом, в их отношениях возникла какая-то напряженность, Егору даже казалось, что Ая избегает его.
        - Егор, я знаю, ты обижаешься на меня, - начала Ая, - но поверь, я ценю твою дружбу и считаю тебя другом. Я решила рассказать тебе о той ночи. Пусть это будет знаком… моего доверия.
        Егор замер.
        - Только не прямо сейчас, мы вернемся к этому разговору после того, как я завершу важное дело.
        - Какое дело?
        - Я должна встретиться с Четвергом. Я нашла его. Я знаю, кто хозяин агентства.
        Егор изумленно смотрел на Аю, ожидая разъяснений. Но их не было.
        - И как ты на него вышла? - не выдержал Егор.
        - Это и есть самое интересное. Помнишь, я говорила, что главное понять, что объединяет всех сотрудников агентства? Так вот теперь я это знаю.
        - И что же?!
        - Потом расскажу. После встречи с ним. Сегодня Четверг прислал мне письмо - приглашение отужинать в его компании завтра вечером, в его «космическом доме».
        - И что ты думаешь делать?
        - Разумеется, отправлюсь на эту встречу!
        - Я пойду с тобой! - вскинулся Егор.
        - Нет, - отрезала Ая, - он пригласил только меня.
        - Ну прекрасно, надеюсь, еда будет хорошей и на сей раз он не станет разговаривать через экран. - Егора переполняли самые разные эмоции: и удивление, и страх за Аю, и даже… непонятная ревность, и раздражение. Следующую фразу он произнес именно с раздражением:
        - Поздравляю, ты добилась своего - разгадала загадку!
        - Да, разгадала, - усмехнулась Ая, - правда, в моей версии осталось нечто, что я пока не могу объяснить. Кое-что не сходится. Так, самая малость. Дело в том, что человек, пригласивший меня на ужин, по моим сведениям, мертв. Во всяком случае, числится мертвым. Так что меня пригласил на ужин… мертвец.
        - Это все, что ты мне расскажешь? - вздохнул Егор. Тревога за нее пересилила ревность.
        Ая пожала плечами:
        - Пока да.
        Егор потрясенно смотрел на нее, не зная, что сказать. В какой-то миг у него мелькнула мысль - упросить Аю позволить ему пойти с ней, чтобы защитить ее, быть рядом, но, глядя на нее - упрямо сжатые губы, решительный взгляд (действительно ни перед чем не остановится!), - он понимал, что все бесполезно - не послушает, сделает по-своему.
        В ней появилось что-то новое - какая-то отчаянность, решимость зверя перед прыжком… И что-то еще было не так с этой новой Аей, ее словно обволакивал странный, одновременно сладкий и дурманящий аромат. Егор только сейчас осознал, что это - духи.
        - Ты стала пользоваться духами? Прежде за тобой такого не замечал. Тебе подходит этот аромат - чувственный, загадочный… Как называется?
        - «Шалимар», - со странной усмешкой ответила Ая, - он именно что загадочный. Я пойду, мне пора.
        Прощаясь, она коснулась рукой его щеки. Жест нежности. Для Снежной королевы - просто неслыханная щедрость и смелость.
        Ая ушла, оставив за собой терпкий шлейф своих духов. Егор коснулся рукой щеки в том месте, которого коснулась рука Аи. Его сердце сжала ледяная тоска. У него почему-то было чувство, что он теряет ее. Может, уже потерял навсегда.

        Эпилог

        Снег шел все сильнее и сильнее, клубился, постепенно превращаясь в настоящую метель. Должно быть, нынешний холодный, завьюженный вечер мало подходил для прогулок, но Ая считала иначе…
        Пробираясь сквозь метель, она остановилась в заснеженной аллее Патриарших прудов и, зачарованно глядя на снег, кружащийся в свете фонарей, подумала, что нет ничего красивее зимнего пейзажа, когда молочная белизна снега переходит в серебро неба.
        Она так долго смотрела на метель, что ей стало казаться, что на всем белом свете была сейчас белая-белая зима.

* * *

        Егор вставил в печатную машинку лист бумаги. Самое время продолжить начатый роман о странном агентстве, но сначала надо вернуться к заглавному листу и рядом с названием романа поставить имя женщины, которой он посвятит эту книгу. Короткое имя всего из двух букв.
        ЭПИЛОГ
        А теперь пора приступить к очередной главе романа, финал которого пока неизвестен и самому автору. Стук клавиш, новый лист бумаги…
        Работу Егора прервала (можно даже не смотреть в дверной глазок!) его чудаковатая соседка. Принаряженная Тина держала в руках большое блюдо, накрытое крышкой. А что это у нее такой торжественный вид?!
        - Сегодня ведь двадцать четвертое декабря - католический сочельник, - со значением объявила Тина, не переступая порога.
        Егор вовсе не был католиком, но из вежливости кивнул: да, замечательно.
        - Входи.
        К его удивлению, Тина входить отказалась, объяснив, что уходит на встречу «с толстушками из своей группы». Егор попросил передать барышням привет.
        Тина протянула ему огромное блюдо.
        - Это тебе! Рождественский подарок.
        - Пирог? - усмехнулся Егор.
        - А вот и нет! - Тина эффектно, как фокусник, достающий из шляпы часы и кроликов, смахнула крышку и сунула блюдо Егору в руки. - Это праздничный рождественский торт по специальному рецепту! Ты только посмотри!
        Егор посмотрел. Нет, в самом деле, это было очень мило. Белая сметанная поверхность, и на ней, наверное, шоколадом, нарисованы стрелки часов. На часах, понятное дело, полночь. За кадром бьют куранты. Молодец Тина - старалась, рисовала.
        - Здорово, спасибо, с часами вообще отлично получилось! - улыбнулся Егор и тихо, как бы себе самому, повторил любимые строки: «Мы слепые стрелки часов, что взбираются в полночь».
        - Что? - не расслышала Тина.
        Егор махнул рукой: ничего, не важно… Строки прекрасного и, к сожалению, забытого поэта. С Рождеством, Тина.
        Тина, добрый человек, оставила ему свой - от самого сердца - подарок и ушла.
        Егор подошел к окну: снег, снег… Все терялось в белой метели.
        Жизнь продолжалась, стрелки часов неуклонно двигались к полночи.
        И где-то в этот миг, поглаживая рыжую шкуру Лиса, зачитывался прекрасной сказкой Кир, летел на Урал Данила, Агата отправлялась в свое последнее путешествие, слушала прекрасную музыку Марта, капризный миллионер Сергей Рубанов клял почем зря опостылевшую жизнь, еще не ведая, какую шутку с ним скоро сотворят; и Ая, сжимая в кармане пальто письмо мистера Четверга, гуляла на охваченных метелью Патриарших прудах, готовясь к очередной схватке со своим прошлым и с самой собой.
        И чистый снег укрывал Москву - белый, как белые страницы новой, еще не прочитанной книги, в которой героев ждут новые открытия и испытания.
        Продолжение следует.