За мгновение до мечты Галина Мишарина
        Отправиться в путешествие на другую планету? Как бы ни так! В нашем мире случилось наоборот - иная реальность сама пожаловала в гости. Кто же они, эти неведомые пришельцы? Страшные чудища, пришедшие истребить людской род, удивительные существа, могущие сделать наш мир лучше, или просто люди, которым стало одиноко на просторах огромной Вселенной? Это мне и предстоит узнать, потому как, возвращаясь домой, я чуть не столкнулась на дороге с одним из упавших с неба космических кораблей, а удивительная встреча стала началом удивительных приключений…
        За мгновение до мечты
        Галина Мишарина
        Пролог
        Я мчалась по знакомой проселочной дороге на старом папином мотоцикле. Переехав в другой город, родители оставили мне в наследство послушный драндулет и старого кота Тёму. А ещё небольшую усадьбу у озера, где я сейчас и жила.
        Бабушка, прежде жившая со мной, скончалась три года назад, и дом хранил её чувства. Мы были близки до последнего момента, и ушла она тихо, светлой летней ночью. Я так и оставила широкую кованую кровать нетронутой, и периодически тщательно выбивала красивое стеганое одеяло. Оно было сшито из разнообразных зеленых кусочков - с цветочным рисунком и клетчатых, с белыми горошинами и ягодами клубники. Зеленое одеяло, яркое, как бабушкины глаза. Такие же были и у меня.
        Я работала в магазине товаров для животных и заочно училась в академии, куда ездила каждые полгода на сессию. На этот период дом оставался под присмотром сестры, и, будучи не городским человеком, я очень тосковала по саду, лесу, заполненному грибами, и далекой Голубой долине за рекой, которую обычно наблюдала с холмов и где всегда мечтала побывать. Но лодки у меня не было так же, как и тех, кто согласился бы отправиться в это путешествие.
        Я не жаловалась. Работа была не скучной, хотя и однообразной, но мне удавалось и почитать, и порисовать, и позаниматься разными другими делами. В выходные я гуляла с сестрой и подругами, лелея надежду встретить, наконец, хоть какого-то парня.
        В этом была главная беда как больших городов, так и уютных городков вроде нашего - отсутствие мужского коллектива. Приезжали, конечно, туристы, рыбаки или отдыхающие на многочисленные прибрежные турбазы, но всем им не было дела до местных, у них были свои подруги. Многие надеялись на удачу, кто-то старательно ухаживал за собой, пытаясь привлечь будущего супруга длинными ресницами или шикарной прической, некоторые вели себя нагло и напористо… Однако везло немногим, ведь мужчин катастрофически не хватало. В стране, как и в мире, по непонятным причинам вот уже много лет был дефицит женихов, и девушкам приходилось из кожи вон лезть, чтобы обратить на себя внимание. Что ни приплод - сплошные девочки, хоть ты тресни! Только в этом году у нас в городке прибавилось с десяток младенцев прекрасного пола, и никто не знал, почему так происходит.
        В конце концов, я пришла к выводу, что лучше уж никаких отношений, чем одна из многих у какого-нибудь прохиндея. По правде говоря, у меня прежде был парень, мы познакомились в академии. Но поверхностные отношения, где правил он и только он, скоро сошли на нет. Мне хотелось острого чувства, о которое можно порезаться, и чтобы пролитые капли крови, коснувшись земли, проросли дружной березовой порослью, а не колючими сорняками вроде тех, что выращивали мы с Эмилем. Пользуясь своим положением «редкой» особи, он не давал мне права выбора, учил ходить, как выражалась сестра, «у ноги». Быть собачонкой я не пожелала, и расставание получилось скомканным и грубым. Вскоре после нашего разрыва парень нашел себе другую девушку, и не слишком горевал об утраченных чувствах, если они вообще у нас были…
        Иногда казалось, что я зря была так строга, но потом мне вспоминались наши объятья, прикосновения и поцелуи, и всё вставало на свои места. Сердце уверенно шептало: ты бы целовала любимого иначе. Собственно, это была ещё одна возведенная мною стена. Не знаю, почему, но я не испытывала жажды в ласках Эмиля. А когда он перешел к главному - и вовсе почувствовала отвращение… Зная, что для парней это важно, я ничего не могла с собой поделать, оставаясь холодной и отрешенной. За что на прощание и получила прозвище «Морозилка».
        Мы с подругами договорились встретиться на берегу, устроить пикник и искупаться. Чисто женская компания, привычная, хорошо знакомая и ничем не примечательная. Моя двоюродная сестра, работавшая администратором на лучшей турбазе в окрестностях, была заводилой. Всего два года разницы между нами создавали прочную дружбу, хотя в летнее время Ариэль редко когда удавалось вырваться с работы на волю. Она была очень красивой - высокой, стройной, с густыми каштановыми волосами. Голубые глаза и длинные ресницы вкупе со смуглой кожей делали её обворожительной, а природное обаяние ставило в тупик самых противных ловеласов. Ариэль многое умела, не была высокомерна или чересчур требовательна. Однако и она была одинока. Из всей нашей компании лишь у Сантии был постоянный парень. Они дружили с самого детства и собирались пожениться.
        Приехав первой на берег, я как всегда остановилась на холме полюбоваться видом. Две самые высокие горы были песочно-желтыми, отвесные стены предгорий испещрены гигантскими синими бороздами, а внизу, по берегу, росли величественные сосны. Я читала про этот вид, они жили, как и дубы, до тысячи лет, к тому же были не зелеными, а голубыми, словно вобрали хвоей небеса. Поговаривали, что когда-то с заоблачных вершин рушились водопады, и река была намного глубже теперешней. Именно туда, в эти гостеприимно распахнутые врата меж лесистых островов, так хотелось отправиться мне. Рассказывали, там дивно красиво.
        Я стащила одежду и расстелила на песке покрывало. Хотя бы ради таких вот прекрасных пляжей стоило жить в небольшом прибрежном городке. Девчонок всё не было, и я любовалась небом. Всегда любила такие высокие, массивные облака, в которых легко угадывались очертания знакомых предметов. Когда над головой показалось небесное сооружение, похожее на паука, я услышала вдалеке знакомые голоса. Через несколько минут мы уже плавали большой веселой компанией.
        - Бедный ваш Дамир Крюков! Его, наверное, снова осаждают студентки, надеющиеся на личную пересдачу! - хмыкнула сестра.
        - Он говорит, что никакой генетической проблемы не существует, всё в порядке вещей, - ответила я. - И ужасно смущается, когда ему задают личные вопросы.
        - Притом, что у самого две дочери. Никаких проблем! - передразнила Саша.
        Мы рассмеялись, и вдруг где-то вдалеке пророкотал гром. Удивленная, я подняла голову. Вроде бы не те облака, чтобы начался дождь, да и звук был далекий и шел из-за гор... Поднялся ветер, воды встрепенулись, и девчонки потянулись к берегу. Я видела, как они расселись вдоль кромки воды и принялись поглощать бутерброды. Мне выходить не хотелось.
        Волны покачивали ставшее легким тело, и я прикрыла глаза. Течение прохладой щекотало ноги, меня потихоньку сносило в сторону…
        - Эй, Таш, хорош бултыхаться! Глянь, что к нам движется.
        Я тотчас открыла глаза и поглядела в небо - с севера шла непроглядная черная туча.
        - Домой пора, - проворчала Селеста. - А ведь побыли всего ничего! Грозу никто не обещал, откуда она пришла, спрашивается?
        - Из-за гор, - ответила я. - И это одна-единственная туча. Не думаю, что она опасна…
        - Хочешь - оставайся, - проворчала подруга сестры Марта. - А мы едем. Да, Ари?
        У Ариэль была маленькая толстопузая машина желтого цвета, которую мы звали осой. Остальные приехали на вместительном внедорожнике Марты. Мне хотелось ещё поплавать, но девчонки разом загомонили, и мы собрали вещи, договорившись встретиться завтра утром.
        До дома было всего минут двадцать, но погода стремительно портилась. Поднялся ветер, песок летел в глаза. Я пожалела, что не взяла очки. Едва мы уселись по местам, и я с третьего раза завела мотоцикл, как гром прогремел снова. На сей раз я вздрогнула, ибо он был оглушителен. От такого звука хочется спрятаться под одеялом, хотя разрушительных штормов у нас не бывало в помине.
        Мы тронулись, и я сосредоточилась на дороге. С такими ямами только по сторонам зевать! Однако когда мы на развилке свернули направо, стало ясно, что идет настоящая буря. Туч стало больше, грохотало по-страшному, но дождя всё не было. Ветер бил в лицо, глаза покраснели от обилия пыли, и я обрадовалась, когда вдалеке показался родной лес. Он уж точно укроет от возможного ливня!
        Сверху донесся жуткий, пробирающий до костей гул, похожий на тот, что издают большие самолеты. Я резко остановилась и стащила шлем.
        - Поехали! - взмолилась высунувшаяся из машины Саша.
        Я покачала головой.
        - Кажется, там что-то странное наверху творится! Подождите, я хочу глянуть с высоты.
        И полезла на холм. Девчонки ко мне присоединиться не пожелали, но из машины выбрались и подняли головы. Теперь уже было хорошо различимо какое-то шевеление, происходящее в облаках. Ошметки чистого неба на фоне черноты выглядели неестественно яркими, словно их кто-то туда приклеил. Горы окутал густой туман, но мне чудилось, будто пики двигаются. Вода бурлила, огромные волны заливали пляж… Смотреть на это было до мурашек неприятно.
        Никогда не слышала, чтобы небо скрежетало! Казалось, его сейчас разорвет на части, и сквозь облачную массу выглянет темный клочок звездного неба. Будто кто-то резал высь гигантскими ножницами, попутно скидывая вниз ненужные клочья облаков… Ариэль и работающая на той же турбазе Саша в ужасе застыли возле осы, я же, наблюдая странное явление с холма, увидела упавший далеко в горах металлический предмет. Неужели самолет?.. Это бы многое объяснило! Однако, когда в вышине показались серебристые штуковины, которых я никогда прежде не видела даже по телевизору, стало ясно, что нам есть, чего бояться.
        В животе заурчало, горло потерли наждаком, и я так ничего и не крикнула подругам. Посыпались вопросы, на которые никто не мог ответить, чувства, пританцовывая, в конечном итоге устроили путаный, сумасшедший хоровод.
        Откуда? Почему сейчас? Неужели такое возможно? Как? Куда скрыться? Сплю ли я? А если всё сон, почему уши закладывает, а коленки трясутся?
        И всё-таки хотелось мне в это верить или нет, но гудящие корабли принадлежали существам нездешним, и, пока мы стояли, открыв рот, они начали снижаться.
        Я кубарем скатилась по холму, запрыгнула на мотоцикл и завела его с первого раза. Вот это удача!
        - Куда… чего… это… как? - произнесла бледная Саша. Ариэль молча смотрела на свои пальцы.
        - Я домой!
        - А, может, лучше с нами в город? - дрожащим голосом сказала сестра.
        - Нет. У меня там кот один-одинёшенек и куры… Я - домой!
        Домик мой, по крайней мере, не было так хорошо видно с верхотуры, как городок. К тому же, на кухне висело ружье - обычная воздушка, но отпугнуть незваных гостей она наверняка могла. А ещё ножи, вилки, грабли, в конце концов! Ими ведь можно тыкать… Я нервно рассмеялась этим нелепым мыслям и рванула вперед, подпрыгивая на кочках. Казалось, небесные летуны всё прекрасно сверху видят - наш страх, паническое бегство, желание скрыться в безопасном месте. А существовало ли оно?
        С меня сдувало лицо, волосы опутали шею вместо шарфа, спина одеревенела. Никогда не чувствовала такого напряжения. И без того пустынная дорога, казалось, вымерла. Повезло тем, кто сидел дома! Да и долго ли добраться с работы в нашем небольшом прибрежном городе? Черт дернул отправиться на пикник, сейчас собирала бы смородину под палящим солнцем и при первых признаках «вторжения» закрылась в подвале с припасами, котом и ружьем!
        Я махнула рукой девчонкам - они свернули налево, мне предстояло проехать прямо. Зачем, спрашивается, мы разделились? Впрочем, я бы тоже предпочла рвануть к родным, если бы они были в зоне доступа. Пока что мне казалось, что безопаснее усадьбы нет места, и я была готова принять у себя желающих держать оборону. В конце концов, крупные поселения жуткие захватчики посетят в первую очередь… «Собирайся и дуй в горы!» - сказал внутренний голос, но ответить ему я не успела. Дорога стала чуть шире, и грохотом меня едва не смахнуло с сиденья. А потом прямо передо мной бухнулась громадная серебряная машина, и я, чтобы не влететь в неё, была вынуждена резко затормозить. Переднее колесо перекосило, меня подбросило в воздух и шмякнуло о землю. Глазные яблоки подпрыгнули, щека взрыхлила землю, послышался треск ткани… Несколько мгновений я ошалело щупала перед собой темноту, а когда снова обрела способность видеть, заметила на дороге зловещую черную фигуру. В разбитой голове шныряли мысли. Побегу - догонит и затащит в свое логово. Попытаюсь драться - убьет. А вдруг он в любом случае захочет меня сцапать? Заберет
на корабль, съест?!
        А если просто захочет поговорить? Эта мысль показалась самой глупой. К сожалению, толком рассмотреть пришельца я не могла - голова кружилась, всё вокруг скакало и плыло, к тому же существо было скрыто под блестящими черными доспехами. Оно показалось мне высоченным, головастым и широким, с длинными щупальцами вместо рук. Наконец-то приняв решение, я поднялась и подхватила камень, зная, что он не поможет. Однако сдаваться без боя не хотелось, уж лучше швыряться сучьями и неумело долбить кулаками…
        Но пришелец не спешил что-либо делать. Он просто смотрел на меня и не двигался с места. Осмелев, я поднялась и провела рукой по лбу - кровит сильно. Стараясь не глядеть на застывшее черное нечто, ощупала череп и отыскала рану. Конечно, в мотоцикле была аптечка, но до него ещё надо было дойти. Я кое-как сделал два шага и остановилась отдышаться. Неужели этот так и будет пялиться?
        Зря накаркала - он двинулся ко мне, поднимая руки. Неловко рванув в сторону, я споткнулась на ровном месте и упала на задницу.
        - Стой!
        - Стой, - отозвалось существо почти одновременно, и я от неожиданности ойкнула. Голос был почти неотличим от человеческого, разве что звучал глуховато. - Я не обижу, - произнес он и через пару мгновений стащил с головы голову… Окажись там жуткая клыкастая морда, я и то удивилась бы меньше. Но то, что скрывала темная личина, поразило меня настолько, что я, словно тряпичная кукла, разом утратила всю свою твердость и поникла на асфальт, теряя сознание.
        Глава 1
        Он что-то бормотал надо мной, этот мужчина. Уж не знаю, на каком языке, и понятия не имею, что скрывалось внутри него, но красивое лицо определенно было человеческим. Не останавливаясь на чертах, я отметила только вьющиеся рыжеватые волосы и небрежную бородатость. А, ощутив в себе достаточно сил, рванула из его рук на волю. Хорошо, что он крепко держал, или мне было не избежать нового падения, на сей раз не носом, а макушкой вниз.
        - Да не злодей я, - насмешливо сказал пришелец. Ни акцента, ни заминок. - И не монстр. Помочь хочу, ты же из-за меня упала…
        - Не надо меня никуда нести! - слабо возмутилась я. Происходящее в голове не укладывалось, в особенности потому, что вторжение представлялось мне совсем иначе. - Я дома сама зашьюсь!
        - Вот уж не верю, - сказал он. - Что у тебя хватит ловкости так вывернуть руки.
        Я попыталась его оттолкнуть, заерзала, но он и бровью не повел. Да, с виду обычный мужчина, ни к чему не придерешься. Разве что костюм говорил о том, что он прилетел не на простом самолете. Я не стала приглядываться к деталям, было не до любопытства. Однако через несколько секунд всё же не выдержала.
        - Ты кто? Откуда взялся?
        Пришелец ответил приятной улыбкой. Пожалуй, в ней было чересчур много самодовольства, но зато и искренности хватало. Интересно, чудища умели так улыбаться?
        - Я не грабитель, не насильник и не завоеватель. Не злодей в принципе.
        - Но человек? - хрипло спросила я, не спеша доверять лохматому незнакомцу.
        - Ага, - снова улыбнулся он. - Прилетел налаживать дружественные связи.
        Меня разобрал глупый смех. Ну вот кто мог бы ожидать, что пришелец окажется просто-напросто мужчиной, вежливым и располагающим к себе, к тому же отлично знающим западное наречие? «Гость» тоже рассмеялся, и мне сразу полегчало. В конце концов, либо это такая невероятная правда, либо я слишком сильно ударилась головой и на самом деле мотаюсь в щупальцах какого-нибудь зверя, который несет меня не к металлическому кораблю, а к мохнатой летающей тарелке…
        Однако залезать внутрь мне совсем не хотелось. Сердце колотилось в горле, громыхало так, что закладывало уши. Меня слегка подташнивало, и хотелось только одного - спать в кровати, хорошо знакомой и прохладной в конце летнего дня. Когда незнакомец остановился у входа, представляющего собой недолгий крутой подъем (наверное, он назывался трап, хотя я понятия не имела о составляющих таких вот машин), я решительно выгнулась и произнесла как можно тверже:
        - Поставь меня, пожалуйста. Мне нужно домой.
        - А таратайка поедет? - отозвался он.
        - Думаю, с мотоциклом всё в порядке. Даже если нет, я живу неподалеку и могу дойти пешком…
        Слова вырвались сами собой, и глаза незнакомца весело вспыхнули. Только сейчас я заметила, что они у него дивные, тёмно-фиолетовые, как цветы на поляне за моим домом.
        - Могу проводить, - сказал он, как будто мы были давними знакомыми и соседями.
        - А корабль свой здесь оставишь?
        - Ну, кроме меня его всё равно никто использовать не сможет, - кивнул он, не спеша ставить меня на землю. Казалось, что моя беспомощность доставляет пришельцу удовольствие, и я нахмурилась, стараясь не разглядывать его.
        - Я благодарна тебе за помощь…
        - Которой не было.
        - Но хотела бы сама…
        - …упасть где-нибудь по дороге и расквасить нос, - закончил он серьезно. - Ты о сотрясении мозга слышала?
        - Да, - пробурчала я. - Сотряслась как следует.
        - Значит, понимаешь, что никуда идти тебе сейчас нельзя, лучше полежать с полчасика спокойно. К тому же рану стоит обработать как можно скорее, а я не криворукий, справлюсь. - Он поглядел на меня, скользнул взглядом по испорченной одежде. - И ноги до мяса содрала. Моя вина. Должен помочь.
        Я впервые поглядела ему в глаза прямым взором и прочитала в них многие из тех чувств, что присущи человеку. Упрямство, решимость, гордость владели мужчиной, и он, что бы я ни сказала, не собирался отступать. Кричи, вырывайся, пытайся что-то доказать, - усмехались странные темные очи. Всё равно сделаю по-своему.
        Пришлось смириться. В конце концов, он был прав. Я здорово стукнулась и не смогла бы доковылять до дома. А так была под наблюдением человека, могущего оказать первую помощь. Наверняка, если он умел управлять такой машиной, знал и основы врачевания…И только попав внутрь, где незнакомец устроил меня на узкой, но удобной постели, я поняла, что делаю.
        Мужчина, свалившийся с неба. Сильный и самоуверенный, он мог вытворить всё, что в голову взбредет, тем более что драться я никогда не умела. Страх пришел вместе с головной болью, и я прикрыла веки. Если сделает, то сейчас. Ударит, что-то вколет, привяжет… Мысли в голову полезли самые жуткие, и я содрогнулась, услышав непривычные звуки.
        Незнакомец открывал какие-то дверцы в стенах, доставал что-то. Попроси меня кто описать корабль изнутри и снаружи, я бы не смогла, настолько была напугана. Уже потом подруги будут хихикать, говоря, что уж фиолетовые-то глаза пришельца я запомнила хорошо…
        Между тем он подошел ко мне и крепко взял за плечо.
        - Потерпи, будет сильно щипать.
        Я кивнула и поморщилась. Происходящее казалось неприятным, реалистичным сном, из которого трудно выйти и который потом помнишь всю жизнь. Мужчина долго возился с моей головой, потом, заставив лечь, принялся осматривать ноги. Удивительно, но даже в таком поганом муторном состоянии я была способна краснеть.
        - Там не страшно!
        - Ссадины глубокие, хотя и не опасные. Я смажу, у меня есть хорошее средство. Только ты не против, если штаны станут короче?
        Главное, чтобы он не принялся их с меня снимать… Я кивнула. Мужчина сосредоточенно и осторожно убрал порванную джинсу там, где она прилипла к коже, смешавшись с кровью. Потом достал какой-то небольшой серебристый предмет, и я увидела тонкое, наверняка очень острое лезвие. В голове как будто прояснилось, и мне захотелось ударить его по руке, вскочить и выбежать прочь. Кто мог подумать, что подобная встреча возможна? Откуда мне было знать, что на самом деле привело его на нашу землю? Слова - одно, мысли - другое. Он запросто мог врать и делать это умело. Наверняка ему было, что скрывать…
        Я до последнего не хотела верить в настоящее. Конечно, существовала область науки, изучающая внеземные формы жизни, и история знала случаи прихода иных существ. Но это было так давно, что многие уже не верили в саму возможность подобного. Я и сама редко задумывалась над тем, есть ли в глубине космоса другие цивилизации. А теперь, ошарашенная, сидела с представителем этой самой цивилизации в его корабле, и он, человек снаружи, умело врачевал мои раны. Скрывалось ли невиданное существо у него внутри? Пришелец словно прочитал мои мысли.
        - Боишься, что сменю обличие?
        - Мне трудно поверить, - тихо сказала я. - А тебе легко вот так взять и явиться в иной мир, к иным людям? Ты вообще знал, что здесь живут человеческие существа?
        Он кивнул.
        - Я многое знаю, в том числе большинство ваших языков. Мои предки уже были здесь много веков назад и обещали, что сохранят память. - Он сощурился. - Мы во многом похожи, в том числе нутром. У меня тоже есть сердце, разум, душа.
        Я не успела воспротивиться - он положил мою ладонь к себе на грудь.
        - Оно одно и стучит вполне привычно, не правда ли?
        Я могла только кивнуть, попытавшись забрать пальцы, но он не отпустил, а поднес их к губам и мягко поцеловал. Тут уж я дернулась всем телом, не понимая, страх ли побудил отшатнуться. Прикосновение было легким, однако ощущалось в глубине тела тайным трепетом. Я снова покраснела, и мужчина усмехнулся.
        - Рад познакомиться, - сказал он. - Меня зовут Бьёрн.
        - Таиса, но все зовут Ташей.
        - Не против, если я стану использовать первый вариант?
        Я кивнула и попробовала сесть. На сей раз он позволил это и убрал руки, даже отодвинулся. Я благодарно улыбнулась.
        - Ты прекрасный доктор. Большое спасибо!
        - Всегда рад помочь. Как насчет проводить тебя до дому?
        - Ну… Я вроде полежала, и голова совсем не кружится. Думаю, тебе есть чем заняться помимо этих ненужных проводов.
        Сказала как отрезала, и тотчас о своих словах пожалела. Меня уже одолело любопытство, и захотелось задать уйму вопросов, продолжить это удивительное знакомство. Мужчина, впрочем, не обиделся на резкий тон.
        - Ты действительно выглядишь лучше. Пожалуй, я не стану настаивать.
        Мне удалось скрыть разочарование, и мы вместе вышли на воздух. Облачность как рукой сняло, солнце по-летнему припекало. Бьёрн внимательно следил, как я поднимаю мотоцикл, осматриваю его и пытаюсь завести. На сей раз мотор заработал со второго раза.
        - Что же, был рад встрече, - широко улыбнулся пришелец. - Надеюсь, ещё увидимся.
        - Э… Да, конечно. До свидания!
        Он небрежно и весело махнул рукой, и, когда я уже готова была сорваться с места, обернулся и бросил через плечо:
        - Шлем надень, гонщица.
        Вот так оно и состоялось, инопланетное вторжение.
        Дома я первым делом позвонила родителям. В усадьбе не было телевизора, но меня и так завалили последними новостями. Мама предлагала сунуть кота в корзину и немедленно приехать к ним, но я отказалась. Пришлось долго доказывать ей, что за городом безопаснее, и что это они должны рвануть ко мне. Однако папа, работающий в правовых структурах, категорически отказался покидать службу. Он заверил нас обеих, что опасности нет. О том же твердили по радио.
        Последующие дни я только и слышала что о пришельцах. В нашем краю их высадилось с десяток, а по всей стране - сотни. Никакого ущерба они не нанесли, вели себя вежливо, и, удивительно, но среди гостей не было ни одной женщины, сплошь мужчины в расцвете сил! Казалось, никогда не стихнут разговоры о такой небесной щедрости, тем более что пришельцы были все как на подбор высокие и отлично сложенные. Конечно, гости выглядели по-разному - и блондины, и шатены, и брюнеты, некоторые более плотные, другие - худощавые. У многих были ясные голубые глаза, у некоторых фиолетовые, как у Бьёрна. В мелькании лиц по телевизору я своего нового знакомого так ни разу и не увидела.
        Теперь жизнь в городке вертелась вокруг этого события. Люди словно позабыли, что есть другие темы, и их можно было понять. В последние годы у нас ничего интереснее застрявшей в болоте коровы и её последующего спасения не случалось…
        Девчонки измучили меня вопросами о Бьёрне, и я пожалела, что вообще рассказала о нашей встрече. Подруги требовали подробностей, но я не хотела по десять раз повторять одно и то же. Был ли он красивым? Был. Помог ли мне, позаботился? Да.
        - Ой, а если замуж позовет? - восклицала Саша, и они начинали дружно хихикать.
        Понимая, что это добрая, хотя и порядком надоевшая мне шутка нескоро выйдет из моды, я улыбалась и отвечала, что подумаю над таким предложением.
        Так прошло две недели. Признаваться в том, что я перед сном вспоминала о Бьёрне, не хотелось никому. Но, чего греха таить, во снах обретали прочность самые удивительные мечты, ведь мужчина оставил в моей жизни яркий след, который не спешил пропадать. В новостях говорили о рассекреченных архивах бог знает какой давности, о том, как благодушно приняли гостей во всех уголках страны. Об их мирном проведении, прекрасном воспитании и уме. Ученые тотчас заинтересовались кораблями, стали вести долгие беседы о путешествиях сквозь пространство, и делать множество удивительных открытий - конечно, с помощью технологий пришельцев, которыми те частично делились.
        Всё это было увлекательно, но куда больше мне хотелось узнать о самих пришельцах, а не об их кораблях. Я осознавала: вряд ли Бьёрн вернется, чтобы получше со мной познакомиться и пригласить в свой мир. Да и улетать-то, по правде говоря, не хотелось. Вот Ариэль и Марта только об этом и болтали. Они грезили путешествиями, мечтали познакомиться с одним из прибывших. И укоряли меня за равнодушие, которое было напускным.
        Я была недовольна собой. После разрыва с Эмилем мне казалось, что ничего хорошего ни с кем не выйдет. Поверив в свою холодность, я не искала теплых уголков ни в сердце, ни в теле. К тому же не сказать, чтобы во мне было что-то немыслимо привлекательное. Прямые и длинные светлые волосы, непримечательное, без изюминок, лицо. Средний рост и обычная фигура дополнялись неумением преподносить себя, как это блестяще умела Ариэль. Единственное, что отличало меня от остальных, это глаза. Бабушка всегда говорила, что моя сила во взгляде, и принималась перечислять другие нравящиеся ей черты.
        - Красивые руки, что немаловажно. Лебединая шея - мужчины такую любят. Уши не оттопырены - это тоже, знаешь ли, плюс. Губки розовые, аккуратные, да и носик вполне милый, не то что мой ковш…
        Мы смеялись, и она как всегда задумчиво приглаживала волосы.
        - Солнечные косы, да. Твой дедушка всегда говорил, что в первую очередь обратил внимание на мою прическу. Тогда, знаешь, ещё ленты были популярны. - Улыбка её стала печальной. - Конечно, цвет бледноват, зато густота что надо. Уж я-то знаю, столько голов за свою жизнь пересмотрела!
        Она была парикмахером а, когда оставила работу в салоне, продолжала принимать на дому, и прекрасно выглядела, даже копаясь в огороде. При этом, бабушка не любила косметику, разве что ресницы подкрашивала. До последних дней у неё были длинные волосы, блестящие и ухоженные, несмотря на седину.
        Бабушка была примером для меня: добрая, честная, отзывчивая, порой жёсткая, но только если кто-то нарушал её личное пространство. Дедушка ушел за пять лет до нее, и многому успел меня научить. В частности, ловить рыбу и различать следы в лесной чаще. Мы с ним отлично ладили и много времени проводили вместе. Он умел слушать и сам был превосходным рассказчиком. Прошли годы, а я знала, что всегда буду скучать по историям о о небесных кораблях, плывущих сквозь россыпи звёзд, и благородных странниках, обычных с виду и сказочных внутри.
        В это утро хотелось подольше поваляться в постели, и я выбралась копать картошку только к обеду. Было пасмурно, работалось легко. Страдая дурью в одиночестве, я нацепила розовую в горошек косынку, сделала два хвоста и надела старый джинсовый комбинезон. Он служил мне верой и правдой уже много лет, и, хотя на штанинах образовались дырки, а коленки отвисли, я любила его всё равно. Носить в город уже не могла, вид не тот, но работать в этой рухляди было удобно.
        Тёма дремал возле старой яблони, на плетеном лежаке с пестрой подушкой. Иногда он поднимал голову и медленно моргал, и тогда я принималась декламировать коту стихи.
        В далёком краю, где нас всего двое, - говорила я вдохновенно
        Я тайну великую в сумраке скрою.
        - Мяу, - отозвался кот, и вдруг неподалеку раздался чей-то веселый смех.
        Стремительно обернувшись, я увидела высокого молодого мужчину с растрепанными каштаново-рыжими волосами. На нем были джинсы, черная куртка и темные очки, в руках болталась синяя дорожная сумка. Бьёрн, но совсем другой. Не знай я, что он с иной планеты, приняла бы за своего. Тем более в очках, скрывающих удивительные глаза.
        - Привет! - улыбнулся он. - А я вот приперся без приглашения.
        Я так и застыла с кустом в руке.
        - О! Здравствуй… У тебя ко мне какое-то дело?
        Вопрос был закономерный, хотя и бестактный.
        - Ты мне понравилась, - простодушно объяснил мужчина, и я прикусила губы, внимательно на него глядя. Неужели он говорил правду? Постоянно сомневаться было моей дурной привычкой. Бьёрн огляделся и добавил уже более властно: - У тебя же нет мужа?
        - Нет, - отозвалась я со вздохом, представляя, как украсил меня старый комбинезон и ведро картошки вместо пахучего букета. - А если бы был?
        - Если бы ты его любила, - отозвался он, - я бы задумался. Если бы он тебя любил - вел бы себя осмотрительней. Но всё равно предпринял бы попытку.
        - Неужели за это время не нашел девушки краше? - улыбнулась я, почесав нос грязными пальцами.
        - Я видел разных, - с ухмылкой отозвался он. - Но ни одна не повторяла тебя.
        - Особенно сейчас, - неуклюже пошутила я, но Бьёрн улыбнулся как всегда искренне.
        - Давай помогу, - сказал он и шагнул ко мне, опуская сумку возле дерева и стягивая куртку.
        Под ней обнаружилась черная майка. Руки у мужчины были сильные, такими не то что лопатой орудовать - пни корчевать. Да и плечи куда шире, чем у того же Эмиля, и никакого живота, словно плоская доска, скрытая тонкой тканью. Да, он был красив, и это добавило трепета в мое и без того мечущееся сердце. Закусив губы, я наблюдала за тем, как пилот могучего космического корабля старательно и умело выкапывает клубни. Зрелище было умилительное.
        - Ты голодный, наверное? Пить хочешь? Оставь, это дело для меня привычное…
        - А вот помощь принимать ты явно не привыкла, - сказал он и, сняв очки, сунул их в кармашек. - Позволишь у тебя пожить?
        У меня сам собой открылся и закрылся рот. Подобная прямота кого другого могла оттолкнуть, но я успокоилась. Он сказал всё самое главное, пусть нагло, но удивительно нежно навязался. Мне сразу подумалось, что точно так вёл себя Тёма - подходил и начинал с силой бодаться о руку, пока я не принималась его гладить.
        В общем, уместны мои чувства были или нет, я обрадовалась незваному гостю.
        - Да, конечно… Ты не сочти за грубость, Бьёрн, но я что, действительно могу стать твоим другом?
        - Угу.
        - И правда понравилась? - сощурилась я против солнца. - Прямо тогда, помятой и напуганной?
        - Ты была такой, какой была, - сказал он, ловко орудуя лопатой. - Я не привык придумывать человека, предпочитаю узнавать его в простом общении.
        Он расправился ещё с двумя кустами, и я собрала богатый урожай крупных как на подбор картофелин. Это был ранний, быстрорастущий сорт.
        - Я буду рада общению, Бьёрн! У меня нечасто бывают гости.
        - Отлично! - снова улыбнулся он. - А я приобщусь к земному. Соскучился в пути по простому труду.
        Мы какое-то время смотрели друг на друга, и я надеялась, что не успела перепачкаться. Всё было непривычно: он сам - высоченный, уверенный в себе, сильный обликом и духом, его слова, произносимые низким, приятным голосом, само настоящее, к которому ещё надо было приспособиться. Бьёрн забрал у меня большое ведро, поднял сумку, и мы отправились в дом.
        - И давно ты одна?
        - В смысле здесь или…
        - И то, и другое.
        - Мы с парнем расстались пять лет назад. У нас, понимаешь… Ну, проблемы.
        - Знаю. Нехватка кадров.
        - Эм… Да. Тебе не могли не рассказать.
        - Поэтому я здесь, Таиса. Чтобы спасти ситуацию.
        - Как это? - улыбнулась я. - Ты что, комический жених, что ли?
        Мы рассмеялись, и Бьёрн кивнул.
        - Весьма подходящее определение. А иначе зачем нас столько прилетело? Для знакомства и дружбы планет хватило бы двух десятков расторопных ребят.
        - Но откуда вы знали, что у нас на планете имеются проблемы подобного рода?
        - Наши миры связаны прочно и навсегда. У вас мужчин мало, у нас женщин.
        - В это трудно поверить, - хмыкнула я.
        - Знаю. Мы тоже не сразу убедили ваших главных.
        - А у вас главный есть?
        - Их пятеро, но они не отдают глобальных приказов. Так сказать, выбраны для связей с общественностью.
        Мы подошли к террасе, поднялись по лестнице, и разулись у коврика. Бьёрн внимательно наблюдал за моими действиями, как будто не хотел упустить ни единой детали. Или он просто не знал наших обычаев? Мне захотелось задать уйму вопросов, в том числе о культуре жизни его родины, о природе, погоде и людях, которые были ему дороги. Однако всё это могло подождать.
        - Проходи, пожалуйста.
        Я решила поселить его в бывшей спальне брата, который до женитьбы часто приезжал погостить. Комната была сдержанной и лаконичной, светлую деревянную кровать украшало одно из бабушкиных одеял - темно-синее, с искусно вышитым кораблем. Помимо постели здесь был только большой встроенный шкаф, письменный стол и удобное кресло. Окна-двери были чуть раздвинуты, и бежевые льняные занавески покачивал ветер.
        - Здесь здорово, - несколько удивленно сказал Бьёрн. Перехватил мой взгляд и пояснил: - Я городской человек, Таиса, и никогда не жил в таком доме.
        - Но откуда тогда знаешь, как копать картошку?
        - Картошка, - повторил он. - Да просто увидел, как ты делаешь, и повторил. Нехитрое дело - лопату в землю втыкать.
        - Ты, значит, её и не пробовал?
        - Кого, лопату?
        С ним было хорошо смеяться. Меня вдруг охватило таким теплом и уютом, такой невыразимой радостью, что я чуть было не обняла Бьёрна. Но сдержалась и оставила его разбирать вещи, предварительно сказав гостю, где ванная комната. Сама же побежала переодеваться и умываться.
        Дома, слава богу, был порядок. Обещание, данное бабушке, не позволяло запускать усадьбу. Комнаты держались в чистоте, пыль надолго не задерживалась, даже кровати всегда были готовы к приходу гостей - застелены свежим бельем, проветрены. Также дело обстояло и с цветами. В отдалении росло немыслимое количество диких роз - от классических красных до тигровых, с рисунком на лепестках. Они цвели с июня по сентябрь, и я любила повсюду расставлять пышные букеты. Всё равно, отцветая, лепестки падали наземь, да и кустам было проще, если я убирала часть бутонов.
        В шкафу ждало подходящее чистое платье, одно из любимых повседневных. Так как я жила одна, то чаще ходила в чем-то легком вроде сарафанов или длинных туник. Почему-то захотелось открыть ноги. Как сказала бы сестра, это было инстинктивное желание женской особи выглядеть привлекательно, а своей, пусть и не округлой фигуры, я не смущалась никогда.
        Однако уже на пороге я передумала и влезла в длинное платье на тонких бретельках. Это был хлопковый сарафан василькового цвета с вышивкой по низу подола, и он вполне соответствовал поводу.
        Вернувшись на кухню, я не застала там Бьёрна, а потому осторожно спустилась в погреб и высыпала картошку. Пришлось вести себя осмотрительно, чтобы снова не извозюкаться, и я перебирала клубни без обычной резкости, не швыряя, а укладывая. В детстве мы с ребятами играли в прятки, и кто-нибудь непременно спускался в погреб, чтобы устроиться меж полок с банками.
        - Эй, - донесся до меня глухой голос.
        Я тотчас поднялась на несколько ступеней и увидела, что мужчина стоит возле стола, разглядывая художества Антона. Эти картины, написанные в разные годы, изображали всю нашу семью от мала до велика.
        - Скоро будем есть, - улыбнулась я.
        - Ты другая была, - и он показал на семейный портрет, где мне едва исполнилось пять. - Волосы как кудрявились.
        - И были негустыми и пушистыми, - кивнула я. - А потом чуть потемнели, выпрямились и окрепли.
        - А я всегда был кудрявым, - усмехнулся он. - Почему сама ведро вниз потащила? Я бы помог.
        - Привычка. Хочешь, я тебе домашнюю сметану дам, пока готовлю?
        - Ага, - кивнул он, садясь на ближайший табурет. - Я всё хочу попробовать, тем более что многие овощи и фрукты у нас не растут. Знаю, - и хмыкнул, - сметана - не растение.
        От пристального изучающего взгляда я снова начала краснеть. Никогда не видела фиолетовых глаз, наверное, в нашем мире таких просто не существовало. Судя по всему, Бьёрну было также удивительно видеть мои зеленые.
        Я с трудом заставила себя отвернуться и снова спустилась.
        - Это вроде холодильника? - спросил мужчина.
        Несколько секунд - и его голова показалась наверху.
        - Да, только лучше. Хочешь, спустись и посмотри. Здесь полно места. Дедушка всегда хотел сделать большое хранилище.
        Бьёрн не заставил себя долго ждать, и я, вдохновленная, начала показывать ему банки с самыми разными заготовками.
        - Варенье из ежевики, малины, клубники, земляники, вишни, сливы, груши, повидло яблочное… Наливки, домашние вина, компоты из всего, что под руку попадется… Огурцы, помидоры, перцы, всевозможные салаты… Там - грибы самые разные, тут желе из смородины и крыжовника…
        - Пощади! - расхохотался он. - Всё так вкусно выглядит, что я сейчас рычать от голода начну!
        - Выбирай, что хочешь, - улыбнулась я. - Хотя сейчас много свежих продуктов, прямо с грядки можно есть.
        В итоге в ход пошла молодая картошка, топинамбур, многочисленная зелень и рыжие помидоры. А ещё корни сочника - редкая и капризная культура бесподобного вкуса. Десертом стали яблоки - сорт розовых великанов, сладких и сочных. Я гордилась своими садоводческими способностями и трещала, как сорока, а Бьёрн улыбался. Кажется, нам обоим было хорошо вот так вместе обедать, и Тёма, предпочитавший дремать в тени яблонь, преспокойно улегся гостю на колени…
        Глава 2
        После обеда я повела его смотреть усадьбу. Любимая земля скрывала много уголков, которые могли бы понравиться как взрослым, так и детям. Странно, что раньше о маленьких шалунах я не думала. Наверное, это снова сработали инстинкты, которые прежде я всячески подавляла.
        Здесь был и густой старый лес, и прудик, и холодное глубокое озеро, и маленький пляж возле него. Были сады, заросли пней и дерево в виде буквы «Г», помнившее моего прапрадеда. В чаще можно было встретить барсуков и куниц, рыжих «звездных» оленей и золотых белок. Особенно я любила, когда к дому прилетали лимонные певухи - крупные птицы ярко-желтого цвета. В народе их ещё называли визгушами, потому что концерт получался весьма своеобразный. Среди нежных трелей нет-нет да и прорезался резкий, противный звук, словно одной из солисток наступали на хвост.
        - Бассейн делал папа, - рассказывала я. - Но за ним трудно ухаживать, и я редко пользуюсь, предпочитая открытые водоемы.
        - Мне нравится, - улыбнулся Бьёрн. - У нас холоднее, толком не поплаваешь.
        - А ты не закаленный?
        - Я, Таиса, бродяга. Много летал, много где побывал. Но при этом особой связи с природой никогда не было… - Он почесал в затылке. - Я люблю плавать, спокойно отношусь к холоду, однако чтобы сигануть в прорубь - это развлечение не для меня.
        - А я сигала.
        - И как?
        - Холодно.
        - Было бы странно услышать, что ты там согрелась…
        - После и правда тепло, - хитро улыбнулась я. - Особенно если сразу чаю напиться.
        Бьёрн кивнул, и мы молча обошли старые сады, чтобы взойти на холм, с которого открывался прекрасный вид на горы.
        - Чем ты здесь целыми днями занимаешься? - спросил он с улыбкой. - Неужели не скучно? Я бы сдурел, наверное.
        - Ты поживи с месяцок - тогда и поймешь, что от природы не дуреют, а наоборот…
        - Умнеют?
        Мы рассмеялись.
        - Скорее, добреют. Вот простое созерцание, например. - Я встала поближе и принялась рассказывать: - Городской человек разве умеет встречать рассветы? Разве можно отыскать подходящую крышу, чтобы налюбоваться утренним солнцем, первыми его лучами, небом, которое только-только проснулось? Здесь, Бьёрн, рождается новая жизнь. Среди этих синих и желтых великанов, на воде вместе с бликами, с облаками, которые становятся цветными, а потом опять белеют. Горы умеют дышать, небо слушает тебя, вода всегда готова рассказать свою историю. Впрочем, как и любое дерево… Просто нужно уметь слушать. Здесь не бывает одинаковых дней. Ты можешь подумать, что суета мегаполисов интересна, ибо несет заряд времени, но движение леса, трав, птиц и зверей куда сплоченнее, интереснее и мудрей. На закате я встречаю чаек - они кормятся у залива, и под вечер возвращаются обратно. Среди них обязательно найдется последняя, отставшая от остальных, летящая в темноте. Я вижу её и понимаю - пора домой. А дома, на крыльце, ждут жуки-фонари. Такого поначалу можно испугаться, потому что он большой и горит синим огоньком, к тому же при
взлете гудит и пофыркивает. Они сидят на перилах, шевеля усами, и нисколько меня не боятся. И Тёма их не трогает, потому что знает - невкусные. - Я перевела дух и поглядела на собеседника, ожидая его реакции.
        - Ну, а что ночью? - спросил он, и стало радостно, что мои слова вызвали интерес.
        - В сумерках поют ночные птицы, бродят по кустам мелкие зверушки. Звезды яркие и сияющие, а лунный свет пробивается даже сквозь шторы. Ночью, если прислушаться, можно различить плеск воды вдали, гул, исходящий от гор (никогда не понимала, почему они гудят по ночам), какие-то писки, копошение, шум ветра в кронах… А есть час, когда всё словно замирает. Наверное, тогда мир действительно спит. В городе-то жизнь не может позволить себе подобный отдых, там нет-нет да и встретишь позднего прохожего, такси или дергающий глазом фонарь.
        Мужчина хмыкнул.
        - А дальше?
        - Дальше день, и он веселый. Я ведь рассказала только малую часть того, что можно почувствовать, и не упомянула о деятельной жизни солнца. И труды, и заботы, купание, загорание, сбор урожая, да и не сижу я тут постоянно! Встречаюсь с подругами, ещё учусь, работаю, навещаю родителей… Эта земля, это… - попыталась подобрать слова и начала размахивать руками. - Пространство - это энергия, сила, которая питает тебя круглый год. Конечно, постоянно быть одной тяжело, но я не так уж и одинока. В середине лета приезжают родные, брат с детьми, двоюродная сестра. Заглядывают подруги, далекие соседи тоже приходят. У них коровы, молоко прекрасное, а у меня овощи и фрукты - обмениваемся. Я много чего придумываю, например, захотелось сделать на дереве домик. У нас как раз есть подходящий красный ясень. Вот осенью получу диплом, собаку возьму. Мечтаю о лошади, но это сложнее…
        - А в городок на драндулете ездишь?
        - Или на велосипеде, если ничего с собой тащить не надо. Я за продуктами редко когда заглядываю. Так, крупу да сахар… Муку ещё иногда, шоколад. Если бы ты мог сравнить вкусы, понял бы, что в городе сама пища насыщает иначе. Но каждому свое, - поспешно добавила я. - И это не значит, что я презираю или осуждаю горожан. Просто… Трудно объяснить… Пока не услышишь музыку мира этого и другого, который в пелене фонарного света.
        Бьёрн задумчиво почесал подбородок. Он смотрел вдаль, на горы и утесы, на синие воды и голубые ели.
        - А там была?
        - В Голубой долине ни разу. Вообще-то место заповедное, но поговаривают, что заселение возможно. Добираться сложно: сначала по воде, а потом только по воздуху. Не то чтобы непроходимые места, но не везде с первого раза пролезешь.
        - Мне нравится, когда есть тайна, - улыбнулся он. - И твой рассказ понравился.
        - Спасибо. Когда есть с кем поговорить, это замечательно! Ты, наверное, много разных планет видел? - осторожно спросила я.
        - Да. Красивые места есть везде, но некоторые и правда особенные. Как эта ваша долина. Неудивительно, что горы гудят. - Мы переглянулись. - Я не умею хорошо говорить, Таиса. Уж точно не создаю образы, как ты. Но слушать люблю. Расскажи ещё…
        И я продолжила рассказ. С ним было легко, мы так и провели остаток дня на холмах и у воды - ходили, говорили, смотрели. Оказывается, Бьёрн успел побывать в столице и других крупных городах.
        - Как обратно добрался? На поезде?
        - Зачем? - хмыкнул он. - На корабле прилетел. Ничего, что он там, на поляне, постоит?
        Я рассмеялась.
        - Звучит вроде обыденно, но ещё месяц назад я такого и представить не смела! Конечно, здесь никто не испортит. К тому же он, наверное, прочный.
        - Ветром точно не унесет.
        Меня посетила мысль, что если Бьёрн не будет так смеяться и улыбаться, он перестанет быть собой. И в то же время в нем жила угроза, особая мощь. Так бывает при грозе: страшно, а глаз не оторвать. Обычно я всегда выходила на крыльцо любоваться молниями и всякий раз вздрагивала, когда громыхало над самой головой.
        Мы медленно повернули к дому, прошли через бесконечные пляжи, мимо непостоянных лагун, по лугу, где уже засыпали цветы. Потом по лесной тропинке, отгоняя комаров, к рощам, посаженным моими предками, и саду, где часть деревьев была выращена мной. Я сорвала огромное красное яблоко и протянула Бьёрну. Наши пальцы на мгновение соприкоснулись, и у меня по затылку побежали мурашки.
        - Оно сладкое, - тихо сказала я, чтобы скрыть трепет.
        - Не сомневаюсь, - кивнул мужчина. В сгущающихся сумерках мне чудилось, будто его глаза посверкивают зеленью, как у Тёмы. - А что на ужин?
        - Что захочешь. Сытного мяса, правда, не могу обещать, я не держу ни свиней, ни коров. Рука потом не поднимется забивать, понимаешь? Зато рыбу ловлю. Парадокс, рыба ведь тоже живая.
        - Ещё одно занятие: рыбалка.
        - Да, - оживилась я. - А ещё можно на тарзанке кататься! Я тебе завтра покажу. Кстати, и качели есть.
        - Боюсь, меня они не выдержат.
        - Ещё как! Мой папа, бывает, тряхнет стариной, залезет, а мама его качает. А что твоя семья?
        - Они далеко, - коротко сказал Бьёрн. - Счастливы своей спокойной жизнью.
        - Вроде моей?
        - Не совсем. Родители предпочитают комфорт и живут в городе.
        - Совсем как мои!
        - Не думаю, - мрачно усмехнулся он, - что твоим нужны деликатесы и обслуживание.
        - О! Хм…
        Почему-то меня смутили его слова. Представились этакие господа, которые не привыкли ни о чем заботиться.
        - Думаешь, не похож ли я на них?
        - Ты не похож. Бродяги привыкли обходиться без удобств.
        - Это верно. Поэтому я особенно благодарен за мягкую постель и замечательный прием.
        Он поглядел на меня выразительно, хрумкая яблоко, и я поспешила заняться платьем. Бьёрн чего-то ждал от меня, раз так смотрел. Во взгляде Эмиля никогда не было подобной таинственности. Я не испытала страха, но поняла, что должна задать важный вопрос.
        - Бьёрн, в чем настоящая цель твоего приезда?
        Снова аппетитное похрустывание.
        - Я уже сказал: понравилась.
        Сама милота!
        - И что мы будем делать?
        - Узнавать. Я тебя и о тебе, ты меня и обо мне.
        - Просто «нравиться» недостаточно, - честно сказала я. - Так у меня было с Эмилем, и не вышло ничего хорошего.
        - Вот именно для этого я и приехал. Кто знает, вдруг я тебе приглянусь? - и широко улыбнулся.
        - Ты мне приятен, Бьёрн. С тобой хорошо быть рядом… но я немного стесняюсь.
        - Меня? - спросил он и внезапно сжал мою руку. Реакция была вполне закономерна: я вздрогнула, хотя и не отшатнулась. - Ты почему такая напряженная? Боишься, что я буду настойчив? Или, наоборот, слишком мягок?
        - Скорее боюсь себя настоящую, - отозвалась я, краснея.
        - Ага! - обрадовался Бьёрн. - Значит, я тебе и правда понравился. Отлично. С этого и начнем.
        - С чего?
        - Чтобы ты не дрожала, когда я до тебя дотрагиваюсь. И говорила, когда что-то не так, сразу. Сейчас неприятно? - он провел пальцами по моему запястью, погладил щекотно и мягко.
        - Н-нет… очень приятно, - пробормотала я. - Просто не привыкла к прикосновениям.
        Он удивленно склонился ко мне, темные глаза стали внимательными.
        - Тебя парень что, за руку не водил?
        - Вот именно что водил, как собаку. А лучше сказать тащил. - Я пожалела о сказанном и постаралась сменить тему: - Я буду с тобой искренней, обещаю. Что хочешь на ужин?
        - Почему ты это позволяла, Таиса? - продолжил Бьёрн.
        Я вздохнула. Нет, он, конечно, захочет узнать подробности.
        - Потому что была молодой, беспомощной, неопытной и одинокой. Обрадовалась, что он на меня обратил внимание, и поначалу всё шло вроде неплохо… Но вскоре встало ясно, что ему от меня нужно только подчинение, уважение и время. Мы ходили туда, куда хотел он, занимались тем, что ему нравится. Многие мужчины в нашем мире таковы. Они считают, что девушка должна от счастья голову терять, если её выберут. Сам понимаешь, численное превосходство…
        - Превосходство глупости, - кивнул Бьёрн. - Мне жаль, Таиса, что так получилось. Я тебя понимаю. У нас дома женщины ведут себя подобным образом.
        И больше ничего не добавил. Наверное, это была не самая любимая его тема. Мы подошли к крыльцу и поднялись на веранду.
        - Ну что, я приготовлю, а ты отдохнешь?
        - Выгляжу усталым? - улыбнулся он.
        - Ты гость, - напомнила я. - Можешь развалиться на кровати и ждать, когда всё будет готово.
        - Я помогу, если ты не против. Скажи, что сделать.
        Мужчина пошел следом за мной, и был так близко, что я почти чувствовала на затылке его дыхание. Было замечательно на душе.
        - Ты показывала наливки. Они некрепкие?
        - Предлагаешь отпраздновать встречу? Это можно, только я не буду пить.
        - Как это? Я что же, сам с собой стану отмечать?
        - Просто мне стоит чуточку пригубить - и я начинаю делать глупости.
        - Обещаю, что не стану этим пользоваться.
        Я поглядела в его смеющиеся глаза.
        - А может, компоту?
        - А может, рискнем?
        Я рассмеялась в который раз за день.
        - Ладно.
        - Отлично! Даю слово не приставать.
        И обезоруживающе поднял руки, но глаза были хитрющие. Что уж он там запланировал, можно было выяснить, только решившись на безумство…
        Ужин удался, даже Тёма был доволен, потому что снова сидел на коленях у Бьёрна. Кот был не слишком-то красивый, хвост давно облез, а шерсть потеряла блеск. Однако ни обвислые бока, ни слабые лапы моего гостя не смущали. Он наглаживал ласкового зверя, и тот мурлыкал на всю кухню.
        Наливка как будто не произвела никакого особенного эффекта. Я выпила целых две рюмки, и ощущала только легкое головокружение. Сравнивать этот напиток с крепкими, которые подавали в барах, конечно, не стоило, однако для меня и такой дозы должно было хватить. Но - не хватило, и я на радостях бухнула третью… А, может, и четвертую тоже, трудно сказать.
        Мы говорили о родном мире Бьёрна, но мужчина и правда оказался не слишком хорошим рассказчиком и отвечал коротко, без красочных подробностей. Зато если начинала говорить я, сразу улыбался и задавал уйму вопросов, на которые я отвечала без настороженности.
        Наши планеты были во многом похожи, вот только Бьёрн рос на холодном материке, где вместо зеленых гор были снежные скалы, а быстрые реки совсем не подходили для купания.
        - Океан ледяной, зима правит больше половины года, весна короткая, а лето быстрое. Конечно, есть и теплые края, но это в основном острова, и туда уезжают на отдых избранные. Туризм, ага. Я ещё подростком понял, что уж лучше улечу куда-нибудь искать счастья, чем буду торчать в очереди на путевки. А вот родители дождались, да так там и осели, в тепле и довольстве.
        По его голосу было понятно, что он не слишком привязан к родным, но я не расстроилась. Бывает так, что сын не похож ни на мать, ни на отца, и им сложно вместе. Обвинять тех или других нет никакого смысла. Я вот тоже не ладила с двумя своими двоюродными сестрами, зато третья была моей подругой с детства. О чем и сообщила Бьёрну, рассказав несколько смешных историй нашей юности. Судя по его лицу, такой откровенности он не ожидал, но не прервал меня и не смутился, попросив вспомнить ещё что-нибудь в этом духе.
        Часы показывали двенадцать, когда мы решили отправиться спать. Ноги слегка заплетались, и пришлось, чтобы дойти до ванной, ухватиться за стену. Оттуда я выбралась ползком и услышала веселый смех моего гостя.
        - Никакой обещанной глупости, Таиса, - сказал он, беря меня под мышки и ставя вертикально. - Ты просто размякла и расслабилась.
        - Наверное, наливка просрочилась…
        Он рассмеялся.
        - Откуда ты вообще знаешь, какой становишься?
        - Девчонки рассказывали.
        - Подруги?
        - Да. Всего один раз было, но не думаю, что они преувеличили. Ну, вот и моя дверь. Сейчас я её открою… Как же это… заело замок, что ли?..
        Бьёрн помог мне доплестись до постели, и усадил на край.
        - Сама разденешься?
        Я погрозила ему пальцем:
        - Ага, всё-таки решился?
        - Нет, просто ты дверную ручку с пятого раза нащупала.
        Я захихикала. Кажется, это было зелье замедленного действия. Я нагнулась к мужчине и прошептала ему на ухо, совершенно не стесняясь такой близости:
        - А у меня под платьем ничего нет.
        Бьёрн стал серьезным.
        - Таиса, я действительно не собираюсь к тебе приставать, хотя и очень хочется. Но, честное слово, ты скорее заснешь в платье, чем его с себя стянешь.
        - Замочек, - доверительно сообщила я.
        - Что?
        - Там сзади. Расстегни.
        Бьёрна не пришлось просить дважды, но во мне ещё оставался здравый смысл, а потому я, придерживая платье, выпроводила его за дверь.
        - Бодрой… то есть доброй ночи!
        Я не успела насладиться пьяным настроением и легкостью тела, и, к сожалению, забыла, каково это - почувствовать на щеке его теплые губы. Этот первый, невинный и ласковый поцелуй, стерся из памяти вместе со вкусом слив.
        Хорошо, что утром у меня совсем не болела голова. Я тихонечко умылась и пошла делать обычные ранние дела. В семь возле розовых кустов мы встретились с Анной, она передала мне молоко и хлеб, а я ей - корзину яблок и ведро картошки. Когда Бьёрн к десяти вылез из спальни (судя по всему, он был соней и мог бы дрыхнуть ещё, но привлекся запахами), я ждала его за столом, перебирая ягоды для варенья. У меня был удобный график - неделю через неделю, плюс воскресенье как дополнительный выходной. Значит, мы могли ещё несколько дней быть вместе с утра до вечера. От этой мысли стало жарко, и я, не зная как лучше поприветствовать мужчину, с глупой улыбкой похлопала по стулу рядом с собой.
        - Доброе утро, - сказал Бьёрн и удобно уселся. - Как самочувствие? Ты, вижу, ранняя птаха.
        - И тебе доброе, Бьёрн. Это привычка. Мне утром молоко приносят, вот и встаю. А так бы повалялась. В смысле если бы повод был…
        - Какой, например? - улыбнулся он, одну за другой засовывая в рот ягоды. - Усталость?
        - Я редко устаю.
        - Даже от работы?
        - Она несложная.
        - А другие дела? Ночные?
        Это был намек, и я понимала, почему Бьёрн не спросил прямо.
        - Это… Ну, тоже нет. В смысле у меня нет, а других, наверное, да.
        Я покраснела и уставилась в плошку. Как о таком расскажешь? На сей раз мужчина решил не настаивать.
        - Чем займемся?
        - Хочешь, прогуляемся в город?
        - Там есть на что посмотреть?
        - Нет, зато ноги разомнем.
        - То есть пойдем пешком, да?
        - Можно доехать на мотоцикле, а потом походить.
        - Честно говоря, я слегка побаиваюсь твоего коня, Таиса, - рассмеялся он. - Разрешишь его осмотреть перед поездкой?
        - Буду тебе очень благодарна! В городе есть мастерская, но я туда… э… не хожу.
        Бьёрн посмотрел вопросительно, продолжая таскать ягоды одну за другой. Он даже измазался слегка, но тотчас воспользовался салфеткой и ухмыльнулся.
        - Бывает, свиничаю.
        - Я не против. Сама не всегда аккуратна. По-моему, это весело! А по поводу мастерской… Там Эмиль работает. Я скорее разобьюсь, чем обращусь к нему. Все механики - его друзья, и они не прочь лишний раз припомнить мне эти неудачные отношения.
        - Понятно, - кивнул мужчина. - И ты всё сама.
        - Как видишь, в технике я разбираюсь куда хуже, чем в ягодах.
        - Не беда, я всё устрою. Нужно только смотаться к кораблю за инструментами.
        - Хорошо. У меня есть кое-какие, но их мало, и половину давно пора выбросить. Лежат в гараже с незапамятных времен.
        - Ага, значит, есть и гараж.
        - И даже еще один драндулет поновее. Брат его здесь бросил, а я не пользуюсь, потому что он для меня чересчур верткий.
        - Глянем и его, - пообещал Бьёрн. - Но пока что хочу чаю.
        Я встала из-за стола и пошла мыть руки, улыбаясь доброму утру. Если бы Бьёрн попросил пирогов, сметанников, кексов - напекла бы. Захотел бы целый день валяться в постели - сидела бы рядом, гладя его голове и читая книги… Мысли показались чудовищно прекрасными, а зависимость и услужливость не напугали. Мне было до тошноты противно ухаживать за Эмилем, стирать его носки и гладить майки, но Бьёрн не раздражал абсолютно ничем. С моим опытом стоило бы опасаться сильных чувств, однако я радовалась и с улыбкой глядела, как гость довольно жует салаты, лопает бутерброды и каши. В него помещалось немыслимое количество еды, а уж сколько он пил чаю! Как вскоре выяснилось, ему очень понравились местные продукты и ещё больше - фрукты и ягоды из моего сада.
        В гараже был порядок, но царило запустение. Я заходила туда только чтобы поставить или взять мотоцикл.
        - Можно доехать на твоем старом друге до корабля и на месте произвести все манипуляции. Ага, вижу и заброшенного товарища. Он-то как раз безопаснее. По крайней мере, выглядит здоровым.
        Мы надели куртки, и я подала Бьёрну шлем брата. Эмиль любил машины, но терпеть не мог мой личный транспорт. Он категорически отказывался чинить мотоцикл и запретил мне на нем ездить. Как хорошо было, когда мы расстались, снова скакать по кочкам на ненадежном двухколесном тырчике! Теперь, усаживаясь позади Бьёрна, я улыбалась от уха до уха тому, что наконец-то прокачусь с ветерком, будучи пассажиром. Ездить в большом автомобиле Эмиля было скучно, ведь он всегда закрывал окна, предпочитая кондиционер, и терпеть не мог плохие дороги - в отличие от меня, могущей заехать по уши в грязь и хохотать от души над собственной неуклюжестью. Каким водителем был Бьёрн?
        Сумасшедшим, иначе не скажешь. Конечно ему, управляющему космическим кораблем, простые дороги опасными не казались, но я вцепилась в мужчину намертво, молясь, чтобы мы доехали живыми. Он гнал так, что, казалось, мотоцикл под нами развалится, а нас самих придется собирать по частям лучшим хирургам столицы. Да и то, если останется, что собирать… Мы подпрыгивали, метались в стороны, несчастный драндулет кряхтел и спотыкался, но Бьёрну было весело: до меня то и дело доносился его раскатистый смех. И всё-таки бесстрашие оказалось заразительным. Уже на полпути к месту назначения я начала получать удовольствие от безумной гонки, и расхохоталась вместе с мужчиной, когда мы едва не свалились в небольшой овраг.
        Если бы мы пробирались пешком, получилось бы короче. А так пришлось ехать по ужасной лесной дороге, которой давным-давно никто не пользовался. Неудивительно, что вскоре на пути встретилось рухнувшее дерево, которое нельзя было объехать или убрать. Бьёрн остановил мотоцикл и помог мне слезть. И снова прикосновение теплых пальцев вызвало всполох в теле, и я захотела, чтобы он взял меня за руку.
        - Что?
        - Ничего.
        - Ты покраснела.
        - Ты внимательный. То есть нет, не то слово. Заботливый. Это непривычно и приятно.
        Наверное, щеки стали красными, как маки. Совсем, что ли, разучилась с мужчинами разговаривать?
        - Пожалуйста, детальнее, - хмыкнул Бьёрн, а потом вдруг сжал мои пальцы: - Понял. Мне тоже приятно. У тебя рука такая прохладная. - Он огляделся. - Придется всё-таки нести инструменты, а так хотелось ещё покататься.
        Я рассмеялась.
        - Всегда так ездишь?
        - Я и летаю так же, - улыбнулся он. - Ну-ка, погоди.
        Он отпустил меня и вернулся к мотоциклу, а потом поднял его обеими руками и попробовал устроить на плече.
        - А ничего, не тяжелый. Погляди, чтобы я ноги куда нужно поставил.
        Я напугалась, что драндулет шлепнется и придавит его всем своим весом, и, не задумываясь, придержала мужчину за пояс.
        - Ещё лучше, - ухмыльнулся он. - Только не прижимайся плотнее, а то я уроню твоего железного друга.
        Кое-как, пошатываясь и подбадривая друг друга, мы перебрались через дерево, и продолжили поездку. Как по мне, мотоцикл ехал нормально, ничего нигде не вышло из строя. Но мужчине было видней, всё-таки он разбирался в машинах, раз прилетел с другой планеты…
        На поляне было хорошо, гудели пчелы и большие рогатые жуки, порхали жирные стрекозы и крупные лесные бабочки. Корабль стоял в траве, гладкие бока блестели в лучах солнца. Бьёрн остановился на краю леса, снова взял меня за руку и повел вперед. На этот раз я отважилась крепче сжать его пальцы, и мужчина, оглянувшись, ласково сощурился. Если он планировал узнавать, мог ли запланировать любовь? Мне для этого много времени не понадобилось, хотя я и уговорила себя подождать с выводами.
        Теперь-то корабль не казался пугающим. Я любопытно разглядывала его как снаружи, так и изнутри, и уже не боялась, что из Бьёрна выскочит что-то жуткое. У него действительно было одно сердце, и оно гнало по жилам теплую кровь. Это тепло, его дыхание, улыбка и голос создавали человека, который мог стать мне много больше, чем просто другом. Но тогда, нерешительная, зависимая от прошлых ошибок, я не сказал об этом. У нас ещё было время поговорить, признаться, почувствовать глубже. Пока можно было просто наслаждаться и не думать о возможных трудностях.
        Мы вместе полезли смотреть, что к чему в нутре мотоцикла, и Бьёрн достаточно быстро разобрался в механизме. Он что-то перебрал, свинтил, почистил. Честно говоря, я не смотрела ему в руки, больше на него самого.
        - Есть люди, которые не могут работать, если за ними пристально следят, - сказал он между делом. - А я вот, наоборот, балдею.
        - Всегда?
        - Сейчас, - не поднимая глаз, отозвался Бьёрн. На губах играла улыбка.
        Мне захотелось коснуться его руки, но вот уж этому отношения с Эмилем не научили меня совсем. Поэтому я просто склонилась ниже, чувствуя, что ещё немного, и ощущу запах его волос. Погладить бы осеннюю шевелюру, запустить пальцы в рыжеватую гущину, провести по колючей щеке. А, может, он и не был колючим? Я не могла больше молчать.
        - Ты не похож на местных ребят.
        - Знаю, - ухмыльнулся Бьёрн. - Но совершенно не стесняюсь своей непохожести. Путешествия научили меня не обращать внимания на пустяки вроде общепринятых норм. Моим родителям подобная прическа не слишком нравится, они считают, что длинные волосы у мужчины - это признак неряшливости, лени и неспособности повзрослеть. То есть если ты брит и стрижен - у тебя больше ума, такта и воспитания. И как бы не учитывается, что я не хожу с грязной башкой и нечесаным, главное, что не удосужился соответствовать стандартам качества.
        - А мне нравится! Тебе так хорошо, слегка растрепанным и обросшим.
        Он поднял глаза и улыбнулся.
        - Тебе так тоже хорошо, Таиса, однако, ошибусь ли я, сказав, что ты редко ходишь с распущенными волосами?
        - Не ошибешься. С косами привычнее и удобнее. Хотя, помнится, прежде я распускала их, думая, что привлеку внимание своего человека.
        - Значит, ты веришь в родство душ? В смысле, что мужчина и женщина могут быть созданы друг для друга и прочее?
        - Верю. А ты?
        Он пожал плечами и снова занялся мотоциклом.
        - Даже не знаю. Я люблю всё анализировать, а чувства разве разложишь по полочкам?
        - Нет, наверное. Хотя многие пытаются. А семья, Бьёрн?
        - Тебе, конечно, интересно узнать что-то обо мне. Понимаю. Ну, всё просто: младший сын, разгильдяй и недотепа, сплошное недоразумение. Не захотел быть тем, кем должен был стать. Лет в двадцать я вообще мечтал о сказке, потому и пошел в летную школу, что родители восприняли без особого восторга. - Он едва слышно вздохнул. - Когда открыл для себя небо - я потерял семью. Путешествия, они такие. Разлука что угодно разрушит, тем более столь некрепкие отношения, какие были у меня с родными. Ну, вот. Теперь твой друг будет резво бегать.
        Он поднялся, вытер руки и предложил мне сесть.
        - Хочешь, чтобы я повела?
        - Ага. Никогда не ездил позади девушки.
        Когда Бьёрн убрал инструменты и что-то ещё взял из корабля, я уже ждала его со шлемом в руках. Он без всякого смущения обхватил меня покрепче, прижался, большой и теплый, и я ухватилась за руль, надеясь сосредоточиться на дороге. Назад мы ехали так же весело, но не так быстро, а на повороте к городу меня всё-таки занесло, и мы чуть не рухнули в канаву.
        Прибрежные поселения Голубых песков были похожи одно на другое: невысокие каменные дома, плавучие закусочные, много зелени и доброжелательные люди. (Я уже рассказала Бьёрну, что район получил такое название, потому что здесь и впрямь можно было найти длинные и пустынные голубые пляжи - невиданной красоты, с песком, который использовали для изготовления особой глины). Мне не хотелось, чтобы знакомые начали приставать с расспросами, но несколько удивленных взглядов я словила. Да и скроешь ли от людей пришельца? Конечно, они знали, что Бьёрн нездешний. И не только глаза его выдавали, но и манера вести себя, осанка, сама походка.
        Я вновь вспомнила Эмиля - он никогда не был галантным. Лишний раз не открыл бы дверь, не позаботился согреть, что-то подать. Бьёрн оказался полной его противоположностью. Он уделял внимание мелочам, но делал это легко и непринужденно, явно не задумываясь над своими действиями. Бывают люди, которые всегда хотят что-то получить взамен. Именно таков был Эмиль. Мой гость ничего не просил кроме ответного внимания, и я, довольная, с радостью его оказывала.
        Нам понадобилась пара часов, чтобы обойти городок. Я старательно избегала улиц, где жили знакомые, в том числе ту, на которой работал Эмиль. Но судьба решила иначе, и мы с бывшим парнем всё-таки встретились - в кафе на берегу, которое он никогда прежде не посещал.
        Эмиль, конечно, был с новой избранницей, и поначалу сделал вид, что меня не узнал. Наверное, такой вариант нас обоих устраивал, но его подруга что-то просекла и сказала громче, чем следовало:
        - А это не та, о которой ты рассказывал? Ну, лохудра деревенская…
        Мне сразу стало и смешно, и неуютно, тем более что Бьёрн обернулся, а затем поглядел на меня вопросительно. Однако я потянула его к дальнему столику, не желая вступать в бессмысленные беседы. Ещё услышала, как Эмиль ответил что-то вроде «Да, она, но какая разница?», и плюхнулась на стул прежде, чем Бьёрн шагнул помочь.
        - Он, - угадал мужчина. - Бывший. - Он поглядел на Эмиля без особого интереса, с высокомерием, достойным древнего царя. - Ну, как я и говорил, по роже сразу видно, что…
        - Тс! - воскликнула я, закрывая ему ладонью рот, и Бьёрн тотчас этим воспользовался. Улыбаясь, он сжал мои пальцы, поднес к губам и принялся легонько, щекотно целовать. И самое приятное, что это не было представлением, устроенным для Эмиля, а самой настоящей, желанной нам обоим лаской.
        - Если ты просишь, я оставлю рассуждения при себе, - хмыкнул он. - Просто забавно каждый раз видеть, как ты вспыхиваешь. Что же дальше-то будет?
        Я улыбнулась. Нашел о чем спросить, тем более в такой момент! Всё, что дальше, представлялось мне сном, и не хотелось обдумывать заранее, чтобы не испортить сладость предвкушения. Я верила, что течение времени вынесет нас обоих к чудесным берегам.
        Глава 3
        Они не подрались, и это не могло не радовать. Я ужасно боялась мужских драк, особенно после того, как довелось разнимать брата и его лучшего друга. Тогда одного забрали в полицию, а другого - в больницу…
        Эмиль постоянно пялился в нашу сторону, а Бьёрн так вообще перестал обращать на влюбленных внимания. Его интересовали две вещи: я и еда. Всё остальное он игнорировал, и мне предстояло научиться уживаться с этим холодным равнодушием, которое не нравилось окружающим. Прежде всего, потому, что у нас не привыкли к подобному. В городе все и всюду совали свои носы, и это было нормой. Никаких обид, когда твоя личная жизнь становилась достоянием общественности… А тут - Бьёрн, который запросто мог больно укусить. Он-то своих тайн выдавать не собирался, и я радовалась, что рядом с ним так спокойно и безопасно.
        Наевшись, мы покинули кафе и посетили старую набережную, которая давно уже требовала реставрации. Ограда кое-где обвалилась, цветные прежде плитки бугрились, а на лавки было страшно садиться - то ли гвоздь вопьется, то ли рухнешь вместе с прогнившими досками на землю.
        Однако я любила это место. В пору детства мы много времени проводили под кронами ив, забирались на старые деревья, что склоняли ветви над водой, и оттуда всякий раз кто-то падал в реку - конечно, не случайно. Это было любимой игрой всех ребят: жить на деревьях, представляя, что мир затоплен и теперь все дома выглядят именно так. Мы приносили с собой бутерброды, сок и яйца, создавали «кланы» и «семьи», а, бывало, прятали на верхушках конфеты и яблоки, и тогда другая команда, называемая «воришками», должна была их находить и похищать. Чудесное, светлое время…
        Бьёрн молчал. Старых ив осталось едва ли десяток, остальные погибли. Вода у берега была чистой, но неглубокой, поэтому пляж не пользовался популярностью. Да и гуляли здесь в основном пожилые люди и мамы с детьми. Не то что несколько лет назад, когда берег был другой, и завозили песок, ставили зонтики и лежаки.
        - Домой? - спросила я через несколько минут.
        - Домой, - отозвался мужчина. В его глазах трепетало едва различимое светлое пламя - спокойное и мирное.
        Час ушел на то, чтобы добраться до усадьбы, где мы отдохнули в тени дубов, на специально застеленной мягким покрывалом скамье. И снова я говорила, а он слушал, но теперь это не беспокоило.
        - Хочешь, сыграем во что-нибудь? - предложила я, когда стало прохладнее. - Карты, шахматы… То есть если ты умеешь.
        - Насчет карточных игр ничего обещать не могу, не любитель. А вот нарды или шашки - с радостью.
        - О! Шашки - моя любимая! Я постоянно проигрывала брату и убиралась в его комнате.
        - На желания играли?
        - Только на обязанности по дому.
        Бьёрн рассмеялся.
        - Ну, убираться я не мастак, зато коварен в желаниях. Решишься?
        - Учти, я тоже могу что-нибудь этакое загадать - мало не покажется!
        - Сначала выиграй.
        - А ты смотри, не продуй!
        Мы рассмеялись, и через несколько минут уже сидели на веранде со старой шахматной доской.
        - По две партии в день на желания, остальное - просто так? - предложила я.
        - Думаешь, времени не хватит со мной расплатиться?
        - Вроде того. Я, конечно, не новичок, но и ты наверняка здорово играешь.
        - Хм, - отозвался он. - Ладно. Два желания в день. Давай пробную партию для начала, - и стал раскладывать кружочки.
        В общем, пробных получилось целых пять, а когда мы немного друг к другу присмотрелись, решили, что пора загадывать желания. Бьёрн играл хорошо, я четыре раза продула и добилась-таки одной ничьей. И вот настал решающий матч.
        Мы оба не привыкли надолго задумываться над каждым ходом, просчитывали шаги быстро, а потому уже через несколько минут стало ясно: я снова проиграю. Бьёрн, как и Антон, не поддавался, а вот Эмиль, «добрая» душа, частенько делал вид, что тупит. Я улыбнулась своим мыслям. Бедный мой бывший парень, когда-то казавшийся идеалом! Теперь я, засранка, находила в нем всё новые отталкивающие черты, вместо изюминок - тухлинки, сладкое заменяя горьким. Да, с ним я много плакала, считая себя никчемной. Куда это годилось?
        - Таиса, ты витаешь в облаках. Сосредоточься.
        Я вернулась к игре, но ничего предпринять не смогла - подарила Бьёрну первое желание.
        - Отлично. Ещё?
        - А желание? - смущенно спросила я.
        - Будет. Давай играть, мне понравилось!
        И мы, увлекшись, так и просидели за шашками допоздна. После решили, что нужно попробовать шахматы, затем другие игры, которым пришлось Бьёрна учить. Он пообещал рассказать о тех, в которые играли у них, и я задумалась, какие вечера встречал мужчина на иных планетах. Он поведал о себе крайне мало, о своих путешествиях - почти ничего. Была ли эта скрытность следствием прошлых ошибок?
        Солнце уже не припекало, и мы решили погулять по саду. То и дело вокруг падали яблоки, покачивались, налитые солнцем, желтые груши, а хитрые птицы утаскивали с верхушек самые спелые и сладкие чёрные вишни. Снова придется рано встать, чтобы начать варить компот, делать повидло, перебирать, сушить и резать… заготавливать плоды жизни. Создавать пищу такую же сильную и вкусную, какой была для деревьев земля и воды небесные.
        Мы с Бьёрном молча друг другу улыбались. Наверное, в такие мгновения люди учатся чувствовать одинаково, внимать энергиям, которые ещё не названы. Возможно, и слова становятся не столь необходимы именно потому, что сердца звучат в одном ритме. Над нашими головами промчалась стайка зеленых лесных птичек. Они весело щебетали, но, кажется, торопились укрыться в чаще.
        - Знаешь, неудивительно, что ты привязана к своему поместью, - вдруг сказал Бьёрн. - Я побыл всего ничего, и мне уже здесь нравится!
        - Хотя ты городской человек.
        - Именно. Но что-то в округе не слишком много подобных усадеб.
        - Начинать с нуля очень сложно. На этой земле не мной сад заложен, не мной будет завершен. Всё, что ты видишь вокруг, рождено любовью и временем, растилось без напора - ни удобрений, ни специальных навыков у моих предков не было. Эта усадьба - продолжение каждого из них, и, надеюсь, в ней есть частица меня. Колыбель памяти, так бы я сказала. Её нужно беречь, ухаживать, то есть просто-напросто любить каждый уголок. Даже небо хочет любви.
        - Ты говоришь о доме как о ребенке.
        - Я и чувствую так. Понимаешь, дело не только в бабушке, которая оставила его мне, но и во внутреннем чувстве правильности.
        - Даже древний дуб можно пересадить.
        - Старые деревья не пересаживают, Бьёрн. Ты никогда не сможешь выкопать все их корешки, не повредив ни единого, не перенесешь на новое место память о дождях и вкусе земли.
        - Ты меня не поняла, - улыбнулся он. - Я говорю о желуде, Таиса, который будет помнить всё, но при этом создаст новую жизнь из прошлого прежней. Никто не выдернет твои корни, если ты носишь в кармане хотя бы одно семечко с родной земли.
        Я удивленно на него уставилась.
        - А… Да. Это верно. Ты так не говорил прежде. Что случилось?
        - Внезапное вдохновение, - пожал плечами мужчина и тотчас хмыкнул: - Понравилось мое красноречие? Прости, поэму в твою честь всё равно не осилю.
        Мы рассмеялись.
        - А я и не прошу стихов, это меня скорее смутит, чем обрадует. Да и не могу представить тебя, стоящего в позе оратора и декламирующего что-то поэтическое.
        - Каким же можешь?
        - Например, на моем мотоцикле. А лучше на каком-нибудь покрасивее… И на корабле, на фоне звездного неба.
        Бьёрн внезапно обнял меня за плечи и прижал к себе.
        - Романтик ты до мозга костей, Тая.
        - Да, - прошептала я и робко обняла его в ответ. - Мне кажется, ты чуточку тоже.
        - Заразился от тебя, - отозвался он тихо, и тут хлынул отменно теплый, радостный ливень. Солнце хитрым глазом смотрело из-за туч, и радуга не замедлила показаться - огромная, яркая, через все небеса до самых гор.
        - Купаться! - обрадовалась я, поднимая голову и глядя на уже мокрого, слегка растерянного Бьёрна.
        - Хм…
        - Идем же! - и потянула его к ближайшему озеру.
        Бьёрн последовал за мной, и я чувствовала, как податливо его сильное тело. Когда хотел, он умел быть гибким. Попробовала бы тянуть насильно - не сдвинула бы с места.
        Мы остановились на песке и принялись раздеваться.
        - Таиса, а я желание придумал, - вдруг сообщил он, убирая со лба мокрые пряди.
        - Да?
        - Давай голышом купаться!
        Я выронила майку. Стоило предугадать, что Бьёрн выдумает нечто подобное, но мне почему-то не было страшно.
        - Я… Эм… Может, хотя бы низ оставить?
        - Хорошо, - тотчас согласился он. - Ты оставляй, а я всё сниму.
        - Нет, - решительно заявила я. - Не пойдет. В конце концов, это честное желание! Только отвернись, пожалуйста.
        Бьёрн вместо этого нырнул, и я быстренько стащила остатки одежды. Вода показалась нежной, как кипяченое молоко. Его что-то долго не было, и я поплыла наугад - туда, где последний раз видела темную голову. Будучи в отличной форме, как он её поддерживал? Я вот плавала и бегала по лесу, этого вполне хватало. Может, на корабле был какой-нибудь уголок для тренировок? Кажется, что-то такое я там видела…
        Я взвизгнула: мужчина появился внезапно, взял меня за пояс и подкинул вверх. Когда я, смеясь и отхрюкиваясь от воды, всплыла, Бьёрн стоял поблизости. Он медленно двинулся навстречу, и мне расхотелось улыбаться. Мужчина был совсем в другом настроении - ни веселости, ни задора. В нем проснулось то самое, звериное, что властвует над нами, когда телом руководят инстинкты.
        Я отшагнула, провалилась в яму и ойкнула, но Бьёрн успел поймать меня и не отпустил. Конечно, сбежать было гораздо легче - предложить поплавать, сказать, что я пока к такому не готова, выдумать ещё сотни отговорок, чтобы оправдать свою нерешительность. Но я знала: нельзя. Мне хотелось всего, что обещали его глаза, и новый, пряно-острый вкус столь опасной близости питал и растил долгожданные перемены.
        - Я только обниму, - тихо сказал мужчина. - Не бойся.
        Я закрыла глаза и почувствовала, как он прижался ко мне сперва грудью, потом животом и бедрами. Глупо о таком, наверное, думать, но я рассудить, что с Бьёрном, когда мы окажемся близки, придется нелегко. А всё потому, что Эмиль был худощав везде, включая то самое место… Мой гость - отнюдь. Я даже успела испугаться, не решит ли он прямо сейчас воспользоваться ситуацией, и приготовилась к боли, которую уже испытала однажды.
        Но Бьёрн не торопился, и было хорошо доверчиво отдаться в его руки, почувствовать на себе радужные, впитавшие солнце капли. Я прогнала лишние мысли, глубоко вдохнула влажный запах мира и склонила голову к широкому плечу. Ладони мужчины скользнули по моей спине, губы оказались возле уха, а потом тронули шею. Нет, то были непростые объятья. Бьёрн по-настоящему, пусть и не в губы, целовал меня, ласкал плечи, руки, почти касался скрытой под водой груди, но пальцы в последний миг ускользали в сторону. Он был словно камень - прохладный и твердый, а губы, наоборот, мягкие, горячие. Нарочно или нет, он действовал постепенно, то слегка приподнимая меня и почти целуя в губы, то отстраняя и заглядывая в глаза, чтобы прочитать «да». Я чувствовала, чего он хочет, и готова была здесь и сейчас стать частью него - обхватить ногами, пустить глубже, пусть это будет сначала неприятно… Тут-то появился и ещё один страх - а что, если больно будет всегда?..
        - Ты не могла бы немного откинуться? - тихо попросил он.
        Я неуверенно отстранилась, и Бьёрн показал, чего хочет, заставляя меня прогнуться в пояснице и затылком коснуться воды. Теперь-то он видел всё, что прежде было сокрыто, и я зажмурилась, напряженно ожидая, что мужчина станет делать.
        - Ничего такого, чтобы тебе не понравилось, - отозвался он. - Просто полежи. Хочу, чтобы ты расслабилась.
        Я честно попыталась не думать о том, что валяюсь перед ним голая, но покраснела всё равно. Было хорошо, и даже этот стыдливый страх питал приятной силой. Бьёрн поддерживал меня, заходя всё глубже, а потом принялся медленно, нежно поглаживать вдоль позвоночника. Затем пальцы его коснулись живота, без колебаний, ласково и легко тронули грудь, и меня словно выключило. Я парила в прохладе, тонула в тепло-солнечной влажности, ощущая прикосновения каждой клеточкой, отзываясь на них и не понимая времени. Наверное, впервые за всю жизнь я действительно отпустила мысли и перестала рассуждать о происходящем.
        Так пришел вкус настоящего, и мне не хотелось променять его на прежние свои горькие, кислые или пересоленные обиды.
        Из воды Бьёрн вынес меня на руках. Дождь усилился, солнце скрылось, и стало прохладно. Он опустился на колени, чтобы я могла собрать вдрызг мокрую одежду, и резво пошел к дому.
        - В гости никто не придет?
        - Ты к тому, что нас могут увидеть?
        - Да. Я-то не стесняюсь, пусть смотрят. А вот тебя хорошо бы прикрыть.
        - Я тоже не стесняюсь.
        - Зато я не хочу, чтобы кто-то на тебя пялился, - проворчал Бьёрн, и снова меня охватило нежное чувство, которое мог вызвать только он. Дрожало внутри нечто, похожее на натянутую струну, и было страшно, что она оборвется.
        - Я могу прижаться.
        - Давай, хотя ты и так клубочком свернулась.
        Я чувствовала, как он дышит, и совсем не мерзла. Только когда мы поднялись на крыльцо, поняла, как сильно похолодало. У Бьёрна были грязные ноги, я же отделалась только песком. Он поставил меня на пол, взял за руки и заглянул в глаза, словно о чем-то хотел спросить, но не произнес ни слова. Несколько мгновений длился безмолвный разговор под шум дождя, и мне казалось, что я расту, словно трава. В летних сумерках загорелое лицо Бьёрна было загадочным, полным довольства и странно застывшим. Он разглядывал меня, не мигая, и хотелось попросить его сказать важное, необходимое, произнести вслух некую клятву, чтобы мы навсегда остались в прекрасном. Однако я знала, что если признание и прозвучит - то, в первую очередь, от меня.
        - Теплая ванная?
        Он улыбнулся и отнял одну руку, чтобы провести ладонью по моим волосам.
        - С радостью. Пойдешь со мной?
        Да, именно этого и хотелось моему сердцу. Тело настаивало на том же, желая ещё и лечь вместе в постель после принятия душа… А разум, загнанный в угол, робко предлагал опомниться.
        - Просто погреться? - прошептала я.
        - Именно. Мое первое желание исполнено, но вдруг и второе, не выигранное, придется тебе по душе?
        Я кивнула. Что бы там ни произошло, будет ещё лучше, чем сейчас. Мы промыли под дождем пятки и прошли к голубой двери. Я любила понежиться в широкой ванной, хотя делала это нечасто, предпочитая душ. Но его всегда принимала в одиночестве…
        Теперь, при свете, я могла хорошо разглядеть Бьёрна. Где бы он ни летал, солнца там точно хватало - загар был ещё лучше моего. Почему-то, обнаженный, он казался мне выше, и я то и дело утыкалась взглядом в широкую, почти безволосую грудь. Теперь мы оба пахли песком и дождем, и было приятно суетиться над ванной, чувствуя на себе изучающий взгляд гостя. Я мало что успела у него увидеть, но Бьёрн-то времени даром не терял. Как глянет - словно теплой волной окатывает! А когда я повернулась к нему спиной, он легонько прижался сзади, давая почувствовать весь свой жар, всю свою влекущую силу.
        Вода в дом приходила из скважины, и была замечательной на вкус. Да и купаться в ней было хорошо - никакой городской желтизны и посторонних запахов. Бьёрн помог мне забраться, и я тотчас уселась, прижимая колени к груди. Усмехаясь, мужчина ловко забрался рядом и погладил меня по пальцам.
        - Таиса, ты будто к страшному зверю в логово пришла! Я нежно кусаюсь, милая, и больно не будет.
        Я опустила голову и принялась изучать родинку на своём колене.
        - Не думай, что я недоволен, - продолжил он. - Мне нравится. Ты могла бы подвинуться ближе?
        Я так и сделала, и наши пальцы соприкоснулись, но Бьёрну нужно было больше. Он развел ноги, притянул меня к себе и заставил запрокинуть голову. Поцелует. Боже мой, всё коту под хвост! Ну не умела я целоваться, чтобы мужчине нравилось! Я зажмурилась, но он только невинно тронул мой лоб.
        - Сегодня день объятий, Таиса. Вот завтра я снова выиграю, и будет день поцелуев.
        Я рассмеялась, радуясь, что позор откладывается.
        - Тебе никто не говорил, что ты слишком самоуверен?
        - Постоянно. Тебя это не раздражает?
        - Нет.
        - Значит, ты единственная. Все рано или поздно начинают беситься, уча меня жизни, но зачатки недовольства я распознаю сразу. - Он потянул меня ещё ближе, и я, ощутив между ног незнакомую твердость, замерла, боясь, что от слов он запросто перейдет к делу. Мало ли что там за день? Бьёрн был мужчиной, который следует за желаниями, и хотя я никогда не одобряла подобные порывы, его характер приняла сразу.
        - Сейчас поглажу твою спинку - и ты снова расслабишься, как на озере. Знаешь, как приятно чувствовать доверие?
        - Я доверяю тебе, Бьёрн.
        Он улыбнулся и принялся нежно водить пальцами от ягодиц до шеи, иногда легонько сжимая, щекотя, словно играя на коже как на музыкальном инструменте. Мне сразу стало легче дышать, сознание затуманилось и размякло. Через минуту я ответила тем, что сама начала гладить его спину, и тотчас почувствовала неровность на лопатке.
        - Это шрам?
        - В спину ударили. Мечом. Планеты и их обитатели не всегда готовы накормить вареньем.
        - У меня тоже есть шрам, только на пояснице. Как только дети умудряются падать? Свалилась с горки на железяку, раскроила кожу… Бр! Крови было море, хотя я сама почти ничего не помню, знаю только, что хирург никак не мог успокоить меня, чтобы рану зашить: я крутилась, разглядывая кабинет, и задавала уйму вопросов. Кажется, даже спросила, женат ли он и как зовут его жену - это был молодой симпатичный мужчина.
        - Значит, ты была бойкой девочкой?
        - Ещё как! Даже дралась с мальчишками! Но лет после десяти всё прошло. Стала чаще сюда приезжать, нашла другие развлечения, полюбила тишину.
        - И ягоды с грибами собирать, - хмыкнул мужчина. - Ты ещё бываешь хулиганкой?
        - Когда сержусь - да. Но нужно очень постараться, чтобы меня довести.
        - Нет, я немного не о том, - хмыкнул он, лаская мою шею. - Могла бы ты совершить что-то безумное? Например… Ну, с парашютом прыгнуть?
        - Могла и хотела, но так ничего подобного и не сделала. Мои подруги не домоседки, но им хватало вечеринок в городе и пикников на природе. Да и мне тоже, если быть честной.
        - А хочешь, мы с тобой куда-нибудь отправимся? - вдруг предложил он. - В пределах вашего мира, я имею в виду.
        - О, с удовольствием! - восторженно отозвалась я. - С огромной радостью! Я была бы тебе очень благодарна…
        - Отлично, - довольно проворчал Бьёрн, словно я сказала что-то для него действительно приятное. - По-моему, несмотря на волшебство твоего маленького уюта, пора бы поглядеть на мир с высоты птичьего полета.
        Это было обещание, от которого я пришла в тихий, но устойчивый восторг. Мы лежали в ванной ещё около двадцати минут, и постепенно оба согрелись и разомлели. Бьёрн не делал попыток пристать, я не настаивала. Лениво посапывая, желания прятались под лоскутным одеялом, повторяли «потом» и советовали не торопиться.
        Прекрасен вечер, что проводишь зимой у огня, где есть лишь золотое пламя, тьма цвета густого ультрамарина и теплые шерстяные носки в снежинку. Прекрасно встречать осень, что приносит цветные листья и прикатывает к порогу темно-красные яблоки, похожие на ветреное закатное солнце. И прекрасны летние дождливые сумерки, когда сидишь на крыльце с чашкой ягодно-цветочного чая, смотришь, как умывается сад, как горят вдалеке огни солнечных фонарей.
        Казалось, будто пришедший из-за гор туман плетет серебряные нити, и в этой огромной паутине разместился единственный живой мир - наша усадьба, где центр всего - дом, а само средоточие жизни - мы сами. Ждали только жуков, им был нипочем дождь. Бьёрн, одетый только в старые джинсы, устроился ниже на ступеньках, а руки по-хозяйски положил мне на бедро. Он бы положил и голову, но постоянно вертел ею, задавая то смешные, то серьезные вопросы.
        - Сегодня не прилетят, - заключил нетерпеливый гость после десятиминутного ожидания. - Зря тащили свечи.
        - А ты глаза закрой и сиди молча, - приказала я, и он весело хмыкнул. - Думаешь, я этих жуков для красоты слога придумала?
        - Они, наверное, меня боятся…
        - Тихо, говорю!
        Но тотчас сама хрюкнула. Как можно быть серьезной, если он постоянно подкалывает? Бьёрна хватило на две минуты.
        - Можно прямо здесь спать, - сказал он, обхватил мое бедро и кладя на него лохматую, ещё не просохшую голову. - Не на ступенях, конечно, а возле перил. Я бы завернулся с тобой в одеяло, надышался свежестью, дрых бы, как убитый.
        Что бы я ни говорила о стеснении, а после всего произошедшего его осталось совсем мало. Осторожно, бережно я тронула мокрые кудри, распутала на прядки, погладила. Бьёрн кончиками пальцев провел по моей ноге, задирая длинную юбку повыше, так, чтобы колючей щекой устроиться на голой коже.
        - Я не люблю дождь. Точнее, не слишком любил его, пока ты не показала, какой он бывает.
        - Я лишь позвала тебя в этот мир, первый шаг ты сделал сам.
        - Магия, а? - усмехнулся он, показывая на туман. - Это красиво. Второй день я с тобой, а уходить не хочется.
        - И не уходи, - тихо отозвалась я.
        Неужели самое важное мы скажем друг другу сейчас? Но нет, Бьёрн только непонятно вздохнул и прикрыл глаза, обхватывая меня сильнее. И снова зазвучала тревожная струна, которую я была не рада услышать. Да, он что-то скрывал, и вряд ли это могло мне понравиться. Но сейчас я хотела жить мгновенно, легко, без боязни ошибиться. И как бы ни звучали струны судьбы, я принимала их музыку.
        - Не сейчас, - сказал мужчина. - Сейчас я с тобой.
        В его словах была старая, побитая временем и снегами печаль, но ещё надежда - точнее, её далёкое эхо. Могла ли я помочь Бьёрну создать новую мечту? Пока что я не знала, как будет лучше для него, и, что хуже, совсем не думала о собственном благе. Мама часто ругала меня за это: думать о других, делая всё для того, чтобы людям было хорошо, зачастую подавляя собственные мечты - не самый хороший выбор. Однако иначе у меня никак не получалось.
        В темноте показался первый жук, за ним подоспели остальные. Они привычно расселись на перилах и принялись сушить крылышки. Бьёрн рассматривал дружелюбных жужел с улыбкой, глаза были полузакрыты.
        - Как гирлянды мерцают, - сказал он. - Вот уж точно волшебство.
        - Значит, ты поверил.
        - Что здесь красивее, чем в городе? Пожалуй. Но согласись, чтобы понять, нужно сравнить.
        - Согласна.
        Из дома вышел Тёма и сел поблизости, лениво поглядывая на невкусных соседей. Он учился, как и человек, на собственных ошибках: когда-то, будучи молодым, поймал и съел большого светляка. Коту повезло, в единственной в городке ветклинике его откачали. Жужелы эти, несмотря на даруемую магию, были ядовиты.
        Я задумчиво теребила пряди Бьёрна и не сразу заметила, что мужчина задремал. Дремали все: старый облезлый кот, старые деревья и сам дом. И только мне было почему-то не до сна. Я думала о грядущем, в который раз сравнивала чувства и не верила своему счастью.
        Мой мир наконец-то стал цельным, и никакой его кусочек отдавать не хотелось.
        Глава 4
        Несмотря на прохладную ночь, утром стало ясно: будет жара. Причем такая, что только в воде сидеть, чтобы не испарило. Бьёрн, едва проснувшись, взглянул на свои массивные стальные часы и сказал, что ему нужно сходить к кораблю. Конечно, я предложила взять мотоцикл, и мужчина, наскоро позавтракав, отбыл. Мне достался ласковый поцелуй в щеку и обещание скоро вернуться.
        Это был мой шанс заняться домом. Я вымыла везде полы, проветрила комнаты, протерла пыль. А потом принялась собирать урожай, надеясь хоть что-то успеть. Учитывая, сколько у нас было яблонь, задача предстояла не из легких. Да к тому же Тёма против обыкновения постоянно мешал, лез под руки, терся о колени и мурлыкал. Не имея привычки прогонять зверя, я наглаживала его, каждые пять минут моя руки. Конечно, что-то делать в таком режиме было трудно, но я не раздражалась - слишком хорошее «вчера» и прекрасное предстоящее «сегодня» ласкало чувства. Часам к двенадцати кот и вовсе перестал отходить от меня, просился на руки и громко мяукал. Я не увидела признаков того, что ему больно, и оставила на время дела, чтобы любимец мог подремать на коленях. Тёма продолжал свои песни целый час, в течение которого я успела выбрать из шерсти все самые противные колтуны. Кот не сопротивлялся, изнеженно моргая, но голова то и дело клонилась вниз, и в конце концов он уснул на диване. Погладив его напоследок ещё раз и шепнув в драное ухо, что люблю, я с легким сердцем пошла на кухню перебирать яблоки.
        Бьёрн на обед не явился, но я не волновалась. Наверняка у него возникли какие-то личные дела, может быть, связанные с кораблем, или пришла весточка от друзей… В три часа я, наконец, смогла свободно вздохнуть, перекусила и отправилась в душ. Тёма всё ещё спал на диване. Все коты много спят, особенно когда им восемнадцать лет. Но что-то заставило меня подойти ближе, и, тронув впалое брюхо любимца, я поняла, что он не дышит.
        Мирный, спокойный сон. Вот только вечный, и ничто уже не могло моего зверя разбудить. Я осела на пол, склонилась, вслушиваясь с надеждой, но холодная пустота доказывала, что кот ушел навсегда… Словно удар в живот - грубый и болезненный, от которого перехватило дыхание. Конец. Тишина.
        Я гладила его, бормотала самые ласковые, самые значимые слова, но делала это для себя, надеясь найти утешение. Тёму было не вернуть. Он всегда дарил дому самое главное - пушистый уют, оставался до последнего мгновения моим верным другом, не был похож на других котов, о которых говорят - гуляют сами по себе. Удивительный, верный зверь, по молодости сражавшийся за кошек, тонувший, ломавший лапы, терявшийся, но всегда находивший дорогу домой. И вот он ушел навсегда, оставив только миски, фотографии и саму память.
        Я долго сидела, ожидая, что он очнется. Я ждала, что он откроет глаза, мяукнет и, медленно и тяжело потягиваясь, пойдет на кухню, где непременно получит сметаны…
        Я похоронила его под старой яблоней, о которую он любил точить когти. И не было в моей жизни тяжелее мгновения, чем нести невесомое, худое и облезлое тело, завернутое в мягкую ткань и уложенное в коробку из-под обуви. Даже когда умерла бабушка, я не чувствовала такой печали и не плакала так больно и так долго. Беззвучные слезы заливали сухую, раскаленную землю, и хотелось вернуть часы. Отсчитать время, снова коснуться. Снова ощутить жизнь…
        Я сидела с лопаткой до темноты, потом, вспомнив про ужин, пошла в дом, но толком ничего приготовить не смогла. И Бьёрн, когда был так мне нужен, всё не появлялся...
        Не хотелось есть, и спать я не могла. Позабыв про душ, вернулась на могилу и принялась сажать цветы и кошачью мяту. Он не мучился, не страдал. Был со мной в свои последние часы, и я могла насладиться прощанием. Если бы только знать, что сегодня тот самый, последний день, что этот час - последний, что нужно дорожить секундами... Но о таком никто не предупредит, не расскажет. И это нужно пережить, перетерпеть, смириться. Выплакать, не подавляя боль, просто впустить её и поддаться отчаянию, ибо порой оно также важно, как радость.
        Я обняла яблоню, закрыла глаза и уснула, а проснулась от света луны, что вышла на небо. В саду было тихо и таинственно, и безветренная ночь казалась заколдованной. Травы не шуршали, ветви оставались неподвижны. Всё ещё было тепло, но уже не душно. Я поднялась, намереваясь вернуться в пустой дом, и замерла: по дальней тропинке кто-то шел. Мысли о Бьёрне не было, он уехал в своей черной куртке и черной майке. Он и вообще носил всё темное. Человек, который разгуливал посреди ночи по усадьбе, был в белом, на фоне деревьев это было тем более заметно. Он ступал мягко, бесшумно, легким скользящим шагом. В руках были, кажется, цветы или охапка трав, я спросонья не разглядела.
        Сердце бухнуло так, что стало больно в груди - это шла бабушка… И уж насколько я была с ней близка, как сильно любила, но такого потрясения просто не выдержала. Завопила, пробежала два шага и рухнула в обморок прямо на гору шлангов. А очнулась от того, что снова услышала шаги. Если бы это был очередной призрак - зверя ли, человека - боюсь, меня бы пришлось лечить у психиатра. Однако на сей раз это был Бьёрн, и я, всхлипывая, поплелась ему навстречу.
        - Таиса! - успел воскликнуть он, и я повисла у него на шее, рыдая от пережитого. - Что случилось? Ты почему не спишь? Тебя кто-то ударил?!
        Наверное, на голове набухла шишка, хотя едва ли её было видно в темноте…
        - Тёма… умер! - выдавила я, и слезы хлынули с новой силой. Наверное, никогда в жизни я столько не плакала, и Бьёрн, понимая, что успокоить всё равно не сможет, потащил меня к дому.
        - Как? - только и спросил он.
        - От старости, - выговорила я. - Я его… похоронила… закопала… зарыла… В коробке. Он в ней спать любил. - И разрыдалась, не в силах справиться с новым потоком страдания. - А потом… После… Приведение…
        И обессилено привалилась к широкому мужскому плечу.
        - Кошачий призрак? - удивился Бьёрн. - Пришел к тебе? Ладно, завтра расскажешь. Тебе нужно поспать, а то едва ноги переставляешь. Идем, я уложу.
        Я не сопротивлялась. Пусть уложит. Пусть ляжет рядом. Пусть всё закончится в мире снов.
        Он разул и раздел меня, поднял на руки и сунул под одеяло, постаравшись, чтобы было удобно лежать, но я была безразлична к буграм и помятостям. Бьёрн, стянув майку, пристроился рядом и подвинул меня ближе, обнимая сзади и осторожно поглаживая по волосам.
        - Не бойся плакать, - прошептал он. - Я останусь рядом и подожду, пока твоя боль ослабнет.
        Я не знала, что ответить. Не смогла даже пожелать ему доброй ночи, предложить поужинать, хотя время было далеко за полночь… Просто уснула, чтобы избавиться от ужасов дня, и не видела снов, чему была несказанно рада.
        И снова утреннее солнце пекло изо всех сил, но проснулась я, против обыкновения, одна. К тому же, мне не хотелось вставать. Представила, что старый друг не встретит на кухне мурчанием, не полезет на колени, не попросит свежего молока - и снова накатила печаль. Сон ослабил её, но не истребил, и я знала, что она останется со мной навсегда.
        Однако Бьёрн решил иначе. Он не только вынул меня из постели, но и силой потащил на пляж у подножия холмов, где долго держал на руках, стоя в прохладной, лазурной от жара лагуне. Мы с утра едва перекинулись парой слов, и я была благодарна ему за молчание.
        Постепенно прохлада, покой и легкий ветерок настроили меня на мирный лад. Я вздохнула и попросила поставить меня на песок, хотя, признаться, предпочла бы новые объятья. Мужчина не послушался и вынес на берег на руках, чтобы там усадить на покрывало и мягко обнять за плечо.
        - Я не считаю тебя глупой, - сказал он.
        - А другие посчитали бы, ведь это всего лишь кот.
        - Друг, - сказал Бьёрн. - Который был с тобой с самого детства. Я понимаю. Он просто уснул?
        - Да. Лез ко мне всё утро, мурлыкал… Знаешь, как будто прощался… - я протолкнула комок в горле, подавляя новые слезы. - Ушёл тихо. Нужно радоваться, что не страдал.
        - А что за призрак?
        - Наверное, мне показалось, - неуверенно отозвалась я. - Что бабушка гуляет ночью по саду…
        - Хм. Это, видимо, от переживаний, - согласился Бьёрн. - Я в подобное не верю.
        - Неужели, путешествуя, не видел ничего мистического? - удивилась я.
        - Неа. Планеты разные, но чтобы призраки где-то обитали - такого нет. Возможно, я ещё не все посетил, и когда-нибудь напорюсь на бесплотный дух…
        Последняя его фраза настораживала, и настроение снова испортилось. Взять и спросить напрямую, серьезны ли его намерения? У меня не хватило решимости. Лучше плыть по течению и не противиться судьбе.
        - У тебя всё хорошо?
        - А? - рассеянно отозвался Бьёрн.
        - Ты уходил, - напомнила я. - По делам.
        - Да, никаких проблем. Связался с друзьями, поговорили. Пришлось слетать в город. Понимаю, что некстати, но вечером мы договорились устроить вечеринку… Если ты не готова (что вполне вероятно) то и я не пойду.
        - А тебе бы хотелось? - попробовала улыбнуться я. При госте раскисать - последнее дело.
        - Я хотел, чтобы ты повеселилась, - сказал Бьёрн. - Но сейчас явно не до веселья. Хотя… Животные ведь уходят иначе. Они не любят обставлять свои похороны или привлекать лишнее внимание. Кот знал, что ты его любишь, и вы побыли вместе. По-моему, для прощания этого достаточно.
        Я посмотрела на него, спокойного, сдержанного, но неравнодушного. Бьёрн был, конечно, прав, но чтобы так сразу, едва отряхнув от земли руки… И всё же я должна была пойти с ним.
        - А что за вечеринка? И где?
        - В «Голубятне». Это один из самых больших ночных клубов столицы.
        - Ой! А как же мы… на корабле?!
        - Значит, пойдем? - улыбнулся он. - Если хочешь, можешь подруг позвать.
        - Думаю, они обрадуются, - неуверенно сказала я, не чувствуя особого желания хвастаться Бьёрном перед девчонками и представляя, как они облепят его и завалят вопросами. - Вот только…
        - Что?
        - Смогут ли, не знаю, - сказала я не совсем то, что хотела. - Многие работают допоздна. Хотя ради такого случая они могут и пораньше отпроситься.
        Мне почему-то казалось, что, несмотря на внешнюю холодность, Бьёрну важно, чтобы я согласилась. Не обязательно ведь веселиться до упаду, можно просто общаться... Я решительно сжала его руку.
        - Позвоню им, как только пойдем домой.
        - Что-то я не видел у тебя телефона, - усмехнулся он.
        - А я от соседей звоню, если необходимо.
        Бьёрн заглянул мне в глаза.
        - Ты действительно делаешь это потому, что тебе хочется?
        - Ну… - я покраснела и опустила глаза. - И хочется тоже… и для тебя.
        Мужчина хмыкнул.
        - Ясно. Наверное, всё-таки лучше…
        - …не поддаваться унынию. Этому природа тоже учит. Смерть - такой же путь, просто таинственный, а потому пугающий.
        - Хм, - отозвался он.
        - Это не мои слова. Так говорил дедушка. Маленькой я нечасто задумывалась о том, что находится за чертой, но для меня граница между тем и этим миром была похожа на сон.
        - Хм.
        - Что? - смутилась я.
        - Продолжай, - попросил Бьёрн. - Мне интересно.
        - Сейчас я вижу всё несколько иначе, тем не менее, как такового страха нет, только печаль. Мертвым, наверное, проще, они уходят и всё. А вот живым прощаться гораздо тяжелее… Ну, хватит на тему смерти. Зачем я вообще этот разговор завела?
        - А я боюсь, - вдруг сказал Бьёрн. - Ненавижу неизвестность.
        - Как же ты решился на путешествия по другим мирам? Неужели наперед знал, что тебя ждет?
        - Потому и начал, что со страхом борюсь, - проворчал он. - Самый верный способ - давить его, свеженький, пока весь сок не вытечет.
        - Много выдавил? - спросила я, и мы рассмеялись. Бьёрн обхватил меня плотнее, и я, довольная, прижалась щекой к его плечу. Вот оно, истинное чувство! Именно так и рождается не влюбленность, а настоящая любовь - ты хочешь быть ближе, слышать, дышать, осязать.
        - За эти годы достаточно, чтобы погреб вроде твоего рыть для заготовок. Сама понимаешь, всякое случается. Учусь принимать происходящее, а, если надо, то и бороться за собственные убеждения. Но не люблю противостояния. Я бы с радостью отказался от испытаний ради мирной жизни под мирным небом.
        Это заявление обогрело мое сердце надеждой на то, что Бьёрн, несмотря на свои тайны, останется. Коварны бывают сладкие мечты! Я уже придумывала, в какой из комнат разместить детскую… Узнай мужчина о моих далеко идущих планах, наверняка сбежал бы подальше, опасаясь такого быстрого сближения. Поэтому я сказала:
        - Главное, чтобы тебе было хорошо там, где ты есть.
        - То есть рядом с тобой, - усмехнулся он. - Не жалуюсь. Мне приятно и свободно, и это не может не радовать.
        Я глубоко вздохнула, удовлетворенная его словами. Никаких требований, пусть только будет рядом. Потеряв одного друга, я обрела другого, и гнала прочь мысли о том, что он может стремительно исчезнуть из моей жизни.
        Первую половину дня Бьёрн старательно помогал мне в саду, потом мы ходили плавать, правда, без раздевания на сей раз. Про шашки на время пришлось забыть, следующая игра намечалась только завтра. Да и то, неизвестно, во сколько мы попадем домой после ночных развлечений.
        Я созвонилась с сестрой, и она, довольная, тотчас согласилась пойти. Конечно, пришлось позвать и Марту. Остальным девчонкам я звонила по нескольку раз - на работе не всегда получается ответить сразу. Как я и предполагала, ни одна не отказалась. Наверняка ради такого дела отпросились пораньше, быстренько доделали дела.
        Мы решили встретиться на дорожной развилке, откуда ближе всего было дойти до корабля. Бьёрн не мог взять и приземлиться в городе, тем более, как тогда, посреди дороги. Поэтому дамам на каблуках и в вечерних нарядах предстояло добираться до транспорта своим ходом. Такси не могло подъехать из-за плохой дороги, но подруги прибыли в отличном настроении и не жаловались. Все, кроме Марты. Стоило Бьёрну взять меня за руку, как в неё словно бес вселился.
        Мы ждали Ариэль, так как ей непременно нужно было закончить со срочными делами на турбазе. Стояли возле корабля, разговаривали. И Марта, решив зря время не терять, начала доставать моего гостя вопросами - как простыми, так и заковыристыми. Была у неё дурная привычка портить людям настроение, при том что сама она оставалась в хорошем расположении духа. Настоящий энергетический вампир, иначе не назовешь!
        Мужчина, не любитель болтать, отвечал коротко и по делу, вежливо, спокойно и с улыбкой, пока девушка не перешла в активное наступление. Не терпелось ей довести Бьёрна до белого каления, как она поступала порой со всеми нами. Грубо, но правда: таким людям, могущим высасывать положительные эмоции, лучше никогда не заводить детей…
        - Значит, ты в своем мире просто пилот.
        - Угу.
        - И больше ничем не занимаешься? Образование какое-то есть?
        - Летная школа, - терпеливо объяснил Бьёрн. Он смотрел на Марту как на несмышлёныша, и едва ощутимо поглаживал мои пальцы. Судя по всему, волноваться было нечего - мужчину забавлял этот допрос.
        - Что же в тебе такого удивительного, не понимаю? - фыркнула Марта. - Вы все, как прилетели, себя выставляете сокровищами, алмазами неограненными! Подумаешь, мужчин мало! Главное-то не количество, а качество.
        Терпеть не могла её манеру говорить, тем более когда она принималась цепляться к людям. Захотелось влепить вредине подзатыльник, и я уже открыла рот что-то сказать, но Бьёрн меня опередил.
        - Я - фантастический любовник! - выдал он с ухмылкой. - Удивительно приставуч, неутомим и ласков. Этого достаточно?
        На сей раз покраснела не только я, зато обстановка сразу разрядилась, и мы рассмеялись. Марта тоже улыбнулась, но такой ответ её не устроил. Она искала лазейку, чтобы увериться в том, что Бьёрн скучный и совершенно ей не нужный. А я в который раз задумалась о том, почему моя сестра с ней дружит и что это за дружба такая, когда подруга постоянно тебе завидует? Хотя, наверное, зависть эта распространялась только на меня.
        - Нет, конечно. Хорошо, если мужчина в постели искусен, но и голова должна быть на плечах. Интеллект сексуальнее тела.
        И с чего она взяла, что Бьёрн - тупица? Мужчина развел руками.
        - Что есть признак ума, Марта? - и он внимательно взглянул на неё холодным оценивающим взглядом. - Умение угождать собеседнику, льстить, делая фальшивые комплименты, чтобы добиться своего? Или умение скрывать эмоции, трансформировать чувства, чтобы их не мог просчитать ни твой друг, ни твой враг? Привыкнув к честности, я рад, что ты честно, хотя и тщетно пытаешься меня раскрыть, заставить рассказать о себе нечто неприятное. Не выйдет, девочка. Я не настолько глуп, как тебе кажется. Груб ли? О, да. Могу быть ещё и жестоким, если необходимость возникнет. У нас приличное общество, мы идем развлекаться, и, если я тебя не устраиваю, если все гости кажутся тебе недалекими простаками, которые кому-то что-то должны, наверное, с моими друзьями ты знакомиться не должна. Какой смысл? И нам настроение подпортишь, и им не дашь повеселиться. Ты реши, что тебе нужно: конструктивная критика или добрая дружеская беседа? А то я, знаешь, тоже могу начать анализировать, основываясь, к примеру, только на внешности, - и недобро усмехнулся.
        Саша, стоящая справа от него, хихикнула, и Бьёрн ей улыбнулся. Мне показалось, что он играет с Мартой, словно хищная птица с глупой самодовольной мышью. Правда, делает это без удовольствия, просто чтобы добыча поняла-таки, что она - всего лишь еда.
        Вдалеке, на лесной тропинке, показалась Ариэль. Выглядела она бодрой и веселой, к тому же нарядилась так, что затмила нас всех вместе взятых. Я успела расстроиться, что по сравнению с ней выгляжу дешево, как Марта снова подала голос.
        - Оскорблять женщин - низко! - с достоинством заявила она. - Грубость в общении с женщиной неприемлема!
        И снова меня опередили, на сей раз Алиса - рыжеволосая и веснушчатая продавщица мороженого.
        - Зато приемлема в отношении мужчин, да, Март? Хватит уже чушь нести! Сама, главное, начала к человеку цепляться, и себя выставляешь пострадавшей! Где он, твой хваленый интеллект? Перетрудилась что ли, голубушка? - передразнила она, и снова мы рассмеялись.
        Марта поджала губы и, кажется, немного остыла. Ни обиды, ни сомнений в своей правоте. Впрочем, вскоре я забыла про её злорадство.
        Мы забрались внутрь, и Бьёрн сам лично всех рассадил. Девчонок вместе со мной было шестеро: Ариэль, Марта, Селеста, Саша и Алиса. И все разные, что удивительно, правда, брюнеток больше. Я снова взглянула на сестру: она была в зеленом коротком платье с блестками, изящная прическа удачно подчеркнула скулы и изогнутые брови.
        Я сделала простой высокий хвост и надела то, что сочла наиболее подходящим: облегающие черные джинсы и топ, расшитый серебристыми пайетками. Простовато, конечно, но танцевать будет удобно, можно даже на шпагат сесть. Да и вместе с Бьёрном мы смотрелись хорошо - он как всегда в черной майке и темных джинсах, сдержанный и лаконичный.
        Мужчина подошел ко мне в последнюю очередь и крепко пристегнул. Руки его, как всегда сильные и нежные, прочными оковами сжали мою талию, потом легко и приятно коснулись щек. Поцелует? Сдержался.
        Я сидела в кресле второго пилота и немного по этому поводу волновалась. В самолетах не видишь взлетной полосы, лишь чувствуешь, как поднимаешься и набираешь скорость. Теперь мне предстояло всё ощутить острее.
        Бьёрн склонился и тихо сказал:
        - Зря расстроилась. Ты всё равно самая лучшая.
        Прочитал мысли, угадал чувства! Я растерянно улыбнулась.
        - И ты лучший…
        Он рассмеялся и сел на второе кресло.
        - Рад это слышать, Таиса. - Обернулся и с ухмылкой предупредил на полном серьезе: - Девушки, держитесь крепче, я - нервный и непредсказуемый пилот. Если внезапно корабль начнет падать - это следствие глубоких внутренних противоречий.
        - Ой, а, может, не надо вниз? - попросила Саша. - Давай лучше прямо полетим…
        - Может, и не надо, - добродушно согласился Бьёрн. - Но от мертвой петли вас убережет только чудо.
        Девчонки захихикали, но я чувствовала, что им страшновато. Однако отступать было поздно. Шутил мужчина или нет, мы могли узнать, только взлетев.
        Я почему-то решила, что корабль поедет по поляне, чтобы мягко оторваться от земли. Но он поднялся вертикально и потом стремительно рванул вперед. Саша и Селеста дружно завизжали, и наш капитан снова рассмеялся.
        - Домчу с ветерком, в целости и сохранности.
        У меня приятно захватывало дух, и, когда мы поднялись над облаками, я с восторгом стала разглядывать небесные города. И только спустя несколько минут спохватилась:
        - А почему ты ни с кем связь не установил? Нужно же вроде разрешение на полет получить…
        Бьёрн показал на экран:
        - Лучшая навигация, и я прекрасно знаю, что поблизости нет ни одного самолета. Бессмысленно с кем-то связываться.
        - А проблем не будет?
        - Неа. Они меня и на радарах-то не видят.
        - Получается, это корабль-призрак? - спросила Саша. - Значит, ты нас можешь похитить, а?
        На сей раз Бьёрн расхохотался.
        - Мне достаточно одной женщины, Саш. Но ты права, если понадобиться, я Таису украду.
        До чего же было приятно слышать это! Я пожалела, что не могу поцеловать его или хотя бы взять за руку. Пусть, пусть уже украдет! Или мне самой его похитить? Я улыбнулась своим мыслям.
        Весь оставшийся полет мы с Бьёрном обменивались пронзительными взглядами. Я понятия не имела, о чем он думает, но сама прекрасно знала, чего хочу. Приключение началось, впереди ждало что-то хорошее, волнительное, радостное. И о Марте я уже не думала, было плевать, что она скажет. Хотелось одного - быть с ним, для него, принадлежать ему. И веселиться, несмотря на печали, чего я уже много лет не делала.
        Глава 5
        Клуб находился на крыше одной из высоток и был огромен. Не имеющая привычки посещать подобные места, я глядела с любопытством - на людей, на цветную вывеску, на черно-красное нутро здания. Но самыми интересными оказались друзья Бьёрна. Их было всего пять, как раз под нашу женскую компанию, и все очень разные - по крайней мере, внешне. Пообщавшись несколько минут, я поняла, что ребята похожи внутренним чувством свободы, некоей энергией, которая вкусна и приятна. Однако Бьёрн выделялся среди них всё равно - прежде всего, ростом и улыбчивостью. В компании было два русоволосых брата - Койл и Роди, смуглый брюнет Дайен - кареглазый, худощавый и загадочный, шатен Микки - совсем молодой парень, одетый ярко и весело, и Лун - странный мужчина с сизыми, до плеч, волосами, и светло-голубыми глазами. Взглянув на него, я вспомнила про приведений, но помимо облика, ничего призрачного в новом знакомом не было. Он был вежлив, мил в общении и обаятелен. И, что позабавило Бьёрна, на него сразу же положила глаз Марта.
        Звучала негромкая музыка, помещение не было прокуренным и мрачным, несмотря на интерьер. Мне понравилось атмосфера, даже цветовая гамма не давила, хотя и была яркой, кричащей, нарочно вызывающей. Конечно, все тотчас стали брать алкогольные коктейли, но я, наплевав на смешки, попросила у девушки-бармена что-нибудь легкое.
        - Фруктовая Таиса, - сказал, склоняясь, Бьёрн. - Ну и как тебе этот напиток?
        Он тоже лишнего не пил, видимо, не нуждался, как остальные.
        - Сладкий, - облизнулась я. - Хочешь попробовать?
        - Угу, - отозвался мужчина и подвинулся близко-близко, прижался бедром к моему бедру. С этого мгновения я ушла в нас, совершенно забыв об остальных. Да и стоило ли переживать за девчонок? Совершеннолетние, смеются во всё горло, всем довольны. - Ты им не нянька, - усмехнулся Бьёрн. Как он умудрялся читать мои мысли? - Гляди, Луну понравилась твоя сестра, он о ней позаботится.
        - Ой, - вырвалось у меня, - а он понравился Марте!
        Бьёрн рассмеялся.
        - Что, подерутся?
        - Могут и поругаться, - нахмурилась я. - Марта всегда была жадиной.
        - Переживаешь? - спросил он, попивая мой коктейль. - Думаешь, как бы помочь?
        - Нет, - решительно заявила я. - Пусть сами разбираются! Они обе меня старше. Я сюда пришла с тобой и хочу быть с тобой, а не решать чужие проблемы.
        - Именно, - отозвался Бьёрн и положил руку мне на талию. - Поэтому допивай свою радугу - и пойдем танцевать.
        - С радостью!
        Я наслаждалась тем, что мужчина, оказывается, может быть пластичен. Не топтаться на одном месте, держа партнершу в охапку, а двигаться вместе с ней, при этом обладая, заманивая, ведя за собой. Мне нравилось, когда Бьёрн так улыбается - как тогда на озере, только куда более страстно. Хотелось, чтобы течение несло меня дальше, прочь от берега в открытый океан нежности или к новым прекрасным берегам. Однако когда Бьёрн склонился, чтобы поцеловать меня, я растерялась, разнервничалась и всё испортила.
        - Всё хорошо, - усмехнулся мужчина. - Не бойся.
        - Прости, пожалуйста, - прошептала я. - Здесь народу много, и я… Ну, стесняюсь.
        Я снова не сказала всей правды, но он наверняка прочитал её по моим глазам.
        - Пойдем на воздух.
        Я крепко сжала его руку, и мы вышли на освещенные синими огоньками террасы. Пришлось поискать место, чтобы побыть наедине - народу там было достаточно.
        - Итак, Таиса, признавайся: снова неудачный опыт?
        Я покраснела. Что же за наказание! Наверняка Бьёрн уже пожалел, что со мной связался.
        - Прости… - пробормотала я.
        - Хватит извиняться, - проворчал он, прижимая меня к себе и заставляя поднять голову. - Мы же договорились, что будем говорить друг другу всю правду. Я не вытягиваю, милая. Но хочу почувствовать вес твоих сомнений. Насколько они тяжелы?
        - Я не сомневаюсь в том, что хочу этого.
        - Знаю.
        - И не в тебе.
        - Да. В своих способностях. А ты уверена, что для меня важно, насколько ты хорошо знаешь ласки?
        Я попыталась спрятаться у него на плече, но Бьёрн положил ладонь мне на щеку.
        - Мне важна ты сама, Таиса. Давай-ка проясним ситуацию. Покажи мне!
        - Что?
        - Как он тебя целовал. На мне. Я буду тобой, а ты им.
        Я не удержалась и хмыкнула.
        - Ты серьезно, что ли?
        Но Бьёрн и правда был серьезен, хотя глаза выдавали строгое, сдержанное веселье.
        - Хм… Это тебе не слишком понравится.
        - Я люблю узнавать новое. Знаю, что не противен тебе, и уверен, что это важно.
        - Из меня не слишком хорошая актриса… Ну да ладно, - решилась я. - Только ты высоковат, мы с Эмилем были почти одного роста.
        Бьёрн, недолго думаю, подхватил меня под мышки и поставил на две ступени выше.
        - Да, так лучше. Теперь поближе.
        Широкие ладони тотчас обхватили меня сзади, притягивая к себе как можно плотнее, и пришлось-таки запрокинуть голову.
        - Я так крепко его не обнимала. Ладони лежали на груди…
        Мужчина с готовностью положил их на указанное место, и я вздрогнула.
        - Сама сказала, - ухмыльнулся он, продолжая, впрочем, хмуриться.
        - Обними сзади, за пояс, только тихонько, - сказала я негромко.
        Его лицо было близко, и я чувствовала на щеках теплое дыхание. Было приятно вдыхать незнакомый запах, но я понятия не имела, как стану действовать. С бывшим не хотелось не только проявлять инициативу, но и тем более быть ведомой. У Бьёрна было преимущество, и значительное. Мне было хорошо в его объятьях, хотелось большего. Огорчало только, что он заставлял меня что-то доказывать. Мне-то представлялось, что такой сильный мужчина будет сам диктовать правила, которых я совсем не знала… Да и близость после всех наших с Эмилем попыток представлялась чем-то ужасным.
        Я вздохнула, и, решив быть совершенно искренней, довольно крепко и неприятно поцеловала Бьёрна в губы. Он не успел ответить, я и сама лишь ухватила влажность и твердость его губ.
        - А ещё разок можно? - попросил мужчина. - Я что-то не уловил.
        Я повторила поцелуй как можно громче, постаравшись изобразить напор бывшего парня, но тотчас отклонилась.
        - Не могу так, как он…
        - Как? - тихо спросил Бьёрн, и в голосе слышалось сожаление. Кого из нас он жалел: меня или Эмиля? Что не себя, было понятно сразу.
        - Словно удав… засасывать. - И снова покраснела. - Всё дело во мне, я не отвечала. Мне было неприятно. Не хотелось таких поцелуев, понимаешь? А он как будто не чувствовал, хватал в самый неподходящий момент и давай…
        - Облизывать? - спокойно спросил Бьёрн, и я стыдливо отвернулась.
        - Не верю, что не могу желать. - Голос охрип, и пришлось откашляться. - Всегда надеялась, что ошибалась в собственном теле, когда оно никак не отзывалось на подобные ласки. У меня не было выбора, Бьёрн. Я подчинилась безысходности и позволяла ему поцелуи, которые не радовали.
        Он медленно провел кончиками пальцев по моей щеке.
        - А я не верю, что ты холодная и бесчувственная. Судя по всему, парень был эгоистом, думая только о том, чего хочется ему, и не учитывая твои желания. Ты помнишь ваш первый поцелуй?
        - Да. Я осталась к нему равнодушна, но убедила себя, что станет лучше.
        - Не стало. Неужели он сразу поцеловал тебя как удав?
        - Вроде того. Чмокнул сначала, а потом как налетит… Я была не готова, растерялась. Он твердил, что научит, но мне с каждым разом становилось все неприятней учиться.
        Бьёрн вздохнул и вдруг улыбнулся.
        - Ладно. Понял. Моя очередь.
        - Сейчас? - напугалась я.
        - Угу. И прямо здесь.
        Он взял в ладони мое лицо и, не слушая дальнейших возражении, склонился ниже.
        - Ты храбрая, Таиса. Ты же не боишься меня?
        - Нет.
        Прикосновение получилось столь естественным, нежным и чарующим, что страхи растаяли мгновенно. Мягкие, едва осязаемые поцелуи кружили голову, и я обняла Бьёрна за плечи, прижалась к его груди. Наверное, моё доверие сыграло роль - он взял меня за подбородок, чуть повернул и поцеловал глубже, напористее, но по-прежнему ласково. Эта влажность, что прежде раздражала, теперь сводила с ума, выпытывала секреты. Мне не приходилось думать, решать и не хотелось противиться. В сердце восторжествовала свобода.
        А Бьёрн дразнился. Чувствуя, что я себя не контролирую, он заставлял всё больше отдавать, забирал без остатка, становясь яростным в ласках. Мне хотелось, чтобы он себя отпустил, напал на меня, словно дикий зверь.
        Мгновенная вспышка страсти - и мое желание было исполнено. Я успела только вдохнуть поглубже, как Бьёрн подхватил меня, усадил на перила и так притиснул к себе, что пришлось выгнуться, обнять его ногами и прижаться что было сил. Позади было тридцать этажей, сверкающая пропасть ночного города, но страх не поселился в теле. Нежную влажность, теплоту дыханий сменили столь откровенные прикосновения, что меня бросило в жар. Вот так и понимаешь, что прежде ничего не смыслил в поцелуях…
        Увлекшись, мы не сразу услышали доносящиеся изнутри крики. Хотя это были, скорее, вопли, потому что их не могла заглушить даже музыка. Судя по всему, кто-то что-то не поделил. Бьёрн потерся носом о мою щеку, и по затылку побежали мурашки.
        - Кажется, там большая драка, - сказал он, не отстраняясь. - Хочешь посмотреть?
        Я рассмеялась ему в губы.
        - Не люблю потасовки. Брат был драчуном, а, так как росли мы вместе, я вдоволь нагляделась на разбитые носы.
        Он улыбнулся и мягко поцеловал меня в ухо, а затем бережно снял с перил и поставил на пол.
        - Тогда, думаю, можно продолжить. Хотя вообще-то я с радостью полетел бы домой.
        - Уже?
        - Ага. Что-то совсем отвык от вечеринок, и заново привыкать не имею желания.
        - Но мы толком ничего не сделали…
        - А что, был план? - усмехнулся мужчина. - По пунктам, пожалуйста! Обычно это: напиться, натанцеваться, подраться, очнуться в туалете или в больнице с забинтованной головой.
        - У тебя такое было? - любопытно спросила я. Бьёрн как раз медленно повел меня под несуществующую музыку, и можно было поговорить.
        - Ну… По правде говоря, да, бывало. Хорошо ещё, в дурдом не упрятали… Я, знаешь ли, от определенных напитков тоже дурею. Однако подобное поведение для меня в прошлом. Нагулялся, настрадался идиотизмом по молодости, и понял, что всё это - юношеские заскоки, от которых ни пользы, ни радости особой. Тогда-то казалось, что спать в обнимку с унитазом - это круто. Но годы идут, люди меняются.
        - Не все. Многие до седых волос обожают выпить.
        - Не мне судить, но это глупость та ещё. Я понимаю, двадцатилетним наклюкаться и на следующий день уже прийти в себя без особых последствий… Но чтобы взрослые мужики, у которых семья, которым детям пример подавать… - он хмыкнул и заломил пируэт, отчего у меня забавно заплелись ноги. Оба рассмеялись.
        - Кто же подал пример тебе? Да и как можно, ты ведь в летной школе учился!
        - Друзья, Таиса - великая сила. Отец с матерью могут вложить в ребенка ум, принципы и понимание правильного и неправильного, но как только он отправится в самостоятельное плавание, его воспитателем станет общество. Молодые люди собираются в группы - в клубах, барах, учебных заведениях. Там они проходят проверку на прочность, осознают, что не все родительские заветы нерушимы. И очень часто нарушают их - не только потому, что интересно ощутить нечто новое, ступить на иную тропу, но и чтобы проверить самого себя, утвердиться в правильности ранее сделанного выбора. И если он действительно был верным, если родители и ребенок близки, если есть между ними прочная духовная связь, основанная на честности и доверии, тогда всё будет хорошо, период заскоков пройдет почти безболезненно. У меня было несколько иначе. Я нашел счастье в том, чтобы как можно дальше уйти с родителями избранной дороги. Ибо они, Таиса, не любят себе ни в чем отказывать, для них блага - неотъемлемая часть жизни. Мне же, чтобы держать себя в тонусе, нужно движение, труд, какая-то деятельность. Преодоление. Развитие. Не просто
наслаждение, не только бесконечный поток радостей. Иногда нужно съесть нечто горькое, чтобы потом остальное казалось особенно сладким.
        - Смена обстановки положительно на тебя повлияла, - тихо сказала я. - Ты так много не говорил прежде, и тема эта мне интересна, так как я хоть и в хороших отношениях с родителями, а всё же предпочла идти своей тропой. Спасибо, Бьёрн. За откровенность.
        И я поцеловала его в щеку, тотчас ощутив, что лучше бы в этот миг мы были наедине у него на корабле. Или, ещё лучше, в комнате, в темной прохладе. Тогда я бы решилась на многое…
        - Попросить, что ли, ребят отвезти твоих подруг по домам? - хмыкнул он, запечатлев на моих губах легкий, ласковый поцелуй. - А то что-то в постель хочется.
        - В смысле спать? - робко спросила я.
        - Естественно, Таиса. Конечно же, спать. Именно. Хотя, у меня есть идея засесть с чаем за шашки.
        - О! Отлично! На веранде, с булками… которых нет. Но они будут, обещаю!
        - Тогда, моя замечательная, идем, отыщем остальных, и узнаем, собираются ли они гулять ночь напролет.
        Я тоскливо подумала, что мне скоро выходить на работу, но отмела эти мысли. Сейчас Бьёрн был со мной, и он хотел домой. Значит, ему там нравилось. Значит, я по-прежнему была ему интересна. Значит, мое счастье не поблекло, не распустилось на отдельные нити. И можно продолжать плести узлы, чтобы получилось прочное и яркое покрывало чувств.
        Музыка снова звучала, но в зале царила напряженная атмосфера. И сразу стало понятно, кто и что не поделил.
        - Друг, ты пропустил отменный мордобой! - усмехнулся Микки. Его кислотно-зеленая майка выделялась среди остальных, и парня легко было разглядеть в толпе. - Всё как всегда - разделили на «ваших» и «наших».
        - А поводом нанести первый удар стала, конечно, девушка, - кивнул Бьёрн.
        - Ага! - радостно отозвался парень. - Куда без этого в раю, - и он подмигнул мне.
        Я не совсем поняла, о чем речь, поэтому только глупо улыбнулась.
        - Слушай, где остальные?
        - Мы вас потеряли, - сказал парень и кивнул, предлагая следовать за ним. - Сидим в укромном уголке, специально, чтобы глаза не мозолить. Таиса, а хочешь я расскажу тебе, почему Бьёрна все зовут Бьёрном?
        - А…
        - Лучше пусть расскажет, - проворчал мужчина. Судя по всему, он не в первый раз через это проходил. - Или он до тебя будет докапываться, пока с ума не сведет.
        - Хорошо, говори, - кивнула я, и Микки, у которого от выпивки слегка заплетался язык, довольно сносно поведал о том, что, оказывается, Бьёрна на самом деле звали Виктором, а Бьёрном его всегда называл дед - единственный родственник, с которым мальчик ладил.
        - Он настаивал на том, чтобы так назвать внука. Видишь ли, имя Виктор у нас довольно часто встречается, этих Викторов пруд пруди… «Модное» оно, вот. А Бьёрн - родовое, редкое. Но дедушку не уважили, и он сделал по-своему. Называл, как хотел.
        - И мне нравилось, - кивнул мужчина. - А то всё «Витечка», да «Витек».
        - И, кстати, Бьёрн означает «медведь», - хмыкнул Микки. - Похож ведь, а, Таиса?
        Я с улыбкой кивнула. Определенно в Бьёрне было что-то от мишки.
        - Я изменил имя, когда получил на это право, - нахмурился Бьёрн. - Это стало поводом для очередной ссоры. Впрочем, мне было без разницы, что родители разозлятся. Они были сердиты с семи моих лет, когда я перестал выполнять команды.
        - Что это значит?
        - Расскажу на корабле, - пообещал он.
        - Так вы что же, улетать собрались? - удивился Микки. Мы как раз зашли в отдельную комнату для бесед, где веселилась остальная компания.
        Девчонкам было хорошо, это я заметила сразу. И возле Луна сидела моя сестра, что и радовало, и волновало. Но я уже не думала об этом как о проблеме, поэтому сразу перешла к делу. Беловолосый друг, лишнего, как и Бьёрн, не выпивший, согласился подбросить моих подруг до города на своем корабле. Девчонки же, кажется, даже не заметили, что мы отчалили, так увлеклись нормальным общением в разнополой компании.
        - Вот и хорошо, - немного устало улыбнулся Бьёрн. - Никто не в обиде.
        - Было бы на что! - сказала я, сжимая его руку в предвкушении нового полета под темным небом, ужина, шашек, разговоров… Ночи.
        Мы вышли на крышу, где была вертолетная площадка. Хорошо, что она предполагала несколько мест, и здесь же поместился корабль Луна. Однако не только воздушное судно и путь домой ожидали нас. Я не сразу поняла, почему Бьёрн напрягся и задвинул меня за своё плечо. А уже потом услышала мужские голоса.
        Всё, что произошло дальше, длилось не дольше пары минут, но мне показалось вечностью. Именно тогда я поняла, что ещё не наблюдала настоящих суровых драк. И лучше бы не видеть мне их никогда…
        Нет, Бьёрна не побили, и я не получила ни одного синяка и царапины. Но, словно впав в какое-то особе состояние, мой мужчина не проявил к противникам ни сочувствия, ни жалости, хотя, конечно, знал о своем превосходстве. В нем проснулся зверь - тот самый, похожий на медведя, и успокоился он только тогда, когда уложил всех своих противников. Сделано это было быстро, яростно и грубо. Ни поддавков, ни как такового диалога. Они начали оскорблять - Бьёрн ударил первым.
        Не заботясь о поверженных, он прошагал было мимо постанывающих крепышей, но всё-таки остановился и поднял одного за шиворот.
        - Доволен?
        - Вали отсюда и друзей забирай, - отозвался тот.
        - Я уйду, когда сочту нужным, - сказал Бьёрн. - А ты передай своему заказчику, чтобы в следующий раз явился сам.
        И, не слушая угроз и ругательств, повел меня к кораблю. Тотчас выяснилось, что его хотели испортить, вот только близко подойти не смогли. Я хотела было спросить про невидимую защиту, но поглядела на Бьёрна и передумала. Человек только что жестоко расправился с пятью здоровыми кабанами, вряд ли у него было настроение поговорить.
        Но я ошиблась. Едва мы оказались внутри, сели на места и поднялись в небо, как Бьёрн, печально усмехнувшись, сказал:
        - Я уже вижу заголовки: «Группа пришельцев учинила драку под крылом Голубя…» Низость, низость, низость. Никакого доверия засранцам! Всех под суд!
        - Так часто бывает, да?
        - В каждом новом мире, Таиса. Просто ваш, несмотря на то, что далекий, нам не чужой. Грустно, - вздохнул он. - Нет понимания. Так всегда: легче свалить вину на чужого человека, чем признать, что твой друг - подлая тварь.
        В его словах снова звучала горечь. Бьёрна предала не только семья, но и кто-то близкий, кому он доверял? Наверняка так и было.
        - Я буду каждому рассказывать, как всё было на самом деле! Они ведь первыми полезли, да ещё и гадости всякие болтали!
        - Лучше не надо, малыш. Не говори ничего. Тебя же обвинят в том, что стараешься ради меня, потому, что я стал тебе другом.
        - Ну и пусть обвиняют! - возмутилась я. - Что же, молча принимать ложь? Не дождутся! Я им покажу, где кряквы слизней копают!
        Он хрипло рассмеялся.
        - Уверен, что показала бы, но рад, что оказался рядом. Живи они в нашем мире, наверняка присоединились бы к одной из «Цветных» группировок.
        Мне тотчас стало любопытно, о чем он, и Бьёрн охотно рассказал, что у них, в мужском царстве, отчаявшиеся найти подругу парни часто создают целые кланы. Они живут бок о бок, работают, а ещё враждуют с другими группировками.
        - Ну и, сама понимаешь, не обходится без того, чтобы создавались неполноценные семьи.
        Я покраснела. Представить подобное было трудно.
        - У нас тоже бывает, что девушки… Того самого.
        Бьёрн кивнул.
        - Судьба, - сказал он. - Ты знаешь, почему наши миры утратили баланс? Почему у вас полно женщин и мало мужчин, а у нас - наоборот?
        - Нет. И даже не догадываюсь. Вроде бы природа должна всё урегулировать…
        - Когда реальности связаны между собой - не только ваша и наша, но и многие другие - в одну цепь, они влияют друг на друга, и люди подвержены этому влиянию. Дело в том, что когда-то очень давно наши миры разрушили гармонию внутри себя. Дело было в продолжении рода, отношении к тому, что есть семья. - Он отвлекся на приборы, потом продолжил: - К чему я это говорю… В нашем прежнем мире активно продвигалась идея, что такой вид отношений нормален и должен быть поддержан на всех уровнях. Постепенно многие государства пришли к этому, написали законы, подкрепили их примерами… Вот только ошиблись, и я объясню почему. В природе ни одна самка не выберет дохлого и несуразного самца, потому-то они все стараются «приукраситься», как-то выделиться, завоевать даму. Соответственно те, кто этот отбор не прошел, забракованы самой природой, ибо ей нужны лучшие. Также и сами звериные дамы. Они - сама мощь, вынашивают, рожают и воспитывают потомство в самых разных условиях. Что же получается с людьми? Не желая подчиняться инстинкту продолжения рода, может быть, отчаявшись в поисках и оправдав себя любыми возможными
средствами, они перестали создавать детей придуманным природой способом. Были и специальные матери для вынашивания, инкубаторы, роботы даже; однополые пары, которые не смогли «привлечь» партнера противоположного пола, сдались, расслабились и просто покупали малышей. Деторождение постепенно сошло на нет даже у тех мужчин и женщин, что ещё имели представление о «природной» семье. Труд родов заклеймили страшным и бесчеловечным, ведь это страдание для женщины, а кто в развитом мире захочет девять месяцев подвергать свой организм риску и потом ещё прилагать усилия, чтобы произвести на свет малыша? В итоге не осталось «мам» и «пап», а вскоре появились и другие возможности поспорить с законами Вселенной. Совершеннолетие наступало в четырнадцать, отличить мужчину от женщины стало порой невозможно, перемешались понятия красоты и уродства. А что, говорили они, человек ведь имеет право быть каким угодно? И никто не задумывался о том, что тигры по-прежнему полосатые и рождают тигров, а уж если ты тигром родился - им и умрешь, при этом не сможешь поменять цвет шкуры, тем более пол. Что птенцы вылупляются из яйца
и, вырастая в птиц, учатся летать, чтобы научить этому своих птенцов. Что осенью лес становится цветным, ветра гонят облака, а солнце всё ещё рождается на востоке и уходит на запад, ибо это - великая задумка природы. Но человек не хотел подчинения. В том, что он родился белобрысым или темнокожим, был создан (а после выращен искусственно) мальчиком или девочкой, зеленоглазым, голубоглазым или кареглазым он видел несвободу от природы. Она диктовала правила, внушала инстинкты - люби (глубокие чувства отличали людей от зверей, и это был главный дар для человечества), храни свое логово, свою территорию, продолжай род, наслаждайся миром, который создан для тебя и развивай себя, прежде всего, изнутри. Но нет, Таиса. Люди прошлого так не хотели. Данное от рождения многие считали несправедливым. Они меняли себя целиком, выворачивали наизнанку, превращались в нечто непонятное, отвергаемое природой. Уроды с многочисленными дырами в теле, многополые люди, спящие друг с другом и выставляющие напоказ сексуальность вместо того, чтобы сохранять тайну близости - воспитывали детей. И если бы возможность меняться
непоправимо давали только тем, кто изначально рожден без руки, с генетическими дефектами, потерял глаз, остался без волос или что-то подобное… Но нет. Борцы за справедливость предлагали всем и каждому коверкать действительность на свое усмотрение. И это называлось свободой. И дети росли, не зная, что такое «хорошо» и «плохо». Все спали со всеми. Все хотели быть всем. Каждый мог стать не собой. Ничто не было свято, ничто не было вечно, несмотря на развитую медицину. Люди забыли, что душа неизменна и дана от момента зачатия, а тело - её отражение, которое может быть физически прокачано, но, как и всякая материя, непоправимо исказиться в неумелых, нетерпеливых, грубых руках. - Он вздохнул. - Природа гибла. Как могут сосуществовать два мира - отвергающий естественный ход вещей и тот, что не признает никаких закономерностей? То, что ты видишь сейчас - далекое наказание за прошлое, и, тем не менее, я не виню предков в случившемся. Просто никогда не пойду их путем, уж лучше найду тот мир, что всё ещё живет по законам природы.
        - Ты к тому, что нападавшие тоже были… из клана?
        - Именно. Разве что уверен: у них у всех есть женщины.
        - А этот главный, что ты ему сделал?
        - Мы все виноваты, Таиса - я и мои друзья. Мы прилетели.
        - Понимаю. Они не рады конкурентам, да? Хотя, спрашивается, что им, девушек мало?
        Бьёрн хмыкнул.
        - Как сказала Марта, дело не в количестве. Кто-то может прожить одинокую жизнь, кто-то нет. Отсюда появляются разные искажения… Ты не осуждаешь меня? - вдруг спросил он.
        - За что?
        - За подобное отношение. Я не переношу людей, которые предпочитают сдаться.
        - Не одобряешь «не природный» тип отношений?
        - Да. Не люблю, когда это выставляют напоказ. Я, например, свои предпочтения никому под нос не сую.
        - Я не осуждаю, Бьёрн, но это сложно… Как бы объяснить… У нас не принято винить за желания. Например, есть много пар, в которых один мужчина и две-три «жены». И никто не удивляется, всем без разницы. Пусть хоть с телевизором спят в обнимку, главное, чтобы не выносили это на общественное обозрение.
        - Именно, - кивнул мужчина. - А у нас выносят. Забыли, чем это кончилось в прошлый раз, да и память добра, она подолгу не хранит ни боль, ни злобу. Хотя, некоторые умеют. Я, например.
        - Тебя обидел кто-то из таких людей?
        - О, лучше тебе не знать всей истории, Таиса, но ты попала в цель - я имел дело с подобными ребятами. С пеной у рта они доказывали мне, что никто не имеет право ограничивать их свободу… - Он поморщился. - Мне плевать, пусть вырождаются! Мне наш мир жалко, не их. Жалко тех, кто, говоря о нормальности, начинает подвергаться нападкам. Однако если не будет чего-то нерушимого, рано или поздно рухнет сама основа.
        Мы понимающе переглянулись, и наступило долгое молчание. Я раздумывала над тем, что сказал Бьёрн, и искала гармонию в самой себе. Интересно, если бы мне предложили измениться, я бы на это пошла? Перекрасить волосы, надуть губы, накачать грудь или, к примеру, сменить форму носа… Затея показалась глупой, наверное, потому, что я никогда не была чересчур требовательна к собственной внешности. Что дали - то и взяла с благодарностью. А начни сомневаться в чертах своего лица - я бы усомнилась и в бабушкиной, и в маминой красоте... И промелькнуло, как сон, странное видение то ли будущего, то ли прошлого, в котором я уже не так заботилась о мнении окружающих. Наверное, именно так всплывали в подсознании куски прошлых жизней, в которые я упорно верила.
        - Теперь связь между мирами восстановится? - спросила я через несколько минут.
        - Да. Только этому всячески будут мешать. Видишь ли, какие бы проблемы ни существовали в наших мирах, а решить их не так-то просто, да и делиться нелегко.
        - То есть эти мужчины не хотят делиться, потому и напали? Они думают, вы самое хорошее отсюда увезете, и им ничего не останется?
        Бьёрн рассмеялся.
        - Надеюсь, самое хорошее действительно будет со мной, Таиса. Сегодня вечером, за ужином. А потом и заснет рядом, если очень повезет.
        На этих словах у меня отшибло всякое чувство меры, и стало ясно, что он не заигрывает со мной. Бьёрн собирался зайти дальше, и я ничего не могла с этим поделать, потому что желала его, как и он меня.
        Глава 6
        Мы шли через поля, взявшись за руки, и белое молоко лунного света кутало сплетенные пальцы. Молчание предостерегало от глупостей, но я всё равно собиралась их насовершать. Да и разве можно думать о плохом, когда мужчина так смотрит и так касается? Взгляд Бьёрна нежил, теплота ладони отгоняла ночную прохладу. Я знала, что будет жарче, и варилась в собственном страхе, безболезненно ударяясь о стенки большого котла для готовки чувств.
        А ещё я знала, что Бьёрн не станет торопить. У нас впереди целая ночь, чтобы насладиться предвкушением, и уже после, приняв неизбежное, узнать много новых вкусов.
        - Шашки?
        - И булки.
        - Открытые окна.
        - И без комаров.
        - Вишневый компот?
        - Вместо коктейлей.
        Мы переглянулись и рассмеялись, но, проходя по саду, я с тоской глянула на свежий холмик, поросший травой.
        - Я понимаю, - тотчас сказал Бьёрн. - Прости.
        - Всё нормально, то есть хорошо. Я просто не хочу забывать.
        - И не надо. Можем устроить вечер памяти твоего Тёмы. Ты, кстати, почти не рассказывала о нем. Откуда он появился у вас, как жизнь прожил?
        Я облегченно выдохнула. Бьёрн, умница, предложил прекрасную тему для разговора! Так до самого крыльца я, довольная, рассказывала про своего питомца всё, что могла припомнить. Порой Бьёрн смеялся, особенно слушая истории о похищении котлет. Тёма был мастером воровства, и ему нередко попадало за это от бабушки.
        - Веником прямо по заднице.
        - Я бы тоже шлепнул, - кивнул мужчина. - Нечего наглеть.
        Дома было прохладно и таинственно. Я предложила ему посмотреть старые фотоальбомы, а сама занялась приготовлением «быстрых» булочек. Не сидеть же за шашками с пустым чаем!
        - Достаточно варенья, - усмехнулся он. - Но раз уж они готовятся без хлопот…
        - Сластена.
        - И ты тоже.
        - Угу.
        - И не обидно, что трудишься тут одна, а остальные только запасами лакомятся?
        - Никогда не было. Я не обидчивая, хотя это смотря что натворить… До сих пор вспоминаю, как брат надо мной подшутил. Знаешь, бывают у людей заскоки: увидел какую-то вещь в магазине - и захотел неистово! Спишь и думаешь о ней, а днем представляешь, как станет здорово, если, то есть когда ей завладеешь. Ты только не смейся, но в свои тринадцать я захотела большую и красивую коллекционную куклу…
        - Не смеюсь. Я в тринадцать сходил с ума по моделям истребителей.
        - Тогда ты поймешь. А вот брат, как выяснилось, не осознал всю глубину моих чувств. Стоила она, в общем, не сильно дорого, а он уже тогда подрабатывал, мог себе позволить… Вот и представь мою реакцию, когда я увидела заветную коробку, открыла её, а у куклы на лице были нарисованы усы, на плече пиратская татуировка в виде черепа, и вместо шикарной прически на голове сделано некое непонятное запутанное сооружение. Необратимые перемены - он старательно изрисовал её несмываемым маркером. Я не оценила, Бьёрн. Плакала потом несколько часов. День рождения был испорчен, хорошо, что в гости никого не ждали. Бабушка, помнится, назвала любимого внука идиотом, хотя прежде от неё таких слов было не дождаться.
        - Это очень обидно, - кивнул Бьёрн. - Хорошо понимаю тебя. Когда мне исполнилось шестнадцать, мать без моего ведома произвела в комнате уборку и выгребла «хлам». В том числе выбросила все мои самолеты. Ей казалось, что я вырос, что всё это не имеет цены. Но они были бесценны для меня! Я любил смотреть на них и представлять, что когда-нибудь сяду за штурвал. Пришлось мучиться в экономическом лицее ещё два года, и только потом я поставил вопрос ребром: либо самолеты, либо иду работать. Они выбрали второе, решив засунуть меня в стерильный офис на должность какого-то там помощника… Я выдержал год. Потом ещё год потратил на то, чтобы подзаработать и стать самостоятельным, съехать от них раз и навсегда. Знаешь, есть такие родители, которые вечно чем-то недовольны. Ты можешь потратить жизнь на то, чтобы угодить им, или, получив ярлык эгоиста и глупца, идти своей дорогой.
        - Ты правильно сделал. Это ведь твоя жизнь, Бьёрн! Нас приводят в этот мир не для того, чтобы сделать рабами…
        - Некоторые считают иначе. Они говорили, что я обязан. Это было их любимое слово. Обязан то, обязан это… Иногда мне хотелось застрелиться им назло, чтобы показать, что я в принципе не обязан жить. Но краем мысли я понимал, что самоубийство - не выход. Да и был уже тогда настоящим гадом, хотел жить по-своему им назло.
        Мы рассмеялись.
        - Вот уж точно злостный поступок - следовать своим желаниям! - кивнула я.
        - Ага. Моя сестра, к примеру, во всем хороша. Она и по стопам отца пошла, и замуж вышла за кого следует, и живет по правилам, и выглядит прилично… Да и старший брат тоже - краса и гордость семьи.
        Я непроизвольно положила ладонь ему на руку и тотчас испачкала мукой загорелое широкое запястье.
        - Ой…
        Но Бьёрна явно не беспокоила моя чумазость. Он улыбнулся, поцеловал мои пальцы, и я растаяла от дразняще откровенных прикосновений его горячего языка.
        - Сладко. В детстве я мог взять горсть муки, смешать с сахаром и съесть, очень уж мне нравилось подобное сочетание. Видишь, есть и приятные воспоминания. Ты каждый раз неосознанно их вызываешь.
        Он склонился и мягко тронул мои губы.
        - Булки. Ночные булки. Этот сахар, эти звезды, ты - такая близкая и далекая.
        - Разве я далека?
        - Я… Хм… Не обращай внимания, Таиса. Непривычно мне подобное отношение. Когда много летаешь, небо кажется роднее земли. Я - птица, которая вырастила широкие крылья, сделала их сильными, а когда пришлось встать на ноги - принялась отчаянно хромать.
        - А тебе хотелось бы бегать?
        - Не знаю. - Он почесал в затылке и усмехнулся. - Мне бы хотелось наконец-то определиться, кто я.
        - Я бы помогла, если бы умела указывать путь. Но могу лишь идти рядом, подав руку. Мне не дано знать заранее, что ждет впереди. Я не разгадываю людей, не читаю их.
        - Именно это самое главное. По крайней мере, для меня. Ненавязчивость, спокойная поддержка. Удивительно, - пробормотал он, - какое доверие возможно между людьми! Я быстро привыкаю, но редко когда могу открыться полностью. А тут - нате вам, разоткровенничался.
        - Это хорошо? - осторожно спросила я. Бьёрн был каким-то странным последние пару часов.
        - Хорошо, - кивнул он. - Хотелось бы, чтобы так было всегда.
        И надолго замолчал, что дало мне возможность всё сказанное тщательно обдумать. Я быстро доделала вкусняшки, заварила чай и накрыла на стол, а он принес шашки. Так мы и играли, переглядываясь, даже не на желания, а просто для удовольствия. Ночь казалась бесконечной, вечеринка вместе с короткой дракой забылись, и только слова Бьёрна, сказанные во время полета, не шли из головы.
        Размышляя над этим, я всё больше расстраивалась. Хотел ли он большего? Если да, почему стал так серьезен, даже печален? Что его беспокоило? Да, мы были честны друг с другом, но Бьёрн продолжал хранить тайны, и вряд ли действительно доверил бы мне самые нехорошие мгновения своей жизни. А ведь я готова была принять их, принять его со всеми скелетами и тараканами, заскоками, заморочками и вредными привычками. (Коих, кстати, пока не наблюдалось). И вдруг Бьёрн окинул меня долгим, внимательным, каким-то виноватым взглядом.
        - Если бы перед тобой стоял выбор: начать заново или попытаться починить старое, что бы ты сделала?
        - Если дорого старое - я бы его склеила. Пусть прежняя красота не вернется, и ваза будет вся в трещинах, зато обретет прежние формы, которые были любимы…
        Бьёрн задумчиво поглядел в окно, а мне так сдавило горло, что пришлось быстренько смотаться в ванную, пока он не успел увидеть слезы, дрожащие в уголках глаз. Значит, у него была любовь, и он ещё не забыл её. Это-то гадкое чувство собственной неполноценности пронзало меня, лишало покоя и надежды на устойчивое будущее. Ни ласка, ни страсть не помогут завоевать его сердце, если оно предано другой женщине… Тем более у такого человека, как Бьёрн.
        Вот откуда его колебания, вот где спрятана печаль, вот почему он порой глядел на меня с сомнением! Мне захотелось взвыть в голос, удариться головой о стену, схватить в руки что-то острое и твердое и так сжать, чтобы края вонзились в ладони до крови! Вместо этого я села, привалившись спиной к стене, и тихо заплакала. Сил не осталось терпеть эту разъедающую горечь.
        Ему не следовало ничего говорить. Нет смысла в прощании, прощении, объяснениях. Он сомневается, значит, причина не только в прежних чувствах, но и в нынешних.
        Тогда откуда взялась эта неподдельная ласка, искренность и теплота? Не померещилось же мне, что мы нуждаемся друг в друге? Или я всего лишь убедила себя? Я всхлипнула громче и зажала рот рукой. Злоба взяла верх: ещё взвой волком, дура!.. Ты напортачила, ты была не такой, как нужно, не смогла завоевать его, помочь избавиться от призраков! Шанс упущен, профукала, прозевала…
        - Таиса, - раздалось за дверью, - ты очень устала? Хочу кое-что показать.
        Я тотчас включила воду и, отдышавшись, ответила спокойным голосом:
        - Конечно. Сейчас выйду.
        Красные глаза, будь они неладны, никуда не денешь, но я надеялась, что в полумраке это будет не так заметно.
        Бьёрн и правда ничего не сказал, только взял меня за руку и куда-то повел. Как выяснилось - к кораблю, который на сей раз решено было «припарковать» намного ближе к поместью. Мы молча взошли на борт, сели на привычные места и поднялись в ночное небо. Я поглядел на мужчину: хмурится, о чем-то усиленно думает. И снова перед глазами поплыло, но я сумела удержаться. Зачем ему мои слезы?
        Я не смотрела в иллюминатор, изучая собственные руки и пытаясь подавить боль в груди, и не поняла, куда мы направляемся, пока Бьёрн не приземлился.
        - Голубая Долина, - сказал он. - Знаю, нам нельзя здесь быть.
        - Звездное озеро, - прошептала я, наконец-то подняв глаза. - Неужели оно?..
        Красота на несколько мгновений отвлекла сердце от страданий. Это было то самое место, где я порой гуляла во сне. Единственное, где мне хотелось начать новую жизнь. Одно из немногих мест, на которые я променяла бы свою нынешнюю усадьбу, если бы посмела. Огромный бездонный глаз, в который глядели разноцветные горы, густые леса и луга, и пляжи широкие, белые от лунного света, бесконечные. И водопад - далекий, высоченный, словно заколдованный ночью, и камни, похожие на мифических существ, и само небо - черное, искрящееся, безмолвное. И Бьёрн - не мой... Едва я успела об этом подумать, как мужчина медленно меня обнял, поворачивая к себе лицом.
        - Знаешь, мне здесь так спокойно. Единственное место, где я чувствую себя уместно, - сказал он.
        - Когда-нибудь ты сможешь здесь жить, - пробормотала я. - Если научишься беречь красоту, докажешь, что достоин её.
        Он вздохнул и прижался ко мне. Доверчивый, незнакомый, потерянный. Я решилась.
        - Бьёрн, у тебя была любимая?
        - Угу, - после небольшой паузы ответил он.
        - А теперь? Где она?
        - На Винтаре. Это ее родная планета.
        - Она замужем?
        - Угу.
        - Ты её любишь?
        - Нет, - резко сказал он и отстранился. - Уже нет. Прости. Женщины разные бывают. Одни уходят с гордо поднятой головой, другие тебя дерьмом поливают… Есть и такие, от которых не хочется никуда уходить, но приходится.
        - Ты не хотел расставаться?
        - Хотел.
        - И?
        Я почувствовала, как он напрягся, но решила узнать все, во что бы то ни стало.
        - Расскажи, прошу тебя.
        Он вздохнул и отвернулся.
        - Она была умной, красивой, сильной, нежной… Хорошей, в общем. У нас могло получиться, Таиса. Могло… Но она хотела, чтобы я изменился. Чудесная женщина, ради такой что угодно сделать можно. Только вот не я ей был нужен, а некто, созданный по хорошо продуманному плану. Она требовала, чтобы я контролировал любовь, понимаешь? Нет, наверное, этого не понять, если сам не прошел через подобное... Идеальный мир, Таиса. Для нас с ней. Я должен был его создать. Должен - ключевое слово. Ради неё. Не потому, что сам этого желал. Не для счастья своего, лишь для неё. Она вела меня за собой - требовательная, но мягкая - и я поздно осознал, что не хочу быть ведомым. Меня всё больше раздражали эти нежные просьбы-приказы, я не мог больше летать, потому что она хотела иного. И повторяла, что я принадлежу ей. Если поначалу это было терпимо, потом начало сводить с ума. Такое хорошо не кончается, но я бы не хотел рассказывать эту историю до конца. Итог всё равно один: мы расстались.
        - Мне кажется, ты всё ещё её…
        - Нет, - перебил он, - тебе лишь кажется. Да, у меня есть чувства, но не те, о которых ты думаешь. Я зол, потому что она поступила по-своему, сделав расставание стыдным и запоминающимся. Я боюсь снова вляпаться в грязь. Она была другой в начале. Она была замечательной. Я не хочу, чтобы люди носили маски.
        Теперь-то мне всё стало понятно.
        - Ты думаешь, и я её ношу?
        - Нет. Я верю тебе, Таиса. Ты на неё не похожа ни стремлениями, ни восприятием мира. Это теперь я могу поразмышлять и понимаю, что уже тогда она вела себя как царица, а я, даже если и был королем, сидел на длинном поводке. Потом он стал короче, появился строгий ошейник, и, если бы всё продолжилось, жить мне в наморднике.
        - Но любимым?
        - Да. Любимым псом её величества.
        - Это ужасно.
        - Многих бы устроило, - пробормотал он, и на лице появилось новое выражение - мрачно-кровожадное. - Моих родителей в том числе. Они возненавидели меня, посулили одиночество до конца дней и бесцельную, пустую жизнь. В общем-то, она таковой и была… Пока я не прилетел сюда.
        У меня сердце забилось, но Бьёрн не собирался признаваться мне в любви.
        - Эти горы, - сказал он. - Что-то странное в них. Не могу объяснить, но здесь я принадлежу самому себе, не обязан ни перед кем отчитываться. Пустота внутри, и она приятна. В меня столько всего хотели запихнуть, я и сам много в себя насовал. А здесь - тишина.
        Я прикусила губы. Значит, вот чего он на самом деле хотел! Не меня и моего общества, а понимания!
        - Ты можешь попробовать… Ну, сделать запрос. Говорят, сюда пускают только при определенных условиях. Ну, жить… И дом разрешат построить. Ты мог бы остаться. Один, в смысле. В качестве хранителя. У нас так часто бывает в заповедных зонах - небольшие поселения или отдельные дома для лесничих.
        - Да, это хорошая идея, - кивнул Бьёрн. Он снова глядел на небо, а я опять разглядывала собственные пальцы. По носу текло, капало на землю.
        Не любит и не полюбит. Ему хватило смелых чувств. Мы будем просто друзьями, может быть, любовниками… При мысли об этом я не ощутила прежнего возбуждения, словно и внутри меня поселилась пустота.
        Проблема была в том, что я хотела быть заполненной. Я бы разбилась вдребезги, учась летать, до последнего помогала бы ему собирать себя заново и отпустила… Или не отпустила бы? Мне было холодно, мурашки бегали под тонким платьем. Бьёрн стоял в куртке и не замечал ничего вокруг. Наверное, именно тогда я поняла, что значит остаться одному. Чувство оказалось медленным и вязким, и проникало в самые недра, затрагивая и душу, и сердце. Тело обмякло, задрожало, а потом высохло и превратилось в ковыль, трепещущий на ветру. Печальная легкость тонкого стебля, сухая седая веточка среди тысяч других. И только ветер поднимет острое семя, унесет вдаль, поможет увидеть иные земли… Но зачем, если там, на красивых пуховых холмах я прорасту одинокой травинкой, которая никому не будет нужна?
        Я отвернулась и принялась вытирать лицо.
        - Тая, - позвал Бьёрн через минуту, - ты из-за меня плачешь?
        Голос его звучал глухо.
        - Почему ты сразу не сказал, Бьёрн? Почему не признался, что прилетел не любовь искать, а утешения? Извини, если это звучит обидно.
        - Чего ты хочешь? - спросил он не грубо, но звенящим от напряжения голосом.
        - А ты чего хочешь? - вскипела я. - Тепла и уюта? Сколько угодно, Бьёрн! Только получи ещё нежности в придачу, жажды, верности! Я-то полюбила по-настоящему, не зная о твоей боли! Ты всё просил о честности, но сам не был честен! Чего я хочу? Блин, многого! Хочу, чтобы родители наконец-то перестали работать, чтобы брат наладил отношения с женой, а то живут как чужие - каждый по свою сторону баррикад! Хочу, чтобы у сестры появился мужчина не на одну ночь и не придурок, каких полным-полно. Хочу закончить академию, защитить диплом, но только потому, что так надо. Боже… Хочу просыпаться не в пустой постели, одна-одинешенька, а рядом с человеком, которому с улыбкой говоришь «Доброе утро!», которого можно поцеловать и обнять, которому доверяешь во всем… Да ты и сам всё понял. И я поняла, сердцем - уже давно. Просто не думала, что тебе такая свобода нужна… Пойду домой.
        И направилась в сторону гор, понимая, что выглядит это по-идиотски.
        - Таиса, погоди!
        - Я «годила» много дет, Бьёрн. Я не хочу больше ждать! И условий тебе не ставлю, но, поверь, больше не буду никого искать и ни с кем не попытаюсь. Возможно, мне только кажется, что любовь не пройдет, а, может, она с годами поблекнет. И всё равно я не хочу больше... этого.
        - Этого?
        - Подобного!
        - Я же не сказал, что брошу тебя!
        - Ты достаточно сказал! - вспыхнула я. - И я не стану тобой вертеть, давить на жалость. Плачу потому, что больно, а не для пущего эффекта. Чего ты хотел получить? Что я не дала тебе, Бьёрн? А если дала всё, что для счастья нужно, откуда сомнения?
        - Я впервые за долгое время почувствовал желание стать ближе. С тех пор как мы с Ханной расстались, я ни на кого глядеть не мог, даже не задумывался о том, чтобы создать что-то заново. Но встретил тебя, ощутил внутри нечто новое… Приятное. Такого не случалось раньше.
        - Но с ней-то было!
        - С ней всё закрутилось сразу, словно ураган налетел… Я даже опомниться, не успел, как был подхвачен и унесен. Это прекрасно, конечно… Всё было здорово… но…
        Я прибавила шагу, потом побежала. Слезы мешали глядеть под ноги, и я, уже не стесняясь, рыдала в голос. Здорово. Прекрасно. Возможно, он и сам не понимал, что хочет вернуть утраченное. Я была лишь приятностью, не страстью, не наслаждением. А он был для меня всем.
        - Куда ты?
        - Туда!
        - Тая, не глупи! Позволь, я тебя домой отвезу.
        - Отвезешь и бросишь там? Да я лучше в горах шею сверну, Бьёрн! Отстань! Дай мне время проплакаться где-нибудь.
        - И что дальше?
        - Всё станет как прежде. Ты на своем месте, я - на своем. Не дура, понимаю, что ты хотел донести. И не виню тебя ни в чём, потому что это именно та искренность, о которой мы и договаривались.
        В ночной тишине мы шли через сад. Бьёрн то и дело глядел на меня, хотел что-то сказать, но каждый раз успевал передумать. Я молча смотрела под ноги. Подниму голову - уж точно расплачусь.
        Когда мы зашли в дом, я тотчас прошла в комнату и закрыла за собой дверь, оставив его стоять в коридоре. Он мог уйти когда угодно и когда угодно вернуться, и знал это. А мне нужно было остаться одной и наконец-то дать волю страданию.
        Я именно так и поступлю, не стану больше никого искать. Бьёрн занял моё сердце, но вряд ли он осознавал, как я жаждала его, как сильно любила. Я и сама не понимала этого, пока не узнала о скорой разлуке. Он улетит, а что будет с моей жизнью? Как я смогу побороть несбывшиеся мечты? Они были мгновенны, таяли на глазах, разваливались. Мечты не склеишь, слишком нежны их тела.
        Всё станет как прежде, но теперь мной будет править отчаяние. Ни поцелуев, ни разговоров ночью за чашкой чая. Я умывалась и плакала, потом снова умывалась, с замиранием сердца прислушиваясь: стукнула ли дверь? И вот мне показалось, что она закрылась навсегда, шаги удалились и затихли.
        Я выскочила из ванной, принялась метаться… Меня в который раз прорвало, и я спрятала голову под подушкой, вгрызлась в простыни. Ну почему, почему так случилось? Где, в чем я ошиблась? А если ошибок не было, почему Бьёрн поступил столь жестоко?
        - Пожалуйста, вернись, - шептала я, завывая от отчаяния. - Пожалуйста, не бросай меня!
        Вскочила, рванула за дверь, понеслась по саду. Где она, гордость? Я выглядела жалко в старой рубашке и трусах, и знала это. Но какая разница?
        Я нагнала его на границе леса, споткнулась, встала, пробежала несколько шагов и замерла.
        - До свидания, Бьёрн, то есть прощай…
        Ничего не было видно, меня трясло и расшатывало, голос охрип и не слушался. Мужчина не ответил, я даже не была уверена, что он на меня смотрит.
        - Я не хотела, чтобы ты улетал, не услышав… прощальных слов… Мне было радостно. Мне… так… ни с кем… не было. Ты стал для меня всем! И мечтой, и любовью, и судьбой…
        Всхлипнула, униженная его молчанием, и повернула домой. Столько всего хотелось сказать, но слова смешались, язык прилип к небу. Я ни на что не надеялась, и вздрогнула, когда он догнал меня и обнял.
        - Я не ухожу, Таиса. Я ведь оставил вещи…
        - М-м-м… - выдавила я. - Лучше уходи… Лучше сейчас, пока я ещё… нормальная.
        - Не плач, - прошептал он мне в ухо. - Я хотел кое-что с корабля взять. Не плач. Пожалуйста. Я хочу кое-что сказать… Хотя, наверное, ты только больше расстроишься. У меня есть один существенный недостаток, Тая. Очень существенный. Серьезный. Я не для тебя…
        - Так ты всё решил заранее? Ну ты задница!..
        - Да! - внезапно разозлился Бьёрн. - Потому что знаю, как для тебя лучше!
        Я стукнула его кулаком в грудь, а Бьёрн больно схватил меня за косу и поцеловал в губы.
        - Я тебя желаю, Тая, но помимо наслаждения ничего не отдам. У меня никогда не будет своих детей. Никогда. Ты понимаешь, что это значит?
        Я не понимала.
        - Не улетай. Пожалуйста. Мне нужен только ты.
        - Глупая, послушай же! Это ты сейчас так считаешь. Пройдет время, и тебе захочется…
        Я прижалась к нему, обняла. Пусть говорит что угодно.
        - Таиса… Тая! Ты слушаешь меня?
        Я не слушала. Я вжалась в его грудь носом, продолжая плакать, и не хотела ничего кроме этой теплой ласки. Бьёрн снова поцеловал меня, вытер щеки твердыми и шершавыми пальцами.
        - Ну не могу я так с тобой… Не могу, понимаешь? Зачем ты влюбилась?
        Я, знай, дышала им, наслаждалась тем, что могу коснуться губами кожи на груди.
        - Поцелуй меня ещё раз. Пожалуйста…
        Вместо этого он повел меня домой. На пороге моей спальни остановился, хотел уйти, но я не отпустила.
        - Бьёрн…
        Губы снова задрожали.
        - Хорошо. Я останусь. Так ты всю душу выплачешь, малыш.
        Он помог мне умыться, бережно вытер полотенцем лицо, довел до кровати и раздел. Молча, спокойно, осторожно. Опомнившись, я сняла с него куртку, неловко расстегнула пуговицы на рубашке, попыталась совладать с ремнем джинсов и не смогла. Бьёрн усадил меня на постель.
        - Я сам. Ложись.
        Когда он устроился на второй подушке, я была уже в привычном дрожащем нетерпении, хотя и осознавала, что это никуда не годится. Разве можно сейчас? Разве после всего, что сказано, мы имеем право на близость? Да и не захочет он меня больше, истеричку несчастную… Счастье уже, что остался рядом, не отказал, не оттолкнул.
        Когда Бьёрн склонился, перебирая мои выбившиеся прядки, я перестала дышать. Мы не выключили лампу на туалетном столике, и я хорошо видела его лицо: строго сжатые губы, ласковые, серьезные глаза, пролегшие на лбу морщины. Он думал обо мне, я мечтала о нем. Неужели из-за этой дикой несправедливости, его неспособности зачать ребенка я откажусь от чувств? Ни за что! А вдруг и он передумает? Что, если позволит мне?..
        Бьёрн провел кончиками пальцев по моей щеке.
        - Я бы хотел тебя любить, Тая. Я бы мог, но…
        - Ты можешь. Ты ведь и правда хочешь, хотя бы чуточку?
        Я всхлипнула, ожидая нового мучительного воздержания, и Бьёрн скрипнул зубами.
        - Чуточку? - усмехнулся он. - Да что ты, Тая! Целиком бы съел!
        По щекам в который раз потекло, и я принялась целовать его лицо, дотянулась до лба, коснулась кончика носа, долго вымаливала поцелуй в губы. Понимала - он выдержит любой натиск, но старалась всё равно, словно это был последний шанс всё изменить. Наконец Бьёрн что-то пробормотал, зарычал, словно плененный тигр, и грохнул кулаком по спинке кровати.
        - К черту эти преграды!..
        Он коснулся моих губ, легко и приятно сжал пылающие щеки. Я обняла его, тронула прохладную широкую спину, принялась ласкать напряженные плечи, то сжимая кожу, то нежно поглаживая. Бьёрн всё-таки был моим, и, мгновенно научившись жадничать, я не собиралась его никуда отпускать. И, кажется, он меня тоже…
        Поцелуи стали поспешными, я даже дышать толком не могла. Зацелованная, чуть ли не задушенная в объятьях, только постанывала от удовольствия, то зажмуриваясь, то приподнимая веки и видя всё те же серьезные, ласковые, полные муки глаза. Я не боялась сделать ошибку, вообще не думала ни о чем. Охваченная новым чувством, не собиралась ни властвовать, ни решать, и только вздрогнула, когда Бьёрн резко сорвал с меня белье. Нетерпеливая страсть заставляла обоих делать смешные глупости. Мы путались в волосах, сталкивались носами, до боли в губах целовались глубоко, влажно, яростно.
        - Прошу… пожалуйста…
        Подалась к нему, судорожно сжимаясь, потому что знала, что это больно, но желая боли всё равно.
        - Да, малыш, - прошептал Бьёрн.
        Он помог мне обхватить себя за бедра и плавно, неспешно проник внутрь, отчего у меня дыхание перехватило. Такой распирающей тяжести я точно не ожидала, и было куда больнее, чем прежде. Хватая ртом воздух, я замерла, ожидая трудного насыщения, и Бьёрн не стал больше ждать. Он прижал меня к кровати, чтобы не успела передумать, и принялся двигаться всё быстрее, отчего мысли разлетелись окончательно. Уже через минуту я не могла не кричать в голос, хотя и понимала, что этим провоцирую его на безумства.
        Но Бьёрн снова стал нежным. Наверное, получил, как и я, свою порцию наслаждения - самую первую и самую важную. Нами овладел прекрасный, медленный голод. Он снова начал целовать меня, и, одновременно с влажными прикосновениями языков чувствовать его внутри - большого, беспощадного, но нежного и трепетного - было наградой за все пролитые слезы, годы ожидания и печали. Для нас обоих близость стала спасением.
        Я просила ещё - он давал. Я жаждала поцелуев бесстыдных, возможных только ночью, под одеялом, когда никто не подсмотрит - Бьёрн хотел того же. Он не стеснялся, я - совсем немного. Чувствовать, как его пальцы проникают в волосы, пускают мурашки по затылку, а сам он в это время сосредоточен на главном - быть внутри, быть глубже, понять и ощутить меня - было спасением. Я пыталась отвечать, как умела, и всё никак не могла насытиться. Да и откуда мне было знать, что занятия любовью могут быть столь великолепны?
        От восторга кружилась голова, минуты пролетали незамеченными, мы шептали друг другу слова важные, нужные, нежные. И ночь продолжалась, словно и сама не хотела отпускать темноту и тайну жажд и желаний, что мы наконец-то раскрыли.
        Глава 7
        Я не проснулась в одиночестве. Впервые в жизни ощутила, как кто-то обнимает меня, ведь мы с Эмилем никогда не засыпали вместе, он этого не любил. Предпочитал сидеть допоздна за компьютером, а если и делал исключение, то просил его не обнимать. То жарко, то неудобно, то волосы мешаются. Что бы он сказал, увидев, что Бьёрн преспокойно дрыхнет на моих коленях. Положил голову, придавил - не выползешь, не разбудив. Он тихонько посапывал, длинные руки расслабленно лежали по обеим сторонам кровати. И, главное, обоим удобно!
        Наконец-то я могла рассмотреть его целиком - не в темноте и не в воде. Длинное, сильное тело не было безволосым, как у некоторых, но и «шерстью» не поросло. Я не удержалась, погладила загорелые предплечья. При таком росте можно было ожидать великанских ступней, однако у Бьёрна был вполне нормальный размер обуви, да и бедра не казались толстыми, как порой бывает у высоких мужчин. Он был очень пропорционально сложен - ничего обезьяньего или жирафьего. И пряди как кленовые листья на закате, густые, непослушные, приятно пахнущие. Я приподнялась и стала разглядывать профиль Бьёрна. Он был прекрасен - четкие линии скул, пушистые ресницы, прямой нос и аккуратные губы. Жаль, что я не умела хорошо рисовать. Хотя бы какой-никакой набросок осилить! А мужчина между тем что-то пробормотал, заполз повыше - с колен ко мне на бедра, приоткрыл глаза, слабо улыбнулся и почти сразу снова задремал. Судя по всему, вставать он не планировал, да и я была не прочь полюбоваться ещё. Однако уже через минуту мне захотелось его погладить, а, лучше сказать, потрогать. Я осторожно коснулась плеч и загорелой спины, дотянулась
до поясницы, остановилась в нерешительности возле такого притягательного места, что хотелось изучить получше…
        - И куда же ты так внимательно смотришь, Тая?
        Я вздрогнула и рассмеялась.
        - Ты не спишь.
        - Я разбудился.
        - Прости.
        - Нет-нет, ты продолжай, - ухмыльнулся он и прикрыл глаза. - Смотреть. И гладить тоже.
        Я не умела делать массаж, зато всего за одну ночь научилась наслаждаться, и надеялась в этот миг, что и дарить наслаждение тоже. Бьёрна, правда, надолго не хватило. Он подвинулся чуть выше, потом ещё выше, и в конце концов лег на меня сверху.
        - Куда я там собирался? Никуда не пойду.
        - Ты тяжелый, - выдохнула я с улыбкой.
        - Раздавил?
        - Нет, это приятно.
        Ощутив и ещё кое-что приятное, я начала краснеть. Бьёрн с улыбкой наблюдал, как мое лицо расцветает.
        - Помнишь, о чем я говорил Марте?
        - О ненасытности, - прошептала я, сразу поняв, к чему он клонит.
        - Ты промолчала тогда. Смущаешься?
        - М-м-м… да. Особенно сейчас.
        - Но мы вдвоем, малыш, и никто ничего не увидит, кроме меня.
        - Я тебя вижу.
        - Неа. Ты видишь только мое лицо. Остальное лишь чувствуешь. Хочешь, я поваляюсь так, чтобы ты могла разглядеть?
        - Хочу, - прошептала я, хотя была не уверена в этом.
        Бьёрн тотчас откатился и устроился удобно, закинул руки за голову. Он понимал, что своей ухмылкой только смутит меня ещё больше, а потому прикрыл глаза и закинул ногу на ногу.
        Мне хотелось быть смелой для себя самой, для него, для всего, что нам предстояло. Будущее становится чудесным, если ты готов к чудесам. Кончиками пальцев, осторожно и тихонько, я провела по его телу, решительно коснулась самых нежных мест и задержала руки у мужчины на бедрах. А что, если легонько сжать, как он отреагирует? Бьёрн рыкнул, и я отдернула было руки, но тотчас вернула их на место, услышав настойчивую просьбу продолжать в том же духе.
        Почему-то смущение как появилось, так и прошло. Вот уж не ожидала от себя такой уверенной прыти: я легла ближе, обхватила ногами, лаская Бьёрна руками, а потом и губами, как прежде он ласкал меня. Было легко, радостно и замечательно до мурашек, но чувства эти всего через пару минут сменились голодной страстью отдохнувшего тела.
        Я неуклюже села к Бьёрну на бедра, и он тут же перехватил инициативу. Почувствовал, должно быть, что мне нужна помощь. Чувство, что появилось между нами, можно было назвать не иначе как «обладание». Причем не только физическое.
        Ощущая его силу, я повторяла одно: «мой». Просто мой, и пусть будет жадно, пусть будет долго, пусть я уже ничего не буду соображать. Но он - мой мужчина. Эти два слова вертелись в голове, крепостью свежего чая, сладостью повидла отдавали в горло.
        Мы двигались вместе, и тело наслаждалось распирающей тяжестью, к которой никак не могло привыкнуть. Но именно эта вкусная новизна, это настойчивое удовольствие и было мне дорого. Без прежней нерешительности я гладила Бьёрна, целовала и даже кусала, но нежно, радуясь всякий раз, когда он хрипло смеялся от приятности этих животных прикосновений.
        Он открывал новую меня, а я помогала ему отпустить прежнего себя. Было сложно приноровиться к его настойчивости, сдерживая громкие крики, когда ноги мои оказывались на его плечах, или он сам был сзади, проникая внутрь жестко, резко, нетерпеливо. Я комкала простыни, стонала и всхлипывала, не прося пощады, потому что принадлежать ему так значило насыщать мои глубинные инстинкты, которые никогда ещё не получали нужной пищи.
        В голове возникали образы один непристойнее другого, и они с поразительной легкостью воплощались в реальность. Может, Бьёрн и не был хорошим рассказчиком, превосходным поваром или мастером комплиментов, зато он не сорвал, назвав свои лучшие качества. Постель после нас выглядела так, словно там не любовью занимались, а сражались или даже убивали друг друга…
        И ещё стоило сказать о том, как Бьёрн держал себя в форме. Оказывается, он много бегал, используя ландшафт как одну огромную спортплощадку. Поваленные деревья становились турниками, пеньки - опасными приступками, замшелые коряги - барьерами для прыжков. После двух часов такой гонки с него лило ручьями, а все, что могло нарасти на теле из-за пирожков и варенья, уходило прочь. К тому же он охотно помогал мне рубить дрова, таскал урожай и заготовки, чинил крышу и даже мыл полы в доме. После обеда мы искупались, и Бьёрн предложил:
        - Ещё три безработных дня. Что скажешь, может, куда-нибудь смотаемся?
        - Да, - согласилась я, - а куда бы ты хотел?
        - Не столь важно, малыш. Можем поглядеть города или отправиться на природу с ночевкой.
        - Или и то, и другое?
        - Ага.
        Мы решили для начала посетить в Южногорск - родину самых красивых набережных и дивных парков. Туда как раз ходил скоростной поезд, и не пришлось пользоваться кораблем Бьёрна, который не везде получилось бы припарковать. Все вещи поместились в спортивной сумке и моем небольшом рюкзаке, с которым я всегда ездила к родителям. За домом согласились присмотреть Ариэль и Мун, что стало для меня настоящим сюрпризом.
        - Да, мы теперь вместе, - со счастливой улыбкой сообщила сестра. - Он сделал мне предложение!
        От таких новостей я, как выражалась Саша, «выпала в осадок». Бьёрн шокирован не был, и радовался за друга сдержанно, но совершенно искренне.
        - Только идиот выбрал бы Марту, - только и сказал он, и Мун хмыкнул.
        - Ребят, да ладно, - проворчала Ариэль. - Она же не виновата, что оказалась не в вашем вкусе…
        - И мы невиноватые, - кивнул Бьёрн. - В любви вообще виноватых не бывает, а иначе это уже не любовь.
        Я прижалась щекой к его плечу. Есть мужчины, которым не нужно говорить о своих чувствах прямо, достанет и таких фраз. К тому же честность, что была между нами с первого мгновения, дарила мне уверенность в том, что всё получится. А что Бьёрн, в отличие от Муна, не предлагал законный брак… Ну, что же, в кольцах ли дело? Я готова была просто быть рядом с ним, пока он не примет окончательного решения.
        Однако, уже отходя от дома, Бьёрн вдруг остановился и поглядел на меня хитро:
        - А, может, всё-таки куда-нибудь подальше? Ты ведь не была на Фруктовых островах Замоса?
        - Только читала о них. Предлагаешь полететь к океану?!
        - Да. Мы оба никогда в нем не купались.
        - Бьёрн! - прошептала я хриплым от волнения шепотом и тотчас обняла его крепко-накрепко. - Это было бы замечательно… как в сказке! Я даже не мечтала никогда, что смогу в ближайшие годы… да что там, вообще смогу… К океану! Я его на картинках только, то есть на фотографиях видела! Ну, или в фильмах.
        - А я над ним только летал, - усмехнулся мужчина. - И это уж точно нельзя назвать знакомством. Значит, летим?
        - О, да! До Южногорска тут рукой подать, ещё успеем его посмотреть, - нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, сказала я.
        Так началось наше путешествие. На самолете оно бы длилось полдня точно, но на корабле мы прибыли в жаркие станы уже после обеда, как раз в самый знойный час. Не могу сказать, как для меня прошла акклиматизация. Я была слишком счастлива, чтобы замечать перепады температуры, хотя, конечно, ощутила перемены в запахах, звуках и вибрациях земли.
        Бьёрн посадил корабль в стороне от садов, на небольшой серой скале, похожей на лепешку. С неё я впервые увидела Белый океан - бесконечный простор, над которым хотелось воспарить. Да, пролетать над ним на корабле и вдыхать его, ароматный, было разными вещами. Мне казалось, что океан просто не может причинить вред, таким полным жизни он был. И, не успела я подумать о жестоких штормах, ураганах и огромных волнах, как вдалеке пророкотало. К нам шла гроза, а, значит, стоило поспешить: выбрать место и поставить палатку.
        Так начались наши выходные, и я жалела, что не могу подвинуть отпуск. Хорошо было просыпаться с первыми лучами, купаться, а потом снова засыпать в объятьях друг друга в прохладе огромных пальм. Мы ели сочные фрукты, которых я никогда прежде не пробовала, пили родниковую воду - ледяную, словно кто-то доил айсберг. Мы находили прекрасные водопады и прыгали вниз, уходя на глубину, где отыскивали перламутровые ракушки размером с ладонь.
        Но пришлось вернуться домой, и я, честно говоря, переживала, чем Бьёрн будет заниматься в мое отсутствие. Рабочий день был до шести, а много ли дел можно придумать мужчине, оставшемуся в большом поместье и ни разу не занимавшемуся хозяйством? Но он меня удивил. Он не просто придумал эти дела, он действительно помогал, да не абы как, а осознанно и умело. Починил наконец-то крышу, которая уже два года протекала, перебрал мотоциклы, даже водосточные трубы поменял. Мои родные столько за пять лет не сделали, а он - за пару недель, притом с таким энтузиазмом, словно сам был хозяином дома! Это внушало надежду на то, что Бьёрн останется, хотя меня уже не раз посещала опасная мысль отправиться с ним, куда глаза глядят, если позовет.
        Этому решению способствовало и то, как близки мы стали. Помимо духовной близости, глубоких чувств, самым важным оставалась близость физическая.
        Это могло случиться везде - на кухне, в ванной, в саду или на берегу. Вот уж что в Бьёрне отсутствовало, так это стеснительность. Если бы это было только его желание, я бы, наверное, противилась столь пылким и бесстыдным ласкам. Но - жаждала сама, всякий раз, когда он ураганом на меня налетал или ластился теплым ветром, обнимая сзади. Я не успевала сообразить, как оказывалась прижата к стене, опрокинута на постель или на диван, поймана возле дерева… При таких делах проще было ходить голыми - и ему, и мне, но я стеснялась, а Бьёрн не предлагал. Наверное, ему доставляло удовольствие каждый раз раздевать меня - совсем или частично.
        Однако я стала замечать за ним одну странную особенность: по вечерам он всё чаще глядел на часы, которые постоянно носил с собой. О них стоило рассказать отдельно, потому что это был особый прибор, выполняющий множество функций - от обычного будильника до объёмной карты, которая всплывала в пространстве. Он объяснил, что должен периодически устанавливать связь с друзьями, а также связываться со своим миром. Я не жаждала подробностей, он был рад не уточнять.
        Пасмурным субботним вечером мы ужинали на крыльце вчетвером: Ариэль и Мун стали в поместье частыми гостями. Было хорошо на свежем воздухе, хотя и прохладно. Бьёрн обнимал меня, пряча под свитером, сестра сидела у жениха на коленях. Она рассказывала смешные истории из жизни отдыхающих, все от души хохотали. У Бьёрна на руке пискнули часы.
        - Прошу прощения, - сказал он и отошел. Я заметила, каким взглядом проводил его Мун, и стало тревожно впервые за долгое время.
        Постановив себе непременно выяснить причину тревог Бьёрна, я принесла добавки в виде сладостей. Когда мужчина вернулся, выглядел он как обычно, но почему-то не верилось, что всё в порядке. Однако когда мы остались одни и легли в постель, Бьёрн не дал мне возможности завести важный разговор. Он был ласков, настойчив, трепетен, и я решила, что болтовню можно отложить до утра.
        А, проснувшись, рядом любимого не обнаружила…
        Родители прилетали в пятницу, а брат с семьей - в субботу. Впервые мне было тошно готовить дом для гостей, я не хотела ни встреч, ни праздника. Как объяснил Мун, Бьёрну срочно понадобилось отлучиться, да не на день-два, а на продолжительное время.
        - У нас в мире не всё хорошо, Таиса. Он обязан по первому требованию явиться на службу. Он военный летчик, как и все мы, но звание обязывает его действовать быстро. Нам с ребятами проще, мы можем ждать окончательного решения, Бьёрн же должен его принимать.
        - Впервые слышу об этом, - сказала я тогда.
        Он и правда не говорил, что служит. Свободный бродяга? Ничуть ни бывало! Однако и лжи никакой не было. Мун сказал, что они все были освобождены от прежних обязанностей для полета в наш мир, но, видимо, случилось что-то непредвиденное.
        - Ты, главное, не бойся. Если бы случилось нечто действительно страшное, мы бы все получили сообщение. А это, видимо, касается только его.
        - Буду ждать, - вздохнула я, и больше ни о чем у мужчины не спрашивала. Было похоже, что ему не хочется продолжать этот разговор, да и мне стоило прийти в себя, успокоиться и собраться с мыслями.
        Но, вполне естественно, что моим родным захотелось узнать всё. И я рассказала, упуская все самые красочные детали. Нашла мужчину? Да. Будем ли мы вместе? Да. Я верила Бьёрну и не собиралась отступать.
        Этим же вечером мама подозвала меня, чтобы «серьезно поговорить», и я сразу поняла, что именно она собирается обсуждать.
        - Этот Бьёрн, он вернется?
        «Этот». Одно простое слово, а как противно было его слышать! Я ощутила раздражение, которое легко могло перерасти в злобу. Обычно мама не интересовалась моими встречами и планами на будущее, говоря, что доверяет. Куда же оно делось сейчас, это доверие?
        - Я уже сказала, что у него дела, которыми Бьёрн не может пренебречь.
        Мама поджала губы.
        - Не думаю, что тебе стоит продолжать с ним общаться, Таиса.
        - Не думаю, что тебя должна интересовать моя личная жизнь. Прежде не интересовала.
        - Уж Эмиль-то получше был…
        - Ещё чего!
        - Этот Бьёрн…
        - Давай без «этот», мама, - начиная свирепеть, сказала я. - Он ничем не заслужил такого обозначения!
        - Он - пришелец! Может, и не человек вовсе!
        - Он - человек. Из плоти и крови, такой же, как мы.
        - Значит, вы уже настолько сблизились, что и до свадьбы недалеко? - воскликнула она. - Что родные подумают, Таиса? Опомнись! Ты найдешь себе хорошего парня из местных!
        - Я люблю Бьёрна. Он любит меня. Не одобряешь - ну и ладно. Я достаточно взрослая, чтобы понимать собственные чувства и принимать решения. Бьёрн - замечательный! В нем нет фальши, пустого эгоизма, как в мужчинах, что живут в городе. Он отличный летчик, он добрый человек и будет хорошим хозяином поместья. Он починил крышу! Сколько папа обещал, как долго они с Антоном…
        Зря я это сказала.
        - Не вздумай винить старшего, и уж тем более отца. Как тебе не стыдно? Кто оплачивает твое обучение?
        - Могу бросить, если так будет лучше, - проворчала я. Прежде она не тыкала меня носом в семейные финансы, и это было неприятно до тошноты.
        - Не смей! - воскликнула мама. - Без образования в жизни делать нечего! Ты прекрасно знаешь, что никуда не устроишься, а так хотя бы диплом будет на руках…
        - Мам, мы отошли от темы, - попробовала переключить её я. - Давай договоримся, что наши с Бьёрном отношения - наше личное дело. Я же не спрашиваю, почему Антон опять без Влады приехал?
        Но успокоить её, если разошлась, было непросто. Мама перла напролом как тяжелый грузовой локомотив - сметая на своем пути всё: и чувства, и переживания, и чужие мечты.
        - Тот случай в клубе, - тихо, с угрожающей интонацией, произнесла она. - Это правда?
        - Что?
        - Скандал, Таиса! Их недостойное поведение! Все газеты писали об этом.
        - Мам, я была там и видела, как всё произошло. Ребята ни при чем.
        - Слухи на пустом месте не возникают, - сказала она. - Ты хотя бы знаешь, что о них говорят?
        - Я знаю их самих…
        - Да? Прямо всех знаешь? А что они бабники, гуляки непостоянные? Скольких хороших женщин бросили, сколько девушек пострадало! От одной к другой и дальше!.. Не дам согласие на свадьбу! - вспылила она. - Так и знай! Пусть только попробует вернуться!
        - Давай не сейчас, - устало попросила я. - И без этих твоих криков тошно. Бьёрн вернется. Я ему верю. Если он тебе заочно не нравится, если ты веришь слухам… твое право. А я с ним говорила, я видела его, чувствовала, понимала. Он хороший.
        - Чувствовала!.. Вы что же, так далеко зашли?!
        - Мам!.. - не сдержавшись, рявкнула я.
        - Что? - обиженно отозвалась она.
        И тут вмешался отец. Слава богу, он был как всегда на моей стороне.
        - Кира, оставь дочь в покое. Она не дура, прекрасно понимает, что делает. Наша умничка никогда и ни в ком не ошибалась. Лично мне этот Эмиль придурковатый никогда не нравился. А новый парень - рукастый. Глянь, как здорово дом-то подлатал! - и подмигнул мне. - Ты что же, дочери не веришь, а газетенкам желтым - да?
        Мама вздохнула, что-то пробормотала о непослушных дочерях, и на этом разговор закончился. Я понимала, что она вернется к этой теме при первой возможности, но решила, что буду молчать. Хватит уже пытаться что-то доказать, так недолго и самой начать сомневаться…
        После ужина я решила прогуляться на поляну, где какое-то время назад стоял корабль. Погода была пасмурной, пришлось взять дождевик и надеть сапоги. Прежде меня радовала шумная суета, бешенство племянников, в котором я неизменно принимала участие, но сейчас захотелось побыть наедине с мыслями. Я шла и думала о Бьёрне, улыбаясь каждому без исключения воспоминанию. Что бы ни говорили, каких бы гадостей о пришельцах не распространяли - я не верила.
        Бьёрн не притворялся. Да, он что-то скрывал, но уж точно не чувства. Он был честен со мной, он жаждал и исполнял желания. Я всхлипнула, понимая, что эта разлука дастся нам обоим непросто. Ему, занятому, наверное, легче, а вот мне, чувствительной дурехе, куда сложнее.
        Хотелось плакать. К чему такая поспешность? Неужели он не мог хотя бы попрощаться? Поцеловать, обнять, сказать что-то ободряющее… Так мне было бы легче, хотя и не намного.
        Я прошла по тропинке, остановившись точно там, где прежде отдыхала металлическая птица. Было тоскливо и пусто внутри себя, хотелось прокричаться, проплакаться, но я ограничилась тихими слезами, которые легко контролировать. И уговаривала себя, считая минуты: вернется. Он прилетит за мной. Заберет меня? Пусть бы забрал, главное, чтобы мы были вместе.
        Мне показалось, что дождь на мгновение стал горячим, и тотчас нечто больно толкнуло в ключицу. Я шлепнулась в мокрую траву, дыхание замерло… Последнее, что встало перед глазами, это незнакомое, равнодушное лицо, и глаза, в которых не было ни капли жалости.
        - …неужели она? Я думал, он выберет что-нибудь поинтересней, - сказал надо мной мужской голос.
        Я разлепила веки и снова увидела его. Смуглый, сероглазый, волосы темные. Острижен коротко, выбрит гладко. Серая, ладно сидящая форма, на плечах нашивки… Военный? И почему я понимаю его?
        - Вы кто? - произнесла я, пытаясь встать.
        - Зря ты её так шарахнул, - сказал второй голос. - Смотри, ноги-то не слушаются.
        - Ничего, оклемается. Ты! - и придавил взглядом, как пудовой гирей. - Полное имя.
        - Пошел в задницу! - огрызнулась я. Почему люди, причиняющие боль, так любят говорить приказным тоном?
        - Ага, норовистая, - сказал второй голос.
        - Да какая разница, кэп? Молчит - и ладно.
        - Есть разница, если мы хотим, чтобы всё получилось. Имя, - повторил он. - Или никакой еды.
        Я принялась соображать, и кое-как разобралась в ситуации. Судя по всему, этим людям что-то от меня было нужно, а, значит, убивать меня они не собирались. А вот голодом морить - пожалуйста. Я хотела сказать что-то грубое, но решила, что лучше всего просто молчать. Скорее всего, это их рассердит, и мне будет приятно увидеть на ровном лице незнакомца хоть какие-то эмоции.
        Мужчина смотрел на меня, ожидая ответа, а я глядела на него, больше не пытаясь подняться. Ничего. Он ждал, я не собиралась потакать.
        - Глайм, ты свободен, - вдруг сказал темноволосый, и тот, второй ушел, не сказав ни слова. - Ну что, Таиса, хочешь, наверное, знать, где ты?
        Я хотела, но отрицательно покачала головой и наконец-то смогла встать, держась за гладкие блестящие стены. Ни оков, ни клетки. Странно. И к чему этот допрос, если он меня знает?
        - Ты никуда с корабля не денешься, - сказал мужчина. В глазах по-прежнему было разлито холодное море спокойствия. - Потому не вижу смысла держать собаку на цепи.
        Я вспыхнула. Значит, собака… А ведь мог бы и другим, куда более грубым словом обозвать. Вежливый нашелся!
        - Ты нужна мне для одного важного дела, и будет лучше, если согласишься сотрудничать, а не станешь молчать как рыба. Если поможешь - отпущу тебя домой через какое-то время. Нет - станешь товаром на межзвездных рынках.
        Он говорил серьезно.
        - Это торговый корабль, я - капитан Бэрд.
        - Иначе говоря, работорговец, - не выдержала я.
        Он кивнул.
        - Продают только тех, кто того заслуживает.
        - Я не сделала ничего плохого!
        - Ты связалась не с теми людьми, Таиса. Именно поэтому оказалась здесь - как жертва обстоятельств.
        - Не с теми? - уточнила я, потирая запястья.
        - В твой мир не так давно прилетели терронцы.
        - Бьёрн! - вырвалось у меня, и в глазах капитана появились искорки чувств. Меня это не обрадовало - теперь он смотрел с пренебрежением, словно я была букашкой, которую можно прихлопнуть одной ладонью.
        - Да, твой новый друг. Речь как раз о нем.
        - Что тебе…
        - Нужно? Он мне должен, Таиса. Ты - часть платы.
        - Он не…
        - Не мог, конечно. Или ты просто плохо своего избранника знаешь. Вскоре мы выйдем на связь, сможешь поболтать.
        - Зачем я здесь? Скажи прямо, хватит ходить вокруг да около!
        - Ты здесь, чтобы Бьёрн научился вести себя как мужчина. Я предложу ему сделку, Таиса. Твоя жизнь за его жизнь, вот и всё. Обмен. Он приходит безоружным и без друзей, я отпускаю тебя домой.
        - Значит, месть, - догадалась я.
        - Значит, я просто хочу его убить, - безразлично кивнул мужчина, и меня охватил ужас.
        Ловушка захлопнулась, муху сцапали и оторвали крылышки. Оставалось одно - ползать, надеясь, что сжалятся и не размажут о стену.
        Но если не смогу я, бескрылая, кто тогда спасет Бьёрна?..
        Глава 8
        Никакой романтики. Никакого привыкания к полетам. Я торчала на корабле уже третьи сутки - всё время в одном месте, без оков, но в самой надежной тюрьме.
        Космос. Было страшно глянуть в иллюминатор и увидеть звездную темноту, от которой не спрятаться. Все эти ночи, неотличимые от дней, я не спала толком - слушала, как звучит двигатель. А если заблудимся, что тогда? А если сломаемся? Но самым страшным было чувствовать расстояние. Где он теперь, мой мир? Где Бьёрн и как скоро он выйдет на связь? А если не станет? Или, что ещё хуже, отзовется и попробует меня вызволить? Неужели он и правда столь сильно обидел Бэрда, чтобы тот жаждал его смерти? Я не могла представить Бьёрна злодеем, как ни старалась.
        Меня тошнило. Мне было плохо. До меня никому не было дела. Я могла ходить, куда угодно, но, когда поняла это, не успела разведать «окрестности»: капитан вежливо приказал явиться в центр связи. За мной пришел тот самый мужчина, Глайм, и я с облегчением отметила, что он не питает ко мне никаких особых чувств. Ни интереса, ни ненависти, ни сочувствия. Так мне было намного легче - оставаться тенью.
        - Не бойся, - вместо приветствия сказал мужчина. - Никто тебя не тронет.
        - А я и не боюсь.
        И правда не боялась, по крайней мере, за себя.
        - Зря. Немного страха не повредит.
        Я пожала плечами, не желая продолжать разговор, но он, казалось, не заметил.
        - Значит, ты из дальнего мира, - сказал мужчина. - И некстати влюбилась в терронца.
        - Почему вы так говорите о родине Бьёрна? - не выдержала я.
        - Если бы ваш отсталый мир освоил межзвездный путь, ты бы знала, почему, - хмыкнул он. - Впрочем, если интересно, могу рассказать.
        Я кивнула. Это лучше, чем натянуто молчать, делая вид, что мне всё равно.
        - В общем, крутые они ребята, и Бьёрн твой служит в лучшем флоте Коалиции. У них самое передовое оснащение, самые быстрые корабли, прекрасно организованная структура подчинения. К таким ни подобраться, ни подловить, они опасны. А мы со своей Агатой на втором месте. Это планета моя родная так называется, - пояснил он с ухмылкой. - Вот кэп и психует, что Бьёрна так просто не обхитрить, он мужик бывалый. И в битвах участвовал, знает, каково это, когда комета в зад ужалит.
        - И за это терронцев не любят? За то, что они лучшие?
        - Всё дело в их поведении. Зазнались, всем указывают, как жить. Лучше бы с себя начали. Ты в курсе, что у них одни мужики там, женщин по пальцам пересчитать?
        - Да.
        - Неспроста же, а?
        - У нас тоже проблемы с балансом, и что?
        - Да вас никто в расчет брать не будет, если что.
        - Что «если что»? - насторожилась я.
        Но мы уже дошли до места, и мужчина предпочел не отвечать. Он изящно мне поклонился, хотя это и выглядело очередной насмешкой, а потом кивнул капитану.
        - Привел. Не психовала.
        - Оставь нас, - последовал ответ.
        Глайм вышел тотчас, и дверь за ним бесшумно закрылась.
        - Садись, - сказал Бэрд, и я села. Перечить сил не было. - Он со мной связался.
        Сердце ухнуло и застучало остроконечным молоточком.
        - И?
        - Он не придет за тобой, - без каких-либо эмоций сказал мужчина. - Ты ему не нужна.
        - Не верю, - сразу сказала я. - Ты врешь!
        - Могу снова вызвать твоего суженого, пусть скажет всё, глядя тебе в глаза.
        - Пусть! - резко ответила я. - Вызывай! И хорошо, что Бьёрн сюда не суется, мало ли что вы задумали? Ещё связываться с теми, кто женщин средь бела дня похищает!
        - Почему ты решила, что твой терронец не способен причинять людям боль? - усмехнулся мужчина. - Возможно, я сделал тебе одолжение, забрав из дому. Так бы сидела там одна, ждала милашку Бьёрна до седых волос. Он не возвращается к женщинам, Таиса. Ты не одна такая, ждущая.
        - Вранье.
        - Верность - это хорошо, но можешь не стараться.
        - Я не для тебя это делаю и не в качестве доказательства.
        - Ты ошибаешься в надеждах.
        - Ну и пусть! Если я не нужна Бьёрну, - осенило меня, - отпусти домой! Родители наверняка очень волнуются.
        - И думают, что это он тебя похитил, - кивнул Бэрд. Стой я поближе - дала бы пощечину.
        - А, значит, так ты силу показываешь? Ну-ну. Очень по-мужски. И будешь еще на Бьёрна наговаривать, хотя сам не лучше!
        - И я признаю это, он же играет не по правилам.
        Я не стала уточнять. Попробовала было успокоиться, но злоба пересилила.
        - Значит, не отпустишь? - с истерическими нотками воскликнула я.
        - Нет.
        - И зачем я на корабле?
        - Для красоты.
        - Издеваешься?!
        - Глайм вроде сказал, что ты себя смирно вела.
        - Но теперь буду орать, потому что такого безмозглого, бесчувственного дурня встречаю впервые, а простую и спокойную речь ты не понимаешь! Мои родные с ума сходят, болван! Ты ничем Бьёрну не отомстишь, раз я ему не нужна. За что тогда страдания неповинным людям?
        - Ты себя высоко ценишь.
        - Если бы у меня была дочь, я бы тоже по ней горевала. Ты сам, видимо, не родитель, раз не понимаешь.
        - Ты поверила, что не нужна ему.
        - Я… что? Я лишь объясняю твои поступки!
        - Тебе всё же стоит поболтать с ним. Думаю, после разговора всё прояснится.
        - Хорошо. Я поговорю. Куда говорить?
        Мужчина усмехнулся.
        - Идем со мной.
        И я пошла, ожидая любого подвоха. Никакого разговора, конечно, не состоится, что тогда задумал этот злодей?
        Но всё оказалось гораздо хуже моих предположений. Как только мы вошли в небольшое помещение, я увидела экран на полстены, виртуальную клавиатуру со множеством кнопок и удобное кресло, которое почему-то не стояло, а парило над полом.
        - Садись, - снова приказал капитан, и я не стала противиться.
        Он что-то нащелкал, недобро ухмыльнулся, и тут на экране возник Бьёрн. Я чуть не шлепнулась на пол, увидев его лицо. Мужчина был серьезен, но, едва мы встретились взглядами, он нахмурился, напрягся, скрестил руки на груди. Боже… Я хотела тотчас убежать, но железная рука Бэрда удержала в кресле.
        - Ну что, Ален, поболтаешь со своей красавицей? А то мне-то ты всё сказал, да она не верит.
        Бьёрн кивнул, и капитан оставил нас наедине. Я только спустя пару минут отважилась понять глаза.
        - Привет.
        - Привет.
        Казалось, у него нет никакого желания со мной объясняться, а я изо всех сил пыталась понять, что и когда сделала не так. Плакать почему-то не хотелось.
        - Бэрд хочет тебя убить, - наконец произнесла я. - Отомстить за что-то. Не прилетай за мной, Бьёрн.
        - Не прилечу, - сказал он, и меня сковало холодом безразличия. Однако потом мужчина улыбнулся и виновато развел руками: - Прости… Таиса.
        Он словно не знал, как произносить мое имя правильно, и от этого я ощущала боль каждой клеточкой тела. Хотелось вгрызаться в собственные руки и рвать волосы. Что такого случилось, что чувства, казавшиеся яркими, прочными и прекрасными, вдруг превратились в ничто? Я любила его, неужели Бьёрн лишь играл в любовь и обманул меня?
        Нет. Невозможно. Я не знала этого человека. Всё, что происходило между нами, не могло быть чуждо сколько-нибудь доброму человеку, а Бьёрн, которого я приняла в своем доме, всё же был чувствителен, нежен и сердечен. Мог ли напротив меня находиться его брат-близнец, нарочно пригашенный коварным мстителем?
        Безразличие, пренебрежительность, легкая гадливость превращали нашу встречу в плохо поставленный спектакль. Я решила говорить с ним так, словно он мне чужой. По крайней мере, так мне казалось. Это был не тот Бьёрн, который ласково целовал меня по утрам, улыбался искренне и призывно, когда мы предавались страсти. Не он. Чужой.
        Возможно, то было лишь самовнушение. Возможно, я была легкой добычей, дурочкой, поверившей опытному ловчему. Или всё оказалось сном, из которого не было выхода?
        - Может, ты можешь как-то помочь мне вернуться домой? - решилась спросить я. - Ну, через руководство… Ты ведь военный. Не думаю, что это законно, вот так похищать человека.
        - Домой? И что ты там будешь делать, дома?
        Вот это да! Он говорил так, будто я собиралась в логово монстров.
        - Жить. Там моя семья.
        - Ну да, - со странной интонацией отозвался Бьёрн. - Семья. Ты вроде предпочитала одиночество.
        - Я жила в уединении. Это разное. К тому же, когда пришел ты… - я осеклась.
        А если это всё-таки был настоящий Бьёрн? Вдруг он использовал меня, словно куклу для утех? Мысль была чудовищной, и я отмела её. Если доверять сердцу - до самого конца. Если следовать за мечтой по трудной тропе - до последнего мгновенья. А когда и мгновение закончится, отпустить самый прочный страх. Что находилось за границей бездонного ужаса - я не ведала.
        - Мы здорово провели время, но разве я что-то обещал?
        - Конечно! Сами чувства уже обещание. Разве всё, что было, для тебя пустой звук? - не выдержав, всхлипнула я. - И я - никто?
        - Было, Таиса, но прошло. Прошли чувства, счастье закончилось.
        Нет, это точно был кошмарный сон. Ну не могла я так ошибиться в человеке!
        - И что теперь? Зачем ты согласился поговорить?
        - Чтобы ты не питала надежд. Не сердись, милая.
        - Не сердись? - вспыхнула я. - Милая? Ты что, совсем идиот?!
        Бьёрн хмыкнул. Вроде бы его улыбка, те же фиолетовые глаза и яркие осенние кудри. Но это был чужой человек. Предатель. Наглый и жестокий шутник. Я почувствовала, что меня тошнит ещё сильнее, чем прежде.
        - Я поняла тебя. Всё сказал?
        - А ты, Таиса?
        - Безумие… - пробормотала я, вытерла нос и двинулась прочь.
        Выходя в коридор, с удивлением поняла, что меня не заперли, и, шатаясь, пошла прочь. И только когда впереди показалась ненавистная фигура Бэрда, отпустила всю боль, что разъедала изнутри. Села возле стены, заплакала и забылась, словно провалилась в ещё один отвратительный сон.
        Бэрд подошел и несколько секунд глядел на меня. Я чувствовала, что он не сердится и не раздражен. Не было и прежнего безразличия. Я вздрогнула, когда он присел рядом, не касаясь меня телом.
        - Я предупреждал.
        - Это не Бьёрн.
        Мужчина хмыкнул.
        - Ну, конечно. Когда человек не оправдал надежд, всегда кажется, будто он тебе чужой.
        - Это не Бьёрн! - повторила я.
        - Подделка, что ли? - снова улыбнулся капитан.
        - Да! - выпалила я и разревелась. - Что я, совсем чокнутая, связываться с бессердечным придурком?!
        - Он - хороший актер.
        - Неправда!
        - Мне лучше знать, Таиса. Я был его другом.
        - Такие, как ты, друзей не заводят.
        Мужчина вздохнул.
        - Он врал тебе, а ты - самой себе.
        - Отвези меня домой.
        - Не могу. Сейчас мне в ту сторону не нужно. Но когда мы повернем к Агате, я закину тебя по пути.
        - И когда же это будет?! - психанула я. - Соизволишь назвать дату?
        - Через год-полтора, - спокойно отозвался «капитан».
        Меня объял гнев. Размахнувшись, я со всего размаху вдарила ему по плечу.
        - Сдурел?.. Ты не смеешь!
        - Хм. Тяжелая у тебя рука, - по-прежнему безразлично сказал мужчина.
        Чувства путались. Мне захотелось реветь, усталостью навалилось недавнее предательство, хотя я и убеждала себя, что злодей с экрана - не настоящий Бьёрн.
        - Что я тут буду делать столько времени? - промямлила я. Провалиться бы в новый сон, пусть даже с монстрами, погонями и падением в пропасть.
        - Значит, смирилась, - хмыкнул он, поднимаясь. Жаль, также стремительно встать я не успела, так бы ударила его ещё раз - прямо в нос. - Смирись и с тем, что у меня на корабле бездельников нет.
        И ушёл, паршивец, даже не потрудившись показать мне дорогу обратно в мою тюрьму!
        На смену уверенному безразличию пришло отчаяние, которое с легкостью переросло в постоянную, изнуряющую боль. Я уже не уговаривала себя верить в хорошее, смирившись с пребыванием на корабле. Однако самым страшным было постоянно думать о возможном предательстве.
        А если я и правда разговаривала с настоящим Бьёрном? Если он решил так сказать «прощай»? И как принять это, как смириться с тем, что любовь моя останется односторонней, не зацветет, не даст плодов?
        Но вскоре стало хуже, потому что плоды у чувства все же появились, вот только было это отнюдь не радостно. Прошел месяц с тех пор как мы с Бьёрном говорили. Я все еще чувствовала себя плохо, но к тошноте добавилось головокружение и мигрени. В голове помимо боли сидела страшная догадка, некое воспоминание о возможном объяснении этой болезни, но я никак не могла уловить мысль. Кто-то говорил мне о симптомах, похожих на мои. Брат, мама, Ариэль? Всё выяснилось спустя много недель, когда жизнь на корабле вконец мне осточертела.
        Я скучала. Во-первых, меня никогда не брали с собой, если высаживались на какой-либо планете. Во-вторых, мне совершенно нечем было заняться, и никому до меня не было дела. В-третьих, я по-прежнему чувствовала себя как в кошмаре, не понимая, может ли сон быть столь продолжительным и глубоким.
        Когда муть отпускала, я бродила по кораблю, суя свой нос везде, где получалось. Так я надеялась досадить капитану, но, к сожалению, ничего не добилась. Бэрд был крайне неэмоционален, рассудителен и строг. Он смотрел сквозь меня, коротко отвечал на вопросы или вовсе игнорировал, будто бы я была надоедливым, безобидным призраком. И, словно нарочно, его холодность вызывала во мне гамму чувств - от ярости до нежности, которую не на кого было направить.
        Единственным, кто меня утешал, был Глайм. Дружелюбный болтун, он находил время рассказать что-нибудь интересное и отвечал на вопросы. По приказу капитана или по собственному желанию? Истосковавшись по людям, по живому пространству и свежему воздуху, я усыхала. Спасением стали немногочисленные книги, которые мужчина мне принес. В частности, он объяснил мне, почему я вдруг стала понимать язык агатов и некоторые другие языки. Оказывается, была особая процедура по «промывке» мозгов, которая позволяла выучить самые разные наречия. Правда, она считалась не слишком безопасной и могла привести к потере памяти, но Бэрду явно было наплевать на моё здоровье.
        В этот день Глайм появился ближе к вечеру (время я определяла по приносимой еде), и тотчас предупредил, что скоро придет доктор - плановое обследование.
        - Если что-то ещё нужно, ты скажи, - улыбнулся он, ставя на стол тарелку и стакан с коктейлем. Из чего все это готовилось - я понятия не имела.
        - Спасибо, Глайм, - отозвалась я, думая, не попросить ли его о помощи. Впрочем, вряд ли он стал бы говорить с капитаном о моем скорейшем освобождении. - Если можно, принеси мне подушку побольше, а то шея страшно затекает… Я не привыкла на валиках спать.
        - Не проблема. Принесу. - И, увидев, как я отодвинула еду, добавил: - Будешь продолжать голодовку - испаришься.
        - Непривычные вкусы, - пробормотала я, не желая признаваться в своем плохом самочувствии.
        - Угу. Круги под глазами, кряхтишь-пыхтишь, за голову хватаешься и за живот. Сильно болит?
        - Постоянно, - призналась я. - Но терпимо.
        - Хм. Что-то странное. Вроде бы должна уже адаптироваться.
        - Мне здесь плохо. Я дни считаю, понимаешь? Нет, даже не дни, минуты!
        - До чего?
        - До того, как Бэрд меня отпустит.
        Мужчина фыркнул.
        - А с чего ты взяла, что он отпустит? Давай-ка я врача пришлю, - и смотался так быстро, что я не успела возмутиться его словам.
        Значит, так всё решилось? Врал, получается? Неужели собирался вечно держать меня в плену? Я решила, что непременно найду Бэрда и потребую от него прямого ответа. Но не пришлось. Спустя полчаса после визита врача капитан явился сам. Он посмотрел на меня тяжелым холодным взглядом, но потом длинно вздохнул и сел на единственный стул. Мне расхотелось орать, но противно было всё равно. Моя воля - отодвинулась бы как можно дальше, но комната была маловата и кровать от стены не оторвешь.
        - Я не люблю ходить вокруг да около, Таиса. Док взял у тебя кровь и сказал мне, что…
        Воспоминание пришло мгновенно, страх влепил пощечину, сбил дыхание и завладел рассудком.
        - Это опухоль мозга?!
        Он поднял брови.
        - С чего ты взяла?
        - Моя бабушка… У нее были сильные головные боли, головокружения…
        - И сколько ей было, когда она ушла?
        - Она вообще-то не от рака умерла. Вылечилась. - Судя по его голосу, я промахнулась в своей догадке, и стало чуть полегче. - Значит, это не опухоль?
        Он снова вздохнул. Рано радуешься, - хмыкнул внутренний голос.
        - Зря я тебя похитил. Но кто же знал, что так получится.
        - Вот именно, что зря. В следующий раз думай! - нахмурилась я, не торопя его.
        - Я не делаю, не подумав, - сказал он. - А вот ты, кажется, совсем голову потеряла из-за этого шакала.
        - Шакала? Почему шакала? - зачем-то спросила я.
        - Так зовут звездных бродяг.
        - Терронцев-умельцев? - злорадно улыбнулась я.
        - Не только их. Всякого, кто не имеет дома.
        - У Бьёрна есть родина.
        - Она ему не нужна, и он там нежеланный гость.
        - Он там родился.
        - Не важно, откуда ты родом, если нет мира в душе. А если не думаешь о будущем, как вы с ним, совершаешь много глупостей.
        - Мы думали.
        - Вряд ли. Иначе он бы так быстро от тебя не смотался. И всё получилось бы иначе, а теперь…
        - Да говори уже! - рявкнула я. - Хватит ходить вокруг да около!
        - Хм. Понятно, почему ты такая неуравновешенная, Таиса. У тебя ребенок будет, - отозвался он, и я с минуту пыталась принять эту информацию.
        - Снова шутка?
        - Не глупи, - нахмурился Бэрд. - Стал бы я так шутить? Теперь думай, что с вами делать… Мне сейчас хлопоты меньше всего нужны, мы скоро войдем в Поток.
        - Не делаешь, не подумав? - злорадно улыбнулась я, ещё до конца не осознав сказанного. - Так тебе и надо! Доигрался?
        - Таиса, ты же не дура, должна понимать, что это большая ответственность! Возможно, будет лучше от него избавиться, - ровным голосом произнес он.
        - Что? - тупо переспросила я.
        - У нас не увеселительная прогулка. Здесь нет специалистов, некому в случае чего помочь. Да и нужен тебе этот ребенок после всего?
        До меня медленно доходило, что он говорит правду. Боже. Господи. За что? Я вообще-то не была верующей, храмов не посещала, но сейчас ни на кого больше не надеялась, только на Всевышнего.
        - Ребенок будет жить, только если ты не решишь убить нас обоих, - сказала я и на всякий случай отошла от него подальше, в самый дальний угол возле шкафа. - Он мой. Мой ребенок. Не смей никогда больше…
        - И Бьёрна, если только у тебя никого больше не было, - перебил мужчина.
        - Это тебя не касается! - вспыхнула я, обхватывая себя руками.
        - Меня касается всё, что происходит на корабле. Я даю тебе пару дней на размышление, Таиса. Учти, что если беременность будет протекать сложно, мы будем вынуждены принять меры.
        - Убирайся!.. - рявкнула я, понимая, что эти страхи мне только предстоят, и капитан счел за благо удалиться. - Пошёл к черту!
        И швырнула ему вслед единственный стул. С минуту я металась по комнате, пытаясь успокоиться, потом ещё минут пять ревела, затем плакала тихо и отчаянно, пока не уснула, свернувшись клубком на кровати.
        Мне приснился Бьёрн и Голубая долина. Мы гуляли по берегу озера, взявшись за руки, а следом бегал милый пушистый щенок. Сон обещал радость и счастье, но был прерван кошмарами, где не было ни собачек, ни красивых видов, ни теплоты прикосновений. Меня хватали за руки и тянули в стороны какие-то синие щупальца, а когда я вырвалась и бежала, то увязала в густой темной почве. Монстр догонял, хватал, и всё начиналось по новой - боль, страх, безысходность.
        Неудивительно, что проснулась я совершенно разбитая, и снова не смогла нормально поесть. Все мысли были заняты тем удивительным событием, что ворвалось в мою судьбу.
        Ребенок. Наш с Бьёрном. Но ведь он говорил, что не может иметь детей! Неужели лгал?.. А если нет, то как мне защитить созданное нами чудо? Как доносить его и родить здоровым и сильным? Я совсем ничего не знала о деторождении, а спросить было не у кого…
        Я ждала, что Глайм не придет, узнав эту новость, но он как ни в чем ни бывало принес мне ужин, поздоровался и принялся расспрашивать о моей семье. Прежде его подобные сведения не интересовали.
        - Ты знаешь? - пробормотала я, коротко поведав о поместье и живущих в городе родителях.
        - О ребенке? Угу.
        - Наверное, теперь все будут меня презирать.
        - Да им нет до этого дела, - поднял брови мужчина. - Не обижайся, но ребятам абсолютно всё равно, кто ты, Таиса. Многие даже имени твоего не знают, а уж на твои отношения с Бьёрном всем уж точно накласть.
        - А что им объяснил капитан?
        - Что ты гостья.
        - И поверили? - удивилась я.
        Он пожал плечами.
        - Что о детке-то думаешь? Оставишь, да? Глупый вопрос. Конечно, оставишь, я по глазам вижу.
        Неспроста он казался мне искренним добряком. Единственный неравнодушный человек, вот только откуда появилась эта грубоватая забота?
        - У тебя есть дети?
        - Да. Два пацана. Им четыре на двоих.
        - Такие маленькие! Как же жена справляется?
        - У нее нет выбора. - Он вздохнул. - И у меня нет. Тут главное взаимопонимание. Подрастут - будет проще.
        - Ты так думаешь? Я вообще ничего в этом не понимаю.
        Мужчина фыркнул.
        - Я тоже, но чем смогу - помогу, - сказал он. - Арли, моя жена, двойню тяжело носила, я кое-что помню. Правда, на родах не присутствовал, работал по контракту.
        - Но почему? - нахмурилась я, внимательно глядя ему в глаза. - Зачем помогаешь? Тебе Бэрд приказал?
        - Нет, - отмахнулся он. - Кэп, наоборот, удивляется, чего ради я с тобой вожусь.
        - И в чем же причина? - печально улыбнулась я.
        - В том, что когда враждуют два таких человека, как Бэрд и Бьёрн, между ними всегда стоит кто-то безвинный. Не люблю оставаться в стороне, если в силах помочь. Ты не должна за всё это дерьмо расплачиваться.
        Меня тронули его слова, но я решила подождать с откровениями. Мало ли? Теперь следовало думать не только о себе и своей несостоявшейся мечте.
        - Бэрд считает меня дурой, но едва ли невинной.
        - Потому что он никого не любит и никем не дорожит.
        - За что же он мстит Бьёрну?
        - Я не знаю подробностей, Таиса, знаю только, что они не поделили судьбу.
        - Как так?
        - Очень просто. Бьёрну всегда везло, его корабль легко бороздит космос. А Бэрд вечно напарывается на препятствия.
        - Ага. Звучит так, словно Бьёрну за всю жизнь ни разу не пришлось преодолевать трудности! Это же неправда.
        - Знаю. Тем не менее, он и правда везунчик. И, по-моему, тут замешана женщина.
        - Я?..
        - Да нет. Это давняя история. Думаю, Ален увел у кэпа ту единственную, которую он очень любил. А Бьёрн поигрался с ней - и бросил.
        Я покачала головой. В это, как и в предательство, не верилось.
        - Бьёрн не злодей.
        - Он неплохой парень, - согласился Глайм. - Но гордый от власти. Капитаны все такие.
        - У него корабль куда меньше вашего!
        - Так это щенячий летун, главный пес поболе будет! Зачем ему путешествовать на «Вожаке»?
        - «Вожак»?
        - Один их самых мощных фрегатов терронцев.
        Я была поражена обилием деталей. Значит, Бьёрн занимал пост капитана огромного космолета? На всякий случай нужно было уточнить.
        - Он вроде Бэрда - командует десятками? А что, разве это не какой-нибудь адмирал должен делать?
        Мужчина хмыкнул.
        - Адмирал командует флотом. Как у нас, так и у терронцев он главный. Только мы торговцы и исследователи, а они завоеватели.
        - Судя по поведению вашего капитана, все с точностью до наоборот.
        - Это личное.
        - Но не повод действовать исподтишка. Вызвал бы его…
        - На дуэль? - подсказал мужчина, и я хрипло хмыкнула. - Они предпочли бы гонки.
        Я подумала о Бьёрне. Принадлежал ли он мне? Нет. Уже нет. И неизвестно, что бродяга подумал бы о ребенке. Завести дитя - значит кардинально поменять свой мир, пусть даже малыш был сбывшимся чудом для нас обоих. Но едва ли Бьёрн этого хотел. Он и в любви-то не признавался, в отличие от меня…
        - Любишь его, - словно прочитал мои мысли Глайм. - Понимаю, но выбор не слишком хороший.
        - Ты говоришь так, потому что доверяешь капитану?
        - Нет. Я знаю Бьёрна. Мы вообще-то в нормальных отношениях, но пару лет назад он был жутким бабником. Может, решил остепениться. Хотя если не собирается тебя спасать, значит, ты ему нужна не так уж сильно. Прости. Хочешь, поплачь.
        - На твоем плече? Уволь! Пока что у меня хватает сил противостоять россказням.
        - А… - многозначительно произнес он.
        - Ты, может, и не врешь, но Бэрд уж точно преувеличивает.
        - Если мужчина - кобель, с этим ничего не поделаешь. Люби его, холь и лелей, боготвори… Он всё равно соскучится и уйдет.
        - Бьёрн - не собака. Если уж сравнивать его, то с волком, а волки свою стаю и свою самку не бросают.
        - Ну да, - хмыкнул он удивленно. - Хорошо сказано. Вот только кто он на самом деле, этот Ален? Шакал или благородный зверь?
        - Каждый видит свою правду, - твердо сказала я. - Для меня Бьёрн - надежный и добрый. И пока он не предстанет передо мной во плоти и собственными руками не оттолкнет прочь - я не поверю.
        Глава 9
        Во мне многое изменилось за эти недели. Я чувствовала, что не смею больше жаловаться и не могу позволить себе слабость. Ребенок, чей бы он ни был - предателя или верного возлюбленного, ищущего способ мне помочь - мною будет оберегаться. И пока папа где-то летал, мама должна была копить силы для предстоящих испытаний.
        Я с трудом вспоминала все те немногие сведения, что были у меня о беременных. К сожалению, ничего полезного не находила, и пугалась каждый раз, когда чувствовала что-то новое и необычное. Самым большим потрясением стало первое шевеление малыша - словно рыбка плескалась в животе.
        Меня пугало также, что я понятия не имела, как высчитать дату родов, но уж тут на помощь пришел Глайм, принесший красивый маленький планшет. Это произошло после очередного приземления, возле зеленой планеты, которая своим светом манила мой взор. Я старалась не думать о том, что ещё очень долго не ступлю ногами на теплую землю, не коснусь травы, не прижмусь к дереву… ни свежего ветра, ни цветочных ароматов. Блеск металла, холодный свет ламп, неудобная мебель... И чернота в окружении неяркого сияния звезд - корабль Бэрда был похож на него самого.
        - Я накачал тебе книг, - сказал Глайм. - Надеюсь, там много полезного удастся найти.
        Это был первый раз, когда я обняла его, благодарная. И расплакалась от облегчения, ведь именно информации мне катастрофически не хватало. Глайм не смутился и обхватил меня в ответ - легко и непринужденно. В нем не чувствовалось фальши, и мне было спокойно. Занятая собой, ребенком и мыслями о будущем, я почти не думала о Бьёрне, и это было, наверное, к лучшему.
        - А кэп удивляется, как это мы ладим? Всё просто - не поладить с тобой может только замкнутый и чересчур требовательный тип. - Глайм подмигнул мне, и я впервые за долгое время рассмеялась. - Он считает тебя капризной особой.
        - Я бы посмотрела на него, беременного и похищенного, - проворчала я, и мужчина рассмеялся. - Ты прости, если это оскорбительно прозвучит, но он просто бесчувственный идиот.
        - Неужели? - раздался голос за спиной, и я резко обернулась.
        Капитан стоял, скрестив на груди руки, и глядел на меня с прежним безразличием.
        - Глайм.
        - Капитан, - кивнул тот. - Пока, Таиса. Надеюсь, книги пригодятся.
        Я попрощалась, думая, что и Бэрд покинет каюту, но он остался. С минуту мы изучали друг друга с одинаковым недовольством во взглядах.
        - Я нашел тебе дело, - сказал он. - Приступаешь сегодня.
        Он был как всегда категоричен, но меня это уже не смущало. Я тоже могла вести себя грубо!
        - Если поблизости есть туалет, я согласна.
        Он не переменился в лице.
        - Ничего сложного, но работа нудная. Прежде этим на досуге занимался первый помощник, но Глайм предложил отдать разбор тебе.
        - И что придется разбирать?
        - Все исследовательские данные, собранные за последние месяцы. Видео, фотоматериалы, карты и прочие записи.
        - Ценная информация. Неужели доверишь?
        - Ты все равно никогда этим не воспользуешься.
        - Почему же?
        - Ты умеешь запоминать десятизначные цифры? Можешь расшифровывать знаки и знаешь коды, которыми пользуются корабли агатов? Максимум, что тебе удастся, это насладиться видами иных планет, да и то, много ли ты из этого извлечешь выгоды?
        - Наверное, никакой, кроме того, что перестану бездельничать. Это утомляет больше остального.
        - Что ты подразумеваешь под остальным?
        - Твое безразличие, например. Ты на самом деле такой чурбан, или притворяешься для меня?
        - Это худшее?
        Меня раздражала его манера отвечать вопросом на вопрос.
        - Хуже всего сидеть здесь, без глотка свежего воздуха. Я успела возненавидеть корабль!
        - И меня?
        - Да, но не так сильно.
        - А что же Бьёрн?
        Я скрестила на груди руки.
        - Не дождешься! Я по-прежнему сомневаюсь, что со мной говорил он настоящий, а не какая-нибудь программа или двойник.
        - Программа, - повторил капитан. - Думаешь, я ради тебя стал бы сочинять всю эту белиберду?
        - Чтобы доказать мне, - упрямо сказала я. - Чтобы Бьёрну сделать больно! Ты связался с ним, подразнил мной, а потом отправился подальше, чтобы он понятия не имел, где искать.
        - Угу, - усмехнулся он, - продолжай, пожалуйста.
        - И когда он потеряет всякую надежду, ты меня вернешь домой. Оттуда я уже не смогу связаться с Бьёрном.
        - Если он по-настоящему любит тебя, то будет иногда наведываться в твой дом. Так что это в любом случае риск.
        - Значит, ты меня вовсе возвращать не собираешься?
        - Ещё не решил.
        Мне захотелось выругаться самыми грязными словами.
        - Так и знала. Остальное тоже правда?
        - Насчет вашего разговора могу сказать одно - Бьёрн настоящий, Таиса. Я не подделывал его слова и его самого. Тебе придется смириться с этой правдой, хочешь ты ее принимать или нет.
        Его спокойная уверенность пугала, и я поспешила сменить тему.
        - Зачем ты пришел?
        - Сказать о работе, - напомнил он. - И ты переезжаешь отсюда.
        - Мне и здесь хорошо, - сказала я, хотя это была ложь.
        - Новая каюта больше подойдет, - проигнорировал он мои слова. - Я не хочу, чтобы, видя твой живот, команда считала меня варваром.
        - Им ведь все равно, пусть даже я кровью стану истекать. Разве не так?
        - Не совсем. Им нет дела до твоего прошлого и наших отношений сейчас, но они не допустят кровопролития, будь уверена.
        - Каких еще отношений? - рассмеялась я.
        - Ненависть тоже связывает, Таиса. Сейчас они видят в тебе женщину капитана, которая попала в немилость из-за своего отвратительного поведения.
        - Что?! - возмущённо воскликнула я.
        - Лучше так, чем подстилка терронца.
        Я шагнула к нему, намереваясь ударить, но Бэрд перехватил мою руку.
        - Не надо.
        Я собралась было двинуть коленом, но передумала.
        - Отпусти.
        Но он поднял мою руку и принялся рассматривать.
        - Знаешь, что мне всегда нравилось в женщинах?
        - Наверное, глупая покорность?
        - Ни в коем случае. Меня привлекает сила.
        - О, да, поэтому ты считаешь меня избалованной дурой!
        - У тебя красивые руки, - задумчиво сказал капитан и, отпустив меня, отошел к двери. Отреагировать на этот странный комплимент я не успела. - Ты хотела бы высадиться с первой группой?
        Я удивленно нахмурилась новой ловушке.
        - Зачем?
        - Это ты мне скажи. Тебе же вроде осточертел корабль.
        - Тебя Глайм попросил?
        - Нет, - раздраженно отозвался мужчина. Наконец-то хоть какие-то эмоции!
        - Почему тогда? Пожалел меня? Или ребенка? Может, Бьёрна простил?
        - Если бы я был вовсе безжалостен, то посадил бы тебя на первый попавшийся корабль в первом попавшемся порту и отправил на родину.
        - И что же в этом страшного? - удивилась я. - Отправь!
        - Таиса, Таиса… - он покачал головой. - Здесь ты - девушка моего врага, там - никто. Бьёрну назло я могу выбросить тебя в пустыни Черной планеты или отправить в дикие леса Аркадии. Но я, хоть и зверь, но не кровожаден до глупости. Убивать не в моих правилах. Даже если это принесет облегчение.
        - Значит, та твоя угроза выдуманная? Ты не тронешь Бьёрна?
        - Я ещё не решил, - сказал он. - И хватит об этом. Ты с нами или нет?
        Что мне было терять? Я согласилась, думать не думая о том, что это может быть опасно.
        Однако прежде капитан привел меня в каюту куда уютней прежней. Там был большой иллюминатор, удобная кровать и даже стол с креслом. Стоило насторожиться, но я обрадовалась, и отважилась попросить одежду на смену прежней. Я ведь так и ходила в джинсах и футболке, хорошо хоть добрый Глайм принес комплекты белья, что меня, помнится, ужасно смутило. Теперь я не смущалась вовсе.
        - Спасибо. Здесь и правда лучше. А эта высадка не повлияет на мое самочувствие?
        - Нет. На планете вполне пригодная атмосфера. С непривычки возможно легкое головокружение, но ты переживешь.
        Почему я в одночасье стала доверять ему? Наверное, мне просто надоело злиться. Тем более что именно с этого дня Бэрд начал вести себя вполне нормально, не считая, конечно, его холодной сдержанности. Он вроде бы и заботился - но словно не замечал меня, мог угодить - но делал это лениво, заводил разговоры - но не проявлял к моим ответам искреннего интереса.
        Я не могла раскусить Бэрда - то ли он искусно притворялся, то ли вправду был со мной вежлив из чувства долга. Почему же это не проявилось раньше, сразу после похищения? Куда делось пренебрежение, отвращение и жажда мести? Он враз подобрел, переменился, или строил далеко идущие планы? Возможно, то была липкая, хитро сплетенная паутина, а Бэрд был главным пауком.
        Мне было приказано облачиться в особый костюм, а затем явиться в большой зал. Про себя я называла его «гостиной». Там уже собрались мужчины, и я ощутила на себе несколько заинтересованных взглядов. Однако при появлении капитана все они тотчас отвернулись и занялись делом. Интересно, среди экипажа была хоть одна женщина? Неужели «слабый» пол вовсе не брали в такие вот исследовательские миссии? Я решила непременно узнать об этом у Глайма.
        Бэрд тотчас подошел, придирчиво осмотрел меня и заявил категорично:
        - От меня ни на шаг.
        Что толку спорить? Я кивнула. Если ему нравится приказывать - пусть старается. Как говорила сестра, никто не заставит тебя видеть дурные сны. Хотя теперь я начинала сомневаться даже в этом утверждении, потому что капитан определенно оказывал на меня дурное влияние. Как долго я нормально не спала? Наверное, уже пару недель. И дело было не в том, что растущий живот мешал. Просто Бэрд каждым своим появлением портил мне настроение. Впрочем, ради малыша я готова была смириться со своим положением.
        Так началось новое путешествие, и неудивительно, что оно стало трудней, хотя и интересней. Теперь я видела много нового, была постоянно чем-то занята, и затирались, путались прежние чувства. Каждое утро я вставала как на работу рано, и, сделав легкие упражнения (в том числе дыхательные), принималась распределять данные. Ничего занудного в этом не было, а уж просматривать видео о флоре и фауне вовсе стало моим любимым занятием.
        Я постоянно что-то читала, и знания казались сладчайшим нектаром, хотя были мгновения, когда меня охватывал настоящий ужас. Глайм оставался моим единственным другом, но я заметила, что Бэрду это не по нраву. Он вообще редко когда был мной доволен. Казалось, капитана мучили противоречивые чувства: от ненависти и раздражения до почти нежности. Странные догадки стали еще более удивительными, когда я узнала, что он готов зайти в порт, чтобы меня там тщательно обследовали.
        - Ты хотел убить ребенка, - напомнила я, когда выдалась возможность. - А теперь вдруг заботишься о нем?
        - Я был зол и совершил ошибку, предложив тебе аборт, - нахмурился Бэрд. - К тому же Рэйс мог бы сделать все криво, он же не специалист…
        Рэйс, корабельный доктор, в действительности был человеком таким же холодным и решительным, как Бэрд, однако я слабо представляла себе, как он стал бы избавлять меня от беременности.
        - А если бы нашелся специалист, то ты бы настоял на своем? Силой бы потащил меня?
        - Нет.
        - Значит, в тебе внезапно проснулась совесть?
        - Я не совестлив.
        - Что тогда? Созрела симпатия к девушке недруга?
        Бэрд предпочел промолчать, и я всерьёз задумалась о том, что за планы он строит относительно меня. Что не собирался в ближайшее время отпускать, было ясно, но вдруг ему хотелось большего? Он бы не стал принуждать меня, да и я отнюдь не избавилась от неприязни, лишь приглушила ее. Но чтобы я ему понравилась… Немыслимо! Или то была всего лишь похоть, сдержанная жажда мести? От подобных мыслей меня начинало мутить. Что, если он ждал, когда я разрешусь от бремени, и собирался принудить быть с ним, чтобы таким образом досадить старому врагу? А если планировал использовать в качестве орудия возмездия малыша? Я постоянно думала о том, как вернуться домой, но боялась, что даже там не найду должной защиты. Наша планета совершенно точно была лишь крошечным беззащитным миром, и никто бы за меня не вступился.
        Бьёрн. Я вспоминала его всё реже. Я уверяла себя в любви, но время и расстояние вставало между нами непреодолимой преградой. Не веря в его предательство, я сомневалась в том, что не вру самой себе. Чувства - лучшие обманщики разума. Правильно ли было верить в прежнего Бьёрна? А в прежнюю себя? Наверное, лучше всего было сосредоточиться на беременности, ибо малыш оставался моим главным и самым надёжным теплом. Он - и мысли о доме.
        Я высчитала примерный срок и поняла, что нахожусь на девятнадцатой неделе. Время то летело стремительно, то едва плелось в хвосте моих желаний. Я или мечтала, или хандрила, и не могла найти золотую середину. Глайм часто заставал меня плачущей или смеющейся без особого повода. Я привыкла делиться с ним радостями, но никогда не рассказывала о печалях. Впрочем, проницательный помощник капитана и сам догадывался о моих тревогах.
        Мы стали близки, и мужчина часто рассказывал о своей семье. Делал он это с удовольствием, и было понятно, почему. Бэрд вряд ли любил подобные разговоры, и хотя я постепенно узнавала других членов экипажа, среди них не было ни одного, кто мог бы, подобно первому помощнику, поддержать меня.
        Я хорошо запомнила первую свою планету: дождевые леса, ясное небо и крупные ярко-зеленые стрекозы, летающие над водой. Были там и другие насекомые - одно затейливее другого. Я как сторонний наблюдатель имела полную свободу, а потому наконец-то размяла ноги, вдыхая влажный, питательный воздух. Огромным облегчением было ощутить свежесть ветра и запахи земли и воды. Даже малыш животе встрепенулся, хотя, возможно, мне это лишь почудилось.
        Я старалась поменьше удивляться, заметив, что Бэрда это раздражает. Не знаю, почему, но он с тех самых пор брал меня с собой постоянно, и я каждый раз вежливо говорила «спасибо». Молодые биологи и зоолог, а также геолог и физик вскоре стали общаться со мной более открыто. Я очень старалась делать свою часть работы аккуратно и четко, чтобы потом им было удобно всеми собранными данными пользоваться. Постепенно почти все ко мне оттаяли, конечно, не считая Бэрда. Чем больше становился живот - тем сильнее капитан отдалялся. Да, его забота стала прочной и решительной, но он предпочитал лишний раз со мной не разговаривать. А на сроке в двадцать семь недель я посетила свою первую космическую станцию, где должна была пойти на прием к квалифицированному специалисту.
        Тогда-то у меня и созрел план удрать. В самом деле, можно ведь пойти в туалет и вылезти в окно! Или изобразить, что мне плохо, задержаться в клинике, найти способ связаться с Бьёрном ещё раз. Я была уверена: мы поговорим снова, и он пришлет кого-нибудь из друзей доставить меня домой. Бэрд не был всемогущ, едва ли целые миры ему подчинялись! Тем более странным был этот визит. Наверняка он сильно рисковал, доставляя меня на обследование.
        Огромный металлический полумесяц располагался возле большой голубой планеты. Я никогда не задумывалась, как в таких местах живется людям, но сама бы не хотела родиться на подобной искусственной штуке, несмотря на её сияющую красоту и обширные зеленые насаждения. И всё же это было лучше, чем лететь черти куда.
        Я страшно волновалась перед посещением больницы. Мало ли, что они у меня найдут? В родном мире я бы уже десять раз к врачу сходила…
        - Единственная глупость с твоей стороны - и пожалеешь, Таиса, - предупредил Бэрд, ведя меня за руку. - Учти, моя доброта может внезапно иссякнуть.
        - Твои запугивания не дадут результата. Я здесь ради малыша.
        Это была отчасти правда, но Бэрд прекрасно разбирался в людях и чувствовал мое напряжение. Он оставил меня в светлой приемной и сказал, что вернется позже. Было заметно, что его всё это сердит, и я заразилась плохим настроением. Ничего не выйдет, одна я в любом случае не справлюсь. Глайм мог бы помочь, но впутывать единственного друга в это непотребство не хотелось. Если мужчину отправят домой с позором, что станет с его семьёй?
        Вздохнув, я уставилась на плоский экран. Там показывали умильно агукающих малышей, красивые светлые колыбели и счастливо улыбающихся мам и пап. Да уж… Самочувствие не вызывало тревог, но только врач мог знать наверняка, что всё хорошо. Пришлось смириться с грядущим и просто ждать. Через пару минут ерзаний мне в голову пришла прекрасная своей простотой идея.
        - Простите, - обратилась я к девушке за стойкой. - Вы мне не поможете?
        - Да? - приветливо улыбнулась она.
        - Я бы хотела связаться с супругом.
        Сердце бешено стучало, и щеки полыхали. Вдруг получится?..
        - Конечно, госпожа Дар. Прошу, пойдемте. Вашего врача все равно пока нет, и у нас отличная комната связи. Сигнал принимает большинство кораблей содружества. - Она улыбнулась. - Чтобы будущие мамы имели возможность сообщать будущим отцам хорошие вести!
        Я улыбнулась в ответ. Вот уж сообщу так сообщу!
        - А не подскажите, как этой штукой, то есть прибором, пользоваться?
        Я присела на белоснежный диван перед большим экраном, и чувствовала себя полной дурой, задавая подобный вопрос. Но ведь рядом не было ни кнопок, ни пульта управления… попробуй, догадайся! Да и времени было в обрез, вдруг Бэрд надумает вернуться?
        - Она голосовая, - охотно объяснила девушка, не позволив себе ни насмешек, ни косых взглядов. - Назовите имя, должность и место нахождения человека. Впрочем, я могу вывести для вас виртуальную клавиатуру.
        - Пожалуйста, если можно.
        Когда она удалилась, закрыв дверь, я тотчас произнесла, стараясь унять дрожь:
        - Капитан Бьёрн Ален, корабль «Вожак».
        - Идет процесс поиска, - сказал тихий голос. - Связь устанавливается.
        Я понимала, что если продолжу так волноваться, точно потеряю сознание. И так уже вспотела от волнения, да и перед глазами что-то все время прыгало. Пришлось выпить воды и несколько раз глубоко вдохнуть. Нельзя упускать такую возможность! Пожалуйста, пусть получится! Мне даже больно стало от мощного пульса в кончиках пальцев.
        На экране появилось лицо, но я не успела радостно заорать - это был не Бьёрн. Какой-то мужчина, темноволосый и голубоглазый, серьезный, но не сердитый. На экране мелькнуло сообщение о плохом сигнале, изображение исказилось, но тотчас снова стало четким.
        - Здравствуйте, - сказал мужчина, вглядываясь в мое лицо. - Меня зовут Райан, я первый помощник. - Он как будто знал меня или пытался узнать. - Капитана сейчас нет на борту, но он просил меня фиксировать все входящие сообщения. Вы - Таиса?
        - Да! - едва выговорила я, не в силах сдержать счастливых слез. - Он… я…
        - Где вы? - перебил меня мужчина.
        - В Порту «Ла-Бу», в клинике «Байул»… Он говорил обо мне? Вы сможете меня забрать?
        - К сожалению, мы слишком далеко, чтобы быстро до вас добраться. Вы прилетели с Бэрдом на его судне? Куда он держит курс?
        - Он говорил про какую-то завесу… кажется, за созвездием Короны. Это исследовательская миссия. Так Бьёрн не бросил меня? - вырвалось отчаянное. - О, простите… но он… Я говорила с ним, и было похоже, что ему нет до меня дела…
        Мужчина нахмурился.
        - Вас никто не бросил, Таиса, но и гоняться за мелкой мошкой Бэрда мы не можем, не уполномочены. Поверьте, капитан делает всё, что в его силах…
        Изображение начало тормозить, и лицо мужчины зависло.
        - Пожалуйста, передайте ему, что я жду ребенка!.. - закричала я. - Вы здесь? Вы слышите меня?
        Экран погас.
        - Восстанавливаем связь, - сказал голос. - Нет связи. Слабый сигнал.
        - Так сделай его сильным!
        - Нет связи.
        Я психанула и вскочила с дивана, заламывая руки. Нельзя злиться на компьютер, но у меня было желание его разворотить.
        - Связь восстановлена, - сообщил голос.
        Снова то же лицо, но всего на несколько секунд.
        - Повторите, - сказал мужчина. - Что с вами? Вы больны?
        - Беременна!..
        И снова все зависло.
        - Да будь ты неладна!..
        - Слабый сигнал. Корабль вне зоны доступа… связь потеряна.
        - Восстанови!
        - Нет сигнала.
        - Отыщи!
        - Связь потеряна.
        Я расплакалась, и тут в дверь постучали.
        - Доктор Аиза готова принять вас, - сказала девушка.
        - Секундочку… сейчас.
        Пришлось утереться, взять себя в руки и выйти. Пусть бы проверили меня поскорее, вдруг сигнал снова появится?
        - Прошу сюда.
        Я поплелась за ней, словно пьяная. Надежды, где вы? Мне было так плохо! Однако сквозь тучи потерь глядело торжествующее, слабое, но счастливое солнце: Бьёрн меня не бросил! Он меня искал! Если бы я только могла найти возможность задержаться в порту…
        Доктор Аиза оказалась высокой брюнеткой с внимательными черными глазами. Улыбчивая, спокойная и уверенная в себе, она своей доброжелательностью помогла мне собраться с мыслями. А что, если сказать ей о похищении? Поверит? Скорее всего, нет, ведь Бэрд капитан, а я никто. Наверняка решит, что у меня из-за гормонов крыша поехала.
        Но Бьёрн-то меня не бросил! И, если позвонить ему снова, он подтвердит сам факт кражи! Здесь же есть полиция, существуют законы! Я была возбуждена и почти не слышала, что женщина говорит.
        Или Бэрд хитрил? Стал бы капитан оставлять меня здесь, зная, что могу сбежать? А вдруг это была очередная ловушка?
        - Мы возьмем у вас кровь для анализа, сделаем сканирование. Вы же хотите поглядеть на малыша?
        - Да, - на автомате ответила я. - А? Что вы сказали?
        - Узнать пол, - улыбнулась женщина. - Кого вы хотите?
        - Я не думала об этом. Наверное, мальчика.
        - Вот и посмотрим. Хорошо переносите сканирование?
        - Не знаю. Ни разу не делала.
        Она немного удивленно поглядела на меня, но потом кивнула.
        - Пойдемте. В любом случае, это абсолютно безопасно как для вас, так и для ребёнка.
        Я не боялась сдавать кровь, тем более что медсестра оказалась умелой и милой особой. Потом мне какими-то приборами что-то измерили и предложили улечься на удобную кушетку, больше похожую на диван.
        - Ну, посмотрим на детку! - улыбнулась Аиза.
        Такого горького счастья я никогда прежде не ощущала. Это был маленький, замечательный малыш, сжавшийся комочком у одной из стенок живота. Носик, надутые губки, плотно сомкнутые глазки… крошечное совершенство. Мое. Наше с Бьёрном… Я не могла предать его.
        - Замечательная девочка. По показаниям двадцать семь недель и три дня.
        - Она чудесна… - прошептала я. - У нее всё хорошо?
        В горле стоял ком, а ниже, на уровне солнечного сплетения, что-то крупно дрожало.
        - О, да.
        Она говорила что-то еще, показывала ручки и ножки, считала пальчики, и я всё горячее любила это крошечное, замечательное создание. Молчать больше не было сил.
        - Аиза, вы можете выслушать меня? Это важно.
        - Конечно, - с готовностью отозвалась женщина. - У вас есть вопросы? Уверяю, с малышкой все хорошо!
        - Я здесь не по своей воле! - выпалила я и поспешила объяснить: - Бэрд силой уволок меня из дома, чтобы отомстить моему любимому.
        Женщина медленно моргнула.
        - Я предполагала что-то подобное.
        Какое спокойствие! Меня аж передернуло. Может, это вполне нормальное явление для культур других миров - тащить все, что под руку попадется, без зазрения совести?
        - Помогите мне! - воскликнула я. - Пожалуйста! Я говорю правду. Моя семья понятия не имеет, где я!
        - Как помочь? - спросила женщина, выключая прибор.
        - Дайте поговорить с властями! Позвонить в полицию, дождаться справедливости, вернуться домой!
        Она вздохнула.
        - Таиса, вы совсем не знаете Бэрда. Он ничего не делает просто так.
        - Мне противно каждый раз слышать, как его оправдывают! Мне никто не верит, все смеются, словно я шутки шучу! Неужели всем наплевать? Почему вы…
        - Я верю вам, - перебила она, - но помогать не стану.
        - Но почему? - хрипло выговорила я.
        - Потому что я перед Бэрдом в неоплатном долгу.
        - Я хочу уйти. Вы же не станете меня удерживать?
        - Не советую вам бродить по Северному району без лицензии. К тому же, вы беременны и не прошли проверку.
        - Не понимаю…
        - Все просто: капитан дал досмотрщикам взятку. Подозреваю, что он также мог сделать вам фальшивые документы и внести в базу как свою жену.
        - Да вы с ума сошли!
        Она покачала головой.
        - Он хотел защитить вас.
        - Бред! От кого? От моих родных, от Бьёрна?..
        - Бьёрн, - повторила она. - Вот, значит, как…
        - Вы его знаете?
        - Конечно. Значит, это его дитя вы носите? Жаль…
        Мне захотелось дать ей пощечину.
        - Не нужно меня пугать!
        - О нет, это слова сочувствия. Понести от терронца - незавидная участь.
        - Почему же?
        - Потому что они редко признают своих отпрысков. Служба, знаете ли. Таким, как Бьёрн, не до семьи. Он и родителей давно забыл.
        - Неправда! Это они его выгнали!
        - Думайте, что хотите, но у вас совсем нет опыта и знаний. Наверняка вы с одной из «земляных» планет, которые годятся только для отраслевых колоний.
        Страх постепенно объял всё моё тело, и малышка замерла в животе. Я давно заметила, что на любую мою эмоцию она реагировала особым образом.
        - Я все равно уйду.
        - Нет, вы останетесь. Если будете так нервничать и суетиться, сделаете ребенку только хуже! Хотите сбежать? Давайте. Вас отправят в тюрьму для незаконных эмигрантов.
        - Но ведь я «жена» Бэрда, не так ли?
        - Это лишь мое предположение. В любом случае, они могут настоять на аборте.
        - На таком сроке! - вскочила я.
        - На любом сроке. Хотя сейчас популярнее искусственно вызывать роды. Или продержат вас до конца срока и заберут ребенка. Поверьте, я не шучу и не пытаюсь запугать! Но не стоит пытаться сбежать от Бэрда, он все равно вас поймает снова.
        Я обессилено прислонилась к стене.
        - Не понимаю, зачем это? Почему он мстит через меня? Неужели нельзя иначе? Я всего лишь хочу домой…
        Мне было противно плакать перед ней, но, едва она попыталась сочувственно коснуться моей руки, как я отскочила, словно ошпаренная.
        - Не смейте! Не приближайтесь!
        - Послушайте, Таиса… У меня нет причин вам лгать! Хотите знать, почему я не доверяю Бьёрну?
        Я не хотела, но кивнула. Аиза вздохнула и жестом пригласила меня сесть на кресло у окна. Я отказалась, и она со вздохом отступила.
        - У Бьёрна есть ребенок, сын. И есть супруга, но бывшая. Он оставил их уже давно. Почему вы думаете, будто ваша девочка и вы сами его заинтересуете?
        Вот она, пощечина.
        - Это правда? Это точно его дитя?
        - Я вела Аннабэль и принимала роды. Конечно, без точного анализа нельзя установить отцовство… но они действительно были женаты, и она не из тех, кто гуляет на стороне. Она любила Бьёрна.
        - Уверена, что всему есть объяснение… - прошептала я, едва сдерживая рыдания. Почему же все было так сложно?
        - Именно. В ситуации легко разобраться, тем более что Аннабэль - младшая сестра Бэрда.
        Ой-ей… Я чувствовала, что каша в голове стала горячей и горькой.
        - Значит, сестра. Значит, он благодаря мне рассчитывает отыграться. Но разве можно губить невинное дитя ради мести?!
        - Возможно всё, - вдруг раздался голос за моей спиной, и я резко обернулась: в дверях стоял Бэрд. - Но я не гублю твоего ребенка, Таиса. Я его спасаю.
        Глава 10
        Мы разговаривали уже два часа, и я порой переходила на крик. Вот тебе и спокойствие для ребенка! Аиза провела нас в ту самую комнату для связи, и оставила вдвоем. На сей раз Бэрд был решительно настроен убедить меня в предательстве Бьёрна, а я бушевала, наскакивая на него взбешенной кошкой.
        - Ты совсем не разбираешься в карте Галактики. Терра - это центр. Самолюбие у всех терронцев в крови. Бьёрн, может, и не откажется от тебя сразу, но потом - непременно!
        - Я - деревенщина, это верно. Но я разбираюсь в людях, Бэрд! И гораздо лучше тебя!
        - В нем ты ошиблась.
        - Замолчи, бога ради! Хватит принуждать мои чувства! Лучше объясни, как провел меня сюда? Обманом, да?
        - И не собираюсь это от тебя скрывать. Я волновался.
        - Ах ты, невинное сердечко! Какая прелестная забота! Отпусти меня, а? Я дождусь Бьёрна и сама всё улажу. Если он откажется от меня и малышки - так тому и быть!
        - Он не откажется, - странным голосом произнес мужчина.
        - Согласно вашим утверждениям, он с легкостью бросил свою жену и ребенка.
        - Сын ему не нужен. А вот дочка - ценный дар для терронца. Он заберет её.
        - Неправда. У нас всё будет хорошо. - Я выдохнула и немного успокоилась. - На все есть причина. Если он оставил семью, значит, так было нужно! И он пока не знает, что дочка существует.
        Если только тот мужчина не передал ему мои слова, добавила я про себя.
        - Если бы знал, примчался бы на всех парусах, - сказал Бэрд, и мне почему-то стало страшно. - Он - собственник, но только когда это выгодно. Он утверждал, что Анни ему изменяла!
        - Значит, это так! - упрямо произнесла я.
        - Я верю сестре.
        - Я верю Бьёрну.
        - Ты его плохо знаешь.
        - А ты плохо знаешь свою сестру! - снова вспылила я.
        - Это глупый разговор.
        - Это ты - тупица, Бэрд! Верни меня Бьёрну и дай нам самим решить как лучше.
        - Я не хочу новых разочарований и сломанных судеб.
        - То есть ты утверждаешь, что спасаешь меня?
        - Да. Заточение на корабле - лучший выход. Ты родишь ребенка и отсидишься в безопасном месте. А когда Бьёрн окончательно про тебя забудет - вернешься домой.
        - Вот как, значит? Так, да?! Ах ты, гадина! - я ударила его по плечу, пнула ногой в колено, и капитан отступил. - Не решай за меня! Не смей мне приказывать! Вали на свою Агату, а я лучше в тюрьму отправлюсь! - выкрикнула я и схватилась за живот. Перед глазами потемнело. - Боже… ай… м-м-м… Больно!..
        Никогда не видела его таким бледным. Он подхватил меня прежде, чем я упала на пол, и пробормотал взволнованно:
        - Прости, Таиса… Прости, я не хотел!
        - Иди к черту… - выговорила я и потеряла сознание.
        Хорошо было бы остаться в темноте. Никогда еще я ей так не радовалась. Жаль, что меня разбудили.
        - Зачем ты сказала ей? - донесся тихий голос.
        - А тебе не кажется, что она имеет право знать? - отозвалась Аиза.
        - Чем меньше она о нем знает, тем лучше. Не хочу лишний раз ее расстраивать.
        Значит, он не был таким засранцем, как притворялся. Мне даже стало жалко капитана - каждый раз надевать маску, встречаясь со мной!
        - Тебя не поймешь, Бэрди. То ты спаситель, то палач… Бьёрн, вполне возможно, любит эту девушку.
        - Не надо меня уговаривать! Можно подумать, я не знаю, как он любит своих женщин.
        «Своих женщин». Если всё это не было хорошо разыгранным спектаклем, то лучше бы мне вовсе без чувств остаться.
        Я медленно приподнялась. Ощущение безысходности стиснуло так, что впору было закричать. Не врали они мне - ни тот, ни другой. И представлением это не было. Оставалось понять, был ли мой возлюбленный способен на зло в отношении меня? Мог ли отнять ребенка? Но ведь Бьёрн искал меня, не зная о дочке! Значит, усталое сердце не зря вырывалось, сопротивляясь из последних сил!
        И все-таки я никак не могла принять ту или иную сторону. Меня отвращала правда, но любовь по-прежнему хранилась в потайном уголке сердца. Наверное, оттуда её не мог достать никто, даже я сама.
        Аиза и Бэрд стояли за приоткрытой стеклянной дверью. По сравнению с капитаном хрупкая брюнетка казалась крошечной. Интересно, я тоже рядом с ним выглядела пигалицей? Я всё ещё была сердита. Они посеяли смуту в моих мыслях, и семечко сомнения быстро прорастало. А если убежать прямо сейчас? Окно было совсем близко от кровати, и я тихонько встала, прислушиваясь к малышке. Живот не болел, только чуть тянуло поясницу, но к этому я уже привыкла.
        - Таиса!
        Я обернулась. Будь она проклята, эта бесшумная дверь! На меня смотрела Аиза, Бэрд стоял за ее спиной, опустив глаза.
        - Зря ты встала. Полежи еще немного.
        - С ребенком все хорошо?
        - По анализам - да, но я против того, чтобы ты летела дальше.
        Как ни в чем не бывало! Мне хотелось огрызнуться, но я сдержалась.
        - И что вы предлагаете?
        - Тебе здесь оставаться нельзя. К сожалению, я не смогу прятать тебя, подвергая опасности свою семью. Поэтому у меня нет предложений. Я лишь посоветовала Бэрду оставить тебя на Мурце - это планета-колония за второй завесой, где работает моя подруга. Там ты сможешь родить.
        - А как же лицензия?
        - В ней нет необходимости за завесой.
        - Но до Мурцы ещё добраться нужно, - подал голос Бэрд. - Если ты согласна.
        - Неужели спрашиваешь? Я поражена!
        Капитан откашлялся.
        - Если хочешь, поговори с Глаймом. Он тебе врать не станет.
        - А вы - да?
        - Нам ты не веришь, - уточнил мужчина.
        Я вздохнула. Если останусь и сяду в тюрьму - сможет ли Бьёрн меня вытащить? Бэрд словно прочитал мои мысли.
        - Может случиться, что Ален будет здесь пролетом. Поверь, ты никак не сможешь с ним связаться. У эмигрантов нету прав.
        - И меня не станут слушать?
        - Я видел тех, кто пытался говорить. Никто из них услышан не был.
        Я не могла рисковать ребенком. Хватит с меня нервотрепки! Какой бы ни была правда - её следовало принять.
        Аиза дала мне несколько внушительных банок с витаминами, еще какие-то лекарства, и подробно расписала, какое в каком случае может пригодиться. Медсестра сделала какой-то чудесный укол, после которого у меня прибавилось сил.
        - Главное, как можно больше дыши свежим воздухом, спи, когда хочется, делай легкую разминку и постарайся выполнять прочие рекомендации, что я написала.
        Совесть не позволила мне расстаться с ней, не поблагодарив, как следует. В конце концов, она искренне волновалась за меня.
        Из клиники мы не пошли сразу на корабль. У Бэрда были дела, и пришлось мне помотаться с ним по разным учреждениям. Он везде представлял меня как своего секретаря, и этот вариант нас обоих вполне устраивал. Просторный серебристый балахон хорошо скрывал живот, леггинсы, правда, пришлось распороть, чтобы не жали. Я особо не смотрела по сторонам, и сама себе поражалась. Куда подевалось любопытство, интерес к происходящему?
        - Вы мне случайно «неудивин» в еду не добавляете?
        Бэрд покосился на меня.
        - Ты о чем?
        - Я разучилась изумляться происходящему. Казалось бы, должна трепетать, все-таки не по парку гуляю, ан нет. Всё словно мимо проходит, и происходит не со мной. Я не чувствую восторга.
        - Разве это обязательно? - он направил меня к черной летучей штуке, которая представляла собой местное такси. - Даже если ты прежде была заинтересованной и любопытной, всё могло измениться из-за беременности.
        - Ну да, возможно, - кивнула я, вспоминая рассказы Глайма. Его жена перестала читать любимые книги, жалуясь, что они уже не пробуждают в ней ярких чувств. А когда родила - снова взялась за романы и почувствовала радость. - Разве с тобой не должен ходить первый помощник?
        - Нет. - Он открыл мне дверь, и я осторожно залезла внутрь. - Центр «Прайм», пожалуйста.
        Такси было без водителя. Наверное, здесь давным-давно царствовали роботы. И снова я равнодушно посмотрела на открывшийся с высоты вид: сияющее великолепие огромного металлического города. Розовые, синие, желтые огни и сотни мелькающих точек - это летели куда-то жители парящего полумесяца.
        - Глайму придется нас покинуть, - сказал вдруг Бэрд. - Семья в нем нуждается.
        - Что-то случилось?
        - У его матери проблемы со здоровьем.
        - Но он получит свое жалованье? - взволнованно спросила я.
        Капитан усмехнулся.
        - А я думал, будешь переживать, что без друга остаешься.
        - Он единственный, кто мне улыбается искренне. Да, я буду по нему очень скучать.
        И отвернулась к окну, зная, что он всё равно не поймёт. Бэрд кашлянул, и я посмотрела на него.
        - Прости, - сказал он, - что я не стал твоим другом.
        Вместо искренней улыбки получилась усмешка, причём явно недобрая.
        - Тебе не до этого было. Ты разрабатывал план мести!
        - Я отомщу ему тем, что помогу тебе, - кивнул мужчина.
        - Не дашь совершить ошибку, - равнодушно кивнула я. - Ага. Спасибо. Назову дочку Бэрдэс в твою честь.
        - Не надо. Это означает «бородатый».
        - Ничего себе имя!
        - Это фамилия.
        - А… могла бы догадаться. А как зовут?
        - Элиас.
        - У…
        - У?
        Мы посмотрели друг на друга.
        - И что оно означает?
        - Имя обязательно должно что-то значить?
        - Нет. - Я пожала плечами. - Так просто спросила.
        - Из любопытства? - почти весело сощурился мужчина, и я подняла брови. Неужели он был способен на что-то кроме презрения?
        - Я стараюсь поддержать разговор.
        - Из вежливости.
        - Не совсем. Мне неприятно с тобой молчать, Бэрд.
        - Печально, - без печали в голосе отозвался он.
        - Да вообще-то не особо.
        - Ты всегда такая противная?
        - Ну а как же! Для тебя стараюсь.
        Он вздохнул.
        - Имя означает «бог».
        Я не выдержала и хмыкнула.
        - Бородатый бог. Заманчиво.
        И снова Бэрд поднял брови.
        - Считаешь меня привлекательным?
        - Ты не урод, - честно ответила я. - Но и не в моем вкусе.
        - Рожей не вышел?
        Я подняла глаза, бестрепетно его рассматривая. Как назло, никаких изъянов. Вот были бы у него толстенные губы или глаза навыкате, я бы могла прицепиться и повредничать. Но нет, лицо Бэрда отличалось тонкими, гармоничными чертами. Простой темно-серый цвет глаз прекрасно гармонировал с черными волосами, кожа была гладкой. Элиас был такого же роста, что и Бьёрн, но худее. Хотя, глядя на его гибкие пальцы и бугрящиеся под майкой мышцы, становилось понято, что он, как и Бьёрн, может и бить, и гладить.
        - Дело не во внешности, - сказала я, не собираясь делать мужчине комплименты. - Ты мне много врал. При нашей первой встрече представился работорговцем, пытался запугать, издевался!
        - Это мое прикрытие.
        - Плохое прикрытие, тем более против беззащитной женщины. Ты явно упивался ролью злодея!
        - Я действительно хотел таким казаться, но потому, что думал о тебе иначе. Ты оказалась хорошей.
        - А что, у Бьёрна много плохих было? - съязвила я.
        - Да. Стервы в основном.
        - Откуда… а, не говори.
        - Можно подумать ты мне поверишь!
        - Я спрошу у него, чтобы увериться.
        Он нервно провёл рукой по волосам.
        - Снова ты за свое…
        - Если ты думаешь навсегда нас друг от друга сокрыть, то лучше сразу меня в тюрьму отправь.
        - Я хочу поступить правильно.
        Я отвернулась. Всё, хватит нелепой болтовни. Правильный нашёлся! Мы упрямо ходили по кругу, и всякий раз сталкивались лбами. Судя по всему, Бэрд тоже решил не обсуждать это в десятый раз.
        Я глядела на космолеты вдали и машинально гладила живот, хотя Аиза и сказала, что это не всегда полезно. Малышка оживилась, пиналась и икала порой, и мне было спокойно.
        - Куда мы теперь?
        - В магазин. Тебе многое понадобится.
        - Неужели решил на меня потратиться?
        Я не выдержала и хрюкнула, и впервые услышала ответный смешок.
        - Удивлена?
        - На сей раз да! - Я поглядела на него. - Можно тебя по имени называть?
        - Странная просьба… Впрочем, это не проблема, но только когда мы наедине.
        - Хорошо. Тогда ответь, Элиас, я тебе нравлюсь?
        Он нахмурился.
        - Почему спрашиваешь?
        - А почему нельзя? - улыбнулась я. Откуда-то на смену резкости и раздражительности пришли игривость и доброе лукавство.
        - Что ты хочешь от меня услышать, Таиса? Ляпну не то - расстроишься, скажу правду - разозлишься.
        - Боишься, что я орать начну?
        - Это не пойдет на пользу твоему ребенку.
        - Значит, нравлюсь. Ишь ты, как смутился!
        - Я не умею смущаться, - нахмурился Бэрд, но я видела обратное.
        - Я настаиваю, потому что хочу увидеть на твоем лице что-то помимо вот этого непроницаемого выражения. Честно говоря, подобная сдержанность раздражает. И еще все эти противоречия... Ты сказал, что команда думает, будто мы пара, но не разрешаешь при них называть тебя по имени. Это как понимать? Ты не желаешь признаваться мне в симпатии, но при этом повез в магазин, что очень приятно, учитывая, что я была похищена из дома без единой вещи и умоляла Глайма отыскать мне зубную щетку и, прости уж, трусы… А так как в команде сплошь парни да мужики, пришлось ушивать доставшиеся сокровища по своей талии, что не слишком помогло, и я который месяц хожу в несуразных шортах с выемками для того самого… Которые не шорты вовсе, а трусы. Мужские. Ушитые. Ты понимаешь, к чему я это говорю, Элиас? Нет. Я буду звать тебя Бородой. Это имя подходит больше. Элиас - слишком нежное и лиричное, а в тебе ни того, ни другого в помине нет.
        Его губы дрогнули.
        - Мне нравится твоя честность, Таиса.
        - Спасибо. А мне не нравится, что ты привык всё за всех решать. Это плохая привычка. Советую избавиться. Да, да… Ты сейчас скажешь, что капитан иначе не может. Но Бьёрн, к твоему сведению, умудрялся совмещать настойчивость и властность с нежностью и лаской.
        - Угу, - недовольно отозвался он.
        - Я буду говорить о нем, потому что хочу.
        - Будь добра, оставь эти сведения для себя, - хмуро сказал он.
        - Будь добр, не бухти! Хотя бы раз покажи, какой ты на самом деле!
        - А если действительно замкнутый и категоричный?
        - Тогда я мирено приму своё одиночество.
        - Ты хочешь, чтобы я стал твоей компанией? - наконец-то дошло до него.
        - У меня нет выбора. Если Глайм уйдет…
        - Это еще не точно.
        Показалось или он смотрел с опаской? А вдруг не хотел, чтобы мы сблизились? Впрочем, я имела в виду лишь дружбу. Хотя, можно ли подружиться с врагом?
        - Всё время меня путаешь, - пробурчала я. - Ладно, молчи и дальше, капитан Борода. Косноязычие - не грех, в конце концов.
        Он так внезапно рассмеялся, что малышка в животе больно пнула меня ногой под рёбра.
        - Разве я молчал, Таиса?
        - Ты молчишь тогда, когда тебе это удобно.
        - Ладно, я понял. - Он приложил руку к груди. - Ты мне правда нравишься. Ты хорошая и красивая. Удовлетворена?
        - Не совсем. Ты ждешь, что я буду доверять тебе?
        - Нет. Я просто хочу, чтобы всё прошло по плану.
        - А что потребуешь взамен на возможность родить в безопасном месте?
        - Доверяй мне, и, обещаю, с твоей дочкой все будет хорошо.
        - Какая самонадеянность! Ты не можешь знать, как пройдут роды.
        - Но я сделаю все от меня зависящее.
        Я вздохнула и поглядела ему в глаза: ни прежнего безразличия, ни презрительности, ни лжи. Он изменился также быстро, как я.
        - Ты же понимаешь, что я по-настоящему люблю Бьёрна - не тебе назло, не вопреки суждениям многих. Просто люблю.
        - Именно поэтому я тебе помогаю, хотя начинал с отвращения к вам обоим.
        - Но его-то ненавидишь по-прежнему!
        - Да. Возможно, когда-нибудь ты познакомишься с Анни и всё поймешь сама. Она не лжива.
        - Я признаю только факты. Покажи мне анализ на отцовство, дай в руки бумажку… хотя, и ее можно подделать. - Я погладила живот. - Мне нужно время собраться с мыслями.
        - Его у тебя в достатке.
        Мы замолчали. Такси парило почти неосязаемо, и, едва меня начало укачивать, как мы остановились на крыше одного огромного здания. Это и был торговый центр, где мне предстояло впервые за долгое время что-то себе купить.
        Я собралась с мыслями и, несмотря на назойливое внимание Бэрда, купила самые важные и необходимые вещи - от комплектов белья и нормальной расчёски (а волосы у меня во время беременности стали ещё гуще) до детской одежды и бутылочки, после чего мужчина подвёл меня к большому терминалу.
        - Обычно через «Собор» делают заказы онлайн, и покупки привозят домой. Поищи, что еще нужно, потом это доставят на корабль.
        - А как оплатить?
        - Выбери все, что необходимо, сложи в корзину, в форме адреса укажи «Сорняк»…
        - Что?
        - Так наш корабль называется. Ты не знала?
        - Вообще-то оригинально. Их полешь, полешь…
        - А они все равно прут, - спокойно подтвердил Бэрд. - Мне нужно отойти на несколько минут. Ты глупостей не натворишь?
        - Нет. Я буду послушно затариваться.
        И это была чистая правда. Я неспешно разобралась с каталогом, вспомнила, что мне ещё нужен маникюрный набор и похожие мелочи, а ещё прикупила себе маленьких леденцов с фруктовым соком. Нарочно долго выбирала вкус, про каждый из вариантов читая описание. А вдруг Бьёрн совсем скоро прилетит? Мне оставалось только тянуть время. Интересно, на что Бэрд рассчитывал? Как он поступит, если «Вожак» войдет в док? Улетит, силой меня утащит? Или станет драться? А если просто отпустит? Я то и дело отрывалась от экрана и глядела сквозь прозрачный купол.
        - Ну что? Закончила?
        Я тяжело вздохнула.
        - Мы торопимся? Я проголодалась.
        - На еду всегда можно найти время, - кивнул мужчина. - Пойдем, здесь неподалеку есть ресторан.
        Я против воли улыбнулась.
        - А что попроще?
        - Только не в этом порту. Не переживай, там вкусно кормят.
        - Вот уж точно ты меня совсем не знаешь! Я переживаю вовсе не из-за этого. Как бы мой долг перед тобой не стал слишком большим. А то вон как Аиза на тебя смотрит, словно ты ее из самой черной дыры на руках вынес…
        - Я не веду счет, Таиса. Но, если бы ты мне кое-что пообещала, был бы благодарен.
        - Хорошо. Говори, чего ты хочешь.
        - Не пытайся связаться с Бьёрном, пока не родишь.
        Вот же засада! Мне хотелось чем-то ему отплатить за доброе отношение. Все-таки конченым негодяем Элиас не был, раз позволил посетить клинику и приобрести все эти вещи. Как выкрутиться?
        - Я расскажу кое-что и пообещаю, если ты пообещаешь не сердиться и не игнорировать мои чувства.
        Он протянул мне руку:
        - Договорились!
        Пожатие было деловым, но не холодным.
        - Обещаю быть сдержанным и, если это возможно, чутким.
        - Обещаю добраться до нужного места и не связываться с Бьёрном… Проблема в том, что я уже с ним связалась.
        Капитан спокойно кивнул, и я хотела было рассердиться, но передумала и улыбнулась.
        - Ничего страшного. Я предполагал, что ты зря времени не теряла, пока была в клинике. Говорила с ним?
        В его глазах появилась тревога. Значит, что-то все же было не так. Ведь если Бьёрн был скотиной, он бы просто-напросто повторил свой отказ… Или Бэрд боялся, что я поведала про ребенка?
        - Я сказала его помощнику, что беременна, но не уверена, что он понял. Связь была плохой.
        - Он далеко, Таиса, и не успеет сюда в любом случае. Неужели ты думаешь, что я бы поперся в один из крупнейших портов, не будучи уверенным, что Ален нас там не поджидает?
        - Значит, у меня не было шанса дождаться моего мишку.
        Он нахмурился и сжал мою руку.
        - Мне жаль. Правда! Но я не могу иначе. Я не защитил Аннабэль, и не хочу, чтобы с тобой все получилось также. Или хуже... Молись, чтобы Бьёрн не узнал про малышку. Он упрям, силен и решителен.
        - Еще одна просьба: давай не будем говорить о нем. Мы как будто знаем двух разных людей, и это больно.
        - Хорошо. Не будем. Лучше поедим.
        Я кивнула. Еще два с лишним месяца - и буду свободна. Тогда и решу, как быть дальше, а пока стоило поесть и смириться со своей раздражающей беспомощностью.
        Я не хотела никого видеть. Просто сидела на постели, пялясь в иллюминатор, или бродила по самому дальнему, пустынному коридору, или спала. Правда, данные продолжала разбирать. Совесть не позволяла мне подвести Глайма и ученых. Не они же, в самом деле, были виноваты в моей депрессии!
        Как же медленно тянулось время! Из него можно было выплетать самые разные узоры, но я предпочитала одни и те же. Бьёрн. Малышка. Моя семья… Что подумали о моем исчезновении мама с папой, как там Ариэль и Мун? Между нами было так много мгновений, что прошлая жизнь едва маячила на горизонте моего настоящего. А уж о будущем и вовсе не хотелось думать, и я всякий раз перед сном просила у дочки прощения. Она была моей единственной опорой. Не считая Глайма, конечно, который благодаря Бэрду устроил мать в хорошую клинику. И это вновь показывало капитана с лучшей стороны, и стыдило мою недоверчивость.
        Я попросила Глайма дать мне как можно больше информации о системе планет, а также Свод Галактических законов - он не отказал. Мужчина пытался приободрить меня, но единственное, что радовало, это мысли о том, что Бьёрну может быть известен наш курс. Бабник он или нет, терронец или агат, он всё же был отцом моей малышки и хорошим человеком. Главная проблема была в том, что остальные почему-то видели в нем отъявленного негодяя.
        Живот увеличивался, и на сроке в тридцать недель мы добрались до завесы. Я уже знала, что там, за границей, начинаются дикие малоизведанные территории. Планеты, богатые минералами, но с туземцами агрессивными и совсем непохожими на людей. Или непримечательные сухие земли, где выживали существа дружелюбные и интересные. Я задавалась вопросом, оправдан ли риск подобных полетов, если не знаешь, каков будет урожай, и была удивлена веселым оптимизмом Глайма.
        - Мы не в первый раз идем на ощупь, - «успокоил» меня он. - За Завесой нет стандартных троп, и курс наш будет меняться изо дня в день.
        - Замечательно, - проворчала я. - И где-то там находится мое «безопасное» место.
        - Мурца - планета мирная.
        - А какая она, Глайм?
        - Странная. То пустынная, то зеленеющая. А еще там можно встретить следы какой-то непонятной цивилизации. Ученые до сих пор голову ломают, что за существа там жили. Если это были люди, тогда куда они подевались? - на развалинах ни могил, ни останков. Что-то должно было сохраниться, но даже вещей нет, просто разные постройки.
        - Интересно, - сказала я. - И сколько им лет?
        - А это еще одна странность - не более пары сотен.
        - Может, они просто собрали вещи и улетели?
        - Хм, возможно. Вопрос в том, куда? Такая толпа не может просто затеряться.
        - Даже в космосе?
        - Даже среди звезд. Хотя…
        В дверь постучали, и вошел Элиас. С некоторых пор он перестал раздражать меня. Мы могли общаться как нормальные люди, жаль только, что он редко приходил.
        - Приближаемся к Трояле.
        - Меня берете?
        - Прости, но нет. Это опасная планета. Там добывают много ценных ископаемых, но не свежий воздух.
        Я вздохнула.
        - У меня разовьется боязнь открытых пространств. Который день взаперти!
        - Но ты бродишь по кораблю, - напомнил капитан, и тотчас усмехнулся: - Неравнозначная замена прогулкам по лесу, знаю. Потерпи. Скоро мы посетим Варг, там будет, где ноги размять.
        - Вот спасибо. И сколько до него?
        - До очередного броска три дня.
        Я хотела снова вздохнуть, но сдержалась. Нужно учиться терпению, потом не до уроков будет… Вспомнилось, как брат приезжал с младшим ребенком. Тогда ему было всего два месяца, и он постоянно кричал. А орущий младенец - это испытание не для слабонервных. Интересно, какой будет моя малышка? Мама рассказывала, что я была настоящим подарком: только ела, спала и пачкала пелёнки…
        Теперь я обедала в общей столовой, и уже не стеснялась своего живота. Да и команда относилась ко мне терпимо. Многие смущались, другие избегали, некоторые боялись. Я подозревала, что они не хотят спровоцировать мои чувства, и это своего рода забота. Тот же доктор опасался, что роды могут начаться преждевременно, хотя никаких отклонений не было. Но страх есть страх, без него никуда. А потому я очень ждала, когда мы, наконец, достигнем цели. Не дай бог рожать в компании растерянных мужиков! Это и смешило, и пугало, хотя страха определённо было больше.
        Бэрд держал слово. Он избавился от своей маски и оказался остроумно-проницательным, понимающим и приятным в общении. В нем по-прежнему было много сдержанности и спокойствия, но эти черты уравновешивало прекрасное чувство юмора и искренность. Мы не болтали по нескольку раз на день, но и не избегали друг друга. Тем более странным было мое плохое настроение.
        Мне стали сниться яркие сны. Главным героем был Бьёрн, он сражался с каким-то долговязым желтым чудищем, таким сморщенным и иссохшим, словно из него всю влагу выкачали. Любимый всегда побеждал, и после происходило самое главное... то самое. Я готова была умереть от стыда и надеялась только, что не вздыхаю на весь корабль. И все равно, какими бы непристойными эти сны ни были, я ждала новой ночи, зная, что она будет прекрасной. Даже разросшееся пузо не мешало, хотя Глайм постоянно вспоминал свою супругу, которую мучили бессонницы.
        Одна за другой остались позади планеты, и совсем скоро мы должны были высадиться на Мурце. Я ждала этого нетерпеливо, но с плохо скрываемой тревогой. Покидать корабль было страшно - наверное, потому, что это была единственная связь с домом. На карте Галактики моя родная планета значилась невзрачным пятном и с пометкой «класс 4», а это означало, что, хотя она и красива, плодородна и чиста, а неразвита и пребывает в неведении происходящего вокруг нее. Этакая белая ворона в окружении хищных черных птиц. Я и сама была подобным образом со своими светлыми волосами и зелёными глазами - ни среди команды Бэрда, ни на станции такого типажа люди мне не попадались.
        Однако подобные планеты считались весьма ценными для колонизации. Теперь-то я понимала, зачем Бьёрн и остальные прилетели к нам. Они были разведчиками, готовили людей к тому, что им придется стать зависимыми от других, более могущественных держав. Таких, как Терра или Агата. Я узнала также, что родина Бэрда и Глайма не так уж убога и беззащитна. Они развивались наравне с терронцами, и, хотя не обладали такой же мощью, превосходили их в численности. Огромная Терра страдала от нехватки женщин, и даже несмотря на поддержку других планет (а желающих переселиться туда было немало), строгие вояки не всякую женщину готовы были принять. Мне сразу вспомнилась история: много веков назад мой родной край населяли йумы, и у них вполне нормальным считалось отбраковывать женщин, которые казались слабыми, непригодными для материнства. Йумы не лезли не чужие территории, но уж если кто-то совался к ним - карали без пощады. Они были плодовиты, в семье часто рождали двойни и даже тройни, а, учитывая тогдашнюю медицину, женщины горцев всегда казались мне героинями. И что самое интересное, при родах обязательно должен
был присутствовать муж. Считалось, что если женщина рожает одна, злые силы непременно доберутся до младенца. А так - мечом и огнем - супруг защищал и ее, и ребенка. Правда, о любви речи не шло, все было завязано на долге. Мужчина должен быть воином, женщина - матерью. Однако помимо этого у йумок были и другие обязанности. В частности, все они прекрасно обращались с оружием и умели охотиться. А мужчина, если нужно, мог позаботиться о ребенке, хотя никогда не занимался домашними делами.
        Также и терронцы - они искали не просто хороших - лучших, зато и берегли своих избранниц неустанно. В общем, женщины на Терре ни в чем не нуждались, разве что и требовали от них многого. Это-то стремление к совершенству так раздражало Бэрда. Когда мы завели разговор об отношениях, он как всегда принялся распекать соседей.
        - Я не против заботы, но от настоящего чувства не ждут повиновения. А как же свобода? Люди есть люди, они могут проснуться лохматыми, выглядеть неопрятно, когда болеют, быть несчастными, если настал трудный период в жизни. Но терронцы изображают абсолютное счастье.
        - Бьёрн не изображал.
        Мужчина скривил губы.
        - Ладно, он, возможно, исключение. Но многие - нет. Ты просто не знаешь их культуру отношений, Таиса. Они не признают слабостей, не любят показывать свой внутренний мир. Мы видим лишь одну сторону их личности - ту, которая прекрасна, сильна и независима. Но на самом деле и у них есть болезни, бедствия, разочарования и страхи.
        - Можно подумать, ты жил с терронцем, чтобы это утверждать!
        - Я - нет, но Анни…
        - Снова твоя сестра! К твоему сведению, пока Бьёрн гостил у меня, он был вполне… несовершенен. И храпел, и ворчал, и дурачился.
        - Вынужден признать, что в этом он отличается от остальных. Ален не боится быть собой. Проблема в том, что…
        - …он злодей.
        В ответ мужчина вздохнул.
        - Твоя верность поражает.
        - Вот такая я поразительная, Элиас!
        - Тебя не переубедишь.
        - Именно. Я убедительно люблю его.
        Он снова вздохнул.
        - О чем бы мы ни говорили, постоянно утыкаемся в эту безумную любовь. Если быть честным до конца, я завидую ему. Меня бы кто-то так полюбил…
        - Мне не хочется забывать, - сказала я. - А тебе нужно научиться видеть в людях, прежде всего, хорошее. Потому что плохое и высматривать не надо, оно чаще всего лежит на поверхности.
        Больше тема чувств и привязанности не поднималась. Мы сделали еще несколько остановок, дважды высаживались, и чем ближе к месту моего временного пристанища подбирался «Сорняк», тем тревожнее мне было. А вдруг этот доктор, о котором говорила Аиза, мне совершенно не понравится? Деваться-то уже некуда, назад не повернешь! К тому же и Глайм, и Бэрд сильно нервничали. Последний ещё и пообещал, что непременно вернется за мной, когда корабль отправиться домой через пару месяцев.
        И вот день прощания настал. Как и было оговорено, в небольшом порту меня встретила женщина по имени Аврора. Ей было около сорока, белые волосы коротко стрижены, а карие глаза смотрели мудро и пронзительно. Она была плотно сложена и казалась сильной как физически, так и духовно. Мне сразу полегчало: с такой и в открытом космосе не страшно рожать! Женщина пожала мне руку.
        - Я позабочусь о тебе, Таиса.
        Слова прозвучали как клятва, и мне стало радостно. Словно гора с плеч упала! В самом деле, если я была здесь в безопасности рядом с первоклассным врачом и чувствовала себя превосходно, что могло пойти не так?
        Глава 11
        - Ну вот, так уже лучше! Ты молодец.
        Мне лучше не было, но я признавала, что состояние оставалось терпимым, а потому не жаловалась.
        - Живот и должен постоянно вибрировать?
        Аврора рассмеялась. Она учила меня правильно дышать, и теперь делала массаж. Чуткая, внимательная, решительная. О лучшем враче и мечтать было нельзя! Я радовалась, что не осталась на корабле. Элиас уж точно не стал бы разминать мне плечи и поясницу…
        Место, где находился городок, называли «коржом». Дома выстроились ровными рядами на плоской песчаной равнине, чуть в стороне было хилое озерцо, вокруг росли корявые серые деревья с бледной зеленой листвой. Унылый пейзаж, но город был чистым и уютным. Здесь все друг друга знали, и Аврора представила меня как свою давнюю подругу.
        - Они первое время пялиться будут, но ты не обращай внимания.
        - Станут думать, что у меня репутация подпорчена, - подсказала я.
        - С чего бы?
        - Заявилась беременная, но без мужа.
        - А он есть? - лукаво сощурилась женщина.
        - Нет. То есть официально мы не зарегистрированы. Всё непросто. - Я перехватила её взгляд. - Он - терронец.
        Я приготовилась выслушивать обычные рассуждения о том, какой Бьёрн говнюк, но Аврора была спокойна.
        - Надежный, значит, - уверенно произнесла она. - Наверное, на корабле работает?
        - Он капитан.
        - Полагаю, вы редко видитесь, - вздохнула женщина и сочувственно сжала мою ладонь: - Готовься к тому, что малышка будет целиком на тебе. Разве что родители помогут. К тому же неизвестно, какой дочка окажется. Поговаривают, что у терронцев все детки лет до десяти спокойные, зато вырастают из них хулиганы.
        - И девочки тоже?
        - Да. Но ты же знаешь, что девчонки у них редкость. Так что обрадуешь своего Бьёрна!
        - Да уж… - отозвалась я хмуро. - Обрадую.
        Какое-то время мы молчали. Аврора смотрела на меня, обжигая взглядом, но к ее привычке вытягивать все до единой подробности я уже привыкла. Придется рассказать - не сейчас, так скоро.
        - В чем дело, Таиса? - спросила она.
        Я утерлась и поглядела женщине в глаза.
        - Все убеждены, что Бьёрн - негодяй, и, едва узнает про ребенка, сразу же его у меня отнимет. А я не верю!
        - И правильно, - кивнула она. - Болтать все горазды, а детку вы с ним сделали вдвоем, тебе и судить, каков он. Я в будущих мамах разбираюсь хорошо, ты не из тех, кто бежит от ответственности. Сильные мужчины таких женщин не обижают. Он оставит и тебя, и девчонку, будь уверена. Еще и на родину с собой заберет!
        - Спасибо, - пробормотала я. - Не сожалею нисколько, но боюсь потерять его навсегда. Ты же понимаешь, меня не зря сюда привезли…
        - Ох уж этот Элиас! - воскликнула она. - Всё за всех решает! Ну, ничего, если он вздумал тебя и дальше контролировать, мы уж как-нибудь выкрутимся. У меня во флоте много друзей, помогут тебе домой вернуться. С новорожденной, конечно, трудновато будет, но нет ничего невозможного.
        Она умела убеждать. За эти дни я набралась уверенности, что непременно рожу самостоятельно, и научилась всему, чему должна была - от правильного дыхания до ухода за новорождённым.
        - Можно положиться на природу, но я считаю, что лучше подготовиться. Так всем спокойнее - и тебе, и мне. Ты сильная, справишься, а я чуточку помогу.
        Она постоянно повторяла это, и в конце концов я в себя поверила. Правда, каждый день мое настроение менялось - то радость от предстоящего, то всепоглощающий ужас. Это было какое-то дикое раздвоение личности: одна я была уверена, что мы горы свернём, другая рыдала и просила сразу сдаться, чтобы не страдать…
        Я много гуляла, осматриваясь. Иногда сталкивалась с местными, и даже перекидывалась парой слов. Владелец единственного продуктового магазина сообщил, что к востоку лежат серые чащи, в которых приятно прогуляться. Это место он называл прекрасным, говоря, что лес является местной достопримечательностью. Однако, узнав, как далеко они находятся, я отказалась от затеи там побывать, тем более что добираться до леса предстояло по пустынной дороге. Солнце здесь было безжалостное, а жару в отсутствие влаги я переносила плохо.
        Аврора принимала пациенток с утра до обеда, но кроме меня беременных не было. К ней приходили женщины для плановых обследований, а, если на месте не оказывалось педиатра, она осматривала еще и детей. Окружающая природа не производила впечатления, зато я могла вдоволь налюбоваться звездным небом долгими бессонными ночами. И, будь он неладен, мне продолжал сниться Бьёрн! Я дошла до того, что начала злиться на собственную твердокаменную привязанность. В самом деле, он сбежал, а я должна страдать? Нет уж! Аврора активно поддерживала во мне воинственный дух.
        Последние недели были самыми трудными. Казалось, тяжесть и ломота меня доконают. Я хотела поскорее родить и начать примерять на малышку милые вещички, что купила или получила в подарок от Авроры. А еще мне очень хотелось, чтобы Бьёрн первым взял кроху на руки и взглянул на меня с нежностью… Я ждала его, надеясь на чудо. Следует сказать, что город находился в отдалении от основных летных путей планеты, и прочной связи с внешним миром здесь не было.
        В среду утром у меня сильно ломило поясницу, и Аврора предрекала скорые схватки. Я поела, погуляла и к наступлению темноты готова была уснуть. Удивительная была ночь: мне удалось удобно задремать, подложив под колени подушку и подперев валиком живот. А проснулась я от какого-то подозрительного шума. Ну вот, кому-то весело орать, а мне теперь ещё часа два не заснуть будет! Злоба была столь острой, что я тотчас поднялась с кровати и пошла в соседнюю комнату, где спала Аврора. Хотелось пожаловаться на громкоголосых соседей, непременно обозвав их самыми нехорошими словами.
        - Что за дела такие, Арора! Эти болваны…
        Я не успела закончить: женщина схватила меня в охапку.
        - Одевайся, быстро! Бери рюкзак. Давай же, поторапливайся!
        - Что?..
        Она легонько меня встряхнула.
        - Это работорговцы. Приземлились только что. Мы успеем спрятаться в бункере.
        У меня подкосились ноги.
        - Не может быть… Это ведь безопасное место! Нас…
        - Таиса, не болтай! - она накинула мне на плечи куртку, сунула в руки штаны, помогла натянуть их. - Давай за мной!
        Мы стали спускаться, что было весьма непросто, учитывая, что я передвигалась со скоростью улитки, а уж лестницу одолевала со стонами и кряхтением.
        Едва мы достигли задней двери, как послышались выстрелы. Меня начало тошнить, и, если бы не реакции тела, я бы посчитала происходящее сном. Аврора тащила меня по переулкам, оглядываясь и подбадривая взглядом. Однако в ее глазах я видела страх, и от этого готова была заплакать.
        Бьёрн спасет нас. Он прилетит. Все это невзаправду. Не с нами. Не может быть, чтобы так не везло!
        Мы миновали здание больницы, прошмыгнули мимо магазина, и добрались до непримечательного дома с серой крышей. Однако зайти внутрь не успели, и резкий окрик едва не лишил меня сознания:
        - Стоять!
        Аврора крепко взяла меня за плечо и заставила повернуться.
        - Ну-ка руку от двери убрала! - приказал мужчина в черном. - Идите обе сюда. Да, и ты, беременная, тоже.
        - Позвольте ей остаться, - сказала Аврора. - Девушке со дня на день рожать.
        - Мне насрать! - Мужчина выругался. - Сюда. Быстро!
        - Не-е-ет… - просипела я. - Пожалуйста, не надо!
        Мужчина шагнул к нам и вдруг ткнул Аврору в живот, отчего та согнулась пополам, подавившись дыханием.
        - Еще одно слово - и получишь по лицу, - прошипел он. - Бери свою пациентку и тащи в корабль. Или мне заняться ее животом?
        От ужаса закололо где-то в пояснице, и Аврора, ничего не говоря, повела меня прочь от дома. Дальнейшее я видела словно в тумане: посадка, клетка, бледное лицо врача… Корабль поднялся в воздух, неловко приземлился, меня оттуда вытащили и куда-то поволокли… И снова темное помещение, песок, худая жесткая кровать… Прежде чем я смогла сообразить, где нахожусь, сознание надолго померкло. И это было только началом кошмара.
        Рано утром у меня начались боли, и Аврора принесла стакан воды с толстым куском мяса на белой тарелке.
        - Сегодня будем рожать, - со спокойной улыбкой сказала она после осмотра. - Выпей, покушай. Наберись сил.
        - Я не смогу здесь… Я не хочу, Аврора. Давай еще подождем!
        Хуже места для появления на свет нельзя было и придумать. Темное помещение как будто никто никогда не убирал, стены почернели, единственное окно было заколочено, на столе стояла лампа, дающая унылый голубой свет. Я ощутила такую злобу, какой никогда прежде не испытывала! Во всем был виноват Бэрд! Нет, Бьёрн. Или я сама? Мне было совершенно ясно, что Аврора сдерживает собственный страх ради меня, но такое настойчивое мужество не сработало.
        - Ты все сможешь. Все готово, ты готова. Думай о малышке! - сказала женщина, а я расплакалась. Мне хотелось домой. Я хотела, чтобы рядом был кто-то из близких. Я не могла думать о ребенке, как ни стыдила себя за слабость…
        Аврора продолжала говорить со мной, и мы дотянули до обеда. Но когда выяснилось, что так предстоит мучиться еще несколько часов, я совсем сдалась. Наверное, тогда она решила применить последнее средство.
        - Если кто-то услышит нас, Таиса, и решит, что ты не справляешься, они заставят меня сделать операцию!
        Меня затрясло.
        - Боже, Аврора… только не так!
        - Ребенок нужен здоровым. Ты будешь сама кормить его. Здесь нет условий… - она сжала губы. - Ты должна. Хватит канючить! Соберись! Нельзя сейчас сдаваться! Ты поняла? Ты услышала меня?
        - Да, - пробормотала я покорно.
        - Хорошо. Тогда постарайся расслабиться. Я помассирую тебе спину.
        Эта вынужденная грубость меня отрезвила. Я старалась из всех сил взять себя в руки, хрипела на каждой схватке. О каком расслаблении шла речь? Кто вообще мог расслабиться, чувствуя подобную боль? Аврора посоветовала мне походить, но это не помогло. В итоге я висела на ней, обхватив за шею, и тихо завывала.
        - Еще час, Таиса. Ты молодец.
        - Я не могу час… Я больше не хочу! Пожалуйста, дай мне что-нибудь от боли…
        Я плохо соображала, что творю. Мне казалось, что прошло уже несколько дней. Я перестала чувствовать шевеления малышки и хотела орать, ругаться, только бы не чувствовать эту муку. Почему она была такой долгой? Почему время стало тёмным и вязким, как смола?
        - Таиса, давай-ка садись сюда, - донесся до меня голос Авроры. - Сейчас попробуешь потужиться…
        Я не понимала, что она со мной делает, но на очередной адской схватке отошли воды, и началось самое сложное. Все мои тренировки забылись, я только знала, что нужно стараться изо всех сил. Дышать… тужиться… снова дышать… Вопила ли я - не знаю, но уж точно ничего вокруг не замечала, и была готова поклясться, что слышу треск своих костей…
        А потом крошечный темноволосый комочек жалобно закричал на моем животе, и я наконец-то пришла в себя.
        - Моя хорошая… родная… моё чудо!
        Всё прочее проплыло мимо. Я запомнила только, как Аврора перенесла меня на постель, а потом помогла дать детке грудь.
        - Как назовешь? - устало улыбаясь, спросила она.
        - Любимой. Так звали мою бабушку.
        Я не спускала Любу с рук, потому что боялась каждого мгновения нашего будущего. Пока что на нас не обращали внимания, но было неимоверно тяжело с новорожденной: она много плакала, не хватало воды, чтобы каждый раз дочку подмывать, да и кормили нас скудно, отчего Люба висела на груди круглые сутки. К тому же днем в комнате было жарко, а ночью холодно, и я боялась застудиться. Что уж говорить о прочих неудобствах, которые знакомы всем родившим…
        Аврора теперь говорила куда меньше, все больше отдаляясь. Она как будто выполнила условия договора и не хотела привязаться к девочке. Хорошо еще, она немного помогала мне с Любой, учила, как правильно с дочкой обращаться, и порой брала ее на руки, чтобы я могла заняться собой. В основном малышка спала, но уж если была чем-то недовольна - об этом узнавали все. Голос у нее был сильный и пронзительный. Мне казалось, что Аврору это сильно раздражает, и, в конце концов, в комнате я осталась одна. Правда, Аврора оставила свое одеяло, когда ее увели, и ночами мне удавалось согревать Любиму собственным телом.
        Периодически ко мне заходил один из «хозяев», окидывал тяжелым внимательным взглядом нас обеих, (причем Люба непременно начинала орать как резаная), и удалялся, не произнеся ни слова. Нас кормили трижды в день, но скудно, и я постоянно хотела есть. К тому же меня не выпускали из комнаты, и вскоре мы обе стали отвратительно пахнуть. Хорошо, что хотя бы туалет был поблизости, но это не спасало.
        Так прошел месяц, за который я сбросила не только набранное во время беременности, но и все, что было у меня до встречи с Бьёрном. Недосып отбирал последние силы, и я не могла нормально размышлять о грядущем. Я сражалась с усталостью, пытаясь что-то решить, но ситуация казалась безвыходной.
        Меня все бросили. Помощи ждать было неоткуда. Никто не придет, а даже если Элиас или Бьёрн заявятся, меня на прежнем месте не найдут. Это конец, и впереди ждало мрачное будущее. Я была так расстроена, что желала вернуться в прошлое и изменить его. Не знать Бьёрна, не знать своей любви. Но ведь тогда не было бы и Любимы - темноглазой, с милым маленьким носиком и цепкими пальчиками на маленьких ручках…
        Нет, во всем был виноват Бэрд, будь он проклят! Я убедила себя, что это его эгоизм привел меня в рабство. Ведь даже если Бьёрн бы не вернулся, я была бы дома. Пусть одна, но свободная, и моей жизни ничего бы не угрожало! Но страшнее всего было узнать, что нам с малышкой уготовано.
        Вечером ко мне пришел тот самый мужчина, который постоянно нас с Любой проверял.
        - Как чувствуешь себя? - спросил он холодно.
        - Нормально, - тихо сказала я и принялась покачивать дочку - она как всегда начала хныкать. - Вы так и будете нас здесь держать?
        - Вставай, - приказал он. - Пойдешь мыться.
        Я было обрадовалась, но внутренний голос подсказал, что нечему. И точно: меня и дочку собирались прихорашивать только затем, чтобы потом продать. Так мне нашептала одна из девушек.
        - Ее продадут гораздо дороже, чем нас, - сказала она.
        - Я не отдам ее, - прошипела я, намыливая довольную малышку. - Никому.
        - У тебя нет выбора, - вздохнула девушка, тщательно промывая свои редкие темные волосы. - Советую не перечить им. Лучше уж пресмыкаться, чем быть избитой. Я вот даже рада оказаться подальше отсюда.
        Мне хотелось сказать, что это стало бы и для меня огромной радостью, но я понимала, что мы имеем в виду разное.
        - Ты бы отдала своего ребенка?
        - Чтобы спасти себя - да, - уверенно кивнула она.
        Я ахнула, а она пожала плечами. Ей едва ли исполнилось больше шестнадцати, что она понимала в этом? Нужно было сменить тему.
        - Ты знаешь Аврору?
        - Конечно. Она вроде сдружилась с хозяевами. Повезет, так станет одной из них или достанется какому-нибудь зажиточному торговцу.
        Ошарашенная новостью, я постаралась домыться как можно скорее и, попрощавшись, побежала в свой угол. А в комнате меня уже ждала давняя знакомая, и я инстинктивно прижала Любиму к себе: мало ли?
        - Что происходит?
        - Не болтай! - приказала женщина. - Заставь ребенка кричать.
        - Что? - выговорила я, пытаясь разглядеть в акушерке признаки безумия. Люди в городке говорили о пустынном сумасшествии, которому подвержены многие работорговцы, вдруг Аврору оно уже затронуло?
        - Пусть кричит, это необходимо.
        Я открыла рот выругаться, но Аврора резко хлопнула в ладоши возле уха малышки, и Люба, опустив уголки губ, разразилась отчаянным плачем.
        - Сдурела?!
        - Ты убежишь, - крепко сжав мое плечо, зашептала женщина. - Пойдешь на восток, там спрячешься в руинах старого города. Я принесу, что смогу… - Она склонилась к самому моему уху: - Через три дня. Изображай бессилие и апатию. В воскресенье утром, Таиса. Рано.
        Она отпустила меня и быстро покинула комнату, и мне пришлось долго укачивать детку, чтобы она замолчала. По правде говоря, подобные пронзительные крики выжимали из меня остатки выдержки, но после слов Авроры я как будто очнулась.
        Я верила ей по-прежнему. Возможно, доктор потому и отдалилась, чтобы потом мне посодействовать? Если она решила, что я справлюсь, значит, это правда. И побег был необходим, ведь кто знает, когда Любу у меня отнимут?
        Последующие дни я изо всех сил изображала измотанную, больную женщину. Когда мужчина заходил нас проведать, я поднимала на него печальные глаза, устало вздыхала и отворачивалась. Надо было поплакать, но сил на слезы не осталось.
        Вечером перед побегом нервы мои были на пределе. Усталость била по затылку кочергой, превращая каждый стук сердца в колющую боль. Голова раздулась и отяжелела от этих ударов, плечи ныли, в горле было сухо. Когда открылась дверь, и мужчина занес ужин, я едва не уронила тарелку.
        - Девчонка твоя вес не набирает, - сказал он. - Хилая совсем. Ты ее кормишь достаточно?
        - А ты что, педиатр?
        - Отвечай на вопрос, - процедил он. - А не то схлопочешь по морде.
        Я знала, что он и правда ударит меня, и покачала головой.
        - Она не хилая, а нормальная. Дальше больше наберет. Мне еды не хватает, и пью я мало, потому и молоко едва идет.
        Я повторяла слова Авроры, не веря в них. По правде говоря, было страшно за дочку, она казалась такой крошечной!
        - Ты хочешь, чтобы тебе отдельное меню составили? - сморщился он. - Вот же наглая!
        - Я такого не говорила…
        - Заткнись! - Люба проснулась от его крика и захныкала. - И козявку свою заткни, а не то это сделаю я.
        Я принялась покачивать малышку, про себя умоляя помолчать, и она, слава богу, затихла.
        - У нас уже есть на нее покупатель, так что советую привести ребенка в порядок. Воды найдем, жрачку будешь получать как все.
        - Я не…
        - Что? - зловещим шепотом переспросил он.
        - Не собираюсь отдавать ее.
        - А придется, - мерзко ухмыльнулся мужик, и дверь за ним захлопнулась.
        Я едва сдержала рыдания, уговаривая себя верить в лучшее. Аврора обещала. Она сделает. Мы убежим прежде, чем нас разлучат.
        Я проглотила все, что принесли, выпила стакан воды и задремала, прижимая к себе Любиму. А проснулась оттого, что рядом что-то глухо стукнуло. Открыв глаза, я увидела большой темный рюкзак. Схватила его, спрятала за спиной, не проверяя, что внутри, но от себя добавила несколько тряпок и бутылку с водой.
        У меня не было часов, и я не знала, сколько сейчас времени. Слушала шаги, надеясь, что Аврора скоро появится, но ее все не было. Я не смогла себя сдержать и снова уснула.
        - Таиса, - разбудил меня шепот.
        Я открыла глаза и в полумраке увидела Аврору. На ней был черный комбинезон и крепкие сапоги - вся одежда новая и вполне удобная. А что, если она уже одна из хозяев? Или ее продали? У меня похолодело внутри.
        Женщина поднесла палец к губам.
        - Вставай и иди за мной.
        Кроме нее у меня не осталось никого, и я продолжала женщине верить, хотя внутренний голос уговаривал быть настороже. Возможно ли, что она вела меня в ловушку? А если так, то зачем?
        - На восток, - повторила женщина. - Охрана спит, я сама подсыпала им снотворное.
        - Далеко ли я уйду по пустыне, да еще в темноте и холоде? - пробормотала я, начиная понимать, во что ввязываюсь. - Они увидят следы, услышат...
        - Только до границы дюн. Там дальше - соляные пустоши, и ноги не будут увязать. Вот компас, умеешь пользоваться? Отлично.
        - И все равно найдут.
        - Если тебя поймают - убьют, Таиса, - свистящим шепотом сказала она. - Сделай так, чтобы они не нашли! Продержись пару месяцев, веди себя тихо.
        - А что потом? Куда мне идти через два месяца?
        - Вернись в город.
        - Через пустыню? Да ты с ума сошла!
        - Или так, или никогда больше не увидишь дочку. - Она больно сжала мою руку. - Поняла? Сдаешься?
        С трудом сдерживая слезы, я отрицательно покачала головой. Аврора накинула мне на плечи куртку, а Любу укутала в одеяло поверх моих рук. Хорошо, что девочка крепко спала.
        - Вдоль реки до леса на восток, а потом на юг, - сказала женщина, ведя меня длинными темными коридорами. - Ты доберешься и спрячешься в бункере. Код на двери - единица три восьмерки. Если закроешься изнутри - никто без твоего ведома туда не войдет. Там камеры, ты увидишь всякого, кто попробует попасть внутрь. И запасов много. Уверена, вы продержитесь до прихода Элиаса!
        - А как же ты? - хрипло пробормотала я.
        - Я справлюсь, - был категоричный ответ. - Главное, будь сильной!
        - Я не хочу! У меня нет сил, Аврора!
        - Есть. Найди их. И никогда не сдавайся, слышишь? Даже если боль твоя ужасна, сердце отчаялось, а душа пуста. Знаю, это сложно, но мы живем ради трудностей. Если бы жизнь была проста, как бы мы поняли, что она прекрасна? Тем более, что теперь тебе есть, ради кого бороться!
        Мы медленно и осторожно вышли на открытый простор, и ледяной воздух опьянил. Огромное звездное небо мерцало, и Аврора натянуто улыбнулась.
        - Ты все запомнила, брошенка?
        - Да.
        - Ты не подведешь меня? Хочу быть уверена, что малышка в надежных руках.
        - Не подведу. Сделаю все, что в моих силах! Спасибо тебе… за всё. Береги себя!
        - Обязательно. - Она коротко обняла меня. - Иди быстро и легко, и ничего не бойся. Сейчас ты - единственная, кто может защитить Любиму от гадостей этого мира!
        - Единственная, - прошептала я, и женщина подтолкнула меня в нужную сторону. - До встречи!
        - Прощай, - сказала она мне в спину, и я быстрым шагом пошла прочь.
        Глава 12
        В ночь, по песку, в тяжелых ботинках, но во мне откуда-то появилась энергия, мощь, упорство. Когда мрачные строения остались позади, я побежала, стараясь не слишком трясти малышку. Однако Люба проснулась, и пришлось сбавить темп. Эх, если бы я только умела управлять космическим кораблем! Пробралась бы на один из тех, что виднелись в отдалении - и домой! А еще жаль, что Аврора не сбежала со мной. С ней мне было бы намного спокойнее, и я боялась, что женщину раскроют. Что тогда сделают с ней?..
        Рюкзак был тяжелым, и лямки терли плечи, но я радовалась боли, она помогала держать тело в тонусе. Прилечь бы, уснуть в тишине, на бодрящем воздухе… Нельзя. Если сяду, то уже не встану, это точно. Тем более что Аврора ясно дала мне понять: это дорога в один конец. Обратно, к работорговцам, нельзя. Если меня схватят, то сразу разлучат с дочкой. Поэтому, удалившись на достаточное расстояние, я прибавила шагу, а потом побежала. Люба уже не плакала, хотя ей явно не нравилась тряска.
        Через некоторое время мы достигли потрескавшейся корки соляных пустошей. Там я остановилась перевести дыхание и вытащила компас. Он мягко светился в темноте, и не составило труда выбрать верное направление. Поборов усталость, я пошла на юг. Выжму из себя все соки, но сумею спрятаться до рассвета!
        Однако как самонадеянна я была! Солнце уже давно взошло, а серой равнине не было видно ни конца ни краю. Я пила и кормила Любу на ходу, надеясь, что вскоре на горизонте покажется хоть что-то. Нужно было попросить карту, уточнить, сколько идти до заброшенного города? Я остановилась поправить повязку на голове, и решила проверить сумку. И через минуту отругала себя за непредусмотрительность: карта лежала в боковом кармане. Я внимательно осмотрела округу: на востоке холмы, на западе только песок, южнее - леса. Наверняка такие же унылые, как сама пустыня.
        Люба никак не могла уснуть, хотя я старательно закрывала ее от солнца и не отнимала грудь. Не знаю, как мы смогли вынести эту кошмарную жару. Я не тратила воду, стараясь пить поменьше, однако в итоге, не выдержав, выхлебала полбутылки.
        Наступил вечер, и мы закутались с головы до ног. Я сделала короткий привал, но заснуть не посмела. Так и шагала, не чувствуя ног. Сил хватило до раннего утра, а потом меня просто выключило. Счастье, что стали попадаться камни, за которыми получилось спрятаться. Любе не нравилась сухая духота, она хныкала и постоянно пила. Когда мы тронулись в путь, воды оставалось совсем немного, но думать о худшем было нельзя.
        Спустя несколько часов вдалеке возникли светлые силуэты, и я поняла, что путь мой окончен. Однако добраться туда удалось только к вечеру следующего дня, когда я вконец обессилела.
        Подобный вид был возможен только на иной планете, у нас ничего похожего я не наблюдала. Высоченные дюны перемежались с голубыми лагунами, и среди этой псевдо-пустыни стояли там и сям недостроенные серые многоэтажки. У них не было оконных и дверных проемов, рядом не виднелось ни одного подъемного крана или прочих атрибутов стройки. Они просто стояли, заметенные песком, окруженные яркими водами, и чего-то ждали.
        Это было отличное место, чтобы спрятаться. Вокруг росло несколько видов деревьев и кустарников, лежали большие серые валуны. Я могла подняться наверх, оглядеться, и уж точно увидела бы людей или приближающийся корабль. Всё равно сил бежать дальше не осталось.
        Я обустроила жилище, соорудила постель из тонкого одеяла и стол из рюкзака. Теперь следовало подумать о том, что я буду есть в этой пустыне. В воде наверняка была рыба, к тому же я видела огромных крабов. Слабая мама - погибель малышке, а потому я, угнездив Любиму за спиной и вооружившись маленьким ножом, отправилась на промысел. Тут уж не до робости - оголодаю я, пострадает и доча.
        Краб встретился нам неподалеку от облюбованного дома. Важный, с огромными клешнями, он ходил вдоль берега и не обращал на нас внимания. Однако стоило подойти опасно близко - повернулся, угрожающе поднял клешни…
        Я убила его с третьего удара. На всякий случай подождала - вдруг очнется? - и понесла в дом. Я боялась разводить костер, а потому первый раз ела сырое мясо - по чуть-чуть, медленно. Как оказалось, оно вполне пригодно в пищу, как и прочая рыба, что я впоследствии добывала. Рыбалка получилась хитрая: я рыла большую яму, загоняла туда мальков, а потом ловила их в тонкую ткань собственной блузки.
        Первые дни я голодала, не зная, как лучше охотиться. К тому же малышку приходилось носить на руках постоянно, чтобы она своим плачем не привлекала внимания. Никогда ещё у меня не было таких сильных рук! И никогда ещё у меня так не болела спина, пальцы, ноги и всё тело… Этот месяц дался мне нелегко, но вместе с улыбчивым, хотя и капризным чудом, мы справились. Быт наладился, мы часто купались в лагунах и обе загорели, несмотря на то, что в самые жаркие часы я пряталась в тени.
        Я хотела как можно скорее отправиться в город, к бункеру, но понимала, что лучше отсидеться, и надеялась, что нас не будут искать. К исходу третьего месяца Люба стала спать лучше, и я ощутила прилив сил. За эти восемь с лишним недель мимо дважды пролетал корабль, но я не знала, враги это или друзья, а потому не высовывалась.
        Я решила отправиться в путь ночью. Пусть холодно, зато темно и потому безопасно. Уже удалившись на достаточное расстояние от временного убежища, я осознала всю наивность своих рассуждений. Наверняка у злодеев есть сканеры - например, тепловые - и мы с Любимой будем светиться во тьме как две большие лампочки. Однако возвращаться я не хотела. Возле лагун было хорошо, но там меня рано или поздно обнаружат. Да и нельзя все время питаться рыбой - я была худа как никогда прежде.
        Путешествие было нелегким, но я и не ждала, что доберусь скоро и без проблем. Стерла ноги? Не беда. Постоянно болят плечи? Привычно. Хочется есть и мучает жажда? Потерплю. Каждый последующий шаг давался труднее предыдущего, и пустыня казалась бесконечной.
        К исходу третьего дня я возненавидела себя за то, что рискнула прежним убежищем ради нового. Любима сделалась вялой, и мне было страшно, что она перегрелась и недоедает. К счастью, на четвертый день я добралась до леса, где голыми руками поймала какую-то небольшую птицу. Что было дальше, помню плохо. Знаю только, что жарила я её уже мертвую… жизнь зверя или моего ребёнка? Для меня выбор был очевиден.
        Потом я часто била птиц, и, хотя краем сознания мне было живностей жалко, все же они оставались добычей, которую можно съесть, а не забавными птичками и грызунами. Это пугало. Я понимала, что могу запросто ожесточиться и никогда не стать прежней, но уговаривала себя не паниковать. В любом случае, мясо было не капризом, а необходимостью.
        Мне везло, и я поверила, что доберусь. Согласно карте, оставалось пройти всего пару десятков километров. Люба как будто немного прибавила в весе и повеселела, став ещё красивее. Чего стоили одни только громадные фиалковые глаза! А ещё щёчки в небольшими ямочками, сильные ножки, которыми она любила дрыгать, и кудряшки мягких волосы, обрамляющих лицо…
        Невозможно передать словами, как я обрадовалась, увидев вдалеке город! Словно гора упала с плеч. Однако радость не дала наделать глупостей, уступив место рассудительности и спокойствию. Дождусь ночи, тогда и пойду к бункеру. Не нестись же галопом, наплевав на осторожность!
        Под деревьями было хорошо, солнце не пекло, песок не летел в глаза. Я думала о том, что, если смогу сберечь Любиму, то не посмею сердиться на Бьёрна. Пусть он меня бросил, но ведь пытался вернуть! По крайней мере, в этом я себя убеждала. А ещё шептала Любиме, что мы обе должны быть храбрыми, и непременно вернёмся домой. Так, за разговорами, наступил вечер, и я, укачав малышку, медленно двинулась в сторону города.
        Как бы мне ни хотелось поскорее оказаться за надежной толстой дверью, под защитой прочных стен, да еще и с изрядными запасами еды и воды, я шла медленно, крадучись. Смотрела по сторонам, прислушиваясь к малейшему шороху, но вроде бы всё было нормально.
        Я легко отыскала нужный дом, огляделась, и тихонько вошла внутрь. В темном коридоре пахло песком. Я сделала два шага… тишина. Сердце стучало, Люба тихонько посапывала.
        И вдруг кто-то больно схватил меня за руку и сдавил с такой силой, что я вскрикнула. А потом зажегся свет, и я на мгновение прикрыла глаза. Судорогой свело живот, руки похолодели: это был мой бывший владелец, и с ним - еще несколько ухмыляющихся товарищей.
        - Ну ты зараза! - сказал он. - Как ловко от нас улизнула! Однако твоя удача иссякла, помогать больше некому.
        У меня защемило сердце от ужаса: я поняла, о чем он.
        - Выходи, - сказал мужчина, по-прежнему держа меня за запястье. - У нас здесь кое-кто, кого ты будешь рада видеть.
        Я едва сдержала слезы, увидев Аврору: ее лицо было синим от побоев, она прихрамывала и дышала хрипло.
        - Таиса, не… - начала было она, но тотчас получила по голове.
        - Молчи, тварь! Еще слово - и лишишься своей никчемной жизни. А ты, - он поглядел на меня, - пожалеешь. Но для начала скажи-ка нам код от двери. - И добавил, равнодушно взглянув на Любиму: - Я знаю, как заставить тебя говорить. Тут и придумывать ничего не нужно, я просто тресну твою козявку как следует о стену…
        Я задохнулась, чувствуя, как начали дрожать колени. Пробормотала цифры, ни на кого кроме дочки не глядя. Я знала, что произойдет, могла догадаться, что за судьба нас ожидает. Мучитель решил растянуть мгновения своего торжества:
        - Я не знаю точно, что с ней сделают. Возможно, подождут, пока вырастет, и отдадут на органы. Или сделают малолетней рабыней где-нибудь в захолустье. А, может, принудят всю свою жизнь, годов этак с двух, работать не покладая рук. Знаешь, такие рабы не доживают до шестнадцатилетия.
        - Убейте лучше меня, - произнесла я тихо.
        - Возможно. Но сначала найдем для такой милашки хорошего хозяина. Светленькие весьма ценятся в домах терпимости за завесой! И, кстати, дочь ты больше не увидишь.
        Любиму грубо вырвали у меня из рук, и малышка зашлась в отчаянном крике. Только младенцы могут так орать, но я орала ничуть не тише. Почему же, научившись садоводству, плаванию, езде на мотоцикле я не позаботилась узнать, как нужно бить? Я бы удушила их, растерзала, раскидала, отняла дочку… Я бы убежала прочь, спаслась и её спасла… Но не вышло. Меня с силой ударили по лицу, потом в живот, и что было дальше - не помню, хотя сознание я потеряла только после шестого удара.
        Я очнулась через какое-то время и, приподнявшись, огляделась. В ушах все еще стоял крик малышки. Солнце пекло нещадно, голова кружилась, и небо путалось с землей. Казалось, что я не лежу, а кувырком качусь вниз по раскаленному противню. Меня бросили в пустыне умирать?
        Нет. Разве отказались бы они от денег, что принесет очередная сделка? Неподалеку тлели остатки корабля, и я, рыча поползла вперед. Пусть она будет жива, пожалуйста! Из груди вырывались глухие всхлипы, рыдать было больно.
        Но внутри кроме трех обгоревших трупов взрослых людей никого не оказалось, и следов вокруг тоже не было. Значит, Любиму и Аврору увезли на другом корабле или оставили в бункере. Где же я? Как далеко улетела от города? И куда мне теперь идти?
        Когда первый шок прошел, я поняла, что вряд ли доберусь куда-либо. Во-первых, меня мучила жажда, а воды не было. Во-вторых, болела голова и подташнивало, возможно, это был солнечный удар или сотрясение. Я ненадолго спряталась внутри корабля, но там отвратительно пахло, и пришлось вылезти наружу, под безжалостное солнце. Самым правильным было как можно скорее убраться с места крушения, и я осмотрела остов корабля, ища, что можно использовать. В качестве оружия сгодился острый кусок обшивки, внутри удалось найти металлический ящичек со всякими лекарственными штуками и зловещего вида механизмом, которым я не умела пользоваться. Я прикрыла голову куском собственной блузки и поплелась на восток. Нужно было выбрать какое-то направление и придерживаться его. Песок забивался в ботинки, губы потрескались, горло саднило. Я понимала, что слезы не помогут, лишь отнимут силы, но остановиться не могла. А когда выплакала какую-то незначительную часть горя, дала себе слово убить того мужчину. И пусть он перед смертью орет, просит пощады, только бы увидеть его глаза, полные ужаса. Только бы ударить его в мерзкую
рожу, как можно сильней и жестче, до капель крови на пальцах, до хруста!
        Насытившись гневом, я задумалась о том, реально ли происходящее. Вдруг это была сама смерть? А если все происходило в действительности, как, упав с такой высоты, я осталась жива? Неужели меня выбросило из корабля, да притом столь удачно, что ничего не сломала? Невероятно! Я не учитывала мелкие ссадины на лице и боль в плече, потому что идти это мне не мешало. Куда сложнее было терпеть обезвоживание.
        Через час мучений мне несказанно повезло: я напоролась на остатки какого-то сооружения. Доплетясь до крытого сарая, я рухнула в теньке, думая переждать пик жары, хотя и знала, что по холоду идти будет не намного легче. Забылась, устало привалилась к ветхой стене, и только боль спасала от забытья. Я сама не заметила, как уснула.
        Уже поздно ночью меня разбудил холод. Пришлось тотчас встать и заставить себя шагать дальше. Я наугад нащупала склянку с какой-то микстурой и выпила немного. Наверняка она от боли.
        Напиток оказался бодрящим, я шагала и чувствовала, как разбегается по жилам живительная вкусная сила лекарства. Это было приятное ощущение, и мне нравились легкость и тепло, охватившие тело. Так я бежала всю ночь и до полудня, когда жажда снова дала о себе знать. Наверное, если это и была смерть, то я уж точно оказалась не в раю.
        Любима. Родная моя. Что она сейчас чувствовала? Кто заботился о ней, кормил, согревал? Наверняка она плакала, искала грудь, искала маму… При мысли об этом слёзы начинали литься из глаз, но были сухими, как и гнев, распирающий изнутри. Я должна была бороться, а не рыдать. Я должна была справиться, а не отступить! Найти её, вернуть любой ценой, чем бы ни пришлось пожертвовать. Если бы мне сказали ради ребёнка торговать собой - я бы согласилась, не раздумывая…
        Мне было страшно. Злая пустыня отлично знала, как убивать, и не предвиделось на километры вокруг ни рек, ни лесов. Поэтому я бежала. Боялась, что, если остановлюсь, то сдамся. Я уговаривала себя верить, что совсем скоро куда-то да приду.
        Однако снова все пошло не по плану, каким бы кривым и недоработанным он ни был. Я увидела человека на вершине следующей дюны. Он лежал ничком, завернутый в темный плащ, и не двигался. Я ускорила шаг, надеясь, что не обнаружу под плотной, заметенной песком тканью высохший труп.
        Но это была девочка лет четырнадцати, темнокожая, черноволосая, с густыми пушистыми ресницами. Я пощупала пульс: медленный и ровный. Лицо ее не было обожжено, но губы потрескались, и, судя по всему, незнакомке предстояло умереть от жажды, как и мне.
        Я знала, что должна думать о дочери. А еще я понимала, что не брошу чужого ребенка умирать. Я взвалила девочку на плечи и понесла. Будет нужно - выпью еще лекарства, но отыщу воду! Я попыталась напоить незнакомку, но она так плотно сжала зубы, что не проглотила ни капли. Бывает ли так, что ад становится испытанием на двоих?
        На закате я предприняла новую попытку, и смогла влить ей в горло несколько капель. Через несколько минут девочка открыла глаза.
        - Ты кто? - сипло спросила она.
        - Друг. Я из города на «корже».
        - Далековато отсюда, - пробормотала она и попыталась встать. - Поможешь?
        Я протянула ей руки и придержала за плечи, когда девочка покачнулась. Она была с меня ростом и теперь, прямая и серьезная, не казалась подростком.
        - Что с тобой произошло? - спросила я, и вздрогнула, когда незнакомка огрызнулась. - Ладно, я ведь не из любопытства.
        - Знаю, - сказала она беззлобно, пытаясь одновременно поправить волосы и одежду, и держась за мое ноющее плечо. - Что ты мне дала?
        - Лекарство.
        - Ага, - усмехнулась девушка. - Белую или желтую таблетку?
        - Микстуру из аптечки. Послушай, ты не знаешь, в какой стороне город?
        - Ты туда без транспорта не доберешься, а мой плюхень подох. Ты, кажись, вообще не местная… Из-за Завесы что ли?
        - Да. И у меня украли дочь.
        Я нахмурилась, соображая, можно ли ей доверять. Нет, скорее всего, она-то мне совсем не доверяла. Но сказанного не воротишь.
        - Работорговцы совсем стыд потеряли! Твари! Эх, придется все-таки к отцу вернуться. - Она поморщилась. - Меня Хадра зовут. Спасибо, что выручила. Теперь бы нам обеим здесь копыта не откинуть.
        Она говорила как взрослая и вела себя соответственно. Я даже смутилась своим первоначальным выводам.
        - Я - Таиса. А сколько тебе лет?
        - Шестнадцать, - ответила девушка и скорчилась. - Ты раны умеешь перевязывать? Здесь неподалеку колодец есть.
        Мне пришлось тащить ее на себе, потому что, как ни старалась, идти сама она не могла. Я не разбиралась в травмах, но, кажется, Хадра сломала ногу. Ее «недалеко» растянулось на сутки, и когда мы, едва плетущиеся по холоду, смогли напиться, тотчас дал о себе знать и голод.
        - И снова облом. Можно было бы поохотиться на скалах, но я потеряла лук. Впрочем, кое-что мы сделать в состоянии. Ты говоришь, дочку твою украли? Если поможешь мне до маяка доковылять, я попрошу отца помочь ребенка вернуть. Ей сколько?
        - Три месяца, - сказала я тихо. - Ты сама еще ребенок…
        - Глупости! Я два года как совершеннолетняя.
        Вот так-то! Значит, я была по их меркам пожилой женщиной, к тому же поздно родила.
        - Чем твои родные помогут? Не хотелось бы их втягивать.
        - А ты мне помогаешь по доброте душевной? - ядовито улыбнулась она.
        - Когда я тебя подобрала, ни о какой выгоде не думала и не рассчитывала на награду. Единственное, что мне важно: я могла бы с твоей помощью связаться с одним человеком? Он с Терры и…
        - Терронец? Этого отец не позволит.
        Я сжала зубы. Будь все проклято!
        - Я лишь хочу вернуть дочку. Как - не важно.
        - Поняла. Знаю уж, каково тебе. Когда мою младшую сестру забрали, я тоже надеялась. Но вряд ли ты свою дочь еще раз увидишь… Ой, прости, - без особого раскаяния произнесла она. - Сделаю, что в моих силах!
        Я покачала головой. Почему-то отпало всякое желание с ней разговаривать. Наверное, страшную правду не хочется принимать до последнего. И все же зря она пугала меня безысходностью!
        - Я не намерена сдаваться, Хадра.
        - Я тоже к этому не привыкла. Ладно, поборемся! Нам два дня тащиться до маяка.
        - Боюсь, это расстояние невозможно преодолеть, не жрамши, - сказала я, и девушка рассмеялась.
        - Верно, но, надеюсь, ты умеешь пользоваться этой острой штукой. Там неподалеку есть гнездо черноголовок.
        - Что за звери?
        - Это ящерицы. Вполне съедобные.
        - За неимением лучшего придется согласиться, хотя я никогда не пробовала ящериц.
        - Вряд ли они тебе понравятся, ты, наверное, к фруктам привыкла.
        - Да. Есть такое. Только вот давно уже ни яблок, ни груш не ела.
        Она мечтательно улыбнулась.
        - Вот если ты могла взять меня с собой на свою планету... Там наверняка много зелени.
        - Почему ты так решила?
        - По тебе видно. Люди, не привыкшие к пустыне, выглядят иначе. В них соку больше, а мы - сухие.
        - Тогда почему вы не покинете это место?
        - А кто нас примет с распростертыми объятьями? - нахмурилась она. - Ты не смекаешь, что ли? «Оазисов» несколько сотен в «Большом Котле»... А! Ты же ни черта не разбираешься в пустынных группировках. Ладно, пока плетемся, я тебя просвещу. Авось, повеселеешь.
        Она не понимала, что меня ничто не развеселит в ближайшее время. И даже увидев дочку, я не засмеюсь, а заплачу. Слишком много испытаний для одной непривыкшей к трудностям души.
        - Мой отец - Вожак, все подчиняются его воле. Его слово - закон для всех. Кроме меня, конечно, ведь я наследница…
        Значит, своенравная, непослушная дочь, решившая доказать родителям, что не зависит от них. Хадра говорила быстро, порой вставляя незнакомые мне слова. Я слушала рассеянно, поглощенная мыслями о предстоящих трудностях, и гоня прочь яд отчаяния. Как там моя крошка? Что она кушает, кто ее баюкает? А если она лежит, всеми покинутая, и плачет, ревёт до хрипоты… Господи, дай мне сил!..
        - …признаюсь честно, я не ожидала, что появятся шакалы. Плюхень у меня был надежный, но даже ему подобная гонка оказалась не по силам. Уже потом, на скалах, я ногу-то и подпортила слегка…
        Вот уж точно «слегка»!
        - Всего лишь сломала, - кивнула я. - Сильно болит? Как ты вообще в пустыне оказалась?
        - Приползла. Мне нужно было попасть к колодцу.
        - А вещи где?
        - В седле забыла. Но у меня есть нож и пустая фляга. Я вообще-то не надеялась выбраться. Ты вовремя свое зелье влила.
        - Родители тебя выпорют за такой опрометчивый поступок.
        - Это точно, мне достанется, - рассмеялась она. - Всыплют, будь здоров! Но это не страшно. Я сама виновата, заслужила.
        - Значит, хотела к парню из другой группы сбежать? И что, он того стоил?
        - Угу. Я попробую еще раз, когда выздоровею.
        - Замечательное решение, - тяжело дыша, усмехнулась я. Хадра была отнюдь не легкой.
        - Знаю, я упряма, как мул. Но оно того стоит. Что же поделаешь, если мне никто из своих не приглянулся?
        - Понимаю.
        - Понимаешь? - фыркнула она.
        - Я выбрала мужчину с другой планеты.
        - А-а-а…
        Мы надолго замолчали. Я думала о дочке, Хадра, судя по выражению лица, о своем избраннике. Она не стеснялась опираться на мое больное плечо, но я молчала. Судя по всему, человеческая слабость была у пустынных жителей не в чести. Девушка могла умереть страшной смертью, но испуганной не выглядела. Она принимала мгновения как данность и жила настоящим.
        Через пару часов мы доковыляли до лежбища ящеров. Едва их увидев, я пожалела, что у нас нет ружья, а еще лучше пушки. Ничего себе зверушки на обед! Они были длиной с мою руку от кончиков пальцев до плеча, шипастые, синеглазые, с острыми когтями на лапах.
        - Кусаются, - как ни в чем ни бывало предупредила Хадра.
        - Отлично. И как ты прикажешь завалить эту тварь?
        - Я отвлеку, ты прирежешь, - спокойно заявила она. - Они неповоротливые. Ну же! Ты голодная или как?
        - У меня пропал аппетит.
        Девушка рассмеялась, наверняка думая, что я шучу.
        - Дам нож.
        - Обойдусь своей тыкалкой.
        - Боишься?
        - Еще чего! Просто сомневаюсь, что они вкусные. К тому же у нас огня нет.
        - Они и сырые неплохи.
        - Угу. Разделывать сама будешь.
        - Почему это?
        - Руки у тебя целые, вот почему.
        Она пожала плечами.
        - Я вообще-то не против. Ты, главное, в голову попади, а еще лучше в глаз. Тогда она сразу сдохнет.
        Если действовать решительно, получится с первого раза. Так я решила, и никак не ожидала, что Хадра будет над моей неудачей смеяться. Противное существо, борясь за жизнь, плюнуло в меня какой-то красной штукой, развернулось - и побежало прочь с такой скоростью, что я бы не догнала его и в лучшей форме. Мне было немного обидно слышать надрывный хохот, но я испытала и облегчение. Есть этого ящера несмотря на урчание в животе мне не хотелось.
        - Ты - классная! - заявила девушка. - Я в жизни так не смеялась. Может, повторим?
        Глава 13
        Вскоре действие лекарства закончилось, и Хадра начала морщиться при каждом шаге. Левую ногу девушка приволакивала, и это вызывало сильную боль. Я дала ей выпить остатки снадобья, и мы плелись до заката, после чего закутались в ее плащ и задремали.
        Утром от голода у меня кружилась голова. Моя попутчица, казалось, не заметила рассвета. Она свернулась клубочком и спрятала голову в руках. Я тронула ее за плечо - никакой реакции. Слабое, квелое тело не хотело подчиняться, и пришлось заставить себя сесть.
        - Хадра, нам нужно идти.
        Тишина. Испугавшись, я пощупала пульс, и девушка поморщилась.
        - Да живая я… Ох! Идти не смогу. Прости. Брось меня, так быстрее дойдешь. Я скажу, что делать на маяке.
        - Не вздумай сдаваться и не проси больше тебя оставить!
        Я кое-как взвалила ее на плечи и потащила вперед. Надолго меня не хватило. Всего несколько десятков шагов - и мы обе рухнули на песок.
        - Извини. Сейчас я встану.
        Получилось раза с четвертого, теперь я перла девушку за руки. Поначалу она смеялась, а потом затихла, потеряв сознание. Мне стало страшно. Песок хрустел на зубах вместо желанной влаги, а есть хотелось так сильно, что живот разъедало. Я попробовала было взять Хадру под мышки, но шлепнулась на задницу... Да так и осталась сидеть, пялясь на свои руки. Ногти обломались, кожа потрескалась и стала шершавой, на запястьях были царапины. Пальцы дрожали, и никак не получалось эту дрожь унять.
        Мне показалось, будто издалека к нам плывет пальма. Я могла разглядеть даже кокосы, висящие на самой ее верхушке. Потом дерево внезапно исчезло, и появились люди: шестеро всадников на больших животных, которых вкратце не опишешь. Я даже не могла сказать, кого они мне напоминали. Короткая серо-желтая шерсть, толстые сильные лапы, хвосты-метелки и плоские смешные морды. Нащупав неверными пальцами и кинжал Хадры, и свой острый кусок, я с трудом поднялась, готовясь защищаться. Не мог же мираж пахнуть, в самом деле!
        - Брось, девочка, - обратился ко мне высоченный черноглазый мужчина. Это его странную шапку я приняла за пальму. - А то поранишься.
        - Лучше не приближайтесь!
        Они дружно рассмеялись.
        - Зарим, глянь-ка! Там, кажись, твоя Хади валяется.
        Меня убрали с дороги одним легким движением руки. Было не больно, скорее, обидно. Я понимала, что не справлюсь с ними и будучи полностью здоровой. Пришлось смирно валяться на песке. Раз они мою попутчицу знают, наверное, и помочь могут. Я так устала ожидать худшего!
        Через минуту меня кто-то поднял на руки.
        - Куда? - промямлила я.
        - Предпочтешь остаться здесь? Судя по невнятному бормотанию моей глупой дочери, ты ей жизнь спасла.
        С облегчением, похожим на глоток долгожданной воды, что мне влил в горло черноглазый, я выдавила из себя улыбку. И было уже не важно, что я этих людей почти не знаю. Лучше с ними, чем умереть в пустыне.
        Дороги я совсем не запомнила. Меня плавно покачивало, живот громко урчал, в голове проносились какие-то незнакомые образы. Меня поили еще дважды, и каждый раз я ловила на себе заинтересованный взгляд вожака. Хадру везли на другом звере, но девушка не открывала глаз. То ли совсем обессилела, то ли просто не хотела показывать отцу, что готова для наказания.
        Сколько я спала, не знаю. Почувствовав под собой жёсткий, но весьма удобный матрас, я резко села и поморщилась - голова по-прежнему кружилась. Возле низкой постели стояла тарелка с неизвестным блюдом, и я накинулась на пищу со всей возможной жадностью. Теперь живот урчал от удовольствия, а я постанывала, причмокивала и похрюкивала. Это были восхитительные мгновения: запастись энергией, напитаться силой - и снова в бой.
        - Ты всегда так ешь? - спросил голос откуда-то сверху, и я подавилась большим куском. Оказывается, в потолке была дыра, и оттуда на меня смотрел какой-то молодой парень.
        - Прошу прощения. Просто голодная очень.
        - Угу. Что насчет другого голода? - спросил он и спрыгнул ко мне.
        - А? - недоуменно спросила я, когда парень взял меня за плечо. Слава богу, вошла Хадра.
        - Ну-ка руки шаловливые убери, Гарож! Она недавно родила и тебя в свою постель не примет!
        - Без обид, мамаша, - хмыкнул он. - Я вообще-то поблагодарить хотел…
        - Исчезни, приставала! - рассмеялась Хадра, и парень ловко юркнул обратно в дырку.
        - Он что, хотел со мной?..
        - Гарож - хороший любовник. А чему тут удивляться? У тебя фигура что надо, подумаешь, живот чуток обвис, а ребра торчат… Ты красивая, хотя и странная с этими своими белыми волосами. - Она пожала плечами. - Желать - нормально, но отец запретил тебя трогать. Наелась? Хочешь сейчас с ним поговорить?
        Я поспешно встала.
        - Спасибо тебе огромное! Да, я бы пошла к нему, если можно. Надеюсь, он выслушает.
        Девушка потерла ягодицы и улыбнулась.
        - Он в хорошем настроении, не беспокойся.
        - Сама как себя чувствуешь? - подозрительно спросила я.
        - Нога не сломана, всего лишь растяжение и ушиб. Рада вернуться домой. Идем, я тебе все здесь покажу.
        Девушка не собиралась больше принимать мою помощь. Она хромала, но шла сама. Я попробовала было сказать, что ноге нужен отдых, но Хадра отмахнулась.
        - У меня нет времени отдыхать. Наступит ночь - лягу.
        Поселение Оазисов было большим и хорошо защищенным. Я не разбиралась в оружии, но металлические штуки уж точно не были просто хламом.
        - Эти - чтобы нежелательных летунов сбивать, - небрежного пояснила Хадра. - А мелкие для наземного транспорта. Были тут одни гордые… Вон теперь где лежат.
        Я послушно посмотрела на груду ржавого металла.
        - Вы всякого сбиваете?
        - Почти. Думаю, ты убедилась, что лучше так, чем попасться в лапы работорговцев. Мы никогда не продаем людей - ни своих, ни чужих. Хотя соседние кланы приторговывают. У нас же и без того есть, чем заработать.
        Круглые дома в несколько этажей были из какого-то желтого камня, по бокам от широких троп посажены деревья. Все выглядело вполне культурно, аккуратно и ухожено. Я искренне похвалила уют и порядок.
        - Это отец постарался, - сказала Хадра. - При прошлом вожаке был жуткий срач. Сейчас мы и дома укрепили.
        Я ощущала на себе взгляды поселенцев, но не смущалась.
        - А где твой дом?
        - Мы только что оттуда. Отец сейчас плюхней распределяет по загонам, там его и встретим.
        - А мама?
        - Она гостит у брата.
        - Но ведь ты пропала, - осторожно сказала я.
        - Как раз после того, как она отбыла. Мать ничего не знает о моих приключениях, но, уверена, папаня ее просветит. И вот тогда мне достанется снова.
        - Тебя что, побили?!
        - Разве ж порка - это побои? Больше обидно.
        Как вскоре выяснилось, подобные «наказания» были вполне в духе Оазисов. Пока мы добрались до загонов, я дважды видела, как девушкам прилетало по мягкому месту. Наверное, так парни общались и показывали симпатию, но я и представить не могла, чтобы Бьёрн со всего размаху шлепнул меня, да еще и мило улыбался при этом…
        Отец Хадры действительно был очень высоким. А еще он показался мне добряком, хотя держался сурово, сдвинув широкие изогнутые брови. Лицо его было красивым: блестящие черные глаза, гладкая, такая же тёмная, как у Хадры, кожа, и внушительный, но не уродливо огромный нос. Зарим нисколько не пугал меня, однако он сразу сказал, что вернуть Любиму вряд ли удастся. И снова эта справедливая прямота вызвала в сердце болезненные спазмы.
        - Вы бы отдали всё, чтобы спасти своего ребенка, не так ли? - сказала я. - Если бы Хадру украли… если бы причинили ей вред.
        - Это верно. За дочь я готов убить. Так чего же ты хочешь?
        - У вас наверняка есть знакомые, кто знает, где торгуют детьми, - сказала я, надеясь, что он не оскорбится.
        - А-а-а… Ну, это не то, чем хвастают, но таких людей я знаю. Вот только как ты ее купишь? У тебя ни собственности, ни денег.
        Об этом я подумала, пока мы шли по поселению.
        - Я куплю ее на себя. Мне нужно, чтобы кто-то из ваших людей изобразил работорговца. Обменяйте ее на меня и отправьте малышку к отцу на Терру.
        Мужчина внимательно осмотрел меня, затем едва заметно покачал головой. Не одобрял? Не собирался помогать? Или я представляла собой просроченный товар?
        - Самоотверженный поступок, но ты уверена, что без матери ей будет лучше?
        - Ей будет хорошо там, где она будет в безопасности. Вряд ли кто-то отважится выкрасть малышку у терронца.
        Он кивнул и почесал короткую бородку.
        - Почему бы тебе не связаться с отцом ребенка и не подключить его к поискам?
        - Хадра сказала, что вы не станете этого делать.
        - Моя дочь много на себя берет. - И он строго взглянул на девушку, которая стояла, опустив голову и всем своим видом изображая покорство. - Я обязан тебе, Таиса. Я помогу. Мы не можем пытаться выйти на связь отсюда, и тебе придется поехать в один большой порт, где живет мой брат. Я дам тебе кое-что, что возбудит его интерес и заставит доверять тебе. Он станет твоим связным, нападет на след и приведет тебя к дочери. Будь уверена, Маррог - лучший следопыт Завесы. Что насчет платы - тебе стоит хорошенько поразмыслить об этом. Счастье, если сможешь связаться со своим мужчиной. Здесь постоянные проблемы, сигналы искажаются, время танцует. Терра далеко, а уж коли папаша в космосе, вообще нереально его отловить. Но Маррог постарается для тебя, даю слово.
        - Потому что вы - его брат?
        - Нет. Потому что я дам ему то, что он давно хотел получить. Думаю, детали тебе знать не обязательно.
        - Если они не угрожают моей жизни.
        - Нет.
        - Мне можно отправиться прямо сейчас? - нетерпеливо переминаясь, спросила я.
        - Не думаю. Сейчас его нет дома, он объезжает пустыню в поисках новых колодцев для плюхней. Через два дня я свяжусь с ним, тогда и отправишься.
        - За два дня она может быть продана, - тихо сказала я, боясь разреветься. - Я понимаю, что он сейчас недоступен, но можно мне выехать заранее?
        С минуту мужчина смотрел на меня, потом кивнул.
        - Как только найду тебе провожатого и разберусь с делами. Придется все-таки потерпеть, Таиса.
        - Я вряд ли смогу спокойно отнестись к ожиданию. Простите.
        - Прощаю, - надменно отозвался он. - А теперь иди и хорошенько отдохни.
        Кочевники не отличались скромностью, и мне пришлось привыкнуть к их образу жизни, не повторяя его и не отвергая. Самым сложным оказалось свыкнуться к тем, что они абсолютно не стеснялись физической любви. Проснешься ночью, а перед тобой две голые попы во всей красе. И хорошо ещё, если попы, а не что-то другое... Они вытворяли всё, что в голову взбредет, могли устроить групповые «забавы», где девушка была всего одна. Я бы назвала это скорее изнасилованием, но наутро юная «жертва» цвела и пахла, так что вряд ли её крики о помощи были так уж искренни. Мне было не понять таких отношений, я не могла принять подобного. Ладно, хотя бы ко мне никто не приставал. Считалось, что если с моменты родов не прошло больше шести месяцев, на женщине что-то вроде запрета, «табу», как они говорили. Быть неприкосновенной было замечательно, но это не слишком облегчало мою жизнь.
        Спустя три дня я начала сходить с ума от постоянных ахов, вздохов и стонов. Поначалу это смущало, потом раздражало, затем вызывало отвращение. И только потом я сообразила, что думаю звездными ночами не только о Любиме, но и о Бьёрне. Ещё бы они не пришли, мысли о нашем былом счастье! Видя опытных, неутомимых любовников, привыкших к ежедневным порциям пусть и странной, но ласки, я думала о своем несостоявшемся супруге. Один день я хотела добраться до него и влепить пощечину, а потом, на следующий, жаждала поцелуя. В круговерти чувств главенствующее место занимала ненависть ко всем, кто сделал мне больно, и чаще я жаждала бывшего любовника именно отлупить.
        На четвертый день ко мне подошла Хадра.
        - Собирай пожитки, и идем к отцу.
        Я вскочила мгновенно. Собирать было нечего.
        - С тобой вызвался ехать Гарож.
        - О…
        - И мне разрешили. Неужели думаешь, я отдам тебя на съедение?
        - Благодарю, но во мне совсем не осталось мяса. Вряд ли я вообще съедобна. - Хадра хмыкнула, и я спросила: - Тебе не всыплют снова? Не хочу стать причиной порки.
        - За то, что помогаю гостье? Отец суров, но не жесток. Моя задница пока в безопасности.
        - Надолго ли? - спросила я, видя, что Хадра многозначительно ухмыляется. Девушка рассмеялась.
        - Просто сразу скажи Гарожу, чтобы отвалил.
        - Я говорила, но он делает вид, что запрет не слишком серьезен и расхваливает себя, как торговка.
        Хадра широко улыбнулась и взяла меня под руку.
        - Я бы взглянула на твоего мужчину. Он красивый?
        - Да.
        - Ну а какой? Высокий?
        - Да. Такого же роста, как твой отец.
        - Жилистый или плотный?
        - Нечто среднее.
        - Волосы темные? А глаза?
        - У него каштановые волосы и фиолетовые глаза.
        - У…
        - Что?
        - Значит, не так хорош, как мой Абхам. У него ореховые глаза и золотистые волосы, и он огромен.
        - У нас разные вкусы, - улыбнулась я. - А сколько лет твоему парню?
        - Он не парень, - проворчала Хадра. - Ему двадцать девять.
        - Порядочная у вас разница. - Я поглядела на девушку и поняла, что мысленно она далеко от меня. - Хадра, что ты замышляешь? Я - твой предлог снова сбежать?
        - Мне очень нужно поговорить с ним, понимаешь? Мы виделись довольно давно, и… В общем, я должна как можно скорее оказаться в порту. Ты же не расскажешь отцу?
        - Нет, но… Он против вашего союза?
        - Он не знает о нас, - сказала она тихо и придвинулась ко мне. - Таиса, я не похожа на остальных. Знаю, тебе кажется, что мы как животные - всё на инстинктах, без настоящей близости, без верности… Вот и отец тоже, пока матери нет, женщин в дом приводит. А та, когда вернется, не станет скрывать, со сколькими была. Это шокирует, правда? Я не девственница, конечно, но ты и представить не можешь, как трудно мне бывает сохранять в секрете свои чувства. После Абхама я никого другого не хочу! Как дочь вождя я имею право выбирать и отказывать, но совсем ни с кем не спать - это считается странным. Я помогаю Гарожу, чтобы он говорил, будто мы с ним любовники. Я участвую в самых разных делах клана, но никогда бы не согласилась стать женой того, кого выберет отец. А он не выберет Абхама. Никогда.
        - Почему?
        - Потому что Абхам не любит пустыню и наши обычаи. У него свой корабль, он много путешествует. Отец не собирается отпускать меня в космос.
        - То есть его устраивает, что ты будешь иметь… интимные отношения с несколькими мужчинами, но не устраивает один надежный супруг?
        - Да может и устроил бы, но Абхам, он... ладно, проехали. Ты главное поддержи меня, а то я не справлюсь одна!
        Я поглядела ей в глаза, и испугалась решимости, которая превращала Хадру из девчонки в воинственную женщину. У такой лучше не становиться на пути.
        - Ты хочешь сбежать насовсем? - тихо спросила я.
        - Еще не решила. Будет ясно, когда мы доберемся до порта.
        Теперь Хадра вызывала во мне куда больше симпатии. Она не была избалованным ребенком, ей просто хотелось следовать собственной судьбе.
        - Я помогу тебе.
        - Странно. Мне казалось, ты начнешь убеждать меня не делать этого. Особенно после того, что случилось в пустыне.
        - Туда ты сунулась в одиночку, а теперь нас трое.
        Хадра слабо улыбнулась и отпустила мою руку.
        - Поначалу будет большой эскорт. Поедем на плюхнях. Ты быстро научишься, не переживай. Только мягкое место с непривычки будет немного болеть.
        Теперь мне казалось, что ее грубость и прямолинейность - вынужденные. Словно Хадра изо всех сил пыталась быть такой, как остальные, и тщательно скрывала себя настоящую.
        Мне дали новую одежду - черную плотную накидку, широкие белые шаровары и просторную рубаху. Белья никто не носил, голову повязывали длинными полотенцами с символом клана - клыкастой мордой плюхня. Мне досталось точно такое, и Хадра научила правильно его носить.
        Я пропускала мимо ушей пошлые шуточки парней. Они не упускали случая подразнить меня, приглашали напоследок уединиться, несмотря на запрет. Подобные глупости стоило бы говорить мальчишкам лет пятнадцати, у которых самый разгар созревания. Но, слыша поток «предложений» от ребят за двадцать, я только удивленно хмурилась. Каждой культуре - свое слово. Я была не против физической любви, если бы это обыграли как-то пристойнее, мягче, радостнее. Но выносить подобный несдержанный поток глупостей, и видеть горящие вожделением глаза было не слишком приятно именно потому, что мужчины не умели ухаживать. Они были дикарями - схватил, потащил, использовал. И местным девушкам это нравилось!
        Всем, кроме Хадры. Она помогла мне сесть на громко урчащего зверя и объяснила, как им управлять. Было страшно свалиться, но восседать на мощной широкой спине мне нравилось. Зарим в последний момент подошел ко мне и заставил наклониться.
        - Это - твоя плата. Носи ее всегда с собой, не снимай и во сне. Она бесценна. Отдашь Маррогу и скажешь, что я согласен на его условия. Как только он поможет тебе, пусть тотчас вернется в поселение.
        Он быстро надел мне на шею что-то вроде флэшки, и я спрятала ее под одеждой.
        - Удачи тебе. Гарож о вас позаботится.
        - Не сомневаюсь.
        - О, не беспокойся, - сразу разгадал мой скептицизм мужчина. - Я предупредил его насчет тебя.
        Он отошел к Хадре, что-то сказал ей, и девушка кивнула.
        - Удачи!
        Мы какое-то время ехали шагом и, несмотря на высоту, страшно мне не было. Да и на песок падать не так уж твердо. Я, привыкшая держать тяжелый мотоцикл, наслаждалась. Но вот когда звери прибавили ходу, моим ягодицам и спине пришлось нелегко. Я не выпала из седла и не попросила остановки, но старалась изо всех сил приноровиться к движению плюхня и заставить его подчиняться моим командам. Хорошо, что животное попалось спокойное, но уже через час быстрой езды мой позвоночник был готов вывалиться из штанов. Хадра поглядывала на меня, но ничего не говорила. Я и сама понимала - покажу слабость и тотчас стану предметом насмешек. Пустыня не прощала ошибок, и слабаки здесь быстро превращались в мумии.
        Спустя пару часов мы остановились у высокой сторожевой башни, и пятеро ребят-сопровождающих попрощались. Оставшуюся часть пути предстояло преодолевать втроем. Гарож заметно повеселел, то и дело подмигивая мне и подкалывая Хадру. Та отвечала ему непристойными шуточками.
        Мы погнали зверей крупной рысью, и я, ударяясь о седло, заставляла себя думать о Любиме. Что боль в теле по сравнению с той, что была в моем сердце? Как комариный укус против жала шершня.
        Ближе к вечеру мы сделали привал у колодца. Ночевать предстояло на песке, завернувшись в плащи и положив под голову седло. Гарож развел костер, мы сгрудились кругом него и, едва я уронила голову, как уже крепко спала.
        На следующее утро мы ехали также быстро и почти не останавливались. Я заметила, что парень то и дело нюхает воздух, но не придала этому значения. Мы снова переночевали возле пламени, а ранним утром тронулись в путь. Я была голодна и устала, но держала себя в руках. Хадра пыталась поболтать, но у меня не было настроения, и она предпочла компанию Гарожа. Они ехали чуть впереди, а я сидела, опустив голову и не обращая внимания на пустыню вокруг. Плюхень прекрасно знал, что ехать следовало за товарищами, и не было нужды его все время направлять. Правда, иногда он начинал возбужденно ворчать, но я гладила зверя по холке, и он успокаивался.
        Резкий окрик, прозвучавший внезапно, сильно меня удивил.
        - Сюда! - звала Хадра. - Быстро! Гони, Таиса!!!
        Теперь нас с ними разделяло порядочное расстояние, и девушка указывала на что-то за моей спиной. Я обернулась и увидела, что небо исчезло. Сплошная стена серого клубящегося вещества приближалась с ужасающей скоростью. Я шлепнула плюхня, и мы понеслись прочь.
        - Лицо! - орала Хадра. - Закрывай, иначе задохнешься!
        Я попыталась также ловко, как они, повязать сорванное с головы полотнище, но получилось ужасно. Гарож бросил мне веревку, но я не поймала. Стоило убрать руки от седельной перекладины - и меня начинало так шатать, что я могла рухнуть на песок. Солнце померкло…
        - Хватай, дура! Держи, дырявые твои клешни!..
        «Клешни» и правда оказались дырявыми, и последнее, что я увидела, было искаженное яростью и отчаянием лицо Хадры. Жалящее облако бурого песка накрыло с головой, плюхень захрипел и помчался быстрее прежнего, а я прижалась к его шее, сумев натянуть капюшон. Несмотря на то, что я почти полностью закрыла лицо, дышать все равно было трудно. Я понимала, что звать ребят бесполезно, и надеялась, что буря скоро пройдет.
        Шаги плюхня становились все тяжелее, он часто спотыкался и дрожал всем телом. Не знаю, почему зверь не хотел останавливаться, я бы предпочла переждать. Я попробовала подать ему команду, но животное не послушалось. Может, стоило положиться на его инстинкт? Вдруг он по-прежнему следовал за остальными? Глупая надежда...
        Через некоторое время плюхень встал. Я сидела на нем, по-прежнему крепко держась, и ветер все также свирепо бил по телу. Было страшно разжать руки - вдруг унесет? С глухим стоном зверь рухнул на землю, и я в ужасе соскочила с него, тотчас ощутив свербящее одиночество. Неужели он умирал? Я рухнула неподалеку от плюхня, нащупала его брюхо - дышит.
        Прижавшись к огромной туше, я поплотнее укуталась, потом, решившись, кое-как добралась до его морды и накрыла одеялом, вытащенным из седельной сумки. Спряталась в кольце широких лап и затаилась, слушая свист ветра. Да так и заснула, ни о чем хорошем не думая.
        Тишина была оглушительной. Я сразу поняла, что осталась одна. На небе ясными россыпями горели чужие звезды, и печально, больно отзывались в сердце прежние мечты. Я поднялась, откашливаясь. Хорошо, что фляга по-прежнему висела на поясе. Вместе с глотком холодной воды ко мне вернулись силы, горло смягчилось.
        Я достала компас, который дал Зарим, и выбрала направление. Нет смысла искать плюхня, он либо вернулся домой, либо встретится мне где-то по пути в порт. Хотя шансы добраться туда пешком малы, я помнила, какой путь обозначила Хадра. Вдоль сети колодцев, и по пути - несколько селений. У меня были даже деньги, и, наверное, будет возможность купить еду. Вот только как доказать, что я одна из «Оазисов»? Хватит ли одежды и повязки, которая снова украшала голову? Таких, как они, не трогали, зная, что месть будет скорой и страшной.
        Снова в путь и снова одна. Неужели у меня когда-то была семья, любимый, свой дом в зеленом саду? Неужели это я весело купалась в чистой синеве реки, любовалась горами и мчалась на драндулете навстречу ветру? Прошлое показалось добрым сном, а будущее обещало новые испытания.
        Я шла всю ночь, потом немного поспала возле какого-то полуразрушенного сооружения. Голова чесалась, и до сих пор во рту был вкус песчаной пыли. Если Хадра и Гарож движутся в ту же сторону, рано или поздно мы встретимся. А вдруг с ними случилось что-то плохое? Что, если они не пережили бурю?.. Внутренний голос усмехнулся: значит, ты, нездешняя, в порядке, а они, местные, не справились?
        Только бы дойти! Добраться и сделать все как надо! Я пыталась не плакать, представляя, что сейчас чувствует Любима, гоня прочь страшные мысли об Авроре. И вдруг вдалеке показалась машина наподобие тех, что были у Оазисов. Мне сразу подумалось: почему Зарим не дал нам такую, она наверняка оказалась бы надежней плюхней!
        Я сжала кулаки. Неужели новые хозяева? Снова рабство еще хуже прежнего? У меня не осталось сил, но я собиралась во что бы то ни стало сражаться.
        Машина остановилась, и песчаное облако скрыло от меня приехавших. Без боя не дамся, хотя сердце своим бешеным стуком лишало уверенности. На сей раз все получится, как надо, пусть для этого мне придется перегрызть кому-то горло!
        Чудо. Настоящее чудо, ниспосланное свыше. Невозможно!..
        - Таиса!
        Это был Бьёрн: чумазый, лохматый, в серо-желтой форме и повязке на голове. Решительный, нисколько не изменившийся, не считая глаз, которые стали печальнее и глубже, словно хранили все тайны космоса, все его карты и закоулки.
        Я не знала, можно ли обнять его, не решалась ни поздороваться, ни завопить от облегчения. Только кусала губы и глядела жадно, ожидая, когда он повернет время вспять и все исправит. Он не побежал, а пошел навстречу медленно, словно песок был вязкой глиной. Протянул руки...
        Меня словно ударили по голове. Я вспомнила, как улыбалась Любима, когда смотрела на меня из-под пушистых густых ресниц, и сжала губы. Нет, не кинусь в его объятья.
        - Где ребенок? - спросил вышедший из машины Элиас. - Ты родила ее? Она в порядке?
        У меня в нутре оглушительно взорвалось нечто отвратительно-злое.
        - Родила? - прошипела я сквозь зубы. - В порядке?
        Я двинулась на него, крепко сжимая пальцы. Сейчас или никогда. Господи, как мне хотелось хоть на ком-то выместить ярость! Бэрд не успел ничего предпринять: я ударила его в нос, потом добавила ещё, прямо в скулу, глухо вскрикнула от боли, но принялась пинать ногами, рыча от гнева, пока Бьёрн не схватил меня поперек туловища и не оттащил прочь.
        - Тая, успокойся!
        - Иди к черту! - заорала я. - Идите к черту оба!!! Не смейте задавать вопросов о моем благополучии. Ты! - я вцепилась в руку Бьёрна зубами, и он отпустил меня, отступая прочь. - Ты бросил меня, не потрудившись даже клочка бумаги подписать и все объяснить! А ты, сволочь, привез сюда, зная, что это опасно! Похитил беременную, хотел отомстить, как слабак, через женщину! Не вздумай подходить ко мне ближе, чем на два метра, скотина, или я тебе выцарапаю глаза!
        Я выдохнула и отступила, пытаясь справиться с эмоциями, и из машины появился Глайм.
        - Таиса!
        Увидев его, я всхлипнула и принялась ломать пальцы.
        - Глайм! Слава богу, ты здесь!
        Слезы уже текли по щекам. Через несколько мгновений он осторожно обнял меня, и внутри снова что-то лопнуло. Я завыла, завопила, как безумная.
        - Они забрали ее Глайм! Забрали! Вырвали у меня из рук! Пожалуйста!.. - я разрыдалась и рухнула на колени. - Она такая маленькая, беззащитная, худенькая совсем… У нее кроме меня никого не было! Они обидят ее, Глайм! Тот мужик сказал, что ударит ее, если… А вдруг она уже мертва?!
        Я сжала его плечи и заорала громче прежнего. Мне хотелось сорвать голос, стесать до мяса кожу, ползя вслед за дочкой через пустыню, только чтобы с ней все было хорошо.
        - Я виновата, Глайм! Виновата перед ней и перед Авророй, - повторяла я, перемежая всхлипы с отчаянным рычанием. - Я ведь мать, и не смогла защитить ребенка. Они её забрали, забрали… вырвали из моих рук… Все плохо. Все плохо…
        Он попытался меня поднять, но я не хотела вставать.
        - Помоги мне. Пожалуйста, Глайм!
        - Бьёрн сказал…
        - Нет! - я свирепо посмотрела на своего бывшего возлюбленного. Сейчас у меня в сердце не осталось ни капли нежности к нему. - Он опоздал.
        - Таиса, - угрожающе произнес Бьёрн. - Позволь мне все объяснить!
        Внезапно слезы иссякли. Я поднялась без помощи Глайма, поправила одежду и сложила руки на груди.
        - Ну, объясняй. Только побыстрее, потому что я не намерена терять драгоценное время!
        Бьёрн поглядел на Глайма, и тот отошел к машине, бросив на меня сочувственный взгляд. Элиас уже сидел за рулем, и, кажется, ставил нос на место. Я про себя довольно усмехнулась.
        - Пять минут, Бьёрн.
        - Во-первых, без нас ты ничего не сможешь, - спокойно сказал он. - И я не убегал, меня вызвали по делу. Но моя дочь…
        - Ах, вот с чего ты решил начать? - взбеленилась я. - Замечательно! Ты прилетел за дочерью, наверное? Хочешь забрать ее, да? Если мы найдем малышку, я приложу все усилия, чтобы ты и пальцем ее не коснулся!
        Я понимала, что во мне говорит отчаяние, усталость и неиссякаемая ненависть, но остановиться не могла.
        - Я был бы рад взять свою дочку на руки, - сказал он тихо. - И не стал бы отнимать ее у тебя.
        Я не поверила.
        - Я помогу найти ее. Один, без Элиаса. Будь моя воля, я бы уже избавился от него.
        - Почему он здесь?
        - У него устройство слежения, и этот идиот не захотел его отдавать. Решил, что ты ему обрадуешься.
        Он откашлялся.
        - Слежения? Вы за мной следили? Но как?
        - Маячок. Его тебе ввели ещё в больнице, - пояснил Бьёрн.
        - Пометили, словно зверя! - воскликнула я, и губы задрожали. - Ненавижу!
        Бьёрн провел ладонью по глазам.
        - Не такой я представлял нашу встречу, - хмуро сказал он.
        - Мне все равно, Бьёрн. У меня отняли счастье, и теперь у меня нет ничего. Все это время - больше года прошло! - я любила тебя. Не верила в ту чепуху, что болтает Элиас, якобы ты своего ребенка от прежней жены бросил. Я и теперь не верю, но любовь… Она исчезла вместе с нашей дочерью.
        - Значит, не слишком она прочная была, - вдруг сказал он, и я влепила ему пощечину.
        - Ты такой же негодяй, как Бэрд!
        Развернулась и пошла прочь. Мне обещали помочь, значит, зря они надрывались, терпя друг друга. Оазисы не просто так вручили драгоценную подвеску. Если Маррог согласится взять след, если он так хорош, как говорил вожак - мы вернем Любиму. Я обниму ее. Успокою, попрошу прощения, обласкаю. И однажды мы окажемся дома, в звонкой тиши летнего сада.
        Бьёрн не пошел за мной. Наверное, гордость не позволяла. Я вытирала слезы, а они все никак не кончались. Так я потеряю всех. Оттолкну, ужалю. Но чувства бурлили, острые и неприятные, изрядно приправленные яростью. Я не могла с ними справиться.
        - Таиса, постой!
        За мной бежал Глайм, и я заставила себя улыбнуться.
        - Ты один не вызываешь во мне отвращения. Скажи им, пусть убираются.
        - Они не понимают. Не знают, что такое потерять ребенка. Не суди строго.
        - Бьёрн ведет себя нагло и жестоко, а Бэрд так, будто ни в чем не повинен. Мне хочется их обоих удушить! Аврору избили, она, наверное, мучается сейчас в руках какого-нибудь скота… Глайм, у меня нет времени выслушивать этих двух помешавшихся на самих себе мужиков! Есть наводка, есть те, кто согласился помочь. И я доберусь до Изумрудного порта своими ногами. Если надо - переплыву реку! А придется не пить неделю - не буду пить. Но я спасу дочку, будь уверен!
        - Позволь хотя бы подвезти тебя, - тихо сказал Глайм. - Куда скажешь.
        - Да, было бы здорово, - кивнула я. Принять помощь от него было нетрудно.
        Глайм обрадовано улыбнулся и проводил меня к машине. К сожалению, сесть пришлось сзади, с Бьёрном. Как только закрылась дверь, и мы тронулись, я уставилась на свои руки.
        - Таиса, - через несколько секунд сказал Бьёрн. Он склонился, и я не захотела отстраниться. Первая, самая яркая вспышка гнева миновала. - Прости, - прошептал он мне в ухо. - Расскажи, куда мы едем? Ты знаешь, где девочка?
        - Я оказала услугу «Оазисам», и они согласились помочь. Брат вождя - отличный следопыт. «Барханы» знают многих работорговцев, они могут указать верное направление, а если Любима еще здесь, то приведут меня к ней.
        - Значит, Любима, - сказал он также тихо. - Это хорошее имя.
        Я только кивнула. Некая крохотная частица меня тянулась к Бьёрну, но основная масса, и не только души, но и тела, настороженно ощетинилась, не торопясь доверять ему. Мы с минуту молчали.
        - И что же ты им дашь? - снова подал голос он.
        - Это не важно, главное, чтобы они согласились помочь. Вожак Зарим обещал, что за вещь, представляющую столь большую ценность, мне даже небольшой корабль помогут снарядить.
        - Что же ты для группировки сделала? - хмуро спросил мужчина. - Такими вещами не разбрасываются.
        Я подняла на него глаза:
        - Недоверие в твоем голосе убивает всякое желание с тобой дальше разговаривать, Бьёрн. Я сделала, что должна была.
        На глаза снова навернулись слезы. Сейчас он был для меня чужим, и смотрел как на чужую. А вдруг Элиас был прав насчет него? Вдруг Бьёрн прилетел только ради дочери? Между нами разрасталась бездна.
        Глава 14
        Мы ехали молча, и я размышляла, как буду вести себя с Маррогом. Почему-то не осталось тревоги за плюхня и Хадру с Гарожем. Сейчас важнее всего было довериться Зариму, утверждавшему, что ради маленькой невзрачной штуковины его брат сделает для меня что угодно.
        Я не просила есть, хотя и проголодалась. Из вредности я и жажду терпела до последнего, но спустя пару часов все же допила воду из фляги. Машину трясло, майка намокла. Грудь болела, и я, не выдержав, попросила об остановке.
        Зайдя за ближайшую дюну, я первым делом отдышалась. Вот он, Бьёрн, снова рядом, снова могу его коснуться. И хочу этого, но гордость не позволяет сделать первый шаг. Да и он тоже не горит желанием заключить меня в объятья.
        Наверное, это была моя вина. Не стоило встречать их яростной ненавистью, не надо было поддаваться чувствам. Я вытерла липкие от молока руки о низ плаща и собралась с мыслями. Получится ли узнать, что на сердце у Бьёрна? Смогу ли я посмотреть на Элиаса без желания влепить ему пощечину? И как справиться одной, а, если Бьёрн будет настаивать, принимать ли его помощь?
        Да. Я должна была держать себя в руках и больше не плакать при них - никогда. Бэрда вовсе не стану замечать, а Бьёрна, если он сам того захочет, вновь впущу в свою жизнь.
        Мне полегчало. До самой стоянки я молча смотрела на пустыню, и, увидев вдалеке серое поселение, приободрилась.
        - Мы там передохнем, - сказал Глайм. - А завтра к вечеру доберемся до порта, если повезет. Ты как?
        - Все хорошо, - на автомате отозвалась я, хотя от голода стала прозрачной. У меня болели глаза - верный признак истощения. Такое бывало, когда я во время сессии питалась исключительно яблоками.
        Глайм кивнул и больше не приставал. Когда мы подъехали, Бэрд тотчас куда-то смотался. Бьёрн не успел подать мне руку - я вышла сама, но споткнулась и потерла лоб. Ох и заработаю мигрень своим выпендрежем!
        На талию легла теплая ладонь.
        - Тебе нужно поесть и поспать, - сказал Бьёрн.
        - Нет.
        - Не спорь, а? - раздраженно отозвался он. - Того гляди ветром сдует!
        Я хрипло хмыкнула. Смешок был похож на предсмертный вздох старой вороны, но Бьёрн его оценил и улыбнулся - почти также тепло, как раньше.
        - Я понимаю, что тебе хочется шкуры с нас спустить, но для этого нужны силы.
        - Я уже не злюсь, Бьёрн. А ты?
        - На тебя я не злился никогда, Тая. Ты ни в чем не виновата. У тебя рубашка промокла, - сказал он. - Нужна новая?
        - Она быстро высохнет, - смутилась я. - Это хорошо, что молоко по-прежнему есть.
        - Да.
        Он подтолкнул меня к ближайшему дому, в тени которого стояли несколько столов и все до единого трехногие стулья. Я села на один из них и поудобнее расставила ноги, чтобы не шлепнуться. Однако тотчас откуда-то выбежала женщина в черной накидке и начала ругаться на неведомом языке. Прежде я местных жителей отлично понимала, но ее быстрые слова, произносимые резко и злобно, сливались в одно целое.
        - Что она говорит? - спросила я Бьёрна.
        Тот нахмурился и, прежде чем ответить мне, ответил незнакомке - холодно, спокойно, словно отдавал приказ роботу.
        - Не переживай, ей просто не нравится твоя повязка. Она говорит, что недавно здесь были двое с точно такими полотнами. Ей эти люди не понравились…
        - Девушка, высокая и красивая! Парень - у него был шрам на щеке? - воскликнула я. - Пожалуйста, спроси ее о них! Они в порядке?
        Я нетерпеливо дернула Бьёрна за рукав, и он послушно задал женщине вопрос. Та сморщила нос, махнула ладонью, что-то отрывисто пробурчав. Потом сердито зыркнула на нас и заговорила.
        - Они переждали бурю и отбыли некоторое время назад. Хотели взять еды… отказались платить за мясо. Ага, ясно. Сказали, что дорого, а припасы - говенные. Должен признаться, это правда, - сказал Бьёрн. - И мы здесь ничего покупать не станем. Эти люди, они кто? Твои попутчики?
        - Хадра - дочь вождя Оазисов, Гарож - он вроде телохранителя.
        - Ясно. И почему же этот «телохранитель» позволил тебе переться через пустыню в одиночестве?
        - Я сама виновата. Не поймала веревку, потом упустила плюхня. Не вини их, Бьёрн. Они совсем молодые, хотя и родились в пустыне.
        - Ты могла погибнуть одна.
        Я длинно вздохнула.
        - Но я здесь, Бьёрн, и не намерена сдаваться. Если ты хочешь просить меня отсидеться…
        - Я бы попросил, но ты упрямая и не согласишься.
        - И знаю, что буду права. Это моя дочь…
        - Наша, - нахмурился мужчина.
        - Хорошо, она наша, а потому мы в равной степени ответственны за ее благополучие. И как ты, интересно, собираешься спасать Любиму, если даже не знаешь, как она выглядит?
        - Ты мне расскажешь. Наверняка я узнаю ее.
        - По правде говоря, есть одна приметная черта… Но я не скажу, Бьёрн, чтобы ты снова не бросил меня.
        - Я не бросал, - сквозь зубы произнес он. - Почему ты не веришь мне?
        - Верю, - пробормотала я. - Но у меня нет сил и дальше спорить. Давай просто поедем дальше.
        - Ты стала рассеянной, Тая. Мы ведь договорились поесть и поспать.
        - А, ну да.
        Бьёрн взял меня за плечо и потянул к машине.
        - Знаешь, лучше пойдем-ка отсюда. Мне не нравится, как на тебя смотрят.
        - Пусть глядят. Мне все равно, - сказала я равнодушно.
        И снова Бьёрн нахмурился.
        - Тая, мне не по душе твой настрой.
        - Я уже сказала, что не могу думать о хорошем. С того момента, как я попала на корабль к Бэрду, вся моя жизнь стала страшным сном. Это он во всем виноват, но… и ты тоже.
        Бьёрн вздохнул и усадил меня на заднее сиденье. Хорошо, что Элиас и Глайм куда-то отошли, без них мы могли вести себя почти как прежде. Я уже через минуту поняла, что за надежной стеной печали никак не могу разглядеть прежнего Бьёрна и свои страстные чувства. Их осталось совсем мало.
        Когда мужчина дал мне внушительный бутерброд, я проглотила его в два укуса. Бьёрн тотчас протянул мне еще один, я и его умяла с жадностью. Затем последовала каша неизвестного происхождения, а за ней чай, правда, не совсем такой, к какому я привыкла.
        - Расскажи, что с тобой было с того момента, как ты оказалась у Бэрда, - попросил Бьёрн. По правде говоря, у меня не было желания все это вспоминать, но мужчина склонился и добавил: - Коротко о главном. Пожалуйста. Это важно.
        Пришлось уступить. Я рассказывала отстраненно, как можно быстрее проговаривая самые жуткие мгновения. Лучше бы этого никогда со мной не происходило… Но самым страшным было то, что Бьёрн не собирался меня утешать. Он слушал - и только. Ничего не сказал, не взял за руку. Я так ждала этого, но, наверное, после вспышки гнева и правда заслужила одиночество.
        - Где мне можно поспать? - хрипло спросила я.
        - Здесь безопаснее всего. Отдохни пару часов, потом поедем дальше.
        Я кивнула и, завернувшись в плащ, свернулась клубком на сиденье. Значит, все и правда кончено.
        Проснуться выпало в дороге. Я ощутила, что голова моя лежит на чьих-то коленях и распахнула глаза. Радость тотчас угасла - это был Глайм. Он улыбнулся ободряюще, и я натянуто улыбнулась в ответ. Значит, мои догадки подтвердились. Неужели Бьёрн и правда охладел ко мне? Мой гнев был хоть и плохим, но чувством, а вот от его реакции мороз шел по коже. Глядя в затылок Бьёрну, я снова начала закипать. Он мог бы постараться понять! Или ждет, что я стану просить прощения? Но за что? Сам же сказал: я не виновата! Или он говорил одно, а чувствовал другое?
        Я села и уставилась в окно. Слезы текли по щекам, тихие и спокойные, какие бывают у обреченных. Глайм смотрел на меня, я знала, но не попытался утешить. Он понимал, что это не поможет.
        Мне нужен был мой мужчина - надежный, нежный, которому можно доверить боль. Наверное, я потеряла Бьёрна в тот миг, когда он оставил меня одну. И всему виной - Бэрд. Неужели Бьёрн не понимал моего состояния? Не осознавал, как жажду я утешения, тёплой, пусть короткой ласки? Вот Глайм все видел, но не будет же он объяснять этим двоим, что я чувствую?..
        Мы ехали в полном молчании. Теперь приходилось выбирать дорогу меж скалами, и это отнимало много времени.
        Кроме Глайма со мной никто не разговаривал. Элиас так вообще не смотрел, Бьёрн просто молча давал еду или кивал. У меня першило в горле от одного взгляда на него. Когда-то мы были одним ароматным хлебом, только-только испеченным, теплым, дышащим. А стали двумя засохшими, черствыми ломтями, хорошо еще, если не заплесневели… Я хотела рассыпаться в прах, прогнить и переродиться, но не смела, потому что должна была найти дочку. Вот уж будет награда для малышки - отчаявшаяся, вечно плачущая, одинокая мамаша...
        Когда мы погрузились на маленький сверкающий корабль, мне было все равно, где сидеть. Я бы предпочла грузовой отсек, но Бьёрн указал на место неподалеку от себя. Он попробовал было застегнуть ремни, но я перехватила его руку.
        - Я сама могу.
        Ну вот, теперь и в моем голосе звенел лёд. Я была счастлива уже потому, что Бьёрн оттолкнул мои пальцы и сделал по-своему. Это означало, что он все же боится за мою шею.
        Изумрудный порт показался перед нами через пару часов. Место было внушительное, но апартаменты Маррога оказалось не так сложно отыскать. Кому нравилось жить в таком огромном месте? Конечно, здесь было красиво, просторно и зелено, но слишком шумно, людно и неспокойно. Высокие здания сверкали, пешеходные улицы сияли чистотой, однако подобная стерильность почему-то отталкивала. Ни запаха земли, ни пения птиц - только шум многочисленных машин и гул людских голосов.
        Я немного волновалась перед встречей, к тому же Бьёрн продолжал молчать и явно не собирался мне помогать в переговорах, а Элиас остался на корабле. Но каково же было мое удивление и облегчение, когда прямо перед дверьми мы столкнулись с Хадрой и Гарожем!
        - Таиса! - и девушка бросилась мне на шею.
        - Хадра! - радостно отозвалась я, крепко ее обнимая.
        - Привет, мамаша, - ослепительно улыбнулся Гарож. - Выбралась-таки! Крепкая.
        - Ага. Только плюхень куда-то убежал. Как вы так быстро сюда добрались?
        - У Оазисов свои методы, - подмигнул мне парень, и я затылком почувствовала взгляд Бьёрна. Неужели он думал, что я соблазнила этого веселого шалопая? В который раз внутри вскипела злоба.
        - Ну, давайте уже навестим дядюшку. Он меня сто лет не видел, вот обрадуется! - фыркнула Хадра. Зная ее манеру намекать, я поняла, что Маррог не слишком жалует племянницу.
        Вот уж что меня не удивило, так это их реакция. Словно оба были уверены, что со мной все в порядке, и я благополучно доберусь до порта. Однако перед тем, как мы постучали, Хадра шепнула мне, что они волновались и собирались просить Маррога отправиться на поиски.
        Дверь открыл мужчина лет тридцати, красивый, но не симпатичный. Он выглядел так, словно уже давно не мог как следует выспаться, однако в облике не было небрежности.
        - Чем обязан? - спросил он у меня, потом увидел Хадру. - Хади? Что-то с отцом? Он передал странное послание пару дней назад.
        - Дело в Таисе, - и Хадра вошла в комнату, не дожидаясь приглашения.
        Она быстро представила меня дяде и коротко поведала о нашей встрече и о моей проблеме.
        - А вы каким боком замешаны? - обратился Маррог к Бьёрну и Глайму.
        - Я - отец девочки, и, честно говоря, мог бы вести поиски самостоятельно, но Таиса говорит, что из вас выйдет лучший следопыт.
        Я вспыхнула, ведь ничего подобного не говорила. Но он по-своему истолковал мое молчание и выстави дурой перед всеми. Мне даже померещилось презрение в его голосе, но я справилась с болью в груди. Пусть делает, как знает. Я буду думать в первую очередь о Любиме, а уж потом о себе. Пора брать всё в свои руки!
        - Есть кое-что, что вам необходимо.
        - Неужели?
        - Вот, - я вытащила флэшку на крепкой цепочке и показала ему. - Вы согласны помочь?
        А если откажется?.. Ладони вспотели от волнения, но я уловила неистовый огонь, вспыхнувший в глубине его глаз. Более ничего в его облике не изменилось, мужчина даже не моргнул. Однако через несколько мгновений он медленно кивнул.
        - Да. Я помогу тебе. Если нужно, даже проведу вас сквозь завесу.
        Он не протянул руку за желанной вещью, но я знала - сдерживается изо всех сил.
        - Мне достаточно вашего слова. - И сама подала ладонь для пожатия, а, когда он спокойно сжал мою руку, передала ему заветную вещь.
        - Вы слишком доверчивы, Таиса, - усмехнулся мужчина. - Но слово - это все, чем я обладаю.
        Я очень хотела, чтобы Бьёрн сам обо всем договорился, но он молча на нас смотрел. У меня мурашки бегали от его взгляда.
        - А ты, Хади, зачем пожаловала?
        Девушка покраснела и вздернула подбородок.
        - А что, мне причина нужна, чтобы с тобой увидеться?
        - Знаю уж, что у тебя на уме, и скажу сразу - его здесь нет. Мы после поговорим, а сейчас сядьте и все мне подробно расскажите. Я не раз работал ложным покупателем, справлюсь и теперь. Если, конечно, все готовы сотрудничать, - усмехнулся он, и я поняла, что это камушек в огород Бьёрна.
        - Сходу есть план? - спросил Глайм.
        - У меня есть люди, способные добыть любую информацию. Каналы связи, которые открыты круглосуточно. И есть корабль, способный тягаться с самыми быстрыми летунами Терры.
        - Угу, - отозвался Бьёрн. - А ракеты из задницы ты не выпускаешь?
        Хадра расхохоталась, Гаррож широко улыбнулся, даже Глайм хмыкнул. Если бы это не было сказано с такой злобой, я бы тоже не сдержала смеха. Бьёрн был не в настроении, он и правда считал меня кем-то вроде перебежчицы!
        - Предлагаю тебе взять это на себя, - с добродушной ухмылкой сказал Маррог. - Ты ведь с Терры, да?
        - Именно оттуда, а ты, как я понял, хорошо знаешь терронцев. Я разделаюсь с каждым, кто причинял боль моей девушке.
        У меня защипало в носу.
        - И угрожал моему ребенку, - продолжал Бьёрн. - Если нужно, я соберу элиту терронского флота, но доберусь до той скотины, которая украла девочку. Что ты предлагаешь?
        - Думаю, лучше действовать постепенно. Я встречусь со своим осведомителем. Если угодно, идем вместе. Как к тебе обращаться?
        Бьёрн нехотя протянул руку и представился.
        - Угодно, - резко сказал он.
        Это был подходящий момент, чтобы вмешаться.
        - И я пойду.
        - Нет! - сказал Бьёрн. - Хватит уже рисковать собой. Останешься на корабле, туда никто не сунется.
        Он взял меня за локоть и отвел в сторону.
        - Знаю, сейчас начнешь спорить. Но тебе нужно прийти в себя перед тем, как снова начнешь заботиться о дочери.
        Мне очень хотелось огрызнуться, сказать, что на ребенка я всегда найду силы, но Бьёрн был прав. Немного отъестся и отоспаться не помешало бы.
        - Ты забыл, что не представляешь, как Любима выглядит!
        - Ты мне расскажешь?
        Прозвучало как «Ты мне доверяешь?», и я вздохнула.
        - Она похожа на тебя - глаза, волосы, форма лица. И еще у нее на шее слева маленькое родимое пятнышко в форме звезды.
        - Ясно. Теперь не спутаю. Достаточно вспомнить свои детские фото.
        - Хорошо, - тихо сказала я. - Тогда до встречи.
        - Да. Глайм тебя проводит. Никогда не ходи одна, поняла? Порт большой, не исключено, что торговцы здесь и узнают тебя.
        - Я поняла.
        - Вот и отлично. Тогда до скорого.
        Он коротко обнял меня и пошел к Маррогу. Возможно, мне показалось, но Бьёрну стало легче, стоило от меня избавиться… Гоня прочь тяжелые мысли, я подошла к Глайму.
        - Подожди минутку, ладно? Я с Хадрой хочу поговорить.
        Мужчина с улыбкой кивнул.
        - Таиса! - отчаянно воскликнула девушка, но тотчас понизила голос. - Я не могу сейчас уехать. Придумай что-нибудь, чтобы я могла остаться с тобой! Умоляю, - прошептала она, вцепившись в мои руки.
        - Ты пойдешь со мной, вот и все, - сказала я. - Мне нужна твоя поддержка. Бьёрн, Хадре ведь можно на корабль?
        Мужчина стремительно обернулся и смерил девушку пронзительным взглядом.
        - Да. Полагаю, ты не шпионить собираешься, а действительно помогаешь Таисе справиться с потерей. По доброте душевной. По велению сердца.
        Сколько лукавой издевки было в его словах, в выражении глаз! Он не смотрел на Хадру как на меня - устало, раздраженно. Нет, с ней он был почти что прежним. Удивительно, но во мне проснулась ревность, а я так устала злиться на все подряд! Всю мою покорность как рукой сняло. Теперь пусть только попробует начать командовать - я отвечу яростным неповиновением! Значит, для едва знакомой девочки он нашел теплые чувства, а мне достается только строгая холодность?
        Я резко развернулась и пошла прочь из комнаты.
        Хадра не осталась со мной в каюте, и я не сдерживала ее любопытство. Она быстро нашла парня из небольшой команды, пристала к нему с расспросами, и природное обаяние девушки сыграло роль - тот болтал без умолку, показывая ей корабль.
        Мне захотелось в душ - смыть с себя все зло, что въелось за несколько месяцев. Я сорвала одежду, отыскала во встроенном шкафу какой-то костюм и полезла под теплую воду. А, уже намывая волосы, загорелась идеей изменить внешность. Можно было, конечно, пойти на крайность и сбрить брови, а голову сделать гладкой, как коленка… Но от этого меня жуть брала, и я решила просто коротко постричься.
        Мыло пахло свежей хвоей, и шампунь - штормовым морем. Это были ароматы испытаний, и я пожалела, что не попросила Хадру купить что-то более нежное. Из зеркала на меня смотрела суровая взрослая женщина, которой не помешал бы долгий отпуск в жарких странах. Неудивительно, что Бьёрн куда охотнее общался с Хадрой, ее глаза сияли. В моих давно уже погасла всякая жизнь.
        Поморщившись, я нашла ножницы и откромсала волосы. Потом выбросила длинный хвост и встряхнула головой. Могло быть хуже… Сделать, что ли, челку, какая была у меня в подростковом возрасте?
        Кажется, во мне все это время скрывался талант парикмахера. Вскоре я щеголяла с короткой стрижкой и выглядела весьма неплохо. Хотелось все время трясти головой и ставить торчком короткие пряди. Правда, на затылке они остались длинными, до плеч, хотя и не слишком ровными. Нужно было отыскать Хадру, чтобы она все подровняла.
        Через несколько минут общих усилий я действительно преобразилась. Хадра критически оглядела меня, не забывая и на себя полюбоваться.
        - Еще бы покрасить в другой цвет, но вроде и так хорошо. - Она провела пальцем по своей тонкой изогнутой брови, ища малейшие неровности в безупречной форме. - Ты не против, если я ненадолго отлучусь? Очень надо.
        - Пойдешь искать своего мужчину? Не попади в неприятности.
        - Ты за меня не отвечаешь, так что не волнуйся. - Она поправила прическу. - В любом случае, меня здесь неплохо знают и не сунутся.
        - А если захотят похитить и потребовать выкуп? Ты ведь дочь вожака.
        - Хм, это верно! Но не переживай, я Эрли, вашего связиста, попросила меня сопровождать.
        - Хадра, ты точно бессовестная! Строишь несчастному глазки, а сама возьмешь с собой, чтобы найти своего возлюбленного?
        - Да, это жестокая жестокость. Ничего, в качестве компенсации его ждет поцелуй. И, кстати, поцелуй своего Бьёрна поскорее, а то он совсем озвереет!
        И она ушла, оставив меня думать о том, желаю ли я подобного прикосновения. Всплыло в памяти, как мы занимались любовью в саду или под дождем… на террасе, в постели, в ванной… разве это происходило со мной? Разве та, светлая жизнь была реальна? Тело моё уже не помнило страсти, что уж говорить о сердце… Я отнюдь не изящно высморкалась и пошла добывать еду. Хватит уже голодать.
        Бьёрн вернулся только к вечеру - усталый, но проветрившийся. И с Бэрдом, что меня удивило. Вместе с ними пришел и Маррог. Я не хотела прятаться и вышла к ним сразу. К тому времени мне уже нашли облегающий черный костюм терронского персонала и дали высокие сапоги взамен старых ботинок. Мужчины увидели меня и замолчали. Нет уж, не стану я краснеть. Если все так плохо - пусть они смущаются такой страшилы рядом с собой!
        - Что удалось узнать? - нетерпеливо спросила я.
        - Ты в порядке? - спросил Элиас. - Я к тому, что, если надо, то уйду.
        - Надеюсь лишь на то, что ты осознал всю отвратность своего поступка, Бэрд! Рассказывайте.
        Бьёрн пригласил нас в свою каюту и все расселись вокруг стола. Я оказалась в углу и скрестила руки, готовясь к плохим новостям.
        - Ее здесь нет, - сразу сказал Бьёрн. - Но мы связались с теми, кто о ней знает. Совсем скоро поступит сигнал, и тогда мы сразу вылетим по следу.
        - Это будет?..
        - В любой момент.
        - Тогда мне нужно найти Хадру. Я бы хотела, чтобы она полетела с нами.
        - И куда же отправилась моя племянница?
        - Она… гуляет. С Эрли.
        Бьёрн нахмурился.
        - Я запрещал кому бы то ни было покидать корабль.
        - Это я его попросила.
        - Ясно.
        - Мы можем как-то с ней связаться?
        - Гарож за ней следит, не бойся. Я ему сообщу, - сказал Маррог.
        Ага, значит, парень угождал сразу двоим - отцу и дочери. Я кивнула.
        - Спасибо за помощь.
        - Я бы сказал, что рад, но это плата за щедрость моего брата. Впрочем, я бы не упустил шанса погоняться за Горбуном.
        - Это он напал на город у коржа?
        - Его люди.
        - Он опасен?
        - О, да.
        Они переглянулись, словно знали куда больше. Я почувствовала себя ребенком, которому не рассказывают о страшном, чтобы не испортить сон. Зря они так осторожничали, с некоторых пор я не боялась плохих снов, ведь вся моя жизнь превратилась в мрачный кошмар.
        - Что требуется от меня? Я не хочу сидеть здесь и ждать.
        - Это уж вы решайте вдвоем, - усмехнулся Маррог. - А я пойду поговорю с Гарожем.
        Элиас кивнул нам и тоже вышел. Бьёрн посмотрел на меня, нахмурившись.
        - Что ты сделала с собой? - пробормотал он. - Эта причёска… кхм… не очень тебе идет.
        Вот он, самообман. Значит, я сделала из себя еще больший ужас, чем был прежде.
        - Не нравится - не смотри! Меня бы узнали с длинными волосами, - ответила я, краснея. - Я накрашусь и оденусь в наряд Оазисов.
        - Можно было купить парик.
        - Какая разница, Бьёрн? - с горечью произнесла я. - Кто-то, думаешь, мной соблазнится? Прости, но не смешно. Я прекрасно знаю, во что превратилась.
        - Ты по-прежнему красивая, - сказал он. - Просто мне не нравятся эти перемены. Я не люблю подобные стрижки… Прости. Это глупо.
        - Все нормально. Что там насчет Любимы? Маррог действительно хороший следопыт?
        - Да. Кстати, вы быстро нашли общий язык.
        - Не понимаю, о чем ты.
        - Он так и расцвел, когда получил эту вещь.
        - Это что-то важное. Его брат, вожак оазисов, отдал мне ее, потому что я помогла Хадре в пустыне.
        - Ага! - неожиданно огрызнулся Бьёрн, и меня бросило в жар. От напряжения болела голова. - Ты хоть знаешь, какие они, оазисы эти?
        - Я всего несколько дней была в их поселении, но мне дали кров и пищу. Они, конечно, странные, и обычаи у них… необычные.
        - Спать друг с другом без разбору, - подсказал Бьёрн.
        - Да, - тихо сказала я. - Мне было неприятно каждый раз… ну, когда они… Хорошо, что я оттуда уехала.
        - А этот Гарож, он что?
        - Я уже говорила, он нас сопровождал.
        - И поэтому смотрит на тебя влюбленным взором?
        - Он - дуралей! Я не давала повода, напротив, всячески отшивала. Хадра посоветовала врезать ему покрепче, но я не умею бить, поэтому просто придумывала разные глупые прозвища, и мы вместе над ними…
        - Тая, я серьезно! - вдруг зарычал Бьёрн.
        Я вздрогнула и попятилась. Меня аж пробрало, и на сердце стало гадко и печально.
        - Не кричи на меня, Бьёрн, - хрипло произнесла я. - Я говорю, как было. Их отношения меня не интересуют, но не могла же я, в самом деле, бить его дубиной! Почему ты мне не веришь? Чем я провинилась?
        Губы задрожали, и я отвернулась.
        - Ты совсем другой. Ненавидишь меня? Хочешь забрать Любиму навсегда? Если ей так будет лучше - забирай. За этим ты прилетел? Веришь какому-то малолетнему болвану, веришь Хадре и Глайму, даже Элиасу, мне одной достается злоба! За что? Что я сделала, или - не сделала? Да, я тогда орала! Но согласись, у меня был повод, причина, достойная для гнева!
        Он шагнул ко мне, и я оттолкнула его, желая закончить.
        - Я была верна тебе. Всегда. И любила несмотря ни на что... Прежде. Иди к черту, Бьёрн! Я думала, ты хороший! Думала, уж тебе-то ведомо обо мне больше остальных…
        - Таиса, - сказал он совсем другим голосом. - Ты…
        Кто-то постучал, и пришлось ответить.
        - Есть координаты! - сказал за дверью Глайм. - Можно вылетать!
        Я утерлась и открыла дверь.
        - Хадру нашли?
        - Нет, и у нас нет на нее времени. Не переживай, Гарож о ней позаботится, - ответил Глайм, переводя взгляд с меня на Бьёрна.
        - А что же тот парень из команды? - заволновалась я.
        - Я его своими руками удушу, - пообещал Бьёрн.
        Ну вот, опять его заносит.
        - Это моя вина. Не нужно никого душить. Он и так наказан - столько времени в обществе Хадры!
        Он не понял юмора.
        - Нет, Тая. Он не должен был никуда уходить, даже если бы возникла угроза воздушной атаки. А тут - малолетняя нахалка.
        - Это ты про меня? - донесся знакомый веселый голос. - Не ругай своего человека, Бьёрн. Он молодец.
        Бьёрн обернулся.
        - Учти, Хадра, я беру тебя только потому, что ты вроде как подруга Таисы. Вздумаешь еще цепляться к моим людям - я высажу тебя на первой попавшейся планете, и насрать мне на гнев твоего отца!
        Девушка кивнула. Испугать ее было непросто, но предупреждение она поняла.
        - Буду примерной, обещаю.
        - Тогда иди в каюту и жди там, пока тебя не позовут. Ты, Тая, со мной.
        Бьёрн пропустил меня вперед, я видела, он хочет еще что-то сказать, но мы не проронили ни слова, пока шли в кабину пилотов. И снова он пристегнул меня, однако перед тем, как отойти, коснулся моей руки:
        - Все будет хорошо.
        Три простых, банальных слова. Верил ли он сам в то, что говорил? По его взгляду я поняла: нет. И все же пытался уговорить поверить меня. Интересно, зачем?
        Я вздохнула и покачала головой.
        - Я не знаю, что будет, Бьёрн. И ты не знаешь. Но кого интересует правда? Надежды всё равно только и делают, что умирают.
        Глава 15
        На корабле царила напряженная атмосфера, и только Хадра продолжала всем улыбаться. Теперь-то я не сомневалась, что она хорошо играет свою роль. Кроме меня насквозь ее видел только Маррог, но его выходки племянницы скорее забавляли. Мне же было девушку жаль. Неужели она гримасничала только для того, чтобы не быть чужой среди Оазисов?
        Я очень хотела поговорить с Бьёрном наедине, но за те несколько часов, что мы летели, не представилось возможности. Терронец ожидал худшего и был как ёж, показавший иголки. Правда, командовал он спокойно, ни на кого не кидался и не выходил из себя. Мимо Элиаса проходил, как мимо пустого места, с Глаймом был вежлив, Маррога внимательно выслушивал, но не смотрел ему в рот, как Гарож. Тот готов был по первому зову примчаться, услужить, чуть ли не поклониться. Наверное, на Мурце Маррог был действительно знаменит и влиятелен.
        Я смотрела на Бьёрна, когда он не мог этого видеть, и тосковала по прошлому, в котором осталось так много солнечного света. Казалось, путешествие проходит без меня, словно я управляла чужим телом на расстоянии.
        Усталость была слишком тяжела, груз пережитого хотелось скинуть в сражении или стремительном беге. Или проораться в уединенном месте, охрипнуть, зато дышать легко. Мне казалось, что все прекрасно видят мое состояние, читают беды по выражению глаз, безвольно опущенным рукам, деланной сдержанности, которой я научилась на нелегком пути и которая легко переходила в пылающее безумство. Никто ни в чем не винил меня.
        Я всей кожей чувствовала множество самых разных взглядов. Жалостливые - Хадры и Гарожа, серьезный, спокойный, изучающий - Маррога, добрый - Глайма, сердитый и совсем чуть виноватый - Бэрда. Ни один из них не спешил по-настоящему утешить, потому что мы были чужими. Но хуже всего, что единственным, кому было не до чувств, оказался Бьёрн. Наверное, я многого от него требовала. Или мы слишком сильно изменились за это время.
        - Значит, Любима может быть там, куда мы направляемся? - не выдержала я.
        - Да, - кивнул Маррог. - «Хряк», один из кораблей Горбуна, сейчас в порту Танао. По моим сведениям, там партия новых детей, некоторые совсем малыши. Скорее всего, твоя дочь среди них.
        - Ясно. Я могу как-то помочь?
        - Запастись терпением. Знаю, это дурацкий совет, но мы делаем все возможное. Я послал вперед людей на тот случай, если не удастся перехватить торговое судно.
        - Разве торговля рабами легальна?
        - Нет, конечно, но у Горбуна и подобных ему свои способы обойти закон. Спрос есть, Таиса. Все дело в людях.
        - Ясно.
        - На самом деле ты можешь вздремнуть, - сказал Маррог. - Еще около полутора часов лететь.
        - Спасибо, но спать я не могу. Сам понимаешь…
        - Не совсем, Таиса. У меня нет детей. Однако, если бы кто-то украл у меня нечто бесценное, я бы тоже не спал.
        Я вздохнула и уставилась в спину Бьёрну. Если все это время сидеть и считать, это сколько тысяч секунд получится? Я дошла до двух и задремала тяжелым, темным сном.
        - Мы на месте, просыпайся.
        Бьёрн держал меня за плечо, и я, кивнула, протирая глаза. Надо же, а вроде не собиралась вот так отрубиться!
        - Плохой сон?
        - Да.
        Он кивнул и отошел, а мне захотелось остаться кошмаре. Там я, по крайней мере, держала Любиму на руках. И она нуждалась во мне, а это так важно - быть кому-то необходимой. Сейчас я посмотрела в глаза Бьёрну и увидела пустоту. Может, он тоже переживал, потому и закрылся? Мужчина отстегнул ремни, и я выдавила улыбку:
        - Спасибо.
        Ноги не слушались, и пришлось вцепиться в куртку Бьёрна. Я плелась за ним, словно пьяная. Нет уж, не потеряю сознание! Хватит этих картинных обмороков!
        - Вы узнаете в Южном порту, - сказал Маррог. - А я наведаюсь в Северный. Только живо, каждая минута не счету!
        Я побежала за Бьёрном к какой-то летучей машине, юркнула на переднее сиденье. Элиас отправился с нами, хотя я бы предпочла компанию Глайма. Хадра хотела что-то сказать, но не успела - мы поднялись в воздух. Спроси меня, как выглядел порт - не сказала бы ничего путного. Я смотрела на стремительный поток летучих машин и пыталась успокоить сердце. Она там? Я обниму ее? Бьёрн мчался так, что дух захватывало, Бэрд ворчал, что мы разобьемся, так и не добравшись до порта. Я не выдержала и рявкнула на него, чтобы замолчал. Мужчина тихо хмыкнул.
        - Как скажешь, только по носу не бей.
        Губы Бьёрна дернулись, или мне показалось? Неважно.
        - Ну, долго еще? - через минуту спросила я.
        Все будет хорошо. Все получится.
        - Я стараюсь быстрее, - отозвался Бьёрн.
        - Ты зря свернул налево, - сказал Элиас.
        - Так короче, - сквозь зубы произнес Бьёрн. - Лучше заткнись.
        - Зачем ты вообще полетел с нами? - спросила я Бэрда. - Мы что, вдвоем не управимся?
        - То есть ты хочешь отправиться на корабль Горбуна?
        - Нет, - не дал мне ответить Бьёрн. - Она никуда не пойдет.
        - Но…
        - Поэтому пойду я, - сказал Бэрд.
        - Ты мне не нужен! - рявкнул Бьёрн.
        - Еще как нужен. У меня есть торговая лицензия, а ты - военный и терронец. Это поймет всякий, и тогда у нас нет шанса.
        Они принялись пререкаться, и мне пришлось повысить голос, чтобы быть услышанной:
        - Я не хочу здесь оставаться!
        Наверное, голос звучал нервно и неуверенно.
        - Таиса, успокойся, - мягко сказал Бьёрн. - Так будет лучше. Тебе вообще нужно было сидеть на корабле.
        - Ага, пока мою дочь продают!
        - Нашу, - прошипел он.
        - Кстати, о детях… - начал Элиас.
        - Кстати, замолкни, Бэрд, или я тебя прямо здесь высажу!
        - Хватит уже пустых угроз.
        - Закончим дело - тогда и поговорим по-мужски.
        - Очень жду, - процедил Элиас. - Тем более что мне давно есть, что сказать.
        У меня заболела голова.
        - Давайте лучше молчать.
        Оба тотчас замолчали. Бьёрн прибавил скорости, Элиас откинулся на сиденье, изображая безразличие. Я взволнованно теребила короткие прядки. Отращу ли вновь столь длинные волосы? Впрочем, не важно. Главное, чтобы Любима снова была рядом.
        Бьёрн стал снижаться и быстро нашел свободное место. Он вышел и открыл мне дверцу, потому что я, отчаянно дергая ручку, никак не могла вылезти.
        - Тихо, милая. Не переживай так.
        - Куда? Сюда? Туда?
        Идти пришлось долго, и я запыхалась на быстром беге. Бьёрн указал на служащего за стойкой.
        - Он должен знать.
        Я ринулась вперед, обогнав мужчин. Сердце грохотало, словно камень, ударяясь о грудную клетку.
        - Торговое судно «Хряк»?!
        - Отбыло полчаса назад, - сказал тот, не поднимая глаз. - В направлении Третьей завесы.
        Я отошла от него, Бьёрн и Элиас покосились, ожидая очередных воплей, но орать посреди порта я не посмела. Все. Конец. Разве можно теперь найти малышку? А ведь мы были так близки к цели! Всего тридцать минут, жалких тридцать минут!
        Бьёрн о чем-то спрашивал служащего, а у меня перед глазами разрасталась черная дыра. Задыхаясь, я присела на прозрачную скамью и уставилась в окно.
        Прости, Любима. Хреновая из меня получилась мать… я не смогла. Обещала себе, клялась… и не справилась.
        Прикосновение заставило меня затравленно вскинуть голову.
        - Возвращаемся на корабль, - сказал Бьёрн.
        - Д-да.
        - Ты как?
        Я посмотрела ему в глаза.
        - Никак, Бьёрн. Меня не осталось. Не спрашивай, или я… Не надо.
        Он тихо вздохнул и повел меня обратно к машине. Обратный путь прошел в гробовом молчании, и, когда я поднялась по трапу, то сразу направилась в свою каюту. Мне нужно было побыть одной, пережить горе, как-то с ним справиться. Мочи не было раздумывать об очередном «удачном» плане спасения. Я честно пыталась сдержаться, но не смогла. Снова эмоции переполнили исстрадавшееся сердце, и стало больно дышать.
        Я металась по комнате, врезаясь в стены и ударяя о них кулаками. Я скрежетала зубами, чувствуя, что тело превратилось в дрожащий от боли железный штырь. Выла, понимая, что раны не затянуться и с этой болью придется жить. Моя дочка. Та, ради кого стоило пройти через Ад и вернуться. Увижу ли я её снова? Увидит ли она наш дом и сад, заливное небо и горы в потоках тумана?
        В конце концов, мои силы иссякли, и я разрыдалась, спрятавшись в углу за стулом. Дыхания не хватало, я размазывала слезы и снова и снова болью прокладывала путь внутри себя. Уж лучше смерть, чем эта мука…
        Большие, грубые руки оторвали меня от пола.
        - Успокойся немедленно!
        Бьёрн встряхнул меня, но сделал только хуже.
        - Таиса, черт побери, хватит!
        Я заплакала еще горше. Нет у него для меня нежности, и не будет уже никогда.
        - Я не стану хорошей женой. Ты правильно сделал, что бросил меня.
        - Жалости к себе только не хватало! - сказал он и жестко взял меня за подбородок. - Выслушай меня.
        Я продолжала плакать, словно его не было рядом.
        - Тая! - воскликнул он. - Пожалуйста, замолчи… Умоляю, не надо так. Я не могу больше выносить твоих страданий. Помолчи! - он впился в мои губы, и я захлебнулась на очередной гласной. - Помолчи, малышка. Просто замолчи. Я здесь, с тобой, и больше никогда тебя не брошу. Да услышь же ты меня! - моя голова мотнулась. - Я люблю тебя, глупая женщина! Люблю! Ты слышишь? Я ушел не потому, что хотел этого! Мне нужны вы обе, и я верну нашу дочь любой ценой! Я клянусь, Тая. Ты снова её обнимешь.
        Теперь я тихо плакала ему в плечо, и слезы стали целебными, а не злыми. Врать он не умел, и правда была сладким ветром, что несет добрые перемены.
        - Прости меня. Я причинил тебе столько зла, - пробормотал Бьёрн, обхватив меня руками и баюкая, как ребенка. - Мы вернем ее. Ты мне веришь? Хотя не отвечай. Знаю, что да.
        Мы молчали. Он слушал, как я всхлипываю, я считала удары его сердца. Мы снова встретились только сейчас, а не тогда в пустыне. Там оба были слишком взволнованы, расстроены, возбуждены. Сейчас мне было спокойно и не хотелось думать сразу о многом, лишь о нем, мужчине рядом со мной.
        Он снова мой? Я могу вести себя как прежде? И, если вдруг ошибусь, он не станет корить меня за это только потому, что родился терронцем? Люди вокруг очень постарались внушить мне недобрые чувства ко всем, кто называл эту планету своей родиной. Но Бьёрн никогда не был злодеем. Бэрд, и только он повинен в наших бедах! Он и его чокнутая сестра!
        - Ты простишь меня? - тихо спросил Бьёрн, и я ответила едва слышно:
        - Да. Я тосковала по тебе. - И потерлась щекой о его теплое плечо.
        - И я скучал, Тая. Очень. По твоей искренности, нежности и… сладости.
        Он жадно поцеловал меня, настырным языком раздвинул губы, прижал к себе так, что дыхание перехватило. Я совсем забыла, каково целоваться с ним, и, соскучившись, ответила со всей жадностью. Никакая пища не могла дать подобного насыщения. Я запустила пальцы ему под майку и наткнулась на плотную повязку.
        - Бьёрн?..
        - Это пустяки. Немного помял ребра. Какая к черту разница? Ты снова моя, - прошептал он, проводя губами по моей шее. - Сейчас, потом и всегда. Ты хочешь этого? У тебя ведь нет другого?
        Голос его звучал повелительно, гневно, и в то же время отчаянно.
        - Нет, Бьёрн, - выговорила я. - Мне был нужен только ты.
        - Моя.
        - Твоя.
        - Всегда.
        - Навсегда…
        Он снова поцеловал меня, а потом принялся баюкать, тихо напевая какую-то мирную мелодию. Через минуту я уже спала, и вместо снов окружали уставшие мысли только белые пушистые облака. Бьёрн был рядом, его руки создавали надежную защиту от плохих воспоминаний. Он не будил меня вплоть до того момента, как мы приблизились к завесе.
        - Тая, пора.
        Я проглотила его слова, и совсем как в детстве пробормотала:
        - А можно еще минутку?
        - Можно, - проворчал он и уткнулся носом в мою щеку. - Ты словно сон, Тая. Я бы очень хотел вернуться в тот день и все исправить. В первую очередь, избил бы Бэрда до полусмерти.
        - Да, он повел себя как трус. Но его сестра…
        - Он сказал тебе, что ее ребенок - мой сын?
        - И соврал.
        - Да. К тому времени, как она родила, мы уже полтора года как не виделись. Я был в долгой экспедиции, но разве ж Бэрду докажешь? Он считает меня подлецом, способным бросить родного человека ради карьеры. А она хотела отомстить. Думала, что этим вернет меня.
        - Как же ты не распознал в этой девушке лгунью, ты ведь проницателен и умен!
        - Еще скажи, остроумен, - усмехнулся мужчина. - Я был молод и непостоянен. Только служба могла меня закалить, сделать прочным и надежным. Потому я и начал летать. Она не любила, когда я надолго пропадаю.
        - Я бы тоже хотела видеть тебя рядом как можно чаще.
        - Знаю, но она…
        - Почему ты не называешь ее по имени?
        - Не хочу. У нее была привычка давать мне множество дурацких прозвищ. Я же всегда звал ее по имени, но однажды она сказала: «Котик, почему ты никогда не зовешь меня Кисуней?».
        - Жуть! - рассмеялась я. - Хотя это и нехорошо, что мы так ее обсуждаем.
        - Мы всего лишь ворошим прошлое. Именно она сделала его таким, и я не чувствую угрызений совести. Я должен был понять, что мы совсем друг другу не подходим, и что страсть - не основа счастливой семьи. К тому же, тогда я не хотел сидеть на месте.
        - А она хотела?
        - Путешествовать в пределах Терры, ходить на вечеринки, хвастаться мной. Что? - улыбнулся он. - Я был красавчиком, ага.
        - Ты и сейчас хороший… то есть красивый.
        - Да ну, ладно тебе! - уже куда более весело хмыкнул он. - Вот в твоих садах, на волшебной земле, искусанный комарами…
        - И уставший после трудного трудового дня…
        - И трудовой ночи, - подмигнул Бьёрн, и я покраснела.
        - Как давно это было. Словно вечность миновала, и настоящее полно совсем других чувств. Точнее, недавнее прошлое…
        - Прости за мою злобу, - нахмурился он. - Я ревновал к каждому пню. На самом деле, ты все такая же притягательная, Тая. Даже когда сердишься и ревешь, ты всё равно милая, нежная и замечательная.
        Я смутилась и опустила глаза.
        - Я очень рада, что у нас есть дочка. И счастлива, что она похожа на тебя, Бьёрн. Но то, о чём ты говорил… что не можешь иметь детей…
        - Значит, врачи ошиблись, - сказал он. - Даже в нашем мире, где медицина достигла небывалых высот, случаются ошибки. И я этому очень рад, хотя и совершенно не ожидал, что могу стать отцом. Ты ведь родишь мне еще одну, малышка? - тихо произнес он, поглаживая мою спину. - Чтобы была похожа на тебя…
        - Да, - успела сказать я.
        Что-то тревожно пискнуло, и Бьёрн отпустил меня, поднимаясь.
        - Продолжим позже, хорошо?
        - Дважды «да», - ответила я, не в силах сдержать улыбку.
        Наконец-то нам снова было хорошо вместе! Я быстро умылась и вышла следом за Бьёрном в коридор.
        В кабине нас ждал только Маррог. Он тоже был пилотом, но за штурвалом все равно сидел один из ребят Бьёрна. У меня не было времени со всеми познакомиться, и я узнавала команду постепенно. Как-то сразу наметились различия меж терронцами и агатами. Первые не были приветливы, но делали все с идеальной точностью и аккуратностью. Вторые общались с легкостью, зато и ошибок допускали множество. И парень, который пошел с Хадрой, оказался исключением. Все остальные вели себя с девушкой холодно и вежливо.
        А вот меня воспринимали как полноправного члена команды, и не раз называли даже «госпожой». Это помогало верить в том, что Бьёрн мне не просто друг или любовник…
        Когда мы оказались в соседних креслах, я спохватилась:
        - Бьёрн, а почему ты был другим, когда мы разговаривали тогда в космосе? Я словно видела твоего двойника, а не тебя истинного!
        - О каком разговоре идет речь? - нахмурился мужчина.
        - Бэрд связался с тобой, еще до того как я узнала, что беременна. Это было… Ну, год назад примерно.
        - Я не разговаривал с тобой, Тая. Ни разу с того момента, как мы расстались в усадьбе и встретились в пустыне.
        Он говорил правду, я видела по глазам.
        - Но… как же? Бэрд!.. Ах он, свинья этакая! Я знала, что он как-то умудрился подделать это видео! Но зачем?! Я его убью!
        - Тс, малышка. Не кипятись. Лучше расскажи подробнее, как все было?
        Я принялась пересказывать нашу беседу, и Бьёрн помрачнел.
        - Ясно, - сказал он сквозь зубы. - Любит он свою сестру, раз пошел ради нее на подобные подлости. Зря я его взял на корабль! Как бы беды не приключилось.
        - Что он сделал?
        - Ты говорила со мной, это правда. Но я говорил не с тобой. Он каким-то образом совместил старое видео с программой опознавания лиц, роботом-двойником и еще каким-то дерьмом… Вот же говнюк! Ты подождешь?
        - Не нужно сейчас, - я схватила его за руку. - Для наказания будет другое время.
        Он вздохнул и потер глаза.
        - Ты права. Я доберусь до него потом, когда обниму дочку.
        - Обнимешь. Надеюсь, Аврора жива…
        И я стала рассказывать ему о сильной женщине, без которой ни за что бы не справилась. Теперь мне было легче делится подробностями произошедшего, и Бьёрн слушал молчаливо и внимательно. Всегда приятно говорить с таким человеком, он не станет перебивать попусту или задавать нелепые вопросы. И не усомнится, что было для меня самым главным.
        - Эй, вам не нужно ли прочитать лекцию о третьей Завесе? - вдруг сказал Маррог.
        - Я сам расскажу Таисе, спасибо, - отозвался Бьёрн. - Кстати, вполне возможно, что Аврора покинула Мурцу вместе с Любимой.
        - Но если это не так, мы ведь не бросим ее?
        - Нет. Она тебя не раз спасала, а я такого не забываю.
        Он принялся рассказывать о Завесе, и я поняла, что нас ожидают серьезные проблемы. Терронский корабль представлял для пиратов, работорговцев и прочей швали желанную мишень. Ограбить и убить терронца считалось почетным. Наверное, поэтому Маррог предлагал воспользоваться своим судном, однако Бьёрн предпочел маскировку.
        На короткой стоянке в каком-то глухом месте корабль перекрасили, убрали символ туманности Шмеля, что символизировала Терру. Теперь он не был черным с желтыми полосами, а стал невзрачно-серым, с ржавым налетом. Экипаж переодели в форму одной из армии объединенных планет, и теперь мы ходили в бордово-красных куртках и темно-синих брюках. Неразлучные Хадра и Гаррож смеялись друг над другом, к тому же по-прежнему продолжали изображать любовников. Получалось у них на диво ловко, даже я верила в страстные поцелуи парочки.
        Бьёрн постоянно наказывал молодых людей тяжелой работой, заставляя то коридоры убирать, то помогать на кухне повару, то вовсе отправлял к Бэрду, чтобы они вместе перебирали электронные карты. Он не допускал разгильдяйства, и на полном серьезе пообещал высадить Хадру на унылой пограничной планете.
        - У меня на корабле лентяйство не приветствуется. Обниматься будете дома. Здесь вам не игровая площадка, у нас серьезные цели! Если бы мне сказали, что на борту будут хихикающие инфантилы, я бы заранее смотался на малом судне с Таисой, Маррогом и Глаймом, единственными адекватными людьми на корабле, не считая экипажа.
        Хадра впервые покраснела.
        - Мы лишь дурачимся. Что такого страшного в простом ребячестве?
        - Не надо болтать глупости, девочка, - жестко перебил ее Бьёрн. - Вы не думали, что сейчас не время для этого? Все готовятся к бою, а двое голубков мило воркуют средь звездных просторов! Мой корабль - не место для увеселений! Вот вернетесь домой, и там лезьте друг к другу в трусы сколько душе угодно!
        - Но ты и Таиса… - начала было Хадра и замолкла под его суровым взглядом.
        - Это наше личное дело, и, как ты, наверное, заметила, мы не выносим отношения на всеобщее обозрение!
        - Я…
        - Ты пойдешь и поможешь своему терпеливому дяде, а Гарож отправиться с Глаймом и Бэрдом на разведку. Ясно?
        - Да, капитан, - проворчала девушка и, проходя мимо меня, тихо проворчала: - Ну и тиран же этот твой Бьёрн! Как вы ладите, не пойму?..
        Я рассмеялась и сжала ладонь Бьёрна. Мужчина покосился на меня и ничего не сказал, но в глазах лучилось ласковое тепло. Боже, как мне хотелось поцеловать его!
        - А какое мне дашь задание?
        - Ну, есть кое-что важное. Сейчас проверю маршрут, а ты вернись в каюту. Я скоро приду, тогда и обсудим… дальнейшее.
        - Будет сделано, - улыбнулась я, думая о том, что Бьёрн уж точно не даст мне скучать и думать о плохом. Наверняка он решил, что лучше всего коротать время в делах и заботах, и был прав.
        Я вернулась в комнату, умылась, полистала отчеты о Завесе… И вздрогнула, ощутив на себе пронзительный взгляд. Умел он бесшумно войти!
        - Бьёрн?
        - У нас есть пара часов, Тая.
        - Будем планировать и разбирать варианты? Посчитаем тропки?
        - Нет. Все уже давно решено. Мы с тобой должны закончить один важный разговор.
        Тонкий лист компьютера выпал у меня из рук - Бьёрн медленно снимал свою форменную куртку…
        - То есть мы сейчас...
        - У нас есть время друг для друга. Я дал изуродовать корабль, мне за это попадет, могут и в дальний космос отправить. Но ты рядом, и я уверен, что все получится. Остался только голод, Тая. Иди ко мне!
        Я шагнула, чувствуя покалывание в пальцах.
        - Ты меня действительно хочешь?
        - Много раз.
        Я покраснела, и Бьёрн рассмеялся. Он подхватил меня на руки и бросил на постель.
        - Нам можно? Никто не зайдет? Я… Ты не подумай, что не хочу… Я хочу, очень… Просто много времени прошло, и…
        - Ты такая милая, когда взволнованно бормочешь, - прошептал он, вглядываясь в мое лицо. - Дверь закрыта, Тая, но если кто-то посмеет стучать, я пошлю их ко всем чертям.
        Он опустился на меня, тяжелый и твердый, словно выкованный из огненного металла. Я что было сил обхватила его за плечи.
        - Ты мне нужен. Ты - самый лучший, Бьёрн! Я злилась, потому что было больно и страшно. Говорила глупости, в которые не верила…
        - Не бойся, Тая. Тебя больше не обидят. Теперь ты моя навсегда. Моя, поняла? Ни одна особь мужского пола к тебе не приблизится без моего разрешения! - он свирепо глянул мне в глаза, а потом поцеловал, но коротко. - Ты поняла или нет?!
        - Ты станешь отгонять их от моей веснушчатой, обгорелой, уродливо стриженной, с выпирающими костями особы? Бьёрн, ты сумасшедший!
        Он улыбнулся, но тотчас насупился.
        - Не уходи от темы.
        - Да. Я буду рада подчиниться, если ревность твоя не распространится на Глайма. Он мне как брат.
        - Он-то меня и беспокоит, - проворчал мужчина.
        Я прикусила губы, не зная, серьезен он или дурачится. Когда так много страданий выпадает на твою долю, теряешь способность чувствовать людей.
        - Шучу. Глайм хороший парень, к тому же обожает жену, - хмыкнул Бьёрн. - Он пусть подходит, но не остальные. Особенно Бэрд.
        И снова я не сдержала улыбки. Бьёрн медленно возвращал меня прежнюю.
        - Я сейчас опять расплачусь.
        - Не надо, Тая.
        Он мягко погладил меня по щеке кончиками пальцев.
        - Я и правда скучал. Так много времени прошло, с тех пор как ты, теплая и податливая, лежала подо мной, тяжело дыша.
        Я прикусила губы. Он смотрел на меня, словно видел не усохшую страдалицу с кругами под глазами, а самую настоящую королеву красоты.
        - Я тебе приятна даже в своем нынешнем виде?
        - О, да. Еще как приятна.
        Он медленно стянул с меня майку, потом приподнялся и стащил штаны.
        - Эх, малышка, ну почему я не приглядывал за тобой лучше?
        Его руки погладили грудь сквозь тонкую ткань, пуская долгожданные мурашки, вызывая жгучее и болезненное томление, накопившееся за долгое время. Наслаждаясь, я прикрыла глаза, не желая думать ни о чем плохом в этот миг.
        - Ты действительно похудела. Везде, но не здесь, - прошептал Бьёрн, и прохладный воздух скользнул по телу. Он нежно смял губами сосок, и я тихо ахнула.
        - Молоко почти пропало…
        - Мы совсем скоро найдем ее, Тая. И ты снова будешь кормить грудью.
        Его уверенность возвращала мне силы. Я приоткрыла глаза и наткнулась на серьезный, полный обожания взгляд. Теперь можно было не сомневаться, на кого похожа Любима. Она была точной копией папы - тёмные фиолетовые глаза, каштановые кудри и прелестно очерченные губы.
        Мой. Я несколько раз произнесла это и снова смежила веки, лелея каждую секунду наслаждения. Я слышала, как Бьёрн разделся, и ужасно смутилась этого. Хотелось посмотреть на него, красивого и сильного, но неизвестно откуда взявшаяся робость все портила.
        - Тая, - прошептал он мне в самое ухо. - Ты же не боишься?
        - Нет, - отозвалась я также тихо. - Просто отвыкла от тебя. Я смущаюсь смотреть.
        - А хочешь, я глаза закрою, и ты поглядишь? - предложил Бьёрн, и чувствовалось, что он улыбается.
        - Давай, - рассмеялась я. Напряжение сменилось сладостным предвкушением.
        Каким прекрасным он был! Я провела кончиками пальцев по его груди и животу, наслаждаясь тем, какое горячее и твердое у него тело, а потом, осмелев, двинулась ниже.
        - Да, - усмехнулся Бьёрн. - Пожалуй, я не стану открывать глаза, чтобы не спугнуть тебя.
        Вот и нашлась одна маленькая радость от короткой стрижки - мне было удобно ласкать Бьёрна губами, чтобы волосы не лезли, куда ни попадя. Мужчина лежал, не двигаясь, и только дыхание его выдавало. Я провела языком по внутренней стороне бедра, и с улыбкой ощутила тихий стон Бьёрна. Много ли надо для того, чтобы раскрепоститься?
        - Ты можешь открывать глаза, - прошептала я и принялась целовать его неистово и жадно.
        - Это… потом, - едва выговорил Бьёрн. - Хотя мне очень… нравится… черт! Тая!
        Я довольно рассмеялась и шутливо обхватила его запястья.
        - Поймала.
        - Не-а, - и он мгновенно скинул меня, чтобы лечь сверху. - Это я тебя поймал.
        Я хрипло вскрикнула, понимая, что пощады не будет. Теперь уже мои руки были скованы его пальцами, и я отвечала на движения Бьёрна дыханием, срывающимся голосом, крепким кольцом сплетенных ног. Я позволяла себе быть безумной, принимала его глубокие, яростные поцелуи и просила большего. Еще. Чтобы много и сразу. У нас оставалось всего два часа для страсти…
        Глава 16
        Я не могла встать, и Бьёрн не торопил. Он обнимал меня сзади - дразнил прикосновениями, лишал последних сил. Как может мужчина быть таким неугомонным? Мы не отдыхали дольше нескольких минут, и я чувствовала, что буду не в силах подняться после наших многочисленных диких удовольствий. Тело насытилось, в нем появилась усталость иного рода - приятная, прекрасная, мягкая.
        - Знаешь, что мне нравится в тебе помимо прочего? - сказал он, проводя кончиками пальцев по моей шее.
        - М? - отозвалась я тихо, разомлев от обилия мелких, дрожащих мурашек.
        - Твои родинки. То, какие они нежные, едва заметные, но почти все - в необычных местах. Никогда не видел родинок возле колена или на ладони… А еще мне нравится вот эта, на внутренней стороне бедра. Когда вижу ее - сразу поцеловать хочу.
        Он склонился, медленно проложил губами дорожку от шеи до низа живота.
        - Тая, не спи. Я еще хочу.
        - Бьёрн! - рассмеялась я. - Ты действительно зверь!
        - Я чувствую, что ты жаждешь меня, поэтому продолжаю. У тебя немного усталый вид, но твое тело отзывается…
        Его губы ласкали, но пальцы ласковыми не были. Мне всегда казалось, что должен быть перерыв в удовольствии, а иначе оно теряет свой привлекательный вкус. Например, когда-то давно я объелась банановых кексов и с тех пор их терпеть не могла.
        Но Бьёрном было невозможно пресытиться. Тем более что он не бывал одинаков - каждый раз делал все немного иначе.
        - Знаешь, иногда…
        - А?
        - Когда ты так стонешь, у меня появляются безумные мысли.
        - Ага, - отозвалась я, даже не задумываясь над его словами. Разве можно в такие моменты всерьез принимать нежные угрозы? - Ой!.. - вскрикнула я, когда Бьёрн весьма чувствительно прихватил губами мою грудь.
        - Прости. Вот и не удержался. Может, попробуем и так?
        Я закрыла глаза. Горячо, влажно и до безобразия великолепно… Он оставил напотом подобную сладкую пытку, и я отчаянно захотела ответить такими же прикосновениями, ласкать его языком.
        - Бьёрн… - выговорила я, но не отодвинулась. До чего же возбуждающи были эти игры! Его дыхание, что я чувствовала внизу живота, добавляло неги...
        - Нет уж, Тая. Ты моя.
        - Мне тоже хочется тебя… так.
        Бьёрн гибко скользнул выше, накрыл меня своим телом и усмехнулся:
        - Обязательно, милая, но не сейчас.
        Его властность могла бы отталкивать, если бы не приносила такое полное удовлетворение. Его жесткость могла бы вызвать боль, если бы не была перемешена с чуткостью и страстью. Я в который раз ощутила дрожащий, пробирающий изнутри всполох, и слабо рассмеялась вместе с Бьёрном.
        - Оставим прочее напотом. Я хочу спать…
        Меня выключило, а когда я открыла глаза, Бьёрн был уже одет и сидел на краю постели, глядя сверху вниз изучающе, но с явным одобрением.
        - Заметил мой пуз?
        - Заметил твои выпирающие кости, которые нуждаются в мясе. Ты рассказывала, как все было, ничего не скрывая, но я так и не понял, каким чудом ты выжила после падения корабля в пустыне.
        - Именно что чудом! Я очнулась уже вне его. Выпала? Выкатилась? Все это не подходит. Такое чувство, будто меня оттуда выбросили. Да притом в нужный миг, как раз перед взрывом.
        - Хм. Надо будет когда-нибудь осмотреть место крушения, если, конечно, его можно будет найти. Но главное, что ты жива. Испугалась?
        - Тогда мне не было так уж страшно. Я знала, что это не конец.
        - А когда было?
        Я вздохнула и села, закрываясь простыней.
        - Во время родов. Я готова была сдаться, и сдалась бы, наверное, если бы не Аврора.
        Бьёрн протянул руки, и я уютно устроилась у него на коленях.
        - Расскажи еще. Это больно?
        - Очень.
        - Долго?
        - Да. Больше десяти часов точно. Но после я быстро пришла в себя.
        - Прости. Я даже представить не могу подобного.
        - Ничего. Просто в следующий раз я бы хотела, чтобы ты был рядом.
        - Обещаю.
        Он помог мне встать и поучаствовал в процессе одевания - терся сзади, словно большой кот, целовал в ухо, шептал неведомые комплименты. А потом посерьезнел, отошел на несколько шагов, глядя через иллюминатор на город. Я знала, что это первый признак его тревоги - не смотреть в глаза в разговоре.
        - Давай договоримся, милая. Там, куда мы отправляемся, не место простым странникам или мирным гражданам. Жизнь там сложна и опасна, и тебя могут похитить у меня из-под носа. Поэтому либо ты идешь рядом, не отходя ни на шаг, либо сидишь на корабле. Не хочу снова тебя потерять.
        - Я обещаю не отходить. Возьми меня с собой, пожалуйста!
        - Ладно, - вздохнул Бьёрн. - Так и знал, что не останешься.
        Я разглядывала его, стоящего спиной, и вспоминала, как здорово было обнаженными гоняться друг за другом по берегу реки, плюхаться в теплые баклуши, а потом лежать, обнявшись, на покрывале, и дремать под теплыми вечерними лучами. Наш рай. Неужели мы потеряли его навсегда?
        - Где бы ты хотел жить потом, когда все закончится?
        - Не знаю, - уклончиво ответил Бьёрн, и я почувствовала напряжение. - Не могу об этом думать. Когда Любима окажется на корабле, и вы обе будете в безопасности, тогда и решим.
        Через пару минут мы встретились в кают-компании с остальными. Мне не хотелось отходить от Бьёрна ни на шаг, и он был доволен, хотя и не показывал виду. Но я-то чувствовала, что кончиками пальцев мужчина едва ощутимо поглаживает мою ладонь, и своими прикосновениями пускает замечательные целебные щекотки.
        Когда Бьёрн отверг один за другим три плана, голос неожиданно подала Хадра.
        - Есть простое решение вашей проблемы. Терронец или агат, или «занавесчик» - не важно. Я загримирую Таису под пожилую женщину, и вы сыграете роль пары, которая хочет купить ребенка.
        - Кто это «вы»? - уточнил Бьёрн.
        Голос у него был ровный, и глядел он подозрительно спокойно, но Хадра, как и я, сразу ощутила угрозу.
        - Ты и Таиса, конечно, - поспешно сказала девушка. Думаю, изначально она планировала сделать моим мужем Элиаса, но передумала, представив реакцию Бьёрна. - Мы тебя тоже состарим, и вам обоим изменим фигуры. Можно набросить несколько лишних килограммов. Здесь не стоят те крутые современные сканеры, торговцы ничего не поймут.
        - Хорошая идея, - сказал Маррог. - Что скажешь, Бьёрн?
        - Согласен. Если необходимо, я постригусь, побреюсь и воспользуюсь вставной челюстью. Главное, чтобы нас правильно восприняли. И еще важно не переусердствовать в показушности. Слишком богатые - плохо. Средний достаток тоже не подойдет.
        - Где-то посередке, - кивнул Маррог. - А я стану прикрывать ваши толстые спины. Не хочу, чтобы они узнали во мне профессионального ловчего, а потому буду держаться в сторонке. Есть здесь один человек, который поможет... В случае чего он может даже сыграть роль телохранителя.
        - Что за человек? - спросил Бьёрн.
        - Мой друг и компаньон. Ему можно доверять.
        Я краем глаза увидела, как подобралась Хадра. Значит, это и был ее возлюбленный.
        - Он согласится? - спросил Глайм. - Рискнет?
        - Мы, бывало, рисковали куда серьезней, так что отыскать ребенка не такая уж опасная сложность.
        - И Аврору, - сказала я. - Я обязана ей всем.
        - И ее, - кивнул Маррог. - А попутно прижать Горбуна.
        Рука Бьёрна напряглась.
        - Если он узнает, что в этом замешана Терра…
        - Угу. Как говорится, где один терронец, там и весь род Терры. Как уже было оговорено, мы тщательно замаскируемся. И у каждого будет своя роль. В том числе у тебя, Хадра.
        - И какая же? - подбоченилась девушка.
        - Не лезь Абхаму на глаза.
        - Что?! - взбеленилась Хадра. - Ты на что намекаешь?
        - Сама прекрасно знаешь.
        - Я просто хотела по-дружески поздороваться!
        Объяснение прозвучало жалко. Я видела, что губы Хадры дрожат, но она старалась не взорваться.
        - И предложить себя в жены, - жестко усмехнулся Маррог. - Помни, что мы можем просто запереть тебя в каюте.
        - Да вы… Да я… Пошли вы к песчаному монстру в!..
        И она, развернувшись, рванула прочь.
        - Зря ты так, - укорила я ухмыляющегося мужчину. - Мне нужно с ней поговорить.
        - Только недолго.
        Хадра глядела на порт. Она не была опечалена - девушка негодовала, и гнев превращал ее глаза в тлеющие угли.
        - Я не сдамся. Прежде остального твоя дочка, но потом Абхам будет вынужден поговорить со мной, или ему не поздоровится!
        Я не сдержала улыбки. Да, попробуй, прогони ее, все равно снова прибежит!
        - Ты его и правда любишь?
        - Желаю, хочу, обожаю… называй это как хочешь, но он нужен мне как воздух. Эта бесполезная жизнь в пустыне не для меня, Таиса. Абхам - не средство достижения цели, он сам и есть цель. Или я с ним - или одна, но домой не вернусь.
        - Ты не боишься попасть в лапы какого-нибудь торговца вроде Горбуна?
        - Боюсь, - честно призналась девушка. - Но пустоты боюсь еще больше.
        - Тогда нам нужно как-то уговорить Маррога.
        - Просто приведи Абхама на корабль. Замани, затащи… Не знаю, как ты поступишь, но, умоляю, пусть он придет сюда!
        - Хорошо.
        - Отлично. А я сделаю из вас таких степенных микротов, что родная мама не узнает!
        - Кого?
        Она объяснила, когда мы вернулись в каюту.
        - Им нельзя быть ни терронцами, ни агатами. А вот Микра, небольшая мирная планета, вполне сойдет.
        - Верно, - улыбнулся Маррог. - К тому же у них ограничение на деторождение.
        - История может быть такова, - задумчиво произнес Бьёрн, - у нас уже есть взрослый сын, Тая хочет дочь, и мы получили разрешение на второго ребенка. Но ждать суррогата не хотим, а сама она родить уже не в состоянии.
        - Да! - воодушевилась Хадра. - И обязательно измените стиль поведения! Тебе нужно быть капризно-властной, а ты будешь послушно-добродушным. Не называйте друг друга по именам, только «дорогой», «родная», «милый», или «жена». - Она перехватила взгляд Бьёрна. - Я знала одних микротов, они вели себя как раз так. Бьёрну добавим пузо и поменяем цвет глаз. Еще пострижем. Таисе уплотним фигуру и нанесем побольше макияжа. Наденешь типичное одеяние микроты - длинную тунику, головник и какое-нибудь ожерелье покрупней.
        - Ты молодец! Образ получится что надо, - сказала я.
        - Тогда не стоит терять время, - кивнул Маррог. - Давайте, готовьтесь, а я на разведку, и заодно встречусь с Абхамом.
        Элиасу ничего не оставалось, как вместе с Глаймом и Гарожем отправится на рынки - покупать указанное Хадрой. Пока они отсутствовали, девушка предложила постричь Бьёрна, но мужчина был непреклонен.
        - Пусть Тая, - сказал он.
        Я знала, что мужчина ни за что не доверится юной бунтарке, и со вздохом взяла машинку.
        - Тебя «под бокс» или «под горшок»?
        Бьёрн равнодушно пожал плечами, а Хадра хихикнула.
        - А у нас стригут «как плюхня на гон».
        - Девчат, вы, главное, налысо не брейте, а на остальное мне по астероиду.
        Я рассмеялась.
        - Будет примерно как у меня.
        - И еще добавим седины, - сказала Хадра. Она потерла ладони. - Эх, хорошее занятие - людей изменять до неузнаваемости!
        У меня сложилось впечатление, что девушка проделывала это не раз. В итоге через час от Бьёрна и Таисы мало что осталось. Гарож, зашедший позвать нас на очередное «собрание», даже рот открыл.
        - Хади, ты гений! Они реально выглядят как богатая пожилая пара с Микры. Одежда, рожи… простите, я хотел сказать лица.
        Бьёрн поглядел на себя в зеркало и усмехнулся:
        - Да нет, парень, ты прав. Теперь у меня рожа.
        - Я словно вселилась в чужое тело… Жутко! Спасибо, Хадра. Ты умница.
        Девушка сжала мою руку и улыбнулась.
        - Главное, говори с другими интонациями.
        - Кстати о языке. Я давно хотела спросить, почему мы все друг друга понимаем. Конечно, порой я слышу незнакомые слова, но все же…
        - Благодари терронцев, - хмыкнула Хадра. - Мы говорим на их языке. Его называют межпланетным, и ребята постарались всем внушить, что он должен стать единым для всех. Так и повелось. Это давняя история. - Она многозначительно поглядела на Бьёрна.
        - Что там насчет Абхама? - спросил тот, игнорируя хитрый взгляд Хадры.
        - Пришел с Маррогом. Глайм и Элиас куда-то поехали.
        Хадра так и подскочила на месте.
        - Мне пора. Надо помыться. Простите. Вы готовы, моя помощь больше не требуется.
        - Я тоже пойду, - кивнул Гаррож.
        Мы вышли следом.
        - Со всеми этими накладками нелегко двигаться. Как будто я снова беременна.
        Бьёрн поглядел на меня и вдруг обнял.
        - Прости, что меня не было рядом. Я бы хотел гладить твой толстый животик и чувствовать, как малышка пинается… Но бросил тебя. Знаю, долг службы обязывал тогда улететь, но я мог бы придумать причину остаться. Однако не стал. Решил, что так будет лучше.
        - В смысле?
        - Нам обоим надо подумать обо всем. Решить, кто мы друг для друга.
        Я вздохнула и прижалась щекой к его груди.
        - Я люблю тебя. Все в прошлом. Мы справимся вместе с любыми испытаниями.
        Но Бьёрн не подтвердил мои слова. Он, как и в первые дни знакомства, трудно молчал, и страшная тайна продолжала висеть над нашими головами подобно петле…
        Мы молча вошли в каюту, и я пораженно уставилась на высокого и стройного мужчину, который о чем-то весело болтал с Маррогом. Если это и был Абхам, Хадру можно было понять. Светло-карие глаза казались золотыми, темно-русые с золотом пряди вились. Кожа тоже имела золотой оттенок, а внушительная фигура поражала совершенством пропорций. И лицо - мужественное, прекрасное, без излишеств. Нос с легкой горбинкой, брови длинные и низкие, ресницы густые, темные… Я не успела ни слова сказать, потому что вперед выступил Бьёрн.
        - Абхам, значит?
        Золотой мужчина резко повернулся.
        - Знакомый голос, но знаю ли я вас?
        - Угадай, драная твоя обшивка!
        - Если уши меня не подводят, это Бьёрн мать его Ален, но выглядишь ты так, словно в колониях поля возделывал!
        Бьёрн фыркнул, и Абхам широко улыбнулся.
        - Дружище, что за маскарад?
        - Что за имечко, балбес? - отозвался тот радостно, и они обнялись, неистово хлопая друг друга по спине.
        - Твоя девушка? - он кивнул на меня, и, не успела я слова вставить, как оказалась в крепких объятьях. - Рад встрече! Можешь звать меня Халли.
        - Собственно, потому, что это твое настоящее имя, - сказал Бьёрн и схватил меня в охапку, буквально отдирая руку друга от моей ладони. - Остынь, кэп.
        - Он ревнует, - подмигнул мне новый знакомый. - Не позволяй мне вольностей, красавица.
        - Таиса, - представилась я.
        - Значит, это ваша девочка в беде. Что же, теперь буду стараться еще усерднее!
        - Почему ты скрылся, Халл? - спросил Бьёрн. - Дома все считают, что тебя давно прибили за Завесой.
        - Мы с тобой поболтаем после. Это долгий разговор. А пока знайте, что вам предстоит пробраться на черные рынки и увидеть рабские торги во всей их мерзости. Ты-то выдержишь, а вот Таиса…
        - Ради дочки я все смогу.
        - Это нелегко, - покачал головой Бьёрн. - Там будут десятки детей, и тебе наверняка захочется им помочь. Так вот предупреждаю: не вздумай. Мы строго придерживаемся плана.
        - Поняла. Я постараюсь.
        - Я вас прикрою, - повторил Маррог.
        - А я буду изображать вашего телохранителя, - улыбнулся Абхам, то есть Халли. - Кстати, где вы нашли такого хорошего гримера? Мне бы тоже морду подправить…
        И тут вошла Хадра. На несколько мгновений воцарилась оглушительная тишина, а потом Маррог сказал обманчиво-тихо:
        - Тебе что-то нужно?
        - Ага. Там Глайм вернулся, говорит, чтобы мы Элиаса не ждали. Кстати, здравствуй, Абхам.
        - Привет, Хадра, - отозвался мужчина, но в его голосе не было прежней веселости. - Ты, что ли, ребят размалевала?
        - Да. Тебе помощь нужна? Лишнего весу нарастить, нос «сломать»? Может, постричься желаешь?
        - Мне нужно, чтобы я походил на уродливого пожилого бойца, который едва ноги переставляет, но еще не прочь иногда подзаработать. Хотя куда лучше делать вид, что мы с вами, ребята, постоянные партнеры.
        - Можно добавить седины и испортить морщинами лицо. Правда, руки будут возраст выдавать… Но ты их в карманах держи.
        - Телохранители так не делают, - сказал Абхам. - Ну, ладно. Давай, действуй, только скорее.
        - Хади, - ласково сказал Маррог, перед там как они вышли. - Ты же помнишь, о чем мы толковали?
        - Помню. Не надо мне талдычить об одном и том же, я не склерозная бабулька!
        И она вышла под смех Гарожа. Кажется, ему одному было забавно наблюдать чувства подруги. Маррог сдержанно сердился, Глайм был смущен. В глазах Бьёрна я впервые заметила сочувствие, и, едва мы отошли от остальных, спросила:
        - Ты чего?
        - Он разобьет ей сердце, - сказал мужчина. - Жаль глупую.
        - Как так? Он вроде неплохой парень!
        - Это обманчивое впечатление. Я знаю Халли много лет, и постоянство ему не присуще.
        - Он что, воспользуется ее чувствами, поиграет и бросит?
        - Вполне возможно. Не суди строго, Таиса. В свое время его сердце тоже пострадало от рук женщины. Одна дама просто выдрала его и растоптала. Так что теперь он, несмотря на очаровательную внешность, внутри совершенно уродлив.
        - А показался нормальным.
        - Он нормальный, когда поблизости нет женщин. Ты не в счет, потому что моя.
        - Угораздило же Хадру… Кхм. Прости. Я обещала ей…
        - Да все и так ясно. Ты бы лучше ее предупредила, а то, боюсь, плохо это закончится.
        Я кивнула, и мы отправились искать ребят. Через полчаса все были готовы, и я заметила, что Хадра очень старается сдерживать свой темперамент. Она бы могла изнасиловать Халли, если бы они остались наедине надолго. А вдруг уже?.. Мне стало не по себе от этой мысли.
        - Слушай, пока мы не ушли… Ты не должна его провоцировать.
        - Близость рождает привязанность. Если он решится на это, уже не оставит меня.
        - Хадра, это глупо! Ты его совсем не знаешь, не ведаешь, на что он способен! Ты совсем юная, а Халли отлично знает, что ему нужно. И уж точно он не нуждается в проблемах.
        - Это я-то проблема? - рассмеялась она.
        - Ты знаешь его историю?
        - Про ту тетку, которая его предала? Да, но только вкратце. Она поняла, что терронкой ей стать не светит, и слилась. Я так не поступлю. Мне нужен он сам, а не его положение или связи.
        - Зато ты ему не нужна. Хадра, ну пойми же, что дело не только во внешности и твоих личных желаниях! Да, ты красивая, но Халли, вполне возможно, воспримет тебя просто как подружку на пару ночей…
        - Он меня не обидит. Он добрый.
        - Да в самом деле!..
        Халли, появившийся в коридоре, прервал нашу беседу. Выглядел он скверно: в самом деле седая развалина, и хромал очень натурально. Даже выражение лица поменял. Наверняка уже не раз подобное вытворял.
        - Ну, как я? По-моему, недостаточно уродлив.
        - Ты прекрасно знаешь, что тебя сложно изуродовать, - серьезно сказал Бьёрн. - Таиса, ты все поняла? Хадра, говори «до свидания» всем. Ты остаешься на борту.
        - Но…
        - А если предпримешь какое-либо «но», больше мне на глаза не попадайся. Я тебя в последний раз предупреждаю, детка! Вздумаешь ослушаться - ищи себе другого капитана. Ты поняла?
        - Ага. Мне все ясно.
        В ее голосе звучала не покорность, а дерзкий вызов, но мне было некогда думать о том, что девушка задумала. Предстоял долгий путь на рынки, и там, если боги услышали молитвы, мы купим собственную дочь…
        Халли учил меня по-особому произносить некоторые слова, и я старательно за ним повторяла. Теперь мы летели на большой летучей машине - он, Бьёрн и я. Маррог следовал по пятам, и я знала, что он нас не потеряет из виду.
        - Говори много, постоянно упоминай сына. У тебя есть племянник?
        - Да.
        - Вот представь его, только взрослого, и рассказывай о нем. Наглый подросток, беспокойство для родителей. Вам захотелось дочку, чтобы восполнить пустоту, когда старший отдалился.
        - Поняла.
        Халли кивнул и посмотрел на Бьёрна.
        - Ну, что там на Терре?
        - Все по-прежнему. Вернешься - тепло примут.
        - Ясненько, - мрачно усмехнулся мужчина. - Значит, обиделись.
        - Ты спер собственность Терры и дезертировал, угрожал правительству и соблазнил дочь Дайтура. Он первый в очереди за колбасой из твоего наглого мяса.
        - Девчонка сама этого хотела. Подумаешь, великое дело - повалятьсяс жаждущей любви затворницей! Таиса, не обижайся, но как по мне, так с женщинами приятнее всего говорить в постели.
        - Не обижаюсь. Это и правда приятно. А ты иначе пробовал? Чтобы как с другом и по душам?
        - Было. Мне нравилось. Но и друзья могут на проверку оказаться настоящими подонками. Если говорить о женщинах, то они в основном стервы - хитрые и безжалостные. В этом Бьёрику повезло, ты совсем не такая.
        - А, может, ты ошибаешься? Вдруг я тоже корыстная гадина? Мы ведь друг друга пару часов знаем, срок небольшой.
        - Я знаю тебя, потому что знаю Бьёрна.
        - И остальных определяешь по их избранникам? Каков же тогда ты сам?
        - Не всегда. Главное, определить, под какую категорию попадает женщина. Я научился вычислять тех, которые видят во мне красавчика-самца, и тех, которых влечет опасность. Есть еще такие, которым во всем видится романтика, то есть наивные дурехи, думающие, что я простак-добряк, скрывающийся под личиной безжалостного охотника за головами. Они все неправы. Я - лишь тень себя прежнего. Опустошенный бродяжничеством, лишившийся родины, глупый и одинокий, обреченный жить на корабле. Незавидный жених, понимаешь?
        - Да. Для тебя женщина не более чем тело.
        - Угу.
        - И ты не занимаешься любовью.
        - Неа.
        - А для чего ты живешь, Халли?
        - Для себя. Я пробовал жить для других, но получалось плохо.
        - Они требуют всё больше, ничего не отдавая взамен?
        - И это тоже. Хуже всего, когда тебя пытаются переиначить. Вот Бьёрн об этом много знает. Кстати, Ален, твоя бывшая недавно поблизости объявилась. И с пацаном, немного на тебя похожим.
        - Старая песня.
        - Но он и правда твой, если верить ее объяснениям. Ты помнишь тот тупой закон о пяти годах службы?
        Бьёрн напрягся, и у меня скукожило живот. Неужели мало нам было бед?
        - Биоматериал твой так и остался в хранилище. Так вот она пошла и использовала его. Нашла суррогатную мать…
        - Не продолжай. Черти чёрных дыр! - прошипел Бьёрн и больно сжал мою ладонь. Движение было неосознанным, и я не издала ни звука. - Неужели эта пиявка никогда не насосется? Что б ей вечно вариться…
        - Бьёрн, - тихо сказала я и коснулась его щеки. - Это может быть правдой?
        - Да. Она способна на подобное. Попытается всучить мне мальчишку, потребует вернуться. Я лучше удавлюсь в открытом космосе.
        - Но если он и правда твой сын…
        - Тогда мне его жаль. Халли не более чем тень, а я не более чем призрак того отца, которого мальчишка может узнать. Мне правда жаль, Тая! По закону я обязан признать кровного ребенка, каким бы способом он ни был получен. А еще я могу все бросить, чтобы быть с тобой и Любимой.
        - Сделать как Халли?
        - Вроде того. И скорее всего мне придется встретиться с ней, чтобы раз и навсегда все закончить. Боги, сколько уже было подобных концов!
        - А ты отрежь, - посоветовал Халли. - Дурная тебе тетка попалась, друг. Первый блин комом получился, но второй - просто загляденье. Не потеряй свою новую семью. Говорю тебе на полном серьезе - береги Таису, она стоит десяти!
        - Знаю, - со скупой, суровой нежностью отозвался тот и, не стесняясь, крепко поцеловал меня. - Поэтому я и намерен разобраться в этой ситуации. Ты не знаешь, сколько примерно лет мальчику?
        - Судя по всему, он был сделан, когда ты отправился на Гаррту.
        - Понятно… Значит, это был самый расцвет моей болезни. По закону она не имеет права претендовать на мое время.
        И тут меня осенило.
        - Бьёрн, ну конечно! Там, дома… Помнишь тот вечер? Ты говорил, что у тебя не может быть детей! И я постоянно думала о том, что мы совершили чудо, раз смогли создать Любиму!
        - Да, - кивнул он. - Детей у меня быть не должно было.
        - Но…
        - Так мне сказали, Тая. Так я всегда считал. Те взятые биопробы не в счет, их сделали давным-давно, при поступлении на службу. Наверное, тогда и проблем не было. Но потом кое-что случилось… Инцидент в одном из миров. Подробности не важны, знаю только, что это сильно повлияло на детородную функцию. Мне сказали, что естественным путем создать детей не получится, и я был жутко зол. Ты ведь знаешь, что мне не хотелось пользоваться услугами «развитого» мира.
        - Я помню это разговор. И еще я помню, что значит рожать… Хотя теперь, наверное, отважилась бы пройти через все снова, но только если ты будешь рядом.
        Халли на водительском сиденье добродушно хмыкнул.
        - Вот это я понимаю - нормальная женщина!
        Бьёрн обнял меня за плечо, и я с радостной покорностью склонила голову к его плечу. Из-за напичканной плотными вставками одежды это было не так приятно, как хотелось нам обоим, но я все равно чувствовала, что мы принадлежим друг другу.
        - Я прилетел в ваш мир, приземлился, как дурак, у тебя на пути... Попался. Пропал. Твои глаза… Эта прелестная зелень, глубина, искренность... Само лето встало на моём пути, вспыхнуло золотом твоих волос… И страх, конечно, присутствовал, но от него мы быстро избавились сообща. Твой дом стал моим домом. У меня не было родного гнезда, я не надеялся на птенцов… И сходил с ума, зная, что ты где-то с этим мстительным гадом - ждущая помощи, доверяющая мне, как и прежде. А потом первый помощник сказал, что ты пыталась со мной связаться, и что ты беременна. Я возблагодарил бога, в которого не верил, за это счастье, и ни секунды не сомневался, что малышка - от меня. Твой чудесный мир помог нам создать ее, Тая.
        Вновь с переднего сиденья послышалось одобрительное ворчание. Халли не имел ничего против подобных откровенных разговоров, а я не стеснялась при нем говорить. Я чувствовала, что он - один из настоящих друзей Бьёрна, которым тот мог довериться в любой ситуации.
        - Когда я нашел Элиаса, он пожалел, что родился на свет, - продолжил мужчина. - Потом он снова об этом пожалел, когда мы поняли, что город опустел после прихода работорговцев.
        - Он заварил эту кашу.
        - Именно. И я с радостью снова почешу о него кулаки!
        - Ты всегда был драчуном, - рассмеялся Халли. - Тая, ты наверняка знаешь, что он просто зверь, когда сердится!
        - Я видела гнев Бьёрна своими глазами и не завидую Бэрду.
        - Но и нам никто не станет завидовать, ребят, - сказал Халли. - Скверное место эти рынки! Мы, кстати, почти прилетели. Будьте сильными. Если что - не паникуйте и положитесь на меня. Помните, вы - всего лишь микроты. Ты, Бьёрн, так вообще должен быть максимально пассивным, а то мигом выдашь в себе терронца.
        - Я постараюсь, - проворчал тот.
        - Вперед, - отозвалась я, и мы медленно опустились на парковке возле огромного здания.
        Теперь предстояло самое трудное - сдерживать эмоции и превратиться в другого человека, который существовал только в наших мыслях.
        Меня трясло, но Бьёрн держал крепко, не давая запаниковать. Наверх на лифте, потом куда-то вглубь здания. Мы вошли в большую дверь, потом двинулись по коридору. Халли показал какой-то документ, Бьёрн кивнул двум охранникам, как будто имел полное право их уволить… Он здорово изображал зажиточного человека, в отличие от меня. И снова дверь, на сей раз поменьше. У меня сердце опустилось в живот и теперь переваривалось, а в ушах звенело.
        Любима. Любимая. Пожалуйста, будь там!
        Я представляла все иначе: темные тайники, зловещая тишина, вокруг грязно и люди тоже грязные… Но увиденное напугало меня куда больше мрачных подземелий.
        Это был самый настоящий магазин - с витринами, чистый и большой. Не хватало только тележки. К горлу подступила тошнота. Неужели кто-то вот так может прийти и купить нашу дочку? Или Аврору?.. Бьёрн похлопал меня по плечу, отлично играя свою роль.
        - Ну-ну, не волнуйся, дорогая. Мы обязательно найдем то, за чем пришли. О, вот и наш консультант. Доброго вечера, господин Милиг! Надеюсь, вы порадуете нас чем-то действительно достойным.
        - Или кем-то, - улыбнулся тот. - Вы уверены, что хотите девочку?
        - Да, - резковато произнесла я. - И чтобы не младше шести месяцев, но и не намного старше. Я прекрасно знаю, как неустойчива детская психика до полугода - сплошные крики и капризы! Наш Бонни был именно таким. Правда ведь, милый?
        - Да. Постоянно орал.
        - Тогда вам, возможно, нужен малыш постарше? - продолжал настаивать мужчина.
        - Нет, - категорично заявила я. - Потом они менее привязчивые, а я хочу быть матерью, а не нянькой! Хотя няню мы, конечно, возьмем. Да, родной?
        - Конечно, дорогая. Как скажешь.
        - У нас есть две девочки этого возраста. Пожалуйста, сюда.
        Теперь сердце стучало кувалдой, и пальцы на руках покалывало.
        - Вот. Этот ангелочек здоров, привит и с документами.
        Не Любима. Очаровательная светловолосая кроха - довольно пухлая и ухоженная.
        - Хм. Она совсем не похожа ни на меня, ни на мужа. Милый, давай сразу посмотрим вторую, чтобы можно было сравнить. Хотя, по правде говоря, это просто чудесная малышка. Ее можно будет взять на руки?
        - Конечно. Эй, сходите за Пятьдесят шестой!
        Я сглотнула и принялась делать вид, что изучаю малышку.
        - Ты красавица, дорогая. Тебе нравятся тетины бусики? Ты же моя лапулечка! Дорогой, правда, она прелесть?
        - Да, дорогая.
        И тут внесли Любиму. Боже, я бы узнала дочку из тысячи, нет сотни тысяч! Мое маленькое несчастное солнышко… Нет, наше.
        Я не отважилась поглядеть на Бьёрна. Если он все понял, то мог, как и я, сорваться. Мы должны держать себя в руках и старательно изображать идиотов. Только так удастся спрятать правду и провести Горбуна.
        Пальцы Бьёрна на моем плече медленно сжались. Да, он узнал дочку. Любиму несла Аврора, и меня замутило. Женщина выглядела опрятной, но синяки под глазами выдавали ее отчаяние и усталость. А малышка спала. Она была куда менее пухлой, нежели блондинка, и одета попроще.
        - Сюда, - приказал «консультант». - Шевелись, Тридцатая! Девочку хотят посмотреть эти господа.
        Женщина подняла глаза, и сразу стало понятно: она меня не узнала.
        - Господин, я ведь говорила, что она не совсем…
        - Замолчи, - сдержанно приказал тот. - Простите ее, госпожа. Она сама не понимает, что говорит.
        - А что? - подал голос Бьёрн. - Малышка нездорова? Она вообще кто ей?
        - Нянька. Девочка под ее опекой. Можешь идти, - сказал консультант, и Аврора протянула ему ребенка.
        - Я предупреждаю вас…
        - Еще слово, Тридцатая… - процедил тот, но Аврора вдруг посмотрела мне прямо в глаза.
        - Я не советую вам покупать этого ребенка.
        И ушла, оставив служащего краснеть от гнева.
        - Она вполне здорова. Посмотрите и убедитесь.
        Он протянул мне документы, но я предпочла отдать их Бьёрну, а сама, словно во сне, обняла дочку. Все. Теперь ее никто не отнимет. Разве что если мне оторвут руки…
        И тут Любима открыла глазки, увидела меня и вдруг начала истерично вопить.
        - Нет! - почти заорала я, когда смущенный консультант попытался ее забрать. - Она просто хочет есть. Принесите бутылку, болван, да поскорее! Я воспитала сына и справлюсь с жалкой малявкой. Тем более если мы купим ее, придется смириться с подобными воплями…
        - Хорошо, госпожа. Верните Тридцатую, и пусть захватит еду. Значит, вы выбрали? Можем показать еще мальчиков…
        - Я не выбрала, но склоняюсь к темноволосой. У нее глаза красивые. Блондинка хороша, но она пухлая, а у нас в роду все стройные.
        - Дети меняются, - скромно заметил продавец.
        - Только не в том случае, если у них тройной подбородок! Где эта ваша чертова няня?!
        Я покачала дочку, и она немного успокоилась, но продолжала выть так, словно у нее что-то болело. У меня душа кровью обливалась, а Бьёрн смотрел прямо перед собой отсутствующим взглядом. Я понимала, как ему тяжело. Вот она, малышка, совсем рядом. Протяни руку - и коснешься… но он не смел, не имел права. Он не мог проявить инициативу, и вынужден был изображать туповатого мужика, который идет на поводу у жены. Захотела ребенка? Куплю. Собираешься терпеть его крики? Твоя воля.
        - Документы в порядке, - только и сказал он.
        - Да. Родителей у нее нет, так что можете не беспокоиться.
        - Нет, значит? - с тихой яростью произнес Бьёрн. Меня объял страх. Сейчас ударит!..
        И тут двери с грохотом распахнулись.
        - Полиция Терры! Всем лечь на пол!
        Бьёрн со вздохом закрыл собой Халли, и не подумав выполнить приказ.
        - Все. Приехали. Это конец, ребята.
        Я могла только надеяться, что правильно поняла его слова…
        Глава 17
        «Товар» в витринах даже не пошевелился. Люди знали, что не имеют на себя прав, и отданный двумя какими-то странными парнями приказ исполнять нет смысла, пока не поступит другой - от хозяина. Покупатели же, вместо того, чтобы лечь, сгрудились у стены.
        - Охрана!.. - визгливо начал один из консультантов, за что и был прерван выстрелом в ногу. Я ахнула, но пришедшие использовали не пули, а дротики со снотворным. Мужчина медленно сел, а затем растянулся на полу и уснул.
        - Все здесь присутствующие будут подвергнуты допросу, - сказал один из пришедших. Мне показалось, он смущен своим порывом, тем более что никто не спешил валиться лицом вниз. - Человек, владеющий этим рынком, под подозрением за сбыт терронцев, и, пока ведутся его поиски, никто из присутствующих не должен покидать город!
        Дверь позади говорящего снова распахнулась, и вошел отряд из восьми человек. Во главе шагал хмурый невысокий мужчина, чем-то похожий на Бьёрна.
        - Людей, что за стеклами, соберите и осмотрите. Этих, что в форме, заковать. Покупателей не троньте, здесь подобные сделки законны.
        Он презрительно посмотрел на нас, потом вернулся взглядом к Любиме.
        - Верните ребенка. Он вам не принадлежит.
        Я прижалась к Бьёрну, и он обнял меня. Любима продолжала завывать, и никто не торопился принести молоко. К нам двинулся один из пришедших, но тотчас остановился под суровым взглядом Бьёрна.
        - Не думаю, что это возможно, капитан Мэйкрим.
        Тот подобрался и поглядел на него внимательно.
        - Мы знакомы?
        - Мы служим вместе, - сказал Бьёрн. - И что-то я не в курсе того, чтобы Терра сунула свою пасть за Завесы. К чему это представление? Вы тоже ищете какого-то особого ребенка?
        - Капитан Ален! - без наигранности улыбнулся Мэйкрим. - Вот уж не ожидал вас здесь встретить, тем более в таком виде! Отставить. Не трогайте женщину и дитя.
        - И побыстрее приведите сюда ту, что ухаживала за девочкой, - сказал Бьёрн. - Ребенок хочет есть.
        Он говорил о Любиме как о чужой, и я не понимала этой перемены в его состоянии. Не хотел, чтобы Мэйкрим узнал, что мы отнюдь не вымышленная пара? Боги! Я вдруг вспомнила, что Халли скрывается от Терры! Наверняка бродяга мог быть отдан под суд, а для такого как он потерять свободу значило потерять все. Что же делать? Хорошо еще, Хадра постаралась на славу, гримируя возлюбленного, но если он подаст голос - наверняка раскроет свою истинную личность.
        - Этот старик с вами?
        - Да. Он надежный человек, но допросить его не получится - он нем.
        Я про себя возликовала: отличная отговорка! Слово Бьёрна имеет вес, никто ничего проверять не станет. Вошла Аврора, в глазах которой теперь читалась бледная искра надежды.
        - Оставлю вас, - сказал Мэйкрим. - С тобой, Ален, побеседуем после.
        Я отважилась на откровения только когда он отошел достаточно далеко.
        - Аврора, это я, Таиса! Пожалуйста, скажи, что с Любимой? Кажется, она просто хочет есть, но я не уверена…
        - Таиса? Неужели? - слабая улыбка тронула ее губы. Она разглядывала меня с минуту. - Дело в лекарствах, которыми здесь детей пичкают…
        - Что еще за лекарства? - спросил Бьёрн.
        - Успокоительные, - тихо ответила женщина. - Я старалась давать как можно реже и снизить дозу, но не имела возможности быть с Любимой постоянно. Она привыкла… - и поспешно добавила, видя ярость Бьёрна и мой нескрываемый ужас: - Но быстро перестроится, если снова будет сосать грудь. Просто будь готова к тому, что девочка не слезет с рук. Носите ее по очереди. Вот, - и дала теплую бутылочку. - Вам лучше вернуться в безопасное место.
        - А как же ты?
        - Я уже не принадлежу себе, Таиса. Я подписала договор, так что, можно сказать, все законно. Только если кто-то меня наймет, то есть купит.
        - Мы это устроим, - кивнул Бьёрн. - Спасибо, что заботилась о нашей дочери.
        - А, - уже более явно улыбнулась Аврора. - Значит, отец нашелся! Берегите друг друга.
        И она отошла к остальным.
        - Значит, их всех заставили подписать какие-то бумажки?..
        - И тебя бы заставили, если бы не посчитали погибшей.
        Я вздохнула и дала Любиме бутылочку. Она еще немного покричала в соску, но вскоре успокоилась и задремала.
        - Тебе нужно вернуться на корабль вместе с Абхамом. Вам обоим здесь опасно оставаться.
        Халли, все время молчавший, кивнул, потом показал на себя, на меня и в сторону двери.
        - Да. Ты отвезешь ее. Мне придется остаться, иначе все будет выглядеть подозрительно. Я свяжусь с Маррогом, и мы придумаем, как выручить Аврору.
        - Я бы хотела вернуться вместе…
        - Главное сделано. Сейчас мне нельзя побыть с вами. - Он скользнул взглядом по мирному личику малышки. - Я скоро вернусь, Тая. Все будет хорошо. Никуда не уходи из моей каюты, и ни в коем случае не позволяй Бэрду к себе приближаться. Халли, проследишь?
        Тот кивнул и улыбнулся. На прощание Бьёрн меня даже не коснулся. Я подозревала, что он не хочет выдать перед Мэйкримом нашей прочной связи, тем более чем-то доказать, что Любима - его дочь. Но почему?
        Но вскоре я отбросила тяжелые мысли и сосредоточилась на ребенке. Халли деликатно приобнял меня за плечо и молчал всю дорогу до летучей машины. И только когда мы поднялись и вошли в поток, я спохватилась:
        - Халли, нам нужно залететь в магазин. На корабле нет ничего для малышки.
        - С чего ты взяла? Бьёрн мне говорил, что заранее затарился, еще когда о твоей беременности узнал.
        - Вон оно что… - протянула я в радостном удивлении. - Это здорово. Первый приятный сюрприз за долгое время!
        - Хах! - фыркнул мужчина. - Неужели Бьёрник ни разу не признался тебе в любви?
        - Признавался, но мне слова не нужны.
        - Они нужны всякой женщине. Клятвы - своего рода цемент. Как ты будешь строить, не скрепляя?
        - Сруб, в котором я живу у себя на родине, построен без единого гвоздика.
        Халли тепло улыбнулся.
        - Ты поразительная.
        - Отнюдь. Я просто сказала как есть.
        - А могла бы начать извиняться за него, сказать, что бравый капитан Ален еще успеет признаться, когда будет готов.
        - Я люблю его и знаю, что он счастлив со мной. Думаю, это можно назвать ответным чувством - когда мужчина смотрит с восхищением, прощая тебе недостатки или вовсе их не замечая.
        - Да, это и есть истинное чувство, - мрачно подтвердил Халли. - Я и сам был таким, все прощал. Допрощался до того, что превратился в лжеца. Порой человеку стоит знать, что он делает не так, и говорить об этом нужно прямо.
        - Так было с твоей возлюбленной?
        - Так было всегда, и до, и после нее. Просто остальных я с легкостью забыл, а эта заноза как впилась, так до сих пор и торчит.
        - Бьёрн сказал, что она твое сердце растоптала.
        - Ну, вовсе без него не проживешь. Я сунул его обратно, и только потом обнаружил, что в нем осталась эта колючая гадина.
        - Нужен доктор.
        - Высококвалифицированный и смелый хирург… а! Ты намекаешь, что это должна быть хирургиня? - он рассмеялся. - Все женщины одинаковы. Сестры милосердия, чтоб вас! Космические целительницы. С чего ты взяла, что любовь подходит абсолютно всем? Я добровольно отказался от подобной участи, Таиса, и не собираюсь снова подставлять грудь для удара.
        - Печально.
        - О, для меня одиночество - величайшее счастье!
        Дальше мы летели в молчании, и я наслаждалась теплом маленького тельца на моих руках. Любима подросла, но пухлым младенцем не стала. На ней была серая пижама и шапочка в белый горошек. Я сняла ее, провела ладонью по пушистым кудряшкам… Пусть бы Бьёрн поскорее вернулся и наконец-то взял дочку на руки! Меня объяло сонное блаженство, и вскоре я задремала под приятный шум двигателя.
        - Таиса, - позвал меня Халли.
        Я разлепила глаза: Любима уже проснулась, елозит, выворачивается, пытаясь разглядеть Халли. Мы приземлились неподалеку от корабля, и я поспешно вылезла, желая поскорее оказаться в безопасности каюты. И тут неподалеку приземлилась еще одна машина. Элиас и Глайм!
        - Ну-ка поддай ходу, мамочка, - сказал Халли, и мы чуть ли не бегом бросились к кораблю.
        - Таиса! - звал Глайм, но я почему-то боялась даже обернуться.
        Когда они почти нагнали нас, путь агатам преградил Халли.
        - Еще движение - и пристрелю обоих! Скажу потом, что это была самооборона.
        - И на тебе будет висеть помимо прочего убийство, - отозвался Бэрд.
        Я очень хотела услышать весь разговор, но устремилась по трапу вверх.
        - Таиса! - позвал Элиас. - Не ошибись в выборе тюрьмы!
        Я резко развернулась.
        - Ты достал говорить загадками, Бэрд! Тебя что, заклинило на мне?..
        - Я расскажу правду, если Бьёрн до сих пор этого не сделал!
        - Таиса, внутрь. Быстро, - приказал Халли, и я послушалась.
        С чего было верить человеку, который подверг мою жизнь и жизнь моей дочери такой опасности? К тому же он угрожал убить Бьёрна всего лишь за то, что бывшая жена смастерила за его спиной ребенка!
        Я все же не выдержала и вернулась, и Халли не прогнал, только занял удобную позицию между мной и мужчинами.
        - Ничего себе справедливость, Бэрд! - едва сдерживая гнев, произнесла я. - Ты ради своей родни готов мстить невинным людям?
        - В этом я ошибся и прошу прощения.
        - Засунь свои извинения в задницу и скажи мне лучше, что такого наболтала о Бьёрне твоя сестрица? Ты же знал, что ее мальчик сделан искусственно, и что Бьёрн был не в курсе этого?
        - Дело в другом.
        - Нет, для меня главное это! Ты защищаешь эту змеюку, идешь ради нее на подобные извращения, рискуешь мной, словно я вещь! Она просила?
        - Да. Я следил за Бьёрном и ждал подходящего момента. Я не могу предать близких.
        - В этом ваше главное различие - Бьёрн судит о людях честно, и, если бы его сестра попросила о подобном, он бы ей отказал!
        - Неправда.
        - Правда, - сказал Халли. - Тем более что он однажды был в похожей ситуации и действительно отказался ловить ухажера своей Буи. Точнее, он парня выследил, но во всем разобрался и встал на его сторону.
        - Значит, он не любит свою сестру.
        - Значит, ты просто не способен отличить хорошее от плохого! Если бы Ханна попросила убить Таю или прикончить ее дочку - убил бы? Кровные узы для терронца значат многое, но мы никогда не забываем о чести! Кто бы он ни был, твой проситель - друг, знакомый, любимый - ты должен, прежде всего, холодно и трезво оценить ситуацию!
        - Не говори мне, как поступать! Анни во многом не права, но Бьёрн действительно испортил ей жизнь!
        - Тем, что был предан флоту? Она знала, что идет за военного и исследователя, нечего винить мужика за то, что он предпочитал свободу жизни под ее шпилькой!
        - А Таиса, значит, каблуков не носит?
        - Э… - начала было я, но на меня уже не обращали внимания. Тот же Глайм смирно стоял по правую руку от Элиаса и понимающе мне кивнул.
        - Таиса не ограничивает его. Да, она очень расстроится, узнав, по скольку дней в году он будет проводить с семьей, но примет это как должное. Это и есть любовь, агат. Печальное, мать его, ожидание! Долгая, будь она неладна, разлука! И счастливые встречи, то немногое, что люди друг другу отдают - свое время, свое чувство. Она родила ему дочь.
        - И не знает, что ее ждет.
        - Все. Больше до прихода Бьёрна я ни слова вам не скажу.
        Он взял меня под локоть и повел за собой.
        - Эгоист хренов!
        - Он ведь не зря меня пугает?
        - Тайнами-то? А у кого их нет?
        Это был не ответ, и я знала, что Бьёрн расскажет лишь тогда, когда будет готов.
        Чуть ли не вся команда вышла посмотреть на Любиму. Дочка выспалась в летучке, и теперь вертела по сторонам головой, отчего ее пушистые рыжеватые кудряшки то и дело лезли в глаза. Наверное, стоило бы постричь ее, но мне безумно нравилась такая прическа.
        - Она прямо вылитый капитан, - сказал кто-то. - Только более глазастая и симпатичная.
        - Это потому что черты у нее от папаши, а овал лица и улыбка Таисы, - хмыкнул Халли. - Ну, что вылупились? Еще успеете посюсюкаться, а сейчас им обеим отдых нужен.
        Он провел меня в каюту Бьёрна, и сам лично порылся во встроенных шкафах, пытаясь отыскать детские вещи.
        - Ага, все здесь. Ты уж дальше сама разбирайся, я в этом во всем не шарю.
        - Спасибо тебе.
        - Да ладно уж, было бы за что, - хмыкнул он и вышел.
        Я всхлипнула несколько раз, но наткнулась на недоуменный взгляд Любимы, и заставила себя улыбнуться.
        - Папа нас не бросит, мой котенок. Ничего больше не бойся.
        Верила ли я в это? Был ли страх повержен? Нет, он все еще копошился в сердце, и хотелось снова прижаться к Бьёрну, угнездиться в его руках. Чтобы он сокрыл нас обеих, спас от жестоких секретов и последствий правды. Однако проблема была в том, что главную тайну носил сам Бьёрн, и я не знала, что случится, когда она будет раскрыта.
        Я дремала возле Любимы на большой капитанской кровати. Бьёрн проявил фантазию и запасся не стандартными одежками вроде белых и с рюшами, а веселыми, цветными, с рисунками в виде радужных зонтиков, или попугайчиков, зеленых хамелеонов и каких-то уморительных желтых глазастиков. Были там пеленки, средства по уходу за кожей и прочая необходимая малышу всячина. Я представила, как мужчина ходил по магазинам, и улыбнулась. Впрочем, он, скорее всего, заказал это через сеть. У них же был интернет? Наверняка имелся вместе со множеством онлайн-магазинов, а, возможно, было и что-то получше. Например, продукты попадали в холодильник по трубам. Я улыбнулась своим мыслям. Зачем это нужно, если можно выйти на крыльцо и сорвать яблоко прямо с ветки, а рано утром забрать свежее молоко и навести чай из трав, собранных на лугу?
        Любима стала нервной и плакала по любому поводу. А еще от нее невозможно было отойти - она начинала орать так, словно ее резали. Я целовала ее, баюкала, пыталась научить снова смеяться тем особым детским хихиканьем, который может быть вызван самыми неожиданными вещами. В итоге в ход пошла рубашка Бьёрна - я накидывала ее на голову, потом резко сдергивала, корчила рожи - и дочка начинала гоготать, пуская слюни.
        - Я мог бы смотреть на это вечно.
        У меня защипало в носу - сколько любви было в его голосе! Бьёрн подошел, присел на край рядом со мной, и поглядел на Любиму. Он долго и внимательно, с привычной тщательностью изучал ее, одетую в пижаму со зверушками, потом осторожно протянул руку, но так и не коснулся дочки.
        - Ну, чего ты? - хрипло спросила я. - Не бойся.
        - А можно? Вдруг она испугается? Я же незнакомый дядька.
        - Ты ее папа. Попробуй.
        Он протянул малышке палец, улыбнулся… Любима также сосредоточенно изучала его лицо, как прежде он рассматривал ее. Уголки ее губ на мгновение опустились, но Бьёрн пощекотал дочку за пяточку, и она широко открыла рот, произнеся что-то вроде «Гих!».
        - Привет, солнце, - сказал он. - Ты такая красавица! Не плач, а то я начну суетиться и паниковать…
        - Тебе еще придется, и не раз, услышать ее рев.
        Любима схватила большой палец Бьёрна и потянула его в рот.
        - Меня едят, - сказал мужчина таким счастливым шепотом, что я не сдержала довольного смеха. - Тая, она меня натурально жует! Маленькая кусака, может, у тебя зубки режутся?
        - Возможно. Ты такой молодец, все купил. Спасибо тебе за заботу!
        - Да ладно, так бы любой отец поступил.
        - Вот уж не скажи.
        Я обняла его сзади, и с упоением наблюдала, как Бьёрн ворчит дочке разные нежные глупости.
        - А можно я ее на руках подержу? - спросил он через несколько минут.
        - Ну конечно! Ты можешь не спрашивать, она ведь наша общая.
        Через минуту он уже показывал дочке каюту, давая ощупывать все, к чему она тянула ручонки. И периодически смотрел на меня, словно ожидая одобрения.
        - Вы такие милые, - сказала я с тихим восторгом. - Я счастлива.
        - И я тоже.
        - А что Мэйкрим?
        - Они ищут похищенного терронца. Это мальчик-подросток, он сбежал из дома на грузовом судне.
        - Значит, сбежать можно.
        - Запросто. Вернуться куда сложнее. У пятнадцатилетнего трудностей не возникнет.
        - А вот Халли путь домой заказан.
        - Верно. Его ждет суд. - Он широко улыбнулся, потому что Любима щупала его бороду. - Боже, я и не думал, что дети такие чудесные! Она действительно самая красивая малышка на свете.
        - Ты ее папа, поэтому так считаешь.
        Он подошел и обнял меня одной рукой. Удивительно, как ловко ему удавалось держать дочку на локте!
        - Ты первый раз ребенка на руках держишь?
        - Ага! Она легонькая и теплая. И это ты ее мне подарила, Тая. - Он посмотрел на меня с такой страстью, что тело сразу отозвалось дрожащим желанием. - Спасибо, мое счастье!
        - Теперь мы можем поговорить о будущем?
        - Поговорим вечером. Сейчас я слишком доволен настоящим, чтобы строить планы на завтра.
        Через некоторое время Любима начала хныкать, и я дала ей грудь. Однако молока было совсем мало, и пришлось суетиться с бутылкой и сухой смесью. Бьёрн усиленно помогал, с некоторым испугом глядя на плачущее дитя.
        - Жалко ее.
        - Ничего страшного. Она просто голодна.
        - Страшновато. Это же не корабль, который легко починить. Она и сказать-то не может, что ее беспокоит…
        Так началась наша семейная жизнь. Почти весь день Бьёрн опекал Любиму чрезмерно, и постоянно спрашивал меня, не нужно ли чем-то помочь. Он отлучился дважды, а под вечер предложил взять дочку в кают-компанию, где собрались остальные. И, конечно, сам понес ее в одной руке, чтобы второй обнять меня за плечи.
        Я была рада не застать Элиаса, и счастлива увидеть Аврору. Женщина обняла меня крепко и отчаянно, но не проронила ни слезинки. Рассказа о том, что ей пришлось пережить, не последовало даже после того, как я поведала о своих похождениях.
        - Ты бы хотела вернуться на Мурцу? - спросил Бьёрн.
        - Вряд ли. Я еще не решила, где буду жить, но Маррог обещал помочь определиться в новой жизни. Спасибо вам за спасение. Тебе, Бьёрн, особая благодарность за Таису. Я еще не видела, чтобы она так улыбалась.
        - Это я должен благодарить тебя. Ты помогла ей выносить и родить ребенка, и потом оберегала нашу дочку от всего плохого.
        - Как уж вышло, - слабо улыбнулась Аврора. - Хорошо, что теперь все хорошо.
        - Я доставлю тебя, куда пожелаешь.
        - Спасибо, Бьёрн, я подумаю, покидать ли Завесу. Таиса, я бы хотела поговорить о Любиме. Перво-наперво дома покажите ее хорошему педиатру…
        Она говорила, а я все смотрела на папу и дочку. Родную кровь не спрячешь, и мне захотелось непременно взяться за фотоаппарат и сделать альбом, где будет много их совместных портретов. Про себя я почему-то не думала.
        Интересно, где мы будем жить? Согласится ли Бьёрн вернуться на Алькор, в нашу усадьбу, или предпочтет Терру? А вдруг придется осваивать какой-то дальний мир? Но мне не было страшно. Глайм подошел поздравить со счастливым воссоединением, Гарож, посмотрев на Любиму, сказал, что она куда больше похожа на маму. Хадра держалась в стороне, и я знала, что она думает вовсе не о нашей удаче. Девушка не отводила глаз от Халли, который смыл грим и снова стал красавцем.
        - Ну, ребята, надо отчаливать, - сказал Маррог. - Хотя бы до первой Завесы, а там проще будет. Хади, вам с Гарожем пора домой, да и Бэрду с Глаймом вернуться бы на корабль.
        - У меня скоро полугодовой отпуск, - во весь рот улыбнулся Глайм. - Хотелось бы поскорее добраться до Агаты!
        - Я готов лететь, но где Элиас?
        - Он пошел по делам, - немного смутился Глайм. - Я не знаю подробностей.
        - Интересно, что у агата могут быть за дела за Завесой? - сощурился Халли.
        - Те же, что и у беглого терронца, - произнес голос за нашими спинами. - Я готов вернуться на Мурцу.
        Я встретилась с Бэрдом взглядом и нахмурилась - он что-то планировал за нашими спинами, или у меня воображение разыгралось?
        - А что Мэйкрим? - спросил Халли. - Он тебя не допрашивал?
        - Не имеет права, - сказал Бьёрн. - Мы отбываем сейчас - и точка.
        Я облегченно выдохнула и прижалась к любимому. Бьёрн передал мне Любиму, которая начала похныкивать.
        - Отдохните, а я займусь кораблем.
        На том и расстались, но на прощание мне достался внимательный, напряженный, хотя и не враждебный взгляд Элиаса. Я не хотела говорить с ним, а потому просто попрощалась со всеми и покинула каюту.
        Любима уснула достаточно быстро, хотя и повыла с закрытыми глазами, и я оставила ее на нашей постели. Тоже, что ли, лечь? Я не хотела оставлять малышку одну, по крайней мере, не теперь. Постоянно чувствовать ее присутствие значило дышать умиротворением и радостью. Замечательное чувство, по которому я так скучала.
        Телом овладело сильнейшее расслабление. Я села на край кровати и долго водила расческой по волосам. Причесывать было особо нечего, но щетка была массажная и помогала справиться с лишними беспокойными мыслями. Теперь никаких пустынь, никаких крабов и плюхней. Хватит с меня путешествий!
        Раздался стук в дверь, и я пошла открывать, чертыхаясь: разбудят ведь! Это был Элиас.
        - Все нормально? - спросил он дружеским тоном. Нет, свою злобу я оставила в прошлом, и бить мужчину уже не хотелось.
        - Да. И Любима спит. У тебя что-то срочное?
        - Нет. Я лишь хотел удостовериться, что с ребенком ничего страшного не произошло.
        - А?
        - Аврора сказала, что девочке давали успокоительное. В таком возрасте это не шутки.
        - Она капризничает, но все будет хорошо. Отвыкнет потихоньку.
        - Эм… Ладно.
        Он повернулся, собираясь уйти, и я выскользнула за дверь.
        - Подожди.
        - Что?
        - Скажи правду, Элиас. О своей семье. Почему ты помогаешь сестре, хотя она лгунья и лицемерка? На кону судьба человека, который виноват лишь в том, что утратил любовь. А еще моя. И Любимы. Нашей семьи! Я понимаю, Анни дорога тебе, но стоит ли продолжать ненавидеть Бьёрна за его честность?
        - Ничего ты не понимаешь, Таиса.
        - Так расскажи!
        Он потер лоб, вздохнул и привалился к стене.
        - Здесь?
        - Я не могу оставить дочку.
        - Хорошо. В конце концов, без разницы, мы ведь не среди толпы болтаем.
        - Ну? Неужели это нечто действительно жуткое?
        - С какой стороны посмотреть…
        - Бога ради, Элиас! Хватит нагнетать!
        - Она не сестра мне. Ни по крови, ни названная.
        Такого я не ожидала, хотя его безумная преданность сестре и постоянное желание ей угодить могли бы насторожить с самого начала.
        - О… Ясно. Это многое объясняет. А Бьёрн знает?
        - Нет.
        - Я могу сказать ему?
        Бэрд передернул плечами.
        - Говори, что считаешь нужным. Между нами все равно не убавится ненависти.
        - Значит, все дело в чувствах? Ты презираешь его за то, что он бросил женщину, которую ты считаешь замечательной?
        - Я хочу счастья для нее, Таиса. Всего лишь.
        - И поэтому заставляешь Бьёрна принять сына? Может, он и не его вовсе!
        - Я не знаю точно. Никто, кроме нее, не знает. Анни - лгунья, но мы знакомы с детства, и я принимаю ее такой, какая она есть.
        - А меня корил за подобные чувства! - шепотом возмутилась я.
        - Я не хотел причинять тебе боль. Все пошло наперекосяк.
        - Ты вел себя нагло и грубо. Хорошо хоть, понимаешь, что в этом был не прав. И все же действовать наперекор обстоятельствам - тупость. Ты для Анни самая подходящая пара, забирай ее себе!
        - Я бы с радостью, - мрачно усмехнулся Бэрд. - Но она упрямая и считает, что должна вернуть Бьёрна.
        Меня насквозь прожгло яростью. А чего хочет сам Бьёрн, она спросила?
        - Так не позволяй ей. Докажи, что Бьёрн - болван! Если вся эта история построена на лжи, еще немного вранья никому не навредит.
        Он вздохнул.
        - Я постараюсь доказать ей свою верность, Таиса. Любым способом. Прости, я слишком долго ждал, чтобы теперь все бросить. Какие-то жалкие мгновения отделяли нас с ней от исполнения желаний, но я каждый раз проигрывал времени. Один шаг - и шанс упущен. Всего-то на пару секунд замешкался - и ветер потерян, корабль стоит. Полный штиль. Ничего не поделаешь.
        - Я понимаю. Правда. Счастье ускользало от меня постоянно. Я протягивала руку, казалось, схвачу - а оно уже умчалось. Я успевала лишь коснуться, но этого не хватало для прочной радости. Мне хотелось поймать его, прижать крепче, оставить себе навсегда…
        Он смотрел так, словно я говорила не от сердца, а о чем-то крайней неприятном. Ну что за человек такой!
        - Решай, Элиас, как лучше для тебя. Если ты попробуешь воссоединить Бьёрна и Ханну, они оба пострадают, но виноваты будете вы с «сестрой».
        - Не стану ничего обещать.
        - А я и не прошу давать мне слово или клясться. Но коли ты любишь эту женщину - завоюй ее, забери себе, если нужно, укради!
        Элиас усмехнулся.
        - Глупости все это, Таиса.
        - А то, что предлагаешь ты, умно?
        - Я лишь открыл правду, и тебе решать, что с ней делать.
        И пошел прочь, не прощаясь.
        Глава 18
        Мы летели уже неделю, и, несмотря на открытый космос, отсутствие свежего воздуха не угнетало. Большую часть времени мы с Любимой проводили в маленьком саду. Бьёрн часто был рядом, а когда отлучался, со мной сидели Хадра и Халли.
        Я радовалась, что они подружились, но понимала, что девушке этого будет мало. Осознавал ли Халли, что происходит? Знал, что его опутывают особыми чарами? Он не подавал виду, был вежлив и обходителен, но не позволял до себя дотрагиваться. В прямом смысле. Если Хадра протягивала руку и касалась его плеча - деликатно отстранялся, пыталась подойти ближе, чем на шаг - с улыбкой отступал. Наверное, это и было доказательством его осведомленности. Не таким уж негодяем он был, раз держал дистанцию. Если бы девушка поцеловала его, думаю, Халли не удержался бы от дальнейшего, и они оба это понимали. Поэтому она продолжала наступать, а он ловко пятился назад, зная, что, в конце концов, избавится от назойливой «ухажерши».
        Я рассказала Бьёрну о Анни и Элиасе в тот же день, но мужчина не слишком удивился.
        - Я поговорю с ним. Может, он убедит эту дурочку отказаться от преследования. Играть в семью с женщиной, которая сама же меня послала к черту - тот еще идиотизм! Даже не знаю, что за мысли проносятся в ее голове. Может, это месть мне за нежелание быть служебным псом ее величества?
        Обычно он говорил уверенно, но сейчас в голосе звучал бессильный гнев.
        - А со мной ты не чувствуешь себя в ловушке?
        - Нет. С тобой, Тая, никаких игр. Конечно, кроме тех, что мы устраиваем ночью.
        Я пихнула его в бок - Хадра и Халли рядом! Любима преспокойно играла с коленом последнего, уцепившись руками и раскачиваясь на пятках. Халли придерживал ее, не давая завалиться, и непременно ловил, если она все-таки падала. Хадра только улыбалась, и в глазах светилась такая всепоглощающая преданность, что я могла прочесть все ее мысли. Наверняка она уже представляла, как нянчит своих и Халли детей.
        - Она ему нравится, - сказал Бьёрн.
        - Кто кому?
        - Любима - Халли. Он сказал, что прежде считал детей противными плаксами, но наша малышка - улыбака, хотя порой заливает его слюнями.
        - А я думала, ты про Хадру.
        - Девушка она упертая, да и красотой не обделена, но вряд ли они сойдутся. Халли любит космос и обожает свой корабль, Мурца не для него. Да и не соблазняет он таких юных особ.
        - Он-то нет, - проворчала я.
        Бьёрн рассмеялся.
        - Знаю. Хадра думает, что своими длинными ресницами сведет его с ума. Но Халли скорее привлечет ее характер. Она остроумная, живая и веселая. Хотя лучше бы они вообще не встречались.
        И он знал, о чем говорит. Когда мы сели на Мурцу, Хадра предприняла последнюю попытку обворожить Халли. Подробностей я у нее так и не узнала, но все закончилось безрадостно: она назвала терронца козьим говном и, не желая нормально проститься, покинула корабль вместе с Гарожем.
        - Он так и останется один до конца дней своих, - предрекла она. - Не понимаю, что во мне не так? Я люблю его по-настоящему, Таиса!
        - Знаю. Возможно, со временем чувство поблекнет, но ты всегда будешь помнить его. Ты хорошая, Хади. Решительная, смелая, красивая. Но Халли никому не откроет свое сердце. Думаю, он боится новой боли.
        - Тоже мне, капитан Отвага! Ладно, не будем больше о нем. Мужчина, который так поступает, мне уже не интересен. Говнюк он, вот кто.
        - Что случилось?
        - Не важно.
        Она обняла меня, пожала руку Бьёрну и погладила Любиму по голове. На Халли, стоящего у трапа, даже не взглянула.
        - Буду скучать по вам. Берегите лапоньку и пусть у вас все получится.
        Я знала, что больше никогда не увижу Хадру, и сжала ее руку.
        - Будь счастлива. Первая мечта - не единственная, жизнь наладится!
        Но девушка только печально улыбнулась. Мы обе знали, что ей придется нелегко.
        Маррог уговорил Аврору не возвращаться домой. Кажется, они подружились, и я радовалась за женщину. Маррог был надежным и постоянным, с ним она не пропадет. А с Халли я поговорила в тот же день, на кухне, где он в одиночестве пил что-то пахучее.
        - Что ты сделал? Почему Хади убежала, как ошпаренная?
        - Я поступил правильно, Таиса, - ответил он. Потер нос и добавил: - Жестоко, конечно, но правильно.
        - ?..
        - Убил ее детскую любовь.
        - И каким же способом?
        - Какая тебе разница? Теперь она в безопасности вдали от меня. Вернется домой и станет главой клана. Сил и решимости точно хватит. Нарожает детишек от Гарожа, остепенится и успокоится.
        - Зачахнет и будет сломлена.
        Он сердито посмотрел на меня.
        - Не ты ли рассуждала о том, как много значат уют и тепло домашнего очага?
        - Да, это мои слова. Но у всех разные судьбы. Хадра будет несчастна в пустыне, в доме родителей. Она не примет установленных порядков. Ей нужно нечто большее, чем стадное существование и плюхень под седлом.
        - Это не моя забота.
        - Тебя вообще ничто не заботит! - воскликнула я, пораженная его безразличием.
        - Верно.
        Мужчина отвернулся и продолжил пить, а я, переживая за Хадру и за него, балбеса, вернулась к дочке, с которой играла Аврора. Вскоре нам и с ней предстояло расстаться - они с Маррогом собирались за Завесы по каким-то таинственным делам. Я не расспрашивала, и так хватало трудных мыслей и тревожных чувств.
        Что вытворил Халли? Что станет с Хадрой? Чем будут заниматься Маррог и Аврора? Если я вернусь домой, вряд ли когда-нибудь получу от них весточку.
        С неизбежным расставанием пришлось смириться спустя несколько дней, и теперь с нами оставались только Халли, Элиас и Глайм. Последний нетерпеливо ждал высадку в крупном порту, где они с Бэрдом должны были забрать свой корабль и отправиться на Агату. Однако до него было еще несколько дней, и на одной из стоянок мы с Бьёрном решили, что полезно будет прогуляться. Планета была похожа на Мурцу - пустыни, скалы, небольшие поселения и порты, где не купишь ничего особенного. Но мне хотелось погреться на солнце, да и Любиме прогулка пошла на пользу.
        Бьёрн нес дочку в рюкзаке, а меня держал за руку. Мы были настоящей семьей, и я чувствовала себя глубоко удовлетворенной происходящим. Мужчина то и дело шептал мне на ухо всякие ласковые слова, а Любиму мягко целовал в макушку, и она так ни разу за всю прогулку и не закапризничала.
        Он рассказывал о планетах, которые видел, и я слушала жадно, наслаждаясь звуком его голоса, приятными интонациями и образами, рождавшимися в сознании.
        - Скалы, пустоши, вулканы. Редко когда попадаются зеленые миры, а если и найдешь растительность, она не всегда дружелюбна. Я был на Дарэрэ - то еще местечко. Представь себе цветок в человеческий рост, у которого есть зубы и длинный липкий язык. Гибкий стебель позволяет ему проворно наклоняться в стороны, хватать добычу и жрать ее еще живой. А леса там тропические, густые, и насекомых полным-полно. Только не безобидных стрекозок, как у вас, а больших и кусачих жужел, мух, многохвосток и прочей гадости. - Я поморщилась, и Бьёрн рассмеялся. - Самое красивое для меня - небо. Оно везде разное, неповторимое. Звездные скопления, спутники, дымки. Цветное сияние на фоне безжизненных скал, метеоритные дожди… Можно любоваться бесконечно долго - и не надоест. Иногда планета кажется мертвой, но посмотришь вверх - и видишь биение ее сердца.
        - Думаешь, оно там, наверху? - улыбнулась я.
        - Оно везде, но ритм можно уловить именно в небе.
        Он задумчиво посмотрел на дочку.
        - Дети совершенны, ибо воспринимают красоту чистым сердцем.
        - А мы?
        - Взрослые несут с собой эмоциональный багаж. Это не плохо, но иногда его слишком много. А еще мы так стремимся запомнить, что забываем. На Терре в порядке вещей глядеть на мир через камеру ай-нета.
        - Что это?
        - Устройство для связи, общения и взаимодействия. Иначе говоря - электронное «я» человека. Очень удобно в том случае, если нужно запугать, не правда ли? Терронцы забыли, что такое реальность, утратили ее вкус. Еще и поэтому я стал пилотом.
        - Но у тебя есть фотографии?
        - Совсем немного. Я не против запечатлеть значимые мгновения на камеру, но предпочитаю чувства. Какой смысл в картинке, если она не подкреплена запахами, звуками, эмоциями? А когда ты делаешь фото своей ноги или пытаешься изобразить на камеру очередной фальшивый поцелуй, только чтобы все видели - у тебя жизнь прекрасна! - это не по мне. Я не хочу никому ничего доказывать. Мое - оно просто мое. Зачем играть на чувстве зависти? Обязательно найдется человек, которому захочется иметь то, что есть у тебя.
        - У нас это сглазом называют. И я согласна во всем. Мгновения обесцениваются. Например, у меня в детстве никогда не было своего фотоаппарата, а лет в шестнадцать родители подарили - тогда еще катушечки были, которые быстро кончались. О, я ценила каждый кадр! Сколько замечательных фото хранится в альбоме, и они все мне дороги. С появлением компьютера я изменилась, хотя по-прежнему радовалась самому процессу, а не результату, который можно всем показать. И все же стала иначе относится к миру вокруг. Все снимали - я снимала, делились результатом - и я начала. Пока это не превратилось в неостановимый поток дешевой информации. Как ты и сказал - похвастаться безумным маникюром, доказать новой машиной, что ты не беднота позорная. А еще у нас активно хвастаются путешествиями и кардинальной сменой имиджа. Например, стало популярно сбривать брови и рисовать на их месте другие, или наносить на лицо огромное количество косметики.
        - О, не говори терронцу о сбриваемых бровях… - рассмеялся он. - У нас вырывают волосы по всему телу - и мужчины, и женщины, а уж пластическая хирургия так вообще процветает. Не понравился нос? На тебе другой. Маленькая грудь? Ничего, надуем! Я уж молчу про то, что надувают мужчины…
        Я не сдержала смех.
        - В итоге вернешься домой, и тебя родные люди не признают.
        - Вот именно. А все потому, что люди внушаемы, да и выгодно это - навязывать моду. По мне так естественная красота куда притягательнее. Вот как целовать женщину, если на ней тональный крем, румяна, помада и прочая дребедень? Социальные сети зачастую асоциальны. Поэтому я редко общался на форумах. Нет-нет, да и попадется среди нормальных ребят какой-нибудь неадекват психованный.
        - Наверное, и возможности не было. Я вот общалась, но только от отчаяния.
        - Парня искала?
        - Да. А когда с Эмилем стала встречаться, постоянно фоткалась, как будто в нас было что-то особенное. Я оставила часть этих фотографий, потому что на них сразу видно, что наши отношения не были счастливыми. Вынужденная симпатия, не более того. Зато мама была счастлива, уговаривала выйти за него.
        - И ты была бы официально замужем за самым главным занудой вашего города. Но - пристроена, угодна обществу. А со мной - сплошной непорядок. Я ведь перекати-поле беспечное.
        - Ты изменился, Бьёрн. Ты и тогда мне нравился очень-очень, теперь же я тебя всем сердцем люблю!
        Он поцеловал меня в краешек губ, и Любима серьезно посмотрела на нас.
        - Смешная она. Заметила, как внимательно слушает, когда я говорю взволнованно, пытаясь что-то доказать?
        - Ага. Ей, наверное, нравится такая интонация. Она готовится быть на тебя похожей не только внешне, но и по характеру.
        Бьёрн покачал головой, и мне показалось, что он готов покраснеть.
        - Лучше пусть будет мягкой и нежной, как ты.
        - Но сильной, как ты.
        - Ты тоже сильная, Тая, - сказал он и сжал мою руку. - И это хорошо.
        Когда мы вернулись на корабль, малышка спала, и Бьёрн уложил ее в кровать с бортиками, поставленную рядом с нашей.
        - Как хороша она заснула! У нас есть, по крайней мере, час-полтора свободного времени, - сказала я. - Можем обсудить будущее.
        - Можем, - вздохнул Бьёрн, и глаза потухли. - Все равно придется. Только давай сначала поедим.
        Теперь я не боялась, что Любима проснется и будет плакать в одиночестве - в каюте стояла камера. Удобное устройство, тем более, когда ребенок уже самостоятельно ползает и пытается вставать.
        Мы едва успели перекусить, как в комнату зашел Элиас. Он поздоровался и сел неподалеку, явно намереваясь поучаствовать в разговоре.
        - Итак.
        - Итак, - вздохнул Бьёрн, - все непросто. Знаю, ты доверяешь мне… И не знаю, с чего начать.
        Он выглядел таким расстроенным, что я не торопила. Неужели все так плохо? Молчание затянулось надолго, и первым не выдержал Элиас.
        - Скажи ей, Ален! Не можешь решиться?
        - Не вмешивайся. И вообще, чего ты сюда приперся?
        - Потому что знал, что ты не расскажешь всю правду, как это сделал я. Таиса, они колонизаторы! - произнес он возбужденно, глядя на меня блестящими, какими-то безумными глазами. - Твой мирок - очередная добыча, ты - добыча! Терронцы не женятся на колонистках, а если появляются дети, их подвергают проверке и, коли они подходят по всем показателям, отлучают от матери и отдают отцу. Ну что, разве не так? Я вру, скажи?
        - Не врешь, - тихо ответил Бьёрн, и меня пробрало до костей.
        - Ты не сможешь взять Таису в жены, даже если захочешь, не так ли? - сквозь зубы сказал Бэрд. - А вот дочку забрать - пожалуйста. Она - великолепный образец и похожа на папашу как две капли!
        - Уходи, Бэрд. Лучше сейчас, пока я еще держу себя в руках.
        - Трус!
        Бьёрн проигнорировал его оскорбление. Он взял меня за руки, и я сжала его ладони. Неужели это тот самый, единственно возможный конец? Нет, к такому я была совсем не готова. Мне-то казалось, что можно найти выход, я готовила себя к переезду на Терру или другую планету вроде Мурцы…
        - Тая, я не такого для тебя хотел. Боялся, что правда ранит, и оттягивал до последнего признание.
        - Ты все заранее спланировал, Ален, - снова встрял Бэрд.
        - Заткнись, - раздельно произнес Бьёрн. - Это последнее предупреждение.
        - У нас есть шанс?.. - начала было я, но Элиас опять перебил:
        - Вы никогда не станете настоящей семьей.
        Бьёрн тихо, словно зверь, зарычал, и кинулся на него. Вот уж что им давно следовало сделать, так это подраться, но я не могла смотреть. Если бы мне предложили кого-то стукнуть - согласилась бы, но видеть драку со стороны - увольте.
        Я села в уголке и закрыла лицо руками. Бьёрн любил меня, но быть вместе мы не могли. Он знал с самого начала наше будущее, вот что за тайна мучила его!
        - Подонок! Подлец!
        - Сволочь!
        Я поднялась и осторожно прошла мимо них, не желая все это слушать. Знай я правду сразу, отдала бы себя Бьёрну?
        Да. Я бы захотела его все равно, разве что не рискнула ребенком… Или нет? Остаться с малышкой, чтобы ее не отняли, и видеть, как она растет без отца, или потерять их обоих? Как можно решить, кто для малыша важнее - мама или папа? Это немыслимо, жестоко, неправильно! Нельзя делать подобный выбор! Любиме были нужны мы оба, так же, как мне был нужен надежный супруг.
        В коридоре стоял Халли.
        - Воюют?
        - Выпускают пар. Элиас сказал мне о… о законах Терры. - Я глубоко вдохнула слезы и продолжила: - У Любимы должен быть дом, даже если он - всего лишь колония. Но мой сад на берегу реки - прекрасное место. Думаю, там она будет счастлива.
        - Да. Ты права. Подальше от всей этой гадости. А что насчет Бьёрна… Наверное, поэтому Терра не для меня. И не для него, если уж на то пошло.
        - Пожалуйста, разними их, и скажи Бьёрну, что я буду в каюте.
        - Я бы не стал мешать, но раз ты просишь…
        Он ушел, а я пошла к Любиме. Дочка спала, открыв ротик, и порой мило улыбалась. Как здорово, что она в безопасности. Я верила, что Бьёрн не станет ее отнимать, хотя и понимала, что именно этого все время опасался Элиас.
        Домой. Я хотела в свою усадьбу. Знала прекрасно, что мама будет не в восторге от этой истории и меня, одинокой и с ребенком на руках. Но папа поддержит. Бабушка поняла бы. И сестра будет рядом. Я не останусь наедине со своим горем.
        Бьёрн тихо зашел в каюту и выдавил виноватую улыбку - Элиас все-таки достал его и разбил бровь.
        - Она маленькая, не поймет… - Он сел рядом, и я со всхлипом прижалась к его плечу. - Тая. Теперь ты ненавидишь меня?
        - Нет. Я пытаюсь подготовиться к тому, что нас ждет. Ты не можешь быть моим… А я не смогу отдать малышку. Даже тебе не смогу. Я не брошу ее еще раз.
        - Ты права, - хрипло произнес он. - Ты ей нужна больше меня.
        - Почему ты не сказал сразу?! Почему? - шепотом закричала я.
        - Я боялся потерять тебя.
        - Но теряешь в любом случае!
        Он медленно покачал головой.
        - Я вернусь к вам, Тая. Найду способ. Ты мне веришь?
        - Да.
        - Ты будешь ждать?
        - Да.
        - Сколько угодно? И не найдешь себе другого парня, лучше меня?
        - Ты забыл? У нас дефицит мужчин.
        - Уже нет. Простым терронцам позволено… Ну, если есть земля и с разрешения вашего правительства… в общем, все у вас в порядке с кадрами.
        - Я поняла. Однако все это формальность, да? На самом деле выбора у нас нет? Терронцы никакие не гости, они сами хозяева.
        Он кивнул.
        - Почему тебе нельзя остаться со мной? - усмиряя ярость и отчаяние, спросила я. - Хотя бы иногда ты же можешь прилетать?
        - Боюсь, что нет, - сказал он, глядя в сторону. Я чувствовала, как тяжело он дышит - то ли от гнева, то ли сдерживая слезы. - Не я выдумывал эти законы. Они боятся потерять воинов, уронить авторитет, сдать позиции. Мол, Терра - лучшее место для жизни. Но это не так. Она и вполовину не так красива, как твой мир.
        - И что мы станем делать?
        - Я доставлю вас домой, малышки. Там вы будете в безопасности.
        - А если кто-то вроде Элиаса снова…
        - Не попробует. С тобой будет охрана.
        - В каком смысле?
        - В прямом. Ариэль и Мун теперь женаты. Если позволишь, они станут жить с тобой. Мун кажется мирным и спокойным, но в бою он страшный противник. Он в долгу передо мной и не откажет. Ты согласна принять их?
        - А они-то сами знают?
        - Узнают.
        Я кивнула.
        - Сколько нам осталось?
        - Недолго. Мы полетим напрямую. Меня ждут в штабе, я не могу опоздать.
        - Я буду ценить каждое мгновение, Бьёрн. Я запомню всего тебя. И, если нам не суждено быть вместе, постараюсь справиться с болью ради дочки.
        Мы приземлились на той самой поляне, где прежде Бьёрн оставлял корабль. Как же сладостно пахло лесом и рекой! Так привычно, замечательно и вкусно… но мне не было хорошо. Любима зажмурилась и замерла, удивленная приятному солнышку, свежему воздуху и неведомым звукам. Пели птицы, жужжали стрекозы, ветер касался волос. Дочке сразу захотелось пощупать колосок, и Бьёрн сорвал его, внимательно следя, чтобы Люба не запихнула неведомую штуку в рот.
        Неделю назад мы расстались с Элиасом и Глаймом, а вот Халли рискнул остаться с другом. Он понимал, что его запросто могут обнаружить, но почему-то не паниковал и не суетился. И вообще, после ухода Хадры мужчина стал молчалив и угрюм. Наверное, жалел о содеянном, но я, честно говоря, не думала о них.
        Мне предстояло смириться с грядущим горем. Будущее не всегда можно изменить, порой оно просто настает и бьет тебя с размаху снова и снова, не давая подняться с колен.
        Я понимала, что нельзя рыдать, но сердце разрывало от боли. Наблюдая за тем, как мужчина рассказывает малышке о мире вокруг, как помогает ей неуклюже топать к яркому цветку, как трепетно прижимает к себе, сажая на колено, чтобы Любима могла изучить очередную добычу, я роняла тихие слезы, понимая, что так он с ней прощается. Малышка не запомнит его. Скорее всего, образ отца будет жить только в ее снах.
        - Ты останешься на чуть-чуть?
        - Нет, малыш. Не хочу тебя мучить, - отозвался он, не поднимая глаз.
        - Бьёрн, - прошептала я и прижалась к нему. Зажатая между нами Любима начала заливисто смеяться. - Я не могу…
        - Я не прошу тебя не плакать, - глухо произнес он, и перед глазами встала старая яблоня, под которой был похоронен Тема. - Ничего не бойся. Сердцем я всегда с тобой. То есть с вами, - он поглядел на дочку и выдавил кривую, дрожащую улыбку.
        - Проводишь до дома?
        - Конечно.
        Отдал мне малышку, взял многочисленные сумки… Знакомая тропа казалась мне дорогой на казнь. Я старалась идти как можно ближе к Бьёрну, касалась его плеча, дышала им и не могла насытиться. Но мучительней всего было представлять мирную красоту усадьбы. Кто будет есть пироги и гонять на мотоцикле, как безумный? Кто спустится в погреб, любовно поглаживая банки и выбирая варенье для десерта? Любима подрастет и станет точно также облизывать ложку, и глаза ее загорятся яркими звездами, будут глубокими и добрыми, как у отца…
        Мы расстались возле калитки, откуда было видно южную стену, поросшую плющом. Я знала, что дома кто-то есть, но не хотела знать, кто именно. Дыхание сбивалось, в носу щипало, и горло разъедала мучительная горечь. Я обняла Бьёрна.
        - Не надо… дальше. Я… не могу. Если сейчас разрыдаюсь, Любима напугается. Я тебя люблю. Всегда буду любить. Возвращайся скорее, Бьёрн.
        Его лицо расплывалось.
        - И я тебя люблю, Тая. Ты - мое чудо, единственная настоящая радость. Твой свет поможет не заблудиться, и я вернусь… Я постараюсь вернуться.
        Он не верил в свои слова, и я знала, что не должна ни о чем больше просить. Нет, он не вернется. Нужно пережить эти секунды, как-то справиться ради малышки.
        - Люблю тебя, - повторила я, уже не сдерживая всхлипы. - Ни о чем не жалею! Я бы поступила также снова. Хорошо, что тогда упала с мотоцикла. И плохо, что ты терронец и капитан большого корабля.
        - Я не знаю, что хорошо, а что плохо, - пробормотал Бьёрн. Он держался с поразительной стойкостью, но я видела, что еще чуть - и заплачет. - Может, это все зря. Ты была бы счастливее без меня.
        - И без Любимы?
        - Н-нет… - Он протянул руки, и я отдала дочку.
        - Ты красавица, Любима. Котенок… - Он поцеловал нежную щечку. - Солнышко наше. С мамой тебе будет хорошо.
        Я вцепилась в его куртку. Мог ли Бьёрн спрятаться подобно Халли? Мы оба знали, что нет.
        - Мне пора, - сглотнул он. Передал мне дочку, провел пальцами по ее буйным кудряшкам. - Тая. Я буду всегда тебя помнить. - Наклонился, поцеловал… потом еще, и еще, и, наконец, отшатнулся, словно его ударили. - Пока, моя мечта.
        - Прощай, мое мгновенье…
        Он быстро пошел прочь, не оглядываясь. Руки были сжаты в кулаки, походка казалась деревянной. Бьёрн шел не по тропе, а напролом через заросли сорняков, и я знала, что все кончено. Космос, звезды и пустыни в прошлом. Меня ждали слезы и осенние дожди.
        На крыльцо выскочила Ариэль. Ее вопль был слышен за семь верст, но она испуганно закрыло рот ладонью, увидев Любиму.
        - Сестра…
        - Привет, - хрипло произнесла я. - Мы дома. Мун здесь?
        - Да, он на кухне… Тая, ты…
        - Это Любима, - выговорила я, - наша с Бьёрном дочка. Морковкин, это твоя тетя Ари.
        - Привет, крошка…
        Любима, привыкшая к людям, издала один из фирменных курлыкающих звуков и задрыгала ногами. Она хотела ползать, а я хотела умереть. В такие моменты о других как-то не думается, справиться бы с собственной болью… Хотя, наверное, я просто была плохой матерью. Эгоисткой, как говорят. Свое сердце пыталась спасти, в то время как маленькое беззащитное создание нуждалось в заботе и участии.
        Нет. Не стану реветь. По крайней мере, не сейчас. Пришлось выдержать сочувственный взгляд Ариэль и принять помощь Муна. Они понесли вещи в мою комнату, и я краем мысли отметила, что дома чисто, уютно и пахнет едой. Чтобы не сойти с ума, едва оказавшись в привычной обстановке, начала разбирать вещи и готовить комнату для дочки.
        - Ариэль, Мун, пожалуйста, найдите на чердаке старую кроватку. Она еще пригодна для использования, а Любу надо куда-то пристроить. Она вообще-то под утро со мной спит, а мы с Бьёрном… То есть…
        - Сейчас принесем, - пообещал Мун, и они ушли.
        Я закрыла дверь, опустила Любиму на ковер и тихо, утробно зарычала. Слезы брызнули от напряжения, и я отвернулась на несколько мгновений, чтобы попытаться справиться с чувствами. Вернись, любимый! Мы не сможем без тебя! Нет во мне никакой силы, и я не хочу оставаться одна!
        Я поглядела на дочку сквозь поток соленого горя: малышка сидела возле окна и глядела на залитый солнцем сад. Она улыбалась и что-то тихо самой себе говорила. Едва слышно всхлипывая, я села рядом, прислушиваясь.
        - Буф-ф-ф… Пуф-ф-ф... Тя-я-тя. Па-ма. Ма-па. Папа.
        И тут я заплакала в голос.
        Глава 19
        Я разбирала вещи - в мягких сумерках комнаты только шорох ткани, шелест листьев за окном да мои неторопливые шаги. Вот так займешь руки - и мысли вроде заняты.
        Но на сердце было тяжело. Я не могла перестать думать о Бьёрне, да и не пыталась прогнать его образ. Он со мной - и это больно, но без него было бы еще хуже.
        На дне одной из сумок обнаружилась небольшая коробка. Дрожащими руками я открыла ее и увидела письмо, а под ним - камеру. Порой я видела ее в руках Халли, но не придавала значения. Теперь-то стало ясно, что за съемку он вел…
        Бьёрн и Любима играют с цветком, точнее, папа дразнится, а дочка, смеясь, пытается «игрушку» скушать. Я сижу поблизости и с улыбкой за ними наблюдаю. А вот и Хадра пришла, принесла фруктовое пюре для малышки. Еще минута - и оно на моей майке и на лице Бьёрна, которого Любима решила пощупать… Там были все - и Аврора, и Маррог, даже Элиас и Глайм. Я посмотрела пятнадцать минут, почувствовала, как защипало в носу, отдышалась, выпила воды, и зачем-то перемотала в самый конец. И не пожалела - в кадре появился сам «режиссер».
        - Таиса, привет. Если ты это смотришь, значит, нас больше нет рядом. Я знал, чем все кончится, и решил подарить тебе что-то помимо обычной памяти. Бьёрн был против, думал, что тебе лучше забыть, но я считаю, что подобные чувства просто необходимо помнить. - Он вздохнул и улыбнулся. - Прости, если чем-то обидел или расстроил тебя. Обещаю приглядеть за другом и помочь ему найти дорогу домой. Но не на Терру, конечно, а к тебе. Пусть хотя бы у одного из нас будет настоящий дом.
        Он послал мне изящный воздушный поцелуй и видео закончилось. Понимая, что нельзя и дальше мучить себя, я все равно раскрыла письмо. «Моя любимая Тая! - писал Бьёрн. Почерк у него был размашистый и затейливый. - Ты знаешь, я не умею говорить красиво, а пишу и вовсе отвратительно. Халли долго уговаривал меня отдать тебе эти видеозаписи, а потом ворчал, что я должен «правильно» попрощаться. И я прощаюсь в этом письме. Будучи взрослым, я никогда не плакал, и, по правде говоря, боюсь, что это случится впервые совсем скоро. Надеюсь, ты не увидишь моих слез. Я ведь трус, малышка, и предпочту повернуться спиной и дать деру, только бы спастись от боли. Возможно, так тебе будет легче - не взваливать на плечи еще и мои муки. К тому же я заслужил их за свою жадность. Мог бы не приходить тогда в твой сад, но приперся, желая доказать себе, что не смогу полюбить снова. Да, милая, именно такова была моя цель...»
        Я посмотрела на дочку сквозь стекло. Он получил весомое доказательство того, что счастье возможно.
        «Я спрячу воспоминания о тебе, потому что привык прятать все, что мне дорого, - продолжал Бьёрн. - Затаись и ты, милая, потому что так будет правильно для вас обеих. Я многого боюсь, Тая, но все эти страхи не сравнятся с главным - причинить тебе еще худшую боль. Тогда, в пустыне, настало одно из самых страшных мгновений в моей жизни. Я видел в твоих глазах ярость, что может быть вызвана только невосполнимой утратой. И подумал, что ребенок умер. Я хотел тотчас наброситься на Элиаса, но ты сама сделала это. А потом мы были так холодны, так далеки друг от друга, что я снова испугался. Знал, что все равно потеряю тебя, иного пути не было, но боялся не попрощаться с теплом и нежностью. Оставить после себя добрую память… На самом деле, я люблю фотографии, но только если в них есть смысл. Посмотри во внутреннем потайном кармане, малышка…»
        Я тотчас схватила сумку. Еще одно богатство таилось внутри: небольшая стопка фотографий, причем и старых тоже.
        «Отдаю тебе на хранение, Тая, потому что знаю - ты сбережешь их лучше меня. Может, хотя бы эти картинки вызовут улыбку. Особенно та, где мы с Халли еще мальчишки…».
        Я подолгу смотрела на каждое фото. Вот он, маленький Бьёрн. Ужасно симпатичный, и сразу понятно, какова станет Любимка. Рыжие кудряшки, темные космические глаза, на носу и щеках - коричневые пятна. Рядом стоял Халли - золотоволосый, веснушчатый, худой, как жердь. В руках у него был мячик, одежда замызганная. Наверное, они играли в грязи и получили за это от родителей. Но улыбались торжествующе, словно радовались быть именно такими. Интересно, кто их фотографировал?
        Были там и более поздние фото - Бьёрн в форме, среди однокурсников, Бьёрн с какой-то девушкой, судя по похожести, сестрой. Бьёрн на корабле - стоящий в профиль, со сложенными на груди руками. Серьезный, строгий, сосредоточенный. Я знала его другим.
        Мне стало страшно потерять это сокровище. Я нашла большую металлическую коробку из-под конфет и убрала в нее фотографии. Камера отправилась туда же. В комнате был единственный тайник - половица возле кровати поднималась, открывая небольшую пещерку. Я устроила его, будучи подростком, чтобы прятать ценное от брата, но долгое время он пустовал.
        Я убрала коробку и, подумав, задвинула доску. Пусть письмо побудет со мной. Трогая плотную бумагу, я чувствовала тепло пальцев Бьёрна…
        Слезы были привычны и необходимы, но я плакала тайно. Прогнала Ариэль и Муна, когда они позвали поужинать с ними. Мне хотелось остаться наедине с горем. Странно, ведь несколько часов назад я была рада вернуться к семье.
        «Я не мечтал ни о чем подобном - уютный домик, спрятавшийся среди лесов, сады, этот бассейн под открытым небом. На Терре нет таких мест, и они никому не нужны. Жить в одиночестве без сети и общения через нее - безумие. Люди нуждаются в постоянном виртуальном взаимодействии, и это их главный наркотик. Спасибо, что помогла мне понять глубже эту зависимость. Пока вот так не поживешь средь естественной природной красоты - не ощутишь всех различий. В то время как одни не могут не заснять каждый свой шаг - не для того, чтобы ухватиться, а потому, что привыкли, - вы с Любимой будете идти по берегу и смотреть на воду, небо, горы, и будете принадлежать друг другу всецело. Мгновениями нужно дышать, и все, что встает между нами и настоящим, отнимает важные частицы чувств. Знаю это, сам был помешан на ай-нете. Одно дело, когда ты фотографируешь, чтобы поймать нечто неуловимое, незаметное глазу, и другое - когда это вошло в привычку, стало обыденностью. Аннабэль любила так делать. Иногда она ловила меня, умывающегося, порой снимала спящим, и я бесился, видя подобные «милые» фото. Люди подсели на жизни друг
друга, просматривают их, не забывая отдавать свои. И я не против этого, но на Терре давно утратили чувство меры. Поэтому еще об одном прошу, милая: оставайся собой, прекрасной хозяйкой цветущего поместья. Тебе не нужны нарисованные брови и заснятый на видео процесс готовки блинов. Ты умеешь просто наслаждаться происходящим, и это бесценно. Кстати, твои блины я буду помнить всегда. Ничего вкуснее в жизни не ел…»
        Буквы начали расплываться. Я сжала письмо и решила вернуться в комнату - отдохнуть, прийти в себя. Но не смогла, захотела дочитать.
        «Я жалею, что не говорил чаще о том, как сильно тебя люблю. Я повторял это Анни, но она всегда отвечала улыбкой, не признаваясь в ответ. Со временем это начало раздражать, и слово «любовь» стало запретным. Я многое запретил себе, но, когда обрел тебя, как будто очнулся от многолетнего кошмара. Я перестал быть должником, ведь ты ничего не требовала взамен».
        - А говоришь, не умеешь красиво излагать мысли, - пробормотала я, борясь с очередным потоком слез.
        «Я уже скучаю, Тая. Пишу это и тоскую по тебе. Но обернусь, посмотрю, как вы с малышкой спокойно спите - и мне становится мирно. Я буду каждый день думать о вас и желать «доброй ночи». И услышу, если ты мне ответишь. Я бы согласился отдать все, чем владею, только чтобы быть с вами. Надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня… Хотя нет. Знаю, ты уже простила».
        - С любовью, твой капитан, - вслух прочитала я.
        Стану каждый вечер перед сном плакать - полегчает? Вряд ли. Я зажала письмо в руке и пошла спать. Если оно будет под подушкой, Бьёрн наверняка мне приснится.
        Но он так и не пришел.
        Мама сводила меня с ума. Она приехала через неделю после того, как я вернулась домой, и теперь настаивали на том, чтобы пожаловаться на Бьёрна «высшему руководству». По ее словам, у папы были связи, и он мог связаться с начальником начальника, а тот - со своим начальником… В итоге у меня случилась истерика. Слава богу, Ариэль и Мун выгуливали Любиму в саду, и дочка ничего не слышала.
        Мама была оскорблена поведением Бьёрна и не хотела понять, что он не мог иначе. Она жалела меня и «брошенного» ребенка.
        - Я знаю, ты любишь его, но давай поступим правильно!
        - Услышь меня! - завопила я после нескольких неудачных попыток до нее достучаться. - Будь на моей стороне! Если ты сейчас не поймешь, потом будет поздно.
        Мама всплеснула руками и опустилась на диван.
        - Тая…
        - Да, я буду орать, если иначе ты не понимаешь!.. Уф, что же это такое… Совсем уже себя не контролирую. Мама, не надо. Молча выслушай всю историю до конца, а потом либо подставь меня, либо поддержи.
        И она слушала. Я долго говорила, целый час, если не больше. От самого начала и до конца. Со слезами, болью и улыбками. О Бьёрне, о его жене, об Элиасе. Об Авроре и работорговцах. О Хадре и ее «стае», и безумной юной любви к золотому терронцу. О них всех. Казалось, это произошло в далеком прошлом, но я могла коснуться его и не собиралась отпускать.
        - Если ты будешь трезвонить на каждом углу, что Любима - дочка Бьёрна, ее у меня отнимут. Мы не должны высовываться. Тихо, спокойно станем жить для себя. Бьёрн никогда не предавал меня. Он полюбил, и в этом наша общая печаль. Не пытайся сломить мою веру в него, ничего не выйдет. Я бужу ждать. Я продолжу любить. Это - мой выбор, мама! Не твой, не папин, ничей, только мой. И у меня хватит сил справиться с чувствами и остаться собой.
        Она долго молчала, глядя в окно, а затем поднялась и шагнула ко мне.
        - Прости. Я думала, что поступаю правильно. Не хочу делать тебе больно. Давай начнем сначала? Я постараюсь принять Бьёрна, а ты позволишь мне заботу.
        - Хорошо.
        Мы обнялись, и мне полегчало.
        - Папа когда приедет?
        - У него много работы, но он постарается навестить тебя на следующие выходные. Кстати, ты не против, что Ари и Мун поселились здесь?
        - Буду против, если они надумают уезжать.
        Жизнь понемногу входила в колею. Не скажу, что я была счастлива, но и плакала немного - всего-то по часу полчаса перед сном. Это стало привычкой и спасало от боли, которая обострялась ночью, а утром мне верилось в лучшее.
        Любима развивалась быстро. Очень скоро она начала ходить вдоль дивана, а потом - стоять без опоры. Доча ползала по всему дому, и приходилось постоянно мыть полы. Я даже хмыкнула разок, увидев Муна со шваброй и в старых джинсах. От его былой таинственности и следа не осталось, но он по-прежнему был красив и обаятелен. Я радовалась, глядя на зятя и его трепетное отношение ко всему окружающему. Особенно нежен он был с Ариэль. Поначалу казалось, что чужое счастье станет колоть глаза, но мне в их обществе, наоборот, было спокойнее.
        Мы договорились, что ничего не сообщим родным о появлении Любимы. Пойдут слухи, и постепенно люди догадаются, от кого я родила малышку. Но что-что, а держать рот на замке мама умела. Ариэль и Мун тоже помалкивали, и первое время все было тихо. Несколько раз приезжал папа, и остался в восторге от внучки. Любима очаровывала с первого взгляда, от ее улыбки таяли сердца взрослых. А уж когда она начинала гоготать, всем хотелось непременно взять кроху на руки и поцеловать. Если она была не против, я с радостью отпускала ее «покататься».
        Так и шло время. Любиме исполнился год. Она ходила за ручки, обожала разрушать башни, которые ей строил Мун, но больше всего любила смотреть видео «про папу». Это стало нашим постоянным ритуалом - по чуть-чуть каждый вечер. И я изо всех сил старалась не показывать, как огорчают меня эти сеансы. Любимке нужен был верный образ, а мне хватало тайных слез. Теперь я плакала реже, и потаенная боль, хотя и ослабла, но не покинула сердце. Когда летишь на корабле, ощущаешь время иначе. Бесконечность космоса учит внутренней дисциплине и сдержанности, отчего и проораться хочется чаще. Живя в своем доме, встречая рассветы и закаты, ясно чувствуешь ритм солнца, и наступает приятное расслабление. И, хотя я страдала, но выносила муку стойко, понимая, что либо смирюсь, либо сдамся и превращусь в вечно хмурого, печального, жалующегося на судьбу человека. Уж точно не такая мама была нужна активной и жизнерадостной малышке!
        Мы бывали в городе нечасто, но, дабы избежать гадких слухов, я сразу донесла до местных, что отец Любимы в командировке. Главное было в том, что он есть, остальное - не так важно. Конечно, на удивительную девочку поглядывали с интересом, да и первое время очень уж часто к нам подходили поздороваться любопытные мамы. Я старалась больше говорить о простых и обыденных вещах - прикорме, одежде и первых словах, и в конце концов даже завела подруг. Порой они даже приезжали к нам в гости - Элина и Берта со своими крохами Женей и Ритой. И сразу стало понятно, кто лидер в детской группе. Любима, несмотря на возраст, вполне сносно «командовала» коллективом. За ней тянулись остальные, они и слушали ее внимательно, когда малышка что-то лопотала. Были и стычки из-за кубиков, машинок и кукол, но в целом они играли замечательно. К полутора годам дочка уже говорила множество слов и была заводилой во всех играх. Совершенно точно она унаследовала организаторские способности от папы, ведь я всегда предпочитала быть ведомой.
        Жизнь наладилась и устоялась. Я все реже позволяла себе надежды и перестала мечтать. Все уже случилось, теперь оставалось только ждать. У меня появилось свободное время, и я решила заняться собой. Начала с пробежек, много плавала даже несмотря на плохую погоду, увлеченно делала особые упражнения с Муном. Когда он предложил поучиться рукопашному бою - согласилась с радостью. А вот Ариэль осваивала управление кораблем.
        - Я вожу машину и не имею проблем, но в небе совершенно теряюсь! Это жутко сложно… - она отдышалась. - И восхитительно. Тебе надо будет попробовать, Тая.
        - Обязательно, когда Бьёрн вернется. Он меня научит.
        Сестра всегда улыбалась, когда я говорила о нем. И не сочувствующе-покровительственной улыбкой, а тепло, нежно, с доверием. Она верила вместе со мной. А вот Мун никогда эту общую веру не поддерживал.
        - Ты не понимаешь, Таиса. Я просто взял и все бросил. Бьёрн так сделать не может, он - капитан, ответственное лицо, за ним многие годы следовали лучшие из воинов. Они не поймут. И его семья, то есть родители… Это сложно. Если он и найдет выход, то нескоро. Нельзя вычеркнуть из свода законов тот, что о связях «на стороне».
        - Мун! - воскликнула Ариэль сердито.
        - Простите, - откашлялся мужчина. - Так у нас обычно говорят. Я не хотел тебя обидеть, Тая.
        - А я и не обижаюсь, еще чего! Вот только не пойму, почему это мы - плохая сторона? У вас ведь не хватает женщин, а здесь их до фига и больше, и многие - умны и красивы.
        - Со временем миры смешаются, - задумчиво произнес Мун. - То есть - скорее всего. Тогда и предрассудков не останется.
        Пришла первая осознанная зима Любимки. Она полюбила снег и обожала плюхаться в сугробы, особенно если кто-то из взрослых падал вместе с ней. К сожалению, с друзьями доводилось видеться нечасто - попробуй, доберись до нас по заснеженным дорогам! Но вскоре Мун пригнал откуда-то небольшой четырехместный вездеход - и Новый год мы отмечали большой компанией: мама с папой, мы с Любимой, Селеста, Саша и Сантия с теперь уже мужем Матвеем, Ариэль и Мун, Элина и Берта со своими семьями. Что интересно, последние были женаты на мужчинах-братьях, а потому носили одну фамилию.
        Я знала, что многодетное семейство Кауни прибыло в наш город издалека, и их парни - пятеро мальчишек - пользовались огромной популярностью. Элина без особых усилий завоевала среднего брата, Берта, будучи милой и красивой, понравилась второму с конца. Младшему Кауни было всего шестнадцать, и он не торопился заводить семью. Но очаровать успел половину горожанок - единственный среди братьев светловолосый, с мамиными серыми глазами. Остальные пошли в отца - смуглые, темноглазые и черноволосые. И Женя унаследовал отцовские черты, в то время как Рита была русоволосой. Так что детки были очень разными, и я, сделав фото, улыбнулась этому.
        В серединке стояла Любима - плотная, высокая для полуторагодовалой девочки. Ее лицо нельзя было не запомнить - губы, брови, носик, и глаза, конечно, - все «инопланетное». Рыжие кудряшки мы украсили заколками с вишнями, которые отлично смотрелись с блестящим бордовым платьем. Справа от Любимы с открытым ртом застыл Женя - лохматый, с глазищами на пол-лица, такой же кудрявый, как подруга. Он был чуть повыше и во время съемки пытался прыгать, потому и застыл в кадре с перекошенным от старания лицом. Слева примостилась Рита - с двумя короткими хвостиками на светлой головке, голубоглазая и с ямочками на круглых щеках. На ней было светло-розое платьице, и она изящно его демонстрировала. Я долго смотрела на фотографию, желая, чтобы ее когда-нибудь увидел и Бьёрн. Потом отбросила эти мысли и вернулась в реальный мир.
        Раньше на праздники я позволяла себе желания и мечты, теперь просто ела, дарила подарки и старалась больше времени проводить с детьми. Играя с малышами, я чувствовала себя лучше. Ты просто даришь свое время, искренне внимаешь им - и дети отвечают такой же искренностью.
        За столом Аврора сообщила всем радостную новость.
        - Скоро в рядах малышей будет пополнение. Надеюсь, получится мальчик.
        Я первой обняла сестру. То-то Мун улыбался торжествующе весь вечер! Мне было радостно, пока не пошла укладывать Любиму. Я снова смотрела на Бьёрна и ощущала тягучее одиночество. Что он делает сейчас? Печален, как и я? Молча сидит за штурвалом где-то в космических широтах, или бредет по пустынной планете, думая о дочке? Холодно ему или жарко? А что, если он ранен и страдает от боли?
        Я снова плакала в подушку, а наутро, моя горы посуды, старалась верить в лучшее. Время не лечило, оно учило меня подавлять боль, а это совершенно разные вещи. Я училась сдержанности и копала для всех неугодных чувств глубокую яму.
        Зима затянулась, зато весна была стремительной. Снег стаял быстро, и мы заказали коляску-вездеход с широкими колесами. Правда, Любима предпочитала топать своими ногами по колено в грязи, но когда засыпала, я клала ее на удобное сиденье и долго бродила по берегу, думая обо всем сразу.
        И вот в один из дней, в конце мая, мы были на пляже вдвоем. Малышка только-только уснула, и я поставила ее в теньке чуть в отдалении, а сама села читать. Книга была из тех, что успокаивают - записки путешественника.
        Человек, идущий к нам по берегу, сразу насторожил меня. Наверное, потому, что он был терронцем, к тому же военным, в форме как у Бьёрна.
        - Таиса Беляева?
        Я закрыла книгу. В этом мужчине было что-то жуткое, и смотрел он с ехидным торжеством и высокомерием. Наверное, именно так чувствует себя муха под взглядом человека со свернутой газетой.
        - Да.
        - Приветствую. Я капитан Кэд Фроуди.
        Тоже каштановые волосы, но глаза светлые, с маленькими зрачками. Он был высок и широкоплеч, а руки длинные, в перчатках. Зачем в такую жару надевать перчатки? Я поднялась с бьющимся сердцем. Как говорил Мун, если чувствуешь хотя бы малейшую угрозу - не давай врагу преимуществ.
        - Чем обязана?
        - Я хотел бы задать вам несколько вопросов.
        - Побеседовать или допросить?
        - Пока что первое, а там видно будет. - Он огляделся. - Оставили дочку дома?
        Я возблагодарила Любимин крепкий сон и густые кусты.
        - Вы о ней говорить пришли?
        - О вас и капитане Алене.
        - Личные отношения - не ваше дело.
        - Ошибаетесь, мое. Я представляю комитет по учету полукровок. Если ребенок здоров и хорошо развивается, он ценен для Терры.
        Меня прошиб холодный пот.
        - Капитан Ален не заберет ее.
        - Он и не станет, но высшее руководство заинтересовано в свежей крови. О, это всего лишь выражение, не пугайтесь!
        Мне куда больше хотелось звездануть его по голове лежащей поблизости корягой.
        - Вы собираетесь забрать мою дочь и предлагаете смиренно принять расставание?
        - Я лишь хочу, чтобы все было по закону. Капитан сокрыл вас, но не ему решать, что будет. Без матери девочка, конечно, станет тосковать…
        Сама того не ожидая, я залепила ему пощечину.
        - Пошли прочь отсюда!
        Мужчина потер челюсть.
        - Хм. Неужели собираетесь воевать? Рассудите сами, Таиса: неподчинение будет иметь последствия не только для вашей семьи, но и для вашего мира.
        - То есть вы уже все решили?
        - Я должен увидеть ее.
        - У меня есть право не позволять незнакомцам касаться ребенка и говорить с ним.
        - А, этот глупый закон вашего мира…
        - Он не сравнится с величайшим идиотизмом законов Терры.
        Мужчина усмехнулся.
        - Сегодня вечером буду у вас. Кстати, не советую волновать сестру, женщине в ее положении ни к чему смотреть на драки и слушать душераздирающие вопли.
        Он повернулся - и пошел прочь, а я, дождавшись, пока скроется за лесом, со всех ног кинулась к дочке. Сама не помню, как перла коляску по пескам, через лес и к дому вдоль грядок.
        - Мун!!!
        Мужчина выскочил из комнаты. Слава богу, Ариэль спала в гамаке на заднем дворе.
        - Некто Кэд Фроуди только что угрожал забрать мою дочь!
        Терронец выдохнул, нахмурился и быстро огляделся.
        - В дом. Собирай вещи. Еды на несколько дней, теплые одеяла, воду, лекарства. Так, словно пожар начался, поняла? Все ценное и необходимое.
        - Мы улетаем?
        - Я спрячу вас и вернусь в усадьбу.
        - Спрячешь где?
        - Есть только одно место, куда они не сунутся - голубая горная долина.
        - О! Но Ариэль…
        - С вами.
        - Мун, ты не можешь ее бросить. Ваш ребенок…
        - Теперь здесь мой дом, Таиса. И мой сын, когда повзрослеет, будет знать, что его отец не дает в обиду тех, кто ему дорог. Ты и Люба - моя семья. Ариэль - моя любовь, а это место - наша светлая обитель. Они разнесут здесь все, если никого не обнаружат. - Он шагнул и сжал мое плечо. - Собирайся и иди будить сестру. Все будет хорошо.
        Я действовала как во сне. Проснулась Любима, и я дала ей сок. Потом подняла Ариэль, и, хотя сестра изо всех сил старалась не показывать страха, я знала, что она в ужасе от предстоящего.
        И уже на пороге, с сумками в руках, меня настигла чудовищная мысль
        - Передатчик! О, боже! Мун, мне ведь ввели его в больнице! Все пропало…
        - Эм… - он отчаянно поглядел мне в глаза. - Я могу попробовать достать его… Один раз у меня получилось…
        Никогда еще не видела его таким растерянным.
        - Нет. Летите без меня.
        - Мама? - заволновалась Любима.
        Я взяла ее на руки и крепко обняла.
        - Я позже к тебе приеду, лисенок. Ты сейчас отправишься на красивое голубое озеро и там побудешь с тетей Ариэль, хорошо? Там стрекозы, и большие цветные бабочки, и много цветов. Хочешь посмотреть?
        - Да… - неуверенно сказала дочка. - А ти сколо пидёшь?
        - Да. Мне нужно ненадолго остаться.
        - А папа када плиедеть?
        Это был стандартный ежедневный вопрос, и я ответила как всегда:
        - Нескоро, малышка. Он много работает.
        Любима вздохнула. Она постоянно целовала изображение папы на экране. Первое время я пробовала это запрещать, потом перестала. Хорошо, что он был у нее хотя бы так, ведь за эти месяцы я успела понять: полагаться нужно только на себя и на тех, кто рядом. И в этой ситуации ждать чуда не следует - Бьёрн не придет и не спасет нас.
        - Теперь иди к дяде Муну и слушайся его во всем. Вот твоя ляля, потом расскажешь мне, как вы играли и что интересного видели.
        Мун взял малышку на руки.
        - Я вернусь к тебе, - сказал он, глядя мне в глаза.
        - Не надо.
        - Нет, надо! - вдруг сказала Ариэль. - Мы с Любой и без вас справимся. Будем венки плести, да, пельмешек?
        - И каяблики пускать, - сообразила Любима. - Да-а-а! Каяблики!
        Теперь она была рада путешествию, и мне немного полегчало. Малышка помахала мне из иллюминатора, корабль медленно поднялся в небо и скрылся в облаках.
        На сей раз слез не было. Я готовилась к бою. Главное, чтобы у Муна был план помимо бегства, а уж вместе мы справимся. И только потом я поняла, что Терра загнала нас в тупик. Не было выхода из этого лабиринта кроме как принести жертву, но кто должен был стать ей?
        Я села на крыльцо с ружьем наперевес. Не зря ведь Глайм давал мне читать свод межпланетных законов. Выкручусь, если смогу, и пусть этот капитан Фроуди подавится своими угрозами!
        Глава 20
        Через пару часов мне захотелось есть. Хорошо, что Любима уже почти не брала грудь, и я отпустила ее с запасом овощей, фруктов и каш.
        Еще раз оглядевшись, я пошла на кухню обедать, а ружье положила на стул. Не станут же они брать дом штурмом! Суп, сваренный накануне, показался безвкусным. Я залила его в себя, потом зашла в комнату переодеться, выбрав темные джинсы, черную толстовку и пыльную кепку. Вот он, суровый вид! Настоящая свихнувшаяся колонистка, не любящая, когда чужие лезут на ее территорию.
        Темнело, и я нервничала. Где же Мун? Побоялся бросить жену и племяшку? Возможно, оно было и к лучшему. Мне даже как-то легче на сердце стало - пусть одна, зато все любимые люди в безопасности.
        А если нет? Я погнала прочь страшные мысли, и тут вдалеке послышались шаги. Оружие было под рукой, в нише за окном, но тотчас хватать его не годилось.
        Четверо. Во главе - Фроуди. Он вежливо улыбался. Я оглядела терронцев и поняла, что они пришли безоружными. По крайней мере, нигде ничего не висело, но, возможно, у них было что-то спрятано под одеждой? Хотя, вероятнее всего, они меня совсем не боялись и думали взять голыми руками.
        - Добрый вечер, Таиса, - сказал капитан.
        - И вам здравствовать, только лучше остановитесь.
        - Почему это? - усмехнулся он, но шаг замедлил, словно крался к добыче.
        - Потому что я вас не приглашала и, не ровен час, сердиться начну.
        - Как страшно. Может, тогда, присядем вон там?
        - Вы присаживайтесь, господа, а мне и на крыльце хорошо. Кстати, по закону вы не имеете права войти в дом без моего согласия и тем более шастать по моей земле.
        - Согласно документам, собственность поделена между вами и братом, а его разрешение у нас имеется. Хотите - позвоните, убедитесь.
        Я была уверена, что брат действительно дал согласие, даже не разобравшись, что к чему. Вот же гадство! Фроуди уселся на лавку и закинул ногу на ногу. Мне хотелось взять вместо ружья сковородку, желательно, раскаленную, и прижечь его самодовольную физиономию.
        - Собственно, посещение ваше бессмысленно, - ровным голосом сказала я. - Любимы сейчас нет дома, гостит у родственников.
        - Какое внезапное путешествие!
        - Отнюдь. Если бы вы утром не вели себя нагло, узнали бы, что она отбыла еще вчера.
        О, как врать научилась! Мне было мерзко, но иного выхода я не видела.
        - А вы знаете, что не должны лгать представителю Терры? - сразу разгадал меня Фроуди. - Это наказуемо, и серьезно. Сядете в тюрьму, Таиса, и вовсе не увидите дочь. - Он поднялся, и трое безразличных к происходящему мужчин встали за его спиной. - Где девочка? Я увижу ее сегодня, даже если мне придется вломиться в чужой дом ночью.
        - Я вас, капитан, не боюсь. И зря вы угрожаете, потому что я хорошо знаю свои права.
        - Неужели?
        - Да! Ребенок, рожденный за территорией Содружества, имеет статус «Свободного», пока ему не будет с согласия матери и отца присвоен статус гражданина одной из Восьми планет-гигантов. Независимо от происхождения отца и матери он до своего тринадцатилетия не может быть отдан на воспитание в приемную семью, если жива родная мать или иные родственники по материнской линии. Доказательством рождения за Завесами служит либо индикатор матери, введенный при беременности, либо должны быть приведены свидетели рождения - врачи, акушеры, неонатологи.
        - И у вас есть свидетели? - холодно спросил он.
        - Найдутся.
        Ага, занервничал! Его чувства было легко прочесть по глазам, но они оказались мимолетны. На смену недовольству пришло уверенное торжество.
        - На тот период, что будет необходим для поиска, ребенок должен быть на территории, близкой к Терре: одном из спутников или ближайших колониях, - и добавил с наигранным дружелюбием: - С матерью, конечно.
        Мне было, чем крыть.
        - Только если мать здорова и привита.
        - А вы больны?
        - Простудилась, а на многие вакцины у меня аллергия.
        Снова ложь, у меня в помине не было реакций на лекарства.
        - Сочувствую, но вам все равно придется со мной пойти. Вместе мы отправимся за вашей дочерью, а потом - на корабль содружества.
        - Только если не исполнить второе условие - прочитать индикатор.
        - Он у вас есть?
        - Да. Вот только не в вашей компетенции его опознавать, уважаемый капитан. Это должен сделать специальный доктор в присутствии полиции, юриста и одного родственника.
        - А, может, вам пригласить всех членов Комитета по правам колонистов? - сказал он с плохо скрываемым раздражением.
        - Можно только председателя.
        - Вы забываетесь. Живо пакуйте вещи, или будет по-плохому! Мое терпение на исходе. Знаете, я не всегда использую мягкие методы.
        - Поэтому притащили с собой троих? Боялись со мной не справиться? А если здесь где-нибудь камера припрятана и наш диалог записывается, что делать будете?
        - Не держите меня за дурака, Таиса! Все ваши приборы заглушены, и ни телефоном, ни камерой вы воспользоваться не сможете.
        - А как же брату позвонить? Что-то вы темните, уважаемый…
        Он шагнул вперед, и я поняла, что пора действовать жестче. Наверняка со стороны смотрелось жалко: оборванка с двустволкой, да еще в грозной позе.
        - Стоять, или я вам ногу прострелю! Учтите, стрелять меня учил дед, а он бывший военный. Не промахнусь.
        - Тогда уж точно сядете, - оскалился Фроуди.
        - Даже по законам Терры самозащита - не преступление. Скажу, что вы угрожали меня убить. Кстати, ради дочки я готова закопать ваши трупы в саду.
        - Ложь! Вам духу не хватит! С такого расстояния мне оторвет ногу - крови-то не боитесь?
        - А вы суньтесь - и проверим.
        На самом деле в двустволке были специальные «пугалки». Крупная соль, конечно, причинит муки, но не убьет. Составной сбор патронов был своего рода хобби дедули. Страшные боевые я заряжать не стала, зная, что со злости могу и пристрелить негодяя. Сердце громыхнуло в груди - глаза Фроуди похолодели.
        - Вынуждаете, - сказал он, и вдруг один из мужчин стремительно достал откуда-то из-за спины темную штуку.
        Выстрел был почти беззвучным, и, уже чувствуя в себе иглу, видя приближающихся терронцев, я спустила курок. Послышался вопль, и меня стало погружать в мутную, отвратительно вязкую пелену.
        В себя привел сладкий вкус крови, и я открыла глаза - моя комната, лежу на кровати.
        - Ну что, Таиса, приступим к новому разговору?
        Я попыталась вскочить, но ноги не слушались. По подбородку текло, левое колено онемело, голова кружилась. Кажется, я лицом вниз рухнула с крыльца. Судя по всему, на руке были сломаны, по крайней мере, два пальца, да и носу досталось. Было больше противно, нежели больно, а еще во мне закипал гнев. В самом деле, зачем было меня ловить? Свалилась - и хорошо. Наверняка надеялись, что, почувствовав боль, я пойду на попятную.
        Нет уж. По сравнению со схватками все эти переломы, вывихи и ссадины были терпимы. Я подняла глаза: Фроуди сидел на стуле, удобно облокотившись о спинку.
        - Я вам уже всё сказала.
        - Вы подстрелили моего парня.
        Я едва сдержала довольный смех.
        - И поделом! Пришли с тремя громилами, решив, что, едва их завидев, я безропотно сдамся?
        - Обычно они делают за меня грязную работу.
        - Допросы устраивают?
        - Нет, что вы. Этим я занимаюсь лично. Ребята всего лишь мусор выносят.
        - Ваши отвратительные намеки меня не страшат, Фроуди!
        - Вы глупы. Не понимаете, что есть унижение и принуждение. Вас еще ни разу в жизни не обижали по-настоящему. Неужели хотите, чтобы это случилось впервые сейчас, здесь?
        Я плохо соображала, и действительно не осознавала, что он имеет в виду. Грабеж? Избиение? Изнасилование?.. и все-таки, несмотря на дурноту, во мне не ожил древний страх.
        - Значит, станете истязать раненую женщину?
        - Стану, - спокойно отозвался он. - Я делаю это во благо Терры.
        - Из-за одного ребенка?
        - У меня длинный список, Таиса. Вы одна из многих. Я привык к тому, что люди цепляются за то, что им дорого.
        В прикроватной тумбе лежал пистолет, и я как будто случайно подвинулась ближе к ящику.
        - Я вас плохо вижу.
        - Сотрясение, полагаю, - отозвался он.
        - По закону вы не имеете права…
        - Да к демонам эти законы! Мы одни, свидетелей всего, что произойдет, не будет. Я могу потом рассказать что угодно, и мне поверят. Вас же слушать никто не станет.
        - Неправда!
        Он вздохнул и поднялся.
        - Не думайте, что сможете меня провести. Что у вас там? Нож?
        Я стремительно открыла ящик, и в тот же миг мужчина бросился на меня. Бить я не могла, но укусила его за руку. Нащупала рукоять пистолета и, вытащив его, выронила на пол.
        - Зря… - пробормотал Фроуди.
        Я вцепилась ногтями ему в щеку, потом с дуру боднула головой и тотчас отключилась. Мгновение темноты - и он стоит надо мной с оружием. Позиция была удобной, чтобы ударить подло, и я распрямила ногу.
        Попадание было четким. Мужчина взвыл, но оружие не выпустил, к тому же его стопа обрушилась мне на живот. Сквозь тошнотворную боль я ощутила, как ослабела его хватка, и попыталась выдрать оружие. В ход снова пошли зубы, ноги, руки… и я упала на пол, судорожно вцепившись в пистолет.
        Фроуди наступил мне на руку, но грохот выстрела все же прозвучал в тишине дома. Стало душно и тошно, и я завопила, как безумная. С треском распахнулась дверь, топот ног ударил по уху, а потом до меня донесся почти звериный рык. Я медленно повернулась на живот, понимая, что больше драться не могу, и не понимая, что происходит в комнате. Я не успела разглядеть сцепившихся: они налетели на выключатель, и комнату поглотила тьма, которая вскоре обрушилась и на мое сознание.
        Открыв глаза, я сразу поняла, что нахожусь не дома. Белая комната - конечно же, больничная палата. Напротив моей кровати пустая постель, окно приоткрыто, и свет льется сквозь шторы. Утро или день, и сколько времени прошло? Я осмотрела себя: гипс на кисти, нога перебинтована туго и неприятно. В голове как будто что-то протухло, да и живот крутило. Мерзкое состояние, но я не могла лежать.
        - Вы с ума сошли?
        Вошедшая медсестра стала укладывать меня обратно, и ей это удалось - мое тело, словно студень, неустойчиво тряслось.
        - Мне нужно домой.
        - Еще чего! У вас сотрясение, вам сейчас вообще нельзя вставать. Помните, что произошло?
        - Кажется, да.
        - Хорошо. Сейчас все необходимое вколю и позову вашего мужа.
        - А?..
        - Он уже два часа здесь.
        Меня охватило восторженной надеждой. Неужели Бьёрн?!
        - Ложитесь, я поставлю вам систему. Аллергия на лекарства есть?
        - Нет.
        Она проделала все ловко и быстро, а я от нетерпения даже не ощутила иголки.
        - Отдыхайте. Повезло вам, что супруг вовремя вернулся с работы. С давлением шутки плохи!
        - Что?
        - Вы упали с крыльца и сильно ударились. В следующий раз пейте таблетки, чтобы голова не кружилась, а еще лучше обследуйтесь.
        Боже, а вдруг это Фроуди меня сюда засунул и представился моим мужем?
        - Спасибо, - тихо сказала я, и женщина вышла.
        Через минуту в дверь без стука зашел Мун. Облегчение смешалось с разочарованием, и я выдавила улыбку.
        - Привет, «муж». Как ты? Где Любима и Ариэль?
        Мужчина сел на край постели и осторожно обнял меня.
        - Они в порядке. Бога ради, Таиса, что произошло? Это Фроуди с тобой сделал?!
        - Я упала с крыльца по его вине, да. - Голова была чугунной, и стало подташнивать. - А еще ранила одного из тех шестерых… то есть четверых… что с ним пришли. И, кажется, они меня ударили… - Словно в бездну упала - никакого отклика памяти! - Или он ударил… Не помню! Я вообще не уверена в том, что видела.
        Мне стало страшно.
        - Позвать врача? - заволновался Мун.
        - Нет! Расскажи, что произошло с вами? Как Любима и Ариэль?
        - Мы не могли пробиться в долину через полосу грозы, а, когда я их там высадил и полетел обратно - корабль словно с ума сошел. Где-то в двенадцать я прибежал в усадьбу и нашел тебя на постели. Двери были нараспашку, в комнате словно звери друг друга драли… Я чуть с ума не сошел, думал, это твоя кровь на стенах.
        - Боже…
        - Ты точно не помнишь, что произошло?
        Я начала рассказывать, как сидела с ружьем на крыльце, потом воссоздала наш диалог с капитаном… Дальнейшее плыло, сокрытое чернильно-синим холодом.
        - Я выстрелила, но не помню, в кого! И в меня, кажется, стреляли…
        - У тебя нет пулевых ранений. Я не понимаю… Где Фроуди и его люди? Как ты оказалась там одна, если они приходили?
        - Не знаю. Не помню… Черт, как же трудно думать! Ты лучше возвращайся к девочкам. Я жива и скоро поправлюсь. Скажи Любимке… Ох! Скажи, что мама ее любит.
        - Предлагаешь бросить тебя здесь?
        - Именно. Если Фроуди пропал так внезапно - он вряд ли скоро вернется. Если он погиб - не вернется никогда.
        - Но кровь, Таиса! Кто и с кем сражался? Возможно ли, что ты убила капитана?
        - Знаю, что способна ударить, но вот убить… Нет. Тем более их было пятеро!
        - Ты путаешься, милая.
        - Да. Мне нехорошо.
        Мун стремительно выскочил за дверь и вернулся с врачом. Все, что после, для меня было кошмарным сном. Еще сутки или больше пришлось лежать, страдая от дурноты, потом я смогла встать, а через два дня, несмотря на протесты врачей, вернулась домой. Не могла же я и дальше заставлять дочку ждать, тем более что везти ее в больницу Мун не рискнул.
        - Мама-а-а!!!
        Любима зарыдала, и попыталась попасть ко мне на руки, но я обняла ее, стоя на коленях. Мы долго прижимались друг к другу, и мне было горько и сладко. С ней все хорошо, а мои раны скоро заживут. Фроуди исчез - и ладно. Главное, что мы с Любой вместе. Она была моим солнышком, моей частичкой и частичкой Бьёрна.
        - Лучка болить, - диагностировала малышка, тыкая пальчиком гипс. - Мама бо-бо!
        - Скоро пройдет, - сказала я, и долго гладила дочку по голове - на большее просто не было сил.
        Дома все было как всегда, и Мун уже отмыл стены и вернул на место мебель. Я проверила ружье - пусто. Кажется, я стреляла один раз, тогда где второй патрон? Пистолет тоже был пуст, и это пугало куда больше, ведь он был заряжен боевыми.
        - Ложись и отдыхай, - сказала Ариэль. - Мы с Муном позаботимся обо всем.
        Мне не хотелось спорить. Любима пообедала и уснула у меня под боком, а потом не отходила весь вечер. Только яркие кубики отвлекли ее, и я пошла в сад - искать следы терронцев. Было страшно обнаружить могилы или сваленные кучей тела, но их не было, и лесные тропы оставались нетронутыми. Разве что та, что вела к пляжу, хранила следы больших ног, но кто и куда шел, я не поняла. Терронцы словно испарились, и даже Мун не смог до конца разобраться в произошедшем.
        - Здесь была драка - это точно, - хмурясь, сказал он. - Дрались несколько человек, и делали это яростно. Трудно сказать, кто и кого бил… Но что не ты - точно.
        - Почему?
        - У тебя было бы больше синяков и ссадин. Если ты била - то кулаками, а на костяшках нет повреждений. Нет их и на лице, кроме как оцарапанный нос - следствие падения с крыльца.
        - Но пистолет…
        - Да, здесь стреляли. Я нашел четыре гильзы. И ты не говорила, что в доме есть боевые патроны.
        - Прости, не придала этому значения. Пистолетом ни разу не пользовались, и бабушка всегда подшучивала над дедом, что он зря остерегается - в округе в помине нет злодеев, кроме соседа дяди Шуры, когда перепьет. Но его всегда было достаточно напоить рассолом…
        Мун не сдержал смешка.
        - Есть еще запасы?
        - Да, в кладовке. Там в стене сейф.
        - Ясно, - рассмеялся мужчина. - Мне нравится подход твоего деда к делу. Я продолжу осматриваться, и на всякий случай установлю защиту вокруг дома. Ты не против?
        - Только «за».
        Мне было тревожно, дурацкий гипс мешал заниматься домашними делами. Хорошо еще, не пострадала правая рука. Любима ходила за мной хвостиком, цеплялась за локоть, но спустя неделю снова стала играть одна или с Ариэль. Она рассказывала, как они с тетей ночевали на озере, восхищалась «водичкой в звездочку», но я-то знала, что малышка долго плакала перед тем, как уснуть.
        Мун, как и обещал, установил на всех тропах сигнальные растяжки, которые возвестили бы о приближении людей. Едва мы покончили с ними, как погода начала портиться, и в свои права медленно вступили осень. До Любиминого дня рождения оставался месяц, и Ариэль должна была скоро родить. Чувствовала она себя превосходно, и раз в неделю посещала специальные курсы вместе с Муном. Конечно же, они выбрали партнерские роды и смогли найти хорошего врача.
        Я впала в устойчивую, прочную депрессию. Если Любима была рядом - мы смеялись, играли, гуляли под дождем в цветных резиновых сапогах. Стоило дочке уснуть или переключиться на дядю с тетей - и я сникала. В качестве лекарства от тоски старалась заниматься всем подряд, главное, что упорно и длительно. В одной из комнат мы устроили мини-спортзал, повесили грушу. Зажившей ногой я колошматила ее, ожидая, когда можно будет применять и пальцы. Гипс уже сняли, но конечность нельзя было напрягать.
        А дождь все не сдавался, и погожие дни пропали в серой пелене туманов. Я занималась заготовками, попутно размышляя о жизни. Когда Элиас похитил меня, все сломалось. Теперь не было смысла возвращаться к учебе, мое рабочее место заняли, и, хотя продуктов хватало, я чувствовала себя стесненной, изредка заходя в магазин и покупая что-то для Любимы на деньги Ариэль. Сестра возмущалась:
        - Мы совершенно бесплатно живем в твоем доме и кормимся с твоего огорода, и ты еще чувствуешь себя должницей?
        Да, я чувствовала. Они и так многое для меня делали. Мама с папой, завалившие внучку самыми интересными и качественными игрушками, тоже тратились: то зимняя куртка, то велосипед, то большая говорящая кукла. Я пыталась как-то намекнуть, что Любе хватает пары зверушек и коробки кубиков, но сама точно также зависала в магазине игрушек, любуясь на конструкторы, паззлы, упаковки фломастеров и кукол в шикарных платьях.
        У меня были скромные накопления, но оформить пособие для ребенка я не могла - Бьёрна-то супругом не укажешь, а признавать, что Любима незаконнорожденная, мне не хотелось. Не хватало ей прочерка в графе «отец»! Когда дочке требовался осмотр, мы звали соседку, бывшую когда-то заведующей детской поликлиникой. Что и говорить, она оказалась понятливой и доброй, и не приставала с расспросами, отчего такую маленькую все никак не сводят в больницу. Впрочем, в этом и не было необходимости - Любима вообще не болела, не считая соплей, когда резались зубы.
        - Это терронская кровь, - улыбался Мун. - У наших детей редко когда бывают проблемы со здоровьем.
        Он пытался утешить меня, говоря, что датчика хватит, чтобы вскоре все уладить, но я постепенно сходила с ума от неправильности происходящего.
        Несвобода, она душила меня. Словно запертая в клетке, я теряла остатки жизнерадостности и училась унылому смирению. Точнее, хотела научиться, но не выходило. То меня охватывала злоба, то печаль, то радость за растущую в неведении малышку. Как мало надо ребенку для счастья! Это взрослым все время приходится думать и решать, а она просто жила и довольствовалась настоящим.
        С момента приезда Фроуди прошел месяц, и одним мрачным утром у нас сработала сигнальная лампочка. Я была дома одна, Любима кувыркалась в зале и тотчас вскочила.
        - Огонёчек голит?
        - Наверняка это тетя Маня принесла молочко. Ты иди, пожалуйста, в спальню, и там побудь.
        - Хочу с тобой!
        - Если все хорошо, я позову тебя. Договорились?
        Дочка кивнула, но в комнату не пошла. Упрямая, она изначально не планировала от меня отходить.
        - Давай играть в прятки, - предложила я.
        Люба всегда пряталась под столом, и сейчас залезла туда же, а я взяла ружье. Ох и надоело мне бояться!
        - Мама бать пляхую пальку! Мама, полёжи!
        Так называл ружье Мун, когда Любима просила дать его поиграться.
        - Взрослым можно, - сказала я и медленно двинулась к двери. - Сиди под столом и считай.
        - Два, десять… - начала Любима. - Тырнадцать…
        Раздался вежливый стук в дверь, и у меня внутри все похолодело. Однако на крыльце стоял не Фроуди, а какой-то другой мужчина. Я тщательно рассмотрела его через стекло, а потом осторожно приоткрыла дверь.
        - Добрый день.
        - Здравствуйте. Вы госпожа Беляева?
        Снова терронец, чтоб ему пусто было! Правда, от него не разило опасностью, и выглядел он вполне приятно: светловолосый, в серой форме госслужащего, с небольшой сумкой через плечо. Глаза смотрели без вызова, спокойно и дружелюбно, но я приказала себе не расслабляться.
        - Да. Что вам угодно?
        - Я представляю Комитет по защите прав колонистов и хотел бы пригласить вас на процедуру считывания датчика. Вам известно, что это и зачем проводится диагностика?
        - Отчасти. Расскажите.
        - Хорошо. Дело в том, что вашу дочку нужно зарегистрировать. Это несложная процедура, и мы скоро все уладим. Девочку можете оставить дома или с собой взять. Врач высшей категории ЭП-10 считает особым прибором информацию в присутствии кого-то из ваших родственников - лучше родителей. Еще будут присутствовать представитель полиции вашего мира и юрист, а также я как председатель комитета…
        - Откуда вы обо мне узнали?
        - От Элиаса Бэрда.
        Я скрипнула зубами. Снова этот олух! Кто еще по его вине заявится? Президент Терры, может быть? Или сразу вся армия на танках?
        - Капитана Кэла Фроуди знаете? - спросила я, чуть шире открывая дверь.
        - Да, а что?
        - Он был здесь и угрожал мне.
        - Хм…
        - Из-за него я в больницу попала! - гневным шепотом произнесла я.
        - Возможно, вы его не так поняли… - смутился мужчина. - Он законный представитель отдела по учету…
        - Незаконорожденных, ага. Я всё поняла правильно.
        Мужчина нахмурился.
        - Пожалуйста, расскажите. Уверен, это большое недоразумение.
        Я оглянулась - за спиной притаилась Любима. Она внимательно нас слушала. При ней и не поругаешься.
        - Хорошо, но одно неверное движение - и я вас пристрелю.
        Он отступил.
        - Я пришел помочь…
        - И я приму эту помощь, если уверюсь в вашей честности. Докажите, что вы не шарлатан и не подосланы психопатом Фроуди!
        Мужчина развел руками.
        - Простите, если мой коллега вас обидел. Я и правда не представляю, чтобы он был способен на подобные деяния.
        - То есть он милый и добрый?
        - Н-нет, - запнулся терронец. - У него репутация жесткого человека, но чтобы ударить…
        - Представьте себе! Не верите - сходите в больницу Караева и попросите мою историю болезни. По вине капитана я свалилась с крыльца!
        - Извините, я, возможно, не вовремя...
        Я поняла, что кричу на него, и глубоко вдохнула и выдохнула.
        - Вы не представились.
        - О, прошу прощения. Эмро Шиар.
        Он протянул руку, и я опустила ружье.
        - Подождите здесь. Я вернусь и впущу вас. Однако учтите - заподозрю неладное…
        - И пристрелите. Я рискну. В конце концов, это моя работа.
        Я вздохнула и заперлась.
        - Мама, это пляхой дядька?
        - Нет, но ты не приставай к нему с игрушками. Мы немного поговорим, а потом он уйдет.
        Я вместе с ней зашла в кладовку, дала одну из упрятанных старых игрушек, а сама сунула за пояс пистолет. Сразу стало спокойней.
        Мужчина смирно стоял за дверью и медленно вошел, когда я распахнула ее.
        - Привет, - сказал он Любиме.
        - Пока-пока, - отозвалась та, и мужчина тихо рассмеялся.
        - Малышка, надо говорить «здравствуй» или «добрый день», - напомнила я.
        - Или «пивет», - деловито сказала Либима.
        - Сядь, пожалуйста, на коврик…
        - Хочу на стуль!
        - Хорошо.
        - Хочу капоть.
        Я вздохнула. При незнакомых людях она всегда становилась чересчур требовательной.
        - Ладно, но веди себя тихонько. Господин Шиар, присаживайтесь. Чай, сок, вода?
        - Ничего не надо, спасибо.
        - А капоть вку-у-усьненький! - заявила Любима, булькая трубочкой в чашке.
        Ну вот как тут сохранишь серьезность? Терронец тоже не мог сдержать улыбки.
        - Попобуй, - великодушная Любима уже пододвинула ему чашку, но я ее остановила.
        - Я налью дяде в большую. Вы можете не пить, просто так она вас в покое оставит.
        - Я, пожалуй, и правда попробую. А вы, если хотите, можете рассказать.
        - Да.
        Я решила, что скажу ему ту же полуправду, что и Фроуди.
        - Дочка с тетей и дядей отдыхали на природе - здесь есть красивое озеро. Я была дома одна. Капитан пришел с тремя или четырьмя людьми… Дело в том, что после падения у меня частичная амнезия. Знаю только, что в меня выстрелили чем-то… Думаю, это было снотворное. Я упала с крыльца, сломала пальцы и получила сотрясение…
        - У мамы бо-бо! - вставила Любима. - Нихаёший дядька обижаль!
        В ее голосе было столько возмущения, а лицо стало таким сердитым, что Шиар не рискнул улыбнуться снова.
        - Любимкин, давай-ка ты замок из кубиков построишь.
        - Юбима не хотеть. Юбима будеть сиречь маму, - был мне ответ.
        Терронец откашлялся.
        - Если все так и было, я должен как можно скорее сообщить о факте нападения в комитет.
        - Сообщите после того, как пройдет процесс считывания. Вы говорили что-то о свидетеле родов.
        - Да. Это женщина, которая была вашим врачом, Аврора Долич.
        - Она прилетит? - удивилась я.
        - Скорее всего, сегодня.
        Сердце в кои-то веки забилось с радостным ожиданием.
        - Но кто ее сюда направил? Как она нашла меня?
        - Маррог Тельон - это имя вам знакомо?
        - Да, он мой друг.
        - Скорее всего, они прибудут вместе. После считывания вы можете удалить датчик, если захотите.
        - Да, пожалуй. А что насчет документов?
        - У нас нет бумажек на Терре, все носят опознавательные браслеты. В них хранится вся информация о человеке - личные данные, образование, карьера и служба. Конечно, есть архивы на случай сбоя сети, но к ним уже давно никто не обращался.
        - Удобно. И что, этот браслет нельзя снять?
        - Почему же? Можете вовсе не носить его, всегда ведь можно пробить по базе отпечатки пальцев и рисунок радужки. Просто с ним быстрее и удобнее. По вашему желанию мы сделаем такие вам и вашей дочке. При наличии браслета вам будут выплачиваться пособия по уходу за ребенком, тем более что ее отец - капитан флота.
        Я решила говорить откровенно.
        - Но если я укажу ее настоящего отца, не будет ли это означать, что к нам снова явится кто-то вроде Фроуди? Он угрожал забрать девочку силой, и меня вместе с ней переправить на экспертизу!
        - Мы с ним из одного мира, госпожа Беляева, но задачи и приоритеты у нас разные. Во благо Терры он ищет все самое лучшее и забирает это, если придется, я же защищаю права всех, кого Терра готова обокрасть, и вижу в этом правильность. Величие великого мира нужно доказывать справедливостью и великодушием, а не угрозами и насилием. Если вы удачно пройдете идентификацию, вам никто не посмеет угрожать.
        - А если не получится?
        - Уверен, что все пройдет хорошо, но всегда можно сделать ДНК-анализ.
        - Ясно. Значит, осталось дождаться Аврору и Маррога?
        - Да, и, если вы не против, я бы побыл здесь некоторое время. Если капитан Фроуди намерен вернуться…
        Наигранная или искренняя это была забота?
        - У меня есть, кого просить о защите, - сказала я, подливая им обоим компот.
        - Понимаю, но чувствую ответственность за вас.
        - Ценю это, однако у вас наверняка есть и другие дела.
        - Пока что вы - мое дело. Я могу вернуться в город, но предпочел бы немного подождать.
        - Как же тогда друзья найдут меня?
        - Не беспокойтесь. Я дал своим помощникам четкие указания.
        Послать куда подальше или принять? Я вздохнула.
        - Хорошо, оставайтесь. Где будет проходить считывание?
        - Как вам будет удобно. Лучше всего, в отделении полиции или в больнице. На Терре для этого есть специальные места.
        - А дома можно?
        - Сожалею, но нет. Хотя, если вы неважно себя чувствуете…
        Я могла бы воспользоваться этой подсказкой, но не стала.
        - Пусть будет полиция, со мной уже все в порядке.
        Он кивнул, и вытащил две коробочки.
        - В таком случае мы можем начать готовить документы.
        Я была не против, но ждала ребят, чтобы почувствовать уверенность. Неужели в кои-то веки приняла правильное решение? Действительно ли Шиар хороший человек, или я так устала, что придумала это?
        Вернувшийся Мун влетел в дом, словно торнадо, когда мы заносили в браслеты данные о моем образовании. Любима любопытно смотрела на красивые серебряные штуковины, порой комментируя действия Шиара.
        - Таиса, Ариэль рожает!.. Добрый день.
        Он стремительно шагнул к Эмро, и тот склонил голову.
        - Приветствую.
        Пока они обменивались вопросами, я взяла дочку на руки. Как же всё закрутилось! Вот и кто теперь будет свидетелем? Папа с мамой не успеют приехать так быстро, ребятам не до этого. Боже, только бы все оказалось правдой, и Маррог с Авророй прилетели на Миалу! Только бы сестра родила здорового малыша! Только бы датчик не был поврежден!
        Но мне оставалось только ждать.
        Глава 21
        Еще немного болела ссадинка в том месте, где из меня извлекли датчик, но в целом я чувствовала себя превосходно. Теперь в доме было живо и шумно: Любима галопом носилась по коридорам, так как на улице было холодно и грязно, орал за дверью новорожденный Луни-Люк, Аврора хлопотала по хозяйству вместе со мной, а Мун и Ариэль изучали азы родительства. Конечно, им доставалось - бессонные ночи, пеленки, тревога за кроху. Мы помогали, чем могли, но первые дни в любом случае самые тяжелые.
        Я не носила браслет, да и дочке с ним играться не давала. Оба идентификатора лежали в ящике комода вместе с остальными документами. Процедура опознания прошла хорошо, хотя Мун и нервничал. Он стал моим свидетелем взамен родителей, поставил электронную подпись и как угорелый помчался в роддом, чтобы там пробыть еще несколько часов. И слушать не хотел Аврору, которая говорила, что первые роды так быстро не закончатся.
        - Мало ли? - сказал мужчина. - А если она уже родила?
        Акушерке оставалось только по-доброму ему улыбнуться и развести руками.
        - Если бы все происходило так скоро, женщины бы ни в какой поддержке не нуждались, - шепнула она мне.
        Я была счастлива видеть Аврору, а та радовалась мне и Любиме как родным. К сожалению, Маррог не смог остаться, но пообещал вернуться весной. Аврору я с удовольствием приняла в дом, и женщина, восхищаясь усадьбой, с таким же удовольствием осталась на неопределенное время.
        - Знаешь, я прежде никогда не видела таких ярких планет, - сказала она. Осень пылала огнями кругом нас, и цветное убранство леса подчеркивала синь небес. - По молодости много где побывала, но чтобы подобное чудо-место отыскать… Здесь как в раю, все такое свежее и душистое. Надеюсь, Марри со временем поймет, что покупка земли - самая лучшая трата денег.
        - Что у вас с ним, Аврора?
        Мы были достаточно близки, чтобы я могла задать этот вопрос.
        - Все серьезно, Тая. - Она улыбнулась, зная, что этому сокращению я всегда рада, ведь именно так ласково называл меня Бьёрн. - Официально мы женаты, получили свидетельство на Микре. Но Маррог - бродяга, и он еще не утолил свою жажду приключений. Вот побыл бы акушером, - лукаво добавила она, и мы рассмеялись.
        Ариэль родила нелегко, но без последствий. Беловолосый мальчишка был крупным и крикливым, и Любима сразу стала называть его «батиком». Она то и дело приходила поглядеть на маленького и, когда он начинал копошиться, заливисто смеялась. Она даже забыла про предстоящий праздник.
        А вот Эмро Шиар навестил нас дважды. Чувствуя, что должна как-то его отблагодарить, я предложила мужчине остаться на обед, и он с радостью согласился.
        - Колонии и колонисты разные бывают. Я бывал в десятках миров, и, поверьте, обычно меня не приглашают разделить трапезу.
        - Странно. Что же вы получаете взамен благодарности?
        - Я - терронец, - сказал Шиар серьезно и грустно. - Моя планета пожирает всех, кто не может дать отпор. Я получаю ненависть.
        - Но любой потенциальный захватчик будет встречен подобным образом.
        - Не совсем. Бывают еще захватчики-защитники. Возьмите, к примеру, агатов, они совсем другие.
        - О, да. Тот же Элиас Бэрд - замечательный человек!
        - Он показался мне разумным, - сказал Эмро, несколько удивленный моим сарказмом. - Сказал, что вам нужна помощь на законном основании. Он боялся, что другие, вроде капитана Фроуди, доберутся сюда и причинят вред вашей семье. Так и вышло.
        - Я не могу быть уверена в том, что Фроуди здесь не по вине Бэрда. Возможно, он сказал вам обоим.
        - Но зачем?
        - Он ненавидит капитана Алена. Это давняя история о неразделенной любви, не буду выдавать чужие тайны. Просто знайте: беспокойство капитана Бэрда о нашем с дочкой благополучии может быть надуманным. Хотя при встрече я все же поблагодарю его. Мне гораздо спокойнее без этого датчика и с браслетами в ящике.
        Эмро кивнул.
        - Вы не бывали на Агате, - улыбнулся он спустя минуту. Хотел, видимо, продолжить эту тему, и я была не против. - Там спокойно и мирно. Государство не поддерживает всяческие безумия, которые на Терре считаются нормой. Агаты - люди скромные, но сильные духом. С одной стороны, может показаться, что там все стандартно: семьи, где есть мать и отец, а не однополые браки и выращивание детей в угоду потребителю, красивая культура общения без замашек на превосходство, да и сама планета из разряда «зеленых»… Но именно этого не хватает Терре. Поверьте, если так продолжать, треснет по швам наша хваленая исключительность!
        - Вы прямо как Бьёрн! - вырвалось у меня.
        Эмро тепло улыбнулся.
        - Наверное, мы похожи не только в этом. На самом деле Агата во многом превосходит Терру, и ее военная мощь велика, но лично я всегда выступал за объединение. Нам есть, что предложить друг другу.
        - Это возможно? Неужели независимая и гордая Терра признает, что ей чего-то недостает?
        Мужчина рассмеялся.
        - Вы проницательны. Конечно, признать это будет трудно, да и представьте, что произойдет при слиянии культур. Агатам только женомужей не хватало для полного счастья…
        - Кого?
        - Многополых людей.
        - Эм… Ясно. И что, много у вас таких?
        - Всё больше. А еще есть технобраки, которые живут с роботами и уверяют, что любят их, мерканты, говорящие, что облик, данный от рождения - грех, и себя надо как можно сильнее изуродовать, то есть изменить… Вы не представляете даже, что может выдумать воспаленный «свободой» разум.
        - Хотите сказать, агаты все адекватны и безгрешны? Такого быть не может.
        - Скажу, что у них восемьдесят процентов населения живут по «природным» законам. Семьи вполне стандартные, нет столь явного подчинения моде, нет глобальной зависимости от Сети. Они никогда не лезут на чужие территории, предпочитая честность в отношениях с другими мирами. Это терронцы прилетают якобы знакомиться, а на самом деле помечают территорию. У Агаты своих пять планет, и все крупные, класса гигантов. Они богаты ископаемыми, но заселены негусто, хотя охраняются мастерски. Я вам больше скажу: наша разведка считает, что на Агате есть тайное оружие, способное саму Терру поработить.
        - Неужели Терра кого-то боится?
        - Именно. Но открытой стычки не будет, это никому не нужно. Миры продолжат швыряться камнями исподтишка, обвиняя друг друга в «недоразвитости». Вот только понимание этого слова у них разное.
        - Вы говорите так, словно не на Терре родились.
        - Моя мама была колонисткой.
        Мне многое стало понятно, и симпатия к Шиару возросла. Все-таки Элиас умудрился сделать хоть что-то хорошее, прислав сюда этого настырного и справедливого терронца. Вот только мысли о Фроуди не давали мне спокойно спать по ночам. Куда он все-таки пропал? Врачи говорили, что память может ко мне вернуться, но она что-то не торопилась. По правде говоря, я боялась воспоминаний - а вдруг окажется, что я в порыве гнева всех незваный гостей убила и сбросила в Болотный овраг? К тому же прибавилась и еще одна проблема - не большая, а многочисленная.
        Откуда-то стали появляться терронцы, желающие познакомиться. Они вежливо останавливали меня на улице, или встречали в магазине, а еще на набережной, где мы иногда гуляли с Любимой, и все как один предлагали свидания - причем не грубо, а с милой настойчивостью, и не развлечения ради, а чтобы создать семью. Ошарашенная происходящим, я даже не сразу пошла за разъяснениями к Муну, но, когда уже десятый мужчина (не абы какой, а вполне приятный и внешне, и по характеру) пригласил посидеть в кафе, не выдержала.
        - Что творится, скажи на милость?
        - Ну, ты появилась в Сети, - с улыбкой сказал Мун. - И простым терронцам, если у них есть разрешение, можно жениться на колонистках. Ты красивая, знакома с Террой и летала на кораблях, у тебя есть дочка. Все это для них значимо, вот они и хотят познакомиться. Куда сложнее развивать отношения с местными, ничего не знающими о законах Галактического сообщества.
        Я могла бы возмутиться, но не стала.
        - Значит, это вроде аукциона? И каким образом я там появилась? Из-за браслета?
        - Регистрация автоматически создает профиль в Сети. Так как у тебя не подтверждено отцовство, ты официально свободна.
        - Но у нас десятки женщин!
        - А ты - особенная, - сказала Ариэль. - Я бы на месте терронцев тоже выбрала ту, которая в курсе происходящего.
        - Но Бьёрн! Они же видят, кто предполагаемый отец!
        - Он - уважаемое лицо. Его многие знают. Прости, если снова скажу грубость, но ты желанна еще и потому, что понравилась ему.
        - Замечательно, - пробормотала я. - Чудесно. Именно этого мне и не хватало...
        Что со всем этим делать, я не знала. Сошлись на том, что надо поставить в профиле статус «влюблена». Как только он появился, пятьдесят процентов мужчин сразу отпало, остались только самые настырные. Им я повторяла одно и то же: жду своего капитана, и никто другой мне не нужен.
        В один из более менее погожих дней я отправилась в магазин за подарками и мелкими необходимостями. Поле того, как Эмро добавил сведения о нас в базу, на мой жалкий счет стали приходить деньги. Поначалу я даже не поняла, что происходит с картой - она пополнялась стремительно и по-крупному. И только через пару дней Мун объяснил, откуда взялась бешеная для меня сумма в несколько сотен тысяч.
        - По рождению пособие - раз, до трех лет ежемесячное - два, ты официально не замужем, но отца указала, хотя и без проверки, значит, временно одинокая - три. Одиноким полагается удвоенное ежемесячное до трех лет. Если Бьёрн подтвердит свое отцовство - будет четыре. Он капитан, его детям откроют специальные счета. По уходу небольшая сумма - это пять. Еще страховая часть - шесть. За девочку - семь. Плюс всякие мелочи…
        - Ничего себе мелочи! Да мы новый дом построить можем на эти деньги! Вот бы здорово наконец-то доделать мансарду, но теперь уж когда Луни подрастет, вам сейчас не до этого.
        Верхние комнаты и правда долгое время были в состоянии ремонта, и туда никто не ходил. Возможно, мы с Авророй могли попробовать возродить их к жизни. Теперь все нижние спальни были заняты: моя - нами с Любимой, комната брата - Авророй, большая спальня бабушки с дедушкой - семьей Ариэль. Оставалась просторная гостиная и еще одна небольшая комната, заваленная старой мебелью. Поэтому необитаемый второй этаж очень бы пригодился, тем более что вид с балконов был прекрасен. Помнится, дед затеял ремонт незадолго до своей смерти, и после него никто не завершил начатое - не было ни рук, ни денег.
        Почему-то мне казалось, что день рождения дочки многое изменит к лучшему. А вдруг Бьёрн появится? Что, если он найдет выход? Не зря же Фроуди так сильно хотел забрать Любиму. Она - дочь терронца и не может быть им покинута навсегда! О себе я думала как о приложении к ребенку, и это печалило еще больше одиночества. Женой не буду, но хотя бы матерью останусь? Мог ли закон быть для Бьёрна столь незыблем, чтобы запретить чувства? Пока что я сражалась за любовь отчаянно, хотя Эмро ясно дал понять: если Бьёрн не появился в течение года после расставания, значит, он может не прилететь никогда.
        - Я не видел отца до двадцати пяти. Мы вообще с ним случайно встретились, - сказал терронец. - Мы с матерью были для него лишь страницей из жизни, но капитан Ален - другой человек. Не оставляйте надежду.
        Хотелось выть, видя, как Любима тоскливо глядит в монитор, тихонько повторяя изображению: «Пивет, папа. Я - Юбима. Давай юку, идем гуять. Я покажу тебе садь и огоёдь… и свои игюшки, и бата Люня, и маму… У меня есть ваенье. Ты юбишь ваенье? Я - да. И тебя Юбима тоже юбит. И маму. И тетю Айийель. И дядю Муня. Вейнись, папа. Почему ты ни здесь?». Дочка отчаянно желала заменить изображение на реального человека, и порой играла в «папа ушел/папа вернулся». Иногда Бьёрн как будто прятался в саду, а она его искала. Порой он прилетал на листике, а временами перевоплощался в Муна. Но чаще всего он прибывал на космическом корабле, что дядя собрал для нее из деталей конструктора, и Любима всегда приветствовала его словами «Конанец-то дёма!».
        Я вспоминала эти ее игры и всю дорогу до города улыбалась. С Любимой некогда было скучать, жаль, пришлось оставить ее дома. У меня не было прав на вождение машины, а Мун сейчас старался быть с Ариэль и сыном неотлучно. Когда Аврора с усмешкой спросила про «зарплату», он устало отмахнулся:
        - Пока что нам и прежних накоплений достаточно. Я вообще не транжира, так что на первое время хватит денег.
        Он, кстати, зарегистрировал Луни сразу, и принялся извиняться передо мной.
        - Я должен был вызвать кого-то вроде Шиара, но не додумался… Решил, как и Бьёрн, что скрываться проще будет. Хорошо, что ты теперь получаешь поддержку от Терры.
        - Я вот только не понимаю, как они без экспертизы поверили, что Любима дочь терронца?
        - Нельзя обманывать Терру, и все это знают. У тебя выбора не было кроме как сказать правду.
        Деньги счастья не приносят, хотя и значительно облегчают жизнь. Я купила всякую мелочевку вроде губок и шлангов, и в последнюю очередь зашла за подарком. Хотелось выбрать что-то особенное, и я долго бродила среди полок, пока, наконец, не нашла замечательный кукольный домик. Стоил он, правда, дорого, и был тяжелым - неудобно везти на мотоцикле, но я решила, что дочке сказочное жилище понравится. Уже идя к кассе я сообразила, что Любима разнесет мелкие детальки по всей квартире, а куколкам посрывает головы, и решила взять дополнительно огромный игровой коврик с нарисованным городом, волшебным лесом и островом посреди моря, а дом припрятать на вырост. Неудивительно, что горожане смеялись, увидев меня на мотоцикле под дождем с длиннющей толстой трубой, коробкой за спиной и шлангами, торчащими между ног, а два терронца по очереди предлагали подвезти до дома…
        Мы отмечали большой компанией. Даже маленькие Любимины друзья приехали, кое-как пробравшись по жуткому месиву дороги. Были и шарики, и хлопушки, и торт. Хорошо, что мы не сильно мешали младенцу - Ариэль просто уходила кормить сына в дальнюю спальню. Игровой коврик вызвал восторг у всех деток, и они исползали его вдоль и поперек. Не обошлось и без вредительства - машинка на пульте управления лишилась колеса по вине неугомонной Любимы. Под вечер, когда гости уже разошлись, дочка уснула на стуле, обнимая большого белого медведя - подарок Ариэль. Мун купил железную дорогу, и паровоз продолжал ездить, тихонько пыхтя. Я взяла малышку на руки, отнесла в кровать и осторожно раздела. Любима улыбалась, зеленый бант съехал набок, и я расплела косу.
        - Спи, моя кроха. И тебе, Бьёрн, где бы ты ни был - доброй ночи.
        Я не хотела ложиться, чувства и мысли беспорядочно копошились, расталкивая друг друга. Средство от бессонницы было только одно…
        Экран приветливо светился - Бьёрн шел к кораблю, легкая улыбка играла на губах. Заметив, что его снимают, мужчина весело замахал руками.
        - Халва, хватит уже! Я тебе не модель какой-нибудь.
        - А ходишь красиво, - рассмеялся за кадром терронец. - Ну-ка, повернись в профиль, встань в позу…
        Я лишь спустя минуту поняла, что они дурачатся специально для меня.
        - Я так не могу.
        - Пробуй.
        - Не хочу. Идиотом себя чувствую.
        - Да ну тебя. Дай, покажу.
        Послышался смех Бьёрна, и я увидела Халли. Он непринужденно встал у бортика и красиво откинул волосы назад.
        - Теперь улыбочку и поиграть мускулами.
        - Эй, мы ведь для моей любимой снимаем! Ты полегче, обольститель!
        Я тихо, со слезами, рассмеялась. Захотелось выбежать под дождь, чтобы остудить боль, но я продолжила смотреть. Как же тоскливо было без них! Увидев снова Аврору и Марррога, я испытала странное чувство удовлетворения. От них пахло космосом и железом, песком и далекими мирами. Я любила их - без внушения, а потому, что они стали важной частью моей жизни. И они знали Бьёрна, он как будто глядел через них на нас с Любимой. Возможно, я просто медленно сходила с ума из-за постоянного просмотра этих видеозаписей…
        Вот Бьёрн спустился к инженерам, они что-то обсуждают. Мне нравится его сосредоточенный вид и то, как внимательно его слушают подчиненные. Сразу видно, что между ними доверительные отношения без наглости и натянутости. Его было легко любить. К нему было легко привыкнуть. А вот остаться без него было больно.
        Я выключила камеру. За стеной заплакал Луни, Любима повернулась на живот и что-то пробормотала. По стеклу били ветви старой яблони. Жизнь продолжалась, но мне как будто не хватало воздуха. Я знала, что дочка не проснется, и вышла на веранду, быстро прикрыв за собой дверь. Мокротой ударило в лицо, босые ступни пронзило холодом. Кромешная осенняя ночь была озарена единственным фонариком вдалеке - тем, что всегда горел над калиткой. Под дождем его свет плакал, и я не сдерживала слез. Пора отпустить. Сейчас. И не мучиться дольше, потому что так я стану для дочки дурным примером. В последний раз перед сном прореветься - и хватит. Слезы уже не приносили облегчения, только провоцировали мигрени.
        Я вышла под дождь, пошла по размытой тропинке вперед. Грязь была без примесей, и даже если какой камушек вопьется - не страшно. Я перестала бояться боли. Сад казался заколдованным, только теперь это были чары печали. Теплые дожди остались далеко в прошлом, и, не знаю почему, я наслаждалась ледяным ливнем, который призывал меня уподобиться ему, стать пустой, одинокой, темной...
        Отпустить. Оставить прошлое, как советовала мама. Или сохранить надежды и научиться жить в постоянной печали? И вдруг средь дробного шороха капель послышались шаги, и я, вместо того, чтобы рвануть домой, стала всматриваться во тьму. Посреди ночи станет ли друг пробираться в дом? Уж точно нет. Если позову на помощь, могу спугнуть, а я хотела взять человека с поличным. Медленно, крадучись, темная фигура возникла из леса. Фроуди?! Да, похожий силуэт. Неужели он собирался выкрасть Любиму? И как миновал «ловушки» Муна? Я пожалела, что вышла из дому без оружия. Больше всего мне хотелось ранить гада.
        Нужно было действовать быстро. Лопату в руки - и в кусты. Сидеть тихо и ждать подходящего мгновения. Когда мужчина был в трех шагах, я выскочила и огрела его по голове, причем била от души, не жалеючи. Рухнул он лицом прямо в грязь, и я, утробно рыча, приготовилась нанести еще один удар. Не успела - мужчина перекатился, дернул меня за ногу, и я грохнулась рядом с ним.
        - Убью!!!
        Рык получился звериный. Даже когда он схватил меня, не давая подняться, своими ручищами, я не ощутила страха…
        Нет, руками. Фроуди не стал бы держать так бережно.
        - Тая, - произнес голос, и я перестала дышать. - Ты мне башку раскроила…
        - Бьёрн?.. - вымолвила я, не смея поверить в происходящее.
        - Да, - хрипло рассмеялся он. - Снова приперся без приглашения.
        Я зарыдала и повалила его обратно в грязь.
        - Прости, прости… Я думала, это злодей… я перепутала… родной мой, хороший… любимый мой!
        Он не дал мне сказать больше ни слова, обхватил ладонями щеки - и поцеловал. Губы его были горячими и влажными - вкус дождя и крови. Господи, как же мне хотелось позабыть время и остаться во мраке навсегда! Пусть холод, пусть больно, зато мы вместе и чувствуем друг друга. Бьёрн целовал меня так жадно и поспешно, что я дышать не смела. А когда закружилась голова, он обхватил меня руками и ногами, и мы остались сидеть в луже. Я не шевелилась. Так во сне бывает - одно движение, и проснешься.
        - Я тебя люблю, Тая, - прошептал он, мягко целуя меня в ухо. - Люблю. Так долго хотел это сказать без боязни потерять.
        - И я тебя люблю, - прошептала я. - Но еще секунда - и проснусь. Все так реально, но как будто выдумано.
        - Малышка, во сне грязь не такая липкая и пахучая.
        - Не знаю, - отозвалась я, и тронула его лицо, пытаясь понять, может ли сон быть таким четким и осознанным. - Бьёрн, боже мой! Да я и правда тебя ранила! И мы валяемся в грязи?.. Быстро, в дом!
        Сладостная греза была удивительно стойкой, никак не хотела сдаваться. Ливень, тьма и его горячая рука. Противная жижа в волосах. Стойкий аромат осени… Мы подошли к веранде, и Бьёрн опустил сумку на крыльцо.
        - Весь дом перепачкаю.
        - Ничего. Сейчас главное помыться и твою рану посмотреть. Это еще хорошо, что я пистолет не взяла.
        Мужчина понимающе хмыкнул. Он, в отличие от Муна, прекрасно знал, что лежит у меня в кладовке, даже посоветовал ружье повесить на стену. Именно благодаря ему я в тот день смогла быстро вооружиться, так бы сто лет искала по разным закромам патроны и стволы…
        Дом встретил нас тишиной. Бьёрн не подошел к детской кровати, и вообще вел себя неуверенно, почти робко. Я за руку отвела мужчину в ванную и включила нагреватель.
        - Бьёрн.
        - Тая.
        Он сильно изменился. Теперь волосы были острижены коротко, щеки впали, выглядывающие из-под манжет запястья выдавали худобу. Форма по-прежнему сидела на нем отлично, но нельзя было не заметить, как сильно он истощен. Я жадно вглядывалась в его лицо, очищая глубокую ссадину и обрабатывая ее. Потом надежно залепила широким пластырем - и меня как отпустило. Реальность нахлынула горячей волной, взбудоражила замершее тело. Я схватила Бьёрна за руку.
        - Ты здесь, ты с нами! Как? Почему? Надолго?!
        Он коснулся моей груди ладонью.
        - Я здесь, Тая. Я живу в тебе. Не бойся моих слов. Знаю, звучит это жутковато, но я пытаюсь объяснить и туплю… - он выдохнул, и мы потянулись друг к другу, чтобы крепко обняться, сплести пальцы и замереть. - Я смог победить благодаря Халли. Он помог, подсказал, как. Я вернулся, потому что не могу без тебя - вернулся навсегда.
        - Правда?
        - Да, - прошептал он, целуя меня в чумазую щеку. - И это не сон. Я бы сам в такое не поверил, но всё - реальность…
        - Ты расскажешь?
        - Конечно, но не обо всем сразу.
        За стенами заплакал ребенок, и Бьёрн недоуменно нахмурился.
        - Это не Любима.
        - Луни-Люк, сынок Ариэль и Муна.
        - О! - он рассмеялся тихим и радостным смехом. - А что еще произошло хорошего? Я так тосковал по добрым новостям!
        Мы начали друг друга раздевать, и я болтала без умолку, чувствуя, как таю от блаженства снова чувствовать его руки. Теплая вода коснулась плеч, Бьёрн прижал меня к стене и поцеловал. Мы оба знали, что идем не просто мыться, а снова узнавать друг друга, вспоминать глубокое чувство удовлетворенности. Было мало просто целоваться. Не хватало одних только прикосновений. Мне казалось, что стены ванной рухнут от нашего напора, и неистовое счастье туманом ложилось на запотевшее зеркало.
        Я жалела, что не могу кричать. Беспощадный, нетерпеливый, Бьёрн так сладостно длил любовную пытку, что впору было от наслаждения сойти с ума. Такими сны точно не бывают! Я обвила его за пояс ногами, крепко обхватила за плечи. Только бы это не кончалось подольше. Страсть разрушает мрак души, и, если она рождена не только желанием, но и любовью, ей под силу справиться с любой болью.
        - Еще, - шептала я, целуя его лицо.
        - Да, - отвечал Бьёрн на выдохе.
        Мы едва не свалились, и рассмеялись, когда сверху шлепнулся душ. Бьёрн бережно опустил меня в ванную - там хватало места, чтобы удобно устроиться и продолжать ласки. В его глазах я видела столько нерастраченной нежности, трепетности, теплоты, но жила в глубине фиолетовой чащи и пугающая яростная ненасытность. Бьёрн мог укусить - пусть безболезненно, но чувствительно, порождая в теле дрожащий отклик. Мог языком нежно пройтись по моему животу, склониться ниже и подарить тягучее, великолепное блаженство. А я могла ответить ему тем же голодом, поцеловать, подразнить, заставить забыться.
        Мы могли и уснуть прямо в ванной, но все же помылись и, не разнимая рук, вернулись в комнату.
        - Значит, она в порядке? - прошептал Бьёрн.
        - Посмотри на нее.
        - Не могу. Вдруг проснется? Страшный я стал. Она не узнает, напугается…
        - Она крепко спит.
        - По правде говоря, мне очень хочется взглянуть, но…
        Я потянула мужчину вперед, и чувствовала, как гулко и взволнованно бьется его сердце. Пульс был так силен, что ощущался через пальцы.
        - Неужели?.. - он сглотнул и закрыл лицо рукой. - Она… Она такая… Чудесная. И большая. Красавица.
        - Вся в тебя.
        Любима заерзала, и мы поспешно отошли.
        - Утро вечера мудренее. Не переживай, все будет замечательно! Любимка смотрит на тебя каждый вечер перед сном, она узнает. Конечно, ты изменился…
        - О, да. Шесть месяцев на Загразуазе даром не проходят.
        - Где?
        - Я расскажу потом, Тая. Не ночной разговор. Мне можно лечь с тобой?
        - Неужели думаешь, что я отпущу тебя?
        - Нет, но если бы вы с дочкой спали вместе, я бы лег спать возле двери, только бы знать, что вы в безопасности.
        - Безопасность, - прошептала я, вытирая его мокрые волосы. - Я много хорошего тебе рассказала, и умолчала о плохом.
        - На эту ночь забудем все плохое.
        Как приятна и мягка постель, где спят двое. Есть что-то невыразимо уютное в осенней ночи для влюбленных. Кажется, будто мы плывем на большом корабле сквозь шторм, но бурное море не способно потопить судно просто потому, что его заполнил теплый воздух чувств.
        - Кстати, я твой законный супруг, - сказал Бьёрн, целуя меня за ухом. - Прости, что все так грубо делается, но после твоей регистрации было только два мгновенных варианта - сказать «да» или «нет», принять или отвергнуть.
        - Эмро Шиар.
        - Да. Наверное, стоит поблагодарить Элиаса.
        - Ты знаешь больше меня?
        - Угу, но история будет долгой.
        Мужчина явно устал, и я поцеловала его в губы.
        - Спокойный сон - вот что тебе нужно. Добрая ночь и чудесные грезы.
        - Рядом с тобой, - добавил Бьёрн. Он закрыл глаза, улыбнулся… что-то невнятно пробормотал… и через пару минут уже спал, а я долго лежала, гладя его волосы и благодаря судьбу, богов и всех, кто был причастен к его возвращению.
        Глава 22
        Меня разбудил шорох из дочкиной кровати. В голове что-то приятно звенело, и было удивительно спокойно. Я вспомнила прекрасный сон и мельком поглядела в окно: ясное утро, дождь закончился. Ранние часы тихо крались по коридору, и дом медленно, сонно дышал. Грязь на пятках отмыта, тропа по-прежнему утопает в сухих листьях. Лопата… куда я ее дела?
        Бьёрн! Он вернулся! Я поспешно обернулась, увидела знакомую спину, и легла сверху, обхватила, поцеловала в затылок. Значит, не приснилось… Всю ночь мы лежали, не размыкая объятий, но под утро крепкий сон овладел обоими, и постель показалась широкой, словно пшеничное поле.
        Я гладила его плечи, вновь и вновь целовала, шептала на ухо самые ласковые слова, которые могла придумать. Мне хотелось обвиться вокруг него, подобно пушистому зверьку, натянуть одеяло на голову и сидеть в этой норе. Бьёрн же просто нежился, и лежал, замерев, а на губах застыла блаженная улыбка.
        За стеной снова заплакал малыш, и Бьёрн перевернул меня на спину, чтобы устроиться сверху, приятно придавив собой.
        - Доброе утро, моя родная! - сказал он едва слышно, и у меня сердце забилось быстрее. - Любима во сколько встает?
        - Около девяти. Обычно мы встречаемся на кухне, она отлично сама вылезает из кроватки.
        - Как мне лучше её встретить?
        - Думаю, сначала стоит сказать ей, что ты приехал. А потом уже выйдешь.
        - Я переживаю, что она напугается, - повторил Бьёрн. - И подарок на корабле оставил…
        - Ты - ее самый лучший подарок. Возможно, она будет растеряна, смущена и не сразу подойдет, но привыкнет, я уверена!
        - Хм… Хорошо. Надеюсь. Я тогда не буду к ней лезть, хотя очень хочется… Ну, обнять…
        - Как только поймет, что ты настоящий, она с рук не слезет.
        Бьёрн перевернулся на спину, и я прижалась к его груди.
        - Также как я. Я тоже не слезу, но мое время - вечер и ночь.
        - И раннее утро, - сказал он, кладя ладони мне на талию. Было приятно, что я могла похвастаться идеально ровным животом, и Бьёрн это оценил, нежно пощекотав мои бока. - Совсем не осталось пузика. Нам бы спрятаться, а то вдруг Любима внезапно проснется?
        - Я собиралась заняться чердаком, - прошептала я, надеясь отвлечь его и одновременно не желая, чтобы он прекращал. - Можно сделать лестницу… отсюда… туда… чтобы прямо из комнаты…
        - Веревочную, - подсказал Бьёрн, и губы коснулись моей груди. - Это замечательная идея.
        - Мы сейчас не можем, - прошептала я. - Она шевыряется.
        - Да, - улыбнулся он. - Тогда идем на кухню. Или покажешь мне чердак?
        - Покажу обязательно, но после обеда, когда она будет отдыхать.
        Мы переглянулись, понимая, что нельзя сейчас шалить, но Бьёрн все-таки поцеловал меня, и долго не хотел отпускать. Мне пришлось тихонько ускользнуть от него, веселого и приставучего, на кухню. Спустя десять минут он, одетый в обычную майку и джинсы, сидел рядом на стуле, и мы держались за руки. Тут уж я не вытерпела, и, одновременно готовя смесь для оладьев, задавала уйму вопросов. Какое такое чудо позволило ему вернуться? И какую роль во всем сыграл Халли?
        - История о верности и надежде, - отозвался Бьёрн. Он все время что-то жевал, и было понятно, что в последнее время наесться у него не получалось. - Халли, сразу после того, как мы покинули тебя, предложил этот план. Я должен был конвоировать его на Терру, сдать властям, а у нас такое награждается щедро…
        - Предательство? - ахнула я.
        - Для друзей - да, для остальных выглядело бы как поимка беглого преступника. Я сопротивлялся изо всех сил, искал другие варианты, но Халли заявил, что вернется в любом случае, и тогда его, скорее всего, казнят. Мы должны были сделать это вместе, стать друг для друга противовесами. И вернулись на Терру. За сдачу Халли я имел право получить полугодовой отпуск или крупную денежную премию. Но я предпочел отправиться в самую крупную тюрьму Галактики - Эрмэ Загразуар. - По его лицу пробежала тень. - Мою отставку приняли бы спокойно, если бы я сразу не заявил, что хочу сделать тебя своей законной женой. Я нарочно вел себя нагло и жестко, и они были вынуждены избавиться от нас обоих. Правда, меня все-таки не осудили, лишь «предложили» уйти в отставку. А нам с Халли только этого и было надо…
        - Не понимаю.
        - Сейчас поймешь, малыш. На Загразуаре в разрозненных колониях живет около пяти миллионов преступников. По сути, большинство из них - неугодные, но есть и убийцы, моральные уроды и просто опасные личности вроде нас с Халли. Мы прибыли небольшой группой - ребята из моей команды и те, кого позвал Халли. Это древняя традиция, следовать за командиром. Ее, правда, мало кто придерживается, да я и не просил об этом. Семейным так и вовсе приказал возвращаться по домам, но одинокие, молодые и горячие, были готовы помочь в чем угодно. Нас набралось двенадцать человек рисковых болванов…
        - Но разве вы были опасны для Терры? Ее сила огромна, армия - многотысячна!
        - Верно. Однако именно наша численность и давала преимущество для хитростей. Не все можно решить мощью. Прибыв на Загру, мы в течение месяца собрали команду из тех, кто мастер своего дела - получилась сотня упертых мужиков, большинство из которых - наши соотечественники, но было и двое агатов.
        - Но как вы смогли, будучи заключенными?
        - А, да, я забыл. У вас же совсем другие тюрьмы. Загразуар - мир изгнанных. Когда ты попадаешь туда, назад пути нет, но нет и привычных тебе камер, охраны и прочего. Человека привозят и оставляют с минимальными запасами, а он должен как-то выжить, приспособиться. Чаще всего новенькие примыкают к уже существующим группам. Так появились города, где без взаимовыручки и сплоченной работы не выживет никто. Тюрьма в понимании Терры - это место, где человек должен бороться за жизнь. Не отбывать наказание, а принимать его. У заключенных Загразуара нет сроков. Они там навсегда, и должны либо смириться, либо умереть. Многие казнят самих себя, когда понимают, в каких условиях предстоит жить.
        - И какая она, эта планета? - тихо спросила я.
        - Только скалы и пустыни, ни единого клочка зелени. Постоянные песчаные бури, иногда грязевые ураганы, разрушающие все на своем пути. И местные, не желающие подчиняться правилам. - Он сжал мою руку. - Все это не так важно, малыш. Главное, что мы нашли ребят, готовых бороться, и создали нечто такое, что могло напугать Совет Терры.
        Я смотрела на него в ожидании, от нетерпения ерзая на стуле, и Бьёрн усмехнулся.
        - Вирус. Я говорил, что Халли - отличный программист? Он создал «Сколопендру» - жуткую тварь, могущую прогрызть брешь в любой системе, а я вместе с остальными приготовил груз к отправке. У меня не забрали личный транспорт, и я имел право после осмотра и с разрешения генерала и комиссии по правам загров посещать дом. И я посетил его с заветной букашкой в рукаве. Ты удивишься, но вскоре нашелся сто первый помощник - Элиас Бэрд. Его восхитила идея создания подобного оружия, однако мы с Халли сразу предупредили энтузиаста, что в случае чего пострадает не только Терра. В общем, мы создали монстра, настолько опасного, что дай ему волю - он бы погубил все Галактическое сообщество. Сама понимаешь, как важны каналы связи, программное обеспечение правительственных организаций и прочее… Без компьютеров никуда, ага. Терронцы и агаты всегда гордились тем, насколько сильны их антивирусники, программы защиты и блокировки. Но они не знали, что за голова сидит на плечах Халли. Он в этом деле не просто мастер, а самый настоящий бог. Мы почти всё продумали, просчитали. И длинные ключи к загрузке хранились в самых
надежных местах - в наших с Халли головах. - Он перехватил мой взгляд. - Да, знаю. Нас или наших близких могли пытать, надеясь выведать пароли. Но дело в том, что Халли предусмотрительно продиктовал заветные циферки кое-кому еще…
        - Хадра!
        - Знал, что ты догадаешься, - улыбнулся Бьёрн. - Она стала нашим секретным маячком. А еще спрятали зашифрованный шифр в месте, известном лишь нам двоим и тебе с Хади. - Он поцеловал мои пальцы. - В заброшенном оазисе на Мурце, в самом высоком здании. Мы решили продемонстрировать оружие спустя полгода, и я заявился к руководству с предложением отпустить меня к семье (то есть к вам), и позволить официально взять тебя в жены. Все шло по плану: они отказали, пригрозили пожизненной ссылкой на Загразуар без права переписки… ну а я выпустил «Сколопендру» на первую прогулку. Кто ж знал, что она своим ядом расхерачит военные каналы связи! Только представь их лица! Да что говорить, мою рожу представь! Я сам перепугался, не знал, что делать.
        Он рассмеялся, и я следом.
        - А дальше?
        - Пытался придерживаться плана. Сказал, что только Халли может им помочь. Они снова стали угрожать. Короче, арестовали меня и посадили под замок. Тем временем замечательная ползучка разошлась не на шутку. К утру она добралась до Микры, чтобы там обгрызть всю систему, и болваны сдались. Так наша сотня получила свободу, а мы с Халли - неприкосновенность. Он еще месяц возился, разбирая последствия, а у меня было много других дел. В частности, разрешить ситуацию с бывшей.
        Я коснулась его худой щеки.
        - Все звучит просто, но на самом деле ведь было иначе?
        - Верно. Мы рисковали всем. Представь, какая теперь на нас лежит ответственность! Коли создал зверя - стань его вожаком. Это не временная ноша, а пожизненный груз. Теперь нам с Халли придется быть начеку, ведь «Сколопендра» подчиняется только двум людям. Хадра же, даже зная код, особого вреда не причинит.
        - Но ваши главные об этом не знают.
        - Они вообще почти ничего не знают, кроме того, что Халли способен контролировать систему. Не знают, какова моя роль. Не имеют понятия, сколько людей получили доступ. Они боятся, что мы способны проникнуть в хранилище тайн, добыть сверхсекретные материалы. И мы это можем, запросто.
        - А если они решатся… ну, на серьезные меры?
        Я произнесла это, и в горле пересохло.
        - Ликвидировать? Это вряд ли, - успокоил меня Бьёрн. - Мало сведений. Да и я все время в поле зрения, им так спокойнее. Было бы лучше, конечно, переехать… - Он перехватил мой взгляд. - Но я люблю это место, и хочу, чтобы вы с Любимой были счастливы в уюте.
        - Значит, нам ничто не угрожает? Скажи как есть, пожалуйста!
        - Мы в безопасности, пока вместе, - сказал он и успокаивающе сжал мои руки. - Они не станут действовать жестко, не зная, чем конкретно это может кончиться. Пробная атака была ошеломительна, следующая может оказаться куда более разрушительной. Они понимают, что я в случае чего отпущу вредное насекомое, и на сей раз Халли его не усмирит. Совет не станет рисковать из-за какого-то влюбленного капитана, - усмехнулся он. - Их куда больше волнуют Халли, Элиас и Вэйн - в прошлом агент разведки. Эта троица намного опаснее меня.
        - И Халли это устраивает?
        - Да. Он даже рад.
        - А что же Анни?
        Бьёрн вздохнул, и взгляд стал тяжелым, полным тоски.
        - С ней покончено, но… У меня и правда есть сын, он мой по крови. Мальчика выносила суррогатная мать, на нее он и похож. То есть - отчасти. Ханна лишь оплатила его рождение, и я рад, что в нем нет ее генов. Она думает, что может получить всё и будет права. Как я мог полюбить такую эгоистку? За что? - Он поморщился. - Строит из себя брошенную несчастную мамочку, а сама ни на что не годится. На самом деле, в этом главная проблема, в ее отношении к мальчику. Он для нее как дорогая игрушка. Это запуганный ребенок, он боится свою «мать», много плачет и вообще ведет себя как загнанный в ловушку зверек. Ему сейчас шесть, и мои родители были рады забрать внука к себе, но, боюсь, с ними он не будет счастлив.
        - Его нужно отдать настоящей матери! - воскликнула я. - Она же хочет его вернуть?
        Я почувствовала, как Бьёрн напрягся.
        - Нет. Она получила деньги и не горит желанием общаться с малышом. У нее своя семья, а мальчишка - прошлое, которое она оставила навсегда.
        - О… Ясно. Тогда он должен быть с тобой, Бьёрн. С нами, - твердо сказала я. - Мы имеем право взять его себе?
        - Тая, - тихо сказал он, - ты и правда на это готова?
        - Да! Он ведь твой, а, значит, станет нашим! Конечно, будут трудности, Любима привыкла к тому, что всё внимание принадлежит ей, а тут еще Луни появился… Но мы справимся.
        - Я ничего не смыслю в детях, - пробормотал мужчина. - Не знаю, что такое быть отцом. Те счастливые недели с Любимой живут в памяти словно сны. Мне кажется, я придумал ее. А справиться с двумя - это, по-моему, подвиг. Да и мальчишка от меня как от монстра шарахается.
        - Любима теперь другая. С ней можно играть, разговаривать, подолгу гулять. Она повзрослела и подружится с братом, я уверена! Просто нам всем нужно время, а тебе еще и отдых. И твой сын… Как его зовут?
        - Майли.
        - Майли узнает, что такое семья. Он перестанет бояться, почувствовав любовь. Хотя, по правде, я и сама не знаю, как мы справимся… Мамой быть непросто, оказывается. Порой и с Любимой совладать нелегко, она бывает жуткой врединой. Будет трудно, да, но мы же вместе!
        - Да. Наконец-то. И я больше не допущу, чтобы тебе кто-то угрожал.
        - В смысле?
        Бьёрн вздохнул и обнял меня.
        - Кэд Фроуди получил по заслугам. Жалею, что не убил подонка. Прости, я должен был успеть до того, как он…
        Я так и вскочила с его колен, возбужденно заходила по кухне. В голове что-то стрельнуло, и память мгновенно прояснилась. Бьёрн дрался с четырьмя разом, это его и их кровь была на стенах! Это он стрелял и едва не прикончил двоих, а Фроуди выбил половину зубов! Я видела это, валяясь в полубессознательном состоянии, и порой приходя в себя. Бьёрн вернулся уже тогда, но из-за выходки Фроуди не смог остаться, потащил гадов на свой корабль, и…
        - Я чувствовала, что кто-то помог мне, но не смела верить! Это ты их прогнал! Конечно, я бы сама не справилась, хотя Мун и думал, что терронцы закопаны где-то в саду... Но что с ними стало потом? Они живы?
        - Да. К сожалению, от Фроуди так просто не избавишься. Мне пришлось тащиться обратно домой и там это все разгребать. Теперь у меня есть еще один враг.
        - Да что мы ему сделали?!
        - Он помешанный, Тая. У него кроме работы ничего больше нет. Но ты не бойся, больше он сюда не сунется, тем более зная о том, как я могу навредить Терре.
        Я снова взялась за оладьи, нагрела сковородку, положила масло.
        - Тебя считают изменником?
        - Вроде того, хотя они и рады, что именно я оказался замешан в заговоре, а не кто-нибудь похуже. Да и с Загры мы забрали нормальных ребят, не психопатов.
        - Чем же они не угодили?
        - Умом, характером, страстностью, жаждой свободного выбора. Они не убийцы и не садисты, как, например, Фроуди, но тот-то отлично выполняет приказы и боготворит Терру! Маменькин сынок, короче. Сотрясал воздух, какой я плохой гражданин, а я ему после слушания пообещал остатки зубов выбить, если он еще хотя бы раз к тебе приблизится.
        - Бьёрн, - прошептала я и поцеловала его. - Спасибо! Не знаю, что бы он сделал, не появись ты…
        - Зато я знаю, - хмуро ответил мужчина, и тут издалека донеслось сонное «мама».
        - Ой, Любима проснулась, топает сюда.
        Бьёрн вскочил, как ошпаренный, и метнулся в кладовку. Когда дочка забежала в кухню, его было не видно, не слышно.
        - Мама, а с кем ты говолила?
        Мне перестало хватать воздуха, сердце гремело.
        - Это сюрприз для тебя. Помнишь, что ты просила на новый год?
        - Закольки с бабочками?
        - Нет, милая. Нечто более важное. Некто важный, тот, кого ты давно ждешь.
        - Шинок?!
        Я покачала головой и улыбнулась. Да уж, песика она просила постоянно, а в придачу к нему котенка, попугая, кролика и хомячка.
        - Нет, Любимкин. Кто-то большой и очень важный. Тот, кому ты говоришь «доброй ночи» перед сном.
        - Папа? - прошептала Любима. - Папа, папа! - закричала она. - Где ти, папа? Папа-а-а!!!
        Бьёрн вышел из-за двери как раз в тот миг, когда дочка зайчиком прыгала по кухне. Она увидела его, бросила одеяло и замерла. Мужчина медленно, не сводя с нее глаз, опустился на колени.
        - Привет, котенок, - хрипло сказал он. - Как твои дела?
        - Хоёшо, - прошептала девочка и осторожно шагнула навстречу. - Ты дугой папа. Ты ни воёсатый.
        - Просто я постригся. Тебе больше нравятся длинные волосы?
        - Дя.
        - Тогда я их отращу, малышка.
        Бьёрн неуверенно улыбнулся. Я видела, как он напуган, но Любима… Она повела себя как настоящая умница. Мне казалось, что ребенку ее лет будет сложно спокойно отнестись к подобному внезапному появлению папы, даже несмотря на то, что она часто видела его на видео. Однако дочка поступила с большой любовью, отвагой и нежностью. Бьёрн вздрогнул - она шагнула и положила ладошки ему на щеки.
        - Ты больше никада ни уезай, папа, хаяшо? Маме плёхо биз тибя, мама пачет. И я тоже иногда пакала.
        Не веря в происходящее, мужчина осторожно обнял дочку за плечи, и она доверчиво потянулась к нему, а потом и вовсе прижалась к широкой груди. Вот он, зверек в норке - счастливый, улыбающийся. И вдруг Любима заплакала.
        - Мама, папа пиехал! Мама, смотли, папа! - рыдала она, и я села рядом с ними, принялась гладить дочку по голове. Бьёрн не отставал, наши пальцы переплелись, и Любима постепенно затихла.
        Мы молчали. Просто сидели вместе и ничего не говорили. На сковородке горели несчастные оладьи… И тут Любима подпрыгнула и принялась взволнованно теребить рукав Бьёрна.
        - Идем, идем, папа! Я тебе ковик покажу!
        Она схватила его за палец и потянула за собой, и Бьёрн с улыбкой пошел за дочкой, не сопротивляясь. Когда я пришла в гостиную через несколько минут, оба сидели на полу бок о бок. Бьёрн был завален игрушками и держал в руках машинку, Любима доверчиво положила ладошки ему на бедро и тараторила, как сорока.
        - Это касная, то исть зиёная…
        - То есть синяя, - улыбнулась я. - Она прекрасно знает многие цвета, но красный, зеленый и синий почему-то путает. Зато оранжевый или черный назовет безошибочно.
        Бьёрн с улыбкой кивнул.
        - У миня есть игла Ядуга! - восхищенно завопила внимательно слушавшая меня Любима. - Мама, пинеси!
        Мужчина тихо рассмеялся командному тону дочки.
        - Кажется, этим она в меня.
        - Ага. Любимкин, ты не забыла одно важное слово?
        - Забыла, - подтвердила малышка. - Неси ни-ме-дле-нно!
        Мы с Бьёрном прыснули.
        - Нет, Любима, - сказал он, - мама имеет в виду слово «пожалуйста».
        - Позалуста! - повторила дочка. - Мама, мамик, поза… зуста!
        Посмеиваясь, я пошла в спальню и достала большую коробку. Год назад она с радостью совала фишки из игры в рот, и вот теперь называет все, что на них нарисовано.
        Когда спустя полчаса в гостиной появились остальные, радостным восклицаниям не было конца. Мун то и дело хлопал друга по плечу, Аврора широко улыбалась, Ариэль глядела на Бьёрна с нежностью, а он сразу заявил, что сынишка - копия Муна. Нам было хорошо, и, как это ни удивительно, день выдался прекрасным. Небо выплакало весь дождь, ветер просушил тропинки. Когда мы наговорились, (Бьёрн не стал рассказывать про «Сколопендру», объяснив только, что смог вернуться благодаря самоотверженности Халли), новоиспеченный супруг предложил прогуляться до корабля. Он трепетно помог дочке обуть желтые сапожки с рыбами, а мне подал длинный плащ. Даже не знаю, что было приятней - наблюдать, как Бьёрн обращается с Любимой, или его взгляды, бросаемые на меня - полные обожания, ласковые, теплые.
        Снаружи было солнечно, но прохладно и ветрено, и осенний сад улыбался. Трава стала желтой, клены покраснели, а рыжие пятна крыжовника спорили с оранжевой облепихой. Любима шла между нами, порой вцепляясь покрепче и повисая на руках. Этот новый способ передвижения приводил ее в неописуемый восторг. От заливистого смеха птицы звонче щебетали, и мне казалось, что лес хохочет вместе с нами.
        - Ищё! Позазуста, ищё! Высе! - и снова мелодичная трель на весь сосновый бор.
        Бьёрн оставил корабль на том же месте, что и прежде, и Любима тотчас принялась болтать, осматривая огромную птицу:
        - Навица. Касивый. Больсе, чем у дяди Люна. Селенький. В звездочку. Окосецки. Много-много-много дылочек…
        Мы не могли сдержать тихого смеха. Любима продолжала комментировать каждую деталь, и Бьёрн предложил нам подождать снаружи.
        - Это чтобы вы подарок заранее не увидели.
        - Ну, лядно, - вздохнула Любима. - Подоззём. Мама, ти видела коёсики?
        - Это просто круги, они не для езды, - ответила я.
        - А-а-а…
        Она бегала кругом корабля, задирая голову, и вдруг остановилась, как вкопанная.
        - Собака!!!
        От этого вопля я чуть не растянулась на ровном месте - к Любиме вразвалочку бежало пушистое пухлое чудо с вишневыми глазками-бусинами и сияющей белой шерсткой. Щенок был крупным, и стало ясно, что из него вырастет нечто гигантское.
        - Собака-а-а! Щинок! Мама, мама! Папа пивёл песика!
        Она принялась наглаживать зверя, а тот, мотая хвостиком-морковкой, лизал ей ладошки.
        - Это мне? Моя собачинька?!
        - Да, - отозвался Бьёрн. - Твоя. То есть твой. По документам его зовут Аргус Коус Гранд Муар… или что-то вроде этого. Я называл просто Арги.
        - Алги, - тотчас переиначила дочка. - Мозно нам поиглать?
        Мы одновременно кивнули, и Бьёрн обнял меня за плечи.
        - Ты не против?
        - Да что ты! Я в восторге! Что за порода?
        - Кулибес. Их еще называют «серебряными псами». Отличные няньки и грозные охранники.
        Целый час новые друзья валялись в кучах влажных листьев, на пару «гавкали» и бегали по тропе. Хорошо, что я догадалась надеть на Любиму непромокаемый комбинезон. Потом щенок заметно устал, и у него начали заплетаться лапы. Я взяла по-прежнему белого песика на руки, Бьёрн взял большую сумку и Любиму, и мы отправились обедать.
        В последующие дни счастья и забот стало намного больше. Арги наводил в доме жуткий бардак, жрал ботинки, копался в цветах и настырно лез в постель к Любиме. Щенок понравился всем, и, так как нас было много, мы всем скопом «воспитывали» его. Особенно строгой была Аврора, однако порой даже её сердце не выдерживало печально-просящего взгляда милого существа.
        У Любимы появилась новая привычка: она отказывалась засыпать без папиной руки. Теперь вместо просмотра видео мы читали на ночь книгу, и разрешили упрямому Арги спать возле кровати маленькой хозяйки. Ему приходилось часто протирать лапы, а при первом купании искупались все - и Любима, и я, и Бьёрн, потому что неугомонный малыш постоянно отряхивался. Никогда бы не подумала, что от щенка может быть столько грязи!
        А потом пришла зима, и пес, впервые увидевший снег, стал мега активным, прыгучим и заводным. Он быстро увеличивался в размере и сбрасывал щенячий пух. Мы изумленно смотрели, как на смену нежной шерстке лезет густое, жесткое серебро. Никогда не видела такого окраса! Он словно был опутан металлической канителью, и гавкал все более утробно, хотя по-прежнему не проявлял никакой агрессии. Бьёрн по утрам, когда Любима еще спала, занимался с ним дрессировкой, а вечером Арги учился понимать правила поведения в доме.
        В начале зимы нас навестили родители, и, уж не знаю, как так вышло, но папа и Бьёрн сразу нашли общий язык. Мама же, поначалу подозрительно-вежливая, через несколько дней оттаяла. Никто не мог остаться равнодушным к тому, как Бьёрн заботился о нас с дочкой, сколь нежен и терпелив он во всем, что касается семьи. И даже когда Арги начал проявлять характер, супруг действовал не жестоко, и настойчиво и строго, требуя точно такого же подчинения и уважения, как на корабле. Мой бывший капитан…
        Дедушка с бабушкой временно поселились в гостиной, и мы решили, что пора приступать к ремонту. Мун, Бьёрн и папа приводили мансарду в порядок, мама и Аврора занимались домом, а мы с сестрой «развлекали» детей. Часто все делалось вперемешку, но еще чаще я старалась быть с Бьёрном и Любимой. Казалось, стоит ненадолго их покинуть - и сказка исчезнет. А вдруг я жила во сне, и все испытания и радости были лишь мгновением ночи? Иногда от этой мысли мне становилось по-настоящему жутко, хотя мудрый внутренний голос и уверял, что жизнь реальна и постоянна.
        К Новому году мансарда была готова. Теперь у нас с Бьёрном и у Авроры с Муном было по две комнаты: спальня родителей на втором этаже и детская на первом, и они соединялись выдвижными лестницами. Аврора предпочла остаться в своей комнате. Счастье было столь осязаемо и велико, что у меня порой срывало крышу. Особенно часто это происходило по ночам, когда мы оставляли дочку и Арги внизу, а сами поднимались наверх. В прохладной голубой спальне, под шепот снегов, на темно-синих шелковых простынях мы любили друг друга бесконечно, а порой безумно, и мне ничего не оставалось, как привыкнуть жить именно так, и не желать меньшего.
        Новый год был особенно замечательным еще и потому, что прилетел Маррог, а следом за ним подтянулся Халли. Вот уж кого я была готова зацеловать, но Бьёрн, смешной в своей сердитой ревности, разрешил только одно объятие.
        - Я думал Элиаса позвать, - хмыкнул терронец, - но не знал, как вы отреагируете.
        - Наверное, я бы не стала его снова бить, - задумчиво сказала я, и мужчины рассмеялись.
        Это был самый радостный праздник в моей жизни. Дом ходил ходуном от обилия гостей - пришли и дети, и старые мои подруги, и друзья Бьёрна и Муна, с которыми мы вечность назад ходили в клуб. Арги было нелегко - он не знал, кого облаять, а кого облизать, но тяжелее всего пришлось Ариэль: от обилия незнакомых лиц Луни стал плаксивым.
        - Вы ни при чем, - заверила она ребят. - У него зубы лезут.
        Никогда мне не позабыть этих дней! И дело было не только в воплях несчастного малыша, который мог в следующий миг уже улыбаться и гулить. Я ощущала некую энергию, которой прежде не было - мощную, непобедимую, благую. Думаю, это был коллективный поток, который создавал кругом дома надежное защитное поле…
        А потом пришла весна, и дождями омыло все до единой старые раны. Мне казалось, что теперь-то всё уж точно будет замечательно, и, какие бы не ждали нас испытания, мы вместе со всем справимся. Луни учился вставать, Арги превратился в серебряную махину размером со слоненка, Любима пела песенки и с удовольствием заселяла кукольный домик жуками из сада… и тут к нам снова пожаловали нежданные гости.
        Я выгуливала Арги в лесу - Любима и Бьёрн уснули после сытного обеда, и я не стала их будить. Хотелось размяться, подумать о хорошем в уединении, под шум ветра в макушках сосен. Я не сразу поняла, почему пёс зарычал, но, когда догадалась - напряженно застыла. По тропинке шел кто-то чужой: Арги всегда бурно реагировал на незнакомых людей, несущих новые запахи. На всякий случай я приказала псу сесть рядом и покрепче взялась за ошейник. Его рывки были могучи и неожиданны, но только не после команды, ее он знал на отлично.
        Мужчина и женщина остановились, как вкопанные, когда нас увидели. Я не сразу заметила притаившегося за их спинами мальчика, но как-то сразу поняла, что это за люди и почему они здесь.
        - Доброе утро. Вы, наверное, родители Бьёрна?
        Фиолетовые глаза - от отца, а волосы от матери... Такие строгие, напряженные и полные достоинства. Да уж, в их присутствии мне даже дышать было стремно, и, судя по всему, не мне одной. Мальчик был черноволос и голубоглаз, хотя чертами - вылитый Бьёрн… Однако той отваги и настойчивости, что в Любиме, в нем не наблюдалось.
        Мужчина кивнул.
        - Собака не кинется, я надеюсь? - чопорно спросила женщина.
        Мальчик испуганно уставился на Арги, но к бабушке с дедушкой не прижался. Кажется, он не знал, чего бояться больше - их, леса или собаки. Я перехватила его взгляд, и как можно добрее и дружелюбнее улыбнулась. Значит, вот ты какой, Майли.
        - Здравствуй. Не бойся. Он не любит чужих, но воспитан правильно, - сказала я, для острастки дернув за цепь. - Не смотрите на него и не делайте попыток погладить, тогда все будет хорошо.
        Майли сжался, затравленно озираясь. Он был щуплым, в темной одежде строгого покроя. Волосы прилизаны, лицо бледное. Терронцы определенно хотели вылепить из него правильного внука, и я пообещала себе две вещи: непременно оставить мальчика у нас и, чтобы мне ни говорили свекор со свекровью, не выйти из себя…
        - Пожалуйста, пойдемте. Сейчас дома все отдыхают, но, уверена, вы не откажетесь от чая со свежим пирогом, прежде чем увидите сына и внучку.
        И снова свекор кивнул, словно решал, стоит ли со мной заговаривать. Они молча пошли следом, и я спиной чувствовала оценивающие взгляды. Казалось бы, стоило волноваться, но мне было смешно. Кто кого оценивать станет, еще посмотрим! Свой дом и всех, кто там обитал, я в обиду давать не собиралась. Вот бы еще Майли успокоить, дать понять, что ему здесь рады…
        Аврора, собиравшая клубнику, приветливо поздоровалась. Её было не вытащить из огорода, все время что-то сажала. А вокруг дома теперь росло столько цветов, что позавидовали бы садовые центры!
        - Арги, место! Проходите, прошу вас.
        Бьёрн и Любима уже сидели на кухне, и мужчина немедленно встал, увидев родителей и сына. Майли тотчас ретировался в уголок, словно не знал, можно ли ему до чего-то дотронуться.
        - Приветствую. Как вы здесь оказались? - ровным голосом произнес Бьёрн.
        - Твоя супруга нас пригласила на чай, - отозвалась свекровь. - И, надеюсь, это не просто вежливость, и мы имеем право присесть, а не стоять посреди кухни столбами.
        И снова мне стало смешно - Бьёрн-то, оказывается, был не только внешне похож на мать!
        - Пожалуйста, - сказал мужчина, а я подошла к Любиме.
        - Идем, познакомлю тебя с мальчиком.
        Дочка уже и сама заинтересовалась, лихо спрыгнула со стула и подбежала вперед меня к сводному брату.
        - Пивет! Тибя как зовут?
        Мальчишка поднял глаза и удивленно посмотрел на нее.
        - Майли, - неуверенно произнес он.
        - А миня Люба. Хочешь поиглать в иглушки?
        - Не бойся, - склонилась я к мальчику. - Разувайся и проходи. Кушать хочешь?
        - Я… немножко. Спасибо.
        Он снял ботинки, поставил их ровно у коврика, и бесшумно прошел за Любимой, поднявшей восторженный визг. Краем глаза я заметила, как поморщилась свекровь.
        Собственно, впоследствии стало ясно, что их не устраивает решительно все - я, шумная веселая Любима, наш дом, цвет скатерти… Хотя свекор почти все время молчал, он явно был согласен с супругой в главном - во всех бедах виноват Бьёрн. Он бросил «достойную» жену, оставил кровное дитя, предал Терру. Каких только чудовищных слухов они не пересказали!
        - Мы думали попросить капитана Бэрда доставить нас сюда, но Кэд Фроуди сам предложил помощь…
        - Этот выродок! - тихо, с угрозой сказал Бьёрн, до поры молча выслушивающий жалобы и порицания. - Он едва не погубил Таису, хотел силой забрать Любимку, и угрожал разрушить дом. Кэд Фроуди, подумать только! Вы хотите сделать его примером для меня? Этого садиста, маньяка, помешанного на неравноправии! Вот спасибо, родители. Уж не думал, что настолько вам досадил! Да вы хоть представляете, что эта сволочь творит с колонистами?
        - Фроуди - уважаемый человек, откуда тебе знать…
        - Я знаю, - резко произнес Бьёрн. - Ибо читал его досье. К тому же я своими глазами видел, как он бил Таю! И не думайте, что я, словно пай-мальчик, исполню ваши указания! Детство кончилось, мне тридцать шесть лет. Я благодарен лишь за то, что привезли Майли - он должен остаться со своей семьей.
        Я, внимательно следившая за мальчиком, заметила, как он напрягся.
        - Он должен расти на Терре! - неожиданно повысил голос свекор.
        - А вот это решать ему. Майли, поди сюда, не бойся. Я хочу поговорить с тобой с глазу на глаз.
        Бледного и дрожащего, едва-едва освоившегося с игрушками и снова замкнувшегося, Бьёрн увел сына в нашу комнату. Взоры «родственников» обратились на меня и Любиму.
        - Значит, вас это полностью устраивает? - с нажимом спросила свекровь.
        - Что «это»? Ваш сын, наша дочка, этот дом? В любом случае, всё вместе и по отдельности - да, устраивает.
        - Жизнь в глуши - не для Бьёрна, - сказал свекор. - Вскоре он устанет валяться в гамаке и снова захочет в космос.
        - И я отпущу его.
        Они поглядели на меня пронзительно, а я спокойно улыбнулась.
        - Мама, а ктё это? - спросила Любима. Она долго рассматривала чудных незнакомцев, и, внимательно изучив их, решила провести стандартный опрос.
        - Бабушка и дедушка, родители папы.
        - А, баба и деда… А пачиму они такие злие?
        Свекровь даже рот открыла, глаза ее вспыхнули, но я подняла ладонь, давая понять, что, если она сейчас что-то грубое скажет малышке, я выставлю их из дому, наплевав на вежливость. К тому же девочка не сказала ничего страшного, лишь правду.
        - Устали с дороги. Ты поможешь мне нарезать и разложить пирог?
        - Дя!
        Я делала это неспешно, ожидая, когда вернется Бьёрн. Любима всё поглядывала в коридор, и роняла куски как попало. Майли ей понравился.
        - Пойду к папе! - не выдержала она.
        - Нет, милая. Не надо его отвлекать. Они разговаривают.
        - Мальчик здесь не останется, - сказал свекор. Удивительно, но они даже не представились, полагая, видимо, что их имена я должна знать. И тут на кухню вошел Халли - в своем обычном домашнем виде, лохматый и веселый.
        - И ты здесь! - воскликнула свекровь. - Халлиус Сквирэ!
        - Собственной персоной, цвету и пахну. Очень рад вас видеть в добром здравии, госпожа Ален, господин Ален.
        - Никогда не одобряла вашу дружбу, - с расстановкой произнесла женщина. - Ты на моего сына оказывал дурное влияние.
        - А я всегда одобрял выбор Бьёрна, - отозвался мужчина. - И обожаю Таису. В отличие от Анни, она своего ребенка по-настоящему любит, и не пользовалась им, словно вещью. Видел я пацана мельком - это же зверек затравленный!
        - Он должен знать границы дозволенного.
        - Значит, дрессировать его намерены?
        - Ты не смеешь! - поднялся со своего стула свекор.
        - В этом доме в присутствии детей не ругаются и уж тем более не затевают драку! - сказала я. - Халли, присядь.
        Со стуком поставила всем троим чашки, и перехватила Любиму, которая тихонько двигалась в направлении спальни.
        - На Терре в порядке вещей, приходя в гости, оскорблять хозяев? - спросила я, разливая чай. - Назовите цель вашего визита, и не будем ходить вокруг да около, метая друг на друга неприязненные взгляды.
        «Гости» не успели ответить.
        - Мама, баба и деда какии-то стъянные, - сказал Любима. - Они тяй ни пиют, и пилог ни едять… папа!
        Бьёрн вел Майли за руку, и мальчик уже не был таким бледным. Мне даже почудилась в его глазах улыбка, вспыхнувшая вместе с искоркой надежды.
        - Мы приехали предложить сыну вернуться на родину и дать второй шанс Аннабэль де Варай, - ответила свекровь. - Что ты скажешь, мальчик?
        - Я говорю «нет», - тотчас отозвался Бьёрн. Он взял Любиму на руки, и погладил по голове сына. - Никаких вторых или десятых шансов. И Майли остается.
        - Он наш внук!
        - И наш сын! - вырвалось у меня, и Бьёрн улыбнулся. Мальчик же поглядел на меня серьезно и внимательно, потом перевел взгляд на бабушку.
        - Это - моя настоящая мама, - произнес он тихо. - Так папа сказал.
        - Твоя мать на Терре, дорогой мой, а не в этом курятнике! - поморщилась свекровь.
        Халли подавился чаем, а Любима неожиданно громко заявила:
        - Здесь ни куятник! Воть у тёти Даны куятник, так куйи, а у нас куй неть. - Она отдышалась и продолжила, глядя бабушке прямо в глаза: - У нас тока ёзики бегають и Алги. А ищо волобьи, калинки, майиновки и кесты. Нету у нас куй!
        - Это бабуля так шутит, - с язвительной улыбочкой заметил Халли. - Конечно, у нас нету кур, милая, только коровы и козлы.
        И снова господин Ален вскочил со стула. Ни Бьёрн, ни я не успели издать ни звука - из своего угла утробно зарычал пес.
        - Вам лучше уйти. Надеюсь, транспорт ждет где-то неподалеку, - сказал Бьёрн. - Дай бог, чтобы вы были здоровы и счастливы. Я вот, например, свое счастье обрел. Хотите - радуйтесь, хотите - злитесь. Мое место здесь, рядом с теми, кто мне дороже любых терронских «элит». Не кровь решает за человека его судьбу, все определяет свободный выбор сердца. Вы сделали его, когда пытались отнять у меня детство, превратить в послушного робота, внушить увлечения и интересы. С Майли я этого не позволю, он сам решит, что ему больше по душе - стать капитаном корабля, как я, или агрономом.
        - Почему-то мне кажется, что он выберет первое, - улыбнулся Халли.
        - И сестру с собой возьмет, - кивнула я. - Если таково будет ее желание.
        Свекор и свекровь демонстративно отодвинули чашки и двинулись к двери.
        - Что же, - сказал господин Ален, обернувшись на пороге, - тогда больше вы нас никогда не увидите.
        - Прощайте, - отозвался Бьёрн.
        И остались от них только грязные следы на полу, да и те я быстро подтерла. Так была поставлена жирная точка в книге прошлого, и настало мгновение для того, чтобы начать писать будущее, чем мы и занялись радостно и с удовольствием, внимая друг другу, ценя друг друга, любя и мечтая вместе.
        Эпилог
        Майли как зачарованный смотрел на горы и реку, удивленно наблюдал за нами, купающимися, с берега. А в июле, спустя месяц после прибытия, впервые искупался сам, и с этих пор плавал везде, где было можно. Особенно здорово было на лагунах, где могла порезвиться на мелководье и Любимка. Брат и сестра не сразу подружились, но благодаря терпению и уравновешенности Майли и добродушию и открытости Любимы к концу лета их было не разлить водой. Конечно, разница в возрасте давала о себе знать: малышка быстро уставала от сложных игр, и Майли порой скрывался от нее в саду, чтобы в уединении соорудить что-то из конструктора. Жадным он не был, да и не привык получать что-то в личное пользование, поэтому всегда просил разрешения воспользоваться любой самой простой вещью, включая мыло... Отбывшие бабушка и дедушка даже зубной щетки внуку не оставили, и я видела, как огорчает подобное отношение Бьёрна.
        Поначалу мне казалось, что у меня в общении с новым сыном возникнут сложности, но мальчик так изголодался по ласке и вниманию, что готов был довериться и открыть сердце. Он даже называл меня порой мамой, хотя чаще просто Таей, как Бьёрн. Его не пришлось учить вежливости или обходительности, он все делал сам - одевался, причесывался, застилал постель. А еще он первое время был в постоянном напряжении, словно ждал, когда мы начнем ругаться и, найдя в нем изъяны - бросим…
        К осени Аврора и Маррог купили участок земли в горах, и, едва закончив строительство дома, покинули нас. Потом улетел Халли, и мне было немного грустно без его утренних дурачеств. Хорошо, что Ариэль и Мун с сынишкой никуда переезжать не планировали. Однако вскоре снова принесло родню, но я восприняла очередные испытания спокойно, хотя и не без легкого раздражения. Уж от брата я такого точно не ожидала - чтобы приехать и заявить, что он останется всем семейством на неопределенное время! Без предупреждения, без объяснений! Мила, моя невестка, смущенно извинялась и была сильно взволнована, но и она не желала отвечать на закономерные вопросы. В итоге Любима стала нервной, вынужденная всем делиться с тремя наглыми мальчишками, в Майли пробудился воинственный дух - он пытался защитить имущество сестры, а Луни-Люк орал теперь постоянно.
        Вечером третьего дня Бьёрн вызвал меня на разговор.
        - Мы не уместимся в этом доме даже с заселенной мансардой. Не обижайся, но здесь стало тесно из-за твоего брата. Он на нас с Муном смотрит как на врагов, хотя и безукоризненно вежлив.
        - Меня это больше злит, чем печалит… или наоборот. Не знаю, что и придумать.
        - Я сделаю твоему брату предложение.
        - Какое?
        - Оплачу его долю в доме вдвойне. Если им некуда идти - они запросто купят землю и новый дом построят сами. А могут и здесь неподалеку поселиться, кстати. Хороших мест хватает.
        - Ой, лучше бы подальше. Не знаю, может, и наши дети со временем такие же станут, но чтобы драться постоянно…
        - А Тилли еще и кусается, - усмехнулся Бьёрн.
        - И Арги теперь постоянно закрыт и воет. Давай поговорим с ними за ужином.
        Что мы и сделали, и это был не последний раз, когда пришлось защищать дом от непрошенных гостей. Кровный или нет, брат не хотел понять простую истину - будь честен и добр с людьми, и они ответят тем же. А в нас он определенно сомневался, и, как выяснилось, виноват в этом был злополучный Фроуди… Хорошо, что все разрешилось без проблем. Они взяли ровно половину без надбавок, купили участок с большим коттеджем в другой области за горами и редко когда навещали нас, упорно продолжая верить, что Бьёрн и Муни - отъявленные негодяи. Вот уж никогда бы не подумала, что родной брат поверит какому-то чокнутому терронцу больше, чем мне.
        Впрочем, с тех пор я ни разу Кэда Фроуди не встречала, хотя на нашу с Бьёрном долю выпало еще немало приключений. Но самое главное мгновение - то, когда мы обрели друг друга навсегда - надежно укрепилось в общей мечте, связало наши судьбы в одну, чтобы научить ценить каждый проведенный вместе час и, глядя в бескрайние звездные небеса, угадывать в созвездиях следы чьих-то свершений, так похожие на наши собственные…