Добрым словом и револьвером Алексей Михайлович Махров
        Борис Львович Орлов
        Господин из завтра #5
        Долгожданная пятая книга известного цикла «Господин из завтра».
        И вроде бы все враги повержены, Россия твердо следует вперед по пути прогресса, значительно опередив весь, так называемый, цивилизованный мир… Но межвоенный период снова оказывается коротким - если англосаксы не могут выиграть честно, на поле боя, то в ход идут различные подленькие приемчики, вроде создания в тылу нашей страны «пятой колонны» предателей.
        Но император и его друзья, имеющие грандиозный исторический опыт, отлично знают, что лучший способ победить подлого, предпочитающего бить в спину, врага - это перенести боевые действия на его территорию!
        Книга содержит нецензурную брань
        Алексей Махров, Борис Орлов
        Господин из завтра. Добрым словом и револьвером
        
* * *
        Пролог
        Куранты на Спасской башне отбивают десять часов. С первым ударом Олегыч начинает подниматься по лесенке, ведущей на трибуну мавзолея Александра III. Следом за ним шествует императрица Моретта-Татьяна с сыновьями - Дмитрием и Олегом, которых, по случаю Седьмого Ноября, обрядили в парадную форму Преображенского и Атаманского полков. За ними по ступеням тяжело шаркает премьер Долгоруков, которого поддерживают под руки сопровождающие, потом - Ренненкампф, грозно топорщащий свои усы. А вот и моя очередь. Я одергиваю парадный мундир и восхожу на трибуну. За мной идут Васильчиков, Гревс, Менделеев…
        - Внимание, внимание, - разносится над площадью голос Левитана. - Работают все радиостанции Российской империи.
        С неба падает лёгкий снежок. Затихли трибуны, замерли шеренги войск. Бой курантов на Спасской башне разливается словно над всей землёй, над всем миром. С десятым ударом мы уже все стоим на трибуне мавзолея. Олег с Татьяной - посередине, по правую и левую руку от него - все остальные…
        Из ворот Спасской башни появляются всадники. Командует парадом генерал-полковник Рокоссовский, принимает парад генерал-фельдмаршал Брусилов.
        Генералы объезжают войска, и динамики голосом Левитана комментируют происходящее. Над площадью летит «Здрав…жлай!.. А-а-а-а!» Наконец смотр войск окончен. Брусилов с адъютантом подъезжают к мавзолею. Он всходит на трибуну и встаёт рядом со мной, по правую руку. Олег чуть придвигается к микрофонам…
        Император поздравляет народ России с нашей победой в 3-й Мировой войне.
        На трибунах - безумство. Грохот нескончаемого «Ур-а-а!» катается по площади, отражаясь от Кремлёвских стен до ГУМа и обратно. Если приглядеться, то можно разглядеть восторженные глаза на восторженных лицах восторженных гостей. «Ур-а-а!» несётся над Красной площадью…
        - Наша Родина идёт вперёд уверенно и спокойно, точно могучий корабль разрезает волны бурного океана. И нет таких сил, что свернули бы нас с выбранного пути! - спокойно и уверенно говорит император. - Мы показали всему миру, что бывает с врагами нашего Отечества, когда миллионы патриотов берутся за оружие. Подлые враги в бессильной злобе потрясали кулаками, стремясь задавить, уничтожить великую и могучую Россию. Где они теперь?
        Я невольно расправляю плечи. Да, мы раздавили вражескую гадину! В Англии, Франции, Турции, Австро-Венгрии, Китае. Нам есть что вспомнить. Как начиналась эта война, когда укрепления на Сунгари и КВЖД захлёбывались в крови, когда погибал, но не сдавался Тихоокеанский флот, когда войска рвались через выжженную солнцем пустыню, мечтая о глотке воды больше, чем о жизни. Как война продолжалась, когда наши полки сражались, ломая врагам хребты, и платя за победу самой дорогой ценой на свете - своей кровью и дыханием. И как она кончалась, когда мы давили гусеницами турок и англичан, когда при виде одного танка с Андреевским крестом на броне сдавались десятки французов и сотни австрийцев, когда мы мчались вперёд, обгоняя бегущего врага, ротами принимая капитуляции дивизий. И в этой победе есть немалая доля моих заслуг. Оружие, корабли, танки, самолёты, ракеты, лазеры…
        А Олегыч между тем продолжает:
        - Но ещё остались в мире те, кто точит свой нож, готовясь вонзить его нам в спину. От имени всей России, от имени всего нашего народа, от Вашего имени, братья и сёстры, я говорю этим заокеанским господам: «Не выйдет!» Никогда не будет по вашему, господа! Чтобы остановить вас, мы не остановимся ни перед чем, и, если нас к этому принудят, мы снова поднимем винтовки, встанем к орудиям, сядем в бронированные чрева танков и кабины самолётов, поднимем флаги на наших кораблях. И тогда - тогда берегитесь, ибо мы не дадим вам пощады! Ни Тихий, ни Атлантический океаны не спасут вас от нашего гнева!
        Правильно! Так и надо! Позови меня, братишка, я им всем покажу!..
        - Парад, смирно! К торжественному маршу… - гремит голос Брусилова.
        Над площадью взвивается бессмертная «Славянка» и, чеканя шаг, по булыжникам шагают войска. Лейб-гвардия, армейская пехота, стрелки. Левитан сообщает о каждой части, чем прославилась и кто командует. На площади - кавалерия. Казаки, драгуны, уланы, гусары звонко гремят подковами по седым камням мостовой. Но вот прошли последние стрелки, проскакали последние казаки. Гром марша сменяется зловещей барабанной дробью. И на площадь выходят солдаты, несущие в руках знамёна поверженных противников. Шеренга за шеренгой они подходят к мавзолею и швыряют их к подножию, к ногам покойного императора и к ногам Императора нынешнего. Которого никто и никогда не назовет «Кровавым Николашкой», который навсегда войдёт в историю с прозвищем «Великий». Ну, или «Грозный»…
        Свидетели былой славы захватчиков и насильников, бандитов и поработителей грязными тряпками лежат у всех на виду. Под этими знамёнами вы ликовали под Смоленском и Севастополем, в горах Афганистана и джунглях Бирмы, и вот - достойный конец!..
        Красную площадь заполнила техника. Орудия на тягачах, орудия на грузовиках, грузовики и бронетранспортёры мотострелков. Могучие платформы боевых лазеров с гелиевой и аргоновой накачкой. И танки - целое море танков!
        - Вот они - наши славные броневые машины! - грохочет из динамиков Левитан. - Это те, кто раз и навсегда поставил точку в агрессивных планах австрийцев, турок, французов и англичан!
        Чудовищная броня высекает искры из брусчатки…
        - Впереди колонны идёт танк георгиевского кавалера генерал-майора Лавриненко!
        Обтекаемая, приплюснутая махина, с грандиозной пушкой и двумя малыми лазерами по бокам башни…
        - Он командовал танковой дивизией, когда Россия крушила военщину Франции! Танковый корпус под его командованием первым высадился на землю Англии. Перед его машинами содрогались величественные пирамиды Египта и отроги австрийских Альп, перед его танкистами склонялись джунгли Сиама и подпирающие небо стены Гималаев!
        - Вот мимо мавзолея проходит танк Героя России, подпоручика Колыбанова. Он пришёл в армию добровольцем, сражался в Манчжурии и Великой Монголии. Во время штурма Вены он горел в танке, но выжил и после госпиталя вернулся в свою часть.
        Колыбанов, Колыбанов… Фамилия какая-то знакомая…
        Но вот прогрохотали последние танки. А гул между тем нарастает. А, вон они! Низко-низко над площадью идут самолёты. С ревом проносятся детища Микояна и Сухого, ровно гудят моторами истребители Лавочкина, Кочеригина, Таирова…
        - Эскадрилью наших соколов возглавляет Герой России подполковник Покрышкин. На его счету 142 сбитых самолёта и более 300 уничтоженных на земле…
        Я уже почти не слышу голоса Левитана. Над площадью проходят бомбардировщики. Первыми идут штурмовики, затем пикировщики… Ага! Гвоздь программы! С тяжёлым рёвом, от которого начинают вибрировать кости черепа, над головами проходят дальние бомбардировщики. Левитан почти кричит от восхищения:
        - Это - ударная мощь нашей империи! Сводный полк дальней бомбардировочной авиации возглавляет машина, которую пилотирует Герой России, кавалер ордена Андрея Первозванного, генерал-полковник Российских ВВС Голованов. Его машину помнят небо Египта и Маньчжурские поля, суровые волны Тихого океана и огненный зенит Британии!
        На трибунах от всей души кричат «Ур-а-а!». Правильно кричат: лучшие лётчики летят на лучших самолётах! Производства Стальграда, между прочим…
        В небе - три огромные сигары. Дирижабли конструкции Циолковского. На вооружении каждого - восемь крылатых ракет с ядерной боеголовкой, по пять автоматических шестидюймовых орудий, бомбы, пулемёты… Левитан кричит во всю глотку:
        - Радиус действия наших стратегических дирижаблей неограничен! Ядерная силовая установка, разработанная в лабораториях Стальграда, позволяет дирижаблю находиться в воздухе столько времени, сколько может выдержать экипаж!..
        Вот уж точно сказал Олегыч: не отсидеться супостату за океанами, найдём и задавим!
        По площади ползут могучие тягачи с многоступенчатыми ракетами. Наша новейшая Стальградская разработка… Ну, враги, берегитесь! Все, сколько вас есть! Смотрите и дрожите перед мощью новых хозяев мира! А мы с Олегом сегодня выпьем в честь праздника! Вместе с его Шелиховым и Махаевым, и вместе с моим Еремой и Сашкой Ульяновым мы выпьем за Родину, за Победу, за всех тех, кто своим трудом, потом и кровью создаёт этот прекрасный, новый, дивный мир!..
        … - Ляксандра Михалыч! Ляксандра Михалыч! Хозяин, проснитесь!
        - Воробей? Чего тебе? - с трудом открыв глаза, хриплю я - прилёг поспать всего часа три назад.
        - Ляксандра Михалыч, просыпайтесь! - Коля Воробьёв осторожно помогает мне принять сидячее положение. Рядом стоят мои ординарцы Яков и Демьян, держа в руках мундир и сапоги. - Стальград через пять минут будет, так вы разбудить велели…
        Блин! Зараза! Такой парад - и сказкой оказался! Какая досада… Ладно, чего уж там…
        - Колька, скажи, чтоб чай подавали!
        Вот сейчас попьём чайку, и пойдём работать. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…»
        Часть I. Покой нам только снится
        Глава 1.Интерлюдия. Где-то на Тверской улице
        - Надо наконец покончить с кровавым режимом! - Молодой человек с растрепавшимися волнистыми волосами энергично взмахнул рукой. - Эта жуткая волна арестов и безумных процессов уже привела Россию к опасному краю. Никто уже не может быть спокойным за завтрашний день. Вдруг и его объявят «шпионом Уругвая»…
        Оратор обвёл взглядом присутствующих. Молодые люди в студенческих мундирах, числом около десяти, сидевшие вокруг стола с самоваром и нехитрой чайной закуской - баранками, да рогаликами, почти одновременно опустили глаза. В большой комнате, освещённой единственной семилинейной лампой[1 - Интенсивность света керосиновой лампы измеряется шириной фитиля. Семилинейная лампа - довольно мощная, с фитилём шириной 17,8 мм.] под зелёным абажуром, наступила гнетущая тишина. Всем был памятен процесс над членами дома Романовых, когда бывшие великие князья и их близкие каялись в немыслимых грехах, рассказывали, как по заданию различных вражеских разведок специально урезали солдатские пайки, продавали армейское имущество и готовили покушение на императора. Показания давались безжизненными голосами, в зале суда, куда насильно были согнаны рабочие московских заводов и солдаты столичного гарнизона, раздавались выкрики, требования «Казнить предателей немедля!» Это было ужасно!
        Но прокатившаяся после этого волна новых процессов была ещё ужаснее. Купцы и чиновники признавались в связях с нелегальными организациями, иностранными разведками, рассказывали, как по их заданиям вымогали взятки, поставляли некачественный товар и каялись в том, что целенаправленно гноили зерно, готовили диверсии на железных дорогах, отравляли масло на маслобойнях и куриные яйца в деревнях, какие принимали шаги с целью вызвать эпидемии чумы и холеры…
        - И везде и всегда это вонючее быдло, эти «чернорукие» рабочие и солдаты! В залах суда они требуют расправы над несчастными интеллигентными людьми. Говорят, что этим тварям перед началом процесса бесплатно раздают водку… Сатрапы!.. - с ненавистью произнёс один из студентов, болезненно-худой блондин с расширенными зрачками кокаиниста. - Боже, как далеки мы от просвещённой Европы! В этой проклятой стране невозможно жить свободному человеку!
        - Вы абсолютно правы, мой милый друг Мишель! Эта страна просто проклята! - растрёпанный молодой человек снова взмахнул рукой. - Но ведь будет только хуже! Сейчас это исчадие ада, этот ужасный тиран в открытую подкупает зловонное отребье - так называемый русский народ, щедро раздавая подачки в виде гарантированных десятичасового рабочего дня и размера минимального заработка. А тем временем исподволь ведёт наступление на истинные общечеловеческие ценности. Рушится основа коммуны - деревенская община, в заводских школах учителя из грамотных унтеров вдалбливают рабочим ложь о незыблемости монархии, о её необходимости в России. Уже сейчас разрабатываются новые учебные программы, и очень скоро даже в университетах начнут оболванивать молодёжь!
        - Мы согласны, угроза нашей свободе серьёзная! Но хотелось бы услышать: что конкретно вы, дорогой Жорж, предлагаете? - спросил серьёзный, насупленный юноша с прямыми волосами и тёмной бородкой. - Пока вы ездили по Европе, мы не сидели сложа руки, мы пытались агитировать, мы…
        - Мы хотели проучить этого сатрапа, подлого предателя, нашего бывшего товарища, Александра Ульянова! - выкрикнул худой блондин. - Но эта сволочь так отметелила нас семерых, что я потом три месяца лежал в больничке! И вот каждый раз, когда мы собираемся физически воздействовать на «иуд», переметнувшихся на сторону тирана, они дают нам такой отпор, что…
        Блондин внезапно разрыдался, согнувшись над столом. Грохнулась об навощённый паркетный пол и вдребезги разлетелась, задетая локтем, фарфоровая чашка с остатками чая.
        - Успокойся, милый Мишель, пожалуйста, успокойся! - Студент с бородкой обнял блондина за костлявые плечи. - Мы обязательно отомстим!
        - Я вам отвечу честно, товарищи! Индивидуальный террор в современных условиях, когда каждый проклятый сатрап носит в кармане револьвер и не стесняется стрелять в ответ, просто невозможен! Нас, свободных людей, слишком мало, чтобы размениваться один на один с мерзавцами, носящими человеческий облик! - громко сказал оратор Жорж и, зачем-то воровато оглянувшись по сторонам, словно сатрапы уже окружили его, продолжил тихим голосом, почти шёпотом: - Соглядатаи кровавого режима рыщут повсюду, но здесь мы можем быть уверены друг в друге. Я предлагаю не размениваться на клевретов, а отсечь голову дракона - застрелить самого тирана - императора Николая! Если мы все возьмёмся за револьверы, то не может быть, чтобы все мы промахнулись. Нас тут десять человек! Оружие купим в специализированном магазине пособника тирана Рукавишникова. Лучше взять «Кистени», у них пробивная способность выше, чем у «Клевцов», и тем более «Стилетов»[2 - «Кистень», «Клевец», «Стилет» - модели револьверов Стальградского завода, конструкции Л.Ф. Нагана. «Кистень» стреляет патронами «9ммРу», «Клевец» - «.44 Русский», «Стилет» - «.22
Long Rifle».]. Нужно просто дождаться выезда тирана из Кремля. Он почти каждый день выбирается из своего логова. Первые пятеро пусть стреляют по колесам «Жигулей». Они пневматические, так что попадания даже одной пули остановит их движение. А потом все разом - залпом по кровавому Николаю. Пусть он умоется кровью, которую сам так охотно проливает!
        Глава 2. Рассказывает Император Николай II
        Часовые делают «на караул», и мы выезжаем из Кремля. Машина идет не более двадцати километров в час. Это не потому, что тачка не может быстрее или водитель не умеет ездить, а всего-то лишь потому, что иначе лейб-конвою за мной верхами не угнаться. Честно говоря, таскаться по Москве с черепашьей скоростью мне изрядно поднадоело! Пора бы уже Гревсу пересадить охрану на грузовички «Самара». Или даже бронетранспортёры «Вепрь». Да, на «броне» так даже солиднее будет! И штурмовой «Медведь» для комплекта! Нет, два «Медведя», причем один из них - пушечный! Вот тогда к несущемуся по улицам кортежу никто и близко не подойдёт!
        Мы выезжаем через Спасские ворота. Мне захотелось посмотреть на Охотный Ряд, насладиться его гомоном, суетой. Почему-то всегда, когда я попадаю на Охотный, во мне вспыхивает что-то такое в душе… Не знаю, как сказать, но всегда ощущение такое, словно прикоснулся к чему-то забытому, родом из детства. Хотя моё детство ну никак не могло иметь касательства к Охотному Ряду. Его ведь задолго до меня того-с…
        Полностью опускаю стекло дверцы. Горожане без страха подходят к медленно ползущему автомобилю, громко желают императору здоровья и долгих лет жизни. Женщины протягивают своих детей, словно для благословления. Нет, пожалуй, насчёт бронированного сопровождения я погорячился! Или опять паранойя взыграла? Можно ведь без охраны… Или с минимальной охраной, человек десять… Народ ведь меня любит!
        Вот остался позади Манеж, к которому ещё не приложил и, надеюсь, никогда и не приложит свои шаловливые ручонки «гениальный» скульптор - дитя Кавказа, и мы сворачиваем на Воздвиженку… Батюшки мои, а народищу-то, народищу!.. Нет, если так и дальше пойдёт - придётся, по методе ХХ века, расчищать улицы для проезда императорского кортежа. Да и безопаснее будет… Блин, опять я про безопасность!
        Именно в этот момент, когда мне в голову приходит мысль о приобретённой паранойе, на улице гремит выстрел. Выстрел? Это было настолько неожиданно, что сначала я решил - это лопнула шина. Или кучер проезжающего мимо ландо щёлкнул кнутом. Но тут грохнуло ещё несколько раз - чуть ли не полдесятка стрелков торопливо освобождали барабаны своих «Кистеней». Явно не «Клевцов» - те молотят гораздо громче. Да, что же это? Покушение?!!
        По кузову «Жигулей» простучали несколько пуль. Машину резко бросило вправо. Чёрт, нам что - покрышку продырявили?.. И не одну - правый борт ощутимо «присел». Вот ты ж бляха-муха!.. Нас несёт боком прямо на стену дома, хорошо хоть скорость невысокая и впечататься так, чтобы автомобиль в лепёшку, а пассажиры - всмятку, не выйдет. Но удар всё равно на несколько секунд вышибает из меня дух. Пока я, как вытащенная из воды щука, хватаю ртом внезапно ставший слишком плотным воздух, сзади загремели автоматные очереди, послышался дикий казачий свист. Это лейб-конвой вступает в игру. Интересно, а я чего сижу, как контуженный? У меня ведь тоже оружие есть! В кармане мундира лежит никелированный револьвер «Стилет». Вот сейчас достану и…
        Додумать я уже не успеваю. И хоть что-нибудь сделать - тоже. Дверцы «Жигулей» распахиваются одновременно с обеих сторон, и в салон влетают Шелихов и урядник Брюшкин. Они мгновенно валят меня на пол салона, и, прикрыв своими телами мою царственную особу, хором орут на водителя:
        - Назад! В господа бога душу мать! Назад!
        Но водила и без их криков уже сдаёт назад и на продырявленных шинах ползёт прочь, надо полагать - к Боровицким воротам. Тут по кузову щёлкает ещё несколько раз. Мне на голову сыплются мелкие осколки закалённых стёкол, тело урядника обмякает, движок «Жигулей» начинает «троить». Лязг «голых», полностью «разувшихся», стальных колёсных дисков заполняет, кажется, весь салон. Шелихов тихонько матерится, водитель громко читает молитву, только Брюшкин молчит, всё сильнее придавливая меня к полу.
        Сразу за Боровицкими воротами меня наконец отпускают и позволяют сесть на сиденье. Я торопливо извлекаю из кармана револьвер, который так и норовит зацепиться курком за подкладку мундира. Но явной опасности уже нет - с пассажирского места видны только спины моих бойцов и кремлёвские стены. Тогда я вылезаю из «Жигулей» и, машинально отряхиваясь, смотрю по сторонам. Нихренассе!!! Автомобилю здорово досталось: в правом борту почти десяток пробоин, покрышки остались где-то на Воздвиженке, в толстом лобовом стекле - пара пробоин, а более тонкие боковые стёкла отсутствуют, вернее - полностью осыпались осколками. Снятому с меня уряднику подоспевшие конвойцы уже закрывают глаза - три пули, предназначавшиеся мне, Брюшкин принял на себя. Ого! А у меня-то, у меня!.. В фуражке зияет дыра - точно над переносицей! Парой сантиметров ниже - и пораскинул бы я мозгами!
        - Любимый! ЛЮ-БИ-МЫЙ!! - к машине вихрем несётся, наплевав на все условности, Татьяна.
        Подлетев к машине, она вцепляется в меня и начинает тормошить и ощупывать:
        - Ты ранен? Скажи, где у тебя болит? Что они с тобой сделали? Кто это сделал?!
        Неожиданно, её взгляд натыкается на труп Брюшкина. Она расширенными глазами смотрит на кровавую лужу, натёкшую из-под тела урядника, бледнеет и начинает медленно оседать. Я подхватываю её:
        - Родная, всё хорошо. Умоляю тебя, не волнуйся! Всё уже хорошо!
        Одновременно я ухитряюсь прошипеть в сторону Егора:
        - Какая сука сообщила ей о покушении? Отыщу - семь лет лечиться будет! И не вылечится!..
        К вечеру всё наконец успокаивается. Командующий Московским военным округом генерал-лейтенант Келлер отменяет введённое в суматохе военное положение; начальник моей личной охраны, генерал-майор Гревс переводит Кремль наконец с чрезвычайного режима охраны на усиленный, а ведомство Васильчикова уже приступило к работе с захваченными на месте засады. Живьём удалось взять троих. Интересно, кто на сей раз постарался? Хронокаратели, англичане, недорезанные анархисты-социалисты?
        Нет, всё-таки правильно я утром придумал: мой кортеж теперь будет ездить по городу только на броневиках! А с любящим меня народом буду общаться только в лице его представителей - пропущенных через тройной «фильтр» «лучших людей» города и страны. Да и то - лишь по большим церковным праздникам, в специально подготовленных помещениях, в присутствии вооружённой охраны!
        Глава 3. Интерлюдия. Где-то в подвалах Кремлёвского дворца
        Боль в скованных руках становится нестерпимой. И ещё этот яркий электрический свет, бьющий прямо в глаза.
        - Господин Аргунов, ещё раз повторяю: перечислите всех участвовавших в подготовке и проведении покушения на государя сегодня утром.
        - Я ещё раз отвечаю вам, господин следователь: я считаю этот вопрос оскорбительным. Если бы у меня не были скованы руки, я бы отвесил вам пощечину, как сделал в подобной ситуации покойный Нечаев… А пока - вот вам!
        Ага! Удачно попал! Плевком в самую харю!!! А-а-а!!!
        Удар обрушивается из темноты. Он оглушает и ослепляет болью. Когда сознание проясняется, тело террориста надёжно привязано широкими ремнями к стулу. К стулу? Это какая-то внушительная конструкция, больше напоминающая трон - зафиксированы не только руки на подлокотниках и ноги к опорам, но даже тело притянуто к спинке несколькими ремнями и голова зажата в подголовнике. Рядом стоит импозантный молодой мужчина в элегантном чёрном мундире конногвардейца.
        - Как вы посмели меня ударить? И эти ваши негодяи-опричники - тоже били меня ногами? Я буду жаловаться!!!
        - И кому, дорогой господин Аргунов, вы собираетесь жаловаться? - с иронией спросил господин в чёрном мундире. - Напишите петицию во всемирную лигу защиты сексуальных меньшинств?
        - Мерзавцы!.. Палачи!.. Сатрапы!.. - Террорист попытался вырваться, но ремни держали крепко.
        - Послушайте, господин Аргунов, дорогой наш Мишель, вы ведь ещё так молоды. Вы всё равно скажете нам всё. Но если нам придется прибегнуть к экстраординарным методам допроса, это очень сильно скажется на вашем здоровье. А ведь приговор будет отнюдь не мягок. В лучшем случае - каторга. В худшем - бессрочная каторга. Но даже во втором случае у вас останется надежда лет через пятнадцать-двадцать выйти на свободу, честным трудом доказав, что вы…
        «Говори, говори… - подумал несостоявшийся цареубийца. - А какие слова-то знает господин опричник! «Экстраординарный» - надо же!..»
        - Я не боюсь вас, господин палач. Мне не страшно умереть за свободу своего народа! У нас есть примеры. Нечаев, Желябов, Перовская, Кибальчич!
        - М-да? Вы бы, милейший, ещё бы декабристов вспомнили… Ну что ж… Приступим, как говорит государь, к третьей степени устрашения… Вы знаете, дорогой Мишель, на чём вы сидите? Впрочем, откуда вам знать… Эту штуку изобрел близкий друг Его Величества - светлейший граф Рукавишников. Очень умный человек - за короткое время придумал столько новинок, что мы, порой, даже и не знаем, как их применить. И вот этот… гм… стул - довольно простая вещь, однако настолько эффективная, что после знакомства с ним сто процентов подозреваемых дают правдивые показания. Здесь используется электрический ток. Никаких ран, никаких брызг крови. При этом дознавателю не нужны помощники, именуемые в просторечии палачами, а значит, полностью устранен человеческий фактор - допрос уже не сорвётся из-за чрезмерного усердия помощника. Степень физического воздействия на допрашиваемого варьируется в широких пределах - от лёгкой щекотки до разряда, останавливающего сердце, и управляется вот этим изящным реостатом. Извольте попробовать, господин Аргунов…
        По телу террориста прошёл слабый электрический ток. Его скрючило, кишечник непроизвольно опорожнился, изо рта брызнула слюна.
        - Ну как, проняло? - участливо спросил следователь. - А ведь это самый низкий уровень воздействия! Граф Рукавишников назвал своё изобретение «Машина правды» - и он не ошибся! Ну, что вы, милейший, глаза пучите? Мне вот тоже крайне неприятно с вами рядом стоять - мало того, что вы крайне мерзкий человечишко, так от вас теперь говном несёт, и если бы я заранее не побеспокоился о респираторе… Тоже, кстати, подарок графа Александра Михайловича… Он как будто заранее знал о непроизвольной дефекации подозреваемых - вот ведь умище у Его Сиятельства! Поэтому под вашей задницей - большая дыра в сиденье, а под ней - ведро. Но запах, запах… Из-под респиратора мой голос не так разборчив, но я постараюсь, дорогой Мишель, говорить громче. Вот так… Хорошо слышно? Продолжим? Итак, повторю свой первый вопрос: перечислите всех участвовавших в подготовке и проведении покушения на государя!
        - Будьте вы прокляты! Ненавижу!!!
        - Упорствуете, значит, милейший? А вот мы сейчас эту пипочку на следующее деление переставим и рубильник опустим…
        Через две минуты скрюченное существо с безумными глазами и перекошенным ртом, от которого несло мочой и экскрементами, начало скороговоркой выпаливать фамилии. Не только непосредственных участников покушения, но и всех друзей, приятелей и даже случайных знакомых. Только бы этот ироничный мужчина в чёрном мундире снова не опустил рубильник…
        - А вот с этого места поподробней, дорогой Мишель! Как фамилия этого вашего Жоржа и сколько времени он провёл за границей?
        Через час, когда здоровенные урядники вынесли тело террориста и прибрались в допросной, а следователь торопливо дописывал шестой лист протокола, изредка, для памяти, включая запись допроса на роликовом диктофоне, произведённом на заводе Стальграда, в камеру вошёл бритый наголо человек в мундире полковника Преображенского полка.
        - Ну, как успехи, поручик?
        - Ваше Величество… - молодой следователь КГБ вскочил и встал по стойке «смирно». - Подозреваемый сознался во всём и назвал имена подельников! Доложил поручик Ульянов!
        - Ну, не надо так по-строевому, Володя! - усмехнулся император. - Перескажи своими словами, а протокол допроса я потом сам внимательно перечитаю!
        - Покушение было подготовлено и проведено довольно грамотно. Подозреваю, что ниточки тянутся к нашим заклятым «друзьям» на Британские острова - ведь ещё неделю назад группа непосредственных исполнителей теракта даже и не помышляла о покушении. Наши люди вели их - это были обычные говоруны, в основном из бывших студентов. Их не арестовали только потому, что когда они собирались в кучку, их было легче профилактировать.
        - Неужели снова повторяется ситуация с «дядей Вовой»? - Император задумчиво погладил бритый череп. - Сидели, шушукались по углам, а потом…
        - Не совсем так, Ваше Величество! - решительно сказал Ульянов. - Неделю назад в тесный кружок этих болтунов буквально ворвался некий Жорж - бывший любовник Михаила Аргунова. Скорее всего, это Георгий Петрович Косинский, после добровольной сдачи несколько лет назад группы студентов, готовивших покушение на батюшку Вашего Величества, сбежавший за границу.
        - Это не та группа, в которую входил… - Император вскинул на следователя глаза.
        - Так точно, Ваше Величество! В эту самую группу входил мой брат Александр! - решительно ответил поручик Ульянов, не отводя взгляда.
        - Да, помню эту историю, его тогда мой друг Александр Михайлович Рукавишников как-то отговорил «бороться с режимом»! - улыбнулся император. - Ныне Александр Ильич Ульянов - боевой офицер, ветеран лейб-гвардии Лихославльского полка, командир дивизиона самоходных бронированных орудий «Песец», недавно произведён по моему личному указу в штабс-капитаны. Замечательный человек! Но всё-таки жаль, что он предпочёл военную карьеру научной!
        - Он продолжает исследования в области фармакологии, Ваше Величество! - сказал поручик Ульянов, незаметно, как ему казалось, переводя дух. - Распоряжением генерала Рукавишникова в пункте постоянной дислокации полка построена лаборатория.
        - Неплохо! - кивнул император. - Но мы отвлеклись…
        - Простите, Ваше Величество! Продолжаю: чем занимался Косинский за границей нам известно - вступил в кружок беглого «князя» Кропоткина. А оный кружок давно и плотно опекают англичане. И сам по себе Косинский вряд ли решился бы вернуться на Родину, истосковавшись по белым берёзкам. Его явно подготовили и заслали с конкретным заданием. Поскольку среди ликвидированных при покушении террористов он опознан не был, то с большой долей вероятности я предполагаю: сам Косинский, сразу после вывода группы на рубеж атаки, с места теракта скрылся. По всем адресам, где сейчас может находиться этот пидорас, мною час назад посланы оперативные группы.
        - Пидорас-провокатор, значит. Подставил этих олухов, а сам в кусты. Так, и каким образом Косинский сумел подвигнуть «мамкиных революционеров» на подвиг?
        - Косинский сразу завёл разговор о решительных действиях и предложил убить императора. То есть вас, государь! Причём, по словам Аргунова, у него был вполне чёткий план. Неплохая сумма денег на покупку оружия. И даже маршруты и время ваших поездок по Москве имелись. Здесь явно сработала вражеская агентура - нашим доморощенным болтунам такое не под силу!
        - Достали альбионцы проклятые! Когда мы их агентуру выкорчуем, Володя?
        - Мы работаем, Ваше Величество! - Ульянов, почуяв в словах императора упрёк в плохой работе ведомства, снова принял предписанную уставом строевую стойку.
        - Работайте, братья, работайте! - поощрил своего «кровавого опричника» император.
        Глава 4. Рассказывает император Николай II
        Началось всё с того, что после покушения моя свита настоятельно порекомендовала мне немного отдохнуть. Татьяна-Моретта с восторгом ухватилась за эту идею, а посему я вместе с семьей и небольшим конвоем сразу же после Рождества отправился в турне по России. Развеяться, людей посмотреть и Татьяну с её державой познакомить. Отдохнул, ага…
        Правда, перед отъездом, я успел озадачить своё военное руководство реформой. Тех вялотекущих преобразований, идущих уже несколько лет и значительно ускоренных гражданской войной, явно недостаточно. Мы приняли новый боевой устав пехоты и перевели на обозначенные в нём штаты уже больше половины полков первой линии, но этого недостаточно! Общий уровень образования новобранцев настолько низок, что на подготовку солдат уходит в три-четыре раза больше времени, чем у наших открытых врагов и потенциальных противников. Поэтому я быстренько вогнал в ступор нового военного министра Драгомирова и нового начальника Генерального штаба Куропаткина: военная обязанность становится действительно всеобщей, безо всяких там жеребьёвок и уклонений. Особенно Драгомирова потрясла идея призыва купечества, дворян и духовенства. Робкая попытка возразить, что, мол, духовенство служить не может, по причине неприятия оружия, наткнулось на жесточайшую отповедь:
        - Я не до конца вас понял, любезный Михаил Иванович: Пересвет и Ослябя были не духовного звания?! И Челубея угомонили «молитвой теплой угодникам божьим?!»[3 - А.С. Пушкин А.С. «Борис Годунов».] Ничего, ничего: пусть с героев пример берут…
        Взбодрив таким образом своих военных администраторов, я отбыл в двухнедельный отпуск. А что - всё как положено. По закону - двадцать восемь дней, но кто ж тебе больше двух недель даст?
        Пока мы ездили по городам, всё было прекрасно. Катание с гор, рождественские балы, приёмы делегаций верноподданных… И чёрт же меня дернул… хотя нет, не чёрт, а кто-то большой умный и сильный… В общем, кто-то меня дернул проехаться по сельской местности…
        Мы посетили несколько помещичьих имений, в которых, разумеется, были тишь, гладь да божья благодать! Псовая охота, давно обещанная Моретте, произвела на мою ненаглядную потрясающее впечатление. А уж когда мы с Егором швырнули ей к ногам скрученного живого матерого волчару - восторгам не было конца. И вот тут-то всё и случилось…
        Оказалось, что мы отъехали от имения слишком далеко, чтобы вернуться засветло. Но даром, что ли, среди охотничков был император всероссийский? Я принял волевое решение: ночуем в ближайшей деревне. Ещё в той, другой жизни, мне доводилось бывать в деревнях. Небогато, конечно, но жить можно. А всё последнее время, которое я провёл в прежнем теле, мне старательно вдалбливали: крестьяне жили при царе неплохо. Во всяком случае, лучше, чем при большевиках. И я… ну, не то что поверил, но как-то расслабился, что ли…
        То, что мы увидели в деревне, не поддавалось решительно никакому описанию. Ад и Освенцим в одном флаконе! И самым страшным было то, что вот эти, насмерть замордованные, оголодавшие люди, благословляли меня за отмену выкупных платежей! О господи! А я-то, недоумок…
        Дальше мне пришлось отослать Моретту и её фрейлин в спокойные места, а самому продолжить инспекционную поездку по деревням. Татьяну я отослал не зря: если бы она увидела хоть половину того кошмара, на который насмотрелся я - сидеть бы ей в нервной клинике до скончания века! Даже у меня нервы как-то не очень, а уж ей-то…
        Дивным январским утром я вернулся в Кремль, прошёл в свой кабинет, сел за стол и в отчаянии обхватил голову руками. Блядь! Блядь! Блядь!!! Нет, это же надо?! А я-то, кретин, думал, что все дела, делишки и делища можно будет решать в спокойном, рабочем порядке, что основные потрясения уже позади, что… Мать моя, императрица вдовствующая!..
        Из своей инспекционной поездки я вынес следующее твёрдое убеждение: крестьянство в России вымирает. Нет, я и раньше знал, что все эти «вальсы Шуберта и хруст французской булки» были только для дворян, то есть примерно для пяти-шести процентов населения, но то, что остальное население, невзирая на отмену крепостного права, находится в положении рабов, скотины - нет, этого я решительно не предполагал! Чего стоит один только такой «миленький» фактик: доход среднего крестьянского хозяйства составляет двадцать - двадцать два рубля в год. А налоги и долги на то же хозяйство - от двадцати до сорока рублей![4 - Реальный факт.] Блядь!!! Да как же они живут?!
        Хлеб почти поголовно пекут не чистый, а с лебедой, глиной, желудями и прочими «вкусовыми добавками». Теперь до меня доходит, почему новобранцев в армии несколько месяцев просто тупо откармливают. А то они же сдохнут, пытаясь выполнить ружейные приёмы или совершить марш-бросок…
        Топлива, простых, мать вашу, дров нет! Печку топят только раз в день! Крестьяне в массе своей обносились донельзя, ходят босиком в залатанных обносках. Медицинское обслуживание? Вот эти самые, организованные городской интеллигенцией на общественных началах «земские» фельдшерско-акушерские пункты?! Не смешите меня - один ФАП на уезд, с вечными МНОГОДНЕВНЫМИ очередями «ходоков», прибывших, бывало, за сотню километров! Агрокультура? Ещё раз не смешите - даже плугов ни у кого нет, землю пашут сохой!
        Однако от моего посыпания главы пеплом и всех остальных прочих прелестей покаяния особо ничего не изменится. Надо что-то делать. И немедленно…
        - Егор!
        Передо мной появляется Шелихов.
        - Вот что, братишка: объявляю экстренное совещание! Пулей мне сюда князя Сергея, Манасеина, Бунге, Вышнеградского, графа Рукавишникова. Да, пошли кого-нибудь к Владимиру Андреевичу Долгорукову, а всего лучше - сбегай сам. Спроси его, как он себя чувствует, и если сможет - пусть тоже придёт. Если нет - передай, что соберёмся у него в кабинете.
        Козырнув, Егор уносится исполнять. А мне надо собраться с силами. Сейчас прозвучит такое, и начнётся тоже такое, что как бы мне после «такого» не отречься прямо сейчас. А то вот ещё могу с лошадки упасть или грибками отравиться… Ну, да где наша не пропадала? Наша пропадала везде!..
        Через полтора часа в моём кабинете собрались все вызванные. Даже Долгоруков, тяжело шагая подагрическими ногами и одышливо отдуваясь, приковылял. Увидев входящего старика, я немедленно подхожу к нему и, придерживая под локоть, аккуратно помогаю сесть в кресло. Чёрт, а ведь жить ему осталось всего ничего! Жаль, как жаль, что нельзя вот так вот, по мановению волшебной палочки, продлить ему жизнь годков эдак на «дцать»! Где я себе такого же верного премьера найду?..
        Владимир Андреевич смущённо бормочет признательные слова, но я уже за столом. Ну-с, все в сборе? Начнём, благословясь:
        - Я собрал вас, господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие…
        У всех собравшихся, кроме Долгорукова, на лицах усмешки. Ещё бы: цитата из «Ревизора». Ох, судари вы мои… Вы и представить себе не можете, насколько всё сейчас будет не смешно!
        - Крестьянство в Российской империи находится на грани вымирания. Уже сейчас примерно половина мирян находится за гранью голода и нищеты. Даже те, у кого есть лошадь или рабочий вол используют землю самым примитивным, варварским способом. В деревнях свирепствуют заболевания, безграмотность не поддаётся описанию. А что будет, если в этот или следующий год случится недород? Если уже сейчас, в урожайный год чуть ли не половина крестьян вынуждена побираться, чтобы хоть как-то прожить до весны?
        - Но мы же выдавали продовольствие из государственных запасов! - возражает Димыч. - Да, перед этим урожайным годом было три подряд неурожайных![5 - Совершенно реальный факт! И даже в реальной истории государство раздавало голодающим крестьянам зерно. Но, к сожалению, досталось не всем или в незначительном количестве. По некоторым косвенным данным (прямой статистики нет) в тот период от голода умерло от 15 до 25 процентов жителей деревень в средней полосе России. А среди малолетних детей (от 0 до 3 лет) смертность была стопроцентной.] Но мы ведь готовились к этому событию, сделали запасы…
        - Да, мы подготовились, да, на этот раз смертность была ниже, но она всё равно БЫЛА!!!
        Его сиятельство граф Рукавишников отводит глаза. Хотя как раз его вина в этом минимальная - он за свой счёт построил в Поволжье десятки элеваторов, на которых несколько лет копил зерно, обладая послезнанием, что продовольственный кризис из-за многолетнего неурожая обязательно случится.
        Собравшиеся молчат, пока не понимая, куда я клоню.
        - Серж, можно задать тебе один вопрос?
        - Конечно, государь. Я постараюсь ответить…
        Васильчиков преданно смотрит на меня. Противно его огорчать, но что я могу сделать?
        - Насколько я знаю, дорогой мой друг, ты самый-пресамый крупный землевладелец нашей благословенной империи[6 - Совершенно реальный факт. Князь Сергей Илларионович Васильчиков занимал первое место по площади земельных угодий в Российской империи с большим (почти в два раза) отрывом от второго места и последующих. При этом императорская семья вкупе (император и все великие князья вместе с жёнами и детьми) находились на 10-м месте, хотя десятилетиями позже советская пропаганда называла именно царскую семью главными помещиками России. У князя Васильчикова в личной собственности находилось 27 тысяч десятин из 430 тысяч, записанных в общий реестр государства! То есть - почти пять процентов от всей поставленной на учёт земли (конечно же, в России гораздо больше земли, чем 430 десятин, но в тот момент именно такое количество состояло на государственном кадастровом учете).]… Скажи мне, пожалуйста: сколько ты платишь налога со своих земельных угодий?
        Задумавшись на мгновение, председатель КГБ рапортует, оговорившись, правда, что это - приблизительная цифра.
        - Так, замечательно. Если разделить эту сумму на двадцать семь тысяч - ведь у тебя примерно столько? - Сергей кивает. - Получим налог на одну десятину, так, господа министры?
        Собравшиеся с недоумением соглашаются.
        - В таком случае, я попрошу вас, господин Вышнеградский, как министра финансов ответить мне на простенький такой вопросик: это как так получается, что у Сереги… прошу прощения, у князя Васильчикова, налог на одну десятину в ДВА РАЗА ниже, чем у крестьянина?! Пока отвечает Вышнеградский, господину Манасеину приготовиться. Предложения, как министра юстиции, по изменению создавшегося идиотского положения!
        Васильчиков сидит, точно громом пораженный. Бунге ожесточённо черкает что-то в записной книжке, Манасеин глядит куда-то в пространство. А Долгорукова и вовсе - того и гляди удар хватит. Только Димыч смотрит на меня с каким-то новым интересом, уже, кажется, начиная догадываться, что будет дальше.
        Вышнеградский начинает путанно объяснять что-то про укоренившиеся обычаи, про несовершенство системы налогообложения, про необходимость поддержать крупных производителей… Я прерываю его жестом и обращаюсь к Васильчикову:
        - Серж, скажи честно: тебе важнее сохранить свои прибыли или же чтобы крестьяне перестали дохнуть с голоду?
        Князь решительно встаёт:
        - Государь! Если будет нужно для державы, я готов отдать свои земли в казну. Все! Я - не помещик, я - председатель Комитета Государственной Безопасности, и как вы, государь, неоднократно упоминали - защита порядка и опора трона! Для того чтобы прокормить голодающих - берите весь урожай с моих земель, государь! Я - слуга царю и народу!
        - Если нужно - и мои урожаи забери, батюшка! - вступает вдруг Долгоруков. - Слава богу - тоже не обнищаю. А ещё я могу…
        Манасеин, Бунге и Вышнеградский всем своим видом показывают, что и они готовы принять деятельное участие в спасении голодающих. Вот тоже мне - союз меча и орала! Ну, надо бы охладить их пыл. А то вон уже Димыч саркастически улыбается…
        Я подхожу к Васильчикову, обнимаю его за плечи:
        - Спасибо, Серж! Я не ждал от тебя ничего другого. И вам, Владимир Андреевич, глубокая моя признательность. Но вы неправильно поняли меня, друзья мои. Я не прошу от вас жертв. Я хочу, чтобы была восстановлена справедливость!
        Я достаю исчерканные поправками листки с тезисами программы, набросанной мной ещё в дороге, по горячим, так сказать, следам. Как говорил на прошлогодних майских посиделках на моей «Ближней даче» бывший член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь обкома Ленинградской области Григорий Васильевич Романов (он же ныне - мой родной дядя - великий князь Павел Александрович), послезнание только помогает нам предвидеть негативные последствия того или иного шага, но верных рецептов дать не может. А вопрос сельского хозяйства не имел какого-либо положительного решения в нашей стране за всю её историю!
        Это значит, что отдуваться, придумывая новый путь обустройства России, придется мне! Эх, ну понеслась…
        Через двадцать минут мои министры наконец понимают, чего я хочу конкретно. И повисает долгая пауза.
        Как говорила одна моя знакомая в той, иной жизни, «от драматической паузы Станиславского до фразы: «Взвод, пли!» - иногда очень маленькая дистанция». И теперь я лишний раз убеждаюсь в её правоте…
        - Гхм… Государь, если вы позволите старику высказаться, - начинает Долгоруков - то боюсь, что попытка исполнить ваше м-м-м… требование может привести к ужасным последствиям. Возможны бунты… э-э-э… я хотел сказать - заговоры. Так сказать, комплоты…
        - Новое тайное общество, как шестьдесят пять лет тому назад![7 - Манасеин намекает на восстание декабристов.] - бухает со всей прямотой Манасеин. - И нет никакой гарантии, что его удастся подавить так же легко…
        - Ну, это уже не ваша забота, любезнейший Николай Авксентьевич, - едко вворачивает Васильчиков. - Заговорщиков мы удавим - как два пальца об асфальт, государь!
        - Государь, - это включается Вышнеградский, - я, разумеется, понимаю, что прогрессивный налог на пахотную землю - вещь совершенно правильная и закономерная. Но, как совершенно правильно отметил его светлость, введение такого налога чревато самыми фатальными последствиями…
        - А я - полностью поддерживаю вас, государь! - Николай Христианович Бунге поднялся и теперь вещает, точно с трибуны. - Прогрессивный налог на землю, во-первых, и законодательная регламентация отношений между помещиками-работодателями и крестьянами-работниками, во-вторых - могут спасти Россию от крестьянского бунта, «бессмысленного и беспощадного»!
        Николай Христианович оседлал своего любимого конька и мчится вперёд «аллюром три креста»! Он довольно уверенно читает всем нам получасовую лекцию о необходимости создания сельскохозяйственных инспекций по типу фабричных, об усилении работы с аграриями, о совершенствовании образования среди сельскохозяйственного населения. У меня появляется стойкое ощущение, что Бунге, похоже, уже прикидывал что-то подобное, и теперь выдаёт нам «домашнюю заготовку»…
        - Ну а ты что скажешь, солнце русской промышленности, начальник департамента науки и техники, светлейший граф? - обращаюсь я к Димычу.
        - Мне кажется, что Ваше Величество несколько перегибает палку… - осторожно начинает Рукавишников. - Всё ли так плохо, как вы сказали? Ну, то есть заскоки, разумеется, у нас были - спорить не стану. Но они решаются в рабочем порядке. Не думаю, что нужно вот так резко, буквально об колено, ломать сложившуюся систему, чтобы начать на пустом месте социальный эксперимент!
        Ага, Димыч тоже помнит прошлогоднее высказывание «Романова-два-в-одном» - насчёт того, что в истории России не было положительного решения проблемы сельского хозяйства, называвшегося при Советской власти «чёрной дырой» - деньги туда вбухивались огромные, а «выхлоп» от миллиардных вложений был околонулевой. А местами и отрицательный - деревня продолжала нищать, работники массово уезжали в города. Вот, примерно, как сейчас…
        - Ты разве не помнишь, государь, чем такой эксперимент закончился в прошлый раз? - подчеркнув голосом слово «прошлый», говорит Рукавишников.
        Министры смотрят на светлейшего графа с немалым изумлением, явно пытаясь припомнить, когда именно произошёл этот самый «прошлый раз».
        - Может, нам для начала закончить реформировать промышленность, окончательно решить все проблемы пролетариата, построить инфраструктурную сеть хотя бы в европейской части страны, а уж потом кидаться грудью на амбразуру? - убаюканный моим молчанием, уже более решительно предлагает Рукавишников.
        Эх, Димыч, это я только с виду спокоен, а внутри уже начал закипать…
        - В промышленности у нас сейчас настоящий бум, строительство Транссиба и более мелких железных дорог идёт полным ходом, продовольствия для рабочих и строителей требуется всё больше и больше, а значит, это может привести к развитию крестьянских хозяйств и…
        Я не выдерживаю и вскакиваю со стула.
        - В промышленности бум, говоришь, взводный? А скажи-ка мне, великий изобретатель технических новинок: сколько сейчас бурлаков на Волге трудится?
        - Я думаю - не очень много… - узнав мой тон, которым я обычно раздаю команды под обстрелом, Димыч разом теряет весь свой уверенный вид. - В конце концов, у нас хорошо развит речной транспорт, на верфях Стальграда и Сормово постоянно строятся новые пароходы…
        - Ты не крути, промышленник-миллионер, а толком говори: знаешь или нет?! - продолжаю напирать я.
        - Ну… - Димыч явно не знает точной цифры, но его аналитический ум сейчас работает в усиленном режиме, пытаясь нащупать правильный ответ на основе известных статистических данных: сравнивает количество пароходов, паровых буксиров, несамоходных барж и… прочего. Память у моего друга отличная, соображалка тоже замечательно работает, но… - Полагаю, тысяч десять - пятнадцать…
        Выстрел в «молоко»!!!
        - А полтораста тысяч не хочешь? Да половину твоих грузов на бурлаках таскают, прогрессивный ты наш!
        - Гонишь! - Ошарашенный Димыч забыл про политес при посторонних.
        - Хер там! - Я тоже не очень соблюдаю вежливость. - В натуре полтораста! И это ведь выходцы из самых низов крестьянства.
        - Ебать-колотить! - Димыч выпучивает глаза. - Уел, блин! Неужели настолько всё плохо?
        - На самом деле ещё хуже!!! На-ка вот, попробуй… - я достаю из ящика стола завернутый в кусок чистого холста «артефакт», добытый на просторах России.
        Димон медленно, словно я подсунул ему самодельное взрывное устройство, разворачивает тряпицу и начинает озадаченно вертеть в руках кусок иссиня-чёрного, тяжёлого и колкого хлеба.
        - Что это?
        - Крестьянский хлеб! Ты попробуй, попробуй! - рекомендую я.
        - Не отравлюсь? - Он пробует, несколько секунд катает крошки во рту, потом сплёвывает. - Тьфу! Гадость какая! Горький…
        - Полагаю, братишка, что блокадный хлебушек был таким же! - Я говорю сейчас только для своего друга, не обращая внимания на вытянутые от удивления лица своих министров - есть с чего им малость прихуеть: что это ещё за блокадный хлебушек упоминает император? - Этот хлеб русские крестьяне едят ежедневно. И сами едят, и детишек своих кормят… А горький он оттого, что на треть - из лебеды…
        - Ну? Так ведь что в деревне, что на фабрике - есть и дураки, и лентяи и неумехи… Думаешь, у меня в Стальграде все жируют? Хренушки! Как поработаешь - так и полопаешь…
        Ай, молодец! Экономист! Правда, сейчас я его теорию слегка подкорректирую:
        - Этот хлеб испечён в семье, у которой четыре рабочих лошади! Четыре - понял?!!
        Димка непонимающе пялится на меня:
        - А зачем же они тогда такое говно жрут?
        - А затем, что по-другому - не выживут! Понял, ты, - экономист хренов? Забыл, с чего я сегодняшний разговор начал? Кстати, всех касается, господа министры: вспоминайте!
        - С налога на землю, Ваше Величество! - мгновенно выдаёт Бунге.
        - Ошибаетесь! Я потребовал справедливости!
        Наконец через два часа обсуждения мы разрабатываем проект императорского указа: вводится прогрессивный налог на пахотную землю, монастырские владения облагаются налогом на общих основаниях. Бунге за неделю должен разработать схему создания крестьянских комитетов, в обязанность которых вменяется отслеживание взаимоотношений в части оплаты и продолжительности рабочего дня в сельском хозяйстве. Вышнеградский должен представить обсчёт прибыли государства от всего этого и рассчитать: какую долю прибыли мы можем потратить на помощь крестьянам без ущерба для себя…
        - Благодарю вас, господа! - Я пожимаю руки всем присутствующим и провожаю их до дверей.
        У самой двери я чуть-чуть придерживаю Васильчикова. Понимающе кивнув, тот замедляет шаг:
        - Государь?..
        - Вот что, Сергей… Предупреди своих сотрудников, что после крупных землевладельцев очень скоро наступит очередь оптовых хлеботорговцев, спекулянтов-перекупщиков и деревенских кулаков. Будем потрошить. Скорее всего - всех. Пусть твои парни подготовятся.
        Вроде бы ушедший вперёд Димыч, явно услышав мою последнюю фразу, резко разворачивается и подходит ко мне.
        - Ваше императорское величество, прошу о немедленной приватной аудиенции! - максимально официальным тоном говорит граф Рукавишников.
        - Прошу вас, светлейший граф! - тоже официально отвечаю я, пропуская Димыча в кабинет. - Серж, больше не задерживаю! Ступай! Помни, что я тебе сказал!
        Когда мы остаёмся вдвоём, Димыч буквально взрывается:
        - Да ты соображаешь, что творишь, твоё велико?!! Кулак ведь - основа фермерских хозяйств! Это ж готовый фермер! Ты крепких хозяев в Сибирь погонишь?!! - прямо-таки кипит праведным негодованием Димка. - Нечего сказать, хорошо ты к крестьянам относишься…
        - Правда? - переспрашиваю я елейным голосом. - Можно узнать, откуда ты почерпнул столь мудрые сведения?
        - Какие?!!
        - Ну, про то, что кулак - крепкий хозяин, что он - готовый фермер…
        - Как это «откуда»?!! Да все знают!!!
        - М-да? Ну, в таком случае позволь тебя познакомить с двумя людьми, которые этого не знают.
        Я слегка кланяюсь:
        - Это вот - первый. А вот, - швыряю в него томиком словаря Даля, - вот и второй. Почитай-ка, кто такой кулак. Вслух, твоё сиятельство, вслух!
        Димыч недоверчиво открывает словарь, находит нужное место:
        - Кулак - перекупщик, переторговщик, маклак, прасол, сводчик, особенно в хлебной торговле на базарах и пристанях… Так ты что - в этом смысле?
        - А других смыслов в настоящий момент нет! Так-то вот, граф…
        Рукавишников озадаченно чешет в затылке:
        - Да, Олегыч… Звиняй - погорячился. Слушай, а чего ты так рьяно за земельную реформу взялся? У нас дел - и так невпроворот, а ты ещё и этот хомут на себя взвалил…
        - Дел, говоришь, невпроворот? - Я вытаскиваю из стола свои «путевые заметки». - Глянь вот на эту цифру!
        - Что это? - недоумевает Димыч.
        - Один земский доктор, настоящий энтузиаст-бессребреник, передал мне статистические данные, которые почти десять лет собирал в своём уезде. Вот эта цифра - детская смертность!
        - Девяносто процентов? - На светлейшего графа Рукавишникова больно смотреть. - Это точные данные?
        - Точнее не бывает!
        - Но это же по одному уезду… - пытается хоть как-то смягчить свой шок Димыч.
        - В других уездах ситуация аналогичная, не сомневайся! Плюс-минус пара процентов. Это истинная правда, братишка: из десяти младенцев до четырёх-пяти лет доживает только один![8 - Абсолютно реальная статистика - именно так страшно дела и обстояли. Так чего удивляться тому факту, что крестьяне массово поддержали революцию и с упоением громили усадьбы помещиков?]
        - Твою мать! - выдыхает Димыч. - С этим надо что-то делать!
        - Так а про что я битых три часа талдычил? Нет времени ждать, пока ты промышленность поднимешь на достаточную высоту! Население России вымирает, спасать надо немедленно!!!
        - Что ты предлагаешь? Вот прямо сейчас? - вдруг твёрдо сказал Димыч, глядя мне в глаза. - Уже понятно, что Земельная реформа - мероприятие не на один год. Да и принесёт ли она сразу всем счастье и процветание - большой вопрос. Недаром при советской власти сельское хозяйство «чёрной дырой» называли - туда можно миллиарды вбухать, а оттуда - шиш! Как спасать? Раздать крестьянам все наши наличные запасы продовольствия? Чтобы они наконец досыта поели? Один раз…
        - Не сыпь мне соль на раны, Димыч! - Я устало рухнул в кресло. - Сам знаю, что всех голодных не накормить. Или, вернее, накормить можно, но ты правильно сказал - всего один раз. На большее наших стратегических запасов не хватит. А ведь у нас ещё и война на носу… Эх!
        - Реально можно накормить САМЫХ голодных! - после долгой паузы, явно что-то посчитав в уме, сказал светлейший граф. - Устроить эдакую продразвёрстку наоборот! Но тут один тонкий момент: кто будет составлять списки этих самых-самых голодных? Доверить это местным кадрам? Так передерутся в попытках раздать господдержку своим родственникам и друзьям, а не «самым голодным». Скажешь, не так?
        - Учредить институт государственных комиссаров! - подумав, предложил я. - Набрать молодых офицеров из «конторы» Васильчикова! Пусть они прямо сейчас, зимой, прокатятся по стране, составят списки нуждающихся. А то ведь, боюсь, не одна сотня тысяч людей не доживёт до весны, причём в основном это будут маленькие дети.
        - Слушай-ка, Олегыч, а ведь можно совместить полезное с… - Рукавишников глядел куда-то сквозь меня, прокручивая в голове какие-то варианты. - Раз поедут твои «опричники», можно будет возложить на них ещё пару ответственных функций. В том числе сделать так, что данное мероприятие станет самоокупаемым!
        - Это как? - оторопел я, представив, что взамен выдаваемого государством хлеба, офицеры КГБ будут что-то забирать. К примеру, детей для работы на заводах и фабриках. Но нет - вряд ли Димка предложит такое, наверняка он нечто более хитрое придумал. - Давай колись, капиталист, чем ты нас осчастливишь!
        - Предлагаю назвать операцию «Зимняя гроза». А поступим мы, стало быть, так… - медленно произнёс светлейший граф.
        Глава 5. Интерлюдия. Где-то в Пензенской губернии
        Платон Николаевич Чегодаев - помещик средней руки Сердобского уезда Пензенской губернии изволил завтракать. Он не торопясь намазывал свежайшее сливочное масло с собственной маслобойки на кусок ещё тёплого кипейно-белого, пышного каравая, укладывал сверху добрый кусок прозрачно-розовой ветчины, с удовлетворением озирал получившееся истинное произведение искусства и со смаком откусывал. Наполовину прожевав, шумно отхлёбывал из громадной чашки чай с сахаром, ромом и сливками и жмурился от удовольствия. Покончив с одним куском, он отрезал новый и всё повторялось.
        Его супруга, Анна Петровна Чегодаева, сидела напротив него и любовалась мужем. Сама Анна Петровна полагала ветчину с утра пищей тяжеловатой, а потому ограничилась лишь яичницей из пяти яиц, тёртой редькой, холодной телятиной, малиновым вареньем и несколькими «бутербродами», как она именовала хлеб с маслом на заграничный манер. Чай Анна Петровна не любила и потому маленькими глоточками отхлебывала ароматный «мокко», который был также изрядно сдобрен сливками и сахаром.
        Приехавший к Чегодаевым на рождественскую вакацию племянник-студент, учившийся в Казанском университете на юридическом факультете, ещё спал. Вчера он гулял допоздна по деревне и, по рассказам прислуги, вернулся домой только под утро. Платон Николаевич догадывался, что побудило Митеньку - так звали племянника - столь припоздниться. Наверняка мальчишка подыскал себе какую-нибудь деревенскую Сильфиду или Психею. Правда, сейчас деревенские наяды стали менее сговорчивы: за подобные услуги возьмут никак не меньше двух рублей. Впрочем, Митеньке грех жаловаться: в самый день приезда, Платон Николаевич презентовал Митеньке двадцать пять рубликов. Дело-то молодое. Раньше, лет пятнадцать назад, ещё до знакомства с Анной Петровной… Эх, бывало…
        Но тут, со сладких воспоминаний, мысли Платона Николаевича оборотились к делам сегодняшним, невесёлым. Мужички-то в конец зазнались. Обнаглели. Хамы… Не далее как прошлым летом, Платон Николаевич затеял с соседями псовую охоту. Потравить русаков. И что б вы думали? Трое из этих наглых мужиков посмели подать жалобу на потраву полей! Можете себе представить?! Мужичьё - на своего барина - жалобу?!! Разумеется, исправник отказался рассматривать эту «петицию» - ещё бы! Он и сам принимал участие в той злосчастной охоте. Выгнал жалобщиков взашей - и вся недолга! Земский начальник, добрый приятель и сосед Платона Николаевича, Алексей Петрович Дриндинский тоже прогнал хамов, пригрозив посадить в холодную. Но каковы мерзавцы?! Платон Николаевич желчно усмехнулся: вот вам и последствия отмены телесных наказаний! Не пороты давно - вот и зазнались! И ведь это ещё - цветочки, а ягодки, надо полагать, только ожидаются!..
        Платон Николаевич зябко передёрнул плечами. Четыре года назад, когда после кончины императора произошла смута, в соседнем уезде полыхнули два имения. И если бы не прибывшие из губернского города воинские команды - неизвестно что случилось бы в соседних уездах. В том числе - и в его родном, Сердобском…
        Платон Николаевич сокрушённо покачал головой. Нет, не будет порядка при новом императоре, не будет… Он молод, полон всяческих «идей», и хотя премьером при нём стал многоуважаемый и многомудрый Долгоруков, но… Сможет ли старец, пусть уважаемый, много поживший и много повидавший удержать в руках молодца, которому едва-едва минуло двадцать лет?
        Правда, уездный предводитель, побывавший на коронационных торжествах в Москве, рассказывал, что у Николая имеются более старшие фавориты, которые, бесспорно, могут и должны правильно повлиять на юного правителя. Кто-то из них, должно быть, порекомендовал императору не церемониться с полячишками, остзейцами и прочими чухонцами. И совершенно верно порекомендовал, между прочим! Давно пора было приструнить этих бунтарей. Может, этот же умница порекомендует государю и крестьян покрепче в узду взять? Хорошо бы, да только когда это ещё будет?..
        Вот пока отменили выкупные платежи. А к чему, спрашивается? Ведь это же прямой убыток казне. И вот вам, пожалуйста! Этой зимой начали пересчитывать налог с помещиков! Платон Николаевич тяжело вздохнул. Кто, ну кто мог присоветовать молодому царю так жестоко обойтись с дворянством - вернейшей и главнейшей опорой трона?! Когда об этом только узнали, в уездном дворянском собрании было решено: новый налог пока не уплачивать, а послать в Петербург петицию. Составляли её все вместе, особо упирая на то, что Сердобский уезд - не самый хлебородный в России и что перерасчёт налога нанесет сильный удар по итак пошатнувшемуся благосостоянию помещиков. В самом деле: ещё покойный батюшка, Николай Аристидович Чегодаев держал только под выезд шесть троек, не считая верховых, а свора была - уж никак не менее сотни. А что сейчас? Платон Николаевич грустно вздохнул. Каких-то жалких две тройки, да рысак под двуколку. Верховых - всего шесть. Ну, правда, четверо - английские жеребцы, но разве этого достаточно для светского человека? А свора? Несчастных двадцать три собаки, а из них разве половина в дело годится. Да и
то сказать, чем кормить-то свору? Так, запаренная пшеница в молоке, а мяса - раз, много - два раза в неделю. Да разве ж это - свора?..
        Должно быть, последние слова Платон Николаевич произнёс вслух, потому что Анна Петровна встала, обошла стол и подсела к мужу на подлокотник кресла:
        - Представляешь, друг мой, вот если бы император посетил нас, лично, и увидел бы, насколько скудно мы живём? Должно быть, он видел только богатых - где же ему знать о наших бедах? Вот сколько мы уже с тобой в Баден собираемся?
        - Да уже три года, как собираемся и всё никак не соберёмся. Всё денег никак не хватает… Ах, мой дружочек, как было бы хорошо, если бы, ну, пусть не сам император, но хотя бы кто-то близкий к нему, увидел бы - в каких невыносимых условиях мы вынуждены существовать! Если бы он доложил в столице - уверен, император бы не остался глух к стонам несчастного дворянства!..
        Чегодаевы замечтались. Приезд императора с супругой - всем известно, что молодой Николай влюблён и никуда не ездит без своей императрицы - вот был бы подарок! Ах, если бы хоть на день, на час, на минуточку! Разумеется, в столице у правящей четы отменные повара, но уж тут и Чегодаевы не ударили бы в грязь лицом! Анна Петровна готовит удивительное фрикасе из молодых гусенят, а Платон Петрович уж расстарался бы и добыл десяток рябчиков! И потом: разве сравнятся продукты, везомые иной раз и за сто, и за двести, и даже за тыщу верст с теми, что только что сорваны, забиты, сняты? А на свежем воздухе-то… А в вечеру можно бы устроить фейерверк, иллюминацию из смоляных бочек и, даже, бал… Пригнать крестьянских девок, дать по три-пять копеек - да таких песен и в Москве-столице не сыскать! Вот если бы император приехал…
        - Барин! - в дверях возник казачок. - Барин! Скачет ктой-то…
        Чегодаевы очнулись. Действительно, в окно было видно, как далеко-далеко, на самом горизонте вьётся облачко снежной пыли - погода который день была сухой и морозной. Должно быть, к ним ехали верховые…
        - Платон Николаевич, а кто бы это мог быть?
        - Вот уж и не знаю, друг мой… Теряюсь в догадках. Исправник? Так он третьего дня заезжал. Кто-то из соседей? И с чего бы верхами?
        Анна Петровна вдруг вздрогнула, зябко повела плечами и поплотнее закуталась в шаль:
        - Не спокойно мне что-то, Платон Николаевич… Не случилось ли чего?
        - Да что ты, матушка моя? Что ты всполошилась? Ну что же у нас случиться может?
        Анна Петровна часто-часто заморгала глазами:
        - Платоша… А вдруг - война?
        - Так что же? Ну, не призовут же меня, в самом деле. Да я и не служил никогда!
        - А Митеньку?
        - Полно, матушка! Да ты уж совсем ошалела! Да с чего ж Митеньку-то, когда он - студент! Да и с чего бы войны бояться? Цены на зерно да кожи поднимутся. Может, тогда в следующем году - махнем всё же, в Баден…
        …Через полчаса во двор чегодаевского имения въехали полдесятка казаков с молодым офицером во главе. Платон Николаевич и Анна Петровна были приятно удивлены: нечасто встретишь в этой глуши нового человека. Судя по тому, как держал себя молодой офицер - известия у него были не срочные: не бунт, не война, не эпидемия холеры или оспы. А раз так - значит, можно будет узнать разные новости и вообще, познакомиться…
        - Штабс-капитан лейб-гвардии Измайловского полка фон Смиттен, - отрекомендовался вошедший офицер.
        - Очень, очень рад! Позвольте представиться: Чегодаев Платон Николаевич, здешний помещик. Супруга моя, Анна Петровна. Чему обязаны столь приятным визитом?
        Фон Смиттен протянул Платону Николаевичу сложенный вчетверо лист гербовой бумаги. Чегодаев развернул его и начал читать:
        Податель сего, лейб-гвардии штабс-капитан фон Смиттен Денис Алексеевич, государственный комиссар Управления Комитета Государственной Безопасности при Совете Министров Российской Империи. Всем военным, военно-морским, полицейским и гражданским властям предписывается оказывать ему полное содействие, в соответствии с потребностями служебной необходимости.
        Платон Николаевич перевёл дух: столичный гвардеец был, несмотря на молодость, - не старше двадцати пяти лет, персоной весьма значительной. Ещё бы: на удостоверении была приклеена, прошнурована и опечатана фотографическая карточка Дениса Алексеевича, а ниже стояли подписи, да какие! Первой шла подпись князя Васильчикова - председателя КГБ, генерала свиты, кавалера ордена Андрея Первозванного. Хватило бы и её, но ниже стояло размашистое: Утверждаю. Николай.
        Платон Николаевич приятно покраснел, подумав про себя: «Вот как оно бывает! Помыслишь - так оно и в руку!» - и стал приглашать гостя за стол.
        Фон Смиттен не отнекивался. Он с аппетитом плотно закусил, попутно рассказав, что уже вторые сутки в седле. Анна Петровна всплеснула руками и бросилась на кухню отдавать распоряжения. Платон Николаевич же обратился к фон Смиттену:
        - Вы как хотите, голубчик Денис Алексеевич, а мы вас сегодня никуда не отпустим! Сейчас Анна Петровна насчёт обеда распорядится, баньку затопить велим. Ваших казачков в людской покормят, не извольте беспокоиться. Вы, голубчик, как насчёт баньки?
        Фон Смиттен ответил, что банька - дело хорошее, но - увы, дела службы в первую очередь. Помянув про себя недобрым словом педантичных немцев, что готовы всё извратить на Святой Руси, Чегодаев вслух пожалел, что молодой офицер-измайловец не сможет насладиться банькой и парой-тройкой крестьянских девок, которые «уж попарят так попарят!», и дождавшись, когда гость, насытившись, закурил тонкую сигару (угостив предварительно хозяина), приступил к плану, разработанному вместе с Анной Петровной.
        В двух-трёх ёмких фразах Платон Николаевич очень четко обрисовал гостю все тяготы помещичьей жизни, рассказал о крестьянах, которые наглеют с каждым днём, и, наконец, заискивающе улыбаясь, приступил к главному:
        - Ах, любезный Денис Алексеевич. Если бы кто-то смог рассказать государю-императору о том, как стеснённо мы здесь живём, каким тяготам подвергаемся. Нет, вы, пожалуйста, не подумайте, что мы ропщем - разумеется, из столицы виднее, да и головы там - не чета нашим, но… Ну, вот посудите сами: как же я, например, смогу заплатить новый налог? Ведь вы даже представить себе не можете, сколько мне наверстали землемеры! Получается, что после уплаты налога я остаюсь совершенно без средств к существованию. После такого, с позволения сказать, налога, мы с супругой получим от продажи продуктов нашего хозяйства каких-то жалких пять-десять тысяч рублей! В год, представьте себе! И как мы можем прожить на эти деньги? Как, объясните мне?!
        Фон Смиттен сидел и слушал очередного негодяя, готового заморить голодом всех окрестных крестьян, оставив ровно столько, чтобы обрабатывали его землю или парили его в баньке! В голове Дениса уже мутилось от ненависти: государь знал, что делал, когда посоветовал князю Васильчикову назначить государственными комиссарами молодых и горячих офицеров. Штабс-капитан насмотрелся на хлеб с лебедой, на удивительные лохмотья, из которых шьют лоскутные одеяла, на отощавшую скотину, которой зимой скармливают солому с крыш её же хлевов. На детей, которым кусок обычного, без примесей, хлеба дают по праздникам, вместо лакомства. Денис нахлебался пустых щей, подбеленных для сытости обратом, от которых в животе делается атака бронепоезда «Железняк» на позиции гайлендеров, накормил клопов в грязных, вонючих избах, намерзся всласть, потому что дрова - барские, а купить их не на что! И вот теперь очередной слизняк, сволочь, тварь вещает фон Смиттену о трудностях своего житья, о том, что налог развёрстан неверно и что дворяне - основа государства.
        В конце своей патетической речи «оратор», как обычно, намекнул на то, что помощь в этом деле не останется без награды. Фон Смиттен гордо кивнул, вслух пообещал попробовать… Именно этому - грамотно взять «на лапу», будущих комиссаров учили перед операцией «Зимняя гроза». По замыслу командования взятки должны были окупить расходы на выдачу продовольствия голодающим крестьянам.
        «Ну-ну-ну, сколько-сколько-сколько? Всего тысяча? Не густо, не густо… - подумал Денис фон Смиттен. - А и ладно! И так уже почти пятьдесят тысяч собрал. Будет что передать в казну операции. Могу себе представить рожу этого «Собакевича», когда к нему явятся мои коллеги из губернского КГБ. Ему всё припомнят. И он будет ещё бога молить, если ему какую-никакую работу до Урала найдут. А то ведь с такими замашками и на Транссиб недолго! Так, ну хватит. Пора прощаться. Во-первых, хочется свежего воздуха после этого гадюшника глотнуть, а во-вторых, мне ещё сегодня минимум троих объехать надо. Сбор средств в пользу крестьянского населения продолжается!»
        Глава 6. Рассказывает председатель КГБ князь Васильчиков
        Этот не по-зимнему тёплый январский день выдался неожиданно спокойным. И неспокойным одновременно. В столицу прибыл Наместник Великого княжества Финляндского генерал-фельдмаршал Гейден. Фёдор Логгинович представлял государю доклад о положении дел на вверенной его заботам территории, а потом мы решили встретиться с ним уже, так сказать, приватно, дабы обсудить некоторые моменты, касающиеся в основном моей службы. И вот под вечер, в очередной раз убедившись, что меня не ожидают какие-нибудь экстренные призывы о помощи, ответ на которые надо было давать, по меткому определению государя, ещё вчера, я запер в сейф несколько папок, опечатал кабинет, приказал адъютанту позвонить на пульт, чтобы включили систему сигнализации в моём кабинете и вышел из здания «конторы». Не знаю почему, но с недавних пор государь именно так окрестил здания бывшего Златоустовского монастыря. Название, как ни странно, прилепилось накрепко, прижилось, и теперь никого в нашем ведомстве уже не удивит приказ, навроде: «Немедленно, по получении сего, прибыть в контору, в третий стол, Второго главного управления…»
        Автомобиль уже ожидал, но мне неожиданно так захотелось прогуляться пешком! Благо и идти не далеко - на угол Волхонки и Всехсвятского проезда. Там государем Фёдору Логгиновичу особняк выделен, на то время, пока господин Наместник в столице пребывать соизволяет. Или даже подарен, я как-то не удосужился поинтересоваться. Генерал Гейден - один из тех, кто за нашего императора в огонь и в воду пойдёт! За ним даже следить как-то не comme il faut[9 - Как надо, как следует (фр.). Общее значение - приличный, соответствующий правилам светского общества. Разумеется, Васильчиков употребляет это выражение в ироничном смысле.]. Так только, слегка, чтобы уж совсем не расслабляться…
        Я подхожу к особняку с синими стенами… Ого! У подъезда целых три автомобиля «Жигули»! Один из них - мой, но неужели государь выделил старику два авто? Хотя он, конечно, может - он вообще неравнодушен к престарелому воину…
        Вместе с двумя ординарцами-телохранителями я вхожу в особняк Гейдена. Внизу, как и положено, сидит один из его адъютантов. Рядом стоят часовые - двое рядовых Мингрельского гренадёрского полка. В лапищах этих саженного роста детинушек «Пищали»[10 - Основная боевая винтовка Русской армии, образца 1886 года, конструкции А.М. Рукавишникова. Магазинная, пятизарядная, с продольно-скользящим затвором. Калибр 6,35 мм. Патрон «6,35х45 Ру», дульная энергия 3500 Дж.] с примкнутыми штыками выглядят сущими игрушками - хрупкими и безобидными. Вот только на гимнастерках обоих великанов поблескивают боевые медали: у одного, так и вовсе - георгиевская! Значит, граф Гейден подбирал свою охрану не абы как, а с большим разбором - только из тех, кто отличился в боевых действиях. Ну, ничего удивительного в этом нет: такая практика уже общепринята среди всех, кто близок к государю. Но то, что этот бравый, уже почти шести десятков лет от роду, ветеран так легко примет государевы правила и обычаи - не ожидал. Право слово, не ожидал!..
        Та-ак… А это что за молодцы рядом с гейденовским адъютантом сидят? Откуда это здесь оренбургские казачки? Их-то в Финляндии быть вроде не должно… Неужели мой старый дружок, атаман Оренбургского казачьего войска, генерал от кавалерии фон Ренненкампф тоже здесь?
        …По лестнице мне навстречу тяжело спускается Наместник Великого княжества Финляндского, генерал-фельдмаршал граф Гейден. А следом за ним, топорща усы широкой радостной улыбкой - Генерал-губернатор Царства Польского, Пашка Ренненкампф собственной персоной!
        - Здравствуйте, князь, - басит Гейден. - Весьма тронут вашим любезным согласием принять моё приглашение. Прошу вас, пожаловать.
        - Добрый вечер, граф. И вам, доброго вечера, господин казачий атаман!
        В своё обращение к Ренненкампфу я пытаюсь вложить столько ехидства, сколько отпустил мне создатель. Нет, это же надо?! Как он вообще оказался в столице? В смысле: так, чтобы я не знал?! Ну, вернусь в контору - со всех стружку сниму! Как любит говорить государь, я им всем поставлю клизьму на полведра скипидара с граммофонными иголками! Приезд генерал-губернатора Польши проморгать!..
        Словно бы прочтя мои мысли, Павел подходит ко мне поближе и, после дружеского приветствия, доверительно шепчет:
        - Серж, ты своих не очень-то полируй. Я прибыл тайно, по приказу САМОГО… Гревсовская служба маршрут обеспечивала, а тебя извещать не стали…
        Это серьёзно. Это значит, что даже у нас может быть утечка информации. И потому-то, вместо могучего, но многочисленного КГБ, маршрут Пашке обеспечивало недавно созданное Главное Политическое Управление - ГПУ. Которое номинально возглавил Гревс, а фактически - сам государь. Злые языки уже успели переименовать данную структуру (ещё одно словечко, запущенное в обиход лично императором!) в «Гревсовский притон ублюдков». И не без основания, потому как личный состав ГПУ, состоит в основном из разночинцев и тех, кто получил блестящее образование, но не имеет звучной фамилии и собственных средств для достойного существования. Читай - бастардов, сиречь - ублюдков. У нас уже случались с ними трения, хотя пока всё же удавалось обойтись миром…
        Как бы там ни было - я рад снова увидеться с Пашей. Долгое время мы с ним были просто неразлучны, а закадычными друзьями остаёмся и по сей день. Жаль вот только, что видимся теперь редко…
        Ужин у Гейдена весьма неплох, хотя собрались мы здесь, разумеется, не из-за ужина. Здесь сегодня у стола мечта британских агентов: грохнуть столько руководителей государства одним ударом! Наместник Финляндии, председатель КГБ Российской империи, председатель КГБ Финляндии, генерал-губернаторы Польши, Кавказа и Туркестана, военный губернатор Прибалтики. После меня подъехали Волкобой, Алхазов, Духовский и Георг Корфский. Если бы нас всех убить - Британской империи дышалось бы куда как вольготнее…
        Самым последним прибыл, к моему удивлению, Александр Рукавишников. На каком-то новом автомобиле ярко-вишневого цвета, чуть не в два раза длиннее «Жигулей». А его-то зачем пригласили? Да, он заведует Департаментом науки и промышленности. Да, он талантливейший инженер и изобретатель. Да, он показал себя настоящим героем и грамотным командиром во время подавления мятежа Романовых, но… Но он до сих пор остаётся для меня «тёмной лошадкой», совершенно непонятным субъектом, неясно как втёршимся в доверие нашего государя. А если припомнить все оговорки Его Величества, когда он, забывшись, вдруг называет Александра Михайловича «Димкой» или «Димычем»… Очень, очень загадочный человек «светлейший граф»! Я бы как следует покопался в его прошлом, но… Категорический приказ государя прямо и недвусмысленно запрещает это делать. К тому же у этого «из грязи в князи» очень мощная собственная служба безопасности, работающая иной раз параллельно с КГБ, и работающая весьма эффективно - так просто под Рукавишникова не подкопаешься! Ладно, раз Гейден его пригласил… то знает, что делает! У старика опыт общения с «чёрной
костью» не чета моему. Впрочем, что-то я… перегибаю… Государь в мудрости своей учит нас оценивать людей по их качествам, а не происхождению!
        По окончании трапезы, Гейден, как хозяин и как старший по возрасту, открывает наше неофициальное совещание:
        - Господа, или, как любит выражаться наш император, дорогие товарищи! Я позволю выразить общее мнение, что нам с вами выпало жить в эпоху грандиозных преобразований в Российской Империи. Происходит просто невероятное промышленное развитие! Кто бы мог подумать, что мы будем ездить на службу на автомобилях, а воевать при помощи бронированных машин, вооружённых скорострельными пулемётами! - Старик делает лёгкий поклон в сторону Рукавишникова. Александр отвечает скромной улыбкой. - Сегодня государь приватно намекнул мне, что в самом ближайшем будущем будет опубликован манифест, касающийся грандиозного передела земли.
        Рукавишников рассеянно кивает - вероятно, он в курсе этого. И опять непонятно - почему он в курсе? Ладно я… Я возглавляю государственную безопасность и именно моему комитету будет поручено следить за исполнением императорского повеления. Но каким боком здесь министр науки?
        - В связи с этим, нам необходимо тщательнейшим образом подготовиться к тем действиям, которые могут быть потребованы от нас императором и отечеством, - продолжает Фёдор Логгинович. - Не думаю, что такие масштабные преобразования будут благожелательно приняты некоторыми сословиями…
        - Начнём готовиться к классовым боям? - Со странной улыбкой на лице Рукавишников перебивает старшего по званию. Вижу, как дружно морщатся при виде такого грубого нарушения субординации все присутствующие, кроме принца Георга. Его высочество, видимо, в силу общей легкости нравов своего народа, даже и не понял всей тяжести проступка «светлейшего графа». Или, наоборот, из-за природного аристократизма предпочёл не реагировать на наглую выходку выдвиженца.
        Неожиданно сам Гейден благосклонно кивает.
        - А у вас есть чувство слова, дорогой Александр Михайлович! - говорит генерал-фельдмаршал и повторяет, сочно выговаривая: - Классовые бои! Да!!! Именно к ним и надо быть готовыми нам, верной опоре трона Его Императорского Величества! Ваше высочество, огласите!
        Встает принц Георг:
        - Нам необходимо рассчитать потребные силы и, в случае необходимости, обеспечить их переброску или хотя бы способствовать их скорейшей передислокации на наиболее сложные, угрожаемые участки. Вот с этого я и предлагаю начать. В настоящий момент под командованием Его Высокопревосходительства генерал-фельдмаршала находятся четыре полнокровных полка. Эти части получили значительный опыт по борьбе с бандами в сложных лесных условиях. И в принципе выполнили свою задачу полностью. Поэтому в данный момент могут быть переброшены в любую точку нашей благословенной империи. Но, к сожалению, у нас не густо с путями сообщения и такая передислокация займёт слишком много времени.
        - Следовательно, операцию по переброске частей требуется обдумать заранее! - подхватывает Гейден. - И надо заранее решить - какой участок является наиболее опасным, чтобы заранее создать там мощный армейский кулак! Господа… ох, простите… Дорогие товарищи офицеры, кто из вас нуждается в поддержке более других?
        М-да, это генерал-фельдмаршал напрасно так спросил. Ренненкампф тут же кидается в атаку, утверждая, что минимум один полк ему необходим в Польше, и очень срочно. Духовский и Алахазов вступают с Пашей в отчаянную перепалку, яростно доказывая, что каждому из них войска ещё нужнее. Значит, придётся и мне своё слово вставить:
        - Товарищи, а что мы, собственно, спорим? Я предлагаю рекомендовать государю создать нечто вроде пожарной команды. Этакую группировку войск, которую в любой момент, в кратчайшие сроки можно будет перебросить на любой из интересующих ТВД[11 - ТВД - театр военных действий.].
        Произнеся это я гордо обвожу взглядом собравшихся. Гейден одобрительно кивает, Духовский, кажется, тоже не против. Волкобой что-то прикидывает, Павел вроде согласен. Рукавишников снова улыбается своей рассеянной улыбкой…
        Эту идею ещё несколько лет тому назад выдвигал государь, предложив мне рассчитать возможность создания группы сил быстрого реагирования. Потом, эта идея отошла на второй план, но кое-какие заметки у меня остались.
        - Будут возражения? - интересуется Фёдор Логгинович. - Замечания, пожелания?
        - Группировка должна быть максимально мобильной и чрезвычайно мощно вооружённой! - внезапно говорит Рукавишников. - Предлагаю пересмотреть штаты войсковых частей и соединений в сторону полной моторизации. Сейчас эти полки заточены для действий в горно-лесистой местности, и не имеют тяжёлого вооружения, современных средств передвижения и связи. Предлагаю оснастить костяк будущих… э-э-э… десантных войск… по примеру моего Лихославльского бронекавалерийского полка!
        - А почему десантных? - немного подумав, осторожно спрашивает Алахазов.
        - Будем выбрасывать десант там, где потребуется резкое вмешательство!
        - Выбрасывать? - уточняет Волкобой.
        - Высаживать! - усмехается Рукавишников. - С поездов. А в будущем, возможно, и с самолётов! Тогда эти войска будут называться воздушно-десантными!
        - С самолётов? Это что-то вроде ваших планеров, Александр Михайлович? - горячо спрашивает Ренненкампф. Мне докладывали, что поиском польских инсургентов по лесам занимаются поставленные личным радением Рукавишникова планеры с пилотами, обученными в Стальграде, и занимаются весьма плодотворно, ведь мятежники не имеют никакого представления о маскировке. Паша очень доволен авиаразведкой, постоянно увеличивает численность команды пилотов и количество планеров.
        - Именно, что-то вроде, Павел Павлович! - снова улыбается Рукавишников. - Думаю, что через несколько месяцев смогу удивить всех нашей новинкой, не имеющей с используемыми сейчас планерами с дельтовидным полотняным крылом ничего общего, кроме самого принципа полёта по воздуху!
        Гейден, который тоже использует воздушную разведку, благодушно кивает. Может быть, я слишком строг к нашему «дорогому светлейшему графу» - всё-таки полезный он человек, хоть и выскочка?
        Тут же, как из рога изобилия, со стороны присутствующих генералов посыпались предложения по штатному расписанию войск быстрого реагирования. Здесь собрались самые опытные и талантливые военные профессионалы, поэтому разговор идёт серьёзный - принц Георг начинает записывать все их замечания.
        Мы расходимся уже за полночь. Наспорились и наорались до хрипоты, раз пятнадцать поклялись друг другу в вечной дружбе и братской взаимопомощи и наобещали по семь бочек арестантов каждый. Пока ясно только одно: в Российской Империи образовалась новая тайная организация. Что-то вроде добровольного сообщества высших чиновников, старающихся помочь государю-императору. На прощанье граф Гейден замечает:
        - Жаль, светлой памяти Михаил Николаевич Муравьёв[12 - Гейден имеет в виду Михаила Николаевич Муравьёва-Виленского (1796 - 1866), русского государственного деятеля. Во время восстания 1863 года М.-В. был назначен главным начальником Северо-Западного края с чрезвычайными полномочиями. Решительно и жестоко подавил мятеж: не считая убитых в сражениях с оружием в руках, 128 человек было казнено, 972 - сослано на каторгу, 1427 - отправлено в Сибирь. Наряду с жестокой политикой в отношении польских мятежников, проводил политику реформ и «…раскрыл белорусскому мужику дорогу хотя бы в низшие слои интеллигенции» (И. Л. Солоневич).] до сего дня не дожил. Порадовался бы старик, что наконец-то на троне такой император, о коем он мечтал…
        Волкобой, усмехнувшись, тотчас же предлагает назвать наше «общество» Муравьёвским. Посмеялись все[13 - Волкобой намекает на то, что не менее пятерых представителей рода Муравьёвых были декабристами, причём один из них - Сергей Иванович Муравьёв-Апостол (1796 - 1826) был казнен. Вместе с другими руководителями восстания.]. Внезапно Рукавишников неторопливо говорит:
        - Надобно рыцарским орденом нас поименовать! Орденом Николая Чудотворца!..
        Эта мысль настолько совпадает с общим настроением, что я, например, просто не могу понять: почему это не пришло в голову мне?! Ведь и впрямь: такого чудотворца, как наш государь ещё поискать надо!..
        Глава 7. ВЫСОЧАЙШИЙ МАНИФЕСТ
        БОЖИЕЙ МИЛОСТЬЮ,
        МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРЫЙ,
        ИМПЕРАТОР И САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССИЙСКИЙ,
        ЦАРЬ ПОЛЬСКИЙ, ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ФИНЛЯНДСКИЙ
        И ПРОЧАЯ, ПРОЧАЯ, ПРОЧАЯ
        Объявляем всем НАШИМ верным подданным:
        Божиим провидением и священным законом престолонаследия будучи призваны на прародительский всероссийский престол, в соответствие сему призванию МЫ положили в сердце своём обет обнимать НАШЕЮ Царскою любовию и попечением всех НАШИХ верноподданных всякого звания и состояния, от благородно владеющего мечом на защиту Отечества до скромно работающего ремесленным орудием, от проходящего высшую службу государственную до проводящего на поле борозду сохою или плугом.
        Вникая в положение званий и состояний в составе государства, мы усмотрели, что землепашцы и земледельцы, кои трудом своим кормят Народ НАШ и подкрепляют Державу НАШУ, стенают под бременем непосильных тягот, не видя никакого просвета. При уменьшении простоты нравов, при умножении разнообразия отношений, при уменьшении непосредственных отеческих отношений помещиков к крестьянам, а Государства НАШЕГО ко всем ним, при впадении иногда помещичьих прав в руки людей, ищущих только собственной выгоды, добрые отношения ослабевали и открывался путь к произволу, отяготительному для земледельцев и землевладельцев: в равной степени как для простых мирян, так и для помещиков, и неблагоприятному для их благосостояния, чему в них отвечает неподвижность к улучшениям в собственном быте.
        Усматривали cиe и приснопамятные предшественники наши и принимали меры к изменению на лучшее положение земледельцев и землевладельцев; но это были меры, частию нерешительные, предложенные добровольному, свободолюбивому действованию властей, частию решительные только для некоторых местностей, по требованию особенных обстоятельств или в виде опыта. Так, дед НАШ - император Александр II освободил крестьян от крепостной зависимости, и в Бозе почивший родитель НАШ Александр III всемерно заботился о благе земледельцев и землевладельцев.
        Однако что же открылось НАМ, по восприятии великого обета Царского служения? Многие землевладельцы не в силах дать земле НАШЕЙ должной заботы и бережения, разбрасывают Блага земные, дарованные нам Отцом Небесным, в Богоспасаемой Православной Державе нашей!
        Если ещё десять лет назад нерачительные хозяева заложили двенадцать с половиной миллионов десятин земли, и долг их составлял четыреста сорок восемь миллионов рублей серебром, то сегодня они и прочие неразумные заложили уже тридцать семь миллионов десятин пахотных и иных угодий, а долг их составляет один миллиард двадцать девять миллионов рублей![14 - В.А. Федоров В.А. «История России 1861 - 1917».]
        Таким образом, МЫ убедились, что дело изменения земельных обстоятельств Державы нашей на лучшие есть для нас завещание предшественников наших и жребий, чрез течение событий поданный нам рукою провидения.
        Великий обет Царского служения повелевает НАМ всеми силами разума и власти НАШЕЙ стремиться к скорейшему разрешению сложившегося непорядка в Державе НАШЕЙ. Повелев подлежащим властям принять меры к исполнению лежащего на каждом долга, МЫ, для успешнейшего выполнения общих, преднамеченных НАМИ к умиротворению государственной жизни мер, повелеваем, что отныне:
        1. Все земельные угодья: удельные, кабинетские, монастырские, церковные, посессионные, майоратные, частновладельческие, общественные и крестьянские и т. д., заложенные в кредитные и опекунские учреждения, выкупаются в течение 30 дней с момента оглашения НАШЕЙ Воли.
        2. Невыкупленные имения, равно как и иные заложенные угодья, по истечении срока выкупа со всем их живым и мёртвым инвентареем, усадебными постройками и всеми принадлежностями переходят в распоряжение Государства НАШЕГО, отныне и навечно
        3. Какая бы то ни была порча конфискуемого имущества, принадлежащего отныне всему Государству и Народу нашему, есть преступление против Родины и Народа, караемое военно-полевыми судами, особыми совещаниями или прямыми указаниями НАШИМИ. Уездные и губернские власти принимают все необходимые меры для соблюдения строжайшего порядка при конфискации земельных угодий, для определения того, до какого размера участки и какие именно подлежат конфискации, для составления точной описи всего конфискуемого имущества и для строжайшей охраны всего переходящего Государству и Народу нашему хозяйства со всеми постройками, орудиями, скотом, запасами продуктов и проч.
        4. Земли рядовых крестьян и рядовых казаков не конфискуются, а передаются им в бессрочное пользование, на возмездной или безвозмездной основе, по НАШЕМУ усмотрению.
        5. Право пользования государственной землею получают все подданные Государства НАШЕГО (без различия вероисповедания, сословия, имущественного положения и пола), желающие обрабатывать её своим трудом, при помощи своей семьи, или в товариществе, и только до той поры, пока они в силах её обрабатывать. Наёмный труд на взятой в аренду Государственной земле не допускается.
        При случайном бессилии какого-либо члена сельского общества в продолжение не более 2 лет, сельское общество обязуется, до восстановления его трудоспособности, на это время прийти к нему на помощь путём общественной обработки земли.
        Земледельцы, вследствие старости или инвалидности утратившие навсегда возможность лично обрабатывать землю, теряют право на пользование ею, но взамен того получают от государства пенсионное обеспечение.
        6. Землепользованию указанными землями повелеваем быть уравнительным - земля распределяется между трудящимися, смотря по местным условиям по трудовой норме.
        Пользованию землею повелеваем быть совершенно свободным: подворная, хуторская, общинная, артельная, как решено будет в отдельных селениях и поселках.
        Земельный фонд подвергать периодическим переделам в зависимости от прироста населения и поднятия производительности и культуры сельского хозяйства.
        При изменении границ наделов первоначальное ядро надела должно остаться неприкосновенным.
        Земля выбывающих членов поступает обратно в земельный фонд, причём преимущественное право на получение участков выбывших членов получают ближайшие родственники их и лица, по указанию выбывших.
        Вложенная в землю стоимость удобрения и мелиорации (коренные улучшения), поскольку они не использованы при сдаче надела обратно в земельный фонд, должны быть оплачены.
        Повелеваем Комитету Государственной Безопасности при Совете Министров Российской Империи надзирать за исполнением НАШЕГО повеления.
        Дано в Москве, в день 1 февраля, 1892 года от Рождества Христова.
        На подлинном, Собственною ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА рукою подписано
        «НИКОЛАЙ»
        Часть II. Запах грядущей войны
        Глава 1. Рассказывает Афанасий Горегляд
        Вы, господа хорошие, даже и представить себе не можете, какое это неслыханное счастье: начать жизнь сначала! Видимо, что-то хорошее я в своей прошлой жизни сделал, раз мне дарован Господом второй шанс! Да, именно Богом! Потому как генерал Политов явился ко мне всего лишь его посланником!
        Что, товарищи, непривычно слышать от советского инженера-химика слова о Боге? Думаете, совсем из ума выжил старик, на девятом десятке лет поменявший старое дряхлое тело на молодое? Нет, ребята, я всегда таким был! А химию начал изучать потому, что хотелось узнать: из каких кирпичиков Господь создал наш мир!
        Переход в далёкое прошлое оказался настоящим подарком судьбы - ведь у меня столько невероятных задумок было, столько рационализаторских предложений, столько занимательных идей… А после ухода на вполне заслуженную пенсию с должности главного инженера химического комбината мне только и оставалось, что с грустью следить, как разваливается дело всей моей жизни - комбинат, в начале девяностых годов проданный за бесценок на каком-то «ваучерном аукционе» прямо на глазах превращается в развалины, тонкое оборудование из дорогих специальных сплавов приходит в полную негодность и уходит в утиль как копеечный «цветмет», а лично мной обученные высококлассные работники увольняются и идут торговать на рынок турецкими трусами.
        Страшно было это видеть! Страшно и стыдно!
        А сейчас… Я живу и работаю в конце XIX века! Я дружу с Дмитрием Ивановичем Менделеевым! Я - единственный человек, который знает о химии буквально ВСЁ!!!
        Созданный моим личным попечением новый Химкомбинат (именно так - с большой буквы!!!), работает с точностью швейцарских часов! Впрочем, здесь и сейчас принято говорить «с точностью Стальградских часов» - продукция нашего общего «Хозяина» намного превосходит по качеству изделия кустарей-одиночек из женевского кантона!
        Я буквально душу свою вкладываю в создание лучшего в мире химического производства. Снова учу людей, как техников, так и инженеров. Менделеев, конечно, здорово мне помогает - открыл при Московском университете факультет химиков-технологов широкого профиля. Я не поленился - как смог попытался вспомнить и перенести на бумагу учебники конца двадцатого века. Говорят, что в профессорской среде они произвели фурор - Дмитрию Ивановичу пришлось присвоить лавры авторства себе. К сожалению, сейчас очень сильны сословные предубеждения, и учебник, написанный мало кому известным, не имеющим профильного образования химиком-самоучкой, бывшим купеческим приказчиком, просто не восприняли бы всерьез. Тем более что там много новых, невиданных идей, которые сам Менделеев не с первого раза понял.
        Это, конечно, всё хорошо, но студенты получат дипломы и приедут работать на Химкомбинат только года через три. И то, боюсь, не все - по итогам стажировки будущих химиков мы подписали трудовые договоры всего с половиной курса! Поэтому мне приходится выкручиваться, налаживать работу производства при восьмидесятипроцентной недостаче квалифицированных работников, использовать на инженерных должностях выпускников Стальградского профтехучилища. Они, в своей массе, ребятишки очень умелые и старательные, но нехватка специализированного образования очень сказывается!
        А ещё у меня есть возможность реализовать свою мечту о полётах! Ведь в своей прошлой жизни мне удалось лишь слегка «пригубить» это светлое чувство - воспарить над грешной землей! Здесь я летаю регулярно, ещё и молодых пилотов учу! Из-за этого я познакомился ещё и с Николаем Егоровичем Жуковским - выдающимся русским инженером-механиком, открывшим основы аэродинамики.
        Сегодня я жду «в гости» моего дорогого друга, а по совместительству - владельца Химкомбината и металлургического завода-гиганта, да и всего городка с населением почти в десять тысяч человек, именуемого «Стальград» - Александра Михайловича Рукавишникова. Очень, очень талантливый юноша - он ведь и в прошлой жизни едва четвертый десяток лет разменял, а поди ж ты: всего года за четыре буквально в голом поле построил настоящую «Стальную империю», выпускает паровозы, пароходы, автомобили, военные корабли, пушки, винтовки, пулемёты. Да и такой «мелочью», как печатные и швейные машинки, телефоны и дискофоны, - не брезгует! И персонально для меня в прошлом году велел своему главному конструктору Вильгельму Карловичу Майбаху создать лёгкий двигатель для моего дельтаплана. С тех пор эти летальные аппараты стали весьма широко применяться во флоте и в армии, современники почему-то прозвали их «планерами».
        Приехал сиятельный граф по новой, только что заасфальтированной магистрали, соединяющий Химкомбинат со Стальградом и идущей дальше до вокзала Нижнего Новгорода. Как шутил пару лет назад Александр Михайлович: негоже въезжать в светлое будущее по залитой жидкой грязью колее. Вот и пришлось попутно ещё и дорожным строительством озаботиться! Нефтеперегонный сектор исправно работает, и его отходы в виде гудрона и битума всё равно ведь куда-то надо девать? Вот и пристроили рядом асфальтовый заводик. А парой грейдеров, бульдозеров, асфальтовых катков и самосвалов (всё это на паровой тяге!) нас обеспечил начальник Стальградского производства Готлиб Фридрихович Даймлер. Поскольку нефтеперегонка продолжает работать, мы асфальтируем понемногу внутренние дороги Химкомбината, Стальграда, а там и Нижний Новгород в планах.
        Рукавишников прибыл точно в назначенный час, вызвав своим визитом небольшой ажиотаж - поглядеть на длинную кавалькаду автомобилей высыпали из всех углов все свободные от рабочих смен. Я тоже с большим интересом осмотрел новинки: лимузин, названный в честь оставшейся в прошлой жизни марки отечественных машин - «Волгой», новые полноприводные модификации «Жигулей», трёхтонные грузовики, незамысловато поименованные «Захарами» в честь легендарного «ЗИС-5». В кузове одного из «Захаров» привезли два новых авиадвигателя - пятицилиндровые «звёзды», мощностью аж в девяносто лошадиных сил. Ими планировалось, после всесторонних лётных испытаний, постепенно заменить стоящие на дельтапланах тридцатисильные ротативные.
        Впрочем, рабочие вышли встречать «Хозяина», как они его ВСЕ уважительно называют, вовсе не для того, чтобы полюбоваться на технические новинки: уже не в первый раз я замечаю, что простые работяги буквально молятся на Александра Михайловича, как на икону, а когда он проходит мимо - крестят его спину, бормоча пожелания долгих лет и прочие здравицы.
        Мы с высоким гостем прошлись по работающему комбинату, участкам ещё ведущегося строительства, а после обеда заперлись в моём кабинете. Его личный эскорт, как и пара стальградских дружинников, приставленных ко мне после прошлогоднего покушения, остались снаружи.
        - Ну, Александр Михайлович, отчёты вы регулярно получаете, а как личное впечатление? - достав из шкафчика отменный коньяк, я налил по пять капель.
        Что удивительно - хорошенько принять на грудь, к чему я пристрастился на закате «той жизни», меня сейчас даже не тянуло! А вот так слегка «вздрогнуть», сбивая постоянный стресс… очень даже полезно! Хех…
        - Очень хорошее, Афанасий Иванович! Другого и не ожидал, зная ваш энтузиазм! Но я, собственно, не за этим. Надо кое-что обсудить. - Рукавишников потёр красные от усталости и бессонницы глаза. - Докладную записку, где вы пишете про необходимость постройки ещё нескольких химкомбинатов, я от вас получил. Зачем вам столько?
        - Ну, Александр Михайлович, текущие потребности наш комбинат перекрывает с запасом. А будущие? У нас же здесь универсальное производство. А, например, нефтепереработку, а затем и нефтехимию лучше иметь на отдельной площадке. Производство порохов и взрывчатки - тем более, опасное это дело и та защита земляными валами, которую мы сделали вокруг корпусов, в перспективе будет недостаточной! Полимеры тоже надо изготавливать отдельно! И синтетическое волокно со временем - аналогично! Вообще у каждого производства своя специфика. Но это всё - в планы будущего развития. Подготовим инженеров-технологов, техников-аппаратчиков, они пройдут стажировку, получат опыт. Как раз и наступит время расширения нашей химической промышленности. Это надо не сегодня, но думать надо сейчас!
        - Хорошо, Афанасий Иванович, я вас понял… - задумчиво постукивая пальцами по столешнице, медленно произнёс Рукавишников. - Полагаю, что строить мы эти ваши новые комбинаты начнём не одновременно. А то надорвёмся, в лучших традициях позднего Советского Союза - помните, сколько гигантских долгостроев по всей стране было? Но я на самом деле к вам не за этим приехал…
        Александр Михайлович глазами показал на пустые рюмки. Я покладисто их наполнил. Ого, кажется, разговор предстоит серьёзный!
        - Нам нужна авиация. А вы среди нас самый опытный в этой части. Что скажете?
        Нет, я, конечно, подозревал, что когда-нибудь меня нагрузят и этим, но так скоро… Хлопнув рюмашку, я потёр виски указательными пальцами.
        - А что я могу сказать? Химическую промышленность мы, в общем, не создали, только начали создавать. Дел невпроворот, поле непаханное, но это мне хотя бы хорошо знакомо, я этим всю жизнь занимался. А авиация… Поймите, Александр Михайлович, дельтапланы - не самолёты! Они хоть и работают на тех же принципах, ведь аэродинамика одна на всех, но всё же совершенно по-другому устроены и управляются! Как бы вам объяснить?.. В доступных вам аналогиях: это как требовать от человека, умеющего кипятить воду в кастрюльке, построить паровой двигатель! Мотивируя тем, что и там и там используется горячая вода! Понимаете? Я же не авиаконструктор!
        - Надо, Афанасий Иванович! Больше некому, поймите! Вы с этим хотя бы сталкивались. На управление Химкомбинатом поставьте заместителей! А вы будете координировать, направлять и контролировать их работу. Тогда удастся выкроить время и для авиации. Никто же не собирается сделать из вас Поликарпова или Туполева - будете осуществлять общее руководство, направлять и координировать работу КБ и опытного завода. Так что… Лаврентий Палыч в свое время курировал атом и ракеты, ну а вам предстоит курировать химпром и авиацию!
        - Берия был трудоголик - не мне чета, спал по три часа в день! И человек просто-таки энциклопедических знаний, хотя и самоучка! Я с ним лично был знаком, когда в молодости в одном «почтовом ящике» работал. В девяностые годы его в прессе травить начали, в такой херне обвиняли, что я даже смеяться не мог! Якобы он десятиклассниц по всей Москве искал и где-то насиловал! Кто такую хуйню сочинил - просто идиоты: Лаврентий Палыч работал по двадцать часов, когда ему было девушек по городу искать и уж тем более насиловать!
        - Афанасий Иванович, но товарища Берии у нас нет, а вы - есть! - упорствовал Рукавишников.
        - Да я, Александр Михайлович, в принципе не отказываюсь, но… Понимаете, Химкомбинат сейчас делает первые робкие шаги и скинуть его на заместителей, даже самых квалифицированных и распрекрасных, я не могу!!! Вот вы сами несколько лет буквально ночевали на заводе - мне ваши инженеры рассказывали. И только через три года, когда производство наладилось, сдали руководство своему старшему брату и господину Даймлеру. А здесь, на Химкомбинате, настолько более сложные процессы, смысла которых большинство современников даже не понимает, что вот прямо сейчас всё бросить и уйти развивать авиацию я НЕ МОГУ!!! Когда ваш замечательный дедушка агитировал меня отправиться в прошлое, я взял на себя огромную ответственность построить с нуля химическое производство - и теперь вот так всё бросить и переключиться на другую отрасль - будет просто преступлением! Наверняка на Химкомбинате начнутся аварии. И не исключаю, что с человеческими жертвами! То, чем я занимаюсь, - очень, ОЧЕНЬ опасно! Вы меня простите, Александр Михайлович, но ваш сталелитейный завод - всё же более-менее традиционное для этого времени предприятие,
а Химкомбинат - революционное! Нельзя его без присмотра оставлять, нельзя!
        - Хм… Не ожидал я от вас такого резкого отказа, Афанасий Иванович… - загрустил Рукавишников. - Понимаю и принимаю ваши доводы! Вы человек очень ответственный, попусту говорить не будете. Но что же мне делать? Авиация нам нужна обязательно! И чем быстрее, тем лучше!
        - А надо ли так быстро, Александр Михайлович? Может быть, потихоньку, в течение нескольких лет? Ведь имеющихся сейчас дельтапланов с легкими моторами нам хватает для удовлетворения имеющихся потребностей - они ведь исключительно разведкой занимаются! Чтобы сделать боевые самолёты, несущие мало-мальскую нагрузку в виде бортового оружия или бомб, потребуется не один год! Ближайший шаг - всего лишь легкие аэропланы, на которые можно будет поставить максимум один пулемёт! Такие летательные аппараты никакого влияния на ход войны не окажут! Пример - Первая мировая война - ну, что там эти самые хвалёные первые асы могли сделать против миллионных армий с могучей артиллерией? Да практически - ничего! Поэтому я не советую вам, Александр Михайлович, бросаться сейчас на авиастроение, как боец на амбразуру! Можно ведь… Да не просто можно, а именно что НУЖНО создавать новую отрасль постепенно: строить производство, обучать рабочих и техников. А тем временем, параллельно, придумать необходимую структуру для применения самолётов - воздушную армию за неделю одним приказом командования, не построить!
        - Вы во многом правы, Афанасий Иванович, и я ваши доводы уже прокручивал в голове, но… - Его сиятельство встал и начал нервно расхаживать по моему небольшому кабинету. - Хрен бы с ними, истребителями и бомбардировщиками! Да, на текущем техническом уровне нам грозные машины, способные решать хотя бы частные боевые задачи, не сделать! Но у нас страна огромная, без авиасообщения, для начала хотя бы почтового, никуда! Это если мы хотим быстро развиваться, конечно. Опять же аэрофотосъёмка для картографирования - сколько белых пятен на картах, особенно в Сибири, на Дальнем Востоке! Да и функции разведки уже пора расширять - дельтапланы, с их крохотным, стокилометровым радиусом полёта, уже не вполне удовлетворяют потребности армии, и тем более флота!
        Усталый гость подошёл к окну и, глядя на панораму огромного, особенно для конца нашего - теперь уже нашего - века, Химкомбината, продолжил:
        - Но самое хреновое, дорогой Афанасий Иванович, что мы УЖЕ засветили дельтапланы! А у тех же англичан, да и французов, возможности промышленности всё ещё выше наших! В двух прошедших войнах мы их били только за счёт преимущества в качестве вооружения и новизны тактики! Но они быстро учатся! По данным агентурной разведки «товарища Кухулина», в Ливерпуле уже построен завод по производству «планеров». Они пока выше двух метров не летают, но ведь лиха беда начало! Если мы не будем постоянно двигаться вперёд, то наши враги очень быстро нас догонят и обгонят! Пока потенциальный противник подхватил у нас идею мотодельтапланов и ротативные двигатели, нам надо начинать делать нормальные самолеты! А то ведь какому-нибудь умнику придёт в голову сляпать примитивную этажерку, поставить пулемеё - и что мы с нашими дельтапланами делать будем? Идею военного применения авиации мы продемонстрировали в войне против Турции, как и идею авианосцев. Пусть и в зачаточном виде, но всё же… За границей тоже не дураки сидят!
        - Это понятно… - Я задумался. - Я не отказываюсь в принципе! Но бросить сейчас Химкомбинат не могу! Давайте сделаем так: вы найдёте ОЧЕНЬ толкового молодого человека, с хорошим базовым образованием, усидчивого, терпеливого, внимательного, старательного… Пусть ходит за мной буквально по пятам и записывает всё, что я смогу вспомнить по авиации. Дело не безнадежное - я ведь не двадцать четыре часа в день своей непосредственной работой занимаюсь - на перемещение из цеха в цех, из сектора в сектор, трачу до часа в день плюс прием пищи - ещё часа полтора в сумме. И вечерние часы - пара-тройка. Могу твёрдо обещать, что при таком графике я натаскаю товарища по полной программе, передам ему все свои знания! Но и это ещё не всё! Параллельно нужно сразу начинать строить производство. Вернее - организовать целый конгломерат новых производств! Вы, Александр Михайлович, готовы поделиться стальградскими инженерами и конструкторами? Больше брать неоткуда…
        - А зачем несколько производств? - опешил его сиятельство.
        - Для создания НАСТОЯЩЕГО самолёта потребуется большой комплекс разноплановых мастерских - фактически необходим авиазавод! Ведь сборка летательных аппаратов - финальный этап. Необходимо много дюралюминия, простите - империума, как вы его называете. Причём как в виде трубок, изготовление которых вы давно освоили, так и в виде профилей и даже прокатанного листа.
        - Я думаю, что сделать всё это на Стальграде будет несложно! - подумав полминуты, сказал Рукавишников. - А стадию постройки аппаратов из ткани и фанеры вы хотите сразу проскочить?
        - Конечно! Зачем нам паллиатив, если мы можем сразу создавать шедевры? Иначе придётся вместо производства алюминия делать бакелитовую фанеру, дельта-смолу, спецткань для обшивки, лаки для пропитки. Причём самолёт, построенный из этой бижутерии, при более непрочной конструкции, будет тяжелее! И, что тоже немаловажно - дороже! Ведь почему в начале двадцатого века таких страшных крокозябр с тремя крыльями строили? Да просто не было развитого производства легированного алюминия, которое вы освоили ещё в прошлом году!
        - Я как знал! - усмехнулся Рукавишников. - В смысле - знал, конечно, что рано или поздно понадобится!
        - За что вам наше сердечное спасибо! - Я вернул его сиятельству улыбку. - Но материалы - даже не половина дела! Главное в любом летательном аппарате - двигатель! Вот вы сегодня привезли новые пятицилиндровые «звёзды» - это грандиозный прорыв! Повторю по буквам, чтобы вы, дорогой товарищ Рукавишников, оценили серьёзность моего заявления: это ГРАНДИОЗНЫЙ прорыв в авиационном двигателестроении! Подобного уровня двигатели появятся у наших потенциальных «друзей» только лет через пять! А мы, вернее - вы, Александр Михайлович, за это время создадите семицилиндровые «звёзды», девятицилиндровые… Трёхсотсильные, пятисотсильные! Да пока те же англичане будут ковылять в воздухе на фанерных этажерках, у нас самолёты будут как во время Великой Отечественной войны! Предсказываю, что и здесь наши штурмовики получат от супостатов кличку «Чёрная смерть».
        - Ого! Мощный замах, Афанасий Иванович! - одобрительно кивнул Рукавишников.
        - Со своей стороны обязуюсь наладить выпуск оргстекла - без него, думаю, не обойтись. Бронестекло, которое вы уже делаете, на самолётах в ближайшие время будет избыточным. Хотя…
        - Да мы его только начали делать - полукустарным методом - чтобы хватило на несколько спецавтомобилей.
        - Ну, начали так начали - всяко лучше, чем вообще ничего! И чуть не забыл про важный элемент: приборостроение! У вас ведь тонкой механикой тот швед занимается, который в реальной истории арифмометр придумал?
        - Да, Вильгодт Фёдорович Однер! Золотые руки у мужика и светлейшая голова! Он кроме арифмометра придумал печатную машинку, прибор управления артогнём, спидометр, курвиметр… Да и просто часы - от наручных до настенных.
        - Пусть уже сейчас начинает конструировать коллиматорный прицел для штурмовиков и истребителей, а также бомбовый прицел! Второе как бы не более важное!
        - Ну и размах у вас, Афанасий Иванович! - с восхищением в голосе произнёс Рукавишников.
        - А вы что хотели, Александр Михайлович? Заниматься - значит, всерьёз! Иначе и не стоит начинать! Если не хотим ограничиться единичными кустарными поделками, чтобы на выставках красоваться. Я же вас знаю, вам через несколько лет полковыми комплектами технику подавай?
        - Угадали, Афанасий Иванович! - Его сиятельство рассмеялся. - Даешь воздушную армию с десятками «Ту-160»!!! Надо с самого начала всё организовать по-взрослому, чтобы возможность масштабировать вверх была заложена изначально! Да, и обязательно опытно-научную лабораторию с аэродинамической трубой организовать надо! И руководить ею Жуковского поставить!
        - Но мы самое главное чуть не забыли! - неожиданно для себя воодушевляясь, продолжил я. - Изобретать какие-то абстрактные самолёты - это как водка без пива, деньги на ветер!!! Надо сразу, так сказать, на берегу, решить - что будем строить в первую очередь! И, понятно, что не «Ту-160», как бы ни хотелось - иначе надорвемся! В первую очередь, я думаю, надо спроектировать две модели: учебную и грузопассажирскую.
        - Это можно совместить! - мотнул головой Рукавишников. - Помню, что тот самый замечательный «По-2» делали не только в качестве учебного, но и грузопассажирского, хоть и не массово - вместо двух открытых кабин строили небольшой четырёхместный закрытый салон, по размеру примерно как у «Цессны-172». Блин, и чего это я туплю? Вероятно, от усталости! Надо именно копию «Сто семьдесят второй Цессны» и строить! Модель-то очень удачная и простая - недаром её больше полувека десятками тысяч штамповали! Думаю, что такой лёгкий самолётик даже нынешний пятицилиндровый движок потянет! А потом будем наращивать мощность и, соответственно, увеличивать размеры и грузоподъёмность самолётов. По экспоненте… Впрочем, это надо рассчитать - посажу Воробья за калькулятор!
        - А вот, кстати, ваш замечательный секретарь Николай Воробьёв, он же, насколько мне помнится, снайпер-дальнобойщик экстра-класса… - вдруг вспомнил я. - Мне при проектировании нового оборудования периодически требуются сложные расчёты. А этот юноша - настоящий живой компьютер, делает всё очень быстро и качественно! Давайте так, Александр Михайлович: я учу авиаделу вашего парня, а вы мне Воробьёва в аренду сдаёте? Как?
        - Ну, вы, Афанасий Иваныч… это… совсем… - Рукавишников так оторопел, что не мог подобрать нужные слова. - Он же живой человек!
        - Так я и не собираюсь его мёртвым делать! - усмехнулся я. - И вообще как-то мучить! Ну хотя бы на две недельки! Очень надо!
        - Ну, если только на две… - вздохнул Рукавишников. - То выпишу ему командировку! Однако, Афанасий Иванович, смотрите, чтобы Колька у вас не забаловал - он ведь из босяков-беспризорников, сирота, на улице до четырнадцати лет жил. Как только вожжи ослабляешь… Тьфу! Как только дисциплина слабеет - Колю немедленно на всякие «подвиги» тянет! Представляете, на выпускном вечере коммерческого училища он, открывая бутылку игристого вина, пробкой попал моему старшему брату Ивану точно в левый глаз! С двадцати метров!
        Я одобрительно цокнул языком. Талантище! Насколько я помнил - и узурпатора, великого князя Владимира тоже Николай Воробьёв застрелил. С дистанции в полкилометра… Жаль, что у меня такого «воробья» нет! Впрочем, и у нашего дорогого хозяина такие кадры, вроде Воробьёва или Засечного, тоже не сразу появились - просто Рукавишников тут несколько лет крутится, и правильных людей подбирает. Будут и у меня подобные специалисты! Уже сейчас я, на основании результатов стажировок студентов МГУ и учеников Стальградского техникума, могу навскидку назвать десяток фамилий ОЧЕНЬ талантливых парней!
        Обсуждение затянулось до вечера. Начать решили с очень легкого четырёхместного самолётика, аналогичного по конструкции и применению «Цессна-172»[15 - «Цессна-172» (англ. Cessna 172) - американский лёгкий самолёт. Выпускается компанией «Цессна». Самый массовый самолёт в истории авиации: с 1956 по 2020 год построено свыше 46 000 самолётов.]. Всё очень простенько и сверхнадёжно: неубирающиеся шасси с хорошей амортизацией, минимальная механизация крыла - элероны и закрылки. Параллельно надо было заняться разработкой и производством ранцевых парашютов, и сделать парочку аэростатов для их испытаний. К счастью, подходящая для них ткань выпускалась большими партиями - она шла на крылья дельтапланов. А самое главное, теоретические изыскания, основанные на том, что мне удастся вспомнить, поручить Жуковскому, вместе с организацией аэродинамической лаборатории.
        Планируя всё это, засиделись допоздна, и его сиятельство остался ночевать у меня на диванчике. Рабочий график графа полетел к чёрту, но зато он хотя бы нормально выспался, впервые за последние несколько месяцев, как мне кажется. Утром высокий гость укатил в Москву - согласовывать, организовывать, продавливать, поручать, выбивать финансирование и прочие организационные моменты, а я начал вспоминать и потихоньку записывать всё, связанное с авиацией. Интересно, кого дадут мне в ученики? Молодого Сикорского? Пожалуй, что нет - ему сейчас должно быть года два от роду. Туполева? Аналогично! Петлякова? Он вроде ещё моложе… Поликарпова? Сухого? Яковлева? Кого, блин?!![16 - Афанасий Горегляд слабо знает историю отечественной авиации: все названные им конструкторы родились либо в описываемый период (начало 90-х годов XIX века), либо 10 - 15 годами позже. Привлечь кого-либо из них к работе не представляется возможным в силу малого возраста (примеч. авт.).]
        Глава 2. Рассказывает граф Александр Рукавишников
        Весна в этом году наступила очень рано: уже в середине февраля дневная температура поднялась до семи-десяти градусов тепла, да и ночная не падала ниже одного-двух градусов со знаком плюс. Погода много дней подряд была сухой и в меру прохладной - моя любимая погода. Правда, месяц март, который недалекие (или чрезмерно оптимистично настроенные) люди называют «первым месяцем весны», совершенно спокойно мог подбросить свою лепту в копилку «злодеяний зимы» - устроить парочку метелей с ураганным ветром и многодневным снегопадом. Ну, это уж как повезёт! А сейчас хочется верить, что ничего такого… эдакого уже не случится до самого июня - мы уже начали перевозки боеприпасов и снаряжения к австрийской границе. Война, после которой мы на значительное количество лет (минимум лет на десять!) нейтрализуем ближайших врагов, предварительно запланирована на апрель, но точная дата зависит от погоды.
        А сегодня у нас второй по значимости, после 9 Мая, праздник, который пока во всей Российской империи отмечает только семь человек - 23 февраля, День Красной армии! Традиционно для празднования в самом узком кругу мы собираемся на «Ближней даче». В этом году собрался полный состав нашей команды - все семь человек! Даже из Англии прибыл «товарищ Кухулин»[17 - Кухулин (ирл. Cu Chulainn) - герой ирландских мифов. Такой «позывной» взял себе генерал Илья Дорофеев (корнет Владимир фон Шенк), когда в 1888 году возглавил самолично созданную ИРА (Ирландскую республиканскую армию) - фактически террористическую организацию, занимающуюся массовым истреблением наиболее одиозных представителей британского истеблишмента прямо в сердце «старой доброй Англии». После начала британской интервенции в Россию во время «Заговора Великих князей», боевиками ИРА, так называемыми «бекасниками» (по-английски это звучит как «sniper», от слова «snipe» (бекас), было уничтожено свыше пятисот человек - верхушка управленческого аппарата Британской империи, армии, флота, прогрессивных промышленников, изобретателей, депутатов палаты
общин (английского парламента) - практически всех, кто выступал за войну с Россией. Специально подготовленными диверсионными отрядами ИРА были уничтожены (частично взорваны, частично сожжены) несколько военных заводов, выпускающих артиллерийские орудия (в том числе сверхкрупного калибра - для боевых кораблей), паровые агрегаты для кораблей, боеприпасы, винтовки и пулеметы.] - вождь Ирландской республиканской армии, в «мирной» жизни - бывший корнет лейб-гвардии Гусарского полка Владимир Петрович фон Шенк, он же в «прошлой» жизни - генерал-майор ГРУ Илья Петрович Дорофеев.
        На небольшом пятачке за воротами «дачи» - настоящее столпотворение наисовременнейшей автотехники этого мира - пять автомобилей марки «Жигули», производства Стальградского завода: три белых и два черных. Пять штук - это потому, что «товарищ Кухулин», ввиду своего постоянного пребывания на территории врага, личным автомобилем не обзавелся. А вот я приехал на совершенно новой модели: техническое чудо моего завода, настоящий полноприводный лимузин, несёт на капоте так полюбившуюся мне фигурку «бегущего оленя», только в два раза больше, чем на «Жигулях» и из чистого золота. На левом крыле роскошной, выкрашенной в цвет «пьяной вишни», «самобеглой коляски» (весом в семь тонн) красуются золотые буквы «Волга». Да, да, при выборе названий для моделей автопрома я даже не пытаюсь быть оригинальным, а просто тупо копирую названия советской «классики»! Ностальгия, ёптыть!
        Собственно, автомобиль был готов ещё два месяца назад, а проектировать его начали сразу после покушения на императора, но, к сожалению, несколько применённых на нём супертехнических новинок, например гидроамортизаторы и турбонаддув двигателя, никак не хотели работать в штатном режиме. Пришлось мне побыть испытателем, так как большинство неисправностей являлись «плавающими» - то есть появляющимися время от времени, и чтобы выловить их, приходилось по-настоящему эксплуатировать автомобиль. Вот я на протяжении нескольких недель носился по Москве и Нижнему Новгороду в составе настоящего конвоя: представительская «Волга» и два «жигулёнка» - с личной охраной и автомеханиками. В случае значительной поломки «Волжанки», я с чистым сердцем оставлял бедолагу на руки механиков, а сам на запасных «Жигулях» следовал дальше по маршруту. Впрочем, таких крупных поломок, когда я и мои умельцы не могли исправить всё на месте в течение часа, случилось всего три.
        Именно эту модель, сто раз проверенную, я планировал подарить другу-императору. А то невместно (да и небезопасно уже!) Хозяину Земли русской по бескрайним просторам нашей страны на «жиге» рассекать, хоть и белой![18 - «Рассекать на белой «жиге». На самом деле созданный А.М. Рукавишниковым автомобиль, названный «Жигули», по внешнему виду и богатству внутренней отделки напоминал «Линкольн-Навигатор», а не «ВАЗ-2101» и его модификации.]
        Кроме нового, в полтора раза более мощного двигателя (за основу взяли движок с БТР «Вепрь», мощностью 70 лошадиных сил), новой системы амортизации, новой системы наддува воздуха, новой коробки перемены передач, нового сцепления, новой выхлопной системы, в конструкцию будущего царского автомобиля включены ещё кое-какие дополнения, связанные с чудом провалившимся покушением на Его Величество. Корпус «Волги» сварен из гетерогенной хромоникелевой брони, способной выдержать выстрел в упор из «Единорога»[19 - «Единорог» - станковый пулемёт Русской армии образца 1887 года конструкции А.М. Рукавишникова. Калибр 10,67 мм. Патрон «10,6х87 Ру», дульная энергия 9000 Дж.]. Для сравнения - аналогичными бронеплитами была защищена самая свежая версия боевой машины «Медведь»!
        Система вентиляции салона - ещё одна из невиданных доселе систем (тоже долго барахлила!), была двухконтурной и в любой момент могла переключиться на внутреннюю циркуляцию - как-либо «выкурить» пассажиров из машины не смог бы теперь и самый технически продвинутый террорист - не помогла бы ни простая дымовая шашка, ни отравляющий газ. Кроме того, «климат-контроль» позволял охлаждать (!!!) воздух внутри закрытого корпуса до приемлемых двадцати градусов. Это ещё не кондиционер, но уже нечто сравнимое!
        А без такой продвинутой системы вентиляции нашему дорогому государю-императору было бы крайне некомфортно сидеть на мягких диванах из дорогущей кожи, в полностью закупоренном, как бочка, бронекорпусе - закалённые стекла толщиной от 50 до 70 миллиметров, не имели механизма для опускания. Зато стёкла «держали» пулю из «Пищали», правда, выпущенную с дистанции более ста метров. Но уж выстрелы из любого существующего ныне револьвера теперь Его Величеству не страшны даже в упор!
        Завершали «портрет» будущего «членовоза» колёса, которые мы начали ставить на колёсные танки «Песец» и модернизированные «Медведи» - с толстенными стальными дисками и покрышками из синтетического губчатого каучука - разработка Афанасия Горегляда.
        Ну а если добавить, что в штатный комплект императорской «Волги» входили два «Бердыша»[20 - «Бердыш» - ручной пулемет Русской армии образца 1887 года конструкции Е.С. Засечного. Калибр 6,35 мм. Патрон «6,35х45 Ру», дульная энергия 3500 Дж.] с тремя «Мушкетонами»[21 - «Мушкетон» - пистолет-пулемёт спецназа Русской армии образца 1888 года конструкции Л.Ф. Нагана. Калибр 9 мм. Патрон «9х19 Ру», дульная энергия 500 Дж.], и по 500 патронов на каждый ствол (оружие и боеприпасы были размещены внутри салона, в специально разработанных скрытых нишах), то Олегыч мог в случае чего постоять за себя и отмахаться, например, от усиленного эскадрона британских улан.
        Переложив папку с документами (приходится работать в дороге) на колени сидящего рядом Воробья, выбираюсь из тёплого салона на промозглый февральский ветерок. Тяжеленная бронедверь «Волги» закрывается от лёгкого толчка рукой - настолько хорошо отрегулированы петли. Едва слышно, но сочно «чмокает» каучуковый уплотнитель. Из передних дверей ловко выскальзывают неразлучные Яшка с Демьяном. Киваю им с легкой улыбкой, мол, свободны ребята, гуляйте. Яшка тут же начинает обмениваться жестами с императорскими адъютантами Шелиховым и Махаевым. У них давние приятельские отношения, которые начались с памятного «турнира по боевым искусствам», устроенного тогда ещё не императором, а всего лишь цесаревичем в мирной предвоенной Москве, за год до «Заговора Великих князей».
        Под большим навесом в углу парковки накрыт стол, стоят бутылки - свободные от несения караульной службы охранники и ординарцы «культурно» отдыхают. Вижу там несколько конных гренадёров в чёрных мундирах и лейб-конвойцев в алых чекменях. Довольно странное сочетание, но выглядит - потрясающе! Может, и мне в моём полку нечто подобное завести? Парадную форму я ведь так и не придумал! Чёрное сукно и красные обшлаги с красными пластронами? Чёрные фуражки с красными околышами? Гм… надо подумать!
        Мелькает под навесом и парочка фигур в пятнистых камуфляжных плащ-палатках - это спецназовцы полковника Целебровского, те самые герои, захватившие живьём турецкого султана. Так, кто там ещё? Три моряка - адъютанты «Грозы южных морей», генерал-адмирала Русского флота Алексея Александровича. Похожие, как близнецы, два высоких жгучих брюнета с роскошными усами, одетые в красные доломаны - офицеры лейб-гвардии Конного полка - наверняка приближённые великого князя Павла Александровича, он номинально является командиром этого полка. Интересно, а боевиков-ирландцев из ИРА, знаменитых на весь мир «бекасников», Петрович с собой не привёз? Было бы прикольно, если бы и они сейчас толкались за общим столом с офицерами и солдатами из русских полков!
        У императорских «Жигулей» застыли четыре фигуры в разноцветных шёлковых рубашках-кимоно и широченных штанах-хаками - это подаренные японским императором самураи, которых Олег уже натаскал на огнестрельное оружие. Поэтому у них за широкими поясами вместо мечей-катан - револьверы «Кистень». По две штуки у каждого. Японцы - самая последняя линяя обороны, если так можно сказать! Символическая, конечно, линия - ведь дальнее прикрытие нашей вечеринки традиционно обеспечивают развёрнутые завесой на расстоянии пяти-семи километров от нашего мангала Кирасирский и Атаманский полки в полном составе - более десяти тысяч человек с тяжёлыми гаубицами и бронетехникой. Официально - у них учения с применением боевого оружия. Ближние подступы караулят казаки и стрелки императорского конвоя - около трёхсот человек при сотне ручных пулемётов «Бердыш» сидят в «секретах»[22 - «Секрет» - замаскированный караульный пост, замаскированная огневая точка.] на дистанции от пятисот до семисот метров вокруг забора. И только здесь, непосредственно за воротами «дачи» всего два десятка самых близких охранников, ординарцев и
адъютантов.
        При моём приближении к навесу Махаев встаёт, вытягивается по стойке «смирно» и предельно вежливо говорит:
        - Здравствуйте, ваше сиятельство! Ваших сопровождающих попрошу остаться здесь, а вы - извольте проходить, - с этими словами он показывает рукой на тропинку, ведущую от стоянки к так называемой «костровой поляне». На самом деле в прошлом году на полянке построили вполне уютную беседку с большим столом и удобными скамейками. Да и не костёр там давно, а стационарный мангал из кирпича с дымовой трубой.
        Я поворачиваюсь к своим ординарцам:
        - Яшка, ты за старшего! - Невысокий, подвижный, как ртуть, Яков кивает. Здоровенный, выше меня почти на голову, Демьян тоже кивает, признавая главенство друга. Ничего страшного - в следующий раз старшим «по команде» будет Дёмка, в их парочке лидера нет. - Разрешаю принять на грудь, но аккуратно - кому-то из вас меня отсюда домой везти. И хотя ГАИ ещё не придумали… И следите за Колькой Воробьём - а то на радостях нажрётся, как в прошлый раз, и запузырит кому-нибудь в глаз!
        - Бу сделано, Хозяин! - тихонько басит Дёмка, а Яшка снова кивает, бросая быстрый взгляд на накрытый стол и машинально облизывается.
        - И вообще: ведите себя прилично! - добавляю я на всякий случай - прецедентов «неприличного» поведения моих «ребятишек» доселе не было, но ведь всё на свете когда-нибудь случается в первый раз. - Помните, что вы давно не волжские босяки, а гвардейцы самого лихого в Русской армии полка!
        - Так точно, вашсиясь! - отвечает Яков, вытягиваясь «во фрунт». Теперь очередь Демьяна степенно кивнуть. Парни уже не косятся на стол под навесом, откуда призывно машет Шелихов, а чётко по уставу «едят меня глазами».
        - Всё, свободны!
        Троица моих людей устремляется под навес.
        Я вступаю на тропинку, вьющуюся между кустов сирени - из-за неё в мае здесь просто чудесно. Сейчас кусты голые, укрытые до половины слежавшимся снегом.
        А запах… Сквозь сырой воздух пробивается чёткий запах жарящегося на углях шашлыка! Ух, сейчас обниму друзей (деда несколько недель не видел, генерал-адмирала - шесть месяцев, а Петровича - почти год!), накачу с дороги соточку водки, а может, и «штрафную» в два раза больше, как приехавший самым последним, потом закушу тем, что Бог сегодня императору к столу послал (астраханской белорыбицей!), и начну неторопливую беседу с товарищами-прогрессорами. Сегодня надо обсудить подготовку к войне с Австрией и назначить окончательную дату начала кампании.
        При моём появлении друзья-товарищи одновременно прекратили разговор. Вернее - перестали орать друг на друга - крики я услышал ещё метров за десять до беседки. У Его Величества морда красная, словно он под вражеским обстрелом команды бойцам раздавал, а не на дружеской пирушке гулеванил! Генерал-адмирал выглядел не лучше - по лицу великого князя Алексея Александровича аж пот тёк! Относительно спокойными выглядели «старики»: мой дедуля, носящий здесь имя полковника Целебровского, Илья Петрович, наш «свой среди чужих», великий князь Павел Александрович, в прошлой жизни член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь обкома Ленинградской области Григорий Васильевич Романов. А вот наш выдающийся химик, он же изобретатель «летающего крыла» Афанасий Петрович Горегляд, судя по его позе (привстал со скамейки, вцепившись в край столешницы), только готовился вступить в словесную баталию.
        Ну и что это тут происходит? Напряжение так и витает в пространстве!
        - Э, мужики, вы чего?!! - с ходу, не здороваясь, я пытаюсь узнать причину бурлящего скандала. - Дед, что здесь происходит? Опять эти два альфа-самца, император и его дядя, выясняют чей хер длиннее и толще?
        Первым заржал, что удивительно, великий князь Павел.
        - Ох, ну вы и скажете, Александр Михалыч! - «Старик»[23 - Сознание Григория Васильевича Романова было перенесено в прошлое, когда ему было 85 лет. Его реципиенту великому князю Павлу Александровичу на момент переноса было 27 лет.] махнул рукой и закатился здоровым смехом.
        За ним синхронно улыбнулись дед и Петрович. Потом «отпустило» Афанасия Горегляда - он бухнулся на своё место, отпустив несчастный стол, край которого чуть было не смял, словно тот был пластилиновым.
        А вот два основных «противника» - Олегыч и Лёшка, даже не поменяли выражение лиц. Что же тут за «схватки боевые» идут (да говорят, ещё какие!), если парни готовы друг другу морды полировать? Вон как кулаки сжали! Зная обоих, я бы поставил в рукопашной схватке на государя-императора - он каждый день тренируется, в отличие от генерал-адмирала, постоянно говорящего, что в любых ситуациях эффективней работать головой, а не кулаками.
        - Твоё велико, это так ты гостей встречаешь? - повернулся я к императору, стараясь нейтрализовать (или хотя бы приглушить) конфликт. - Где положенная мне «штрафная», где закусь?
        Олегыч посмотрел на меня как на психа и неожиданно спокойно произнес:
        - Димон, ты чрезвычайно вовремя! А то я этому «водоплавающему» чуть в морду не дал!
        Генерал-адмирал Лёшка вскинулся было, чтобы достойно ответить, но Петрович вдруг резко потянул его за рукав и насильно усадил на лавку.
        - Всё, блядь, заткнулись оба! Заткнулись, я сказал! - решительно скомандовал дедуля. - Что за херню вы здесь устроили, блядь, государственные деятели?! Почему нельзя спокойно всё обсудить, без этого вашего волюнтаризма! Спокойно, блядь, обсудить важные государственные дела!!! Спокойно, это значит - без махания руками! Афанасий, а ты-то, блядь, куда полез? Да, я понимаю, что вопрос снабжения флота новыми порохами в обход заказов армии - очень животрепещущий! Но разве нельзя перетереть сей вопрос без матерной ругани? Сядь, твоё величество, я сказал!!!
        Олег скорчил зверскую физиономию, но послушно плюхнулся на лавку. Говорить таким тоном с самодержавным властелином самой большой и мощной державы мог в этом мире только полковник Целебровский, в прошлой жизни - мой дед, генерал-лейтенант ГРУ.
        - Садись, Димка, щас мы тебе штрафную организуем, да и нам уже пора рюмки освежить! - сказал дед. - А то наши «глухари на токовище» разошлись не на шутку, минут пятнадцать уже не выпивали!
        При этих словах «отпустило» и Лёшку с Олегычем.
        - Руку не меняем! - объявил император и, взяв бутылку «беленькой», самолично обошел стол, наливая всем гостям.
        Меня, конечно, не обидели - вместо стопки налили водку в лафитник[24 - Стакан для лафита (подогретого вина), обычно бывает емкостью от 150 до 250 мл.].
        - Ты только это… Димк, сапоги свои щегольские на валенки смени - вон они возле мангала стоят, греются, тебя дожидаются. А то сейчас хоть и плюс пять, но ноги через полчаса закоченеют! - заботливо сказал дед. - И безрукавку меховую поверх шинели надень! Мы-то, как видишь, уже давно «при параде»!
        Действительно, я только сейчас заметил, что товарищи сидят за столом в меховых безрукавках или даже полушубках, а на ногах у всех войлочные валенки. И ведь верно - сапоги-то у меня «паркетные», для дворцовых экзерсисов, из тонкой «перчаточной» кожи. Тут не за полчаса, а через две минуты ноги будут ледяными. Молодцы мужики, всё продумали!
        Кроме валенок у мангала стоял и колдовал над шашлыком немолодой мужик в линялой форме какого-то запасного (если судить по трёхзначному номеру на погонах) полка. Я на мгновение напрягся - как же так: товарищи прогрессоры ведут ТАКИЕ разговоры при постороннем, полковник Целебровский орёт на государя-императора, как на щенка. Но тут же вспомнил: этот дядька, пожилой осетин, ефрейтор из забытой богом инвалидной команды, был почти глухим. Настолько, что отдавать ему команды приходилось криком в самое ухо. К тому же вестовой плохо говорил по-русски, понимая только отдельные уставные слова плюс десяток дополнительных. Ну, дитя гор, что с него взять… Зато шашлык он готовил просто сказочный.
        А тем временем праздник продолжался. На правах самого старшего встал князь Павел и провозгласил тост:
        - Товарищи! Друзья! У каждого из нас есть якорь, с которого, если сам не захочешь, никогда не сорвешься: чувство долга! Я предлагаю поднять стаканы за то, чтобы мы никогда не порвали такие якорные цепи!
        Мощно зарядил старый чёрт, нельзя не присоединиться! Я тоже встал и махом жахнул двести граммов очень хорошей водки - она протекла в организм тонкой ледяной струйкой, взорвалась в желудке и вернулась наверх горячей волной, мягко ударив в голову. Харашооооооооооо!!! А теперь ломтик обещанной белорыбица с царского стола… И икорки! Непременно чёрной, пряного посола, так называемой «архиерейской»… Парочку столовых ложек!
        Увлекшись закусками, я не сразу обратил внимание, что дед продолжил обсуждение предыдущего вопроса, вызвавшего такую бурную реакцию императора и генерал-адмирала.
        - Товарищ гениальный адмирал! Да, Лёша, хватит морду морщить, я к тебе обращаюсь! Со своей политикой удельного князька на флоте ты задрал уже не только нашего дорогого императора, но и, к примеру, меня! - Начав говорить довольно тихо, дед постепенно повышал голос. - Что это, блядь, за бандитизм: перехватить груз артиллерийского пороха, предназначенного для армии? Ты на какой стороне собрался воевать, морда великокняжеская, а? Молчать, блядь!!! Это был риторический вопрос!!! - Голос дедули громыхнул под крышей беседки, словно раскат грома. А после длинной паузы, во время которой было слышно, как генерал-адмирал Алексей Александрович шумно дышит, дедушка добавил спокойным тихим голосом: - Паша, твоя очередь!
        - Лёшенька, братик мой дорогой! - елейным голоском сказал «Романов-два-в-одном». - Мы тут посовещались и решили: ещё одна такая выходка - и ты поедешь на очень Дальний восток готовить войну с японцами. И это ничего, что там сейчас никакого флота нет! Мы его потом тебе пришлём! Лет через пять… Как раз успеешь во Владике базу построить!
        - Это вы без меня совещались? - хмуро поинтересовался Олегыч.
        - Без тебя! - спокойно глядя императору в глаза, ответил дед. - Вопрос-то пустяковый, зачем бы мы твоё велико беспокоили?
        - Да вы, старики, вконец охренели! - грустно сказал император и надолго замолчал.
        А показательная порка генерал-адмирала продолжалась.
        - Понимаешь, Лёша, если бы ты просто груз пороха спиздил - мы бы так не возбудились! - вещал дед. - Для дела ведь спиздил, а не для перепродажи! Для флота своего любимого старался! Да и потом: как это так - спиздил? В пределах одного государства совершённый тобой, Лёша, поступок можно назвать перекладыванием государственной собственности из одного кармана в другой!
        Генерал-адмирал осторожно поднял голову и взглянул на Целебровского, так неожиданно протянувшего ему спасательный круг. Но не тут-то было!
        - Но ты же, стервец, ради такого счастливого случая обманул одного из нас!!! - Голос деда снова взвился в сказочные выси и, ударившись там, наверное, о небосвод, вернулся вниз и обрушился на нерадивого великого князя, словно молот Тора. - Обманул Афанасия Петровича!!! Самого гражданского среди нас человека! Что ты там бормочешь, сучонок?
        - Я говорю: прошу меня простить! Подобное больше не повторится! - громко повторил Алексей, скривившись так, как будто сожрал килограмм лимонов. Уж я-то, знающий Платова много лет, знал, каких усилий ему стоило вот так прилюдно извиниться. Видимо, он сам отлично понимал, что накосячил на высшую меру. Явно перегнул палку в заботе о своём «драгоценном малыше»: Русском флоте.
        Всю эту историю я знал с самого начала. В целом никаким похищением пороха там и не пахло. Даже если бы генерал-адмиралу удалась его афера, партия пороха не покинула бы пределы Стальградского промышленного агломерата - просто, выйдя из ворот Химкомбината, вместо цеха, где снаряжали снаряды для артиллерийских орудий сухопутной армии, порох бы попал в цех, где готовили заряды-картузы для главного калибра боевых кораблей. Но факт подлога со стороны командования флота был налицо - спецкурьер от генерал-адмирала привез Горегляду накладную на внеочередную выдачу партии пороха, заверенную МОЕЙ подписью. Хорошо, что Афанасий, удивленный таким авангардизмом в делопроизводстве, сразу снял трубку телефона и позвонил мне. Обман тут же раскрылся. Какой черт дернул Платова, я так и не понял: он бы получил точно такой же порох, но неделей позже - в Стальграде, благодаря усилиям моего старшего брата Михаила, чёткая и отлаженная плановая экономика. Возможно, что негласное соревнование между армией и флотом приняло уродливые формы. Не дай бог, и у нас будет настоящая война, как в Японии середины XX века[25 - Обычное
для силовых ведомств во всем мире негласное соревнование приняло в Японии самые уродливые формы - потомки гордых самураев довели противостояние до абсурда, до самой настоящей войны. Несколько раз японские армия и флот вели между собой настоящие боевые действия (впрочем, с очень небольшими по численности контингентами - не больше роты с каждой стороны), а убийства руководителей с обеих сторон стали общепринятой нормой. Недаром адмирал Ямамото предпочитал жить на борту боевого корабля, а не в собственном доме - опасался покушения. Доходило до настоящего маразма: Флот заказывал для себя танки и формировал пехотные бригады, а Армия создавала свою собственную «морскую пехоту», и строила для себя корабли - от подлодок до лёгких авианосцев.], между двумя самыми главными союзниками России![26 - Единственными настоящими союзниками России, по словам императора Александра III, являются её армия и её флот. Сейчас, в XXI веке, у нашей страны стало на трёх союзников больше - к армии и флоту прибавились Военно-космические силы (ВКС), Ракетные войска стратегического назначения (РВСН) и Воздушно-десантные войска
(ВДВ).]
        - Наконец-то осознал! - с улыбкой сказал Павел. - Ладно… Ники, плесни ещё чуть-чуть! Отметим промежуточную победу!
        Император с хмурым видом обошёл стол, разливая водку.
        - А про верховное командование флотом, когда ругаться начнём? - остановившись возле деда, спросил Олег. - Ты же в курсе, Альбертыч, что он отказывается выполнять мои приказы? Другого бы уже давно за неповиновение в подвал конторы упекли… И там бы поспрашивали на «Машине правды»: кто его надоумил саботировать приказы Верховного главнокомандующего!!!
        - А у вас тут, я смотрю, весело!!! - ни к месту рассмеялся Петрович. - Чего вы на меня уставились? Видели бы вы себя со стороны: разборки девочек в младшей группе детского садика - кто у кого куклу украл!
        - Илюха прав! - кивнул дед. - Дурака валяем! Хорошо хоть, что все свои! Что бы наши подчиненные подумали, узнав про такие «тёрки»? - с этими словами он повернулся и уставился на вестового. Однако тот всей своей спиной показывал, что совершенно нашим разговором не интересуется. И тогда Целебровский продолжил: - Что, мы тут поголовно свихнулись?
        - Я нормальный! - усмехнулся я, поднимая рюмку. - Один на всех! Поэтому слушайте меня!
        Товарищи посмотрели на меня так, словно у меня хер на лбу вырос. Причём больше стандартного раза в четыре и богомерзкого лилового цвета.
        - Я всего лишь хотел тост сказать! - ещё шире улыбнулся я. - А вы глаза выпучили! Забыли, какой мы сегодня праздник отмечаем!
        - А-а-а!!! - дружно выдохнули «коллеги по нелегкому делу спасения России» и тоже подняли рюмки.
        - Все знают, что наша голова - штука чрезвычайно полезная! Мы в неё не только едим и на ней фуражку носим! А ещё мы на ней спим, мы ею кричим «Ура!», мы ею отдаем команды, мы ею целимся! Так выпьем, друзья, за то, чтобы количество функций нашей головы только увеличивалось, а не сокращалось! За наши, блин, многофункциональные головы!!!
        Выпили все дружно, но засмеялся, что характерно, только Горегляд. Ну, в общем, правильно: кто в армии служил, тот в цирке не смеётся!
        - Так что там с флотом, твоё велико? - небрежно поинтересовался дедуля, когда компания хорошенько закусила.
        - Погоди с флотом, Альбертыч, тут есть дело поважнее! - отмахнулся царь-батюшка и внезапно заорал: - Василий!!!
        - А? - оглянулся на государя вестовой-осетин.
        - Что там с мясом, Василий?!! - продолжал орать император - глуховатый вестовой слышал только крик.
        - Мясо готов, садитесь жрать, пожалуйста! - заученной фразой ответил вестовой и жестом фокусника снял с мангала сразу полтора десятка шампуров.
        Потом каким-то чрезвычайно ловким и отточенным движением (я наблюдал за работой этого пожилого дядьки не впервые и каждый раз восхищался ловкостью его рук) Василий практически одновременно сдернул с шампуров мясо в большое расписное блюдо, посыпал сверху кинзой и петрушкой, разложил по краям нарезанный колечками красный маринованный лук и торжественно поставил это «чудо» посреди стола. От горки шашлыка валил пар, аппетитный запах шибал в нос, вызывая непроизвольное слюноотделение.
        Мы набросились на угощение со всей пылкостью здоровых проголодавшихся на свежем воздухе мужиков. Ну что там мы съели той закуски? Так, только вкусовые пупырышки на языке раздразнили.
        Минут пять слышалось только приглушённое сопение и гул двигавшихся в аварийном режиме челюстей. Утолив первый голод доброй порцией (примерно фунтом[27 - Русский фунт - 410 граммов.]) свежайшей сочной молодой баранины, сопроводив её пышной тёплой лепёшкой из стоящего рядом с мангалом тандыра, приправив всё это ароматной абхазской аджикой, я сыто рыгнул и отвалился от стола, словно насосавшийся крови комар. Ух, хараше-е-е-е-ечно! Прав царь-батюшка: это дело поважнее какого-то там флота!
        - Да ну вас всех на хер с вашими разборками, дорогие товарищи! - Весело сказал Петрович. - В кои-то веки приехал на Родину… А вместо того чтобы водку с друзьями пить и шашлык жрать… Знали бы вы, как мне надоели эти жуткие вискари[28 - До изобретения в середине XX века современных методов дистилляции (использующихся до сих пор) алкогольные зерновые напитки, называемые «виски», были именно жутким на вкус самогоном, которому многолетняя выдержка в бочках помогала очень слабо.] и проклятое рагу!!!
        - Илюха, а вот чем мы сейчас, по-твоему, занимаемся? - Вкрадчиво спросил дед.
        - Ну… водку пьём! И шашлык… жрём! - рассмеялся «товарищ Кухулин». - Ахеренный, надо сказать, шашлык! Да и водка - на диво хороша! Надо будет с собой в Англию пару ящиков водяры прихватить!
        - Да хоть контейнер! Эта водка из дворцовых запасов. Для тебя, Петрович, ничего не жалко! - скупо улыбнулся император.
        «О!!! - в моей голове громко взревели сирены и загорелись гигантские транспаранты «Эврика!!!» Я вынул из внутреннего кармана кожаное портмоне, застёгивающееся на новомодную «молнию», и достал из него небольшой блокнот и карандашик. - Про изобретение универсальной упаковки для перевозки грузов я позабыл!!! Ведь сейчас перевалка любых грузов занимает кучу времени и требует большого количества грузчиков. Здесь их называют амбалами. Когда там в реальности контейнер придумали?[29 - Идею унифицированной тары для штучных грузов (контейнеров) в 1956 году предложил водитель-экспедитор из США Малькольм Маклин.] Не помню… Ну и ладно - дело-то нехитрое - просто большой железный ящик! Блин, а ведь грузить контейнеры придётся кранами, которых сейчас тоже почти нет… Получается, что проблема эта комплексная… Да и производство металлических контейнеров, при современных методах изготовления стали, влетит в такую «копеечку», что… Дороговато выйдет по нынешним временам! Нет, пожалуй, рановато за это браться! Если только не сделать для начала небольшие двадцатифутовые деревянные контейнеры… Со стальной рамой, и с
обшивкой из полудюймовых досок. Это всё надо обдумать на досуге! Только где его взять - досуг?»
        Записав в блокнот только одно слово «контейнер», я обвёл его и поставил рядом вопросительный знак. Подняв голову от записи, заметил, что за столом наступила тишина и все внимательно глядят на меня.
        - Так вот как это работает! - сказал наконец Олегыч. - Кто-то что-то брякнул, а у нашего технического гения сразу стояк!
        - Я всего лишь кое-что вспомнил… - попытался оправдаться я.
        - Ладно, внучок, не трепыхайся, всё нормально! - улыбнулся дед и громко заорал: - Василий!!!
        Выскочившему из-за мангала осетину дедуля громко приказал убирать со стола водку и закуску, нести чай и десерт.
        - Надеюсь, никто не возражает? - запоздало спросил у нас Целебровский. Товарищи лениво отмахнулись - мол, твоя правда, пора передышку сделать. - А то, сами понимаете, сейчас нам самое серьёзное обсуждать… Тем более что после горячего нас уже и не заберёт. Потом догонимся, в бане!
        - В бане? - удивился император.
        - Я велел здесь, на берегу Сетуни, баньку построить! - объяснил Великий князь Павел. - А то как-то мы не по-русски сидим…
        - Истинно по-русски - это ещё и с девочками! - ухмыльнулся Петрович. - Кроме ужасного вискаря и жуткого рагу, в Англии ещё и бабы страшные!
        - Вызвать? - улыбнулся я.
        - Да, среди нас только Димыч настоящий ходок! Нам в «Бельдяжки» нельзя, мы женаты! - почему-то с грустью сказал император. - Сколько там у тебя девок в гареме, которые официально горничными числятся?
        - Не больше трёх!!! - рассмеялся я. - Да и то, в последнее время у меня времени на них не хватает. Вот такой каламбур!
        Петрович быстро, не поворачивая головы, огляделся. Убедился, что энтузиазмом «пойти по бабам» никто не горит, и мои слова приняли за шутку. Подумал пару секунд и, поймав мой взгляд, «товарищ Кухулин» едва заметно кивнул - давай, мол, вызывай! Я в ответ слегка прикрыл веки - понял, работаем…
        Вызвать сейчас девочек гораздо сложнее, чем в XXI веке - ввиду отсутствия мобильных телефонов. Да и простых телефонов всё ещё маловато… Здесь, на «Ближней даче», аппарат есть только на пункте охраны. И говорить при нижних чинах на такие темы с моим камердинером будет не очень красиво… Придётся нарочного с запиской в город посылать. Ладно, управимся!
        А наше величество, воспользовавшись стихийно возникшей паузой, решило поднять животрепещущий вопрос.
        - Вот что, товарищи… Война войной и подготовку к ней мы ещё обсудим, но есть один важный вопрос: что мы будем делать дальше?
        Мы не успеваем изумленно переглянуться, как Олег уже продолжает:
        - С сожалением вынужден констатировать, что наша прогрессорская миссия на всех парах летит в тупик. Оказалось, что наши познания в истории того периода, где мы с вами имеем честь находиться, - ничтожны. Или даже ещё меньше. Поэтому мы постоянно делаем детские ошибки, пытаясь достичь цели, которая на данном этапе недостижима в принципе.
        - Так-так… - рассеянно зевнул «Романов-два-в-одном» и, подперев кулаком подбородок, приготовился слушать.
        Генерал-адмирал открыл было рот, чтобы возразить, но, видимо, вспомнив о прошедшей выволочке, предпочёл промолчать. Да, хватит ему уже искушать судьбу со своим постоянным фрондёрством. Лёха Платов хоть и свой парень, но нельзя постоянно выёбываться, испытывая на прочность терпение абсолютного монарха…
        - Так вот, товарищи, положа руку на сердце, ответьте: кто из вас, нет, не знал, а хотя бы подозревал, насколько сильно расслоение общества в сегодняшней России? Кто знал, что около трети населения находится на грани голодной смерти? Кто осознавал, насколько купечество косно, а чиновничество продажно? Ведь уровень коррупции сегодня выше, чем в нашем с вами двадцать первом веке! Кто, я вас спрашиваю?!
        Ну, мне кажется, что наше величество несколько перегибает палку…
        - Твоё велико, а все ли так плохо? Ну, то есть заскоки, разумеется, у нас были - спорить не стану. Но всё-таки сколько удачных моментов: и базы на Дальнем Востоке, и железку активно строим, и земельную реформу начали твоим старанием…
        Я стараюсь говорить как можно мягче, потому что вижу, что Олегыч снова начинает закипать…
        - И в промышленности у нас такой бум, что всему миру только мечтать, и…
        Дальше я договорить не успел. Император взвился со стула, точно на пружине:
        - В промышленности, говоришь? А скажи-ка мне, сиятельный граф, сколько человек в нашей стране живёт не просто за чертой бедности, а балансирует на грани голодной смерти?
        Тьфу, ты! Опять он про это… Блин, можно подумать, только он переживает о несчастных голодных крестьянах…
        - Павел Александрович, а скажите: правда, что многие из крестьян, кто, так или иначе попал на Транссиб, воспринимают это как большую удачу? - интересуется Олег у Великого князя Павла.
        «Романов-два-в-одном» задумчиво чешет переносицу:
        - Ну, я бы не сказал, что как удачу, но, в общем, не как наказание. На работу ходят с песнями, не бунтуют, не бегут…
        - Верно, всё так и есть, мне князь Васильчиков о том же докладывает. А почему так происходит, вы не задумывались?
        Павел Александрович молча качает головой.
        - А потому, уважаемый секретарь обкома, что у вас кормят намного лучше, чем может позволить себе питаться даже крестьянин-середняк! У ваших рабочих какой рацион? Хлеба - до двух килограммов в день, в зависимости от работы, масла - не менее ста граммов, мяса - сто пятьдесят. А ещё варят кашу, щи, дают чай, сахар. Даже чарочку подносят. Да у вас даже штрафники не баланду, а жидкий кулеш получают!
        Великий князь Павел машинально, словно его обвинили в чём-то противозаконном, пытается оправдаться:
        - Но, Ники, пойми: на малокалорийном пайке рабочие просто перемрут от нагрузок - работа на строительстве очень тяжёлая, мы никак не можем сократить долю ручного труда… А новых пока найдёшь и обучишь…
        - Именно поэтому в народе уже поговорка ходит: «На Транссибу попасть - так отъешься всласть!»! - неожиданно произнёс генерал-адмирал.
        - Так, а делать-то что? Что ты, твоё велико, предлагаешь? - спросил дед. - Все наши стратегические запасы, которые мы к войне готовили, раздать народу? Пусть покушают всласть, да? Правда, всего один раз - на большее никаких запасов не хватит.
        - Мы с Димычем месяц назад одну занятную операцию придумали… - с улыбкой сказал император. - Так накормили почти три миллиона нуждающихся…
        - И ещё в прибыли остались! - тоже усмехнулся я.
        - Из стратегических запасов накормили? - Дед аж в лице переменился.
        - Не совсем… И без убытка! - ответил Олег и довольно подробно рассказал об операции «Зимняя гроза».
        - Ну вы, блядь, даёте, орлы! - восхитился дед. - Это же надо такое придумать: окупить все расходы за счёт взяток! Надо бы теперь вторую операцию провести: после опубликования манифеста о переделе помещичьей земли очень много недовольных объявилось - так можно их объехать, предложить подписать петицию о возврате к прежнему состоянию и второй урожай взяток собрать!
        - Рано пока! - пожал плечами император. - Сейчас недовольным не до петиций - они чуть ли не бунт замышляют. «Контора» Васильчикова круглосуточно работает, отслеживает, арестовывает, допрашивает и приговаривает[30 - КГБ под руководством князя Васильчикова уже перешли к внесудебному вынесению приговоров - дела подозреваемых в государственной измене рассматриваются не судами, а «Особыми трибуналами», в которых присутствуют представители разных ведомств: один военный, один гражданский чиновник из Министерства юстиции, один офицер КГБ.] к различным срокам. Пару приказов о повешении самых буйных я уже подписал. Хорошо, что войска быстрого реагирования успели в ключевых точках страны разместить - одно их присутствие заставляет недорезанных помещиков задуматься о последствиях силового варианта развития событий.
        - Планируется новая волна сосланных на строительство Транссиба? - с воодушевлением спросил Павел.
        - Увы, дядя, особой волны не будет - несколько тысяч, максимум полтора десятка тысяч сосланных, - развел руками император. - У нынешнего неслуживого дворянства кишка тонка оказалась. Что, впрочем, подтвердили реальные события нашей истории.
        - Мы с верхушкой армии и службы безопасности к классовым боям готовились, а получилось… Как в сказке Салтыкова-Щедрина: от него подвигов ждали, а он чижика съел! - усмехнулся я. - Слился весь дворянский бунт, практически не начавшись!
        - Ну, это, конечно, хорошо! - сказал дед. - Значит, к середине весны войска освободятся?
        - С вероятностью в девяносто процентов - да! - кивнул император.
        - Войну, стало быть, начнём по плану? - Дед по очереди пристально посмотрел на меня и императора. - Ох, ребятушки, рисковали вы сильно! С этим вашим манифестом и начавшейся Земельной реформой. Да, я понимаю, что тебя капитально вштырило от всего увиденного в глубинке, но время сейчас явно неподходящее для таких кульбитов - война с Австрией на носу. А ну как протестуны не слились бы? Имели бы мы сейчас настоящую гражданскую войну, как четыре года назад. Только не вдоль одной железной дороги, а по всей европейской части страны! И это всё в тот момент, когда наши злейшие «западные партнеры» всё ещё очень сильны и в любой момент могут ударить в спину.
        - Риск был минимален! - упрямо нахмурил брови Олег. - Повторю: мы заранее подготовились, развернули войска и службу безопасности.
        - Ладно, проехали! - махнул рукой Альбертыч. - Ты чего сказать-то хотел, когда затеял этот разговор о будущем нашего прогрессорства?
        - Хотел провозгласить курс на строительства социализма! - грустно сказал император.
        Это было настолько неожиданно, что ржать мы начали только секунд через пять.
        - Блядь, уморил, твоё велико! - отсмеявшись, и вытирая слёзы с глаз, сказал дед. - Социализм то хоть с человеческим лицом?
        - Нет, блядь, с моей царской мордой!!! - хитро глядя на нас, сказал император и начал ржать первым.
        - Рано! Очень рано вы решили это затеять, дорогой друг! - сказал Великий князь Павел. - К таким резким поворотам истории нужно готовиться сильно заранее - как бы не за пять-десять лет. Я, к примеру, совсем не против социализма. Тем более с человеческим лицом! Но…
        - Не время сейчас, Олегыч, не время! - отбросив всякое ёрничанье, сказал дед. - Пока мы не установим вокруг страны «периметр безопасности», путем последовательного разгрома всех потенциальных врагов, реформы гражданского общества лучше не затевать! Реальная история тебе в пример: помнишь, что произошло во время Первой мировой войны? И сколько потом Россия выползала из разрухи? А для контрпримера - Великая Отечественная война и довольно быстрая ликвидация её последствий.
        - И мы все с тобой согласны, что нужно выводить крестьянство из нищеты! - повысив голос, сказал Павел Александрович. - Мы ведь уже не раз обсуждали этот вопрос, Ники! Чтобы сельское хозяйство перестало быть «чёрной дырой», нужно проводить огромную комплексную работу! И начатая вами земельная реформа - это даже не один шаг, это примерно треть шага! Ведь единственным способом, способным решить «крестьянский вопрос» в России могут быть только распомещиченье и раскулачивание, то есть отбор земли у помещиков и кулаков. А потом - создание колхозов! Мы этот путь уже проходили, опыт есть. Ведь примерно тем же занимался на небольшой площадке в районе Нижнего Новгорода наш уважаемый коллега Александр Михалыч! И что скажете, молодой человек?
        Прежде чем ответить, я примерно полминуты собираюсь с мыслями. Действительно, проблема сельского хозяйства в нашей стране - самая сложная из всех.
        - На протяжении трёх лет мы пытались создать крупные крестьянские хозяйства, что-то типа колхозов, - медленно начал говорить я. - Ведь имеющиеся сейчас крохотные «лоскутные» наделы не позволяют внедрять прогрессивные, интенсивные методы землепользования. А низкая производительность труда не даёт высвобождать трудовые ресурсы для промышленности. Без чего процесс урбанизации, необходимый нам для промышленной революции, будет идти естественным путём - очень и очень медленно!
        - То есть вы считаете, Александр Михалыч, что без чёткой программы «огораживания» или «коллективизации» нам промышленность не развить? - уточняет Павел Александрович.
        - Если только в каких-то узких секторах, не требующих большого количества работников. Типа моего завода или Химкомбината уважаемого Афанасия Петровича! - киваю в сторону Горегляда. - Но даже у нас, должен признать, людские резервы практически исчерпаны. За годы после переноса наших матриц мы высосали досуха весь свободный человеческий ресурс с Поволжья. Вербовка рабочих в других областях страны натыкается на нежелание крестьян идти на заводы. А имеющийся пролетариат занят на других производствах. И владельцы других заводов испытывают схожие проблемы. Но им гораздо сложнее, чем мне: вот, к примеру, для увеличения темпов развития текстильной промышленности или выпуска товаров народного потребления потребуется гораздо большее количество рабочих рук, пусть и неквалифицированных - раза эдак в три.
        В это момент вестовой принёс самовар, а потом начал расставлять на столе чашки, блюдца, миски в печеньем, бубликами, сушками и какими-то конфетами. У меня появилось несколько минут для обдумывания дальнейшего разговора. Когда Василий удалился, я отхлебнул ароматного чая и сказал:
        - Устроить промышленный бум имеющимися средствами мы смогли, но поддерживать дальше взятый темп, применяя аналогичные методы, - не сможем! Однозначно!
        - Вот поэтому мы и спешим срочно зачистить поляну от конкурентов! Задавить в зародыше любого потенциального противника! - веско сказал дед, и Петрович тут же кивнул, подтверждая его правоту. - Пока мы на коне, пока мы имеем техническое преимущество в вооружении! Ведь у супостатов промышленность развита гораздо лучше, чем у нас, и недостатка в людских ресурсах они, после всех своих «огораживаний»[31 - Огораживания (англ. enclosure, inclosure) - насильственная ликвидация общинных земель и обычаев в Европе на раннем этапе развития капитализма. Данная практика приводила к обнищанию крестьянства и его переселению в города (что создавало резерв промышленных рабочих низкой квалификации). При этом до городов добирались в лучшем случае половина людей, остальные умирали от голода по дороге. Обезлюдевшие сельскохозяйственные угодья отдавались под выпас овец, которые являлись источником шерсти - важнейшего в тот период стратегического сырья. В дальнейшем из шерсти изготавливались множество тканей: сукно, велюр, габардин, джерси, драп, жаккард, креп, плюш, репс, твид, фетр, фланель. Наибольшего размаха
огораживания достигли в Британии в период с XV по XIX век. В меньшей степени подобные процессы проходили в Германии, Нидерландах и Франции.] не испытывают!
        - Года три-четыре мы ещё сможем гонять их ссаными тряпками, а потом разговор пойдёт на равных! - сказал Петрович. - Мне из стана врага лучше видно - они из кожи вон лезут, чтобы сделать пулемёты, бронемашины, винтовки и боевые корабли. Да, мы проредили их инженерный корпус, ликвидировали всех хороших изобретателей, от Хайрема нашего Максима до господина Парсонса[32 - Чарльз Парсонс - изобретатель первого в мире паротурбинного двигателя для надводного корабля. В этой реальности он был ликвидирован боевиками ИРА, так и не успев закончить разработку.]. Однако для тупого копирования гениальные изобретатели не нужны - нужны хорошо обученные инженеры и квалифицированные рабочие - пример Китая, ставшего в XXI веке мировой фабрикой всего на свете, у нас до сих пор перед глазами! А в той же Англии стартовые условия для копирования гораздо выгодней, чем были у косоглазых, - промышленность готовая есть, рабочие и инженеры есть! И как бы я со своей армией террористов ни старался - всех мне никогда не перебить! Да я, в общем, такой задачи своим ирландским парням и не ставлю - бесполезно! Это как бороться с
ураганом!
        Император по очереди оглядел «стариков» и отвернулся, словно любуясь закатом над Сетунью. Ощутимо похолодало… И не только из-за погоды!
        - Александр Михалыч, мы тебя перебили, прости! - сказал Павел Александрович. - Продолжай! Чем там у тебя дело с твоими «колхозами» закончилось!
        - Оно ещё, к сожалению, не закончилось! - покачал я головой. - Мы сумели создать несколько образцово-показательных хозяйств. Увеличили урожайность на двадцать-тридцать процентов. И ты, Лёшка, не смей тут морду кривить: это просто охуительные показатели в наших условиях!
        - Да я вообще молчу! - пожал плечами генерал-адмирал. - Я в этом ни бум-бум, но как-то маловат процентик, нет?
        - У нас сейчас полностью аграрная страна! Кто бы что ни говорил, кто бы о чем ни мечтал! И увеличение урожайности даже на десять процентов даст невиданный прирост во всех смежных отраслях. От животноводства, до, допустим, производства молока и масла! - внезапно сказал Горегляд. - Так что, дорогой Алексей Александрович, заткнитесь и слушайте!
        Ого! Видимо, не простил Афанасий Петрович великому князю Алексею Александровичу давешнего подлога!
        - Товарищи, даже в условиях наших образцовых колхозов, крестьяне массово саботируют использование передовых методов землепользования! - С горечью сказал я. - Мы едва сумели уговорить их объединить наделы, чтобы нашим тракторам было удобнее пахать, сеять, боронить и собирать урожай. Причём всю эту машинерию мы предоставляем колхозам практически бесплатно, за малую долю от урожая, создав в каждом хозяйстве машинно-тракторную станцию, обслуживание которой финансируется из бюджета Стальграда. Введение новшеств спонсируется созданным моим старшим братом Иваном банком «Земельный», который оплачивает любые неудачи, то есть фактически обеспечивает крестьянам бесплатную страховку. Но даже в таких замечательных условиях крестьяне упираются рогом и пытаются делать всё по старинке, как учили деды и прадеды! Вся загвоздка в нежелании крестьянства учиться новым методикам выращивания урожая. Есть, конечно, отдельные энтузиасты и сторонники прогресса, но их настолько мало…
        Я помолчал, отхлёбывая из чашки начавший остывать чай. Да, рановато дед велел убрать со стола спиртное - сейчас бы полстакана водки было бы к месту…
        - Мы как думали? На слово богатым господам, понаехавшим из города в чистых пиджаках, крестьянин не поверит. И будет прав! Господам хочется умниками прослыть, а крестьянину потом на этом урожае жить! Причём со всей семьей. А вдруг - вообще урожая не будет? По миру идти? С голоду подыхать? Поэтому необходимы образцово-показательные площадки, где мы бы показали «товар лицом» - введение передовых методов резко увеличило бы урожайность, вырос бы уровень жизни…
        Я посмотрел на Олегыча и добавил:
        - И тогда перестали бы печь хлеб с лебедой, которым ты меня давеча угощал!
        - Так в чем основная проблема, Димыч? - спросил император.
        - Инерция мышления, дружище, инерция мышления!
        - Так, может быть, не настолько не правы были большевики, силком, под угрозой расстрела, сгонявшие крестьян в колхозы? - задумчиво сказал «товарищ Кухулин», глядя куда в сторону, словно стесняясь своих слов.
        - Илья Петрович, вот только давай без этого! - немедленно взвился Олег. - Мы не будем воевать с собственным народом!
        - А я чего? Я - ничего! - отмахнулся Петрович. - Это просто мысли вслух! Нет так нет… Будем воевать с английским народом…
        - Повышение урожайности в нашей стране, где большая часть пахотных земель находится в зонах рискованного земледелия, это, конечно, очень хорошо… - сказал Павел Александрович, - только не надо забывать о других проблемах в данной сфере!
        - Что там ещё может быть страшного? - грустно спросил император.
        - Даже если сейчас каким-то волшебным образом вырастет рекордный урожай… Что иногда случается… То большая его часть просто сгниёт, не сделав наших крестьян более сытыми и богатыми! - ответил Великий князь Павел. - Вот ты собрался с помещиками бороться, передел земли устроить… Это всё, конечно, богоугодные дела, но… Что ты будешь делать со сложившейся сейчас порочной посреднической системой? Вот Александр Михалыч может тебе сказать, Ники, через сколько рук проходит зерно! Вроде бы его брат Иван именно на спекуляции хлебом свой капитал сколотил.
        - Ликвидировать спекулянтов! - решительно сказал император.
        - Ага, напустить на них твоё КГБ во главе с самым крупным помещиком России! - улыбнулся дедуля. - Сколько там у твоего любимца князя Васильчикова десятин? Тысяч тридцать?
        - Он всё готов отдать в казну! - мрачно набычившись, сказал император.
        - А толку-то? - усмехнулся дед. - Вот тебе товарищ Романов уже сказал, что простым переделом земли проблему не решить, ибо она комплексная! Что там ещё, кроме системы спекулянтов, Павел Александрович?
        - Да уже только их хватит для «борьбы с урожаем»! - кивнул «Романов-два-в-одном». - Уронят цены ниже плинтуса, и весь хлеб сгниёт в амбарах. У нас в стране большой урожай едва ли не большее бедствие, чем маленький! Ну, зато мыши и крысы в такой год сытыми будут! Однако есть и вторая беда…
        - Вторая беда - чисто техническая! - пояснил я. - Фактическое полное отсутствие сети элеваторов и крайне малое количество крупных зернохранилищ. Голод прошлого года никого ничему не научил. Мы пытались с этим бороться, великие князья Алексей и Павел выделили деньги для строительства, но что в итоге? Построили два десятка элеваторов, с которых накормили несколько миллионов голодающих! Несколько миллионов из нескольких десятков миллионов!
        Товарищи молчали, потому что возражать было нечего!
        - В общем, резюмируя нашу беседу, могу сказать: проблема сельского хозяйства в нашей богоспасаемой стране - комплексная! Стало быть, и решать её нужно комплексно! А не как ты, Ники, с налёту, при помощи следователей КГБ и заградотрядов! - сказал Павел Александрович.
        - И начать нужно с самой широкой пропаганды нового образа жизни! - внезапно сказал генерал-адмирал.
        Все дружно уставились на моряка, словно он превратился в фиолетового осьминога.
        - Вот смотрите: чисто пропагандистский метод позволил нам в кратчайшее время набрать образованных молодых людей для службы на флоте! - не смущаясь, продолжил Алексей. - Я имею в виду широчайший прокат синематографического блокбастера «Адмирал»! Какой там посыл был мощный: Хотите помочь нашим - записывайтесь во флот! Так и здесь нужно придумать нечто похожее - фильм какой-нибудь снять, типа «Трактористы» или «Свинарка и пастух»! И крутить его не только в городе, но и в деревне! Как при советской власти - кинопередвижки пустить по всем дорогам. Чтобы в любой глуши люди видели светлый образ будущего!
        - Лёшка дело говорит! - медленно кивнул дед. - Надо бы нам отдельного человека назначить главным пропагандистом! Павел Александрович, ты как на это смотришь?
        - Прости, Альбертыч, но это - без меня! Я хоть и был председателем горкома, но занимался чисто административной деятельностью, а за пропаганду у нас в Союзе товарищ Суслов отвечал.
        - Суслов ещё не родился, а работать на этом, как выяснилось, сверхважном направлении кому-то надо! - Дед медленно обвёл взглядом всех сидящих за столом.
        - На меня даже не смотри, я и так на пяти должностях! - мотнул головой я.
        - Надо кого-нибудь из местных привлечь! - сказал Алексей. - Вот в КГБ сейчас один хороший человечек работает…
        - Вову Ульянова не отдам! - решительно отрезал император. - Он сейчас один из лучших следователей в «конторе» Васильчикова! Землю носом роет, только чтобы не заподозрили в сочувствии рЭволюционерам! Поскольку братик старший в кружке социалистов состоял. Да и толку от него в качестве пропагандиста - жизненный опыт совсем другой!
        - А вот есть у нас один мичман… - широко улыбнулся генерал-адмирал.
        - Джугашвили я тоже не отдам! - сказал я. - Он сейчас к полётам на первом в мире самолёте готовится. Вот как поднимет авторитет, станет героем-лётчиком, тогда можно будет его в качестве «свадебного генерала» на различных массовых мероприятиях использовать! А сейчас - рано!
        - Тогда кого? Станиславского? - продолжал валять дурака Алексей.
        - Вопрос пропаганды ты, Лёшка, поднял своевременно и правильно! Но сейчас ты явно ёрничать начал! - припечатал генерал-адмирала дед. - Мы ведь можем и тебя ответственным за это святое дело назначить! А, испугался! - Альбертыч коротко хохотнул.
        - А где сейчас обитает старик Победоносцев?![33 - Победоносцев Константин Петрович (1827 - 1907) - русский правовед, государственный деятель консервативных взглядов, писатель, переводчик, историк церкви, профессор, действительный тайный советник. Главный идеолог контрреформ Александра III. В 1880 - 1905 годах занимал пост обер-прокурора Святейшего синода. Член Государственного совета (с 1872 г.). Преподавал законоведение наследникам престола, будущим императорам Александру III и Николаю II, у которых пользовался большим уважением. Помимо «ведомства православного исповедания», которым он руководил по должности, Победоносцев играл ведущую роль в определении правительственной политики в области народного просвещения, в национальном вопросе, а также внешней политике. Автор и активный проводник реформы церковно-приходского образования.] - внезапно спросил Дорофеич. - Он вроде бы умный дядька был…
        - Победоносцев? - удивился император. - Впрочем… Мужик он реально умный, вот только со всем своим умищем полез поперёк моим реформам… Вот и пришлось его… задвинуть!
        - Исполнили, что ли, втихаря? - уточнил Дорофеич.
        - Исполнили… - кивнул Альбертыч.
        Олегыч поперхнулся чаем и привстал из-за стола.
        - Шучу! Ты чего вскочил, твоё велико? - усмехнулся дед, наливая в чашку крепкий чай. - Нормально с ним всё, дома сидит, мемуары пишет. Наблюдение за ним ГПУ ведёт. Дорофеич хорошую идею подал: Константин Петрович действительно чрезвычайно умный государственный деятель. И отстранение его от службы - разбазаривание ценного человеческого ресурса. Впрочем, снимая его с должности, наш император действовал в условиях цейтнота, потому сие деяние простительно.
        - Он же вроде бы народным просвещением занимался? - оживился князь Павел. - Ну, кроме своей деятельности на посту обер-прокурора Святейшего синода… Вот пусть и займётся просветительской работой! Начнет готовить крестьянство к переходу в пролетариат!
        - Да! - после довольно длинной паузы, сказал император. - Дело сие богоугодное, поэтому кандидатуру Константина Петровича всецело одобряю. Завтра же напишу указ о его назначении… ну, допустим, председателем… э-э-э…
        - Председателем Комитета культуры! - с улыбкой подсказал генерал-адмирал.
        - Нет, не так! - возразил Горегляд. - Не просто культуры, а НАРОДНОЙ культуры!
        Император не поленился, достал из кармана кителя блокнот с карандашом и тщательно записал название должности.
        - А теперь давайте вернёмся к главной теме нашего собрания! - предложил дед.
        - А у нашего собрания, оказывается, есть тема? - делано удивился Дорофеич, вертя в руках пустую рюмку. - Я думал, что мы просто нажрёмся, вспоминая дни службы в «несокрушимой и легендарной»[34 - Генерал Дорофеев цитирует первые строчки припева советской песни «Несокрушимая и легендарная» (Слова и музыка А. Александрова):Несокрушимая и легендарная,В боях познавшая радость побед,Тебе, любимая, родная армия,Шлёт наша Родина песню-привет,Шлёт наша Родина песню-привет!]…
        - Увы, мой друг, дел так много, что просто отдохнуть у нас ещё долго не получится! - вздохнул дедуля. - Приходится совмещать… Так что тема есть и звучит она так: будем мы в этом году Австрию нахлобучивать или подождём ещё?
        - С формальной точки зрения нападение на Австро-Венгерскую империю будет чистой агрессией! - усмехнулся князь Павел и тоже зачем-то взял пустую рюмку. - Они же нам ни разу ничего плохого не сделали! Только гадили постоянно исподтишка, да угрожали вторжением, из-за чего мы, даже во время войны с Наполеоном, держали на границе с этой «миролюбивой» страной огромную армию. Так не пора ли нам вскрыть этот многолетний гнойник?
        - Да, блядь, чего тянуть-то? - встрепенулся император. - Давно пора насадить их на… кхм… кол!
        - Так вроде всё у нас готово? - Дед поочерёдно посмотрел на каждого из присутствующих.
        - Ещё с прошлого года! - уточнил я. - Осталось только точный план нападения разработать и согласно ему войска развернуть.
        - Планом я мой генштаб озабочу! - сказал император. - В смысле - Главный штаб! Блядь, до сих пор слова путаю! Переименовать их, что ли? Чтобы нам, прогрессорам, было привычней?
        - Лучше создать параллельную структуру! - неожиданно предложил дед. - Пусть у нас одновременно будет и Главный штаб и Генеральный штаб! В первый ссылать всех армейских дубов, которых нет причин отправлять в отставку, а во второй, новый, набирать молодых и талантливых ребят. Списки тех и других у меня есть!
        - Охереть… - только и смог выговорить император в ответ на такое предложение. - Альбертыч, ну ты… даёшь!
        - Нет, ну а что? - незаметно подмигнув мне, невинным голосом спросил дед. - Соберём «дубов» в кучку, чтобы легче профилактировать было!
        - Э… есть в твоём предложении здравое зерно! - подумав пару секунд, кивнул Олегыч. - Я подумаю! Наверное, ты прав: надо разделить моих выдвиженцев и старую «заслуженную военную элиту». Действительно, всех скопом в отставку не отправить, так пусть в одном месте сидят. Задачу им какую-нибудь долговременную поставить - и пусть потихоньку решают! О! Придумал! Пусть Главный штаб военной реформой занимается!
        - А Генеральный - планы военных кампаний разрабатывает! - снова незаметно подмигнув мне, с деланым воодушевлением сказал дед.
        - Но пока всё это заработает, много времени пройдёт! - покачал головой Олегыч. - Пусть план атаки на австрийцев старая школа разработает, с нападением на Турцию они вроде бы неплохо справились.
        При этих словах императора дед поморщился, словно от приступа зубной боли, но промолчал.
        - Эй, ну так чего - с серьёзными темами на сегодня покончено? - Генерал Дорофеев даже встал, поднимая над головой пустую рюмку. - Возвращаемся к пьянке и блядке?
        Глава 3. Рассказывает полковник Виталий Платонович Целебровский («Альбертыч»)
        Я шёл по длинному коридору Главного штаба, а декоративные шпоры на высоких кавалерийских сапогах издавали мелодичный звон, почти как «малиновые колокольчики». Тут бы ещё стальные подковки на каблуки, чтобы искры выбивали, но… на «придворных» сапогах из тончайшей «перчаточной» кожи и подошва была соответствующей - тонкой, на такую подковки не приладишь. Да и из узорного паркета особо искры не выбьешь, только поцарапаешь. А ремонтировать после «порчи имущества» дорогущее инкрустированное «половое покрытие» будут несчастные пролетарии - оно нам надо?
        Сегодня я первый раз «выхожу в свет» в новом образе: во-первых, сегодня император официально объявит о том, что «Военно-учётный комитет Главного штаба»[35 - В конце XIX - начале XX века Военно-учётный комитет Главного штаба занимался сбором и анализом разведывательной информации. Фактически это был зачаток военной разведки Российской империи.], которым я заведую почти три года, становится самостоятельным Главным разведывательным управлением, без подчинения какому-либо штабу. Типа амерского ЦРУ, но со «старой доброй», привычной мне аббревиатурой - ГРУ.
        А во-вторых, образ новоявленного разведчика (на самом деле то, что именно я заведую разведкой знает множество заинтересованных лиц, но на неофициальном уровне) дополняет новенькая военная форма - мундир пиджачного типа, как в Советской армии 70 - 80-х годов, но чёрного цвета, как у Макса фон Штирлица. Только вместо галифе - бриджи и сапоги кавалерийского образца со шпорами. Последняя деталь - мой личный выебон, эдакий вызов верхушке здешней военной элиты. Большая часть которой три предыдущих года меня молча игнорировала. И это - невзирая на все мои подвиги, включая поимку турецкого султана. Кстати, за то беспрецедентное деяние я был награждён орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия второй степени - знак ордена, большой белый эмалевый крестик висел сейчас на шее на шёлковой ленте[36 - За поимку султана подполковник Целебровский был награждён по именному указу императора, хотя обычно этой степенью ордена награждали генералов за выигранное сражение. Знак 2-й степени ордена - белый эмалевый крест отличался от знаков 3-й и 4-й степеней только большим размером.] - у единственного из всех
присутствующих.
        В «предбаннике» кабинета начальника Главного штаба уже собрались все, кто должен был участвовать в расширенном совещании Ставки. Ждали только Его Императорское Величество - а «оно», «его велико», насколько я знал, задержится минут на сорок - как мне доложили из трех различных источников, Олегыч всё-таки не выдержал длительного воздержания, вызванного беременностью супруги и нашёл себе какую-то блядушку из среднего класса, которую в данный момент и пялил в специально снятом домике на Васильевском острове. Ну, да бог ему судья - мужик он молодой, горячий, а я сам, знаете ли, не без греха - до сих пор своему молодому телу нарадоваться не могу и регулярно посещаю одну особу…
        Я знал всех из присутствующих. Кого-то ещё по прошлой жизни, как исторических персонажей, но большинство по новой, уже как вполне реальных людей. Многие уже тоже знали меня, и в лицо и по «старой» должности, но в новом облике ещё не видели, поэтому тут же принялись оживлённо перешептываться, косясь на мой мундир.
        Первым ко мне, конечно же, подошёл любимый внучек, тоже одетый в доселе невиданный чёрный мундир с красными обшлагами и пластроном, но более традиционного покроя.
        - А тебе, деда, этот костюмчик идёт! - усмехнулся Димка. - Сразу такой авантажный стал, ну чисто народный артист Тихонов! Вот только, боюсь, такого авангардизма, как погоны на пиджаке, здешний народ не поймёт!
        - А мне похуй, внучек! - весело ответил я. - Мне с ними детей не крестить, а вовсе даже напротив! Пусть привыкают! А на тебе что за одёжка?
        - Вот… придумал наконец парадную форму для своего полка! - заулыбался Димка. - Прикольная?
        - Прикольная! - Я даже рассмеялся. - Как только замес начнётся, вставай рядом, чтобы плевки от наших горе-вояк равномерно распределялись!
        - Думаешь, что будет скандал? - нахмурился мой честный и наивный (иногда) внук. - План-то вроде толковый, я его смотрел.
        - Я тоже смотрел, Димка, потому уверен - скандал будет! - громко сказал я, глядя на стоящего неподалеку генерала Драгомирова.
        Генерал Драгомиров, сверкая бритой, по введённой Олегычем моде, башкой, привычно «шумел»: говорил громко и напористо, обычно не слушая собеседника. Он почему-то напоминал мне генерала из сказки Филатова - из-за чего я постоянно боролся с желанием процитировать ему вслух замечательные строчки: «Сознаю свою вину. Меру. Степень. Глубину. И прошу меня направить на текущую войну. Нет войны? Я все приму: ссылку, каторгу, тюрьму. Но желательно - в июле, и желательно - в Крыму».
        Почему Олегыч так за него держится, я не понимал. Понятное дело, что хороших генералов «старая школа» не породила и приходилось пользоваться тем, что есть. Но этот кадр лично мне категорически не нравился. Самовлюбленный дурак с весьма ограниченными умственными способностями и амбициями Наполеона. Впрочем, меня он побаивался и старался не конфликтовать.
        Вокруг военного министра стояла кучка его верных клевретов, в том числе и начштаба Куропаткин.
        - Моё почтение, господин полковник! - с долей яда в голосе произнёс незаметно подкравшийся генерал-адмирал.
        Помнит ещё, стервец, как мы его на зимнем пикнике чехвостили. Помнит и до сих пор обижается. Ну, на обиженных, как известно, воду возят. А мы общее дело делаем и нехуй кочевряжиться, услышав законную критику!
        Впрочем, рукопожатие у великого князя Алексея оказалось крепким и дальнейшую беседу он повёл уже без всяких выебонов.
        - Альбертыч, а ты точно уверен, что английский флот на нас не нападёт?
        - Бля, кто о чём, а генеральный адмирал - о своих любимых англичашках! - рассмеялся я. - Успокойся, Лёшка, по самым свежим данным, лимонникам выставить против нас нечего. Ты их очень хорошо ощипал в предыдущие годы - кораблей первого класса всего три штуки сейчас плавают…
        - Не плавают, а ходят! - машинально ответил великий князь Алексей. - Впрочем… да… они, может, действительно плавают… Так что: ударов в спину можно не опасаться?
        - Я вообще с трудом представляю себе «удар в спину» на море! - помотал головой его светлость генерал Рукавишников.
        - Сапо-о-о-о-о-ог! - растягивая букву «о», произнес князь Алексей. И было в одном этом слове столько корпоративного презрения к «пехоте», что я не выдержал и в голос стал ржать. Нет, ну местных понять можно, их так с детства воспитывают, но Лёшка-то, Лёшка - выпускник совсем другой морской «школы» - советской!
        - Ты чего закатываешься, Альбертыч? - опешил генерал-адмирал.
        - Бля, ты-то когда успел этой спеси нахвататься? - проржавшись, ответил я и пропел на мотив популярной песенки: - Был простой советский парень, а теперь он стал князьком, но природу не обманешь - он остался дурачком!
        - Ведь, если в башне поебень - то, что ебень, что не ебень! - уловив знакомый мотив, подхватил Димка.
        Стоящие вокруг генералы в полном ахуе смотрели, как развлекаются «выскочки-фавориты-любимцы» императора.
        Кстати, а где же он сам, государь-то наш, пора бы уже… Ага, а вот и он: в двери стремительно ворвались «ближники» Олегыча: казачок Шелихов и ординарец Махаев. Встали рядом с входом, оглядели присутствующих военных долгим и (как им самим казалось!) испытывающим взглядом.
        - Его Императорское Величество Николай Александрович! - торжественно провозгласил появившийся вслед за казачками Гревс, начальник службы безопасности нашего любимого повелителя.
        Я с трудом сдержался от очередной порции ржача - ещё один «советский парень» нахватался местных манер. Впрочем, хрен бы с ними, но с чего это меня сейчас так на «хи-хи» пробивает? Должно быть, нервничаю из-за предстоящего скандального обсуждения плана войны, вот молодое тело и реагирует на это таким образом.
        Олегыч, сверкая бритой башкой (как половина здесь присутствующих), вошёл в приемную быстрым шагом. Едва заметно кивнув мне и Димке, сразу прошёл в распахнутую Махаевым дверь кабинета начальника штаба. Но сел, что интересно, не в кресло хозяина, а на стул рядом - вроде бы как уважил человека.
        Вслед за императором потянулись в кабинет, рассаживаясь вдоль длинного стола, все приглашенные на обсуждение плана. Причём рассаживались не по званиям и должностям (хотя вроде бы внешне именно по этому признаку!), а по каким-то неизвестным посторонним людям критериям. Вернее так: в этой довольно малочисленной (относительно, к примеру, Советской армии) кучке военной элиты империи существовали собственные местнические «понятия» - как в допетровской Руси, когда полком мог командовать бестолковый юнец, а опытный ветеран не мог подняться выше командира роты. Здесь и сейчас не так всё явно, но явление имеет место быть.
        Н-да… Чистить и чистить эти «авгиевы конюшни», пока из полуфеодального войска вырастет армия современного типа. Причём чистить именно мне, поскольку Димка ещё молод, а Олегыч и Лёшка уже «вписались в систему». Анператор наш так и вообще… Додумался поручить проведение военной реформы тем, кого надо в первую очередь реформировать. И лучше всего реформировать путем массовых расстрелов! Шутка…
        Или не шутка? Все мои негласные попытки научить здешних деятелей методам современной войны с треском провалились - они тут все скопом «сидят» в далёком прошлом и плевать хотели на наступившее «светлое будущее». Уроки, данные во время подавления мятежа и победной Русско-турецкой войны, напрочь игнорируются, успехи новых моторизованных войск считаются случайными, а удачные действия таких командиров, как мой внучек (его в армии чуть ли не в глаза выскочкой зовут!) - авантюрными.
        Элементарные командно-штабные игры сейчас проводились только в отдельных подразделениях, начиная с полка моего внука. На общеармейском уровне их проведение блокировал сам Драгомиров, считая пустой забавой, отнимающей время от шагистики.
        Понятное дело - такие игры не панацея, не волшебная палочка, по мановению которой все в армии станут умными. Но тем не менее они отлично обеспечивают тренировку командиров в тактике, стратегии и оперативном искусстве. Это как шахматы: тебе никогда не стать гроссмейстером, если постоянно не соревноваться с примерно равными по силе соперниками. А война - это не только и не столько храбрость. Это игра! Большая, сложная, многослойная игра, требующая гибкого, остро отточенного ума, привыкшего решать сложные тактические и стратегические задачи.
        А мозги генералов старой школы в решении подобных задач не развивались. Какой-то опыт был, но минимальный. И что примечательно, эти «медноголовые» гордились таким положением дел, считали это проявлением мужественности.
        Дебилы, блядь!
        Это Багратиону было довольно мужества и решительности. Ведь генерал в годы Наполеоновских войн лично вёл своих солдат в бой. И каких-то глобальных задач тактического, и тем более стратегического характера обычно не решал. Теперь же этого стало недостаточно. Теперь для генерала смелость бегать под пулями глубоко вторична. Намного важнее навыки администратора, тактика и стратега.
        Новая война - это многосоткилометровые марши большой массы войск на протяжённой линии фронта, взаимодействие и слаженная работа самых разнородных подразделений. Кардинально возросший расход боеприпасов и прочих компонентов снабжения ставит во главу угла такую науку, как логистика.
        А смелость? Смелость нужна, но не для того, чтобы переть в полный рост на пули и шрапнель. Нет, смелость генералам сейчас нужна в виде стальных яиц для принятия быстрых, своевременных и адекватных решений для управления своей дивизией (корпуса, армии) в условиях «тумана войны» и отсутствия связи с командованием. А как показывает практика, не каждый смелый солдат, способный идти в атаку, не кланяясь пулям, готов принимать решения за других и рисковать чужими жизнями.
        Мы с внучком скромно сели в самом конце стола, рядом с нами Пётр Миронович Волкобой, Яков Кайхосрович Алхазов, Сергей Михайлович Духовский, Павел Павлович Ренненкампф - такие же царские выдвиженцы-выскочки, как и мы.
        Как только «сливки военного сословия Российской империи» заняли свои места, государь император решительно поднялся и громко, на одном дыхании сделал заявление о создании нового разведывательного подразделения и назначении его руководителя.
        «Что тут началось!» - сказал бы я в другом месте и времени. В реальности ничего особенного не произошло - генералы отлично знали буйный нрав своего государя и помнили, чем закончил Ванновский[37 - Ванновский Петр Семенович (1822 - 1904), - российский военный деятель, генерал от инфантерии. По сюжету романа «Господин из завтра» генерал Ванновский, будучи военным министром, принял сторону великого князя Владимира (Узурпатора) во время «Мятежа Романовых». После подавления мятежа был расстрелян по приговору трибунала. Оба его сына погибли в ходе мятежа, сражаясь против войск императора.] - местом у щербатой расстрельной стенки. Вся реакция на новый кульбит внутриполитического спектакля вылилась в прокатившийся по кабинету лёгкий гул голосов (кажется, что два десятка человек тихонько, практически не разжимая губ, сказали «Ну ни хуя себе!») плюс к тому на меня бросили несколько удивлённых взглядов.
        Немного сбитый с толку (что было заметно по длинным паузам в заранее выученной речи) Куропаткин начал доклад по плану войны с Австро-Венгерской империей. Постепенно Алексей Николаевич восстановил душевное равновесие, его речь стала плавной, жестикуляция осмысленной. Стоя у огромной крупномасштабной карты будущего театра военных действий, начальник штаба четко и уверенно излагал по пунктам разработанный его ведомством план. Действительно красивый и предельно грамотно разработанный план - просто чудо современной военной мысли. Современной для текущего 1892 года, ага…
        Буквально заворожённые блестящим выступлением Куропаткина[38 - В историографии XX века генерала Куропаткина принято считать хорошим штабистом и плохим полевым командиром. Однако если посмотреть его биографию, то можно заметить, что никакими значимыми успехами на штабной работе он не отметился. Карьеру сделал во время завоевания Средней Азии как офицер исключительной храбрости, лично водящий штурмовые колонны на приступ.] присутствующие благоговейно внимали - в кабинете стояла противоестественная тишина. Слышно было даже поскрипывание сапог прохаживающегося около карты начштаба и ширканье кончика указки, с помощью которой Алексей Николаевич иллюстрировал свои тезисы.
        В какой-то момент Драгомиров, сообразив, что вся слава от разработки плана уходит к коллеге, вскочил со стула и, как пишут в протоколах заседаний, «добавил с места». Добавил какую-то явную чушь, практически не относящуюся к собственно плану. Что-то вроде: «русские войска смело и яростно ворвутся в Галицию, и всех там покарают…»
        Куропаткин, сбитый с настроя, замолчал, пытаясь, судя по шевелению бровями, поймать ускользнувшую нить доклада. Воспользовавшись заминкой коллеги. Драгомиров вышел к карте и понёс откровенный бред - без всякой привязки к реальности пафосно вещая о скорой и безоговорочной победе русского оружия. В таком стиле несли пургу политруки во времена моей офицерской юности. Я не выдержал и громко фыркнул, с трудом подавив смех, вызванный невольным воспоминанием.
        На мгновение в кабинете наступила тишина - генералы пялились на меня, словно вместо давно знакомого им полковника увидели гигантскую жабу с оленьими рогами.
        - Вы хотели что-то сказать, Виталий Платонович? - с едва заметной улыбкой спросил император. Тоже, видимо, впечатлённый внезапным экспромтом военного министра.
        - Вы думаете, государь, что мне стоит поучаствовать в этом театре одного актёра? - делано удивился я.
        - Что вы себе позволяете?! - немедленно взвился Драгомиров.
        - Ровно то, что может себе позволить разведчик! - холодно парировал я. - Вот скажите мне, Михаил Иванович, взяли вы с боями Галицию. И что дальше?
        - Как что? - удивился он, совершенно не ожидавший этого вопроса, оглянувшись на Куропаткина.
        - Куда вы будете наступать дальше? Прямо на Карпаты, в которых нет дорог? Полагаете, что в славной армии нашего государя служат горные козлы?
        Сидящий рядом полковник Алхазов усмехнулся и тихонько произнёс:
        - Ну, допустим, какой-то контингент их там действительно имеется…
        - Но не все же! - ответил Ренненкампф, с немецкой старательностью пытаясь удержать на лице серьёзное выражение.
        Олегыч, услышав шуточки своих фаворитов, тоже с трудом сдержался от улыбки. Взглянув поочередно на Куропаткина и Драгомирова своим «фирменным» строгим взглядом (внучек называл этот взгляд «комбатским»), император спросил высших военных руководителей страны:
        - А если не в Карпаты, то куда?
        - Э-э-э… - напрягся Драгомиров, поняв, что дело пахнет чем-то нехорошим.
        - Я своевременно подал вам, Алексей Николаевич, доклад о численности и составе противостоящих нам сил австрийцев! - Я встал со стула и неторопливо, позвякивая шпорами, подошел к Куропаткину. - Напомню некоторые сведения из него: У нашего двуединого соседа триста пятьдесят тысяч солдат и офицеров при восьмистах орудиях в армии мирного времени[39 - Для сравнения: в штате мирного времени в 1913 году у Австро-Венгрии было 25 тысяч офицеров, 410 тысяч унтеров и солдат (в том числе 36 тысяч гагистов - профессиональных солдат) и 1200 орудий.]. И семьдесят процентов этих сил стоит в Галиции. Причём стоят не в голом поле, а в довольно неплохих укреплениях. В случае войны по мобилизации в течение трех месяцев австрияки должны развернуть там ещё около шестисот тысяч солдат и офицеров.
        Забрав у растерянного Куропаткина указку, я добавил:
        - И снабжать всю эту группировку неприятель будет через вот эту железную дорогу! - показываю на карте магистраль, ползущую тонкой ниткой через Карпаты. - Она одноколейная и проложена в горах[40 - В 1890 году в оригинальной истории произошла национализация железных дорог в Венгрии (как субъекте Австро-Венгрии) из-за плохого управления ими частными компаниями. После этого началось бурное строительство новых дорог, в частности через Карпаты были проложены одна 2-колейная железная дорога (на Перемышль) и пять 1-колейных железных дорог. На описываемый момент имелась всего одна одноколейная железная дорога на Перемышль, остальное снабжение армии шло через Моравию.]. И какой из этого можно сделать вывод?
        - Что за игру ты затеял, полковник?! - прорычал Драгомиров, делая непроизвольное движение рукой, словно пытаясь нащупать эфес шпаги.
        - Такой же вопрос следует задать вам, Михаил Иванович! - ответил я, сделав шаг вперёд и глядя на военного министра в упор.
        Почти минуту мы бодались глазами, и в итоге я победил - генерал отвернулся, вроде бы ища поддержки от начальника штаба.
        Я посмотрел на Олегыча и тот едва заметно кивнул. Мол, продолжай, Альбертыч, жги!
        - Нашему государю, полагаю, нужна победа, а не красивая битва эпического размаха! - продолжил я бичевание. - Как в старой сказке, где одним движением уничтожаются целые полки врага. К сожалению, в реальности за такие подвиги приходится платить кровью своих солдат и офицеров! Мне интересно, Михаил Иванович, какой чёрт вас дёрнул играть в поддавки с австрияками? Буром переть на хорошо окопавшегося противника - верный способ потерять десятки тысяч наших бойцов! Или вы, господин генерал, получаете жалованье не только в Москве, но и в Вене?
        - Да как ты смеешь, полковник?! Молокосос! - завопил Драгомиров, скребя ногтями крючки на воротнике - генерал задыхался.
        Бля, как бы старика удар не хватил! Но остановиться я уже не мог!
        - А что ты затеял, генерал?! Старый хрен! - в ответ заорал я. - Хочешь себе на потеху уложить в землю как можно больше русских солдат в тупых атаках?!
        - Но почему тупых? - дрожащим голосом спросил Куропаткин. - Мы тщательно просчитали возможный уровень потерь и потенциальный успех. Соотношение…
        - Что, блядь, вы просчитали, долбоебы?!! - перестав сдерживаться, закричал я. - Да скажите вы уже, наконец: какую стратегическую цель преследует ваше наступление в Галиции?
        - Выбить оттуда австро-венгерскую армию! - обиженно вскинулся Куропаткин.
        - А зачем? - вдруг совершенно спокойным тоном спросил я. - Они ведь отступят в горы и оседлают перевалы. Выбить их оттуда будет ещё сложнее, чем на равнине. Нет, ну я бы понял вас, если бы целью вы поставили окружение и полное уничтожение галицийской группировки войск противника. Но нет - вы собираетесь заставить их отступить, используя такой «прогрессивный» тактический приём, как лобовая атака.
        После моих слов Драгомиров грохнулся на пол, суча по паркету начищенными до синих искр хромовыми сапогами. Как говорится, пиздец! Инфаркт или инсульт? Ни то, ни другое здесь лечить ещё не умеют.
        На подмогу своему непосредственному начальнику бросилась добрая половина штабистов. Они бестолково суетились, и было непонятно, что именно они хотят сделать с телом министра. То ли расстегнуть на нем мундир, то ли стащить сапоги. Перекрикивая начавшийся гвалт, император громко и четко скомандовал:
        - Махаев, возьми своих парней и отнеси Михаила Ивановича к врачу!
        Откуда-то из угла кабинета вышел ординарец и несколько стрелков-телохранителей. Они бережно подняли тело Драгомирова, по лицу которого разлилась жуткая бледность, и вынесли из помещения. Как бы наш «стратег и тактик» в натуре ласты не склеил…
        - А что вы можете предложить, Виталий Платонович? - в наступившей (в очередной раз на этом чёртовом совещании!) тишине, спросил император.
        Пока «осиротевшие» генералы и полковники, поняв, что мероприятие и не думает заканчиваться, торопливо рассаживались по своим местам, я спокойно ждал.
        Да, у меня был готовый ответ, иначе не стоило этот скандал устраивать.
        Я, хоть и был в прошлой жизни генералом, но полководцем, в общепринятом смысле этого слова, не являлся. Операции планировал и проводил тихие, широкой публике незаметные. И только в молодости почти пару лет принимал участие в почти обычных (с оглядкой на местную специфику) боевых действиях, командуя эдакой «армией в миниатюре» - полноценной батальонной группой, в которую входили, хоть и в небольших количествах, почти все рода войск, начиная от танкистов, артиллеристов и пехотинцев и заканчивая связистами, химиками и тыловиками. Однако азы военного искусства мне вдолбили качественно - сначала преподаватели в училище, а несколькими годами позже - профессоры в академии Генштаба.
        Галиция, наравне с Царьградом, всегда была для русских эдаким «гробом Господним». На протяжении десятков лет Российская империя мечтала прибрать эти земли к своим рукам. О чем в Австро-Венгрии и Османской империи были прекрасно осведомлены. И предпринимали все шаги к тому, чтобы этому воспрепятствовать. После молниеносного разгрома в позапрошлом году мощнейшей (когда-то!) восточной империи, австрияки, конечно же, догадались, что следующие на очереди - они. И постарались хорошенько подготовиться к войне с нами. Ну, понятно, что в меру своих сил и возможностей - ведь противопоставить нашим броневикам, пулеметам и планерам им, фактически, было нечего. Но сражаться за Галицию австрияки решили до последнего, для чего именно там сейчас сосредотачивались основные силы мирного времени Двуединой монархии. И, как уже говорилось, сидели они не в чистом поле, а на неплохо подготовленных оборонительных позициях. Причём устроенных таким образом, что наше преимущество в бронетехнике и управлении войсками практически нивелировалось - выбить из укрепрайонов массу окопавшейся пехоты, прикрытой батареями полевых
орудий и аналогами «противотанковых рвов», не смогла бы и 1-я Гвардейская танковая армия генерала Катукова на пике своего могущества в 1945 году. Подозреваю, что сделать это под силу только ударным дивизиям ГСВГ[41 - ГСВГ - группа Советских войск в Германии - наиболее боеспособные части и подразделения Советской армии - ведь в случае 3-й Мировой войны им предстояло первыми принимать на себя удары войск НАТО, а потом гнать врага к Ла-Маншу.] образца 1984 года, да и то - с применением тактического ядерного оружия.
        В этом была сила австрийцев. В этом же и их слабость. Так как отсечённые с запада Карпатами, эти войска там сидели чуть ли не в «мешке». Да, к Перемышлю шла железная дорога через горы. Но в одну колею. Из-за чего её не хватило бы даже для того, чтобы должным образом снабжать такую ораву людей. А какая армия сможет воевать без снабжения?
        Тем более что перекрыть эту горную дорогу было несложно. Там хватало удобных для подрыва мостов, и любая диверсия выводила бы эту транспортную магистраль из эксплуатации на многие недели.
        И я недоумевал, как этого можно было не понимать. Тем более, что «сонная артерия» полноценной двухколейной железной дороги, что бежала от Кракова[42 - В то время Краков - австрийский город на границе Австро-Венгрии и Российской империи.] в Вену вдоль верхнего течения Вислы, лежала как на ладони. Она манила. Она завораживала. Она отчетливо выделялась на карте, приковывая к себе все возможное внимание.
        - Если ударить сюда, то можно отрезать основную группировку австро-венгерских войск в Галиции от снабжения! - показал я на карте. - То есть, по сути, загнать её в мешок окружения. Причём наступать нужно будет на узком фронте и в удобный для нас момент. Конечно, было бы недурно подождать, пока австрияки проведут мобилизацию, и закрыть без снабжения тут армию побольше. Но это затянет войну, что нам не на руку. А так - раз! И снабжение перекрыто. Что эти сотни тысяч солдат станут кушать? Чем стрелять? Долго они там продержатся до капитуляции?
        - Но вы же сказали, что вот тут, имеется железная дорога! - вмешался Куропаткин.
        - Одноколейная, - кивнул я. - Вы, я полагаю знаете, пропускную способность такого рода дорог? - и расплылся в мерзкой улыбке, потому что генерал, судя по выражению лица, не знал.
        - Я… - вякнул Куропаткин.
        - А также тот факт, - перебил я его, - что даже имеющаяся транспортная сеть ставит группировку войск Австро-Венгрии в Галиции в крайне сложные условия. А ведь там, согласно плану мобилизации, будет много кавалерийских частей, которым нужно завозить фураж эшелонами. Их там и так сорок тысяч. Вот уже прямо сейчас. Если перекрыть им вот эту дорогу, то много они навоюют?
        - Браво, Виталий Платонович! - император несколько раз хлопнул в ладоши. Типа, поаплодировал. - Но я вижу в твоём предложении один просчёт - когда мы начнём сосредотачивать ударную группировку под Краковом, австрияки перекинут туда свои войска и успеют построить крепкую полевую оборону.
        - Правильно мыслишь, государь! - похвалил я Олегыча. - Поэтому мы не будем сосредотачивать ударные силы под Краковом! Мы сосредоточим их под Варшавой![43 - В то время Варшава - город в Российской империи.]
        - Чего? - окончательно охуевший Куропаткин подошёл вплотную к карте и начал разглядывать её, словно впервые видел. - Но от неё до Кракова почти триста верст!
        - Примерно 260 километров! - любезно подсказал я. - И там очень хорошие дороги! Механизированное подразделение может пройти это расстояние за пару дней и внезапно обрушится на австрияков.
        - Так-так… - Олегыч тоже встал и подшёл к карте. - А ведь может выйти, Альбертыч… тьфу, Виталий Платонович! Я так понимаю, что в качестве ударного кулака ты предлагаешь Димкин полк?
        - Так точно, ваше императорское величество! - слегка ерничая, ответил я. - Лейб-гвардии Лихославльский бронекавалерийский полк - единственная на данный момент воинская часть Русской армии, имеющая стопроцентную механизацию!
        При этих словах мы с императором одновременно повернулись и посмотрели на Димку. Генерал Рукавишников вскочил и радостно гаркнул:
        - Я и мой полк готовы выполнить любой приказ командования!
        - Орёл! - усмехнулся император.
        - А чтобы его по дороге никто не обидел, то придадим ему в помощь дивизион бронепоездов! - добавил я.
        - То есть - они все вместе наступают прямо на Вену вдоль железной дороги? - уточнил Олегыч. - Вполне может выгореть, вполне, товарищ генерал!
        - Пока ещё полковник! - скромно ответил я, усмехнувшись так, чтобы это видел только император.
        - Ну, это поправимо!
        Эге, вот достаточно было один раз перед всем честным народом выступить с критической речью, как карьера галопом в гору пошла!
        - Альбертыч, не хочешь возглавить Генштаб? - тихонько, чтобы не услышал вертящийся рядом Куропаткин, спросил император.
        - Нет, Олежек, рановато мне! Авторитет пока небольшой, не примут меня твои вояки, начнут приказы саботировать. Да и в разведке дел хватает!
        - Ладно, позже поговорим, наедине! - Император кивнул и вернулся на своё место.
        - Алексей Николаевич! - привлек он внимание начштаба, продолжавшего, для чего-то пялиться на карту.
        - Да, Ваше Императорское Величество! - строго по уставу, хотя вполне мог обойтись обращением «государь», ответил Куропаткин. Видимо, чувствовал свою вину за неудачное выступление.
        - Алексей Николаевич, переделайте ваш план с учётом замечаний генерала Целебровского!
        После этих слов императора по залу снова прокатился сдержанный гул - штабные мычали с закрытыми ртами «Ну, ни хуя себе!»
        - Да, господа, вы не ослышались! С этого момента Виталий Платонович Целебровский - генерал-майор, а его управление подчиняется напрямую мне, минуя Главный штаб.
        Глава 4. Интерлюдия. Где-то в Зимнем дворце
        Утро выдалось ясным и радостным. Она проснулась от того, что Ники - её и только её Ники! - осторожно положил на её подушку свежесрезанную орхидею. Наверное, он очень старался не разбудить её, но…
        Императрица Татьяна, урожденная Гогенцоллерн, для домашних - Моретта, подарила мужу улыбку и потянулась обнять его, но Ники каким-то легким, танцующим движением увернулся от её рук:
        - Малышка, я грязный, потный и противный, - сообщил он весело. - Вот сейчас ополоснусь и тогда я весь твой.
        - Весь-весь? - Она состроила лукавую гримаску, но муж уже скрылся за дверью, откуда донёсся шум текущей воды и его шипение: вода была холодной. Моретте оставалось только вздохнуть: весь-весь её он не станет никогда. И дело не в его «русской гимнастике», которой он упрямо занимается каждое утро, а в том, кто её муж. Повелитель огромной империи, раскинувшейся на два континента, омываемой водами трёх океанов, он вечно занят. Раньше она обижалась: ей даже казалось что, Ники к ней охладел. Но потом поняла: он не может иначе. Он любит её, любит сильно и страстно, но ещё сильнее он любит свою Родину, свою Империю и эту любовь ничто не сможет одолеть. И, поняв это, Моретта смирилась, согласившись довольствоваться той любовью, что ещё оставалась у него от любви к России…
        Она вылезла из-под лёгкого одеяла, накинула шёлковый халат и уселась к зеркалу. Причёску сейчас делать не требуется: на сегодня не назначено ни приёмов, ни официальных выходов, хотя муж и его ближние упорно считают 8 Марта женским праздником. Почему? Бог ведает! Кроме них об этом «празднике» никто никогда не слышал, Моретта несколько раз опрашивала своих фрейлин - как русских, так и немок. А и ладно! Зато столько теплоты и внимания от настоящих мужчин во главе с её единственным и неповторимым супругом.
        Но ведь сегодня обязательно приедет «милый друг» Graf Rukavishnikoff, привезет свои «обычные» подарки - нигде и никогда никем не виданные технические новинки. Так что всё-таки надо нанести лёгкий макияж и немного причесаться. Хорошо, что она уже давно догадалась схитрить: сделала себе короткую стрижку. Всё равно под головным убором незаметно, а так намного удобнее.
        Моретта ещё водила щёткой по волосам, когда сзади её обнял Ники:
        - Ну, как мы себя чувствуем? - Узкая сильная ладонь легла ей на живот. - Как там наследник или наследница?
        Она слегка покраснела - не столько от смущения, сколько от удовольствия. Скоро, совсем скоро она станет матерью наследника или… In dem Arsch![44 - В задницу! (нем.)] Никакого «или»! Будет наследник! Которого они назовут Александром в честь мученически погибшего свёкра! И он будет расти таким же сильным и мудрым, как её Ники… Даже умнее и сильнее, потому что он тогда станет править сам, а они с Ники уедут на отдых в Крым, в этот алмаз России, в такую красивую Ливадию.
        Размечтавшись о крымских красотах, она даже не заметила, как Ники укрепил в её волосах орхидею, как подхватил под руку, и опомнилась только когда за столом, её дружно поприветствовали телохранители:
        - Доброго утра, матушка-императрица! Как почивалось?
        Она благосклонно кивнула стоящим возле стола ближним людям мужа. Шелихов подвинул стул, а Таканобу Хасуда, в крещении - Матвей, коротко поклонившись, подал ей салфетку. После чего все дружно уселись за стол, и Моретта с японцем прочли молитву. Она привычно подумала, что получается странно: самыми религиозными в окружении Ники оказались она и японцы, а природные «русаки» разве что бегло перекрестят лоб своим православным, зеркальным крестом - и всё. Подумала и тут же забыла, потому что Ники отодвинул от нее кофейник.
        - Милая, кофе - отличный стимулятор, но у тебя и так повышенный тонус, так что до родов тебе бы лучше обойтись слабеньким чаем с молоком.
        Муж сказал это так твёрдо, что она не решилась спорить. Только сказала, что чай ей не нужен, и лучше уж она просто выпьет тёплого молока. Или сливок. Или… Придумать она не успела: перед ней тут же оказался высокий стакан, в который Махаев, уловивший кивок своего императора, тут же опростал весь сливочник.
        Она рассеяно жевала, пила вкусные жирные сливки, краем уха прислушиваясь к разговорам мужчин за столом. Ники, как обычно, быстро пробегал глазами газеты, ухитряясь одновременно отвечать на вопросы своих товарищей. Вот генерал Гревс, который почти всегда завтракает вместе с ними, спросил про каких-то сербов, и муж, не отрываясь от газеты, велел наградить их орденами. Причём почему-то Белого орла…
        За этими разговорами завтрак прошёл быстро. В сопровождении статс-дамы и двух своих фрейлин Моретта ушла к себе. Переоделась в платье для домашних приёмов, а попутно обсудила с Анной Карловной Энгельман новую шляпу. Продиктовала фрейлине Лиховской письмо в Екатерининский институт, в котором горячо благодарила воспитанниц, преподавателей и лично начальницу, Варвару Александровну Нейдгардт, за то, что, узнав о её, Моретты, беременности, старшие воспитанницы взялись сами вышить бельё для новорождённого наследника престола. Кроме того, дважды в день в институтской церкви Святой Екатерины теперь обязательно возносят молитву о здравии благодатной императрицы Татьяны и просят даровать престолу Российскому наследника. Диктуя, подумала, что надо бы проведать госпожу Нейдгардт: в последнее время старушка сильно сдала. Тут же испугалась: вдруг это повредит ребёнку? Попросила фрейлину пометить: непременно спросить доктора Пеля[45 - Александр Васильевич Пель (1850 - 1908) - русский физиолог, фармацевт, педагог.], можно ли ей навестить престарелую Варвару Александровну или нет? Уже собиралась выйти прогуляться
по Гатчинскому парку, но тут внезапно двери распахнулись…
        - Дорогая, а это мы! - Ники пропустил в покои своего друга, Graf Rukavishnikoff.
        Следом за ними шагали несколько ближних телохранителей, а следом топали лейб-конвойцы, тащившие какие-то коробки и ящики.
        - Ваше величество! - Рукавишников ловко, будто танцуя, склонился в изящном поклоне.
        «А ведь военная форма идёт ему лучше, чем партикулярное платье! - мельком заметила Моретта. - Впрочем, форма украшает любого мужчину - не ей ли, наследнице прусских королей, знать об этом!»
        - Полно, вам, милый граф. - Моретта протянула ему руку для поцелуя. - Уже скоро два года, как вам даровано право именовать меня по-простому.
        - Прошу простить, государыня, - снова тот же танцующий поклон. - Государь просил меня кое-что сделать для будущего наследника. - Рукавишников повёл рукой на принесённое казаками. - Вот, не угодно ли взглянуть. Если что-то не так, как вам хочется, - скажите. Исправим!
        И тут же перед ней стали появляться преудивительнейшие вещи. Первой появилась роскошная детская коляска, отдалённо похожая на коляску Ричардсона[46 - В 1889 году Уильям Ричардсон запатентовал и начал относительно массовое производство детских колясок почти привычного нам вида.]. Она видела такие коляски в английских иллюстрированных журналах. Но как же далеко было тем коляскам до этой сияющей золотом красавицы!..
        - Любезный граф… - Моретта скорчила недовольную гримаску, но тут же не выдержала и рассмеялась. - Вы удивительно щедры и мне понятен ваш порыв. Понятен и приятен. Действительно, что может быть лучше для наследника престола, чем золотая коляска?! Но вы, верно, полагаете, что няней к наследнику престола будет приставлен цирковой атлет? Ведь мои бедные фрейлины не смогут даже сдвинуть с места этот экипаж из чистого золота! Или это сталь с золотыми украшениями?
        Но прежде, чем Рукавишников ответил, её Ники подошёл, слегка покатал коляску туда-сюда, а потом улыбнулся:
        - Милая, а попробуй-ка сама, а? А то ведь скажешь сейчас, что я и «Жигули» одной рукой перевернуть могу…
        Она подошла, попробовала и… чуть не упала. Коляска была легка, будто пёрышко. Крепкие руки мужа тут же подхватили её, помогая восстановить равновесие, и Моретта услышала как Ники даже не спросил, а уточнил:
        - Надо понимать, Горегляд выдал тебе технологию anodirovania aluminia?
        - В корень зришь, государь, - ответил Рукавишников. - И boksitoff мы теперь перерабатываем вчетверо.
        - Молодцы, - похвалил муж. - Ну, давай хвастай дальше.
        А чем хвастаться дальше у Graf Rukavishnikoff было. И преизрядно. Замечательный ночник, который может гореть возле кроватки их с Ники первенца хоть всю ночь. И всю ночь в высокой стеклянной трубке будут медленно всплывать и опадать фантастической расцветки пузыри. Странный механизм, который можно подвесить над той же кроваткой, и тогда над наследником в бесконечном хороводе станут кружиться разные смешные красивые куколки. Удивительный мольберт, на котором можно рисовать хоть пальцем, а потом стоит только провести специальной дощечкой, и все нарисованное пропадёт. Волшебная игрушка, на больших клавишах которой нарисованы разные птицы. Нажмёшь на клавишу - из дверки выпрыгнет та самая птичка, премило сделанная, которая ещё и запоёт положенным ей голосом. Погремушки в виде шариков и колец, погремушки в виде людей и птиц, погремушки в виде…
        За дверью послышалась какая-то непонятная возня. Вдруг явственно грохотнул стул, было похоже, что кто-то упал, и смутно знакомый голос рявкнул: «А ну, назад suchiy potroh![47 - Здесь и далее - вся ругань дана в латинской транскрипции - именно так, словно язык папуасов, воспринимает эти малознакомые русские слова императрица - ведь при ней никто и никогда до сего момента не ругался.] Застрелю nahuy, в господа бога душу мать!»
        Моретта не успела опомниться, как уже оказалась за спинами Шелихова, Махаева и плечистого Юкио Хираока, в крещении - Фёдора. Лейб-конвойцы выхватили оружие, да и в руках Ники и Graf Rukavishnikoff, словно по волшебству, оказались револьверы.
        - Моретту уводите, - не оборачиваясь, не отрывая глаз от двери, приказал муж. - Женщин - тоже. - И негромко прибавил, обращаясь к Рукавишникову: - Что, Димыч, допрыгались?
        Лицо милого графа вдруг превратилось в какую-то страшную, застывшую маску, и он прошипел, почти не двигая губами:
        - Ща глянем, кто тут, blyad, допрыгался!!!
        Именно это напугало Мореттту больше, чем шум за дверью - мгновенное преображение милого, всегда ей улыбающегося человека в приготовившегося к прыжку хищника. Этот жуткий оскал - как морда вервольфа. Только что рядом стоял человек - и вдруг он превратился в зверя… Впрочем… Моретта огляделась и заметила, что аналогично преобразились все мужчины вокруг. И она вдруг успокоилась - ведь эти страшные волки-оборотни на её стороне, они закрывают её слабую женскую плоть своими крепкими телами. И готовы жизнь за нее отдать! А милый Graf Rukavishnikoff - боевой офицер, герой войны, это ведь его спасал Ники во время того страшного боя в разбитом бронепоеде - Моретта сама видела это в кинофильме!
        Телохранители начали подталкивать её к второму выходу, но она успела заметить, как Ники и граф как-то очень ловко разошлись в стороны, двое казаков лейб-конвоя взяли на прицел дверь, а третий распахнул дверь, и тут же упал на пол, перекатился и выхватил оружие.
        - Лежать, blyad, лежать, я сказал! Работает ОМОН!!! - Заорал Graf Rukavishnikoff. - Что за nahuy?
        Грохнуло несколько выстрелов, раздались крики боли и ярости и… внезапно всё стихло! На полу приемной залы лежало несколько тел в чёрной форме.
        - Это кто у нас тут такой борзый, а? - вкрадчивым тихим голосом, от которого мороз по коже прошёл у всех окружающих, спросил Ники. - Это что за явление Христа народу?
        - Да вы что творите, параноики ebannye! Совсем ohuely?!! - раздался с пола знакомый голос генерал-адмирала.
        Он с трудом приподнял голову - его фиксировали сразу два лейб-гвардейца.
        - Да вы, blyad, водоплавающие, совсем берега попутали?!! - рявкнул император. - Дядя Лёша, ты yobnulsy? Поднимите его, парни, негоже нашей морской звезде своим мундиром паркет протирать!
        Шелихов и Махаев рывком вздернули на ноги очень красного, хоть прикуривай от него, великого князя Алексея Александровича.
        - Дядю ко мне, остальные - вон! - скомандовал император.
        Две минуты мельтешения - и все военные вышли в приёмную, унося с собой покалеченных моряков. В покоях остались только Ники, Моретта и Graf Rukavishnikoff.
        - Ну, дорогой дяденька, ради чего ты так шумно рвался ко мне в покои? - Ледяным тоном спросил Ники. - Тебя может оправдать только новость о высадке англичан прямо у Спасской башни Кремля!
        - Ага, с орбитального стардестройера с использованием ракетных ранцев! - Непонятно добавил Graf Rukavishnikoff.
        - А вот! Это что?!! - Алексей Александрович звучно шлепнул об стол какой-то газетой.
        - Ну и? Что там? - Ники смерил дядю презрительным взглядом. - Я спрашиваю: что там может быть такого, от чего ты позволяешь себя такие выходки? Ты вообще соображаешь своей подставкой для фуражки, tschmo земноводное, что, если у меня жена от твоих выходок ребёнка скинет, я - как бог свят! - тебя в Норильске, в шахте сгною?!!
        - Да ты, blyad, даже уже не берега попутал, твоё велико - ты их потерял nahuy! А у тебя силёнок хватит меня в Норильск упечь?!! - заорал великий князь.
        - Хватит, ещё и останется! Сейчас свистну - тебя здесь и положат. Навеки! А вся твоя свита на голубом глазу подтвердит, что ты последнюю неделю водку жрал как не в себя - вот до белочки и допился!
        - Ой, мне уже сейчас начинать бояться?!
        - Вчера!
        - Шш-ш-ш-ш-шшшшш, каряччие финские парни! - снова непонятно сказал Graf Rukavishnikoff. - Вы оба, что ли, yobnulis?!! Харе матом лаяццо, здесь дама! Лёха! Чего ты там в газете такого вычитал, что ведёшь себя, словно свинья верхом на дикобразе?
        - Чего вычитал?! Чего вычитал?!! А вот!!! - Крепкий палец генерал-адмирала упёрся в какую-то статью на первой странице. - Вот! «Экстренное сообщение. Телеграмма из Вены. Вчера в Рейхштадте[48 - Рейхштадт (ныне Закупи) - город и замок в Чехии. В описываемый период принадлежал Австро-Венгрии. Владельцем замка был Карл Людвиг Австрийский.] были убиты эрцгерцог Карл Людвиг Австрийский[49 - Карл Людвиг Иосиф Мария Австрийский (1833 - 1896) - эрцгерцог Австрийский из династии Габсбургов, отец Франца Фердинанда, чьё убийство послужило поводом для начала Первой мировой войны.], его супруга Мария-Тереза[50 - Мария-Тереза Португальская (1855 - 1944) - инфанта португальского королевского дома Браганса. После бракосочетания с Карлом Людвигом Австрийским получила титул эрцгерцогини Австрии.], его сын Франц Фердинанд[51 - Франц Фердинанд Карл Людвиг Йозеф фон Габсбург эрцгерцог д’Эсте (1863 - 1914) - эрцгерцог австрийский, с 1896 года, после смерти отца, стал наследником австро-венгерского престола. Однако фактически к престолу Франца Фердинанда стали готовить раньше, после самоубийства кронпринца Рудольфа,
единственного сына его дяди, императора Франца Иосифа, в 1889 году.], герцог Моденский. Как стало известно из достоверных источников, люди, покушавшиеся на жизнь эрцгерцога и его семьи, оказались сербами: Воислав Шешель, Слободан Милошевич и Радован Караджич. Правительство Двуединой монархии скорбит о безвозвратной потере». И как это надо понимать?!
        В наступившей тишине чётко и почему-то ехидно прозвучал голос её Ники:
        - Как это понимать? Да так, что в сарае Гаврила из принципа эрзац-герцога не убьёт[52 - Император Николай ерничает, припоминая анекдот из реальной истории. Примерно так простые русские люди в 1914 году восприняли сообщение в газетах: Гаврила из принципа в сарае эрзац-герцога убил (Гаврила Принцип в Сараево убил эрцгерцога).]. А что, могут быть другие толкования?
        Великий князь Алексей набычился, шагнул вперёд:
        - То есть ты провокацию решил устроить, а со мной не то что посоветоваться - даже в известность не счёл нужным поставить, так?! - Он задохнулся, покраснел… - Я тебе что?! Я тебе кто?!!
        - Ты мне? - Ники окинул великого князя весёлым взглядом. - Ну, дядя… пока. Только я не понимаю: ты-то чего нервничаешь? Что война в апреле будет - тебе ещё на той пьянке в День Красной Армии сказали. Ты, кстати, подготовился? Хотя толку там от тебя… Ты свои броненосцы собрался в Дунай затолкать или ожидаешь высадку австрийского десанта в Царьграде?
        - Но провокация!.. - упорствовал генерал-адмирал.
        - А каким способом мы войну начнеём тебя-то с какого боку и в какую дыру ebiot? - не притворно удивился император. - Сиди на попе ровно и дыши по системе йогов, а то бегает, размахивает, матерится!
        - Это Альбертыч так пошутить решил, есличо! - Снова очень непонятно сказал Graf Rukavishnikoff.
        - То-то я смотрю - имена исполнителей такие знакомые![53 - Воислав Шешель, Слободан Милошевич и Радован Караджич - сербские политики времён Гражданской войны в Югославии. Бездоказательно обвинялись «мировым сообществом» в военных преступлениях против боснийских мусульман.] - почему-то смутился генерал-адмирал. - Вспомнил, правда, с трудом…
        - Вспомнил он! Имена вспомнил! - весело воскликнул Ники, но через пару секунд добавил знакомым ледяным тоном: - А вот про субординацию, дядя Лёша, ты забыл! Вернее так: забил! Но ничего, это я тебе сейчас напомню… - И заорал звучным командным голосом: - Махаев!!!
        Двери приёмной распахнулись, и в покои вбежал ординарец императора.
        - Братишка, не в службу - в дружбу: приведи своих стрелков человек пять! А вы, господин генерал-адмирал, слушайте мой приказ! - повернулся Ники к великому князю. - За грубое нарушение устава, за нападение на часовых, за необоснованное паникерство - десять суток ареста! Пока ещё - домашнего. Сдайте оружие!
        Замерев, точно мышка, Моретта смотрела, как входят в её покои лейб-гвардейские стрелки, как забирают у Алексея Александровича револьвер и кортик, как стрелки смыкаются вокруг арестованного и выводят его прочь… И всё это - в полном молчании. Ей вдруг вспомнился парад на Марсовом поле, когда вот так же молча уходили пленные…
        - Твоё велико, - раздался веселый голос Graf Rukavishnikoff. - Слушай, я тебя очень прошу: арестуй меня тоже. По-домашнему! Суток на пять, хотя бы. Я бы хоть выспался, да и с горняшками покувыркался…
        - Тебе, родной, домашний арест не положен, - отпарировал Ники. - Я тебя за аналогичные дела или на каторгу определю или сразу расстреляю… Кстати, а почему ты про ОМОН заорал? Ты же к нему никогда никаким боком или я чего-то не знаю?
        - Да просто как-то само собой выскочило… - растерянно пожал плечами Graf Rukavishnikoff. - Когда мой бизнес в девяностых прессовали, то пару раз маски-шоу приезжало. И вот почему-то запомнилось и сейчас наверх вылезло.
        - Удачно, блин, вылезло! - император сочувственно похлопал друга по плечу. - У меня самого мороз по коже прошел! Тоже как-то раз был случай, но… об этом лучше как-нибудь потом! - Никки оглянулся на жену и сразу прикусил язык. - Вообще весело мы женский праздник отметили! Почти как ты с «товарищем Кухулиным» мужской - устроили, blyad, секс-оргию на особо охраняемом объекте…
        Глава 5. Рассказывает император Николай II
        Э-эх, весна!.. Она даже на обычно хмурой и недружелюбной Балтике хороша! Есть в ней что-то такое… такое… Короче, эдакое. Как сказать - не знаю, но чувствую, что и кровь по жилам бежит скорее, и грудь дышит глубже, и жить хочется.
        Вагон наконец остановился, и я вместе с двумя лейб-казаками вышел на перрон. Ножки самодержавные промять. Закурил, огляделся…
        Так, взвод охраны, с пятью ручными пулемётами и одним станковым, уже развернулся веером перед вагонами. Причём, я уверен, с обратной стороны поезда то же самое. А по самому перрону якобы прогуливаются и покуривают господа офицеры из свиты. На их фоне я ничем не выделяюсь: ни ростом, ни комплекцией, ни обмундированием (абсолютно все одеты в зелёные мундиры лейб-стрелков), ни даже причёской - абсолютно все подстрижены «под ноль», или как здесь принято говорить «по-николаевски». Засядь где-нибудь поблизости вражеский снайпер, то ему пришлось бы выбирать цель из доброго десятка однотипных. Но поблизости супостату и не засесть - все окрестные «высоты», крышу вокзальчика и верхушку водокачки, плотно оккупировали мои собственные снайперы - как «дальнобойщики» с крупнокалиберными «Фузеями», так и «линейщики» с «Пищалями». И все они, включая «вторых номеров», буквально «процеживают» округу в оптические прицелы и бинокли.
        Да, с обеспечением безопасности моей персоны после приснопамятного покушения теперь всё очень и очень серьезно! Поэтому можно расслабиться по-настоящему, на самом деле подышать воздухом и размять ноги…
        А места-то, мать моя! Знакомые какие места! Вот же ведь!
        Прибалтика. Мне ли тебя не знать? Тут же вспомнилась безумная скачка за Мореттой, которую выкрали из Берлина. Дивный полк, с удивительно говорящим названием. «Закатальский»! Закатают тебя в этот полк и - всё! Прощай, карьера, прощай надежды, помыслы и чаяния. Выслужишь положенное, да так в отставку штабсом и уйдёшь. Так было… Теперь - не так. Теперь в Прибалтийском крае верховодит Волкобой, а с этим парнем не забалуешь! Особенно если вспомнить, куда я сейчас направляюсь. Теоретически - с инспекцией, практически… Запланирована у меня тайная встреча. На высшем уровне…
        Дело в том, что вот прямо сейчас «братец Вилли» в Мемеле[54 - Немецкое название г. Клайпеда.]. Хотя… Я смотрю на часы: нет, не прямо сейчас, а через сорок восемь минут Их Величество Кайзер Германской Империи Вильгельм II прибудет в крупный город и порт Мемель. А Их Величество Государь Российской Империи, то есть я, завтра поутру прибудет в имение своего ближайшего сподвижника и друга князя Васильчикова и, по примеру своего прадеда Александра I «Благословенного», остановится в городке Тауроген[55 - Сейчас город называется Таураге и входит в состав Литвы.], который настолько мал, что даже относится не к реестру городов империи, а к имению князя. Правда, в 1805 - 1807-м городок был ставкой императора Александра и важнейшим укреплённым пунктом на западе России, но те времена давно минули… Впрочем, в том же 1807 году во время наполеоновской оккупации Пруссии Мемель непродолжительное время вообще был столицей королевства. Я невольно усмехаюсь: вот так и рождаются легенды о неких местах с «особой силой»: без малого сто лет тому назад здесь находились русский и прусский владыки, и вот все повторяется
вновь. Помнится, тут даже какая-то Таурогенская конвенция[56 - Таурогенская конвенция - договор, заключённый 30 декабря 1812 года между прусским генералом Йорком и российским генералом Дибичем о взаимном нейтралитете в последние дни Отечественной войны 1812 года] была подписана. Ну, что же: значит, в здешнюю историю та конвенция войдет под номером «1». А вот та, которую мы подпишем с шурином в ближайшие дни - под номером «2».
        - Государь, пальцы обожжёшь, - негромко сообщает мне Махаев.
        Тьфу ты, холера! Папироса догорела до мундштука, а я и затянулся-то всего два раза. Ну и наплевать: сейчас в салоне докурю. Вот только вдохну ещё раз этот весенний воздух, от которого так сладко щемит где-то внутри…
        - Давайте-ка, братишки, в вагон. И пусть там махнут отправление…
        И снова императорский салон-вагон мерно покачивается на стыках рельсов. В такт ему покачивается посуда на столе, и мерно колышется в хрустальном графине любимый мною ещё в той, прошлой жизни крымский мускат. Вот отвлечься бы сейчас от всех-всех дел, да просто покемарить минут эдак пятьсот-шестьсот. А потом взять отпуск на пару месяцев и свалить в Крым или на Кавказ. Прихватить с собой Моретту, Мишкина, Димыча с какой-нибудь его очередной пассией и Егора с Филей, которых тоже обеспечить нескучными девочками. Полазить по горам, накупаться в море до одури, позагорать, поесть шашлычка или скажем султанки жареной вот с тем же мускатом. И гори оно всё огнем и ясным пламенем: эта политика, эти войны, эта промышленность, это земледелие!..
        - Государь, прибываем…
        Вот так и кончаются все мечты. Егор Шелихов, бессменный адъютант, ординарец и вообще - один из двух самых преданных моих людей! - бесцеремонно выдергивает из сладких грез.
        - Спасибо, Егорушка. Пойдём, пора…
        А на станции нас встречают… Нет, не так: нас ВСТРЕЧАЮТ!!! Теперь хоть отдалённо похоже на правду. Серж расстарался. Куча селянок в национальных костюмах с какими-то цветами, скорее всего - оранжерейными, в руках, куча селян со счастливо-дебильными лицами, пучки еловых и сосновых веток и громадный транспарант с аршинной надписью: «Добро пожаловать!». Разумеется тут же присутствует духовой оркестр, и «Встречный марш» несётся в небеса очумевшей вороной. Ага, а вон признаки того, какую службу возглавляет князь Сергей, свет, Илларионович: разбросанные по толпе неприметные такие мужички с цепкими взглядами. Молодец, Васильчиков: встреча - встречей, а Ordnung ist Ordnung[57 - Порядок есть порядок (нем.).]. Ну, и где же наш гостеприимный хозяин?..
        - Ваше Императорское Величество! Позвольте приветствовать вас на этой благодатной земле!
        Серега вынырнул, точно чёртик из коробки. Красавец! Мундир лейб-гвардейского гусара, полковником которого он стал совсем недавно, сияет орденами, даже саблю для такого случая нацепить не забыл. Ну а я тебе сейчас авторитета так докину - попробуй унести…
        - Серега, ты сдурел? Забыл, как ко мне обращаться? Заработался, что ли?
        - Государь, но я полагал, что при большом стечении народа…
        - Не понял? А народу я, что - не государь?
        И с этими словами я просто обнимаю его, похлопываю по спине. Тут в сторонке стоят всяческие господа, вот пусть и посмотрят: кто таков их сосед. А то я уже начал первые анонимки на Сержа да на Гревса получать.
        А вот это явно уронит авторитет Васильчикова в глазах «высшего света»: Сергей обнимается с Шелиховым и Махаевым. Ну, с другой стороны, это, пожалуй, и естественно: сколько раз они на тренировках друг дружку по полу валяли - не сосчитать. Вон, у Васильчикова до сих пор нос чутка на сторону смотрит - Филина памятка…
        Тем временем мы проходим к каретам. Серж тут же извиняется: дороги у них тут… а вернее - у нас везде! Такие у нас дороги, что автомобиль пройдёт с большим трудом… если пройдёт вообще. Нет, броневик Димкиного завода пройдёт, и ещё как пройдёт, вот только возить царя к себе в гости на броневике… Пожалуй, никто, кроме Димыча, на такой фокус в России не способен. Да и он не всегда, а только под веселое настроение. Так что мы едем в каретах, а конвойные - верхами.
        По пути я имел честь убедиться в правдивости слов Васильчикова: нам пришлось пересечь пару мостиков, которые еле-еле выдержали лёгкие, открытые фаэтоны. Мостики, правда, симпатичные, чем-то напоминают уменьшенные копии мостов через каналы Венеции, но уж больно они какие-то кукольные. Хрупкие, изящные, явно недавней постройки, но и всё. Все их достоинства на этом заканчиваются.
        - Сергей, ты хоть мостики-то к следующему моему приезду усовершенствуй.
        Он широко ухмыляется:
        - А стоит ли, государь? Вдруг - война, а по нашим дорогам даже легкую пушку не протащишь.
        - Любопытный способ обороны… Впрочем, у нас это издавна: ещё от засечной черты…
        Посмеялись все вместе. Затем Сергей принялся показывать места, где во время Наполеоновских войн стояли флеши, эскарпы и прочие земляные укрепления. Оказалось, что в те годы его поместье было натуральным укрепрайоном. Только я так и не понял: где же мой двоюродный прадедушка ухитрялся войска размещать? Наверное, солдатики так и жили в палатках. Эх, «городок наш полотняный, морем улицы шумят…»[58 - Слова из солдатской песни «Взвейтесь, соколы, орлами».]
        Зато в самом Таурогене - натуральная Первомайская демонстрация. Напополам с крестным ходом. Только тут я наконец рассмотрел, что костюмы обывателей как-то не сильно походят на литовские. У женщин нет ни обязательных передников, ни безрукавок, ни этих идиотских кокошников, или как там они называются?.. Забыл… Хотя, вернее, никогда и не знал[59 - Император имеет в виду намитку (nuometas), широко распространенный у балтийских народов женский головной убор.]. Мужчины тоже как-то обошлись без длиннополых кафтанов, жилетов и жёстких чёрных шляп. Обычные такие мужички, которых в любой деревне среднерусской полосы - двенадцать на дюжину.
        - Согласно приказу генерала Волкобоя! - отвечает Васильчиков на мой немой вопрос. - Местное население, уличённое в контактах с мятежниками и разбойниками, отправлено на освоение новых районов.
        Понятно. Всю эту милую публику, всех предков этих саюдисов и шаулисов[60 - Саюдис (лит. Sajudis, «Движение») - общественно-политическая организация Литвы, возглавившая в 1988 - 1990 гг. процесс выхода (отделения) Литовской ССР из состава СССР. Шаулисы - подразумевается образованный в 1919 г. «Союз стрелков Литвы» (лит. Lietuvos Sauliu Sajunga) - литовская военизированная организация, особое подразделение Вооружённых сил Литвы, призванное обучать гражданское население самообороне и вести партизанскую войну.] отправили на Транссиб. Ну, туда им и дорога: авось там и останутся. Нет, я вовсе не желаю им всем там обязательно передохнуть - хотя и это меня не сильно опечалит. Пусть строят дорогу, осваивают новые земли, смешиваются с местным населением. Но России нужно население, любящее всю Россию. Которое будет бороться за процветание всей России, без уклонов в национализм, трайбализм и прочие «-измы». А все эти аукшайты, жемайты, капсы и прочие занавики[61 - Названия литовских этнических групп.] никому не интересны. Кроме этнографов.
        А вообще-то совсем неплохо, что тут, на самой границе с Пруссией, меня встречают наши «рассейские» мужички да бабы. Одеты довольно прилично, и как-то не выглядят особенно оголодавшими… А ведь тут поблизости - Белоруссия. Белоруссия! Та самая Западная Белоруссия, которая от перманентного голода избавилась только после войны. Великой Отечественной, я имею в виду. Там, в моем прошлом-будущем эти мужички только в конце сороковых годов XX века раздышались.
        За всеми этими размышлениями проходит торжественная встреча, и вот мы уже сидим с Васильчиковым в его кабинете. Немного вина, засахаренные орехи, которые я так истово любил в своём далёком детстве, да и сейчас ещё в охотку могу добрых два фунта сгрызть…
        - Что передали с той стороны?
        - Государь, к встрече всё готово. Кайзер завтра с утра выезжает на охоту, а мы тогда же - рыбку половить.
        - В мутной воде?
        Князь Сергей не успевает ответить, как Махаев с готовностью рапортует:
        - Прикажи, государь, сейчас пошлём мужиков реку мутить!
        Смешно, вот только Филимон и Егор за время пребывания моими адъютантами и телохранителями пообтесались преизрядно, а потому в их наивность поверить у меня уже не получается. Так что это лейб-гвардии поручик Махаев шутить изволят…
        - Филя, Филя… Как тебе не стыдно, так не доверять князю? У него уж поди всем имением последнюю неделю всю воду в округе баламутили!
        - Что, Филимон, уели тебя! - рассмеялся Васильчиков, глядя на изумлённое лицо Махаева. - Вперёд наука: думай не думай, а государь тебя всё равно всегда передумает…
        Лицо Махаева приобретает странное выражение, а потом он вдруг выдаёт:
        - Тоже, наука. Это стрелкам и атаманцам давно известно. Вот некоторые другие ещё сомневаются! - И заканчивает твердо: - Так на то вы, Сергей Илларионович и поставлены, чтобы этих других вразумлять да на путь истинный наставлять!
        Завтрак перед «рыбалкой» подали с рассветом. Спасибо, Васильчиков ещё не забыл моих предпочтений, а потому завтрак вышел быстрым и сытным: хлеб, копчёное сало, солёная ветчина и чай. И вот мы уже отправляемся рыбачить. Все в бурках, чтобы с ходу не определить: кто есть кто? Двое лейб-конвойцев несут удочки, хотя, если честно, рыбачить я никогда не любил, не люблю и вряд ли когда-нибудь полюблю. Но маскировка должна быть: хотя в этом времени о папарацци ещё и слыхом не слыхивали, но шпионаж уже существует. И, подозреваю, существует он с тех самых пор, как впервые какое-нибудь племя неандертальцев готовилось поиметь некстати случившихся поблизости питекантропов. Нужно же было и количество бойцов противника сосчитать, хотя бы на пальцах, и выяснить, все ли противники вооружены боевыми палицами, или часть ополченцев так и ходят с охотничьими дубинками, и установить место, где вражеские силы встали лагерем, и определить, хорошо ли снабжены враги продовольствием, и ещё много-много чего.
        И памятуя об этом, вся рота моей охраны идет сейчас впереди нашей группки «рыбаков», реально широким бреднем прочесывая окрестности. Где ещё со вчерашнего вечера установили пулемётные гнёзда и рассадили снайперские пары.
        Ну-с, вот и речка… Интересно, а рыба-то в этой переплюйке вообще есть? Впрочем, для любого стороннего наблюдателя, рискни он приблизится хотя бы на версту, ситуация абсолютно понятна. У богатых свои причуды. Тем паче что мой папенька, безвременно погибший Александр Труа[62 - Alexander Trois - Александр III (фр.).], любил с удочкой посидеть, так что никто не удивится, что сын в папашу пошёл. Казачки поставили мне складной стул, ведро - типа для улова, и оставили меня на бережке. В одиночестве. Ага, значит, насадить червяка на крючок, поплевать на счастье…
        И тут с того берега доносится переливчатый свист. Вот и всё: гость прибыл…
        Глава 6. Рассказывает сотник лейб-гвардии Егор Шелихов
        Как наши засвистали, так я сразу с кустов выскочил и рядом с государем столик раскладной поставил. А Филька Махаев ещё один стул складной вытащил и тоже установил. Я ему рукой махнул: отходим, мол. На десять уставных шагов, как положено. А тут уже копыта слышны. С той стороны подъезжают двое…
        Первым на бережок выехал нашего батюшки-государя разлюбезный дружок и сродственник кайзер Вильгельм. А вторым - братец мой родный, Степан. Весь такой баский[63 - Баский - красивый, видный (старорус.).], в новом немецком мундире. Вот бы ему по станице по нашей в таком-то виде проехаться. Все б девки поумирали. Конечно, пока я б не проехал. Тогда б они враз ожили и снова поумирали. Хоть и высоко теперь Степан примостился, ан всё же не на нашей земле, не на русской. А я - вот он. Родине служу…
        Государь наш тем же часом встал и Вильгельму руку протягивает. Тот - долой с коня! - и тоже руку батюшке нашему жмёт. Потом обнялись, как родне и положено, да разом - к столу. А мы со Степаном рядом встали, тока чутка в сторонке. Не мешать чтобы.
        На столе - пусто, хоть шаром кати. Потому как государь наш да братец его названый сюда не пить-гулять приехали, а дела свои обсудить-рассудить. Да так, чтобы никто про то до времени не прознал…
        Государь наш смотрит на Вильгельма, ровно дырку в ём глазами проворачивает, да и говорит:
        - Значит, брат, этим летом ты собрался окончательно решить проблему под названием Франция?
        Говорит, ясно, по-немецки, да тока я уже давно по-ихнему мерекаю, так что всё мне понятно. Ну а ежели что и не пойму, так потом домыслить можно.
        Вильгельм только кивнул и рукой усы свои расправил:
        - Да, брат. И мы уже договорились с тобой, в прошлый мой визит.
        - Верно - Государь ему в ответ. - Но, Вилли, ты не считаешь, что с тех пор кое-что изменилось?
        Кайзер на стуле своём аж подпрыгнул, ровно не у стола сидит, а в седле, да на норовистом жеребце:
        - Как?! Что изменилось?! Неужели ты, брат?..
        А батюшка наш только рукой своей эдак вот махнул, ровно муху согнал:
        - Ты удивляешь меня, брат мой, Вильгельм. Неужели ты обо мне такого плохого мнения, что решил, будто я откажусь от своих слов? Нет, я не помешаю тебе покарать галлов. Но вот вопрос: согласятся ли галлы, чтобы ты их покарал? За последний год изменилось многое.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Моя разведка доложила, что французы полностью перевооружили войска первой линии винтовками Лебеля[64 - Император имеет в виду магазинную винтовку конструкции Лебеля Fusil d’Infanterie Mle 1886 под патрон с бездымным порохом 8?50R, принятую на вооружение французской армии в 1886 году.], и через месяц-другой закончат перевооружать вторую линию. Но даже сейчас все французы вооружены магазинками Гра-Кропачека[65 - Речь идет о винтовках системы Базиля Гра с магазином, разработанным Альфредом Кропачеком под патрон 11?59R с бурым порохом. Такие винтовки поступали на вооружение французских армии и флота начиная с 1878 года.]. А что у тебя? Господин Маузер купил у Рукавишникова лицензию на винтовку только в позапрошлом году, так ты что ж, за полтора года успел всю армию перевооружить? А патроны? Ведь вы не захотели принимать наш малокалиберный патрон «6,35х45 Ру», кому-то в твоём военном ведомстве показалось, что он слабоват… Поэтому «Пищали» вы делаете под свой устаревший патрон на буром порохе. Соответственно, и патронов у вас кот наплакал… И ручные пулемёты вы с таким патроном использовать не можете.
        Батюшка ему так спокойно выговаривает, а Вильгельм-то голову всё ниже и ниже опускает. Конечно, не нравится ему, что государь его ровно глуздыря-несмышлёныша уму-разуму учит…
        - Я надеялся, Ники, что ты мне поможешь…
        Государь только нос потёр, ровно что-то на переносье поправляет. Привычка у него такая: как разволновался - обязательно нос трёт. А потом спокойно так отвечает:
        - Помочь? Помочь - это можно… - Помолчал, а потом, эдак, с ехидцей спрашивает: - И какую же часть Франции ты мне за мою помощь отдашь? Правда, я как-то слабо себе представляю, что я с этой частью делать буду? Колонии французские мне без надобности - больно уж они далеко, а что ещё можно с тебя за помощь спросить? Деньги? Так, прости, Вилли, но ты не богаче меня. Не стану же я племянников раздевать…
        Кайзер сидит, молчит, только усы шевелятся. А то! Умеет батюшка-государь вопросики задавать. Сколько раз бывало: сидит у государя, скажем, на приклад, князь Долгорукий, али Николай Христианыч, али ещё кто из генералов. Говорят, говорят, говорят, а государь вроде как о чём своём размышляет - ровно как и не слушает. А потом вдруг - шарах! И вопрос в лоб: отчего ты, умный, порешил вот так, а не вот эдак? И - глядь! Сидит уже тот же Бунге, али их превосходительство Манасеин, потеет, и только рот молча открывает. Потом, ежели сообразит, что ответить, спорить начинают, а ежели нет, так государь только рукой махнёт: иди и подумай ещё. Вот и кайзер Вильгельм сейчас так же слова нужные ищет…
        - Ники, а чего ты бы хотел?
        - Хм-м… Вот это - деловой разговор. Ну, во-первых, мне нужно знать: о какой конкретно помощи ты меня просишь. Только в этом случае я могу решить, что станет эквивалентным возмещением.
        Ох, любит государь слова мудрёные вставлять. Сказал бы попросту: скажи, мол, чего просишь, а я тебе отвечу, чего за то с тебя спрошу. Хотя, верно, так и нужно: пущай Вильгельм запутается. Глядишь, чего и поболе выторговать удастся. И то сказать: родня родней, а добро-то у всех порознь.
        - Я просил бы тебя, мой дорогой брат Ники, - эка завернул! - Я собирался просить тебя, мой драгоценный брат, предоставить моим войскам ещё тысячу станковых пулемётов, двести полевых орудий «Московский лев», пятьдесят блиндированных мобилей вместе с экипажами, ещё хотя бы сто тысяч винтовок и пять миллионов патронов. Разумеется, я готов оплатить всё это по любой разумной цене.
        - М-да уж, - протянул государь насмешливо. - Есть в русском языке такая поговорка: «Губа не дура». Так вот, милый мой брат: у тебя губа не то что не дура, а просто-таки гений среди всех остальных губ. Теперь о том, что я реально могу тебе дать. Десять тысяч винтовок. Сто ручных пулемётов. Двадцать станковых. Две батареи тяжёлых полевых орудий и десяток броневиков. И не обижайся, - он примирительно поднял руку, - столько, сколько просишь ты - это примерно половина того, что есть у меня самого. И отдать тебе пятьдесят процентов своего оружия - прости, невозможно. Ну, кроме винтовок - этого у меня побольше. Но тоже еле-еле на свою армию хватает: на продажу, прости, нет.
        Ну, про половину, государь-батюшка прилгнул, но всё равно: знаю я, как у Ляксандры Михалыча на заводах трудятся. Пар из ушей идёт, а все со Стальграда только требуют: «Давай! Больше давай! Ещё давай!» Так что государь, ежели правду и не вполне сказал, но не от жадности: нету её в ём, аки в чёрте - святости! Так что не от жадности, а для пользы Рассее-матушке…
        Смотрю: кайзер прикручинился. Только недолго: государь его эдак по плечу хлопнул и говорит:
        - Не унывай, Вилли! Глядишь, к лету у нас кое-что из техники и вооружения освободится. Может, и подкинем тебе ещё чего.
        И вроде попустило кайзера - усы снова вздыбились, огонь в глазах появился.
        - Скажи, брат мой Ники, так что ты потребуешь за эту помощь?
        - Потребую? Брось, старина, какие могут быть требования между родственниками? - Государь-батюшка улыбнулся так широко, что я понял: сейчас кайзера начнут раздевать. Может, и не до исподнего, но штаны точно снимут. Дал государь знак Фильке Махаеву, так тот ему папку кожаную подаёт, а там стопка листов, на печатной машинке исписанных. Нетолстая, правда, стопка - где-то в полпальца. - Вот тут списочек у меня небольшой… Остров Корсика…
        - Зачем он тебе, кузен? - удивился кайзер.
        - Дык, братец Вилли, черноморские проливы мы захватили, оборону там построили. Теперь к нам в Чёрное море и мышь не проскочит… Хотя что это ещё за мышь водоплавающая? - Государь-батюшка коротко хохотнул. - Я хочу сказать, что в моём противостоянии с «лайми» пора переходить от обороны к нападению! А Корсика может выступать передовой базой Черноморского флота в западной части Средиземноморья. Есть просторная гавань Аяччо, куда влезет много корабликов. Они у меня маленькие, ты же знаешь… В плане защиты от вражеского десанта удобно - даже если англичашки где-то и высадятся, линия побережья там длинная, то до моей базы им придётся топать несколько месяцев - нормальных дорог на острове почти нет.
        - Хорошо, кузен… - осторожно сказал кайзер. - Я согласен. Но тут есть один момент: захватывать Корсику я даже не планировал.
        - А ничего страшного! - широко улыбнулся государь-батюшка. - Ты мне после победы над лягушатниками соответствующую бумагу выправь, а захватить мы этот островок сами захватим, не перегреемся.
        - Что-то ещё, Ники?
        - Да, сущие пустяки уже, после Корсики - остров Новая Каледония и Французская Гвиана. Крохотные кусочки земли где-то в ебенях. Климат там - говно, не для белого человека.
        - Так зачем они тогда тебе, Ники? - Брови кайзера, как мне показалось, просто застыли в верхнем положении - настолько его удивляли просьбы государя.
        - Знаешь, с детства мечтал об островке в южных морях! - Государь мечтательно закатил глаза. - Ты книжки про пиратов читал? Роман «Остров сокровищ»?[66 - «Остров сокровищ» (англ. Treasure Island) - роман шотландского писателя Роберта Стивенсона был опубликован в 1883 году, и юный Николай вполне мог его прочитать.]
        - Э… нет! - совсем растерялся кайзер. - Кто автор?
        - Прогрессивный шотландский писатель Роберт Стивенсон! - укоризненно сказал государь. - Стыдно, мой друг, не знать классика мировой литературы!
        Я припомнил, как эти «замечательные места» государь с Ляксандром Михалычем обсуждали: про пиратов даже и не вспоминали! Зато светлейший граф как бы невзначай сказал, что на Новой Каледонии, помимо того, что там можно разместить базу ВМФ, с которой замечательно контролировать юг Тихого океана, есть уникальное месторождение никеля. Вывозить оттуда руду обойдётся гораздо дешевле, чем тот же никель у нас в Сибири добывать. А в Гвиане, где климат и правда говно - почти сплошь джунгли и малярийные болота, - тоже можно базу ВМФ разместить, с которой контролировать центр Атлантики.
        - Ну, ладно… - осторожно кивнул кайзер. Он понимал, что государь его дурит, но не мог сообразить как? - Что ещё, кузен?
        - Да, ерунда осталась! - рассеянно ответил государь, перебирая листки бумаги. - Даже неудобно с такой фигней к тебе обращаться, могли бы решить на уровне министров иностранных дел.
        Кайзер, начиная уже догадываться какую игру ведёт государь, максимально насторожился - усищи так и вздыбились!
        - Прошу тебя, кузен Ники, скажи мне, не будем министров беспокоить!
        - Да вот! - Государь-батюшка сделал вид, что наконец нашёл нужную бумагу. - Полуостров Бретань. Там, как мне докладывали, даже и не французы живут - почти всё население говорит на бретонском языке.
        - И это самый удобный плацдарм для контроля за северной Атлантикой! - встрепенулся кайзер.
        - Верно молвишь, братец Вилли! - Голос государя стал медовым. - И самый удобный плацдарм для нападения на Англию! Ведь это я с ней воюю, а не ты!
        Кайзер набрал в грудь побольше воздуха и на выдохе решительно сказал:
        - Боюсь тебя разочаровать, кузен, но на такой дар я не готов!
        - Вот, знаешь ли, братец Вилли, и мне две батареи гаубиц и десяток броневиков отдавать ужасно жалко - самому в грядущей войне пригодятся, - задумчиво сказал государь.
        - Целый полуостров в обмен на пару железок! - взвился кайзер.
        - Чего?!! - аж привстал со стульчика государь. - Как ты их обозвал? Эти орудия и бронированные мобили - настоящие шедевры технического гения моего министра науки! Скажи, что без них с лягушатниками справишься, и расходимся!
        - Э-э-э… Справлюсь, конечно, но с ними победа будет более полной! - немедленно включил заднюю кайзер. - Э-э-э. Давай обсудим, Ники, границы твоих владений на полуострове Бретань!
        И почали кайзер с государем спорить, да рядить: сколько земель во Франции может отойти в русское подданство. Вильгельм даже бузить раза два начинал, да у нашего государя-батюшки не забалуешь. Договорились в конце концов и на крупномасштабной карте, принесённой Филькой (государь-то её заранее припас!), границы начертили и своими подписями заверили. Також кайзер подмахнул и бумаги, по которым обещался передать нам Корсику, Новую Каледонию и Гвиану.
        Опосля отдельно обсудили планы войны и решили (уже на словах, бумаг не подписывая), что как, значит, кайзер, на Францию пойдёт, так тем же часом русское воинство на Австрию насядет. Слукавил тут государь - на австрияков-то мы собрались уже в этом месяце напасть, войска почти закончили сосредоточение, и полк графа Рукавишникова в полном составе под Варшавой стоит.
        В общем, уговорились они обо всём, только когда на моих знаменитых часах уже четыре пополудни прозвонило. Тут государь встал и рукой нам махнул:
        - Егор, Степан! Идите сюда! Да, Егорка, спроси там чего пожевать, а то жрать охота - спасу нет!
        Ну, тут уж все засуетились, забегали. И наши, и немецкие. Наши быстренько ухи котел притащили, кислицы там, чесночку молодого - известно, что государь простую еду прежде всего уважает. Ну, и очищенной на стол выставили: какая ж уха, да без очищенной? Тем более что водка-то это новая - его сиятельство Ляксандра Михалыч Рукавишников давеча три ящика привёз - подарок, грит, от товарища Горегляда, первая в мире водка на спирте-ректификате, называется «Столичная». Мягкая, зараза, как водица…
        Кайзеровские парни, ты глядь, - косулю волокут. Уже стал быть освежёванную. Тут же костерок, да над углями давай мясо печь. Чудные они всё ж, немцы: мясо пивом поливают. Нет бы, мясо зажарить, а пиво уже потом в себе залить. Чудные…
        Выпили государь с Вильгельмом по первой, да и нам дозволили. Потом и по второй, и по третьей… Государя верно с устатку и разобрало: обнял он кайзера эдак, по-братски, да и говорит ему:
        - Вилли, а ведь у меня к тебе ещё маленькая просьба есть. Так, не просьба - просьбишка…
        Кайзер ему в ответ:
        - Для тебя, дорогой брат, всё что угодно, - а сам облобызать государя норовит. Тоже, видать, развезло человека…
        А батюшка наш ему говорит заплетающимся языком:
        - Живет во Франции несколько сотен моих подданных. Преступников, сбежавших от правосудия. Лягушатники, уроды сраные, отказываются нам их выдавать. Мол, борцуны они с режимом. То бишь - с моей царской властью. Диссиденты, бля… Твари конченые… - На щеке государя аж слеза блеснула - настолько ему обидно было за тех «диссидентов».
        - Ты хочешь, Ники, чтобы мои солдаты их арестовали? Ты мне только список дай! В кратчайшие сроки после оккупации всех переловим и тебе в опломбированных вагонах привезём! - раздухарился кайзер, увидев страдания государя.
        - Не хочу твоих доблестных солдат такими неприятными делами занимать! Людишки те - говно редкое, пачкаться ещё об них… - Государь-батюшка смахнул одинокую слезу.
        - А как же тогда?.. - оторопел кайзер.
        - Вилли, брат, мой, очень тебя прошу: отдай этих выблядков… ну, вон, хоть князю Сергею. Он с ними поговорит, на путь истинный наставит. Пусть с твоими войсками несколько его офицеров пойдут. Ну, как несколько - десятка три-четыре. Они сами всех диссидентов приберут, твоих солдатиков не побеспокоят!
        Вильгельм только головой мотнул: согласен, мол. И тут же кто-то из свиты князя Сергея, кажись следак этот молодой, поручик Володька Ульянов ему бумагу подсунул, кайзер подмахнул не глядя. А поручик, которого государь-батюшка да Ляксандра Михалыч меж собой почему-то Лениным кличут, вмиг бумагу в папку кожаную сунул и канул в туман, только сапоги начищенные блеснули.
        И тут я мельком взгляд государев перехватил. Да за малым чуть не упал: взгляд у государя вовсе тверезый, да жёсткий такой, холодный. Ох, чует моё сердце, пойдут эти диссиденты путем истинным, да прямиком и в Сибирь… А может, и не пойдут - прямо там, на месте их и прикопают - и концы в воду - война ведь кругом, а на ней всяко бывает.
        Глава 7. Рассказывает мичман Иосиф Джугашвили
        Плотный ветер гнал волны по невысокой, радостно-зелёной весенней траве и растягивал полосатый конус «колдуна». На взлётно-посадочном поле пару часов назад выложили «против ветра» десятиметровыми белыми полотнищами посадочный знак «Т». Красно-белыми флажками отметили взлётную и технические позиции. Всё готово к испытаниям!
        Я ещё раз прошёлся по ВПП, ногами проверяя ровность полосы - всё было в порядке, ни одной кочки, ни одной ямки. Я знал об этом, но сейчас эта проверка служила средством успокоения перед самым главным делом моей жизни. Медленным шагом добрался до посадочного знака и обернулся: вокруг на целый километр никого, ближайшие ко мне люди копошатся возле аппарата на другом конце поля. Потянул ноздрями воздух…
        «Странно, - подумал я, - почему лётное поле всегда пахнет небом? Это чувствовалось в тот день, когда я впервые поднялся на планере… И во время прошлой войны, когда мы взлетали с палубы авианосца, запах неба, тонкий, чистый и будоражащий, перебивал резкий и терпкий запах моря!»
        Я посмотрел на копошащихся, словно муравьи, техников. Суета и беспорядок, творившиеся вокруг аппарата, на самом деле тщательно упорядочены. Вот большая часть людей прыснула в стороны от капота машины. Двигатель резко взвыл на высоких оборотах, и через пару секунд заработал ровно, на средней тяге. Ага, начали проверку и прогрев, значит, у меня есть ещё минут двадцать, как раз хватит на обратную дорогу быстрым шагом.
        Я отлично рассчитал время - рокот двигателя стих, когда до самолёта оставалось метров пятьдесят. Техники закончили подготовку, теперь моя очередь…
        - Господин мичман, все готово! - рапортует прапорщик Луцкий.
        Стройный мужчина лет тридцати только два месяца назад получил воинское звание, а до того трудился в Стальграде, в конструкторском бюро Вильгельма Карловича Майбаха.
        - Ну, Борис Иванович, пошли! - машу я рукой.
        Конечно, аппарат, который мне предстоит поднять в воздух, облизывал фактически весь экспериментальный цех, но… старшим техником за ней закреплён именно прапорщик Луцкий. Заказ армейский - значит, и проверочная команда от армии. А почему тогда лётчик-испытатель моряк? Почему я? Сам до сих пор не пойму, за какие такие заслуги пилотировать новейший аппарат, подлинный прорыв в авиации, доверили именно мне - я не отличался ничем особенным от других планеристов. Говорят, что на моей кандидатуре настаивали сразу двое: генерал-адмирал Алексей Александрович Романов, на флагмане которого я начинал служить вахтенным офицером, и граф Александр Михайлович Рукавишников, изобретатель, кажется, всего на свете - от эскадренных торпедоносцев до пишущих машинок. Как раз Рукавишников, полгода назад, после приказа о моём переводе в новую секретную часть, буквально за руку привёл меня к инженеру Горегляду и велел не отходить от Афанасия Петровича ни на шаг, пока не постигну все азы науки аэродинамики и смежных с ней дисциплин.
        Идем к машине, начинаем осмотр. Втулка винта, носовая колёсная тележка, плоскость, боковая стойка шасси, элероны, фюзеляж, оперение, переход на другую сторону, опять плоскость, вторая боковая стойка. Все рулевые поверхности я самым тщательным образом проверяю на плавность движения. Потом лезу под капот - двигатель совершенно чистый и сухой - ни одного потёка масла или топлива. Трубопроводы визуально целые, проводка в порядке. Последним делом заглядываю в кабину, смотрю на приборную доску: температура и давление масла в двигателе - норма, компас и авиагоризонт - норма, часики - тикают… Вроде всё в порядке.
        - Борис Иванович, давай журнал!
        Расписываюсь: «самолет принял». Не потому что не доверяю - так положено. Небо, знаете ли, небрежности и упущений не прощает. Три разбитых вдребезги планера в учебном полку и загипсованный от пяток до бровей мой приятель Сима Тер-Петросян тому яркое подтверждение.
        - Ну, удачи, мичман! - Беседовавшие в отдалении граф Рукавишников и инженер Горегляд подходят и жмут руку. - Удачи, дорогой ты наш Иосиф Виссарионович!
        Граф почему-то всегда произносит мои имя и отчество с какой-то особенной интонацией в голосе. Я даже раньше думал, что он насмехается, но ведь объекту насмешек не доверят испытание новейшей секретной техники, правда?
        Сегодня «отцы русской авиации», как их как-то раз назвал при мне генерал-адмирал (и вот он тогда точно над ними насмехался!) приехали посмотреть на первый полёт нашей машины. За их спинами приличных размеров толпа народу - почти все рабочие, техники и инженеры экспериментального цеха плюс свободные от караула солдаты и офицеры охраны. Все взволнованы и возбуждены. Сегодня весь наш многомесячный труд должен увенчаться триумфом - или оглушительным провалом. Да, уже неделю я гонял аппарат по полю, делал пробежки, подлеты, привыкал к виду земли из кабины. Но и только. А сегодня - первый полёт!
        Чуть в стороне стрекочет камерой барон Сергей Михайлович Рукавишников, родной брат Александра Михайловича, создатель всемирно известных синематографических картин «Император в октябре» и «Адмирал». После просмотра второй картины я, помнится, и принял решение записаться во флот. И не прогадал!
        Сейчас, если всё получится как надо, то Сергей Рукавишников снимет подлинно исторические кадры - полёт первого в мире настоящего самолета. «Р-1», то есть «разведчик первый». Моноплан с высоко расположенным крылом, с двигателем воздушного охлаждения типа «звезда», с чудовищной мощностью в триста пятьдесят лошадей! Это при том, что сейчас самый мощный двигатель на наземной технике - семидесятисильный на бронетранспортере «Вепрь». В просторной застеклённой кабине стоит всего одно кресло, но Горегляд упоминал, что «Р-1» сможет спокойно поднимать четверых человек, не считая багажа или боекомплекта.
        Я отчаянно волнуюсь, но стараюсь не показывать вида - всё-таки герой последней войны, кавалер ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия четвёртой степени! Причём орден мне сам император вручал! Правда, нас, награждённых тогда почти полсотни на приёме в Кремле было, но… Почему-то возле меня его величество задержался на несколько секунд, вглядываясь в лицо, а потом негромко сказал: «Похож!» На что стоящий за плечом своего племянника генерал-адмирал хмыкнул и пробурчал: «Это потому, что я приказал ему усы отпустить! Хрен бы ты, Ники, его узнал!»
        Устраиваюсь в кресле, которое установлено впереди слева - справа от меня будет сидеть второй пилот, или штурман. Сейчас там лежит принайтовленный к полу ремнями мешок с песком. Сзади ещё два мешка - и для центровки и для имитации полезной нагрузки. Общий вес пилота и груза - почти триста килограммов.
        За спиной - очередная новинка - парашют. Отличная штука для спасения пилотов, жаль у нас не было таких во время последней войны - минимум четыре пилота остались бы в живых. После испытаний на манекенах, я первым проверил это гениальное в своей простоте устройство, совершив прыжок с аэростата. А потом ещё двадцать раз… Граф Рукавишников тогда сказал очередную непонятную фразу (он периодически что-то такое говорит, будто невпопад): «Никто кроме нас!»[67 - «Никто кроме нас!» - девиз русских воздушно-десантных войск. Это Александр Рукавишников так ёрничает в своей обычной манере.].
        Перекрестившись, пристраиваю на приборной панели небольшую иконку. Увидев это, Александр Михайлович понятливо кивает и улыбается. Когда я проделал это при первой выкатке самолёта из ангара, перед самой первой рулёжкой, он очень серьезно сказал мне, что иконка на торпеде вполне может заменить подушку безопасности.
        Закрываю дверь, ещё раз проверяю приборы - всё в норме… На голову стальной шлем в матерчатом чехле, на шею - толстый трикотажный шарф, похожий на лошадиный хомут. На обоих предметах настоял лично Горегляд, сказав, что это убережет мою голову от удара, а шею от перелома. Ему виднее, наверное…
        Зачем-то неподвижно сижу несколько минут, потом неторопливо, по технологической карте, провожу процедуру проверки управления - поочерёдно кручу штурвал и жму педали. После каждого движения Борис Иванович, внимательно проверив обратную связь с рулевой поверхностью, показывает мне большой палец.
        Ну, ладно, вроде бы всё в порядке… С богом!!!
        - От винта!
        - Есть от винта! - Луцкий отходит к концу крыла и отмахивает рукой: всё в порядке, рядом посторонних нет.
        На планерах для запуска надо было прокручивать вал с пропеллером, а здесь… Семицилиндровая «звезда» ВД-3, сконструированная в КБ стальградского инженера Майбаха имеет воздушный запуск. ВД-3 - самое новейшее слово в двигателестроении, ни у кого в мире такого нет, и ещё долгие годы не будет! Пусть за границей возятся с ротативными двигателями, купленными в Стальграде за безумные деньги (я один раз невольно подслушал, как граф Рукавишников хвастался, что отбил этой продажей все затраты на их изобретение) - это тупиковый путь! А мы - впереди их всех будем!
        Пару раз качнул бензин в цилиндры, оттянул шарик на тросике привода воздушного клапана, нажал кнопку пусковой катушки… Винт сделал пару оборотов, ещё не остывший мотор пару раз чихнул и радостно взревел всеми своими сотнями «лошадок». Эх, какая мощь!!!
        Пару минут гоняю движок на всех оборотах… Да, техники только что его проверили, но лучше перебдеть! Температура и давление масла не скачут, а плавно растут. Норма! Поднимаю руку, Луцкий наклоняется, выдёргивает из-под колёс колодки. Отпускаю тормоз, выруливаю со стоянки, качусь к стартовой позиции
        Выкатился, встал на старте ровно, зажал тормоз… волнение почти прошло. Ручку управления двигателем выдвигаю на две трети вперёд - прожечь свечи, а потом резко отпускаю тормоз и толкаю газ до упора!
        Так, направление разбега держу ровно, потренировался на десятках предварительных рулёжек. Левую педаль слегка вперёд, чтобы парировать реакцию винта. Легкая вибрация постепенно становится более ощутимой - как бы не выглаживали ВПП, на ней всё равно остались небольшие неровности. Скорость растёт, на указателе уже пятьдесят… Слегка прибираю штурвал на себя - носовое шасси отрывается от земли.
        Смотрю прямо перед собой, чтобы не пропустить конца полосы, но при этом кошу одним глазом на указатель - скорость уже восемьдесят… Кажется, пора! На рулёжках я после семидесяти сбрасывал обороты, но сейчас…
        Нежно-нежно, плавно-плавно тяну штурвал на себя… Есть отрыв! Примерно пять секунд держу ровно, чтобы набрать скорость и снова тяну на себя - вверх, в набор! Всё, свершилось!!! Я лечу!!! Нет, это МЫ летим! Мы с нашим самолётом, с нашими рабочими, техниками, инженерами! С нашими, мать их, Рукавишниковым и Гореглядом!!!
        Земля очень резко и непривычно, не как на планере, проваливается вниз. Я набираю высоту по четыре метра в секунду! Мотор восторженно ревёт, карабкаясь в синее небо. Да, великий инженер Горегляд прав - «Р-1» спокойно может тащить вдвое больший груз! А значит, на него можно и пулемет поставить, и, чем чёрт не шутит, противокорабельную торпеду подвесить! Конечно, не такую большую, которыми мы английский флот топили, но и вдвое меньшей вражескому крейсеру должно хватить! А против пехоты противника необходимо как-нибудь переделать ручные гранаты - чтобы их можно было не руками метать, а к крылу подвешивать и… Дергать за тросик!
        Я представляю, что к цели с огромной высоты мчится десяток гранат! Да не маленьких ручных, а огромных, размером с артиллерийский снаряд морского орудия! Почти пятьдесят килограммов смерти в стальной оболочке!!! Ух ты!!! Хана вам, супостаты!!! Радостный смех сам рвётся из груди!
        Набираю почти четыреста метров… Так, пора возвращаться из мира мечты в мир реальности! Про сбрасываемые с самолёта снаряды я потом с Александром Михайловичем поговорю…
        Пятьсот метров, РУД[68 - РУД - ручка управления двигателем.] на себя, обороты на две трети, первый разворот, крен, скорость немного падает, выравниваюсь, глядя на «авиагоризонт», подрабатывая одновременно штурвалом и педалями. Картушка магнитного компаса, со смешным названием «бычий глаз», подрагивает, но исправно отмечает изменение курса. Отлично, самолёт умеет маневрировать! Причём гораздо резче и уверенней, чем планер.
        А, ну-ка, ещё один разворот! Крен, падение скорости… И вот что-то новенькое: штурвал тянет вперёд! Но и такую реакцию предвидел гениальный инженер Горегляд: глядя на указатель скольжения, кручу ручку триммера. Нагрузка послушно исчезает! Знай наших!!!
        От второго до третьего разворота аккуратно пробую змейку, чуть вверх, чуть вниз - машина слушается штурвала предельно точно! От наступившей эйфории, от дикого восторга, я, внезапно даже для самого себя, начинаю петь военную песню, сочинённую нашим великим императором:
        Если завтра война, если враг нападёт,
        Если тёмная сила нагрянет,
        Как один человек, весь наш русский народ
        За свободную Родину встанет!
        На земле, в небесах и на море
        Наш напев и могуч и суров:
        Если завтра война,
        Если завтра в поход,
        Будь сегодня к походу готов!
        И ведь как Его величество, сочиняя стихи, умудрился предвидеть, что мы сумеем покорить не только море и землю, но и небеса?!
        Несколько раз пропев, а, вернее, проорав припев, я немного успокоился и огляделся. На траверсе уже открылся посадочный знак «Т». И хотя мне до зубовного скрежета хотелось сделать ещё один круг, но приказ графа Рукавишникова категоричен: один круг и посадка!
        Выложенная на поле белыми полотнищами фигура осталась сзади под углом в сорок пять градусов… Пора! Третий разворот, убираю газ до минимального, самолёт медленно опускает нос. Планирую, постепенно теряя высоту, двигатель остывает, начинает пофыркивать - слегка прикрываю створки жалюзи.
        Четвёртый разворот - мимо, но не сильно, доворачиваю. Кажется, что высоко иду, кошусь на указатель - так и есть, почти сто метров. Да, не рассчитал с непривычки, будет приличный перелёт - ещё прибираю газ, штурвал влево, правую педаль вперёд - скольжением сбрасываю лишних метров двадцать. Посадочный знак в середине левого бокового стекла - надо запомнить.
        Высота тридцать метров, пора решать, посадка или на второй круг. Решаю садиться - приказ Александра Михайловича не имеет двойного толкования!
        Штурвал от себя, подкрадываюсь к земле, иду почти горизонтально, до поверхности пара метров, убираю газ полностью, машину тянет вниз, штурвал толкаю вперед буквально на пару миллиметров… Толчок!!!
        Слева мелькают полотнища посадочного знака. Ещё толчок! Потом привычная по рулёжкам вибрация… Опускаю нос… Всё, сел!!!
        Жму на тормоз, почти остановился, на остатках инерции рулю к стоянке и, не докатившись до неё, останавливаюсь. РУД в ноль, мерный рокот двигателя смолкает. Конец полёта!
        Со всех сторон ко мне бегут люди, открывают кабину, вытаскивают, и начинают подбрасывать с криками «Ура!». Чувствую, как рубашка под лётной курткой холодит тело - она промокла насквозь! Наконец меня опускают на землю, но продолжают старательно хлопать по плечам. Да так, что там скоро будет сплошной синяк!
        - Смирно! - рявкает рядом офицерский бас.
        Радостные техники мгновенно вытягиваются и замирают. Слава богу, а то если бы каждый из них сумел бы «дружески» меня хлопнуть, то я бы, скорее всего, и не выжил!
        Мой спаситель от убийственных похлопываний граф Рукавишников неторопливо подходит по мгновенно образовавшемуся в толпе проходу и лихо бросает ладонь к фуражке.
        - Докладывайте, мичман!
        Я делаю два шага строевым, и тоже бросаю руку к виску:
        - Ваше высокопревосходительство! Испытательный полёт успешно окончен! Техника исправна! Замечаний нет! Доложил мичман Джугашвили!
        Внезапно Рукавишников обнимает меня и громко говорит:
        - Молодец! Орёл! Герой!!! Да у тебя, Иосиф Виссарионович, стальные яйца - я же видел, как ты при заходе промахнулся на полсотни метров, но сумел выправить ситуацию! Надо тебе, мичман, в честь этого события хороший позывной придумать! Что предложишь, Афанасий Петрович?
        Инженер Горегляд невежливо отодвигает графа в сторону, долго жмёт мне руку и медленно говорит, глядя в глаза:
        - Как насчет позывного «Сталин»?
        Глава 8. Интерлюдия. Где-то в Лондоне
        Неприметный, но явно довольно дорогой дом в хорошем районе Лондона, куда не смеют соваться босяки с окраин. Где вымощены не только тротуары, но и проезжая часть. Где недавно кто-то из соседей купил новомодную мотоколяску с двигателем внутреннего сгорания…
        В большой гостиной горел камин. Огонь красиво переливался в гранях хрустальных бокалов с кларетом[69 - Кларет - любое красное вино, сделанное за пределами Франции.]. Дымили ароматные гаванские сигары. В пухлых кожаных креслах вокруг стола из чёрного африканского дерева сидели шесть человек. Они не были владельцами корпораций (хотя имели огромные доходы) или первыми лицами правительства (хотя при встрече с ними здоровался за руку сам премьер-министр), не заседали в Палате Общин (хотя один из них имел наследственное кресло в Палате Лордов), не эпатировали публику броскими нарядами на ежегодных Королевских скачках, в общем, казались такими же неприметными (то есть не имеющими особых примет), как дом, в котором они часто собирались, чтобы обсудить насущные вопросы Британской империи.
        - Адмирал, мы хотели бы знать, как расходуются немалые финансовые и людские ресурсы, собранные, признаюсь, с большим трудом, как строится флот? - надтреснутым дискантом спросил полноватый мужчина, имевший ярко выраженные семитские черты лица, и остальные присутствующие согласно кивнули, подтверждая свой интерес.
        - Джентльмены, всё идет по плану и даже с небольшим опережением! - густым баритоном ответил довольно молодой мужчина, носящий на лице «фирменное» флотское «украшение» - сросшиеся с усами бакенбарды. - За прошедшее с момента катастрофы в Мраморном море время мы ввели в состав Гранд-флита уже четыре корабля первого ранга типа «Аннигилятор». Ещё четыре их систер-шипа[70 - В английском языке слово «корабль» - женского рода. Поэтому принято говорить про корабли одного проекта «систер-шипы», а не «бразер-шипы»!] спущены на воду и достраиваются «у стенки». Есть небольшая задержка с поставкой для них орудий главного калибра. Ну и всякой мелочи несколько десятков: миноносцы, корветы, канонерские корабли…
        - Вы всё-таки решили ставить на наши броненосцы орудия сверхбольшого калибра? - мягким вкрадчивым голосом уточнил сидящий возле самого камина худощавый мужчина. - Восемнадцать дюймов, если не ошибаюсь, а не хорошо себя зарекомендовавшие шестнадцатидюймовые?
        - Опыт боя у берегов Турции наглядно показал, что сила у того, чей калибр больше! - пожал плечами адмирал. - Я тогда командовал отрядом миноносцев, и прекрасно видел, как буквально от одного попадания чудовищных русских снарядов наши броненосцы получали несовместимые с дальнейшей службой повреждения. А три-четыре снаряда гарантированно отправляли их на дно! Мало того - уже после войны, когда наши водолазы обследовали утонувшие корабли, выяснилось, что довольно сильные повреждения броненосцы получали даже при близких разрывах - от мощнейших гидродинамических ударов расходились швы на корпусе, гнулись шпангоуты. И никакая броня не помогла! Так что… Мы теперь однозначно делаем ставку на сверхбольшие калибры. Я даже взял на себя смелость заказать в компании Армстронга орудия калибра двадцать дюймов!
        Адмирал немного приподнялся в кресле и обвёл присутствующих победным взглядом, словно эти чудовищные пушки уже сказали своё веское слово в морском сражении с восточными варварами.
        - Это всё замечательно, адмирал! - вяло, одними губами, улыбнулся бледный мужчина. Единственный из присутствующих надевший модный в этом сезоне шёлковый жилет цвета «бедра испуганной нимфы». - А что поделывают на своём флоте русские? Если мы за это время построили уже восемь броненосцев, то они…
        - Всего один, милорд, всего один! - торопливо ответил адмирал, делая такое движение, будто хочет встать и поклониться задавшему вопрос. Адмирал был ещё довольно молод и не так давно заменил безвременно покинувшего эту теплую компанию предшественника (того застрелил прямо на Пикадилли-стрит ирландский террорист), поэтому испытывал подсознательный пиетет перед некоторыми членами их маленького кружка - это были люди несопоставимого с ним, сыном захудалого дворянского рода, уровня… - И, видимо, у русских закончился запас их чудовищных корабельных пушек, поскольку на свой новейший броненосец они поставили всего лишь восьмидюймовки!
        - Зря радуетесь, адмирал! - рявкнул сидевший напротив моряка тучный джентльмен. - В тот раз русские преподнесли нам много неприятных сюрпризов! Так что когда они делают вроде бы глупый поступок - задумайтесь: может быть он умный, а глупы как раз вы сами, просто неспособные его понять!
        - Не кипятитесь, мой друг! - мягко сказал обладатель вкрадчивого голоса, обращаясь к толстяку. - Лучше скажите нам: почему курируемая вами промышленность задерживает выполнение заказов армии и флота?
        - Простите, сэр! Я не хотел никого обидеть! - стушевался толстяк. - Задержки вызваны тем, что на наши заводы и фабрики до сих пор нападают террористы из этой их «Ирландской республиканской армии». Нападают нечасто, небольшими группами, но всегда очень болезненно: выводят из строя дорогостоящее оборудование, иногда убивают ценных рабочих и инженеров.
        - Но мы же направили для защиты нашего производства огромные воинские контингенты! - вскипел высокий немолодой мужчина, обладатель прекрасной военной выправки и красного от давнего ожога лица. - Заводы сейчас охраняют все наши свободные полки! Кроме, пожалуй, гвардейских! И этого вам мало!
        - Генерал, этого мало не нам, а этим сраным террористам! - уныло сказал толстяк и сделал большой глоток вина. - Тьфу, гадость! Сэр, нет ли у вас чего покрепче, виски или бренди?
        - Конечно есть, мой друг! - своим вкрадчивым голосом ответил хозяин дома. - Адмирал, вы, как самый молодой из нас, сделайте одолжение: возьмите вон там в шкафчике… Да, да, в этом! Видите бутылку с непонятными буквами на этикетке? Налейте нашему дорогому другу! Это отменный бренди!
        - И мне плесните на пару глотков, адмирал! - попросил господин с семитской внешностью. - Впрочем, дайте-ка сюда всю бутылку! Нет, я не в личное пользование, а только посмотреть!
        - От вас, баронет, всего можно ждать! Вы, финансисты, готовы ободрать любого как липку! - небрежно пошутил хозяин дома. - И что вы там увидели на этикетке?
        - Это же русский бренди! - удивился баронет. - Правда, они сами называют сей напиток «коньяк». Да, действительно, очень неплох! - Финансист поставил бутылку на столик и отпил глоток из бокала. - «Шустовский»!
        Последнеё слово баронет произнёс по-русски без акцента. Присутствующие посмотрели на него с изумлением. Все, кроме хозяина дома - он номинально являлся дипломатом высокого ранга, но командовал разведкой Министерства иностранных дел и знал, что известный миллиардер, носитель титула «баронет»[71 - Баронет (англ. Baronet; традиционное сокращение Bart, современное Bt) - владелец наследуемого титула, выдаваемого (!!!) британской Короной за какие-либо заслуги или за большой денежный взнос. Практика возведения в баронетское достоинство была введена английским королем Яковом I в 1611 году для сбора денег в опустевшую казну - фактически тогда этот титул продавался. Баронеты традиционно презираются представителями старой аристократии, как выскочки.], представитель финансистов в их маленьком собрании, родился и вырос в еврейском «местечке» под Вильно[72 - Вильно - ныне город Вильнюс. В тогдашнее время - территория Российской империи.].
        - Да, интересный вкус… - кивнул толстяк, с удовольствием выпив полбокала. - Откуда он у вас, сэр?
        - Его прислал мне в подарок один русский… - Во вкрадчивом голосе хозяина дома послышались нотки некоей… ностальгии? - Он долго прожил здесь, в Лондоне… Исполнял обязанности неофициального переговорщика. Его фамилия - Ковалёв. Я провёл с ним весьма занимательную беседу, в тот страшный год, когда был захвачен Сингапур и бородатый русский пират грабил наши корабли и порты в Индийском океане… Помню, что Ковалёв переиграл меня во время встречи по всем пунктам и, мало того, раскрыл моё инкогнито, хотя я пришёл на встречу в гриме… Да, очень умный господин… Немудрено, что сейчас он работает в русской разведке начальником отдела аналитики. Уже в генеральском звании…
        - Прошу вас, сэр, давайте прервём сеанс ваших воспоминаний и вернёмся к насущным проблемам! - довольно резко прервал хозяина дома бледный мужчина и сразу стало понятно, кто является лидером в их компании.
        - Прошу прощения, милорд! - изящно наклонил голову дипломат. В его жесте не было и малой доли подхалимажа, выданной представителю аристократии молодым адмиралом - он давно вращался в высшем свете, и хотя и не имел титула, привык к общению с лордами. - Мы остановились на недостаточной охране наших заводов. Генерал, как это можно исправить?
        - Я… мне кажется… я боюсь, что наличными силами эту беду не преодолеть! - осторожно подбирая слова, сказал генерал, выпрямляясь в кресле, словно в седле боевого коня.
        - Боже мой! Наш генерал боится! - хихикнул лорд.
        Красное лицо старого вояки побагровело. Казалось - ещё пару секунд и старика хватит апоплексический удар[73 - Апоплексический удар - устаревшее название инсульта.].
        - Милорд, прошу вас… - успокаивающий голос хозяина дома слегка дрогнул. - Не стоит усугублять нашими ссорами и без того не очень хорошую обстановку. Генерал, успокойтесь, выпейте воды!
        - Лучше бренди! - прохрипел генерал, расстегивая крючки на белоснежном накрахмаленном воротничке. - Вот этого, русского!
        Адмирал торопливо плеснул «Шустовский» в первый попавшийся бокал и подал своему коллеге. Старик медленно, словно тёплое молочко, выпил полный фужер и довольно хмыкнул. Его лицо приняло «нормальный» оттенок - снова стало матово-красным.
        - Да, я боюсь! - хриплым голосом продолжил генерал. - И не стесняюсь этого чувства! Это нормально для человека - бояться! Но чем мы отличаемся от трусов - преодолением своего страха!
        - Да, да, я всё понял! - лениво ответил лорд. - К делу, пожалуйста, генерал: чего вам не хватает?
        - Мы и так держим чуть ли не по батальону солдат для охраны каждого военного завода, а комплекс заводов Армстронга охраняет целый полк! Но невозможно поставить по часовому через каждые десять футов! По уставу часовые должны находиться в зрительном контакте друг с другом - это примерно 150 - 200 ярдов. Небольшие группы террористов умудряются просачиваться через цепочку часовых. Или, пользуясь своим богомерзким бесшумным оружием, убивают наших солдат и всё равно проходят на территорию охраняемых объектов.
        - Хорошо, это вы перечислили проблемы! Неужели у вас нет методов для их решения? - спросил дипломат. - Вы же опытный военный специалист, придумайте что-нибудь!
        - Есть два пути решения этой навязчивой проблемы! - Генерал налил себе ещё русского бренди и залпом выпил полстакана. - Первый: вызвать из колоний лучших солдат! Объекты колониальной инфраструктуры и администрации постоянно подвергаются нападениям местных инсургентов-фанатиков. И даже на сами лагеря наших колониальных войск случаются частые атаки. Поэтому наши бойцы и офицеры, служащие в этих горячих местах, весьма поднаторели в охране собственного имущества и жизни.
        - Но если мы снимем из этих, как вы выразились, «горячих мест», солдат, то кто будет охранять помянутые вами «объекты инфраструктуры» - а это мосты, железные дороги, акведуки, склады колониальных компаний? В них, между прочим, огромные деньги вложены! - возмутился финансист.
        - Лучше потерять что-то там, чем здесь! - упрямо поджав губы, ответил генерал, и лорд кивнул, соглашаясь с этой мыслью.
        - Баронет, там нет крупных заводов, на которых можно создать или починить какое-либо оружие, даже лёгкое стрелковое! - вкрадчиво сказал финансисту дипломат. - Нам нужно всего пару лет на восстановление армии и флота, а потом все занятые на охране объектов вернутся на свои места. Не думаю, что инсургенты порушат в колониях много всего. Просто не успеют! Да и не всех солдат мы оттуда забираем! Генерал сказал: только лучших! Это всего несколько тысяч! Верно, генерал?
        - Именно! - устало кивнул старик. - Всего несколько тысяч. Да, наверное, они на весь срок и не понадобятся - обучат наших деревенских болванчиков нормальной караульной службе и уедут обратно!
        - Ну, хорошо, на таких условиях я согласен поддержать сей проект! - успокоился финансист. - Но вы говорили, генерал, что есть ещё один путь решения проблемы постоянных терактов на наших заводах!
        - Да, говорил! И этот путь - ведение нормальной, чёрт возьми, нормальной контртеррористической работы нашими специальными службами! - рявкнул генерал. - Полтора года назад мы проголосовали за создание отдельного подразделения, призванного противостоять всей той напасти, что несли русские!
        - Да, верно! - кивнул дипломат. - Мы, в пику русскому «Кей Джи Би» создали свой «Ар Эс Эс»[74 - Royal Security Service - Королевская служба безопасности (англ.) - сокращенно «RSS»].
        - Его руководителем был назначен принц Луи Александр Баттенберг![75 - Луи-Александр Маунтбаттен, 1-й маркиз Милфорд-Хейвен (ранее - принц Луи Александр Баттенберг) (1854 - 1921) - германский (Гессенский) принц, связанный с британской королевской семьёй. Морской адъютант при Её Величестве. С 1891 года - в военно-морской разведке, с 1902 г. - Директор отдела военно-морской разведки.] - после небольшой паузы, словно с трудом припомнив имя, сказал лорд.
        - И какие результаты действий этого «Ар Эс Эс»? - продолжил напирать генерал. - Чем они столько времени занимаются?
        - Погодите, генерал, сейчас разберёмся! - Наконец-то лорд ощутимо собрался, его поза с вальяжной сменилась на деловую, голос построжел. - Кто курирует Баттенберга?
        - Я, милорд! - поднял руку финансист. - Служба давно развернута и делает определённые успехи! Принц приходит ко мне с докладом каждую неделю.
        - Неужели им удалось заслать агентов на территорию России? - усмехнулся лорд.
        - К сожалению, все попытки это сделать - провалились! - виновато потупился финансист. - Но «Ар Эс Эс» смогла создать агентурные сети во всех граничащих с Россией государствах - это здорово помогает собирать о нашем противнике информацию, хоть и косвенную.
        - И это всё, чего они добились за это время? - прорычал генерал, грозно приподнимаясь в кресле.
        - Не кипятитесь, мой дорогой! - снова вмешался дипломат. - Полтора года для новой службы - почти что ничего! Они наверняка едва успели заполнить штаты сотрудниками. Я потому нашего ставленника Баттенберга практически не дергал. Просто ставки финансирования утвердил и назначил куратором уважаемого баронета.
        - Однако Баттенберг уже успел организовать покушение на русского царя! Браво! - Лорд лениво хлопнул несколько раз в ладоши. - Правда, покушение не удалось…
        - Это не он организатор, милорд! - поджал губы и отрицательно мотнул головой дипломат.
        - А кто?! - чуть ли не хором спросили присутствующие.
        - Немцы! - пожал плечами дипломат.
        - А они-то из-за чего? - удивился лорд. - Они же вроде бы дружат с этим исчадием!
        - Дружит с русским царем непосредсвенно кайзер Вильгельм! - пояснил дипломат. - А, к примеру, промышленники очень недовольны сей дружбой! Русские фабриканты во главе с Рукавишниковым, пользуясь поддержкой царя, выгнали немецких производителей и их товары со своего рынка. Так что… Обиженных на Николая в Германии хватает. К сожалению, выяснить кто конкретно заказал ликвидацию царя, нам выяснить не удалось - организатор, какой-то юный революционер-эмигрант, бесследно пропал после провалившегося покушения.
        - Пойман русскими? - уточнил баронет.
        - По всем признакам - нет! - снова мотнул головой дипломат. - Просто изчез. Или благополучно сбежал и залег на дно, или… ликвидирован группой зачистки. В общем, акция по устранению Николая была выполнена на довольно высоком профессиональном уровне. И не удалась только из-за самоотверженных действий охраны царя. Точно установлено, что охранники в буквальном смысле закрыли своего суверена своими телами от пуль. Ну и «Кей Джи Би» сработали, как всегда, отлично - за сутки вскрыли всю цепочку нападавших, вплоть до организатора. Который, повторю, пропал.
        - И сколько нам ждать, когда «Ар Эс Эс» развернётся в полную силу и начнёт проводить такие же акции? - спросил генерал. - Да тот же «Кей Джи Би» русские создали на пустом месте примерно за такое же время, и работать они сразу начали ударными темпами!
        - Да, верно! - поддержал коллегу адмирал. - Что уж говорить о другой русской спецслужбе - «Джи Ар Ю»! Мы и узнали-то о ней случайно, а она уже опутала своими сетями всю Европу и Британию!
        - Что ещё за «Джи Ар Ю»? - удивился баронет. - Как это по-русски? «ГэРэУ», что ли?
        - И как это расшифровать? - заинтересовался лорд.
        - «The Main Intelligence Directorate», - не очень уверенно сказал адмирал. - Простите, джентльмены, мы ещё очень мало знаем об этой структуре. Поняли только, что это вроде бы чисто военная разведка, в отличие от «Кей Джи Би» - службы безопасности.
        - Ага, я понял! - сказал баронет и даже заулыбался, радуясь своей догадливости. Дождавшись всеобщего внимания финансист неторопливо и с некоторым «смаком» снова произнёс по-русски без акцента: - Главное разведывательное управление!
        - Военная разведка, значит? - тихонько сказал генерал. - Мало нам было одной русской спецслужбы, так они ещё одну создали…
        - Джентльмены, я не хотел вам говорить, пока не проверю информацию, но… Ладно… Скажу сейчас… - с некоторой опаской произнес дипломат. - «Кей Джи Би» и «Джи Ар Ю» - не всё, что есть у русских. Один из моих агентов самого глубокого залегания донёс мне, что русский царь имеет собственную, руководимую лично им специальную службу. Чем она занимается и какие цели перед собой ставит - неизвестно. Об этом можно только догадываться по её названию: «Гэ Пэ У» - «Джи Пэ Ю» - «The main political directorate».
        - Обложили, ублюдки! - сказал генерал и грязно выругался.
        На несколько минут в гостиной наступила тишина. Слышно было только треск поленьев в камине и позвякивание хрусталя - участники совещания активно налегли на алкоголь, купируя сильный стресс, вызванный неожиданными новостями.
        - Так что будем делать, джентльмены? - выпив для успокоения нервов полную бутылку кларета, спросил лорд. На его бледных щеках наконец появился легкий румянец. - Империя не привыкла сдаваться варварам!
        - Придумать что-то экстраординарное в ответ на действия русских мы пока не можем! - осторожно подбирая слова, сказал дипломат. - Они, надо признать, опережают нас на несколько шагов. Единственное наше конкурентное преимущество - развитая промышленность. Этот козырь и надо реализовывать!
        - То есть - сидеть спокойно и наблюдать за событиями, как мы практически и делаем? - нахмурив брови, спросил лорд.
        - Ну, не совсем так, милорд! - отрицательно качнул головой дипломат и его голос стал ещё более вкрадчивым: - У нас есть несколько очень интересных и смелых проектов, способных удивить нашего врага! Адмирал, доложите о реализации «Проекта Т»!
        - Вот в этом проекте всё развивается отлично! - обрадованно вскинулся моряк. - Согласно последнему докладу - оборудование полностью готово, персонал обучен в достаточной степени! Если, как мы предполагаем, русские в этом году нападут на «старушку» Австрию, на море их ждет огромный сюрприз!
        Часть III. Возмездие
        Глава 1. Рассказывает штабс-капитан Александр Ульянов
        22 марта, едва земля здесь, на север от Кракова, просохла до такой степени, чтобы могла выдерживать вес тяжёлой техники, лейб-гвардии Лихославльский бронекавалерийский полк вошёл на территорию Австро-Венгерской империи тремя батальонными колоннами. Я со своим дивизионом самоходных орудий «Песец»[76 - САУ «Песец» представляет собой фактическую копию французского колёсного трёхосного САУ «Panhard ERC 90» (1975 года), только с пушкой калибра 76 мм в закрытой башне.] шёл в правофланговой колонне, которую лично вёл его сиятельство граф Александр Михалыч Рукавишников. Хозяин обронил в приватной беседе с бывшими стальградскими дружинниками, которые почти все сейчас занимали в полку командные должности: «Захотелось тряхнуть стариной, надоело на дворцовом паркете золочёнными шпорами звенеть!» Ну, наш славный командир - шутник-то известный: я, как его бывший секретарь, прекрасно знал, что во дворцах он бывает только на редких официальных мероприятиях, а всё время проводит или в ППД полка, или в Стальграде, спит по четыре часа в день.
        Нельзя сказать, что линию границы мы пересекли играючи - нет, пришлось нашей полковой артиллерии «разогреться» - полчаса неторопливой вдумчивой работы дивизиона «Московских львов» МЛ-20[77 - Данное орудие представляет собой копию 152-мм гаубицы Д-1 обр.1943 года. А почему оно получило индекс «МЛ-20» можно узнать из романа «Хозяин Земли Русской».] по дерево-земляным фортам Краковской крепости - и австрияки драпанули с позиций, как зайцы, бросая винтовки, ранцы, ремни и даже фляжки. Разведчики докладывали, что никакой сплошной линии обороны здесь не было - ударь мы тридцатью километрами левее - удар пришелся бы в пустоту. Не было у Остеррайха силёнок перекрыть шестьсот километров границы. Да даже более-менее массированную конную завесу поставить на таких расстояниях у них не вышло - самые ближние дозоры разделяли десятки километров.
        Но наша проблема была в другом - дороги! Как бы хорошо наша техника не ходила по полям и лесам, но залог быстрого наступления - дороги с относительно твердым покрытием! И только они! Ну, ещё и железная дорога, которая как раз через Краков идёт. И аккурат на Вену, до которой отсюда всего триста тридцать километров. Правда - по прямой. Ну, со всеми «загогулинами» - четыреста. А мы в прошлом году ходили в автопробег «Москва - Нижний Новгород» на те же четыреста километров - и справились всего за неделю! Хотя, конечно, войсковую операцию на чужой враждебной территории и пробег двух десятков броневиков и грузовиков по своей мирной земле - не сравнить. Однако кое-какой опыт скоростного передвижения автоколонной на большое расстояние мы получили.
        Сам Краков обошли по предместьям - нам нет смысла втягиваться в уличные бои - чистить город от остатков австрийских войск - дело линейной пехоты. За нами для этого и похожих целей два полка шли. Три бронепоезда во главе с легендарным «Железняком»[78 - Бронепоезд «Железняк» - первый бронепоезд Русской армии (в реальной истории не существовал), в 1888 году, в начале Гражданской войны с так называемым «Узурпатором» (великим князем Владимиром) склепанный буквально «из того, что под руку попалось» по проекту А.М. Рукавишникова и В.К. Майбаха.В присущей Рукавишникову ёрнической манере назван в честь легендарного участника реальной Гражданской войны - революционного матроса, анархиста Анатолия Григорьевича Железнякова, прославившегося разгоном Учредительного собрания и фразой «Караул устал!». Бронепоезд прозван мятежниками «Николаевским монстром», прошёл с боями от Лихославля до Тосно (где попал в устроенную англичанами засаду и был полностью выведен из строя).Бронепоезд имел на вооружении двенадцать пулемётов «Единорог» и два экспериментальных орудия калибра 130 мм (позже этими орудиями вооружались
черноморские броненосцы и эсминцы класса «Бешеный»). После подавления мятежа «Узурпатора» бронепоезд был полностью перестроен - уже не в спешке, а по специально разработанному проекту. Для снижения удельного давления на рельсы вагонам были добавлены четырёхосные колёсные тележки, была усилена броня, 130-мм пушки «Гром» заменены на 152-мм пушки «Молния» (в двухствольных бронебашнях, аналог которых позже устанавливался на крейсерах-рейдерах класса «Денис Давыдов»).], которые со своими тяжёлыми шестидюймовыми орудиями должны были стать главной ударной силой нашей войсковой группы, шли ещё западнее - по договоренности нашего государя с кайзером - через Силезию. Встреча с ними была назначена под Остравой через три дня.
        Как сказал на оперативном совещании накануне начала операции наш Хозяин, австрияки, даже узнав о предстоящей войне (а сосредоточение на западной границе Российской империи крупных войсковых соединений скрыть чрезвычайно сложно!), не сумели в должной степени оценить опасность и начали мобилизацию и развёртывание регулярных частей с большим опозданием. Поэтому какого-то внятного сопротивления на начальном этапе наступления можно не ждать. Да, быть, на всякий случай настороже, но какая-либо реальная опасность ждала нас только ближе в Вене - пока мы туда доедем, австрийцы худо-бедно, но успеют сосредоточиться.
        Вообще, как я заметил, в среде офицерского и рядового состава нашего полка царило весьма опасное шапкозакидательское настроение. Сказывалась уверенность в нашем техническом и тактическом превосходстве (что в принципе верно!) и опыт предыдущей войны с турками, когда мы делали с врагом, что хотели. Я доложил об этом Александру Михалычу, и он оказался солидарен с моей оценкой. Но ничего особенного поделать с такими настроениями в полку было невозможно. Только каждый день накачивать личный состав мантрами: Осторожно! Осторожно!!! Мы на территории противника! Случиться тут может всё, что угодно, ведь мы идем с «голыми» флангами! И через пару дней оторвёмся от своей линейной пехоты. То есть будем действовать абсолютно самостоятельно, в полном отрыве от основных сил.
        Первые дни мы наступали в совершенно тепличных условиях, как на маневрах, в полностью «безвоздушном» пространстве. Мало того - воздушная разведка докладывала, что такая ситуация будет продолжаться ещё долго, даже лихие пилоты планеров не могли установить зрительный контакт с противником. Похоже, что наши предвоенные прикидки, базирующиеся на данных агентурной разведки, оказались неверными - в них мы относили линию развертывания основных сил Остеррайха на сто километров южнее границы. Но ничего подобного до сих пор не обнаружили. И это сильно нервировало Хозяина. Он почему-то какого-то «редля»[79 - Рукавишников намекает, что было бы неплохо заиметь настоящего агента в австрийском Генштабе. Которым был в реальной истории полковник Альфред Редль (1864 - 1913) - начальник агентурного отделения разведывательного бюро генерального штаба. Был завербован русской разведкой под угрозой предания огласке его гомосексуальных связей. В течение десяти лет выдавал русскому командованию важные сведения из австрийского Генштаба.] материл. Причём, как я понял, это не живой человек был, а некий собирательный образ.
        В одном переходе от Остравы разведрота моего друга Ерёмы Засечного ушла вперёд на полсотни километров. Особой необходимости в этом не было - ведь примерно на эту дистанцию работали наши планеры. Но Хозяин велел Ерёме лично «пощупать за волосатые сиськи» гарнизон Остравы. Ведь воздушное наблюдение не могло точно определить количество солдат противника в городской застройке.
        И как в воду глядел, провидец наш великий: в городе сосредоточились аж три дивизии. При этом агентурная разведка предсказывала всего пару полков. Как-либо миновать город нашим бронепоездам было невозможно, поэтому пришлось обкладывать Остраву по всем правилам осадного искусства, разворачивать артиллерию и пехоту, ставить временный лагерь.
        Нельзя сказать, что Хозяин сильно расстроился нашей внезапной остановке. Как он сказал: во-первых, лучше бить врага в одном месте, а не ловить потом по всей стране; во-вторых, боевой технике после трёхдневного марша необходим профилактический осмотр и легкий ремонт; а в-третьих, требовалось получить от центрального командования свежую информацию о действиях наших войск на других операционных направлениях и разведданные о противнике. Связь с командованием осуществлялась по радио - Герц и Попов довели своё изобретение до размеров, когда оный агрегат смог поместиться в закрытом кузове «Захара». Однако сеансы связи, из-за необходимости установки высоченной антенны, приходилось устраивать только на длительных стоянках.
        Засечный удачно провёл разведку боем, взял три десятка пленных, в том числе даже майора, начальника штаба одной из противостоящих нам дивизий. И тот, после коротких моральных терзаний, сопровождающихся выразительной пантомимой Ерёмы (мой дружок такие зверские рожи корчил, что мы с Хозяином едва сдерживали смех, а австриец по-настоящему испугался!), выложил всё, что знал и о чём догадывался. По словам пленного выходило, что чуть дальше, на восток от Брно, нас будет ждать линия обороны (которую сейчас спешно готовят) с пятью полнокровными дивизиями и почти двумя сотнями пушек. А с юго-востока подходили ещё три дивизии, причём одна из них - венгерской кавалерии. Эти дивизии были объединены в корпус под командованием генерала Виктора Данкля.
        Офицеры, не участвовавшие досель в боевых действиях (пришедшие в полк после окончания Турецкой войны), от этих новостей заметно напряглись. А ветераны гвардейского бронекавалерийского, успевшие и с англичанами и с турками повоевать, - только усы разглаживали и хитренько друг с другом перемигивались. Перефразируя классика русской литературы: они не сомневались, что сумеют своими штыками порвать любые «чужие» мундиры!
        А вот наш командир Александр Михалыч Рукавишников, прогнав из палатки пленного и большинство своих (оставил только комбатов и одного ротного - Ерёму), призадумался.
        - С одной стороны, это, конечно, хорошо, что супостат сам в одно место собирается. Там нам его бить будет удобно - на нашей стороне артиллерия крупных калибров, а у них эти двести орудий - полевые гладкоствольные пушки с мизерной дистанцией стрельбы! - сказал минут через пять Хозяин. - Но, мать его, пять дивизий!!! И здесь три!!! Всех мы не поубиваем, большинство руки вверх задерёт! И что нам с такой толпой пленных делать? Охранять до подхода нашей линейной пехоты? Так они по плану только через десять дней до Брно должны дойти!
        - Так обойти их! - предложил начштаба полка подполковник Брусилов[80 - Брусилов Алексей Алексеевич (1853 - 1926) - русский и советский военачальник, генерал от кавалерии. В реальной истории он в описываемый период служил преподавателем кавалерийской езды в Петербургской офицерской кавалерийской школе. По сюжету романа «Господин из завтра» является начальником штаба лейб-гвардии Лихославльского кавалерийского полка с 1889 года, прошёл с полком всю Турецкую войну.]. - Что там за длина у этой оборонительной линии? Тридцать-сорок километров? Ну, без дорог, ну, медленно… Потратим лишних два дня, но ведь потом выйдем на оперативный простор! А там до Вены всего километров сто!
        - Не так всё просто, Алексей Алексеевич! Вы на карту посмотрите! - веско говорит командир дивизиона бронепоездов полковник Никитин[81 - Никитин Владимир Николаевич (1848 - 1922) - генерал от артиллерии, герой обороны Порт-Артура. В реальной истории в описываемый период служил в Инспекторском отделении Главного артиллерийского управления. По сюжету романа «Господин из завтра» служит на бронепоезде «Железняк» с 1888 года, прошёл на нём всю Гражданскую войну с так называемым «Узурпатором» (великим князем Владимиром), во время Турецкой войны - командир бронепоезда. С 1890 года - полковник, командир дивизиона бронепоездов (в который входили «Железняк» и однотипные с ним «Стальградец» и «Зверобой»). Кавалер орденов Св. Георгия 4-й ст.; Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом; Св. Анны 2-й степени; Св. Станислава 2-й ст.; Св. Станислава 3-й ст.]. - Австрийцы ведь не совсем идиоты - предполагаемая оборонительная линия левым флангом упирается в предгорья Судет, а правым - в реку Мораву. Для обхода - сложная местность! К тому же вы лишитесь поддержки моего дивизиона. А это, напомню, двенадцать орудий
калибра сто пятьдесят два миллиметра, бьющих на десять километров!
        - А что скажет самый младший по званию на нашем совете? - сказал Александр Михайлович и выразительно посмотрел на командира разведроты.
        Поручик Засечный глубоко вздохнул, машинально огладил усы (мне кажется, что Ерёма до сих пор не привык к тому, что давным-давно является офицером Русской армии, и теряется в присутствии больших чинов) и рассудительно сказал:
        - Наш полк, кроме темпа продвижения, ничего не теряет. Мы тут можем хоть до зимы в оборону встать - снабжаться будем по железной дороге, которую австриякам ни за что не перерезать - бронепоезда не дадут. Но, мне кажется… - тут Засечный на мгновение умолк и снова погладил усы. - Мне кажется, что мы забыли о нашем втором эшелоне! Там всего три полка - два на зачистке и один резервный. А ведь эти три австрийские дивизии, которые идут с юго-востока, вполне могут по ним ударить! А у линейной пехоты боевого опыта нет, я узнавал… Ни офицеры, ни солдаты в обеих войнах не участвовали…
        - Есть там обстрелянные офицеры, есть! - обронил Рукавишников, покачивая головой. - Но очень мало! И, как правило, на небольших должностях. А командиры полков и комбаты - действительно без опыта современной войны! Да и вооружение у пехоты… Не чета нашему! Да, все вооружены винтовками «Пищаль», да, в каждой роте - пулемётный взвод станковых «Единорогов». Но ручных гранатомётов нет, «Бердышей» нет, артиллерия устаревших систем на конной тяге. Но самое хреновое: носимый боезапас - на один хороший бой! Потому как там система снабжения - конными повозками. У них обозы на километры тянутся!
        В палатке наступило гробовое молчание - все присутствующие живо представили, что будет, если по этим трём полкам ударят три австрийские дивизии. Скорее всего, австрияки понесут большие потери от огня пулемётов и скорострельных винтовок, но гарантированно сомнут наших - разница в численности трёхкратная! А потом… Австрийцам будет открыта дорога на север - между Краковым и Люблиным только небольшие отряды наших тыловиков.
        - Ну, допустим, при таком развитии событий, глобальной катастрофы, я имею в виду захват австрийцами Люблина, Ковеля и выхода на подступы к Варшаве, удастся избежать - мы повернём обратно, быстро догоним противника и просто растерзаем его! - сказал Брусилов. - Но потери в пехоте будут очень большими. И про наступление, вероятно, вообще придётся забыть! Не погорячились ли мы, Александр Михалыч, уйдя так далеко в отрыв без надёжного обеспечения тыла?
        - Ну, кто же знал, что на нашем направлении будет действовать почти десяток дивизий! Разведка докладывала о двух-трёх, максимум четырёх! Мы бы их растрепали за пару дней, а пехота бы добила! - пожав плечами, сказал Рукавишников. - У австрийцев чисто физически не могло быть много полноценных соединений. Сдаётся мне, что их кто-то предупредил, и они успели провести частичную мобилизацию! Как бы не лепший кореш нашего любимого императора - кайзер Вильгельм…
        - А ему это зачем? - удивился Брусилов. - Мы ведь сейчас с немцами вроде как союзники?
        - Эх, Алексей Алексеевич, - вздохнул Рукавишников. - Вот мы с болгарами вообще вроде бы братушки, от осман их спасли, а они обе мировые против нас воевали. Что уж про немцев говорить! Которые оба раза, твари, такой террор на нашей земле устраивали… Нет, ну точно нас кайзер сдал: чтобы мы с австрийцами взаимно друг друга обескровили, а не в одни ворота!
        - Простите, Александр Михайлович, а… какие ещё две мировые? Что вы имели в виду? - спросил ошарашенный Брусилов.
        Да и мне в этот момент было жутко интересно: что же это за очередное откровение наш Хозяин выдал? Нет, ну явно он очень непростой человек! Если, конечно, он вообще человек!
        - Извините меня, Алексей Алексеевич, оговорился! - усмехнулся его светлость граф Рукавишников. - Что-то сморозил, сам не понял. Видимо, от усталости! Впрочем, довольно лирики! Нам сейчас очень быстро надо решить: что делать?
        - Предлагаю немедленно штурмовать Остраву! - решительно сказал Никитин. - Необходимо обеспечить свой тыл и открыть коммуникацию по железной дороге от Варшавы до Брно!
        - Поддерживаю! - кивнул Брусилов. - Иначе мы застрянем в позиционном тупике. А пока мы тут будем сидеть - австрийцы возьмут Люблин и замахнутся на Холм и даже, может быть, Ковель!
        - Ай, молодцы! - одобрительно кивнул Хозяин. - Ни шагу назад, ни шагу на месте! Начинаем подготовку к штурму! Алексей Алексеевич - на вас общий план атаки. Владимир Николаевич, начинайте пристрелку ориентиров! Корректировщиков на НП[82 - НП - наблюдательный пункт.] уже выдвинули?
        - Так точно, Александр Михалыч! - вытянулся Никитин. - Основные ориентиры они уже определили и нанесли на карту. Можно начинать пристрелку!
        - Господа, я вас больше не задерживаю! - сказал Хозяин и кивком головы отпустил офицеров. - Но когда мы шли к выходу из палатки добавил в спину: - А вас, господа Засечный и Ульянов, я попрошу остаться!
        Мы с Ерёмой развернулись и вытянулись по стойке «смирно», ожидая ценных указаний.
        - Для вас, друзья, у меня особое задание! Ну-ка, подходите к столу! - поманил нас пальцем Хозяин. - У вас самые мощные из всех мобильных подразделений полка. Причём укомплектованные исключительно ветеранами обеих войн. У Ерёмы двадцать броневиков с крупнокалиберными пулемётами, а у Саши двенадцать самоходок. Сила, прямо скажем, даже по меркам XXI века немалая! Что уж говорить о нашем патриархальном XIX веке! - при этих словах Рукавишников как-то особенно хитро улыбнулся. - Эй, Воробей!
        Из-за ширмы появился высокий худой парень - ефрейтор Николай Воробь`в, заменивший меня на ответственном посту личного помощника Хозяина. Паренек был очень непростой - снайпер экстра-класса, лично застреливший Узурпатора с дистанции в полкилометра. К тому же обладавший, по слухам, феноменальной памятью и способностями живого арифмометра.
        - Пиши приказ, Коля! - скомандовал Рукавишников, и Воробей, привычно пристроившись на углу стола, достал портативную пишущую машинку и вставил в нее три чистых листа бумаги, проложив их копирками.
        - В целях нейтрализации угрозы флангового удара и прорыва неприятельского корпуса под командованием генерала Данкля,
        ПРИКАЗЫВАЮ:
        Первое: создать особую тактическую группу. Сокращенно ОТГ.
        Второе: Определить в состав ОТГ:
        - разведывательную роту,
        - дивизион самоходных пушек,
        - взвод материально-технического обеспечения,
        - ремонтно-восстановительный взвод.
        Третье: Назначить командиром ОТГ штабс-капитана Ульянова.
        Четвёртое: Поручить ОТГ установление огневого контакта с неприятельским корпусом генерала Данкля. Обязать ОТГ преследовать корпус Данкля, не вступая с ним в затяжные бои. Наносить противнику огневое поражение имеющимися средствами с большой дистанции. Всемерно способствовать задержке марша корпуса Данкля.
        Пятое: Не вступать в ближний бой! Беречь людей, матчасть и боеприпасы.
        Шестое: Контроль за выполнением данного приказа оставляю за собой.
        Всё! Дата, подпись!
        Отстучав, Воробьёв достал из машинки бумагу, быстро проверил текст приказа на предмет ошибок, а копии на читабельность, проставил номера, заглянув в «Журнал приказов», приложил ко всем трём листкам полковую печать и протянул их генералу Рукавишникову.
        Хозяин, в свою очередь, тоже быстро просмотрел текст в поисках ошибок, удовлетворённо хмыкнул и расписался. Один из экземпляров он передал мне, остальные вернул Воробьёву.
        - Итак, други мои верные, вы всё слышали! Но всё ли вы поняли?
        - Наша задача - максимально притормозить продвижение корпуса Данкля! - сказал я, после небольшой паузы. - Но задача на разгром или нанесение противнику больших потерь нам не ставится.
        - Верно, Саша! - с довольным видом кивнул Хозяин. - Вы должны мертвой хваткой повиснуть на этом сраном корпусе, терзать его изо всех сил, не давать ему двигаться в какую-либо сторону - что к нам, что в направлении наших пехотных полков. А сколько вы в процессе выполнения приказа поубиваете австрияков - неважно! Главное, чтобы этот хренов Данкль застрял на одном месте! Вы же талантливые парни, так изобразите прибытие всего нашего полка! Напугайте австрийцев до усрачки! Так, чтобы они в чистом поле окопались и сидели на жопе несколько дней! А за это время мы возьмём Остраву и прорвём оборонительную линию у Брно. И тогда уже займёмся Данклем. Да, про быстрый марш на Вену придётся забыть, но нам сейчас не до жиру! Быть бы, как говорится, живу! Вопросы есть?
        - Никак нет! - синхронно проорали мы с Ерёмой.
        - Ну, тогда по машинам, соколы мои! - Рукавишников встал и по-отечески обнял обоих. - И смотрите там у меня: не геройствуйте без необходимости, под пули не подставляйтесь! Врагов много, а вас, красавцев и умниц, у меня всего-то пара десятков! Войнушек на нашем веку будет ещё много!
        Глава 2. Рассказывает прапорщик лейб-гвардии бронекавалерийского Лихославльского полка Алексей Пешков[Алексей Пешков - настоящее имя писателя Максима Горького.]
        (ОТРЫВКИ ИЗ РОМАНА АЛЕКСЕЯ ПЕШКОВА «ОТЕЦ»)[84 - Романа «Отец» в реальности не существовало, это фантазия авторов «ГиЗ».]
        Рёв моторов далеко разносился по окрестностям, распугивая лесную живность. Вот рыжей молнией по стволу дерева мелькнула белка. Пугливые пятнистые олени унеслись в чащу. А на грунтовой дороге показались хищники - стальные, четырёхколёсные, с наклонной броней. Из башен торчали смертоносные жала крупнокалиберных пулемётов. Никаких опознавательных, кроме тактических номеров, на пятнисто-зелёном камуфляже не было. Но и без этого понятно, что броневики - русские. Других на всей земле не найти - не сообразил ещё никто такие машины делать, кроме Александра Михайловича Рукавишникова.
        Новые бронеавтомобили «Медведь» относились к усовершенствованному варианту той легендарной модели, которая впервые приняла участие в подавлении мятежа недоброй памяти Узурпатора, великого князя Владимира Романова. С одного из тех броневиков коронованный император Самодержец Всероссийский Николай II принял покаяние «заблудших душ», «отщепенцев» на Марсовом поле в Санкт-Петербурге после победного завершения короткой, но кровавой междоусобицы.
        Но на сей раз всё же это были не обычные броневики, а модернизированные. После памятной засады под Лихославлем, когда два увязших в болоте «Медведя» были расстреляны из крупнокалиберных пулемётов, «Стальной король» светлейший граф Александр Рукавишников внедрил правило советских, как он говорил, танкостроителей: боевая машина должна выдерживать обстрел из своего же вооружения.
        Граф Рукавишников, о котором веду я своё повествование, не без основания гениален. Причём настолько, что во многих моментах окружающие даже и не разумеют, о чём он ведет речь. Взять хотя бы это чудное слово: «советский». Понятное дело, что происходит оно от слова «советоваться». Но кто такой «советский» не знал даже командир нашего артиллерийского самоходного дивизиона штабс-капитан Александр Ильич Ульянов.
        Тем не менее граф Рукавишников сказал, а инженеры Стальграда исполнили. Теперь новые «Медведи» имели круговую бронезащиту от 10,67-миллиметровых пуль башенных пулемётов «Единорог». Прогрессивным был и цельносварной корпус с уголками-накладками на стыках. Рациональные углы наклона также снижали вероятность пробития за счет рикошета. Конечно, и масса и габариты возросли, но за счёт более мощного мотора, задних сдвоенных колёс и полного привода подвижность броневика осталась на достаточно высоком уровне. Вы спросите: а почему обычный прапорщик так хорошо разбирается в технологии производства боевых машин? Так я как раз в механическом цеху Стальграда свою трудовую деятельность и начал! Это уж после я сначала в добровольную Стальградскую народную дружину вступил, где меня стрелять выучили, а после в полк записался.
        В разведывательной механизированной роте - четыре взвода по четыре «Медведя» и столько же могучих, а иначе и не скажешь, шестиколёсных бронетранспортёров «Вепрь». Штатные пулемёты у них полегче - «Бердыши» вместо «Единорогов», но зато за бронированными наклонными бортами сидят пехотинцы, поголовно вооруженные самозарядными карабинами Засечного. А это, почитай, те же «Бердыши», только облегчённые.
        Сильнее «Медведей» и «Вепрей» только самоходки, точнее - самоходные артиллерийские орудия - САУ «Песец». Трёхосные тяжёлые броневики с пушками в скошенных плоских башнях внушают даже не уважение, а благоговейный трепет. Никто и никогда ещё в мировой истории не ставил на такое подвижное шасси артиллерийские орудия! Пушки у них - мощные трёхдюймовые, а снаряды - самые разные: осколочно-фугасные, шрапнельные и самые страшные - зажигательные. Видывал я, как на полигоне от специально выстроенной деревеньки одни головешки остались. Стволы орудий, хоть и выглядят короткими, дают гарантированное поражение любой цели на дистанции до трёх километров! К тому же каждая самоходка имеет в лобовом листе пулемёт для ближнего боя в шаровой установке. Силища огромная!
        Светлейший граф Рукавишников, наверное, в шутку, называет САУ «Песец» колесным «танком». Зачем обзывать боевые машины бочками, точней на аглицкий манер - резервуарами, я так ума и не приложу… Ну да, Александру Михалычу виднее!
        Командует всем этим бронированным великолепием штабс-капитан Александр Ильич Ульянов, бывший секретарь-референт графа Рукавишникова. Они вместе с Еремеем Засечным были верными соратниками основателя легендарного Стальграда. Как-то раз Александр Ильич в разговоре на привале признался мне, что даже и не думал о карьере военного - родился в интеллигентной учительской семье. В отрочестве был скромным и тихим, а в юности начал мечтать о счастье народном. Позже даже в кружок социалистов-революционеров угораздило попасть. Кем бы он стал, если бы не случайная встреча в вагоне поезда со «стальным королем»? Наверняка бы уже Транссиб в кандалах строил. Аккурат после подавления мятежа узурпатора бывший (к счастью!) революционер Саша явился в университет для сдачи экстерном экзаменов. И не просто так явился, а в мундире подпоручика гвардейского полка с крестом Святого Георгия на груди. Бывшие, опять же, соратники по революционному кружку решили побить «пса кровавого режима»… Всемером… Так боевой офицер Александр Ульянов так их отделал, что трое юных «карбонариев» в больничку угодили с переломами рук и ног.
        Да, разоткровенничался тогда штабс-капитан, много мне разных интересных историй рассказал. Видимо, знал уже, что я литературным творчеством балуюсь, и нашёл во мне родственную душу. Помня заветы фельдмаршала Александра Суворова, Ульянов всегда ел из солдатского котла, наравне со всеми. Впрочем, в лейб-гвардии бронекавалерийском Лихославльском полку светлейшего графа Рукавишникова так было заведено с самого начала.
        А кем бы был я сам - прапорщик Алексей Пешков, командир первого взвода разведроты лейб-гвардии бронекавалерийского полка? Так бы и мыкался «в людях» как и привык с двенадцати лет: «принеси-подай, иди на хер, не мешай…» От такой серости и беспросветности волком взвоешь! Тем более, умудрялся я подмечать все несуразности русского мещанского быта и тяготился этой грязной серостью.
        Всё переменилось, когда Алеша - ваш покорный слуга, попал в Стальград. Вот оно - реальное воплощение грёз социалистов о городе будущего! И отнюдь не утопия. Рабочий день по десять часов, профсоюзы, которые труд простых рабочих защищают, заработки втрое-вчетверо выше супротив остальных по России! Условия жизни, если и не барские (а нам того и не надо!), но все ж позволяющие сказать: «Человек - это звучит гордо!».
        Причём, я так кумекаю: гордо не потому, что окромя человека на дне нашей жизни - в различного рода трущобах и ночлежных домах более ничего хорошего и нет вовсе. А оттого гордым чает себя человек, что он сам свой судьбе хозяин.
        Раньше-то как было: каждый день над рабочей слободкой, в дымном, масляном воздухе, дрожал и ревел фабричный гудок, и, послушные зову, из маленьких серых домов выбегали на улицу, точно испуганные тараканы, угрюмые люди, не успевшие освежить сном свои мускулы. В холодном сумраке они шли по немощёной улице к высоким каменным клеткам фабрики, она с равнодушной уверенностью ждала их, освещая грязную дорогу десятками жирных квадратных глаз. Грязь чмокала под ногами. Раздавались хриплые голоса, грубая ругань зло рвала воздух, а навстречу людям плыли иные звуки - тяжёлая возня машин, ворчание пара. Угрюмо маячили высокие чёрные трубы, поднимаясь над слободкой, как толстые палки. Вечером, когда садилось солнце и на стёклах домов устало блестели его красные лучи, - фабрика выкидывала людей из своих каменных недр, словно отработанный шлак, и они снова шли по улицам, закопчённые, с чёрными лицами, распространяя в воздухе липкий запах машинного масла, блестя голодными глазами. Теперь в их голосах звучало оживление и даже радость - на сегодня кончилась каторга труда, дома ждал ужин и отдых. День проглочен
фабрикой, машины высосали из мускулов людей столько силы, сколько им было нужно. День бесследно вычеркнут из жизни, человек сделал ещё шаг к своей могиле, но он видел близко перед собой наслаждение отдыха, радости дымного кабака и - был доволен…[85 - Цитата из подлинного романа Максима Горького «Мать».]
        А у нас, в Стальграде, всё по-другому. В цехах - светло и просторно, работает мощная вентиляция. После смены - извольте, горячий душ и мыло выдают без счёта. Рабочая спецовка - каждый день чистая выдаётся, отглаженная, хрустящая. Переоделся в раздевалке - и как барин, в шерстяных полосатых панталонах, плисовой рубахе и коверкотовом пиджаке идешь пропустить с устатку пару кружек пива в уютный местный кабачок. Денег здесь, на территории Стальграда, и не спрашивают - всё за счет отца родного. Главное - с хмельным не перебарщивать, ну так за этим твои собственные товарищи присмотрят. А если вдруг кто-то буянить вздумает (а таких случаев уже года два, почитай, не было!), то его вмиг стальградские дружинники утихомирят. В городке вообще полный порядок и благолепие - рабочие даже плеваться на мостовую стесняются - такая везде чистота.
        Ну а после кабака, кто куда отправляется - можно сразу домой, в общежитие, где комнатки всего на четыре койки (а у семейных свои отдельные квартирки!), можно в синематограф или библиотеку. Кто-то в вечернюю школу ходит, образование повышает, кто-то в профессиональное училище, чтобы квалификацию повысить. Лично я любил на курсы рукопашного боя ходить, что при штабе Добровольной стальградской дружины организовали. Ох, помню, гонял нас там мой нынешний ротный командир, а тогда простой работяга - Еремей Засечный.
        Детишки заводчан днем в специальном доме содержатся - называется «Детский садик». Там за ними воспитательницы присматривают - навроде барских гувернанток, только наши, русские, а не француженки или немки. Письму там учат и счёту, кормят за счёт Хозяина, на свежем воздухе выгуливают. А как подрастут детки, то им дорога в школу, а после - в профессиональное училище. Смотришь - к шестнадцати годам юный человек уже совсем самостоятельный, токарем или фрезеровщиком работает, неплохую заработную плату имеет.
        А все благодаря Хозяину - отцу нашему сердечному - Александру Михалычу Рукавишникову. Стал он светлейшим графом и генералом, но вышел-то из промышленников. И теперь только о счастье народном и радел.
        На новом месте-то я, в Стальграде, не оплошал: учиться пошёл, профессию получил, в заводскую Добровольную дружину попал. Заприметил там меня Хозяин и вызвал к себе - поговорить! О всей моей жизни расспросил, причём иногда во время этого разговора мне казалось, что Рукавишников про меня знает почти всё - даже имя и отчество деда-деспота без подсказки назвал. А в конце беседы пошутил, видимо. Глянул на меня и говорит: «Кто же тебя горьким назвал, сладкий ты мой?» Я в ответ и вымолвить ничего не смог.
        Определил меня тогда Хозяин по итогам, как он сказал, собеседования, во внутреннюю Стальградскую дружину - там военное дело изучали настоящим образом - учились стрелять из винтовок и револьверов, двигаться на поле боя, обороняться и нападать. После промежуточного экзамена меня в пулеметчики определили - уж очень метким я оказался. Страсть, как понравились мне эти машинки, и не за смертоубийственность прямо-таки адову, а как шедевр мысли инженерной. Конечно, изобрести такое - под стать не каждому. Хотя вот командир механизированной разведроты «Медведей» поручик Еремей Засечный - как раз из таких самородков будет. У нас в гвардии вся пехота, почитай, его карабинами вооружена, и нет для стрелков лучшего оружия: надежного, мощного и простого.
        Но куда лучше - мощный 10,67-миллиметровый башенный «Единорог»! Его я знаю до последнего винтика. Могу одиночным выстрелом попасть в консервную банку на дистанции в километр
        А гвардейцами мы стали, когда грянул мятеж Володьки-иуды - великого князя Владимира. Бои были тяжёлые - от нашей тогдашней роты, почитай, чуть больше половины уцелело. Довелось мне и с «красномундирниками»-англичанами схлестнуться. Скажу так: для моего верного «Единорога» работы хватало с лишком!
        Опосля нашей победы доверил мне Хозяин возглавить боевую группу для прикрытия важнейшей миссии, посланной на другой конец света - в Азию, для установления связи с нашими моряками.
        Ведь с ними какая беда случилась: пока полыхала в России гражданская война, вероломные британцы попытались захватить крейсерский отряд, которым командовал генерал-адмирал, великий князь Алексей.
        Его корабли британцы заманили в ловушку и под дулами тяжёлых пушек попытались вынудить к разоружению. Но недооценили сыны Туманного Альбиона крепость русского духа! Генерал-адмирал самолично возглавил десантный отряд и захватил город-крепость Сингапур! После чего его крейсерский отряд почти целый год воевал с англичанами по всему Индийскому океану и даже доходил до Мельбурна.
        Хотя ещё даже с пяток лет назад никто в России и не помышлял, чтобы бросить вызов самой Владычице морей, империи, над которой никогда не заходило солнце, стране, взвалившей на себя «бремя белого человека», несущей «цивилизацию» на штыках. Сипаи и масаи, афганские и персидские племена, народы Азии сполна ощутили прелести английской колониальной «цивилизации» - когда вооружённых копьями воинов «красные мундиры» расстреливали из огнестрельных ружей, картечниц, орудий. Когда непокорных кшатриев привязывали к стволам пушек и разрывали их тела на куски ядрами.
        Вот как раз в Сингапур, который наши моряки сделали своей постоянной базой, я тогда и отправился. Довелось и мне побывать на аудиенции с генерал-адмиралом… Два года прошло, я уже из нижних чинов в офицеры выбился, а до сих пор всё помню в мелких деталях, как будто вчера вернулся из похода.
        Вот так я и «вышел в люди»…
        Глава 3. Рассказывает генерал-адмирал Алексей Романов
        Эх, как приятно после вонючих тюремных казематов снова ощутить на лице освежающий морской ветер, насладиться видом солнечных бликов на бирюзовой поверхности волн! Как хорошо стоять на мостике идущего полным ходом флагманского минного крейсера «Бешеный», засунув зябнущие на прохладном весеннем ветерке руки в карманы кожаного реглана, и перебрасываться шутливыми репликами с командиром корабля кавторангом Николаем Оттовичем Эссеном[86 - Эссен Николай Оттович (1860 - 1915) - русский адмирал. В реальной истории - командир крейсера «Новик», а позже - броненосца «Севастополь» при обороне Порт-Артура. В 1909 - 1915 годы - командующий Балтфлотом. По сюжету романа «Господин из завтра» с 1884 года является одним из клевретов Николая Второго. «Отпущен» императором на флот в 1887 году. Принимал участие в захвате Сингапура и рейдах русской крейсерской эскадры по Индийскому океану. С 1890 года - командир флагманского корабля Черноморского флота минного крейсера (эсминца) «Бешеный».].
        Ну, насчёт вонючих тюремных казематов - это я шучу! Мой домашний арест прошёл в гостевых покоях Зимнего дворца (именно в мой собственный дом меня не отпустили). И просидел я «под замком» всего три дня. За это время меня навестили по одному разу: начальник морского генерального штаба контр-адмирал Оскар Викторович Старк[87 - Старк Оскар Викторович (1846 - 1928) - русский адмирал. В реальной истории во время Русско-японской войны - комендант Порт-Артура, командующий флотом Тихого океана.] (заменивший на этом посту адмирала Евгения Ивановича Алексеева[88 - Алексеев Евгений Иванович (1843 - 1917) - российский военный и государственный деятель, генерал-адъютант (1901), адмирал флота (1903). В реальной истории участвовал в ряде дальних плаваний, совершил три кругосветных похода, занимал должность наместника Дальнего Востока. По сюжету романа «Господин из завтра» с 1888 года занимал должность начальника штаба крейсерской эскадры, а с 1889 года - начальника Морского генерального штаба. В 1890 году «ушёл на повышение» - после окончания турецкой войны Николай Второй назначил его царем Болгарии, мотивировав
своё решение тем, что Алексеев является внебрачным сыном его дедушки Александра Второго (в реальной истории факт родства документально не доказан).]), его светлость граф Александр Михайлович Рукавишников, и начальник Главного разведывательного управления генерал-майор Виталий Платонович Целебровский (он же Альбертыч). Первый приходил строго по делам морского ведомства, второй - скрасить моё заключение парой бутылок коньяка и своей компанией, а третий - негромко, но очень чётко и внятно, а главное, аргументированно, с минимальным вкраплением нематерных слов, объяснивший мне (в очередной раз), что я не прав, постоянно перетягивая одеяло на себя в ущерб общему делу.
        Собственно, после визита Альбертыча меня из-под ареста отпустили. Как сказал Ники - под честное слово «старика». «Ладно, - подумал я тогда, - пора перестать «бычить», а то, похоже, прозвенел последний звоночек».
        Война с Австрий началась 22 марта. Наш флот в этот день с самого рассвета блокировал выход из Адриатического моря, подрабатывая машинами на самом тихом ходу (чтобы не сносило ветром и течением) на траверсе укреплённого города-порта Рагуза (Дубровник).
        В составе боевого отряда присутствовали три дивизиона минных крейсеров - по пять кораблей в каждом. Первым командовал я, вторым - Витгефт[89 - Витгефт Вильгельм Карлович (1847 - 1904) - контр-адмирал, видный теоретик использования минного вооружения. В реальной истории с 22.04.1904 г. - исполняющий обязанности командующего Тихоокеанским флотом. Героически погиб в морском сражении с японцами в Жёлтом море. По сюжету романа «Господин из завтра» Витгефт командовал одним из дивизионов минных крейсеров (эсминцев) во время боя с английским флотом в Мраморном море.], третьим - Макаров[90 - Макаров Степан Осипович (1849 - 1904) - русский флотоводец, океанограф, полярный исследователь, кораблестроитель, вице-адмирал, создатель русской семафорной азбуки, изобретатель минного транспорта, разработчик теории непотопляемости, пионер использования ледоколов. В реальной истории с 01.02.1904 г. - командующий Тихоокеанским флотом. Героически погиб в морском бою с японцами. По сюжету романа «Господин из завтра» командовал одним из дивизионов минных крейсеров (эсминцев) во время боя с английским флотом в Мраморном
море.]. «Бешеная стая»[91 - «Бешеная стая» («Бешеные псы») - отряд минных крейсеров (эсминцев) новейшего образца, использующих в качестве силовой установки корбуты (аналог дизельных двигателей) мощностью 18 000 л.с. (до модернизации). Вооружение: две поворотные четырёхтрубные торпедные установки калибра 510-мм, три 120-мм орудия «Гром» в бронированных башнях. Скорость - 28 узлов (до модернизации), дальность плавания - 6000 миль. Водоизмещение 1500 тонн; длина - 92 метра, ширина - 9,5 метра, осадка - 3,2 метра. Своё неформальное название «Бешеная стая» («Бешеные псы») получила из-за названий первых кораблей серии - «Бешеный», «Безумный», «Страшный», «Злой», «Дикий», «Смелый», «Грозный», «Ужасный» (больше половины перечисленных имен - вполне реальные названия боевых кораблей Русского флота).] - основная ударная часть флота, но были у нас и «большие добрые парни»[92 - «Большие добрые парни» (Big good boys) - на сленге американских моряков - линкоры.] - дивизия броненосцев под командованием Казнакова[93 - Казнаков Николай Иванович (1834 - 1906) - русский адмирал. По сюжету романа «Господин из завтра» во
время Турецкой войны командовал отрядом броненосцев. Именно на счёт его отряда приходится половина утопленных броненосцев английского флота во время боя в Мраморном море.]. Четыре «баттлшипа»: три старых корабля, герои Турецкой войны и боя с английским флотом: «Александр III», «Чесма» и «Синоп»; и спущенный прошлой осенью линкор нового типа «Георгий Победоносец».
        Помню, что были у меня идеи поднять, отремонтировать и поставить в строй что-то из утопленного английского «железа», там ведь только новейших броненосцев было восемь штук, да пять штук современнейших броненосных крейсеров. Но после обследования утопленничков водолазами, стало понятно - ремонту эти бедолаги не подлежат. Фугасные снаряды калибра 18 дюймов от наших артиллеристов и торпеды эсминцев, превратили красивые военные корабли в настоящие груды металлолома.
        Три наших героических «старичка» после Турецкой кампании снова подверглись модернизации - по образцу, предложенному в 1899 году реальной истории - с них срезали часть корпуса, сделав батарейную палубу верхней. Барбетные установки с короткоствольными 457-мм (18 дюймов) пушками полностью демонтировали, хотя они отлично себя показали в бою с англичанами. Но у них была относительно небольшая скорострельность, один выстрел в две минуты и совсем небольшая дальность стрельбы - всего 10 километров. Главным оружием стали новейшие 203-мм пушки с длиной ствола в 55 калибров, названные по аналогии с «Громами» - «Гроза». Они могли шесть раз в минуту стрелять на дистанцию в тридцать километров. Их установили в двух трёхорудийных башнях, расположенных на баке и полубаке (перед боевой рубкой и сразу за ней). Башни изготовили из стальградской гетерогенной цементированной[94 - Различают три основных типа брони: литая броня, катаная гомогенная, катаная гетерогенная броня. Последняя может быть двух типов: с закалкой лицевой стороны и цементированная. Свойства гомогенной брони одинаковы на всю глубину листа, а
гетерогенная броня имеет различную твёрдость лицевой и тыльной сторон (лицевая твёрже, но и более хрупкая). В целом при одинаковой толщине наилучшую стойкость будет иметь гетерогенная цементированная броня, затем броня с закалённой лицевой поверхностью, потом идёт гомогенная катаная броня, и самая «слабая» - гомогенная литая броня.] брони, что дало даже выигрыш в весе по сравнению с полноценной батарейной палубой. Противоминная артиллерия осталась прежней - 130-мм скорострелки «Гром» в казематных установках. Котлы на «стариках» всё-таки поменяли на огнетрубные, работающие на жидком топливе. Теперь корабли имели двенадцать тысяч тонн водоизмещения и на полном ходу могли разгоняться до 18 узлов. А их профиль стал ниже на несколько метров, что вкупе с «пиксельным» камуфляжем и отсутствием дыма из труб отлично маскировало «старые-новые» линкоры.
        «Георгий Победоносец» был моей гордостью - его построили по моему личному проекту. Мне удалось продавить его создание, хотя Димыч сопротивлялся до последнего - так ему не хотелось тратить время и ресурсы на строительство, как он выражался, «морально устаревшего утюга». Ведь наш прогрессивный изобретатель ратовал за конструирование быстроходных мощных линкоров, аналогичных амерским «Миссури» и «Айове». Именно их светлейший граф считал (и не без оснований!) технологической вершиной строительства линейных кораблей. Но данные боевые единицы выпускались американцами в середине сороковых годов XX века, когда техника и вооружение находились на недосягаемом для нас уровне. Правда, товарищ граф Рукавишников подгонял прогресс волшебными пинками и можно было надеяться, что нечто подобное «Миссури» он всё-таки соорудит. Лет через десять… Ну а пока мы будем вынуждены эксплуатировать «старичков» и продолжать осваивать «новичков» вроде «Бешеных псов». Было и кое-что ещё: в прошлом году на Николаевской верфи концерна «Кораблестроитель» заложили два броненосных крейсера в 6 тысяч тонн водоизмещением с турбинной
силовой установкой и 152-мм орудиями «Молния» (аналогичные ставили на бронепоезда) - настоящий технический прорыв, буквально революция в военно-морском деле. Крейсера предназначались для партизанских действий на коммуникациях вероятного противника (читай: Великобритании), поэтому головную пару назвали соответственно: «Денис Давыдов»[95 - Денис Васильевич Давыдов (1784 - 1839) - русский военачальник, генерал-лейтенант, герой Отечественной войны 1812 года, апологет партизанского движения и наиболее результативный командир партизанского отряда.] и «Александр Фигнер»[96 - Александр Самойлович Ф?гнер (1787 - 1813) - русский офицер, подполковник, герой Отечественной войны 1812 года, командир партизанского отряда. Среди партизанских командиров выделялся ярой ненавистью к французам, в отличие от прочих гусар-партизан, ведущих «благородную» войну, никогда не брал пленных, уничтожал противника различными изощрёнными способами, вроде поджогов бивачных стоянок, отравления источников воды, вёл снайперскую стрельбу из засад (использовал бесшумные пневматические ружья). Прекрасно владел несколькими иностранными
языками и мог, переодевшись во вражескую униформу, сколь угодно долгое время находиться среди врагов, изображая французского или итальянского офицера. Героически погиб возле немецкого города Дессау в 1813 году, во время наступления Русской армии на Францию.]. Боевые машины должны были получиться очень классными, со скоростью полного хода в 30 узлов, и мы запланировали сделать их штук десять-двенадцать.
        Однако до гипотетического спуска на воду аналогов «Айовы» мне и моим морякам надо было воевать на чём-то тяжёлом. Ведь «баттлшипы» - основная ударная мощь любого современного флота. Именно поэтому я настоял на постройке «Георгия Победоносца», пусть пока и в виде некоего «эксперимента». Димыч, тоже немало удивлённый успехами комендоров Казнакова в бою с англичанами, сказал: ладно, дадим тебе, Лёшка, корабль такой, какой ты хочешь. И если он себя проявит - построим ещё пару-троечку аналогичных. Вот так и появился на свет мой любимец: полное водоизмещение 14 тысяч тонн, длина 160 метров, ширина 17 метров, осадка 8 метров. Силовая установка аналогичная тем, которые стоят на старых броненосцах после модернизации, поэтому скорость, хоть и рекордная для любых аналогичных тяжёлых кораблей, но на мой вкус явно недостаточная - 22 узла. Броня могла отразить снаряд любой современной пушки любого калибра. Вооружение состояло из девяти все тех же 203-мм пушек «Гроза» в трёхорудийных башнях, расположенных строго линейно - как на линкоре «Гангут». Вспомогательная артиллерия - шесть пушек «Гром» калибра 130-мм в
одноорудийных башнях (аналогичных установленным на эсминцах типа «Бешеный»). В общем, кораблик получился на загляденье - самый-самый лучший в своем классе среди всех мировых флотов!
        Но я по привычке продолжал держать флаг на эсминце «Бешеный», уступив мостик «Георгия» адмиралу Казнакову.
        «Бешеные псы» тоже подверглись небольшой модернизации - стоящие на них «корбуты»[97 - Корбут - двигатель внутреннего сгорания, работающий на принципе воспламенения распылённого топлива от соприкосновения со сжатым разогретым воздухом - то есть аналогичный дизельному. По сюжету романа «Господин из завтра» дизельный двигатель за несколько лет до самого Рудольфа Дизеля изобрел инженер Александр Петрович Корбут из стальградского конструкторского бюро В.К. Майбаха.] форсировали до 22 тысяч лошадиных сил, что позволило довольно лёгким корабликам развить скорость полного хода в 33 узла. С такой «космической» скоростью здесь и сейчас по морю не бегал никто - даже начавшие появляться в разных цивилизованных странах моторные катера (с двигателями внутреннего сгорания, купленными в Стальграде).
        Ещё в нашей эскадре шли два новейших авианосца «Добрыня Никитич» и «Алеша Попович», несущие по тридцать планеров каждый. Корабли, хоть и назывались авианосцами, на «Энтерпрайз» или «Нимиц» нисколько не походили - их построили на базе корпуса и силовых агрегатов эсминцев типа «Бешеный», соорудив вместо артиллерийских башен, торпедных установок и надстройки закрытый ангар с большой полётной палубой сверху. «Взлётка» была приличных размеров - 100 метров в длину и 12 - в ширину. А ведь самому новому двухместному варианту дельтаплана с мотором типа «звезда» хватало для взлёта всего 30 метров и 20 метров для посадки. Явный перебор по габаритам, ведь на списанной в учебные суда плавбазе «Днепр» (носителе разведывательно-дозорных планеров) полётная палуба была в два раза меньше. Но в том-то и дело, что авианосцы «затачивались» под «настоящие» самолёты. Которые, насколько я знал, в данный момент проходили лётные испытания.
        С авиков постоянно взлетали и уходили в дозор отчаянные морские лётчики. Я бы ни за что не рискнул летать над морем на этой странной конструкции, изобретённой «по памяти» инженером Гореглядом. Над землёй я пару раз летал… Пассажиром! Но эти ребята… Да им после каждого обыденного полёта надо по ордену давать! Их нелёгкая и опасная работа давала нам видение обстановки до 70 километров вокруг. Никто не мог подойти к нам днём незамеченным.
        Поэтому приближение австрийского флота мы засекли своевременно.
        Радиостанции на кораблях работали исправно и новости «с фронтов» из Ставки командующего мы получали регулярно. И знали, что сербы и черногорцы, под шумок, решили отхватить себе по кусочку Австро-Венгрии. А чего? России можно, а лимитрофам нет? И доблестные «братушки» ввели свои войска на территорию сопредельного государства, даже не заморачиваясь объявлением войны. В частности, черногорцы нацелились на город-крепость Рагуза, который в моём времени назывался Дубровник. И захватили город после непродолжительного штурма, поскольку австрийских солдат там было мало и их моральный дух был низок.
        Однако австриякам почему-то такие телодвижения какой-то «шелупони» не понравились. И они решили отбить город. Для чего посадили пять тысяч пехотинцев и тысячу кавалеристов (с лошадьми) на семь транспортов (не специальных, понятное дело, а просто реквизированных для военных нужд «купцов»). Для прикрытия смелой десантной операции задействовали весь свой «могучий» боевой флот, базирующийся на Триесте. И ведь знали, «храбрецы», что мы в аккурат на траверсе Рагузы-Дубровника стоим. Но решили, что ночью проскочат. Ага, проскочат… С «бешеной» скоростью в семь узлов! Понятно, что боевые корабли могли дать полный ход и в 12 - 13 узлов, но общая скорость эскадры тормозилась транспортами.
        Воздушная разведка увидела противника в семь часов утра 25 марта, почти сразу после восхода солнца. До Рагузы австрияки не успели дойти всего-то миль пятьдесят, собираясь встать на днёвку за островами в Корчуланском проливе. И с наступлением темноты сделать рывок до города. И этот фокус бы у них получился, не будь у нас воздушного патруля. У пилотов которого был строгий приказ: уделять повышенное внимание именно району прибрежных островов.
        Понимая, что противнику никуда не деться, я приказал идти на сближение без изнасилования машин, на среднем ходу. А сам принялся обдумывать диспозицию будущего боя, пригласив к штурманскому столу офицеров штаба.
        - Ну, господа флотоводцы, какие будут предложения? - спросил я, оглядывая соратников. - Как будем супостата бить? Слово по традиции предоставляется самому младшему: жду от вас хорошей идеи, Андрей Августович!
        - Дайте минутку, Алексей Александрович! - попросил флагманский минёр капитан 2-го ранга Эбергард[98 - Эбергард Андрей Августович (1856 - 1919) - русский военно-морской и государственный деятель, адмирал, с 1911 по 1916 гг. - командующий Морскими силами Чёрного моря.]. - Надо кое-что уточнить… Штурман, какие глубины на входе в пролив и вдоль северного побережья острова Корчула?
        - От 70 до 100 метров! - даже не глядя на карту, ответил флаг-штурман капитан 1-го ранга Щенснович[99 - Щенснович Эдуард Николаевич (1852 - 1910) - русский вице-адмирал, герой Русско-японской войны (командир броненосца «Ретвизан»), один из первых организаторов минного дела и подводного плавания в Русском флоте, первый русский адмирал подводного плавания.].
        - За днища можно не беспокоиться, даже наши «толстяки» пройдут! - удовлетворённо кивнул контр-адмирал Старк.
        - Прижимаем противника к берегу, топим торпедами броненосцы, а мелочовку отрабатываем артиллерией! - изобразив пальцами на карте какие-то замысловатые движения, сказал Эбергард.
        - Отличный план, Андрей Августович! - саркастически улыбнулся я. - Главное - простой! Не ошибёмся при исполнении! Что скажет флаг-офицер?[100 - Флаг-офицер - офицер на флагманском корабле, отвечающий за связь и выполняющий адъютантские обязанности при командующем.]
        - Проблема, Алексей Александрович, заключается в следующем: успеют ли австрийцы среагировать на наше приближение или нет! - рассудительно сказал флаг-офицер штаба капитан 2-го ранга Григорович[101 - Григор?вич Иван Константинович (1853 - 1930) - русский военно-морской и государственный деятель, герой Русско-японской войны (командир броненосца «Цесаревич», командир военно-морской базы Порт-Артур), последний морской министр Российской империи - с 1911 по 1917 годы.]. - Если нет, если мы застанем их на якорях, то им однозначно конец! А если их флот успеет развернуться, то в узостях между островами архипелагами мы лишимся своих главных козырей - скорости и дальнобойности.
        - Да, Иван Константинович, я в курсе этой проблемы! - насмешливо ответил я. - Оптимально было бы выманить австрийцев на «чистую воду», но как это сделать? Получив информацию о нашем приближении, противник, наоборот, забьётся поглубже в самую узкую щель. И выковыривай их потом оттуда! НачОперОд, а вы что молчите?
        - Думаю, Алексей Александрович! Но ничего умней того, что предложил Андрей Августович, в данных условиях не наваять! - пожал могучими плечами начальник оперативного отдела капитан 1-го ранга Рожественский[102 - Рож?ственский Зин?вий Петрович (1848 - 1909) - русский флотоводец, в 1902 - 1904 годах - начальник Главного морского штаба, во время Русско-японской войны командующий Второй тихоокеанской эскадрой. Организовал и провл беспрецедентный переход своей эскадры с Балтийского моря на Тихий океан, что характеризует его как выдающегося администратора. Получил тяжелое ранение через 20 минут после начала Цусимского сражения и далеё эскадрой не командовал.]. - Застанем противника врасплох - диспозиция простая: прижать огнём и выбить торпедами их броненосцы. А если они успеют развернуть боевой порядок - то диспозиция будет другой. А какой именно - решим по ходу действий. Если я не ошибаюсь, время до сближения на дистанцию эффективного огня, минут двадцать? Верно, штурман?
        - Так точно, Зиновий Петрович! - сверившись с прокладкой курса, ответил Щенснович. - С нынешней эскадренной скоростью - двадцать три минуты до траверса западной оконечности острова Корчула.
        - Иван Константинович, радиограмму на авианосцы: докладывать о положении противника каждые пять минут! - скомандовал я.
        Григорович коротко кивнул и поспешил к радистам.
        Пока мы сближались, «планеры» с авиков взлетали каждые две-три минуты. И, соответственно, садились с той же частотой, обновляя разведданные о состоянии флота противника практически «в реальном времени». Судя по царящему у врага спокойствию, про наше движение там не знали.
        Я уже почти поверил, что нам удастся застать врага «со спущенными штанами», но «Homo proponit, sed Deus disponit»[103 - «Человек полагает, а бог располагает!» (лат.) - изречение из Священного Писания. Означает, что план человека, даже самые продуманный, несовершенен и зависим от множества внешних обстоятельств.] - когда до входа в Корчуланский пролив оставалось около пяти миль, авиаразведка донесла, что австрийские корабли торопливо снимаются с якорей и отходят от берега. А с трёх больших пароходов, с виду совершенно гражданских, спускают на воду десятки лодок.
        Над смыслом последнего действия мы со Старком серьёзно призадумались.
        - Что это может быть, Оскар Викторович? Неужели во избежание массовых потерь австрийцы решили перебросить пехоту на берег? - удивился я. - Ведь сомневаться в том, что мы всех перетопим, было бы со стороны врага неслыханным нахальством, граничащем с глупостью!
        - Возможно, Алексей Александрович, возможно! - Старк с силой потёр виски. - Может быть, нашлись у противника умные люди, взяли на себя ответственность за эвакуацию «сапогов». Но как-то это всё… довольно странно, не находите? У них там наверняка сейчас паника должна быть, они судорожно маневрируют, и вдруг кто-то о пехоте вспомнил?
        - Есть несколько вариантов ответа на ваш вопрос, Оскар Викторович: например, самый простой - у капитанов транспортов был чёткий, заранее отданный приказ на эвакуацию! - ответил я. - В любом случае думать сейчас нам нужно не о вражеской «махре»! Мы им в спину бить не будем, пусть спасаются. Нам же надо их десантную операцию сорвать, нанести потери материальной части, а не перебить как можно больше народу.
        Через семь минут разведка доложила: австрийцы строят свои корабли в три линии сразу за длинной оконечностью острова Корчула. В переднюю «шеренгу» встают их броненосцы, во вторую всякая военная мелочь - крейсера и канонерки, в третью - гражданские пароходы и даже парусники. Видимо, хотят навалиться на наш фланг, как только мы обогнём мыс.
        - Хм, а лодочная «армада» торопливо уходит на север к острову Хвар! - дочитал донесение разведки Старк.
        - Дались вам эти лодчонки, Оскар Викторович! - усмехнулся Рожественский.
        - Господа флотоводцы, давайте быстренько диспозицию сообразим, до зрительного контакта несколько минут! - призвал я штабных и громко добавил: - Флаг-минёр!
        - Я! - подскочил от неожиданности Эбергард. - При такой конфигурации вражеского строя нам надо перестроиться в две кильватерные колонны! В правой, ближней к противнику, пойдут эсминцы, все три дивизиона.
        - Так-так! Интересно, Андрей Августович! Продолжайте! - поощрил я Эбергарда.
        В принципе, именно такую идея хотел предложить и я.
        - Проходя мимо входа в пролив на максимальной скорости, эсминцы последовательно пустят торпеды, целясь по австрийским броненосцам! - Продолжил Эбергард. - Те хоть и стоят в максимально неудобной для торпедной атаки позиции - носом к нам, но увернуться при веерном сбросе им будет очень трудно.
        - Поддерживаю предложение Андрея Августовича! - пробасил Рожественский. - Судя по схеме, выданной нашими авиационными разведчиками, австрийские броненосцы загораживают обзор своим же кораблям из второй и третьей линий. И все промахнувшиеся дальноходные торпеды достанутся им - возможность маневра у «мелочовки» будет ещё более затруднительной. А уж после первых попаданий, когда корабли врага неминуемо смешаются в гигантскую толпу, можно будет бить их как куропаток - на выбор!
        - Принимается! - кивнул я. - Иван Константинович, радиограмму Витгефту и Макарову: перестроиться в кильватерную колонну! Флагман - головной. Вильгельм Карлович за нами. Степан Осипович - замыкающий! Скорость - максимальная!
        Григорович метнулся к радистам.
        - Николай Оттович! - позвал я командира «Бешеного».
        Эссен, стоящий у передней смотровой щели ходовой рубки, обернулся.
        - Николай Оттович! Мы перестраиваемся в две кильватерные колонны, флагман возглавит правую. Распорядитесь дать полный ход и держать его до особого распоряжения! - приказал я.
        Эссен дал команду рулевому и в машинное отделение.
        - А в левой колонне пойдут наши броненосцы. Тоже на максимальной скорости. Их задача - поддерживать эсминцы огнем! - Адмирал Старк логически завершил построение диспозиции. - Верно, Алексей Александрович?
        - Верно! - поддержал я начштаба. - Иван Константинович, радиограмму Казнакову!
        - И я не сомневаюсь, что как и в прошлый раз, Николай Иванович выбьет не менее полудесятка целей! - с энтузиазмом воскликнул Эбергард.
        «Ещё бы ему не выбить! - подумал я. - Учитывая новейшие орудия и невиданные приборы управления огнем - настоящие механические компьютеры! Будет удивительно, если он целый десяток на дно не отправит!»
        - После первого «прогона» мы идём на север, миль на пять, к маленькому островку Шчедро, лежащему впритык к «большому брату» - острову Хвар! - глянув на карту, сказал я. - Таким образом, мы выйдем за пределы максимальной дальности стрельбы самых совершенных пушек противника. Там мы спокойно развернёмся на 180 градусов и повторим проход вдоль строя врага, добивая уцелевших.
        - Получается, что мы не будем входить в пролив, что застрахует нас от ввязывания в бой на близких дистанциях! - резюмировал Рожественский, тоже посмотрев на карту.
        Ну, что могло пойти не так? Замечательная погода: спокойное море, легкая волна, небольшой ветерок, безоблачное голубое небо, видимость «миллион на миллион»! Выкрашенные в жёлтый и чёрный цвета уродливые австрийские «утюги» видны как на ладони на лазурной воде Адриатики. Увидев нас и сообразив, что их задумка с засадой не удалась и мы вот-вот пронесёмся мимо на приличной скорости, броненосцы противника незамедлительно открыли огонь и, судя по огромным столбам дыма, повалившим из труб, дали полный ход. Ну, набирать свою «бешеную максималку» в 16 узлов им предстояло минут десять, а за это время по ним отстреляются не только эсминцы, буквально летящие по волнам на своих 33 узлах, но и более медленные линкоры Казнакова.
        Австрийцы из своих короткоствольных барбетных пушек развили просто «сумасшедшую» стрельбу - один выстрел в три минуты. Однако даже из современного орудия (сделанного в XXI веке) попасть в быстро перемещающуюся вдоль фронта цель весьма затруднительно - нужно соответственно быстро ворочать стволом и брать приличное упреждение. Что уж говорить об австрийцах - они даже теоретически не могли попасть в эсминцы, идущие тридцатиузловой скоростью. Но! Было одно «но»! Количество орудий! Учитывая общее число стволов первой линии их флота, а каждый «утюг» нёс по два-три орудия калибром от 240 до 305 миллиметров, вес залпа достигал десятков тонн. Да, одиночный броненосец не смог бы попасть по одиночному эсминцу. И, думаю, что даже три-пять броненосцев хрен бы попали в кораблик из «Бешеной стаи». Однако «минные крейсера» двигались один за другим и при таких скоростях противник, целясь в первый эсминец, вполне мог угодить во второй.
        «Бешеный» возглавлял колонну. Товарищ Эссен в очередной раз проявил себя молодцом - из выпущенных веером восьми торпед в цель попали две! Идущий в середине вражеского строя броненосец «Кронпринц Эрцгерцог Рудольф», имевший три пушки калибра 305 мм, получил «подарочек» в левую скулу и сразу начал тонуть, набирая, на приличном уже ходу, узлов в десять, воду в огромную пробоину. Вторая торпеда проскочила линию тяжёлых кораблей и досталась крейсеру-тарану «Пантера». Тот просто развалился от взрыва пополам. Вероятно, что и остальные шесть штук, учитывая их дальность и скорость, в кого-то угодили - я лично видел высокие столбы воды от их взрывов где-то в глубине вражеского флота. Но обзор перекрывали набирающие скорость броненосцы и крейсера, поэтому точно определить объекты поражения не представлялось возможным. Впрочем, сигнальщики-наблюдатели, сидящие на боевых марсах наших линкоров, с помощью мощнейшей оптики должны отчетливо увидеть и внятно зафиксировать в боевом журнале каждый выстрел и каждое попадание.
        Вполне ожидаемо бой обернулся натуральной бойней, сравнимой с позапрошлогодним разгромом английской эскадры. Только на этот раз у нас было в два раза больше эсминцев и линкоры несли более скорострельные и дальнобойные орудия. «Бешеные псы» предельно чётко, как на учениях, выстреливали торпеды, при этом не забывая маневрировать. Что было не лишним, учитывая настоящую стену из разрывов, выстроенную австрийцами поперёк нашего курса. Пока что бог нас миловал - прямых попаданий в эсминцы не было. Каждый «минный крейсер», пройдя вдоль вражеского строя, посылал на флагман доклад о повреждениях - были поражения надстроек и бортов осколками и гидроударами от близких разрывов. Несколько десятков человек получили ранения и контузии.
        Неладное началось, когда длинная колонна эсминцев двигалась полукругом - головной «Бешеный» уже лёг на обратный курс, а концевой «Берсерк» только подходил к точке поворота, находящейся на траверсе маленького острова Шчедро. За эсминцами почти вплотную шли линкоры, головным «Чесма», за ним «Синоп», на котором держал флаг адмирал Казнаков, потом «Александр» и замыкающим «Георгий Победоносец».
        Я и офицеры штаба смотрели вперёд и уже прикидывали повторный прогон вдоль дымящейся толпы, в которую сбились уцелевшие австрийские корабли, поэтому новую опасность первыми засекли сигнальщики «Бешеного». О чём и доложили своему командиру. Эссен, убедившись в реальности происходящего, привлёк моё внимание.
        - Алексей Александрович, посмотрите на остров Шчедро! Там, похоже, массированная атака лёгких сил на наши линкоры!
        Я торопливо, с натугой отвалив бронированную дверь, выскочил из боевой рубки на крыло мостика и вскинул к глазам бинокль. Мать моя женщина! Из-за островка выскочило несколько десятков лодок. Видимо, тех самых, которые спустили с гражданских пароходов полчаса назад. Вот только это была не эвакуация пехоты… Лодочки оказались боевыми катерами. Или камикадзе, с грузом взрывчатки, или с самодвижущимися минами Уайтхеда (легкими медленными торпедами). А может, и с буксируемыми фугасами… Отсюда я не видел подробности вооружения, но агрессивные намерения этой надводной орды не вызывали сомнения!
        С довольно приличной, около 30 узлов, скоростью катера пошли в атаку на проходящие мимо Шчедро линкоры. С тех немедленно ударили пушки «Гром», выпуская по 8 снарядов в минуту, но даже для них цели оказались слишком маленькими и быстрыми. Вот именно сейчас я остро пожалел, что отказался ставить на корабли шестиствольные «Мясорубки» Рукавишникова. Двух установок на один борт каждого линкора хватило бы для полного уничтожения всей вражеской армады! Ведь один такой «пулемётик» всего за минуту справился с двумя полками английской лёгкой кавалерии во время подавления мятежа «Узурпатора». А у нас сейчас примерно такая же ситуация!
        - Григорович, радиограмму Казнакову: перестаньте выбирать цели, ставьте заградительную завесу!!! - заорал я, увидев, что орудия линкоров пытаются попасть по отдельным катерам. - Дублируй циркулярно на все корабли! Завесу, завесу, мать его!!!
        - Надо повернуть им на помощь концевые эсминцы Макарова! - крикнул подбежавший Старк. - Пусть таранят эти лоханки!
        - А если у них там шестовые мины?! - справедливо заметил Рожественский, тоже разглядывая в бинокль разворачивающийся бой. - Нельзя с ними сближаться!
        - Сближаться нельзя, а ударить во фланг - было бы неплохо! - сказал я, немного успокоившись: артиллеристы на линкорах послушались доброго совета или сами сообразили вести заградительный огонь, но сейчас на пути атакующих катеров выросла настоящая стена разрывов. Через которую прорывались считаные единицы вражеских скорлупок. По ним наши моряки стреляли с бортов из «Пищалей» и «Бердышей». - Иван Константинович, кто замыкает колонну Макарова?
        - «Разбойник» под командованием капитана 2 ранга Рейценштейна[104 - Рейценштейн Николай Карлович (1854 - 1916) - русский адмирал. Герой Русско-японской войны, командир крейсера «Аскольд», на котором любил держать флаг адмирал Макаров. С марта 1904 года командующий крейсерским отрядом Порт-Артурской эскадры.] и «Берсерк» под командованием капитана 2 ранга Руднева[105 - Руднев Всеволод Фёдорович (1855 - 1913) - русский адмирал. Герой Русско-японской войны, командир крейсера «Варяг».]! - без малейшей запинки, по памяти, сообщил Григорович.
        - Радируйте им, чтобы повернули вправо на 90 градусов и прошлись вдоль фланга этой орды! И пусть пройдут между Шчедро и Хваром, там всех перетопят! - приказал я. - А потом предупредите Степана Осиповича, что мы отправляем на особое задание два корабля его дивизиона.
        Я уже окончательно успокоился, но, как выяснилось, напрасно: из считаных единиц вражеских катеров, прорвавшихся через заградительный огонь, один всё-таки сумел выполнить задание: возле борта «Георгия Победоносца» блеснуло пламя, вверх ударил высокий столб воды, смешанной с чёрным дымом. Видимо всё-таки эти лодчонки использовали торпеды…
        - Разъеби их всех трехгранным ломом в жопу! - тихо произнёс Рожественский и громко выругался. - Простите, Алексей Александрович, не удержался!
        Мне самому хотелось высказаться сходными словами, я едва сдержался. Мы все с напряжением всматривались в силуэт линкора… Прошла минута, потянулась вторая… Но «Георгий» и не думал тонуть! На нём даже крен на подбитый борт не появился. Я облегчённо выдохнул и мысленно три раза перекрестился. Новейший линкор был единственным из всех наших боевых кораблей, на котором стояла конструкционная противоторпедная защита - були двухметровой толщины и продольная противоосколочная переборка. А самодвижущаяся мина Уайтхеда у супостата оказалась слишком маломощной, пробила только внешнюю обшивку.
        А тем временем эсминцы Руднева и Рейценштейна повернули направо и начали обходить поредевшую армаду катеров по широкой дуге, ведя беглый огонь из всех орудий. Атака противника окончательно выдохлась, уцелевшие развернулись и попытались удрать. А когда эсминцы преградили им дорогу, начали массово выбрасываться на берег острова Шчедро.
        - Оскар Викторович, распорядитесь, чтобы наши ребята собрали все брошенные катера и переловили их экипажи! - велел я и устало побрёл в рубку. Из тела словно все кости разом вынули, заменив их воском - такая вдруг усталость навалилась. Бляха, ведь на волоске всё висело! Могли разом всех линкоров лишиться! Ведь спланировано всё было очень хитро! Исполнение подвело, но задумка-то хорошая - засада лёгких сил за островом. Я бы и сам, имея несколько десятков торпедных катеров против полудюжины линкоров, действовал бы аналогично! А ведь разведка ни о чём таком нас не предупредила! Эх, товарищ Целебровский, недоработка, недоработка! А ещё мне на косяки пенял, сам то…
        - Алексей Александрович, действуем по плану? - осторожно спросил Эссен, заметив, видимо, моё состояние.
        - Конечно, Николай Оттович! Ведите колонну! - кивнул я. - Иван Константинович, радиограмму всем циркулярно: топить всё, что виднеется на поверхности, в том числе и лодки! Близко к противнику не подходить, снарядов не жалеть! Никто не должен уйти!
        Глава 4. Рассказывает штабс-капитан лейб-гвардии Измайловского полка Денис фон Смиттен
        Моя служба уже который год была насыщенной, но далёкой от героизма. Можно сказать, что заурядной. Хотя я очень старался, рвался, пытался. Тщетно! Как-то так всё складывалось в моей судьбе, что не удавалось проявить себя. Добиться успеха своей решительностью, умом, удачей и выучкой. Когда можно было заслужить ордена и чины не «крепким задом», а под пулями. Когда можно было сделать большой и решительный шаг к грандиозной карьере…
        Я буквально изнывал от тоски. Испытывал самые настоящие физические страдания от того, что судьба надо мной как будто издевается. Мне раз за разом поручали очень важные, но совершенно скучные задания. Что-то довести. Кого-то найти. Кому-то передать послание. И так далее и тому подобное. Даже если задания изначально не были скучными, то, будьте уверены, моя «счастливая звезда» их таковыми сделает.
        Вот, к примеру, мы обеспечивали переезд нашей будущей императрицы в Россию. И что? Изо всех групп прикрытия попалась только моя! В результате, когда все остальные участники представлялись невесте цесаревича, я сидел в Шпандау[106 - Шпандау - тюремный замок в Берлине.] и гадал: расстреляют меня или нет? Расстреляли, конечно… Ха-ха-ха! А потом? Когда все отправлялись на подготовку покушения в Питер или на разведку в расположение англичан, когда кто-то добывал себе крестики на грудь и звёздочки на плечи в Польше, Прибалтике, на Кавказе, что делал фон Смиттен? Правильно: вместе с группой Ренненкампфа ползал в болотах! А перед Турецкой войной - все на полигоне, осваивают новую технику и оружие, а я - ищу какого-то Джугашвили, с целью заманить его служить во флоте. Кто такой был тот семинарист, для чего его надо было заманивать (а он ведь сам пришёл, добровольцем записался!) - никто мне ничего не объяснил. Мол, это был приказ самого императора… Потом зимний рейд по бескрайним просторам матушки-России, операция «Зимняя гроза», с целью выявить голодающих крестьян и собрать взятки с помещиков. Тоже, знаете
ли, удовольствие так себе - то прокопчённые избы, то заплывшие салом глазки…
        Поэтому, когда я прослышал о том, что скоро начнётся война с Австро-Венгерской империей, то решился на, в известной мере, отчаянный шаг. Я отправился к самому государю с прошением направить меня в любую строевую часть, которая должна будет принять непосредственное участие в боевых действиях.
        Император весьма удивился такого рода обращению, ведь, как правило, подобные вопросы решал не он. Но я настаивал и просил не ломать мою карьеру и судьбу очередным сидением по тылам. И смог убедить государя оказать мне милость: на бумаге прошения его величество собственной рукой начертал: Приказываю назначить штабс-капитана Дениса фон Смиттена командиром роты лейб-гвардии Отдельного горно-стрелкового батальона имени Алексея Петровича Ермолова.
        Буквально бегом покидая аудиенцию, я ещё не знал, что наш милостивый император в очередной раз тонко пошутил: в нижние чины и унтеры отдельного горно-стрелкового батальона имени генерала Ермолова набирали исключительно чеченцев, а офицерами ставили разного рода немцев, каковых в Российской империи хватало с Петровских времен.
        В части меня встретили неприветливо, мягко говоря. Не спасли даже награды на парадном кителе. Всё-таки батальон относился к лейб-гвардии и про мои реальные «подвиги» сослуживцы узнали довольно быстро. Бойцы смотрели на меня, как на малолетнего дурачка. У всех нижних чинов и большей части офицеров был за плечами солидный боевой опыт: с 1888 года батальон принимал участие в так называемом замирении Финляндии. А когда чухонцы банально закончились (либо отправились на Транссиб, либо сгинули в болотах[107 - Сгинули в болоте - злая армейская шутка, эвфемизм, обозначающий уничтожение прямо на месте преступления без суда и следствия пойманных «лесных братьев» и сочувствующих им.]), подразделение перекинули в Царство Польское, где горцы снова занялись привычным делом: отлавливать в лесах инсургентов и резать им головы. Сказывают, что Наместник Великого княжества Финляндского генерал-фельдмаршал Фёдор Логгинович Гейден и Генерал-губернатор Царства Польского генерал от кавалерии Павел Павлович фон Ренненкампф остались чрезвычайно довольными действиями батальона: почти все нижние чины и офицеры награждены
орденами и медалями (а многие и по два-три раза), его командиру - полковнику Фёдору Фёдоровичу фон Таубе[108 - Барон Фёдор Фёдорович фон Таубе (1857 - 1911) - российский государственный деятель, генерал от кавалерии, Оренбургский губернатор, командир Отдельного корпуса жандармов.] присвоено звание генерал-майора, а само подразделение причислено к лейб-гвардии.
        В общем, у батальона была очень богатая история и солидный боевой опыт специфической «неправильной» войны. У каждого бойца - своё личное кладбище минимум на десяток человек.
        И тут появляюсь я! Причём по личному приказу Его Императорского Величества… эдакое чудо чудное и диво дивное, непонятно зачем к ним присланное.
        Командир батальона Фёдор Фёдорович фон Таубе в приватной беседе после официального представления посоветовал мне на солдат не давить, прислушиваться к советам бывалых унтер-офицеров, имеющих непререкаемый авторитет среди бойцов. А то, по его словам, была парочка инцидентов, когда свеженазначенные офицеры после конфликта с нижними чинами вдруг… пропадали. Одного, правда, нашли через полгода - утонул в выгребной яме (по официальной версии). Надо ли говорить, что я после таких новостей спал с заряженным револьвером под подушкой.
        Впрочем, эти звероватого вида (им разрешалось носить усы и бороды, а в качестве головного убора папаху) солдаты оказались вдруг довольно дружелюбными. А командир отделения первого взвода фельдфебель Ибрагим-хаджи Кадыров даже взял надо мной негласное шефство. Кстати, почётное звание «хаджи» в батальоне имели почти все унтер-офицеры - в прошлом году, после победы над Турцией Его Императорское Величество повелел отправить в хадж[109 - Хадж - паломничество в Мекку к святым для каждого мусульманина местам. Совершившие хадж считаются наиболее уважаемыми членами общества.] за счёт казны всех отличившихся в боях.
        Ибрагим помог мне подогнать по фигуре полевую форму, которую я до этого видел только у солдат лейб-гвардии Лихославльского полка - комбинезон тёмно-песочного цвета и так называемую разгрузку - нечто вроде жилета со множеством карманов, в которых бойцы носили боеприпасы. Штатным оружием у горных стрелков были СКЗ - самозарядные карабины Засечного. Причём именно в виде карабинов, а не ручных пулемётов «Бердыш» - то есть без сошек, с лёгким стволом и магазином на тридцать патронов. Впрочем, «Бердыши» в батальоне тоже имелись - по две штуки на отделение. Невиданное дело - в армии и даже в гвардейских полках (за исключением всё того же Лихославльского) не было столько автоматического оружия. А кроме СКЗ каждый боец таскал в разгрузке по четыре-шесть осколочных гранат, по одному кавказскому кинжалу - каме или бебуту[110 - Кама, бебут - разновидности кавказских кинжалов. Кама имеет прямой клинок около 40 см сантиметров длиной с двумя лезвиями. Бебут имеет слегка искривлённый клинок около 40 см длиной с одним лезвием. Рукояти у обоих кинжалов одинаковые, эфес (гарда) отсутствует.], и по револьверу
«Клевец» (под крупнокалиберные патроны на чёрном порохе).
        Мне, как офицеру, по уставу полагались револьвер «Кистень» и пистолет-пулемёт «Мушкетон» - и то и другое для самообороны, поскольку моим штатным оружием являлась рота солдат. Именно роту я должен был наводить на цель и «спускать курок», давая команду: «В атаку!».
        И вот наконец завтра - в бой! Наш батальон первым на Западном фронте начинает боевые действия в ночь с 21 на 22 марта. Приказано захватить форт Муровице - ключ к крепости Перемышль. Прямой штурм этого форта нашей пехотой, даже после артподготовки, привёл бы к большим потерям. Но наш батальон был способен удивить врага!
        - Там где мы, там победа! - предвкушая первое серьёзное дело, я тихонько произнёс фразу, услышанную как-то от государя.
        - Что? - насторожился Ибрагим - у парня слух, как у филина. - Что вы сказали, вашбродь?
        - Э-э-э… - Я задумался, стоит ли перед самой атакой рассказывать малограмотному солдату про девизы. И решил дать простое и понятное ему объяснение: - Не обращай внимания, это я молюсь!
        - Время, ваше благородие, - произнёс Ибрагим, тыкая указательным пальцем в свои наручные часы. Эти часы - предмет огромной гордости фельдфебеля. Десяток этих замечательных изделий Стальградского завода были вручены лично генерал-фельдмаршалом Гейденом героям усмирения Финляндии.
        - Ну, с Богом! - глянув на подсвеченный фонарём циферблат, произнёс я, перекрестился и намного громче крикнул: - Рота, к бою! Пошли!
        И рота пошла…
        Точнее поползла. Две сотни человек[111 - По штатному расписанию в роте числилось 210 человек (5 офицеров, 30 унтер-офицеров, 175 рядовых), разбитых на 5 взводов: 3 линейных, 1 тяжёлого оружия и 1 управления. В линейном взводе числилось 45 человек (1 офицер, 4 унтер-офицера, 40 рядовых), разбитых на 4 отделения. Во взводе тяжёлого оружия числилось 55 человек (1 офицер, 14 унтер-офицеров, 40 рядовых), разбитых на 12 расчётов станковых пулемётов «Единорог» и отделение управления. Во взводе управления числилось 19 человек (4 унтер-офицера, 15 рядовых) - этим взводом командовал фельдфебель (старшина роты).В отдельном батальоне было 3 линейных роты, взвод тяжёлого оружия (со станковыми пулемётами), отдельный (командирский) взвод, взвод управления, орудийная батарея.]. И я вместе с ними.
        Ночь была достаточно светлой - яркая луна сильно мешала скрытному передвижению. Или мне так только казалось? Ведь бойцы умело пользовались мельчайшими складками местности, легко прячась в резких чёрных тенях.
        До австрияков мы доползли довольно шустро, всего за час. Я, правда, с непривычки изгваздался весь до полной потери товарного вида. А вот и бруствер первой линии окопов - до него всего десяток метров - на три прыжка. Оглядываюсь по сторонам и успеваю заметить, как несколько тёмных силуэтов, внезапно выскочив из тени, метнулись в окоп. И сразу оттуда раздались странные звуки - какое-то бульканье и хрип. Это, видимо, горнострелки часовых сняли. В своем любимом стиле - перерезав супостату горло острым кинжалом.
        Первую линию мы проскочили незаметно для главных сил врага - горцы просто вырезали спящих австрийских солдат и метнулись по изломанным ходам сообщения в сторону второй линии. И вот тут начались проблемы - может, кто-то из часовых не спал, может, слишком громко захрипел, когда ему резали глотку, но нас заметили.
        Тишину прорезал выстрел. Первый выстрел этой войны прозвучал как хлёсткий удар кнутом. Я вздрогнул и замер, присев на одно колено. Стреляли из «Манлихера». То есть кто-то из часовых что-то заметил и поднял тревогу?
        Основная масса австрийской пехоты начала просыпаться - я успел разглядеть в свете луны, как по всей линии окопов над бруствером появились сотни голов в характерных головных уборах.
        Неужели это фиаско?
        Но быстрее, чем я успел запаниковать, по всему фронту наступления роты затрещали СКЗ. Били длинными очередями. Темноту прорезали сотни ярких огненных бутонов. В их свете я увидел, как пропадают тёмные силуэты над бруствером - их просто смели огнём в упор! Самозарядные карабины давали подавляющее огневое превосходство, особенно ценное накоротке.
        Ночь внезапно ожила. И тридцати секунд не прошло с того злосчастного выстрела часового, как бой разгорелся в полную силу. Крики, выстрелы, взрывы гранат!
        Вот где-то застрочил станковый пулемет. Судя по невысокому темпу стрельбы - вражеский. И тут же захлебнулся. Грохнула пушка. На слух я определил - нечто среднего калибра. Наверное, «9-см Feldkanone M-75». Аналог нашей 87-мм системы 1877 года. Или это наша аналог австрийской? Чёрт их разберёт, кто у кого «украл».
        Выйдя из лёгкого ступора, я рванул вперёд. Похоже, что вторую линию мои бойцы тоже в целом захватили - вспышки выстрелов смещались в глубину обороны. И это было замечательно: если мы возьмём все три линии передового укрепления и удержим его до утра, то на рассвете, после двухчасовой артподготовки наша пехота сможет атаковать основное укрепление в комфортных полигонных условиях - у австрийцев будет полностью нарушена система огня.
        Размышляя об этом, я на секунду выпал из реальности и тут же жестоко за это поплатился: споткнулся о бруствер траншеи и шлёпнулся в неё ничком, словно убитый. Оттого пробежавший по мне здоровенный австриец меня не тронул. Я поднял голову и, достав пистолет-пулемёт, выстрелил ему в широкую спину. Но этот гад только вскрикнул и начал разворачиваться ко мне, цепляя стволом винтовки стенку окопа. Я выстрелил ещё раз - уже не одиночным, а короткой очередью. Но могучий австриец всего лишь орал дурным голосом от каждого попадания, но не падал, а шёл на меня, замахиваясь для удара прикладом. Я с перепугу нажал спусковой крючок «Мушкетона» и не отпускал его, пока не расстрелял все патроны. Последние пять штук явно были лишними - здоровяк сначала выронил винтовку, потом упал на колени и, наконец, растянулся во весь свой немалый рост на дне траншеи. Умер, скотина? Уф! Я тыльной стороной ладони вытер со лба холодный пот. Тут пока одного завалишь - упаришься!
        Осмотревшись, я двинулся дальше, держа пистолет-пулемёт перед собой, но живые враги мне больше не попадались - дно широкой и глубокой траншеи усеивали трупы австрийцев - тут явно поработали мои головорезы. Похоже, что в бою возникла пауза - стрельба как-то разом стихла, наступила относительная тишина - так что даже стало слышно, как стонут под ногами недобитые враги. А где же свои? За всё время моих «странствий» я ещё ни разу не видел убитого или раненого горнострелка. Неужели мы без потерь взяли три линии полевого укрепления? Невероятно…
        Вдруг сзади раздался какой-то звук. Я резко развернулся, вскидывая «Мушкетон», но оружие только всухую щёлкнуло бойком - магазин был пуст! Из непроницаемой чёрной тени материализовался силуэт человека, мгновение - и он уже возле меня. В свете луны блеснул кривой кинжал и кончик лезвия слегка кольнул мне рёбра.
        Вот она - смерть моя!
        - Твою мать! - выдохнул я.
        - Йом нуксан[112 - Йом нуксан! - Нашлась пропажа! (вайнахский)]! - произнесла «смерть» знакомым голосом и убрала клинок. - Вашбродь, вас все ищут! Пойдём скорее, Ибрагим-хаджи зовёт!
        Я торопливо сменил магазин и послушно поплёлся за солдатом, словно старшим был он, а не я. Только сейчас я узнал его - командир второго отделения первого взвода Ахмед-хаджи Кадыров. Не удивляйтесь, что он носит ту же фамилию, что у фельдфебеля - они из одного аула и приходятся друг другу троюродными братьями.
        Однако быстро добраться до своих у нас не вышло - вокруг снова вспыхнула стрельба и австрийцы неожиданно густо полезли из каких-то, как мне показалось, щелей. Мы с Ахмедом встали спина к спине и приготовились подороже продать свои жизни. Луна немного помогала нам, подсвечивая цели, но в основном контратаку противника пришлось отбивать, стреляя на звук. В какой-то момент, замешкавшись при смене магазина (ну, мало у меня ещё опыта, мало!), я слишком близко подпустил австрийцев и вражеский штык пропорол мне предплечье. Левая рука сразу повисла плетью, но стрелять я не перестал, а вот перезаряжаться сразу стало сложнее. Выручало то, что передо мной образовалась уже целая куча трупов, которая мешала живым добраться до меня.
        Как я потом понял, весь бой занял минут пять-семь. Но тогда он показался мне вечностью. Носимый боезапас я расстрелять не успел, хотя истратил пять или шесть магазинов. В какой-то момент «Мушкетон» с огромной силой выбило из руки (скорее всего в пистолет-пулемёт попала пуля), и мне пришлось взяться за револьвер. Стало понятно, что, как иногда выражается государь, скоро придёт песец! Поскольку перезарядить «Кистень» одной рукой было невозможно.
        Но тут со всех сторон и довольно близко затрещали короткими очередями СКЗ и через десяток секунд атакующий пыл врага иссяк. Наверное, вместе с врагом…
        Нас с Ахмедом мгновенно окружили горные стрелки, радостно лопоча что-то на чеченском. Ибрагим осторожно ощупал раненую руку и помог убрать в кобуру револьвер. Кто-то из бойцов отыскал мой «Мушкетон» и, поцокав языком от удивления, показал фельдфебелю - на ствольной коробке красовалась огромная вмятина.
        - Жить будете долго, вашбродь! Если бы не оружие, лежать бы вам здесь с простреленной грудью! - оскалившись, как волк (это у него такая улыбка), сказал Ибрагим. - А на руке у вас просто царапина - штык насквозь прошёл, кость не задел. Фершал потом заштопает!
        - Что с Ахмедом? - спросил я, сообразив наконец, что перестал чувствовать спиной спину напарника.
        - Хорошо Ахмед! Две пули в живот схлопотал! - хохотнул Ибрагим, начиная бинтовать пробитое предплечье прямо поверх рукава комбинезона. - К счастью, не винтовочных - одна от пряжки ремня отскочила, вторая от рукоятки кинжала! ?еч ким ра?м ?илмас екан, Алло?нинг иродасидан ?ут?ара олмайди[113 - ?еч ким ра?м ?илмас екан, Алло?нинг иродасидан ?ут?ара олмайди! - Ничто не спасет от воли Аллаха, если только он сам не смилостивится! (вайнахский)]! Попали бы ниже на пядь - остался бы без яиц!
        - Фельдфебель, доложи, что происходит! - я постепенно отходил от горячки ближнего боя и попытался оценить тактическую обстановку.
        - Первые две линии мы взяли, третью добиваем! - сказал Ибрагим и снова оскалился. - Тут, как оказалось, австрияки кучу нор выкопали, прямо как лисицы. И, похоже, спали в них, а потом ка-а-а-а-к полезли…
        - Странно, что планеристы нам об этом не сообщили! - сказал я, припоминая данные авиаразведки.
        - Их наверняка с воздуха не видно! - пожал плечами Ибрагим, подвешивая мою раненую руку на импровизированную перевязь - трофейный ремень.
        - Какие потери?
        - Терпимые! - скривился Ибрагим. - Несколько братьев убито, два десятка ранено. Потери уточняются!
        - Так… Слушай мою команду! - Я окончательно пришёл в себя и сообразил, что надо делать дальше. - Четвёртый взвод закрепляется в захваченных окопах! Первый и второй взводы - сосредоточиться в окопах третьей линии, пополнить носимый боезапас, быть готовыми к продолжению атаки. Третий взвод - собрать раненых и убитых, вынести их в окопы первой линии, приготовиться к встрече нашей линейной пехоты. Сигнал опознавания все помнят?
        - Так точно! Три вспышки фонаря, пароль «Мушка», отзыв «Курок», - буркнул Ибрагим, негромко повторив мои слова стоящим вокруг солдатам на чеченском. Несколько стрелков убежали передавать взводным командирам мой приказ.
        - Дай сигнал нашим войскам, что укрепление захвачено! - велел я.
        - Так точно! - сказал Ибрагим, доставая из разгрузки ракетницу.
        Через десять секунд небо украсилось сигнальной ракетой зелёного цвета. И сразу за ней - ещё одной. Одна ракета - укрепление захвачено, две ракеты - ждём подкрепление - линейную пехоту, которая должна будет на рассвете начать штурм непосредственно самого форта. А если бы мы не смогли взять траншеи и начали отходить на исходную позицию, то дали бы сигнал красной ракетой и наш отход прикрыла бы артиллерия и крупнокалиберные пулемёты.
        - Взводных командиров ко мне! - приказал я. - Они уцелели?
        - Так точно! - снова чётко по уставу ответил Ибрагим. Мне показалось или его отношение ко мне немного изменилось? Стало чуть более уважительным?
        Я прислонился в стенке траншеи и закурил. Вернее попытался. Проделать это одной рукой оказалось довольно сложно. Выручил Ибрагим, достав из кармана стальградскую бензиновую зажигалку.
        Затянувшись, я закрыл глаза. Горький дым папиросы казался бодрящим. Руки немного тряслись. Едва заметно. Не то от ночной прохлады, не то от болевого шока, не то от нервного напряжения. Шутка ли, я, кажется, семерых убил! Или восьмерых? Ранение получил. Едва жив остался! Но я ведь этого и хотел, когда писал прошение на имя государя? Чтобы вот именно так - вокруг бой и смерть! А я стою и как герой поливаю врага длинными очередями из «Мушкетона».
        Сбылась мечта идиота!
        Хотелось выпить чего-то крепкого, чтобы унять эту проклятую трясучку. А в голове лихорадочно скакали мысли, в попытках восстановить картину боя и разложить её по полочкам. Но получалось не очень. Настолько, что и сказать стыдно. Ведь управление ротой в бою я утратил сразу, как только отдал приказ об атаке. Это позор. Это не то, чему меня учили все эти годы. Командир подразделения воюет этим подразделением.
        - Командир, вот… Возьмите! Глотните! - тихонько сказал Ибрагим, протягивая мне армейскую флягу.
        Зачем мне вода? У меня такая же фляга сзади на разгрузке висит. Или это… не вода?
        Я открутил колпачок и понюхал - это не водка, запах другой, но явно что-то крепкое.
        Я поднял глаза и внимательно посмотрел на фельдфебеля. Он понимающе улыбнулся. Молча, одними глазами и кончиками губ.
        - Вам же вроде это пить нельзя! - зачем-то сказал я, делая большой глоток. Во фляге оказался отменный бренди. Явно не французский коньяк - тот клопами воняет, а нечто более ароматное.
        - Нельзя! Харам[114 - Харам (араб.) - запретный. Исламский термин, имеющий значение «нельзя». Этим словом обозначается закрытие доступа простым людям (не находящимся в «состоянии чистоты») к чему-то священному, либо, наоборот, к чему-то греховному. В данном случае Ибрагим имеет в виду, что мусульманам запрещено употреблять спиртные напитки. Существует заблуждение, что запрет касается только вина, потому что во времена Пророка не было водки, виски и коньяка. Но на самом деле запрет распространяется на любые напитки (и вещества), которые опьяняют человека.]! - легко согласился Ибрагим, с виноватой, как мне показалось, улыбкой. - Но иногда очень хочется! Хотя бы пару глотков! Аллах простит!
        После второго глотка меня, что называется, отпустило. С благодарностью вернув фляжку фельдфебелю, я снова закурил, на этот раз наслаждаясь горьким дымом. В голове окончательно прояснилось. Теперь все мои ночные приключения уже не казались страшными.
        Начали подходить офицеры-взводные со своими заместителями-унтерами (неформальными командирами). Каждый из них, подходя, козырял и делал короткий доклад. При этом солдаты перестали использовать обычное обращение «вашбродь», которое в их устах звучало ранее, как тонкое издевательство, а стали говорить «командир». И смотрели они сейчас на меня с уважением. Приняли, стало быть, в ряды… моей же роты! Видимо, до первого боя меня и за человека-то не считали. Лощеный франт из столицы. Смешной и бесполезный.
        А в бою наблюдали. Кто мог. А потом рассказывали, давая оценки. И обсуждая - стоит ли признавать меня командиром или и дальше держать за декоративную собачку. Которую, если она начнет выделываться, можно и прирезать… нечаянно… на войне ведь разное случается…
        - Командир, командир! - сквозь небольшую толпу офицеров и унтеров ко мне пробился молодой ефрейтор (племянник Ибрагима). - На третьей линии мы нашли нору, уходящую в сторону врага. Прошли по этому ходу - он через пятьдесят шагов расширился до трёх саженей в ширину и двух - в высоту! И через тысячу шагов вышли в какие-то каменные подвалы. Там были австрияки, но мы их перебили. Потом мы поднялись наверх по одной из лестниц и увидели огромный двор, окружённый высокими стенами. И там множество вражеских солдат и большие пушки. Моё отделение закрепилось наверху лестницы!
        - А вот это очень интересно, дорогие товарищи! - радостно сказал я. - Похоже, что бойцы нашли потерну, ведущую непосредственно в форт! Собирайте бойцов - пока австрийцы не очухались, будем атаковать!
        Глава 5. Рассказывает прапорщик лейб-гвардии бронекавалерийского Лихославльского полка Алексей Пешков
        (ОТРЫВКИ ИЗ РОМАНА АЛЕКСЕЯ ПЕШКОВА «ОТЕЦ»)
        Второй день мы движемся по дорогам Двуединой монархии, то бишь Австро-Венгрии в полном отрыве от своих войск, выполняя особый приказ генерала Рукавишникова. Мы - это отдельная разведывательная рота на броневиках «Медведь» и дивизион самоходных орудий «Песец». Командиром Особой тактической группы назначен штабс-капитан Ульянов. Нашей ОТГ приказано установить огневой контакта с кавалерийским корпусом генерала Данкля. Не вступая в ближний бой, всячески допекать вражеских кавалеристов, заставить их перейти к обороне.
        Венгерские уланы атаковали нас из засады абсолютно внезапно - их кони до самого сигнала к нападению лежали в высоком густом подлеске. За ревом моторов наших броневиков их редкого всхрапывания было совсем не слышно.
        Кто-то рассмеялся бы - кавалеристы против механизированной роты, с саблею - на броню! А кто-то восхитился бы безрассудной храбростью врага, написал бы позднее песню об их славном подвиге… Но ничего смешного или безрассудного здесь и в помине не было - венгерские уланы обрушились сверкающей сталью лавой не на ощетинившиеся пулемётами и пушками броневики, а на наш обоз. Тоже механизированнный, но всё-таки невооружённый и небронированный - в середине ротной колонны шли шестнадцать трёхтонных грузовиков «Захар», везущих боеприпасы и горючее, а также ремонтную мастерскую.
        Вот их и атаковали уланы, да не ударами тяжёлых дедовских сабель, а частым огнём скорострельных американских ружей Винчестера и связками динамитных шашек. Учли, стало быть, опыт боев Турецкой войны.
        Поддерживая внезапное нападение, из густого подлеска ударили несколько пулеметов. Оказывается, «адские молотилки» были не только у нас, но и у противника.
        В итоге, сразу три грузовика были подожжены. Водитель одного из них умудрился дать газ и вывернуть руль, бросив горящий «Захар» на обочину. Машина, вломившись в густой подлесок, рванула так, что молодые деревца вырвало с корнем взрывной волной. В кузове лежали ящики со снарядами к трёхдюймовкам и крупнокалиберные патроны к пулемётам.
        Я успел развернуть башню «Медведя» во фланг атакующим кавалеристам и нажал на спуск. Крупнокалиберный «Единорог» привычно застучал, выплёвывая раскалённый свинец. Всадник на лошади - идеальная мишень для пулемётчика! Но то, что творит с такой мишенью тяжёлая, весом со стопку водки, пуля, выпущенная со скоростью больше километра в секунду, лучше не видеть!
        Такие впечатления - отнюдь не для рассказов в куртуазной тиши модных салонов да на званых обедах…
        Открыли огонь и другие «Медведи», выкашивая всё вокруг огнём. Грянули трёхдюймовки «Песцов» взметнув дымно-огненные фонтаны взрывов вместе с ошметками конских туш и человеческих тел.
        Практически все уланы здесь и полегли - спастись удалось лишь единицам.
        Наши колёсные самоходки не пострадали. Дозорные «Медведи», хоть и допустили внезапную атаку, но всё же боевое ядро маневренной группы уберегли. Да и сами «Песцы» подобно хищным зверькам, чьё имя носили, могли за себя постоять и в ближнем бою, благодаря пулемётам в лобовых листах.
        Чадно догорали подбитые грузовики обоза, пронзительно кричали и стонали раненые венгры.
        Наши потери составили пятеро убитыми и столько же ранеными, причём двое - тяжело. Сгорели три «Захара» с боеприпасами и один с резервуаром питьевой воды. Удивительно, что не пострадали автоцистерны с бензином. Да нам просто повезло, что венгры в суматохе перепутали автомобиль, перевозящий воду с топливозаправщиком! Если бы взорвался хотя бы один из них, последствия были бы катастрофические.
        Экипажи «Медведей» чувствовали себя виноватыми - не уберегли обоз от внезапной засады. Командир наш - поручик Засечный, хмурился да всё желваками играл. После боя у них со штабс-капитаном Ульяновым вроде совещания было прямо возле сгоревших машин. Винил Еремей себя сильно: ведь это мы должны бить врага из засад, не неся потерь, а вышло совсем наоборот! Мало того - ведь почти все стрелки промедлили с открытием огня, дав уланам подскакать на пистолетный выстрел. И почему промедлили? Просто охуели от неожиданности! Как сказал как-то командир нашего лейб-гвардейского бронекавалерийского полка светлейший князь Рукавишников, «психическая атака - это матросы, скачущие верхом на зебрах!» Тогда я смысла этой случайно обронённой фразы нашего комполка не понял. А вот сейчас до меня доходить стало.
        Быстрый допрос уцелевших улан дал нам интересную информацию: венгры оказались из состава одной из кавалерийских дивизий корпуса Данкля, но действовали, как и мы, в глубоком отрыве от своих основных сил. При этом функции разведки они не выполняли из-за невозможности организовать хоть какую-то связь с генералом Данклем, кроме посылки делегатов связи.
        Корпус, похоже, сильно отстал от передового отряда - это только кажется, что кавалерия может быстро совершать оперативные маневры, подобно коннице Чингизхана, неожиданно появляясь в самых уязвимых местах. На самом деле суточный марш крупного регулярного кавалерийского подразделения только процентов на двадцать больше, чем суточный переход пехотного подразделения[115 - Абсолютно реальный факт. Мало того - среднесуточная дистанция при семидневном марше у кавалерии даже меньше - по уставу им каждые три-четыре дня нужно было вставать на днёвку (отдыхать целый день).].
        На постой наша бронерота вместе с дивизионом колёсных самоходок встала в небольшом венгерском селе с труднопроизносимым названием. Вылез я из броневика, огляделся и плечами пожал: село как село. Белёные, крытые соломой хаты, небольшая белёная церковка с православным крестом, чуть дальше на центральной площади расположились крытые навесы рынка. В самой России, да и в Малороссии села куда как зажиточней!
        Конечно, наши, русские, броневики произвели здесь фурор - на фоне сонной сельской идиллии они выглядели, как пришельцы из другого, прекрасного и яростного мира!
        Встречать нас - невиданных гостей, пахнущих разогретым металлом, бензином и машинным маслом, вышел сам староста. Как я понял, село, хоть и венгерское, населяли преимущественно русины и сербы. Усадьба помещиков-венгров располагалась дальше километрах в трёх. Там, при хозяевах, как рассказал нашему командиру староста, находился и небольшой отряд поместного ополчения.
        Всё-таки как нелепо в этой Австро-Венгрии все устроено: помещики - венгры, а работают на них - наши братья-славяне. И ведь что интересно, сами же венгры, сколько они сами революций устраивали, чтобы, значит, из-под власти австрияков выйти и независимость получить. Ну, получили, стал быть, сами независимость, а вот поделиться правами и свободами с теми же самыми сербами, босняками, русинами, чехами, словаками как-то не спешили…
        Одно слово - «лоскутная империя»!..

*****
        Я так думаю, да и ребята наши тоже: правильно мы на Габсбургов этих войной пошли, за правое дело - за освобождение славян! Оно ведь как сперва было-то - по высочайшему указу Его Императорского Величества Николая во все полки, которые должны были выступать супротив Австро-Венгрии прибыли офицеры из ГПУ - Главного политуправления. И вот они на кратких курсах и просветили нижние чины, за что мы воюем. Да оно и так понятно: со времён императора Николая I, который хотел объединить всех славян под своей рукой, со времен героической обороны Севастополя 1854 - 1856 годов Российская империя стремилась к этой благой цели, но на пути у неё всякий раз вставала Великобритания. Заносчивым англичанам претило прямое противостояние с Православной панславянской империей - от Балкан до Армянского и Грузинского княжеств. А там и Персия недалече…

*****
        Штабс-капитан Ульянов сразу же распорядился выставить караулы, выделил из состава подразделений дежурные огневые средства. Топливозаправщики протянули свои шланги к броневикам. Мой экипаж тоже нашего «Медведя» накормил. А там уже и горячий ужин подоспел. Мы, как татарская орда, всё своё с собой таскаем - походные кухни с запасом продовольствия, и даже питьевую воду! Светлейший граф Рукавишников под страхом разжалования запретил войскам пользоваться местными источниками воды, и не только реками и озерами, а и даже колодцами. Мол, почти везде там зараза, микробы! Это такие крохотные зверьки, они в воде живут, мне в лаборатории показывали.
        Ну и топливо, понятно, тоже с собой - ведь если продовольствие и воды, если прокипятить, можно найти на месте, то бензин - нет! У нас, в Российской империи братья Нобили сеть заправок открыли в прошлом году - по пять штук в Москве, Санкт-Петербурге и Нижнем Новгороде, да по две штуки в Одессе, Варшаве, Казани, Риге, Твери, Киеве, Харькове и Юзовке, недавно переименованной в Донецк.
        В газетах писали, что и кайзер Вильгельм, шурин нашего государя императора, у себя в Германии тоже бензоколонок понаставил. Но это всё же - промышленно развитая европейская страна.
        А вот Австро-Венгрия, даром что страна большая, а промышленность, по сравнению с Россией, как в позапрошлом веке! Конечно, есть и здесь заводы, но расположены они в Чехии, а не в самой Австрии. К тому же если раньше немцы размещали свои производства на землях Двуединой монархии, то сейчас уже всё по-другому. Стараниями нашего государя императора и светлейшего графа Рукавишникова размещать производства германцам стало выгоднее в России.
        Из-за императора Франца-Иосифа Австро-Венгрия лишилась многих технических новинок. Да о чём говорить, если император австрийский запретил даже телефон к себе во дворец проводить! А долгое время по его же распоряжению заводы в столице Австрии Вене, не строились. Августейшая персона до того революции боялась, что даже распорядилась, не без участия канцлера Меттерниха - такого же непрошибаемого ретрограда, не строить в столице промышленных предприятий. Ради того, чтобы все оставалось, как встарь, чтобы день нынешний походил на день вчерашний, а о будущности и речи не было - казалось, и существовала Австро-Венгрия.
        Так, что никаких бензоколонок в округе и в помине не было! Но кто-то умный (подозреваю, что снова наш «отец родной» генерал Рукавишников) заранее всё предусмотрел - в подразделениях «нового строя», таких как наш лейб-гвардии конно-механизированный Лихославльский полк или скажем, Атаманский или Кирасирский, имеются механизированные обозы, благодаря которым мы можем выполнять глубокие рейды, перерезая коммуникации противника и громя ближние тылы.
        Как раз мы с ужином закончили, как поступил новый приказ - выдвинуться в господское поместье, при сопротивлении противника - уничтожить. Бойцы очень этому обрадовались - все были разозлены засадой венгерских улан и мечтали поквитаться с противником.
        Поручили атаку моему взводу. К господской усадьбе выдвинулись четыре «Медведя» и четыре «Вепря» с пехотой под общим командованием командира роты поручика Засечного.
        Венгерские гонведы ждали нас за баррикадой поперёк мощённой камнем дороги к господской усадьбе. Из-за поваленных деревьев, перевёрнутых телег и какого-то хлама ударил довольно плотный ружейный огонь. Пули с характерным звоном щеёкали по броне. Но что могли сделать стальградской броне дульнозарядные гладкоствольные ружья?
        Все четыре наших броневика медленно двинулись вперёд, поливая баррикаду раскалённым свинцом. Я от души дал несколько длинных очередей из «Единорога», поворачивая пулемётную башню вдоль баррикады! Стреляные гильзы, сверкающим дождем, сыпались в мешок гильзосборника. Тяжёлые пули легко пробивали весь этот хлам, за которым прятались враги. Глядя в перекрестье прицела, я видел, как падали человеческие фигурки.
        Пока мы вели обстрел с дальней дистанции, наши пехотинцы обошли баррикаду с обоих флангов. «Вепри» подошли на пятьдесят метров и высадили десант. Пехотинцы рывком проскочили несколько десятков метров и одновременно, по команде, бросили ручные гранаты. Импровизированное укрепление заволокло дымом, во все стороны полетели какие-то обломки и щепки. Этот мусор ещё не успел упасть на землю, а бойцы уже ворвались на позицию врага, стреляя во всё, что шевелилось.
        Уцелевшие венгры бросились бежать от разбитой баррикады. Мы их не преследовали и в спину не стреляли. Зачем зря патроны переводить? Деваться им всё равно некуда.
        Проверив наши потери (два легкораненых) и пополнив боекомплект, отряд по команде Засечного неторопливо двинулся дальше.
        Второй рубеж обороны находился на территории самого поместья. Трёхэтажный помпезный особняк с колоннами и широкой балюстрадой по второму этажу прятался в глубине старого парка, окружённого невысокой, местами обвалившейся каменной стеной.
        Здесь венгры тоже построили баррикаду, за завалами оказалась даже старая пушка! Едва допотопное орудие выстрелило, я довернул башню и сразу выпустил по вспышке длинную очередь из «Единорога». Больше пушка не стреляла.
        - Вперед! - скомандовал поручик Засечный.
        Взревел двигатель, массивными коваными бамперами «Медведи» протаранили ветхую каменную стену. За ними в проломы въехали «Вепри». Развернувшись в линию, все восемь броневиков открыли ураганный огонь из башенных и курсовых пулеметов. Пехота шла за нами, прикрываясь броней.
        Сопротивление оказалось полностью подавлено за пять минут. Вид неуязвимых бронированных машин полностью сломил боевой дух венгров. Уцелевшие враги бросали свои допотопные ружья и поднимали руки.
        На главную лестницу особняка вышел высокий седоусый офицер в серо-чёрном уланском мундире. Он высоко взметнул над головой длинную кривую саблю и пафосно прокричал по-немецки:
        - Я граф Стефан Надашди, хозяин этого поместья! Русские захватчики вольны сделать со мной, что угодно, но чести мундира я не запятнаю! А эту славную саблю, которая досталась мне от прадеда, вы получите только из моих мёртвых рук!
        - Предложение принимается! - усмехнулся поручик Засечный и навскидку выстрелил по графу из «Кистеня».
        Попал точно в лоб! С двадцати метров! Гвардейцы одобрительно загудели - мы все были ветеранами и знали толк в меткой стрельбе. Венгры же, напротив, совершенно затихли, гадая, видимо, не постигнет ли и их такая же участь.
        Тело хозяин поместья грузно осело на ступени, сабля немелодично лязгнула о камни.
        - Лёшка! Подбери-ка этот «инструмент»! - скомандовал мне Засечный. - Если старый чёрт не врал, и вещица ценная - так мы её Хозяину подарим!
        В усадьбе старого графа на нас смотрели с настороженностью и страхом, но венгры, в отличие от тех же гонористых поляков, в которых постоянно бурлила шляхетская кровь, откровенно говоря, оказались пожиже. Важно было сразу продемонстрировать им нашу силу, и тогда они становились покладистыми.
        Оставшихся в живых ополченцев мы разоружили и заперли в одном из подвалов, приставив часового. Нашими трофеями стали полсотни древних гладкоствольных ружей, заряжающихся с дула, полтора десятка стареньких однозарядных винтовок, парочка новых карабинов Винчестера и пяток револьверов. Прямо скажем, негусто…
        Мы обыскали усадьбу, изъяли вдобавок коллекцию холодного оружия и охотничьих ружей. В подвалах нашлось несколько бочек вина, что несказанно воодушевило наших бойцов. Но дисциплина в лейб-гвардии бронекавалерийском была жёсткой, но главное - функциональной. Все понимали, что только безумец будет налегать на хмельное во время активных боевых действий.
        Но самый главный сюрприз ожидал нас дальше - и тоже в подвале. Старый граф Надашди, видать, в благородном воинском запале решил живым не сдаваться - в большом сводчатом помещении мы увидели штабеля тёмно-зелёных ящиков, в которых лежали аккуратные, похожие на куски колбасы, динамитные шашки!
        - Ни хера себе! Разъеби его железным хуем через вторичный переёб! - сказал Засечный и грязно выругался. - Да здесь хватит взрывчатки, чтобы не только этот дом взорвать, но и ближайшую деревню снести!
        Утром над селом и над имением старого венгерского графа, жужжа мотором, словно шмель-переросток, пролетел планер. На его треугольных крыльях красовались чёрные двуглавые орлы, но и без них было ясно, чья эта чудо-птица. Летательных аппаратов тяжелее воздуха не было ни у кого в мире, кроме, как у России.
        Поручик Засечный вылез на крышу башни «Медведя» и выпустил в небо две сигнальные ракеты - белую и зелёную.
        Качнув крыльями в знак того, что опознавательный сигнал замечен, планер пошёл на посадку, приземлившись метрах в ста от командирского броневика. Сверкающий круг толкающего винта за спиной пилота под треугольным крылом распался на постепенно замедляющееся движение лопастей. Летун снизил обороты двигателя, но полностью его глушить не стал. Впереди и чуть ниже пилота в гондоле устроился пулемётчик за турелью. Он внимательно оглядывал окрестности, не снимая рук с гашетки - бдил, стало быть, до окончательного выяснения обстановки.
        - Лёшка, остаёшься за старшего! Крути башкой на все триста шестьдесят градусов! - скомандовал Засечный, спрыгивая с «Медведя». - А я пойду с летунами поздороваюсь. Сдаётся мне, что наши «соколы» принесли какие-то новости.
        - Так точно! - кивнул я, разворачивая пулемёт стволом в сторону далёкого леса.
        Поручик дошёл до планера и вскинул руку к виску. Через несколько секунд пилот повторил его жест и заглушил мотор - представились друг другу господа офицеры, стало быть. После чего летун выбрался из гондолы и подошёл к поручику, а бортовой стрелок так и остался на месте. Офицеры достали из планшетов карты и завели разговор, неслышимый за дальностью.
        Примерно через четверть часа планер, взревев мотором, легко разбежался по полю и взмыл ввысь. Вот так и рождаются легенды - думаю, что несколько поколений жителей венгерской деревушки с труднопроизносимым названием будут теперь рассказывать своим детям и внукам о чудесной русской стальной жар-птице!
        Вернувшийся к броневику Засечный выглядел озабоченным, но не сказать чтобы напуганным или встревоженным. Вызвав командира ОТГ Ульянова и собрав всех комвзодов, Еремей поделился новостями воздушной разведки.
        - Австрийцы в одном переходе от нас. В смысле - в одном своём дневном переходе - километров тридцать-сорок отсюда. Нам до них максимум два часа ехать. Поэтому время для достойной встречи противника у нас много!
        - Чем они располагают, Ерёма? Где находятся точно? - доставая карту, спросил Ульянов.
        - Вот здесь, возле города Тарнув находится их авангард. - Ерёма показал на карте место. - В авангарде корпуса Данкля идет кавалерийская дивизия, укомплектованная в основном немцами. Это одна из двух дивизий так называемого «нового строя», про которые нам разведчик из Генерального штаба на большом брифинге перед началом войны рассказывал. Ну-ка, Лёшка, перескажи по памяти!
        - Э-э-э… - немного растерялся я, припоминая тот брифинг, на который собрали всех офицеров полка и докладчика - стройного полковника с седыми висками, которого наш Хозяин почему-то «дедом» называл. Как же его звали?.. Вспомнил: полковник Целебровский! Он же во время Турецкой войны к нам в полк несколько раз приезжал со своими бойцами-снайперами, набранными из внутренней дружины Стальграда.
        Быстро собравшись с мыслями, я начал четко говорить:
        - Австрийская кавалерийская дивизия «нового строя» довольно серьёзный противник: состоит из двух полков, в каждом из которых по четыре батальона, а в батальоне - по восемь эскадронов численностью сто пятьдесят человек и два эскадрона численностью сто человек. Большие эскадроны - линейные, солдаты вооружены новейшими английскими винтовками Энфилда. Холодного оружия, вроде сабель или палашей, солдаты не имеют - по сути, это ездящая верхом пехота, драгуны. Маленькие эскадроны - управления и тяжёлого оружия. В эскадроне тяжёлого оружия - восемь пулемётов «Максим» на колёсном лафете. Аналогичные мы видели у турок - неповоротливая штука, стреляющая винтовочными патронами, страшная только в чистом поле. В каждом полку - батарея полевых трёхдюймовок на конной тяге. Кроме этого - есть отдельный дивизион таких же орудий и батарея лёгких гаубиц калибра сто пять миллиметров, но уже дивизионного подчинения. Все пушки - старых систем, гладкоствольные, а вот гаубицы - новейшие, немецкие, системы Круппа.
        - Напоминаю, что дистанция стрельбы у них - почти пять километров. То есть это единственное оружие в составе дивизии, которым они теоретически могут нас достать на максимальных дистанциях! - негромко сказал штабс-капитан. - С одной стороны - ну что они нам сделают полудесятком таких орудий, да без опыта стрельбы с закрытых позиций с корректировкой? С другой - всё же их присутствие на поле боя надо учитывать!
        - Лучше сразу их выбить, чтобы потом не париться! - усмехнулся один из самоходчиков. Остальные взводные поддержали его одобрительными кивками.
        - Ладно, разберёмся по ходу пьесы! - вернул ухмылку Ульянов. - Алексей, продолжай! Что ещё интересного у австрияков есть?
        - Разведывательная рота на автомобилях - последний писк европейской технической моды, законодателями которой выступили мы! - сказал я, и офицеры тихонько засмеялись. - Насколько я помню из доклада полковника Целебровского, всего там может быть восемь единиц. Может быть - потому что не все они на ходу. Это лёгкие автомобили, сделанные на заводах того же Круппа с копией нашего двадцатисильного двигателя. Экипаж - два человека, бортовое оружие отсутствует, только личное оружие членов экипажа - револьверы. Проходимость вне дорог у этих машин - практически никакая. Поэтому в разведроте есть ещё и полуэскадрон на лошадях.
        - Добавлю, что обе дивизии сформированы в прошлом году на основе пехотных дивизий! - сказал Ульянов. - За прошедшее время их, конечно, научили верхом ездить, но только от забора до забора!
        И снова взводные негромко рассмеялись: вспомнили, как об этом рассказывал Целебровский - австрийские солдаты залезали на лошадь с приставной лесенки или с забора и аналогично спускались. Понятно, что не все, но такие случаи в этих дивизиях, по словам разведчика, были нередки.
        Глава 6. Рассказывает подполковник лейб-гвардии Гусарского полка Владимир фон Шенк (Товарищ Кухулин)
        По идее, я должен был к началу войны сидеть на Британском острове и со своей армией террористов и диверсантов контролировать деятельность английского руководства - как бы они чего не выдумали, и жёстко пресекать любые поползновения с их стороны помочь австриякам.
        Но, сам не знаю почему, я решил задержаться в России. Впрочем - нет, знаю почему: захотелось тряхнуть стариной и в составе какого-нибудь подразделения принять участие в «нормальных» боевых действиях - без партизанщины. Когда враг - впереди, а вокруг только твои соратники. Причём соратники, говорящие с тобой на одном языке. Ирландцы, конечно, ребята хорошие, но русские - лучше!
        В качестве наблюдателя от разведуправления я был прикомандирован к штабу лейб-гвардии Отдельного горнострелкового батальона, имевшего задачу пробить дорогу к крепости Перемышль. Это подразделение оказалось весьма занимательным. В его создании чувствовалась рука императора и его своеобразный юмор: солдаты были сплошь чеченцами, а офицеры - немцами. Командовал этой «бандой» Фёдор фон Таубе, про дела которого я в своём прошлом читал много интересного. В реальной истории он успел побывать Оренбургским губернатором и наказным атаманом Оренбургского казачьего войска, а несколько позже командовал Отдельным корпусом жандармов, после чего его назначили на пост войскового наказного атамана Донского казачьего войска, где он приобрёл «славу восстановителя донской старины» и сторонника исключительной принадлежности Донской области донским казакам! Охренеть - немец командовал казаками! Оксюморон[116 - Окс?морон - образное сочетание противоречащих друг другу понятий, парадокс.] какой-то!
        Два русских офицера всегда смогут договориться, даже если они немцы… Ха-ха! В общем, я, известный в России как Владимир фон Шенк, быстро нашёл с фон Таубе общий язык. Мужик он оказался на удивление умный, сообразительный и смелый, к тому же острый на язык, любитель солдатских шуток. Разработанная его штабом операция по ночному штурму полевых укреплений форта Муровице потребовала от меня внесения всего нескольких поправок - в целом офицеры батальона, много лет занимающиеся диверсионной и противопартизанской деятельностью, были чрезвычайно грамотными в этом виде боевой «работы», почти на уровне спецподразделений конца XX века.
        Операция была блестяще проведена в ночь на 22 апреля - батальон за три часа ночного боя прорвал все три линии полевых укреплений и вышел непосредственно под стены форта, в мёртвую зону размещённых в казематах артиллерийских орудий. Мало того - первая рота, под командованием штабс-капитана Дениса фон Смиттена, умудрилась, воспользовавшись найденной на третьей линии окопов потерной[117 - Потерна - крепостной подземный ход.], ворваться на нижний ярус форта.
        Я уже предвкушал утреннюю «зарубу» в бетонных казематах, готовился «тряхнуть стариной» и лично сходить в рукопашную, но на рассвете в штаб батальона прибыл мой друг Альбертыч. Узнав о моём желании, господин свеженазначенный генерал очень осерчал.
        - Блядь, Дорофеич, ну что за детский сад! Яйца седые, а всё в солдатиков норовишь поиграть! В той жизни, блядь, не наигрался! Всё ещё гормоны молодого тела бурлят? - отведя меня в сторонку, чтобы не слышали господа офицеры, громким шепотом «орал» мой друг. - Если бурлят, так ты лучше ещё одну оргию с девками устрой, внучек поддержит! Ты же генерал, от тебя требуется полками командовать, а не в рукопашную лезть!
        - ЗДЕСЬ я не генерал! - выделив голосом первое слово, усмехнулся я, в глубине души понимая правоту Альбертыча.
        - Здесь ты ПОКА ещё не генерал! Но занимаешься генеральскими делами! - возразил начальник Главного разведывательного управления.
        - Ладно, хорош орать, твоё высокопревосходительство! - с издевательской интонацией в голосе, произнёс я. - Говори за каким хером приехал!
        - Приехал, чтобы на месте оценить результат ночного штурма и составить победную реляцию императору. Она, может быть, Олегычу не так нужна, ему и без меня есть кому доложить, но в плане вялотекущей борьбы с мудаками из Главного штабы - очень полезна будет! Они-то собирались на форт солдатиков посылать, построив их в колонны, со знаменем и оркестром впереди. Как на штурм Плевны, ети их мать! Ничему дурачьё учиться не хочет! Представляешь, что бы тут сейчас творилось?
        - Да уж, представляю… - хмыкнул я, чуть ли не воочию увидев заваленные растерзанными окровавленными телами поля вокруг Муровице. - Они бы, может быть, и взяли форт… Дня через три… После шестичасовой работы гаубиц… потеряв при этом пару дивизий! Как немцы под Верденом!
        - Именно, что пару дивизий! Этим мудакам на потери плевать! - с горечью сказал Альбертыч и процитировал: - «Бабы ещё нарожают…»[118 - «Бабы ещё нарожают» - крылатое выражение, ошибочно приписываемое маршалу Георгию Жукову. На самом деле фраза принадлежит французскому маршалу принцу Конде, прославившемуся своей жестокостью. Правда, в его устах она звучала как «Женщины новых нарожают».] А сегодня какие потери были?
        - Ты не поверишь, я сам охуел - в нашем времени такого не было: двадцать три убитых, шестьдесят восемь раненых. Правда, чеченцы и от таких потерь волками воют и буквально требуют не заменять их линейной пехотой, а завтра снова в бой послать - мстить!
        - Да, по генеральским меркам такие потери - мелочь, не стоящая внимания! - с горькой улыбкой сказал Альбертыч. - А для солдат каждый убитый - брат, свояк, кум или просто хороший друг. Тем более в этом батальоне, где все нижние чины друг другу какие-то родственники - близкие или дальние.
        Мы помолчали пару минут, отдавая дань памяти погибшим бойцам.
        - И вот что ещё, Дорофеич, - сказал мой друг, задумчиво почесывая висок. - Хорошо, что ты ещё не успел в свою Англию умотать…
        - Ага, в «свою»… - хохотнул я. - Глаза бы мои её не видели, но работа… Без моей работы там не обойтись! Так чего ты от меня хотел?
        - Есть одно дело, где требуется твоя консультация! - сказал Альбертыч и решительно, по-генеральски, добавил: - Бросай эти детские игры, поехали в Ставку, там поговорим!
        Я покладисто кивнул и мы пошли прощаться с офицерами горнострелкового батальона. Недалеко от линии фронта Альбертыча ждала целая колонна - три броневика «Медведь». Два с пулемётными башнями и бойцами его знаменитой роты «спецназа ГРУ», один - в варианте КШМ[119 - КШМ - командно-штабная машина.].
        Внутри кашээмки было довольно просторно, светло (горели аж три электрических плафона на потолке) и тепло (работала электрическая печка). С большим удобством разместившись в мягких креслах, мы как-то незаметно, пригревшись после прохладного апрельского воздуха, заснули. Заснули оба - и у меня и у Альбертыча прошедшая ночь прошла «на ногах».
        Проснулись, когда наша бронеколонна приехала в Ставку Верховного главнокомандующего, размещающуюся неподалеку от города Владимир-Волынский. Насколько я знал, нашего «батюшки-царя» здесь сейчас не было - Олегыч накануне, как почти все его штабные, уехал «в войска», на передовую. Что, с одной стороны, характеризовало его как человека смелого, а с другой - подверженного той же болезни, какую этим утром выявил у меня Альбертыч - «бурлению гормонов». Император должен в первый день боевых действий в штабе сидеть и отслеживать доклады подчинённых со всех участков фронта, благо связь, в том числе радийная и проводная телефонная, работает отлично.
        Ладно, сам такой, что уж говорить…
        Личный штаб генерал-майора Целебровского располагался в трёх больших палатках на некотором удалении от основного штабного «городка». И охрана тут у него тоже была своя - караул несли бойцы в «фирменных» маскировочных накидках. Я, снова увидев их, в очередной раз остро пожалел, что не могу взять с собой в Англию полсотни таких ребят - поучить моих ирландских товарищей уму-разуму и особенно азам воинской дисциплины.
        Едва мы с Альбертычем вошли в центральную палатку и подошли к столу, на котором была расстелена крупномасштабная карта Карпат, появился адъютант с огромными кружками кофе.
        - О, то, что нужно холодным весенним днем! - радостно сказал я, делая первый глоток. - Так что за печаль у тебя, товарищ генерал?
        - Необходимо полностью отрезать австрийцев от снабжения! - сказал Альбертыч, держа кружку обеими руками. - Для этого мы запланировали диверсии на единственной железной дороге, ведущей в Галицию через горы. Есть несколько перспективных вариантов. А твой многолетний опыт разведчика-диверсанта нужен, чтобы оценить преимущества и недостатки каждого. Итак, смотри сюда…
        И мой друг, периодически отхлебывая кофеёк, в течение получаса рассказывал мне об объектах на «железке», уничтожение которых могло привести к длительной остановке движения.
        - Мне представляется самым интересным вот этот мост! - сказал я, после завершения «доклада», поразмышляв ещё минут пять. - Дорога здесь проходит через широкое ущелье между двумя высокими перевалами. На дне ущелья река. Если рвануть этот мост, то дорога закроется на пару месяцев точно - к тому времени, дай бог, уже война закончится!
        - Почему ты думаешь, что на два месяца? - спросил Альбертыч, доставая из пачки бумаг справку об этом объекте. - Ага, понял… Ущелье глухое, и другого способа подвезти туда ремонтников и материалы для починки, кроме как по самой железной дороге, просто нет! Они этот мост строили почти три года, хотя он в итоге всё равно хлипкий получился, едва стандартные составы выдерживает. И если его рвануть, то чинить они его будут даже не два месяца, а как бы не год! Особенно если рвануть одну из опор на берегу реки. А лучше обе! Но на две и взрывчатки понадобится в два раза больше. А это горы - много на себе не унесешь!
        - Можно послать побольше людей! - подсказал я, разглядывая карту. - Человек пятьдесят! Вот только… как они туда доберутся?
        - Вот именно, Дорофеич, как? - хмыкнул мой друг. - Есть тут один неприятный нюансик, из-за которого данный вариант у нас не был в приоритете. Мы ведь предварительно маршрут прорабатывали. Но, насколько я помню из наших прикидок, добираться туда надо кружным путём, умудрившись миновать по пути линию вражеских укреплений и охранные зоны пяти внутренних гарнизонов. Мы закладывали на маршрут две-три недели, а то и месяц. Это много! Снабжение австрийцев надо прервать уже сейчас. А через месяц уже и смысла особого не будет - либо мы их, ценой больших потерь, перемелем, либо они всё-таки нас отобьют.
        - А если закинуть людей и взрывчатку на планерах? В смысле - на дельтапланах? - с воодушевлением сказал я. - Ведь есть уже модели с двухместной гондолой! Там даже пулемёт ставят и запас патронов к нему держат! Значит, грузоподъёмность как бы не в сто кило должна быть!
        - С новыми «звездообразными» движками планеры поднимают по сто тридцать килограммов, не считая пилота! - с довольной улыбкой «похвастался» Альбертыч. - Но, увы, дружище, дальность у них всего сто - сто пятьдесят километров.
        - А если дополнительный бак поставить? - брякнул я и прикусил язык. - Глупость сморозил: какой смысл в баке, если кроме него в гондолу ничего больше не впихнешь!
        - Верно, Дорофеич… - грустно сказал генерал и призадумался.
        Пока он молчал, я принялся разглядывать карту и перелистывать справки по другим объектам. Может быть, и менее удачным, но более доступным.
        - А ведь идея с воздушной доставкой - хороша! - вдруг сказал Альбертыч. - Есть у нас уже кое-что покруче планеров-дельтапланов! Горегляд с внучком месяц назад самолёт испытали! Почти как настоящий!
        - В смысле - как настоящий? - удивился я.
        - Почти точная копия «Цесны»! - радостно сказал генерал. - И дальность должна быть приличной и грузоподъёмность. Только я точные ТТХ не помню, надо уточнить… Так, внучок уже, наверное, Краков обходит, к нему лучше не «стучаться»… А вот позвоню-ка я Горегляду - он-то точно на месте!
        И генерал, отойдя к столику с телефонными аппаратами, начал крутить какие-то ручки, переключать рычаги и общаться с невидимыми операторами. К нашему счастью, оказалось, что войсковая телефонная сеть имеет выход на гражданскую и всего через десять минут Альбертыч дозвонился до нужного абонента. В Нижнем Новгороде уже наступил рабочий день, и товарищ Горегляд был на месте.
        - Так, Дорофеич, записывай! - скомандовал генерал. - Дальность у аэроплана «Р-1» - шестьсот километров, грузоподъёмность - четыреста килограммов! Записал?
        Я кивнул.
        - Спасибо, Афанасий Петрович! Доброго дня! - попрощался генерал и взглянул на меня с новым интересом. - Это хорошо, Дорофеич, что я тебя для консультации дёрнул! Хорошую ты идею подал! Ведь данных характеристик нам вполне хватит для заброски двух-трёх бойцов и необходимого количества взрывчатки!
        - Заброска посадочным способом? - уточнил я, ещё раз внимательно рассматривая карту. - И где он здесь сядет? Стены ущелья - почти вертикальные, а вдоль реки кучи камней - угробится сто процентов, даже если за штурвалом будет ас. Кстати, а кто у нас стал первым лётчиком?
        - Первый лётчик у нас, ты не поверишь, Дорофеич, - Иосиф Виссарионович Джугашвили, позывной Сталин! - сказал Альбертыч и звонко расхохотался.
        - В смысле Джугашвили? Тот самый? - удивился я. - Слышал, что он во флот пошёл служить… И как он вдруг лётчиком стал?
        - Так он до сих пор служит во флоте! Имеет звание мичман. А летать он начал ещё во время Турецкой войны, на планерах! - ответил генерал. - И взяли его в испытатели не из-за фамилии, а за реальные заслуги - у парня настоящий талант пилота и, что более важно, хладнокровие высочайшего уровня! Ты думаешь как он свой нынешний позывной заслужил? Внучок рассказал, что на первом полёте он при посадке промахнулся и чуть не угробился - техника-то ведь новая, совсем другой системы пилотирования требует. А Иосиф Виссарионович сумел в последний момент компенсировать высоту и безукоризненно посадить самолёт. У парня настоящие стальные яйца!
        - Так ты думаешь, что Сталин сможет посадить самолёт в этом ущелье? - вернулся я к теме разговора.
        - Конечно нет! - отрезал Альбертыч. - Группа будет высаживаться с парашютами!
        - Ого, уже и парашюты изобрели! - восхитился я. - Впрочем, о чём говорить - вы двигаете прогресс пинками под зад! Отстал я от здешней скорости жизни в своём «медвежьем углу»! Англия, Англия, владычица морей… Ха!
        - Для того чтобы гарантированно подорвать одну из опор, нужно 50 килограммов взрывчатки! - сказал генерал, начиная выписывать цифры в блокнот. - Соответственно, для двух опор - 100 кило! Остаётся триста килограммов полезной нагрузки. Так… 10 - 15 килограммов на человека - оружие и боеприпасы, 10 килограммов - продовольствие, - ведь группе потом придётся выходить из глубокого вражеского тыла. Значит, могут полететь три человека, весом 70 - 80 килограммов. А таких ребят у меня в роте - больше половины.
        - Альбертыч, с этой группой должен лететь я! - вырвалось внезапно даже для меня самого. - Я тут сейчас самый опытный диверсант. А задание очень ответственное, его провалить нельзя!
        - Ты охуел, дорогой друг! - участливо сказал Альбертыч. - Накось, прими сто граммов коньячку - и вернись из горних высей на грешную землю!
        - Хм… А помнишь, что эти же слова: «Вы охуели, вернитесь!» - кричал нам открытым текстом по рации главный советник? - сказал я, заглядывая Альбертычу в глаза.
        - Помню… 1984 год, Никарагуа… И мы, два молодых долбоёба, советские советники в звании капитанов, подняли взвод своих подопечных - недоученных солдат-сандинистов, и поперлись на территорию сопредельного государства - в Гондурас! - очень тихо ответил Альбертыч. - Правильно нам главный советник, покойный ныне, земля ему пухом, полковник Борис Вахтангович Царумян кричал!
        - А поперлись мы в Гондурас потому, что именно там располагался лагерь «контрас»[120 - К?нтрас (исп. Contras, сокращение от исп. contrarrevolucionarios, контрреволюционеры) - никарагуанское военно-политическое движение. Вели гражданскую войну против сандинистского правительства Даниэля Ортеги в 1980-х годах. Пользовались поддержкой американской администрации Рональда Рейгана.], которых тренировали такие же молодые, как мы, цэрэушники. И тоже, наверное, в званиях не старше капитана. Только учили они своих подопечных уничтожать дороги и мосты, которых и без того было мало в тех краях, а также убивать всех, кто выступал за правительство, включая врачей и учителей, - сказал я и после минутной паузы добавил: - Что стало конкретной причиной нашего похода, припоминаешь?
        - Помню, дружище, помню… Группа «контрас» вырезала интернат для детей-сирот, родители которых были правительственными солдатами… - грустно сказал Альбертыч. - Я понимаю, на что ты намекаешь - какая у нас с тобой и наших бойцов была буйная радость, когда мы нашли лагерь противника, перебили там всех, а цэрэушников повесили за яйца.
        - Нет, друг, не на это! - качнул я головой. - Хотя ту радость и вспомнить приятно… Справились бы без нас солдатики-сандинисты? Очень сомневаюсь! Только благодаря нам, двум молодым долбоёбам, как ты сказал, наши потери составили три «двухсотых» и пять «трёхсотых», а положили мы на месте почти сотню головорезов и пятерку их кураторов. Опыт, мон шер, наш с тобой тогдашний боевой опыт был главным козырем операции! Вот и сейчас…
        - Хорошо, дружище, я тебя понял… - генерал с силой потёр висок. - Пойдёшь старшим группы. Дам тебе самых лучших бойцов. Операцию проработаем досконально, поминутно! Вылет назначаем на послезавтра. А завтра ты с моими ребятишками сделаешь по двадцать прыжков с парашютом. Чтобы при реальной высадке все работали на полном автомате!
        Глава 7. Рассказывает генерал-адмирал Алексей Романов
        В итоге оказалось, что наша славная виктория над австрийским флотом была омрачена только для меня. Все остальные, как матросы, так и офицеры, заслуженно праздновали, не отвлекаясь на мысль, что «всё могло быть иначе, если бы…» Что, конечно, было совершенно правильным - на то я их командир и руководитель, чтобы думать даже после победы «о разном» и просчитывать будущие ответные ходы противника. А подумать было над чем…
        Экспресс-допрос пойманных «лодочников» и осмотр их плавсредств и оборудования, показал, что в их подготовке и оснащении приняли самое непосредственное и «горячее» участие наши лучшие враги - англичане. Лодки были построены по чертежам британского инженера Джона Айзека Торникрофта[121 - Джон Айзек Торникрофт (1843 - 1928) - британский инженер-кораблестроитель. Специализировался на конструировании скоростных «миноносок» - прообразе торпедных катеров.] и представляли собой почти точные копии советского торпедного катера «Г-5»[122 - «Г-5» - советский моторный торпедный катер, глиссирующего типа, созданный в 30-х годах XX века.] - очень похожая форма корпуса и такой же способ сброса торпеды - с кормы. Вот только на советских катерах движок стоял в десять раз мощнее, потому тот фактически летал над волнами. А на этом «чуде» технической мысли стояла немецкая лицензионная копия нашего стальградского сорокасильного движка и его едва хватало, чтобы катер поднимался на редан[123 - Редан (фр. redan - уступ) - конструктивный элемент на днище глиссирующего судна, выполненный в виде уступа и позволяющий на
высоких скоростях движения снизить сопротивление корпуса благодаря уменьшению смоченной поверхности - судно почти полностью выходит из воды, «встаёт» на редан.]. Торпеды оказались чисто австрийскими, созданными австрийским инженером английского происхождения и подданства Робертом Уайтхедом[124 - Роберт Уайтхед (1823 - 1905) - английский инженер, считающийся изобретателем торпеды (на самом деле первую в мире торпеду изобрёл и испытал в 1865 году русский инженер И. Ф. Александровский). Жил и работал в Австро-Венгерской империи с 1856 года. Работой над «самодвижущимися минами», как тогда называли торпеды, занялся в 1864 году, первый образец представил в 1866 году.]. Это была совсем новая модель, имеющая скорость под тридцать узлов и дальность хода до одной мили! От серьёзных повреждений при атаке этого «москитного флота» нас спасла только собственная большая скорость - неопытные экипажи катеров не могли взять правильное упреждение - тренировались выходить на боевой курс, имея целью тихоходные, относительно наших кораблей, пароходы флота Австро-Венгрии.
        В целом атака торпедных катеров была придумана кем-то талантливым (напрямую узнать имя этого гения, путем допроса пленных, нам так и не удалось, но явно это был какой-то англичанин - когда поймаем, я его самым почетным способом прилюдно уничтожу, гада: перед строем лично расстреляю), но подвело исполнение. Вернее, так: в общем-то и исполнена атака оказалась довольно грамотно и наверняка десятки торпед достигли бы цели, если… Если бы противником были не мы, а любой другой флот в мире!
        Эффект неожиданности, конечно, сработал: первая волна торпедоносцев добилась аж трёх попаданий! Но и тут австрийцам не повезло (и повезло нам!) - «самодвижущиеся мины» попали в новейший линкор «Георгий Победоносец», на котором имелась конструктивная противоторпедная защита - двухметровые були[125 - Противоторпедный буль - форма пассивной защиты надводных боевых кораблей от торпед в виде продольной подводной полости в корпусе судна. Применяется по два буля на корабль - один буль на каждый борт.]. Их толщины вполне хватило для компенсации взрывов относительно лёгких (всего 30 килограммов) боевых частей изделий Уайтхеда. Впрочем, попади такая торпеда в старый броненосец или в новый эсминец - последствия могли оказаться более фатальными. Может быть, утопить бы никого не утопили, но наверняка лишили бы хода и привели бы к длительному ремонту.
        Интересный нюанс: насколько я помнил из доклада, подводящего итоги деятельности «товарища Кухулина» в доброй старой Англии (список ликвидированных офицеров армии и флота Её Величества, прогрессивных промышленников, талантливых изобретателей превысил 500 имён!), инженер Торникрофт избежал физической ликвидации (убийства) на месте только потому, что вовремя сбежал на материк. Дальнейшие его перемещения по Европе нашей разведкой не отслеживались, и напрасно - он сумел добраться да Австро-Венгрии, где и был «пригрет» и нагружен работой.
        После нашей победы над английским флотом, а вернее, тотального разгрома[126 - Авторы напоминают, что по сюжету романа «Господин из завтра» в 1890 году во время Турецкой войны флот Британской империи, находясь в Мраморном море, попытался атаковать многократно меньший по количеству вымпелов Русский флот. Ответно-встречным ударом, используя артиллерийский огонь и торпеды, наш флот полностью уничтожил противника. Было утоплено восемь новейших английских броненосцев («Виктория», «Трафальгар», «Энсон», «Кампердаун», «Хоув», «Родней», «Коллингвуд», «Бенбоу»), семь современных броненосных крейсеров («Орландо», «Австралия», «Андаутед», «Нарциссус», «Галатея», «Иммортелит», «Аврора») и восемнадцать миноносцев. Со стороны Русского флота в бою участвовало три устаревших броненосца, восемь эсминцев типа «Бешеный» и десять торпедных катеров.], почти все государства Европы принялись судорожно искать меры противодействия торпедным атакам или, напротив, пытаться создать нечто подобное нашему оружию[127 - На том уровне развития технологий в Европе пытаться повторить русскую торпеду «Таран» (прозвище на флоте -
«Рыбка») практически бесполезно: её калибр - 510 миллиметров, длина 7,25 метра, вес 2 тонны, вес боевой части 420 килограммов. Дальность при 45-узловом ходе - 10 000 метров.].
        И австрийцам удалось создать некий паллиатив, частично сработавший. Но если это сделали австрияки, то наверняка такого же, а может, и лучшего, результата, добьются англичане - у них и промышленность на порядок лучше, и грамотных инженеров, несмотря на террор ИРА[128 - ИРА - Ирландская республиканская армия - террористическая организация, созданная на территории Британской империи «товарищем Кухулиным» (полковником ГРУ Владимиром фон Шенком).], до сих пор хватает. Уж повторить-то они точно сумеют! Значит нам надо найти методы противодействия атакам «москитного» флота. Понятно, что в чистом море торпедные катера нам не страшны, но если они опять подловят нас вот так - возле островов…
        Похоже, что надо воспользоваться давним предложением сиятельного графа Рукавишникова и поставить на корабли по две или четыре установки шквального огня, ласково прозванных за «гуманное воздействие» на противника «Мясорубками». По крайней мере, во время подавления мятежа Великих князей, из одной такой установки положили всего за 30 секунд два полка английской лёгкой кавалерии.
        Но это только часть защиты, активная. Требуется установить на корабли и пассивную защиту, как конструктивную, типа булей, так и съёмную - противоторпедные сети. И если второе вполне можно сделать в приемлемые сроки, то установка булей… Конечно, теоретически возможна, но полностью изменит форму корпусов, нарушив всякую гидродинамику. Или, если применить встраиваемую, потребует полной переделки кораблей. Стало быть, про усовершенствование старых броненосцев надо забыть и сосредоточится на строительстве новых типа «Георгий Победоносец». Война с «Владычицей морей» неизбежна, как восход солнца, дело только во времени - и нам надо быть готовыми к ней на все сто процентов.
        А после, с очень большой вероятностью, будет война с нашим нынешним союзником - Германией. Нам на одном континенте вдвоём не усидеть. Рано или поздно начнём что-нибудь делить. Так лучше пораньше их вырубить, чтобы потом под ногами не путались. Да и не верю я в доброжелательность немчуры. Если честно, то у меня нечто вроде аллергии на немецкий язык - как услышу этот «лай», так в руки сам по себе ППШ просится… Генетическая память просыпается! Оба моих деда с немцами воевали. Вот и мне, скорее всего, тоже придётся!
        В общем, как только эта войнушка закончится, напрягу Рукавишникова, чтобы он мне ещё два десятка эсминцев построил, минимум три линкора, десяток крейсеров-рейдеров. Ну и, посмотрим, как пойдёт дело с новым оружием флота: авианосцами. Сиятельный граф упоминал, что сейчас идут испытания «самого настоящего» самолёта. Вот когда на эти этажерки можно будет торпеды подвесить или как минимум бомбы, тогда и поговорим!
        В общем, наши цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи!
        Глава 8. Интерлюдия. Где-то к западу от Тарнува
        Австрийская кавалерийская дивизия направлялась на запад к Остраве. Двигались полковыми колоннами, держа между ними дистанцию в километр. Солдаты, только недавно назначенные наездниками, неловко покачивались в сёдлах, набивая на многострадальные задницы свежие синяки. Артиллерия: батарея немецких гаубиц и дивизион трёхдюймовок, следовали за колоннами первого полка. Впереди дивизии, на дистанции в пять километров, рысил разведывательный полуэскадрон - автомобили разведроты поломались два дня назад, сразу после выхода из пункта постоянной дислокации. Позади колонны второго полка, как ему и положено, тащился обоз - более сотни повозок.
        В ясном утреннем небе высоко кружила крупная птица, почему-то с едва слышным жужжанием. Но потом она куда-то пропала. Ещё примерно через час, когда офицеры и унтеры первого полка подумывали, как лучше разместить солдат на привале, вдалеке раздались какие-то лёгкие хлопки. И не успели головы солдат повернуться в сторону странных звуков, как на австрийцев со свистом обрушились осколочно-фугасные снаряды. На грунтовой дороге и на обочинах взметнулись серо-чёрные фонтаны взрывов, разметывая в разные стороны солдат и лошадей, разбивая повозки и орудия.
        Последствия применения трёхдюймовых снарядов по густым походным колоннам были ужасны. Словно безносая старуха в чёрном балахоне махнула своей чудовищной косой. Солнечный весенний день в мгновение ока превратился в ад! Тяжёлые осколки выкашивали целые взводы, пробивая насквозь сразу по несколько человек или две-три лошади. Вопли раненых, ржание коней, грохот взрывов слились в единую жуткую какофонию.
        Внезапно всё прекратилось - наступила, как это бывает, непроницаемо-ватная тишина. Через неё постепенно пробивались стоны и мольбы раненых, хрип и ржание умирающих лошадей…
        Немногие уцелевшие офицеры, пуская коней вскачь вдоль перепаханной воронками дороги, пересчитывали погибших, раненых и выживших. Потери были колоссальны: погибли четыре сотни солдат, нижних чинов и офицеров, раненых оказалось практически втрое больше. Совсем скверно оказалось с артиллерией. Из четырёх гаубиц исправной осталась всего одна, разбито пять полковых пушек из двенадцати. По чистой случайности не сдетонировал и не поднял всё на воздух преизрядный запас снарядов. Но и без того результаты первого русского артналета на австрийскую дивизию оказался удручающим.
        Но на этом сюрпризы этого дня не закончились - едва австрийцы навели относительный порядок и снова выстроились в походные колонны, как из недалёкого леса ударили пулемёты. Выпущенные с трех-четырёх сотен метров крупнокалиберные пули отрывали лошадям ноги и головы, а во всадниках проделывали дыры, размером в два кулака. Несчастные солдаты погибали десятками, а ответный огонь не наносил, как казалось, невидимому противнику (ну, понятно, что это были русские) никакого ущерба. Скорее всего, их пулемёты стояли на бронированных мобилях.
        Довольно высокий изначально моральный дух «элитной» воинской части стремительно полетел к чёрту - солдаты, в основном этнические немцы, куда более стойкие, чем обычные подразделения армии Двуединой Монархии, представляющие пёструю и разношёрстную смесь национальностей, очень быстро поняли, что противопоставить что-либо жестокому расстрелу они не могут и потому бросились бежать. Кому повезло сохранить коня - верхом, но большинство пешком (как правило, лошади, представляющие собой куда более крупную мишень, чем человек, гибли чаще в два-три раза).
        Конные австрийцы быстро покинули зону обстрела, «пехотинцы» гораздо медленней, из-за чего потеряли ещё пару сотен человек. Наконец, когда на дороге остались только лежачие, мёртвые и раненые, пулемёты смолкли. Однако уже через минуту, рыча моторами, из леса выехали несколько десятков русских «Медведей» с десантниками на броне. Поголовно вооруженные СКЗ, русские бойцы, не раздумывая, стреляли на любое шевеление, на любой звук.
        Проехавшись вдоль разгромленной полковой колонны, солдаты добили всех выживших, а потом спешились у артиллерийского «парка». На минирование уцелевших орудий и повозок с боеприпасами ушло почти полчаса - русские делали всё спокойно и основательно, не опасаясь контратаки - действия десантников прикрывали башенные стрелки броневиков.
        К тому времени, когда в километре от этого места самоходки «Песец», успевшие пополнить полностью истраченный на первый артналеё, боекомплект, принялись обстреливать походную колонну второго полка, половина дивизии просто перестала существовать - общие потери составили более трёх тысяч человек, четыре гаубицы, двенадцать пушек, сорок пулемётов.
        И, похоже, что вторую половину ждал такой же финал…
        Часть IV. Победа
        Глава 1. Рассказывает ефрейтор лейб-гвардии бронекавалерийского Лихославльского полка Николай Воробьёв
        Это был первый город, который нам пришлось брать штурмом. Ну, понятно, что на многочисленных учениях бойцы нашего полка отрабатывали в том числе и уличные бои. Но всё равно с Остравой пришлось изрядно повозиться - слишком уж своеобразная у него архитектура - городу более семисот лет - узкие кривые улочки.
        Конечно, лучше бы было его обойти стороной, блокировав идущими за нами пехотными полками. Но, увы, город расположен на месте слияния рек Остравице, Одера и Опавы - обходить его, значит строить переправы через эти довольно бурные потоки. В то самое время, когда в городе несколько приличных мостов, способных выдержать любую нашу технику, в том числе и железнодорожный, могущий пропустить бронепоезда. К тому же Острава - северный ключ к долине Моравские ворота, которую тоже неудобно обходить.
        Пришлось ввязываться в уличные бои. Это мы на занятиях проходили, этому нас Хозяин ещё в позапрошлом году учил, словно догадывался, что пригодится. А может быть, и не догадывался, а точно знал: Хозяин наш - человек умища необычайного. Действовали проверенными штурмовыми группами: взвод солдат с СКЗ, «Бердышами» и огнеметами. Пятёрка сапёров со взрывчаткой. Два броневика «Медведь» или один «Медведь» и один «Песец».
        Как доложили разведчики, взявшие нескольких «языков»: гарнизон Остравы состоял преимущественно из местных чехов, но командовали ими немцы. И те, и другие договорились не сдаваться и сопротивляться до подхода подкрепления - знали про рейд корпуса генерала Данкля.
        - Ну, что ж… Они сами выбрали свою судьбу! - с усмешкой сказал Хозяин, услышав эти новости. - Пленных не брать, патронов не жалеть! Вперёд, ребятки, раздавите этих жалких клопов! Устроим гейропейцам Сталинград наоборот!
        Сказал Ляксандра Михалыч не очень понятно - какой такой Сталинград? У нас же Стальград! Может, оговорился наш командир полка, но за ним такого не замечалось - наоборот, светлейший граф и лучший друг государя нашего императора всегда был предельно четок в своих формулировках, за исключением редкого вкрапления вот таких словечек или коротеньких фразочек. Однако смысл его высказываний всегда был понятен. Вот и сейчас мы прекрасно поняли основной посыл: всыпать неприятелю по первое число.
        Неуязвимые для стрелкового оружия броневики «Медведь» при поддержке пушечных машин обрушились на город, словно стальной поток. Широким фронтом, с нескольких направлений, действуя двумя десятками штурмовых групп, «лихославльцы» неторопливо и последовательно принялись зачищать Остраву от врага. Любое сопротивление подавлялось до полного истребления всех сопротивляющихся.

*****
        Впереди мелькали огненные сполохи выстрелов противника - огонь вёлся с чердаков и верхних этажей домов. А вот в одном из окон трёхэтажного, с высокой крышей, почти игрушечного домика, словно расцвел огненный цветок! Пули щёлкнули по броне, как будто ведро гаек высыпали. И как они умудрились затащить на третий этаж свой неповоротливый «Максим»? Зря старались, супостаты! Мне ваши пульки по фигу! А вот сумеете ли вы пережить «ответку»?
        Доворачиваю башню, вращая маховик горизонтальной наводки. Одновременно задираю ствол тяжёлого «Единорога» и даю несколько коротких прицельных очередей. В мощную просветлённую оптику перископической панорамы отчетливо видно, как крупнокалиберные пули моего пулемёта насквозь дырявят тонкие стены домика, только мелкие осколки кирпичей летят, какой-то мусор, да пыль клубами вздымается! Вот так, клопы, - работу «крупняка» не сравнить с действием ваших жалких пукалок! Отчётливо видны дыры в крыше, разбитая черепица, полыхающие стропила - в пулемётной ленте через два на третий снаряжены патроны с зажигательными пулями…
        Нет, ну надо же! Со второго этажа кто-то уцелевший кидает динамитную шашку! Болван! Дистанция огневого контакта около ста метров! Конечно же, шашка, дымя фитилём, не долетает до броневика. Надо было дождаться, когда мы дальше поедем! Ну, за такой храбрый поступок я тебя, дурачок, вознагражу!
        Выпускаю по домику остаток ленты одной непрерывной очередью. Пули калибра 10,67 миллиметра буквально «разбирают» строение на составляющие: дом начинает «складываться» - стропила перебиты, в межоконных проёмах зияют огромные дыры. Всего несколько секунд - и крыша медленно рушится внутрь стен. За толстой броней «Медведя» совсем не слышно глухих ударов рухнувших перекрытий, звона разбитого стекла, криков раненых.
        А что там с мирными жителями? Хватило у них ума покинуть жилище, в котором воякам вздумалось устроить опорный пункт? Или они понадеялись, что их домишко достаточно крепок и просто спрятались под кроватями или в кладовках? Мне, честно говоря, по хрену! У меня есть чёткий приказ, и я его выполню!
        Когда клубы пыли рассеиваются, вперёд выходят десантники, до поры укрывающиеся за броневиками. Они прочесывают развалины, стреляя по всему, что шевелится. Несколько минут и зачистка закончена: командир взвода три раза поднимает над головой СКЗ - сигнал о том, что путь свободен.
        Ну, это здесь всё закончено, а до конца маршрута ещё несколько сотен метров и таких «милых» домиков, с пулемётами на чердаках, может встретиться немало!

*****
        Я почему в передовой части вдруг очутился, хотя штабным писарчуком числюсь? Еле уговорил Хозяина - я ведь снайпер, и говорят, что неплохой, а приходится за печатной машинкой штаны просиживать - обидно, ей-богу! Ляксандра Михалыч долго меня отпускать не хотел: мол, ты погеройствовать хочешь, это, конечно, вызывает уважение, но где я второго Воробья тебе на смену найду - мол, стрелков, и даже хороших, в полку хватает, а живых кампутеров - ты, Колька, один!
        Вот он постоянно меня этим самым живым «кампутером» называет, я уже и обижаться на него перестал - вижу, что это он так хвалит меня. Я даже как-то раз у моего предшественника на посту личного помощника, Александра Ульянова, потихоньку спросил, зная, что он мужчина дюже образованный, универститет закончил, не то что я, всего лишь коммерческое училище: мол, а что это такое, что за штука, этот самый «кампутер»? И Александр Ильич мне ответил, что это слово является производным от английского слова «computer», которое переводятся как «вычислитель». И обозначает человека, производящего арифметические вычисления с привлечением или без привлечения механических устройств[129 - В реальной истории значение данного слова было перенесено на «механические вычислительные устройства» только в 1897 году, через 5 лет после описываемых событий.]. Что, в общем, совпадает с моим умением манипулировать числами. Но вот почему Хозяин добавляет к сему слову прилагательное «живой» - совершенно непонятно!
        Однако живой я вычислитель или нет, но Хозяин мной очень дорожил. Что, с одной стороны, приятно, а с другой - сильно ограничивало мои личные желания. А желал я принять участие в боевых действиях, а не отсиживаться в бронированном штабном фургоне. Но тут случилась оказия - башенный стрелок «Медведя» из второй роты угодил в медсанбат с каким-то «аппендицитом». Бог его ведает, что это за болезнь такая страшная, раз ему сразу понадобилось хирургическую операцию делать, но мне этот парень очень «помог» - равной ему по мастерству замены в полку не нашлось, хотя, конечно, члены экипажей броневиков могли заменять друг друга. А я, узнав об этом происшествии, просто повис на Хозяине, как лайка на медведе: хочу в войска, супостата бить!
        Посмеялся Ляксандра Михалыч и дал приказ о «ротации кадров». И вот теперь ефрейтор Коля Воробьёв с какой-то злобной радостью ведёт бой с неприятелем!

*****
        Ближе к вечеру мы, частым гребнем пройдясь по всем улицам, загнали остатки войск противника в военный городок, находящийся на юго-восточной окраине Остравы. Это был полноценный пункт постоянной дислокации гарнизона - десятки строений на площади в пять гектаров: несколько кирпично-каменных казарм, конюшни, склады матчасти и боеприпасов, арсенал. И всё это обнесено капитальным каменным забором с вроде бы декоративными башенками через каждые пятьдесят метров. К обороне этой «недокрепости» (как сразу окрестил военный городок Ляксандра Михалыч) враги отнеслись чрезвычайно серьёзно: примерно треть солдат от общего количества войск засела здесь изначально, проведя за сегодняшний день массу мероприятий, служащих укреплению оборонительных позиций - копали траншеи и ходы сообщения, пробивали в стенах амбразуры, строили заграждения для нашей техники и натуральные баррикады. А когда солнце начало клониться к закату и до темноты оставалось всего часа полтора, в этот импровизированный форт стянулись все выжившие в уличных боях. Даже сейчас, после дневных потерь, их общая численность превышала численность
личного состава нашего полка раза в два.
        - Это хорошо, что они все в одном месте собрались! - сказал Хозяин, стоя на башне командирского «Медведя» и осматривая укрепления противника в огромный стальградский бинокль. - Не надо будет их потом по подвалам и чердакам ловить!
        Стоявшие вокруг командира полка закопчённые десантники и экипажи броневиков ответили на незатейливую шутку хриплым хохотом. Никто не сомневался, что Хозяин сейчас что-нибудь придумает и никакого лобового штурма «недокрепости» не будет. Так и случилось…
        - А подать сюда наш дивизион «Львов»! - Хозяин махнул вестовому, и тот пулей, оседлав мотоцикл, умчался в расположение нашей «тяжёлой арты». - Ребятишки целый день загорали, забросали меня кучей просьб «дать пострелять», вот пусть теперь и поработают.
        Уже через двадцать минут тягачи притащили наши гаубицы. Хозяин, кратко посовещавшись с командиром дивизиона, приказал ставить орудия на прямую наводку. Дистанция стрельбы составляла всего метров семьсот - именно такое расстояние было от ближайших домов до забора гарнизонного городка. А чтобы стрелки противника не мешали разворачиванию, Ляксандра Михалыч громко скомандовал всем нам:
        - Открыть беспокоящий огонь! Цель: гребень забора, башенки и видимые отсюда чердаки строений! И чтобы ни одна сволочь оттуда не выстрелила по нашим артиллеристам!
        Бойцы, радостно галдя, от души принялись поливать указанные цели короткими очередями. И их старания увенчались полным успехом - за всё время развертывания орудий никто там даже не высунулся, не то что попытался выстрелить!
        От первого залпа наших грозных шестидюймовок я аж присел и чуть по привычке не закрыл башенный люк - настолько мощной оказалась волна спрессованного воздуха, прокатившаяся вдоль нашей позиции! Никогда, ни на каких учениях я не стоял так близко к стреляющим «Московским львам»! От точного попадания двенадцати фугасных снарядов почти вся видимая с моей точки обзора часть стены вокруг городка рухнула, остались торчать лишь четыре башенки. Когда дым и пыль после взрывов рассеялись, стало видно, как на территории «недокрепости» хаотично перемещаются фигурки в серой униформе. И второй залп «Львы» положили именно по ним - было отчётливо видно, как вместе с кирпичами и элементами заграждений в воздух взлетели десятки тел, похожих с такого расстояния на тряпичные куклы!
        И уже не обращая особого внимания на дым и клубы пыли, гаубицы перенесли огонь вглубь городка - по казармам, складам, конюшням. Скорострельность и плотность огня наших орудий просто поражали: врагов напрямую - осколками, а соратников - мощью удара. После каждого залпа «Львов» полуоглохшие лихославльцы орали «Ура!» и бросали вверх стальные шлемы.
        Фонтаны взрывов накрыли всё внутреннее расположение гарнизона, разбили стены длинных кирпичных казарм, разметали черепицу с крыш, снесли внутренние баррикады из досок и мешков с песком. Выжить под таким артобстрелом было практически невозможно. Но кто-то выживал - из клубов дыма изредка посверкивали вспышки ответных выстрелов. Мы, имея приказ пленных не брать и патронов не жалеть, на любой «чих» противника начинали лупить сразу из десятка стволов - огненные трассы очередей «Единорогов» прошивали сверкающими смертоносными нитями чёрные облака дыма и пыли. Всего полчаса слаженной «работы» нашей пехоты и артиллеристов - и всякое сопротивление на территории «недокрепости» прекратилось.
        - Похоже, ребятушки, что Острава - наша! - громко сказал Хозяин. - Дорога на Вену открыта!
        И громко продекламировал на английском:
        «Whatever happens, they have got
        The Unicorn machine-gun, but we did not»[130 - Генерал Рукавишников с присущим ему чёрным юмором цитирует слова из песни пленных английских солдат, отправленных, после разгрома экспедиционного корпуса, на строительство Транссиба:«Что бы там ни случилось, они получили пулемёт “Единорог”, а мы нет» (англ.) или в другом переводе: «На каждый вопрос нам дали ответ: у русских есть пулемёт, а у нас его нет».Эти слова являются переделкой авторов этой книги известной в реальной истории строчки из стихотворения английского поэта Хилэра Беллока (ошибочно приписываются Редьярду Киплингу):«Whatever happens, we have gotThe Maxim gun, and they have not».Которые у нас принято переводить так:«На каждый вопрос есть чёткий ответ:У нас есть пулемёт, а у них его нет».].
        Глава 2. Рассказывает сержант отдельной роты спецназа ГРУ Симон Тер-Петросян (Позывной «Камо»)
        Помню, что горевал сильно, когда меня из планеристов «на землю» списали после той страшной аварии. Как я тогда в живых остался - один Бог ведает! Но оказалось, что откуда-то меня знает сам полковник Целебровский. И меня, и моего друга Иосифа Джугашвили… Поэтому Командир лично пригласил меня в своё особое подразделение - роту специального назначения. И оказалось, что здесь как бы не интересней служить, чем в планеристах…
        Учили нас тому, что не все офицеры ведают, но и гоняли и в хвост и в гриву - делали из нас, как Командир сказал, универсальных солдат. Каждый день занятия по тактике и даже основы стратегии, а после - марш-бросок с полной выкладкой на десять километров по пересечённой местности. Потом стрельба из всех видов оружия, как отечественного, так и иностранного, и рукопашный бой. И вместо отдыха - проверочное задание по тем вопросам, которые утром преподаватель тактики читал. А не сдал тест - десять кругов вокруг располаги.
        Что удивительно - такие нагрузки выдерживали все бойцы роты! Вернее, это сначала я думал, что удивительно - обычно ведь в подразделении кто-то сильнее, а кто-то умнее. Но отбор в роту происходил по каким-то неведомым нам параметрам и в итоге получалось, что общий уровень парней - почти одинаковый, очень высокий.
        Кормили, конечно, как на убой - каждый день на обед и ужин - мясо! Да без нормы - ешь сколько влезет. Это не считая прочих продуктов, свежих овощей и фруктов. Ребята шутили, что не каждый барин так кушает. Зато и требования к нам строжайшие - не как у бар: через полгода таких тренировок мы могли пробежать двадцать километров, стреляя на бегу, не сбивая дыхания, по внезапно открывающимся целям, попутно производя разведку местности и цитируя между делом Клаузевица и Сунь-Цзы. А при плотном огневом контакте с противником занять позицию и отстреляться на пятьсот метров «десять из десяти».
        Снаряжение и оружие у нас были исключительно собственные, специализированные, секретные. Некоторые образцы изготовлялись в экспериментальном цеху Стальграда в количестве пары десятков штук. Винтовки, автоматы и револьверы - только бесшумные.
        Да, что там говорить - у нас даже воинские звания были отдельными, не как в императорской армии - не унтер-офицеры, а сержанты, не поручики и штабс-капитаны, а лейтенанты и майоры. Виталий Платонович, ставший уже к тому времени генералом, говорил, что так ему привычней. Непонятно только, где он к этому привык - слова-то это были почти сплошь французские.
        Войну с австрийцами рота начала за неделю до объявления - боевые тройки заранее забросили на территорию противника. Кого-то водой, по Дунаю и Адриатическому морю, кого-то воздухом - на планерах, кто-то ножками через редкую приграничную завесу. В пункте постоянной дислокации, разместившимся возле ставки верховного командования, остался только комендантский взвод, медики и личная тройка генерала Целебровского, в которую входили я и сержант Гришка Котовский, возглавлял нас лейтенант Тихон Лихопляс.
        Командир вернулся в располагу после объезда линии фронта на рассвете второго дня войны. С ним приехал молодой офицер, одетый в униформу Лихославльского полка, но со знаками различия подполковника лейб-гвардии Гусарского. Встречающий вместе со мной неожиданного гостя лейтенант Лихопляс внезапно выпучил глаза от удивления и вытянулся по стойке «смирно», что делал, на моей памяти, всего раза три.
        - О, Тишка, и ты тут! - радостно сказал молодой гусар и, хлопнув лейтенанта по плечу, вдруг порывисто обнял его. - Рад тебя видеть, старый чёрт!
        - Здравжелаю, командир! - рявкнул Лихопляс. - И я рад вас видеть! До сих пор вспоминаю наших храбрых ребят и… Кейтлин. Как там она?
        - Погибла Кейтлин… - посмурнев лицом, ответил подполковник. - В засаду карателей попала, отстреливалась до последнего патрона. Перерезала себе горло, чтобы живой не взяли.
        - Господи, горе-то какое! - прошептал наш бесстрашный лейтенант, на его глазах блеснули слезы. - Земля ей пухом! Славная была девушка!
        - Она тебя тоже вспоминала, Тихон! - медленно проговорил гусар, кладя руку на плечо Лихопляса. - Я планировал её в Россию привезти, но… не успел. Сам знаешь: она в тылу отсиживаться не любила, на каждую операцию рвалась. Ладно, крепись, дружище! - и, повернувшись к генералу, сказал: - Альбертыч, пойдём уже! Дел полно!
        Дождавшись, когда генерал и таинственный подполковник зайдут в палатку, я спросил у угрюмого Лихопляса:
        - Тихон, а кто это? Кто этот гусар?
        Лихопляс молчал почти минуту, вспоминая, видимо, неведомую Кейтлин, геройски погибшую в бою с англичанами, а потом, повернувшись ко мне, ответил, выдавив на лице улыбку:
        - Это же знаменитый подполковник фон Шенк, он же «товарищ Кухулин»! Мы же все его операции на Британских островах на уроках тактики изучали!
        - Да ты что! - охнул от удивления стоящий рядом сержант Котовский. - Сам Кухулин! Я думал, он крупнее! А ты, Тихон Петрович, откуда его знаешь, почему «командиром» назвал?
        - А я, ребятки, его знаменитых на весь мир «бекасников» русскому рукопашному бою учил! - уже вполне «живой» улыбкой ответил Лихопляс. - Ещё во время «Мятежа великих князей». Послал меня тогда капитан Целебровский в Ирландию, дружку своему поручику фон Шенку помочь. Ух, ну и зажигали мы! В прямом и переносном смысле! Сколько гарнизонов спалили, сколько эшелонов под откос отправили, сколько лимонников перестреляли…
        - А кто такая Кейтлин? - спросил бестактный Котовский.
        - Кейтлин, ребятки, была местной пастушкой. Рыженькая такая, всё лицо в конопушках. Глаза зелёные, отчаянные… Замечательная девушка! - закрыв глаза, сказал Лихопляс. - Каратели у неё всю семью убили, вот она в наш отряд и пришла. Сначала связной была. А потом, подучившись стрельбе, начала в операциях участвовать. Храбрость неимоверную проявляла, парням в пример! - Помолчав, лейтенант, добавил: - Полюбил я её, братцы, полюбил! С собой в Россию звал, жениться обещал! Но она уезжать наотрез отказалась! До полной, сказала, свободы родного острова! Вот так то…
        Мы помолчали, поминая героическую ирландку. Но не прошло и трёх минут, как нас позвали в штабную палатку командира.
        - Вот, Дорофеич, знакомься: лейтенант Лихопляс, позывной «Лихо». Ты его знаешь, он в командировку в Ирландию ездил. Отличный рукопашник, гений маскировки на местности. - Начал представление генерал. Фон Шенк молча кивнул. - Второй номер расчёта: сержант Симон Тер-Петросян, позывной «Камо». Бывший планерист, замечательный снайпер, примерно на уровне Воробьёва. Третий номер: Григорий Котовский, позывной «Кот». Мастер взрывотехники, золотые руки. Может собрать СВУ[131 - СВУ - самодельное взрывное устройство.] из коровьего навоза и стеблей борщевика.
        Меня немного покоробило, что, давая оценку моему таланту, генерал сравнил меня с Николаем Воробьёвым. Да, мы все знали, что именно он метким выстрелом убил Узурпатора, однако я считал, что давно превзошел Воробья. С тем же боковым ветром, из аналогичной «Фузеи» с такой же оптикой мне удавалось попасть в ростовую мишень на дистанции вдвое большей. Осталось только сделать это в настоящем бою, а не на стрельбище.
        - А это, товарищи бойцы, подполковник Владимир фон Шенк, позывной «Кухулин». Мой давний друг и командир Ирландской республиканской армии, наводящей ужас на лимонников прямо на их островах! - продолжил представление Целебровский. - Лучший диверсант на данный момент во всём мире.
        - Ну, ты сказанул, Альбертыч! Лучший диверсант… - усмехнулся «Кухулин». - Хотя… Наверное, ты прав…
        - Вот что, бойцы… Дело предстоит сложное и опасное! - помолчав минуту, начал говорить Целебровский. - Надо взорвать мост в тылу австрийцев. Тот самый, через ущелье Менгевир. Мы его с вами прорабатывали месяц назад. Все помнят?
        - Так точно! - хором ответили мы.
        Действительно, этот мост являлся очень важным объектом - единственное сооружение такого типа на единственной железной дороге в тылу всей австрийской группировки в Галиции. Проблема заключалась в том, что подходы к этому мосту были сильно затруднены - не только австрийцами, но и условиями местности.
        - И, конечно, все запомнили, что пробираться к мосту надо почти двести километров по горно-лесистой местности, пересекая линии обороны и минуя охранные посты противника?
        - Так точно! - снова хором ответили мы, гадая, что последует за этим напоминанием.
        - Так вот: мы придумали новый способ заброски - по воздуху! Прямо к мосту! - с лёгкой улыбкой сказал Целебровский.
        - Дык это… - сказал Лихопляс и задумался.
        - Планер туда не дотянет! - уточнил я, переглянувшись с Котовским. Мы с Гришкой втихаря обсуждали разные варианты проникновения к объекту. В том числе и воздушный.
        - Есть воздушная машина покруче планера! - сказал Целебровский и весело хмыкнул. - Называется «самолёт». Придумали его инженер Горегляд из Стальграда и генерал Рукавишников. Испытали месяц назад. Первым взлетел и, самое главное, благополучно приземлился, твой, Камо, старый приятель - Йосиф Джугашвили, с позывным «Сталин».
        - Ого! - только и сумел сказать я. Признаюсь честно: в этот момент меня прямо-таки завидки взяли - Сосо какой-то инновационный аппарат первым испытал, а я простой солдат, хотя начинали летать вместе.
        - Мичман Джугашвили пригонит аппарат в ставку сегодня днём. Самолет может взять на борт четверых, включая пилота. Высаживаться будете с парашютами. Сегодняшний вечер уйдёт на изучение матчасти, завтра тренировки в десантировании, послезавтра - вылет на задание.
        - На задание пойдёт наша тройка? - спросил Лихопляс.
        - Да! Но старшим будет подполковник фон Шенк! - неожиданно заявил Целебровский. - Не надо так глазами сверкать, Лихо! Сам прекрасно знаешь, что «товарищ Кухулин» гораздо опытней тебя! Окончательно с кандидатами на две вакансии мы определимся завтра вечером, после всех тренировок: прыжки с парашютом - дело новое и довольно опасное! Тьфу, тьфу, тьфу, но хрен его знает, как там завтра сложится - вдруг кто-то травму получит.
        - Не каркай, Альбертыч! - сказал фон Шенк. - Ребята ловкие, всё пройдёт гладко!
        - Ну, дай бог, чтобы ты оказался прав! - пожал плечами генерал. - А пока наше транспортное средство не прибыло, давайте разберём условия объекта диверсии и составим план атаки. Вот карта местности - сразу предупреждаю, Дорофеич, она условно-верная - честно стырена из Генштаба нашего противника. Сам понимаешь, провести тщательную аэрофотосъёмку местности мы на данном этапе технического развития не смогли!
        - Да тут даже мост не обозначен! - возмутился фон Шенк. - А размеры ущелья верные? А то ведь на расстояние от стены до стены на десять метров больше или меньше - можем разбиться о скалы!
        - Спокойно, Дорофеич, всё учтено, поправка на дурака сделана! - усмехнулся генерал. - Вот кроки[132 - Кроки - чертёж участка местности, выполненный глазомерной съёмкой, с обозначенными объектами (ориентирами). Как правило, основанием для кроки берут топографическую карту, на которую наносят важные ориентиры, а на полях карты - рисунки этих ориентиров. Поясняющие дополнительные данные, которые нельзя изобразить графически, записываются в «легенду» на полях карты.] моста и прилегающей территории, сделанные нашим опытном агентом, проезжавшим через этот мост на поезде всего две недели назад. Сведения свежайшие! Вряд ли они, как в старом анекдоте, успели за это время вручную изменить ландшафт![133 - Это не анекдот, а цитата из кинофильма «ДМБ» (2000): Пока противник рисует карты наступления, мы меняем ландшафты, причём вручную. Когда приходит время атаки, противник теряется на незнакомой местности и приходит в полную небоеготовность. В этом смысл, в этом наша стратегия. Так мы выигрывали все войны.]
        - Ну-с, посмотрим! - сказал фон Шенк, доставая из офицерской сумки курвиметр[134 - Курвиметр - прибор для измерения длины извилистых линий, чаще всего на топографических картах, планах и чертежах.] и принимаясь делать измерения на карте, изредка записывая в блокнот какие-то цифры.
        Мы так и застыли рядом со столом, практически не дыша, благоговейно вглядываясь в работу над картой «лучшего диверсанта» нашего времени.
        - Так, воины… - минут через пятнадцать «Кухулин» оторвался от карты и по очереди посмотрел на всех. - Предлагаю выбрасываться вот на это плато в глубине ущелья. С него мы на веревках спустимся вот на этот карниз, а по нему пройдём прямо к будке охраны. Вернее - мы будем над будкой и над мостом. С этой точки расстреливаем солдат противника, затем спускаемся, минируем мост и уходим тем же путем - за плато есть крутой подъём на перевал, за которым заросшая лесом долина. Там мы укрываемся до окончания переполоха. Потом пойдём на восток, где через полдесятка других перевалов и долин, будет относительно ровная местность. Там нас в условленное время подберёт самолёт.
        - План хороший, но… - задумался генерал. - Но указанное тобой плато обозначено в кроках как «площадка, заваленная камнями». Вы там ноги при приземлении поломаете. А этот карниз, по которому ты хочешь пройти прямо к объекту, - местами шириной всего в полметра. Или даже меньше. Побьётесь… Но, допустим, дойдёте… А про охрану ты подумал? Они вас перещёлкают на этотм карнизе, как голубей! Какими бы криворукими и слепошарыми стрелками они ни были - вы будете представлять отличную мишень!
        - Так ведь ночь, Альбертыч, что они там разглядят? Какая там у нас фаза Луны послезавтра?
        - Первая четверть после новолуния! - машинально ответил Лихопляс.
        - Вот! - Кухулин назидательно поднял указательный палец. - Небольшой серпик на небе никакого освещения не даст!
        - А ты не подумал, как пилот будет нужное ущелье при таком свете искать? До изобретения ПНВ[135 - ПНВ - прибор ночного видения.], мне внучок рассказывал, ещё лет двадцать как минимум! - непонятно для нас сказал Целебровский.
        Допустим, что внучком он почему-то генерала Рукавишникова зовёт. А тот его дедом… Впрочем, не всегда и не при всех… Но генерал ведь постоянно какие-то странные термины употребляет, причём так, словно все окружающие эти слова знают, только мы, недоумки, не в курсе. Вот и сейчас… Что это ещё за ПНВ?
        - Н-да… С ПНВ - недоработка! - усмехнулся фон Шенк.
        Вот, ну опять! Подполковник этот термин знает, а нам забыли довести!
        - И ладно, хрен с ним, вдруг да Сталин реально гений всех времен и народов, особенно в ориентировании ночью на незнакомой местности, и найдёт нужное ущелье! - горячо продолжил Целебровский. - И даже не разобьётся, разворачиваясь на обратный курс после сброса десанта - а ведь там, на выходе с плато почти отвесная стена! Но охрана! Охрана!
        - Что охрана? - спросил фон Шенк.
        - Они всё это время спать будут? Да даже если и будут - шум самолётного двигателя их разбудит! Там трёхсотсильная «звезда» воздушного охлаждения - ревёт будь здоров! Итого, что мы имеем? Вероятность найти ущелье ночью - около нуля! Вероятность высадиться без потерь - примерно пятьдесят процентов! Вероятность живыми добраться до моста по узкому карнизу под огнём охраны - процентов десять! И даже если вы благополучно исполните предыдущие пункты плана, то минировать мост придётся под огнем охраны с другой стороны! А солдат там больше - именно там расположена казарма мини-гарнизона, и стрелков наберётся человек тридцать! На мосту от огня противника спрятаться негде - у него даже настила нет, рельсы уложены прямо на поперечные балки. Проход для пешеходов - шириной в две доски с хлипкими перильцами.
        - У нас есть снайпер! Да и остальные не косоглазые! - возразил фон Шенк. - Заляжем вот тут, перестреляем самых храбрых, а остальные…
        - А остальные засядут вот в эти импровизированные ДЗОТы[136 - Дзот - дерево-земляная огневая точка.]! - Ответил Целебровский. - И будут оттуда лениво постреливать вдоль моста - один хрен в кого-нибудь из вас да попадут, когда вы минировать полезете.
        - И что ты дзотами назвал? - усмехнулся фон Шенк. - Вот же в «легенде» написано: неглубокие ямы в каменистом грунте, прикрытые бруствером из некрупных камней.
        - Им для укрытия и ведения огня этого хватит! - сказал Целебровский. - Оттуда особо целиться не надо - можно стрелять, высунув из-за бруствера только оружие. В общем, нет… Не взять их так!
        - Да… Ты прав! - после долгой паузы, обдумав возражения, сказал фон Шенк.
        - Э-э-э, товарищи командиры, а можно мне высказаться? - поднял руку Котовский.
        - Конечно говори! - ответил Целебровский. - Для того мы вас сюда и позвали, чтобы вы могли принять участие в планировании.
        «Ага! Это для нас очередной тест!» - подумал я.
        - Альтернатива этому плану - прыгать прямо на вот эту площадку! - Гриша показал на карте. - Днём!
        - Да, площадка подходящая - если верить крокам, - ровная, с небольшим уклоном! И очень большая - примерно триста на четыреста. При хорошем освещении приземление с парашютом будет почти комфортное! - сказал Целебровский и улыбнулся. - Но…
        - Но через эту площадку проходит железная дорога. Собственно здесь «железка» и спускается к мосту, - подхватил фон Шенк. - И на самом прямом участке стоит казарма охраны. Те самые тридцать стрелков. Фактически, Григорий Иванович, ты предлагаешь прыгать прямо на голову врагу! Нагло! Похоже, что и Одессу ты так же взял!
        Не успел я удивиться тому, что подполковник знает Гришку по отчеству, как с языка фон Шенка сорвалась крайне странная фраза - ну, при чём тут Одесса[137 - Герой Гражданской войны Григорий Иванович Котовский (1881 - 1925) захватил Одессу в феврале 1920 года без единого выстрела.]? Странные они всё-таки люди, наши командиры…
        - Кот п рав! - сказал генерал. - Мы с тобой, Дорофеич, мыслим по-другому: для нас самолёт - просто самолёт! А для местных и примитивный дельтоплан - венец технической мысли! Или… проявление демонической сущности! Представь себе такую картину: ты сидишь на блокпосту, ничего не предвещает и вдруг… На тебя с неба пикирует огнедыщащий дракон! Ответь: через какое время ты распахнутый от удивления рот захлопнешь и за оружие возьмёшься?
        - Ну, если дракон… да ещё и огнедыщащий… - улыбнулся фон Шенк. - То минуты через две я всё-таки попробую: берет ли его БСТ[138 - БСТ - патрон с бронебойно-зажигательно-трассирующей пулей.] или нет?
        - Думаю, что даже через минуту! - тоже улыбнулся Целебровский. - Но это ты - человек из… в общем, подготовленный человек. Видавший драконов, летающие тарелки, снежных людей и зелёных человечков… хотя бы на картинках!
        «Что это ещё за летающие тарелки, снежные люди и зелёные человечки?» - подумал я.
        - А местные, мне кажется, от вида самолёта просто разбегутся! - продолжил Целебровский. - Особенно если мы его соответственно раскрасим - чтобы австрийские солдатики не просто разбежались, а с полными штанами и бросив оружие!
        - К тому же ничего нам не мешает реально устроить им демонстрацию «огнедышасти»! - сказал фон Шенк и рассмеялся. - На первом заходе обстреляем гарнизон из «калашей». Тьфу ты! Никак не привыкну! Из «Бердышей»! В общем, молодец, Григорий Иванович, дельное предложение!
        - Итак, прыгаем на эту площадку? Днём? - уточнил Целебровский.
        - Так точно! - с улыбкой кивнул фон Шенк. - Вылетаем на рассвете, через три часа будем над целью. На первом заходе стреляем из всех стволов. На втором заходе сбрасываем двух человек, они начнут зачищать площадку снизу. Третий номер из самолёта прикрывает их с воздуха. На следующем заходе сбрасываем мешки со взрывчаткой, боеприпасами и продовольствием. На четвёртом заходе прыгает последний боец группы. Далеё - полная зачистка площадки. Потом - огонь по будке охраны на другой стороне ущелья - вот как раз из тех самых импровизированных ДЗОТов. Далее минируем мост, взрываем. Отход через плато и южный перевал, как в первоначальном плане.
        - Годится! - Генерал хлопнул по столу с картой ладонью. - Есть возражения, предложения, просьбы, жалобы?
        - Никак нет! - хором сказали мы.
        - Тогда ступайте в располагу! Готовьте оружие, боеприпасы, продовольствие на десять дней! Кот, на тебе инициатор взрывного устройства: поставь два взрывателя - детонатор с огнепроводным шнуром и терочный запал мгновенного действия. Ну и подумай, как защитить инициатор от попыток нейтрализации!
        - Всё сделаю в лучшем виде, Командир! - сказал Гришка, и мы, козырнув, вышли из штабной палатки.
        Снаружи мы немного постояли, любуясь разгорающимся солнцем. И только минут через пять Котовский спросил:
        - Парни, а что такое парашют и как с ним прыгать?
        Глава 3. Рассказывает граф Александр Рукавишников
        К Вене мы приехали всего через сутки после штурма Остравы. Брно обошли с востока - ветка железной дороги проходила через Отроковице - на 60 километров восточнее. Понятно, что никакой линии обороны австрийцы на этом участке создать не успели. Мы даже оставлять свои подразделения для прикрытия фланга на этом рубеже не стали - по данным авиаразведки никто нам с этого направления не угрожал.
        Штурм Вены начался на рассвете. Собственно, штурм, как таковой, классический, тоже не получился - мосты через Дунай, в том числе железнодорожный, наши разведчики захватили в полночь, вырезав немногочисленную охрану. Но противник явно что-то заподозрил, потому как из всех окрестных казарм незадолго до рассвета начали выходить войска. Группировались австрийцы в трёх местах города. Что оказалось нам только на руку - как только рассвело, по выявленным скоплениям войск начала работать наша тяжёлая артиллерия - дивизион гаубиц и бронепоезда. Как выяснилось через час, когда наша разведка сумела пробиться вперед по заваленным битым камнем и трупами улицам, потери австрийцев в этих местах были просто чудовищными - на первый взгляд чуть ли не десятки тысяч. Уцелевшие после массированого артобстрела просто разбежались.
        Франц-Иосиф был или очень храбрым или очень глупым: остался во дворце Шёнбрунн под охраной полусотни гвардейцев. Которые даже окна и двери не стали баррикадировать. На что надеялись - непонятно! Ведь придти к ним на помощь было практически некому - основная часть армии намертво застряла в Галиции после взрыва моста на единственной железнодорожной ветке. И как мне накануне по рации передал дед - уже началась стихийная сдача в плен целыми ротами и батальонами.
        После пятиминутного автоматического огня из всех стволов по окнам, «храбрые защитники» выбросили белый флаг. Странно, конечно, что враги отсюда не сбежали, ведь имели такую возможность: мы двигались от реки, с северо-востока, а дворец находился на юго-западной окраине Вены - времени на спасение у старичка было просто вагон и маленькая тележка. Сдаётся мне, что император не стал убегать, чтобы побыстрее закончить войну. Что же - похвальное желание, если это правда.
        Я лично, во главе штурмового отряда, неторопливо прошёл по главной лестнице. За спиной скрежетали подошвами сапог по битому стеклу и штукатурке Яшка и Демьян. Яшка тащил угрожающего вида пехотный гранатомёт, а Демьян зачем-то волок тяжеленную «Фузею». Император Австрии и король Венгрии, Богемии, Хорватии и Славонии, Галиции и Лодомерии Франц-Иосиф Первый оказался благообразным седым мужчиной с обширной лысиной и сросшимися с бакенбардами пышными усами. На дедушке был надет белоснежный мундир с золотым шитьём и красно-белой орденской лентой через плечо. Меня он встретил в каком-то большом зале. Наверное всё-таки танцевальном, а не тронном - никакой мебели в помещении не наблюдалось. Пробормотав что-то по-немецки, император вручил мне массивную шпагу в нарядных «сувенирных» ножнах - золотую и сплошь усыпанную драгоценными камнями. Сдачу оружия старичок сопроводил совсем лёгким кивком, практически просто дёрнул подбородком.
        Ишь ты, каков гордец! Очень хотелось врезать ему прикладом в живот, а потом, когда он скрючится на полу от боли, добавить пару раз сапогом по ребрам. Но… Пришлось соблюдать этикет - рядом стрекотал кинокамерой мой племянник Никита Сергеевич Рукавишников, старший сын «отца русской кинематографии», запечетлевая исторический момент. Аналогично кивнув в ответ, я принял дорогую «самотыку» и небрежным жестом, не глядя, сунув её куда-то за спину, в руки ординарцев, сказал по-русски, сохраняя на лице благожелательную улыбку:
        - Попался, козёл душной! Ну до чего же мерзкая рожа! Закатаем тебя на Колыму, будешь скрюченными пальцами золотишко для нашей страны добывать!
        Стоявшие вокруг автоматчики, уставшие от суточного марша, запылённые, пропахшие порохом, громко и издевательски заржали, не опуская, впрочем, оружия. Император снова дернул подбородком, на этот раз явно бессознательно и обвёл испуганным взглядом моих головорезов.
        - Пакуйте его, ребята! Только аккуратно, а то развалится от старости! - скомандовал я. - Яшка, лично за его сохранность отвечаешь! Ему ещё капитуляцию подписывать! Воробей, распорядись, чтобы наши связисты антенну развернули - надо срочно нашему государю об успехе доложить, порадовать его величество! Алексей Алексеевич, приказываю: занять в Шёнбруннском дворце круговую оборону. Половину наших самоходок и батарею «Московских львов» пригнать сюда. Остальным контроливать мосты. Распорядитесь!
        Я в сопровождении единственного ординарца медленно прошёл по анфиладе огромных комнат и наконец нашёл помещение с целыми окнами и диваном. С удовольствием развалившись на мягких подушках, я стянул сапоги с гудящих от усталости ног и попросил Демьяна:
        - Дёмка, да поставь ты уже свой дрын! Чего ты вообще в неё вцепился?! Налей-ка лучше водки, братишка! Мы, кажись, только что войну выиграли!
        Демьян аккуратно прислонил «Фузею» к спинке дивана, снял с разгрузки плоскую флягу и налил в отвинченный колпачок. Я аккуратно принял импровизированную «стопку» и медленно, сквозь сжатые зубы выцедив тёплую водку, кивнул ординарцу:
        - И себе налей! Сегодня - можно! Победа, брат Демьян!
        Глава 4. Интерлюдия. Где-то в Лондоне
        И снова в непримечательном доме богатого района Лондона горит камин и зёрнами рубинов сверкает в хрустальных бокалах кларет.
        - Должен констатировать, джентльмены, что все наши усилия в борьбе с Россией снова, в очередной раз, пошли прахом! - соблюдая внешнее спокойствие, сказал дипломат - хозяин дома. - Наша помощь Австро-Венгерской империи не помогла.
        - Мало того, по нашей группе снова нанесён удар! - воскликнул лорд, приподнимаясь в кресле. - В своём доме на Честер-роуд убит наш старый товарищ, генерал, куратор военного ведомства. Убит тремя выстрелами - два в сердце и контрольный в голову. И снова никто не слышал выстрелов, а следовательно, это сделали проклятые ирландские боевики из своего богомерзкого бесшумного оружия!
        - Господа, нам надо в открытых разговорах вести себя как можно тише, не высказываться о русских в негативном ключе, не призывать к войне с ними! - добавил дипломат. - Генерал позволил себе агрессивные нападки на русских в передовице газеты «Таймс» - и вот результат! Я думаю, что с новым участником нашей группы, молодым генералом вы все уже знакомы?
        Гости молча отсалютовали бокалами с вином своему новому товарищу, скромно присевшему в уголке офицеру лет сорока.
        - Присаживайтесь ближе к камину, господин генерал, разговор будет долгим! - жестом пригласил новичка дипломат. - Кларету?
        - Да, с удовольствием, сэр! - протянул свой бокал офицер.
        Гости наполнили бокалы и несколько минут молчали, смакуя замечательный напиток.
        - Помните, господа, как мы все ломали головы над странной связью между ирландскими террористами и русскими. У меня появилась свежая информация! Я буквально на днях узнал, от своего источника в России, что так досаждающий нам «товарищ Кухулин» - это русский офицер! - торжественно обведя гостей взглядом, словно сообщая о невиданном подвиге, сказал дипломат.
        - В смысле - русский офицер? - вскинулся адмирал. - Русские дали этому ирландскому выблядку за все его убийства и бесчинства офицерский патент?
        - Нет, мой друг! - скривился дипломат. - Он самый настоящий русский офицер, подполковник гвардейского полка, по имени Владимир фон Шенк. Его заброска в Ирландию через США и создание с нуля террористической организации, которую мы знаем под названием Ирландская республиканская армия - долговременная операция русской разведки. Вёл которую не известный тогда никому капитан Целебровский, ныне генерал, директор «Джи Ар Ю».
        - Ого! - уважительно покачал головой финансист. - А ведь я в молодости знал его батюшку, генерал-майора Петра Фёдоровича фон Шенка, его полк под Вильно дислоцировался.
        - Кхм… Какая-то странная фамилия для русского, вы не находите? - осторожно спросил генерал.
        - А он из остзейских немцев! - пожал плечами финансист.
        - Он немец? - удивился лорд.
        - Он - несомненно русский! - уверенно сказал финансист. - Его предки служат русскому царю уже триста лет. В России такое сплошь и рядом - царю служат выходцы из татар, башкир, турок, шведов, финнов, немцев и прочих… И все считают себя русскими. Один из прославленных военачальников времен войны с Наполеоном говорил: я не грузинский князь, а русский генерал!
        - Не скажу, чтобы понял вас окончательно, но общий посыл уловил! - скривился лорд. - Это как если бы мы раздавали титулы и звания всяким неграм и индусам…
        - Давайте вернёмся к нашей повестке, джентльмены! - покосившись на финансиста, бывшего стопроцентным евреем, сказал хозяин дома. - Нам надо обсудить положение в Австро-Венгерской империи!
        - Где теперь эта империя? Разрезана на десяток кусков! - патетически провозгласил лорд и, отхлебнув вина, вдруг замер в кресле, глядя в потолок.
        Гости пару минут ждали продолжения спича, но его милость молчал, тиская в бледных руках бокал. Наконец дипломат не выдержал и сказал:
        - Увы, так оно и есть! Император Франц-Иосиф подписал безоговорочную капитуляцию и отправлен в ссылку на территорию России. Если точнее - в Уфу! Не уверен, что найду этот город на карте.
        - Уфа считается столицей Башкирии, - уточнил финансист. - Если мне не изменяет память, именно там скончался последний султан Блистательной Порты.
        - Да и бог с ними обоими! - сказал промышленник. - Нам надо решить, как реагировать на раздел двуединой империи. Ведь русские захапали себе почти половину, а вторая половина разделена ими на несколько якобы независимых государств: Венгрию, Чехию, Словакию, и… так далее!
        - А что мы можем поделать в данной ситуации? - спросил дипломат, покосившись на всё ещё пребывающего в эмпиреях лорда. - Мы не признали и никогда не признаем ни новые территории России, ни новые квазиобразования. Правда, всё это уже признала Германия и, по слухам, планирует признать Франция.
        - Но сделать что-либо решительное мы сейчас не можем? - спросил финансист. - Пригрозить русским атакой нашего флота? Как мы это сделали во время позапрошлой Русско-турецкой войны?
        - Боюсь, что если мы реально атакуем русских в Адриатическом море, то получим результат, аналогичный тому, который получился во время прошлой Русско-турецкой войны! - проворчал себе под нос адмирал. - Какие надежды мы возлагали на торпедные катера?! Сколько материалов, технологий и гениальных, не побоюсь этого слова, изобретений мы вбухали в этот проект! И что в итоге?
        - В итоге - пшик! - злобно фыркнул финансист. - На потраченные для строительства этих скорлупок деньги можно было построить броненосец!
        - Да там и самых настоящих броненосцев потеряно два десятка! - вздохнул адмирал. - К счастью, не наших! Мы тщательно изучили морской бой в Корчуланском проливе и сделали необходимые выводы! Этот бой послужит нам отличным бесплатным уроком!
        - Империя получила урок, империя благодарит… - тихонько пропел лорд, глядя куда-то в потолок.
        - Ваша милость, вы что-то сказали? - осторожно спросил финансист, но лорд только молча махнул рукой.
        Гости помолчали несколько минут «за компанию» с лидером группы. Наконец хозяин дома, неторопливо сделав глоток кларета, сказал, обращаясь к обоим военным:
        - Скажите честно, господа, мы, на теперешнем этапе развития нашей армии и флота, можем противостоять русским? Насколько я помню, оснащение австрийских войск пулемётами и многозарядными винтовками держалось примерно на уровне нашей армии?
        - Так и есть, - грустно сказал генерал. - Перед войной мы поставили двуединой монархии огромное количество вооружения и боеприпасов. Хватило бы на полноценную войну! Но… сами знаете, что этим бедолагам сие не сильно помогло: русские разбили их практически во всех боях, даже там, где австрийцы сидели в глубокой обороне, за толстыми крепостными стенами! Фактически русские выиграли бои на всех типичных ТВД: в чистом поле, в лесу, в горно-лесистой местности, в городской застройке, при штурме долговременных укреплений. И везде численное преимущество было за австрийцами, в три-четыре раза, а то и в десять. И это при сравнимом вооружении! Фактически у русских всего лишь немного, на несколько десятков, больше единиц полевой артиллерии больших калибров и около двух сотен бронированных автомобилей. Это не может быть причиной таких сокрушительных разгромов!
        - Вы забываете про их планеры! - взвился финансист.
        - Они не несут вооружения! - возразил генерал. - Их преимущество только в ведении разведки! И на заводе фирмы «Хокер Эйкрафт» в Дансфолде вскоре начнут серийно изготавливать похожий аппарат под именем «Харрикейн». Двигатели будет поставлять компания «Роллс-Ройс» со своего завода в Ковентри.
        - Э-э-э, господин генерал, там всё не так просто! - медленно проговорил промышленник. - Наша собственная разработка так и не смогла взлететь, а копия русского аппарата, хоть и летает, но нуждается в более легком двигателе.
        - И здесь всё не слава богу! - печально вздохнул лорд, на пару секунд выходя из своего созерцательного состояния. Любезно приняв от хозяина дома полный бокал с вином, лорд залпом выпил половину и вновь замер в кресле, разглядывая лепнину на потолке.
        Гости снова просидели в тишине несколько минут «за компанию».
        - То есть вы, господин генерал, берётесь утверждать, что преимущество русских вовсе не в оружии, а в… В чём? - спросил финансист.
        - В мозгах! - пожал плечами генерал. - А если точнее - в новых тактических схемах! Мы хоть и получили винтовки и пулемёты, не научились их грамотно применять! Вооружённая скорострельными многозарядными винтовками пехота действует на поле боя, как во времена войны в Крыму! Ходят плотными шеренгами и ведут только залповый огонь по команде ротного командира. Русские же действуют рассыпным строем и ведут огонь каждый по своему усмотрению. Пулемёты мы используем в качестве лёгких пушек, хотя у них совсем другие тактико-технические характеристики. К примеру - пулеметы ставят побатарейно, чуть ли не колесо к колесу. Считается, что так выгоднее массировать огонь по фронту. Но при этом попадание всего одного снаряда выводит из строя до половины наличных пулеметов - они показали себя довольно хрупкими устройствами. А русские используют станковые пулеметы максимум попарно и их основной вид ведения огня - флангово-перекрёстный.
        - Так почему наши солдаты и офицеры не скопируют тактические схемы русских? - удивился дипломат. - Если вы про них знаете и считает, что они выгодней?
        - Увы, ваша милость, не я один принимаю решения в военном ведомстве королевства! - развел руками генерал. - Косность мышления, видите ли…
        - Ну, этот вопрос мы решим! - сказал лорд, внезапно «выпав» в реальность из своей медитации. - Всех на уши поставим, но заставим наших военных принять нужные решения!
        - Спасибо, ваша милость! - вскочил со своего места генерал.
        - Сидите, мой, друг, сидите! - Дипломат силком вернул генерала в кресло. - У нас тут не принято столь явно проявлять субординацию. Скажите лучше: сколько вам понадобится времени на приведение армии в такое состояние, в котором она будет готова бороться с русскими на равных как минимум? И победить с решительным результатом на любом ТВД как максимум?
        - Полагаю, что не меньше года! - подумав около минуты, тщательно взвешивая каждое слово, ответил генерал. - Но не будете ли вы любезны прояснить, чтобы мы получше подготовились: на каком ТВД мы планируем воевать с русскими? Вы хотите, чтобы мы снова высадились под Санкт-Петербургом, как несколько лет назад? Или на Юге России, как во время Русско-турецкой войны?
        - Боюсь, что это нам придётся отбивать русский десант у себя на острове! - печально сказал лорд.
        - Но как, милорд? - поразился финансист.
        - Есть разведывательные данные, что русские хотят захапать себе полуостров Бретань! - сказал дипломат. - Царь выторгововал себе эту территорию у кайзера взамен военной помощи при нападении на Францию. А сие нападение состоится уже в конце мая!
        - Это же всего три недели осталось! - вскочил финансист. - Почему вы раньше мне не сказали?! Рынок акций непременно обрушится, мне надо принять срочные меры!
        - Сидеть! - ледяным голосом сказал лорд. - Сидеть, я сказал!
        Финансист рухнул в кресло.
        - Дело идёт к полному уничтожению нашей империи, а вы о рынке акций беспокоитесь! Успеете ещё нажиться… перед смертью! Думаете, царь Николай простит вам подосланных наёмных убийц? Вот, то-то!
        - А-а… - В горле у финансиста булькнуло, он побагровел, потом побледнел, потом снова покраснел. Гости с интересом следили за метаморфозами его физиономии. В итоге миллионер и баронет снова побледнел, издал ещё один горловой звук и буквально расплылся по креслу, как выброшенная на берег медуза. Где-то через минуту он нашёл в себе силы просипеть: - А это не я! Не только я…
        - Вот об этом вы агентам «Кей Джи Би» и расскажите, когда они за вами придут! - почему-то мстительно сказал адмирал.
        - Довольно, джентльмены! - смилостивился дипломат. - Ошибся человек, бывает… Дело прошлое! Вернёмся к нашим, так сказать, баранам! Я чётко проанализировал сложившуюся ситуацию и ответственно заявляю: следующей целью этих варваров будем мы! С вероятностью девяносто процентов нападение будет произведено следующей весной с территории полуострова Бретань! Адмирал, что мы сможем противопоставить русскому флоту?
        - Будут полностью готовы к боевым действиям восемь линейных кораблей первого ранга типа «Аннигилятор» с восемнадцатидюймовыми орудиями главного калибра. Шесть броненосных крейсеров с восьмидюймовыми орудиями. Это наша главная сила, то, что мы можем поставить в первую линию. По последним данным разведки, русские могут противопоставить этой силе четыре броненосца, три из которых старье, с орудиями калибра восемь дюймов. Я думаю, что мы справимся!
        - Про их торпедные крейсера вы забыли? Русские наклепали их почти два десятка, - проворчал генерал.
        - Их свяжут боем и не дадут подойти близко к линкорам наши москитные силы - Хоум-флит располагает восемью десятками миноносцев и дестройеров! Их поведут в атаку наши лёгкие крейсера - их у нас тоже два десятка! - гордо сказал адмирал.
        - Надеюсь, что этого хватит, чтобы хотя бы проредить флот русских! - негромко сказал лорд. - В победу уже как-то не верится!
        - А вот ещё один фактор, про который я узнал на днях: русские имеют летательный аппарат нового типа, вообще не похожий на их действующие планеры! - сказал дипломат. - Его создали в обстановке строжайшей секретности, поэтому мой источник в штабе русских почти ничего о нем не знает. Визуально его смог запомнить единственный выживший солдат из числа охраны того моста, который русские взорвали в карпатском ущелье в самом начале войны.
        - Чем полностью перекрыли снабжение всей галицийской группировки! - тихонько добавил генерал.
        - По словам того австрийского солдата, аппарат имеет совсем другую форму, плюётся огнём, как дракон, и несёт на борту полдесятка человек - высадилось трое или четверо, а ведь внутри должен быть остаться ещё и пилот! - продолжил дипломат. - Дальность полёта феноменальная: там даже по прямой от позиций русских до того ущелья почти четыре сотни миль! Над горами! Представьте себе, что сможет натворить на нашем острове флот таких аппаратов, если будет взлетать из Бретани!
        - Они спокойно долетят до Лондона! - поёжился, словно от холода, генерал. - И если каждый высадит по несколько солдат… А бойцы из этого их «specnaza» - просто звери! Вот и ещё одна головная боль! Сэр, а сколько у русских таких воздушных машин?
        - Точно не знаю, но… - призадумался дипломат. - Но скорость, с которой они построили сотни своих планеров, подсказывает, что и эту новую машину они могут растиражировать довольно быстро! Так что, господин генерал, готовьтесь к городским боям!
        - Нас ждут очень тяжёлые времена! - медленно сказал лорд. - Боже, помоги нам!
        Глава 5. Рассказывает великий князь Павел Романов (Романов-два-в-одном)
        - Ну, наконец-то! Праздник победы стал вполне реальным! - радостно сказал император Николай, усаживаясь за накрытый стол. - И ведь не подгоняли под дату! Нисколечко!
        - Не подгоняли? - усмехнулся я. - А кто с подписанием капитуляции тянул почти неделю? Старикашку-то в Шёнбрунне ещё в начале месяца схватили?
        - Ну, там надо было кое-какие детали обсудить… - смутился император.
        - Ага… Детали безоговорочной капитуляции! - сказал я и рассмеялся. Ко мне присоединились «старики» - Целебровский, Шенк, Горегляд.
        - Действительно, как-то странно у нас смотрелось виртуальное празднование! - решил сменить скользкую тему лучший друг императора граф Рукавишников. - Ну, что? Водки?
        - Обязательно! - серьезно сказал генерал-майор Целебровский, делая знак вестовому Василию, чтобы наполнил стопки. - Ну, мужики, давайте по первой! За победу! За НАШУ победу!
        Мы поднялись и дружно хлопнули по соточке лядяной водки. Отличный всё-таки повод собраться и выпить - День Победы! Подогнали наши друзья войсковые операции к нужной дате или нет - а всё равно приятно, что теперь девятого мая мы будем отмечать победу всей страной!
        - Однако, дорогие товарищи, мы собрались сегодня старой компанией не только для празднования, но и чтобы приватно обсудить наши успехи и наши планы на будущее! - сказал Целебровский, когда все утолили первый голод. - Давай-ка, Василий, по второй!
        Команду вестовому пришлось продублировать специальным жестом - лучше слышать этот немолодой дядька не стал.
        - Давайте за то, чтобы нас осколки и пули всегда облетали! - внезапно поднялся Дорофеич. - Чтобы такие чудеса стали для нас обычными!
        Мы встали и дружно выпили. Действительно, это, в некотором роде, чудо, что все наши друзья остались живы, хотя, например, Рукавишников и Алексей Романов серьёзно рисковали, ведя в бой свои армады. А Шенк так и вообще - прыгал с парашютом на крохотную площадку в горах, прямо на головы полуроты вражеских солдат. Эх, видно, что «товарищ Кухулин» до сих пор под впечатлением от своего подвига: сам-то он ни царапины не получил, а оба его бойца были ранены. К счастью, выжили, даже после многодневного перехода по горам.
        - Продолжим культурную, так сказать, программу! - сказал Целебровский. - Вот у Павла Александровича остались вопросы по разделу Австрии! Огласи, Паша!
        - Ну, мужики, я ведь уже говорил вам ещё в феврале, что Австро-Венгрию нельзя дробить на псевдонезависимые страны, типа Чехии и Словакии! - начал говорить я. - Надо было забрать себе Прикарпатье, а всё остальное оставить целым, в виде единой страны, пусть и со сменой монархии на «как бы» демократию. Ведь в случае развала Австро-Венгрии её осколки почти автоматически оказываются в орбите влияния Германии и очень серьезно её усиливают. В первую очередь через доступ к сырью и продовольствию.
        - Ну и пусть! - пожал плечами император. - Германия наш союзник, а Вилли - мой добрый кузен! Ему ещё с Францией воевать - силёнки понадобятся!
        - Твоё величество, я тебе много раз говорил, что Германия для нас - союзник ситуационный! - с нотками усталости в голосе (постоянно ведь одно и тоже повторять приходится!) начал говорить Целебровский. - Постоянных союзников у нас, как твой батюшка говорил, всего два, армия и флот!
        - Уже четыре! - сказал Рукавишников и хихикнул. - В этой войне родились ВДВ и ВВС!
        - Жаль, что до РВСН ещё не скоро дойдёт! - подключился к разговору генерал-адмирал.
        - Ну-ка, тихо, товарищи царедворцы! - рявкнул Целебровский. - Не перебивайте старших! Паша, продолжай!
        - Я полностью согласен с Альбертычем: Германия нам не друг! - сказал я. - Если Германия дожмёт Францию в условиях развала Австро-Венгрии, то сможет резко улучить своё состояние в плане сырьевого и продовольственного обеспечения. И совершит резкий рывок в военно-промышленном развитии. А учитывая, что Германская империя - страна протестантская, то она разорвёт договорённости с Россией сразу, как только это станет ей неудобно или невыгодно. И ударит по России просто потому, что у России много сырья и еды - то есть того, что ей и нужно. Даже если у императора Вильгельма хорошие личные отношение с тобой, Ники! Его почти наверняка уберут, ликвидируют физически, и заменят дебильным сынком. Который, как мы все знаем, типичный представитель золотой молодежи и просто мудак по жизни. Зато им можно будет легко управлять!
        - Да, интересно девки пляшут… - задумался император. - Похоже, что ты, Пал Саныч, прав… И что делать? В принципе переиграть всё обратно нам ничего не стоит - мы победители! Что хотим, то и делаем! Да и программа расчленения Австрии, которую мы объявили, - всего лишь предварительная декларация. Строго говоря, документально ещё ничего не зафиксировано!
        - Есть несколько сценариев! - сказал я. - Первый: не разваливать Австро-Венгрию вообще! Даже на Австрию и Венгрию. Как бы венгры не визжали о суверенитете. Назначим правительство переходного периода и будем, так сказать, «переходить»! Лет пять… Кусок мы, конечно, от них отрежем - вплоть до Карпат. И хомут накинем экономический, чтобы к себе привязать.
        - И что это нам даст? - спросил император.
        - Потянем время! - сказал Целебровский. - Дождёмся победы Германии над Францией, а потом с полуострова Бретань устроим десант в Англию! После чего займёмся Германией, там есть несколько вариантов - от полной оккупации до технического развала обратно на десяток княжеств.
        - Лучше во время войны Германии с Францией - ударить в спину Германии под каким-нибудь предлогом! - предложил генерал-адмирал.
        - Можем не успеть - Германия атакует Францию уже в конце текущего месяца! - возразил император. - И я даже теоретически не могу представить себе предлог для войны!
        - Ну, допустим, что кузен Вилли погибнет на фронте, нам ведь будет не трудно подарить старине Вильгельму новую бронированную командно-штабную машину с кожаным салоном, под днищем которого прямо на заводе приварят взрывное устройство с радиовзрывателем? - сказал Целебровский. - А взрыв спишут на шальной французский снаряд!
        - Подленько… - пробурчал император.
        - А его сынок Вилли-младший попадет в ДТП на трассе Берлин - Кенигсберг - он любит погонять с ветерком на личных «Жигулях» с форсированным двигателем, при этом техосмотр в фирменном стальградском техцентре проходит регулярно! - сказал Целебровский. - Не докрутит механик какую-нибудь гайку - и юный Вильгельм улетит с дороги на скорости в сотню. И кто будет следующим кандидатом в правители земли германской, как не муж родной сестры героически погибшего императора? В общем, твоё велико, ты занимаешь престол Германии, объединяешь Россию и Германию в личную унию, а потом провозглашаешь конфедерацию. Это второй вариант.
        - А ничего, что у кузена Вилли шесть сыновей - погодки?! - Император поднял глаза на генерала. - Любого из них можно назначить наследником!
        - У двух из них тоже есть «Жигули» с форсированными движками - отец на день рождения подарил! - криво усмехнулся Целебровский. - С остальными можно что-нибудь придумать! Водички холодной после спортивных занятий выпьют… Или пончиком подавятся… Вот у Дорофеича весьма богатый опыт устранения политических противников.
        - Гуманисты вы тут все, как я погляжу! - задумчиво сказал император.
        - Но можно, как я уже сказал, посидеть и подождать, когда немцы сами на нас прыгнут - если тебя совесть заранее мучает из-за встречного удара! - усмехнулся Целебровский.
        - Пожалуй, я склоняюсь к этому варианту! - медленно произнёс император. - Всё-таки мы русские люди - и нам негоже бить в спину союзника, каким бы малахольным он ни был! Пусть Германия раздавит Францию - мы возьмём от этой победы свою комиссию по договору с Вилли: полуостров Бретань, Новую Каледонию, Корсику, Гвиану. Потом займёмся проклятой Англией, одновременно обезопасив свой тыл. А дальше - посмотрим! Может, и прыгнут немцы на нас, а может, и нет - да, в перспективе они наши враги, но ведь войну можно оттянуть лет на десять - кузену Вилли до нашего военно-экономического уровня ещё ползти и ползти!
        - Оттянуть войну можно только в интересах противника, как говорил старина Сунь-Цзы! - блеснул цитатой генерал-адмирал. - В Германии вполне серьёзная промышленность, они нас быстро догонят.
        - Ладно… Подождём! - после длинной паузы сказал Целебровский. - Рискуем, конечно, но в данном случае риск - дело благородное! Давайте снова выпьем! Василий, наливай! Третий тост, товарищи офицеры: «За тех, кого с нами нет!»
        Мы встали и выпили молча, не чокаясь, до дна.
        Впереди нас ждали страшные, но великие дела…
        notes
        Примечания
        1
        Интенсивность света керосиновой лампы измеряется шириной фитиля. Семилинейная лампа - довольно мощная, с фитилём шириной 17,8 мм.
        2
        «Кистень», «Клевец», «Стилет» - модели револьверов Стальградского завода, конструкции Л.Ф. Нагана. «Кистень» стреляет патронами «9ммРу», «Клевец» - «.44 Русский», «Стилет» - «.22 Long Rifle».
        3
        А.С. Пушкин А.С. «Борис Годунов».
        4
        Реальный факт.
        5
        Совершенно реальный факт! И даже в реальной истории государство раздавало голодающим крестьянам зерно. Но, к сожалению, досталось не всем или в незначительном количестве. По некоторым косвенным данным (прямой статистики нет) в тот период от голода умерло от 15 до 25 процентов жителей деревень в средней полосе России. А среди малолетних детей (от 0 до 3 лет) смертность была стопроцентной.
        6
        Совершенно реальный факт. Князь Сергей Илларионович Васильчиков занимал первое место по площади земельных угодий в Российской империи с большим (почти в два раза) отрывом от второго места и последующих. При этом императорская семья вкупе (император и все великие князья вместе с жёнами и детьми) находились на 10-м месте, хотя десятилетиями позже советская пропаганда называла именно царскую семью главными помещиками России. У князя Васильчикова в личной собственности находилось 27 тысяч десятин из 430 тысяч, записанных в общий реестр государства! То есть - почти пять процентов от всей поставленной на учёт земли (конечно же, в России гораздо больше земли, чем 430 десятин, но в тот момент именно такое количество состояло на государственном кадастровом учете).
        7
        Манасеин намекает на восстание декабристов.
        8
        Абсолютно реальная статистика - именно так страшно дела и обстояли. Так чего удивляться тому факту, что крестьяне массово поддержали революцию и с упоением громили усадьбы помещиков?
        9
        Как надо, как следует (фр.). Общее значение - приличный, соответствующий правилам светского общества. Разумеется, Васильчиков употребляет это выражение в ироничном смысле.
        10
        Основная боевая винтовка Русской армии, образца 1886 года, конструкции А.М. Рукавишникова. Магазинная, пятизарядная, с продольно-скользящим затвором. Калибр 6,35 мм. Патрон «6,35х45 Ру», дульная энергия 3500 Дж.
        11
        ТВД - театр военных действий.
        12
        Гейден имеет в виду Михаила Николаевич Муравьёва-Виленского (1796 - 1866), русского государственного деятеля. Во время восстания 1863 года М.-В. был назначен главным начальником Северо-Западного края с чрезвычайными полномочиями. Решительно и жестоко подавил мятеж: не считая убитых в сражениях с оружием в руках, 128 человек было казнено, 972 - сослано на каторгу, 1427 - отправлено в Сибирь. Наряду с жестокой политикой в отношении польских мятежников, проводил политику реформ и «…раскрыл белорусскому мужику дорогу хотя бы в низшие слои интеллигенции» (И. Л. Солоневич).
        13
        Волкобой намекает на то, что не менее пятерых представителей рода Муравьёвых были декабристами, причём один из них - Сергей Иванович Муравьёв-Апостол (1796 - 1826) был казнен. Вместе с другими руководителями восстания.
        14
        В.А. Федоров В.А. «История России 1861 - 1917».
        15
        «Цессна-172» (англ. Cessna 172) - американский лёгкий самолёт. Выпускается компанией «Цессна». Самый массовый самолёт в истории авиации: с 1956 по 2020 год построено свыше 46 000 самолётов.
        16
        Афанасий Горегляд слабо знает историю отечественной авиации: все названные им конструкторы родились либо в описываемый период (начало 90-х годов XIX века), либо 10 - 15 годами позже. Привлечь кого-либо из них к работе не представляется возможным в силу малого возраста (примеч. авт.).
        17
        Кухулин (ирл. Cu Chulainn) - герой ирландских мифов. Такой «позывной» взял себе генерал Илья Дорофеев (корнет Владимир фон Шенк), когда в 1888 году возглавил самолично созданную ИРА (Ирландскую республиканскую армию) - фактически террористическую организацию, занимающуюся массовым истреблением наиболее одиозных представителей британского истеблишмента прямо в сердце «старой доброй Англии». После начала британской интервенции в Россию во время «Заговора Великих князей», боевиками ИРА, так называемыми «бекасниками» (по-английски это звучит как «sniper», от слова «snipe» (бекас), было уничтожено свыше пятисот человек - верхушка управленческого аппарата Британской империи, армии, флота, прогрессивных промышленников, изобретателей, депутатов палаты общин (английского парламента) - практически всех, кто выступал за войну с Россией. Специально подготовленными диверсионными отрядами ИРА были уничтожены (частично взорваны, частично сожжены) несколько военных заводов, выпускающих артиллерийские орудия (в том числе сверхкрупного калибра - для боевых кораблей), паровые агрегаты для кораблей, боеприпасы,
винтовки и пулеметы.
        18
        «Рассекать на белой «жиге». На самом деле созданный А.М. Рукавишниковым автомобиль, названный «Жигули», по внешнему виду и богатству внутренней отделки напоминал «Линкольн-Навигатор», а не «ВАЗ-2101» и его модификации.
        19
        «Единорог» - станковый пулемёт Русской армии образца 1887 года конструкции А.М. Рукавишникова. Калибр 10,67 мм. Патрон «10,6х87 Ру», дульная энергия 9000 Дж.
        20
        «Бердыш» - ручной пулемет Русской армии образца 1887 года конструкции Е.С. Засечного. Калибр 6,35 мм. Патрон «6,35х45 Ру», дульная энергия 3500 Дж.
        21
        «Мушкетон» - пистолет-пулемёт спецназа Русской армии образца 1888 года конструкции Л.Ф. Нагана. Калибр 9 мм. Патрон «9х19 Ру», дульная энергия 500 Дж.
        22
        «Секрет» - замаскированный караульный пост, замаскированная огневая точка.
        23
        Сознание Григория Васильевича Романова было перенесено в прошлое, когда ему было 85 лет. Его реципиенту великому князю Павлу Александровичу на момент переноса было 27 лет.
        24
        Стакан для лафита (подогретого вина), обычно бывает емкостью от 150 до 250 мл.
        25
        Обычное для силовых ведомств во всем мире негласное соревнование приняло в Японии самые уродливые формы - потомки гордых самураев довели противостояние до абсурда, до самой настоящей войны. Несколько раз японские армия и флот вели между собой настоящие боевые действия (впрочем, с очень небольшими по численности контингентами - не больше роты с каждой стороны), а убийства руководителей с обеих сторон стали общепринятой нормой. Недаром адмирал Ямамото предпочитал жить на борту боевого корабля, а не в собственном доме - опасался покушения. Доходило до настоящего маразма: Флот заказывал для себя танки и формировал пехотные бригады, а Армия создавала свою собственную «морскую пехоту», и строила для себя корабли - от подлодок до лёгких авианосцев.
        26
        Единственными настоящими союзниками России, по словам императора Александра III, являются её армия и её флот. Сейчас, в XXI веке, у нашей страны стало на трёх союзников больше - к армии и флоту прибавились Военно-космические силы (ВКС), Ракетные войска стратегического назначения (РВСН) и Воздушно-десантные войска (ВДВ).
        27
        Русский фунт - 410 граммов.
        28
        До изобретения в середине XX века современных методов дистилляции (использующихся до сих пор) алкогольные зерновые напитки, называемые «виски», были именно жутким на вкус самогоном, которому многолетняя выдержка в бочках помогала очень слабо.
        29
        Идею унифицированной тары для штучных грузов (контейнеров) в 1956 году предложил водитель-экспедитор из США Малькольм Маклин.
        30
        КГБ под руководством князя Васильчикова уже перешли к внесудебному вынесению приговоров - дела подозреваемых в государственной измене рассматриваются не судами, а «Особыми трибуналами», в которых присутствуют представители разных ведомств: один военный, один гражданский чиновник из Министерства юстиции, один офицер КГБ.
        31
        Огораживания (англ. enclosure, inclosure) - насильственная ликвидация общинных земель и обычаев в Европе на раннем этапе развития капитализма. Данная практика приводила к обнищанию крестьянства и его переселению в города (что создавало резерв промышленных рабочих низкой квалификации). При этом до городов добирались в лучшем случае половина людей, остальные умирали от голода по дороге. Обезлюдевшие сельскохозяйственные угодья отдавались под выпас овец, которые являлись источником шерсти - важнейшего в тот период стратегического сырья. В дальнейшем из шерсти изготавливались множество тканей: сукно, велюр, габардин, джерси, драп, жаккард, креп, плюш, репс, твид, фетр, фланель. Наибольшего размаха огораживания достигли в Британии в период с XV по XIX век. В меньшей степени подобные процессы проходили в Германии, Нидерландах и Франции.
        32
        Чарльз Парсонс - изобретатель первого в мире паротурбинного двигателя для надводного корабля. В этой реальности он был ликвидирован боевиками ИРА, так и не успев закончить разработку.
        33
        Победоносцев Константин Петрович (1827 - 1907) - русский правовед, государственный деятель консервативных взглядов, писатель, переводчик, историк церкви, профессор, действительный тайный советник. Главный идеолог контрреформ Александра III. В 1880 - 1905 годах занимал пост обер-прокурора Святейшего синода. Член Государственного совета (с 1872 г.). Преподавал законоведение наследникам престола, будущим императорам Александру III и Николаю II, у которых пользовался большим уважением. Помимо «ведомства православного исповедания», которым он руководил по должности, Победоносцев играл ведущую роль в определении правительственной политики в области народного просвещения, в национальном вопросе, а также внешней политике. Автор и активный проводник реформы церковно-приходского образования.
        34
        Генерал Дорофеев цитирует первые строчки припева советской песни «Несокрушимая и легендарная» (Слова и музыка А. Александрова):
        Несокрушимая и легендарная,
        В боях познавшая радость побед,
        Тебе, любимая, родная армия,
        Шлёт наша Родина песню-привет,
        Шлёт наша Родина песню-привет!
        35
        В конце XIX - начале XX века Военно-учётный комитет Главного штаба занимался сбором и анализом разведывательной информации. Фактически это был зачаток военной разведки Российской империи.
        36
        За поимку султана подполковник Целебровский был награждён по именному указу императора, хотя обычно этой степенью ордена награждали генералов за выигранное сражение. Знак 2-й степени ордена - белый эмалевый крест отличался от знаков 3-й и 4-й степеней только большим размером.
        37
        Ванновский Петр Семенович (1822 - 1904), - российский военный деятель, генерал от инфантерии. По сюжету романа «Господин из завтра» генерал Ванновский, будучи военным министром, принял сторону великого князя Владимира (Узурпатора) во время «Мятежа Романовых». После подавления мятежа был расстрелян по приговору трибунала. Оба его сына погибли в ходе мятежа, сражаясь против войск императора.
        38
        В историографии XX века генерала Куропаткина принято считать хорошим штабистом и плохим полевым командиром. Однако если посмотреть его биографию, то можно заметить, что никакими значимыми успехами на штабной работе он не отметился. Карьеру сделал во время завоевания Средней Азии как офицер исключительной храбрости, лично водящий штурмовые колонны на приступ.
        39
        Для сравнения: в штате мирного времени в 1913 году у Австро-Венгрии было 25 тысяч офицеров, 410 тысяч унтеров и солдат (в том числе 36 тысяч гагистов - профессиональных солдат) и 1200 орудий.
        40
        В 1890 году в оригинальной истории произошла национализация железных дорог в Венгрии (как субъекте Австро-Венгрии) из-за плохого управления ими частными компаниями. После этого началось бурное строительство новых дорог, в частности через Карпаты были проложены одна 2-колейная железная дорога (на Перемышль) и пять 1-колейных железных дорог. На описываемый момент имелась всего одна одноколейная железная дорога на Перемышль, остальное снабжение армии шло через Моравию.
        41
        ГСВГ - группа Советских войск в Германии - наиболее боеспособные части и подразделения Советской армии - ведь в случае 3-й Мировой войны им предстояло первыми принимать на себя удары войск НАТО, а потом гнать врага к Ла-Маншу.
        42
        В то время Краков - австрийский город на границе Австро-Венгрии и Российской империи.
        43
        В то время Варшава - город в Российской империи.
        44
        В задницу! (нем.)
        45
        Александр Васильевич Пель (1850 - 1908) - русский физиолог, фармацевт, педагог.
        46
        В 1889 году Уильям Ричардсон запатентовал и начал относительно массовое производство детских колясок почти привычного нам вида.
        47
        Здесь и далее - вся ругань дана в латинской транскрипции - именно так, словно язык папуасов, воспринимает эти малознакомые русские слова императрица - ведь при ней никто и никогда до сего момента не ругался.
        48
        Рейхштадт (ныне Закупи) - город и замок в Чехии. В описываемый период принадлежал Австро-Венгрии. Владельцем замка был Карл Людвиг Австрийский.
        49
        Карл Людвиг Иосиф Мария Австрийский (1833 - 1896) - эрцгерцог Австрийский из династии Габсбургов, отец Франца Фердинанда, чьё убийство послужило поводом для начала Первой мировой войны.
        50
        Мария-Тереза Португальская (1855 - 1944) - инфанта португальского королевского дома Браганса. После бракосочетания с Карлом Людвигом Австрийским получила титул эрцгерцогини Австрии.
        51
        Франц Фердинанд Карл Людвиг Йозеф фон Габсбург эрцгерцог д’Эсте (1863 - 1914) - эрцгерцог австрийский, с 1896 года, после смерти отца, стал наследником австро-венгерского престола. Однако фактически к престолу Франца Фердинанда стали готовить раньше, после самоубийства кронпринца Рудольфа, единственного сына его дяди, императора Франца Иосифа, в 1889 году.
        52
        Император Николай ерничает, припоминая анекдот из реальной истории. Примерно так простые русские люди в 1914 году восприняли сообщение в газетах: Гаврила из принципа в сарае эрзац-герцога убил (Гаврила Принцип в Сараево убил эрцгерцога).
        53
        Воислав Шешель, Слободан Милошевич и Радован Караджич - сербские политики времён Гражданской войны в Югославии. Бездоказательно обвинялись «мировым сообществом» в военных преступлениях против боснийских мусульман.
        54
        Немецкое название г. Клайпеда.
        55
        Сейчас город называется Таураге и входит в состав Литвы.
        56
        Таурогенская конвенция - договор, заключённый 30 декабря 1812 года между прусским генералом Йорком и российским генералом Дибичем о взаимном нейтралитете в последние дни Отечественной войны 1812 года
        57
        Порядок есть порядок (нем.).
        58
        Слова из солдатской песни «Взвейтесь, соколы, орлами».
        59
        Император имеет в виду намитку (nuometas), широко распространенный у балтийских народов женский головной убор.
        60
        Саюдис (лит. Sajudis, «Движение») - общественно-политическая организация Литвы, возглавившая в 1988 - 1990 гг. процесс выхода (отделения) Литовской ССР из состава СССР. Шаулисы - подразумевается образованный в 1919 г. «Союз стрелков Литвы» (лит. Lietuvos Sauliu Sajunga) - литовская военизированная организация, особое подразделение Вооружённых сил Литвы, призванное обучать гражданское население самообороне и вести партизанскую войну.
        61
        Названия литовских этнических групп.
        62
        Alexander Trois - Александр III (фр.).
        63
        Баский - красивый, видный (старорус.).
        64
        Император имеет в виду магазинную винтовку конструкции Лебеля Fusil d’Infanterie Mle 1886 под патрон с бездымным порохом 8?50R, принятую на вооружение французской армии в 1886 году.
        65
        Речь идет о винтовках системы Базиля Гра с магазином, разработанным Альфредом Кропачеком под патрон 11?59R с бурым порохом. Такие винтовки поступали на вооружение французских армии и флота начиная с 1878 года.
        66
        «Остров сокровищ» (англ. Treasure Island) - роман шотландского писателя Роберта Стивенсона был опубликован в 1883 году, и юный Николай вполне мог его прочитать.
        67
        «Никто кроме нас!» - девиз русских воздушно-десантных войск. Это Александр Рукавишников так ёрничает в своей обычной манере.
        68
        РУД - ручка управления двигателем.
        69
        Кларет - любое красное вино, сделанное за пределами Франции.
        70
        В английском языке слово «корабль» - женского рода. Поэтому принято говорить про корабли одного проекта «систер-шипы», а не «бразер-шипы»!
        71
        Баронет (англ. Baronet; традиционное сокращение Bart, современное Bt) - владелец наследуемого титула, выдаваемого (!!!) британской Короной за какие-либо заслуги или за большой денежный взнос. Практика возведения в баронетское достоинство была введена английским королем Яковом I в 1611 году для сбора денег в опустевшую казну - фактически тогда этот титул продавался. Баронеты традиционно презираются представителями старой аристократии, как выскочки.
        72
        Вильно - ныне город Вильнюс. В тогдашнее время - территория Российской империи.
        73
        Апоплексический удар - устаревшее название инсульта.
        74
        Royal Security Service - Королевская служба безопасности (англ.) - сокращенно «RSS»
        75
        Луи-Александр Маунтбаттен, 1-й маркиз Милфорд-Хейвен (ранее - принц Луи Александр Баттенберг) (1854 - 1921) - германский (Гессенский) принц, связанный с британской королевской семьёй. Морской адъютант при Её Величестве. С 1891 года - в военно-морской разведке, с 1902 г. - Директор отдела военно-морской разведки.
        76
        САУ «Песец» представляет собой фактическую копию французского колёсного трёхосного САУ «Panhard ERC 90» (1975 года), только с пушкой калибра 76 мм в закрытой башне.
        77
        Данное орудие представляет собой копию 152-мм гаубицы Д-1 обр.1943 года. А почему оно получило индекс «МЛ-20» можно узнать из романа «Хозяин Земли Русской».
        78
        Бронепоезд «Железняк» - первый бронепоезд Русской армии (в реальной истории не существовал), в 1888 году, в начале Гражданской войны с так называемым «Узурпатором» (великим князем Владимиром) склепанный буквально «из того, что под руку попалось» по проекту А.М. Рукавишникова и В.К. Майбаха.
        В присущей Рукавишникову ёрнической манере назван в честь легендарного участника реальной Гражданской войны - революционного матроса, анархиста Анатолия Григорьевича Железнякова, прославившегося разгоном Учредительного собрания и фразой «Караул устал!». Бронепоезд прозван мятежниками «Николаевским монстром», прошёл с боями от Лихославля до Тосно (где попал в устроенную англичанами засаду и был полностью выведен из строя).
        Бронепоезд имел на вооружении двенадцать пулемётов «Единорог» и два экспериментальных орудия калибра 130 мм (позже этими орудиями вооружались черноморские броненосцы и эсминцы класса «Бешеный»). После подавления мятежа «Узурпатора» бронепоезд был полностью перестроен - уже не в спешке, а по специально разработанному проекту. Для снижения удельного давления на рельсы вагонам были добавлены четырёхосные колёсные тележки, была усилена броня, 130-мм пушки «Гром» заменены на 152-мм пушки «Молния» (в двухствольных бронебашнях, аналог которых позже устанавливался на крейсерах-рейдерах класса «Денис Давыдов»).
        79
        Рукавишников намекает, что было бы неплохо заиметь настоящего агента в австрийском Генштабе. Которым был в реальной истории полковник Альфред Редль (1864 - 1913) - начальник агентурного отделения разведывательного бюро генерального штаба. Был завербован русской разведкой под угрозой предания огласке его гомосексуальных связей. В течение десяти лет выдавал русскому командованию важные сведения из австрийского Генштаба.
        80
        Брусилов Алексей Алексеевич (1853 - 1926) - русский и советский военачальник, генерал от кавалерии. В реальной истории он в описываемый период служил преподавателем кавалерийской езды в Петербургской офицерской кавалерийской школе. По сюжету романа «Господин из завтра» является начальником штаба лейб-гвардии Лихославльского кавалерийского полка с 1889 года, прошёл с полком всю Турецкую войну.
        81
        Никитин Владимир Николаевич (1848 - 1922) - генерал от артиллерии, герой обороны Порт-Артура. В реальной истории в описываемый период служил в Инспекторском отделении Главного артиллерийского управления. По сюжету романа «Господин из завтра» служит на бронепоезде «Железняк» с 1888 года, прошёл на нём всю Гражданскую войну с так называемым «Узурпатором» (великим князем Владимиром), во время Турецкой войны - командир бронепоезда. С 1890 года - полковник, командир дивизиона бронепоездов (в который входили «Железняк» и однотипные с ним «Стальградец» и «Зверобой»). Кавалер орденов Св. Георгия 4-й ст.; Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом; Св. Анны 2-й степени; Св. Станислава 2-й ст.; Св. Станислава 3-й ст.
        82
        НП - наблюдательный пункт.
        83
        Алексей Пешков - настоящее имя писателя Максима Горького.
        84
        Романа «Отец» в реальности не существовало, это фантазия авторов «ГиЗ».
        85
        Цитата из подлинного романа Максима Горького «Мать».
        86
        Эссен Николай Оттович (1860 - 1915) - русский адмирал. В реальной истории - командир крейсера «Новик», а позже - броненосца «Севастополь» при обороне Порт-Артура. В 1909 - 1915 годы - командующий Балтфлотом. По сюжету романа «Господин из завтра» с 1884 года является одним из клевретов Николая Второго. «Отпущен» императором на флот в 1887 году. Принимал участие в захвате Сингапура и рейдах русской крейсерской эскадры по Индийскому океану. С 1890 года - командир флагманского корабля Черноморского флота минного крейсера (эсминца) «Бешеный».
        87
        Старк Оскар Викторович (1846 - 1928) - русский адмирал. В реальной истории во время Русско-японской войны - комендант Порт-Артура, командующий флотом Тихого океана.
        88
        Алексеев Евгений Иванович (1843 - 1917) - российский военный и государственный деятель, генерал-адъютант (1901), адмирал флота (1903). В реальной истории участвовал в ряде дальних плаваний, совершил три кругосветных похода, занимал должность наместника Дальнего Востока. По сюжету романа «Господин из завтра» с 1888 года занимал должность начальника штаба крейсерской эскадры, а с 1889 года - начальника Морского генерального штаба. В 1890 году «ушёл на повышение» - после окончания турецкой войны Николай Второй назначил его царем Болгарии, мотивировав своё решение тем, что Алексеев является внебрачным сыном его дедушки Александра Второго (в реальной истории факт родства документально не доказан).
        89
        Витгефт Вильгельм Карлович (1847 - 1904) - контр-адмирал, видный теоретик использования минного вооружения. В реальной истории с 22.04.1904 г. - исполняющий обязанности командующего Тихоокеанским флотом. Героически погиб в морском сражении с японцами в Жёлтом море. По сюжету романа «Господин из завтра» Витгефт командовал одним из дивизионов минных крейсеров (эсминцев) во время боя с английским флотом в Мраморном море.
        90
        Макаров Степан Осипович (1849 - 1904) - русский флотоводец, океанограф, полярный исследователь, кораблестроитель, вице-адмирал, создатель русской семафорной азбуки, изобретатель минного транспорта, разработчик теории непотопляемости, пионер использования ледоколов. В реальной истории с 01.02.1904 г. - командующий Тихоокеанским флотом. Героически погиб в морском бою с японцами. По сюжету романа «Господин из завтра» командовал одним из дивизионов минных крейсеров (эсминцев) во время боя с английским флотом в Мраморном море.
        91
        «Бешеная стая» («Бешеные псы») - отряд минных крейсеров (эсминцев) новейшего образца, использующих в качестве силовой установки корбуты (аналог дизельных двигателей) мощностью 18 000 л.с. (до модернизации). Вооружение: две поворотные четырёхтрубные торпедные установки калибра 510-мм, три 120-мм орудия «Гром» в бронированных башнях. Скорость - 28 узлов (до модернизации), дальность плавания - 6000 миль. Водоизмещение 1500 тонн; длина - 92 метра, ширина - 9,5 метра, осадка - 3,2 метра. Своё неформальное название «Бешеная стая» («Бешеные псы») получила из-за названий первых кораблей серии - «Бешеный», «Безумный», «Страшный», «Злой», «Дикий», «Смелый», «Грозный», «Ужасный» (больше половины перечисленных имен - вполне реальные названия боевых кораблей Русского флота).
        92
        «Большие добрые парни» (Big good boys) - на сленге американских моряков - линкоры.
        93
        Казнаков Николай Иванович (1834 - 1906) - русский адмирал. По сюжету романа «Господин из завтра» во время Турецкой войны командовал отрядом броненосцев. Именно на счёт его отряда приходится половина утопленных броненосцев английского флота во время боя в Мраморном море.
        94
        Различают три основных типа брони: литая броня, катаная гомогенная, катаная гетерогенная броня. Последняя может быть двух типов: с закалкой лицевой стороны и цементированная. Свойства гомогенной брони одинаковы на всю глубину листа, а гетерогенная броня имеет различную твёрдость лицевой и тыльной сторон (лицевая твёрже, но и более хрупкая). В целом при одинаковой толщине наилучшую стойкость будет иметь гетерогенная цементированная броня, затем броня с закалённой лицевой поверхностью, потом идёт гомогенная катаная броня, и самая «слабая» - гомогенная литая броня.
        95
        Денис Васильевич Давыдов (1784 - 1839) - русский военачальник, генерал-лейтенант, герой Отечественной войны 1812 года, апологет партизанского движения и наиболее результативный командир партизанского отряда.
        96
        Александр Самойлович Ф?гнер (1787 - 1813) - русский офицер, подполковник, герой Отечественной войны 1812 года, командир партизанского отряда. Среди партизанских командиров выделялся ярой ненавистью к французам, в отличие от прочих гусар-партизан, ведущих «благородную» войну, никогда не брал пленных, уничтожал противника различными изощрёнными способами, вроде поджогов бивачных стоянок, отравления источников воды, вёл снайперскую стрельбу из засад (использовал бесшумные пневматические ружья). Прекрасно владел несколькими иностранными языками и мог, переодевшись во вражескую униформу, сколь угодно долгое время находиться среди врагов, изображая французского или итальянского офицера. Героически погиб возле немецкого города Дессау в 1813 году, во время наступления Русской армии на Францию.
        97
        Корбут - двигатель внутреннего сгорания, работающий на принципе воспламенения распылённого топлива от соприкосновения со сжатым разогретым воздухом - то есть аналогичный дизельному. По сюжету романа «Господин из завтра» дизельный двигатель за несколько лет до самого Рудольфа Дизеля изобрел инженер Александр Петрович Корбут из стальградского конструкторского бюро В.К. Майбаха.
        98
        Эбергард Андрей Августович (1856 - 1919) - русский военно-морской и государственный деятель, адмирал, с 1911 по 1916 гг. - командующий Морскими силами Чёрного моря.
        99
        Щенснович Эдуард Николаевич (1852 - 1910) - русский вице-адмирал, герой Русско-японской войны (командир броненосца «Ретвизан»), один из первых организаторов минного дела и подводного плавания в Русском флоте, первый русский адмирал подводного плавания.
        100
        Флаг-офицер - офицер на флагманском корабле, отвечающий за связь и выполняющий адъютантские обязанности при командующем.
        101
        Григор?вич Иван Константинович (1853 - 1930) - русский военно-морской и государственный деятель, герой Русско-японской войны (командир броненосца «Цесаревич», командир военно-морской базы Порт-Артур), последний морской министр Российской империи - с 1911 по 1917 годы.
        102
        Рож?ственский Зин?вий Петрович (1848 - 1909) - русский флотоводец, в 1902 - 1904 годах - начальник Главного морского штаба, во время Русско-японской войны командующий Второй тихоокеанской эскадрой. Организовал и провл беспрецедентный переход своей эскадры с Балтийского моря на Тихий океан, что характеризует его как выдающегося администратора. Получил тяжелое ранение через 20 минут после начала Цусимского сражения и далеё эскадрой не командовал.
        103
        «Человек полагает, а бог располагает!» (лат.) - изречение из Священного Писания. Означает, что план человека, даже самые продуманный, несовершенен и зависим от множества внешних обстоятельств.
        104
        Рейценштейн Николай Карлович (1854 - 1916) - русский адмирал. Герой Русско-японской войны, командир крейсера «Аскольд», на котором любил держать флаг адмирал Макаров. С марта 1904 года командующий крейсерским отрядом Порт-Артурской эскадры.
        105
        Руднев Всеволод Фёдорович (1855 - 1913) - русский адмирал. Герой Русско-японской войны, командир крейсера «Варяг».
        106
        Шпандау - тюремный замок в Берлине.
        107
        Сгинули в болоте - злая армейская шутка, эвфемизм, обозначающий уничтожение прямо на месте преступления без суда и следствия пойманных «лесных братьев» и сочувствующих им.
        108
        Барон Фёдор Фёдорович фон Таубе (1857 - 1911) - российский государственный деятель, генерал от кавалерии, Оренбургский губернатор, командир Отдельного корпуса жандармов.
        109
        Хадж - паломничество в Мекку к святым для каждого мусульманина местам. Совершившие хадж считаются наиболее уважаемыми членами общества.
        110
        Кама, бебут - разновидности кавказских кинжалов. Кама имеет прямой клинок около 40 см сантиметров длиной с двумя лезвиями. Бебут имеет слегка искривлённый клинок около 40 см длиной с одним лезвием. Рукояти у обоих кинжалов одинаковые, эфес (гарда) отсутствует.
        111
        По штатному расписанию в роте числилось 210 человек (5 офицеров, 30 унтер-офицеров, 175 рядовых), разбитых на 5 взводов: 3 линейных, 1 тяжёлого оружия и 1 управления. В линейном взводе числилось 45 человек (1 офицер, 4 унтер-офицера, 40 рядовых), разбитых на 4 отделения. Во взводе тяжёлого оружия числилось 55 человек (1 офицер, 14 унтер-офицеров, 40 рядовых), разбитых на 12 расчётов станковых пулемётов «Единорог» и отделение управления. Во взводе управления числилось 19 человек (4 унтер-офицера, 15 рядовых) - этим взводом командовал фельдфебель (старшина роты).
        В отдельном батальоне было 3 линейных роты, взвод тяжёлого оружия (со станковыми пулемётами), отдельный (командирский) взвод, взвод управления, орудийная батарея.
        112
        Йом нуксан! - Нашлась пропажа! (вайнахский)
        113
        ?еч ким ра?м ?илмас екан, Алло?нинг иродасидан ?ут?ара олмайди! - Ничто не спасет от воли Аллаха, если только он сам не смилостивится! (вайнахский)
        114
        Харам (араб.) - запретный. Исламский термин, имеющий значение «нельзя». Этим словом обозначается закрытие доступа простым людям (не находящимся в «состоянии чистоты») к чему-то священному, либо, наоборот, к чему-то греховному. В данном случае Ибрагим имеет в виду, что мусульманам запрещено употреблять спиртные напитки. Существует заблуждение, что запрет касается только вина, потому что во времена Пророка не было водки, виски и коньяка. Но на самом деле запрет распространяется на любые напитки (и вещества), которые опьяняют человека.
        115
        Абсолютно реальный факт. Мало того - среднесуточная дистанция при семидневном марше у кавалерии даже меньше - по уставу им каждые три-четыре дня нужно было вставать на днёвку (отдыхать целый день).
        116
        Окс?морон - образное сочетание противоречащих друг другу понятий, парадокс.
        117
        Потерна - крепостной подземный ход.
        118
        «Бабы ещё нарожают» - крылатое выражение, ошибочно приписываемое маршалу Георгию Жукову. На самом деле фраза принадлежит французскому маршалу принцу Конде, прославившемуся своей жестокостью. Правда, в его устах она звучала как «Женщины новых нарожают».
        119
        КШМ - командно-штабная машина.
        120
        К?нтрас (исп. Contras, сокращение от исп. contrarrevolucionarios, контрреволюционеры) - никарагуанское военно-политическое движение. Вели гражданскую войну против сандинистского правительства Даниэля Ортеги в 1980-х годах. Пользовались поддержкой американской администрации Рональда Рейгана.
        121
        Джон Айзек Торникрофт (1843 - 1928) - британский инженер-кораблестроитель. Специализировался на конструировании скоростных «миноносок» - прообразе торпедных катеров.
        122
        «Г-5» - советский моторный торпедный катер, глиссирующего типа, созданный в 30-х годах XX века.
        123
        Редан (фр. redan - уступ) - конструктивный элемент на днище глиссирующего судна, выполненный в виде уступа и позволяющий на высоких скоростях движения снизить сопротивление корпуса благодаря уменьшению смоченной поверхности - судно почти полностью выходит из воды, «встаёт» на редан.
        124
        Роберт Уайтхед (1823 - 1905) - английский инженер, считающийся изобретателем торпеды (на самом деле первую в мире торпеду изобрёл и испытал в 1865 году русский инженер И. Ф. Александровский). Жил и работал в Австро-Венгерской империи с 1856 года. Работой над «самодвижущимися минами», как тогда называли торпеды, занялся в 1864 году, первый образец представил в 1866 году.
        125
        Противоторпедный буль - форма пассивной защиты надводных боевых кораблей от торпед в виде продольной подводной полости в корпусе судна. Применяется по два буля на корабль - один буль на каждый борт.
        126
        Авторы напоминают, что по сюжету романа «Господин из завтра» в 1890 году во время Турецкой войны флот Британской империи, находясь в Мраморном море, попытался атаковать многократно меньший по количеству вымпелов Русский флот. Ответно-встречным ударом, используя артиллерийский огонь и торпеды, наш флот полностью уничтожил противника. Было утоплено восемь новейших английских броненосцев («Виктория», «Трафальгар», «Энсон», «Кампердаун», «Хоув», «Родней», «Коллингвуд», «Бенбоу»), семь современных броненосных крейсеров («Орландо», «Австралия», «Андаутед», «Нарциссус», «Галатея», «Иммортелит», «Аврора») и восемнадцать миноносцев. Со стороны Русского флота в бою участвовало три устаревших броненосца, восемь эсминцев типа «Бешеный» и десять торпедных катеров.
        127
        На том уровне развития технологий в Европе пытаться повторить русскую торпеду «Таран» (прозвище на флоте - «Рыбка») практически бесполезно: её калибр - 510 миллиметров, длина 7,25 метра, вес 2 тонны, вес боевой части 420 килограммов. Дальность при 45-узловом ходе - 10 000 метров.
        128
        ИРА - Ирландская республиканская армия - террористическая организация, созданная на территории Британской империи «товарищем Кухулиным» (полковником ГРУ Владимиром фон Шенком).
        129
        В реальной истории значение данного слова было перенесено на «механические вычислительные устройства» только в 1897 году, через 5 лет после описываемых событий.
        130
        Генерал Рукавишников с присущим ему чёрным юмором цитирует слова из песни пленных английских солдат, отправленных, после разгрома экспедиционного корпуса, на строительство Транссиба:
        «Что бы там ни случилось, они получили пулемёт “Единорог”, а мы нет» (англ.) или в другом переводе: «На каждый вопрос нам дали ответ: у русских есть пулемёт, а у нас его нет».
        Эти слова являются переделкой авторов этой книги известной в реальной истории строчки из стихотворения английского поэта Хилэра Беллока (ошибочно приписываются Редьярду Киплингу):
        «Whatever happens, we have got
        The Maxim gun, and they have not».
        Которые у нас принято переводить так:
        «На каждый вопрос есть чёткий ответ:
        У нас есть пулемёт, а у них его нет».
        131
        СВУ - самодельное взрывное устройство.
        132
        Кроки - чертёж участка местности, выполненный глазомерной съёмкой, с обозначенными объектами (ориентирами). Как правило, основанием для кроки берут топографическую карту, на которую наносят важные ориентиры, а на полях карты - рисунки этих ориентиров. Поясняющие дополнительные данные, которые нельзя изобразить графически, записываются в «легенду» на полях карты.
        133
        Это не анекдот, а цитата из кинофильма «ДМБ» (2000): Пока противник рисует карты наступления, мы меняем ландшафты, причём вручную. Когда приходит время атаки, противник теряется на незнакомой местности и приходит в полную небоеготовность. В этом смысл, в этом наша стратегия. Так мы выигрывали все войны.
        134
        Курвиметр - прибор для измерения длины извилистых линий, чаще всего на топографических картах, планах и чертежах.
        135
        ПНВ - прибор ночного видения.
        136
        Дзот - дерево-земляная огневая точка.
        137
        Герой Гражданской войны Григорий Иванович Котовский (1881 - 1925) захватил Одессу в феврале 1920 года без единого выстрела.
        138
        БСТ - патрон с бронебойно-зажигательно-трассирующей пулей.