Черный Союз Алексей Птица
        Мамба в Сомали #8
        Читайте с самого начала цикла, там, чем дальше, тем интереснее. Предупреждаю, что сисек-писек нет и не предвидится. Тянок мягких и пушистых тоже. Так, приключения, интриги, чёрный юмор и больше ничего.
        Алексей Птица
        Мамба в Сомали:
        Чёрный Союз
        Глава 1
        Ночной бой
        «Ночь блистала чернотой,
        Гром орудий слышен…
        Где ты, Мамба, наш герой,
        Среди этих вспышек?
        Темнота чернее кожи,
        Духи собрались на пир,
        Замерла рука на ложе,
        Где ты, Мамба, наш кумир?!»
        - звенело у меня в ушах тщеславие.
        Ну, а как без него? Прожив в Африке целую жизнь и ещё немного, поневоле станешь жарким и эмоциональным человеком. Хотя и сдержанная холодность славянского народа тоже временами давала о себе знать.
        Именно она советовала: если уж решил убить врага, то делать это надо быстро и сразу. А не вести с ним беседы или наслаждаться его мучениями. Это абсолютно ни к чему! Даже, наоборот, зачастую мешает. Вступил в схватку, убил, вытер нож об труп и вперёд, к следующему врагу.
        После разговора с генералом Мафаром лагерь афаров, уже нацелившийся на отбой, вновь ожил. Засновали туда-сюда посыльные, передавая указания. Все засуетились, проверяя оружие и боеприпасы. Забегали механики, доливая в баки немногочисленной техники горючее.
        Отряды готовились к решительному броску. Дело теперь упиралось только в артиллерию. К утру, если всё будет хорошо, мы достигнем пригородов Джибути. Однако жилые кварталы джибутийской бедноты нас совсем не интересовали. Наша цель - французская военная база и международный аэропорт. Ну, и морской порт, разумеется. Заняв или окружив их, мы лишим власть поддержки.
        К середине ночи на фоне абсолютно чёрного неба засияли всполохи зарниц, загрохотали орудия, и ливень мин и шрапнели обрушился на занявших оборону защитников столицы. Это по позициям правительственных войск открыли огонь все афарские батареи, как артиллерийские, так и миномётные. Небо рассекли огненные пунктиры трассеров и летящих снарядов. И вскоре после этих ярко-белых вспышек на позициях исса расцвели жёлто-оранжевые всполохи взрывов. Засвистели свою песню смерти осколки, выкашивая сидевших в неглубоких окопчиках людей. Долетало даже до французов, что находились далеко позади.
        Вообще, мало кто из джибутийцев окапывался, находясь на позициях. Поэтому потери исса не поддавались никакому описанию и не шли в сравнение с французскими. Батареи правительственных войск, конечно, пытались отстреливаться, но делали это как-то хаотично. А огонь со стороны афаров всё нарастал и нарастал… Пока внезапно словно по команде не прекратился…
        Тысячи повстанцев под руководством и предводительством моих людей неудержимой рекой хлынули вперёд! Вообще-то сначала я собирался обеспечить зельем ночного видения только своих бойцов. Однако, когда представил, как остальные бегут в никуда, спотыкаются, падают, неизбежно отстают и в итоге теряют своих предводителей из виду, решил дать зелье всем участвующим в ночной атаке, без исключения. Можно, конечно, было бы как-то обозначить наступающих в авангарде эфиопских диверсантов, но не фонарики же на них вешать?! Чтобы афары ненароком не перестреляли друг друга и моих бойцов, приняв их за врага, мне пришлось пойти на жертвы и выдать им столь необходимое зелье ночного зрения. Благо оно было в виде концентрата, и хватало его с избытком.
        Бой оказался недолгим и позорным для исса. Разбегаясь во все стороны, они не понимали, почему солдаты противника находят их с такой лёгкостью! Побросав тяжелое вооружение, правительственные войска массово ломанулись к быстроходной технике, стремясь как можно быстрее покинуть место сражения. Не помогли ни французы, ни осознание того, что позади них находится никем не защищённый город.
        Афары наступали. Взяв позиции, они двинулись дальше, пока полностью не очистили всю дорогу. Путь на Джибути свободен! Лишь далеко впереди светлячками горели огни удирающей французской техники.
        - Вперёд, только вперёд! - орал Мафар и, первым усевшись на броневик, рванул в сторону города.
        А вот меня что-то не тянуло мчаться по, казалось бы, пустой дороге в первых рядах. Вместо этого я занялся перегруппировкой, собирая свои отряды в один кулак и заодно сворачивая артиллерию.
        Неожиданно со стороны дороги на столицу чернота ночи озарилась сразу несколькими яркими всполохами. И через мгновение до нас долетели звуки мощных взрывов. Тёмное небо озарили мощные факелы полыхающей боевой техники.
        - Что за херня? - не сдержал эмоций один из советников.
        - Разберитесь. Очевидно, там либо засада, либо мины.
        К сожалению, чуть позже одно из моих предположений подтвердилось. Ехавшие в авангарде афаров бронемашины, на одной из которых был и генерал Мафар, действительно подорвались на минах. А вместе с ними в воздух отправилась и пара грузовиков. Отходя, французы полностью заминировали полотно дороги на протяжении двухсот метров.
        Что ж, весьма предусмотрительно с их стороны и безалаберно с нашей. О минных полях никто из нас почему-то не подумал. Это и стало причиной потери техники и гибели генерала.
        Когда, аккуратно преодолев заминированный участок дороги, мы вышли на окраины города Джибути, до рассвета оставалась ещё пара часов. Ну что ж, теперь главная цель - аэродром и французская военная база. Светлело. Досконально рассмотрев окраины Джибути, я отнял бинокль от глаз. Следующее слово за французами, а нам пока торопиться не стоит. В общем, ждём-с.

* * *
        Полковник Жерар Гепард хмуро смотрел на висевшую в штабной комнате карту. Позади него находился развёрнутый полевой пункт управления, в котором уже вовсю кипела работа штабных офицеров. В другой комнате располагались станции международного телеграфа и телефона. Так что связь у него имелась как с вышестоящим начальством, так и с подчинёнными.
        Офицеры пункта управления непрерывно связывались с нужными абонентами и передавали всю требуемую информацию, разумеется, в первую очередь ставя в известность полковника. Обстановка накалялась, и уже к обеду всем стало понятно, что Аптидону власть не удержать. Повстанцы, негласно поддерживаемые эфиопами или кем-то ещё, скорее всего смогут прорвать позиции и поставить перед этим фактом джибутийского президента.
        Отбросив всякую субординацию, Гепард по поступавшим сводкам отмечал на карте месторасположения противника и правительственных войск.
        Афары поначалу нагло атаковали. Наконец, правительственные войска объединёнными усилиями смогли остановить повстанцев. Плохо согласованные меж собой отряды афаров, получив отпор, в итоге откатились назад. Об этом тут же доложили в Париж, чему там несказанно обрадовались. Однако отступили афары лишь для подготовки более мощного выступления. И часа через два началась новая атака, едва не закончившаяся победой повстанцев. Все сразу несколько приуныли. Поводов для надежд оказалось слишком мало.
        В ходе второй афарской атаки погибли три французских вертолёта. О текущей ситуации полковник сразу же сообщил в Париж, заодно изложив свои предположения и выводы. Всем стало ясно: дальше будет только хуже! Доклад полковника вызвал переполох в Париже. На него вышли министр заморских территорий и министр обороны, чтобы лично выспросить о положении дел. Выслушав его, они отправились посовещаться о возникшей ситуации и принять собственное решение.
        - Что будем делать, месье? - обратился к членам правительства министр обороны Франции.
        - Джибути - это наш аванпост, - взял слово министр заморских территорий. - Потеряем его, потеряем контроль над Суэцким каналом и выходом из Красного моря. Интересы Франции будут ущемлены. А этого допустить никак нельзя.
        - Этого допустить нельзя, - вторил ему эхом премьер-министр. - Что вы предлагаете? Отбить нападение афаров силами нашей базы?
        - Да! - немедленно согласился министр обороны.
        - Хорошо, - кивнул премьер-министр. - А тот факт, что мы лишились трёх вертолётов, а две роты нашей пехоты потеряли почти треть личного состава, вам ни о чём не говорит?
        - Противник силён, но наша храбрая армия справится с ним.
        Премьер-министр скривился, словно хлебнул дешёвого итальянского вина.
        - Вы уверены, что дислоцирующиеся в Джибути войска уже оправились после артиллерийских и миномётных обстрелов? Мне доносили, будто у повстанцев каким-то чудесным образом появились китайские перевозимые ракетные установки. Остаётся только догадываться о том, как они попали им в руки. Насколько я знаю, в Эфиопию их не поставляли.
        - Гм, может быть это трофеи из Эритреи? - предположил министр заморских территорий.
        - Я не слышал, чтобы их туда привозили, - задумчиво произнёс министр обороны. - Если только в частном порядке и то, в единичных экземплярах… А тут их больше десятка в одном месте оказалось. Гораздо больше десятка! Необходимо послать ноту послу Китая. Пусть он нам объяснит, как такое получилось!
        - Мы вызовем его сегодня же, - согласился премьер-министр. - Но, чтобы не быть голословными, нам потребуются трофейные образцы с номерами на них.
        - Пока это сделать невозможно…
        - Ясно, тогда вызов китайского посла пока придётся отложить, - проговорил премьер-министр и вернулся к более насущной теме: - Так как мы поможем президенту Аптидону?
        - Я предлагаю организовать оборону города, - снова взял слово министр заморских территорий, - и сделать всё возможное, чтобы не допустить туда афаров. А правительственные войска пусть сами борются за сохранение действующей власти.
        - А я считаю, что в первую очередь необходимо взять под охрану аэропорт, морской порт и правительственные учреждения, - возразил ему министр обороны. - Мы немногое потеряем, если они захватят всё остальное, и события начнут развиваться по худшему сценарию.
        - Возможно, это будет наиболее правильно, - кивнул премьер-министр, - президент утвердит такое решение. Ключевые объекты коммерческой инфраструктуры мы должны сохранить любой ценой. А если парочку жилых кварталов снесут артиллерией, то это легко списать на издержки вооружённого противостояния чёрных дикарей.
        - Командиру военной базы нужны подкрепления. Вы даёте разрешение на переброску подразделений Иностранного легиона, месье премьер-министр?
        - Да, организуйте воздушный коридор.
        - По воздуху не получится, - сокрушённо покачал головой глава оборонного ведомства. - У повстанцев есть средства ПВО, в том числе, как вам известно, и переносные. Мы же не хотим потерять своих бойцов?
        - Проблема… - премьер задумался, будто что-то высчитывая. - Морем будет гораздо дольше.
        - Другого выхода нет. Надеюсь, что время ещё не упущено, и у нас есть хотя бы сутки в запасе. Утром начнётся очередное сражение, по итогам которого всё станет более или менее ясно.
        - Приведите войска в полную боевую готовность!
        - Они уже давно все приведены, месье премьер-министр.
        - Тогда держите нас в курсе, мы примем все меры для вашей поддержки.
        - Я надеюсь на это, месье премьер-министр!

* * *
        Спать полковник Гепард даже не ложился. Он пил пятую чашку крепкого эфиопского кофе и ждал известий. Сердце опытного военного подсказывало, что новости эти его не обрадуют. Так и случилось: посреди ночи Жерару донесли о яростной ночной атаке.
        Слава правительству, он получил все приказы заранее! Гепард успел разослать всех своих подчинённых по намеченным для охраны объектам. С мест уже отрапортовали: взят под контроль центр города, морской порт и международный аэропорт. А территория военной базы так и вовсе стала похожа на осаждённую крепость. Впрочем, по факту так оно и было.
        К утру повстанцы с боем взяли позиции правительственных войск, деморализовав противника своей ночной атакой и обратив в бегство. Армия президента Аптидона практически перестала существовать. Те отдельные подразделения, что не принимали участия в ночном бою, не могли оказать серьёзного сопротивления из-за своей малочисленности и слабой подготовки. Пораженческий дух уже проник в них, лишая всякой воли и стремления к победе или хотя бы к борьбе. Они вообще никого и ничего защитить не способны, кроме самих себя! Да и последнее оставалось под большим вопросом.
        В самые разные министерства Парижа полетели срочные депеши и шифротелеграммы. Однако время было уже позднее, и все важные лица разошлись до утра по домам, а кто и по любовницам. Впрочем, полковник и так знал, что надо делать, и никаких новых распоряжений не ожидал.
        Все солдаты и офицеры военной базы получили приказ держаться до конца. Другого решения просто не имелось. Здесь и сейчас важно было усадить за стол переговоров обе стороны: и афаров, и исса, уговорив их прекратить вооружённый конфликт и сформировать переходное правительство.
        Основным противником действующей власти в Джибути считалось афарское движение ФВЕД, возглавляемое Иду Аббате и Дини Ахмедом. Остальные лидеры и десяток их сподвижников сидели в тюрьме, посылая проклятия на голову президента Аптидона. Впрочем, безуспешно.
        Полковник Жерар Гепард от переизбытка негативных эмоций аж пристукнул кулаком по столешнице стола, не почувствовав боли. Большего на глазах у подчинённых он себе позволить не мог. Утром он лично заставит президента Джибути отпустить из тюрем всех афарских лидеров и сесть за стол переговоров!
        Устало рухнув в кресло, Гепард потёр покрасневшие от недосыпа глаза. Сейчас в его распоряжении три тысячи восемьсот военнослужащих. Это самая крупная французская база на побережье Индийского океана и самая оснащённая. Есть чем бороться с неграми.
        И его сил достаточно для того, чтобы дать отпор любому агрессору! Ничего… Хорошо обученные легионеры смогут разогнать эту свору бешеных африканских шакалов! Если, конечно, правительственные войска сами не справятся. Но на это полковник почти не надеялся. Впрочем, напрасно рисковать жизнями французских солдат он тоже не намерен: их необходимо предупредить. Пожалуй, придётся поднять в воздух звено уже не вертолётов, а бомбардировщиков. Чёрт его знает, как неграм удалось сбить их вертолёты? Но факт оставался фактом: минус три машины за один бой воздух-земля! Жерар ругнулся сквозь зубы.
        Сон буквально валил полковника с ног. Сказывались и общая усталость, и нервотрёпка прошедших суток. В крайних случаях он мог не спать и двое суток. А если принять экстракт листьев коки, то и все трое. Ради дела Гепард был готов пойти почти на любые жертвы. Сейчас он покемарит пару часиков и снова будет свежий как плотва. Гепард искренне надеялся, что ничего страшного за это время не произойдёт. Однако ошибся.
        Ночью защита столицы рухнула, и французы встали перед выбором: отойти в сторону или вмешаться. Париж однозначно приказал вмешаться, но только в качестве обороняющихся.
        - Есть! - ответил полковник Герард, отдавая распоряжение поднять в воздух все штурмовики и истребители.

* * *
        Афары, довольно быстро преодолев предместья столицы, направлялись прямиком к аэропорту. Подойдя к окружённому военными базами аэропорту, повстанцы остановились на отдых. Пользуясь передышкой, их командиры тут же послали вести о скорой победе своим лидерам.
        Я не запоминал всех политических руководителей афаров, как и многих других. Они уже примелькались своими одинаковыми амбициями и схожими действиями, и перестали вызывать у меня хоть какой-то интерес. Слишком много их и им подобных прошло перед моими глазами. И все со своими чаяниями и посылами, иногда весьма неоднозначными.
        О победе никто из них не думал. А наш рейд по захвату Джибути оказался настолько стремительным, что никто из остававшихся на свободе афарских лидеров просто не имел о нём ни малейшего представления. Разумеется, ни присоединиться, ни тем более возглавить его они возможности не имели.
        И вот сейчас в предрассветной мгле я смотрел через бинокль на город. Джибути игриво подмигивала мне разноцветными огнями, но заигрывала как-то скромно. Ярко сияли только порт и аэродром, со стороны которого отчётливо слышался шум прогреваемых авиационных двигателей. Очевидно, французы решили всё-таки не оставаться безучастными ко всему происходящему. Да оно и понятно.
        Все, находившиеся поблизости, тоже слышали громкий гул явно больших и тяжёлых машин. Но никто из нас не был готов умирать! Расчёт «Шилки» активно очищал все четыре ствола зенитки от нагара. Те, кому посчастливилось получить переносные зенитные комплексы, внимательно их осматривали, порой переспрашивая друг у друга, как их правильно пускать. Понятное дело: иероглифы никто из афар не понимал, а инструкции к ним как таковой не было. Так, листок какой-то.
        Китайские товарищи любезно поделились с нами своими репликами американского Стингера и советской «Иглы-С». Конечно, качество будет китайское, но зато их у меня очень много. Ещё раз: спасибо, щедрые азиатские братья!
        Пленные солдаты показали, будто видели французов среди командования правительственных войск Джибути. А это лишь подтверждает (особенно с учётом вертолётной атаки), что статус-кво фактически нарушено. А вот какие действия они предпримут дальше, я узнаю всего через пару часов. Однако мне есть чем их встретить. Я готов! А они?!
        Глава 2
        Бой за столицу
        Президент Аптидон не спал всю ночь и буквально сроднился с телефонной трубкой, непрерывно названивая французам. Ему, как и обещали, помощь оказали, однако поставили условие, чтобы он договаривался с оппозицией. Ради выполнения этих требований он весь вечер провёл наедине с арестованными лидерами афарских движений.
        В итоге к определённым договорённостям они пришли. Однако выпускать заключённых из тюрьмы Аптидон не спешил, отодвинув окончательное решение до каких-либо заметных изменений в свою пользу на фронте. А из беседы с политзаключёнными афарами ещё и понял: те силы, что сейчас атакуют Джибути, подготовлены отнюдь не джибутийскими оппозиционерами, а кем-то в Эфиопии. Явившиеся в его страну повстанцы никак не зависят, и уж тем более не подчиняются местным лидерам афаров. Если вообще не состоят с ними в открытой конфронтации!
        Нагрянувшие в Джибути люди представляли некий появившийся совсем недавно «Чёрный союз». То ли это было новое движение, то ли коалиция уже существующих, никто ничего толком не знал. Слышали лишь, что формировался этот «Чёрный союз» на территории Эфиопии и до поры до времени никак себя не проявлял. Возглавлял её якобы кто-то из военных. Точнее, группа военных, с которыми никто не мог ни толком связаться, ни договориться.
        Руководил ими вроде как Иду Аббате. А Дини Ахмед осуществлял посредничество между ним и другими лидерами афаров. Ну, и вёл переговоры с исса. Сейчас ни об одном, ни о другом ничего не было слышно. Короче, сплошные загадки.
        Не успел Хасан Аптидон заснуть, как его разбудила громкая канонада. Сражение началось, хотя за окном ещё царила глухая ночь. Ночью вообще мало кто воюет: видимость плохая, а вероятность перепутать или ошибиться и начать палить по своим, наоборот, весьма велика. Да и артиллерия бьёт неточно, дружественный огонь весьма вероятен. В общем, сложно воевать ночью. А неграм ещё сложнее, потому как и маскироваться особо не надо. Вот и не воюют никогда.
        Вскочив с кровати, Аптидон бросился к телефону. Необходимо срочно собрать все силы, которыми он ещё располагал: армию, полицию, добровольные дружины кланов исса. Короче, всех!

* * *
        Французская военная авиация с наступлением рассвета поднялась в воздух, проводя разведку местности. Атаковать им запрещалось, и поэтому они вели исключительно разведку. Вокруг аэродрома заняли позиции их силы, не подпуская никого, кто мог бы выстрелить из переносного зенитного комплекса.
        К моменту, когда повстанцы подошли к аэродрому, французы успели основательно окопаться и занять круговую оборону. Сверху отчётливо было видно, как наступали афары, распавшись на отдельные отряды. Держа меж собой довольно большую дистанцию, ехала их немногочисленная бронетехника, тряслись по ухабам грузовики. Кое-кто из повстанцев передвигался на своих двоих или, если позволяла местность, с помощью велосипедов.
        Ничего не стоило нанести по ним удар! Однако внезапный пуск с земли зенитной ракеты только лишний раз подтвердил, что делать этого не стоит. Ракета в цель не попала и ушла далеко в сторону. Но сумятицу она всё же внесла: самолёты поднялись повыше, чтобы лишний раз не провоцировать и иметь возможность избежать попадания.
        Облетев всю территорию Джибути, они пошли на посадку, не сделав ни одного выстрела и не сбросив ни единой бомбы. По ним тоже никто больше не стрелял, и французы смогли спокойно приземлиться.
        Повстанцы, наткнувшись на организованную оборону, атаковать не стали. Прощупав защиту несколькими очередями и получив в ответ плотный огонь, афары отступили. Затем, ещё несколько раз безрезультатно попробовав пробиться к аэропорту, они обнаружили совершенно незащищённые окраины и ринулись на захват города. Завязалась жаркая схватка за предместья Джибути. Здесь не применяли миномёты и ствольную артиллерию, да и китайские реактивные установки «Тип 63» ударили лишь по нежилым строениям.
        Впрочем, в стрелковом бою повстанцы продвигались медленно, не имея особых преимуществ, кроме своей численности перед кланами исса. В конечном итоге большинство из афарских отрядов просто завязли в рабочих кварталах. Кроме одной, самой многочисленной группы, что прямиком шла в сторону порта, сметая всё на своём пути. Этим она и привлекла всеобщее внимание, вынудив Аптидона отправить все оставшиеся войска в ту же сторону.

* * *
        Утро началось с атаки. Едва забрезжил рассвет, войска снова двинулись вперёд. Они, может, и хотели бы действовать более активно, о чём говорили их неоднократные попытки атаковать аэродром, но сказывалась усталость. Однако эйфория от победы и желание достичь большего упорно толкали афаров вперёд. Да и несколько капель эликсира бодрости, попавшие бойцам в кружку с горячим напитком, изрядно прибавили активности и отчасти храбрости.
        Храбрость - вообще дорогой товар. Местные ею как-то не отличаются. А стимулирующий её эликсир весьма дорог в производстве. Поэтому тратить его в больших количествах довольно глупо. Именно поэтому он достался всем, кто шёл в атаку, но в сильно разбавленном виде. На полдня хватит, и ладно. Да и выматывает такая стимуляция до последнего предела. Это в будущем нашпигованные наркотиками штурмовики станут без оглядки атаковать позиции врагов, а здесь и сейчас этого пока нет.
        Французы вели разведывательные полёты. Однако не атаковали, опасаясь нашей ПВО. Хоть и слабое, но утешение. Потеря ими даже одного самолёта приравнивалась бы к национальному позору. Они и так (очень неожиданно для себя!) потеряли три вертолёта. Для предупреждения их возможных выходок один из расчётов пульнул по самолётам то ли из китайской «Иглы», то ли из их же версии «Стингера». Хрен там разберёшь, у кого они слямзили технологию, не особо напрягаясь создавать свою собственную!
        Основные силы, подчинённые лично мне, я направил в центр города. Захватив административные здания и лишив правительство Аптидона возможности руководства войсками, можно вынудить его воевать на наших условиях. Не зря все в мире перевороты проводились в столицах. Захват госучреждений и банков - это мгновенная парализация всей государственной деятельности, в том числе и финансовой. По всей стране сразу начинается анархия. А анархия - не мать порядка, отнюдь. Анархия - это мать беспорядка и дочь первозданного хаоса. Ну, или внучка.
        Как таковой морской порт мне был пока не нужен, хоть и двигались мы именно в том направлении. Пусть себе его охраняют французы и присоединившиеся к ним остатки правительственных войск. Как раз будет с кем потом разговаривать. Тем более и к нам скоро должны присоединиться оставшиеся на свободе лидеры афаров. Впрочем, с ними ещё предстоит плотно пообщаться. Мне-то нужны лично преданные, а не преданные другими! Поэтому моим представителем станет кто-то из тех, кого мы освободим из заключения. Про тюрьмы Джибути я знал не понаслышке, и найти нужную не составляло особого труда. А там и самый зашуганный политзаключённый отыщется.
        Штурмовой отряд в тысячу человек возглавляли три моих советника. Я же не выпячивался и, расположившись в здании склада, в котором имелся хороший подвал, лишь корректировал их передвижение и задачи, раздавая приказы по связи. Здесь же разместилась и моя личная охрана. А в соседнем дворе остановилась «Шилка», готовая отразить нападение любого противника: хоть воздушного, хоть наземного. Короче, ждём-с!
        Отряд с боем прорвался в центр города, и вскоре схватка закипела у президентской резиденции. Пусть французы побудут некоторое время в полнейшем недоумении, решая: с кем им договариваться-то? Кое-какие попытки начать переговоры они уже предпринимали. Сначала пытались пообщаться по радиосвязи, а потом пролетевший над городом самолёт сбросил кучу бумажек, наскоро распечатанных на принтере, с предложением остановить боевые действия. Прямо как во время войны.
        - Негр, сдавайся! Хлеб, молоко и собственные яйца мы тебе оставим. Чёрные капут! Аптикон карашо! Сдавайся!
        Но нам-то что?! Мы же не афары, хоть и негры. Поэтому: спасибо за офисную бумагу! Конечно, для задницы она так себе, зато горит «карашо». Все эти требования я торжественно проигнорировал, а в видневшийся издалека белый флаг даже стрельнул из винтовки. Вдохновил, так сказать, всех своим личным примером.
        Пока афары бились за порт и захватывали жилые кварталы города, а какая-то часть из них сидела вокруг военной базы и аэропорта, мои люди оккупировали деловой и административный центр Джибути. От них я и ждал доклада, что Аптидон захвачен и находится в наших руках. Приказ был однозначен: взять президента Джибути. Живым или мёртвым! Лучше живым, конечно, но и мёртвое тело тоже вполне сойдёт. Важен сам факт наличия, чтобы потом не полезли всякие Аптидоны № 1 и № 2. Хасаны, родства своего не помнящие. Десептиконы, твою мать! Разозлился я что-то чуток, бывает…

* * *
        Полковник Жерар Гепард был на постоянной связи со своим правительством. Шифротелеграммы шли непрерывным потоком как от него, так и к нему. Лишь изредка он докладывал обстановку лично, общаясь с кем-то из высокопоставленных лиц по международному телефону. События нарастали, и в воздухе пахло большими проблемами.
        При этом в Париже настаивали на начале переговоров. Однако Хасан Аптидон колебался: выпускать ли из тюрем политзаключённых или расстрелять их? Ведь всем известно: нет человека - нет проблемы. И полковник буквально разрывался меж двух огней. Пока Аптидон колебался-матюкался, повстанцы захватили тюрьмы и выпустили заключённых. И всех политических лидеров афаров и кланов исса, которые в своё время не нашли общий язык с Аптидоном, увезли в неизвестном направлении. Вести переговоры оказалось банально не с кем!
        Хотя уже часа через три это не имело никакого значения. Большая часть повстанцев начала штурмовать порт, ввязавшись в борьбу с правительственными войсками. А меньшая… меньшая довольно грамотно и последовательно стала захватывать центр.
        Пока войска Аптидона держались, французские военные не вмешивались. Но как только те бросились отступать, иностранный легион получил приказ отогнать от порта повстанцев. В итоге это и было сделано, правда, с небольшими усилиями. За двое суток почти непрерывных боёв повстанцы уже конкретно выдохлись, понесли ощутимые потери и больше желали грабить, чем воевать. Откатившись от морского порта, они заняли позиции вокруг, попутно совершая набеги на местные магазины и избавляя их от всего «лишнего».
        В резиденции, заполненной военными и министрами, Хасан Аптидон ждал дальнейшего развития событий. Сюда же, под его защиту, собрались многочисленные родственники и члены ближнего круга президента. И поначалу доклады поступали весьма обнадёживающие. Однако внезапная атака на центр быстро разрушила все радужные перспективы. И вот уже охрана отбивается от превосходящих сил противника. Хоть самому с автоматом на крышу лезть.
        Бой разгорелся нешуточный! Не став рисковать своей чёрной шкурой, Хасан Аптидон залез в подвал и теперь с тревогой прислушивался к тем звукам, что доносились до него из-за плотно прикрытой двери. Грохот выстрелов перемежался с редкими разрывами гранат. Здание ощутимо потряхивало, и сверху на засевших в подвале людей непрерывно ссыпались пыль и песок. Наконец, могучий удар в дверь прервал его невесёлые, прямо скажем, упаднические размышления.
        Все его надежды и здравые мысли после этого удара оборвались. Сердце застучало сначала быстро-быстро, потом ухнуло куда-то вниз (кажется, в пятки) да там и осталось, вяло трепыхаясь и силясь спрятаться в самый маленький палец ноги.
        - Кто тут Аптидон? - проревел грубый, охрипший от приёма стимуляторов голос.
        Президент Джибути разумно промолчал, с испугом рассматривая слабо освещённую фигуру негра в проёме двери. С автоматом наперевес, на форме нет никаких знаков различия. Только одинокий шеврон, над которым застыла злобная змея с кинжалом в зубах, выделялся на его рукаве. Кинжал показался большим, а змея явно была коброй - вот и всё, что запомнил Аптидон, пока его искали.
        - Я спрашиваю: кто? - и проём двери почти полностью закрыли ещё две фигуры. - Не последует ответа, прилетит граната, - пригрозил повстанец и демонстративно показал советскую Ф-1, попутно дав короткую очередь в земляной пол.
        Брызнули в стороны мелкие камешки, но пули увязли в полу, никуда не срикошетив. Громкий треск выстрела ударил по мозгам (у кого они были) и помог прятавшимся в подвале принять правильное, а главное быстрое решение.
        Все тут же стали показывать пальцами на Аптидона и выталкивать его к выходу. Некоторые, уже ничего не стесняясь, подталкивали даже пинками. Чего не сделаешь, чтобы спасти собственную жизнь. Сопротивляться никто и не думал, каждый хотел жить и трясся за свою никчёмную шкуру. А президента Аптидона не жалко! Уберут этого, поставят другого, одним меньше, другим больше… Так какая разница? Во власти все одинаковы.
        - Выходи, сука! - почему-то по-русски сказал боец (видать от Мамбы научился) и добавил: - Бистро! Бистро, обизяна!
        Аптидон, всю жизнь говоривший лишь на сомали или французском, не понял ни первого обращения, ни второго. Впрочем, по интонации он вполне догадался, что ни в любви, ни в преданности до гроба ему явно не признавались. Мрачно раздвинув руками своих предателей-соплеменников, президент Джибути вышел вперёд. И тут же схлопотал удар прикладом под дых! Согнувшись, он попытался прошипеть все те ругательства, что просились наружу. Но сделать это ему не удалось: наружу вышел всего лишь ужин.
        Его тут же подхватили под руки и поволокли на свет. Затем стали выволакивать и всех остальных, прятавшихся в подвале. Никто ни с кем особо не церемонился! Отхватывали даже женщины, если пытались сопротивляться. Ни о каком снисхождении по гендерному признаку не шло и речи! Мужчины и женщины равны во всём!
        Внезапно под стенами уже порядком разрушенной резиденции послышались звуки нового, стремительно разгорающегося боя! И у Аптидона невольно вспыхнули глаза. У него есть шанс!

* * *
        Полковник Гепард буквально висел на телефонах. События развивались с поистине космической скоростью. Сильный и хорошо организованный отряд повстанцев неукоснительно прорывался в центр города, попутно снося все заслоны. И стремился он совершенно точно в сторону резиденции Аптидона! Тот так и не покинул её, предпочитая управлять войсками на расстоянии. За что и поплатился! Не сдерживая злости и не выбирая выражений, полковник орал на своих подчинённых, подгоняя их со всей силой.
        Судя по донесениям, повстанцы уже освободили из тюрем всех политзаключённых, выпустив даже обычных уголовников. И очевидно, теперь их целью являлся президент Аптидон. Гепард отчётливо сознавал, что с его захватом или смертью, ни о каких переговорах речи быть не может. Просто власть поменяется кардинально: с минуса на плюс или, если точнее, с исса на афаров. Такие преценденты в Африке случались неоднократно. Взять хотя бы тех же руандийских тутси и хуту. Весьма красноречивый пример, весьма. Тараканы, мля…
        У него оставалось всего два выхода: либо спасать президента, либо всё пустить на самотёк. Однако ни то, ни другое решение он не был волен принимать самостоятельно. Отправив шифротелеграммы, Гепард напрямую связался по телефону с министром обороны Франции.
        - Месье генерал, у нас здесь проблемы высшего порядка.
        - У тебя проблемы уже вторые сутки, Жерар, - по-свойски заметил министр. - Говори, что случилось, я ничему уже не удивлюсь.
        - Повстанцы вторглись в центр города! Под их контроль перешли почти все правительственные учреждения, и сейчас они прорываются в сторону президентской резиденции.
        - Но ты же докладывал, будто они обложили аэродром и атакуют морской порт! Они, что же, ушли оттуда?
        - Нет, в центре орудует совсем другая группа. И они намного лучше подготовлены, чем остальные. Мне нужна санкция на спасение президента! Или мне не вмешиваться?
        - Ты же понимаешь: такие вопросы я могу решать единолично! Раздавать подобные санкции - прерогатива президента Франции.
        - Время идёт! - воскликнул Жерар. - Ещё двадцать минут, и спасать будет просто некого.
        - Каковы шансы на его спасение?
        - С моей точки зрения высокие.
        - Это хорошо. Надеюсь, президент учтёт твой опыт и согласится на это.
        - Потери тоже будут высокими, сразу предупредил Гепард. - Штурмующие отлично вооружены, чувствуется их боевой опыт. И да, это не афары, судя по их тактике.
        - А кто?
        - Не знаю, но подозреваю, что эфиопы или сомалийцы.
        - Сомалийцам не до Джибути, - буркнул министр обороны, - со своими бы проблемами разобраться. Ладно, это всё лирика. Так ты говоришь, что наши потери будут большими?
        - Очень большими, - хоть министр его и не видел, кивнул Жерар.
        - Ясно, ты пытался связаться с повстанцами?
        - Пытался, они не отвечают.
        - А с местными афарами разговаривал?
        - Да.
        - И что?
        - Ничего, они не в состоянии повлиять на ситуацию. Напавшие на город им не подчиняются.
        - Возьми заложников и сообщи об этом повстанцам.
        - Я взял, они не реагируют.
        - Ну, расстреляй парочку.
        - Бесполезно. Этим неизвестным, судя по всему, просто наплевать на судьбу других негров.
        - Угу. Хреново. Сколько у нас есть времени, чтобы вмешаться?
        - Уже меньше двадцати минут. Мои люди и техника готовы стартовать в любую минуту, но нужна санкция из Парижа. Боюсь, в городских кварталах мы не сможем полностью реализовать свои преимущества…
        - Не надо жалеть чёрных, Жерар.
        - Я и не собирался! Но эти негры явно умеют драться, и драться будут хорошо. У нас есть шанс не успеть, тогда мы рискуем потерять людей.
        - Я тебя понял. Жди звонка. Минут десять мне хватит.
        - Есть!
        Разговор министра обороны с президентом и премьер-министром не занял много времени. О событиях в Джибути все были в курсе и думали об этом весь день, заранее просчитывая варианты на самые разные случаи. Целый штат помощников работал над этим вопросом, высчитывая вероятность того или иного действия и их возможные последствия.
        Аналитики в экстренном порядке доложили все свои выкладки. И выкладки эти не радовали: и в одном, и в другом случае положение французов оказывалось весьма спорным. Однако, если военные Франции вмешаются на завершающем этапе, то президент будет им обязан. Если же нет, то новым властям придётся договариваться с Францией заново.
        Вот только открытое вмешательство в чужой конфликт породит неоднозначную реакцию во всём мире. Ещё и три вертолёта потеряли… Так не ко времени! И ведь не утаишь: буквально как прыщ на носу! Чем всё это закончится, если конфликт в Джибути всё же разгорится? Непрерывной войной, как в Сомали? Или полнейшим безвластием, точнее, вечной чехардой сменяемых лидеров? Но в конце концов корпусу всё равно придётся уйти из Джибути.
        А вот это казалось невыгодным в большей степени, чем встать на сторону Аптидона. К тому же французам почему-то чудилось негласное присутствие англичан, ведь когда-то (в дни Британского Сомали) афары работали на них. Всё вместе и дало толчок к окончательному решению: военным не вмешиваться! Но до последнего оставаться на охраняемых объектах, не допуская разрушения портовой инфраструктуры и взлётно-посадочной полосы. Это решение президента Франции министр обороны и донёс до сведения полковника:
        - Гепард! Не вмешивайся. Дипломатические работники сами свяжутся с повстанцами и попробуют с ними договориться. Убьют Аптидона, значит, это его судьба! Выживет и разгромит повстанцев - ему же хуже. Если он победит, то его надо устранить и поставить другого человека, чтобы не выставил новые условия и не хвастался победой перед нами же.
        - Есть! - с облегчением выдохнул Гепард. - Буду наблюдать и не вмешиваться.
        - Отбой! - коротко бросил министр.
        Он положил трубку на рычаги, но тут же схватил её вновь, перезванивая:
        - Всё же пошли небольшую группу по спасению Аптидона. Отбери самых лучших, но из тех, кто не полезет зря на рожон. Нужны мастера своего дела. Смогут вытащить его к тебе на базу - хорошо, мы свой долг выполним. Не смогут, так и ладно. Только пусть трезво оценивают обстановку. На этом всё! Я всегда на связи и жду доклада от тебя.
        - Есть! - отрапортовал полковник и тоже бросил трубку.
        Он ещё с полминуты заворожённо смотрел на телефон шифросвязи, ожидая, что тот вот-вот оживёт и разразится басовитой трелью мощного звонка. Однако телефон молчал. Молчал, словно затаившаяся гадюка. Встряхнувшись, Гепард мотнул головой и, выйдя из помещения, где стоял телефон спецсвязи, заорал во всю мощь своих лёгких:
        - Симона Випера ко мне, быстро! И пусть сразу захватит свою команду. Их выход!
        Симон Випера - юркий, смуглый француз с тонкими, словно нарисованными на лице усиками, придающими ему несколько франтоватый вид - внимательно выслушал приказ командира базы. Потом хмыкнул и, молниеносно вскинув руку в воинском приветствии, рванул к своей счастливой пятёрке.
        Уже на бегу он решил, что пятёрки ему будет явно недостаточно. Поэтому прихватил с собой ещё и группу прикрытия из десяти человек. Цель ему указали, а дальше всё в его руках!
        Промчавшись по улицам Джибути, бронеавтомобили остановились за пару кварталов от резиденции. По пути они несколько раз даже попали под обстрел, вернее в какие-то несерьёзные перестрелки. Сейчас же, выскочив из машин, группа прикрытия заняла круговую оборону, а группа захвата устремилась вперёд в надежде освободить или увезти президента. Они смогли дойти практически до самой резиденции, счастливо (ну, и немного благодаря своей компетенции) избегнув боя. Однако дальнейший путь оказался полностью перекрыт.
        Пришлось завязать бой. Впрочем, плотность огня и многочисленность противника всё-таки не дали французским военным возможности отбить президента. Да и боевой опыт повстанцев неприятно поразил легионеров! В результате, расстреляв половину своего боекомплекта, они были вынуждены отступить. Вернувшись, Випера хмуро доложил Гепарду, что задание по захвату президента Аптидона выполнить не удалось.
        Странно, но полковник этому почему-то совсем не удивился. Только недовольно поморщился и отпустил командира группы спецназа отдыхать. Даже не ругался…
        Глава 3
        Операция наоборот
        Старшим отряда по захвату президента Джибути был эфиоп по имени Надо. Он и принял доклад своего подчинённого о нападении французского спецназа. Впрочем, раздававшиеся снаружи звуки автоматных очередей и гулких взрывов подствольных гранат ничего другого означать и не могли.
        - Командир, кто-то хочет освободить президента, - доложил очевидное младший офицер.
        - Много их?
        - Нет, но это французы.
        - Могут прорваться?
        - Не знаю, командир, всё может быть.
        - Ясно. Отбить сможете?
        - Да, пожалуй. Их вроде не очень много. Если, конечно, они послали на спасение одну группу, а не сразу несколько.
        - Хорошо, я доложу об этом Бинго.
        Надо взял висевшую у него на поясе переносную, довольно увесистую радиостанцию и нажал на тангенту.
        - Змей, Змей, я - Парвус. Я - Парвус, слышите меня?
        - Слышу тебя хорошо, - ответил знакомый голос. - Докладывай!
        - Нас атакует небольшая группа французов! Возможно, она не единственная.
        - Вы нашли Аптидона?
        - Да, он в наших руках.
        - Отобьётесь?
        - Думаю, да. Но при условии, что группа одна.
        - Выбирайтесь оттуда! Однозначно вместе с Аптидоном. Но если возникнет хоть малейшая угроза его освобождения: президента ликвидировать, а тело унести с собой.
        - А с остальными что делать?
        - Да что хотите.
        Рация щёлкнула, захрипела и отключилась. Надо-Парвус пожал плечами и мрачно посмотрел на пленных. Затем прислушался к звукам боя и снова перевёл взгляд на пленных. В это время забежал один из солдат и, задыхаясь, выдохнул:
        - Это спецназ! Их много, и они пришли за Аптидоном.
        «Ну и чего тут разбираться? - подумал про себя Парвус и махнул рукой своим подчинённым. - Как бы не было поздно!».
        - Валите всех!
        - Президента и остальных, или одного Аптидона? - уточнил один из солдат.
        - Да всех валите! Некогда разбираться. Женщин только не убивайте и гражданских. Аптидона грузите в машину: велено показать его тело полковнику.
        - Будет сделано, - кивнул боец и рванул прочь.
        Вскоре раздались автоматные очереди. Кто-то попытался спастись, но безуспешно. Пока одни расстреливали, другие отбивались от спецназа французов и таки отбились.
        Парвус с сожалением взглянул на труп лежащего в луже крови Аптидона. По телу бывшего президента Джибути уже вовсю ползали мухи, кровь запеклась. Боец с досадой поморщился: напрасно поторопился! Потом нажал на тангенту переговорного устройства.
        - Змей, ответь Парвусу! Змей!
        - Слушаю тебя Парвус!
        - Нападение отбито, Аптидон убит.
        - Кем?
        - Нами…
        - Так вы же отбили нападение?
        - Да, но опасаясь, что французы смогут освободить президента, мы его отправили к духам Африки.
        Некоторое время в радиоэфире царили исключительно помехи. Затем сквозь них прорвался голос:
        - Духи Африки приняли его. Доклад прошёл, - как-то не очень понятно выразился Бинго и спросил: - Что с остальными?
        - Расстреляли, - был краток Парвус.
        - Погорячились. Занимайте оставшиеся здания, больше никого не расстреливать. Кого захватите - всех в тюрьму! Там разберёмся. Конец связи.
        Отключив радиостанцию, я зло сплюнул. Вот какого хрена сразу стрелять?! Приказа об этом я не давал. Лишь в случае невозможности привезти ко мне Аптидона живым, его следовало убить. Остальных захваченных проще было просто бросить или на крайний случай избить. Забыл я о специфике восприятия местных. Всё по себе равняю, а зря. Им бы только расстреливать! Но тут все проблемы решают таким образом, даже самые культурные из них. Тьфу, млять!
        Снова зло сплюнув, я отдал приказ, чтобы доставили ко мне выпущенных из тюрьмы руководителей. Кроме них должны были подъехать Иду Аббате и Дини Ахмед - нынешние лидеры «Чёрного союза», ратующие за освобождение Джибути.
        Ну, как лидеры… Это они так думают, а на самом деле обыкновенные марионетки с весьма ограниченными правами. У них есть лишь право согласиться с моим решением. Или не согласиться и тогда уж пенять на себя. Порой можно громко протестовать и возмущаться, как это любит делать Дини. И я даже иногда разрешаю ему громко хлопнуть дверью. В результате-то всё равно всё будет по-моему, и они выполнят то, что приказали. Как говорится, побуянил и хорош…
        Город постепенно переходил под наш контроль. Афары получили неожиданную поддержку от своих соплеменников, которые массово брали оружие в руки и вставали на нашу сторону. А исса всех кланов и родственных им подкланов так же массово бежали из города. В этом им никто не препятствовал. Ну, разве за редким исключением в виде особо яростных или обиженных афар.
        Морской порт так и не взяли, аэродром тоже находился пока под охраной французов, но правительственные войска оказались полностью деморализованы. Видимо уже просочилась весть о смерти Аптидона. Изредка над городом пролетали французские самолёты, однако представляющих наибольшую опасность вертолётов нигде видно не было. Каждую воздушную цель вели переносные зенитные комплексы спрятавшихся во дворах зенитчиков. К вечеру город полностью перешёл в наши руки, как и морской порт. Видя бесперспективность обороны, французские военные его оставили. Наконец, приехали те, кого вызвали из числа лидеров афаров.
        Иду Аббате и Дини Ахмед приехали быстро. Сейчас они сидели на стульях в подвале занятого мной здания, а у стены, подпирая её плечами, стояли бывшие опальные министры Мохамед Илабе и Сулейман Лодон, освобождённые моими людьми из тюрьмы. Один представлял клан исаак, другой гадабурси. Рядом с ними стоял Мохамед Адойта из афаров, тоже только что выпущенный из тюрьмы. Его-то я и наметил в местные лидеры. Прямо сразу, с первого взгляда. Сидел он за убеждения, приобрёл авторитет и не был связан с другими, потому как своим освобождением обязан лично мне.
        Иду Аббате был доктором, оттого и не стремился во власть, хоть и приложил много сил для торжества справедливости конкретно для афарского населения. Дини Ахмед, наоборот, оказался слишком наглым и пёр во власть напролом. От него, вероятнее всего, придётся избавиться. Причём быстро. Возможно, даже сегодня. Скажем, поест-попьёт вечером, а утром отправится на охоту уже вместе с духами предков. Но это как вариант. Мне нужны управляемые, а не абы кто.
        Ну что же, раз все в сборе, начнём, пожалуй.
        - Итак, господа и месье, - обратился я сразу и ко всем, - Рад вас видеть! Как добрались? Как самочувствие? А настроение как, боевое?
        Меж тем в подвал донесли стулья и все сомали с афарами, наконец, расселись. Сам же я восседал на кресле, принесённом сверху, за большим и длинным столом. Стол почти упирался в ряды стульев, на которых расположились бывшие и планируемые мной стать настоящими лидеры маленькой страны под названием Джибути.
        - О чём молчите, господа-товарищи? Вас что-то не устраивает?
        - Спасибо, всё хорошо, - отозвались они один за другим и забросали меня вопросами: - Где Аптидон? Он жив или мёртв?
        - Аптидон убит, - проговорил я, внимательно следя за их реакцией на эту новость. Лидеры освободительных движений и борьбы за независимость сразу зашушукались, обмениваясь ликующими взглядами. - И вам предоставлена редкая возможность лично в том убедиться: тело лежит под навесом во дворе. Вы и засвидетельствуете его смерть. Проводите всех туда, - приказал я стоявшему рядом эфиопскому офицеру.
        Тот кивнул и увёл всех из подвала под навес, где лежало тело убитого президента Джибути. Убедившись, что перед ними именно Хасан Аптидон, оппозиционные вожди вернулись с самыми разными чувствами, чётко читаемыми на их лицах. Все вновь расселись по своим местам.
        - Посмотрели? Есть у кого вопросы?
        Вопросов не оказалось. Даже Дини Ахмед притих: видимо, не понравился ему вид мёртвого Аптидона. Мёртвые никому не нравятся, потому как ничего, кроме страха, с них не взять. Причём собственного страха.
        - Ну что ж, тогда приступим. Тем, кто меня ещё не знает, представлюсь. Я - неформальный глава организации свободных африканских стран под названием «Чёрный союз». И это мои люди, собравшись в хорошо вам отныне известный «Чёрный отряд», пришли на помощь угнетённым афарам. Разумеется, по их просьбе. Мы же подготавливали повстанческую армию, учили и снабжали. У нашего отряда крепкая и сильная организация, в чём вы смогли убедиться. А вот наше знамя! - ткнул я пальцем в стоящее в углу древко.
        Приставленный к квадратному штандарту солдат тут же развернул полотнище, и все уставились на змею, за головой которой лежал кинжал. Весьма приметный и характерный знак, что пришёл мне в голову по наитию. Всё по канону: белое на чёрном, ну или чёрное на белом, тут как кому угодно будет. Весьма красиво. Мне, по крайней мере, очень нравится.
        Не люблю я всякие там черепа, кости и прочие символы смерти. Ну, не являются они для меня притягивающими образами. С моей точки зрения презрение к смерти можно выражать и другим способом. Например, верой: будь то вера в Христа, в свой народ, да хоть в пресловутую высшую справедливость! Но и мои символы не лишены смысла.
        Раззявившая пасть змея символизирует предупреждение и призыв держаться от неё подальше. Кинжал - это, разумеется, оружие. Острое и весьма опасное в умелых руках. То есть каждый член отряда вооружён и очень опасен. Пафосно, конечно, но зато по существу. Дальше следует некая аналогия с расхожим выражением «рыцари плаща и кинжала»: у кобры тоже есть подобие капюшона. Вот и складывается нужный и понятный образ этого отряда. Всё остальное - неважные детали, которые только отвлекают от главного посыла.
        Мои люди не торгуют смертью и не стремятся кого-то уничтожить. Цели наши намного прозаичнее: захватить власть на целом континенте и объединить его под своей рукой. Вновь создать чёрную империю - это непросто, совсем непросто. А точнее почти невозможно. Но цель: хотя бы попытаться! А там уж куда чёрная кривая выведет.
        Есть, правда, всякие попсовые песенки про невозможное-возможно, однако здесь не тот случай. Впрочем, если идти правильной дорогой, то сколько всего интересного можно сделать и совершить. Как говорится: того, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Хмыкнув, я отбросил философские мысли и мечты, снова обратив всё своё внимание на местную клиентуру. Рассмотрев знамя, лидеры повстанческих движений повернулись ко мне, и я продолжил.
        - Власть в городе захвачена. И случилось это благодаря совместным усилиям моих бойцов и повстанцев из числа афаров. Как я уже говорил, предоставленное им вооружение является собственностью «Чёрного отряда», добытым в бою. И сейчас я хочу быть уверен, что вы понимаете кому обязаны своим будущем возвышением. Есть те, кто этого не понимает?
        Я обвёл взглядом всех присутствующих. Судя по глазам, понимали это все.
        - Вижу, что таковых нет. Это радует! Тогда приступим. На первое время вы можете рассчитывать на нашу поддержку. Мы окажем помощь и людьми, и оружием, если потребуется. Дальше всё зависит от вас. Не справитесь, я найду других. Желающих попасть во власть или приблизиться к ней всегда много, выбор есть. Как вы имели возможность заметить, здесь присутствуют не только афары, но и представители самых многочисленных кланов сомали в Джибути. Я думаю, все уже догадались о том, что новое правительство будет коалиционным. Однако возглавит страну на этот раз именно афар.
        Ахмед и Иду Аббате тут же переглянулись, Мохамед Илабе вообще проигнорировал этот посыл. Он пока ещё не до конца осознал сам факт обретения свободы. Не о власти он сейчас думал, совсем не о власти. Но тем лучше для него. А вот Ахмед думал и очень нехорошо прищурился, услышав моё заявление. Что касается остальных, то они выдохнули с искренним облегчением, видимо ожидая худшего для себя и своих кланов.
        - Это справедливо! - послышалось со стороны представителей кланов сомали.
        Афары лишь согласно кивали, отлично осознавая, что войну всех против всех они не потянут и о Джибути придётся забыть. Кому нужна выжженная дочерна страна? Соседняя Сомали сейчас стремительно в неё превращалась и об этом все знали. Наглядный пример, что называется, перед глазами.
        - Кто из вас готов пообщаться с французами? Они тут прислали целый ворох бумаг и постоянно пытаются связаться с нами по рации, - кивнул я на кипу документов и лежащую передо мной на столе радиостанцию.
        - Я, - поднялся Дини Ахмед, - это ведь я собирал наши войска, мне подчинялся генерал Мафар и вообще, всё сейчас держится на мне.
        Я посмотрел на Ахмеда, хмыкнул и перевёл взгляд на Иду Аббате. Но бывший доктор тут же отвёл глаза, по умолчанию уступая первенство Ахмеду. Мохамед Адойта было дёрнулся… Однако Ахмед ожег его таким злобным взглядом, словно сразу дал понять: власть достанется именно ему и никому другому.
        - Ты? Думаю, что нет, но это мы решим позже.
        - Как не я?! - воскликнул Ахмед. - Я здесь самая важная фигура, это мои люди взяли город! Они подчиняются мне. Мы - победители! Значит, я стану президентом или никто!
        - Президентом станет тот, кого назначу я, - жёстко парировал я его требования, сделав последнюю попытку удержать дурака от смерти. Напрасно, неприкрытых намёков тот так и не понял.
        - Президента выбирает народ, а народ за меня. Я их направил, я их готовил, я их собирал.
        - Не слышал такого. Боюсь, ты мне не подходишь, Дини.
        - Да кто ты такой?! - взревел тот, входя в раж и напрочь растеряв остатки здравого смысла.
        Угу, я так и думал: маски сброшены, забрало рухнуло. Недавно я нашёл свой старый пистолет - хромированную «Мамбу». Что ж, настал её выход. Я молча потянулся за пояс и, выхватив пистолет из кобуры, щелчком снял с предохранителя и выстрелил в голову дураку. Пистолет трижды содрогнулся, выпустив из ствола пули. С достаточно близкого расстояния глупую голову буквально размозжило! Тело откинуло прочь, и Дини Ахмед упал, заливая пол кровью. Череп у него казался вроде крепким, но три пули с трёх метров не оставляли ему никаких шансов.
        Лидеры оппозиции дёрнулись. Однако почти неуловимое движение охраны, взявшей автоматы на изготовку, мигом заставило их успокоиться. И все остались сидеть, как прикованные к своим стульям.
        - У кого ещё остались ко мне вопросы, задавайте их смело! - не без иронии заявил я. - Отвечу на любые и даже помогу стать президентом в загробном мире. Есть у меня знакомые духи Африки, они с радостью примут любого и сделают его своим помощником. Есть ещё желающие отправиться на тот свет? Повторюсь: там можно говорить что угодно и кому угодно. Надеюсь, мне не нужно напоминать: чьи солдаты захватили город и по чьему приказу убили Аптидона? Мы это сделали один раз и сделаем ещё столько, сколько потребуется. Однако сейчас всё зависит от вас. Я хочу, чтобы мы стали добрыми друзьями, а не врагами. И пусть Джибути повернётся лицом к Эфиопии, как это уже сделала Эритрея. Вместе мы будем лишь сильнее и покажем всем Европам и америкосам-абрикосам, что и мы не бананом деланы! - закончил я несколько спонтанную и, возможно, не очень умную речь.
        Но, как давно известно, чтобы управлять людьми, достаточно быть слегка умнее большинства. А уж слегка подкорректировать свою речь в нужную сторону не составляет никакого труда. Как говорится: будь проще, и люди к тебе потянутся…
        Ещё не остыл труп валяющегося на полу афарского подельника, а собравшиеся лидеры бывшей оппозиции уже сидели с горящими глазами и чутко внимали о грядущих радужных перспективах. Да уж… Легко же вы забыли плохое… «Впрочем, придётся иногда напоминать об этом, - думал я без всякой насмешки. - Ведь, сидя под яблоней, следует ожидать попадания в голову этим плодом». Мысли промелькнули и ушли, и я продолжил.
        - Сегодня - великий день для вас! В ближайшее время вы свяжитесь с французами и проведёте с ними переговоры от лица новой власти Джибути. Я предлагаю здесь и сейчас поделить полномочия. Так как власть Аптидона полностью закончилась, отныне и на продолжительное время управление страной переходит к афарам, которые и захватили её с моей помощью. Но распри и войны вам не нужны, поэтому афары поделятся своими полномочиями с сомали. Итак, президентом Джибути станет Мохамед Адойта, - безапелляционно выдвинул я кандидата на высший пост. - А премьер-министром Мохамед Илабе. Министром обороны назначаю Иду Аббате, а Сулеймана Лодона - министром внутренних дел. Надеюсь, я никого не обделил? Разграничивая ваши полномочия, я стремился раздавать министерские портфели сбалансированно. Все остальные министры меня не интересуют. Их вы назначите путём выборов, голосования или переговоров. Все согласны?
        Возражений не последовало. Возможно, что они и возникнут, но не сейчас. Я обвёл глазами всех присутствующих.
        - Труп прошлой власти следует захоронить навсегда. Вам же следует приступить к строительству новой, счастливой и свободной от предрассудков жизни. Сейчас вас подготовят и помогут связаться с французами, дальше вы сами. Войска у вас есть, уважение народа тоже. Надеюсь, мозги свои вы по дороге не растеряли. Так что: удачи вам! А мне пора решать другие дела, - попрощался я с ними.
        Растерянные афарские и сомалийские лидеры задали ещё по парочке вопросов. Затем их вывели из подвала, и они отправились приводить себя в порядок. Всё-таки пребывание в тюрьме курортом не назовёшь. Я же собирался остаться здесь до вечера и лишь ночью покинуть город. Сопротивление в нём было окончательно подавлено, президент убит, власть сначала разогнана, а теперь заново сформирована. Дальше сами! Ну, а я буду держать руку на пульсе. Эфиопия и мои полевые лагеря совсем рядом, так что можем и повторить. Ну да ладно, пора домой, в Аддис-Абебу.
        Как-то незаметно она стала для меня домом. Правда, пока дом этот казался пустым. Никого в нём нет, кроме меня. Не звучит в нём женский смех, разве что прислуга иногда скромно улыбнётся. Да и детских голосов не слыхать… И пенять ведь не на кого: взвалил на себя миссию объединения Африки, неси и не ной.
        Весь остаток дня мне подробно докладывали, как продвигаются переговоры с французами. Вскоре наступил вечер, быстро перешедший в ночь. Оставив в городе часть своих людей, мы с остальными выдвинулись в путь. На всякий случай я разослал в разные стороны дозоры, не забыв и о контроле внезапного нападения с воздуха. От французов можно ожидать любой подлости! Потому как если француз предаёт, то он делает это незаметно. А когда заметишь, поздняк метаться: поезд ушёл.
        Если на нашем пути и попадались засады, то мы их счастливо избегали. Двигаясь на предельной скорости, наша колонна буквально неслась по ночной дороге с потушенными фарами, пока не уехала относительно далеко от города. Впрочем, и дальше так ехали. Водители, получив порцию зелья для улучшения ночного зрения, не нуждались в освещении пути, а всем остальным было как-то наплевать. Ведь на случай мин и засад вперед заведомо был отправлен старый тарантас с ничего не подозревающим водителем и десятком вооружённых до зубов афаров.
        А нашу колонну, выехавшую чуть позже, возглавляла мотолыга. И ехала она по уже опробованной дороге. Следом за ней следовали и все мы. В общем-то, доехали до границы мы быстро и без происшествий, а там недалеко и до самой Аддис-Абебы. И вот передо мной раскинулся высаженный ещё при императоре эвкалиптовый лес. Воздух буквально благоухал: ароматная смола, нагреваясь на солнце, щедро насыщала всё вокруг своим пряным запахом.
        Столица к этому времени потихоньку разгребла и следы сражений, и последствия многочисленных переходов власти из одних рук в другие. Природа тоже неплохо справлялась, постепенно затирая полученные от человеческих войн раны и пытаясь вернуть былое могущество. Честно говоря, столица прямо порадовала меня своим видом! Но скоро сезон дождей, и на страну вновь обрушатся буквально потоки низвергающихся сверху ливней. Они-то и смоют следы войны окончательно. Такой уж тут климат. А ещё дожди обещают богатый урожай. И он просто жизненно необходим Эфиопии. Так что хлеб будет. А уж зрелищами я всех обеспечу!
        Глава 4
        Лондон
        Мистер Джеймс Вуд и мистер Уильям Лендгроу сидели в просторной приёмной одного полугосударственного учреждения. Приёмная поражала старым великолепием стиля английской сдержанно-вычурной классики. Тяжёлые деревянные стулья, массивный стол красного дерева, синие с золотой бахромой и кистями бархатные шторы на высоких и узких окнах. Здесь словно застыло само время, невольно возвращая обитателей и посетителей в эпоху королевы Виктории.
        Упомянутых выше мистеров вызывали сюда вроде бы и по отдельности, но получилось так, что прибыли они одновременно. Правда, посетителей было отнюдь не двое. Здесь же, в роскошной приёмной расположились и другие приглашённые. Некоторые из них уже когда-то пересекались и теперь сдержанно приветствовали друг друга при встрече. Однако попадались и новые, совсем незнакомые лица.
        Впрочем, долго посетители в приёмной не засиживались. Один за другим они заходили в кабинет и, пробыв там минут десять-пятнадцать, выходили оттуда с непроницаемым выражением на лицах. В итоге мистеры Вуд и Лендгроу остались вдвоём.
        За шикарным столом из красного дерева занимался своими делами секретарь, заполняя какие-то бумаги. Время от времени на его столе звякала вычурная сонетка. И он, сверившись со списком, приглашал в кабинет следующего посетителя. В приёмной царила тишина, лишь изредка нарушаемая короткими и явно приглушёнными фразами.
        Само собой, общаться в приёмной никому не запрещалось. Однако словно сама атмосфера дома не располагала к беседам. Разве что исключительно на отвлечённые, светские темы. Это не выглядело как запрет, просто являлось неким сводом негласных правил. Все о них знали, хотя никто и никогда их не озвучивал и уж тем более не фиксировал их на бумаге. Подобным манерам «гостей» научили ещё в элитной школе-интернате, где намёками, а где прямыми указаниями.
        Таким образом, всё, о чём беседовали меж собой посетители, касалось лишь абсолютно нейтральных тем. Уместно было обсудить авторалли или новые модели автомобилей, либо тему гольфа, футбола, последней регаты и новых тенденций в научном мире. Частенько предметом обсуждения становились и женщины. Но больше как-то вскользь. Ведь предпочтения у всех были разные, а кое-кто отдавал предпочтение и вовсе не слабому полу.
        Оба последних посетителя только недавно вернулись из Эфиопии и обладали секретной информацией, делиться которой друг с другом явно не собирались. Однако это никак не касалось тех, кто находился по другую сторону ведущей в кабинет двери. Люди, вызвавшие их на встречу, являлись прямыми начальниками как Джеймса Вуда, так и Уильяма Лендгроу. А вышеуказанные джентльмены были их подчинёнными, то есть обычными служащими.
        Впрочем, слово «обычные» по отношению к ним не совсем верно. Служащими они являлись двойными. Одну должность эти джентльмены занимали согласно штатному расписанию своего министерства, а вторую (внештатную) совсем в другой структуре. Тоже государственной, просто иного уровня и секретности.
        Отчёт министерствам по текущим делам они уже представили. Теперь же были вызваны на встречу для отчёта по совсем другим заданиям. И эти, так сказать «внештатные» задания, оба выполняли с куда большим рвением, нежели официальные, считая их приоритетными. Сейчас же мужчины томились в ожидании, гадая, зачем их пригласили, и о чём будут спрашивать.
        Судя по знакомым джентльменам, которых эти двое видели в приёмной, сегодня на повестке дня стояла одна тема: Африка. Ничего удивительного в этом не было, ведь события на Чёрном континенте приобрели отчасти специфический оттенок. Мало кто вообще понимал, какие процессы там в действительности происходят и, собственно, почему. И главное: причина всех этих событий так до конца и не прояснилась!
        Нет, как раз ситуация, когда на Африканском Роге все вдруг вцепились друг другу в глотки, никакого удивления не вызывала. А вот то, что кто-то управлял этой грызнёй извне, сильно настораживало. На африканской политической арене появился какой-то неучтённый игрок. То есть в более или менее налаженные процессы вмешался кто-то непредвиденный. И этот «кто-то» сильно мутит и без того не очень чистую воду. Одним словом: загадка!
        В политику Африки никогда особо не вмешивались другие силы, кроме давно известных. Старушка Европа давно и прочно имела там свои интересы. Потом (в разгар деколонизации) влез Советский Союз, внеся свою яркую лепту в и так непростую ситуацию… Но сейчас-то ему не до Чёрного континента. Советы ушли, бросив всё как есть, то есть пустив всё ими начатое просто на самотёк. Одновременно с Советами (а скорее в пику им) Африкой резко заинтересовался Китай. Однако так разворошить это осиное гнездо на Африканском Роге они бы не сумели: слишком разный менталитет…
        Как ни странно, вызвали их не по очереди, как всех прочих, а вместе. В очередной раз звякнула сонетка, секретарь взглянул на список и, сняв трубку телефона, негромко уточнил какие-то данные. Затем он, видимо получив разрешение, кивком указал на дверь и ровным голосом произнёс:
        - Господа, вас ждут.
        - Кого именно? - уточнил мистер Вуд.
        - Обоих. Сказано, чтобы вы зашли вместе.
        Джеймс и Уильям переглянулись. Они давно и хорошо знали друг друга. Даже, пожалуй, их можно было бы назвать приятелями. Хотя на службе это никак не отражалось. И тем более не предполагало держать совместный отчёт о проделанной работе. Но, раз так получилось, оба согласно кивнули и направились к кабинету. Джеймс, будучи на год старше Уильяма, имел преимущество. Потому именно он открыл дверь и прошёл внутрь первым.
        Перед взором тут же предстала огромная комната, оформленная в том же стиле, как и приёмная. В кабинете находилось несколько человек, явно принадлежащих к аристократическим кругам Англии. Все лица, кроме двоих, скромно державшихся в тени своих более известных братьев, были хорошо знакомы Джеймсу и Уильяму и уже не раз засветились на страницах таблоидов. Всего в огромном кабинете находилось восемь человек, не считая их и хозяина кабинета. Они вполне раскованно восседали каждый в своём кресле. Почему каждый в своём? Да потому, что обивка этих кресел отличалась как минимум по цвету. Выглядело это несколько странно и даже таинственно, ведь оттенки эти не радовали яркими красками. Все они носили приглушённый, если не сказать сумрачный оттенок, будь то синий, зелёный или даже жёлтый.
        Одну из стен комнаты полностью занавешивала тяжёлая и явно светонепроницаемая шёлковая портьера. Что за ней скрывалось, для обоих мужчин пока не имело значения. Всему своё время.
        Для начала Джеймсу и Уильяму предложили расположиться в двух глубоких кожаных креслах чёрного цвета и угощаться сигарами. Раскрыв коробку с сигарами на стоящем меж их кресел маленьком столике, стюард поставил туда же два стакана и бутылку с минеральной водой. Затем он забрал опустевшую тару перед другими гостями. Смахнув пыль с большого стола, он удалился, плотно прикрыв за собой дверь, которая тут же защёлкнулась на английский замок.
        Полноватый и выглядящий чуть старше своих лет хозяин кабинета восседал во главе огромного прямоугольного стола в кресле обивка которого имела тёмно-жёлтый цвет. Однако комплекцию его фигуры сложно было бы назвать массивной или пухлой, скорее плотной, кряжистой или крепко сбитой. Всем своим видом мужчина словно излучал уверенность и чёткую убеждённость в собственной правоте, и при этом ему как-то удавалось сохранить небольшую толику аристократизма, веками наработанную несколькими поколениями его предков.
        Этот человек отлично знал Джеймса и Уильяма. Потому, удовлетворённо кивнув, он начал разговор.
        - Итак, господа, приступим к нашей беседе. Думаю, ни у вас, мистер Вуд, ни у вас, мистер Лендгроу, не вызывает удивления то обстоятельство, что вас вызвали сюда одновременно?
        Вышеозначенные мистеры несколько недоуменно переглянулись.
        - Удивляет, - почти синхронно отозвались они после недолгой паузы.
        - Это хорошо! Значит, я ещё не разучился удивлять, - произнёс хозяин кабинета с таким видом, словно мысленно потирал руки. - Я внимательно изучил ваши письменные отчёты, а также выслушал мнения ваших кураторов, которым вы представили свои доклады. И некоторые моменты меня, прямо скажу, очень заинтересовали. Как оказалось, в ваших исследованиях просматриваются кое-какие параллели и совпадения. С целью досконального разбора с возникшими вопросами я даже пригласил наших коллег из разных структур, занимающихся непосредственно Африкой, и они несколько дополнили ваши сведения. Позже, для общего понимания картины, вы сможете вкратце ознакомиться с некоторыми выдержками из их документов. А сейчас я предлагаю вам войти в курс дела, прочитав доклады друг друга. Может, сопоставив только их, вы придёте к интересным выводам.
        Уильямс и Джеймс вновь переглянулись. Говорило ли это о их повышении в статусе? Очевидно, да. А ведь это означало, что отныне у них есть допуск к информации совсем другого порядка и, как вытекающее последствие, возможность устроиться на работу не только в государственные структуры.
        Взгляд хозяина кабинета словно читал их мысли. И он, чуть подвинув в сторону посетителей лежащие на его столе папки с документами, приглашающим жестом разрешил их забрать. Мистер Вуд и мистер Лендгроу поднялись из своих кресел и взяли те папки, которые предназначались именно им.
        Все остальные присутствующие в кабинете сидели молча и с интересом разглядывали обоих посетителей. Кто-то раскуривал сигару. Кто-то просто пил воду (или, Бог его знает, что за прозрачная жидкость плескалась в их стакане). Ну, а кто с независимым видом думал о чём-то своём. Никто не нарушал тишины и не мешал мистеру Вуду и мистеру Лендгроу знакомиться с бумагами. Впрочем, чтение не заняло много времени, и ждать долго гости себя не заставили. Впрочем, и доклады представляли собой достаточно короткие справки.
        - Ну, как, ознакомились? - спокойно осведомился у них хозяин кабинета.
        - Да, весьма интересно, - ответил истер Вуд.
        - …и познавательно, - добавил мистер Лендгроу.
        - Хорошо, тогда давайте подытожим имеющуюся информацию. Для всех присутствующих я сразу обобщу сведения и подведу итог как ваших, так и сторонних докладов. Вы можете вставлять свои замечания, если вдруг что-то вспомните. Это мы, кабинетные работники, сидим в креслах, не вылезая из них. Вы же, полевые бойцы невидимого фронта видите всё собственными глазами… В итоге только правильное взаимодействие аналитиков и практиков поможет нам разобраться во всей этой мешанине информации, выделить и обозначить главные факты.
        - Да, сэр, мы готовы!
        - Хорошо. Итак, начнём. Все вы помните внезапную смерть Менгисту Мариама, бывшего диктатора Эфиопии. Она произошла при весьма загадочных обстоятельствах и до сих пор и не раскрыта… Несмотря на все наши усилия, никто (и мы в том числе) так и не дознался, кто и зачем его убил. Большинство склоняется к версии, что он стал жертвой чьей-то мести. У диктаторов так иногда бывает. Скорее всего, его убил кто-то из ближайшего окружения, а потом и сам погиб во всей той кутерьме, которая началась после. Но и с ней много неясностей. Сцепились наш кандидат и американский. Наш выдвиженец всё же оказался у власти, но тут на сцену выходит кто-то из местных. Он захватывает власть и, прикрываясь военным положением, полностью зачищает всех неугодных, в том числе и большинство наших агентов. По последним сведениям, полученным из Сомали и Джибути, ситуация там развивается абсолютно аналогично. А сейчас (и это вызывает наибольшее недоумение!) второстепенные, ранее мало задействованные агенты, которые ещё до недавнего времени оставались в восточной Африке, начинают отказываться от оперативной работы. Придумывают самые
разные поводы и уходят от сотрудничества под любыми предлогами. При этом, и прошу обратить ваше внимание на этот факт, власть в Эфиопии закрепилась в руках военных. Пусть неформально, но эта информация совершенно точно достоверна. И все они связаны с одной весьма интересной организацией под названием: Союз ветеранов Эфиопии. Точнее, - хозяин кабинета заглянул в листок бумаги и прочёл: - Эфиопское братство военнослужащих запаса и инвалидов войны. Оно же основало Фонд помощи ветеранам войн. Заметьте: во всех названиях присутствует явно европейская витиеватость. И поэтому нам очень хотелось бы знать: кто же за всем этим стоит, и кто его финансирует?
        Мистер Лендгроу и мистер Вуд не знали ответа на этот вопрос и промолчали. А строить предположения и высказывать догадки они благоразумно не посчитали нужным. Оба только недавно приехали из Эфиопии и Эритреи и подробно отчитались и о проделанной работе, и о тех вроде бы незначительных (и на первый взгляд ненужных) деталях, свидетелями которых случайно стали. Так что дополнить речь хозяина кабинета им было попросту нечем. К тому же они пока просто не понимали: к чему ведёт их начальник? Молчали и все остальные присутствующие. Председательствующий понимающе кивнул и продолжил.
        - Итак, источники финансирования вроде бы не установлены… Однако неожиданно наше внимание привлекает некая фармацевтическая фирма, которой Общество ветеранов оказывает услуги охраны. Вернее, услуги оказываются её главе Фараху Рабле. Но как-то не совсем понятно: охраняют они его или сторожат? Весьма, кстати, примечательный человек, родом из Джибути. Женат на дочери Мерида Негусси - одного из убитых лидеров Эфиопии. И я вполне допускаю возможность гибели его тестя при помощи со стороны кого-то из этого Общества ветеранов, - хозяин кабинета сделал многозначительную паузу, дабы присутствующие прониклись смыслом его слов. - Сведения о том, что Союз ветеранов якобы в этом замешан самые точные, господа. Мистер Лендгроу отлично поработал! И вот мы узнаём, что фирма этого самого Фараха Рабле (прошу заметить, почти уничтоженная во время боевых действий в Эфиопии!) вдруг возобновляет свою деятельность, а сам он восстанавливает весьма смелые контракты. На самом деле эта фармацевтическая компания и привлекла наше внимание в первую очередь. Уж очень интересные лекарства она производит, можно даже сказать
загадочные: лечат от многих болезней, которые не в состоянии пока победить официальная медицина. Например, вирус иммунодефицита человека. Но и помимо того: кое-какие препараты производят поистине уникальный эффект. Деньги эта фирма получает немалые, но при этом не настолько большие, чтобы выбиться в крупнейшие компании и стать заметной на мировом рынке. Впрочем, речь не совсем о ней. Вернее: не только о ней. Так вот, новое военное правительство Эфиопии действует весьма решительно. И вот уже Эритрея сдаётся и принимает их условия. Однако этому предшествует целая цепочка загадочных смертей: исподволь убирают всех мало-мальски значимых лидеров оппозиции, разумеется, за исключением тех, кто соглашается сотрудничать. Совпадение? Возможно, но весьма необычное и, вероятнее всего, кому-то очень выгодное. Я даже не хочу упоминать про атаку французских интервентов, которая позорно провалилась, создав репутационные риски Министерству по делам заморских территорий Франции. Дело вышло весьма… шумное. Не скрою, мы тоже приложили к нему свою руку, и на будущее придётся действовать более осторожно. Ну, а сейчас
мистер Вуд расскажет всем нам более подробно об отряде, чуть не захватившем Могадишо, - неожиданно переключился хозяин кабинета на другую тему.
        Джеймс Вуд, до этого внимательно слушавший, взбодрился, откашлялся и, быстро обведя взглядом всех собравшихся, заговорил:
        - Господа, как я уже указывал в своей записке, речь пойдёт об отряде или, если точнее, о вооружённом формировании, которое вмешалось во внутренний межклановый конфликт. Со стороны сомалийско-эфиопской границы по приглашению клана угоден однажды появилась почти тысяча отлично вооруженных человек и с небывалой легкостью подмяла под себя значительную часть территории Сомали. Правительственные войска потерпели поражение возле города Бараки или, как его ещё называют, Буравы. Однако затем, вопреки какой бы то ни было логике, силы этого самого отряда уничтожили все мало-мальски организованные подразделения клана угоден и отступили. Взяв хорошие трофеи, отряд в итоге исчез, но память о нём осталась. Осмелюсь предположить: именно эти люди сейчас действуют в Джибути. Почерк весьма схож.
        - Спасибо, мистер Вуд. Вы достаточно дополнили мой рассказ, а стало быть, я продолжу. Совсем недавно страховое общество Ллойда сообщило о потере китайскими товарищами двух судов. Нет, они не были застрахованы у них. Но информация обо всех судах отслеживается одной из дочерних компаний этого страхового сообщества, и уже они любезно поделились с нами нужными сведениями. Итак, судна пропали, однако через некоторое время их обнаружили. К счастью, с остатками команды на борту. Впрочем, команда находилась в полной прострации, и никто из членов экипажа так и не смог вспомнить, что же с ними на самом деле произошло. Какой-то массовый провал в памяти! Пара моряков и вовсе сошла с ума. Хотя вряд ли причиной являлись пережитые события. Просто китайские товарищи несколько переусердствовали, не сильно церемонясь на допросах. Правда, в бреду сумасшедших иногда проскальзывали краткие отрывки их воспоминаний. И специалисты из Поднебесной даже приставили к ним соглядатаев для фиксации этой ахинеи как специалистами, так и аудиоаппаратурой. В итоге, сопоставив все данные, выяснилось, что они смогли вспомнить лица
неких бородатых людей, а также силуэт судна, силами которого осуществлялся захват. В том, что это был именно захват, никто не уверен. Но как рабочая и единственно правдоподобная версия она принята к разработке. Остальные версии слишком фантастичны, чтобы быть правдой. Разумеется, я рассказал вам эту невероятную историю не для отвлечения или просто как пищу для размышлений. До нас дошла достоверная информация, что с этих китайских судов пропал не просто какой-то коммерческий груз, а груз военный. Поэтому теперь я бы хотел предоставить слово мистеру Лендгроу. Расскажите нам, пожалуйста, сначала о том, что вы узнали о фирме и о лекарствах, которые она производит, и поподробнее поведайте о её главе Фараха Рабле. Ну, и изложите собственные выводы и наблюдения.
        Уильям Лендгроу уже давно ждал этого приглашения и потому успел выстроить свою речь так, чтобы она даже вскользь не коснулась той информации, которая не предназначалась для посторонних ушей. Этот материал был конфиденциален, и доподлинно о его наличии знал лишь хозяин этого кабинета. Ну, может быть, ещё парочка из семи присутствующих здесь гостей.
        - Сэр, я внимательно слушал вас и своего коллегу, и вот что я хотел бы сообщить. Фарах Рабле - фигура почти номинальная. Я разговорил его случайным образом, и он не произвёл на меня впечатление человека, который способен в одиночку управлять огромным производством. Безоговорочно, он - фармацевт, и он же является поставщиком лекарств, но совершенно точно он не хозяин своей фирмы. Настоящим владельцем фармацевтической фирмы является совсем не он. Кроме того, из разнообразных источников я узнал, что большинство редких лекарств производят в закрытой лаборатории на крайне удалённой территории. Эта весьма заброшенная и труднодоступная область Африки, малонаселённая и с ужасным климатом, расположена где-то на стыке границ Эфиопии, Кении и Южного Судана. Однако, где конкретно она находится, никто не знает. Турецкие строители, возводившие её, а также найденные нами лица, перевозившие оборудование, путаются в показаниях и счастливы уже тем, что вообще смогли оттуда уехать живыми. На основании этого осмелюсь предположить, мы имеем дело не с отдельным человеком, а с целой организацией. Особенно актуальна эта
версия в свете информации, которую преподнёс мистер Вуд.
        - Спасибо, мистер Лендгроу, вы натолкнули всех нас на очевидные мысли. А теперь мы подведём итоги. Всё зародилось в Эфиопии, и туда же уходит. Возьмём последние события в Джибути. Там, неожиданно для всех, власть взяли афары, негласно поддерживаемые… правительством Эфиопии. А роль главной военной силы сыграл некий «Чёрный отряд». Весьма забавный факт: там же возникла некая организация с не менее интригующим с точки зрения европейца названием «Чёрный союз». Очевидно, проведена параллель с Советским Союзом и его присутствием здесь. Значит, люди, его организовавшие, как минимум, вплотную соприкасались с его представителями, и как максимум, учились в СССР. Что, имея в виду Эфиопию, совсем неудивительно. И здесь мы выходим на фигуру некоего полковника, который является весьма примечательным деятелем, знавшим многих из тех, кто получил свою минуту славы, а потом канул в лету, потеряв её вместе со своей жизнью. Фамилию полковника, как ни странно, никто не называет. Просто полковник, и всё. О нём слишком мало данных, и ими никто не хочет делиться. Впрочем, фотопортрет полковника всё же составили, но
внешность у него получилась весьма типичная. При этом, судя по описанию, он в равной степени может оказаться как эфиопом, так и сомали. Известно, что он воевал, причём неоднократно. Его же указывают как основателя ветеранской организации. Странное дело: создаётся впечатление, будто мы столкнулись с хорошо законспирированной организацией. Со временем мы, конечно же, выясним, кто скрывается за этим таинственным инкогнито. Но уже сейчас известно: главным его протеже оказался генерал Абале Негаш, сделавший поистине головокружительную карьеру от капитана запаса до министра обороны. Именно он являлся первым руководителем этого самого фонда ветеранов. Теперь, касаемо Джибути. Дело в том, что повстанцы-афары были вооружены китайским оружием, которое таким чудесным образом испарилось с сухогрузов. Воистину чудеса! Скажите, Лендгроу, какова вероятность связи между странной забывчивостью китайской команды и китайским оружием в руках афаров?
        - Сэр, характер производимых закрытой лабораторией лекарств может использоваться в том числе для производства ядов и наркотиков. Точнее, все яды могут быть лекарствами, если знать их правильную дозировку. Поэтому такая возможность весьма вероятна.
        - Ну, что же, мистер Вуд и мистер Лендгроу, вы с честью справились со своими заданиями. Почти все ответы на интересующие меня вопросы я получил. В свете вышеизложенной информации они могут оказаться весьма ценными. Если появятся новые версии или идеи происходящего, прошу изложить их на бумаге и заново подать в качестве докладов. Награда не замедлит ждать… А пока я вас больше не задерживаю.
        Оба мистера, и Лендгроу и Вуд как по команде поднялись из кресел. Слегка поклонившись, они один за другим вышли из кабинета. Для них аудиенция окончилась. Не сговариваясь, джентльмены молча покинули здание, почти сразу же завернув в ближайшее кафе. Лишь там они в действительности могли насладиться дорогими сигарами и выпить не минералку (с неизвестно чем), а отлично приготовленный кофе.
        Глава 5
        Лондон окончание
        Некоторое время после ухода двух джентльменов в кабинете царила глубокая тишина, и никто не торопился её прерывать. Очевидно, высокопоставленным гостям требовалось некоторое время на обдумывание полученной информации и соотношение её с теми секретными сведениями, к которым они имели допуск. Хозяин кабинета выдержал эффектную паузу и затем, обведя всех внимательным взглядом, вернулся к насущной теме.
        - Лорды и сэры, я пригласил вас сюда как непосредственных участников разбирательства событий в Африке. Вы все получили возможность наглядно познакомиться с тем, с чем мы имеем дело. В дальнейшем выступавшие здесь сотрудники обдумают и проанализируют ту информацию, которую им здесь предоставили, и, возможно, вспомнят что-то ещё. Это опытные полевые агенты, и они способны экстраполировать разные данные и делать правильные выводы. Но давайте перейдём непосредственно к обсуждению тех вопросов, ради которых мы сегодня собрались. Главным образом, нас интересуют события в Джибути, предтечу которых кратко подтвердили все джентльмены, посетившие сегодня этот кабинет со своими отчётами. Кто хочет взять слово?
        Седовласый джентльмен в строгом костюме, сидевший в кресле с тёмно-фиолетовой обивкой, негромко кашлянул:
        - Пожалуй, я начну.
        - Прошу вас, сэр Генри.
        - Спасибо. Ммм… Уважаемые джентльмены, всё, что мы сегодня услышали, наводит на определённые размышления, которые заставляют по-другому оценивать положение дел в Африке. Оно меняется, и эти изменения происходят не в лучшую для нас сторону. И это весьма прискорбно. Как вы знаете, я являюсь специалистом в области религии и идеологии. Казалось бы, мне не место быть сегодня здесь, среди вас. Однако, тем не менее, новые обстоятельства вынуждают меня присутствовать. Причина моего появления заключается в том, что я должен сообщить всем здесь присутствующим ещё одну не самую приятную новость: в Африке зародилась новая секта. И это недавно появившееся или вновь возродившееся течение уже приняло масштабы полноценной религии, поразив многие центральные области Африки. Там начинает формироваться другая система ценностей, новые модели поведения. И это может очень существенно повлиять на общественно-политический баланс на наших подконтрольных территориях.
        - И в кого они верят? - уточнил хозяин кабинета.
        - Да в том то и дело, что верят они вроде бы в тех, в кого верить никогда и не прекращали, даже присоединившись к основным мировым религиям. Всего лишь в духов Африки. Этакое поклонение, но весьма устойчивое и сложное. Практически с нуля создан целый культ с кровавыми жертвоприношениями и довольно сложной жреческой иерархией. В ритуалах присутствуют отголоски прежних языческих обрядов и даже элементы вуду. Однако при этом новый культ остаётся самобытным и принципиально отличается от всех, доселе нам известных. Главное божество - некий Змееголовый. Те немногие изображения, что нам удалось достать, характеризуют его как существо с телом человека и головой хищного ящера. Изображения сильно отличаются друг от друга. Видимо, единого представления о новом Боге у новоявленных адептов пока не существует. Всё зависит от фантазии и умения конкретных художников. Есть лишь некое общее сходство с давно вымершими динозаврами.
        - Гм, и что, жертвоприношения действительно имели место быть? И как на это смотрят представители ислама и христианства? Они как-то борются с таким агрессивным внедрением новой религии в их епархию? Ведь наверняка уже в курсе появления нового религиозного течения.
        - В жертву в основном приносят скот, но кое-где уже пошли дальше. А служители пока противодействуют как обычно: проклинают проповедями и грозят карами небесными. Впрочем, в городах и на побережье новый культ пока распространен слабо. А вот там, где он имеет наибольшее влияние, ни христианство, ни ислам несмотря на прошедшие века экспансии так и не смогли достаточно утвердиться. Их воздействие не несёт такого уж всеобъемлющего характера, если вообще есть. Кроме того, большинство негров в центральных районах Африки живёт в единении с природой. И такой образ жизни сам по себе провоцирует веру в духов. Ничего удивительного в этом нет: чем более диким является человек, тем легче ему верить во всё сверхъестественное.
        - Ммм, а власти этих стран не пробовали запретить культ?
        - Пытались, но всё стало гораздо хуже: загнанная внутрь проблема лишь расцвела самыми мрачными красками.
        - Ожидаемо, но какое значение всё это имеет к событиям в Джибути?
        - Практически никакого, однако само появление этого культа странно совпало с произошедшими в Эфиопии событиями. На первый взгляд это, конечно, неочевидно, но, если приглядеться повнимательнее, обнаруживается целый ряд косвенных признаков, что такое совпадение неслучайно. Культ явно привнесён извне, и скорее всего откуда-то со стороны Африканского Рога. Проскользнула информация, что первые проявления нового течения были замечены именно там и в Кении.
        - Кении? В нашей бывшей колонии?
        - Да. Известен даже лидер этой новой секты или, как он сам себя называет: жрец Верховного.
        - А сам Верховный?
        - Об этом никаких сведений нет. Жреца зовут Обонато, и он давно уже скрывается на материке.
        - Понятно. Мы можем как-то его использовать? Возможен ли в принципе контакт с представителями нового культа?
        - Это тема в данный момент активно прорабатывается. Нужно собрать больше информации об их влиянии в странах французской Африки. Возможно, оказав поддержку этих сектантам, мы сможем взять под контроль гораздо больше территорий, чем сейчас.
        - Очень хорошо. Прекрасный ход! Следует заняться этим вопросом очень тщательно. В финансировании вы не ограничены. Возможно, в итоге мы сможем потеснить французов. Очень хорошая новость, - довольно констатировал хозяин кабинета. - А теперь я бы хотел снова вернуться к лекарствам. Кто хотел высказаться?
        Сухощавый человек, одетый в твидовые брюки и просторный свитер, сидевший в кресле с красной обивкой, понимающе усмехнулся. Последняя фраза председательствующего явно предназначалась ему, а не кому-либо другому.
        - Думаю, высказаться по этому вопросу предстоит мне, - произнёс он, предварительно выпустив ароматный сигаретный дым изо рта. Затем положил тлеющую сигару на пепельницу и, на секунду задумавшись, продолжил: - Я буду краток. На сегодняшний день тем лекарствам, которые изредка поступают в открытую продажу в Кувейте, аналогов нет.
        - Всем лекарствам нет аналогов?! - не сдержал удивления хозяин кабинета.
        - Нет, не всем. Просто у этой фармацевтической компании всего две группы препаратов: массовые и редкие. Массовые лекарства имеют аналоги. Однако по эффективности и отсутствию побочных эффектов они сильно опережают своих конкурентов, ведь все их лекарственные средства сделаны на растительной основе. Эти препараты производятся в два или три этапа, и фармацевтическая фабрика в Кувейте подключается лишь на заключительном. Что касается второй группы лекарственных средств, то их состав более сложен. В них присутствуют не только редкие растительные компоненты, но и ингредиенты животного происхождения. Возможно, это вытяжки из ядов, крови или чего-то ещё. Точнее пока определить не удалось. И именно лекарства второй группы производят строго в закрытой лаборатории полного цикла. С началом войны она прекратила их поставки. Когда же гражданская война в Эфиопии закончилась, пришла довольно крупная партия препаратов, которую тут же распродали по просто баснословной цене. Как сказал Лендгроу, это продукт фирмы Фараха Рабле, на которого чуть ли не мечтают выйти многие европейские фирмы. Однако он игнорирует все
их попытки установить сотрудничество. Больше мне сказать нечего.
        - Насколько ценны эти редкие лекарства?
        - А насколько дорог? человеку его собственная жизнь?
        - Гм, то есть для некоторых они бесценны?
        - Несомненно.
        - Так, это ещё одна золотая монета на чащу весов нашего решения. Что у нас по этому Рабле?
        На этот вопрос ответил господин, расположившийся в кресле с тёмно-серой обивкой.
        - Фарах Рабле родом из Джибути, учился в медицинском университете во Франции, там же училась и его сестра. Вернувшись в Джибути начал политическую деятельность, за что был арестован и заключён в тюрьму. Воспользовавшись случаем, бежал в Эфиопию, где и осел, обосновавшись в Аддис-Абебе. Родители остались в городе Джибути, отца лишили государственной должности, на том и остановились. Там же живёт и его родная сестра, что вышла замуж за местного бизнесмена. Нынешняя судьба родственников Фараха Рабле не известна. По последним данным они находились там же и никуда не выезжали. Нами были предприняты меры по их поиску и захвату для дальнейшего перемещения в другую страну. Но, к сожалению, началось вторжение афарских повстанцев, и наши возможности оказались блокированы начавшейся гражданской войною. Есть неподтверждённые сведенья, что нас уже опередили французы и вывезли всю семью Рабле в одну из своих колоний.
        - Хорошо, выход на родственников Фараха Рабле желательно всё же установить и узнать их судьбу. Это при необходимости добавит нам рычагов давления на него. Хотя, боюсь, если этот Фарах и знает что-то, то лишь то, кто именно производит эти препараты. Именно он осуществляет связь с человеком, который, собственно, и поставляет их транзитом через его фирму прямиком в Кувейт. Итак, в связи со всем вышесказанным у нас вырисовывается весьма любопытная ситуация. В Африке внезапно появилась межгосударственная организация с центром в Эфиопии, которая теперь планомерно укрепляется за счёт соседей. Эритрея уже выразила своё согласие, очередь за Джибути и, видимо, Сомали. А какова обстановка у других соседей Эфиопии?
        - Тишина, никаких эмиссаров там не замечено. Даже культ духов Африки там не очень распространён.
        - Странно, то есть мы просмотрели новое государственно-политическое образование, которое сформировалось без нашего участия. Гм, это большое упущение с нашей стороны! Нам жизненно необходимо выйти на их лидеров и в итоге возглавить его. Это станет продолжением нашей политики экспансии Африки. Как вам хорошо известно, на сегодняшний момент основной внешнеполитической задачей нашей страны в Африке является разрушение режима апартеида и передача руководства ЮАР в руки негров. Конечная цель, разумеется, немного иная: мы планируем взять эту страну под свой полный контроль, который станем осуществлять через наши структуры. Они слишком многого уже добились! И готовы идти дальше, чтобы в конце концов распространить влияние Туманного Альбиона на Анголу, Намибию, бывшие земли обеих Родезий и Мозамбик. А там и до Танзании, Уганды и Кении недалеко. Однако лучший способ, как оказалось, придумали не наши учёные мужи! Похоже, нужна была даже не борьба с апартеидом, а создание вот такого примитивного культа. Ну, а если не получится пробраться в руководство новой религии, объявим крестовый поход против кровавых
каннибалов и изуверов. И ни в том, ни в другом случае мы не окажемся в проигрыше. Нас поддержит весь мир!
        - Сэр, - внезапно подал голос неприметный господин небольшого роста и с незапоминающейся внешностью. Отлично одетый, он мог бы представлять собой лондонского денди, если бы не словно смазанные черты лица, увидев которые, любой человек забывал их буквально через пару минут. Обивка кресла, в которое он вжался, имела тёмно-синий цвет. - Сэр, есть ещё одна проблема. У нас нет никаких рычагов управления этими людьми в случае их отказа в сотрудничестве.
        - Деньги и материальная помощь обычно творят чудеса…
        - Однако в этом случае они могут не сработать. Простая логика: редкие и очень ценные лекарства производят в Эфиопии. Неизвестная частная военная компания (а никак иначе организовавших нападение на Джибути не назовёшь!) находится там же. И, если верить тому, что отдельные очаги новой религии тоже возникали где-то в том регионе, с финансированием у данной организации полный порядок! Купить или склонить их на нашу сторону может оказаться весьма проблематично. Как видите, они довольно самодостаточны: у них есть не только деньги, но и неслабое влияние на африканцев.
        - Гм, всё-таки я не уверен, что кровавый культ исходит именно из Эфиопии. Мне кажется, это что-то другое, спонтанно возникшее.
        - Скорее всего, так и есть. Но, сэр, нельзя исключать и подобную вероятность.
        - Генрих, вы как всегда недоверчивы и любите раздувать из мухи слона, а потом с искренним удовольствием охотиться за этим слоном по всей Африке. Так нельзя, иначе вскоре мы поверим в нашествие рептилоидов. Тем более многочисленные изображения нового негритянского божества слишком уж походят на ящеров. Может, это козни инопланетян, господа? - сыронизировал хозяин кабинета. - Мы тут с вами решаем разные насущные вопросы, а где-то на орбите Земли сидят в плоской тарелке зелёные человечки и хихикают в свои жабры?
        Со стороны большинства кресел тут же послышались вежливые смешки, больше похожие на старческое кхеканье. Ну да, собеседники уже давно миновали пору юности, а половина из них и зрелости.
        - Ну, я бы не был столь категоричен, сэр, - несколько смущённо произнёс оратор из кресла с серой обивкой. - Это всего лишь моё предположение.
        - Я принял его к сведенью, Генрих. Попутно найдём и источник нового культа. Мы для этого здесь и собрались. Но у тебя, похоже, есть собственное видение проблемы и, возможно, даже предложения по решению этого вопроса?
        - А мы можем организовать локальную эпидемию в отдельно взятом регионе Африки? - задал неожиданный вопрос Генрих.
        Хозяин кабинета тут же повернулся к человеку, сидевшему в кресле с бордовой обивкой. Тот коротко хмыкнул, посмотрел на сэра Генри и сказал:
        - Легко! Но чревато. Никто ведь не застрахован от утечки этой заразы. Лучше организовать войну или голод. Голод даже проще. Дефективный менеджмент местных сельскохозяйственных производителей лишит страну хороших урожаев, а нашествие вредителей или какой-нибудь заразы приведут в негодность урожай наиболее распространённой и востребованной культуры. И тогда аборигенам станет совсем не до восхвалений змей или ящеров.
        - Ну, вы несколько утрируете, Джон. Всё может произойти с точностью до наоборот: люди поверят в духов Африки ещё сильнее! Начнут молить их о помощи и ещё чаще приносить человеческие жертвы, ведь человеческая жизнь сильно обесценится.
        - О том и речь, сэр.
        - Но ты получил ответ на свой вопрос, Генрих? - вновь посмотрел хозяин на человека, сидевшего в кресле с серой обивкой.
        - Вполне, сэр.
        - Хорошо, тогда нам следует разобрать следующий аспект нашей стратегии в Африке. Какие варианты экономического давления мы сможем применить, если они откажутся с нами сотрудничать? Что скажешь, Оливер?
        - Сэр, на самом деле всё очень просто, - тут же ответил полный человек в свободном костюме, что постоянно прикладывался к стакану с минеральной водой и потел от переизбытка собственного веса. Он, кстати, расположился в кресле с зелёной обивкой. - Вся их экономика рухнет, стоит нам всего лишь повысить пошлины на их сельскохозяйственную продукцию и прочие товары. Да, от голода они не сдохнут… Или наоборот: сдохнут, но не сразу, благодаря фитофторозу, - тут он громко и довольно хмыкнул. - Но тем не менее, вся экономика зависит от орудий труда и чем сложнее они, тем дороже. А чем дороже, тем труднее купить и ремонтировать. Мы прекратим их поставку и доставку, и они постепенно деградируют. Это произойдёт не сразу, но для удержания власти нужны не только ресурсы, но и деньги, как средства закупки, а денег у них не будет. Нет рынков сбыта, нет рынка производства, значит, нет денег. А нет денег, нет ни оружия, ни боевых машин, ни боеприпасов. У них просто ничего не будет, кроме кучи старого ржавого железа и негодных боеприпасов. Всё просто, сэр.
        - Оливер, вы всегда меня поражали своей простотой и хорошей манерой изложения. У вас определённо талант в этой сфере. Браво!
        Толстый, потный мужчина довольно заулыбался и, вынув из обширного кармана просторного серого в оранжевую крапинку пиджака, огромный в шотландскую клеточку платок, промокнул вспотевший от усиленной умственной деятельности лоб.
        - Спасибо, сэр!
        - Так, но этого мало, - продолжил разговор хозяин кабинета, - сегодня кровь страны - это нефть и продукты её переработки. Ни в Эритрее, ни в Джибути, ни в Сомали её нет. Зато чуть дальше: в Судане, Ливии и Нигерии её в избытке. Нам необходимо принять меры, чтобы ограничить или лучше вообще прекратить её поставку в Эфиопию. Вы меня слышите, Манфред?
        Человек, который тихо дремал на кресле с чёрной-белой обивкой, встрепенулся и согласно кивнул.
        - Будет сделано, сэр. Но могут возникнуть сложности с Кувейтом. Вы ведь знаете, что его контролируют американцы.
        - С американцами мы договоримся…
        - Вряд ли, сэр, - отозвался человек из серого кресла. - Есть информация, там тоже прорабатываются аналогичные вопросы и определяются возможности, с помощью которых можно взять под свой контроль этот «Чёрный союз». У них даже есть выход на него. И эта информация достоверна. Особенно с учётом того, сколько мне за неё пришлось заплатить…
        - Я не сомневался, Генрих, что вы ас своего дела. Вы всегда впереди всех, иногда даже чересчур впереди. Но это не недостаток, Генрих. Спасибо. Я учту.
        Человек в кресле с серой обивкой хотел было что-то сказать в ответ, но передумал и просто со странной улыбкой на сухом лице откинулся на спинку. Хозяин кабинета что-то черканул ручкой с золотым пером в своём блокноте и снова поднял взгляд на деловых партнёров. Предстояло решить ещё пару вопросов.
        - Ну что же, нам следует предпринять меры в свете вышесказанного и быть готовыми ко всевозможным последствиям. Хотя мы пока так и не услышали мнение сэра Арчи…
        - Сэр, - отозвался человек, сидевший в кресле с коричневой обивкой. - Моё мнение следующее: если нам будет поставлена соответствующая задача, то мы вгоним эту Эфиопию в десятый век до нашей эры! Для начала полностью уничтожим все их источники электроснабжения. А в свете того, что им закроют поставки комплектующих для электросетей и запасных частей к ним, страна потеряет не только технику, но и любую возможность её эксплуатировать. У них не будет ни электричества, ни топлива, ни какой-либо другой энергии. Даже газа не будет. За исключением лишь того, что способны вырабатывать их желудки с задницами!
        - Арчи, не надо таких подробностей! Здесь собрались воспитанные люди, которым претят такие пошлые комментарии. Я вас услышал. Осталось уточнить: каким образом вы планируете их всего этого лишить?
        - Обычными диверсионными группами и внедрением своих агентов в инженерный состав их объектов электрификации. Пока они сообразят, пока разберутся, мои люди успеют сделать свои дела и уйти. А вся система электроснабжения Эфиопии рухнет полностью и очень надолго. Ну, а как только всё рухнет, им не останется ничего другого, кроме как работать мотыгой и стрелять из автоматов. Те же поставки, на которые вопреки санкциям отважатся другие страны, будут слишком д?роги и проблемы страны не решат.
        - Согласен с вами, Арчи, полностью согласен. Ну что же, сегодня мы с вами разобрали наш Африканский план по многим аспектам. Нам придётся постоянно вносить в него коррективы в связи с теми шагами, что предпримут США и Франция. Надеюсь, наш коллективный разум переиграет такой же коллективный разум наших конкурентов. Англия никогда не будет побеждена! А того, кто думает по-другому, ждёт разочарование, когда он столкнётся с настоящим положением дел. Но не станем ударяться в пафос. Все понимают свои задачи, и все понимают наши возможности. За работу, господа!
        Глава 6
        Париж и Вашингтон
        Правительство Франции собралось на экстренное совещание, посвящённое событиям в Джибути. Кроме президента и премьер-министра присутствовали все главы заинтересованных министерств и ведомств: министр обороны, министр по делам заморских территорий, министр иностранных дел и министр экономики и финансов. Пригласили и министра здравоохранения.
        Все знали об основных вопросах, стоящих на повестке дня, и конечно же, старались подготовиться к заседанию всерьёз. Однако времени оказалось в обрез. Поэтому все решения приходилось принимать буквально сходу, дорабатывая и уточняя детали по мере необходимости. Но механизм всё же был запущен, и административная машина стала набирать ход.
        Когда все расселись по своим местам, началось горячее обсуждение возникших проблем и поиски путей выхода из создавшегося положения. Обсуждение, конечно же, велось весьма эмоционально и, можно сказать, порой даже выходило за рамки, перерастая в откровенную грубость.
        - Почему командир базы не смог остановить наступление афаров? - орал на министра обороны глава МИДа Франции.
        - По той же самой причине, по которой ваши люди не смогли убедить Аптидона не воевать с повстанцами и оппозиционерами, а начать переговоры с ними! - не менее громко парировал тот. - И вот теперь мы в полном дерьме! А голова Аптидона красуется на флагштоке возле нашего посольства. Вы же этого хотели, когда пустили ситуацию на самотёк?
        - А мы вас предупреждали, тупые вояки: не сидите сложа руки! Однако вы предпочли перекинуть ситуацию на нас. И вот он - итог!!!
        - Хватит! - довольно резко осёк ненужную перепалку Миттеран. - Сейчас нам необходимо выработать единственно верное решение, а не грызть зубами глотки друг друга. Вашим промахом уже давно воспользовались и англичане, и американцы, а вы всё ещё ищите виноватого. Давно пора заняться делом! Что с нашей военной базой? И какие требования предъявляют новые властители Джибути?
        - Они хотят, чтобы мы убрались с её территории, - ответил министр обороны почти на оба вопроса разом.
        - Неразумное, но вполне ожидаемое желание. Какие действия были предприняты в связи с этими требованиями?
        - Проведены неоднократные переговоры. Однако представители новой власти упираются. Они, может, и настаивали бы на полном сворачивании нашей базы, но их выбивают из колеи наши угрозы. Поэтому они вроде и согласны на присутствие французского корпуса на территории Джибути, но с кратным уменьшением её численности, - ответил уже глава МИДа. - И создаётся впечатление, будто афары очень чего-то боятся. При этом отнюдь не нас…
        - Естественно, они боятся! Ведь так называемый Чёрный отряд как легко привёл их к власти, так же, не напрягаясь, и лишит их её. Кстати, что о нём слышно? Есть какие-то конкретные сведения из проверенных источников?
        - Это наёмники из Эфиопии, Эритреи и Сомали. Нанимали их в Эфиопии. Кто именно - не известно. Официальные власти Эфиопии всячески отвергают свою причастность к этому. Вооружение у них китайское. Точно таким же пользовались и афарские повстанцы. В связи с этим мы направили запрос в Китай. Они тоже категорически отрицают поставку оружия как повстанцам, так и Эфиопии. Впрочем, кулуарно китайцы всё же намекают на одно обстоятельство: в результате пиратского нападения произошло крупное хищение предназначенного Анголе вооружения.
        - Да, слишком много неясного… Одно остаётся фактом: оружие китайское. Кроме того, из Сомали доходят сведения, что там активизировались отряды одного местного лидера. И отряды эти тоже вооружены китайским оружием. Учитывая, что правительственные войска и сторонники Сиада Барре испытывают определённые трудности в снабжении оружием, оппозиция, пользуясь своим преимуществом, одерживает одну победу за другой.
        - Месье президент, - подключился к беседе и премьер-министр, - кажется, мы столкнулись с непредвиденным и чрезвычайно сильным противником. Этот загадочный Чёрный союз представляет собой никому не известное объединение непонятно каких сил, объединённых тоже не понятно с кем.
        - Всё у них чёрное: и цвет кожи, и названия отрядов, и название союзов и объединений. Озабоченные чёрным цветом, сука! - не сдержал эмоций Миттеран. - Надо любым способом убедить джибутийцев, чтобы они разрешили оставить нашу базу. Пусть будет урезана численность корпуса, но уходить нам оттуда никак нельзя. Или есть варианты силового решения вопроса?
        - Варианты есть всегда, - отозвался министр обороны. - Силами спецназа и особых агентов мы можем устранить главарей повстанцев. Но кого ставить вместо них?
        - Было бы предложено, а кандидаты всегда найдутся, - задумчиво произнёс президент пятой республики.
        - Но как к этому отнесутся граждане Франции? - вновь встрял премьер-министр. - Ведь мы уже потеряли три вертолёта и около ста военнослужащих. Готовы ли мы идти на дальнейшие жертвы? Скажите, а вы уверены, что в случае поражения ставленников Чёрного отряда, никто не окажет им поддержку?
        - Значит, применять силовой вариант нет смысла, - глубокомысленно отметил президент Франции. - И следует направить все усилия на дипломатическую работу. Раз мы не можем скинуть их силовым путём, нужно стравить между собой лидеров афаров. Надеюсь, это всем ясно?
        На этот риторический вопрос ответа в общем-то и не требовалось, поэтому все промолчали.
        - Мы должны остаться в Джибути, иначе потеряем контроль над всем Африканским рогом и Баб-Эль-Мандебским проливом. События нарастают, возникают новые риски. Мы не можем думать о дальнейшем расширении своего влияния в Африке, мы должны думать о защите и спасении того, что есть. И сохранить это надо любой ценой! Обещайте любые преференции и кредиты, и в конце концов они согласятся, - приказал президент и, обведя всех присутствующих долгим взглядом, наткнулся на министра от медицины. - Так, у нас ещё один вопрос на рассмотрении, и он тоже связан с Джибути, хоть и косвенно. Министр здравоохранения хочет нам сообщить очень важную информацию. Прошу вас, месье Людо.
        Министр здравоохранения, до сего момента скромно сидевший на стуле и не влезавший в словесные баталии, встрепенулся, приподнялся и, тем самым обратив на себя внимание прочих министров, вдруг сказал:
        - Господа! Я с большим вниманием прислушивался к обсуждению событий, происходящий сейчас в Джибути, и хотел бы вам рассказать об одном частном случае, способном повлиять на очень многое.
        - Говорите, - коротко бросил премьер.
        - Дело в том, что в Джибути находится семья одного очень важного человека. На данный момент он живёт в Эфиопии и является владельцем фармацевтической компании.
        - И что, их надо спасти?
        - Нет, их надо взять в заложники и вывезти оттуда. Они послужат своеобразным рычагом давления на этого человека. Узнав, что его родня находится у нас, он согласится на сотрудничество и поделится секретом производства некоторых своих препаратов, - тут глаза министра здравоохранения почти алчно загорелись, но он своевременно потушил этот не соответствующий моменту блеск.
        - Гм, это настолько остро необходимо? - спросил министр финансов.
        - Да, это очень серьёзно. Мы провели исследования и поняли, что некоторые из препаратов, которые производятся под эгидой этой фармакологической компании, лечат не только практически все болезни, но и способны… Короче, способны на очень многое.
        Все переглянулись.
        - На что?
        - На почти сверхъестественное!
        - И кто его родня?
        - Обычные негры. Родители из мелких служащих, сестра замужем за местным бизнесменом. Выкрасть нужно родителей и сестру с ребёнком. Её мужа можно не трогать, он бесполезен.
        - Гм, я думаю, с этим проблем не возникнет, - проговорил министр обороны. - И куда их нужно доставить?
        - В Мали.
        - То есть не во Францию?
        - Нет. Можно, конечно, привезти их в ЦАР… Но боюсь, там царят чересчур уж дикие местные нравы, поэтому в Мали.
        - Ну, хорошо, сделаем и сообщим.
        - Заранее вас благодарю.
        - Итак, - подвёл итог президент. - Основные цели мы наметили, теперь дело за исполнителями. В случае возможных осложнений, прошу уведомлять меня немедленно, в любое время дня и ночи.
        - Месье президент! - поочерёдно откланялись все члены правительства, вставая со своих мест и покидая кабинет.
        - Удачи, месье! - пожав всем руки, Миттеран тоже вышел из кабинета.

* * *
        Находясь в США, Якоб Джеймс развил кипучую деятельность, выискивая возможности поставок оружия и военного имущества. Он давно крутился в определённых кругах и знал довольно многих людей, которые могли оказаться ему полезны. Но любая покупка крупной партии оружия всегда чревата тем, что на тебя выйдут либо представители ФБР, либо ЦРУ, либо кто-нибудь ещё из широко неафишируемых, разведывательных или контрразведывательных структур. И по-другому быть не может!
        Конечно, мелкие партии стрелкового оружия можно было купить почти беспрепятственно. Однако вывезти из страны и осуществить дальнейшее перемещение вооружения по миру без санкции разведывательных и охранных структур государства было уже несколько проблематично.
        Естественно, Якоб прекрасно о том знал. А если чего-то и не знал, то быстро проник в суть вопроса. Впрочем, в Штаты он наведывался уже во второй раз. В первый приезд Якоб по дешёвке купил пустующее здание, завёз туда кучу ремонтного оборудования, нанял людей и начал поиск техники.
        Скупщики ездили по всем свалкам Америки, доезжая даже до Мексики на юге и до Канады на севере и скупая потрёпанные жизнью и людьми пикапы. Их покупали на разборах и на автосвалках, где собиралась разбитая в авариях техника. Главным критерием выбора была ремонтопригодность всего железа.
        Операция проводилась одномоментно и очень быстро. Жизнь научила Джеймса считать деньги и быть грамотным покупателем. Скупка осуществлялась таким образом, дабы не вызвать ажиотажа и не допустить резкого скачка цен. Пока до владельцев автохлама дошло, что на пикапы вдруг внезапно увеличился спрос, поезд уже ушёл. Производители даже попытались поднять стоимость на новые машины, думая, что население наконец-то по достоинству оценило их продукцию. Однако их ждало разочарование: всю битую технику скупили, а новая так и осталась невостребованной.
        Цены на некоторое время резко поднялись, а затем так же резко опустились. Меж тем ремонтные бригады приступили к восстановлению техники. Требования к ней предъявляли однозначные: она должна ездить. И ездить хорошо. Комфорт и всякие прибамбасы типа кондиционеров и подушек безопасности не приветствовались.
        Некоторые машины собирались буквально из двух, а то и из трёх. На то, как она поведёт себя на дороге, было глубоко наплевать. Сваривались корпуса, паялись кузова, заново перебирались и заменялись двигатели и ходовая. На выходе часто получалось эдакое чудо-юдо, собранное не только из разных моделей автомашин, но и из деталей разных заводов-изготовителей.
        Но все эти автомобили предназначались на экспорт и свозились в Бостон, где однажды, погруженные на контейнеровоз, отправились по море-океану прямиком в сторону Эритреи. Туда же направилась и небольшая партия стрелкового оружия, которую удалось приобрести, исключив ненужное внимание со стороны государства.
        Дошедший до Эритреи контейнеровоз разгрузился, доставив тысячи пикапов в Эфиопию. Здесь их приняли и стали нагружать всяким вооружением, от пулемётов до миномётов, зениток и безоткатных орудий. Всё решали габариты и грузоподъемность автомобилей.
        Одновременно с закупкой автомобилей в Америке, здесь, в Эфиопии, по чьему-то распоряжению пополняли запасы солярки и бензина. Были взяты под контроль поставки нефти на переработку. На всех мало-мальски стратегически значимых объектах появилась охрана.
        Всего этого Джеймс не знал. Выполнив порученное ему дело и получив честно заработанную плату, он вновь отправился в Америку. Теперь ему предстояло заняться поставками оружия в гораздо больших масштабах.
        В один из дней, когда он перечислил деньги за крупную партию оружия, к нему и нагрянули «гости». Несколько парней зашли в его офис и не очень вежливо пригласили Якоба проехать с ними. Он не сопротивлялся. Зачем? Всё равно бесполезно.
        Его привезли к зданию, в котором размещалась… В общем, располагалась там одна из организаций, имеющая явное отношение к системе безопасности США. Вместе с сопровождающими он поднялся на лифте на семнадцатый этаж, где его подвергли тщательному досмотру. Затем под руку с двумя офицерами Якоб проследовал по коридору до двери с табличкой, на которой гордо красовалась цифра 1722.
        Войдя внутрь, они оказались в большом помещении, в котором находилось порядка двадцати человек. Царила обычная офисная суета: жужжала, пищала и стрекотала техника, между столами и телетайпами сновали сотрудники, получая и обрабатывая приходившую к ним информацию.
        Пройдя помещение насквозь, Джеймс под охраной подошёл к ещё одной двери. В кабинете, что находился за нею, Якоб увидел седовласого мужчину. Тот сидел за столом и читал какую-то бумагу. Как только вошёл посетитель, мужчина поднял на него карие глаза и молча ткнул пальцем в стул у стола напротив него. Джеймс сел.
        - Якоб Джеймс?
        - Да.
        - Вот читаю о вас. Интересная судьба. Вы успели поработать и на нас, и на себя. Сейчас вот тоже на кого-то работаете. На кого интересно?
        - На себя.
        - Гм, а кому тогда предназначается закупленная вами партия оружия?
        - Правительству Эритреи.
        - То есть, вы их официальный представитель?
        - Да, именно так.
        - А разве вы имеете лицензию на закупку оружия и дальнейшую его перепродажу в третьи страны?
        - Я покупаю малыми партиями. А вообще, я здесь в качестве поставщика автомобилей на африканский рынок.
        - Это мы заметили. Вы отправили целый корабль с пикапами. Кстати, а почему именно с ними?
        - Получил конкретный заказ и поставил, - пожал плечами Якоб. - Седаны, как вы понимаете, их не очень интересуют. Внедорожники слишком дороги. Вот они и выбрали пикапы, причём, заметьте, исключительно поддержанные.
        - Да, мы в курсе… И всё же, о чём-то вы недоговариваете, мистер Джеймс. В прошлом мы так тесно сотрудничали, а сейчас вы чуть ли не переметнулись на другую сторону, связались с неграми.
        - А что мне ещё оставалось? После провала нашей миссии меня уволили, и я вынужден зарабатывать себе на хлеб и бензин сам. Я готов с вами сотрудничать, если в этом есть хоть какой-то смысл.
        - Смысл есть всегда. Каковы масштабы ваших закупок?
        - Небольшие. У моего работодателя не так уж много денег. Поэтому и автомобили приобретались уже побывавшие в эксплуатации.
        - Я смотрю, вы закупаете специальное вооружение. Снайперские винтовки, пулемёты и замахнулись даже на миномёты?
        - Есть такое, - не стал отрицать очевидное Якоб. - Но это минимум из необходимого. Повторюсь: моё финансирование весьма ограничено.
        - Ну, это ожидаемо. Расскажите-ка мне, как вы получили заказ и с кем имеете дело?
        - Гм, - Якоб Джеймс задумался.
        А пока делал вид, что сосредоточился на поставленном перед ним вопросе, рассматривал своего собеседника, который так до сих пор и не представился. На самом деле Якоб уже всё для себя давно продумал. У него имелись старые связи, и поэтому его так просто не возьмёшь. Да и за что? За то, что он выкупил кучу старья и переправил этот хлам в Эфиопию? Так для экономики США это даже лучше!
        А если прицепятся к мелким закупкам специализированного оружия, то он уже дал достаточное количество взяток, чтобы решить эту проблему. Даже вступил в ассоциацию американских оружейников, заплатив солидные взносы! Якоб, конечно, делал деньги на оружии, но делал их отнюдь не в ущерб интересам Америки. Всё же он патриот своей страны, и это было бы не очень правильно! Разумеется, в Эфиопии американские интересы тоже присутствовали. Однако особых ставок на эту страну Штаты никогда не делали: Америку всегда устраивала всеобщая неразбериха. Ну, а то, что поставку оружия он осуществлял людям из Эритреи, только улучшало положение дел для Якоба.
        - Я отвечу на этот вопрос, - наконец произнёс Джеймс. - Но для начала хотелось бы знать: с кем я имею дело?
        - Меня зовут Мел Скотт, и я представляю Федеральное бюро по алкоголю, табаку, огнестрельному оружию и взрывчатым веществам. Само собой, мы делимся информацией и с другими разведывательными структурами, но лишь в той мере, насколько сами пожелаем. Вы готовы к сотрудничеству с нами?
        - Да, готов.
        - Хорошо. Ваши счета на данный момент подлежат аресту, но пока мы с этим повременим. А после подписания соответствующих бумаг о нашем сотрудничестве даже поможем получить небольшую скидку при покупке оружия. В качестве, так сказать, небольшого бонуса и залога нашего плодотворного сотрудничества. Вы готовы подписать нужные бумаги?
        - Да, готов. Но прежде хотелось бы уточнить: на каких условиях мы станем сотрудничать? И что конкретно от меня потребуется?
        - Ничего нового вам не предстоит, - успокоил его Мел Скотт. - Будете заниматься абсолютно тем же, чем и занимались под руководством военного атташе в Эфиопии. Просто выступите в роли посредника между нами и вашими заказчиками. В последующем задачи, конечно, могут меняться. Сейчас же вы нам подходите именно в том качестве, в каком находитесь.
        - Я уже пробовал себя на этом поприще, но потерпел фиаско, - заметил Якоб.
        - Мы наводили справки о вас. Вы не провалились, просто так сложились обстоятельства. Ваша нынешняя задача проста и заключается лишь в том, чтобы свести нашего агента с вашими заказчиками из Эритреи. Необходимо охарактеризовать его как толкового и пробивного человека с более широкими возможностями. Вы так и останетесь в роли торгового агента, продолжая заниматься своими поставками. А наш человек займётся сложными вопросами, осуществляя взаимодействие на более высоком уровне. Вам лишь надо ввести его в курс дела и познакомить с нужными людьми. Дальше он начнёт действовать самостоятельно.
        - Я понял. Ну, а что потом?
        - А всё дальнейшее будет зависеть только от вас! В любом случае в накладе вы не останетесь, ведь никто не собирается отнимать у вас ваш доход от торговли. Наоборот! Мы поможем заключить договора с оружейными концернами напрямую, торговать с минимальными пошлинами и даже закроем глаза на некоторые ваши налоговые шалости. Многие на этом делали миллионы. Поверьте, вам будет где развернуться!
        Джеймс задумался. Сдавать кого бы то ни было - очень плохо. Особенно боязно было сдавать этому Мелу того странного негра, который однажды и предложил Якобу эту работу. Словно наяву Джеймсу вдруг вспомнилась часть разговора: «Это хорошо, - проговорил Раш. - Но не обольщайтесь, мистер Джеймс. Едва мы заподозрим, что нас обманывают или обворовывают, вы умрёте». По спине Якоба промаршировала армия мурашек, и он с трудом удержался, чтобы не передёрнуться, отгоняя непрошенное воспоминание. С этим человеком лучше не шутить! Но ведь никто не запрещал ему заводить помощника и знакомить его с остальными? Чем он рискует? И Якоб кивнул:
        - Заманчиво.
        - Мы очень рассчитывали на ваше благоразумие и согласие, - с довольной улыбкой сказал Мел. - Даже документы подготовили заранее. Ознакомьтесь с ними и, если согласны, распишитесь.
        Якоб осторожно взял предложенные ему бумаги и внимательно ознакомился с ними, вчитываясь в каждую буковку, особенно в те, что напечатаны мелким шрифтом. Документы составлял опытный юрист, и Джеймс так и не нашёл ничего, к чему можно было бы придраться. Вынув из своей папки авторучку, он поставил витиеватую подпись во всех предназначенных для неё местах.
        - Ну, вот и отлично! Рад, что с вами оказалось так легко работать. Впрочем, если я понимаю, у вас нет никаких особых обязательств перед своими работодателями?
        - Абсолютно! Мне предложили подзаработать максимально простым способом. Отказываться от подобного предложения было бы глупо.
        - Согласен. А не хотите ли подписать с нами дополнительный контракт?
        - Нет, спасибо. Хватит и тех бумаг, что я уже подписал. Я не желаю заново влезать во все дрязги. В Африке сейчас совсем непросто. Меня могут убить при малейшем подозрении. Поэтому я стараюсь появляться там как можно реже. Только по крайней необходимости и для согласования конфиденциальных вопросов. Боюсь, если приеду туда с вашим человеком, то и вовсе окажусь там в последний раз. Слишком опасно.
        - Соглашусь с вами. Заработок у вас получится и без этого хороший. А потому, раз мы закончили все свои дела, то вот вам номер, по которому можно мне звонить. И адрес, куда вы всегда можете обратиться. Человек, что поедет с вами, представится Джорджем Казаотти. Он покажет вам вот такой значок, - Скотт выудил из ящика стола небольшой жетон наподобие шерифского с изображением знака доллара посередине пирамиды, расположенной в обрамлении двух дубовых венков.
        Значок, очевидно, был серебряный. Его поверхность в некоторых местах покрывала эмаль. Такой сложно подделать. Да и вообще: кому это будет надо?
        - Я понял.
        - Запомнили?
        - Да и значок, и имя - Джордж Казаотти.
        - Тогда всего хорошего!
        Скотт поднялся и, протянув руку, крепко пожал её Якобу на прощание. На выходе из кабинета Джеймс чуть ли не носом уткнулся в одного из своих сопровождающих. Сотрудник быстро заглянул в кабинет и тут же вышел, видимо, получив соответствующее распоряжение на счёт Якоба. Всё это время другой сопровождающий стоял напротив Якоба и спокойно ждал. Ждал и Якоб. Вскоре Джеймса вывели из здания. Выйдя на улицу, он тихо про себя вздохнул. Вот вроде сейчас он больше приобрёл, чем потерял, но сердце билось как заполошное. Нервы уже совсем ни к чёрту!
        Нужный человек вышел на него через неделю. А ещё через одну, когда Якоб покончил со всеми делами в Америке, они на корабле отчалили в сторону Африки, сопровождая очередной груз. В этот раз его содержимое не могло не радовать! Якоб вёз не только винтовки да пулемёты, но и четыре миномётные батареи, оставшиеся ещё со времён Второй мировой войны. Списаны они были уже давно, но почему-то так и не утилизированы. В комплекте с ними шли и существенные запасы мин. Этих вообще никому жалко не было. Больше проблем, чем толка. А неграм за счастье такое богатство!
        Подумаешь, не взорвётся одна. Или взорвётся, но на вылете. Разорвёт кого-нибудь из расчёта, и всё. Остальные-то будут вылетать исправно, неся с собой смерть и разрушения. Для этого они и предназначены. А американцы мало того, что сэкономили деньги из бюджета на утилизацию, так ещё и немного заработали. Всё продумано, мистер, всё продуманно. Ничего личного, просто бизнес!
        Глава 7
        Грехи давно минувших дней
        Вернувшись в Аддис-Абебу, я сразу же засобирался в «СССР». Во-первых, давно пора навестить жену. Ну, а во-вторых, мне необходимо было на время исчезнуть, чтобы потом появиться вновь. Стандартный приём для любого, кто занимается опасной деятельностью. На время отсутствия я продумал систему опознавания «свой-чужой» и закрепил её у всех в памяти. Часть её уже давно вовсю использовалась: те же татуировки. Однако многое порой приходится усложнять, дополнять или видоизменять.
        Впрочем, оставалось ещё одно дело, которое мне предстояло решить перед отъездом. Нужно было отправить своего человека в Зимбабве, к бывшим родезийцам. И это обязательно должен быть белый. Но я ведь не напрасно подобрал и вылечил итальянца? Вот пусть он и едет.
        Как следствие огромной занятости, постоянных раздумий, ночью ко мне пришёл Змееголовый.
        - Спишь, мой вождь?!
        - Где? - невпопад спросонья ляпнул я.
        - Здесь!
        - А-а… Нет, судя по всему, уже не сплю, раз ты со мной разговариваешь.
        - Ну да, я поговорить пришёл, - немного виновато усмехнулся Ящер.
        - Давненько мы с тобою не разговаривали, Змееголовый. Хотя я тебе вроде как помогаю сильно: целое новое религиозное течение организовал!
        - Так и я тебе помогаю, - не остался он в долгу. - А то, что не приходил, так к тому и нужды не имелось.
        - А сейчас, значит, появилась?
        - Появилась.
        - И в чём же ты нуждаешься? - невольно заинтересовался я.
        - Да не я, а ты!
        - В смысле?
        - В коромысле! - по-русски парировал он. - Проблемы у тебя! Слишком много где светился, вот и досветился. Ищут тебя. Вижу я, как изо всех стран тянутся к тебе ментальные щупальца и подбираются всё ближе и ближе. Тебе нужно на время исчезнуть. Положения дел это полностью не спасёт, но даст тебе время и позволит немного укрепиться в своих начинаниях, дождаться более удачного момента.
        - Откуда исходит опасность? - насторожился я.
        - Больше всего с севера, чуть меньше с востока и запада.
        - Понятно. Это всё?
        - Да. Ты же собираешься поехать на восток? К своей женщине? Знай, это тоже осложнит тебе жизнь. Ведь когда ты зависим от семьи, тебя легко можно взять на крючок. И цель твоей жизни тут же пойдёт прахом. Ты же испытал это в прошлой жизни, зачем делаешь это снова?
        - Я всего лишь человек, Ящер. Я не могу по-другому.
        - Гм. А ещё трудности возникнут у твоего лекаря. И тоже из-за семьи. Его родня находится в той стране, которую ты недавно захватил. И их уже нашли. Лекарю вскоре сообщат, что его родственников взяли в плен. А он предан тебе и, не сумев выбрать между тобой и ими, умрёт от сердечного приступа. Но у тебя есть выбор.
        - Какой? - хмуро спросил я.
        - Либо спасти его родню, либо убить их до того, как ему станет что-то известно. Обставишь всё, словно они погибли при боевых действиях. Предупреждаю сразу, родственников уже захватили и сейчас они летят по воздуху.
        - …ять, снова я не успел! - воскликнул я, невольно вспомнив невероятно красивые с длинными ресницами глаза Аиши и её взгляд, когда она передавала слова благодарности от своих родителей за спасение их сына.
        - Да.
        - И что мне делать?
        - Искать! Бороться и искать, найти и не сдаваться, - усмехнулся Ящер. - Их повезли куда-то вглубь Африки. В общем, думай. Если тебе жаль твоего лекаря, то помоги ему, как сможешь. Если же нет, можешь не напрягаться. И поменяй свою внешность, она тебе не к лицу.
        - Но…
        Уточнить, что его не устраивает в моей внешности, я не успел. Ящер исчез, не дожидаясь моих возражений и оставив меня в горестных раздумьях.
        Настроение с утра было безнадёжно испорчено. На душе настолько погано, насколько это возможно. Теперь с Фарахом надо что-то решать. Да и остальные угрозы чересчур серьёзные. Ничего не оставалось, кроме как незамедлительно дать указания по поиску его родных. На следующий день из Джибути пришёл ответ: родственники Фараха действительно исчезли, и их местонахождение неизвестно.
        Втайне я надеялся, что их всё-таки сумеют найти и доставить в Аддис-Абебу. Однако, к сожалению, Змееголовый оказался прав. Да и я этот момент упустил из виду, завоевался. Отыскать их теперь будет довольно проблематично, если вообще возможно. По словам Ящера их увезли вглубь Африки. Наверняка это сделали французы. А значит, хрен теперь найдёшь фараховскую родню.
        Сказать об этом Фараху? Так он расстроится, и у него на самом деле может случиться сердечный приступ. С другой стороны: не скажешь, тоже не много выиграешь. Всё равно ведь на него выйдут и запросят выкуп. Я даже не сомневался какой. Скорее всего рецепт какого-нибудь редкого лекарства, эликсира молодости или ещё чего-нибудь подобного.
        Сообщить, что они погибли, наверно будет проще. Но, узнав правду (а это неизбежно: рано или поздно Фарах всё равно её узнает!), он во мне разочаруется. Короче, как ни крути, а хрен редьки не слаще! В общем, надо разговаривать «по чесноку». Вечером я получил по телефону ещё одну информацию и, собравшись с духом, поехал к Фараху. Наш разговор не затянулся надолго.
        - Фарах, твои родственники в Джибути исчезли. Найти их не могут, они либо погибли, либо уехали, либо их выкрали. Вероятнее всего последнее. И скорее всего, в качестве выкупа от тебя потребуют рецепты наших лекарств. Уверен, похитителей интересуют самые дорогие. То есть те, которые ты не знаешь.
        Фарах на удивление спокойно воспринял информацию.
        - И что мне теперь делать?
        - А ты сам как думаешь?
        - Я давно этого ждал, - уныло произнёс он. - Рецептов я не знаю, выручить родню не смогу, так что всё бесполезно.
        Я некоторое время молча смотрел на него, тщательно обдумывая свой ответ.
        - Хорошо, тогда поступим так: ты заберёшь жену с детьми и уедешь в нашу закрытую лабораторию. Поработаешь там, заодно и спрячешься, и за процессом проследишь. Куда вы отправитесь, останется для всех тайной. Особо любопытных уберут. А мы меж тем попробуем достать похитителей. Ты не должен отчаиваться и терять надежду! Не знаю, какие дальнейшие шаги предпримут похитители, но хочу заранее предупредить: похитители могут быть жестоки. В то же время особого смысла в убийстве твоей родни нет. Особенно, если тебя не найдут. В этом случае решение проблемы просто отложат в долгий ящик. Дождавшись, когда ты снова появишься, они сразу зайдут с козырей.
        Фарах молча выслушал меня и только кивнул на эти слова.
        - Один рецепт я тебе всё же дам. Он лечит вирус иммунодефицита, да и ещё много чего. Это мой тебе подарок! Начнёшь практиковаться и изготавливать это лекарство в закрытой лаборатории. Остальное останется при мне. Если всё же до тебя доберутся и прижмут, скажешь, что человек, который их знал, погиб на войне. А рецепт лекарства от ВИЧ ты создал сам, и получилось это совершенно случайно. Думаю, тебе поверят.
        Фарах, кажется, даже обрадовался моим словам.
        - Я запомнил, Мамба. Пусть будет так. Я соберусь и уеду. Все вопросы оставлю на фирму. Здесь уже есть хорошо подготовленные кадры.
        - И учти: как только ты поделишься своими знаниями, необходимость и в тебе, и твоей родне отпадёт. Будь осторожен.
        - Буду.
        - Хорошо, тогда езжай, а я тоже уеду.
        И, обняв Фараха на прощание, я ушёл.
        Всё, что мог, я сделал. Шёл 1991 год, и я не был в СССР (точнее, уже в РФ) почти полтора года. Пора навестить Любу, да и хорошенько замести следы не помешало бы.
        Но в каком качестве мне ехать в СССР? В качестве некоего полковника запаса Деда Бинго и мужа Любови Неясыть? Или вновь прикинуться кем-то другим? Конечно же, я выбрал последний вариант! И начал перебирать в голове возможные варианты: в каком качестве поехать и каким именем воспользоваться.
        Само собой напрашивалось, что проще всего ехать в качестве дипломатического работника. Проблем с этим вариантом здесь, в Эфиопии точно не возникнет: всё давно схвачено. Оставалось лишь выправить себе документы на другое имя. Разумеется, изменять себе в этом вопросе я не собирался! Имечко должно быть нетипичное и в тоже время смешное.
        Или всё-таки воспользоваться именем Хвала Небу? Нет, оно уже тоже успело засветиться. Тогда вот: Быкаан Баста! А?! Звучит?! Так и запишем. Быкаан Баста. Там, на постсоветском пространстве как раз соответствующие времена настали! Так что имечко ко двору придётся. Вот прям даже не знаю, что меня к этому постоянно подталкивает прям, как революционэров, впрочем, оно и понятно: - чем меньше о тебе знают, тем легче жизнь. На нём и остановился.
        Министерство иностранных дел Эфиопии без лишних разговоров приняло нового сотрудника на работу, оформив все необходимые документы. Вскоре в советское посольство отправили запрос на разрешение въезда Быкаана Басты в качестве советника. Не знаю уж какого: третьего, пятого, десятого или вообще технического специалиста. В итоге я сделал самую быструю карьеру, став сотрудником консульства в кратчайшие сроки.
        Согласование заняло примерно две недели. И вот уже я (чист, как белый лист, хоть и чёрен) плыву на корабле в Санкт-Петербург. Хотя, нет, пока ещё в Ленинград. Ленинград, Ленинград, как тебе сейчас я рад. Поем мороженки, водовки попью, икры чёрной куплю, пока ещё продают. В Сумы съезжу или в Киев, родню проведать чёрную, как мерещилось. Ну, и делом займусь. Дел-то много накопилось!
        Решил взять с собой крема всякие-разные отбеливающие. Пойду по стопам Майкла Джексона, буду белеть. Да и с внешностью что-то нужно сделать. Самое простое - это изменить форму носа. Но не всё сразу. Сначала кожа, потом нос. Наконец, я прибыл в Ленинград.
        Сотрудников дипломатической миссии проверяли по упрощённой схеме. И сразу после прохождения процедуры досмотра я сел в такси и направился в сторону железнодорожного вокзала, с которого и отправился в Москву. Ехал в купе с двумя пассажирами, изредка перекидываясь с ними короткими фразами на ломанном русском. Доехав, я вышел на перрон и снова вздохнул родной воздух. Уже изрядно подзабыл его. От проходящих мимо меня людей слегка пованивало человеческим потом, колбасой и чесноком. Несло дымком от вагонных печек. Но запах ранней весны привносил во всю эту какофонию ароматов свою неповторимую свежесть.
        В посольстве меня встретили с недоверием. Однако им ясно дали понять, что меня надо слушать и помогать. Сам я ни во что не влезал и не вникал, но небольшую работу на себя всё же взял. С собой у меня имелась бумага, в которой официально сообщалось о гибели в ходе боевых действий полковника эфиопских вооружённых сил Деда Бинго. Дабы сообщить это неприятное известие, его жене отправили по почте уведомление с просьбой прибыть в эфиопское посольство.
        Чтобы не шокировать женщину, в извещении ничего конкретного не указали. Надеюсь, Люба не сильно расстроится, получив такое приглашение.

* * *
        Любовь Владимировна Неясыть держала в руках текст телеграммы, и её руки дрожали от еле сдерживаемых эмоций. Она уже давно расписалась в бланке за доставку. Женщина-почтальон с тяжёлой сумкой наперевес, сочувственно взглянув на неё, ушла.
        В последнее время Люба работала беспрерывно, потому как именно на работе получалось немного отвлечься от тяжких дум и забываться. Бинго слал деньги и телеграммы, но сам не приезжал. Люба даже подумала сразу после отъезда мужа, что беременна, но не свезло. И теперь она жила одна. Жила и ждала. Ждать пришлось почти два года. И вот, наконец, пришла весточка из посольства. Но отсутствие причины вызова повергло молодую женщину в трепет.
        Отпросившись с работы, она выехала в Москву. Интересно, зачем её вызвали? В голове крутились самые разные версии: «Может быть пришло приглашение на посещение или переезд в Эфиопию, и её вызывают для оформления документов? А вдруг поводом послужило получение награды за погибшего в боях мужа или вступление в наследство?». Люба мотнула головой, отгоняя эти страшные мысли.
        О чём только Люба не передумала за время пути, перебирая в голове разные варианты и доводя себя чуть ли не до исступления. «Буду считать, что меня вызвали для передачи какой-нибудь очень дорогой посылки, которую Бинго просто не рискнул отправлять почтой», - наконец, решила она и немного успокоилась.
        Прибыв в Москву, Любовь Владимировна сразу же направилась в посольство. Добравшись до нужного адреса, женщина в растерянности остановилась перед входом на КПП. Нажав на кнопку звонка, дождалась, пока откроют дверь и впустят. Перед ней предстал одетый в парадную военную форму эфиоп. С точки зрения Любы светло-коричневый, почти песочного цвета китель не очень хорошо сочетался с почти изумрудными штанами, поверх которых ещё и были надеты белые гетры. Нелепо смотрелось, но она просто представилась и протянула эфиопу телеграмму.
        Узнав, кто перед ним, женщину тут же молча сопроводили в отдельную комнату.
        - Иван!
        - Люба! - мы обнялись, крепко прижавшись друг к другу.
        Женщина зарыдала, тихо содрогаясь в моих объятиях и заливая всю рубашку слезами.
        - Тише, Люба, тише. Я теперь не Иван и не Дед Бинго.
        - А кто ты? - еле оторвавшись от меня, спросила Люба.
        - Отныне меня зовут Быкаан Баста.
        Люба похлопала глазами.
        - Что за дурацкое имя: Быыкан?
        - Ну, вот такое имя. Только не Быыкан, а Быкаан, - улыбнулся я.
        - Гм, а другого не нашлось? - от недоумения её слёзы практически мгновенно высохли, и она пришла в чувство. Кто бы сомневался!
        - Нет, - начал я сочинять, - это имя одного моего родственника по матери. Он был весьма приличным человеком, и потому я решил его взять.
        - А как же Дед Бинго?
        - Он погиб на войне, вот свидетельство о его смерти.
        - Да как же так? - всплеснула руками Люба.
        - Так надо. Полковнику Бинго пришлось умереть и уступить место другому. Вот так я и переродился в Басту. Реинкарнация, так сказать. В Африке и не такое бывает.
        - А как же теперь мы? Да и зачем всё это было нужно? - пожала плечами Люба.
        - Просто так сложились обстоятельства. Моя жизнь оказалась в опасности, и я решил сменить документы и, по возможности, обличье.
        - Ааа… Ну, тогда ладно, - с детской непосредственностью произнесла она и вдруг напряглась, осознав смысл сказанного: - Тебя, что, хотели убить?
        - Да постоянно хотят.
        - Вот не зря я за тебя переживаю! - воскликнула Люба и даже слегка нахмурила тонкие красивые бровки. - Почему тебя так долго не было?
        - Я тоже переживал, - сказал я, уходя от прямого ответа на вопрос: почему меня так долго не было. - Но в Эфиопии шла война, и приехать никак не получалось.
        - Я так за тебя боялась! - вновь хлюпнула она носом и снова прижалась ко мне всем телом.
        Обняв её за плечи и чувствуя мягкость её тела, я немного одурел. Мм-м! Столько же времени прошло? И вот оно совсем рядом - любимое белое тело. Впрочем, с этим разберёмся позже, чуть позже.
        - Люба, мне некогда было бояться: весь в делах, весь в заботах. Вот даже пришлось поменять имя и имидж. Сейчас я больше не военный, а дипломатический работник. Так что прошу любить и жаловать. Здесь выдадут оригинал свидетельства. По возвращении в Саратов всё оформишь в ЗАГСе, как полагается. Теперь официально ты - вдова.
        От этих слов Люба вновь хлюпнула носом и подняла на меня чуть мутный взгляд своих прекрасных зелёных глаз.
        - Не расстраивайся, я же живой, - мягко сказал я и вытер скатившуюся слезинку подушечкой большого пальца. - Правда, в Саратове тебе нужно будет соответствующе выглядеть. Сможешь?
        - Смогу, - сквозь слёзы улыбнулась Люба, - ведь я тебя столько ждала.
        - Ну, вот и отлично. Как всё оформишь, сообщишь телеграммой на адрес посольства, я всё пойму. Примерно через месяц возьмёшь отпуск и приедешь ко мне.
        - И что дальше?
        - Вот через месяц и обговорим конкретные детали. Скорее всего, тебе предстоит изменить фамилию и имя и на время уехать.
        - Куда?
        - За границу.
        - Зачем?
        - Чтобы жить. Сначала в Германии, потом посмотрим. Ты учила немецкий?
        - Да, но пока плохо говорю. Он такой сложный! Слова просто сверхдлинные!
        - У тебя ещё есть время, найми репетиторов и занимайся.
        - Но зачем?
        - Так надо. Сложно тут всё будет. Потом когда-нибудь вернёшься.
        - Ну, хорошо. Главное, ты жив.
        - Я тоже этому очень рад.
        - Но… - задумалась моя жёнушка, - а как мы поменяем мой паспорт?
        - У меня в Саратове есть знакомый паспортист. Я расскажу, как его найти, кто он, и как договориться. Скажешь, что от меня. Объявишь себя немкой по матери и изъявишь желание уехать в Германию. Он всё сделает. Денег попросит, конечно, и много. Их я тоже дам. Просто мне там светиться пока не стоит. Я съезжу в другое место.
        - Я поняла. Когда мы снова встретимся?
        - Как и говорил: через месяц. Как только ты поменяешь паспорт, тебя оформят на работу в эфиопское посольство. Потом, через некоторое время мы переедем. И ты сможешь получить вид на жительство и гражданство Германии.
        - Ты уже всё распланировал! Ну и какое имя ты придумал мне?
        - Ммм, оформляй паспорт на имя Луизы Генриховны Эйлер.
        - Опять ты навыдумывал всяких смешных фамилий? Что за Оле Лукойле? - немного передёрнула она, видимо вспомнив героя Ганса Христиана.
        - Почему смешных? Ойле по-немецки «сова», а фамилия Эйлер преобразована от этого слова. Всё просто.
        - Аа-а.
        - Ну, как-то так. Сейчас я отвезу тебя в твой номер и задержусь там ненадолго. Хорошо?
        - Хорошо! - радостно отозвалась Люба и снова прижалась ко мне всем телом, чтобы я смог в полной мере ощутить, какое сокровище мне досталось. Гм, неплохо.
        Я проводил женщину до гостиницы и действительно немного в ней задержался. Ну, как немного, насколько сил хватило. Да и допоздна всё равно нельзя. Поэтому, не теряя времени, ушёл от неё, а то мало ли что подумают или проследят.
        Мы ещё встретились несколько раз в течение трёх дней, пока она находилась в Москве, а затем Люба уехала. А я поехал по городам и весям Украины, для чего и выбил себе командировку по военным училищам восточных областей УССР. Особо там маячить я не собирался. Так, посетить Харьков, Чернигов, Днепропетровск, ну и, разумеется, Сумы.
        Целью поездки объявил изучение возможности обучения своих офицеров. Училища планировал посетить разные, от артиллерийских до авиационных. Поэтому никаких подозрений вызвать это не могло. Да и всем сейчас откровенно наплевать на каких-то эфиопов. Уже начался вывод войск из Германии, и скоро тут начнётся редкостная чехарда! А пока я спокойно выправил командировочные документы, подписал их у посла и отослал по советским инстанциям. Пришлось даже встречаться с представителями министерства обороны СССР.
        Вполне ожидаемо, встреча оказалась продуктивной. А небольшие, но очень ценные подарки сгладили все острые углы и заретушировали (а кое-где и откровенно зашпаклевали) некоторые мои упущения в оформлении бумаг. Я даже смог закинуть удочку насчёт возможности покупки разной техники и вооружений. Всё же оружия в Германии, Венгрии, Польше и других странах было немало. И оставлять всё это богатство там я считал неправильным.
        Эфиопии нужны и танки, и грузовые ЗИЛы, и винтовки с автоматами. Ну и, естественно, боеприпасы к ним. Мне пообещали подумать. Время ещё есть, голова у них большая, пусть думают. Примерно через полгода супер мужчина Мишка Меченный прикажет всё экстренно выводить. И выведут лишь то, что смогут и успеют, бросив всё остальное. А мы подберём. Правда, для этого нужна банда. Целая банда, которой у меня здесь пока нет. Значит, придётся создавать свою. Ну, а пока поедем-ка в Харьков.
        После недолгого согласования я получил на руки все разрешения, сопроводительные документы и уверения в том, что меня встретят как подобает и сопроводят куда потребуется. Поверим на слово. Хотя мне их сопровождения вообще никак не улыбались.
        Приехав для начала в Харьков, я пробыл там неделю. Затем направился в Чернигов. И, спустя три дня, наконец-то прибыл в Сумы: в места боевой и половой славы. Слава полам, полам слава! Я сильно повзрослел и изменился, даже кожа уже чуть-чуть посветлела. Документы у меня на другое имя. Да и командование училища тоже почти всё поменялось. По крайней мере, майора и старшину я уже не застал. Майор ушёл на пенсию, а старшина перевёлся начальником продуктового склада в другой город. Так что тут сюрпризов не ожидалось и не оказалось. А вот в другой сфере они всплыли, и всплыли весьма неожиданно для меня.
        Сумы - городок сам по себе небольшой. Поэтому если кто необычный появился, то не заметить его просто невозможно. Проходил я как-то мимо школы, направляясь в гостиницу, и вдруг заметил мулаточку лет десяти. Поначалу я даже не особо понял, и уже хотел было пройти мимо, но внезапно для самого себя остановился. Помимо меня в училище было ещё несколько десятков негров. Да, негры учились в сумском училище и до нас, но вот после никакого приёма в него уже не было. Опять же, уж больно девчонка похожей показалась! Не обратив на меня никакого внимания, она шла домой. И я невольно увязался за ней.
        Войдя в до боли знакомый двор, девчонка зашла в подъезд, поднялась на нужный ей этаж… И тут я вспомнил и этот дом, и этот подъезд, и эту квартиру! Помнится, именно здесь я развлекался с двумя девахами по очереди. Вот она - расплата! Карма в действии, мать её через ногу за голову!
        Пришлось потихоньку ретироваться и узнавать через третьих лиц: кто мать этой мулатки. А так как народ в почти бывшем Союзе стал чрезвычайно недоверчив, я попутно сочинял всякие истории о том, что посольство Эфиопии помогает детям, которых бросили чёрные отцы. Ну, и прочие сказки на эту тему. Как оказалось, я не ошибся. Правда, изначально в качестве её матери я думал о другой девушке. Но, как выяснилось, Оксана Тимошенко родила белого ребёнка. Так что там я совершенно точно не при чём. А вот Сима, её подруга, оказывается забеременела от меня и удачно разродилась девочкой. Кстати, весьма милой.
        Я пребывал просто в шоке!
        Но сказки сказками, а ребёнок-то мой. И я за него в ответе! Пришлось (опять же через третьих лиц) осторожно разыскивать эту самую Симу и врать с три короба. Мол, приехал представитель посольства и хочет с ней встретиться, чтобы помочь материально. Слово «деньги» всё-таки имеет поистине магическую силу! Вскоре на пороге моего гостиничного номера собственной персоной стояла Сима, держа за руку девочку с кудрявыми чёрными волосами. Как говорится: «Здрасьте!».
        Впрочем, Серафима меня не узнала.
        - Здравствуйте. Я смотрю, у вас девочка от одного из наших?
        - Да, он зачал и уехал. Бросил нас, скотина ч…! - полная женщина вовремя осеклась и даже всплакнула, но несколько наигранно.
        - Бывает, - я с трудом подавил усмешку. - Вероятно, он просто не знал о таких последствиях?
        - Знал, но всё равно уехал. Все вы такие! А я одна воспитывала, все от меня отвернулись!
        Я хмыкнул: врёт, как дышит! Ни о чём я не знал, да и не мог узнать. Буквально через пару недель после незабываемого секса втроём я свалил из этого городка. Ну да ладно.
        - Как тебя зовут? - обратился я к ребёнку.
        - Азалия, - как-то знакомо блеснула глазами девчонка и сразу же потупила взгляд, потушив мелькнувший там огонёк.
        - Приятно познакомиться, Азалия. Я Быкаан Баста, - проговорил я и вновь обратился к её матери: - Хорошо, я вам помогу. Мы компенсируем все ваши затраты на воспитание девочки. Вот деньги, - я протянул ей пачку банкнот и продолжил: - Предлагаю вам устроиться на работу в посольство Эфиопии. Снять квартиру в Москве я вам помогу. Сначала, скорее всего, придётся некоторое время пожить в общежитии, но потом обязательно что-нибудь подберём. Ну как, согласны?
        Судя по алчному взгляду, буквально буравившему толстую пачку советских купюр, Сима была согласна на всё. И даже больше, чем просто на «всё». Отлично! Так даже лучше: и маму, и ребёнка пристрою.
        Несмело протянув дрожащую от неверия в такую удачу руку, она схватила пачку купюр и стала их быстро пересчитывать. Ну, несколько тысяч рублей не такие и большие деньги, чтобы трястись над ними. Я с ними расстался с лёгкостью. А кроме того: неча баловать! А то знаем мы некоторых: только дай один раз, потом вовек не расплатишься. Поэтому баловать я никого не собирался.
        - Остальную помощь я окажу уже в Москве, если вы решитесь туда переехать.
        - Мне надо подумать, - стала набивать себе цену Сима, не подозревая, что я её великолепно знаю. Как саму Симу, так и цену на неё.
        - Думайте. Я уезжаю отсюда завтра вечером. Вот адрес посольства и его телефоны, по ним вы сможете меня найти. Как я уже говорил, зовут меня Быкаан. Быкаан Баста.
        Если это имя и удивило Симу, то не сильно. Зажав в руке деньги, она кивнула, собираясь уйти.
        - А можно мне с девочкой пообщаться? - спросил я.
        - Общайтесь, - милостиво разрешила она.
        И мы пошли на разбитую детскую площадку. Позади нас шла её мать, усиленно о чём-то размышляя. Девочка оказалась очень общительной и весёлой. Чувствовалась моя кровь… В общем, ясно, что их надо отсюда забирать и устраивать будущее своей дочери. Только как это сделать ненавязчиво и максимально удобно для всех? Ответа на этот вопрос я пока не знал, но был уверен: что-нибудь придумаю. Поиграв с девочкой, я вернул её маме, и она ушла, пообещав завтра в обед снова прийти и обо всём со мною поговорить. На этом мы простились.
        Глава 8
        Постсоветская круговерть
        Сима шла за весело скакавшей по тротуарному бордюру дочерью и лихорадочно думала, что же ей делать. Она почти не вспоминала того, кто удружил ей с ребёнком. Чего уж теперь? Дочку она действительно любила. Вон она какая получилась красивая. Она и отказаться-то от неё из-за этого не смогла, сколько ни уговаривали.
        Так может ей воспользоваться поступившим предложением? Вдруг под это дело удастся с кем-нибудь познакомиться и выйти замуж? А что? Родит второго, чтобы новый муж воспринимал её как свою женщину. Имея своего, тот и девочку усыновит. Если деньги будут, то какая разница, где жить? Да и всем ясно: лучше жить в Москве, чем в Сумах. А если её ещё и на работу возьмут в посольство, то и вообще красота! Жильё опять же пообещали.
        Образование у неё, конечно, так себе. Сима закончила кооперативный техникум по специальности бухгалтер. Но она справится! Ещё куда-нибудь пойдёт учиться. Главное, в Москве закрепиться, а там всё будет хорошо. Как говорится: жить хорошо, а хорошо жить - ещё лучше.
        Дома она рассказала о предложении эфиопа, чем несколько шокировала свою маму. Однако шок этот был скорее радостный, чем печальный. Времена наступили трудные, и все это чувствовали, потому сразу одобрили неожиданное предложение. Отец и вовсе давно махнул на неё рукой. О чём там ещё рассуждать, коль ребёнок чёрный? Хотя кому ей претензии предъявлять? Оксанке, что ли? Та уже второго родила, теперь третьим беременна. И все от разных мужей или любовников. Пошла по рукам, так сказать. Зато все ей платят алименты, да и помогают, как ни странно. Бывает же так?!
        У самой Симы всё сложилось проще и прозаичнее. «Но теперь-то и я смогу вырваться!» - подумала она и ещё крепче сжала сумочку, в которой лежала туго перевязанная бечёвкой пачка купюр.
        - Азалия, ты хочешь папу?
        - Да, мамочка! А это был наш папа?
        - Почти, - ушла от ответа Сима. - Но он знает, где наш папа. Или сможет его заменить, если ты захочешь.
        - Наш папа меня бросил, и я одна чернокожая во всей школе, - с неожиданной горечью выдала девчушка и добавила: - Есть ещё мальчик, но он учится в другой школе. А так больше никого.
        - Гм. Как думаешь, этот дядя подойдёт тебе в качестве папы? Хочешь, я выйду за него замуж?
        - Да, мамочка, очень хочу! - воскликнула девочка и доверчиво обняла мать.
        Сима опустила ладонь на голову девочки и невольно пригладила её торчащие во все стороны кудри. Бесполезно! Своевольные пружинки тут же приняли то положение, что занимали и до этого.
        Предложение черного незнакомца принято, оставалось только решить: сразу ехать или чуть позже? Одной или с ребёнком? Не случится ли так, что если Сима поедет позже, то её просто пошлют на все четыре стороны? От этих дикарей всего можно ожидать! Хотя окружающая действительность тоже мало радовала.
        - Лучше ехать сразу и вместе с ним, но без девочки. Сошлёшься на то, что у неё школа, - сказала ей мать. - Вот сама обустроишься, тогда и заберёшь Азалию.
        Она права. Без дочки Сима будет убедительнее: порыдает, постенает, ляжет, если надо, под кого. А что? Чего добру пропадать? Собралась быстро. И уже на следующий день в обед Сима направилась прямиком в гостиницу, где её встретил давешний эфиоп.
        - Ну, что вы решили? - спросил он и недоумённо уставился на большую дорожную сумку в её руках.
        - Я еду с вами, - категорично заявила Сима.
        - Гм, мы так не договаривались. Я же просто просил вас определиться: готовы ли вы поехать в Москву и устроиться на работу в посольство? Там бы мы ещё раз всё согласовали и окончательно решили, как и чем вам помочь.
        - Меня это не устраивает! Сегодня вы хотите помочь, а завтра откажетесь от своих слов. Или вообще: я приеду, а вас там нет! И никто ничего не знает, а то и вовсе на порог не пустят.

* * *
        Вот ведь! Я сначала хотел резко осадить женщину. Но потом подумал: а в чём-то она права! Тем более ребёнок-то точно мой. Или всё-таки не мой? Вот в чём вопрос! Вдруг она дочку от кого другого нагуляла?
        - Хорошо, - задумчиво проговорил я и открыл блокнот, делая вид, что записываю её ответы. - Тогда расскажите мне: как звали отца девочки? Кто он, откуда приехал? Когда вы родили ребёнка?
        - Я знаю только его имя. Его звали Дед, родом вроде бы из Эфиопии, учился в артиллерийском военном училище. Он должен был вернуться после каникул, но так и не приехал по неизвестным причинам. Осенью я почувствовала, что беременна и через положенный срок родила девочку.
        - Гм, а как долго вы с ним встречались?
        - Ну… - заюлила Сима.
        - Говорите, как есть, - мне пришлось подтолкнуть её к откровенности. - Поверьте, за время своей службы я уже наслушался всяких историй и ничему не удивляюсь. Жизнь порой подкидывает такие штуки, какие не всякому фантасту в голову придут. Так что можете не стесняться. Тем более от этого зависит не только моё отношение к вам, но и ваша судьба. Ну, а чтобы вас хоть немного успокоить, добавлю ещё пятьсот рублей. Этого вполне хватит и вам, и вашей дочке на билет до Москвы. Однако предупреждаю сразу: вымогать у меня что-либо сверх того, что вам причитается, у вас не получится! В противном случае на вас заведут уголовное дело, и вы останетесь и без денег, и без будущего. Надеюсь, это ясно?
        - Да, вполне, - сказала женщина. Разумеется, Сима отлично помнила, как однажды они с подругой Оксаной развели отца её ребёнка на деньги. А потом он развёл их на секс.
        Вот чем-то этот, сидящий перед ней эфиоп напоминал того Деда. Прям сильно напоминал! А может быть… Ну, нет! Вряд ли бы он вернулся и начал ей помогать. Он же не дурак?!
        - Тогда я вас слушаю.
        - С отцом моего ребёнка первой познакомилась моя подружка. Они переспали несколько раз. Квартиру для этих встреч давала я. Потом она решила на нём «подзаработать» и начала его шантажировать, но просчиталась! А этот Дед заставил «отрабатывать» нас обеих…
        Тут взгляд Серафимы вдруг немного затуманился. Видимо на женщину нахлынули воспоминания той самой «отработки». В моей памяти тоже ярко вспыхнула картинка с изображением двух полуголых девиц в парке, и даже вспомнился скабрёзный стишок.
        - Чтобы нас не привлекли к уголовной ответственности и не посадили, мы согласились, - продолжала взявшая себя в руки Сима. - Подружка не забеременела. Точнее забеременела, но позже и не от него. А я вот залетела. Решила оставить, чтобы по возвращении с каникул он на мне женился или хотя бы алименты платил. Но этот парень так и не вернулся.
        - Может, вы ещё с какими африканцами встречались?
        - Нет, ну что вы! Мне вполне хватило и одного случая.
        - Ясно. Мой поезд отходит сегодня вечером. Я готов взять вас с собой, но могут возникнуть сложности с билетами.
        - Я поеду хоть на третьей полке! - с готовностью заявила Сима.
        - Как знаете. Тогда подходите к отправлению поезда. Вагон седьмой, место двадцать восьмое.
        - Я вас найду.
        - Ну, тогда до встречи в поезде.
        - Угу, - коротко буркнула Сима и ушла.
        Вечером я сел на поезд, который опоздал всего лишь на полчаса. Уже прогресс! Я так и не мог понять: как в стране, где всё работает по плану, могут опаздывать поезда? Ну как, так есть. Не успел вагон тронуться, как ко мне в отсек вошла Сима.
        - А вот и я! - радостно заявила она.
        - Вижу! Купили билет?
        - Да, в соседнем вагоне, возле туалета.
        - Гм, через два часа выходит сосед с верхней боковушки. Я поговорю с проводницей, и вы сможете переехать сюда.
        - Спасибо, я приду, - и Сима многообещающе улыбнулась.
        Она «возмужала», в смысле округлилась в нужных местах, но осталась стройной, а не толстой, стала больше женственной. Короче, не знаю, как это лучше назвать, не специалист я по женским фигурам. В общем, симпатичной женщиной стала.
        - Приходите, - коротко бросил я, сохраняя каменное выражение лица.
        Вот только приключений в поезде мне не хватало! Мы же не во Владивосток едем, а в Москву. Доедем быстро. День пройдёт, и ночь наступит, вслед за нею на заре мы приедем в январе. То бишь в апреле, но апрель как-то не рифмуется.
        В Москве, выйдя на перрон, я повёл Симу за собой. Для начала предстояло заселить её в гостиницу, а уже потом ехать в посольство, и желательно без неё. До гостиницы мы добрались на такси. Я помог Серафиме заселиться в номер и пообещал заехать за ней утром. На том и расстались. Мне ещё следовало ей объяснить, что говорить и как себя вести в посольстве.
        В общем, пришлось изрядно побегать, а на следующий день забирать из гостиницы и оформлять кучу бумаг, как будто бы от посольства. Естественно, всем в посольстве было на это глубоко наплевать. Но в порядке исключения из оставленных мною сумм ей выделили помощь, которая должна была выплачиваться в течение года. Общаги пока не продавались, поэтому пришлось покупать квартиру. Так что для матери своей дочери я приобрёл однокомнатную кооперативную квартиру недалеко от МКАДа и отправил Симу обратно в Сумы за ребёнком. Дальше будет видно.
        Квартиру и всё остальное передам постепенно. Нечего её баловать! Да и с Любой пора бы уже всё окончательно решить. Надо её натурализовать в Германии, но не знаю как. Вообще понятия не имею! Придётся поломать себе голову, а она и так поломанная. Зачем я это делаю? Да чтобы иметь возможность манёвра и хоть как-то защитить своих женщин. Находиться рядом со мной слишком опасно, вот и приходилось выкручиваться и шифроваться.
        Планируя пожить некоторое время в Москве, решил приобрести ещё одну квартиру. Себе, так сказать, в личную собственность. Ну, и заодно сделать выгодное вложение средств на будущее. Симе вполне сойдёт обитать и на окраине. Ей там самое место, как случайной подруге. Да и то только ради Азалии. А себе, конечно же, надо покупать в центре.
        Квартиры уже стали продавать потихоньку, но основной бум начнётся примерно через год. И понесётся, как снежный ком, дальше. Откроются врата в «рай»! То бишь в западные кущи, и отнюдь не райские, как большинство думают.
        Реализоваться творческим людям (как они считали) за бугром было намного проще, чем в СССР или (крамольная мысль) в Российской Федерации. Но всякая серая плесень (не путать с красной!) везде приживётся! Тут уж без вариантов. И всё равно: «обыдно, да»?!
        Из посольства я позвонил Любе. Пересказав последние новости, она посетовала, что дело с оформлением документов двигалось, но не так быстро, как бы мне этого хотелось. Всё-таки мой протеже оказался не настолько смел и безрассуден, как я думал. Впрочем, доллары уже сейчас решали многое, и отказываться от дополнительного «заработка» он не стал, пообещав решить этот вопрос. Так что нужно еще немного времени. Ничего, мы подождём.
        Пока суд да дело, нарисовалась и Сима вместе с девочкой. И мне, чтобы хоть как-то обставить их жильё, пришлось срочно выискивать связи с «Военторгом». Всё это затянулось ещё на пару недель, которые я провёл очень продуктивно, налаживая упомянутые связи во всех структурах, которые оказались мне доступны.
        С помощью подарков (а то и взяток) я приобрёл крепкие связи на самой верхушке министерства обороны. К генерал-полковникам не прыгал, решая все свои вопросы на уровне их замов полковников или генерал-майоров.
        А для поддержания устойчивых контактов приходилось пить. И пить очень много! В основном всякий-разный советский коньяк. Но, жалея свою несчастную печень, я предпочитал тратиться и всё чаще прибегал к помощи магазина «Берёзка». Богатый выбор дорогих коньяков, виски и рома радовал организм, но нехило опустошал кошелёк. Да и то моя печень не выдержала бы такой нагрузки, если бы не очистительные клизмы (ох, простите!), очистительные эликсиры. Последние приходилось пить чуть ли не каждый день, но дело того стоило.
        А так как я человек общительный, то на правах советника посольства начал активно общаться и с дипработниками из числа советских товарищей, потихоньку подбираясь к самой верхушке. Но это пока не было главной целью. Важнее расширить сеть торговых представительств Эфиопии в СССР.
        По моему совету одна эфиопская фирма решительно налаживала прямые поставки кофе в почти бывшую страну Советов. Ну, и какао-бобов заодно. Дело нехитрое. То, что не выращивается непосредственно в Эфиопии, Эритрее, Джибути или Сомали, закупим в других странах неподалёку. В той же Нигерии или Кении. Какао-бобы и в Кот-д-Ивуаре неплохо растут, можно с ними заключить контракт. Французы же хотят в Джибути остаться? Хотят, и мы не против.
        А если есть какао-порошок и масло, то нужно покупать шоколадную фабрику или строить свою. И вперёд: Джибути щедрая страна! Ну, или тому подобное. Всё очень просто на самом деле: купить обанкротившуюся фабрику из небольших, выкупить акции бывшего колхоза-миллионника, вот уже и замкнутый цикл получается. Затем организовать сеть магазинов по всей стране. А чтобы бизнес не отжали, «прикормить» верхушку милиции и чиновников. Для особо непонятливых создать частную охранную фирму «Чёрные дела». Ну, или «Чёрный орёл». Думаю, название очень хорошее.
        Или пойти ещё дальше и создать целый банк «Африканский». Хотя вряд ли мне позволят это сделать… Причём даже не советские бюрократы, а американцы с европейцами. Не по Сеньке шапка, чёрный товарищ! Напрягутся и снесут на хрен… Хотя и здесь возможны варианты. Например, если договориться и поставить у власти своих парней. Не наверху, а чуть пониже. Про промышленность не говорю: не моё это! А вот с фармацией вполне реально замутить.
        Брынцалов же смог подняться от «Пчёлки» до АО «Ферейн». Недаром Жириновский с ним часами менялся, знал их стоимость. Да и вообще, лекарства - это золотое дно, даже самые обычные. А если запускать программы особо важных лекарств вроде инсулина или моих из числа тех, которые помощнее, то вообще можно в лидеры предпринимателей выйти, и не только, и все общественного мнение будет за меня.
        А ещё хорошо бы партию свою организовать, скажем, под названием «Новые люди». Больше, конечно, подошло бы «Чёрные люди», но мало нас в России.
        Организация эфиопских торговых фирм и все прочие мои махинации осуществлялись путём звонков, шифрованных телеграмм и обыкновенных гонцов, что курсировали между Москвой и Аддис-Абебой. Да, порой случались досадные промахи. Но куда ж без них?! Никогда не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Так что, делать надо.
        Вот и стали открываться эфиопские торговые филиалы в Москве и Санкт-Петербурге. Впрочем, произошло это гораздо позже. Пока же шёл поиск поставщиков и перевозчиков, заключались договора, отрабатывались схемы логистики. А вот квартиру себе пора бы и прикупить.
        Потихоньку приподнимался железный занавес. И многие начали собирать вещички, дабы слинять на землю обетованную. Иногда было жаль, ведь часто уезжали достаточно высококвалифицированные специалисты, особенно врачи. А те, кто оставался, лучше наоборот: катился бы колбаской от Малой Спасской хоть до Аляски! Вот такие пироги. Впрочем, кто ищет, тот завсегда найдёт.
        Закинув удочки насчёт покупки квартиры, я вскоре поймал на живца одного уважаемого профессора по фамилии Либерман. Звали его Иосиф Виссар… Нет, конечно! Называли его теперь Изя Мойшевич, хотя в миру он совсем недавно значился как Иван Михайлович. Фамилию Либерман он тоже совсем недавно вернул. А до этого числился Любимовым, чтоб, значит, не сильно выделяться. Однако перед отъездом пришлось всё вернуть на свои места.
        Жаль, он не говорил в так свойственной евреям изящной манере из серии: «Таки да, дорогой товарищ!». Или там: «Сагочка, посмотги какой к нам интегесный товагищ пгишёл! И это несмотгя на то, что он из Афгики»… Ну да, это всё больше из анекдотов про евреев. В большинстве своём разговаривают они все по-русски и достаточно чисто.
        Либерман-Любимов готовился покинуть одну Родину и перебраться на другую. Для этого он собрал тьму документов, уволился с работы и сделал ещё уйму нужных и не очень дел и телодвижений. Однако продать квартиру в Москве в начале 90-х - не такое уж простое дело! Особенно когда это почти не урегулировано на законодательном уровне: можно и на мошенников нарваться, и не только без квартиры или денег остаться, но и жизни лишиться. Да даже если всё пройдёт гладко, надо как-то вывезти деньги за границу.
        Вот тут-то и пригодились мои израильские связи! Конечно, они были несколько ограничены довольно узким кругом лиц, связанных прежде всего с антиквариатом. Но евреи такой народ, что у них всё схвачено, особенно если ещё и приплачено! Так что везти с собой деньги Либерману не придётся. Достаточно просто убедиться в том, что в Израиле на его имя открыт счёт, на котором лежит нужная сумма. А уже по приезду он всё там себе купит: и квартиру (или дом), и машину, и на работу устроится. Тут я прямо в роли манны небесной для него выступил!
        А квартирка у него имелась, прямо скажу, просто шикарная! Располагалась она в сталинской высотке, что на набережной возле Китай-города. В этом доме и военачальники жили, и артисты! В общем обалденный по историческим личностям дом, да и сам по себе вполне ничего. Монументально, Карл! На первом этаже высотки располагались магазины, ателье и даже кинотеатр. А ещё почта! Очень удобно письма заказные получать. Огромные двери, высокие потолки с широкими окнами, уютный внутренний дворик. Рядом опять же набережная Москвы-реки. Да и Яуза неподалёку течёт: концы в воду легко прятать. Короче, одни плюсы. И это они таки не знают, сколько станет стоить их квартирка лет через тридцать! Впрочем, я и сам не знаю. Даже предположить опасаюсь. Деньги - говно, недвижимость - всё!
        В общем, квартира мне понравилась. Хороший у Либермана был отец, точнее дед. Недаром в ЧК работал, вот и заработал себе и внукам квартирку. Мы долго торговались. Либерман очень боялся, что я его обману и денег не выплачу. Однако так низко я падать не собирался. Зачем? Мне его помощь тоже когда-нибудь пригодится. Поэтому сделка состоялась, и мы разошлись миром. Он через своих людей удостоверился в наличии денег на счету, а я получил в собственность отличную московскую недвижимость. Оба остались довольны.
        И через три месяца я переехал в эту квартиру, сделав из неё свой временный штаб и заодно склад всякого барахла. Постепенно, прикупив по случаю нужное мне лабораторное оборудование, я создал там себе ещё и мини-лабораторию. В одной комнате вообще лежали ящики с оружием. Я не мелочился и вовсю пользовался возможностями дипломатической почты, свозя в свою квартиру снайперские винтовки, пистолеты с глушителями, специализированные автоматы разных фирм и государств.
        Теперь дело оставалось за созданием своей ОПГ. А как иначе? Начать решил с бедных негритянских студентов, коих в Москве того времени было ещё много. А если брать шире, то лучше связываться с афганцами, тем вообще терять нечего. Ну, и уголовников чуток привлеку. Братва-то уже голову подымает.
        «Мы - бывшие спортсмены, а ныне - рэкетмены! Ну, что ж нам было вены, по-твоему, вскрывать? Когда героев спорта, ему отдавших годы, как говорится, мордой об асфальт», - выводил известный певец. И это было правдой. Много таких было певцов, некоторых даже убили случайно за неправильные песни. Неправильные песни, как неправильные пчёлы, могут жалить больно, очень больно.
        В общем, пока я развивал свою бурную деятельность, тут и супруга, наконец-то получив паспорт на новое имя, приехала в Москву. Сима с Азалией к этому времени уже неплохо обосновались на новом месте. Короче, предстояло мне крутиться как белка в колесе, обеспечивая сразу две семьи. Ну, я и крутился. А как иначе? Впрочем, пора бы уже и серьёзными делами заняться.
        Глава 9
        Переговоры
        Разобравшись с паспортом и получив новый на немецкую фамилию, Люба уволилась и приехала ко мне. Специально для неё я снял неподалеку от посольства квартиру, где мы с ней и зажили. На работу её здесь не брали, потому как не было московской прописки. Можно было, конечно, устроить её куда-нибудь по блату, но лишнее внимание нам сейчас привлекать ни к чему.
        Поэтому она просто нигде не работала. Занималась немецким с репетитором и попутно подтягивала английский, ведь я-то уже знал, что вскоре Европа объединится, выбрав в качестве единого языка именно английский. Да и вообще: чем больше знаешь языков, тем шире у тебя возможности. Впрочем, это прописные истины, которые и так все знают. А ещё я надеялся, что Люба забеременеет, и ей на какое-то время станет совсем не до меня и моих дел.
        Для начала Люба (сейчас уже Луиза Генриховна Эйлер) отнесла в немецкое посольство заявление и документы подтверждающие, что её мать и отец были поволжскими немцами, их состряпали на коленке в городе Маркс за небольшую мзду, переделав бумаги, купленные на Сенном. Ничего особо сложного в том не было, старые бланки, старая печать, заинтересованный материально исполнитель. Затем Люба там же сдала тест на знание языка. А так как на ПМЖ она ехала не в Израиль, то всё прошло просто отлично. И вообще, она же врач! Не какой-нибудь там терапевт, а высококвалифицированный специалист с опытом военной хирургии. Документы, подтверждающие это, были оформлены ещё военкоматом и той воинской частью, к которой она была приписана. Такие нужны всегда и во всех странах. Особенно, гм, в Африке.
        Германия уже объединилась. И параллельно с евреями туда потянулись немцы. Правда, пока ещё тонкой струйкой. Ничего, до 2000 года они переедут туда чуть ли не все, убегая в первую очередь из дружелюбного Казахстана.
        В гражданстве Любе, то бишь Луизе, не отказали, и на учёт поставили. Осталось окончательное согласование и… здравствуй, Германия!
        Небольшое посольство Эфиопии в Берлине располагалось по адресу: Бутштрассе, 20а. После объединения Германии в 1990 году, оно стало уже основным и единственным. Туда я и перевёл Любу, устроив на работу в качестве переводчика и секретаря. Она, разумеется, сопротивлялась и ни в какую не хотела ехать без меня, но я был непреклонен. Крайним моим аргументом стала её беременность. Да, Люба всё-таки забеременела!
        Довольно быстро растущий живот окончательно убедил её в том, что не стоит со мной спорить. К тому же она уже получила визу и вид на жительство и, переехав, могла стать гражданкой Германии, оформив в Фатерланде соответствующие документы. Плачь не плачь, мой милый военврач, а ехать придётся.
        Тем более тут события набирали такие обороты, что она просто мешала мне бороться за власть и заниматься всякими гадостями. Как это ни цинично говорить и осознавать, но дела обстояли именно так. О наличии у меня жены никто не должен знать. А о будущем ребёнке так тем более! Как говорится: кто не делает выводов из собственных ошибок, тот… весьма недалёкий человек, короче.
        Я поехал вместе с ней, чтобы устроить всё и помочь, а заодно и наработать кое-какие связи. Кроме Германии я планировал посетить Чехословакию (как чехов, так и словаков), у которых скопилось просто море оружия, хоть и старого. Но это чуть позже, наверное.
        Нужно правильно воспользоваться так удачно подвернувшимся случаем. Как и тем, что в ближайшее время советская армия бросит часть вверенного ей вооружения, предпочитая набивать эшелоны, идущие в сторону Родины, шмотьём и мебелью. И бесхозное, бывшее военное имущество пойдёт с молотка буквально за бесценок, распродаваясь победившей ФРГ. Вот только, где взять столько денег? Будем думать.
        Благодаря наладившимся связям с генералами из центрального аппарата министерства обороны, я уже знал к кому обратиться. Как и знал, что именно и как делать. Даже с особистами познакомился. Ведь старался я, собственно, ради Эфиопии. Однако главным переговорщикам выступал даже не я, а первый секретарь посольства. Пусть учится.
        Перед каждыми переговорами, мы с ним вместе разрабатывали стратегию поведения, проговаривая все возможные вопросы и ответы. Получалось более-менее. В любом тупике, в который его вдруг загоняли собеседники, он делал паузу. Взяв её якобы на обдумывание информации, он разговаривал со мной на амхарском или тиграи, который я тоже знал. Понять нас было невозможно. Хотя и пытались.
        Параллельно с официальными переговорами, я налаживал контакты и с военной администрацией ограниченного контингента. Все уже чувствовали накрывавшую их задницу и не собирались уезжать из Германии с пустыми руками. Каждый хотел приобрести себе немного импортного счастья, настоящего и незамутнённого. Сложно их винить в этом.
        Я же не на другой планете вырос, читал, как выводили войска практически в голое поле. Квартир для военнослужащих построили от силы процентов на двадцать офицерского состава. Сколько трагедий тогда произошло, сколько семей распалось. А сколько офицеров и прапорщиков покончили жизнь самоубийством, так и не найдя свою стезю в новых реалиях. А организаторы всего этого оказались уважаемыми предателями и почитаемыми на Западе людьми. Но у меня есть деньги, у них есть оружие, так что вперёд и с песней:
        Палящее солнце и море песка,
        Удары тамтамов, свист пуль у виска.
        Сквозь грохот разрывов,
        Снарядов сквозь вой
        Идём через взрывы
        За Мамбой мы в бой.
        Упорно к победе отряд наш идёт.
        Ведь вслед за собою нас Мамба ведёт!
        Мы сильные духом,
        Хоть кожей чёрны.
        И служим мы духам,
        Что в гневе страшны.
        Но поздно бояться, и мы за тобой,
        Великий наш вождь, отправляемся в бой!
        Но для правильного проведения этой операции мне необходимо официальное прикрытие. А ещё желательно заиметь какую-нибудь частную фирму международных аферистов и авантюристов, которые занялись бы непосредственно покупкой и транспортировкой оружия в Эритрею или куда я им скажу. У них при этом должны быть соответствующие связи, наработанный трафик и соответствующие технические возможности. Определённый слух я, везде, где мог, уже пустил. Теперь ждал, что из этого выйдет. Может, моим предложением и мафия какая заинтересуется? Тоже вариант.
        Вскоре в Берлин в качестве представителя покупателя вооружений прилетел министр обороны Эфиопии, которого звали Карспас Афрон. Переговоры от имени Германии вёл человек из правительства Гельмута Коля. Первый секретарь посольства Эфиопии выполнял функции помощника министра, а я переводчика. Да, да, полезный бонус у человека, что уже знает три-четыре языка, изучить ещё и новый, пусть и с помощью эликсиров и учителей.
        - Товарищ Грамм, нам очень нужно это оружие. Мы готовы забрать даже старое, - переводил я слова министра обороны Эфиопии.
        - Гм, вас уже достаточно снабдило оружием управление внешних сношений ГДР, курируемое Штази во времена Менгисту Мериама, даже в ущерб себе. Сейчас та страна прекратила своё существование. Мы стали единой Германией, поэтому не можем вам ничем помочь. Только за деньги, господа, отныне исключительно за деньги.
        - Мы это понимаем и готовы покрыть вам всю стоимость вооружения поставками фруктов, кофе и лекарств…
        - Гм, фрукты - это, конечно, очень хорошо… Но что вы предлагаете нам с ними делать? Всем составом министерства обороны встать за прилавки и начать их продавать, чтобы покрыть ваш долг? - хохотнул Грамм. - Или давать их на завтрак, обед и ужин солдатам и офицерам Бундесвера? Мой вам совет: реализуйте свои фрукты и заплатите нам деньги. У нас больше нет единой государственной экономики, когда за вооружение можно было расплатиться бананами! Да и своих поставщиков хватает. Вы же по-прежнему ассоциируете нас с ГДР! Однако, это не так. Кофе уже лучше, но опять же: что нам с ним делать? А вот насчёт лекарств…
        - У нас разработаны омолаживающие эликсиры и много чего ещё. Наши препараты продаются через одну, уже достаточно известную фирму в Кувейте. Вам стоит ознакомиться с её каталогом и отзывами. Вот их рекламная листовка, полюбопытствуйте.
        - Гм, по поводу омолаживающих эликсиров вам надо обратиться в Голливуд или парижские дома моды, - снова улыбнулся Грамм. - А вот предложение по лекарствам можно обсудить. Правда, я не очень компетентен в этом вопросе. Необходимо мнение специалистов из министерства здравоохранения. Если они их заинтересуют, то, возможно, лекарства у вас приобретут. Листовка любопытная, но какое отношение это всё имеет к оружию? Как мы соотнесём стоимость лекарств и пулемётов? Вы ведь не думаете, что мы продадим вам оружие по цене металлолома? Совет тот же: продайте лекарства и купите на эти деньги оружие. Вы же понимаете, что обычный товарообмен или, как сейчас принято говорить, бартер не может использоваться при продаже оружия? Надеюсь, если вам удастся заинтересовать своими лекарствами министерство здравоохранения, часть суммы по сделке вы оплатите живыми деньгами, а не микстурами?
        Несколько ехидная улыбочка так и не покидала лица Грамма. Впрочем, длилось это недолго. Бросив мимолётный взгляд на эфиопского переводчика, Грамм вдруг чётко прочёл по его физиономии: «Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним!» и быстро осёкся. Выражение лица этого эфиопа даже заинтриговало Грамма.
        Афрон, хоть и был новичком на подобных переговорах, так сказать, высшего уровня, всё же поморщился от такой тирады. Да, тут никто не собирался выбирать выражения! Чай, мы им не Европа.
        - Да, долларами. Доставку мы обсудим отдельно.
        - Гм, тогда чисто гипотетически мы можем перейти к более предметному обсуждению.
        - Мы готовы, а также готовы провести дополнительные переговоры с вашим министерством здравоохранения.
        - Я вас понял, - уже серьёзным тоном проговорил Грамм. - Что ж… На какие объёмы вы рассчитываете, господа?
        - Мы заберем всё, что способно ездить и стрелять. Особенно нужны грузовики и бронетранспортёры. И ещё хотели бы сделать заказ на технику повышенной проходимости, переделанную из чего угодно, лишь бы могла хорошо ездить по бездорожью и имела небольшой кузов.
        - Гм, интересное предложение и весьма необычное.
        - Страна у нас такая - необычная. И у нас остались наработки сотрудников Штази, которые когда-то вместе с советскими органами создавали эфиопскую контрразведку. Так что: да, мы интересные.
        - Нам в руки тоже попали некоторые документы того времени, описывающие несколько специфические методы работы самого чёрного диктатора. Все эти документы должны быть обнародованы, как доказательства преступной деятельности бывшего лидера Эфиопии. И, возможно, не только его… Но всему своё время. Хотя мы уже сейчас не откажемся, если вы предоставите нам лишние тому подтверждения.
        - Это вне пределов моей компетенции, - проговорил Афрон. - Я приехал за оружием.
        - А кто убил Менгисту Мариама, вы дознались? - проявил вдруг любопытство немец.
        - Насколько мне известно, это дело рук какого-то мстителя, который затем исчез в огне междоусобицы. Случайность, которая принесла в страну гражданскую войну и много горя. Очень многие тогда погибли. Однако мы постоянно отклоняемся от темы, уважаемый герр Грамм.
        - Да, я согласен с вами. Гражданская война - это очень плохо. Хорошо, у нас до этого не дошло, и сейчас мы наконец-то объединились. Жаль, что это произошло так поздно. Но лучше поздно, чем никогда. Германия снова едина!
        - Да, мистер Горби изрядно помог вам в этом вопросе вместе со своим другом и главой МИДа хером Шеварднадзе.
        - Простите, с кем?
        - Я оговорился, плохо знаю немецкий. Конечно же, херром, простите ещё раз: ггхерром Шеварнадзе!
        - Гм, бывает. Ну, хорошо. Предварительно я могу сказать вам «да», но обсудить ваши предложения и потребности более предметно предлагаю через три дня. Как раз к этому времени мы согласуем на межправительственной комиссии, занимающейся утилизацией тяжёлого ГДРовского прошлого, стоимость оставшегося вооружения и интересующей вас техники. Мы не собираемся ни с кем воевать и столько оружия, тем более старого, нам просто ни к чему. И… рекомендую вам незамедлительно подать заявку в наше министерство здравоохранения на продажу ваших лекарственных средств.
        - Хорошо. Что касается оплаты: мы готовы заплатить миллион долларов или эквивалент их в марках сразу и перевести ещё два таких же транша в течение месяца. Остальное хотели бы оформить в кредит и выплатить чуть позже. И прошу вас учесть: вы продаёте нам очень старое и никому, разве что кроме Африки, не нужное вооружение. Африка - ужасающе бедный континент. Я прошу сделать на этом акцент в ваших межправительственных дискуссиях.
        - Хорошо, я постараюсь пойти вам навстречу.
        На этом сам ход встречи подошёл к логическому завершению и, пожав друг другу руки, переговорщики разошлись. Грамм вышел с этой встречи несколько удивлённый. Он как-то не ожидал, что эфиопы будут столь настойчивы и столь последовательны. Совсем не ожидал! Дело стоило больших денег, и упускать их было никак нельзя. Его страна выиграла. Очевидно, что всё оставшееся на территории уже ФРГ вооружение Горбачёв здесь и бросит. Миллион долларов не такая уж большая сумма, но предложение интересное.
        Более или менее пригодную технику русские вывезли, дорогое вооружение, атомные ракеты и ракеты большой дальности тоже забрали почти сразу. А вот остальная его часть так, наверное, здесь и останется. Правда, поляки поначалу заломили просто баснословную цену за железнодорожный транзит воинских эшелонов с оружием через их страну. Поэтому русским приходилось перевозить большую часть морем, а это и долго, и дорого.
        Однозначно стоит на этом заработать. Обслуживать и содержать оставшуюся технику в нынешних условиях не было никакого смысла. Проще избавиться. А деньги сейчас Германии нужны и поэтому стоит отреагировать на подобное предложение.
        После переговоров Грамм приехал на закрытое заседание правительства, проводимое в усечённом составе, где и озвучил предложения эфиопов. Тема показалась всем интересной, поскольку снимала сразу две проблемы: куда деть ненужное и морально устаревшее военное имущество? И: как утилизовать то, что невозможно продать или даже отдать бесплатно? Идя навстречу эфиопам, правительство решало сразу кучу проблем.
        - Ну что же, герр Грамм, вы отлично справились с переговорами. Надеюсь, вы не взяли на себя ответственность и не озвучили им сумм? - спросил Гельмут Коль.
        - У меня не имелось на то должных полномочий, герр канцлер. Мы лишь согласовали общие вопросы. И мне показалось, с ними вполне можно иметь дело.
        - Вы же знаете, предложения о продаже оружия поступают нам и от других африканских (и не только африканских) стран. И все они хотят либо купить его в кредит, либо получить чуть ли не в подарок. Германия, конечно, богатая страна, но не стоит забывать: кто не уважает пфеннига, не стоит и талера. Пусть благотворительностью занимаются русские. Впрочем, похоже они ею уже отзанимались! Но это их проблемы, а не наши. Нам нужно как можно рачительнее распорядиться тем имуществом, что мы получили в наследство от ГДР. Так сколько нам досталось имущества, герр министр обороны?
        Герхард Штольтенберг, услышав вопрос, тут же уткнулся в бумаги. Он на сто процентов не знал точно, о чём пойдёт речь на заседании, и поэтому не располагал всей полнотой информации. В чём и признался:
        - Герр, канцлер, я пока не представляю себе точное количество техники и стрелкового оружия, которое скопилось у нас на складах. И мне необходимо понять: что именно требуется нашим клиентам и какого качества. Точно я знаю только одно: все наши военные склады переполнены. А советская армия, уходя, готовится многое если не просто бросить, то передать нам в качестве компенсации за помощь в их транспортировке, хоть мы и обязались это сделать абсолютно бесплатно. Это весьма бесхозяйственно, но это на самом деле так.
        - Понятно. Герр Горби - наш друг. Мы с ним даже охотились вместе и выпили немало ягодного шнапса. Как он может не идти нам навстречу? Мы сэкономим ещё на многом, уж поверьте мне. И это не бесхозяйственность, это доброжелательство. Вам, Герхард, действительно нужно разобраться с имеющимся на балансе имуществом. Соберите самые полные сведения о наличии всего оружия и бронетехники. Кстати, что именно эфиопы хотят у нас приобрести, герр Грамм?
        - Готовы забрать всё стрелковое оружие и боеприпасы к нему. Ещё речь шла о грузовиках, миномётах и орудиях небольшого калибра. Причём их министр обороны сказал, что выкупит все горные пушки, какие есть у нас в наличии. И бронетранспортёры, но желательно старые модели с открытым верхом.
        - Гм, думаю, как раз таких у нас много не наберётся. А что насчёт танков?
        - Танки им не нужны. По их словам, слишком дорого. Зато есть потребность в вертолётах. Но насколько я понял, они их даже по остаточной стоимости не потянут. А вот противотанковое оружие и реактивные системы готовы забрать все.
        - Понятно, - кивнул канцлер. - Продумайте этот вопрос хорошенько и найдите оптимальное для нас решение. Мы можем дать им скидку: всё равно ведь большую часть техники придётся утилизировать. Поэтому нужно постараться продать всё, что возможно. Когда у вас следующий этап переговоров?
        - Через три дня. И они ещё предлагали омолаживающие эликсиры.
        - Хорошо, - отмахнулся канцлер, не придав значения полученной информации. - Встречаемся в том же составе послезавтра. Хотя нет, мне нужны вы, Грамм, и вы, Герхард. Ну, и министр экономического сотрудничества и развития. Этого будет достаточно.
        Через два дня оговоренные люди вновь собрались в кабинете канцлера, готовые обсудить данный вопрос уже предметно. Штольтенберг принёс с собой толстую папку, набитую таблицами, справками и другими документами. Он хорошо подготовился. Вернее, хорошо подготовились его подчинённые. Разговор предстоял конкретный, поэтому явился он на заседание во всеоружии.
        Грамм, Штольтенберг, Коль и Аксбург - вот и все, кто присутствовал на этом заседании.
        - Ну как, Генрих, надеюсь в этот раз вы хорошо подготовились?
        - Да, герр канцлер.
        - Докладывайте.
        Штольтенберг раскрыл папку и стал отчитываться, какого вооружения и сколько у них хранится на складах. Сколько исправной и неисправной техники, что и в каком количестве предстоит утилизировать или модернизировать. Сообщил он и о том, что можно продать по бросовым ценам, сколько отдать так (лишь бы отдать). Ну, и так далее.
        Устав от всех этих отчётов и цифр, канцлер прервал докладчика:
        - Генрих, давайте уж без фанатизма. Они просили открытые бронетранспортёры. Сколько их у нас и что за тип?
        - Да, герр канцлер. Это БТР-151, БТР-152В, БТР-152В1, БТР-152А со спаренной пулеметной установкой калибра 14,5 мм. На сегодняшний момент их у нас имеется… - Столтенберг на какое-то время замолчал, роясь в своей папке, и наконец, выудив нужную бумагу, продолжил: - Так, их у нас имеется 749 бронетранспортеров БТР-152В1, и ещё есть модификации: ?14 БТР-152К и 49 бронетранспортеров БТР-152Кв санитарно-эвакуационном варианте.
        - Угу, много. Они нужны нам?
        - Нет, герр канцлер, это всё старьё. Ещё лет пять, и они окончательно устареют, но тогда их придётся уже утилизировать.
        - Ясно, продаём все. Есть ещё подобные раритеты?
        - С открытым верхом есть БТР-40 П.
        - Сколько их?
        - 1580 штук. Из них из 17 носителей Г1ТУР ЗМ5 «Шмель», 87 носителей ИТУР 9MI4 «Малютка». Есть также разведывательные машины БТР-40П2, командно-штабные машины БТР-40П2(К). Машины радиосвязи БТР-П2УМ, машины радиохимической разведки БТР-40П2(Х), БТР-40 в вариантах машин ПВО и носителей ПТУ Р различного типа. Пять бронетранспортеров БТР-40П2 прошли модернизацию в вариант БТР-40П2М/Ф. В 1987 г. два бронетранспортера БТР-40П2УМ конвертированы в пусковые установки осветительных ракет FLG-500.
        - Они нам нужны?
        - Возможно, но вряд ли.
        - Хорошо, продаём и эти. Эфиопия явно обнищает, получив больше двух тысяч бронетранспортёров.
        - Новые модификации тоже продавать? - деловито переспросил Столтенберг.
        - Нет, это будет слишком жирно для наших чёрных друзей. Что у нас по танкам?
        - Осталось 198 штук Т-54 и полторы тысячи Т-55, есть и Т-72, но немного.
        - Полторы тысячи танков, это очень много и в то же время они нам не нужны в таком количестве. Т-72 продавать не будем, а вот остальные… Грамм, купят их у нас эфиопы?
        - Все нет, - на секунду задумавшись ответил тот. - Но двести штук, думаю, они осилят. Хотя речи о них не шло. Этот момент необходимо уточнить.
        - Кстати, а какой валютой они предполагают расплатиться?
        - Американскими долларами.
        - Порядок цен уже ясен?
        - Да, я согласовал их с министром экономики.
        - Озвучьте, пожалуйста.
        - Стоимость одного БТР-152 в зависимости от комплектации составит 10 - 15 тысяч, БТР-40П примерно восемь-десять, танк Т-55 - около ста тысяч, Т-54 - восемьдесят тысяч. На стрелковое оружие, миномёты и орудия тоже составлен соответствующий прейскурант. Разумеется, по оптовым ценам и с учётом износа ствола. Плюс боеприпасы.
        - Грамм, сколько они сказали смогут дать сразу?
        - В течении месяца три миллиона.
        - Так, убираем один миллион на стрелковое оружие, миномёты, боеприпасы и орудия. Остаётся всего два.
        - Нам нужно учитывать тот факт, герр канцлер, - вставил своё слово министр экономики Аксберг, - что если они купят всё оптом, то мы обязаны будем уменьшить цену. У меня не создалось впечатление, будто эти эфиопы дураки. Если цены их не устроят, они развернутся и уедут.
        - Тогда давайте посчитаем, Аксберг. 700 БТР по 10000, 7 миллионов с учётом скидки. Тысяча 40П пусть по 5000, это ещё 5 миллионов. Если продать им все остатки Т-54 в количестве 200 штук, пусть по 50000, это ещё десять миллионов. Плюс боеприпасы. Впрочем, боеприпасы мы можем отдать им бесплатно. Лишь бы забрали и увезли. Конечно, при условии, если они смогут купить всё остальное.
        Министр экономики Аксберг скрупулёзно записывал всё на служебный лист, слушая канцлера и параллельно проверяя его расчёты.
        - Итого, двадцать два миллиона долларов, а у них остаётся всего лишь два. Кроме БТРов они хотят купить ещё грузовики и спецмашины. Это дополнительно пара миллионов. Как поступим, герры министры?
        - Можно дать кредит.
        - Они не возьмут танки и не возьмут такое количество техники за эти суммы. Может быть, они и идиоты, но не до такой же степени? А ещё они говорили про некие лекарства, которыми могут расплатиться, - сказал Грамм.
        - Зачем нам их лекарства? - хмыкнул Коль. - Да и какие лекарства они могут создать в своей захудалой Эфиопии?
        - Вот такие.
        Грамм тоже не сидел сложа руки. Проявив излишнюю весёлость и беспечность при общении с эфиопами, он решил проверить поступившее от них странное предложение об обмене оружия на лекарство. И сейчас, доставая из своего портфеля аккуратно сложенную газету «Берлинер цайтунг», располагал некоей информацией. На титульном листе таблоида крупными буквами готического шрифта красовалась надпись: «Найдено лекарство от СПИДА»!
        Ниже располагалась довольно обширная заметка, написанная уже обычным типографским шрифтом.
        «Сегодня наш корреспондент Фридрих Ахтунг узнал новые данные о последних исследованиях нового лекарства, производимого фармацевтической фирмой „Жизнь“, находящейся в Кувейте. Эти исследования подтвердили уже давно ходившие слухи об изобретении препарата, способного купировать симптомы, а впоследствии и полностью прекращать развитие СПИДа и наличие так называемого вируса иммунодефицита человека.
        Нет, сильно радоваться пока ещё рано! Однако поражённые страшным вирусом люди уже не умирают, а продолжают жить. У них появилась надежда! Известный во всём мире солист группы „Queen“ Фредди Меркури заявил буквально следующее: „Ради спасения людских жизней я готов создать фонд поддержки для доработки и создания лекарства более улучшенной версии!“. В подтверждение своих слов он вложил в этот фонд первый миллион долларов.
        На его призыв откликнулись по всему миру. Смертельно больные люди, их родственники, друзья и просто неравнодушные граждане стали присылать деньги в надежде излечить мир от поразившего его страшного недуга. В их числе оказались известные артисты, музыканты, режиссёры и коммерсанты. Каждый из них захотел стать меценатом.
        На сегодняшний день фирма „Жизнь“ подтвердила тот факт, что она планирует вплотную заняться исследованиями и разработкой нового, столь востребованного во всём мире лекарства. А сейчас ускоренными темпами выпустила более слабую версию препарата, которая поможет поддержать иммунитет заболевшего предположительно от нескольких месяцев до года. Это даёт ей выигрыш во времени, чтобы успеть создать новое и более эффективное лекарство. О готовности сотрудничать с кувейтской компанией заявили многие ведущие фармацевтические компании. Такие, как наш „Bayer“, французский „Sanofi“, английская „AstraZeneca“ и американский „Pfizer“. На очереди стоит разработка лекарства от рака. Мы на пороге перемен и фармакологического прорыва в будущее!»
        - Гм, - прочитав газету, хмыкнул канцлер и откинул её на стол. - А при чём тут Эфиопия, это же кувейтская фирма?
        - Да, герр канцлер, только я навёл справки. Кувейтцы бессовестно врут: они не являются ни производителями этого лекарства, ни его разработчиками. Его получают из Эфиопии! Максимум, что они способны сделать самостоятельно, это разбавить его или создать некое жалкое подобие оригинала. То же самое касается и всех остальных фармацевтических кампаний, включая гиганты.
        - Вот как? Это становится интересным. Тогда нам стоит обратиться к нашему министру здравоохранения и разработать проект постройки в Эритрее (именно в Эритрее, а не в Эфиопии!) крупной лаборатории и соорудить там большую фармацевтическую фабрику. Обмен оружия на жизнь - это верное решение. Мы предоставим эфиопам беспроцентный кредит. Естественно, взамен на разрешение постройки этих объектов и основание совместного производства с разделом прибыли пятьдесят на пятьдесят. С этой целью можно даже часть оружия передать абсолютно бесплатно. Ведь там будет нужна сильная армия. Эритрея, пусть и в составе Эфиопии, всегда должна суметь защитить свои интересы.
        - Гм, - выразили теперь свои эмоции и все остальные.
        - Заманчиво, - высказал общее мнение Штольтенберг.
        - Ещё как! - отреагировал на это Гельмут Коль. - Слишком заманчиво, чтобы это могло оказаться правдой! И этим вопросом стоит заняться как можно скорее. Герр Аксберг, я бы попросил вас передать суть этой беседы министру здравоохранения и узнать его мнение по поводу перспективности подобного соглашения в будущем. Всё же вопрос слишком серьёзный, чтобы упускать его из вида и не поменять целую кучу ржавого военного железа на возможность полноценно жить заразившимся этой болезнью людям. Похоже, если эта сделка выгорит, она будет иметь все основания считаться сделкой века. Кроме того, когда наши американские друзья об этом узнают, они захотят войти с нами в пай. Отказать им в этом у нас нет возможности. Всё же их военные базы находятся на нашей территории, а не наши на территории США. Увы. Я думаю, такой исход событий весьма вероятен, весьма. Что же, тогда встречаемся после второго этапа переговоров. Их прошу провести вас, герр Грамм, совместно с герром Штольтенбергом. Можно подключиться и герру Аксбергу по касающимся его вопросам. Я надеюсь на вас, дорогие коллеги!
        - Всегда готовы работать, герр канцлер, - ответили все трое.
        - Ну, и хорошо, тогда к делу!
        Глава 10
        К делу
        Старый мафиози дон Сильвестр Бриганте умирал. Это был ещё не старый, крепкий мужчина с обычной непримечательной внешностью. Совсем недавно ему исполнилось пятьдесят девять лет. Вот его отец дожил до восьмидесяти, а прадед… Так тот вообще умер в девяносто пять! Да, старики раньше были явно крепче! Сильвестра же его шальная жизнь сильно подкосила. Ну, и пара пуль, подхваченных в молодости, тоже не самым лучшим образом сказались на его здоровье.
        А ведь ему так хотелось жить! Являясь главой одного из самых мощных мафиозных кланов в Южной Италии, он обладал связями даже в США. И связями весьма обширными. Сильвестр мог многое, если не всё. Единственное, что было ему не по силам - это вылечить самого себя. Наука и медицина оказались бессильны против его болезни.
        Но он не отчаивался и продолжал искать панацею или хотя бы возможность перенести своё свидание с ангелами на потом. Болезнь сделала его набожным, хотя дон и раньше не страдал атеизмом. За последнее время он посетил все святые места Италии и не только, регулярно проходил обследования и подолгу лежал в лучших клиниках Европы и США. Но все эти меры давали лишь временную отсрочку. И долго так продолжаться не могло. Сильвестр практически смирился со своим скорым концом, когда до его ушей дошла информация, будто некая катарская фирма располагает лекарствами, способными поставить на ноги человека, уже почти отдавшего Богу душу.
        Даже сами по себе эти сведения носили секретный характер. Их купили за достаточно большие деньги, выполняя его поручение по поиску спасения от болезни. Впрочем, самого лекарства тоже было не достать. Едва оно появлялось в свободной продаже, как его сразу же раскупали за огромные деньги. Хотя в открытом доступе препарат появлялся крайне редко, и на него создалась целая очередь. Нелегко её обойти… Однако то, что не под силу обыкновенному богачу, мафиози не остановит.
        К сожалению, один раз они уже не успели. Теперь всё упиралось в то, чтобы вновь не пропустить появление очередной партии. Однако её всё не было и не было. Его люди, пользуясь всеми своими (порой весьма специфическими) связями, искали, но пока так ничего и не нашли. Однако всё в этом мире имеет своё начало и свой конец. В итоге солдаты Коза Ностра всё-таки обнаружили возможность приобрести лекарство.
        Однажды проскользнула информация, что поставляется оно из Эфиопии. Ну, а всё дальнейшее было делом техники. Итальянцы ведь не совсем порвали с этой страной. Там ещё оставались и её граждане, и бывшие сотрудники или слуги, помнившие хорошее к ним отношение прежних хозяев. Да и не последнюю роль сыграли деньги, всё как обычно. На одного такого итальянца и вышли люди Сильвестра. Точнее, они практически одновременно вышли друг на друга. Не иначе молитва деве Марии и благословение папы римского помогли!
        Человека звали Луиджо Ступидо. На самом деле был он не из самой Эфиопии, а из Эритреи, и искал нужных ему людей в Италии. Так их интересы и пересеклись. Люди Сильвестра помогли ему, а он помог им: свёл с некоей фирмой, фактически являющейся поставщиком лекарств.
        Главы фирмы на месте не оказалось, но у него оставались помощники. Вот с ними-то и стали вести переговоры. Впрочем, поначалу всё шло ни шатко ни валко. Ничего не обещая, но в тоже время и ни в чём не отказывая, эфиопы не торопились делиться с мафией сокровенным препаратом. Людям Коза Ностры пришлось провести в Эритрее почти месяц, пока их не снабдили жалким подобием искомого лекарства! Но хотя бы смогли удостовериться в том, что они действительно на верном пути. Денег с них за препарат не взяли, заявив, что это плата за ответную услугу.
        Лекарство помогло, и Сильвестр Бриганте почувствовал себя значительно лучше. Теперь дело оставалось за малым: вместо малоэффективного суррогата получить основной препарат и окончательно вылечиться. И вот тут-то возникли определённые сложности: за оригинал лекарства просили даже не деньги, а услуги по перевалке и транзиту военного груза. Откуда и куда планировалось везти оружие никому так и не сказали. Просто поставили перед фактом: решайте, согласны или не согласны. Если - да, то перейдём к следующему этапу переговоров. Ну, а если - нет, то на нет и суда нет. Просто на большее тогда не рассчитывайте.
        В связи с поступившим предложением Бриганте созвал совет клана. Он не хотел нести такую ответственность в одиночку. Да и не дело, чтобы из-за его болезни пострадал весь клан. Совещание длилось долго. Старались учесть все известные и доступные факты, просчитывали риски и состыковывали определённые нюансы. В итоге окончательно разобрались лишь с одним: пунктом назначения поставок оружия станут порты Эритреи, а отгрузка, скорее всего, будет осуществлена из портов бывшей ГДР. Предположительно из Ростока.
        Им предлагалось просто выступить в роли посредника: зафрахтовать соответствующие грузу суда, проследить за отгрузкой, доставкой и выгрузкой. И за это они получат лекарство и, если захотят, то и оружие. Разумеется, в разумных пределах, а не танки с бронетранспортёрами. Да и зачем они им? Не с полицией же воевать?
        Предложение вроде бы со всех сторон несло выгоду, но существовали и риски. Обговариваемая партия оружия оказалась слишком крупной, чтобы её упустили из вида американцы. Если они зададутся целью, то обязательно это просекут. Да и не только они. Французы, например, или англичане тоже вряд ли останутся в стороне и будут тихо наблюдать за контрабандой оружия в таком масштабе. Но с ними люди Коза Ностры не конфликтовали, да и особо не пересекались. А вот американцы могли сильно нагадить и, если что, сделать крайними именно их.
        Поэтому нужна осторожность, осторожность и ещё раз осторожность! Пара недель в запасе у них ещё была. Поэтому все разошлись, дабы прояснить все щекотливые моменты, разобраться, как лучше нанять нужные им сухогрузы. От Германии до Эритреи было довольно далеко.
        А ещё мафиози так до конца и не понимали: с кем конкретно им предстоит иметь дело? Ведь они пока ещё сами не дали окончательного ответа, не сказали «да», поэтому в ответ на многие их вопросы тоже звучала тишина.
        Для того, чтобы весь расклад выяснить до конца, им хватило недели. После чего через гонца они высказали своё принципиальное согласие. И как только эфиопы получили решение мафиози, они тут же вышли на связь и обратили их внимание на скромное посольство в Германии. Войдя в контакт с послом Эфиопии, представители Коза Ностра направили в Берлин своего человека.
        Винсенто Катани - среднего роста на удивление спокойный и неторопливый в движениях итальянец, с почти чёрными глазами, коротко стрижеными волосами и тонкими итальянскими усиками - вылетел в столицу Германии ближайшим рейсом. На вид ему можно было дать лет тридцать пять-тридцать восемь.
        Винсенто знал: для чего едет. Знал намного больше других, но принадлежал к тому редкому сорту людей, кто никогда и никому ничего не скажет. Даже под пытками! Три поколения мафиози сделали из него идеального исполнителя и организатора. На все самые ответственные и опасные дела руководство мафии отправляло именно его.
        Кроме несокрушимого спокойствия, так несвойственного итальянцам, Катани обладал от природы острым умом, деловой хваткой и хорошим знанием психологии людей. И на радость клану умел добивался своего. Сегодняшнее поручение относилось именно к таким. Он чувствовал, что будет интересно и опасно! А своему чутью Винсенто привык доверять. Так всё и оказалось.
        Приехав в Берлин, Катани остановился в гостинице. Чуть позже, позвонив по полученному от босса номеру телефона, он сообщил указанный пароль, чем и подтвердил своё прибытие на переговоры. В ответ Винсенто получил отзыв и информацию, где эта встреча произойдёт.
        Говорили по-английски, даже скорее: на очень ломанном английском. Встречу назначили в кафе возле Тиргартен парка в 17.00. В 17.05 итальянец вошёл в заведение. Пришлось немного припоздниться, осматривая незнакомое место на предмет внезапных неожиданностей. Профессиональная привычка, сэр. Убедившись, что всё чисто, Винсенто подошёл к столику, за которым с весьма деловым видом сидел темнокожий, одетый в строгий костюм человек с кудрявой шевелюрой.
        А вот тот пришёл гораздо раньше времени и сейчас с удовольствием поглощал не только заказанную, но уже и принесённую ему еду. На первый взгляд этот человек производил впечатление достаточно обычного, но следы бурной жизни так или иначе оставили отметины на его лице и особенно в его глазах. Винсенто в таких случаях никогда не ошибался.
        - Добрый день! - по-английски приветствовал он эфиопа.
        - И вам добра! - ответил тот и вежливо поинтересовался: - Как доехали?
        - Прекрасно! Не ожидал, что поеду в подобную командировку. Очень необычно встречаться в Берлине с представителем такой далёкой страны как Эфиопия.
        Эфиоп усмехнулся.
        - Ну, для итальянцев она всегда казалась близкой. Вы ведь когда-то хотели её колонизировать? И поэтому создавали там великолепные здания. Я видел много построенных итальянцами красивых домов. В одном из них, кстати, даже живу сейчас.
        Катани не выдал себя ничем, однако внутри весь скукожился, словно лимон проглотил. Италия дважды приходила и столько же раз с позором уходила из Эфиопии. В итоге с трудом удержалась лишь в Эритрее. Но и оттуда пришлось уйти, хоть никому и не хотелось. Однако сейчас мир поменялся. И им тоже пришлось меняться. Может, это и к лучшему? И как сицилиец он гораздо ровнее относился к этому факту, чем житель Северной Италии. Вот вроде бы и страна одна, а менталитет у жителей севера и юга совсем разный. Выдержав эффектную паузу, Катани проговорил:
        - Это дела прошлые, и отношения к нынешним они не имеют.
        - Согласен, тогда давайте перейдём к нашим делам. Мои люди сообщили мне: вам требуется некое лекарство?
        - Да. И я полагаю, вы отлично знаете, о чём именно идёт речь.
        - Знаю, - не стал отпираться эфиоп. - Оно будет передано вам, когда мы начнём работу. Совместную взаимовыгодную работу. Нам пришлось перевернуть всю Эфиопию, чтобы отыскать столь необходимое для вас. Всего лишь одна доза, но зато насколько она важна. Во всём остальном вы тоже не останетесь в накладе. Как ранее оговаривалось: вы в полном объёме получите деньги за фрахт и перевалку и помимо этого приобретёте оружие. Нам очень важно, чтобы транспортировка прошла легально. Ну, или полулегально. При этом очень бы не хотелось афишировать часть груза. Точнее почти половину всего груза.
        Катани схватывал всё на лету.
        - То есть вы хотите половину груза перевезти легально, а остальное контрабандой, - эфиоп поморщился, и Катани тут же исправился: - То есть так, чтобы о нём никто не заподозрил?
        - Точно так! О! - тут эфиоп обратил внимание на пустую часть стола перед итальянцем. - Извините, я смотрю, вы ничего не успели заказать. Это неправильно, вам необходимо сделать заказ, я оплачу его.
        - Не надо, я в состоянии платить за себя сам. Мне не очень нравится немецкая кухня.
        - Вы можете заказать себе кофе и взять к нему какой-нибудь десерт, - настоятельно порекомендовал эфиоп. - Например, здесь есть чудесные штрудели.
        - Гм, я не люблю штрудели, - попытался отказаться Винсенто, но в итоге всё же передумал. - Хорошо, что-нибудь себе закажу. Официант?!
        Официант подошёл, уточнил заказ и быстро его принёс. Вскоре собеседники вернулись к прерванному разговору.
        - Мы поможем оформить документа так, что часть груза останется для всех тайной. Обеспечим судами и проконтролируем их отбытие в Эритрею. Но наши люди не должны фигурировать при погрузке и выгрузке. Здесь вам потребуется кто-то ещё, кто займётся этим вопросом.
        - Гм. Хорошо. Составы прибудут в Росток, оттуда нашими силами их перегрузят на нанятые вами сухогрузы. Окончательный расчёт с вами будет произведён в Эритрее. А вот лекарство вы получите сейчас. Правда, половину дозы. Вторую половину выдадут, когда корабли пристанут в порту выгрузки. Так что: тут дело за вами. Согласны?
        - Согласен.
        - Тогда вот вам примерные сроки транспортировки и прочие характеристики груза, включающие его объём и вес.
        Несколько сложенных вчетверо листков бумаги легли на стол, чтобы тут же скрыться во внутреннем кармане пиджака итальянца.
        - Как мы будем держать связь?
        - Официально, через посольство. Вам передали шифр?
        - Да.
        - Что ж, договорились. Надеюсь, нашу встречу можно смело считать обоюдно выгодной. Ну, и вот главный приз!
        Неожиданно эфиоп полез во внутренний карман, из-за чего Катани немного напрягся, но тот лишь вынул оттуда небольшую коробочку. Итальянец осторожно взял её и, открыв, увидел странного вида маленький пузырёк. К флакону прилагалась короткая записка на английском. Винсенто кивнул и бережно спрятал её теперь уже в свой карман.
        - Благодарю. Ну что же, тогда до следующей встречи! Мои люди прибудут с нужными бумагами, и мы согласуем всё окончательно.
        - Хорошо, ждём вас в посольстве.
        - И будем молиться за успех деве Марии. А у вас не имелось случайно предков-итальянцев?
        - Всё может быть. Моя бабка никогда об этом не распространялась, только загадочно улыбалась.
        - Гм, ваша бабка - умная женщина.
        Эфиоп на эти слова лишь усмехнулся. Они пожали друг другу руки, после чего итальянец вышел. Эфиоп же спокойно доел и, расплатившись, тоже отправился восвояси.
        Уже вечером, получив на руки всю основную информацию и важные бумаги, Винсенто отправился назад, оставив остальное на своих помощников. Его люди приступили к работе, а ему было необходимо отчитаться перед боссом и поскорее отдать ему целебный эликсир. Помощники доберутся до Италии уже на поезде, везя с собой кучу различных бумаг для заключения договора.
        Винсенте успел вовремя, и босс быстро пошёл на поправку. Клан занялся фрахтом сухогрузов, попутно набирая дополнительный товар, чтобы потом развезти его по африканскому побережью. Бизнес не терпит не только пустопорожних разговоров, но и пустопорожних судов.
        В течение месяца три зафрахтованные сухогруза приплыли в Росток и встали под погрузку. Здесь их уже ждали. Едва суда пришвартовались, на них стали грузить военные грузы и занимать палубы военной бронетехникой.
        Согласно данным, полученным из эфиопского посольства, техники должно было быть меньше. Однако её оказалось, наоборот, больше! Либо из-за неправильно посчитанного веса или размеров груза, либо обычный перегруз. Причём, количество автомобильной техники превышало заявленное чуть ли не в два раза. Как раз для такого случая и заключили дополнительный договор фрахта, согласно которому ещё одно судно должно явиться в порт в качестве запасного, чтобы забрать излишки.
        Как оказалось, количество груза неправильно посчитали почти на целый сухогруз. Набитый всевозможной техникой под завязку, он отчалил самым последним, приняв дополнительно на борт: запчасти для авиационной техники, отдельные корпуса и комплектующие.
        Неизвестно почему, но с «неисправной техникой» и запчастями ехали и НУРСы, и снаряды к авиационным пушкам, и даже бомбы. Вероятно, кто-то перепутал груз или банально ошибся, что, конечно случается, но довольно редко. Видно, здесь имел место именно такой случай.
        Корабли, следуя за буксирами, тяжело разворачивались и направлялись на выход из бухты. С берега за этими манёврами внимательно наблюдали два немца. Оба имели явно военную выправку, но и гражданские костюмы носили так, словно ходили в них всегда.
        - Ну, что скажешь, Фридрих?
        - Скажу, всё прошло удивительно удачно. Все сделали вид, будто не при делах. Никто ничего не знает и не понимает.
        - А почему бы такому и не произойти?
        - Ну хотя бы потому, что это немецкое и советское оружие. А ещё объёмы. Они если не пугают, то как минимум впечатляют. Неужели ты думаешь, что американцы выпустили бы всё это отсюда?
        - Конечно, я так думаю. Ты же не первый год в Штази, Люк?
        - Ты же знаешь, сколько я служил в ней, Фридрих?
        - Никто этого не знает. Я не видел твоего досье, как и ты не видел моего.
        - Зато их видели те, кто разгромил Штази и предал нашу страну! И вот мы с тобой сейчас стоим и смотрим, как уплывает наша былая мощь.
        - Да-а, американцев не волнует наша страна, они победили её во второй раз. Сначала захватили часть нашей территории, воспользовавшись моментом. Ведь в войне они, по сути, почти и не участвовали. Пришли, когда с Великим Рейхом было уже всё кончено. А теперь нагло забирают под своё крыло и всё остальное. Помяни моё слово: скоро тут везде возникнут их военные базы, чтобы удобнее было нас контролировать. Это банальная латентная оккупация, как в Японии. Нам же отведена роль яростных фанатов: мы должны радостно подпрыгивать и махать маленьким американским флажочком. Скоро на Рождество вместо «О, ёлочка» начнём петь эту их гнусную песню про колокольчики.
        - Согласен, поэтому им не нужно столько оружия в нашей стране. Ведь может случиться так, что оно неожиданно исчезнет или будет использовано не там, где бы им того хотелось. А ещё у них тоже есть свои интересы в Африке. Поверь, всё логично.
        - Гм, возможно, ты прав. Но допускаю, что действовали они из совершенно иных побуждений. Впрочем, не важно. Нас с тобой взяли на работу, Фридрих, и мы вновь в строю. Смешно то, что работать нам предстоит на эфиопов.
        - Лучше работать на негров, чем на американцев.
        Мужчины дружно поморщились и смачно плюнули в плескавшуюся у них под ногами воду. Свист ветра и визгливые крики чаек заглушили немецкие ругательства. Оба посмотрели вслед уплывающим вдаль сухогрузам и, постояв ещё некоторое время, развернулись и ушли с причала. Их ждала работа. А немцы слишком ответственный народ, чтобы валять дурака или думать, как предать. Время шло, а ведь надо ещё собрать целую команду из бывших сослуживцев, влачащих ныне жалкое полунищенское существование. Нужно нацелить их на иную деятельность. Спасибо Советскому Союзу за это…
        Глава 11
        Сделка
        В один из описываемых дней генерал Мансфельд Кокдонейл, командующий американской группировкой в Германии, встретился с главой Бундесвера Герхардом Столтенбергом. Темой разговора стала сделка по продаже оружия между немцами и эфиопами.
        Перед этой встречей дипломатические работники американского посольства поведали генералу обо всех перипетиях этого дела. Информация была надёжной: о ней их официально уведомили правительственные чиновники Германии. Но Мансфельд был в курсе происходящего ещё задолго до этого официального извещения.
        Всё, что происходило в Германии, целиком и полностью контролировалось американской разведкой. В соответствующие американские инстанции регулярно шли доклады агентов ЦРУ. Ложились эти донесения и на его стол, как на стол человека ответственного за противостояние с СССР. По этим-то докладам ему и стала предварительно ясна общая картина.
        - Так вы говорите, Герхард, вам поступило предложение от Эфиопии о закупке крупной партии оружия?
        - Да, они хотят выкупить старую советскую технику и стрелковое оружие.
        - Гм, я слышал об этом, но в детали не вникал. Впрочем, тут всё понятно. Да и не удивительно это, особенно учитывая, что сейчас они находятся в окружении враждебных им стран и в поясе хаоса. Хаос всегда требует борьбы, а для борьбы нужно оружие. Последние войны изрядно поубавили его запасы во всех странах Африканского Рога.
        - Я полностью согласен с вами, герр генерал. Так оно и есть.
        - Вооружение хоть и не новое, но оно ведь не потеряло своей боевой готовности? Я ознакомился со справкой, специально подготовленной для меня… Весьма интересная, скажу я вам, информация в ней представлена. Очень уж там необычно воюют, в этой Эфиопии. Даже ваши всегдашние оппоненты - французы, изрядно, если называть вещи своими именами, обосрались в Джибути. Это очень хорошо. Ну, да ладно. Какой суммой располагают эти эфиопы?
        - Пока мы заключили с ними соглашение на три миллиона долларов.
        - А в принципе на сколько они рассчитывают? Сколько вы сами готовы им отдать?
        - Сейчас они обещали оплатить лишь эту сумму, всё остальное просят в долг на двадцать лет. Можно сказать, просят немного, потому как сами понимают, что кредит им никто не даст. Стоимость вооружения, которое мы могли бы им продать, составляет примерно двадцать миллионов долларов. Хотя его запасы потянут и на все сто. И это, не учитывая продажи танков. Естественно, такими суммами они не располагают, поэтому предложили расплатиться сырьём.
        - Гм, за то ржавое железо, которое вы хотите им сбагрить, только бананами и брать! - рассмеялся генерал. - Впрочем, я запрошу дальнейшие указания, а затем свяжусь с вами. Вы пока можете оформлять договор на уже оговоренную сумму. Можете даже предоставить скидки или отдать какую-то часть этого ненужного хлама в подарок. Но по поводу всего остального не торопитесь. Я согласую этот вопрос с нашим правительством, и через неделю всё станет окончательно известно. О решении я уведомлю вас по телефону или направлю официальное письмо.
        - Благодарю вас, буду ждать.
        Через неделю Гельмуту Колю пришло официальное письмо. Точнее, даже два письма. Одно от американского генерала по линии Бундесвера, другое из министерства финансов США. Во втором ясно давалось понять, что в случае предоставления льготного кредита Эфиопии Дойче-банк получит при необходимости возможность дополнительного финансирования для восстановления вновь обретённой части Германии.
        В первом же письме разъяснялась официальная позиция правительства США, и об этом уведомлялось правительство Германии. Текст гласил следующее:
        «В ответ на ваше обращение правительство и народ Америки с пониманием относится к проблеме утилизации оружия, а также ратует за разоружение территории бывшего ГДР. Соединённые штаты Америки всегда выступают за мир на европейском континенте. Если оружие, что досталось вам от армии ГДР, не представляется возможным использовать или оно перестало иметь хоть какую-либо ценность для вас, то вы вправе распоряжаться им по своему усмотрению. Любое ваше решение будет целесообразным и легитимным. Некоторое количество ненужной вам техники, планирует приобрести Министерство обороны США в качестве полигонных образцов и музейных экспонатов. (Имеются в виду самые новые образцы техники СССР и стран бывшего Варшавского договора). Для этого Конгрессом США будет выделено достаточное количество средств, что поможет вам утилизовать различным способом всё доставшееся вам оружейное наследие. Конгресс США ещё раз поздравляет вас с объединением Германии и надеется на тесное дальнейшее сотрудничество.
        Президент Джордж Г. У. Буш».
        Канцлер, прочитав эту бумагу, тяжело вздохнул. Не такого ответа он ожидал, но что-то подобное предполагал. Да всё к тому и шло: либо продать за копейки, либо подарить в расчёте на определённые преференции. Всё остальное - просто пустые надежды. Подобная проблема стояла сейчас перед почти всеми другими государствами бывшего Варшавского договора. И Германия находилась в намного лучшем положении, чем бывшие члены содружества. Вызвав к себе прежнюю комиссию, он озвучил предложения американцев.
        - Как продвигается сделка с Эфиопией? На каком мы этапе, герр Грамм?
        - Медленно: мы пока остановились на трёх траншах по миллиону долларов, но так и не согласовали условия возможного кредита. Ждали вашего окончательного решения и дальнейших указаний.
        - Хорошо, - кивнул канцлер. - Мы согласовали наши действия с американцами. Они дали своё согласие и настоятельно рекомендовали нам отдать как можно больше техники за как можно меньшие деньги.
        Судя по лицам, большинство из присутствующих мысленно выругалось. После непродолжительной паузы, позволившей переварить услышанное, канцлер всё же продолжил:
        - Не всё так плохо, уважаемые коллеги! Нам же это «добро» досталось абсолютно бесплатно, так не будем жадничать. Прошу озвучить наиболее достойные предложения в свете последней информации.
        - Десять миллионов и добавить двести танков! - предложил Грамм.
        - Десять миллионов в кредит?
        - Разумеется, в кредит!
        - Хорошо, ещё предложения, кроме старого, в котором двадцать миллионов в кредит?
        - Нужно дать им возможность кредита и растянуть его на двадцать лет, - сказал Столтенберг.
        - Я предлагаю всё же озвучить им наше предложение о постройке на территории Эфиопии фармацевтической фабрики. Если согласятся, ограничиться кредитом в пять миллионов долларов, и пусть забирают этот хлам, - предложил Аксберг.
        - Ну, что же, это пока самое лучшее предложение, - задумчиво проговорил канцлер. - Ещё есть варианты?
        - Хорошо. Кто за последнее предложение? Угу, все «за». Герр Грамм, назначайте встречу на завтра и держите меня в курсе всего. Я жду от вас информации.

* * *
        Если честно, то я жутко устал от всех этих переговоров, которые накатывались на меня подобно штормовым волнам. Параллельно велись переговоры с итальянцами и осуществлялась закупка техники не только у немцев. Миллион долларов на указанный счёт в банк правительства ФРГ я уже перечислил, и теперь на эту сумму отбиралось нужное вооружение.
        Переговоры несколько затянулись. Немцы словно чего-то ждали или выгадывали, мешая мне переключиться на советских генералов. Не зная истинные объёмы поставок, начинать новые переговоры было банально глупо. Наконец, бюргеры решились, и переговоры возобновились. Как раз и мафиози к этому времени получили вожделенное лекарство для своего босса и, разом согласившись на все условия, начали подыскивать фрахт.
        - Ну, и что же вы, наконец, решили? - от имени посла поинтересовался я у чиновника департамента чего-то там по фамилии Грамм.
        - Мы решили пойти вам навстречу, но с одним условием.
        - С каким?
        - Мы хотим построить фармацевтическую фабрику и заключить соответствующий договор на производство лекарств.
        - Это всё?
        - Нет, мы готовы предоставить вам кредит на пять миллионов долларов. В счёт фабрики пойдёт десять миллионов, ещё пять вам просто скинут. Но в течении пяти лет вы будете поставлять сырьё на фабрику абсолютно бесплатно.
        Я задумался. Это они мне так своё партнёрство навязывают? Да на хрена, спрашивается, вы мне там нужны со своей фабрикой? Хватит и того, что производит моя. Хороших лекарств много быть не может! Да и сырья на всех всё равно не хватит, редкое оно. Вслух же сказал:
        - Нет, на такие условия мы не согласны: они не соответствуют интересам Эфиопии. Мы возьмём кредит миллионов на десять долларов, этого нам и хватит, и мы сумеем расплатиться. Эфиопия - бедная страна, мы не можем позволить себе транжирить народные деньги.
        - Гм, а если мы откажемся вам продавать технику?
        - Тогда мы обратимся в Чехословакию или Польшу, или в Чехию, а потом в Словакию. Может быть в Венгрию. Широка Восточная Европа, много танков, автоматов в ней! Отыщу того, кто хочет скопом от всего избавиться скорей. Моя страна всё равно не сможет дать вам никаких гарантий на то, что ваш завод будет в принципе построен. Как и не в состоянии обеспечить его необходимыми ингредиентами. Тем более абсолютно бесплатно. Обстановка у нас ещё не до конца стабилизировалась. Поэтому на ваши условия мы пойти не можем. Как видите, я абсолютно честен с вами: не обнадёживаю и ничего не обещаю. Надеюсь, вы меня понимаете.
        - Гм, то есть вы всего лишь не уверены, что её достроят?
        - Да, именно так. Я вообще не могу дать вам никаких гарантий. Предлагаю поступить так: правительство Эфиопии возьмёт у вас кредит на пять или чуть больше миллионов долларов на приобретение техники и на этом всё.
        - Хорошо. Но для принятия окончательно решения мне нужно проконсультироваться.
        - Конечно, я буду с нетерпением ждать вашего ответа.
        Грамм ушёл, чтобы вернуться уже минут через двадцать.
        - Мы даём вам кредит на десять миллионов долларов и подписываем договор о намерениях на постройку фабрики. Кроме этого, сделаем вам огромную скидку: ровно на пять миллионов долларов. На эту сумму вы сможете набрать неисправной техники и старых грузовиков, боеприпасов с истёкшим или почти истёкшим сроком хранения, а также забрать военное имущество, что не будет использоваться в Бундесвере.
        Изобразив глубокомыслие и сосредоточенность, я долго переваривал информацию. Сидевший рядом со мной посол чуть ли не ёрзал на стуле, озабоченно на меня поглядывая, но терпеливо ждал. Сделав вид, будто нам надо меж собой проконсультироваться, мы ушли в другую комнату посольства. Попили там кофе с печеньками, рассуждая о небесных кренделях, потому как советоваться (кроме как с самим собой и с собственной совестью) мне было не с кем. Мог бы дать дельный совет Змееголовый, но он в Европу ни ногой. Да и хрен с ним. Духи всё равно ни черта не смыслят в глобальной экономике!
        Посидев двадцать минут, я нацепил на себя крайне озабоченное выражение лица и вернулся в комнату, чтобы продолжить переговоры. Вместе со мной вошёл и посол, слова которого я якобы переводил.
        - Мы позвонили на Родину и получили указания брать кредит не больше восьми миллионов долларов. На большее у нас возможностей нет. Да и смысла тоже: этой техники нам будет достаточно. Кроме этого, мы хотели бы забрать неисправной техники и военного имущества, не на пять, а на восемь миллионов долларов. Договор о намерениях мы готовы подписать уже сейчас. Даже выделим землю под постройку вашей фабрики.
        - Гм, у меня есть прямые указания, что и как делать, и сколько уступать. Такое предложение нас не полностью устраивает.
        - Я сожалею, - сказал я.
        - Прошу меня простить, но давайте я лучше проконсультируюсь ещё раз.
        На этот раз немец отсутствовал совсем недолго и вскоре пришёл, коротко бросив:
        - Мы согласны!
        - Отлично! Заключаем соглашение.
        На следующий день я подписал все бумаги о намерениях. Точнее, вру: подписывал всё посол. Я только проверял документы, которые оформляла специально нанятая для этого фирма.
        Короче, дело сдвинулось с мёртвой точки, но я вновь отчаянно светился: стоящих людей банально не хватало! И вроде бы я их постоянно находил, ставил на места, но их опять не хватало. Деятельность ширилась, охватывала всё большие объёмы, да и людей вроде было вокруг достаточно много, а выбрать не из кого. Приходилось брать то, что есть. Но слух о моих делах уже пошёл.
        На днях в эфиопское посольство позвонили некие вежливые люди и предложили свои услуги и помощь. Посол, разумеется, сразу же сообщил мне об этом разговоре. Пришлось снова становиться переводчиком и вести новую беседу. На встречу пришли двое, с довольно заурядной внешностью, но зато с внятной речью и явно много знающие и ещё больше умеющие. Ну, наверное.
        - Кто вы? О чём хотели с нами говорить, или что предложить? - с места в карьер спросил я. - И какую организацию вы представляете?
        Один из двоих, тот, что явно был старше и попредставительнее, ответил:
        - Этой организации больше нет. Впрочем, когда-то она владела большими умами и имела досье на практически каждого человека в одной небольшой стране. И не только в ней. Мы знаем, что вы заключили контракт с федеральным правительством о покупке вооружения и хотели бы предложить свои услуги по его принятию и отправке.
        - У нас уже есть об этом договорённость как с правительством, так и с портовой администрацией о доставке и погрузке.
        - Это понятно, но мы можем помочь вам забрать больше оружия. Причём такого, которое не учтено нигде. Вы сможете изрядно сэкономить.
        - Гм, то есть вы считаете, мы вот так сходу доверим все свои дела неизвестно откуда взявшимся людям? Просто пришедшим с улицы и предлагающим услуги весьма сомнительного свойства?
        - Мы отвечаем за свои слова и докажем делом правильность вашего выбора: многие ваши проблемы решатся словно сами собой. Нам же нужны лишь деньги за нашу деятельность. Сначала совсем небольшие: чтобы было за что работать. Об остальном мы договоримся чуть позже, когда вы сможете по достоинству нас оценить. Возьмём четверть, потом ещё одну, а оставшуюся половину вы выплатите, когда всё будет уже закончено.
        - Гм, вот так! Ладно. Удивлён, удивлён. Я доложу нашему президенту о вас. Думаю, он не устоит и обязательно согласится на вашу помощь. Но прежде хотелось бы знать: сколько вы хотите за свои услуги?
        - Двести тысяч долларов или эквивалентную сумму в марках. Это не такие уж большие деньги за подобную работу. Мы просто рассчитываем продолжить сотрудничество с вами. Технику ведь надо ещё уметь обслуживать. Тем более в таких масштабах.
        - Вы сможете найти специалистов?
        - Сколько угодно.
        - У вас есть собственная фирма?
        - Д-да, - несколько неуверенно произнёс мой собеседник и с долей укоризны глянул на своего товарища.
        - То есть, мы сможем заключить с вами контракт официально?
        - Гм, всё пока находится в стадии оформления. Но примерно через неделю мы его закончим.
        - Хорошо, тогда через неделю и мы дадим вам свой ответ, - лица моих собеседников невольно напряглись: уж не решила ли рыбка соскочить с крючка. Поэтому я поспешил их успокоить, сказав: - И он скорее всего будет положительным.
        Когда двое из Штази ушли, мне оставалось лишь подивиться такому раскладу событий. Неужели им это выгодно? А может, их кто-то намеренно подослал? Или это вообще провокация??? Короче, сто тысяч пятьсот вопросов кружились у меня в голове дьявольским хороводом. Я и так уже целиком погряз в грязных играх, привлекая к себе внимание всех, кого ни попадя, включая итальянскую мафию. А тут ещё и бывшие Штази в довесок припёрлись!
        Кто-то тут явно в доле. Но с другой стороны: а как быть? Ситуацию уже не переломить. Проще сделать вид, что всё хорошо, и работать дальше, но смотреть в оба или втрое, и по пять не собираться. Осталось теперь разобраться с советскими товарищами. Пора бы и с ними пообщаться. Связи, хоть и слабые, уже налажены. Дело оставалось за малым, за очень (а иногда и чрезмерно) инициативным малым.
        «Но кто всё-таки надоумил этих спецов прийти ко мне?» - эта мысль буквально свербела в моей голове и мучила меня ещё долго. На время я отложил её в сторону, не в силах ни как-то узнать об этом, ни проверить.
        «Ищи, кому выгодно!» - говорили когда-то римляне. Но в жизни я пока не мог реализовать эту формулу.

* * *
        Тихий уютный сквер во внутреннем дворике большого особняка радовал скромным и изящным фонтанчиком. Впрочем, бассейн под ним был завален опавшей листвой, которую с осени никто так и не удосужился собрать. Это придавало ему заброшенный вид, как, собственно, и всему убранству двора. Почти посреди двора во все стороны раскинул свои корявые ветви старый тис, пытаясь закрыть собой половину пространства. Но пока ему это не удалось, а тень его кроны только радовала редких посетителей в летний зной.
        Человек присел на вычурную, чуть ли не античную скамейку и плотно запахнул толстое шерстяное пальто. Было промозгло, как и всегда в Лондоне. От протекавшей всего в километре Темзы несло влажностью и муторными запахами тины и каких-то химикатов. «Ничего не меняется в старой доброй Англии», - невольно подумал человек, смотря на колеблющийся перед его глазами туман.
        Он любил вот так посидеть под этим деревом, подолгу размышляя о глобальных проблемах. И чем глобальнее они были, тем более мелкими и несущественными казались собственные. Сейчас он терпеливо ждал своего коллегу по партии, а заодно и по работе.
        А вот и он! Из белесого тумана выдвинулась невысокого роста фигура, одетая в такое же твидовое пальто и в старомодную шляпу а-ля шестидесятые на голове.
        - Генри?!
        - Марк?!
        Мужчины пожали друг другу руки и уселись на скамейке рядом. Некоторое время они молчали, потом, наконец, заговорили.
        - Как ты съездил, Марк?
        - Всё хорошо: многое узнал, о многом договорился. Как твоя работа на её Величество?
        - Работаю, не покладая рук.
        - Никогда не видел на твоих руках мозолей, Генри?! - усмехнулся его товарищ.
        - Я работаю в перчатках, Марк.
        - Даже не сомневался!
        - Как там обстоят дела у наших знойных друзей? Они взялись за оформление фрахта?
        - Да. Убедившись в том, что лекарство реально работает, они взялись за дело с поистине итальянским энтузиазмом.
        - Хм, - самодовольно то ли усмехнулся, то ли просто хмыкнул тот, кого его товарищ называл Генри, - на то и был расчёт! Много ли надо, чтобы свести одних с другими и указать правильное направление? Порой достаточно просто подтолкнуть в нужную сторону и наблюдать издалека, чем всё закончится. Прямо как в бильярде: точный удар по тщательно выверенной траектории, и всем остальным остаётся только аплодировать мастеру!
        - Именно так! Важно только знать: кого, когда, с кем и зачем необходимо столкнуть, - согласился с ним собеседник и вернулся к основной теме разговора: - Оружия предполагается перевезти много. Американцы дали своё принципиальное согласие на это, даже рекомендовали немцам не скупиться.
        - Гм, хотят половить рыбку в мутной реке времени?
        - По-другому они не умеют. И, думаю, это им может вполне удастся.
        - Всё, что им хорошо удаётся, так это внести ещё больший хаос туда, где есть хоть мало-мальский управляемый процесс. Впрочем, мы сейчас тоже не в силах предположить, чем закончится весь этот расклад в Африке. Мне даже самому становится это интересно. Складывается поистине уникальная ситуация, когда одна, отдельно взятая страна, самостоятельно решает проблемы, которые никакая другая даже не попробует решать без помощи извне. Надеюсь, они это понимают.
        - Вряд ли, - усомнился в своих подопечных Марк. - Мне кажется, Генри, там всё идёт как-то самотёком, спонтанно. И та хорошо законспирированная организация, которая пытается сейчас срастить разнородные племена в одно целое, просто не понимает, во что ввязалась! Но надо отдать ей должное: надежды она не теряет.
        - Гм, сложно сказать: насколько, кто и чего не понимает. Но мне по нраву то обстоятельство, что на Чёрном континенте возникла новая языческая секта. Это какой же вызов нужно было осмелиться бросить всему цивилизованному обществу?! Посмотрим, сумеет ли эта секта остаться на плаву. И, если не зачахнет, как сильно проникнет в слои африканского общества.
        - Ты думаешь, мы от этого выиграем?
        - Не знаю, - задумчиво произнёс Генри. - По крайней мере, не проиграем, это точно. Французы слишком расслабились в Африке и сразу же получили по голове от дикарей. Да так получили, что впору порадоваться за негров. Эта секта изрядно подрывает позиции лягушатников на материке.
        - Она может подорвать и наши…
        - Может, но не так быстро. А пока у нас есть время, чтобы выяснить: откуда она распространяется, и кто её основатель. Ничего, Марк, мы до всего докопаемся и во всём разберёмся. У нашей структуры обширный опыт, и кое-какие догадки и намётки уже есть. В итоге рано или поздно мы обязательно выйдем на её лидера. Скажи, смогли ли наши немецкие товарищи перебороть себя и пойти на поклон к эфиопам? Или они решили: лучше умереть в нищете, чем работать на негров?
        - Они справились с собой. Это же восточные немцы. Им с детства вбивали, что все люди - братья! А негры - это тоже люди. Люди глубоко несчастные и обделённые, а значит, им нужно обязательно оказать братскую помощь. С западными бы такой фокус не сработал.
        - На то и был расчёт. Пожалуй, всё к лучшему: они смогут решить кучу свалившихся на них проблем, найдут работу и достойное применение себе и своим знаниям, получат оплату. Ну, а мы их тоже поддержим. Не стоит забывать о тех, кто приносит пользу. Тем более, что решать многие проблемы, о которых чёрные вояки даже не догадываются, предстоит именно нам. Пусть они думают себе, что угодно. Ведь, получив оружие, африканцы сразу же ввяжутся в следующие войны. На каком-то этапе нам тоже станет выгодно, если единая сила захватит весь Африканский Рог.
        - Почему, Генри? Нам же всегда выгоднее было разобщать и контролировать меньшими больших?
        - Потому что Сомали теперь никем не контролируется, Джибути практически потеряла французский контроль, а Эритрея фактически уже вошла в Эфиопию. У эфиопов честолюбивые планы, они хотят построить крупное государство и стать доминирующей силой в этом регионе Африки. Пусть им. Нам это тоже выгодно. Зато американцам там ничего не светит, даже с их мнимой помощью. Эти негры себе на уме, однако и у нас есть голова на плечах. Вскоре мы сможем контролировать их только с помощью третьих лиц, не выдавая себя ни планами, ни действиями.
        - А если они полезут в Египет?
        - Не полезут, - поморщился Генри. - Я так понял, их руководство всё отлично понимает. Максимум, куда они рискнут сунуться в ближайшее время, это Южный Судан. Вот если вторгнутся в Нигерию, нам придётся вмешаться. Но их просто надо грамотно направить в центр Африки. ЦАР, Конго, Заир, Мали, да хоть до Либерии пусть дойдут, лишь бы минуя Нигерию. Впрочем, если их руководство окажется лояльным нам, могут взять и её. Так будет даже проще.
        - То есть, ты допускаешь появление на Чёрном континенте некоего Союза африканских государств, созданного по принципу Советского Союза?
        - А почему бы и нет? Возникнув с нашей негласной помощью, он для начала разгромит французов и американцев, а потом перейдёт под наш неофициальный патронат. При этом добрая половина Африки окажется под нами. Если не получится так, то развалить это рыхлое образование будет легко и не займёт много времени. Трайбализм ведь никто не отменял? Достаточно уговорить их создать провинции по этническому признаку и разрубить их границы, как Бог послал. А всё дальнейшее - дело техники. Вернее, работа грамотных политтехнологов. Один хороший тычок, и этот колосс на глиняных ногах рухнет, как карточный домик.
        - Гм, не думаю, что они вообще смогут создать нечто подобное, Генри.
        - Ну, не смогут, так не смогут. Нам главное, чтобы они подорвали авторитет и возможности наших конкурентов, не трогая наших. Всё остальное по факту. «Per aspera ad astra», или через тернии к звёздам, как говорили древние. Всё, что ни делается, делается к лучшему.
        - Понятно. То есть помогаем со стороны, наблюдаем, выясняем кто есть кто, выжидаем и смотрим на результат?
        - Да, чтобы в нужный момент нанести единственный, но очень точный удар. И есть ещё один аспект, из-за чего мы будем им помогать.
        - Какой?
        - Эликсир Жизни!
        - Гм, вы считаете, он реально существует? Это не вымысел?
        - Да, и его рецепт знает, возможно, только пара человек. И найти этих людей, наша задача номер два.
        - Теперь я понял всё.
        - Это хорошо. Ты ещё не замёрз?
        - Пока нет, но уже скоро начну.
        - Тогда разреши пригласить тебя на обед?
        - С удовольствием!
        - Пойдём, у меня где-то стоит бутылка коронационного виски, можно позволить себе пару глотков сего божественного напитка за здоровье королевы.
        - Прекрасно!
        Мужчины встали и неторопливо пошли по направлению к старинному особняку. Изукрашенная затейливой резьбой дверь приглашающе открылась, впустив внутрь хозяев, и тут же с глухим звуком захлопнулась. Этот хлопок прокатился коротким эхом по внутреннему двору, оттолкнулся от древних стен и быстро потух в огромной кроне многовекового тиса. Старый двор снова затих. Мир людей на какой-то десяток минут побеспокоил его и вновь убрался прочь, возвращая покой и тишину. Так, как это было всегда.
        Глава 12
        Остап
        Прапорщик Семиухватенко, худой мужик с хитрым выражением на непропорционально мордатом по сравнению с телом лице и развитыми сильными кистями, сидел на складе с недовольной рожей и время от времени покрикивал на солдат-срочников. До этого времени он служил-не тужил, находясь на должности завскладом. Правда, склад его был артиллерийским, и это обстоятельство весьма изрядно расстраивало его заведующего, потому как кроме геморроя подобные склады ничего и никому не приносили.
        С другой стороны: вроде и работа не бей лежачего. Так, пару раз в месяц приедут заберут-завезут, да раз в полгода комиссия с проверкой нагрянет. А всё остальное время сиди себе, да попукивай. Холодно, правда, на складе… Но ведь и прапорщик там тоже не весь день сидел. У начальника, хоть и такого как он, дел всегда невпроворот! То чай нужно зайти в штаб попить, то в казарму к старшине знакомому срочно заглянуть, тоже чаи погонять. Опять же, домой сбегать или ещё куда-нибудь, так сказать, прогуляться. В общем, дел выше крыши.
        Но Семиухватенко всё равно было обидно. У Кечалмамедова продовольственный склад, а у Абосаряна вещевой. Вот они живут! А он что? Сидит тут, боеприпасы пересчитывает. Дались ему эти гранаты, да гранатомёты! Их и не спишешь, и не украдёшь, только жопу надорвёшь! То ли дело тушёнка и сгущёнка… Да те же макароны, едрить твою налево! Эх, аж зло взяло.
        Семиухватенко с досады сплюнул, растёр плевок, после чего прикрикнул на работающих на складе срочников. Солдаты тягали тяжёлые ящики, освобождая больше места для других боеприпасов. На складе в основном хранилось стрелковое оружие, но имелись и ручные гранаты, и гранаты к гранатомётам, и… Короче, до хрена там на самом деле всего хранилось, вплоть до пулемётов различных систем и калибров.
        Сейчас, правда, времена совсем другие наступили. Все словно к чему-то готовились и, скорее всего, Германию советская армия покидала навсегда. К нему уже приходили сверять и пересчитывать оставшееся вооружение. Майор, заведовавший их службой, тогда в сердцах тоже плюнул и долго-долго матерился, напоследок сказав, что теперь уже всем абсолютно безразлично: сколько и чего у нас хранится. Что смогут - вывезут, а что не смогут, то тут и бросят.
        Прапорщик тогда благоразумно промолчал, своим молчанием поддержав возмущение майора. Однако мысленную зарубку всё же сделал: тут и без списания можно будет поживиться. Вот только как выйти на нужного ему покупателя? Что и по какой цене ему удастся загнать?
        У местных и своего оружия сейчас навалом. В СССР не повезёшь… Ведь если и довезёшь, то это уже совсем другой расклад выйдет. Да и как оно там всё сложится, ещё никому не известно. Вдруг боком ему же и обернётся?
        А тут ещё слушок прошёл, что тех, кого уже вывезли в СССР, чуть ли не в голом поле размещают. Ни казарм, ни новых частей построить пока не успели. Солдат в палатки, а склад устраивают прямо на земле под открытым небом. Вкопали столбы, обтянули их колючей проволокой и сложили штабелями ящики: нехай ржавеют.
        Может, начальство хоть на брезент расщедрится? Тогда всё будет с одной стороны вроде бы лучше, а с другой намного хуже. Влага-то - она везде пробьётся. А как личный состав будет жить, вообще не интересно никому. Служи дурачок - получишь значок, а не зарплату и хату. Поэтому и наплевать ему на склад, впору о семье позаботиться.
        У него ведь трое детей, да жинка дура-дурой. Но, хоть и дура, а пожрать-то любит, да и дети тоже. Вот только зарплата у него не ахти какая по нынешним-то ценам.
        Накатила тоска, и Остап Семиухватенко смачно выругался, помянув и Мишку Меченного, и всех его родственников. Раису Максимовну он помянул особо, поимев на словах во всех позах и во все места. Аж сам возбудился от собственных мыслей. Мдя…
        Наконец, поток сквернословия закончился, и застывшие, внимательно слушавшие его горячие пожелания солдаты снова зашевелились, медленно растаскивая ящики по своим местам. Им до проблем прапорщика было как до Китая пешком! Солдат спит, а служба идёт! К тому же здесь служилось намного легче, чем где-нибудь на Кушке или на флоте.
        В общем, в мозг украинца неустанно била одна и та же мысль: надо всё продать и много чего купить. Купить, естественно, желательно машину. Лучше, конечно, мерседес или ауди. Но было бы хорошо наскрести хотя б на опель.
        Впрочем, опель опелю рознь. Вот опель-кадет - это же просто сказка! Иномарка, что ты! В Союзе, у кого машина, тот король. Все бабы его будут! Правда, трое детей тянули в сторону от слабого пола. Однако Остап к слабакам себя вовсе не причислял, искореняя и преодолевая эту тягу со страшной силой.
        Окончательно утвердившись во мнении, что деньги ему нужны больше, чем воздух, Семиухватенко начал искать клиентов. Сначала осторожно, потом всё больше наглея и наглея. Чем ближе придвигался час вывода ограниченного контингента, тем больше появлялось у него возможностей.
        Клиенты вскоре нарисовались, но больше из мира уголовного, чем мира больших денег. Так, пару пистолетов продал, да патронов к ним. Винтовки старые тоже ушли. Мосинки-то, оказывается, за бугром раритет! И покупали их не сколько в личное пользование, сколько для коллекционирования. Один покупатель даже из Штатов попался.
        Всё это, конечно, замечательно, но аппетит, как всем известно, приходит во время еды. Да и выручил Остап совсем немного: только и хватило, жену приодеть да детей. Ну, и любовнице чуток перепало. А вот на автомобиль было ещё копить и копить… Его это кардинальным образом не устраивало, и прапорщик продолжал искать денежных клиентов.
        В один из дней Остап решил разориться и зайти в местную пивную, промочить, так сказать, горло. За годы, проведённые в Германии, он уже привык к хорошему разливному пиву. Не такому, как в СССР, а намного лучше. Да и не разбавляли его. Всё, чин-чинарём. Баварское не по названию, а по сути. Такого в Союзе не достать! Хотя, иногда и своё неплохо делали. Его знакомые с самого пивзавода носили. Несуны, блин!
        Войдя в пивной бар (или в так называемую кнайпу), он сразу окунулся в мир пивного запаха и сопутствующих ему атрибутов. Помимо хмельно-солодового запаха пива здесь очень ароматно пахло жареными колбасками и тушёной капустой, но закуски были для него уже роскошью.
        Заказав себе пива, суровый прапорщик уселся за один из столиков и замер в томительном ожидании. Клиентов в полупустом зале сегодня почти не было, и Остапа никто не беспокоил. Лишь бармен, неспешно нацедив кружку пенного напитка, принёс её клиенту. Остап тут же жадно примкнул устами к кружке и большими глотками стал хлебать пиво, не обращая внимания, как по его вислым усам стекает на стол пена.
        Попутно прапорщику невольно вспомнился старый анекдот.
        - За распитием пива Мюллер решил быстро подловить нетрезвого Штирлица и спрашивает:
        - Скажите, Штирлиц, а какой Ваш любимый фильм?
        «Волга-Волга», - чуть было не ответил Штирлиц. Однако вовремя опомнился и сказал:
        - «Фольксваген-Фольксваген»!
        Семиухватенко хмыкнул в мокрые усы, невольно сдунув повисшие на них небольшие хлопья пены. Хороший анекдот, но жрать-то хочется. Так, и что тут есть на закусь? Гм, в прейскуранте были и солёный крендельки, и разнообразные сосиски с колбасками, значились даже рулька с рёбрышками…
        Прапорщик аж слюну сглотнул! Вот только дорого всё, а тратиться ему сейчас никак нельзя. Недолго думая, он попросил пустую тарелку и высыпал в неё из кармана большую жменю жаренных с солью семечек подсолнуха. Вот це дило!
        Ловко их щёлкая, Остап осторожными глотками отхлёбывал вкусное пиво и размышлял: стоит ли брать вторую кружку или всё же остановиться на одной? Эти думы тяготили его. Хотелось вволю напиться настоящим немецким пивом, чтобы было, что на ридне Краине вспоминать. Хотя Украина це Европа, что бы там ни говорили москали. Да и пиво у них хорошее, особенно Оболонь.
        Тут он обернулся, опасаясь: вдруг невольно высказал свои мысли вслух? А то ещё на заметку возьмут! Хотя нет, сейчас уже не возьмут. Да и кого опасаться? Никого здесь нет! Помещение бара радовало интимным полумраком, да интерьером, выполненным в виде немецкого охотничьего домика.
        В это время дверь в бар распахнулась, и на пороге возникла фигура пожилого немца. Влажный ветер осеннего ненастья буквально хлынул в помещение, разбавив столь уютные запахи немецкой кухни своей свежестью. Семиухватенко передёрнуло: весна, осень и зима в Восточной Германии были какими-то слякотными. Нет, грязи тут на дорогах, конечно же, не наблюдалось. Но ни морозов, ни толком тепла тоже не было. Всё какое-то никакое. Из-за влажного климата у некоторых солдат, да и у офицеров с прапорщиками вскакивали на теле фурункулы, что изрядно мучили несчастливцев.
        Правда, Остап ими не страдал. А ещё он оказался изрядным профессионалом в их выдавливании. Когда его просили. А когда не просили, он приходил сам. Как-то раз зашёл Семиухватенко в казарму и заметил умывающегося солдата из Краснодара с двумя налитыми кровью и гноем фурункулами на плечах. Выдавливать их он отказался, предпочитая пользоваться мазью Вишневского и распространяя по всей казарме тошнотворный запах рыбьего жира и карболки.
        Семиухватенко аж зажмурился, заново переживая тот момент, когда он тихо подкрался к нему сзади и, схватив его своими грубыми лапищами, изо всех сил сжал ему плечи. От такого давления тонкая воспалённая кожа лопнула, источники гноя вскрылись, и две буро-жёлто-зелёные струи ударили чуть ли не в потолок казармы. Солдат вскрикнул от дикой боли, что буквально током прошила его тело, и потерял сознание.
        - Ну, ты это, вставай давай, - потрепал его тогда по щекам прапорщик. - Я, скажи спасибо, чирьи-то твои уже выдавил!
        Солдат очнулся, поблагодарил и, шатаясь, пошёл оттирать с плеч остатки гноя и дезинфицировать кожу.
        Остап причмокнул от этих приятных воспоминаний и вдохновенно хватанул пива, сделав слишком крупный глоток. Кружка показала дно.
        - Товарисч, можно к вам? - неожиданно послышалось рядом.
        - А? - поднял глаза Остап.
        - Тут пюсто, а я не люблю сидеть один и пить. Это, товарисч, признак алкоголизма.
        Семиухватенко перевёл глаза на руки посетителя и увидел в них кружки с большими пенными шапками.
        - Ага. Садись, но ты угощаешь!
        - Бьез проблем, - сказал на ломаном русском немец и что-то крикнул бармену по-немецки. Видимо, дополнил заказ.
        - Дьержите! - протянул он принесённую официантом кружку пива и придвинул тарелку с ломтиками баварской колбасы и пахучим сыром. - Угосчайтесь!
        - Угу, - прапорщик быстро допил свою кружку и ухватил новую, машинально отметив лучшее качество этого сорта пива. Видать, этот напиток был и намного дороже того, что пил он. Непроизвольно у Семиухватенко вырвалось: - Хорошо живут немцы!
        - Неплёхо, - кивнул бюргер и зачем-то повторил: - Я угосчаю.
        - Спасибо! - всё-таки поблагодарил его прапорщик, дабы не прослыть совсем уж невежливым и вновь приник жадными губами к божественному немецкому напитку, обмакнув в густую пену свои усы. Цепкая рука прапорщика суетливо метнулась к тарелке и, ухватив кусок колбасы, потянула его во влажный пивной рот.
        «Чав-чав», - выдала колбаса.
        «Ням-ням!», - подумал Остап.
        «Болван!», - хмыкнул про себя немец.
        Сделав несколько щедрых глотков, Остап решил поддержать разговор. Глядишь, и ещё на одну кружку немец расщедрится, а может, и не на одну.
        - Вкусное пиво.
        - Я, я! - подтвердил немец.
        - А вы часто тут бываете?
        - Нет, не чьясто, только когда по работе приезшаю.
        - Аа-а, - протянул Остап, отпивая пиво и закидывая вслед могучему глотку очередной кусок до изумления вкусной колбасы.
        - А я вот тут работаю. В воинской части. Скоро уже домой поедем, в Союз.
        - Я слышал о том. Домой - это карашо.
        Остап нахмурился: смеётся или вправду так думает? Не став уточнять, что там имел в виду немец, прапорщик снова хлебнул дармового пива. Горьковатая влага, скатившись по пищеводу, словно смыла все его сомнения, подарив взамен удовольствие от выпитого. Крякнув, Семиухватенко одним махом допил остатки пива и шлёпнул кружкой о пластмассовую столешницу стола.
        - Есчё?! - тут же отреагировал вежливый немец.
        - Йа, - вырвалось из Остапа вместе с громогласной отрыжкой!
        Семиухватенко аж покраснел от такого конфуза, но немец лишь дружелюбно рассмеялся и по-братски похлопал его по плечу.
        - А какую должность занимает герр офицер? - спросил немец, сделав дополнительный заказ.
        Остап приосанился. И хоть в советской армии всегда считалось, что прапорщик не офицер, ему польстило обращение этого бюргера. Это же немцы! Для них все, кто носит звёздочки на погонах, уже офицеры. А у него, у Остапа их на погонах целых три! Гм, правда, не треугольником, а в линию… Ну и что с этого?
        - Я занимаю большую должность: отвечаю за хранение разного оружия.
        - О! Вы начальник целой службы?!
        - Да, - не стал скромничать прапорщик, который таковым себя и считал, но в душе.
        На этот раз немец вообще не скупился, хотя пиво купил сортом попроще. Зато принесли целую тарелку пожаренных колбасок и, зная пристрастие всех советских людей к хлебу, ещё и несколько аккуратно порезанных кусочков местной булки. Дабы похрустел камрад, значится, дойче бродом.
        Камрад, к слову, уже слегка захмелел. Вторая кружка презентованного ему пива была тёмным элем, а он покрепче лагера будет. Вот оно-то и дало украинцу в голову. Две кружки вроде и немного, но язык почему-то начал развязываться.
        - Хорошее пивко! - чуть причмокивая губами после очередной дегустации, констатировал Остап.
        - Я-я! Карошое! - немец тоже приговорил первую кружку и потянулся ко второй.
        Остап схватил третью и, наконец, отдал должное сосискам, запивая их уже размеренными, неторопливыми глотками.
        - Да, сейчас трудные времена настали для вас, советских.
        Остап захмелел и счёл со своей точки чуть расфокусированного зрения сей факт несколько не соответствующим действительности, потому поправил:
        - Я украинец, а не советский!
        На что немец лишь индифферентно пожал плечами.
        - А не всё ли равно? Я вот немец, и кого это волнует?
        Семиухватенко не стал спорить. Прожевал кусок колбасы, хлебнул ещё пива. В голове потихоньку зашумело. Остапу вдруг нестерпимо захотелось женщину! И чтоб помясистей, помясистей.
        - Ты немец, я украинец. И то, и другое хорошо, - сделал он первый шаг в Европу.
        - Вы - хороший камрад. Как вас зовут?
        - Остап! Меня назвали в честь украинского писателя Остапа Вишни.
        - О-е, карашо! А меньа зовут Дитер, Дитер Болен. Меньа назвали в чьесть моего прадедушки.
        - Болен?! Ха! Не болей, Дитер, - похлопал уже изрядно захмелевший Остап немца по плечу. - Болен или не болен, вот в чём Дитер! - тупо схохмил он, не обратив внимания на то, что немец откровенно поморщился от подобного хамства. Впрочем, немцу прапорщик был нужен, и он не стал реагировать на подобные выверты хмельного и, по сути, недалёкого сознания.
        - Да, спасибо, я не болен. Я - Дитер Болен! И я хотел би узнать: можьно ли приобрьести у вас патроны? Я заядлий охотник и люблю охотиться. Но нарезное оружие стоит отшень дорого, а ещё дороше боеприпасы к нему. Мне нужны патрони, много патрони.
        - Так у меня и винтовки есть, могу уступить, как знакомому за хорошую цену.
        - Да, карашо, я буду этому рад, отшень рад! Есчо рыбу люблю глушить, на море… Могу и гранаты купить у вас…
        - Гм… Вас?! - Остапа явно несло. - Вас ис дас?! Хаю ду ю ду?! На хрен всех в пиии… Вас Унас.
        - Выпейте есчё, - посоветовал немец, кивнув на полупустой бокал. - Я закашу.
        - Ага, - Семиухватенко ухватился за кружку и, одним махом всех микробов побивахом, то есть одним глотком, опрокинул в себя пенную жидкость.
        Он рыгнул, заржал и тут вдруг почувствовал, что его мочевой пузырь внезапно завопил: «На выход!». Пиво бурной хмельной рекой пронеслось по своему извилистому маршруту и неизбежно устремилось к конечной точке пути, требуя выпустить его наружу. Ну, или выпустить то, что от него осталось.
        - Я щаз, - бросил Остап и заторопился в сторону неприметной двери, за которой скрывался вполне комфортный сортир.
        Выпростав из форменных штанин свой орган, Семиухватенко наблюдал за жёлтой, так внешне похожей на пиво струёй и подпевал:
        - Журчат ручьи
        Моей мочи,
        Торчит конец, а сердце тает,
        И даже прапор,
        Коль не растяпа,
        О тачке он не зря мечтает! Ыы-ы!
        Струя звонко билась об фаянсовый унитаз, даря долгожданное облегчение. Наконец, мочевой пузырь просигнализировал «Отбой!». Остап, упрятав своё хозяйство, слегка покачиваясь, направился обратно, прямиком (ну, или почти прямиком) к гостеприимному столу.
        На столе уже стояли две полные кружки, с соблазнительно стекающей по их стенкам пеной.
        - Агрм, отлично! - вырвалось у Остапа.
        И опять его понесло! Давненько он так, как сегодня, не напивался! Да ещё и на халяву. Мозг какое-то время пытался сопротивляться, но последние капли разума быстро растворились в море пива. Как в той песне: «Если б было море пива, я б дельфином стал красивым. Если б было море водки, стал бы я подводной лодкой!».
        Это дело ему захотелось непременно отметить. Он и отметил, потому как на халяву. После четвёртой кружки сознание Остапа уже поплыло. Но прапорщик не сдавался и, приговорив её, недолго думая, переключился на пятую, пьянея окончательно.
        - Так т-ты патроны хоч-чешь куп-пить? - не замечая, что уже заикается, довольно громко спросил Остап и, фокусируясь, сощурил глаза, подозрительно всматриваясь в немца.
        Немец дал знак бармену, и тот понятливо кивнул. После чего по-тихому выпроводил двух поздних посетителей, которые с усмешкой смотрели на двоих пивших в углу.
        - Я.
        - И винтовки?
        - Я-яа!
        - Да что ты, бисова детина, всё заладил, Яаа, да Яаааа, - внезапно разозлился Остап. - Говори, ч… ч-ч… человечьим языком. У, фриц, я б тебе, знаешь, как дал бы?!
        И огромный волосатый кулак вдруг стремительно придвинулся к самому носу немца. Но тот, лишь коротко взглянув, невозмутимо отодвинул его кружкой в сторону и отхлебнул.
        - Смотри у меня! А то я раз, и фсё! - привставший было со своего места Остап плюхнулся обратно на стул и схватил полупустую кружку. Кажется, не свою.
        - Так тьебе, Остап, нушны деньги?
        - Какие деньги? - покачиваясь из стороны в сторону и цедя сквозь зубы пиво, пробурчал в ответ Семиухватенко.
        - Немецкие марки или доллары? Или фунты с франками? Валюта нужна?
        Несмотря на то, что мозг Остапа накрыло алкогольное опьянение, сладкое слово «валюта» смогло частично разогнать алкогольные пары, и прапорщик быстро сообразил, что от него требуется.
        - Валюта? Канешн н-нужна.
        - Вы сможете много заработать, если решитесь на моё предложение.
        - Да, я всё могу! Я могуч, разгоняю стаи туч! - вскочил на ноги тот, не обращая никакого внимания на то, что его собеседник вдруг заговорил на чистом русском языке.
        - Спокойнее, спокойнее. Для начала, я дам вам сто пятьдесят марок. Как аванс и залог нашего сотрудничества. Я буду ждать вас здесь же, ежевечерне в течении недели. Если вы придёте, вернее, когда вы придёте, мы обговорим всё на трезвую голову и более детально. Желательно, чтобы вы смогли прийти уже завтра или хотя бы послезавтра. Вот, возьмите этот конверт. В нём напоминалка и деньги. Всего хорошего!
        Немец встал, кивнул бармену и, показав глазами на чуть ли не растекшегося по стулу прапорщика, пространно покрутил пальцами, якобы вращает диск телефона. Бармен намёк уловил и, придвинув к себе телефонный аппарат, быстро набрал телефон таксопарка.
        Остап успел допить кружку, когда к бару подкатило такси. Бармен помог ему подняться и для начала посетить туалет. Там он лишь закатил глаза, не в силах наблюдать, как явно перепивший русский мужик пытается попасть струёй в писсуар. Потом он под руки вывел клиента на улицу и, усадив в автомобиль, отправил домой. Нужный конверт лежал во внутреннем кармане кителя прапорщика, так что не потеряется.
        Сам Остап не помнил, как добрался до дома. Судя по всему, чисто на автопилоте. Жена материла его от души, пытаясь удержать безвольное грузное тело в вертикальном положении и попутно освобождая его от одежды. Остап не сопротивлялся, потому как уже потерял волю к любому сопротивлению. Хоть что с ним делай, он ничего не чувствовал и не понимал.
        - У-уу, москалька! - выдавил из себя Семиухватенко, обнаружив рядом с собой до боли знакомое лицо дражайшей супруги.
        - Москалька?! Ах ты ж, хохол вонючий!
        Остапу тут же прилетело в глаз кулаком. И хоть кулак был женским и пухлым, но оказался по-российски крепким. Глухой звук удара, когда мужчина, не удержав равновесия, свалился на пол, лишь подтвердил это. Впрочем, много ли надо, если тело само стремится подчиниться законам всемирного тяготения?
        - Нажрался, как свинья, ещё и обзывается! Охренел, что ли?!
        Наклонившись ближе, женщина мигом отпрянула.
        - Фу, вонища! Что ж ты жрал-то, паскуда ты эдакая? Пиво да колбаски? А на что пил, скотина? Тааак!
        Женщина быстро обыскала карманы брюк и кителя, попутно окончательно стянув их с безвольно лежащего мужа, и обнаружила во внутреннем кармане интересный конверт. Не задумываясь она вскрыла его и с удивлением уставилась на три прелестные бумаженции достоинством по пятьдесят марок каждая.
        - Ммм, вот оно как! И записочка. Ага…
        На бумажке разборчивым, чуть ли не каллиграфическим почерком было написано: «Встретимся в баре. Не забудьте о нашей договорённости.».
        Словно охотничий пёс, она обнюхала записку, надеясь обнаружить запах духов. Однако бумажка пахла лишь пивом и колбасками. Да и почерк был без каких-то там затейливых закорючек, явно мужской. Подумав, она вложила записку обратно в конверт и, ещё немного подумав, добавила к ней пятьдесят марок. Сотню оставила на прокорм семьи и себе на подарочки. Ну, что же, с утра она ему напомнит.
        С сожалением взглянув на безвольное тело, которое уже невинно похрапывало, вольготно развалившись на жёстком полу, она так и не решилась перетаскивать его на кровать. Не по силам ей. Взглянув на лицо мужа, женщина с удовлетворением заметила наливающийся под левым глазом синяк. Значит, она отомщена, теперь можно и самой со спокойной совестью спать лечь. Муж, конечно же, скотина редкостная, но скотина денежная. Пусть валяется, к утру проспится, а там она ему всё скажет, что о нём думает. А сейчас спать! И женщина выключила свет в гостиной.
        Глава 13
        Оружие
        Как там в старой русской пословице говорится? Утро вечера мудренее? Однако это утро ни мудрым, ни тем более добрым для прапорщика Семиухватенко быть не пожелало. «Какое, на хрен, оно доброе? Сколько ж я кружек вчерась хватанул? Кажись пять? Или все шесть?» - думал Остап, рассматривая себя в зеркало. Голова буквально раскалывалась на двое! А всё тело ныло так, как будто прапорщика вчера крепко побили. А может, и били… Кто ж помнит-то?
        Судя по собственному лицу, выпил он накануне не меньше семи кружек. Сейчас же, подмигивая себе фингалом на левом глазу, Остап мучительно вспоминал хоть какие-нибудь подробности вчерашней попойки. Вспоминалось откровенно плохо. А конкретно прапорщик помнил только одно: как вставал ночью и на автопилоте ходил в туалет, забрызгав весь унитаз жёлтыми послепивными каплями. То-то он сквозь сон слышал, как жена его материла!
        Всё остальное: на что пил, с кем пил и как вернулся в часть, вертелось в похмельной голове какими-то смутными обрывками. Пил, кажется, с каким-то немцем. И пил явно не на свои, иначе бы столько себе не позволил. Значит, угощали… Но кто и, главное, за что, прапорщик в упор не помнил. Да и по фиг, бывало и хуже! Закончив рассматривать себя в зеркало, Остап включил воду и начал умываться. На шум воды тут же примчалась жена, открыла рот и не закрывала его минут двадцать.
        Всё это время, не обращая никакого внимания на вопли и причитания глупой женщины, Остап умывался, чистил зубы и параллельно мучительно пытался вспомнить: что же вчера было? Жена сначала ругалась, потом корила, затем чуть ли не крыла его матом. Короче, выступала, но выступала не больше, чем плохим фоном его невесёлых мыслей.
        - Хватит орать! - наконец, прервал он её не единожды слышанную речь. - Есть давай.
        Жена, не переставая его критиковать, отправилась готовить мужу завтрак: ему ведь ещё на службу идти малахольному. Остап же, взглянув на циферблат ручных «Командирских» часов, вдруг понял, что безнадёжно опаздывает на утреннее построение. Ладно, у него уважительная причина: он с бодуна. Командир простит, потому как не простить такое нельзя ни в коем случае. Это святое!
        - Где мой китель? - буркнул Семиухватенко, дожёвывая яичницу и придвигая к себе кружку с горячим чаем.
        - Вспомнил, наконец! - с каким-то непонятным торжеством пропела супруга, но мигом принесла ему и китель, и уже отглаженные брюки.
        Выдав мужу одежду, она вновь завела старую пластинку и, не стесняясь в выражениях, теперь рассказывала ему в красках, в каком виде он вернулся домой. Дети давно ушли в школу, и эта стерва от души прохаживалась на его счёт, обзывая мужа последними словами.
        Остап, пропуская все её слова мимо ушей, спокойно доел завтрак и оделся. Во внутреннем кармане кителя явно что-то лежало… Сунув руку в нагрудный карман, прапорщик под ехидный взгляд жены извлёк на свет божий конверт. Бросив на жену лишь короткий взгляд, Семиухватенко догадался, что (в отличие от него самого!) содержимое конверта не являлось для неё тайной.
        Внутри лежали пятьдесят марок и записка на русском языке. Разумеется, деньги Остап тут же сунул в свой карман и прочитал записку. И вот тут мучившаяся пивным похмельем память прапорщика нехотя приоткрыла алкогольную завесу, тщательно прятавшую за собой вчерашние события.
        Впрочем, вспомнил Остап не всё. Но и того, что всплыло в его памяти, для понимания общей картины вполне хватило. Разорвав конверт и записку на мелкие клочки, он молча вышел из дома, громко хлопнув на прощанье дверью. Придя на службу, доложил о прибытии, молча выслушал всё, что о думает его начальник, и направился на склад.
        Весь день Семиухватенко буквально пахал, не отвлекаясь ни на походы попить чайку, ни на досужие пересуды с приятелями. Сослуживцы лишь удивлённо переглядывались и пожимали плечами, наблюдая такое (несвойственное ему ранее) рвение. Даже солдаты недоумённо уставились на прапорщика, когда их всех выгнали со склада. А прапорщик меж тем в одиночестве спокойно прошёлся между рядами ящиков и пирамид с оружием, мысленно беря на заметку, каким он владеет богатством.
        Весь день он вкалывал как проклятый, сверяя свои ведомости с теми, что прислал ему начальник артвооружения. Не удовлетворившись результатом, Семиухватенко даже специально сходил в штаб и ещё раз выверил все приходы и расходы по складу. Работал Остап до позднего вечера и в бар сегодня не пошёл. У него ещё было время разобраться и понять: что и в каком количестве он сможет продать так, чтоб самому не попасть при этом под раздачу. И это время нужно использовать с пользой!
        К концу следующего дня Семиухватенко уже имел абсолютно чёткое представление о том, что возможность пустить многое на сторону у него совершенно точно есть. Однако ему необходимо было знать: когда конкретно состоится переезд их части, и как это вообще произойдёт? Но такие детали можно было выяснить только у начальника. А вот тот может начать задавать ненужные вопросы… Или, даже если не начнёт их задавать, попробует узнать эту информацию где-нибудь повыше… А вдруг там кто заинтересуется проявленным Семиухватенко любопытством? Нет, ни у кого он ничего пока спрашивать не станет, просто будет действовать по обстоятельствам. И для начала просто продаст выявленные и нигде не учтённые излишки. Вот наладит связи покрепче, тогда и к майору можно податься с деловым предложением. А тот уже и куда повыше…
        После второго дня активной пахоты прапорщик Семиухватенко всё же пошёл в пивбар. В этот день в баре было многолюдно. Взяв себе кружку самого дешёвого пива, на этот раз просто для поддержания антуража, Остап обвёл глазами зал, словно выискивал себе местечко. На самом деле он искал немца, который подсел к нему позавчера, но того в баре не оказалось. Потоптавшись некоторое время возле стойки, Остап ещё раз внимательно осмотрел зал, потом плюнул и направился к недавно освободившемуся столу.
        Хлопнув кружкой по столешнице, он уселся за столик и молча стал цедить пиво, выгадывая время и всё ещё надеясь, что вчерашние события не приснились ему в алкогольном угаре. Правда, банкнота в пятьдесят марок была вполне себе материальной и присниться ему никак не могла. Да и сама записка только подтверждала факт общения Остапа с тем бюргером. Но лучше всего прочего это подтверждало особенно довольное лицо жены, которая явно успела поживиться за его счёт. Ну и ладно…
        Так он и сидел, медленно отхлёбывая пиво, пока на освободившееся возле него место не присел очередной посетитель. Подняв на него хмурый взгляд, Остап сразу же узнал давешнего собутыльника. Пришёл всё-таки! По промелькнувшему в глазах прапорщика узнаванию немец тоже понял, что его опознали, и усмехнулся.
        - Здравствуйте! Вы меня помните? Позавчера мы с вами пили здесь пиво.
        - Помню, - мрачно отозвался прапорщик.
        - Я смотрю, у вас были неприятности из-за меня?
        - Были, - Остап невольно прикоснулся к плохо замазанному синяку, который уже отливал желтизной, - небольшие.
        - Угу, я рад, что они у вас небольшие. Вы помните, о чём мы с вами разговаривали?
        - Вы хотели у меня что-то купить.
        - Да, и вы мне сами предложили. Разговор зашёл о патронах и винтовках, но вы предлагали и большее. Я оставил в конверте сто пятьдесят марок, вы их нашли?
        «Ага, значит, жёнушка отжала целую сотню!» - понял Остап. Да и пожалуйста!
        - Нашёл, - не стал ничего отрицать Семиухватенко.
        - Это задаток. Итак, что вы можете мне предложить?
        - Десять винтовок в ящике, два ящика с ручными гранатами, десять цинков с патронами 7,62 мм. На этом пока всё.
        - Ясно, я возьму всё. Сколько вы хотите за это? Разумеется, с учётом моего задатка.
        Остап понятия не имел, сколько это стоит в реальности. Поэтому ляпнул от балды:
        - Тысячу марок!
        - Дам триста пятьдесят за всё.
        - Но этого мало! - возмущённо сказал Остап.
        - Тише! Вы не на собрании и не на митинге, уважаемый Остап, - осадил его чисто по-русски немец. Да и вообще, сейчас он говорил очень правильно, даже чересчур.
        Остап тут же снизил степень накала, проговорив намного потише:
        - Меньше, чем за пятьсот, не отдам.
        - Хорошо, - вдруг неожиданно легко согласился немец.
        «Эх, продешевил», - подумал Остап, но менять что-либо было уже поздно.
        Немец, заметив на его лице выражение крайней степени досады, снова усмехнулся и сказал:
        - Для ровного счёта я добавлю ещё сто пятьдесят марок. По рукам?
        - По рукам, - неохотно согласился Остап.
        - Теперь давайте решим: как и когда я смогу забрать… товар?
        - А вот с этим чуть сложнее. Сначала надо незаметно вынести их со склада или вывезти с территории части и только тогда сможете забрать.
        - Сложите ящики возле здания столовой и спрячьте за мусорными контейнерами поближе к забору, а ночью мы их оттуда заберём.
        - Хорошо, но как я сообщу вам о готовности?
        - Позвоните по вот этому телефону и спросите Густава. Он примет всю информацию. Не волнуйтесь, это телефон данного бара. Мы откроем вам тут кредит, и вы всегда сможете этим прикрыться. Скажете, будто задолжали бару.
        - Гм, хорошо.
        - Да, и я сразу хотел бы узнать на будущее: у вас найдётся ещё что-то на продажу? Конечно, если у нас всё пройдёт без происшествий и сложится хорошо.
        - Не знаю, я подумаю над этим.
        - Когда сможете дать ответ?
        - Дня через два-три.
        - Хорошо, я подожду.
        Получив половину из оговоренной суммы, Остап вышел из бара и направился домой. За пару дней он всё подготовил: повыносил со склада к мусорке все ненужные коробки, для отвода глаз и внимания сослуживцев набив их всяким хламом. Хотя в части уже творился бардак, и на его пертурбации всем было по большому счёту наплевать. Тем более, что со склада он выносил якобы ящики с мусором и прочим, уже никому ненужным старым скарбом. Да и само хранимое на складе теперь постоянно перемещалось туда-сюда без разбору. Когда всё было готово, Остап отзвонился по указанному телефону и уже ночью передал ящики с оружием немцам через дыру в заборе.
        Вынос и продажа оружия прошли без сучка и задоринки! Остап получил причитающуюся ему оставшуюся сумму, и его жизнь заиграла новыми красками. Сразу после удачного завершения этой сделки и была назначена следующая встреча в уже хорошо знакомом ему баре.
        - Вы готовы сотрудничать с нами дальше? - спросил прапорщика всё тот же человек.
        Ответ на этот вопрос у Остапа уже давно сформировался.
        - Готов, как пионер.
        - Прекрасно! Что интересного можете нам предложить на этот раз?
        Остап задумался. Время шло, их часть судорожно собирала пожитки, ожидая лишь сигнала к отправке в Союз. Семиухватенко, пользуясь царящей неразберихой, сходил в контору и немного напутал там с учётом, подменив несколько накладных. Это и позволило ему подготовить новую партию оружия к продаже. Конечно, все его махинации легко вскрылись бы при большой тотальной проверке, но предстоящий глобальный исход советских войск из Германии должен был покрыть всё густым мраком забвения.
        Мысли промелькнули и ушли. Остап перечислил немцу новые позиции, они немного поторговались и снова ударили по рукам. На этот раз он получил уже две тысячи марок и, договорившись об авансе за следующую партию, направился прямиком к майору.
        Для дачи взятки Остапу выдали ещё пять тысяч марок. Потому как ворочать такими объёмами явно ворованного оружия в одно лицо Семиухватенко откровенно побаивался. Да и немцы изъявили желание перейти на уровень повыше.
        - Товарищ майор, можно?! - вежливо постучался прапорщик к своему начальнику.
        - Заходи, - буркнул майор Арчинов. - Чего хотел?
        Неторопливый, худощавый человек лет тридцати пяти, посмотрел на входившего в его кабинет кладовщика. Тот замялся:
        - Да, тут такое дело… В общем, спросить я хотел: есть ли возможность что-нибудь списать? Ну, чтобы склад разгрузить.
        - Гм, поздно уже списывать. Хотя можно, конечно, от мелочёвки ненужной избавиться. Но только по мелочи! - назидательно повторил майор и грозно воззрился на прапорщика. - Что ты списать-то хотел?
        Остап задумчиво нахмурил брови, будто что-то высчитывая, и после многозначительной паузы произнёс:
        - За совсем мелочёвку много денег выручить не получится.
        - Гм, какие ещё деньги?
        - Хорошие деньги.
        - Ты это что, Остап, оружием, что ли, приторговывать решил? - вскочил было с места майор.
        Однако Остап знал его хорошо и ни разу не испугался наигранно-яростного порыва. Потому продолжил:
        - Ну, моё дело предложить. Не сегодня, так завтра мы отсюда уедем, навсегда уедем. И у каждого останется с собой то, что нажил здесь. Вот что у тебя, Виленыч, за душой есть? Трабант? Мебель немецкая, да модные сапоги у жены? И это ты ещё в шоколаде! Другие и того не нажили. Не успели просто. А тут раз в жизни, можно сказать, появилась редкая возможность что-то получить! И мы её упустим?
        Майор после столь пламенной речи явно засомневался. Он и сам об этом подумывал, но так ни на что и не решился. Уж очень сильно последствий боялся.
        - Гм, ты так говоришь, словно тебе уже есть кому и что продать?
        - Предложение поступило, - не стал отрицать очевидное прапорщик. - Дело за твоим решением.
        - Блин! Ты сам-то понимаешь, о чём говоришь? Нас же с тобой только за такие разговоры посадят!
        - Кто?
        - Как «кто»?! Чекист или замполит, если узнают.
        Остап скривился, уж если кто и узнает, так точно не замполит. А вот особист - да, тот мог. Но он-то как раз свой: с Львивщины. Не сдаст особист, особенно если умаслить хорошо.
        - Не посадят, если денег дать.
        - Гм, это придётся тогда не только им давать, но и замкомандира по вооружению привлекать. А там и до командира полка не далеко.
        - Так, если денег будет много, почему бы и их в долю не взять? Круговая порука, она и есть круговая порука. Весь вопрос в сумме. Кстати, вот дали аванс, если всё по-крупному сложится, - и на стол перед майором легла пачка банкнот.
        - Сколько тут? - пересохшими от охватившего его волнения губами спросил майор.
        - Тысяча марок. Сроки-то отъезда уже известны?
        Возникла очередная пауза. Правда, теперь её инициатором оказался уже майор. Некоторое время он буравил злым взглядом равнодушно лежащие на столе деньги, потом будто очнулся и всё-таки озвучил планы минобороны:
        - Через месяц начнём готовить технику на вывоз, через два - грузиться, а через три нашей части здесь уже не будет.
        Майор немного помолчал, якобы размышляя: продолжать ли развивать тему, с которой к нему заявился прапорщик Семиухватенко? И спросил:
        - Эту сумму на всех дали?
        - Нет, только для тебя, чтобы ты со всеми порешал. Дадут ещё, если договоримся о крупной поставке.
        - Ясно.
        Деньги притягивали взор майора, как магнит. Вот они рядом! Но страшно: а вдруг узнают и посадят как расхитителя социалистической собственности? Да ещё и срок за госизмену припаяют! Однако в ГСВГ давненько бродили слухи о том, что кое-где техника уже потихоньку распродавалась.
        Начинался разброд и шатание. Кто-то просто под шумок приворовывал почти бесхозное имущество, а кое-кто воровал по-крупному, почти не стесняясь продавать его на сторону. В общем, действовали кто во что горазд. Пофигизм сверху медленно, но неумолимо сползал вниз. Всё это майор прекрасно осознавал, не мог не осознавать. Но… и хочется, короче, и колется.
        - Ладно, переговорю кое с кем. Но ты же понимаешь: это всё нужно как-то вывозить. А как? И…
        - Решим. Забирай свою тысячу, - вдруг прервал его Остап. - Для тех, кто повыше, у меня отдельное предложение.
        - Сколько? - не удержался и полюбопытствовал майор.
        - Давай для начала ты сам определишься?! - прапорщик знал, что надо говорить в этом случае.
        Арчинов ещё немного поколебался, но вскоре сдался и, сграбастав деньги, спрятал их в карман.
        - С особистом ты будешь разговаривать?
        - Да. Но после того, как ты договоришься с командованием полка.
        - На сколько я могу рассчитывать?
        - На две тысячи. Но сначала поговори с зампотехом. Потом посмотрим, кого ещё привлекать.
        - Я-то поговорю, - горько усмехнулся майор, в душе чувствуя себя предателем Родины. - Но ты ведь и сам понимаешь, что этим дело не ограничится? Сначала с ним, потом с командиром полка, а там, глядишь, и куда повыше лезть придётся. Деньги сейчас всем нужны! Да и две тысячи - это ни о чём. Мало!
        - Сколько надо?
        - А я знаю? Но явно больше, чем мне.
        - Ладно, - буркнул Остап, нехотя доставая из внутреннего кармана две тонкие пачки. - Вот ещё две тысячи марок. Когда с ними всё порешаешь, скажешь: сколько денег они хотят.
        - Постой, а что у нас забрать-то хотят?
        - Да всё.
        - Ясно, тогда нам нужна бумага от местных. Ну, якобы мы им всё по договорённости передаём. Если начальству показать такое письмо, то и уговаривать его станет намного проще. Ну, а если не получится, то распродадим по мелочи всё, что списать сможем. Оставляй деньги, буду решать.
        - Хорошо, держи меня в курсе.
        Арчинов кивнул, и прапорщик ушёл. Майор ещё долго сидел, тупо смотря на стол и даже не пытаясь заниматься делами. Сомнения и страх угнетали его. Невеликие деньги он сейчас получил, но опять же дело за малым. От малого до большого - всего один шаг.
        Майор медленно поднялся, прошёлся и встал у окна. За окном открывался вид на плац и десяток солдат, пытающихся маршировать строем. Под вопли какого-то сержанта они ещё какое-то время походили по плацу туда-сюда, потом разобрали мётлы и стали подметать лужи на плацу, разгоняя воду из выемок и впадин по всему асфальту.
        Майор вздохнул: желание поиметь денег всё ещё боролось в нём с хорошо вбитыми с детства правилами. Сев к столу, он запустил обе пятерни в свою кучерявую чёрную шевелюру. Он боялся, ведь если их поймают, то…. Мысли офицера перескочили вдруг на другое. В СССР творилась какая-то дичь! Один его знакомый, воинская часть которого была выведена из Азербайджана, рассказывал просто ужасные вещи.
        Жить, как оказалось, было негде. Его товарищ покончил жизнь самоубийством после того, как от него ушла жена, заявив, что в поле она жить не намерена! И выходила, мол, замуж за офицера, а не за никчёмного и никому не нужного человека.
        Арчинов вдруг примерил эту ситуацию на себя. Да, его жена тоже могла выкинуть подобный фортель. А ведь ещё есть дети… Если он не сможет обеспечить им хорошую жизнь, то кто он после этого? Нет, он, естественно, попав в аналогичное положение, стреляться не собирался, но всё же… Так не лучше ли сейчас обеспечить свою семью, раз появилась такая возможность? Ну, а там куда кривая вывезет!
        Майор метался по кабинету, не находя себе места. Рыкнул зачем-то на ни в чём не повинную женщину-делопроизводителя, что заглянула к нему подписать какие-то накладные. И наконец, отбросив все сомнения, схватил трубку телефона. Затаив дыхание, Арчинов набрал номер заместителя командира полка по материально-техническому обеспечению. Трубку почти сразу же взяли.
        - Разговор есть, Петрович.
        - Заходи, я пока не занят.
        - Ага, сейчас зайду.

* * *
        Подполковник Вадим Петрович Огарёв выглядел эдаким невысоким крепышом с весёлым нравом. Любитель попить и погулять, он был пронырлив до невозможности и потому карьеру делал легко, словно играючи. Его отец командовал полком внутренних войск (как нацгвардия сейчас). Правда, сына своего пристроил почему-то в автобронетанковое. Дальнейшую карьеру Огарёв делал уже с помощью своего дяди: генерала при Генштабе. Пожав руку вошедшему Арчинову, Вадим Петрович тут же полюбопытствовал:
        - Случилось что?
        - Разговор есть один денежный, - решил сразу зайти с козырей Арчинов. И не пожалел.
        - Денежный?! - глаза Огарёва тут же вспыхнули удивлённым и вместе с тем жадным огнём.
        - Да. Тут одна возможность появилась торгануть военным имуществом, - майор подлил ещё немного маслица в огонь, разжигая личный интерес начальника.
        - Не шутишь? Что купить хотят? Сколько дают? Уже есть выходы? - засыпал он вопросами майора.
        - Не шучу, вот даже аванс дали, - тут Арчинов вынул из кармана и положил на стол конверт с деньгами.
        Огарёв осторожно подхватил конверт и, аккуратно его вскрыв, пересчитал деньги.
        - Угу… А не маловато?
        - Так и мы ещё ничего не сделали.
        - То есть: если я возьму, то мы в деле?
        - Да.
        - А что хотят-то?
        - Оружие и технику.
        - Какое?
        - Любое и побольше.
        - Ха! Так за это и срок «побольше», вплоть до вышки!
        - Риск - благородное дело! Не могу я этим без тебя, Петрович, заниматься. Деньги слишком большие на кону стоят.
        - Я понял, надо подумать.
        - Думай. Я считаю, что подобного рода предложения не только нам поступили. И, если мы откажемся, быстро найдутся другие желающие.
        - Да, согласен. Я тебе ещё не говорил, но вчера пришла секретная телеграмма. Нас обязали всё подготовить и вывезти за месяц. Что не вывезем, то велели при возможности сбагрить немцам. Ну, или просто оставить здесь.
        - Куда хоть вывозить-то планируют?
        - Да чёрт его знает! Куда-то в Волгоградскую область. Я посмотрел на карте, там кроме железнодорожного полустанка ни хрена нет. Короче, половина здесь останется, а что-то пропадёт в пути. Сколько они готовы заплатить?
        - Не знаю, предметного разговора пока не было. Чем больше предложим, тем больше купят.
        - Ладно, узнавай цену, обмозгуем.
        - Так ты согласен?
        - Не был бы согласен, уже б телефон особиста набирал.
        - Ммм, тогда вот ещё деньги. С командиром раздели пополам: тебе штукарь и ему штукарь. И ещё две тысячи для других.
        - Ха, смотрю, ты прям отлично подготовился! А может, у тебя есть ещё?
        - Нет, самому через посредника передали.
        - Ясно, уточняй детали, и пусть сразу аванс дают. Так будет проще других уломать. Ведь если много всего надо, то и на самом верху подмазать придётся.
        - Хорошо.
        Выйдя от подполковника, майор пришёл к себе, взял телефон и набрал номер склада.
        - У аппарата, - сурово произнёс голос прапорщика Семиухватенко.
        - Ты это, попроще будь, и люди к тебе потянутся. Подойди ко мне после вечернего построения, продолжим разговор.
        - Яа! - уже намного веселее раздалось из трубки.
        - Чего?
        - Я говорю «да», по-немецки.
        - Я тебе сейчас по-башкирски скажу, ты поймёшь?
        - Ладно-ладно, я всё понял, подойду.
        Майор, слегка поморщившись, бросил трубку. Вот же фрукт - этот Семиухватенко! Да и хрен бы с ним. Больше всего стоило опасаться особиста Яценюка и его начальство. Но, как говорится: брось собаке кость, она и замолчит!
        После вечернего построения к Арчинову сразу же подошёл Остап. И они, отойдя в сторонку, подальше от людей, стали тихо переговариваться.
        - Я поговорил, он согласен. Деньги забрал, обещал с командиром полка потолковать. Остаётся особист Яценюк, но с ним решай ты. Зампотех ещё просил гарантии какие-нибудь. Ну, там типа филькины грамоты от немцев оформить. И денег побольше, чтобы авансом.
        - Гм, я же отдал тебе две тысячи?
        - Он взял, но этого мало. Возьмёт деньги, пойдёт на всё. Деньги в кармане, совесть на ветер. А ещё он сказал, что выводить нас будут раньше, чем планировали. Так и так придётся многое бросить. Короче, давай, разговаривай там со своими и побыстрее решай все вопросы с деньгами.
        - Хорошо, завтра я поговорю, сегодня уже не успею.
        - Да, я жду от тебя информацию.
        - Замётано.
        Остап сразу же рванул звонить связному-бармену. Но на склад не пошёл, а направился к телефону-автомату, что находился за пределами военного городка. Едва услышав в трубке голос, прапорщик нетерпеливо поинтересовался: есть ли у них новый сорт пива? И получив в ответ заверения, что да, есть, пообещал обязательно к ним завтра заглянуть. Закончив непростой разговор, Семиухватенко выдохнул, положил трубку на рычаги и с чувством выполненного долга направился домой.
        Глава 14
        Штази
        Я сидел в кабинете конторы и смотрел в окно. За окном шёл мелкий дождь, как и часто здесь. Хотя какое мне дело до противной погоды, когда я и сам по себе противный? Гораздо более интересно было узнать, что контору эту основали бывшие выходцы из Штази. Конечно, кто именно её основал, я понятия не имел. Как не знал и того, кто тут сейчас верховодил. Впрочем, они тоже даже не догадывались ни о том, кто я такой, ни о моём личном участии в организации всех этих закупок.
        Я знал только несколько человек, которые общались непосредственно со мной и курировали деятельность всех остальных. Да и знакомы-то мы были лишь потому, что меня официально представил им эфиопский посол, как исполнителя, ответственного за закупку вооружений. Впрочем, сделал он это, когда уже стало окончательно ясно: процесс пошёл, закупки начались, и не за горами следующий этап нашего сотрудничества в виде отгрузки и транспортировки товара до порта.
        Вероятнее всего знал я своих собеседников под вымышленными именами, и меня такая ситуация не устраивала. Однако каждый раз, когда я хотел пообщаться с их руководителем, мне говорили, что как такового его в принципе нет. Якобы директор - подставное лицо, его зам такой же зицпредседатель, как и глава фирмы. И вообще: излишняя известность только вредит делу. Тут меня явно переиграли. Да я, собственно, и не настаивал. Зачем мне выходить из роли тупого негра, который всего лишь хочет купить оружие? Пусть помогают. Дело делается, контора пишет, негр платит.
        Сегодня немцы из фирмы позвонили в посольство и попросили меня приехать для решения важного вопроса. Взяв с собой двух охранников, которые изображали из себя водителя и военного атташе, я отправился на встречу.
        - Здравствуйте! - встретил меня Вернер Браун. Он был одним из тех, с кем я уже не единожды общался.
        - Здравствуйте! У нас проблемы? - сразу в лоб спросил я.
        - Нет, у вас проблем нет. Просто появились новые вводные, которые немного затрудняют наши дальнейшие действия. И для принятия верного решения нам необходимо проконсультироваться с вами.
        - Хорошо, я вас очень внимательно слушаю.
        - По докладам оперативных агентов у нас появилась дополнительная возможность дёшево купить оружие и технику. И не только дёшево, но и в большом количестве. Однако, чтобы всё это заполучить, придётся давать взятки и идти на определённые риски, заключая, скажем так, полуофициальные соглашения. Люди ждут аванса, но нам не совсем ясно, как в этом случае заметать следы.
        Я хмыкнул:
        - А разве у вас нет подобного рода опыта?
        - Подобного рода - нет. Мы никогда прежде не торговали оружием, тем более полулегально. Случаи подкупа или шантажа, конечно же, имели место быть в нашей практике, но и прикрытие было соответствующее. Вот только сейчас мы не являемся правительственной организацией. Следовательно, любые наши действия попадают под уголовную ответственность. В объединённой Германии это весьма чревато, ведь особенно пристально разбираются дела в отношении восточных немцев. Нам нужно хорошее прикрытие. К примеру, вы - как представитель посольства Эфиопии - вполне подходите. Впрочем, сгодится любая ваша фирма с международным или хотя бы местным статусом.
        - Ммм, вот как?
        - Да, это наилучший вариант. Возможно, довольно странный с точки зрения советских товарищей, но в мире свободной торговли он не вызовет никаких вопросов.
        - Гм, - я задумался. Может, конечно и так, но что-то они какие-то совсем нерешительные. Не похоже это на них. Опять придётся создавать что-то новое.
        - Вы же вроде зарегистрировали свою фирму?
        - Да, но… не для контрабандных же покупок оружия! Мы всё приобретаем у Бундесвера официально.
        - Хорошо, давайте тогда создадим небольшую совместную фирму со штаб-квартирой в Аддис-Абебе. Вы поможете мне зарегистрировать её филиал здесь, в Германии. Назовём её, скажем… - я надолго задумался. Что бы такое аллегоричненькое придумать? В памяти вдруг само собой всплыло название конторы из «Золотого телёнка», производившей закупки для мундштучной промышленности, и я выдал по-амхарски: - Къенидочи ина секонавочи. Да, назовём фирму «Къенидочи ина секонавочи».
        Немец с трудом повторил необычно звучащее для него название.
        - Хорошо, наши юристы займутся этим. Уставной капитал тоже ваш будет?
        - Да.
        - И сколько?
        Мне тут как раз парочка траншей на счёт в банке поступили. Очередной от продажи монет, что потихоньку расходились по коллекционерам, а другой за лекарства. Короче, миллионов десять пришло, должно на всё хватить. Но ещё мне предстояло продумать один немаловажный момент: перед чем не смогут устоять советские военные? Что бы им такого предложить в качестве взятки, чтобы сразить наповал и безвозвратно? Ладно, выкрутимся.
        - Миллиона долларов, я думаю, будет достаточно?
        - Лучше в марках.
        - Хорошо. Теперь, что касается взяток, - перешёл я к щекотливым вопросам, щедро раздавая рекомендации. - Нужно закупить побольше немецких машин. Можно даже бывших в употреблении, но в хорошем состоянии. Для начала Опель-кадет, Ауди 80 или Ауди 100, и фольксваген W-124. Генералам «подарим» мерседесы, и они наши.
        Ценами на «подарки» я и сам уже успел поинтересоваться. Кадеты шли по десять тысяч долларов, Ауди тянули уже на двадцать-тридцать. Мерседесы, разумеется, были уже подороже, цены на них переваливали за порог в тридцать тысяч долларов.
        - Ещё разной технике все обрадуются: автомагнитолам там всяким, телевизорам. А особенно видеомагнитофонам! Да хоть стиральные машины дарите, всё в прок пойдёт. Если купить технику оптом, вы ещё и скидки у продавцов получите. Да и дорогим товарищам проще будет объяснить появление у них электроники, а не баснословных сумм денег, за незаконный оборот которых ещё и сесть можно. А вот после этого, - я даже наклонился вперёд, дабы немец лучше проникся информацией, - они продадут за бесценок то, что стоит в сотни раз дороже любой сраной иномарки. Для них не так ценны деньги как таковые. Что на марки купишь в Союзе? А вот то, что они смогут купить здесь и вывезти в Союз, поистине дорогого стоит. И да, ещё нужно будет помочь им довезти всё это добро до границы.
        Сказав, я откинулся назад и посмотрел на своего собеседника, отслеживая его реакцию. Тот удивлённо покачал головой.
        - Я вас понял. Что ж, это прекрасное решение возникшей проблемы. Осталось определиться: сколько и кому именно раздавать такие «подарки»? Кстати, нам теперь потребуется наличность на их закупку. И желательны более детальные рекомендации, раз вы так неплохо знаете психологию советского человека. От них мы и станем отталкиваться, чтобы к нам не возникло потом претензий.
        Я снова задумался.
        - Взятки надо давать всем замешанным в продаже. Хотя это и так понятно. Но упор необходимо сделать на крупных начальников. И хорошо бы выйти на зампотеха, командующего всей ЗГВ. На поиски этого контакта не стоит жалеть денег… Да, пусть вы потратите на эти цели полмиллиона марок, и ваш гонорар составит ещё столько же, но если вы всё организуете наилучшим образом, то всё окупится.
        - Каким?
        - Ну, не мне вас учить… Скажем, вагоны могут сломаться или потеряться в пути, или весь состав ненароком сойдёт с рельс где-нибудь на территории Германии и Польши, да хоть сухогруз утонет. Вопрос в том, будет ли на этом сухогрузе груз? Всё же бывает в пути?! Разумеется, любые ваши действия и «происшествия» должны иметь не только подобающую легенду, но и соответствующие документы. Да и для дальнейшей транспортировки документы нужны. Коносаменты там всякие, акты приёма-передачи и тому подобное. Сможете сделать?
        - Сможем. Полмиллиона марок - это хорошая сумма. Можем ли мы рассчитывать на премию в случае успешного завершения операции?
        - Можете, но только по итогам всех сделок, - не стал жадничать я. - Кстати, меня интересуют ещё вертолёты. Ми-2, Ми-8 и Ми-24. Последних, думаю, нам заполучить не удастся… А вот первые два, скорее всего, возможно. И прозондируйте возможность закупки безоткатных орудий, в частности Б-11, - вдруг вспомнил я чей-то совет. - Я о них только слышал, не видел в действии, но отзывы впечатляют. Так что их тоже стоит поискать. Все, что найдёте, желательно выкупить и отправить в Эфиопию.
        - Я понял. И потратить на это вы хотите… - тут немец сделал многозначительную паузу.
        Я с лёгкой улыбкой продолжил его фразу:
        - До десяти миллионов долларов.
        - Гм, тогда мы берёмся.
        - Превосходно! Я всегда на связи. Наш представитель сможет выехать с вами в любое время, если в этом возникнет необходимость.
        - Хорошо, я буду держать вас в курсе дела.
        На том наша встреча подошла к концу. Я ушёл, но сомнения остались. Каким-то шестым, седьмым или десятым чувством я ощущал, что попал в ловко расставленную кем-то ловушку. Однако никак не мог понять: в какую? Вроде, все контактёры мне хорошо известны. Помимо этого, вся их деятельность на благо Эфиопии тщательно контролируется моими людьми. А может, и нет… Как бы я ни хотел остаться инкогнито, у меня уже не получалось оставаться в стороне. Ещё и Люба здесь, в Берлине. О ней пока, конечно же, никто не знает. Но она беременна, и рожать ей придётся здесь, в Германии. Эх, а мне снова погружаться во всю эту грязь! Но другого выхода нет, взялся за гуж - не говори, что не дюж.
        Из Эфиопии поступала обнадёживающая информация. Оружие там ждали, для чего уже подготовили специальный пункт приёма техники и обустраивали полевые лагеря на границе с Джибути и Сомали. Бывший сержант Манги Банги слал привет, занимая одну территорию за другой и готовясь к решительному штурму.
        По моему совету он сначала подступил к Могадишо. Заключил с Сиадом Барре соглашение о прекращении нападений взамен на освобождение политзаключённых и, дождавшись их освобождения, отступил. Сиад Барре, вероятно, посчитал его глупцом. Однако Банги просто выиграл для себя время и перетянул на свою сторону всю тонкую прослойку местной интеллигенции. И не пойти за ним они не могли, ведь он вернул им свободу, да ещё и прослыл миротворцем.
        Так что события в Африке накалялись. И оружие там сейчас необходимо как никогда. Осталось дождаться окончания всех местных дел и возвращаться обратно в СССР. Ведь уже наступил июнь! Близился август 1991 года… Весьма знаменательный август, который перевернёт всю историю нашей страны.

* * *
        Спустя какое-то время прапорщик Остап Семиухватенко тихо млел от удовольствия, глядя на первую в своей жизни МАШИНУ. Имевшийся у него ранее пластмассовый «Трабант» на гордое звание «автомобиль» как-то не тянул, да и роскошью явно не был. Однако сейчас перед ним стояла машина его мечты! Даже не мечты, а МЕЧТЫ! Опель-кадет в самой дорогой комплектации! Блестящие хромированные диски, строгий салон в чёрном цвете, стеклоподъёмники, безотказный движок-миллионник. Весь сверкающий, словно горящий на солнце. Красота!
        На Остапа нахлынули эмоции. Его глаза увлажнились, и скупая мужская слеза радости кратковременно блеснула на его щеке, чтобы высохнуть, не успев добраться даже до подбородка. Да за такое и родную мать не жалко продать!
        Майор, глядя на новенькую Ауди 80, конечно же, тоже испытывал чувство удовлетворения, но мысли его в корне отличались от дум прапорщика. Рядом ошеломлённо хлопала чёрными ресницами жена, восторженно пищали от радости дети, но Арчинову хотелось чего-то большего. Правда, в одном мысли прапорщика и майора всё же сходились: надо сбагривать всё поскорей налево, распродавая в ноль. Меньше слов - больше дела!
        Командир полка полковник Вали Аликперов так и вообще перестал в чём-либо сомневаться, нежданно-негаданно получив новенький мерседес. Ох, вот он теперь покажет всем в горах, как надо гонять по серпантинам. Получили подобные взятки все, вплоть до самого верха. Работа радостно закипела, и все закрутились в два раза быстрее. А тут ещё и весьма кстати документики появились от совместной эфиопо-немецкой фирмы «Рога и копыта». Так что, получив благословление из штаба ЗГВ, в порт города Ростока понеслись составы не только из этой части, а и из нескольких других.
        Чуть позже на границе с Польшей «сошло» с рельс два состава с техникой, которую тут же списали в утиль. То, как с этой техникой мучились, затаскивая её всеми способами на платформу, никого не волновало. Как и то, что этот, так называемый «хлам», хоть и не был новым, но был вполне исправен.
        Масштабы хищений просто поражали! Как выяснилось, не один Мамба быстро просёк фишку. В Германию со всех концов земли слетелись и многие другие хищники, чтобы поживиться на дармовщинку. Однако им достались лишь жалкие крохи с барского стола. Хотя некоторая техника (вроде передвижных телевизионных ретрансляторов) всё-таки проскользнула мимо моих загребущих рук и ушла не знамо куда и не знамо кому.
        Так, на третий из прибывших под погрузку сухогрузов попало два десятка танков Т-62 и просто огромное количество зенитных установок «Шилка». Туда же загрузили и отданные практически за бесценок всевозможные модификации устаревших зенитных комплексов. А ещё грузовые Зилы, Уазы, Кразы, списанные руководством ЗГВ задним числом просто в неимоверных количествах.
        В общем и целом, третий сухогруз тоже вышел из порта гружённым практически под завязку. Точно так же, как и первые два. Хотя изначально планировалось, что из порта он выйдет чуть ли не полупустым.
        Вдогонку, немного погодя, в Эфиопию отправилось ещё одно судно, правда, размерами поменьше. Оно тоже было буквально набито остатками брошенной или переданной из других стран Варшавского договора техники. Кроме всего прочего, сухогруз вывозил ещё и всякого рода автомобильное хламьё, вплоть до пресловутых Трабантов. На их базе нанятые немецкие умельцы и автомеханики делали пикапы повышенной проходимости и устанавливали разного рода вооружение, то есть крепления под него.
        Если позволяла грузоподъёмность, то на автомобиль устанавливалась ЗУ-23, крепился миномёт, крупнокалиберный пулемёт, гранатомётная система или безоткатные орудия. А на остальное просто лепили всё подряд, вроде закреплённых вдоль борта треног с ручными пулемётами. Разнообразие порой доходило до форменного безобразия!
        Кроме различной техники и вооружения на последнем сухогрузе отправили множество запчастей для двигателей и ходовой, остальное будет не так критично для техники. Там же разместились и переносные зенитные комплексы «Стрела-2». Я попытался купить пару комплексов тактических ракет «Луна-М», но не удалось: их перемещение держали на строгом контроле. Быть может, в будущем что и выгорит, но пока это оказалось невозможно.
        В итоге в Эфиопии постепенно сформировался целый автопарк из вооружённых до крыши различных переделанных автомобилей. Многие из них уже вступили в войну, гоняя по дорогам Сомали и Джибути. У Джибути ещё не до конца сформировалась позиция объединения с Эфиопией, да и французы не спешили оттуда уходить. Поэтому требовалось постоянно напоминать о себе. А вот в другие сопредельные страны походов пока не планировалось, на удивление многим.
        Почему? Да потому что рано ещё. Пусть все думают, что интересы Эфиопии затрагивают только три сопредельные страны. К тому же Египет, однозначно, никто не отдаст на растерзание. А вот южный Судан вполне может вступить в нашу коалицию. Почему нет? Затем последует отчаянный рывок в центр Африки с захватом всего, что ни попадя, а оттуда можно пойти и к югу. Да, мечты, мечты.
        Закупка вооружения подходила к концу, а вместе с ней и все заключённые с немецким правительством договоры. Кроме одного. Из Эфиопии телеграфировали, что все три сухогруза из второй партии благополучно добрались до пункта назначения и причалили под выгрузку. Последний (четвёртый) сухогруз в это время догружался остатками выкупленного имущества и оружия, в том числе откровенно краденным оружием и имуществом. Аккредитация фирмы ещё действовала, но я больше не планировал прибегать к её помощи.
        Я уже купил себе билет на поезд для отъезда в Польшу, когда мне позвонил Вернер Браун.
        - Я слышал, вы уезжаете? - спросил он.
        - Я - да, посольство - нет, - намекнул я на то, что им и без меня есть с кем решать дела. - Вместо себя, чтобы не прерывать наше с вами сотрудничество, да и просто на всякий случай, я подготовил военного атташе.
        - Спасибо, но мне бы хотелось встретиться конкретно с вами и обсудить некоторые вопросы.
        - Ну, хорошо, тогда приезжайте в посольство.
        - Я хотел бы пригласить вас к нам, в нашем офисе можно поговорить, ни на кого не отвлекаясь. У меня есть весьма интересное предложение и материал, - произнёс он и сделал особое ударение: - Именно вам они могут показаться наиболее интересными.
        - Так тем более, герр Вернер, жду вас у себя. Я с большим удовольствием ознакомлюсь и с предложением, и с документами. Поговорим и всё обсудим.
        В трубке повисла пауза, но ненадолго.
        - Хорошо, я скоро приеду.
        Я хмыкнул, что-то мне не очень понравился этот разговор. В купе со мной поедут двое. Хотя, на хрена мне поезд? Поеду-ка я на машине. Будем заметать следы. Если что, у меня на руках есть ещё два паспорта. Но это так, больше для перестраховки. А то мало ли что? Доедут до Польши лишь рожки на ножки. Вернее, три простреленных трупа. Маловероятно, конечно, но бережённого Мамбу Змееголовый бережёт.
        Через два часа к посольству подъехал чёрный автомобиль, из него вышел Вернер Браун и направился к входу. Его встретили и отвели ко мне. Стоило только бывшему сотруднику Штази войти в мой кабинет, как я с истинным радушием пожал ему руку и сопроводил ко столу.
        - Рад вас видеть, очень рад! Признаться, я крайне заинтригован. Любопытно, что же такого интересного вы хотели мне поведать? Нас с вами связывает столько интересных дел… Я буквально погряз в самых разных гипотезах!
        - Я сейчас вам всё расскажу, - присаживаясь в кресло, сказал Вернер Браун. - Мы с вами уже говорили об этом в самом начале нашего сотрудничества. Дело в том, что мы хотели бы продолжить совместную работу.
        - С кем?
        - И с Эфиопией, и с вами лично.
        - С Эфиопией вы можете продолжать работать и дальше. А вот со мной… К сожалению, вряд ли это возможно. Я сейчас возвращаюсь в наше посольство в Москве, но вскоре вылетаю оттуда в Эфиопию. Меня там уже давно ждут и близкие, и друзья, и большие дела.
        - Это понятно. Я давно догадался, насколько вы необычный человек. И мне бы очень хотелось решить вопрос о нашем дальнейшем сотрудничестве именно с вами. Для этого я и хотел пригласить на нашу встречу одного своего старинного друга. Он собирался обстоятельно донести до вас всю возможную выгоду от привлечения к своим делам как его лично, так и его людей.
        - Я сожалею, но я не могу разорваться. К тому же, если говорить честно и прямо, я не совсем вам доверяю, дорогой герр Вернер. Я ничего не знаю ни о вас, ни о ваших людях. Вообще ничего! Из-за этого очень расстраиваюсь и мучаюсь в сомнениях. Да и зачем я вам? Я всего лишь маленькая пешка в большой политике! Правительство Эфиопии попросило меня заняться вопросом закупки вооружений. Вот я и занялся. Просто у меня богатый опыт общения с советскими советниками, за который я им очень благодарен. Так что я скорее консультант и переводчик, чем дипломат и военный.
        - И тем не менее, по вам сразу видно, кто вы есть на самом деле. Думаю, вам, герр Баста, светит большое будущее. Особенно если закрепить его деловыми связями с нами. Быть может, вы когда-нибудь станете министром Эфиопии, а может, и премьером.
        Слыша эти речи, я как ни сдерживался, не смог остановить улыбку. Помимо моей воли губы растягивались, а мимические мышцы лица отказывались выполнять команду разума: «Держи покерфейс!». И в итоге эмоции взяли верх.
        - Вы шутите?! Я не собираюсь делать карьеру в правительстве! У меня совсем другие планы, и они касаются не политики, а бизнеса.
        - Ну, что же, - спрятав удивлённый взгляд, сказал Вернер, - мы и здесь можем вам пригодиться как своими знаниями и связями, так и людьми. Вы же убедились, что работа сделана очень хорошо.
        - Я не спорю и очень доволен ею! Но ведь вам выплатили за неё премию. Как говорят русские: по заслугам и награда!
        - Да, спасибо! Премия оказалась весьма существенная. Поэтому, посовещавшись, мы решили предложить вам и другие услуги.
        - Я так понимаю, под словом «мы» вами подразумеваются бывшие сотрудники некоей организации, о которой я на самом деле почти ничего не знаю?
        - Да, и не только штатные сотрудники. Я как раз хотел познакомить вас с некоторыми из них.
        - А что, сюда их пригласить никак нельзя? И ещё: почему вы хотите работать именно со мной?
        - У вас явно есть прямые связи или с правительством Эфиопии, или с их военным руководством. Это для нас очевидный факт.
        - Гм, - я не особо удивился такому предположению, отлично зная, с кем имею дело.
        - Хорошо, я встречусь с вашими протеже. Однако хотелось бы иметь гарантии, что после этой встречи я уйду целым и невредимым.
        - Нам нет смысла причинять вам вред. Эта встреча будет полезна обеим сторонам.
        - Хорошо. Где вы планируете её провести?
        - Сначала вы приедете в наш офис, но потом мы отведём вас в другое место. Это вынужденная мера. Ни вам, ни нам не стоит афишировать эту связь.
        - По-моему, вы изрядно преувеличиваете степень опасности для себя.
        - Нет, скорее преуменьшаем, потому что доверяем вам.
        - Гм, - я задумался. Чего же они хотят? В общем-то, надо подготовиться и ехать.
        - Когда вы хотите встретиться?
        - Сегодня вечером.
        - Нет, давайте завтра с утра, мне тоже нужно подготовиться.
        Вернер усмехнулся.
        - Вы продуманный человек и очень осторожный. Мы будем вас ждать завтра в нашем офисе ровно в девять ноль-ноль. И да, моё настоящее имя Вернер Гроссман. Вы без труда сможете найти обо мне информацию. До встречи.
        - Хорошо, - удивился я его неожиданной откровенности. - Тогда до завтра!
        Глава 15
        Переговоры
        Информацию о Гроссмане я нашёл почти сразу. Последняя его должность называлась «заместитель руководителя Министерства государственной безопасности» (Штази). Получается, что я общался с одним из бывших руководителей ранее всемогущей тайной службы. Сейчас же передо мной был обыкновенный безработный.
        Всё тут понятно: надо собираться и ехать! Но и подготовиться перед этим тоже не помешает. Я задумался: пистолет в таких делах может оказаться слабой защитой. Слишком заметен. А вот яды гарантированно помогут. Да и вообще: эффект неожиданности никто не отменял! Всех, желающих мне навредить, ждёт весьма неприятный сюрприз. Ну да ладно, там видно будет.
        Ровно в девять я уже заходил в нужный кабинет.
        - Доброе утро, герр Баста!
        - Гутен морген, герр Гроссман. Но почему я не вижу здесь никого, кроме вас?
        - Это так, - не стал отрицать очевидное Вернер. - Просто нас ждут в другом месте. Вы готовы ехать со мной?
        - Да.
        - Тогда пойдёмте. Путь предстоит не близкий.
        Я лишь пожал плечами и вышел вслед за Вернером. Собственно говоря, я уже давно настроился на то, что эта авантюра может выйти мне боком и закончиться весьма непредсказуемо и даже небезопасно.
        Сначала мы спустились вниз и вышли во внутренний двор. Пересекли его, прошли сквозь другое здание и, наконец, зашли в ещё одно, где и спустились в подвал. Взору открылось вытянутое прямоугольное помещение, в конце которого неожиданно вдруг обнаружилась хорошо замаскированная дверь. Войдя в неё, мы оказались в туннеле, где встретились с двумя мужчинами, вооружёнными пистолетами. Они усадили нас на небольшую дрезину с электромотором, и мы помчались, что называется, с ветерком.
        Сам туннель больше всего напоминал линию метро, но был гораздо ?же, даже на узкоколейку не тянул. За железнодорожной линией пока следили, и на всём протяжении пути туннель освещался электрическими лампочками. Будучи довольно тусклыми, своё предназначение они полностью выполняли.
        Сколько мы проехали, я не знаю. Судя по моим часам, в пути мы были ровно двенадцать минут. Вскоре дрезина притормозила, мы слезли и направились к видневшейся впереди двери. Сунув ключ в замочную скважину, Вернер отомкнул замок и раскрыл дверь. Пройдя очередную подвальную комнату насквозь и поднявшись по довольно крутой лестнице, мы попали на первый этаж какого-то строения. Здесь нас встретил человек одетый в неизвестную мне полувоенную форму и отвел в кабинет, что находился на третьем этаже этого же здания. Дом чем-то напоминал какой-то склад с трёхэтажной надстройкой над ним и одновременно неуловимо смахивал на административный офис.
        Когда мы вошли, в кабинете нас уже ждали. Оба присутствующих имели явно военную выправку. Первый из них обладал славянскими чертами лица. И производил приятное впечатление, хоть и неоднозначное. Как позже выяснилось, звали его Фриц Штрелец, и некогда он являлся начальником Главного штаба немецкой армии. Но это было уже в прошлом, сейчас же Фриц остался не у дел.
        Второй: Йоахим Гольдбах - бывший заместитель командующего национальной народной армией ГДР по вооружению - так же, как и Штрелец, и Гроссман, имел звание генерал-полковника. Однако какой толк от этих званий? Но оба отставника как по команде встали при нашем появлении и по очереди крепко пожали мне руку.
        - Отлично! Наконец-то мы смогли собраться все вместе, - сказал Вернер Гроссман. - Это оказалось не так-то просто осуществить. Прошу вас садиться, уважаемый Бикаан Баста.
        Кивком головы он указал мне на стул.
        Бли-иин! Как же я в этот момент пожалел, что выбрал себе такое имя. Бикаан!!!
        - Можете для удобства звать меня просто Бориславом, - предложил я и пояснил: - Моя бабка когда-то согрешила с итальянцем, у которого в роду были хорваты.
        Все вежливо хмыкнули и деликатно заулыбались. Я воспринял это как ещё один камушек в копилку нашего сближения. Пусть и по бабке, и только по моим словам, но во мне текла кровь европейца. А так хрен его знает! Может, и реально текла? Черты моего лица, конечно, больше смахивали на арабские… Но чем чёрт не шутит? Вдруг и европейская кровь приблудилась?
        - Хорошо, Борислав.
        - Я слушаю вас, - сказал я, внимательно разглядывая своих собеседников.
        Уж больно примечательными они мне показались. Что и не удивительно. На некоторое время повисла пауза, прервать которую рискнул Фриц Штрелец.
        - Все мы знаем, что вы закупили массу оружия для своей страны. И купили его за весьма умеренную цену, грамотно воспользовавшись ситуацией. Вы поступили довольно мудро и почти виртуозно сумели найти деньги не только для финансирования самих закупок, но и на оплату услуг нашей фирмы. Особенно учитывая, что ваша страна практически разорена гражданскими войнами последних лет. И даже не поскупились на премию! Это характеризует вас как добросовестного, надёжного и щедрого партнёра. Хотя, как все знают, африканцы не склонны брать на себя обязательства. Порой они откровенно о них забывают или делают вид, что забыли, дабы просто их не выполнять. Вы сломали эти шаблоны, поэтому мы решили рискнуть и предложить Эфиопии услуги наших техников. Вам же нужно будет содержать и эксплуатировать купленную технику?
        Гм, я очень сильно удивился, услышав это. Конечно, я думал об этом, но как-то больше настраивался на работу с советскими военнослужащими или, попросту говоря, с русскими офицерами и прапорщиками. А тут вдруг немцы инициативу проявили. Этого я не планировал и, честно говоря, совсем не ожидал. Да уж… Мысли скакали и прыгали, отказываясь направляться в нужное русло. Неожиданное предложение… Очень неожиданное. «Так, и что делать-то? Какое решение принять??» - сам у себя спрашивал я раз за разом.
        Думал я всё же недолго, опыт сказался. Тут два варианта: А и Б. А - да, Б - нет! Всё по классике! Да. Но на самом деле выбора особого и не было. Отказать, значит, оборвать наметившееся сближение; согласиться - приобрести так необходимое мне сейчас подспорье и, возможно, изменить расклад сил в Африке. Самое страшное, что мне будет трудно их контролировать. А это, товарищи, самое главное! У кого контроль, тот и король!
        Выдержав томительную для всех и даже для себя паузу и в итоге приняв очень непростое решение, я всё же ответил:
        - Нужны, конечно, нужны! Однако Эфиопия - страна бедная. Платить много мы не можем. К тому же: где вы найдёте столько техников?
        - Найдём, нам есть из кого выбирать. Вы же, наверное, уже знаете, что несколько тысяч офицеров и унтер-офицеров буквально вышвырнули из национальной народной армии ГДР. Многим из них не зачли ни военный, ни гражданский стаж. Те же, кому посчастливилось надеть форму недавних противников, оказались понижены в звании. Получается, что нас просто предали и бросили, - с горечью проговорил Штрелец и, выдержал небольшую паузу, продолжил: - Особенно пострадали старшие офицеры и унтер-офицеры бывшей ННА. Они не стали частью бундесвера, их просто распустили. Увольнение коснулось многих бывших военнослужащих ГДР, включая генералов и полковников. В результате офицеры из Восточной Германии вынуждены часами простаивать в очередях на бирже труда и мыкаться в поисках работы. Часто низкооплачиваемой и неквалифицированной. А кроме того, они подвергаются унижению. Такое трудно простить! Но и изменить уже ничего нельзя. Поэтому кое-кто из них даже готов переехать с семьями на чужбину и служить своей новой родине. Разумеется, если им будут платить достойную зарплату, которую они смогут отложить, чтобы на старости лет
вернуться обратно в Германию. Или, если приживутся, остаться в Эфиопии, став новыми переселенцами, как во времена колонизации Африки.
        - Кх-х, - я кашлянул.
        Становилось всё интереснее и интереснее. Я как-то об этом даже не подумал. Целые полки, укомплектованные немецкими сержантами и офицерами - это поистине сила. Даже силища! Останется только набрать побольше негров в солдаты, и у Эфиопии сформируются полноценные армейские корпуса. Гм, и ещё раз: гм…
        - Не спорю, люди нам нужны, - наконец, произнёс я. - А высококвалифицированные специалисты тем более. Но воплотить в жизнь ваше предложение будет очень сложно. Кроме того, в Африке очень тяжёлый климат, который не всякий европеец сможет выдержать. Правда, есть у меня одно средство, способное помочь переселенцам преодолеть многие болезни и пройти акклиматизацию в щадящем режиме. Однако оно очень дорогое. И я должен быть уверен в том, что не потрачу его напрасно. Не хотелось бы столкнуться с ситуацией, когда приехавшие помогать нашей республике предадут нас потом в угоду американским, английским или тем же немецким интересам. Ведь для любого немца фатерланд - это не пустой звук.
        - Мы поручимся за каждого направленного в Эфиопию немца, - горячо заверил меня Штрелец. - И дадим все мыслимые и немыслимые гарантии того, что они не предадут. Так вы согласны?
        Да я-то согласен, но некоторые детали всё ж хотелось бы уточнить. Поэтому спросил:
        - Сколько офицеров, техников и прочих специалистов вы сможете уговорить на переезд в Эфиопию?
        - Думаю, для вас не является секретом, что на третье октября 1990 года в национальной народной армии ГДР состояло 23 155 офицеров и 22 549 унтер-офицеров. Всего примерно сорок пять тысяч. Меньше десяти процентов взяли на службу в Бундесвер. Почти половина по разным причинам останется в Германии либо отправится искать счастье в других странах. А вот другая половина готова рискнуть. То есть в вашем распоряжении может оказаться до двадцати тысяч отлично подготовленных военных специалистов. Это произойдёт, конечно же, не сразу, а поэтапно. И, если первым переселенцам всё понравится, то приедут ещё. Вы готовы платить им достойную зарплату?
        - Да, вы пока ничего не сказали про деньги, уважаемый Борислав, - поддакнул ему Гроссман.
        - А какое денежное довольствие они получали здесь?
        - В ГДР капитан получал 3000 марок, в ФРГ 2500 дойчмарок.
        - Столько мы платить не сможем!
        - Мы это понимаем, - инициатива в разговоре перешла к Гроссману. - Однако сейчас большинство из уволенных офицеров работает за тысячу марок. И вполне довольны, если сумели найти работу за такую зарплату.
        - То есть ваши люди согласятся получать в среднем 1000 марок в месяц?
        - Нет, этого всё же мало. Две тысячи марок в месяц.
        - Угу, - я включил мысленный калькулятор. Берём двадцать тысяч, умножаем на две тысячи, после чего умножаем на двенадцать, получается почти полмиллиарда марок или двести сорок миллионов долларов в год. Если согласиться лишь на половину, то выйдет сто двадцать миллионов. В масштабах целого государства, думаю, справимся. Есть на чём заработать. - Хорошо, я передам ваше предложение послу Эфиопии. Он лично сообщит об этом премьер-министру и президенту, а те поставят в известность правительство. Двадцать тысяч мы, возможно, и не потянем, а вот десять вполне сможем. Ответ я получу не раньше, чем через несколько суток.
        - Мы это понимаем.
        - И мне нужно будет уехать, - предупредил их я. - Правда, только после того, как получу принципиальное согласие своего правительства и обговорю с вами все нюансы по данному решению. Естественно, к обоюдной выгоде.
        - Мы лишь приветствуем такой подход к делу.
        - На этом всё? Или у вас есть ещё какие-то предложения? Помнится, вы упоминали какие-то материалы или документы…
        - Да. Дело в том, что наша бывшая организация не понапрасну славилась своей картотекой. И у нас есть компромат не только на большинство жителей восточной Германии, но и на многих людей как в ФРГ, так и в СССР. Была информация и на некоторых эфиопов. Но после наведения справок выяснилось, что большинство из них погибло во время последних гражданских войн, потрясших вашу страну. А выжившие не занимают столь уж значимых высоких государственных постов. Вам это интересно? Вы готовы купить информацию подобного рода?
        - Гм, - я поневоле почесал свою покрытую густой кучерявой шевелюрой «репу». - Хотим ли купить компромат? Смотря на кого! Да и зачем он, собственно, нужен моему правительству?
        - У вашего правительства - уклончиво ответили мне, сделав ударение на слове «вашего», - весьма честолюбивые планы. Возможно, в будущем вам придётся снова вести дела с тем же Советским Союзом или с некоторыми ныне влиятельными людьми. Вы же понимаете: вряд ли они легко откажутся от власти. И вот тогда вам очень пригодится наша информация! Кроме того, мы задокументировали все материалы о хищениях оружия советскими военнослужащими с перечислением всех сумм взяток и подарков. Это также поможет вам в дальнейшем.
        Ну, блин, немцы дают! Я аж вспотел от подобных заявлений, потому как даже и не задумывался о возможных последствиях. Нет, сам я вряд ли это буду использовать. Но всегда же можно перепродать?
        - И сколько вы хотите?
        - За взяточников немного: сто тысяч марок. Работа совместная, документы свежие, тем более вы и сами учёт всего ведёте, пусть и не такой точный, как у нас. А вот за компромат на…
        - Меня интересуют, - перебил я Гроссмана, - только высокопоставленные чиновники из Советского Союза. - И да, у меня вопрос: зачем вам это нужно? Почему вы решили продать компромат на советских?
        - Они нас предали! А месть - благородное дело.
        - Да, это весомый аргумент, - признал я. - Так сколько вы хотите?
        - Цена зависит от каждого конкретного деятеля СССР. Мы же не на оптовом рынке. Но информацию на Горбачёва и Шеварнадзе отдадим задёшево. По десять тысяч марок за каждого. Жаль, серебряников как денежной единицы уже нет.
        Я хмыкнул, видел я подобные деньги когда-то.
        - Хорошо, беру не глядя!
        - Отлично! - вежливо улыбнулся Вернер Гроссман, - тогда чуть позже мы с вами обговорим, документы на каких политических деятелей или чиновников вас ещё могут заинтересовать. К вам приедет человек с папками, и вы выберете себе те дела, которые привлекут ваше внимание. Конечно, у нас не так много материала. Но и того, что есть, должно хватить на пару разгромных статей в прессе. Сами этого мы, к сожалению, опубликовать не можем. А вот вам или вашим людям почему бы и не воспользоваться. Одна просьба: источник не раскрывайте. А то у нас могут быть крупные неприятности. Не хотелось бы стать разменной монетой в большой политике.
        - Гм, действительно. Если у нас с вами полное взаимопонимание, то может быть, и вы примите от меня одно предложение? - в свою очередь поинтересовался я.
        - Всё, что будет в наших силах.
        Я задумался. У меня в последнее время мелькали разные мысли. Однако именно сейчас они оформились, наконец, в нечто б?льшее, чем обычные рассуждения. Весьма интересные рассуждения! Так что: куй железо пока тебя самого не заковали! Чем чёрт не шутит? Правда, порой он опасно шутит, очень опасно! А с другой стороны… Эх, была-не была!
        - В Эфиопии сейчас сложилась трудная ситуация. Впрочем, как и во всей Африке. У нас очень много врагов, а с врагами надо бороться. Желание бороться у нас есть, как в принципе есть и возможности, а вот хорошо подготовленных кадров маловато. Нет, люди с военным опытом тоже имеются, но вот людей с опытом шпионажа и диверсий, к сожалению, нет. Мне нужны инструкторы по ведению подрывной деятельности с опытом работы ваших спецслужб.
        - Хорошо, один раз мы уже создали нечто подобное, сделаем и во второй, - пожал плечами Гроссман.
        - Отлично! Но Эфиопии не нужны службы по образу и подобию Штази или КГБ. Больше подойдут мелкие структуры формата зонтичной системы США. Я расскажу, как это организовано. Для начала нам потребуются грамотные инструкторы. Это главное, всё остальное вторично. И нужны люди, готовые выполнять любые приказы, если на то будет необходимость. Вплоть до проведения акций сомнительного свойства. Человек пять-семь, не больше. И на краткое время. Возможно, обучение состоится даже не в Африке.
        Теперь настала очередь немцев удивляться.
        - Вы хотите собрать айнзацкоманду?
        - Нет, совсем нет. Я хочу создать спецгруппу, способную быстро обучить моих людей нужным навыкам. Они должны не только владеть всеми видами оружия, но и уметь вести радиоперехват, обеспечивать скрытное наблюдение. Короче, нужны решительные и желательно не обременённые семейными обязательствами бойцы. И я должен иметь возможность с ними связаться.
        - То есть вы хотите обеспечивать прямое руководство ими?
        - Да, хотелось бы.
        - Гм, не получится. Это банально не выгодно! Ни нам, ни вам. Нас здесь трое. Генерал Гольдбах, который сейчас почему-то упорно помалкивает, отправится в Эфиопию с вами или сразу вслед за вами. Его задачей станет координация приёма и размещения наших бывших сослуживцев на новом месте. Он поможет правительству Эфиопии правильно распределить свои силы и тому подобное. Будет главным консультантом и советником, обеспечивая работу наших людей.
        - Вот и отправьте вместе с ним несколько инструкторов для обучения солдат отрядов спецназначения. И, как я говорил, выделите мне пять человек специалистов для работы в Союзе. Кстати, они должны хорошо говорить по-русски.
        - Гм, первое условие мы с радостью выполним, а вот второе нам нужно обдумать. Вы хотите работать с ними в СССР?
        - Да. Если вы согласитесь на эти условия, то всем, прибывшим в Эфиопию, гарантируется бесплатное обеспечение продовольствием и размещение за счёт государства. По крайней мере, на первые полгода службы. Кроме этого, будут заключены договора на строительство жилья, инфраструктуры и прочих сооружений. И для этого я планирую привлечь фирмы из Восточной Германии. Вам же это выгодно?
        Немцы переглянулись.
        - Нам надо посовещаться. Скажите, а ваше предложение исходит лично от вас, или вы говорите от лица вашего правительства?
        Тут уж я оказался в щекотливом положении. И вот как им ответить? От себя? А кто я такой, собственно говоря?
        - Эй, скажи-ка нам, пацан,
        Что за фрукт ты?
        - Я - банан!
        Чернокожий и курчавый
        Жажду денег я и славы!
        - Совещайтесь, - покладисто согласился я, старательно уходя от ответа на вопрос о своей роли в этих переговорах. - Мне бы тоже желательно проконсультироваться кое с кем, но я не в своём посольстве, а у вас… в гостях.
        - Нам показалось, что у вас полный карт-бланш в решении многих вопросов.
        Не удержавшись, я чуть скривился: дожать решили! Но тут же поспешно стёр гримасу недовольства с лица. Гроссман, кажется, успел её заметить, но не понял моей реакции.
        - Вы сильно забегаете вперёд. Я доложу о вашем предложении послу. Он направит запрос в правительство. И лишь получив ответ, мы выполним все предписания руководства нашей страны, - как можно официальнее проговорил я.
        - Герр Баста, давайте уже играть по-честному, - не выдержал Гроссман. - Ваш посол имеет ко всему этому такое же отношение, как и наш герр канцлер. То есть что-то слышал и, возможно, знает, но за этим не следит и всё время оглядывается на кого-то. И этот «кто-то» явно сидит в этой комнате. Именно вы располагаете теми почти неограниченными полномочиями и доступом к финансам, которые были задействованы в наших сделках. И ваш посол вам в этом не указ! Возможно, все его функции сводятся к простой помощи или вообще номинальны.
        - Не придумывайте! Я лишь взял на себя полномочия озвучить вам предварительные условия на ваше предложение. Да, у меня есть некая свобода в моих действиях, но не более того. Куда мне пойти, чтобы вы могли посовещаться?
        - Йоахим, проводи, пожалуйста, герра Басту в комнату отдыха, - обратился Гроссман к бывшему зампотеху ННА Гольдбаху.
        - Да, конечно.
        Гольдбах встал и коротким скупым жестом пригласил меня в другую комнату. Войдя в неё, мы расположились в глубоких, обшитых крепкой чёрной кожей креслах. Рядом на столе стоял электрический чайник и чайный набор. Отдельно лежали коробка шоколадных конфет и горка бутербродов с колбасой и сыром. М-да, а бутеры-то с икрой канули в лету вместе с берлинской стеной. Впрочем, с колбасой тоже сгодятся.
        - Чай, кофе?
        - Кипятка, пожалуйста, без ничего, - остерёгся я.
        Конечно, яд можно засунуть и в бутерброд. Там его спрятать даже легче, чем в крепких напитках. Как-то само собой вспомнилось убийство Распутина, перевранное Пикулем. Но от еды проще будет избавиться, банально вызвав рвоту. Вода же слишком быстро всасывается.
        Генерал удивился, но просьбу гостя выполнил. Он молча плеснул в кружку мейсенского фарфора кипятка и поставил передо мной поднос с бутербродами. Есть я действительно хотел. Делая вид, что отпиваю, украдкой принюхался. Не заметив никаких странных запахов, сделал один маленький робкий глоток. Вода, обыкновенная разогретая вода. Пить можно.
        Потянувшись во внутренний карман, я достал оттуда две перьевые ручки. Проверив их, одну убрал обратно в футляр, а другую оставил. В ней-то как раз яд был. Ну, так, на всякий случай. На самом деле ручка представляла собой обыкновенный распылитель. Давишь на поршень, а из пера вместо чернил вылетает маленькое облачко смертельного яда, попадает в лёгкие и… Привет, Змееголовый!
        Но всё обошлось. Мы спокойно пили (я кипяток, а Гольдбах кофе), заедая напитки бутербродами. Почувствовав запах кофе, я потянул носом и сказал:
        - Хреновый кофе.
        - Почему? - удивился немец.
        - Не знаю, может, просто сорт дрянной, или не вызрел до конца, - пожал я плечами. - Вот у нас на Родине не кофе, а нектар богов по сравнению с этим пойлом. Уже подумываем: пора вплотную заняться развитием эфиопских плантаций.
        - Это да, - генерал оказался немногословен. - Вашей стране нужны деньги. А кофе любят во всём мире.
        Мы ещё поговорили на эту тему, съели бутерброды, потом он посмотрел на часы и сказал:
        - Пожалуй, нам пора обратно.
        - Пожалуй, да, - согласился я с ним, мы поднялись и вернулись в исходный кабинет.
        Глава 16
        Нападение
        Два бывших генерала, а сейчас просто безработные без пенсии сидели напротив друг друга и обсуждали только что вышедшего из кабинета Басту. Один - бывший генштабовец, другой - руководитель тайной полиции. Разумеется, тоже бывший.
        - Ну, и что ты думаешь, Вернер?
        - А что тут думать, Фриц? Разве у нас есть выбор?
        - Конечно, выбор есть всегда! Или как говорят русские: есть три пути. Первый - это отказаться, второй - согласиться, а третий - забыть.
        - При чём тут русские, Фриц? Нам же чуть ли не в открытую намекнули: желательно завязать связи с Эфиопией, соглашаясь на все возможные условия. Появятся и работа, и деньги, да и уважение останется.
        - Послушай, Вернер, я не влезаю в твои дела и далёк от мира тайной полиции. Разве тебе до сих пор не понятно, что нас банально кинули? И если мы и дальше пойдём на поводу у других, то рискуем потерять не только уважение, но и жизнь. Или так и будем выполнять чьи-то пожелания, играя роль пешек в чужой игре?
        - Ну, не надо преувеличивать, Фриц. Пока от нас никто и ничего не требует, просто указали на один из вариантов, как можно выжить.
        - Тебе указали, тебе проще. А меня могут привлечь за убитых у стены и посадить, если я тут останусь. Поэтому я и согласился на эту авантюру. Ты-то выкрутишься, а я сяду. Не стану отрицать: мне вся эта затея изначально не нравилась, но я осознанно пошёл на неё. И, да, я соглашусь с этим, как он там себя назвал? Бориславом?
        - Гм, ты сам себе противоречишь, Фриц! В твоих же интересах пойти ему навстречу и действительно уехать отсюда. Уж африканцы-то тебя не выдадут. Согласен? В крайнем случае спрячешься. А условия этот Баста предлагает не очень хорошие. Может, он и в авторитете у эфиопов, а может быть, это ничем не подтверждённые слухи. И что будет завтра - неизвестно.
        - Так что ты предлагаешь, Вернер?
        - Предлагаю пока согласиться на его условия, но людей, которых он просит, ему не давать. В Эфиопию ещё можно направить инструкторов, а в СССР категорически отказать! Это чревато непредсказуемыми для нас последствиями.
        - Да куда уж хуже? Ладно, скажи, Вернер, а что ты думаешь об этом Басте? Да и вообще: что там мутит эта Эфиопия? У них столько всего произошло! Порой, читая новости в газетах, я не верю тому, что в них описывают.
        - А, по-моему, пресса явно недооценивает события. А что касается этого странного товарища с таким своеобразным и труднопроизносимым именем Бикаан и какой-то итальянской фамилией Баста, то он скорее всего приближённое лицо министра обороны, - тут Вернер на несколько мгновений задумался, но потом всё же кивнул, словно соглашаясь с самим собой: - Да, думаю, именно его, а не президента. В Африке ведь всем заправляют военные, а не гражданские. Тем более сейчас. Этот Баста явно имеет связи на самом верху правительства Эфиопии. И, как видишь, ему не составляет особого труда решать многие сложные вопросы. Вспомни, как быстро они нашли деньги для закупки вооружения. Борислав, кстати, очень неплохо знает психологию советских товарищей, как будто часто с ними сталкивался или даже учился. Да, точно, наверняка, он учился в СССР! Вот только не известно: где и на кого. Да и имя действительно у него какое-то странное. Вполне допускаю, что и не его вовсе. Или поменял для конспирации в своём пару букв, и всё. Никакой информации я на него не нашёл. Вообще никакой! Впрочем, чему тут удивляться?
        - Гм, тогда, может быть, дать ему людей не из Штази, а из армии. На профессионалов типа нас они не потянут, но с рядом задач вполне справятся. Так мы сможем решить сразу несколько проблем: он получит людей, а мы и соглядатаев, и льготные условия.
        - Хорошо. Я пошлю своих людей в Эфиопию, а дальше видно будет.
        - Договорились. Они уже скоро придут, - быстро глянув на циферблат наручных часов, сказал Фриц. - Скажем ему, как мы решили, и надо расходиться. Не стоит привлекать к себе ненужное внимание наших бывших противников, стоящих сейчас у руля власти. И так работать становится всё сложнее и сложнее, как и собирать людей ради одной цели. Мы уже агонизируем, и эта уступка эфиопам - пока единственная возможность выжить и остаться на плаву хотя бы нашим семьям. Скоро и это здание пойдет с молотка. И хорошо, если мы сможем его выкупить. Однако пока у нас остаётся хоть что-то, я не пойду на поводу у этого негра. Слишком ему жирно будет.
        - Гм, по-моему, ты излишне категоричен, Вернер. Жизнь течёт, всё меняется. Будущее покажет: получится или не получится. Думали ли мы с тобой, что наша страна прекратит своё существование так скоропостижно?
        - Догадывались, Фриц. Но ты прав: всё должно было пойти совсем не так. И договорённости могли быть совсем другими, и гарантии, и всё остальное. Поэтому: сделаем так, как ты говоришь.
        - Да, - кивнул в ответ Гроссман. - Я дам соответствующие указания своим бывшим подчинённым.
        - Хорошо.
        В этот момент в дверь постучали. Не дожидаясь чьего бы то ни было разрешения, она распахнулась, и в помещение офиса вошли Баста с Гольдбахом.

* * *
        - Ну, и что вы решили? - с улыбкой на лице спросил я.
        - Мы принимаем ваши условия. Я отправлю в Эфиопию своих инструкторов. Что же касается вашего второго запроса, то в СССР вам выделят группу людей не из моего бывшего ведомства, а из числа бывших офицеров ННА. В количестве… - тут Гроссман посмотрел на Штрелеца: этот вопрос они обсудить не успели.
        - … в количестве трёх человек, - тут же сориентировался Фриц. - И снабдим их всей необходимой спецаппаратурой.
        Кивнув, я сказал:
        - В таком случае можно считать, что у вас есть предварительное согласие от министра обороны Эфиопии. Я сегодня же согласую с ним все ваши предложения и наши дальнейшие действия. А уже завтра позвоню вам, Вернер, и сообщу о результатах. Нам действительно нужны ваши люди, хотя изначально мы и не планировали набирать такое количество инструкторов и наёмников. Однако события стремительно и порой весьма непредсказуемо меняются. Хорошо, что мы пришли к соглашению. Хотя, если откровенно, первоначально я не собирался вас об этом просить. Но теперь даже не сомневаюсь: мы сможем принять и пристроить очень многих оставшихся на обочине жизни немецких военных. Ну, а с окончательным количеством людей, которых мы сможем нанять для своих вооружённых сил, определимся уже в процессе. Это зависит не только от того, как они себя покажут, но и от возможного изменения геополитического положения нашей страны в целом. Так что наше процветание целиком и полностью в ваших же интересах, дорогие товарищи, - несколько на пафосе закончил я.
        Немцы внимательно посмотрели на меня и дружно кивнули, соглашаясь. Может, конечно, кто-то и не был согласен со мной, но последняя моя мысль показалась им всё же здравой. А если учитывать нынешнее положение Восточной Германии и стремительно приближающийся крах СССР, то вдвойне здравой.
        - Ну что же, время покажет, - сказал Гроссман. - Позвольте, я вас провожу.
        Я кивнул и, крепко пожав Гольбаху и Штрелецу руки на прощанье, вышел вслед за Вернером. Обратный путь оказался точно таким же. Мы спустились с третьего этажа вниз, прошли в туннель и сели в дрезину, загудел электромотор. Вернер нажал на тумблер, и дрезина тронулась в обратный путь. Мы спокойно ехали минут пять, пока где-то на полпути вдруг не стали сначала тускнеть (а затем и гаснуть) редкие потолочные лампочки. Мотор сначала взвыл, потом начал захлёбываться, и дрезина резко сбавила ход.
        - Что случилось?! - не известно к кому обращаясь, спросил Вернер, когда лампочки окончательно потухли, а дрезина остановилась на путях.
        - Кажется, приехали! - хмыкнул я для поддержания разговора.
        - Кажется, - со вздохом произнесла тьма голосом Вернера, - нас окончательно отключили от всех источников питания. При капитализме за всё приходится платить, а мы никак не можем приспособиться к этому и теряем последнее. Но как-то слишком невовремя это произошло…
        - Идём пешком? - равнодушно уточнил я, внимательно вглядываясь в окружающую нас темноту.
        - Да, другого выхода нет. Подождите, здесь где-то должен быть горный фонарик! Я сейчас его найду, и мы пойдём.
        - Берите, я вижу и без него.
        - Да? Ну, ладно.
        Гроссман наощупь зашарил рукой в каком-то ящике, разыскивая фонарь. А я на шаг отошёл от тележки и осмотрелся. Зрение ещё не полностью перестроилось и не привыкло к темноте, но минут через десять я буду видеть не хуже кошки. Благодаря периодически принимаемому эликсиру ночного зрения эта способность у меня развилась особенно хорошо.
        Я успел просканировать взглядом лишь левую стену, когда буквально краем глаза уловил движение у правой. Отлепившаяся от неё тень вдруг резко вскинула руку и направила мне в голову короткий пистолетный ствол.
        - Руки вверх! - прозвучало по-немецки.
        Одновременно с этими словами вторая тень прыгнула на Гроссмана и без замаха ударила наклонившегося человека по затылку. Вернер тихо охнул и обмяк. Всё это происходило параллельно со мной. Честно говоря, я даже сначала не понял, что это нападение. Всё время готовился к чему-то подобному, ожидал. И вот: на тебе! Не расслабляйся!
        - К стене! - скомандовал тот же голос, подталкивая меня стволом в нужную сторону.
        Впрочем, упираться в меня пистолетом он не стал, сразу убрал его подальше, держа меня на расстоянии. К Вернеру тихо скользнул третий. Вдвоём со вторым они скрутили Гроссмана и бросили на дрезину. Я меж тем послушно шагнул к стене, ощущая под рукой спрятанный в подмышечную кобуру пистолет. Хотя вряд ли мне удастся им воспользоваться. Да и вообще, я пока не готов форсировать события. Для начала хотелось бы узнать: чего им от меня надо?
        - Руки на стену!
        Я молча повиновался. Меня тут же обыскали и отобрали пистолет.
        - Руки сюда!
        - Кто вы такие? - задал я вопрос, рассматривая вблизи троих человек одетых в тёмную одежду и с приборами ночного видения на лице.
        - Приведём, тогда узнаешь. Давай руки, я сказал!
        Я послушно протянул вперёд руки. Всё это время я нащупывал языком капсулу, с большим трудом закреплённую на зубе мудрости. Глянув на неподвижно лежащего Гроссмана, я чуть подумал и раскусил её. Хрен его знает: что тут за расклад? И кто кого подставил? Но идти, неизвестно куда, и слушать, неизвестно что, мне как-то не сильно хотелось. Не люблю я разговаривать с незнакомыми людьми. Особенно не по своей инициативе!
        Мои запястья попытались быстро сковать наручниками. Но я развёл руки чуть в стороны, и длины цепи между кольцами банально для этого не хватило. И пока первый пытался приноровиться и всё же закрыть их, я, не теряя времени даром, плюнул прямо в лицо не ожидавшему такой наглости противнику. Да, просто плюнул! В буквальном смысле этого слова. Ещё и попал почти в нос! Мой захватчик инстинктивно отшатнулся, машинально стёр мою слюну ладонью и, яростно прошипев:
        - Ах ты ж тварь! - ударил меня в лицо.
        Я успел немного уйти с основной траектории удара. Однако нехилый кулак безвинно оскорблённого немца всё равно достиг цели, и меня задело по касательной, невольно развернув чуть в сторону. Новая диспозиция и дала мне дополнительную возможность плюнуть повторно. Впрочем, второй плевок полетел уже в другого противника.
        - Раух, что это с ним? - невольно утираясь, обиженно воскликнул второй.
        - Да он плюётся, как верблюд! - ответил ему Раух.
        - Я это уже понял. Ладно бы дрался или орал. Да пусть бы даже кусался! Нет же! Эта сука плюётся, как дромадер!
        Я же молчал, собирая во рту остатки яда и слюны, чтобы сделать очередной плевок, но на этот раз на более дальнюю дистанцию. А ничего смешного между прочим! Жить захочешь, и не только плеваться станешь!
        Так заплюём же противников, по методу плюющейся кобры. У меня слюна целевого назначения!
        Третий нападающий всё ещё стоял возле Гроссмана и откровенно ржал, заметив, как метко я попал в лица его подельников. Держа в руках короткоствольный автомат, видимо на всякий случай, он даже шагнул вперёд, чтобы полюбоваться рожами своих подельников и получше рассмотреть наглого меня. Ну, и вполне закономерно получил в харю третий плевок.
        Как и все остальные, такого паскудства в свой адрес он тоже не ожидал! Хотя реакция у третьего оказалась, что надо! В последний момент он даже попытался увернуться, и плевок пришёлся куда-то в район правого уха и шеи.
        Ничего! И на этого яд подействует точно также, как и на других. Хорошо, что они не напялили на себя маски, а только замазали свои белые рожи какой-то чёрной дрянью. Этого будет достаточно, чтобы они сдохли в муках. Главное сейчас: перетерпеть пару минут и не дать себя сковать, пока не подействует яд. А он обязательно подействует, попав на голую кожу! Правда, не сразу.
        А на меня меж тем посыпались удары! Били в основном по лицу, но к чему-то подобному я уже был готов. Поэтому просто упал рядом с рельсами и стал корчиться и извиваться, прикрывая голову руками.
        Пусть бьют, лишь бы совсем не убили и не сковали наручниками! Да и приказа «убить» им явно не давали, иначе никто бы не заморачивался с пленением. Просто шмальнули бы из автоматов, и дело с концом. Ярость, конечно, плохой советчик. И в таких ситуациях хочется основательно отвести душу, вкладывая всю злость в силу удара. Лишь бы не пристрелили! Но не за тем меня ловили, чтобы тут же расстреливать.
        Минуту или две меня били все трое. Однако вскоре один за другим они стали хвататься за лица и с криками падать ниц. Теперь уже трое нападавших, выпустив из рук оружие и душераздирающе подвывая, корчились на полу туннеля. Понимаю, неприятно… Но что поделать? Нечего было связываться с Мамбой! Я встал и спокойно вытер с лица кровь рукавом рубашки, смотря, как тела этих неудачников бьются в агонии. Кровь за кровь, зуб за зуб, око за око!
        Нет ничего приятнее, чем наблюдать, как умирает твой враг! Особенно тот, которому ты в принципе не успел сделать ничего плохого. Прошло несколько минут, и всё было кончено. Отыскав свой пистолет, я собрал в кучу оружие и пошёл с небольшим обходом. Надо же как-то выбираться отсюда? Вскоре обнаружил в стене туннеля неприметную дверку, которая поначалу показалась незапертой, но я ошибся. Подёргав её на всякий случай, я вернулся назад и подошёл к Гроссману, чтобы проверить его состояние и решить, что делать дальше.
        Гроссман уже начал приходить в сознание и, стеная, старался приподняться. Однако разбитая в кровь голова не позволила ему это, и он вновь откинулся назад. «Бедняга! - мелькнула первая мысль, но сразу же поспешно ретировалась, сменившись на: - Блин, да какой он бедняга?! Осёл он обыкновенный! Если это вообще не подстава.».
        - Как вы себя чувствуете?
        - Плохо, очень плохо. Кто же это на нас напал?
        - Гитлер! - мрачно пошутил я. - Или его дух! Хотя не знаю, я не успел спросить, как он испустил свой дух.
        - Их было, кажется, трое?!
        - Ну, тогда с ним были ещё и Гимлер, и Геринг. Три «Г», короче, напали.
        - Вы шутите?
        - Нет, я смеюсь.
        - Ааа, - поднимаясь, сказал Гроссман, - вам тоже прилетело по голове, как я вижу? И даже побольше, чем мне. Ну, мне-то - старому дураку - поделом досталось…
        - Поделом, - подтвердил я, - хотя вы ещё не старый, и вовсе не дурак. Не хотите ли объяснить мне, что тут сейчас произошло?
        - Попытаюсь, - не стал отпираться Вернер. - Но только после того, как вы объясните мне: что случилось с нападавшими?
        - Они спят.
        - Спят?!
        - Да, вечным сном. Я владею уникальной техникой усыпления. Пришлось вот напрячься и, как видите, результат лежит перед вами. Не виноват я, они сами пришли. Верите?
        - Верю! - сказал Гроссман и , наконец нашарив в какой-то коробке с инструментами фонарик и включив его, с трудом слез с дрезины.
        Немного пошатываясь, он пошёл осматривать тела, которые мелко поддёргивались в предсмертной агонии, лежа неподалёку.
        - Действительно, не жильцы. Вы страшный человек, Борислав. Как вы смогли это сделать?
        - Да, я страшно добрый человек и помог им из чистого человеколюбия. Дабы их потом совесть за содеянное не мучила.
        - Не думаю, что у них она имелась.
        - Вот и я так решил. Потому и избавил от её последних остатков их останки. Хорошо получилось?
        - Гм, а вы очень жестоки на самом деле.
        - Африка вообще очень жестокое место. Мы даже почернели, чтобы выжить. Нас жрут мухи це-це, благосклонно не нападая на белых людей. Ещё на нас постоянно нападают дикие животные. А по количеству ядовитых зверей и насекомых наш континент вообще впереди планеты всей! Странно ожидать от нас милосердия и доброты по отношению к врагам. Ничего личного! Просто на меня напали и хотели то ли пленить и что-то поиметь, то ли пленить, допросить и убить. Я защищал свою жизнь и свободу. А может, и честь. Кто знает? И поэтому мне пришлось напрячь все свои силы, чтобы мои враги не смогли осуществить задуманное. Заодно и вас спас. Цените!
        - Да, я это оценил! Уж поверьте. Но всё же: как вы с ними справились?
        - Молча и скрипя зубами. Хватит уже болтать, пойдёмте вперёд. Оружие я у них отобрал, вон оно всё, - я потряс пистолетом в своей руке, дёрнул плечом, на котором висел автомат и ткнул в небольшую кучку всякой всячины, что валялась возле дрезины. - Выбирайте себе по душе и идёмте.
        - Хорошо.
        Глядя на гримасу боли на лице Гроссмана, я понимал, что удар по голове не прошёл для него бесследно. Но чем я мог ему помочь? У меня с собой имелись исключительно яды. Об эликсирах я как-то не подумал, прихватив лишь один на всякий случай. Но в данный момент нужды в нём не было.
        Я кинул взгляд на дрезину в надежде, что она заведётся. Ну, или её можно будет подтолкнуть, и она довольно легко покатится. Но, увы, машина оказалась довольно тяжёлой. А идти обратно в рабство, как мои предки по крови, и тянуть на себе ещё и Гроссмана я не захотел. Ещё раз наскоро обыскав трупы, пошёл вперёд, а Вернер потащился за мной, подсвечивая себе тусклым фонариком.
        Мы шли по туннелю, и в гулкой тишине слышались лишь наши шаги, эхом отражаясь от полукруглых стен и возвращаясь к нам обратно. Зрение у меня уже полностью адаптировалось, и я без труда мог разглядеть в темноте не только рельсы и стены, но и видел далеко вперед. Чего нельзя было сказать о Гроссмане: Х оть он и шёл с фонарём, но всё равно постоянно спотыкался, его шатало из сторону в сторону, и вообще: он изрядно замедлял меня. Может, пристрелить его?
        - Идите быстрее, Вернер!
        - Батареи садятся! Я почти ничего не вижу!
        - А на что вам тут смотреть? Здесь нет голых баб, даже не надейтесь!
        - Я уже слишком стар для любовных приключений! - несколько театрально прокряхтел он. - Вам говорили, что у вас весьма своеобразный юмор?
        - Какой я, такой и юмор. Если я чёрный, то какой у меня должен быть юмор? Конечно же, тоже чёрный.
        - Он у вас не чёрный, он у вас провокационный и не смешной.
        - А мне как-то совсем не до смеха, товарищ Гроссман! У меня вся рожа в крови, как, кстати, и у вас. Дойдём, перестану шутить. А сейчас мне шутка жить и идти помогает, пусть даже шутка и не смешная. А если вы настолько умелый человек, то пошутите смешно. Так, чтобы я заржал во всё горло и перепугал всех местных духов! Заодно, может, и те испугаются, кого мы с вами ещё не видим, но кто собирается на нас напасть.
        - Хм… Вы открываетесь с какой-то другой, неизвестной мне ранее стороны, Борислав.
        - Это плохо.
        - Почему?
        - Потому что тогда мне стоит вас пристрелить, пока вы не узнали обо мне слишком много.
        - Вы сейчас снова пошутили или всерьёз это мне сказали?
        - Гм, вы же знаете, Вернер: в каждой шутке, есть только доля шутки, а остальное - правда.
        Гроссман, судя по тишине сзади, остановился. Я обернулся и увидел, как судорожно он схватился за пистолет, который я ему вручил. Ну-ну…
        - Успокойтесь, Вернер. Это был чёрный юмор. Если б я подозревал вас в чём-либо, то пристрелил бы сразу, ещё на той дрезине. А раз вы идёте со мной, значит, претензий к вам пока нет.
        - Так… то есть, мне уже можно радоваться?
        - Радуйтесь, разрешаю! Кстати, а вы верующий?
        - Раньше был атеистом, - проскрипел он в ответ, снова шаркая ногами по бетонному полу, - а сейчас что-то мне стало не по себе.
        - А-аа… Ну, тогда кричите: «Аллилуйя!», и на вас снизойдёт благословение или чудесное спасение. Если мы благополучно выйдем из этого подземелья, и вы сможете добраться до своей конторы, то считайте это божьим промыслом. Хотя вряд ли вы забудете это приключение. Это вам не штаны до блеска в кабинетах протирать. Вот она - настоящая полевая работа!
        - Гм, а я не всегда штаны в кабинетах протирал, - чуть обиженно раздалось за моей спиной. - И если уж протирал, то совершенно точно не до блеска. Это, скажу я вам, какое-то неуважение к собственной заднице: ходить круглогодично в одних и тех же брюках.
        - Быть может, вы правы. Чем же ещё вы занимались? - просто так, чисто из любопытства поинтересовался я.
        - Служил своей стране, партии и народу, - отмазался он общими формулировками.
        - И на каком же поприще служили? - не унимался я.
        - Везде, куда меня посылала партия!
        - О, а с чего бы у вас вдруг прорезался советский пафос?!
        - Это не пафос, это жизнь. Жизнь, когда ты уверен в завтрашнем дне!
        - Не знаю, как у вас, немцев, а в Советском-то Союзе всё было не так однозначно. Я хоть и совсем малой был, но сахарной жизни что-то не припоминаю.
        - В смысле «малой»?
        Опа-на, кажется, я случайно сболтнул лишнее. Ладно, он всё равно ничего не понял. А если что и понял, то это только когнитивный диссонанс у него вызовет. Кто я на самом деле, так и останется никому не ведомо, кроме меня самого. Так что пусть думает, что захочет. Это его проблемы. В крайнем случае спишу всё на трудности перевода.
        - Это я повторил слова одного моего друга, - на ходу выдумал я. - Сам их не понял, всплыли почему-то в моей голове ненароком. А про партию и народ не надо ля-ля! Партия состоит из разных людей, да и народ понятие весьма растяжимое. Все неприглядные дела прикрываются именем народа. Скажете: не так?
        - Я не собираюсь философствовать и вступать с вами в дискуссию, Борислав, лучше поспешим вперёд.
        Я пожал плечами, и мы ускорили шаг.
        Глава 17
        Разборки
        Спешить, как оказалось, нам было некуда. В конце туннеля мы уткнулись в оставленный пост и закрытую дверь. Хотелось бы выйти, но открыть её не получилось.
        - Ну, и как это понимать? - спросил я у Вернера. - Что это за дешёвый балаган?
        - Если б я знал, кто устроил этот, как вы выразились, «балаган», и какую роль нам отвели, я бы вам ответил. Но, к сожалению, я понятия не имею, кто за всем этим стоит. И чтобы разобраться в этом, нам для начала предстоит выбраться отсюда.
        - Давайте, Вернер, вспоминайте: где тут есть ещё двери или какие-то другие пути отхода. А я пока посмотрю: может, какая-нибудь подсказка отыщется в вещах этих неудачников, - сказал я и полез в свои карманы, вспоминая: совал ли в них какие-нибудь ключи?
        - Нет здесь ничего, кроме этой двери, - буркнул в ответ Вернер. - Те, что есть, ведут совсем в другие помещения.
        Как раз в этот момент я нащупал связку и с характерным звяком вынул ключи из кармана.
        - О! Вы нашли ключи! Давайте их сюда, - тут же обрадовался мой невольный товарищ по несчастью.
        - Ладно, уломали бесхарактерного! Если хоть один из них подойдёт к этому замку, то нам повезло, если же нет… Впрочем, чего гадать? Давайте просто попробуем открыть дверь.
        Зажав пальцами самый длинный ключ, я вставил его в замочную скважину и провернул пару раз. Тихо щёлкнув, дверь открылась, явив нам пустое пространство. За дверью никого не оказалось. Мы попали в то самое помещение, с которого и начинался наш путь на дрезине по этой гномьей железной дороге.
        - Вперёд! - без лишних раздумий тут же скомандовал я.
        - Подождите, - тормознул меня Гроссман. - Куда вы в таком виде пойдёте? Ототрите хотя бы кровь с лица!
        - Это и вам не помешает сделать, Вернер.
        - Да, но на вас крови больше, чем на мне.
        - Ваша правда: крови на мне гораздо больше, чем на вас.
        Пока мы выясняли, на ком больше крови, внезапно открылась противоположная дверь, ведущая на выход из подвала, и в помещение вошли двое. Я моментально вскинул пистолет, но выстрелить не успел. Лишь увидев оружие, они мгновенно ретировались, предпочтя за лучшее не вступать в бой.
        - На выход, быстрее! - крикнул я, на ходу раздеваясь и срывая с себя некогда дорогую батистовую рубашку.
        Накинув пиджак на голое тело, я наскоро стёр сорочкой кровь с лица. Затем сунул окровавленную тряпку в карман и рванул из подвала, держа наготове автомат. Вокруг было уже пусто. Только где-то неподалеку вдруг взревел мотор, затем послышался шум отъезжающего автомобиля, и всё вновь стихло.
        Дворами мы быстро дошли до здания, в котором размещалась фирма Гроссмана и буквально прошмыгнули в подъезд. Там мне предоставили возможность более тщательно смыть с себя кровь, сменить рубашку и вызвать машину из посольства.
        - Держите меня в курсе всего, - напутствовал я перед отъездом Гроссмана. - Завтра с утра или даже сегодня поздно вечером я дам вам ответ. Хотя после всего случившегося я начинаю сомневаться в ваших силах.
        - Не надо сомневаться. Мы со всем разберёмся. Ваша жизнь будет вне опасности.
        - Хм, вы за свою переживайте! А уж о себе я сам как-нибудь позабочусь. Одно могу сказать наверняка: здесь меня больше ничего не держит, и скоро я уеду. Но, раз уж вы не хотите выделять мне людей, мне нужна хотя бы шпионская аппаратура.
        Вернер, верно оценив произошедшее, неожиданно проговорил:
        - В свете последних событий мы можем передумать и всё-таки выделить вам людей.
        - Нет, не надо. Просто обеспечьте меня необходимой аппаратурой. Мне позарез нужны все эти фотоаппараты, радиостанции и подслушивающие устройства. А людей, как он и обещал, выделит Штрелец из числа военных. Этого будет достаточно.
        - Но я не могу выдать вам аппаратуру: она числится на балансе нашей организации. Сразу после использования всё должно быть снова сдано на склад или храниться там.
        - Ну, так украдите её и передайте мне! Мне не нужны целые аппаратные. Дайте то, что можно увезти в машине, и мы будем в расчёте за этот случай.
        - Хорошо, - сдался Вернер, - вы получите то, что хотите. Надеюсь, оно вам пригодится.
        - Несомненно. Но даже если не пригодится, я отправлю её в Эфиопию или продам, в крайнем случае.
        - Гм, - хмыкнул он. Такой расклад Вернера мало устраивал, но деваться ему было особо некуда. - Мы обеспечим вас всем требуемым, но только после того, как вы подтвердите наши договорённости.
        - Вероятнее всего так и произойдёт. Жду от вас завтра все компрометирующие документы.
        - Деньги утром, вечером стулья.
        - Хорошо живёте! - по классике отозвался я на это.
        - А вы как бы хотели? Мы живём честно и по правде. Но сегодня мы не сильно хороши.
        - Ясно. Завтра я вам позвоню.
        - Я буду ждать.
        Автомобиль подъехал к самым дверям этой конторы. Спрятав под пиджаком весь свой арсенал, я уселся в машину, чтобы тут же рвануть на ней в посольство. Весело, весело встретим Новый год! Или как там принято говорить? Время покажет? Едва зайдя в посольство, я отправил в Эфиопию несколько шифрованных телеграмм, а заодно и сразу позвонил Абале Негашу. Пусть проверит всё и подпихнёт министра обороны к активным действиям.
        Разумеется, ответ из Эфиопии пришёл положительный. Впрочем, я в этом не сомневался! Просто следовало обыграть всё так, словно я не имею никакого отношения к решению правительства. Скорее всего, за мной всё же велось наблюдение. И я не исключал, что в этом замешан кто-то из сотрудников посольства. Интересно, кто же это отважился напасть на меня с целью захвата? Непонятно. Как и конечная цель этого нападения тоже покрыта мраком, а спросить я не успел. Да и наверняка они ничего не знали. Зачем посвящать обычных исполнителей в суть вопроса? Узнать, какой организации принадлежали эти люди, можно, но времени уже нет: уезжать пора.
        На следующий день я позвонил в контору. Трубку снял Гроссман. Хм, а я-то пребывал в полной уверенности, что больше его не услышу. Но нет, он был свеж и, судя по голосу, почти бодр.
        - Правительство Эфиопии подтвердило все наши договорённости.
        - Отлично, тогда и все наши предложения остаются в силе.
        - Деньги за ваши услуги поступят на счёт уже сегодня.
        - Как только это произойдёт, вам всё передадут.
        - Я жду до вечера, - проговорил я и отключился.
        Около шестнадцати часов к посольству подъехал старый грузовичок с будкой. Из него вылезли трое, среди которых я с удивлением обнаружил и бывшего генерала Штрелеца. Он стали доставать небольшие коробки и заносить их в посольство. Мне же позвонили сотрудники пропускного пункта:
        - Говорят, вам тут документы привезли. Принимать?
        - Да, я их давно жду.
        Совместными усилиями мы проверили все ящики и отправили их на хранение в мой кабинет. Мне ещё предстояло ознакомиться с ними досконально, но это потом. Я расплатился с грузчиками и пригласил Штрелеца в комнату для переговоров. Изобразив знаками, что нас могут прослушивать, я нёс всякую чушь про старые и никому ненужные бумаги и одновременно писал на бумажке насущные вопросы.
        Переписка длилась минут пять, после чего я смял листок и сжёг его в пепельнице. Пришлось для правдоподобия даже раскурить сигарету, оставив её тлеть в пепельнице. После этого я отвёл Штрелеца к выходу, тихо спросив его в коридоре:
        - Когда ждать ваших людей?
        - Аппаратуру вы получили: она в трёх синих ящиках. Её, правда, немного, но вам вполне хватит и этого. Люди подъедут к вам в Москву 15 июля, остановятся в гостинице на краю города и позвонят вам в посольство.
        - Хорошо, вот телефон, по которому они смогут меня найти, - я сунул ему бумажку с заранее написанным номером. - Я буду ждать. В Эфиопии тоже готовы принять новых переселенцев. Так что: вперёд, на покорение Чёрного континента! И он одарит вас не только болезнями, укусами ядовитых насекомых и невыносимым климатом, но и откроит новые цели и придаст смысл жизни. А заодно и обеспечит деньгами, чтобы воплотить эти цели в жизнь и дать удовлетворение чувствам и уму.
        - Гм, - хмыкнул генерал Фриц Штрелец, не зная, как отреагировать на эту новость. Да и что тут скажешь? - Спасибо, восточные немцы этого никогда не забудут.
        - Главное, чтобы они это хотя бы вспоминали! - грустно усмехнувшись, вспомнил я известную поговорку про то, что Родина тебя не забудет, но и не вспомнит.
        - Немцы никогда и ничего не забывают, герр Баста.
        - А забудут, так я напомню. Спасибо за совместные дела и помощь, - я протянул руку, и Штрелец крепко её пожал.
        При этом он пристально смотрел мне прямо в глаза, словно хотел что-то там прочесть. Встретив точно такой же прямой взгляд, Фриц удовлетворённо выдохнул.
        - Я надеюсь, у нас всё получится.
        - Я тоже, герр Штрелец, я тоже.
        Отпустив мою руку, он ушёл, оставив меня наедине с сотнями папок с секретными и совершенно секретными документами. Правда, для меня все они были не ниже грифа «особой важности» и «после прочтения забыть». Так, посмотрим, что они тут раздобыли… Разобрав папки примерно по годам и фамилиям, я сразу же отсеял дела, касающиеся последних событий, связанных с продажей оружия и взятками. И погрузился в чтение. Текст на немецком читал я медленно, потому как плохо его знал. Однако повышенная скорость тут и не требовалась, иначе многие любопытные детали могли ускользнуть от моего внимания.
        Было тут много чего интересного и про Шеварднадзе, и про Горбачёва, и про Ельцина. В основном стенограммы переговоров, которые не попали в протоколы по цензурным соображениям, аудиозаписи телефонных переговоров и устных высказываний. Естественно, к кассетам прилагался и портативный магнитофон японской фирмы. А вот времени, чтобы прослушать весь материал у меня не было: пора лететь в Москву.
        И это только нищему собраться - лишь подпоясаться! Мне же предстояло решить: какими окольными путями добираться до Москвы и как поступить с теми сокровищами, что так неожиданно на меня свалились? Их ведь однозначно надо вывозить. А ещё, Люба беременна, но брать её с собой нельзя. Придётся ей здесь рожать, а потом выезжать в Эфиопию. Но не сейчас и не сразу, и вообще, ей лучше не светиться, это может быть опасно.
        Предстоял непростой разговор с Любой. Чем-то моя жизнь стала напоминать жизнь пресловутого Штирлица. А Люба всё больше и больше походила на радистку Кэт.
        - Люба, - начал я непростой разговор после того, как приехал к ней. - Мне придётся снова исчезнуть и исчезнуть надолго. Моя страна ведёт войну, а я занимаю в ней довольно высокий пост. Я уезжаю пока в СССР, а оттуда в Эфиопию и ещё, возможно, куда-нибудь. Вызывай маму к себе, тебе помогут её перетянуть сюда. Деньги у тебя для этого есть. Родишь, оставайся здесь, пока я не появлюсь и не заберу тебя, либо не дам знать, что пора ехать. Думаю, что это случится, когда нашему ребёнку будет уже годик.
        - Я хочу быть рядом с тобой, Иван!
        - Я тоже хочу, но рядом со мной опасно, не буду скрывать, тебя могут и убить, и взять в заложники. Так получилось, что чем дальше, тем становится страшнее. Я могу сделать так, что ты сможешь остаться здесь и тебя не найдут, но для этого нам нужно порвать все связи и не общаться даже телеграммами или письмами.
        - Я так не смогу, Ваня, - тихо сказала Люба и залилась слезами.
        - Я понял, ладно, будем решать по-другому. Тебе рожать через пару месяцев, - глянул я на огромный уже живот супруги, которая явно ждала двойню. - Ладно, разберёмся. Держись и помни, что я всегда с тобою рядом.
        Положив широкую ладонь на белый живот супруги, я крепко поцеловал её, и ещё, и ещё раз. С трудом оторвавшись от её пухлых губ и чувствуя на губах солёный привкус её слёз, я ушёл. На душе было очень гадко, и я чувствовал себя последней сволочью. Да, наверное, им и являлся. Ни семьи толком, ни страны, так болтался между небом и землёй, и всё ради того, чтобы снова построить большое государство. Зачем это мне сейчас? Не знаю, трудно остановиться, трудно. Власть - это как наркотик, самый сильный в мире наркотик.
        Да, но другого пути уже нет. Распорядившись о том, как и куда вывезти имущество, я взял с собой самое ценное и уже в обед направился на посольской машине в сторону Польши. Доехав до Варшавы, сел на самолёт и через несколько часов вышел в аэропорту Домодедово.
        Москва встретила меня жарой, сильным восточным ветром и неким едва уловимым запахом приключений и эпохальности грядущих событий. Всё же я помнил то, что произошло в прошлой жизни в августе 1991, по рассказам и учебникам истории.
        Вообще в России новой формации август долгое время считался чуть ли не проклятым месяцем: то ПУТЧ, то дефолт, то теракт, то ещё какая катастрофа. И вот сейчас близилась развязка очередного узла истории и крах великой страны. Бездарная развязка и унизительный крах. Есть ли у меня силы и возможность сотворить что-нибудь эдакое, что помогло бы если не предотвратить, то хотя бы облегчить участь её несчастных граждан? Вряд ли… Но почему бы не попытаться? Всё ведь можно переделать (хотя бы в мечтах) моими тёмно-коричневыми руками.
        Сумел же я создать «Чёрный отряд»! Пусть пока слабый и сырой, но он вполне неплохо показал себя. Осталось лучше обучить людей, и можно снова в бой. Неужели я не смогу сделать Чёрный Союз? Да я его уже делаю! Правда, не здесь, а в Африке.
        Жаль, что в СССР ничего подобного не замутить. Там и так в результате событий 1991 года стало только хуже. Был Шеварднадзе, стал после череды проходных министров… ну, сами знаете кто. И лишь война всё расставляет по своим местам. Тогда и маски сбрасываются, и фамилии предков неожиданно вспоминаются. Ну, или всплывают…
        В столицу я въехал на посольской машине, буквально юркнув на заднее сиденье чёрной «Чайки», нет «Волги». Мимо проносились городские пейзажи, и в тон им в моей голове мелькали разные мысли. В Москве постепенно начал образовываться и даже шириться эфиопский бизнес: продавали кофе в зёрнах, какао-бобы и какао-порошок. Но на этом пока всё. Эфиопия разорена войной.
        Неплохо бы шоколадную фабрику «Красный октябрь» выкупить и назвать её «Чёрный октябрь». Хотя нет, не поймут: слишком грубо. Тогда другую шоколадную фабрику, которая имени Бабаева. Назвать её «Дед Бабай» или «Дед Бинго». Ну, и там соответствующий антураж на обёртках. А то, получается, фабрика с 19 века существует и создал её пензенский крестьянин Степан Николаевич, сам себя выкупивший из крепостничества и сам себе взявший «кондитерскую» фамилию Абрикосов. А фабрика носит имя какого-то Бабаева. Несправедливо!
        В общем, пока ехал, сам себя развлекал на заданную тему. Как говорится: сам шучу, сам и смеюсь. Планов громадьё: электростанций понастроить в Эфиопии. И желательно за счёт русских. А как иначе? Всем можно, а мне нельзя, что ли? Я хоть достойную зарплату платить буду. Заодно и всем известный принцип реализую: от каждого по способностям - каждому по труду. Зачем лозунгами кидаться, если их можно воплотить в действительность?
        Ещё надо бы наладить поставки эфиопского джина «Baro’s». А то вскоре хлынет сюда всякая дрянь, вроде ликёров химических, спирта Рояль или водки польского разлива и такого же качества. Так хоть не отравятся. Ох, что-то меня понесли песчаные умёты. Хватит уже мечтать, вот доеду до посольства и начну толком разбираться в делах насущных. Я уткнулся взглядом в автомобильное стекло, ни о чём больше не думая и не напрягая зря мозг. А в это время…

* * *
        Худощавый, среднего роста, с короткими чёрными усиками и столь же чёрными волосами человек стоял у окна. Его роскошный халат полностью соответствовал великолепно отделанному интерьеру кабинета. Высокие в потолок окна, задрапированные по краям тяжёлыми зелёными шторами, подпоясанными малиновыми шнурками, были сейчас открыты и почти беспрепятственно (если не считать лёгкого тюля) пропускали в просторное помещение свет. Посреди кабинета стоял шикарный стол, а стены украшали старинные картины. Великолепный вид из окна тоже радовал глаз: взору открывался шуршащий свежей зеленью парк с вековыми деревьями. Красота!
        Мужчина задёрнул лёгкую полупрозрачную занавеску и повернулся спиной к окну. Возле стола буквально навытяжку стоял его физический антипод: ширококостный и мощный мужчина. Звали его Гильярмо Девото.
        - Итак, Гийе, поведай-ка теперь мне о своём фиаско.
        - Я уже всё рассказал, босс. Мы обратились к нашим немецким партнёрам с просьбой помочь выкрасть одного негра. Для этого они связались со своими покровителями в Германии. Собрав всю информацию, наняли людей, чтобы захватить этого человека. Сначала мы хотели привлечь своих парней (их услуги стоят подешевле), но там оказалось всё очень сложно. Поэтому пришлось переплачивать за местных, которых нам порекомендовал Джон.
        - А что помешало связаться напрямую с Юргеном?
        - Он всё равно согласовывает все действия с Джоном, отсюда и результат.
        - Никаким «результатом» здесь и не пахнет, Гийе! Это провал! Тебе поручили довольно щекотливое дело, а ты его провалил.
        - Я готов понести заслуженное наказание, босс, - не стал юлить или как-то изворачиваться Девото.
        - Понесёшь, в этом можешь даже не сомневаться. Но я предоставлю тебе шанс всё исправить. Так, говоришь, их смерть произошла в туннеле при весьма странных обстоятельствах?
        - Да, босс, так и есть.
        - И у тебя вроде есть фотографии трупов той группы, что пыталась захватить эфиопа?
        - Да, босс, вот они.
        Гийе полез во внутренний карман, извлёк на свет божий конверт и аккуратно положил его на край стола.
        Босс подошёл и, нахмурив тонкие брови, вытряхнул из пакета на стол целую пачку довольно чётких фотографий. Взяв первую, он стал внимательно её разглядывать. Затем взял ещё одну, и ещё, пока не просмотрел все. Всё это время он молчал, сосредоточенно разглядывая фото и что-то думая про себя. Наконец, отложил фотографии в сторону и на несколько секунд погрузился в какие-то свои мысли, глядя куда-то в никуда.
        - Они отравлены? - больше утвердительно, чем вопросительно произнёс босс, когда его подчинённый невольно переступил с ноги на ногу, устав стоять в одной позе.
        - Да, босс. Судмедэкспертиза при вскрытии показала наличие сильнодействующего яда, скорее всего растительного происхождения. Однако окончательной уверенности в этом нет.
        - Похоже на «поцелуй дьявола». Как это произошло?
        - Есть предположение, что они смогли застать врасплох жертву. Однако дальше что-то пошло не так… Она вырвалась и смогла применить яд. Яд этот кожного действия, его основные следы обнаружились на их лицах.
        - Значит, не «поцелуй дьявола», а «Божья роса» или нечто подобное, - задумчиво пробормотал босс. - Ясно. Скорее всего, мы столкнулись с хорошо организованной группой, имеющей сильное прикрытие. Не зря мне с самого начала казалось, будто не всё решаю я. Однако кое-кто посчитал, что появились неплохие шансы добыть информацию и заработать на этом. Обычная человеческая жадность! Вкупе с плохим расчётом она никогда не приводит ни к чему хорошему. Убийц нашли?
        - Нет. Как вы сами понимаете: кто они, мы примерно знаем. Но предъявить какие-либо конкретные обвинения затруднительно.
        - А что с тем человеком, который сопровождал эфиопа? Он выжил?
        - Да. Его усиленно охраняли первые сутки, пока мы разбирались в причинах неудачи, но потом он исчез. Видимо уехал или залёг на дно. Искать его бесполезно, да уже и не особо нужно. Он руководитель той фирмы, и до объединения Германии долгое время служил в тайной полиции.
        - Искать нужно всегда, Гийе! Они убили наших людей!
        - Осмелюсь вам возразить, босс: они убили всего лишь наёмников.
        - Гм, согласен. Тогда нашего интереса в том нет. Просто одна неудачная операция из череды многих. Что же, я объясню ситуацию остальным. А ты иди и готовься к другому заданию. Оно будет непростым и опасным. Это тебе в наказание.
        - Я готов, босс. Да и когда мои задания были безопасны или просты?
        - Никогда, согласен. За то и ценю. Ты же не Сильвестр Бриганте, который только и способен на организацию доставки чего-либо куда-либо. Впрочем, оставим это. Завтра ты получишь новое задание, а с этим закончим. Чёрный орешек оказался слишком ядовитым.
        - Да, босс.
        - Иди, отдыхай.
        - Спасибо, босс!
        Гийе ушёл. Глава же мафиозного клана ещё долго разглядывал фотографии убитых. И по их лицам, застывшим в муках, пытался понять: каким же ядом их отравили? Вот бы и ему заполучить такой в свой арсенал! Да ещё парочку других, которые наверняка имеются на вооружении этих эфиопов. Да, Африка - весьма загадочный континент.
        Босс взял конверт, подошёл к огромному сейфу и, открыв его ключом, швырнул пакет в нижнюю ячейку. Сколько дел, сколько удач и неудач покоятся в этом сейфе! Вернувшись к окну, мужчина вновь отдёрнул занавеску и посмотрел вниз. В старом парке со своей няней гуляла его дочь Элиза. Главарь мафии дружелюбно помахал ей рукой и искренне улыбнулся. Девочка заметила отца и, счастливо смеясь, показала на него няне.
        - Папа, папа, - еле слышно донесся из-за стекла её голосок.
        - Какой милый ребёнок получился, - вслух произнёс мафиози. - Настоящая красавица!
        Помахав девочке рукой, он вновь задёрнул тюль и направился к столу. Ему ещё очень многое предстоит сделать сегодня! Так что не стоит терять время. Протянув руку к телефонному аппарату, он набрал нужный номер.
        - Алло, Джузеппе?!
        - Да, босс!
        Глава 18
        Эфиопия
        Вернер Гроссман в это время плыл на сухогрузе, на который устроился обыкновенным матросом. Плыл он на нём, как можно догадаться, в Африку. В общем-то насущной необходимости в этом не было, но Гроссман счёл за лучшее временно исчезнуть с поля зрения своих западных коллег. Вместе с ним (кто простым матросом, а кто и пассажиром) в Эфиопию направлялась первая партия бывших сотрудников силовых структур Восточной Германии, которых по договоренности обещали привезти в качестве инструкторов.
        После нападения Вернеру оказали всевозможную помощь. Параллельно команда из лучших бывших (если, конечно, людей подобных специальностей можно причислить к разряду «бывшие») следователей, боевиков и чистильщиков направилась в туннель. Ну, а дальше закрутилась кровавая чехарда. Дождавшись звонка Басты, Гроссман передал все свои дела заместителю и, раз пошёл такой расклад, ударился в бега. В итоге, добравшись до порта Росток, он отплыл в сторону Эфиопии.
        Эфиоп, убив напавших на них людей, всё-таки изрядно его подставил. Но с другой стороны: всё могло закончиться ещё хуже. Трупы, разумеется, вскоре обнаружили, однако совершенно случайно и уже в совершенно другом месте. Полиция, естественно, никого не нашла. Хотя очень старалась: даже наведалась с обыском в штаб-квартиру их фирмы. Вот только стражей порядка ждало разочарование: фирма успела самоликвидироваться.
        Конечно же, по вполне объяснимым причинам никто из тех, кто волею судьбы оказался в курсе произошедшего в туннеле, сам в полицию не пошёл. Просто признали, что затея провалилась на корню, да и получили негласное указание спустить всё на тормозах. Так и поступили.
        Самим эфиопам тоже предъявить оказалось нечего. Тем более главный виновник давно выехал из Германии, на том всё и закончилось. К тому же начался массовый исход из Германии бывших военных с восточных земель. Правда, это только облегчило жизнь нынешнему её правительству. Дело же о трёх трупах быстренько убрали в архив, сделав пометку: «несчастный случай на производстве» и тут же забыли о самом происшествии.
        Стоя на палубе, Гроссман хмурился: всё случилось слишком быстро и прошло в изрядной суматохе. Впрочем, такой вариант тоже предусматривался, поэтому и сработал. Вместе с Вернером и небольшой командой на корабле плыл Фриц Штрелец. Гольдбаха решено было оставить в Германии, как наименее востребованного. Да и вопросов к нему, если что, возникнет по минимуму. Ведь он всего лишь зампотех, хоть и в генеральском звании.
        К Гроссману подошёл человек одетый в грубый дождевик, но Вернер всё равно знал, кто это.
        - Что, Фриц, надоело сидеть в каюте?
        - Нет, не надоело. Я легко привыкаю к суровым условиям. Но вот сейчас почему-то волнуюсь, как ребёнок. Что нас ждёт там, впереди?!
        - Ничего нас не ждёт, кроме войны и работы.
        - Смерть одного человека - хлеб другого! Или, как говорят русские: кому война, а кому мать родная.
        - Любишь ты пословицы, Фриц. А к чему склоняешься именно ты: к войне или работе на войну?
        - Это риторический вопрос, Вернер?
        - Нет.
        - Тогда, к войне. Война - это мой хлеб, хоть я так никогда и не удосужился повоевать.
        - По-моему, в Африке с этим проблем не возникнет.
        - Знаю, потому и еду. Свое гнездо лучше всех уже не подходит, придётся вить новое, Вернер.
        - Ну, я и не сомневался в этом. Хотя, если признаться честно, ожидаю всего только самого худшего.
        - Самое худшее уже произошло. Власть на африканском роге окончательно закрепилась за неграми, и теперь просто так их не сковырнёшь. Да и кому сковыривать? Лягушатникам? Они, может, и сильны, но исключительно там, где у них есть подготовлены кадры. И это явно не Эфиопия. Им бы сохранить то, что имели. Впрочем, сейчас мне абсолютно насрать на них. Что скажут, то и сделаю. Велели создать профессиональную армию, значит, создам.
        - Быть может, Фриц, тебе даже придётся воевать.
        - Придётся - повоюю. А вот ты чем будешь заниматься? Интриги плести? Смотри, негры народ простой: руки-ноги пообрубают и крокодилам скормят.
        - Посмотрим, - уклонился от прямого ответа Вернер. - У меня тоже есть цель. Им нужна тайная полиция? Я её создам, заодно подготовлю им и шпионов, и диверсантов. Ты и сам знаешь, что в этом я преуспею гораздо больше, чем ты на ниве армии.
        - Не спорю: и цели, и назначение у нас разные. Но возвращаться нам обоим пока некуда.
        - Сегодня некуда, - негромко уточнил Гроссман. - Завтра всё может перемениться.
        - Утопающий тянется за соломинкой.
        Штрелец скользнул быстрым взглядом по лицу Вернера, но тут же поспешно отвернулся, чтобы не выдать себя. Он великолепно понял, что хотел сказать Гроссман, и ему это не понравилось. Ничего, он запомнил эти слова и теперь знает, чего можно ожидать от Гроссмана в будущем.
        Сам же Гроссман был слишком озабочен своими мыслями и видом неспокойного Северного моря, чтобы следить за выражением лица Штрелеца. А зря! Если бы он был внимательнее, то наверняка воздержался бы от некоторых своих слов, а то и мыслей.

* * *
        Министр по особым обстоятельствам республики Эфиопии и Эритреи (а именно так было переименовало министерство по чрезвычайным ситуациям ровно через год после его создания) ещё не совсем привык к собственному кабинету в новеньком, совсем недавно построенном здании министерства. Беседу генерал Абале Негаш имел с министром обороны Карспасом Афроном.
        Они оба находились в звании полного генерала, и оба управляли самыми могущественными на сегодняшний день ведомствами Эфиопии и Эритреи. Фактически же упомянутые мужчины руководили страной. И не только своей, но и влияли на политику Джибути и Сомали. При этом сидящий напротив Абале тридцатипятилетний мужчина племени афар, из которого, собственно, был и Негаш, приходился министру по особым обстоятельствам двоюродным племянником. И разговор шёл без обиняков, можно сказать, по-домашнему.
        Разумеется, Афрон во всём следовал воле своего дяди. Он понимал, что на данный момент полностью зависит от его власти. А тот в свою очередь подчиняется совсем другому лицу, о котором имелись самые разные сведения и порой абсурдные до нелепости слухи. Афрон несколько раз видел патрона, но точно знал о нём лишь две вещи: его зовут Дед Бинго, и звание этот Дед Бинго имеет всего лишь полковника. Об остальном министр обороны только догадывался.
        - Здравствуй, Кар! Давно я не получал от тебя последней информации о ходе поставки техники.
        - Да просто слишком много всего навалилось, не успеваю во всём разобраться.
        - Это понятно, но отчитаться всё равно придётся. Рассказывай.
        - Мы получили много оружия, а ведь до этого едва распределили то, что ранее прибыло из США. Овладев новой партией, мы вообще станем самыми мощными вооружёнными силами на континенте.
        - Не обольщайся. Я слышал об аресте чёрной пятёрки. Они ведь были как-то связаны с твоим ведомством?
        - Да, я сам разберусь с ними. Они похитили и пытались продать в Судан и Сомали несколько десятков единиц техники.
        - Разбираться с ними уже поздно: их расстреляли.
        - Как? - не сдержал эмоций Афрон. - Кто?
        - Мои люди. Кстати, я очень советую тебе издать и распространить среди личного состава твоего министерства предупреждение о том, что каждый, кто попытается украсть и продать на сторону боевую технику, будет приравнен к врагам народа и расстрелян после проведённого следствия. Полковник не любит предателей и расхитителей имущества государства и народа.
        - Я знаю, что он не любит. Но на этом все мои сведения о нём исчерпываются.
        - А зачем тебе знать больше? Мы с ним взяли власть. И теперь наша с тобой задача помочь удержать её. Ты входишь в мой клан, значит, всегда будешь делать то, что я тебе говорю. Сам же я выполняю то, что велит мне Мамба.
        - Ты считаешь это верным?
        - Да. Это приведёт к процветанию Эфиопии. И так решил он. Или ты хочешь поближе познакомиться с духами Африки? Они ждут каждого, кто предаст Бинго! Как ты, наверное, знаешь, особо приближённые из узкого круга лиц зовут его Мамбой. Если верить легенде, он является сыном чёрной мамбы. Якобы даже вскормлен её ядом и при желании может возвращать его тем неразумным, кто рискнёт встать на его пути. И именно благодаря ему ты сейчас являешься министром обороны нашего растущего государства.
        - Я понимаю. Но техника же не принадлежит лично ему. Почему такие суровые меры?
        - Почему ты так решил? Как раз на его деньги она и куплена, а отнюдь не на государственные. Когда-нибудь наступит тот момент, когда он вернёт все свои деньги сторицей. Но пока до этого очень далеко. И не спрашивай меня откуда он их берёт: я и сам об этом почти ничего не знаю. Да и вообще, если хочешь спокойно спать по ночам, то не зли кобру, она и не плюнет. Нам сопутствует удача! Значит, помогают духи Африки. А тот, кто предаст, душу потеряет. Ты же помнишь тех двух несчастных, пришедших из Джибути? Они предали, и духи их покарали.
        Афрон, конечно же, слышал об этом, и от невольно всплывших неприятных воспоминаний его непроизвольно передёрнуло. Он искренне не понимал: почему этих людей просто не пристрелили? Но их никто не трогал и даже не бил. Даже еду и воду оставляли на краю дороги, возле которой те проходили. Их никто не касался, никто не разговаривал с ними, никто не пытался помочь или, наоборот, освободить их телесные оболочки от бренности существования.
        Поговаривали, будто пришли они из одного из храмов Змееголового. Этого рассадника нового и ужасного африканского культа, о котором мало кто знал что-то конкретное, однако слышали о нём уже почти все жители чёрного континента. Впрочем, за что у этих несчастных отняли душу, так и оставалось тайной. Но бессмысленные глаза несчастных не выражали ничего, кроме мук и ужасающей безысходности. Бррр…
        - Я понял, дядя. Ведь недаром Джибути взяли мы задаром! Афары в ярости страшны, напором и решимостью полны.
        - А ты что это стихами заговорил? Лавры Пушкина покоя не дают?
        - Ну, он же был правнуком эфиопа Ганнибала.
        - Да, вот и Бинго пора бы назвать Ганнибалом нашего времени. А ты ещё пытаешься перечить. Именно он спас нашу страну! И спас миллионы её жителей. Теперь пришло время идти вперёд. Ладно, мы отвлеклись от нашей темы. Так что там с техникой?
        - Принимаем на базы хранения, у нас ведь нет такого количества подготовленных солдат. Более или менее обученные бойцы постепенно осваивают полученное ранее. Часть техники уже пущена в ход: воюет в Сомали и стоит на вооружении новой власти в Джибути.
        - Ну, с Джибути ещё предстоит разобраться: больно уж французы их там обхаживают. А что касается Сомали… В Сомали нужно отправить ещё партию пикапов и миномётов. Скоро мы дожмём Барре, и он выкинет белый флаг.
        - Я уже распорядился о этом, дядя. У наших войск достаточно сил, тем более они постоянно увеличиваются. Этот Магни Багни оказался настоящим лидером! Да, он жесток, но справедлив. И на его сторону переходит всё большее количество солдат и воинов. Он станет новым главой Сомали, если, конечно, раньше не убьют.
        - Ну, мы работаем в этом направлении: у него надёжная охрана. Да и сам он чует опасность, словно матёрый зверь. Магни, кстати, тоже ставленник Мамбы. Именно Бинго дал ему цель, и теперь Багни словно Черный пес ищет и загоняет добычу для своего хозяина. Хотя и собственной выгоды не упускает.
        - И какова цель этого полковника?
        - Не знаю. Вот скоро приедет, сам и спросишь.
        - И всё же? - не отставал генерал.
        - Я думаю, он хочет, чтобы Эфиопия стала конфедерацией государств Африканского Рога и политическим лидером этой части Африки. Быть может, он хочет контролировать Нил. Возможно, в будущем Мамба начнёт экспансию в Южный Судан. Я не знаю всех его планов, но они весьма обширны. Однозначно, под его руководством мы станем сильнее всех в Африке.
        - Гм, неужели он способен всё это организовать? Да и потянем ли мы?
        - Потянем. Ладно, докладывай остальной расклад по поставкам оружия и подготовке наших солдат.
        - Да, дядя…
        Они ещё некоторое время поговорили о насущных вопросах и вскоре расстались. Министр обороны вышел из здания и на служебной машине направился к себе. А Негаш встал и, подойдя к зеркалу, крепко задумался. Он смотрел на своё отражение и видел усталое лицо старого солдата, побывавшего во многих переделках и пережившего очень многое. Он не раз встречал в жизни смерть. Смерть женщин и детей, гибель друзей и врагов. Видел кровь, грязь, боль, голод и нищету, но знал и радость побед. И вопросы, которые задавал ему недавно Афрон, этому солдату не нравились.
        Обычно такое настойчивое любопытство проявляют люди, готовые встать на путь предательства. Жаль… Ведь фактически именно он помог своему племяннику фантастически быстро взлететь по карьерной лестнице, буквально за несколько лет поднявшись от звания полковника до полного генерала. Видимо, власть вскружила голову Карспасу. Головокружение от успехов никогда никого до добра не доводило. Так недалеко и до узурпации власти дойти, очередную попытку которой Эфиопия банально не переживёт!
        Слишком много крови пролито, слишком много слёз и потерь. Так ст?ит ли переживать, если на великую чашу стабильности упадёт ещё несколько капель?! Конечно, ст?ит! Ведь если на другой стороне весов тысячи и тысячи жизней, то лучше убить одного, чем потерять многих. Нелегко брать на себя ответственность и делать выбор, исходя из принципа малой крови. Но не тогда, когда на кону стоит счастье и благополучие самой Родины! Кто он ей: слуга или хозяин?
        Негаш отошёл от зеркала и тяжело опустился в простое деревянное кресло. Перед ним возникла дилемма, и её необходимо было решить. В отсутствие Мамбы он оставался за главного в Эфиопии. Но тот рано или поздно вернётся и спросит за всё. Да, придётся принимать нелёгкое решение и искать нового министра обороны. Видимо особого выбора у Абале не было.
        А ведь Афрона даже не успели ещё посвятить в культ Змееголового! И вот за это Негаш корил уже себя: в своё время он сам не удосужился этого сделать! Сейчас же было слишком поздно.
        Министр по особым обстоятельствам нехотя протянул руку к трубке телефона, набирая номер ещё одного своего родственника и сослуживца.
        - Алло, Джембер?! Я жду тебя в течение часа: есть дело.
        Джембер Махауко тоже был инвалидом. И так же, как Негаш, был обязан Мамбе не только здоровьем и работой, но и жизнью. Он приехал уже спустя полчаса, отлично зная, что без острой на то необходимости Абале его бы не побеспокоил.
        - Джембер, тут такое дело, - несколько замялся поначалу Абале, но отступать от принятого решения не стал. - Час назад от меня уехал Афрон. Однако перед этим задавал слишком много вопросов и проявлял чрезмерный интерес к личности и планам Бинго. Мне кажется, Кар попал под чьё-то влияние. Обстановка, как тебе известно, у нас стабилизировалась. И под разными предлогами к нам снова вернулись иностранцы. Кто-то хочет восстановить или начать вести здесь свой бизнес. Некоторые готовы стать подрядчиками на строительстве домов и объектов. Много обычных торговцев, делающих закупки наших товаров. Но есть и те, кто под маркой ООН или других общественных и гуманитарных организаций осуществляет шпионскую деятельность. Да и что я тебе об этом говорю? Ты и сам всё великолепно знаешь.
        - Ты хочешь выкинуть их всех из страны? - напрямую спросил Махауко.
        - Нет, это невозможно. Да и не надо: стране нужно развиваться и строиться, активно торговать и выходить на новые рынки. Да и выгоним одних, о которых нам хоть что-то известно, вместо них придут другие, намного осторожнее. И нам придётся заново собирать на них информацию. В любом случае все они в первую очередь пытаются выйти на наше руководство, выискивая среди него глупых, жадных или по какой-либо причине потерявших лояльность к власти людей. Всех их легко обмануть, перекупить или пообещать содействие в чём угодно. Мы с тобой - бойцы старой закалки, с широким жизненным опытом, поэтому хорошо это понимаем. Но кое-кто может оказаться недостаточно проницателен или просто слаб… Не хотелось бы, чтобы наши недруги этим воспользовались.
        - Да, - машинально почесав обрубок левой руки истерзанной правой, на которой не хватало двух пальцев, подтвердил Махауко. - Что надо сделать?
        - Нашему министру обороны придётся организовать аварию.
        - Ты уверен, что его уже купили?
        - Нет, но судя по его желанию выведать побольше информации о Мамбе, благонадёжность он утратил. Даже если его ещё не купили и не заинтересовали каким-либо другим способом, то это вопрос ближайшего будущего.
        - Ясно. Насмерть?
        - Нет, пусть выживет: всё же он из нашего клана, да ещё и мой родственник. Но так, чтобы руководить министерством он больше не смог.
        - Не жалко?
        - Нет, - хмыкнул Абале. - Просто я не вижу другого способа, как убрать Афрона с поста. Снять с должности, как ты понимаешь, его уже не получится. Пост не тот. Да мне и самого себя не жалко ради Родины. Я каждый день засыпаю с мыслью: а что я сделал для Эфиопии? С этой же мыслью и просыпаюсь. Хотя при этом даже не сомневаюсь, что большинство наших с тобой сограждан думают совсем наоборот: что же дала им Эфиопия? В этом наше основное с ними различие.
        - Может, отравить?
        - Это спровоцирует слишком много лишних вопросов. А авария, она и есть - авария.
        - Когда надо сделать?
        - Сегодня сможешь?
        - Нет.
        - Тогда завтра.
        - Завтра сделаю.
        - Хорошо, а я позабочусь, чтобы из госпиталя он сразу же ушёл в отставку с хорошей пенсией. Выделим ему и домик, и пособие, поможем детям. Мы же как-никак родственники.
        - Гм, действительно. Я всё сделаю, Абале.
        - Спасибо, Джембер, - опустив глаза, произнёс Абале. - Я надеюсь на тебя. Как и Мамба.
        - Когда он вернётся?
        - Скоро, максимум через полгода.
        - Он нужен здесь.
        - Сказал, что появится здесь до конца года.
        - Хорошо.
        Джембер кивнул, встал и молча ушёл, обдумывая на ходу, как ему половчее выполнить полученное задание. Ему не было жалко Афрона. Моральная сторона вопроса его не касалась. Сказали: «Надо!», значит, так тому и быть.
        На следующий день, когда министр обороны вечером как обычно возвращался домой, на оживлённом перекрёстке на полном ходу в него неожиданно врезался военный же грузовик. УАЗ, в котором ехал министр обороны, попал под мощный удар. В итоге, водитель погиб сразу, а министр обороны от полученных травм потерял сознание. Из кабины машины, спешащей с разгрузки снаряжения, вывалился абсолютно невменяемый водитель, которого тут же сгоряча и пристрелили телохранители из автомобиля сопровождения.
        По приезду в госпиталь Афрону провели несколько операций, так как у него оказались множественные переломы обеих ног, пострадали и тазобедренные кости. После операции врач-хирург уверенно сказал, что состояние у раненного тяжёлое, но стабильное. Жить будет, а вот командовать сможет разве что парадом. Да и то: хорошо, если не из инвалидного кресла.
        Впоследствии, где-то через полгода лечения Афрон сам сложил с себя полномочия и подал в отставку. Впрочем, спустя ещё какие-то полгода, он (благодаря новым лекарствам Мамбы) мог вполне сносно бегать. Однако возвращаться обратно на службу никакого желания не проявил, найдя себе новое призвание на посту председателя одной из агропромышленных фирм.
        Глава 19
        Компромат
        Всё в жизни течёт, всё меняется… И вот я снова сижу в своей квартире, расположенной на набережной Москвы-реки в Сталинской высотке. Всё здесь монументально, всё строго по-сталински! Не забалуешь! Комнат всего три, но все они были не такими уж большими, как могло показаться, глядя на дом с улицы. Вот бы никогда не подумал! Но ничего, зато потолки высокие.
        Интересно, а здесь водятся привидения? С детства считал, будто привидения предпочитают селиться в домах с высокими потолками и страсть как не любят подвалов, в которых им вроде как тесно. Наверное, потому что им больше нравится шататься по просторным залам: хочешь - скользи понизу, а хочешь - пари себе на высоте. Не знаю, может быть в замках их и полно, а вот в сталинских квартирах я их вряд ли повстречаю. Тесновато. Да и Сталин атеистом был, так что дух его давно растворился в эфире вместе с духом Ленина. Хм… Сталин и Ленин канули в эфире, и от них остались только дыры в сыре. Да уж…
        Откинув неуместные мысли, я посмотрел в огромное окно, полуприкрытое старыми бархатными шторами. «Тоже мне антиквариат! Могли бы эти пылесборники и выкинуть, а то они лишь моли интересны», - хмыкнул я про себя.
        Прямо под окнами раскинулся мини-сквер, вся ценность которого состояла исключительно в том, что он просто был. А так: на нём росла лишь трава вкупе с десятком рябин, берёз и, кажется, клёна. Чуть левее сквера виднелось место слияния Яузы с Москвой-рекой. Будет, значится, где рыбу половить! Хоть река, наверное, и насыщена всякими химикатами. Но ведь рыба - это не сколопендра, чай не отравимся! Вон, утки же плавают и хлеб жрут в качестве подаяния. Значит, ловить можно, если осторожно. А если что, то… Ну, сами понимаете!
        Дёрнув рваную занавеску (недосуг было поменять), я отошёл от окна и уселся за довольно монументальный для небольшой комнаты советский стол, сделанный из кавказского дуба. Такой типа неоклассицизм или постсоветизм, но красивый, не спорю. Достался он мне от прежних хозяев. Да и вся остальная обстановка от них осталась, грёбанные пылесборники тоже.
        Разложив папки с привезёнными мной из Восточной Германии документами, я приступил к работе. Завтра мне предстоял трудный день, и за сегодня желательно успеть разобраться в том, что втюхали мне эти немцы. Надо же понять, с чем, а вернее с кем придётся иметь дело? Да и вообще интересно.
        Начать решил с дела Бориса Ельцина, папка на которого не поражала своими размерами. Да оно и понятно почему: не успел ещё толком накуролесить. Все эти «калинки-малинки» с приплясом и дирижирование оркестрами будут чуть позже.
        Начало биографии почти как у всех: родился, учился, женился и тому подобное. Родился на Урале, дед раскулачен, отец Николай Игнатович арестован и отправлен в ссылку, впоследствии прощён… Но подорванная психика привела отца Ельцина к алкоголизму и домашней тирании.
        А почему «почти» как у всех? Да потому что Ельцин с детства был драчлив, напорист, неудержим и любознателен. Впрочем, эта любознательность стоила ему двух пальцев, когда ему захотелось узнать, как устроена граната, которую он банально украл! То есть в военное время совершил кражу боеприпасов с организованного в местной церкви склада, слямзив гранату из-под носа постового. А ведь тот имел приказ стрелять на поражение. Хулиган!
        Однако этот хулиган явно имел лидерские качества и отличался от основной массы детей. Получив аттестат об окончании семи классов, Борька Ельцин сразу после благодарственной речи выступил с обвинительной! Мальчишка рассказал о рукоприкладстве преподавателя немецкого языка, и о том, что она заставляла учеников искать по всему району отходы для своих свиней. Короче, аттестат изъяли, выдав обычный (прозванный в народе «волчьим билетом») белый лист, что он прослушал 7-летний школьный курс. Разумеется, это обстоятельство лишало пацана возможности продолжить учёбу.
        Однако уже тогда будущий президент имел, что называется, характер. Он добился организации комиссии, которая и разобралась в профнепригодности учительницы. В итоге немку отстранили, а ему выдали свидетельство об окончании семи классов.
        Так, потом продолжил учёбу… Вот только родство с репрессированным отцом, факты кражи гранаты и получения «волчьего билета», да и отсутствие пальцев не позволяли Ельцину (как ему очень хотелось) поступать в военный ВУЗ. Пришлось поступать в политехнический и учиться на строителя. Там и женился на Наине Иосифовне. Ох, уж эти еврейки, прямо нутром чуют: за кого надо в первую очередь замуж выходить, а за кого во вторую.
        И практически сразу после получения диплома у Ельцина начался стремительный (если не сказать просто феерический!) рост по карьерной и партийной лестнице. И вот тут-то и сказалась неблаговидная наследственность отца-алкоголика: Борис Николаевич начал активно закладывал за воротник, попутно совершая глупости и много болтая.
        Дальше немцы скрупулёзно фиксировали все нелицеприятные поступки президента России. В том числе пьяные разговоры и телефонный трёп о вещах, которые составляют государственную тайну. И ведь не опубликуешь сие! Да и нет у меня выхода на прессу. Забанят сразу же, так сказать. Или, может, всё-таки попытаться? Ладно, пока отложим это в сторону.
        Да, на Бориса Николаевича в разы меньше материала, чем на Михаила Сергеевича! А жаль, искренне жаль. Только то, что бухает и имеет контакты с США. Но это и так всем известно. А вот Михаил Сергеевич фрукт посложнее…
        По Горбачёву информации было больше и намного.
        Так же, как и у Ельцина, деды Горбачёва подверглись репрессии. Один был раскулачен и сослан в Сибирь, а вот второй обвинялся чуть ли не в троцкизме. И если первого «на путь истинный» направила двухлетняя валка леса в Иркутской области, то второго от расстрела спасло изменение линии партии и борьба с перегибами.
        Самым «ярким» фрагментом детства Миши Горбачёва оказалась оккупация. Вот тут-то в досье и всплыл странный термин «шлаффен» агент с пометкой, что военная разведка вермахта активно вербовала советских детей. Существовало два вида вербовки: «мюнтер агентур» (бодрая агентура), которая действует прямо сейчас, и «шлаффен агентур» (спящая агентура), что вербуется на перспективу. Последних предполагалось использовать в будущем, если эти территории пришлось бы оставить. Никаких документальных подтверждений этому, разумеется, в досье Михаила Горбачёва не нашлось… Если где-то и есть письменное согласие 12-летнего Михаила Горбачёва на сотрудничество, то вероятнее всего оно давно уплыло вместе с другими гестаповскими архивами за океан.
        Впрочем, сам факт нахождения на оккупированных землях никак не отразился на будущем юного Михаила. Он даже умудрился в семнадцать лет получить орден Трудового Красного Знамени! Хотя просто подрабатывал летом в бригаде своего отца помощником комбайнёра. Собственно, на этом действительно «трудовая» деятельность Михаила Горбачёва и заканчивается.
        И начинается работа чисто по партийной линии. Может, если бы этот парень не был орденоносцем, в стране Советов не случился бы весь этот коллапс? Не смог бы Мишка пробиться так высоко? Ну, этого уже не изменить, смотрим дальше.
        Так: в начале своей карьеры не гнушался приписывать себе заслуги других. Ну, это я и без всякого досье знал. Как и про то, что Горбачёв ставленник Андропова.
        А вот одна небольшая справка очень привлекла моё внимание. Немцы провели странную аналогию между продвижением Михаила Сергеевича и рядом не совсем обычных смертей.
        В середине 70-х под крылом у Брежнева очень неплохо себя чувствовала (а в последние годы правления Леонида Ильича просто руководила страной) некая тройка весьма примечательных личностей. Руководитель КГБ Юрий Владимирович Андропов, министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко и министр обороны Дмитрий Фёдорович Устинов. Чуть позже к ним примкнул Суслов. Хотя, в силу возраста и негласной роли «серого кардинала» партии, последний в аферах товарищей особо не светился.
        Так вот, почти перед самым появлением Михаила Сергеевича в Москве, «уснули и не проснулись» тогдашний министр обороны Гречко и весьма перспективный Кулаков. Место Гречко получил Устинов. А уже через год освободившееся место секретаря ЦК КПСС по сельскому хозяйству по настойчивой рекомендации вышеупомянутой группы товарищей занял Горбачёв. Странность заключалась в том, что по всем показателям эффективность вложений в сельское хозяйство именно Ставропольского края оказалась самой низкой.
        Казалось бы: зачем брать на руководящую должность управленца, который не способен справиться с поставленной задачей? Да всё просто: вложения в сельское хозяйство Ставропольского края использовались им весьма эффективно, просто имели другое целевое назначение.
        В 1980-м в странной автомобильной катастрофе на сельской дороге погиб П. М. Машеров, которого рассматривали как одного из возможных преемников Брежнева. И умер Косыгин после не менее странного происшествия во время прогулки на байдарке.
        Накануне, на отдыхе в гостях у Шеварднадзе Кулаков и Машеров откровенно говорили с поддакивавшим им во всём хозяином о слабости Брежнева. И Шеварднадзе «честно» донёс генсеку об этом разговоре. Кулаков погиб очень скоро: тоже «уснул и не проснулся». (Именно такая версия фигурировала в советской печати.) Но немцы каким-то невероятным образом выяснили, что на самом деле Кулакова нашли утром в постели с простреленной головой. Обстоятельства гибели Машерова при столкновении его машины с выехавшим наперерез грузовиком так и остались без какого-либо объяснения. Впрочем, в досье акцентировалось внимание на одном вроде бы незначительном факте: незадолго до катастрофы Андропов сменил начальника охраны Машерова.
        19 января 1982 якобы застрелился первый заместитель Андропова Цвигун. Хотя никаких предпосылок у него для этого не имелось. Да и психологический портрет этого деятеля мало смахивал на латентного суицидника. И как всегда: кроме шофёра из гаража КГБ, никто не видел момента «самоубийства». Тело Цвигуна семье предъявили лишь на похоронах.
        В июне 1982 года было произведено покушение на Гришина, о котором даже нигде никогда не упоминалось. Когда его машина приближалась к Можайскому шоссе, наперерез выехал автобус «Львов». У сидевшего на переднем сиденье офицера охраны снесло пол-лица.
        И вот тут-то и пришло время сместить Суслова. Операция по его устранению разрабатывалась при непосредственном участии начальника всей кремлёвской медицины Чазова, давно являвшегося личным агентом Андропова.
        М-да-аа… Про дружбу Горбачёва с Чазовым, который заведовал санаторно-курортным лечением партийной верхушки, я тоже слышал. И считал, что это ему было надо для того, чтобы завлекать партийную верхушку на отдых в Ставропольский край. По ходу недооценил я Михаила Сергеевича с его командой!
        Короче, по настоянию лечащего врача «кремлёвки», где Суслов проходил зимнюю диспансеризацию, ему чуть ли не насильно дали какое-то средство. Суслов сначала отказывался, ведь никогда не принимал никаких таблеток в больнице, но доктор очень настоятельно рекомендовал. Через несколько часов Суслов умер, а через месяц его лечащий врач повесился в своей квартире.
        Через четыре месяца после кончины Суслова вторым секретарём ЦК КПСС избрали Андропова. А после смерти Брежнева, Юрий Андреевич стал Генеральным секретарём.
        Как-то смешно после таких подковерных игр воспринимается ранее прочитанное в этом досье про якобы личное участие Горбачёва в обустройстве построенных для высших партийных бонз дач в Кисловодске, Бекешевке и Архызе. Как и то, что в Ставрополе перестроили гостиницу «Интурист», которую Горбачев превратил в личную городскую дачу. Не слабо, конечно, распорядился деньгами для сельского хозяйства! Но тогда Михаил Сергеевич ещё не шёл по головам в буквальном смысле этого слова.
        Недаром его любимые фразы: «интрига - великое дело в политике», «разделяй и властвуй». Похоже, именно этими принципами руководствовался Михаил Сергеевич, когда не гнушался сбором и записью компромата на поддавших или откровенно перебравших однопартийцев. Зато это помогло Андропову взять власть в свои руки.
        Ещё в 1985 году в угоду генсеку Михаилу Горбачёву его друг Шеварднадзе начал в Гудаутском районе Грузии возведение виллы. Причём строительными силами 9-го управления КГБ. При тотальном дефиците в стране всего и вся, при растущих внешних долгах и кредитах проектная стоимость очередной «дачи» оценивалась в сто миллионов рублей. Раиса Максимовна после её осмотра сгенерировала увеличение стоимости данной виллы в три раза.
        Уже будучи в статусе генсека, Горбачёв имел закрытую встречу с Маргарет Тэтчер, с которой он познакомился на похоронах Андропова в 1984 году. Затем (по просьбе английской стороны) Горбачёв возглавил Делегацию Верховного Совета СССР и посетил с ответным визитом Англию.
        Каким образом немцы узнали, что Генсек СССР засветил перед премьер-министром Англии карту с нанесёнными на неё стратегически важными отметками о расположении ядерных ракет, остаётся за кадром. Но, учитывая склонность Горбачёва к излишнему хвастовству и браваде, я вполне допускаю, что так оно и было! Впрочем, ответная услуга того стоила! Недаром Тэтчер как-то проговорилась: «Мы сделали Горбачёва генеральным секретарём». Эта её фраза даже оказалась запротоколирована. И что-то мне подсказывает: Маргарет отнюдь не лукавила!
        Нашёлся тут материал и на Яковлева, с подачи которого (а может, под давлением некогда данного вермахту обещания?) сознательно поощрялся рост сепаратистских настроений в Прибалтике.
        К документам была приложена газетная вырезка «Дейли Мейл» от 7 апреля 1990 года с интервью Ландсбергиса, в ней озвучивались следующие его слова: «Запад должен понять, что Горбачёв сам позволил сложиться нашей ситуации. Он в течение двух лет наблюдал за ростом нашего движения за независимость. Он мог бы остановить его в любой момент. Может быть, он этого хотел или хочет сейчас. Но он его не остановил».
        Очень странная дружба с товарищем Яковлевым. Ведь везде, где с миссией и с самыми широкими полномочиями от Горбачёва побывал товарищ Яковлев, возникал всплеск национализма и сепаратизма.
        Присутствовала в досье и краткая справка об операции «Удар» в Баку, и данные о подавлении беспорядков в Душанбе. То тут, то там в СССР поднималась протестная волна, но глава государства уже ничем не мог помочь своей стране. Или действительно не хотел?
        На глаза попалась тонкая папочка с надписью «Ватикан». В ней хранилась информация о первой поездке главы атеистического общества (хотя на самом деле коммунизм - это та же самая религия, только атрибуты другие) в Ватикан. Архиерейский собор тогда обратился с просьбой к Горбачёву уладить взаимоотношения Московского патриарха и Римско-католической церкви. Сделал ли он это?
        В 1989 году Горбачёв впервые переступил порог Ватикана и направился в папские покои Иоанна Павла II. Встреча проходила без свидетелей, так как папа владел русским языком. В это время в другом зале проходила встреча Яковлева и Шеварнадзе с кардиналом Козороли. Протоколов этих бесед нет. О чём имелась пометка в деле и пометка о том, что достать их не удалось. После этой встречи на Украине разрешили униатскую церковь. В связи с этим, архиепископ Макарий заперся в соборе и объявил голодовку, сопротивляясь насильственному захвату храма униатами.
        В неформальных беседах Горбачёв объявил, что после встречи с папой он якобы обрёл спиритические способности. И теперь, благодаря ему же, стали возможны грандиозные перемены в Восточной Европе. В январе 1989 года в Москву прибыли для встречи с Горбачёвым Бертуан Рокфеллер, Жискар д'Эстен и Накасонэ. Беседа прошла в тёплой, дружественной атмосфере.
        Горбачёв повторил свою поездку в Ватикан. Также в документах содержалась интересная справка, что при обострениях отношений с США в СССР начинают внезапно умирать лидеры. Ни с того, ни с сего заболел астеническим синдромом Брежнев. У Андропова в Крыму с невероятной быстротой развилась флегмона, у Черненко (тоже, кстати, в Крыму) началась острейшая интоксикация.
        Военачальники Устинов и Дзура после манёвров заболели одной и той же болезнью, приведшей их к смерти. Много странного и таинственного, что советскому народу было неведомо! И, тем не менее, эти факты имели место.
        Ну, и справки о счетах Горбачёва за границей. Они были, и суммы на них лежали крупные. Мягко говоря. Да, в досье упоминалась и Нобелевская премия первого президента СССР. Как и то, на какие нужды она якобы была потрачена. Однако сотрудники Штази, не стесняясь, называли эти деньги самой грандиозной взяткой в истории лауреатства.
        Имелся и краткий перечень имущества Михаила Сергеича: дача в Барвихе, любимые ЗИЛы, собранные вручную «Лидер» и «Скорпион», да два уникальных танка-вездехода в ангаре, проверенных Чернобылем на случай ядерной войны.
        Кстати, немецкие аналитики пришли к ещё одному весьма любопытному выводу: антиалкогольная компания в России (и иже с ней) способна сотворить исключительно революцию! Даже аналогии с «сухим законом» последнего русского царя провели. Типа то, что крутится в пьяных русских головах, они очень даже неплохо способны претворить в жизнь на трезвую. А на «раскачку» в обоих случаях россиянам потребовалось чуть больше трёх лет. Ну, ещё и на Америку сослались, как там подпольный криминал в подобной ситуации активизировался. Тоже мне, нашли с кем сравнивать! Ерунда, конечно, полнейшая, но вывод интересный.
        Я тоже, познакомившись с личностью первого и последнего президента уже практически прекратившего своё существование Советского Союза через призму шпионов и аналитиков Штази, пришёл к неоднозначным выводам. А ведь он же сейчас, по сути, один! Да, поначалу Горбачёв пришёл в крепкую и спаянную команду верхушки госаппарата СССР. Однако со временем растерял почти всех своих соратников. Кому помогли отправиться на тот свет, кому просто время пришло. Да и не любил никогда Михаил Сергеевич рядом с собой сильных людей. Вот и окружал себя жополизами да подхалимами. Вот только ни подхалимы, ни жополизы никогда спину тебе не прикроют…
        Я дико устал! Однако оставлять всё «на потом» никак нельзя. Придётся прочесть и про Шеварднадзе. Вернее, про преступную деятельность «серебряного лиса» или Шеви, как попросту называли его американцы. На него немцы тоже много чего интересного нарыли. Оказывается, ещё тот сибарит и грузинский националист, не хуже Гамсахурдия!
        Одного не понимаю: почему не его, а Козырева «мистером Да» называли? Впрочем, Козырев вполне соответствовал своему патрону. Ведь именно Шеварднадзе его приметил.
        После прочтения досье я лишний раз убедился, что последний министр иностранных дел СССР был просто как Герасим: на всё согласен!
        «Что угодно господам капиталистам? Пойти на уступки по ракетной проблеме? Пожалуйста! Мы уничтожим даже оперативно-тактический ракетный комплекс „Ока“, хоть он и не соответствует обсуждаемым параметрам. Отказаться от поддержки просоветского режима в Афганистане и вывести войска? Да ради Бога! Завтра же и начнём. Отступиться от Восточной Европы? Как вашей душеньке угодно! Всё равно не тянем их содержание. Дать разрешение на объединение Германии безо всяких гарантий нерасширения НАТО на Восток? Я же сам хотел это предложить! Подарить США огромный кусок нефтеносного континентального шельфа? Берите, мы не обеднеем!» - *(из АИФ).
        Словно Шеварднадзе уже тогда знал, что к нефтяным запасам России вскоре не будет иметь никакого отношения!
        Я отложил в сторону папки с компроматом. К сожалению, в данный момент они мало мне пригодятся. Мне банально не хватит времени, чтобы их успеть опубликовать. Да и, главное, где? К тому же там не так много информации, чтобы всё имело смысл. Надо думать.
        Глава 20
        Бизнес по-русски
        Разобравшись со всеми бумагами, я плотно поужинал. Чем Бог послал. Хотя посылать-то ему было особо некого, поэтому я справился сам. Сходил в магазин и понакупил себе всяких консервов, прихватив заодно и обычную буханку белого хлеба. Чай, не в Эфиопии, чтобы лепёшки отвратного вида глодать, да соусами, что внешним видом больше похожи на разноцветные человеческие какашки, закусывать. Справившись с консервами и запив всё свежесваренным в турке кофе, я отправился на боковую. И приснился мне сон.
        Впрочем… сон не запомнился. Похоже, Змееголовый так и не смог толком пробиться сквозь местный энергетический фон. Да и немудрено! Буквально на днях излишне общительная бывшая актриса, ныне живущая со мной по соседству, остановила меня в фойе и внезапно без всяких обиняков спросила:
        - А вы знаете, в каком доме проживаете?
        Я аж растерялся! Конечно: в одной из сталинских высоток. Но вслух осторожно поинтересовался:
        - В каком?
        - Это необычный дом… - начала она и долго потом рассказывала мне всякие местные небылицы.
        Нашла, как говорится, свободные уши. Пришлось изображать из себя полного профана и битый час слушать её россказни. Хотя в них и выискалось много чего интересного.
        Как оказалось (по крайней мере с её слов), дому на Котельнической набережной покровительствует планета Марс. Ну, наверное, и бог войны в стороне не стоит! Расположен дом в месте силы, которое указал ещё астролог и оккультист Яков Брюс, живший при Петре 1. Кстати, этот самый граф был прямым потомком наследников шотландского престола, бежавших в Москву от преследования Кромвеля. Может, это тоже одна из причин скрытой ненависти английского престола к нашей стране? Но я что-то отвлёкся.
        Так вот, согласно своему мистическому плану, Брюс поделил Москву на двенадцать секторов, каждый из которых соответствовал своему знаку зодиака. Этому же принципу последовал и архитектор Константин Мельников.
        Уж не знаю, каким таким таинственным образом все кольцевые станции расположились в определённых секторах гороскопа (не иначе, как провидение подсказало, хотя я больше склоняюсь к банальному совпадению), но Останкинская телебашня и сталинские высотки уже выстраивались на определённых местах якобы вполне преднамеренно и целенаправленно. И призвание последних было закончить формировать вокруг Москвы сильнейшее защитное энергетическое поле.
        Внимательно выслушав словоохотливую тётку, я задал лишь один вопрос:
        - А по какому из планов Якова Брюса в середину Москвы воткнули мавзолей с трупом Ленина?
        Женщина озадаченно уставилась на меня, потом нахмурилась, видимо подбирая правильные ответ, но, так ничего и не найдя, лишь махнула рукой.
        - Так он же раньше умер, чем приняли генплан Мельникова!
        Тем не менее, ликбез так и не представившейся мне незнакомки оказался очень познавательным. И Змееголовый действительно не смог пробиться то ли через энергетический заслон средневекового чернокнижника и оккультиста, то ли сквозь астрологическую защиту в виде кольцевой линии метро, ли через целый пантеон древнеримских богов, якобы тоже охранявших столицу России.
        А ещё Красная площадь с таким сильнейшим фоном от былой пролитой крови, что на века несёт в себе некую ауру. А ведь оно всё рядом. В общем, от Ящера я получил лишь смутное предупреждение об осторожности. Ну что же, «следи за собой, будь осторожен!» - это теперь практически мой девиз.
        Утро началось опять же с кофе и чтения газет. Нужно же быть в курсе текущих событий? Однако, пролистав целую стопку местных газет, в числе которых были «Московский комсомолец», «Правда», «Известия», «Труд» и «Комсомольская правда», я не нашёл ничего, что могло бы натолкнуть на мысль о приближающейся катастрофе.
        На днях вступил в должность Ельцин, заявив: «Достойная жизнь не даруется свыше и не наступает сама собой. К ней невозможно прийти, построившись в колонны и слепо выполняя приказы сверху. В её основе будут свобода предприятий и территорий, инициатива и предприимчивость…». Ну-ну…
        Товарищ Лигачёв призывает бороться за защиту общенародной собственности и создавать комитеты, и «Известия» называют эти комитеты «ЧК по борьбе с приватизацией». А в Крыму прошёл Курултай (съезд), после которого татары объявили полуостров своей национальной территорией. В Югославии продолжаются военные действия, а в Днепре и Азовском море обнаружили холеру. Впервые со времён гражданской войны!
        В селе Старый Угрынив Ивано-Франковской области был взорван памятник Степану Бандере. Он простоял всего лишь десять суток. В тот же день взорвали и памятник Евгению Коновальцу в селе Зашкове Львовской области. Но и на встрече Горбачёва с Гельмутом Колем, что проходила в начале месяца под Киевом, президента СССР встречали с плакатами «Горбачов, геть з України!».
        Цены растут как на дрожжах, народ нищает… Но самая плохо одетая страна Европы обсуждает показ мод, проведённый Пьером Карденом на Васильевском спуске. Всё-таки любят у нас пиры во время чумы!
        Да уж, колбасит страну не по-детски.
        Ровно в восемь часов утра я вышел из своего дома и направился в посольство, имея в заплечной кобуре пистолет. Просто так, на всякий случай. Москва уже активно дышала воздухом свободы и анархии, а значит, разбоем и организованной преступностью.
        Как грибы после дождя появлялись разные фирмы и фирмочки, кооперативы и первые совместные предприятия очень сомнительного, если не сказать «мутного» вида. Короче, страну заполонили всякие СП, кооперативные и коммерческие банки, товарищества с ограниченной ответственностью. А на волне приватизации большинство бывших государственных организаций начали активно превращаться в АО, АООТ, АОЗТ и тому подобную срань.
        Прошли первые слухи, будто международная преступность осуществляет в разваливающемся Союзе покупку и транспортировку в Европу и США донорских почек и другой человеческой требухи. Но всё это только начинало создаваться, главное ждало впереди. Грядёт август 1991, после которого всё завертится в сто крат круче, жёстче и страшнее. А пока… пока это лишь намётки на грядущий беспредел.
        Процветают качалки и секции восточных единоборств. Всех этих карате, дзюдо, тхэк-ван-до, айкидо и им подобных, вроде нашего самбо. Там же формируются и первые бригады. Те, кто поглупее (в основном дети из неблагополучных семей, где матери считали каждую копейку, а отцы, не стесняясь, частенько поколачивали своих отпрысков по пьяной лавочке), становятся «быками». Их прежде всего привлекают лёгкая нажива и вседозволенность. Ну, а более смышлёные - «бригадирами» и их помощниками.
        Вскоре к ним присоединятся оставшиеся не у дел бывшие спортсмены и военные. Те, кто прошёл афган, видел смерть и убивал сам. Организуют и тех, и других воры в законе, действующие в плотной связке с бывшими или настоящими партийными бонзами и оборотнями в погонах. И такая пирамида идёт до самого верха.
        До посольства я добрался на общественном транспорте, так как решил прочувствовать всё и сразу и, войдя в здание, поднялся в выделенное мне небольшое помещение. Первым ко мне чуть ли не ворвался недавно приехавший из Эфиопии новый сотрудник, специально назначенный для работы со мной.
        - Шеф, всё пропало! - с самого порога кабинета выпалил он, посерев лицом.
        - Что пропало?
        - Бизнес!
        - Какой?
        - Наш.
        - Какой,…ять, «наш бизнес»? Отвечай, сын шакала?! - разозлился я не на шутку, не совсем понимая, о чём он говорит.
        - Наш, эфиопский, который мы организовали здесь. Весь бизнес: кофе, бананы, алкоголь и закупки местных изделий.
        - Кто сказал?
        - Бара Слай!
        - Это кто?
        - Самый главный наш коммерсант здесь.
        - А ты тогда кто?
        - А я его куратор от правительства!
        - Иди на хер, куратор! И позови там этого Слая! Бегом! Я жду ещё со вчерашнего вечера. Бегом!!! - заорал я вне себя от злости.
        «Куратора» тут же буквально вымело из моего кабинета. Только дверь громко хлопнула, и застучали частые шаги по коридору.
        - Чёрт знает что! - в сердцах воскликнул я и, хлопнув тяжёлой папкой по столешнице стола, передразнил выбежавшего с соответствующей интонацией: - Усё пропало! Усё пропало! Мозги у вас пропали, придурки черножопые.
        Я ещё долго не мог успокоиться от полученных вестей. Этот самый Бара Слай явился часа через два. Я уже откровенно устал его ждать и даже успел навести целую кучу справок: что, как, да почему.
        Непосредственно коммерческую деятельность эфиопов в России координировал некий субъект по имени Бара Слай. Принадлежал он племени амхара, но в его жилах текла и кровь кушитских племён. Происходил же Слай из семьи владельцев крупных сельскохозяйственных угодий и состоял в отдалённом родстве с императором. Его семья из поколения в поколение занималась выращиванием кофе, бананов, а при итальянцах ещё и апельсинами.
        Когда началась революция, Слая от греха подальше отправили сначала в США учиться на агронома, а потом, чтобы он смог без проблем вернуться на родину, перевели доучиваться в СССР. В итоге толком он не отучился ни там, ни здесь. Зато неплохо овладел обоими языками (впрочем, русский знал пока так себе) и приобрёл массу разнообразных знаний, посетив много стран по необходимости и без.
        После взятия власти Мелесом Зенауи Слай смог вернуться обратно и занялся сельским хозяйством, начав восстанавливать свои земли. Его успехи вскоре заметили и даже пригласили на работу в министерство сельского хозяйства в качестве консультанта. Плату за это он получал скорее символическую, но его всё устраивало: Бара попутно занимался продвижением продукции своей фирмы. Эта расторопность и послужила причиной того, что ему предложили вернуться в СССР, возглавив целую когорту новых предпринимателей и торговцев.
        Юркий и пронырливый Бара мог впарить доверчивому покупателю даже гнилой банан, с честными глазами вещая, что самые вкусные, это не зелёные или (упаси, Боже!) жёлтые, а именно чёрные бананы. Ведь в них весь сахар земли африканской!
        Однако по возвращении в СССР, он попал уже совсем в другую страну. И обживаться ему пришлось заново, как и налаживать новые связи. При этом Слай с успехом организовал несколько совместных советско-эфиопских фирм, которые впоследствии планировалось сделать российско-эфиопскими совместными предприятиями. Ну, а потом они должны полностью перейти под наше управление и стать только эфиопскими.
        Вот тут-то и случилась напасть: не успев толком начать работать, наши предприятия (в основном торговли) почти сразу попали под пресс рэкета. Не все и скопом, конечно. Сначала к ним присматривались, выясняя: кто за всем этим бизнесом стоит. И какое-то время эфиопов не трогали. Но потом то тут, то там объявлялись некие бравые молодцы в трениках и требовали денег за какую-то «крышу». Происходило это постепенно, но планомерно. Вот с этой проблемой он и ехал сейчас в посольство. Так как лицо, которое могло разобраться со всеми его неприятностями, наконец-то прибыло в Москву.
        Я поднял голову, глянул на вошедшего в кабинет и еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Нет, в принципе всё было нормально: одежда опрятна, черты тёмного лица были довольно правильными и ближе к европейским, чем к негритянским. Его даже не портило обрамление аккуратной шевелюры жёстких, как проволока и по-эфиопски курчавых чёрных волос.
        Ростом вошедший был чуть ниже среднего, и его живые и проницательные глаза какого-то тёмно-орехового цвета так и искрились хитростью и умом прожжённого торговца и барыги. Этот мог и умел продать что угодно и кому угодно. Однако всё впечатление портили… уши! Подобно радарам они топорщились по обе стороны головы, и не заметить их было просто невозможно.
        Да уж, это Бара Лопоухий, а не Бара Слай! Мда, красавец! Матушка природа явно оказалась в шутливом настроении и от души позабавилась за его счёт. Впрочем, похоже, он не унывал и особо не переживал поэтому поводу. Поэтому, что мне за дело до его внешности? Да плевать! Главное, какие у него деловые качества, а не уши. Ладно, сейчас выясним, что это за «банан ушастый».
        - Присаживайтесь, - пожав ему руку, предложил я.
        - Здравствуйте. Спасибо!
        - Ну, рассказывайте, что у вас тут случилось? Что или кто мешает вести вам бизнес?
        - А как я могу к вам обращаться?
        - Обращайся - Дед. Для других я Чёрный Дед.
        Бара Слай замешкался, но деваться было некуда, и он продолжил:
        - Дело в том, что э…
        - По-русски разговариваешь? - перебил я его.
        - Да, только пилохо.
        - Практиковаться чаще надо! Ладно, давай говори: хоть по-русски, хоть по-амхарски, хоть по-английски.
        Бара Слай сообразил быстро. И захлёбываясь словами, а иногда и вовсе перескакивая с одного языка на другой, стал рассказывать, что у него приключилось. В общем, дело обстояло так.
        Разузнав всё про наиболее посещаемые в Москве места, Слай достаточно споро, правда, не без помощи посольства, арендовал магазин в центре. А наладив кой-какие связи, вскоре даже построил пару магазинчиков в разных концах города. Термина «спальные районы» ещё не существовало, и назывались они пока по-старому: «рабочими окраинами». Но каким-то интуитивным чутьём он угадал, что на конечных остановках метро и строительство обойдётся ему значительно дешевле, да и народу там сходит полно. Арендовал Слай и места на местных рынках, продавая там фрукты, главным образом эфиопские и эритрейские апельсинов и, разумеется, бананы.
        Торговля худо-бедно стала налаживаться. В магазинах подрабатывали чернокожие студенты со всей Африки, а на рынке стояли нанятые продавщицы. Особенно хорошо шёл кофе в центральном магазине. Этот магазин никто не трогал. Пару раз, правда, заходили неизвестные люди в тренировочных костюмах но, покрутив носом и узнав, что этот магазин принадлежит эфиопам, сваливали. А вот с рынками и магазинчиками на окраинах было не всё так радужно. Если раньше все неприятности на рынках ограничивались воровством фруктов, то теперь начали подходить разные личности. Денег требуют, угрожают, товар раскидывают. Постепенно стала вырисовываться подобная ситуация и в магазинчиках.
        - Кого-нибудь убили? - прервал я его.
        - Нет, - Слай аж отшатнулся от меня. - Никого не убили! А разве могли?
        - Почему нет? Могли! И убить могли, и избить, и в заложники взять. Это многонациональная страна, детка! Тут всего можно ожидать и от всех.
        - Как так?! Это же социалистическая страна!
        - А вот так. Короче, денег, говоришь просят? Хм… Давай так: продавщиц местных меняй на африканцев, а к ним приставляй ещё двоих в качестве охраны. Ну, а чтобы вопросов лишних не возникало, пусть они с собой на поясе носят африканские кинжалы. И чем страшнее, тем лучше. Если нет, то вези эти тесаки самолётом из Эфиопии или заказывай здесь у кустарей либо на заводе. Они тебе такой меч сварганят из нержавейки, что хоть рубить, хоть зайчики пускать.
        - Ну, а если их задержат за ношение холодного оружия?
        - Если бы да кабы… - начал я, но эту присказку Слай точно не поймёт. - Наглее надо быть. Пусть сунут свои кинжалы в разноцветные ножны, украсят её бахромой, узорами всякими колоритными и объявят их частью национальной одежды.
        - Они тогда и выглядеть должны соответствующе, - буркнул он. - Но не выпускать же их в полуголом виде на рынок?
        Моё воображение живо подбросило картинку скукожившихся на московском морозе расписных полуголых африканцев, лязгающих зубами. М-да… Не прокатит. Нету тулупов в Африке. А без соблюдения этих атрибутов всё равно оружие потребуют снять.
        Я задумался. Можно, конечно, охранников бананами или ананасами обрядить, выставив в роли промоутеров. Но тут и слова-то такого пока не знали. Да и не поймут, наверное. Хотя оружие было бы очень удобно внутри прятать.
        «Так, - меня вдруг что-то словно торкнуло, - у меня же капитан спасённый имелся! Как же там его звали?!» Откинувшись на стуле, я стал лихорадочно перебирать в голове произошедшие в Афганистане события и фамилии людей, которых когда-то давным-давно довелось там повстречать. В голове тут же зазвучала песня Розенбаума: «В Афганистане, в Чёрном тюльпане, с водкой в стакане».
        Вспомнил: капитан Шуцкий! Тут же сам собой всплыл и его адрес: г. Подольск, улица Ленина, дом, квартира, явки, пароли. В общем, если он никуда не переехал, то я его найду. Помнится, я говорил ему, что у моего человека будет удостоверение классного специалиста. Но, увы, у меня с собой его не было. Да и откуда? Давно уже потерял в своих странствиях. Но разговор наш, я надеюсь, он помнит. Да и меня трудно забыть. Придётся ехать лично.
        - Ладно, - вернулся я к делам насущным, приняв решение. - Будет тебе с десяток хороших, крепких и, что называется, «без башки» ребят. Они помогут. Хотя рановато ещё для организованной преступности. Вот август закончится, тогда тут охренеют все, но не раньше.
        - Так до августа месяц всего остался.
        - Вот и не дёргаемся. Людей я тебе пришлю. Но ты и сам смотри, подбирай кого. Потом замутим создание собственной охранной фирмы, даже разрешение на ношение оружие пробьём. Так что не унывай, работай! И это… Ты магазины мелкие по всей Москве открывай, но самые крупные концентрируй в одном районе. Так легче постоянно держать их в поле зрения, да и вообще проще контролировать и помогать, если что.
        - А, ну ясно.
        - Ты где живёшь?
        - В гостинице пока.
        - Вот и сиди пока там, а лучше сюда в посольство переезжай. Готовиться надо: дальше только хуже будет. Делай, как я тебе сказал. А я ребят из Африки вызову в помощь. Хорошие ребята, правильные и чёрные. Тебя тут ещё черножопым не называли?
        - Нет.
        - А кто на рынке подходил? Черноволосые?
        - Да, все с усами и в кепках, - ответил Слай. - Русские тоже подходили на рынке в Выхино. Они сами себя люберами называют.
        - Ну, с люберецкими всё понятно. А вот тех, в кепках, тут называют черножопыми. И слово это не с бухты-барахты появилось, а как объединение двух самых ярких и характерных их черт: черноволосые они все и хитрожопые. А мы с тобой будем чернокожими, потому как у нас с тобой всё чёрное: и голова, и задница. Про Чёрный отряд слыхал?
        - Да.
        - Вот этих ребят и пришлём на помощь.
        - Я понял. Тогда я пошёл?
        - Подожди, как бизнес-то сам идёт?
        - Хорошо идёт: всё сметают! Особенно если не сильно дорого продавать.
        - Ясно. Тогда надо наладить из Африки ещё и поставки хорошего алкоголя.
        - Так у нас же кроме пива и джина нет ничего!
        - Это у нас нет, а в Африке есть.
        - В Африке есть только в ЮАР, а оттуда далеко возить. Пиво наше долго не хранится, поэтому остаётся лишь джин, но его в Эфиопии очень мало производится.
        - Сколько есть, столько и будем экспортировать, - ответил я и задумался.
        Алкоголь - самый легальный заработок. А деньги никогда лишними не бывают. Но и травить людей я не собирался. Так что нужен качественный алкоголь. Где бы его взять?
        Африка отпадает, нет там ни многовековой истории виноделия, как в Европе, ни нормальных мощностей. Ну, привезут джина сколько смогут, и на этом всё. Арабские страны? Да нет там ни хрена никакого алкоголя! Им Аллах запрещает, поэтому у них наркотики в ходу. Остаётся Европа. Пока ещё не эге-гей, но уже близка к тому. И где закупаться?
        Во Франции? Дорого! Да и не пойдёт в России сухое вино, не тот климатический пояс. Португалия со своим портвейном? Хорошо, но опять же транспортировка недёшево выйдет. Испанский херес и малага? Возможно. Ещё бренди у них есть неплохой, не чета болгарскому «Слынчев брягу», который уже заполонил прилавки коммерческих ларьков. Правда, если только выдержанный. А если не выдержанный, то такого добра и здесь можно нагнать сколько угодно. Выдержки в один-два года за глаза хватит, а уж три года - это почти напиток богов получится! Про пять лет я уже вообще молчу. И главное: у них этого бренди много должно быть.
        Так, ну, а поближе что? Ближе если только Греция, в которой всё есть: и кагор, и забор, и местное бренди. Тоже стоит завезти. «Ну, и на этом, пожалуй, остановимся», - решил я про себя, не став даже рассматривать страны Восточной Европы. Да, Венгрия и Румыния тоже неплохие вина производят, но вот привезти их будет достаточно проблематично. Там сейчас происходит нечто похожее на ситуацию здесь.
        - Ты, Слай, давай подключай других бизнесменов. Надо кому-то в Испанию ехать и в Грецию, и покупать там бренди. Можно и вино, только не сухое: в России жара редко бывает. Вино должно быть полусладкое для дам в возрасте, сладкое для дам в самом соку и креплёное для несмышлёных девиц. Мужикам по бренди. А ещё лучше прикупить заводик местный, где-нибудь в стране басков. Там и подешевле выйдет, и не придётся с названиями и сырьём определённого вида заморачиваться. Пусть хоть из апельсинов чачу гонят. Ты когда-нибудь пробовал чачу?
        - Нет, - мотнул он головой. - А что такое «чача»? И откуда у тебя такие познания в алкоголе, Дед?
        - Откуда? Бара, из известного на весь мир крылатого латинского выражения: In vino veritas, in aqua sanitas (Истина в вине, здоровье в воде), русские оставили в ходу лишь первую часть. А я тут учился.
        - Ааа, - протянул Слай, - тогда понятно! Местные научили?
        - Да, научили, - хмыкнул я. - Ты бы хоть записывал за мной, что ли. Или так запоминаешь?
        - Я запоминаю, - уважительно склонил голову Бара.
        - Ну и хорошо. Тогда продолжу: прикупить надо заводик мелкий, сырьё пусть местное перегоняет, да в бутылки разливает. Назвать всё это «Красным бренди».
        - Ясно. А почему «красным»?
        - Потому как везти его сюда будут! А тут куда ни ткни, обязательно во что-нибудь красное упрёшься: площадь, флаг, октябрь, армия, икра! Всё, короче, красное. Но водка - это банально, да и напиток не ректификат, а дистиллят. Пожалуй, лучше назвать ромом. И хоть он станет производиться не из сахарного тростника, а из винограда. Да и кому какая разница в постсоветском пространстве из чего он производится? Лишь бы пить было приятно и не был суррогатом, - рассуждал я вслух. - Так и назовём: «Советский ром». Или нет, лучше: ром «Перестройка»! А вино наречём: «Бальзак» и «Агдам», тьфу ты, «За милых дам». Хорошо?
        - Хорошо, - подтвердил Бара.
        - Ну, вот и занимайся. Нам деньги скоро понадобятся, будем недвижимость покупать. А парней я сюда подгоню. Надо же и её ещё отстаивать. Так что не робей, не гоняй здесь голубей. Понял?
        Меня откровенно несло, хоть я и не пил, настроение просто такое.
        - Понял, Дед.
        - Ну, тогда ступай, - отпустил я его, наконец. - Ещё не раз встретимся. Если что, сразу звони или приезжай, я подстрахую. И это, сразу покупай помещения под магазины, какие будут продаваться. Денег не жалей, оно всё потом окупится, верь мне.
        Бара Слай попрощался и ушёл. А я задумался: как быть дальше? Шальное настроение как-то разом схлынуло, вернув трезвость ума, и я принялся разбирать по полочкам все свои поступки и дела. Пора бы уже активно зарабатывать, а не тратить. А я всё ещё контрибуцию с Сомали и Джибути не получил. Да и вообще, настал тот самый момент, чтобы перекрыть все поставки полезных ископаемых и нефти из Африки. Придётся брать под контроль Анголу и Нигерию, да и всё остальное тоже. И для этого мне надо возвращаться обратно. Мда…
        Моё личное присутствие в Эфиопии просто необходимо! Туда ведь ещё и восточные немцы направились. Кстати, здесь тоже вскоре троица бюргеров должна объявиться. Их всех надо курировать, направлять, ставить посильные задачи. Кто этим всем будет заниматься, если большинству эфиопов чужды задачи укрупнения государства? Они же максимум на что способны - это озаботиться собственной властью и, пожалуй, немного подумать о благополучии своего племени. А племён тех в Африке, как звёзд на небе.
        Тем не менее надо что-то делать. Взять, что ли, денег с французов за военные базы или с американцев, а потом кинуть? Эх, мечты! Настал час переходить хоть к каким-то активным действиям.
        И поехали с дипломатическим курьером зашифрованные мной письма. Одно предназначалось Абале Негашу, а другое Обонато. Последнему письма доставлялись через третьих лиц, посвящённых в культ Змееголового. Сам штаб секты находился в Эфиопии, неподалёку от границы с Сомали. Связь с ним поддерживалась курьерами, и поддерживалась хорошо. Доклады оттуда время от времени шли весьма обнадёживающие.
        Секта росла, ширилась и в итоге получилась довольно разветвлённой и со сложной иерархией. Сообщения передавались с помощью засекреченных агентов секты. В письме Обонато предписывалось прибыть в Эфиопию и оттуда курировать всю созданную в Африке секту через сеть своих агентов.
        Кроме того, в письмах к обоим адресатам указывалось, что им необходимо подобрать и снарядить в Москву на учёбу как можно больше студентов из разных государств Африки. Оказать им материальную и моральную поддержку, а перед отправкой провести курс молодого бойца и обучить навыкам владения огнестрельным оружием. Далее перечислялись институты и университеты Москвы, куда требовалось направить данных студентов по квоте или разнарядке.
        В первую очередь, конечно же, в УДН. Затем следовали горный институт и МГУЛ, тот кто лесников выпускает в Мытищах. Ну, в Африке нужны лесорубы, эбонит всякий рубить, и краснодеревщики, чтобы с красными работать. Ну, и долбоящеры. Куда без них-то в Африке?
        Последние особенно понравятся Змееголовому. А кроме того, институт расположен на Ярославском шоссе. Удобно. И шоссе недалеко, и от Москвы близко. Можно спокойно создавать в общагах отряды. Да и лес рядом: будет где попрактиковаться в ближнем бою. Впрочем, и без этого должно хватить. Я же здесь не в войну играть планирую, а всего лишь оказать помощь «братскому» народу.
        Глава 21
        Шуцкий
        Потратив на письма целый день, я перешёл к следующему неотложному вопросу: делу капитана Шуцкого. Найти бы ещё этого капитана… К тому же желательно показать ему удостоверение. Но где ж его взять? Озарение ко мне пришло как всегда неожиданно, причём посетило оно меня уже у входа в метро, вернее, в подземном переходе, что на Китай-городе.
        Продефилировав мимо парка первопечатников, я спустился вниз и пошёл по длинному с низким потолком переходу в метро. Потолок этот меня в московском метро изрядно бесил, по причине нависания почти над головой, но в конце концов я к нему привык.
        В переходе стояли и сидели разнообразные торговцы и торговали всякой всячиной. У кого-то это «всячина» была прислонена к стене или даже пыталась на ней висеть. Другие же просто разложили принесенное барахло на лотках, сделанных из подручного материала.
        Мой взгляд бесстрастно скользил от одного лотка к другому, обшаривая все подряд вещи, как вдруг остановился на очередном импровизированном прилавке. На потрёпанной картонной коробке в живописном беспорядке валялась всякая мелочь. Я невольно остановился и присмотрелся.
        Тут лежали значки и вымпелы, старые монетки и пластмассовые талисманы, календарики и фарфоровые статуэтки. Среди этого хлама ненароком затесались медали и какие-то ржавые железяки. На соседнем «лотке» громоздились корочки разнообразных министерств и ведомств, как правило уже утративших свою ценность, либо вообще давно исчезнувших.
        Мой взгляд сразу зацепился за знакомую серо-зелёную корочку. Быстро нагнувшись, я протянул к ней руку и ловко выудил из стопки выставленных на продажу собратьев. Текст на ксиве гласил: «Удостоверение», чуть ниже и менее крупными буквами было приписано: «Министерство обороны СССР». Развернув корочку, я обнаружил внутри лишь одну запись: «военный лётчик второго класса». Никаких фамилий или имён в документе не значилось, во всём остальном он был девственно чист. Но по мне так даже лучше!
        - Сколько? - тут же поинтересовался я у торговца.
        - А, это, - глянул он на удостоверение в моих руках, потом перевёл недоумённый взгляд на мою невозмутимую физиономию и несколько озадаченно, с явно читаемым на лице вопросом: «А тебе-то на кой они сдались?» выдал: - четвертак.
        - Хорошо, - кивнул я и поискал глазами, что бы ещё у него прикупить, желательно связанное с Афганистаном. И сразу же наткнулся взглядом на медаль «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа».
        - А вот эту медальку почём отдашь?
        - Эту?! «Плевок в спину», что ли? Да еще один давай, и она твоя. Полтинник за всё.
        - Гм.
        Сунув руку в карман брюк, покопался там, попутно почесав себе вспотевшую ногу, и вынул смятые бумажки. Отмусолив нужную, вручил её торговцу и забрал медаль с удостоверением. Уже в квартире достал гелевую ручка, которую прикупил ещё в Германии, и, аккуратно выводя буквы, вписал все известные мне данные. Ну, фамилию с именем и отчеством капитана и, собственно, звание написал. Классность переделывать не стал, и второй вполне достаточно.
        - Итак, капитан Шуцкий Александр Владимирович, дай Бог, чтобы ты здравствовал и проживал по тому же адресу. Завтра я еду к вам! И будьте, пожалуйста, на месте! Эта встреча важна для нас обоих, - произнёс я вслух, закрывая заполненное удостоверение.
        Планируя совершить поездку завтрашним вечером (ведь утром или в обед можно никого не застать дома), я занялся другими делами.

* * *
        Подполковник запаса Александр Шуцкий редко бывал дома в последнее время. Дела, в которые он оказался сейчас вовлечён, требовали от него колоссального напряжения сил и энергии. Поэтому домой он приходил по большому счёту только поспать. Тем более в двухкомнатной квартире, где они проживали впятером: его мама и он с женой и с двумя детьми школьниками, отдохнуть можно было лишь ночью. От Министерства обороны квартиру воину-интернационалисту, конечно же, обещали. И он терпеливо ждал, но пока всё ещё числился среди очередников. Впрочем, Шуцкий очень надеялся, что в ближайшее время всё изменится, и это счастливое событие всё-таки случится в жизни его семьи. Ведь у него стремительно образовывались новые связи.
        Порой сам собой словно всплывал в памяти капитана странный совет держаться ближе к Руцкому, полученный в Афганистане от негра-душмана. И Шуцкий невольно ему следовал: больно уж всё мистическим образом срасталось, чтобы так просто отмахнуться. На войне вообще кругом мистика, и невольно начинаешь исподволь замечать и ловить знаки и предостережения судьбы. Ну, и верить во всё, что угодно.
        Если бы это произошло здесь и сейчас, в Подольске или Москве, то он бы лишь отмахнулся. Но в Афганистане слова чернокожего душмана (который, может быть, и душманом-то никаким никогда не был) крепко запали в голову и душу капитана. Очень крепко!
        И вот судьба дала ему шанс. Он смог довольно быстро попасть в один полк с Руцким и даже подружиться с ним. Затем начался вывод советских войск из Афганистана и… новая, совсем другая жизнь.
        Поддерживая связь с Руцким, Шуцкий вскоре тоже примкнул к московскому обществу «Отечество» и, по выслуге лет выйдя на пенсию, начал активно подрабатывать в подольском филиале этого общества.
        Меж тем Руцкой вскоре стал народным депутатом РСФСР и потянул его за собой. А добившись ещё больших высот, Руцкой назначил Шуцкого своим ближайшим помощником.
        Дальше всё завертелось: только успевай! Приходилось работать и ещё раз работать. Сейчас же события вообще понеслись вскачь, и Шуцкий дико уставал. Зато теперь он полностью обеспечивал семью, и имел определённые перспективы. Поужинав, Александр Владимирович устало свалился в сытой истоме на диван и включил телевизор. Краем уха одновременно слушая и выпуск новостей программы «Время», и рассказ дочери о том, как ей тяжело учиться, Шуцкий почти тщетно боролся со сном. Но не спал: дочка ведь старается и при этом очень любит и жалеет папу.
        Шуцкий её понимал и тоже любил, а порой и жалел себя, постепенно засыпая под мерный шёпот телевизора, как вдруг в прихожей противно задребезжал старый звонок. «Надо его всё-таки поменять», - уже не в первый раз мелькнула в голове мысль.
        К дверям пошла его мать. Мимоходом взглянула в глазок и, не веря увиденному, буквально прильнула к двери. Глазок хоть и изрядно искажал лицо внеурочного посетителя, но обмануться она никак не могла.
        - Батюшки, да к нам негр! - наконец-то отлипнув от хлипкого дверного полотна, громко, на всю квартиру воскликнула она, мигом оповестив о столь неординарном визитёре не только всю семью, но и самого гостя. Однако старушка тут же собралась и строго, чуть ли не по слогам спросила стоявшего за дверью: - Кто там?
        - Свои! - раздалось из-за двери на чистом русском.
        - Свои дома в это время сидят! Кто вы?!
        - Подскажите: а капитан Шуцкий Александр Владимирович здесь живёт?
        - Он уже не капитан, - сжав в недовольстве губы, проговорила старушка, не спеша отворять дверь.
        - Простите, когда я его видел в Афганистане, он носил звание капитана.
        - Ох, Саша! Сашенька, к тебе сослуживец в гости!
        Шуцкий медленно выплыл из объятий Морфея, который окутал его своим дурманом.
        - Что, мама?
        - Саша, к тебе сослуживец из Афгана пришёл.
        - Какой ещё сослуживец? - недоумённо спросил он, постепенно отходя от дремоты.
        - Не знаю. Но он говорит, будто встречал тебя в Афгане. И вообще: это негр! - взбудоражено выпалила его мама, округлив от удивления глаза.
        - Хрена се! - сон бывшего капитана как рукой сняло.
        Старые воспоминания ожили, нахлынули, словно всё происходило буквально вчера. Горное ущелье, запах гари, крови и кисловато-серный душок сгоревшего пороха. Над раненым капитаном склоняется коричневое лицо душмана с ехидными чёрными глазами и говорит: «Придёт мой человек к тебе с твоим удостоверением, поможешь ему, понял? Я тебе жизнь спас, за тобой должок!».
        Помнится, тогда Шуцкий сумел буркнуть всего лишь одно слово: «Понял!», как потерял сознание. И вот пришёл час расплаты. Хотя, может быть, он всё придумывает? И кто-то просто ошибся дверью? Или вовсе случайное и непонятное стечение обстоятельств? Но нет: сердце ёкнуло, значит, правда. Вспомнилась когда-то давно виденная сказка, где подводный царь выставлял из колодца палец и говорил: «Должок за тобой, должок!».
        Встряхнувшись, Александр встал с дивана и направился в прихожую, обойдя по дороге так и застывшую в коридоре мать. Прислонился к двери, глянул в глазок и уставился в лицо человека, что стоял по ту сторону дверного полотна. Да, безо всякого сомнения это был именно тот, о ком ему говорил душман. Кажется, его звали аль-Шафи.
        - Кто вы?
        - Тот, кто спас тебя в ущелье, Александр Владимирович, - ответил негр. Затем медленно раскрыл корочку удостоверения, которую держал в руках, и показал её в глазок.
        Он! Надо открывать!
        Взявшись за вертушок, Шуцкий решительно провернул поворотную ручку замка и скинул цепочку (по нынешним временам вещь нелишняя). Дверь распахнулась, явив улыбающееся лицо чернокожего человека. Вглядевшись в него, Шуцкий без труда различил смутно знакомые черты.
        - Ну, здравствуй, капитан, - сказал похожий на араба человек.
        Звук голоса, намертво засевшего ещё с Афгана в подкорке мозга, окончательно и бесповоротно развеял все сомнения Шуцкого.
        - Ты?! - выдохнул он.
        - Я, - ответил тот.
        - Не ожидал!
        - Я тоже не торопился встретиться с тобой, но так сложились обстоятельства.
        - Что ж, проходи, гостем будешь! - посторонился Шуцкий, пропуская в квартиру позднего посетителя и кивая матери в сторону кухни: мол, иди, чайник поставь, что ли.
        - Ха! У вас вроде говорят: незваный гость хуже татарина.
        - Да, но ты всё-таки жизнь мне спас. Да и на татарина как-то мало похож.
        - Да, я эфиоп.
        - ???
        - Потом расскажу.
        - Проходи, - повторил Шуцкий, закрывая входную дверь.

* * *
        Я прошёл в довольно просторную по меркам СССР квартиру. В одной из комнат двушки-распашонки расположилась детская. Вероятнее всего, с ними ютился и старший член этой семьи. Ну, а другую занимали, собственно, капитан с женой. Довольно большая кухня служила нейтральным пространством и местом сбора семьи. Роскошь, да и только. Знакомо.
        По пути на кухню капитан кратко представил меня домочадцам, и все тут же, как по команде, рассосались по своим комнатам. Даже в детской притихли. Представляю, как навострились ушки у деток! Раза в три, наверное, выросли. Да, детские воспоминания, как есть. В зале тихо бормотал телевизор, показывая очередной сериал или передачу ни о чём.
        Меж тем Шуцкий, аккуратно прикрыв стеклянную дверь с белой занавесочкой на леске, выключил засвистевший чайник и прямой наводкой направился к старому, натужно дребезжащему холодильнику марки «Саратов». Распахнув дверцу, Шуцкий заглянул в его нутро и цепким взглядом лётчика выделил нужный предмет. Секунда размышлений, и его рука извлекла бутылку «Пшеничной» в зелёной бутылке из-под минералки. Её ещё потом называли почему-то евробутылкой. Каким боком по отношению к ней применяли приставку «евро», я не знаю, но это дурацкое название запомнил. Сверху бутылка закрывалась фольгированной пробкой, так называемой «кепкой» золотистого цвета.
        - Пить будешь? - спросил Александр, вполоборота повернувшись ко мне.
        - Нет, я не пить к тебе приехал или есть, а по делу, - проговорил я, отметая его несколько неуклюжие попытки завязать более шапочное знакомство.
        - А обмыть погибших товарищей в Афгане не хочешь?
        - Я столько не выпью, - невесело усмехнулся я и посмотрел на свои руки, лежащие поверх стола. Светло-коричневые, изборождённые венами, с широкими сухими ладонями и бугристыми мозолями на них. Капитан тоже перевёл на них взгляд и спросил.
        - Многих убил?
        - Не считал как-то. Это не самолёты сбивать и звёзды на них рисовать.
        - Я самолёты не сбивал, - скрипнул зубами Шуцкий, явно разозлившись.
        - Успокойся, я русских не убивал.
        Шуцкий сел, но мысли не шли ему в голову.
        - А кого убивал?
        - Много кого, - хмыкнул я. - В Афгане всех, кто хотел убить меня, в Африке то же самое. Я добрый человек, это все остальные злые.
        - Врёшь!
        Шуцкий мотнул головой, не веря мне ни на грош. Да и Бог с ним! Мы не в царстве Польском живём, чтобы всё на гроши мерять. А за жизнь многих и копейки не дашь. Ну, да это дело чужое.
        - Вру! - согласился я. - А что поделать? По-другому сейчас никак.
        - Да уж, - выдавил из себя Шуцкий. - Зачем тогда меня нашёл? Ведь это, скорее всего, нелегко оказалось.
        - У меня очень хорошая память, - улыбнулся я, - вот и нашёл. Учиться к вам приехал, и работать временно.
        - Гм, учиться это хорошо. На кого, если не секрет?
        - На дипломата.
        Возникла пауза, в течение которой мы лишь молча смотрели друг на друга.
        - Так что ты от меня-то хочешь?
        - Может, хотя бы чаю предложишь? Водку я как-то не пью. Вот вино люблю, но сейчас даже его не буду: разговор предстоит серьёзный.
        - Без проблем, - засуетился Шуцкий, вновь ставя чайник на огонь.
        - Я тут тебе кофе привёз эфиопского в подарок, - выложил я на стол бумажную пачку хорошего молотого кофе. - Пей и наслаждайся ароматным напитком, он отлично бодрит. Тебе ведь сейчас бодрость очень пригодится?! А это настоящий кофе. Совсем не тот суррогат, которой вы тут за кофе считаете.
        Шуцкий искоса посмотрел на меня, но я невозмутимо выдержал его пристальный взгляд и продолжил:
        - Я слышал: будто ты работаешь в команде Руцкого? Так мне, по крайней мере, в посольстве сказали.
        Шуцкий, выдерживая паузу, снял закипевший чайник, разлил по кружкам ранее заваренный чай, плеснул кипятка и, наконец, коротко ответил:
        - Так и есть.
        - Значит, последовал моему совету?
        - Да, - словно нехотя вновь согласился он.
        - Это хорошо, я это предугадал ещё тогда.
        - Откуда?
        - Просто умею разговаривать с духами.
        - Как Кашпировский?
        Меня едва не перекосило.
        - Не надо меня равнять с какими-то шарлатанами. Мой дар передаётся из поколения в поколение по мужской линии.
        Шуцкий хмыкнул, снова не веря.
        - Колдун, что ли?
        - Да, причём чёрный.
        - То, что ты чёрный, я и так вижу. Надеюсь, ты меня заколдовать не хочешь?
        - Наоборот, расколдовать! И из Иванушки-дурачка сделать Финиста - ясного сокола.
        - А ты неплохо сказки русские знаешь.
        - Я вообще много чего знаю и тебя научить могу.
        - Чему? Сказкам?
        - Сказка - ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок.
        - Может, всё-таки выпьем? А то ты всё загадками говоришь! Тут без ста грамм и не разберёшься…
        - Ты, если хочешь, пей, а мне и чая хватит.
        Вновь возникла пауза, во время которой Шуцкий напряжённо размышлял, как ему поступить. Остановился в итоге на чае.
        - Ладно, давай начистоту, - сжалился я над ним. - Мне тут помощь твоя понадобилась. Я здесь организовал бизнес с прямыми поставками кофе, апельсинов, бананов и прочих фруктов. Планирую ещё наладить поставки джина и, скажем, кубинских сигар в перспективе.
        - Но я не торгаш! - он чуть не подавился чаем. - Чем я помочь-то могу?
        - А ты сейчас кем у Руцкого?
        - Помощник.
        - Старший, младший?
        - Главный, практически правая рука.
        - Понятно. Если посодействуешь мне, то я помогу тебе купить кооперативную квартиру.
        - Мне и так её скоро дадут. Бесплатно от государства.
        - Вот и замечательно! Две же лучше, чем одна? Детей у тебя двое? Да и вам с женой найдётся, где в старости жить.
        - Послушай, аль-Шафи, - Шуцкий вроде бы пришёл к какому-то решению. - Я помогу тебе просто потому, что ты мне жизнь спас и душманам не сдал. Ну, и за подсказку верную особо отблагодарю.
        Я прикрыл глаза и, достав из кармана купленные на рынке возле станции метро Выхино чётки, начал их перебирать. Изображал, так сказать, из себя правоверного мусульманина, оставаясь по факту самым настоящим язычником.
        - Спасибо, но мне нужна, как сейчас принято говорить, «крыша». И не только в бизнесе, но и в законодательной и исполнительной власти. А ещё лучше в политической. Руцкой ведь в команде Ельцина?
        - Да, ты хорошо осведомлён.
        - Хм, - усмехнулся я, - читать умею, а в ваших газетах всё написано. Я же не в вакууме живу. Да и в посольстве мне всегда готовы подсказать как разобраться с вашими политическими раскладами. Поэтому я и хочу помочь.
        - Да чем ты можешь помочь? Это не Африка и не Афганистан, это Советская Россия!
        - С Россией разобрались в 1917. Да и с СССР уже заканчивают, - одёрнул его я, но особых результатов это не дало.
        - Ты глупости говоришь! - горячо воскликнул он.
        - Ладно, не вижу смысла спорить. Чем я могу помочь конкретно тебе, чтобы ты стал ещё более значимой фигурой в аппарате Руцкого?
        - Ничем ты мне не поможешь, я и без тебя вес имею. Мы работаем одной командой.
        - Против Горбачёва?
        - Тебе какое дело? За РСФСР мы работаем.
        - Да никакого, - пожал я плечами, - просто спросил, чтобы для себя понять. На РСФСР? То есть на неизвестно кого?
        - На себя мы работаем. Мы уже многое можем, а скоро вообще станем полностью самостоятельны.
        - Ясно, тогда я хотел бы говорить от лица Эфиопии. Мы сейчас тоже нуждаемся и в хороших связях, и нормальных взаимоотношениях с вами.
        - Эфиопии? - обескураженно вылупился на меня Шуцкий.
        - Я же уже сказал, что я эфиоп. Зови меня Чёрный Дед, так проще будет.
        - Странное имя… - буркнул он. - Да и для прозвища всё равно странное.
        - А тебе не всё ли равно?
        - Да по барабану, - хмыкнул он.
        - Ну, вот и я о том. Ты, видно, устаёшь. Разреши предложить тебе бодрящее и тонизирующее лекарство?
        - Наркотики? - вновь насторожился он.
        - Нет, просто стимуляторы из натуральных компонентов. Можно долго работать и не уставать. Но принимать его надо очень маленькими порциями. В инструкции всё написано, вот возьми, - и я положил на кухонный стол небольшой стеклянный флакон.
        Шуцкий недоверчиво его рассмотрел и отложил в сторону.
        - Ещё в знак нашей дружбы хотел бы помочь тебе деньгами, - продолжил я искушать советского человека. - Вот здесь пятьсот долларов. Сумма, конечно, небольшая, но они тебе пригодятся, поверь. Возьми.
        Шуцкий растерянно посмотрел на веер купюр, потом осторожно дотронулся до них, перевернул и рассмотрел с другой стороны. Деньги были вроде бы настоящие, и пятьсот долларов для него казались огромной суммой.
        - С чего бы такая щедрость?
        - Я хочу, чтобы вы обязательно победили. Могу помочь ещё, но уже под определённые гарантии и преференции. Я хочу открыть у вас сеть фирменных магазинов и спокойно торговать. Покупать ваши товары без пошлины, продавать свои, ну и так далее.
        - А, так это без проблем, - и Шуцкий, с облегчением выдохнув, сгрёб деньги со стола. - Я поговорю с Руцким. Деньги для нас лишними не будут, особенно валюта. Как тебя найти?
        - Позвони в посольство вот по этому номеру и спроси Чёрного деда. Меня найдут или обязательно всё передадут. Мы встретимся, или я перезвоню, если оставишь номер.
        - Хорошо, я наберу.
        - Ну, всё тогда. До следующей встречи, мне уже пора.
        Шуцкий взглянул на настенные часы, что показывали десять часов вечера.
        - Поздно уже и опасно… - неуверенно произнёс он.
        - Куда деваться: жить всегда опасно. Бывай, капитан!
        Капитан, который на самом деле оказался уже подполковником, довёл меня до прихожей. Открыв дверь, меня выпустили наружу с пожеланием:
        - Спокойной ночи.
        Буркнув в ответ нечто невразумительное, я пошёл вниз, нащупывая во внутреннем кармане небольшой револьвер. Шастать по ночам действительно стало опасно.
        Хлопнула дверь подъезда, и я окунулся в темноту июльской ночи средней полосы России. Тиха русская ночь, но револьвер лучше достать. Возле подъезда, приткнувшись к газону, стояли мои жигули третьей модели. Быстро оглянувшись по сторонам, я направился прямиком к машине. Однако в салоне кто-то сидел. Это не столько меня удивило, сколько напрягло. Делать было нечего, пришлось включать наглость.
        - А ну, вылазь! - громко потребовал я.
        Обе передние дверцы жигулей тут же распахнулись, и оттуда вылезли два аборигена весьма примечательной наружности. Аляпистые спортивные костюмы из тонкой плащёвки, фикса на переднем зубе и… и почти полное отсутствие интеллекта в смотрящих исподлобья глазах. Да и сама стойка: скруглённые спины, чуть вытянутые вперёд шеи и словно нацелившиеся на меня согнутые в локтях руки, наводили лишь на одну мысль: быки! Набычившиеся быки.
        - Э, слышь, парниша! - смачно сплюнул один из них. - Кажется, сегодня ты пойдёшь домой пешком! Если вообще не ляжешь в землю.
        Они расхохотались.
        - Это вы мне?! - я аж несколько оторопел от такой наглости, успев подумать: «Если кто и ляжет в землю, то это вы!». Но вслух просто предупредил: - Учтите, я - иностранный подданный!
        - Сёдня подданный, завтра псом обглоданный! - с ходу срифмовал второй и снова заржал над собственной шуткой. - Пшёл вон, негр вонючий!
        В его руке угрожающе щёлкнул выкидной нож, блеснув лезвием.
        - Хрена се! - не сдержал эмоций я. - Вот оно как!
        - Да не бзди ты! Мы тебя убивать не хотим, - «успокоил» меня первый. - Вот только тачку заберём. А ты ступай себе, на электричку ещё успеешь.
        Он махнул рукой, видимо показывая направление к станции. Однако мне такой расклад сто лет не улыбался, я ответил, поддавшись накалу обуявших меня эмоций.
        - Не, ребята, так дело не пойдёт, мне самому тачка нужна.
        Молниеносно выпростав из кармана револьвер, я взвёл курок и направил оружие в сторону того, в чьих руках был нож.
        - Сейчас стреляю и говорю милиции, что вы хотели угнать мою машину. А так как я являюсь работником посольства и обладаю дипломатическим иммунитетом, то максимум, что мне грозит, это экстрадиция. Я вас даже застрелить могу, и мне ничего не будет.
        - Чего?
        - Высылка из вашей страны, - терпеливо пояснил я. - Но я-то это переживу, а вот вы уже вряд ли. Ещё и станете причиной международного скандала.
        - Я говорил тебе, что негр приехал, а ты?! - бросил один другому, переходя к разборкам между собой.
        - Да какого хрена он на нашей трёхе катается? - не промолчал тот.
        - А ну, свалили отсюда! Живо! - сквозь зубы процедил я и выстрелил в воздух.
        Гулкий звук выстрела разорвал ночную тишину и ударил по нервам обоим грабителям. Они развернулись и бросились бежать в разные стороны. Я же от греха подальше быстро юркнул в машину, завёл двигатель и, резко стартанув, умчался в сторону Москвы.
        Уже находясь в собственной квартире, подивился, как своим действиям, так и действиям угонщиков. Всё же они оказались без меры наглыми, а я откровенно лез на рожон. А если б где на стрёме третий стоял? И тоже со стволом? Да уж, нелегко здесь придётся, нелегко. Ну да что поделать? По-другому пока никак. Маховик запущен, и теперь только вперёд.
        Глава 22
        …меж тем в Африке
        Находясь в отеле города Хараджи (столица Зимбабве) командор Луиджо Ступидо придирчиво осматривал своё отражение в зеркале. Ведь он готовился к важной встрече, и сейчас его внешний вид имел принципиальное значение. Тем более учитывая то, с кем ему предстояло провести вечер. А с чем он сюда прибыл, не предназначалось ни для чужих ушей, ни тем более для властей.
        Вообще-то Луиджо заявился в Зимбабве не один, а в составе прибывшей с дружественным визитом делегации. И направлялся он с ними в качестве журналиста, аккредитованного якобы министерством обороны Эфиопии. Разумеется, это лишь дополнительно подчёркивало высокое положение итальянца. Свой же неофициальный статус мнимого руководителя Чёрного отряда он, вполне естественно, не афишировал.
        Пока глава МИДа Эфиопии ручкался и обнимался с зимбабвийскими неграми, Ступидо готовился к встрече, назначенной в одном из немногих оставшихся в столице хороших ресторанов.
        Вообще столица Зимбабве произвела на Луиджо исключительно грустное впечатление. Когда-то чистый и ухоженный город сейчас покрылся оспинами неубранного мусора, дома приобрели какой-то неухоженный вид, а по улицами буквально толпами праздно шатались неприкаянные негры. Зимбабвийцы только и делали, что глазели на редких белых прохожих, с криками бросаясь к каждому иностранному туристу, имевшему глупость или неосторожность приехать посмотреть страну или поучаствовать в сафари на африканского зверя.
        - Купи! Купи! Купи! - неслись отовсюду крики зазывал, и туристам впаривалось всякое говно, сделанное в ближайшей подворотне из гумуса и палок.
        Впрочем, всё то же самое происходило в своё время и в Эритрее с Эфиопией. Сначала всех пришлых местные считали колонизаторами и оккупантами. А когда европейцы ушли, так оказалось, что никого хуже африканцев (кроме них самих) в Африке и нет. Так что и здесь, в Зимбабве белых становилось всё меньше и меньше. Потому и ресторан, в который вошёл Ступидо в окружении своих чернокожих телохранителей, юридически содержал африканец, а фактически он принадлежал белому. Доход, видимо, делился поровну.
        Войдя в заведение, Луиджо направился к заказанному столику, где и расположился в гордом одиночестве. Охрану он отправил столоваться в соседний зал попроще. И теперь она с удовольствием вкушала местную кухню заказав себе обычную еду и пиво, которое ещё здесь продавалось. Человек же, которого ждал итальянец, должен был вскоре подъехать, и поэтому Ступидо сразу сделал заказ на двоих.
        А вот и тот, вернее, «та», кого он ждал.
        - Вы просто очаровательны! - вскочив с места, итальянец учтиво поцеловал руку подошедшей к его столу молодой женщины лет тридцати пяти. - Я взял на себя смелость и на своё усмотрение заказал пару блюд. А вот спиртное взять так и не отважился… Ведь я не знаю: будет ли пить синьорина вино или нет?
        - Отчего же? Лёгкое белое вино я вполне могу себе позволить, особенно в компании настоящего мужчины.
        - О, весьма польщён, синьорина, весьма польщён. Тогда я сделаю заказ?!
        - Пожалуйста.
        Девушка уселась на галантно предложенный кавалером стул. Её звали Элизабет Уоллс, и она являлась дочерью последнего министра обороны Южной Родезии Питера Уоллса. Именно на него намеревался выйти Ступидо после разного рода закулисных переговоров и завуалированных намёков.
        Сам же Уоллс уже некоторое время проживал в ЮАР. Однако Луиджо было не с руки там появляться. Поэтому Ступидо и решил действовать через его дочь, с которой вроде как совершенно «случайно» познакомился. Путём несложных манипуляций и донжуанских намёков Луиджо легко смог заинтересовать недавно разведённую женщину, замаскировав своё появление в её жизни под нечаянную встречу и внезапно вспыхнувшую большую и горячую любовь.
        Принесли еду и бутылку холодного белого вина «Шардоне», сделанного в ЮАР. Отведав и то, и другое, новые знакомцы приступили к ничего не значащей беседе. Но постепенно их разговор всё-таки перешёл к тому, ради чего они, собственно, и встретились.
        - Мой отец хотел бы узнать, кого вы представляете, и к чему в конечном итоге стремитесь?
        - Я не хотел бы, как породистый скакун, сразу переходить с места в карьер, но если синьорина решила подхлестнуть лошадей, то почему бы и нет?! Я представляю организацию, которая появилась в Африке совсем недавно. И она называется «Чёрный отряд». Быть может, вы слышали о ней?
        - Нет, я ничего не слышала, - несколько разочаровала его женщина.
        - Ну, что же… Тогда я вам объясню, кто мы. По сути, мы - обыкновенные наёмники, но наёмнике не белые, а чёрные, - произнёс Луиджо и невольно рассмеялся, видя, что брови его дамы удивлённо полезли вверх. - Нет, нет! На мой цвет кожи не обращайте никакого внимания, я - итальянец. А вот все исполнители - африканцы, да и офицеры тоже негры.
        - И что это значит? Зачем мне какие-то «наёмники, исполнители»?
        - Не конкретно вам, - вновь улыбнулся Луиджо. - Я просто предлагаю родезийцам своего рода инструмент, который поможет вернуть им былое могущество и влияние. А какие претензии могут возникнуть, если переворот осуществят такие же черные люди, как и коренное население? Негры убили негров, белые не при чём.
        - Но вы же белый?
        - Я всего лишь посредник.
        - Но зачем нам убивать чёрных? Родезийцы никогда не были сторонниками жёсткого апартеида!
        - Вам незачем. Убивать станем мы. И, разумеется, никак не исходя из расовой дискриминации или каких-либо ещё предрассудков. Просто, чтобы поменять власть на тех, кто будет лоялен к вам.
        Женщина мгновенно посерьёзнела. Если до этого она культурно отпивала из фужера маленькими, аккуратными глоточками, то сейчас буквально опрокинула в себя остаток вина. Отставив фужер в сторону, Элизабет пристально посмотрела на итальянца. Ступидо же невозмутимо взял полупустую бутылку и наклонил её над бокалом женщины. Вино, чуть побулькивая, вскоре вновь наполнило фужер до краёв.
        - Не надо так нервничать, за нами наблюдают. Конечно, моя охрана не подпустит их слишком близко, но всё же не надо давать лишний повод к подозрениям. Меня пока ещё никто не знает, в этом и есть моё преимущество. На вас тоже мало кто подумает. Надеюсь, вы почтите своим вниманием мой номер в отеле?
        Элизабет удивлённо распахнула глаза, затем хмыкнула и вдруг задорно рассмеялась, запрокинув голову.
        - Вы же не думаете, что, едва попав в ваш номер, я упаду на кровать и раздвину перед вами ноги? Или вам настолько любопытно есть ли на мне трусики, и какого они цвета?
        - Ну что вы, синьорина, как можно?! Меня совершенно не интересует их цвет!
        - Я так и знала!
        - Гм, но я не отказался бы посмотреть на то, что они скрывают.
        - О! - несколько наигранно воскликнула женщина. - Мне тоже весьма любопытно было бы узнать… - она выдержала театральную паузу и, наконец, договорила фразу: - какие тайны вы скрываете? Только отнюдь не за своими трусами. А что столь старательно прячете за кружевами ваших слов.
        - А вы - умная женщина!
        - Ещё бы! - хмыкнула Элизабет, делая ещё один большой глоток из бокала. - При таком-то отце!
        - Однако я не могу озвучить вам все наши предложения и выгоды. Но, если вкратце, то уполномочен пообещать: мы поможем вам вернуть влияние белой общины и поставим у руля подконтрольного нам чёрного деятеля. Взамен рассчитываем на полную и всяческую помощь нашим стремлениям.
        - Каким?
        - Я не могу об этом говорить сейчас. Да и решать некоторые вопросы, к сожалению, предстоит не нам с вами. Когда все стороны придут к какому-либо соглашению, вот тогда и обговорим все нюансы нашего сотрудничества. Сейчас это несколько преждевременно.
        - Я поняла. Но и вы должны понимать: мой отец больше не живёт здесь, и у него уже нет тех связей, которые были до этого.
        - Конечно! Прекрасно вас понимаю! Мы не торопим вас в принятии решения. Насколько я знаю, не все скауты Селуса погибли… М. б.: Мы сможем предоставить офицерский статус многим из них. А управлять неграми, из которых планируется создать подразделения, им вполне привычно. Наши негры будут готовы выполнить любой их приказ. Вы сообщите об этом своему отцу, а он, быть может, передаст эту информацию всем заинтересованным лицам. Пока ещё не поздно повернуть всё вспять, но пройдёт всего пара лет, и изменить что-либо станет уже невозможно. Кстати, я уполномочен вам сообщить, что ЮАР ждёт та же судьба, что и Родезию. И как бы бредово это не звучало, поверьте, я знаю, о чём говорю, и вам стоит задуматься. Начав с Родезии, те силы, о которых я имел честь вам рассказать, не остановятся. И им не нужно сильное государство в Африке, обладающее ядерным оружием и промышленным производством.
        - Да?!
        - Да. А теперь немного насчёт того, чтобы подтвердить наши возможности. Где-то через неделю по стране прокатится эпидемия и унесёт жизни пару сотен деятелей правящей партии. Это и станет подтверждением наших намерений. Пока же вам остаётся лишь поверить мне на слово.
        Элизабет, очевидно, задумалась и даже не заметила, как допила вино. Затем улыбнулась и невозмутимо принялась за салат и жаркое. Покончив с едой, женщина чуть игриво произнесла:
        - А не пора ли нам в отель?
        - Как скажете, синьорина! Официант, счёт!
        Расплатившись, они направились в отель, где расположился итальянец. Слегка подогретым вином и не обременённым какими-либо брачными узами или другими обязательствами, им ничего не помешало слиться в потоке плотской любви. Терзая ртом мягкую маленькую грудь, Луиджо шарил по спине нечаянной возлюбленной, демонстрируя всю пылкость итальянского темперамента и неподдельную страсть. Однако женщина оказалась намного активней и быстро уработала его, несмотря на принимаемые Луиджо чудодейственные эликсиры. Всё же возраст и длительный запой плохой образ жизни, несмотря ни на что, сказывались и на интимной стороне вопроса.
        Во всех подробностях ознакомившись с внутренним миром друг друга, они расстались, оставив исключительно приятные взаимные воспоминания и получив необходимую информацию. Ступидо довольствовался малым, а вот Элизабет узнала всё, что хотела и могла. О том и рассказала отцу.
        Ровно через неделю среди элиты Зимбабве действительно пронеслась лавина смертей, унося жизни многих и многих и давая обеим заинтересованным сторонам возможность приступить ко второй части переговоров.

* * *
        Приехав в Москву, я улёгся спать, а утром меня разбудило настойчивое дребезжание дверного звонка. По всегдашней армейской привычке я мгновенно проснулся и, откинув лёгкое покрывало, выхватил из-под подушки пистолет.
        Лишь поняв, где нахожусь, спокойно натянул шорты и майку и, сунув на всякий случай пистолет за пояс, пошёл в прихожую. Дойдя до двери, глянул в глазок. За дверью стоял милиционер. Вздохнув, я вынул из-за спины пистолет и положил его на полочку, аккуратно спрятав за каким-то тряпьём. Затем открыл дверь.
        - Здравствуйте! - приложив руку к фуражке сказал милиционер. - Старший лейтенант Невозжаев, ваш участковый. Хотел бы узнать: кто вы? И на каком основании проживаете в этой квартире?
        - Пожалуйста, проходите. Эта квартира принадлежит посольству Эфиопии и куплена на народные деньги. В ней пока живу я, как откомандированный. Затем здесь будут останавливаться и проживать наши торговые представители.
        - А документы есть?
        - Есть. Вот, пожалуйста.
        Участковый взял документы, бегло просмотрел их и отдал обратно.
        - А вас как звать-величать? Вы как-то слишком чисто разговариваете по-русски…
        - Зовут меня Быкаан Баста. Просто в Эфиопии я учился у русских. Говорят, что я очень способный к языкам.
        - Не врут. А здесь не учились случайно?
        - Нет, не довелось.
        - Гм, спасибо за общение, - снова приложил руку к козырьку форменной фуражки старлей. - До свидания!
        - До свидания! - осклабился в ответ я и закрыл за ним дверь.
        Принесла ж нелёгкая! А вот не надо было на статусные квартиры вестись и их покупать, меньше б вопросов было. Правда, больно удобно она расположена.
        Проводив участкового, я умылся, собрался и подошёл к окну. За окном была Москва. Июль 1991 года.