Самый лучший комсомолец. Том четвертый (СЛП-6) Павел Смолин
        Самый лучший пионер #06
        Шестой том "пионерского" цикла про похождения Сергея Ткачева в СССР конца 60-х.
        Том 1:
        
        Все персонажи и события являются полностью вымышленными.
        Самый лучший комсомолец. Том четвертый (СЛП-6)
        Глава 1
        Сидя в недрах Министерства иностранных дел, мы с Виталиной тщетно пытались успокоиться при помощи заместителя Чрезвычайного и полномочного посла СССР в Японии Андрея Васильевича Митрофанова.
        - Япония, безусловно, потеряла большую часть суверенитета по окончании Второй мировой войны, но это, как ни странно, играет нам на руку.
        - Классическое «только выиграли», - скорбно вздохнул я.
        Виталина издала тихий, нервный смешок.
        - Что ты имеешь ввиду, Сережа? - приподнял скрытую очками бровь наш куратор.
        - Извините, Андрей Васильевич, продолжайте, - извинился я за неуместную ремарку.
        - Так вот - на территории Японии американцы стараются соблюдать видимость приличий. Япония - их витрина, а витрина должна быть чистой и ярко сверкающей. Попытка устранить тебя чужими руками на территории КНДР - это одно, а проводить такую же акцию на собственном, так сказать, заднем дворе - совсем другое.
        - Если бы я сдох в Корее, прогрессивному человечеству было бы насрать - КНДР для них пугало почище нас, - вынужден был я признать его правоту. - Никто бы и не удивился, когда западные СМИ начали бы вешать всех собак на товарища Ким Ир Сена - мало ли чего в голову кровавому диктатору взбрело?
        - Япония приносит США очень много денег, - кивнув, продолжил Андрей Васильевич. - И заокеанским элитам такое положение дел нравится. Поэтому аналитики КГБ сошлись во мнении, что эта командировка для тебя в целом безопасна. Охрана, впрочем, будет обеспечена на высшем уровне - вплоть до размещения наших снайперов вдоль твоего маршрута.
        - И они согласились? - удивился я.
        - США позволяет своим сателлитам вести условно-независимую политику в определенных рамках, - пояснил он. - И это - как раз такой случай. Американцы со своими колониями не церемонятся, руководствуясь античной поговоркой «горе проигравшим», но в случае с Японией пытаются соблюдать приличия.
        - Суки, - вздохнул я.
        - Согласен, - вздохнул и Андрей Васильевич.
        - Предлагаю называть американцев «пиндосами», - выкатил я рацпредложение.
        - А почему «пиндосами»? - не понял он.
        - А как их еще называть? - пожал я плечами.
        Виталина заржала, сублимируя скопившееся напряжение - не хочет чтобы подопечный голову льву в пасть совал. Я не хочу тем более, но что поделать? Приказ родного дедушки, мать его!
        МИДовец вежливо хохотнул и спросил:
        - По нашим сведениям, ты хорошо разбираешься в культуре и менталитете японцев. Нужны ли тебе дополнительные консультации?
        - Буду благодарен за методичку, - оптимизировал я процесс подготовки. - Извините, весь график в помойку полетел, на многочасовые лекции по японскому этикету времени вообще нет. Но методичку обещаю зазубрить. А вот Виталине Петровне полезно будет, - ехидно ухмыльнулся девушке.
        - Накажу! - с хищным оскалом пригрозила она.
        - Нету такого фетиша, - не стушевался я.
        Андрей Васильевич кашлянул и продолжил:
        - Японию и США связывают не только бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, но и крепкие экономические отношения. Это - огромная проблема для нас, потому что японские бизнесмены крайне консервативны. Любовь японского императора к твоей музыке - единственная причина, по которой они вообще обратили на нас внимание на качественно новом уровне. Поэтому, Сережа, значимость этой командировки недооценивать нельзя - от тебя зависят наши с Японией отношения на многие годы вперед.
        - Я понимаю, Андрей Васильевич, - серьезно кивнул я. - И не подведу.
        - Еще один наш козырь - общественное мнение. Подавляющее большинство японцев еще помнит войну и осознают полную бессмысленность применения атомного оружия. Но народ… - он развел руками.
        - Народ не спрашивают, - кивнул я. - Можно немного «покачать улицы», можно подбить особо радикальных аборигенов на нехорошее - вплоть до суицидальных покушений на высшие государственные чины, но это так, кровавое баловство - не более. Пока народ не поднимется от мала до велика, включая часть элит, как это было у нас в Революцию, толку не будет.
        - Верно, - подтвердил Андрей Васильевич и улыбнулся. - Тем не менее, тебя в Японии знают уже многие.
        - И мне это чисто по-человечески приятно, - с улыбкой кивнул я.
        Дело не только в манге про Наруто, которая завоевала любовь не такой уж и важной и массовой аудитории «протоотаку» - манга и аниме в эти времена воспринимаются исключительно как баловство. В мои времена на них выросла уже пара-тройка поколений, часть представителей которых сумела пробиться наверх и несколько изменить общественное мнение. Будет так и в этой реальности, так что я доволен - один сделавший карьеру обожающий мои продукты бывший школьник приравнивается к мелкому гвоздику в крышку гроба американо-японских отношений. Гвоздик мал, но если таких станет два-три десятка миллионов? Совсем другие перспективы!
        Второй мой актив - музыкальный японский коллектив во главе с красавицей Кирико Такемурой, который ожидаемо рвёт чарты с момента релиза пластинки-гиганта и уже успел объехать с гастролями почти все крупные японские города. В плане поездки есть посещение их концерта в Токио, на стадионе «Будокан» - под конец шоу выйду на сцену, споем с певицей дуэтом, потом выкачу хитяру в своем исполнении. Император Хирохито обещал прийти, так что будем стараться не упасть в грязь лицом.
        - С вами отправится делегация сотрудников Внешторга и представители ряда Министерств, поэтому все, что от тебя требуется - общая, как ты ее называешь, «презентация» перед Кэйдзай доюкай. Это…
        - Закрытый клуб для офигенно важных япошек, трем четвертям которых место на виселице, - перебил я. - Но Токийским процессом рулили американцы, которым было выгодно оставить упырей в живых и при капиталах. Везде одна и та же х*йня! - раздраженно дернувшись, опустил голову на сложенные на столе руки. - Что в Нюрнберге, что там! - взяв себя в руки, не поднимая головы, успокоил куратора. - Извините, Андрей Васильевич, продолжайте - я дергаюсь только тогда, когда это не навредит Родине.
        - Я тебя понимаю, Сергей, - мягко ответил он.
        - Можешь, пожалуйста, очень вежливо спросить Романа Андреевича Руденко? - повернулся я к сочувственно смотрящей на меня Виталине. - На тему совместного перекуса и разговора о том, как ему непросто пришлось на Нюрнбергском процессе? Это - лично для меня, без далеко идущих планов.
        Офигенно интересно потому что.
        - Узнаю, - кивнула Вилка.
        Докладчик продолжил:
        - Как бы там ни было, «упыри» из Кэйдзай Доюкай нам нужны, как бы мерзко это не прозвучало.
        - Давайте переложим вину! - предложил я. - Когда япошкам пришлось открыться окружающему миру, они осмотрелись и увидели очень интересную картину: мир четко поделен на колонии и метрополии. В их ситуации, как бы мразотно это не было, они приняли единственно верное решение - стать «Англией» тихоокеанского региона. Всего лишь учились у лучших.
        - Очень хорошо, Сергей! - одобрил Андрей Васильевич. - Можешь сказать об этом во время пресс-конференции - японцы оценят. Еще один наш козырь - недавний обмен претензиями представителей США и Японии в ООН.
        - А что случилось? - полюбопытствовал я, догадываясь о причинах.
        - Стратегический противник обнаружил в своем воздушном пространстве десяток аэростатов, собранных из японских компонентов и запущенных со стороны Японии - двигателями они не оснащены, так что расчет траектории труда не составил, - объяснил МИДовец.
        - Они ведь так уже делали, - заметил я. - В первой фазе Второй мировой, еще до Перл-Харбора. Вроде как биологическое оружие планировали распылять.
        - Американцы тоже помнят такие прецеденты. Даже не представляю, чьих это рук дело, но нам случившееся на руку - японцы на обвинения сильно обиделись, - продемонстрировал исправно функционирующую на Родине секретность куратор.
        МИД не знает! Громыко разве что - как-никак в Политбюро сидит, но делиться с подчиненными не стал. И я бы не стал - чем меньше людей о таких операциях знает, тем лучше.
        - Словом - более удачного момента уже может и не представиться, - закончил речь заместитель посла.
        - Задача ясна, важность осознаю, клянусь не подвести! - сев нормально, бодро отрапортовал я.
        - В таком случае, - он залез в прислоненный к столу портфель, вынув оттуда две папки, которые передал Виталине. - В одной - «методичка», - улыбнулся. - Во второй - материалы для подготовки выступления в Кэйдзай Доюкай. Вас, Виталина Петровна, начиная с завтрашнего дня мы ждем на инструктаж - с десяти до четырнадцати часов вас устроит?
        - Устроит, Андрей Васильевич, - подтвердила она.
        Попрощавшись, покинули МИД.
        - Сплавил меня, да? - фыркнула девушка по пути в Минкульт.
        - Вовсе нет! - хохотнул я. - Просто делегировал душную часть подготовки - ты же секретарь, вот и облегчай мне жизнь. Если попытаюсь накосячить - ты это увидишь и вовремя остановишь. Я на тебя надеюсь, душа моя, - тепло улыбнулся Виталине.
        Немного покраснев щечками, она ответила кивком и такой же улыбкой. Вот и хорошо. Прибыв в Минкульт, поднялись наверх, сели на свободную пару стульев в коридоре у приемной Министра культуры, привычно отмахнувшись от предложивших пропустить вперед подхалимов-функционеров. Мы, вообще-то, по записи, и строго по ней к Борису Николаевичу и пойдем.
        За три минуты до назначенного срока к нам присоединились Аркадий и Борис Стругацкие. Впервые вижу, поэтому сильно обрадовался. Познакомились, поручкались, обменялись комплиментами.
        - Скажи, Сергей, а это правда, что «Обитаемый остров» печатали в твоей личной типографии? - усевшись рядом, спросил Аркадий Натанович.
        Борис поморщился, но влезать не стал.
        - Слухи не врут, - подтвердил я. - Моя интеллектуальная собственность на Западе хорошо монетизируется, попросил у старших товарищей часть валюты в специальный фонд отправлять с возможностью тратить ее на созидательные проекты. Фантастику у нас уважают, поэтому в частности вы - огромный дефицит. Закупил за рубежом оборудование, бумажный комбинат поставил, теперь печатаю то, что считаю нужным.
        - А гонорар, получается, тоже ты выплачивал? - продолжил допрос Аркадий Натанович.
        - Я, пользуясь терминологией из вашего «Трудно быть богом», «лавочник», - развел я руками. - Нравится деньги зарабатывать. Но «лавочники» когда-то были прогрессивным классом и для человечества сделали объективно очень много. На купцов-меценатов и равняюсь. Не волнуйтесь, товарищи - ваши книги офигенно подпитывают бюджет Родины, которая мне рубли и начисляет. Просто частично вернул вам ваши же деньги.
        - А доходы от продаж напечатанного твоей типографией тебе в карман идут? - скорчив неприятную мину, с хорошо скрываемым недовольством спросил Борис Натанович.
        Да он же меня ненавидит! За что? Может подсознательно ощутил мою к нему неприязнь? Бориса понять можно - цензура объективно немало проблем Стругацким причинила, но его оголтелая антисоветчина и полная творческая импотенция после смерти Аркадия Натановича мне глубоко отвратительны. Нафиг, выкидываем из головы - более неактуально.
        - Все доходы, как и от всех остальных Советских книг, уходят в бюджет СССР, - покачал я головой. - А фонд содержится чисто на мои персональные доходы. Во Владивостоке вот огромный пионерлагерь строить начинаем! - широко улыбнулся. - Нечестно же, что на Черном море у нас лагерей полно, а с той стороны - ни одного.
        - Нечестно, - с улыбкой согласился Аркадий Натанович.
        - Хорошо быть внуком, - уничижительно буркнул Борис Натанович.
        - Очень хорошо, - спокойно подтвердил не обидевшийся я.
        - Ткачев? - пропустив вперед «отработанного» функционера, выглянула в коридор секретарша Бориса Николаевича.
        - В наличии! - отозвался я. - С нетерпением жду ваших новых книг, Аркадий Натанович, Борис Натанович.
        Зашли в кабинет, и я обратил внимание на коробки, в которых виднелась часть ранее уставлявших кабинет вещей.
        - Увольняетесь, Борис Николаевич?
        - Увольняюсь, - подтвердил он. - Не тяну я эту грызню, Сережа, - грустно вздохнул. - Одни долбаные интриганы кругом, делом заниматься мешают. Еще и перемены эти тобой спровоцированные… - одернул себя и пояснил. - Но это я так, для порядка ворчу, по-стариковски - нынешнее положение дел в культуре СССР мне нравится больше прежнего.
        - А кто вместо вас будет? - спросил я.
        - Шолохов, - не удивил ответом он и злорадно ухмыльнулся. - Он этих паразитов быстро к ногтю прижмет!
        - А вы куда работать пойдете?
        - На пенсию, наверное, - пожал он плечами. - Или в твой совхоз, литературный кружок в ДК вести, - подмигнул. - Возьмешь?
        - Товарища Полевого грех не взять, - улыбнулся я. - Но есть и другой вариант - я к вам из-за него и пришел.
        - Меня трудоустраивать? - хохотнул он.
        - Это уже жизнь коррективы внесла, - развел я руками. - Я же не знал, что вы увольняетесь. А пришел я к вам сказать, что наше телевидение - унылая и постная, извините, параша.
        - Та-а-а-к, - многозначительно протянул он.
        - Оно хорошо работает в качестве «излучателя», - продолжил я. - Но охотно его смотрят только люди средних и пожилых лет. Молодежи нравятся только музыкальные передачи и некоторая часть кинопродукции. Ну и «Зов джунглей» пионеры обожают.
        - Хорошая передача, - кивнул Полевой. - Внуки от радости пищат. Но, цитируя Сталина, «критикуешь - предлагай!».
        - Предложить и пришел! - поддакнул я. - Стране позарез нужен отдельный телеканал, заточенный под детско-юношеско-студенческую аудиторию. Потенциальное согласие от дедушки и Екатерины Алексеевны у меня есть, проект у Виталины в сумке.
        Девушка передала Полевому папочку.
        - Там расписана эфирная сетка на два месяца вперед, - добавил я пояснений. - Передачи, фильмы, научно-популярные блоки, музыка. Частично переедут с других, взрослых каналов, освободив эфирное время под унылые взрослые проблемы. Обоснование - в стране выросло уже второе поколение по-настоящему Советских людей, а реставрация капитализма невозможна в силу комплекса описанных в папке причин.
        Наглое вранье - один пятнистый уе*ан на троне - и все, пи*дец стране. Но другие-то об этом не знают.
        - Посему стране больше не нужно играть роль заботливой нянечки, ограждающий чад своих от ничем не замутненного развлекательного контента. «Контент» - это…
        - Да все уже твои новоязы выучили, - перебил Полевой.
        - Так вот - в рамках общего «раскручивания гаек» и курса на последовательное улучшение как материального, так и духовного уровня жизни граждан, чисто развлекательный канал - то, что нам нужно. Особенно если учесть, что весь тамошний контент будет должным образом согласован худсоветом - как и везде. Более того - всё показываемое там будет работать почище нудных политических лекций, потому что художественное произведение всегда несет в себе посыл. И наши посылы - всегда созидательные.
        - И мне ты предлагаешь переквалифицироваться в потешного Лапина? - уточнил Полевой.
        - В Лапина здорового человека, - с улыбкой уточнил я.
        - В целом - интересно, - задумчиво развязал тесемки папочки Борис Николаевич.
        - Я мог бы поставить на это дело какого-нибудь функционера с Останкино, но в этом случае мне придется гробить кучу времени - он же на каждый чих будет одобрения просить, - развел я руками. - А вы, Борис Николаевич, извините, это не лесть, а факт - ответственности не боитесь и справитесь гораздо лучше номенклатурного лизоблюда. Ну и если я неправ буду, вы мне об этом сказать не побоитесь. Устал от «одобрямсов», - вздохнув, жалобно признался я. - Такое ощущение, что хожу по стране и людей тупо под себя прогибаю. Противно!
        - Однако все после твоего «прогибания» почему-то как сыр в масле катаются, - с теплой улыбкой успокоил меня Полевой. - Не переживай, Сережа, если зарвешься - мы с товарищами обязательно тебя носом натыкаем.
        - Согласны на новое назначение? - благодарно кивнув, спросил я.
        - Согласен, - подтвердил Борис Николаевич. - Но если что - не обессудь, область для меня новая.
        - Всегда нужен адаптационный период, - кивнул я. - У вас там товарищи Стругацкие сидят, - кивнул в сторону коридора. - И мне просто любопытно - зачем?
        - За Занавесом же издаются, - пожал плечами Полевой. - И до тебя издавались. Обычное согласование важных бюрократических моментов, - поморщился, как бы показав, где он эту бюрократию видал.
        - Понял! - отозвался я. - Тогда мы пойдем книжки заносить куда следует. После командировки с вами встретимся, про канал подробно поговорим.
        - Куда тебя отправляют?
        - В Японию.
        - Удивительно - какой-то невнятный, уж извини, рассказик в картинках хрен пойми про что, а такой эффект, - приложил «Наруто» Полевой.
        - Вы пожилой, вам не понять, - отмахнулся я.
        - Ну-ка иди сюда, - со зловещей улыбкой поманил он меня пальцем.
        - Не-а! - с интонациями зайца из «Ну, погоди!» ответил я, и мы с Вилкой выбежали из кабинета.
        Глава 2
        Закинув куда положено «Имя розы», отправились в «кинокрыло». Никаких Тарковских в этот раз не встретилось, поэтому сразу пошли к Василию Петровичу - хороший мужик, вот и попросил меня к нему «прикрепить». Постучали, вошли, поздоровались, я отдал сценарий кино про самбиста и спросил:
        - Василий Петрович, а что у нас про войну планируют в ближайшее время снимать?
        - Сейчас, - он поднялся из-за стола и зарылся в картотечный шкаф. Перебирая папочки, перечислил. - «В бой идут одни старики» - это о летчиках. «Освобождение» - еще две серии снимаем. Смотрел? - повернулся ко мне.
        - Все три вышедших, - с улыбкой кивнул я.
        Он продолжил:
        - «Проверка на дорогах» - о партизанах, Алексей Герман снимает. «Офицеры» - о двух товарищах, которые прошли путь от войны с басмачами до Великой отечественной, генералами стали. «Горячий снег» - про Сталинград. «Командир счастливой „Щуки“» - о подводниках. Пока все, - он закрыл шкаф и вернулся за стол. - А тебе зачем?
        - Часть этих фильмов - черно-белая? - спросил я.
        - Так, - подтвердил он.
        - Черно-белое кино смотреть не так здорово, как цветное, - с детской улыбкой заявил я. - Василий Петрович, а можно на деньги фонда закупить для всех этих фильмов цветной пленки? В конце концов - вторая половина двадцатого века, а мы как Чарли Чаплин, блин - двумя цветами пользуемся.
        - Некоторые товарищи считают, что цвет фильмам только вредит, - осторожно заметил Василий Петрович.
        - Неволить наши творческие единицы не стоит, - покивал я. - Расстроятся и начнут саботировать - поди потом докажи, что режиссер не старается. Они же хитрые, сделают вид, что это такой художественный прием.
        - Так и будет! - гоготнул Василий Петрович.
        - В таком случае давайте поспрашиваем - если кто-то будет против, пусть снимает в двух цветах. Но если нет - фонд с огромной радостью раскрасит Советское кино о войне. Да даже больше - давайте масштабируем это вообще на все будущие фильмы. «Военным» и детским можно и бюджет за счет фонда увеличить - мне это будет очень приятно.
        - Хорошо, Сергей, мы с товарищами об этом подумаем, - пообещал он.
        - А можно от вас позвонить? - спросил я, словив потешную идею.
        - Конечно! - он пододвинул мне аппарат и деликатно предложил. - Это конфиденциально? Я могу подождать в коридоре.
        Просто прелесть, а не кадр - полностью подконтрольный, но подхалимажа, как ни странно, совсем не ощущается - просто хорошо делает свою работу, не теряя достоинства.
        - Спасибо большое, Василий Петрович, - покачал я головой. - Никаких секретов нет, просто забыл на прием кое-куда записаться.
        Набрав номер, услышал:
        - Приемная Председателя КГБ. Что вы хотели?
        - Здравствуйте. Это Сережа Ткачев беспокоит. Можно мне на прием к товарищу Цвигуну записаться?
        Кинофункционер побледнел.
        - А, это ты! - голос секретаря резко потеплел. - Когда хочешь?
        - Мне по личному вопросу, так что - когда можно, но пятого июня я в Японию улетаю. Буду очень благодарен, если товарищ генерал армии сможет уделить мне три минуты времени до этой даты. Но если нет - уже после командировки.
        - Секунду, - попросил секретарь.
        - Семен Кузьмич - ценитель хорошей литературы и кино, - слил я Василию Петровичу стратегическую информацию. - «Семнадцать мгновений весны» во многом таким хорошим благодаря ему получился. Вот, хочу будущий проект обсудить - про шпионов.
        - Вот как! - с облегчением на лице покивал кинофункционер.
        - Товарищ генерал сможет принять тебя сегодня, - порадовал новостью вернувшийся к телефону секретарь. - В любое время.
        - Я тогда через… - посмотрел на «штурмана»-Виталину.
        - Двадцать две, - шепнула она.
        - Двадцать две минуты прибуду. Спасибо.
        Положив трубку, попрощался в Василием Петровичем, и мы вышли в коридор, где Вилка схватила меня за руку и перешла на бег.
        - Могла бы и с запасом взять! - укоризненно заметил покорно бегущий за ней я.
        - Так не интересно! - обернувшись, улыбнулась она.
        Вот ехидина! В машине она спросила:
        - А тебе зачем к Цвигуну?
        - Если расскажу - будет не интересно! - с удовольствием отомстил я.
        Долетев до Лубянки, скоротали «бонусную» минутку - пунктуальность наше все! - поцелуями и обнимашками. Поправив одежду, вошли внутрь, Вилка для порядка показала дежурному «корочку», и мы направились к Семёну Кузьмичу. В коридоре - народ в штатском, и я всех этих «дядей» знаю, поэтому поручкались, я траванул анекдот, и под сочный гогот мы с Виталиной зашли в приемную. Товарищ секретарь проводил нас к начальнику и выставил на стол чайный набор с сушками.
        - Что у тебя, Сережа? - с улыбкой доброго дедушки на румяном лице спросил Цвигун.
        - Я, Семен Кузьмич, совершенно не в курсе, что обо мне думают коллеги по цеху, - смущенно отводя взгляд, начал я его подбивать на злоупотребление служебным положением. - Это, конечно, курам на смех, но душу любопытство гложет так, что хоть вой.
        - Прослушку хочешь кому-то установить? - ухмыльнулся он.
        - Если это никак никому не навредит, - возя пальцем по столу, кивнул я. - Я понимаю, что это не совсем законно и вообще даже преступление, но… - развел руками.
        - У нас новичков нынче много, - успокоил меня товарищ Цвигун. - Пускай учатся. Кого слушать будем?
        - Спасибо большое, Семён Кузьмич! - поблагодарил я. - Меня волнует мнение… - перечислил ряд деятелей Советской культуры. - Я понимаю, что это - трата ценных человеко-часов и бюджета Комитета, поэтому, если можно, я бы хотел оплатить потраченное товарищами из прослушки время из своих средств.
        - Не убудет, - отмахнулся Семён Кузьмич. - Практические занятия бюджетом предусмотрены, и кое-кого из названных тобой граждан мы уже и так «слушаем». Кого - не скажу! - подмигнул. - Полные стенограммы мы тебе не дадим - только там, где про тебя. Сам понимаешь - неприкосновенность частной жизни наших граждан мы блюдем.
        - Само собой, Семен Кузьмич, мне только там где про меня и надо, - благодарно кивнул я. - Спасибо большое. Не будем вас больше от настоящих дел отвлекать.
        - Да ты погоди, - остановил он встающего меня. - У меня ответная просьба есть - найдется в твоей деревне участок соточек в двадцать?
        Еще один дачник на мою голову!
        - Земли у нас полно. Вам и гектар найдем! - улыбнулся я.
        Так-то оно и хорошо - моральный должок сразу отдам.
        - Гектара мне не надо, - улыбнулся он. - А вот дачку с банькой бы построил. Продашь кирпичей товарищу генералу?
        - Вам - по себестоимости отгрузим, - пообещал я.
        По тому же принципу, что и Фурцевой с Зыкиной - «как своим», так сказать.
        - Завтра помощника отправлю, участок выберет. Выбрать же можно? - уточнил он.
        - Выбор у человека должен быть всегда, - глубокомысленно заявил я. - Присылайте, конечно, все в лучшем виде обеспечим. Мы недавно два пруда новых вырыли - один совхозникам купаться, другой - рыбачить. Вот неподалеку от второго очень хороший участок есть - сосны кругом, красиво.
        - Сосны и рыбалку я люблю, - мечтательно прищурился товарищ Цвигун. - Все, беги, тоже дел поди этим самым жуй.
        - Командировка, - развел я руками, поднимаясь со стула. - Придется ускориться, весь график полетел. Но приказы Партии не обсуждаются - надо, значит надо.
        - Ты, Сережка, не переживай, - пожимая на прощание руку, успокоил меня Семён Кузьмич. - «Девятка» твою безопасность обеспечит на высшем уровне. Это в Корее… - он поморщился, видимо вспомнив дедов нагоняй, который после покушения просто обязан был состояться.
        - Сложный регион, со своей спецификой, - закончил я за него. - Я понимаю, Семен Кузьмич, и в Японию поеду со спокойной душой - идеальной охраны не бывает, но «Девятка» по праву считается лучшей в мире.
        - Я ребятам твои слова передам, - пообещал он. - Чтобы соответствовали!
        И на этой оптимистичной ноте мы с Вилкой покинули гостеприимную (для меня, не для врагов Родины) Лубянку.

* * *
        - Понимаешь, что это значит? - по пути домой спросил я Виталину.
        - Что скоро в нашей деревне прибавится «дачников»? - догадалась она.
        - Верно! - одобрил я. - Из списка! - указал на выбравшегося из государственной (потому что частных пока нету) рюмочной, пошатывающегося от количества выпитого дядьку лет сорока.
        Мне уже пятую папку с разыскиваемыми гражданами выдать успели, больше двух сотен опознал и передал куда надо.
        Виталина показала в окошко распальцовку, и бравые «дяди» скрутили падшего товарища.
        - Никогда не надоест! - улыбнулся я девушке.
        - Это ты поэтому товарищу генералу участок рядом с Фурцевским сосватал? - улыбнувшись в ответ, спросила она.
        - Поэтому, - подтвердил я. - Их же охранять всех будут, и распылять дачки по разным концам наших земель неудобно с точки зрения расходования «девяткиных» человеко-часов. У нас в стране рационализацию уважают, нужно соответствовать, - вздохнул. - И чего им у нас надо? Я же все равно относительно скоро вглубь страны на генерал-губернаторство перееду.
        - Потому что, Сережа, на старой даче Екатерины Алексеевны у нее во дворе насос стоял, воду качать из скважины, - поделилась неожиданным фактом Вилка. - А у нас - централизованное водоснабжение. Ты много деревень видел, где из крана горячая вода течет?
        - Кое-где видел, - пожал плечами я. - Но ограниченно - когда котельная есть, от нее иногда близлежащие дома запитывают. Но это я так, для порядка ворчу, по-стариковски, - процитировал Полевого.
        Девушка хихикнула и продолжила:
        - Канализация тоже не везде есть. У Павла Анатольевича, например, нету - а он генерал-полковник.
        - Направление не престижное потому что у него, - предположил я. - Никто не занимался толком.
        - Верно, - подтвердила она. - И у нас «не престижное» было. Да вообще никакого не было - колхозы и колхозы, живут как-то да и ладно. А тут ты появился - дороги протянул, электричество, канализацию, воду - словом, образцово-показательную «Потемкинскую деревню» и построил! - мелодично рассмеялась. - Вот ты жалуешься, что уголовщины много…
        - Жалуюсь, - поддакнул я.
        - Но в других населенных пунктах с соразмерным населением преступность выше в разы! - выдала она удивительный факт.
        - Равняться нужно на идеал, а не почивать на лаврах, став чуть лучше окружающих, - оправдал я свое пренебрежение статистикой.
        - Это понятно, - отмахнулась она. - У нас воровать смысла не осталось - меньше двух сотен никто не получает, в магазинах чего только не найти… Знал, что к нам москвичи отовариваться ездят?
        - Знал, - хохотнул я. - Кооперативную продукцию в основном такие вот «туристы» и разбирают.
        - Поэтому удивляться здесь нечему - это в твоих глазах у нас там деревня с нюансами, а для окружающих - какая-то ожившая утопия. И от Москвы близко - сорок минут с нынешней-то дорогой. Уверена, часть будущих «дачников» в «Потемкине» почти на ПМЖ останутся.
        - Хорошо, что с Дальним Востоком у них так не получится, - в предвкушении будущих свершений с улыбкой потянулся я. - Ля какая! - указал на припаркованный у кооперативного ресторана «Мерседес».
        - Любовь Петровны Орловой автомобиль, - узнала машину Виталина. - А вот и она сама, - замедлившись, дала мне посмотреть, как пожилая когда-то главная актриса СССР, общаясь со спутниками, вышла из ресторана и прошествовала к автомобилю.
        Стремительно начинающийся дождик заставил свиту развернуть над актрисой купол из зонтиков, ну а мы поехали дальше.
        - Высоцкий, говорят, тоже себе скоро «Мерседес» притащит, - поделился я слухами. - Нет бы валюту на что-то хорошее потратить.
        Но лучше так чем морфинизмом увлекаться.
        - Любовь Петровне подарили, - заступилась за Орлову Виталина.
        - Да я не о ней, - отмахнулся я.
        - Потому что женщина? - осуждающе посмотрела на меня девушка.
        - Трудно быть шовинистом, когда вокруг одни подкаблучники, а собственная невеста в любой момент может шею свернуть, - отмазался я. - Не о ней - потому что подарили! Да фигня, это все - только начало, скоро забогатевшие кооператоры начнут пороги обивать на тему доставки в СССР автомобилей так называемого представительского класса. Законом же предусмотрена возможность получения валюты, если твоя продукция на экспорт за Занавес идет. На руки не дают, но отоваривать можно. А еще я недавно товарища Щелокова отговорил для МВД «Мерсы» закупить. Совсем охренели - высшие государственные должностные лица просто обязаны ездить на изделиях отечественного автопрома, иначе становится странно - почему царевы люди на импорте гоняют, а народу нельзя? - хохотнул. - Так он в свою «Волгу» один хрен движок немецкий запихал и салон «прокачал» - кожа с красным деревом и инкрустированный драгоценными камнями набалдашник на рукоятке переключения скоростей.
        - Сибарит, - осуждающе вздохнула Вилка.
        - Колхозник в хреновом смысле, - поправил я. - Это когда из «грязи в князи» по пути потеряв часть самоконтроля. Он же важная обезьяна, так почему никто об этом не знает? Непорядок! Ох и пойдет скоро ржака на тему миллионеров-кооператоров. Я уже анекдоты и некоторые ловушки народу на потеху приготовил.
        - Например? - захотела она подробностей.
        - Например в телевизор придет специально подпущенный товарищ, которого мы оденем в пиджак удивительного малинового цвета. Размер понтов имаджинируешь?
        - Имаджинирую! - заржала Вилка. - А анекдоты?
        - Один кооператор хвастается другому: «Вчера крутой подарок жене на день рождения купил - яйца Фаберже, причем сразу оба».
        Заметив у станции метро сидящую за укрытым тентом прилавком с пирожками знакомую фигуру, прервал смех девушки просьбой:
        - Давай с той дамой поговорим.
        - Знаешь ее? - послушно замедляясь и поворачивая, спросила она.
        - Мария Ивановна, моя бывшая учительница русского и литературы, - кивнул я. - Уволена из-за любви к повести покойного Солженицына.
        - Всем не поможешь, Сережа, - выдала дельный совет Вилка.
        - Всем и не пытаюсь, - отмахнулся я. - Но конкретно здесь возможность есть, и я ей воспользуюсь.
        Покинули автомобиль, укрылись зонтиками и подошли.
        - Здравствуйте, Мария Ивановна! - поздоровался я с пожилой бывшей учительницей, слепо глядящей куда-то внутрь себя.
        Прямо жалко - словно постарела лет на двадцать. Но это нет - просто в платочке и с шалью на плечах все старше выглядят.
        - Ой! - в глазах мелькнуло узнавание, морщинки на улыбнувшемся лице немного разгладились. - Здравствуй, Сереженька! Как вырос-то!
        - Почти сто семьдесят сантиметров, - похвастался я. - А у вас как дела?
        - Да я что, я не жалуюсь, - отвела она взгляд. - Вот, работу нашла, к пенсии прибавка, внукам на подарки хватает.
        Горло неприятно запершило, и это - не от простуды.
        - А это у вас кооператив? - спросил я.
        - Кооператив, - подтвердила она.
        - Мария Ивановна, врать нехорошо, - мягко заметил я. - Вы же нас этому сами учили.
        Шмыгнув носом, она подняла на меня начавшие увлажняться глаза:
        - Честная я, Сережа! И врать не умею, и обсчитывать не умею! Каждый раз недостача, из получки высчитывают! - достав из кармана платочек, промокнула глаза. - Ну и ладно - мне и полтинника за глаза, я старая, мне уже ничего не нужно. На конфеты внучатам есть - и слава богу. Мне человеком остаться важнее - всю жизнь честно жила, честной и помру! Прости меня, дуру старую, - высморкавшись, убрала платочек и мягко улыбнулась. - Ты пирожков хотел? Тебе каких? - встав со стула, засуетилась. - Эти вот с яблоками, эти - с повидлом, эти - с капустой, а тут - с сосисками и картошкой.
        - Заверните, пожалуйста, с повидлом и яблоками, - сглотнув ком, попросил я.
        - Тебе сколько? - достав из-под лотка упаковочную бумагу, спросила она.
        - Все, - выдавил я улыбку. - Домой едем, родных угощу.
        - И правильно! - одобрила она. - Пирожки хорошие, даром что кооперативные - знакомая печет, ее племянник меня сюда на работу и взял. Он хороший, я больше все равно никому не нужна оказалась, - завернув пирожки, протянула сверток, но одернула себя. - Давай-ка еще на раз завернем, а то дождь - намокнут.
        Рассчитавшись, вернулись в машину.
        - Блеск и нищета СССР, б*ядь! - не удержался я. - Одним «мерс», другим - полтинник с барского плеча, за который руки целовать готовы!
        - Сережа, ну нельзя! - тихо одернула Виталина доставшего пирожок меня. - Правила такие.
        - И правда, - вздохнул я, убрав пирожок на место и отправив сверток на заднее сиденье. - Ну вот в чем она виновата? - пустился в рассуждения. - Всю жизнь генеральной линии партии следовала, при Хрущеве начали культ личности развенчивать, который, на минуточку, сами же придворные мудаки и выстроили, она и прониклась - если из телевизора про страшный ГУЛАГ рассказывают, значит так оно и есть - телек же врать не станет! Прочитала е*учего «Ивана Денисовича», прониклась еще сильнее - ху*ню же печатать тоже не станут! Значит Солж - хороший человек, и на убийство не способен! А тут раз - очередной сеанс переобувания в масштабах страны, а она-то уже не молодая, не поспела за сменой идеологии. Все, получай «Волчий билет». Поехали звонить, совесть буду успокаивать.
        Подрулили к телефонной будке, Вилка позвонила «куда следует», «пробила» нужную инфу и продиктовала мне номер директора дома-музея А. П. Чехова.
        - Директор, - трубку взяли почти сразу.
        Неудивительно - обычно же секретарю звонят, этот номер, так сказать, «для своих».
        - Здравствуйте, Александр Дмитриевич. Это Сергей Ткачев беспокоит, мы с вами не знакомы, к сожалению.
        - Это как посмотреть, - дружелюбно ответил директор музея. - У меня дома все твои книжки есть - дочка собирает.
        - Как-нибудь к вам экскурсионную группу приведу, предупрежу, книжки подпишу заодно, - пообещал я. - Я к вам, Александр Дмитриевич, извините, с просьбой.
        - Чем могу? - проявил он готовность к сотрудничеству.
        - У меня учительница русского и литературы была, замечательная интеллигентная женщина. Не согласилась кое в чем мелком с руководством и вылетела, - коротко объяснил я. - Теперь вот пирожками на улице торгует, в ее возрасте и с ее квалификацией это несправедливо и унизительно. У вас вакансии экскурсовода случайно не найдется? Только так, чтобы не увольнять никого.
        Точно знаю что вакансия есть - позавчера экскурсовод в Израиль уехал на ПМЖ, нового пока не нашли. КГБ знает всё!
        - Найдем, - пообещал директор. - Как ее зовут?
        Продиктовал ФИО и номер телефона, попросив позвонить вечером - прилавок, увы, телефоном не оборудован.
        - Только так, чтобы я был не при чем, Александр Дмитриевич. Вам «легенду» придумать?
        - Справимся! - хохотнул он.
        - Спасибо вам огромное, - поблагодарил я и отключился.
        Вернулись в машину, и Вилка спросила:
        - А почему в совхоз ее не взял?
        - Из чувства мести, - улыбнулся довольный добрым делом я. - Она меня за почерк ругала.
        Глава 3
        Вернувшись домой, закинул пирожки «дядям», сходил домой отчитаться о своем прибытии перед семьей, и, качая на коленках успешно привыкшую ко мне заново Алёнку, порадовал маму новостью:
        - Дом моды нам согласовали.
        - Я и не сомневалась, - отмахнулась она.
        Взяв паузу, чтобы сделать «в ямку - бух!» и похихикав вместе с сестренкой, добавил:
        - Мы с Виталиной сейчас кое-чего снимем - это часа на полтора-два - и я вернусь, будем платье мастерить. Завтра с утра вылет, так что нужно успеть.
        - Успеть-то успеем, но может лучше выспишься? - проявила заботу родительница.
        - Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы… - начал я цикл заново. - Да чего там высыпаться - и так семь часов лететь, с двумя дозаправками - в Свердловске и Владивостоке. Выспаться - за глаза. И еще пояса часовые - в семь вечера в Токио прилетим, сразу в посольство - поужинать и дальше спать. Мне так даже лучше будет. В ямку - бух!
        Как мало маленьким человекам нужно для счастья! Смеющаяся Аленка вдруг замолчала и принялась кряхтеть.
        - На горшок! - мама среагировала быстрее меня, отобрав сестренку и усадив какать как положено.
        - Кроме того - торопиться нужно, - добавил я. - Потому что не позднее августа мы должны подать заявку на участие в Нью-Йоркском показе моды в феврале 71 года.
        - Нью-Йорк? - ахнула мама.
        - А чего нам? - с улыбкой кивнул я на старающуюся на горшке Алёнку. - Делать - так по-большому.
        Каламбур родным зашел «на ура». Отсмеявшись, мама спросила:
        - Туда, наверное, за деньги пускают?
        - За деньги, - подтвердил я. - Триста тысяч за лучшее время показов в течение всей недели…
        - Долларов? - схватилась за голову родительница.
        - Сережа… - кашлянула в кулачок Эмма Карловна. - Может нам и двух дней хватит?
        - Извините, Эмма Карловна, но это моя валюта и моя мама.
        И как так вышло, что в этой семье только у меня хватает силы духа перечить «матриарху»? Приемная бабушка сжала губы в нитку, и слово взяла старательно давящая панику родительница:
        - Сережа, а если я не потяну?
        - Потянешь, - отмахнулся я и улыбнулся. - Да ты не переживай, эти вложения за первую пару месяцев отобьются - что мы, тысячу платьев не продадим?
        - Тысячу? - почти мистическим шепотом уточнила мама.
        - Мы же не ширпотреб будем гнать, а высокую моду, - развел я руками. - А за высокую моду бесящиеся с жиру богачи готовы выложить даже не триста баксов, а несоизмеримо больше. Это я так, по-минимуму взял - потом точно решим, ориентируясь на итоги показов. Да хватит! - тяжело вздохнул, увидев, что успокаиваться мама и не думает. - У нас же куча ручных суперзвезд мирового масштаба есть. Один раз условная Света из АББЫ твое платье наденет на буржуйский прием - всё, «жены-трофеи» чисто из обезьяньих побуждений захотят такое же: это же прямо невыносимо, когда у кого-то есть, а у нее - нет!
        - Все равно как-то… - пожевала губами мама.
        - У меня в комнате папка на столе лежит - там стратегия развития сети элитных бутиков «Наташа» на два года вперед расписана, - надоело мне переливать из пустого в порожнее. - Почитай, проникнись - будем не хуже твоих любимых «Диоров» и «Шанелей». Да круче будем, потому что СССР с 71 года будет задавать направление мировой моде. Все, пойдем мы.
        Прихватив Виталину, быстро свалил.
        - Правда триста тысяч? - полюбопытствовала она по пути к ДК.
        - На самом деле больше, - покачал я головой. - Это только так сказать «билет» на само мероприятие, кусочек, на который приглашают прессу. Мы с товарищами посчитали - почти миллион придется на это дело положить.
        - Охренеть! - поразилась Вилка.
        - Привыкай, - пожал я плечами. - Начинаются реально большие цифры. Еще годик, и мои проекты станут давать соразмерный нефтяному экспорту доход.
        - А сейчас?
        - По состоянию на конец мая - треть, - похвастался я и подмигнул. - Только не говори никому - это очень большой секрет.
        - Поучи, - фыркнула она.
        - Родись я за Занавесом, сейчас бы жил в охеренном особняке в колониальном стиле, - мечтательно протянул я. - Ежедневно предаваясь порокам, излишествам и беспорядочным половым связям с неминуемой смертью от всего вышеперечисленного лет так в двадцать семь. А здесь - вон! - окинул рукой окружающий нас совхоз. - Гораздо прикольнее время провожу! - широко улыбнулся. - Разве СССР не прекрасен?
        - Прекрасен, - с улыбкой согласилась Вилка.
        Добрались до «кинокрыла», я выдал девушке «Конвас-автомат», и мы убили два часа на съемки прерванного смертью Никиты Сергеевича «приложения» к выпуску «Политинформации» про Северную Корею. Сгрузив пленки штатному монтажеру - сценарий у него есть, пусть занимается - отправились забирать у творческой группы очередную главу «Наруто».
        - Теперь все увидят, что у меня времени свободного нет совсем, - довольно потер я руки. - Это народ, а обижающиеся на мое нежелание посещать пафосные и протокольные мероприятия «совки» поважнее обижаться перестанут, приняв за повернутого на сельском хозяйстве блаженного. И то и то мне на руку.
        - Все равно их обиды ни на что не влияют, - пожала плечами Виталина.
        - Но неприятны лично мне, - развел я руками. - Я же весь из себя хороший и благородный, и заслуживаю соответствующего отношения.
        - Я не понимаю, - призналась она. - У тебя самооценка завышенная или заниженная?
        - Плавающая? - предположил я.
        - А такая бывает? - уточнила она.
        - В психологии чего только не бывает, - отмахнулся я.
        Забрав у творческой группы во главе с Таней и Надей недостающий для публикации полноценного первого томика «Наруты» главу, торжественно подружек уволил, к огромной их радости - устали, бедняжки. Не японки чай, чтобы один-единственный проект всю жизнь штамповать, хотят разнообразия, и его для них у меня есть - теперь будут заниматься графическим романом «Хранители». Кино потом тоже снимем, когда «графон» подрастет. Администрации товарища Никсона, по моему разумению, прямо не понравится - в эти времена смотреться будет как откровенный глум над армией США, которая без супергероев не может осилить маленький, но гордый Вьетнам. Ну а мне - «плюсик» в общую копилку «всесторонней одаренности» и валюта.
        Так-то бы хотелось «Мауса» подрезать, но уже никак - активно рисуется оригинальным автором, надо было пораньше «попадать». Но это все потом, а пока…
        - Завтра в шесть? - по пути к дому - собираться будут - спросила Таня.
        - В шесть - это вылет, - вместо меня ответила опытная «гастролерша» Надя.
        - Встаем в половину четвертого, - кивнул я.
        Псевдосестра поморщилась - не хочет.
        - В самолете выспимся, - пообещал я.
        - Говорят в Японии летом жарко, - смирившись с неизбежным, заметила Таня.
        - За тридцатник, - подтвердил я. - И влажно - дождей много и океан недалеко.
        - А ты будешь в пиджаке ходить! - захихикала Надя.
        - Придется это терпеть, - вздохнул я.
        Протокол, мать его.
        - Но это - только во время официальных мероприятий, - успокоил сам себя. - На экскурсию пойду как нормальный человек - в футболке и шортах.
        Почти - футболочки у нас нестандартные, с принтами, в рамках культурной экспансии. Пришлось из-за них двух старперов демонстративно из Аппарата уволить, чтобы остальные перестали переживать и гневаться. Нехер мне тут - перемены это когда перемены! У подружек программа не моей чета - гораздо веселее, из работы только совместная автограф-сессия для фанатов «Наруто», и, для Нади - выставка ее оригинальных работ. Остальное время - экскурсии и шопинг. Список гостинцев у них есть, всю неделю всех знакомых обзванивали на тему «чего вам привезти» - делегировал, я как-то по магазинам ходить не очень.
        У дома слил девушкам инсайд, и они изъявили желание принять участие в вечерней разработке платья. Временно попрощались, и мы с Виталиной отправились в типографию. Здороваясь с работниками, добрались до кабинета директора, постучали, получили разрешение войти.
        Поздоровались.
        - Котаро-сан, заказ «Детгиза» готов?
        - Через час, - кивнул он.
        - Отлично! - обрадовался я. - В таком случае прямо с завтрашнего дня начинаем работать по профилю.
        - Девушки закончили? - с улыбкой спросил он.
        - Верно, - подтвердил я и выдал ему финальную главу первого тома. - Вам нужно что-нибудь передать семье и друзьям? - спросил я.
        - Если вас не затруднит, Тукачеву-сенсей, я бы хотел передать им несколько банок с маринованными опятами, - попросил он.
        - Передайте, пожалуйста, товарищу Герману, он обо всем позаботится, - одобрил я.
        Все, полетевший график нейтрализован, можно с чистой совестью «сливать» маме первую новинку - платье с зап?хом - и ехать покорять Японию!

* * *
        Ту-144 привычно пробил звуковой барьер, я поправил плед на сидящей слева (на правах сестры) Тане и повернулся к сидящей справа Виталине:
        - О чем ты поговорить хотела?
        Так и не легли вчера - пока мы разбирались с делами, мама ознакомилась с бизнес-планом, осознала масштабы, успела пережить паническую атаку, приложиться к пузырьку с валерьянкой и встретить нас с горящими от открывающихся перспектив глазами. Череда случившихся после моего «вселения» событий не прошла даром - характер у нее теперь железный, поэтому до самого времени отъезда мы чертили, спорили о тканях - Вилке пришлось поделиться подаренным женой Кима шелком - кроили и строчили, получив к трем часам ночи первый в мире экземпляр платья с зап?хом, шикарно смотрящееся на моей любимой Виталине и чуть менее шикарно - на маме. О последнем я конечно же умолчал - я же не самоубийца. Прототип мы взяли с собой - применим на Вилку во время торжественного приема в посольстве, опробовать так сказать.
        - Я хотела поговорить о семье Нисимура, - поведала она. - Ты не против?
        - Не против, один фиг увидимся, - кивнул я.
        Потому что семья Саяки и она сама живут в нашем посольстве - денег на собственное жилье у них нет, потому что советские служащие.
        - Когда ты звонил в МИД с просьбой оградить Каташи Ичировича от потенциальных проблем, он посчитал это оскорбительным. Это в любой культуре так, но для японцев, когда ребенок заступается за взрослого, унизительно вдвойне - это и стало ключевым фактором их переезда.
        - И какая сука проболталась? - грустно вздохнул я. - Похер, мне-то что? Он там глава семьи, с него и спрос. Все, чужие люди.
        - Врешь, Сережа, - мягко укорила она меня.
        - Вру, - согласился я. - Грызет совесть, но что я сделаю? Травануть пожилого придурка и забрать выжившую часть семьи обратно?
        - Есть вариант отправить их на работу в Европу. Сойке там точно будет лучше. Например, в Швейцарию. Аттестат у нее есть, сдаст экзамены на английском - а она сдаст, умная девочка же - и поступит в хороший университет. Иностранцев там учится много.
        - Давай так, - ухватился я за соломинку.
        - Но поговорить с Каташи Ичировичем тебе все равно придется - он может упереться, - расстроила она.
        - Японский городовой! - выругался я.
        - Как? - заинтересовалась она.
        - Не слышала чтоли? - удивился я. - Древнее ругательство, зародившееся в нашей стране после визита Цесаревича Николая II в Японию…
        - Где японский городовой ударил его мечом! - перебила Вилка, сложив два и два.
        - Замечательный пример слабохарактерности загнивающей Империи, кстати - после таких инцидентов нужно ставить ультиматум вплоть до полного разрыва дипотношений и требовать высшей меры для виновного. Однако «японского городового» отправили на каторгу - япошки силы за царем-тряпкой не чувствовали. Виновный там быстро подох, но прецедент прямо удручающий. После этого соваться в Корею с целью насосать оттуда немножко денег для узкого круга приближенных к Высочайшему телу - что, кстати, и стало поводом к Русско-Японской войне - чистая тупость и авантюра. Увы, гниение оказалось слишком сильно, и Империя войну с треском проиграла - к огромному удовольствию японских хозяев-англосаксов. Личная доблесть и отвага русского солдата как-то перестают быть эффективными, когда у врага пулеметы, камуфляж и мотивации жопой жуй, а у наших - царь-тряпка, недостроенный Порт-Артур и полнейшее непонимание того, что они вообще здесь делают.
        - Нам читали лекции, - кивнула девушка. - Настоящий позор и куча бессмысленной крови. Зачем нам вообще та Корея нужна была, когда три четверти территории не обустроено?
        - Замечаешь простор для исторической параллели, кстати? - хохотнул я.
        - Я своего цесаревича в обиду не дам! - пообещала она.
        Чмокнул девушку в губы, укрылся пледом и отрубился, проснувшись от хлопка после отлета из Свердловска, и второй раз - после дозаправки во Владивостоке. Полюбовавшись океаном, приземлились в аэропорту Токио. Никаких многолюдных приветственных делегаций, само собой - безопасность превыше всего, поэтому, поправив костюм и пропустив вперед «дядей», выбрался на трап.
        - Просто жесть! - оценил стоящую на улице жару и искажающие воздух испарения от прогревшегося за день асфальта.
        На горизонте - небоскребы, за которые успело закатиться вечернее солнышко. Ну хоть не печет! Спина почти сразу покрылась потом, а дышать было трудно - воздух, как и обещалось, влажный.
        - И чего мы сюда ранней весной или поздней осенью не приехали? - выкатил риторический упрек и натянул на рожу отработанную улыбку - трио фотографов запечатлели наш спуск с трапа.
        - У нас все равно летом жарче бывает, - патриотично заметила Таня.
        - Это потому что у нас воздух сухой, - пояснила ей Надя.
        Спустились с трапа и поклонились сначала сопровождающим нашего Чрезвычайного и Полномочного посла Олега Александровича Трояновского - качественно причесанного улыбающегося мужика пятидесяти одного года отроду (почти даже и не потеет - привык, видимо) - важным япошкам из их МИДа, потом поручкались с русскоязычной частью делегации, и, в конце, поклонились японским фотографам - последним едва поклон обозначив, чисто вежливость проявить.
        Никаких прогулок по терминалу, никакой таможни - у нас же дипломатическая поездка - сразу погрузились в кортеж (я, подружки, Вилка, дядя Герман и Олег Александрович - в лимузин, который вскладчину арендовали для меня наши действующие партнеры в виде «Сони» и «Шуэйши»), и покатили в наше посольство.
        - Жуткая у вас тут жара, Олег Александрович! - поделился я с послом ощущениями. - Как вы здесь вообще выживаете?
        - Повезло, что всю ночь шел дождь и дул сильный ветер - обычно по Токио нужно ходить в респираторе, потому что обилие промышленных предприятий порождает совершенно ужасный смог. Завтра вы с ним столкнетесь. А так - главное пить побольше, - с улыбкой поделился он лайфхаком, сразу вызвав симпатию.
        - Это нам надо, - согласился я и скомандовал девочкам. - В буржуазных лимузинах всегда есть бар или типа того. Ищем!
        Повезло Наде, мы разлили по фужерам холодной минералки на всех и чокнулись:
        - За новые свершения на дипломатической почве!
        Предложенный мной тост всем понравился, и мы выпили.
        - Еще и кондиционер влепили, капиталюги проклятые, - потыкал я пальцем в расположенный в крыше воздуховод, наполняющий салон приятной прохладой.
        - Сережа, не юродствуй, - хихикнула Виталина.
        - Все, перестал, - одернул я сам себя и рассказал присутствующим о японском городовом.
        - Такие исторические аллюзии нам не нужны, - с улыбкой согласился со мной товарищ посол.
        Девочки глазели в окно - у Тани от видов небоскребов немножко отвисала челюсть, а вот успевшая много где побывать Надя вела себя как ни в чем не бывало.
        - Народу - жесть, - посмотрел в окно и я.
        Японцы в эти времена предпочитают костюмы и платья скромных тонов, не сильно-то отличаясь от остальной части сумевшего обеспечить пролам приемлемый уровень жизни мира. Мы, кстати, не исключение. Еще в глаза бросалась пестрая реклама, включающая в себя такой элемент, как наряженных в униформы промоутеров - до этого наши кооператоры пока не додумались, но мы активно пользуемся. Ну а как еще клиентов в наших непростых условиях привлекать? Полутора страничками в трех газетах, которым рекламу разрешили печатать? Это ж курам на смех. Ничего, журнал «Советский кооператор» скоро начнет работать.
        - А правда, что здесь специальные люди в метро пассажиров в поезд заталкивают? - спросила посла Таня, тоже осознавшая степень населенности Токио.
        - Правда, - подтвердил товарищ посол. - Японцы общественный транспорт уважают.
        - Смотрите, молоко из пирамидки пьет! - обратила внимание Надя на выбравшегося из магазина японца с дипломатом в руке. - У нас такие же!
        - Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой. То мне страшно, то мне грустно - потерял я свой покой, - пользуясь моментом, пропел я.
        - Новая песня? - поинтересовалась Таня.
        - Зачатки, - кивнул я. - Но к Японии не подходит - тут народ дисциплинированный, а Токио - город относительно безопасный. К Нью-Йорку условному лучше подходит. Текст такой…
        Процитировал полностью, народ одобрил. По возвращении Магомаеву отдам, он у нас самый «поездивший», получится органично.
        - У нас Котаро-сан по деревне так же иногда ходит! - захихикала Таня на бредущего по улице одетого в кимоно и деревянные тапки лысого и бородатого японского дедушку.
        - Бонсай поди выращивает, - поддержал я разговор. - Традиционалист и консерватор строгих японских нравов, потерявший жену во время бомбардировок в Хиросиме. Фамилия, например, Аоки - зеленое дерево, если по-нашему.
        - Откуда ты знаешь? - вытаращилась на меня Танюшка.
        - Да придумал я!
        Словом, путь до посольства пролетел незаметно, мы въехали в ворота, и я несколько расстроился, потому что знакомого по фоткам из интернета, венчающегося восьмиэтажным зданием комплекса с барельефами работы Церетели еще нет - жить будем в особняке еще царских времен, немного изуродованном и расширенном Советской властью. Впрочем, так даже интереснее.
        - Новый комплекс будем строить? - спросил я товарища посла.
        - Пытаемся выбить, - кивнул он. - Но пока не получается. Ничего, - улыбнулся. - В тесноте да не в обиде. Кроме того - памятник архитектуры.
        Сигнал считан, посодействуем скорейшему строительству нового Советского посольства - в свете улучшившихся отношений будет прямо в тему и символично.
        Глава 4
        После экскурсии по посольству в ходе которой я перезнакомился со львиной долей «случайно» попавшихся на глаза сотрудников и их детьми - из ровесников только пацан по имени Федя, наполовину казах, по материнской линии - нас покормили в местной столовой старой-доброй картошкой с котлетами и гороховым супом. Из японского только десерт - булки-данго, которые мне не понравились - то ли приготовлены плохо, то ли просто не моё. А вот Таня и Надя экзотику оценили.
        Далее пошли заселяться - я привычно с Вилкой, подружки тоже вдвоем, а вот остальным придется потесниться. Нет площадей - царская власть как-то не подумала, что в Японии придется держать такое количество сотрудников, поэтому семьи львиной доли наших представителей ютятся в одной комнате, пользуясь общими «удобствами».
        - Нисимура у нас где? - спросил я Виталину, когда мы переложили часть шмотья из чемодана в шкаф.
        - Этажом ниже, седьмая комната, - не подвела она. - Сходить с тобой?
        - Не, справлюсь, - покачал я головой. - А где поговорить можно будет?
        - В переговорной, двадцать третья дверь.
        Поблагодарив, я покинул временное пристанище.
        На стульчике у входа - дядя Дима, и он меня спрашивать не стал, присоединившись явочным порядком. Ничего не поделать.
        - Как вам здешний климат, дядь Дим?
        - Духота, - честно ответил он. - Но в джунглях - хуже.
        - В каких именно джунглях спрашивать смысла нет? - уточнил я.
        - Нет, - с улыбкой кивнул он.
        - Приду к власти и посмотрю, - пообещал я сам себе.
        - Посмотри! - гоготнув, одобрил он.
        Постучали в дверь.
        - С товарищем Нисимурой в непредвиденной ситуации я справлюсь, - показал я КГБшнику «спецручку».
        - Извини, у меня приказ, - покачал он головой.
        - Держите тогда, - передал ему спецсредство.
        - Юморист! - припечатал он меня, не приняв подарка.
        Пока мы разговаривали, за дверью происходила суета и раздавались шепотки, самые громкие - мужские. Далее последовали шаги, и на пороге появился одетый в костюм и успевший причесаться Каташи Ичирович, за спиной которого - жена в бело-оранжевом Советском платье в полосочку и Сойка - последняя в синей футболке и серой юбке. Под глазами - глубокие тени, вид в целом бледный, в глазах - тоска.
        Прислушался к себе - ничего кроме жалости не осталось. Прошла любовь, как ничего и не было.
        - Коничива, товарищи, - поздоровался с главой семьи за руку, кивнул дамам. - Каташи Ичирович, можно с вами поговорить наедине? Это недолго, но очень важно.
        - Коничива. Конечно, Сергей, - кивнул он.
        Мама Сойки добавила к его словам свое приветствие, а Саяка промолчала, старательно глядя на мои ботинки. Прости, девочка, но твой вид слишком красноречив - тебе в Японии ожидаемо-плохо, поэтому и говорить нам не о чем.
        В неловком молчании наша тройка добралась до переговорной, дядя Дима закрыл дверь изнутри, мы с японским товарищем уселись за стол друг напротив друга, и я начал непростой разговор:
        - Прежде всего позвольте принести вам свои искренние извинения за мой неуместный звонок в МИД, - поклон. - Это - не оправдание, но я хотел как лучше.
        - Вы не виноваты, Сергей, - отвесил он поклон ответный - поглубже. - Это я должен извиняться за то, что не смог воспитать свою дочь должным образом.
        Кивнув, я продолжил.
        - Как бы там ни было, но жизнь продолжается. Я никогда и не в чем не винил ни вас с женой, ни Саяку. Я предпочитаю смотреть в будущее, а не прошлое, и именно об этом я и хотел с вами поговорить.
        - Я выслушаю все, что вы посчитаете нужным мне сказать, Сергей.
        - Скажите, Каташи Ичирович - вам нравится жить в Японии?
        - Япония - наша Родина! - он гордо вскинул подбородок, блеснув глазами.
        - Я спрашивал о другом, - развел я руками. - Ваша дочь выглядит глубоко несчастной и сломленной. Ваша жена смотрела на меня с надеждой, а вы - прятали глаза, словно расписываясь в собственной несостоятельности в качестве отца и мужчины.
        - Простите, Сергей, но вы - слишком молоды, чтобы судить о таких вещах. Моя семья счастлива жить в Японии, - с вежливой улыбкой и предельно мягким тоном нахамил он.
        - Я запрашивал информацию, - вздохнул я. - У Саяки здесь нет друзей, она старается изо всех сил, но учится плохо. Ее казавшийся идеальным там, за океаном японский здесь все считают никчемным, ее успеваемость просела, и после окончания школы ни в одно приличное учебное заведение ее не примут. Единственное ее сильное место - английский язык. Вы живете втроем в крохотной комнатушке, без малейших перспектив в будущем. Я достаточно взрослый, чтобы понять - ваше решение превратило жизнь вашей дочери в катастрофу! Вы - худший отец из всех, кого я знаю, и то, что Саяка меня отвергла - самая меньшая из ваших проблем. В конце концов - это ее право.
        - Может я и плохой муж и отец, но придавать значение словам ребенка не намерен! - парировал Каташи Ичирович.
        Вздохнув, я пошел другим путем:
        - Я каждый день думаю о ней, Каташи Ичирович. Не потому что люблю, а потому что считаю себя виноватым во всем случившемся. Это - тяжелый груз на моей душе, и он мне мешает идти вперед. Простите мне мой эгоизм, но я очень прошу вас прислушаться к моей детской просьбе и переехать в Швейцарию! - низкий поклон.
        - Я согласен, - удивил вредный япошка. - Могу ли я себе позволить ответную эгоистичную просьбу?
        - Разумеется, Каташи Ичирович.
        - Моя дочь устала жить в посольстве, - толсто намекнул он.
        Да ради бога!
        - Я обещаю вам позаботиться о доме для вашей семьи, - тряхнул я мошной.
        Тоже мне деньги. Хорошо, что мне не придется напрягать административный ресурс и лишать придурка родительских прав - они же граждане СССР, так что отобрать у него жену и дочь с последующим переселением куда захочу вообще не проблема. Но это - крайний и откровенно скотский вариант.
        - Спасибо за понимание, Каташи Ичирович. Теперь я буду спать спокойно, - с поклоном поблагодарил я.
        - До свидания, - он поднялся на ноги, отвесил формальный поклон и покинул помещение.
        - Прогнул тебя япошка, - заметил дядя Дима.
        - Осуждаете?
        - Вовсе нет, - покачал он головой. - Главное - результат.
        - Главное - результат, - кивнул я. - Цитируя бывшего главу КГБ: «в нашей работе нужно и нападать, и отступать». Учитывая, кем этот самый глава КГБ стал теперь, в его словах сомневаться нет смысла.
        - Юрий Владимирович - умный мужик, и равняться на него надо, - одобрил подход дядя Дима, и мы пошли «домой».
        Оставив телохранителя на стуле, вошел в комнату и немного полюбовался спящей Виталиной - устала, бедняжка, а в самолетах спит плохо и беспокойно. Пускай спит, а я мешать не буду. Вышел обратно и с извиняющейся миной развел руками в ответ на недоуменный взгляд КГБшника:
        - Возникло свободное время. Пойдемте товарища посла побеспокоим.
        - Все лучше, чем в стену смотреть, - с улыбкой поднялся он.
        - А вы, извините, когда в стену смотрите, о чем думаете? - спросил я по пути на верхний этаж. - Просто любопытно.
        - Обычно - не о чем, - пожал он плечами. - Иногда - о своем, личном.
        - Не скучно?
        - Скука значит, что все хорошо, - нейтрально ответил он.
        - И ведь не поспоришь, - вздохнул я. - А у вас дома телевизор цветной или черно-белый?
        - А тебе зачем? - спросил он.
        - Дарить не стану, - пообещал я. - Мне товарищ Цвигун запретил.
        - Да мне и не надо - цветной купил в мае, - улыбнулся он.
        - А до этого черно-белый был?
        - Был.
        - После перехода на цветное телевидение сны цветные стали?
        КГБшник задумался, осознал и вытаращил на меня глаза.
        - Феномен! - с улыбкой развел я руками. - У меня уже на три сотни людей статистика есть - в основном премированные совхозники. Все, как один, начав смотреть цветное телевидение, заметили, что сны тоже раскрасились.
        - Почему? - спросил он.
        - Хрен его знает, - честно признался я. - Академикам потом отнесу, может и разберутся.
        - Я думал ты все знаешь, - ухмыльнулся он.
        - Даже не близко, - покачал я головой. - И еще один феномен есть, но сначала вопрос - чем запомнилось выступление Никиты Сергеевича в ООН во времена Карибского кризиса?
        - Стучал ботинком по трибуне, но ты этот миф в документальном фильме уже развенчал, - ответил дядя Дима.
        - А до того как развенчал - так считали почти все, - кивнул я. - И за рубежом точно так же. При этом - ни одного документально подтверждения, кто-то слух бросил и понеслась. Как будто глобальное когнитивное искажение, причем я в архивах нашел ряд интервью, где даже полностью лояльные к СССР очевидцы это подтверждали, полностью игнорируя официальную хронику. Найду еще несколько таких случаев и напишу научно-популярную статью на эту тему. Назову «эффект Хрущева».
        Потому что «эффект Манделы» еще не зародился, можно переиначить как мне надо. Сам Мандела сейчас в тюрьме сидит, пострадав за борьбу против апартеида. Поморщился - рано или поздно придется и Африкой заняться, а я туда ни ухом ни рылом в прошлой жизни - так, по верхам. Сложный и очень грустный регион.
        Условным стуком постучал в дверь посла, которому по должности положены две комнаты и отдельный санузел, не без ехидного удовольствия послушал панический топот, и Олег Александрович, одетый в сатиновые трусы с ромашками и майку-«алкоголичку» (промо Родиной повеяло!) открыл дверь со словами:
        - Что случилось?
        - Ничего, Олег Александрович, - покачал я головой.
        Дядя Дима весело и незаметно для посла мне подмигнул, оценив комичность ситуации.
        - Извините за поздний визит, но я хотел спросить - во сколько у вас тут отбой?
        Убрав с лица беспокойство, посол вежливо ответил:
        - У нас же не пионерлагерь, Сережа! Кто во сколько хочет, тот так и ложится, - посмотрел на часы. - И вовсе это не «поздний визит» - половина девятого только, все еще бодрствуют.
        - А к кому тогда можно обратиться по поводу сбора ребят в зале для приемов? Я в самолете выспался, а делать нечего, - с виноватой улыбкой развел руками. - Пообщался бы, песни хором попел.
        Олег Александрович пожевал губами.
        - На строго абстрактные темы, без скандалов и увольнений, - пообещал я.
        - Мы здесь никакого «барства» не терпим, - на всякий случай уточнил он. - И ребята, хоть и разного возраста, но стараются дружить. Все отчеты педагогического состава регулярно отправляются в Москву согласно недавно принятому регламенту.
        - Потому и «абстрактные темы без скандалов и увольнений», - с улыбкой кивнул я.
        Грустно - побаиваются меня товарищи. Впрочем, так даже полезнее - расслабляться будут не так сильно.
        - Сейчас распоряжусь, - пообещал он. - Через пятнадцать минут все будет готово.
        - Спасибо большое, Олег Александрович, - поблагодарил я, и мы отправились обратно - нужно гитару взять.
        - У нас прямой запрет на «скандалы и увольнения», - на всякий случай напомнил дядя Дима.
        - А незачем, - развел я руками. - По детям сразу видно, если у них проблемы в коллективе. Нескромно, но у меня по физиогномике твердое «отлично».
        - Это полезный навык, - похвалил дядя Дима, вздохнул и доверительно поведал. - А я зачет едва сдал, потому в «девятку» и определили. Я в «нелегалы» просился.
        - Даже представить не могу, насколько туда отбор суровый, - признался я. - Я бы не смог.
        - Ты бы и не смог? - фыркнул КГБшник.
        - Не смог, - кивнул я. - Я и здесь не смог - одна встреча с товарищем Андроповым - и все, сразу приказ на ликвидацию в случае чего, - пожаловался я.
        - Не все в мире Андроповы, - заметил он. - Да таких специалистов вообще раз два и обчелся!
        - Согласен, - кивнул я.

* * *
        На следующее утро смога было хоть отбавляй. Плотный, собака, страшный, воняет всей таблицей Менделеева, поэтому на наших лицах респираторы. На спешащих на работу (суббота? Ну и что? Это же не повод прохлаждаться!) аборигенах - тоже. Видимость совершенно никчемная, поэтому вместо наблюдения окружающих красот я любовался дамами: сидящей напротив, одетой в черное вечернее платье, соорудившей высокую прическу и надевшей на шею янтарное ожерелье (ну фишка у меня такая, дарю всем без задней мысли, но непредусмотренный эффект есть - экспорт Советского янтаря вырос кратно) Кирико Такемурой, сидящей слева от меня, наряженную в секретаршу Виталиной и сидящей справа, одетой в юбочку и бежевую блузку Надей.
        Еще с нами едут дядя Герман, товарищ посол и куратор от японского МИДа - сорокапятилетний, плешивый, наряженный в костюм и очки в дорогущей оправе, полный японец по имени Эйдзи Кимура. Вроде приятный мужик, если на первый взгляд, а дальше я не лезу - мне с ним детей не крестить.
        - Центр прессы и радиовещания Сидзуоки построен три года назад, - по пути рассказывал он о цели нашего путешествия. - Его архитектором является Кензо Танге, один из основоположников архитектурного движения метаболизма, которое возникло после войны. Оно объединяет в себе идеи архитектурных мегаструктур и органического биологического роста.
        - Никогда не видел ничего подобного, - признался я, оценив висящие на гигантском столбе «коробочки» офисов.
        - Похоже на дерево, - оценила и Надя.
        - Верно, Рушеву-сенсей, - с улыбкой кивнул куратор.
        Тяжело япошкам Надина фамилия дается.
        - Предполагается, что по мере надобности к Центру будут «прирастать» дополнительные офисы? - спросил я.
        - Верно, Тукачеву-сенсей, - подарил он улыбку и мне. - Конференц-зал находится в здании справа, - указал он на намного менее вызывающую высотку, - Но, если хотите, мы могли бы посетить и «дерево».
        - Простите, Эйдзи-доно, - вмешался посол. - Но мы не можем себе позволить отступить от заранее согласованного маршрута.
        - Я понимаю, Турояновусуки-доно, - с именем Олега Николаевича абориген тоже не справился.
        Здесь тоже никаких встречающих фанатов - о мероприятии простым смертным не сообщалось - поэтому благополучно припарковались у здания, Виталина, дядя Герман и тройка «дядей» из машины сопровождения загородили со всех сторон, и мы зашли в здание - дядя Вадим при этом с вежливой улыбкой как бы невзначай не дал куратору войти первым - вдруг команду отдаст, заляжет, а нас покрошат из пулемета? Шутка неуместна - детство кончилось, после третьего полученного огнестрельного ранения уже насовсем.
        В фойе - парочка японских безоружных (потому что нефиг тут) копов. Раскланялись с ними и по лестнице (лифт нам нельзя) добрались до второго этажа. Прошлись по устилающей пол коридора ковровой дорожке и вошли в двустворчатую дверь конференц-зала.
        Японская часть журналистов дружно встала и отвесила коллективный поклон. Европейцам и американцам - пофигу. Мы поклонились в ответ и расселись за длинным столом, снабженным бутылочками с минералкой этикетками к камерам - подработка, десять штук баксов минералкоделы заплатили. Мелочь, но девичий шоппинг окупит. Все бутылочки, само собой, проверены «девяткой» на предмет непредусмотренных добавок.
        Сначала выступил куратор, сказавший пяток предложений о том, как они рады видеть нас с Надей на гостеприимной японской земле. Его сменил Олег Александрович, выразивший надежду на то, что это поспособствует культурному и экономическому сотрудничеству между нашими странами. Дальше - я:
        - Прежде чем мы перейдем к вопросам, уважаемые журналисты, я хотел бы напомнить, что мы с Рушевой-сенсей и Такемурой-сенсей представляем здесь только самих себя, политическими деятелями не являемся, и будем отвечать на вопросы только от своего лица.
        Японцы вежливо покивали, «гайдзины» скорчили скептические рожи.
        - Прошу вас, Ивадзуми-сенсей, - выбрал «рулящий» пресс-конференцией Олег Александрович репортера канала NHK.
        - Вопрос к Тукачеву-сенсей и Рушеву-сенсей. Простите, Такемура-сан, - поклонился певице. - С вами на эту тему мы уже общались.
        Она же тут давно.
        - Как вам Токио? - задал он классический первый вопрос.
        Сначала я:
        - Мне нравится смотреть старые фото и кинохронику - в том числе японскую. Путь, проделанный Токио с начала двадцатого века поражает, и ваша столица воистину прекрасна, - отвесил я формальный комплимент и погрустнел. - Не примите это за грубость, но смог - ужасен. Впрочем, я уверен, однажды японский народ сможет решить эту проблему. К сожалению, это пока все, что я могу сказать - экскурсии запланированы на следующие дни. Обещаю поделиться впечатлениями во время интервью на вашем канале.
        Теперь Надя:
        - Сережа на удивление приземленный человек, поэтому не ощутил атмосферы - Токио невозможно перепутать ни с одним другим городом на свете. Я никогда не испытывала такого бурления жизни!
        Надин ответ понравился журналистам намного больше.
        - Daily Mail, прошу, - дал слово гайдзину товарищ посол.
        - Вопрос мистеру Ткачёву. Как вы можете прокомментировать случившееся в Северной Корее покушение?
        - Было неприятно, но мне удалось выжить, - пожал я плечами.
        - Кто за ним стоял?
        - Откуда мне знать? - развел я руками. - Но своими домыслами поделюсь охотно. Именно домыслами, - выделил голосом. - Во время визита в ГДР я охарактеризовал мистера Никсона как детоубийцу и труса. Возможно, ему это сильно не понравилось, и он при помощи южнокорейских марионеток решил пополнить личный рекорд убитых детей еще одним.
        В зале поднялся шум, который прервал посол:
        - Следующий вопрос, пожалуйста. «Акахата», прошу вас. - дал слово представителю японской коммунистической газеты.
        - Вопрос Рушевой-сенсей, - а вот этому сложная для японца фамилия удалась. - Ваши работы…
        Конференц-зал мы покинули через три часа, полностью довольные собой - нужные посылы заложены, проблем не возникло. Но как же это было скучно!
        Глава 5
        По пути в посольство - перекусить и переодеться перед экскурсиями - листал местные газеты, не забывая переводить кусочки для Нади и Тани - певица нас покинула, потому что на экскурсиях уже была, а живет отдельно - что мы, на квартиры для знаменитостей всеяпонского масштаба не наскребем?
        - Здорово, что про нас пишут хорошее! - прониклась Надя общим комплиментарным тоном статей.
        - Про Николая II перед его визитом тоже много хорошего писали, - чисто из вредности провел я параллель и просмотрел не относящиеся к нам материалы.
        А вот это круто - вице-президент Объединенной Арабской республики Садат Анвар три дня тому назад погиб во время плановой инспекции строительства нового жилого комплекса. Посещенный дом не выдержал тотального разворовывания стройматериалов (ответственные уже задержаны) и похоронил под собой всю высокую делегацию. Работает дед Паша, и как, собака, ловко - это не конфетки с нитроглицерином, а всамделишный несчастный случай. Нормально, у нас там на побережье еще и гигантский кусок в аренду на 99 лет взят, санаторий для Советских тружеников строится. Вторая половина кусочка - плантация цитрусовых. Глядишь и не потеряем Египет. А вот Войны судного дня избежать не получится - слишком многим (и нам в том числе, как бы грустно это не звучало) она нужна. Минобороны ее тоже ждет и вроде как даже готовится, будем посмотреть, что из этого выйдет.
        В этот раз нас потчуют этническими блюдами - мисо-суп, рис и куча всяческой рыбы. Никакого сашими - паразитов нам не надо, все подвергнуто должной термической обработке. Повара-аборигена приглашали, так что вполне аутентично, но я бы лучше гречки с сосиской навернул. Но девочкам нравится - чай не минтай школьный.
        После обеда прихватили запас прохладительных напитков, сухпай, фотоаппараты и «Конвас-автомат» - потом в «Политинформацию» отснятое вставлю. Ну и вообще на память. Переоделись в идеологические бомбы: футболочки с принтом общей серии «анимедевочки в Советском сеттинге». Принт Надин - темноволосая лоли в комиссарской форме с вытянутой вперед катаной на фоне профиля Ленина и «серпомолота». Принт Танин - пышногрудая анимеблондинка в белом полушубке и белой же шапке-ушанке с решительным лицом готовится метнуть во врага гранату. Серп и молот - в наличии! Принт мой - отдающая честь анимебрюнетка в форме красноармейца на фоне развевающегося стяга с профилями Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина с надписью «Вперед, к победе коммунизма!».
        - Просто удивительно, насколько аниме-стилистика может сочетаться с чем угодно, - поделилась Надя культурологическим наблюдением.
        Первый пункт назначения - Токийская телебашня:
        - Построена в пятидесятых годах, - вещал Эйдзи-сан. - За основу проекта была взята Эйфелева башня, но наша выше на шесть метров!
        Вот это повод для гордости, конечно! Поднялись на смотровую площадку, где нас сфотографировала сопровождающая группа журналистов. Пофотались и сами, я поснимал панораму на камеру. Все, можно двигаться дальше, к главному буддийскому храму Токио - Сэнсо-дзи. Вот здесь, несмотря на рабочую субботу, народу было полно, и нам пришлось несколько раз извиняться перед аборигенами, которых раздвигали сопровождающие нас копы. Молиться не стали, но в специально дозволенных местах пофотографировались, а я при помощи камеры взял экспресс-интервью у настоящего буддийского монаха.
        - Храм основан в 628 году, но с тех пор много раз перестраивался, - выдал этнографическую справку Эйдзи-сан. - Последний раз - после Второй мировой войны.
        - У нас тоже очень много памятников разрушило, - проявил я солидарность. - Будем надеяться, что больше такого никогда не повторится.
        Японец горячо мои надежды поддержал, и мы отправились дальше. На выходе из храма увидели группу учеников начальной школы во главе с учительницей - тоже на экскурсию прибыли. Ребята поделены на три группки поменьше, в центре внимания каждой из которой - играющие в «GameWatch» пацаны. Общий посыл шумового фона - «хочу такой же!». Спросив разрешения, заснял это дело на видео.
        - Настанет момент волшебный, и ты увидишь свет в глазах влюбленных на аллеях Уэно-коэн! - прокомментировал я прибытие к следующему пункту назначения.
        - Парк Уэно считается одним из главных мест для прогулок влюбленных токийцев, - с улыбкой кивнул Эйдзи-сан.
        Я демонстративно сделал вид, что не заметил спящего на лавке бомжа. Япошка сигнал считал неправильно, извинился, привлек на помощь копа из почетной охраны, и они выгнали бедолагу.
        - Позвольте извиниться за поведение этого падшего человека, - экскурсовод отвесил нам низкий поклон.
        - При капитализме всегда найдется часть населения, не вписавшаяся, так сказать, в рынок, - развел я руками от имени группы. - Но проблемы социально-экономического базиса не способны умалить красоты Уэно.
        Прошлись по аллеям, полюбовались красотами - жаль что сакура уже отцвела - пофотались там и тут, в том числе - с памятником Сайго Такамори - одним из «трех великих героев» эпохи Реставрации Мэйдзи. Упырь тот еще был, судя по рассказам экскурсовода. Потешно, что совсем неподалеку нашлось святилище Уэно Тосёгу, где аборигены поклоняются первому сёгуну династии Токугава. Токугаву в Реставрацию и щемил Сайго Такамори.
        - Напрашивается параллель, - дождавшись паузы в рассказе экскурсовода, пустился я в рассуждения. - Что это сродни метафорическому парку, на одном конце которого расположен памятник генералам-белогвардейцам, а на другом - товарищ Чапаев, но это - другое. В Японии гражданскими войнами рулили элиты - самураи были и там, и там, и народ помнит и чтит обе стороны конфликта. У нас же Белые пренебрегли самым главным из доступных активов - волей и чаяниями народа, предпочтя ему материальную помощь из-за бугра, поэтому заслуженно проиграли более разумно подошедшим к вопросу государственного строительства Красным.
        Расположившись в зоне для пикников у пруда, перекусили захваченным из посольства сухим пайком, попили чаю, покормили уточек, и отправились домой - солнышко уже клонится к закату. Завтра во второй половине дня вернемся, чтобы как следует осмотреть Токийский национальный музей. Мне и суперпамяти хватило бы и пробежки по его залам, но нельзя - принимающая сторона на такое «пренебрежение» их культурно-историческим наследием обидится, так что придется с глубокомысленным видом любоваться экспозицией до вечера.
        Вечером снова собрал детско-юношеский контингент посольства на «творческий вечер». Ребята довольны, я тоже доволен, так почему бы и нет? После пятой хоровой песенки под гитару заметил, что Надя с пацаном-полуказахом о чем-то мило воркуют в углу зала. Совет да любовь или просто поклонник её творчества? Со временем будет видно, но после «отбоя» решил сходить к товарищу послу за справкой - кто это вообще к моей дорогой подруге клинья подбивает. Пожелали друг другу спокойной ночи, мы с Вилкой закинули гитару в нашу комнату и отправились к Олегу Александровичу.
        - Нисимура уехали сегодня утром, - причину моего прихода товарищ посол понял неправильно.
        - Мне говорили, - с улыбкой кивнул я. - Мы по другому вопросу.
        - В их комнату уже заселились, - снова неправильно понял он и пожаловался. - С самого утра за неё грызня стояла.
        - Наша нас более чем устраивает, - покачал я головой. - Мы чисто за справкой - пятнадцатилетний товарищ Виктор, который наполовину казах, с Надей Рушевой вроде как связи налаживает.
        - Проходите, чаю попьем, - проявил посол гостеприимство.
        Вошли, разулись, поздоровались с женой Ниной Николаевной. С дочерью Машей здороваться не стали - на «творческом вечере» виделись. Прошли в совмещенную с кухней «гостиную», хозяйка выставила на стол чайный набор.
        - Мама Виктора - Альмира, дочь личного друга товарища Громыко, - поведал посол. - Хорошая женщина. Они с мужем - Андреем Викторовичем - познакомились в МГИМО, которое оба закончили с отличием. После учебы получили распределение сюда - не без покровительства отца Альмиры, само собой, направление у нас престижное, и зарплата хорошая, желающих много. Но со служебными обязанностями справляются в полной мере, - на всякий случай добавил он.
        - А в свободное время как? - покивав, спросил я.
        - Альмира маяться начала, - к некоторому неудовольствию Олега Александровича поведала Нина Николаевна. - Надоела Япония, а в Москве сейчас, по ее словам, «стало интересно». А муж ее - тюфяк, сидит в часах старых ковыряется, из дома не выходит больше чем надо.
        Опять подкаблучник!
        - Спасибо, Нина, - одернул жену товарищ посол. - Сам Витя - хороший, воспитанный, тихий мальчик. Отличник. Я, конечно, мог бы повлиять на его родителей, они его попросят к Наде не подходить…
        - Спасибо, Олег Николаевич, но все совсем наоборот, - с улыбкой покачал я головой. - Мне будет приятно, если ребята подружатся. Но с этой целью «влиять» тоже не нужно.
        - И в мыслях не было! - соврал он.
        Ох уж эти дипломаты.

* * *
        Утренняя репетиция с японской группой прошла штатно, потому что я всегда идеален и «в голосе», а музыканты изрядно поднаторели. Дуэт у нас с Кирико получился знатный - Сережин голос пока не ломается, так что сочетаемся на твердую «отлично». С моей сольной песней похуже - ее по идее взрослый мужик должен петь, но СМИ уже успели растиражировать факт «первой любовью Ткачева была японка», так что все все поймут. А еще по возвращении в СССР займусь японским певцом мужского пола, и эта песня станет мощным первым синглом.
        Попрощавшись с музыкантами, натянул на рожу респиратор - задрал этот Токио, почему нельзя было приехать в какой-нибудь город поменьше? Уцуномия, например - по карте совсем близко, и смога там нет. Пофигу, ради дела терпеть можно и не такое.
        Покинули выделенную нам японским лейблом репетиционную точку и погрузились в лимузин - вот он мне нравится! Со мной, кроме штатной охраны, Вилка, дядя Герман и Эйдзи-сан. Девочек будить не стал - репетиция стартовала в шесть утра, так что пусть отсыпаются перед запланированной на девять автограф-сессией.
        Вернувшись в посольство, убил время при помощи Виталины, переоделся обратно в костюм - работать же придется, нужно соответствовать - коллективно подкрепились якисобой - лапша с мясом - и, обрадовавшись начавшемуся за окном ливню - жару и смог нейтрализует - отправились к новенькому торговому центру со здоровенным книжным отделом. Место определили методом аукциона, за нас «сражался» десяток торговых сетей. Шестьдесят тысяч долларов нам и сколько-то Shueish’е.
        - Удивительное однообразие в выборе зонтиков, - прокомментировал я вооружившихся черными зонтами аборигенов за окном.
        Выходной, поэтому народу еще больше чем в будни - японцы спешат развлечься изо всех сил, компенсировав тем самым стандартный двенадцати-четырнадцатичасовой рабочий день. Кстати…
        - Эйдзи-сан, простите, если мой вопрос покажется вам бестактным, но как сочетается принятый у вас трудовой кодекс общемирового стандарта и переработки?
        - Простите, Тукачеву-сенсей, это не совсем моя сфера ответственности, - позорно слился он. - Но в нашей стране существуют профсоюзы, которые заставляют работодателей заботиться о работниках. Времена дзайбацу давно позади.
        Ясно/понятно.
        - Кроме того, все переработки оплачиваются должным образом, а начальство порой работает гораздо больше рядовых сотрудников - ведь если директор предприятия не прилагает должных стараний, работники примут это за руководство к действию, - продолжил он.
        - Это типа когда директор закрывается в кабинете и спит? - не удержался я.
        Япошка дернулся, но быстро взял себя в руки:
        - Для японца работа - самое важное в жизни. Коллектив - вторая семья, а рабочее место - второй дом, пребывание в котором придает жизни смысл и счастье. Рядовой сотрудник тоже может поспать на рабочем месте - ведь если он настолько устал, что не может работать дальше, никакого толку от него не будет. Зато потом он продолжает работу с новыми силами и с полной самоотдачей.
        Вот такой сорт симулякра у них тут - в виде корпоративного сапога глубоко в заднице.
        - Вы молоды, но уже достигли столь многого, - перевел он тему на менее скользкую. - И ваше трудолюбие заслуживает глубочайшего уважения.
        Вилка, подружки и дядя Герман скорчили ехидные рожи - Сережа все еще «работает» часа три-четыре в день, а остальное время симулирует деятельность, гоняя чаи с совхозниками в кабинете или распевая песенки с совхозниками помладше, под видом культурно-просветительских мероприятий.
        - Спасибо за высокую оценку моей деятельности, Эйдзи-сан, - ответил я с благодарным поклоном. - Продуктивность - это всегда плод общих усилий, и у меня бы ничего не получилось без сотен помогающих мне товарищей.
        И это факт - сам я только направление задаю, а где-то там, «за кадром», в трудовых подвигах сжигаются миллионы человеко-часов.
        Вот здесь встреча получилась как надо - вдоль тротуаров, изо всех сил стараясь не выползти на проезжую часть (не потому что страшно или копы оштрафуют - просто не хотят мешать спешащим по дорогам соотечественникам), раскинулась настоящая укрытая черными зонтиками река. В основном - семейные и пожилые пары с детьми возраста от шести до четырнадцати лет. Shonen потому что! Утешение - небольшие, с вызовом смотрящие на окружающих группы старше-школьного и студенческого возраста, на лицах которых читалось «да, мы отаку, и нас считают маргиналами, но нам плевать - мы отсюда без автографов не уйдем»!
        Выбрались из лимузина, и, под очень культурный шумовой фон (никаких визгов, просто легкое оживление в толпе), вспышки многочисленных фотоаппаратов и неслышимый треск телекамер, по сформированному копами живому коридору, улыбаясь и пожимая протягиваемые в промежутки «цепи» руки, вошли внутрь.
        Торговый центр привел в восторг даже Надю, чего уж говорить про Таню, которая дальше «ЦУМа» нигде не была? Немножко горели глаза и у Виталины - даром что старший лейтенант. Ничего, пока я буду заниматься окучиванием японских богачей, она будет сопровождать на коллективный шоппинг Таню и Надю, пусть развлекаются.
        К нашему прибытию все уже готово - стоят картонные фигуры Наруто, Какаши (подружки от имени этого персонажа долго потешались) и Сакуры, между ними - возвышение со столом, тремя стульями и минералкой. Рядом со стульями - здоровенные ящики с привезенными из СССР мелкими подарками: наборы карандашей, деревянные пеналы (японцы деревянные изделия очень любят) с раскраской под хохлому, закладки для книг, шоколадки марки «Аленка» и прочее. Мелочь, но до чего же аборигенам будет приятно - мы тут на образ СССР работаем, и пару десятков тысяч «деревянных» под это дело бухнуть я не пожалел. Да у меня этих рублей вообще девать некуда - уже и не считаю, просто говорю, что мне нужно, и ни разу не было такого, чтобы не хватило. Потом надо будет сберкнижки посмотреть - и личную, и «фондовскую».
        Мы расселись, я напомнил подружкам о важности задачи, получил в ответ «не нуди!», и к нам запустили аккуратно выстроившийся в очередь народ. Представитель Shueisha толкнул приветственную речугу в микрофон, далее поздоровались мы, и я, отметив обилие фотоаппаратуры на пришедших японцах, мощно поднасрал регламенту мероприятия, предложив всем желающим совместные фотки после взятия автографов. Зато какие довольные лица у фанатов!
        После первых двух десятков человек - часть очень вежливо просила помимо росписи оставить маленький рисуночек, что мы с удовольствием делали - Надя вообще рисовать любит, поэтому привычно мастерила экспресс-портреты, Таня - животных, а я вовсю оставлял отсылки на будущие анимеподелки - от Акиры до Мегумин из «Коносубы», благоразумно удлинив юбочку. Народ страшно доволен - уникальное ведь всегда лучше «штамповки». Помимо этого, каждый получал подарок, что фанатов прямо поразило - нифига себе у «совков» сервис! Многие принесли подарочки свои - брелоки, наклейки, закладки и прочую приятную мелочевку, которую мы обязательно заберем с собой. Были и неожиданности - часть взрослых не только привела детей, но и принесла изданные не так давно в Японии книжки - «Бима» (не забывая снабдить благодарность за хорошую историю рассказом о том, как у них тут существовал Хатико) и «Марсианина». Японцы в эти времена научную фантастику почитают не хуже остального мира, так что тираж разошелся очень хорошо.
        Седой и очкастый дедушка, который привел внучку, «порадовал» пожилой точкой зрения на «Наруто»:
        - Я много бывал за границей, поэтому позволю себе заметить, Тукачеву-сенсей, что в вашей манге очень хорошо отображена легендарная сторона Японии - нас многие считают без пяти минут инопланетянами, и многие туристы всерьез рассчитывают увидеть ёкаев или кицуне.
        - Кицуне я бы посмотрел с радостью, - с улыбкой ответил я.
        Мероприятие из-за моего желания облагодетельствовать всех и сразу растянулось до темноты - поначалу хватавшийся за голову от такого простоя площадей директор ТЦ пришел в себя на втором часу, осознав, что народ расходится не сразу, а бродит по его детищу с целью совершить покупки - воскресенье же, единственный выходной, и некоторая его оптимизация не повредит.
        Мои подружки выглядели краше в гроб кладут - перемазанные чернилами ручки трясутся, на лицах - намертво прилипшие улыбки, прически помялись. Ничего удивительного в том, что они вырубились как только мы погрузились в лимузин. А вот я - на удивление свеж и бодр, потому что человеческая любовь - самый нужный и приятный для меня ресурс. Но никакого музея сегодня уже не будет, придется эту достопримечательность пропустить.
        - Эйдзи-сан, это совсем не то же самое, но, если у вас есть альбомы с фотографиями и описаниями экспонатов, я бы очень хотел взять их с собой в СССР.
        - Я с радостью позабочусь об этом, - пообещал японский куратор. - Но лучше когда-нибудь приезжайте к нам снова.
        Пообещав «подумать», взгрустнул - а сколько еще «загранок» впереди? Ладно, по возвращении домой выставлю лимит на них длиной в полгода и буду дальше сидеть в родной деревне, где так хорошо и спокойно.
        Глава 6
        - Спасибо, дядь Дим, - поблагодарил я доставившего папку «из центра» КГБшника и вернулся в комнату, на ходу срывая печать.
        Дождик так и идет, и слава богу - хоть окно приоткрыть можно, кондиционерами наше посольство не оборудовано. Благо царева власть себе не враг и озаботилась толстыми стенами - почти терпимая температура в обычные дни, но все равно душно.
        Сидящая на подоконнике и любующаяся падающими в освещенные фонарями лужи каплями, одетая в шелковый халатик Виталина отпила чайку и спросила:
        - Что там?
        Усевшись на кровать, достал листочки, «просканировал» и ответил:
        - На прием тебе придется идти в чем-то другом, потому что здесь, - использовал листы в качестве веера. - Несколько десятков прецедентов того, как неосторожно надетая «модельная» шмотка стоила карьеры засветившим ее модельерам. Старшие товарищи вместо прямого запрета озаботились обоснованием - это приятно.
        - Не беда, - беззаботно пожала она плечами и улыбнулась. - В Японии красиво.
        - Очень, - согласился я. - Но это - их красота, основанная на менталитете. У нас так и пытаться не стоит - мы тяготеем к большим пространствам и европейским архитектурным формам, - подумав, добавил. - Ну и деревянное зодчество! А вообще, если так посмотреть, то до прихода Советской власти у нас с брендированием были большие проблемы.
        - И до сих пор водка, матрешка да балалайка, - заметила Вилка.
        - А еще Ленин, кумач, серп и молот, автомат Калашникова и во-о-от такенные, - показал разведенные на 180 градусов руки. - Ракеты!
        Виталина хихикнула:
        - И вправду получше стало.
        - А вообще, если глобально смотреть - вот что, например, ты можешь сказать про Данию?
        Виталина пожала плечами.
        - А про Скандинавию, например?
        - Лютефиск? - не очень уверенно предположила она.
        - И так еще про три четверти европейских стран, - кивнул я. - И заметь - никто не парится, все свою страну любят. Вот и мы гордиться будем - водкой, матрешкой, балалайкой, автоматом Калашникова и ракетами!
        - И природа красивая, - добавила Виталина. - Помнишь Колыму?
        - Помню, - с ностальгической улыбкой зажмурился я. - Давай на Байкал на пару-тройку дней съездим как-нибудь?
        - Обязательно съездим, - согласно кивнула девушка. - Концерт сегодня будешь устраивать?
        - А как же! Это уже почти традиция!
        Посмотрев на часы, девушка пошла на меня:
        - Успеем!
        И мы действительно успели.
        По утру, попрощавшись с прекрасной частью коллектива (Надя завтракает в компании Виктора и выглядит таким раскладом довольной, отчего я немного и совершенно необоснованно ревную), мы с дядей Германом и Олегом Александровичем надели респираторы (дождик кончился, увы), по выходу из посольства раскланялись с Эйдзи-саном и покатили к штаб-квартире «Сони», которые на правах уже работающей с нами корпорации предоставили площадку для презентации. В машинах за нами - пачка специально обученных Внешторговцев, которые после моей общей «подводки» будут отвечать на конкретные вопросы.
        - Волнуешься? - тихонько (чтобы не слышал Эйдзи-сан) спросил меня товарищ посол.
        - Барон Китидзаэмон Сумитомо! - шепотом ответил я ему, ткнув пальцем в нужную строчку «списка приглашенных». - Дзайбацу Сумитомо, на Токийском процессе сидел. Можно ему горло перегрызть?
        - Неудачная шутка, Сережа, - вымученно улыбнулся Олег Александрович.
        - А еще целая пачка «гостей» с фамилией «Судзуки». А еще Мицуи! И Мицубиси! Ясуда! Асамо!
        - Успокойся! - шикнул посол.
        - Е*учий крупный финансовый капитал, - подвел я итог. - Все хорошо, Олег Александрович. Где моя личная ненависть и где интересы Родины? Это даже несоизмеримо.
        Мерзко, но вот в таком ублюдочном мире мы живем. Да к черту - японцы всe, демонстративно выпороты, выхолощены и лишены зубов. И вообще не забываем перекладывать ответственность на англосаксов.
        - Вы плохо себя чувствуете, Тукачеву-сенсей? - заподозрил неладное япошка.
        - Все хорошо, Эйдзи-сан, - успокоил я его безмятежной улыбкой.
        - Все, чего ты можешь добиться - полного разрыва дипломатических отношений, - продолжил вразумлять грустного малолетку Олег Александрович. - А хоть какие-то отношения…
        - Всегда лучше их отсутствия, - перебил я его. - Сказал же - всё будет хорошо.
        - СССР на тебя надеется, Сережа, - напомнил посол.
        - И я не подведу, - напомнил я в ответ.
        Добравшись до штаб-квартиры «Сони», оценил забитую лимузинами парковку. Мы прибыли на три минуты раньше положенного, но нас все равно опередили. Пофигу, хотят ждать - пусть ждут.
        В коробочке из охраны прошли в здание, где нас встретил лично Масару Ибука - один из двух основателей «Сони». И это хорошо, потому что после формальных приветствий нам нашлось о чем поговорить по пути наверх, к конференц-залу:
        - Ибуки-доно (никаких «сама» мне тут, ты мне не начальник), о вас ходят очень интересные слухи.
        - Какие же слухи, Ткачёв-сенсей? - с улыбкой (потому что электронные игрушки уже дали много денег, и начальник корпорации ко мне от этого проникся добром) спросил он.
        - О том, что вы разработали ряд новаторских концепций по воспитанию и обучению детей раннего возраста, и вскоре свет увидит ваша книга о них.
        - Всего лишь хобби, - поскромничал он. - Боги наградили меня множеством детей и внуков, и я решил, что мой скромный опыт может быть полезен другим старикам.
        - Боги щедры и к нашей семье - у меня четверо братьев-близнецов и годовалая сестренка. Когда ваша книга поступит в магазины, я обязательно подарю ее своему отцу - уверен, воспитание моих младших родственников после этого выйдет на качественно новый уровень.
        - Не ждите слишком многого, Ткачев-сенсей, - улыбнулся он гораздо более искренне и проявил ответную любезность. - Ваша страна добилась многого в воспитании молодежи, а сам я знаком с трудами вашего замечательного педагога Макаренко. Как только книга будет закончена, я с радостью пришлю вам несколько копий.
        - Я бы хотел попробовать издать ее на территории СССР, - масштабировал я.
        Потому что книга без дураков полезная.
        - Предварительное согласие от Министерства образования у меня есть. Вы не против, Ибуки-доно?
        - Для меня это большая честь, - против он не был.
        Через двустворчатые двери вошли в здоровенное помещение, центр которого занимали сдвинутые столы, снабженные водичкой, пепельницами (накурено просто чудовищно), канцелярией для ведения записей и табличками с именами присутствующих. На панорамных окнах - жалюзи, которые мы вскоре опустим, чтобы было видно проецируемые проектором слайды - особый Внешторговец уже знакомится с оборудованием.
        Присутствующие пожилые мрачные япошки при нашем появлении отложили сигареты, и мы раскланялись. Заняв место за столом неподалеку от экрана, послушал «подводку к подводке» в исполнении товарища посла, занявшую изрядно времени - три четверти текста о том, насколько он рад и как велика честь. Нормально, че.
        Настал мой черед, япошки рангом поменьше по команде Ибуки-доно занавесили окна, а я вышел к экрану.
        - Прежде всего, вслед за Олегом Александровичем, я от всей души хочу поблагодарить собравшихся за уделенное нам время - уверен, у таких занятых людей оно - главная ценность, - поклон. - А посему не буду тянуть. Иннокентий Петрович, прошу вас.
        Проектор ожил, показав карту Советского Союза.
        - СССР - это не только первое в мире государство рабочих и крестьян, но и гигантский, платежеспособный рынок, - начал я вещать. - По результатам проведенной в начале этого года, население составило 241 720 000 человек. В преддверии подготовки ко Второй мировой войне наше правительство было вынуждено сделать ставку на тяжелую промышленность, из-за чего возник некоторый недостаток потребительских товаров. После Второй мировой войны ситуация несколько улучшилась, но из-за вынужденного участия в навязанной нам из-за океана гонке вооружений, нам пришлось и дальше развивать наш ВПК. Теперь, когда достигнут паритет, вылившийся в концепцию «гарантированного взаимного уничтожения», мы наконец-то можем уделить должное внимание быту и благосостоянию наших граждан - именно такая концепция развития была избрана лейтмотивом нынешнего правительства во главе с моим много уважаемым дедом, Юрием Владимировичем Андроповым. Первые шаги уже сделаны, базовые потребности человека СССР обеспечивает в полной мере, и минимальный размер заработной платы увеличивается дважды в год, что способствует оживлению потребительского
сектора экономики.
        Пока я вещал, проектор показывал инфографику, которая в цифрах объясняла почему «жить стало лучше, жить стало веселее».
        - Плановая экономика обладает неоспоримыми преимуществами в трудные для страны минуты - этот факт подтвержден победой наших отцов и дедов в самой страшной войне в истории. Тогда против нас сражалась вся экономическая мощь захваченной Гитлером Европы. Но в мирное время она начинает давать сбои, и с этим тоже никто не спорит. Наше правительство нашло решение, интегрировав в экономическую систему СССР элементы капитализма в виде разрешения предпринимательской деятельности. Прошло меньше года, но уже можно констатировать - кооперативы стали эффективным инструментом, наполнившим полки магазинов потребительскими товарами, а бюджет страны - налоговыми поступлениями. Благоприятно они сказались и на личных доходах задействованных в частном секторе экономики граждан.
        Еще порция инфографики.
        - Останавливаться на этом наше правительство не собирается. До сих пор нам приходилось жить в режиме метафорической «подводной лодки», полагаясь только на свои силы, но мировой прогресс не стоит на месте - каждый день появляются все новые товары и услуги, и нет никакого смысла пытаться объять необъятное. Поэтому нашим правительством было принято решение об открытии в следующем году свободных экономических зон с целью привлечения на наш рынок зарубежных производителей потребительских товаров. На первом этапе планируется четыре зоны…
        Смена слайда.
        - Две - в восточной части страны, включая остров Сахалин и город Хабаровск. Подспорьем для развития этих областей станет железнодорожная ветка под названием Байкало-Амурская магистраль. Две другие - около Ленинграда. Там инфраструктуру достраивать не придется - с ней уже все хорошо. Резиденты этих зон будут освобождены от налогов, а иностранные сотрудники получат облегченный визовый режим.
        Следующий слайд - карта Соцблока.
        - Развертывание производств в наших свободных экономических зонах также дает доступ к рынкам стран Варшавского блока. На данный момент мы можем предложить вам сотрудничество в следующих экономических сферах…
        Слайды начали меняться чаще.
        - Гражданский транспорт - несмотря на энергичное строительство автозаводов, насыщенность нашей страны личным транспортом оставляет желать лучшего. Японские мотоциклы по праву считаются одними из лучших в мире, и мы будем рады наладить их выпуск у себя, к нашей взаимной выгоде, равно как и автомобилей.
        - Аудиооборудование. Наша страна обладает рядом интересных патентов - драм-машина, электронные барабаны, эффекторы для струнных инструментов и широкая линейка микрофонов и синтезаторов. Все это на данный момент по большей части производится в ГДР, но их производственных мощностей не хватает, чтобы удовлетворить все потребности мирового музыкального рынка. Ведутся работы и по другим направлениям, но они пока коммерческая тайна. Собственное производство СССР в данный момент находится в стадии становления, но буду честен - выход на потребные мощности займет много лет, и мы рискуем упустить прибыли. Гораздо разумнее будет разделить их с Японией.
        - Концессии на разработку ресурсов - особенно это касается Сахалина и прилегающих островов.
        Грустно, но оживились япошки только на последнем пункте. Инерция мышления, мать ее!
        - Фармацевтика - за последние два года СССР заимел ряд крайне многообещающих патентов - Омепрозол, Прозак, Сиалис - только первые из них. Эти лекарства будут актуальны многие десятки лет, и мы будем рады привлечь для их производства и дальнейших исследований японских фармацевтов.
        Тоже некоторое оживление - уже лучше!
        - И, разумеется, микроэлектроника развлекательно-прикладного назначения. «Одиссея» и линейка «GameWatch» по предоставленной занимающихся их производством корпорации Sony, - благодарный поклон «хозяевам площадки». - Пользуются огромной популярностью в Японии и набирают таковую в Европе. «Видеоигровая» составляющая находится под защитой контракта с Sony, но две недели назад нами были получены патенты на микрокалькуляторы.
        И заключение:
        - Благодаря трудолюбию своих граждан и деловому чутью своих предпринимателей экономика Японии переживает настоящий расцвет, в будущем вылившись в настоящее «японское экономическое чудо», - сделал я япошкам приятно. - Этот эффект будет вами достигнут и без нас, равно как и мы справимся без вас - в конце концов, с Европейскими странами и Америкой вести дела привычнее и нам, и вам, но наше правительство считает азиатское направлении гораздо более перспективным по целому комплексу причин. На этом я передаю слово моим товарищам, которые представят вашему вниманию пакеты конкретных предложений и ознакомят с юридическими особенностями сотрудничества. Еще раз благодарю вас за потраченное время, - поклон, и я пошел на свое место, чтобы проскучать там следующие пять часов.
        В посольство возвращался несколько приунывшим, поэтому Олег Николаевич принялся меня утешать:
        - Ты прекрасно справился, Сережа - мы ожидали более худших итогов, но предварительные договоренности на фармацевтику, концессии и электронику с пролонгированием контракта с «Sony» и скорым заключением такого с «Casio» - это невероятный успех! Японцы консервативны, но практичны. Рано или поздно, осознав перспективы и посмотрев на доходы «первопроходцев», подтянутся и другие.
        - Просто я хотел «Ямаху», - с улыбкой развел я руками. - Офигенно удобно было бы - и мотоциклы, и аудиотехника. Автомобилисты тоже не больно-то прониклись - а машины нам охренеть как нужны.
        - «Всё и сразу» бывает редко, - заметил он.
        - Факт, - согласно кивнул я. - Будем считать, что я просто зазнался и привык к тому, что мои предложения принимают с радостью и ликованием. Пока никто не пожалел, кстати, так что правильно делают. Ерунда, просто морально устал. Тяжело мне «загранки» даются, даже не знаю почему, - поделился с послом наблюдением над самим собой.
        - Дома всегда лучше, - с улыбкой кивнул он.
        Сделав небольшой крюк, посетили Гинзу - главный торговый район Токио - где я совершенно ужасным способом «слил» три четверти заработанной рекламными контрактами валюты, купив всем своим девочкам (в широком смысле - включая бабушку Эмму) эксклюзивные, дорогущие кимоно ручной работы самого пафосного японского мастера. Десять тысяч долларов за штуку, просто очуметь, но я же тоже человек, и иногда светящиеся от радости родственные, дружеские и любимые глазки перевешивают метафорический кирпичный завод, который я на шелковые тряпочки и спустил. Легко пришло - легко ушло! На подарки попроще набрал дешевых, но симпатичных манэко - котиков с поднятой лапкой. Часть - в формате копилок. Себе одного поставлю.
        - Себе - ничего? - спросил не осуждающий меня (по крайней мере вида не показывает) товарищ посол по пути в посольство.
        - Так мне все что надо по каталогам привозят, - пояснил я. - Смысл по торговым центрам бродить? Долго и неудобно. А вот такое, - погладил рукой стопку нарядно упакованных кимоно. - Такое по каталогам не выберешь - их там просто нет. Но вы правы - что-то иногда можно и для себя. Посоветуете мне хорошего мастера бонсая, Эйдзи-сан? Хочу сосну в горшочке.
        - В каком стиле? - уточнил он.
        - В наклонном, - подумав, выбрал я. - Меня вдохновляют клонимые ветром деревья - обладая гибкостью, они не ломаются. Буду благодарен и за подробную инструкцию по уходу за растением.
        - Я обо всем позабочусь, Тукачеву-сенсей, - пообещал японский куратор.
        Глава 7
        Прохладные струи воды приятно били по уставшему от жары, не единожды пропотевшему и провонявшему чужим табаком телу. Душ в посольстве общий, поэтому, в целях безопасности, под соседним полощется дядя Герман, а вот остальные три - свободны. Большая часть сотрудников еще на работе потому что. Как-то прямо неловко - не из-за наготы, а из-за отсутствия перегородок. Как в тюрьме, блин! Ох уж эта Родина. С другой стороны - может от этого «чувство локтя» вырабатывается?
        Ведущая в раздевалку дверь хлопнула, мы с товарищем подполковником обернулись - Витька-полуказах зашел, тоже решил освежиться, видимо. Рядовых сотрудников велено пускать, я же не настолько зазнался, чтобы в одиночестве банные процедуры принимать, пока остальные злятся и обламываются. Поздоровались, пацан пристроился к соседней от меня лейке. Продолжив процедуры, я немного смутился - пялится, зараза такая. Но эрекции, прости-господи, нету, так что может просто из любопытства? Я же типа Электроник, вот, человечность проверяет. Но пялится безбожно - это в конце концов невежливо!
        - Как жизнь? - не выдержал я.
        Дядя Герман хрюкнул.
        - Нормально, - смущенно буркнул Витя. - А это от пуль у тебя шрамы?
        - От них, - не без облегчения подтвердил я.
        Вот она разгадка - шрамы у меня довольно жуткие, и интерес к ним я понять могу.
        - А пули остались? - спросил он.
        - Одна есть, - подтвердил я. - Из груди вынули, дома храню, под бронестеклом на память.
        - Ничего себе! - восхитился он. - А в меня пока не стреляли.
        - Радоваться надо, - веско заметил дядя Герман, у которого туловище вообще хоть в музей непростой жизни сдавай - и колотые, и резаные, и рваные, и огнестрельные - все собрал.
        - Согласен, - поддакнул я. - Когда стреляют - это больно и страшно, я бы, например, больше не хотел.
        - Буду радоваться, - пообещал пацан.
        Вроде даже искренне. Смыв с себя мыло, он свалил.
        - Странный какой-то, - поделился мнением дядя Герман.
        - Странный, - согласился я. - На чужбине вырос - может поэтому?
        - Другие-то обычные, как у нас, - не согласился он.
        - Надо будет папочку попросить - и на него, и на родителей, - решил я. - Надя у нас ценная госсобственность, и кому попало ее отдавать нельзя.
        - Сваха ты, а не комсомолец! - приложил меня КГБшник.
        - Одно другому не мешает, - не обиделся я.
        Закрыв воду одновременно со мной, товарищ подполковник подобрал взятый с собой «макаров», мы выбрались в раздевалку, и я расстроился - полотенце пропало. Товарищ подполковник тоже это заметил и выглянул в коридор, где сидит дядя Вадим.
        - Кто выходил?
        - Только пацан, - ответил тот.
        - Ворует, сученок, - вернувшись, поделился выводами дядя Герман.
        - Может перепутал? - мне о Викторе думать плохо не хотелось.
        - Тогда свое бы оставил, - резонна заметил ликвидатор, вытерся собственным и протянул мне. - Держи, если не брезгуешь.
        - Я вашу медкнижку видел, заразных болячек там нет, - улыбнулся я, принимая предмет. - Спасибо.
        Нарядившись в халаты - дядя Герман под свой надел кобуру - покинули раздевалку, прихватив с собой дядю Вадима.
        - Придется к Витьке идти, воспитывать, - вздохнул я. - Знаете где они живут? - обернулся на КГБшников.
        - Всех знаю, - заверил дядя Герман.
        Поднялись на второй этаж, прошлись по коридору и постучали в дверь с номером двести семь.
        Витя открыл сам, и его лицо тут же окрасилось паникой.
        - Родители дома? - спросил я.
        - Нет, - с преувеличенным энтузиазмом покачал он головой.
        - Мы тогда зайдем, - заявил я.
        Дядя Герман аккуратно убрал пацана с пути, и мы зашли. Ого, у нас тут две комнаты! Неудивительно для дочери «личного друга товарища Громыко». Первая обставлена в японско-колхозном стиле - это когда над колченогим «антикварным» столиком в стиле барокко висит икебана, кровать застелена местным покрывалом с вышитым на нем тигром, а на стенке стоят японские сувениры вперемежку с хрусталем. Просто квинтэссенция безвкусицы! А еще - всего одна семейная фотка, и Виктору на ней года два.
        - Тут родители спят? - уточнил я.
        - Тут, - подтвердил пацан.
        - Ты, значит, вон там, - и я направился ко второй двери.
        - Туда нельзя, папа там часы собирает! - он попытался перегородить проход.
        - Пока полотенце не найду - не уйду, - вздохнув, развел я руками. - Нафига оно тебе вообще?
        - Я… - пацан густо покраснел.
        - Онанизмом заниматься? - проявил черствость дядя Вадим.
        - Я им не занимаюсь! - покраснел допрашиваемый еще сильнее.
        - Точно онанизмом, - хрюкнул КГБшник.
        - Дядя Вадим, я совершенно уверен, что и у вас был период подростковой мастурбации, - влез я к веселью дяди Германа. - Это совершенно нормально, - перевел взгляд на Виктора. - Если при этом не нюхают чужие предметы!
        Тут тоже есть ряд нюансов, но мы о них не будем.
        - Мне девочки нравятся! - оправдался пацан.
        - Заходим, - надоело мне ломать комедию. - Извини, но воровство - это плохо.
        Дядя Герман уже привычно отодвинул Виктора, и мы зашли.
        Слева - отцовский закуток в виде простенького стола, на котором аккуратно разложены запчасти механических часов. Стационарная лупа - в наличии. На стене - фанерка с висящими на гвоздиках инструментами. Рядом - тикающий шкаф с «готовой продукцией». Сразу видно - своему хобби человек предан всей душой.
        С другой стороны - узкая кровать, застеленная советским покрывалом, шкаф с книгами - мои на самом видном месте. Над кроватью - десяток моих «официальных» фотографий. Рядом - ученический стол с учебниками, тетрадками и прочим.
        - Личное пространство я уважаю, - заявил я донельзя смущенному, как оказалось, фанату. - Поэтому давай полотенце, поклянись больше никогда не брать чужого, и мы уйдем без последствий.
        - Сейчас, - старательно отводя наливающиеся слезами глаза, пацан подошел к кровати и приподнял матрас.
        Пока он вынимал полотенце, я успел рассмотреть посвященный мне «иконостас» - еще куча фоток, открытки, розданные на «творческих вечерах» автографы - ребята уже по три штуки взять успели, «на обмен», говорят. Фанат здесь у нас не простой, а хардкорный.
        Помимо целевого предмета, он так же вынул пару носков и шорты - я это все в прачечную сдавал и уже смирился с потерей. Особенно носков - они вообще имеют свойство время от времени пожираться Богом Стирки.
        - И это спёр, значит, - вздохнул я и повернулся к КГБшникам. - Товарищи, можно мы с Витей наедине поговорим?
        - Зови если что, - кивнул дядя Герман, и они переместились в соседнюю комнату.
        Усевшись на отцовский стул, я велел:
        - Садись.
        Он послушно опустился на свою кровать, и я начал допрос.
        Картина ясна: классический пример семьи, где всем на всех плевать - папа целиком в часах и под каблуком, с сыном общается только на уровне «а, пятерку получил? Ну молодец, не мешай». Мама и того «краше» - надо было внучка важному папеньке «подарить», вот и подарила. Энтузиазма - ноль, как только Витя достиг возраста относительной самостоятельности, вообще на него внимание перестала обращать. Друзей в посольстве толком нет - остальные здешние дети либо на пару-тройку лет младше, либо наоборот, а в Витином возрасте это критическая разница. То ли дело я - мне со всеми нормально, разновозрастные друзья и подружки тому пример. Как итог - острая форма «сережезависимости», и с этим придется что-то делать: я же вижу, что Наде он нравится.
        - Родителей теперь из МИДа попрут? - вытерев слезы, спросил он по окончании монолога.
        - Мы же договорились, что заберу свое и уйду, - напомнил я. - Твоя мама в Москву собирается переводиться.
        - Не знал, - шмыгнул он носом.
        - Я в деревне живу, могу попросить тебя в тамошнюю школу зачислить, - предложил я. - Комнату в общаге дам, будешь жить почти самостоятельно, а к родителям на выходных ездить - твоя мама в деревню ехать не согласится, сам понимаешь.
        - Я согласен!
        Чуть из штанов от радости не выпрыгнул, бедолага.
        - Надя тебе как?
        - Надя хорошая, про тебя много рассказывает, - улыбнулся он.
        Ясно - нафиг ему Надя не нужна. Да плевать, тоже так-то точка преткновения. Ну и мелкие еще, может ничего из этого и не выйдет.
        - Ну все тогда, - я поднялся на ноги и протянул руку. - Пока.
        - Пока! - он радостно потряс конечность. - А концерт сегодня будет?
        - А как же, - подтвердил я и покинул комнату в смешанных чувствах.
        И нафиг оно мне надо было?

* * *
        Перед визитом императора Хирохито все посольство стояло на ушах. Это уже не субботник, а самый настоящий «дембельский аккорд» - настолько в отведенных для посещения монаршей персоной и прилегающих территориях было шумно и «мыльно». Я, будучи как все, немножко помог подмести ведущую в посольство аллею, и, сочтя на этом свой долг перед Родиной исполненным, свалил внутрь - ко всеобщему облегчению, мало ли чего наследному (через одного) принцу в голову взбредет, стоит тут над душой - где с наслаждением снял с потной рожи респиратор.
        - Еще три вилки! - раздался зычный рык ответственного за мероприятие.
        - Я бы не отказался, - не удержался я от подколки в адрес Виталины.
        Девушка ответила привычным не наносящим урона щелбаном и обидно напомнила:
        - А кто вчера перед сном бурчал, что «больше не может»?
        - О таком мужчинам говорить нельзя! - укоризненно ткнул я в нее пальцем.
        - Извините, - протиснулся мимо нас посольский функционер.
        Стало совестно, и мы свалили с прохода.
        - Пошли до кухни, - предложил я.
        Верная служебному долгу (и, хочется верить - зову сердца) девушка сначала пошла за мной, а потом спросила:
        - Зачем?
        - Просто суету оценить, - честно ответил я. - Все равно делать нечего.
        Программа визита почти завершена - отгремела выставка Надиных работ (на сто семьдесят тысяч долларов расторговались), улетел груженый нашими покупками самолет (не целиком забили, конечно, просто регулярный рейс), а мы как следует набрались впечатлений за время экскурсий. Отдельно мне пришлось несколько часов работать почетным гостем на более конкретных совещаниях на тему «захода» в наши экономические зоны. Сахалинские и Курильские недра будут окучивать Сумитомо и Мицуи (какие там у кого доли я не вникал), последние так же наложили лапу на фармацевтику. Повидался и с четырьмя братьями Касио, приятные стариканы, но я не обольщаюсь - появись их корпорация в начале века, они бы с не меньшим удовольствием проявляли нациствующий японский империализм. Из неожиданного - контракт с Нинтендо на производство игральных карт с персонажами «Наруто». Представители этой без дураков хорошей конторы пробивали почву и на тему других игрушек - они сейчас активно развиваются, а потому до новинок жадны. Ничего конкретного не обещал, буду думать, надо ли оно мне - французы за пластиковые игрушки дают больше, а на
видеоигры у меня на паях с «Сони» без пяти минут монополия, и так будет еще много-много лет.
        На кухню нас ожидаемо не пустили - у входа, помимо пары «дядей», с которыми я всегда могу договориться, нашлась пара хмурых япошек из службы охраны Императорской семьи - это у них тут отдельная спецслужба. Внутри, надо полагать, тоже надзиратели есть - вдруг безумные совки пожилого Хирохито траванут?
        Уныло вздохнув, отправились в комнату - больше заняться все равно нечем.
        - Нервничаешь?
        - Нервничаю, - признался я. - Но это фигня - просто все идет слишком хорошо.
        - Так ведь тоже бывает, - пожала плечами Вилка.
        - Когда вернемся домой, перед следующей «загранкой» можно будет утешаться благополучным прецедентом, - мечтательно протянул я. - Два дня потерпеть эту Азию гребаную - и домой, к родным просторам и привычно-жаркому лету! - словив неприятную мысль, поморщился. - Еще и принц этот ублюдочный припрется.
        - Ясухико или Цугу? - уточнила Вилка.
        - Первый, - ответил я. - Архитектор «Нанкинской резни» собственной персоной, но повесить его по понятным причинам не смогли - императорская семья неприкосновенна. Да и самого Хирохито сколько не выгораживай, все равно потешно получается - обманули нехорошие вояки наивного императора. Спорим он от радости в ладоши хлопал, получая донесения об очередном этапе геноцида несчастных соседей по карте? А после наследования престола, между прочим, окрестил период собственного правления «эпохой Просвещенного мира». Отряд 731 эксперименты очень просвещённо ставил.
        - И во имя мира, - добавила Вилка.
        - Само собой, - обрадовался я пониманию. - Родину до слез жалко, руки от ненависти трясутся, но то, что творилось в Азии - пи*дец похлеще европейского театра военных действий. Французы, например, под оккупацией себя неплохо ощущали. Не трогай Гитлер евреев, готов поклясться, все было бы совсем иначе - европейские партнеры бы дружно и солидарно душили бы проклятых коммуняк. Да они и так - куда не ткни, найдешь русофоба и антисоветчика. Это сейчас притихли, а ослабнем - всё, одно поколение и шелуха слезет с последующим повторением Дранг нах Остен. Заметь - и в голову не пришло на «истерн» идти. А почему? Там и земли лучше, и климат. Потому что там - свои, а мы - чужие. И в Азии мы чужие.
        - Успокойся, Сережка, - мягко одернула меня Виталина.
        - Я здоров, свеж, светел. Ну, и чего так дико Боюсь будущего, аж дышу тихо? - процитировал я в ответ.
        - Главное кнопку не нажми, когда выдадут, - хрюкнула Вилка.
        - Да ну, что я, социопат чтоли? - отмахнулся я.
        - Немножко осталось, - напомнила она.
        - Последний рывок, - подтвердил я. - Сейчас на приеме потерпеть, завтра в телеке потерпеть, почти совсем немножко потерпеть на концерте - и все, японские каникулы окончены.
        Вернувшись «в номера», убили время привычным приятным способом, нарядились и отправились встречать дорогих - будь они трижды неладны - гостей.
        Императорский кортеж прибыл с крайне деликатным опозданием в четыре секунды - я считал, да - с положенной полицейской мотоциклетной охраной и кучей япошек в гражданском. Из лимузина выбирались всей семьей - сам Хирохито со своей женой Кодзюн (страшная и кривозубая) и сыном - наследным принцем Акихито, который после папеньки благополучно воссядет на трон в крайне пожилом возрасте. С этой династией у меня никаких комбинаций (пусть и неосознанно) провернуть не получится - не допустят. Да и смысла нет - «маскоты» они «маскоты» и есть.
        Хирохито уже шестьдесят девять лет - почти ровесник двадцатого века. Императрица чуть младше, а вот Акихито выглядит гораздо бодрее - тридцать пять лет ему. Называть придется «принцем Цугу» - япошки монаршую персону трижды переименовывают: сначала при рождении, потом - после коронации, и, в самом конце, выдают посмертное имя. Сам Акихито после воцарения будет много извиняться за воинствующий империализм, и я даже не знаю что хуже - забить или вот так, историческую память расчесывать. Но нам извиняться нельзя точно - любое покаяние СССР воспримут как подтверждение совершенных кровавыми коммуняками преступлений. Американцы, например, никогда не извиняются, а просто меняют говорящую голову. Второе нам не подходит - вертикаль власти специфическая, но на тему первого доклад «куда следует» уже отправлен. Да нам на самом деле и не за что - мы на этой планете силы добра представляем!
        Последним из лимузина на свет божий явил свою фашистскую рожу Ясукихо. Зачем приперся? Себя показать? Пофиг, кланяемся и терпим.
        Монаршая семья отвесила поклон ответный, затем мы обменялись рукопожатиями и поцелуями в ручку - последнее актуально для дам. Императрица пахнет «Шанелью», так и запишем.
        Сначала гостей поприветствовал товарищ посол, затем - я. Оба напирали на большую честь. Монархи ответили тем же, и мы пошли внутрь - придаваться обжираловке, немножко пить сакэ (мне нельзя) и разговаривать:
        - Скажи, Тукачеву-сенсей, как у тебя в столь юном возрасте получается сочинять такие великолепные песни? - вопросил Хирохито.
        - Похвала от представителя самой древней правящей династии на планете - о таком я не смел и мечтать, - почти честно ответил я.
        Потому что правда неожиданно.
        - Я много читаю и разговариваю с людьми, - перешел к ответу «по существу». - Вселенная даровала мне хорошее воображение, поэтому сначала я представляю человека - его жизнь во всех тяготах и радостях - и начинаю размышлять о том, какую песню он мог бы спеть. Так что в какой-то степени эти песни не совсем мои.
        - Твой японский очень хорош, - отвесил комплимент принц Ясухико.
        - Огромное спасибо, Ясухико-доно, - отвесил благодарный поклон. - Это - еще одна драгоценная похвала от представителя правящего дома, и я навсегда сохраню ее в своем сердце.
        И так далее, на протяжении трех предельно унылых часов. Гребаные приемы, гребаный протокол - отпустите меня уже, пожалуйста. При прощании уже и лицемерить не приходилось - был реально счастлив тому, что пытка закончится:
        - Мои помощники рассказали, что завтра ты споешь для Японии сам, - проявил информированность Хирохито.
        - Ваши помощники не врут, - подтвердил я. - Я стараюсь отдавать песни тем, у кого получается исполнять их гораздо лучше меня, но изо всех сил постараюсь не оскорбить вашего слуха, - и коронная детская улыбка. - Это очень эгоистично, и мне за это очень стыдно, но я просто не мог упустить возможности спеть для самого Императора Японии.
        Фашиствующий старпер проникся, судя по лоснящейся от умиления роже едва удержался от того, чтобы ущипнуть меня за щечку, и они наконец-то свалили.
        И еще один день этой удручающе-длинной и душной во всех смыслах командировки вычеркиваем. А я-то еще считал, что в Корее плохо - там хоть по колхозам и фабрикам возили про Кима слушать!
        Глава 8
        К походу на канал NHK я был готов как никогда - последний день вне дома, завтра под ногами уже будет родная земля, вокруг - родные люди, а лицо - свободно от надоевшего «намордника». Ну разве это не повод для радости?
        Изначально я хотел себе прямой эфир, но старшие товарищи отговорили - мало ли что? Но это ладно, с «мало ли что» я бороться уже привык, поэтому решающим аргументом в моем согласии на обычные съемки стала угроза продлить пребывание в Японии еще на день - иначе на время концерта накладывалось. Пришлось обойтись дополнительным соглашением формата «ничего не вырезать и не выдергивать из контекста».
        - Доброе утро, Ткачев-сенсей, - низко поклонился мне ведущий, приятный на вид упитанный лысеющий японец средних лет в дорогущем костюме. - Ваш визит - большая честь для нас. Меня зовут Хидеки Камия, я - ваш сегодняшний интервьюер.
        С произношением фамилии заморочился, какой молодец.
        - Доброе утро, Хидеки-сенсей, - я поклонился не так глубоко. - Побывать на главном японском канале - огромная честь для меня.
        Тут у них любой достигший профессиональных высот человек имеет право именоваться «сенсеем».
        Ведущий провел нас с охраной в гримерку, где пожилая японка поработала над моим лицом, пока ведущий выражал опасения:
        - Обычно мы заранее предоставляем нашим гостям список вопросов, но вы отказались.
        - У меня большой опыт публичных выступлений, Хидеки-сенсей, - проявил я нескромность. - Не волнуйтесь, это - мое решение, и всю ответственность за него я буду нести сам.
        Япошка покивал и без нужды меня успокоил:
        - Я позволю себе напомнить, что это - не прямой эфир, а обычные съемки, поэтому, если вам будет нужно дополнительное время обдумать ответ или, например, сходить в туалет, вы можете прервать запись в любой момент.
        - Спасибо за заботу, Хидеки-сенсей, - поблагодарил я.
        Забавно - ведущий волнуется еще больше меня.
        - Могу ли я попросить вас воздержаться от резких заявлений в адрес крупных политических деятелей? - наконец-то решился он задать главный вопрос.
        - Вопросы будете задавать вы, Хидеки-сенсей, - улыбнулся я его отражению в зеркале.
        Журналюга просветлел и заметно расслабился. Вот такие у них СМИ - очень стараются никого не обидеть.
        Бабушка-гример закончила, и мы отправились в студию. Никаких живых зрителей - не ток-шоу же. Обстановка - стол с двумя стульями на фоне баннера с видом на ночной Токио. Мы уселись, осветители зажгли софиты. А не так плохо - работает кондиционер, поэтому температура почти терпимая.
        - Мотор! - скомандовал режиссер.
        Я натянул на рожу вежливую улыбку - так до конца интервью и просижу.
        Ведущий бодро протарахтел подводку с ключевыми словами «большая честь», «уникальное дарование» и «Император». Далее мы раскланялись, обменялись рукопожатием, и я оттарабанил ответные формальности на тему большой чести.
        Первый вопрос был платиновым, и касался моих впечатлений от визита в Японию. Ответы труда не составили, и я перечислил посещенные достопримечательности, не забыв сымитировать расстройство из-за пропущенного Национального музея. Ведущий моментально сориентировался и предложил приехать в Японию снова.
        - Я еще молод, поэтому не стану исключать такой возможности, - отмазался я.
        - Скажите, Ткачев-сенсей, какие эмоции вы испытали, получив письмо от нашего многоуважаемого императора Хирохито?
        - Прежде всего я сильно удивился, - честно признался я. - Я даже не предполагал, что такой тонкий ценитель музыки как его величество обращает внимание на эстрадную музыку - вчера, во время его визита в наше посольство, что для всех нас - огромная честь, мы много говорили о классике. Познания вашего многоуважаемого императора и его семьи привели меня в восторг. Я изо всех сил буду стараться достичь его уровня музыкальных познаний.
        Радуйтесь, верноподданические холуи, мне лицемерия не жалко, если за него Советские граждане получат много клёвых штук, которые сделают их жизнь лучше.
        - И, само собой, похвала представителя древнейшей правящей династии на планете - невероятная честь для меня. Я считаю, что любым делом нужно заниматься с полной самоотдачей, поэтому и дальше буду стараться изо всех сил.
        - Очень японский подход, Ткачев-сенсей, - заметил ведущий.
        - Я понимаю, что это комплимент, Хидеки-сенсей, - кивнул я. - Но, извините, принять его не могу - не существует черт, имманентных какому-то одному народу. Со времен своего появления человечество упорно трудилось, добившись удивительных успехов, поэтому склонность и почет к созидательному труду - основа всеобщего процветания. Я уважаю японское трудолюбие, но совершенно уверен, что в других странах люди трудятся не хуже.
        - Я вовсе не имел ввиду ничего подобного, Ткачев-сенсей, - улыбка ведущего немного померкла.
        - Я понимаю, Хидеки-сенсей. Прошу прощения за свое занудство, - поклон. - Просто я ненавижу национализм во всех его проявлениях. Хорошо, что эта зараза давно в прошлом, а народы планеты от него свободны.
        Ага, тысячу раз.
        - При этом в любви к Родине и соотечественникам нет ничего плохого, - продолжил я. - И совершенно нормально гордиться их достижениями. Япония проделала долгий путь, выстроив мощнейшую экономику, сохранив прошедшую через века культуру и отказавшись от участия в войнах - это вызывает у меня глубочайшее уважение, - поклон.
        - Не собирается ли Советский союз последовать нашему примеру? - задал он слегка опечаливший меня вопрос.
        - Во Второй мировой войне мы потеряли более девятнадцати миллионов человек, - опустив глаза, тихо ответил я. - Это - только военнослужащими. Увы, наши европейские партнеры по историческому процессу не ограничивались комбатантами, занимаясь самым настоящим геноцидом гражданского населения - по самым минимальным подсчетам, только вследствии применения прямого насилия и угона наших соотечественников на каторжные работы, мы потеряли семь миллионов не-комбатантов. Эта цифра занижена, потому что не учитывает погибших от голода и болезней - от голода они ведь имеют свойство обостряться - и не рожденных вследствие «выбивания» репродуктивной части населения детей. Хотим ли мы еще одной войны после потери двух десятков миллионов человек? Разумеется нет, а если кто-то считает иначе - он либо идиот, либо куплен западными пропагандистами.
        - Я вас понял, Ткачев-сенсей, - мягко ответил ведущий. - Поэтому вы предпочитаете поездки в Азию европейским?
        - Это не связано, - покачал я головой. - Никакой ненависти к нашим западным соседям у меня нет - война принесла много горя и им. Историческая память тяжела, но именно поэтому мы должны извлекать из нее уроки при построении планов на будущее. Милитаризм очень плохо сказывается на благосостоянии и уровне счастья населения. Сейчас, когда у человечества появилось оружие, способное уничтожить всю планету, это ясно как никогда. Атомные бомбы ужасны, и я всем сердцем скорблю вместе с подвергнувшейся бомбардировкам Японией, но для нашей страны оно - великое благо, потому что выступает гарантией мирного неба над головой. Советский союз не развязывал гонку вооружения, и никогда ядерное оружие не применял. Мы - только обороняемся, потому что первое в мире государство рабочих и крестьян одним только фактом своего существования заставляет капиталистические элиты делиться прибавочной стоимостью со своим пролетариатом. Они это ненавидят, поэтому, как только увидят возможность, снова направят на нас орды оболваненных пропагандой солдат, чтобы решить проблему радикально - полным нашим уничтожением.
        - У вас очень мрачный взгляд на мир, Ткачев-сенсей, - заметил ведущий.
        - Материалистический, - поправил я. - Основанный на фактах.
        - Наши страны за последний век воевали дважды.
        - Это так, - кивнул я. - И оба раза - честно, плотью и сталью. Предлагаю зафиксировать «боевую ничью» и налаживать крепкие, основанные на взаимной выгоде культурно-экономические отношения. Чтобы поспособствовать этому в меру моих скромных сил я и приехал.
        - Позволю себе заметить, что нам мешает вопрос Северных территорий.
        - До тех пор, пока на японских землях существуют американские оккупационные войска, этот вопрос не решится, - пожал плечами я. - У нас много территорий, и Курилы с Сахалином особо-то и не нужны. Но мы вынуждены их контролировать, чтобы не допустить туда наших врагов. Япония, простите за откровенность, никакого пренебрежения в моих словах нет, здесь не при чем - пока существует американское оружейное лобби, у нас нет другого выбора. Однако работа ведется - в следующем году СССР открывает на дальневосточных рубежах свободные экономические зоны. Ваши кэйрэцу Мицуи и Сумитомо уже заключили контракты на разработку тамошних полезных ископаемых. Корпорации «Сони» и «Касио» построят там заводы по производству электроники, ну а обычные японские граждане будут иметь возможность почти свободного посещения этих территорий - процедуру получения визы мы максимально упростим. В будущем наше правительство планирует предложить Японии возможность совместного, не военного использования Курильской гряды и острова Сахалин. Но придется подписать мирный договор. Говоря коммерческим языком, я бы назвал это лучшей сделкой
из всех, которые СССР может предложить Японии.
        - Говоря «мы», что вы имеете ввиду? - уточнил интервьюер.
        - Имею ввиду СССР во главе с Коммунистической партией советского союза. А почему вы спрашиваете, Хидеки-сенсей? - включил я дурака.
        - Принимая во внимание ваши родственные связи, определенная часть наших зрителей может решить, что вы имеете некоторое влияние на решения, которые принимает ваша власть.
        Сочно заржав, я извинился и ответил:
        - Не буду врать - мне такое положение дел бы очень понравилось, но мой дед строго разграничивает семейную жизнь и профессиональную деятельность. Увы, по законам моей страны, в силу возраста - напомню, мне всего четырнадцать - я никак не могу влиять на принимаемые в Кремле решения. С дедушкой мы занимаемся исключительно веселыми вещами - например, когда я в последний раз был у него в гостях, мы мастерили кормушки для птиц и много гуляли по лесу, разговаривая о литературе и музыке. Юрий Владимирович - очень образованный, глубоко разбирающийся в культуре человек.
        - Извините, я не мог не прояснить этот момент, - с улыбкой извинился ведущий. - Можем ли мы сделать шаг назад в нашем диалоге?
        - Разумеется, Хидеки-сенсей.
        - Вы много рассуждали о милитаризме, но при этом не сказали ни слова о том, что творили обманувшие нашего многоуважаемого Императора военные элиты.
        - Я не очень хочу обсуждать эту тему - как я уже говорил, историческая память тяжела, но Япония доказала свое стремление к миру, отказавшись от вооруженных сил, - пожал я плечами. - Прозвучит ужасно, и я очень прошу понять меня правильно - понять, чем руководствовались ваши военные всю первую половину двадцатого века, очень просто. Когда Японию вынудили открыться окружающему миру - это, кстати, сделали европейцы - ваши предки осмотрелись и поняли одну совершенно ужасную вещь: весь мир был четко поделен на процветающие метрополии и служащие источником ресурсов прозябающие в нищете колонии. Не желая своему народу судьбы последних, ваши элиты выбрали англосаксонский способ существования - заиметь колонии собственные. Последствия этого решения были ужасны для всего региона, и агрессивный японский империализм мне противен настолько же как и любой другой, и я его ни в коем случае не оправдываю, но ваши элиты всего лишь учились у главных архитекторов тогдашнего мироустройства - у англосаксов и держателей крупного финансового капитала других национальностей. Большая часть этих людей сейчас живет в США, но
их суть не поменялась - они очень хотят править миром, обрекая миллиарды людей на полуголодное существование ради извлечения сверхприбылей. Как бы там ни было, японский империализм остался в прошлом, и лишний раз бередить нанесенные друг другу обиды значит играть на руку западным элитам. Они мира и всеобщего процветания хотят меньше всех, поэтому очень стараются создавать на планете очаги напряжения. Извините, Хидеки-сенсей, можем ли мы перейти от мрачной стороны бытия к светлой и созидательной? Например, вашей замечательной культуре.
        - Разумеется, Ткачев-сенсей, - опомнился подзалипший в «политинформацию» ведущий. - На недавней пресс-конференции вы высоко отзывались о мастерстве нашего многоуважаемого режиссера Акиры Куросавы-сенсея?..

* * *
        Попрощавшись с ведущим, уселись в лимузин, и я погрузился в чтение вчерашнего номера «Правды» - самолет с утра прилетел, доставил.
        - Продолжаются подземные толчки в Дагестанской АССР. Напомним нашим читателям - первый толчок произошел в 12 часов 20 минут 14 мая, сила его в эпицентре составила 7 - 8 баллов. В Махачкале сила толчка составила 5 - 6 баллов. Столица республики и ряд населенных пунктов оказались разрушены. К счастью, республиканские сейсмологи смогли предсказать катастрофу с точностью в трое суток, и все жители были заблаговременно эвакуированы в полевые лагеря и не подвергнувшиеся землетрясению районы Дагестанской и соседних республик. Вся страна, в едином порыве помогает потерявшим жилище соотечественникам - отовсюду в лагеря съезжаются добровольцы, собирается гуманитарная помощь. Не остались в стороне и деятели культуры - над лагерями почти каждый день звучит музыка. Жители пострадавших регионов не отчаиваются, ведь самое главное - это люди, а города наша страна умеет отстраивать как никакая другая. Как только подземные толчки закончатся, многочисленные строительные бригады тут же примутся за работу, сделав Дагестанскую АССР еще краше, чем она была до катастрофы! Отдельного упоминания заслуживает самоотверженный
труд работников Министерства чрезвычайных ситуаций…
        Закончив цитировать, неуютно поежился:
        - Надо бы и мне съездить, а то все там, а я тут.
        - Обязательно съезди, Сережа, - поддержала порыв Виталина.
        - С другой стороны - Оля и «Ласковый май» там выступали, дед с товарищами из Политбюро тоже побывали, так что в принципе совесть чиста, - вступил я в нелегкую схватку с ленью. - Ну не станут же потерявшие все люди сидеть и размышлять: «а чего это Сережка Ткачев» до нас не снизошел?
        - Не станут, не того полета птица, - фыркнула Вилка. - И вообще - без твоих подписей под докладом республиканских синоптиков было бы гораздо хуже. А так приготовиться успели, народ хотя бы сыт, согрет и не болеет.
        - И это тоже верно, - благодарно улыбнулся я.
        Эйдзи-сан разговора не понял, потому что вели мы его на французском, зато проникся цитатой из газеты, и остаток пути мы скоротали обсуждением землетрясений, сойдясь на том, что штука это архинеприятная.
        Прибыв к «Будокану», в привычной коробочке из охраны прошли внутрь и до самого вечера я суетился как наскипидаренный, проверяя и перепроверяя все что можно. Даже заставил пару японских (потому что их не жалко) работников сцены повисеть над сценой, проверив крепления люстры с прожекторами на прочность. Довольный собой, свалил в гримерку за десять минут до начала запуска народа, включил транслирующий происходящее на сцене и трибунах телевизор и улегся Вилке на коленки - готовиться, так сказать. Наблюдая накапливающийся народ, я немножко стебался над аборигенами:
        - В «Будокане» частенько проводят спортивные турниры - дзюдо, айкидо, карате, кендо, и, главное - сумо. У меня есть теория насчет зарождения этого потешного вида спорта. Поделиться? - поднял взгляд на гладящую меня по лицу Виталину.
        Девушка с улыбкой кивнула, как бы невзначай свесив волосы так, чтобы огородить нас от окружающего мира - знает, что мне такое очень нравится.
        - В древние японские времена, когда народ по большей части был тощий и низкорослый, местные феодалы посчитали забавным сгружать избытки еды в желудки наиболее крупных особей - чисто понты показать. Со временем идея развилась, и разжиревших японцев стали селить в отдельный загон - типа как в зоопарк, гостям хвастаться. Азиатская специфика дала свои плоды, и откармливаемые особи начали считать свое место в жизни за большую честь, и в чем-то были правы - качественно питаться в те времена могла только верхушка, значит толстяки могли считаться элитой.
        - В Северной Корее так и считают, - поддержала разговор Вилка.
        - В Южной, полагаю, тоже, - предположил я. - А еще в Китае, Индии, Африке и прочих грустных странах. Советской власти можно простить все ее грехи хотя бы за то, что она искоренила голод и превратила ожирение в то, чем оно и является - во вредное для здоровье заболевание.
        - Продолжай.
        - Так вот - в какой-то момент феодалы решили - ресурс есть, статус он дает, но было бы неплохо применять толстяков более практично. И тогда кому-то пришла в голову офигенно крутая идея - а давайте заставим их время от времени встречаться и врезаться друг в друга с разбега? «Ха-ха-ха, Хироичи-доно, смотрите как этот жирдяй смешно шлепнулся в песок!» «Вы совершенно правы, Одзава-доно, это самое смешное зрелище из всех, что я видел!».
        Виталинин хохот прервал стук в дверь.
        Сели как положено, я разрешил войти.
        - Вас на весь коридор слышно, - заявила одетая в «концертное» красное платье с длинным подолом, вставившая в уши янтарные серьги, повесившая на шею колье с брильянтами (советское, мы ювелирку на экспорт неплохо гоним) и собравшая волосы в высокую прическу Кирико Такемура.
        - Обиделись? - спросил я.
        - Я всю жизнь жила в СССР, Сережа, - с улыбкой покачала она головой. - Так что уже давно смотрю на Японию как на что-то далекое. Пожила здесь, с людьми поговорила - чужие они мне, - улыбка потускнела, но Кирико быстро взяла себя в руки. - И я почти уверена, что сумо появилось именно так, как ты и описал. Но тебя мог услышать кто-то еще.
        - Коридор защищен КСБ, - беззаботно пожал я плечами. - А вот этот девайс, - указал на включенную в розетку коробочку с тумблером. - Надежно забивает все существующие формы прослушки «белым шумом».
        - Не КСБ, а КГБ, - поправила певица.
        - Именно КСБ, - покачал я головой. - Комитет Сережиной Безопасности.
        Поржали.
        - Волнуешься? - спросила Кирико и сработала на опережение. - Не волнуйся и не переживай, увидев в зале каменные лица - я первое время пугалась, но это ничего не значит - японцы к буйному веселью не особо склонны, разве что на пьянках.
        - Спасибо за заботу, товарищ старший (потому что недавно повысили за успехи) лейтенант, но я вообще не волнуюсь - если посчитать в целом, то я выступал перед пятнадцатью с хвостиком миллионами человек. «В моменте» рекорд пока в семь тысяч - львиная доля моих совхозников. А тут всего в два раза больше - четырнадцать тысяч мест. Фигня, справимся.
        - А я немного волнуюсь - император все-таки придет, - призналась она.
        - Всего лишь еще один слушатель с нюансами, - развел я руками. - Нам ли, пролетариям, перед каким-то фашиствующим дедом трепетать? И не таких уделывали!
        - Ты прав, - широко улыбнулась Кирико и покинула нашу гримерку.
        - Умеешь ты личный состав мотивировать, - похвалила Виталина.
        - Самое главное - не врать, - поделился я хитростью. - И не выпендриваться - мне и вправду нормально. Да я вообще мыслями уже не здесь, а дома, с мамой платья обсуждаю. Семь минут работы, парочка поклонов - и все, задание Родины выполнено, Сережа молодец.
        Народ наполнил трибуны - полный аншлаг! - в «вип-ложе» появилась императорская семья в полном составе и сопровождении премьер-министра Сато Эйсаку, пачки менее важных чинуш и нашей делегации во главе с Олегом Александровичем.
        Концерт начался строго вовремя - японская пунктуальность покруче хваленой немецкой, и группа отыграла минутное, мелодичное интро, перетекшее в месяц возглавлявшую японские чарты песню «Stay with me» [ ].
        - Хороша Кирико, - когда песня закончилась, вынес я вердикт.
        - Хороша, - согласилась Вилка. - Я бы так не смогла.
        - Ты бы и не смогла? - фыркнул я. - Звучит как вызов!
        - Таких вызовов нам не нужно! - фыркнула она в ответ. - Но вообще - я бы и лучше смогла.
        - С этим спорить будет только слепоглухонемой кретин, - согласился я.
        Потому что лучше моей Вилочки лучше нет.
        Тем временем певица и музыканты отвесили вип-ложе глубокий поклон. Кирико не забыла толкнуть речь про большую честь, затем поприветствовала народ, похваставшись тем, насколько она счастлива видеть столько людей, и концерт продолжился.
        - Пора, - без нужды напомнила Виталина через полтора часа.
        - Пора, - согласился я, переоделся в костюм понаряднее, и мы по коридорам отправились к выходу на сцену. - Вот сейчас как-то немного заволновался, - признался я.
        - Отставить волнение, курсант Ткачев! - наставила девушка меня на путь истинный.
        - Есть, товарищ старший лейтенант! - проорал я в ответ, напугав тусующийся за кулисами японский персонал. - Извините, - не забыл им поклониться.
        Весело, но не помогает - чужбина все-таки, другой человеческий материал. Молодец Кирико, в сложном регионе без сучка и задоринки работает. Ничего, скоро их долгий тур закончится, и они вернутся домой - в отпуск и записывать второй альбом. Ну и секретные и не очень госнаграды из рук товарища Андропова получать, куда без этого!
        Отгремела последняя сольная песня, Вилочка принялась поправлять мне прическу и галстук-бабочку, а певица заговорила:
        - А сейчас на эту сцену выйдет автор полюбившихся вам песен. Прошу вас принять его так же гостеприимно, как и меня.
        Народ захлопал, я натянул на рожу улыбку и бодро прошествовал на сцену. Поклонившись вип-ложе, затем - зрителям, в конце - певице с музыкантами, подхватил дожидавшуюся меня гитару, подошел к микрофонной стойке и объявил:
        - Песня посвящается жертвам бесчеловечных американских бомбардировок.
        Народ озадаченно замолчал, и в кромешной тишине я взял первые аккорды старательно не «палимой» ранее песни «Город, которого нет». Я что, на японский текст не переведу?
        Кирико тянула основную партию, я старался не испортить эффект «бэками» и помогал на припеве. Судя по накрывшей стадион буре оваций, эффект получился что надо.
        - Сингл с этой песней поступит в магазины на следующей неделе, - поделился я новостью, когда шум подутих. - Все доходы от его продажи будут направлены в Центральный общественный фонд Японии.
        Слушатели жест оценили и похлопали еще.
        - А теперь, с вашего позволения, я бы хотел исполнить песню о потерянной навсегда любви, - объявил я, убрав гитару.
        Народ, судя по аплодисментам, был не против, и саксофонист затянул мелодию, которую подхватили остальные музыканты. Кирико подошла к краю сцены и села на него, покачиваясь в такт и не забывая дарить публике свою отработанную улыбку. По окончании проигрыша я прикрыл глаза и проникновенно запел:
        - Бакамитай, кодомо нанонэ… [ ]
        Народ вроде проникается. Кирико взяла микрофон, обеспечивая тихий бэк-вокал.
        Мелодия набрала мощь, осветитель добавил прожекторов:
        - Dame da ne dame yo dame na no yo… - Сережин голос окутал стадион, и я бросил взгляд на вип-ложу, отметив зажмурившуюся от удовольствия рожу императора.
        Припев закончился, я прикрыл глаза, покачиваясь в такт проигрышу. Так, второй куплет…
        Открыв глаза, увидел, как япошка из первого ряда с перекошенной от совершенно неуместной ненависти рожей полез за пазуху. Можно не надо? Я просто не могу себе сейчас позволить спрятаться за аппаратурой, как мне велит вопящий от ужаса рептильный мозг. Увы, абориген остановиться не захотел и выхватил пистолет.
        Неслышимый за музыкой выстрел дяди Коли - он в «девятке» штатный снайпер, прямо над моей головой лежит, между прожекторов - перебил срывающему ивент ублюдку руку прямо по локтевому суставу. Музыканты от неожиданности прекратили играть, и визг первых рядов начал передаваться дальше, рискуя превратиться в массовую панику с неминуемой кровавой давкой. Да какого хрена?
        - Тишина! - рявкнул я в микрофон. - На нас смотрит Его Величество!
        Призыв сработал - народ заткнулся и недоуменно заозирался, пока наши «дяди» утаскивали визжащего и баюкающего бессильно повисшую конечность япошку к пожарному выходу, а остальная охрана организовывала живую цепь перед сценой.
        Поняв, что в вип-ложе императорская охрана сейчас всеми силами пытается увести монаршую семью подальше от резко переставшего быть безопасным места, злорадно добавил:
        - Ваше императорское величество, я прошу вашего разрешения исполнить прерванную этим сумасшедшим песню заново, от начала и до конца.
        Вжух - япошки дружно повернулись к вип-ложе. Все, старпер, теперь у тебя нет выбора.
        Хирохито подошел к краю ложи и величественно кивнул с непроницаемой миной на роже. Хорошо!
        - Оригато газаимас! - глубоко поклонился я и скомандовал музыкантам. - Заново!
        Спев песню, как и обещалось, от начала и до конца, я глубоко поклонился вип-ложе, затем - зрителям:
        - Спасибо, Токио!
        Следом попрощалась Кирико, и мы подчеркнуто-медленно, высоко подняв головы, покинули сцену.
        - Долбо*б! - наградил меня подзатыльником дождавшийся за кулисами дядя Герман. - А если бы он был не один?
        - Сохранить лицо для меня важнее, чем словить еще пару пуль, - надменно ответил я. - И не распускай руки, за*бал уже! Идем! - взяв Вилочку за руку, пошел в гримерку.
        Что эти подполковники вообще понимают?
        Глава 9
        Первым к нам зашел дядя Герман, причем не просто так, а с поразившими меня, вполне искренними извинениями:
        - Извини, Серега, я как-то машинально.
        И ведь не потому извиняется, что я нажалуюсь с последующим увольнением - всем уже давно понятно, что я так делать не стану. Вторая причина - таких как дядя Герман увольняют только посмертно.
        - Фигня, - отмахнулся лежащий на Вилкиных коленках я. - Но немного позанудствую - заранее согласованные потешные подзатыльники для облегчения понимания моих шуток окружающими и разрядки атмосферы - это хорошо и полезно. Подзатыльники наносящие урон - плохо, потому что моя голова государственная ценность не хуже нефти. Давайте мириться, - протянул КГБшнику руку.
        - Можно на «ты», - усилил он рукопожатие.
        - Подрасту - будем на «ты», - с улыбкой пообещал я. - Когда эвакуация?
        - Сейчас посол извинения императора дослушает и поедем, - ухмыльнулся он.
        - Хорошо получилось, - обрадовался я. - Покушение на глазах императора приравнивается к покушению с одобрения императора - япошки нам теперь сильно должны. Говня допрашивают?
        - Совместно, - подтвердил он.
        - Норм, - оценил я. - Из посольства в Москву звонить безопасно?
        - Нет, - ответила Виталина.
        В гримерку забежала взволнованная и растрепанная Кирико.
        - Все хорошо, товарищ старший лейтенант, - сработал я на опережение. - Все отработали штатно, а вы с музыкантами и снайпер получите по внеочередному званию и какую-нибудь награду. «Героев», извините, мы за мою охрану раздавать не можем - народ не поймет. Корейцам я бы тоже не дал, но тут политический момент.
        - Какой тут «штатно»? - вздохнул ликвидатор. - По инструкции мы с ней, - кивнул на Виталину. - Должны были тебя в охапку и со сцены утащить.
        - Вы же не из «девятки», - пожал я плечами. - Вы, извините, оперативные работники, а значит в критической ситуации определенной свободой действий наделены - учили так. Нафиг этого посла, короче, поехали в посольство, звонить буду.
        - Небезопасно, - напомнила Вилка.
        - Шифровкой, - отмахнулся я. - Вас подвести, тетя Кирико? - обратился к певице.
        - Сам ты «тетя»! - фыркнула она. - Я останусь.
        - Увидимся на Родине тогда, - чмокнул протянутую советской японкой ручку, и мы вышли в набитый сотрудниками коридор.
        Сформировав «коробочку», покинули стадион через запасный выход, погрузились в машины и добрались до посольства. Вошли в комнату связи, и я продиктовал сотруднику выданный дедом спецномер - у него сейчас как раз рабочий день.
        - Андропов, - трубку взяли почти сразу.
        - Привет, деда. Доложили?
        - Доложили, - вздохнув, ответил он.
        - Сосенка не ель - сто раз отмерь, - попросил я его воздержаться от кадровых решений до моего возвращения.
        - Ох я тебе отмерю! - многозначительно протянул он. - На заре или закате? - в переводе: если хочешь домой, езжай в аэропорт прямо сейчас.
        - На заре, - не стал я ускорять отбытие.
        - Правильно, - одобрил он и повесил трубку.
        - Пошли перекусим чего-нибудь и спать.
        Я устало потер ладонями лицо, мы сходили на кухню, и по возвращении в номер я моментально вырубился.

* * *
        Приземлившись в Москве ранним утром, прямым ходом отправились в Кремль. По пути я привычно выстроил в голове план разговора и сгреб в кучку остатки самоконтроля, не позволяющие мне погрузиться в бездну жалости к себе. Надоели эти злые взрослые, и чего я им сделал? Утешался баюканьем стоящего на коленях горшочка с бонсаем-сосной в наклонном стиле. В Токийском аэропорту посыльный Императора вручил, подарок от Хирохито - оценил силу коммунистического духа пожилой фашист.
        Первое время дед обитал в кабинете Леонида Ильича - угловом, на третьем этаже, но ныне переехал на второй, во второе помещение от кабинета Сталинского. Симулякру нужна подпитка, и этот сигнал незамеченным не остался. Над обитым классическим сукном, украшенным каноничной НКВДшной лампой (кокетничает Юрий Владимирович) и фотографиями всех членов семьи, в том числе моей (часть фоток, увы, с траурными полосками) столом Генерального - портрет Ленина, рядом - длинный стол для совещаний «брежневского» формата - на шестнадцать персон. Вдоль стен - куча шкафов с документами и огромная карта мира. Рядом - еще более огромная карта СССР. Последняя испещрена кучей пометок и занавешивается, когда в кабинет попадают лишенные допуска люди. Исключение - я.
        - Привет, деда, - пожал руку усталому, покрасневшему уцелевшим глазом, деду. - Не спал?
        - Поспишь тут, - отмахнулся он и опустился в кожаное кресло, кивнув на соседнее.
        Я уселся.
        - Ну и почему я должен отговаривать Семена Кузьмича от увольнения половины твоей охраны? - спросил он.
        - Потому что если бы они меня скрутили и утащили со сцены, в зале бы поднялась паника.
        - Четырнадцать тысяч человек в замкнутом помещении, - вздохнул дед, осознав масштабы.
        - И наши зарубежные партнеры были бы очень такому повороту рады, - добавил я. - Месяц-другой смакуя каждого затоптанного аборигена. Нам оно совсем не надо, поэтому я вывернул ситуацию наизнанку, на весь мир громогласно прозвенев своими огромными, отлитыми из лучшей в мире советской стали яйцами.
        - Ох и дозвенишься ты когда-нибудь, - вздохнул дед, откинувшись на спинку.
        - Пофигу, - отмахнулся я. - Фарш назад не провернешь, СССР обновился и укрепился - это моя программа-минимум была. Помру - станет не так прикольно, но и возврата к медленному гниению уже не будет. Нарываться не стану, - выставил руки перед собой, не дав деду возмутиться. - Но в этой конкретной ситуации я со всех сторон молодец, равно как и товарищи из «девятки». Ну нельзя было по инструкции действовать - это бы обернулось настолько чудовищными репутационными потерями, что все японское направление пришлось бы сворачивать. А так… А что так, кстати?
        - А так, пока ты летел, Внешторг на ушах стоял, - ухмыльнулся дед. - «Ямаху» хотел? Есть у тебя теперь «Ямаха». И «Тойота» будет, автозавод. И участок земли под новое посольство - в подарок от Хирохито. И сам он в следующем году приедет, прямо сюда, - указал на пол кабинета.
        - Ну и все, - развел я руками.
        - Не все, Сережа, - покачав головой, мягко ответил дед. - Это - чистой воды авантюра. Удачу за хвост схватил. Так работать нельзя, чревато. Германа мы у тебя забираем - найдем куда применить.
        - Жаль, он мне нравится, - вздохнул я.
        - Он тебе не Виталина, - одернул дед. - «Нравится» ему!
        - Да понял я, - буркнул я. - Можно поныть?
        - Можно, - одобрил Андропов.
        - Я спёкся, полностью разбит, морально выгорел и пропитан жалостью к себе, - перечислил я, намокая глазами. - За*бался сил нет!
        Дед поднялся с кресла, поднял за руку меня и крепко обнял.
        - Электронику нужен ремонт! - шмыгнул я носом. - В «Артек» у меня квота выбрана, поэтому сейчас поеду в деревню, маме покажусь, со шмотьем разберемся, и свалю в «Орлёнок» на неделю, просто отдыхать, забив на окружающую реальность. Кино снять успею.
        - Езжай, Сережа, - поощрил дед. - Никуда твое кино не денется, отдыхай - ты как никто другой заслужил. Но нужно тебя народу показать, примешь в «Орлёнке» съемочную группу?
        - Уже почти традиция, - нервно гоготнул я. - Приезжает Сережа из «загранки» не просто так, а с пленочкой где его застрелить пытаются.
        - Было бы смешно, если бы не было так грустно, - поморщился дед.
        Отстранившись, я вытер слезы и спросил:
        - Кто стрельнуть-то пытался?
        - Радикал тамошний, - налив мне воды из графинчика, ответил дед. - Общество Черного Дракона - нацисты.
        - Все они там нацисты, - попив, ответил я. - Похвалы у них аж оторопь берет - похожесть на японца как комплимент используют, а сами даже столовые приборы изобрести не осилили. И кто тут «северный варвар»?
        - Повесят в понедельник, - добавил дед. - И еще десяток выявленных членов - для массовки.
        - Туда и дорога, - одобрил я. - Я после каникул к тебе зайду, нормально поговорим, ладно?
        - Беги, - улыбнулся он и сочно зевнул. - А я вздремну, пожалуй, - покосился на диван.
        - Пожилым без сончаса никак - вы же как дети, - не удержался я и быстро выбежал из кабинета, не дожидаясь неминуемой Высочайшей кары.

* * *
        - Выпросил нам неделю отпуска, - похвастался дожидавшейся меня в коридоре Виталине. - И «дядей» от позорного увольнения отмазал. Но Герман теперь отправится карать зло отдельно от нас. Будем ждать усиления. Но это - потом, а пока поехали домой, в деревню. Там заночуем, и завтра утром я поеду в «Орленок», жить детской жизнью без этой их «биг полиси» и прочего душного дерьма. Ты со мной?
        Виталина замялась.
        - Если другие планы - это нормально, - поощрил ее я. - Лагерь детский, и заниматься я буду делами детскими.
        - Я бы в Монако съездила, Настя давно в гости зовет, - густо покраснев, выкатила она запрос.
        - Не проблема, - пожал я плечами. - Вернешься бодрая и загорелая, мне будет приятно. Погнали к товарищу Цвигуну, оформим тебе липовые документы и командировку. Или кто рангом поменьше вопрос решит?
        - Все равно к нему согласовывать пойдут, - благодарно улыбнулась она. - Спасибо.
        - Да ладно че ты, - отмахнулся я. - Тоже мне просьба - моей любимой Вилочке все самое лучшее.
        Добрались до Лубянки, поздоровались с дежурным дядей и пошли наверх.
        - На прием-то не записались, - покаялся я. - Товарищи, кто к товарищу Председателю крайний? - спросил собравшийся в коридоре народ.
        - Все! - ответил за всех восьмерых присутствующих дядя в генеральской форме, придавив коллег взглядом. - Иди, Сергей, у нас спец распоряжение тебя вне очереди принимать.
        Стало прямо стыдно.
        - Да иди ты! - гоготнув, он взял меня за руку и запихал в приемную под дружный смех дядей. - Как выйдешь анекдот расскажи, и считай в расчете.
        - Спасибо, товарищи! - поблагодарил я. - Здравствуйте, Илья Васильевич, - поздоровался с адьютантом.
        - Привет, - поздоровался тот в ответ. - Посидите, сейчас освободится.
        Мы посидели пару минут и дождались страшного - из кабинета товарища Цвигуна вышел дед Паша.
        - На ловца и зверь бежит! - обрадовался он, увидев нас, сгреб меня в объятия. - Опять под замес попал - да что с тобой не так?
        - Встроенный магнит для долбо*бов? - предположил я.
        - Надо будет в НИИ Точмаш спросить - ставили или нет? - хохотнул он. - Матери скажем?
        - Надо сказать, - кивнул я, выпутавшись из медвежьих объятий. - Все равно по телеку увидит.
        - Да она его и не смотрит - как уехал, так за машинкой и сидит, только на внучат отвлекается, - слил Судоплатов семейный инсайд. - Пошли, воспитывать тебя будем, - и он потащил меня в председательский кабинет. - А ты сиди, - велел Вилке остаться. - К тебе претензий нет.
        Девушка проводила нас облегченно-сочувственным взглядом.
        - Ох и проблемный ты «объект», Сережка, - протянув руку, сразу же пожаловался товарищ Цвигун.
        - Это ж только за бугром так, - отмазался я, пожав пухлую ладошку. - Дядя Коля-снайпер отработал на 146% эффективности - никого не зацепил, цель взята живьем.
        - Без тебя разберемся, - буркнул дед Паша и надавил на плечо, заставив сесть на стул.
        Сам он предпочел уютное кожаное кресло у горшка с фикусом.
        - Я вам подарки привез, товарищи генералы, к вечеру подвезут, - порадовал я их новостью.
        - За подарки спасибо, - поблагодарил Цвигун. - Сам, - палец в потолок. - Звонил, в курс дела ввел, просил разъяснительную беседу с тобой провести.
        - Я готов, товарищ генерал армии, - смиренно кивнул я.
        - Павел Анатольевич, твой внук, ты и отдувайся, - ловко переложил он обязанности.
        - Дома займусь, - пообещал дед.
        - Вот и хорошо, - Цвигуна это устроило.
        - Дядя Герман - герой и принес Родине очень много пользы, в процессе потеряв куски плоти и кучу крови, - на всякий случай влез я. - И в японской операции доверился мне, что было совершенно правильным решением. Если вы его попрете со службы - я это молча схаваю, но…
        - Да никто его не попрет! - перебил дед. - Такие оперативники - на вес золота. Найдем куда применить.
        - После выхода дяди Германа на заслуженную пенсию по выслуге лет я попрошу вас устроить нам встречу. На Дальний Восток со мной поедет, вместе с дядей Витей - решать проблемы силовым путем в случае их возникновения.
        - Один такой потешные войска как-то уже собрал. Петром звали, слышал? - спросил Цвигун.
        В ответ я с улыбкой развел руками:
        - Это же не армейское подразделение, а так, маленький личный спецотряд. Да я их и применять особо не собираюсь - так, для внушительности и перелома костей особо зарвавшимся. Строго в рамках социалистической справедливости.
        - Единственным критерием которой будешь ты? - предположил дед Паша.
        - Да что вы переживаете? - поморщился я. - Моя лояльность СССР хоть когда-то сомнения вызывала? Хотел бы сбежать, сидел бы тихо, спокойно в школу ходил и через маму организовывал подпольный цех. У меня бы получилось.
        - Получилось бы, - признал дед Паша.
        - А потом вообще легкотня - с таким количеством дыр в системе как у нас набрал бы золота-брильянтов и за бугор, тем же самым что и сейчас заниматься, но с упором на личный уровень потребления. Особняк в Калифорнии, тусовки со знаменитостями, жопастые негритяночки…
        - За негритянками в «Орленок» и едешь? - ухмыльнулся товарищ Цвигун.
        - Просто отдохнуть, - развел я руками. - Устал, товарищи, морально выгорел. Разве не заслужил недельку лично для себя?
        - Давно заслужил, Сережа, - похлопал меня по плечу дед Паша.
        - Заслужил, - подтвердил Цвигун.
        - А еще заслужил неделю отдыха для Виталины Петровны. В Монако, к семье Магомаевых в гости хочет, - добавил я. - На мою валюту, само собой - тридцать тысяч в долларовом эквиваленте выделяю, оформите командировочными?
        - А не жирно будет? - охренел дед Паша.
        - Деда, она - моя невеста, которая прямо способствует моей продуктивности во всех сферах. И это - самое маленькое из того, что я могу для нее сделать. У всех слабости есть, и я - не исключение.
        - Совсем оперативника испортил, - вздохнул Судоплатов.
        - Забрал в личное пользование, - покачал я головой. - В качестве последней линии обороны и набора ультимативно хороших генов для продолжения рода. Год и два месяца - и уволится, будет женой работать. Вот вы, Семен Кузьмич, сами сказали - «сложный объект», а она со мной почти 24/7 рядом. Ни разу не жаловалась, все что надо - делает.
        - Уговорил, - улыбнулся товарищ Цвигун. - Пусть чемоданы собирает.
        - Спасибо большое, товарищ генерал армии, - поблагодарил я.
        - Спасибо что кирпича отгрузил, - хохотнул он. - А ты, Павел Анатольевич, перебраться не планируешь?
        - Эмма всю плешь проела, - пожаловался дед. - И вода мол горячая, и туалет.
        - Чисто по-родственному кирпича по себестоимости отгружу, - пообещал я.
        - Клоун! - припечатал дед. - Разреши идти, Семен Кузьмич?
        - Этого забери, - попросил Цвигун. - А то еще чего попросит.
        И дед Паша меня «забрал». В приемной скомандовал Виталине:
        - В четыреста пятый иди, командировку оформлять. Я позвоню сейчас. А тебе нельзя, - ехидно мне ухмыльнулся.
        Покинули приемную.
        - Присмотрите за внуком, товарищи, чтоб не сбёг, - поручил меня сидящим в коридоре КГБшникам, и они с Вилкой свалили, чтобы разойтись на лестнице - дед наверх, она - вниз.
        - Внимание, анекдот! - объявил я.
        Хорошо дома - еще и отдыхать не начал, а уже дышать гораздо легче.

* * *
        Совхоз за время моего отсутствия не развалился, и по итогам короткой встречи с Леопольдом Васильевичем я даже несколько приуныл - не такой уж я и нужный, как оказалось. Далее забежал в типографию, полюбовался первым тиражом «Наруты» и передал «свободному ронину» письма и подарки от его семьи. Попросив позаботиться об отправке вместе со мной сотни томиков манги - порадую ребят в «Орленке» и близлежащих лагерях - отправился в студию мультипликации, посмотреть как идут дела. Дела шли восхитительно - первая серия почти готова, завтра дорисуют остатки и отправят озвучивать на «Мосфильм» вместе с моей заранее составленной «методичкой» на тему «как правильно озвучивать аниме». Это - не мультик, где надо пищать, это - совсем другое! Попросил куратора прислать мне озвученный «прототип» прямо в лагерь для исправлений, рекомендаций и коллективного просмотра, и наконец пошел домой. После объяснений с мамой она убедилась, что на сыночке ни царапины, и мы до следующего утра согласовывали шмоточные вопросы. Платье освоено, но придется выписать из-за рубежа ряд тканей. «Бомба» номер два - «сумочка-клатч». Да, они
уже давно есть, но дьявол кроется в деталях и комбинации с другими вещами.
        Всё, прощай «производственный роман», пришло время настоящих летних каникул!
        Глава 10
        Когда мама закончила помогать мне собирать сумку («да зачем мне столько вещей - я же на неделю!») и отправилась спать, я набрал номер директора «Артека». Послушав гудки, хлопнул себя по лбу - там же глубокая ночь! Можно позвонить дежурным, чтобы они растолкали Аркадия Петровича, но это неправильно - мне же не срочно. Повесив трубку, зашнуровал кеды, пожал руку только что проснувшемуся папе Толе и покинул подъезд.
        Виталина покинула СССР три часа назад, поэтому до аэропорта меня отвез дядя Дима. Как-то тоскливо на душе - привык с Вилкой сутками напролет тусоваться. Моя верная правая рука! Пофигу, отдых - значит отдых, поэтому выкидываем все из головы, и, старательно игнорируя сидящих в самолете дядей Федю и Ваню, но не забывая здороваться и жать руки летящих на заслуженный отдых сограждан, садимся к окошку. Непривычно одному, как-то чужеродно. Я понял - у меня тяжелая форма Вилкозависимости! Не то чтобы это плохо, но все равно немного расстраивает. Придется сублимировать!
        Когда самолет взлетел, я вышел в проход:
        - Товарищи, предлагаю скоротать полет юмористическо-музыкальной программой!
        Товарищи порадовали душу одобрительными аплодисментами, и я попросил стюардессу найти мне гитару. Пока инструмент добывался, я траванул пару анекдотов и фельетон. Такие полеты по мне! А вот и гитара. Подтянув колки, провел по струнам:
        - Объявляется концерт по заявкам!
        И до самого захода на посадку мы всем ИЛом распевали «взрослый» репертуар - многие отправились в отпуск с детьми, но большинства голосов последним добиться не удалось. После посадки сфотографировался со всеми желающими, покинул салон последним, попав в жарко-влажное Адлерское лето, натянул на голову купленную в Японии потешную соломенную «шляпу рисовода», и, довольный собой, позвонил в Артек с аэропортовского телефона-автомата.
        В этот раз трубку взяли:
        - Директор!
        - Здравствуйте, Аркадий Петрович. Это Ткачев Сергей, помните меня?
        - Как не помнить? - ответил он. - Здравствуй, Сережа. Ты к нам хочешь?
        - У меня квота на «Артек» выбрана, - объяснил я. - Нечестно будет, если к вам поеду. Поэтому в «Орленок» собрался. У меня к вам просьба - отпустите со мной Олю на недельку?
        - Которая певица? - уточнил он.
        - Она.
        - Подожди, сейчас вызовем, - попросил он, и, судя по звукам, положил трубку на стол.
        Терминал, само собой, не пустовал, поэтому десять минут «простоя» скоротал раздачей автографов и совместным фотографированием. Хорошо быть популярным - никогда не скучно. Качественное выстраивание удобной экосистемы - это важно, в Москве бы уже офигевал и прятался, а так - ничего, все еще приятно.
        - Алло! - раздался в трубке Олин голос.
        - Поехали в Орленок на неделю? Сегодняшний день не в счет.
        - Поехали, мне тут уже надоедать начало, - с милой непосредственностью ответила певица.
        Так и вижу поникшую мину Аркадия Петровича.
        - Дядя Аркадий, не обижайтесь, - опомнилась она. - «Артек» хороший, просто мне на одном месте всегда скучно.
        - Съезди к соседям, - раздался благостный, приглушенный голос директора. - Сравнишь, вернешься и поймешь, что у нас лучше.
        - Сравню! - пообещала она.
        - Тогда собирайся и попроси кого-нибудь тебя до «Орленка» отвезти. Я сейчас в гостинице вздремну и к вечеру туда приеду, - выдал подружке инструкции.
        - Поняла! Дядя Аркадий… - начала она просить «кого-нибудь» и повесила трубку.
        - Можно ехать, - отчитался я охране.
        Дяди шуганули «бомбилу» корочками, заставив принять оплату строго по счетчику - курорты во всем мире одинаковы, лишь бы слупить с отдыхающего человека побольше - и мы покатили по улочкам Адлера, любуясь видами и впитывая приятно пахнущий обильно расцветшими после разрешения кооперативов шашлычными, чебуречными и всегда здесь имевшимся морем воздух.
        - Надо будет в столовки походить, - не выдержал я груза безделья. - Из ниоткуда столько жратвы не возьмется, значит сколько-то коррупционирующих «торговиков» найдем.
        - Сейчас? - проявил готовность дядя Ваня.
        - Не, потом, - сонливость победила чувство долга. - С послезавтра начнем.
        Гостиницы повышенного комфорта для интуристов есть почти в каждом прибрежном городе СССР. И кто-то в них даже живет, но номер мне нашли. Отоспавшись, в компании дядей перекусил шашлыком в гостиничном ресторане, мы погрузились в управляемую дядей «местным» машину-Москвич и покатили к ближайшей воинской части, по пути с удовольствием глазея на тусующийся по вечерним улицам народ. Веселятся товарищи - СССР в этом плане предельно хорош, и совершенно любой работающий человек раз в год может себе позволить отдохнуть «на югах». Но проблема есть - недостаток санаториев и «освоенной» береговой линии. Докладная записка уже отправлена, часть «фондовских» денег под это дело выделена - пускай строят, при нашем климате развитие курортных зон в теплых краях задача архиважная!
        Сразу за городом начались сельскохозяйственные угодья - на обогреваемых солнцем склонах раскинулись чайные плантации, со временем сменившиеся цитрусовыми садами и лаврами. Неудивительно, что в моей реальности правительство так плотно забивало на дефицит: условный Брежнев в Кремле питался как надо, а во время рабочих и личных поездок посещал только образцово-показательные объекты. Ну не видно дефицита! На Юг он, кстати, выбираться очень любил, и его явно возили по регионам типа вот таких - смотришь и офигеваешь от того, насколько в стране много всего. Но это же, блин, не о чем - что такое полтыщи гектаров цитрусовых для двухсот с хвостиком миллионной страны? Ерунда, починим!
        - Вон там ты бы хорошо со своей шляпой смотрелся, - стебанул меня дядя Ваня, когда мы подъехали к рисовым полям.
        - Факт! - гоготнул я.
        Добрались до воинской части и остановились перед КПП. Из домика выглянул дежурный сержант, мы приветливо помахали ему руками. Шары служивого ожидаемо полезли на лоб, он поправил пилотку и зашел обратно, чтобы через пару секунд появиться вновь - с дежурным по части капитаном. Поздоровались.
        - Товарищ капитан, извините что без предупреждения, мне бы с командиром части поговорить, - выкатил я просьбу.
        - Это можно, - одобрил он и провел нас в «будку».
        В глаза бросился висящий на стене легендарный плакат с Мэрилин Монро, где она с улыбкой прижимает к ногам поднимаемую воздушными потоками юбку.
        - А почему в стратегически важном помещении КПП Советской воинской части висит капиталистическая пошлятина? - не удержался я
        - Виноват! - признал товарищ капитан. - Сидоров, капиталистическую пошлятину убрать! Заменить на уставные материалы гражданской обороны!
        - Так точно! - проорал Сидоров и быстро, но ОЧЕНЬ аккуратно пошлятину убрал.
        Капитан в это время отзвонился в штаб, передал мой запрос, получил ответ, позвонил снова, и через пару минут, гулко бухая сапогами, на КПП прибежал растрепанный, взопревший от бега по жаре майор.
        - Здравия желаю, товарищ Ткачев! - отмахнувшись от начавшего выдавать стандартное «за время дежурства ничего не случилось» капитана, отдал он мне честь. - Разрешите поприветствовать вас от лица воинской части №… Майор Петров!
        - Здравия желаю, товарищ майор, - приложил я ладонь к «рисовой шляпе». - Но я же гражданский, - с улыбкой развел руками. - Лучше «Сергей» и на «ты». Как ваше имя-отчество?
        Заметно расслабившись, бравый вояка пожал протянутую руку:
        - Евпатий Степанович.
        - Как былинный герой? - уточнил я.
        - Он! - с улыбкой подтвердил офицер. - Приказано сопроводить тебя с товарищами в штаб, к товарищу полковнику.
        - Спасибо, - поблагодарил я, и мы пошли. - Как у вас тут вообще служится?
        - Служба войск несется в соответствии с уставом, - не дрогнув, ответил он.
        Тем временем часть начала приходить в состояние подчеркнутой боевой готовности - из казарм на свет божий, лихорадочно поправляя форму и споро разбирая хозяйственный инвентарь повалили солдатики под руководством младшего офицерского и сержантского личного состава. Смешно без предупреждения к воякам ездить - вон какая суета поднялась! Но немного совестно - проблемы причинил.
        - А у вас сегодня плановый субботник? - не удержался я.
        - Субботников у нас не проводится, - ответил он. - Вместо нее у нас ПХД - парко-хозяйственный день.
        - Невовремя я значит, помешал, - взгрустнул я.
        - Ничего, товарищ полковник по должности в хозработах участия не принимает, - ответил он.
        Зашли за угол казармы и нашли в кустах безмятежно дрыхнущего мордатого ефрейтора, отчего товарищ майор очень расстроился:
        - Подъем, боец!
        Бедолага-ефрейтор подскочил, вытаращился на офицера, моментально оценил ситуацию, отдал честь и проорал в ответ:
        - Здравия желаю товарищ майор! Разрешите объясниться!
        - Объясняйся, - разрешил Евпатий Степанович.
        - В соответствии с распоряжением сержанта Курдюмова провожу проверку корней кустарника вида «клематис»!
        - Пилотка где, «Клематис»?
        - Виноват, товарищ майор! - ефрейтор быстро отыскал головной убор и привел себя в уставной вид.
        - Двое суток гаупвахты, Клематис. Шагом - арш! - скомандовал майор.
        - Есть двое суток гауптвахты, товарищ майор! - проорал ефрейтор и строевым шагом направился сдаваться.
        - И это - отличник боевой и политической, - виновато пожаловался Евпатий Степанович.
        - Сориентировался быстро, - заметил я. - И «отмазку» нестандартную придумал - значит воинская смекалка в наличии.
        - У них у всех смекалка пробуждается когда прое*аться надо, - слил товарищ майор служебный инсайд, и мы пошли дальше.
        У штаба хозработы уже успели набрать обороты - солдатики старательно белили и без того идеально белые бордюры и деревья. Еще четверо - вот ржака! - выгребали из пожарного ящика песочек, чтобы наполнить его свежим из кузова подъехавшего «ЗиЛа». Рядом запачкавшийся от усердия сержант при помощи кисточки и банки с краской обновлял образцово-показательный пожарный щит. Ох уж это очковтирательство!
        Вошли, в нос шибанула вонь свежей краски, с которой открытые окна совсем не справлялись. Я снял шляпу, и мы, не забывая здороваться с имитирующими деятельность в виде хлопанья дверьми кабинетов, уставных окриков и таскаемых туда-сюда папок с бумагами офицерами, не касаясь свежеокрашенных перил, поднялись наверх, чтобы протиснуться мимо «козла» со стоящим на нем, белящим потолок рядовым. Постучав в нужную дверь, майор дождался разрешения и провел нас в кабинет командира части - седого сурового бровастого мужика под «пятьдесят» в безукоризненно сидящем кителе, который с предельно занятым видом просматривал бумаги. С демонстративной неохотой оторвавшись от своего занятия, он поднял взгляд на нас.
        - Товарищ полковник, гражданский Сергей с товарищами по вашему приказанию доставлен! - отрапортовал Евпатий Степанович.
        - Благодарю за службу, - благодушно ответил командир части, поднялся из-за стола. - Свободен, - отпустил майора и протянул мне руку. - Лужин, Василий Иванович.
        - Ткачев, Сергей Владимирович, - представился я в ответ. - Извините, что вторгся в ваш ПХД.
        - Провести ПХД нам даже блок НАТО не помешает, - заверил меня полковник, пожимая руки «дядям». - Присаживайтесь, товарищи. Чаю?
        - Спасибо, мы сытые, - поблагодарил я, усевшись напротив него. - Я к вам, товарищ полковник, с распоряжением, - достал из кармана шорт бумажку с печатью одного из замов товарища Гречко. - Вертолет попросить.
        Полковник надел очки (а как ты в бумагах без них ковырялся? Воистину очковтирательство!), ознакомился с бумажкой и посмурнел.
        - Что-то не так, товарищ полковник? - спросил я. - В распоряжении вашей части находятся три полностью исправных, готовых подняться в небо в любой момент, Ми-4.
        - Находятся, - решительно кивнул он. - Полностью исправны и готовятся подняться в небо. Но нужно заправить.
        - Мы с товарищами не торопимся, - кивнул я.
        Товарищ полковник снял трубку служебного телефона:
        - Сёмин, заправляй Ми-4. Да, прямо сейчас. Да, я знаю. Выполнять приказ! - потеряв самоконтроль, сорвался на командный рык. Положив трубку, вымучил улыбку. - Заправка займет три с половиной часа.
        - Пойдемте посмотрим на процесс? - предложил я.
        - Да чего там смотреть, - улыбка стала еще более неискренней. - Может лучше в клуб? Нам тут кино привезли - «Белое солнце пустыни». Ребята хвалят.
        - Товарищ полковник, - вздохнул я и достал из кармана корочку личного порученца Министра обороны СССР. - Я же не идиот. В случае боевой тревоги вы тоже три часа вертолеты заправлять будете? Они вообще у вас есть или у соседей занимать собрались?
        Товарищ полковник потянулся к телефону.
        - Не дергайся, - поднявшись со стула, дядя Ваня одним прыжком оказался за спиной командира части, прижав того к креслу.
        - Чистосердечное признание сами знаете - облегчает, - выдал я совет.
        - Второй сверху ящик справа, - навел нас на след Василий Иванович.
        Дядя Федя достал оттуда толстенную папку.
        - Лист номер восемь, - продолжил сотрудничать товарищ полковник.
        КГБшник нашел искомое и показал мне.
        - Это же статья, товарищ полковник, - вздохнул я. - Почему не донесли в военную прокуратуру?
        - Лист номер одиннадцать, - буркнул тот.
        Отыскали.
        - Понимаю, - грустно вздохнул я и завладел телефоном обычным.
        Набрав спецномер, дождался ответа и проинформировал зама Гречко:
        - Протокол «спрут», в/ч номер… - повесив трубку, известил дядей. - Переходим на осадное положение, товарищи - телефон очевидно прослушивается, и сложить два и два можно легко. Тут подвал есть?
        - Есть, - подтвердил Василий Иванович.
        - Чисто по-человечески я вам сочувствую, - поделился я чувствами. - Но нужно было ехать в Москву.
        - Лист двенадцать, - ухмыльнулся он.
        Посмотрели.
        - Ё* твою мать, - вздохнул я еще горше и позвонил снова. - Протокол «спрут полный». Щупальце номер один - генерал-майор Дегтярев Сергей Матвеевич.
        Повесил трубку и спросил:
        - Вы явно на нашей стороне, поэтому берите табельное и пойдемте прятаться - мало ли что.
        И мы пошли прятаться от крышуемого с самого верха «спрута», охватившего эту и пяток ближайших воинских частей - сдают казенные грузовые и десантные вертолеты в аренду кооператорам: возить всякое, катать туристов в обход установленных маршрутов и кататься самим, на охоту и рыбалку.
        По пути полковник делился наболевшим:
        - Я им говорю - а если война начнется? А они мне: «Вася, ГУР гарантирует - войны в ближайший год не будет». И это - Красная армия? В Москву тайком приехал, меня семь часов в приемной Дегтяревской мурыжили - он наше направление по линии военной прокуратуры курирует. Кое-как через адъютанта записку передал, а он через пять минут мне три тысячи выносит и вон ту отписку, которую вы видели - все мол нормально, сиди, радуйся, детей и внуков воспитывай, - последнюю фразу произнес с очевидным намеком. - Я деньги в Фонд Мира отправил, мне взяток не надо - я честный! Но что мне было делать? К Гречко идти? Так меня к нему и не пустят!
        - Пустят, но через месяц-другой, по предварительной записи, - вздохнул я. - Но вы бы не дожили, вместе с детьми и внуками. Воинская часть же, всякое случиться может.
        - Я смерти не боюсь, - отвел глаза Василий Иванович. - Меня в честь Чапаева назвали. Да я от Сталинграда до Берлина дошел!
        - Вы не трус, - подтвердил я. - Но некоторые проблемы силами отдельно взятых полковников не решаются. Очковтирательство в виде ПХД-то зачем?
        - Привычка, - поморщился он.
        Высокие гости в виде старших чинов Военной прокуратуры во главе с генералом-полковником юстиции Артемом Григорьевичем Горным прибыли спустя два с половиной часа. Выковыряв нас из подвала, они поблагодарили меня с дядями за бдительность, выделили мне один из своих вертолетов и увели Василия Ивановича на допрос.
        - Вот они - отблески звериного оскала капитализма, - пожаловался я дядям.
        Глава 11
        На подлете к «Орленку» я грустил по двум причинам. Первая - очевидная: тлен позднего СССР затронул и армию, причем до без пяти минут верхних звеньев. Лезть сюда я не хочу - прямо чревато. Будем надеяться, что сигнал старшими товарищами понятен и работать они станут поэффективнее. К самой верхушке вопросов нет - они и живут хорошо, и, как ни странно, кристально честные, но короля рулит свита - это везде так. Звучит мерзко, но вояк понять можно - в кооперативы им нельзя, а народ вокруг стремительно богатеет, наслаждаясь прелестями начальной эпохи накопления капитала - у нас именно она сейчас и идет. Отхлестав нечистых на руку генералов, нужно кинуть кость генералам честным. Ладно, подумаю об этом потом, привычным способом совещаний с Виталиной, моим верным доктором Ватсоном.
        Причина вторая - уже темно, а я очень надеялся успеть искупаться. Ночью «дяди» не пустят - опасно. Эх, а я бы с радостью - ночью купаться прикольно. Ладно, впереди - целая неделя, это ж очуметь как много для вкалывавшего (два-три часа в день тоже считается!) с самого моего появления здесь меня. Для разнообразия буду кататься на вертолете по городам, насаждая справедливость и законность.
        Вертолетная площадка у «Орленка» есть, так что приземлились без проблем. Винт остановился, и мы выбрались под бездонное звездное небо теплой, пахнущей морем и деревьями южной ночи. Встречала нас «тройка» во главе с директором лагеря, упитанным темноволосым короткостриженым и гладковыбритым мужиком в костюме Семёном Федоровичем Каменевым. Слева от него - Оля, в пионерской форме для девочек, рыжие волосы собраны в хвостики. Сверху - пилотка. Милаха! Справа от директора - симпатичная, немного курносая девушка лет двадцати двух, в форме пионервожатой, не скрывающей стройных ножек и высокой груди второго размера. Из-под пилотки на плечи спадали густые волосы цвета воронова крыла. Тяжелое испытание мне предстоит, потому что меня стопроцентно определят в ее отряд - не просто так же приперлась. Я и личное дело читал - учится в «педе», холостая. Ох уж эти подростковые фетиши!
        - Почему так поздно? - возмущенно спросила Оля и пошла на меня.
        Целомудренно обнял подружку, чмокнули друг дружку в щеки:
        - Проблемы с вертолетом были.
        - Добро пожаловать в «Орленок», - протянул руку директор.
        - Очень рад оказаться здесь. Извините, что так долго добирался, Семен Федорович, - пожал пухлую ладонь.
        - Инна Антоновна, пионервожатая твоего отряда, - представил он даму.
        - Очень приятно, Сергей, - с гораздо большим удовольствием пожал протянутую пионервожатой ручку.
        - Тебя нужно воспитывать? - с улыбкой спросила она.
        - Как всех, - выдал ей краткие инструкции.
        «Орленок» - здоровенный комплекс лагерей, поэтому до корпусов пришлось добираться на «Таблетке». По пути глазел на освещенные фонарями объекты под пояснения директора:
        - А это у нас Дом авиации и космонавтики, в прошлом году открыли. Сам Алексей Архипович Леонов ленточку перерезал. Судя по тому, что он твоего «Марсианина» иллюстрировал, вы знакомы?
        - Знакомы, - подтвердил я. - Он мне еще телескоп подарил, настоящий, как у астрономов.
        - У нас тоже есть, - порадовал новостью директор. - А здесь - большая сцена, в прошлом году Всероссийский слёт детских хоровых студий проводили. Главным хормейстером Георгий Александрович Струве числился. Знакомы?
        - Не знакомы, - покачал я головой.
        - Можно мы с Сережкой здесь выступим? - спросила Оля.
        - Конечно можно, - охотно разрешил директор.
        - А какие у вас нынче мероприятия планируются? - спросил я.
        - Двенадцатого июля - торжественная закладка Памятного камня в честь десятилетия «Орленка», - начал перечислять Семен Федорович. - Еще Второй Всероссийский слет юных медиков. Еще у нас сейчас съемочная группа квартирует - кино об архитектуре «Орленка» снимают, под руководством режиссера Якова Леопольдовича Хромченко. Называться будет «Салют, мечта». На днях группа фотографов от «Молодой гвардии» прибудет, буклет планируют. В воскресенье Николай Николаевич Добронравов с Александрой Николаевной Пахмутовой в гости на день заглянут. Знакомы?
        - Я им очень многим обязан - в какой-то степени Александра Николаевна меня, так сказать, в мир Советской музыки и ввела.
        - Я у них в гостях чай пила, - похвасталась Оля. - Александра Николаевна очень вкусные булки печет.
        - Вас накормить? - спросил директор.
        - Спасибо, мы перед вылетом поужинали, - отказался я за всех.
        - Еще этим летом обещал заглянуть Ян Абрамович Френкель, - закончил Семен Федорович перечислять большие события. - А так - у нас много всего происходит, в соответствии с принятым распорядком.
        - Если можно, я бы внештатных мероприятий добавил, с вашего одобрения, Семен Федорович, - попросил я. - Помимо концерта.
        - Сейчас? - уточнил он.
        - Послезавтра, - покачал я головой. - Завтра у меня акклиматизация и знакомство с ребятами под руководством Инны Антоновны, - улыбнулся пионервожатой.
        Фу, ловелас малолетний! Мы это уже проходили - помнишь каким стыдом закончилось? Так, дядя Ваня на «тетю Инну» очень плотоядно таращится, вот ему и делегируем от греха подальше.
        - Ребята с утра на ушах стоят, - хихикнула она. - Готовились, пришлось распорядок перекраивать.
        - А я позорно опоздал, - стало мне стыдно.
        - Не просто так же, - утешил меня директор. - Нас предупредили, не переживай - просто поменяли тему кружков рукоделия. А сейчас спят все - у нас здесь с режимом строго. Для вас с Олей - тоже, начиная с завтрашнего дня.
        Добрались до нашего корпуса - «Солнечный», прямо на берегу моря. Слышно шум прибоя! - попрощались с отправившимся восвояси директором, и пионервожатая повела нас внутрь уютного даже на первый взгляд деревянного двухэтажного домика с цифрой «6» с деревянной же, длинной одноэтажной пристройкой.
        - Я на втором этаже обитаю, - указала Инна Антоновна на нужное окно. - Ты просил «как у всех», поэтому вас поселим вон там, - указала на пристройку.
        Вошли внутрь, и я немного опешил, увидев здоровенную, на полстены, стенгазету, посвящённую нам с Олей - фотографии, газетные и журнальные вырезки, целая куча рисунков.
        - Такие молодцы! - со светлой улыбкой поделилась впечатлениями уже успевшая полюбоваться плодами усилий творческих кружков певица.
        - Жутко приятно, - согласно кивнул я.
        Прошли по длинному, освещенному лампами дневного света коридору, и пионервожатая выдала инструкции:
        - Твоя палата здесь, - указала на ближайшую к пожарному выходу дверь. - Вы, товарищи, - обратилась к КГБшникам. - Напротив, правильно?
        - Правильно, - одобрил дядя Федя.
        - Твоя форма внутри, - добавила Инна Антоновна. - Там же найдешь распорядок дня и список мероприятий на всю неделю, с подробностями. Ключи от запасного выхода в вашей и Сережиной палате есть, - добавила для КГБшников и переключилась обратно на меня. - Твои корейские друзья просились в почетный караул, но мы не разрешили, - с улыбкой слила инсайд.
        - Правильно, ночью спать надо, почетный караул у нас специально подготовленные товарищи несут, - одобрил я.
        - Иван Юрьевич и Федор Савельевич не подведут, - добавила Оля.
        Она же тоже КГБ-ассоциированная, поэтому в мощь Комитета верит.
        - Спасибо, Инна Антоновна. Спокойной ночи, - поблагодарил я.
        - Спокойной ночи, - попрощалась Оля.
        - Спокойной ночи, - попрощалась пионервожатая и покинула нас.
        Зевнув, певица ушла к себе. Дядя Ваня достал из кармана спичечный коробок, оттуда - пару спичек, сломал одну, убрал руки за спину и предложил коллеге тянуть жребий. Дядя Федя вытянул длинную, гоготнул, махнул рукой, отобрал у дяди Вани чемодан, не забыл подхватить собственный и свалил ночевать в гордом одиночестве.
        - Не везет мне, - пожаловался дядя Ваня, проверил пожарный выход - надежно заперт - и мы вошли в палату.
        - Это как посмотреть - из вас двоих вы холостой, как и Инна Антоновна, - утешил его я. - И она на вас смотрит очень задумчиво.
        - Смотрит, - подтвердил КГБшник.
        У них наблюдательность в обязательный набор служебных навыков входит.
        Осмотрелись: по обе стороны от завешенного тюлью окошка пара кроватей, на моей - аккуратно сложенная форма. У кроватей - тумбочки для личных вещей, около входа - шкаф. Еще здесь нашелся письменный стол с печатной машинкой и бумагой. У меня поклажи с собой нет - привезут утром, поэтому с разрешения охранника открыл форточку, разделся, накрылся немножко колющимся сквозь простыню одеялом и почти сразу вырубился. Каникулы начинаются!

* * *
        Проснулся от пронесшегося над лагерем сигнала горна. Семь утра, получается. Прислушался к ощущениям - свеж, бодр, готов к новому дню! Открыв глаза, оценил купающиеся в солнечном луче пылинки и делающего зарядку дядю Ваню.
        - Зарядка попозже, централизованно, - не удержался от комментария.
        - А у меня спецпутевка со спецраспорядком, - отшутился он. - Доброе утро.
        - Доброе утро, - отозвался я, потянулся, выбрался из-под одеяла и посмотрел в окно.
        На лицо невольно выползла улыбка - вот оно, море, только руку протяни! На пляже, за исключением чаек, никого, а легкие, бегущие по пронзительно-синему небу облачка обещают погожий денёк. Корпус оживал: захлопали двери, защебетали радующиеся очередному дню каникул детские голоса, дощатый пол добавлял увесистости топоту.
        Надев лагерную форму, аккуратно повязал красный галстук и настальгически вздохнул:
        - Сто лет не носил!
        Дядя Ваня саркастично фыркнул, нацепил на торс кобуру скрытого ношения, сверху - рубаху и шорты, мы прихватили зубные щетки и полотенца и отправились умываться.
        До раковины удалось добраться только через пятнадцать минут, в ходе которых я познакомился со всеми соседями по отряду - в основном соотечественники разных национальностей, но наличествуют и трое негритят - две девочки и один мальчик. И, конечно, «мои» корейцы! К Оле внимания было меньше, она же раньше приехала, но перепадало вопросов и рассказов и ей.
        - Все умылись? - спросила Инна Антоновна.
        - Да!!! - подтвердили мы.
        - Тогда строимся в колонну и на зарядку!
        Построились, и после короткой и тихой ругани с ключевыми словами: «очередь», «проспорила», «дура», «как дам!» место рядом со мной заняла четырнадцатилетняя худенькая и высокая милаха-Света, отличница и гимнастка из города Нальчика. Понимаю - меня «расписали» по дням. Тем временем неподалеку вокруг Оли разворачивалась схватка посерьезнее, пока Инна Антоновна с подчеркнутой серьезностью не пресекла едва не разгоревшуюся «королевскую битву» и не поставила рядом с певицей Андрея - круглого отличника и обладателя второго юношеского разряда по плаванью с характерными пропорциями. Хорош, чертяка, даже завидно немного. Я, впрочем, тоже изрядно окреп - тренировки не прекращаются ни на день.
        Корейцы пристроились сразу за нами со Светой, дядя Федя замкнул колонну, а дядя Ваня, ничтоже сумняшеся, ее возглавил, с улыбкой взяв пионервожатую за руку - к огромному удовольствию женской части отряда и смущению Инны Антоновны. Напролом идет!
        - «По просторам!» - скомандовала она, и мы пошли на пляж под хоровое пение.
        Встретились с соседними отрядами, и физрук с пионервожатой дали нам с Олей время познакомиться с ребятами - коротко, десяток минут всего. Приведя личный состав в готовность сигналом свистка, под заигравшую из динамиков музыку, физрук провел сеанс внутренней гимнастики. Делая махи ногами, я поделился новостью с Олей:
        - У нас в совхозе Котаро-сан подработку себе выпросил, по вечерам японскую дыхательную гимнастику для дам преподает.
        Девушка захихикала, и физрук сделал нам замечание:
        - Ткачев, Кучер, бережем дыхание!
        Мы прилежно извинились и до самого конца уже не отвлекались.
        Далее отправились в столовую, где, вопреки ожиданиям, никакой борьбы за место за нашим столом не случилось - ребята разделены на группы в соответствии с назначенной диетой. Мы гастритами не болеем, поэтому как следует позавтракали вкусной рисовой кашей (корейцы прямо радуются), вареными яйцами, батоном с маслом и какао. Порции - здоровенные, и можно попросить добавки. Ну не экономит Родина на детях.
        Далее над лагерем раздалась команда директора собраться на центральной площади для поднятия флага и церемонии приветствия нас с Олей. Певица покраснела, а мне было норм - привык быть важной шишкой.
        Промаршировали с той же песней, ребята выстроились на отведенном отряду участке, а нас директор удостоил чести поднять флаг, что мы и проделали под исполняемый лагерными трубачами и барабанщиками саундтрек. После этого нас нарекли «почетными Орлятами», и мы отправились на первую активность дня в виде купания. Дяде Феде пришлось лезть в воду - вдруг у ценного Ткачева ногу сведет и он утонет? А вот дядя Ваня время проводил лучше - сидя на берегу веселил (судя по реакции) Инну Антоновну интересными байками. Процесс идет!
        Через некоторое время физрук выгнал нас из воды, и мы отправились на хозработы - в лагере есть теплицы, в которых мы поухаживали за помидорами. Переодевшись, отправились на заслуженный обед, где я едва-едва справился с четвертью отварной курицы под толченую картошку, щами и чаем с булкой с маком. Еще присутствовал салат из помидоров и огурцов, но на него меня уже не хватило - поделился с корейскими товарищами, которые, как бы грустно это не звучало, образцово-показательно уничтожают все, не забывая о подкладываемой грустно улыбающимися такому аппетиту поварихами добавке. Мордахи маленькие герои наесть успели очень потешные, и не они одни - на площади насчитал еще два десятка корейских детишек, в том числе - девочек. А ведь помимо «Орленка» в стране натурально тысячи пионерлагерей, и туда соседей тоже возят. Жалко их - хоть вой, но прежде чем помогать остальным, нужно помочь себе - на международном уровне это тоже работает. Фигня, процесс идет, и даже грядущая засуха нам не помеха - готовится Родина, набивает хранилища аки библейский фараон во времена «семи тучных лет». Импортом набивает, да, но
если этого не сделать потом придется покупать втридорога. Товарищ нелегал, кстати, на мою «отмытую» валюту в этом участвует - скупает фьючерсы.
        После столовой у нас сонный час - только так называется, по факту - два. У корпуса произошло ЧП - весь день пытавшийся подбивать к Оле клинья пловец-Андрей, судя по всему, наконец-то подружке надоел, и она окончательно его отшила, получив в ответ обиженное: «Дура!», после которого пацан демонстративно обогнал колонну, первым зайдя в корпус.
        Ребята возмущенно забубнили, и Оля с милой улыбкой успокоила их и пионервожатую, заверив, что совсем-совсем не обиделась и вообще отличница. Инна Антоновна все-таки пообещала провести с Андреем воспитательную беседу, и мы разошлись по палатам.
        - Я днем не сплю, - пожаловался я дяде Ване. - Давайте может в карты поиграем? А еще в шкафу шашки лежат.
        - Давай лучше в шашки, - выбрал он.
        Уселись на табуретки друг напротив друга за стол, расставили все как надо и в дверь постучали.
        - Войдите, - велел я.
        Зашла заплаканная Оля.
        - Андрей - красивый и привык, что ему девчонки глазки строят, - поднявшись, я пошел обнимать шмыгающую носиком подружку. - А ты - первая, кто его отшил. Дядь Вань, можно вас попросить?
        - Можно, - ответил КГБшник и вышел в коридор.
        - Так что теперь Андрей, используя англицизм, занимается «демедж контролем», - отстранившись, с улыбкой вытер Оле слезинку. - Урон залечивает, если по-нашему. Ему сейчас гораздо хуже, чем тебе - он к такому не привык, и гордиться ему нечем - пловцов у нас в стране как грязи, а ты - такая одна! Ну какая из тебя «дура», если тебя вся страна чуть ли не на руках носит? И вообще ты школу с медалью закончишь, потом - Гнесинку с красным дипломом. Ну разве дуры так могут?
        - Не могут! - на Олином лице появилась улыбка. - Да ну его, придурка! - вытерла слезы сама, при помощи моего галстука.
        - И правильно, - одобрил я. - Сколько еще таких будет - и из-за каждого расстраиваться?
        - Так и слышу как мальчишки сидят и такие: «Оля-дура!», - хихикнула она.
        - Потому что Оля-дура, супер-дура, Оля-дура! - пропел я. - Обидно?
        - От тебя не обидно, - хихикнула она.
        - А чтобы было совсем не обидно, давай тебе песню с таким припевом сделаем и на концерте споем, - предложил я.
        - Давай! - обрадовалась она. - Если я сама такое спою, обидно точно уже никогда не будет!
        Взяв гитару, сел на кровать, усадил подружку рядом:
        - С припевом определились, теперь куплет. Например - так, - взял аккорд и запел. - Закрываю дверь квартиры, не возьмут и бензопилы. Недоступна для дебилов, потому что я влюбилась… [Дора «Дорадура»] [ ]
        Глава 12
        Отпустив Олю восвояси - текст учить будет - снова уселись играть в шашки с дядей Ваней. Увы, не получилось - в дверь постучали.
        - У меня постоянно такое бывает, - пожаловался я ему. - Если один раз от чего-то оторвали, потом уже нифига продолжить не дадут.
        Гоготнув, КГБшник открыл дверь и расплылся в улыбке, увидев нашу пионервожатую.
        - Сергей, тебя к директору вызвали - гости говорят, - поведала она.
        - Принял, - ответил я. - Я дядь Федю с собой возьму, - выдал дяде Ване свободное время. - А вы за меня не доиграете, Инна Антоновна? Нехорошо бросать, - немного помог и пошел стучать в дверь напротив, отметив как КГБшник обходительно усаживает пытающуюся отнекиваться Инну Антоновну играть в шашки.
        На поцелуи наверно!
        - Надо к директору, - известил открывшего дядю Федю.
        - Напарничек Инку окучивает? - сразу понял он.
        - Так, - подтвердил я.
        - Ох уж эта молодежь, - вздохнул дядя Федя.
        Разница лет в пятнадцать у моих охранников.
        - Зайди, - впустил меня внутрь.
        Палата почти как у меня, но на столе нашлись рация и тряпочка с разобранным ПСМом - выпросил моим дядям прототипы. Рядом, обложкой вверх, на треть прочитанная «Как закалялась сталь».
        - Классику перечитываете?
        - Первый раз читаю, - покачал головой дядя Федя, собирая пистолет. - У меня с книгами не очень, а жена… - одернул себя. - Ладно, не важно. Тебе зачем к директору?
        - Гости какие-то приехали, - ответил я.
        Воспользовавшись тем, что КГБшник отвернулся, цапнул с тумбочки коробок спичек и сунул в карман. Стало прямо стыдно - поддался детской гормональной системе, которой порой очень хочется сделать что-то необъяснимо-глупое.
        - Понял, - закончив, он нацепил под рубаху кобуру, сунул туда пистолет, и мы вышли из корпуса в ставший по-настоящему жаркий день.
        Не выдержав груза больной совести, потупил глаза и вынул коробок из кармана:
        - Извините, сам не знаю зачем украл - чистой воды ребячество.
        Заржав, дядя Ваня хлопнул меня по плечу:
        - Чистосердечное раскаяние облегчает - сам же говорил! Оставь себе, только лагерь не спали.
        Пройдя три десятка метров, забрались в припаркованный в тени навеса «Москвич» и покатили к администрации.
        - Вы на дядь Ваню не обижайтесь, - попросил я. - Где он еще такую невесту найдет?
        - Я ему все равно две смены должен, - отмахнулся дядя Федя. - Пускай отдыхает.
        Добравшись, поздоровались с бабушкой-вахтером и по ее наводке поднялись на второй этаж. Постучали, вошли, поздоровались с Семёном Федоровичем и незнакомым гладковыбритым худым мужиком лет сорока, одетым во флотскую форму с одной звездой и двумя параллельными желтыми полосами на погонах.
        Некоторые люди совершенно не понимают значение фразы «У Сережи каникулы».
        Поздоровались, моряк представился:
        - Иннокентий Павлович Макаров, капитан третьего ранга.
        - Сергей, очень приятно, - ответил я.
        - Товарищ командующий Черноморским флотом ВМФ СССР Виктор Сергеевич Сысоев уполномочил меня передать тебе просьбу выступить перед нашими моряками в Севастополе, - поведал он цель визита.
        - Согласен. Когда?
        - Завтра.
        - Вертолет ваш или сухопутный?
        - Наш, - хохотнул товарищ капитан третьего ранга. - В 13.00 вылет с лагерной вертолетной площадки.
        - Спасибо, Иннокентий Павлович, - поблагодарил я. - А вы здесь ночевать останетесь?
        - Нет, мне назад нужно, - покачал он головой. - А тебе зачем?
        - Просто, - с улыбкой развел я руками. - Мы пойдем тогда?
        - Идите, - отпустил нас директор.
        По пути к машине я имитировал обиду:
        - Вот что за люди - сказано же, что на отдых приехал. И в Севастополе я уже с концертом был - один раз с гражданским, второй раз - для моряков. Надо чего-нибудь у них за это вытрясти прикольного. Подлодку дадут, как считаете?
        - Да тут на них плавать негде - у «Орленка» глубины небольшие, метров двадцать пять, - отговорил меня дядя Федя.
        - Значит инструкторов и водолазное снаряжение попрошу, - решил я. - Поныряем с ребятами, прикольно получится. Вы подводным плаваньем занимались?
        - Водолазы у нас по другому ведомству, - покачал он головой.
        - А как тогда на крючки рыбу насаживать высшему чиновничеству во время их рыбалки?
        - У военных просим! - гоготнув, отшутился КГБшник.
        Вернувшись в корпус, аккуратно заглянул в свою палату - дядя Ваня беззаботно дрых на койке в одиночестве. Не все сразу, получается! Громкоговорители возвестили подъем, мы с ребятами посетили умывальник, и вполне довольная жизнью Инна Антоновна снова построила нас в колонну - Светочку рядом со мной сменила не менее миленькая Маша, а рядом с Олей пристроился Вася - номер два в отрядной шкале привлекательности. Еще один решил счастья попытать, получается. Ну удачи!
        - Девочки поют первую строчку, мальчики - вторую! - скомандовала пионервожатая, и мы пошли в столовую полдничать, затянув «если с другом вышел в путь».
        За молоком и булочкой с сахарной пудрой поделился с Олей новостями.
        - Мне ехать надо? - спросила она.
        - Обязательно, - кивнул не желающий отдуваться в одиночку я. - Гражданскую лирику споешь.
        У нее, как у образцовой Советской певицы, она конечно же есть.
        - «Морячку» дуэтом бахнем. Слова помнишь?
        - Помню, - кивнула она и похвасталась. - Да я вообще почти все твои песни знаю.
        - Еще споешь «Товарища» тёти Аидинового, - добавил инструкций.
        - Музыканты твои? - уточнила она.
        - Не успеем, - покачал я головой. - Они только к вечеру завтра приедут. Сейчас доедим и позвоню, чтобы пленки с «минусовкой» привезли.
        - Мне под фонограмму не нравится, - поморщилась подружка. - Будто народ обманываю.
        Какая похвальная добросовестность.
        - Ну а кто им виноват что заранее не договорились? - пожал я плечами. - Не переживай, «обман» - это когда только рот открываешь, а мы же петь по-настоящему будем. И вообще мероприятие бесплатное - и для нас, и для них, а у нас вообще-то каникулы. Нормально, короче.
        Доев, подкатил к пионервожатой, ввел в курс дела и попросил позвонить. В столовой телефон нашелся, я набрал номер, продиктовал «трек-лист», заодно попросил привезти мне по сотне всех моих книг, столько же пластинок, и мы с песней отправились на «свободное время» длиной аж в три часа.
        - Пойдем с парашютом прыгать! - предложил Чжуён - командир группы «героев».
        Его подопечные порыв поддержали.
        - Я боюсь! - позорно слилась Оля и покинула нас, куда-то отправившись с отрядными девчонками.
        - Кто с нами? - спросил я мужскую часть отряда.
        Никто не отказался, и мы отправились к парашютной вышке.
        - Когда мы узнали о том, что произошло в Японии, мы просили многоуважаемого Семена Федоровича дать нам лодку, чтобы мы могли отправится туда и покарать этих предателей, - по пути поделился новостью Чжуён. - Мы по-настоящему счастливы тому, что вам удалось уцелеть, Сергей.
        - Японцы - всего лишь рабы своих продавшихся капиталистам элит, - начал я урок ментальной гимнастики. - В своем слепом поклонении фашисту-императору японский народ не видит истинного положения вещей, вместо радостного труда во имя процветания Родины вкалывая на старых фашистов, думающих только о своих кошельках. Сейчас в мире сложилась ситуация, которая делает невозможной освобождение японцев военным путем - это неминуемо закончится обменом ядерными ударами между нами и США с последующим уничтожением всего мира. Поэтому мы должны обуздать ненависть и играть «в долгую», своим примером показывая новый, более лучший способ жизни. Если для этого нужно улыбаться проклятому Хирохито - я буду это делать. Если нужно пустить их капиталистов на наши земли - мы это сделаем. Кто-то может посчитать это предательством коммунистических идей, но так может сказать только погрязший в иллюзиях догматик. Марксизм-Ленинизм и вытекшие из него учения - в том числе славное Чучхе - это в первую очередь наука. А развитие - неотъемлемая часть науки. Когда наука перестает развиваться, довольствуясь прошлыми достижениями и не
проявляя гибкости, она превращается в набор лишенных смысла ритуалов, основанных на древних догмах. Как можно ее назвать в этом случае?
        Корейские товарищи загрузились, и, пока они думали, я быстро оттарабанил то же самое на русском - для соотечественников, попросив не отвечать на вопрос.
        Пошушукавшись, маленькие корейцы сошлись на варианте, который озвучил Чжуён:
        - Религия?
        - Верно! - радостно подтвердил я. - Мы - материалисты, и не должны превращать наследие великого Ленина в религиозные тексты. Сам он всегда презрительно отзывался о пустословах-догматиках, прекрасно понимая, что коммунист должен быть умен, смел и гибок. Все ради нашей победы!
        - Ура! - отозвались корейцы.
        Вот и хорошо, вот и славно. Но…
        - Я рассказал вам это только потому что доверяю и точно знаю, что больше вы никому об этом не расскажете, кроме высших государственных чинов Кореи, - попросил ребят не трепаться.
        - Мы понимаем, Сергей, и благодарим вас за доверие, - поклонился Чжуён.
        - В СССР кланяться не нужно, - с улыбкой попросил я. - Лучше вот так, - протянул руку, и «герои» с улыбками по очереди ее пожали.
        - Кто расскажет об истории парашютной вышки, тому я подарю все свои книжки, - выкатил я задание.
        - Я расскажу! - подсуетился рыжий упитанный Савелий из города Омска. - Парашютная вышка была разработана на ОКБ П. И. Гроховского в начале 1930-х годов, для отработки практических навыков в оставлении самолетов.
        - А другая вышка, - вмешался тощий Ваня из города Сызрани. - Была построена силами парашютной воинской части 10 мая 1933 года в городе Пушкине, по тому же проекту.
        - Со временем парашютный спорт набрал популярность, - подхватил компенсирующий ничем непримечательную фигуру соломенного цвета волосами Слава из Новосибирска. - И вышки из аппаратуры для обучения парашютистов стали аттракционом, и теперь есть даже у нас, в «Орленке».
        - Все трое победили, - объявил я. - Вечером ко мне зайдите, призы получить.
        Довольные ребята приосанились, и мы дружно встали в очередь к вышке - не одни мы такие умные, желающих полно.
        - Сергей, могу я спрыгнуть перед вами, чтобы убедиться в безопасности? - проявил хитрость Чжуён.
        - Буду благодарен, - умилился я. - Но я здесь не один, поэтому остальные тянут жребий, - и достал из кармана шорт спёртые у дяди Феди спички.
        Будем считать, что я предусмотрительный, а не малолетний клептоман.
        Аккуратно укоротив на разную длину нужное количество спичек, отверг предложение Славы пойти вглубь парка жечь костер, и мы выстроились в очередь в соответствии со жребием - я девятый.
        Тем временем пришедшие раньше нас ребята с радостными воплями прыгали с площадки и спускались на землю при помощи имитирующего парашют купола, закрепленного на двух тросах - основной и страховочный. Настала наша очередь, Чжуён спрыгнул и с подчеркнутой серьезностью заверил нас, что конструкция вполне безопасна. Я поблагодарил, дождался своей очереди, забрался, лагерный дяденька закрепил на мне «сбрую», я подавил желание перекреститься и спрыгнул. Свободное падение длилось совсем недолго, трансформировавшись в довольно унылый, если честно, медленный спуск. Приземлился, меня отстегнули, и я временно покинул свой отряд, отправившись общаться с не спешащими расходиться ребятами из отрядов соседних. Получив приглашение на экскурсию в их лагерь, не стал отказываться, подхватил корейскую свиту, пообещал соотрядникам вернуться к ужину, и мы отправились в лагерь «Штормовой».
        По пути ребята делились подробностями своего бытия - живут в стилизованных под кубрики палатах, изучают судоходство в морской академии, знакомятся с историей и традициями отечественного флота, ходят под парусом и на веслах. Когда поток информации начал иссякать, я подложил дяде Феде огромную свинью, «по секрету» поведав деточкам, что он - самый настоящий КГБшник. Остаток пути прошел в формате «вопрос-ответ», и дядя Федя продемонстрировал чудеса терпения и подготовки - явно готовился к командировке в детский лагерь, освоив специальную методичку, направленную на создание у подрастающего поколения благоприятного образа Комитета. Итог - четверо ребят твердо решили после учебы и прохождения армейской службы поступать на работу в КГБ, «ловить шпионов».
        Добравшись до лагеря, познакомились с нашедшимися тут пионервожатыми, прошлись по корпусу, посмотрели на корабли, мне стало лень идти обратно пешком, и я попросил ребят с ответственным взрослым довезти нас «домой» под парусом, что они и проделали с огромным удовольствием.
        Потом остальные лагеря посещу - тут у всех своя фишка, будет интересно.
        Инна Антоновна старательно скрывала негодование, но силёнок не хватило - Сережа уже бывалый физиогномист, поэтому подошел и покаялся сразу за всех, пообещав перед следующей экскурсией к соседям пионервожатую предупредить. Построились и с песней проследовали на ужин - давали творожную запеканку со сладким чаем и четырьмя кубиками гематогена. Гематоген я люблю. За едой Оля поведала причину своего хорошего настроения:
        - Мы с девчонками к соседям ходили - в «Дозорный», там дети пограничников в основном. У них вышка стоит - там по очереди дежурят, с биноклями, весь «Орленок» видно!
        - Великие умы думают одинаково, - важно заметил я. - Мы тоже к соседям ходили - в «Штормовой», на корабле катались.
        - Я тогда послезавтра туда схожу. Будем концерт репетировать?
        - Завтра после завтрака и купания программу «прогоним», - кивнул я. - Я еще из «Штормового» пару самых пионеристых ребят пригласил, потом остальным расскажут как на базе Черноморского флота побывали.
        - Это ты хорошо придумал, - одобрила Оля.
        После ужина мы с дядей Федей на машине сгоняли в администрацию, забрать успешно прибывшие коробки с пленками и книжками, сделали крюк до библиотеки, куда я сгрузил половину «Наруты» и усилил фонд тремя десятками прочих своих книжек, и мы вернулись обратно, где я не откладывая в долгий ящик наградил сегодняшних победителей.
        Последняя активность сегодняшнего дня - дискотека (по расписанию - «танцы») - проводится на здоровенном деревянном «танцполе» с деревянным же навесом. Из колонок играли наши с Олей песни (мои - это в исполнении «Ласкового мая» и «Цветов»), и мы с ней перетанцевали со львиной долей лагеря. Когда я заметил, что девочки пошли «на второй круг», плюнул и пошел договариваться с «диджеем». Получив «добро», сбегал за пленками, и мы с Олей до конца мероприятия от танцев спаслись, за что подружка сказала мне большое спасибо - мальчики-то тоже на второй круг пошли.
        Вернувшись в корпус, собрались в фойе (тут есть телевизор) на просмотр программы «Время». Большую часть передачи занял репортаж из Японии: показывали усыпавший улицы Токио, неслышимо что-то скандирующий и размахивающий плакатами народ. Закадровый голос:
        - Дышать полной грудью из-за промышленного смога в Токио нельзя, но сегодня респираторы на лицах жителей японской столицы обрели и другое назначение - полиция не сможет опознать вышедших выразить народную волю участников массовых митингов, с самого утра захлестнувших улицы Токио. Японский народ возмущен наличием в их стране американских оккупационных войск. Вот что нам сказал обычный японский студент.
        Показали укутанного в респиратор и одетого в спортивную форму аборигена:
        - США - корень всех бед нашей любимой Родины. Мы - не их колония, и нам надоели американские военные базы. Япония достаточно повоевала за этот век, и больше всего на свете мы хотим жить мирно! Пока на наших землях стоят американские войска, мы не можем заключить мирный договор с СССР, вернув себе Северные территории. Русские перестанут направлять на нас свои ракеты, когда американцы уйдут, а мы не хотим повторения трагедии Хиросимы и Нагасаки!
        Маленькие корейцы посмотрели на меня открыв рты и восхищенно выпучив глаза. Да ладно вам - я-то чего? Просто немного подопнул еще не разучившихся бунтовать япошек.
        Глава 13
        Задравшая лапку на кипарис мохнатая дворняга посмотрела на меня, ехидно ощерилась и дала совет:
        - Лучше проснись!
        И я проснулся. В туалет хочется - как-то за ужином с чаем переборщил. Сел в кровати и пружины скрипнули, разбудив дядю Федю.
        - Поссать, - проинформировал я его.
        - Пошли, - он тоже сел.
        Такая вот у меня нынче жизнь - даже оправиться одному нельзя. КГБшник посмотрел в окно и ухмыльнулся. Посмотрел и я, узрев сидящих на берегу Инну Антоновну и дядю Ваню.
        - Эх, молодость, - мечтательно крякнул дядя Федя, и мы по тихому коридору двинулись к мужскому туалету.
        - Вам же тридцать семь, - напомнил я по пути.
        - И чо? - не понял он.
        - А вы себя в старики записали, - объяснил я.
        - Доживешь до моих лет - поймешь, - выдал он стандартный взрослый ответ.
        Оправившись - он просто за компанию надо полагать - вернулись в палату, и КГБшник пресек мои поползновения понаблюдать за нашедшими друг друга юными сердцами еще немного:
        - Нефиг в чужую личную жизнь лезть, спать ложись.
        - Да я только и делаю, что в личную и общественную жизнь в масштабах страны лезу, - буркнул я и послушно уснул - уже до утра.
        После умывания и манной каши с сырниками на завтрак, подхватил Олю (чтобы потом не искать), и мы съездили к директору:
        - Семен Федорович, как и обещал, принес вам немного хаоса для распорядка. Сегодня мы к морякам едем, поэтому давайте так: послезавтра у нас занятия подводным плаваньем под руководством водолазов Черноморского флота - это до конца недели, ежедневно. Далее - общелагерный конкурс по сбору «Русского кубика» на скорость. Инвентарь прибудет сегодня к вечеру, кубиков хватит на всех - ребята после смены домой заберут, подарок. Приз - гарантированная квота на поступление в МГУ, факультет - по выборы. Условие - сдать экзамены как положено, если победитель не осилит квота переходит ко второму месту и так далее, по цепочке. С кубиками прибудет товарищ из Министерства образования, так что на вас - только организация конкурса и выделение койко-мест. Мне нужно семь штук - помимо товарища и образования сегодня вечером подтянутся мои музыканты, аккомпанировать на концерте. Найдется?
        - Конечно, - подтвердил конспектирующий тезисы директор.
        - Зарницу проведем с дополнениями - попрошу у товарищей из МинОбороны посодействовать: привезут строительную бригаду и ружья для стрельбы красками. Под полигон нужны площади, он и ружья у вас останутся навсегда.
        - Выделим, - обрадовался директор.
        - Еще нужно ряд показов нового мультфильма по нашей с Надей Рушевой и Таней Богдановой иллюстрированной книжке организовать - «Наруто». Я с девочками из отряда уже поговорил, плакатик по моему эскизу рисуют, у ДК повесить.
        - Организуем, - пообещал он.
        - Еще нам с Олей помещение для репетиций нужно. У меня три песни про «Орленок» написалось, на концерте ребятам покажем.
        - Найдем. Песни - это замечательно.
        - Пока всё.
        - Будем работать.
        - Помещение нам прямо сейчас нужно, Семён Федорович, - мягко добавил я, поняв, что работать прямо сейчас он не собирается.
        - Да, сейчас, - опомнился директор и отзвонился в ДК. - Готово.
        - Спасибо, - поблагодарили мы и отправились репетировать.
        - Какой-то он ручной, - по пути заметила Оля.
        - А чего ему? - пожал я плечами. - Я же вверенному ему лагерю только хорошего желаю. Ты бы на его месте отказалась?
        - Папа говорит, что всегда нужно проявлять характер, - сложив ручки за спиной, задумчиво протянула она.
        - У тебя папа из органов, - нашел я зацепку. - Там, если ты бесхарактерный, тебя прожуют и выплюнут. Это - свои. А чужие и того хуже - подкупят или запугают, и такой сотрудник потенциально может причинить проблемы в масштабах страны. Для политиков это тоже работает.
        Знаю я одного такого пятнистого, Ставропольем рулит. Надо бы познакомиться, кстати, чисто на всякий случай - вдруг мутит чего за кадром?
        - Ну а на таких вот, административных должностях, когда предлагают объективно хорошее, надо брать и говорить «неси еще» - за это получаются премии, госнаграды и карьерный рост. Ну и не абы кто предложил, а я.
        - Скромный! - захихикала певица.
        - Объективный, - с улыбкой покачал я головой. - Вот сама подумай - кому кроме врагов Родин я плохо сделал?
        - Сойке? - предположила она.
        - У нее отец - полный мудак, - поморщился я. - Сидел бы на жопе ровно и лет через десять поднялся бы до зама ответственного за японское направление в нашем МИДе. И она бы спокойно в МГИМО поступила. И вообще я уже все исправил. А тебе Таня рассказала, да?
        Оля смущенно потупилась, покраснела:
        - Только не говори ей, ладно? Она по секрету рассказала.
        - А какие ты еще секреты растрепать успела и кому? - нахмурился я.
        - Никому и никакие! - буркнула она. - Я не болтушка, просто мы с тобой - лучшие друзья, а она тебе - сестра. Ну что тут такого, если я тебе про тебя же рассказываю?
        - Окно Овертона открывается, - сорвав травинку, сунул сочный и сладкий кончик в рот.
        Вкуснятина!
        - Ты рассказывал, - поморщилась Оля. - Это - другое. Я от мамы с папой как ты меня в Москву привез только и слышу - «не трепись» и «никому ничего не говори». И я так и делаю!
        - Все, мир, - протянул певице руку.
        - Мир, - она пожала.
        Так-то она особо нифига и не знает - так, пару семейных «инсайдов» да на общие темы. Таня знает чуть больше, но я ее долго и старательно воспитывал, так что тут надежно. Надя не знает вообще почти ничего - мы с ней о творчестве в основном болтаем, а до мира бренного не особо-то ей дело есть - какая-то форма созидательного аутизма у девочки, и не как что-то плохое, а как факт. Не от мира сего - у гениев такое встречается.

* * *
        У ДК нас встретил администратор, который провел в штатную репетиционную комнату. А неплохо - «комбари» на месте, ГДРовские магнитофоны - тоже. «Педальки» завезти и все, можно репетировать полным составом.
        - Вам нужна помощь с оборудованием? - спросил администратор.
        - Спасибо, Павел Александрович, мы умеем, - покачал я головой.
        Дяденька ушел, мы усадили дядю Федю наслаждаться программой и вполголоса порепетировали под минусовки. Все хорошо, можно идти на обед: уха и картофельное пюре с минтаем. Вот же блин рыба-феномен - то почти несъедобная масса из него получается, то вкуснятина. На десерт - булочка с повидлом.
        - Инна Антоновна, мы с Олей до вечера вас покидаем, - для порядка отчитался я перед пионервожатой, и сидящий за столом рядом с ней дядя Ваня с явным сожалением на лице с ней временно попрощался - ему тоже ехать придется.
        Покинули столовку, и по пути к машине Оля спросила:
        - Иван Юрьевич, а вам что, Инна Антоновна нравится?
        Мы с дядей Федей от этакой непосредственности и «наблюдательности» гоготнули, а дядя Ваня смущенно ответил:
        - Женюсь, наверное.
        - Жениться это правильно! - обрадовалась Оля. - Она красивая и хорошая, вязать умеет - носки вам шерстяные на 23 февраля подарит, чтобы ноги не мерзли пока шпионов ловите! - и, хлопнув кулачком по ладошке, с загоревшимися глазами предложила. - А давайте у нас (уже «у нас»!!!) в совхозе отметим! Из Сережки тамада знатный получается!
        Это правда - три десятка свадеб уже образцово-показательно провел при поддержке бабушек из фольклорного кружка и КГБшных пенсионерок из службы знакомств.
        - У нас там и свадебные платья кооперативные шьют, - продолжила окучивать будущего молодожена Оля.
        - Дачу дадим, - шепотом подсказал я.
        - Дачу дадим! - послушно повторила она. - Или сразу квартиру или дом! А Инна Антоновна может работать в школе или детском саду. Или даже в ДК!
        - Моя лучшая ученица, - похвалил я подружку, вытерев воображаемую слезинку.
        - А ты разве не так делаешь? - слегка надувшись, буркнула Оля.
        - Так и делаю, - с улыбкой признал я. - Дядь Вань, вы правда подумайте: на работу ездить когда вас на другой объект отправят недалеко, все удобства…
        - Да знаю я! - хохотнул он. - Хватит шкуру неубитого медведя делить - она здесь до осени работать будет.
        - Пробить вам отпуск и вакансию вожатого? - предложил я.
        - Прекратить клоунаду! - скомандовал багровый от тщетно сдерживаемого смеха дядя Федя.
        - Есть! - хором ответили мы с подружкой.
        Сделав крюк до «Штормового» подобрали тамошних ребят, добрались до площадки, встретили там вчерашнего капитана третьего ранга, нарядившегося в парадную форму без кителя - жарко на улице. Он вогнал Олю в краску поцелуем ручки, представился, пожал руки нам с дядями и представил нам транспорт:
        - Ми-8, двухдвигательный.
        - А Ми-14, который амфибия, вам не дали? - поинтересовался знающий много секретов Родины мальчик.
        - А ты откуда… - начал было спрашивать товарищ капитан, но осознал и покачал головой. - Был один, испытания проводили, еще в прошлом году, но его обратно в Москву увезли.
        - Агрессивный блок НАТО называет Ми-8 «Hip», в переводе - «бедро». Ну где сходство? - риторически спросил я.
        - У Инки бедра - мое почтение, - шепнул напарнику дядя Ваня.
        Сделаю вид что не слышал.
        - Замечали, кстати, что америкосы и их сателлиты любят давать своим изделиям военного назначения грозные наименования, в то время как у нас целую серию самоходок с цветочными именами разрабатывают - «гиацинт», «акация», «тюльпан» и так далее. К чему я это - ну и кто тут агрессор?
        - Все так, Сергей, - одобрил товарищ капитан. - Суки они.
        - Суки, - согласился я.
        - Суки, - поддакнули КГБшники.
        - Суки, - не без смущения вставили свои пять копеек «штормовики».
        Оля покраснела, помялась и подобрала более пристойное ругательство:
        - Сволочи!
        Погрузились в вертолет, надели наушники, взлетели - мы с Олей и ребятами приникли к иллюминаторам и полюбовались «Орленком» с высоты.
        - Вон она, вышка «дозорных»! - прочитал я по подружкиным губам сопровождающее указание пальцем пояснение.
        Развернувшись к морю, полетели над ним, и где-то через пару минут я увидел плывущий под нами корабль.
        - Охрана? - проорал я в лицо товарищу капитану и получил в ответ кивок.
        Мы двигались быстрее, поэтому одним корабликом не ограничилось - по пути встретили еще три. Так-то необходимости особо нет - стратегический противник в наши воды и воздух старается не лезть, за исключением провокаций типа «потерявшегося» пассажирского Боинга, но все равно приятно.
        Немного пролетели над Крымом, достигли Севастополя и приземлились на базе Черноморского флота. С товарищем командующим и его замами я уже знаком - на прошлый концерт, который проходил в ДК приходили - так что с улыбками поручкались, порадовавшись новой встрече. Маленьких «штормовиков» тоже приняли радушно, выдав приглашение поступить на флот когда вырастут - те конечно же согласились. Олю снова вогнали в краску поцелуями ручки и относящимися к ее вокальным данным комплиментами - ну маленькая еще за красоту хвалить.
        Сам Виктор Сергеевич - человечище не мне чета: и тонул, и горел, и самолеты вражеские сбивал, и десантировался под пулеметным огнем. О соответствии занимаемой должности и вопросов не возникает - всю жизнь на флоте, весь путь снизу доверху прошел.
        Погрузились в кортеж из УАЗиков (ребята-экскурсанты отдельно), и по пути товарищ Сысоев начал чмырить сухопутных коллег:
        - Совсем распустились, крысы сухопутные - это ж надо догадаться, армейское имущество торгашам за мзду отдавать! А если война начнется? У нас «вертушек» на все Нато не хватит, а эти… - расстроенно махнул рукой. - Мы что, обратно в Империю превращаемся, офицерской честью торгуем?
        - Я ваше возмущение полностью разделяю, Виктор Сергеевич, - поддакнул я. - Когда начинает гнить армия - все, страну можно голыми руками брать. Еще Македонский говорил, что груженый золотом осел может взять неприступную крепость. К счастью ячейка бывшего генерала Дегтярева - это исключение, и его расстрел заставит задуматься остальных. Да им и задумываться не о чем - я кучу воинских частей посетил, с тремя четвертями высшего офицерского состава - вплоть до Генштаба - познакомился, и для них офицерская честь и военная мощь Родины - не пустой звук. В любой структуре может гнида найтись - главное вовремя ее задавить.
        - Проверки внеплановые проводим, - поделился инфой командующий. - Но у нас здесь дисциплина сухопутным не чета - все в одной лодке, извини за каламбур.
        - Каламбур отличный, - хохотнул я. - Если кого найдете - под килем протащите, в соответствии с традициями?
        - Парусник специально найдем для такого дела! - гоготнул товарищ Сысоев.
        - Виктор Сергеевич, у меня к вам просьба есть, - перешел я к делу.
        - Излагай, - одобрил он.
        - Мне бы водолазов со снаряжением - поучиться под водой плавать, рапанов пособирать, подводными красотами полюбоваться. Можете пожалуйста выделить?
        - Оформим как просветительское мероприятие, - кивнул он.
        - А сейчас я очень прошу вас принять сказанное мной правильно, Виктор Сергеевич, - перешел я к сложной части. - Случай с Дегтяревым - это ужасно, и ужас заключается не только в коррупции, но и в том, что понять этих упырей можно.
        - Понять всех можно, но присягу нарушать нельзя, - нахмурился он.
        - Это, извините, кнут, - развел я руками. - Кнут нужен, и офицерскую честь блюсти нужно - на ней армия во всех своих компонентах и держится. Но когда вокруг народ богатеет, а тебе нельзя, это решимость и чувство преданности Родине подтачивает. Поэтому предлагаю создать прецедент с «пряником».
        - Ты что, денег мне всучить хочешь? - возмутился осознавший глубину моего морального падения командующий.
        - Не вам, - покачал я головой. - А, например, водолазам, которые не откажутся немного подработать во время отпуска. Совершенно официально, со сметами и отчетностью. Им - зарплата, а Черноморскому флоту - оплата оборудования. Таким образом мы создадим прецедент, который возьмут на вооружение и масштабируют старшие товарищи.
        - Да какие деньги? - расстроился он. - Мы что, аквалангов детям не найдем?
        - Суть-то не в аквалангах, - вздохнул я. - Суть в том, что на армию государство вынуждено выделять чудовищные деньги - и их все равно не хватает. У нас, извините, полковники две сотни рублей оклада получают плюс за должность. А рядом торгаш-кооператор живет, тыщами ворочает.
        - Вот пусть увольняются и идут портками торговать, - не принял аргументов Виктор Сергеевич.
        - Есть и другая проблема - армия у нас многомиллионная, и сокращать ее нельзя - в кольце врагов живем и постоянном ожидании новой большой войны. Но этот чудовищный по размерам человеческий ресурс работает на обслуживание армейской инфраструктуры и обеспечение мирного неба над головой. Для экономики они, извините, балласт. Не ругайтесь, пожалуйста, дослушайте! - вытянул руки перед собой, увидев, что товарищ командующий начинает багроветь. - Мы без армии не можем - так уж сложилось, и этого не изменить. Без армии не будет ни экономики, ни меня, ни Оли, - указал на с интересом внимающую разговору певицу. - Но что плохого в том, чтобы в отсутствие боевых задач или во время отпусков давать служивым товарищам возможность подработать? Например привлекать инженерные войска к строительству совершенно гражданских жилых домов? Официально, со сметами и прочей документацией - бюджет города выплачивает воинской части такой-то такую-то сумму.
        - А у нас боевые крейсеры сетями для рыбной ловли оснащать и катать туристов на патрульных катерах? - даванув взглядом, спросил он.
        - Вы преувеличиваете, Виктор Сергеевич, - вздохнул я. - Вот я вам предложил подводное плаванье - это удар по обороноспособности Родины наносит?
        - Не наносит, - поморщившись, согласился он.
        - И таких «не наносящих» вещей можно при желании еще много отыскать, - продолжил я. - Юрий Владимирович - сторонник подхода «не можешь победить - возглавь». Да, мы можем усилить проверки и давить запятнавшую офицерскую честь гнид, но это будет значить уподобиться метафорической амебе - у нее ведь разума нет, поэтому все, что она делает - инстинктивно реагирует на раздражители. Мы себе этого позволить просто не можем - в какой-то момент раздражителей станет слишком много, и мы надорвемся, скатив армию в малоуправляемый инертный механизм, который тратит все силы только на борьбу с коррупцией, вяло отмахиваясь от врага внешнего.
        - Там, - он указал пальцем вверх. - Одобрили?
        - Не спрашивал, - покачал я головой.
        - А вот ты спроси, - переложил он ответственность. - Потому что то, что ты предлагаешь, выглядит, уж прости за прямоту, как попытки разложить личный состав, превратив Красную армию в сброд торгашей!
        - От вас позвонить можно после концерта?
        - Можно.
        Ох уж эта инерция мышления при вертикали власти.
        Глава 14
        Подпорченное мной настроение не помешало Виктору Сергеевичу выйти на сооруженную на главном плацу сцену перед нами с Олей, и, пока я выдавал инструкции, пленки и листочек с порядком включения минусовок звукачу в чине старшего мичмана, толкнуть хвалебную речугу в наш с певицей адрес нескольким сотням сидящих на скамейках и стульях - что было то и притащили - морякам: в первых рядах старший и средний офицерский состав, дальше - младшие офицеры и рядовой состав.
        - Офигеть народу, - поделилась эмоциями Оля.
        - Неправильно считаешь, - выдал ей полезный совет. - Ты считаешь «в моменте», а надо считать глобально. Вот тебя уже миллионы людей вживую послушать успели, а тут всего восемьсот сорок три человека.
        - Уже и посчитать успел, - хихикнула она.
        «Успел» это громко сказано - пары секунд хватило.
        - …Встречайте! - скомандовал товарищ командующий, и мы с подружкой выбрались на сцену под аплодисменты, не забывая махать руками и улыбаться.
        - Спасибо за теплые слова, Виктор Сергеевич, - добравшись до микрофона, поблагодарила Оля. - Я еще ни разу перед настоящими моряками не выступала, поэтому очень рада быть здесь!
        - Спасибо за теплый прием, товарищи, - поддержал ее я.
        Адмирал чинно прошествовал на свое место в первом ряду, а мы выдали пяток разогревочных тематических анекдотов - Оля озвучивала женские реплики там, где они предусматриваются. Никакой пошлятины, само собой - мы же дети, но боцманам все равно досталось - это же морской аналог сухопутного прапорщика, комический персонаж то есть.
        - Встречаются в море две подводные лодки - наша и американская, - начал я закруглять юмористический сегмент. - Опытный американский штурман советует молодому капитану: «сложно с этими русскими - чуть что сразу орут: „Носовые-товсь! Пли!“».
        Народ немножко похихикал - нравится экспозиция.
        - Капитан его успокоил: «Ничего, Джон, я буду предельно вежлив» и начал налаживать контакт: «Хеллоу, рашенс!». И тут же в ответ разгневанный рев нашего капитана: «Что значит „хреново покрашено?“ Носовые - товсь! Пли!».
        Пока морячки ухахатывались, заиграла первая минусовка, и Оля спела про «Аврору». Одна не хуже всего детского хора Железнодорожников справилась!
        Дальше я спел про «Там за туманами», снова Оля - «Товарищ» и так далее, перемежая морскую тематику с общегражданскими песнями. Под «Морячку» товарищи начали прихлопывать в такт, а офицерский состав как бы незаметно отправлять куда-то матросиков. Под конец программы загадка разрешилась - за цветочками для Оли бегали. Обратно полетим гружеными!
        Когда минусовки кончились, я подхватил гитару:
        - А следующая песня совсем новая, написана после разговора с Виктором Сергеевичем Сысоевым о важности офицерской чести. Она о тех, кто вышел в заслуженную отставку, не запятнав мундира. Так ее и назову - «Офицерская честь», - взял первый аккорд. - Мы не носим погон… [ ]
        Реакция товарища командующего в порядке, моя пошатнувшаяся в его глазах репутация восстановлена. Тяжело с этими стариками, конечно - чуть что не по уставу и сразу «измена!». Грустно - вот на глазах у таких вот СССР и самоликвидировался, и как-то уставы и офицерская честь этому не помешала. Диалектика, мать ее - полная страна высокоморальных и отважных, а результата почему-то нет.
        Морские товарищи завалили Олю цветочками - к огромной ее радости - тут же организовали бригаду «грузчиков», которые потащили все в вертолет, а мы в сопровождении командующего и его замов отправились на ужин в офицерскую столовку. Ножи, вилки, накрахмаленные скатерти - вот это вот все. Подавали осетрину, икорку и прочее тематическое. Неплохо столуется высший офицерский состав, а вот младшим и средним в отпуске немного семейный бюджет пополнить - сразу «торгаши». Ладно, просто придираюсь - слегка обиделся, привык что всем моим инициативам сразу дают ход и в кратчайшие сроки масштабируют. После ужина, отправив Олю на экскурсию вместе с ребятами-«штормовиками», мы с Виктором Сергеевичем отправились звонить наверх с установленной в его кабинете (здоровенном и заставленном сувенирной продукцией морской тематики) «вертушки».
        Разговор с Гречко был по проще: он, во-первых, ко мне заранее сильно предрасположен, во-вторых - в Политбюро сидит, в-третьих - в силу должностных обязанностей и профессионального опыта разбирается в административно-экономической составляющей, следовательно перспективы оценить способен. Итог - «добро» на прецедент получено. Общались мы по громкой связи, так что пересказывать товарищу командующему ничего не пришлось. Пожав плечами с видом «Министру обороны виднее», Виктор Сергеевич вызвал одного из замов и приказал состряпать все потребные бумажки, с оплатой из «фонда Ткачева». Все, завтра с самого утра ждем водолазов, можно лететь обратно в «Орленок».
        Вернувшись, довезли «штормовиков» до их корпуса - сегодня вечером всем лагерем соберутся, впечатлениями делиться, отправились домой, где застали Инну Антоновну в компании прибывших из Москвы телевизионщиков - репортер и оператор с программы «Время». Готов ли я прямо сейчас? Ну конечно готов, только в душ сбегаю - два с хвостиком часа на жаре песни пели все-таки.
        Вымывшись, высохнув и переодевшись в свежую форму, приватизировали со съемочной группой кабинет пионервожатой - тут есть стол и стулья, под интервью подходит. Окно выходит на море - добавит фону красоты.
        - Пленку из Будокана вам выдали, Вадим Самуилович? - спросил я репортера.
        - Выдали, - подтвердил он.
        - Давайте подводку и синхрон тогда сначала запишем, - предложил я.
        Расселись, оператор включил камеру, поздоровались.
        - Как тебе командировка, Сергей? - спросил он.
        - Командировка прошла почти по плану, привез из Японии много фото- и киноматериалов. После документального фильма о Корее я получил много одобрительных писем - уважаемым телезрителем понравилось - так что после небольшого отдыха - я в «Орленке» сейчас, неделю каникул выпросил - соберем с товарищами документальный фильм о Японии такого же формата. Кусочек предлагаю показать прямо сейчас - в соответствии с традициями, с моментом где нехороший человек хотел в меня стрельнуть.
        - Очень грустная традиция, - заметил Вадим Самуилович.
        - Так это же неудачные покушения, - развел я руками. - Поэтому к ним можно относиться с известной долей иронии. Но кадры неприятные, поэтому давайте попросим уважаемых телезрителей убрать от экранов чувствительных к виду крови товарищей и детей.
        - Просим, - поддержал меня репортер.
        - Стоп, - попросил я. - Давайте синхрон.
        Усевшись к подключенному к рекордеру микрофону, прогнал в голове запись:
        - Пел песню, увлекся, глаза закрыл. Открываю и вижу - за пазуху лезет, сволочь такая. Явно же не цветы там прячут. Страшно не было - мое КГБ меня бережет! Вот и подтверждение - снайпер из Девятого отдела, имени, извините, назвать не могу потому что секретно - отработал штатно, «покусителя» удалось взять живым, допросить и вскрыть целую нацистскую ячейку, принадлежащему к так называемому «Обществу черного дракона». Они расстроились, что я приехал сбивать Японию с верного пути - это когда оккупированная американскими войсками колонию. Дебилы, извините за выражение, полные - утрата суверенитета всегда приводит к ухудшению уровня жизни населения. Ну да ладно, смотрим дальше - вот пришедшие на концерт хорошие японские граждане поняли, что мероприятие выходит из-под контроля, а я - что нужно что-то делать. Паника в закрытом помещении, где собралось четырнадцать тысяч человек - это кошмар, товарищи, и кого-нибудь бы обязательно задавили. Не хуже Ходынки бы получилось, так что я воззвал к святому для каждого японского гражданина - к фигуре Его императорского величества Хирохито. Нам эти чувства чужды, и
понять мы их не сможем, но японцы своего Императора любят, и не нам их судить - в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Вот здесь я ору в микрофон: «Тишина! На нас смотрит его величество!». Как видите - помогло, и эта пауза позволила товарищам из «девятки» увести преступника на допрос. Далее я попросил уважаемого японского Императора довести дело до конца, и он позволил мне спеть песню заново - уже удачно. Как следствие паники не случилось, а японцы увидели силу коммунистического характера - нас какими-то нацистами не запугать! Сами японцы здесь не при чем, и я их не виню - в любой стране может найтись вооруженный идиот, и судить по нему обо всем народе - не стоит. Все японцы, с которыми мне довелось пообщаться - воспитанные, интеллигентные люди.
        Сменили пленку, снова уселись как надо, включили камеру, и я ответил на оставшиеся вопросы - стандартная фигня о достопримечательностях и творческих планах.
        - Петр Степанович, много пленки осталось? - по завершении съемок спросил я.
        - Минут на тридцать, - прикинул он.
        - Я сейчас в Москву позвоню, попрошу снять короткое музыкальное видео с местными ребятами для песни про «Орленок». Подсобите?
        - Если согласуют, - не подкачал он, и мы пошли звонить.

* * *
        Нам, очевидно, согласовали, поэтому мы вернулись в корпус и попросили Инну Антоновну собрать ребят, предварительно переодев и причесав. Степень ликования узнавших о том, как пройдет вечер ребят передать невозможно - теплая, греющая душу и заряжающая позитивом на много месяцев вперед волна радости. По телевизору покажут, и не раз, а регулярно - это же просто офигеть! Более того, сама песня станет неофициальным гимном «Орленка», и слушать ее будут много лет вперед. Быстро организовали запрошенный реквизит в виде барабанов и горнов, погрузились в вызванный вожатой ПАЗик и покатили к «Дозорному» - наладим бартер: они нас на вышку панораму поснимать пустят, а мы их ребят в клип вставим.
        Быстро договорившись с пионервожатым заслали на вышку оператора и пару ребят - нашего и «дозорного». Поснимали панораму, поснимали старательно высматривающих на ней при помощи биноклей несуществующих врагов ребят. Нормально. С тройкой других «дозорных» - выбирал пионервожатый, так что ко мне никаких претензий - и своими отправились дальше, к горам.
        - Ребята, очень прошу вас внимательно смотреть под ноги и не падать, - провел я по пути краткий курс техники безопасности. - Потому что если кто-то сломает ногу, кино придется отменить.
        Такого никому было не надо, поэтому деточки пообещали быть аккуратными и присматривать друг за другом. Поднявшись по горной дороге, высадились из автобуса, и я расставил ребят вдоль обрыва. Страшно, если честно - камешек соскользнет и все, получай детский труп на совести, ничего никогда не забывающий Сережа. К счастью все обошлось, и мы поснимали стучащих в пионерские барабаны, торжественно глядящих перед собой «орлят», включая и корейцев - они же тоже «орлята», а длина шеренги может быть любой - можно и дружбы народов вставить. Негритёнок, казах и грузин тоже есть - уже вижу как баба Катя плачет от умиления, она вообще после смерти мужа стала прямо сентиментальной. Еще пяток минут оператор поснимал панораму. Годится!
        Погрузившись в автобус, отправились к реке, отыскали максимально ровный и лишенный камней кусок пляжа.
        - А теперь будет травмоопасная сцена, - объявил я. - Максим, Витя, Аня, Света, Маша, Дохён, Бонгани, Альмира - идите сюда, - вызвал не участвовавших в «сценке на горе» ребят и девчат. - Сцена первая - Света толкает Максима, Максим падает. Только аккуратно и понарошку, договорились?
        Ребята изобразили.
        - Не очень, - поморщился я. - Слишком сильно толкнула и слишком «понарошку» упал. И не забываем улыбаться, у нас тут веселье. Еще раз!
        В этот раз получилось. Оператор отошел подальше.
        - Теперь общая сцена - очень аккуратно изображаем драку барабанами и толкаемся. Падать не надо, барабаны портить тоже не надо - они нам еще будут нужны.
        Здесь понадобилось три дубля - чтобы с разных ракурсов.
        - Бонгани, ты у нас пловец, правильно?
        - Я пловьец, - покивал не очень-то умеющий говорить по-русски негритенок.
        Мысленно перекрестившись, взял барабан и отвел его туда, где берег покруче и перешел на его родной язык тсонга:
        - Я на тебя очень надеюсь - барабанов у нас мало, поэтому снять нужно сразу. Смотри - я сейчас скачу барабан в реку, твоя задача - по моей команде прыгнуть следом за ним, доплыть и спасти. Сможешь?
        - Я смогу! - подтвердил он.
        О безопасности позаботится дядя Коля, который разделся и встал за кадром ниже по течению. Еще ниже - репортер «времени», вооружившийся длинной веткой.
        Поставили камеру как надо, я проинструктировал оператора что и в каком порядке нужно снять. Сначала вернулись на ровную местность, и я попросил самого младшего в отряде - Пашку - во время суеты «потерять» барабан так, чтобы тот покатился.
        Мальчик справился и сделал вид, что гонится за инструментом, но был пойман Аней - нельзя, опасно!
        Подобрав инструмент, вернулись на кручу, я скомандовал «мотор» и катнул барабан, который проводил взглядом снятый крупным планом Бонгани.
        - Пошел!
        Негритенок прыгнул в реку - оператор с корточек поднялся на ноги, снимая «подвиг» - мощными гребками добрался до инструмента и вернулся с ним на берег.
        - Стоп!
        Помогли чернокожему товарищу взобраться и сняли как он с улыбкой возвращает потерю Пашке. Далее помогли оператору спуститься вниз, и стоящие на краю обрыва дети изобразили моральную поддержку отважного пловца.
        - А почему не по порядку? - поинтересовалась Света.
        - Потому что пленку я потом порежу и склею как надо, - объяснил я. - Называется «монтаж». Все и всегда снимают как удобно, а не «по порядку».
        - Поняла! - отозвалась она.
        - Бонгани промок, поэтому дружно собираем хворост, - отдал я следующую команду.
        Оператор поснимал таскающих ветки ребят, поснимал складываемый костер - тут имитировать ничего не пришлось, деточки и сами охотно рассказывали негритенку какой он молодец.
        Снова пригодились КГБшные спички, Максим развел костер, пока разгоралось поснимали крупные планы разговаривающих между собой ребят. Раздели Бангани, укутали в полотенце, высушили одежду - все на камеру - одели обратно и поехали обратно. Закатное солнце вполне можно выдать за рассвет, поэтому остановились на центральной площади, поснимали поднятие флага и марширующих ребят, добавив к ним и мимопроходящих пионеров - к огромной радости последних, нифига себе повезло!
        Далее поснимали закатное солнышко, Инну Антоновну, попросив поимитировать воспитательную беседу и имитацию ужина в столовой - остатков с ужина обычного хватило, чтобы накрыть съемочной группе стол. Питались, впрочем, все по-настоящему.
        - Вы все - огромные молодцы, - от чистого сердца поблагодарил я ребят после последней команды «стоп». - Кино покажут на следующей неделе, потому что его нужно смонтировать и записать песню.
        - А какая песня? - наконец-то догадались спросить ребята.
        - Называется «Звездопад», текст такой: С неба лиловые падают звезды… [ ]
        Опять спер песню у Пахмутовой с Добронравовым, но какая разница - у них шлягеров и так как грязи, вся страна на руках носит, так что хуже им от этого не станет. Но это - всё, больше их репертуар трогать не стану.
        - А кто петь будет? - спросила Света. - Ты с Олей?
        - Петь будут ребята из детского хора совхоза «Потемкинская деревня», - ответил я.
        Ребята захихикали.
        - Вы что, не верите что они справятся? - «расстроился» я.
        Деточкам стало стыдно и они заверили меня, что конечно же справятся. Вот и хорошо - совхозный хор у нас получился прямо хороший, а песня не такая, чтобы требовались заоблачные вокальные данные. Займусь сразу по возвращении.
        Внутри зашевелилась трудовая совесть - вот я тут прохлаждаюсь, а дела стоят. Пофигу, войду до конца лета в «турбо-режим», перелопачу расписание и всё успею. «Участок»-то вообще простенький, и пока я здесь, там народ вовсю репетирует и готовится. Репетируют и съемочная группа с актерами «Четвероногого малыша» - это все позволит сэкономить дубли, и, как следствие, время. А монтировать можно хоть до Нового года - прямо не к спеху.
        Глава 15
        Процедура подъема на третий день пребывания в лагере прошла уже привычно - если не считать не выспавшуюся Инну Антоновну, которая, похоже, опять всю ночь крутила шашни с дядей Ваней - и после завтрака мы дядями (сам дядя Ваня вполне бодр - сказывается подготовка) и товарищем директором отправились встречать прибывших вертолетом водолазов. Ночью прошел дождь, поэтому прямо сегодня нырять не получится - море мутное. Познакомились - худощавого, среднего роста гладковыбритого и соломенноволосого главного инструктора в чине лейтенанта зовут Георгий Викторович. Доставив гостей вместе с экипировкой к администрации, оставили их заселяться и поехали к «человеческим» воротам - встречать прибывших музыкантов.
        - Сейчас вас заселим, товарищи, - выдавал я составу инструкции по пути. - Извините - общага на четыре койко-места. Кому-то придется разделить комнату с водолазами Черноморского флота - они у нас кружок открывают. Репетиции начинаются с сегодняшнего дня, после обеда. Концерт - через три дня, приедет телевидение и звукари, потом телефильм слепим.
        Мужики не возражали - а чего им? Тысяча оклада, премии за выступления, записи и репитиции, нехилые командировочные, живут в свежих «сокольнических» домах - квартиры четырехкомнатные. В «Потемкине» у всех по даче, а часть зарплаты выплачиваю чеками - машины на них купили. Словом - полный советский «фарш». Да и статус «личный состав Ткачева» не пустой звук и сильно упрощает жизнь, позволяя, например, всей семьей лечиться в Кремлевской поликлинике. Возраст тоже добавляет спокойствия - поиграй-ка всю жизнь за гроши в оркестрах и по ресторанам (да, в «Прагах» лабухи зарабатывают отлично, но «Праг» на всех не хватает), подвергаясь регулярным пилениям от жены, которая «потратила молодость», а на пороге сорока лет получи вот такой карьерный рост. Кризис среднего возраста в таких условиях точить и нашептывать нехорошее перестает - работа мечты получена, так чего страдать?
        Расселили товарищей, попрощались с директором, и я отправился искать Олю - поделиться новостями.
        - Я видела ее на берегу, - поделилась инфой поливающая тепличные помидоры Света.
        - Я видела ее на площади, около Ленина, с ребятами из «Штормового», - выдала наводку загорающая (море с ночи успокоиться не успело, купаться нельзя) Маша.
        - Верной дорогой идешь, товарищ! - с хитрым прищуром похвалил меня памятник Ленину.
        - Спасибо, Владимир Ильич! - козырнул я.
        - Голову напекло? - заботливо спросил дядя Федя.
        - А вы считаете, что за счастливое детство Владимира Ильича благодарят только после солнечного удара? - не остался я в долгу.
        КГБшник опасливо поежился.
        - Шутка! - гоготнул я. - Пойдемте вон у Пашки спросим.
        Собирающий гербарий пацан отправил нас в скверик к западу от площади. Добравшись, услышали из-за деревьев сопровождающийся цоканьем каблучков Олин подсчет:
        - Один, два, три, четыре, пять…
        Выглянули - певица с девочками из разных отрядов играла в классики. Экая милота! Ввел подружку в курс дела и отправился к администрации, откуда позвонил на Лубянку и в ОБЭП - вечером пропущу ужин, вместо этого посетив выбранную методом «тыка» столовую. Андрей Викторович Семенов нынче не только личный порученец Щелокова, но и особый ревизор ЦК КПСС - еще при жизни Никиты Сергеевича такую корочку получил вместе с двумя десятками особо доверенных товарищей. Масштабировали опыт реально внезапных проверок, эффективность же доказана. Вздохнул - не хватает товарища Хрущева, скучаю. Эх, чего уж теперь - красиво старик ушел, всем бы так. Памятник почти готов - после каникул в Сокольниках установим.
        От КГБ обещали прислать старого-доброго «экономического» дядю Витю и замену дяде Германа - двойки «моих» КГБшников не хватит, полномочия и квалификация не те, так, телохранители.
        Пообедав гречкой с сардельками, гороховым супчиком с копченостями (вкуснотища!) и сладким чаем, подхватил Олю, и до самого ужина мы просидели на репетиционной точке, шлифуя программу. Большая часть отработана еще давно, во время совместных гастролей, но новый репертуар нуждается в доработке. Нормально, за два дня освоим - мастерство моих музыкантов переоценить сложно.
        Попрощавшись, оставили в лагере дядю Ваню - он завтра по просьбе Инны Антоновны на базе ДК будет про службу в КГБ ребятам рассказывать, пусть готовится - погрузились в вертолет и долетели до Геленджика, в этом году признанного «курортом Всесоюзного значения». Приземлившись на территории воинской части, вежливо отмахнулись от его очень нервного начальства - на чай звали - и на выделенной армейской «Таблетке» отправились к Морскому вокзалу, встречаться с соратниками.
        По пути любовались толпами отдыхающих на улицах и обилием кооперативов с пищевым уклоном. Ну не может тут не найтись достойного образцово-показательной посадки «торговика» - из неоткуда продукты не возьмутся. Я вообще удивлен тому, насколько зарождающийся класс советских буржуев любит открывать «жральни» - это, конечно, путь очевидный, но юридически самый сложный - постоянные проверки и более высокие чем в других сферах налоги по идее должны ограничивать, однако ж нет - на каждом углу то шашлычная, то чебуречная. Зато никаких очередей - всем всего хватает, но полупустые государственные столовки (через окна видно) заставляют подозревать недоброе.
        У Морского вокзала было ожидаемо-многолюдно, и я с улыбкой понаблюдал забирающуюся по трапу на прогулочный катер группу радующихся экскурсии ребят. Судя по бледным мордашкам - только что прибыли.
        На другой катер забирались туристы самостоятельные - молодые и пожилые пары в основном. Часть - с детьми от мала до велика, тоже предельно довольные. Отдыхайте, товарищи - Советский человек месяц «юг?в» полностью заслуживает! Ну а мне хватит и недели - маленький еще полноценный отпуск гулять. Да и скучно, если честно - привык к движухе и суете, и при отсутствии интернета спасаться от информационного голода можно только радостным трудом во славу Великого Вож… тьфу, Советского Союза!
        Соратники ждали нас в двадцати метрах справа от входа в вокзал, как и условились. Андрей Викторович выбрал клетчатую рубаху с коротким рукавом и джинсовые шорты марки «Тверь» - новинка, так сказать. Дядя Витя в силу возраста нарядился в рубаху однотонную, синюю, на ногах - брюки и летние туфли с дырочками. Замена дяди Германа оказалась мне знакома - это же блин дядя Петя! Одет в клетчатую рубаху стандартного образца, но с закатанными до середины мощных, покрытых седыми волосами запястий и такие же как у дяди Вити брюки. Ну никакой фантазии!
        - Здравствуйте, товарищи курортники! - поздоровался я.
        Со всеми тремя мы давно не виделись, поэтому по-дружески обнялись.
        - Дядь Петь, а вас принудительно обратно ко мне определили? - полюбопытствовал я.
        - Ты хороший пацан, Серега, но добровольно я бы не пошел, - вздохнул он. - Стар я для таких встрясок, должность, прости за прямоту - собачья, так что ты уж постарайся никуда не лезть.
        - Ох уж эти манипуляции, - вздохнул я. - На совесть давите, дядь Петь, и я это прекрасно понимаю. Работает, но «никуда не лезть» я не могу - с таким же успехом можно было в школе спокойно доучиваться, потом - в ПТУ и на завод, гайки точить на правах представителя класса-гегемона. Но осторожность в наличии, а загранок пока не предвидится. И чисто по-человечески я очень рад вас видеть.
        - «Чисто по-человечески» я тоже рад, - с улыбкой хлопнул он меня по плечу.
        - Поехали! - скомандовал я.
        Погрузились в «Таблетку» и покатили по улицам. Дядя Витя залез в портфель и протянул мне опечатанную дедом Пашей бандерольку, сопроводив инструкциями:
        - Нам не говори и не показывай. И сжечь потом нужно.
        Распечатал и достал мелкую, написанную от руки записку: «Есть возможность применить В. для уборки. Значимость велика. Не подставится. Согласен - позвони из телефона-автомата по номеру…».
        Понимаю - в Монте-Карло много разного рода богачей покутить приезжает, и кого-то из них можно безопасно «прибрать» силами Вилочки. Спасибо что спросил, дедушка, я оценил.
        Записка вторая, написана рукой деда родного: «Когда поедешь громить Краснодар, возьми с собой Сергея Федоровича Медунова. Действуй по протоколу „Щелоков“. Посвети своих в курс дела».
        Усиливаемся новым «опричником», понимаю. Будет сделано, товарищ Генеральный секретарь!
        - Давайте к телефону, - попросил я. - Есть монетки у кого?
        Никаких рефлексий - врагов нужно давить беспощадно. Девушка считает так же и грустить не станет - наоборот, порадуется возможности принести Родину прямую, а не опосредованную (через меня) пользу.
        Отзвонился - трубку взяли и сразу бросили, но это нормально. Лень подбивала на проверку находящейся прямо через дорогу от телефонной будки столовки, но я прогнал ее прочь паранойей: вдруг это заранее «заскриптованно» кем-то сверху с приказом дяде Вите выдать записку так, чтобы я подошел именно к этому телефону с последующим визитом именно в эту столовку? Ух, конспирология!
        Допуск у всех присутствующих заоблачный, поэтому, при помощи вновь пригодившихся КГБшных спичек уничтожил записки, и, вернувшись в машину, слил немного полученных от деда Юры инсайдов:
        - Еще во время службы на посту Председателя КГБ Юрий Владимирович время от времени получал из этих краев сигналы о формирующихся коррупционных ячейках. В частности, директора магазинов и предприятий общественного питания были должны «заносить» кому следует бакшиш, чтобы в подшефных заведениях со снабжением был порядок. Часть сигналов упиралась непосредственно в фигуру Сергея Федоровича Медунова - ныне он председатель Краснодарского крайисполкома. Ранее он был неприкасаем - большой друг покойного товарища Брежнева, любил при встрече с подчиненными и коллегами передавать от Леонида Ильича приветы, якобы полученные из телефонного разговора накануне - очевидно такое проверять никто не станет, поэтому народ впечатляло, но после гибели последнего был проведен ряд проверок, которые показали удивительную вещь: товарищ Медунов чист аки юная комсомолка.
        Соратники хрюкнули.
        - Но, как и любой важный советский чиновник, имеет склонность принимать подарки, оказывая дарителям некоторые услуги. Словом - не хуже и не лучше других, но работать умеет хорошо. А еще есть интересное совпадение - отец товарища Медунова был сослуживцем отца Юрия Владимировича во время работы на железнодорожном телеграфе. Никаких сентиментальных чувств Генеральный секретарь из-за этого не питает, но, когда поедем в Краснодар, товарища Медунова приказано взять с собой в рейд, потому что он имеет потенциал образцово-показательного руководителя, примерно как уважаемый Николай Анисимович.
        - Николай Анисимович неоднократно доказывал свою преданность Партии и Советскому народу, - похвалил начальника Андрей Викторович.
        - Поэтому я и привел его в пример, - с улыбкой поддакнул я.
        Дядя Витя и дядя Петя знали больше, поэтому изобразили на лицах понимание поставленной задачи.
        - Вон туда, номер восемь, - указал я на столовку, рядом с которой расположились кооперативное кафе. - Заметьте - в столовке три посетителя пенсионного возраста, а кафе полнехонько, - оценил экспозицию через окна.
        - Это «ж-ж-ж» - неспроста! - процитировал недавний мультик дядя Петя.
        - Именно! - одобрил я, и мы по обшарпанному крылечку вошли в столовую.
        Опытный я первым делом двинулся к поедающим серые (для СССР это нормально, на вкус не влияет - ГОСТ такой) макароны с синими (а вот это уже не нормально) куриными ножками пенсионерам в виде трех наряженных в платья в цветочек бабушкам.
        - Приятного аппетита, товарищи!
        - Спасибо, мальчик, - машинально ответили они, присмотрелись и узнали, расплывшись в улыбках. - Ой, Сереженька!
        - Можно вас немного отвлечь? - спросил я, пока дядя Витя явочным порядком заходил в служебную дверь в поисках начальства, а дядя Петя с улыбкой усадил раздатчицу и кассиршу на стулья.
        Андрей Викторович - тоже многоопытный - наклонился над прилавком, достал оттуда табличку «учет» и повесил на дверь.
        - Да ты садись, - пригласила меня одна из дам. - Меня Матильдой Антоновной зовут, а это подруги мои дворовые - Софья Карловна и Виктория Алексеевна.
        - Очень приятно, - вежливо ответил я, усевшись на свободный стул. - Вы местные или на отдыхе?
        - На отдыхе, - с улыбкой кивнула Софья Карловна. - Из Барнаула мы, внучка на твой с Оленькой концерт ходила когда вы к нам приезжали. Выбрались вот, давно мечтали, а тут облигации пенсионерам погашать начали нормально, а не лотереей, вот, как раз на путевки нам и хватило! Низкий поклон дедушке твоему, а то лежали бумажки эти - ни туда, ни сюда, хоть в гроб с собой клади!
        - Кланяться не надо - не царь же, но я ему про нашу встречу расскажу - деду Юре нравится народу жизнь улучшать, - с ответной улыбкой пообещал я.
        Хотя бы так, хотя бы пенсионерам, хотя бы с лимитом в три сотни рублей в год, но долги народу отдавать начинать нужно!
        Далее последовала стандартная просьба в виде автографов внукам, я расписался в записных книжках - их почти все с собой носят - и спросил:
        - Как вам местная кухня? Мы с товарищами перекусить зашли, посоветуете чего?
        - Тю, это вам в кооператив лучше, - указала в направлении кафешки Виктория Алексеевна. - Это нам все равно, и похуже едали, а ты-то поди к другому привык.
        - Я в кооперативах ни разу не ел, - признался я. - Только в столовых и у мамы - она у меня хорошо готовит. Не люблю торгашей, - понизив голос, заработал много очков симпатии у пожилых дам.
        - А кто их любит? - поморщилась Софья Карловна. - Но раз разрешили, значит так надо. Я вот внукам и игрушек кооперативных хороших купила, и дети гарнитур кухонный кооперативный себе в квартиру поставили - красиво!
        - А я диван себе кооперативный поставила и ковер урвала по этой, как ее, «скидке», за полста рублей всего, - поддержала подругу Виктория Алексеевна. - Но питаться в кооперативах не напасешься.
        - Шашлык по пять рублей - совсем обнаглели! - пожаловалась Матильда Антоновна.
        - А откуда я нормальные продукты возьму? - с этим возмущенным воплем из служебного входа появилась одетая в офисный юбочный костюм худая (что для работника Советского общепита редкость) пожилая дама в очках и прической-«бубликом». - Мне цены поднимать запрещено, а по госцене кровопийцы торговые отгружают только такое! - указала рукой на продукцию. - Знаю что не по ГОСТУ, а что я сделаю? Из своей зарплаты взятки давать? Так у меня той зарплаты и двухсот рублей не наберется! С девочек трясти? - указала на повариху и кассиршу. - У них по сто пятьдесят!
        - Успокойтесь, товарищ, - улыбнувшись с интересом внимающим пенсионеркам, я покинул их стол. - Со взяточниками разбираться мы и пришли. Дадите список граждан, которые вам по госцене хорошие продукты отгружать отказываются?
        - А, это ты, - узнав, хищно ощерилась директриса. - Не врут, значит?
        - Не врут, - поддакнул я и показал корочку. - В кабинете вашем поговорим?
        - Сразу бы сказал, что Ткачев пришел, - обиженно покосилась она на дядю Витю. - А то КГБ, КГБ! - передразнила. - Знаем мы ваше КГБ - через день заявления строчу, что туда, что в ОБЭП - никакого толку, зато «проверяльщики» на глазах жиреют!
        - Разберемся, товарищ, - пообещал я. - Давайте не будем мешать обедать уважаемым дамам.
        - Приятного аппетита, - выплюнула директриса в сторону пенсионерок, и мы пошли в ее кабинет.
        - Как вас зовут?
        - Юлия Павловна, - представилась она. - А я не верила - где это видано, чтобы дети взяточников ловили? А ты внук оказался, - указала наверх. - Вот и до наших краев добрался, и слава богу! - размашисто перекрестилась. - Меня за сигналы уже в море утопить грозились, заявление на увольнение написала, думала в кооператив и идти - у меня подруга парикмахерскую уже третью открыла, вот, звала бухгалтером, я умею, но знаешь как душа болит? - обернулась и посмотрела на меня увлажнившимися глазами. - Не за себя - за народ! У нас столовая всегда образцово-показательная была, а теперь вон - даже картошку водой разбавляем, люди плюются, жалобы строчат, - слезы покатились полным ходом. Достав платочек, она высморкалась. - А я ничего сделать не могу! - жалобно попросила. - Ты уж на них управу найди, Сереженька!
        - Найду, - пообещал я.
        Собственными руками советский общепит задушил, получается. Ничего, переходный период всегда сложный, и вот такое - детский лепет по сравнению с тем, что случилось в моей реальности.
        Глава 16
        Написав список и присовокупив к нему свои пространные пояснения, подписав составленный Андреем Викторовичем протокол, Юлия Павловна отвела глаза и тихо сказала:
        - Товарищи, когда вы уйдете - я позвоню. У меня дети.
        - Звоните, - одобрил я. - Скажите правду - пришли КГБшники, надавили, как вариант - начали душить и грозить тушить о вас окурки. Но про меня - ни слова, обычная проверка районного масштаба. Договорились?
        - Договорились, - просветлела она.
        - С продуктовой базы номер три начнем, - посмотрел я на Андрея Викторовича.
        Понятливо кивнув, тот набрал номер и запросил усиление по протоколу «спрут». Попрощались с директрисой и на машине добрались до цели, увидев груженный ящиками с абрикосами (сейчас как раз их сезон) ЗиЛ и его водителя, громко стучащего в закрытые ворота с табличкой «Закрыто на переучет»:
        - Открывай, ё* вашу мать!
        Выбрались из машины, велев дяде Ваня на всякий случай остаться за баранкой и отъехать за угол, я подкрался к «целующему пробой» мужику и сочувственно спросил:
        - Не открывают?
        - Не мешай, мальчик, - отмахнулся мужик и попинал ворота обутой в резиновый тапочек ногой.
        Пожав плечами, я отошел и обратился к соратникам:
        - Быстро как сориентировались.
        - Спрут! - многозначительно сделал вывод Андрей Викторович. - Усиление через десять минут прибудет.
        - Суки вы! - продолжая стучать, костерил «продуктовиков» пышущий праведным гневом водитель. - Жара на улице, попортится все! Кто виноват будет? Так понятно - я буду!
        - Забавно даже, - хмыкнул дядя Петя.
        Мужик потерял терпение, сплюнул на землю, подпрыгнул и ловко перебрался через забор.
        - За ним? - предположил я.
        - Смысла нет, - успокоил меня дядя Витя. - Там и нет никого - все разбежались. Как дети, мать их за ногу! Сейчас опергруппа приедет, документы под опись вынем и поедем по квартирам и знакомым искать.
        - У меня уже седьмая база так, - скорбно вздохнул Андрей Викторович. - Чуть что - так у всех сразу больничные и отпуска задним числом. На что надеются?
        - На нашу лень? - предположил я.
        - Да вы совсем о*уели!!! - раздался полный душевной боли голос водилы.
        - Как и говорил - никого не нашел, - ухмыльнулся дядя Витя.
        - Поможем товарищу? - попросил я. - Жалко абрикосы.
        - Поможем, - кивнул дядя Петя и перемахнул через забор.
        - Смотри какие суки! - приняв КГБшника за коллегу, пожаловался водитель. - Посреди рабочего дня посъ*бывались! КГБ?
        Видимо корочку увидел.
        - КГБ, - подтвердил дядя Петя. - Я тебе сейчас ворота открою и склад. Товарищ мой накладные подпишет - полномочия у него есть. Но разгружать, извини, самому придется.
        - Хотя бы так, - повеселел голос водилы. - А вы чего здесь?
        - По делу, - не стал вдаваться в подробности дядя Петя.
        Запирающая ворота цепь ожила, створки распахнулись, и мы увидели держащего в руке вскрытый навесной замок товарища полковника. Водила споро заскочил в ЗИЛ, проехал внутрь и остановился у склада номер четыре.
        Пока дядя Петя вскрывал и тамошний замок, дядя Витя «подломил» здание администрации.
        - Ясно, - вздохнул я, увидев полное бумажного пепла металлическое ведро и учуяв запах гари в воздухе.
        Несгораемые шкафы для документации удручающе скрипели открытыми нараспашку дверьми, являя опустевшие полки.
        - Быстро сориентировались, - с профессиональным хладнокровием заметил Андрей Викторович.
        За окном заревели быстро приближающиеся сирены, и во двор с визгом тормозов влетело аж три милицейских «Волги». Одна - ГАИшная, с громкоговорителем, который велел:
        - Граждане грабители, выйти с поднятыми руками, работает милиция!
        - Вот это поворот! - оценил я. - Выходим?
        - Давай-ка вот тут, в уголке с тобой посидим, - велел дядя Федя, усадив меня на пол между несгораемыми шкафами и усевшись передо мной, не забыв вынуть ПСМ.
        - Правильно, - одобрил дядя Витя. - Пошли, Андрей, а то покрошат наши этих бестолочей.
        «Наши» могут - сводная делегация КГБ и ОБЭП из Москвы с парой взводов солдатиков из местной воинской части это вам не шутки.
        Окошко было открыто, так что никто не помешал нам услышать разговор:
        - Сдаетесь - это правильно, чистосердечное раскаяние у нас облегчает! - голос самодовольный, незнакомый.
        - Вот и я так считаю, - ответил Андрей Викторович. - Я сейчас один документ интересный достану, гражданин капитан, ты стрелять не торопись.
        Выцеливают, видимо.
        - А ты лучше сюда подойди, - не стушевался бравый милиционер. - Товарищ лейтенант достанет.
        - Вы чего, мужики? - жалобный голос водителя.
        - Не отсвечивай, Семеныч! - снова милиционер. - А кто это с тобой? - голос наполнился глумливым злорадством. - А, в заложники заслуженного экспедитора СССР взял? Да у нас тут всамделишные тырарысты!
        - Товарищ капитан, это ревизор из Москвы! - незнакомый, предельно напуганный голос.
        - Достали ревизорскую корочку, - хохотнул я.
        - Может договоримся? - елейным тоном спросил капитан.
        - Обязательно! - пообещал Андрей Викторович. - Разоружаемся, граждане милиционеры, и строевым шагом проходим в склад номер четыре, помогаем заслуженному экспедитору Семенычу абрикосы разгружать и сочиняем чистосердечные - они, как вы сами заметили, облегчают.
        - Погнали наши городских, - разделил мое веселье дядя Федя.
        - Можно посмотреть? - спросил я.
        - Можно, - одобрил он, и мы встали к окошку, понаблюдав процедуру складирования оружия в ГАИшную Волгу под присмотром дяди Вити и конвоирование задержанных к складу силами дяди Пети.
        - Могли бы и покрошить - нас меньше, - заметил дядя Витя. - А потом в океан - на корм акулам.
        - Хорошо что не настолько «оборотни», - согласился я.
        В ворота влетела пятерка гражданских машин - три «Москвича», две «Волги» - и армейский тентованный «ЗИЛ». Вот и обещанное усиление!
        - Идем, - хлопнул меня по плечу дядя Федя.
        Вышли, поздоровались с КГБшным генералом Фединым - прибыл командовать операцией - и армейским капитаном Сидориным - руководит солдатиками. Пока Андрей Викторович вводил вновь прибывших в курс дела, я раздал срочникам автографы и траванул пару анекдотов, чисто по привычке.
        - Сожгли, значит? - уточнил товарищ генерал.
        - Сожгли.
        - Быстро работают, суки, - приложил «курортную мафию» и он.
        - Быстро, - поддакнул Андрей Викторович.
        - Предложения?
        - Военное положение с полной блокадой Геленджика, - шутканул я.
        - Сезон, - поморщился товарищ генерал. - Политически неуместно.
        - Тогда полевой допрос продажных милиционеров, - указал я рукой на таскающих ящики сотрудников. - С арестом тех, кто их купил и дальнейшими проверками.
        Интересно, где сейчас «железная Белла»? На государство трудится с целью коррупции или благополучно самореализовалась в кооперативах?
        - Нужно звонить, - принял соломоново решение генерал и пошел в администрацию, по пути отдав приказ. - Андрей, я ваших допрашивать права не имею, займись.
        - Есть, товарищ генерал, - не став козырять, ревизор отправился к складу.
        Я, само собой, пошел за ним - интересно же!
        - Оторопь берет, Серега, - жаловался он по пути. - Куда ни ткни - моральное разложение и взяточничество. У меня уже чуть ли не на личную «зону» посаженных набралось! И торговики, и «оборотни», и даже КГБшные. Гераклом себя чувствую - одну голову гидре отсекаем, вырастает две!
        - Но на одного «оборотня» все равно сотня честных приходится, - заметил я.
        - Тем и живы! - кивнул Андрей Викторович. - Надо было мне раньше по курортам кататься начать - нифига себе удумали, ревизорскую инспекцию на прицел брать и в грабители записывать!
        - Фактор незнания, - пожал я плечами. - Думали стандартный районный ОБЭП. Сразу видно схема отработана - закрываем базу, ждем пока инспекция зайдет, дальше пугаем, как вариант - немного телесных повреждений, следом хвастовство связями наверху - все, можно переходить к подкупу. Например, десяток комплектов постельного белья и полста кило деликатесов. Все, все довольны, расходимся.
        - Опять Николай Анисимович грустить будет, - вздохнул Андрей Викторович.
        - Вот в этом и корень бед - начальство плохих новостей не любит, - вздохнул и я. - А подчиненные не дураки его расстраивать, вот и отмахиваются от сигналов как могут, выдавая липовые отчеты. И страшно - вдруг «наверху» тоже коррупционеры? Приходится взятку брать и утешать себя - «все так делают, мне что, больше всех надо?». Поэтому и нужен институт ревизоров - на самом-самом верху у нас, к счастью, честные товарищи, и мы к ним прямой доступ имеем. Ерунда, однажды обучаемость и инстинкт самосохранения победят, и как минимум вот такого как сейчас не станет, потому что верхушки местные осознают, что при нынешней власти неприкасаемых нет.
        - У меня жена с дочкой под охраной ходят, - поморщился он.
        - И я так же, и все мои, - кивнул я. - Но если мы слабину дадим, от этого хуже станет всем.
        - Отец так и говорит, - кивнул Андрей Викторович. - Он у меня Рейхстаг брал, так что и мне труса праздновать нельзя!
        - И у вас хорошо получается, - похвалил я. - Продолжайте, и может однажды сами до Министра МВД дорастете.
        - Думаешь? - полыхнул он глазами.
        - Поживем увидим, - заговорщицки подмигнул я, и мы вошли на склад.
        - Накладную бы подписать, - подкатил к нам «заслуженный экспедитор».
        - Давай, - Андрей Викторович подписал.
        - Спасибо, товарищ ревизор! - поблагодарил водила и уехал.
        - Не узнал меня, - вздохнул я.
        - Телек не смотрит наверно, - ехидно улыбнулся Андрей Викторович. - Сели! - рявкнул на проштрафившихся милиционеров.
        Мужики послушно опустились на ящики.
        - Чей приказ? - обратился ревизор к капитану.
        - В пятнадцать тридцать два дежурному по милицейскому участку номер… поступил звонок от сознательного гражданина - базу продуктовую средь бела дня обносят. Вот мы и приехали, - развел тот руками.
        - Врет, - не повелся я.
        - Врет, - согласился Андрей Викторович и пробил капитану «фанеру». - За идиота меня держишь? Препятствие работе ревизора - это «вышка»!
        - Погодин! - раскололся товарищ капитан.
        - Погодин Николай Федорович, председатель городского исполкома? - уточнил Андрей Викторович.
        - Он, - буркнул капитан, потирая отбитую грудь. - Он тут все держит, и торговиков, и кооператоров, и притоны, и даже порнографию в ресторане «Яхта» с его согласия по ночам крутят!
        - О*уеть, - прямо расстроился Андрей Викторович, достал из портфеля планшет. - Диктуй адреса. Петь, доложишь товарищу генералу? - попросил КГБшника.
        - Доложу, - подтвердил дядя Пети и покинул склад.
        Записав показания товарища капитана погрузили задержанных в успевший прибыть «ПАЗик» с приказом оформить всех в КПЗ. Товарищ генерал по моей просьбе поделился новостями:
        - Местные КГБ и милиция уже под нашим контролем, начальство по кабинетам сидит с запретом на звонки. Допрашиваем всех работников Геленджикского треста ресторанов и столовых. Не переживай, всю грязь вычистим, - хлопнул меня по плечу.
        - Можно мне в «Яхту»? - попросил я. - На подпольный порнокинотеатр посмотреть.
        - Сергей… - кашлянул в кулак товарищ генерал.
        - Я порнографов уже ловил, - похвастался я. - Насмотрелся. Проектор интересует - конфискуем так и так, если хороший - в какой-нибудь подшефный совхоз попрошу отправить, нормальное кино народу показывать. У нас в «Потемкине»-то хороший, но все равно дефицит - из-за границы ждать долго.
        - Это хорошее дело, - одобрил генерал. - Езжайте. Показания? - это уже Андрею Викторовичу.
        Ревизор передал бумаги, мы старой компанией погрузились в «Таблетку» и поехали к ресторану - именно «железная Белла», по словам «оборотня»-капитана там нынче директором и трудится. Не стала в кооператив переходить, получается, хочет на государственной почве сверхпроходимость демонстрировать. Не позволим - таких надо в зародыше давить, настоящий враг. Есть мнение, что немецкая шпионка - дыр в биографии как-то многовато, но это уже не мои проблемы, пусть у КГБ голова на этот счет болит.
        Город на первый взгляд жил своей жизнью, однако милиционеры с улиц куда-то подевались, а государственные столовки дружно позакрывались «на учет». Перетряхивают Геленджик, и это - только начало. Вот тебе и «каникулы». Решено - в «Орленок» сегодня не возвращаюсь, а прямо из ресторана позвоню в Москву и товарищу Медунову - посетим с ним Сочи и Краснодар. Остальные города пусть «доедают» уже без меня, благо есть кому.
        Ресторан «Яхта» является субарендным предприятием Геленджикского треста ресторанов и столовых с самостоятельным балансом с расчетными счетами и руководством. Примерно как наш совхоз, да, что открывает окошко для коррупции и интересных схем для уважаемой работницы Советского общепита Беллы Бородкиной.
        Сам ресторан являет собой великолепный образчик курортной архитектуры - двухэтажное здание с колоннами и балкончиками окружено низенькой белой балюстрадой, вокруг - аккуратно высаженные и подстриженные деревья. Красиво, блин, в таком и членам Политбюро отдохнуть не стыдно. Я замаскировался, надев солнечные очки и кепку - вполне хватает - и мы вошли внутрь.
        - Закажите коньяку, товарищи, - попросил я. - А мне как всегда - котлетки.
        Кипиш, как ни странно, досюда еще не добрался - ресторан работал как ни в чем не бывало, и нам даже пришлось сунуть швейцару «пятерку», потому что «только по записи». Классика, мать ее! Уселись за стол, поглазели на питающихся и накатывающих курортников - часть в костюмах: потеют, но не снимают. Местные, видимо, «марку держат». Заказали, нам принесли бутылку, и старшие товарищи немного пригубили.
        - Как? - поинтересовался я.
        - Слабоват, - ответил дядя Витя.
        - Градуса не хватает, - согласился Андрей Викторович и достал из портфеля спиртометр. - Товарищ официант, - помахал даме.
        - Что-то случилось? - с елейной улыбкой спросила она, подойдя к нам.
        - Это мы сейчас узнаем, - ответил он и проверил коньяк. - Тридцать один градус! Разбавляем, значит? А ведь народ целый год трудился, чтобы на море заслуженно отдохнуть. А вы у них, значит, градус крадете?
        - А вы сам-то откуда будете? - нагло спросила она. - Ученый? Не знаю что у вас за прибор такой, у нас образцово-показательный ресторан, вон благодарственное письмо от товарища Погодина висит, - указала на увешанный грамотами кусок стены.
        - Совсем о*уели, - расстроился Андрей Викторович и показал ксиву.
        Моя школа!
        Официантка начала стремительно намокать глазами.
        - Ты садись, - уступил даме место дядя Петя. - Директор на месте?
        - Нет ее! - бегая глазками, ответила официантка.
        - Волчий билет и «условку» получишь, дуреха, - мягко пожурил ее дядя Витя. - Оно тебе надо - подставляться? Не сама же разбавлять додумалась, - подсказал путь к спасению.
        - Я за это место триста рублей заплатила, - дрожащими руками достав платочек из кармана униформы поведала дама. - У нас везде так - хочешь нормальные деньги получать - обсчитывай, недоливай, разбавляй и с директором делись!
        - Так она здесь? - напомнил Андрей Викторович.
        - Здесь, - шмыгнула она.
        - Пойдемте, - поднялся я на ноги.
        Оставив дядю Петю общаться с официанткой, проигнорировали возмущенный писк «туда нельзя» и служебными коридорами прошли к директору. Было не заперто, и тем грустнее было наблюдать считающую деньги Беллу Наумовну Бородкину - хоть бы постеснялась.
        - Здравствуйте, товарищи! - выдержка у дамы оказалась воистину «железная», она демонстративно досчитала купюры, аккуратно заперла их в сейф и гостеприимно улыбнулась. - Чем могу помочь?
        - Нам бы кино интересное мальчику показать, - с улыбкой указал на меня дядя Вадим.
        - Не понимаю о чем вы говорите, - пожала она плечами. - У нас ресторан, а не кино.
        - А Николай Федорович говорил, что это по вашей части, - дядя Витя уселся на стул напротив нее и вытащил из-за пазухи кошелек. Отсчитав три сотни, положил на стол. - Мы друзья его.
        - Извините, товарищи, но никакого кино мы здесь не показываем, - откинувшись на стуле, она сложила руки на груди и спародировала сцену из «Основного инстинкта», медленно положив едва прикрытую мини-юбкой ногу на ногу.
        - Че по выбитым зубам? - надоело мне идти сложным путем.
        - Баба все-таки, - поморщился Андрей Викторович. - Может все-таки чистосердечное? - показал ксиву.
        - Пугать меня не надо - пуганная! - надменно фыркнула она.
        - Значит обыск, - предложил я.
        - Я покараулю, - кивнул дядя Витя. - Бумаги заодно посмотрим, да, Белла Наумовна?
        - Права не имеете! - возмутилась она.
        - Согласно постановлению ЦК КПСС номер…. «Об учреждении службы ревизоров при ЦК КПСС» я могу проводить обыски на свое усмотрение, - проинформировал ее Андрей Викторович, достал из портфеля бланк и быстро заполнил. - Ознакомьтесь, гражданочка.
        - Это произвол! - взвилась она. - Да я до Медунова дойду!
        - Вообще не осознает, - вздохнул я. - Пойдемте поищем.
        Кинозал отыскался быстро - в помещении прямо напротив кабинета директора: два десятка стульев, небольшой экран и проектор производства США. Нашлись и бобины с пленками - посмотрели на свет. Да, это пожилая порнография! Так-то можно это лет через сорок с аукциона толкнуть за странные деньги - настоящий раритет! Но нельзя - вещдок.
        Вернулись к директору:
        - Пиши признание, дуреха, - попросил Андрей Викторович. - Погодину твоему пи*дец, как и всем остальным.
        - А товарищу Медунову я прямо сейчас позвоню, - подмигнув Беллочке, я пододвинул себе телефон. - А что у вас на плече за шрам из-под платья выглядывает? Татуировку срезали? А что там было?
        - Не твое дело, - поправила она воротник.
        - Дядь Вить, запрашиваю усиленную проверку биографии этой дамы, - попросил я. - Странная - и зовут «Беллой», и татуировку сводила - вдруг шпионка какого-нибудь Абвера недобитая?
        Гражданку Бородкину аж подбросило.
        - Та-а-к… - зловеще протянул дядя Витя и хрустнул пальцами. - А чего это мы дергаемся? Дай потом телефон, в тринадцатый отдел позвоню.
        Глава 17
        Товарищ Медунов прибыл в кротчайшие сроки, к здоровенному двухэтажному дому семьи Бородкиных - мы как раз собирались проводить обыск. Познакомил председателя Краснодарского крайисполкома со своей группой, генералом Фединым и выписанным из воинской части, в которой капитан Бородкин служит, «особистом» - майором Елизаровым Афанасием Феликсовичем, сорокалетним черноволосым мужиком с добродушной (по должности положено) рожей, и мы постучали в дверь.
        - Уверяю вас, товарищи - я даже не подозревал, какой ужас творится в славном Геленджике! - горячо заверял нас товарищ Медунов. - У нас здесь не только курорты, но и настоящая Советская житница - я по полям да совхозам с утра до вечера мотаюсь, за отдых не отвечаю!
        - Мы все понимаем, Сергей Федорович, - покивал я. - Каждый ресторан не проверишь, а отчеты вы получали образцово-показательные. Ничего удивительно в том, что вы не заметили «спрута», нет. Касательно «житницы» в Москве о вас сложилось исключительно позитивное мнение - Краснодарский край ежегодно повышает урожай, а к грядущей засухе вы подготовились на твердую «отлично». Настолько хорошо работающих и честных товарищей Юрий Владимирович ценит.
        Мужик приосанился, заметно просветлел доселе мрачным лицом, вытер потеющий лоб платочком:
        - Безусловно! Такой кошмар просто нельзя оставлять без внимания! Я очень уважаю товарища Генерального секретаря. Очень жаль, что врачи не позволяют ему отдохнуть в наших краях.
        - Юрий Владимирович их рекомендациями не пренебрегает, - покивал я. - Поэтому здоров и полон сил.
        Знаем мы эти обезьяньи игры - «вожак нездоров, давайте его скинем!».
        Дверь открыл товарищ капитан Бородкин - муж Беллы, от которого она взяла фамилию. Седовлас, под глазами - мешки, одет в майку и сатиновые трусы. Шатается, глаза - мутные, воняет и обильно потеет. Алкаш одним словом - в прошлой жизни я читал, что Беллочка его сознательно спаивала в поисках свободы и с целью получить вот этот домище в личную собственность.
        - Ты в каком виде, капитан? - «добродушность» на лице Афанасия Феликсовича испарилась.
        - Здравия желаю, товарищ майор, - сымитировав ладошкой фуражку, вяло козырнул тот. - У меня заслуженный отпуск.
        Андрей Викторович кашлянул, привлекая внимание, и показал хозяину дома ордер:
        - Гражданин Бородкин, ваша жена много лет злоупотребляет служебным положением с целью расхищения социалистической собственности. Вы об этом знали?
        - Че? - не дошло до капитана.
        - Ясно, - вздохнул ревизор. - Пакуйте его, пусть трезвеет.
        Товарища «упаковали» в автозак, а мы пошли внутрь.
        - Николай Федорович - настоящий коммунист, - начал Медунов выгораживать своего ставленника Погодина. - Может на него просто наговаривают? Товарищи, так же нельзя - тридцать седьмой год устраиваете, половину директоров ресторанов задержали, ОБЭП полностью парализован, продуктовые базы на переучет закрыты - а ведь сезон в самом разгаре!
        - Сергей Федорович, вы не понимаете, - вздохнул я. - Вам, извините, нагло в глаза ссут липовыми отчетами. Мы пришли в первую попавшуюся столовку, и вот итоги! Такое ощущение, что о происходящем знали все, кроме тех, кому это действительно нужно, а те, кто в курсе - закрывали глаза. Ваш Погодин, извините, крыса и вор Всесоюзного масштаба. Но вы мне не верьте - сейчас тут посмотрим как у вас простой директор ресторана живет и поедем к Погодину - он как раз дома, под надежным присмотром.
        - Вы же не думаете, что мы будем подбрасывать улики? - даванул Медунова взглядом Андрей Викторович.
        - Конечно нет! - побледнел он.
        - Дядь Вить, откуда начнем? - спросил я.
        - А как обычно, - развел тот руками, и мы пошли в туалет.
        Бачок крепился сверху, поэтому перекрыли воду, и пара сотрудников сняла ёмкость с кронштейна. Пошерудив руками, вынули парочку бриллиантов размером с перепелиное яйцо.
        - Эх, классика! - умилился я. - А теперь вентиляция, правильно?
        - Правильно, - одобрил дядя Витя.
        Из вентиляции вынули тряпичный сверток с наличными - двадцать две тысячи рублей.
        - У вас какой оклад, Сергей Федорович? - спросил я неверяще хлопающего глазами на улики председателя крайисполкома.
        - Четыреста пятьдесят рублей, - ответил он.
        - А у директора столовой и двухсот не наберется, - заметил я. - Директор ресторана - чуть больше. Товарищ капитан имеет оклад сто сорок рублей. И за должность… - посмотрел на особиста.
        - Сто двадцать.
        - Двести шестьдесят. Семейный доход, таким образом, примерно размером с ваш оклад. Имеете такие заначки?
        - Да откуда? - возмутился Медунов. - Три тысячи на черный день лежат, не больше!
        - Вот видите, - развел я руками. - У Беллы Наумовны еще дочка есть, проживает с мужем и детьми. Их товарищи сейчас обыскивают, на предмет маминых подарков. Идем дальше. На кухню?
        - На кухню, - одобрил дядя Витя.
        - Выглядит антикварно, - по пути ткнул я пальцем в заставленную мебелью в стиле «барокко» гостиную. - А в стенке, обратите внимание, полные полки буржуйских и отечественных коньяков класса «элитные». Дядь Вить?
        - Тыщ на семь, - прикинул тот.
        Оставили московского ОБЭПовца описывать антиквариат и «синьку» и добрались до кухни. Вентиляция - семь тысяч. Стандартный тайник в полу под электроплитой - шкатулка с ювелирными украшениями.
        - Такие вот дела, Сергей Федорович, - широко улыбнулся я выпавшему в осадок Медунову. - Можем к товарищу Погодину ехать? - спросил товарища генерала.
        - Можем, - одобрил тот.
        Выбрались из дома, оставив часть сотрудников продолжать обыск, погрузились в машины - Медунов, генерал Федин и особист в нашей «таблетке» - и под конвоем двух передних гражданских «Волг» и прикрывающего тылы армейского «ЗиЛа» с солдатиками покатили через частный сектор.
        - Инерция мышления, - глубокомысленно заметил я по пути. - Государство разрешило частное предпринимательство. Казалось бы - наворовал, уцелел, так вот тебе возможность - вложи наворованное в кооперативы, плати налоги, развивай дело, живи честно. Это охренеть как грустно звучит: принцип неотвратимости наказания - основа существования правового государства, но так хотя бы деньги вернутся в экономику Родины, послужив ей и в конечно итоге сделав жизнь всего народа капельку лучше. А они - вот так, тупо складируют как Гоголевский Плюшкин или Пушкинский царь Кощей. Не понимаю я такой тупости - мертвый и опасный груз натурально. Это же…
        - Ложись! - рявкнул дядя Федя и вместе со мной рухнул на пол, накрыв своим телом.
        Опять?
        Заскрежетали тормоза, транспорт мотнуло, раздался деревянный треск, и вслед за этим застучали автоматные очереди. Как меня это за*бало!
        - Не дергайся, - проорал в ухо дядя Федя. - Иначе усыплю!
        Через удушение, в строгом соответствии с должностной инструкцией. А посмотреть что происходит ух как любопытно!
        - Вы что, совсем, б*яди, о*уели? - раздался рев мегафона.
        Стрельба продолжилась еще на пару десятков секунд, прежде чем мегафон скомандовал:
        - Прекратить огонь!
        - Лежи, - дяде Феде прекращение огневого контакта достойной причиной меня отпустить не показалось.
        - Лежим, - раздался рядом одобрительный голос генерала Федина. - Перекличка!
        - Цел! - дядя Ваня.
        - Цел! - дядя Петя.
        - Цел! - дядя Витя.
        - Цел! - Андрей Владимирович.
        - Зацепило, ерунда, - особист.
        - Цел! - сдавленно закончил перекличку товарищ Медунов.
        - Потерпите, Сергей Федорович, - попросил дядя Витя, который, похоже, председателя горисполкома и придавил.
        - Да что происходит? - простонал тот.
        - Перевяжи Афоню, Петь, - скомандовал генерал.
        - Есть!
        В тишине полежали еще немного.
        - Трое живых, восемь - нет! - раздался за окном полный адреналина голос армейского капитана. - Потерь среди личного состава нет, двоих перевязываем, легкие!
        - Благодарю за службу, - ответил генерал. - Идем, Петь, а вы ждите здесь.
        - Можно чуть-чуть посмотреть? - прокряхтел я.
        - Нельзя, - буркнул дядя Федя.
        Да уж, это тебе не Виталина.

* * *
        - Вот такая у нас работа, Сергей Федорович, - от скуки начал я накачивать Медунова. - Вот так вот дела в вашем крае обстоят. Нравится?
        - Да как такое может нравиться! - взъярился он. - Отпусти меня! - это уже дяде Вите.
        - Не могу, Сергей Федорович, - отказался тот.
        - Когда спрут плотно врастает в систему, он свое паразитическое существование начинает яростно защищать, - продолжил я. - Вплоть до физической ликвидации мешающих ему честных советских руководителей.
        - Семидесятый год на дворе! - возмущению товарищу Медунова не было предела. - Да в меня с войны никто не стрелял! Да их всех вот этими руками передушу, тварей!!!
        Вербовка проходит штатно - так и запишем.
        - А если с моими что-то случится? - дошла до него вся прелесть ситуации и размер окутавшего благодатный Краснодарский край пи*деца.
        - Ваша семья под охраной «девятки», - успокоил его дядя Витя. - Не волнуйтесь.
        - Какой, б*ядь, «не волнуйтесь»? - заорал он. - Погодин, сука, мне подарки с елейной улыбочкой носил! «У нас в Геленджике тишь да гладь, Сергей Федорович!», - передразнил основного местного фигуранта. - Торгаши ё*аные!
        - Торгаш торгашу рознь, - заметил я. - Честных товарищей хватает, Сергей Федорович, и мести всех под одну гребенку коммуниста недостойно - в нашей стране презумпция невиновности.
        - А ты почему такой спокойный? - заметил он неладное.
        - Потому что в меня регулярно постреливают, я привык, - честно ответил я. - И переживать по этому поводу неконструктивно. Лежу вот, радуюсь тому, что враги подохли или задержаны, а все наши почти целы. Солдатики-то у нас срочники, Родина их в армию призвала от внешнего врага оборонять, а они под такой вот замес попали. Как потом их матерям в глаза смотреть? «Да, ваш сын геройски погиб в схватке с курортной мафией Краснодарского края»! - поняв, что и сам срываюсь на крик, сделал глубокий вдох. - По*уй, короче.
        - Можно выходить, - раздался снаружи голос генерала.
        - Кайф! - встав, потянулся я. - Тяжелый вы, дядь Федь.
        - Ну извини, - ухмыльнулся он.
        - И спасибо большое, - искренне поблагодарил я. - Если нужно чего, я всегда и с радостью.
        - Спасибо, у меня все есть, - с улыбкой отказался он.
        Теперь можно осмотреться, отметив две дырочки в «Таблетке» и забинтованную ногу особиста. Товарищ Медунов с покряхтыванием поднялся на ноги и отряхнул костюм.
        - Это вы хорошо придумали, в огород свернуть, - похвалил я дядю Ваню.
        - Инструкции, - отмахнулся он.
        Скромняга какой.
        Выбрался из машины на грядки с горохом и совершил акт воровства, сорвав пару стручков. Открывая, спросил товарища генерала:
        - Григорий Валентинович, прошу разрешения немного взбодрить героических срочников - товарищ капитан, разумеется, справится и без меня…
        - Давай, Сережа, - поощрил он.
        - И прошу возможности присутствовать на допросе задержанных. Они где?
        - В сарае. Без тебя не начнем.
        Открывая, двинулся к скопившимся у пролома в заборе, нервно курящим солдатикам.
        - Товарищи военные, благодарю вас за преданность служебному долгу и блестящую боевую подготовку.
        - Служу Советскому союзу! - машинально проорали они.
        - Я всех вас запомнил. И я, и товарищ председатель Краснодарского исполкома Сергей Федорович Медунов от имени Родины отблагодарим вас по всей социалистической справедливости. Приглашаю вас всех переехать в Москву с родителями и невестами, если таковые есть. На выбор предлагаю квартиры в Москве - вам «трешки», родителям - «двушки». Район Сокольники. Либо собственные четырехкомнатные дома в совхозе «Потемкинская деревня». Работа найдется и там, и там. Товарищ Медунов от лица администрации края позаботится о ежегодных путевках в лучшие прибрежные санатории - опять же, для вас и ваших семей. Верно говорю, Сергей Федорович?
        - Сынки, - Сергей Федорович был менее многословен. - Как фронтовик вам говорю: эти нелюди - хуже фашистов, потому что фашисты - чужие, а эти - враги внутренние, подлые, и Родина вас не забудет!
        - Ура! - подсказал капитан.
        - Ура! Ура! Ура! - хором проорали солдатики, вернув бодрость духа.
        - А пока - вот, - я с улыбкой раздал каждому по горошине, сунул себе в рот последнюю. - Теперь главное - не пердеть!
        Ответом мне был жизнерадостный гогот. Все, посттравматический синдром купирован, можно идти общаться с задержанными, которых сгрузили в сарай.
        - Дядь Вить, вы у нас за кошелек отвечаете, можете пожалуйста по тысяче жильцам этого, - кивнул на жилище, где какой-то мужик выглядывал из-за занавески. - И остальных домов раздать? Стресс все-таки, стрельба средь бела дня, надо успокоить.
        - Сделаю, - пообещал он и пошел раздавать компенсации.
        - А не многовато? - спросил товарищ генерал.
        - У меня, извините, на книжке семнадцать миллионов рублей лежит, - застенчиво шаркнул я ножкой.
        - Сколько? - охренел Медунов.
        - Больше полусотни миллионов на инфраструктурные и благотворительные проекты потратил, - продолжил я хвастаться. - Дома строю, парки облагораживаю, ряд совхозов в образцово-показательные обустроенные хозяйства за свой счет превратил. Но прибывают быстрее чем трачу, как ни пытайся. Санаторий вот здоровенный на Дальнем Востоке строим, на море - в сорок с чем-то миллионов обойдется. Восемьдесят процентов моих доходов автоматом на отдельный счет уходит - для простоты называю его «фонд Ткачева», он инфраструктурой и улучшением жизни наших граждан и занимается. Цеховики и взяточники меня еще и по этому бесят - у вас денег, извините, жопой жуй, а они на них брюлики покупают и в бачке унитаза топят. Сделай ты, мразь, хоть что-то полезное. Ненавижу богачей, которые нихрена хорошего для людей не делают, - раздраженно сплюнул на землю.
        - А в этой твой «фонд» пожертвовать можно? - подсуетился опытный аппаратчик Медунов.
        - Можно, - подтвердил я. - Товарищи из Политбюро так и делают, все отчеты о тратах предоставляются по первому требованию. Очень приятно читать, - улыбнулся.
        Правда приятно - вот они, добрые дела, прямо перед глазами и в цифрах.
        - Тоже, пожалуй, поучаствую, - решил генерал и открыл дверь сарая.
        Сидящие на земле живые бандиты выглядели не очень - один, лысый и бледный, баюкал висящую плетью, перебитую в запястье, перетянутую жгутом и забинтованную правую руку, второй, бородатый и взъерошенный, с упакованными в наручники за спиной руками капал кровякой из сломанного носа, а третий, одетый в запачканную белую рубаху, брюки и очки тихонько подвывал и раскачивался, роняя слезы. У этого тоже руки за спиной.
        - Ну что, беспредельщики ё*аные, вас тут кончать или рассказываем все и на «четвертак», лес валить? - предложил товарищ генерал.
        - Пошел на*уй! - внезапно прервал вой очкарик и завыл снова, получив в рожу обутой в чешскую лакированную туфлю генеральской ногой.
        - Это же неэффективно, товарищ генерал, - расстроился я. - Вы «Молот ведьм» читали? - взял с верстака пассатижи.
        - Это про инквизицию? - проявил он интеллигентность.
        - Про нее, - подтвердил я. - Много грубого, единовременного урона - это, конечно, устрашает, но асоциальные элементы к такому привыкли. Вот, возьмите, - протянул инструмент.
        - Дожил - дети методам военно-полевого допроса учат, - вздохнул он.
        - Мне больше термин «экстренное потрошение» нравится, - заметил Андрей Викторович.
        - Зловеще! - оценил я.
        - Откройте-ка бородатому рот пошире, - велел генерал.
        - Вы что, мусора… - начал было возмущаться тот, но один КГБшник схватил его за волосы, а второй нажал кулаками на скулы, заставив открыть рот.
        - Золотишко мы конфискуем, - решил генерал и вырвал коронку. - Держи! - передал дяде Пете. - Тебе бы к стоматологу, мил человек, - выдал отеческий совет. - Но уже поздно, придется удалять.
        - Вот она, «кровавая гэбня» во всей красе, - когда крики превратились во всхлипы, вздохнул я.
        - Ты же сам предложил, - развел руками товарищ генерал и протянул Медунову окровавленный инструмент. - Хотите попробовать, Сергей Федорович?
        - Спасибо, но меня военно-полевым методам допросов не учили, - вежливо отказался тот. - Я больше по авиации.
        - Еще один вырвать или поговорим? - предложил генерал бандиту.
        Тот лихорадочно закивал, всем видом выражая готовность к сотрудничеству. Вот и хорошо, потому что нифига приятного в происходящем нет.
        Глава 18
        Отсутствие портативных телефонов сильно осложняет житуху - я это в очередной раз понял, когда ассистировал товарищу генералу во время сеанса связи с Москвой посредством установленной в армейском «ЗИЛе» рации:
        - 11, 2761, 3532, Мария, Генрих, 151… - бубнила рация.
        - «Военное положение вводить запрещаем», - расшифровал я. - «Вносим изменения в план действий согласно новым вводным. Ждите у Погодина».
        Генералов адъютант тоже может, но ему надо над таблицами корпеть, а у меня - чудо-голова.
        - Нам бы в войну таких дешифровщиков, - отвесил мне комплимент генерал.
        - Уверен и покруче были, - отмахнулся я.
        Потому что они - сами, а я на халяву. Как только прибыли еще пара «ЗИЛов» с солдатиками - усиление, на всякий случай, боевиков в Геленджике по словам задержанных не осталось, да и эти-то из Сочи приехали - генерал дал отмашку, мы погрузились и отправились обыскивать товарища Погодина.
        - Это мы по верхам копнули, Сергей Федорович, - продолжил я прививать товарищу Медунову чистоту понимания. - Только «пищевиков», так сказать. А еще есть… Дядь Вить, вы специалист и полковник, давайте лучше вы.
        - Еще есть порнография - с ней столкнулись, - принял он эстафету. - Сюда же добавляем подпольные бордели…
        - Ваши? - ухмыльнулся Медунов.
        - Наши Родине служат, - одернул его генерал.
        Дядя Витя продолжил:
        - «Распил» продуктов питания и проституция - это на поверхности. А пониже - настоящая проблема: Партия, взяв курс на ежегодное улучшение уровня жизни населения не забыла и о курортной составляющей - на развитие приморских зон в бюджет заложены чудовищные средства.
        - Знаю, - еще бы Медунов был не в курсе - это его прямая зона ответственности. - Возьму под личный контроль.
        - Как и все остальное, - посоветовал я. - У нас, конечно, времена сейчас мирные - ядерный щит от беспокойных западных соседей защищает, поэтому рвать жилы и проводить массовые чистки шпионов и агентов влияния…
        - Сережа… - кашлянул генерал.
        «Агенты влияния» нынче штука секретная, так что одернул по делу.
        - Короче - враги у нас, в сытые времена, по большому счету внутренние. И они ничем не гнушаются с целью личного обогащения. Частично ситуация разрешилась экономическими реформами - мы даже пару тысяч «цеховиков» амнистировали, под усиленным внешним контролем честно на кооперативной почве трудиться - но инерцию мышления и банальную человеческую лень недооценивать нельзя. Кооператив - это сложнее, чем извлекать личную выгоду из служебного положения. Государство - огромный, сложный и в целом достаточно инертный механизм, физически неспособный устранить все сгнившие элементы. Здесь нам помогают ужесточения требований к членам Партии, особенно членам правительственных и контролирующих органов. У вас много партбилетов «обнулилось», Семен Федорович?
        - Очень, - подтвердил он. - Но кто им виноват, что устав Партии выучить за столько лет не смогли? Особенно много на философии «срезалось» - дожили, заместители Горкомов диалектики не знают!
        - Юрий Владимирович - настоящий коммунист, пожертвовавший ради дела многим, - продолжил я. - Он и товарищи из Политюбюро твердо знают, для чего народ делегировал им полноту пролетарской власти - для улучшения жизни граждан. Спрос с рядового пролетария небольшой - точи условные гайки, гони сельхозпродукт, соблюдай социалистические законы, а Партия позаботится об остальном. Зато с должностных лиц спрос у нас нынче по полной программе - тебе народ полномочия и привилегии выделил, значит будь добр его ожиданиям соответствовать, иначе ответишь головой. Личный контроль и личная же заинтересованность в нашей ситуации - неотъемлемая составляющая хорошего руководителя. Вот вы по полям ездите, Сергей Федорович, это хорошо и правильно. Но, простите за прямоту - недостаточно, придется ездить еще и по стройкам, в гости к ОБЭП и КГБ и лично проверять качество питания в государственных предприятиях общепита. Причем все это - без предварительных согласований, по-настоящему внезапно. Андрей Викторович, возьметесь за Краснодарский край? Командировка будет длинной, но вам доверяю и я, и Николай Анисимович, и Юрий
Владимирович.
        - Возьмусь, - пообещал ревизор.
        - О вас, Сергей Федорович, тоже на самом верху очень хорошее мнение, - поманил я Медунова здоровенным пряником. - Если хорошо проявите себя в наведении порядка, быть вам первым секретарем Краснодарского крайкома КПСС с последующим переходом на министерскую должность.
        - Не подведу! - пообещал он, блеснув глазами.
        Заиграли амбиции, и это хорошо - да он тут всех раком поставит!
        Товарищ Погодин собственного дома не имеет, живет на четвертом этаже местной элитной пятиэтажки, выстроенной из ракушечника в сталинские времена. У подъезда - солдатики, в подъезде - ОБЭП, внутри квартиры - пара КГБшников. На последнем настоял я, потому что в моей реальности Николай Викторович наложил на себя руки, закусив провода и сунув вилку в розетку. И фиг бы с ним, с расхитителем соцсобственности, но мертвецы показаний не дают.
        Вошли, миновали коридор с антикварной вешалкой, дубовым шкафом и тумбочкой в стиле «барокко», добрались до оснащенной кооперативным кухонным гарнитуром красного дерева и столом из ракушечника кухни, поздоровались с сотрудниками и оценили привязанного к стулу фигуранта.
        - Федор Семенович, что происходит? - тараща глаза на Медунова, завопил задержанный.
        - За идиота меня держишь? - не остался тот в долгу и влепил Погодину звонкую пощечину.
        Очки упали на пол, потеряв стеклышко.
        - Ты на кого «торпед» отправил, сученок? - Сергей Федорович замахнулся снова, но товарищ генерал не дал свершиться досудебной расправе.
        - Товарищ Медунов, сохраняйте хладнокровие! - лязгнул металлом в голосе.
        - Так точно, товарищ генерал, - сделав глубокий вдох, первый секретарь исполкома взял себя в руки.
        - Жена? - спросил я.
        - В Сочи, уже взяли, - проинформировали сотрудники.
        Тем временем Андрей Викторович выписал ордер на обыск, надел Погодину поврежденные очки, попросил ознакомиться, и мы начали прямо отсюда.
        - Сорок тысяч рублей, - вскрыли тайник под плитой.
        Какие же эти расхитители безыдейные, такое чувство будто у них методичка есть.
        - Откуда? - спросил генерал задержанного.
        - Накопил, - буркнул он.
        - Семьсот фунтов, тысяча долларов, триста ФРГшных марок, - вскрыли вентиляцию.
        - Еще и «бабочка», - прокомментировал дядя Витя.
        Пошли в туалет. Бачок и вентиляция пусты. Обыскали жилые комнаты - в спальне нашлось четыре шубы из ценных мехов.
        - На*уя шуба в Геленджике? - со вздохом риторически спросил я. - Вон там гаечку как будто крутили, - указал на батарею.
        - Крутили, - подтвердил дядя Витя, оценив повреждения краски.
        Открутили и достали длинную, упакованную в полиэтилен и тряпки «колбасу». Открыли, посчитали.
        - А полтора миллиона ты тоже накопил? - взревел товарищ Медунов.
        - Это произвол! Я не знаю чье это! - ушел в отрицание гражданин Погодин.
        Вскрыли остальные батареи, получив суммарно четыре миллиона рублей.
        - И это - Геленджик, - глубокомысленно заметил я. - Город славный и популярный, но не Сочи и не Краснодар. Представляете масштабы спрута, Сергей Федорович?
        - Совсем о*уели, бляди! - с горьким вздохом закрыл тот лицо ладонями. - Это же половина санатория, а ты - в батарею!
        Чистота понимания достигнута, очередной любитель подарков успешно перевоспитан!
        В квартиру вошел КГБшник и под роспись вручил товарищу генералу опечатанный пакет.
        - Расшифруй, - ничтоже сумняшеся попросил он меня.
        - «Сергея сопроводить в „Орленок“ и похвалить», - расшифровал я.
        - Ты молодец, - гоготнул генерал, выполнив тем самым приказ.
        - Хреново - только реально интересно стало, - вздохнул я.
        - Ты уже все что нужно сделал, - хлопнул он меня по плечу. - Дальше, извини, мы сами. Дочитывай.
        Дочитал инструкции - из Москвы и Ленинграда вылетело пяток спецбортов с усилением, воинские части по всему краю получили приказ содействовать и прочее. Военное положение, увы, все еще не вводится, но каша заварилась знатная.

* * *
        По пути к воинской части наблюдал суету - по городу колесили машины с мигалками, изрядно удивляя отдыхающих. За городом - то же самое, плюс «план перехват» силами сотрудников ГАИ. Коротко ответив на многочисленные вопросы командира части былинным «извините, секретно, все вопросы к генералу Госбезопасности Федину» совершили перелет, по пути заметив выставленные на подъездах к «Орленку» блокпосты с солдатиками. Заботится обо мне деда, всем хвосты накрутил. И я такого отношения более чем заслуживаю, как бы нескромно это не звучало.
        Приземлившись, на фоне закатывающегося за горы солнышка отправился в столовую - жрать охота жутко. Тамошние работницы вошли в положение и накормили нас с дядями Ваней и Федей остатками борща и куриными котлетами. Поблагодарив за бонус в виде конфет на вынос, вернулся в отряд - ребята собрались за столами в фойе, письма родителям пишут. Для порядка спросив разрешения у наблюдающей за процессом Инны Антоновны раздал ребятам конфеты и присоединился, сочинив для мамы образцово-показательное письмо о том как хорошо мне здесь отдыхается. Оставив желающим автографы - все захотели похвастаться тем, что в их отряде аж две звезды Всесоюзного масштаба - аккуратно наклеил на конверт марку, и Инна Антоновна, как бы невзначай попросив дядю Ваню помочь, понесла письма на местный почтовый пункт, а пообещавшие «не шалить» мы включили телевизор, где как раз крутили «Бима». Большая часть ребят кино уже видела, но не отказалась посмотреть снова. Хорошо получилось, совсем как «оригинал»! Далее началась программа «Время», и после череды позитивных новостей с посылом «урожай в этом году будет знатный, закрома полны как
никогда» появилась врезка с кадрами Геленджика, Сочи и полнехонького Черноморского побережья. Голос диктора на фоне порадовал честностью:
        - Сегодня утром, по инициативе полномочного ревизора при ЦК КПСС были инициированы масштабные проверки в прибрежных районах Краснодарского края, в ходе которых сотрудниками КГБ и ОБЭП были выявлены поразившие своим масштабом коррупционные схемы в сфере общественного питания. Разбавленный алкоголь, взяточничество, расхищение социалистической собственности - «курортная мафия» не гнушалась ничем. В ходе рейда уже задержано более шестисот человек. В интересах следствия мы пока не можем назвать имена, но, когда оно закончится, мы обязательно расскажем подробности. Народ, как говорится, должен знать «героев» в лицо. По просьбе Министра внутренних дел СССР мы просим всех находящихся в Краснодарском крае граждан немедленно сообщать компетентным органам о нарушениях и надеемся на ваше содействие.
        Следом последовала череда новостей с производств - план стабильно перевыполняется, и «курортная мафия» этому не помеха! Пресловутая «гласность» - тоже немалой мощности инструмент обретения народного доверия если правильно ей пользоваться. Какой вывод сделает гражданин? Нет, вовсе не «как все в этом гребаном совке плохо!», а «Вон как Андропов порядок-то наводит, не то что „дорогой Леонид Ильич“!». Именно это нам и нужно.
        Пионервожатая вернулась, мы выключили телевизор, немного потрепались о всяком - у ребят сегодня первый «раунд» подготовки к подводному плаванью прошел, на малых глубинах там никаких особых навыков не нужно - кессонная болезнь не проявится, а погружаться будем под присмотром специалистов.
        Засыпал полностью довольный собой - да, от дальнейшего расследования отстранили, но муравейник я разворошил как надо, а соратники замять и выгородить особо приближенных «к кому надо» товарищей не позволят - Медунов после покушения никого отмазывать точно не станет, а московским на них вообще плевать, равно как и самому Андропову - он у нас в Кисловодск ездит, оттого и рожа такая кислая.
        Облачившись в снаряжение, воткнул в рот легочный автомат и показал инструктору «окей» - работает штатно, воздух поступает. Со мной в паре будет погружаться Оля - тоже «окей» показывает. Штатный «приотрядный» пляж для наших целей не подходит - пологий, до глубины топать долго - поэтому вчера, пока меня не было, оборудовали площадку в трех сотнях метрах от корпуса, здесь у нас обрыв, глубина и растут деревья. Сначала по лестнице в воду спустился инструктор, следом Оля, потом - я, и, в конце, дядя Ваня. Будет от акул меня оборонять! Шутка, конечно - у нас тут только катранчики водятся, а они безобидные. Дядя Федя с парой военных тоже не прохлаждаются - будут над нами на катере плавать, на всякий случай.
        Полуденное солнышко немного печет голову и дает хорошее освещение, но фонарики мы все равно взяли. Погрузившись в воду по пояс, отпустил перила и нырнул, на всякий случай прогнав в голове кусочек лекции:
        - Дно в этих местах по большей части пологое, поэтому погружаться будем постепенно. Обилие подводного ила скрывает подводные ямы - будьте внимательны, их глубина может доходить до нескольких десятков метров. Местность гористая, поэтому не удивляйтесь, увидев подводные скалы и обрывы - в последние заплывать запрещено, их глубина может доходить до двух километров. И самое важное - ни в коем случае не трогайте ничего подозрительного, потому что на дне Черного моря до сих пор находится множество неразорвавшихся со времен войны боеприпасов.
        Повернувшись лицом к сотоварищам, снова показал «ок», к нам подплыл дядя Ваня, и мы вдоль покрытого пышными зарослями водорослей дна отправились подальше от берега - на глубину - любуясь обитателями подводного мира. Водичка и тишина вокруг наполняли душу покоем, создавая ощущение полной изоляции от проблемного окружающего мира. Мне в нем на самом деле очень нравится, но вот такие минуты тоже нужны - остановить бесконечную «прогрессорскую» гонку, отрешиться от проблем и мук не желающей смириться с моим заслуженным отдыхом совести и просто помедитировать, орудуя ногами и наблюдая выпускаемые соратниками пузырьки.
        Хлопнув меня по плечу, Оля указала на стайку черноморских карасиков-ласкирей. Покивал, показал певице большой палец - вижу, оценил - чертыхнувшись про себя, поймал начавшую всплывать подружку за руку (сигнал изменения глубины же, а Оля девочка прилежная, запомнила), подплыл ближе ко дну и ткнул корзинкой - рапанов собирать - в зарывшегося в ил «морского кота» - в простонародье скат.
        Потревоженная животина дернулась, подняв облако грязи и уплыла от нас подальше. Оля сложилась пополам, давя смех, и к нам подплыл инструктор, жестами попросив больше так не делать.
        Проплыли еще немного и нашли те самые подводные скалы. Вот и рапаны - облепили скалу. Здоровенные! Мы принялись собирать их в корзинку. Обобрав верхушку, заплыли поглубже. А ты чего это со скалы в ил упал? Спрятаться хотел? Не выйдет - от Ткачева еще никто не уходит! Сунул моллюска в корзину, на всякий случай посветил фонариком - может еще одного найду? А это чего блестит? Протянув руку, зачерпнул ил, и в ладони оказалась тускло блестящая, лишившаяся узоров за годы «проживания» на морском дне тяжеленькая монета. Потому что почти идеальный золотой круг!
        Привлек внимание соратников, они подплыли, и я показал находку. Оля тут же цапнула посмотреть, а инструктор вооружился пристегнутым к снаряге щупом и очень осторожно (вдруг там пожилая мина) потыкал в ил. Яма!
        Вытряхнув из корзинки рапанов, я начал вычерпывать ил. Просачивается, падла, мне бы ковшик, но процесс идет. Осознав чем я занимаюсь, соратники присоединились. Через пару минут, освободив яму на полметра, мы узрели ужасно грязное нечто, в котором угадывалась голова в лавровом венке. Постучали щупом - металл! Вот это мне повезло!
        Хлопнув по плечу завороженно глядящего на находку инструктора, я потыкал большим пальцем вверх. Он кивнул, и мы всплыли. Вытащив легочный автомат, я заорал подплывшему катеру:
        - Срочно меня в администрацию к телефону!!!
        Мужики втащили нас на катер, завели мотор, по пути мы ввели их в курс дела и показали монету. Прибыв на берег, сняли снаряжение и оставили инструкторов, попросив деточек к яме не пускать - это же археологический объект, туда лазить наобум нельзя, потому что каждый сантиметр «культурного слоя» должен быть тщательно задокументирован - и дядя Федя повез меня в администрацию. Дрожащими от азарта руками - все-таки нашел клад, причем без всякого послезнания, на чистой удаче! - набрал номер ректора Историко-археологического института Академии Наук СССР.
        Глава 19
        Подводные археологи прибыли на следующее утро, с целой кучей оборудования и всем потребными бумажками. Нашел бы монетку случайный «орленок», фиг бы такую активность развели, но «фактор Ткачева» сыграл свою роль. Уверен, деда Юра даже от текущей работы отвлекаться не стал когда ему доложили. «А? Сережка подводный клад нашел? Ну и хорошо, ну и славно - он все время что-то находит, не отвлекаемся, товарищи». Возглавлял прибывшую группу самый настоящий академик, к своим шестидесяти двум годам сумевший сохранить густые черные волосы и пышную бороду, остроту зрения (потому что очков нет) и прекрасную физическую форму. Пожимая этому годящемуся в геологи деду руку, виновато улыбнулся:
        - Простите, Игорь Семенович, мы немного залезли - надо же было удостовериться, что это не единичная монетка.
        - Знал бы ты, Сережа, с каким количеством просто вопиющих нарушений нам приходится сталкиваться, - с ответной улыбкой утешил он меня. - Так что не переживай - ты все сделал совершенно правильно.
        Товарищ академик отмахнулся от робко предложившего сначала заселиться и перекусить с дороги директора - бедолага, конечно, уже по лицу читается «лучше бы этот Ткачев в „Артек“ поехал как нормальный номенклатурный ребенок» - и мы погрузились в набитый всяким разным кортеж. Выписанные на подработку водолазы участвовать не будут, квалификация не та - перенесли площадку подальше от места находки и продолжают развлекать ребят необычным досугом - но Черноморский флот вызвался поучаствовать, подогнав пяток патрульных катеров, чисто на всякий случай, вдруг агрессивный блок НАТО решит нам помешать?
        Погрузились на катер и направились к «плавучей археологической базе», как ее окрестил Игорь Семенович, представлявшую собой прицепленную к буксиру небольшую баржу, заставленную аппаратурой и оснащенную кучей лебедок. Прокручивая монету между пальцев, академик с энтузиазмом поделился планами:
        - Эту монету нужно везти в Москву, полевое оборудование не позволяет точно квалифицировать вашу находку. Однако, если ваши слова о голове в лавровом венке подтвердятся, я осмелюсь предположить, что находка относится к античным временам. Здесь, - он окинул рукой морские просторы. - Тысячелетиями плавали торговые и военные корабли, и одной только Истории ведомо, какие сюрпризы хранит в себе Черное море.
        - Дух захватывает, - честно признался я.
        - Я слышал, что тебе посчастливилось найти богатейшее месторождение золота? - с улыбкой спросил он.
        - Засекречено, - развел я руками.
        Игорь Семенович аккуратно положил монету в нагрудный карман рубахи, залез в портфель и предъявил мне должного уровня допуск.
        - Нашел, - подтвердил я. - Просто дурачился, пальцем в карту ткнул - скучно было, почему бы в поход по Колыме не отправиться? - и вот, сказочно повезло. Теперь снова повезло.
        - Удача в нашем деле важна, - не стал он осуждать. - Вернемся, я тебе подарок от наших вручу, за пробудившийся у Родины интерес к археологии.
        - Это все Юрий Владимирович, - улыбнулся я. - У него, извините, внешность немного еврейская, вот и доказывает всеми силами приверженность родной истории.
        Академик поржал, и мы перебрались на баржу.
        - Что показал сонар? - обратился он к подбежавшему к нему мужику.
        - Непонятно, Игорь Семенович, - расстроил тот нас. - Толи пять метров, толи тридцать пять - ил и скалы мешают.
        - Значит будем нырять, - пожав плечами, решил академик.

* * *
        Пока они с подручными надевали снарягу, я осматривал планшет с катушками и фонарем:
        - А это вам для записей?
        - Для них, - подтвердил Игорь Семенович. - Карандашом пишем.
        Записываем во внутренний блокнот бумагу из карбоната кальция и полиэтилена низкого давления. Тайваньцы смогли в 90-х, неужели не смогут Советские ученые в 70-х? Не то чтобы прямо необходимость, но патенты лишними не бывают.
        - А это камера для подводных съемок? - продолжил я утолять любопытство.
        - Nikonos-1, японская, - подтвердил академик. - Пять штук выписали, вот, выдали под честное слово не сломать.
        Вот это хай-тек! Надо будет и свои, аналоговнетные заказать разработать.
        - А это - кинокамера?
        - «Экран», - подтвердил Игорь Семенович. - В боксе для подводной съемки «Дельфин».
        Мы-то тоже не лаптем щи хлебаем! Выпишу себе такую штуку в совхоз.
        Товарищи погрузились, мне выдали чаю из термоса, и мы с дядей Ваней уселись на скамейку у борта, чтобы никому не мешать. Настроение - отличное, и не только из-за находки: с утра пришла радиограмма от деда Паши: «Уборка прошла штатно. В. вернется домой как планировалось, в чине капитана». Приморила вражину Вилочка, получила заслуженное повышение - это ли не повод для радости? Потом у нее подробности выпытаю, интересно же.
        Вынув из кармана шорт блокнот, набросал концепцию научно-популярной передачи про исследования подводного мира типа как у Кусто. Если у нас все потребное оборудование есть, почему бы и нет? Первый сезон - моря и океаны около СССР, второй сезон - Азия, с япошками и корейцами договорюсь, а с Китаем и Индией договорятся без меня. Дальше - понятно, все остальное. Самого месье Кусто пригласим «приглашенной знаменитостью» в третий сезон, когда до Европы доберемся.
        Пока я здесь, в Москве Борис Николаевич с приданными специалистами активно выстраивают инфраструктуру для нового телеканала - закупается оборудование, согласовываются частоты, набирается персонал, снимаются первые выпуски передач и заключаются контракты с Минкультом на показ кино, мультипликации и музыкальных видео. Со временем арендовать мощности Центрального Телевидения потребность отпадет - выстроим собственную площадку с павильонами и всем прочим необходимым.
        Ну а где-то там, в глубине головы, зреет концепция бизнес-канала «Первый кооперативный», но к такому старшие товарищи пока не готовы. Но рекламный блок для моего канала мне согласовали, будем деньги лопатой грести, пуская заранее согласованные с кем положено рекламные ролики. Можно плеваться сколько угодно, но маркетинг - штука объективно нужная, а сейчас у нас с ним очень плохо, даже несмотря на вышедший их печати первый номер журнала «советский кооператор», состоящий из рекламы - пока примитивной и топорной - примерно на треть. Минторг готовит еще один журнал - в виде каталога, куда будут помещены все освоившие доставку кооперативы. Мы свою продукцию, например, уже развозим по заявкам желающих, с минимальным лимитом в пятьдесят рублей, иначе не выгодно.
        Спустя полчаса после погружения товарищи вынырнули, чтобы сменить баллоны и запросить помощь лебедки.
        Пока академику меняли баллон, он снял маску и посмотрел на меня горящими глазами:
        - Бронзовая античная статуя!
        - Редкость? - спросил я.
        - Находка - уникальнейшая! - всплеснув руками, пояснил он. - На весь мир едва десяток сохранившихся до наших дней найдется. В СССР - только одна, древнеримская. Большую часть таких статуй за минувшие века переплавили - на монеты, пушки и орудия труда.
        - Осуждать не станем, - пожал я плечами. - Времена были тяжелые.
        - Не нашим чета, - согласился он, махнул рукой, нацепил маску, сунул в рот автомат, и они с товарищами вернулись в воду, утянув за собой тросы и лямки.
        Через пару минут трос дернули, и лебедка медленно начала поднимать груз. Мы с дядей Ваней оперлись на борт, наблюдая поднимающийся темный силуэт, окруженный силуэтами поменьше.
        - Доволен? - спросил он.
        - Очень, - подтвердил я. - Это же только начало, теперь получится обосновать значимость полномасштабных подводно-археологических исследований черноморского дна. Заодно от мин и снарядов почистим, - поморщился. - Жертвы точно будут.
        - Сапер ошибается один раз в жизни - при выборе профессии, - выдал классику дядя Ваня.
        - Но кто-то же все равно должен, - вздохнул я.
        - Должен, - подтвердил он.
        - Ну а мы музей построим, - снова вернулся я к светлой стороне бытия. - В Крыму, - указал в нужном направлении. - Морских и сухопутных находок из этих краев.
        Из воды появилась грязная, позеленевшая от долгих тысяч лет заточения под водой голова в лавровом венке, за который статуя держалась руками - толи надевая, толи снимая. Далее - голый накачанный торс (со «срамным удом», конечно - в античность никто особо не стеснялся) и, наконец, стоящие на постаменте ноги.
        Товарищи аккуратно опустили находку на палубу и помогли забраться водолазам.
        - Каково, а? - полным восторга голосом заорал на меня академик и дрожащими руками принялся аккуратно очищать постамент от ила. - Стерлось намертво, - вздохнул, осознав невозможность отыскать надписи. - Зеленое, думали - медь, значит недавно затонуло - в соленой воде медь быстро деградирует, но цвет от водорослей и ила - бронза!
        - Не Цезарь и не Македонский, - выкатил я свое дилетантское мнение.
        - Почему? - с улыбкой повернувшись ко мне, тоном «педагогический поощряющий» спросил ученый.
        - Потому что нет доспехов, коня и оружия? - робко предположил несколько смутившийся я.
        - Предположения?
        - Олимпийский чемпион?
        - Вполне возможно, - одобрил он. - Будем надеяться, другие статуи расскажут нам больше.
        - Другие?
        - Как минимум еще одну сейчас поднимем, - лицо Игоря Семеновича озарила предельно счастливая улыбка.
        Сменив баллоны и пленки в фото- и кинокамере, они погрузились снова.
        На берегу тем временем начали собираться «орлята», пуская блики передаваемыми из рук в руки биноклями. «Свободное время» началось, пришли посмотреть на редкое зрелище.
        Статую тем временем аккуратно чистили, записывая подробности в блокноты. Нормально, будет отечественной истории материал на пачку научных работ, включая диссертации.
        Следующая статуя изображала воина-гоплита в полном снаряжении, отчего научные товарищи пришли в еще больший восторг. Добавила радости и новость:
        - Там еще минимум две!
        Вытащили и их - нагая дама с амфорой («Вот это я понимаю статуя!» - не удержался от пошлятины дядя Ваня) и занимающийся гончарным делом, нагой же бородатый мужик.
        - Ну, Сережка! - стуча зубами (оно, конечно, лето, но долгое пребывание под водой сказывается), аж приплясывал завернутый в полотенце Игорь Семенович. - Тебе за такую находку нужно орден давать!
        - На совершеннолетие сразу все получу, - хохотнув, похвастался я. - Это всe?
        - Какой там всё! - гоготнул от переизбытка чувств академик. - Мы здесь надолго - яма огромная, и, судя по всему, там целый торговый корабль затонул. Петь, заводи рацию - нужно усиление вызывать.
        Как же все вокруг меня масштабируется!
        Тем временем вторая смена водолазов с привязанным к веревке ведром ушла на дно. Подняли - жменя золотых, серебряных и бронзовых монет, на которые нарезающие круги вокруг статуй товарищи ученые даже не посмотрели - кинули жребий и заставили перебирать и описывать грустную тройку проигравших младших научных сотрудников.
        - Золотой статер Македонского царства! - найдя сохранившийся экземпляр, привлек внимание один из них.
        Посмотрели на монету, и Игорь Семенович торжествующе заревел:
        - Больше двух тысяч лет! Настоящее чудо, учитывая что на статуях даже воск сохранился!
        Подбодрили «золушек» - круто, мол, давай дальше - и вернулись к статуям.
        - Можно? - попросил я.
        - Прошу, - научник дал монету посмотреть.
        - Какой корявый профиль Александра, - продемонстрировал я монету дяде Ване.
        - Чеканка монеты - архисложный технологический процесс, - провел ликбез ученый. - И рассматривать древние изделия с современной точки зрения…
        - Неэтично, - перебил я его. - Извините, Матвей Николаевич, я все понимаю и осознаю - это артефакт огромной исторической ценности. Но рожа все равно смешная.
        - Смешная, - сдался тот.
        Вернул монету, и мы вернулись на скамеечку.
        - А причем здесь воск? - спросил дядя Ваня.
        Я тоже не знал, поэтому попросили научного товарища провести ещё один ликбез:
        - Сначала скульптор изготавливал точную восковую модель - чтобы заказчик мог посмотреть и одобрить. Затем модель покрывали слоем глины. Следующий слой - не смейтесь, товарищи - сушеные экскременты осла.
        Мы успешно задавили хихиканье.
        - Далее модель перевязывалась проволокой и высушивалась для придания твердости, после этого убирали проволоку и стержень и переходили к литью.
        К нам подплыл военный борт, товарищи перегрузили туда первую статую, и Игорь Семенович, ничтоже сумняшеся, перекрестил отправляющегося с ней ассистента, взяв слово не спускать со статуи глаз до доставки в их родной институт и не забыв взять слово с капитана первого ранга строго-настрого запретить морячкам приближаться к находке ближе чем на полметра.
        Лебедка втянула еще одну порцию монет, и водолаз порадовал новостью:
        - Еще одну статую нашли!
        Что ж, это все очень здорово, но дела не ждут.
        - Игорь Семенович, мы с товарищем вас покидаем.
        - А? - не сразу понял увлекшийся академик.
        - На обед и репетицию пора, - попытался я снова.
        - А, да пожалуйста, - отмахнулся он.
        Даже как-то блин обидно! С другой стороны - энтузиазм я всегда уважал.
        - Вы ночевать здесь останетесь?
        - Само собой! - подтвердил он. - К пирсу «Штормового» причалим.
        - Ребятам очень интересно, - указал я на берег. - Можно они вечером аккуратно посмотрят?
        - Можно, - с улыбкой одобрил ученый.
        - А вас можно попросить какую-нибудь тематическую лекцию о находках в ДК прочитать? - выкатил я следующую просьбу. - Уверен, после такого зрелища много ребят археологией заинтересуются - порыв нужно усилить, археологи стране нужны.
        - Когда закончим - с радостью, - согласился он.
        - До свидания.
        - До свидания. И от лица всей Советской подводной археологии выражаю тебе огромную благодарность.
        - Служу Советскому союзу, - ритуально ответил я, пожав испачканную илом лапищу.
        Нет, не противно, просто как факт.
        Мы с дядей Ваней перебрались на берег, где меня тут же облепили любопытные деточки.
        - Нашли затонувший торговый корабль античных времен, - поделился я с ними новостью. - Вечером баржа с находками причалит к пирсу «Штормового», можно будет посмотреть поближе - с товарищами археологами я договорился. Сейчас схожу к директору, составим экскурсионные группы. По окончании подъема находок товарищ академик Игорь Семенович прочитает для всех желающих лекцию об античной культуре в ДК, точное время потом объявим. И завтра вечером на концертной площадке наш с Олей концерт, будем очень рады всех вас видеть. Завтра же, но утром - конкурс по скоростному сбору «Русского кубика», послезавтра - «Зарница». Не тратьте время зря, готовьтесь. Пошли! - взяв певицу за руку, отправился на генеральную репетицию.
        - А нам медаль дадут? - спросила подружка.
        - Почетную грамоту и благодарственное письмо от Историко-археологического института точно дадут, - пожал плечами я.
        Я не жадный и честный, поэтому попросил записать в «находчики» всех кто на тот момент находился в воде.
        - Вам тоже, дядь Вань, - повернулся к идущему рядом КГБшнику.
        - Это хорошо, - улыбнулся он.
        - Мне кто-то говорил, что часть стоимости клада отдают нашедшему, - добавила Оля.
        - Это же не клад, а историческая ценность, - не очень уверенно ответил я.
        - Мне все равно не надо, - махнула ручкой Оля. - У нас все есть, лучше твоему фонду отдам.
        - А вас я очень прошу в фонд не отдавать, - попросил я дядю Ваню.
        - Пока отдавать и нечего, - отмахнулся он.
        Прибыв в ДК, прогнали концертную программу - без сучка и задоринки - и отправились на обед. Археологические новости успели облететь весь лагерь, так что пришлось утолить любопытство не побывавших на берегу ребят. Далее, отпустив Олю, навестил заочно на все согласного директора, попросив организовать экскурсионные группы и отправился встречать съемочную группу. Расселив и накормив товарищей, вместе с ними двинулся на концертную площадку, устанавливать свет, звук и камеры. Даже пару «телевышек» выдали, панораму пляшущих «орлят» снимать.
        За работой время пролетело незаметно, и, когда стемнело, я привычно попросил монтажника сцены повисеть на «люстре». Товарищи схалтурили, поэтому бедолага вместе с балкой и прожекторами рухнул на сцену с трёхметровой высоты. К счастью, без фатальных последствий - ногу сломал. Отговорив дядей Ваню и Федю от допроса с пристрастием (вдруг специально, по заказу ЦРУ!), мы с товарищем бригадиром прописали парочке виновных «волчьи билеты» и сходили в ДК, вызвонив спецборт с новыми прожекторами и работниками, ну а «мученик» утешился десятью тысячами рублей - за меня пострадал, такое нужно поощрять.
        Хорошо, что я читал много попаданческих книжек, и в одной из них люстра на голову протагонисту падала - мне такого не надо!
        Глава 20
        Безоблачное, наполненное криками чаек, сигналом подъема и топотом ребят утро обещало очередной погожий денёк в «Орленке», полный веселья и радости. Настроение все еще прекрасное, но сегодня оптимизма добавляет предстоящий концерт. Нравится народ веселить, кто меня осудит? Заодно совесть успокоится - наконец-то работа! Да, рейд, да, статуи, но это не считается и проходит по категории «побочная польза». А вот фильмов-концертов в эти времена не так много, так что пленочку можно будет впарить как минимум соседям по соцблоку, а как максимум - капиталистам. Да, не очень они песенки на русском языке уважают, но лично я там пользуюсь любовью и популярностью, так что может кто и захочет - отдам совсем не дорого! Кроме того усилим личный уровень славы Оли - ей в конкурсах зарубежных участвовать предстоит с последующим взлетом к мировой известности, так что по любому полезно. А еще добавим «хайпа» «Орленку», может больше иностранных детей здесь отдохнуть захочет. Словом - значимость налицо!
        Ну а пока одеваемся в компании дяди Феди - дядя Ваня сегодня удостоился чести заночевать в комнате Инны Антоновны, поэтому рацию пришлось перетащить в комнату мою - и отправляемся на умывание-зарядку-завтрак.
        - Шесть статуй!
        - А видел какой у воина щит?
        - Это не простой воин, а гоплит!
        - А гоплит не воин?
        - Воин, но очень важный!
        - Врешь ты все, гоплитами всех таких называли, я у ученого спрашивал!
        - Врунишка! Врунишка! Врунишка!
        - Ну-ка не обзываться! - навела порядок в умывальнике не выспавшаяся, но довольная пионервожатая. - Все правы - гоплиты это воины, граждане полисов, поэтому их вполне можно назвать важными, как и всех других граждан.
        - А мы все - граждане СССР, значит тоже важные!
        - Важные! - умиленно подтвердила Инна Антоновна. - Подробнее о гоплитах нам расскажет товарищ академик, а сейчас строимся на зарядку!
        Зарядка прошла штатно, мы прошествовали в столовую, где отведали вареных яиц с бутербродами с маслом, манной каши (к огромной радости ребят - каша здесь вкусная) и какао. Снова построившись, сходили в отряд, ребята прихватили кубики (мы с Олей не участвуем потому что я сверхразум, а она освоила паттерн), и мы прошествовали к центральной площади, где за ночь успели расставить столы со скамейками и на всякий случай натянуть кучу транспарантов на общие темы - от неизбежности победы коммунизма до «спасибо Партии за счастливое детство».
        Пионервожатых к судейству не допустили из-за ангажированности, поэтому за каждым столом будут присматривать выдернутые из отпусков (с оплатой, само собой) педагоги Краснодарского края. О, знакомое лицо рядом с директором и делегацией от Министерства образования - конкурс-то интеллектуальный, вот и прибыли курировать.
        Подошел, поздоровался со всеми, и осунувшийся, красующийся здоровенными мешками под красными глазами Медунов, не забыв с улыбкой извиниться перед товарищами, отвел меня в сторонку - «пошептаться».
        - Здравствуйте, Сергей Федорович, - опередил его я. - Как оно идет?
        Он вымучил улыбку:
        - Здравствуй, Сергей. Идет штатно, но я мало знаю - в основном увольняю кого товарищ генерал скажет. Вот, принудительно мне выходной выписали - работа для меня кончилась.
        - Выходной это правильно, вы нам здоровым нужны, - улыбнулся я в ответ. - Но вы бы лучше отоспались - чего тут смотреть, конкурс как конкурс.
        - После него прикорну, мне койко-место по соседству с телевизионщиками выделили, - похвастался он. - Внучку на концерт сводить обещал - угораздило же сказать, - развел руками. - Вечером приедет, как раз высплюсь. Но по регламенту на таких конкурсах должен присутствовать кто-то из Исполкома, вот я и вызвался.
        Ясно, прогиб засчитан, ох уж эти опытные аппаратчики!
        Понизив голос, Сергей Федорович доверительно поведал:
        - Григорий Степанович…
        - Который Золотухин, первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС? - уточнил я.
        - Он, - подтвердил Медунов. - Рвет и мечет - такие страсти творятся, а он - ни словом, ни духом. Он по сельскому хозяйству большой специалист, очень много для страны и края сделал, но в курортной сфере разбирается, уж прости за откровенность, слабо.
        Оп, легкие интриги пошли!
        - Краснодарский край - в первую очередь житница, - не стал я осуждать нынешнего крайкома. - И дает рекордные урожаи почти ежегодно.
        - Это так, - согласился он. - Мне сам, - указал в небо. - Звонил сегодня утром, мнение спрашивал - мы с товарищем Золотухиным много лет плечом к плечу за урожай боролись, и я так и сказал - ценнейший специалист по сельскому хозяйству. Товарищ Нуриев…
        - Зия Нуриевич, Министр заготовок? - уточнил я и это.
        - Он! На повышение скоро уйдет, в заместители председателя Совета министров, и Юрий Владимирович прочит на его место товарища Золотухина.
        - Место которого потенциально можете занять вы, - покивал я. - Это - очень здорово, Сергей Федорович, мы с вами, извините, под пулями побывали, и, если Юрий Владимирович спросит, я ему так и скажу - лучшего кандидата и не найти.
        - Думаешь? - скромно шаркнул ножкой товарищ Медунов.
        Хитрый, зараза, усиливается как может. Да мне-то чего, дедова комбинация, а значит все уже решено. Но Медунов-то об этом не знает, вот и суетится на многолетнем опыте партийного роста.
        - Что думаю я - не важно, - сымитировал я грусть. - Я же ребенок, кто со мной о государственной важности делах разговаривать будет? Мы с дедушкой кормушки строим, гуляем, вот на шашлык скоро всей семьей собираемся. Но вы не переживайте - если Юрий Владимирович вашего мнения спросил, значит ценит и уважает. Главное - порядок железной рукой навести.
        - Обязательно наведем! - преисполнился мотивации Сергей Федорович.
        Заметив, что директор Орленка на нас очень подозрительно и опасливо косится, вернул Медунова основной группе, как бы продолжив разговор:
        - Так что в «Орленке» мне очень нравится. Без преувеличения мирового уровня лагерь, а Семен Федорович - просто замечательный директор, в кратчайшие сроки вон сколько мероприятий организовал - и конкурс, и экскурсии к археологическим находкам, и зону под строительство пейнтбольного полигона выделил, и жилье всем выписанным мной товарищам отыскал. Простите за суету, Семен Федорович, и спасибо вам огромное.
        - Ты же не для себя стараешься - для ребят, - с улыбкой ответил он. - А я что? Я просто работаю как положено.
        - «Орленок» - настоящая гордость страны, - подхватил опытный аппаратчик Медунов. - И под вашим управлением, Семен Федорович, только хорошеет.
        Товарищи из Минобразования, не будь дураки, поддакнули, похвалив питание в столовой - большего пока оценить не успели, но товарищу директору хватило. И это он еще звание героя соцтруда не получил, которое я чисто по-родственному попрошу деда такому хорошему мужику выдать.

* * *
        Конкурс занял два часа, и, после подведения итогов, я направился вручать тройке победителей призы в виде грамоты, конвертиков с суммами от пятисот до полутора тысяч рублей (сертификатами на предъявителя, потом директору сдадут, тот родителям отдаст) и гарантированной квоты на поступление в любой ВУЗ на выбор (этот приз не материален).
        - Поздравляю, - вручил призы занявшей третье место четырнадцатилетней девочке Тане из города Оренбурга.
        Попозировали фотографу и кинооператору - конкурс снимался силами той же съемочной группы что и концерт, по принципу «чего добру пропадать».
        - Поздравляю, - вручил занявшему второе тринадцатилетнему мальчику Шаду из города Алматы.
        - Поздравляю, - вручил занявшему первое пятнадцатилетнему рыжему и веснушчатому мальчику Косте из колхоза имени Ленина, расположенного прямо здесь, в Краснодарском крае. - А ты чего хмурый такой? - спросил я, заметив полное отсутствие радости на худом лице.
        - Просто, - буркнул он, нервно теребя призы.
        - Улыбнись, пожалуйста, фотографу, - попросил я.
        Пацан выдавил улыбку, на этом конкурс закончился, и мы потопали на обед.
        - Видела победителя? - спросил я Олю по пути.
        - Мрачный какой-то и глаза пустые, - ответила она.
        - Это странно.
        - Странно, - согласилась она. - Может с ним никто не дружит? Он из какого отряда?
        - Фиг его знает, - честно признался я. - Давай после обеда про него разузнаем?
        - Давай! - загорелись подружкины глазки.
        На первое сегодня суп с лапшой, на второе - рис с четвертью вареной курицы, на десерт - ватрушка с чаем.
        Откинувшись на стуле, погладил переполненный живот и признался Оле:
        - Уже как-то даже и не охота.
        - Пошли, лентяй! - хихикнула она, взяла меня за руку и зависла. - А куда идти-то?
        - А вон вожатые сидят, - направил я нас.
        Подошли к столу пионервожатых:
        - Извините, товарищи пионервожатые, а в чьем отряде Костя Журавлев, который сегодня в конкурсе победил, числится?
        Сидящий через два места слева от Инны Антоновны темноволосый гладковыбритый очкастый молодой человек «чуть за двадцать» интеллигентно промокнул губы салфеткой и покаялся:
        - В моем. Вы на него не обижайтесь, ребята - он хороший, тихий, добрый мальчик.
        - Мы вовсе не обиделись! - замахала ручками перед собой Оля. - Нам просто интересно почему он такой странный. С ним не дружат?
        - У нас очень дружный отряд, - поспешил заверить нас пионервожатый.
        - А кто у него родители? - задала подружка правильный вопрос.
        - Он с отцом живет, в колхозе тут, недалеко, - ответил он. - Отец - тракторист.
        - А как в «Орленок» попал? - спросил я.
        - Костя выиграл краевую олимпиаду по математике. Настоящая гордость отряда, - последняя фраза прозвучала настолько «протокольно», что у меня аж зубы свело.
        - Спасибо, - поблагодарил я и под напряженным взглядом вожатого повел Олю к столу, за которым сидели Костя и еще тройка ребят - легкий гастрит у бедолаг, поэтому питаются не так вкусно.
        - Я бы не хотела в отряд к этому мужику, - по пути поделилась чувствами девушка. - Инна Антоновна лучше - она веселая, красивая и дядю Ваню любит. Я почти ее уговорила переехать в наш совхоз!
        Какая потешная инфа!
        - Это ты хорошо придумала, - одобрил я. - Мужик-то может и нормальный, просто мы его напрягли - думает что мы сейчас к директору побежим, и его из «Орленка» попрут за профнепригодность.
        - А мы побежим? - Оля всем видом демонстрировала готовность.
        - Не побежим, - покачал я головой. - Он же не может силой ребят заставить с Костей дружить. Ну и грусть понятна - без мамы плохо, даже хуже чем без папы.
        - Таня не грустит, - задумчиво заметила подружка и сама себя одернула. - Ой, она же к маме каждую неделю ездит. И вообще ее уже скоро выпустят. Мне немного страшно с ней знакомиться.
        - Тетя Тоня хорошая, просто ее муж-козел довел, - пожал я плечами. - Ты не бойся, она больше никого убивать не будет, а когда человек за преступление отсидел и вышел, он заслуживает право на хорошее отношение. Она пекарь-кондитер, в совхозный кооператив устрою и домик выдам. Может и замуж второй раз выйдет.
        - Я бы на месте мужиков за неё выходить не стала, - захихикала Оля, опомнилась. - Прости, над таким смеяться нельзя.
        - Не переживай, я же понимаю что ты хорошая, - вогнал я ее в легкую краску. - Смеяться можно над всем, если это никого не обижает, а смеющийся осознает весь ужас ситуации. Смех в этом случае - защитная реакция психики, которая…
        - Опять свои лекции читаешь! - заткнула меня подружка.
        - Просто садимся и болтаем как ни в чем не бывало, тихонько наблюдаем за Костей - его не трогаем.
        - Как разведчики! - с потешной серьезностью кивнула Оля.
        Добрались до стола, ребята (кроме безучастно глядящего в пустые тарелки перед собой Кости) посмотрели на нас распахнувшимися от радости глазами и заулыбались. Поздоровавшись, спросили разрешения и некоторое время трепались с деточками ни о чем. Да, Косте совершенно плевать на окружающий мир. И это - точно не стеснение, но нужны дополнительные исследования.
        По окончании обеденного времени пообещали завтра прийти к новым знакомым на экскурсию в дружину «Комсомольская» - они все оттуда, основная фишка - автодром с машинками-картами. Покатаемся! Заодно узнали имя пионервожатого - Никита Евгеньевич.
        - Теперь пошли в администрацию, в таких местах всегда можно найти папочки с личными делами, - поделился с Олей секретами детективного мастерства.
        - Социализм - это учет и статистика! - продемонстрировала она образцовую политическую подготовку.
        Моя школа!
        Внезапно позади послышался торопливый бег.
        - Взрослый бежит! - я из режима детектива так и не вышел.
        - Постойте!
        Обернулись - да, это пионервожатый Никита Евгеньевич.
        - Мы идем в администрацию! - жизнерадостно заставила мужика оступиться и рухнуть на асфальт певица.
        - Что же вы так не аккуратно-то, - вздохнула она, бросившись на помощь бедолаге. - Коленку разбили, а у взрослых раны хуже заживают, мне папа рассказывал, он в КГБ работает, полковником - он про раны много знает! Вот ваши очки, Никита Евгеньевич, не теряйте!
        Успевший подняться мужик дрожащими руками принял очки и надел на увлажнившиеся - не от боли надо полагать - глаза.
        Вот она - моя лучшая ученица! Стоп, я же не превратил светлую девочку Олю в социопатку? Да не, фигня - просто деформировалась от плотного общения со мной, дальше легкого глумежа не пойдет. А если и попытается - пресечем и перевоспитаем.
        Дядя Ваня от комментариев воздержался, но по его лицу ясно читалось отношение к молодому педагогу. А я с выводами спешить не буду - не все в этом мире имеют характер «стойкий, нордический», и это никак не мешает быть хорошим человеком.
        - Так чего вы хотели? - спросил я пионервожатого.
        - Про Костю поговорить хотел, - сглотнув, не удивил он.
        - Это нам надо, - улыбкой поощрил я.
        - Он странный, - отвел он взгляд. - Нелюдимый совсем, даже не разговаривает почти.
        - Звучит правдиво, - одобрил я.
        - В отрядных мероприятиях не участвует, по гуманитарным наукам - тройки с натяжкой, зато по точным - лучше всех в крае учится, все олимпиады берет, - первый шаг сделан, и дальше Никита Евгеньевич говорил без пауз. - Только на кубик этот и пошел участвовать. В воду и на зарядку не загонишь, письма отцу не пишет. Мне что, его силой заставлять? Я и так, и этак - а он уперся как осел, в одну точку смотрит и молчит - все ему как о стенку горох. Не улыбается никогда - я же не слепой, ребят просил с ним попытаться подружиться, а он ни в какую! Телевизор не смотрит, на танцы не ходит, одного Колмогорова читает!
        - Который математик? - уточнил я.
        - Математик! - поморщился пионервожатый. - Ест тоже странно - на завтрак только яйца отварные, а из супа сначала картошку всю достает, потом - морковку, и только потом остальное доедает. Боюсь я его - и отец у него странный, они же рядом живут, не на автобусе приехал, как все, а с отцом. Прощались - ни слезинки не пролил, а у этого на лице как будто облегчение - спихнул нам своего дебила и рад!
        - Обзывать кого-то «дебилом» недостойно Советского педагога, - сделала ему внушение Оля.
        - Да он больной! - всплеснул руками вожатый. - Ему к психиатру нужно, лечить - нормальные дети так себя не ведут! Я ночами не сплю, в коридоре караулю - вдруг у него в голове щелкнет, перережет соседей по палате - что я потом делать буду? - сняв очки, он рукавом вытер слезы. - Я же даже не педагог еще! Студент, на красный диплом иду, конкурсы выигрываю. Вот, поощрили за успехи. Знал бы я, кого подсунут, лучше бы в Подмосковье на подработку устроился - там поди такого нет!
        - Насчет «перережет» это вы зря, - вздохнул я. - У него не шизофрения с буйными припадками, а другая особенность.
        Потому что аутизм не болезнь, а дар или проклятие - тут уж куда повернется. В Костином случае - скорее дар.
        - У нас с Олей подруга есть, Надя Рушева, художница. Знаете такую? - спросил я.
        - Знаю, - подтвердил пионервожатый.
        - Вот она за пределами, так сказать, профессиональной сферы почти ни на что внимания не обращает. Не потому что зазналась или глупая, а потому что ей это просто не интересно. Не интересно настолько, что как бы она или другие ее не заставляли, толку не будет - физиологическая особенность мозга не позволяет концентрировать внимание на не интересном. У Кости похожий случай - он, извините, живет в мире цифр и формул, и пытаться его оттуда выдернуть бесполезно. Пойдемте в администрацию, Никита Евгеньевич, будем его отцу звонить - я Костю с собой заберу когда уеду, ему в обычной школе учиться смысла нет.
        Будет у меня собственный математический гений.
        Глава 21
        - Так что, Семен Федорович, Никита Евгеньевич в этой ситуации проявил себя наилучшим образом, пожертвовал личным сном ради спокойствия и безопасности детей, - после того как мы втроем рассказали директору о цели визита, выдал я пионервожатому гигантский пряник.
        Потому что он объективно ни в чем не виноват.
        - Поощрим, - пообещал будущий герой Соцтруда.
        - Да я же не за поощрения, Семен Федорович, лишь с детьми все хорошо было! - бросился протестовать вожатый.
        - За то и поощрим! - закрыл дискуссию директор.
        - Можно нам личное дело Кости и номер телефона его отца? - попросил я.
        - Идем, - мужик поднялся на ноги. - Вы свободны, Никита Евгеньевич, можете возвращаться в отряд. И по ночам спите смело, мы в коридор чисто на всякий случай кого-нибудь дежурить по ночам определим, - посмотрел на меня.
        - «На всякий случай» еще никому никогда не мешало, - одобрил я.
        Мало ли чего, я же могу ошибаться, и тогда придется долго и мучительно посыпать себе голову пеплом. Не хочу детской крови на руках.
        Прежде чем мы успели покинуть кабинет, в дверь постучали.
        - Да?
        Вошел моряк в чине лейтенанта - из патрулей. Поздоровались, Оля по уже сложившейся традиции получила поцелуй ручки - уже и не краснеет, привыкла.
        - ЧП у нас, Семен Федорович, - поделился инфой моряк.
        - Никита Евгеньевич, до свидания, - выгнал лишние уши директор.
        - А… - моряк замялся, стараясь не смотреть на певицу.
        - У Оли допуска на способные случиться на территории и окрестностях «Орленка» ЧП хватает, - успокоил я его чистой правдой. - Лично генерал-полковник Госбезопасности Судоплатов выписывал.
        - Я его в палате оставила, - смутилась подружка. - Но он у меня есть, честно комсомольское!
        - Говорите смело, товарищ лейтенант, - я показал корочку от Гречко, и на этом промедление закончилось.
        - Двадцать минут назад силами патрульного катера номер… была задержана надувная лодка с двумя местными жителями, оснащенными оборудованием для любительского ныряния. В ходе допроса выяснилось, что они узнали о наличии золота на дне близ береговой линии «Орленка» и решили помародерствовать. Пришлось вызвать усиление - если одни догадались, значит и другие будут.
        - Придется кое-кого «уплотнять», - прикинул оставшиеся койко-места директор.
        Многовато из-за меня гостей прибыло.
        - Не придется, - ответил моряк. - Мы за территорией полевой лагерь разобьем.
        - Спасибо, что охраняете покой ребят, товарищ лейтенант, - поблагодарил Семен Федорович.
        - Да чего там, - отмахнулся служивый и покинул нас.
        - Как же в нашей стране слухи расходятся - любо-дорого посмотреть, - умилился я.
        - У «Орленка» только два союзника - армия и флот! - шутканула Оля.
        Поржали и пошли искать личное дело. Отыскав, ознакомились - все как Никита Евгеньевич и говорил. Из нового - мама Кости жива и здорова, в Гаграх проживает, в бездетном браке со вторым мужем. Сына и мужа первого покинула когда ребенку было пять лет. Отец Константина - Михаил Викентьевич - не пьющий передовик сельскохозяйственного производства, имеет ряд почетных грамот за стабильное перевыполнение плана. Воевал - призвали в сорок третьем, получил контузию, провел полгода в больнице с последующим увольнением в запас - оглох на левое ухо. Судимостей не имеет, характеристики сплошь положительные, характер спокойный.
        - Нормальный мужик, - пожал я плечами. - А почему здесь номер сельсовета указан?
        - Видимо домашнего телефона нет, - предположил директор.
        Зажрался ты, Сережа, привык что в «Потемкине» повальная телефонизация. С другой стороны…
        - И это у них колхоз-передовик называется, с единственным телефоном на всех, - не стал я каяться.
        В самом деле - какого черта? Посмотрел на часы - до концерта два часа осталось, а еще нужно «саундчек» провести и все в очередной раз перепроверить.
        - Семен Федорович, договариваться через сельсовет это долго, потому что Михаил Викентьевич сейчас стопроцентно на полях или в гараже, поэтому можно вас попросить кого-нибудь подрядить связаться с товарищем и согласовать наш к нему завтрашний приезд? Скажем, в три часа дня. Понимаю, посреди рабочего дня, но мы можем и прямо на поле приехать - главное пусть будет готов. Сразу нужно предупредить, что на Костю жалоб нет, чтобы не нервничал.
        - Раиса Петровна, - возьметесь? - попросил директор заведующую картотекой.
        - Чего же не взяться, Семен Федорович, - покладисто согласилась она.
        И на этом мы покинули ДК, отправившись к концертной площадке.
        - Может переодеться? - задумчиво спросила Оля.
        - А зачем? - пожал я плечами. - Мы же «Орлята», значит форма вполне уместна.
        - А я такое платье красивое привезла, - вздохнула она.
        - Надевай, - сжалился я.
        - Нет уж - ты в форме, значит и я буду в форме! - решила она. - Артисты на сцене должны смотреться гармонично. А музыканты в чем будут?
        - В форме пионервожатых, - ответил я. - Староваты, конечно, но бороды с усами я им велел сбрить, а прожектора скроют морщины. Нормально получится.
        Усов мужикам было жалко, они у меня модники, но ничего, обратно отрастут.
        - Тогда точно нормально, - успокоилась подружка.
        На концертной площадке было людно - охрана, телевизионщики, звукачи, осветилтили, и конечно же дети, которые пришли поглазеть на предконцертную суету. Скамейки временно убрали - ну какое веселье на концерте, когда все сидят? - а сбоку от танцпола возвели «вип-зону» в виде навеса со столами и скамейками: туда посадим администрацию лагеря и высоких гостей в виде чиновничества во главе с Медуновым. Они пожилые, им плясать тяжело.
        Музыканты уже тоже прибыли - на сцене тусуются, настраиваются-подключаются. Выгнав всех из «зоны поражения», заставил монтажников повисеть на «люстре». Мужики повисли аж втроем. Респект, пятьсот рублей премии каждому! Далее заставил их потрогать все оборудование и микрофоны - вдруг где током бьет? Тоже все хорошо, еще по пятьсот на брата.
        - Может еще чего проверить? - вошел во вкус бригадир.
        - По сцене попрыгайте на предмет крепости досок, - подыграл я.
        Попрыгали - крепко! Отпустив довольных таким небывалым «калымом» товарищей частично домой, отмечать, а частично - дежурить на всякий случай неподалеку, вернул на сцену музыкантов, добавив к ним Олю, попросил начать играть, а сам походил по площадке, оценивая качество звука в разных местах. Поправили при помощи звукача - я корректировал звук «внешний», а Оля - сценический, из мониторов. Прогнали снова - отлично! Далее записали кусочек на пленку - здесь поправлять не пришлось, звукореж Центрального телевидения справился и без нас.
        - Ну все! Пошли готовиться и перекусывать, - увлек Олю с музыкантами в палатку-«гримерку».
        Посреди перекуса к палатке кто-то подошел и покашлял - это вместо стука. Выглянул - товарищ Медунов стоит, выспавшийся, держит за руку наряженную в форму девочку с косичками лет одиннадцати.
        Поздоровались.
        - А ты - внучка Сергея Федоровича? - улыбнулся я ребенку.
        - Соней зовут! - представилась она.
        Ух глазищи какие восторженные - фанатка, получается.
        - Пойдемте чаю попьем, - пригласил я дорогих гостей.
        Оля маленькой Соне тоже нравится, поэтому певица взяла основную работу на себя, расспрашивая девочку о школе, подругах и всем прочем. Допив чай, выдали ребенку набор подписанного мерча, сфотографировались на память, и очень довольный товарищ Медунов нас покинул.
        - Хорошая девочка, - поделилась мнением Оля.
        - Хорошая, - подтвердил я. - Избалованные дети ведут себя по-другому.
        - Ты на кого намекаешь? - надулась она.
        - На воре и шапка горит, - хрюкнул я и увернулся от брошенной в меня салфеточки. - Шучу, ты-то не ребенок, ты - комсомолка.
        - Комсомольцы тоже бывают избалованные, - подколола меня Оля.
        - Я с такими не дружу, - сделал я вид, что не понял.
        - Я про тебя! - не сдалась она.
        Гордо приосанившись, я заявил:
        - Я - самый неизбалованный человек в СССР!
        - И самый скромный! - захихикала подружка.
        Тем временем гвалт за палаткой набирал обороты, и из колонок раздалась приветственная речь Семена Федоровича, который напомнил ребятам о технике безопасности, указал на необходимость пользоваться специально выделенными местами для отправления естественных надобностей (деточки захихикали), напомнил в случае недомогания обращаться к дежурным бригадам скорой помощи (у нас таких целых восемь, мало ли что) и пожелал всем как следует повеселиться.
        - Пора, - скомандовал я, и мы отправились на сцены.
        Над головой - безоблачное небо, солнышко печет знатно, но это не беда, потому что я выпросил пару пожарных машин, которые будут время от времени поливать собравшихся водичкой под малым напором из насадок типа «душ» - нам тут травм не надо. Ух, толпа какая - весь комплекс собрался, а это буквально тысячи ребят! У сцены - солдатики-срочники, оцепление так сказать. По краям площадки - сотрудники лагеря, милиция и те самые врачи из скорых. Словом - для образцово-показательного проведения концерта сделано все и даже больше. Камеры включились, и, надев гитару, я подошел к микрофону:
        - Привет, «Орленок»!
        Ответом мне были свист, радостные вопли «привет» и конечно же аплодисменты. А какие мордахи - это лето ребята запомнят навсегда. Иронично, что именно это поколение в моей жизни меня и воспитывало, в общем смысле, разумеется, коллективно-бессознательно. А теперь, получается, наоборот!
        - Как настроение? - спросила Оля.
        Настроение, ясен пень, отличное!
        - «Звездопад»! - объявил я первую песню.
        [ ]
        Гимн «Орленка» в качестве разминки зашел неплохо, директор выглядит жутко довольным, а ребята быстро освоили припев и охотно подпевали. Теперь - подинамичнее.
        - Когда я буду делать так, - Оля ладонями изобразила ослиные уши. - Делайте «Иа!» вместе с нами. - «Ведьма и осел»! [ ]
        Песня с «экспериментов» и «гиганта» фолк-ВИА уже успела многократно облететь всю страну и полюбиться многим, поэтому деточки радостно заулюлюкали. Исполнять будет Оля - так органичнее.
        - Иа-иа-иа-иа!!! - раздавалось над Орленком.
        Дальше у нас песня поспокойнее, с самым «качевым», по моему мнению, рифом за всю историю советских ВИА, его даже Децлу в биточек вставили. Исполняю я:
        - Говорят, что некрасиво… [Веселые ребята, Алешкина любовь] [ ].
        От оригинала отличается - не выдержал и влез, усилив ритм-секцию. Вот теперь реально качает - трясущие пилотками и пляшущие деточки тому подтверждение.
        - «Товарищ»! - объявила Оля хит всесоюзного масштаба. - Я песней как ветром наполню страну…
        За авторские права договорился, можем исполнять спокойно.
        - «Товарищ 2»! - объявил я.
        Песня группы Ляпис Трубецкой претерпела легкие изменения, заменил «китайцы» на «люди», в остальном - все как в оригинале, Екатерина Алексеевна хоть и не «прокачалась», но от всей души одобрила.
        [ ]
        - Жарко? - когда отгремели трубы и гитары, спросил я.
        - Да!!! - коллективно ответили ребята.
        - Товарищи пожарные, просим вас спасти нас от теплового удара, - попросил Оля.
        Я тем временем вылил на голову бутылку воды - мне тоже жарко. Включились брандспойты, и мы спели радостно впитывающим живительную влагу ребятам «Песню капиталиста». Не ивент, а сказка - столько позитивной энергии!
        Воду перекрыли, и я спросил:
        - Все знают невозвращенца Филиппа?
        Подговоренные ребята в ответ зарядили:
        - Э-лек-тро-ник!
        Народ быстро подхватил. Ну какие хорошие дети! Демонстративно гоготнув, снял гитару, снял микрофон со стойке и объявил:
        - Эта песня посвящается всем Электроникам СССР! «Искусственный человек».
        Биточек немного пострадал - ну не то оборудование, поэтому засемплированный вокал из оригинала пришлось заменить Олей и наложенными на ее микрофон фильтрами. Заиграла тревожная пианинка, задул несуществующий ветер, ударник начал набирать темп:
        - Множество совершенных подобий… [ ]
        Пока я бродил по сцене, успешно подавляя каноничные рэперские порывы - хватать себя за пах, приседать и всячески демонстрировать какая ты тут доминантная обезьяна - и выдавая речитатив, Оля научила советских детей «качать ветками», что им очень понравилось - просто, динамично и придает чувства локтя.
        Теперь нужно поработать на свою человечность.
        - Полтора года назад у меня родилась сестренка.
        Народ поощрил свистом и аплодисментами.
        - Мы назвали ее Аленкой, и у нее очень милые кудряшки. Следующая песня посвящается всем младшим сестренкам! Смешная сестренка лета наговорит, наговорит теплых слов… [Пилот - Сестренка лета][ ]
        Мама точно плакать будет от этакой милоты. Теперь - «бомба!».
        - Один мальчик как-то обозвал меня дурой, но я отличница, поэтому не обиделась, - выдала подводку Оля.
        Народ заржал.
        - Но мы с Сережей решили, что из рефрена «Оля-дура» получится хороший припев и написали песню. Она так и называется «Оля-дура». Если будете подпевать, я не обижусь! Закрываю дверь квартиры, не возьмут и бензопилы…
        Народ все понял с первого же припева, перетерпел второй, и «Орленок» накрыло оглушительное:
        - Потому что Оля - дура, супер дура, Оля - дура, потому что Оля - дура, просто дура супер дура!
        И пошла соляга, под которую пожарники по условному знаку снова принялись охлаждать ребят водичкой. Мордахи у многих уже грязные - пыль все равно налетает, но прыгать по теплым лужам им это все равно не мешало.
        - Спасибо, ребята! - по окончании песни поблагодарила ребят за подпевки Оля.
        - Еще! Еще! Еще! - начали скандировать они.
        Нам было не жалко, поэтому повторили. Подружка выглядит нереально довольной, впитывая народную любовь.
        Cледом бахнули «кьют-рок» постарше (это в моей реальности):
        - Если ты захочешь обо мне сейчас узнать… [Ранетки - «О тебе»] [ ].
        Теперь нужно замедлиться, дать ребятам отдохнуть, поэтому на помощь приходит старая добрая «гражданская лирика» в Олином исполнении:
        - На стихи Роберта Рождественского! «Родина моя». Я, ты, он, она - вместе целая страна! [ ]
        - Белый танец - дамы приглашают кавалеров! - подчеркнуто-чопорным тоном объявила Оля, и мы сыграли «Миллион алых роз».
        Пугачева в этой реальности существует, но пока не познакомились - оно мне не надо, и песен я у нее подрезал знатно. Трудно Алле Борисовне приходится, шлягеров мало, но с набитыми той самой субстанцией людьми мне не по пути.
        Взгляд зацепился за Савелия, который отверг пригласившую его девочку и вообще выглядел мрачно. На «Олю-дуру» обиделся, надо полагать. Оп, ушел. Да и фиг с ним - в лагере и по периметру охраны полно, никаких глупостей натворить не позволят. Да и что он сделает? Это в моей реальности молодежь суицидится каждый день, а среднестатистическому Советскому ребенку такая пакость и в голову не придет.
        - Эту песню я посвящаю всем, кто пытался меня застрелить! - объявил я, подрубил дисторшен. - Когда потеряно все… [Animal Джаz - «Не твоя смерть»][ ] Слово «джаз» чисто на всякий случай заменил на «шанс» - джаз у нас до сих пор, словами Никиты Сергеевича, земля ему пухом, «музыка все-таки негритянская».
        И тут же, без перерыва, полюбившиеся народу «Три полоски на кедах», сопровождая поливом из брандспойтов. Идем дальше, «Знаешь ли ты» в Олином исполнении. Следом - еще три попсятинки из будущего и КиШовский «Наблюдатель» дуэтом. [ ]
        Под конец снова немного гражданской лирики, мы с Олей откланялись и ушли. Ребята зарядили «Еще», мы вернулись и бахнули «Оля-дура», «Ведьму и осла» и «Товарища-2». Все, ивент успешно завершен, можно устало брести в отряд и падать в кровать с широченной улыбкой на лице - такие каникулы мне прямо по нраву!
        Глава 22
        Проснулся еще до подъема - рано лег вчера - потянулся и зевнул на затянутое тучками небо в окне. Вот и кончилась хорошая погода, но нам дождик не помеха - наоборот, добавит «пейнтбольной зарнице» зрелищности и сложности. Но мне-то чего? Я все равно не участвую - не тренировался же, мы с Олей вместо этого концерт репетировали. Зато мои корейские друзья поучаствуют - не единой командой, боже упаси, они ж тут всех разнесут, детям будет обидно, а по одному «легионеру» на советскую команду, для баланса.
        - Не спится? - не открывая глаз, буркнул дядя Федя.
        - Выспался, а вы завидуйте! - заявил я.
        - Чего это я тебе завидовать должен? - зевнув, он сел в кровати и потянулся.
        - Потому что у пожилых со сном проблемы, - пояснил я.
        - Не знаю как там «пожилые», - ухмыльнулся он, почесав татуировку «за ВДВ» на левом предплечье. - Но лично я всегда сплю как младенец.
        - Совесть чистая, получается, - нашел я объяснение.
        - Получается так, - улыбнулся он.
        Поднявшись с кровати и начав одеваться, я спросил:
        - А вы, если не секрет, как пришли к решению в КГБ на работу устроиться?
        Дядя Федя приступил к «спецкомплексу» утренней гимнастики и ответил:
        - Из армии пришел, а у меня к тому времени жена и двухгодовалый сын. На производство, уж прости за прямоту, мне не хотелось - скучно это. В журналисты да торгаши еще хуже - для первого соображалки не хавало, для второго - совести много. Оставалось в пожарники, милицию или КГБ. Бандитов ловить мне интересней показалось, чем пожары тушить, вот и сократили выборку. Поузнавал - в КГБ зарплата выше оказалась. И вот я здесь, - развел руками.
        - Не жалеете?
        - О чем? - фыркнул он. - Хорошая работа оказалась, интересная и Родине полезная. Двадцать один год верой и правдой, без нареканий, но с благодарностями и даже госнаградами - значит на своем месте оказался.
        - На пенсию скоро?
        - Через три года, - ответил он.
        - Ко мне в личную службу безопасности пойдете?
        - Это которой полковник «дядя Витя» командовать будет? - уточнил он.
        - Да.
        - Пойду, если возьмешь - всяко интереснее чем у тещи в деревне самогонку пить, - согласился он.
        Ништяк, плюс один кадр.
        - Наши «пенсионеры» уже товарища полковника одолевают, - поделился он инсайдом. - Что мол за служба будет, да какой конкурс, да какие справки с характеристиками нужны.
        - Я бы всех взял, но столько не надо, - вздохнул я. - Надо будет регламент, должностную инструкцию и список требований к кандидатам с экзаменом составить. Но вас, дядь Федь, чисто как своего возьму.
        - Вот уж спасибо! - гоготнул он.
        Зашипела рация, КГБшник прервал зарядку, ответил, выслушал набор цифр и посмотрел на меня.
        - Ага, - подтвердил я. - Пойдемте.
        В администрацию вызывают, звонок из Москвы второй категории важности - правительственные работники высшего ранга. Категория первая - мама с папой и родной дед, категория три - силовики, четыре - все остальные.
        По бледной предрассветной хмари, под начинающимся дождиком прокатились в администрацию и прошли на пункт связи, где дежурные КГБшник и «лагерная» бабушка-телефонистка выдали нам трубку и покинули закуток.
        - Ткачев!
        - Здравствуй, Сереженька! - раздался голос моей любимой приемной (де-факто) бабушки Фурцевой.
        - Здравствуйте, Екатерина Сергеевна!
        - Не разбудила?
        - Нет, я после концерта вчера рано лег, как раз нечего делать было, - честно ответил я.
        - Ну какой концерт отгрохал, прямо конфетка! - кинулась она меня хвалить. - И гражданская лирика, и «эксперименты», и главное ругательство Советских детей десакрализировал - по телевизору покажем и все, «дура» будут как комплимент воспринимать, - захихикала.
        - Просто не хотел, чтобы Оля обижалась, - почти честно ответил я.
        И «Дорочку» перепеть жутко хотелось - глубоко иронично получилось, я такое люблю!
        - И Филиппу этому блаженному пощечина, - продолжила баба Катя.
        - А вы как успели-то? - спросил я. - Там же не смонтировано ничего.
        - Я на такой должности все успевать должна, - назидательно ответила она. - Как только самолет приземлился, сразу режиссера твоего и запрягла - давай, хотя бы черновик показывай, он и показал - с главной камеры. Ну а звук… Ну ты сам понимаешь.
        - Понимаю, - поддакнул я. - Очень приятно, что вы сном ради такого пустяка пожертвовали.
        - Да какой в мои годы сон - три часика поворочалась, уже, считай, хорошо выспалась, - вздохнула она.
        - Да какие ваши годы, Екатерина Алексеевна? - послушно запротестовал я. - Главное - не биологический возраст, а сила духа и, так сказать, внутренняя энергия - а у вас и того и другого на десятерых хватит!
        - Балабол, - умиленно хихикнула Фурцева. - А ко мне тут, представляешь, целая делегация на прием приходила, из художественных директоров ВИА - у нас их как грибов после дождя развелось благодаря тебе.
        - Кого-то слышал, - признался я. - Есть очень хорошие. «Верасы», например.
        - Есть, - не стала спорить она. - Мне «Верасы» тоже нравятся, прямо слушаю и молодею, - мечтательно вздохнула. - Но не о том речь - говорят, мол, давайте обязательный процент «гражданского» репертуара срежем. Представляешь?
        - Какая наглость! - разделил я ее негодование. - Это так кроме как про любовь и прочее баловство песен не останется - получим кучу бестолковых коллективов типа этого ихнего «Битлз».
        - И я о том же! - поддакнула Екатерина Алексеевна. - Нам здесь такого не надо - человек о любви к Родине в первую очередь думать должен, потом уже все остальное. Так им и сказала - музыку играйте какую хотите, но смысл должен быть Советским с большой буквы - вот как у тебя, например, звук такой будто кошку у микрофона распотрошили, но слушаешь и понимаешь - наше, Советское, созидательное! И молодежи нравится - в каждом дворе, говорят, под гитару твои песни играют.
        - А кто постарше играет Высоцкого, - добавил я.
        - Говорила я с Владимиром Семеновичем, - неправильно поняла она. - Обещал почаще на Родине бывать, а то что это такое - как гастарбайтер сюда за деньгами ездит, а все свободное время по Европам колесит.
        - Я сейчас свое кино летнее досниму и что-нибудь для Марины Влади постараюсь придумать, с длинным съемочным процессом - пусть дома поживут. А там, глядишь, и понравится, осядут.
        - Постарайся, Сереженька, - одобрила Екатерина Алексеевна. - Я на днях в совхозе бывала, площадку проверила - ферму прямо сказочную построили, так сразу и не скажешь, что в СССР снят.
        - Декораторы огромные молодцы, - поддакнул я.
        - Так, заболтались мы что-то, - засуетилась Фурцева. - А я ведь к тебе по делу.
        Ну еще бы!
        - Находки ваши, Сережа, с точки зрения истории - бесценные, - заявила она. - Но, как материалисты, не поощрить мы вас за такое не можем. Одну из статуй мы с аукциона продадим, за рубеж - торги начнутся с восьмидесяти миллионов долларов.
        - Это хорошо, валюта стране нужна, - привычно одобрил я. - Но нам двадцать пять валютных-аукционных процентов жирно будет. Особенно мне.
        - Вот и мы так решили, - обрадовалась пониманию Екатерина Алексеевна. - Так что выпишем разовую премию всем причастным в размере пятидесяти тысяч рублей каждому.
        - Это хорошо, - одобрил и это. - Я свои сразу в фонд определю, а остальным лучше чтобы не определяли - пускай на улучшение бытовых и жизненных условий потратят. Выпишите запрет?
        - Выпишу, - пообещала она. - А что там за ЧП с каким-то мальчиком?
        - Не ЧП, - поправил я. - Просто случайно нашел крайне одаренного математически юношу. Он со странностями, примерно как наша Надя, только от мира цифр.
        - Академикам покажем на всякий случай, пусть мозги проверят, - пробубнила баба Катя, судя по фоновым звукам оставив себе пометку в блокнотике. - Что с ним делать планируешь? Помощь нужна?
        - Планирую в деревню забрать с последующим устройством в физико-математический интернат, - ответил я. - Отца - в деревню нашу, трактаристом, на выходных с сыном видеться будет. Попрошу в МГУ математического аспиранта выделить для индивидуальных занятий. Но ничего не обещаю - может он пока школьник в математике хорош, а как подрастет окажется «середнячком». Но попробовать хочу - мало ли?
        - Пробуй, - одобрила Екатерина Алексеевна. - Ну мы пока будем Всесоюзный конкурс по сборке кубика прорабатывать, затем и на соседей масштабируем. Все, беги на завтрак, как вернешься домой в деревне встретимся, покажешь мне своего гения.
        - До свидания, Екатерина Алексеевна.

* * *
        После завтрака толпой отравились на свежевыстроенный вояками полигон - ГОСТ и необходимые санитарные нормы давно выработаны, так что все по стандарту: точно такие же есть уже почти во всех крупных городах страны.
        - Хорошо, что ты меня отговорил, - поежившись под зонтиком, поделилась радостью Оля. - В дождь по лужам да грязюке лазить я уже большая!
        Милаха блин!
        - Это помимо того что славой и достижениями нужно делиться, - поддакнул я. - Нас с тобой и так весь Соцблок знает, так что будем стараться не высовываться больше чем положено. Мы - артисты, а пейнтбол пусть другие побеждают - ребятам это в будущем обязательно зачтется, карьеры построят и будут жить долго и счастливо.
        - Чем больше вокруг счастья - тем лучше! - светло улыбнулась подружка. - С этим только дебил будет спорить, - и без перехода добавила. - Я наверно с тобой уеду, надоело отдыхать, а ничего интереснее чем мы за эту неделю пережили уже и не случится.
        - Пахмутова с Добронравовым приедут, - предположил я.
        - Ага, - саркастично кивнула она. - И Памятный камень еще. Вот интересно будет! А в «Артеке» еще скучнее - он-то образцово-показательный.
        Хорошо, что тамошний директор ее не слышит.
        - Мы еще к ребятам сходить обещали, на машинках покататься, - напомнила она.
        - Помню, - подтвердил я. - Сейчас тут закончится, вручим ребятам награды, потом в деревню… Ты со мной?
        - Не хочу, - поморщилась она. - Что я, колхозов не видела?
        - Тогда как вернусь сразу и пойдем, - решил я.
        - А в дождь можно кататься? - высунула она из-под зонтика мордашку на затянутое тучами небо.
        - Он после обеда закончится, - поделился полученными в администрации новостями.
        - Все-то ты знаешь, - почему-то надулась она.
        - С тупицами дружить не интересно, - отмахнулся я.
        - Поэтому мы и лучшие друзья! - получив завуалированный комплимент, Оля расцвела и цапнула меня за руку.
        - Поэтому! - с улыбкой подтвердил я. - С тобой прикольно.
        - В кино меня снимешь? - ловко воспользовалась она моментом.
        - Добро пожаловать в массовку, - кивнул я.
        Мне же не жалко.
        - Я вчера звонила, говорят на следующий день после нашего приезда две свадьбу будет. Можно я тамадой побуду?
        - Если молодожены не против, - разрешил и это.
        У меня времени нету - зайду, подарю чего-нибудь прикладное-бытовое, тост скажу и на съемки - график прямо кусается.
        - Не против, я уже спросила, - заверила Оля.
        - А меня зачем спросила тогда?
        - Ты же все время у всех спрашиваешь, - пожала она плечами. - Хотя и дураку ясно, что тебе все разрешат. Сам же говорил - «симулякры нужно отыгрывать тщательно».
        - Моя лучшая ученица, - умиленно всхлипнул я.
        - Ровесники учителями не бывают! - показала она мне язык.
        Мероприятие началось классически - выступлениями директора «Орленка» и прибывшего курировать мероприятие товарищем генералом Моргуновым. Последний, помимо прочего, порадовал новостью о взятии силами ближайших воинских частей и Черноморского флота шефства над «Орленком» - ребятам открылась возможность кататься туда на экскурсии и проходить на базе лагеря «курсы очень молодого бойца». Мальчикам новость понравилась, а я ничего плохого в ней не нашел - на самом деле давно пора, «Орленок» у нас и так некоторым образом милитаризированный, в отличие от чисто гражданского «Артека», так что просто довели ситуацию до логического завершения. Потешные, конечно, последствия от моего приезда «просто нормально отдохнуть» возникли.
        По завершении соревнований наградили команду победителей муляжами «Калашниковых» и приглашениями поступить в любой военный ВУЗ на выбор, пообедали, и я временно попрощался с Олей, в компании дядей Феди и Вани совершив перелет до колхоза имени Ленина. Приземлились прямо у сельсовета - отдельной площадки здесь нет - чем вызвали у местного чиновничества легкую панику. Совершенно беспочвенную - по пути я ознакомился с колхозной документацией - совершенно нормальное образцово-показательно-«миллионерское» сельскохозяйственное производство, а к убитым дорогам и частью запущенными домам придираться нельзя - это, конечно, офигеть как грустно, но уголовным кодексом не наказывается.
        Отказавшись от чаепития - нету времени - погрузились в УАЗик, который повез нас к отцу Кости, как и ожидалось - в поля.
        - Сезон в самом разгаре, - жалобно отговаривал меня по пути председатель колхоза. - А Михаил Викентьевич у нас передовик, рекорды чуть ли не ежегодно ставит. Не пьющий, руки золотые, с техникой «на ты». Не забирай его, Сережа, дай до осени доработать.
        - Если «до осени», это придется много административного ресурса напрягать, - пояснил я. - Потому что Костя не в обычную школу пойдет, а в особенную - туда просто так с кондачка даже мне его устроить трудно будет. Плюс акклиматизация, плюс - все документы переправить надо, плюс - переезд со всеми хлопотами. И на работу новую Михаила Викентьевича устроить нужно будет.
        - А мне что делать? - горько вздохнул председатель. - Мне ведь объяснять придется почему план провален!
        - Да что вы прибедняетесь, Макар Никифорович, - всплеснул я руками. - У вас штат, извините, полсотни трактористов. Ну неужели от одного план полетит?
        - Тракторист трактористу рознь, - назидательно заявил он. - Таких как Михаил Викентьевич у нас и пяти не наберется!
        - Ну давайте бартер тогда, - предложил я. - Я вам нашего передовика до конца сезона поработать пришлю, а на следующий год нового найдете.
        - Троих! - решил он ковать железо пока горячо.
        - Трактор-то один освобождается, - заметил я.
        - Но работает-то Миша за троих, - развел тот руками.
        - Двоих, - махнул я рукой. - У нас лодырей не держат. Зарплату сам заплачу. Но вернуть не забудьте - такие самому нужны.
        Скрепили сделку рукопожатием. Как-то даже зауважал Макара Никифоровича - вон как за дело радеет, не побоялся же, а про меня слухи ух какие нехорошие ходят, и это если в расчет слухи про родного деда не брать - там совсем мрак. После небольшой паузы председатель закрепил эффект:
        - Мы тут с товарищами кое-чего посчитали, подумываем на стопроцентный хозрасчет переходить - а то вроде колхоз-миллионер, а толку и не видно. План ежегодно перевыполняем, а народ все равно живет так себе. Нет, безусловно с каждым годом лучше становится, - на всякий случай подстраховался. - И стабильность опять же - государство без зарплаты не оставит, семян даст, техникой оснастит. Но нам-то тут переживать не о чем - края такие, что ветку сухую в землю воткни, получишь яблоню.
        - Нам в «Потёмкине» на стопроцентном хозрасчете нравится, - немного поагитировал я. - А там земли не чета вашим - «зона рискованного земледелия» считается. Но это у нас, а по стандартам стратегического противника в таких районах вообще ничего сажать нельзя. Это не потому что мы глупые, а потому что деваться некуда - вот такой вот климат у нас, и нам с ним жить и работать. Но я не очень много для вас интересного рассказать могу - я там всего лишь заместитель парторга. Вы лучше к нам «ходока» отправьте, пусть посмотрит, с председателем и главбухом пообщается.
        - Об этом и хотел попросить, - просветлел Макар Никифорович. - Бумажки-то это одно, а вот с людьми поговорить - оно всегда лучше. Опыт! - он назидательно вытянул палец вверх. - Он - в основе всего, и теория без практики в нашем деле мертва.
        - Я с вами полностью согласен, - поддакнул я. - Но у нас не совсем обычный совхоз, и большая часть наших наработок вам не подойдет по совершенно объективным причинам. Но гостям мы всегда рады, и, если получится поделиться хоть чем-то полезным, мы будем рады.
        Отец Кости произвел на меня хорошее впечатление. Первая причина - сына он без дураков любит всей душой, и, по собственному признанию, не жалел на его липовые «троечки» пару свиных туш в четверть - классика деревенской коррупции. Вторая - узнав о «спецшколе» он пришел в буйный восторг, согласившись ехать куда угодно, когда угодно и на любых условиях - лишь бы Косте дорогу в большую науку дать. Причина третья - ушедшую со словами «сам своего дебила воспитывай» жену не осуждает, «бог ей судья». Оставив мужику денег на переезд и перевозку хозяйства, отправился в «Орленок» - кататься на картах и догуливать завтрашний - последний - день каникул, которыми доволен «от» и «до» - и время весло провел, и пользу немалую вынес. А чего еще желать малолетнему попаданцу?
        Глава 23
        В «Домодедово» меня ждал огромный сюрприз в виде ждущей на нашем «Запорожце» прямо у трапа Виталины.
        - До встречи, товарищи! - обернувшись, помахал я дядям Феде и Ване. - И спасибо!
        - Ромео, - хрюкнул в след бегущему мне дядя Федя.
        Про багаж и подарки - всем ракушек насобирал, ух красивые! - можно не заморачиваться, привезут прямо домой, поэтому едва ли не вприпрыжку добежал до машины и сгреб в объятия счастливо улыбающуюся, загоревшую Вилочку.
        - Ты опять вырос, - приложила она меня.
        - Это звучит как классическая мамо-бабушкина фраза, - поморщился я и ладонью измерил рост с помощью девушки - до переносицы.
        - Я очень скучала, Сережа, - хихикнув, она чмокнула меня в губы.
        - Так-то лучше, - одобрил я и поцеловал ее как положено.
        Ну смотрят люди, ну и что? Морального облика комсомольца не нарушаю - невеста же. Уселись в машину, девушка поехала к воротам.
        - Ну рассказывай как съездила, - запросил я отчет.
        - Продула в казино полторы тыщи, - с виноватой моськой покаялась она.
        - Приговаривать тебя к посещению нашего маленького клуба по борьбе с зависимостями?
        - Что за клуб? - улыбнулась она.
        - Там дядя Андрей, - начал я перечислять. - Малолетний алкаш - сын нашего немецкого инфарктного куратора и ряд совхозников, в которых после той злачной ночи, когда наши дяди ставили особо несознательным чудо-укольчики проснулось желание до такого не доводить и справиться с алкоголизмом более гуманным способом - еженедельными собраниями. Еще из Москвы пара психиатров наркологического профиля прибудет, смотреть чего это я удумал. Докладчик и целитель - твой покорный слуга, - положив руку на грудь, церемонно поклонился.
        - Только что придумал? - хихикнула девушка.
        - Перед отлетом из «Орленка» позвонил, распорядился, - поправил я. - Но мы отвлеклись - давай дальше.
        - Проигравшись, я расстроилась и попросила у Насти пару сотен на «отыграться», - продолжила она.
        - Плохой звоночек, - осудил я.
        - И выиграла пятнадцать тысяч, - показала мне язык.
        - Это еще хуже, теперь паттерн «я точно отыграюсь» глубоко в тебе укоренился, - горько вздохнул я. - И ты будешь регулярно спускать все наши семейные сбережения.
        - Если приказ будет, - фыркнула она. - Я же не по своей инициативе все это делала - легенда такая, девушка-игроманка. На второй день проиграла уже двенадцать, и была вынуждена со слезами на глазах и благодарной улыбкой принять предложение одного очень состоятельного господина поставить за меня. Увы, я проиграла и его капиталы, и он от расстройства вынужден был совершить летальное отравление шампанским. А мы ведь собирались провести ночь в отеле и утром улетать в Америку - сочетаться узами брака, - жалобным тоном, вытирая несуществующие слезы закончила она.
        - Хорошая работа, товарищ капитан, - гоготнув, похвалил я.
        - Спасибо, - улыбнулась она и поморщилась. - Пришлось пару раз поцеловать его в жирную щеку.
        - Ужасно, - вздохнул я. - Но такой грех я могу тебе простить. Но больше не греши.
        - Больше никаких акций, переведена на работу в «девятку» - о тебе буду заботиться до самой пенсии, - с улыбкой кивнула она.
        - Но это все работа, а что у нас по отдыху? - перевел я тему.
        - Катались на яхте, пили коллекционное вино, валялись на пляже, покупали шмотки, - скучным тоном перечислила она. - Словом - вели глубоко буржуазный образ жизни. Пару дней нравилось, а потом скучно стало. А ты как отдохнул?
        - Шикарно, - довольно потянулся я. - Считай - натравил кого надо на курортную мафию, радикально вычистив прибрежные зоны Краснодарского края.
        - В столовую сходил? - ухмыльнулась она.
        - Как всегда, - с улыбкой подтвердил я.
        - Я там новости смотрела, чуть-чуть показывали, - поделилась она инфой. - Опять, мол, из-за политических комбинаций, направленных на укрепление личной власти Андропова страдают невинные люди.
        - Че они еще сказать могут, - не удивился я. - Но политическая составляющая имела места быть - перевоспитал товарища Медунова, теперь у деда в тех краях ручной крайком будет. Под обстрел вместе попали, представляешь наглость курортного спрута?
        - Я очень рада, что ты цел и невредим, - посерьезнела Вилочка.
        - Спасибо солдатикам и «девятке», - покивал я. - Ну и по-мелочи: тусовался с «Орлятами», дали с Олей совместный концерт - в телеке покажу - и занимался подводным плаваньем, в процессе обнаружив затонувший пару тысяч лет назад торговый корабль. Из находок - бронзовые статуи, монеты и пожилые бронзовые же игрушки - их вчера под вечер откопали, «орлята» в восторг пришли - оказывается древние дети тоже поиграть любили.
        - Это такие у тебя «совершенно обычные каникулы»? - заржала она.
        - Когда-нибудь отдохну как нормальный ребенок, - пообещал себе я. - Не высовываясь и ничего не делая. Директор-бедолага всю неделю по два часа из-за меня спал, вымотался. Вечером Оля кстати приедет, ей в «Артеке» нужно вещи забрать, поэтому на этот рейс не успела.
        - Как у нее дела?
        - Лучшая подруга выглядит довольной, - пожал я плечами. - Еще мы почти женили дядю Ваню из «девятки» на нашей пионервожатой, осенью в совхоз переселятся, жить долго и счастливо.
        - Никуда без сватовства, - хихикнула девушка. - Ты молодец, Сережка.
        - Все мы молодцы, - отмахнулся я. - А куда мы едем?
        - На конспиративную квартиру, - пояснила Вилка. - Я очень соскучилась!

* * *
        - Забавно получается - когда что-то прямо на глазах происходит постепенно, на это и внимания не обращаешь, а стоило уехать и сразу в глаза бросается, - делился я соображениями с Вилкой, когда мы ехали по административному кластеру «Потемкинской деревни», наблюдая праздношатающихся и суетящихся по делам совхозников, которые радостно махали нам руками - соскучился народ, и это очень приятно. - За неделю ничего глобального не случилось, однако теперь я четко вижу поднявшийся уровень жизни населения - смотри, все в джинс?, включая детей. Да такое и в Москве не всегда и не везде увидишь.
        - Еще фонтан подключили наконец-то, - указала Вилка на площадь с Лениным.
        - Красиво, - оценил я. - И ребята купаются, вон какие рожицы счастливые.
        - Током не ударит?
        - И даже не заболеют, - покачал я головой. - Фонтан предусмотрительно поставлен такой, в котором купаться можно. Но маловат, нужно открытый бассейн копать вон там, где последние бараки разбирают. Рядом - вышка для ныряния и пластиковая многометровая труба, будет у нас свой летний аква-парк. И сразу масштабирование - круглогодичные аквапарки во всех крупных городах СССР, с общим именем «памяти Никиты Сергеевича Хрущева».
        - Скучаешь по Никите Сергеевичу? - с теплой улыбкой спросила Виталина.
        - Очень, - честно признался я. - А мне сегодня дедов несостоявшийся протеже снился, представляешь?
        - Который пятнистый?
        - Горбачев, Крайком Ставропольского края, - подтвердил я. - Иду я типа такой по буржуйскому аэропорту, вижу бар небольшой, за стойкой - Горбачев в костюме марки «Большевичка». Подошел к нему, сел на стул и давай коктейли заказывать. А они, зараза, дорогие. Но вкусные, заказываю и заказываю. Дальше на закуски перешел - яичницу с беконом, пиццу, бутерброды и пирожки. И тоже все такое, блин, вкусное! А Михаил Сергеевич мне пока излишествам придаюсь рассказывает: «Вот, мол, Сережка, хотел я потихоньку в генсеки выбраться, с Западом задружиться да Холодную войну прекратить. А ты мне такой возможности не дал». А я ему в ответ: «Вы не обижайтесь, товарищ Горбачев, но вы, извините, лох и не понимаете как Запад работает. Подружиться с ним нельзя, только сдать все позиции с последующим развалом страны». А сам думаю - назаказывал я многовато, хватило бы денег расплатиться, а то неудобно получится. А он мне счет подбивает, а там - три рубля. «Чего это так мало?» спрашиваю. А он мне - «Ты меня за зверя-то не держи, я хороший человек, по себестоимости тебе посчитал».
        Просмеявшись, Вилка спросила:
        - И что это все значит?
        - Значит, что интриган Михаил Сергеевич удивительной силы, - назидательно ответил я. - Во снах к внуку Генерального является с целью установления дружеских отношений.
        Под Вилочкин смех припарковались во дворе достроенного семейного дома - одноэтажный, но здоровенный, на четырнадцать комнат и гостиную, поблескивает новенькой черепицей, внутри - гараж на три места, капитальный кирпичный сарай и деревянная банька. Последняя дымит трубой - готовятся к моему возвращению. В соседях у нас Фурцева, Зыкина и Цвигун. Скоро добавится как минимум дед Паша, а как максимум - все остальные. Очень такой элитный райончик получается. Вокруг - сосновый лес, если проехать дальше по улице, уткнемся в пруд. Можно купаться, и не только нам, а вообще всем желающим. Неподалеку еще один пруд, рыболовный, в нем купаться нельзя никому, но можно взять в аренду лодки и снасти. Совсем недорого по любым меркам, у нас тут для народа все делается, не для шишек Московских.
        Как только въехали во двор, из дома повалила родня. Обнялись, расцеловались.
        - Какая ты худющая! - оценил я костлявую маму.
        - Четверых кормлю, - с улыбкой пояснила она. - Не волнуйся, я здорова как бык. Как тебе? - покрутилась, продемонстрировав новенькое платье.
        - Красиво, - оценил я ее обновку и обновки на остальных дамах нашей семьи, включая Надю - почти уже к нам переехала, и это всех устраивает. - У тебя, похоже, врожденное умение подбирать цвета платьев по цветотипу.
        - Потом это все обсудим, - схватив за руку (вторая занята Аленкиной ладошкой), она потащила меня в дом. - Вырос-то как!
        Вот я и вернулся!

* * *
        Следующим утром, во время семейного завтрака, сестренка продемонстрировала обретенные вербальные навыки, когда ткнула в меня ложкой и нарекла:
        - Атик!
        - Ах! - схватился я за затрепетавшее сердечко.
        - Не «братик», а «Сережа»! - попыталась поправить мама.
        - Ну уж нет! - запротестовал я. - «Сержкать» и другие могут, а вот «братиком» меня никто не называет! Не порти мне сестренку!
        - Клоун, - фыркнула мама. - Готово, - протянула мне список, который составляла все утро.
        Ткани импортные нужны.
        - Сделаем, - пообещал я, допил чай. - Готова?
        - Готова, - подтвердила Вилочка, и мы покинули отчий дом.
        Первым делом - в ДК, отдать мамин заказ, разобраться со скопившейся почтой, заглянуть к директору совхоза - предупредить о «ходоках», у нас под это дело давно «методичка» составлена - и встретить Викторию Викторовну с дядей Андреем.
        Со второй попытки у них получилось создать концепт манги, который в исправлениях не нуждается - про мальчика-боксера, дядя Андрей им в молодости занимался, так что с матчастью проблем не возникло. Дав «добро», пообещал выделить творческую группу художников, и мы с Вилочкой отправились на съемки кино про поросенка - сегодня у нас дождик, поэтому отсняли стартовую сцену в свинарнике и ряд сцен на ферме. Ну что тут сказать? Поросята у нас очень разумные, и, хоть и пришлось потратить кучу дублей, но дрессировщики смогли добиться нужного поведения и от прочих животных. Словом - все идет отлично, и завершение фильма до конца лета уже не кажется такой уж невыполнимой задачей.
        Далее отправились в один из колхозов, где у нас расположена локация «дом участкового». Все уже готово, поэтому заставили дядю Афоню намахнуть полстакана для аутентичности, вручили гармошку, уложили на коврик собаку породы «овчарка» (для отсылки к «Биму» и вообще бладхаунды у нас редкость) и заставили проорать песню «Думы окаянные» за авторством Юлий Черсановича Кима - народ ее немножко уже слышал в фильме «Карантин» 1968 года, но авторства в титрах там почему-то указано не было. Исправим - страна своих героев знать должна.
        На третий дубль достигли нужный результат, еще парочкой - закрепили, чтобы было из чего монтировать. Скучновато кино снимать, если честно - мне как-то музон и борьба с расхитителями социалистической собственности больше нравится. Но поделать нечего - назвался Тарантиной, полезай в монтажную будку.
        Вечером прибыл дед Паша, и мы собрались во дворе нашего нового дома на шашлыки, где у меня с Эммой Карловной состоялся непростой разговор:
        - Не нравится мне твоя учительница - больно уж характер тяжелый, - огорошила она, глядя на танцующих под вытащенный из дома проигрыватель дядю Андрея с Викторией Викторовной.
        - Матриарх в улье должен быть один? - хохотнул я.
        - Я не о том, - поморщилась она.
        - А о чем?
        - Он - сын генерала, а она - училка!
        - Дожили, - вздохнул я. - Вам баронство не жмет, Эмма Карловна? Может в графини произвести пора?
        - Вровень пару искать нужно, - набычилась она.
        - Если «вровень» - тогда мне придется умереть бобылем, - отмахнулся я. - Я на вас почти обиделся, но вы - родня, поэтому еще попытаюсь: он не сын генерала, а про*бавший все что имел в карты игроман. А она - действующий член Союза писателей, заслуженный педагог СССР с кучей грамот, полученных еще до моего участия в ее судьбе и вообще - молодая красивая женщина. Да вы с нее пылинки должны сдувать за то что снизошла до такого сложного мужика. Вы же, извините, из КГБ, а ведете себя как стандартная выбравшаяся из грязи в князи номенклатурная вредная бабка. Вам этот образ не подходит, Эмма Карловна, и я на эту тему общаться в дальнейшем с вами не хочу. Вы один раз сыну жизнь попытались устроить - и вот итог. Подумайте над этим.
        - Эмма, хорош, - поморщился дед Паша. - В самом деле - не играет, не пьет, картинки рисуют, вон какая у него рожа довольная. Успокойся ты уже - нормальная невестка. А что характер - она в своем доме командует, ты в своем.
        - Не таскал бы ты Аленку, - переключилась Эмма Карловна на новую цель. - Опять спина заболит.
        - От такого не заболит! - поднял Судоплатов любимую внучку на вытянутые руки. - У Вики отец, между прочим, доктор наук - психиатр.

* * *
        В «Сокольниках» собралось на удивление много народу, откликнувшегося на вчеращний анонс под конец «Времени» об открытии памятника Никите Сергеевичу Хрущеву. «Голоса», судя по полученной с утра папочке, не отказали себе в удовольствии позубоскалить, обвинив товарища Андропова в подготовке почвы к строительству памятника самому себе. А я и поставлю - разве не заслужил? В версии из этой реальности, по крайней мере. И потомкам накажу себе поставить, когда в глубокой старости умру от совершенно естественных причин - я тоже заслужил! Но это все потом, а пока дослушиваем речь космонавтов из Первого отряда - не отказали в просьбе приехать и сказать по паре фраз. Далее речь толкнула Екатерина Алексеевна - эта со слезами на глазах, она Никите многим обязана, поэтому грустит больше всех. В конце - я, поблагодарив всех пришедших почтить память.
        Далее семья Никиты Сергеевича потянула за веревки, и скрывающая трехметровую бронзовую статую тряпица опустилась на землю. Вот он, товарищ Хрущев - с характерной жизнерадостной рожей, в левой руке держит «Восток-1», в правой - початок кукурузы. Я же не вру - как обещал, так и сделал. У его ног, по колено - «Хрущевки», а за спиной ощетинились ракетами пусковые установки. Из кармана пиджака свисает колбаса с маленькой надписью «Китовья», на плечах - спасенные в ходе «последнего рейда перед пенсией» дети в пионерских галстуках. На постаменте - ФИО, годы жизни и длинный список регалий. Присутствует и эпитафия: «Живому воплощению диалектики от благодарных потомков». По-моему получилось замечательно, и долгие часы споров со старшими товарищами, изо всех сил пытающихся зарубить «клоунаду», выхолостив концепцию до стандартного «лысого мужика в пиджаке» того стоили.
        Поаплодировали, почтили покойного минутой молчания и под Советский гимн погрузили памятник в кучу гвоздик. Все, моральный долг перед товарищем Хрущевым отработан полностью! Земля пухом, Никита Сергеевич, и прости, если что не так.
        Глава 24
        Июль шел своим чередом, большая часть времени уходила на съемки, так что семейные дела несколько выпали из головы. А зря - итогом «рисования картинок» стала беременность Виктории Викторовны, которая очень не понравилась бабушке Эмме, но дядя Андрей, к моей радости, как честный человек решил взять ответственность - свадьбу назначили на начало августа. Стараюсь держаться от всего этого подальше - я что, взрослым людям нянька? У меня своих проблем полон рот, и немалая их часть, если что, аж планетарного масштаба.
        Но сегодня это все неважно, потому что на ВДНХ, около павильона «Космос и машиностроение» состоится торжественное открытие робота «Терешкова-1». Народу собралось привычно много: вечер, рабочий день закончился, а на ВДНХ гуляющих всегда полно, так что хватило одного получасовой давности объявления по системе оповещения, чтобы разновозрастные товарищи (включая и интуристов) выстроились у задрапированного тканью силуэта полукругом. Само собой, в наличии и телевидение с газетами. Приглашенная знаменитость - сама Валентина Владимировна, подарившая роботу свою фамилию. От команды разработчиков - мой старый знакомый Максим Павлович Синицын. Последний церемонию и начинал:
        - Наука и техника развиваются семимильными шагами, и робототехника - архиважное направление, которое со временем позволит нам полностью механизировать тяжелые профессии, дав будущим поколениям коммунистов возможность заниматься более интересным, творческим умственным трудом. Огромную роль роботы сыграют и в колонизации космоса - ведь там, где человеку нужны высокотехнологичный скафандр, еда, вода и запас кислорода, роботу будет достаточно солнечной батареи или небольшого реактора!
        Он поклонился аплодирующему народу, и слово взял я:
        - Разумеется, то, о чем говорил Максим Павлович - дела будущие, но первые шаги мы делаем уже сейчас. Валентина Владимировна, просим!
        - Про-сим! Про-сим! - поддержали склонные к хоровому скандированию всего подряд Советские граждане.
        Товарищ Терешкова потянула веревку, и взору собравшихся предстала женская фигура, дизайн которой я спер из игры Atomic Heart. Ну а почему нет? Выглядит как робот! Далее Валентина Владимировна взяла слово:
        - Это металлическое чудо пока умеет не так много. Позвольте продемонстрировать.
        Она подошла к роботу, остановившись в очерченном круге - так мы спасаем сидящего в будке под «Терешковой» сотрудника, который жмет кнопки, от путаницы. Не обман, а симулякр!
        - Здравствуй, Терешкова, - поздоровалась Валентина Владимировна.
        Робот ожил, пошевелил головой, помахал рукой и с характерными «роботизированными» интонациями произнес:
        - Здравствуй. А как тебя зовут?
        - Меня зовут Валя.
        - Очень приятно, Валя!
        Народ пришел в буйный восторг и быстро выстроился в очередь. Плотность труда подземных робототехников - огромна, потому что в ближайшие недели на диковинку посмотреть придут как минимум все москвичи, поэтому товарищи сменяют друг друга раз в час, «простой» «Терешковой» в эти минуты легендируется загорающейся на ее груди надписью «Подзарядка».
        Не смогли ученые товарищи в поставленные сроки разработать что-то автономное, пришлось вот так, аниматроникой обойтись. Но работа идет, специальный отдел сформирован, и к следующему лету «Терешкову» обещают освободить от «мясных придатков» в виде операторов. Ждем, надеемся, верим, а пока грузимся в «Запорожец» и едем в Минкульт, где товарищ Шолохов, переняв у Бориса Николаевича дела, сильно удивился тому, что на моих переговорах с иностранцами раньше присутствовал аж Министр культуры (а он и не должен - просто Полевому интересно было) и распорядился выделить мне кабинет на втором этаже под эти цели.
        Внутри нас, как обычно, встретили кураторы от КГБ, Внешторга и МИДа. Посидели, поговорили об общечеловеческом - доверие ко мне велико и многократно оправдано, поэтому лезть никто и не пытается. Пригласил товарищей на свой день пятнадцатый день рождения - отмечать будем в совхозе, масштабными гуляниями. Пообещали быть вместе с семьями. Отдельно предупредил о подарках - ничего дороже «десятки», желательно - сделанное своими руками. Аккуратно изготовленный маленькими ручками портрет Сережи из зернышек риса на картоне стоит трех десятков импортных проигрывателей, между прочим, ибо дорог не подарок, а внимание! И вообще у меня все есть, так чего народ напрягать лишними тратами?
        Так-то мне больше семейные праздники нравятся, камерные, но мама хочет погулять как следует, поэтому велела приглашать всех встречных-поперечных. Подозреваю - с целью похвастаться новым домом и платьями. Не осуждаем - если девочкам можно чуть больше, то мамам можно без пяти минут всё! Тяжело ей с Сережей было, вот как раз после очередного визита Виктории Викторовны (мама ей сочувствует и относится хорошо, как к самому настоящему члену семьи, она у меня вообще добрая, но настоящего понимания не проявляет) разговор с порцией жалоб на тяготы был:
        - Ох, Серёженька, ну разве это «тяжело»? Я помню когда тебя родила, то спала буквально на ходу. У нас печка в комнате была, так помню присела на табуретку и начала дрова подкидывать в огонь, а потом понимаю, что сплю и тебя чуть в огонь не сунула. Уставала страшно. А ведь ещё и училась. А потом мама умерла, тебе тогда только три годика исполнилось, так я чуть в петлю не полезла от безысходности. А теперь - как в раю. Мама Алёнку с рук не спускает, маленькие с нянечкой - она их и переоденет, и искупает, и покормит. И у Вики так же будет - мы своих не бросим. Чего же не рожать с такой помощью? Я может и ещё на одного решусь годика через два.
        В общем - любой не портящий репутацию тандема Судоплатовы-Андроповы запрос мамы Наташи будет выполнен, ну разве она не заслужила? Многим тяжело, но всем матерям-одиночкам я такое дать не могу, но своей-то родительнице (а ее я уже именно так и воспринимаю) можно, так почему нет? Да я ее модельером мировой величины сделаю, пусть знают наших! Кто меня осудит? Любой человек на моем месте поступил бы точно так же - мама это святое, и с этой аксиомой будет спорить только психически ненормальный человек. Мама из прошлой жизни тоже как сыр в масле кататься будет, хоть и не в таких масштабах. Да всем хорошо будет - восьмидесятые-девяностые годы этой реальности станут «золотым веком бытового счастья Советского народа»! Ну и дальше будет не хуже - гарантирую!
        Японцы из «Ямахи» в сопровождении посла (по умолчанию добавляется во все взаимодействующие со мной японские группы) прибыли минуту в минуту, но не забыли ритуально извиниться за опоздание. Мы не менее ритуально заверили их, что только что прибыли сами и совсем-совсем не заждались.
        - Я чувствую себя немного виноватым в том, что мои слова во время визита в Японии косвенно послужили причиной митингов, Синсеки-доно, - сделал виноватое лицо. - И очень надеюсь, что никто не пострадает - японский народ не меньше нашего заслужил жить мирно, спокойно и сытно. Но вместе с тем я всем сердцем поддерживаю желание японцев скинуть ярмо американской оккупации. Позволю себе заметить, что из-за нее гордый японский народ теряет себя - еще два-три поколения, и душераздирающие события сорок пятого года будут восприниматься вашими соотечественниками через призму англосаксонской пропаганды - как способ закончить войну без лишних жертв, - горькая усмешка. - Как будто стертые с лица земли города - это «не лишние жертвы». А вы, кстати, знали, что в списках возможных целей был и прекрасный Киото?
        - Этот прискорбный факт мне знаком, - нейтрально кивнул посол. - К счастью, нашим противникам хватило ума понять, что лишившись Киото каждый японец был бы готов сражаться до смерти - жить дальше с таким позором мы бы не смогли.
        - Но не будем о грустном, - демонстративно встрепенулся я. - Ивадзаки-доно, Сирай-доно, простите за отступление от регламента. Уверен - вы очень занятые люди, и мне очень жаль, что я позволил себе потратить ваше время впустую. Я готов перейти к цели нашей встречи.
        «Ямаховцы» заверили меня, что совсем не обиделись, и Ивадзаки-доно огласил цель их прибытия:
        - С двадцатого до двадцать первое ноября в Токио состоится Всемирный фестиваль популярной песни. Наша компания - «Yamaha Music Foundation» хочет пригласить вас в нем поучаствовать.
        - Меня лично? - уточнил я.
        - Для нас было бы огромной честью, если бы вы исполнили хотя бы одну песню вне конкурса, Ткачев-сенсей, - с поклоном подтвердил Сирай-доно. - Согласно регламента, участвовать могут только профессиональные артисты, поэтому мы бы хотели пригласить поучаствовать ваше юное протеже - Ольгу Кучер.
        - Ваше приглашение - честь для нас всех, - улыбнулся я. - У Ольги большое будущее, и я участие в вашем фестивале станет хорошим первым шагом. Мы с радостью прибудем на три дня в вашу замечательную страну, - задумчиво посмотрев в окно, нагнал пафоса. - Мне кажется, я уже представляю себе ее выступление. Нужно будет как следует поработать на студии. Но я ненавижу выезжать за границу СССР, при всем моем уважении к нашим соседям - дома я чувствую себя по-настоящему счастливым, поэтому, извините, я вынужден попросить у многоуважаемой корпорации «Ямаха» права на показ всех дней фестиваля по Советскому телевидению. Наш телевизор не приносит никаких доходов, поэтому вы ничего не теряете.
        - Мы прекрасно понимаем вас, Ткачев-сенсей, - с поклоном признался Сирай-доно. - Ваше нежелание покидать родные земли знакомо каждому японцу - мы тоже неохотно покидаем наши благословенные острова, и с радостью поделимся с вами видеоматериалами - в конце концов, это послужит сближению наших стран, которому корпорация «Ямаха» посодействует с огромной радостью. Могу ли я позволить себе ответную просьбу?
        - Это будет справедливо, Синсеки-доно, - одобрил я.
        - До нас дошли слухи, что в числе ваших талантов присутствует и «рекламное» направление, - намекнул он.
        Потому что «Барби» контракт подписали - заводик по производству кукол уже строят. Под это дело даже разработали специальную «внутреннюю» линейку: «Барби-швея», «Барби-колхозница» и «Кен-красноармеец». Полная ржака! Будет выпускаться и за рубежом, лимитированным коллекционным изданием. Может показаться странным, но СССР в эти времена страна прямо «хайповая», и я это использовать не стесняюсь.
        - Я с радостью напишу несколько сценариев рекламных роликов для продукции «Ямаха», - с улыбкой кивнул я. - Об оплате договоримся позже, когда у меня будет готовы конкретные предложения.
        Йены мне нафиг не нужны, наладим бартер - Советским ВИА не помешают японские синтезаторы, а народу - мотоциклы. Дали по рукам, и мы с Вилочкой отправились на Лубянку - последний пункт сегодняшней поездки в Москву.

* * *
        - Только загранку из головы вытряхнешь, как сразу следующая перед глазами маячить начинает, - пожаловался я по пути.
        - Больше покушений не допустят, - попыталась успокоить меня Виталина.
        - Да дело-то не в этом, к покушениям я привык, - отмахнулся я. - Я же им не врал - терпеть не могу Родину покидать, слишком много несовершенства мира и ненужных мыслей в голове сразу появляется. А здесь - идеальная питательная среда, родной симулякр, люди улыбаются, вон Ильича свежего натянули, - указал на пришпиленный к «хрущевке» баннер с Лениным. - Верной дорогой идем, получается. Коллективное бессознательное - оно, как бы это странно не прозвучало, на индивида давит и пытается переформатировать. Будучи ушибленным на голову, я это чувствую очень остро. Ху*ня, ради Родины потерпим, но на три дня не поеду: прилетел, спел, встретился с кем скажут и домой. Ноябрь, вообще-то, месяц учебный, и школу никто не отменял.
        Вилка саркастично фыркнула.
        - Дисбаланс наклевывается, - вздохнул я. - Две поездки к союзникам, теперь две - к япошкам, которые как ни крути - враги. Пока по крайней мере. Значит нужно ехать либо в союзную, либо в нейтральную страну.
        - Рано или поздно все равно придется.
        - Придется, - поддакнул я. - Я не зазнался, но в моем случае надо быть полностью оторванным от реальности кретином, чтобы не признавать роль личности в истории. Вон какие тектонические сдвиги со всех сторон. И темп сбавлять нельзя - у нас страна при любой власти любит останавливаться и на лаврах почивать. Этакая медвежья спячка, во время которой энергия тратится только чтобы лениво лапой от внешних угроз отмахиваться, игнорируя пролежни и засилие паразитов на родно шкуре. Пошли в «Океан» зайдем! - резко поменял тему, ткнув пальцем в недавно открытый сетевой магазин.
        - Черную икру в кильке искать? - поворачивая, вспомнила мой давнишний тезис Виталина.
        - Просто осмотреться, - пожал я плечами. - Может «рыбное дело» не так уж дурно пахнет - кто надо о потенциальных проблемах знает, стало быть - приглядывает. Экспорт икры вообще КГБ курируется, оттуда валюта на спецоперации черпается.
        Впрочем, в моей реальности так же было, а толку? Но тогда демонстративных порок было сильно меньше.
        - Словом - осторожно надеемся на здравомыслие избранных товарищем министром рыбного хозяйства Ишковым для насыщения Советского рынка рыбной продукцией граждан. Но вертикаль выглядит прямо многообещающе.
        Припарковались, дождались пока припаркуется машина сопровождения, оттуда выберется пара «дядей» и вышли сами. По пути, прежде чем раскрыть мысль, я подстраховался:
        - Никакого антисемитизма в СССР нет и быть не может - это аксиома. Однако манящие огни Земли Обетованной или Западной капиталистической витрины - это тоже факт. Заместителем Министра рыбного хозяйства является Владимир Ильич Рытов - урожденный славянин.
        - Факт, - с улыбкой кивнула Виталина.
        - А вот директором Торгово-производственной фирмы «Океан» гражданин Рытов назначил некоего Е. Б. Фельдмана.
        - И это тоже факт, - гоготнул «дядя».
        - Директором данной конкретной точки, - указал на приближающийся вход в магазин. - Является товарищ с фамилией настолько ироничной, что нарочно не придумаешь - Фишман.
        Товарищи грохнули.
        - В уравнении с двумя евреями и одним славянином можно ожидать следующие результаты: либо полная Советская дружба народов - на этот исход мы робко надеемся - либо одного нациста и двух угнетаемых «жидов» - на этот исход мы не надеемся, но держим в голове на всякий случай, просто справедливости ради - и последний исход: два хитрых еврея и один жадный наивный гой-славянин. Вот на этот вариант я ни в коем случае не надеюсь, но считаю самым вероятным.
        Переждав гогот, продолжил:
        - «Гоя» в этой схеме никто не оправдывает, равно как и евреев, которые решили его «попользовать». Человеком нужно быть, а не дерьмом - это самый главный факт, на котором весь СССР и держится.
        Вошли в уставленный холодильными и морозильными витринами и оснащенный кондиционерами магазин.
        - После уличного пекла то что надо! - потянулся я, впитывая прохладу. - Огородите подопечного, пожалуйста, - попросил свиту.
        Меня запечатали в «коробочку», спрятав от глаз закупающихся морепродуктами пролетариев, и мы двинулись вдоль полнехоньких (дефицитом и не пахнет!) витрин.
        - К великому сожалению, подобные холодильники СССР пока сам производить не умеет. По поручению гражданина Рытова гражданин Фельдман катался в Европу - в том числе Испанию, где и закупил витрины. Отчет о его поездке мне выдавали - так-то ничего такого, но с парой странных неустановленных личностей он там встречался - как бы мимоходом, разговоры заняли две и четыре минуты соответственно. Второму гражданин Фельдман при этом «впарил» два комплекта матрёшек и кое-что еще из «сувенирки». Стандартная практика наших командировочных, на которую смотрят сквозь пальцы - все всё понимают. Но если посмотреть на ситуацию пристальнее - в следующие поездки он ведь может «впарить» не только матрешки. Более того - ему самому и ездить необязательно, связные по ту сторону озаботятся нелегальными накоплениями для будущих эмигрантов. Директор данной точки, кстати, большой любитель туристических поездок по соцблоку - четыре раза уже катался: в Югославию, Польшу и ГДР. В последнюю - дважды. Там за ним никто особо не следил, кроме стандартного куратора, у которого много подопечных, так что связи навести вполне мог. Вам
рыбные полуфабрикаты нравятся, товарищи? - обратился к «дядям».
        Им нравились.
        - Это товарищ Рытов инициативу проявил - полуфабрикаты готовятся из голов, плавников, обрезков и прочего рыбного субпродукта. Ничего плохого в этом конечно же нет - продукт получается для здоровья полезный и вкусный. Кроме того - рационализация подобного рода стране только на пользу - иначе это все просто выкинут. Как следствие, товарищ Рытов товарищем Ишковым очень сильно уважается, и мы просто обязаны за любимчиком Министра присматривать изо всех сил, равно как и за его подручными еврейской национальности. А вы знаете, кстати, что СССР по объему выловленных морепродуктов занимает второе место в мире, сразу после Японии?
        Товарищи конечно же знали - об этом и по телевизору говорят.
        - Рыболовное могущество СССР зиждется на монструозных плавучих рыбозаготовочных заводах - идея их приобретения принадлежит самому товарищу Ишкову. Сам он, как ни крути, большой умница, но с кадрами работает из рук вон плохо. Рыбки купим?
        - Не положено, - отвергла предложение Виталина.
        - Тогда поехали дальше, - повел пати на выход из магазина.
        - К Фишману не зайдем? - расстроилась Виталина.
        - Пока нет смысла, - покачал я головой. - «Океан» открывался с помпой и информационным шумом, является торговой гордостью СССР. Пока детище молодо и образцово-показательно надо себе врагом быть, чтобы серые схемы практиковать. Совершенно уверен в том, что у Фишмана и Фельдмана пока все чисто. Но дай «рыбному делу» немного настояться как они тут же примутся самореализовываться криминальным способом. Подождем, - развел руками.
        - Зачем тогда приходили? - спросила девушка.
        - Как зачем? - широко улыбнулся я. - На мойвочку по двадцать копеек посмотреть - Таня такой котика кормит, как и многие Советские граждане. Минтай по сорок копеек - тоже грошовая, но если урвать хороший, а не трижды перемороженный из стратегических военных запасов Родины и правильно приготовить - вкуснятина! А треска по шестьдесят копеек? Просто офигеть как круто, рыба-то без пяти минут элитная! А живые карпы из аквариума по восемьдесят? Просто охренеть! Ледяная рыба вообще деликатес, между прочим, для здоровья архиполезная - те же восемьдесят копеек! Креветки здоровенные по два рубля - у нас их не любят, но буржуи в ресторанах странные деньги за такой продукт платят. А краб по четыре рубля? Так-то дороговато, но оно того стоит! Вот осетровых не застали - разлетается знатно, и это при цене в десять рублей за кило. Словом - просто на изобилие за смешные деньги посмотреть очень приятно. Ну и сигнал подать - вы с оставшейся на парковке «наружкой» ведь все в отчеты напишете о нашем походе, и это полезно - расслабляться нельзя, за «Океанами» нужен глаз да глаз.
        Погрузились в машины и добрались до Лубянки.
        - Это вам, Семен Кузьмич! - вручил председателю КГБ выловленную с Черноморского дня раковину.
        - Спасибо, - с улыбкой принял он подарок, прислонил к уху, удовлетворенно кивнул - море слышно! - и поставил на полку шкафа, к другим сувенирам.
        Усевшись, пригласил присесть и нас и через селектор вызвал дядей Витю и Федю.
        - Ну и заварил ты кашу, - пока ждали гостей, начал он мне выговаривать. - Служба у нас тяжелая, для личной жизни откровенно пагубная - рабочий день длинный и «плавающий», с частыми командировками. К выходу на пенсию жена почти чужой человек получается. Жилищный вопрос хоть и решается - не без твоего участия - но многие к пенсии бобылями в общежитиях и коммуналках живут. Со спецснабжения мы их снимаем - тут уж ничего не попишешь, так что пенсия для многих - настоящий жупел.
        - Это очень грустно, - покивал я. - Но мне в службу безопасности всех не спишешь. Буду думать, вот на дачу к Юрию Владимировичу всей семьей скоро поедем, там и поговорю. Неправильно это, когда человек на службе все здоровье оставил и на пенсию уходит ни с чем. А еще же инвалиды есть, им вообще туго. На малоподвижные должности я их в приоритетном порядке буду набирать.
        - Интриги уже начались, - поморщился Цвигун. - Грызутся будущие пенсионеры, к тебе хотят.
        - Как и везде, но любителей подставлять соратников мне не надо. Демонстративно выпорите особо зарвавшихся, Семен Кузьмич?
        - Уже, - подтвердил он. - Охолонули вроде, «полное служебное» перед пенсией получить никто не хочет.
        - Совестно, - признался я. - Я же как лучше хотел, а получается как всегда - сломанные судьбы и печаль.
        - Сами виноваты, - успокоил меня Цвигун. - Голову в нашем деле терять нельзя, и если за время службы кто-то этого не понял, значит ему у нас и не место было. Капитана целого посадить пришлось - такие «подставы» организовывал, даже у меня волосы дыбом встали.
        - Не расскажете?
        - Не расскажу, - подтвердил он. - Кстати! - забрался в ящик стола, вынул оттуда толстую папку. - Вот, все как просил - стенограммы обсуждений тебя нашими деятелями культуры.
        - Ругают? - принял папочку, сгрузил в сумку Виталине.
        - Не без этого, - ухмыльнулся Цвигун. - Но они вообще всех подряд ругают - им Родина, как ты говоришь, «мощности» дает, деньги сказочные выплачивает, а они все недовольны. Ну да бог им судья, навредить не дадим.
        Вошли дяди Федя и Витя, и мы некоторое время согласовывали списки кандидатов в службу безопасности, трудовые договоры и полномочия - «огнестрела» мне не дали, но против наручников, телескопических дубинок и газовых баллончиков товарищ Цвигун возражать не стал. Нормально, к моменту отбытия на Дальний Восток личный «ЧОП» будет укомплектован и ко всему готов.
        Глава 25
        Стоя у раковины в ванной (у нас их две), я чистил зубы и слушал доносящиеся из узенькой, у потолка (чтобы никто ни за кем не подглядывал) форточки доносящиеся со стороны сада (там у нас сосновый лес нетронутый, красиво) «домашние» звуки - мама с бабушкой выгуливают малышню. Помимо них присутствуют дядя Андрей и беременная Виктория Викторовна - в гости пришли. Время уже к обеду - вчера ночные съемки были, позволил себе поспать подольше.
        - Андрей, подай кружку, - попросила учительница.
        - Ща, - буркнул он.
        - Могла бы и сама взять, - это Эмма Карловна.
        - Тяжко мне, тошнит, - жалобно ответила Виктория Викторовна.
        - Это пройдет скоро, - утешила ее добрая мама.
        - Нет, Андрей, не в такой кружке - она красная, примета плохая, к выкидышу, - снова учительница, тоном «каноничная хозяйка подкаблучника».
        - И этот человек учит детей материализму, - пробурчал я.
        Ненавижу «бытовуху», верный способ испортить настроение.
        - Сейчас, - буркнул бедолага-игроман.
        - Он тебе что, прислуга? - Эмма Карловна, тоном «хочу поскандалить».
        - Да мне не трудно, - дядя Андрей, тоном «нафиг мне эти скандалы».
        Пауза.
        - Нет, не из колонки, из колодца, - снова Виктория Викторовна.
        Звук брошенной о дерево кружки, стук калитки, учительницино жалобное:
        - Андрей, ты куда?
        Полоскание рта скрыло детали последовавшего скандала, но суть и так ясна - старательно выстроенная экосистема, где мне так хорошо и комфортно, начала трещать по швам. И виноват в этом исключительно «семейный урод» в виде дяди Андрея. Лучший способ сохранить душевный покой - вместе с любимой Вилочкой свалить жить в служебную «двушечку» в административном кластере. Но мама сильно расстроится - она же не слепая, сразу все поймет. С другой стороны - разве я не заслужил хорошую «погоду в доме»? Судоплатовское семя сильно, а у Эммы Карловны ублюдочный характер. Просто охренеть как быстро человеческая особь забывает о плохом и принимает статус как должное. Но тоже понять можно - это не мама, благодаря которой Судоплатовы вернули положение в обществе, а левая тетка, которая «пришла на все готовенькое». Настроение полетело в помойку.
        - Готова? - выбравшись в оклеенный импортными обоями и застеленный паркетом коридор (вокруг меня одни буржуи), спросил я вышедшую из соседней ванной, уже одетую в летнее платье в цветочек и собравшую волосы в «конский хвост» Виталину.
        - Готова, - подтвердила она.
        По пути заглянул в свой кабинет - стол, пара стульев, диванчик, печатная машинка, шкафы с книжками и сувенирными подарками, отдельный телефон и гитара. На полу кооперативный ковер - овечки множатся, дают шерсть, и ткацкая фабрика наконец-то вышла на рабочие мощности, пополняя совхозную казну и слегка удовлетворяя потребности Советских граждан в шерстяной продукции. Ближе к зиме начнем валенки валять - на них спрос всегда есть. Фортепиано в кабинете мне нафиг не нужно - полный комплект инструментов есть на студии в ДК. Отдельная радость - портреты Ленина и Сталина. Чтобы равняться на лучших!
        Далее пошли в столовую, красующуюся каменным столом и стульями стиля «барокко» - тоже не моя идея, но меня в собственном доме почему-то уже давненько не спрашивают, всем рулит «матриарх» - и позавтракали выданными поварихой Екатериной Павловной остатками завтрака. Разогретое, но неизменно вкусное! Поблагодарив тетеньку, вышли на веранду - тут у нас диванчики и стол, дед Паша порой с гостями в шахматы играет, любуясь сосенками и клумбой с цветами за окном. «Релакса» добавляет проигрыватель производства ГДР - классику слушают, интеллигенты долбаные.
        Вышли на крылечко как раз вовремя, чтобы увидеть как в калитку выбегает плачущая учительница литературы. Вид у Эммы Карловны довольный - победила! На мамином лице - смущение, с которым борется «а я-то что сделаю?». И ведь так и есть - ничего она не сделает, потому что во-первых ей это нафиг не надо, а во-вторых ее текущая жизнь устраивает на 400%, а Виктория Викторовна не настолько важная птица, чтобы нарушать гармонию. Словом - ситуация угнетает одного меня.
        - Доброе утро, - подошли к восседающим в беседке у самовара дамам.
        Деточки - в детских стульчиках. Аленка - в расположенной рядом с беседкой песочнице, куличики при помощи няни лепит.
        Получив ответное приветствие, чмокнул в щеки маму и братьев с сестренкой.
        - Мы на работу.
        - Бегите, - с улыбкой благословила на трудовые подвиги родительница. - Покушали?
        - Покушали, - подтвердил я и пошел открывать ворота, а Вилочка - выгонять из гаража «Запорожец».
        Открыв створки, проводил взглядом кортеж из парочки грузовиков с «будками», «членовоза» и трио машин охраны. «Членовоз» и пара «охранных», увидев меня, остановились, и из первого вылезли Екатерина Алексеевна и одетая в сарафан с ромашками дама примерно маминого возраста - под тридцатник.
        Посторонившись, пропустил «Запорожец», виновато улыбнулся:
        - Сейчас, только ворота закрою!
        Закрыл ворота и выбежал через калитку.
        Нет, само собой, можно так не напрягаться, оставив процесс открытия и закрытия парочке всегда присутствующих на территории дома «охранных дядей», но мне самому нравится.
        - Здравствуйте! - поздоровался к подошедшим дамам, которые уже успели обменяться приветствиями с Виталиной. - Извините, не бросать же настежь!
        - Это правильно, бросать на полпути нельзя! - с улыбкой одобрила Фурцева. - Знакомься, Сережа - это дочка моя, Света.
        - Очень приятно, - поцеловал Светлане ручку. - Достроили? - кивнул на въезжающий в ворота Фурцевской дачи (поменьше нашего дома, но ей там и не жить, дача же) транспорт.
        - Достроили, заселяемся, - подтвердила она. - Вечером новоселье, мама с бабушкой дома?
        - Дома, - подтвердил я. - Чаи гоняют.
        - Пойдем пригласим, - решила Екатерина Алексеевна, направившись к калитке. - И вы тоже обязательно приходите, - не дала возможности слиться с нафиг не нужного мероприятия.
        - Обязательно придем, - пообещал я.
        Временно попрощавшись, погрузились в «Запорожец» и поехали в административный кластер.
        - Чем больше вокруг старших родственников и важных шишек, тем больше времени и нервов приходится тратить на бесполезную хрень, - жаловался я по пути. - Сейчас у этой новоселье, потом - у товарища Цвигуна, вчера вот Щелоков звонил, тоже участочек да кирпича по себестоимости просит. Тоже придется на новоселье погулять. Пофигу, спишем на форс-мажоры и стихийное бедствие - в графике съемок под это дело несколько часов заложено.
        - Екатерина Алексеевна очень хорошо к тебе относится, Сережа, - мягко успокоила меня Виталина.
        - Разнылся ребенок в строгом соответствии с гормональной перестройкой организма, - вздохнул я. - Извини. Вот для этого и огораживаюсь от всех по-максимуму: чтобы как можно меньше подбивающих на негативные реакции раздражителей было. Все, рабочий режим активирован!
        Заседания «клуба зависимых» проходят на базе ДК, в одной из трех комнат для совещаний - здесь у нас несколько составленных столов в окружении стульев. «Пациенты» уже на месте: Алексей, сын ГДРовского куратора, который у нас в совхозе подтянул успеваемость до «четверочек», обзавелся шефством ребят-отличников и был принудительно записан в туристический и радиотехнический кружки; трио падших комсомольцев - Василий, Семен и Жанна. Все трое - на грани вылета за разврат и пьянство, и моя «терапия» стала условием сохранения значков. Колхозники: Матвей, Игорь, Юрий, Степан - алкаши, трудятся на стройках и очень боятся «секретного укола», которым им пригрозили жены. Приглашенные гости - Виктор Сергеевич, отец Виктории Викторовны, доктор наук, его коллега Анастасия Ивановна и парочка их аспирантов мужского пола. Конспектировать будут - вот насколько я крутой.
        - А где мой дражайший родственник? - поздоровавшись, спросил я присутствующих.
        Они, ясен пень, не знали.
        - Ждем три минуты и ставим прогул, - решил я. - Хорошая погода сегодня, да?
        - Ребята на озеро пошли, - вздохнул малолетний алкоголик Леша.
        - Догонишь, - отмахнулся от скрытой претензии я.
        - Опять мозги нам промывать будешь? - буркнула Жанна.
        - Если для тебя научно достоверная информация на стыке биологии и психологии приравнивается к «промывке мозгов», тогда да, - подтвердил я.
        - Я вчера сорвался, литр пива выпил, - покаялся колхозник Матвей. - Но до этого две недели ни капельки!
        - И как ощущения? - поинтересовался я.
        - Перед женой стыдно, - повесил он голову. - И все как ты и говорил - будто и завязки не было, те же ощущения.
        - Зависимый человек продолжает употребление с того же места, где остановился невзирая на длину ремиссии, - напомнил я одно из основных правил. - И я очень рад, товарищ Матвей, что ты это осознал. Теперь осталось крепко-накрепко зарубить на носу и завязать насовсем, - достал из сейфа папочку. - Но твой прогресс, сам понимаешь, этим обнуляется - снова десять занятий посетить придется.
        - Понимаю, - вздохнул он.
        В дверь раздался робкий стук.
        - Да!
        Вошел дядя Андрей:
        - Опоздал, - без малейшего сожаления буркнул он.
        - Нормально, - успокоил его я. - Проходи, присаживайся.
        Он присел.
        - Погода хорошая, поэтому ни вам, ни мне долго сидеть тут не хочется, - я подошел к доске, вооружился мелом. - Поэтому сегодня писать и делать упражнения не будем, а просто поговорим. Тема - «негативные последствия зависимости», - вывел название. - Начинаем как обычно - по часой стрелке. Жанна, прошу тебя.
        - Да какие «последствия»? - хриплым от курения и склонности к истерикам (и это в двадцать два года!) голосом спросила она, сложила ногу на ногу, откинулась на стуле, почесала в каштановых «химических» кудрях и сложила руки на груди полуторного размера.
        Но так-то симпатичная.
        - Мне не мешает - ну бухаю, ну и что?
        - Так не работает, - вздохнул я. - На вводной лекции я рассказывал в чем разница между склонными к зависимости людьми и всеми остальными. Это жутко несправедливо, однако - факт, и нам с ним жить.
        - Ниче не могу вспомнить, - с вызовом ответила она, посмотрев на ноготочки.
        - Человеческая память избирательна - старается помнить хорошее и запихивать подальше плохое, - сел на стул и я, сложив руки на столе в замок. - У зависимых это выражается ярче - эпизоды скажем так, «веселого» употребления отпечатываются как следует, провоцируя желание их повторить. Эпизоды употребления постыдные и негативные - напротив, лимбической системой игнорируются в формате «ну было и было, пофигу». Цель сегодняшней беседы - вывести негативные воспоминания на первый план, в противовес провоцирующим тягу к употреблению позитивным. Тебе твое комсомольство нужно?
        - Мне-то на него плевать, но батя… - поморщилась.
        - Батя - это тоже якорь. Тебе здесь не нравится, равно как и всем нам, но если каждый хоть немножко постарается, время пролетит быстрее, и мы пойдем заниматься реально интересными делами.
        - Накатим! - гоготнул колхозник Игорь и испуганно зажал себе рот.
        - Это была грустная шутка, но мы не обижаемся, товарищ Игорь, - простил его я.
        Молодец мужик - с самого начала терапии держится и на занятиях старается.
        - Ладно, - вздохнула Жанна и с вызовом выкатила воспоминание. - Я однажды по пьяни с тремя мужиками за вечер переспала. Но мне понравилось!
        - «Беспорядочные половые связи», - вывел я на доске первый пункт. - Они приводят к заболеваниям передающимся половым путем, кризису самооценки, зависимости от дальнейших беспорядочных половых связей и нежелательным беременностям. Еще?
        - А еще мне приходится ходить сюда и слушать нотации на комсомольских собраниях! - раздраженно фыркнула она.
        - Это у нас проходит по категории «проблемы с Системой». В данном случае - системой социалистической. Систему человек победить не может - можно обижаться на нее сколько угодно, но ей плевать. Так всегда было, так всегда будет - именно поэтому люди умеют приспосабливаться к окружающей реальности. Не хочешь проблем? Не бухай, честно работай, и Родина тебе улыбнется. Дальше.
        - Я по пьяни трактор утопил, - покаялся Матвей.
        - Проходит по категории «Материальные потери», - добавил я пункт. - Зависимый человек очень быстро деградирует до уровня раба собственной лимбической системы. Покупая психоактивные вещества - в нашем случае алкоголь - человек подрывает благосостояние своей семьи. Каждая выпитая тобой бутылка самогонки - это недополученные детьми сладости и игрушки. Все? Тогда дальше.
        - Я дрова пьяный рубил, - поведал Степан, снял галошу и носок, показав отсутствие мизинца и безымянного пальцев на левой ноге. - Отхватил вот.
        - Категория «Физиологические проблемы», - вывел я. - Сюда же добавляем неизбежную деградацию внутренних органов от употребления. Это сопровождается болью, слабостью и приступами жалости к самому себе - все вышеперечисленное в свою очередь провоцирует желание «подлечиться» привычным способом, создавая замкнутый круг. Наша цель - в ходе терапии этот круг прервать. Зависимость вылечить нельзя, но можно научиться с ней жить нормальной жизнью. Главное - помнить о том, что завязывать нужно окончательно и бесповоротно. Все? Дальше.
        - Я не знаю, у меня никаких проблем нет, - буркнул малолетний алкаш-Алексей.
        - Ошибка, - вздохнул я. - Как минимум ты здесь, значит имеешь проблемы с Системой. Давай постараемся вспомнить что-нибудь еще, иначе я влеплю тебе прогул за отсутствие стараний, и тебе придется ходить сюда на неделю дольше. Оно тебе надо?
        - Однажды я наблевал на родительскую кровать, - буркнул он.
        - Подходит для категории «Семейные проблемы», - добавил еще пункт на доску. - У зависимых людей они всегда возникают, и избежать их проще простого - перестать употреблять совсем.
        - А у меня вопрос есть, - вместо того чтобы делиться воспоминаниями, заявил комсомолец Василий.
        - Задавай, - разрешил я.
        - Я вот волю тренирую - хожу по вино-водочным отделам, на бутылки смотрю. И даже не тянет!
        - Вопрос-то в чем?
        - Ну… - он замялся. - Так можно или нет?
        - Так нельзя, - расстроил его я. - Зависимый человек склонен к самообману - твоя «тренировка воли» однажды спрогрессирует до покупки, например, бутылки портвейна - с твердым намерением ни в коем случае ее не пить. Бутылку ты принесешь в родную комнату общаги и станешь на нее смотреть, «тренируя волю» еще сильнее. Осознав, какой ты стойкий молодец, ты бутылку откроешь и нальешь портвейн в стакан - с твердым намерением вылить содержимое в унитаз, показывая себе какой ты мужик с твердым аки чугуний характером. Но тут лимбическая система начнет тебе нашептывать: «жалко выливать-то - деньги уплочены. И вообще, я вон какой молодец - столько времени держался, значит ничего страшного не случится, если я выпью стаканчик». И ты его неизбежно выпьешь. Следом сам не заметишь, как бутылочка опустеет. А ведь ты только сегодня себе расслабиться разрешил, как сильный самодостаточный мужчина с крепкой силой воли. Но за окном еще светло, а бутылка кончилась. Непорядок! И ты побежишь в магазин за добавкой. С утра, очнувшись в окружении пустых бутылок, ты захочешь «подлечиться», чтобы встретить новую, трезвую жизнь в
полный рост. Пройдет неделя, другая, и комсомольский значок снова окажется под угрозой. Но я на повторную терапию тебя не возьму - с такой крепкой силой воли тебе значок нахрен не нужен, тренируйся до полной потери человеческого облика. Зависимость силой воли не лечится - это ведь болезнь, о чем я вам здесь и талдычу все время. Диабет или простуду силой воли излечить нельзя, но можно соблюдать определенный образ жизни, не давая проявляться симптомам и не усугубляя заболевание. Не ходи больше в ликеро-водочные, это тебе вредит. Воспоминание, - направил беседу на путь истинный.
        Когда все высказались, я проставил товарищам печати в «бегунках» - всего десять окошек - дав наглядно ощутить собственный прогресс и попрощался со всеми, кроме научников.
        - Сергей, верно ли мое предположение, что вы адаптировали практикуемые на Западе программы реабилитации под атеистический менталитет? - спросил отец учительницы.
        - Так и есть, Виктор Сергеевич, - подтвердил я. - Там предлагают переложить ответственность за свои поступки на товарища Иисуса, вручив ему контроль над погрязшим в пороках индивидуумом. Такой подход нам чужд, поэтому вместо него я долго и многословно прививаю зависимым товарищам простую истину - либо терпишь, либо Система тебя прожует и выплюнет. Грустно и несправедливо, но, если хотя бы один из подвергаемых терапии эту истину усвоит и вылечится - оно того стоит.
        - Что ж, дождемся результатов эксперимента, - он дописал что-то в блокнотике.
        - Давайте мы вас, Виктор Сергеевич, до дома довезем, - предложил я. - О лично-семейном поговорить нужно.
        - Извините, товарищи, - извинился тот перед коллегами, и мы отправились его подвозить.
        По пути я изложил свои соображения по теме Виктории Викторовны - это где «пришла на все готовое» в глазах Эмму Карловны.
        - И я, извините, здесь ничем помочь не могу, - расписался в собственном бессилии. - Но частично в этом свою вину чувствую - Виктория Викторовна мне не чужой человек, и, когда она спросила мое мнение о дяде Андрее, я сказал что он нормальный мужик, если не давать в карты играть. В целом так оно и есть, но такого отношения от бабушки Эммы я не ожидал. Прошу у вас за это все прощения.
        - Ты-то причем? - успокоил он меня. - Извините, Виталина Петровна, но когда у двух дам одинаковый доминантный характер - проблемы неизбежны. Я поговорю с ними обеими - в конце концов, Вика ни разу не нахлебница, а более чем самодостаточный член Союза писателей!
        - Вот и я бабушке Эмме про это говорил, - поддакнул я. - А дядя Андрей, извините, игроман с «полным служебным». Кто тут еще к кому присосался - большой вопрос. Но меня Эмма Карловна с недавних пор демонстративно игнорирует, а вы - все-таки доктор наук, и авторитета у вас больше. Извините, что на вас это все вешаю.
        - За судьбу моей дочери, как отец, я несу всю полноту ответственности, - качнул он бородой. - Поэтому не вини себя - они взрослые люди, а тебе, несмотря на несомненную гениальность, все-таки четырнадцать.
        - Спасибо за успокоение, Виктор Сергеевич, - поблагодарил я.
        - Было бы за что - ты, Сергей, очень совестливый, - поставил он мне диагноз. - На первый взгляд это хорошая черта характера, но она же может привести тебя к пагубным последствиям - всех насильно счастливыми не сделаешь, помни об этом.
        - Я запомню, Виктор Сергеевич, - пожал протянутую доктором руку, вылез и помог ему выбраться с заднего сиденья. Усевшись обратно, проводил бодро топающего к подъезду Виктории Викторовны - у дочери остановился - ученого и вернулся обратно. Улыбнувшись Виталине, скомандовал. - Погнали на съемки.
        Глава 26
        - Обменялись подарками, совершили первый прием пищи, накатили, - перечислил я для сидящей рядом со мной, нарядной Вилочки. - Теперь потянет на юморок.
        Методичка подобных мероприятий мной была освоена еще в прошлой жизни, и в этой никаких изменений не претерпела - это ж по сути те же самые люди!
        - Разговаривают два режиссера, - начала травить анекдот Екатерина Алексеевна. - «Очень сожалею, что вы не были на премьере моей новой пьесы. Люди у касс устроили настоящее побоище!» «Ну и как? Им удалось получить деньги обратно?».
        Окрашенный в нежные закатные тона двор фурцевской дачи погрузился в хохот. Летний вечер в деревне - время слегка волшебное: отгремели дневные заботы, теплый воздух лишился дневного зноя и дивно пах соснами, мангалом и шашлыком. К этому приятнейшему букету примешивались запахи французского парфюма присутствующих дам - все Судоплатовы плюс Таня, Надя и Оля (они все нынче у Фурцевой в любимицах), Екатерина Алексеевна с дочерью Светланой и матерью - Матрёной Николаевной, аж 1890го года рождения. Реликт, так сказать! Присутствует и дочь Светланы - семилетняя Маринка. По категории «приглашенная знаменитость» проходят Людмила Георгиевна Зыкина и Виктория Викторовна - дядю Андрея сопровождает, и этому никто, походу, не рад - Судоплатовы выглядят напряженными, а ну как опозорит своим пролетарским рылом элитных нас?
        Мужская часть компании, помимо «семейного урода», представлена мной, дедом Пашей и папой Толей. Наши малыши остались дома, под присмотром няни.
        Теперь нужно ввернуть собственный анекдот:
        - «Папа, а что такое опера?» «Ну как тебе объяснить, сынок… Это когда один человек убивает другого, а тот, перед тем как упасть замертво, долго и громко орет.»
        Еще порция гогота, «анекдотная эстафета» перешла к другим гостям, а я вспоминал поглощенную папочку со стенограммами. Не так плохо на самом деле - народ же не тупой, и, хоть и ругает меня за непомерное самомнение из-за которого я, по их мнению, и сижу в деревне, демонстрируя насколько я круче них, но тектонические сдвиги в области цензуры и пересмотра тиражей заметил, связав их с фигурой нового Генсека, которому страсть как хочется печатать Сережу побольше, но народ не поймет, вот и делает упор на всю беллетристику оптом. А вот у соцреалистов пригорает знатно - попасть в квоты не так-то просто, вот и визжат про моральную деградацию Минкульта, который печатает шлак на потребу быдлу. Придется им это терпеть, что тут скажешь.
        Во дворе у Фурцевой пустовато - только переехали же, поэтому сидим по-простому, за вынесенными из дома столами. Все время от времени хлопают себя ладонями - комары жрут, тут никуда не денешься. Помимо стола и небольшой баньки внимания заслуживают качели с песочницей - для Маринки.
        Анекдоты сменились поеданием поспевшего шашлыка и тостами - «за встречу», «за здоровье Юрия Владимировича», «За победу мирового социализма» и - от деда Паши - «за присутствующих здесь дам».
        - Градус набирает обороты, сейчас плакать будем, - шепнул я Виталине.
        - Завидую я вам, девочки, - вздохнула Екатерина Алексеевна. - И тебе, Эммочка, и тебе, Наташенька - вон какие у вас мужья хорошие, - Викторию Викторовну демонстративно проигнорировали. - А Виталинка вообще вон какого завидного жениха урвала! - подмигнула нам с Вилкой. - Я-то что, я-то вдовая, мы с Коленькой много лет душа в душу жили, - вытерла слезинку. - А вот у Люды всю жизнь какие-то козлы попадаются!
        Зыкина грустно вздохнула и намокла глазами. Фурцева продолжила:
        - И Светке не повезло - Козлов он и есть Козлов, бил ее, представляете? Правильно его из партии поперли - коммунист так себя вести не должен!
        Это еще до меня поперли, потому что его отец из ближайшего окружения Хрущева.
        Тем временем жертва домашнего насилия Светлана о чем-то болтала с непутевым дядей Андреем по-немецки, к огромному неудовольствию Виктории Викторовны.
        - Ты, Сереженька, таким не будь! - выдала Екатерина Алексеевна мне ценный совет, промокнув глаза кружевным платочком.
        - Мне Виталина если неправильно себя поведу все кости переломает, - отшутился я, немного развеяв мрачную атмосферу.
        - У меня Сашка хороший, - поделилась личной жизнью Таня.
        - Это из «Ласкового мая»? - уточнила Фурцева.
        - Из второго состава, - подтвердила приемная сестра.
        - Все они поначалу хорошие, - буркнула Людмила Георгиевна.
        Задолбали эти биопроблемы, если честно. Вооружился прислоненной к стулу гитарой, провел по струнам.
        - За музыку! - подсуетилась бабушка Эмма, пока я крутил колки.
        - Стало так грустно вдруг… - затянул я классику нового времени. [Михаил Круг - Падал снег] [ ]
        И не надо мне большой палец украдкой показывать, дед Паша, я и сам вижу что дам проняло.
        - С кем это ты вино пил в городском саду? - вредным тоном погрузила двор в ржаку Виталина.
        - С Роланом Бартом, - отмахнулся я.
        - Кто такой? - не поняла Екатерина Алексеевна.
        Кратко изложил.
        - К нашей стране неприменимо, - решила она. - У нас социальная ответственность творца перед гражданами в почете.
        Выпили за это.
        - Ну-ка дай, - отобрал инструмент дед Паша.
        - Дамы требуют романс! - выкатила пожелание Эмма Карловна.
        Исполнили «Не жалею, не зову, не плачу» на стихи Есенина.
        Дядя Андрей со Светланой тем временем перешли на французский - плохой знак.
        Сделали паузу на тосты и десерт в виде кооперативного торта «Яблонька» - новинка «моего» авторства.
        Дальше гитара перешла к Людмиле Георгиевне, спели про «Погоду в доме». Накатили.
        - «Еврейский портной», - решил я испортить всем настроение и зарядил народный хит Шуфутинского.
        Капают слезки-то, только «семейному уроду» и Светлане плевать - у них, походу, любовь, а новенький Судоплатов будет расти безотцовщиной.
        - Виктория, ты такая бледная, - заметила то же самое матриарх. - Тошнит?
        - Тошнит, Эмма Карловна, - пискнула она.
        - А давай тебя на сохранение в «Кремлевку» положим! - присоединилась к пожилому заговору и Фурцева. - Семён, - вызвала сидящего в тени сосны охранника. - Позаботься, пожалуйста, беременным здоровье нужно беречь - вон Наташенька там лежала и четверыми разродилась благополучно.
        - Я… - попыталась отмазаться Виктория Викторовна.
        - И не спорь! - даванула ее взглядом Фурцева.
        Мою бывшую учительницу увели, Судоплатовы сразу расслабились - дед Паша ослабил галстук, Эмма Карловна натянула на рожу ехидную ухмылку, дядя Андрей приосанился и даже мама просветлела лицом. Все с вами ясно.
        - Извините, товарищи и товарищи дамы, спать мне пора, - поднялся на ноги. - Хорошего вам всем вечера. До свидания. Сиди, отдыхай, - улыбнулся Вилочке и пошел к воротам.
        Испортил всем настроение и доволен - не одному мне теперь хреново.
        Выбравшись за ворота, попросил нашедшегося здесь дядю Диму:
        - Подкинете до ДК?
        - Поехали, - пожав плечами, тот уселся в «Волгу», и мы поехали в административный кластер.
        Прибыв, под недоуменным взглядом дежурного дяди Вадима прошествовали в мой кабинет, я достал из ящика стола нужные ключи, сорвал печать с двери кабинета парторга - имею право - вошел внутрь, сорвал печать с сейфа, открыл, нашел трудовую книжку дяди Андрея, уселся с ней за стол, аккуратно вывел «уволен по собственному желанию», поставил печать.
        В коридоре послушались шаги, и в кабинет вошел дед Паша, с порога приложив:
        - Молодой ты еще. Выйди, - последнее дяде Диме.
        - Ага, - не стал я спорить, закрыл трудовую книжку и протянул деду. - Если человек не умеет контролировать собственный х*й, пейнтбольный кружок он контролировать неспособен тем более. Сам со своим любителем безотцовщину плодить мучайся, а я с ним отныне в одном поле срать не сяду.
        Вздохнув, дед взял книжку и опустился на стул:
        - Сама виновата - ты ее характер видел?
        - Однако заделать ребеночка характер не помешал, - отмахнулся я.
        - Это в тебе юношеский максимализм играет, - поморщился дед.
        - Классическая апелляция к возрасту собеседника при отсутствии реальных аргументов, - пожал я плечами. - Дальше будет «уши бы тебе надрать» или вариации.
        - Много ты дергаться стал в последнее время, - набычился он.
        - Потому что зае*али, - честно ответил я. - Я этот совхоз под себя выстраивал, чтобы жить спокойно и тихо, без раздражителей. Но появились вы, теперь вот номенклатурная элита понаехала - и меня уже как бы и не спрашивают, надо оно мне или нет. Я здесь почти все что хотел сделал, сейчас урожай соберем, эксперимент завершится - и свалю на Дальний Восток, подальше от нафиг мне не упершихся проблем.
        - Мать обидится, - прибег он к последнему аргументу.
        - Все дети рано или поздно вырастают и покидают отчий дом, - отмахнулся я. - Просто я начал чуть раньше положенного. Не в коммуналке ее одинокую оставляю, а в кругу семьи, в статусе «советской небожительницы». Извини, но морального долга перед ней не чувствую. Буду раз в пару месяцев в гости сверхзвуком летать - че тут, четыре часа и в Москве. Так и так по мере надобности кататься надо будет.
        - Может еще передумаешь, - он поднялся на ноги.
        - Не передумаю, - отмахнулся я.

* * *
        С Генеральным прокурором СССР Романом Андреевичем Руденко мы встретились в центральном «Пире Потемкина», в вип-зале, чтобы никто не мешал. Лысеющий, щекастый мужик в костюме со стальной выправкой встретил меня с улыбкой, пожал руку и сходу отвесил комплимент:
        - Расшевелил ты муравейник, Сережка - прокуратура работать не успевает, половину БХСС, или как его теперь, ОБЭПа пересажали. Николай Анисимович, уж извини за прямоту, дела запустил совсем, давно ему пинка дать было нужно. Коньяк ко мне пить на днях заходил, плакал - как мол так, Роман Андреевич, вроде бы тишь да гладь, а стоило палкой потыкать… - ухмыльнулся, уселся и кивком усадил меня на стул напротив. - Давно порядок навести пора было, я Леониду Ильичу не раз говорил, а он мне «времена не те, Роман Андреевич, система должна уметь прощать». Спору нет - при Сталине много честных людей под молотки попало, зато порядок был.
        - Я там не жил, поэтому ничего говорить не буду, - слился я с неудобного для собеседника разговора.
        Потому что Руденко в «тройке» поработать успел, а при смене политического курса бывшее начальство и «разрабатывал».
        - За деда не обижаешься, стало быть? - уточнил он.
        - Мы с Никитой Сергеевичем про это уже разговаривали, - пожал я плечами. - Политическое решение, в чем-то может и правильное. Но, опять же, меня там не было, и обижаться на исторических персонажей смысла нет - тяжелые времена были, не нашим чета.
        - Времена всегда тяжелые, - ответил Руденко и принял из рук официантки меню. - Что порекомендуешь?
        - Салат из птицы, все продукты из нашего совхоза, - посоветовал ему местный «Цезарь». - Ветчина в томатном соусе - тоже все свое, с утра машина привозит. Из вьетнамских вислобрюхих свинок.
        - Экзотика, - одобрительно буркнул генпрокурор.
        - На гарнир старую добрую картошечку посоветую, на третье - «десерт древнегреческий, творожный».
        - Это и неси, - вернул меню официантке Роман Андреевич. - И чайку побольше. Чай хороший? - посмотрел на меня.
        - Из Индии, как везде, - пожал я плечами. - Я тоже самое возьму.
        Дама нас покинула.
        - Про Нюрнберг тебе, значит, рассказать? - откинувшись на стуле и воткнув в рот папиросу, перешел он к основной теме.
        - Не столько мне, сколько телезрителям. Я пару документалок больших собираю - про Круппа и концерт Е. Жи.Фарбен, вот туда хочу вас попросить минут по десять воспоминаний наговорить.
        - В архивах бы взял, - начал он отмазываться от лишней работы. - Я за эти годы наговорил на целый день вещания.
        - Про такое рассказывать нужно регулярно - чтобы не забывали кто у нас соседи по планете.
        - Грязное дело было, - поморщился он. - Те еще соседи - это ты правильно заметил. Посреди процесса прессу приносят - а там статья о том, что я Геринга из табельного оружия застрелил.
        - Боятся и ненавидят, - развел я руками. - Но нам-то чего, наше дело правое, и на долгой дистанции мы их задавим. Уже и начали.
        - Таких там крючкотворов союзнички направили, - продолжил он делиться грустью. - Каждого второго отмазать пытались - вот Фарбен этот твой, для них особенно расстарались. С Круппом-то понятно все было, а этим, мол, война и не нужна была вовсе, и без госзаказов дела хорошо шли, у них электротехника да химия - в те года области новые были, и через рационализацию производства и новые технологии могли мол своим пролетариям социальные гарантии обеспечивать, не теряя сверхприбылей.
        - Однако концлагерным трудом пользоваться это им не мешало, - поддакнул я.
        - Видишь - и без меня все знаешь.
        - Авторитета у меня не хватает, - развел я руками. - Поэтому нужен утяжелитель в вашем лице.
        - Запишу, - махнул он рукой.
        - Спасибо! - с улыбкой поблагодарил я.

* * *
        После очередного этапа съемок опечатал материал - чисто на всякий случай, положено так - и отправился к себе в кабинет, вооружился подоспевшим с утра топографическим планом выданной мне в собственность неподалеку от Хабаровска местности и линейкой, и принялся планировать свою будущее место жительства: родному деду похвастаюсь, завтра к нему на дачу отправимся «семьями дружить» - кроме «семейного урода», которого дед Паша мудро решил Высочайшему глазу не являть.
        - Вот тут, стало быть, пятиэтажечка, - начертил. - Нам с тобой «трешки» хватит? - поднял глаза на Виталину, которую в планы конечно же посвятил.
        - С милым рай и в шалаше, - эротично потянувшись, прощебетала она.
        - Приятно! - оценил я. - Давай четырехкомнатную лучше, вдруг кто в гости приедет. Под гостей же еще одна квартира на площадке. Две оставшихся и снизу-сверху охрана. На первом этаже тоже пара квартир под них. Остальное отойдет работникам спецНИИ и прочим сотрудникам. Вот тут у нас производственное здание под мои нужды - монтажная, студия, кабинеты важных шишек. Дальше у нас НИИ, - чисто для удовольствия послюнил карандашик. - И еще пара пятиэтажек - кем заселить найдем.
        - Поликлиника, - подсказала Виталина.
        - Поликлиника, - подтвердил я. - Первый этаж «пятины» номер три под нее отводим. «Пятины» номер два и четыре - столовая и ресторан. Магазин выстроим отдельным зданием, типа торговый центр, двух этажей нам хватит. НИИ вот сюда воткнем, чуть подальше, потому что туда по пропускам через КПП пускать будут. Еще дальше - ТЭЦ. Типографию перевозить не буду, пусть здесь остается. А вот здание для мультипликаторов нужно - дистанционно контролировать такой процесс я не смогу.
        - Ленина сюда поставишь? - хихикнула Вилка, ткнув в получившийся между зданий пустой квадрат.
        - Конечно! - подтвердил я. - А вокруг Вождя будут клумбы, скамеечки, детские игровые площадки, и, конечно же, сцена для публичных мероприятий. Блин, дети же! - почесал карандашом в затылке. - Значит сюда лепим детский сад, школу и ДК. Проекты наши возьмем, «Потемкинские», мне нравится как здесь получилось.
        - Ты же просто копируешь здешний административный кластер, - заметила очевидное Виталина. - Зачем заново рисовать? Все чертежи вон, в сейфе лежат.
        - Чисто ради удовольствия, - признался я. - Но есть и нюанс - здесь мы строили опираясь на доступные мощности, с постепенным масштабированием, поэтому компоновка зданий мне не совсем нравится. А тут - с учетом накопленного опыта и по генеральному плану строиться будет. Еще, получается, нужна детская поликлиника. Дальше у нас здоровенный парк с фонтанами, аттракционами и многокилометровыми маршрутами для пешей ходьбы, вписанные в естественный лесной покров. Палочки лыжные выдавать будем под пятирублевый залог, чтоб не воровали - ходьба с ними нынче в моде, члены Политбюро занимаются и другим велят - полезно. Отдельно - зона зимних забав, лыжным и санным спортом заниматься. Там сопочка как раз, канатную дорогу поставим, пункт проката инвентаря и здание для обогрева со встроенной кафешкой - горяченького попить.
        Переместился обратно, ближе к жилому массиву.
        - В принципе, инфраструктура здоровенная получается, значит народу можно заселить побольше. Масштабируем жилую зону, не забывая добавлять во дворы игровые площадки и хоккейно-футбольно-баскетбольные коробки. Теперь получаем дефицит школ, детских садов и поликлиник. Это нам не надо, поэтому добавляем сюда, сюда и сюда. Тут - отдельная больница, со стационаром. Недостаток магазинов теперь, значит еще парочку торговых центров лепим. И не забываем о маленьких гастрономах шаговой доступности. Оп, еще же нужен мусорный полигон и кладбище с церквушкой. Кладбище вот сюда, мусорный полигон - сюда, на противоположный конец и подальше.
        - Полноценный город получается, - заметила Вилка.
        - Получается так, - подтвердил я и пропел. - Город-сказка, город-мечта, попадая в его сети пропадаешь навсегда! Вот тут очистные сооружения воткнем, от жилого массива подальше.
        - Еще почта нужна, милиция и пожарная часть, - подсказала она. - А ещё КГБ и отдельное здание твоим «безопасникам».
        - Верно! - подтвердил я. - Выделяем под них участки, здесь, здесь и здесь. Еще здание с узлом связи, у нас же повальная телефонизация, этим товарищам где-то обитать нужно. Подстанции и канализации специально обученные люди потом расставят, я пока не умею. Они же добавят остальное - я же начинающий градоправитель, многого не знаю. Дальше - крытый стадион тыщ на пять мест, соревнования проводить. К нему пристраиваем ДЮСШ, набьем молодыми спортсменами, это дело почетное. Парочка стадионов «открытых» теперь, летних, с возможностью заливать каток на зиму.
        Отложив карандашик, полюбовался будущим городом-спутником Хабаровска (с натяжкой, так-то просто район в десятке километров от городской черты).
        - Транспорт? - предположила Вилка.
        - Точно! - хлопнул себя по лбу. - Вот тут у нас будет таксопарк, здесь - депо. Остановки вот здесь, здесь… - наставил кружочков. - И железнодорожная станция! Еще у нас уровень жизни будет расти сказочно, и вместе с ним придет насыщение личным транспортом. Посему раскидываем пачку гаражных кооперативов. Стоп, а куда столько населения девать, им же где-то работать надо? Ладно, погуляем по министерствам, порешаем за заводы потребительских товаров, оборудование на свои за бугром куплю, если своего не наскребем. Промышленный кластер у нас будет вот здесь, поближе к «железке». Ну и х*ли мелочиться тогда, вот тут колхозик средней степени достатка есть, на его базе огромный совхоз развернем - будет наш город мечты и кусок Хабаровска кормить. Опыта у нас теперь хоть отбавляй, справимся.
        - Видел бы ты себя, - протянув руку, с теплой улыбкой погладила меня по щеке Виталина.
        - А что со мной? - чмокнул ее в ладошку.
        - Последний раз я тебя таким счастливым видела, когда мы только в колхоз переехали, - улыбка девушки стала еще шире.
        - Перемен требуют наши сердца! - ответил я цитатой и убрал план в сейф. - Пусть отлежится до утра, вдруг еще чего вспомню.
        Глава 27
        - Мам, мне здесь делать нечего - все задачи выполнены, планы закончились, - мягко убеждал я маму за завтраком написать совершенно нелепую с высоты моих достижений на ниве строительства социализма вещь - заявление на окончание школы экстерном.
        Родительница у меня умная, и сразу поняла, что тут что-то не так - сам ведь ее в свое время отговаривал. Пришлось объяснить, что в ноябре, после поездки на фестиваль в Японию, я в Москву не полечу, оставшись на Дальнем Востоке - первая очередь «города-сказки» как раз будет готова.
        - И для того, чтобы развиваться и расти над собой, мне нужны новые вызовы и новые задачи - здесь, в европейской части СССР, я этого не найду. А там - непаханое поле, тут тебе и БАМ, и туризм, и развитие агропромышленного комплекса, и ряд вкусных вариантов взаимодействия с азиатскими соседями - в том числе и свободные экономические зоны. Пойми, пожалуйста - здесь у меня оставаться единственная причина - это ты и младшие. Но они еще, извини, в штанишки какают, и если я через два-три года вернусь, мы легко подружимся - они как раз станут разумными. Ну а тебе не скучно без меня будет - вон нас теперь сколько, целый совхоз друзей да родственников. Отпусти меня, пожалуйста - мне это очень-очень нужно.
        Грустно вздохнув, она тепло мне улыбнулась:
        - Быстро ты растешь, Сережка. Куда торопишься?
        - Тороплюсь набрать как можно больше жизненного опыта из разных сфер к моменту, когда займу пост Генерального секретаря, - честно ответил я. - Кроме того - нарабатываю личный политический капитал, как внутренний, так и внешний. У нас в восьмидесятых время будет условно-опасное: трансфер власти от Юрия Владимировича временному правителю, который мне стул погреет до достижения мной потребного по конституции возраста. «Временщик» уступать место может и не захотеть, и я к тому времени должен быть достаточно мощным и обрасти такими связями, которые позволят нехорошего человека из Кремля вытряхнуть без кровопролития и ко всеобщему ликованию.
        - Послал бог сыночка, - вздохнула мама еще горше.
        - Сережка дело говорит, - присоединился к уговорам дед Паша. - План с самим, - указал наверх. - Согласован, одобрен. Маршрут мы Сережке пока в силе обеспечим, но мы - не вечные, однажды ему все в свои руки брать придется. Прости, Наташ, я сейчас страшную вещь скажу, но остановиться Сережка себе позволить не может - его сожрут. А вперед - имеет все шансы в Кремле осесть. Разве из него плохой Генсек получится?
        - Самый лучший, - подарила мне мама любящую улыбку. - Боюсь я.
        - И я боюсь, - поддакнул я. - И дед Юра боится. И она, - указал на Вилку. - И он, - указал на деда Пашу.
        - Я уже в этой жизни ничего не боюсь, - буркнул он.
        - А папа Толя при мне Министром сельского хозяйства будет сидеть, - добавил я.
        Судоплатов-младший захлебнулся чаем.
        - Кто, если не мы! - хлопнул его по плечу дед Паша, даровав тем самым отцовское благословление.
        - Вот и я о том же, - подтвердил я. - В себе я уверен, план - на десятилетия вперед. И он уже успешно воплощается в жизнь. Дальше только лучше. А левый придурок может все, что мы тут в кровавом поту поколениями строили, бездарно просрать.
        - Не ругайся за столом! - сделала внушение мама.
        - Извини, - послушно принял я виноватый вид.
        - Чего уж тут, - вздохнула она. - Езжай с легким сердцем, Сережка, ты прав - мне не скучно будет. Но обязательно возвращайся живым и здоровым, понял?
        - Обязательно! - пообещал я.
        Я же не идиот в начале пути помирать.

* * *
        К Андроповской даче (официальная, в наследство от Брежнева доставшаяся, со свежим ремонтом, гостевым домиком, домом для слуг и окруженная высоким забором) мы приехали целым кортежем - в сопровождении «девятки» и солдатиков. Без пяти минут войсковая операция! У дачи периметр безопасности тоже обеспечивается, и даже над дачей - вертолеты летают. И по делу - врагов у товарища Андропова как грязи, и, если они увидят возможность, используют не задумываясь. Режим «чилл» для правителя возможен только в случае если он живет по принципу «я не трогаю вас, а вы - меня. Давайте на охоту сходим?».
        Въехали в ворота, охрана открыла нам двери. Ну в «Таблетке» приехали, ну и что? Могу я немного поюродствовать? Нам «членовозов» не положено! Выбрались под жаркое полуденное солнышко и поздоровались с родней.
        - Привет, деда!
        - Привет, дядь Игорь!
        - Привет, теть Жень!
        - Привет, теть Ир!
        - Привет, теть Тань!
        Последняя - жена дяди Игоря. Деточек на ивент решили не брать, я - исключение.
        Хозяин дачи устроил нам экскурсию - здесь то, здесь это, а вот тут Женечка розы посадила, ух какие красивые! А тут вот Ирочка теплицу разбила, помидорки-перцы выращивает для души, за обедом попробуем. Далее зашли в дом и расселились по комнатам второго этажа. Мой белый рояль все еще со мной, равно как и Виталина - мы тут аж на все выходные.
        - Богато живет товарищ Генсек, - улегся я на пушистый ковер.
        - Мягковато, - усевшись на перину, поморщилась Вилка.
        - Будет нам ритм саботировать, - поддакнул я и получил в лицо подушкой.
        Сунув ее под голову, спросил:
        - Видела бошку медвежью над камином?
        - В гостиной-то? Видела. Тяжелое наследие браконьера Леонида Ильича.
        - Оно самое! - гоготнул я. - Но членов Политбюро, наверное, впечатляет - такая-то преемственность!
        Тем временем Виталина поднялась и подошла к стене, посмотрев на довольно пристойный пейзаж засеянного созревшей пшеницей поля:
        - Н. Щелоков, - указала на скромную, мелкую подпись.
        - Подарок получается, - хмыкнул я.
        - Неплохо рисует-то, - отметила девушка.
        - И тем хуже для всех нас - навык трудозатратный, взращивается годами. Прикинь сколько он времени на это убивает? На Министерской, блин, должности, где по идее пахать по двадцать часов в сутки должен. В гостиной тоже какие-то картины висят, проверим - стопудово и там подарочек найдется.
        Постучали в дверь, я открыл и принял от незнакомого «дяди» наш с Вилкой чемодан и тубус с планом «города-сказки». С утра успел добавить туда здоровенную теле-киностудию, контент для телеканала и кино снимать. Люблю когда все под рукой!
        Переоделись из дорожно-парадного в домашне-парадное (Вилочка снова в пошитом мамой платье с зап?хом) и отправились на точку сбора - в столовую. Вечером во двор перейдем, как прохладно станет - жарища на улице жуткая.
        Прибыв на место, обнялся с накрывающей на стол Клавдией Ильиничной - так при деде поварихой и осела, получается - поздоровался с остальными дамами в униформе и подкатил к курящему в форточку дяде Игорю:
        - Дядь Игорь, поехали со мной под Хабаровск в ноябре, мне очень нужен честный МИДовец.
        - Честных у нас как грязи! - фыркнул он, выпустив дым через ноздри.
        - Честность разная бывает, - улыбнулся я. - Вот японский наш посол, например, честнейший человек, с незапятнанной честью и по службе к нему никаких нареканий нет. Словом - посол Олег Александрович хороший, годный, но однажды прямо нехорошую фразу обронил, когда мы с ним про эмиграцию разговаривали, цитирую: «ведь может же советский человек выбрать себе новую родину».
        - Олег Александрович - настоящий дипломат, и старается к каждому вопросу подходить с пониманием, - пожал плечами дядя Игорь. - Ты меня на его место прочишь? - подозрительно покосился на меня.
        - В будущем разве что, - пожал я плечами. - Но пока только ответственным за связь с иностранными инвесторами в свободные экономические зоны - они там рядом с нами будут. Подумай, работа интересная, все лучше, чем в Москве сидеть. Полторы тысячи рублей зарплаты, премия в валюте с возможностью выписывать буржуйские товары из каталога, квартира в пять комнат, машина на выбор, гараж и дача, - выкатил стандартный соцпакет для моих миньонов высшего ранга.
        - Кто тут моего мужа морально разлагает? - с жизнерадостным упреком появилась в столовой одетая в черное, маминой работы платье (по меркам шила, как раз для этого вечера, в подарок) тетя Таня.
        - По ответственности и регалии, - с улыбкой ответил я. - Вам очень идет, теть Тань.
        - Платье сказочное, - она изобразила стандартную пантомиму «женщина любуется обновкой». - У твоей мамы - огромный талант.
        - Мы с ней захват рынка высокой моды в мировом масштабе планируем, - похвастался я.
        - Даже не сомневаюсь, что получится, - хихикнула она. - Мне бы такую фигуру как у тебя, Виталинка, - сделала комплимент товарищу капитану.
        - Не прибедняйся, - не осталась та в долгу, рассмотрела тетю Таню повнимательнее. - Шикарно сидит.
        Та с намеком посмотрела на мужа.
        - Ты у меня самая красивая, - послушно отвесил он комплимент.
        Далее в столовой появились тетя Женя и тетя Ира, почти сразу - мама с папой Толей, далее Эмма Карловна и два деда. К вербовке вернуться не получилось - у нас тут хвастовство обновками и радость формата «наконец-то мы все встретились, давно пора было так сделать, но дела, дела! Пожалуйте за стол!».

* * *
        Обед органично перетек в посиделки в гостиной (картина работы художника Щелокова там и впрямь нашлась), где дамы немножко пили вино, а мужчины изображали трезвенников.
        - Первую серию на закрытой премьере смотрели, - поддержал обсуждение «17 мгновений весны» (который всем присутствующим нравится) дед Юра. - Посмотрели, похлопали, я к Броневому поворачиваюсь, - посмотрел на сидящего в соседнем кресле дядю Игоря. - Вы знаете, Леонид Сергеевич, так играть нацистского преступника - настоящее преступление!
        Гостиная погрузилась в нехороший гогот - непросто товарищу Броневому от такой фразы пришлось.
        - Потом поднимаюсь такой, галстук поправляю и выдаю: Штирлиц выстрелил в Мюллера. Мюллер продолжил стоять. «Броневой!» - подумал Штирлиц.
        Я деду десятка три про Штрилица рассказал, когда гостил в прошлый раз - пригодилось получается. Посмеялись.
        - Разрядил, словом, атмосферу, - закончил историю дед. - Нервные у нас деятели культуры, беречь надо.
        - Хорошо сыграл, чертяка, - поддержал разговор дед Паша. - Теперь всю жизнь будет в «Мюллерах» ходить.
        - «Где ключ от сейфа?» - заорал Штирлиц и врезал Мюллеру в ухо и спокойно добавил. - «Кстати, у вас не найдется канцелярских скрепок?» Голос за кадром: «Штирлиц знал, что запоминается последняя фраза», - вставил свои пять копеек и я.
        Взрослые заржали.
        - А я вот такой в ЦУМе слышала, - подключилась к «флешмобу» тетя Таня. - Штирлиц первого апреля решил разыграть Мюллера и говорит: «Мюллер, а вы знаете, что я - Советский разведчик»? «Нет, не знаю», - в свою очередь разыграл его Мюллер.
        - Пошло в народ, значит! - вытерев выступившую от смеха слезинку, подвел итог Андропов.
        Дальше перешли на другие анекдоты. Хорошо сидим, блин, душевно. Ближе к вечеру переместились во двор, где взрослые по большей части говорили на классическую тему: «как быстро растут дети и внуки».
        - Мой-то вон, вообще из дома сбежать собрался, - спалила меня мама.
        - От нас еще никто не убегал, - отшутился дед. - Я его, Наталья, никуда не гоню и не тороплю - всё сам, поэтому и ограничивать не стану. Сережка уже давно вырос, и ему можно серьезные дела доверять - совхоз вон какой отгрохал, значит можно и город доверить.
        Тут к Андропову подошел охранник и что-то шепнул на ухо. Поблагодарив кивком, дед попросил официанта освежить напитки в бокалах, поднялся на ноги и огласил:
        - Предлагаю выпить Советских подводников, которые два часа назад обнаружили на дне Атлантического океана затонувший «Титаник»!
        Балдеж!
        - Тот самый? - уточнил дядя Игорь.
        - Других в тех местах не плавало! - отшутился дед.
        Выпили.
        - Секретно? - уточнил дед Паша.
        - Да ну, - отмахнулся дед. - Журналисты уже в «Правду» статью ваяют. Хороший июль получился - две небывалых подводных находки подряд.
        - Вот бы посмотреть, - мечтательно зажмурилась тетя Женя.
        - Не получится - четыре километра глубины, - расстроил ее Андропов.
        - А расскажи как статуи нашел! - попросила меня тетя Таня.
        Я рассказал. Выпили за мою наблюдательность.
        - А «Титаник» как нашли? - переключилась тетя Таня на деда.
        - Э, нет! - с улыбкой погрозил он ей пальцем. - Это уже государственная тайна!
        Выпили за важность секретности. Дамы уже прямо румяные, набрали градус, пришлось петь и танцевать в режиме «все со всеми» под проигрыватель. Вернувшись за стол, перекусили, солнышко опустилось за горизонт, и дед скомандовал отбой всем, кроме меня и деда Паши.
        Дамы хотели продолжения банкета, поэтому вооружились бутылками с сухпаем, прихватили оставшихся не у дел папу Толю и дядю Игоря и решили оккупировать вторую гостиную. Дед сделал знак охраннику, тот притащил толстую папку, и мы очень так таинственно отправились в подвал, где обнаружился проектор и пяток кресел.
        - Поставь-ка, - выдал мне дед пленку.
        - «Гибрид»? - предположил я.
        - «Гибрид» тоже есть, - фыркнул Андропов, достав еще одну.
        - Это он у нас что ли секретный консультант по экологическому террору? - выпучив глаза, указал на меня дед Паша.
        - Он, - подтвердил дед. - Недооцениваешь ты Сергея, Паша, а зря - мы только из одних докладов от его «музыкантов» узнали больше, чем все Первое главное управление вместе взятое за то же время наработало. И заметь - без рисков, без сложных спецопераций, без нелегалов: просто буржуи на светских раутах трепаться любят. Так что да - когда Сережка говорит, что его голова - самый ценный актив СССР, это он не выпендривается, а озвучивает абсолютную истину.
        - Приятно! - отозвался заряжающий пленку в проектор я.
        - Давай кино посмотрим, - сделал деду Паше приглашающий жест Андропов.
        Уселись, на экране появился уже знакомый по прошлым «новостям» пирс города Чикаго.
        - Ты английскому обучен? - обратился Генсек к деду Паше.
        - Обучен, - подтвердил тот.
        - Тогда переводить нам не надо, - с видимым удовольствием на роже завуалированно похвалился прогрессом Андропов, подмигнув мне уцелевшим глазом.
        Молодец какой, не забывает инглиш подтягивать.
        - Зрители нашего телеканала могут помнить, что мы неоднократно освещали проблему постигшего акваторию Великих озер экологического бедствия, - затараторил репортер.
        На экране появились заколоченные витрины офисов рыболовных фирм.
        - Самая обыкновенная рыба - толстолобик - практически уничтожила поголовье ценных рыб, которыми славились местные воды, что привел к банкротству более восьмидесяти процентов рыбаков. Бедствие постигло не только озера Мичиган, но и Гурон, Верхнее и Эри. Теперь под угрозой находится великая река Миссисипи и река Святого Лаврентия. У наших канадских соседей дела обстоят лучше - они быстрее администрации президента Никсона среагировали на тревожные сообщения рыбаков, установив в акватории реки Святого Лаврентия специальные заграждения, способные отпугивать толстолобика. С огромной горечью мы вынуждены констатировать - богатейшие Великие Озера, много десятилетий радующие американцев ценнейшими породами рыбы, погибли навсегда. Но что это по сравнению с бессмысленной войной на другом конце планеты, не так ли, мистер Никсон?
        Репортаж закончился, и я пошел доставать пленку.
        - Полтонны мальков и два десятка латиноамериканцев, Паша, - обозначил Судоплатову расценки на операцию дед. - Меньше пяти тысяч долларов - и вот такой эффект. Прибрежные города пустеют - Чикаго-то ладно, там производства есть, а вот рыбацкие - Бентон-Харбор, Саут-Хейвен и ряд других натурально загибаются. Цены на рыбу подскочили в разы, дошло до погромов и разгона обнищавших рыбаков силами национальной гвардии - по «Времени» на днях большой репортаж об этом покажут. А кто придумал? Пацан тринадцатилетний, в первую нашу встречу мне еще идейку подкинул.
        - Аэростаты тоже он? - дошло до деда Паши.
        - Тоже, - подтвердил дед родной.
        - Может его все-таки с применением спецсредств допросить? - грустно предложил Судоплатов.
        - Смысла нет, - покачал головой Андропов. - Он же наш, - приобнял усевшегося меня за плечи, широко улыбнулся. - Советский!
        Глава 28
        Следующая пленка началась со зловещей просьбы убрать от экранов беременных женщин и детей. Появилась нарезка кадров с поливаемыми дождем разрушенными коровниками, вытоптанными полями, перевернутыми тракторами и фермерскими домиками с заколоченными окнами. Оператор не гнушался брать крупные планы разорванных в клочья коров, свиней и прочей живности.
        - Фермеры штатов Айова, Миннесота, Иллинойс, Небраска и Канзас не могли себе такого представить даже в самых жутких кошмарах - более трехсот миллионов прилегающих к лесам, принадлежащих фермерам акров сельскохозяйственных угодий подверглись полному опустошению вследствие продолжающихся много месяцев подряд набегов нового вида дикого кабана. Экономический урон исчисляется десятками миллионов долларов.
        Показали похожее на морг помещение - на кушетке огромная туша мертвого «гибридыша», рядом - одетый в белый халат лысый очкастый ученый.
        - Эта особь - единственная, которую нам удалось получить. Кабаны на удивление живучи - жесткая шкура и толстый жировой слой защищают жизненно важные органы животного об оружия малого калибра и дробовиков. Лучшей стратегией при встрече с ними будет бегство и вызов национальной гвардии.
        - Спалились таки Гибридыши, - вздохнул я, когда видео закончилось.
        - Не переживай, - успокоил меня Андропов. - Нужный эффект достигнут и это еще не конец - даже представить страшно, сколько их там наплодиться успело. Мы еще масштабировали - пару тысяч особей перебросили в остальные сельскохозяйственные штаты. Биржевая паника в сельскохозяйственном секторе началась - наши нелегалы неплохо наварили. В закрытом НИИ еще ящур дорабатывают - поголовье крупного рогатого скота сокращать. Пара лет, и сельское хозяйство стратегического противника получит такой удар, от которого придется оправляться десятилетиями.
        - Жалко людей, но сами виноваты - надо было капиталистов свергать, уже бы яблони на Марсе растили, если бы планета в Красный цвет в начале века окрасилась, - буркнул я, привычно переложив ответственность. - Можно мне магазин в Монте-Карло купить, маме под дом моды? - заткнул зашевелившуюся совесть переводом темы. - Миллион-полтора уйдет, там офигеть какая земля дорогая, а окраины нам не нужны.
        - Платья Наташа хорошие шьет, - с улыбкой кивнул дед Юра. - Пиши заявку, одобрим.
        - Страшный ты человек, Сережка, - совершенно новым взглядом посмотрел на меня Судоплатов.
        - Это только для врагов, - улыбнулся я. - Когда мне ручных негров дадут? - напомнил деду о простаивающем направлении.
        - Поставь-ка, - он достал из папки последнюю пленку.
        Я поставил. На экране - каноничная кирпичная «ушатанная» Нью-Йоркская многоэтажка с частично заколоченными фанеркой и затянутыми пленками окнами. Снимается, судя по всему, с третьего этажа дома напротив. На крылечке - пара огромных колонок, диджейский пульт с микрофоном, за которым одетый в ямайские яркие шмотки тощий дредастый негр в очках-авиаторах крутил пластинки, добавляя в фанк-биток лихие скретчи и сопровождая это примитивным речитативом. Улица перед домом заполнена качающими бошками и приплясывающими неграми.
        - Он называет себя «Фанки Флэш», - на фоне приглушенной музыки появился голос репортера. - Новая звезда уличных дискотек Бронкса. Каждый день на его выступления приходит все больше людей.
        Монтажная склейка - убитая в хлам комната с затянутым пленкой окном, на полу - матрас в окружении пивных бутылок. У стены напротив, рядом с аквариумом, в котором плавают рыбки - проигрыватель. А над ним - моя мелкая фотка, где я весь такой задумчивый стою на крыше девятиэтажки, поставив ногу на парапет и глядя на Сокольники.
        - Фанат? - заржал я.
        - Смотри дальше! - гоготнул дед.
        В кадре появился сам Фанки Флеш, он подошел к фотке и с широченной улыбкой ткнул в нее пальцем:
        - Этот русский пацан - долбаный гений! Я занимаюсь музыкой сколько себя помню, но, мать твою, мне и в голову не приходило использовать такой звук! Если бы я не знал, кто он, я бы считал его нигером! Ты только послушай, мужик!
        Он достал из встроенной в проигрыватель тумбочки мою «экспериментальную» пластинку и отработанным движением поставил иглу на начало рэп-сегмента.
        - Ты слышишь это, нигер? - тряся башкой, спросил он камеру. - Это - самая черная музыка из всей, которую я слышал! Твою мать, эти песни изменили мою жизнь, открыв новый путь! Клянусь, когда я заработаю достаточно денег, я поеду в Россию и разыщу этого пацана, чтобы выразить свое уважение.
        Пленка закончилась.
        - На прошлой неделе он заключил очень выгодный контракт с лейблом, - добавил инфы дед. - Который плотно взялся за его раскрутку.
        - И поэтому скоро ему придется умереть вместе с другими черными братьями, - закончил я.
        - Очень хорошая «вишенка» для нашего плана, - кивнул дед. - Не жалей - по крайней мере он умрет счастливым.
        - В мире все время кто-то умирает, - отмахнулся я. - Негром больше - негром меньше, лишь бы толк был.
        - Толк будет, - потрепал меня по плечу дед.
        - План «Тёмная ночь»? - спросил дед Паша.
        - Он, - кивнул Андропов. - И вот этот замечательный мальчик - его архитектор.
        - Это громко сказано, - поморщился я. - Скорее - вдохновитель.
        - Полсотни сотрудников разрабатывало, - кивнул Судоплатов. - А я - ни ухом, ни рылом, откуда корни.
        - Корни у нас одни - Советские! - потянулся я. - Это все?
        - Пока всё, - ухмыльнулся родной дед.
        - Пойдемте тогда может мой план города-сказки посмотрим-обсудим? - предложил я.
        - Совестится, - кивнув на меня, поведал Андропов Судоплатову.
        - Молодой еще, - вздохнул и тот.
        Повернувшись ко мне, дед Юра схватил меня за плечи и придавил взглядом:
        - Если бы они такое провернуть смогли - даже сомневаться бы не стали. Америка - это зло, Сережа, грабежом и смертью прирастали, и их такое положение дел устраивает. Церемониться и договариваться с ними бесполезно - разве не ты мне это говорил?
        - Да все понимаю, - поморщился я, мягко убрав дедовы руки. - Совесть отдельно, рациональное мышление - отдельно. И последнее доминирует. Наше дело правое, враг будет разбит - для меня это не пустые слова и старый лозунг, а девиз моей жизни. Я еще чего-нибудь придумать постараюсь, темпов сбавлять нельзя - глядишь и из Вьетнама войска выведут, чисто чтобы народ отвлечь.
        - А скоро жиды на арабов полезут, - довольно потер руки Судоплатов. - И мы там…
        - Это Сереже знать пока не нужно, - одернул Андропов.
        - Жаль, - расстроился любопытный я.
        - Пошли план смотреть, - поднялся на ноги деда Юра. - Ты - хороший человек, Сережка, но иногда хорошим людям приходится совершать плохие поступки.
        - Главное - себя не потерять, - поднялся и дед Паша.
        - Слушаюсь, товарищи старики, - встав, отвесил им пионерский салют. - Пойдемте.
        - Там на Алтай староверы из Бразилии просятся, - по пути огорошил новостью Андропов.
        - Надо пускать!
        - Пустим, - подтвердил он. - У нас там бабы одни, а у «бразильцев» как раз дефицит. По телевизору покажем, иностранных журналистов пригласим - будет другим пример. СССР большой, всех вместит. И ферму твою страусиную масштабируем - еще одну откроем неподалеку, специалистов-негров Африканских пригласим.
        - Негров завозить нормально, - одобрил я. - Че им в Африке ловить? А нам рабочие руки всегда нужны. Лишь бы друг друга и коренное население не жрали.
        Деды совершенно расистски гоготнули.
        - Диких не пустим, только выпускников наших же школ и ПТУ - там хватает, - успокоил Андропов.
        - Кстати о расовом вопросе, - решил я напомнить о важном. - Что с административной реформой?
        - И сюда залез! - хмыкнул дед Паша.
        - Нормально все с реформой, не переживай, - успокоил дед Юра. - Ждем ключевого события.
        - Польшу?
        - Польшу, - подтвердил он.
        - У меня монтажер документалку собирает с названием «Польский фашизм: режим Санации», - поделился я планами. - Посылы там совершенно однозначные - до внутреннего одобрения всего вплоть до карательных расстрелов особо буйных шляхтичей.
        - До такого не дойдет, - фыркнул Андропов. - За зверя-то меня не держи.
        - Но руки чешутся, - поделился чувствами Судоплатов. - Не страна, а сплошная головная боль - сначала цари мучались, теперь вот нам приходится.
        - И отдавать нельзя, - поддакнул я.
        - Да черт с ними, нам не жалко раз в пару десятилетий по головам настучать, - пожал плечами деда Юра. - Но может и проявят обучаемость в этот раз. Сценарий пришли мне, на кино времени нет, перед сном почитаю.
        - Пришлю, - пообещал я.
        Проходя мимо второй гостиной, услышали обрывки оживленных женских разговоров и смущенный бубнеж мужиков.
        - Развлекаются дамы, - улыбнулся Андропов. - Виталина молодец, - снова переключил внимание на меня. - Очень важный штрих к решению «польского вопроса» добавила - мы через того банкира деньги перекачивали, а теперь его, получается, «замолчали». Но не мы, а заказчики бунта.
        - Приятно, когда спецслужбы работают как положено, а не в обороне сидят, - одобрил я.
        - Считай вложения в свою подготовку разом окупила, - продолжил дед. - Пусть живет долго и счастливо, тебя бережет. Настя в отчете писала - плакала твоя «ловушка», по тебе тосковала. Но дело сделала как положено.
        - Мне с ней хорошо, - само собой я не был против.
        Зашли в комнату, я усадил дедов за стол, расстелил перед ними ватман и включил настольную лампу - пожилые же, им света побольше надо.
        - А «легенда» где? - сразу же ткнул меня носом в некомпетентность дед Паша.
        - Ща, - вооружившись карандашиком, расписал «легенду».
        Деформация - у меня-то в чудо-голове все значки сразу расшифровываются, привык.
        - Я шестьдесят миллионов совхозных заберу, - проинформировал я, пока они рассматривали план. - Там сотня с лишним мертвым грузом лежит, доходность без учета урожая - полтора «ляма» в месяц, не обеднеют, а мне город строить, который первое время будет привычно убыточный.
        - Одобрим, - отмахнулся дед. - А где люди работать-то будут? - заметил отсутствие заводов. - НИИ и студий на всех не хватит.
        - Не хватит, - подтвердил я. - На днях поеду по министерствам, будем придумывать чего в тех краях не хватает, если надо - за бугром куплю. Но так, на вскидку, всегда нужны мебель, - начертил контуры в пустой промышленной зоне. - И шмотки. Леса там бесконечные считай, поэтому еще бумагоделательный комбинат - для типографий и туалетной бумаги. Еще мне бы хлопка, предметы женской гигиены производить. Ну и с презервативами надо что-то делать - дефицит чудовищный, в местах скопления комсомольцев от этого венерические заболевания и нежелательные беременности процветают. Япошки их делать умеют, оборудование куплю.
        - С хлопком у нас не очень, - вздохнул дед. - Но в Африке кое-чего разворачиваем. Товарищ Рашидов себя пяткой в грудь бьет - можем мол больше давать, но хрен там - из ниоткуда не возьмется, пришлось его в подвал сажать к трем академикам, которые ему объясняли как хлопковое хозяйство работает. Под утро прямо обновленный вышел, - обожженная рожа деда расплылась в ехидной улыбке. - Спасибо, говорит, Юрий Владимирович, открыли глаза. Грозится аппарат свой перетряхнуть за очковтирательство.
        Поржали - не будет в этой реальности никакого «хлопкового дела», и слава богу.

* * *
        Ну что, пришло время ступить на пресловутый тонкий лед?
        - Я сейчас очень опасную и подозрительную вещь скажу, дедушки, - осторожно начал я. - Но может не надо нам столько конвенционных припасов? Хотя бы на одну пятую производство пороха сократить - уже с хлопком получше будет. Стоп! - вытянул руки перед собой, увидев багровеющего деда Пашу. - Стратегический противник визжит о красной угрозе, трубит в горны и под это дело «пилит» военный бюджет, прекрасно понимая, что ни*уя СССР нападать ни на кого не собирается. Спорим у них по бумагам условных снарядов на условный ствол раз в пять больше чем в реальности?
        Потому что видел я в будущем сколько всего произведенного в СССР летало, горело и взрывалось и сколько НАТОвского - даже с учетом жадности англосаксов величины несопоставимые.
        - Сорок первый год не повторится - все, ядерное оружие достигнуто, можно охолонуть, - продолжил я. - С кем воевать-то конвенционным способом собираемся? Разве что с вышедшими из-под контроля окраинами, условными говностанами и в прокси-войнах типа как в Корее и, в будущем, в Африке. Ни под одну из задач, и даже скопом, если все окраины подожгут, столько нам не нужно. Армию сокращать не обязательно - че нам эти тринадцать процентов бюджета?
        - Уже двенадцать, казна-то полна, - задумчиво поправил дед Юра. - Но это только в процентах меньше. Тучные времена настают. Паша, не ругай внучка - он молодой, многого не видел и не понимает.
        Намек ясен.
        - Больше эту тему не поднимаю, - пообещал я. - В таком случае предлагаю разрешить мне самостоятельно - через «фонд», то есть - закупать хлопок у азиатских соседей и употреблять на производство товаров народного потребления и выделить специального человека - чтобы я не злоупотреблял и не лез куда не следует.
        - Договорились, - выдал внуку пряник дед. - Но кроме нас о «сокращении» никому ни слова. Желательно даже не думать.
        - У меня задач и планов полна головушка, - с улыбкой пожал плечами я. - Найду чем заняться. Все понял, товарищ Генеральный секретарь, привычно не подведу.
        - Не подведешь, - не стал осуждать дед. - Кстати о «специальных людях» - тебе Игорь зачем?
        - С папой Толей хорошо получилось - со временем до Министра сельского хозяйства дорастет. Теперь мне кто-то в МИДе нужен, свой в доску и грамотный. Дядя Игорь у нас отличник и вообще молодец - почему и не его? Подковерные интриги разводить не станет - правильно воспитан и вообще родня. К тому же в Москве искушений для сына Генерального много - актрисы, певицы и прочие ушлые бабы. Надо оно нам?
        - Не надо, - поморщился Андропов. - Докладывают - в Малый театр подозрительно часто ходить начал. Не к добру это. Таня ему идеальная жена. Но Азией он не занимался.
        - Не проблема, - пожал плечами я. - Он же не один будет, со штатом толковых помощников. К тому же до следующего года работы ему и не будет, успеет теорию выучить. Я его в ноябре в Японию с собой возьму, с аборигенами пообщаться и первичные связи навести.
        - Сам пусть решает в общем, - переложил ответственность дед. - Но, если что, отцовское благословление я ему дам.
        - Спасибо, - поблагодарил я.
        Будущий Министр иностранных дел попадает в инвентарь.
        - Здание КГБ маловато будет, - вернул внимание к плану дед Паша.
        - Согласен, с тобой минимум пятьсот человек поедет, не одной группой, конечно, а скрытно.
        - Китайцы переходили границу по ночам, малыми группами по сто тысяч человек, - выдал я уместную классику.
        Гоготнули.
        - Сам понимаешь - экономические зоны рядом, а это - твое детище, что автоматически приковывает внимание вражеских спецслужб, - пояснил родной дед. - Так что рассчитывай на кучу конспиративных квартир и ничем не занимающихся липовых контор, нужных для контрразведки.
        - Серьезные дел начались, - вздохнул я. - Давайте наметим.
        Наметили - потом на Лубянке доработают, с конкретикой.
        - НИИ нужно прикрывать воинской частью и ПВО, - отхватил кусок пустого места деда Паша.
        - Значит район нужно добавлять, типа военный городок, - решил я. - Со всей инфраструктурой. Сколько народу будет?
        - Штат мирного времени «В» подойдет, думаю, - решил деда Юра. - Двести-триста человек.
        - Я бы до «Б» масштабировал, - влез Судоплатов.
        - С кем воевать-то буду? - буркнул я.
        - «В» хватит, у нас там с инцидентов на Дамане куча всего осталась, - решил дед. - А ты не ёрничай, - даванул меня взглядом. - Диверсантов никто не отменял, хоть какая-то оборона нужна. Это - не для войны, а чтобы не лезли. А то что в Хабаровске штаб Дальневосточный - это не для тебя штаб, там свои задачи. Пару вертолетов тебе для перемещений выделим и пяток единиц бронетехники - вдруг младший Ким в гости приехать захочет? - хохотнул.
        - Пусть приезжает, - с улыбкой одобрил я. - Давайте тогда на базе воинской части КБ развернем, филиал Московского - тот который батарейки и прочее разрабатывает. Может и получится чего интересного.
        - Не дам, нечего специалистов по стране распылять, - пожадничал дед Юра.
        - Справедливо, - вздохнул я. - Блин, еще же пара ЗАГСов и служба знакомств, - начертил под гогот стариков. - Выделишь специалисток?
        - Выделю, в совхозе хорошо получилось, - одобрил Андропов. - Еще нужен свой порт, тоже под прикрытием ПВО - наземная логистика там и так перегружена.
        Нарисовали.
        - Жесть конечно, - оценил я получившееся детище.
        - А ты как хотел? - хлопнул по плечу дед Паша. - Выпросил? Теперь будь добр, соответствуй!
        - Так точно, товарищ генерал-полковник!
        Эпилог
        Жизнь шла своим чередом, и пожилые сводницы - Фурцева и Судоплатова, решили, что называется, «не дробить», начав готовить свадьбу и перестраивая дачу Екатерины Алексеевны - молодым же надо где-то жить? Вот тут стесняться никто не стал - отхватили еще кусок территории, принялись пристраивать второй этаж (с колоннами!), лепить домик для гостей и прислуги и предаваться прочем буржуазным радостям. Виктория Викторовна в курсе ситуации - уведомили через ее отца, который отнесся к произошедшему философски и в целом рад новому внуку.
        Такое оживление продиктовано не только принципом «куй пока горячо», но и предстоящим возвращением Магомаева на Родину - приплывет на личной яхте, по пути посетив «Орленок» и спев для ребят, что, конечно же, покажут по телевизору. Заодно вчера показали немножко прокурированный мной большой репортаж о его жизни в Монте-Карло - «голоса» и западные СМИ подпустили слухов о том, что суперзвезда осел там насовсем и даже отказался от Советского гражданства. Врут, собаки - не «осел», а удобнее колесить с гастролями по Европе. Не отказался, а холит и лелеет, вечерами предаваясь ностальгии. Отдельно разъяснили юридические нюансы, устами самого Муслима Магомедовича, сидящего в плетеном кресле у каменного столика с кофе и круассаном на крылечке двухэтажного белокаменного особняка, на территории которого имеются фонтан, пальмы и небольшой бассейн. Их наши зрители видели еще давно - когда жилище певцу только подарили.
        - Это - карта постоянного проживания, не гражданство, - продемонстрировал он в камеру документ. - Дает разрешение проживать на территории Монако без визы и возможность свободно въезжать в сто семьдесят стран мира. Но просто так я никуда не езжу, - улыбнулся, отложив карточку на стол, рядом с до этого продемонстрированным паспортом СССР. - Только по работе, а для нее мне все равно приходится открывать рабочую визу.
        Далее показали как тяжело трудится наш «таран» - репетирует песню с преподавателем по вокалы (заодно анонс нового сингла), учит французский и так далее.
        Настя, кстати, забеременела - второй месяц пошел, так что скоро в семье Магомаевых ожидается прибавление, а девушке по такому поводу выпишут звание капитана Госбезопасности.
        А в совхоз прибыли Костя и его отец - последний первым делом, прямо на перроне, отдал мне полторы тысячи рублей - сертификат обналичил, и в должниках ходить не намерен. Когда мы с ним съездили в Москву, пристроив пацана в математическую школу-интернат, дополнительно усилив обучение выписанным из МГУ аспирантом, мужик расчувствовался и заплакал - до сих пор не верил, что это все взаправду. К такому я уже в целом привык - много добрых дел наделать успел, но все равно до жути приятно. Анкетка такого хорошего мужчины отправилась в службу знакомств. Налетай на холостого и непьющего передовика сельскохозяйственного производства! Ну а самого Костю аккуратно поизучают товарищи из Института мозга - вреда не будет, так почему бы и нет? Авось пригодится отечественной науке.
        Ну а сегодня, за три дня до свадьбы непутевого дяди Андрея и невезучей в личной жизни доченьки Фурцевой, мы с Вилкой и отцом Виктории Викторовны приехали к ней в больницу, чтобы услышать адресованное мне истерично-плаксивое:
        - Ты мне говорил, что он нормальный мужик, а он вон - замуж выходит!
        - Извините, Виктория Викторовна, я себя немного виноватым и вправду чувствую, но дальше вы сами, - аккуратно поставив в вазу букет роз (совхозные, стабильно продаются), ответил я. - Я, извините, взрослых людей не контролирую.
        - Мне за такую душевную боль героя соцтруда дать надо - я заслужила! - заявила она.
        - Дадим, - пожал я плечами.
        Жалко что ли?
        Виктор Сергеевич смущенно потупился и покраснел - стыдно за включившую сверхпроходимость дочь.
        - И алименты он мне по полной программе платить будет!
        - Обязательно будет, - подтвердил я.
        В строгом соответствии с социалистическим законодательством.
        - И в совхозе я жить больше не хочу - душа болит! А у мамы нам будет тесно.
        - Четырехкомнатную в «Сокольниках» с видом на парк вам выделю, - пообещал я.
        И, прежде чем она успела потребовать что-то еще, я попрощался, сослался на дела и покинул палату.
        - Безотцовщина, в конце концов, получается по вине двоих людей, - поделился интересным выводом с дождавшейся меня в коридоре Виталиной и повел ее к выходу.
        - Помиришься теперь с Эммой Карловной? - спросила она.
        - Мы и не ругались, - пожал я плечами. - Это, - указал на оставшуюся позади палату с вычеркнутым из жизни навсегда персонажем. - Всего лишь последняя капля. Когда в совхоз только переехали, было прикольно - сам себе хозяин и самый важный доминирующий примат был. Это приятно, и у меня на душе от этого покой и стремление причинять вверенному племени как можно больше добра. Да, иногда сверху давали по рукам и указания приматы побольше, но это - нормально, потому что они - должностные лица, а на субординации государство и держится. А тут понаехали всякие во главе с альфа-самкой и давай делать че хотят. Даже для порядка меня не спрашивали. И я на это совершенно по-детски обиделся и решил убраться подальше. Вернусь уже совершеннолетним, а это, любовь моя, - сгреб Виталину в объятия. - Совсем другие перспективы!
        - Диктатор ты! - припечатала она меня, закрепив упрек-комплимент поцелуем.
        - Такого диктатора мир еще не видывал! - нескромно заявил я, возобновив движение. - С дедушкой мне сказочно повезло - основное дерьмо разгребает, все удары на себя принимает. Но и эффект прекрасен - оживает страна, ускоряется. Главное темпа не потерять на долгой дистанции - спринт наша Родина хорошо освоила, а вот с марафонами - беда. Но ничего, меня надолго хватит. А товарищ Андропов с поста уйдет максимально красиво - в восьмидесятом году, аккурат после образцово-показательного проведения XXII-ых Летних Олимпийских игр в Москве. План мы разработали - у нас со спортивными объектами сейчас не очень, поэтому со следующего года начинаем масштабную строительную кампанию. Промежуточная цель - проведение первой в истории Евроазиатской спартакиады, ее мы на семьдесят второй год наметили. Пройдет как надо, и это станет мощным аргументом для Олимпийского комитета, показав - СССР масштабные спортивные мероприятия тянет не напрягаясь.
        Загорелись глазки у девушки - моё любимое ее состояние, без лицезрения которого я бы напрягался раза в три меньше.
        - А сейчас усаживайся в «Сталинмобиль», погнали заводы согласовывать!
        - На свадьбу-то пойдешь? - спросила девушка.
        - А куда я денусь? - улыбнулся я ей. - Покушаем, Магомаева послушаем, с бабушкой Эммой демонстративно спляшу - нам с ней теперь делить нечего, на другой конец страны сваливаю. Не хочу неприятный осадок оставлять, ехать нужно с чистой душой!
        И верная Виталина привычно вдавила педаль газа в пол, унося нас навстречу новым свершениям.
        Конец.
        Пользуясь случаем, хочу поблагодарить уважаемых читателей за внимание к моим книжкам. Огромное вам спасибо, товарищи!
        Следующий том: