Самый лучший комсомолец. Том шестой (СЛП-8) Павел Смолин
        Самый лучший пионер #08
        Восьмой том "пионерского" цикла про похождения Сергея Ткачева в СССР конца 60-х.
        Том 1:
        
        Все персонажи и события являются полностью вымышленными, автор любит Родину во всех ее проявлениях, и всей душой радеет за сохранение ее территориальной целостности.
        Самый лучший комсомолец. Том шестой (СЛП-8)
        Глава 1
        В павильоне номер шесть «Творческой студии им. Н. Н. Носова» - так наш теле-кинокомплекс называется - было интересно: по устланному матами полу, через бассейн с плавающими по поверхности воды панелями, руками по турникам, и, в конце - вверх по скользкой, мягкой «горе» бегали взрослые и дети.
        Второй день снимаем первый (на наших мощностях) выпуск передачи «Мама, папа, я - спортивная семья!». Вчера были другие конкурсы, и после съемочного дня участники сильно устали. Я же не изверг, дал отдохнуть - так еще и динамичнее получится.
        Для участия отобрали местных жителей и пару команд Хабаровчан. В дальнейшем сюда будут прибывать люди со всей страны - отборы проводят на местах, силами комсомола, так что дефицита конкурсантов не возникнет. И это не я структурой озаботился - передача уже существует, просто ее передали нам, освободив эфирное время на Больших и Важных каналах. Призы - замечательные: мама получает стиральную машинку «Малютка», папа - цветной телевизор, ребенок - путёвку в «Орленок». Это за первое место, за второе и третье призы поскромнее, но дети в «Орлёнок» едут в любом случае - нам тут смертельных обид не надо. Ну и разве вон та милейшая десятилетняя девочка-гимнастка виновата, что ее отец не умеет «ходить» руками по перекладинам?
        В павильоне номер пять сейчас снимают «А ну-ка, девушки!» и «А ну-ка, парни!». Тоже передали нам, вместе со съемочной группой, которая не очень-то рада была переселяться из Москвы вот сюда, в тигриный угол. Но мне-то чего? Пиши заявление, отрабатывай две недели да вали обратно - никаких санкций не последует, об этом со всеми специальный человек перед переездом общается. Стоп, может именно из-за этого разговора желающих и нет? Ай, пофигу - таких зарплат и соцпакетов как здесь все равно нигде не найдешь, значит и переживать нет смысла.
        Павильон номер четыре - мой, личный, наполовину состоит из площадки для записи телеконцертов: сцена и танцпол на две сотни человек. Вторая половина - с закутками: политинформация отдельно, интервью с интересными людьми (пока не снимал, но скоро возьмусь) тоже отдельно. Оставшуюся площадь заняла студия звукозаписи. Оптимизация, так сказать!
        Третий павильон отведен «Зову джунглей» и «Что? Где? Когда?». Первую Лапин отдал мне с чистым сердцем, вторая - новинка, которая будет подкреплена разворачиванием сети соответствующих кружков по всей стране.
        Еще на нашем канале можно будет увидеть новорожденную «Смехопанораму», «Кривое зеркало» и «КВН». С юмором жить легче, а с цензорами я договорился: можно стебаться даже над дедом Юрой, но - любя и с пониманием. У нас страна вообще на самоиронию и сатиру богата, так зачем душить эти благородные порывы? Лучше возглавить и употреблять себе на пользу - проблемы же подсвечивает, так почему бы их не решать? Евгений Ваганович Петросян очень удачно в этом году удостоился звания Лауреата 3-й премии на IV Всесоюзном конкурсе артистов эстрады - это позволило мне устроить его ведущим в «Панораму» без лишних вопросов. Александра Маслякова тоже искать не пришлось - он и без меня к настоящему моменту сделал в телевизоре хорошую карьеру.
        Павильон номер два - ток-шоу: «Мир и молодежь» (внешнеполитической направленности, НАТО на все лады дружно ругать. Обязательно присутствует гость из Соцблока!), «Пусть говорят» - не такой трешак, как в мое время, а поругать алкашей, тунеядцев и тому подобный контингент. Такие передачи всегда заходят.
        На свободных площадях уютно расположилась студия передачи «Жди меня». Если в мои-то, относительно технологичные времена люди терялись, чего уж говорить про сейчас, учитывая не так уж и давно отгремевшую войну? На данный момент отыскали четырех потерянных родственников - один муж, одна невеста (успела выйти замуж и нарожать детей, что усилило накал эмоций в выпуске), и двое детей (приехали с приемными семьями, договорились поддерживать связь и дружить). Смонтированные выпуски пока ложатся на полки, в ожидании запуска канала.
        Павильон номер один: «Советское лото» и - долгая барабанная дробь - «Поле чудес»! Было сложно, но я смог убедить Екатерину Алексеевну, что эта передача не столько про «ав-то-мо-биль!!!», сколько про подарки ведущему от участников. «Музей Поля Чудес» в Москве уже тихонько строят. Здесь же снимаем «В гостях у сказки» - Валентина Михайловна Леонтьева оказалась приятнейшей бабушкой и согласилась переехать в Хрущевск, чтобы вести такую хорошую передачу.
        А вот «Будильник» продолжат снимать в Москве - тамошний коллектив завыл в голос от перспективы переезда на Дальний Восток, а я просил отправлять ко мне только добровольцев. Ничего страшного на самом деле, справлялись без меня и продолжат без меня, просто люблю когда всё удобно и в одном месте.
        А вот «Спокойной ночи, малыши» Первый канал зажилил, уж не знаю почему. Может обвала рейтингов боятся?
        Повернувшись к с интересом взирающей на съемки Виталине, я кивнул на выход:
        - Идем?
        - Идем, - согласилась она, и мы, миновав небольшой коридор, выбрались на залитый невысоким полуденным солнышком белый хрустящий снежок. Покрутив головой по сторонам, улыбнулся искрящимся крышам павильонов, и мы погрузились в родной «Запорожец».
        Машину прогревал КГБшник из «Девятки», поэтому Виталина сразу поехала к административному зданию студии - здесь у нас сидит Борис Николаевич Полевой, редакторы, монтажеры и прочий персонал. Здесь же проводятся планерки, разборы полетов и партсобрания с непременным «Позор алкашу-Иванову!». Потенциально - так-то у нас тут никто проштрафиться не успел, народ-то вручную считай отобран.
        У входа в «администрацию студии» нас встретил дядя Вадим, вручив мне под роспись опечатанный пакет, устно добавив:
        - Просили отзвониться по этому, - кивнул на бандероль. - Как можно быстрее.
        - Спасибо, - поблагодарил я, и мы вошли в фойе.
        Здесь у нас есть гардероб, и мы сдали в него верхнюю одежду. Усевшись на диванчик прямо здесь, напротив гардероба, вскрыл конверт. Лист первый, написанный дед Пашиной рукой, содержал выжимку из отчета работающих над шатанием стратегического противника группы аналитиков, которые рекомендовали мне пригласить в гости негра Фанки Флейма, который уже среднего ранга звезда, ходит в розовой шубе и обвешан золотыми «блингами» - так американские негры называют ожерелья - по самое «не могу». А еще ему скоро придется умереть, поэтому мне вполне человечно предложено выбрать - соглашаться или нет. Ну конечно я согласен - Родине ведь так будет лучше.
        Листочек второй содержал очень неожиданную новость.
        - К нам в гости, послезавтра и негласно, приедет целый Джон Леннон, - поделился я с Вилкой.
        - Кто?!! - полезли ее шары на лоб.
        - Ага, - поддакнул я.
        Все она расслышала, удивляется чисто по инерции.
        - Как?
        - Самолетом, - пожал я плечами. - Сначала в Москву, потом - в Хабаровск. Там нам его нужно будет встретить, и в ходе двухдневного визита привить чистоту понимания. Грядет эпоха гостей - после Леннона привезем моего фаната афроамериканского артиста с потенциалом суперзвезды, а в декабре к нам заглянет мой корейский друг Юра.
        - «Ловушку» для Леннона готовить? - спросила она.
        - Он с Йоко Оной приедет, - покачал я головой. - Она - на тебе: в музей сводишь, об искусстве поговоришь. Папочка на нее для облегчения твоей участи уже в пути, - вздохнув, добавил. - Бардак у нас в стране все-таки, не могли чтоли все сразу отправить?

* * *
        - Мужики, нам кровь из носу нужно за сегодня и завтра выучить пятнадцать минут материала, - открыв дверь личной репетиционной точки, заявил я своим музыкантам.
        Они товарищи уже многоопытные, поэтому удивляться и роптать не стали, вместо этого разобрав партии.
        - Попурри? - догадался ударник.
        - Типа того, - кивнул я, навешивая на себя гитару. - Со второй с половиной минуты - секретное, подписки через полчасика принесут.
        - А у меня уже путевки куплены, - расстроился клавишник. - Три года жена круиз выпрашивала!
        - Ну и поедете, - пожал я плечами. - Я договорюсь. Но подписку дать все равно придется.
        Я же не изверг, и положенный по трудовому договору отпуск товарищам предоставляется. Не всему коллективу сразу, а по очереди, чтобы «временщик» картины сильно не портил.
        - А для кого секретную музыку играть будем? - спросил гитарист.
        - Послезавтра к нам в гости приедет Джон Леннон, - ответил я, втыкая шнур звукоснимателя.
        - Кто?!! - почти хором выпали музыканты в осадок.
        - Джон Леннон из «Битлз», - объяснил я.
        - Брешешь! - не выдержал клавишник.
        - Вот те крест, - побожился я.
        Народ нервно гоготнул.
        - А Леннон тоже подписку давать будет? - гоготнул гитарист.
        - Не, его мы запугаем, - покачал я головой.
        Переждав хохот, провел по струнам и скомандовал:
        - Все, время не тратим, настраиваемся на рабочий лад. Кто опозорится, тому фотографии с легендарным «жуком» не видать!
        - Так он что, правда едет? - не отстал басист.
        - Такими вещами не шутят, - развел я руками. - Мужики, время идет!
        Состав взял себя в руки, и на три ближайших часа мы выпали из реальности, осваивая новый (для них) материал. В начале проблем не было - простенькая, привычная этим временам музыка, но, начиная с середины «попурри», мужики начали сбиваться и лажать. Оно и понятно - как «эксперименты» с упором в панкуху не играй, но сходу «бахнуть» металл мало кто сможет. Другие бы вообще потерялись и впали в апатии, а мои - ничего, к необычным звукам привыкли. Пришлось разбить материал на кусочки и осваивать их по одному.
        - Дальше сами, - посмотрев на часы, я снял с себя гитару. - Товарищ Леннон по итогам визита к нам должен максимально о*уеть от того, что у нас тут творится, товарищи, поэтому прошу вас эти два дня попахать в две смены.
        - Да не вопрос, Серега, - вытерев платочком пот со лба, улыбнулся ударник. - Мы же понимаем зачем это - показать, что мы тут не то что не пальцем деланы, а впереди планеты всей! А он не сопрет?
        - Колян, Леннон - и сопрет? - возмутился клавишник. - Да ты чего!
        - А ты что, думаешь он святой? - сложил ударник руки на груди. - Блюз с рок-н-роллом негры придумали, а поют белые. Не воровство?
        - Воруют все! - безапелляционно заявил я. - Но тут проблем не будет - я полсотни песен в это попурри замешал. Поди пойми, что и как именно спереть.
        - Чтобы Леннон - и не понял? - фыркнул гитарист.
        Кругом одни битломаны!
        - Ты уже лучше него играешь, дурак, - приложил его ударник.
        - Причем тут навыки? - возмутился тот.
        - Отставить! - скомандовал я. - С другой стороны зайдем для присутствующих битломанов - у Леннона свой звук, и, если он вдруг резко сменит его, фанаты не схавают и закидают помидорами. У него и так сольный альбом идет плохо - боится, переживает, к психологу ходит лечиться.
        - Леннон? Боится? - опешил клавишник.
        - Привезли папочки? - спросил я Вилку.
        - Должны были, - кивнула она и сходила в коридор, откуда вернулась с двумя папками и дядей Федей.
        - Подписку в порядке очереди даем, товарищи, - поведал тот, усаживаясь за стол и развязывая третью папочку.
        - Я вам про Леннона оставлю почитать, - взяв «Дело № 'Выжимка из личного дела Джона Уинстона Леннона 1940 г. р.», показал музыкантам и положил на стул. - Но читать с умом, не теряя много драгоценного времени.
        - Мы со всей ответственностью! - горячо заверил возрадовавшийся клавишник.
        - Вечером зайду, прогресс оценить, - пообещал им я, и мы с Вилкой вышли в коридор.
        - В ДК? - спросила она. - К фольклору?
        - Ага, - подтвердил я. - Видала карго-культ? - кивнул на оставшуюся позади реп-точку.
        - Смешные, - кивнула она. - В самой гуще, считай, варятся, а все равно не осознают.
        - И не лишено правильности, - вздохнул я. - Мы мощно отстали в плане музона, а теперь догоняем. И немножко даже перегоняем - но тут пока мои проекты в одиночестве. Хорошо, что остальные подтягиваются - на днях немцы еще одну группу подписали, раскручивать будут. Не рок в этот раз, а диско.
        Медленно божьи мельницы мелют, но верно - тончает Железный занавес, в ничтожество впадает, а о культурной экспансии СССР начинают визжать радикалы, предлагая наложить санкции еще и на контент. Ничего у них не выйдет - «свобода слова» это на Западе нынче селлинг-фича, и запрет совершенно идеологически нейтрального музона вызовет очень много вопросов.
        Покинув территорию студии, отправились к центру Хрущевска. Уже стемнело, и на улицах хватало спешащих с работы людей - кое-кому расстояния позволяют ходить пешком, поэтому образцово работающий спецтранспорт они игнорируют. Где-то треть работников - азиатские товарищи, корейцы и китайцы. Морды у всех толстеют с каждым днем, что очень радует. Вот компашка в кооперативное кафе свернула - подхарчиться, мы им хорошо доплачиваем сверх уходящих по сметам в Корею и Китай основных зарплат. Соотечественники же в основном сворачивали в детские сады и школы - забирать деточек домой с занятий и кружков.
        - Живет город, - с удовольствием подвел я итог.
        - Мертвые города план по продукции не перевыполняют, - фыркнула Виталина.
        - Тем более - на привычный один процент, чтобы не нарваться на увеличение, - согласно фыркнул и я.
        У ДК пришлось спрятаться в темном переулке, чтобы пропустить покидающую его кучу ребят - здесь же тоже кружков целая куча. Дождавшись момента, когда народ частично разойдется своим ходом, частично - рассядется в весело светящиеся окнами автобусы, подкатили к зданию, я поздоровался с редкими задержавшимися ребятами, мы сдали верхнюю одежду в гардероб и направились в правое крыло первого этажа. Чем дальше мы углублялись в коридор, тем мощнее на нас обрушивался глубокий мужской бас:
        - В городах средь серой мглы…
        - А неплохо! - прокомментировал я.
        - Вторую неделю репетируют, - пожала плечами Вилка. - Не с улицы же набирали.
        - Стараюсь ожидать худшего, - пояснил я. - Очень помогает: вся жизнь сливается в цепочку маленьких приятных сюрпризов.
        - Посреди зеленых трав…
        Помимо голоса, стали слышны балалайка, ритм-секция, аккордеон и клавиши.
        - Для дискотек - милое дело, - заметила Виталина.
        - Шаришь! - одобрил я.
        Добрались до крайней правой двери, я открыл, получив в лицо заключительное:
        - Велики силы добра!
        - Очень хорошо! - похвалила расположившийся на сцене состав музыкальный руководитель в виде повязавшей на голову платочек и укутавшейся в шаль бабушки семидесяти лет, всю жизнь посвятившей воспитанию фольклорных кружков.
        - Спасибо, Прасковья Федоровна, - поблагодарил ее за всех одетый в монашескую рясу с глубоким капюшоном, пышнобородый и вооруженный балалайкой фронтмен.
        Помимо него, на сцене внимание притягивали еще двое: наряженный в костюм медведя «шоумен» и одетый в косоворотку, шаровары, лапти и солнечные очки (для контраста) клавишник. Все, кроме «шоумена», закончили Гнесино этим летом. «Медведь» поначалу немного грустил - со своим потенциалом и кучей положительных характеристик от преподавателей метил прямо в «Березку», но не сложилось. Теперь доволен - программа «бомбовая», и ребята уверены в как минимум Всесоюзном успехе.
        - Здравствуйте, товарищи! - привлек я к себе внимание.
        Товарищи поздоровались в ответ, музыкальный руководитель коротко отчиталась о делах - идут отлично.
        - У меня для вас преприятнейшее известие! - возвестил я.
        - К нам едет ревизор? - не удержался клавишник.
        - Там было «пренеприятнейшее»! - поправил его фронтмен.
        - Разве? - удивился тот.
        - И у этого человека - красный диплом, - возмущенно шепнула мне Вилка.
        - Не по литературе же, - заступился я за музыканта и заявил. - В общем - послезавтра в Хрущевск приезжает Джон Леннон.
        - Тот самый? - ахнул «медведь», заслонив лапами улыбающийся клыкастый рот.
        - Тот самый! - подтвердил я. - Посему ваша премьера немного переносится вперед - через три дня будем снимать телеконцерт. Джона в зрительный зал я организую - считай, благословит в большое плавание, будет проще за Занавес вас отправить.
        На уровне экзотики хотя бы, в камерные залы.
        Музыканты побледнели, а Прасковья Федоровна смущенно спросила:
        - А кто такой Жон Леннон? Француз?
        Музыканты зафыркали.
        - Англичанин, - объяснил я. - Один из ключевых деятелей рок-сцены. Группа «Битлз».
        - Т-ю-ю! - потеряла она интерес. - У нас тут, слава богу, не рок, а эклектика на фольклорную тематику. Чего стоим, мальчики? - принялась строить музыкантов. - Занимаем рабочие места. Нам бы на месте порепетировать, - выкатила распоряжение и мне.
        - Павильон свободен, можно хоть сейчас, - кивнул я.
        - Сейчас уже не пойдем, весь день репетировали. Завтра, а то Федька глотку сорвет.
        - Можно мне на телеконцерте без этого? - оттянул клавишник ворот косоворотки. - Стыдно - сам Леннон придет, а я - вот так! Да еще и «эклектика»! - пригорюнился.
        - Ишь ты как заговорил! - возмутилась Прасковья Федоровна. - Англичанишка приехал - все, родная культура пережитком кажется? Нигде своей культуры не стесняются, зато у нас плюются ходят! Низкий поклон Советской власти за то, что угаснуть не дает - остались бы одни обезьяны волосатые!
        - Кому репертуар и шоу-элементы не нравятся - не стесняемся писать «по собственному желанию», - пожал я плечами. - Прасковья Федоровна, я вижу, что проект в надежных руках. До свидания.
        - Беги, Сереженька, да на Стёпку не серчай, - с улыбкой кивнула мне руководитель. - Он бурчит, да больше всех старается.
        - Не шарит просто, - улыбнулся я в ответ. - Молодой, неопытный.
        - А сам-то? - донеслось со сцены обиженное бурчание.
        - Молчи, охальник! - одернула его Прасковья Федоровна, и мы с Виталиной отправились дальше - та еще программка у товарища интуриста будет!
        Глава 2
        Проснувшись ранним утром следующего дня, решил, что нужно поделиться новостью с Олей - она же мне не простит, если не. Оля в свою очередь поделится со всей школой - она-то на уроки ходит, а не как некоторые - и тогда не простят уже ребята. Дед велел возглавлять непобеждаемое, поэтому позвонил на квартиру директору, попросив после уроков собрать старшеклассников (все не влезут) в актовом зале.
        Забавно, но к этому моменту количество живущих под подпиской граждан Хрущевска практически удвоилось, и это не моя заслуга - просто КГБ решило под шумок проверить некоторых товарищей на надежность.
        Леннон - Ленноном, а текучку никто не отменял, поэтому, позавтракав и одевшись, мы с Виталиной поехали на студию, в административное здание, принимать первый в истории телеканала «Восток» оригинальный репортаж «с местности».
        В кабинете типа конференц-зала, оснащенным экраном и проектором, нас уже ждали двое модных молодых людей: усатые, с прическами типа каре, в джинсах и свитерах с оленями. Репортер и оператор, авторы репортажа, гордые обладатели красных дипломов.
        - Доброе! - поприветствовал я их. - Михаил, - пожал руку репортеру. - Артем, - пожал и оператору.
        - Утро, Серега! - откликнулся первый.
        - Привет! - подавив невовремя вылезший зевок, буркнул оператор.
        - Сейчас главного подождем и начнем, - анонсировал я им и сел за стол. - Далеко ездили?
        - Рядом тут - от Комсомольска-на-Амуре двадцать минут узкоколейкой, - ответил Михаил.
        Немножко выпендривается, но это ничего, это созидательными порывами продиктовано.
        - Про узкоколейку?
        - Немного про узкоколейку и фельдшера, - кивнул оператор. - Так сказать, по площадям.
        - «По площадям» нам Никита Сергеевич завещал, - одобрил я.
        В дверь без стука (потому что начальство) вошел Борис Николаевич Полевой. Журналисты вытянулись по струнке, я ограничился рукопожатием из положения «сидя».
        - Ну что, проверим вас на следование высоким стандартам Советской журналистики? - после приветственной части улыбнулся молодым дарованиям Полевой.
        - Не подведем! - уверенно заявил репортер.
        Оператор зарядил пленку в проектор, на экране появился отсчет 3?2 - 1, и мы оказались в машинном отделении локомотива узкоколейки. Одетый в фуфайку, штаны с начесом, галошные валенки и шапку-ушанку седобородый дедушка черпал лопатой и забрасывал в топку уголь, размеренно вещая:
        - Сам-то я с малых лет на железной дороге. В гражданскую на бронепоезде служил. Потом - в Отечественную, уже машинистом. Надоели мне большие рельсы, вот, на маленькие перешел! - гоготнул и закрыл дверцу топки, повернувшись в кадр улыбающимся закопченным лицом. - С бабкой и приехал - она у меня родом как раз с этих мест, радуется - на родине помрет, говорит.
        Монтажная склейка, и мы оказались посреди проложенной среди заснеженных деревьев колеи, наблюдая тихонько выкатывающийся из-за поворота, курящийся дымами локомотив, за которым тащилось три грузовых, и один пассажирский вагончик.
        - Это отсылка на «Прибытие поезда»? - подколол я оператора.
        - На «В 3:10 на Юму», - с улыбкой поправил он.
        - Вестерн? - уточнил Полевой.
        - Вестерн.
        Репортер обиженно поерзал, и я прислушался к доносящемуся под кадры заснеженной деревеньки (курящиеся дымами печные трубы, бегающие, укутанные в толстые шубки, дети, важно щурящийся в кадр с забора рыжий грязный кот, грызущая говяжью кость лохматая собака) голосу диктора:
        - …зимой, когда замерзают реки и болота и оживают так называемые «зимники», колея номер 451 не теряет своей важности для трехсот семи жителей колхоза «Красная грива», каждый день перевозя товары народного потребления, газеты и пассажиров.
        Поезд остановился прямо у деревянной двухэтажки с табличкой «Сельсовет», и на утоптанный снег из пассажирского вагона выбралась пара бабушек с набитыми колбасой и консервами авоськами.
        - Земфира Захаровна Лебедева - одна из таких пассажирок, - перенес нас немного в прошлое, в еще движущийся вагон, голос Михаила.
        Слева и справа - ряды коротких, на два пассажира, лавочек. Посреди вагона - обложенная кирпичами печка, в которую подкидывала полешко бабушка.
        - Почему повтор? - спросил Борис Николаевич.
        - Символично, - развел руками репортер. - Пламя подпитывается, значит - есть жизнь в этих краях.
        - Принимается, - одобрил Полевой.
        Бабушка на экране тем временем успела перебраться на лавочку и получить закадровый вопрос:
        - Часто в город ездить приходится?
        - Да ну, - отмахнулась она. - У нас в сельпо почти все есть, вон, в грузовых и едет! - указала за спину. - Я вон… - повернулась к стоящей рядом с ней авоське и начала инвентаризацию. - Консерва деду - краба, я сама их не ем, больно страшные. И эти еще - полухвабриканты рыбьи, вкусные - жуть, у нас в сельпо холодильника нужного под них нету.
        - Пошла антисоветчина! - гоготнул Полевой. - Да сиди ты, - добродушно махнул рукой на подскочившего оправдываться репортера. - Такой дефицит - не дефицит, вон, краба с полуфабрикатами деду везет Земфира Захаровна, какая уж тут антисоветчина?
        - Немножко умело подпущенного дефицита не повредит, - глубокомысленно согласился я.
        - Мы сюда молодыми еще приехали, - перешла бабушка к воспоминаниям, ностальгически улыбнувшись. - Считай - в чисто поле: одни бараки стояли…
        Монтажная склейка.
        - Почему? - среагировал я.
        - Потому что «зэки строили», - развел руками оператор.
        - Ладно, - поморщился я.
        Не стоит неудобные темы лишний раз пинать. Да и вообще - ну зэки, ну и что?
        - Ничего, остроились, зажили. Детей четверых в люди вывели - во Владивостоке сейчас живут, все с высшим образованием, - добавила Земфира Захаровна. - Мы с дедом не жалуемся - у нас хорошо, и школа есть, и ДК - я туда песни петь хожу, в кружок - и кооператив даже открыли, снасть рыбацкую гнать, дед там подрабатывает, сети плетет.
        - Пенсии не хватает? - предположил голос из-за кадра.
        - Тю-ю-ю, - отмахнулась бабушка. - Пенсии нынче за глаза хватает, хоть на книжку ложь. Скучно ему, дураку старому, на печке лежать - пойду, говорит, молодым опыт передавать. Рыбак он у меня, - с доверительной улыбкой поведала она нам семейную тайну и перешла на другие деревенские блага. - А еще у нас амбулатория есть, там фельдшер Маргарита Филипповна, у ней руки золотые.
        Монтажная склейка, и мы смотрим на чисто подметенное от снега, крашенное зеленой краской, крылечко деревянного одноэтажного домика с табличкой «Амбулатория». Дверь открылась, и оттуда выбралась одетая в шубу с торчащим из-под нее белым халатом, укутанная в мохнатый платочек, неожиданно-молодая симпатичная женщина лет тридцати с валенками на ногах.
        - Ой, здравствуйте! - подпрыгнула она. - А вы из телевизора?
        - Из телевизора, - подтвердил закадровый репортер.
        - А я как раз на обход, - расстроилась она. - Ой, мне же звонили! - снова подпрыгнула. - Вы с нами поедете, да?
        - С вами, - подтвердил Михаил.
        - Если лежачего больного везти придется, мы вас высадим, - решительно заявила она.
        - Мы со всем пониманием и не будем мешать, - заверил ее репортер. - Меня Миша зовут.
        - Галя! - отозвалась фельдшер, спускаясь с крылечка и направляясь направо.
        Мы пошли за ней, любуясь заснеженной деревенской улицей и вкусно похрустывая снежком.
        - Галина Евгеньевна Маслова, - представилась полным именем. - Сейчас в машину сядем и поедем по подсобным хозяйствам - у нас их четыре, придется шестьдесят километров за сегодня проехать. Не испугаетесь? - обернувшись, улыбнулась в камеру.
        - Не испугаемся, - заверил Михаил.
        Путь завершился у деревянного гаража, ворота которого как раз открывал одетый в расстегнутую дубленку и тельняшку мужик средних лет в кепке.
        - Это Василич, водитель наш! - представила его Галина.
        Монтажная склейка перенесла нас внутрь переоборудованной под медицинские нужды «Таблетки».
        - Меня в «Красную гриву» после института распределили, из Новосибирска, - поведала нам снявшая платочек и оказавшаяся кудрявой брюнеткой фельдшер. - Чуть не выла - так в город хотелось! - рассмеялась.
        - Теперь - не хочется? - спросил репортер.
        - Иногда хочется, а потом на мужа смотрю, деток - ну куда мне в город? - улыбнулась она. - Я когда приехала, мне избу-пятистенок выделили, там, кроме печки и электричества ничего не было. Так мне местные сразу «приданного» натащили, помогли обжиться, - снова рассмеялась. - Радовались очень - год в деревне фельдшера не было, - поправила платочек на плечах и поделилась плюсами своего положения. - У нас в школе тридцать детей, а учителей - полный набор. Почти индивидуально с детьми занимаются, у нас все - круглые отличники, олимпиады берут. Дочки - две их у меня, Светочка и Катенька, на танцы в ДК ходят, в город ездят выступать.
        - А муж у вас кто? - спросил Михаил.
        - Муж у меня - кооператор, - смущенно отвела она глазки. - Снасти рыбацкие с деревенскими делают и городским продают.
        - Снасти - это хорошо, - одобрил Михаил.
        - Стоп! - скомандовал я.
        Оператор с небольшим опозданием остановил проектор.
        - Будет ли в ходе дальнейшего репортажа посещен рыбацкий кооператив? - спросил я.
        Мужики неуютно поерзали.
        - А что с кооперативом? - не понял Борис Николаевич.
        - Сколько денег отслюнявил муж Галины? - ледяным тоном спросила Виталина.
        - Денег? - полезли на лоб брови Полевого. - Это что - реклама? - рявкнул на побледневших журналюг. - За сколько эфирное время продаем?
        - Две тысячи, - не удержался от правды Михаил.
        - Продешевил! - фыркнул я. - Прикинь - это первый выпуск новой передачи в первый день вещания нового, развлекательного, телеканала! Да тут… Борис Николаевич, давайте масштабируем аккуратно? Вот эти два любителя рекламных интеграций у нас с сегодняшнего дня - под подпиской, будут заниматься подобными репортажами. Не наглеем - один проплаченный сюжет в неделю. Вам, товарищи, увы, расценки предлагаю старые - по-хорошему вас надо гнать из Комсомола, но через полгода усердного труда я с радостью отпущу вас на вольные хлеба. Городу нужны деньги на развитие, а забогатевших кооператоров в стране полно - по полмиллиона за репортаж отгрузят не дрогнув.
        - Под твою ответственность и личный контроль, - умыл руки Борис Николаевич.
        - Займешься? - попросил я Виталину.
        - Идемте, недобросовестные товарищи, будете подписку давать, - велела она, поднимаясь на ноги и увела журналюг.
        Я выключил забытый проектор и начал оправдываться:
        - Извините, Борис Николаевич, я не жадный, но «Фонд» теперь еще и целую космическую программу содержит.
        - А еще совхозы и город, - кивнул он. - И санатории, и еще бог весь что. И репортаж-то неплохой, ты бы внимания не обратил, я бы, может, в конце и заметил, что что-то не так, но что реклама… - пожал плечами.
        - Согласен, - кивнул я. - Такого же уровня и редко - вреда никому не будет. Хорошо, что вы на меня не обижаетесь.
        - Включай, досмотрим, - кивнул он на проектор. - В эфир пустим, а то пойдут слухи, что наши журналисты кооператоров обманывают.
        - Нам такого не надо, - согласился я, и мы досмотрели репортаж.
        - Приемлемо, - вынес вердикт Борис Николаевич.
        - Вполне, - согласился я. - Под конец первой недели пустим, а то нечестно перед другими журналистами будет.
        - Если эти догадались - могут и другие догадаться, - ухмыльнулся Полевой.
        - Могут, - согласился я. - Их «масштабировать» не будем, а поругаем и попросим исправиться.
        - Рули! - делегировал он мне и поднялся на ноги. - Пойду я, дела.
        - До свидания, Борис Николаевич, - попрощался я. - Я к вам с Ленноном может зайду на днях.
        - С кем? - удивился он.
        - С Джоном Ленноном, который «Битлз».
        - Он-то какими судьбами? - фыркнул он. - Приводи, чаем напою, матрешку подарю - все как положено. Только заранее предупреждай.
        - Конечно! - пообещал я.
        - Бывай! - велел он мне и ушел.
        Оставшись в одиночестве, вынул бобину из проектора и дождался Виталину.
        - Кооператора найдут, секретность и содействие обеспечат, - отчиталась она о проделанной работе.
        - Отлично, - одобрил я, и мы поехали обедать в местный «Потёмкин».
        По пути нам попался очень удачно следующий по тому же адресу из НИИ ученый Владимир Васильевич Крылов.
        - Здравствуйте, давайте с нами! - позвал я его.
        - Какая-то суета в Хрущевске со вчерашнего дня стоит, - заметил он, забравшись на заднее сиденье.
        - Интуристы приедут важные, - кратко объяснил я. - Из капстраны. Над чем нынче работаете, Владимир Васильевич, если не секрет?
        - По большей части - над диссертацией, - с улыбкой ответил он,
        - «Производительные силы развивающихся стран и формирование их социально-экономической структуры», правильно? - чисто для порядка уточнил я.
        - Так, - подтвердил он. - Меня интересуют не только докапиталистические структуры, но и капитализм - в различных его проявлениях, капитализм как мировая система и особенной такой элемент этой системы, как так называемые развивающиеся страны, или «третий мир». Я считаю в корне неверным видеть в докапиталистических укладах современного мира пережиток «докапиталистической» эпохи, нечто такое, что капитализм не успел переделать под свои нужды. Уклады вроде плантационного рабства, частно-земельной собственности в Индии, латифундий в Латинской Америке я считаю правомерным рассматривать как результат деятельности капиталистической системы.
        - Нет места в мире, куда не дотянулся бы капитализм, - согласился с ним я. - И его тлетворное дыхание ощущает на себе даже спрятавшееся в непролазных джунглях племя пигмеев.
        - Верно, - одобрил Владимир Васильевич и немного пожаловался. - А вот в Москве меня очень многие критиковали.
        - Им с Москвы первобытный коммунизм лучше видно, - ухмыльнулся я.
        - Лучше! - гоготнул Крылов.
        Мы перебрались из машины в ресторан, сделали заказ, и я заметил:
        - Вообще ваши тезисы довольно неудобные. У нас очень многое держится на идее о том, что при первобытном коммунизме человек миллионы лет жил, а при капитализме - жалкие сотни. А у вас получается первобытным как раз таки капитализм.
        - Я ведь не имею ввиду историю, - поморщился он. - А про современные нам, неразвитые регионы.
        - Извините, - покаялся я в собственном тупоумии. - Продолжайте, пожалуйста.
        - Сохранение укладов, отличных от капитализма, в мировых границах капиталистического строя может быть понято не только как неполное осуществление прогрессивных тенденций капитализма, но и как проявление консервативных тенденций того же самого капиталистического строя. Наличие в конце капиталистической эпохи отсталых в экономическом и многоукладных в социальном отношении стран - есть особое периферийное проявление самих универсальных законов капитала, - выкатил он заключение.
        - А вот это уже очень удобно, процитирую вас при случае, - с улыбкой пообещал я.
        - Плох тот ученый, который не любит цитируемость, - улыбнулся он в ответ. - Главное - вывод не забудь: в рамках ставшей на ноги мировой капиталистической системы устранение отсталых форм производства и борьба с воспроизводством докапиталистических форм суть задачи уже не буржуазные или буржуазно-демократические, а антибуржуазные.
        - Наши враги и диссиденты любят рассказывать о том, как глупо тратить народные деньги на помощь условной Африке, - кивнул я. - Мол, из первобытно-общинного строя сразу в социализм не прыгнешь.
        - О том и речь! - одобрил Крылов. - Если не «прыгнут» в социализм - останутся в своих пережитках навсегда, потому что буржуазия не видит перспектив в постройке неграм школ, ПТУ и заводов - вложений много, проще разместить производства там, где все вышеупомянутое уже есть. А мы за век-другой товарищам неграм и классовое сознание привьем, и лучшее в мире образование дадим, и вместе на могиле капитализма спляшем.
        - Обязательно, Владимир Васильевич! - пообещал я, отставил пустую тарелку из-под гречки с сосисками и поднялся на ноги. - Пора нам.
        - Интуриста встречать - задачи сложная, - стебанулся он, пожимая руку.
        - Далеки они от осознания природы производительных сил, - сымитировал я грустный вздох. - Но ничего - перевоспитаем.
        Глава 3
        Выслушав меня за кулисами актового зала (спрятался тут чтобы народу собираться не мешать) и совсем не удивившись новости, Оля пожала плечами:
        - Леннон так Леннон. Тоже мне важный гость.
        В школьной форме с белыми бантиками выглядит очень мило.
        - Я больше за невесту Кима переживаю - папа просил с ней немножко подружиться, и я боюсь не справиться, - призналась она.
        Зря - Кимовой молодой невесте дружба с моей главной протеже (потому что все видят, кто проект, а кто - всамделишная подружка) нужна гораздо сильнее, чем самой Оле - несмотря на молодость, тщательно отобранная и подготовленная корейская жена знает о подковерной возне несоизмеримо больше певицы с папой-КГБшником, и будет стараться закрепиться рядом с Юрой изо всех сил, в том числе через общение с моим ближайшим окружением женского пола.
        - Не волнуйся, сейчас Леннона примем-выгоним, и я тебе помогу план придумать, - пообещал я.
        - Помоги! - обрадованно разрешила она.
        - А пока мне твоя помощь нужна, - добавил я. - На запись телеконцерта сходить, потанцевать.
        - То же мне «помощь»! - фыркнула она. - «Феофан»?
        - Они, - подтвердил я.
        - Мы на танцах проверили позавчера, как ты просил, - поведала она. - Ребятам понравилось.
        - Это хорошо, - улыбнулся я подружке. - Затанцевали тебя?
        - Уже не зовут, - хихикнула она. - Всем сердца разбила и на осколках попрыгала.
        - Прямо попрыгала? - подыграл я.
        - Нет конечно, - призналась она. - Просто сказала, что не танцую и не беру подарки. Сама зато ребятам кучу всего надарила и еще подарю - у меня много.
        - Когда много - делиться правильно, - одобрил я коммунистические подружкины порывы.
        Тут со стороны сцены раздался голос директора:
        - Ну что, вроде все собрались?
        Ответом ему был утвердительный гул.
        - Пора! - заявил я.
        Оля пошла к выходу в зрительный зал, а я - на сцену. Народ привычно откликнулся на мое появление свистом и аплодисментами - все Сережку любят, но сверстники и пенсионеры - особенно! Приветливо махая руками, подошел к микрофону - директор уже успел сместиться в первый ряд, освободив мне местечко. Я тут не впервой, процесс отлажен как надо.
        - Привет, ребята, извините, что после уроков задержал, - первым делом повинился я.
        Свободное время же тратят на мои планы.
        Добрые и пассионарные Советские дети ответили утешительным гулом.
        - Дело у меня к вам, - сняв микрофон со стойки, уселся на край сцены, как бы подчеркивая неформальность встречи. - Поможете?
        Коллектив всем видом выразил готовность за меня хоть в огонь. Хорошо, что такого нам не надо!
        - Поднимите руки те, кто знает английскую группу «Битлз», - попросил я.
        Где-то две трети.
        - А английского певца Джона Леннона?
        Где-то треть.
        - А теперь поднимите руки те, кому «Битлз» нравится.
        Рук в воздухе не осталось.
        - А почему не нравится? - удивился я.
        Первым руку поднял в поисках права на ответ десятиклассник Сеня. Не обломавшись слезть со сцены, с микрофоном добрался до оратора. Провод мешает, блин.
        - У меня старший брат все время «Битлз» слушает, - поведал Сеня. - Заколебал - уже даже я все наизусть выучил, с рождения-то эту муть слушать.
        Мы с народом заржали, и я передал микрофон девятикласснице Любе из четвертого ряда.
        - Мне раньше нравилось, а потом по телевизору передачу показали, с переводом главных шлягеров, это же полная чушь! Зачем слушать музыку, в которой нет смысла? Про любовь разве что - но у тебя песни про любовь лучше получаются! - покраснев щечками, отвесила она мне комплимент.
        - Спасибо, - поблагодарил я под хохот зала. - Короче понятно - «Битлз» вам не нравятся, - по пути к сцене подвел итог.
        - А тебе? - заинтересовался директор.
        - И мне не нравится, - подтвердил я. - Но завтра нам с вами нужно будет привести английского певца Джона Леннона сюда, - указал на сцену под ногами. - Задать вопросы, немножко спеть - Сеня, бахнешь?
        - Бахну! - гоготнул он. - Стоп! - опомнился. - Живой «битл» - здесь?
        - А чего ты удивляешься? - спросила Оля.
        - Не шучу! - подтвердил я. - Вопросы ваши классные руководители распределят после этой встречи, - добавил инструкций. - А если товарищ Леннон будет задавать ответные - отвечать нужно честно и спокойно. Хотите ругать - ругайте, но так, чтобы не сильно обиделся.
        - Срежу! - важно пообещал Сеня.
        - Я тебе оценку за поведение срежу, Сидоров! - одернул его директор к веселью остальных. - Не позорь страну - мы народ хлебосольный и культурный, туристов не обижаем.
        - Спасибо, Андрей Андреевич, - поблагодарил я директора. - И спасибо вам, ребята. Увидимся!
        И свалил за кулисы под разочарованное «что, уже всё?».
        - Почему ты уверен, что Леннон согласится таскаться за тобой по студиям, школам, кружкам и заводам? - спросила встретившая меня здесь Вилка.
        - Это что, недоверие? - ужаснулся я.
        - Это вопрос, - улыбнулась она.
        - Тогда ладно, - смирился я, направляясь к выходу - нужно успеть свалить, пока ребята заняты. - Сам факт того, что он едет в СССР, чего ему раньше и в голову не приходило, говорит о том, насколько его угнетает «фактор Ткачева». Топ-5 мировых чартов оккупирован нашими артистами, остальным приходится натурально воевать за места пониже. А у него альбом сольный скоро выходит.
        - Боится? - хмыкнула Виталина.
        - Возможно, - кивнул я. - Далее - в папочке мы с тобой прочитали о том, как грустно бедняжке-Джону от того, что в детстве его не любила мама и насколько сильно он занят поисками душевного покоя и борьбой с экзистенциальной пустотой. Еще его сильно печалит бессилие - ты вроде популярней Иисуса, каждое твое слово ловят миллионы людей, а мир что-то нифига несмотря на все потуги конкретной творческой единицы не меняется. Что из этого следует?
        - Певцы мир не меняют, - пожала плечами Виталина. - Ошибиться легко - когда видишь перед собой полный стадион, кажется, что мир меняется прямо здесь и сейчас - вон сколько сторонников мира во всем мире. Но это - ничто по сравнению с глобальным противостоянием социально-экономических базисов и интересами капиталистических элит.
        - Правильно! - одобрил я. - Леннон уже достаточно большой, чтобы осознать, что так это не работает. А у меня - работает, и это видно всему миру. Вот и едет, сам скорее всего не зная зачем, но твердо уверен, что так нужно. Не исключаю, что съел что-то очень веселое перед тем, как в посольство звонить - мистическое откровение словил, так сказать, хиппи такое любят. Поэтому ничем опаивать мистера Леннона с целью вербовки мы не станем - оно, конечно, сработает, но он догадается, что что-то тут не так.
        - Наркоманы эти, - поморщилась Вилка. - С жиру бесится - все есть, живи и радуйся. Ладно в трущобах - там понятно, от безысходности медленно самоубиваются, но этот-то что?
        - Американская мечта выглядит красиво, пока к ней идешь, - пожал плечами я. - Но когда оказываешься внутри, ощущается подвох - денег как грязи, все тебе в рот смотрят, а внутри - все еще пустота и детские травмы. Удивительно, но спасаться от этого благими делами догадываются не все - в основном принимается совершенно нелогичное решение еще больше увеличить уровень собственного потребления. Получается как осел с морковкой перед носом, который идет даже не в пропасть, а вообще в никуда. Леннон еще хорош - хотя бы духовным поиском занимается. Словом - «жук» не понимает, куда ему воевать, а мы покажем ему направление.
        - За ним будет таскаться английский посол, - напомнила Вилка.
        - Да и хрен с ним, - пожал плечами я. - Я же не буду просить королеву зарезать, а к левым идеям Леннон и так предрасположен. Пока - как так называемый «евролевый», странное существо со странными идеями, типа наших либералов. Но такой алмаз стоит попытаться предать огранке.
        - Определенно стоит! - согласилась девушка.
        Ну а если не получится - невелика беда, Леннона в изначальных планах и не было - так, вероятный приятный бонус.

* * *
        Звезда мирового масштаба (не хуже Магомаева, но ЦА другая, не такая респектабельная) со звездой рангом поменьше прибыли в Хабаровск поздним вечером - в восемь тридцать. Любимая Родина решила мне подыграть, погрузив Хабаровск и окрестности в лишенный ветра, очень уютный снегопад. Крупные снежинки опускались на оживший за последнее время город - почти не осталось зданий, лишенных витрин и огней вывесок. Вдоль дорог, по которым колесила снегоуборочная техника (иначе город просто парализует), около остановок выстроились расписанные в сказочно-лубочных и соцреалистических традициях ларьки. Вон на той шашлычной нарисовали аж копию Шишкина! Итоговый дизайн, конечно, специфический - очень все разное - но впечатление вкупе с украшенными иллюминацией центральными улицами и снегопадом производит как надо: здесь, среди снегов и холода, бурлят жизнь и созидательные порывы!
        Наш маршрут от аэропорта проложен так, чтобы зацепить парочку всегда полных народом катков, полюбоваться витринами магазинов и немножко заценить архитектуру. Куда мы без «потемкинских деревень»? Впрочем, заранее никто ничего не готовил и никого не напрягал - просто покажем нужное в нужном порядке. По Москве Леннона тоже немного покатали, планку нужно поддерживать - столица это фигня, а вот за тысячи километров от нее вечерний досуг гражданам наладить - это уже задача!
        Товарищи у нас «инкогнито», поэтому никакой встречи на взлетно-посадочной полосе: как все от самолета автобусом доберутся до терминала, где мы их и встретим. «Мы» - это я, Вилочка, Юрий Андреевич Викторов - от Хрущевского горкома, и Виктор Афанасьевич, черноволосый сорокапятилетний мужик в роговых очках - он здесь от МИДа. КГБ у меня всегда с собой, в лице дядей Вити (знает английский и полковник) и Семена (нокаутировать вышедших из-под контроля англичан).
        Отдельного самолета из Москвы товарищам никто, естественно, не выделял - сами со своим «инкогнито» виноваты - поэтому пришлось спрятаться за взрослыми, пропуская прибывший на малую родину или в командировку народ. Лица усталые, но это понятно - нифига себе сколько летели. Вот и интуристы - впереди идет одетый в серый плащ, коротко стриженный дяденька с суровой рожей. Телохранитель, надо полагать. Опционально - замаскированный под телохранителя агент Ми-6. За ним - трое: одетый в дубленку поверх вязаного свитера и джинсов высокий бородатый длинноволосый мужик в очках-авиаторах и с висящей на шее цветастой буддистской фенечкой. Это понятно кто. Слева от него, на голову ниже мужа, страшненькая (ну что поделать - внешность это не главное) короткостриженая японка в искусственной белой шубе и тоже с фенечкой. Без очков, оживленно разглядывает терминал. Справа от Леннона - Дункан Арчибальд Уилсон, действующий любить подгадить, он же - посол Великобритании. С ним мы виделись на подписании одного из контрактов, личной неприязни не вызывает - ведет себя корректно, не сильно этим отличаясь от других моих
знакомых послов. Протокол обязывает. Этот в СССР давно, поэтому нарядился в пальто и шапку-ушанку с не опущенными «ушами». Компашка получилась колоритная, поэтому опытные Советские граждане старательно не таращатся.
        Интуристы среагировали на поднятую МИДовцем табличку с инициалами «J. L.» и отделились от следующего к выходу потока. Мы пошли навстречу.
        - От лица Министерства Иностранных дел СССР позвольте еще раз поприветствовать вас, - начал процедуру Виктор Афанасьевич.
        На английском, понятное дело.
        - Меня нужно было бы поприветствовать в тысячный! - шутканул английский посол.
        Выглядит в три раза бодрее остальных - ему по все тому же протоколу положено.
        - Чертовски долгий полёт, - продолжил он юморить, пока все ручкались со всеми, а дамам целовали ручки. - Вы бы хотели, чтобы Россия была поменьше, мистер Леннон? - дал слово основному гостю.
        - Мне все равно, - буркнул тот в ответ.
        - Это провокация? - спросил Виктор Афанасьевич.
        - Это шутка, - успокоил я его. - Рад видеть, что в полете вы не растеряли свое чувство юмора, мистер Уилсон. Мистер Леннон, миссис Леннон, знакомству с вами я рад еще больше. Мистер телохранитель, моё уважение, - приподнял над головой лыжную шапочку.
        - Без каравая? - продолжил работать душой компании посол.
        Да он же нервничает! В прошлый раз шутейку отпустил и не отсвечивал, а теперь - вон, из пальто выпрыгивает.
        - Не в аэропорту же, - с улыбкой развел я руками. - В Хрущевске встретят как полагается.
        - Мне понравился этот обычай, - поделился чувствами Леннон.
        - Очень гостеприимно, - поддакнула Йоко.
        - Идемте! - скомандовал Виктор Афанасьевич и повел нас на выход.
        - Сказать, что ваш приезд стал для меня неожиданностью - ничего не сказать, - признался я по пути. - Но очень рад.
        - Мы никогда не были в России, - ответил Джон. - И просто поражены тем, как выглядит Москва. У нас рассказывают совсем другое, - смерил посла неприязненным взглядом.
        Не любит Систему.
        - Не весь СССР выглядит как Москва, Джон, - вступился за эти свои БиБиСи мистер Уилсон. - Вы ведь не станете утверждать, будто у вас нет проблем, мистер Ткачев?
        - Не стану, - кивнул я.
        Не разводить же политинформацию со старта.
        - Давайте не станем политизировать визит уважаемых мистера и миссис Леннон, - предложил посол. - Как у вас говорят - пошутили и хватит.
        - Классическая английская дипломатия, - сымитировал я восторг. - Создали кризис, а потом «пошутили и хватит».
        Все, кроме силовиков немножко рассмеялись.
        - Я смотрю «Летающий цирк Монти Пайтон», - признался я.
        - Воруете шутки, мистер Ткачев? - изобразил возмущение посол.
        - Только эту, - виновато улыбнулся я.
        - У вас показывают это шоу? - удивился Леннон.
        - Мне присылают из Англии, - покачал я головой.
        - И мы со своей стороны немного этому помогаем, - похвастался мистер Уилсон.
        - Здорово, когда все вокруг хорошие, - нейтрально заметил я.
        - Мир, чувак! - показал мне два пальца Леннон.
        - Мир! - охотно отзеркалил я жест. - У нас тоже так делают, - поделился субкультурной особенностью.
        - У вас есть хиппи? - заинтересовался он.
        - В какой-то степени, - кивнул я. - Вместо коммун они живут в общежитиях, но стремление к миру во всем мире у нас общее. В Хрущевске есть немного, хорошие ребята, в колледже учатся.
        Потому что «не ПТУ, а колледж»! Будущие радиотехники.
        - Познакомишь? - попросил Джон.
        - Конечно! - пообещал я.
        - Если они не сотрудники КГБ, - вредным тоном заметил посол.
        - Из КГБ здесь я! - важно поведал я Самую Главную Тайну и ехидно заржал.
        - У вас тоже очень хорошее чувство юмора, мистер Ткачев, - не подкачал мистер Уилсон.
        - Спасибо! - поблагодарил я, и мы вышли на крылечко терминала.
        Впереди - полупустая, ярко освещенная фонарями парковка с пускающими дымы из выхлопных труб такси, в которые активно забирается народ. Еще часть прибывших пассажиров грузится в пару автобусов.
        - Нам - туда! - указал Виктор Афанасьевич на красненький РАФ-977.
        Похрустывая снежком - Леннон неуютно ежился, Вилка отзеркаливала ловящую снежинки ртом Йоко - мы двинулись к транспорту.
        - Вы с нами до самого конца, мистер Уилсон? - спросил я.
        - Я уже надоел вам, мистер Ткачев? - расстроился он.
        - Очень, - подтвердил я. - Но я могу потерпеть еще немного.
        Джон гоготнул:
        - Мистер Уилсон, я совершенно уверен, что нам с Йоко и мистеру Бишопу, - кивнул на охранника. - Ничего не угрожает. Неужели ваше присутствие настолько необходимо?
        - К сожалению, я вынужден подчиняться приказам Форин Офис, - стоически вынес удар посол. - Которые Советская сторона сочла приемлемыми, - добавил для меня.
        - Попытаться стоило, - нагло улыбнулся я. - Хорошо, что мы выделили вам квартиру с видом на порт - это будет напоминать вам о родном Лондоне.
        Дядя Витя открыл для всех дверь, мы пропустили гостей вперед и забрались в микроавтобус сами.
        - В Лондоне есть немало мест помимо порта, - с улыбкой заметил посол. - Может однажды вы приедете к нам и убедитесь в этом сами, мистер Ткачев?
        - Может, - не стал зарекаться я.
        Глава 4
        - Весь путь через Хабаровск я продолжал обмениваться шуточками с продолжающим мешать вербовке важных интуристов мистером Уилсоном, а чета Леннонов - Джон даже очки снял - глазела на город за окном под рассказ Вилки об истории.
        - …здание слева от нас в апреле 1920 года было полностью разрушено во время боев с японскими интервентами.
        - Это так грустно, - покаялась за империалистическое наследие Йоко. - Нашим странам давно следовало подписать мирный договор, и я очень рада, что это наконец-то произошло.
        - Я с вами согласен, - улыбнулся я. - Как и весь Советский народ. Но японскую интервенцию понять можно. А на Западе, например, резвились интервенты союзников по Антанте.
        - Мы пытались защитить территории нашего старого, заслуживающего доверия и уважения союзника от немцев, - не смутился мистер Уилсон.
        - И так везде, - улыбнулся я Леннонам. - Никто никогда ничего плохого против моей страны не имеет, но почему-то моим соотечественникам приходится помирать от благих начинаний соседей в промышленных масштабах.
        - У вас несколько ангажированный взгляд на историю, мистер Ткачев, - снисходительно улыбнулся мне посол. - Мы - первые из по-настоящему европейских держав, кто пришел к вам с добрыми, торговыми намерениями. Еще в позднее средневековье! - попытался дать аборигену ощутить собственную значимость.
        - Пеньку закупали, - кивнул я. - Мёд, воск, меха. Целый Английский торговый двор в Москве был. Так-то неплохо, торговлю я, хоть и коммунист, но люблю - она помогает человечеству прогрессировать - и если бы моему народу не приходилось время от времени по вашей указке воевать с кем укажут, придраться было бы не к чему. У нас такой царь бы, Павел Первый, - поделился с интуристами кусочком истории. - Очень хорошо к Наполеону относился, хотел союзнические отношения с ним выстраивать. Тогдашним коллегам мистера Уилсона и их начальству это не понравилось, поэтому быстренько организовали нам государственный переворот для смены царя на более удобного. Итог - чудовищно тяжелая война в Наполеоном в 1812 году.
        - Ни один подданый Британской короны не принимал участия в убийствах ваших монархов, - пожал плечами посол.
        - Не политизируем, - улыбнулся я Леннону. - Наш мир очень далек от гуманизма и совершенства, а раньше был совсем полный ад.
        - Кто старое помянет - тому глаз долой, как у вас говорят, - поддакнул мистер Уилсон. - К тому же у мистера Леннона может сложиться мнение, будто вы ненавидите англичан.
        - Да я даже персонально вас ненавидеть не могу, мистер Уилсон, - всплеснул я руками. - А вы - целый посол к нам, и очевидно в некоторой степени курируете шпионскую деятельность МИ-6 на наших землях. Но здесь ведь ничего личного нет, работа такая. Чего говорить о других англичанах, которые никоим образом моей стране не вредили и не вредят говорить?
        - На сколько мне известно, никакой шпионской деятельностью МИ-6 на территории СССР не занимается, - на всякий случай соврал мистер Уилсон.
        - Очень мило, - гоготнул я.
        - Сергей раскусил вас, мистер Уилсон, - гоготнул Леннон.
        - Ваше недоверие к правительству родной стороны удручает, мистер Леннон, - вздохнул посол. - В то время как ваш новый знакомый - напротив, демонстративно своему правительству лоялен. Впрочем, - с нотками издевки улыбнулся мне. - Странно было бы ожидать иного поведения от внука Генерального секретаря, к тому же - в стране, где вся информация проходит обязательную цензуру, а певцам приказано иметь в репертуаре определенный процент воспевающих коммунизм песен.
        Леннон пожевал губами.
        - Вы так говорите, будто это что-то плохое, - фыркнул я. - Мне выпало счастье родиться и вырасти в самой справедливой стране планеты, и я испытываю по этому поводу ежедневную радость.
        - Уверен, жертвы репрессий с вами бы не согласились, - заметил мистер Уилсон.
        - «Репрессии» - к сожалению, мировая практика, - пожал я плечами. - Их жертв мне жалко, но люди несовершенны и иногда совершают очень грустные ошибки. Но «ошибки» - это у нас, а у вас совершенно рациональные, и оттого бесчеловечные решения. Огораживание, например - не жалко толпы подохших от голода подданных Британской короны?
        - Голод в Бенгалии, - добавил Леннон.
        - Последствия накрывшего те края в 42-м году циклона, - парировал посол. - Мистер Леннон, неужели мы должны были отбирать еду у ваших родителей, чтобы накормить голодных бенгальцев?
        - Уверен, дельцы из Сити смогли бы решить проблему так, чтобы голодать не пришлось никому, - отмахнулся он. - Но они - гребаные фашисты.
        - Кажется, против меня выстраивается коалиция! - отшутился мистер Уилсон.
        - Самое время подкупать местных варваров, которые смеют противиться воле белого человека, - с улыбкой посоветовал я. - Но колонии я понять могу - вы же островитяне, земли мало, ресурсов мало, а жить хорошо хочется.
        - Англия никогда не стремилась колонизировать земли Российской Империи, - усилил мистер Уилсон. - И пыталась нести в колонии христианскую мораль и просвещение. Нетрудно заметить, что «освободившиеся от колониального гнета», - показал пальцами кавычки. - Страны добились не слишком-то выдающихся успехов.
        - Если ограничивать «просвещение» узкой прослойкой потребных для обслуживания администрации аборигенов, а «христианскую мораль» низводить до чисто ритуальной составляющей: прочитай молитву, голодный негритенок, и тогда добрый белый миссионер выдаст тебе кусок хлеба, очевидно ничего хорошего после обрушения колониальной системы не будет, - фыркнул я. - Нужна долгая, системная работа типа той, которой занимается СССР - в первую очередь в дружественных нам странах третьего мира мы строим школы, ПТУ, заводы и обеспечиваем относительную экономическую устойчивость, благодаря которой и возможно применение по назначению нами построенное.
        - Ваш способ колонизации - лучше? - иронично поднял бровь посол.
        - Наш способ нести цивилизацию в дальние уголки планеты, - поправил я. - «Колонизация» - это когда из захваченных территорий извлекается прибыль. А мы на Африку только тратим.
        - А на Соцблок? - ухмыльнулся он.
        - Настолько же суверенны, насколько условная Франция, - отмахнулся я. - Извините, мне экономические бумажки не показывают - я же не госслужащий и вообще несовершеннолетний.
        - Тем не менее мистер Ткачев в СССР находится в, так сказать, особенном положении, - просветил гостей мистер Уилсон. - Фактически, исполняет функции наследного принца и обладает соответствующими полномочиями. Имеет глубокие связи с КГБ.
        Гоготнув, я процитировал Людовика XIV:
        - Государство - это я! Пожаловать вам баронство, мистер Уилсон?
        Соратники и гости заржали.
        - Сомневаюсь, что в наши времена это юридически возможно, - ухмыльнулся посол.
        - Важны нюансы, - важно заметил я. - У дедушки хорошее чувство юмора, поэтому они с коллегами могут ввести титул потешного барона.
        Хохот усилился.
        - На самом деле ерунда, - посерьезнел я. - Какой еще «наследный принц»? У нас - не монархия, а социалистическое государство с исправно работающей правовой системой, в рамках которой несовершеннолетний пацан «полномочий» не имеет совершенно. Просто я начал писать книги и песни, и в какой-то момент на меня свалилась мировая известность. Нужно быть идиотом, чтобы этим не пользоваться, поэтому я езжу по миру и объясняю увлеченным странными идеями гражданам как он работает. Политические убеждения - штука удивительная, и я порой на полном серьезе считаю любителей капитализма шизофрениками. Они же не видят очевидных вещей, - развел руками. - Могу понять, когда кто-то вылизывает задницу собственным угнетателям за деньги - капитализм же как раз об их добыче любой ценой. Но когда среднестатистический нищий пролетарий считает себя способным в любую секунду стать миллионером, это же психологическое расстройство.
        - Мистер Леннон - живое доказательство того, что так оно и есть, - пожал плечами мистер Уилсон.
        - Черта с два! - фыркнул Джон. - Из колледжа вылетели многие, но добиться чего-то получилось только у меня, а они вынуждены вкалывать за гроши!
        - Почему бы не помочь им, мистер Леннон? - со скучным видом предложил посол. - Как по-вашему это работает? Ее Величество должна лично устраивать жизнь каждого подданного? Вы - очень богаты, мистер Леннон, так почему бы не открыть бизнес, взяв на работу бывших соучеников? Может вы этого не делаете потому, что они - жалкие, ни на что не способные лентяи и алкоголики?
        - Что ты понимаешь, хренов аристократ? - сложил руки на груди Джон. - Ты родился с золотой ложкой в заднице, прошел по жизни по выстланной папенькой ковровой дорожке, и смеешь судить тех, кому повезло меньше?
        - По пути будет лес, в него иногда забредают амурские тигры, - разрядил я обстановку. - Можем привязать мистера Уилсона к дереву, а потом скажем, что он, например, пошел пописать, но попался тигру.
        - Отличная идея! - рассмеялась Йоко. - В этих снегах правда водятся тигры?
        - Самые настоящие, - подтвердил я. - Парадокс - оранжево-черная раскраска должна делать его заметным на фоне снегов, но ничего подобного - в трех четвертях столкновений с тигром человек замечает его только когда стало слишком поздно.
        - Мы видели тигров в Индии, - похвастался Джон.
        - Если его не разглядеть в тайге, насколько же он страшен в джунглях? - поежилась Йоко.
        - Мой отец охотился на медведей с рогатиной, - решив, что настало отличное время проявить себя, похвастался Юрий Андреевич.
        - Каждый раз слушая такие истории, я поражаюсь отваге русских людей, - благостно покачал головой посол.
        - Не верите? - расстроился наш мэр.
        - Почему же? - «удивился» мистер Уилсон. - В схватке человека и зверя как правило побеждает человек.
        - Мистер Уилсон, я не для того летел через половину планеты, чтобы слушать ваши остроты, - неприязненно заявил Джон. - Не могли бы вы помолчать хоть пару минут?
        - Мистер Ткачев - весь ваш, мистер Леннон, - гостеприимно указал на меня посол и демонстративно отвернулся к окошку, за которым проносился лес и редкие, освещающие «удачно» почищенное совсем недавно шоссе, фонари.
        - Спасибо, - поблагодарил я Леннона.
        - «Давайте не будем политизировать визит», - передразнил посла он.
        - Попрошу воздержаться от оскорблений, - не оборачиваясь, попросил мистер Уилсон. - И я уже молчу довольно долго - почему меня не оставят в покое?
        Невольно гоготнув, похвалил:
        - Блистательная хуцпа, мистер Уилсон!
        - Что такое «хуцпа»? - не поняла Йоко.
        - Человеческое качество, подразумевающее наличие наглости и дерзости на совершение любых поступков вне их морального контекста, - ответил я. - Проще говоря - чудовищная наглость, которая заставляет окружающих недоумевать - нежели так было можно?
        - Очень метко! - заржал Леннон.
        - Я не еврей, но приму ваши слова как комплимент, мистер Ткачев, - обернувшись, наградил меня доброй улыбкой посол и отвернулся обратно к окну.
        - Так что за город, в который мы едем? - перевел тему Джон.
        - «Хрущевск» - сложное для носителя другого языка слово, я понимаю, - улыбнулся я. - Небольшой научно-промышленный городок, где я построил для себя экосистему.
        - «Экосистему»? - улыбнулась Йоко.
        - Все, что нужно, чтобы заниматься чем хочу. Завтра сходим на экскурсию, - пообещал я. - Впечатления будут похуже, чем от Хабаровска, но с момента основания Хрущевска еще и года не прошло, поэтому сейчас он напоминает одну огромную стройку. Но хорошие рестораны и теплый кров у нас найдутся. Почти приехали, кстати, - указал на лобовое стекло, где показалась установленная на обочине, здоровенная каменная подсвеченная прожекторами статуя в виде указывающего лапой дальше по шоссе угловатого тигра, держащего в зубах табличку с надписью: «До Хрущевска 1 км».
        - Забавная статуя, - прокомментировал Леннон.
        - Необычно, - вежливо покритиковала Йоко.
        А вот детям «тигра» нравится!
        - Поставите нам что-нибудь в городском парке, миссис Леннон? - предложил я.
        - Скульптура - не совсем моё, - не менее вежливо слилась она.
        Ленивые хиппи.
        Лес расступился, и на горизонте появились греющую душу светящимися окнами силуэты домов. Табличка, которую держит в лапах статуя Советского Винни-Пуха гласила: «Добро пожаловать в Хрущевск».
        - Спасибо, русский медведь, - поблагодарил Джон. - В городе тоже будут статуи животных?
        - Полно! - покивал я. - В каждом дворе, сквере и парках. В городе много молодежи, поэтому много свадеб и беременностей. Детям гораздо веселее расти в окружении веселых вещей. Это я по себе сужу, - с улыбкой развел руками. - В СССР - огромное количество учебных заведений, где обучают художников, скульпторов и прочих творческих людей. Почти все статуи - чья-то курсовая или дипломная работа.
        - Я предпочитаю авангардное искусство, - признался Леннон. - Но некоторые работы ваших соцреалистов мне нравятся.
        - Бледная тень искусства времен Российской Империи, - не выдержал собственного молчания мистер Уилсон. - Тогда ваши художники и композиторы гремели по всей Европе.
        - Наши музыканты продолжают греметь, - пожал плечами я. - Художники тоже не жалуются - соцблок и ему сочувствующие это примерно половина планеты, и как минимум на ней наше искусство вполне конкурентоспособно. Скоро мистер и миссис Леннон выбьют нас из чартов, - улыбнулся интуристам. - Но потом положение дел восстановится, и я снова буду конкурировать сам с собой.
        - Сколько миллионов пластинок? - спросил Леннон.
        - До нового года будет половина миллиарда, - ответил я. - Это с синглами и все музыканты сразу. На СССР приходится сто двадцать миллионов. С «Битлз» один на один никто потягаться не может.
        - «Битломания» началась семь лет назад, - покачал он головой. - Скажи - как у тебя так получается?
        - Просто делаешь музыку для респектабельных пожилых людей и бодрое диско для респектабельных людей помоложе, - хохотнул я. - Извини, я шучу - на самом деле я могу ответить только то же самое, что и всем: я не знаю. А как это делаете вы, мистер Леннон?
        - Можно просто «Джон», - разрешил он и развел руками. - Я тоже не знаю. Но я много лет играл в барах и на задних дворах, прежде чем на меня обратили внимание.
        - Мне проще, - признал я. - Я - уникальный ребенок, поэтому родная страна обеспечила мне возможность реализовывать потенциал на сто процентов.
        Мы въехали в город, и на лицах гостей мелькнуло легкое разочарование - в проемах домов виднелись темные пустыри и заборы строек, по улицам колесила техника - ночью работа не останавливается - и только снегопад спасал взор от не очень симпатичной, оседающей на снегу пыли. Ничего не поделаешь, но с завершением строек она пропадет.
        - Китайская кухня? - обратила Йоко внимание на продублированную иероглифами вывеску кооперативного (моего) кафе.
        - Советский гражданин заслуживает возможности хорошо и разнообразно питаться, - гордо кивнул я. - Еще у нас есть корейский, вьетнамский, индийский и японский рестораны. Это Азия, а из европейского - немецкая пивная, пиццерия, два ресторана с общеевропейской кухней с вином и стейками, два - с русской народной кухней, еще один - с кухней народов Кавказа.
        - В какой пойдем мы? - спросила Йоко.
        - Для начала - в общеевропейский, - ответил я, и машина остановилась у сияющего витринами и украшенной неоновыми трубками вывеской «Пира Потёмкина».
        Вдоль аккуратно очищенной от снега, ведущей к крыльцу дорожки выстроились одетые в шубы поверх этнических платьев, укутанные в шали бабушки из фольклорного клуба. С караваем и музыкантами!
        - Идемте, пора встречать вас по-настоящему, дорогие гости! - открыв дверь, я первым вывалился на мороз.
        - К нам приехал, к нам приехал Жора Леннон дорогой! - лихо затянули бабушки.
        Пока все идет неплохо.
        Глава 5
        - Мы живем в мире симулякров, - намазывая масло на хлеб, важно вещал я за завтраком во втором «общеевропейском» ресторане - «Нож и Вилка», Виталина щелбан отвесила, когда увидела. - Это французский философ Жан Бодрийяр определению вторую жизнь придал, так-то оно еще Платоновское. Означает деградацию двойного искажения - вещи относительно ее истинного бытия. Извините, упрощу, но не потому, что считаю вас неспособными понять, а чтобы конкретизировать - внутренняя сущность вещей подменяется системой привычных ритуалов. Применительно к американскому обществу, например, симулякр можно описать как неплохой «белый» район, где все друг другу улыбаются. Это - не плохо, это так работает общество. Если кто-то в районе начинает вести себя непривычно - например, начинает ходить в хаератнике и пончо…
        Леннон и Йоко хохотнули, мистер Уилсон усмехнулся, Вилка эти телеги слышала не раз, поэтому продолжила хрупать салатиком из огурцов с капустой.
        - …Он как бы выпадает из симулякра, - продолжил я. - То есть - ведет себя не как все. А если «не как все» - значит сумасшедший. Сумасшедший - значит опасный, и вот против бедолаги ополчается весь район. И это не лишено логики - я бы тоже не хотел жить рядом с сумасшедшими.
        - А у вас какой симулякр, мистер Ткачев? - спросил неугомонный посол. - Что кланово-олигархическая верхушка способна построить коммунизм?
        - Если я не ошибаюсь, за такие заявления посла следует высылать с соответствующим оплевыванием в газетах, по телевизору и с трибуны ООН, - хохотнул я. - Но я вам отвечу - не скажу за всех членов Политбюро, потому что не имею чести быть близко знакомым, но расскажу о дедушке: у него квартира в Москве, в ней три комнаты - он один живет, но иногда в гости приходят другие дети и внуки. Еще у него две дачи, при виде которых ваша аристократия среднего уровня презрительно бы усмехнулась. Еще есть лимузин отечественного производства и квартира в Кремле, рядом с кабинетом. Все это - государственное, и после ухода дедушки с поста Генерального секретаря перейдет следующему главе государства. Деду останется квартира в Москве. Еще есть Екатерина Алексеевна Фурцева, ответственная за идеологию СССР. Здесь врать не буду - живет получше: квартира в Москве, дача в Подмосковье, дача в совхозе Потемкинская деревня. Во второй живет ее дочь с мужем. Скоро у них родится ребенок. Скажите, мистер Уилсон, такой уровень материального благосостояния можно считать «олигархией», учитывая, что любой способный работать - а таких
подавляющее большинство - Советский гражданин может заработать на то же самое, поработав три года на Севере или десять - в более пригодных для жизни местах страны?
        - Серьезно? - удивился Леннон. - У вас настолько хорошие зарплаты?
        - Как говорил мистер Ткачев, все дело в нюансах, - влез посол. - Даже имея на руках достаточную сумму денег, не всегда можно купить квартиру, загородный дом или машину.
        - Так, - подтвердил я. - Потому что 90% строящегося жилья распределяется бесплатно. Но процесс идет, у нас вся страна нынче - одна большая стройка жилищного фонда. Но кооперативное - как бы частное, - пояснил для Леннонов. - Жилье в течение пяти лет нынче может получить каждый. Это - почти частная собственность, потому что кооперативную квартиру отобрать у гражданина невозможно, и он спокойно передаст ее детям. Извини, Джон, мистера Уилсона слишком много в моей жизни, и игнорировать его не получается. Давай вернемся к зарплатам. Смотри… - вооружился салфеткой и достал из кармана карандаш. - Два года назад моя мама работала швеей на текстильной фабрике, получая сто пятнадцать рублей.
        - Примерно сто семьдесят фунтов стерлингов? - предположил Леннон. - Это чертовски хорошие деньги для швеи! Да у нас шахтеры получают по сто двадцать фунтов в месяц!
        - Наши шахтеры получают минимум пятьсот рублей, - заметил я. - При работе в сложных и вредных условиях - около тысячи. Еще на пенсию выходят в два раза быстрее.
        - Просто охренеть! - восхитился Джон. - Если бы у нас платили так же, я бы сменил гитару на кирку!
        - Я же объяснял вам, мистер Леннон, - снова влез посол. - Обмен ста фунтов стерлингов на семьдесят шесть рублей не является показателем объективной стоимости Советской валюты.
        - Не является, - подтвердил я. - По факту покупательная способность рубля выше, чем у фунта, потому что у нас нет инфляции, а цены на товары контролирует государство. И нет, мистер Уилсон, ваш очевидный контраргумент о кооперативных ценах и дефиците не легитимен - за эти два года зарплата швеи достигла ста восьмидесяти рублей. Кооперативные цены от государственных отличаются в среднем на рубль-два, потому что рыночная конкуренция. Следовательно, тогда, когда мы с мамой жили на сто пятнадцать рублей в месяц, мы жили хуже, чем могли бы сейчас. И это при том, что жили мы, обратите внимание, неплохо - у нас почти символические коммунальные платежи. Мама, например, платила три с копейками рубля в месяц - это включая абонентскую плату за телефон.
        - Мистер Уилсон, почему нам все время повторяют, что СССР - нищий? - задал неудобный вопрос послу Джон. - Нищий относительно кого? Относительно ваших друзей по Оксфорду? Или вы будете утверждать, что Сергей врет нам?
        - Не буду, - признал посол. - Должен признать - за последние два года СССР очень сильно изменился. Я бы даже сказал - радикально.
        - Не настолько радикально, чтобы считать нас нищими можно было и раньше! - фыркнул я. - У нас двести миллионов населения, и никто из них не голодает. Да, мы живем не в двухэтажных таунхаусах, но здесь - одна шестая часть суши и жутко холодно. Жить в централизованно отапливаемых квартирах для нас - самое рациональное решение, особенно если учитывать, что за отопление народ ни черта не платит! Джон, можно попросить тебя сделать мистеру Уилсону напоминание «не политизировать»? Боюсь, меня он не слушается.
        - Заткнитесь, мистер Уилсон! - охотно заткнул посла Леннон.

* * *
        Покинув ресторан, погрузились в тот же «Рафик», и, в окутавших Хрущевск рассветных сумерках, по чистой дороге, любуясь искрящимся в свете еще горящих фонарей снегом, мы поехали на экскурсию.
        - Город можно условно разделить на несколько зон, - вещал я по пути. Сейчас мы находимся в административно-жилой зоне. Здесь у нас администрация, жилые дома, школы, больницы, магазины, кафе и предприятия сферы услуг. Не хочешь сходить к парикмахеру, Джон?
        - Спасибо, мне нравится моя прическа, - не обидевшись, отказался он.
        - Дядь Вадим, прокатите нас по дворам, пожалуйста.
        КГБшник свернул с главной дороги, и мы понаблюдали украшенные статуями яркие детские площадки, скверики и один из четырех городских катков. Сейчас - пустой, потому что нормальные люди вон, в школы и на работы расходятся, им некогда.
        - У вас здесь много азиатов, - заметила Йоко.
        - У нас в стране нет безработицы, - развел я руками. - Это - великое благо для людей, но немного осложняет ведение дел - из ниоткуда рабочие руки не возьмутся, их нужно переводить из других мест. На это согласны не все, поэтому мы обратились за помощью к союзникам из Китая и Северной Кореи. Большая часть азиатов - тамошние рабочие, которые после отработки контракта вернутся домой.
        - Я пойму, если ты не хочешь об этом вспоминать, - осторожно начал задавать вопрос Леннон. - Но как именно умер Мао Цзэдун? Ты ведь там был?
        - Был, - подтвердил я. - Умер ровно так, как говорили в новостях - от рук американского посла. Извините, больше рассказать не могу - я обещал.
        - Мы так перепугались, - поделилась чувствами Йоко. - Когда фильм в телевизоре прервали, чтобы рассказать об угрозе обмена ядерными ударами с Китаем.
        - Хорошо, что до этого не дошло, - кивнул я. - Я не оправдываю КНР, но понять могу - для них Мао был все равно что Император с соответствующим уровнем любви и паникой после его смерти.
        - Особенность менталитета, - вставил ремарку мистер Уилсон. - Последние Годы мистер Цзэдун воспроизводил привычки китайского Императора - например, проводил государственные совещания прямо лежа в постели, голым.
        - Товарищ Линь Бяо, нынешний председатель, отличается хладнокровием и здравомыслием, - добавил я. - И больше со стороны Китая как минимум Европе с Америкой провокаций бояться не нужно - у них новая программа Партии, во главу угла которой поставлена борьба с нищетой и решение накопившихся сельскохозяйственных проблем.
        - Кстати о сельском хозяйстве! - обрадовался посол. - Разве не странно, что такая большая и богатая коммунистическая страна как СССР покупает продовольствие за границей?
        - Меня это очень расстраивает, - вздохнул я. - Увы, никто не застрахован от неудачных решений предшественников. Главное - не довольствоваться статусом-кво, а решать накопившиеся проблемы. Этим дедушка и его коллеги и занимаются уже третий год. Кроме того, мистер Уилсон, я не вижу ничего плохого в стремлении не допустить продовольственного кризиса при помощи импорта. Золота у нас много, и люди для нас важнее, чем оно.
        - Однако Российская Империя являлась главным экспортером зерновых на планете, - заметил посол.
        - В которой, тем не менее, массовый голод был вечным спутником жизни крестьян и рабочих, - пожал я плечами. - А теперь там, где располагались основные «хлебные» латифундии, у нас, помимо пшеницы и ржи, выращивают рис, цитрусовые, гречу, бобовые, бахчевые и еще много всего. Капиталисты любят играть цифрами как им удобно, но по совершенно любой произведенной продукции СССР кроет Империю как бог черепаху.
        - За это нужно благодарить общечеловеческий прогресс, - отмахнулся мистер Уилсон. - За этот век планета изменилась.
        - Прогресс в наличии, - согласился я. - С этим только идиот спорить будет. Но если сидеть на заднице и ничего не делать - прогресс пройдет мимо.
        - Что ж, я не стану идти против фактов и соглашусь, - кивнул посол. - Вы - на заднице не сидите.
        - Здорово, что вы хоть немного заглядываете в объективную реальность, - ухмыльнулся я.
        - Не теряй время на мистера Уилсона, Сергей, - выдал дельный совет Леннон. - Королева платит ему зарплату, а он за это видит только то, что выгодно.
        - Просто слишком люблю свою страну и свой народ, - развел я руками. - Я же понимаю, что мистер Уилсон, если ему прикажут, назовет черное белым, но сделать ничего не могу - расстраиваюсь.
        - И он этим пользуется, - кивнул Джон.
        - Не-а, - покачал я головой. - «Пользоваться» - это извлекать выгоду, а мистер Уилсон - наоборот, дает мне возможности рассказать о жизни в СССР так, чтобы это не выглядело притянутой за уши пропагандой. Спасибо, мистер Уилсон. Если однажды вам надоест старая добрая Англия, я приложу все усилия, чтобы вам выдали квартиру и наше гражданство.
        - Сильно сомневаюсь, что такая ситуация возникнет, - фыркнул мистер Уилсон. - Но я ценю ваше предложение, мистер Ткачев.
        - Вам переехать к нам не предлагаю, - добавил для Леннонов. - Чтобы мистер Уилсон не нашел повода обвинить меня в вашей вербовке.
        - Когда им нужно, чинуши найдут повод для чего угодно, - отмахнулся Джон.
        - Согласен, - поддакнул я. - Государство - это репрессивный аппарат, призванный обеспечивать монополию на насилие. Прозвучит очень пессимистично, но без этого люди очень быстро деградируют, разобьются на племена и начнут резать друг друга за ресурсы и просто так.
        - В юности я был анархистом, - признался Леннон. - Но с годами понял, насколько много зла в людях, и только общество может заставить человека жить по правилам, не прибегая к насилию. Но ублюдки-политики слишком любят класть чужие жизни ради своих доходов.
        - Англия не воевала со времен Второй мировой, - заметил посол.
        - Не считая подавления восстания в Булуджистане, гражданской войны в Греции, участия в войне с коммунистами в Малайзии, Корейской войны, англо-египетской войны, подавления восстания Мау-Мау в Кении, зарубу во времена Суэцкого кризиса, подавления восстания в Верхней Яфе, конфликта на Ближнем востоке, начавшегося с восстания в Дофаре, войны в Йемене, - перечислил я. - И это я не беру в расчет первые послевоенные годы, когда вашу колониальную систему ломали через колено и привычные вам неприятности с Ирландской республиканской армией и прочими радикалами.
        - Вы хорошо подготовились, мистер Ткачев, - похвалил меня мистер Уилсон.
        - Он вас умыл! - фыркнула на него Йоко.
        - Я впервые слышу о доброй половине, - признался Леннон.
        - Замечу, что в большей части данных конфликтов наша страна принимала участие не в одиночестве, - влез посол.
        - В юриспруденции преступление, совершенное группой лиц, является более сурово наказуемым, чем совершенное в одиночку, - улыбнулся я.
        Мистер Уилсон ощерился:
        - Судя по слухам, которые о вас ходят, о преступлениях вы знаете гораздо больше, чем нужно юноше вашего возраста. Особенно - об экономических.
        - Какие слухи? - сымитировал живое любопытство опытный лицедей Сережа.
        - Слухи о том, что ты лично сажаешь в ГУЛАГ тех, кто тебе не понравился, - ответил вместо него Джон и пояснил. - Нас с Йоко долго запугивали коллеги мистера Уилсона.
        - Слышал такие слухи, - кивнул я. - Про робота были интереснее.
        - В свое время и слухи о том, что вы - внук мистера Андропова, вызывал кое-у-кого саркастическую усмешку, - ухмыльнулся посол.
        - Это - другое, - отмахнулся я. - Там я реально ничего не знал, иначе не стал бы отпираться - все равно такой удивительный факт на долгой дистанции не утаишь. Помог ли я немного МВД и КГБ, проявляя гражданскую сознательность? Безусловно. Сажал ли я кого-то в ГУЛАГ лично? Конечно нет!
        «В ГУЛАГ» вообще никого посадить нельзя - это же управляющая структура!
        - А как ты «помог» КГБ? - спросил Леннон.
        - Мне пишут много писем, - пожал я плечами. - В некоторых из них люди рассказывают о проблемах и обидах. Часть этих писем я переправлял органам правопорядка, для проверки.
        - А еще, когда мистер Ткачев отправляется куда-то выступать, с ним прибывает оперативная группа с широкими полномочиями, - добавил посол.
        - Верно, - кивнул я. - Группа устраивает неожиданные служебные проверки в строгом соответствии с Советским законодательством. Иногда по ее итогам приходится заводить уголовное дело, но чаще - нет, у нас здесь очень маленькая преступность и огромное количество добропорядочных, склонных к честности и справедливости, людей.
        - Такое положение дел тебя устраивает? - поморщился Леннон.
        - Более чем, - пожал я плечами. - Если я могу помочь родной стране немного почиститься от паразитов и злодеев, значит должен так делать. Это ведь моя страна, мои соотечественники. Если преступности станет меньше - они станут лучше жить, а именно в служении Родине и населяющим ее людям я вижу свое предназначение. Въезжаем в промышленный район, - указал за окошко. - Обратите внимание на обилие барельефов и мозаик.
        Гости посмотрели, позадавали вопросы формата «а кто это?» и вынесли вердикт - да, круто!
        - Вон там, - на перекрестке я указал на КПП. - Секретный научно-исследовательский институт и воинская часть, которая его охраняет.
        - И проверяет разработки на пригодность к войне с капиталистами? - предположил посол.
        - Не, такими разработками другие институты занимаются, - с улыбкой покачал я головой. - Коллектив, который работает в нашем, разрабатывал драм-машину, электронные барабаны, совершенствовал звукосниматели для скрипок корейских певиц, по моей просьбе изобрел процессор для гитары, который дает дисторшен и фьюз, а еще сконструировал «Одиссею». Словом - исключительно развлекательно-прикладные гражданские разработки.
        - Когда мы впервые выступали на стадионе, за криками толпы не слышали даже самих себя, - поделился байкой Леннон. - И это при том, что нашему продюсеру пришлось доставать самое мощное оборудование из доступного. А еще задолго до этого мы иногда пользовались для выступлений сломанным усилителем, который окрашивал звук помехами.
        - Я так и написал тогда в техническом задании, - с улыбкой кивнул я. - Сославшись на ваши выступления. Ваше влияние на мировую музыку переоценить невозможно, Джон, и Советский союз этого влияния не избежал. Я хочу показать вам некоторые прототипы, но мистеру Уилсону в институт нельзя, а одних он вас не отпустит - вдруг мы промоем вам мозги секретной установкой?
        Народ гоготнул.
        - Так что после экскурсии поедем в Дом Культуры, туда принесут интересное, - добавил я. - Мистер Уилсон, все необходимые патенты у нас есть, поэтому очень надеюсь, что вы не станете портить свою репутацию пошлым промышленным шпионажем.
        - Можете быть спокойны, мистер Ткачев, - привычно не обиделся посол. - Я совсем ничего не понимаю в электронике.
        Глава 6
        Промышленный кластер остался позади, и по итогам визита на фабрику по пошиву игрушек Йоко обрела плюшевого Чебурашку, а Леннон - крокодила Гену, исполненного с гармошкой в руках. Мультик посмотрим вечером.
        - Вот она - моя любимая экосистема! - радостно развел я руками на подъезде к студии. - По большей части это телестудия, которая изготавливает материалы для нового Советского телеканала «Восток». Вещание начнет в декабре. Это - первый наш канал, который будет делать упор на развлекательный контент…
        - «Контент»? - не понял Леннон.
        - «Контент» - любая пригодная для транслирования на народные массы информация: книги, фильмы, музыка, телепередачи, статьи в газетах и журналах - для удобства я называю это все «контент».
        - Запомню, - пообещал Джон.
        - Так вот - политических программ на «Востоке» будет минимум, - продолжил я.
        - Ваша авторская телепередача, - проявил информированность посол.
        - Две, - уточнил я. - Первая - интервью с интересными людьми, вторая - так сказать сольная, с упором на исторические события. В числе прочего я планирую длинный цикл о Столетней войне, и буду рад, мистер Уилсон, если вы немного в ней поучаствуете.
        - В горниле Столетней войны выковалась английская нация, - благосклонно кивнул он. - И я охотно поговорю о ней, если, разумеется, вы не планируете по итогу цикла привить ненависть к нам.
        - Англию ненавидеть невозможно, - отмахнулся я. - Жизнь на скудном на ресурсы острове наложила свой отпечаток, и вы выбрали единственный возможный для вас способ жизнедеятельности, выстроив гигантскую империю, которая поставляла прибавочную стоимость в метрополии. Но теперь это в прошлом, и Великобритания - всего лишь еще одна страна, потому что главный наш враг, в лице банковско-промышленного капитала, перебрался за океан. Вот их мы люто ненавидим, - с улыбкой признался я. - Но и не обольщаемся - у вас очень мощный тандем: Америка дает денег, МИ-6 проводит на эти деньги операции. В конце концов, многовековой опыт наведения суеты в мире и управления аборигенами никто не отменял.
        - У вас есть конкретные доказательства, или это - ваши домыслы, мистер Ткачев? - спросил посол.
        - Предположения, - признался я.
        - Мистер Леннон, посмотрите на мистера Ткачева, - обратился к звезде мистер Уилсон. - Он пылает патриотизмом и ничего зазорного в работе с КГБ и озвучивании необходимых СССР вещей в средствах массовой информации не видит. Может задумаетесь над тем, чтобы брать с него пример?
        - Когда шахтеры начнут получать пятисотфунтовые зарплаты, я подумаю, - саркастично пообещал Леннон и обратился ко мне. - В твоем возрасте я был бунтарем, им и остался.
        - Родись я в капитализме, тоже бы бунтовал, - пожал я плечами. - Но мне повезло родиться там, где в основе общества лежит концепция справедливости. Не стопроцентной, мистер Уилсон, не нужно так ехидно ухмыляться - проблемы и изъяны есть везде, и мы здесь - не исключение, но факт остается фактом - Советский человек в подавляющем большинстве живет так, как мало кто в мире. У вас на Западе есть концепция «золотого миллиарда», вы с ней знакомы?
        Интуристы покивали.
        - Так вот - нас «в золотом миллиарде» никто не ждал и не хотел, но мы забрались в него явочным порядком, при помощи распределения прибавочной стоимости не в карманы богачей, а на улучшение уровня жизни народных масс. Итоги - налицо: закончив выстраивать мощную индустриальную экономику, создав обеспечивающий нам мирное небо над головой военно-промышленный комплекс, достигнув ядерного паритета со стратегическим противником, мы можем себе позволить сосредоточиться на последовательном улучшении уровня жизни населения, немного ослабив гайки и интегрировав в экономическую модель элементы общества потребления, призванные сделать процесс построения коммунизма более приятным, веселым и комфортным. Прости, Джон, но я не вижу ни одной причины не любить Советский союз, ощущаю полную уверенность в правильности выбранного нами пути, и готов отдать за Родину жизнь, если потребуется. Как, впрочем, и десятки миллионов моих соотечественников. А бунт… - хмыкнув, пожал плечами. - Желание бунтовать я сублимирую в добрые дела. Я слышал, у вас есть свой фонд, миссис Леннон?
        - Да, - с улыбкой кивнула она. - Небольшой, содержит школы в Африке. Пожертвований я не принимаю, потому что там, где появляются большие деньги, появляется политика. Мои возможности невелики, но так я уверена, что каждый цент пойдет в дело, а не станет рычагом в чьим-то руках.
        - Йоко не берет даже моих денег, - добавил Леннон.
        - У мистера Ткачева тоже есть фонд, - спалил меня посол.
        - Есть, - подтвердил я. - Изначально модель была как у вас, миссис Леннон - он аккумулировал доходы от моих проектов и распоряжался ими для решения проблем моих соотечественников. Он не секретный, но о нем особо не говорят - незачем. Но со временем о так называемом «Фонде Ткачева» узнали многие, и теперь мы принимаем пожертвования. Город Хрущевск построен на средства фонда, целиком, включая жилые дома, дороги, заводы, ряд совхозов неподалеку и эту студию. Так же он занимается отправкой наших граждан на лечение за границу. Не скальтесь, мистер Уилсон, прогресс идет, наша медицина развивается, и список неизлечимых собственными силами болезней сокращается. Кроме того, сила нашей медицины в другом - она доступна каждому жителю СССР совершенно бесплатно, вне зависимости от стоимости лечения. У вас в Англии медицина тоже во многом бесплатная, что гораздо человечнее, например, американской модели.
        - Неужели я услышал комплимент в адрес моей страны? - «ахнул» мистер Уилсон.
        - Я стараюсь быть объективным, - развел я руками.
        Машина миновала КПП и остановилась.
        - Идемте, покажу, где тут у нас что! - с улыбкой поманил я гостей и спрыгнул на хрустнувший под ногами снежок.

* * *
        - Здесь сейчас снимают передачу о поиске людей, - указал на павильон справа от нас. - Наша страна за первую половину XX века пережила чудовищные потрясения, и потерянных родственников, друзей и возлюбленных очень много. Посмотрим?
        - Интересно! - кивнула Йоко, и мы вошли внутрь.
        Студия ничем не отличалась от «Жди меня» в моем времени - исполнена в светлых тонах, оснащена диванчиками, в роли ведущих - выпускник и выпускница соответствующего ВУЗа. Потому что принцип «дорогу молодым» на мой взгляд вполне легитимен. Пристроившись в темноте, за спинами операторов и технического персонала, старательно не отвлекающихся на нас, мы увидели кульминацию передачи: дородный бородатый сорокалетний мужик в свитере и джинсах «Тверь» (личные, не выдавали), с совершенно детским воплем «Мама!» бросился к подскочившей с диванчика, стремительно намокающей глазами, старушке.
        Под аплодисменты пары десятков зрителей - у этих граждан Хрущевска сегодня выходной, у нас же заводы всю неделю пашут, поэтому выходные «плавающие» - герои передачи обнялись и заплакали.
        Ведущая с улыбкой смахнула слезинку, ведущий мужественно каменел лицом.
        - Сыночек, как ты вырос! - погладила мужика по щеке старушка. - Я уж и не думала, что свидимся.
        - Я двадцать пять лет тебя искал! - шмыгнул тот носом, погладив маму по щеке в ответ.
        - Дура я была-а-а, - залилась та глазами и упала на колени, обняв сына за ноги. - Молодая, бросила кровиночку и в город убежала! Прости меня, Сашенька!
        Посол тихонько переводил происходящее Леннонам, и Йоко проняло - заплакала. Немножко скуксилась и Вилочка, но мы с ней и не такое видали.
        - Ты же мама моя! - жалобно ответил мужик и бережно поднял старушку на ноги. - Как я могу на тебя обиду держать? У нас с Любкой трое детей, внуки твои. Очень бабушку увидеть хотят!
        - До свидания, дорогие телезрители, - тихонько шепнул в микрофон ведущий.
        - Стоп! - скомандовал режиссер и обратился к героям. - Спасибо, товарищи, Матвей отвезет вас в гостиницу и поможет добраться до места жительства. Если нужна помощь с переездом поближе друг к другу, поможем и с этим.
        Бабушка, отпустив сына, кинулась к режиссеру, обняла и расцеловала в щеки:
        - Голубчик мой, спасибо-спасибо-спасибо! Век за тебя богу молиться буду.
        - Не актеры? - дошло до Леннона.
        - С актерами от такой передачи толку не будет, - улыбнулся я ему.
        - Очень трогательно, - вытирая слезы платочком, признала Йоко.
        - Ваши соотечественники сейчас готовятся снимать аналог, - улыбнулся я ей. - Права на передачу были переданы бесплатно, вместе с документами о пребывании на наших землях японских военнопленных - это им нужно для оформления пенсий в Японии.
        - «Пребывание» - это каторжные работы? - с вызовом посмотрела на меня Йоко.
        - Именно они, - не смутился я. - Вся западная часть СССР по итогам боевых действий лежала в руинах, и лично я не вижу в использовании труда военнопленных ничего плохого - не надо было воевать на стороне Гитлера.
        - И чем вы тогда отличаетесь от немцев? - ощерилась она.
        - Йоко, - жалобно попытался одернуть ее Леннон.
        Тем временем герои передачи скрылись за кулисами, а направившаяся было к нам съемочная группа, почуяв неладное, решила повременить.
        - Что? - окрысилась Йоко на мужа. - Я должна быть благодарна за какие-то документы и передачу? Моя семья голодала из-за этой войны!
        Джон смущенно поиграл желваками, мистер Уилсон старательно скрывал радость от зарождающегося конфликта.
        - Удивительно, - вздохнул я. - Почему-то настоящие японцы относятся к нашей стране нормально, а вот живущие в Америке, которая бросала на их родину атомные бомбы, ненавидят. Я ужинал с Его Императорским Величеством Хирохито и играл в настольный теннис с его внуком. А вы, миссис Леннон?
        - Я недостаточно японка для тебя? - высокомерно вздернув подбородок, спросила она.
        - Простите, что мои предки не умерли ради торжества нацизма во всем мире! - фыркнул я.
        - Джон, я уезжаю! - прошипела та.
        - Держи себя в руках! - прошипел тот в ответ и взял жену за руку. - Нам нужно поговорить наедине, - поведал нам, и они вышли поговорить на улицу.
        - Вот и политизировали, - вздохнул я.
        - Поэтому я и предлагал этого не делать! - сымитировав скорбь на лице, покивал мистер Уилсон. - У вас здесь есть телефон, мистер Ткачев? Нужно заказать обратные билеты для мистера и миссис Леннон.
        - Подождем немного, - пожал я плечами. - Может миссис Леннон передумает. Если так случится, я даже извинюсь перед ней за грубость.
        - Грубость не так уж велика, - утешил меня посол. - Она уже давно не живет в Японии, и, вполне возможно, ее это расстраивает - японцы очень сильно цепляются за свой остров.
        - Потому и пошли захватывать колонии по вашим, так сказать, методичкам - параллель напрашивалась сама собой, - кивнул я.
        - Если сравнить уровень жизни стран в том регионе, японцы не слишком-то ошиблись, - ухмыльнулся он.
        Ленноны вернулись, и я, все поняв по образцово-показательно виноватому лицу Йоко, сделал шаг вперед:
        - Извините, миссис Леннон, мне не следовало говорить таких ужасных слов.
        Джон облегченно вздохнул, мистер Уилсон умело скрыл разочарование.
        - Это я должна извиняться, - покачала она головой. - Это - не оправдание, но перелет был очень долгим, и я до сих пор не привыкла к часовым поясам.
        - Давайте оставим исторические обиды? - предложил я. - Война - это ужас, кровь и голод для всех, кроме греющих на ней руки элит. Ругаясь друг с другом, мы идем у них на поводу.
        - Согласна! - протянула мне Йоко руку.
        Я аккуратно пожал.
        - Съемочная группа хочет познакомиться, но я помню, что вы здесь инкогнито, поэтому можем уйти, - предложил Леннонам выбор.
        - Будет странно приехать в СССР и не пообщаться с его жителями! - весело ответил Джон, радуясь возможности окончательно похоронить неприятную ситуацию.
        Я махнул рукой сотрудникам, и нас окружила глазеющая на Леннона как на божество (потому что тут почти все - вчерашние выпускники-студенты) толпа. Процедура прошла штатно - звезда пожала всем руки, раздала автографы (нашелся целый десяток вызвавших у него удивление контрабандных пластинок «Битлз»), и тут произошло неожиданное - осветитель-Кеша с виноватой улыбкой сунул Леннону безликий, самодельный, склеенный из коричневой бумаги, конверт.
        - Здесь нет пластинки, - заметил Джон.
        Незаметно вздохнув, я покачал головой:
        - Она там есть. Открой.
        Он открыл и удивленно уставился на кривовато обрезанный ножницами, украшенный кольцами нарезанных звуковых дорожек, рентгеновский снимок.
        - Флюорография?
        - Это - нелегальная копия, - пояснил я.
        - А есть проигрыватель? - блеснул весельем в глазах Леннон. - Я бы хотел оценить звук!
        - Проигрыватель товарищу Леннону, - попросил я.
        Пара товарищей бросилась в подсобку, почти сразу вернувшись с ГДРовским проигрывателем. Джон тем временем подписал конверт, дал подписать Йоко, и вернул «ребра» хозяину с просьбой:
        - Поставь.
        Я подтвердил кивком, и Кеша бросился выполнять распоряжение.
        - В Москве нам показывали нашу местную пластинку, - похвастался Леннон, пока «ребра» занимали свое место на проигрывателе. - «Зэ бэст».
        - У вас много альбомов, - развел я руками. - И на покупку прав на их все мы бы потратили слишком много валюты. Пришлось выбрать лучшее.
        - Я бы поспорил насчет некоторых песен, - хохотнул Леннон. - Прости, я не могу дать вам скидку - права на альбомы принадлежат лейблу.
        - Само собой, - улыбнулся я. - И я о ней не просил - просто рассказал, как обстоят дела. Гарантирую, в Москве тебе говорили другое.
        - Какой-то мужик двадцать минут рассказывал мне о том, что такой формат позволит слушателям оценить творческий путь «Битлз» от начала до конца, - фыркнул Джон. - О деньгах не было и слова.
        - Вам повезло, мистер Леннон, что до недавнего времени ваша музыка вместе с остальным роком была в СССР под запретом, - влез мистер Уилсон. - Иначе ваши пластинки можно было бы найти в каждом магазине и каждом доме - СССР только два года назад подписал конвенцию о защите авторских прав, и раньше вы бы не получили ничего. А молодой человек, - кивнул на жмущего кнопку воспроизведения Кешу. - Мог попасть в серьезные неприятности за хранение такой ужасной, запрещенной и вредной музыки.
        - Это правда, - пожал я плечами под удивленным взглядом Леннона. - В тюрьму бы не попал, но из университета могли выгнать. Сейчас такой глупости у нас нет.
        - Ол ай гат ту ду-у-у… - донесся из проигрывателя искажаемый помехами и скрипами, едва узнаваемый голос Джона.
        - Фак, выключите это! - схватился за уши Леннон-во-плоти.
        - Выключай! - продублировал я и с улыбкой подмигнул соотечественникам - испугались реакции же.
        - Я привез с собой несколько пластинок, «With the Veatles» там есть, давай я подарю тебе ее, а ты взамен сожжешь это, - указал Джон на «ребра».
        Я перевел и добавил:
        - Приходи к восьми на Центральную, 3.
        И мы с интуристами покинули павильон.
        - Я даже не знал, что на рентгеновский снимок можно записывать музыку, - по пути восхищался находчивостью Советских людей Леннон. - А они еще и рисковали будущим ради наших песен!
        - «Битломания» охватила весь мир, и мы - не исключение, - кивнул я. - Парадокс - пока на Западе молодежь отказывается принимать навязываемое ей элитами общество потребления, проникаясь взамен левыми идеями, здесь до недавнего времени ситуация была прямо противоположной.
        - А сейчас? - заинтересовался Джон.
        - А сейчас это поколение, - указал я на оставшийся позади павильон. - Последнее, кто по инерции испытывает перед Западом благоговение. Нескромно, но это во многом моя заслуга: мои проекты покорили мир не хуже вас в свое время - это вылечило комплексы наших людей, показав истинную ценность нашей культуры, а экономические реформы наполнили рынок потребительскими товарами. У нас даже импортные джинсы уже почти никто не носит - все выбирают «Тверь», - оттянул штанину на своем бедре.
        - Можно потрогать? - попросил Джон.
        - Конечно, - разрешил я.
        - Отличное качество! - оценил он. - Дорого?
        Я, конечно, преувеличил популярность «Твери», карго-культ штука очень крепкая, но фотка Леннона в Советских джинсах - это мощнейший добивающий удар по хиреющему рынку фарцы.
        - Тридцать семь рублей, - ответил я.
        - Заглянем в магазин, когда закончим здесь?
        - Конечно!
        Глава 7
        Экскурсия по студии шла своим чередом, и по итогам посещения моего личного павильона Леннон похвалил музыкально-студийное оборудование. Напоследок сходили посмотреть на студию передачи «Голос» - в Москве запустить так и не успели, поэтому забрал себе.
        Плюхнувшись в удобное судейское кресло, кивнул гостям на остальные. Джон и мистер Уилсон предложением воспользовались, а Йоко осталась стоять.
        - Участников будут слушать вот так, - пояснил я, отвернувшись от сцены. - Если нравится - до самого конца. Если нет… - повернулся обратно и нажал на встроенную в стол кнопку, окатив павильон пронзительным звуком корабельной сирены.
        Леннон не отказал себе в удовольствии сделать пару оборотов вокруг своей оси и тоже жмякнул кнопку.
        - Прикольно! - вынес вердикт.
        - Первый выпуск снимаем завтра, - начал я предлагать Леннону бесплатную работу во славу СССР. - Окажешь нам честь, посидев в этом кресле пару часов и нажимая на кнопку когда сочтешь нужным?
        - Время Джона стоит дорого, - очень неудобно влезла японская, а значит - жадная жена звезды.
        Ну и что, что школы у нее? Полноценное негритянское образование обходится благодетелям долларов в пятьдесят на одну особь, зато можно очень красиво вворачивать при случае фразу о том, какой ты благотворитель.
        - Я ведь даже не знаю русского, - развел Джон руками. - Как можно оценивать песни, которых не понимаешь?
        Ясно, подкаблучник.
        - Десять тысяч долларов? - предложил я.
        - Дело не в этом! - поморщился он, неодобрительно покосившись на жену. - У меня столько денег, что я не смогу их потратить до конца жизни как ни пытайся, и брать их с ребенка я не стану.
        - Если мешает только незнание языка, я предоставлю тебе переводы с подробными трактовками того или иного момента, - улыбнулся я.
        - Ты просто хочешь использовать Джона, чтобы поднять рейтинг своего шоу! - обвинила меня в страшном грехе вредная миссис Леннон.
        - Конечно! - подтвердил я.
        - Я сам разберусь, Йоко, - осадил ее Джон. - Я согласен.
        Оп, бунтанул против женушки. Спасибо, Оно-сан, без твоего вмешательства мог бы и слиться.
        - Спасибо! Тогда, если тебе понадобится моя помощь, я сделаю все, что смогу.
        - Идет, - с улыбкой кивнул он, и мы отправились дальше.
        - Сейчас заглянем на чаепитие в административный корпус, к главному редактору канала, Борису Николаевичу Полевому, - поведал я. - Он - живой классик Советской литературы и больше сорока лет работал в средствах массовой информации. Лично присутствовал в качестве одного из наших корреспондентов на Нюрнбергском процессе.
        - «Повесть о настоящем человеке» у нас издавалась, - подтвердил значимость мистер Уилсон. - У меня есть экземпляр с автографом. Мы неоднократно встречались с Борисом Николаевичем, и я уважаю его за талант и профессионализм.
        - А еще он, метафорически, мой «крестный отец» - Борис Николаевич первым напечатал мою книгу, и этим открыл мне дорогу в информационное пространство планеты, - добавил я.
        - Я не читал ни его, ни твоих книг, - признался Джон. - Но мне нравится Толстой.
        - В каком-то смысле его идеи можно считать буддистскими, - добавила Йоко.
        - «Непротивление злу», - кивнул я. - Оно же - мирный, пассивный протест вроде вашей затянувшейся первой брачной ночи. Даже у нас про это в телевизоре рассказывали.
        Лежали такие в кровати, протестовали против войны во Вьетнаме.
        - Подвиг Махатмы Ганди изменил этот мир навсегда, - сослалась на авторитет Йоко.
        - К сожалению, это единичный такой пример, - пожал я плечами. - Непротивление злу только множит зло, потому что в этом случае оно чувствует безнаказанность. Я вижу в вашей акции постмодернистскую иронию, за которой скрыт посыл: «мирный протест не работает настолько, что можно даже с кровати не вставать - эффект будет тот же».
        Миссис Леннон помрачнела, Джон грустно усмехнулся:
        - Когда-то я думал, что достаточно рассказать миру о его недостатках, чтобы изменить к лучшему, но теперь… - он развел руками. - Я всего лишь певец, и кроме как кричать как можно громче ничего не могу сделать. Но лучше сделать хоть что-то!
        - Полностью согласен, - улыбнулся ему я. - Социальная ответственность творческой единицы перед аудиторией - это важно, потому что к нам прислушиваются. Недовольство войной растет, одновременно с этим растет недовольство внутренними проблемами. Земля под ногами администрации мистера Никсона дрожит, и рано или поздно Вьетнам оставят в покое. Но дальше неизбежно начнется еще какая-нибудь война. Затем - еще и еще, и так до осознания пролетариатом капиталистических стран своего ужасного положения. Когда американские пролетарии сорвут оковы и свергнут угнетателей, падет главный оплот капитализма, и остальному пролетариату станет проще, и весь мир станет социалистическим. Вот тогда войны прекратятся навсегда, и человечество сможет заняться тем, чем ему и стоит заниматься - освоением космического пространства.
        - Аллилуйя! - саркастично подытожил мистер Уилсон.
        - Так СССР действительно хочет захватить весь мир? - хохотнул Леннон.
        - Я говорю об экономическом базисе, а не политической надстройке, - покачал я головой. - Они, - указал на посла. - Вообще нихрена не решают, потому что за ними стоит супербогатое меньшинство, которое держит всю планету за яйца. До недавнего времени у них отлично получалось, но в начале века очень неудобно появился СССР, который заставил изменить правила игры. За это они нас ненавидят, и, если бы могли, уничтожили бы раз и навсегда. Для этой цели, кстати, промышленно-банковский капитал создал Гитлера. Нам это стоило двадцати миллионов Советских людей. Вторая мировая война для нас - главная национальная трагедия и травма. Можно поговорить с любым нашим гражданином, и он неизбежно расскажет о родственниках или друзьях, судьбы которых искалечила война. Здесь, - указал на снежок под ногами. - Войну ненавидят больше, чем где бы то ни было. Наша армия содержится с единственной целью - не дать повториться событиям сорок первого года. Но эта же война сделала главное - как когда-то «в горниле Столетней войны выковалась английская нация», - процитировал я посла. - Так и Советский народ осознал себя единым
целым.
        - Всегда есть какие-то «они», - закатил глаза мистер Уилсон. - Кто эти таинственные «они», мистер Ткачев? Масоны? Евреи? Инопланетяне?
        - Передергиваете, мистер Уилсон, - отмахнулся я. - Говорю же - промышленно-банковский капитал глобального уровня, которому на проблемы конкретных стран плевать, потому что у капитала нет национальности. Это не конспирология, а факты.
        - Марксизм, - отмахнулся мистер Уилсон. - Сама вредная книга на планете, которая позволяет внушать ленивым необразованным людям идею о том, что в их проблемах виноваты те, кто умеет работать.
        - Ген предпринимательства - это правда, и именно поэтому все важные посты в моей корпорации занимают родственники, - ехидно ответил я.
        Соратники и Ленноны заржали.
        - Кто лучше подходит для серьезных дел - с детства воспитываемый лидером человек или неграмотный нищий? - спросил мистер Уилсон.
        - Снова блистательная хуцпа! - оценил я. - Сначала вы выстроили систему, где получить достойное образование стоит чудовищных денег, а потом рассказываете о том, как здорово у вас получается управлять пролами. Спасибо, что наглядно продемонстрировали лицемерие капиталистических элит, мистер Уилсон.
        - Мистер Уилсон, вам не кажется унизительным, что вас раз за разом побеждает пятнадцатилетний пацан? - гоготнул Леннон.
        - Я бы не назвал это «победой», - пожал плечами посол. - Просто у мистера Ткачева совершенно искаженный взгляд на мир, и я как могу пытаюсь это исправить.
        К этому моменту мы успели зайти в администрацию и сдать верхнюю одежду в гардероб. Борис Николаевич встретил нас у лестницы и повел на второй этаж, в свой кабинет, где мы просидели добрых полчаса за чаем с пирожками, обмениваясь колкостями с мистером Уилсоном и общаясь с Леннонами о литературе.

* * *
        Путь от студии к магазину пролегал мимо «рыболовного пруда номер три», который в нашем замечательном климате успел замерзнуть, и на льду виднелся пяток сидящих у лунок мужиков.
        - А что они делают? - заинтересовался Леннон.
        - Ловят рыбу, - ответил я. - Называется «Зимняя рыбалка».
        Так-то во всем мире, где вода вообще замерзает до приемлемой толщины льда практикуется, но в Великобритании, видимо, экзотика, а на север США Леннон особо не ездил.
        - Можем завтра утром с тобой сходить, попробовать что-нибудь поймать, - предложил я.
        - Джон, это опасно, а я не собираюсь торчать на льду, пялясь на поплавок, - поморщилась Йоко.
        Спасибо за то, что ты совершенно чистосердечно делаешь то, что мне нужно.
        - Не хочешь - не ходи, - разрешил Леннон жене и поделился со мной проблемой. - У меня нет снастей.
        - Купим там же, где и джинсы, - пообещал я.
        Хрущевский универсальный магазин номер два представлял собой двухэтажное, отдельное здоровенное здание с полноценной большой парковкой - у нас ведь через пару лет почти у всех автомобиль заведется. Покинув «Рафик», мы взошли по мраморному, обитому резинкой для лучшего сцепления с ногами, крылечку, и миновали стеклянные двери, ощутив на себе дыхание тепловой завесы.
        С клиентами было не густо - рабочий день все еще идет, да и в целом ажиотаж здесь стоял только в первую пару недель, тогда персоналу приходилось пахать без выходных и в две смены, а продукцию завозили целыми вагонами. Сейчас по коридору и отделом бродил пяток колхозников, они к нам частенько заезжают, набивая полные сумки. Кое-кто - с целью перепродажи, но это теперь нормально.
        - Не хуже американских торговых центров, - заметил Леннон и улыбнулся. - Но ЦУМ - гораздо круче.
        - Просто город еще маленький, - застенчиво шаркнул я ножкой по отражающей дневной свет мозаичной плитке пола. - Идемте, одежда у нас в конце коридора.
        Мы двинулись к цели, по пути разглядывая отделы.
        - Часть площадей сдается в аренду частным предпринимателям, - пояснил я по пути. - «Диваны от Ивана» - на вашем языке ничего особенного, но у нас название рифмуется - например, работают в Хабаровске, и открыли у нас филиал.
        - Довольно стильно, - оценил Джон диваны «из будущего».
        Потому что мой проксикооператив.
        - Можем отправить тебе такой в Америку, - предложил я.
        - Его сразу порежут на кусочки, отыскивая прослушку, - хрюкнул Джон.
        - Наш дизайнер интерьера легко найдет людей, которые сделают нам любую мебель, - похвасталась Йоко.
        - Это здорово, - улыбнулся я. - А вот здесь у нас отдел, через который объединившиеся в кооператив представители малых народов Севера сбывают свою этническую продукцию.
        - Малые народы? - заинтересовалась Йоко и пошла в отдел.
        - В основном земли к востоку от Уральских гор были отвоеваны нашими предками у монголо-татар, - начал я ликбез. - Сейчас и монголы, и татары замечательно чувствуют себя в составе СССР, являясь полноправными гражданами страны, - добавил на всякий случай. - Помимо них, на этих землях жила целая группа народностей. Ближайший аналог - коренные канадцы. Образ жизни ведут кочевой, основа экономического существования - оленеводство. СССР сделал очень много для сохранения как этих народов, так и их культуры, поэтому те представители малых народов, которые хотят вести привычный образ жизни, вольны это делать в полной мере. Другая часть этих народов поступает в школы, колледжи и университеты на общих основаниях с другими нашими гражданами. Например, солистка «Boney M» Амаана по происхождению якутка, ее дедушка до сих пор пасет оленей в тундре, а ее отец - кандидат наук, специализируется на геологии. Она, кстати, тоже «Голос» судить будет, сегодня вечером прилетит - у группы сейчас небольшой отпуск, и Амаана согласилась поучаствовать.
        Вся группа по передачам и съемкам будет до Нового года ходить, потому что Советский народ должен знать своих героев в лицо.
        - Это матрасы для домашних животных? - указала на стопку лежащих на столике пёстрых маленьких матрасиков Йоко.
        - Можно и для них, - кивнул я. - Но в основном их кладут на санки, - указал на висящие на стене, ярко раскрашенные деревянные средства зимнего досуга. - Чтобы детям было мягче. Для рыбалки рекомендую надеть олений полушубок, - указал Джону на нужный предмет. - Меховые штаны и унты. В них замерзнуть даже в минус сто по фаренгейту невозможно, - применил привычную англосаксам меру температуры.
        - Каждая из этих вещей - это убитый олень, - поморщилась Йоко.
        - Выглядит круто! - оценил Леннон, проигнорировав жену и выбрал себе набор одежды оленевода.
        Мистер Уилсон, подумав, приобрел десяток вырезанных из дерева фигурок волков, пояснив:
        - Сувениры внукам.
        - Теперь в рыболовный! - повел я гостей дальше.
        - Джон, ты уверен, что сидеть на тонком льду, под ледяным ветром - хорошая идея? - снова попыталась отговорить муженька Йоко, когда тот выбирал удилище себе по вкусу.
        - Я никогда не делал ничего подобного, - пожал плечами он. - И хочу попробовать. Присоединяйся, будет весело.
        - Эмоций зимняя рыбалка дает не много, но они очень яркие! - поддакнул я.
        - Терпеть не могу холод, - слилась миссис Леннон. - Какой жуткий предмет! - перевела тему, прокомментировав взятый Ленноном в руки ледобур.
        - Этим мы будем сверлить во льду дыры, - пояснил я. - Не покупай, у меня дома есть.
        - Заберу с собой, - с улыбкой пояснил тот. - На память.
        Виталина что-то шепнула недовольной миссис Леннон на ухо и увлекла в отдел женской одежды. Там у нас настоящий хит - придуманные мамой (я немножко подсказывал) в свободное от платьев время юбки.
        - Что ж, - пожал я плечами. - Пойдемте пока туда! - указал на небольшой отдел настенных часов ручной работы.
        Это уже не мое - в одном из соседних колхозов мужики промышляют, Хрущевск с них только за аренду деньги берет. Джон с послом поглазели, и первый купил стилизованные под сову ходики. Контейнер с Советскими гостинцами продолжает формироваться.
        Йоко и Вилочка вышли в коридор почти одновременно с нами, налегке, но сквозь витрину было видно, как дамы-сотрудницы упаковывают в бумагу целую кучу шмотья. Двинувшись дальше, чуть-чуть поглазели на отдел бытовой техники - «Малютка» здесь главный хит продаж. Убедившись, что у нас тут не каменный век, а холодильники, пылесосы, утюги, чайники и стиральные машинки доступны в полной мере, интуристы покупать ничего не стали, и мы добрались до отдела мужской одежды, где нас постигло жестокое разочарование:
        - Сегодня утром группа корейских товарищей уехала домой, - пояснила симпатичная темноволосая молоденькая продавщица по имени Евгения. - Поэтому вчера они скупили всю джинсовую продукцию. Следующий завоз - через три дня.
        Я перевел ее слова Леннонам, и Йоко со старательно скрываемым злорадством заметила:
        - Не получится бесплатно прорекламировать ваши джинсы с помощью Джона.
        - Извините, нам с Йоко нужно поговорить наедине, - заявил Леннон и утащил жену общаться в примерочную, не забыв задернуть занавеску.
        - Творческие, сложные натуры, - пояснил я удивленным продавщицам. - Немножко ругаются, и на здоровье - мы подслушивать не станем, верно?
        - Верно! - отреагировали продавщицы, заинтересованно стреляя глазками в примерочную.
        - Вроде звезда и англичанин, а жена на рыбалку все равно не пускает, - гоготнул дядя Витя.
        - Однажды мы с лордом… Впрочем, вам его имя все равно не нужно, - поделился воспоминаниями посол. - Спланировали двухдневный рыболовный маршрут в низовьях Суэца, но его не пустила жена.
        Мы поржали, и из раздевалки появились вроде как уладившие проблему Ленноны.
        - На самом деле джинсы тебе привезут в течение пары часов, если позвонить, - поведал я Джону. - Или можно съездить в Хабаровск - дадим мистеру Уилсону повод немного рассказать журналистам после вашего отъезда о жутком дефиците товаров в СССР.
        Леннон демонстративно покрутил башкой - тут чего только нет - и иронично улыбнулся:
        - Ваш дефицит ужасен. Поехали за джинсами!
        - Я устала и хочу домой, - заявила Йоко.
        - Улетай, - отмахнулся Леннон.
        - Я… - не став добавлять ожидаемое «я имела ввиду местную квартиру», Йоко осеклась, пожевала губами и фыркнула. - Прекрасно! Проводишь меня на самолет, Виталина? - повернулась к почти незаметно удивившейся такому повороту событий Вилке. - Ты - лучшее, что есть в этой холодной стране, девочка. Очень жаль, что ты решила связать свою судьбу с шовинистом! - неприязненно посмотрела на меня, и, взяв Виталину под руку, потащила ее к выходу.
        - Очень сожалею, что так получилось, Джон. Если хочешь, мы объявим над Дальним Востоком штормовое предупреждение, во время которого нельзя летать, - предложил я.
        - Не бери в голову, - вполне жизнерадостно улыбнулся он. - У Йоко сложный характер, и за это я ее люблю, но сейчас нам лучше немного отдохнуть друг от друга.
        Удивительно, как Вилочка почти незаметно, проведя наедине с «жертвой» минут двадцать совокупно, сумела залезть Йоко в голову, став «лучшим, что есть в этой холодной стране». С другой стороны - чего тут удивительного, это ж суперагент. Стоп!!!
        А это нормально, когда, пусть и склонная к употреблению психоактивных веществ, но все-таки звезда второй величины (за счет удачного брака хайпанула), привыкшая общаться со сливками общества, имеющая личный фонд дама ведет себя настолько безобразно? Плюс она еще и японка, что дает +100 к стремлению «не терять лицо», а именно этой самой потерей Йоко весь сегодняшний день и занимается. Так, суперпамять… Ага, вот этот кадр - Вилочка с улыбкой передает миссис Леннон стакан с соком, задержав руку дольше, чем надо.
        Я же просил не опаивать! Твою мать, а если это вскроется? Ладно, если первый пункт плана - убрать жену Леннона от него подальше до окончания пребывания в нашей стране, значит дальше… Все, я понял. Жадные вы, дедушки, а мне теперь нервничай и разгребай.
        Глава 8
        После отбытия жены, когда мы на слегка облегченном «Рафике» гнали по трассе на Хабаровск, Леннон сильно оживился, начал активнее крутить головой и больше разговаривать:
        - Когда я позвонил своему адвокату с просьбой пробить мне поездку в СССР, он решил, что я перебрал кислоты и подшучиваю над ним. Тогда я позвонил продюсеру, и он несколько часов пытался отговорить меня от этой идеи. Потом меня пытался отговорить - какой-то урод из ЦРУ. Тогда мне это надоело, и мы с Йоко полетели в Лондон. Коллеги мистера Уилсона отговаривали всего полчаса - это подогрело мою иссякшую с годами любовь к старой доброй Англии.
        - Я передам ваши слова сотрудникам Форин-офис, - благожелательно кивнул посол.
        - А с нашей стороной были проблемы? - спросил я.
        - Хватило одного звонка, и через два часа у нас были готовы билеты и туристические визы, - ухмыльнулся Джон. - А ведь все как один твердили мне, что даже если удастся к вам попасть, меня забьют камнями разгневанные коммунисты прямо у мавзолея.
        - Жуть! - ужаснулся я. - Читали «1984»?
        - Мистер Оруэлл написал ее о вас, - ухмыльнулся мистер Уилсон.
        - Но он же у нас не был, - с улыбкой развел я руками. - Зато много работал в BBC. Выводы очевидны - он просто описал то, как работает ваша пропагандистская машина.
        - Я вижу тоталитаризм! - указал Леннон на катающихся с горки, укутанных в толстые шубки детей во дворе детского сада. - Вы сажаете детей в концлагеря!
        - Теперь ты знаешь слишком много, и нам придется тебя убить, Джон, - горько вздохнул я.
        Телохранитель Леннона по имени мистер Смит на всякий случай напрягся.
        - Ваша пропаганда работает не хуже нашей, - заметил мистер Уилсон.
        - У нас не пропаганда, а средства массовой информации, - поправил я.
        - Посмотрите местное телевидение, мистер Леннон, - попросил посол. - Патриотические речи мистера Ткачева - бледная тень того излучения, которое промывает мозги населению.
        - Я смотрел вчера перед сном, - ответил он. - Какие-то новости. Не понял ни слова, но там я не увидел ни одной лоснящейся самодовольством и звенящей драгоценностями рожи - одни работяги и крестьяне. И все они выглядели вполне довольными. Черт, да им просто не с чего быть недовольными! - хохотнул Джон. - Если у них зарплата в две сотни фунтов и бесплатное жилье! А эти цены? Я купил настоящую кожу! Настоящий мех! Штаны и куртка за семьдесят девять рублей! А у вас здесь вкусное пиво? - резко поменял тему, повернувшись ко мне.
        - Я не знаю, мне пить еще нельзя, - с улыбкой развел я руками. - Дядь Вить, у нас пиво вкусное?
        - Вкусное, - подтвердил товарищ полковник. - В пивной вон там, - указал направо. - Немец варит, пивовар в седьмом поколении.
        - Шутите, Виктор? - уточнил Леннон.
        - Шучу, - улыбнулся дядя Витя. - Но пиво и вправду хорошее. Я бы тоже выпил.
        - Поехали тогда за пивом, - решил я.
        Это уже заготовка - мне пить при английском после нельзя, а гостям накатывать полезно, поэтому нужно выделить им уполномоченного собутыльника.
        - Прозвучит удивительно, но пиво здесь и впрямь приличное, - отвесил комплимент мистер Уилсон. - Не такое хорошее как у нас, но не такие помои, как, например, в Италии.
        - Это что, комплимент моей стране? - вернул я ему подколку.
        - Не один вы стараетесь быть объективным, - ухмыльнулся он.
        - Хотел бы я поскорее стать совершеннолетним и тоже пить пиво, - вздохнул я.
        Леннон заржал и одобрительно хлопнул меня по плечу:
        - Вот теперь ты говоришь как нормальный подросток!
        - Ничего, еще наверстаешь, - хлопнул по другому дядя Витя.
        Пивнуха тоже моя, но я в пивоварении разбираться поленился, поэтому отдал на откуп специалистам. Пивоварня здесь своя, в виде кирпичной пристройке к кирпичному же одноэтажному зданию со столиками внутри. Стулья не полагаются - такая вот в СССР особенность, но правильные пивные кружки в наличии, равно как и ряд закусок - от кальмаров до сухариков. В зале практически пусто, только в дальнем от нас углу культурно отдыхала пятерка китайцев, у которой сегодня выходной.
        - Три сорта? - спросил Леннон, посмотрев на висящий над стойкой, рисованный от руки плакат с несущей пивную кружку улыбающейся девушкой и «пивной картой» из трех пунктов.
        - Три! - подтвердил я. - Светлое, темное и ирландский эль.
        - Ирландский? - полезли у звезды глаза на лоб.
        - Просто сварено по ирландскому рецепту, - пояснил дядя Витя.
        - Сравним, мистер Леннон? - спросил посол.
        - Почему бы и нет? - согласился тот.
        Немного завидно.
        Трехлитровки с темным напитком заняли свое место в паре авосек - дядя Витя не постеснялся напрячь одной из них посла, а Леннону вручили кружки. Я тем временем набрал здоровенный пакет закусочного ассорти, и мы вернулись в РАФик.
        Дядя Витя явочным порядком занял позицию разливающего, а я расстелил на пустом месте газету, на которую выложил свертки с закуской, себе оставив соленый арахис.
        Никому не дам.
        - Ну, за знакомство! - прозвучал первый тост, и мужики пригубили пенного под завистливыми взглядами обязанной оставаться трезвой охраны.
        - А неплохо! - оценил Леннон.
        - Я рад, что у вас нет повода уличить меня во лжи, - промокнул рот платочком посол.
        - Мне вот, - дядя Витя с хрустом оторвал кусочек ельца. - «Гиннес» ваш нравится, а вот в Германии когда бывал, - оторвал зубами кусок мякоти, с ухмылкой уточнив. - В сорок пятом, ходил в их бирштубе и кнайпе, и как-то не понравилось.
        - Интересный способ заниматься туризмом, Виктор, - хохотнул Джон.
        - Может быть, в приличных пивных в это время отдыхал ваш командный состав? - предположил посол.
        - Может! - гоготнул не обидевшийся полковник. - Я тогда в младших лейтенантах ходил, кто меня в приличное заведение пустит?
        - А какая у вас зарплата, мистер Уилсон? - спросил я.
        - Это - неприличный вопрос, мистер Ткачев, - погрозил мне пальцем мистер Уилсон и захрустел сухариком. - Но вы все равно узнаете, поэтому я сэкономлю ваше время - около ста восьмидесяти тысяч долларов в год.
        - Ничего себе! - неподдельно удивился я. - А наши послы полторы тысячи рублей в месяц в среднем получают.
        - Я не удивлюсь, если кто-то из них однажды решит не возвращаться домой, - ухмыльнулся посол. - Я бы за такие гроши никакого патриотизма не испытывал.
        Зреет один такой, Аркадий Николаевич Шевченко, нынче - личный друг и не менее личный советник Громыко. В моей версии реальности такие регалии давали функционеру неприкосновенность, но теперь все «личные» под усиленным наблюдением, и на конкретно этого деятеля папочка кропотливо собирается. Андрей Андреевич, если ему показать доказательства, за лучшего друга заступаться не станет - не такой человек.
        - И в этом огромная разница между нами, - кивнул я. - У нас Родину любят не за деньги, а комплексно, за совокупность доступных для индивида благ и возможностей. Ну и потому что предки здесь жили, значит и мы должны!
        - Выпьем за патриотизм, который у каждого свой, - предложил посол.
        Мужики накатили, откушали рыбки. К этому моменту мы добрались до окраин Хрущевска, и к припаркованному на обочине дороги автобусу, по проторенной тропе, из леса потянулась группа в пару десятков пенсионеров с лыжными палочками.
        - А почему на них нет лыж? - спросил Леннон и гоготнул. - Дефицит?
        Наши хохотнули, мистер Уилсон ухмыльнулся, показав, что тоже «в теме», а я объяснил:
        - С лыжами у нас все хорошо, но здесь они не нужны - эти товарищи занимаются в кружке так называемой «финской ходьбы», ежедневно ходят на длинные пешие прогулки с лыжными палками - очень полезно для здоровья.
        - В СССР такой ходьбой занимается вся политическая верхушка, - добавил разведданных посол.
        - Что, конечно же, делает этот спорт для пожилых людей орудием кровавой большевистской пропаганды, - кивнул я.
        Поржали, наполнили кружки заново. Леннон потянулся к кульку с орешками, и пришлось надавать жабе по ушам, поделившись с интуристом вкуснятиной.
        - Ты умеешь кататься на лыжах, Джон? - спросил я, проводив тоскливым взглядом полную Ленноновскую горсть.
        - Немного, - кивнул он. - Если обмотаешь деревья чем-нибудь мягким, я даже рискну скатиться с горы.
        Поржали.
        - Я надеялся немного с тобой поиграть, - выкатил просьбу Джон.
        - Поиграем, - пообещал я. - Жутко интересно, что из этого получится.
        - Для меня достали твои телеконцерты, - добавил он. - Отличные соло!
        - Спасибо, - поблагодарил я и похвалил звезду в ответ. - Вы указали рок-музыке путь, а я просто иду по вашим следам.
        - Не помню, чтобы мы сочиняли диско! - гоготнул Леннон.
        Почти семь градусов в пиве, эффект - на лицо, даже мистер Уилсон галстук ослабил.
        - У рок-н-ролла специфическая аура, - развел я руками. - Много лет прошло с тех пор, как вы пили чай с Ее Величеством, но он все еще считается музыкой для маргиналов. Старперы, - презрительно усмехнулся. - Многие из них любят смешивать все новое с грязью, искренне считая, что они-то в молодые годы были гораздо лучше нас. Спорим мистер Уилсон в свое время участвовал в массовых оргиях в кампусе Оксфорда?
        - Колитесь, мистер Уилсон! - потребовал Леннон.
        - В оргиях мне не доводилось принимать участия, - натянув на рожу расстроенное выражение, сознался (или соврал) посол. - Но отчасти мистер Ткачев прав - я знаю немало поборников строгих нравов, которые в молодости вели себя еще хуже, чем современные хиппи.
        - Адренохром! - глубокомысленно выдал я.
        - Адрено… что? - не понял Леннон.
        - Мне этот термин тоже не знаком, - поддакнул мистер Уилсон.
        - Вещество, образующееся в результате окисления адреналина, - пояснил я. - Экстремально богатые сатанисты добывают его из мозга жутко напуганного ребенка, которого приносят в жертву.
        В машине повисла тишина.
        - А может и нет, - развел я руками.
        - Ваше чувство юмора однажды дорого вам обойдется, мистер Ткачев, - заметил посол, с явным облегчением отпив из кружки.
        - Вам меня не запугать, мистер Уилсон, - отмахнулся я. - Я уже привык к регулярным покушениям.
        - Что вы, мистер Ткачев, у меня и в мыслях не было вас «запугивать», - на всякий случай уточнил посол.
        - Говорят, у тебя металлическое плечо? - спросил Джон.
        - Не совсем, - улыбнулся я. - По большей части там кости, но металлическая пластина останется со мной до конца жизни, - расстегнув пуговицы рубахи, показал шрам на плече.
        - Охренеть! - оценил Леннон. - Сочувствую.
        - Спасибо, - с улыбкой поблагодарил я. - Когда мистер Уилсон говорит о моих связях с КГБ, всегда нужно держать в голове тезис о том, что мои соотечественники не хотят моей смерти, а вот ЦРУ - очень даже. Я умирать не тороплюсь, поэтому рад, что КГБ меня охраняет. К тому же это - комитет безопасности моего государства, и я не вижу ни одной причины относиться к КГБ плохо.
        - Миллионы репрессированных с вам не согласятся, - заметил посол.
        - Миллионы умерших от голода после Огораживания английских крестьян не соглашались с Тюдорами, - пожал я плечами.
        - В Средние века мир был совсем другим, - отмахнулся мистер Уилсон.
        - Подготовка к самой тяжелой войне в истории имела свои сложности, - отмахнулся я в ответ. - После Гражданской войны в стране осталась огромная куча шпионов, предателей и прочих вредных для общества элементов. Была известная доля перегибов и злоупотреблений, но покажите мне страну, где их не было. Замечать проблемы в одном месте, игнорируя их наличие в другом - это лицемерие, мистер Уилсон. Удивительно получается - те страны, которые считают себя самыми прогрессивными и демократическими, всю историю резали соседей, друг друга и собственное податное население, укрепляя вертикаль власти так, чтобы и пикнуть никто не мог. Зато стоило нашим правителям начать делать то же самое, как со всех сторон начинались вопли о кровавом диктаторе и душителе свобод, а на горизонте начинала маячить табакерка. Вам монолитная, уважающая себя и свое прошлое Россия была не нужна - гораздо прикольнее было иметь относительно самодостаточного боевого хомяка, который будет раз в пару десятков лет воевать с кем вам выгодно. А теперь вам неудобно вдвойне - СССР, помимо того, что является одним из двух главнейших
геополитических центров силы, еще и очищен от ваших марионеток, и может распоряжаться своей судьбой по собственному разумению.
        - Вы смотрите на исторический процесс однобоко, - поморщился посол. - Российская Империя регулярно создавала проблемы Англии.
        - И еще создадим, - пообещал я. - Но только опосредованно - через демонстрацию достижений социалистического способа организации общества, проникнувшись которыми ваш пролетариат превратит Великобританию в Британскую Социалистическую республику.
        - Выпьем за это, - Леннон чокнулся с дядей Витей, а посол буркнул «За королеву!» и выпил в одиночестве.
        - За королеву выпью и я, - немного обиделся на такое отношение Джон и тоже выпил.
        - Долгих лет жизни Британской гражданке Элизабет Александре Мэри Виндзор, - выпил и дядя Витя.
        - Я думал коммунистам нравится убивать правящие семьи, - ухмыльнулся мистер Уилсон.
        - Вам не обязательно делать так же, - отмахнулся я. - Чисто по-человечески Николая II и его семью жалко, но он - сам виноват: будь царь-тряпка эффективным правителем, он бы не допустил развала страны. Но он, увы, был православным радикалом и слабовольной амебой, которой еще и подсунули бракованную жену. Не знать о гемофилии ваши доктора не могли, мистер Уилсон, и позаботились о том, чтобы Российский престол не имел нормального наследника - это к вопросу о том, хочет ли Запад нам добра. Не хочет, и никогда не хотел.
        - Перекладываете ответственность на жертву, мистер Ткачев? - ухмыльнулся посол.
        - Конечно! - кивнул я. - Рядовой гражданин - величина маленькая, и ему легко можно простить как слабость, так и остальные человеческие качества. Правитель этой привилегии лишен - от его решений зависят жизни миллионов людей, и, если он этого не осознает, вялым куском дерьма плывя по течению реки жизни, он расписывается в собственной непригодности в качестве правителя. Что Николай II фактически и подтвердил, подписав отречение от престола, даже не попытавшись побороться. Убийство его семьи я считаю перебором и преступлением, но люди в те времена насмотрелись ужасных вещей, прямой причиной которых было пассивность и никчемность царской власти. Из центра, кстати, приказов на ликвидацию Романовых не поступало - это инициатива исполнителей на местах.
        - Очень удобно, - ответил моей фразой мистер Уилсон.
        - Очень, - согласился я. - С репрессиями разобрались, с убийством царской семьи - тоже. Зарплаты и цены в магазинах видели, дефицит в виде отсутствия джинсов в провинциальном городке в противовес хорошему увидели. Какие еще остались платиновые антисоветские аргументы?
        - Нельзя жарить барбекю на заднем дворе, - подключился к беседе Джон.
        - Такого закона у нас нет, - улыбнулся я. - В теплое время года каждые выходные все парки и частный сектор пахнут шашлыком. Но понять среднестатистического американского реднека я могу - они с маниакальным упорством цепляются за свою так называемую «собственность» до тех пор, пока на их землю не обратит внимание агрохолдинг. Тогда начинают твориться поразительные вещи - засилье паразитов, бракованные семена, учащаются проверки местными и федеральными властями, сгорают амбары, и еженедельно приходят вежливо улыбающиеся «пиджаки», которые любезно предлагают выкупить такой проблемный участок. Только почему-то цена с каждым визитом падает.
        - Нет частной собственности - нет проблемы? - гоготнул посол.
        - Когда-нибудь нищие поймут, что им нечего терять, кроме своих оков, - оптимистично пожал плечами я.
        - Аллилуйя! - снова стебанул меня мистер Уилсон.
        Пускай потешается, пока может.
        Глава 9
        Поездка в Хабаровск и обратно удалась как надо - Леннон прикупил четыре пары «Твери», предварительно подписав вручил свои прежние джинсы ошалевшему от такой удачи продавцу-комсомольцу, мужики набрали еще пивка, и мы вернулись в Хрущевск уже при свете фонарей, понаблюдав толпы идущих с работы - нет, не домой, а по кафешкам, каткам, кинотеатрам и ресторанам - людей.
        Путь завершился у наполненного светом, музыкой и голосами ребят ДК. У гардероба обнаружились уже закончившие занятие в кружке ребята-радиотехники, которые конечно же окружили нас с расспросами. Объяснил, кто это у нас тут приехал, и ровесники тут же позвали Леннона зайти к ним в школу, чтобы остальные ребята тоже могли посмотреть на звезду. Выслушав перевод, пьяненький Джон с улыбкой пообещал зайти, и довольные выполненным заданием деточки потопали домой, а мы - спустились на цокольный этаж, забурившись в комнату без окон, но с товарищем ученым и «игровыми» ЭВМ.
        - Я понимаю, что под «поиграть» ты имел ввиду музыку, - пояснил я удивленному Леннону, представив научного товарища. - Но мне жутко хочется похвастаться видеоиграми для «Одиссеи-2».
        - Я слышал о ней - мой продюсер подарил такую своим детям, и через неделю ему пришлось купить для них отдельный телевизор, чтобы иметь возможность смотреть футбол без помех.
        - Это «Одиссея-1», - с улыбкой кивнул я. - Она примитивная, а сейчас в том НИИ, куда мистеру Уилсону нельзя, разрабатывается вторая. Евгений Петрович, включите нам, пожалуйста, «Галактику».
        Пока мужики накатывали еще пива, ученый вбил в ЭВМ команды, воткнул бобину с лентой, и выдал нам с Ленноном по упакованному в дерево джойстику стандартного древнего вида: рычажок и кнопка. На экране появилась тревожно-красная заставка «Галактика» и пункты меню: один игрок или два игрока. Я выбрал второй и сразу же поставил на паузу - эта кнопка будет распаяна на приставке, а пока вместо нее назначили клавишу на клавиатуре.
        - Смотри, - указал на экран. - Мы с тобой - вот эти два звездолета. Ты - справа. Кнопка - стрелять, рычаг - двигаться. Наша задача - победить злых инопланетян.
        - Я читал «Войну миров», поэтому суть ясна! - гоготнул Джон.
        Я возобновил игру, и с пиликаньем, «взрывами» и скрипами мы принялись участвовать в межгалактической войне до тех пор, пока Леннон не умудрился врезаться во врага.
        - Я сдох! - заржал он, отпил из кружки снова. - Давай заново!
        Дополнительные «жизни» пока сделать не успели - прототип же. Начали заново, поиграли пару минут, Джон снова помер и решил:
        - Надо будет подарить такую Джулиану. Это мой сын, ему семь.
        - Такую не получится, она в семьдесят втором году на прилавки попадет, - покачал я головой. - Но первая «Одиссея» тоже хорошая, мы уже больше миллиона приставок в Европе и Америке продали.
        - Я не особо слежу за техническими новинками, - признался Леннон. - Если они не связаны с музыкой.
        - Эти новинки посмотрим завтра, - пообещал я и посмотрел на часы. - Идем к нашим хиппи?
        - Идем, - одобрил Джон.
        Выбравшись из ДК, погрузились в машину и доехали до нашего дома. Открыв дверь, я пояснил:
        - Сейчас, возьму кое-что, - и потопал в подъезд, где дядя Вадим вручил мне две немалых размеров, упакованных в подарочную бумагу красно-розового цвета, коробки.
        Поблагодарив, вернулся в машину и вручил левую коробку Джону:
        - Здесь - полная твоя дискография.
        - У меня есть, - гоготнул он. - Но все равно спасибо.
        - Мы идем на свадьбу, Джон, - объяснил я. - Не можем же мы прийти с пустыми руками?
        - Вы что, заставили кого-то жениться из-за меня? - удивился он.
        - Я почти уверен, что весь ваш визит сюда, мистер Леннон, подчинен заранее написанному сценарию, - влез посол.
        - Ерунда, - отмахнулся я. - У нас город на три четверти из молодежи состоит, свадьбы минимум раз в три дня гуляют, а порой и каждый день. Просто совпадение.
        Вправду так - приезжай на три дня, и в один из них точно свадьба будет.
        - В церковь и даже ЗАГС идти не придется, - продолжил я. - Это все днем было, а мы придем на банкет. Они - твои фанаты, Джон, и единственным стариком там будет мистер Уилсон.
        - А родители? - спросил Леннон.
        - Бунтари же! - развел я руками. - Решили обойтись без благословления родителей. Потом к ним съездят, на новогодние праздники - они недалеко от Москвы живут, в городе Липецке.
        Когда меньше тысячи километров - это «недалеко».
        - Что ж, поздравим, - пожал плечами Джон и блеснул пьяненькими глазками. - А там будет водка? Я столько времени в России, а пил за это время только пиво! Да меня же засмеют!
        - Будет, - пообещал дядя Витя.
        Куда без водки.
        - Я не могу себе позволить прийти на свадьбу без подарка, - заметил мистер Уилсон. - Можем остановиться у телефона и немного подождать, пока мой помощник не решит проблему? Это займет не более пяти минут.
        - Подождем, конечно, - не стал я расстраивать посла, и мы немного потупили у телефона-автомата, дождавшись притараневшего английского производства утюг англичанина.
        - Очень практичный подарок, мистер Уилсон, - похвалил я.
        - Я уже давно живу в вашей стране, - с улыбкой напомнил тот.
        Под нужды молодоженов у нас отводится четыре банкетных зала. Хочешь - готовь «поляну» сам или с друзьями, хочешь - выписывай свадебное обслуживание в столовых или ресторанах. Жуткое социальное расслоение, да - ресторанное-то дороже выходит. Сегодня задействован зал номер три, расположенный на третьей от родного дома улице с хтоничным названием «имени Карла Маркса». Такая в каждом городе должна быть!
        Добравшись до места, заехали на парковку, на которой стоял кортеж на десяток характерно украшенных машин. Почти все арендованные, для солидности. Молодоженов катала старая добрая «Чайка».
        У крылечка обнаружились рассыпанные крупы и осколки бокалов, давшие понять, что гуляют тут уже довольно давно. Над двустворчатыми деревянными дверями входа натянут транспарант с бессмертным «Совет да любовь», через ярко освещенные хрустальными люстрами окна виден сидящий за столами и танцующий народ. Зал подобающим образом украшен плакатами, гирляндами и белыми праздничными портьерами. Общий тон - белый, чтобы маскировать невесту, тем самым спасая ее от похищения. Шутка. И даже снаружи слышно музыку - это на невидимой через окна сцене лабает одна из местных групп - мы таким выделяем репетиционное время и график работы в ресторанах и на публичных мероприятиях. Зарплаты не хуже чем в Москве, и это не считая сопровождающихся сунутым в руку рублем просьб сыграть то или это.
        Обстучав ноги от налипшего снега - Джоном этот ритуал успешно освоен, а мистер Уилсон у нас в стране давно - вошли в оснащенное гардеробом и ведущими в зал и удобства дверьми, фойе.
        Сдав верхнюю одежду, сходили в удобства оправиться и помыть руки, и на выходе наткнулись на пошатывающегося, мутным взором глядящего на нас усатого молодого человека с обветренным лицом и убранными под «хаератник» длинными волосами.
        - Мир, чувак! - показал ему два пальца Леннон.
        - Мир! - отзеркалил тот и зашел в кабинку, культурно закрыл за собой дверь и разразился характерным «буээ!».
        Мы покинули уборную и через фойе направились к обитым деревом дверям в зал.
        - Почти как дома! - умилился Леннон.
        - Если эта встреча не подстроена, - заметил мистер Уилсон.
        - Это оскорбительно, мистер Уилсон, - расстроился я. - Неужели я бы не подстроил что-нибудь более благопристойное, чем блюющий комсомолец?
        - В этом все и дело, мистер Ткачев, - развел руками посол. - Этот молодой человек призван добавить достоверности всему остальному.
        - Мистер Уилсон, оставьте свою паранойю, - отмахнулся Джон. - По сравнению с тем, как меня водили по Москве, даже если это - сценарий, я все равно офигенно провожу время, и не надо портить мне настроение.
        Ответ посла утонул в шуме из открытых мною дверей банкетного зала - музыканты доигрывали песню «Милый фантазер», ранее исполняемую гражданкой Израиля Ларисой Мондрус, в музыку вплетались нотки застольных разговоров и смеха, топот танцующих на «танцполе» нот и прочие присущие свадьбе звуки.
        До стола молодоженов и их поддатых свидетелей удалось добраться почти незамеченными. Невеста, ясен пень, в платье с фатой, жених - в костюме, а вот остальные присутствующие по большей части в «Твери», свитерах, кофтах и рубахах. Бунтуют!
        - О, Серега! - обрадовался жених-Илья. - Не обманул, значит!
        - Здравствуйте, - пискнула невеста-Юлия.
        Пожимая руки мужские и целуя женскую, я с улыбкой ответил:
        - Хороших людей обманывать грешно! Поздравляю! - вручил невесте коробку с тремя комплектами импортного постельного белья.
        И нечего ржать - по этим временам просто подарок мечты!
        - А это горкомовские передать просили, - вручил жениху ключи от «двушечки». - Ленина, 4 - 27, живите долго и счастливо!
        - Спасибо! - прямо из положения «сидя» кинулась Юля мне на шею.
        - Да за что? - фыркнул я, деликатно похлопав ее по оголенной вырезом платья спине. - Законы города Хрущевска - положена молодоженам квартира, я просто ключи принес.
        - Сядь ты! - потянув за подол, усадил ее на место жених. - Спасибо! - протянул мне руку снова.
        - Херня, - исчерпывающе ответил я, пожав конечность.
        Песня закончилась, и музыканты пошли к столам догнаться вместе с натанцевавшимися гостями которые начали на нас глазеть, и я воспользовался моментом, громко заявив:
        - А я к вам не один, - я посторонился, давая возможность рассмотреть гостей. - Это - мистер Уилсон, английский посол. А это…
        - Твою мать! - с почти мистическим трепетом прошептал жених. - Джон Леннон! - удивив контрастом, почти прокричал имя, подскочил на ноги и протянул дрожащую ладонь. - Илья!
        - Джон! - с улыбкой пожал Джон и протянул коробку.
        В роли переводчика - я:
        - Добрый вечер! Поздравляю со счастливым днем! Вы же не обидитесь, если я подарю вам все наши пластинки?
        - А-а-а!!! - пронзительно завизжав, Юля бросилась на шею Джону.
        Лицо жениха приняло сложное выражение, передающее жестокую внутреннюю борьбу между желанием врезать кумиру миллионов и нежеланием спровоцировать международный скандал. Впрочем, неловкость исчезла быстро, потому что с ничуть не менее громким визгом к Леннону бросились комсомолки.
        Телохранитель звезды попытался было заслонить объект собственным телом, но силы были не равны, и его банально снесли. Дядя Витя, даром что поддатый, спас бедолагу от неминуемого затаптывания острыми каблучками, но спасти Леннона от расцеловываний и распускания его свитера на сувенирные нитки не смогли бы и войска Её Величества.
        Немножко завидно даже, но с другой стороны пугает - а если, когда я немного подрасту, на меня начнут реагировать так же?
        - Чувихи, ша!!! - разнесся по залу зычный голос выбравшего на сцену и завладевшего микрофоном тамады - двадцатитрехлетнего парторга, которого два года назад чуть не выперли из комсомола за длинные волосы, но с приходом перемен дали спокойно доучиться и работать.
        В девушках поразительно быстро пробудилась социалистическая сознательность, и они, смущенно потупив глазки, оставили оставшегося в лишенной пуговиц теплой клетчатой рубахе поверх белой майки, лишившегося всех фенечек, Леннона в покое.
        - Товарищу Леннону - тройное ура! - скомандовал парторг.
        - Ура! Ура! Ура! - образцово-показательно проревели комсомольцы.
        Кое-кто под шумок отвешивал вернувшимся на место подругам затрещины, что я немного осуждаю, но лезть не буду - сами с личной жизнью разбирайтесь.
        Взяв себя в руки, Леннон дружелюбно откликнулся:
        - Ура!
        Привык к народной любви, не обижается. Далее началась суета - знакомство всех со звездой (на посла всем плевать, поэтому мистер Уилсон сиротливо пристроил коробочку с утюгом в гору подарков и занял свободное местечко за столом, занявшись более интересными делами), грохот входных дверей - товарищи побежали по домам, чтобы вернуться оттуда с требующим автографирования мерчом - и рассказы Леннону о том, какой он классный, и как все рады его приезду. Моя помощь с переводом была не нужна - среди «хиппарей» инглиш неплохо знало аж пятеро товарищей, поэтому я с дядей Витей и тоскливо взирающим на происходящее телохранителем звезды присоединились к послу за столом.
        - Вы их не предупреждали, мистер Ткачев, - сворачивая пробку «Столичной» заявил мистер Уилсон.
        - Не предупреждал, - кивнул я. - Наконец-то вы поверили.
        - А стоило бы! - буркнул телохранитель. - Если бы его жизни начала угрожать опасность, мне бы пришлось…
        - Да расслабься ты! - мощно хлопнул «коллегу» по спине дядя Витя. - Ниче с ним не случится. Выпей с нами лучше!
        - Я не пью на работе! - высокомерно ответил тот.
        - Если целый ваш посол на работе пьет, ты-то чего? - удивился полковник.
        - В самом деле, мистер Смит, - неожиданно поддержал посол. - Если с мистером Ленноном что-то случится в СССР, мир им этого не простит, поэтому расслабьтесь и получайте удовольствие от прогулки! Как много охраны задействовано с вашей стороны? - спросил он, разливая водку по рюмкам.
        - Вполне достаточно, - ответил дядя Витя. - За молодоженов! - предложил тост.
        - За молодоженов! - откликнулись англичане и выпили.
        Мистер Уилсон занюхал рукавом - он же у нас давно! - а мистер Смит оказался слабее, закусив соленым огурцом и принявшись за остывшее пюре с тефтелями.
        Немного перекусил и я, наблюдая как Леннон продолжает «ходить по рукам» и фотографироваться - фотограф на свадьбу предоставляется казенный. Я бы и до кинокамер масштабировал, но смотреть отснятый материал все равно пока не на чем, а пленка реально дорогая и дефицитная.
        Наконец народ удостоверился, что артист от них никуда не денется, и мы начали орагнизованно веселиться под руководством парторга. Прошло пятнадцать минут, и в зал вернулись все «бегунки». Пришлось Джону провести автограф-сессию. К счастью, эта почетная обязанность для него оказалась последней, и свадьба начала выходить на рабочие мощности.
        Через час мистер Смит, не выдержав накала, позорно вырубился рожей в стол, а мистер Уилсон с презрительной усмешкой расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, как бы продемонстрировав уровень превосходства.
        Через полтора мы с Ленноном в течение получаса, с перерывом на накатить, распевали «битловские» хиты, и он заверил меня, что я справился не хуже Маккартни. Далее к работе вернулись штатные музыканты, а мы переместились за стол, на очередной раунд тостов и криков «Горько!».
        Через два пьяненький артист немного поплакал, пожаловавшись охреневшим от такого поворота комсомольцам на самого себя, рассказав о том, как винит себя в развале группы - вопреки договоренности таскал на репетиции Йоко Оно и вообще вел себя непорядочно. После этого пережившая катарсис звезду коллективно утешили, все дружно выпили, и комсомолка-ткачиха двадцати двух лет из семьи коммунистов старой закалки по имени Екатерина, не выдержав, бросилась утешать Джона еще и влажным поцелуем, и я даже не удивился, когда ее штатный бойфренд Юра от обиды врезал Леннону. Выросший в рабочих кварталах Ливерпуля артист не остался в долгу и ударил в ответ, что восхитило всех настолько, что драгунов разными и пришлось пить за настоящий мужской дух.
        Через три мистер Уилсон снял пиджак и аккуратно повесил его на спинку стула, вызвав у меня чисто человеческое уважение.
        Через три с половиной лучшие друзья жениха решили, что настал идеальный момент для кражи невесты, и мы вместе с женихом удивленно проводили взглядом медленно и неуклюже прошествовавшую на выход пятерку висящих на почти трезвой, ржущей невесте, товарищей на выход.
        - Что это? - полюбопытствовал Леннон.
        Я объяснил.
        - Идем, я помогу тебе отбить жену! - вызвался интурист, вызвав в зале настоящее ликование, и они, вместе с тройкой местных добровольцев, сходили на улицу - через окна было видно, как они неуклюже толкаются с похитителями, валяя друг друга в снегу.
        Не простудился бы.
        Глава 10
        Сугубо из моего человеколюбия рыбалка была перенесена с семи утра на восемь. Ладно, не совсем так - дело не только в похмелье интуристов, но и в затянувшемся за полночь разговоре с Виталиной, завершившемся фразой:
        - Лёгкий возбудитель, ничего психоделического в нем нет. Да Йоко и не заметила - сама по себе вспыльчивая. Словом - не переживай, Амаана сама все сделает.
        Что ж, если Амаана не справится, с меня взятки гладки - я вообще против этой акции был, КГБ готовил, ему и карты в руки.
        Переложив ответственность на старших товарищей, я успокоился и уснул привычным для себя спокойным сном полезного для государства гражданина, чтобы утром, одевшись и приняв от сонной, но вставшей заранее - потом отоспится, ей с нами на рыбалку нельзя - Вилочки термос с чаем, набор туристической посуды, сверток с овощами, котелок, потребную посуду и мешочек бутербродов с лучшей в мире Советской колбасой. Нарезаны треугольничками, типа привычные интуристам сэндвичи.
        Отзвонившись куда следует, чмокнул Виталину в щеку, отпустив ее досыпать, и немного потупил в окно. Снегопада сегодня нет, но сильный ветер гоняет порошу, играет краями многочисленный транспарантов и заставляет спешащих на работу людей придерживать шапки и полы верхней одежды. Фигня, нам не страшно - место рыбалки должным образом подготовлено.
        Отсчитав в голове положенное время, вышел в подъезд, встретив там дядей Семена и Витю. Одеты как положено - в штаны с начесом, галошные валенки, фуфайки и шапки-ушанки. В руках - снасти, в том числе удочка для меня, на плече дяди Семена висит пластиковый садок. Я выгляжу не настолько сермяжно, но более колоритно - одет в этнические одежды народов Севера. На ногах - унты.
        Поделившись с товарищами поклажей и поднявшись на этаж выше, я позвонил в крайнюю левую дверь, спросив:
        - Мистер Смит-таки нашел в себе силы переместиться домой? - кивнул на соседнюю дверь.
        Потому что вчера его оставили отдыхать прямо здесь, на площадке, к огромному удовольствию мистера Уилсона и полному пофигизму Леннона, который к этому моменту почти утратил связь с реальностью, но ходить мог сносно, и даже открыл дверь своим ключом всего лишь с третьей попытки, отказавшись от помощи в отходе ко сну.
        Привыкла печень рок-звезды к сверхнагрузкам - это подтвердила и открывшаяся спустя жалкие пару минут дверь.
        Посмотрев на лупающего на нас покрасневшими глазами, одетого в трусы с английским флагом (патриотизм!) и майку помятого Леннона, я улыбнулся:
        - Доброе утро! Идем на рыбалку, или дать тебе поспать?
        - У меня жуткое похмелье, - поморщился Джон. - Но на рыбалку хочется.
        - Дядь Вить, - обратился я к полковнику.
        Она расстегнул фуфайку и достал из внутреннего кармана фляжку, пояснив:
        - Самогон.
        - Пойдет! - дрожащими руками Леннон принял «лекарство», открутил пробочку, и, задержав дыхание, сделал небольшой глоток.
        По телу прикрывшего рот ладонью артиста пробежала судорога, и он вернул ёмкость со словами:
        - Спасибо. Мне нужно три минуты. Зайдете?
        - Мы там были, - отмахнулся я. - Лучше твоего телохранителя разбудим.
        - Ок, - не стал он спорить и закрыл за собой дверь, отправившись умываться-одеваться.
        - А посла будить не будем! - с заговорщицкой миной прошептал я соратникам, и мы позвонили в дверь телохранителя.
        Этот открыл почти сразу, весь такой в костюме, с непробиваемым выражением уверенности на помятом лице.
        - Доброе утро, мистер Смит. Одевайтесь теплее, до выхода три минуты.
        - Ок, - кивнул он и скрылся в квартире.
        - Компенсирует, - заметил я товарищам.
        - Так, - согласился дядя Витя. - Вчера расслабился, теперь до конца поездки будет из себя стойкого оловянного солдатика корчить.
        Дверь справа от лестницы распахнулась, и на площадку выбрался одетый в бобровую шубу, песцовую шапку, штаны с начесом и галошные валенки мистер Уилсон. Ни следа попойки на роже, а в руке - правильного размера удочка с ярко-красной катушкой.
        - Все уже в сборе! - «удивился» он. - Доброе утро.
        Мы поздоровались в ответ.
        - Хорошо, что в вашей стране громкие будильники, - с ироничной ухмылкой заявил он. - Иначе я рисковал проспать, и вам бы пришлось меня разбудить.
        Демонстрирует понимание моего порыва его не звать. Силён, собака.
        - Нам это было бы совсем не трудно, - заверил его я.
        - Судя по обилию инвентаря, мы собираемся готовить уху в полевых условиях? - облизнулся мистер Уилсон.
        - Любите такое?
        - Качество блюда зависит от улова и умений кулинара, - нейтрально улыбнулся он. - Но в среднем получается неплохо, и я не против позавтракать собственноручно выловленной рыбой. Вы уже были у мистера Смита? Боюсь, нам придется взять его с собой.
        - Позвали, - подтвердил я. - И не нужно «бояться» - он вполне приятный молодой человек, который знает свое место - сидит с мрачной рожей и не отсвечивает.
        Мистер Уилсон гоготнул на весь подъезд, и на площадку вышел успевший одеться в меховые штаны и застегивающий пуговицы куртки Леннон.
        - Доброе утро, мистер Леннон, - поздоровался с ним посол.
        - Привет, мистер Уилсон, - буркнула звезда в ответ. - Идем?
        - Мы ждем мистера Смита, - развел я руками.
        - Он все равно бесполезен, - поморщился Леннон. - Но уволить его я не могу.
        - Почему? - включил я дурака.
        - Потому что мистера Смита мне навязали коллеги мистера Уилсона, - неприязненно покосился на посла Джон.
        - Осталось потерпеть совсем немного, мистер Леннон, - не обиделся тот. - Не обращайте на мистера Смита никакого внимания. Не станете же вы расстраиваться, например, если стул окажется недостаточно мягким?
        - Предлагаете постелить мистера Смита на лёд, чтобы не сидеть на холодном? - ухмыльнулся Джон.
        Поржали, и я спросил:
        - Значит мистер Смит из Ми-6?
        - Вы же сами уважительно отзывались о нашей разведке, мистер Ткачев, - изобразил расстройство посол. - Они бы не послали подобного дилетанта. Мистер Смит пытается построить карьеру в Форин-офис, но, боюсь, вчера он потерпел на этом пути полнейшую неудачу, и его максимум - перебирать бумажки в посольстве в какой-нибудь нищей пустынной стране.
        - Если нужно, настоящий джентльмен охотно поедет болеть малярией в далеких джунглях во славу короны? - предположил я.
        - Совершенно верно, мистер Ткачев, - одобрил мистер Уилсон. - Но, боюсь, к юному мистеру Смиту ваши слова не относятся - напиваться настолько интересы Короны не требуют.
        - А зачем он притворяется телохранителем? - спросил я.
        - Потому что Форин-офис нуждается в том числе и в имеющих несколько необычную подготовку кадрах, - вежливо объяснил посол.
        Тут на площадку вышел оставивший вчерашнее пальто и шапку-ушанку мистер Смит.
        - Мне не нужна удочка, - заявил он, когда мы начали спускаться вниз. - Мои руки должны быть свободны.
        - Хорошо, что мы предусмотрительно ее не взяли, - стебанулся дядя Витя.
        - Виктор, у вас еще осталось? - жирно намекнул Джон.
        - Конечно! - полковник поделился фляжкой, и звезда сделала глоток под завистливым взглядом мистера Смита. - Спасибо, - вернул ёмкость владельцу.
        - Мистер Уилсон? - гостеприимно предложил дядя Витя.
        - Почему бы и нет? - не стал комплексовать посол, принял угощение и с улыбкой свернул крышку. - Как говорят в вашей стране - «для сугреву!», - и сделал мощный глоток.
        Сморгнув выступившие слезы, изящно занюхал рукавом и вернул фляжку владельцу, сопроводив комплиментом:
        - Неплохой самогон, мистер Тереньтев.
        - Как говорят в нашей стране - «первач»! - гоготнул полковник.
        На улице интуристы не погнушались закусить снежком, и мы погрузились в прогретый РАФик, по темным улицам, время от времени встречая автобусы и личные автомобили, направились к Амуру.

* * *
        Когда мы прибыли на берег, нацепили на ноги шипы и направились к освещенному подключенными к тарахтящему генератору прожекторами кусочку льда, Леннон заметил курящуюся дымом из торчащей из полога трубы «буржуйки» армейскую палатку и просветлел - не придется сидеть на мистере Смите под пронизывающим ветром.
        - Мистер Кириленко однажды водил меня на настоящую зимнюю рыбалку, - поделился тонкостями дипломатической работы мистер Уилсон. - Это было в феврале, и мы едва не превратились в ледяные глыбы. Но такой вызовы самому себе укрепляют характер, - расписался в уважении к заслуженному члену Политбюро.
        Вообще не представляю на самом деле чем там Кириленко занимается, но, видимо, чем-то очень важным, иначе зачем он нужен? До атрофии головного мозга еще далеко, но руку на пульсе держим - времена нынче динамичные, нагрузки на правящий аппарат солидные, а ну как наступление маразма ускорится? Нам такие конфузы как «не мешающая работать» атрофия головного мозга у члена Политбюро не нужны.
        - Мы с Джоном еще молоды и неопытны, мистер Уилсон, - ответил я. - Поэтому расположимся с комфортом. Но если ваша душа жаждет вызовов, можете остаться снаружи.
        Гоготнув, Леннон добавил:
        - Мы не обидимся.
        - Боюсь, сделать так мы не можем из уважения к социалистической справедливости, - парировал посол, вызвав взрыв хохота.
        Не был бы врагом - цены бы не было такому хорошему мужику.
        В палатке было тепло, уютно и пусто - истопник успел свалить, дальше мы сами. Еще здесь нашелись: ящик «Столичной», коробка тушенки, мешочки с солью и специями, картошка, морковка, лук и прочее нужное. Очищенный от снега лёд под ногами цел и невредим - лишать Леннона удовольствия пробурить лунку самому мы не стали. На льду расположились складные стулья, был установлен раскладной стол, а у печки-буржуйки, неподалеку от аккуратно сложенных дров, стояла пара ведер с водой. В правом плавал ковшик, и Джон не постеснялся немного залить сушняк. Приникли к ковшу и остальные иностранцы с дядей Витей - тоже немножко болеет, хоть и полковник.
        - А кому завтрак, господа? - спросил я, разложив на столе бутерброды и разлив чай по кружкам.
        Леннон потянулся было к беленькой, но нашел в себе силы спросить:
        - Мы ведь сегодня идем на съемки и в школу?
        - Идем, - подтвердил я.
        - Тогда я пока пас, - решил он завязать до вечера.
        Хорошо, что не придется одергивать - вдруг обиделся бы? Профессионал, что тут скажешь.
        - Не дайте этим русским себя споить, мистер Леннон, - а вот на после обременительных обязанностей не лежало, поэтому он таки достал бутылочку. - У них и слово есть специальное - «запой».
        - Как будто у нас пьют меньше! - фыркнул Джон, благодарным кивком наградив меня за кружку чая.
        - Мощь англосаксонской пропаганды поражает, - заметил я, наливая дяде Семену.
        Дядя Витя тем временем готовил три рюмки и нарезал сало.
        - Обладавший средним по тем временам ростом Наполеон с вашей легкой руки стал карликом, русские - алкоголиками, а о том, что Англия долгое время славилась безбожным пиратством и грабежами прибрежных районов соседей, почему-то не помнит никто, - продолжил я.
        - Об этом прекрасно помнят французы! - гоготнул мистер Уилсон и открыл предназначение третьей рюмки. - Мистер Смит, поверьте моему опыту - если не выпьете сейчас, будете жалеть всю неделю.
        - Мистер Смит успешно спаивается хитрыми русскими, - прокомментировал я исчезнувшую в глотках жидкость.
        Лже-телохранитель схватился за рот и выбежал из палатки.
        - Боже, какой слабак! - неподдельно расстроился мистер Уилсон.
        - Мне тоже грустно, - признался я. - Очень надеюсь, что в следующий раз вы настоите на более крепком сотруднике - в конце концов, разве я не достоин лучшего?
        - Поразительно, как в вас уживается совершенно взрослый цинизм и совершенно детская непосредственность, мистер Ткачев, - одобрительно хохотнул мистер Уилсон.
        Мы дождались мистера Смита, допили чай с бутербродами и салом и приступили к делу, начав сверлить лунки, что заняло изрядно времени.
        - Потому что толщина льда в этом месте почти полтора метра, - успокоил я интуристов посреди процесса, видя, что они теряют терпение.
        Наконец нам удалось пробиться сквозь неподходящее агрегатное состояние воды, что было отмечено очередной порцией «Столичной» для пьющих и чаем для временно непьющих.
        - Теперь остается только ждать, - заявил я и открыл ящик с наживкой. - Обратите внимание, господа - новинка, производится кооперативом из города Хабаровска, для зимней рыбалки на Амуре лучших балансиров не найти!
        И это тоже мой кооператив.
        - А потом эти люди будут рассказывать нам о вреде частного предпринимательства, мистер Леннон, - отточенными движениями насадив искусственную рыбку на леску, заметил посол.
        - По-моему за всю поездку я ни разу не слышал ничего подобного, - отмахнулся Джон и спросил. - Рыбки будут прикольно смотреться в моем кабинете, можно мне прикупить таких перед отъездом?
        - Можешь покупать все, что захочешь, - разрешил я.
        - СССР никогда не откажется обменять настоящие деньги на свои рубли, - не удержался посол.
        - На пятую часть рубля можно купить пинту неплохого пива, - ответил Леннон.
        - Это - не пинта, - покачал я головой, усевшись на стул и утопив наживку в лунке. - А половина литра. Примерно на столько меньше, - указал на оставшуюся на столе рюмку.
        - С разницей курсов получается дороже, чем у нас, - ухмыльнулся мистер Уилсон. - При средней цене на пинту лагера в двадцать пять пенсов.
        - Почти то же самое, - прикинув, пожал плечами Джон. - Но, если зарплаты выше, значит напиваться в СССР выгоднее.
        - Что ж, - пожал плечами в ответ посол. - Если напиваться - единственная радость в жизни, здесь - действительно лучше.
        К этому моменту у лунок успели устроиться все желающие, а мистер Смит старательно ничего не делал, стараясь не уснуть прямо сидя.
        - А у вас вправду дают квартиру, если жениться? - спросил Джон.
        - В Хрущевске - да, - кивнул я. - Но необходимо соблюсти ряд условий - первое время к нам приезжало много всяческих мошенников, которые пробовали разводиться сразу же после заселения, надеясь потом продать квартиру третьему лицу и поделить деньги, но со временем их поток сошел на нет, а вот хорошие люди, решившие связать с этим городом жизнь, прибывают каждый день. Город, страна, - я окинул руками окружающее пространство. - Все это не работает без людей. Мотивированные на созидание, наглядно видящие результаты своего труда, честные и добрые люди - основа всего, и в Хрущевске для их привлечения создали очень хорошие условия.
        - В местах попроще ждать, когда государство облагодетельствует тебя жилплощадью, можно годами, - влез мистер Уилсон. - И это при совершенно неразвитом рынке аренды - порой семья с двумя и даже тремя детьми вынуждена ютиться в крохотной комнате общежития, не говоря уже о совершенно ужасающей нищеты многих Советских деревень. Я ведь не лгу, мистер Ткачев?
        - Не врете, - признал я. - Проблем на одной шестой части суши хватает, но мы с ними боремся и рассчитываем однажды победить.
        - Могу лишь пожелать вам удачи, - благодушно улыбнулся он и резко потянул удилище вверх, не забывая крутить катушку.
        Через минуту на льду оказалась мелкая, сантиметров двадцати в длину, щучка.
        - Отпустите малыша, мистер Уилсон, - подколол соотечественника Леннон.
        - Верно, в таком улове нет никакой гордости, - расстроенно вздохнул тот и отпустил щучку домой.
        Следующему повезло дяде Вите - он вытащил щуку средних размеров и сразу же принялся ее разделывать. Далее щука - у нас же на нее наживка - попалась и Леннону. Артист разделывать не решился, делегировав эту честь полковнику. Последним рыбу добыл я, и тоже свалил грязную работу на дядю Витю, сам занявшись менее грязной - принялся чистить картошку и нарезать овощи, отказавшись от любезно предложенной помощи мистера Уилсона.
        Исходящий паром, побулькивающий котел на печке наполнял палатку умопомрачительным запахом, и мы, забив на рыбалку - ну а зачем продолжать, если уха уже вот она, почти готова? - вынесли стол с мебелью под открытое небо, чтобы усилить радость поедания добычи созерцанием поднимающегося над лесами и Амуром солнца.
        Хороший сегодня будет день.
        Глава 11
        С Амааной из «Бони Эм» мы встретились у съемочного павильона - наша одетая в белую шубку и высокую песцовую шапку звездочка раздавала персоналу и массовке автографы. Когда наш РАФик остановился, и мы покинули транспорт, внимание публики переключилось на Леннона. Амаана ждать не стала, под шумок свалив внутрь и напрочь проигнорировав Джона. Ну не на шею же со старта с визгом прыгать - если кто-то себя не ценит, другие этого (или эту) кого-то тоже ценить не будут.
        Через пару минут мы тоже смогли зайти в павильон и направиться к гримеркам.
        - Мистер Леннон! - словно из пустоты появился режиссер - Дмитрий Иванович Клюев, «вчерашний» выпускник института телевидения и радиовещания, внешне - усат и волосат. - Спасибо вам огромное за то, что согласились поучаствовать в съемках.
        Переводить не потребовалось - инглиш режиссер более-менее знает. Я представил усача, и Леннон пожал ему руку:
        - Приятно познакомиться, мистер Клюев. Раньше я никогда не судил песенные конкурсы, поэтому не стесняйтесь поправлять.
        - Идемте, я провожу вас в гримерку, - вызвался Дмитрий Иванович и повел звезду прихорашиваться.
        Пора готовиться и мне.
        Процедура нанесения толстого слоя штукатурки прошла привычно, и через десять минут мы заняли свои места в студии - мы с Амааной по краям, Джон - в центре. Дмитрий Иванович вручил Леннону папку с переводами и толкованиями текстов, без нужды напомнил вести себя естественно, и оставил нас троих в покое, отправившись проверять готовность к съемкам и рассаживать массовку по местам.
        - Джон, это Амаана Буетуровна Заякина, главный голос «Boney M», - выполнил я сто процентов своей работы в этой операции. - А это - Джон Леннон, приехал в СССР погостить.
        Леннон поцеловал даме ручку, и у них завязался разговор о музыке. Вот и хорошо: воркуйте, голубки, на радость СССР и назло врагам.
        Начались съемки, ведущий и ведущая - тоже выпускники, у нас тут канал для нового поколения Советских граждан - это которое строит коммунизм, не забывая в процессе веселиться - толкнули подводочку о том, как много в нашей стране талантов, и как хорошо, что появилась передача «Голос». Мы с массовкой поаплодировали, и на сцену выбрались десять разновозрастных (от восемнадцати до тридцати пяти лет) участников. Пять женщин и пять мужчин, чтобы был баланс. Нервничают товарищи, вон какие улыбки напряженные. Мальчики одеты в костюмы, дамы - в вечерние платья с подолом до колена и слегка открытыми плечиками. Баланс обнаженки и красоты найден идеально.
        Ведущие представили нас участникам и зрителям, мы поклонились - наиболее громких аплодисментов удостоился, понятное дело, Леннон - пожелали удачи конкурсантам и прогнали их за кулисы, переместившись за кафедру на краю сцены.
        - Первым на эту сцену выходит Матвей Феофанович Бондарь, токарь пятого разряда из города Тверь с песней «Журавли». Музыка Яна Френкеля, стихи Расула Гамзатова, перевод Наума Исаевича Гребнева.
        Мы с коллегами-судьями отвернулись, услышав за спиной мужской голос, предваривший номер фразой:
        - Светлая память Марку Наумовичу Бернесу.
        Этим летом умер, в августе. Похороны по телевизору показывали - очень много народу попрощаться пришло.
        У Матвея Феофановича обнаружились совершенно поразительные вокальные данные, поэтому кнопку нажимать никто из нас не стал - товарищу токарю место прямо в финале. В процессе исполнения Джон о чем-то немного пошептался с Амааной - прогресс идет, эти КГБшные ловушки реально страшные, вон, Леннон уже грудь колесом выпячивает.
        Песня закончилась, мы повернулись к сцене и вместе со всеми похлопали Матвею Феофановичу. Конкурс продолжился своим чередом, и следующих четверых участников пришлось «слить» - на участнике номер один кнопку первой нажала Амаана, на участнице номер два - я, третью участницу расстроил гудком Джон, с виноватой улыбкой пояснив, что фальшивить надо меньше, и мы были с ним согласны.
        Весь процесс сопровождался перешептываниями звезды с Амааной, и, уверен, улыбающуюся девушке рожу Леннона как следует запечатлели со всех сторон. Придется на монтаже по рукам давать, чтобы не напихали минут десять чистого экранного времени одного Джона. Фанаты - они такие!
        Когда прозвучало «стоп», и режиссер отпустил всех по домам, Леннон набрался мужества:
        - Амаана (где-то посреди передачи на имена перешли), что ты делаешь сегодня вечером?
        Вот тебе и поиграли музычку.
        - Вечером я выступаю перед рабочими коллективами цементного и кирпичного заводов, - ответила она. - Но потом - совершенно свободна.
        - Тогда… - Джон замялся и глупо хихикнул. - Извини, я здесь у вас ничего не знаю, может выберешь место сама?
        - Ресторан «Итальянская кухня», - решила та. - Проводишь меня до машины?
        - Школа займет примерно час, а до выступления еще долго, - шепнул я Леннону.
        - А может через полтора часа? - ухватился тот за соломинку.
        - Подумаю, пока ты будешь меня провожать, - с улыбкой поднялась та на ноги.
        На очень длинные и ровные ноги.
        Напомнив режиссеру не начинать монтировать без меня, я с дядями отправился догонять ушедших звезд, понаблюдав, как Леннон в гардеробе помог даме облачиться в шубку и насладившись грустным-прегрустным лицом посла, ведущим наблюдение с деликатного расстояния.
        - Все-таки это не так плохо, как симпатия вашего принца к Светлане, - мощно утешил я его.
        - Для вас это не плохо вовсе, - ответил он.
        - Нам - хорошо, - признал я. - Но мы не обольщаемся - брак какого угодно уровня в нашем мире и раньше не был панацеей, а теперь - тем более, когда понятие «династический брак» превратилось в потешный древний ритуал. Кроме того - королева может просто вычеркнуть неудобного молодого человека из списков наследования.
        Нам и скандал на руку.
        - Не будем опускаться до уровня копающихся в чужом нижнем белье таблоидов, - предложил мистер Уилсон.
        - Согласен! - горячо поддержал я, и мы, надев верхнюю одежду, вышли на улицу, посмотрев, как Леннон усаживает Амаану на заднее сиденье ее «Чайки» и машет рукой вслед.
        Когда машина скрылась за поворотом, Джон обернулся на нас и спросил:
        - Не против, если я погощу у вас на пару дней дольше?
        - Мы будем очень рады, Джон, - конечно же согласился я.

* * *
        Когда мы прибыли к школе, к торжественной встрече все уже было готово - во дворе стояли одетые в шубки, пальто и прочее ребята. Педсостав скучковался на небольшой сцене, под натянутым над входом в школу транспарантом с надписью «Товарищу Леннону от Советских школьников - пролетарский привет!».
        Въехав во двор, мы высыпались из РАФика, и девочки вручили Леннону букет роз - в теплице растут в совхозе неподалеку, его мы полностью под цветочки переделали. Ждем взрывные доходы под Новый год!
        - Гуд афтернун, мистер Леннон, - начала отдуваться за всех учительница английского. - Ви а вери глэд зэт ю хэв кам ту ЮЭСЭСАР. Алсо ви а вери глэд ту си ю, мистер Уилсон.
        Посол с Джоном раскланялись под аплодисменты детей, и мы со звездой пошли на сцену.
        - Здравствуйте, товарищи! - первым поздоровался я. - В честь товарища Леннона - тройное «ура!».
        - Ура! Ура! Ура!
        Дальше слово перешло к Джону, и я принялся переводить:
        - Я очень рад, что меня так тепло встречают в вашей стране. Мне в СССР очень нравится!
        Пережив волну аплодисментов - очень у нас говорящих приятные вещи иностранцев любят, что поделать, комплексы жителей «периферийной империи» лечатся тяжело и долго - мы в сопровождении директора отправились в актовый зал, а за нами под руководством педагогов двинулись построившиеся в колонну ребята.
        По пути Леннон глазел на образцово-показательный ремонт и обилие изобразительных - у нас тут все стены расписаны - агитационных - «Пионер! Проявляй бдительность!» - и полезных «Куда бежать в случае тревоги» - материалов. Не остались без внимания и горшки с цветами - у нас тут в фойе даже бонсай есть, у японских товарищей купил. Рядом с бонсаем - табличка с пояснением, что это самая настоящая сосна, просто маленькая. Дежурным его поливать запрещено - этим занимается специально обученный кружок ботаники, там все не так просто.
        Говорил, однако, Леннон совсем не о школе:
        - Амаана рассказала, что ее дедушка за год заработал два миллиона.
        - Это правда, - кивнул я. - Но не совсем он, а семья - там четырнадцать человек было в последний раз, когда я узнавал. Они оленей по тундре пасут, как предки сотни лет назад, а шкуры и мясо продают государству и предпринимателям. Малые народы у нас вообще хорошо живут. Амаана к ним в гости собирается послезавтра, на неделю. Там прикольно: холод, северное сияние и очень-очень гостеприимные люди.
        - А здесь не холод? - хохотнул Леннон.
        - Там в самые суровые дни и ниже минус шестидесяти по Фаренгейту бывает, - улыбнулся я. - У нас тут почти тропики. А еще там сейчас полярная ночь и дивно красивое северное сияние, - грустно вздохнул. - Но мне туда ехать пока нельзя - очень много работы нужно до Нового года сделать.
        - Например? - заинтересовался он.
        - Написать книжку, - начал я загибать пальцы. - Курировать производство трех мультфильмов - один в японском стиле «аниме», один полнометражный - «Стальной гигант» называется, он в кинотеатры пойдет - и мультсериал про поросенка по имени Фунтик. Еще нужно курировать производство очень эпичного кино про космос, очень дорого выходит, поэтому пока ждем результатов проката моего кино «Бэйб» - доход прогнозирую чудовищный. Ну и музыка, конечно, - с улыбкой развел руками. - Амаана у нас группу немного переросла, имеет фанатов больше, чем у других девушек, значит будем строить ей сольную карьеру. Завтра два сингла запишем, перед телеконцертом. Когда вернется, будем дописывать альбом. Ну и кроме этого…
        - Привет! - помахала ручкой нашедшаяся в актовом зале Оля.
        - Привет! - обнялся с подружкой и закончил монолог. - Кроме того, моя дорогая подруга Оля собирается покорить весь мир, поэтому много времени уходит на студийную работу с ней.
        - О, Олья! - улыбнулся Леннон и поцеловал вспыхнувшей щечками девушке руку. - Я восхищен вашими вокальными данными.
        - Спасибо, мистер Леннон! - на старательно изучаемом уже долгое время английском ответила Оля. - Ваша похвала очень много для меня значит. Очень рада познакомиться с человеком, который показал миру истинное величие рок-музыки.
        Поездки в Азию даром для певицы не прошли, и она теперь очень вежливая, когда надо.
        - Взаимно, - ответил Леннон. - Но ты преувеличиваешь - рок был велик еще до нас, но, уверен, у тебя получится внести свой вклад в жанр. «Потому что Олья-дура», - мелодично пропел он. - Отличная песня!
        - Это мы с Сережей вместе придумали! - просветлела Оля. - Теперь вся страна поет!
        - Сергей невероятен, - отвесил мне первый за время визита комплимент Джон. - И я с удовольствием посмотрю на то, что вы сделаете в будущем.
        - Засмущал, - покраснел я ушами. - Идем, - повел звезду на сцену.
        - Удачи! - пожелала Оля и уселась в первый ряд.
        Тем временем зал наполнился старшеклассниками и педсоставом.
        - Еще раз здравствуйте, товарищи, - поздоровался я с народом. - Капиталистический мир полон проблем и противоречий, и творимый капиталистическими элитами ужас вызывает в народных массах закономерное возмущение их действиями. В частности, огромное число людей выступают против бессовестного вторжения американской армии во Вьетнам. Наш гость, Джон Уинстон Оно Леннон, один из основателей группы «Битлз» и музыкант с мировым именем, является ярым противником войн. Мистер Леннон, можете немного рассказать ребятам о вашей деятельности миротворца?
        Вопрос был на английском, а подводку я согласовал с Джоном по пути, поэтому он ответил:
        - Боюсь, даже обладая огромной известностью, я почти ничем не могу помочь бедным вьетнамцам. Все, что я могу - это кричать как можно громче, надеясь, что люди сплотятся и заставят администрацию Никсона прекратить бессмысленную резню.
        Я перевел ребятам его речь, и Джон продолжил, рассказав о митингах, акциях и отправке гуманитарной помощи. Народ образцово-показательно похлопал, и я добавил:
        - Мистер Леннон являет собой пример осознающего социальную ответственность перед миром творческой единицы.
        Похлопали снова.
        - Но не будем превращать эту встречу в политинформацию, - повеселил я народ. - Кто хочет задать мистеру Леннону вопрос?
        В воздух взлетело полтора десятка заранее согласованных рук.
        - Катя, давай, - выбрал я девочку в третьем ряду.
        - Моя старшая сестра просила спросить - а вы правда не знаете нотную грамоту?
        - Это правда, - подтвердил Джон. - Но это не значит, что мы ничего не понимали в музыке - мы знали много аккордов, отличали «минор» от «мажора» и понимали, как сочинять хорошие мелодии. Но если кто-то из вас решит связать свою жизнь с музыкой, лучше все-таки походить в музыкальную школу и выучить ноты.
        - А Сережка нотную грамоту знает! - похвасталась мной Катя.
        Какая умничка, подрастай, и будет тебе хорошая карьера там, где хочешь. Впрочем, это актуально для всех здешних, кто хорошо учится. И это не подхалимаж, а искренняя гордость за родного творческого деятеля.
        - Сергей - большой молодец, - не обиделся Леннон, хохотнув на перевод.
        - А вы будете вместе песню сочинять? - не дождавшись своей очереди, спросил Виталя из шестого ряда.
        Я перевел.
        - Может быть, - развел руками Леннон.
        - Может быть, - подтвердил я.
        Кульминацией встречи с зарубежным артистом стало выступление школьного музыкального кружка с вокалистом в виде Севы, который через музыкальные пристрастия брата выучил все песни. Исполнялась «Help!», и Джон с улыбкой посмотрел на безбожно лажающих ребят.
        Ну не репетировали толком, времени не было. Но у нас же тут не конкурс, поэтому важен сам факт - кровавая гебня не мешает детям играть «вредную» музыку.
        Попрощавшись с ребятами, мы в компании директора пошли перекусить в школьной столовой, где Джон проигнорировал почти все блюда, но налегал на чай - ему же нашу «ловушку» в ресторан вести, экономит аппетит.
        Когда мы покинули школу, Леннон включил режим бунтаря:
        - Мистер Уилсон, я категорически против того, чтобы вы следили за нами в ресторане. Это мерзко!
        - Что ж, - к моему удивлению, пожал плечами посол. - У меня нет распоряжений следить за вами круглые сутки - в конце концов, вы не ребенок, а взрослый мужчина, и вполне способны отдавать себе отчет в собственных действиях. Помните, что браки заключаются на небесах.
        - Это не ваше дело! - надменно осадил его Леннон. - Это за мной? - указал на подъехавшую «Чайку», за рулем которой сидел дядя Вадим.
        - За тобой. Приятного отдыха, Джон, - пожелал я и протянул бумажку. - Вот здесь мои номера, набирай, если захочешь потусить, но в любом случае увидимся завтра.
        - Увидимся! - пожал мне руку Леннон и покинул нас.
        - Мистер Смит, вы даже не попытались пойти с ним, - заметил посол.
        - Я полагал, что окончательное решение - за вами, и, раз вы остались здесь…
        - Уволен! - перебил его мистер Уилсон. - Мистер Ткачев, - протянул мне руку. - До свидания.
        - До свидания, - попрощался я с англичанами.
        Ну вот, все пошли по своим делам, и Сережка больше никому не нужен. Хохотнув, попросил дядю Семена отвезти меня домой, к Вилочке, по пути с удовольствием пофантазировав на тему рожи Леннона, когда он увидит нашу «Итальянскую кухню». Заведение почти сразу стало главным Хрущевским мемом, потому что работают в нем товарищи из южных республик с соответствующим набором блюд: шурпа, плов, лагман и прочее. Народу нравится, и в курилках время от времени можно услышать удивительную для непосвященных фразу: «Пошли после работы итальянскую шурпу есть?».
        Глава 12
        До конца дня Леннон так и не позвонил, поэтому вечером мы с Виталиной запросили отчеты «наружки». Ознакомившись со стенограммой, девушка выдала свое профессиональное заключение:
        - Хорошо работает, даже не ожидала - ни одной ошибки. На комплименты не поддается, на капиталы Леннона не зарится. Хорошо, что ты ему о доходах ее отца рассказал - звезда-звездой, но капиталистические пережитки никуда не денешь: в его глазах она быстро превратилась из простушки в даму из среднего класса. Более того - сама она ограничивалась только формальными комплиментами, наравне общаясь на общие темы - гастроли, приемы, пресс-конференции. Вот еще пункт интересный, - Виталина указала на нужные строчки. - После разговора о будущем Джон едва заметно приуныл. Это зависть - у него ведь «золотая пора» уже закончилась одновременно с «Битлами», а у нее все только начинается. Реакции может быть две, в зависимости от характера объекта - либо потеря интереса, чтобы раздражитель не маячил перед глазами, либо желание покорить такую интересную женщину, доказав себе, что он ещё ого-го. Судя по тому, что он пошел с Амааной встречаться с рабочими коллективами, Леннон выбрал второй вариант.
        - Для меня главное, что она про музыкальный фестиваль ему рассказала, - ответил я. - Так-то и сами справимся, но процесс будет сложным, долгим и затратным. Затраты останутся, а вот с первым и вторым Леннон может сильно помочь, если напряжет связи. Я думал дедушка про это уже забыл, а гляди-ка - нет.
        - Аппарат! - веско заметила Вилочка. - Один человек может что-то упустить, но аппарат - никогда. Полагаю, завтра Леннон составит нам компанию на студии.
        - Скорее всего, - согласился я.
        Вилочка пролистала оставшиеся в папке, не относящиеся к гостям донесения, и показала мне бумажку:
        - Твой Крылов третий день в запое, с женой ругается.
        - Это печально, - вздохнул я. - Но ничего не попишешь - когда человек настолько разумист, никакая терапия с зависимым поведением справиться не поможет - он и сам про все это знает, понимает, но не считает нужным прекращать, находя миллионы оправданий. Если дойдет до домашнего насилия, негласно посадим в «одиночку» на пару дней, в назидание, а жене поможем с разводом, если захочет. Ну а пока отправь, пожалуйста, товарища, который очень вежливо напомнит о необходимости ходить на работу трезвым.
        - Ага, - откликнулась Виталина и пошла звонить.
        Я тем временем помыл оставшуюся после ужина посуду и отправился в большую комнату - она у нас и гостиная, и кабинет. Вскоре девушка присоединилась ко мне, и я выдал ей инструкции:
        - Будем книжку писать, на инглише, буду первооткрыватель жанра!
        С улыбкой закатив глаза - ишь ты, «первооткрыватель»! - Виталина убрала со стола машинку с отечественной раскладкой и водрузила на ее место англоязычную.
        - Название - «Neuromancer».
        Спустя пару глав Виталина заметила:
        - У нас такое не издадут.
        - Пока! - поправил я. - И на Западе скорее всего провалится, но через десяток лет, когда мир немножко догонит мой гений, поймут и возведут в культ.
        - Посмотрим, - хихикнула Вилка и продолжила печатать до самого «отбоя», уже в кровати заметив. - Я бы не хотела, чтобы в моей голове торчала железка, через которую можно подключиться к ЭВМ.
        - А я бы хотел! - признался я. - Но лучше не железка и шнур, а беспроводное соединение, которое активно все время, пока человек бодрствует. Представь - в любой точке планеты, в любое время, ты можешь получить любую информацию, посмотреть кино пока, например, рубишь дрова или связаться с другим человеком. Опасно, конечно - так и до технологий контроля разума недалеко, но прогресс неотъемлемо связан с риском. Тебе бывало грустно из-за того, что очень хочется показать другим, например, красивый пейзаж, но фотоаппарата или мольберта с нужными навыками нет?
        - Бывало, - подтвердила Виталина.
        - Столько чудесных, неповторимых мгновений кануло в Лету! - вздохнул я. - А ведь будь у нас возможность фотографировать окружающий мир прямо глазами, отправляя картинку другим людям, ощущение утраченной красоты не угнетало бы.
        - А может именно «неповторимость» и «утрата» и делают такие моменты по-настоящему прекрасными? - не согласилась со мной Вилка.
        - Может, - признал я правоту ее слов. - Но дело не столько в самих моментах, сколько в невозможности разделить их, например, с тобой.
        - Это очень мило, - хихикнув, прижалась ко мне Виталина.
        - Хорошо, что ты почти все время со мной, - обнял я ее в ответ.
        - Оля растет и хорошеет, - вредным тоном заявила она.
        - Это факт, - подтвердил я. - Повезет ее мужу.
        Вилочку ответ устроил, и она полезла рукой под одеяло. Нам такое надо!
        С утра, за завтраком, мы знакомились с прессой. Про Леннона, ясное дело, ни слова, но интересные новости посреди вала классики об удоях и перевыполнении плана нашлись. Первая - волнения в Польше задрали весь соцблок, поэтому Председатель Госсовета ГДР выкатил предложение ввести в Польшу как следует, радикально решив проблему. Инициативу, понятное дело, зарубили, но сигнал понятен - давайте уже скорее, а то будет плохо.
        Вторая новость тоже касалась ГДР - из ФРГ в социализм за текущий год сбежало больше пяти тысяч человек, что, конечно же, очень хорошая иллюстрация превосходства социалистического уклада жизни. В моей реальности из ФРГ тоже поначалу бегали, а потом, когда СССР начал стагнировать, побежали обратно в капитализм, и такое положение дел сохранялось до самого конца. Теперь, получается, снова всё как надо - зачем гнить в капитализме, если можно процветать при нормальном строе? Тут ведь как - если основа политического блока процветает, она тянет вверх и сателлитов. Польша - исключение, потому что элиты у них всю историю придурошные. Ладно, передергиваю - дотационных, условно-лояльных (потому что боятся) союзничков хватает, но это нормально, это привычно, и со временем научатся жить нормально, будем совместно процветать.
        Новость третья - бичевание исправительно-трудовой колонии номер такой-то, где несколько дней назад зарезали некоего Алексея Васильевича С. «С» - это Суклетин, который после нынешней отсидки должен был выйти на свободу и начать самореализовываться в качестве людоеда, за что и был помещен в «Инфобомбу». Система продолжает переваривать ее содержимое, и теперь кредита доверия хватает, чтобы выдать «торпеде» заточку, указав цель. Да, внесудебная расправа и вообще негуманно, но гражданин Суклетин уже успел наворотить достаточно дел, чтобы никто особо не рефлексировал, отдавая приказ на ликвидацию. Ну а «снятый с должности» начальник лагеря спокойно переедет на другую должность, в процессе получив благодарность.
        Новость четвертая…
        - Золото Колчака? - перебила читающего газету меня Виталина.
        - Просто ох*еть! - согласился я и процитировал подробности. - «Во время работ по углублению русла реки Амур рабочими И. В. Хулапом, К. Н. Мышаевым и С. Т. Лебедевым были найдены закопанные контейнеры. Товарищи сразу же сообщили о находке бригадиру Т. Л. Федорову, который принял верное решение привлечь археологов. Каково же было удивление рабочих и ученых, когда в контейнерах обнаружили почти сто восемьдесят тонн золота в царских червонцах, слитках и украшениях. Так же были обнаружены сопроводительные бумаги, согласно которым клад был сделан по приказу самого так называемого „Верховного правителя России“, пособника империалистических элит и предателя А. В. Колчака. По решению правительства СССР найденное золото будет направлено на строительство тоннеля на Сахалин».
        - Если тоннель строим целиком мы, значит и плату за проезд по нему тоже брать будем мы, - заметила немножко «окапиталистиченная» любителем кооперативов-Сережей Виталина.
        - Приятная находка и приятные перспективы, - с улыбкой кивнул я и отложил газету.

* * *
        - Здравствуйте, мистер Уилсон, - пожал я руку встретившему нас у студии послу.
        - Здравствуйте, мистер Ткачев, мисс Чугункина, - он поручкался со мной и чмокнул ручку Виталине. - Отличная погода сегодня!
        И он поднял воротник пальто, защитив шею от пронизывающего ветра.
        - Солнечно, - согласился с ним я. - Но нашей погодой лучше любоваться через окно.
        Посол гоготнул, и мы вошли в студию. Гардероба здесь нет, поэтому повесили верхнюю одежду на вешалку и уселись на диванчики в фойе в ожидании остальных.
        - Как провели вечер, мистер Уилсон?
        - Неплохо, - благодушно ответил он, немного ослабив галстук. - Проводил мистера Смита на самолет до Москвы, потом позвонил дочери.
        - Которая замужем за румынским пианистом-виртуозом Раду Лупу? - чисто чтобы убить время спросил я.
        - Англичанином румынского происхождения, - с улыбкой поправил посол.
        - Не понимаю я академическую музыку, - вздохнул я. - Сочинять сочиняю, но слушать не могу - прямо скучно.
        - Удивительное признание, - оценил мистер Уилсон. - Учитывая, как много позитивной критики получает бывший оркестр Дома Железнодорожников.
        - Не вылезают из гастролей, - кивнул я. - Прозвучит как хвастовство, но я критику и отзывы уже и не читаю - смысла нет, потому что доходы говорят сами за себя.
        - Вы - очень странный коммунист, мистер Ткачев, - ухмыльнулся посол. - Вам не кажется, что капиталистический строй смог бы предоставить вам гораздо больше возможностей для самореализации?
        - Королева даст мне собственное баронство? - гоготнул я.
        - Вы считаете Хрущевск своим баронством? - гоготнул он в ответ.
        - Разумеется нет! - фыркнул я. - Просто шучу. Нынешнее положение дел меня устраивает на тысячу процентов - для самореализации мне нужны производственные мощности, а не роскошный особняк с обилием слуг. Мощностей СССР мне отгружает по полной программе - вы же видите. А еще, если я уеду, моя любимая Родина получит мощный идеологический удар, и я этого ни за что не допущу - я люблю свою страну, люблю социализм и просто до безумия обожаю соотечественников. Видели, какие глаза у наших людей? В них спокойствие, свет и уверенность в завтрашнем дне. А еще - искренняя любовь и вера в меня. Как я могу их подвести, мистер Уилсон? - со счастливой улыбкой закончил я монолог.
        - А еще вам позволяют сожительствовать со взрослой женщиной. Мисс Чугункина, вы не боитесь быть уличенной в педофилии?
        - У вас неправильная информация, мистер Уилсон, - с вежливой улыбкой ответила она. - Мы с Сергеем - законопослушные граждане, и ждем достижения им возраста согласия. Сейчас я просто помогаю ему решать бытовые и профессиональные задачи.
        - Девственность и целомудрие! - возвестил я.
        Ни капли лжи - я же ничего не утверждал.
        - Что ж, как у вас говорят, «я свечку не держал», - проявил дипломатические способности посол.
        - Когда приходится высылать посла домой из-за распускания сплетен о чужой личной жизни, это очень неприятно, - согласно кивнул я. - Слухов-то обо мне немерено ходит, и этот станет всего лишь еще одним.
        - Позволю себе заметить, что в вашем творчестве регулярно мелькает Англия - и магическая школа расположена в Лондоне, и в кино о поросенке ферма английская. И мистер Лис конечно же. Но, судя по вашим словам, вы нас ненавидите.
        - Никогда такого не говорил, - отмахнулся я. - Ненавижу я капиталистические элиты, которые разжигают по всему миру конфликты и угнетают собственных и чужих пролетариев ради сверхприбылей. К населению и культуре вашей страны я отношусь замечательно. В конце концов, вы пришли сюда еще в XVI веке, и ваша культура неплохо приживается по всему миру. Конан Дойля, например, у нас издают совершенно поразительными тиражами. А еще у вас был профессор Толкиен, который изобрел жанр «фентези». Мы его издаем уже, скоро вся страна узнает про Фродо и Гендальфа. Я потом тоже фентези напишу, и не одно.
        Дверь открылась, и в фойе вошли Леннон и Амаана - последняя, держась на приличном расстоянии, держала Джона под ручку. В другой руке икона рока держала бумажный сверток. С улыбкой помахав гостям, я продолжил:
        - Ненавидеть Англию - невозможно, потому что такая вот у вас сущность. «Англичанка гадит» - это очень меткая фраза, которая полностью характеризует наше к вам отношение. Ваши элиты - народ не при чем, потому что его не спрашивают - жутко зазнавшиеся, предельно националистические хладнокровные рептилии. Враг как он есть. Но ненависть к врагу делает слабым и заставляет совершать ошибки, поэтому мы с вами сейчас друг другу улыбаемся, но держим в голове возможность подставы. А так у вас не самая плохая страна - бесплатная медицина, бесплатное образование - пусть образование нашего уровня стоит очень дорого, но читать и писать у вас добросовестно учат, а талантливый ребенок, если повезет, даже попадет в хороший университет. Социальное жилье предоставляется - это тоже хорошо, пусть и продиктовано страхом перед массовыми бунтами. Но это все - полная ерунда, леди и джентльмены, потому что мы несемся на маленьком шарике через космическую пустоту, и в любой момент этот путь может прерваться, похоронив человечество как таковое. Динозавры, например, вымерли из-за падения огромного метеорита - пыль наполнила
атмосферу, много лет не пропуская солнечные лучи. Можно ли быть уверенным, что ничего такого не повторится? Людям надо сплотиться и как можно быстрее освоить космическое пространство, создав колонии, а ваши элиты направляют прогресс туда, где они получат больше бабла и власти. Общество потребления - тупик, и ваши люди это чувствуют - отсюда у них стрессы и депрессии.
        - Аллилуйя! - привычно сыронизировал посол.
        - Страшновато, - признал Леннон.
        - А что там у тебя? - кивнул я на сверток.
        - «Итальянская шаурма», - исковеркав последнее, непривычное ему слово, Леннон аккуратно приоткрыл сверток. - На всех купил. Даже для вас, мистер Уилсон.
        - Спасибо, я тронут, - с утрированной благодарностью покивал посол.
        - Спасибо, - одобрил я. - Мы здесь надолго, так что шаурма очень в тему. Идемте! - поднялся с дивана и повел делегацию в собственно студию. - Я совершенно не хочу обидеть вашего зятя, мистер Уилсон, но вы знали, что румынская армия - самая сильная в мире?
        - Почему? - послушно спросил посол.
        - Потому что с Гитлером дошла до Москвы, а потом, со Сталиным, до Берлина.
        В нужную дверь мы ввалились с хохотом, слегка напугав обнаружившегося на рабочем месте Семена Степановича.
        - Здравствуйте, Семен Степанович, - поздоровались мы со звукорежиссером, и я представил гостей. - Знакомьтесь - Джон Леннон, тот самый, а это - Дункан Арчибальд Уилсон, действующий английский посол.
        - Гуд морнинг, - спокойно пожал руки звукач.
        Семен Степанович очень хорошо осознает наше нынешнее место в мировой музыке, поэтому никакого пиетета не испытывает.
        - Располагайтесь, дамы и господа, - указал я на стулья вокруг стола - мы тут часто перекусываем, пришлось озаботиться.
        Гости и охрана расселись, а Виталина подхватила электрический чайник и пошла наливать воду.
        - Амаана, давай начнем с отечественного? - предложил я.
        - «Люди труда»? - уточнила она.
        - Ага, - кивнул я, и девушка пошла в будку.
        - В нашей стране каждый исполнитель должен иметь в репертуаре песни о любви к родине, пролетариату и так далее, - пояснил я для Леннона. - Можно обвинить государство в давлении, но я так не считаю и с огромным удовольствием сочиняю гражданскую лирику. Послушаешь? - предложил певцу наушники.
        - Амаана, ты не против? - запросил он подтверждение.
        - Не против, - улыбнулась она и скрылась в кабинке окончательно.
        Леннон пересел на табурет, надев девайс на голову. То же самое сделал и я. Семен Степанович включил записанную оркестром города Хабаровска минусовку. Певица, ясное дело, тренировалась, поэтому вступила вовремя:
        - Висит на орбите в холодной дали… [Горькие усы - Люди труда] [ ].
        Песня сложнее, чем привычный Амаане репертуар Boney M, но за два с половиной часа мы добились нужного результата, а Джон заваливал певицу комплиментами. И заслуженно! Перекусив итальянским блюдом «шаурма», перешли к записи экспортного сингла:
        - I wanna call the stars… [Diana Ross - When You Tell Me That You Love Me] [ ]
        Эта песня попроще, главное - нежное придыхание, и Амаана блестяще с ним справилась. Ну а Леннон… А Леннон, судя по роже, уже продумывает стратегию развода с Йоко Оно, глядя на нашу якутку щенячьими глазами.
        КГБ по-прежнему работает идеально.
        Глава 13
        Отмечать запись мы отправились в кофейню. Кофе-машина здесь американская, а зерна, понятное дело, из Африки, сорта «элитные». А других в СССР и не завозят, потому что наши люди достойны только лучшего! В зале привычно пусто, но через полтора часа закончится рабочий день, и сюда набегут швеи с фабрики игрушек - им кофейня особенно полюбилась, а эффект ко времени отбоя успеет выветриться, позволив спокойно уснуть перед новым рабочим днем.
        Я сидел на мягком диване за установленным на металлические ножки столиком. Справа от меня, у окошка с видом на двор детского садика, где сейчас катаются с горок ребятишки - Виталина. Напротив - мистер Уилсон и сидящий у прохода дядя Семен. Через проход - Джон и Амаана, друг напротив друга и совсем не обращают на нас внимания.
        - Ты правда хочешь поехать со мной? - мастерски сымитировала удивление Амаана.
        Леннон взял ее за руку и безапелляционно заявил:
        - Я хочу прокатиться с тобой на оленях под северным сиянием!
        - Как романтично, - поморщившись, шепнул посол.
        - Поедете в тундру, мистер Уилсон? - хохотнул я.
        - Увы, я и так сильно задержался на этом конце материка, - развел он руками. - Боюсь, повлиять на решение Джона не получится. Придется запросить ему нормальное сопровождение и, как у вас говорят, «содействие на местах».
        - О «содействии» не беспокойтесь, мистер Уилсон - Амаана у нас звезда мирового масштаба, и мы ни в коем случае не допустим, чтобы с ней что-то случилось. Позаботимся и о Джоне, - утешил его я.
        Посол отправился к расположенному на стене около стойки баристы телефону.
        - Джон, там очень темно и холодно, - попыталась отговорить Леннона девушка. - Нет водопровода, туалета и электричества.
        - Мне все равно! - горячо заверил ее Джон.
        - Эх, любовь, - умилился я.
        - Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним… - тихонько пропела Вилочка.
        - И отчаянно ворвемся прямо в снежную зарю! - подхватил я.
        - Хей-хей! - бодро вклинился вернувшийся мистер Уилсон. - Прошу меня простить, - он снял с вешалки пальто и начал одеваться. - Вынужден отбыть в Москву ближайшим рейсом. Вручаю мистера Леннона вашим заботливым рукам. До свидания.
        - До свидания, мистер Уилсон, - поднявшись на ноги, я пожал протянутую руку. - Было весело.
        - Было, - подтвердил он, пожимая руки остальным. - Мистер Леннон, желаю вам не замерзнуть до смерти в тундре.
        - А? - вынырнув из карих глаз Амааны, Джон удивленно посмотрел на руку посла. - А, да! - пожал. - Всего доброго, мистер Уилсон. Надеюсь, мы больше не увидимся.
        - Я тоже на это надеюсь, - не остался в долгу посол. - Мисс Заякина, моё почтение.
        И мистер Уилсон нас покинул. Немного жаль - чисто по-человечески он мне нравится, хоть и вражина. Спустя еще пяток минут разговоров - Амаана успешно «уговорилась» взять Джона с собой - мы допили кофе, и я поднялся на ноги:
        - Идем на телеконцерт.
        Звездочка поехала с нами в РАФике, и по пути Леннон по ее настоянию записал список необходимого в поездке барахла, включая подарки - никакой «огненной воды», отец Амааны решительный ее противник. Пропустив Джона с девушкой вперед, в студию, я подкатил к Виталине:
        - Он же «психонавт», значит срочно нужно организовывать аутентичного шамана, способного напоить Леннона отваром наших родных мухоморов и очень аккуратно «обработать» в нужную нам сторону.
        Вилочка иронично на меня посмотрела с видом «а то без тебя никто не догадался».
        - Ну и хорошо, - не обиделся я, и мы вошли в фойе, где усилились Олей.
        Сдав куртки следом за Амааной и Ленноном и проводив взглядом отправившегося звонить куда следует дядю Семена, мы прошли в уже набитый массовкой зрительный зал, где за автографы Джона и звездочки купили возможность смотреть шоу из первого ряда. Я дал отмашку режиссеру, тот скомандовал «мотор», и под энергичную отбивку на сцену выкатились музыканты. Фронтмен-«монах» надел на себя балалайку и подошел к микрофону, толкнув подводку с характерным фольклорным выговором:
        - Здравствуй, люд честной!
        Мы ответили аплодисментами.
        - Ох долгохонько в лесу я жил, даж с медведём дружбу завел. Поздоровайся с народом-то, мишка!
        «Медведь» помахал нам лапой.
        - А это вот - Никодим, - указал монах на клавишника. - Шарманщик наш, таланту невероятного, в городе музицировать учился. А в барабан стучать будет Ваня, - указал на ударника. - Долго на кадках да ведрах ремеслу учился, всех птиц лесных распугал.
        Тот изобразил бодрую короткую дробь. Похлопали.
        - Ну а я, стало быть, Феофан, - погладил фронтмен окладистую бороду. - Сидели мы как-то в избушке моей, на балалаечке играли, и придумали жанр новый, музыкальный - «драм» называется. Слово непривычное, небывалое, с иноземного как «барабан» переводится, что, стало быть, сущность передает. Музыка плясовая, но с умом! Быстрая, но мелодичная! Материалистическая, но богоугодная! А когда мы первый раз сыграть попробовали, так вся изба ходуном ходила! Покажу!
        И лихо затренькал на балалайке. Постепенно подключились остальные, погрузив зал в прыжки и танцы, тон которым со сцены задавал Медведь. [Нейромонах Феофан - Изба ходит ходуном] [ ]
        - Вот как-то так наш драм и звучит, - когда музыка и последовавшие аплодисменты стихли, важно пояснил Феофан. - Придумали, значит, и призадумались - такую музыку лисам да зайцам играть, конечно, благостно, но смысла нет - нету в зверях греха, но и разума тож нету. Собрали в узелок сухарей да в город пошли, люд честной, люд Советский искать, и пришли сюда, к вам.
        Народ поощрил аплодисментами.
        - Чтобы Русь славить, да драм! - зычно огласил фронтмен и снова активировал балалаечку. - В полях широких, что покрыты зеленью… [Нейромонах Феофан - В душе драм, в сердце светлая Русь] [ ]
        Хороший материал получится - зал колбасится как надо, а на монтаже я обязательно вклею трясущего патлами, неплохо прокачавшегося от «эклектики на фольклорную тему» Леннона.
        Хронометраж у нас полтора часа, и за это время все от физической нагрузки вымокли как мыши. Даже думать не хочу, каково бедолаге-Медведю, мы, конечно, старались обеспечить как можно более комфортные условия, но кондиционер, как в костюм Робокопа, медведю не встроишь.
        - И напоследок кое-чего скажу, - с оправданной легкой одышкой фронтмен погладил бороду. - Советская власть - она справедливее царской, а значит - богоугодна, и в основе нее - стремление человека к добру. А добро, товарищи, оно всегда побеждает.
        Мне Леннону переводить не приходится - эту функцию подмяла под себя Амаана. Музыканты отыграли последнюю песню [Нейромонах Феофан - Велики силы добра][ ], и мы вместе с усталым, а потому не обращающим на нас внимания народом покинули студию.
        Вдохнув ледяной воздух, Леннон совершенно по-русски «ухнул» и похвалил проект:
        - Вот это да!
        - Сережка и не так может! - продемонстрировала лояльность Оля, помахала ручкой подъехавшему «Москвичу», за рулем которого сидела ее мама, попрощалась с нами и уехала.
        - Ты завтра с Амааной в тундру, так? - запросил я у Джона официальное подтверждение.
        - Если ты не против, - улыбнулся ей Леннон.
        - В санях для тебя найдется место, - улыбнулась она в ответ.
        - Час на отдых, час вам на шоппинг, двадцать минут на то и сё, - посмотрев на часы, прикинул я. - Через два часа двадцать минут приглашаю тебя вон туда, - указал на нужный павильон. - Поиграть, а то вдруг тебя съедят волки, а я потом буду жалеть до конца жизни, - застенчиво шаркнул ножкой.
        Гоготнув, Джон хлопнул меня по плечу:
        - Я приду!
        И Амаана повела его к «Чайке».
        - Совет да любовь, - тихонько пожелал я им вслед.
        - Не сглазь, - хохотнула Вилка. - Домой?
        - Домой, - согласно кивнул я, и мы забрались в обезлюдевший РАФик.
        Как-то грустно даже.

* * *
        - У меня еще заготовки на тему секс-меньшинств для споров с Йоко Оной остались, но теперь не пригодятся, - пожаловался я Виталине по пути к студии.
        - Это где замена уголовной ответственности за гомосексуализм на запрет его пропаганды? - догадалась она.
        - Представь - выходит товарищ Щелоков такой важный в телевизор и говорит небывалое: «Пи*ор - тоже человек».
        Виталина и КГБшники радостно заржали.
        - Но для государственного строительства не так полезен, как человек нормальной ориентации, - продолжил я. - Потому что не способствует воспроизводству населения. Ай, пофигу, - отмахнулся, замяв тему.
        - Пофигу, - одобрила Вилка. - Операция прошла как нельзя лучше - Уилсон всё понял, но сделать ничего не смог и не сможет - ему нельзя, это же мы «кровавый режим», а у них - свобода личности, и, если она хочет ехать в тундру, значит придется смириться.
        Время уже вечернее, и лишившийся солнечного света город осветили фонари, окна, вывески и уличная иллюминация. По случаю пятницы количество радующегося наступающим выходным народа на улицах удвоилось, и Хрущевск производил самое приятное впечатление - лучшего вечера для Леннона, который будет прощаться с городом посредством посещения катка в компании Амааны - двадцать минут назад туда сходить договорились, нам докладывали - и придумать было нельзя. Сложные хитрые планы - это, конечно, здорово, но без совершенно не бьющейся с материалистическим мировоззрением удачи многие их них были бы обречены на провал. Хорошо, что мне как будто само мироздание ворожит. А может и не «будто» - пиндосов-то никто не любит!
        Стратегическому врагу-то нынче ох как несладко - в еженедельном режиме приходится разгонять вспыхивающие тут и там беспорядки и демонстрации, в ряде городов процветает старый добрый «лутинг» - это когда негры тащат все, что лежит плохо и не очень - и программа «Время» каждый вечер смакует очередной виток «загнивания», радуя Советских граждан. Причина бурлений американского общества - нифига не Вьетнам, а комплекс вполне экономических проблем: десятки тысяч рабочих из ассоциированных с сельским хозяйством и рыболовством людей потеряли работу, цены на жратву выросли с начала года уже на пятнадцать процентов, и все это - на фоне привычных для капитализма прелестей в виде разгула преступности всех мастей, возросших расходов на поддержание общественного порядка - а печатный станок-то пока не включен на полную, и доллар в полном смысле «золотой» - и общей тревожности бытия, когда сосед теряет работу, а ты в любой момент можешь стать следующим. Ну а заранее прикупившие пищевых фьючерсов КГБшные «нелегалы» стремительно богатеют, а у нас самих закрома полны, и, если надо, завезем еще - деньги на это дело
есть - а там и сельское хозяйство на ноги встанет, будем жировать да над буржуями потешаться, учитывая, что «шатание» еще только выходит на рабочие мощности, не ограничиваясь одними Гибридами и толстолобиками. А впереди - неизбежные негритянские погромы по всей стране и скудное на нефть десятилетие.
        В недрах партии под это дело зреет законопроект об облегчении иммиграции для иностранцев - не служил в силовых структурах, не имеешь судимости, минимально владеешь языком и не запятнал себя в борьбе с коммунистами - добро пожаловать, но в закрытые города тебе нельзя. А так - живи, работай, соцпакет такой же как у всех, а дети вообще полноправными гражданами будут - даже в Партию вступать можно, но для этого нужно родиться на территории в СССР. Но всё равно типа поражение в правах, и это многих отпугнет. Увы, иначе пока никак - это ж какой простор для шпионской деятельности.
        Перебравшись из машины в павильон, повесили верхнюю одежду на вешалку и пошли на репетиционную базу. Музыканты - в наличии, Леннона нет.
        - Все подключено, настроено и отрепетировано, - после приветствий проинформировал меня ударник.
        - Я в вас, мужики, и не сомневался, - улыбнулся я им. - Дядь Семен, узнайте, пожалуйста, где там гость.
        Кивнув, КГБшник пошел в коридор - там у нас телефон висит. Вернувшись, поведал:
        - В семи минутах.
        - Давайте тогда последние четыре минуты прогоним, - решил я и взял гитару.
        Начало идеально отработано, а последние четыре минуты - метал, он местами сложный. Леннон метала еще не слышал, но интуитивно «лажу» почувствует, опозоримся. Прорепетировали - чуть лучше, чем было в прошлый раз. Значит на финальном прогоне, пред очи Джона, получится еще лучше. Ну физически времени не было, что я сделаю? К черту - долой перфекционизм, даешь «и так сойдет!» - первый Советский попаданец Вовка фигни не посоветует!
        - Пойдет, нам это на пластинку не записывать, а Леннон и так впечатлится, - успокоил я немного нервничающих мужиков. - После этого в отпуск с семьями до двадцать девятого декабря на Кубу полетите, там сейчас тепло и океан есть. Таню, Колю и Игоря я от школы отмазал, - добавил для имеющих детей.
        - О*уеть! - возрадовался ритм-гитарист.
        - Спасибо, Серый! - поблагодарил ударник.
        - Теперь лажать точно нельзя! - зарядился мотивацией клавишник.
        - Я тебе ракушку привезу, - пообещал клавишник.
        - Мне ракушки нравятся, - улыбнулся я.
        Дверь открылась, впустив Леннона в сопровождении дяди Вити - он у них с Амааной водителем подрабатывал.
        - Йо! - помахал я ему и познакомил всех со всеми.
        - Что будем играть? - надела звезда свободную гитару.
        - Покажи что-нибудь с альбома, - попросил я.
        - Тогда это не нужно, - он с улыбкой снял гитару и уселся за фортепиано. - I believe in night, I believe in day… - исполнил песню «God», в которой рефлексирует на тему распада «Битлз» и подводит грустный итог - он теперь не «морж», а просто «Джон».
        Можно даже в Советскую ротацию пустить - там же как раз про материализм и утрату уважения к мракобесию. Теперь Леннон верит только в себя и Йоко - оно, конечно, оппортунизм, но я пропихну. О, споткнулся об имя жены и рожа несколько помрачнела. Как бы не соскочил с крючка. Нужно растормошить как можно быстрее.
        - Круто! - оценил я.
        Мужики одобрительно покивали.
        - Ни у кого не получается быть на вершине все время, - добавил я. - И вопрос только в том, что остается, когда пик пройден. «Просто Джон» достаточно талантлив в качестве мужика за фортепиано, чтобы писать хиты.
        Абстрагировавшись от грустных мыслей о миссис Леннон, Джон хохотнул:
        - Когда-то я смеялся над «мужиками за фортепиано», а теперь сам стал одним из них! А у тебя есть что-нибудь новенькое?
        - Конечно, - ответил я, поднявшись со стула, на котором слушал песню Леннона. Надев гитару, объявил. - У меня есть видение развития рок-музыки на ближайшие тридцать лет. Раз уж ты теперь «мужик за фортепиано», показывать не боюсь - не украдешь, - нахально ухмыльнулся.
        Джон одобрительно гоготнул и махнул рукой - давай, мол.
        Начав с актуального данному временному периоду репертуара «Цветов» и «Ласкового мая», перешли на прог-рок, затем - хард-рок, который трансформировался в глэм и поп-рок. Короткая пауза на осознание и мы грянули панкуху, продемонстрировав изменения в жанре от начала до моего времени. Снова короткая пауза, шары у Леннона - по двадцать копеек - и пошел метал, по окончании которого звезда выглядела полностью раздавленной, а мы - немножко взмокли.
        Пожевав губами, Джон жалобно спросил меня:
        - Кто ты?
        Глава 14
        - А у тебя точно есть моральное право рисовать карикатуры о тунеядстве? - появившись на кухне, спросила Виталина и поставила сверток с продуктами на стол.
        Леннон и Амаана улетели на вертолете сегодня в пять утра, и, проводив их, мы легли досыпать. Время уже к обеду, за окном - легкий, редкий снежок, падающий на Хрущевск почти вертикально - ветер для разнообразия решил стихнуть. После перелета суперзвезд ждет долгий путь на пароходе, затем - по «зимнику», и, в самом конце, на оленьей упряжке.
        - Пусть бросит в меня камень тот, кто сам без греха, - не обиделся я, продолжая водить карандашиком по бумаге. - А как ты поняла, что тут про тунеядство?
        - Зевает, - указала Вилочка на главного героя. - Пузо чешет. Сразу понятно - тунеядец.
        - Справедливо, - согласился я. - Текст будет такой: «Придётся сходить за больничным: все бока отлежал».
        - Смешно, - улыбнулась девушка, начав разбирать продукты.
        Отложив карандаш, я выполнил свою часть работы, почистив картошку.
        - Все, дальше я сама, - чмокнула в щеку Виталина.
        Вернувшись к карикатуре, добавил последние штрихи, упаковал в бандероль и написал на ней адрес: «Москва. „Крокодил“». Отложив, немного полюбовался профилем помешивающей шкворчащую картошечку с салом Вилочки и спросил:
        - Как думаешь, если в разных странах мира будут время от времени находить «секретные» документы с описанием странных вещей, это попадет в СМИ?
        - Хочешь запустить «утку»? - накрыв сковороду крышкой, девушка уселась за стол рядом со мной.
        С такого расстояния можно трогать за коленку, и у меня нет ни одной причины так не делать.
        - Создадим имитацию, - кивнул я. - Придумаем суперсекретный американский исследовательский центр по хранению и изучению паранормальных штуковин и создадим имитацию украденных документов - служебные инструкции, описание «экспонатов», доклады о происшествиях. Люди к мракобесию и массовой панике склонны - вон как на инопланетян качественно ведутся, в неделю по десятку «похищенных», которые с перепою видят гуманоидов. А здесь - все однотипное, с печатями, пронумерованное и предельно достоверное.
        - Может и сработать, - с улыбкой кивнула Виталина.
        Я вооружился чистой бумагой.
        - Структуру назовем SCP Foundation, - вывел название. - Аббревиатура: «Secure, Contain, Protect».
        - Звучит солидно, - одобрила девушка.
        - Теперь придумаем структуру, уровни допуска и классы объектов. Лаборантами пусть будут осужденные на смертную казнь «добровольцы». Они - расходный материал для обслуживания объектов и проведения опасных экспериментов. Это у нас сотрудники D-класса…
        За три часа, в процессе пообедав, мы набросали первую партию «секретных документов» - Виталина придумала пяток происшествий с летальными исходами и парочку оригинальных SCP-объектов - не забыли снабдить развернутой инструкцией, запечатали, покинули квартиру и отдали вместе с карикатурой дяде Диме - он сегодня почтальон. Сев в машину, отправились в столовую номер два, на встречу со старым знакомым.
        Выбор места продиктовал лёгким юродством отца Никодима - он теперь у Алтайских старообрядцев верховный поп, а репатриировавшихся «бразильцев» приезжал встречать лично новоназначенный Патриарх, который Никодима на весь Алтай и «поставил». Укрупняется коммуна, со всей страны люди стекаются. Теперь - совхоз-передовик с умиляющим названием «Красный страусовод». Немножко сопротивлялись «красному», но пришлось смириться, тем более что плюсы сильно перевешивают минусы.
        Никодим прибыл чуть раньше нас - вон, через окно видно как он пальто на крючок вешает. Поспешив внутрь, нагнали гостя, который после приветствий нас перекрестил двумя перстами, что-то пробубнив на старославянском.
        Благословил, получается.
        У линии раздачи мы с Вилкой взяли чаю с пирогом-сметанником, а батюшка - обед по полной программе из горохового супа, биточков с макаронами и «ромовой бабы» под компот.
        - Как у вас жизнь, отец Никодим? - начал я разговор, когда мы переместились за стол.
        - Божьей милостью, - важно кивнул он. - Не жалуемся.
        - Это хорошо, - одобрил я. - Народ-то весь при деле?
        - Тунеядцев не держим, - погладил он бороду. - Но работы на всех не хватает - одну ставку на двоих делить приходится. За тем и приехал - нам бы завод какой, или еще тварей божьих, да подоходнее.
        - Уже готово, - с улыбкой кивнул я. - Утром приехали как раз, сейчас немного в себя придут, передохнут у нас, и поедут дальше - уже к вам. Корма и материалы для стаек и загонов завтра к вам доехать должны. Встретят без вас?
        - Чего ж не встретить, - просветлел он. - А кто приехал-то?
        - Тварь заморская, южноамериканская, шерсть дает, - пояснил я. - Альпака называется.
        - Типа овцы? - предположил Никодим.
        - Смесь овцы и верблюда скорее, - хохотнул я и пояснил. - Плюется.
        - Отучим, - самонадеянно заявил глава коммуны.
        - Бог в помощь, - пожелал я.
        Из столовой вместе с отцом Никодимом, общаясь о мирском и небесном, поехали за пять километров на запад от Хрущевска - тут у нас овцеводческое хозяйство, и пару отапливаемых стаек реквизировали под транзитные нужды: здесь железнодорожная ветка есть, удобно, а к нам часто всякое приезжает - и овцы, и коровы, а теперь вот альпаки.
        - Я бы вам еще перепелок предложил для разведения, - хрустя снежком по утоптанной тропинке, выкатил Никодиму еще идейку.
        - Яйца размером с горох, - поморщился он.
        - У нас вон там, через пятнадцать километров, колхоз целиком на разведение перепелок перевели, - указал я на северо-запад. - Яйца мелкие, но народ скупает их все, потому что необычно, а грех чревоугодия никому не чужд. Сверху добавлю индюшат - эти уже чисто на мясо.
        - А и возьмем, - решил Никодим. - Народу много, баб с пузом половина деревня - кормить-одевать всех надо. Справимся.
        - Вот и замечательно, - одобрил я. - Еще кроликов могу дать, на шкурки, но их нынче везде держат, кооператоры уже только по госцене берут.
        Невидимая рука рынка так сказать, но крольчатиной заболела половина Союза - ну а что, клетки соорудил да разводи, дело для колхозников подъемное, доходы - стабильные, а мясо - вкусное. Юмористический номер про «кролики - это не только ценный мех» по телевизору уже трижды крутили, с целью популяризации.
        Вошли в стайку - тепло, воняет шерстью и чем положено - и пошли вдоль загонов, разглядывая альпак. Виталине нравится - зверушка очень милая.
        - Ребят из санатория будут возить посмотреть, - предупредил я.
        - Пущай возят, - одобрил отец Никодим. - Дело хорошее.
        И тут батюшка совершил ошибку - протянул руку, чтобы потрогать шерсть на альпаке. Зверушка такого не оценила, отпрыгнула в глубь загона и плюнула Никодиму в лицо. Смиренно приняв удар судьбы, поп достал платочек и аккуратно утерся, спокойно прокомментировав:
        - Дикие какие-то.
        - Месяц назад еще по горам бегали, - развел я руками. - На том полушарии, - указал на восток, потому что так ближе, чем через запад. - Их немножко в загонах товарищи латиносы подержали, но еще перевоспитывать и перевоспитывать. Мне показывали документы на ваших новых жителей, там пятеро с альпаками дело имели, справятся.
        - С божьей помощью, - кивнул Никодим, и мы поехали обратно.

* * *
        Из столовой отправились на квартиру, в которой временно проживает Матвей Феофанович Бондарь, фаворит первого тура «голоса» и токарь четвертого разряда. Конкурсанта расположили в хрущевке по адресу Карла Маркса, 4, на втором этаже. Поднявшись по лестнице, в процессе одобрительно поцокав языком на гладенькие, крашенные синей краской - потому что дом новый! - стены и горшки с цветами на подоконниках подъезда, я позвонил в звонок.
        Мужик открыл примерно через минуту, будучи одет в тельняшку и треники. Увидев нас, он смутился и буркнул:
        - Здрасьте.
        - Здравствуйте, Матвей Феофанович, - поздоровался я, представил дядю Семена и Вилку.
        - Зайдете? - предложил он. - Чайник поставлю.
        - Зайдем, - согласились мы.
        Оставив нас в прихожей - типовая обстановка: вешалка, шкафчик для обуви, шкаф для одежды, тумбочка для мелочей - конкурсант убежал на кухню. Раздевшись, мы встретились с ним у входа в гостиную. Еще здесь есть спальня, «двушечка» же - однокомнатных в Хрущевске принципиально не строят. Прошествовав в комнату вслед за хозяином, сели на «ширпотребный», обитый зеленым сукном диван. Ну не те мощности, чтобы кооперативный, пусть и мне принадлежащий, в каждую квартиру покупать - тупо не хватает. Напротив нас - стенка со стоящим на ней цветным телеком - предоставляется не всем, большинству жильцов приходится покупать на свои или «подъемные». Справа и слева от дивана - кресла. Конкурсант выбрал правое, около выхода из комнаты - сподручнее бегать до чайника.
        - У вас просто удивительный голос, Матвей Феофанович, - начал я с комплимента.
        - Спасибо, - поблагодарил он.
        - До финала вы дойдете точно, - продолжил я. - А он - почти через полгода. Это время я предлагаю вам не тратить на работу на заводе. У вас английский хороший? - проверил инфу из «папочки».
        - Всю жизнь учу - мать переводчицей работала, - кивнул он. - Мне языки учить интересно, я еще немецкий знаю и испанский.
        - Отлично! - одобрил я. - В таком случае предлагаю вам перевезти семью сюда - работу Антонине Афанасьевне найдем, Любу в школу устроим - и начать под руководством специалистов приобретать техасский акцент и учиться петь в народном американском стиле «кантри».
        - Какое «кантри»? - напрягся он. - Я не американец, чтобы ихние песни петь! Я вообще Америку терпеть не могу - это ж главный оплот капитализма, а я - кандидат в члены Партии!
        - И хорошо, - покивал я. - Нам американец и не нужен, нам нужен тот, кто их ненавидит и хочет послужить торжеству мирового коммунизма. Наша задача - победить стратегического врага на его поле, затмив вами всех остальных кантри-певцов. Это - дело государственной важности, Матвей Феофанович, и ваша жизнь после согласия прежней уже не станет. Но, прежде чем отказываться, пожалуйста, вспомните о Магомаеве, Хиле и прочих - они более чем довольны. Вот мой номер, - оставил на журнальном столике визитку. - Не будем мешать вам думать.
        И мы покинули квартиру, оставив там очень задумчивого Матвея Феофановича.
        - Согласится, - выразила уверенность Виталина.
        - Согласится, - подтвердил я.
        - Я бы на его месте согласился, - кивнул дядя Семен.
        - Теперь, если откажется, нам всем будет неловко, - радостно подытожил я, и мы поехали на студию.
        По пути набросал список того, что нужно «Красному страусоводу 2.0»: прядильный цех для переработки шерсти альпаки в полотно, заводик по производству майонеза из перепелиных яиц, тушеночный завод - тушенка из индейки явно найдет немало покупателей - и мануфактурка по выделке кроличьих шкурок. Породу отправим ангорскую, будем из шерсти делать пушистые кардиганы и продавать в мамином магазине за странные деньги. Спорим купят? Все эти постройки, само собой, идут в «нагрузку» к уже убывшим туда стройматериалам и строительным бригадам.
        Когда мы проезжали около администрации, на ее крылечке обнаружился отец Никодим, помахавший нам рукой.
        - Останавливаемся, - решил я.
        Вилочка остановилась, и я вышел поговорить с попом.
        - Что-то забыли, отец Никодим?
        - Не забыл, - поправил он и признался. - Смалодушничал.
        - А потом помолились и набрались решимости? - предположил я.
        - Так, - подтвердил он. - В Хабаровске церкви нет.
        - Хотите заполнить пустоту?
        - Его святейшество в Москве хлопочет, - пояснил Никодим. - Но патриарх никонианский палки в колеса ставит.
        - Выбивая себе православный храм нового, так сказать, образца, - понял я.
        - Так.
        - А мне-то что? - пожал я плечами. - Что один храм, что другой - бог-то один, и я совершенно уверен, что ему все равно, сколькими там пальцами паства крестится.
        - Если разницы нет, значит можно и нам церквушку выделить, - заметил Никодим.
        - Тоже верно, - признал я справедливость его слов. - Но денег на это у меня нынче нет - я вам выбью разрешение на реконструкцию и использование, но дальше вы сами. И свечками торговать будет нельзя.
        - Стяжательство - грех большой, - ответил он. - Помоги, а мы за тебя Богу молиться будем.
        - У бога и без меня дел полно, - отмахнулся я. - Езжайте с миром, отец Никодим, я прямо сейчас куда надо позвоню, и через неделю бумаги будут готовы - приезжайте, восстанавливайте.
        - Иди с миром, - перекрестил меня поп и отправился на автобусную остановку, откуда отправится в Хабаровск, и уже оттуда - домой, на Алтай.
        Я же вернулся в машину и устроил привычный мозговой штурм с Вилкой на тему «чем чревато»:
        - Большинству граждан на самом деле все равно - кресты на церкви есть, купола есть, под ними - поп и иконы, значит - все нормально. Никаких религиозных расколов из-за этого не будет: у нас в конституции написано, что СССР - светское государство, а на дворе так-то двадцатый век кончается - ну какой тут церковный раскол?
        - Грустно, - призналась Вилочка. - Церкви восстанавливать меньше года назад разрешили, а уже патриархи друг другу на пятки наступают.
        - И нам оно на руку, - кивнул я. - Потому что земля слухами полнится, и на обоих патриархов за такие проделки народ будет насмешливо плевать - вместо окормления христиан, они за паству друг другу глотки рвут. Да плевать, пусть в Москве голова болит - они там в подковерных интригах опытные, а вреда, как ни крути, не будет - разве что получится, что у нас здесь старообрядческий край, а по ту сторону Урала - Никонианский. Но по религиозному признаку страну не развалить, а три-четыре уголовных дела в год на особо радикальных деятелей завести не жалко - радикалов никто не любит, они всем мешают.
        - Звони, раз обещал, - одобрила Виталина. - Ты прав - вреда не будет.
        - Придурошные мракобесы, - вздохнул я. - У вас один бог, один канонический текст, а вы которое столетие подряд друг друга терпеть не можете. Ладно при Иване Грозном - там на кону чудовищная прибавочная стоимость лежала, а еще внешнеполитический фактор в виде верхушки православной церкви в руках у османского султана, но теперь-то какого хрена? Это - гордыня и алчность, как они есть, но толковый поп найдет миллиард потешных аргументов, чтобы сохранить и преумножить собственное влияние, и плевать, как это аукнется на жизни граждан - она же все равно земная, временная, а основная - где-то там, за порогом.
        Не люблю попов.
        - Может и правда старообрядцы лучше, - продолжил я. - У них хотя бы «Житие протопопа Аввакума» интересное, симпатию вызывающее - понятно, что это пропагандистский материал, но Аввакум создает впечатление хорошего дядьки. Да и Никодим вон - не с шофером личным прибыл, а без пяти минут на перекладных.
        - Юродствует, - фыркнула Виталина.
        - Не исключено, - согласился я. - Ну хоть свечками торговать нельзя. Раньше как было? Вот стоит храм, а около него - лавка церковная. А в лавке все в три-четыре раза дороже, чем должно, и при этом поп от уплаты налогов освобождается, тратя сверхдоходы на свои нужды - как правило, золотое убранство для своих построек и личный уровень потребления церковных иерархов. Получается - государство в государстве, которое хрен пойми чем занимается, ничего не производит, зато прибавочную стоимость гребет обеими руками. Тупо черная дыра! Нет уж, нам такого не надо - только на пожертвования и на свои, а торговля - открывай кооператив, плати налоги, участвуй в экономической жизни страны на общих основаниях.
        - Не пропадут, - кивнула Вилка. - У нас купцы церкви строить всю историю любили, и некоторые кооператоры их примеру последуют - это же удобно: сколько бы дерьма не сделал, построй попу домик, и мигом от грехов очистишься.
        - Индульгенция, - кивнул я. - Старинный, уважаемый механизм. Строить что-то для людей - это полная фигня, это же быдло, оно все равно не поймет и не оценит. А вот церковь - это сразу к богу прямая дорога, это уже приятно. А еще и попы в ушко так умиротворяюще нашептывают, какой ты молодец и спасешься.
        Прибыв к студии, отправились в нужный павильон, и я прямо из фойе позвонил в Москву, куратору «по мракобесам», который пообещал все уладить как можно скорее - даже недели не потребуется. Но на этом - всё, больше никому углы срезать помогать не буду: хотите бодаться, бодайтесь, а мне и без ремонта точек по оказанию оккультных услуг есть чем заняться.
        Глава 15
        На студии царила суета - сегодня будем снимать целый блок юмористических песенных номеров. В качестве актеров - выпускники «театралок» со всей страны с хорошими навыками пародистов. В качестве материала - плагиат из будущего. В качестве режиссера и творческого руководителя - скромный я. Так-то и без меня справятся, но мне все равно делать нечего - отъезд Леннона в тундру образовал мне дыру в графике, а, что бы там Вилка не говорила, лежать на диване и плевать в потолок я не люблю - скучно. Вот был бы комп, смартфон или хотя бы «видак» с хорошей фильмотекой - другое дело, но пока с досугом полный швах, приходится спасаться от скуки работой.
        Первая пара участников - парень и девушка, он одет в кожаные штаны, кожаную куртку, украшен очками-авиаторами, а на голове - имитирующий пышные темные кудри парик. Она - в классическом советском сарафане и платочке на голове. Архетип - ветренный стиляга и по уши в него влюбленная простушка. Цель - показать, что в таких типов влюбляться чревато. Помимо них, на сцене расположились музыканты, которые будут имитировать игру на инструментах - всё под «фанеру».
        - Товарищи, все репетировали, поэтому давайте постараемся сэкономить государству пленку и время друг другу, - выкатил я немножко мотивации участникам. - На счет три. Один, два, «мотор»!
        Заиграл энергичный рок-н-ролл, и мужик-стиляга начал натягивать русский язык на каноничное рок-н-ролльное звучание, не забывая разгуливать по сцене и всем видом показывать, какой он классный и как себя любит:
        - Здравствуй, дорогая, как твои дела? [Игорь Корнелюк - Милый] [ Пренебрежительный тон и сквозящий в каждом жесте нарциссизм возлюбленного не отпугнули нашу Советскую няшу-скромняшу, которая проникновенно отвечала припевом:
        - Милый, мне очень грустно было…
        Выбирайте себе нормальных, работящих комсомольцев, уважаемые дамы, иначе поматросят и бросят. Впрочем, мне говорить легко - я не среднестатистическая женщина в стране, где за тяжелые послевоенные годы привыкли брать в мужья кого угодно, лишь бы не одной не остаться.
        - Стоп! - скомандовал я, когда музыка стихла. - Очень хорошо, товарищи, спасибо большое, - похвалил артистов. - Вы свободны.
        Артисты откланялись и ушли за кулисы, а на сцену выбрались монтажники, принявшиеся оформлять ее атрибутами среднестатистической советской квартиры. Здесь выпускницу уже не подтянешь - не солидно, поэтому одолжили в Хабаровске оперную певицу средних лет, которая, облачившись в халатик, мокрое полотенце вокруг головы, тяжелые некрасивые очки и собрав волосы в тугой пучок, внешне постарела на десяток лет. Но гораздо тяжелее перевоплощения ей далась запись песни - там ведь специально нужно петь плохо, что вызвало у профессионалки затруднения. Но справилась - у нас вообще народ как правило справляется, в полном соответствии с анекдотом про кирпич и коммуниста.
        Монтажники закончили оборудовать сцену, дама опустилась на табуретку за накрытый белой скатертью и оснащенной вазой с цветами стол, я скомандовал «мотор!», и она принялась с болезненной миной покачиваться на стуле туда-сюда, взявшись за голову и покачиваясь в такт музыке. В нужный момент положила руку на сердце, как бы подчеркивая откровенность своих слов и начала жаловаться в камеру:
        - Что это такое? Просто жуть! [А. Пугачева - «Делу время»] [ ]
        Этот номер одним дублем не снимешь - монтаж будет плотный, высокодинамичный, поэтому фонограмме пришлось играть трижды, а певице - ходить по сцене, падать на кровать, накрывая голову подушкой, втыкать в уши беруши с последующим полным надежды взглядом в потолок - слышно-нет? - и почти моментальным разочарованием, которое она выместила, растоптав не оправдавшие надежд беруши. Ну и стук шваброй в «потолок», до которого больше трех метров, так что просто тыкает ручкой за верхнюю кромку кадра.
        - Огромное спасибо, Матильда Егоровна, - поблагодарил я певицу. - До свидания.
        Откланявшись, она покинула сцену, уступив место монтажникам - мужики вынесли муляж пивной «наливнухи» в НЭПовском антураже. Из-за кулис вышел мордатый кучерявый детина, в котором «насмотренный» Советский гражданин без труда узнает Вячеслава Невинного. Гайдай «Не может быть» еще не снял, поэтому я позволил себе подрезать песенку с декорациями. В кино потом вставим, когда Леонид Иович его сочинит и захочет снять.
        - Огромное спасибо, что согласились ради такой мелочи прилететь на Дальний Восток, Вячеслав Михайлович, - поблагодарил я пока еще не всенародно любимого - это придет попозже - артиста. - Начнем, если вы не против.
        Невинный был не против и занял свое место за прилавком. Мотор!
        - В жизни давно я понял… [Губит людей не пиво] [
        В отсутствие «сырья» в виде кинофильма, пришлось добавить Невинному клиентов, которые смачно цедили пивасик, выгребали из карманов последние копейки, а одного даже избила жена имитацией полена.
        - Стоп! Очень хорошо, большое спасибо, товарищи, - поблагодарил я. - До свидания.
        Еще у нас по этой же теме будет Дюновская «Если б было море пива», но ее снимают на том краю страны, в Крыму, на побережье. В эфир попадет под названием «Песня алкоголиков», чтобы не поняли неправильно.
        Монтажники оформили сцену в декорации цыганского табора, и на нее выбрался наш городской кружок цыганской песни. Гримеры поработали отлично - наши дамы средних лет, прости господи, стали выглядеть гораздо моложе и красивее.
        - Мотор!
        - Ежедневно меняется мода, но покуда стоит белый свет… [Гадалка] [
        Так-то никакого юмора, а очень хороший, не лишенный СМЫСЛА шлягер, но Худсовет подмахнул обоснование «сатира на мракобесие». Здесь тоже за один дубль не снимешь - сначала запечатлели танцы, затем - крупные планы певиц, старательно подгоняя фонограмму под артикуляцию - чтобы монтировать проще было - и, в конце, отсняли танцевальный номер с большими картами, из-за которых вылезали певицы.
        - Огромное спасибо дамы, вы все - большие молодцы, - похвалил я кружок.
        Дамы в ответ пригласили забегать попить чаю, и я согласился - там очень вкусными печеньками и булками кормят, в такие места ходить - одно удовольствие.
        Монтажники очистили сцену от старых декораций, натянули за задний план нарочито-примитивную панораму Москвы со сталинскими высотками, поставили на средний план картонные деревья и не менее картонные фонари. Справа - ларек с цветами, слева - лоток с пирожками. Актерская пара - замечательная: мощная во всех смыслах дама в красном пальто, норковой шубе и валенках и ее кавалер - ниже спутницы почти на голову, тщедушный интеллигент в толстых очках и рыжий. Одет в Советские ботинки, пальто и шапку-ушанку.
        - Мне надоело петь про эту заграницу… [Комбинация - Бухгалтер][
        Взявшись под руку, они принялись прогуливаться по «аллее» туда-сюда, в процессе певица купила суженному пирожок, которым с ласковой улыбкой его и накормила из своих рук, а в конце подарила своему «бухгалтеру» цветочки. Хороший номер получился, потешный. Ну и песенка надежно залезет соотечественникам в головы.
        Сцену снова переоборудовали - на этот раз в имитацию летнего кафе, и мы за сорок минут отсняли «людный» номер о том, как важно пить соки [Вячеслав Малежик - Соковыжималка] [ ]. Типа социальная реклама!
        Для последнего номера нам сцена не нужна, поэтому мы со съемочной группой отправились в соседнюю студию этого же павильона, где два последних дня шла подготовка к съемкам сатирического клипешника «„За деньги - да!“ или песня жены кооператора». В моем времени звезда интернета Инстасамка этой песней закрепляет в неокрепших головах парадигмы общества потребления, а в эти времена она выступит сатирой, которая настроит народ энергичнее потешаться над зарождающимся классом жен Советских «нуворишей», которые очень любят выглядеть как Галочка Брежнева в худшие годы - вся в мехах и тоннах ювелирки. «Дорого-богато»!
        - А я вообще делаю чё хочу, - нарочито-мерзким, гнусаво-обиженным голосом «запела» наряженная в золото-брильянты и подобранный не по фигуре «Шанель» швея Зоя Ивановна с нашей игрушечной фабрики - она у нас в фольклорный кружок ходит, славится артистизмом, вот и подписал чисто как свою.
        [INSTASAMKA - ЗА ДЕНЬГИ ДА][ Текст пришлось изрядно перелопатить, звук несколько пострадал - не те технологии пока - но оно того стоило: эффект ожидаем мощный, вплоть до хоровых скандирований припева «кооперативным женам» вслед силами Советских школьников. Прилично себя вести надо потому что, а не в «цыганщину» играть!
        Поручив монтаж простых номеров своим ремесленникам, отправился домой, где мы с Виталиной до самой ночи печатали «Нейроманта». Вот и закончился очередной хороший день!

* * *
        Утро началось с получения бандероли из Москвы. И не просто так, а с заданием, поэтому сразу после завтрака мы с Вилочкой поехали в мой личный павильон, снимать дополнение к завтрашнему «Времени», где народу расскажут о кульминации польских народных волнений.
        Усевшись перед камерой, я принялся метафорически гладить поляков по головам, одновременно продолжая развивать начатую еще много месяцев назад тему: «ваши элиты - полное дерьмо, товарищи».
        - Председатель президиума совета Ян Марианьский подло обманул народ, пообещав выполнить совершенно справедливые экономические требования рабочих. Ничего сверхъестественного в этих требованиях нет, но, судя по всему, партийные польские товарищи оказались вовсе не товарищами, а панами, в которых взыграла кровь шляхтичей. Как это так - быдло чего-то еще требует? Ничем иным объяснить решение польского правительства о силовом подавлении протестов я не могу. В глазах польского народа это выглядит самым обыкновенным предательством и обманом. Само же решение о подавлении было принято в ночь на 17 декабря, на экстренном заседании ЦК ПОРП. Отдельного упоминания заслуживают слова Первого секретаря Владислава Гомулка, который назвал забастовки, цитирую, «контрреволюцией». Не знаю как вас, товарищи, но меня от цинизма передергивает - с каких это пор желание пролетариата не давать обращаться с собой как с рабами стало «контрреволюцией»? Но идем далее - утром семнадцатого декабря, в районе железнодорожного вокзала у остановки «Гдыня-Верфь» по колонне протестующих товарищей силами польских военных и милицейских
чинов был открыт огонь на поражение. На данный момент погибло сорок два гражданских человека, двое сотрудников милиции и один солдат. Более тысячи гражданских и около шестисот сотрудников силовых ведомств получили ранение, - пауза, тяжелый вздох. - Это - кошмар, товарищи. Это - настоящий позор! Польский рабочий класс, вверив полноту государственной власти Польской объединенной рабочей партии, явно не ожидал, что у этих перерожденцев хватит подлости стрелять по собственным гражданам! Такое поведение - совершенно неприемлемо и недопустимо, и свидетельствует не о силе правительства, а его полной никчемности, - пауза, еще более тоскливый вздох. - Будем следить за развитием ситуации, а лично я всей душой поддерживаю стремление польского народа защищать свою будущее от предателей на самом верху. Приглашаю всех желающих в эту субботу выйти на митинг и показать польским товарищам, что Советский рабочий класс на их стороне. Место и время проведения митингов вы можете узнать у ваших комсомольских вожаков. До новых встреч, товарищи!
        Толку полякам с этих митингов, понятное дело, никаких, но нам пофигу - для себя выходим, чисто потусоваться, молодецкую удаль безвредно канализировать.
        - Не работает Польша без иностранных денег, - жаловался я Виталине по пути в мультипликационную студию. - Еще с начала XX века так повелось - придите, мол, к нам, иностранные богачи, дайте много денег и не мешайте отыгрывать в голове могущественную Речь Посполитую. Сейчас гражданин Гомулка от дел отойдет, причем как бы не из-за протестов, а, например, по состоянию здоровья, и его сменщик пойдет договариваться с пролетариями, наобещав им всякое. А потом полетит сюда, в кабинет товарища Косыгина, с конкретными цифрами, за которые он, так и быть, постарается навести порядок, не давая стратегическому противнику поводов радостно орать про эрозию в Социалистическом блоке.
        - В НАТО тоже проблем хватает, - заметила Вилочка. - У них Франция фрондирует, англичане интригуют, а ФРГ - балансирует между теми и этими.
        - Все так, - согласился я. - Надо будет про историю НАТО от начала до наших дней передачку записать - полезно. Найдешь не сильно унылого специалиста по этой теме?
        - Найдем, - пообещала девушка.
        - Задолбали эти соседи, - признался я. - Не понимают, дурашки, что мы им добра хотим, зачем-то дергаются и сопротивляются.
        Виталина мелодично хихикнула.
        - На что надеются? - продолжил я. - Что Венгры тогда, что Чехословаки недавно, что эти вот теперь. Что мы их тупо отпустим на четыре стороны, дав возможность НАТО подмять бесхозное имущество под себя? Ты же лимитроф, собака, у тебя же населения как одна московская область, тебя же даже на карте мира без лупы не увидишь, а все туда же - фрондировать и бедолаг-пролетариев под молотки подставлять. Итоги просто офигенно полезные - пара месяцев воя в иностранных СМИ и легкая грусть у нашего сердобольного народа - мы что, настолько плохи, что обязательно надо в протянутую руку дружбы и совместного процветания плевать? Но мы же не плохие нихрена, а самая передовая в плане социально-экономического базиса страна мира с объективно высоким уровнем жизни. Мы - вперёд прём как наскипедаренные, и этих сказочных союзничков туда же тянем. Но они же сопротивляются! - расстроенно развел руками. - «Независимость» для них - это когда из Вашингтона белый господин руководит. А когда относительно независимое существование в одном экономически-военном блоке с СССР - это совершенно невыносимо и вообще оккупация злыми
коммуняками. А не ваши ли отцы-деды, дорогие товарищи, по первому свистку Гитлера сюда побежали, геноцид устраивать? Вот оно, наглядное подтверждение того, с кем мы на самом деле дело имеем - нас тупо ненавидят! И ненавидят холодно, рассчетливо - вот этот вот Гомулка, очевидно, в Партию пошел ради обретения личной власти. Поэтому теперь привычно кукарекает «контрреволюция» на все, что ему не нравится. И вот итог - целая республика на дыбы от его мудрого руководства поднялась.
        - Все будет хорошо, - утешила меня Виталина.
        - Обязательно! - подтвердил я, - Пускай веселятся, пока могут - я не добрый дедушка Юра, я не сигналы политические буду слать, а войска. И не на пролетариев, а сразу на ратушу или откуда там пановья быдлом рулить изволят. Как вариант - с немедленным линчеванием.
        - Очень политически некрасиво, - оценила план девушка.
        - А мне-то че? - с улыбкой развел я руками. - У меня к тому времени будет пара миллиардов лояльного населения от Калининграда до Шанхая с Пхеньяном, ручные арабы с неграми и экономически прирученная Япония. И сотни миллионов фанатов прямо в стане врага, которое мне в рот смотреть будет. Я же не просто так это все, - широко улыбнулся Виталине. - А собственное наследство берегу и преумножаю.
        - Главное - не останавливаться?
        - Главное - не останавливаться!
        Глава 16
        Отсмотрев с корейскими и отечественными мультипликаторами финальный эпизод первого сезона «Наруто» - двадцать четвертая серия - я дождался, пока выключится проектор и зажжется свет, и поднялся с кресла студийного мини-кинотеатра. Прошествовав под экран, толкнул торжественную речь на родном и корейском языках:
        - Мы прошли долгий и интересный путь, товарищи. Спустя год, надежно закрепившись на первом месте рейтингов, мы полностью оправдано можем заявить: у «Наруто» нет конкурентов!
        Гордый собой народ поаплодировал - особенно довольны корейцы, которым, как азиатам, очень приятно культивировать навыки и видеть результаты трудов. Особенно - стать лучше ненавистных япошек.
        - Этим сериалом мы задрали планку анимации так высоко, что нашим конкурентам придется работать над качеством собственных продуктов, пытаясь приблизиться к нам хоть немного. А это - огромные дополнительные расходы на сотрудников, которые в рамках капиталистической системы для предпринимателей ненавистнее всего. Конечно, они могут довольствоваться грошовыми поделками и дальше, и в этом случае мы выигрываем еще больше - пока они будут продолжать считать искусство бизнесом, мы продолжим нашу мультипликационную экспансию.
        Еще одна порция аплодисментов.
        - Отдельно я бы хотел поблагодарить наших корейских товарищей, - отвесил легкий поклон поклонившейся в ответ корейской части зала. - Ваше трудолюбие и мастерство достойны высочайшего уважения, и я лично напишу товарищу Ким Ир Сену письмо с благодарностью за то, что доверил нам таких замечательных работников.
        В глазах гастарбайтеров замелькали почёт, квартиры, медали и фотографии с Великим Вождем. Не как что-то плохое: они это полностью заслужили. А еще считывается очень грустная мечта о чашке риса три раза в день. Ничего, сельское хозяйство чинится, и не только у нас - товарищ Бяо плотно взялся за это направление, и через пару лет, если он не подведет, риса будет хватать на всех.
        - Нам нужно расти и развиваться, - продолжил я. - Поэтому, товарищи, в январе прибудет сорок три только закончивших ВУЗы и курсы художника. С ними - пятеро переводчиков, чтобы наши корейские товарищи тоже могли поделиться опытом с молодыми дарованиями. Проектов у меня много, и нам нужны кадры для их производства. Наша цель - создание лучшей в мире мультипликационной студии. Ну а пока желаю всем хорошего отдыха и качественной встречи Нового года!
        Попрощавшись с обрадовавшимся отпуску народом, отправился на такие же мероприятия с теми же новостями в другие отделы - масштабировать нужно сразу всё!
        - Мультсериал про поросенка Фунтика все Советские дети и взрослые будут с любовью вспоминать десятки лет! После Нового года прибудут…
        - Мультфильм про стального гиганта станет еще одним гвоздем в крышку гроба стремительно деградирующего, но все еще опасного стратегического противника, потому что показывает всю параноидально-фашистскую сущность их правительства и спецслужб и то, как мощно они пересрались, когда первое в мире государство рабочих и крестьян первым в мире запустило в космос искусственный спутник! После новогодних праздников прибудут…
        Всего путем отсева в ходе творческих конкурсов удалось набрать больше сотни кадров. Работа мультипликатора за короткий срок вдруг стала очень престижной, поэтому от желающих нет отбоя. Задача на ближайшую пятилетку - догнать и перегнать Дисней!
        На выходе из павильона нас встретил дядя Вадим, поделившийся новостями:
        - Приперся какой-то Виталий Андреевич Кошкин час назад, по бумагам - кандидат зоологических наук, фелинолог, с сопроводительным письмом о благонадежности из Академии наук. С тобой поговорить хочет.
        - Кандидатам наук мы всегда рады, - пожал я плечами. - Где он?
        - В столовой сидит, чаи гоняет, - ответил он.
        - Поехали, - велел я.
        Гость мне оказался незнакомым, возраста самого активно-научного - между двадцатью и тридцатью годами - и одного взгляда в его лишенные очков глаза хватило, чтобы все понять. Первая фраза прибывшего при виде меня впечатление только закрепила:
        - Мне нужно в Африку на три года!
        - Допустим, - вежливо улыбнулся я. - А зачем?
        - Понаблюдать за львиным прайдом! - развел он руками с видом «а разве не очевидно?».
        - И вы приехали сюда? - уточнил я.
        - Институт больше двух лет признает мою работу недостойной валютного финансирования, - скривился он. - Никакими открытиями, видишь ли, здесь не пахнет - это долгое, комплексное, важное для мировой фелинологии исследование, но Нобелевских премий за него не дают! - и он с вызовом посмотрел на меня.
        - Не скажу, что понимаю, но «Фонд» вам денег на исследование даст, - пообещал я. - А вас за три года не съедят?
        - Меньше трех лет - бессмысленно, - заявил он, подумав, что я хочу подрезать его аппетиты.
        - У меня есть условие, - добавил я. - С вами отправится съемочная группа, флору и фауну для наших граждан поснимать. И будут повторять такие командировки регулярно. Ваша задача - способствовать им в производстве репортажей, но, если будут мешать - гоните взашей.
        - Обязательно! - охотно пообещал Виталий Андреевич.
        - В таком случаю будем ждать результатов вашей работы, - пожал я ему руку на прощание. - Вадим Петрович, - кивнул на КГБшника. - Вас сейчас отвезет в штаб фонда, там вам помогут написать заявление на финансирование, и после этого можете отправляться домой, собирать вещи - отправим вас еще до Нового года.
        - У меня на обратный билет денег нет, - смущенно признался научный товарищ.
        - Финансирование предполагает выдачу аванса в размере двух минимальных размеров оплаты труда, - намекнул я дяде Вадиму.
        Чудак-человек - в один конец полетел, без копейки денег, в надежде на хрен пойми что. Авантюрист, блин, но другой в Африку три года рядом со львами жить и не поехал бы.
        Гость радостно ускакал за дядей Вадимом, а в столовку - не уходить же, раз пришли, салатика с печенью наверну под компот - вошел дядя Дима.
        - Ходоки к тебе просятся, - с ухмылкой поведал он мне.
        - Товарищ Ленин велел ходоков не обижать, - одобрил я. - Пригласите, пожалуйста.
        В столовую вошли трое однообразно одетых в ватники, штаны с начесом, валенки и шапки-ушанки мужиков возрастом «чуть за пятьдесят». Вид - настороженный, но это нормально, к Ленину тоже поди не преисполнившись оптимизмом приходили. Гости сняли верхнюю одежду, и я поднялся им навстречу. Поздоровались-представились.
        - Очень приятно, товарищи! Вы, говорят, ко мне? Издалека?
        - Недалеко, - пожимая мне руку, ответил Илья Лукич, он у них главный, потому что председатель колхоза. - Тридцать два километра на юг, колхоз «Пролетарский рассвет».
        - Угощайтесь, товарищи, - гостеприимно указал я им на линию раздачи.
        - Не голодны, - отказался за всех Илья Лукич.
        - Тогда присаживайтесь, - вернулся я вместе с ними за стол. - Вы к нам, извините, по какому вопросу?
        - Соседи у нас - «Ясное солнце» и «Лихой буденновец», - назвал поглощенные мной населенные пункты лидер ходоков. - Нынче совхозы, и зарплаты там вроде как не нашим чета.
        - Так же хотите? - уточнил я.
        - А и хотим! - подтвердил мужик справа от Ильи Лукича. - Это же бардак какой-то - пятнадцать минут на перекладных, а как будто в другую страну попал - и магазин полный, и зарплаты сказочные.
        - Какое-то избирательное изобилие получается, - заметил мужик справа.
        - Логистически неудобно, - развел я руками. - Вы как будто на отшибе находитесь, вот пока к вам и не полезли. Но глобально я с вами согласен - избирательное изобилие - это несправедливо, и в конце февраля, перед посевной, ждите в гости специалиста, который поможет переделать «Пролетарский рассвет» в совхоз-передовик. Я - не волшебник, товарищи, и возможности не безграничны. Пока, увы, ничем помочь не могу, придется подождать.
        - Да мы подождем, - с неземным облегчением на роже заверил меня Илья Лукич. - Я своим так и говорил - если справа и слева изобилие, значит и нас догонит рано или поздно - чего людей от дел зря отрывать? Февраль, значит?
        - Конец февраля, - подтвердил я.
        - Будем ждать, - пообещали ходоки и пошли на выход, обсуждая, как ловчее будет пройтись по магазинам в поисках дефицита.
        - Теперь и из других деревень приходить начнут, - предположила Вилка.
        - На всех меня не хватит, - вздохнул я. - Но через год-два уже и не надо будет - опыты масштабируются достаточно, экономическая модель приживется, новые заводы выйдут на рабочие мощности. Одних только телевизорных три штуки строят стахановскими темпами - уж что-то, а «излучатели» должны стоять везде, чтобы кровавый режим мог промывать мозги податному населению отборной марксистской пропагандой.

* * *
        И снова свободное, будь оно неладно, время! Совсем ничего не осталось - разве что над душой у пролетариев всех разновидностей стоять, но я бы на их месте такому был не рад - это он чего приперся? Не доверяет? Обидно и нервно! - потому и сижу у окошка со стаканом какао в подстаканнике, не мешая городу работать и процветать.
        - О, смотри! - отвлек я Вилочку от гимнастики под новую, концептуально украденную у стратегического противника, фитнес-передачу.
        Поправив хаератник и майку - белые трусики поправлять нужды нет, сидят идеально! - девушка подошла ко мне.
        На улице выбравшаяся из гастронома дородная дама в шубе и с пакетом продуктов в руках пыталась забраться на заднее сиденье «Москвича».
        - А, Глафира Никитишна, - узнала жену нашего начальника охраны дяди Феди Виталина. - Без шубы бы влезла.
        В голову дамы пришла та же идея, она сняла культовый женский атрибут этих лет и спокойно уселась - не настолько велики изначальные параметры.
        - Хочешь шубу? - предложил я девушке. - А то у нас тут почти все в них ходят, может и тебе надо?
        Настоящая эпидемия: в связи с «особо особой» категорией снабжения и не менее особыми зарплатами девяносто процентов взрослых дам с наступлением холодов дружно облачились в меха. А у нас еще и социалистическая рассрочка на год без процентов на дорогие товары народного потребления существует! Но с лимитом и пониманием - мы тут не в кабалу загоняем, а дарим радость и бытовое счастье, не больше тридцати процентов зарплаты на ежемесячный платеж. Можно было бы и покруче сделать, все равно же больше средней по стране остается, а у тебя при этом сразу телевизор, стиральная машинка марки «малютка», шуба, сапожки, дубленка на муже, деточки вообще как куколки ходят и вообще жизнь удалась.
        - Тяжелая, - отмахнулась Виталина. - Двигаться не удобно.
        - И в дверной проем боком заходить приходится, - кивнул я. - Нынешние пуховики тоже неудобные, нужно мастерить спортивный вариант.
        Вот и нашелся досуг! Сняв трубку телефона, набрал домашний номер.
        - Судоплатовы, - ответила мне трубка бабушкиным голосом.
        - Бабушка Эмма, это я.
        - «Бабушка Эмма» - это я! - хихикнула она.
        Научил на свою голову.
        - Как у вас дела? Все хорошо? - спросил я.
        - Все просто замечательно, - заверила она. - Тебе маму?
        - Маму, - подтвердил я.
        Трубка по ту сторону стукнулась о поверхность, а по эту Виталина сделала потише и вернулась к гимнастике.
        - Махи ногами! - объявил ведущий и вместе с танцорами начал эти махи совершать. - Энергичнее, товарищи женщины - для себя стараетесь!
        Хоть что-то у нас не ради Родины, хех.
        - Привет! - подошла к телефону мама. - Вчера же звонил, случилось чего?
        - Обидно, - оценил я.
        - Ну прости! - хихикнула она. - Привыкла просто, что ты как часы через день звонишь.
        Потому что мамин душевный покой надо беречь.
        - А у нас тут Черненко дачу строить собрался, - поделилась она свежими новостями.
        - Привалило престижу, - хохотнул я. - А я тут тебе работы хочу подкинуть - пуховик спортивный.
        - Спортивный? - задумалась она.
        - Спортивный! - подтвердил я. - Сейчас нарисую что смогу, и самолетом тебе отправлю, ладно?
        - Ладно! - легко согласилась она и строго одернула кого-то «за кадром». - А ну-ка не ешь козюлю!
        И положила трубку.
        Аленку воспитывает - братья козявки есть еще не умеют. Взяв бумажку и карандаши, нарисовал все пуховики, которые видел в прошлой жизни. Получилась целая бандероль! Чтобы мама не запуталась, распределил модели по пятилеткам - не вываливать же все сразу! Что-то, понятное дело, сопрут на волне хайпа к новинке, но тут уж ничего не поделаешь.
        Сходив в соседнюю квартиру, напряг дядю Диму доставкой до Хабаровского аэропорта и вернулся аккурат к окончанию передачи. Пока Виталина ходила в душ, я допечатал последнюю главу «Нейроманта» и порадовал переодевшуюся в корейский шелковый халатик девушку новостью:
        - Закончено! Теперь давай сочинять хитрый пропагандистский план.
        - Не убирай, я потом почитаю, - прервала Виталина процедуру отправки рукописи в ящик стола.
        Я освободил ей место и переместился на диван, подложив под голову подушку-Чебурашку местного производства:
        - Мистера Смита уволят так, что жизнь его, по сути, закончена - будет где-нибудь в мелкой конторке бумажки перекладывать. Такое положение дел его, очевидно, не порадует, и тут-то мы и придем к нему с предложением: стать автором бестселлера.
        - Кажется, понимаю! - хохотнув, кивнула Виталина. - «Как я ездил в СССР с Джоном Ленноном»?
        - Шаришь! - обрадовался я. - Начнем с биографии, по папочке: «Я родился в семье скромного банковского работника…».
        Сочинять при наличии супермозга несложно - после короткой биографической справки о становлении личности на фоне войны перешел к сути, надергав клюквы из будущего и напихав выдуманных сцен - Леннон может и в суд подать, но мы-то причем? Это все мистер Смит! Напечатаем где-нибудь в мелкой газетенке извинения и опровержение. Кто-то даже его прочитает, но большинству будет плевать. Книжка получилась интересной, и, по моему мнению, способной вызвать туристический энтузиазм у каждого, кто ее прочитает. А главное - маленького формата, рассчитанная на продажу в газетных киосках и на вокзалах.
        - Перебор с эротикой, - прокомментировала Виталина.
        - Две никчемно короткие сценки без, так сказать, проникновений из-за нежелания жениться - это, по-твоему, «перебор»? - расстроился я.
        Совсем без конечно же отсутствующего в СССР секса нельзя, но и выставлять соотечественниц легкомысленными и легкодоступными рука не поднялась - они же не такие!
        - Я бы оставила одну - второй раз то же самое читать не интересно, - пояснила она.
        - Дает статистику, - вступился за вторую сценку я. - Создает впечатление, что у нас тут все дамы очень целомудренные.
        - Нудно, - отмахнулась Виталина.
        - Давай менять, - вздохнув, смирился я. - Например…
        - Эта сценка лучше! - одобрила девушка, убирая рукопись в бандероль.
        - Дядя Дима расстроится, когда вернется, - хохотнул я на конверт.
        Тоже самолетом отправлять, придется ему снова в Хабаровск и обратно ездить.
        - По почте нельзя - секретно, - пожала плечами Виталина.
        - «Все написанное Ткачевым подлежит защите ценой жизни всей группы сопровождения, а потом - ценой жизни поднятых по тревоге военно-милицейско-КГБшных чинов», - кивнув, вольно процитировал я постановление за подписью товарища Цвигуна. - Помню. Устала?
        - Не-а!
        - Теперь нам нужна хорошая, но беззубая книжка, пригодная как для внутреннего, так и для внешнего рынка, - заявил я. - Давай про космический лифт и влияние мракобесия на прогресс. Иллюстрировать позовем товарища Леонова, ему будет приятно. Может и еще одну награду отхватим! Название - «Фонтаны рая».
        Прерваться пришлось уже через два с половиной часа - нужно лечь пораньше, потому что с утра нужно встречать следующего зарубежного гостя - негра Фанки Фанка.
        Глава 17
        - Ну конечно я не ждал, что с Фанки Фанком приедет американский посол! - ответил я на вопрос Виталины, когда мы пили кофе в терминале аэропорта в ожидании немного задержавшегося из-за ветра самолета. - Даже будь он звездой уровня Леннона, ничего бы не изменилось - он же черный! Нигер! Не совсем человек, а что-то вроде потешной говорящей обезьяны. Да американцам кое-куда в пятидесятых войска вводить приходилось, заставлять местные власти подчиняться отмене законов о расовой сегрегации. И до сих пор не везде все гладко - «Уайтс онли» места все еще существуют. Целый важный господин посол в сопровождение негритянскому артисту из гетто? Не в этой вселенной!
        - Американцы - страшные нацисты, - согласно кивнула Вилочка.
        - И нам это очень на руку, - продолжил я. - Черные еще много десятилетий будут устраивать массовые беспорядки, белая молодежь - им сочувствовать, и в какой-то момент дойдет до публичных извинений на коленях высшими американскими чинами за годы угнетения негров.
        - Я бы на такое посмотрела, - развеселилась девушка.
        - Авось доживем, - проявил я осторожный оптимизм.
        Двери выхода с летного поля открылись, и в терминал потянулись прилетевшие из Москвы граждане. Вот они, дорогие гости - на фоне белых лиц соотечественников две черные, полные смеси любопытства и страха - пропаганду никто не отменял, вдруг мы тут совсем дикие? - рожи смотрятся очень контрастно. Второй - это менеджер и лучший друг «звезды», негры редко в одиночку куда-то ходят, это у них классово близкая нам любовь к коллективизму. Одеты, ясное дело, в шубы и шанки-ушанки - это и понт, и замерзнуть не получится. У артиста из-под шапки торчат дрэды, а у его товарища ничего не торчит. Потом на прическу посмотрим - интересно же!
        Дядя Семен поднял над головой табличку «Фанки Фанк», и негры, обрадовавшись ориентиру, направились к нам в сопровождении белого, знакомого мне мужика из нашего МИДа.
        - Добро пожаловать в СССР, - первым протянул я руку.
        - Щит [ дерьмо], хоуми [ нейтрально-вежливое жаргонное обращение]! - не подкачал Фанки Фанк. - Ваша страна - чертовски огромная! У меня все ноги затекли! Это мой кореш Тайрон.
        Поздоровались с Тайроном, и МИДовец, который весь вчерашний день водил негров по Москве, показывая красоты СССР, а потому сильно устал, решил откланяться:
        - Вверяю вам заботу о мистерах Брауне и Блэке.
        И отправился в зал ожидания, чтобы улететь в Москву ближайшим рейсом.
        - Будем надеяться, что оно того стоило, - улыбнулся я гостям. - Идемте!
        И мы пошли на выход. Фанки Фанк - это вам не Леннон с ограничителями в виде посла и жены, этот стесняться и не думал:
        - Твою мать, нам все время говорили, что у вас тут нищета и люди помирают от голода, но в Москве ни одного бездомного, а еда нихрена не дороже нашей! И это я еще не говорю о том, что по вашим улицам ездят «Мерседесы»!
        Ездят - как только отечественный кооператор получает возможность реализовывать свою продукцию за валюту, он сразу же пересаживается на буржуйский транспорт.
        - Белые любят врать, - развел я руками.
        - Щит, ты ведь тоже белый! - заметил неувязку мистер Браун, менеджер звезды.
        - Я - русский, - скромно ответил я. - Безусловно, чисто физически нас можно приписать к белым людям, но, например, Гитлер считал русских низшей среди белых расой, а ваши белые делают все, что могут, чтобы наша страна развалилась. Даже термин для нас специальный есть - «сноу-нигер».
        Интуристы радостно заржали.
        - Русские - это славяне, - продолжил я. - Одна из теорий об образовании термина «славянин» восходит к древним временам, когда окружающие моих предков кочевники любили похищать славян, чтобы потом продавать их в рабство на специальных рынках, в том числе - европейским белым. «Slave» - «слэйвенин» - «славянин».
        - Не знал об этом, нигер, - признался Фанки Фанк.
        - Об этом мало кто задумывается, - не стал я его осуждать. - Но это нормально - с тех пор мой народ сильно изменился, и теперь с нами приходится считаться всему миру! Но не будем о политике - вы тут явно не для этого. Запишем совместный трек?
        - Хе, нигер, я боялся, что ты не предложишь! - обрадовался Фанки Фанк, и мы дали друг другу «пять».
        Покинув аэропорт, мы сели в РАФик и поехали к границам Хабаровска. Маршрут другой, покороче - утро же, все на работе, и показать народные гуляния не получится. Ничего, возвращаться они будут вечерним рейсом, и все что надо увидят. Да и смысла на самом деле особо нет - ну съездил негр в СССР, ну понравилось ему там, ну и что? Он же очевидно куплен КГБ, ну кто его слушать станет?
        - Очень прошу вас не обижаться, товарищи, если услышите в свой адрес слово «негр», - попросил их я. - В СССР расовой сегрегации нет совершенно, а рабство мы ненавидим всей душой, поэтому никто из встречных нами не хочет вас унизить или оскорбить - они просто не видят в слове «негр» ничего плохого, вкладывая в него исключительно биологическое значение. В городе, в который мы едем, живет сорок семь рабочих из Африки, и они не обижаются.
        - Если кто-то назовет меня или Тайрона «нигером», мы этого так не оставим, - заявил Фанки Фанк. - Но «нигер» - это не «негр».
        - Спасибо за понимание, - поблагодарил я. - Мистер Блэк…
        - Моего отца звали «мистер Блэк», - перебил Фанки Фанк. - Лучше просто «Фанки» или Джим.
        - Тогда я - просто «Сергей», - согласился я на оптимизацию. - Джим, у тебя неплохой флоу, тебя кто-то учил?
        - Что такое «флоу»? - не понял он.
        - «Флоу» - это способность класть речитатив на музыку так, чтобы слова словно сливались в поток, превращаясь во что-то среднее между чтением стихотворений и пения. Просто бубнить текст поверх бита может любой кретин, но только при наличии флоу хип-хоп становится хип-хопом.
        - «Хип-хоп»? - не понял Фанки Фанк и этого.
        - Так я решил назвать новый жанр, - пояснил я. - Смесь фанка, ямайских народных песен и всего остального. Мы с тобой, Джим, стоим у основ жанра, который рано или поздно станет самым популярным в мире. Сейчас - времена рока, но технологии будут развиваться, и со временем производить хип-хоп сможет любой человек, который может себе позволить ЭВМ - к тем временам они будут везде и дешевыми - в то время как рок-музыка будет по прежнему требовать наличия группы и инструментов. Так работает наш мир - если куча людей занимается чем-то, количество затраченных усилий неизбежно переходит в качество, и хип-хоп подомнет под себя весь мир.
        Фанки Фанк этого увидеть не успеет. Жалко его, а еще - очень-очень противно, потому что происходящее здесь до боли напоминает предательство. К черту - все ради Родины!
        - Я уже вижу, как богатые белые мальчики будут пытаться влезь в эту черную музыку! - заявил Тайрон.
        Иронично - меня в «богатые белые мальчики», похоже, не записывают.
        - Предлагаю название «Wigger», - предложил я.
        - «White nigger»? - заржав, догадался Фанки Фанк.
        - А для азиатов такого же типа предлагаю термин «рисовый нигер», - добавил я.
        Ржач удвоился, и артист пообещал:
        - Я обязательно расскажу об этом братьям. Слушай, а у вас здесь можно достать марихуаны?
        Какая трогательная, почти детская непосредственность!
        - В нашей стране больше любят алкоголь, - покачал я головой. - И даже если очень захотеть, наркотиков не найти - у нас о них даже не все знают.
        - Мы с Тайроном - растафарианцы, - заявил Фанки Фанк.
        - Борьба Хайле Силаси за освобождение Эфиопии от колониального гнета заслуживает глубочайшего уважения, - пожал я плечами. - Но считать его вторым пришествием Иисуса значит умалить его подвиги на ниве строительства независимой Эфиопии - богу ведь добиться этого гораздо проще, чем человеку. Ну а Джа - это старый добрый еврейский бог Яхве, - с улыбкой развел руками. - Ничего против уважения к нему я не имею.
        - Уважение - это главное, - смог вычленить из монолога что-то понятное Тайрон.
        Они же даже в школу не ходили, ну какое тут религиоведение?
        - На нем держатся улицы, - добавил Фанки Фанк.
        - Жизненный урок, усвоенный с незапамятных времен, - ввернул я цитату из песни группы Panther’a. - Уважение! Прогулка! Что ты сказал? [ Respect! Walk! What are you say?]
        Сложно на русский такое переводится, но негры все поняли и одобрили:
        - Щит, нигер, это охеренно правильно! Либо уважай другого нигера, либо иди и трахни сам себя! Это твой новый трек?
        - Пока нет, - покачал я головой. - Там еще такие строчки будут… - и процитировал песенку о важности прогулок - она так и называется, «Walk» - до конца.
        - Когда я был обычным нигером из гетто, всем было на меня насрать, - отрефлексировал Фанки Фанк. - Но как только ко мне пришли слава и бабки, почему-то каждый черножопый ублюдок считает нужным набиться ко мне в друзья и залезть в голову. Поэтому я так ценю Тайрона - этот пёс [ жаргонное «верный, надежный друг»] был со мной с самого начала.
        И они совершили сложное, состоящее из десятка движений, негритянское рукопожатие.
        Когда сидишь в гетто без работы, появляется очень много свободного времени, вот и делают из простого рукопожатия целый ритуал.
        - Круто! - оценил я. - Можно мне попробовать?
        - Конечно! - гостеприимно протянул ладонь Фанки Фанк.
        Сначала обычное пожатие, потом - пожатие одними пальцами, дальше - стук костяшками и боковыми сторонами кулаков, распальцовка на расстоянии, снова рукопожатие пальцами и так далее.
        - Щ-и-и-и-т! - пришел в восторг Тайрон. - Ты тренировался?
        - Впервые пробую, - с улыбкой признался я. - У нас так никто не делает.
        - У пацана охеренная память! - разгадал тайну Фанки Фанк.
        К этому моменту мы выехали на шоссе, и артист, посмотрев на заснеженный лес, задал классический вопрос:
        - А у вас здесь водятся медведи?
        - Водятся, - подтвердил я. - А еще волки и тигры.
        - Тигры? - охренели они.
        Я толкнул речугу о флоре и фауне малой родины (временной), и к ее концу мы как раз прибыли в Хрущевск.
        - Выбирайте… - предложил я гостям выбрать кухню.
        Они, очевидно, выбрали гамбургеры, как и в Москве, заодно удивившись их наличию у нас.
        - Это ведь котлета с овощами и булкой, - развел я руками. - Предельно простое блюдо.
        Проблема была чисто идеологической, но классово-вредной еды нынче в СССР не существует, а сетевуха «Ред Бургер» (пишется латиницей, для заманивания карго-культистов) приносит мне очень хороший доход.
        За обедом интуристы пришли к выводу, что тут вкуснее, чем в «Макдональдсе», и мы отправились их заселять в две «двушечки» на пятом этаже - чтобы хоть какой-то вид из окна был - по адресу улица имени И. В. Сталина, 3. По пути товарищи негры жизнерадостно тыкали пальцами в вывески, скульптуры и редких встречных людей - у некоторых здесь «плавающий выходной».
        Прибыв после заселения к студии, провел гостям экспресс-экскурсию, и мы отправились на репетиционную точку.
        - У меня есть офигенный бит и офигенный текст к нему, - заявил я. - Нам в телевизоре часто показывают репортажи о тяготах жизни в гетто и жутком расизме американских властей и копов, на их основе и сочинил, но петь я такое не имею права - я же белый русский.
        - Как коктейль! - гоготнул Фанки Фанк.
        - Я бы хотел попробовать водку, - разохотился Тайрон.
        Я залез в холодильник и достал оттуда пузырь водки, банку мандаринового напитка и черный хлеб с салом.
        - Я займусь, нигер, - хлопнул меня по плечу Тайрон. - Эй, красавица, поможешь? - кинул клич Виталине.
        - Это - мой телохранитель, и ее руки должны быть свободны, - влез я.
        - Щит, нигер, она - телохранитель? - опешил Тайрон. - Да эта сучка весит килограммов пятьдесят!
        Заранее проинструктированная Вилка на «сучку» не обиделась - это же как с «негром», никакой негативной коннотации не предполагается - но обиделась на пренебрежение:
        - Хочешь проверить, кто из нас сильнее?
        - Черт, Тайрон, сучка держит тебя за слабака! - заржал Фанки Фанк.
        Подначивает.
        - Мама учила меня не бить женщин, но, если ты настаиваешь, я покажу тебе пару приемов, - заявил Виталине Тайрон.
        Пожав плечами, я немного подвинул стулья, освободив место для драки.
        Через полминуты Тайрон валялся рожей в пол с заломанной рукой:
        - Черт, отпусти, я все понял!
        Отпустив, Виталина светло улыбнулась интуристу и демонстративно отошла в сторону.
        - Охеренно круто, сестра! - отвесил ей комплимент Фанки Фанк. - Йо, Тайрон, ты только что проиграл девке!
        - Я убью тебя, если об этом кто-нибудь узнает! - заявил Тайрон артисту.
        - Не парься, нигер, - отмахнулся тот. - Я унесу эту хохму с собой в могилу.
        И будет это совсем скоро. Пошла ты, совесть! Что-то бубня себе под нос, Тайрон начал криво резать сало, а я подошел к шкафу с «демками», отыскав нужную бобину и воткнув ее в магнитофон. Плей.
        Под биточек негры и приставленный им в собутыльники дядя Семен успели накатить, запить «напитком», ошибочно приняв его за апельсиновый сок, и, когда запись закончилась, Фанки Фанк оценил:
        - Офигенно круто!
        Накатили за это, и я включил бит снова, велев:
        - Позволь мне показать, как это должно звучать, Джим. Fuck the police, Comin' straight from the underground… [NWA - Fuck the Police] [ ].
        Имена изначальных исполнителей из текста я аккуратно вымарал, заменив на Фанки Фанка там, где нужно, и набив «заглушек» там, где не нужно. «Прелести», прости-господи, не потеряло.
        - А-у-у, нигер, это просто о*уенно!!! - ответили ликованием негры.
        В конце восьмидесятых такие треки были уже в порядке вещей, а в эти времена даже сомневаюсь, что пустят на радио, а тем более - в телек. Но «подпольно» разойдется как горячие пирожки, став гимном черных братьев в их борьбе с белыми угнетателями. Ну и никто даже не удивится, что Фанки Фанка пристрелили среди прочих - белым угнетателям такой трек прямо не понравился, так чего ждать? Собираемся и идем штурмовать Вашингтон!
        - Есть что-нибудь еще? - захотел продолжения Фанки Фанк.
        - Хватит на целый альбом, - заверил я его. - Например, вот…
        Сменив пленку, «спел» песню Gangsta’s Paradise авторства Coolio и L. V. Очень удобно - «исходник» Стиви Вандер сочинить еще не успел, поэтому платить за семплы процент не придется. [ ]
        - Щи-и-ит, да ты полон хитов, пацан! - догадался Фанки Фанк. - Я только недавно начал получать деньги за свои выступления, и не смогу заплатить тебе за эти песни достойные суммы, но, когда они попадут в ротацию, я отдам тебе все авторские отчисления!
        - К черту! - отмахнулся я. - Денег у меня дохера, поэтому давай пропишем в контракте отчисление восьмидесяти процентов с альбома в наш «Фонд Мира» так, чтобы он тратил их на помощь Африке. Остальное-полностью твоe.
        - Твою мать, пацан, мое черное сердце этого не забудет, - стукнул кулаком в грудь Фанки Фанк.
        Негры уехали из Хрущевска через четыре дня, увозя с собой записанный в аврально-стахановском режиме альбом и сценарии с раскадровками для съемок клипов. Как минимум «Гангста парадайз» снять и запихать в телевизор успеют - их белый продюсер, прибывший для подписания документов, за возможность раскрутить своего артиста вот в таких масштабах ухватился обеими трясущимися руками.
        - До встречи, Джим, - с отработанной улыбкой соврал я Фанки Фанку в аэропорту. - Очень надеюсь, что тебя ждет успех, и буду рад поработать с тобой снова.
        - Ты изменил всю мою жизнь, пацан, - с широкой улыбкой ответил он. - И я этого никогда не забуду. Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь - звони, и я сделаю все, что смогу.
        - Хорошего перелета, - пожелал я, и гости пошли в самолет.
        Сглотнув вставший в горле ком, я тихо выдохнул им вслед:
        - Прости, Джим.
        Виталина аккуратно сжала моё плечо:
        - Так нужно, Сережа.
        - Так нужно, - согласился я. - Но почему-то от этого не легче. Идем, нужно дела делать.
        Глава 18
        Дни шли своим чередом, дела привычно спорились, немногочисленные проблемы разруливались, а где-то там, совсем рядом, замаячил Новый год. Это у нас, а на Западе позавчера прошло католическое Рождество, которое Леннон отмечал в тундре, в компании Амааны и ее, так сказать, племени. Донесения мне носят постоянно - мухоморный отвар под руководством шамана в чине старшего лейтенанта госбезопасности звезды пили вместе, под северным сиянием, и по итогам «трипа» Леннон отправился в ближайший населенный пункт (всего двести километров на оленях) и созвонился с адвокатом, велев инициировать процесс развода с Йоко Оно. Она уже дает интервью, в которых плачет, ругает бывшего мужа и СССР до кучи, особенно напирая, конечно же, на ущемление прав секс-меньшинств. Нам ли не плевать? Скоро Леннон доберется до «родного» инфополя и порвет его на куски своими контраргументами - к нему как-то доверия больше, чем к странной японке, которую, положа руку на сердце, никто особо не любит - она же в глазах фанатов «Битлз» развалила, и тут они не так уж далеки от истины.
        Но меня больше интересовало две вещи. Первая - выход в свет сингла Фанки Фанка про «гангстерский рай». Больше ничего в СМИ пропихнуть не удалось, но для подогрева интереса к альбому, который вот-вот поступит в продажу, это хватило. На данный момент - пятая строчка американских чартов, но стартовал-то с девятой, а значит можно прогнозировать рост. Ну и нельзя забывать, что на первых строчках - почти исключительно мой репертуар, что только добавляет прелести. Почему «почти»? Потому что пока Леннон сидит в тундре, в большом мире релизнулся его альбом, и первые две строчки - у него. Как бы там ни было, для черного брата из 70-го года успех просто невообразимый! Сама звезда не подводит - перекрасил купленную здесь шубу в розовый цвет, увешался «блингами» и ходит по интервью, рассказывая, какого гения он встретил среди русских снегов. Примочка для совести откровенно никчемная, но Фанки Фанк уйдет на своём пике, закрепившись в пантеоне уличных легенд, о котором будут вспоминать еще многие десятилетия.
        А интервью-то даёт какие! Например:
        - Нигер (обращение к белому ведущему ток-шоу), а ты знал, что самый крутой русский поэт был черным?
        - Да что вы говорите? - сымитировал ведущий вежливый интерес.
        - Я говорю об этом парне Пушкине, - развил мысль Фанки Фанк. - Его прадеда по имени Ганнибал привез из Африки древний русский царь, но не как раба, а как ученого! Можешь представить себе, чтобы расистская жопа-Линкольн сделал что-то такое?
        - Полагаю, мы не можем судить наверняка, - с видом «нафиг тебя сюда вообще позвали» ответил ведущий.
        Про такое в музыкальных журналах не пишут, но разведка донесла, что распространяемые «самиздатом» бобины с «Fuck the police» успели облететь всю Америку, и в чёрных районах ее включают как только увидят полицейский патруль. На альбоме она тоже будет - настолько в США цензура не душит: это же не коммунизм воспевают в самом деле!
        Вторая «вещь» - гораздо приятнее, потому что мук совести лишена начисто: фильм про пастушьего поросёнка ушел в прокат. В эти времена прибыль от кино считается хрен пойми как, с кучей нюансов и крайне медленно, но в «Международной панораме» показывали очень вдохновляющие полные залы, а кинотеатры отчитываются об аншлагах. Ждем конкретные цифры и готовимся к Советскому прокату, который начнется на Новогодних каникулах - с этого я доходов не увижу, но зато увижу довольные мордашки ребят, а это - гораздо ценнее! КГБ с ОБЭП в связи с этим готовят операцию «Антиспекулянт» - билеты-то уже распроданы, а значит будет с кого получить служебную «палку». Оно, конечно, ограничение по количеству билетов в одни руки, но хитрецы всегда найдутся. Сигнал старый и простой - греть руки на «Ткачёвских» продуктах чревато, идите в Большой билеты по тридцать рублей толкать.
        А вот третья «вещь» меня не интересовала совершенно, но изрядно повеселила - на ВДНХ поймали самого настоящего онаниста, перевозбудившегося при виде робота Терешковой. С киберпанковым приветом, так сказать, получите условный срок и исправительные работы за «хулиганку». Народ прямо потешается.
        По совокупности событий и инфоповодов (последний - не в счет) поступил сигнал из Кремля пару часиков поговорить с товарищами журналистами. Этих в аэропорту встречать лень, поэтому мы с Виталиной поехали в студийный павильон №1 - дальше иностранцев пускать велено только в моем сопровождении, но сегодня не пригодится.
        Отдуваться мне одному, но одиноко сидеть на возвышении у дальней стены неудобно, поэтому рядом сядут комсомольский вожак и Хрущевский парторг. Чисто по-товарищески поддержать. Еще за столом, по флангам, расположатся дяди Дима и Вадим. Готовы стрелять на поражение! Виталина в такой компании смотрится чужеродно, поэтому останется за кулисами.
        Перед «подиумом» - ряды стульев, на которых уже успел расположиться народ. Состав не полный: только «цивилизованный мир», сиречь Европа, США и примазавшаяся к ним Япония. Социалистическим товарищам на этих ваших негров и Леннонов плевать, для них у нас отдельная пресс-конференция с хорошими вопросами и правильными ответами. Настолько «отдельная», что отправляется в редакции самолично изготовленной стенограммой, чтобы уважаемые товарищи журналисты не тратили время на долгие перелеты.
        Через полный зал идти не придется - к «подиуму» из-за кулис ведет дополнительная дверь, из которой мы с товарищами и появились под вялые, чисто формальные аплодисменты.
        - Доброе утро, дамы и господа, - поприветствовал я народ на великом и могучем. - От лица Советской молодежи позвольте поприветствовать вас на землях СССР, и, от своего собственного, благодарю за то, что проделали такой долгий путь. Надеюсь, по итогам пресс-конференции вы не останетесь разочарованными.
        Переводчики - необходимость в них невелика, обычно стараются отправлять более-менее владеющих русским языком сотрудников - отработали, и журналюги похлопали снова - чуть энергичнее.
        - Предлагаю немного изменить регламент, - продолжил я. - Ребята, заноси!
        Под удивленными рожами товарищи монтажники внесли на «подиум» набитый шариками лототрон.
        - Ваши имена написаны на бумажках внутри шариков, - пояснил я. - Запускай.
        Товарищи запустили, и через десяток секунд был получен первый шарик, который отдали мне.
        - Сеньор Муньос, вам повезло, - вынув бумажку, улыбнулся я испанскому журналисту.
        - Грасиас, - поблагодарил он и начал хвастаться. - С 1961 года среднегодовой рост ВВП Испании превысил 7%. Из развитых стран Испанию обгоняет лишь Япония, - сделал приятно сидящим через пару делегаций от него япошкам. - Доля промышленности и услуг в структуре экономики постоянно растет, и, в связи с этим, я хочу спросить: так ли уж необходимы были ужасные репрессии во время проведения индустриализации в СССР?
        - Я могу ответить на ваш вопрос, сеньер Муньос, но это будет стоить вашей газете аккредитации. Не потому что я обиделся, а из-за вопиющего непрофессионализма: на этот и схожие вопросы я отвечал несколько десятков раз, и теперь вы тратите время ваших коллег в никуда, не говоря уж о том, что в вашей статистике не учитывается СССР.
        - Вопрос отозван, - сориентировался журналюга. - Многие испанские дети посмотрели ваш фильм «Babe». Хотите что-нибудь им передать?
        - Буду благодарен, если передадите им мое спасибо и пламенный привет, - поддержал я и вскрыл следующий выплюнутый лототроном шарик. - Герр Финк, прошу вас, - дал слово австрийцу.
        Или австрияку?
        - Долгое время Советская цензура по надуманным причинам пыталась огородить граждан от музыкальных новинок. В том числе гонениям подвергалось творчество группы «Битлз», поэтому поездка мистера Джона Леннона в СССР стала для многих полнейшей неожиданностью. Какие впечатления об этом человеке сложились у вас после знакомства?
        - Джон - очень здравомыслящий и талантливый человек, - ответил я, пропустив предъяву мимо ушей. - И я многому у него научился.
        - А какое впечатление сложилось у него о вас? - спросил журналист.
        - Этот вопрос лучше задать самому мистеру Леннону, - отмахнулся я.
        - А если он не вернется? - влез журналист-британец.
        - Тогда и придумаем, что делать дальше, - пожал я плечами.
        Журналюги гоготнули, я достал следующий шарик.
        - Кириос Гианнопулос, прошу вас, - дал слово греку.
        - В процессе подготовки к пресс-конференции мы не смогли найти ни одного полноценного ответа на многих интересующий вопрос, - на всякий случай подстраховался он. - Почему вы переехали из Москвы сюда, на самые окраины вашей страны?
        - Могу ли я попросить вас уточнить значение термина «окраины»? - позанудствовал я.
        Немного подумав, грек ответил:
        - Очень далекая от столицы местность.
        - Спасибо, - кивнул я. - Ответ прост - в городе Хрущевске расположена теле-кино-музыкальная студия мирового уровня, на мощностях которой мне очень удобно производить интеллектуальную собственность разных видов, - улыбка. - А еще мне нравятся Азия и тигры.
        - Это - все причины? - уточнил он.
        - А чего вы ожидали, кириос Гианнопулос? - спросил я в ответ. - Душераздирающих рассказов о том, как я поругался с кем-то очень важным и был вынужден сбежать? Их не будет - внутри страны врагов у меня нет, и в Хрущевске я живу только потому, что мне здесь нравится - смотрите какой замечательный белый снежок за окном!
        Следующий шарик. Повезло американцу.
        - Мистер Кравчик, прошу вас.
        Он у нас польского происхождения.
        - Для всех живущих вне Советской оккупации поляков… - начал он.
        - Стоп! - перебил я. - Скажите, а какие поляки в эти времена живут «под оккупацией»?
        - Жители Польской Народной Республики, - не стушевался он.
        - Польша - вполне суверенное государство, - отмахнулся я. - И происходящие там волнения являются лучшим доказательством моему тезису.
        - Именно о массовых беспорядках, которые вы деликатно назвали «волнениями», я и хотел задать вопрос, - кивнул он. - Польская община США считает их подтверждением несостоятельности социалистического блока.
        - А где вопрос? - спросил я.
        - Согласны ли вы с их оценкой? - пожал он плечами.
        - Нет. Я считаю, что объективно оценить положение дел внутри Польши из-за океана невозможно, а в списке требований реализующих свое конституционное право на забастовки рабочих товарищей не было пункта о выходе из Социалистического блока. Если нахождение в нем устраивает настоящих поляков, значит гражданам капиталистических государств не о чем волноваться.
        - Венгрия, Чехословакия, Польша, - перечислил мистер Кравчик. - Разве такое количество негативных событий не является подтверждением системных проблем в Варшавском блоке?
        - Известная доля эрозии свойственна любым политико-экономическим и военным блокам, - пожал я плечами. - Это - совершенно нормально, так же как и попытки врагов внести раскол в социалистический лагерь при помощи пропаганды и агентуры. Молодости свойственны решительность и желание нарушать правила, и ваши спецслужбы подло этим пользуются, провоцируя товарищей на глупые действия.
        - Борьба за свободу и демократию по-вашему - глупость? - не отстал он.
        - Борьба за мифы о свободе и демократии - глупость, - подтвердил я. - Реальная демократия обеспечивается только Советской властью, но ваши элиты старательно выставляют вперед говорящие ширмы, в то время как крупный банковско-промышленный капитал обделывает свои делишки в тени.
        - Вы занимаетесь «вотэбаутизмом», - уличил он меня с страшном.
        - Я озвучиваю факты, - отмахнулся я и взял следующий шарик. - Мистер Торндайк, прошу вас, - кивнул британцу.
        - Связан ли отъезд мистера Леннона в компании солистки Boney M Амааны Заякиной и срочный вызов посла Великобритании в СССР Арчибальда Дункана Уилсона на срочные консультации в Форин-офис?
        - К сожалению, я пока не контролирую ваш Форин-офис, - с расстроенной миной развел я руками. - Поэтому не знаю.
        Попрут поди мистера Уилсона. Впрочем, тут ничего нового - дольше двух-трех лет без замены послов здесь Англия не держит.
        Народ гоготнул.
        - Раз вы так сказали, мистер Ткачев, значит в будущем рассчитываете контролировать? - без особой надежды попытался зацепиться журналюга.
        - Я рассчитываю в течение пары сотен лет медитаций достичь божественности, - ответил я и под скрип карандашиков - такой-то кликбейтный заголовок! - достал следующий шарик. - Герр Кёлер, прошу вас, - дал слово ФРГшному немцу.
        Этому занесли издатели, что прямо сказалось на вопросе:
        - Вашу повесть «Каролина» и роман «Имя Розы» номинировали на премию Хьюго. Какая из этих книг, на ваш взгляд, достойна победы?
        Журналюги понимающе ощерились, не мешая коллеге отрабатывать прибавку к зарплате.
        - Я очень рад, что начиная со следующей церемонии судейская коллегия этой уважаемой премии еще больше доработала регламент - теперь мои книги номинируются в разных категориях, и, если их сочтут достаточно интересными, я могу получить два первых приза. Было бы здорово, но грустить в случае проигрыша не буду - книги моих, с позволения сказать, старших коллег достойны победы не меньше.
        Следующий шарик даровал бумажку с иероглифами.
        - Прошу вас, Накагава-сенсей.
        - Многим японцам нынешняя жена мистера Леннона известна скандальным поведением, - мощно полил он грязью Йоко Оно. - Какое впечатление сложилось о ней у вас?
        - Я не имел чести узнать ее так хорошо, как мне бы того хотелось, - пожал я плечами. - Но она борется за мир во всем мире и содержит благотворительный фонд. В моих глазах это качества хорошего человека.
        Из следующего шарика «выпал» товарищ из ГДР.
        - Можете рассказать о ваших ближайших творческих планах?
        - Конечно! Скоро, с интервалом в месяц, в книжные магазины и библиотеки попадут две мои новые книги. Первая называется «Нейромант». Наши Советские писатели Аркадий и Борис Стругацкие создали целую череду замечательных произведений, действие которых разворачивается в «мире Полудня», который воплощает собой коммунистические представления о мире будущего. Тягаться с ними на этом поле невозможно, поэтому я описал другой, капиталистический вариант будущего, в котором миром правят корпорации, а человеческая жизнь ничего не стоит. Вторая - «Фонтаны Рая», философское рассуждение о влиянии предрассудков и религиозного фанатизма на научно-технический прогресс.
        - Планируете попадать на «Хьюго» каждый год?
        - Буду стараться так делать, - пообещал я.
        Дальше была Австралия:
        - Ваши творческие поделки продаются по всему миру, следовательно - вы получаете деньги из-за границы и попадаете под закон об иностранных агентах.
        - Вовсе нет, - покачал я головой. - Закон требует пометки в случае получения иностранных пожертвований и выполнении указаний иностранных граждан за материальное вознаграждение. Я из-за границы не управляюсь, делаю что хочу, и продаю свою интеллектуальную собственность открыто, равно как и тысячи других наших граждан - в том числе и частные предприниматели.
        Надо будет к нему на родину съемочную группу отправить, эндемиков поснимать.
        Еще один шарик - американец, но из «демократических» СМИ.
        - В пацифистски настроенных кругах США набирают популярность ваши высказывания о Вьетнаме…
        - О направленной на Вьетнам империалистической агрессии США, - поправил я.
        - …И вас нередко цитируют даже сторонники демократической партии, - не обратил он внимания. - В их числе - Джеймс Картер, сенатор штата Джорджия. Не изменилось ли ваше отношение к администрации мистера Никсона?
        - Не изменилось, - исчерпывающе ответил я. - Это трус, самовлюбленный болван с комплексом бога и жадина.
        - Спасибо, - старательно законспектировал журналюга.
        Глава 19
        - В смысле «Южная Америка»? - охренел я, выслушав по телефону лично спустившего мне задание деда Юру.
        - Можешь отказаться, - напомнил он.
        - Это все так неожиданно, - вздохнул я. - И что мне там делать? Карать мошенников?
        Позор очень велик, но нам прислали не нормальных, породистых альпак, а самых обычных лам. Которые гораздо дешевле! Позор мой, потому что альпак и лам видел до этого только в интернете, а они похожи. И гораздо больший позор - зоологам, которые тоже не отличили. Всех на карательные курсы повышения квалификации!
        - Кому мошенников покарать найдется, - заверил дед. - Твоя задача - приехать на пару дней, дать концерт, встретиться с представителями партии «Народное единство», поужинать с президентом Сальвадором Гильермо Альенде Госсесом, намекнув ему не бояться национализации американского имущества. Особенно нам интересны медеплавильные заводы.
        - У нас полный Урал меди, - буркнул я.
        - Ты правда не понимаешь или демонстрируешь норов? - уточнил дед.
        - Второе, - признался я.
        - Значит собирайся, - велел он.
        - Так точно, товарищ Генеральный секретарь, - отрапортовал я, и дед повесил трубку.
        Не было проблем, и на тебе - собирайся, лети в Чили. Понять зачем не трудно - эта замечательная страна на данный момент потихоньку пытается выбраться из-под железной пяты гегемона, и совсем скоро там произойдет привычная для региона смена власти силовым путем, в результате которой синьор Альенде утратит должность вместе с жизнью, и на смену ему придет Пиночет, который охотно заберется под пиндосский каблук обратно, порвав с СССР дипотношения. А не слишком ли я престижность работы в КГБ поднял? По слухам туда теперь очереди стоят, и не от безысходности, потому что больше делать ничего не умеешь, а как положено - Родине служить на наиболее нервном направлении. Ну и «внешний» отдел нынче по ушам никто за особо интересные акции не бьет - мы же не в обороне сидим, как в моем таймлайне, а работаем как положено! Если у нас получится надежно привязать к себе Чили - а «национализация» нужна именно для этого, американцы потери заводов не простят очень долго - так, чтобы чилийцы не перемерли с голоду, это станет примером для остальных южноамериканских стран.
        Но как же не хочется! Это ведь самый настоящий котел, в котором варятся радикалы, обезумевшие от нищеты граждане, опьяненные личные амбициями «социалисты», где-то с краю набухает пенка в виде военной хунты, и все это активно мешает длинной (чтобы не пачкаться) палкой ЦРУ, не давая стране выдохнуть. А еще - чудовищный внешний долг, для уплаты процентов по которому приходится выпрашивать новые кредиты. Вот синьору Альенде их давать не очень-то хотят, он же формально социалист, поэтому Чили в обозримом будущем грозит дефолт по внешним обязательствам. Справедливости ради было бы непросто и с иностранными кредитами - они просто усугубляют проблемы в будущем, позволяя не переживать прямо вот в этом финансовом году. «Экономическая колонизация» работает просто: в нищую страну заходят господа в костюмах, которые под предлогом инвестиций строят заводы, агрохолдинги, добывающие предприятия и прочее. Плоды трудов всего этого добра уходят «метрополии» за потешные деньги, которые аборигены не видят совсем - это же иностранное предприятие, его белый человек построил, значит и прибыль получать с него должен белый
человек. А, вы тут от голода подыхаете? Так и быть, вот вам полста миллионов кредита, на поддержание штанов. И каждый новый кредит, конечно же, внешний долг только увеличивает. Словом - замкнутый круг, вырваться из которого можно или чудом - например, на территории страны найдут что-то такое, что всем нужно, и у местных властей хватит ума продавать это самим, не доверяя разработку улыбчивому северному партнеру - либо ценой крови и перестройки всей экономической системы - так у Советской власти получилось, да и то с последующей выплатой царских долгов и некоторых неустоек за потерянные инвестиции условным Нобелям.
        В случае «национализации» Чили хапанет санкций почище Китая нынешнего образца - да, военной угрозы не несет, но священное право частной собственности попирается грязными ногами! Больше этим коммунякам ни копейки! Ни зернышка хлебного, даже если золотом платить будут предлагать! И увеличьте вон тому куску ЦРУ бюджет - нам срочно нужен план по превращению непокорных латиносов обратно в наш высокодоходный задний двор!
        Без вливаний прибавочной стоимости из вне такие времена пережить сложно - мы-то справились, но мы вообще богоспасаемые, остальным не так повезло - а значит, оценив нынешнее положение дел в родной экономике, прибавив к этому прогнозы на еще большее увеличение доходов, старшие товарищи решили рискнуть и поиграть с США там, где последние привыкли играть в одиночку. Жадные вы, господа Кремлёвские старцы. Может сначала на уже завоеванных рубежах нормально закрепимся? А, в геополитическом противостоянии с мировым империализмом останавливаться и довольствоваться достигнутым нельзя? А это кто вам такую глупость сказал? А, Сережка сказал? И не раз? Ну понятно! Давайте все на малолетнего попаданца повесим - это же охренеть как удобно!
        - Пофиг, - привычно послал я сомнения и легкий мандраж подальше. - Если Партия отправляет на задание, значит все риски взвесили и посчитали приемлемыми.
        - Куда отправляет-то? - спросила Виталина.
        Надо бы телефон модулем громкой связи оснастить, для экономии времени.
        - Чили.
        - Твою мать, - схватилась девушка за голову.
        - Шаришь! - обрадовался я. - И не просто так, а с его высочеством Кимом и его драгоценной невестой.
        - Тогда нормально, - почему-то расслабилась девушка и объяснила. - Ты, Сережа, очень ценен, но смерть корейского наследника - это сразу третья мировая война. Американцы к ней сейчас не готовы, поэтому едем со спокойной душой. Не удивлюсь, если там ЦРУшников больше чем наших будет, и все будут очень стараться не допустить провокаций. Еще одна война в Корее прямо сейчас Никсону не нужна - под ним и так трон шатается. Ну и Альенде до сих пор жив - значит с личной охраной у него все хорошо.
        - Твои слова да Лэнгли в уши, - пожелал я. - Давай собираться, вылет завтра утром из Хабаровска, спецрейсом - с этого края лететь ближе, чем через Москву. Сопровождает звено истребителей. Если ПВО отработает - будут прикрывать казенной техникой от ракет.
        - Не отработает, - отмахнулась Виталина и полезла в шкаф.
        - Хорошо, что у меня есть запасные музыканты, - порадовался я предусмотрительности, присоединяясь к ней.
        - Не мешай, - аккуратно отодвинула она меня.
        - Ну и ладно! - фыркнул я и пошел на кухню.
        Набрав в кастрюлю воды, поставил на плиту и достал из шкафчика пакет гречки. Увы, супермозг процесс перебирания крупы нисколько не ускоряет.
        - Купальник брать? - раздался вопрос из комнаты.
        - Там плюс двадцать, - ответил я. - Не бери.
        - Спорим Ким полезет в воду? Он к «плюс двадцать» привык, - запротестовала Виталина. - И собственные журналисты в воду загонят - показать здоровье и упитанное телосложение.
        - Значит бери, - согласился я с ее аргументами. - Легкое моржевание не повредит.
        А еще у Чили сейчас есть «Киберсин» - попытка соорудить собственную сеть по управлению экономическими процессами. Работает через одно место, но сам факт внушает легкое уважение - у нас Косыгин такую штуку сильно хочет, но технологии пока прямо не очень. Но работа идет - к концу восьмидесятых, если ученая братия не подведет, новая система начнет использоваться в порядке эксперимента. Хорошо мне страной будет рулить, удобно - все критические проблемы успеют решить предшественники, экономика будет «вах какая», никаких национальных анклавов не останется, а прямо в кабинете Генерального будет стоять комп, который, в случае необходимости Высочайшего вмешательства, будет требовать нажать кнопку. Ну и порой надо будет ездить коровники и заводы открывать с награждением причастных. Не правление, а малина!
        - Четыре пары носков, думаю, тебе хватит.
        - Я тут предаюсь сладким мечтам о полноте личной власти, а ты - «носки»! - расстроился я.
        - Иди сам собирайся тогда! - обиделась в ответ Вилочка, появившись в кухне.
        - Нет! - вредным тоном заявил я. - Я тут восемьдесят четыре процента гречки уже перебрал, моё!
        - Золушка математическая! - фыркнула на меня девушка и ушла обратно.
        Это не бытовые ссоры, это - ироничные бытовые ссоры. Две огромные разницы!
        Пообедав сосисками с гречкой, я чисто из вредности проверил содержимое своего чемодана - не докопаться! - проигнорировал чемодан Виталины - у девочек должны быть секреты - и мы отправились на студию, знакомиться с собранным в кратчайшие сроки кантри-коллективом. Да, фронтмен пока готовится, но мужика с правильным акцентом и похожим голосом старшие товарищи отыскали - капитан Госбезопасности с пятнадцатью годами «нелегальной» жизни в южных штатах. Увы, «засвеченный», и за бугор ему теперь нельзя, но записать вокал согласился с радостью - он же пенсионер, детсад по ночам сторожил, а тут - сразу переезд в Хрущевск, где он будет при деле и хорошем соцпакете.
        С пенсионерами нынче повеселее - больше полутора тысяч бывших силовиков уже прошли через курсы переподготовки с последующим устройством на работу в «Ткачевские» структуры. Кто покрепче - пролетариями обыкновенными, кто постарше или после ранений - пролетариями, так сказать, умственного труда. Даже мультипликатор-майор есть, всю жизнь художничал во внеслужебное время, а теперь - пригодилось.
        Несмотря на плясовую направленность большей части жанра, кантри - музыка очень грустная, и исполнители должны быть соответствующими. Матвей Феофанович подходит вполне - у него печальные глаза и правильные мимические морщины. А ручищи-то какие - сразу видно работягу, что добавляет «трушности».
        Прибыв на студию, увидели ценнейшее дополнение, о котором я не просил - даму тридцати шести лет в чине старшего лейтенанта. Архетип я бы описал как «не сработавшая медовая ловушка» - наша вокалистка когда-то была не хуже Вилки, а сейчас немного располнела и покрылась морщинками. Все еще офигенно хороша, но «старой девой» от нее разит за версту. Словом - то что надо нашему проекту. Не подвели и музыканты - всем «за сорок», у всех рожи мрачно-кислые.
        Познакомившись с товарищами, прослушал записанную ими и приглашенным капитаном фонограмму.
        - Отлично! - результат меня полностью устроил. - Это я забираю, - вытащил бобину из магнитофона. - Бытовые условия вас устраивают?
        Музыкантов условия устраивали - на халявные, оснащенные по последнему слову техники «трешечки» жаловаться грех - поэтому, напомнив, что после Нового года начнем плотно репетировать, мы с Виталиной направились в «открытую» часть студии - павильонов здесь нет, для натурных съемок предназначено. День сегодня солнечный, безветренный, поэтому снимать клипешник ничего не помешает.
        На очищенной от снега площадке, на фоне сияющей на солнце тайги, лежат бревна, доски и стопка шифера. Рядом - уже застекленные оконные рамы. Вокруг установлены камеры, а рядом - большая армейская палатка с перекусом и печкой-буржуйкой, для обогрева съемочной группы и «актеров».
        Последние представляют собой образцово-показательную, многократно награжденную строительную бригаду. В основном - славяне, но присутствуют казах, северный кореец, китаец и даже пара негров. Инклюзивно! Бригада сформировалась еще на этапе «Потемкинской деревни», строили новые домики колхозникам. Здесь попроще - считай конструктор собирать.
        - Добыл! - показал я безыдейно кучкующимся на площадке, смолящим «Приму» товарищам бобину. - По местам, товарищи!
        Товарищи рассосались по местам.
        - Сейчас включу запись. Ваша задача, товарищи - строить дом, но будет очень здорово, если вы иногда без урона работе будете приплясывать в такт музыке, - выдал всем инструкции.
        - Без клоунады, - выставил ограничитель бригадир.
        - Без клоунады, - подтвердил я и воткнул плёнку в магнитофон.
        Камеры включились, мужики принялись строить дом, время от времени дергая ногами, руками и туловищем в такт музыке.
        - Well, let me have a ruler and a saw and a board… - полился из колонок очень правильный голос товарища капитана. [RDR 2 - house Building Theme] [ ]
        Жалко, что «засвеченный» - я бы такого и насовсем оставил. А какой посыл! Человек - существо социальное, и как бы капиталисты не пытались с этим бороться, насаждая оппортунизм и отсутствие сочувствия к ближнему, от этого никуда не денешься. Американцы свой «нейборхуд» обожают, присматривают друг за другом и вместе ходят в церковь. В основном это служит маркером «свой-чужой», но, если сильно прижмет, подключается взаимовыручка. Песня бьет именно в эту точку - смотрите, насколько мы все в этом мире одинаковые, давайте строить метафорический дом, в котором будет хорошо всем.
        На внутренний рынок тоже очень хорошо зайдет - попробуй докопайся до дружбы, взаимовыручки и трудолюбия. Да уже «докапываться» и не пытаются - это я так, машинально фигу в кармане для худсовета (которых давным-давно не видел и не слышал) держу. Давно сам себе цензор, и, смею надеяться, вреда своими песенками и книжками стране не наношу. Да объективно не наношу - не надо переоценивать влияние контента на массы. Какой бы художественной ценностью не обладала песня, насколько бы деструктивным не был посыл, она остается всего лишь песней. Если бы народ в моей реальности не охренел от дефицита, копившихся десятилетиями проблем, не наслушался воплей о кровавом режиме, у Ельцина и ко хрен бы получилось реставрировать капитализм. Экономика - основа всего, и когда уровень жизни непрерывно растет, социалистическая пропаганда работает несоизмеримо эффективнее.
        Тут меня бросило в холодный пот - это же как со стороны будет выглядеть? Был такой Андропов, великий царь-реформатор. Потом был какой-то хмырь-временщик, который, получается, продолжил курс и доделал то, что не успел доделать дед. А я? А я приду на все готовенькое - экономика фурычит, геополитическая конфигурация небывалого могущества, народ за меня в огонь и воду. Причем не только собственный, но и азиатский - я над этим много лет еще работать буду, культ личности выстрою как надо. А что мне со всем этим делать? Смотреть, как соцблок цветет и пахнет, иногда приводя к покорности науськанные врагами окраины? Как называется такое положение дел? Правильно - ЗАСТОЙ! А я, получается, стану этаким молодым-шутливым Брежневым. Ух молодежь на меня ругаться будет - где реформы, правитель? А нету реформ - все кончились, дальше только полировать отлаженный механизм и менять детальки.
        - Какой-то ты сегодня рассеянный, - заметила Виталина.
        Чертыхнувшись, запустил бобину по новой - кончилась - и ответил:
        - Не рассеянный, а задумчивый.
        Мужики тем временем успели собрать каркас и взялись за крышу. Жить в таком доме нельзя - реквизит же, но посмотреть на экспресс-стройку прикольно будет всем. В последствии это станет концертным номером - на мой скромный взгляд, постройка «дома» прямо на сцене под эту песню станет просто замечательным завершением концерта, надолго отпечатавшись в памяти зрителей. На самом деле здорово, что старшие товарищи подсуетились с вокалисткой - в нее будем складывать грустные песни о несчастной любви.
        Съемки закончились одновременно со световым днем - товарищи изрядно продрогли, поэтому прерывали процесс на полчасика, пообедать горячим в палатке и - актуально для взрослых - немного накатить «для сугреву». Строго-настрого запретив монтажерам трогать пленки до моего возвращения - они, конечно, смонтируют, но не так, как мне надо - мы с Виталиной отбыли домой, где нас уже дожидалась стопка папочек на Чили и ее высших сановников, за изучением и обсуждением которых нас и застала ночь. Нужно выспаться - завтра будет ОЧЕНЬ долгий, и, возможно, опасный день.
        Глава 20
        - Безумно рад тебя видеть, Юра! - с вполне искренней улыбкой пожал я руку одетому в околовоенный сюртук и дубленку младшему Киму.
        Действие происходило на железнодорожном вокзале города Хабаровска - наследник корейского престола прибыл как положено, бронепоездом, с кучей свиты, которая мне нафиг не нужна, поэтому отправится в Москву, укреплять и множить вечную дружбу между братскими корейским и русским народами.
        А вот жена Кима, одетая в белую шубку, очень красивая и обладающая неплохой фигуркой круглолицая кореяночка по имени Джехва (очень в тему, потому что примерно переводится как «богатая и процветающая») поедет в Чили с нами, а потом вместе с Кимом останется в Хрущевске на встречу Нового года и вообще потусоваться. Вот тогда место Виталины займет Оля (в платоническо-политическом смысле), а пока подружка отбыла в Узбекистан, в штатный недельный тур.
        Ковёр поди в подарок привезет. А мне немного совестно - обещал Вилочке наедине отметить, тихо и уютно, но вмешалась долбаная внешняя политика.
        - Многоуважаемая Джехва, твоя красота сравнится разве что с прекрасным Пхеньяном, - приложившись к холеной ручке, отвесил комплимент.
        Тряхнув «шишечками» по бокам чернявой головки, Джехва с улыбкой поблагодарила за комплимент.
        - Выпрями спину, товарищ Пэк, ты позоришь нас! - рявкнул Юра на излишне расслабленного корейского дядьку в военной форме с солидными звездами.
        - Простите, товарищ Ким! - моментально пропотев, мужик продемонстрировал образцовую выправку.
        - Я тоже безумно рад видеть тебя, дорогой друг Сергей! - на очень хорошем русском ответил мне закончивший демонстрацию силы Юра. - Надеюсь, наше присутствие не помешает твоим великим планам.
        - Что ты! - демонстративно «обиделся» я. - Такие гости - величайшая радость для меня, а наши планы настолько велики, что несколько дней не способны им помешать.
        Двигаем тазом, рычим, демонстрируем силу - азиаты такое уважают. Дальше мы немного поулыбались вспышкам фотоаппаратов наших, корейских и китайских журналистов. Трудно, болезненно, долго, но мирить китайцев с корейцами нужно обязательно. А у меня еще и с япошками бизнес - этих вообще весь регион вполне заслуженно ненавидит. Фигня, прорвемся, главное - вбить в головы рисовых товарищей простой факт: «Враг - за океаном, а ваша вражда ему на руку». Ну а Южную Корею однажды от капитализма освободим военным способом - а че пиндос сделает? Ядерную бомбу кинет? Охотно верим! Санкции введет? Ох боимся! Введет собственный контингент для поддержки южных корейцев? Давай, вводи, солдатам Кима же надо кого-то побеждать - погрязшие в кей-попе и косметологии южные соседи какие-то хлипкие, окна для героизма не дают.
        - Времени до самолета мало, но мы не могли не встретить вас должным образом, - заявил я и повел корейцев к выходу из вокзала.
        Площадь в честь прибытия таких-то гостей перегородили, нагнали солдат - из нашей воинской части тоже есть делегация - и даже пригнали пяток БТРов для солидности. Но сначала, конечно…
        - К нам приехал, к нам приехал сын Кореи дорогой! - браво ухнули бабушки-фольклорщицы и дали Кимам возможность отломить кусочки каравая, макнуть его в соль и закусить.
        - Товарищам Кимам - ура! - при помощи мегафона скомандовал начальник Дальневосточного военного округа, мой старый знакомый генерал Владимир Федорович Голубко.
        В Партию приняли месяц назад, до этого был беспартийный. За какие заслуги? Да за любые - у Владимира Федоровича их за жизнь скопилось немерено. Ну и я немножко попросил, он же мне танк «подарочный» выделил, значит я должен моральный долг отдать. Да, кумовство, блат и советская коррупция, с которой я так упорно боролся как только получил возможность.
        - Ура! Ура! Ура! - проревели товарищи военные.
        Далее генерал подошел к нам, пожал руку наследнику, чмокнул его жене, и мы прослушали два гимна в исполнении местного армейского оркестра - сначала наш, потом - корейский.
        - В честь товарищей Кимов - торжественный залп! - скомандовал генерал.
        Специально обученные люди постреляли в воздух холостыми, мы дали время Юре толкнуть напутственную речь свите - эти с нами не едут, им на самолет до Москвы - погрузились в РАФик и вчетвером плюс корейский охранник и дядя Семен отправились в специализирующийся на азиатской кухне ресторан.
        - Мощь вашей армии внушает уважение, - похвалил нас Юра.
        - Ваша армия держит в страхе недостойных предателей, - отвесил я ответный комплимент. - А вместе - мы держим в страхе весь капиталистический мир, заставляя его считаться с нашими интересами.
        Обобществил, так сказать, но Ким прямо довольный. Продолжая рассказывать друг другу какие мы молодцы, мы покушали онбан - блюдо из покрытого вареной, мелко нарезанной курицей риса, ломтиками сушеных грибов, луком и чесноком. Все это заливается бульоном и подается с вареными яйцами. Сыто вздохнув, Юра откинулся на стуле и принялся жаловаться:
        - Когда мой старший брат готовился стать наследником, я даже не догадывался, сколько всего ему приходится учить. Буду честен, Сергей - эта поездка для меня настоящий глоток свежего воздуха, потому что дома я вынужден учиться целыми днями! А еще - сопровождать отца в его поездках по стране. Наш народ трудолюбив и предан делу Чучхе всей душой, но без направляющей руки Вождя может сбиться с пути. Порой достаточно одного совета моего отца, чтобы завод из никчемного стал передовым!
        Сам в свой симулякр верит, получается. А как иначе? Иронично отыгрывать наследника типа как я? В Северной Корее такое не прокатит - там с иронией вообще сложно, это у нас народ юморной. По крайней мере мои ближние, они к моим закидонам привыкли.
        - Такая жизнь достойна будущего правителя, - немного утешил я бедного Юру. - И даже больше - настоящий коммунист, как нам завещал великий Ленин, должен каждый день усердно трудиться, совершенствуя знания, умения и навыки. Неграмотность, непонимание экономики и гедонизм - лучшие союзники капиталистов для приведения к покорности пролетариев. Мы идем другим путем - наши народы получают лучшее в мире образование, ясно видят как устроен этот мир, а значит мы просто обязаны трудиться и учиться упорнее наших людей - ведь только тогда мы станем достойны вести их в светлое будущее!
        - Я с тобой согласен, дорогой друг! - воспрял духом Ким. - Выпь… - и он одернул сам себя.
        - Выпьем позже, - успокоил его я. - После того, как блестяще выполним поручения наших Вождей.
        На новый год.
        - Работа - самое важное, - сделал хорошую мину при плохой игре Юра. - Когда-то труд превратил обезьяну в человека. Труд способен превратить горы в равнины, повернуть вспять реки…
        Явно отрепетированная речуга Юры длилась еще пару минут, и корейский телохранитель, не удержавшись, принялся ее конспектировать в маленький блокнотик - к явному удовольствию наследника.
        - Очень достойная речь, мой дорогой друг! - похвалил я его. - Когда мы вернемся из Южной Америки, могу ли я пригласить тебя на свою авторскую телепередачу, где ты сможешь рассказать о важности труда Советским гражданам?
        - Я с радостью поделюсь с вашим народом мудростью Чучхе, - согласился он.
        На Чучхе нашему народу плевать, но посмотреть на маленького Кима мало кто откажется - интересно же что там в голове у наследника корейского престола.
        - Теория без практики мертва, - заявил я. - Но практика без теории еще хуже - без точного понимания конечной цели куда-то идти чревато проблемами. В нашем с тобой случае, Юра - проблемами мирового масштаба. Поэтому я построил в своем городке, мы туда отправимся после Южной Америки, институт по изучению теории производственных сил. Его глава, Владимир Васильевич Крылов…
        Алкаш.
        - …Настоящий гений, и я частенько пользуюсь плодами его трудов. Например, ты задумывался, чем наши государства отличаются от капиталистических?
        - Очевидно! - пожал он плечами. - При капитализме прибавочная стоимость отторгается капиталистами, в то время как у нас прибавочная стоимость тратится на обеспечение достойной жизни и мирного неба над головой.
        - Верно, - одобрил я. - Но товарищ Крылов видит больше нас. В капиталистически ориентированном государстве на первый план выходит роль государства как надстроечного, политического института, который стремится подчинить себе экономическую систему, «доить» её, но ни в коем случае не растворить в себе. Особенность же нашей системы в том, что в ней совпадает властная и производственная организация общества. Ядром каждого значимого производственного коллектива является партийная ячейка, то есть группа членов или кандидатов доминирующей партии. Единство властной и производственной структур, примат производственного принципа властной организации над территориальным есть необходимое условие существования наших систем.
        Переварив, Ким принял решение:
        - Я бы очень хотел пригласить товарища Крылова к нам, и мы с отцом с огромным удовольствием послушаем его лекции о теории производительных сил - Чучхе является наукой, и как всякая наука способно черпать из достойных источников то, что сделает его сильнее.
        Ништяк! Будучи в первой фазе своего «попадания» полнейшим дилетантом во всей этой марксистской теории, я очень старался ее подтянуть, причем не только заученными наизусть «каноническими» текстами - читаю научные работы, статьи, слушаю шарящих в этой фигне людей - и в какой-то момент понял удивительную вещь: в теории производительных сил у нас разбираются только те, кому положено по службе, да и то от кандидата наук и выше. А Ленин же просил «учиться»! Ничего плохого в этом, разумеется, нет - ну нахрена эта теория нужна человеку, который тридцать лет ходит на завод гайку точить? Пролетарий верит, что «наверху всё схвачено», и коммунистическая власть желает ему только добра. И это доверие нужно оправдывать каждый день - за тем все и делается, чтобы любимые пролетарии катались как сыр в масле.
        - Твое приглашение - огромная честь для Владимира Васильевича, - решил я за Крылова.
        Пускай съездит, обогатит Чучхе. Но я бы лучше отправил пару составов с едой, чем высокоуровневую теорию. Увы, пока никак. В Китай потом тоже Крылова отправлю, промывать мозги так промывать всем. Волшебный дядька на самом деле - выдаешь ему запрос формата «как оправдать вот это вот марксистской теорией» и через пару дней получаешь очень удобные теоретические выкладки. Но от алкоголизма нужно отучать - когда у ученого товарища ломается быт, у него падает продуктивность - неустроенность личной жизни мешает летать в эмпириях.
        Покинув ресторан, вернулись в РАФик и покатили к аэропорту.
        - Сергей, я знаю, что ты материалист, - прокомментировал Юра ремонтные работы в отданных старообрядцам руинах храма. - Почему вы позволяете мракобесам обманывать народ?
        - «Религия - опиум народа», - кивнул я. - Но мракобесие так просто не изжить. Это - человеческая природа: если что-то запрещено, этого «чего-то» будет хотеться сильнее, чем доступное. Кроме того, православие на этих землях, - окинул руками просторы Родины. - Процветало многие сотни лет, впитавшись в культуру, историю и традиции. Во время Революции попов вешали на колокольнях - настолько народ их ненавидел. Но стоило Советской власти укрепиться, как люди тут же начали вспоминать о ненавистной мне Церкви. Что лучше - продолжать копить народное недовольство, в будущем поимев из-за этого много проблем или разрешить мракобесам играть в оккультизм под строгим присмотром наших спецслужб? Изжить мракобесие мы не сможем еще долго, поэтому нужно немного играть в поддавки. Кроме того - если власть что-то запрещает, значит она этого боится. А бояться попов для Советской власти просто смешно. Мы достаточно сильны, чтобы мракобесие не поднимало головы.
        - Я понял! - важно кивнул Ким.
        - Как и ожидалось от лучшего сына Великого вождя, - сделал я ему приятно.
        В аэропорту к нам присоединились представители МИДа и Внешторга - будут договариваться с Чилийцами предметно, с конкретными цифрами - и парочка корейцев в штатском. Один усилит нашу охрану, второй - тоже договариваться с Чилийцами, уж не знаю о чем. Как вариант - обмен железа на медь. Ну или просто для статуса. Для этих же целей в самолет погрузилась тройка китайцев - товарищ Бяо тоже решил поучаствовать.
        Мы с Кимом и дамами сидим как бы отдельно, друг напротив друга, за маленьким столиком. Через пару пустых рядов от нас расположились остальные - делегаты устроили типа-планерку, «силовики» изображают спокойствие и готовность ко всему. Самолет ожил, прокатился по взлетно-посадочной полосе и взмыл в безоблачное Дальневосточное небо. Через пару минут в иллюминаторе показался истребитель марки МиГ-25. Пилот покачал нам крыльями и улетел вперед, защищать от потенциального ПВО. Страшновато, если честно - тупо летим в тысячах метров над землей в консервной банке из тонюсенького металла, и одна жалкая ракета отправит нас всех на тот свет. Нужно абстрагироваться. Например, при помощи идеологической накачки Юрика:
        - Социалистический блок велик, но, увы, ограничен в своих возможностях. Европейцы вырождаются, они продались американцам с потрохами и утратили звание самого прогрессивного региона на свете. Их желания свелись к полному примитиву - потреблять, бухать, употреблять наркотики, развлекаться и предаваться сексуальным извращениям. Словом - население Европы и Америки оскотинивается, утратив надежду на лучшее будущее для своих детей. Европа - бесперспективный регион, и максимум, чего мы от нее ждем - это отсутствие направленной на нас вооруженной агрессии. Но Азия… - я сделал многозначительную паузу. - Долгие годы азиатским тиграм не давали поднять головы, сея в регионе хаос и превращая его в свои колонии. Теперь, когда колониальный гнет остался позади, Азия начинает превращаться в самостоятельную геополитическую единицу. Для нас, Юра, восточные соседи гораздо важнее западных, потому что Юрий Владимирович Андропов смотрит в будущее, а не прошлое. История знает множество примеров, когда империи рушились, а бывшие их сателлиты набирали мощь. Мы живем именно в такое время. Время, когда империализм можно
сокрушить. Но для этого нам нужны союзники. Корея и Китай - доминирующие в регионе державы. Сейчас у нас всех много проблем, главной из которых является продовольственный суверенитет. Но эти проблемы неизбежно будут решены, а наши страны с каждым днем будут стоять на ногах все крепче. Наши отцы и деды крушения капитализма не застанут - это очень долгий и сложный процесс - поэтому мы с тобой просто обязаны подхватить знамя из их усталых рук, и продолжить ломать создаваемую веками капиталистическую систему, освободив угнетенные народы. Но начинать помогать им нужно уже сейчас - я так и делаю. А ты?
        - По твоему совету мой уважаемый отец выделил мне в управление четыре совхоза. Они разводят кур и вьетнамских свиней.
        Последние - мой подарок.
        - Но этого - недостаточно, - порадовал оценкой Юра. - Ваша страна делает для нас очень много, и мы это ценим. Свиньи очень хорошо плодятся, питаются травой, и скоро каждый корейский рабочий сможет себе позволить мясо не только по праздникам!
        - Главное - не останавливаться, - кивнул я. - Три наши страны - вот ключ к доминированию на планете. Кто-то назовет меня империалистом, но у этих людей плохо с чистотой понимания - разве империалисты несут народам мир и процветание?
        - Их интересуют только собственные кошельки! - поддержал меня Ким.
        - Если наша поездка пройдет в соответствии с планом, Чили станет нашим форпостом для дальнейшего освобождения Южной Америки. Это - важнейшая для нас задача, потому что США столетиями паразитирует на южных соседях. Выбить у них из-под ног любимую колонию, и их экономика уже не будет прежней.
        - Мой уважаемый отец наказал мне во всем помогать тебе, Сергей, - кивнул Юра. - И я сделаю всё, чтобы мы могли вернуться с победой.
        Глава 21
        К концу перелета, когда я поделился с корейцами дозволенной инфой из папочки, а они в ответ поделились инфой корейской - жалкие крохи по сравнению с тем, что накопало КГБ, но нужно учитывать несовершенство памяти Кимов и то, что ему тоже запретили делиться всей инфой - Юра подрасслабился и с совершенно детским любопытством глазел в иллюминатор, иногда обращая внимание жены на интересности:
        - Смотри, американский корабль!
        - Проклятые империалисты, - трогательно приложила врагов снявшая дубленку и оставшаяся в утепленном, очень красивом кимоно Джехва.
        - Два года назад, в январе, - начал рассказ Ким. - Американцы отправили к нашим берегам шпионский корабль «Пуэбло», который должен был перехватывать наши электронные и радиосигналы.
        История была мне знакома, но я все равно кивнул - слушаю, продолжай.
        - Американцы решили, что мы не сможем достойно ответить на эту провокацию, и им ничего не угрожает. Что бы там не говорили враги, мы уважаем международные законы, поэтому сначала пытались отогнать подлых шпионов мирными средствами - высылая боевые корабли и торпедные катера. В чем-то подлые империалисты были правы - в отличие от наших старших братьев из СССР, мы не могли себе позволить симметричный ответ, поэтому наше командование разработало план, согласно которому тридцать один наш герой смог пересечь так называемую «демилитаризованную зону» и уничтожить двадцать шесть корейских предателей и четверых американских империалистов в самом сердце врага - в оккупированном Сеуле.
        И смотрит на меня так восторженно-гордо.
        - Их подвиг достоин уважения, - кивнул я.
        - В тот же день мы отправили к «Пуэбло» две рыбацкие лодки, подав четкий сигнал.
        А теперь смотрит испытующе - считаю ли я этот самый «сигнал».
        - «Ты - всего лишь рыбешка, и, если не покинешь наши воды, мы тебя поймаем».
        - Верно! - одобрил Юра. - Но империалистические провокаторы не захотели прислушаться к нашей доброй воле, поэтому на следующий день моим многоуважаемым отцом было принято решение о захвате вражеского корабля. Представляешь, - он ощерился. - Эти подлецы даже не смогли оказать нашему флоту и авиации сопротивление - у них замерзли чехлы на пулеметах! - издевательски захихикал.
        Хорошая азиатская жена Джехва почти сразу подхватила, мы с Виталиной с улыбками покивали - знаем, мол, этих америкашек.
        - У наших врагов не хватило духа отправить на этом корабле военных, - продолжил он. - Почти весь экипаж представлял собой полнейшее отребье, которое может только скулить и молить о жалости, а их военный капитан оказался настолько самоуверенным кретином, что начал сжигать секретные документы только в самый последний момент! Благодаря «Пуэбло» мы узнали о наших врагах многое, а наши ученые старательно исследовали технологии врага - это позволило нашей радиоразведке стать еще лучше. Разумеется, мы поделились этими находками с СССР, - добавил он.
        - Только вместе мы сможем победить империалистов, - одобрил я. - Провокации - главное оружие США. Но эффект от этих акций нередко идет им во вред - самоуверенность и чувство безнаказанности заставляет их совершать ошибки.
        - И наша задача - умело ими воспользоваться, - кивнул Юра.
        Не повезло экипажу «Пуэбло» - одиннадцать месяцев пыток и допросов даже такому врагу не пожелаешь. Это же пешки! Но, если не можешь дотянуться до рук, приходится демонстративно давить пешек самыми страшными способами - чтобы другим неповадно было. Ну и провокации без ответа оставлять нельзя - пиндос от этого наглеет.
        - Это - не первые империалисты, которые попадают к нам в плен, - продолжил Ким. - И они всегда говорят одно и то же: младшие чины поливают нечистотами командиров, а командиры - младших чинов. И делают это с таким видом, словно мы должны их пожалеть и отпустить! - возмущенно всплеснул руками. - Неужели они не понимают, что только усугубляют свои проблемы такими речами? В частности, капитан «Пуэбло» очень любил ссылаться на отсутствие опытного навигатора. Мы достаточно умны, чтобы понять - будь у него на корабле мастера навигации, их провокация принесла бы еще больше вреда нашей Родине. О каком сочувствии может идти речь, когда имеешь дело с настолько наглым врагом?
        - Американцы - нация авантюристов, - ответил я. - Их общество четко делится по критерию «проигравший» и «победитель». Первых так же называют «неудачниками», в то время как вторые - «везунчики». Этот капитан - всего лишь продукт своего общества, и больше всего на свете он боится даже не смерти, а проигрыша. Видимо, побед в его жизни было не мало - иначе капитаном он бы не стал - поэтому, когда вы захватили его судно, в первую очередь он начал лечить раненную самооценку, давая вам понять, что уж он-то точно не неудачник, вся проблема - в неудачниках-подчиненных.
        - Мой отец очень высоко ценит твои размышления о природе наших врагов, Сергей, - порадовал Юра новостью. - При своей краткости и даже, не обижайся, прошу тебя, поверхностности, они исключительно верны и многое объясняют.
        - Мне нет никакого смысла обижаться, дорогой друг, - всплеснул я руками. - Мои размышления специально облачены в понятную каждому здравомыслящему человеку форму. Но важно помнить, что подобные умозаключения всегда имеют под собой некоторую долю обобщений.
        - Как и вся социология в принципе, - кивнул Ким. - И мой мудрый отец это прекрасно понимает, равно как и его влиятельные соратники.
        Врет скорее всего - ну что я такого могу рассказать об американцах, чего не знают хроноаборигены? Но такое вранье - это нормально, потому что продиктовано исключительно «придворным» этикетом. Забавно - столько книг о попаданцах, но я не встречал такого, кто будет налаживать личные отношения с высокопоставленными «ровесниками». Получается - внес что-то новое в избитый жанр! Жаль, что никто об этом не узнает.
        - По возвращении я должен проверить бытовые условия наших граждан, - перевел тему Юра.
        - Такая забота - черта истинного наследника, - похвалил я его. - Мы позаботились о том, чтобы ваши граждане получили достойные их мастерства условия.
        Пускай смотрит - корейцы у нас живут по двое в «двушечках», получают хорошую зарплату и бесплатный обед. Словом - не работа, а мечта гастарбайтера. Но это только у меня так - те товарищи, которые участвуют в стройках коммунизма (БАМ, например) живут в общагах и палатках и получают меньше денег, ничем на самом деле не отличаясь от родных пролетариев. Ну невозможно на каждом километре БАМа построить городок типа Хрущевска - это объективный факт, который все понимают и не жалуются.
        - Мы не сомневаемся в том, что ваша страна обращается с нашими гражданами подобающим образом, - на всякий случай уточнил Юра. - У вас ведь не капитализм! И я, как представитель юной корейской поросли, очень благодарен тебе за тысячи путевок в ваши пионерские лагеря для наших ребят.
        - Сложные времена пережить легче, если рядом есть верные друзья, - с улыбкой ответил я. - Я бы очень хотел сделать больше, но мои возможности не безграничны. Приглашаю вас посетить стройку пионерского комплекса «Восточный», ее закончат в мае, и мы будем готовы принять еще восемьсот ваших ребят.
        - Мы с радостью составим тебе компанию, - одобрил Ким.
        Джехва даже не кивнула, подтвердив согласие - корейских жен в эти времена не спрашивают.
        - Десять минут до прибытия, - через громкоговоритель известил нас пилот.
        - У нашей страны много врагов, - прокомментировал Юра. - Поэтому я почти никуда не ездил. Мне это не нужно, - уточнил на всякий случай. - Потому что Корея - лучшая страна в мире, но я все-таки испытываю легкую радость от того, что могу разделить эту командировку с тобой.
        - Северная Корея прекрасна, и я обязательно приеду к вам снова, - пообещал я. - Но летом, чтобы можно было искупаться в океане.
        - Искупаемся и здесь! - совершенно по-детски оживился Ким. - Это будет достойным испытанием характера, потому что у берегов Чили пролегает холодное течение Гумбольдта - ответвление холодного течения Западных Ветров, которое опоясывает Антарктиду.
        - Я этого не знал, - благодарно кивнул я. - Хорошо, что мы взяли купальные принадлежности. Девятнадцатого января в нашей стране многие решаются искупаться в проруби - это древний христианский обычай, но воспринимать его религиозно не стоит - это тоже что-то вроде испытания характера.
        Ким едва заметно поежился и сымитировал грусть:
        - Жаль, что мы не сможем задержаться у вас до этой даты, иначе я бы обязательно попробовал искупаться в проруби.
        Мне за такое потом собственный дед голову снимет - а ну как Юра воспаление легких из-за этого схватит? Нам такое не надо!
        Пилот попросил нас пристегнуть ремни - Вилочка с деликатной улыбкой проверила, насколько хорошо мы справились с этой задачей - и мы начали снижаться. За облачным слоем нам открылась дивная картина - с одной стороны океан, с другой - покрытые джунглями горы, а посреди этого великолепия раскинулся город Сантьяго, столица Чили. С высоты выглядит отлично, но выводов делать пока не стану - сначала надо посмотреть, что там внизу.
        Самолет немного затрясло - это нормально, я много летаю, привык, а вот Кимы немного напряглись. Нужно отвлечь. Например, исторической справкой:
        - Сантьяго основан испанским консулом Педро де Вальдивия в 1540 году, назван в честь святого апостола Иакова. Столицей Чили считается с 1817 года.
        - Довольно древний для этих мест, - заметил Ким.
        Азиаты - у них меньше тысячи лет вообще не срок.
        - До этого здесь жило индейское племя инков, - продолжил я. - Но пришлые европейцы очень быстро решили эту проблему, и теперь инки, как и остальные индейцы, либо ассимилировались, либо просто вымерли. Только представьте - европейцы уничтожили коренное население двух огромных материков.
        - И после этого они смеют в чем-то нас обвинять! - презрительно фыркнул Юра и задал реально хороший для наследника (по себе измеряю!) вопрос. - Как думаешь, их ламы смогут жить в наших горах? Мы планировали разводить коз, но вашим ученым удалось убедить наше Министерство сельского хозяйства в пагубности такой инициативы - козы очень быстро уничтожат сдерживающие мощь гор растения, что приведет к оползням, которые уничтожат наши и без того скромные сельскохозяйственные угодья.
        - Ламы в этом смысле не сильно отличаются, - развел я руками. - Но решить эту проблему можно - у вас мало пастбищ, а у нас очень много неиспользуемой земли. Предлагаю вам этим воспользоваться - мы выделим вам особую зону, на которой вы сможете пасти свой скот. Немного неудобно в плане логистики - готовую продукцию придется везти в Корею, но, на мой взгляд, это неплохой выход из ситуации.
        - Я поговорю об этой идее с товарищами, - пообещал Юра.
        Можно и полей под распашку выделить - пусть сами распахивают, сами сеют, сами жнут. Ну дофига у нас земли, почему бы не дать на прокат? Но вернемся к истории:
        - Четырнадцатого июля 1810 года Сантьяго окутало народное восстание, положившее начало войне за независимость Чили, продлившейся долгих восемь лет. По ее итогам Чили получило право на самостоятельную жизнь. Какое-то время им было не просто - в 1822 и 1835 годах здесь случилось два масштабных землетрясения. Новый виток развития начался в 1870-е - здесь начала развиваться горная промышленность. Не будем удивляться при виде дворцов - их построили местные горняки-капиталисты.
        - Пустая трата прибавочной стоимости, - кивнул Ким.
        Некоторые выпуски моей «политинформации» в Корее показывают и транслируют по радио. Юра, получается, смотрит, слушает и теперь вот цитирует.
        - Дела у чилийского капитализма шли неплохо до Великой депрессии 1929 года, - продолжил я. - Проблемы северного соседа больно ударили по уровню жизни во всей Южной Америке. В данный момент актуальный правитель Сальвадоре Альенде плотно взялся за развитие столицы и ее агломерации. Увы, его власть ненадежна - американские империалисты пришли сюда слишком давно, чтобы позволить чилийцам вести самостоятельную политику. Наш с тобой визит немного укрепит репутацию президента Альенде, а наши товарищи предложат ему план совместного процветания на случай, если синьор Альенде все-таки решится вести свой народ к светлому будущему. Альтернативный путь - порвать с нами все дипломатические связи и продолжать находиться в рабстве у Америки.
        - Наш народ хорошо помнит, каково это - быть колонией, - с решительной миной кивнул Ким. - И я сделаю все от меня зависящее, чтобы указать этому президенту правильный путь.
        Читай - будет сидеть и поддакивать льющему сладкие речи Сереже.
        Шасси коснулись взлетно-посадочной полосы, нас немного тряхнуло, и самолет начал тормозить. В иллюминаторе - вполне приличного вида терминал. Все же столица не самой нищей страны региона, нужно соответствовать.
        Из самолета сразу выйти не разрешили - сначала охрана должна все проверить. А проверять есть кого - снаружи нас ждет целая делегация человек этак на полста. В основном - журналюги и чиновники. Военные и полицейские не в счет, но аэропорт ими просто переполнен, а вон там, за огораживающим летное поле забором, стоит целый танк, а заглушенные движки нашего ИЛа не мешают слышать откуда-то сверху характерный треск - с вертолетов нас тоже охраняют. А это вообще безопасно? А вдруг вертолет бы врезался в нас? Ладно, не мое дело - старшим товарищам нужно доверять.
        - Можно, - на правах начальника охраны скомандовал дядя Федя, и мы отправились на выход.
        Проходка по устланному ковровой дорожкой трапу с улыбкой на лице - дело привычное, поэтому позволил себе незаметно осмотреться. Над головой - слегка облачное, синее небо. Ничем особо не пахнущий теплый ветерок шевелит волосы - +20, после Дальневосточной зимы - настоящие тропики, и успевший адаптироваться к зиме организм отреагировал потоотделением. Солнышко потихоньку прячется за горами - мы прилетели в вечер, поэтому сегодня в графике только ужин с президентом в его резиденции.
        Малознакомый со мной и Кимом народ вежливо зашумел, мы в окружении охраны прошествовали по ковровой дорожке дальше и уперлись в одетого в костюм, упитанного очкастого и усатого пожилого латиноса - собственно синьор президент.
        - От лица всего чилийского народа позвольте мне поприветствовать вас в нашей стране, - на очень хорошем инглише поприветствовал он нас.
        - Для нас - огромная честь посетить вашу замечательную страну, - ответил я на испанском, пожимая пухлую ладошку.
        - Мы очень рады быть здесь, - вторил Ким на корейском, тоже пожимая руку президенту.
        Здесь пришлось вмешаться переводчику.
        - Принимать сына одного из важнейших политических деятелей нашего века - невероятная честь для нас, - сделал ему приятно синьор Альенде, и мы, минуя терминал, погрузились в лимузин, который повез нас на выход.
        - Синьор Ткачев, позвольте принести свои глубочайшие извинения за это прискорбное недоразумение с ламами, - перешел президент на родной испанский. - Виновные в обмане понесут наказание по всей строгости закона.
        Переводчик Кима тихонько пробубнил перевод.
        - Вам совершенно не за что извиняться, синьор президент, - с улыбкой покачал я головой. - Вы - лидер большой и сложной страны, и я совершенно уверен, что у вас физически нет времени лично контролировать каждую мелкую сделку. Могу ли я попросить у вас возможности взглянуть на «Киберсин»?
        - Боюсь, он вас разочарует, - улыбнулся Альенде. - Несмотря на все наши усилия, заставить эту штуку работать как нужно у нас не вышло. Например, недавно на одном из предприятий возник недостаток угля, но «Киберсин» оповестил нас об этом только спустя два дня после того, как проблема была решена.
        - Технологии пока недостаточно развиты, - кивнул я. - Но сам факт, что вы смогли увидеть в сети ЭВМ потенциал, вызывает у меня глубочайшее уважение, - скромно потупившись, признался. - Я очень люблю ЭВМ и все, что с ними связано.
        - Кибернетика - одна из важнейших наук! - вставил свои пять копеек Юра.
        Потому что удалось донести до его отца мысль о важности компьютеров, к нам специальные корейцы в Зеленоград приехали, опыт перенимать.
        Мистер Альенде по-отечески улыбнулся и пообещал:
        - Что ж, в таком случае сразу после ужина я устрою вам небольшую экскурсию.
        Глава 22
        - И вот, спустя долгие годы борьбы, мне наконец-то удалось стать президентом, - закончил синьор Альенде рассказ о своей долгой и непростой политической карьере.
        По моей просьбе скрашивал нам ужин. А карьера воистину долгая и непростая! Сначала молодой Альенде участвовал в образовании Социалистической партии Чили, за что полгода сидел в тюрьме. Не растеряв идейности, в 37-м избрался в Национальный конгресс, где смог дослужиться до сенатора. С 38-го по 42-й работал министром здравоохранения - именно благодаря ему медицинская помощь стала оказываться беднякам. Далее он возглавил Социалистическую партию и начались большие проблемы - из-за поддержки коммунистами договора о ненападении СССР и Германии (который был нужен нам как воздух - выиграть время на подготовку армии, что бы там антисоветчики не визжали о тупом Сталине, который по их версии до последнего дня и не чесался) социалисты вышли из правящей коалиции, оставив там радикалов всех мастей - в том числе фанатиков-коммунистов. Впоследствии социалисты, положив на мнение Альенде, объединились с радикалами и запретили коммунистическую партию. Нету вертикали власти и партийной дисциплины потому что. Но товарищей понять можно - здешние коммунисты были не сильно приятными людьми, а американских денег хочется
до безумия. После этого Альенде собрал другую партию - Народную социалистическую. Эти на выборах 52-го года тоже его кинули, поддержав конкурента. Пришлось вернуться в старую партию и заручиться поддержкой коммунистов. Получившийся альянс обозвали Фронт «Народное действие», и именно от него в президенты баллотировался Альенде. Параллельно он продолжал работать в правительстве - в частности, с 66-го по 69-й год был президентом Сената.
        В 69 году Фронт «Народное действие» трансформировали в «Народное единство», вобрав в себя разношерстный околополитический контингент - и социалистов, и коммунистов, и членов Радикальной партии и даже немного христианских демократов. И через год, в заканчивающемся 70-м году, у него наконец-то получилось пробраться в президенты.
        История была интересной, но меня больше радовала еда - ужин состоял по большей части из шашлыка разных видов. Гарниром к мясу шли картошечка и рис - последний для Кимов. Еще на столе нашлись вареная кукуруза - сладкая! - и несколько салатов на основе авокадо. Из этого же фрукта сделана «намазка», которую я пару раз просил официанта нанести на хлеб - самому нельзя, я же офигенно важный, вдруг сломаюсь?
        Резиденция президента прямо солидная - широкое белокаменное здание в стиле классицизма, с соответствующим внутренним убранством. Город, на который удалось посмотреть по пути, сильно превысил мои ожидания - чисто, многолюдно, бомжей и откровенно нищих не видно. Народ в выборе одежды отдает предпочтение ярким цветам, и как минимум по центру Сантьяго было бы приятно погулять. Не подкачала и архитектура - долгое колониальное прошлое и чуть менее долгое «жирное» время наложили свой отпечаток. На выходе получилась очень хорошая смесь из всего подряд, вполне гармонично перетекающая из одного стиля в другой. А еще на улицах было полно машин вполне привычных очертаний - американский автопром 60-х хорошо знаком по фильмам, а «Фиаты» и у нас есть.
        - Вы проделали очень сложный путь, синьор президент, - ответил я. - Спасибо за ваш рассказ, благодаря ему мы узнали много нового.
        - Ваше стремление служить своему народу достойно величайшего уважения, - усилил Юра.
        - Я всего лишь один из многих, - поскромничал президент. - И товарищи из СССР очень помогли в моей предвыборной кампании.
        Денег давали. И американцы давали, но конкурентам Альенде и побольше, чем наши. Повезло - сработал принцип «лучше меньше, да лучше», и ЦРУ здесь проиграло. Теперь горят реваншизмом - вербуют агентуру, вывозят в Панаму военных на обучение, давят пропагандой и баламутят народ. Словом - занимаются прямыми должностными обязанностями, готовясь через три года провести военный переворот. Сам Альенде, понятное дело, об этом знает и пытается противодействовать. Увы, его вертикаль совсем не такая могучая, как у деда Юры, а сплоченность общества даже сравнивать не хочется - здесь настоящий хаос и полный раздрай, типа как у нас в девяностые было, когда к излучателю допускали всех подряд. Вообще с античных времен методичка не поменялась - как было «разделяй и властвуй», так и осталось.
        - Юрий Владимирович высоко ценит стремление чилийского народа к свободе и процветанию, - кивнул я. - И наша страна поддержит вас, если правительство Чили примется за дело более решительно. Но об этом гораздо больше смогут рассказать товарищи из делегации.
        - Более решительно, значит? - как бы для себя переспросил синьор президент.
        Но я все-таки ответил:
        - У нас и корейских товарищей, - кивнул на Кима. - Огромный опыт жизни под санкциями, и, если вы решитесь, синьор президент, СССР не оставит вас в беде. Да, у вашего северного соседа больше денег, но наша страна стремительно меняется к лучшему. Через два года у нас не останется внутренних проблем, сельское хозяйство выйдет на соразмерные нашей территории мощности, а промышленные предприятия строятся чуть ли не в ежедневном режиме. Скоро полыхнет Ближний Восток - это ни для кого не секрет, и страны-экспортеры нефти сильно обидятся на США, наложив нефтяное эмбарго.
        - И ваши валютные доходы от экспорта энергоносителей вырастут кратно, - кивнул он. - Увы, я всего лишь человек, и мои возможности не безграничны.
        - Даже не стану пытаться притворяться, что понимаю, насколько вам сложно, - сочувственно улыбнулся я. - Собственно, все, что Юрий Владимирович наказал вам передать, я передал.
        - Если тебя не затруднит, передай ему в ответ, что мы очень хорошо подумаем, - улыбнулся он.
        - Обязательно, синьор президент! - кивнул я. - Скажите, а у вас выращивают много авокадо?
        - Около двенадцати тысяч тонн в год, - не задумываясь ответил он.
        Потому что важный экспортный продукт, ему о таких вещах нужно знать.
        - Существует ли возможность перенаправить часть в СССР по рыночной цене? - спросил я. - Наши граждане лишены такого вкусного и полезного плода, и я готов платить за них любой валютой на ваш выбор, - «спохватившись», я изобразил смущение. - Извините, синьор президент, мне не стоило тратить ваше время на обсуждение таких мелочей.
        У нас посадить не выйдет - вся солнечная часть страны занята более важными культурами, и свободных угодий там нет.
        Хохотнув, Альенде успокоил меня:
        - Не переживай, Сергей (некоторое время назад попросил его ко мне по имени обращаться, все-таки пожилой человек и президент), на один телефонный звонок моего времени хватит. Но заставить наши компании сменить рынок сбыта я не смогу. Кроме того - дорога до ваших берегов займет много времени, и это скажется на стоимости.
        Он торгуется! Ну и ладно, я бы тоже на его месте торговался.
        - Разумеется, синьор президент, - благодарно кивнул я. - Даже если ваши предприниматели не согласятся, я все равно буду очень благодарен.
        Добродушно покивав - какой хороший мальчик тут у нас - он предложил:
        - Идемте смотреть «Киберсин»?
        - Идемте! - с неподдельным энтузиазмом подскочил я со стула.
        Ну а когда еще такую легендарную фигню посмотреть получится?

* * *
        Стол слегка покачивался, но рисовать это не мешало. Качалось и все остальное - жить нас определили в купленный СССР, но пока не переместившийся к родным берегам круизный лайнер. Скоро наши граждане будут на нем колесить по заграницам, но пока пользуемся мы.
        Каюта первого класса внушала - это почти полноценная квартира с двумя комнатами и собственным санузлом. А вот мебель подкачала - имеются стол, четыре стула, кожаный диванчик и кровать в другой комнате. Не входила мебель в сделку потому что, поставили что нашлось под рукой. Кают первого класса здесь их четыре штуки, одна пока пустует, в другую заселилась охрана, и в третьей живут Кимы. У них с мебелью получше - наследник все-таки. По прибытию в СССР внутреннее убранство корабля подвергнут переделке - при социализме никаких «классов» кроме социально-экономических быть не должно.
        На мой взгляд, это - полный абсурд, но наша Девятка и ее корейский аналог сошлись на том, что жить на лайнере - лучший для нас вариант. Если открыть закрывающую иллюминатор шторку - утро, а у нас солнечная сторона - можно увидеть океан и наш крейсер. Нас охраняет, да! Если напрячь зрение, на горизонте можно разглядеть один. Ну а третий отсюда не видно - он с другой стороны службу несет.
        Чуть дальше от берега, на нормальных глубинах, притаилась наша подлодка, а над головой время от времени летают вертолеты. Это уже местные, содействие оказывают. Враг не пройдет!
        Закончив, я показал Вилке рисунок потешно-анимешного авокадо, с умильной мордахой трогающего себя за упитанные щечки.
        - Жирненький! - хихикнула девушка. - Это как у японцев?
        - Маскот, да, - кивнул довольный ее реакцией я. - Местным будет не интересно - они большим оптом торгуют, по пожилым контрактам, недостатка в которых нет. А вот нам для популяризации пойдет. Но пока придержим, - вздохнув, убрал листочек в чемодан. - Потому что авокадо на всех не хватит, и мы получим раздражение из-за невозможности его достать за пределами Дальнего Востока. Сначала нужно забороть весь остальной дефицит, тогда можно надеяться на понимание.
        - Может тогда вообще пока авокадо не завозить? - предположила Виталина.
        - Грядет страшное - новый транш на космическую программу, - развел я руками. - И рублей у нас осталось удручающе-мало, зато очень много валюты.
        - Обменял бы в Госбанке по курсу, - предложила она страшное.
        Я нашел в небольшой стопке на столе нужный листочек:
        - Вот, ты вчера спала уже, а мне Сергей Андреевич расчеты принес.
        Девушка нашла нужный фрагмент:
        - Цена одного авокадо в долларовом эквиваленте - полцента, - посмотрев на меня, она спросила. - А за сколько продавать будем?
        - Три рубля кучка, а в кучке - три штучки, - с улыбкой процитировал я.
        - Поняла, - хмыкнула она. - Неплохая конвертация.
        - С такими возможностями идти в Госбанк и менять по курсу - быть полнейшим идиотом, - кивнул я. - Я не жадный и не против подкинуть стране буржуйских денег, но у деда Юры карт-бланш на их экспроприацию, и, раз он не берет, значит ему не надо. Ну и лично мне очень приятно от того, что наши люди смогут попробовать экзотику.
        В дверь каюты деликатно постучали. Чертыхнувшись, Виталина побежала в спальню, переодеваться из халатика и полотенца на голове в нормальное. Я одеться уже успел - только галстук с пиджаком добавить - поэтому пошел к двери, по пути успев поморщиться - «Киберсин» оказался полным дерьмом, и ничего полезного из него нам не обломится, потому что ученые товарищи из Зеленогорска опередили поделку англичанина Стаффорда Бира опередили на добрую пятилетку.
        - Пароль? - подчинившись регламенту, спросил я.
        - Один, семь, сто четыре, Лёха, зимородок, - правильно ответил дядя Федя с той стороны.
        Можно открывать.
        - Доброе утро.
        - Доброе, - поздоровался он в ответ. - Через пять минут выходим.
        - Спасибо, встретим во всеоружии, - пообещал я и помахал одетому в трусы и майку сонному Киму, которого будил собственный охранник.
        Юра помахал мне в ответ, кивнул корейцу и свалил в каюту приводить себя в порядок. Вернулся «домой» и я, подбодрив любимую:
        - У тебя четыре минуты!
        Расстояние и стены каюты сделали ее ответ неразборчивым, а я тем временем повязал галстук и вернулся за стол, чтоб просмотреть утренние газеты. Ну что тут сказать? Все первые полосы в наших с Кимом рожах, но содержимое разнится - здесь как бы свобода слова, поэтому никто не мешает журналюгам брать деньги за «заказухи». Вот в этой желтенькой, напечатанной на ультимативно-дерьмовой бумаге газетенке, описана наша с Кимами и Вилкой кокаиновая оргия. И ведь даже своих граждан их телека этим повеселить не получится - у нас про кокаин и оргии нельзя. Но какая фантазия у этого борзописца с великолепным именем Хулио! Инфа, разумеется, взята у «анонимного источника из близкого окружения президента Альенде». В суд подать не выйдет - я же Советский гражданин, и никаких договоров про «не вырезать и не перевирать» с этой газеткой не заключал.
        - Любимая, а ты знала, что мы с Юрой - педерасты и наркоманы? - с улыбкой встретил я появившуюся в комнате, переодевшуюся в темно-зеленое платье, сережки с изумрудами, тонкую цепочку с изумрудным же кулончиком и невесть как успевшую соорудить сложносочиненную высокую прическу девушку.
        И даже накраситься успела - вот она, школа КГБ!
        - Стоило оставить тебя одного на две минуты, и ты сразу упал на самое дно, - скорбно вздохнула она, подошла и нежно прижала к себе. - Не волнуйся, любимый, я вылечу тебя и от педерастии, и от наркомании.
        Мы поцеловались, девушка вытерла с моих губ налипшую помаду нашедшимся на столе платочком и ухмыльнулась:
        - Первым делом ты должен перестать красить губы.
        Не выдержав, я заржал, а Виталина села читать газетку, мило порозовев щечками к ее середине:
        - Спорим этот урод сам регулярно ходит на оргии?
        - Фантазией такое придумать сложно, - кивнул я. - Потом кино снимем про зажравшегося американца, который к сатанистам в закрытый клуб ходит, на оргии.
        - Мир пока не готов? - с ухмылкой предположила девушка.
        - Пока не готов, - не стушевался я, надевая пиджак.
        Покинув каюту, встретились в коридоре с Кимами - одетая в более легкое кимоно и собравшая волосы в те же «шишечки» по бокам, что и вчера Джехва выглядит безукоризненно, а вот Юра немного помят - не привык к путешествиям и смене часовых поясов. Его жена тоже не привыкла, но она - девочка, поэтому жульничает при помощи косметики. Прихватив с собой охрану и членов делегаций, прошлись по кораблю и по трапу спустились на оцепленный местными и пришлыми вояками кусок пирса.
        С высоты Сантьяго показался чуть ли не прибрежным городом, но на самом деле от него до океана далековато, поэтому сейчас мы находимся в порту Сан-Антонио, от него до столицы почти сотня километров. Вчера вечером нас привезли сюда на поезде, обратно поедем на нем же. От столицы городок отличается «заточенностью» под логистику - отсюда отбывает немалая доля экспортной продукции - и рыболовство. Меньше сотни тысяч жителей, малоэтажная застройка, покоцанные дороги - все атрибуты маленького портового городка в наличии. Отличается и народ, предпочитающий ярким краскам практичность. Ладно, насчет «предпочитающий» я погорячился - ходят в том, что могут себе позволить.
        Наша группа забралась в лимузин - перегнали сюда специально для нас, от порта до вокзала кататься - остальные погрузились в автобус, и водитель в виде дяди Вадима (местных водительских прав у него нет, но их никто и не попросит), пристроившись за полицейским кортежем и парой армейских броневиков, неспешно повез нас по потрепанным улочкам Сан-Антонио.
        Сегодня утром прибудет еще одна порция делегатов, во главе с Андреем Павловичем Кириленко. Как бы отдельно от делегации, но в том же самолете летит поп Никодим, который сразу из аэропорта поедет общаться с местными коммунами старообрядцев на тему переезда на историческую Родину. Ну а Кириленко будет окучивать синьора президента более предметно - у него получится лучше, чем у меня, потому что я, как ни крути, пацан, а Андрей Павлович де-факто является вторым человеком в Партии после деда. Де-юре таковым является баба Катя, но она, как бы шовинистически это не звучало, дама, поэтому довольствуется курированием культуры, в то время как Кириленко курирует промышленность, масштабные стройки (БАМ в частности), транспорт (недавно подмахнул мой запрос о бесплатном проезде для участников боевых действий) и связь. Человек-индустриализация, короче. Мы с ним не раз виделись на мероприятиях, но вот так, в камерных условиях, пообщаться возможности не было, поэтому я испытываю лёгкий энтузиазм - у не успевшего впасть в маразм высокоуровневого партийного старожила точно можно научиться чему-то полезному. Ну или
хотя бы потешных баек послушаю!
        Глава 23
        Национальный стадион Сантьяго - место для чилийцев почти культовое. Помимо того, что на нем играют в нежно любимый всей Южной Америкой футбол, здесь время от времени проводят массовые мероприятия политической окраски. Ну а если у нашего синьора Альенде не получится удержать власть, сюда его «преемник» Пиночет будет сгонять десятки тысяч противников своего режима.
        Но это все не важно, потому что сейчас стадион используется в более веселом качестве - наши и местные монтажники проделали невероятную работу, всего за сутки оборудовав его для нашего выступления. Мы - это я и группа «Цветы», которую привез с собой Кириленко. Сам он выступал передо мной, совместно с президентом Альенде. Мне на сцене долго находиться не разрешили - опасно, потому что на стадион набилось сорок с небольшим тысяч человек. На «Цветы» и мои песни им по большому счету плевать, а вот посмотреть на мою скромную персону и чуть менее скромные персоны президента и важного деда из нашего Политбюро слетелись все, кто мог. Мероприятие убыточное - СССР платит Чили половину стоимости аренды стадиона, но билеты не продаются - мы здесь ради идеи и укрепления авторитета синьора президента. Процесс накопления зрителей затянулся - на входе всех обыскивают, и три десятка невесть на что надеявшихся потенциальных убийц уже отправились в тюрьму за попытку пронести огнестрел с понятной целью. Так же в тюрягу отправилась группа из пяти идиотов, от которых за версту разило керосином - пытались протащить
коктейли Молотова.
        - Коммунистическая партия Чили - это мощное оружие народа, которое родилось из бездны страданий, возникло из недр отчизны, из твердости ее характера и оскорбленной гордости народа! - вещал я полупустым (потому что сюда и восемьдесят тысяч зрителей набить можно) трибунам, с которых мне махали красными флажками и тематическими плакатами. - Столетиями гордый чилийский народ эксплуатировался пришлыми и доморощенными капиталистами, и у вас не осталось выбора кроме сплочения и борьбы за свои права. Тогда, на заре зарождения борьбы рабочего класса против угнетения, к ней присоединялись все от мала до велика!
        Исторический факт - загнанные на заводы дети тогда бастовали вместе со взрослыми. Стыдно за собственную слабохарактерность, но на такой объект «попадания» я бы не согласился.
        Трибуны ответили одобрительным гулом - выступавшие до меня синьор президент и товарищ Кириленко очень качественно разогрели толпу.
        - Империалистические элиты США обожают Южную Америку, - продолжил я. - Потому что видят в ней фундамент собственного экономического процветания. Их политики и СМИ могут улыбаться и врать сколько угодно, но на благополучие чилийцев и ваших соседей им плевать!
        К гулу добавился свист позитивного оттенка.
        - США очень хорошо освоило технологии экономического убийства! - продолжил я. - Они будут обещать вам кредиты, но все они будут потрачены на выплаты по внешнему долгу, который будет увеличиваться все больше и больше.
        Народ заулюлюкал - не на меня, на северного соседа.
        - США загоняют целые народы в долговое рабство, не позволяя тратить вырабатываемую пролетариатом прибавочную стоимость на улучшение благосостояния населения. Разве это их горы? - указал я в сторону гор.
        - Нет!!! - ответил народ.
        - Разве расположенные под этими горами сокровища принадлежат США?
        - Нет!!!
        - Это ваши горы! Ваша руда! Ваши заводы! Ура!
        - Ура!!!
        - Американские элиты считают себя «игроками», и играют они жизнями простого народа! Но мы не хотим быть пешками! Когда-то наша страна вырвалась из капиталистического контура, проведя национализацию, и теперь СССР процветает! Единственный способ снять с себя ярмо квазиколонистов - перестать играть в их кровавые игры! Viva la nacionalizacion!
        - Viva la nacionalizacion!!! Viva la nacionalizacion!!! Viva la nacionalizacion!!!
        - Пылающее в наших сердцах пламя не потушить лживыми речами капиталистов! Это пламя способно привести народы Земли к свободе и процветанию! - а теперь во весь голос. - Это - пламя Революции!!!
        Народ поднялся на ноги и зааплодировал, музыканты за моей спиной взялись за дело, и мы всем стадионом спели испаноязычную версию старого-доброго «Интернационала». А теперь нужно немного успокоить товарищей перед развлекательной частью:
        - Чили - невероятно красивая страна с хорошими, добрыми и гостеприимными людьми.
        Вот только негров, индейцев и всех остальных ненавидят - расизм здесь жуткий, но об этом мы деликатно умолчим.
        - И я от всей души благодарю вас за такой радушный прием, товарищи! Вива ля Чили!
        - Вива ля Чили!!!
        - Они ваши, пацаны, - с улыбкой передав эстафету «Цветам», я ушел за кулисы.
        Вспотел как собака, и не столько от комфортной «двадцаточки» тепла, сколько от нервов - а ну как кто-то оружие все-таки пронес? Ненавижу загранки!
        Тем временем стадион окутали известные, наверное, вообще всем звуки - «Цветы» начали выступление с суперхита мирового значения «Smoke on the water», который уже успел побывать в чартах, разойтись в виде сингла двадцатимиллионным тиражом и благополучно осесть в головах всех любителей рока. Ну а у нас ее во дворах «лабают» все кому не лень!
        Качественно заведенная толпа, многие звенья которой слышали песню впервые, приняла композицию хорошо - качает же! Далее по программе у нас подрезанные у Deep purple, Led Zeppelin, Pink Floyd и прочих актуальных этому времени групп «скоропортящиеся» хиты, но мне из-за кулис смотреть неудобно, поэтому в компании товарищей охранников и Виталины отправился в недра стадиона, осев в вип-гримерке, где нашлись Кимы, синьор президент и Андрей Павлович. Все они сидели за столом в центре помещения, на стульях в стиле «барокко». На белой скатерти - куча жратвы и початая бутылочка текилы - это для взрослых, и Юра явно завидует.
        Не спился бы наследничек - оно, конечно, подросток и это для него нормально, но на долгой дистанции может и в алкаша превратиться. Несмотря на всепоглощающий корейский симулякр, такого вождя терпеть не станут и запросто вернут корону бывшему Юре. Который на меня сильно обижен за вот это вот все! Фигня, не допущу.
        У стены напротив двери стоит четыре телека, которые показывают происходящее на стадионе с разных ракурсов. Звук тоже идет, но тихий - пожилым эти мои роки не нравятся, вот и выкрутили. Трансляция идет не в «холостую», а утекает на пленки, которые потом смонтируем в телеконцерт и покажем в СССР.
        - Вот он, наша гордость! - прокомментировал мое появление Андрей Павлович. - Как языком-то чешет ловко, а, товарищ президент? - обратился за подтверждением к Альенде.
        Сама непосредственность, блин - галстуки ослаблен, рожа от выпитого покраснела, сидит вразвалочку, всем видом демонстрируя геополитическую мощь СССР. И как это у него так получается? Надеюсь, когда приду к власти, тоже так смогу. Президент, впрочем, не сильно от Кириленко отличается, только красноты на щеках не видно из-за смуглой кожи, а так - показывает, что с геополитической мощью СССР считается, но мы здесь все-таки гости, а он - хозяин.
        - За время общения с Сергеем у меня сложилось о нем самое благоприятное впечатление, - дождавшись, пока отработает переводчик (Кириленко испанского не знает), похвалил меня синьор Альенде.
        - Огромное спасибо, синьор президент, - поблагодарил я. - Похвала человека, который прожил такую непростую жизнь, поднявшись на самый верх, дорогого стоит.
        Кириленко слегка прикрыл веки - «молодец, Сережа». А то я без тебя не знаю!
        - Я очень рад, что у меня появился такой друг, - подключился к беседе Юра.
        - То же самое я могу сказать и о тебе, - улыбнулся ему я и сел за стол, ткнув пальцем на «початого» запеченного поросенка, авокадную «намазку» и графинчик с апельсиновым соком.
        Пока официант наполнял мне тарелку и готовил к употреблению бутерброд, из колонок полилась «Schools out», подрезанная у Элиса Купера. Очень нравится подросткам-бунтарям, что прямо сказывается на авторских отчислениях самым приятным образом. Был не очень удобный случай, когда американские школьники-хулиганы разгромили кафешку, где во время погрома как раз играла эта песня - западные журналюги очень долго и смачно обсасывали этот инфоповод, но в своей слепоте не поняли, что это нам на руку, потому что растет узнаваемость брэнда. Мужики тем временем накатили, а я, воткнув вилку в кусочек мяса, подкинул тему для разговора:
        - Английский посол - мистер Уилсон - рассказывал, что вы водили его на зимнюю рыбалку.
        - Было дело! - оживился Андрей Павлович. - Его тогда только назначили, и мы с товарищами решили, что надо бы его на прочность проверить.
        Синьор президент ухмыльнулся и сел поудобнее - сигнализирует интерес.
        - Жребий кинули, - хохотнул Кириленко. - И мне не повезло - пришлось задницу полдня морозить. Но я-то ничего, я привычный, а вот англичанин удивил - сидел, улыбался, чай с лимоном и смородиной из моего термоса пил. Силён! - немного даванув меня взглядом, спросил. - Понравился тебе мистер Уилсон?
        - Понравился, - честно признался я. - Харизматичный, с хорошим чувством юмора, грань переступает осторожно. С такими врагами ухо востро держать нужно - я прекрасно понимаю, что если у него будет возможность и приказ, он мне глотку зубами разорвет.
        - Не верь лживым улыбкам, - выдал ценный совет синьор президент. - Если бы каждый раз, когда за ней пряталось предательство мне давали один песо, внешний долг Чили давно бы остался в прошлом.
        Мы грустно посмеялись, и Андрей Павлович принялся обрабатывать Альенде:
        - Это - не долги, потому что ваш народ этих денег в глаза не видел, и будущих кредитов тоже не увидит. Капиталисты - хуже кулаков, тех хоть на вилы поднять можно, а эти - вон где сидят! - указал на север. - Ядерное оружие заимели, суки, считают себя гегемоном. Нет уж, кончается их время! - важно вздел палец вверх. - А мы - вперед прём, и не остановимся!
        - Выпьем за победу мирового социализма, - нейтрально ответил президент.
        Они накатили.
        - У Юрия Владимировича три стола есть, - воспользовался я паузой. - Один - маленький, для союзных нам держав. Второй - средний, для переговоров с условно-нейтральными партнерами и делегатами международных организаций. И третий стол - огромный, для переговоров с врагами. А сколько столов у вас, синьор Альенде?
        Мужики и Юра заржали, дамы вежливо улыбнулись.
        - Ой уморил, шельмец, - вытер слезинку Андрей Павлович. - Столы считает, дипломатии учится!
        - У меня столов тоже три, - с улыбкой ответил отсмеявшийся президент.
        - Товарищ президент, а у вас здесь рыбалка хорошая? - спросил Кириленко.
        - Хорошая, - кивнул понявший намек Альенде. - Приглашаю вас завтрашним утром прокатиться на моем рыбацком катере.
        Мы, понятное дело, согласились, а Юра воспользовался возможностью и рассказал о случае с «Пуэбло».
        - Хамеют американцы, - изобразил возмущение Кириленко. - Твой уважаемый отец принял мудрое решение - такие провокации спускать нельзя!
        - Я передам моему уважаемому отцу ваши слова, товарищ Кириленко, - пообещал Ким. - Он высоко ценит ваш профессионализм и преданность идее.
        - Не знал, - сымитировал удивление Андрей Павлович. - Я всего лишь скромный управленец, но, если многоуважаемый товарищ Ким так считает, значит так оно и есть.
        Добавляет этот азиатский этикет духоты. Но ничего - сейчас потерпим, а через пару лет Юра станет своим в доску рубахой-парнем. Для меня, разумеется - ему симулякр разрушать нельзя, придется соответствовать.
        За разговором и обедом полтора часа выступления «Цветов» пролетели почти незаметно, но на легендарной песне «Макарэна» мужики отправили официанта сделать погромче, а после, когда музыканты завершали выступление не менее легендарной «Stairway to Heaven», попросили выкрутить звук обратно. Обидно, блин!
        После стадиона мы посетили встречу с местными социалистическими шишками, где немного поговорили с трибуны, поотвечали на вопросы, и «детская» группа откололась от взрослой - старшие товарищи продолжат разговаривать об углублении и расширении, а мы, прихватив кусочек охраны с перводчиком, тройку операторов (двое с нормальной камерой, третий - с ручной), двоих фотографов (наш и корейский) и шестидесятилетнего доктора зоологических наук Артура Ивановича Тяпкина, отправились смотреть Национальный зоопарк Чили. Потом Олю буду фотками экзотических зверей дразнить!
        - Просто вопиющий непрофессионализм! - по пути возмущался лысый как коленка, гладковыбритый и компенсирующий низкий рост солидным пузиком, прячущий выцветшие от прожитых лет, бледно-голубые глаза за толстыми очками в роговой оправе ученый. - Не отличить Lama glama от Lama pacos, имея за плечами научную степень! - он горько вздохнул и удрученно покачал головой. - Впрочем, я слишком строг - молодые люди…
        Обознавшимся ученым больше сороковника.
        - …Никогда не видели ни тех, ни других в природе. Из-за недостатка валютных фондов для наблюдения за животными в естественной среде обитания университетами приходится готовить для страны ученых по одним только картинкам, чучелам и препаратам, а вместо научных экспедиций - организовывать групповые походы в зоопарк и цирки!
        - Ужасно, Артур Иванович, - посочувствовал я.
        Юра неожиданно проявил понимание:
        - У наших ученых тоже проблемы с командировками за границу. Подлые империалисты в своей трусости забыли о том, что развивать науку - задача всего человечества! Какой может быть шпионаж в недрах джунглей?
        - Я с вами полностью согласен, товарищ Юрий, - улыбнулся ему Антон Иванович и проявил политическую сознательность. - Просто империалисты мерят всех по себе.
        - Ко мне в Хрущевск недавно приезжал Виталий Андреевич Кошкин, - я был более конструктивен. - Просился в Африку и теперь наблюдает за львами. Другой товарищ - совсем недалеко от нас, на острове Пасхи, освоил выданный три месяца назад грант настолько успешно, что у него получилось расшифровать язык ронго-ронго.
        Нам об этом рассказали час назад, под конец концерта, и из-за этого Кириленко с Альенде перенесли рыбалку на послезавтра - завтра летим на остров, купаться и смотреть красоты. И из-за этого мне придется задержаться в Чили еще на день!
        - Поэтому я и поднял эту тему, Сережа, - кивнул ученый.
        - Я с огромной радостью помогу чем смогу, - кивнул я в ответ. - Когда вернемся домой, - повернулся к Киму. - Юра, мы можем отправлять ваших ученых в одной группе с нашими, по поддельным документам на имя Советских граждан. Но только если объекты изучения будут совпадать - мои возможности…
        - Не безграничны, - с улыбкой перебил он меня. - Не извиняйся, дорогой друг. Ты ведь ничем не обязан нашей стране, и все же делаешь для Кореи очень многое. Клянусь - я сделаю все возможное, чтобы, как говорят у вас, отплатить добром за добро.
        - Я знаю это, мой друг, - улыбнулся я ему в ответ. - И, если мне когда-то понадобится опереться на надежное плечо, ты будешь первым, к кому я приду. Это не займет много времени - когда вернемся на родное полушарие, я попрошу тебя помочь мне кое-с-чем
        Теперь нужно придумывать для Юры серию маленьких, необременительных, но все же обладающих несомненной пользой для СССР заданий, чтобы не считал себя должником. Например - попросить наладить для меня поставки железа на пару процентов дешевле, переплавить его как надо и пустить на постройку сухогруза по какому-нибудь экспериментальному проекту. Более чем уверен, что такие найдутся. Второе - отдать «на аутсорс» корейским текстильщикам пошив игрушек-Покемонов из нашего сырья. Готовый продукт пока буду складировать, одновременно начав производство аниме и манги. Когда все это накопится, будет чем насытить рынок, и инициатива быстро окупится. Ким в этом, например, поможет с организацией, а помимо валютных чеков (рубли уйдут в казну) швеи будут получать продуктовые наборы для семьи. Не благотворительность, а настоящее совместное предприятие двух будущих правителей, символизирующее, способствующее и так далее.
        Временно выкинув это все из головы, я попросил ученого рассказать об истории зоопарка и принялся старательно любоваться красотами за окном - раз уж сослали на другое полушарие, нужно получать удовольствие!
        Глава 24
        Остров Пасхи - это маленький кусочек земли в четырех часах на самолете. Даже удивительно, что это - чилийская территория, и никто на нее особо не покушается. С другой стороны - а зачем? Там ведь нифига полезного нет - на трех с половиной квадратных километрах покрытой бедной в плане видового разнообразия - не более тридцати видов растений - каменистой местности проживает около пары тысяч человек, которые едва могут прокормить сами себя.
        Здесь тоже без просвещенных европейцев не обошлось - колонисты вырубили изрядную часть лесов острова, что привело к экологической катастрофе и вымиранию эндемиков. В частности, в историю кануло бобовое дерево «торомиро», из которого аборигены когда-то и делали «говорящие таблички» с языком ронго-ронго. Проблема с расшифровкой аборигенной письменности возникла тоже из-за европейцев - они тупо вывезли с острова и продали в рабство всех, кто мог ее читать. Ну а большая часть табличек была сожжена - это же какие-то еретические артефакты, а мы тут верим только в Иисуса. Жги! Убивай! Продавай в рабство - всё равно эти язычники не достойны лучшей доли.
        Нынче торомиро сохранились только в нескольких ботанических садах Европы и Чили, обратно на остров их высадить не получается - то ли почва уже не та, то ли дерево обиделось и принципиально решило не расти.
        Да европейцы даже местным крысам подгадить умудрились - на острове жили прибывшие сюда когда-то давно из Индонезии малые крысы, которые от крыс нам привычных отличались меньшими размерами и более потешной мордочкой. А еще - ничем не болели, жили природосообразно, и аборигены не гнушались употреблять этих грызунов в пищу. На кораблях колонистов прибыли более агрессивные разновидности - серая крыса и черная крыса, которые быстро освоили остров и выдавили из экологической ниши малую крысу. Аборигены питались и ими, но европейские гостьи привезли в себе много болезней, ранее рапунийцам неизвестных.
        Далее на остров снизошло овцеводство - милые овечки пожрали местную зелень, усугубив экологические проблемы, и наслаждаться прелестями культурного обмена с самыми прогрессивными людьми планеты осталось 111 выживших аборигенов.
        Все вышеперечисленное поведал нам синьор президент за время пути, и к концу его монолога Джехва с Виталиной немного приуныли - жалко аборигенов. Кириленко это заметил и траванул парочку пожилых анекдотов. Следом потешную байку из жизни рассказал синьор Альенде. Далее нас повеселил Ким, довольно неплохим анекдотом о незадачливых рыбаках. Последним выступил я, и самолет приземлился в аэропорту Матавери под наш жизнерадостный гогот.
        Этот аэропорт и некоторые его окрестности служат американцам военной базой, но, раз уж мы с президентом, надо полагать, что все необходимые бумаги и разрешения получены, а пиндосов не увидим и не услышим.
        Взлетная полоса тут единственная и неповторимая, восточной стороной упирается в холм. Увиденная из иллюминатора постройка - терминалом этот мелкий домик в колониальном стиле обозвать язык не поворачивается - окружена строительными лесами, и это не показуха - ей Альенде не страдает, чем вызывает у меня симпатию - а плановый ремонт фасада. На лесах трудятся смуглые, одетые в шорты, майки и плетеные из осоки шляпы местные жители, а из терминала к нам повалили одетые в чилийскую военную форму товарищи и примкнувшие к ним люди в гражданской одежде. А вот и знакомое, мрачное, неприветливое лицо!
        Сначала из самолета привычно вышла охрана, которая проверила созданное вояками оцепление и скомандовала нам «можно». Выбравшись на трап, я остался немного разочарованным - не настолько здесь тепло, как я ожидал: +24, прохладный, пахнущий морем ветерок гоняет по синему небу пышные кучевые облака. С одной стороны, за заставленной маленькими жилыми домиками и поросшей пальмами береговой линией видно океан, с другой - удручающе-«лысые» в плане деревьев, покрытые травой и кустарниками, горы, своим происхождением обязанные вулканической активности в незапамятные времена. Ныне они крепко спят, а жители набирают пресную воду в вулканических озерах - центрального водоснабжения и электричества здесь, разумеется, нет.
        Кириленко тоже башкой крутит - не иначе базу американскую высмотреть пытается. Тщетно - отсюда не видать. И в кои-то веки над головой ничего не летает - ну а смысл сюда вертолет гнать? Разве что от американского отбиваться в случае если Никсон решит собрать ультимативное комбо трупов - я, маленький Ким, товарищ Кириленко и синьор Альенде. Но такую провокацию согласовать при всем желании очень сложно - американцы в эти времена грань чувствуют и справедливо опасаются ее переходить. Вон, даже эмиссара в виде командира базы или хотя бы его зама не прислали, чисто нервы потрепать.
        Покрывающие фасад здания работяги не обращали на нас внимания, чилийский военный отдал честь синьору президенту и отчитался, что все к нашему визиту готово, американцы прислушались к совету сидеть на базе и не высовываться, и никаких опасностей нам не угрожает. Вот и хорошо, вот и славно - после зоопарка я смог смириться с прибыванием на чужбине и сейчас рад находиться здесь, на уникальном острове с потешными каменными головами. Официоз закончился, и нам дали поговорить с учеными.
        - Привет с Родины вам, товарищи! - огласил Кириленко, пожимая руки. - Юрий Валентинович, - обратился персонально к товарищу Кнорозову, тому самому обладателю мрачной рожи. - Поздравляю вашу научную группу с открытием мирового значения.
        - Вторым подряд! - влез я.
        - Вторым подряд, - согласился Андрей Павлович.
        Письменность Майя расшифровал до того как сюда приехать. Вся группа полетит с нами в Сантьяго и потом домой - больше на острове им делать нечего, будут научные работы писать пару ближайших лет, безвылазно сидя в Москве. Но если товарищ Кнорозов захочет поизучать еще какой-нибудь мертвый язык, я с радостью оформлю ему грант - нифига себе продуктивность у мужика.
        - Спасибо, Андрей Павлович, - спокойно поблагодарил Юрий Валентинович. - Синьор президент, от лица научной группы позвольте поблагодарить вас за содействие, - добавил для Альенде на испанском.
        - Как президент, я очень благодарен Советским ученым за помощь в расшифровке аборигенной письменности, - ответил синьор президент и принял из рук ассистента-телохранителя коробочку. Вынув оттуда позолоченный, украшенный «венком» и гербом Чили орден, улыбнулся. - Прошу прощения за нарушение протокола, но вы покидаете нашу страну уже сегодня, и мы не успеем провести официальный прием. Позвольте вручить вам орден «за заслуги перед Чили» третьей степени, - и прикрепил блестяшку на пиджак Кнорозова.
        Далее награждению подверглись члены научной группы - им выдали ордена пятой степени. Мне не дают, потому что заслуг перед Чили я не имею, но осторожно надеяться на получение такого ордена в будущем можно. На этом официоз закончился, ученые отправились собирать вещи - они тут в гостинице живут - а товарищ Кнорозов по просьбе-приказу Кириленко согласился поработать экскурсоводом.
        На мрачность его прекрасно бы подошедшей к экранизации Лавкрафта рожи высокая награда ни капли не повлияла, но это не потому что он мудак, а потому что жизнь у него была очень грустная - семья пережила и Первую мировую с гражданской войной, и немецкую оккупацию, а первую любовь товарища Кнорозова убили нацисты. Сам он пытался призваться в Красную армию, но был «зарублен» из-за дистрофии - много лет жил впроголодь. Будешь тут мрачный, когда за спиной вот такой вот бэкграунд. Однако - не сломался, не погрузился в апатию и ненависть к окружающему миру, а все время работал и работать продолжает. Еще один образчик человека со стальным стержнем, и на таких равняться нужно обязательно! Но какая фактурная рожа все-таки! Как только возьмусь снимать ужастик, обязательно приглашу Юрия Валентиновича на роль странного ученого - в ужастиках почти всегда есть человек, который рассказывает героям о том, как работает происходящая жуть и куда копать, чтобы она прекратилась, вот здесь товарища Кнорозова и задействуем.
        Погрузившись в старенький, попыхивающий вонючим выхлопом автобус, мы отправились к вулкану Рано-Рараку. По пути Юрий Валентинович рассказал нам о расшифровке табличек - очень нудно на мой взгляд, но старшие товарищи и Ким - он вообще пацан любознательный - слушали с интересном и вниманием. Я же отдал предпочтение видам за окном - автобус время от времени взбирался на высоты, и взгляду открывались дивной красоты панорамы.
        Прибыв к бухте у подножия вулкана, выбрались наружу. Да тут сотни этих статуй! Офигеть!
        - Панорама оттуда, - указал я на ведущую на вулкан тропинку оператору. - Общий план оттуда, - указал второму на холм. - Потом пробегитесь вдоль статуй, кадров на четыре минуты нужно.
        Кивнув, мужики с ручными камерами отправились снимать материал для будущей документалки, а Юрий Валентинович тем временем начал ликбез:
        - Высота статуй-Моаи достигает двадцати метров. Существует теория, согласно которой статуи были установлены для устрашение чужеземцев, но, как мы можем наблюдать, лица обращены вглубь острова. Изготовлены из вулканической породы, - указал рукой вглубь острова. - Во многих каменоломнях до сих пор можно найти недоделанные образцы.
        Ким попытался приподнять ближайшую статую и сделал вывод:
        - Очень тяжелые! А как аборигены из каменоломен доставляли их сюда?
        - Хороший вопрос, товарищ Юрий, - похвалил его Кнорозов. - Согласно местным преданиям - истуканы пришли сюда сами.
        - Мракобесие! - не принял версию Ким.
        - Совершенно антинаучное мракобесие, - подтвердил Юрий Валентинович. - Не нужно быть ученым, чтобы соотнести заготовки из каменоломен и брошенные в глубине острова, не довезенные до места назначения статуи и стоящие, например, здесь, - кивнул на длинные ряды идолов. - Совершенно очевидно, что некоторые статуи бросали на полпути или, обнаружив изъяны в базальтовой породе, брались за новую заготовку. Все это, - обвел руками окружающее пространство. - Плоды тяжелого труда аборигенов. Благодаря содействию синьора Альенде, мы провели серию экспериментов по изготовлению копий идолов при помощи каменных молотков и их доставке к береговой линии в вертикальном положении. Семнадцать человек с веревками при помощи деревянных катков довольно быстро перемещали пятитонную статую в вертикальном положении.
        Опередили Тура Хейердала, который проведет такие опыты только в 1986 году.
        - Засняли? - спросил я.
        - Засняли, - кивнул Кнорозов.
        - Офигенно, - одобрил я.
        - Сергей, следи за лексикой! - одернул меня Кириленко.
        Пошел ты, душный старпер, я буду говорить как хочу!
        - Извините, - потупил я глаза.
        Ухмыльнувшись, Юрий Валентинович вернулся к обязанностям экскурсовода:
        - Европейцы-колонизаторы долго не могли понять, кто и каким способом изготавливал эти статуи.
        - Провести опыты типа ваших они не додумались? - спросил я.
        - Снобизм «белого человека», - развел руками Кнорозов. - Разве могли дикари-язычники овладеть такими продвинутыми технологиями как каменный молоток, веревки и деревянные катки?
        Мы отреагировали на грустную на самом-то деле шутку смехом.
        - По этому же принципу некоторые странные личности приписывают постройку египетских пирамид инопланетянам, - добавил я.
        - Только инопланетянин мог догадаться рубить известняк на кубы и складывать их в наиболее примитивную архитектурную форму, - иронично согласился Юрий Валентинович.
        - Вы шутите? - на всякий случай уточнил Юра.
        - Шутим, - с улыбкой подтвердил я. - Извините, что отклонился от темы, Юрий Валентинович.
        - Потенциал статуй-моаи в качестве объектов научного изыскания довольно ограничен, - развел он руками. - Поэтому отклоняйся на здоровье, Сергей. Известна островная легенда о вожде клана Хату Мату’а, покинувшего дом в поисках нового. Этим домом стал остров Пасхи. После смерти вождя остров был поделен между его сыновьями, затем - внуками и правнуками. По легенде в этих статуях заключена сверхъестественная сила его клана. Аборигены верили, что чем больше статуй они поставят, так сказать, за ними приглядывать, тем обильнее будут урожаи, погода, здоровье, плодовитость съедобных животных и так далее. Изначальный, полный текст легенды восстановить невозможно - аборигенное население практически истребили колонисты.
        - А некоторые языческие культы предполагают имитирующий половой акт ритуал в виде совокупления жреца с распаханным полем, - поделился я кругозором.
        - Сергей! - одернул меня товарищ Кириленков.
        - Это ведь наука! - сымитировал я удивление.
        Закончив с туризмом, мы отпустили товарища Кнорозова собирать вещи, а сами поехали на пляж Анакена, который считается лучшим из имеющихся на острове.
        Пляж - офигенный! С одной стороны - лишенная деревьев, покрытая травой и кустарниками гора со «ртом» в виде входа в пещеру - туда не пойдем, охрана не дозволила. С другой - не менее «лысые» зеленые холмики. Вместе они формируют бухту с пронзительно-голубой водой. На берегу - мелкий, чистый песочек, дно пологое, с большим мелководьем. Переодевшись в автобусе по очереди - девочки отдельно потому что - мы под присмотром корейской камеры (мне такой материал нафиг не нужен) отправились погружаться. Наши операторы тем временем будут бегать по пляжу и взбираться на холмы, записывая красивости для документалки.
        Ким выбрал плавательные трусы, его жена - целомудренный купальный костюм, оставляющий открытым только ладони, голову и ступни. Виталина облачилась в закрытый Советский купальник стандартного образца. Какие ножки! Какая фигурка! Осознание, что это сокровище принадлежит мне, делает любимую еще краше.
        Вода в бухте оказалась теплой, лишенное камней дно приятно щекотала ноги песочком, и мы добрых полчаса плескались на мелководье и даже поиграли в волейбол. Пожилые товарищи в воду не полезли, отдав предпочтение распитию вина за установленным для них пляжным столиком с большим зонтом.
        После купания нас окатили пресной водой из стоящей на берегу цистерны, мы переоделись в чистое и поехали обратно в аэропорт. Так-то командировка проходит хорошо, и у меня есть прецедент почти нормальной загранки - кроме закоротившей розетки мой второй визит в Японию прошел без сучка и задоринки, а значит можно надеяться на благополучное завершение и этой поездки. Осталось-то совсем немного - вернуться на материк, переночевать, с утра сходить на нафиг мне не упершуюся рыбалку и вечером улететь домой. Всё, мистическому сознанию - бой, мы тут за материализм, и никакого «проклятия загранок» на мне не лежит!
        Маленькие корейцы поездкой прямо довольны - весь обратный перелет оживленно обсуждали пережитый опыт и пространно благодарили синьора президента за такой хороший отдых. Маленький Юра будет помнить эти радостные деньки до конца жизни, прямо ассоциируя позитивные эмоции со мной, подсознательно и может даже сознательно считая их источником. Словом - наследник корейского престола прямо приручился, и мне придется сильно постараться, чтобы потерять его расположение. А стараться я не стану, значит - все хорошо! Ну а после Нового года в гости приедет сын товарища Бяо - товарищ Лиго. Ему сейчас чуть больше двадцати лет, чуть старше, чем нужно, но я справлюсь и у меня появится еще один высокопоставленный узкоглазый друг. По телу пробежали приятные, замешанные на азарте и предвкушении будущих свершений, мурашки. Ох держись, капиталистический мир - грядет Красная эпоха, которая заставит весь этот погрязший в злобе, жадности и обезьяньих играх мир пойти уже в светлое будущее!
        И если кто-то будет против - ему же хуже.
        Глава 25
        Всю ночь шел ливень, и я тихонько надеялся на отмену утренней рыбалки с заменой ее на полёт домой. Увы, наш кораблик покачивался на волнах не сильнее обычного, и к утру тучки откочевали к горам - поливать плантации жирненьких авокадо и прочих экзотических для нашего народа фруктов - и ласково коснувшиеся моего наполовину погруженного в подушку лица солнечные лучики из иллюминатора не оставили никаких надежд на шторм и ускоренное отбытие домой.
        Пощурившись «верхним», не спрятанным в подушку глазом на отвратительно-красивое, окрашенное в розовые рассветные тона небо, я отвернулся и уперся взглядом в глаза успевшей проснуться Виталины. Настроение сразу стало гораздо лучше, и я спросил:
        - Задумывалась когда-нибудь, что в восклицании «эх, бл*дь, ё*аный в рот!» смысла больше, чем во многих философских трактатах?
        - Матерщинник! - отвесила мне девушка шуточный щелбан и начала вставать.
        Любуясь изгибами облачающегося в тряпочки любимого тела, я запротестовал:
        - Разве ты не ощущаешь заложенные в это восклицание сотни лет русской жизни? Не слышишь в ней топот копыт монгольского войска, которое спалит всю деревню, потопчет поля и продаст выживших рабство? Разве не слышишь в ней засухи, наводнения, истощенную от многих лет отсутствия агротехники землю и надвигающийся голод? Не слышишь надменных речей царева человека, который объявляет об отмене Юрьева дня? Не слышишь треск окутанной Наполеоновским пожаром древней Москвы?
        - Мрак, - оценила Виталина.
        - Хтонь! - поправил я. - Но мы же любим диалектику? - откашлявшись, продолжил. - Разве не слышишь в этом восклицании молодецкую удаль витязя, протыкающего копьем ливонского рыцаря? Разве не слышишь пушечный залп, отправляющий останки Лжедмитрия обратно в Польшу? Не слышишь многовековой малиновый звон церковных колоколов? Не слышишь…
        - Поняла, - отмахнулась Виталина и пошла в ванную.
        Ну и ладно! Хорошо, что она так делает, а не заставляет себя слушать мои словоблудия с милой улыбкой. Ну а я больше не буду грузить ее по утрам, переливая мрачняк из больной головы в здоровую. Пора вставать и пытаться радоваться новому дню! Радоваться несложно - это ведь крайний день на этом континенте, и вечером я буду уже дома.
        Одевшись, дождался пока Вилочка освободит санузел и привел себя в порядок. Теперь нужно ждать стука в дверь, и делать мы это будем на диване.
        - Ты немного загорела, - заметил я слегка потемневшую шейку.
        - Летом хочу на море, - выкатила она запрос. - На нормальное - Черное!
        - Обязательно съездим, - легко пообещал я.
        Потому что ни одной причины не поехать недельку поваляться на пляже у меня нет.
        - Например, в Дом творчества писателей имени А. П. Чехова, со старшими коллегами пообщаться, нервы потрепать, - продолжил я.
        - Кто-то в этой комнате начал зазнаваться? - с нежной улыбкой погладила она меня по щеке.
        - Уже давно воспарил так, что все, кроме тебя, любимая, кажутся муравьями, - с улыбкой накрыл я ее ладонь своей.
        - Несносный мальчишка! - ахнула она, «испуганно» прикрыв рот свободной рукой.
        - На самом деле мне это нужно, - признался я, мягко убрав ее руку со щеки и не выпуская из своей. - Ты же заметила?
        - Заметила, - кивнула девушка. - Советская культура - отдельно, а «ткачевская» - как бы параллельно.
        - Не обижаешься? - уточнил я. - Можем ограничиться палаткой где-нибудь в глуши. Только ты, я и лунная дорожка на тихо шелестящей воде.
        - Нет, - с улыбкой покачала она головой. - Хочу, чтобы важные литераторы видели, насколько их жены не очень по сравнению со мной.
        - Кто-то в этой комнате зазнался? - вернул я ей подкол.
        - Какая женщина не хочет чувствовать себя самой красивой? - риторически спросила она в ответ.
        - Как тебе Андрей Павлович? - спросил я.
        - Староват, - поморщилась она и заржала.
        Посмеявшись вместе с ней, я дождался ответа:
        - Прикидывается простаком, но простаки такой карьеры не делают.
        - Страшной силы политический дед, - согласился я. - Жилкой дернет, и сразу становится понятно, где подыграть, где поспорить или усилить его посыл. А взглядом как давит! Даже мне слегка неуютно становится, а меня и не такие «давили».
        - А Юрий Владимирович как «давит»? - заинтересовалась она.
        - Давно не проверял, - пожал я плечами. - А старая информация неактуальна - и он, и я сильно изменились.
        А вот и стук в дверь. Две минуты и выходим.
        - По Наташе соскучилась, - вздохнув, призналась Виталина.
        - Съезди на Новогодние праздники, - предложил я. - Все равно каникулы.
        - Съезжу, - согласилась она.
        - Уже начинаю скучать, - поделился я чувствами.
        - Да ну? - иронично подняла она бровь.
        - Я же не вру! - с улыбкой напомнил я. - У меня - острая форма Вилкозависимости, а теперь включился таймер, с ужасающей скоростью отсчитывающий секунды.
        - Балабол! - ласково приложила она меня, и мы поцеловались. - Пора! - отстранившись, она поднялась на ноги.
        - Ох пора! - согласился и поднялся следом.
        В коридор мы вышли одновременно с покинувшими свои каюты Кимами и товарищем Кириленко.
        - Физкультпривет, молодежь! - бодро поприветствовал он нас и слегка поклонился Юре. - Доброе утро, товарищ Юрий.
        Поклонившись как младший старшему, Юра поздоровался в ответ:
        - Доброе утро, Андрей Павлович.
        Джехва поклонилась гораздо глубже, прощебетав приветствие, и мы пошли к выходу.
        - Когда я был маленьким, - выдал стариковскую классику Кириленко. - Мы с друзьями по пятницам и воскресеньям бегали на реку - посмотреть как купчишки да чинуши на круизом на пароходе плавают. Так вот их «первый класс» по сравнению со здешним третьим - натуральная конюшня!
        - Почти уверен, что бывали «первые классы» с золотыми унитазами, - поддержал я разговор.
        Кимы захихикали.
        - Бывали! - гоготнул Андрей Павлович. - Но это уже для капиталистов, а вместо тех пароходов теперь наши «Родины» народ возят. Но и «Родина» те коптящие судёнышки кроет как бог черепаху.
        - А почему их нам ГДР строит? - спросил я. - Мы не осилим?
        - Давай прикинем, - предложил Кириленко. - Специалистов придется от военно-морского флота оттягивать - раз, - он загнул палец. - Судоверфь специальную строить - два, - загнул второй. - Сопутствующие предприятия - три, город для обслуживания всего этого - четыре.
        - Если добавить пункт пять, можно сложить и показать мне «фигу», - подкинул я идею.
        - В другой раз тебе фигу покажу, - хохотнув, пообещал Андрей Павлович, и мы спустились по трапу как раз вовремя, чтобы увидеть подъезжающий лимузин синьора Альенде.
        - А тут на кого рыбу ловят? - спросил я.
        - На задающих много вопросов мальчиков, - шутканул Кириленко и по-отечески хлопнул меня по плечу. - Не переживай, Сережка, это же президентская рыбалка - тебе и насадят, и забросят, и вытащат.
        - А кушать тоже вместо меня будут? - предположил я.
        - Смотрел про Вовку в Тридевятом царстве, - кивнул он. - Хороший мультфильм, и смешной, и со смыслом.
        - У нас все такие, - заметил я.
        - «Наруту» твою я не понял, - признался Андрей Павлович. - Все мелькает, дергается, рожи во весь экран орущие. Но ты не обижайся, - снизошел до улыбки. - Внукам нравится, аж пищат.
        - Я бы с ними познакомился, - считал я сигнал.
        - Когда-нибудь познакомлю, - великодушно пообещал Кириленко.
        Пристрою потом куда-нибудь, когда дедушка в маразм впадет.

* * *
        Президент Альенде, разумеется, юродствовал, когда называл вот эту здоровенную, набитую прислугой и охраной двухпалубную яхту «рыбацкой лодкой». Понимать надо - он все-таки президент, и трижды проклятые представительские функции тащить обязан. В том числе - во время рыбалки с важными гостями, а они ведь не станут уважать и прислушиваться к мнению синьора Альенде, если лодка будет поменьше. Я понял! Вот эта мантра про представительские функции с «представительским» классом сопутствующих товаров - это очень удобное оправдание собственной тяги к спуску прибавочной стоимости так, чтобы она приносила как можно меньше пользы. Все это понимают, но все негласно договорились считать такое положение дел нормальным.
        Потом к этой мысли вернусь, лет через двадцать, а пока по трапу, вслед за синьором президентом, поднимаемся на борт и позволяем пролетариям сферы обслуживания нас поприветствовать и препроводить на верхнюю палубу. Да тут даже пара сотрудников с длинными палками есть - пронзительно верещащих чаек отгонять. Вдоль бортов закреплены стационарные удилища - ловить рыбу в океане совсем не то же самое, что с берега: некоторые особи достигают таких размеров, что могут «сдернуть» незадачливого рыбака в воду, и, если его обуяют жадность и глупость - эти качества нередко соседствуют - даже утащить в глубину, где он благополучно утонет.
        Где-то под нами ожил движок, и мы расселись за покрытым белой скатертью столом. Пока мы завтракали морепродуктами - еще ничего не наловили, а уже питаемся! - яхта отчалила и остановилась на изрядном удалении от берега. Как Кириленко и обещал, нам делать ничего не пришлось - наживкой, закидыванием и даже вытаскиванием улова занимались специально обученные люди. Скука - чудовищная: просто сижу на шезлонге, сняв пиджак с галстуком и расстегнув верхнюю пуговицу рубахи - жарко - пока латинос за меня рыбачит. А вот Ким с Джехвой довольны - первый с самого детства именно так и рыбачит, а вторая, скорее всего, на рыбалке вообще впервые - номенклатурной доченьке с удочкой на берегу сидеть незачем, у нее других активностей хватает. Например - учиться танцевать, чтобы радовать взор будущего мужа.
        Старшие товарищи на рыбалку решили вообще забить - сидят за столом, цедят винишко и что-то обсуждают. Прав Никита Сергеевич был - «политика через людей делается», и на официальных приемах и мероприятиях решается только малая доля вопросов, остальное - вот так, «в кулуарах», содержимое которых никто народу не покажет. Эх, демократия!
        - Хо, это же тихоокеанский лосось! - прокомментировал Юра первый улов.
        Пришлось вставать и идти фотографироваться с лососем. Далее повезло моему двуногому рыбацкому биороботу - он вытащил патагонского клыкача.
        - Какой страшный! - оценила Джехва, и мы сфотались со страшной рыбой.
        Застолье Кириленко и президента в кадры не попадают - запретили.
        Улов номер три номинально принадлежит ничего для его поимки не сделавшей Джехве - чавыча, еще один сорт тихоокеанского лосося, и размер у нее просто чудовищный. Сфоткались, взвесили - двадцать восемь килограммов, рекорд этого заплыва. Рыбка, разумеется, была преподнесена в качестве подарка Юре:
        - Твоя рыбацкая удача осеняет всех вокруг, мой драгоценный муж.
        Если бы так сделала Вилка, я бы долго ржал, но у маленького Кима вид формата «так оно и должно быть».
        Обстановка вокруг до боли привычная: над головой летают вертолеты, вокруг яхты колесят патрульные катера, на берегу очень много «блестяшек» - это за нами присматривают через оптику и снимаю на камеры, чтобы потом показать в телевизоре десять секунд видеоряда. Какая трата плёнки!
        Через пару минут повезло приписанному к Виталине рыбаку - из океанской пучины нам явилась морская кумжа, это тоже вид тихоокеанского лосося, но поменьше - шестнадцать килограммов весит.
        Виталина покосилась на рыбу, потом - на Джехву и перевела взгляд на меня, сопроводив его ехидной ухмылкой. Собралась дарить!
        «Не вздумай!» - округлив глаза, безмолвно просигнализировал я ей.
        Хихикнув, девушка вернулась к разглядыванию окружающих красот. Фух!
        Снова клюнуло «у меня», и товарищ рыбак, к моему удивлению, вытащил из воды метровой длины серохвостого ската.
        - Они съедобны? - спросил я.
        Потому что улов разделывают в недрах яхты - чтобы синьора Альенде и товарища Кириленко видом крови и потрохов не смущать - и кладут мясо на лёд, чтобы мы увезли его с собой, угостить близких экзотикой. «Это на Новый год», да!
        - Си, синьор, - ответил рыбак. - Отпустить?
        - Нет, отдайте в разделку, товарищ Бенито, - покачал я головой.
        Поедим и ската.
        - Синьор Альенде, а этот скат вкусный? - прибег я к мудрости коренного населения.
        Обернувшись, синьор президент оценил улов и кивнул:
        - Настолько вкусный, что со следующего года нам придется ввести квоты на его вылов, чтобы не вымер.
        - Может отпустить тогда? - стало мне немного совестно.
        - Я имел ввиду промышленную ловлю, - улыбнулся мне синьор Альенде. - Даже если вы поймаете еще десяток, вреда это не принесет - это ведь не десять тонн!
        - Спасибо, - поблагодарил я хозяина здешних вод за щедрость.
        Вежливо кивнув, тот вернулся к Кириленко, продолжив обсуждать особенности демократического способа строительства социализма - это когда пытаешься усидеть на всех стульях сразу, а потом приходит Пиночет и всех расстреливает. Ладно, прямо сейчас это не моя проблема - о подготовке переворота знают и в Москве, и в Сантьяго, значит я могу расслабиться и спокойно дотерпеть…
        Пока товарищ Бенито закидывал леску обратно в океан, я посмотрел на часы.
        …два с половиной часа, и после этого можно со спокойной душой ехать домой.
        - Все за борт!!! - внезапно заорал дядя Федя.
        Виталина схватила меня за руку и мощным прыжком перемахнула полуметровый фальшборт, утянув меня за собой. Краем глаза успел заметить, как Джехву и Юру точно таким же способом эвакуируют корейские охранники, а латиносы, дядя Вадим и дядя Семен бросились к сидящим за столом старшим товарищам. Борт яхты скрыл происходящее, и в следующую секунду мы плюхнулись в холодную - арктическое течение на время нашей командировки никто не перекрыл - воду.
        Резкий удар в спину толкнул нас в глубину, вода осветилась оранжевым светом, вызвав крайне неприятные флешбеки из горящего дома, в подвале которого мы так долго дышали через трубу.
        Стоп! Это же взрыв! И не «внутренний», например, от избыточного давления в двигателе, а спланированный - что-то в нас летело, иначе дядя Федя бы не заметил и не подал команду. Это же на*уй война!!!
        Пока мозги размышляли и тряслись от ужаса осознания грядущих событий, тело машинально гребло с поверхности вслед за Вилкой. Подол платья вздыбился водой, и я увидел отблеск пожара за нашими спинами на белых трусиках любимой. Панцушот невероятной редкости!
        Вынырнув, мы жадно втянули воздух, и девушка утащила меня обратно в глубину - наверху плохо, потому что на воду падают обломки яхты. Пересидев под водой, вынырнули снова, вдохнули - я заодно успел заметить уцепившихся за обломок чего-то напоминающего сильно деформированную кровать Кимов и их держащуюся на воде охрану - и Вилочка опять потянула меня на дно. Мешать ей выполнять прямые должностные обязанности я не стал и покорно погрузился. Развернувшись к останкам судна, сквозь мутную воду посмотрел на пожар и уходящие ко дну обломки. Вынырнули - горящая яхта, черпая воду развороченными бортами, погружалась под воду. Охранные катера во всю мощь движков летели к нам, справа от меня вынырнул дядя Федя, держа за воротник рубахи потерявшего сознание Андрея Павловича. Следом вынырнул охранник-латинос, выудивший такого же бессознательного, потерявшего очки синьора Альенде. Они вообще живы?
        Характерный рёв с небес заставил меня посмотреть наверх, увидев оставляющие за собой реактивные следы, направляющиеся к острову Пасхи, МИГи.
        Согласно регламенту, в случае подтвержденной военной агрессии в мой адрес ближайшие армейские объекты США подлежат уничтожению, чисто на всякий случай. Хана Джонам с военной базы, и теперь это точно война. Но больше всего в этой ситуации, как ни странно, меня бесит наглость запустивших в нас торпеду (а что еще это могло быть?) вражин - совсем страх потеряли, суки, и из-за них теперь вся планета превратится в радиоактивный пепел. И я здесь совсем-совсем не виноват!
        - Как же меня за*бали эти загранки!!! - проводил я летчиков горьким криком в небеса.
        Глава 26
        Этот бункер, в отличие от прошлого, был получше: здесь нашлись телефон, радио и телевизор, и мы пользовались всем этим одновременно. Новость о покушении на президента дали в эфир спустя восемь минут после происшествия, прервав регулярное вещание:
        - Уважаемые телезрители, минуту назад нам сообщили, что на президента Альенде и его гостей: внука Генерального секретаря СССР Сергея Ткачева и члена Политбюро ЦК КПСС Андрея Павловича Кириленко, сына Генерального вождя Северной Кореи Ким Ир Сена Кима Чен Ира и его жену было совершено жестокое покушение - незаконно проникшая в наши воды подводная лодка ВМФ США выпустила торпеду по яхте, на которой находились президент и его высокопоставленные гости. По нашей информации президент Альенде доставлен в больницу в тяжелом состоянии. Мы будем держать вас в курсе событий.
        Вместе с президентом в больницу отправили и Кириленко - он пришел в сознание еще когда нас везли на берег, но ничего не слышал - из левого уха шла кровь - и не мог сидеть из-за жуткой боли. Ким получил очень мужественный шрам на правой щеке, Джехва, я и Виталина остались целы и невредимы. Все, кто находился внутри яхты, погибли - восемнадцать человек, среди них дядя Дима - контролировал поваров и разделку рыбы - и дядя Кирилл, он присматривал за машинным залом.
        Дядя Федя у нас неубиваемый, то же самое можно сказать про дядю Семена, а вот дяде Вадиму пришлось ампутировать правую руку - собрать конечность из мешанины осколков, плоти и костей было невозможно. Тоже в больнице теперь.
        Базы на острове Пасхи у американцев теперь нет как таковой - полностью уничтожена, и, походу, восстановить им ее никто не даст. С момента происшествия прошло уже полтора часа, и, раз ракеты не полетели, значит их уже и не будет.
        В бункере - все уцелевшие, и находится он не под президентской резиденцией, а в подвале двухэтажки, которую наши товарищи превратили в форт. Сидим, ждем пока полетят бомбы, Ким по телефону общается с отцом (звук чудовищный, как-то через СССР соединяется), а я - с Екатериной Алексеевной, потому что дед сейчас ОЧЕНЬ занят.
        - Вроде договорились, - щедро делилась она инфой. - В США большая беда позавчера случилась - ЦРУшники убили тридцать семь известных негров. Представляешь, какие гады? - с неподдельным возмущением риторически спросила она. - Толпа негров идет на Вашингтон, по всей стране погромы, Никсон вводит в города национальную гвардию. Погромы у врага постоянно случаются, но такого масштаба я не припомню. Полицию просто расстреливают!
        - Не президент, говно! - презрительно прокомментировал я.
        - Радуйся, что ядерной войны не будет! - одернула она меня. - Это тебе не игрушки - миллиарды жизней на кону!
        - Будто я не понимаю, - буркнул обидевшийся я.
        - Хорошо, что понимаешь! - сменила баба Катя гнев на милость. - В Аргентине войска в состояние повышенной боевой готовности привели, десант на корабли грузится.
        - Эти-то чего? - удивился я. - На Чили нападать собрались?
        На фоне бубнило интересным радио:
        - Патрулировавшая акваторию по согласованному с правительством Чилийской республики соглашению подводная лодка ВМФ СССР, обнаружив американскую подлодку, произвела запуск двух торпед, повредив ходовую часть противника. Американцы приняли предложение сдаться, их лодка была доставлена в порт Сан-Антонио. Покушавшийся на жизнь президента Альенде и его гостей капитан заявляет, что причиной запуска торпеды по безоружной яхте послужила техническая неисправность.
        Врёт, сука!!!
        - Не на Чили, - успокоила меня баба Катя. - А на Фолклендские острова.
        - Никсон натравил? - предположил я.
        - Может и сами, - ответила она. - Удобно - все очень заняты, и можно успеть оккупировать острова, так сказать, под шумок. Ой, подожди, донесение принесли!
        Трубка стукнулась о стол, и я посмотрел на экран телевизора, где показывали снятое с вертолета пепелище на месте бывшей военной базы:
        - …СССР неоднократно предупреждал США о том, что в случае покушений на жизнь своих граждан будет отвечать максимально жестко. Нежелание администрации президента Никсона прислушаться к сигналам стало причиной очередного кризиса международной безопасности.
        Нарратив ясен - американцы плохие, СССР - хороший. Неудивительно - этот телеканал держат социалисты. Переключим на проамериканский. Опа, «снег» идет! Похоже, кто-то отправил в редакцию мрачных дяденек с автоматами. Суть ясна - Чили определилось, и теперь сторонники Альенде активно борются за жизнь - если не пожалели президента, значит им тем более ничего хорошего не светит. Удачи вам, товарищи!
        - Свежие новости! - переключив обратно на социалистический канал, я увидел сидящего перед камерой студийного диктора. - Президент Альенде пришел в себя, его жизни ничего не угрожает.
        Хвала Вселенной!
        - Значит так, - вернулась к телефону Екатерина Алексеевна. - Юрий Владимирович уехал в аэропорт, полетит к вам.
        - Кризис миновал, - подытожил я.
        - До прибытия дедушки из бункера ни ногой! - выдала она мне инструкции.
        - Так точно, товарищ Секретарь ЦК КПСС, - бодро отрапортовал я и повесил трубку.
        Земля тебе пухом, мой чернокожий ученик Джим. Прости, но так было нужно.
        Абстрагировавшись, попытался оценить все случившиеся с рациональной - читай: циничной - точки зрения: акция объективно удалась, никто из наших не спалился - баба Катя бы об этом сразу сказала - и никаких доказательств причастности СССР к происходящим событиям не нашлось. Визжать о «русском следе», разумеется, будут, но без доказательств в эти времена никто не послушает - это потом, когда ООН превратится в потешное сборище костюмированных клоунов будет достаточно потрясти пробиркой для оправдания ввода войск в Ирак.
        Ликвидации - это мощный источник народного возмущения, но сейчас, в свете охватившего Америку продовольственного кризиса - а нищие от таких штук страдают сильнее все - задолбавшей всех не нужной и кровавой войны, подкрепленные полугодовой кампанией в печатной прессе об ужасах расизма в США и влитым через них в черные головы слоганом «Black Lives Matter» восстание получилось реально эффективное - враг понесет многомиллиардные убытки, а лично Никсон получил мощный пинок прямо в рейтинги.
        И сотни, если не тысячи, погибших на моей совести. Плевать - видели мы как пассивное сидение в обороне и «дружба» с Западом выглядят, нифига хорошего не получилось, и пусть лучше проблемы будут у них, чем у нас.
        - Сергей, отец приказал снять меня на камеру, - обратился ко мне Юра. - Нужно показать народу, что я цел, невредим и не боюсь! - гордо вскинул подбородок.
        - Дядь Федь, можно нам корейского оператора запустить? - спросил я начальника охраны.
        - Семен, обеспечь, - кивнул тот и вернулся через десять минут с корейским товарищем.
        Опытная жертва покушений в моем лице за это время успела дать Киму пару благосклонно принятых советов и немного повандалить недавно побеленную стену нашедшимся куском угля, изобразив на ней портрет Никсона анфас и попросив Юру дорисовать на лоб иероглиф «трус», что тот и проделал с огромным удовольствием.
        Продолжаю провоцировать, да. А че он мне сделает? Показательно уничтоженная база четко дает понять, что ответка за покушение на мою шкуру будет молниеносной и болезненной, и в следующий раз они будут думать дольше и внимательнее - эта торпеда стоила им утраты контроля над Чили, жизни сотни вояк и материальной части на сотни миллионов. А может и пары миллиардов - я расценок на подводные лодки и базы не знаю, но чисто логически всё это очень дорого.
        Блин, наши летчики же не повредили особо ценные статуи-Моаи?
        Тем временем оператор установил камеру, поставил чистую пленку в рекордер, и Ким встал у стены так, чтобы было видно портрет Никсона, начав речь с приветственного поклона:
        - Здравствуйте, уважаемые товарищи! - выпрямившись, продолжил. - Я - цел и невредим. Проклятые империалисты снова показали свое гнилое нутро, решив убить меня вместе с товарищем Сергеем, товарищем Кириленко, нашим союзником президентом Альенде и моей любимой женой Джехвой! Но они облажались еще сильнее, чем с «Пуэбло»! Наш ответ на эту провокацию был суров и справедлив, и это должно послужить уроком для этого труса! - указал он на портрет. - Я призываю презренного Никсона задуматься над тем, что он делает - может после такой грандиозной череды провалов в попытках убийства детей стоит проявить обучаемость? Сергей, скажешь что-нибудь нашим товарищам?
        - Конечно! - ответил я из-за кадра.
        Камера повернулась, и я поднялся со стула:
        - Здравствуйте, товарищи! Я подписываюсь под каждым словом моего дорогого друга Чен Ына. Пользуясь случаем, позвольте поблагодарить вас за то, что читаете мои книги, смотрите фильмы и мультфильмы, - еще один поклон. - Стоп! - это уже оператору.

* * *
        За время ожидания мы успели поговорить, перекусить из запасов бомбоубежища, поиграть в морской бой два на два и вздремнуть, окончательно утилизировав перенесенный стресс.
        - Второй раз тебя из бункера вытаскиваю, - заявил дед, когда вошел в дверь убежища и сгреб меня в охапку. - Но лучше из бункера, чем со дна океана.
        - Согласен! - улыбнулся ему я. - Ты как Дамблдор - приходишь в самом конце.
        - И рассказываю, как он было! - хохотнул Андропов и взъерошил мне волосы. - Орёл, Сережка! Товарищ Юрий, - кивнул Киму. - Товарищ Джехва, - едва уловимо качнул головой его жене. - Приношу свои извинения за то, что мы не смогли обеспечить вашу безопасность должным образом.
        - Ваши военные показали врагам, чего им будут стоить подлые провокации! - покачал он головой. - И теперь мы с Сергеем стали еще ближе! - счастливо улыбнулся.
        Как мало ребенку нужно для счастья!
        - Я очень рад, дорогой друг, что ты жив и здоров, - заверил я Юру. - Ты прав - ничто так не укрепляет дружбу, как смертельная опасность!
        - Благодарю за службу, товарищи! - гаркнул дед на КГБшников.
        - Служу Советскому Союзу! - проорали они.
        - Товарищ капитан, - повернулся к стоящей по стойке «смирно» Виталине. - Спасибо.
        - Куда я без него? - с теплой улыбкой посмотрела она на меня.
        Приятно.
        - Идемте! - велел дед, и мы пошли за ним наверх.
        - А что с Аргентиной? - задал я самый несекретный из возможных вопросов.
        К этому моменту мы успели подняться в холл особняка - окна до половины заложены мешками, внутри и снаружи дежурят наши военные.
        - Отправляем по дипломатической линии протесты, - пожал плечами дед. - Потом будем призывать к прекращению огня и не признаем острова Аргентинскими.
        - Понимаю, - покивал я.
        - Это в дипломатии так говорят «нам всё равно», - пояснил Юра.
        - Совершенно правильное суждение, товарищ Юрий, - похвалил его дед. - Извини, мне нужно поговорить с внуком наедине. Товарищи проводят вас в комнаты - нужно заправить самолет, придется подождать.
        - Благодарю вас за заботу и гостеприимство, - отвесили поклон Кимы и пошли за корейцами наверх.
        Мы с Андроповым остались внизу, покинув охрану и обосновавшись в неплохо обставленном мебелью в колониальном стиле кабинете с обитыми деревом стенами и заложенным мешками с песком окном - эта гора совершенно не сочетается с интерьером!
        - Никсон сам позвонил, про техническую ошибку врал. Испугался сильно, - ухмыльнулся дед и уселся в хозяйское кресло. - Мне доложить, что вы живы, уже успели - передумал кнопку нажимать.
        - Это хорошо, - одобрил я, приземлившись на диван.
        - Потом - представь только каков наглец - компенсацию за базу требовать пытался. А я ему - «Товарищ Линь Бяо только что решил провести учения вдоль границ с Вьетнамом».
        - А так можно? - спросил я.
        - А Китаю теперь все равно, - развел руками Андропов. - Их санкциями обложили почище Кореи. Даже наоборот внутриполитически полезно - они много лет строили сильную армию, и попробовать ее в деле хотят очень многие, с целью массового патриотического подъема. Но вьетнамцы не согласны - понимают, что потом придется воевать уже с китайцами.
        - Не хотят быть провинцией, - кивнул я.
        - Не хотят, - подтвердил дед.
        - А что там с неграми?
        - Окружили Капитолий, идут перестрелки с охраной Белого дома, национальной гвардией и полицией, - ответил он и ухмыльнулся. - Тяжелая техника приехать не успела - кто-то очень хорошо помог товарищам неграм в их борьбе за права.
        - А теперь поможем Чили? - перевел я тему на более актуальную.
        - А им и помогать не надо, - развел он руками. - Это же, как ни странно, богатая страна с хорошими экспортными возможностями. Честно купим и фрукты, и медь, и все остальное. Рабочих примем - нам не хватает, а тут на окраинах народ бедный, - улыбнулся и совершенно контрреволюционно заявил. - А нашей растущей промышленности нужны рынки сбыта.
        - Ты теперь у нас империалистический хищник? - хохотнул я.
        - Когда много государств из-за санкций выпадают из глобальной экономики, они формируют параллельную глобальную экономику, - отмазался он. - Ко всеобщей выгоде и процветанию. У нас в Африке агрохолдинги строятся, на арендованных на двадцать лет землях. С Нового года начнут давать продукцию.
        - Хочу пионерский лагерь на острове Робинзона Крузо, - попросил я. - Представь, насколько ребятам интересно будет?
        - Представляю, - с улыбкой кивнул он.
        - Мне нужны пленки с записью взрыва яхты, - выкатил еще одну просьбу. - По «Времени» показать, это уже традиция.
        - Распоряжусь, но лица охраны показывать нельзя.
        - Я же уже опытный хранитель секретов Родины, - напомнил я.
        - Оружие массового поражения, - ухмыльнулся Андропов. - Но совершенно непрогнозируемое и неконтролируемое, - грустно вздохнул. - Лодку решили перехватывать, когда вы сойдете на берег - думали она просто шпионит, а оно вот как вышло.
        Извиняется.
        - Ты же не контролируешь все торпеды это мира, - отмахнулся я. - И точно знаю - ты меня намеренно подставлять не станешь.
        - Не стану, - подтвердил дед. - Слишком ценная голова у тебя - даже прирезание к СССР всей Южной Америки того не стоит.
        - Приятно, - улыбнулся я.
        Посерьезнев, Андропов аккуратно спросил:
        - За границу еще поедешь?
        - Не боишься Апокалипсиса? - спросил я.
        - Мы же материалисты, Сережа, - укорил он меня. - Никакого «проклятья» на тебе нет - просто Никсон решил сыграть ва-банк и мощно облажался.
        - Если Партия пошлет - поеду, - отвесил я по старой памяти пионерский салют.
        - Молодец, - похвалил меня дед. - Неделя журналистов и модный показ в целом теперь отменяются, с такими-то погромами. Но мы что-нибудь придумаем - в Европе много модельеров, которым эти проблемы до одного места, они весь год высокую моду ваяли.
        - Надеюсь и уповаю, - выразил я доверие.
        - Нужно сказать что-то местным на прощание, - посоветовал он.
        - Я готов, но лучше снаружи - чтобы было видно, что я в Чили.
        - Можно, - одобрил Андропов, и мы покинули кабинет, направившись к выходу из особняка.
        Добравшись до сформированного нашими солдатами оцепления, помахали кучкующимся здесь журналистам рукой. Камеры тут же нацелились на нас. Дед спрятался за военными, а я натянул на лицо улыбку и бодро затараторил:
        - Чили - прекрасная страна, и я очень рад, что мне удалось здесь побывать. От всего сердца желаю президенте Альенде скорейшего выздоровления, а чилийцам - успеха в борьбе за светлое будущее. Благодарю вас за оказанное мне гостеприимство и уверяю - подлость администрации президента Никсона никоим образом не испортила впечатления от знакомства с вашей страной. Вива ля Чили!
        Ну и хватит. Мы с дедом вернулись в дом, и тут со второго этажа спустился начальник дедовой охраны - дядя Саша:
        - Негры взяли Капитолий и Белый дом штурмом и повесили Никсона прямо на люстре Овального кабинета.
        - А говорили - белые негров линчуют! - гоготнул я.
        - Имей уважение к павшим врагам, - покачал на меня пальцем Андропов.
        Глава 27
        - Здравствуйте, товарищи! - сидя под привычно жарящими софитами во Владивостокской телестудии, поздоровался я с ведущими запись камерами. - Много всего случилось, а эфирное «Время» у «Времени» не резиновое, поэтому постараюсь покороче. Первое - считая президента Никсона трусом, подонком и жадным до власти детоубийцей, я никогда не желал ему смерти. Особенно - настолько позорной. Что ж, американский народ, устав терпеть прелести американского фашизма и не питая пустых надежд на так называемые «демократические механизмы» в виде импичмента и суда за военные преступления принял вот такое решение. Мы с вами, товарищи, в Америке не живем, поэтому ни осуждать, ни оправдывать их не можем, но политически подкованный зритель знает, что массовые всплески народного гнева всегда становятся кульминацией долгое время копившихся и нерешаемых системных проблем. Лично я отношусь к произошедшему как к еще одному проявлению стагнации и гниения капитализма. Выражаю свои соболезнования родным и близким погибших и желаю скорейшего выздоровления всем пострадавшим. Особенно - моему хорошему другу Джиму Брауну, более
известному под псевдонимом «Фанки Фанк».
        Выжил мой черный друг, крепок оказался - восемь пуль «впитал», пережил четыре операции и теперь идет на поправку. Кто как, а я этому очень рад! Повезло не только ему - всего выжило восемь человек, и они - точно никак не связаны с ними, а значит и претензий никаких!
        - Второе, о чем я хотел с вами поговорить - это, конечно же, очередное вопиющее нарушение империалистическими элитами международного права. Наш уважаемый Андрей Павлович Кириленко просил передать вам послание.
        Пауза - на монтаже сюда вклеят отснятый в больничной палате короткий видос, на котором Кириленко обещает вернуться на Родину как только первая фаза лечения подойдет к концу - он пока нетранспортабельный.
        - Президент Альенде, неутомимый борец за право Чилийского народа на светлое будущее и сторонник социалистической модели развития человечества пострадал больше - врачи говорят, что травма позвоночника привела к пожизненному параличу нижних конечностей. Но решимости товарища президента это не умалило ни на грамм - едва вернувшись в сознание, он сразу принялся за работу. Наш Генеральный секретарь пробудет в Чили еще три дня, после чего обещал прийти на «Международную панораму», поговорить о накопившихся новостях. Пожелаем президенту Альенде успехов в его сложной и, как показали недавние события, очень опасной борьбе.
        Пауза - сюда вклеим фрагменты стартовавших на следующий день после покушения митингов в поддержку Альенде.
        - По уже сложившейся традиции я бы хотел показать вам кадры покушения, - продолжил я. - Прокомментировать их мне поможет мой дорогой друг, сын товарища Ким Ир Сена, товарищ Ким Чен Ир.
        Юра вошел в кадр, я поднялся на ноги, пожал ему руку, и мы уселись за стол так, чтобы между нами было пространство для проектора.
        - Спасибо, что согласился составить мне компанию, - поблагодарил я.
        - Спасибо, что ваши граждане дали мне такую возможность, - поблагодарил Юра в ответ и предложил. - Наши имена могут вызывать сложности у носителей других языков, поэтому Советские граждане могут называть меня «товарищ Юрий».
        - Уверен, все это запомнят. Здорово, что ты так хорошо знаешь наш язык - нам не придется искать переводчика, - похвалил я его.
        - Великий Вождь Ким Ир Сен неоднократно отзывался о важности изучения языка нашего большого северного соседа, - ответил он. - И я, как сын, не могу отнестись к словам отца легкомысленно.
        - Что ж, перейдем к делу, - я махнул рукой за кадр, и ассистент включил проектор. - В этот раз, товарищи, только издалека - на самой яхте операторов не было.
        - Им повезло - иначе они бы пали жертвами коварных империалистов, как это случилось с добрыми чилийскими рабочими с яхты и героями из наших и президента Альенде охранных служб, - немного забежал вперед Ким.
        - И американскими военными с расположенной на острове Пасхи военной базы, - добавил я.
        - Так, - согласился Юра и устроился на стуле поудобнее. - По-моему уже почти, - прокомментировал безмятежно покачивающуюся на волнах яхту далеко от берега.
        - Почти, - согласился я.
        - Вот! - оживился Ким. - В этот момент наша охрана увидела характерное для идущей к цели торпеды искажение на поверхности воды и приняла решение об эвакуации.
        - Пауза! - скомандовал я и вооружился указкой. - Вот эти точки - мы с товарищем Юрием. Рядом - его жена Джехва и моя секретарь-машинистка, Виталина Петровна Чугункина. Эти четыре точки, - указал. - Являются сотрудниками «Девятки» и ее Корейского аналога. «Управление охраны», верно? - спросил я Кима.
        - Верно, - подтвердил он.
        - Имен сотрудников, по понятным причинам, назвать я не могу, - продолжил я. - Товарищи Кириленко и Альенде в момент атаки сидели за столом по центру палубы, поэтому их эвакуация заняла больше времени. Возобновите, пожалуйста.
        Запись возобновилась, точечки на экране упали в воду, яхта полыхнула взрывом и разлетелась обломками.
        - Не мешать охране - это первое, чему учат охраняемый объект, - прокомментировал я. - И вот здесь было сложно - они тянули меня на глубину, чтобы не накрыло обломками и взрывной волной. А дышать-то хочется, - развел руками.
        - Тебе нужно закалять волю усерднее, - выдал мне согласованный совет Юра.
        - Обязательно! - пообещал я. - А вот здесь мы видим наши самолеты - мы ведь предупреждали, что за покушение на жизнь высших государственных деятелей СССР - Андрей Павлович Кириленко как раз входит в их число - ответ будет следовать жесткий и незамедлительный.
        - Теперь у врагов на одну военную базу меньше, - кивнул Ким. - И только так можно выстраивать взаимоотношения с американскими элитами: провокации - их любимое оружие, и единственный способ свести их к минимуму - отвечать ассиметрично, демонстрируя силу и готовность ответить самым жестким способом.
        - Я согласен с тобой, дорогой друг, - кивнул я и обратился к зрителям. - Мы с вами неоднократно видели подозрительно часто случающиеся «технические неполадки», из-за которых набитые гражданами США самолеты пересекали наши воздушные границы. Ошибок там и в помине нет - это делается специально. Схема проста: если мы собьем самолет - а мы, заметьте, имеем полное право это сделать - враги получат легитимную возможность обвинить нас в агрессии. Нет - ничего страшного, капитан судна извинится, и все отправятся домой. Я рекомендую тем, кто придет на смену администрации Никсона задуматься - стоит ли эта жалкая возня жизни ваших граждан? Около нашей страны очень много вражеских военных баз, гарантировать сохранность которых мы не можем. Пора задуматься, уважаемые партнеры, и начать разговаривать нормально!
        - Запад понимает только силу, и этой силы у социалистических стран более чем достаточно, - вставил ремарку Ким.
        - Более чем! - подтвердил я. - А как ты относишься к оккупации аргентинской армией Фолклендских островов?
        - Как к очередному международному кризису, спровоцированному капиталистами, - ответил он. - А ты?
        - Точно так же, - заверил я и протянул руку. - Спасибо, что пришел.
        - Спасибо, что пригласил, - пожал он конечность и покинул кадр.
        - А теперь, с вашего позволения, товарищи, - бодрый тон сменился печальным. - Немного поговорю о личном. Когда-то, два года назад, когда «Девятка» только взялась за мою охрану, мы договорились, что я буду обращаться к ее сотрудникам по оперативным псевдонимам. Все они составляются по формуле «дядя+имя». Я вижу в этом не только формальность: у каждого из «дядей» я чему-то научился и научусь в будущем. Каждый из «дядей» - прекрасный человек и настоящий профессионал, достойный того, чтобы на него равнялись. Их настоящие имена я узнаю только после их гибели - в этом случае пропадает необходимость соблюдать секретность. Дмитрий Андреевич Соснов, - проектор спроецировал фотографию дяди Димы. - Тридцать четыре года, женат, двое детей. Награжден званием Героя Советского Союза посмертно. Земля пухом, дядь Дим. Кирилл Степанович Тихонов, двадцать семь лет, холост. Награжден званием Героя Советского Союза посмертно. Земля пухом, дядь Кирилл.
        Потерев лицо ладонями, я встряхнулся и посмотрел в камеру:
        - А теперь я хочу обратиться к тем редким товарищам, которые подверглись воздействию «Голосов» и прочих рупоров капиталистической пропаганды. Вам что, за Занавесом мёдом намазано? Посмотрите на хваленую «цитадель демократии» - ныне она являет собой объективное подтверждение несостоятельности капиталистической системы. Люди идут на пулеметы в двух причинах: первая - это вражеские пулеметы, и идти на них нужно ради выживания Родины. Вторая - это полнейшее отчаяние, голодный желудок и твердое понимание, что ничего хорошего в будущем их не ждет. Именно это и стало причиной накрывшего США хаоса. Недавно один товарищ спросил меня - как так вышло, что Запад загнивает, но у них небоскребы есть, а у нас - нет. Ответ прост: небоскреб - это, извините, ярко выраженный фаллический символ, призванный демонстрировать иллюзорную экономическую мощь и привлекать ярко светящимися окнами глупых мотыльков. Поздравляю идеологически незрелых товарищей - вы клюнули на яркую обложку, забыв оценить совершенно никудышное содержание книги. До свидания, уважаемые телезрители.

* * *
        Бодро выкатившись из подъезда, я зажмурился от ударившей в глаза пурги и улыбнулся в натянутый до переносицы шарфик - Дом! Зима! Безопасность! Любимые дела! - и мы с Виталиной погрузились в «Запорожец». Еще темно - раннее утро - поэтому по пути полюбовался украсившимися иллюминацией улицами и витринами государственных и не очень объектов - сверху была спущена «добровольно-принудительная» рекомендация украситься к празднику, и верный партийной дисциплине народ расстарался, налепив снеговиков, нарисовав поздравительных плакатов и озаботившись закупкой игрушек и гирлянд для установленных около входов елей. Ну а маленькие граждане города весь декабрь на уроках труда вырезали снежинки. На главной площади товарищу Ленину наконец-то перестало быть одиноко: там установили пятиметровую ель, соорудили кучу горок, каток и выставку ледовых скульптур. Больше всего мне нравится двухэтажный ледовый дворец, первый этаж которого представляет собой лабиринт, а из окон второго берут свое начало горки - нравится и детям, и взрослым.
        Путь наш лежал в администрацию, сегодня у нас планерка. К Кимам она отношения не имеет, поэтому им можно поспать подольше - к обеду с ними встретимся и пойдем программу выполнять. Ну а где-то там, в паре тысяч километров, в тундре, Леннон продолжает проникаться культурой и бытом народов Севера и приручаться Амааной.
        - Здравствуйте, товарищи, - вошел я в конференц-зал.
        Пожимая руки, заметил недостачу кадров - троих товарищей придется подождать, но это нормально, я приехал на две минуты раньше. Болтая о ерунде - о важном нельзя, регламент - дождались запыхавшихся, успевших в последний момент, сотрудников, пошутили про необходимость «штрафной», и я перешел к делу.
        - Первый пункт на повестке - завершение и сдача объектов «первой очереди» с недельным опережением графика. Докладчик - Юрий Андреевич Викторов, Первый секретарь горкома. Прошу вас, Юрий Андреевич.
        «Мэр» поднялся на ноги, откашлялся и зачитал доклад, состоящий из давно знакомых всем цифр.
        - Спасибо, Юрий Андреевич, - поблагодарил я. - Вопросы и предложения?
        Руку поднял Никифоров Савелий Антонович, он у нас курирует строительство:
        - Предлагаю выписать товарищам строителям премии и приставить к наградам районного значения.
        - Кто за? - спросил я, осмотрел лес рук. - Принято единогласно. Далее - подготовка ко встрече Нового года. Докладчик - Валерий Петрович Изюмин, секретарь ВЛКСМ.
        Комсомольский вожак зачитал доклад о проведенных и планируемых мероприятиях - затронут всю округу, включая, само собой, подшефные совхозы, отчитался об установленных по городу красивостях и поделился проблемой:
        - Для перевозки совхозных детей не хватает сорока трех посадочных мест.
        - У кого есть два лишних автобуса на время? - спросил я.
        Транспорт нашелся, как ни странно, в порту - рабочих возит, и в нужные комсомольцу дни они не пригодятся.
        - В случае образцово-показательного проведения Новогодних мероприятий предлагаю рассмотреть вопрос о премировании комсомольского актива в целом и Валерия Петровича в частности, - внес я предложение.
        Единогласно.
        - Предлагаю рассмотреть вопрос о вручении благодарственного письма за помощь в решении транспортного вопроса «Хрущевскому порту номер один», - внес предложение и Юрий Андреевич.
        - Принято единогласно! - кивнул я после голосования. - Пункт номер три - направление трех строительных бригад в Хабаровск с целью оказания помощи в строительстве спортивно-зрелищного комплекса вместимостью до десяти тысяч зрителей.
        Пошла подготовка к Олимпиаде и предшествующим ей Азиатским играм - у нас с крытыми спортивными аренами пока не очень, но скоро будет «очень даже»!
        - Докладчик - Савелий Антонович Никифоров.
        - А чего докладывать? Бригады сформированы, инструмент выдадут на месте, хоть сегодня готовы отправляться, - развел он руками.
        - Выношу на голосование вопрос об отправке бригад с опережением, - пожал плечами я. - Единогласно! Да, Савелий Антонович? - обратил внимание на поднятую руку.
        - Товарищи хоть и недалеко едут, но надолго, а семьи у них здесь останутся, - немного смущенно начал он выбивать своим премии. - И зарплаты там платить будут не Хрущевские, а государственные.
        - Предлагаю рассмотреть вопрос о выплате товарищам командировочных за наш счет, в размере ста пятидесяти рублей в месяц, - предложил я.
        Очевидно единогласно!
        - Далее, - перешел к следующему пункту. - Транспортные проблемы. Докладчик - Рудольф Генрихович Майер, заместитель второго секретаря Горкома.
        Наш «транспортный» немец поделился инфой:
        - От граждан поступают жалобы - на автобусном маршруте номер 22 - «Улица Чкалова - Кирпичный завод имени товарища Ким Ир Сена» наблюдается явная нехватка свободных мест, и товарищи едут на работу и с работы, что называется, «как сельди в бочке». Составлена докладная записка на имя Первого секретаря Горкома с предложением увеличить транспортный парк Хрущевска.
        - Юрий Андреевич? - повернулся я к «мэру».
        - Проблема городскому комитету известна, - кивнул он. - Заключили договор на поставку пяти автобусов ЗИЛ-158. Прибудут пятого января, двумя усилим пропускную способность маршрута номер 22, одним - номер 25, и оставшимися двумя - номер 11.
        - В таком случае можем пропустить два следующих пункта повестки - они как раз о маршрутах 25 и 11, - попытался я оптимизировать заседание.
        - А протокол? - возмущенно спросила ведущая протокол заседания пожилая секретарь.
        - Извините, Валентина Петровна, - покаялся я, и мы отработали протокол правильно, бессмысленно посотрясав воздух уже решенными проблемами.
        Эх, бюрократия!
        - Далее, - продолжил я. - Продолжение обсуждения проблемы весенних паводков и потенциального подтопления прибрежной зоны. Докладчик - Юлин Тимофей Васильевич, глава ГУ МЧС города Хрущевска.
        МЧСник отпил водички из граненого стакана и поднялся на ноги:
        - По итогам проведенной учеными товарищами экспертизы был получен вывод, что находящемуся ниже по течению подшефному совхозу «Лапотный» угрожает подтопление. Согласно анализу, пострадают жители улиц Амурская и Фруктовая. ГУ МЧС Хрущевска было предложено три плана действий. Первый вариант - ничего не делать, к подтоплениям жители «Лапотного» привыкли. Второй - озаботиться строительством защитных сооружений. Вариант третий, радикальный - переселить жителей двух этих улиц дальше от реки.
        - Голосовать за «ничегонеделание» даже не хочется, - признался я.
        - Протокол! - напомнила Валентина Петровна.
        - Извините, - снова покаялся я. - Голосуем, товарищи.
        Был выбран третий пункт - я люблю радикальные способы решения проблем. Смета в наличии - двести тысяч с копейками. Фигня, цветочки выросли и после праздников денег в казне будет завались. А там и фрукты из Чили пойдут, конвертируем валюту по сказочному курсу.
        - И последний пункт, - уткнулся я взглядом в конец бумажки с повесткой. - О проблемах и происшествиях с участием заключенных на строительстве трассы А375 - «Восток». Докладчик - полковник Игорь Алексеевич Селиванов.
        - Профилактические и разъяснительные работы с контингентом проводятся согласно штатного расписания, дважды в неделю, - начал он доклад. - Но профилактика - это не панацея. На данный момент в места отбытия заключения возвращено семьдесят три гражданина. Сорок один - за нарушения запрета на азартные игры. Трое - за насильственные преступления, с соответствующим увеличением сроков по решению суда. Пятеро - из-за приобретенной вследствие злоупотребления запрещенными азартными играми дистрофии - проигрывали. Трое привезли с собой туберкулез, выношу на обсуждение вопрос о премировании медицинских работников, вовремя выявивших симптомы и изолировавших больных заключенных.
        Единогласно!
        - Благодаря усиленному контролю по линии МВД и помощи смежников, - кивнул он Олиному отцу. - Удалось свести смертность на производстве к минимальной - на данный момент смертельный случай у нас один, заключенный умудрился споткнуться и упасть головой под асфальтовый каток. «Вольный» водитель не виноват - успеть остановиться там было невозможно. Рядом с потерпевшим в этот момент никого не было, и мы квалифицировали происшествие как «несчастный случай». Всё.
        - Спасибо, Игорь Алексеевич, - поблагодарил я. - Вопросы, замечания и предложения сверх утвержденной повестки? - обратился к товарищам. - Таковых не имеется. Предлагаю подвести итоги заседания. Докладчик - Сергей Владимирович Ткачев. Итак…
        Просто шикарно скоротал утро - соскучился по всей этой милой сердцу бюрократии.
        Глава 28
        Позавтракав с Кимами в ресторане азиатской кухни - тут у нас сразу Китай, Корея и Вьетнам представлены - мы забрались в РАФик и сквозь продолжающую заметать Хрущевск метель, по полчаса назад почищенной дороге, поехали к выделенному корейским гастарбайтерам жилому дому. Одному из - всего у нас пять «хрущевок» ими заняты, самая большое национальное меньшинство Хрущевска получилось. Но как приехали, так и уедут, и однажды в эти дома заселятся Советские граждане.
        - Улица имени товарища Ким Ир Сена? - разглядел табличку на доме номер один Юра.
        - Будучи представителем коммунистической молодежи, я глубоко чту заслуги старших товарищей в нашей борьбе с империализмом, - кивнул я. - Многоуважаемый товарищ Ким Ир Сен - не исключение, и я счел возможным назвать улицу и завод в моем городе в его честь.
        - Это - достойно, - одобрил довольный Ким.
        Любит он папку, не сильно в этом отличаясь от нормального ребенка.
        - Я рад, что ты так считаешь, - улыбнулся я.
        Микроавтобус въехал во двор, пустая детская площадка - это нормально, корейцы на работу приезжают без детей - они сейчас в круглогодичных пионерлагерях, отъедаются, корейских учителей им выдали, ведь образование маленький гражданин получать обязан! - и мы вышли в метель, совершив короткую пробежку до подъезда.
        - Заводы работают круглосуточно и без выходных, поэтому товарищей рабочих поделили на смены со «скользящими» выходными, - пока мы поднимались по чистенькой лестнице и любовались рассаженной в горшки на подоконниках растительностью - корейцы большие молодцы, следят за временным жильем без всяких напоминаний и понуканий - поведал я Киму. - Сейчас заслуженный выходной у товарищей из квартиры тридцать один и тридцать два. Туда мы и идем.
        - Уверен, что им совершенно не на что жаловаться, но отец приказывал, - в очередной раз оправдался Юра.
        - И это - совершенно правильно, мой дорогой друг, - успокоил его я. - Крепкие союзные отношения держатся на внимании и кропотливом исполнении договоренностей. Проверки важны, потому что они укрепляют взаимное доверие.
        Мы добрались до четвертого этажа, и я доверил Киму позвонить в квартиру номер тридцать один. Дверь открыли почти сразу, и мы увидели сонного, растрепанного, успевшего наесть щеки и обрасти мышечной массой, одетого в майку и семейные трусы в цветочек корейского пролетария тридцати лет отроду.
        Пара секунд на осознание, и он согнулся в глубоком поклоне:
        - Мое сердце ликует от радости при виде вас, многоуважаемый товарищ Ким! Простите мне мой ужасно неподобающий вид!
        Я же никого не предупреждал. Проверка - значит проверка!
        - Доброе утро, - кивнул в ответ Юра. - Как вас зовут, уважаемый товарищ?
        - Хан Бём, товарищ Ким! - отвесил кореец еще один поклон.
        - Уважаемый товарищ Хан, я здесь по поручению Великого Вождя, - важно поведал Ким. - Он велел осмотреть бытовые и рабочие условия наших граждан.
        - Забота Великого Вождя трогает меня до глубины души, - прослезился (!) Хан Бём. - Прошу вас, входите! Товарищ Ли, просыпайся, к нам пришел сам товарищ Ким Чен Ир!
        Из глубины квартиры раздался грохот, который я квалифицировал как «падение с кровати», а мы тем временем вошли в прихожую.
        - Могу ли я попросить у вас возможности подобающе одеться, многоуважаемый товарищ Ким? - спросил хозяин жилища у с любопытством осматривающего убранство коридора Юры.
        Смотреть особо нечего - квартиры типовые: пол устлан линолеумом, слева - прибитая к стене вешалка и шкаф, справа - шкафчик для обуви и тумбочка для мелочей. На кухне - газовая плита, холодильник, стол с четырьмя стульями и пара шкафчиков для круп и прочей фигни - на полноценный гарнитур деньги есть, но купить их столько физически невозможно - своих бы граждан обеспечить.
        - Вы в своей квартире, и у вас заслуженный выходной, товарищ Хан, - улыбнулся ему Ким. - Уверяю вас - ваш внешний вид нисколько нас не смущает.
        - Товарищ Ким! - пискнул пролетарий, прикрыв рот ладошками и роняя слезы из глаз.
        У него сегодня самый счастливый день в жизни - столько внимания и заботы от монаршей семьи! Тут из дальней комнаты в коридор выбежал сосед Хана по квартире, такой же слегка отъевшийся, но успевший облачиться в мятый костюм и кое-как пригладить волосы кореец. Поздоровались-познакомились, количество счастливых слёз удвоилось, и мы пошли смотреть комнаты. На прикрытом занавесками окошке - горшочек с геранью. Слева от окна, у стены - односпальная кровать, сейчас «разобранная», потому что из нее выдернули товарища Хана. Напротив - шкаф и комод. На последнем - черно-белый телевизор. Линолеум чист, на мебели - ни пылинки, за что проверивший поверхности белым платочком Юра выразил товарищу Хану свое расположение. Слезы пошли бурным потоком.
        Навестили вторую комнату - отличалась отсутствием телевизора (слишком жирно будет два на квартиру выдавать) и аккуратно заправленной кроватью. Напоследок сходили на кухню и заглянули в холодильник - полнёхонек! - оценили содержимое шкафов - тоже не пустуют - и Юра, с формального позволения хозяев жилплощади, отведал ложку холодного, подернувшегося слоем жирка, супа из холодильника.
        - Жирно и специй в меру! - вынес вердикт. - Кто готовил этот суп?
        - Я нарезал продукты, но остальное - заслуга товарища Ли! - ответил Хан.
        - Дружба и совместный труд - это важно! - одобрил Юра. - Скажите, товарищи, есть ли у вас какие-нибудь жалобы?
        - Мы совершенно ни в чем не нуждаемся и никому не завидуем! - верноподданически тараща глаза на маленького вождя, ответил товарищ Ли. - Мы работаем по восемь часов пять дней в неделю, высыпаемся и едим трижды в день! Единственное, что нас печалит - тоска по Родине.
        Не скажи он последнего, Ким мог бы решить, что здесь его гражданам лучше чем дома и ОЧЕНЬ на них обидеться.
        - Сергей, выполняют ли товарищи Ли и Хан должностные обязанности в полной мере? - обратился ко мне Юра.
        - Абсолютно все корейские товарищи работают образцово-показательно, и, когда их пребывание у нас закончится, я обязательно напишу письмо с благодарностью за таких замечательных рабочих, - ответил я чистую правду.
        Эксцессы, конечно, случаются - например, любители дружбы народов в виде наших комсомольцев любят спаивать гастарбайтеров (без злого умысла, конечно!), что порой сказывается на их продуктивности, но это - нормально, и ломать корейским товарищам жизнь из-за этого я не буду.
        - Продолжайте добросовестно трудиться ради торжества коммунизма, товарищи, - выдал наказ Юра. - Уверен, вы и дальше будете являть собой образец корейского трудолюбия, не посрамив чести нашей Родины.
        Корейцы проорали свой аналог «Служу Советскому Союзу», я сфотографировал их с Юрой и Джехвой на прихваченный «Зенит» - ну конечно вы получите фотографии, товарищи Ли и Хан, я же понимаю, насколько эта картонка может изменить ваш статус внутри лучшей Кореи - и покинули квартиру тридцать один, позвонив в соседнюю.
        Здесь восторга и слез было еще больше, потому что в квартире проживают корейские дамы - их у нас тоже немало, семейные пары живут вместе, а эти - холостые. Очень больно бьем комсомольцев по рукам за понятные поползновения - хочется экзотики, а нам потом разбирайся. Бьем по рукам и одиноких дам - не хочется объяснять корейским чиновникам почему не пьющий, скромный и легко «подкаблучиваемый» северный кореец должен остаться здесь, с молодой женой.
        Юра счел две посещенные квартиры достаточно репрезентативной выборкой, и мы покатили на кирпичный завод имени его отца, посмотреть на рабочие условия. Производственный сектор ожидаемо привел Кима в восторг - всё в соцреалистических орнаментах, барельефах и плакатах, колесит техника, и нам даже пришлось пропустить неспешно прошедший по железнодорожным путям товарняк - работа кипит, а это у нас нынче почти признак святости.
        На проходной мы показали сопроводительные документы - Юра не обиделся, так ведь положено - надели каски и прошлись по цехам, вгоняя корейских товарищей в слезы похвалами и напутствиями. И ведь даже не предупреждал - образцовость и показательность нужно поддерживать всегда, а не только перед визитами важных шишек.
        Удовлетворившись увиденным, Ким пожелал осмотреть подсобные хозяйства, мы отзвонились куда следует с запросом добыть нам сухпай - поездка затянется до вечера - и поедая шаурму покинули город, следуя за торящим нам дорогу Уралом - грейдеров на каждый проселок не напасешься.

* * *
        - Вот поэтому мы и не могли ввести в Польшу войска, чтобы навести порядок, - шаурма закончилась одновременно с неспешным монологом о проблемном вассале. - Но так будет не всегда - товарищи из Политбюро ясно дали понять нынешнему правителю, Эдварду Гереку, что в случае допущения кровопролития в будущем церемониться не станут.
        Кредит полякам выписали - хрен они его когда отдадут, гребаная беспокойная черная дыра - повышение закупочных цен «откатили», остатки митингующих успокоились, и теперь тамошнее правительство считает убытки и наводит порядок. Хорошо, что в Новый год Соцблок войдет без крупных проблем - это же символично.
        - Вашей стране во многом приходится сложнее, чем нам, - признал Ким. - Наша страна - это монолит, граждане которого шагают в светлое будущее нога в ногу. Единственная наша боль - это оккупированные капиталистическими марионетками территории, но однажды мы освободим наших братьев. Вам же приходится контролировать непокорных соседей и сражаться с империалистами за влияние в других регионах мира.
        - Я очень рад, что ты так высоко оцениваешь геополитические успехи нашей страны, - поблагодарил я его. - Но мы - не империалисты, и к обретению колоний не стремимся. Прогресс во всем мире ускоряется, и вместе с ним выстраивается глобальная экономика. Наши страны под надуманным предлогом обложили санкциями, надеясь с их помощью замедлить наше развитие. Самонадеянные глупцы с той стороны Занавеса решили, что это поможет, но в своем расизме упустили важнейшую деталь - если ряд стран «выключить» из глобальной экономики, они сформируют собственную глобальную экономику. Все действия, которые СССР за прошедшие два года предпринимал на международной арене, направлены именно на это. Будет непросто, но нашим народам к трудностям не привыкать. Через пятилетку перестраивание СССР закончится окончательно, и наша страна станет локомотивом, который рванет вперед. Наши союзники - Корея в их числе - на этом пути станут не нагружающими состав вагонами, но дополнительными локомотивами. Вместе нас ничто не остановит!
        - А Япония? Это ведь колония США! - задал Юра самый неудобный из возможных вопросов. - Неужели ты веришь, что этих марионеток можно оторвать от хозяев?
        - Япония - самое слабое место во всей схеме, - кивнул я. - Но у нашей страны есть некоторая деформация - у нас мощнейший ВПК, прекрасная научно-промышленная база, но, увы, в гражданском автомобилестроении и кибернетике мы безбожно отстали. Мы позволим японцам сгладить эти проблемы, взяв их технологии и привязав множество их влиятельных корпораций к СССР экономически - это позволит нам диктовать свою волю. Если не перегибать, эта рыбка уже никогда не соскочит с крючка, ведь наживкой служит Сахалин. Девяносто девять лет - огромный срок, и в договоре есть пункты, которые позволят нам в случае непокорности япошек его расторгнуть, оставив себе их заводы, фабрики и технологии в качестве компенсации за предательство. Но это - дела далекого будущего и худший из возможных вариантов. Так уж вышло, что европейцы в своей слепоте из всей Азии видят только Японию. Получив в своих экономических зонах присутствие японцев, мы создадим прецедент - с СССР работать выгодно и хорошо. Вслед за японцами потянутся другие, а больше всего капиталистические элиты любят деньги. Пока их народ одурманен пропагандой и не
способен на Революцию, нам придется работать с этими ублюдками. Когда выгоды от сотрудничества с СССР перевесят таковые от сотрудничества с США, они не задумываюсь угодят в расставленную нами ловушку. Это будет долгий процесс, но история не любит торопливых. Первые шаги сделаны, и теперь осталось как следует поработать над нашим экономическим контуром, обеспечив народам процветание и вызвав тем самым жгучую зависть у народов по ту сторону Занавеса.
        - Я постараюсь внести свой вклад, - пообещал Юра.
        - Я верю, что он будет огромен, - с улыбкой кивнул я.
        Лес закончился, и мы выехали на заснеженные - не простаивают, озимые зреют - поля. Пурга мешает любоваться окружающими красотами - жаль, я обожаю зимние пасторальные пейзажи.
        Головной Урал посигналил, и на обочину свернул груженный сосновыми чурками гужевой транспорт в виде запряженной в сани лошади. Хозяин в виде одетого в ватник и шапку-ушанку мужика снял варежки и закурил «Беломорину», провожая нас любопытным взглядом.
        - Товарищ Сергей, не украл ли этот человек древесину у государства? - заподозрил неладное Юрий.
        - Конечно нет! - уверенно ответил я. - Этот товарищ едет из лесного хозяйства номер семь, - указал рукой назад и влево. - Любой гражданин может выписать там себе нужное количество дров. Обычно их доставляют грузовым транспортом, но этот человек радуется покупке лошади - это разрешили совсем недавно - поэтому даже в метель катается на санях, наслаждаясь заслуженным выходным.
        - Какой замечательный товарищ! - умилился Ким.
        Все, кроме механизма выдачи дров в этой истории я придумал, но какая разница? Хочет человек в метель аки впитавшийся в генетическую память ямщик в санях гонять - ради бога, у нас же тут кровавый режим и тоталитаризм.
        Вскоре мы въехали в деревню, ничем не отличающуюся от тысяч других русских деревень - деревянные домики с заснеженными крышами обнесены штакетником, печные трубы жизнеутверждающе дымят. Что России все эти «измы»? Русская жизнь - она вне времени и пространства, тянется из глубины веков в далекое будущее, переваривая и мало изменяясь в зависимости от политической и экономической надстройки. Точно так же трубы дымили сотни лет назад, и в будущем… А в будущем дымить они перестанут, потому что построим тут ТЭЦ, перестроим дома в кирпичные и протянем центральное отопление, водопровод и канализацию. Но там, куда Сережа пока не дотянулся, они дымить продолжат вне зависимости от происходящий в стране перемен. И вообще дым здесь - только метафора.
        А вот здание совхозной администрации новенькое, кирпичное и двухэтажное. ДК строить не понадобилось - немного отремонтировали старый, и будет он стоять ближайшие два десятка лет без необходимости «капиталить». Отряхнув валенки - корейцы не стали комплексовать и нормально отнеслись к такой обуви - прошли внутрь, напугав бабушку - вахтера, которая с охами и ахами проводила нас на второй этаж, к директору, не забыв по пути сунуть в руки по карамельке. Посмотрев на сунувшего гостинец за щеку меня - ну какой тут нафиг яд? - Кимы последовали моему примеру с явным удовольствием.
        - Здравствуйте, Фёдор Егорович, - поздоровался я с директором.
        - Здравствуйте! - оторвавшись от бумаг, через толстые очки посмотрел на нас упитанный низкорослый седой дяденька шестидесяти одного года от роду. - Не ждали, но очень рады. А кто это с тобой, Сережа?
        Пока он выбирался из-за стола и шел к нам, я успел представить гостей.
        - Ничего себе! - восхитился директор, пожимая руку Юре. - От имени совхоза «Новые методы хозяйствования» (я же глубоко ироничный, на потешные названия не скуплюсь) позвольте вас поприветствовать, - отвесил кривенький поклон. - Вы, как я понимаю, хозяйство посмотреть? - переключил внимание на меня.
        - Ага, - подтвердил я. - Проводите или заняты?
        - Не настолько занят, чтобы таким гостям совхоз не показать, - улыбнулся Фёдор Егорович и достал из шкафа дубленку.
        Одеваясь, он не забыл оставить инструкции бабушке:
        - Елена Андревна, вы - за старшую. Я вернусь через… - он вопросительно посмотрел на меня.
        - Часа полтора, - прикинул я.
        - Часа полтора, - продублировал он. - Васька-тракторист прийти должен, попросите, пожалуйста, подождать.
        - Все сделаю, Фёдор Егорович, - пообещала она.
        С усилением вернувшись в автобус, мы принялись угощаться пирожками под чай из термоса, и директор начал вещать:
        - Раньше здесь был колхоз «Дальневосточный пахарь», но теперь мы - совхоз, и столпами нашего экономического процветания стали перепелиные птицеводческие хозяйства…
        Глава 29
        - Готов? - спросил Виталий Андреевич Сучков у замотанного в бронежилеты и каску Кима, направившего РПГ-7 на списанный, а потому подлежащий утилизации, танк Т-62.
        На полигон нашей воинской части приехали, без дам, с опасными железяками поиграть - Юра попросил.
        - Так точно, товарищ полковник! - проорал Ким.
        - Огонь! - дал отмашку Виталий Андреевич, и Юра отправил снаряд в цель.
        Кумулятивная струя прожгла броню и добралась до сложенного внутри танка тротила. Ух как красиво разлетелся! Тротил именно для этой цели и положили - наследника корейского престола повеселить. Такая трата прибавочной стоимости меня угнетает, поэтому с разных сторон взрыв снимает куча камер - отдам киноделам в Москву, может им пригодится, будет не так грустно. Но Юры в кадре, понятное дело, не будет - его снимают корейцы, отдельно, для своей пропаганды.
        - Да!!! - возрадовался Ким.
        Потому что до этого дважды промазал - корейским операторам пришлось демонстративно сжигать такую позорную плёнку в выданной вояками бочке. Пришлось промахиваться и мне, чтобы Юре на так обидно было.
        - Прости, Сергей, я сломал мишень, - с тщетно скрываемым превосходством в улыбке обратился он ко мне.
        - Я не расстроюсь, если ты пообещаешь не расстраиваться, когда я сломаю мишень во время поездки к тебе в гости, - улыбнулся я в ответ.
        - Я с радостью дам тебе возможность отыграться, - пообещал Ким, и мы пошли переодеваться - темнеет уже.
        Последний день уходящего года шел хорошо, как и дни предыдущие - катались по городу и подсобным хозяйствам, съездили в Хабаровск, где выступили перед пионерией и комсомолом, наснимали кучу материала (документалку про Юру снимать пока рано, поэтому положу пленки в архив, ждать подходящего момента. Например - восшествия Кима на престол, прикольный будет подарок), выловили немного рыбы методом зимней рыбалки, катались на лыжах, санках и лошадях - Юра, оказывается, умеет - и дважды собирали корейских гастарбайтеров в ДК, чтобы Ким мог как следует вдохновить их на трудовые подвиги пламенными речами, а Джехва даже спела пару корейских песен - для этого ей специально музыкантов из Кореи привезли. Плакал - как положено - весь зал, но совсем не из-за вокальных данных девушки - с ними все оказалась очень хорошо.
        Поблагодарив товарища полковника и помогающих в организации досуга офицеров, мы с Юрой погрузились в «командирский» УАЗик и поехали домой. Ким на фоне пел дифирамбы военной материальной части СССР - хитрый, блин, у них же по нашим чертежам оружие куют, а значит он как бы хвалит и себя - а меня больше волновали прибывшие из Чили подарки. Для Виталины и Джехвы привезли пальто из шерсти викуньи - очень теплые, красивые и практически невесомые. Викунья - это парнокопытная зверушка из семейства верблюдовых, похожа на ламу, но поменьше. И очень-очень редкая и краснокнижная, поэтому я натурально опешил, когда нам привезли десять этих зверушек - семерых самок и троих самцов. Подняв боевую тревогу, я в течение суток выбил в Узбекистане площади под их разведение и приставив троих докторов животноводческих наук за зверушками следить. Будет у СССР свое стадо, дай только время. Увы, на ширпотреб их шерсть не пустишь, но в качестве валютной речки очень даже ничего - через мамин модный дом будет с аукциона изделия продавать.
        Альпак тоже прислали - уже на Алтае, обживаются вместе с десятком Чилийских старообрядцев, отправленных на историческую Родину посмотреть и решить, стоит ли переезжать остальной коммуне. Ну и «бракованных» лам у нас никто не отбирал, пускай пасутся и размножаются, их шерсть тоже очень даже ничего.
        В Чили успела съездить делегация из США во главе с целым госсекретарем, но толку из этого не вышло - правительство готовит законопроект о тотальной национализации, синьор президент прямо из инвалидной коляски - не усидел в больнице - толкал пламенные речи на многомиллионные толпы митингующих товарищей, а по СССР прокатилась толпа митингов в поддержку новых социалистических «братушек». Если у КГБ и местных получится купировать попытки государственного переворота, все у нас будет хорошо - у СССР хватает денег, чтобы выкупить тупо весь чилийский экспорт, употребив его себе и союзникам на пользу. Что-то делает и Ким-старший, не зря же целую кучу договоров подписали, в том числе - об открытии друг у друга посольств. В Сантьяго строим сразу два - корейское и наше, раньше не было.
        А где-то там, в Европе сейчас продолжают колесить по городам и весям корейские близняшки-певицы-скрипачки. По состоянию вчерашний день - тогда я цифры и запросил - они принесли бюджету Северной Кореи двадцать шесть миллионов в долларовом эквиваленте. Казалось бы гроши, но в моей реальности к 86 году внешний корейский долг социалистическим странам был в районе двух миллиардов. И это - уже других долларов, которые раза в три хуже, а значит - деньги офигеть какие хорошие, и я очень надеюсь, что товарищи потратят их на покушать, а не вербовку южнокорейской агентуры. Ну а в следующем году будет гораздо больше - популярность близняшек растет.
        - Юра, предлагаю дать нашим дамам отдохнуть от нас еще немного - как и обещал, у меня есть планы, осуществить которые без твоего участия не получится.
        Враньё - только бумажку «наверх» отправь и старшие товарищи все сделают, но Кима надо приучать к хозяйствованию и помогать вылезти из долгов, иначе это не дружба, а хрень.
        - Я как раз собирался тебе об этом напомнить, - с улыбкой кивнул он.
        - Тогда приглашаю тебя в мой личный кабинет, - ответил я. - Дядь Сём, к администрации.
        - Угу, - откликнулся он и свернул с улицы Сталина на улицу Ленина.
        В моем кабинете Юра впервые, поэтому с любопытством осмотрел заставленные машинками-модельками (домой уже не влезают) полки, оценил мягкость дивана, едва заметно поморщился на «казенную», хтонично-утилитарного дизайна мебель, с моего разрешения потыкал клавиши печатной машинки, одобрительно поцокал языком на здоровенный опечатанный сейф и улыбнулся шелковому портрету Ленина на стене - их подарок висит на почетном месте, значит я им дорожу.
        - Скоро вон ту стену сломают, - указал я налево. - Сейчас там не особо нужная кладовка, поставим мне настоящую ЭВМ, буду на ней тексты набирать.
        «Протоворд» уже сделали, а матричные принтеры в этом времени существуют и используются. Пора шагать в будущее!
        - Значит мне тоже нужно начать осваивать передовые технологии, - принял он хорошее решение (если не врет).
        - Без передовых технологий коммунизма не построить, - одобрил я.
        Усевшись за столом бок о бок (напротив сесть некомильфо - получится, что я тут начальник, а он понятно кто), до самого вечера, с перерывом на чай с ватрушками, составляли план по превращению Северной Кореи из дотационной в полудотационную, руководствуясь древней мудростью об удочке.
        Со следующего года на мою международную корпорацию (хех) будут работать четыре швейные фабрики, один металлургический завод переключится чисто на меня - через пару лет местные пионеры будут собирать в числе прочего и корейский металлолом - а еще договорился о закупке каменного угля для передачи нашим совхозникам для бытовых нужд. Не обошлось и без более продвинутых штук - наши спецы построят в пригороде Пхеньяна завод по производству утюгов. Как не прискорбно, но «оптимизацию расходов» придумали не в капиталистической России - в эти времена такое называют «рационализацией», и из-за нее тончают провода и снижается надежность изделий. Порядок в связи с возвращением «приемки» государству наводят, но ломать - не строить, а трудовая дисциплина, чего уж греха таить, много где проседает. Ну гонят брак, сволочи, а народ потом мучайся. Вот корейские утюги получатся реально хорошими - Юрины люди будут стоять у работяг над душой, сурово карая за каждый косяк.
        Еще договорились наладить сплав леса через Амур в Корею, оттуда он будет перетаскиваться на лесопилку - ее Юра обещал соорудить своими силами - и дальше на мебельную фабрику. С номенклатурой определимся позже, когда товарищи из министерства эту фабрику мне согласуют - придется строить самим. Опилки и неликвидный лес будут поступать на бумагоделательный комбинат - его тоже построим, но конечной продукции не увижу, потому что конечной точкой путешествия нашей древесины станет типография, штампующая Советскую литературу для корейских товарищей.
        Так-то на долгой дистанции я даже в плюс от всех этих инициатив выйду - себестоимость корейского утюга, например, даже с учетом доставки материалов и продуктовых пайков персоналу, получится раза в два ниже, чем дома, а продавать будем через специальную сеть кооперативов «Брат-кореец», на рупь дороже местных изделий. Первое время граждане будут относиться к новинке прохладно - ну зачем переплачивать? - но со временем слухи о надежности корейского утюга обойдут всю страну, и он станет дефицитом. Возможно! В эти же кооперативы пойдут прочие товары, Юра обещал навести справки и не позднее февраля прислать полный список того, что они могут продать.
        - И мое любимое, - заявил я напоследок. - Давай построим у вас пионерлагерь для Советских детей!
        Японский на Окинаве уже строят - по слухам, в Партии уже грызня идет, потому что квота на партийных детей туда - десять процентов от общего потока. Нефиг, у нас государство рабочих и крестьян, а не придаток для обслуживания номенклатуры, что бы там кому не казалось.
        За пионерлагерь на острове Робинзона Крузо дед пока не общался - ну прямо не до того, у Чили сейчас проблемы покруче, но никаких преград я не вижу - жалко им чтоли? - поэтому ждем и копим стройматериалы.
        - Уже строится один, на море, - ответил Ким.
        - Значит построим в горах, - решил я. - Специализация - выживание в сложных условиях и подготовка юных альпинистов.
        Очень острожная подготовка - мне несчастные случаи не нужны.
        - Наш народ знает много о выживании с сложных условиях, - похвастался Юра.
        Жалко корейцев. И китайцев. И негров. Да всех, бл*дь, жалко!
        Подышав на личную печать (юридической силы не имеет, пожилые функционеры умиляются - играет мальчик в бюрократию), оставил на бумагах оттиск, упаковал в бандероль, и мы вышли в коридор, поручив дяде Никите (новенького из Москвы прислали) снять копии и отправить в Москву и Пхеньян.
        - С Новым годом, - цинично пожелал я остающемуся дежурить в администрации милицейскому сержанту, и мы отправились домой, готовиться к празднику.
        А народу-то сколько! Вся центральная площадь утопает в детях и взрослых, у горок выстроились очереди из держащих картонки, фанерки и куски линолеума ребят (надо бы «ледянки» отливать начать - они вроде несложные), по случаю темноты зажгли фонари, развешанные всюду гирлянды и конечно же венчающуюся красной звездой ёлочку. Дедушка Ленин стильно подсвечивается встроенными в постамент прожекторами, указывая верную дорогу - на Юго-Восток, где перспектив больше.
        Из мегафонов играет «новогодний» музон, и некоторые товарищи не стесняются плясать. Большим успехом пользуются точки с горячим какао, кофе и прочим чаем. Не простаивают ларьки с пирожками, шаурмой и другим фаст-фудом. Ну а в расположенных возле площади кафешках, ресторанах и столовых - полный аншлаг, и даже за взятку швейцару пройти не получится - у нас взяток никто не берет.
        Окошки жилых домов местами украсились снежинками, мишурой, огоньками и прочей аппликацией, за ними можно разглядеть готовящихся к празднику жителей - вот здесь глава семьи при помощи сына раскладывает стол-книжку, там - две похожих дамы, мама и взрослая дочь нарезают старое-доброе оливье, а здесь запозднившаяся с подготовкой семья наряжает ёлку. На ёлочках городская казна неплохо нажилась, продавая пролетариям либо готовое дерево по два рубля, либо - за один - разрешение сходить в лес и добыть праздничный атрибут самостоятельно. Закупленные у буржуев пластиковые подделки, к моему легкому огорчению, успехом не пользовались, и семьдесят процентов продукции отправилось на склад - попробуем продать в европейской части страны на следующий год. А вот цветочки разлетелись так, что только держись, даровав безумные двести с хвостиком миллионов - это после уплаты налогов, «чистыми». Сотня уйдет на космическую программу, с академиком Егором Львовичем скоро увидимся, он очень хочет отчитаться об освоенных средствах. Не моя инициатива - я больше чем уверен, что никаких левых схем космический академик не мутит,
но порядок есть порядок.
        Тут из-за угла нам навстречу выехали нарядные, звенящие бубенчиками, запряженные тройкой белоснежных коней, сани и покатили к главной площади. Дед Мороз и Снегурочка собираются взять торжество под контроль, и мешки с подарками для ребят будут подвозить ЗиЛами по мере надобности. А вчера по всем школам, детским садам и даже предприятиям (взрослые тоже праздника и подарков хотят!) прошли Новогодние ёлки - там тоже подарки раздавали.
        - Новый год - старинный, всеми любимый праздник, - провел я для Юры ликбез. - Его принято встречать в кругу семьи или самых близких друзей. Есть поговорка - «Как встретишь Новый год, так его и проведешь», и это - мой первый Новый год, который я отмечаю здесь, в Азии, поэтому очень рад, что смогу разделить этот праздник с тобой, мой дорогой друг.
        Юра на самом деле хороший пацан - за время, проведенное здесь, он окончательно растерял вдалбливаемую с детства высокую дипломатию, и превратился в обыкновенного подростка, очень любознательного и в целом созидательного. И моя заслуга тут минимальна - будь он изначально испорченным мажором, которому плевать на «быдло», фиг бы он так старался на меня походить. Потенциал замечательный, и из такого принца мы обязательно слепим толкового вождя. Даже табакерку на старшего Кима применить захотелось на самом деле - он нашу экономическую модель копировать не хочет, а вот Юра - запросто. Ладно, потерпит - просто выстроим немножко параллельной экономики, которой будет рулить младший Ким.
        - Мы тоже чтим Новый год, - улыбнулся он. - Пусть не так, как вы, но мы тоже отмечаем этот праздник в кругу семьи и друзей, а первое и второе января - выходные дни. Пусть я не могу в полной мере ощутить то же, что и ты, но тоже очень рад разделить этот праздник с тобой, Сергей.
        Покинув машину, добрались до двери моей квартиры - помечена плакатом «Пионер! Учись сражаться за дело рабочего класса!» - и вошли во вкусно пахнущее тепло.
        - Наконец-то! - выглянув в коридор, поприветствовала нас одетая в домашний халатик с длинным подолом (чтобы Юру не смущать) и фартук с подсолнухами Виталина.
        Потом переоденется.
        Девушка вернулась на кухню, а мы с Кимом, повесив верхнюю одежду на вешалку, по ковровой дорожке пошли в гостиную, по пути заценив стоящий на кухне пар и мелькающие в них силуэты дам - Джехва тоже в халатике и фартуке, активно помогает.
        Да, можно выписать поваров из ресторана, но какой нафиг Новый год без приготовленной собственными - или хотя бы любимыми - ручками стряпни? Ёлку мы наряжали вчера, стоит между окном и стенкой, пахнет хвоей и красиво переливается «дождиком» в свете люстры.
        - Помогай, - велел я, взявшись за край раздвижного стола.
        - Ага! - Юра взялся за другой, и мы вынесли стол в центр комнаты, поставив рядом с диваном.
        Мы на нем все поместимся, поэтому стулья не нужны. Далее мы расстелили белую скатерть и пошли на кухню, принимать готовую продукцию и перетаскивать ее на стол. Нарезочки из буженины и колбасы, салат «селедка под шубой», огромная тарелка оливье, хлебушек, две бутылки «Советского шампанского» - много нам нельзя - заняли свои места, далее мы расставили классический «хрусталь», который дамы заранее достали из стенки и помыли. Венчала композицию фруктовница с мандаринами, яблоками, бананами и ананасом. На этом работа для нас закончилась, Юра сбегал в свою квартиру переодеться, мне для этого понадобилось сбегать в спальню, и, когда мы были готовы, дамы появились из кухни с горячим в руках - котлетки с пюре, запеченная курица и, конечно же, рис. Пока девочки переодевались, я отвлек Юру стрельбой по проецируемым «Одиссеей» квадратикам и пошел звонить домой - нужно поздравить родных и пообещать прилететь к ним третьего января - Кимы как раз свалят домой.
        Глава 30
        За десять минут до часа «икс» в телевизоре появилась Спасская башня, на фоне которой стояли товарищи из Политбюро во главе с любимым дедушкой Юрой. В руках - бокалы шампанского, ветер колышет волосы на непокрытых головах. У тех, у кого волосы еще остались, конечно! Одеты товарищи единообразно - в пальто и брюки, с поправкой на женский фасон для бабы Кати. Камера взяла крупный план рожи Андропова - уже не так уж и страшно выглядит, ему немного пластики сделали, дети теперь пугаться не должны.
        - Дорогие друзья! - задушевным тоном, с легкой улыбкой, начал вещать деда Юра. - Кремлёвские куранты отсчитывают последние минуты 1970-го года. Уходящий год вобрал в себя многое: были в нем трудности и огорчения, были и успехи, и радости. Но провожаем мы его с добрым чувством. Весь этот год Советские люди самоотверженно и вдохновенно работали. За этот годы мы сделали гигантский шаг в развитии экономики: повысилось благосостояние народа, более семидесяти миллионов человек справили новоселье, был побежден товарный дефицит многих товаров народного потребления, экономические реформы подтвердили свою эффективность и правильность. Сердечное спасибо всем тем, кто трудится на заводах и фабриках, нефтяных промыслах, возводит дома, прокладывает магистрали, строит электростанции, кто создает духовные ценности, учит и воспитывает детей, охраняет здоровье людей, украшает их быт - всем, кто работает сознательно и плодотворно на благо социалистической Родины. Сердечно поздравляю с Новым годом героический рабочий класс, славное колхозное и совхозное крестьянство, народную интеллигенцию! Крепкого вам здоровья,
хорошего настроения, успехов в труде, учебе и творчестве! Новогодний привет ветеранам революции, войны и труда, глубокая вам благодарность и признательность Родины! Горячий привет замечательной Советской молодежи, доблестным воинам армии и флота! Наилучшие пожелания всем тем, кто в новогоднюю ночь несет вахту, бдительно охраняет священные рубежи Страны Советов, работает вдали от родной земли. Пусть в каждом доме, каждой семье всегда будут благополучие и согласие! С Новым годом, дорогие товарищи!
        И хоровое:
        - С новым счастьем!
        Ну подрезал речь Брежнева образца 80-го года, почему бы хорошее не подрезать? На экране появились Куранты, отбивающие полночь, и я с громким хлопком открыл бутылку, наполнив бокалы.
        - Когда бьют Куранты, нужно загадать желание и выпить, - проинструктировал Кимов.
        Сам, очевидно, загадал победу социализма во всем мире. Чокнулись, выпили, заиграл гимн СССР. Его прослушали стоя и уселись обратно, чтобы посмотреть «Голубой Огонек». Начался он, понятное дело, с баритонов, сегмент которых закончился на Магомаеве, спевшем старый-добрый «Ноктюрн». Далее пошла эстрада, завершившаяся Эдитой Пьехой. Подразумевается, что пожилые граждане к этому моменту уснут, поэтому следующий блок посвятили ВИА - здесь, в серединке, выступили Ласковый Май и Цветы, которых «обрамляли» не связанные со мной группы. А еще сюда засунули выступление корейских близняшек - они не отказали в просьбе приехать сняться в главной нашей передаче. После ВИА показали «Boney M» с нейтральной песней «Sunny» и уже новой азиаткой-вокалисткой. Амаану дали отдельно, с песней «Летела гагара» [ ]. За группами пошли дети - три хора, включая мой любимый из Дома Железнодорожников и мы с Олей Кучер дуэтом, с песней «Люди Труда». Последний блок отвели «мужикам с гитарой», здесь в числе прочих выступил Высоцкий.
        Немного поругался я с ним на съемках. Дело было так: я сидел за столом с Олей, Марией Анатольевной - сорокалетней героиней социалистического труда, колхозницей - и Виктором Викторовичем - сорокапятилетним героем-токарем.
        - Не переживайте, товарищи, - успокаивал я сильно нервничающих пролетариев. - Это же запись, если сделаете что-то не так, можно будет переснять.
        - Столько людей собралось, - осмотрел набитую «селебами» студию Виктор Викторович. - И они ждать будут, пока переснимем?
        - Конечно будут! - заверил его я. - Это же главная передача страны, а вы в ней - главные герои. У нас же государство рабочих и крестьян, и только благодаря вашему с Марией Анатольевной и миллионов ваших коллег труду все эти певцы, актеры и танцоры - и я в том числе - можем кушать, одеваться и иметь возможность трудовой народ веселить. А если кто-то будет недоволен и об этом забудет, - я улыбнулся немного смутившимся от спича товарищам. - Мы с дедушкой быстро напомним.
        - Вот он! - раздался за моей спиной громогласный рык.
        Обернувшись, увидел с улыбкой шагающего ко мне, одетого в дорогущий костюм Владимира Семеновича. Поднявшись на ноги, я с улыбкой пошел навстречу.
        - Ну привет, царёв внук! - протянул он мне руку.
        Близлежащие «селебы» сделали вид, что их очень интересуют украшающие стены снежинки и мишура - боятся под замес попасть.
        - Здравствуйте, товарищ гастарбайтер! - не остался я в долгу.
        - Это с чего «гастарбайтер»? - напрягся Высоцкий.
        - По определению, - хохотнул я. - Когда гражданин работает в одной стране, а живет - в другой, для работодателей он является гастарбайтером.
        Сдавленные смешки - многие Виктору Семеновичу завидуют, а Советский шоу-бизнес от капиталистического не сильно отличается: гадюшник тот еще.
        - Муслим, значит, тоже гастарбайтер? - отпустив мою руку, Высоцкий скрестил свои на груди и смерил меня неприязненным взглядом.
        Смешки усилились - Магомаеву завидуют еще сильнее. Сам Муслим Магомедович нас не слышит - о чем-то треплется с усаженной за его стол Амааной и двумя товарищами нефтяниками.
        - Гастарбайтер, - подтвердил я. - Только в другую сторону - работает там, прибавочную стоимость везет сюда.
        Высоцкий насупился:
        - Мне выезд сам согласовывал.
        - А я причем? - с улыбкой пожал я плечами. - Сказал, что думаю. Вы - огромной величины талант, Владимир Семенович, - понизил голос так, чтобы никто не слышал. - И лучше живите в Париже, приезжая сюда денег на брильянты жене заработать, чем сопьетесь от одиночества. До свидания.
        Нафиг, не буду Марину Влади снимать - мне что, больше всех надо? У нас и в будущем творческая интеллигенция была вот такая, в Мордор возвращалась только с быдла деньжат срубить, презирая и ненавидя. Высоцкий хотя бы не такой - он Родину любит, но Маринку любит сильнее. Короче - пофигу, у меня более полезных дел хватает, ими и займусь.
        - Уснули, - хихикнула Виталина.
        Повернув голову, улыбнулся - Кимы и впрямь уснули.
        - Дети, - хмыкнул я и поднялся на ноги. - Идем, в свободной заночуем.
        - Хочешь начать Новый год с похоти? - предположила она.
        - А ты нет? - опасливо спросил я.
        - Дойдем и узнаешь! - отвесила она мне привычный щелбан.
        Первый в этом году!

* * *
        Кимов провожали шумно и весело - собравшиеся со всего района корейские рабочие плакали навзрыд, мы с товарищем генералом толкали речи, «цыгане» из кружка играли грустные прощальные мелодии, а грузчики набивали спецпоезд подарками - кое-что прилетело из Москвы в последний момент. Ну бардак!
        Проводив гостей, сразу же отправился в аэропорт, добежал до самолета и не забыл извиниться перед товарищами пассажирами - из-за меня вылет задержали на добрых три минуты. Ну а теперь я в Москве, спешу в Министерство культуры, в свой кабинет, общаться с Егором Львовичем. Почему не в Академии наук? Потому что там у меня кабинета пока нет!
        Вилочка привычно несется по Московским улицам, ну я послушаю новости по радио:
        - …более трехсот убитых и четыре тысячи раненных. Жестокость империалистических элит известна каждому, но случившаяся трагедия для США беспрецедентна. Угнетаемое расистским правительством чернокожее население не испугалось показательной расправы, и массовые беспорядки только усилились. Революции ждать не стоит, товарищи - негритянское население США не владеет марксистской теорией, не чтит заветов Ленина, поэтому просто грабит и убивает всех подряд, являя собой яркий пример несостоятельности капиталистической системы, при которой процветают расизм и классовое неравенство. На наших глазах США переживает очередной кризис - верный спутник капиталистической экономики: стоимость доллара на данный момент упала на пятнадцать процентов и падение продолжается, следом за валютой падает стоимость акций американских компаний. Каждый день банкротится очередной подмявший под себя сельское хозяйство капиталист, на этом фоне расцветает спекуляция продуктами питания - цены на зерновые по сравнению с прошлым годом выросли почти вдвое.
        И нам это хорошо - фьючерсы приносят дофига валюты, а на курс доллара нам класть - у нас в европейских валютах богатства хранятся. Ну и чуть-чуть в йенах - она еще долго будет укрепляться, равно как и британский фунт. Словом - всё ОЧЕНЬ хорошо.
        - А теперь к новостям Советского Союза…
        - Точно, мы же теперь СС! - захихикал я.
        - Это не смешно! - обожгла меня взглядом Виталина.
        - Ассоциативные ряды перестроятся в течение пяти-десяти лет, - отмахнулся я. - И упрекать меня в людоедстве нелегитимно, я с тобой в Освенцим ездил, если ты забыла, и как попугай Попка в каждом втором интервью повторяю, насколько ненавижу СС немецкий.
        - Извини, - смутилась Вилка.
        - Не извиняйся - это был полезный момент, - аккуратно погладил я ее по руке. - Мог бы забыться и на людях такое сморозить. Спасибо.
        - Угу, - с улыбкой кивнула девушка.
        - …-передовик «Имени Анастаса Микояна» получил рекордный приплод крупного рогатого скота.
        - Хорошо, - оценил я новость. - Там негры бунтуют, а у нас коровки плодятся.
        - Хорошо, - согласилась Виталина.
        - Стахановскими темпами, с опережением графика, сдана первая очередь Волжского автомобильного завода, принятая в эксплуатацию Государственной комиссией. Рабочий коллектив взял на себя обязательство ежегодно выпускать не менее 220 тысяч автомобилей в год.
        - Какие же никчемные крохи, - вздохнул я.
        - С той стороны тоже уже строят, - указав на восток, напомнила Вилка.
        - Строят, - согласился я. - Надо будет старшим товарищам подкинуть проблем - города у нас на повальную автомобилизацию не рассчитаны, парковочных мест и гаражей мало, и скоро это станет огромной проблемой. Пусть думают.
        - Напомнить? - иронично предложила девушка.
        - А и напомни! - хохотнул я. - Забыть - не забуду, но могу за другие дела «задвинуть».
        Остановившись на светофоре, Вилочка сделала пометку в блокноте. Теперь - надежно! Тем временем радио пробубнило прогноз погоды - легкий снежок на завтра обещают - и диктор анонсировал интересное:
        - А сейчас в нашей студии особенный гость, астроном и метеоролог Анатолий Витальевич Дьяков, чье экспериментальное метеорологическое бюро уже полгода применяет для прогнозирования погоды особую методику, выдавая исключительно точные данные. Анатолий Витальевич, здравствуйте.
        - Добрый день, Степан Ильич, - раздался в ответ несколько выцветший от старости голос.
        - Расскажите, пожалуйста, нашим слушателям о вашем методе.
        - С огромным удовольствием. Наши прогнозы основаны на наработках начала двадцатого века, их основоположниками стали русские ученые Чижевский и Воейков. Такой подход называется гелиометеорологией. При составлении прогнозов мы с товарищами учитываем влияние активности Солнца и магнитного поля Земли на воздушные потоки.
        - Это интересно, - оценил ведущий. - Я давно рассказываю гражданам о погоде, поэтому позволю себе заметить, что обычно прогнозы составляются на основе перепадов давления.
        - Именно поэтому Партией было принято решение основать наше гелиометеорологическое бюро. Специальная комиссия вела статистику, сравнивая полученные традиционными методами прогнозы с нашими, и сделала вывод - гелиометеорологический метод позволяет прогнозировать погоду с гораздо большей точностью, при этом получая данные даже не на месяцы, а на годы вперед.
        - Значит, традиционная метеорология уходит в прошлое? - поинтересовался диктор.
        - Эксперимент продлится еще четыре года, - обломал его Дьяков.
        - Скажите, а это не ваше бюро предсказало засуху, к которой так усердно готовится вся страна?
        - На докладной записке Министерству сельского хозяйства, помимо меня, подписалось четыреста шесть метеорологов, - ответил астроном. - Именно после получения этой записки товарищи из ЦК КПСС и сформировали наше бюро.
        - Еще одно офигенно важное и полезное дело государственного масштаба, - радостно подытожил я и подставил голову Виталине.
        - Молодец! - не подвела она, погладив по волосам с теплой улыбкой.
        Припарковавшись у Министерства культуры, прошли через вахту без всяких там показов документов и вошли в лифт.
        - Постойте! - раздался сзади знакомый женский голос.
        Заклинив двери ногой, дождался пока к нам присоединится Екатерина Алексеевна. Одета в изящный полушубок и норковую шапку, щеки с мороза красные.
        - Здравствуйте! - поздоровался я с ней.
        - Ой, Сережка! - обрадовалась она и почти не наклоняясь чмокнула меня в щеку. - Большой какой стал! Здравствуй, Виталинушка, - расцеловалась с девушкой. - Здравствуйте, товарищ, - поприветствовала дядю Семена.
        Поздравлять «с прошедшим» не стану - мы первого числа созванивались. Нажав нужные кнопки, поехали наверх.
        - Не одумались французы? - спросил я.
        Фурцева покосилась на дядю Семена.
        - У дяди Семена есть допуск, - успокоил ее я.
        - Покажите, товарищ Семен, - велела Екатерина Алексеевна.
        Немного обидно. Дядя Семен показал, и баба Катя поделилась печалью:
        - Не одумались.
        - Не хочу нудеть, но я предупреждал, что ничего хорошего из Франции не выйдет, - вздохнул я. - Не страна, а геополитически балансирующий между всеми подряд хаос. Товарищ де Голль умер, а этот упырь Помпиду у мамы демократ и сторонник евроинтеграции.
        - А так все замечательно шло, - пригорюнилась Екатерина Алексеевна.
        Зарубили ей львиную долю планировавшихся на этот год мероприятий под надуманными предлогами.
        - Ну их нафиг, этих расистов-колонистов, - легонько погладил я грустную Фурцеву по спине. - У нас на Востоке вон - почти миллиард товарищей, давайте туда смотреть. Например, с китайцами совместные штуки придумывать - товарищ Бяо Конфуция и китайскую культуру уважает, в театры околофольклорные постановки вернул, мы в Хабаровске с театром договорились - привезут нам пару спектаклей о древних героях показать. Может масштабируем?
        - Масштабируем, - угрюмо кивнула Фурцева.
        - Та-а-ак… - осознал я ужас ситуации.
        Двери лифта открылись.
        - Екатерина Алексеевна, очень прошу вас поговорить со мной в моем кабинете наедине, - заявил я, взял «приемную» бабушку за руку и потащил по коридору, здороваясь с крайне удивленными таким зрелищем функционерами.
        - Куда тащишь-то? - дошла до Фурцевой неправильность ситуации. - У меня работы непочатый край!
        Дядя Семен открыл дверь и осмотрел кабинет на предмет угроз, не постеснявшись проверить мебель - а ну как прилепили чего под крышку стола?
        - У меня тоже, Екатерина Алексеевна, - виновато улыбнулся ей я. - Но поговорить ОЧЕНЬ нужно!
        - Раз уж нужно, - вздохнула она, и мы зашли в кабинет, оставив КГБ в коридоре.
        Усадив бабушку на диван, сел рядом и проникновенным тоном задал вопрос:
        - Екатерина Алексеевна, вы что, из этих?
        - Из каких «этих»? - опасливо поежилась она.
        - Из тех, кто смотрит на грёбаный Запад восхищенно открыв рот, - ответил я. - Как наши е*аные Ростроповичи!
        - Не выражайся! - одернула она меня.
        - Давайте я вам расскажу кое-что, - встав с дивана, я подошел к висящей на стене карте мира и ткнул пальцем во Францию. - Когда вот тут голожопые дикари бегали по лесам, обмазываясь медвежьим говном, вот тут… - указал на Китай. - Уже была империя. Древняя, бл*дь, империя, которая освоила бумагу, порох и самое главное - бюрократию, без которой государство нежизнеспособно! Здесь… - снова указал на Францию. - Нас терпеть не могут, и, если дать волю - уничтожат не задумываясь!
        - Это не народ, а верхушка! - раздраженно одернула она меня и начала наливаться краской. - Ты мне что, сопляк, политинформацию проводить вздумал?
        - Вздумал! - рявкнул я на нее в ответ. - Под ваши целования в десны с лягушатниками Родина народные деньги выделяла, и они уже освоены! А теперь, получается, канули в никуда!
        - Так скажи ему, - указала пальцем в потолок. - Чтобы на пенсию меня такую дуру отправи-и-ил… - и она начала рыдать.
        Довёл бабушку.
        Эпилог
        - Как и ожидалось - средства расходуются эффективно, - подвел я итог почти трехчасовому докладу космического академика.
        - Не мне чета, - пискнула продолжившая горевать в моем кабинете Екатерина Алексеевна.
        Потому что заплаканным министра на рабочем месте видеть нельзя никому, кроме очень особенных людей. Плачет, понятное дело, не потому что боится за себя, а потому что свято верила в русско-французскую дружбу и расширение культурных связей. Считай - в душу ей этот нехороший Помпиду плюнул.
        - У нас - наука, у вас - культура, - утешил ее ученый. - Культура с цифрами плохо бьется. А вас в растрате обвиняют, Екатерина Алексеевна?
        Потому что на его «стартовые» вопросы Фурцева ответить не смогла - рыдала в выданную мной подушечку.
        - Просто мы по инерции смотрим туда, где враги и не замечаем друзей, - ответил я за нее. - Извините, Егор Львович…
        - У меня своя сфера ответственности, - понятливо кивнул Советско-научный опытный долгожитель.
        - Прежде чем вы уйдете, случайно не подскажите, к кому я могу обратиться для превращения полученных «Венерой-7» изменений допплеровского сигнала в понятный человеческому уху звук с целью показа по телевизору и трансляции по радио? - спросил я. - Народу будет очень интересно послушать звуки с другой планеты.
        - Это ведь не звуки, - заметил Егор Львович.
        - Какой ты хороший мальчик, Сереженька, - подала голос Екатерина Алексеевна.
        - Это ведь мы с вами понимаем, что «не звуки», - с улыбкой развел я руками, проигнорировав бабу Катю. - И товарищей честно предупредим, что они услышат, так сказать, «перевод». Но все равно будет очень здорово.
        - Здорово, - признал ученый, достал из портфеля толстый блокнот, пролистал и переписал на бумажку номер телефона. - Арнольд Самуилович Казаков, доктор наук, - добавил пояснение. - Но сам понимаешь, такие вещи нужно согласовывать там, - указал пальцем в потолок.
        - Понимаю, - заверил я. - Спасибо, Егор Львович.
        - До свидания, молодой человек, - пожал он мне на прощание руку. - Екатерина Алексеевна, не падайте духом, - поцеловал ручку Фурцевой. - В сравнении со Вселенной все мы всего лишь пылинки, и стоит ли так переживать о том, что какая-то пылинка залетела не туда?
        - До свидания, Егор Львович, - шмыгнула носом ему вслед баба Катя.
        Ученый нас покинул, приятным баритоном напевая под нос:
        - Мы ле-е-етим на Марс!
        Приятно, блин!
        - Какой человечище, - не без зависти вздохнул я, прикрыв за ученым дверь - заодно улыбнулся Вилочке, так в коридоре с дядей Семеном и сидят. - Космического без всяких преувеличений ума! Ученик Циолковского, в личном деле столько заслуг, что челюсть на стол падает. Самый настоящий корифей Советской науки. А мы с вами лестницу в небо строим, позабыв, что обезьян один фиг туда не пускают.
        Баба Катя вымученно улыбнулась немудреной шутейке.
        - Это я не про Европу, а про коммунизм, - на всякий случай уточнил я.
        - Ох-ох-о! - взявшись за голову, застонала Екатерина Алексеевна.
        - Ко мне сейчас автолюбители-энтузиасты придут, - поделился я планами. - Давайте уже, пожалуйста, закругляться. Куда мы смотрим с вежливой улыбкой, но денег и надежд вкладываем по минимуму?
        Горько вздохнув, Фурцева ответила:
        - На Запад.
        - А куда мы смотрим с вежливой улыбкой, вкладывая денег и надежд чуть больше?
        - На Восток, - вздохнула она и на это.
        - Вы не переживайте так, Екатерина Алексеевна, - сев рядом, вытер своим (чистым конечно!) платочком выступившую бабушкину слезинку. - Просто рано еще: песенки, книги, фильмы, журналы и игрушки - это хорошо, но от этого века расизма и чувства превосходства над всеми подряд не проходят. Да, там хватает адептов социалистических идей, но это ведь либо популисты-политики, либо, извините, молодежь - этим вообще плевать против чего протестовать: хоть капитализм, хоть коммунизм, хоть традиционные семейные ценности. Нам экономика нужна. И не такая, как сейчас, а чтобы уровень жизни наших пролетариев был недостижимой мечтой для пролетариев тамошних. И вот тогда, во что я на самом деле не очень-то верю, французы сами к нам в руки упадут, тупо от комплекса нерешаемых при их строе проблем.
        - Может просто тебя в Париж отправить нужно? - с надеждой посмотрела она на меня.
        - Мистическому мышлению - бой! - скомандовал я. - Всё, товарищ секретарь ЦК КПСС, ваши дела вас заждались.
        - Так хотелось до коммунизма дожить, - вздохнув, она поднялась на ноги. - Казалось - вот он, только руку протяни.
        - Понимаю и не осуждаю, - улыбнулся ей я. - Все хорошо будет, Екатерина Алексеевна. Я в «Потемкине» немножко поживу, приходите в гости завтра вечером.
        - Придем, - пообещала она и покинула кабинет.
        - Заходите, - выглянув в коридор, запустил КГБшников.
        Автолюбители-энтузиасты это вам не министры с академиками, могут и в ухо дать. Коротая ожидание, набрал рабочий номер деда Паши.
        - Судоплатов!
        - И я Судоплатов! - не удержался я.
        - Сидоров, пробей-ка мне этого шутника! - рявкнул кому-то «за кадром» дед.
        Не узнал.
        - Да я это, блин, Серега! - развеял я непонимание.
        - Тьфу ты, - чертыхнулся дед Паша. - Чего хотел?
        - Мне мой космический академик номер дал, нужно согласовать вот что…
        - Допплеры-ёпплеры, - буркнул Судоплатов. - Не сидится же спокойно. Сделаем. Перезвоню.
        - А… - попытался я рассказать, что через полчаса отсюда свалю, но дед повесил трубку.
        Ладно.
        В дверь застенчиво поскреблись.
        - Да! - откликнулся я.
        В кабинет вошли двое мужиков в пальто, шапках-ушанках и с характерными руками. Это не грязь, это въевшиеся в кожу и уже не смываемые технические жидкости.
        - Игорь Ионович, - представился тот, что постарше.
        - Федор Игоревич, - представился тот, что помладше.
        - Сын? - спросил я.
        - Сын, - подтвердил Игорь Ионович.
        - Приятно видеть династию автолюбителей-энтузиастов, - улыбнулся я им. - Что у вас?
        Вынув из внутреннего кармана пальто сложенный в четыре раза листочек, а из другого - футляр с очками, автолюбитель-отец протер линзы платочком, нацепил на нос, развернул листочек…
        Жесть они медленные.
        …и принялся излагать:
        - Клуб автолюбителей «имени Григория Константиновича Орджоникидзе» принял решении о проведении автомобильного пробега Калининград - Петропаловск-Камчатский.
        - Такие пробеги не новы, - заметил я. - И для их проведения ходить, извините, ко мне на прием, напрягая все возможные связи не нужно.
        Младший автолюбитель поежился - а ну как в Магадан прямо их кабинета отправлю, за наглость?
        - Не нужно, - подтвердил старший. - Дело - в маршруте, который предполагается пройти: Калининград - Архангельск - Воркута - Новый Уренгой - Норильск - Мирный - Якутск - Магадан - Петропаловск-Камчатский. Старт - в октябре, под названием «Первый Северный автопробег».
        - Там местами и дорог-то нет, - заметил я.
        - Справимся, - заверил младший.
        - Дело ваше, - кивнул я. - Чем помочь?
        - Клубу требуется помощь в покупке и доработке пяти автомобилей УАЗ-452, - ответил старший.
        - У нас денег нет, и очередь на покупку на два года вперед расписана, - добавил младший.
        - Автомобиль стратегический, всем нужен, - кивнул я. - Но достану.
        Игорь Ионович снова полез во внутренности пальто.
        - Бать, может не надо? - опасливо покосился на сидящего на диване дядю Семена.
        Сидящая за своим столом Вилочка полирует пилочкой ногти, поэтому опасений не вызывает - классическая секретарша.
        - Поучи меня дела делать, сопляк, - приложил сына старший автолюбитель и поставил на стол бутылку коньяка, подкрепив словами. - Спасибо, Сергей Владимирович.
        Ржака!
        - Спасибо, - не стушевавшись, убрал взятку в стол.
        Шутники х*евы - это я про не отобравших бутылку сотрудников «Девятки», которые мужиков сюда и пропустили.
        - А какого рода «доработки» хотите провести? - спросил я.
        - Там же холодно будет, - ответил Игорь Ионович. - Придется изолировать пассажирский отсек термоизоляцией, заменить стекла на двойные, поставить отопитель, и, на всякий случай, автономную печку.
        - Так у нас же УАЗ-452АС есть, - пожал я плечами. - Для Крайнего Севера придуман, там все вышеперечисленное уже сделано.
        - Достать получится? - поинтересовался Игорь Ионович.
        - Ща, - сняв трубку телефона, позвонил «ответственному за транспорт». Подождав десять минут «на линии», положил трубку обратно. - Только две, если к октябрю.
        - Ну вот, - не удивился старший автолюбитель.
        - Значит обойдемся обычными с вашими доработками, - пожал я плечами. - Сколько денег?
        - Не нам, на счет клуба! - поспешно уточнил младший автолюбитель.
        - Это я понимаю, Федор Игоревич, - улыбнулся ему я.
        - Вот, - застенчиво показал мне свою бумажку Игорь Ионович.
        Чудовищные полторы тысячи рублей.
        - А консервы, одежда, медикаменты и прочее сюда входят? - спросил я.
        - Входят, - кивнул младший и получил подзатыльник от отца.
        - Не смей врать! Не входят, - поправил он сына.
        Пририсовав «х2» к сумме, отдал листочек Виталине.
        - Не далее чем в понедельник деньги поступят на счет вашего клуба, - проинформировала она товарищей.
        Мужики поднялись на ноги, мы прощали на прощание руки, и радостные автолюбители-энтузиасты покинули кабинет, еще не догадываясь, что после автопробега я напрягу их развертыванием кооператива по доработке базовых «Буханок» в утепленный вариант. Много у нас в стране покорителей Севера, так что продаваться должны неплохо.
        Зазвенел телефон.
        - Значит так, записывай адрес, это «наша» квартира, - велел дед Паша. - Улица…
        - Записал, - и не подумав трогать карандашик ответил я.
        - Через два часа сорок минут туда этого Арнольда Самуиловича привезут. Я тоже приеду, и потом домой вместе махнем.
        - Ага, - не был я против.
        - Всё, - буркнул он и положил трубку.
        - Как раз к дяде Вадиму в больницу успеем, - поведал я соратникам.
        Нельзя забывать тех, кто готов отдать свою жизнь ради спасения твоей.

* * *
        Давненько я не был в родном Потёмкине! Что тут сказать - без моего отсутствия совхоз не загнулся, не превратился в исписанные матюгами руины, новогодние украшения образцово-показательно иллюминировали на столбах и витринах, а катки были забиты народом. Вечер же, рабочий день закончился.
        В деда Пашину служебную волгу наша толпа не поместилась, поэтому ехать домой пришлось на пресловутой «Буханке», окрашенной в цвета почты. Конспирация! Глядя в окно, заметил знакомые лица: КГБшник дядя Ваня под руку вел бывшую «Орленковскую» пионервожатую Антонину Петровну по тротуару, шубка дамы спереди топорщилась больше, чем положено. Молодая семья ждет прибавление! О, а вот этих я тоже знаю - это тетя Надя, мамина подруга и наша бывшая соседка по коммуналке, а нынче - жительница Потёмкина с собственностью в виде двухкомнатной квартиры и не изменившейся должностью - трудится в местной поликлинике медсестрой. Должность не изменилась, а вот зарплата подросла до двухсот рублей, что прямо сказывается на ее и Сонином - ведет дочку на каток, в руках две пары связанных за шнурки коньков несет - виде: обе в шубках, обе в кроличьих шапках. На ногах - поблескивающие в свете фонарей кожаные сапожки.
        Никого мы с мамой не забыли - всех либо «переехали» и трудоустроили, либо пошептали функционерам на местах. Дед Лёша с женой так в Сокольниках и остались, но теперь вся наша старая квартира принадлежит им. Внучка в МГУ поступила - почти что своими силами, у нее хорошая успеваемость - и теперь с ними там живет, под присмотром.
        Бывшего фарцовщика Фила нынче в Москве не найти - на Байконуре стажировку-обучение проходит, и на орбиту его запустить скорее всего получится. Потом в телевизор приглашу, расскажет о своем внутреннем перерождении.
        Да даже мужики, которые лежали со мной в одной больничной палате, когда я только-только «родился» по совершенно непонятным для них самих причинам растут карьерно гораздо быстрее, чем должны. Кумовство и блат, да.
        Миновав многоэтажную часть совхоза, мы углубились в частный сектор. Вот в этом кирпичном просторном доме теперь живут Таня и «откинувшаяся» тётя Надя, в трехстах метрах от дома Судоплатовых, чаи гонять ходить удобно. Завтра зайду к ним, давно подружку-сестру не видел, соскучился.
        А здесь - дом рыжего Вовки и его мамы. Папу они благополучно слили, а кооперативную квартиру поменяли при помощи мамы на вот этот дом. Тоже всё хорошо!
        Катюшу Солнцеву и ее семью трогать не стал - она изначально благополучная, но ее мамы из архивов Министерства рыбной промышленности подрабатывает копированием и отправкой куда следует относящихся к так пока и не зародившемуся «рыбному делу» документов. Но на то оно и «рыбное», чтобы поклевку долго ждать приходилось!
        - Стой, собака! - раздался из переулка рёв.
        Одновременно с рёвом на дорогу выскочила взрослая особь вислобрюхой свинки и с неожиданной для такой неуклюжей на вид зверушки скоростью, торя в снегу «колею» свисающим пузиком, устремилась вдоль дороги. Следом за ней из переулка вылетел милицейский сержант, с матюгами кинувшись ловить беглеца.
        - Твои проделки? - подозрительно покосился на меня дед Паша.
        - Конечно! - фыркнул я. - Первая фаза многоходового плана по свержению действующего директора совхоза.
        - Клоун! - хрюкнул Судоплатов.
        Так говорит, будто это что-то плохое!
        Конец восьмого тома. Огромное спасибо за внимание к моим книгам, товарищи!
        Том 9: