Андрей Столяров.
        Давайте познакомимся
        ---
        Андрей Столяров
        Авт.сб. "Аварийная связь".
        Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома
        и прямого согласия владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
        С автором можно связаться через email
        [email protected]
        [email protected]
        OCR spellcheck by HarryFan, 27 September 2000
        ---
        Его привезли поздно - в двенадцатом часу.
        Старшая сестра постучала в дверь.
        - Иду, иду, - сказал Полозов.
        Очень не хотелось вставать. Глаза слипались. Так всегда в первую половину дежурства. Он затянулся в последний раз, бросил окурок.
        Коридор был пуст. Двери в палаты открыты. Окна зияли чернотой. По холодной лестнице Полозов сбежал вниз, к операционной. Варвара уже ждала его - затянутая в халат, со сжатыми губами: злилась, что приходится дежурить в ночь.
        Вторая сестра, совсем молоденькая, нерешительно стояла поодаль. Он ее на знал. Вероятно, из новеньких.
        Пол в предбаннике был кафельный, белый. Нестерпимо светили лампы под потолком. Полозов сунул руки под кран в кипяток, начал тереть щетками.
        Варвара за спиной держала полотенце - молчала.
        - Ну что там? - наконец спросил Полозов.
        - Мужчина. Лет двадцать пять - тридцать, - сухо ответила Варвара. - Попал под грузовик. Перелом ноги. Сломаны два ребра. Кровотечение. Трещина в черепе. Пьяный, конечно...
        - Просто несчастный случай, - вдруг сказала вторая сестра. - Ведь мог быть просто несчастный случай.
        - Ты, Галина, еще навидаешься, - сказала Варвара. - А я знаю - напьется и лезет напролом. Море ему по колено.
        "Ее зовут Галя", - отметил Полозов.
        - Нальется так, что глаза врозь, а нам работа - заделывать...
        Полозов скреб руки. Варвара бурлила. Все это он слышал уже тысячу раз. Ворчать она умела. Что, впрочем, не удивительно: разведенная, за сорок лет, никаких перспектив.
        Галя ответила чистым голосом:
        - Медицина, Варвара Васильевна, помогает вне зависимости от социального, юридического или психологического состояния больного.
        "Она, наверное, студентка, - подумал Полозов. - Излагает, как по учебнику".
        Зато Варвара просто вскипела.
        - А вот я - будь моя власть - и не лечила бы таких. Навился - подыхай на панели!..
        Это было уже слишком. Полозов приказал:
        - Полотенце.
        Варвара фыркнула, но замолчала. Полозов вытирал руки...
        В операционной неистово светил рефлектор. Привезенный лежал на столе, на тонкой блестящей пленке. Грудь у него выступала. Гладкая, будто полированная, кожа натянулась на ребрах. Багровели длинные ссадины. Ниже, под бинтами и ватой, громадным пятном запеклась кровь. Голова у него была запрокинута, подбородок торчал вверх.
        - А молодой, - вдруг сказала Варвара. - Жаль, когда молодой.
        Полозов одним взглядом прогнал ее на место.
        Анестезиолог - шапочка у него съехала, халат был мятый - сообщил:
        - Пульс пятьдесят пять, падает. Наполнение слабое.
        - Крови потерял много? - спросил Полозов.
        Анестезиолог равнодушно пожал плечами.
        - Я спрашиваю: он много потерял крови?
        - Порядочно, - сказал анестезиолог. Глаза у него были воспаленные, усталые.
        - Группа?
        - Вторая.
        - Есть у нас вторая группа?
        Анестезиолог опять пожал плечами.
        - Я вас выгоню, - с бешенством сказал Полозов. - Я вас завтра же - на утренней конференции...
        - Безобразие, - добавила Варвара.
        Галя ничего сказать не решилась, но глаза у нее возмущенно сверкали.
        - А это не мое дежурство, - спокойно объяснил анестезиолог. - Я уже отмотал сколько положено. Сменный заболел. Я бы вообще мог не оставаться.
        Полозов сдержался. Что тут поделаешь. Формально он прав. Его смена закончилась. А что остался на вторую - подменить коллегу, так это даже благородно.
        - Виктор Борисович, - сказала Варвара. - У нас есть два литра первой. Правда, консервированная...
        Полозов только дернул головой - она заторопилась к холодильнику.
        Несколько секунд все молчали. Полозов пытался успокоиться. Работать с таким настроением нельзя. Это он знал по опыту. Если сразу не заладится, то и дальше пойдет наперекос.
        В операционной было тихо. Привезенный парень, судорожно дыша, лежал под рефлектором. Кожа на груди то натягивалась, то опадала.
        Спокойствие давалось трудно. Анестезиолог отвернулся - мол, меня это не касается, я свои обязанности выполняю, остальное - дело ваше.
        Галя смотрела то на одного, то на другого.
        Вернулась Варвара.
        - Полтора литра, - сообщила она.
        - Хорошо, - сказал Полозов. - Будем делать. - Шагнул к столу. Варвара сразу же стала напротив. Галя робко подошла сбоку.
        - Петр Сергеевич, - сказал Полозов анестезиологу. - Я вас прошу - пульс, сердце и вообще.
        Анестезиолог пожал плечами. Варвара возмущенно мотнула головой, хотела что-то сказать, Полозов быстро остановил ее.
        - Начинаем!
        Картина была отвратительная. Перелом - черт с ним. От переломов еще никто не умирал. Нога обождет. Трещина в черепе? Еще неизвестно, есть ли она. Написать все можно. Ударился он, конечно, сильно: все-таки самосвал - не велосипед, но определить трещину на улице - это вряд ли. Во всяком случае, с головой тоже горячиться не следует. А вот грудная клетка и полость - сплошной кошмар. Два ребра сломаны. Концы их ушли внутрь и, наверное, проткнули диафрагму. Кишечник, конечно, тоже задет, сосуды порваны - вон сколько крови потерял. И брюшная стенка - в клочья, одни лоскутья. Вероятно, сперва его сшибло, отсюда трещина в черепе, а потом грузовик наехал на ногу и на грудь.
        Полозов выпрямился. Варвара одним движением вытерла ему лоб. В операционной было жарко.
        Хуже всего, что дыра бог знает какая. Грязи - центнер. Пока приехала "скорая" да пока перевязали... Перитонит обеспечен. Если даже этот парень и перенесет операцию... Так или иначе, работы здесь часов на шесть. Не меньше.
        Он сеял бинты. Сразу же пошла кровь - обильно, широко. Варвара ловко убирала ее, не давая стекать внутрь.
        - Пульс пятьдесят пять, - сказал анестезиолог. - Учащается.
        - Приходит в себя, - предупредила Варвара.
        Действительно, спекшиеся губы на белом лице дрогнули, распахнулись глава - большие, серые, недоуменные, из горла вылетел слабый хрип.
        - Наркоз, - приказал Полозов.
        Варвара обернулась, но, к счастью, промолчала. Анестезиолог нехотя взял маску. Полозову казалось, что он двигается нарочно медленно.
        Парень все пытался что-то выговорить, оторвал голову, с натугой мигнул раз, другой, но тут маска закрыла лицо.
        Полозов медлил. Ему очень не хотелось вскрывать стенку. Два ребра и кровотечение. Можно представить, какая там каша. Он вообще не любил операций на брюшной полости. И места вроде много, и поле крупное, а чуть что не так - воспаление, острый процесс, и вся работа насмарку.
        Но делать было нечего.
        Варвара сосредоточенно смотрела на его руки - ждала. Анестезиолог убрал маску, вернулся на свое место, спина его ясно выражала - а провалитесь вы все. После Полозова он был здесь самый опытный, но при таком настрое вряд ли можно было ожидать от него серьезной помощи. Ну а Галя - что Галя? - студентка. Побледнела вся, напряглась. Наверное, в первый раз на операции. Того и гляди самой станет плохо.
        В общем, рассчитывать можно только на Варвару. У нее стажа - дай бог. Ну я на себя, конечно.
        Варвара подняла на него удивленный взгляд.
        - Вскрываем, - сказал Полозов и взял ножницы.
        Он взрезал кожу, расслоил мышцы. Внутри было, как и думал. Каша. Прорвались крупные сосуды. И, вероятно, прорвались уже давно, еще при наезде - кровь частично свернулась, диафрагма висела лохмотьями, к кишечнику страшно было прикоснуться.
        Варвара посмотрела на него. И Полозов понял, что она хотела сказать. Бесполезно. Никаких шансов. Проще оставить, как есть. Полозову тоже этого хотелось. На мгновение он даже пожалел, что парень не умер по дороге в клинику. Ему самому было бы лучше.
        - Пульс сорок. Наполнение слабое, - неторопливо сказал анестезиолог.
        Полозов вздохнул, и работа началась.
        Сначала все шло хорошо. Полость удалось очистить быстро. Варвара в таких случаях была просто незаменимой. И повреждений, особенно в кишечнике, оказалось меньше, чем он ожидал, - поражение все равно было смертельным, во работа ее такая тяжелая. Полозову удалось довольно быстро закрыть слизистую, теперь за желудок можно было не опасаться, и Варвара это оценила, кивала одобрительно, но потом вдруг что-то сдвинулось, дернулось, он даже не успел понять - что, все сместилось, хлынула кровь - густо, горячо. Варвара замелькала отсосом, даже Галя пыталась что-то сделать тампонами - ничего не помогало: кровь выходила толчками, заливала полость. Наверное, прорвало воротную вену. Да - "вена порта". Скорее всего, она уже была повреждена, стенка держалась чуть, и теперь, когда Полозов начал копаться, лопнула. Он сунулся с лигатурой, ничего не было видно, нитки крутились в держателе, Галя не вовремя лезла под руки. Полозов про себя ругался черными слоями. Пот заливал глаза. Он усиленно моргал, помогало это плоха.
        - Пульса нет, - вдруг сказал анестезиолог.
        Полозов поднял голову.
        - Сердце стоит.
        - Адреналин, - хрипло сказал Полозов.
        Варвара будто ждала - подала шприц. Игла вошла меж ребер. Поршень медленно пополз вниз.
        - Ну?
        - Стоит, - сказал анестезиолог.
        - Дефибриллятор!
        Варвара покачала головой.
        - Виктор Борисович...
        - Быстро! - гаркнул Полозов. Он и сам знал, что бесполезно. - Запускай!
        Анестезиолог щелкнул тумблером. Сердце дернулось. Тут же он сказал:
        - Остановка.
        - Еще раз!
        - Остановка.
        - Еще раз!
        Анестезиолог пожал плечами - мое дело маленькое, приказывают, я выполняю.
        Так продолжалось минут десять. Запустить сердце не удалось. Реакция была все слабее и слабее. Варвара покашливала. Анестезиолог откровенно морщился.
        - Ладно, все, - сказал Полозов. - Все. Закончили.
        Стащил перчатки. Варвара сунула чистую марлю - вытер лицо, подумал: "Сделать-то все равно ничего было нельзя".
        Сильно хотелось курить.
        - Он умер? - нерешительно спросила Галя.
        Ей никто не ответил. Анестезиолог свертывал провода. Полозов все-таки достал сигарету. Варвара смотрела неодобрительно - прямо в операционной.
        - Он умер? - снова спросила Галя.
        - Надо будет заполнить историю болезни, - сказал Полозов.
        Варвара закивала.
        - Да-да, Виктор Борисович, я помогу.
        В лице ее не чувствовалось никакой усталости. Железная была женщина.
        - Смотрите, смотрите! - вдруг сказал анестезиолог.
        Все обернулись.
        - Сердце!
        - Что - сердце?
        - Есть сердце!
        - Что за ерунда... - начала Варвара. Полозов, отстранив ее, шагнул к экрану. В темно-серой стеклянной глубине вспыхивала серебряная звездочка.
        - Я уже хотел выключать, - возбужденно сказал анестезиолог. - Вот уже за ручку взялся и вдруг - заработало.
        - Дышит! - воскликнула Варвара. - Виктор Борисович, дышит!
        - Это обморок был, - сказала Галя.
        Полозов даже не обругал ее за глупость - натягивал перчатки, пусть не стерильные, теперь не до этого.
        В груди было холодно. Ничего себе - так залететь. Принять живого за мертвого. Может быть, шок? Хотя вроде, не с чего. Или аллергия к наркозу? Он слыхал о таких случаях: некоторые не переносят. Вплоть до летального исхода. Вдруг и здесь - дали маску, отключился. В любом случае это позор. Грубейший промах. Выговор обеспечен. А могут и вообще погнать. Слава богу, еще заметили. А если бы очнулся в морге?
        У Полозова даже в горле перехватило.
        - Наркоза больше не давать! - крикнул он. - Следите за пульсом.
        Варвара замерла у стола. Лицо у нее было какое-то странное.
        - Шевелись! - закричал Полозов. - Отсос, лигатуру! Галя, тампоны - живо!
        Галя мотнулась к столику с инструментами.
        - Не надо, - спокойно сказала Варвара.
        - Что не надо? С ума сошла!
        - Посмотрите, Виктор Борисович, - так же спокойно сказала Варвара.
        Полозов посмотрел. Кровь больше не текла.
        - Ну и что, - сказал он. - Тромб. - Поторопил ее: - Не стой, Варвара, не стой.
        - Вы глядите, глядите, - сказала она.
        Кровь не просто остановилась, а как бы спеклась, ссохлась, ее вдруг стало меньше.
        - На желудок посмотрите, Виктор Борисович.
        Полозов не верил. Там, где он с такой быстротой и блеском зашил порез, теперь появился рубец - плотный, бугристый, надежно схватывающий края, словно операция была сделана не полчаса, а по меньшей мере месяц назад.
        Суматошно подлетела Галя с тампонами. Полозов, не глядя, поймал ее за руку.
        - Пульс пятьдесят. Ровный. Наполнение среднее, - сказал анестезиолог.
        - И здесь, - Варвара осторожно показала пальцем.
        Диафрагма, которая только что висела клочьями, вдруг начала зарастать. Именно зарастать. Лохмотья еще остались, но сморщились, съежились, прилипли к ткани и потихоньку рассасывались. Между ними прямо на глазах появлялась молодая розовая пленка.
        - Вы помните Анциферова? - шепотом спросила Варвара.
        Полозов быстро повернулся. Варвара смотрела напряженно, желая сказать и не решаясь при посторонних.
        Он, конечно, помнил. Еще бы!
        Пленка закрыла всю диафрагму. Она была тонкой, просвечивающей, в нее миллиметр за миллиметром вползали капилляры.
        - Что это такое? - очень тихо спросила Галя где-то за спиной.
        - Приходит в себя, - предупредила Варвара.
        Парень открыл глаза, повел по сторонам, с трудом сглотнул - сейчас заговорит.
        - Наркоз! - рявкнул Полозов.
        Анестезиолог подскочил.
        - Вы же запретили.
        - Наркоз! Наркоз! Быстрее!
        Маска легла на лицо. Анестезиолог прижимал ее обеими руками, поглядывая с некоторым испугом.
        - Он, значит, живой, - шепотом сказала Галя.
        Диафрагма совсем заросла. Ясно проступали мышцы и сухожилия. Рубец на желудке рассосался - никаких следов. И кровь, заливавшая волость, исчезла: отдельные черно-краевые сгустки с каждой секундой бледнели и таяли.
        - Ох, так и растак, - сказал анестезиолог. Он заглянул через плечо.
        Варвара уничтожающе посмотрела на него. Он крутил головой.
        - Ох, этак и разэтак.
        - Надо зашивать, - нарочито громко сказала Варвара.
        Полозов очнулся.
        - Да-да, конечно...
        - Виктор Борисович, - протянула Галя, - я ничего не понимаю.
        - Я тоже, - мрачно отозвался он.
        - Ох, так-так и еще раз так, - сказал анестезиолог.
        Зашили быстро, хотя Полозов не торопился - накладывал стежки машинально.
        Потом он бросил держатель, задумчиво стащил перчатки.
        - Остальное - сами.
        Варвара понимающе кивнула.
        - И снимите повязку с ноги. Она ни к чему. - Взгляд его остановился на лице парня. Тот дышал спокойно, ровно. - Голова, я думаю, в порядке. Трогать не надо. Варвара Васильевна, закончите - зайдите ко мае.
        - Елки-палки, - сказал анестезиолог, видимо, исчерпав словарный запас.
        Затем они сидели в дежурке. Полозов курил. Варвара принесла чай. За окном была плотная ночь. На столе вод лампой лежала история болезни.
        Молчали долго. Наконец Варвара спросила:
        - Что будем писать, Виктор Борисович?
        Он вяло ответил:
        - А что писать? Характер травм, характер операции в полости и на конечностях.
        - Он уже завтра будет ходить, - сказала Варвара. - Вспомните Анциферова.
        Полозов прищурился. Варвара поспешно добавила:
        - Нет-нет, фамилия другая. Я смотрела. И кроме того, Анциферову за сорок, а этот совсем молодой.
        Полозов криво усмехнулся.
        - Значит, так. Запишем полость... Запишем, что голова в порядке. Ошиблись на "скорой". А перелом... Запишем не перелом, а вывих...
        Варвара отхлебнула чай.
        - И правильно, Виктор Борисович. Хватит с нас Анциферова. Три объяснительных. Четыре комиссии. Рентген, анализы, протоколы... И кто поверил?
        - Я бы на их месте ни за что не поверил, - сказал он.
        - Только... Мы были не одни...
        Полозов махнул рукой.
        - Обойдется. Эта... Галя... вообще отпадает. Кто она? Студентка?
        - Да.
        - Ну вот... А тот фрукт... - Он сморщился. - Ну расскажет, ну потреплется в курилке, будет клясться. Поболтают и перестанут.
        Помолчав, помешал ложечкой в стакане.
        - Интересно, кто-нибудь еще видел нечто подобное? Или только вам везет? Надо будет осторожненько порасспрашивать.
        - Я вот что думаю, - сказала Варвара. - А ведь их, наверное, много - таких. Ведь за два года - второй случай. И опять у нас. А если и у других хирургов? А сколько больниц в городе? Нет, этих людей много, Виктор Борисович.
        - Это не люди, - устало сказал Полозов.
        - А кто? - она спросила испуганно.
        - Не знаю, - сказал Полозов. - Не знаю. Но только это - не люди...
        Галя шла по тихому коридору. Свет был притушен. Больница спала. За столиками клевали носами ночные сестры.
        Сегодняшний случай не выходил у нее из головы. Странная какая-то история. Ничего не понять. И Виктор Борисович не объяснил. Тоже - врач, принял живого за мертвого. Называется, практика.
        Она повернула за угол.
        У окна стоял парень. Тот самый, которого оперировали. Курил в форточку, сильной струей выдувая дым.
        Увидел ее, подмигнул:
        - Спокойной ночи, доктор.
        У него было очень приятное лицо - серые глаза, прямой нос, шапкой светлые волосы. Рослый, плечистый. Наверное, спортсмен, может быть, даже мастер.
        Но удивительно: тяжелейшая операция, а он ходит.
        - А здесь нельзя курить, - сказала Галя.
        - Да? - Он улыбнулся беззаботно. - Я только одну, напоследок.
        - И вам нужно лежать, - сурово добавила Галя, вспомнив про операцию.
        Он бросил окурок в форточку, засмеялся.
        - Почему вы такая строгая? Не надо... Вы еще дежурите?
        - Да, - сказала Галя.
        Он опять подмигнул - весело.
        - Вот и хорошо. Давайте познакомимся.