Младший научный сотрудник-2 Сергей Тамбовский
        МНС #02
        Продолжение похождений младшего научного сотрудника в 1982 году в институте, в колхозе и на Камчатке
        Младший научный сотрудник-2
        Глава 1. После смерча
        АВГУСТ 82 ГОДА, КОЛХОЗ «ЗАВЕТЫ ИЛЬИЧА», ПОСЛЕ СМЕРЧА
        
        - Заветных три желания, - сами собой всплыли у меня в мозгу слова детской песенки с виниловой пластинки, - исполнит мудрый Гудвин, и Элли возвратится с Тотошкою домой.
        А смерч, он же торнадо быстро сместился от нас в капустное поле, раскинувшееся между центральной усадьбой и нашим Макарьевым, и в лиловые небеса полетели уже не ветки с листьями, а не совсем созревшие ещё кочаны. Это продолжалось с минуту, а далее небесная канцелярия, видимо, посчитала свою задачу на сегодня выполненной, и вся круговерть взяла и сгинула с концами. Как будто рубильник отключили, запитывавший всю эту схему.
        Я отцепился от своей берёзы, посмотрел на Антона, который был ни жив, ни мёртв, и случайно увидел закатившуюся в ямку под корнями бутыль с самогоном, целую и невредимую.
        - О, щас напьюсь, - сказал я самому себе, а оживший Антоша тоже подал голос, - чего это ты там про Тотошку говорил?
        - Пластинка детская вспомнилась, инсценировка «Волшебника изумрудного города», - любезно пояснил ему я, - там всё начинается с того, что ураган типа нашего поднял и утащил в небо домик, где жили собака Тотошка и девочка Элли. Ты мне лучше вот чего скажи, друг ситный - как мы дальше жить будем? Вы же с этим вурдалаком за малым меня только что на тот свет не отправили.
        - Это была ошибка, - еле слышно начал оправдываться тот, - и потом, на тот свет же в итоге ты не отправился… а куда, кстати, он делся, вурдалак?
        - Так ураган с собой утащил, ты не видел что ли? И я очень сильно надеюсь, что больше мы о нём никогда не услышим…
        Но сказал я эти слова, по всей вероятности, зря, потому что тут же раздался нарастающий истошный крик откуда-то сверху, а затем смачный звук падения чего-то тяжёлого на что-то жёсткое. Крик немедленно прекратился.
        - Пошли посмотрим, - вздохнул я, - у меня такое предчувствие, что это Осип вернулся…
        Да, это был он, всё в той же чёрной куртке и чёрных штанах - упал он вертикально головой вниз, и было очень похоже, что свернул себе шею. Так что всё, что от него осталось, лежало грязной кучей прямо посреди белокочанной огородной капусты сорта Амагер-611, если не ошибаюсь, уцелевшей после урагана. Антона вывернуло наизнанку от такой картины, он долго блевал в сторонке… а я удержался.
        - Дохлый, - сказал я, попробовав найти пульс у него на шее, - что делать будем?
        - Надо властям заявить, - неуверенно отвечал Антон, - а то на нас это дело повесят…
        - Ага, - парировал я, - можно подумать, что если мы заявим, то не повесят… свидетели у ментов всю жизнь первыми подозреваемыми идут - и искать никого не надо…
        - Ну ты как хочешь, а я к председателю иду, - решительно ответил он.
        - И про то, как вы вдвоём меня зарезать хотели, тоже всё честно расскажешь? - спросил я.
        - Давай так договоримся - никто тебя резать не собирался, а мы просто случайно встретились на тропинке в этой лесополосе… ты уже с самогоном шёл, а мы с Осипом только собирались к бабке Федосье. А потом и налетела эта хрень…
        - Хорошо, - покладисто согласился я, - только самогон с бабкой давай из этих объяснений исключим - допустим, я из магазина шёл, а вы в магазин, он как раз в той стороне.
        Антон молча кивнул, а я продолжил:
        - И ты будешь должен мне одну услугу… какую, я тебе потом скажу.
        - Договорились, - покорно ответил он, потом я спрятал бутыль под кучей листьев, и мы дружно зашагали к правлению колхоза.

* * *
        Объяснение с Пугачёвым было долгим и муторным, потом он вызвонил участкового из соседнего села плюс врачиху из здравпункта, и мы все впятером отправились на капустное поле. Прямо туда подъехать не удалось, остановились на краю, а дальше потопали пешком.
        - Тэээк, - сказал сержант Постников, почесав голову под фуражкой, - Зинаида Петровна, проверьте, что с ним.
        Врачиха, оказавшаяся Зинаидой, проверила у Осипа пульс, подняла оба века, а потом ещё и приставила к губам маленькое карманное зеркальце.
        - Труп, - коротко сказала она, - по предварительным данным смерть наступила от падения с большой высоты.
        - От той вон лесополосы смерч начался, - без приглашения вступил в разговор я, - засосал, значит, Осипа, а потом смерч рассосался над этим капустным полем и скинул его обратно. Типичный несчастный случай.
        - Ты не лезь, пока тебя не спрашивают, - оборвал меня сержант, - с вами обоими я ещё побеседую. А сейчас надо отсюда труп вывезти - нас четверо, дотащим до машины.
        И мы потащили то, что осталось от Осипа, к председательскому УАЗику и закинули его в багажник… а потом ещё и выгружали всё это дело в районном морге… а потом сержант нас допросил на скорую руку - тут в принципе всё было кристально ясно, так что он особо не усердствовал. Отпустили нас через полчасика, и я ещё и самогонную бутылку под листьями отыскал, а потом раздавил её в компании Аскольда, Паши и Лёвки.
        - Чо, прямо вот так и засосало его? - задал вопрос Аскольд, пока остальные сидели с открытыми ртами, переваривая мой рассказ.
        - Прямо так и засосало, - приложился к стакану я.
        - А ты почему уцелел?
        - Так за дерево же зацепился… ноги в воздухе болтались по направлению к этой воронке, но оторвать от берёзы оно меня не сумело. Видимо мощности не хватило.
        - Ну дела, - вздохнул Паша, - а я ведь помню 74 год и что случилось с нашим Дворцом спорта.
        - И что с ним случилось? - спросил более молодой Лёва.
        - Крышу снесло, чего, и все стёкла побило, ладно ещё, что это летом было и внутри никого почти не сидело… потом год восстанавливали.
        - Ага, - добавил я, - и ещё все кресты на Благовещенском монастыре под прямым углом согнулись… и один барабан покосился - он и сейчас такой перекошенный стоит, а кресты конечно поправили.
        - И хоккейная команда наша потом целый сезон где-то на окраине играла, - добавил Аскольд, - пока Дворец не починили.
        - А ты, стало быть, второй раз сегодня родился, - добавил Паша, - можешь теперь два раза в год день рожденья справлять.
        А когда самогон закончился, Аскольд мне сообщил, что теперь-то мы, наконец, заживём как люди, без оглядки на разных непонятных карликов с финскими ножами. И с солидными бабками, которые скоро будут нам оттягивать карман.
        - Я бы на твоём месте не загадывал, - притормозил я его, - что-то у меня нет такого впечатления, что все наши приключения позади.
        И на этот раз, наверно в виде исключения, я оказался неправ - ничего выдающегося больше и не случилось. Вплоть до окончания нашего дорожного подряда и отъезда на родину. Задержаться на сутки, правда, пришлось нам четверым, немного не успели мы, но это же не самое страшное, что может быть в жизни. Пугачёв долго мерил шагами весь наш участок, увидел заодно и дорожку к васиному дому, но ничего про неё не сказал. А поведал он нам следующее:
        - Вот эту яму надо переделать, впадина большая… и вон то место тоже (он привёл нас почти к самому Полосатому), здесь наоборот бугор получился. Всё это сегодня-завтра доделываете, потом расчёт и может проваливать, - дружески напутствовал он нас.
        Таким образом, мы проводили весь наш отряд во главе с Али-Бабой, помахали им ручкой на прощание, а взамен получили следующую смену, опять из тридцати с хвостиком бойцов. И в ней (сюрприз-сюрприз) приехала девочка Вика из отдела кадров. Слава богу, с Олей они никак не пересеклись. И еще из нашего отдела имел место Коля Карасёв, оторвали его таки от пайки нужных в хозяйстве модулей КАМАК.
        - Ну как прошла смена? - сразу же приступила к расспросам она.
        - Прошла и прошла, - отговорился я, - даже вспомнить нечего.
        - А что это та беленькая девочка на тебя такие томные взоры бросала? - продолжила допрос она.
        - Это ты про Олю что ли? - отвечал я, - она в нашем отделе работает, рядом с моим её стол стоит. Никаких особенных взглядов я не заметил.
        - Ну ладно, - продолжила она, - спишем на случайность… а почему ты остался и не уехал со сменой?
        - Так подряд у нас, хозяйственный - дорогу ремонтируем вчетвером, завтра последние штрихи вносим и уезжаем, - а сам подумал, что вот только сцен ревности мне сейчас и недоставало.
        А Коля Карасёв тоже подошёл ко мне и сообщил, что в институте ходят тёмные слухи о моей связи с Ниной в этом колхозе, и Наумыч очень недоволен ими.
        - Не было ж ничего у меня с ней, - попытался отбиться я, но потом подумал и махнул рукой - на чужой роток не набросишь платок… особенно, если он с цветочками.
        C Пугачёвым у меня ещё отдельный разговор был про Осипа - он долго выспрашивал, что да как случилось и почему все уцелели, кроме него. Что я мог ему ответить, кроме правды - правду и выложил. Он выслушал все мои речи молча и, по-моему, не очень поверил, но протокол, подписанный местным участковым, мои слова подтверждал… Я ещё на дорожку рискнул спросить у него, чем таким этот домовой так дорог председателю колхоза, на что он целую минуту раздумывал, а потом сообщил, что это его родственник. Дальний, по жене, но родственник, а родных надо поддерживать в любых ситуациях.
        А завтра мы, как и обещали председателю, доделали свои недоделки, целый самосвал асфальта пришлось привезти. И часть его осталась неиспользованной… я предложил в виде бонуса сделать подъездную дорожку к нашей общаге, там от шоссе всего каких-то семь метров. Мы и укатали эту дорожку за часик.
        А потом сдавали работу Пугачёву - он даже и не стал выезжать на место, а просто отслюнявил нам положенные бабки в правлении. Итого за минусом налогов и за плюсом обещанной премии мне получилось 3040 рупий, а всем остальным соответственно по 1520. Далее мы отстегнули Васе с Фомой обещанные проценты, осталось 1975 у меня и около тыщи у ребят.
        - Когда в следующий раз приедете? - спросил у нас довольный Вася.
        - В следующем августе наверно, - ответил за всех я. - А что?
        - У меня для вас новая работа будет, - сообщил он, - более денежная. Готовы к такой?
        - Всегда готовы, - сказал я, и мы отправились на остановку автобуса.
        - Слышь, Камак, - остановил меня Аскольд, - может, такси возьмём? Деньги-то карманы жгут.
        - Такси? - изумился я, - в колхозе «Заветы Ильича»?
        - Ну не такси, конечно, а УАЗик какой - нас как раз четверо, влезем.
        - А это мысль, - почесал голову я, - надо с Пугачёвым поговорить.
        И через десять минут мы уже катили по свежеотремонтированной трассе Варнаково-Белужская, распевая дорожную песню.
        - Весёлая картошка была, - сказал Аскольд, когда мы пили пиво в станционном буфете, дожидаясь электрички на Нижнереченск, - столько приключений у меня в жизни ещё никогда не случалось.
        Глава 2. Мирная жизнь
        ВОЗВРАЩЕНИЕ К МИРНОЙ ЖИЗНИ, 1982 ГОД, ИППАН
        
        Маме я так и не сподобился позвонить из своего колхоза, совсем из головы вылетело в связи с круговертью событий. Но она так обрадовалась моему возвращению, что и не вспомнила этот момент.
        - Иди мыться, а потом есть - сказала она мне, - я окрошку сделала.
        - Есть идти мыться, - взял под козырёк я, - а окрошка из своего кваса или из казённого?
        - Из своего конечно, - обиделась она, - тот, что в бочках, слишком сладкий для окрошки.
        - Да, - вспомнил я, - нам же деньги заплатили за работу.
        - И сколько сейчас в колхозах платят? - спросила она.
        - Тыщу, - уполовинил я свой заработок, неподконтрольные денежные средства никогда ведь не помешают, - вот, - и я выложил на стол двадцать зелёненьких полтинников с портретом Ильича в овале.
        - Ничего себе, - ответила потрясенная мама, - я столько и за полгода не заработаю.
        - Денежная шабашка подвернулась, дорогу мы чинили, - объяснил я, - вот и получили немного побольше. А так-то все остальные ста рублями ограничились.
        - Ну ты добытчик, - расцвела мама, - можешь распоряжаться этими деньгами, как хочешь.
        - Совместно решим, что с ними делать, - ответил я и ушёл в ванную.

* * *
        А наутро я честно сел на шестидесятый автобус и отправился в свой родной уже ИППАН имени академика Семёнова-Ляхова, вот такая сложная фамилия была у нашего большого босса. И сразу попал с корабля на бал. В смысле из колхоза на комсомольское собрание, посвященное неблаговидному поступку одного нашего коллеги, Вити-Витюни, техника из нашего же отдела. Я его всего пару раз видел, в своём синем халате он либо сидел и ковырялся во внутренностях какого-нибудь прибора, либо стоял у стеллажей с запчастями и подбирал комплектующие. Ничем он мне не запомнился, кроме унылой физиономии и синего халата.
        - Сегодня у нас собрание комсомольского актива отдела 410, - сказал комсорг по фамилии Ишаченков. - По экстраординарному поводу - Виктор Бабичев сам всё расскажет, по какому.
        Витя встал, уныло посмотрел на комсомольский коллектив и сказал:
        - Да чего рассказывать, наверно и так все знают…
        - Я, я не знаю, - подал я голос с заднего ряда стульев.
        - Да, не все знают, так что давай уж, освети вопрос, - строго указал ему Ишаченков.
        - Меня задержали дружинники на радиорынке, - всё так же уныло продолжил Витя и впал в ступор.
        - Ты в час по чайной ложке-то не выдавай информацию, давай уже быстрее, - подстегнул его Ишаченков. - За что задержали, какое обвинение предъявили?
        - Задержали за торговлю радиодеталями, - продолжил Витя, озираясь по сторонам, - детали я взял здесь вот, на этом стеллаже, - и он махнул рукой куда-то назад.
        - Статью какую-то тебе пришили? - спросил Аскольд, сидевший тут в сторонке.
        - Не, - мотнул головой Витя, - стоимость деталей не дотягивает до статьи. Только телегу на работу составили.
        - И зачем же ты взялся торговать украденными радиодеталями? - сдвинул брови Ишаченков.
        - Ну как зачем… жить-то на что-то надо, - резонно ответил ему Витя, - а на сто рублей зарплаты не очень-то проживёшь.
        - Хм… - подал голос Бессмертнов, он хоть и вышел из комсомольского возраста, но всё равно присутствовал в виде приглашённой звезды, - наверно надо было лучше работать и продвигаться по служебной лестнице, если тебе денег мало. А не шарить по нашим стеллажам.
        - Кстати, - высказал на удивление деловую мысль Ишаченков, - не имеет ли смысл ограничить свободный доступ к радиодеталям? Чтобы соблазнов не было.
        - Мы подумаем над этим, - отозвался Бессмертнов, - а сейчас пусть Бабичев сам охарактеризует своё поведение.
        - Да чего уж тут характеризовать, - сказал тот с совсем уже потерянным видом, - нехорошеее у меня поведение было.
        - И как оно согласуется с твоим комсомольским статусом, расскажешь? - потянул одеяло в свою сторону комсорг.
        - Ну как оно согласуется… никак, наверно, не согласуется, - вздохнул Витя.
        - Товарищи, какие будут предложения? - перешёл к резюмирующей стадии Ишаченков. - Поактивнее, пожалуйста, участвуйте в собрании.
        - Предлагаю исключить его из рядов ВЛКСМ, - выскочил бойкий программист Мишель, - потому что комсомольцы не могут воровать радиодетали.
        - Ещё предложения есть? - потребовал комсорг, но чисто для галочки, тут и так всё понятно было. - Нет больше предложений… тогда ставлю на голосование вопрос об исключении Бабичева из рядов Всесоюзного Ленинского коммунистического союза молодёжи, - поименовал он эту контору полностью. - Кто за, прошу поднять руки.
        Подняли все, кроме меня.
        - А ты чего, Камак? - обратился комсорг ко мне.
        - Я воздержусь, - ответил я, - не хочется портить жизнь парню.
        - Тогда, значит, двадцатью семью голосами за при одном воздержавшемся собрание приняло решение об исключении Бабичева из комсомола. Все свободны… а ты, Виктор, пойдёшь со мной в комитет комсомола. В институтский для начала.
        
        А через полчасика после экзекуции над Витюней по внутреннему телефону меня вызвал в свой кабинет Наумыч. Лифты в нашем корпусе ещё не успели наладить, так что побрёл по узкой винтовой лесенке. На втором этаже пересёкся с Пашей-киноманом, он там стоял на площадке перед лифтом и курил, одновременно читая какой-то журнал на английском.
        - Хай, дьюд, - протянул я ему руку, - как проходит адаптация к мирной жизни?
        - Да всё путём, Камак, - пожал он мне руку, - думаю вот, куда бы заработанное бабло пристроить…
        - Надумаешь, дай мне знать - может, объединим усилия, - и я двинулся далее.
        Третий этаж занимали начальственные кабинеты и бухгалтерия, четвёртый и пятый я пока не очень понял, что из себя представляют, а на шестом, предпоследнем, обосновались начальники средней руки. Типа вот нашего Семён-Наумыча. Ну и плюс какие-то гидрофизические лаборатории в самом конце коридора имели место. Дверь с надписью «Начальник отдела №410» была слева где-то посередине.
        - Можно? - постучался я в неё, изнутри раздалось мощное «заходи, не бойся», я и зашёл.
        Наумыч сидел в кресле, развалившись в весьма свободной позе, одну ногу при этом он закинул на низенький подоконник.
        - Аааа, пришёл наконец, - с кислой миной сказал он, ногу при этом таки спустил с подоконника, но общую вальяжность позы не утратил. - Садись, побеседуем.
        Я скромно сел на краешек простого венского стула и приготовился слушать.
        - Как вживаешься в коллектив? - спросил он для затравки.
        - Да без особенных проблем, - отвечал я, - люди хорошие, работа интересная, чего ещё желать?
        - Про деньги не упомянул, - отметил прокол в моём выступлении Наумыч, - третьим пунктом тут обычно идёт «зарплата достойная».
        - Верно, - не стал спорить я, - деньги это дело важное, но наживное.
        И я, видя, как он открывает рот, чтобы перейти к главному пункту беседы, из-за которогособственно меня и вызывали, решил перехватить инициативу.
        - Вот про деньги я и хотел поговорить с вами, Семён Наумыч.
        - Да ну? - изумился тот, - без года неделю работаешь, а уже прибавку хочешь просить?
        - Ненене, - тут же притормозил его я, - никаких прибавок, речь будет про дополнительный заработок всего нашего отдела… ну и меня в том числе, как сотрудника.
        Наумыч заёрзал, решая, стоит ли сначала выложить свои карты, а потом посмотреть на мои, или наоборот. И решил дать мне слово.
        - Я слушаю, - сказал он, вытащив из пачки сигарету, - рассказывай, что придумал.
        - Семён Наумыч, - начал я издалека, - вы деловой человек, это сразу видно. На дворе конец двадцатого века, скоро по моим скромным прикидкам начнутся радикальные перемены во всех сферах нашей жизни… а в экономике в первую очередь.
        - Это с чего такие выводы? - хитро прищурился он на меня.
        - Самый простейший функциональный анализ, - выдал я умную фразу, - в нашей стране в среднем раз в 20 лет происходят крутые перемены. После 17 года это было в конце 30-х… ну сами наверно знаете, что там творилось, а следом война, в одной связке можно их считать. Потом хрущевские времена, которые закончились в 64 году очередными новациями. Плюсуем к этому 20 лет - получаем настоящее время плюс-минус лапоть…
        - Ну допустим, - Наумыч затушил окурок в пепельнице и тут же прикурил вторую сигарету, - хотя определённая натяжка тут всё же есть. И что дальше?
        - А дальше то, что в нашу жизнь вот-вот начнут (если уже не начали) проникать элементы рыночного хозяйствования. Хозрасчёт, кстати, и самофинансирование, которые не слишком успешно пытался внедрить товарищ Косыгин, это из той же оперы, из рыночной… только слегка в смягчённом варианте.
        - Да это я уже понял, - буркнул он, - заканчивай теоретизирование и переходи к практике, у меня времени мало, - и он выразительно посмотрел на наручные часы.
        - Ок, - быстро согласился я, - время деньги. Наступает эпоха компьютерных развлечений, вы наверно и сами видели игральные автоматы, которые стоят в фойе кинотеатров.
        - Ну видел, и что?
        - Это бездарные и сляпанные на живую нитку поделки, лично я, не сходя с этого места, могу предложить с десяток идей, как их сделать лучше и привлекательнее.
        - Хотя бы парочку предложи для начала, - отвечал Наумыч.
        - Вот, - и я вытащил из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок, - тут пять идей написано, начиная от Тетриса и заканчивая Бюрократом. Программа под Тетрис у меня вчерне написана, отладка займёт неделю, не больше, остальные игры я готов предоставить в течение месяца.
        - И что мы будем с ними делать, с этими игрушками? - спросил Наумыч, тупо вглядываясь в мои самодельные рисуночки.
        - Так продавать, Семён Наумыч, продавать - для начала можно смастерить несколько опытных образцов и навзначай продемонстрировать их заинтересованным лицам… тому же директору и его замам, например… а ещё лучше кому-то более высокопоставленному из столицы… а там уже как фишка ляжет. У нас очень большое опытное производство, и оно по моим скромным прикидкам занято дай бог на треть.
        - Ладно, я понял, - пробурчал Наумыч, откладывая листочки в сторону, - у тебя всё?
        - Никоим образом, - помотал головой я, - ещё я готов смастерить радиотелефон, который без проводов будет… ну чтобы можно было свободно ходить с трубкой по помещению. И вдобавок вчерне у меня готова принципиальная схема персонального компьютера для широких слоёв населения.
        - А что, их у нас нет, этих персональных компьютеров? - парировал Наумыч, - те же ДВКшки чем не персоналки?
        - Слишком большие и неудобные, - отвечал я, - и система команд у них ДЭКовская, тупиковая ветвь - надо ж чтобы Эй-Би-Эмовская была, это сейчас мировой тренд. И мониторы громоздкие и дорогие, гораздо проще выводить информацию на обычный телевизор.
        - Хорошо, - с некоторой натугой согласился Наумыч, - я подумаю над этим… а сейчас у меня встреча.
        Я было повернулся к выходу, как он вспомнил, зачем звал меня и тормознул со словами:
        - Стой, самое главное забыл. К Нине больше не подходи, ближе, чем на три метра не подходи, а не то хуже будет.
        - Слушаюсь, товарищ завотделом! Разрешите исполнять, товарищ завотделом?
        Глава 3. Погорелый театр
        82 ГОД, ИППАН, ВЫСОКАЯ КОМИССИЯ
        
        Я сидел в своей экранке, чтобы не светить посторонние занятия, и тихо-спокойно доводил до ума радиотелефон собственной конструкции. Из времён своей первой жизни я вытащил частоты, на которых они там функционировали, вообще-то три диапазона были выделены, но я ограничился первым, 31 - 40 Мгц. Набора микросхем с Алиэкспресс тут конечно обеспечить никак нельзя было, обошёлся подручными средствами… действовать приходилось методом проб и ошибок, никак оно не желало взять и начать бесперебойную работу.
        И тут вдруг открылась железная дверь (я её на кремальеру не стал запирать, всё равно посередине дня сюда почти никто не совался) и в помещение вошло человек пять, по виду явно большие начальники. Среди них был и Наумыч с Бессмертновым. Я молча встал и вытянул руки по швам, готовясь к разного рода неприятностям.
        - А это у нас так называемая «экранная комната», - разливался тем временем соловьём Бессмертнов, - здесь стоят ЭВМ, управляющие экспериментами в бункере. Толстые железные стены для того, чтобы устранить электромагнитные наводки на электронную технику. В этом вот углу - ЭВМ среднего класса типа СМ-4, в том - микро-ЭВМ ДВК-2 и Электроника-60. Связь с бункером осуществляется с помощью модулей КАМАК, они в этих двух крейтах расположены, - и он очертил руками нужные устройства.
        - А это кто? - указывая на меня, спросил главный, лысый, как колено, мужчина весьма преклонного возраста.
        - Это Пётр Балашов, младший научный сотрудник, который обеспечивает бесперебойную работу компьютеров, - нашёлся Бессмертнов.
        - А это у него что? - продолжил допрос старший, указывая на расхристанные внутренности будущего радиотелефона.
        - Ээээ, - запнулся завлаб, разглядывая то же самое, но я ему сразу же помог:
        - Это новая разработка нашего отдела - радиотелефон для оперативной связи с бункером… ну или с другими нужными людьми в пределах нашего корпуса.
        - И ээээ, - заинтересовался начальник, - он что, уже работает?
        - В общих чертах да, - осторожно ответил я, - вот эта трубка в принципе собрана (я взял в руки расхристанную плату с приделанными к ней кнопочным набирателем, динамиком и микрофоном), с неё можно позвонить на любой городской телефон.
        - Ну-ка, ну-ка, - начальник взял в руки этот ужас и шесть раз нажал на кнопки, потом прислушался и из динамика явственно раздалось «алло». - Действительно работает, эээ, как уж вас?
        - Балашов, - повторил я, - Петя я.
        - Нужное изобретение… Семён Наумыч, не дайте пропасть молодому таланту, - обернулся он к завотделом.
        Тот коротко ответил, что будет исполнено, и они все вместе проследовали куда-то ещё дальше. А через десять минут в экранку вернулся Бессмертнов и сначала отругал меня, что занимаюсь чёрт знает чем, а потом внимательно рассмотрел моё творчество.
        - Частота какая? - спросил он.
        - 35 мегагерц, - ответил я.
        - Микросхемы где брал?
        - Так на стеллаже же в конце антресолей… они там свободно лежат.
        - А кнопочки с микрофоном?
        - Это мои личные, - признался я, - на радиорынке купил.
        - Другие, значит, казённое добро на рынок тащат продавать, а ты свои деньги в наш институт вкладываешь? - недобро прищурился он.
        - Получается так, - вздохнул я. - Таким уродился уж.
        - Ладно, продолжай, чего уж там, - махнул рукой он, - приведи это в божеский вид и сделай два экземпляра. Сколько времени понадобится?
        - Неделю, Александр Сергеич, - ответил я, - если мешать не будут. А кто приходил-то?
        - В лицо надо знать таких людей, - укорил он меня, - Александров это был, президент Академии наук.
        - А второй, который сзади него стоял?
        - А это Капица, тот, что Очевидное-невероятное ведёт, - сообщил мне Бессмертнов и скрылся с глаз долой.
        
        ФИЗРУК
        
        Вечером мать опять пришла домой с красными глазами. Я вздохнул и приступил к расспросам.
        - Это снова он? Физрук в смысле? - спросил я у неё.
        - Да, сыночек, опять он приставал, - призналась она, - не знаю уж, что и делать.
        - Директору или там завучу говорила?
        - Знают они всё, но молчат… сор из избы наверно не хотят выгребать.
        - Так, - побарабанил я пальцами по кухонному столу, - где живёт этот хрен, знаешь?
        - Знаю, конечно, а зачем тебе?
        - Поговорю для начала…
        - Может не надо, сыночек? Он здоровый мужик, метр девяносто ростом…
        - Ничего, и до таких длинных иногда доходят нужные аргументы, - отговорился я, - так где, говоришь, он живёт-то?
        - На нашей улице в том конце, который в парк упирается.
        - Это в первом доме что ли? Козырное место, там, говорят, одни начальники проживают. А квартира какая?
        - Двенадцатая, - еле слышно ответила мама, - я его учётную карточку видела.
        - Ну и отлично, пойду подышу свежим воздухом, - сказал я, обулся в кроссовки кимровской обувной фабрики (пришла мысль, что надо бы гардероб обновить, деньги-то есть) и скатился по широкой лестнице во двор.
        Что мне нравится в сталинском жилье, так это просторные лестницы и необъятные лестничные площадки. И еще высота в три метра и больше. У физрука по имени Владлен Игоревич (родители что ли пламенными большевиками у него были) был как раз такой домик, сданный в эксплуатацию в туманных тридцатых годах. Эпоха, конечно, была жуткая, нравы в обществе те ещё и атмосфера мерзопакостная, но строить эти ребята умели - и через пятьдесят лет всё стоит и радует глаз. С колоннами, баллюстрадами, эркерами и пилястрами, короче говоря, со всем тем, что порезал под корень Никита Сергеич на рубеже шестидесятых годов.
        Так, двенадцатая квартира это, очевидно, в первом подъезде - ладно ещё, что в этом времени домофонов пока не наставили. Поднимаемся на третий этаж и звоним в дверь направо.
        - Кто там ещё? - раздался изнутри зычный голос.
        - Мне бы Владлена Игоревича, - ответил я максимально спокойным тоном.
        Петли у этой двери не смазывали очень давно, поэтому открылась она со страшным скрипом. Внутри был действительно рослый гражданин с неприятной даже на первый взляд физиономией.
        - Ну я Владлен, а ты кто?
        - Петя, - спокойно ответил я, - Балашов моя фамилия.
        - Родственник Клавдии Николаевны что ли?
        - Ага, сын. Разговор есть.
        - Ну заходи, - посторонился он.
        - Не, - помотал головой я, - лучше прогуляемся - погода хорошая, чего в помещении вопросы решать?
        - Щас я выйду, - буркнул он и закрыл дверь, а я спустился вниз и сел на пустую лавочку у подъезда.
        Игоревич появился очень быстро, одетый в спортивный костюм. Я встал и мы вместе перешли через проспект Жданова к зеленой зоне вокруг стадиона ручных игр.
        - Чего сказать-то хотел? - прямо спросил он меня.
        - Слушай, Влад, - перешёл я на ты, - не надо к моей матери приставать, ладно?
        - А тебе какое до этого дело?
        - Не, - развеселился я, - действительно - какое, блять, мне дело до того, что моя мать каждый день с заплаканными глазами домой приходит? Почти что никакого.
        - А она, что, плачет? - снизил тон он.
        - Ну насчёт каждого дня это я загнул конечно, но пару раз в неделю точно, - ответил я.
        - Нравится она мне, вот чего, - Игоревич достал из кармана пачку Беломора, предложил мне, потом закурил, опершись ногой на ограду вокруг пруда.
        - Да это я уже и так понял, - махнул рукой я, - вопрос в том, что ты ей не нравишься.
        - И почему это?
        - Она говорит, что у тебя изо рта нехорошо пахнет, - бухнул я ему главный аргумент.
        - Да ну? - изумился он, - а я и не замечал.
        - Обычно это дело бывает, когда проблемы с желудком, - просветил его я, - ты бы проверился у этого… у гастроэнтеролога, заодно и здоровье поправишь… а дальше уж как получится. Прямо скажу, что лично у меня против тебя ничего нету - мать женщина достаточно молодая ещё, семью создать совсем не поздно. Только реши вопрос с этим запахом. Зубная паста со вкусом чего-нибудь там может ещё помочь и эти… полоскания в аптеке продаются - врач, короче говоря, всё по полочкам разложит, лады?
        - Лады, - как-то даже смущённо отвечал Игоревич, - постараюсь решить этот вопрос в короткие сроки.
        
        ПОГОРЕЛЫЙ ТЕАТР
        
        - Чего сидите-то? - высунулся Аскольд из дырки в полу, в которую уходила винтовая лестница, - там в зале семинаров театр выступает, а вы тут сидите.
        - Да ну? - удивился я, - и что за театр?
        - У Никитских ворот называется, за главного там такой Марк Розовский, говорят, - ответил он
        - Ну тогда надо сходить, - я отложил в сторону плату с недопаянными микросхемами, выключил паяльник, снял белый халат и встал.
        - Шурик, пойдёшь? - спросил я у соседа.
        - Можно, - лениво ответил тот, - только я первый раз слышу и название, и фамилию эту.
        - Ну вот может и запомнишь, а ты, Оля, как относишься к театральному искусству? - спросил я у неё.
        - Не пойду я никуда, - надула она губы, - у меня работы полно ещё.
        А по дороге к залу семинаров Аскольд просвещал нас насчёт этого театра.
        - Я слышал, что у них там очень оригинальная концепция творческого процесса - зрителей они в действие вовлекают.
        - Это как? - удивился Шурик.
        - Очень просто. Берут первого попавшегося зрителя за шкирку и тащат его на сцену…
        - И чего он там делает, первый попавшийся? - продолжил удивляться Шура.
        - Вовлекается в сценарий, чего - далее следует сплошная импровизация с элементами здорового юмора.
        - Надо подальше сесть, - озаботился Шура, - что-то мне никак не светит такое вовлечение.
        - Ну а чо, прикольно, - сказал я, - когда ещё на сцене рядом с настоящими артистами покривляешься на халяву.
        - Ты тогда в первые ряды проходи, если не боишься, - предложил мне Шурик, - а мы где-нибудь сзади уж пристроимся.
        Я так и сделал - зашёл в двери, которые ближе к сцене находились, и сел на свободное кресло в первом ряду с краю. А спектакль тем временем уже начался, была это инсценировка чеховского рассказа «Унтер Пришибеев», насколько я сумел понять.
        - Унтер-офицер Пришибеев! Вы обвиняетесь в том, что 3-го сего сентября оскорбили словами и действием урядника Жигина, волостного старшину Аляпова, сотского Ефимова, понятых Иванова и Гаврилова и еще шестерых крестьян, причем первым трем было нанесено вами оскорбление при исполнении ими служебных обязанностей. Признаете вы себя виновным? - возопил со сцены артист, исполняющий, по всей видимости, роль мирового судьи.
        Унтер Пришибеев, весь какой-то сморщенный и маленький и в обычной советской одежде, отвечал в том смысле, что народ табуном стоял, а он его урезонивал, чтоб разошлись - потому что где ж это в законе сказано, чтоб народ табунами ходил. А мировой судья продолжил уже полную отсебятину, никак не связанную с Антон-Палычем… ну или если сказать политкорректно, то импровизация пошла:
        - Так, а сейчас мы спросим урядника, как обстояло дело…
        И он спустился в зал.
        - Где у нас урядник? - начал он рыскать взором по рядам, - не вижу урядника, - все дружно потупили взоры, разглядывая носки своих ботинок, а мне всё это было по барабану, я прямо на артиста смотрел. - Ага, увидел, - обрадовался судья, хватая меня за плечо, - пошли расскажешь, как дело было.
        Я пожал плечами и выбрался вместе с судьёй на сцену.
        - Позвольте представить вам, господа, урядника Жигина - расскажите, Жигин, что случилось на берегу реки 3 сентября сего года.
        - Дык это самое, вашество, - начал я подбирать слова, - как же я могу рассказать, ежели меня в командировку в этот день отослали.
        - Гм, - смутился судья от моего бойкого тона, - и куда же у нас сейчас посылают урядников в командировки?
        - А то вы сами не знаете - на сельхозработы вестимо. Картошку с морковкой убирать и складывать в закрома родины.
        - Странный урядник, - замялся судья, - на какие-то сельхозработы ездит… по нашему делу есть что заявить?
        - А то как же, - с большой готовностью продолжил я, - унтер этот, не вслух будь сказано, не своим делом занимается, суёт свой длинный нос, куда не надо, а то, что ему положено делать, не делает - гнать его со службы надо.
        Тут уже не выдержал артист, исполнявший Пришибеева:
        - Что это вы такое говорите, господин урядник, - взволнованно отвечал он, - я свои обязанности от и до назубок знаю. И уж кому-кому меня работать учить, только не алкоголику уряднику.
        - Навет! - возмутился я, - я, если хотите знать, господин мировой судья, и капли спиртного в рот не беру. Когда на службе. А унтер на меня напраслину возводит - сам-то небось на сельхозработы ни разу не ездил?
        Видя, что разговор выруливает куда-то не туда, вмешался режиссёр из-за кулис, похоже, что тот самый Марк Розовский, изобразивший бога из машины.
        - Так, - сурово сказал он, выйдя на середину сцены, - Пришибеев, тебе месяц тюрьмы причитается
        - За что, вашбродь? - изумился тот.
        - За всё хорошее, - продолжил Розовский, - тебе, судья, тоже месяц, но на сельхозработах - там морковку некому собирать.
        - А мне чего? - спросил я из чистого любопытства.
        - А тебе, урядник, идти в свой отдел допаивать схему, - отчеканил он.
        - Слушаюсь, вашбродь, - козырнул я, - разрешите выполнять, вашбродь?
        - Выполняй, - милостиво разрешил он, - мы тебя найдём, если что.
        И я со спокойной душой уселся на своё место в первом ряду, а театр продолжил своё представление, но уже без вовлечения присутствующих в процессы - просто откатал «Историю лошади» в музыкальной интерпретации Розовского и Ряшенцева… очень похоже на Д’Артаньяна с тремя мушкетёрами получилось…
        А по окончании сокращённой версии мюзикла, когда я собрался назад идти, меня взял за рукав один из артистов и сказал, что главреж приглашает на поговорить. Отчего же не поговорить - недопаянная схема может и подождать, решил я и зашагал вслед за этим артистом.
        Режиссёр сидел на колченогом стуле за кулисами сцены - за отсутствием гримерок они все тут вместе толпились, артисты этого погорелого театра.
        - Как зовут? - хмуро спросил он, увидев меня.
        - Петей, - отвечал я, - а ещё Камаком.
        - Это почему? - неожиданно заинтересовался он.
        Я вздохнул и в двух словах объяснил ему этимологию моего прозвища и особенности нашего модульного стандарта.
        - Это хорошо, это хорошо… - пробормотал он, - куришь?
        - Бросил недавно, но если с хорошим человеком за компанию, почему бы и нет, - решил подыграть ему я.
        Мы вышли в пустой коридор, он достал пачку «Родопи» и мы задымили, как паровозы.
        - Ты молодец, не испугался, - выдал, наконец, он свой главный посыл.
        - Меня тяжело испугать, - ответил я, - вот буквально дня три назад чуть в небо не улетел вместе со смерчем, но не испугался и остался тут, на земле.
        - В вашей области дело было? - живо переспросил он, - я в газетах что-то про это читал.
        - Ага, - подтвердил я, - на севере, Варнаковский район, мы там колхозникам помогали.
        - Так вот почему у тебя урядник на сельхозработы поехал?
        - Да, наверно поэтому, - осторожно согласился я, - само собой из подсознания прорвалось.
        - Ты вот что, Петя, - Розовский закончил курить и выкинул сигарету в урну, - ты позвони мне как-нибудь, когда в Москве будешь, - и он сунул мне в руку свою визитку. - Может и договоримся о чем-то…
        Я в деталях рассмотрел визитку - а не было на ней ничего, кроме ФИО и двух телефонов, и потом ответил:
        - Обязательно, Марк Григорьевич, следующая моя командировка точно не в колхоз будет… вечером-то до скольки можно звонить?
        - Звони… - неопределённо ответил он, - я поздно спать ложусь.
        И на этом наша беседа плавно закруглилась. Я было ещё хотел сказать ему пару комплиментов по поводу мюзикла, но не успел, артисты пошли мимо нас шумной гурьбой, он и присоединился к ним. А я вернулся в отдел.
        - Ну ты дал, Камак, - тут же получил я от Аскольда, поднявшись на свои антресоли по винтовой лестнице. - Ну ты артист!
        - А чего все сидели, как в приёмной у зубного врача? - ответил я, - дышать даже боялись. Вот мне и стало обидно за наш институт.
        - А о чём ты там с режиссёром говорил? - продолжил пытать меня он.
        - Про КАМАК, про что же ещё, - отшутился я и уселся на место к своим недопаянным баранам.
        Глава 4. Любовь втроём
        ВОЗВРАЩАЕМСЯ НА ГОД НАЗАД, ЛЮБОВЬ ВТРОЁМ
        
        Оля, чтоб вы знали, как-то резко отстранилась от меня сразу по возвращении из колхоза… нет, от общения полностью не отказалась и на вопросы отвечала, но всем своим видом давала понять, что это всё чисто официально. По работе. ПМС что ли у неё стартовал, подумал я, пожал плечами и принял статус-кво, как он есть. Делать мне больше нечего, кроме как бегать за ней и упрашивать обратить на меня внимание. А Нина засела на шестом этаже и не появлялась на наших антресолях совсем.
        Да и ладно бы всё было, если б не пришла неожиданно разнарядка на строительство нового корпуса нашего родного института. Опытное производство в нём должны были разместить, а номер ему присвоили следующий после нашего, шестой.
        - Завтра на стройку выходят Аскольд, Шурик, Оля, Сергей… и Камак - зачитал список Бессмертнов, - приезжайте сразу в рабочей одежде или с собой привозите, в кладовке вон переоденетесь, - сообщил он нам.
        - Мы же только что с сельхозработ, - попробовал протестовать Аскольд, - почему нас-то опять? Вон программёров ни разу никуда не отправляли.
        - У программистов экспедиция на носу, - отрезал начальник, - им готовиться надо.
        - А Артюхин чего? - это Шурик спросил.
        - Антон тоже едет по морю, так что кроме вас некому.
        - Вот, суки, - ругался за своей розовой занавеской Аскольд, - белая кость нашлась, аристократы бля, работники клавиатуры и флопарей. Одним Сингапур, а другим цементую пыль глотать.
        - Ничего ж не изменишь, - попытался урезонить его я, - так что расслабься и попытайся получить удовольствие. Кстати, мог бы и свою маман задействовать, чтобы хоть немного поправить обстановку.
        - Нет уж, - совсем окрысился он, - оставлю маман на крайний случай.
        А я с горя отправился в свою экранную комнату протирать контакты СМ-ок чистым этиловым спиртом. К нашему коллективу, кстати, присоединился тот самый Сергей, с которым мы потом в командировки будем ездить. Должна была ещё и Марина с ним быть (фамилия Диванова, туристическая фанатка), но что-то она где-то задержалась, на очередном турслёте наверно. А на Серёгу немедленно повесили ещё две электронно-вычислительные машины, почти такие же, как мои СМ-ки, но немного не такие в профиль. Электроники-100/25 они назывались, стояли на шестом этаже, рядом с начальником Наумычем.
        Я на правах старшего товарища пояснял Сергею, как обращаться с этими страшными устройствами, что там ломается и с какой частотой.
        - СМ-ку знаешь? - задал я ему первый вопрос.
        - Знаю, конечно, - на голубом глазу отвечал он, - вон их две штуки в экранках стоят.
        - Так они обе сдохли, - любезно сообщил я, - пошли реанимировать, заодно опыта наберёшься.
        Тут я немного преувеличил - совсем даже ничего там и не сдохло, если считать по крупному… отдельные, конечно, раздражающие мелочи имели место, но не так, чтобы кидаться на их устранение, раздувая ноздри. Обычная профилактика.
        - Вот, значит, - похлопал я по матовому боку крайнюю к входу стойку, - ширина 19 дюймов, фронтальные панели из дюральки. Включается в розетки вилками типа «Австралийский стандарт». Сверху вниз тут воткнуты такие штуки:
        - активная вентпанель из 12 вентиляторов… горят они, кстати, довольно часто - вот и сейчас две штуки не крутятся, да и хрен бы с ними, это не главное,
        - ниже два блока питания, для надежности дублируются, по 5 вольт 10 ампер каждый,
        - еще ниже ввод с перфоленты, тип 1501… и не надо смеяться, иногда и он используется… и собственно блок процессора с инженерной панелью,
        - а совсем внизу два блока памяти по 32 килобайта, память ферритовая.
        - Соседняя стойка, - продолжил я, - сверху тут то же самое, вентиляторы с питанием, а ниже контроллер дискового накопителя и собственно сам НЖМД типа Изот-1370, болгарские братушки собирают эту хрень. И в последней стойке два накопителя, первый на магнитной ленте, второй на гибких дисках, друг под другом стоят. Отдельно имеется принтер барабанного типа и жуткой производительности, вот он… а это дисплей Видеотон. Включаем всю эту музыку.
        Я повернул ключ на передней панели (да, тут не кнопочкой нужно было пуск делать, а именно ключом, как ракету запускать с подводной лодки), набрал на инженерном пульте код запуска с нижнего жёсткого диска, Видеотон поморгал и выдал приглашение в виде буковки С со скобочкой.
        - Готово к использованию.
        - Да я всё это уже изучил, - сообщил мне Сергей, - ты давай глубину проблемы освещай.
        - Хорошо, - вздохнул я, - давай углубляться в тему… для начала всё это выключаем, разбираем процессор с памятью на запчасти и начинаем протирать контакты с помощью фланелевой тряпочки и чистого этилового спирта.
        - Жалко продукт переводить, - поморгал Сергей, - ничего другого-то нет, кроме ректификата?
        - Есть, - подумав, ответил я, - поллитру изопропила я вчера заныкал - для контактов примерно то же самое, а внутрь его употреблять нельзя.
        - А я его пил, - сказал через пару минут Серёга, - в походе в одном. Живой остался, но на мозги он мгновенно действует - вырубаешься за несколько секунд.
        - Лучше не экспериментировать, - ответил ему я, - этиловый спирт проверен поколениями, а это хрен знает что… метил вы там в походе не пробовали?
        - Да что мы, самоубийцы что ли, - отвечал тот, - там пятьдесят грамм достаточно, чтоб копыта отбросить. Самое неприятное, что ни на вид, ни на вкус метиловый спирт никак не отличается…
        - Ну чего, работа закончена, - сказал я через полчаса, - контакты зачищены качественно и в установленный регламентом срок. Можно переходить к произвольной программе.
        - А чего у нас в этой программе? - справился Сергей, - тройной тулуп и вращение ласточкой?
        - Нет, - поправил я его, - тут у нас Булгаков, Михал-Афанасьич, и братья Стругацкие, старший и младший.
        И я достал с самого верха этажерки с дисками один из них, подписанный как «РТ-11 волюм 2», и установил его в накопитель.
        - Тебе чего распечатать, Собачье сердце или Улитку на склоне?
        - И того, и другого, - вспомнил Сергей сценку из мультика, - и можно без хлеба, - а потом добавил, - а Улитка полностью? Лес плюс Институт?
        - Обижаешь, у нас тут всё полностью…
        - Тогда её давай, - я загрузил содержание диска, выбрал строчку «ABS-Ulitka.txt» и запустил распечатку на высокопроизводительный принтер типа СМ-7402, тот загрохотал со страшной силой.
        И в это время открылась дверь и вошла Нина… улыбающаяся, как майская роза…
        
        - Привет, мальчики, - сказала она с самым невинным видом. - Как жизнь? - была она по своему обыкновению в комбинезоне, но на этот раз радикального зелёного цвета, сидел он на её фигуре, как влитой.
        Сергей Нину до этого ни разу, кажется, не видел, он и ответил обтекаемо, в том смысле, что жизнь удалась, девочка, но не целиком, а местами. А я прокашлялся и спросил, чего ей здесь надо.
        - Я когда в колхозе тебя гримировала, - немедленно объяснила она цель своего визита, - то оставила где-то в вашей бане тональный крем и тушь для ресниц. Не находил?
        - Что-то не припоминаю, - ответил я, а Сергей, видя, что у нас какие-то особые отношения, немедленно нашёл причину удалиться.
        - Я там это… - сказал он, - пассатижи с пинцетом забыл - пойду поищу, - и он очистил экранку от своего присутствия.
        А я немедленно взял быка за рога:
        - Слушай, Нина, у тебя же свадьба на носу…
        - А не будет никакой свадьбы, - ответила она без малейшего сожаления, - не сошлись мы характерами с Наумычем, вот и весь разговор.
        - Хм… - задумался я, - что-то очень быстро. Стало быть, теперь все его предупреждения можно слать на три буквы?
        - Можно на три, можно и на пять, - подумав, ответила она, - пригласил бы меня куда-нибудь на вечер, а то скучно жить стало.
        - А пошли, - тряхнул головой я, - хочешь, в кино, а не хочешь, так в кафе - деньги у меня есть, не меньше, чем у Наумыча.
        - Да-да, я слышала, что вы там в колхозе неплохо заработали, - ответила она, - пойдём в кино, сто лет там не была. Ты где живёшь-то?
        - Далеко, - ответил я, - в Заводском районе.
        - Ну а я рядом, в Ленинском - вот тебе мой телефон, звони, - и она начиркала на листочке А4 шесть цифр.
        - Договорились, - ответил я, она вышла, а на её месте нарисовался Серёга.
        - Красивая, - задумчиво сказал он, и я не нашёлся, что ему ответить на это. - У вас что-то было в колхозе?
        - Почти ничего… - начал вспоминать я, - а нет, от рыси я её, кажется, спас.
        - Интересно, - продолжил он, - я десять лет в походы по области хожу, а рысей ни разу не видел.
        - Ну а нам так вот повезло… распечатку Улитки забрал? - решил сменить тему я.
        - Ага, забрал - читать вот только не очень удобно.
        - В соседнем корпусе в подвале есть переплётная мастерская, там за рубль-полтора обложку могут сделать, - просветил его я, - а нам надо бы ещё свои модули до ума довести.
        - Правильно, - согласился Сергей, - пошли модули допаивать.
        Больше ничего примечательного до вечера у нас не случилось, если не считать напряжённых переговоров с физиками из бункера - им как обычно надо было всё и вчера, но договорились таки на завтра. А когда я приехал домой и съел тарелку окрошки, то следом сразу набрал номер Нины. Ответили после пятого гудка.
        - Привет, - сказал я, - это Петя Камак, ты как, не передумала насчёт кино?
        - Нет, не передумала, - раздалось из трубки, - в «России» американский фильм начали показывать, как его… «Сокровища катастрофы» или как-то так называется… я бы на него сходила.
        - Да без проблем, - ответил я, - через полчаса возле входа в «Россию».
        А мама сегодня совсем даже и не заплаканная пришла, что меня обрадовало - сказал ей, что в киношку намылился, приду поздно и скатился по широким сталинским лестницам во двор. Но сразу покинуть двор у меня не вышло, потому что на лавочке возле детского грибочка сидел, развалившись в вальяжной позе, местный авторитет Димон с двумя подельниками.
        - Слы ты, Петюня, - обратился он ко мне, - сюда иди.
        Я вздохнул и подошёл поближе.
        - Какие проблемы, Димон? - спросил я у него.
        - Это у тебя проблемы, а не у меня, - отозвался он, - ты у меня в карты выиграл?
        - Ну было дело, - осторожно ответил я, - и что дальше?
        - А дальше то, что у меня теперь есть право на реванш.
        Какие он умные слова знает, поразился я.
        - Да пожалуйста, - не стал спорить я, - хоть два реванша. Только не сейчас, у меня встреча через полчаса.
        - Тогда завтра в это время на этом месте, - ответил он, а я кивнул и быстрым шагом удалился в сторону трамвайной остановки… до кинотеатра «Россия» быстрее было на двенадцатом трамвае добраться… или на одиннадцатом, без разницы.
        Нины нигде видно не было, поэтому я прикупил два билетика на ближайший сеанс, благо желающих посмотреть на жертв австралийской авиакатастрофы собралось не очень много. Прогулялся по площади перед кинотеатром… в позднем СССР очень модным стал большой формат в кинопрокате, огромные кинозалы на тысячу и более мест появлялись, как грибы после дождя, в каждом районе крупных городов. Иногда даже по две штуки на район. Вот «Россия» и была одним из таких необъятных кинотеатров… на столичную «Россию», что на Пушкинской площади, она немного походила, но всё же с с местными особенностями.
        Я с горечью припомнил, как эти кинотеатры придут в запустение уже через каких-то 8 - 9 лет - во что только их не перепрофилируют, от строительных магазинов до автосалонов. А тут и Нина подоспела, она пешком пришла откуда-то сбоку, наверно там и жила.
        - Ты сегодня потрясающе выглядишь, - сказал я ей дежурный комплимент, нисколько не покривив, впрочем, душой - выглядела она и вправду сногсшибательно. - А там уже первый звонок дали, можно выдвигаться в зал.
        - Я мороженого хочу, - сообщила она мне, - пломбир с розочкой.
        - Внутри и прикупим, - ответил я, - там целых два кафе есть, хотя бы в одном да найдётся твой любимый пломбир.
        Глава 5. Кино
        82 ГОД, КИНО
        
        Внутри кинотеатра оказалось только одно кафе, второе было закрыто без пояснения причин. Но нам и одного хватило - искомый пломбир имелся тут в двух разновидностях, в бумажном стаканчике с прилагающейся деревянной палочкой и вафельный вариант. Оба они были с кремовыми розочками. Нина захотела первый, а себе я взял второй… времени до начала кино оставалось ещё минут десять, так что мы присели на скамейку в углу.
        - И что там у вас произошло, - поинтересовался я из вежливости, - что свадьбу так резко аннулировали.
        - А я его с твоей Олькой застукала, - с милой улыбкой ответила Нина, - вошла без стука в его кабинет, а они там сосутся прямо за столом.
        - Вот это да, - ошарашено почесал голову я, - вот это поворот… так это, получается, у Ольги теперь свадьбу надо ожидать.
        - Ну это я уж точно не скажу, - отвечала она, откусив большой кусок розочки, - может надо, может и нет, но с Наумычем у нас на этом точно всё.
        - Даааа, - протянул я, - это он как собака на сене получился - сам не ам и другим не дам… а партия-то неплохая бы для тебя получилась, - не преминул подколоть я её, - жених с положением, с машиной и квартирой в центре.
        - Нет у него никакой квартиры, - уточнила Нина, - в коммуналке он живёт… правда коммуналка в центре, это да. В очереди стоит, конечно - он говорил, что если женится, то в течение года должны ему дать однушку.
        - Ясно, - пробормотал я, - квартирный вопрос его так испортил, получается…
        - Слушай, - непринуждённо перепрыгнула она на другую тему, - я вот всё думаю про ту большую кошку на дереве…
        - Про рысь что ли?
        - Да, про неё - почему она на нас не напала? Загрызла бы обоих, запросто…
        - Лето же на дворе, - отвечал я, - еды вокруг полно, с голоду она явно не умирала. А так-то дикие звери на людей очень редко нападают без веских причин - если только ранишь кого-то или наступишь невзначай. Или если детёныш рядом будет, тогда уж пощады не проси. А так они считают людей чем-то вроде больших сумасшедших животных и связываются с ними очень редко.
        - Оригинальное приключение было, - сформулировала она наконец законченную мысль, - у меня таких в жизни не случалось.
        - Какие твои годы, - нашёл я в себе силы, чтобы пошутить, - ещё случатся.
        - И люди, я слышала, говорили про смерч, что рядом с нашей общагой был, - продолжила она, - говорили, что он тебя как-то зацепил.
        Я доел мороженое и сказал, что пора в зал идти, а то сейчас двери закроют - а про смерч я потом расскажу. Мы и прошли в зал, билеты у нас были в середину куда-то, свободных мест хоть отбавляй было, мы и уселись с краю, чтобы никому не мешать и нам чтобы не мешали.
        Сначала, как это водилось в СССР, запустили журнал - в виде исключения это оказались не дежурно-унылые новости дня, а совсем даже детский киножурнал Ералаш. Который пада-пада-пам и «мальчишки и девчонки, а также их родители». Показали 31-й выпуск, где значились такие эпизоды, как «Сила есть ума не надо», «Как пройти к Большому театру» и «Приключения трех мушкетеров в России». Зал живо реагировал на творчество Бориса Грачевского, Нине, кажется, тоже понравилось.
        А затем без пауз начался тот самый приключенческий фильм про то, как в Новой Зеландии искали ценности с упавшего во время Второй мировой американского самолёта. Кино без претензий и без звёзд, но с массой приключений, погонь и прочего экшна. Лично мне было слегка скучновато - развлекался, обнимаясь с Ниной (а она не возражала). По окончании вышли под совсем уже стемневшее небо Нижнереченска и она сказала:
        - Нормальная киношка, спасибо тебе, Камак, что пригласил.
        - Давай провожу, - предложил я, - а то время-то позднее, мало ли что…
        - Проводи, конечно, - быстро согласилась она, - я тут недалеко живу.
        И мы пошли вглубь микрорайона, состоявшего в основном из бараков времен построения развитого социализма. Бревенчатых, основательных, но бараков же… кстати это слово к нам из итальянского языка пришло, там оно звучит как «баракка» и означает «хижину» - когда и почему оно перетекло к нам, это тайна, покрытая мраком.
        - Ну вот тут я и живу, - с грустью махнула рукой Нина в сторону очередного, двадцатого, наверно, по счёту барака от кинотеатра.
        Я было хотел поцеловать её на дорожку, но не успел, потому что от стены соседнего здания вдруг отделилась тень, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении Витей-Витюней… да-да, тем самым техником, которого позавчера у нас в отделе исключили из комсомола. За продажу краденых транзисторов и микросхем.
        - Что, суки, - сказал он замогильным голосом, - не ждали?
        В руке у него я узрел прут арматуры длиной примерно с полметра, поэтому ответ мой был очень обтекаемым:
        - Привет, Витя. Почему не ждали - очень даже ждали, вот только что про тебя говорили, - быстро соврал я.
        - Да? - он даже опустил арматуру от неожиданности, - и чего наговорили?
        - Что по беспределу с тобой обошлись, - продолжить врать я, - можно было б для начала и выговором обойтись.
        - Врёшь ты всё, - взял себя в руки Витя, - сосались вы и кроме как про друг друга ничё и не говорили, - арматурина опять вернулась в боевое положение, - ща я вас отучу своих товарищей загонять под шконку, - и он пару раз махнул прутом влево-вправо, со свистом рассекая вечерний воздух.
        
        - Ты погоди палкой-то махать, Витя, - попытался я выехать на чистом базаре, - ты лучше вспомни, что я один против тебя не голосовал.
        - А это ты выделывался, гнида, - сообщил он мне с коротким смешком, - чистеньким хотел остаться.
        - Сам посуди, - продолжил я, - перед кем мне там выделываться было? Перед Ишаченковым что ли? Я же на собрании ясно сказал, что не хочу портить тебе жизнь…
        - Заткнись, тварюга, - перешёл он на повышенные тона и перебросил арматурину из правой руки в левую, а потом обратно.
        Я, видя такой настрой этого урода, закрыл собой Нину, шепнув ей по ходу дела, чтоб она ноги делала, а сам принял боевую стойку, которую я единственную запомнил из своих занятий чань-цюанем - мабу или поза всадника, ноги шире плеч, стопы вперёд, полуприсед с бёдрами параллельно земле, руки сжаты в кулаки на поясе.
        Нина всё быстро схватило и медленным шагом стала удаляться, не поворачиваясь, впрочем спиной к этому психу, а Витёк проводил её непонимающим взглядом и переключился на меня. Прут просвистел мимо моего носа слева направо - я отклонился назад и одновременно сделал пару шагов туда же. Второй удар был с другой стороны, почти достал он меня, пары сантиметров не хватило. А вот третий замах у него вышел хилым, так что мне удалось перехватить арматуру левой рукой… больно-то как, блин, содрал кожу на ладони, но прут не выпустил, а вернул его полукругом в обратную сторону - Витя его не выпустил, хотя надо было бы, поэтому его плечо последовало за прутом и он грохнулся на землю. А прут у меня в руках остался.
        - Вот теперь поговорим, - сказал я, махая в воздухе этой ржавой арматурой, - чё сказать-то хотел, давай вываливай.
        Витя посидел на земле, выплёвывая все ругательства, которые узнал к своим 20 годам, а потом встал и пошёл куда-то вдаль, размазывая слёзы по грязным щекам.
        - Ещё раз рыпнешься, - напутствовал я его, - я тебе руку сломаю, дебилу.
        А тут и Нина прибежала, и даже не одна, а с каким-то мужиком.
        - Спасибо, конечно, - сказал я, выбросив прут в кусты, - но я вроде сам справился.
        Мужик пожал мне руку и представился Женей.
        - Это мой отчим, - пояснила Нина, а он добавил, - ну ты шустрый парень - я бы против такой железяки не устоял бы…
        - Жизнь такая, - пояснил я, - приходится шустрить, а потом добавил, - ну я сдаю Нину с рук на руки, в целости и сохранности. Акт сдачи-приёмки подписывать уж не будем…
        Мы пожали друг другу руки, и они вдвоём скрылись в одном из подъездов этого барака, а я побрёл на трамвайную остановку. А утром на службе я довёл до нужных кондиций две радиотелефонные трубки и понёс их показывать руководству.
        - Вообще-то, - сказал Бессмертнов, рассмотрев моё творчество под лупой, - на использование радиочастот надо получать разрешение сам знаешь где.
        - Не знаю, но догадываюсь, - отвечал я, - но вы же мне поможете с этим разрешением?
        - Куда ж я денусь, - вздохнул начальник, - результат не гарантирую, но запрос сделаю. Что там с СМ-ками? - перепрыгнул он на другую тему.
        - Что им сделается, - отвечал я, - стоят, как вкопанные, диски крутятся, лампочки моргают, вентиляторы дуют.
        - Ты мне Ваньку-то тут не валяй, - строго сдвинул он брови, - завтра у нас ответственный эксперимент, всё должно работать, как часы.
        - Это смотря какие часы взять, - парировал я, - если Зарю какую-нибудь или Восход, то они иногда совсем работать отказываются.
        - Как швейцарские часы, - угрюмо отбил мой удар Бессмертнов, - Омега или Лонжин. Профилактику сделал?
        - Так точно, тщ начальник, - сделал под козырёк я. - Вчера все контакты протёрли с Сергеем.
        - Ещё раз протрите, с отметкой в журнале - чтоб потом претензий у физиков не было.
        Я было повернулся уходить, но он притормозил меня.
        - А что это ты там предлагал Наумычу на днях?
        - Так радиотелефон и предлагал, - я не захотел раскрывать всех своих секретов.
        - Вот он тут мне твои каракули передал, - и Бессмертнов вытащил из ящика стола мои заметки про игрушки, - это что ещё такое?
        - Так игры, Александр Сергеич, - отвечал я, - компьютерные игры… не прямо вот готовые изделия, а черновые эскизы.
        - И зачем они нам в институте прикладных физических проблем? - строго спросил он.
        - Времена меняются, Александр Сергеич, - принялся объяснять я, - люди тоже. Очень скоро именно эти вот штуки будут крайне востребованы на рынке.
        - На каком рынке? - не понял он, - на колхозном?
        - Не, - покачал головой я, - хотя и на колхозном тоже. В данном конкретном случае слово «рынок» тут означает совокупность процессов и процедур, обеспечивающих обмен отдельными товарами и услугами между продавцами и покупателями.
        - А попроще? - поморщился Бессмертнов, - меня, как и Винни-Пуха, длинные слова только расстраивают, так что давай покороче.
        - Можно и покороче, - согласился я, - эти вот игрушки будут пользоваться большим спросом у населения СССР. В основном у молодёжи, начиная с 6 - 7 лет, но и у взрослых тоже. Одного тетриса можно будет продать миллионов пять экземпляров, и это не считая зарубежных стран. Даже если его рублей в пять оценить - может сами посчитать, какая выручка будет…
        - Но чтобы в него играть, надо ж устройства какие-то, - влез уже в детали Бессмертнов, - компьютеры например.
        - Во-первых, можно смастерить портативную игровую консоль, про Нинтендо слышали что-нибудь?
        - Ну допустим слышал, - буркнул он.
        - Вот что-то похожее, на жидких кристаллах - дело плёвое, я за месяц сделаю А во-вторых, персональные компьютеры очень скоро войдут в нашу повседневную жизнь, опять же смотрите, что с этими персоналкам творится на Западе…
        - Персоналка штука дорогая, - заметил Бессмертнов, - не каждому по карману будет.
        - Учёл, - ответил я, - можно же эрац-персоналку сделать, на одной плате с десяток микросхем во главе с 580ВМ1 и вывод на телевизор… ну клаву еще или, что проще, пульт с кнопками - такие устройства будут заточены исключительно под игры.
        - И ты хочешь сказать, что и персоналку запросто сбацаешь?
        - А вот тут стоп, Александр Сергеич, - твёрдо заявил я, - здесь мне потребуется помощь как минимум двух человек, квалифицированного системотехника и хорошего программиста. Мишеля просьба не предлагать…
        Глава 6. Первый отдел
        ПЕРВЫЙ ОТДЕЛ
        
        Мишеля он мне и не предложил, сказал, что у того и так полный рот забот перед Сингапуром. А вместо него был назван Ишаченков… да-да, тот самый суровый комсорг отдела.
        - Он же идейный, Александр Сергеич, - пробормотал я, - а среди людей такого склада хороших специалистов не бывает.
        - Во всяком деле случаются исключения, - наставительно отвечал начальник, - ну и что же, что он активный комсомолец, программирует он очень неплохо, причём сразу на двух языках.
        - И на каких же? - потребовал я уточнений.
        - На ассемблере и на Си - достаточно?
        - Для начала сгодится, - позволил я себе такую вольность, - а там посмотрим. А системотехник?
        - Ты же сам, если не ошибаюсь, выпущен из политеха с такой специальностью, - подколол он меня.
        - Это верно, - согласился я, - но опыта у меня в таких делах немного, не хотелось бы в потёмках блуждать. И потом - один ум хорошо, а два лучше. Вдвое лучше как минимум.
        - Ладно, бери Шурика, - согласился с моими аргументами Бессмертнов. - Срок у тебя месяц, время пошло. Да, и чтоб завтра СМ-ка работала, как часы, - напомнил он напоследок.
        - Как швейцарские, - вспомнил я его реплику, - Тиссо или Жак Леман… накрайняк Свотч.
        И я опять уединился в своей уже обжитой экранной комнате… на профилактику, естественно, забил - где это видано, чтобы за три дня два раза контакты протирать. Начал вспоминать, что я знаю про Ишаченкова и зачем он вообще сдался в данных обстоятельствах. Из рассказов того же Шурика, а он очень разговорчивым коллегой был, мне стало известно, что наш комсомольский лидер плюсом к тому, что неплохо программирует, ещё и читает какие-то лекции для детишек в Доме юного техника. Но как человек, он полное говно, добавил в конце своего выступления Шурик. Ну что же, и среди говна иногда попадается что-то полезное, подумал я, автоматически доводя до кондиции вторую трубку радиотелефона.
        Но тут мои занятия прервала какая-то нездоровая суета за дверью - там сначала тащили что-то тяжёлое, потом поставили это тяжёлое на пол с жутким грохотом, потом началась дискуссия на повышенных тонах. Я выглянул из экранки - на полу стоял здоровенный ящик, весь обклеенный яркими иностранными ярлыками, а в дискуссии участвовали двое, Бессмертнов с одной стороны и незнакомый товарищ в костюме в полосочку и в синем галстуке с другой. Ещё рядом стояли Коля с Аскольдом, они, видимо, и притащили сюда это добро.
        - А я говорю, что нам это оборудование сегодня уже нужно, - горячился Бессмертнов.
        - Так я против что ли, - возражал костюм с галстуком, - только действовать следует по всем правилам, а не так, как вы там у себя придумали.
        Я тихо спросил Шуру, в чём дело - он ведь у нас всегда больше других знал - и он ответил, что пришла очередная наша закупка из Швейцарии, надо вскрывать, а первый отдел упирается и лорда-хранителя печати из себя ломает.
        - А что там в этой закупке-то? - задал я следующий вопрос.
        - Да как обычно, - вздохнул Шура, - модули очередные да лазерный принет еще, кажется.
        Здесь было интереснее, чем в экранке, поэтому я остался, ожидая окончания спора двух противоборствующих сторон. В общем, я уяснил, что секретчик был в принципе не против вскрытия посылки, но при этом должно было присутствовать минимум двое ответственных представителей - кроме него, ещё и кто-то из второго отдела, а они там сегодня все на выезде. В итоге решили всё-таки отложить вскрытие до завтра, и все вроде успокоились. Но тут этот секретный гражданин вдруг повернулся ко мне и сказал:
        - А это у нас новый сотрудник, если не ошибаюсь?
        - Угу, - подтвердил Бессмертнов, - месяц, как пришёл. Зовут его Петя Камак… то есть Пётр Балашов, конечно.
        - Надо побеседовать, Петя, целый месяц работаешь, а до сих пор у нас в отделе не отметился, - сказал тот, внимательнейшим образом рассмотрев меня с макушки до ботинок. - А пойдём прямо сейчас и побеседуем.
        Я ответил в том смысле, что раз надо - значит надо, я готов к собеседованию, как пионер. А Шура с Аскольдом переглянулись и состроили понимающие рожи… Бессмертнов ничего строить не стал, а просто махнул рукой, иди, мол, Петя, куда сказано. Мы и пошли… на втором этаже их логово было, особистов-секретчиков. Пиджак с галстуком представился мне как Евгений Октябринович (во, ещё одна жертва советских энтузиастов, ладно, что не Даздрапермович), завёл меня в маленькую тесную клетушку, где из мебели был только стол с двумя колченогоми стульями, да железный сейф в углу.
        - Значит, ты у нас Пётр Петрович Балашов, - полуутвердительно произнёс он, открыв папочку с завязками.
        - Точно так, - подтвердил я и зачем-то добавил, - 1960 года рождения, холостой, несудимый.
        - Отец у тебя с очень интересным именем, - продолжил особист, закурив сигарету, - Чон Ду Хван…
        - Ну да, - ответил я, - кореец он, стопроцентный, переехал оттуда ещё до войны, имя и фамилию сменил на более понятные для России. И потом, он же умер, когда мне 3 года было.
        - А от чего он умер? - продолжил свои изыскания Октябринович.
        - Насколько я знаю - простудился во время учений, двустороннее воспаление лёгких и всё такое… а с чем связан ваш интерес, Евгений Октябринович? - позволил я себе встречный вопрос.
        - Учреждение у нас режимное, - строго отвечал он, - работаем на оборонный комплекс, так что сам понимаешь - бдительность никто не отменял. А потом, была отдельная просьба от одного начальника…
        - От Семён-Наумыча? - уточнил я.
        - Я никаких имён не называл, - ещё строже посмотрел он на меня, - просили проверить твою благонадёжность. Вот я и проверяю… идеи далее - по нашим данным ты на сельхозработах занимался какими-то левыми делами, так?
        - Какими левыми? - возмутился я, - самыми что ни на есть правыми - все наши работы были согласованы с председателем колхоза. И потом, не всем же картошку в поле собирать, кому-то и дороги чинить надо.
        - Ладно… - перевернул он страничку в папке, - председатель Пугачёв прислал тут благодарность в твой адрес, так что замнём этот вопрос. Далее - на тебя поступила заявка для привлечения к теме «Крот», знаешь, что это?
        - Слышал вскользь, - ушёл от ответа я, - у физиков в разговоре проскальзывало. Но деталей конечно не знаю.
        - Так вот, - он закрыл папку и убрал её в стол, - тема очень серьёзная и ответственная, по линии Минобороны, шестой отдел. Связана с выездами в отдалённые гарнизоны и базы.
        - Это какие, например? - не смог я отказать себе в удовольствии уточнить этот момент.
        - Например в Видяево…
        - Это на Кольском полуострове что ли?
        - Да, где-то там… а ещё во Владивосток и Петропавловск-Камчатский. Для того, чтобы туда попасть, необходима вторая форма допуска, а у тебя даже третьей нет…
        Глава 7. Захожу я в бакалею
        ЗАХОЖУ Я В БАКАЛЕЮ
        
        - Для Видяева, про Приморск я уж не говорю, - сказал особист, - нужна хотя бы вторая форма допуска к сведениям, содержащим гостайну, а у тебя даже третьей нет.
        - А как уж они точно-то называются, Евгений Октябринович, - зачем-то спросил я у него, - эти формы допусков?
        А он не стал ломаться и рассказал мне всё подробным образом:
        - Третья форма разрешает работать просто с секретными материалами, вторая - с совершенно секретными, ну а первая допускает к бумагам с грифом «совершенно секретно особой важности». В нашем институте такая форма всего у десятка сотрудников есть, а вторая у пары сотен.
        - И что я должен сделать, чтобы получить эту форму? - продолжил интересоваться я.
        - Ты ничего, продолжать работать на вверенном участке, а мне надо составить запрос в Москву и дождаться положительного ответа, а потом уже будем решать этот вопрос на институтскому уровне.
        - Я готов, если что, Евгений Октябринович, - смело заявил я, - к труду и обороне Родины. Всю жизнь хотел посмотреть, как живут в Видяево и этом… в Приморске.
        - Да я уж вижу, что ты шустрый парень, - ответил он, - и тогда вот ещё какой вопросик, - задумался он на секунду, а потом продолжил, - наш отдел очень интересуют настроения в среде научных работников, так что тебе предлагается сотрудничество в таком вот виде.
        И он выложил передо мной бланк, начинающийся словами «Я…. обязуюсь добровольно помогать органам КГБ СССР в их работе, скрывая факт сотрудничества. Принимаю на себя псевдоним…». Зашибись бумага…
        - Евгений Октябринович, - приложил я обе руки к груди, - если мне станут известны факты противоправной деятельности моих коллег, ну или замыслов такой деятельности, то вы узнаете об этом самое большее через полчаса, но этот документ я подписать никак не могу.
        - И почему же ты не можешь его подписать? - посуровел лицом особист.
        - Не считаю себя готовым к сотрудничеству с нашими славными органами, - загнул я такой оборот, - мне надо хоть немного обжиться на новом месте работы, обзавестись друзьями, получить дополнительные источники информации - а тогда уж продолжим эту тему, Евгений Октябринович.
        Тот очень внимательно посмотрел мне в глаза, ища там насмешку, но видимо не обнаружил ничего криминального, хмыкнул и отпустил меня на все четыре стороны. И я побрёл в свою экранную комнату зала управления физическим стендом 30/22, так назывался бункер в официальных бумагах. А там возле входа маячил такой Мишка Шифман… да, как персонаж песни Высоцкого его звали… один из старожилов нашего 410-го отдела, сидел он, правда, в другом месте.
        - Привет, Камак, - подал он мне руку, - как дела?
        - Как сажа бела, - отговорился я, - чего надо?
        По рассказам коллег я знал, что просто так этот Шифман ничего не делает и не говорит, всегда с каким-то подтекстом, поэтому ничего, кроме подлянок, с его стороны не ждал.
        - Тебя, говорят, в первый отдел вызывали? - спросил он, хитро прищурившись.
        - Ага, вызывали, - вздохнул я.
        - И чего хотели?
        - Предлагали перейти на службу в органы, - ляпнул я первую попавшуюся мысль, - такие, сказали, люди должны у нас работать.
        - А ты чего? - с некоторым испугом продолжил Мишка.
        - Ответил, что не считаю себя готовым к службе в рядах славных органов госбезопасности, - почти что не соврал я, - пока не готов.
        - Вон оно что… - протянул он, а я поставил вопрос ребром:
        - Чего хотел-то, говори, а то у меня работы выше крыши.
        - Так это… - забегал глазами он, раздумывая видимо, стоит ли продолжать, и, кажется, решил, что стоит, - мне тут Пашка сказал, что вы в колхозе кучу бабла нарубили…
        - Ну заработали немного, - ответил я, - и что?
        - У меня есть предложение, куда его можно вложить… это бабло в смысле.
        - Выкладывай, - я открыл дверь экранки, впустил его внутрь и приготовился слушать.
        - Видеомагнитофон Шарп, - выложил он мне свою мысль, - формат VHS, новый, в упаковке. Пять кассет с фильмами в виде бесплатного предложения.
        - И почём же нынче у нас Шарпы? - поинтересовался я.
        - Две с половиной тыщи, - сразу же вылетело из него, как пробка из шампанского.
        - Моих денег на него не хватит, - подумав, ответил я, - я столько не заработал.
        - Так с Пашей скооперируйтесь - тогда должно хватить, - проявил он знание наших финансовых возможностей.
        - А что за кассеты-то? Что на них записано? - спросил я, чтобы не молчать.
        - Аааа, - начал вспоминать он, - значит так, загибай пальцы - «Звёздные войны», все три части, «Индиана Джонс», тоже с Гаррисоном Фордом, шикарная вещь, про археологов, потом «Бегущий по лезвию», атмосферная фантастика и ещё что-то… а, вспомнил - «Нечто», ужастик с Куртом Расселом, жуть сплошная с кровищей и собаками-вурдалаками, и этот… первый Рембо со Сталлоне, как он в лесу прятался от целого батальона нацгвардии.
        - А со Шварцнеггером что-нибудь есть? - я вспомнил, что Шварцем его пока никто не называл.
        - Не, я даже не слышал про такого, - растерянно отвечал Мишка, - кто это?
        - Да культурист один, - ответил я, - быстро становится популярным, - и тут вспомнил, что Терминатор-то выйдет только в 84-м, а Хищник и того позже. - Ладно, на нет и суда нет - я подумаю над твоим предложением.
        - Отлично, - обрадовался Мишка, - только недолго думай, а то вещь серьёзная, уйдёт влёт.
        - Если ты скинешь немного, - закончил свою мысль я, - до двух тыщ к примеру…
        Ну вы наверно в курсе, как умеют торговаться лица еврейской национальности, так что можете представить, какой у нас был диалог в последующие полчаса… двести рублей я у него таки вырвал… а напоследок спросил просто для очистки совести:
        - А ещё у тебя что в загашнике есть?
        
        Мишка поморгал немного, раздумывая, стоит ли вываливать все свои заначки, а потом решился:
        - Если ты про одежду, то кое-чего могу поискать - конкретно что надо-то?
        - Угадай с двух раз? - не упустил я случая поиздеваться над ним, - джинсы конечно, желательно не польские и не турецкие. И кроссовки тоже хотелось бы, Найк или Пуму.
        - Я тебя понял, - продолжил моргать он, - завтра вечером сможешь зайти в одно место? Это недалеко от нашего ИПП - там всё посмотришь и приценишься.
        - Конечно смогу, - заверил его я, - до пятницы я совершенно свободен, пиши адрес.
        Он начиркал на листочке адрес (между делом выяснилось, что это, трам-та-ра-рам, территория психоневрологической клиники, которая стык в стык с нашим пятым корпусом стоит, только заходить надо с другой улицы) и напомнил, что думать про видик надо быстро, завтра крайний срок. А я было продолжил пайку второго экземпляра радиотелефона, но мысли в голову лезли совсем не об этом. Отложил паяльник в сторону и поднялся на антресоли.
        - Шурик, ты давно курить ходил? - спросил я у него.
        Шура с готовностью отодвинул раскуроченный блок питания камаковского крейта, встал и прошёл вместе со мной к месту для курения, оборудованному всем необходимым, а именно - топором, ведром, багром и огненно-красным огнетушителем с давно истёкшим сроком годности.
        - Чего надо-то? - спросил Шура, затянувшись сигаретой.
        - Про Мишку Шифмана что сказать можешь?
        - Что он башковит, - ухмыльнулся Шура, - и что в Израиль намыливается… но что-то никак не намылится, мыло, наверно, некачественное.
        - Да это и так понятно, - поморщился я, - ты глубину вопроса давай. В деловых отношениях он как себя ведёт - кидает-нет, стучит куда надо-не стучит куда не надо…
        - Кажется, в стуке он замечен никогда не был, - задумался Шурик, - и к деньгам у него отношение скрупулёзное, если чего занимает, то отдаёт вовремя. Ну и наоборот - если ему кто должен, не слезет, пока не получит. А в чём дело-то?
        - Предложил он купить у него одну штуковину, думаю вот… - сообщил я.
        - Дай угадаю, - повторно ухмыльнулся он, - купить он тебе предложил телевизор Шарп, новый, в упаковке.
        - Не совсем попал, но близко, - вздохнул я, - откуда у него, кстати, эти вещи? Из Берёзки?
        - Да, связи есть, ты же сам понимаешь - чтобы еврей, да без связей…
        - То есть можно покупать, не кинет и не сдаст? - решил уточнить я.
        - Можно, - разрешил Шура, - не сдаст. Только нахрена тебе эти железки за такую цену?
        - Есть одна мысль, - ответил я и перепрыгнул к другой теме, - а вот что за шифр такой «Крот», не знаешь?
        - Знаю, конечно, - ответил он, - самая засекреченная тема в нашем институте. А ты откуда про него узнал, про Крота этого?
        - Особист сообщил, - решил я выложить все подробности, - есть мнение, сказал, привлечь тебя к этой теме, только мешает, что допуска пока нет.
        - Да, там не ниже второй формы требуется… ну ты резво в гору пошёл, Камак, - расплылся в улыбке Шура, - и Бессмертнов под тебя группу создаёт, и Шарпы прикупаешь, и к серьёзным темам тебя пристёгивают.
        - А что хоть за тема-то? - продолжил пытать его я, - в двух словах хотя бы?
        - Всё, что я слышал - что-то связанное с радиолокацией, но это то, что на поверхности… лохам типа меня и тебя так говорят. А если копнуть по лопату глубже, то есть мнение, что там разрабатывают что-то совсем запредельно страшное…
        - Новую атомную бомбу что ли?
        - Не совсем бомбу, но близко… так что гордись, Камак - меня, например, в эту тему не берут. И даже Бессмертнова не взяли, а тебя прицепили, там говорят надбавка к зарплате чуть ли не 100% сразу идёт и разные прочие плюшки.
        И он дёрнулся идти обратно, но я поймал его за рукав.
        - И насчёт этой группы, ты, Ишаченков и я - когда соберёмся поговорить?
        - Давай не сегодня, - поморщился Шура, - завтра с утра давай… только с Ишаченковым согласуй… знаешь, как мы его между собой зовём?
        - Не знаю - как?
        - Иа-Иа, - вот как, сказал Шура.
        - Почему?
        - Потому что он так откликается на свою фамилию - Ишаченков! Иа-иа, - и он ввинтился в лестницу, уходящую на антресоли.
        Вот только Осликов мне и не хватало, вздохнул я и пошёл утрясать денежные вопросы с Пашей Чикиным… хотя бы этот не еврей, подумал я по дороге. Когда их один-два в коллективе, это милейшие люди, с которыми приятно поговорить о массе разных вещей. Но если вдруг их критическая масса превышает определённую черту, начинается чёрт-те что… ну вы и сами всё про это знаете, чего тут рассуждать-то долго.
        Пашу пришлось отвлечь от оживлённой дискуссии с коллегами - они, вот представьте себе, спорили, почём будет на следующей неделе доллар по отношению к марке и йене. Я постоял минутку, слушая это дело, а потом таки утащил Пашу за рукав в коридор.
        - Слушай, вы чего, и вправду интересуетесь этой белибердой? - спросил там я у него.
        - Это не белиберда, Камак, - уверенно отвечал он, - а краеугольный камень мировой экономики.
        - Но к нашим-то реалиям этот камень как относится? По-моему так же, как и погода в Антарктиде.
        - Сейчас никак, согласен, - сказал Паша, - но через пять-шесть лет, максимум восемь наступят радикальные перемены и тогда это будет интересно всем. А мы уже заранее готовы…
        Я вспомнил свои недавние пояснения экономической ситуации Наумычу и прикусил язык.
        Глава 8. Выхожу из бакалеи
        82 ГОД, 6-Й ЭТАЖ ИППАНА, ВЫХОЖУ ИЗ БАКАЛЕИ
        
        - Про курс доллара мы поговорили, - сказал я Паше, - теперь давай о деле.
        - Давай, - с готовностью согласился он, - хотя стой - тебя же, говорят, сегодня в первый отдел таскали, да?
        Надо ж, как быстро в нашем заведении слухи размножаются, со злобой подумал я, но вслух сказал вполне доброжелательные вещи:
        - Ну таскали - и что в этом такого? Можно подумать, что ты там никогда не бывал.
        - Бывал, - задумчиво согласился Павел, - но не так быстро, через год после прихода сюда, а тебя что-то сразу потащили… и это наводит на некоторые мысли…
        - Меня хотят пристегнуть к теме «Крот», - раскрыл я карты, - а для этого надо вторую форму, вот для этого и таскали - первичная проверка на вшивость.
        - Крот? - удивился Павел, - Крот штука серьёзная… туда многие хотели бы попасть, да не берут - признавайся, какая у тебя мохнатая лапа есть в нашем ИПП?
        - Не поверишь, но нету у меня никакой лапы, - мне этот разговор быстро наскучил и я постарался его свернуть, - так что будем считать это чистой случайностью. Про дело-то будешь слушать или как?
        - Буду, - буркнул он, доставая сигарету из кармана, - и даже догадываюсь, о каком. Мишка ко мне сегодня подходил уже с этим делом.
        - Значит ничего, кроме цены, пояснять не надо - я сторговался на 2300, значит с нас по 1150. Осилишь?
        - Двести придётся из заначки взять, - вздохнул он, - тогда осилю. Как аппарат делить будем? - перешёл он к прагматике.
        - Думаю, что поровну, - ответил я, - неделю у тебя, неделю у меня. Да, и там же ещё декодер надо спаять, а то изображение чёрно-белое будет.
        - Декодер это правильно, - одобрил мои слова Паша, - ты системотехник, тебе и карты в руки. А насчёт использования у меня предложение есть…
        - Слушаю со всем вниманием, - ответил я.
        - Надо ж отбивать вложения - может киноклуб какой организуем? За вход бабки будем брать, рубль народ с лёгкостью отдаст, а то и два.
        - А помещение?
        - С Наумычем можно будет согласовать - он как раз по таким проблемам специалист.
        - Тогда с ним тоже делиться придётся, - предположил я.
        - Куда ж без этого, - отвечал Паша, - как говорят в народе «хочешь жить - умей делиться». Тогда давай так - на тебе декодер и Наумыч… хотя подожди, к нему же с бизнес-планом надо идти, окупаемость, норма прибыли, все дела, это я до завтра сочиню, тогда вместе пойдём. И завтра привозим деньги и забираем Шарп у Михаила.
        На этом мы и расстались, а меня ещё на обратной дороге отловил тот самый Наумыч - он разговаривал с каким-то научником рядом с лифтом, а когда увидел меня, сделал знак, чтобы я притормозил.
        - Камак, - сказал он мне, распрощавшись с научником, - то есть Пётр, конечно, у меня такой к тебе вопрос - что ты в первом отделе сегодня делал?
        Блин, подумалось мне, я скоро язык сотру, объясняя, что там делал - это уже четвёртый вопрос про это дело. В двух словах объяснил и задал встречный вопрос:.
        - Так это значит не вы меня подписали на Крота? А я думал, что вы…
        - Это через мою голову кто-то сделал, - недовольно отвечал Наумыч, - надо выяснить, кто. Ладно, проехали… как идут дела с персоналкой?
        Надо ж, не забыл…
        - Блок-схема готова, задание Ишаченкову и Изотову выдано, всё развивается в точности в соответствии с вашими указаниями, - отчитался я, немного забежав вперёд.
        - Ну-ну, - ответил он с непонятной интонацией, - шустрый ты парень, как я погляжу.
        - Стараюсь, Семён Наумыч, - вытянулся я по стойке смирно, - жизнь заставляет.
        - Ну-ну, - повторил он, - иди дальше старайся.
        А когда я вернулся на свои антресоли, меня ожидал небольшой сюрприз - вместо девочки Олечки на её месте восседала Нина, ага.
        - Не ожидал? - подколола она меня, - меня сегодня сюда перевели, буду теперь вникать в вашу автоматизацию.
        - А Ольгу на твоё место? - спросил зачем-то я, хотя ответ был очевиден.
        - Да, её на моё место.
        - Ну тогда пошли в экранку, я тебе экскурсию по нашим достопримечательностям устрою, и мы спустились по винтовой лестнице, а Шурик с Аскольдом проводили нас внимательными взглядами.
        - Я вот прихватила на всякий случай, - по дороге сказала Нина, вынув из кармана комбеза квадратик из фольги.
        - Ух ты, - восхитился я, - импорт! Класс, теперь твоё обучение вдвое быстрее пойдёт.
        Сами понимаете, что диванов в экранных комнатах предусмотрено не было, так что пришлось обойтись походным вариантом и в сокращённые сроки - дверь я, конечно, запер на кремальеры, но они ведь снаружи тоже открывались достаточно легко.
        - Что-то ты во все тяжкие пустился, - заметил мне Аскольд спустя некоторое время, - хоть бы конца рабочего дня подождал.
        - Не могу, Вульф, - отвечал ему я, - в конце дня у меня срочные дела имеются. Что, завидуешь?
        - Есть немного, - признался он, - я слышал, ты видик покупаешь у Мишки?
        - Есть такое намерение, - ответил я.
        - У него ещё и телевизор есть, как я знаю - если уж брать, то комплектом. Возьми, короче, меня в долю, вместе будем дела крутить.
        - Телевизор наверно подороже видика будет, - задумался я.
        - Если добавишь тыщу, то хватит, - сообщил он, - Панас, 25 дюймов по диагонали, шикарная вещь.
        
        - Тогда и декодер не придётся паять, - высказал я своё размышление вслух.
        - Чего? - не понял Аскольд.
        - Если импортный видик воткнуть в наш телевизор, - пояснил я, - то картинка будет чёрно-белой… стандарты воспроизведения разные - у них ПАЛ, у нас СЕКАМ.
        - А если и то, и это импорт, то таких проблем не будет, - ухватил мою мысль Аскольд. - Лады… и ещё у меня предложение есть по оптимальному использованию этого барахла.
        - Дай угадаю, - усмехнулся я, - сбацать киноклуб и крутить там фильмы за деньги.
        - Угадал, - ответно усмехнулся он, - только у меня ещё и помещение для него на примере имеется, для киноклуба. Если его в нашем институте сделать, одних проверок не оберёшься… и в конце концов найдут, до чего докопаться. А там, где я предлагаю, никаких проверок в принципе не бывает.
        - И где же это? - заинтересовался я, - только не говори, что в здании КГБ на Воробьёвке.
        - Зачем на Воробьёвке, - удивился Аскольд, - никаких Воробьёвок, улица Луначарского, 43б.
        - Так, - начал соображать я, - это что, психушка что ли?
        - Она самая, - спокойно отвечал он, - её главврач Горлумд мой хороший и давний знакомый, легко войдёт в положение.
        - Долю поди потребует, - высказал свои опасения я.
        - Куда ж денешься-то от этого, но он много не запросит, отвечаю.
        - А с пациентами вопросов не возникнет? А то в колхозе у меня уже был один прецедент с товарищем оттуда… даже с двумя сразу.
        - Горлумд со своими подопечными разберётся, не волнуйся.
        - Кстати-кстати, - вспомнил я, - тот же самый Мишка предложил мне ещё импортные шмотки, а смотреть их надо в той же психушке… подозрительно как-то у нас все нити туда сходятся.
        - Что за шмотки? - заинтересовался он.
        - Да как обычно, джинсы с кроссовками.
        - Давай вместе сходим - мне бы тоже надо.
        А вечером мать пришла с работы весёлая и оживлённая, из чего я сделал вывод, что вопрос с физруком то ли отпал, то ли перешёл немного в другую плоскость.
        - Да, - вспомнила она, - тебя тут во дворе спрашивал один мальчик…
        - Димон что ли? - вспомнил я о своём обещании.
        - Да, кажется его Димой зовут - что у тебя за дела с ним?
        - Ничего особенного, - на ходу сочинил я, - у него магнитофон барахлит, просил посмотреть, я же электронщик в конце концов.
        - Аааа, - обрадовалась мама, - ну иди посмотри, а я пока пироги поставлю в духовку.
        И я спустился во двор - а никого на привычном месте возле десткого грибочка и не сидело… хм, подумал я, еда за желудком сама не бегает, ты сам виноват, Димон. И накаркал - тут же вывернулся он из-за гаражей, со своей привычной свитой из двух парней.
        - Смотри ты, - сплюнул он сквозь зубы, - не обманул - пришёл.
        - Привычка у меня такая, своё слово держать, - отвечал я. - Ну чего, будем матч-реванш играть? Как эти… как Метеоры с Вымпелами в мультике.
        - Слушай, - слегка сбавил тон Димон, - давай вместо реванша ты мне магнитофон починишь и на этом разойдёмся краями.
        Ну надо ж, пронеслось у меня в мозгу, выходит, что я матери-то и не соврал ни разу…
        - Что за мафон-то? - спросил я.
        - Кассетник, - ответил тот, - Романтик-306.
        С ума сойти, продолжил я свою мозговую деятельность, я ж в предыдущей жизни именно эту модель изучил вдоль и поперёк, с закрытыми глазами разберу и назад соберу.
        - Договорились, - подал я ему руку и он её пожал. - Давай его сюда.
        Димон сделал знак одному парню из свиты и тот мигом исчез, а когда снова материализовался, в руках у него было это самое чудо производства завода имени товарища Петровского.
        - Что за неисправность-то? - уточнил я напоследок.
        - Звук плавает и плёнку жуёт, - ответил Дима. - Началось дня три назад, до этого всё нормально было.
        - Завтра в это же время будет готово, - ответил я и вернулся домой.
        - Во, - потряс я Романтиком в воздухе перед мамой, - дополнительный заработок нашёл.
        - Ты у меня молодец, - расцвела она, - иди руки мой, пироги готовы.
        Начинка была двух сортов - яблоки и мясной фарш, и то, и это очень вкусным. Выпил чаю (грузинский, за неимением чего-то более продвинутого) с пирогами, сказал маме большое спасибо и отправился изучать димонов Романтик.
        Ну я так и думал - и прижимной ролик, и тонвал были засраны так, что дальше некуда. Вековечная проблема отечественного магнитофоностроения - некачественная плёнка марки Свема или как её там… Тасма что ли. Если использовать продукцию фирмы Сони, ничего подобного не будет, даже и БАСФ с Агфой подойдёт, а Свема только и может, что портить аппаратуру. Снял верхнюю крышку, протёр ролики, подтянул пассик и перещёлкнул прижимную пружину в соседнее гнездо. Вставил свою кассету для контроля - все окей, можно и отдавать аппарат. Только торопиться не стоит, пусть Дима подумает, что я целые сутки над его проблемой трудился.
        - А чего там у тебя с физруком-то? - зачем-то решил я расставить точки над ё во время вечернего чая.
        - Он ко мне больше не пристаёт, - сообщила мама, - наверно твой разговор помог.
        - Ну не пристаёт и ладно, - ответил я, - одной проблемой меньше. Меня наверно скоро в командировку пошлют, возможно, что не на один день… может даже на месяц.
        - И куда же тебя пошлют? - всполошилась мама.
        - Одно из двух, - отвечал я, - либо в Мурманск, либо на Камчатку.
        Глава 9. Психушка и фарцовка
        82 ГОД, ФАРЦОВКА
        
        А на следующий день мы, наконец, собрались в узком кругу, определённом товарищем Бессмертновым для продвижения идеи персоналки - я, Шурик и Ишаченков (последнего, как оказалось, звали Игорем). Собрание было недолгим, я тупо выдал первому приблизительную принципиальную схему Спектрума, как я её запомнил из прошлой жизни, а второго озадачил написанием операционки, расписав основные задачи.
        - А монитор? - задал удивительно логичный вопрос Шура.
        - Выводить информацию будем на стандартный советский телевизор, мониторы у нас пока слишком дорогими выходят.
        - А ввод-вывод программуль с чего?
        - С обычного кассетного магнитофона… да хоть бы и Романтик-306 взять.
        - А клавиатура? - продолжил тот.
        - Клавы в Юном технике продаются, не так уж и дорого, надо купить парочку - с ними и будем состыковывать.
        - А софт какой будет? - это уже Игорь спросил.
        - Игрушки, Игорёк, игрушки, - вздохнул я, - это я на себя беру… ну еще текстовый редактор можно впихнуть и что-то музыкальное… эмулятор пианино например. И инженерное что-то, расчёт синусов с тангенсами. Чисто чтоб контрольным органам очки втереть, на деле же никому это не понадобится.
        - Сроки? - уточнил ещё Ишаченков.
        - Начальник сказал, что месяц… но в этот срок мы явно не успеем, так что рассчитывайте до Нового года - вот тогда точно с нас результат спросят.
        - И что мы с этого будем иметь? - спросил практичный Шура.
        - В ходе разработки ничего, а когда запустим всё в полном объёме, клятвенно обещаю вам по 10 процентов акций нашего предприятия и, значит, столько же процентов от всех прибылей.
        - Там ещё и прибыли какие-то планируются?
        - А то как же, - с самым серьёзным лицом сказал я, - для этого и стараемся. От одного тетриса может выйти очень приличная сумма.
        - Что за тетрис? - поинтересовался Игорь, я вкратце пояснил, после чего мы разошлись по местам, а я ещё напоследок не отказал себе в удовольствии сказать, чтоб они шевелились, потому что время пошло.
        А вечером мы с Аскольдом выдвинулись по адресу, указанному Мишкой Шифманом. С целью приодеться. Оказалось, что на этой Литвинова, параллельной нашей, целиком и полностью царит 19 век - асфальта там совсем не просматривалось, кое-где из грязи выглядывала булыжная мостовая, сработанная явно еще при Николае-батюшке. И домушки соответствующие стояли.
        - Вот сюда, кажется, - сказал я, сличив номер на двери в зелёном заборе со своей бумажкой - там, кстати, была рядом табличка «осторожно, злая собака».
        - Стучи, - предложил мне Аскольда, - звонка тут не предусмотрено.
        Я и побарабанил в эту дверь изо всей силы - ответом мне был заливистый лай, надо ж, не соврали насчёт собаки. Через полминуты дверь распахнулась, и в проёме нарисовался хмурый и высокий санитар в грязно-белом халате.
        - Чо надо? - грубо спросил он у меня.
        - Алексея Готлибовича надо, - прочёл я с бумажки, - мы от товарища Шифмана.
        - Ну заходите, раз от Шифмана, - и он всё с тем же зверским выражением лица пропустил нас на территорию, попутно рявкнув на злую собаку.
        Собака, как тут же выяснилось, оказалась не такой уж и злой - мигом поджала хвост и спряталась в своей будке. А мы проследовали по небольшому двору и зашли в одноэтажный домик со страшной надписью «Кубовая» на входной двери.
        - Лёха, - громогласно провозгласил санитар, - принимай клиентов, - и он тут же испарился, как будто никого и никогда тут и не стояло.
        А вместо него появился практически такой же санитар, но пониже ростом и в более чистом халате, я повторил ему мантру с бумажки.
        - Лёха, - протянул он мне руку, мы в ответ сказали, как нас зовут, - джинсы в этой комнате, всё остальное там, - и он указал, где чего лежит. - Когда подберёте размеры, согласуем цены…
        Нас уговаривать не надо было - тут же и зашли в джинсовое отделение… лежало тут это добро в навал высокими штабелями вдоль трёх стен, только та, что примыкала к двери, свободной осталась. Я выцепил Вранглеры вроде бы не самострочного типа, явно не Турция, а Индия или Малайзия на крайний случай. Аскольд тоже себе что-то присмотрел, и мы было уже совсем перешли в соседнюю комнату, но тут вдруг один джинсовый штабель взял и развалился… а за ним нарисовался товарищ в полосатой пижаме, который стоял, прижимаясь к стенке, и держал палец перпендикулярно губам…
        Я быстренько восстановил состояние штабеля до первоначального уровня, и мы дружно выскочили в коридор, прижимая заветные джинсы к груди.
        - Ты что-нибудь видел там? - спросил я у Аскольда.
        - Я нет, - ответил он, моргая честными глазами, - а ты?
        - И я тоже, - так же поморгал я, - но давай сваливать отсюда поскорее, во избежание…
        Кроссовки мы уж не стали присматривать - поторговались для виду с Готлибовичем, отдали по 200 рэ, да и покинули это заведение.
        - Я второй раз туда не пойду, - честно признался я Аскольду, - хватит с меня приключений на картошке…
        - А может заложим гада? - предложил он, - он же сбежит, как пить дать сбежит…
        - А если его отловят, он же на нас подумает, как пить дать подумает, - возразил я, - а эти ребята очень злопамятные, так что ну его - не видели мы ничего и не слышали… и вообще там никогда не были… какой с нас спрос?
        - И то верно, - нехотя согласился Аскольд, а потом добавил, - ну Шифман, блять, он хоть и башковит, но предвиденья у него ни разу нет…
        - Правильно, - подтвердил я, - после такого что-то не тянет контакты с ним поддерживать - может ну его, этот видик?
        
        - До завтра подумаем, - ответил Аскольд, - время у нас ещё есть.
        А по дороге к автобусной остановке я наткнулся… ну на кого бы вы подумали?… правильно, на девочку Вику из кадров - она выскочила на улицу, когда я проходил мимо их конторы.
        - Привет, Петя, - расцвела она в улыбке, - а нас из колхоза пораньше отпустили.
        - Очень рад за тебя, - хмуро отвечал я, заранее представив, как буду разруливать ситуацию между Ниной и Викой, - что там Пугачёв, живой?
        - Живее всех живых, - она между делом взяла меня под руку, - про тебя вспоминал пару раз.
        - Надеюсь, только хорошее вспоминал? - вздохнул я.
        - Разное, - неопределённо покрутила она свободной рукой в воздухе, - но больше хвалил… с ураганом, конечно, у тебя очень эффектно получилось - как же ты там уцелел-то?
        - Само собой вышло, - отвечал я, - бутыль самогона меня спасла.
        - Это как? - заинтересовалась она.
        - Я её спасти захотел от этого урагана, целую пятёру за неё отвалил как-никак, - быстро соврал я, - и за деревом спрятался, вот он меня и обошёл стороной, ураган этот.
        - Меня бы он точно утащил, - сообщила она, - и лежала бы я сейчас на кладбище, как этот… ну немец этот…
        Она и про Осипа знает, пронеслось у меня в голове…
        - Вы, говорят, там хорошие деньги заработали у Пугачёва? - перепрыгнула она на другую тему.
        - Ну да, приподнялись чуток, - не стал отпираться я.
        - А это что у тебя в пакете?
        - Так джинсы, на заработанное бабло и прикупил, - я приоткрыл пакет, чтоб показать содержимое.
        - Здорово, - отвечала она, - я всю жизнь хотела именно Вранглеры…
        Тут уж я ничего говорить не стал - на такие дешёвые разводы я давно не ведусь, а тут и автобус подкатил, на удивление полупустой. По дороге она болтала о чём-то, я не особо вслушивался, а размышлял только, как её бортануть, чтобы без эксцессов все обошлось… так и не придумал. Расстались в кольце 60-го, а далее я вынес отремонтированный Романтик дворовому хулигану Димону и сопроводил передачу техники следующим:
        - Купи нормальную плёнку, Сони, БАСФ, Агфа, Филипс. А со Свемой он у тебя так и будет зависать раз в месяц, в два…
        - Да где ж я её возьму-то? - взволновался Дима, - эту Агфу? Она в наших магазинах не продаётся.
        - У спекулей бери, - посоветовал я, - на книжно-пластиночном рынке точно такое добро бывает, знаешь, где это?
        - Слышал, - буркнул тот, - в садике Пушкина вроде…
        - Точно, по субботам и воскресеньям, стоит кассета подороже, конечно, чем наша, но зато качество гарантировано.
        А мама опять начала меня пытать на предмет командировок - куда и когда меня пошлют и что я там буду делать, да как я там буду питаться…
        - Пока всё в воздухе висит, - успокоил её я, - ничего конкретного нет, через месяц, возможно, будет конкретика, тогда я тебе первой всё сообщу. А насчёт питаться… ну накормят, наверно, с голоду не помру. Рыбы там, говорят, море, причём такой, какую у нас и не видели никогда, вот ей и буду питаться.
        - И что там за рыба? - заинтересовалась она.
        - Красная, - отвечал я, - из семейства лососевых. Если Мурманск, то там только лосось и сёмга, а если Камчатка выпадет, то выбор сильно больше будет - там кроме обычной горбуши, которую местные сорной считают, водятся ещё такие штуки, как кижучи, нерки, чавычи и кета.
        - И чем они отличаются от той же горбуши? - продолжила она пытать меня.
        - Нерка поменьше размером и в брачный период… ну когда на нерест идёт… становится ярко-красной, как помидор… и икра у неё самой ценной считается и самой яркой из всех. У кижучей мясо жгуче-красное, почти как у тунца, а сами они при нересте становятся малиновыми, а так-то обычный цвет у них серебристый. Кета имеет самое бледное мясо из всех и по размеру побольше. Что там ещё осталось? А, чавыча - эта самая здоровая рыба из лососей, до 2 метров попадаются экземпляры, считается самой вкусной, но поймать её сложновато, обычно она одна из сотни наверно в неводе. Ничего не забыл? Аааа, ещё гольцы такие встречаются - это речной лосось, самый маленький по размеру из всех и вытянутый в длину. Толку с них, как с козла молока, промысловой ценности не имеют, но если нерест ещё не начался, май-июнь, то ловят и этих гольцов, они всегда под рукой. При нересте этих лососей можно сачком зачерпывать прямо из речки, настолько плотной массой они прут в верховья. Там же обычно и медведи камчатские столуются, рядом с рыбаками сидят по берегам.
        - Страшно же, наверно, если медведь рядом, - сказала она.
        - В этот период медведям не до людей - столько бесплатной еды кругом, зачем им отвлекаться на другие предметы… но близко к ним, конечно, подходить не стоит, как говорят на Востоке, на аллаха надейся, а ишака всё же к забору привязывай.
        - И откуда ж ты всё это знаешь? - поинтересовалась мама, - ты же ни в Мурманске, ни на Камчатке ни разу не был.
        - Что я, один в нашем отделе работаю? - отговорился я, - коллеги и там, и там побывали не по одному разу, они и рассказали…
        - Я буду волноваться за тебя, - сообщила она мне, а я, чтобы разрядить обстановку, перевёл стрелки на более близкую ей тему:
        - Как там в школе-то? Физрук больше не пристаёт?
        - Всё хорошо в школе, сынок… а физрук после твоего разговора, наверно, сильно изменился.
        - Ну и ладушки, - ответил я и занялся починкой нашего телевизора, что-то у него со строчной развёрткой не в порядке было…
        Глава 10. Командировка
        82 ГОД, КОМАНДИРОВКА
        
        А утром меня вызвал в свой отсек товарищ Бессмертнов. Александр Сергеич. У нас на антресолях отдельных же кабинетов не было, были отгороженные занавесочками помещения, вот в одном из них и обитал начальник.
        - Как дела, Камак? - так содержательно начал он нашу беседу.
        Про белую сажу и что контора пишет, я уж не стал ему говорить, ограничился коротким «нормально дела идут», и он тогда продолжил.
        - Надо в Москву сгонять, передать бумаги в одно ведомство и забрать у них кое-что. Есть мнение тебя послать…
        - Всегда готов, Александр Сергеич, - довольно искренне отвечал я, всё какое-то развлечение от местной рутины.
        - Ну тогда оформляй командировку, бери в кассе аванс, покупай билеты и вперёд - на дневной поезд вполне успеешь.
        От нас в Москву тогда аж три железнодорожных рейса было, ранним утром, в обед и поздно вечером. Не совсем я понял, почему меня выпихивают средним из них - под вечер же мало чего в Москве успеешь сделать, но Бессмертнов тут же пояснил этот момент:
        - Дневной поезд прибывает в шесть вечера - до восьми вполне управишься с делами, они там допоздна работают в этой конторе. А потом обратно ночным, не надо болтаться по городу.
        - Всё понял, Александр Сергеич, а что надо передавать и что забирать?
        Нужные бумаги он мне тут же выдал - файл А4 с лиловыми актами приемки-передачи и увесистую папку с описанием чего-то железного.
        - А заберёшь всё вот согласно этого списка, - и он передал мне листочек, где даже не ручкой, а карандашом были накорябаны строчки цифр и латинских букв.
        - Микросхемы что ли? - уточнил я.
        - Они самые, - подтвердил он, - чего сидим - дуй в бухгалтерию, а то не успеешь.
        Я и дунул в бухгалтерию, она у нас на втором этаже сидела в старом корпусе. Проблем никаких не возникло, и через десять минут я стал обладателем командировочного удостоверения и 25 рублей одной бумажкой. Теми же ногами немедленно отправился в железнодорожные кассы, одно из отделений совсем недалеко от нашего института было, на Нижереченской набережной. Но здесь меня ждала засада - никаких билетов на Москву в наличии не имелось. И на вечерний поезд тоже. И на завтра, и на послезавтра, только в конце недели что-то свободное маячило.
        Чёж делать-то, с тоской подумал я, нехорошо начинать свою командировочную деятельность с такого облома… и придумал позвонить Аскольду - у него ж родители крутые, вдруг поможет. Трубку институтского телефона он сразу снял, объяснил ему ситуацию, но что он ответил:
        - Что же сразу-то не подошёл? Ладно, придумаю чего-нибудь… перезвони сюда через десять минут. Да - видак с телевизором берём или как?
        Я немного подумал и сказал давай отложим до завтра - никуда они не уплывут за такую цену-то. Перезвонил через положенный промежуток, с той стороны мне было сказано постучать в дверь «Заведующая кассой» и сказать, что я от Евангелины Петровны. Постучал и сказал - через пару минут я стал счастливым обладателем двух билетов, в 12.10 туда, сидячий, и в 22.45 обратно, плацкарта, всего это счастье обошлось в 15 рублей с копейками. Билеты были в виде прямоугольных кусочков картона, с выдавленной датой отбытия, я уж и забыл, что такой формат когда-то существовал.
        Далее я звякнул уже Бессмертнову, известил его, что все документы, включая билеты, у меня на руках, и я выдвигаюсь в столицу нашей Родины город-герой Москву без захода на рабочее место… а то могу не успеть. И он дал добро. Еще маме звякнул в учительскую школы номер 169, на удивление это оказалось перемена и её быстро позвали. Уладил дело, благо у неё никаких особенных вопросов не возникло - ну что Москва, не Мурманск же, вернётся завтра утром, и не спеша отчалил на железнодорожный вокзал, благо брать с собой на полдня мне было нечего.
        Вокзалов в нашем городке вообще-то две штуки когда-то существовало, Московский и Казанский, но второй закрыли за ненадобностью лет 10 назад, когда построили мост, соединяющий московскую ветку с казанской. Но название осталось старым - на фронтоне модернового здания реяли гордые буквы «Московский вокзал». Никаких рамок и суровых охранников в те буколистические времена ещё не придумали, поэтому приезжие и транзитные пассажиры гуляли вдоль и поперёк здания вокзала, как им заблагорассудится. Выпил газированной воды из автомата за 3 копейки, приценился к мороженому, но брать не стал, потому что моего любимого пломбира с розочкой в продаже не имелось. А вместо этого подошёл к газетному киоску и взял сегодняшний «Советский спорт». Так, что у нас там из в спортивном мире происходит?
        Первая страница - чемпионаты мира по велогонкам, гребле и плаванию в ластах (блин, был же ведь такой вид спорта), пропускаем. Вторая - все про коллективы физкультуры, самый бестолковый раздел в этой газете, как я помню, перелистываем. Третья - чемпионат мира по баскетболу в Колумбии (! - на родине наркокартелей и Пабло Эскобара), на этом можно задержаться… наша сборная с трудом одолела Югославию, у нас в составе такие ребята, как Йовайша, Хомичус и Валтерс, эх, где сейчас литовско-латвийский баскетбол… правильно, именно там. А внизу страницы отчет о футбольном туре… Нефтчи-Арарат 4:2… мда, были ж времена, сейчас эти ребята только в рамке прицела себя могут увидеть. А в турнирной таблице лидирует Минск, он же и будет чемпионом в этом году, если мне память не изменяет. Вторые тбилисцы, третьи ереванцы, невзирая на проигрыш - никаких киевлян и москвичей, провинция рулит.
        Ну и последнюю страницу проштудируем что ли. Тут имела место мутная статья про то, что в американской сборной по плаванию не все в порядке (зачем это здесь?), результаты теннисных и легкоатлетических турниров мелким шрифтом и справа на всю полосу анонс Кубка европейских чемпионов по хоккею (Карл!), был же когда-то и такой турнир. Там кроме нашего бессменного ЦСКА в этом году участвуют ВЖКГ от чехов, Кэрпэт от финнов и почему-то немецкая Риссерзее, а шведов нет, что очень странно…
        А тут и посадку объявили на мой поезд.
        
        Ускоренных поездов в этом времени ещё не было… хотя чего это я, был один, ЭР-200, кажется, назывался, ходил раз в день между двумя столицами… но до провинции ни Сапсаны, ни Стрижи, ни Ласточки пока не добрались. Так что только олдскул, только шесть часов неспешным ходом с остановками в разных Калининсках, Добровых и Петушках. По дороге всё вспоминал незабвенную сагу Венедикта Ерофеева, да почему-то всплыла ещё не написанная песенка Шевчука про железную дорогу, как уж там… «Эх, железная дорога. Эх, стальная магистраль. Электрические боги обещали пастораль. Эх, квадратные колёса. Ох, кудрявые столбы! Кровоточащие дёсна обеззубленной души». Умел же когда-то Юрий Юлианович стихи сочинять.
        А вот и он, Ярославский вокзал - наш нижнереченский маршрут не меньше десяти раз перекидывали на разные московские вокзалы, и Курский был, и Казанский, и даже Павелецкий некоторое время. А теперь вот душа железнодорожных начальников успокоилась на этом месте… как уж там про него Ильф-Петров написали… «Весь Ярославский вокзал, с его псевдорусскими гребешками и геральдическими курочками, легко может поместиться в большом буфете-ресторане Рязанского вокзала». Рязанским назывался до войны Казанский вокзал.
        Но мне рассиживаться на вокзалах и разглядывать геральдических петушков было некогда, поэтому я проследовал строевым шагом в самое лучшее метро на свете - Московский метрополитен имени Кагановича… эээ, Ленина то есть. Ну, Библиотека имени Ленина это ладно, всё же Ильич книжки читал и писал, но метро-то тут при каких делах, думал я, меняя в автомате пятнашку на три жёлтых пятака. Каганович всё же командовал строительством метро, в отличие от… Кстати, о денежных номиналах - советские финансисты здорово отличились и в этом плане, ни в одной стране мира никогда не бывало ни пятнадцатикопеечных монет, ни трюльников, это уникальные артефакты страны Советов. Стандартная линейка 1?2-5 - 10 - 20 - 50. И 25-рублёвые купюры тоже, как мне кажется, нигде не встречаются, а у нас есть, вот одна из них у меня в кармане лежит.
        Мельком глянул на карту - какое ж оно маленькое, московское дособянинское метро, но в центре в принципе почти ничего не изменилось. Так, мне надо по красной ветке до Библиотеки, переход на Калининскую и до Смоленской, а там пешком рукой подать. Нужные мне люди сидели в здании МИДа, ну да, того самого, который в сталинской высотке. Но заходить туда надо было не с площади, а сбоку, со старого Арбата. Промаршировал от метро по Садовому, свернул на Арбат и рассказал свои хотелки суровому охраннику за тяжеленными дубовыми дверями. Пока ждал визави, огляделся… дааа, богато люди жили, мрамор, карельская берёза и ломбардский орех - исконно имперский стиль, как уж его там в народе-то называли, сталинский ампир. И пусть недоброжелатели говорят, что всё это, дескать, содрано почти один в один с Вулворт-билдинга на Манхэттене, но я недоброжелателей слушать не стану и останусь при своих - что шедевр, то шедевр. Причем оригинальный, Америкой тут даже и близко не пахнет.
        Товарищ из Минвнешторга спустился ко мне довольно быстро - забрал все бумаги, что я принёс, и взамен выдал шесть штук пластиковых контейнеров с микросхемами. Они очень удачно разместились в моём пакете. И на этом мы раскланялись. Посмотрел на часы, до поезда ещё три с половиной часа, можно… а можно ведь Марку Григорьевичу же звякнуть - телефон с той карточки, что он мне вручил в зале семинаров, я наизусть запомнил. Из ближайшего автомата набрал этот номер, но ответом мне были продолжительные гудки. А и хрен с ним, с Григорьевичем, подумал я и заглянул в соседний магазин, он как раз через Арбат от МИДа стоял.
        Зашёл и поразился - ба, да это ж то самое заведение, которое описал маэстро Булгаков в своём эпохальном Мастере… ну да, это был Торгсин, куда заглянули в итоге своих похождений Коровьев и Бегемот. И устроили жуткий скандал с селёдкой и апельсинами. Историческое, как ни крути, место. А магазинчик-то невелик оказался, узкий и тесный и с обычными советскими очередями во все места. Апельсинов сегодня сюда не завезли, поэтому я вздохнул и занял очередь в колбасный отдел, - надо ж привезти домой чего-нибудь дефицитного, а то не поймут. Пока стоял, успел рассмотреть весь представленный ассортимент - эконом-сегмент здесь начинался с Чайной колбасы по рубль-семьдесят, за ней плавно выстраивалась линейка из Столовой по 2 - 20, Докторской за 2 - 30 и Любительской в 2 - 90. Венчала пирамиду варёных продуктов Языковая колбаса по 3 - 30. Если перейти к копченостям, то в наличии имелись еще кругляши Краковской по 3 - 40 и длинные палки Одесской по 3 - 80. И сервелат даже был по 4 рубля, но пока я стоял, это дело разобрали с концами.
        В одни руки давали не больше двух килограмм по совокупности, так что когда я наконец достоялся до прилавка, то ограничился половинкой батона Языковой и целой палкой Одесской - всё вместе вытянуло на кило-девятьсот веса и семь рублей денег. День прошёл не зря…
        А ведь если вдуматься, то сплошной вред ведь от этой колбасы, граждане - чего только там не намешано… нет, байки про туалетную бумагу отметём в сторону, она, эта бумага, при советской власти была чуть ли не дефицитнее колбасы (вспоминаем фильм «Москва на Гудзоне», где бедный Робин Уильямс в роли московского саксафониста Вовы Иванова разгуливает по столице с надетым на шею ожерельем из этой бумаги), но разрешённых гостом добавок всё же немало было. Куда полезнее натуральный продукт - окорок, грудинка, карбонад, буженина. А вот поди ж ты, не они, а колбаса стала символом советского дефицита.
        Опять поглядел на часы - время есть ещё, а прогуляюсь-ка я пешочком до своего Ярославского. И побрёл по Арбату, плавно переходящему в Воздвиженку и проспект Маркса (будущий и прошлый Охотный ряд). И вот во время своего путешествия в одном безлюдном месте услышал вдруг сдавленный крик из одной подворотни…
        Глава 11. Галина
        82 ГОД, ГАЛИНА
        
        Из подворотни старинного, но ветхого арбатского домика раздался сдавленный женский крик. У меня немедленно включилось подсознание, которое сообщило основному сознанию что-то вроде «не ходи туда, поймаешь приключений на задницу, а оно тебе надо?». Но сознание упёрлось и скомандовало телу проверить эту подворотню.
        И за железными воротами, левая половинка из которых висела на одной петле, мне открылась следующая картинка - два паренька примерно моего возраста грабили женщину бальзаковского возраста. Причём у одного в руке был ножик… складной, но длинный, лезвие у него под десять сантиметров было.
        - Стоять-бояться, - сказал я с порога громким командным голосом, - а ну быстро отошли от неё на три метра!
        Парнишки синхронно повернули ко мне головы, и тот, что повыше, наверно главный, сплюнул и ответил:
        - Тебе чо, фраер ушастый, жить надоело? Исчезни нах!
        А я вместо ответа поставил пакет на землю и взял в руки палочку длиной с полметра, которая припирала половинку ворот, очень кстати она здесь оказалась. И помахал этой палкой влево-вправо.
        - Подходи по одному, кто смелый, - сообщил я им, продолжая делать волнообразные движения палкой, а женщина в это время, как я успел заметить, начала поступательно отодвигаться вдоль глухой стены вглубь двора.
        Тот, который с ножом и повыше, сделал страшную рожу (ну это ему, наверно, показалось, что страшную, а по мне, так смешную) и выдвинулся навстречу мне, выставив ножик вперёд.
        - Слышь, ты, терпила - мы тут не шутки шутим, ща положим тебя рядом с ней и все дела, - сообщил он мне, потихоньку сокращая расстояние.
        Я немного отступил к воротам, с тоской думая о московских старожилах - должен же тут кто-то жить, чёж они сидят по своим норам… но нет, во дворе было по-прежнему пусто. А этот хулиган с ножиком тем временем очень близко подошёл… и подставился - слишком далеко вытянул вперёд руку с ножиком, сопровождая своё движение хищной (как ему казалось) ухмылкой, ща я, мол, тебя сделаю, пацанчик. Я и засадил ему по правой кисти своей палкой со всей дури. И попал - нож он выронил и начал трясти этой рукой, болезненно морщась.
        А я отпиннул ножик назад к воротам и повторил удар, но уже по башке этого дебила - тот рухнул сначала на колени, а потом на бок.
        - Ну чо, терпила, - повернулся я ко второму, - ты следующий, подходи - поговорим, - и сделал ещё пару вращений своей палкой.
        Но тот второй разговаривать был не намерен, а вместо этого повернулся и сделал ноги - как оказалось, здесь был и второй выход на параллельную улицу. Тогда я подошёл к даме и сказал:
        - Сударыня, давайте уйдём отсюда побыстрее, а не то с милицией общаться придётся - надо вам это?
        - Да, пошли, - она схватила меня за руку, мы обошли тело первого грабителя, раскинувшееся в причудливой позе на здешней брусчатке, по дороге я поставил палку на место, взял свой пакет с колбасой, и вот мы уже очень быстрым шагом перемещаемся по Арбату в направлении кинотеатра «Художественный».
        - А ты шустрый парень, - сообщила она мне, - как тебя зовут-то?
        - Петей, - ответил я, - просто Петей. А тебя как?
        - Галей, просто Галей, - ответила она, - я щас на такси сяду, могу подвезти, куда там тебе надо.
        - Спасибо, у меня час ещё до поезда, прогуляюсь по ночному городу, - ответил я.
        - Стало быть, ты приезжий… - задала она полуутвердительный вопрос, на который не требовалось ответа, я и промолчал, - ну смотри, моё дело предложить, твоё дело отказаться. Что тут у нас делаешь-то?
        - Во Внешторг приезжал, - кратенько обрисовал я цель своего визита. - Все дела сделал, теперь домой собираюсь.
        - Минвнешторг? - повторила она, - как же, как же, вот только вчера общалась с Николаем Семеновичем.
        - С кем? - уточнил я.
        - С Патоличевым, который министром там работает, - со вздохом пояснила она и тут же добавила, - на вот тебе мою визитку, будут проблемы - звони.
        И она сунула мне в руку кусочек картона, а сама тормознула первую же проезжавшую мимо Волгу и укатила в сиреневую московскую даль. И тогда я, наконец, прочитал, что там было написано на этом картонном прямоугольнике - «Галина Брежнева» там было написано, и чуть ниже два телефона.

* * *
        А я ещё и с ментами пообщался где-то на Мясницкой… ой, на улице Кирова, конечно… захотели они мои документы проверить. Проверили и отпустили с богом. На Ярославский вокзал с геральдическими петушками и курочками я прибыл уже к посадке на наш ночной поезд с завлекательным наименованием «Волжские просторы». И даже бутылку Жигулёвского пива успел прикупить в ларьке рядом с перронами - они тут почему-то круглосуточно торговали. И даже звякнул ещё раз из привокзального автомата Марку Григорьевичу, но с тем же успехом… точнее без малейшего успеха - кроме длинных гудков, ничего я в трубке не услышал. Да и не очень-то хотелось - если честно, то артист из меня, как из Галины Брежневой мисс Москва…
        
        В институт проехал прямо с вокзала, уже половина восьмого на часах была, подумал, что нечего заморачиваться с поездкой домой через весь город. Сдал полученное добро с рук на руки товарищу Бессмертнову.
        - Что там хоть за микрухи-то? - поинтересовался я у него, - если не секрет?
        - Не секрет, - ответил он, - микропроцессоры в основном, Интел и АМД. И ещё с десяток прецизионных АЦП, гидрикам пойдут. Ты вот чего Камак, ты домой можешь ехать, день приезда у нас считается командировочным.
        - Олл райт, Александр Сергеич, - отвечал ему я, - щас пару неотложных мероприятий проведу и отчалю в свой Заводской район. Парочку Интелов не выделите, кстати?
        - Это для твоей персоналки что ли? - поинтересовался он.
        - Для неё самой.
        - На держи, - и он выщелкнул из одного контейнера две штуки Интел 8085.
        А я забрал это добро и отправился беседовать с Шуриком.
        - Вот под эту базу сможешь системную плату доработать? - показал я ему микросхемы.
        - Хм… - задумался он на пару секунд, - дело, конечно, непростое, но я постараюсь. Пара дней на доработку уйдёт.
        - Договорились, а я пока Ишаченкова озадачу.
        И я побрёл озадачивать нашего комсомольского босса… пока разговаривал, в голове неожиданно созрела совсем посторонняя идею.
        - Слушай, Игорь, - сказал я ему, - а ты же ведь какие-никакие связи в своём комсомольском сообществе имеешь, да?
        - Какие-то имею, а что? - задал он встречный вопрос.
        - Поможешь организовать киноклуб? - сразу же взял я быка за рога.
        - Странная идея, - поморщился он, - у нас вообще-то научное учреждение, при чём тут кино?
        - Так комсомольцы же должны развиваться не только материально, но и духовно, - задвинул я ему такой тезис, - пусть продвинутое кино смотрят и по ходу этого и развиваются.
        - На подпольный видеосалон намекаешь? - сразу ухватил он суть дела.
        - Ненене, - притормозил его я, - никаких салонов, ничего подпольного. Всё будет сугубо официально, под патронажем комсомола, а смотреть мы там будем исключительно идеологически выдержанные вещи… предварительно одобренные тем, кому положено их одобрять.
        - И в чём фишка?
        - В деньгах, конечно, - вздохнул я от непонятливости Игоря, - за просмотр деньги будем брать, часть естественно пойдёт комсомолу.
        - Я подумаю, - сообщил он мне и тут же перепрыгнул на более близкую тему, - насчёт операционки я всё понял, постараюсь сделать в течение недели.
        А я пошёл на выход - отдыхать и набираться сил перед завтрашним днём, как было мне завещано начальником. По дороге думал про это чёртово видео, может и не связываться с ним, а то хлопот полон рот, а положительные результаты просматриваются в совершенном тумане… Но дойти до турникета, выпускавшего сотрудников на улицу Луначарского, мне, видимо, сегодня было не суждено - в самом конце этого маршрута меня отловил сотрудник из первого отдела и зазвал к себе на поговорить.
        - Ну что, Балашов, - сообщил он мне, убрав какие-то бумажки со стола в тумбочку, - на наш запрос относительно тебя Москва дала положительный ответ. Вот здесь распишись, - и он пододвинул мне бланк с красной диагональю.
        Я быстренько прочитал, что там значилось (а значилась там пугалка статьёй УК за разглашение сведений, содержащих государственную тайну), подмахнул её и приготовился слушать дальше.
        - Приказ по твоей форме допуска лежит у генерального, но это уже формальность. Можешь приступать к выполнению обязанностей по теме «Крот». Зарплату тебе автоматически скорректируют, в следующий раз получишь всё, что полагается.
        - Я рад, Евгений Октябринович, и постараюсь оправдать оказанное мне высокое доверие! Вот только вопросик один имеется…
        - Задавай, - разрешил он.
        - Как эта новая работа будет совмещаться с нынешней? Я же в своём отделе занят минимум в двух темах…
        - Надо постараться совместить, - ответил он после секундной задержки, - тем более, что много времени тема Крот у тебя не отнимет, это я обещаю.
        - Где хоть они сидят-то, эти Кроты? - решил уточнить я, - это можно узнать?
        - Можно, - со снисходительной усмешкой ответил Октябринович, - теперь тебе всё можно. Спускаешься в бункер…
        - Так я там бывал уже, - перебил я его, - и не раз…
        - А ты не перебивай и дослушай до конца, - строго указал он мне, - спускаешься в бункер, там в дальнем левом углу будет железная дверь с кодовым замком. Набираешь код 911, спускаешься по лестнице на два пролёта, а там уже предъявишь вахтёру вот это.
        И он протянул мне пропуск с красной же диагональной полосой, слева там была моя мутная фотка, а справа туманная надпись «Зона №1». Ну и печать, конечно, с подписью генерального директора.
        - Там тебе всё расскажут и введут в курс дела, - закончил инструктаж Октябринович, - свободен.
        - Ээээ… - промямлил я, - у меня сегодня типа выходного дня, я в командировке ещё числюсь - можно, я завтра за эту железную дверь пойду?
        - Можно, - благосклонно кивнул он, - но только чтоб с самого утра.
        Глава 12. Колбаса в прямом эфире
        82 ГОД, КОЛБАСА В ПРЯМОМ ЭФИРЕ
        
        Не пошёл я за эту страшную железную дверь, ну её, подождёт до завтра, а вместо этого захватил из холодильника пакет с колбасой двух видов и отчалил от этого берега к другому - отдыхать и набираться сил. Дорога от кольца моего автобуса к дому проходила мимо продовольственного магазина под завлекательным названием «Гастроном №2». Решил зайти чисто из любопытства, чем там кормят народ на 65 году советской власти…
        Колбасы, как и ожидалось, не было ни в каком виде - ни в копчёном, ни в варёном, ни даже в ливерном. Вместо этого на пустых витринах сиротливо лежали грубо сработанные колбасные муляжи из картона. Ну окей, вздохнул я, посмотрим другие отделы… молоко хотя бы в очередь, но имелось, в поллитровых бутылках за 28 копеек и в литровых за полтинник. О, а ещё и в треугольных упаковках этот товар лежал, это совсем уже по 16 копеек шло. Весёленькие красно-синие тетраэдры… да, цвета, как у футбольного клуба ЦСКА. Дырявые они, как я помню, очень часто были - пока до дому донесёшь, половина выльется. Рядом притаился буковинский почему-то сыр - ни костромского, ни пошехонского, ни российского даже в проекте не значилось, а вот с западной границы Украины почему-то лежал, но брали его неохотно, сколько я помню, из-за специфического привкуса.
        Заглянул для очистки совести в кондитерский отдел - ну хотя бы с конфетами в Стране Советов всё хорошо было, лежал широкий ассортимент большими кучами, от дешёвеньких леденцов до дорогущих трюфелей. И шоколадки типа «Алёнка» тоже… здесь же и кофе в зёрнах имел место - народ ещё не распробовал свежесмолотого и свежесваренного, поэтому никому он и не нужен был, зерновой.
        А когда вышел, долго ещё размышлял над этимологией названия этих торговых заведений - приставка «Гастро» ну никак у меня с едой не связывалась, а всё больше с болезнями и врачами, гастрит, гастроэнтеролог, гастроскопия, всё это хорошему аппетиту мало способствовало. Странно, что магазины, где телевизоры продавали, не назвали Окулист-торгами, например…
        Мамы дома не было, так я выложил свою колбасу в холодильник (Ока, производства Муромского завода имени Серго Орджоникидзе), да и пошёл встречать её с работы, погода хорошая, почему бы и нет. Пока брёл через парк, размышлял о диалектике развития социализма на примере варёной колбасы. Кто-нибудь сможет мне объяснить, почему именно этот продукт стал символом той самой кривой дорожки, куда зарулил советский лагерь в итоге своего развития? Ну да, в 90-х годах в магазинах появились долгожданные 300 сортов колбасы, но счастья это как-то не прибавило. А сейчас, на рассвете 80-х все хотят трёх вещей - джинсов, пластинок с популярной западной музыкой, ну и этой самой колбасы, чтоб без очередей. Нет, ещё свободного выезда, это тоже есть в числе хотелок, но не на первых местах.
        И что с этим можно сделать, в смысле с колбасой этой грёбаной, спросил я сам у себя. И сам же себе ответил - поднять цены, да и дело с концом. Когда на рынке наступит равновесие между предложением и спросом, мигом исчезнут очереди, и колбаса, пусть не 300 сортов, но хотя бы десяти-пятнадцати будет лежать на прилавках абсолютно свободно. И торгово-закупочная мафия сама собой сдуется и переключится на что-нибудь другое. И исчезнут без следа гигантские очереди, ещё один символ развитого социализма. Но так же нельзя, возразят мне идеологи развитого социализма, у нас же общество справедливости и гуманизма, и цены если и повышают, то на товары не повседневного спроса… это же противоречит всем установкам марксизма-ленинизма, наконец. Ну тогда надо подкорректировать установки марксизма, со вздохом отвечу им я, потому что рынок, где командуют покупатели, всегда был и будет много лучше рынка продавца… точнее даже и не продавца, как сложилось в наших реалиях, а толстомордой торговой мафии.
        За этими ментальными беседами сам не заметил, как парк закончился и потянулись правильные квадраты хрущёвок, а между ними и та самая школа, где мать работала. Вахтёров и рамки металлоискателей в этом времени пока не придумали, так что я проник внутрь абсолютно безболезненно. Поднялся на второй этаж и прочитал расписание уроков, из которого вынес, что у мамы сейчас закончится последний урок в девятом-А классе, геометрия, третий этаж, 35 комната. А тут и звонок на перемену дали, коридоры школы немедленно заполнились учениками и ученицами, громко галдящими на разные голоса. А тут и мать вышла из класса, со стопкой тетрадей в одной руке и классным журналом в другой.
        - Ты чего тут, - встревожилась она, узрев меня, - случилось что-нибудь?
        - Нет-нет, - поспешил успокоить её я, - просто мимо шёл, решил зайти. Ты ведь сейчас домой пойдёшь?
        - Да, бумаги в порядок только приведу и с завучем поговорю - тогда и пойду.
        - Ну я подожду тебя на улице, - сказал я и развернулся к выходу.
        А ученики (и особенно ученицы) девятого-А тем временем вовсю глазели на меня - ну ещё бы, дети учителей тут редко, наверно, появляются. Некоторые из учениц, кстати, были вполне созревшими и сексуальными на вид девушками… жаль, что им только по 16 лет.
        На улице я решил мороженого прикупить, своего любимого пломбира с розочками - ларёк по продаже этого добра тут в пределах пешеходной доступности имелся. И не заметил, как одна ученица увязалась за мной следом.
        - Купишь мне мороженку, расскажу кое-что, - сказала она мне в спину.
        Я обернулся… ну ничего так девочка, длинноногая и привлекательная, и даже уродская школьная форма в коричневых тонах её не сильно портит.
        - Тебя как звать-то? - спросил я, вручая ей стаканчик.
        - Зина, - сказала она, немедленно откусив треть мороженки.
        - Зина-корзина, значит, - зачем-то срифмовал её имя я, - ну и что у тебя за информация?
        - Твоя мать недавно обследование делала, - сказала она, справившись с мороженым, - а обследовал её мой отец, он в 40-й больнице работает.
        - Так-так, - только и смог ответить я, - что за обследование, какие итоги?
        - У неё онкология, вторая стадия, - продолжила она. - Нужна операция, причём немедленно, а она согласия не даёт.
        - Мда… - задумался я, - спасибо тебе, Зина, я постараюсь принять меры. На вот держи - конфет себе купишь, - и я протянул ей зелёную трёшку.
        
        - Стой, - скомандовал я ей, когда она уже развернулась уходить, - у отца как фамилия?
        - Такая же, как у меня - Лебедев. Имя-отчество Иннокентий Антоныч, - с готовностью сообщила она, - можешь телефон записать, - и она продиктовала шесть цифр
        - Рабочий? - уточнил я.
        - Не, на работе его сложно поймать, домой звони после семи вечера, - и она скрылась за углом ближайшей хрущевки.
        А я доел своё мороженое и присел на скамеечку под липами, весь наш район почему-то был этими деревьями засажен. Ждать пришлось не слишком долго, с полчаса где-то - и вот мы уже возвращаемся через парк к дому. Хотя день был не выходной, но всё равно почти все парковые заведения функционировали.
        - Может на карусели прокатимся? - показал я на огороженный квадрат, в котором дислоцировались все аттракционы, а именно - цепочная карусель, колесо обозрения, качели-лодочки и совсем уже детсадовский круг с лошадками и оленями.
        - Да я вроде уже вышла из детского возраста, - улыбнулась она.
        - Так и я тоже вышел, и что? - задал я логичный вопрос, - на карусельке прокатиться теперь нельзя что ли?
        - Ну пойдём, умеешь ты уговаривать, - согласилась она, - на колесо. Сто лет на таком не каталась.
        - Как физрук-то? - спросил я, когда а взял два билетика по 10 копеек и мы уже унеслись в поднебесье (колесо было не таким, конечно, как Лондон-Ай, но вполне приличной высоты).
        - Исправился, - со счастливой улыбкой ответила она, - даже цветы один раз подарил.
        - Ну надо ж, - заставил я себя удивиться, - кто бы мог подумать… а чего там у тебя с обследованием? - подвёл я беседу к нужной точке.
        - А ты откуда знаешь? - строго спросила она.
        - Птичка на ухо нашептала, - отговорился я, - знаю и точка.
        - Догадываюсь я про этих птичек, - пробормотала она, но продолжила тему, - ну да, была в 40-й больнице, пока ты в колхоз ездил, - и она затормозила на этом месте.
        - И что там наобследовали? - подтолкнул её я.
        - Бластому какую-то, - выдавила из себя она, - хотят операцию делать.
        - А ты чего?
        - А я боюсь - вдруг зарежут… жила себе спокойно сорок лет и ещё столько же проживу без всяких операций.
        - Ясно, - притормозил обсуждение, - а я из Москвы колбасы привёз.
        - Правда? - обрадовалась мать, но скорее не колбасе, а смене темы, - а какую?
        - Кило языковой и батон одесской.
        - Теперь заживём, - оживилась она, - у нас в школе набор дадут только к 7 ноября…
        На этом наш разговор сам собой увял, мы вылезли из кабинки колеса обозрения, когда оно сделало три полных круга, и направились к дому, тут уже совсем недалеко было.
        А я по дороге почему-то задумался про эти вот продуктовые наборы, ещё один бич социалистического пути развития. Выдавали их практически во всех учреждениях 3 - 4 раза в год - обязательно на Новый год и к 7 ноября, прочие даты варьировались. Могли и к 8 марта дать, могли и к 1 мая, а то и просто в обычный непраздничный день. В состав их почти обязательно входила колбаса, варёная или копчёная или оба вида сразу. А ещё бывали такие дефицитные вещи, как индийский чай со слоном, растворимый кофе производства Днепропетровского завода пищевых концентратов или даже Индиан-инстант (получаемый Союзом путём хитрых взаимозачётных операций с Индийской народной республикой). И ещё там бывали баночки зеленого горошка, сгущенного молока, майонез (который тоже был жутчайшим дефицитом и обычно оставлялся стоять в холодильнике к праздничному оливье) и даже красная икра.
        И не надо путать заказы, которые выдавали на службе, со специальными магазинами «По заказам» - их обычно 1 - 2 штуки на район имелось. Здесь тоже продавали дефицит, но с обязательной нагрузкой сверху - с тем, что лежало на прилавках годами и не распродавалось. Мука, крупа, сахар, макароны, несъедобный суп в пакетиках и тому подобная ерунда. В итоге цена дефицитного товара взлетала чуть ли не вдвое, это мало кому нравилось… поэтому большой популярностью заказные магазины не пользовались, в отличие от наборов на работе - там-то всё по госцене шло.
        Заодно анекдот вспомнил, который оценят только старожилы, заставшие эпоху развитого социализма… бабка в очереди рассказывает соседке - как они там живут, при капитализме-то, даже не знаю, голодают наверно, а у нас хоть наборы к праздникам подбрасывают…
        А вечером я позвонил врачу из 40-й больницы, не со своего телефона, упаси бог, конечно, на улицу вышел к ближайшему автомату. Трубку взяла та самая Зина, она сразу и позвала отца.
        - Здравствуйте, Иннокентий Антоныч, - сказал я в трубку, - извините за беспокойство, но я Петя, сын Клавдии Петровны Балашовой, она у вас обследовалась вот только что…
        - Петя, говоришь? - ответил он, - это хорошо, что ты Петя… знаешь, это разговор не телефонный, ты лучше завтра приходи в нашу больницу… часов в шесть вечера… спросишь в приёмном покое, как меня найти, вот там и поговорим.
        - Замётано, - ответил я, - завтра в шесть вечера.
        А совсем уже в ночь мне на домашний позвонил Аскольд… да-да, я ж ему свой номер давал когда-то, но использовал он его в первый раз.
        - Привет, - сказал он, - Камак, как жизнь?
        - Да примерно такая же, как с утра была, - ответил я, - принципиально ничего не изменилось.
        - Я вот чего звоню-то, - продолжил он, - Мишку Шифмана знаешь?
        - Знаю, конечно, - сказал я, - он нам видик собирается продавать.
        - Так ты вот чего - сломался Мишка, так что не починишь, забудь и про видик, и про Мишку…
        - Это почему же? - спросил я.
        - Взяли его… сам понимаешь кто. Завтра если тебя вдруг будут про это дело спрашивать, то ты ничего не видел, не слышал и не знаешь…
        - А что, будут спрашивать? - озаботился я.
        - Не факт, что точно будут, но могут… и спрячь все ленты и диски, с которых ты книжки печатал… или лучше сотри содержимое - от греха подальше. Это тоже проверить могут.
        Глава 13. Контрольная закупка
        КОНТРОЛЬНАЯ ЗАКУПКА
        
        Завтра я выехал на службу пораньше, аж в восемь на проходной уже стоял - вахтёр удивился, но сказать ничего не сказал. На антресолях никого еще не было, в экранках тем более, так что я занялся необходимыми процедурами в гордом одиночестве. Вытащил из укромных мест заряженные книжками носители (всего их насчиталось пять штук - два диска и три ленты), загрузил систему РАФОС, она же РТ-11, и тупо начал вводить команду DELETE/NOQUE RK1:*.* для дисков и то же самое, но с буковками МТ1, для лент.
        Успел зачистить четыре штуки, потом дверь открылась и в неё зашёл товарищ Бессмертнов в сопровождении двух шкафообразных граждан одинаковой наружности.
        - Вот тут они у нас и лежат, - показал он на стеллаж с дисками, - половина здесь, а вторая половина в соседней комнате. А это младший научный сотрудник Балашов, он с ними в основном и работает.
        Я в это время стоял навытяжку рядом с дисплеем и косил взглядом на моргающий курсор - тот, наконец, перестал моргать и выдал подсказку-приглашение, всё, можно выдохнуть.
        - Пётр, - вдруг вспомнил начальник, как меня зовут, - покажи товарищам, что у нас тут за информация хранится.
        - Легко, - перешёл я на более понятный язык, - только это займёт некоторое время - пока оно загрузится, пока перемотается…
        - А мы никуда не торопимся, - сказал тот из товарищей, у которого голова была чуть менее квадратная.
        Как бы мне вас обозвать-то, подумал зачем-то я, ну будете два весёлых Гуся, старший и младший.
        - Хорошо, - вздохнул я, - приступаем к демонстрации, - и достал один из дисков, тот, что снизу лежал, с надписью карандашом «Система синхронизации».
        - Стоп, - проявил знание предмета второй шкаф, - сначала посмотрим то, что уже стоит в накопителе - сначала системный диск, потом съёмный.
        Ну надо ж, какие у нас сотрудники госбезопасности пошли, подумал я, свободно шарящие в компьютерной технике. Но спорить не стал и запустил команду DIR RK0:, она и вывела туеву хучу названий системных файлов.
        - Ну я пойду, - начал отпрашиваться Бессмертнов, - сами тут разберётесь.
        Старший нехотя кивнул, и тот испарился, а мы продолжили.
        - Вот это что за файл? - ткнул пальцем в экран второй, - с расширением TXT?
        Я без слов запустил просмотр этого файла - на экран вывалился английский текст с описанием команд RT-11.
        - Ясно, можешь закрывать, - сказал второй, - давай теперь директорию съёмного диска.
        Я пожал плечами и вывел требуемое - там было совсем пусто.
        - А почему в дисководе стоит пустой диск? - спросил первый, - что ты с ним делал?
        - Была команда подготовиться к завтрашнему эксперименту и очистить пару дисков от всех ненужных файлов, - пожал плечами я, - вот и занялся с утра этим делом.
        - Ясно, - коротко бросил первый, - Андрей, они уже всё очистили, нам тут больше ловить нечего, - а потом добавил мне, - смотри, Петя, в следующий раз если поймаем на чём запрещённом, так легко не отделаешься.
        И они сделали движение к выходу, но старший же притормозил.
        - Да, надо ж ещё образцы печати снять… запускай на принтер что-нибудь.
        - Что именно? - попросил уточнений я.
        - Всё равно, хотя бы это описание RT-11.
        - Это большой файл, будет печататься минут пять, - сказал я.
        - Не страшно, - отмёл мои возражения первый, - подождём.
        Я и запустил… через пять минут они забрали стопку листов с перфорацией, на которые вывалились команды операционной системы, и спросили про остальные печатающие устройства.
        - Есть ещё строчник типа «Ромашка», - я показал на стол в углу, - но он в нерабочем состоянии, так что ничего напечатать не сможет. И ещё такой же барабанник в соседней комнате стоит.
        - Пошли, напечатаешь и на нём что-нибудь, - скомандовал старший Гусь.
        Во второй экранке я сделал, что они просили, и на этом наше искромётное общение завершилось. Они гуськом вышли через дверь зала управления, а я поднялся на антресоли и увидел Шурика, он тоже сегодня пораньше заявился.
        - Слушай, Александр, - перешёл я на официальный язык, - ты у нас всегда больше других знаешь - расскажи, что это за проверка была?
        - Аааа, эта, - протянул он, одновременно развинчивая вентпанель от крейта, - это Мишку Шифмана вчера поймали, вот и проверяют все его связи.
        - Давай подробности, - уселся я на соседний стул, - кто поймал, на чём поймали, какую статью вешают… и вообще почему этим делом не ОБХСС занимается, а эти шкафы, сам понимаешь из какой конторы?
        - Пойдём покурим, - покосился Шура на подошедшего Колю, а я всё понял и возражать не стал.
        Вышли мы в итоге даже не к пожарному щиту с красным ведром, а на улицу и прогулялись вдоль Луначарского, пока не закончилась психушка напротив. Тут он мне и выдал:
        - У Шифмана не всё удачно сложилось с поставщиками этого барахла - то ли они кого-то неправильно обошли при расчётах, то ли схема в общем сбойнула, короче говоря, всей их цепочке сейчас светит 88 статья, знаешь такую?
        - Бабочка? - уточнил я, - валютные операции?
        - Она самая, до восьми лет с конфискацией, а если повторно, то до пятнадцати. И тоже с конфискацией. А таким делами сам понимаешь, кто у нас занимается.
        - Получается, что я тут по краю бритвы прошёл, - огласил я итог своих раздумий, - не, а проверка дисков и принтеров тут при чём тогда?
        - А у Мишки нашли распечатку Солженицына, - пояснил Шура, - не «Архипелаг», за него сразу восемь лет дают, а всего только «Раковый корпус», но и этого достаточно для проверки, кто и где это напечатал…
        
        А после нашего разговора я вместо того, чтобы опять подниматься в свои экранки, взял и спустился в бункер - всё равно же надо посетить новое место работы, вчера же Октябриновичу обещал. Вот и посещу заодно, чтобы лишний раз вверх-вниз не прыгать. В бункере я сразу наткнулся на физика Мишу, который ещё перед сельхозработами меня водил сюда на прогулку.
        - Привет, - сказал он мне с кривой ухмылкой, - Камак. Ты, говорят, серьёзно приподнялся в последнее время?
        - Какое там, - попробовал отшутиться я, - повыше вас сижу, конечно, бункерных старожилов, но до шестого этажа с Наумычами и Абрамычами мне как до Луны.
        - Какие твои годы, - продолжил Миша с той же ухмылкой, - дотянешься. Если ты Кротов ищешь, то это вон в том углу, - и он показал пальцем.
        Надо ж, с неожиданной злобой подумал я, все у нас всё и обо всех знают… деревня в Тамбовской области просто, а не институт прикладных проблем. И я развернулся прямиком в тот угол, куда указал Миша. Добраться дотуда оказалось не такой уж тривиальной задачей - пришлось перелезть через гору складированного оборудования и протиснуться в довольно узкую щель между стеной и швеллерами поддержки антресолей (да, тут тоже свои антресоли имелись, поменьше наших, но имелись). А вот и та самая железная дверь с табличкой «Зона №1». Хорошее место зоной не назовут, вздохнул я, набирая код 911 на кодовом замке.
        Дверь не щёлкнула замком, как это могло бы представиться, а взяла и отъехала в сторону, скрывшись в углублении справа. Затейники какие, думал я, переступая порог. Дальше тут была железная лесенка вниз, я и начал по ней спускаться, а дверь за спиной бесшумно встала на своё место. На двадцатой по счёту ступеньке лестница закончилась и перед моим носом оказались уже три железные двери, налево, направо и прямо. Без каких-либо табличек. Прям как в русской народной сказке, подумалось мне, налево пойдёшь - коня потеряешь…
        Про такой поворот сюжета Октябринович мне что-то ничего не говорил. Толкнул левую дверь - судя по петлям, они все внутрь открывались - закрыто. Правую - то же самое. Центральная же подалась и распахнулась со страшным скрежетом, открыв новый коридор, в конце которого виднелся стол с настольной лампой, а за ним живой человек, охранник, судя по всему. Я обрадовался ему, как родному, промаршировал эти десять метров по кафельному полу и доложил, держа в руке пропуск с красной полосой:
        - Я Пётр Балашов, меня вчера к вам работать определили.
        - Балашов, говоришь? - ответил охранник, забирая у меня пропуск, - это хорошо, что ты Балашов, нам тут новые люди позарез нужны, - пропуск он при этом разве что на свет не рассмотрел, а так со всех сторон изучил, а потом продолжил, - заходи вот сюда (он показал на дверь направо), твой шкафчик номер 13, вот ключ, переодевайся в рабочую одежду и возвращайся сюда.
        Я пожал плечами и зашёл в правую комнату - это оказалась раздевалка со шкафчиками по стенам, скамейкой в центре и даже душевой комнатой в самом конце помещения. В душ я не пошёл, а вместо этого открыл замочек у шкафа номер 13 и переоделся в синие штаны и майку, почти такие же, которые в больницах врачи носят. Потом вернулся к охраннику.
        - Пропуск у меня остаётся, - и он положил его в ящик стола, - а ты двигай вперёд по коридору, там тебя встретят и всё объяснят.
        - А что там ещё за две двери были после лестницы? - зачем-то полез в уточнения я, - которые налево и направо вели?
        - У тебя допуск недостаточный, чтоб это знать, - пояснил мне охранник в доступной форме, - вот первую форму получишь, тогда, может, и расскажут. А сейчас дуй по коридору.
        И меня там действительно встретили, в этом коридоре, и даже проводили на моё новое рабочее место… и даже поделились обрывками информации, что я тут должен буду делать и чем отдел занимается в принципе…
        
        БОЛЬНИЦА НОМЕР 40
        
        А вечерком я с работы проехал прямиком к папаше Зиночки, благо от кольца 60 автобуса туда было рукой подать. Синие бахилы меня надевать не заставили, а просто сказали, где сидит товарищ Лебедев - я и прошёл на этот четвёртый этаж по стёртой тысячами врачей, больных и посетителей лестнице.
        - Иннокентий Антоныч? - спросил я, когда мне разрешили войти в кабинет с названием «Ординаторская», - я Петя Балашов, вчера звонил вам.
        - Угу, - ответил Антоныч, оказавшийся мужчиной возрастом под полтинник и с абсолютно лысой головой, - садись, сейчас поговорим.
        И он продолжил заполнять какую-то статистическую хрень в тетрадке формата А4, а потом ещё и по телефону позвонил и поругался с неведомым Михалычем насчёт графика дежурств. А через десяток минут он наконец и на меня обратил своё благосклонное внимание.
        - Значит, Балашова Клавдия Николаевна твоя мать… - задумчиво начал он.
        - Так точно, - подтвердил я, - родная.
        - Документ какой-нибудь покажи, - потребовал он, - а то у нас сейчас с разглашением врачебной тайны очень строго.
        - Пропуск на работу пойдёт? - и я выложил у него перед носом кожаные корочки с с моей фоткой и лиловой печатью ИППАНа.
        - Пойдёт, - коротко бросил он, я забрал пропуск назад, а он продолжил, - проблемы у твоей матери, парень, вот что я тебе скажу…
        - Большие проблемы-то? - уточнил я.
        - Приличные… - и он встал и вытащил из стенного шкафа коричневую папочку, раскрыл её и сел на место, - вот сам смотри…
        И он разложил передо мной три рентгеновских снимка, как я понял, это было одно и то же место в трёх разных проекциях…
        Глава 14. Любовь, комсомол и весна
        ЛЮБОВЬ, КОМСОМОЛ И ВЕСНА
        
        Не стал я заводить разговора с матерью этим вечером, решил, что информация должна сначала улечься. А на следующий день утром ко мне сам подошёл комсомольский лидер Ишаченков. Игорь который.
        - Ты там спрашивал про киноклуб, - сказал он мне, зачем-то крутя в руках скальпель, оплетённый синей изолентой.
        - Было дело, - признался я.
        - Так я почти что решил этот вопрос - райком поддержал нашу инициативу и выделяет помещение в своём здании.
        - Здорово, - уныло отвечал я, - жаль только, что эта идея приказала долго жить - про Мишку Шифмана слышал?
        - Да, что-то слышал, - появились на его лице первые проблески въезда в суть проблемы, - то есть я, получается, впустую все эти переговоры проводил?
        - Стой-стой, - поймал я некую ускользающую мысль, - всё остаётся в силе, только с одним маленьким уточнением - меняем в названии клуба слово «кино» на «компьютерный».
        - Продолжай, - Игорёк уселся на соседний стул и приготовился слушать.
        - Ты скальпель-то убери, - зачем-то произнёс я, - он мешает свободному течению моих мыслей. - Игорёк сунул скальпель в карман, а я продолжил, - всё просто, как батон за 13 копеек - доводим до кондиции наши персоналки, стыкуем их с телевизорами, лучше маленькие брать типа Электроника или Шилялис, я с твоей помощью заканчиваю отладку игрушек, на этом собственно всё… деньги с желающих поиграть берём по тому же тарифу, как обсуждали, по рублю за час.
        - Подожди, - поморщился он, - для начала расскажи поподробнее про эти игрушки, я о них только вскользь слышал до этого…
        - Не вопрос, - я открыл нижний ящик своего стола, достал стопку листов с моими каракулями и разложил их перед ним. - Это Тетрис, это Братья Марио, а тут Диггер и Бюрократ.
        - Поясни… - потребовал он.
        Я вздохнул и кратенько пересказал концепцию всех игрушек, в ответ получил следующее:
        - А почему они Марио? И почему братья?
        - А хрен его знает, - не стал я раскрывать свои источники информации, - от балды так назвал. А двое их чтобы развивать в игроках навыки коллективной работы.
        - Надо поменять название… ну хоть на братьев Знаменских что ли. А что-то уже работающее есть? - продолжил допрос Ишаченков.
        - Тетрис я вчерне накатал в кодах СМ-4, могу показать.
        Мы синхронно встали и спустились в первую экранку - я поставил в дисковод белый диск с пометкой «Система», раскрутил его и запустил исполняемый файл tetr.exe.
        - Стрелочки эти кирпичи сдвигают соответственно влево и вправо, пробел быстрое опускание, Альт - поворот влево, Ctrl - поворот вправо. Садись, попробуешь.
        Игорь упираться не стал, уселся перед монитором и в следующие 15 минут достаточно ловко управлял падающими кирпичами.
        - Надо ещё ускорение сделать, - выдал он довольно деловую мысль, - чтобы после пары минут успешной игры кирпичи быстрее валились… и при набирании определённых круглых сумм какое-то поздравление вываливалось.
        - Сделаю, - пообещал я.
        - А так-то здорово, захватывает… слушай, эту игрушку надо в райкоме показать…
        - Извини, но СМ-ку туда тащить это как-то… да и первый отдел не даст согласия…
        - Тогда я сюда притащу пару начальников, только подготовиться надо к их приходу, сам наверно знаешь как… а остальные игры в каком состоянии?
        - Ещё Бюрократ почти готов, - ответил я, одновременно запустив на исполнение bur.com.
        Ишаченков и здесь попрыгал по исчезающим поплавкам, после чего заметил, что Тетрису оно уступает, конечно, но в принципе тоже пойдёт.
        - Операционка для нашей персоналки тоже почти готова, - добавил он в конце нашего разговора, - только железку же надо готовую - как там у Шурика с ней?
        - Заканчивает, - лапидарно ответил я и мы разошлись в разные стороны.
        Я ещё попытал Шуру насчет аппаратной части, на что он коротко сказал мне, чтоб не совался, куда не надо, и не мешал работать серьёзным людям. Я и отвалил в сторону… в секретный отдел мне сегодня не надо было идти, график там составили через день, так что уселся снова за свой стол и начал инвентаризировать содержимое ящиков, что мне тут от предшественника досталось. Но долго мне этим заниматься не удалось, потому что подвалила Ниночка и уселась на край стола.
        - Привет, Камак, - так начала она своё общение.
        - Здорово, коль не шутишь, - отвечал я ей.
        - А коли шучу?
        - Тогда всё равно привет…
        - У меня к тебе предложение есть, - продолжила она.
        - Рационализаторское? - вспомнил я «Служебный романс».
        - В некотором смысле… у меня отчим в командировку сегодня уезжает. На неделю. Переезжай на это время ко мне, а?
        Ну надо ж, подумал я, если заменить весну на осень, то всё сегодня идёт по сценарию песни Пахмутовой и Добронравова «Любовь, комсомол и весна» исполнял её, кажется, Иосиф Давыдович Кобзон… или Лев Валерьянович Лещенко… или оба по очереди. В 90-е годы хохмачи из КВНа заменили эту строчку на «Запомните их имена - Чубайс, гербалаф и На-на», а и хрен с ними, с хохмачами, а мы просто порадуемся жизни.
        - Ой, какое полезное и своевременное предложение, - ответил я, - не вижу ни одной причины, чтобы его не внедрить в жизнь. Только вот что…
        - Что? - переспросила она.
        - У меня некоторые проблемы с мамой… сегодня мне бы надо их решить, а завтра, надеюсь, проблем не останется.
        - Что-то серьёзное? - озаботилась Нина.
        - Надеюсь, что не очень.
        - Я чем-то могу помочь?
        - Это вряд ли, - вздохнул я, - но ситуация под контролем, будем надеяться на лучшее.
        
        А вечером у меня состоялся окончательный и решительный разговор с Викой, где я обрубил все канаты и поднял все якоря.
        - Это всё из-за неё… - посмотрела Вика на меня злыми глазами, - из-за той колхозной тощей блондиночки, как её… Оля что ли.
        - А вот и не угадала, - ответил я, - у Оли сейчас медовый месяц с нашим начальником происходит, так что я в их треугольник никак не вписываюсь.
        - Тогда почему? - приготовилась она заплакать и даже достала носовой платочек.
        - Долго рассказывать, - сказал я, - мы с тобой сейчас, как два корабля в тумане - встретились случайно, погудели и разошлись в разные стороны… извини меня, если сможешь.
        Заплакать она так и не решилась, а просто ушла решительным шагом куда-то вдаль по улице Луначарского, по направлению к психушке. А я облегчённо вздохнул и подумал, что маршрут до дома мне хорошо бы поменять, дабы не сталкиваться ежедневно нос к носу с бывшей девушкой.
        А дома у меня случился такой разговор с мамой:
        - Как там в школе? - так начал я беседу, - как твои лоботрясы?
        - Как обычно, - вздохнула она, - лоботрясы лодырничают, а начальство требует поднимать успеваемость.
        - А физрук чего? - продолжил я тему.
        - Не подходит и не разговаривает уже неделю, - даже с некоторой обидой заметила она. - А у тебя как там в институте?
        - Всё более-менее в норме, - ответил я и перешёл к главному, - слушай, я тут пообщался с Лебедевым таким…
        - Который врач из 40-й больницы? - уточнила она.
        - Да, именно…
        - И как же ты на него вышел, позволь поинтересоваться?
        - Одна птичка взяла и начирикала его телефон, - ушёл я от ответа, - так вот, про Лебедева… точнее про твои дела…
        - Ну давай, договаривай, - подбодрила она меня, - раз уж начал.
        - Понимаешь, в чём дело… - я встал и поставил чайник на плиту, а потом уж продолжил, - в твоём конкретном случае ни радио-, ни химия-терапии не дадут результат - нет показаний для них.
        - А для чего есть показания? - с растерянной улыбкой отвечала она.
        - Только для хирургии - Лебедев ставит примерно 80% на то, что после операции всё войдёт в норму… - я снял закипевший чайник и налил нам по чашке грузинского чая и достал из шкафчика блюдце с баранками.
        - А 20 процентов всё же против? - спросила практически сквозь слёзы мама… блин, две женских истерики за день, это многовато, подумал я.
        - 80 против 20 это очень хорошие шансы… букмекеры, когда ставят такие коэффициенты, практически всегда уверены в однозначном исходе поединка. Вот когда 55 против 45, там вилами на воде писано…
        - Откуда у тебя такие сведения про букмекеров? - нашла, за что зацепиться она.
        - Книжки иногда разные читаю, - отговорился я, - ну так чего, надо решать вопрос…
        - Если я соглашусь, то когда это будет?
        - Я вчерне договорился на завтра после обеда, - начал я расставлять точки и запятые, - с утра можешь уладить все дела в своей 169-й школе, а к трём часам подходи к приёмному покою, там тебе всё расскажут и проводят.
        - Я боюсь, сынок, - честно призналась она.
        - Эх, - выложил я последний козырь, - двум смертям не бывать, а одной не миновать, как говорят бывалые граждане…
        - А что ещё говорят твои граждане?
        - Хм… - задумался я и вытащил из памяти подходящие слова, - ещё есть такое мнение, что если живы будем, то не помрём, однозначно… что-то мне подсказывает, что ты ещё немало лет проживёшь и внуков понянчить успеешь.
        - А что там у тебя с внуками? - вдруг озаботилась она, - жениться никак собрался?
        - В ближайшей перспективе пока что вряд ли, - быстро ответил я, - но теоретически рассуждая - почему бы и нет?
        - А что за подруга, на которой ты жениться собираешься? - новая тема, похоже, перебила в её мозгу всё остальное.
        - Работаем вместе, - сообщил я, - зовут Ниной. Но это пока всё неточно, всё, что женитьбы касается, там многое ещё поменяться может.
        - Ладно, - вздохнула мама, возвращаясь к нашим баранам, - согласна я на операцию… когда, говоришь, туда подходить надо?

* * *
        А я ещё этим же вечером сделал пару звонков, теперь уже с домашнего телефона, нужда в шифровании отпала. Товарищ Лебедев сообщил, что в половине четвёртого мою маму встретят в приемном покое и проводят, куда надо, а сама операция будет назначена на ближайшие два дня. Надо будет отблагодарить его, подумал я, набирая следующий номер.
        - Привет, Аскольд, - сказал я в трубку, - тут вот какое дело… ааа, мерси, кстати, за вчерашнее предупреждение, всё прошло гладко.
        - Приходил кто? - спросил он.
        - Ага, целых два товарища сам понимаешь откуда, - сообщил я, - но не успели они ничего зацепить, потомучто я раньше этим делом занялся.
        - Ну и отлично, - продолжил он, - а Мишку, если тебе интересно, закрыли в нашем СИЗО, на месяц пока… ну там за него серьёзные дяди вписываются, как я слышал краем уха, так что посадить-то его вряд ли посадят, но биографию попортят. Так чего ты там насчёт дела?
        - Аааа, дело… - сориентировался я, - киноклуб у нас накрылся медным тазом, поэтому есть мнение переключиться немного вбок - в сторону компьютеров…
        - Слышал-слышал, что вы там что-то такое ваяете, - откликнулся Аскольд, - мысль здравая. А от меня-то тебе чего теперь надо?
        - Комсомольский райком нам какое-то помещение выделяет под этот клуб, но чтобы его раскрутить, так сказать, и чтобы клуб не закрыли так же, как откроют, потребуются определённые усилия в самых разных направлениях - хочу попросить тебя о помощи…
        - 25 процентов от прибыли, - мигом выкатил свои условия Аскольд.
        Глава 15. Тетрамино
        ДОМИНО И ТЕТРАМИНО
        
        Такой жирный кусок я ему, конечно, не отдал, сошлись после небольшого торга на десяти процентах… там ведь много ещё кого подключать придётся, а проценты не резиновые. А далее я начал мучительно размышлять, как жить дальше… и из этих размышлений и воспоминаний выцепил историю игры Тетрис из той моей прошлой жизни.
        Это же реальная бомба была на рынке видеоигр - до Тетриса компания Нинтендо пробавлялась тупыми аркадами типа Данки-Конг и Пэк-мэн, а появление такой внешне простой и внутренне заковыристой игрушки, как Тетрис взорвало этот рынок. Кстати, тут же я вспомнил, что братья Марио давно написаны, так что их наверно следует вычеркнуть из моего списка. Да и всё остальное по остаточному принципу можно развивать, а вот упор надо сделать именно на Тетрисе.
        История развития Тетриса мутна до полной непрозрачности - сначала в ней возник, как чёртик из шкатулки, некий венгерский продюсер, который захапал все права себе. Потом журналисты CBS, глядя на развивающийся ажиотаж вокруг игрушки, провели собственное расследование, вышли на реального разработчика, а венгерский прохиндей остался у разбитого корыта. Далее подключились мировые киты игральной индустрии в виде того же Нинтендо, Атари и Миррор-софт (не путать с Микрософтом). Которые реально перегрызлись из-за копирайта. Ну и в конечном сухом итоге чуть ли не с помощью товарища Горбачёва и мистера Рейгана глава Миррор-софта выгрыз себе исключительные права, и Тетрис зашагал по планете семимильными шагами.
        А всё это говорит о чём? - задало риторический вопрос моё подсознание и само же ответило на него - а говорит это, Петюня, о трёх вещах, надо сразу же озаботиться авторским правом, буквально завтра-послезавтра начать этот процесс, раз, и еще портировать игрушку на платформу IBM PC, которая не по дням, а по часам становится фактическим лидером среди всех прочих платформ, два…
        Тут подсознание засбоило и замолкло, а я же спросил у него - а что там насчёт третьей вещи-то? Выкладывай уже… и оно выложило - надо сразу выходить на мировой рынок, СССР это, конечно, хорошо, но мало и неплатёжеспособно, а вот за границами нашей Родины денег у народа куда больше водится, это факт. А значит, надо искать контакты с западными фирмачами… для начала хотя бы и один фирмач пойдёт. Ну а для самого начала пусть придут и посмотрят на нашу новинку комсомольские боссы, как обещано мсье Ишаченковым - к этому визиту надо готовиться по полной…
        А кстати вот - знаете, почему Пажитнов взял набор именно из четырех квадратиков, а не из трёх (тримино) или пяти (пентамино)? По глазам вижу, что не знаете… тут все просто - комбинаций из трёх составляющих совсем уж мало, палочка да закорючка. Пентамино, конечное дело, более интересно и продвинуто, из них целых 12 разных фигурок можно составить, включая буквы X, Y и Z, но для обработки вращения этих фигур в реальном режиме времени не подходила существующая компьютерная база. Не успевали Электроники-60 и ДВК-шки крутить эти штуки, вот и пришлось ограничиться тетрамино и семью фигурами - палка, квадрат, буква Т, левый гвоздь, правый гвоздь и маленькая S в двух проекциях.
        Хорош базарить, прикрикнул я на подсознание - утро вечера мудренее, завтра продолжим обсуждение. И мы все вместе уснули под шум начинающегося осеннего дождика за окном.
        А утром на службе я первым делом задал вопросик всё и всегда знающему Шурику:
        - Слушай, дружище, а в нашем ИППАНе где-то имеется персоналка IBM?
        - А зачем тебе? - задал он логичный встречный вопрос.
        - Просто хочу познакомиться с передовой западной техникой, - быстро соврал я, - говорят, эти ай-би-эм-ки там во все сферы уже внедряют.
        - Ну есть одна такая штука у плазменщиков, на нашем же этаже где-то, но вход с другой стороны, - Шурик сделал вид, что поверил мне, а я сделал вид, что не заметил его сомнений. - Подойди к бункерному Юре, он в курсе должен быть.
        Я и подошёл к Юре - их как раз всех выгнали из бункера в связи с очередным выстрелом, он стоял и курил недалеко от вахтёра.
        - Привет, Камак, - улыбнулся он мне, - как там Кроты себя чувствуют? Вживаешься в коллектив?
        - Более-менее, - обтекаемо ответил я, - хотя суть их работы я таки не уловил пока.
        - Не беда, со временем поймёшь, - философски заметил он.
        - А у меня к тебе дело есть, - продолжил я, - говорят, ты знаешь, где у нас стоит персональный компьютер ИБМ…
        - Знаю, - тут же ответил он, - и даже сам на нём работаю иногда. А зачем тебе?
        Я скормил ему ту же дезу, что и Шурику, но тут она почему-то не прокатила.
        - Врёшь ты, Камак, и даже не краснеешь, - заявил он мне, - эти персоналки только год назад начали выпускать в Чикаго и никуда они пока сильно не внедрились, Эппл гораздо круче их.
        - Ну, допустим, вру, - не стал запираться я, - допустим я хочу на базе этой ИБМ написать одну программулю - и что дальше?
        - Это другое дело, - Юра выбросил бычок в урну и продолжил, - вот теперь верю… пошли со мной, покажу. Только по дороге детали мне расскажешь, что за программуля, для чего и почему она нужна именно на ИБМ.
        
        Пока обходили бункер и наш зал управления по третьему этажу, я прикинул кое-чего к носу и решил расколоться - в конце концов без помощника в этом деле трудно будет, а жулик из бункерного Юры, кажется, большой… такой может стать полезным.
        - Понимаешь, в чём дело, дорогой, - сказал я ему, когда мы проходили мимо бассейна гидриков, куда они запускали свои стоячие волны, - я тут игрушку одну сочинил… компьютерную, да… в кодах PDP-11.
        - Покажи, - попросил Юра.
        - Да, конечно. Заходи в мою экранку, всё покажу и расскажу… так вот…
        - Стой, а почему это ты вдруг программированием занялся? - притормозил мои объяснения он, - ты же, кажется, по специальности электронщик?
        - В политехе нам программирование неплохо давали, вот и научился, - отговорился я, - к тому же сам знаешь, что пределов совершенствования нет - захотел и написал, тем более, что это совсем несложным оказалось.
        - Ну ладно, - ответил Юра, - будем условно считать, что убедил - давай жги дальше.
        - И теперь я хочу портировать эту игрушку, Тетрис она называется, на платформу IBM PC, вот и вся моя история.
        - Тетрис-тетрис. - пробормотал он, - в журнале «Наука и жизнь» часто разные головоломки раньше печатали - пентамино, тетрамино, оттуда что ли название взял?
        - Да, угадал, - ответил я, - именно оттуда. Самое тетрамино и есть, только подсократил немного, чтобы запоминалось лучше.
        - Пришли, - сказал Юра, открывая дверь в последнюю комнату в этом коридоре, - заходи, будь как дома.
        Помещение было завалено разным хламом чуть ли не до потолка, узенький проход вёл к окну, где на письменном столе стояла она самая - IBM PC, не АТ, упаси боже, и даже не ХТ, а самый первый кондовый вариант с чёрно-белым… точнее чёрно-зелёным терминалом и дисководом под 5-дюймовые флопари.
        - Включить-то можно? - попросил я.
        - Конечно, дорогой, нажимай на кнопочку и ни в чём себе не отказывай, - я так и сделал, машина, поморгав лампочками, взяла и загрузилась, высветив подсказку C:.
        На команду dir она выдала содержимое жёсткого диска и его объём - ё-моё, аж целых 10 мегабайт дискового пространства… не тера- и не гига-, а просто мега-… ну ладно, пойдёт.
        - Это вот Паскаль?- спросил я у Юры, показав пальцем на одну из директорий.
        - Он самый, - подтвердил тот, - знаком с ним?
        - Ну так, - повращал я руками в разные стороны, - общее представление имею. Кто тут работает-то вообще?
        - Я, - гордо сказал Юра, - и ещё один товарищ из плазмы, ты его не знаешь. Кстати могу помочь с переносом программы, я Паскаль неплохо знаю.
        - Помоги, - не стал упираться я, - я тебя не забуду, когда в этой теме плюшки появятся. Да, и ещё уж один вопросик, если можно…
        - Можно, конечно, задавай…
        - Никогда не связывался с нашей патентной системой?
        - Патент на игрушку… - задумался тот, - смелое решение, но по сути правильное… есть у меня один знакомый в этой сфере, закину ему удочку. Но только не сегодня и не завтра, на неделе.
        - Ну вот и договорились, - обрадовался я и собрался откланяться, но он поймал меня за рукав.
        - Чего там у тебя с Ниночкой-то?
        Ну да, слухами не только земля полнится, но и коридоры нашего богоспасаемого НИИ, зло подумал я.
        - Всё хорошо у меня с Ниной - начальник же её поматросил и бросил, а я вот утешил бедную девочку, как смог.
        - Ой, шустёр ты, парень, - погрозил он мне пальцем, - далеко пойдёшь, если милиция по дороге не остановит.
        До конца дня я попеременно занимался профилактикой двух ДВК-шек, сбросили их нам для неизвестных целей, наладкой модуля вывода информации на цветной телевизор (назывался он ЦДР, как расшифровывается это я так и не понял, а телевизорик типа Шилялис-401 мне выдали под роспись, красивый, жёлтенький). И ещё внёс последние штрихи в Тетрис варианта PDP-11 - добавил ускорение после определённых промежутков времени и вывод ободряющей надписи на экран по достижении круглых цифр.
        А вечером отпросился у Бессмертнова на часик раньше и рванул в больницу номер 40. И застал там как раз процесс определения мамы на постой…
        - Не волнуйся, сынок, - сказала она после подписания соответствующих бумажек, - всё будет хорошо.
        Хм… задумался я, это я её вообще-то успокаивать должен, а не на наоборот. А потом ещё и с тем самым врачом перекинулся парой слов - спросил, не нужно ли чего со стороны, лекарств там каких. Он ответил, что нет, всё у них имеется, операция на завтра назначена, на полдень, если что, то звони вот по этому номеру. И он начиркал шесть цифр на клочке бумажки.
        Ну не надо и хорошо, уныло подумал я, переходя через улицу Красных партизан к остановке восьмого трамвая. Тогда я к Ниночке поехал - одному в пустой квартире ночевать это как-то…
        Глава 16. Кулинария и жизнь
        КУЛИНАРИЮ В ЖИЗНЬ
        
        Жила Нина, как я уже говорил, в бараке времён первых пятилеток… ну может не совсем первых, а вторых-третьих. Это когда народ массово переселялся из деревни на большие стройки социализма, а жилья на всех не хватало. Вот Советская власть и нашла такой временный выход из ситуации - совсем уж землянки копать, это было как-то неправильно, поэтому строили ударными способами такие вот двухэтажные деревянно-щитовые домики. С минимальными удобствами, кое-где даже и сортиры на улицу выносили… и воду надо было из колонок наливать… и отопление печное устраивали, дрова, значит, с углем приходилось при таких вариантах из подвалов носить. У Нины всё же был не самый-самый эконом-класс в наличии был, хотя бы туалет и вода в квартире имелись. И даже газ был проведён, а от него и плита на кухне работала, и отопление питалось. Ванной комнаты вот не было.
        - Привет, - чмокнула она меня в щеку, когда открыла дверь, - ну как там мама-то твоя?
        - Определили в палату, операция завтра, - ответил я, выкладывая на стол принесённое, а именно: 200-граммовую баночку сметаны, кусок российского сыра, пару луковиц и пакет с белыми грибами, приобретённый у бабушки на остановке.
        Ещё бутылку советского шампанского и коробку конфет «Пиковая дама», но это не главное, конечно, это сопутствующие товары.
        - У тебя, надеюсь, найдётся подсолнечное масло? - спросил я у Нины, - а еще мука и соль.
        - Куда ж они денутся, - ответила она, открывая скрипучие дверцы кухонного стола, - вот. А ты чего собрался делать, если не секрет?
        - Не секрет - грибной жульен хочу сварганить, - ответил я, - никогда не пробовала?
        Нина помотала головой в некотором замешательстве, тогда я продолжил:
        - Ну вот заодно и попробуешь. А духовка у плиты работает?
        - Всё работает, как часы, - подтвердила она и тут же добавила, - экий ты оказывается специалист в разных сферах.
        - Я не специалист, - ответил я, начиная процесс приготовления, - а только учусь. Шёл от больницы к остановке трамвая, увидел бабулю, которая грибы продавала, сейчас же сентябрь, самое грибное время, вот и созрел такой план в голове. С тебя ещё две сковородки плюс одна большая и глубокая тарелка… или 2 - 3 тарелки поменьше.
        Нина без слов вытащила и вручила мне всё по списку, а я в темпе начал готовить всё так, как научила меня тамбовская бабушка в своё время. Лук мелкими кубиками и на сковородку, предварительно политую маслом. На слабый огонь, а пока мыть и резать грибы. Грибы к луку на сковороду, посолить и оставить на 10 минут. Тут приходит черёд второй посуды и соуса - сыпем туда муку, греем до золотистой корочки, выливаем полбанки сметаны и мешаем, чтобы не было комочков.
        - Ловко это у тебя получается, - заметила Нина, которая всё это время сидела рядом на табуретке и болтала ногой. - Где научился?
        - В Тамбове, Ниночка, в Тамбове, - рассеянно отвечал я, - там, если жить захочешь, многому научишься.
        А сам продолжил приготовление жульена… поджаренные грибы с луком выкладываем в тарелочки (они их две штуки мне нашла), заливаем сметанным соусом, трём сыр на тёрке и сыплем сверху. Ещё что-то… да, перец молотый… и в духовку.
        - Теперь ждём 15 минут, а пока можно чай заварить - у тебя есть какой-нибудь?
        - Да, - встрепенулась Нина, - индийский со слоном, достала тут по случаю.
        - Ну и отлично, а пока завариваешь, расскажи про себя, а то ведь я ничего про тебя и не знаю.
        - А чего там много рассказывать, - ответила она, перестав болтать ногой и занявшись приготовлением чая, - родилась здесь вот, всю жизнь в этом бараке прожила, мать умерла, когда мне 3 года было, отец неизвестно где, живу с отчимом. Закончила универ и в ИППАН пришла…
        - У тебя с такой-то внешностью много поклонников должно быть, - заметил я, - этот момент ты как-то упустила.
        - Да какие там поклонники, - махнула она рукой, - в наших бараках-то - смеёшься что ли? Тут алкаши одни и дети алкашей.
        - А в универе?
        - Ну была парочка… но как-то не сложилось у меня с ними.
        - А Наумыч как на горизонте возник?
        - Да так и возник - увидел меня, когда я первый раз в институт пришла, и запал… но как-то ненадолго - эта беленькая сука Олечка мне дорогу перебежала.
        - Понятно, - вздохнул я, - в общих чертах.
        - А теперь твоя очередь, - ответно вздохнула она, - выкладывай свою биографию, не жмись.
        - Да почти то же самое, - ответил я, - как и у тебя. Только не барак, а сталинка в Заводском районе, умерла не мать, а отец, но тоже в 3 года, и не универ, а политех. А так всё остальное совпадает.
        - Значит мы с тобой два сапога пара, - рассмеялась Нина.
        - Какие сапоги, - возмутился я, - их сейчас только в армии носят, две сандалии пара.
        - Ну можно и так… там у тебя ничего не сгорит? - напомнила она.
        - А всё практически готово, - сказал я, - вытаскивая тарелки из духовки, запёкшаяся корочка сверху и выглядела очень неплохо, и ароматы источала неземные. - Садитесь жрать пожалуйста.
        С помощью полотенца поставил обе тарелки на стол и ловко откупорил шампанское, ухитрившись не пролить почти ни капли.
        - За наше случайное знакомство, - провозгласил я тост, вспомнив Светочку Светличную из знаменитого фильма.
        

* * *
        - Подумать только, мой любимый размер, - сказал я, когда Нина справилась с застежками бюстгалтера, и ничуть не покривил душой - два с половиной это именно то, что мне нравится, потому что пятерка это уродство какое-то, ну а меньше двух как-то совсем мало.
        А через полчаса, когда она лежала на моей груди, а я гладил её выпуклости в разных местах, мне в голову пришло вот что:
        - Печально жить без ванной-то, Нина Александровна.
        - Куда ж деваться, Пётр Петрович, - в тон ответила она, - не предусмотрена ванная комната в наших бараках, считается, что люди в баню должны ходить.
        - У меня вот какое предложение есть, - продолжил я, - я же тоже пока один живу - перебирайся завтра ко мне что ли, у меня ванная комната хотя бы имеется…
        - А когда мать из больницы выпишут? - спросила она, посмотрев мне в глаза.
        - Тогда будем думать, - ответил я, - что дальше делать… и вообще все проблемы надо решать по мере их поступления, а не заранее, верно?
        - Верно, - эхом откликнулась она, - значит завтра переезжаем.
        - Значит да…
        - Слушай, - продолжила она в неожиданно другую сторону, - а что там у вас с Мишкой Шифманом случилось?
        - Взяли его с поличным, - ответил я, - где-то промашку он допустил или не поделился с кем-то нужным - вот и сидит теперь в СИЗО на Гагарина, знаешь такое заведение?
        - Слышала, - откликнулась она, - но у вас же с ним какие-то дела были намечены, так?
        - Были да сплыли, - отшутился я, - в таких случаях главное в сторону отпрыгнуть и затаиться, чтоб не заметили.
        - Но ты же умный, - заметила она, - ты же что-то другое придумал, да?
        - Как догадалась?
        - Я вообще догадливая…
        - Заметил уже… придумал, как не придумать, через райком комсомола теперь будем работать - лучшей крыши не придумаешь.
        - Крыши? - недоумевающе переспросила она, - какой крыши, из шифера?
        - Из шифера это голова у Шифмана, - отговорился я, - а у нас в данном конкретном случае крышей можно назвать покровителя или покровителей, которые решают все твои вопросы, возникающие в процессе жизнедеятельности, взамен получая некую долю от прибылей. Так доступно?
        - Вполне, - улыбнулась Нина, - и какие прибыли там у вас намечаются?
        - Чтобы съездить в Гагры, вполне хватит…
        - А на Слнчев Бряг наберётся? - спросила она.
        - Может и на него хватит, - не слишком уверенно пообещал я, - а ты откуда про этот Бряг знаешь?
        - У нас в универе в группе одна болгарка училась, Данчей её звали, - сообщила вдруг она.
        - В нашем закрытом городе и болгарка? - удивился я.
        - Ага, её родители лет 20 назад съехали из этой Болгарии к нам, и их почему-то на Гидромаш определили, который рядом с СИЗО…
        - Да знаю я про Гидромаш, - перебил её я, - ты давай лучше про Данчу свою.
        - Ну и прижилась она в нашем закрытом городе… болгарский хуже, чем русский знала, родители у неё русские эмигранты, но иногда разные словечки у неё проскальзывали. А жили они в Болгарии как раз возле этого Слнчева Бряга, в Варне… вот из её рассказов я про него и знаю.
        - Расскажи, - попросил я, - что там едят и пьют в Варне…
        - Легко, - с готовностью отозвалась она, - летом у них там популярно что-то вроде нашей окрошки, таратор называется - только заливают они всё это не квасом, а простоквашей или кефиром. Зимой все едят фасолевый суп, чорба называется. Ну и круглый год такую штуку под названием сирене в гювече - в горшок надо засыпать кучу овощей плюс брынзу и в духовку, как вот ты делал…
        - Ясно, а пьют они что?
        - Если ты на алкоголь намекаешь, то из крепких напитков там популярны ракия и мастика…
        - Ракия-ракия… - начала вспоминать я, - это водка из слив, кажется, а мастику не знаю.
        - Виноградная водка, болгары этот рецепт у греков украли, там оно называется узо… да, а виноград по-болгарски это грозде…
        - А если неалкогольное, то что? - продолжил пытать её я.
        - Загибай пальцы - во-первых айран, это смесь йогурта с молоком, вдобавок они его солят ещё…
        - Странные у них вкусы, - ответил я, - а ещё?
        - Боза, что-то типа нашего кваса, но с местными особенностями… кстати градусы там есть, 5 - 6 точно, но пьют его все, включая детей. Ну и кофе конечно, они ж 300 лет под турецким игом лежали, вот и переняли у турков рецепты кофе по-турецки.
        - И это все делала твоя Данча?
        - Нет, только рассказывала, - ответила Нина, - но кофе пару раз угощала, когда мы к ней в гости ходили - жила-то она совсем недалеко от универа.
        - Решено, - твёрдо сказал я, - следующим летом едем в Слнчев Бряг - комсомол поможет путёвки оформить, а твоя Данча расскажет остальные детали…
        - Не расскажет, - с грустью заметила Нина, - её родителей в прошлом году перевели в Новосибирск, так что они переехали, а нового адреса у меня нет.
        Глава 17. Эксперимент
        ЭКСПЕРИМЕНТ
        
        На следующее утро у меня по графику было дежурство у Кротов - как и положено, проследовал через бункерное помещение, не забыв помахать рукой Мише, открыл кодовым замком дверь и спустился к сонному дежурному. На этот раз тут сидел совсем незнакомый товарищ с усами, грозным видом и выправкой бывшего офицера.
        - Балашов? - переспросил он меня, дважды прочитав пропуск.
        - Ага, - ответил я, мысленно добавив - нет, блять, товарищ Троцкий, что, по мне не видно?
        - Сегодня у нас ответственный эксперимент, - сообщил он далее, - так что есть указание сидеть в своём отсеке до двенадцати ноль-ноль и никуда не высовываться.
        - Будет исполнено, - ответил я… хотел было уточнить детали, над чем там они экспериментировать собираются, но плюнул - всё равно ведь не скажет.
        И проследовал в свой так называемый отсек, здесь в отличие от наших антресолей все помещения были разделены крепкими металлическими перегородками толщиной не меньше сантиметра. И запирались они во-первых на кремальерные затворы с боков, а во-вторых тут ещё и серьёзного вида замки имелись. Вы спросите, в чём же заключалась моя работа в этом секретном подразделении? Да пожалуйста - вывалю всё, как есть: выдали схему и запчасти, сказали, чтоб всё спаял за неделю, отладил и вставил в крейт КАМАК, да-да, здесь тот же самый стандарт был, что и наверху. И через неделю будет комплексная проверка всего, что тут имеется, детали этого, мол, потом узнаешь. На этом собственно и всё… из тех, кто тут ещё работает, видел ровно двоих, не считая вахтёра на входе. Оба незнакомые. Зарплаты добавили, не вот прямо вдвое, но больше, чем наполовину - вместо 130 у меня стало 200.
        Ну ещё кучу бумажек подписал, о неразглашении, об ответственности и о технике безопасности. В этой последней меня резанул пункт о том, что в случае непредвиденных ситуаций наниматель не несёт никакой ответственности за здоровье и жизнь нанимаемых сотрудников… ну хрен с ним, взял и подписал, где наша не пропадала.
        Так и сидел я в своём отсеке с утра и до обеда, паяя вверенную мне матчасть. И никаких особенных происшествий со мной не случалось. Вплоть до сегодняшнего утра - тут случилось… примерно через час с небольшим после начала рабочего дня взяла и завыла сирена. Я аккуратно отложил в сторону плату с паяльником, открыл запоры двери и выглянул в коридор - тут было пусто, слепо моргали только лампочки под потолком, да из соседних отсеков тоже выглядывали встревоженные сотрудники.
        - Всем сидеть по своим местам и не высовывать носа! - раздался громовой голос откуда-то справа, и сразу вслед за этим из темноты выплыл товарищ с ПМом в руке. - Что, я непонятно сказал? - грозно продолжил он, сопроводив свои слова недвусмысленным движением пистолета.
        Двери тут же стали захлопываться, я тоже дразнить гусей не собирался и закрылся в своей каморке… что-то видимо пошло не по плану, думал я, проверяя напаянную цепь триггеров маленьким осциллографом, не нравится, короче говоря, мне всё это, ой не нравится. Порядки почти такие же, как в том СИЗО, где сейчас чалится Мишка Шифман. Но тут сирена смолкла, по коридору прогромыхали сапоги, видимо тот давешний товарищ возвращался на своё место. А перед тем, как скрыться за поворотом, он сообщил громким командным голосом: «Отбой! Всем продолжать свою работу по утверждённому графику».
        Выходили наружу мы не все вместе, там целая процедура была - количество коротких сигналов по динамику в углу комнаты соответствовало номеру отсека, из которого разрешался выход. У меня был третий номер, значит по трём пискам я и выходил - расписывался в журнале и поднимался в бункер. Это чтобы с другими сотрудниками не сталкиваться, как я понял.
        Поднялся наверх. Подмигнул Мише, удивительно сегодня похожему на Юрия Антонова, и собрался идти на обед, но тут вспомнил про мамину операцию и звякнул с ближайшего телефона, возле бочки такой имелся, по номеру, продиктованному мне профессором Лебедевым.
        - Балашова-Балашова, - пробормотал мне собеседник, видимо перелистывая страницы в тетради, - а, нашёл - операция прошла успешно но возникли некоторые осложнения… сейчас она в реанимации… положение стабильное, но тяжёлое…
        Вот же блин, подумал я, быстро отпросился у Бессмертнова и почти что бегом отправился на остановку 60-го автобуса. В больницу я добрался через какие-то сорок минут.
        - Можно Балашову посетить? - спросил я в приёмном покое.
        - Балашову-Балашову… - сестра за окошком полистала гроссбух, потом ответила, - нельзя, лечащий врач запретил все посещения.
        Да и катитесь вы все, зло подумал я, без ваших разрешений обойдусь - нравы в этой сороковой больнице были более, чем либеральные, никто ни за чем не следил. Так что я позаимствовал белый халат, оставленный кем-то из персонала на спинке скамейки, да и рванул на четвёртый этаж, где, как я смутно помнил из прошлой жизни, и находились две реанимационные палаты.
        Никто на меня особенного внимания не обращал, тут одних врачей за сотню работало, а с медсёстрами и все три сотни, так что до палат я добрался совершенно безболезненно. Вход естественно, тоже никем не охранялся - заглянул в первую, не то. А во второй палате мама лежала в углу, вся зеленоватого оттенка, подключенная к какому-то аппарату, который периодически попискивал. Ни одной сестры тут тоже не было. Я сел рядом, взял её руку в свою, и тут она открыла глаза.
        - Привет, - сказал я, - ну как ты? В целом?
        - Плохо, сынок, - пробормотала она, - всё болит…
        - Ничего, - бодро продолжил я, - ещё бы оно не болело после операции-то… всё наладится в короткие сроки.
        Но тут набежала суровая медсестра возрастом далеко за сорок, наорала на меня и выгнала в коридор…
        
        Совсем уходить отсюда я, как вы сами догадались, не собирался, а вместо этого начал искать товарища Лебедева… это оказалось не таким уж простым делом - совещание у них там какое-то было. чуть ли не у главврача, поэтому пришлось мне куковать под закрытыми дверями около часа. По окончании этого безразмерного совещания я таки перехватил на выходе Иннокентия Антоныча… тот несколько секунд тупо смотрел на меня, видимо мыслями находясь ещё по ту сторону двери, но потом узнал.
        - Ты сын Балашовой? - спросил он меня.
        - Так точно, - быстро ответил я, - пришёл вот справиться, как там оно всё прошло…
        - Ну пойдём поговорим, - бросил он мне и свернул на лестницу со стёртыми ступенями.
        Спустились на два этажа, в свой кабинет он почему-то не стал сворачивать, а встал у окна и достал коробку Казбека с джигитом на обложке.
        - Я тебе честно скажу, парень, - продолжил он, закурив, - ситуация не из простых… вырезать-то мы там всё вырезали, чисто и аккуратно, но по ходу дела возникли некоторые побочки…
        - Какие именно? - уточнил я упавшим голосом.
        - Давай не будем углубляться, - буркнул он, - ты всё равно не поймёшь… короче говоря, её шансы теперь пятьдесят на пятьдесят - если доживёт до утра, то далее всё должно улучшиться.
        - А могу я там рядом посидеть? - закинул я такую удочку, - я слышал, что поддержка близких людей в таких случаях помогает… не всегда, конечно, но бывали такие случаи.
        - Посиди, чеж не посидеть, - милостиво разрешил он, - я сейчас медсестре указание дам, чтоб она тебя не выгоняла.
        А по дороге к реанимации я зачем-то ещё спросил:
        - У вас богатый опыт, Иннокентий Антоныч - наверно не одну такую операцию провели за свою жизнь…
        - Это пятнадцатая, - сообщил он мне, - если ты хочешь спросить, сколько народу выжило после них, то одиннадцать…
        - Даааа, - это всё, что я смог из себя выдавить и больше ничего спрашивать не стал.
        Антоныч мигом договорился с медсестрой, она сменила крысиную морду на что-то, напоминающее человеческую улыбку, и я уселся опять рядом с койкой, где лежала мама.

* * *
        Домой я пошёл часа через три, когда дыхание у неё из прерывистого стало вполне регулярным, а лихорадочный румянец на щеках сменился стандартным розовым оттенком. Пока сидел, делать всё равно нечего было, так я пасьянс начал раскладывать. Колода карт случайным образом у меня в нагрудном кармане обнаружилась. Самую обычную косынку со сдачей по три штуки… и вот что заметил - обычно эта штука сходится в одном случае из десяти, если не из пятнадцати, а тут у меня девять раз из десяти всё удачно сошлось. Странно это…
        И ещё одна деталь резанула мне восприятие окружающей действительности - когда я колоду на место засовывал, пришлось переложить ключи от квартиры в другой карман. Так один из этих ключей взял и прилип к моей ладони, как три копейки к магниту… силой пришлось отдирать. Потом пришла медсестра и сказала, что хорошего помаленьку - посидел, пора и честь знать. Я намёк понял и очистил свою табуретку.
        Халатик скинул в приёмном покое на ту же скамейку, откуда я его позаимствовал, а далее промаршировал на выход - там стоял РАФик скорой помощи, выгружали очередного болезного н=гражданина, так что пришлось выбираться бочком. Выбрался и совсем собрался на остановку восьмого трамвая, как меня очень крепко взяли за рукав чуть выше локтя.
        - Пётр Петрович? - спросил этот гражданин с чугунной какой-то физиономией.
        - Точно, - ответил я, - и не надо меня за руку держать, никуда я не денусь.
        Гражданин неуловимым движением раскрыл перед моим носом корочки удостоверения и тут же спрятал его обратно.
        - Вам придётся проехать с нами.
        - Куда? - наивно спросил я, не ожидая ничего конкретного в ответ.
        - Там увидишь, - зловеще пообещал гражданин и показал рукой в противоположную от трамвайной остановки сторону, где был припаркован зелёненький почему-то жигуль-пятерка, - садись в машину.
        Я вздохнул и залез на заднее сиденье, этот чугунный мужик сел рядом, а водила, очень похожий на этого первого, рванул с места по Заводскому шоссе. А привезли меня, как это ни странно, не в заведение на Малой Воробьевской улице, как я ожидал, а совсем даже к родному институту, но не остановились у входа, а завернули на параллельную Литвинова.
        - Выходи, - сказал первый, открыв дверь жигулёнка, - руки назад и пошёл в эту дверь.
        Дверь оказалась до боли знакомой - не так давно мы с Аскольдом тут джинсы себе выбирали. Да-да, это был задний вход психо-невралогического диспансера номер два. Внутри меня встретили два дюжих санитара (не те, что нам джинсы продавали, другие) и препроводили в какую-то каморку без окон. Стены тут не были, как мне представлялось, обиты мягкими материалами, обычные кирпичные стены были, покрашенные в светло-зелёный цвет. Я ещё успел спросить у одного санитара, за что меня сюда и на какой срок определили. Ответом было угрюмое молчание…
        Глава 18. И снова Камчатка
        1983 ГОД, КАМЧАТКА, ТЕЛЕВИЗИОНЩИКИ
        
        - Почему опять ты? - спросил Зорин, - других специалистов не было?
        - Получается, что не было, - вздохнул я, - короче говоря, всё закончилось тем, что пассажиры того самого рейса КАЛ-007 все живы и здоровы, включая сенатора Макдональда, и находятся в здании елизовского аэропорта.
        - Живы, но не совсем здоровы, - возразил мне Зорин, - несколько человек в лазарете лежат.
        - Да, - согласился я, - у пятерых небольшие травмы, которые они при посадке получили, но жизни их ничего не угрожает.
        - Сейчас будет большая пресс-конференция по поводу всех этих последних событий, - сообщил мне обозреватель, - ты на неё приглашён в качестве свидетеля, - это уже пошёл текст при выключенных камерах.
        - Я готов, - сделал я под козырёк, но тут же добавил, - а вообще хотелось бы, наконец, улететь отсюда, сколько ж можно в этом Елизове сидеть… как говорил товарищ Сухов - что же мне, всю жизнь по этим пескам мотаться?
        - Улетишь, - успокоил меня Зорин, - вот конференцию проведём и заберём тебя на наш борт прямо до Москвы.
        - И коллегу моего тоже захватите, Сергея Тимошкина, - попросил я, - мы же вместе сюда прилетели, нехорошо его будет бросать.
        - Конечно, - улыбнулся Зорин, - и коллегу твоего захватим.
        - А что там со вторым боингом произошло? - вдруг стрельнула мне в голову идея задать такой простой вопрос, - и почему их две штуки оказалось? Причём в разной окраске.
        - Что-то ты много вопросов задавать начал, Петя, - грустно ответил мне он, - в своё время всё узнаешь… может быть…
        И тут Зорин встал и пошёл советоваться с операторами, видимо насчёт качества картинки, а я остался себе сидеть возле окна. А за окном какая-то нездоровая суета происходила - туда нагнали кучу военных и военной техники. Причём большая часть из них была моряками, а оставшиеся пограничниками. Зорин, впрочем, быстро вернулся ко мне и выудил жестом фокусника из своего кармана сложенные листочки А4.
        - Пресс-конференция штука серьёзная, тут даже пара иностранных журналистов будет…
        - И из каких же стран? - вклинился я в его речь.
        - И Штатов и Кореи, - спокойно пояснил он, - поэтому тебе надо выучить ответы на наиболее вероятные вопросы этих журналистов - вот тут они все собраны, - и он протянул мне листочки, - запомни и верни мне, у тебя двадцать минут.
        Я со вздохом забрал предложенное и вышел в коридор - тут тоже было полно военнослужащих товарищей самых разных родов войск. А между ними проскальзывали ребята в штатском, очень сильно напоминающие тех двух с волчьими ухмылками. Табло погасили, чтобы не смущать граждан - всё равно же ничего не прилетает и не улетает. А Сергей всё так же сидел на втором этаже возле буфета и от нечего делать читал старый замусоленный номер «Камчатской правды».
        - Чего пишут? - плюхнулся я рядом с ним на сиденье.
        - Путина, говорят, началась, - отвечал он, - рыбаки встречный план приняли.
        - Это хорошо, - заметил я, - хотя рыба тут и без встречных планов сама в сети запрыгивает.
        - Да уж, - подтвердил Сергей, - из Мутновки рыбу можно было сачком зачерпывать и в мешок складывать.
        - А вот в Берёзовом ручье одни гольцы водились, - продолжил вечер воспоминаний я, - приходилось сети в заливе расставлять.
        - Ты мне лучше вот что расскажи, друг ситный, - перешёл к другому разделу он, - долго нам тут ещё сидеть?
        - В Хабаровске ты трое суток ждал лётной погоды и не стонал, - заметил я, - а тут и полного дня ещё не прошло, - но видя возмущённую физиономию друга, тут же добавил, - сейчас… ну не совсем сейчас, а в течение пары часов будет какая-то пресс-конференция, а после неё есть надежда, что нас наконец увезут… причём не на рейсовом самолёте, а вот этом, литерном.
        И я махнул рукой в сторону ИЛ-62, вокруг которого суетились техники. Боинг, кстати, тоже притащили с края поля, он напротив Ила теперь отстаивался, один из четырёх моторов у него и правда был сильно обгоревшим.
        - Угораздило же нас с этим Рабиновичем связаться, - в сердцах заметил Серёга, - давно бы уже по своему Нижнереченску гуляли, а о здешних неприятностях узнавали из новостей по телевизору.
        - Никогда не знаешь, где найдёшь - где потеряешь, - ответил я ему такой туманной фразой, но тут прибежал один товарищ от телевизионщиков, помреж наверно, взял меня за шкирку и отвёл на нижний этаж ко входному накопителю.
        - Вот он, товарищ Зорин, - отпустил он наконец мою руку, - привёл.
        - Это хорошо, - отозвался Зорин, - сейчас столы перетащат к самолёту и начнём.
        - Мы что же, - спросил я, - прямо на поле эту конференцию делать будем?
        - Так руководство решило, - ответил он, - для наглядности. Ты ответы на вопросы выучил?
        - Так точно, - взял под козырёк я, - наизусть.
        - Если будут какие-то вопросы не из списка, можно импровизировать, но в пределах разумного, - напутствовал он меня.
        - Сенатор-то будет участвовать? - уточнил я.
        - Да, Макдональд согласился. И второй пилот боинга, командир нетранспортабелен. И ещё тот самый миллионер из Гонконга.
        - Так ему и не удалось попасть на встречу? - задал я вопрос в воздух, но Зорин ответил.
        - Ты и про это знаешь? Нет, не удалось, но мы пообещали ему немедленную транспортировку, если он выступит перед камерами.
        Солдатики тем временем перетащили десяток столов со стульями под правое крыло боинга, два оператора с камерами заняли свои места, и откуда-то сбоку вывели делегацию пассажиров и экипажа. Там кроме упомянутого сенатора, пилота и миллионера имели место две женщины, по виду кореянки и здоровенный мужик с бородой лопатой, как будто сошедший с иллюстраций жизни в дореволюционной Сибири. К ним присоединился давешний полковник, руководивший посадкой самолёта в Елизово, и ещё меня кто-то здорово двинул в спину (прикладом что ли) - иди, мол, парень, не задерживайся. Я и пошёл…
        Зорин начал первым:
        - Здравствуйте, товарищи телезрители. Сегодня у нас немного необычная трансляция из камчатского аэропорта Елизово, где сегодня ночью приземлился самолёт компании «Корейские авиалинии» с позывным КАЛ-007. Вот здесь вы можете его сами увидеть, - и он показал рукой направо, камеры синхронно повернулись туда. - Как видно, один из его двигателей загорелся, поэтому командир судна запросил посадку в нашем аэропорту. Посадка прошла успешно, но пять пассажиров и капитан получили небольшие травмы, их жизням ничего не угрожает. Однако, полёт КАЛ-007 омрачился дополнительными трудностями, о них сейчас расскажет руководитель службы полётов аэропорта подполковник Иванов.
        Подполковник Иванов откашлялся и связно, хотя и с некоторой натугой передал основную цепь событий сегодняшней ночи.
        - Таким образом, - завершил он свой рассказ, - второй борт, копирующий этот, покинул территорию Камчатской области примерно в 22 часа 25 минут по местному времени.
        - Расскажите о переговорах с корейским лайнером, - попросил Зорин.
        - К сожалению, - продолжил подполковник, - экипаж КАЛ-007 не выходил на связь с нами, ни на английском, ни на русском языках. Тогда мы произвели поиски переводчика с корейского и обнаружили его в нашем аэропорту - это был Пётр Балашов, ему удалось связаться с командиром боинга Чон Бенином, - и он показал пальцем на меня.
        - Очень хорошо, - пойдём дальше, - сказал Зорин, переходя ко мне. - Пётр, расскажите, что вам удалось узнать у пилотов и вообще, как проходили переговоры.
        Я взял в руки микрофон и начал:
        Я знаю корейский язык от отца - он у меня родом с Дальнего Востока. Когда по трансляции объявили, что нужен переводчик с корейского, я понял, что это работа для меня и сразу прошёл в диспетчерскую.
        - С чего начались переговоры? - направил ход моих мыслей в нужную сторону Зорин.
        - С апостола Петра, - вырвалось у меня.
        - Это как? - озадаченно переспросил ведущий.
        - Командир судна Чон спросил, откуда я такой взялся и как меня зовут, а потом добавил, что не хотел бы встретиться с апостолом Петром раньше времени…
        И больше я ничего не успел сказать, потому что в этот момент что-то загудело и загрохотало, а земля под нашими ногами задрожала мелкой дрожью.
        - Бл… - заорал подполковник, - Корякская сопка извергается - всем в укрытие!
        Я посмотрел в указанном направлении - там, примерно в 20 километрах по прямой, высился красивый белоснежный купол вулкана, и из него, из этот купола, в данный момент тянулся вверх столб чёрного-пречёрного дыма… и ещё видно было, как какие-то камни вверх летели. И тухлыми яйцами как-то резко в воздухе запахло - сероводородом, значит. Все присутствующие на конференции быстро встали и без понуканий резво переместились к зданию аэровокзала. А я только успел подумать, что далеко не все мои приключения на Камчатке закончились, кое-что и напоследок припас Господь Бог и его величество случай…
        Глава 19. Извержение
        1983 ГОД, КАМЧАТКА, ИЗВЕРЖЕНИЕ
        
        Вообще говоря, Камчатка очень неспокойное место в смысле геоактивности - извержения разных вулканов и сопутствующие землетрясения чуть ли не ежегодно тут случаются. Самые известные описал исследователь Крашеннников в 18 веке. В 19 веке тоже была парочка серьёзных инцидентов, самое же известное землетрясения датируется 1952 годом, когда был полностью стёрт с лица земли город Северо-Курильск.
        Извержения вулканов иногда совпадали с землетрясениями, но чаще всё-таки протекали отдельно от них. Вулканов на Камчатке море, почти все они молодые, а не как Казбек, Арарат и Кара-Даг в Крыму, потухшие десятки тысяч лет назад. Почему они извергаются? Это довольно сложный вопрос, в двух словах и не пояснишь… хотя попробую - верхушка нашей Земли это литосфера, твёрдая оболочка глубиной от 20 до 70 км. Далее идёт мантия, жидкая фракция земной коры. Литосфера это не сплошной монолит, она вся изрезана горизонтальными и вертикальными разломами - вот где мантия находит выход на поверхность через литосферу, там и возникают извержения. Сопровождаются они пеплопадом, это как правило - чёрный пепел с небес потом падает очень долго. А ещё потоками лавы, это уже реже, и совсем редко взрывами в жерле вулканов… в конце 19 века вулкан на острове Кракатау так долбанул, что и остров пропал с карты, а потом целый год пепел летал в атмосфере, снизив среднюю температуру планеты на пару градусов.
        Но у нашей Корякской сопки, слава те господи, было не самое страшное извержение - пепел падал, да, земля тряслась, да, лавы, правда, видно не было, но никаких взрывов не последовало. Я только с тоской глядел из окна аэропорта на взлётно-посадочную полосу, изборождённую трещинами, и думал, что наверно нескоро я отсюда выберусь. Но, как оказалось, на этот раз недобрые предчувствия не оправдались.
        - Балашов! - выкрикнули меня с лестницы, - чего сидишь, бери своего напарника и ноги в руки - вертушка ждать не будет.
        - Есть брать напарника и ноги в руки, - откликнулся я, быстро отыскал Сергея и так же быстро сбежал вниз к выходному накопителю.
        - Все собрались? - спросил, строго сдвинув брови, капитан, который меня курировал с самого начала этой корейской эпопеи. - Ладненько… тогда выходим по одному на улицу и сразу налево пятьдесят метров.
        Все собравшиеся, я из них никого не знал, кроме Серёги, наверно это застрявшие пассажиры были, не заставили себя ждать и выполнили команду капитана. На улице слева стоял, раскручивая свои лопасти, МИ-8 в зелёной армейской раскраске. Нас по одному запихнули внутрь этого чуда и через три минуты мы уже были в воздухе.
        - А куда это мы? - спросил я капитана, залезшего на борт последним - вибрация и шум были такие, что пришлось буквально орать ему в ухо.
        - В Ключи, - так же громко сообщил мне он. - Там запасной аэродром есть.
        Я прекратил свои расспросы за полной бесполезностью и начал вспоминать, что я знаю про таинственные Ключи… вспомнил Ключевскую сопку, самый высокий вулкан Камчатки и долину гейзеров, где снимали «Землю Санникова». А ещё немного подумав, вытащил из памяти тот факт, что там же где-то рядом полигон, куда прилетают боеголовки наших ракет после учебных стрельб… у него, у полигона этого, совершенно точно свой аэродром должен быть, туда, наверно нас и везут.
        Болтанка была ужасная, плюс всё тряслось и вибрировало, примерно, как если б у тебя в руках отбойный молоток был… два отбойных молотка, в каждой руке по штуке.
        - Гляди, - толкнул меня в бок Серёга, - красивая картинка… жаль фотик у меня далеко.
        Я поглядел в ту сторону, куда он указывал - да, Корякская сопка не на шутку раскочегарилась и выдавала на-гора здоровенный столб дыма и пепла. И ещё камни какие-то периодически в воздух вылетали. Лавы пока не было видно, наверно эта часть выступления пойдёт произвольной программой.
        - Блин, - продолжил Сергей орать мне на ухо, - таких приключений у нас точно никогда не было, да и не будет, наверно.
        - Не зарекайся, - проорал я ему в ответ, - может и будут…
        Вулканы тем временем внизу закончились и пошли просто горы, перемежаемые зелёными долинами и голубыми озёрами.
        - А это ведь медведь, - сообщил мне Сергей, - бля буду, мишка косолапый.
        Я глянул вниз - там даже не один медведь имел место, а целый выводок - медведица, видимо, та, что побольше, и три медвежонка, не вот уж крошечных, с полметра каждый.
        - Как на картине Шишкина, как её… «Утро в сосновом бору», - отвечал я Серёге, - экзотика, блин.
        Полёт наш продолжился где-то около двух часов, затем МИ-8 резко развернулся в обратном направлении и сел на площадку рядом с самой обычной панельной хрущёвкой.
        - Выходим, - скомандовал капитан, мы и вышли, неся в руках опостылевшие чемоданы.
        - Построились по два, - продолжил командовать он, - шагом марш ко второму подъезду.
        А вертушка взяла и взмыла в воздух, обдав нас пылью и мелкими камушками. Второй подъезд между тем оказался закрытым, капитан почесал в затылке, приказал нам ждать тут и не расходиться и исчез в неизвестном направлении.
        - А это, вот это ещё что такое? - спросил вдруг один товарищ из нашей компании, - метеоры что ли падают?
        Я повернулся в ту сторону и обомлел - из стратосферы на нас летел целый рой светящихся объектов, очень быстро причём летел.
        - По-моему это боеголовки на нас падают, - громко сказал я, - и лучше бы нам всем на землю лечь, во избежание…
        
        1983 ГОД, КАМЧАТКА, ПОЛИГОН «КУРА»
        
        - Нам лучше бы всем залечь, - повторил я для особенно тупых, - а то разброс у этих головных частей очень разный случается.
        И мои слова немедленно подтвердил громкий крик, раздавшийся откуда-то из-за угла хрущёвки. Через пару секунд оттуда вынырнул давешний наш капитан, и его слова стало можно разобрать:
        - Вещи побросали здесь! Отошли от здания на десять метров и легли на землю! Быстро!!
        - Что, прямо на эту пыль ложиться? - спросила одна пассажирка в лёгком летнем платье.
        - Прямо на эту, - продолжил капитан, - если жизнь дорога.
        А метеоры с неба были уже совсем близко… я автоматически пересчитал их - восемь штук планировало на нас. Спорить с капитаном больше никто не стал, выполнили, что он там требовал… я на какой-то крупный камень, похоже, лёг, он немедленно впился своим острым углом мне в бок.
        Сам же капитан ложиться никуда не собирался, а просто зашёл за ствол здоровенной каменной берёзы, на Камчатке почти ничего из деревьев больше и не росло. Прошли томительные полминуты, затем земля ощутимо подпрыгнула, подрожала немного и успокоилась.
        - Отбой, - тут же скомандовал капитан, - встали, отряхнулись и проследовали за мной.
        - А что это было-то? - справилась всё та же любопытная пассажирка.
        - Учебные стрельбы, - коротко бросил капитан, - не рассчитали мы немного время прилёта сюда.
        Мы прошли мимо какого-то большого корпуса, судя по всему научного, если судить по многочисленным антеннам на крыше. Потом были гаражи, из одного из них выехал, ревя мотором, БТР, который тут же скрылся за рощей каменных берёз. А совсем потом началась бетонная полоса, явно взлётно-посадочная. В конце её стоял, прогревая двигатели, самый популярный советский воздушный перевозчик типа АН-24.
        - Сейчас на нём и улетите, - пообещал капитан.
        - А куда? - это уже я подал голос, - до Хабаровска или Владика он явно не доберётся.
        - В Магадан, - любезно сообщил мне капитан, - там заправитесь и тогда уже в Хабаровск.
        - От качки страдали ЗеКа, - немедленно всплыли у меня слова известной песни, - ревела пучина морская, вдали нам светил Магадан, столица Колымского края.
        - Именно так, - одобрительно посмотрел на меня он, - наш фольклор ты хорошо знаешь.
        - Товарищ капитан, - решил уж я расставить последние точки на ё, - а что там с этим корейским боингом? Отправили их тоже на родину или как?
        - Много будешь знать, - наставительно ответил он, - плохо будешь спать, - а потом всё же добавил деталей, - радио включи, там всё расскажут.
        - Где ж я тут радио возьму? - взволновался я, - в этой дыре.
        - Это не дыра, - строго посмотрел он на меня, - а советская воинская часть. У диспетчеров можешь спросить, вон там, минут двадцать до посадки ещё есть.
        Я поставил чемодан на пыльную бетонку и отправился в деревянную домушку с антеннами сверху, где по уверениям начальника имелось радио. Сергей подумал и присоединился ко мне, а все остальные остались ждать объявления посадки на свежем камчатском воздухе.
        Внутри эта избушка оказалась разделена на отдельные клетки, но искать кого-то и спрашивать про радиоприёмник оказалось излишним, оно и так было там включено на полную громкость.
        - Передаём последние известия, - сказало радио голосом Анны Шатиловой, - сегодня в 19 часов по московскому времени на первом канале состоится показ пресс-конференции с пассажирами самолёта Корейских авиалиний. Все пассажиры живы и здоровы и ожидают отправки в пункты своих назначений. В Кремле состоялось награждение группы работников сельского хозяйства, ордена им вручил товарищ Брежнев. Со стапелей Адмиралтейской верфи в Ленинграде сошёл на воду атомный ледокол «Севморпуть». Из Москвы в Монреаль вылетела сборная СССР по хоккею для участия в Кубке Канады. А теперь эти и другие новости в подробном изложении.
        Дальше мы с Сергеем слушать не стали, а развернулись и вернулись к нашей команде.
        - Ну чего там говорят-то? - спросила меня всё та же самая любознательная пассажирка, хоть имя у неё спросить надо что ли.
        - Всё отлично, - ответил я, - в тайге. Выигран матч СССР-ФРГ.
        - Правда? - изумилась она, видимо творчество Владимир-Семёныча она знала не совсем твёрдо, - наши с немцами играли?
        - Это была шутка, - не стал я расстраивать её, - а так-то сказали, что всех пассажиров боинга куда-то там доставили и сегодня по телевизору покажут большую пресс-конференцию с ними.
        - Ну и слава богу, - обрадовалась она. - А с неба-то что сейчас падало, я не очень поняла? - продолжила расспросы она.
        - Боеголовки баллистических ракет, - любезно просветил её я, - их обычно из Плесецка запускают, если наземные, или из Баренцева моря, если морские. Они и летят через всю страну, а тут приземляются… и специально обученные люди замеряют точность прицеливания, круговой разброс и всё такое…
        - А если б они немного сильнее отклонились и на нас попадали? - продолжила долбить она меня.
        - Тогда бы плакать пришлось, - отвечал я, - но ведь они не отклонились же? Так что можно веселиться и петь песни.
        И в этот момент нам замахали руками от АНа, заходите, мол, к нам на огонёк - такая вот тут была упрощённая процедура посадки. Мы не стали ждать повторного приглашения и резвой трусцой отправились к заднему люку АНа, из которого на землю спустили простую железную лесенку, трапов к этому типу воздушных судов не полагалось.
        Глава 20. Катастрофа
        Внутри всё было аскетично и по-минималистски - никаких ящиков под багаж, никаких вентиляторов и подсветки, зато имела место целая стюардесса, немолодая и некрасивая, но в форме Аэрофлота. Чемоданы мы оставили в кладовке при входе, уселись на свободные места.
        Взлёт тоже прошёл буднично, командир судна не счёл нужным что-то там объявлять по громкой связи (по-моему её тут и не было, этой громкой связи), а просто закрылся задний люк и мы покатились к началу полосы. А потом взяли и взлетели со страшным рёвом, шумоизоляцией в этих типах самолётов не заморачивались.
        - Ну что, - сказал мне Серёга после взлёта, - за это дело можно бы и по сто грамм принять.
        - За какое, за это? - уточнил я.
        - За отлёт с Камчатки, чтоб она сгорела вместе со всеми вулканами и полигонами, - ответил он.
        - Так ещё же не улетели, - показал я ему в иллюминатор, где внизу простирались всё те же горы, местами покрытые снеговыми шапками. - Давай хотя бы до Магадана подождём.
        Сергей уныло согласился, а я тем временем поневоле прислушался к болтовне нашей спутницы, той самой любопытной особе. Она обращалась к своему соседу по ряду, мужику средних лет и какой-то усреднённой наружности… глазу не за что зацепиться - вот таких, подумал я, берут в службу наружного наблюдения, наверно, чтобы сливались с толпой.
        - Ну надо ж такому случиться, - заливалась соловьём пассажирка (её, как оказалось, звали Людой), - в кои-то веки решила выбраться на материк, четыре года никуда не летала, а тут вон чего - опоздаю я, как пить дать опоздаю.
        Сосед из вежливости поинтересовался, куда же она так боится опоздать.
        - Да на свадьбу же… нет, не на свою, родная сестра замуж выходит в Таганроге. Я сейчас уже там должна была быть, сочинять шарады для жениха и готовить свадебный букет, а я вот где… даже и с Камчатки-то никак не выберусь.
        - А сестра-то старшая или младшая? - продолжил интересоваться сосед.
        - Одногодки мы, - сообщила та, - но не близнецы - двойня была не однояйцевая.
        Сосед больше не придумал никаких вопросов, тогда она повернулась назад и продолжила беседу со мной.
        - Ты Петя, я знаю, - сразу заявила она, - а я Люда. Я видела, как в Елизове тебя постоянно таскали куда-то - рассказал бы, что там да как…
        - Я бы и рад рассказать, но не могу, Люда, - вздохнул я, - подписку дал.
        - А про боеголовки ты откуда так хорошо всё знаешь? - продолжила она.
        - Специфика работы, - буркнул я, - сам я на этом полигоне не бывал, но из нашего института туда куча народу каждый год туда катается - от них и узнал.
        - А что у тебя за институт? - непринуждённо перешла она на ты.
        - Прикладных проблем, - ответил я ей, чтобы отвязаться, - в Нижнереченске который.
        Но так просто отвязаться мне не удалось.
        - О, знаю я ваш Нижнереченск, у меня там куча родственников живёт, - и далее она подробно перечислила всех своих проживающих в Нижнереченске родных, - двоюродный брат в Кузнечихе, дядя по матери в Заречке и дед с бабкой где-то в области, точно не знаю где. Хороший город.
        - А ты сама-то откуда родом? - зачем-то спросил я.
        - Так из Питера, откуда же (на Камчатке местные так называли Петропавловск-Камчатский), на Шестом километре всю жизнь прожила. Отец рыбу ловит, полгода в море, мать в столовой морского порта работает, а я вот заканчиваю техникум, бухгалтером буду. Сестра пару лет назад на материк съехала, говорит, надоел наш климат, а мне нравится. Вулканы, горячие источники, красная икра - где ещё такую экзотику найдёшь?
        На этом наш разговор сам собой как-то увял и я даже задремал на некоторое время. Проснулся от того, что меня пихал в бок Сергей со словами «просыпайся, Камак, нам тут кажись кранты приходят!». Я продрал глаза и оглянулся - действительно некое напряжение было разлито в воздухе. Та самая разговорчивая пассажирка рыдала, размазывая тушь с с ресниц по лицу, сосед её отчаянно крестился, а люди, сидевшие через проход (там семейная пара какая-то была), надсадно орали в голос.
        - Что случилось-то? - спросил я у Сергея, моргая слипшимися от сна глазами.
        - Ничего особенного, - как-то даже весело отвечал он, - падаем, говорят.
        - Не-не-не, - сказал я, с трудом собирая мысли во что-то осмысленное, - мы так не договаривались, я ещё пожить хочу.
        - Так и я тоже, - отвечал Сергей, - но нас как-то спросить забыли, чего мы хотим.
        - А что экипаж говорит?
        - Молчат они, как рыбы - заперлись все в кабине, включая стюардессу, и не выходят… а мы высоту тем временем теряем уже полчаса как.
        И он указал в сторону иллюминатора - зелёные долины между белоснежными горами и вправду были там совсем недалеко.
        - Ну тогда остаётся только молиться, - предложил я, - апостолам Петру и Павлу например… чтоб заступились за нас перед лицом вседержителя.
        Тут наконец открылась пилотская кабина, оттуда вышел товарищ в форме и громко объявил следующее:
        - Товарищи, у нас небольшая проблема с техникой, поэтому через несколько минут мы совершим аварийную посадку. Просьба занять свои места, пристегнуть ремни безопасности, а ещё нагнуть головы вперёд и накрыть их сверху ладонями, - и он показал на себе, что надо сделать.
        - А что случилось-то? - выкрикнул пассажир с переднего ряда.
        - Отказ обоих моторов, - немного подумав, решил расколоться пилот, - посадка будет в планирующем режиме на воду.
        И вслед за этим он опять скрылся за дверью, а я со вздохом заметил Серёге:
        - Тут, похоже, даже апостол Пётр нам ничем не поможет…
        
        83 ГОД, КАМЧАТКА, КАТАСТРОФА
        
        - Тут, похоже, даже апостол Пётр нам ничем не поможет… - ответил я Серёге и тупо откинулся к спинке кресла, оно тут было жёсткое-жёсткое, как в плацкартном вагоне поезда Нижнереченск-Пенза.
        Из обрывков прочитанного и услышанного про авиакатастрофы я помнил, что больше шансов уцелеть всегда имели хвостовые пассажиры, а мы сидели где-то в серединке… я оглянулся назад - свободные места там имелись, но немного пораскинув мозгами, решил не суетиться, чему быть, того не миновать.
        - Серёга, - сказал я ему, чтобы хоть как-то поддержать товарища, смотреть на него страшно было, - давай споём что ли на дорожку.
        - Да иди ты, - огрызнулся он, - у меня и голоса нет.
        - У меня тоже, - ответил я.
        Но товарищ петь отказался, а вместо этого вынул из сумки недопитую бутылку водки завода Кристалл.
        - Вот это давай лучше допьём, - предложил он, - а то твой апостол то ли предложит нам чего, то ли нет - вопрос открытый.
        И мы быстренько допили водку прямо из горла, а бутылку я посоветовал убрать обратно в сумку - если вдруг разобьётся при посадке, будет нехорошо. Вокруг народ вёл себя по-разному, большинство всё-таки последовало совету пилоту и опустило голову вниз, прикрыв её ладонями, но соседи справа, например, орали друг на друга на очень высоких тонах… смысла ссоры я не очень понял, кто-то что-то забыл в аэропорту что ли. А Людочка с переднего ряда, повернулась к нам и сообщила, что она очень везучая.
        - Мне точно сегодня должно повезти. И вам тоже, потому что вы рядом со мной.
        Ничего ей на это я отвечать не стал, а глянул ещё раз в иллюминатор - зелёные насаждения совсем приблизились к нам, а впереди, за очередным горным хребтом синели воды Тихого океана… или Охотского моря, это сложно было определить.
        - Ну слава богу, что до воды мы дотянули, - сообщил я Людочке, - если б в лес грохнулись, тогда шансов совсем никаких, а на воду немного проще садиться.
        - Интересно, как скоро нас найдут? - подал голос Серёга, - должны же здесь спасатели какие-то быть.
        - Сначала нам уцелеть надо при посадке, - отвечал я, - а потом уже и о спасателях думать будем.
        АН тем временем одолел расстояние до воды, нырнув в долину между двумя высокими вулканами, и приготовился, насколько я понял, к посадке. Только бы недалеко от берега, подумал я, а то водичка в этих местах круглый год очень холодная, долго в ней мы не протянем. Но тут последовал сильный удар, нас подбросило вверх, потом мы опять плюхнулись вниз, и я со всего размаху впечатался лбом в спинку людочкиного кресла…
        Очнулся я от того, что кто-то бил меня по щекам, по левой и правой по очереди.
        - Хватит, - пробормотал я, - я не Матфей, чтобы подставлять другую щёку.
        - Очнулся, - обрадовался Сергей, это он лупил меня, - давай выбираться отсюда, а то утонем.
        Я оглянулся - в салоне никого почему-то и не было, кроме нас с Серёгой и Людочки. Пол плавно покачивался под ногами, на волнах Охотского моря, очевидно, пилотская кабина была распахнута настежь, и в воздухе витал запах жжёной резины. Я встал, это получилось довольно просто, порадовался, что ничего у меня не сломано, а потом спросил:
        - А где все остальные-то?
        - Не знаем, - пожала плечами Люда, - когда я очнулась, тут никого кроме вас двоих больше не было.
        - То есть все эвакуировались, а нас тут бросили, - предположил я.
        - Может и так, - сказал Сергей, но продолжил совсем про другое, - сзади люк открыт, а под сиденьем я надувную лодку нашёл, надо валить отсюда, пока не затонули.
        - Эту лодку сначала надуть надо, - предположил я.
        - Не надо, - отрезал Сергей, - тогда она в люк не пролезет. Тут вот есть приспособа для надувания, выкладываем лодку на воду и нажимаем на приспособу - тогда она и надуется… только держать её надо, чтоб не уплыла, там волнение балла на четыре.
        Я выглянул наружу - и точно, погода начала портиться. А наш АН был совсем недалеко от берега, метров пятьдесят, если не меньше, вполне можно было бы и вплавь одолеть, если бы не водичка с температурой в четыре градуса, она тут круглый год такая.
        - Готовы? - спросил Сергей.
        - Всегда готовы, - машинально вырвалось у меня.
        Приспособление для надувания сработало на удивление грамотно, лодка надулась за считанные секунды, и мы по очереди перелезли в неё, а я ещё и пару сумок прихватил, которые стояли тут в кладовке - никогда не знаешь, что пригодится на необитаемом острове-то.
        - Ты грести умеешь? - спросил я Сергея.
        - Делов-то, - хмыкнул он, - в походах разные навыки пришлось освоить.
        И мы погребли к недалёкому скалистому берегу, покачиваясь на волнах. Сухими из воды нам выйти таки не удалось, в паре метров от береговой кромки нас перевернуло прибоем, так что на песчаный пляжик мы выбрались мокрые, как мыши. Сергей подтянул за собой лодку, я вытащил эти прихваченные сумки.
        - Надо как-то согреться, - сказал я, стуча зубами, - а то воспаление лёгких запросто подхватим.
        - У меня зажигалка есть, - сообщил Сергей, - собирай хворост, костёрчик запалим.
        - Только не на берегу, - добавил я, - а в укромном месте каком-нибудь. А то ветром задует.
        Искать убежище пришлось недолго - буквально через сотню метров нам попалась расщелина, уходящая вверх по склону, то ли бывшее русло ручья, то ли результат геологических сдвигов. И поворачивала она, эта расщелина, сразу от берега под углом 90 градусов, так что защита там была с четырёх сторон, сверху разве что она открыта была.
        - Годится, - сказал Сергей, как самый опытный путешественник из нас.
        Мы вывалили на земли собранный плавник с берега, отполированный морской водой до блеска, Серёга добавил берёзовой коры, и через минуту у нас запылал горячий костёр.
        - Вещи бы снять и просушить надо, - сказал я, - а то на нас долго будет сохнуть.
        - Я стесняюсь, - сообщила Люда, - вы на меня глазеть будете.
        - У нас же два чемодана есть, - вспомнил Сергей, - может там найдётся чего подходящее переодеться.
        И мы в шесть рук начали исследовать содержимое реквизированных из АНа вещей.
        - Не слишком-то это здорово, - немного поупиралась Людочка, - вещи-то чужие.
        - А нас оправдывает ситуация, - парировал её удар я, - в экстренных случаях сотрудники, например, правоохранительных органов имеют право реквизировать имущество и транспортные средства граждан. У нас сейчас как раз такой экстренный случай.
        И Люда нехотя согласилась… для неё в одной сумке нашёлся тёплый махровый халат, а нам с Сергеем досталось по свитеру крупной вязки, ему серый, а мне чёрный. И вот, когда мы переоделись в сухое и снова уселись у костра, я краем глаза уловил какое-то шевеление справа от нас.
        - Смотри-смотри, - толкнул меня в бок Сергей, тоже заметивший это, - по-моему это те, кто с нами вместе летели…
        Глава 21. Время собирать камни
        ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ
        
        И точно - эти трое, что вышли из-за скалы, деливший наш пляж примерно пополам, были из пассажиров АНа. Два мужика и одна женщина, по-моему, они сидели почти рядом с нами, через пару рядов, припомнил я.
        - Эй-эй, - заорала Людочка, - мы здесь, идите к нам!
        И они дружно побрели на наш голос.
        - А ещё есть уцелевшие? - спросил я у первого мужчины, он был в спортивном шерстяном костюме.
        - Да, почти все целы, - ответил он, присаживаясь на камень возле костра, - они там, чуть подальше, где речка течёт. Мы все вместе туда перебазировались, когда самолёт сел.
        - А чего нас тогда бросили? - задал логичный вопрос Сергей, - мы ж там и утонуть могли вместе с АНом.
        - Впопыхах, - продолжил мужик, - паника была, не заметили, что кто-то остался. Меня Анатолием зовут, можно просто Толик. А это Вася и Даша.
        - А лётчики живые? - спросил я.
        - И лётчики, и даже стюардесса живая, - ответил всё тот же Толик, - мы тоже костёрчик запалили, перебирайтесь к нам уже - вместе надо держаться.
        - Правильно он говорит, - подала голос Люда, - пошли туда… только костёр загасить надо.
        Через десять минут мы передислоцировались в дальний конец песчаного пляжа, зажатого между двумя вершинами со снеговыми шапками наверху. Здесь сидела, стояла и ходила приличная толпа народу, и даже горели два больших костра. К нам сразу подошёл товарищ в форме и с погончиками, командир АНа судя по всему.
        - Так, ещё трое, давайте я вас запишу, - и он достал мятую тетрадку и простой карандаш. - Диктуйте ФИО, возраст, откуда родом. Да, меня зовут Ираклий Вазгенович.
        О как, подумал я, только грузинов нам тут не хватало, но подчинился… по окончании переписи не выдержал и спросил у него:
        - А куда это мы попали?
        - Судя по моим картам, это один из островов Курильской гряды, - быстро ответил он, - Алаид или Онекотан… а может даже и Парамушир…
        - Парамушир, это где Северо-Курильск? - проявил знание предмета я.
        - Он самый, - подтвердил он, - точнее сказать не могу, у нас все приборы вышли из строя в конце полёта.
        - Курилы, - продолжил я, - это ж кажется совсем в стороне от направления Камчатка-Магадан - как нас сюда могло занести?
        - Могло, Петя, могло, - перешёл он на более понятный язык, - погода сильно испортилась, воздушные вихри, турбулентность - дрейф в 100 - 150 километров просто мог случиться.
        - А когда нас спасатели найдут? - задала насущный вопрос Людочка.
        - Сложно сказать, - рассеянно отвечал Ираклий, - в теории должны найти в скором времени, но на практике разное бывает - так что я бы на быстрое решение наших проблем не рассчитывал.
        - А это значит, что нам надо обустраиваться на новом месте? - продолжил его мысль Сергей.
        - В точку попал, - довольно отвечал Ираклий, - у нас тут все делом заняты… из неохваченных направлений осталась только разведка территории - займётесь?
        - Я турист со стажем, - подал голос Сергей, - 16 походов, в том числе три четвёртой категории сложности.
        - Ну и отлично, - вежливо улыбнулся Ираклий, - значит, кое-что знаешь и умеешь.
        - Да, - вспомнил я ещё один момент, - у вас же рация в кабине должна быть - наверно можно связаться с кем-нибудь.
        - Вышла она из строя, - строго ответил мне капитан, - когда молния в нас попала, так что толку от нашей кабины теперь ноль.
        - Тогда ещё одно предложение, - никак не хотел униматься я, - в самолёте же куча вещей осталась. Может, перетащим хотя бы половину сюда - ночью холодно будет, а там в чемоданах тёплые вещи должны остаться.
        - Мысль хорошая, - на секунду задумался он, - ладно, самолётом другие люди займутся, а вы вдвоём…
        - Втроём, - встряла Люда, - тоже хочу на разведку.
        - Хорошо, вы втроём идёте осматривать окрестности… тут дикие звери могут водиться, так что могу дать вам ракетницу - ничего более мощного у нас нет.
        - Давайте ракетницу, - вздохнул я, - а что насчёт раненых, есть такие?
        - Трое, - помолчав, ответил Ираклий, - но насчёт них не беспокойся, там всё под контролем.
        - Хорошо, - ответил я, переглянувшись с Сереем, - мы готовы к разведке. Давайте ракетницу.
        Командир, послал нас ко второму пилоту, Аликом его зовут, сказал, он всё и выдаст. Мы подошли к Алику, получили требуемое устройство без малейших вопросов, и направились к ущелью, которое промыла речка, впадающая в этот залив.
        - Смотрите, - показала пальцем Люда, - рыба плавает.
        Мы одновременно с Сергеем глянули, куда она показывает - действительно, там нарезали круги длинные и шустрые рыбины диаметром не больше 3 - 4 сантиметров.
        - Гольцы это, - сказал я, - видели мы таких в Берёзовой бухте. Толку с них только мало, а поймать сложно, так что не отвлекайся от поставленной задачи.
        - Есть, - чётко ответил Людочка, - не отвлекаться. А ты откуда про этих гольцов знаешь?
        - Так всё лето сидели в гарнизоне на юге Камчатки, - ответил я, - там примерно такая же речка была, Берёзовый ручей называлась. В заливе можно поймать раз в десять больше лососей, чем в этом ручье грёбаном…
        Люда затихла, а мы все втроём начали прыгать по камешкам по обеим сторонам местного ручья - по берегу тут пройти было очень сложно, кедровый стланик всё застилал. Примерно через пару сотен метров Сергей, который впередсмотрящим шёл, остановился и поднял руку вверх. Мы с Людочкой застыли в тех позах, в которых нас застал этот сигнал.
        - Чего там, Серёга? - тихо спросил я.
        - Медвежье говно, вот чего, - так же тихо ответил он. - По обеим сторонам ручья.
        - Значит, здесь медведи водятся, - удивительно логично и так же не к месту заметила Люда.
        - Получается, что так… - тихо ответил я. - Я слышал такую штуку - медведи не выносят громких звуков, поэтому, если орать что-нибудь или там весёлые песни петь, они от этого места стараются дистанцироваться…
        - Я тоже про это знаю, - тихо ответил Сергей, - начнём что ли… Людочка, давай ты запевай, у тебя голос вроде получше наших будет…
        Люда не заставила себя ждать и тут же заголосила «Вместе весело шагать по просторам», а мы с Серёгой подхватили «Просторам-просторам», но тут откуда-то спереди раздался громкий «Буммм»…
        
        - А это ещё что такое? - спросили мы одновременно с Людой, а продолжил я один, - взрывают там что-то?
        - Очень похоже на взрыв, - тихо отвечал Сергей, - но поручиться я не поручусь. Пошли посмотрим - где наша не пропадала…
        И мы продолжили наши прыжки по тем же камням к перевалу… примерно через пару сотен метров слева нарисовался прогал в вездесущих зарослях стланика, а за ним достаточно большое и ровное место, поляна такая с редкими каменными берёзами на ней.
        - Проверим, что там? По-моему бумкнуло где-то в этой стороне, - спросил я у народа, и народ дружно согласился.
        Вся поляна была усыпана кустами черники… или голубики, я их путаю… среди которых пробегали и брусничные ягоды.
        - По крайней мере, с голоду мы тут не помрём, - заметила Люда, закидывая в рот горсть черники.
        - Вон там что-то синеется, - Сергей показал пальцем на дальний конец полянки, где торчала скала.
        Мы дружно передвинулись в то место, обогнули слева скальный массив, выперший тут из земли, и увидели большой такой бассейн почти круглой формы, в котором периодически булькала вода.
        - А ведь это гейзер, - первой догадалась Людочка, - меня родители в детстве возили в Кроноцкий заповедник - там похожие штуки работали…
        - Ну да, - отозвался я, - в этом заповеднике ещё Махмуд Эсамбаев плясал в кино… - я начал вспоминать название фильма, но Сергей меня опередил, - в «Земле Санникова».
        - Точно, - обрадовался я, - в ней… там ещё Олежек Даль водку пил на крыше колокольни, а Олег Анофриев пел душевную песню про бушующий мир.
        - Я тоже вспомнила, - подтвердила Люда и в подтверждение напела один куплет из песни, начинающийся с «призрачно все в этом мире бушующем», - только это давно было, а сейчас закрыт этот заповедник для туристов. А здесь открыто…
        И как бы в подтверждение её слов вода в ванне заклокотала гораздо громче, а потом оттуда вылетел фонтан высотой в пару-тройку метров… звук был почти таким же, что мы недавно слышали - буммм.
        - А ты говоришь взрыв, - попенял я Серёге, но тот ничего не смог ответить, а только попробовал рукой температуру воды в бассейне.
        - Градусов пятьдесят, - сообщил он, - наверно можно тут будет поплавать - говорят, что такие ванны полезны для организма.
        - Поплаваем, - пообещал я ему, - а теперь давай заниматься вверенной нам задачей.
        - Ага, - вздохнул он, - давай… дальше по ручью пойдём или как?
        - Вы идите по ручью, - предложил я, - а я остаюсь здесь и обследую все окрестности.
        - Не боишься потеряться?
        - Шум ручья далеко слышно, - ответил я, - так что нет, не боюсь.
        И мы разделились - они вдвоём упрыгали по камешкам к горному перевалу (не вечно же там будет подъём, должна и вершина быть вместе с перевалом), а я мысленно разделил поляну на квадраты и начал её обследовать. Продуктов человеческой жизнедеятельности мне совсем не встретилось, из чего я сделал вывод, что либо мы на острове находимся, либо в местах, не посещаемых человеком. А ещё я нашёл вход в пещеру, да… внутрь, конечно, не полез, но обозначил это место длинной палкой, с трудом вогнав её в грунт - мало ли, вдруг пригодится.
        А вот продуктов жизнедеятельности животного мира было предостаточно - то же медвежье дерьмо мне встретилось минимум трижды. И ещё птицы верещали в верхушках берёз, какие именно, я не понял, но помёта и они много оставили. И в завершение, так сказать, моих исследований, я натолкнулся на большую кошку, которая сидела на берёзе и смотрела не меня злыми зелёными глазами. Я замер, как соляной столб, собираясь с мыслями… это наверно росомаха, подсказало мне моё второе я, они как раз такого размера бывают. Сам знаю, огрызнулся я, собирая всё, что помнил про этих росомах… Хью Джекмана в роли этого животного я сразу отмёл в сторону, и без Хью Джекманов тошно. Значит так - семейство куньих, длина до 80 см без хвоста, конкретно этот экземпляр был поменьше, но полметра в нём насчитывалось. Питается всем подряд, предпочитает падаль. На человека нападает очень редко, однако и такое случается. Хорошо лазает по деревьям… значит, мы вот что сделаем, сказал я сам себе, мы тихо и аккуратно будем удаляться от дерева с росомахой, не поворачиваясь к ней задом… и в глаза ей смотреть не надо, это вредно для здоровья.
        Через полминуты я отошёл от этого места на приличное расстояние и увидел, как зверёк сиганул со своего насеста на траву и быстро скрылся в направлении только что найденной пещеры…. Фу, пронесло, подумал я, садясь на камень, но тут сзади очередной раз извергнулся гейзер, заставив меня подпрыгнуть на полметра вверх - нервы ни к чёрту, подумал я.
        А тут и Люда с Сергеем вернулись, я издали услышал, как она распевала «Призрачно всё», отпугивая медведей.
        - Ну рассказывай, - приступил к расспросам Серёга, - что обнаружил полезного.
        - Давайте вы первые, - предложил я, - а я пока отдышусь.
        Они спорить не стали, и Сергей приступил к отчёту о проделанной работе:
        - Тут ещё с километр вверх, потом источник, из которого ручей начало берёт, потом вершина горы… снегу там полно.
        - И что на вершине? - подстегнул я его, чтобы не останавливался.
        - В трёх сторонах море, виден кстати дымок от наших костров на берегу, а в четвёртой стороне горы и пригорки сплошные. Одна гора ну очень высокая, километра 2, если не 2,5.
        - Признаков жилья никаких не увидели? - продолжил пытать его я.
        - Не, ничего похожего… это скорее всего Парамушир, очень большой остров, где Северо-Курильск на востоке, но пилить до города, я так понимаю, очень долго придётся, если мы решим пешком спасаться. К тому же не очень понятно, где он, этот Курильск. Ну а теперь твоя очередь.
        - Особенно-то нечего говорить, - начал я, - пещеру вот только нашёл, большую, красивую - если мы тут задержимся, можно будет рассмотреть её в качестве убежища.
        - Покажешь потом, - махнул рукой Сергей, - а кроме пещеры?
        - Ещё росомаха на дереве сидела, вон там, - и я показал примерное направление, - на меня не напала, и слава богу.
        - Расскажи, какая она, - тут же пристала Люда, - а то я только слышала про них, и видеть не приходилось.
        Глава 22. Хлеб, золото и наган
        ХЛЕБ, ЗОЛОТО И НАГАН
        
        - Ну кошка большая такая… скорее даже и не кошка, а медведь, но маленький… с полметра примерно длиной плюс хвост столько же. Я помню, читал про росомах разные нехорошие вещи, так что лучше держаться от них подальше.
        - Это какие же вещи ты про них читал? - заинтересовался Сергей, - я вот в 16 походах был, волков с медведями видел, а росомах ни разу.
        - Значит мне повезло так, - уныло ответил я, - а что читал… безбашенный, говорят, это зверёк, нападает на добычу в разы крупнее, на лосей там, оленей, кабанов, и запросто может их загрызть. Если жрать хочет, может отбить добычу у волков, были случаи, когда и на медведей они кидались. На человека она практически никогда не нападает, но проверять это на практике что-то не хочется.
        - Ладно, - ответила Люда, - мы всё поняли, маньяк это такой в животном мире. Давайте возвращаться, там на берегу нас наверно уже ждут с отчётом о проделанной работе.
        И мы все дружно повернулись прыгать вниз по ручью, как вдруг мой взгляд зацепился за некий блестящий камешек… он тихо и мирно лежал себе на краю нашего ручейка, отброшенный, видимо течением.
        - А это вот что такое? - спросил я, подняв этот камешек - размерами он был с трёхкопеечную монету, но весил гораздо больше, чем даже если б был из железа.
        - Ну-ка, - Сергей бесцеремонно забрал у меня находку и начал изучать, а Люда стояла рядом и молчала, периодически только хлопая глазами.
        - Это, Петюня, - наконец-то высказал своё мнение Серёга, - одно из двух - либо золотой самородок, либо пирит… который выглядит точь-в-точь, как золото, но не золото.
        - А как точно установить, что это? - задал я такой глупый вопрос.
        - Я не знаю… - растерянно пробормотал Сергей, - мы в походах с таким не сталкивались, в книжках только читал.
        - Зато я знаю, - выскочила со своим мнением Людочка, - надо его на зуб попробовать - если вмятина останется, значит золото, а если нет, то пирит - он гораздо твёрже.
        - Кто пробовать на зуб будет? - поинтересовался я.
        - Давай я, - Люда смело забрала находку у Серёги, - если вы такие боязливые.
        И она взяла и надкусила краешек этого камня.
        - Вроде бы след остался, - показала она результат, - так что можно считать его золотом.
        - Вот что, друзья, - решил взять руководство процессами в свои руки, - давайте так сделаем - эту хрень оставим здесь, это раз… обозначить только место надо.
        И я засунул камешек между двумя гранитными плитами примерно в то же место, где он изначально валялся, а потом надломил две ветки стланика, ближе всего расположенного к камням.
        - Нормально? - спросил я.
        - Пойдёт, - угрюмо отвечал Сергей, - только у тебя после раз еще и два с три должно идти, т не закончил…
        - Ах да, - спохватился я, - продолжаю свои умные мысли. Почему я это сделал так - вот только золотой лихорадки нам тут и не хватало, как на этом… на Клондайке. Так что давайте о нашей находке промолчим.
        - Даже капитану не скажем? - спросила Люда.
        - Ему в первую очередь не надо - знаю я грузинов, - твёрдо отрезал я. - Ну и три - когда нас найдут, а я надеюсь, что найдут в конце концов, можно будет метнуться сюда и забрать слиток. А на материке поделим как-то поровну… обыскивать нас вряд ли станут.
        - А может поищем ещё немного? - вбросил мысль Сергей, - когда такой шанс снова выпадет.
        - Я против, - резко ответил я, - будет у нас ещё время, как мне подсказывает интуиция, тогда и поищем, а сейчас надо возвращаться.
        Ребята с большой неохотой, но согласились со мной, а на обратной дороге я просветил их, как мог, по этой проблематике.
        - Золото на Камчатке и Курилах совсем недавно ведь открыли, в 50-х годах, до этого считалось, что районы эти молодые в геологическом отношении, поэтому драгметаллов тут в принципе быть не может. А потом раз, и в районах десятка рек и ручьев обнаружили рассыпное золото. Сейчас, насколько я знаю, его промышленным способом добывают недалеко от Елизова, откуда мы с таким трудом улетели…
        - А на Курилах? - перебил меня Сергей.
        - Тут на острове Уруп мощное месторождение нашли, по тонне в год, говорят, намывают. А раз там есть, то и на нашем Парамушире вполне может тоже чего-то проявиться. Как промывают песок в ручьях, интересно?
        - Конечно, чего спрашиваешь, - с большим интересом отвечала Люда.
        - Для этого нужен лоток, он же драга… в первом приближении пойдёт обычный тазик для воды. В него зачерпывается песочек со дна реки или ручья, а затем все это дело сначала встряхивается, удаляются крупные камни, а потом вращательными движениями убираются все лёгкие фракции - золото же, как самый тяжёлый минерал, остается на дне. Потом всё это дело ещё пару раз промывается, на дне остается так называемый шлих, смесь наиболее тяжелых веществ. И в итоге он либо просеивается вручную - блеск золота позволит его сразу отсеять, либо можно магнит использовать, чтобы убрать всё, содержащее железо. Тяжелый и изматывающий процесс, промыватели это элита в старательских артелях, учиться этому делу надо годами…
        - А ты откуда это знаешь? - задала традиционный вопрос Люда.
        - Сосед по коммуналке ездил мыть золотишко несколько раз, - несколько разнообразил я своё враньё, - вот он и поделился деталями на коммунальной кухне… он, когда выпивал, очень разговорчивым становился.
        - А куда он ездил его мыть? - продолжила пытать меня Люда.
        - Так на Камчатку куда-то. Точнее он не говорил никогда, на этом месте его разговорчивость сразу пропадала.
        
        А мы за разговорами про золото незаметно подобрались к устью ручья и нашему стойбищу, осталось буквально два поворота - и должен был показаться пляж. Но не всё оказалось так просто, неожиданно из-за кустов стланика раздался выстрел. Мы остановились, как вкопанные в землю столбы.
        - Что-то мне не нравятся эти звуки, - тихо заметил Сергей.
        - Мне тоже, - почти одновременно подхватили его мысль мы с Людочкой.
        - И какие будут наши действия? - продолжил Сергей, а ответил ему уже я один:
        - Есть мнение не торопиться выходить на открытое место, а организовать, так сказать, скрытое наблюдение за противником… ой, за нашими собратьями по несчастью - а там уже и решение примем.
        И мы свернули с русла реки налево, там вроде бы была какая-то тропинка в зарослях вездесущего кедрового стланика. Через полминуты, чертыхаясь в душе, мы вышли к обрыву - не особенно он тут и высоким-то был, метров пять-шесть всего - и внизу нам открылась панорама всего этого отрезка пляжа, где разместились уцелевшие в катастрофе.
        - Я могу ошибаться, конечно, - тихо сказал Сергей, - но по-моему капитан и его помощник взяты в плен, вон они сидят под скалами со связанными руками. А их на прицеле держит вон тот чувак в камуфляже. А все остальные сгрудились вдоль обрыва, сколько их, кстати?
        Я быстро подсчитал и доложил результат:
        - Двадцать пять, не считая лётчиков и террориста. А кто этот чувак с пистолетом? Я что-то не помню такого в самолёте.
        - Был-был такой, - выскочила со своим мнением Люда, - возле самой кабины сидел.
        - Интересно, как он пистолет на борт пронёс, - задал я риторический вопрос, на который тут же получил риторический ответ от Сергея:
        - Ты что, забыл, как мы на этот АН садились? В Ключах же никто ничего не проверял…
        - Да, забыл, старею наверно, - признался я и тут же продолжил, - так какие будут наши действия, коллеги?
        - На пляж идти это какое-то безумие будет, - сообщил Сергей, а Люда согласно покивала, - надо выждать… он, по-моему, один там такой лихой, который с пистолетом - надо же ему будет поспать, не вечно же он будет пугать всех оружием, вот тогда и предпримем чего-нибудь…
        - Логичное решение, - похвалил его я, - но есть и другой вариант…
        - Подожди со своими вариантами, - выступила вдруг Люда, - а чего ему вообще надо, как считаете? Ладно бы, если он в самолёте заложников захватил и скомандовал лететь куда-нибудь в Японию или Корею, это понятно. А здесь какой смысл в его действиях?
        Мы с Сергеем переглянулись, но внятный ответ сумел сформулировать только я:
        - А может он просто псих со справкой, это всё объяснило бы…
        - У меня других предположений тоже нет, - добавил Сергей, - версия с психом объясняет всё целиком и полностью… кроме пистолета - где он его раздобыл, загадка.
        Но больше мы ничего обсудить не успели, потому что откуда-то сзади из зарослей раздалось:
        - Попались, голубчики! А ну быстро встали и попрыгали вниз!
        Сердце у меня очередной раз за сегодня ушло в пятки - я медленно оглянулся перед тем, как прыгать, там стоял тот самый сосед Люды по ряду, который был без выдающихся внешних примет… я ещё тогда предположил, что таких берут в наружное наблюдение. И в руке у него тоже был пистолет… револьвер скорее, с характерным барабаном и курком сзади, как я успел заметить, типичный наган или этот… Кольт какой-нибудь.
        - А ты кто такой-то? - спросила вдруг Люда.
        - Пасть закрой, - веско предложил он ей, - и прыгай - там внизу тебе всё объяснят.
        Сергей подумал и задавать вопросы не решился, а вместо этого сиганул вниз, а мы с Людой следом - склон тут был земляной, разбиться очень сложно на таком, мы просто съехали к пляжному песочку, а за нами то же самое сделал и этот гражданин. Он почесал дулом своего нагана затылок и громко крикнул напарнику:
        - Полный комплект, больше никого тут нету…
        А напарник так же громко ответил ему:
        - Тащи их сюда!
        Мы без лишних разговоров поплелись к остальным нашим товарищам, а этот неприметный хмырь громко топал сзади, напевая какую-то песенку. Я прислушался, это оказалось «Море-море, синь бездонная» авторства Юрия Антонова. Только вот Юрия Антонова нам и недоставало до полного счастья…
        Руки нам связывать не стали, а просто толкнули к капитану-грузину и второму, наверно, пилоту, который тоже был в форме Аэрофлота. После чего второй террорист объявил во всеуслышание:
        - Мы с другом (и он кивнул головой на первого) везли в самолёте одну сумку, красную, на молнии. Сейчас её нет на том месте, куда поставили - при входе в кладовку. Кто-то из вас её взял, больше некому. Так вот, даём на размышление полчаса, если после этого никто не скажет, где наша сумка, убьём одного из вас. И так каждые полчаса - всё понятно? Время пошло.
        И он поднял вверх левую руку, на которую были надеты командирские часы.
        - Сейчас 11.31 - ровно в 12.01 придёт очередь кого-то из вас…
        Глава 23. Волновая психотехника
        ВОЛНОВАЯ ПСИХОТЕХНИКА
        
        - Как всё это случилось-то? - тихо спросил я у капитана-грузина.
        - Очень просто, - так же тихо ответил тот, - этот вот, который у них старший (и он показал на первого негодяя, который все время на пляже был), достал из кармана наган и пару раз выстрелил в воздух, а потом отделил нас с Лёшей (тут он кивнул на помощника), связал нам руки и начал допытываться, куда вы втроём делись… а дальше вы всё и сами видели.
        - Понятно, - вздохнул я, - а что хоть за сумка-то, которую они ищут?
        - А я знаю? - огрызнулся Ираклий, - мы с Лёшей сразу в кабину прошли перед взлётом, никаких ваших сумок не видели.
        - А когда эвакуировались?
        - Тогда тем более не до этого было…
        - Я кажется помню эту сумку, - неожиданно встряла в разговор Люда, - её тащил второй террорист, мой сосед по ряду - большая, из кожзама, только она не красная была, а ближе к оранжевому…
        - Ну это всё неинтересно, ребята, - подал голос Сергей, - надо придумывать, как нам из этой ситуации выпутываться - они ж не шутят, как я понял, будут мочить пассажиров по одному.
        - Может, поговорим с народом? - предложил я, - очень может быть, что кто-нибудь что-нибудь да видел. Или слышал. Может повезёт и мы вытащим правду на свет божий…
        - Хорошее предложение, - согласился Ираклий и подозвал старшего бандита.
        - Нам надо посовещаться с людьми, - сказал он, - разрешите передвинуться к общей группе.
        Бандит подумал пару секунд, потом кивнул, но тут же добавил:
        - Только без фокусов - если что, стрелять буду без предупреждения.
        Я помог подняться Ираклию, Сергей поднял за плечо второго пилота, и мы перебазировались к обрыву, возле которого жались остальные пассажиры.
        - Давай я проведу общее собрание, - перешёл я на ты с капитаном, - я их много в жизни провёл, справлюсь и здесь.
        - Комсомольский активист что ли? - поинтересовался тот.
        - Что-то вроде того, - не стал углубляться я.
        - Ну давай, проводи, - разрешил Ираклий.
        - Друзья, - сказал я громко, чтобы все услышали, - вводных слов говорить не буду, времени нет. Что хотят эти… (я с трудом подобрал слова, как их обозначить) люди, все слышали. Давайте быстро выясним, кто что помнит и знает про красную сумку.
        - Про оранжевую,- поправила меня Люда.
        - Или про оранжевую, - не стал спорить я, - с молнией.
        Ответом мне было напряжённое молчание.
        - Ну тогда ты начни, - толкнул я в бок Людочку, она и начала:
        - В вертолёте я ещё на неё внимание обратила, - затараторила она, - вон тот бандит, что с наганом, её и вёз. Я ещё отметила, что сумка была очень тяжёлая, он с трудом её переносил.
        - Потом мы подождали приглашения на посадку, это минут 15 всего было, - продолжил я, - а далее все загрузились в АН. Может кто-то видел, кто и куда поставил эту чёртову сумку?
        - Я кажется что-то припоминаю, - поднял руку один пассажир, мужчина средних лет с большими залысинами, - как её ставили в кладовку при входе в самолёт - я тоже обратил внимание, что она очень тяжёлая.
        - А как её забирали, никто не видел? - задал наводящий вопрос я.
        - Не до этого было, - буркнула тётка бальзаковского возраста в платье в цветочек, - старались быстрее убраться из самолёта.
        - Так торопились, что и нас троих забыли, - подколол её я, но она поджала губы и отвечать ничего не стало.
        - Значит, получается, что дела наши очень скверные, - продолжил я, - и сейчас нас начнут расстреливать…
        - Я не хочу умирать, - прошептала девушка, сидевшая с краю, - я молодая ещё!
        - Да никто не хочет, - философски заметил я, - старые тоже. А придётся, видимо… если никто ничего не вспомнит, конечно…
        - Я, - высунулся один из группы товарищей справа, - я кажется знаю, кто эту сумку взял!
        - Ну и кто же это? - поинтересовался я.
        - Кто-то из вас троих и забрал, - бухнул он, - мы-то все на виду были, когда из самолёта убегали, а вас никто не контролировал. Вас и надо трясти!
        Ну дела, внутренне вздохнул я, опять я кругом виноват оказываюсь.
        - А мы и отпираться не будем, - ответил я, переглянувшись с собратьями по несчастью, - взяли мы три сумки из кладовки, когда эвакуировались. Чисто, чтобы тёплые вещи найти, холодно же на берегу-то. Но ни красных, ни оранжевых сумок среди них не было.
        - Врёт он всё, - поднял на меня палец мужик с залысинами, - точно он и стибрил сумку… а в ней золото лежало, к гадалке не ходи - золото!
        - Можно же пройти к месту, где мы костёр жгли, - начал оправдываться я, - сами посмотрите, наши сумки там все рядком лежат.
        - А что, это мысль, - наконец-то раскрыл рот Ираклий, - надо сказать бандитам, пусть они разрешат сходить к вашему костру.
        - Тебе надо, ты и говори, - огрызнулся я, а он не стал вступать в дискуссии, а подозвал одного из наших похитителей и быстро договорился с ним, как это ни странно.
        - Пойдешь ты, я и… - Ираклий сделал паузу, - вот тот, что самый разговорчивый, - и он показал на обвинившего меня мужика.
        И мы втроём под конвоем этого бандита встали и отправились на другой конец пляжа. Идти тут было совсем недалеко, буквально через пять минут мы стояли возле нашего костра.
        - Сами смотрите,- сказал я, поднимая лежавшие вокруг сумки и чемоданы, - эти вот три вещи мы и забрали из кладовки, но они все серые и чёрные…
        Бандит внимательно следил за моими манипуляциями, но никаких действий не предпринимал.
        - А вон за тем камнем что? - грозно спросил лысый и показал, куда надо смотреть.
        - А я не знаю, - растерялся я, - мы туда ничего не клали.
        Мужик вытащил из расщелины между двумя булыганами оранжевую сумку, открыл её и показал всем присутствующим.
        - Пустая, - торжественно провозгласил он, а потом уточнил у бандита, - это то, что вы искали?
        - Угу, - угрюмо ответил тот, - только не пустую, а полную. Ты куда золото дел, сука?-спросил он меня шипящим тоном.
        
        - Не брал я никаких сумок, - начал отбиваться, чувствуя, что пахнет жареным, - её вот он сам сюда и подбросил наверняка, - и я показал на этого говоруна.
        - Врёт он всё, - тут же начал горячиться он, - я на виду всю дорогу был после выгрузки, когда бы я успел сюда что-то подбросить?
        - Короче так, парень, - сделал умственное усилие бандит, - щас я тебе в глаз выстрелю, если не вспомнишь, куда золотишко заныкал.
        И он поднял свой пистолет (в виде разнообразия это был не наган, а совсем даже Макаров) и нацелил его мне прямо в голову.
        - Даю десять секунд, время пошло, - и он вывернул свою левую руку, чтобы было видно секундную стрелку командирских часов.
        Я не стал ждать эти секунды, а выпалил сразу (угроза физическому существованию сильно обостряет умственные способности):
        - Вспомнил! Вон туда, где гейзер из земли бьёт! - и я показал в том направлении, откуда тёк наш ручей.
        - Так, - задумался бандит, - вы все возвращаетесь на старое место, под присмотр Слона (из этих слов я сделал логичный вывод, что у второго бандита погоняло Слон), а мы с тобой пойдём к гейзеру. И не вздумай шутить по дороге, я шуток не люблю. Сумку с собой захвати, - добавил он мне.
        И мы гуськом вернулись на старое место, Ираклия с лысым мужиком сдали под присмотр Слона, а я побрёл опять вверх по ручью под бдительным присмотром бандита.
        - Тебя как звать-то? - поинтересовался я, когда мы отошли на некоторое расстояние.
        - Щербатый, - буркнул он, не забывая контролировать мои перемещения. - Долго ещё идти?
        - С километр, - сообщил ему я, усиленно размышляя, что я буду делать, когда мы дойдём до этого гейзера. - Потом направо надо будет свернуть, а там уже рядом.
        Ещё через сотню метров я решил задать ему ещё один вопросик:
        - Что-то вы сложный способ выбрали, чтоб золото на материк доставить…
        - Не твоё дело, - грубо оборвал он меня, - выбрали, какой сумели.
        - А тогда уж ещё один вопрос - и что вы собираетесь делать, когда вернёте это золотишко? Мы ж по сути на необитаемом острове, а зачем золото на необитаемом острове?
        - У тебя не спросили, - продолжил бурчать тот, - придумаем.
        Вот и поговорили, подумал я… а до полянки с гейзером по моим прикидкам оставалось совсем немного.
        - Стой, - скомандовал Щербатый, - это что такое?
        И он указал на кучу коричневого цвета, наваленную на берегу ручья.
        - По-моему это медвежье дерьмо, - осторожно заметил я, - хотя может быть и лосиное, я не большой спец по дерьму.
        - Здесь медведи водятся?
        - Конечно, Камчатка и Курилы это ж медвежий рай - в конце лета и начале осени они горбушу жрут, которая на нерест идёт, на всю зиму запасаются калориями.
        - Ничего, у меня Макаров есть, - не очень уверенно продолжил он.
        - В медведях килограмм 300 веса, - заметил я, - если не полтонны - твой Макаров ему, как слону дробина, даже не заметит. Тут минимум 12-й калибр нужен, а у тебя какой?
        - Пасть закрой, - наконец выдал он несокрушимый аргумент, - и шагай вперёд… где там твой гребаный гейзер?
        - Почти пришли, - ответил я, усиленно соображая, что делать дальше.
        Я уже и сломанные ветки над нашей захоронкой углядел, подумал, но решил не сдавать этот самородок, обойдутся и без него наши бандиты. Мы свернули направо на тут самую полянку, тут я на всякий случай предупредил Щербатого, чтобы он не начал палить от испуга:
        - Гейзер извергается с очень громким звуком почти как выстрел звучит - ты это… не пальни в меня от неожиданности.
        - Не боись, парень, - усмехнулся тот, - меня не испугаешь, я уже пуганый.
        Мы прошли мимо гейзерной ванны, но он видимо решил взять перерыв и только бурлил нехотя.
        - Ну вот твой гейзер, - сложил наконец два и два Щербатый, - где золото?
        - В пещере, - нашёлся я, - чуть подальше большая такая пещера имеется, туда я всё и запрятал.
        - Вытаскивай, - скомандовал он, сопроводив свои слова недвусмысленным взмахом пистолета.
        Вот тут-то я наконец и решился расчехлить тот самый свой дар, который случайно приобрёл в секретном подразделении ИППАНа… от проверяльщиков я его сумел скрыть, а то бы они жизни мне не дали, это уж точно, но что он у меня есть, я знал так же хорошо, как и то, что Солнце встаёт на востоке, а Волга впадает в Каспийское море. А в чём заключается этот твой дар, спросите вы. И я вам отвечу - могу воздействовать на подсознание других индивидов. Причём действие это сильно дифференцировано - хорошим людям добавляет жизненной энергии и здоровья, а у плохих сильно убавляет и то, и это… применение, причём, его на практике связана с моими сильными энергозатратами, потом сутки ходишь, как зомби, поэтому расходовать это дело надо очень дозированно.
        Вот я и послал мысленный импульс этому Щербатому, когда повернулся идти к пещере… результаты поразили даже меня - он бросил пистолет, схватился за голову, опустился на колени и начал раскачиваться из стороны в сторону, подвывая при этом. Медлить я не стал, тут же выключил свой импульс, чтобы не разрядиться, как батарейка 3336Л, подобрал Макарова, стукнул Щербатого рукояткой по макушке, потом вытянул ремень из штанов и крепко скрутил у него руки за спиной.
        Глава 24. Спасение с неба
        СПАСЕНИЕ С НЕБЕС
        
        А потом я начал усиленно думать, что ж дальше-то делать… мысленные действия протекали с большим трудом - только же что дикий заряд энергии выплюнул в этого гада. Но я взял себя в руки… главный вопрос, что делать со вторым негодяем - свой дар исключается, теперь я его смогу задействовать самое раннее через неделю. Ну может через три дня, но не раньше. Значит того надо обезвреживать каким-то другим способом.
        А этот первый гражданин с погонялом Щербатый наконец зашевелился и замычал что-то нечленораздельное. Я пнул его в задницу и спросил:
        - Сам идти сможешь?
        Для начала он долго плевался и ругался чёрными словами, а когда иссяк, вдруг чётко ответил, что да, идти сможет.
        - Ну тогда вставай и пошли.
        - Тебя Слон сразу замочит, - пообещал он мне такое будущее.
        - Ну пока-то не замочил, - отговорился я, - так что пасть закрой и шевели булками. Быстро!
        Свои слова я сопроводил тычком дула пистолета - Щербатый вроде проникся, с трудом, но поднялся и медленно начал прыгать по камням в русле ручья. Кстати, что тут с боезапасом-то… оттянул затвор, один патрон в стволе… вынул магазин - ещё семь патронов… жить можно.
        - А ты чёрт! - сообщил он мне после очередного прыжка, - как ты это сделал?
        - Не твоё собачье дело, - любезно сообщил ему я, - ты всё равно так не сможешь. Расскажи-ка лучше, сколько у вас того золота в сумке лежало и куда вы его везли.
        Щербатый подумал немного, а потом раскололся - золота около десяти кило было, почти всё самородное плюс песка с килограмм. Везли они его в Магадан, где должны были сдать по одному адресу. Деньги получили бы не сразу, а через неделю в Хабаровске.
        - И почём сейчас золото идёт? - поинтересовался я.
        - В магазинах по 60 за грамм продают, - просветил он меня, - это 585 проба. А 999 за стольник… если найдёшь.
        - Да про магазины я в курсе, - ответил я, - вот такое вот золото с приисков почём идёт?
        - Мы по сорок отдаем, - продолжил он.
        - То есть общая стоимость сумки 400 тысяч получается?
        - То есть да, - вздохнул он и остановился, - мне передохнуть надо.
        - Передохни, ладно, - согласился я, - голова болит?
        - Да вообще клинит после твоих опытов, - ответил он, присаживаясь на большой булыжник.
        - Пока сидишь, расскажи про своего напарника, - я тоже присел, но не рядом, а в отдалении, - на чём его взять можно?
        - Ни на чём ты его не возьмёшь, - сказал, крутя головой, Щербатый, - псих он со справкой, пять лет в психушке провёл. И боли он не чувствует, такая особенность.
        - Наглухо что ли его валить… - начал размышлять вслух я.
        - А сможешь? - усмехнулся он, - в первый раз человека завалить трудно…
        - А кто тебе сказал, что я это в первый раз буду делать?
        - Так видно же, - вторично усмехнулся он, - ботан ботаном… только с хитрым подвывертом каким-то.
        - Ну-ну… - это всё, что я смог ответить, а потом замолчал и начал размышлять, как жить дальше.
        Ничего особенно умного я так и не придумал, плюнул и решил положиться на импровизацию.
        - Вставай, - пнул я Щербатого, - и двинули дальше. Значит, план такой - в сумку кладём пару камней примерно того же веса, что и золото…
        - И дальше что? - вяло спросил он.
        - Дальше я тебя развязываю, ты берёшь сумку и двигаешь к Слону, я иду рядом. Ты начинаешь говорить, что золотишко вот оно, пацан не соврал, и ставишь перед ним сумку. Он наверняка захочет посмотреть содержимое и наклонится, тут-то я его и обезврежу. А ты, если не будешь мне мешать, можешь рассчитывать на скидку у ментов - расскажу, как ты мне помог. Годится?
        - А если Слон не захочет в сумку смотреть, а сразу тебя на мушку возьмёт? - задал логичный вопрос Щербатый.
        - Тогда будем плакать, - отозвался я, - может у тебя другой план есть, так ты расскажи.
        Но никакого другого плана, как и следовало ожидать, у него не оказалось. Мы встали и побрели дальше, но Щербатый почти сразу остановился, как вкопанный.
        - Чего встал, двигай, - пихнул я его в спину, но двигать он не захотел, а спросил через плечо, - а это что такое?
        Я посмотрел в том направлении, куда он кивнул - там между двумя большими камнями что-то лежало, завёрнутое в целлофан. И край этого свёртка высовывался наружу.
        - Не знаю, - ответил я, - отойди на два метра, а я посмотрю.
        Он отошёл, а я зацепил это дело и выволок на свет божий - тяжеленный свёрточек оказался.
        - Ты будешь смеяться, - сказал я Щербатому, - но по-моему это оно самое, золотишко ваше.
        Но радости на его роже я что-то не заметил, кислая она у него была, как эта… как квашеная капуста в бочке.
        - Угу, это оно, - просто подтвердил он, - какая ж сука его вытащила и так хреново спрятала?
        - Есть у меня одно предположение на этот счёт, - сказал я, - но вопрос этот не первой степени важности, потом разберёмся. А у нас план действий слегка меняется - в сумку закладываем не камни, а золото, но в остальном всё так, как договорились. Помнишь?
        Он только кивнул головой в ответ и буквально через полсотни метров мы вышли из речной долины на пляж - Щербатый чуть впереди, а я чуть сзади и справа, с сумкой в одной руке и с ПМ-ом, засунутым в карман, в другой. Слон нас сразу увидел и заорал, хотя до нас ещё сотня метров оставалась.
        - Ну чё, нашли?
        - Нашли, - так же громко отвечал Щербатый, - вон он его в сумке несёт.
        - Тащи сюда, - распорядился Слон, не забывая держать меня на мушке нагана, - и руку из кармана вынь.
        Я пожал плечами и сделал, что велели… а Щербатый так и плёлся рядом, не делая никаких попыток отойти от нашего сценария. Я бросил сумку к ногам Слона, тот приказал отойти мне на пару метров и начал расстегивать молнию.
        
        А я стоял в метре примерно от него, слева от меня Щербатый - этот не мычал и не телился, видно здорово я его приложил на той поляне. Макушка второго бандита маячила у меня перед глазам, и я уже потянулся в карман за пистолетом, как вдруг Слон выпрямился, как пружина и взял меня на мушку.
        - Годится! - заорал он в полный голос всем вокруг, а потом продолжил лично мне, - руки подними, чтоб я видел, а ты проверь, что у него в карманах, - и Щербатый, раскачиваясь из стороны в сторону, подошёл ко мне и протянул руки, чтоб обшарить мою одежду.
        Но в этот момент у Слона за пазухой что-то затренькало, он засунул туда руку, не забывая держать меня на мушке, и вытащил маленькую телефонную трубку. Тут я восхитился - неужели в СССР умели делать такие квази-мобильники… а потом вспомнил, что в фильме Вертикаль радист отряда альпинистов Володя Высоцкий связывался с базой именно таким вот способом, а это 15 лет назад снимали. И даже название устройства всплыло у меня из памяти - Недра-1, если на лампах, и Недра-П на транзисторах.
        Ну а трубка тем временем тренькала до тех пор, пока Слон на нажал там на какую-то кнопку, после чего начал беседу:
        - Я… всё в цвет… это Парамушир, северная оконечность, записывай координаты… - и он продиктовал линейку цифирок.
        Про обыскивание меня они оба как-то забыли, прогнувшись под потоком новой входящей информации… Щербатый только спросил у кореша:
        - Ну чё там?
        - Ништяк, брателло, - сообщил Слон, - вылетают. Через полчаса, край через час здесь будут. А ты пошёл к стенке, - продолжил он мне, - надо бы тебя мочкануть, надо, но я сегодня добрый, живи уж, - и он расплылся в довольной улыбке.
        Это тебя надо было Щербатым обозвать, подумал я, лицезрея его оскал, в котором не хватало минимум четырех зубов, но ладно, живи Слоном уж, а что меня не замочил, за это отдельное спасибо. Макарова я решил не расчехлять, всё равно же они сваливают скоро, зачем эти оружейные игры? А у меня начали выспрашивать подробности капитан и Серёга.
        - Как это вы его нашли, золото это чёртово? - спросил капитан.
        - Ты будешь смеяться, - отвечал я, - но случайно увидели в ручье… шли-шли, и тут глаз зацепился за свёрток какой-то.
        - В каком месте ручья? - вылезла вдруг с таким вопросом Люда, - мы же его только что вдоль и поперёк исходили и никаких свёртков не заметили.
        - Может, невнимательно смотрели, - подумав, отвечал я, - а может кто-то его туда засунул в промежутке между первым и вторым походом…
        Они некоторое время переваривали эту мою информацию, а продолжил Ираклий.
        - А чего это ты за карман всё держишься? Заныкал что ли часть золотишка?
        - Не, - осторожно ответил я, - когда бы я успел его заныкать - просто сюда меня этот бандит саданул, болит теперь, вот и держусь чисто рефлекторно.
        Неприятная тема убралась с горизонта, и ладно… а бандиты тем временем совещались о чём-то в отдалении. Я решил попытать остальных своих спутников на их счёт.
        - Вот ты лётчик, - посмотрел я на Ираклия, - наверно не один год самолёты водишь здесь…
        - Один, - поправил он меня, - в прошлом августе меня перевели сюда из Грузии.
        - Ладно, - не стал спорить я, - год это тоже немало. Таких вот ситуаций, как наша, за этот год не встречалось?
        - Аварий-то немало было, - помолчав, ответил он, - сам понимаешь, авиация без аварийных случаев не бывает… но захватов самолётов с заложниками я что-то не припоминаю.
        - Ясно… а с вывозом золота что слышно было?
        - Вывозят, - вздохнул он, - как не вывозить, если старательских артелей у нас полно, не, есть конечно Камчат-золото, но там всё строго. А такую вот частную инициативу не то, чтобы приветствуют, но и не запрещают. А у старателей дисциплина ни к чёрту, к тому же бывали случаи, когда вся артель снизу до руководителя повязана была этими махинациями. Но лично я с такими фактами не сталкивался, проносило как-то до сих пор.
        - А теперь, значит, не пронесло, - задумчиво продолжил я. - Морским путём, наверно, надёжнее - у вас же огромный рыболовецкий флот, там среди улова хоть мамонта можно спрятать.
        - Сейнеры редко заходят в другие порты, кроме Питера и Усть-Камчатска, - ответил Ираклий, - ну иногда в Северо-Курильск. И что делать с золотом в Северо-Курильске?
        - Логично, - задумался я, но тут же добавил, - о, у них, кажется, что-то случилось.
        К нам быстрой походкой подошёл Слон и сказал следующее:
        - Сейчас тут сядет вертушка и заберёт нас двоих. Но мы не звери какие-то, поэтому можем забрать с собой раненых, там как раз три свободных места останется.
        - А с нами как будет? - взял на себя инициативу капитан.
        - Маякнём спасателям ваши координаты, в течение суток прилететь должны, - продолжил Слон. - А тебя надо было мочкануть, - перевёл он ствол нагана в мою сторону, - надо… но живи уж, за тебя Щербатый вступился.
        Глава 25. Снова золото
        И СНОВА ЗОЛОТО
        
        - У нас трое раненых, - сразу проявил инициативу капитан, - у одного нога сломана. У остальных руки. Того, что с ногой, нести не надо, он на второй ноге допрыгает.
        - Готовь болезных, капитан, - сказал ему Слон и отошёл в сторону.
        И тут где-то на самом краю горизонта я углядел чёрную точку, пока ещё неслышимую.
        - Кажется, летят, - толкнул я Ираклия в бок. - Вот ты мне скажи, как специалист - у вас тут на Камчатке так просто вертушку в аренду взять? Они же все государственные вроде…
        - Если деньги есть, то можно и в аренду, - отвечал мне он, - а если большие деньги есть, то почти всё остальное тоже можно. Как у нас в Грузии. Помоги лучше с ранеными.
        - А мне вот удивительна такая щедрость этого гада, - внёс свою реплику Сергей, - чего это он вдруг решил наших раненых спасать?
        - Может, расчёт какой-то имеется, - предположил я, - однако, давайте дело делать, а не языком молоть.
        Чёрная точка на горизонте тем временем выросла до размеров воробья и оказалась стандартным советским МИ-8 в модификации ТВ (Транспортный вооруженный). Между прочим самый массовый вертолёт в истории мировой авиации, больше 8 тысяч экземпляров произведено. Он развернулся на пятачке нашего пляжа, подняв небольшую бурю из песка, завис, а потом достаточно плавно опустился на землю. Без ударов и подскакиваний - летчик-ас там за штурвалом сидел, однозначно. Люк распахнулся, оттуда выскочили два здоровенных и ухватистых паренька под два метра ростом каждый. Один из них перекинулся парой слов со Слоном, после чего тот заорал, перекрикивая шум винтов:
        - Болезные - залезайте!
        Наши раненые гуськом проследовали внутрь машины, а Щербатый вдруг неожиданно подошёл ко мне и сказал на ухо:
        - Я тебя найду, если что.
        Я ничего не понял, но на всякий случай кивнул головой, а он со Слоном и двумя этими ребятами, запрыгнул в люк. Слон даже сделал нам ручкой на прощание, и вертушка взмыла вверх без малейших раздумий. Пыль взвилась клубами, все оставшиеся на берегу дружно закашляли и закрыли глаза.
        - Ну вот и всё, - сказал Ираклий, - скоро наши приключения должны закончиться.
        - Я бы не торопился с такими выводами, - осадил я его, - как говорят на Украине - не говори гоп, пока не перепрыгнешь.
        А МИ-8 плавно, но неуклонно удалялся от нас, растворяясь в небесной синеве, вот он опять превратился сначала в воробья, потом в кляксу… и тут что-то пошло не так.
        - Смотри-смотри, - сказал Сергей, - что это за дым потянулся?
        - А это мотор у вертушки загорелся,- буднично констатировал Ираклий, - я пару раз наблюдал такое у себя в Ланчхути.
        - И что дальше будет? - подтолкнул его рассуждения я.
        - Дальше экстренная посадка, - ответил он, - на авторотации… если дотянут, то на берег, но скорее всего на воду. А если тебе интересно, что ещё дальше будет - то все утонут через пять минут, в нашей водичке дольше не живут.
        МИ-8, как будто подтверждая его слова, начал снижаться, продолжая отчаянно дымить.
        - Так может спасательную экспедицию организуем? - сгоряча предложил Сергей.
        - Ты дурак? - без обиняков высказал ему своё мнение Ираклий, - во-первых, мы никак не успеем доплыть туда за пять минут, на наших-то надувных плотиках. Во-вторых, а если ветер и шторм? Тогда все ко дну пойдём. Ну и в-третьих - не настолько они мне симпатичны, эти уроды, чтобы жизнью рисковать за них.
        - А раненые?
        - Ну что же делать, - философски заметил капитан, - в любом деле бывает некоторый процент неудач и потерь, важно, чтобы он половины не превысил.
        МИ-8 между тем плюхнулся в синие воды Тихого океана… или Охотского моря, но это уже было неважным. И начал тонуть, покачиваясь на волнах. Народ возбуждённо начал обсуждать ситуацию.
        - С одной стороны это неплохо, - говорил Сергей, - бандитам воздалось по их заслугам. Но с другой - раненых жалко… да и опять же никто про нас не маякнёт властям, как обещал этот Слон…
        - Ты на самом деле поверил, что он бы про нас что-то сообщил, - насмешливо отвечал я, - нахрена ему это надо, сам подумай? Так что по-любому мы остались опять одинокими Робинзонами на необитаемом острове.
        - Надо обустраиваться, - очнулся капитан, - и готовиться к ночлегу. Ночь скоро… вот вы вдвоем (он показал на меня и Сергея) организуйте дрова для костра, а вы (и он выбрал ещё троих мужиков покрепче) наберите ягод и грибов что ли… а я с ним (и он показал на лысого, который обвинил меня в краже золота) займусь рыбной ловлей, надо на ужин что-нибудь приготовить. Да, вы же так и не отчитались о вылазке по ручью - что там нашли?
        Я было открыл рот, но меня опередил Сергей:
        - Вверх по ручью идти примерно два километра, дальше вершина и отличный обзор вокруг - с трёх сторон вода, с четвёртой лес и горы. А по дороге туда, примерно посередине есть полянка с пещерой и с гейзером, можно будет туда перебазироваться, если зависнем здесь…
        - Правда что ли? - удивился капитан, - ни разу гейзера в натуре не видел, надо будет сходить…
        - Там ещё что-то вроде бассейна, - продолжил я, - с горячей водой - можно вещи будет стирать, да и просто полежать и отмокнуть, говорят, что это полезно.
        - Зверей каких=то видели? - продолжил вопросы Ираклий.
        - Только одну росомаху, - признался я, - но она сразу убежала. И медвежье дерьмо, раза три аж нам попадалось, но самих медведей не встретили.
        
        А потом мы с Серёгой отправились вдоль берега, а с нами увязалась Людочка - не гнать же её вениками в самом деле было.
        - Что-то количество наших приключений вылезает за пределы шкалы измерения, - сказала она такую мудрёную фразу.
        - Работала с измерительными приборами? - тут же уцепился я за её слова.
        - Приходилось, - на удивление коротко ответила она, не став раскрывать деталей.
        - Мне тоже сдаётся, что многовато на нас всего навалилось, - признался Сергей.
        - Однако мы живые пока, - многозначительно отвечал я, - и за одно это можно сказать спасибо Господу Богу… ну или тому, кто на нас эти напасти насылает.
        - Вон там куча дров, - показала пальцем Люда, - хватит до завтра, если всё захватим.
        - Подожди, не спеши, - дёрнул я её за рукав, - если быстро вернёмся, нас снова к чему-нибудь припашут, так что лучше отдохнём здесь.
        И мы сели на белёсые, отполированные морем брёвнышки, тогда я продолжил.
        - У меня, между прочим, оружие появилось, - решил я открыться друзьям, - вот, - и я вытащил из кармана Макарова.
        - Ух ты, - восхитилась Людочка, - дай посмотреть.
        Я пожал плечами, отщёлкнул на всякий случай магазин и протянул пистолет ей.
        - Мы на НВП в школе такой разбирали, - сообщила она, разглядев устройство со всех сторон, - и даже стреляли пару раз на полигоне каком-то.
        - И чего, попала хоть раз в мишень-то? - спросил я.
        - Обижаешь, - надулась она, - один раз было 40 из 50, другой 42.
        - Снайпер, - похвалил её Сергей и перешёл к более насущной теме, - а откуда ты его раздобыл-то? Когда уходил за золотом с этим… со Щербатым, ничего у тебя не было.
        - У Щербатого и отобрал, - буркнул я, - а как именно, извини, но не скажу. Надо бы его спрятать подальше, а то найдёт кто-нибудь, хлопот не оберёшься.
        - Вон в той скале, мы мимо неё пять минут назад прошли, - затараторила Люда, - была выемка, можно в неё.
        Поднялись, подошли к этому месту, мне оно показалось заслуживающим доверия, и я засунул туда ПМ, закутав предварительно в носовой платок.
        - А теперь давайте обсудим вопрос про золото, - предложил я. - Как так оказалось, что та рыжая сумка нашлась рядом с нашим костром?
        - Послушай, Камак, - назвал меня старым прозвищем Серёга, - ну кому теперь это интересно? И золото, и сумка, и два бандита, которые везли всё это, они сейчас на дне морском. Меня больше занимает вопрос, сколько мы тут прокукуем.
        - А мне всё равно, - тряхнула волосами Люда, - на свадьбу сестры я уже точно опоздала, а больше никаких дел до 1 октября у меня нету…
        - А что будет 1 октября? - осторожно осведомился я.
        - Начало учебных занятий, вот что.
        - Понятно, - протянул я, - есть ещё вариант всем вместе собраться и двинуть через горный перевал - ясно же, что у нас не маленький островок, а по крайней мере большой остров. На котором точно должны люди жить - Курильские острова практически все обитаемые, я про это читал где-то. Вот и найдём живых людей, а уж у них наверняка должны быть средства связи какие-то. Или лодка, что довезёт весточку про нас до кого следует.
        - А если идти придётся несколько дней? - охладил мой порыв Сергей. - Парамушир, например, а мы скорее всего на него попали, второй по площади в Курильской гряде. В длину больше сотни километров, а если мы на одном конце сидим, а люди на другом - что тогда?
        - Сто километров при среднем дневном переходе в 20 - это всего пять дней, - отвечал я, но уже с меньшей долей уверенности, - максимум. А скорее всего, гораздо меньше. Так что должны дойти.
        - У нас есть совсем пожилые люди, - сказала уже Люда, - и четверо женщин, кроме меня. Они могут и не выдержать такой переход.
        - Тогда посыльных надо посылать, - угрюмо ответил Сергей, - двух-трёх физически самых крепких и умелых.
        - А если пока эти посыльные лазают по горам, к нам помощь прилетит? Где их искать тогда? - спросила Люда
        - Тоже интересный вопрос, - подытожил результат нашей беседы я, - надо с капитаном посоветоваться и с этим… с его помощником. Походу это два самых адекватных наших собрата по несчастью.
        - Тогда берём дрова и возвращаемся к нашим баранам, - предложил Сергей, и мы так и сделали.
        А в нашем лагере тем временем тоже шла какая-то оживлённая дискуссия. Я прислушался - речь шла, как это ни смешно, но тоже про золото. Тон задавал тот самый лысый, который меня сдал бандитам.
        - Я ж пять лет на Камчат-золоте отпахал, - громко разорялся он, - через мои руки не одна тонна золота прошла, а тут всякая мелюзга меня уму-разуму учить будет!
        - О чем спор? - тихо спросил я у капитана после того, как мы сбросил дрова у костра.
        - Рассуждают, где эти бандиты могли столько золота намыть и куда они его везли, - просветил меня он.
        - Ясно, - протянул я и продолжил вслушиваться и не встревать.
        - Да никто и не спорит, что ты спец, - возражал ему длинный и тоже лысый чувак в клетчатой ковбойке и джинсах, - только что там на вашем Камчат-золоте? Сплошная механизация и автоматизация - песок-то из ручья небось не ты черпал, а механическая драга. И золота в руках ты никогда не держал, а если и держал, то под присмотром трёх охранников, там у вас все повёрнуты на системе безопасности. Когда из проходной-то выходите, в жопу вам каждый раз заглядывают или как?
        Лысый кляузник надулся и замолчал, а продолжил длинный.
        - На Берёзовом ручье они золотишко намыли, к гадалке не ходи - там самый золотоносный участок на всем полуострове.
        Глава 26. Робинзон Петрович
        РОБИНЗОН ПЕТРОВИЧ
        
        - А что, - продолжил я интересоваться у капитана, - это такой важный вопрос, где они золото брали? Ничего важнее нет?
        - Я не знаю, - меланхолично открестился Ираклий, - не я эту тему поднимал…
        - Что дальше-то будем делать, есть понимание? - вспомнил я такой заковыристый оборот из своей прошлой жизни, - если никто не прилетит нас спасать, например…
        - Я думаю - вот что надо сделать, - тут же откликнулся он, видимо, не одного меня этот вопрос волновал, - сегодня переночуем, завтра как-то перекантуемся, а вот если до ночи никто нас не найдёт, послезавтра надо перебираться в вашу пещеру, это раз…
        - А два тогда что?
        - А два - это разведка территории, надо посылать двух-трёх самых подготовленных, чтоб они нашли тут жильё. Дальше проще будет.
        - Ночи холодные, - напомнил я, - как бы воспаление лёгких кто-нибудь не схватил.
        - Верно, - ответил капитан, после чего встал и громко объявил, - споры про золото прекращаем, ты, ты и ты (он выбрал троих мужиков, в том числе спеца с Камчат-золота) плывёте на самолёт и забираете оттуда вещи. Надо будет укрыться чем-нибудь на ночь, а то не хватало нам только больных.
        - И веток этого стланика наломать бы, - вставил я свои пять копеек, - а то на голых камнях спать не очень здорово.
        - Точно, - согласился капитан, - вот ты со своими друзьями и займись этим.
        Инициатива всегда наказуема, вздохнув, подумал я, но кивнул головой Серёге с Людой, и мы отправились по уже известному маршруту вдоль ручья, других удобных подъёмов с пляжа видно не было.
        - Просто ломать будем? - спросил Сергей.
        - Ну да, ни пилы, ни топора у нас нет, да и не взяли бы они эти кусты - так что только ломать, я сейчас покажу, как правильно…
        И на ближайшем пятачке, открывшемся слева, я быстро и аккуратно отломал с десяток веток от кедровника.
        - Блин, тут все руки занозишь, - сказала Людочка, попробовав повторить мои действия.
        - А ты аккуратнее, аккуратнее, - попенял ей я, - иголок не надо касаться, тогда и заноз не будет.
        Через полчаса мы вернулись с полными охапками веток, сбросили их около костра и я поинтересовался у Ираклия:
        - Хватит?
        - Еще бы столько же надо, - прищурившись, выдал резюме тот, - народу у нас много…
        - А кстати, сколько всего нас осталось? - спросил я.
        - Если вычесть троих, что улетели на вертушке, - Ираклий достал замусоленную записную книжку из нагрудного кармана, - то двадцать две души, из них пять женщин.
        - Почти целый взвод, - задумчиво ответил я, - одной еды на сутки надо столько же килограмм, двадцать, а то и двадцать пять. Ладно ещё, что с водой у нас проблем нету… ну мы пошли за второй партией веток.
        Но уйти далеко нам не удалось, подоспела партия, которую посылали за багажом. Все трое были навьючены сумками и чемоданами, как верблюды в караване.
        - Всё не смогли притащить, - сказал старший, тот самый спец, - свалили на берегу - надо бы ещё пару человек в помощь, тогда за одну ходку принесём.
        - Я пойду, - распорядился Ираклий, - и второй пилот тоже, а вы несите ветки, - обратился он к нам троим.
        А на ночь капитан распорядился выставить пост охранения - мало ли что может случиться. В первую смену попал я и тот самый спец по золоту.
        - Ну чего, попытаемся не заснуть, - сказал я ему.
        - Я в три смены на своём комбинате работал, - заявил он мне, - научился не спать ночью, хотя это было и нелегко.
        - Молодец, - уныло ответил ему я, - меня теперь научи.
        - Ну во-первых, - воспринял он всерьёз мою просьбу, хотя я чисто для разрядки спросил, - надо чем-то заняться, можно чисто механическим делом, просто так сидеть и ничего не делать, это верная дорога ко сну.
        - А во-вторых что? - продолжил тему я.
        - Во-вторых, хорошо бы кофе выпить или чаю крепкого перед сменой…
        - Где ж мы его тут найдём?
        - Верно, тогда сразу к в-третьих переходим, - согласился он, - надо физические упражнения делать хотя бы раз в десять-пятнадцать минут, это помогает.
        - Спасибо, воспользуюсь, - поблагодарил его я, - рассказал бы, как там на Камчат-золоте работается-то? В каком хоть месте вы там работаете, не секрет?
        - Не секрет, - подумав, отвечал он, - месторождение Агинское, 250 километров от Питера и 100 от села Мильково.
        - О, - вспомнил я, - Мильково это ж недалеко от долины гейзеров… ну где «Землю Санникова» снимали.
        - Это в другую сторону, - ответил он, - долина к востоку от Мильково, а мы к западу, но и в ту, и в эту сторону по сто километров примерно.
        - А ты сам-то бывал в этой долине?
        - Не, там же закрыто посещение уже лет 10 как. Да и неинтересно.
        - Тогда про золотодобычу расскажи - как оно в натуре устроено-то?
        - Да что там долго рассказывать - есть золотоносный ручей, у нас он называется Быстрый, посреди ручья стоит механическая драга… три драги, если точно… они черпают песок и камни из ручья и закачивают их в сортировальный агрегат. Что там внутри этого агрегата, я точно не знаю, но на выходе получается золотой песок с самородками.
        - А я вот слышал, что при этом извлечении ртуть применяют - правда?
        - Был такой метод, но давно уже не применяется, - пояснил он, - сейчас в моде кучное выщелачивание. Но только не спрашивай меня, что это такое, я и сам не в курсе…
        
        - Хорошо, про это спрашивать не буду, - вздохнул я, - спрошу про другое - правду этот мужик говорил, что у вас жопу каждый раз просвечивают на выходе?
        - Да гонит он, как этот… как ямщик, - нервно ответил Виталик, так его оказывается звали, - карманы проверяют, с собой никакой поклажи брать нельзя, это есть, но до жопы дело не доходит.
        - А много золотишка-то намываете? - продолжил свои вопросы я.
        - Тонну в год примерно… бывает меньше, но редко. В месяц, значит, сотню кило где-то…
        - А как вывозят это золото? Как эти два бандита, в сумках на самолете?
        - На самолётах, да, другой же дороги от нас нет… морской путь не считаем, долго и хлопотно. Но не в сумках, а в специальных таких коробах. И с пятью охранниками по бокам.
        - Ясно, - я пододвинул несгоревшие бревна в костре и продолжил, - а вот насчет этих бандитов…
        - Что насчет них? - эхом отозвался Виталик.
        - Откуда у них золотишко взялось неучтенное?
        - Известно откуда, - фыркнул он, - частных бригад у нас как грязи. Они конечно должны все найденное сдавать государству по твердым ценам, но на практике самое разное случается…
        - А что, госцена сильно ниже рыночной? - поинтересовался я.
        - Да вдвое почти, - тут же ответил Виталий, - в магазине грамм 583 пробы стоит тридцатник, а тут за чистый продукт в госконторе отваливают пятнашку. Даже больше, чем вдвое получается.
        - И эти ребята мухлюют и заныкивают часть добычи, так?
        - Все верно, заныкивают. А потом пытаются толкнуть налево.
        - А сколько за это дело по нашему уголовному кодексу светит? - спросил я.
        - Если поймают до того, как они золотишко на сторону толкнут, то до 5 лет, статья 167. А если в процессе продажи, это уже 162 статья пункт 7, там до десятки светит.
        - А вот на вашем прииске, - зачем-то полез я в эти дебри, - там никак нельзя организовать эту левую добычу?
        - Ты знаешь, - лениво ответил Виталий, - этот вопрос все задавали, кто у нас работает… сразу после устройства. Ответ такой - можно, но хлопотно и малоприбыльно. Чтобы хотя бы полкило намыть в нашем ручье вручную, это год работы, проверено. А если поймают, то в ментовку не сдадут, не… зачем руководству лишние скандалы, а просто штраф впаяют в размере всей зарплаты за все время работы и вышибут с волчьим билетом. В 24 часа покинуть территорию Камчатской области.
        - А зарплаты-то у вас нормальные?
        - Нормальные, - не стал вдаваться в объяснения Виталик, а потом добавил не менее расплывчато, - больше, чем на материке в несколько раз.
        Посидели некоторое время молча, потом я подбросил дров в костёр и продолжил допрос:
        - А что там у вас с животными на этом прииске? Проблемы бывают?
        - Медведей очень много, - ответил он, - ну не зимой, конечно, зимой они в берлогах лежат, а с апреля по октябрь примерно. Но они же смирные, рыбы в ручьях полно, ягоды растут, так что мимо наших драг они проходят, не задерживаясь.
        - Что, ни одного инцидента даже не было?
        - Был один, - почесал в затылке Виталий, - нет, вру - даже два. Первый раз с год примерно назад, одного нашего работника медведь загнал на дерево. Сами-то они по деревьям тут не лазят, когти слабые.
        - Пьяный что ли работник-то был?
        - Да уж не без этого, - признался Виталий, - ну и просидел он на этом дереве до утра, а потом медведя спугнули… уволился он сразу после этого, сказал, что нервы ни к черту стали.
        - А второй какой случай был?
        - Это весной… Васька-механик охотиться пошёл, ну и подстрелил зайца. А медведь первым к нему успел, к зайцу этому. Васька обиделся, начал в медведя палить, а у него дробь мелкая, медведю оно по барабану…
        - И чего в тоге вышло?
        - Васька быстрее до нашей времянки добежал, а медведя потом отпугнули - странный мишка попался, обычно они сразу уходят, когда человека видят.
        - Понятно… - протянул я и вернулся зачем-то к своим баранам, - а вот ты скажи, как специалист и опытный человек - вот здесь, куда мы попали, золото может быть? Или не может?
        Виталий прищурился и даже не поинтересовался у меня, с какой это я целью интересуюсь такими предметами, а ответил просто:
        - Может. На Курилах тоже полно золота, на каком-то острове, не помню точно название, даже стоит такой же прииск, как наш Агинский. И добывают они тоже тонну, а то и две в год. Но конкретно вот этот ручей взять, то я сегодня видел на его берегу пирит, это минерал, обычно сопутствующий золоту. Так что если у тебя есть желание золотишко помыть, могу описать технологию… сам я этим не занимался, ребята рассказывали…
        - Есть у меня такое желание, - признался я, - все равно ведь без дела сидеть тут будем. Хоть чем-то полезным заняться…
        - Ну тогда слушай, - и он открыл рот, чтобы поведать мне о таинствах промывки золотишка, но сказать ничего не успел, потому что на море вдруг загорелся фонарь… не маленький карманный, а конкретный такой прожектор, и луч этого прожектора начал шарить по нашему пляжу.
        Глава 27. Картина Репина
        КАРТИНА РЕПИНА
        
        - Неужели нас нашли? - чуть не подпрыгнул со своего камня Виталий, - надо капитана разбудить.
        - Да, я пошёл его будить, а ты наблюдай за обстановкой, - распорядился я и метнулся к лежанке, где оба пилота ночевали.
        Ираклий проснулся не сразу, пришлось основательно его потрясти. Потом он рывком сел, протёр глаза и спросил:
        - Что случилось?
        - Фонарь с моря светит - похоже, что это наши спасители заявились, - объяснил я.
        - Да ты чё, - расцвёл в улыбке капитан, - пошли посмотрим.
        И мы вышли из закутка, образованного двумя скалами… фонарь никуда не делся, а продолжал методично сканировать наш пляж в замедленном темпе. Виталик присоединился у нам и заявил:
        - Что-то мне это дело не очень нравится… спасатель сирену должен был бы врубить… да и не шарятся они по ночам, знаю я этих спасателей.
        - Мне тоже его поведение кажется странным, - дополнил его мысли Ираклий, - по громкой связи мог бы что-нибудь крикнуть, а тут молчок.
        - Что будем делать? - перевёл я разговор в практическую плоскость.
        - А что тут сделаешь, - сплюнул Виталий, - будем ждать дальнейшего развития событий. Мне почему-то сдаётся, что они, события эти, сейчас раскрутятся на полную катушку.
        И он как в воду глядел - фонарь остановился, как приклеенный, на точке, где стояла наша троица, а затем начал ощутимо увеличиваться.
        - Приближается, - заметил Ираклий, - он прямо на наш пляж что ли решил выброситься?
        - Если это десантник, - ответил я, - то они приспособлены как раз для таких случаев - подходят максимально близко к берегу и открывают люки на носу.
        - Угу, - поддакнул Виталий, - я видал такие штуки во Владике.
        А фонарь тем временем подплыл совсем близко, по бокам от него начали просматриваться контуры какого-то корабля, по всей вероятности военного. Послышался скрежет дна по камням, после чего эта дура причалила к нашему берегу, медленно поднимаясь и опускаясь на волнах. В носу у неё действительно оказались раздвигающиеся створки, которые немедленно и начали раздвигаться.
        - Щас десантники полезут, - предположил капитан и оказался на сто процентов прав, из трюма в воду спрыгнули несколько человек в военной форме и с автоматами в руках, громко высказав своё мнение о холодной камчатской водичке.
        Говорили они при этом явно не на русском языке, но я почему-то понял их речь… ба, да это ж корейский, как уж они сами-то его называют… чосоно на севере или куго на юге, вспомнил я. Но долго вспоминать мне не пришлось, потому что солдатики направились прямиком к нам, взяли под прицел и грозно сказали «Сон де-а!».
        - Требуют поднять руки вверх, - перевел я остальным.
        Я и сам поднял руки, мучительно размышляя, откуда здесь могли взяться корейцы, но ни к какому выводу не пришел.
        - Кто такие? - грозно спросил видимо старший из них, ему решил отвечать я, как единственный, знающий язык.
        - Мы советские граждане, - сказал я, мучительно вспоминая полузабытые слова, - наш самолет потерпел аварию, так мы оказались на этом острове. А вы кто?
        Военные переглянулись, и старший решил всё-таки ответить:
        - Мы представители пограничной стражи. А вы нарушили государственную границу Республики Кореи, и теперь мы обязаны взять вас под стражу.
        Я тут же перевел текст остальным двум, они как-то почти одновременно раскрыли рты и ответного сформулировать ничего не смогли. Тогда продолжил я:
        - Хорошо, берите нас под стражу - нас здесь 22 человека. Только обеспечьте нам связь с советскими представителями как можно скорее.
        - Ты откуда наш язык знаешь? - полюбопытствовал старший.
        - Отец кореец, - хмуро ответил я, а потом добавил на всякий случай, - с юга, не с севера.
        - Будешь за главного у вас, - продолжил он, - где остальные люди?
        Я осторожно опустил одну руку и показал направление, где спала вся наша кампания.

* * *
        Через полчаса мы все вместе уже сидели в тёмном и грязном трюме десантного корабля, а он, судя по рёву рядом расположенного мотора, уносил нас куда-то вдаль по волнам Тихого океана.
        - Никак не пойму, как мы оказались рядом с Кореей, - орал мне на ухо Ираклий, - мы же совсем в другую сторону летели.
        - Ты у меня спрашиваешь? - пожал плечами я, - я знаю столько же, сколько и ты.
        - Ну ничего, - отвечал, подумав, капитан, - хотя бы люди какие-то, не медведи с росомахами - разберутся и выпустят.
        А я втихую сидел и сокрушался насчёт упущенного золотого дна местного ручья… Макарова тоже жалко было, пригодился бы… ну да всё, что ни делается, то к лучшему, как говорит одна народная поговорка. Хотя есть и альтернативное мнение - всё, что ни делается, к худшему, но мы сделаем вид, что её не существует, верно?
        
        - Жалко, что золотишко на том острове осталось безхозным… - вслух выразил я свои сожаления, на что довольно неожиданно ответила Людочка:
        - Вы пока у костра сидели и караулили, мне не спалось, так я взяла и прогулялась по ручью вверх…
        - И? - продолжил я.
        - И забрала тот самородок - место я хорошо приметила… а рядом ещё два нашла, фонариком себе подсвечивала.
        - Ну ты герой, - ответил я, - точнее героиня. Покажи…
        И она вытащила откуда-то из района груди три этих маленьких золотистых камешка.
        - Грамм на пятьдесят потянут, - взвесил их в руке Сергей, - по нынешним ценам чёрного рынка полторы, а то и все две тыщи. Ну тогда и у меня для вас будет маленькая новость…
        - Что это ты подстроил аварию нашего самолёта, а на самом деле ты завербован корейской разведкой.
        - Не, не всё так грустно, - улыбнулся он, - просто мне тоже не спалось, пока вы у костра сидели, и я прогулялся на тот пляжик, где мы дрова брали…
        - И? - не смог придумать ничего нового я.
        - И забрал с собой Макарова - мало ли какие случаи впереди встретятся, огнестрельное оружие никогда не помешает.
        - Правда что ли? - округлила глаза Люда, - покажи?
        Сергей вытащил краешек пистолета из-за пазухи и она успокоилась.
        Я передвинулся к задраенному на все кремальеры люку в переборке этого десантника и побарабанил в него. Ждать пришлось недолго, через десяток секунд люк открылся и в нём нарисовался суровый корейский десантник с М-16 поперёк груди.
        - Нвога пил-ясео (чего надо)? - сурово спросил он меня.
        - Улино едило келлиего иссебника (куда нас везут)? - сказал ему я.
        Тот опять задраил люк, но буквально через минуту вернулся и пояснил, что везут нас в город Согвихпо, провинция Чеджудо. Там типа у них база. Я вернулся к своим друзьям, к которым присоединился капитан Ираклий, и честно пересказал им ответ бравого десантника.
        - Что-то я слышал про это Согвихпо… - задумался Ираклий, - о, вспомнил, это ж на острове, где у них самый большой корейский аэропорт. Где-то посередине между Кореей и Японией. Мы изучали крупнейшие аэропорты мира на каких-то курсах.
        - А если ты такой знаток, - вклинился в его речь я, - то объясни, как они с этого острова на материк попадают… вообще довольно странная идея устраивать аэропорты на островах.
        - Скоростные суда какие-то возят, если я всё хорошо помню, - вяло отвечал Ираклий, - полчаса и ты в столице республики Корея.
        - Всё равно странно… - зациклился я, - а нас зачем на этот остров тащить? Они же не самолёт, а корабль, могли бы сразу в Сеул или куда там…
        - У них свои причины могут быть, - рассудительно заметила Люда и тут же добавила, - а вообще прикольное у нас путешествие намечается. То необитаемый остров, то обитаемый и сразу с аэропортом международным.
        - Да уж… - только и смог выдавить из себя Серёга, - прикольнее не бывает… интересно, дадут нам там связаться с советским консулом или нет?
        - Должны, - не очень уверенно ответил Ираклий, - хотя после недавнего инцидента с их боингом всё возможно.
        - А кстати-кстати, - встрял я, - совсем даже и непонятно, что там с этим КАЛ-007 в итоге приключилось… мы же все видели, как они целыми и невредимыми в Елизово приземлились. А новостей с тех пор никто не слышал.
        - Так пойди и попроси у этих ребят приёмник что ли, раз ты старшим назначен, - предложил капитан, - сразу и узнаем все новости.
        Что-то меня тут слишком сильно шпыняют моим старшинством, подумал я, но спорить не стал и опять постучал в переборку. Открыл тот же самый солдатик… он долго слушал мою сбивчивую речь про приёмник, а потом коротко бросил «Гумдзи (запрещено)». Ну на нет и суда нет, подумал я - придётся обойтись без новостей.
        - Неа, ничего не вышло, - сказал я всей честной кампании, - не дадут они нам приёмника.
        - Хоть бы воды выделили, про жратву я уж не заикаюсь, - пробурчал Сергей.
        - Да есть вода, - ответил я, - вон в той бочке до середины налито, я пробовал, не отравишься.
        Сергей встал, проверил бочку, зачерпнул ладошкой воду и выпил.
        - Ну хоть что-то полезное есть…
        - Друзья, - неожиданно для самого себя сказал я, - а давайте споём что ли, всё веселее будет переносить тяготы и лишения…
        - Чего петь будем? - спросила Люда.
        - Да хоть вот это:
        От качки страдали зэка, ревела пучина морская,
        Вдали нам светил Согвихпо, столица Чеджудского края!
        И Люди мигом подхватила:
        Будь проклята ты, Чемульпо, что названа черной планетой!
        А закончил за неё уже я:
        Заедешь по рельсам в депо, оттуда возврата уж нету!
        
        Конец второй части