Возвращение клана Алексей Широков
        Александр Шапочкин
        Игнис #6
        Уехав лишь номинальным главой одной из ветвей, вернулся в Москву Антон уже Князем всего клана Бажовых. Казалось, судьба, наконец, повернулась лицом к юному чародею, но триумф был не долгим. Слишком многие оказались обеспокоены возрождением «Зеленоглазых бестий». Слишком большую силу те собрали под знамёнам объединения клана, чтобы Московский князь оставил её без внимания. Тем более, что всё громче раздаются голоса, призывающие к мести за убитых родственников. Но и у самих Бажовых не всё спокойно. Далеко не все смирились с возвышением московского кандидата. Паутина интриг становится всё гуще, а под полисом медленно просыпается древнее существо, услышавшее почти забытый зов.
        Возвращение клана
        Пролог
        Пролог
        Дениска опять тихо всхлипнул и, поморщившись, ещё раз попытался размять ноющие от длительного пребывания в неподвижности и неудобной позе ноги. Затем, как мог, подергал плечами и рукой размял затёкшую шею, в который раз попенял себе, что не захватил пусть не подушку, но хотя бы какой-нибудь чурбачок, на который можно было бы положить голову.
        Да и вообще, плохо было Денису. Пусть он и был чародеем. Будущим чародеем, если быть точным, но сегодня, после уже двух дней, проведённых в одной и той же позе, его тело с утра болело не переставая. Постоянно скрюченная в позе эмбриона тушка ныла и страдала. А ведь это были всего лишь третьи сутки путешествия, в то время как до далёкой Москвы каравану было ещё ехать и ехать.
        В общем, сейчас спрятаться в транспортировочном ящике обоза нового главы клана уже не казалось такой хорошей идеей, как представлялась всего каких-то несколько дней назад. Но… хуже всего было то, что, когда тару уже погрузили на одну из телег, на её крышку поставили что-то очень тяжёлое. А ведь она, ранее аккуратно взломанная парнем, теперь только казалась крепко-накрепко забитой гвоздями, потому как, согласно первоначальному плану, должна была легко открываться, чтобы при необходимости мальчик мог спокойно выбраться.
        Тем не менее Денис даже не сразу заметил, что его фактически замуровали. Когда телега только-только тронулась, он был слишком взволнован тем, что вот-вот в первый раз в жизни покинет стены Тайного посада. Ну и очень доволен тем фактом, что его не поймали и вообще всё прошло так гладко.
        Однако… поездка оказалась совсем не столь захватывающей, как мальчику представлялось ранее. Уже через полчаса непрерывной тряски парень реально был готов взвыть от навалившейся скуки. Внутри ящика было тесно, жёстко, неудобно и абсолютно нечего делать! Пусть темнота и не представляла для Дениса особой проблемы, ибо кое-как, но глаза он активировать уже научился, чем очень гордился, однако смотреть здесь, собственно, было и не на что. За всей этой суетой со сборами, предвкушая интересную поездку, парень как-то и не подумал прихватить с собой из дома какую-нибудь книгу или хотя бы пару газет. Так что теперь только и оставалось, что разглядывать деревянные стенки, проклятую крышку, которая отказывалась открываться, и обёртки сухпайков.
        Со скукой пришли и тревоги. Перво-наперво до Дениса вдруг дошло, что, когда придёт время показаться на глаза взрослым, по головке его точно не погладят. И даже не потому, что он пробрался в обоз и вообще убежал из Тайного посада, а потому, что большую часть сухпайков, находившуюся ранее в этом ящике, просто-напросто выкинул, освобождая для себя достаточно места.
        Он уже заранее чувствовал, как будет болеть задница после ожидаемой грандиозной порки, когда на смену мыслям о будущем пришли другие, куда как более актуальные. Просто лежать длительное время в одной позе, не имея возможности даже вытянуть ноги… совершенно внезапно оказалось настоящей пыткой! О чём парень даже не подозревал, всегда думая, что для чародея сидеть неподвижно в засаде - плёвое… ну, максимум скучное дело.
        Прошло всего несколько часов, а всё тело уже ныло и зудело! К вечеру же первого дня внутренняя перекладина, которую он раньше и не замечал вовсе, болезненно впилась в бок и при любом движении напоминала воткнутый в него острый нож, а не обычную деревянную планку.
        И это были ещё не все трудности, с которыми столкнулся отважный путешественник. Хоть он и позаботился о воде, взяв с собой пару полуторалитровых бутылок, наполненных из посадского колодца, уже сейчас стало понятно, что до Москвы их точно не хватит! Альтернатива же…
        Дениска, скривившись, ещё раз посмотрел на лежащий прямо перед его носом средних размеров кожаный мех грушевидной формы и непроизвольно принюхался, тут же уловив слабый, но далеко не самый приятный запах. В общем… хотя об «альтернативе» он тоже подумал, но пить это ему категорически не хотелось!
        «А интересно, как проверить, - подумал Дениска, ткнув пальцем в кожаный бок, - работает эта штука вообще или нет… А то так, хлебнёшь…»
        Пить то, что писаешь, мальчику как-то не улыбалось. Так называемая доилка, на всякий случай позаимствованная им с посадского склада, вообще-то была взята в качестве этакого мобильного туалета. Но вообще эта штуковина вроде как перерабатывала отходы жизнедеятельности и предназначалась в первую очередь для чародеев, направляющихся с заданиями туда, где они могли испытывать дефицит питьевой воды. Будь то выжженная солнцем степь, ядовитые болота и леса, промёрзлая тундра или древние сети рукотворных подземелий, где наткнуться на природный источник можно разве что случайно - и то если очень повезёт. Вот только как эта штука работает, надо ли её как-то активировать и исправен ли вообще позаимствованный им мех, Дениска просто не знал.
        Зато с едой проблем в ближайшее время вообще не предвиделось. Мальчик и так оккупировал целый ящик чародейского сухпайка, и то, что в нём осталось, было в его полном распоряжении. Вот только, предвидя соответствующие проблемы, решить которые, будучи запертым в столь тесном пространстве, не представлялось возможным, Денис мудро решил не трогать пока что «нормальную» пищу, благо заменить её было чем.
        Там же, на посадском складе, даже не зная ещё, что будет ехать в ящике, который подойдёт ему по размерам, парень заранее понабрал мерзявиков. Именно так чародеи из Тайного посада называли изготовляемые особым образом питательные батончики, разработанные, чтобы поддерживать силы бойца, если нет никакой возможности получать полноценный пищевой рацион или устроить охоту. В школе рассказывали, что сделаны Мерзявики были из особых водорослей и лесных трав, а также из мяса каких-то там съедобных монстров. Но, что самое главное, благодаря живице, эта похожая на пряник масса полностью, на сто процентов, усваивалась организмом одарённого.
        Собственно, именно по этой причине мальчик в первую очередь и вспомнил о мерзявиках, позаимствовал их со склада в достаточном количестве. Ведь что может быть лучше, чем отправиться в путешествие, питаясь по дороге исключительно сладостями, после которых к тому же не нужно регулярно бегать в кусты! Вот только в реальности Дениса ждало жуткое разочарование, о природе которого, впрочем, можно было бы и заранее догадаться по названию, которое в народе дали этому кулинарному изделию.
        Мерзявики только внешне и по консистенции напоминали те самые пряники, о которых говорил в классе учитель. Округлые и продолговатые, каждый размером с сушку-«челночок», внутри они действительно были мягкие, словно пряничное тесто. Вот только на этом всё сходство и заканчивалось. Практически не имея вообще никакого запаха, батончики по вкусу напоминали одновременно жёванную бумагу и неделями ношенные, пропотевшие, грязные портянки! Так что глотать эту совершенно не аппетитную массу каждый раз приходилось с трудом. Хотя голод поначалу она, конечно, утоляла знатно, да и, кажется, содержала какие-то вещества, которые слегка притупляли боль в отлёжанном боку.
        Но вкус, это ладно! Обидно, конечно, но Дениска бы перетерпел ради своей великой миссии! Однако с сегодняшнего утра у него начало крутить живот от голода и наесться мерзявиками ну никак не получалось! Только тогда парень вдруг вспомнил предупреждение учителей, не злоупотреблять пищевыми батончиками! Предназначенные в первую очередь для одноразового поддержания сил на задании, они пусть и довольно легко усваиваются желудком, но в отместку ускоряют пищеварение, отчего сам эффект насыщения быстро сходит на нет!
        Хуже того! Окружающие его упаковки с пищевыми рационами, запаха от которых он поначалу даже не ощущал, с накатившей голодухи вдруг начали распространять такие одуряющие ароматы, что Денис уже к полдню начал буквально захлёбываться слюнями. Собственно, выдержки у юного Бажова на большее уже не хватило, и за каких-то полчаса он остервенело всухомятку умял целых два пайка, каждый из которых был предназначен для суточного питания взрослого бойца.
        Учитывая же тот факт, что почти всё содержимое рационов было тщательно высушено, и даже брикеты с мясом, по вкусу напоминавшие тушёнку, перед употреблением следовало либо размочить в кипятке, либо вообще бросить как есть в готовящуюся кашу, после чего её уже можно было не солить, Дениса, естественно, разобрала жажда. Так что и последняя бутылка с водой быстро показала своё дно.
        Вот и лежал теперь парень в своём ящике, с одной стороны сытый, с успокоившимся животом, а с другой - пребывающий в отнюдь не весёлых мыслях. Как о своём настоящем, так и о нерадужном будущем. Хоть полный желудок и начал давить на глаза, вновь появившиеся фантомные боли в пятой точке быстро напомнили обо всех косяках, за которые мальчика непременно ждёт суровое наказание, что, в свою очередь, запустило активный мыслительный процесс, в ходе которого Денису только и оставалось, что лежать на ноющем боку и жалеть себя.
        Мало того что совсем недавно в его голове кто-то знатно покопался. Кстати, виновника так и не нашли, но, учитывая, что почти перед самым началом испытаний на Новгород ушёл небольшой караван, собранный по приказу бывшего хёльмгарёрского старейшины, этому никто и не удивился. Однако, в первую очередь, мальчика откровенно бесило, что его так легко обманули, после чего тупо использовали в своих интересах. А хуже всего то, что его заставили показать себя идиотом перед единственным живым близким родственником! Да тем более таким крутым!
        Молодой Бажов завистливо вздохнул, вспоминая церемонию признания белобрысого князем над всеми Бажовыми, и в который раз уже представил себя на месте Антона. Вот двери в древний ритуальный зал распечатываются сами собой, и огромная толпа народа, почти все жители Тайного посада, полноводной рекой втекает в громадную естественную пещеру, расположенную прямо за залом собраний. Возбуждённые и счастливые, они, суетясь, рассаживаются на вырубленные прямо в камне скамьи, в то время как Совет Старейшин занимает свои места на камнях, полукругом расставленных перед большим грубым троном, высеченным прямо в огромной глыбе.
        Один за другим зажигаются факелы, и вот становится видно, что это не просто глыба, а самый настоящий сталагмит, которому к тому же кто-то придал форму огромной женщины. Ну как женщины - самой настоящей страшенной бабищи, но от того, как её жуткое каменное лицо взирало на собравшихся перед ней людей, пробирало до костей!
        Зиновий Семёнович, помнится, произносил долгую и нудную речь, но Денис и тогда его не особо слушал, а сколько ни фантазировал на эту тему, всегда пропускал весь скучный церемониал, вплоть до того момента, когда, взревев, пламя факелов и жаровен во всей пещере вдруг окрашивалось в зелёный цвет. И тогда из темноты за сталагмитом, сквозь которую не видели даже глаза Бажовых, из глубины пещер выходил он, Денис, облачённый в боевые доспехи предков, и толпа зеленоглазых буквально взрывалась приветственными возгласами и овациями.
        Широко улыбнувшись своим фантазиям, мальчик буквально купался в воображаемом ликовании родичей и вместо Антона садился на трон, а возле него вставала фиолетовоглазая красивая девушка, и тогда все старейшины по одному приносили ему клятву верности. И всё это было так круто, так величественно и торжественно, что он вновь и вновь прокручивал этот момент в своих мыслях. К сожалению, парню только и оставалось, что фантазировать. Ведь подгорный Малахитовый Трон был уже занят, да и случись что с его родственником, претендентов на место было и без безызвестного сироты более чем достаточно!
        А вообще, и мальчик был вынужден это признать, Антон Бажов смотрелся на церемонии признания так естественно и уверенно, как он, Денис Бажов, никогда не смог бы! Тем более… после того как старейшины признали белобрысого князем над всеми зеленоглазыми, тут произнёс ответную речь и даже повторить её у Дениса не получалось. А он пытался. Дома перед большим маминым зеркалом, даже тот небольшой кусочек, который запомнил, мальчик то мямлил и запинался через каждое слово, то ему вдруг словно память отшибало, и он тупо пялился на себя, мучительно краснея, а когда его случайно застала за этим делом тётка Лера, соседка, помогавшая ему после смерти родительницы вести хозяйство, да и вообще не зарасти грязью, он от стыда чуть в обморок не грохнулся. Как уж тут поверить в свою способность так уверенно говорить перед всеми жителями Тайного посада?
        От подобных мыслей Денис вдруг как-то совсем расстроился, хотя ещё секунду назад наслаждался своими фантазиями. И не то чтобы ему прямо вот кровь из носу хотелось стать именно главой всего клана… просто. Ну… просто его жизнь - фигня! Ибо одним достаётся всё: и крутость, и наследство, и Малахитовый Трон… а ему тяжёлая судьба сироты и ящик с сухпайками, в котором он и помрёт. И никто о нём не вспомнит. Пока по запаху не найдут!
        Хлюпнув носом, мальчик тихо заплакал, наверное, впервые со дня смерти матери. Это было так несправедливо! Вот чем он хуже этого Антона? Тем, что моложе? Или просто так на роду написано? Наверное, последнее, ведь именно такой была вся его жизнь, с тех самых пор, как из жизни ушёл последний близкий ему человек!
        Захлёбываясь беззвучным плачем и перебирая в голове всё, что происходило с ним с того самого дня, когда Зиновий Семёнович пришёл вечером к нему домой и сказал, что мамка никогда уже не вернётся, Денис видел сплошной негатив. Он, казалось, прилагал все усилия, чтобы стать лучшим чародеем, однако, что бы он ни делал, всё шло наперекосяк! А школе из если не отличника, то твёрдого хорошиста, он за какой-то год превратился в двоечника и стал чуть ли не главным скоморохом среди всех учеников. У него были друзья, хорошие, как казалось! Но он давно уже понял, что Путята, которая ему действительно нравилась, была в их компании только из-за Юры, в которого влюблена. А Юра… ну, на фоне взбалмошного и опрометчивого Дениса он всегда смотрелся чуть ли не идеальным будущим чародеем.
        Погрязнув в этих тёмных мыслях, где даже любая помощь и хорошее отношение обитателей Тайного посада, обличались в уродливую маску подачек и скрытых насмешек, мальчик пригрелся, и наконец его окончательно сморило. Так что он даже не почувствовал, как через пару часов повозка остановилась. Не услышал он и того, как с ящика снимали другую тару. Зато, когда крышка его убежища резко открылась, а сильная мужская рука больно схватила мальчика прямо за ухо, резко потянув вверх, Денис, вырванный из сладкого сна, в котором он уже стал главой клана и вновь жил вместе с мамой, аж заверещал от испуга и только чудом не испачкал себя.
        - Крысы в припасах, говоришь… - громко хмыкнул знакомый голос. - Так вот твоя крыса Дмитрий. Большая такая… Жирная!
        - А-а-а-а-а! Ухо-ухо-ухо! - завопил мальчик, с трудом спросонья осознавая, что происходит и что его поймали. - Дядька Андрей, отпусти! Оторвёшь!
        - Ну уж нет! Щас я тебя…
        - Денис? - знакомый голос подруги заставил парня окончательно проснуться и даже забыть про ухо, которое крепко сжимали мужские пальцы.
        - Ки… Э-э-э… как там сейчас тебя, Путята?
        - Теперь - только Путята, - фыркнула девочка. - В конце концов Путята - это звучит гордо! А в Москве мне не нужны будут все эти глупые имена, чтобы быть не такой, как все!
        - Так! - рявкнул на детей старший Бажов, слегка сильнее скрутив ухо пойманного парня, заставив того вспомнить о своём положении. - Ты, девочка, вроде бы мясо к кострам несла - так вот и неси дальше. А я щас этого паршивца.
        - Да-да. Я сейчас, - тут же засуетилась Путята, стрельнув в Дениса извиняющимся взглядом, и затараторила: - Юра тоже здесь. А мы искали, искали тебя по всему посаду, чтобы с собой позвать, но так и не нашли! Вот. А… Я побежала!
        - С собой… - в шоке пробормотал Денис, но тут ему вновь выкрутили ухо, и он заголосил: - Ай-яй-яй! Дядька Андрей! Оторвёте ж!
        - Я тебе не только ухи оборву! - пригрозил мужчина, окончательно вытаскивая мальчика из ящика, а затем, видя, что стоять ребёнок не может, подхватив, забросил Дениса себе на плечо. - Я тебя ещё выпорю, так что неделю, нет, месяц сидеть не сможешь! Лилип недоделанный! Мы его по приказу самого князя, полдня по всему посаду ищем. А он здесь, понимаешь, спрятался! Продукты переводит!
        - А-а-а… Что белобрыс… Ай! Что князю от меня надо? - потирая затылок, по которому прилетела звонкая оплеуха, спросил Денис, вновь выдумывая для себя всякие нехорошие последствия, всё-таки подставили его перед Антоном знатно.
        - Может быть, это тебе, поганцу, на всё и на всех плевать, а для князя кровь не водица, - буркнул в ответ чародей. - Ты всё ж его родственник ближайший. Брат троюродный. Вот он Зиновия Семёновича с собой в Москву отпустить и уговорил. Что бы на виду был да ему помогал. А тебя нет нигде! Мы уж о худшем подумали! Даже путь проложили так, чтобы на самое ближнее гнездо ауков налёт сделать. Не спасти, так хоть отомстить!
        Дениска аж вздрогнул всем телом при упоминании этих монстров. Лесных чудовищ, доставлявших порой проблемы жителям Тайного посада, обычные люди боялись, да и детей обычно пугали тем, что, если те будут плохо себя вести, вместо мамы или папы придёт аука и уведёт в лес. Жутковатые гуманоидные твари под два с половиной метра ростом не имели ни глаз, ни носа, только неровный разрыв, полный острых маленьких зубов, на месте рта и забранные перепонкой дырки на месте ушей. Из слегка пупырчатая, словно гусиная бледная кожа была покрыта не волосами, а оперением, к тому же они были яйценесущими, гнездились на деревьях, да и по своей физиологии больше походили на птиц, нежели на млекопитающих. Однако при этом оставались пугающе разумны и обладали недюжинной физической силой
        Но хуже всего было то, что в любой момент эти создания могли принять облик человека, если хоть раз слышали его голос. Копия получалась настолько точной, что даже чародеям порой было трудно с первого взгляда обнаружить подделку. Впрочем, выловить их тоже было не так уж и сложно - подражая людям, они одевались кое-как и во что попало, зачастую не видя разницы между штанами, трусами и юбкой. Всё же монстры всего лишь подражали людям, а не действовали осознанно. Однако взять и вырезать подчистую все их гнёзда или хотя бы отвадить чудовищ от человеческого селения, было нелегко даже для посада, битком забитого чародеями.
        - И? - затаив дыхание, спросил мальчик.
        Вырваться или тем боле убежать парень даже не пытался, тем более что ноги его всё ещё не очень-то и слушались. Да и вообще, глупо это! Не в смысле, попытаться избежать заслуженного наказания, а убегать от чародея. Это не простец, от которого можно и смыться. Одарённый же не только догонит, но и наваляет ещё сильнее! Уж Денису ли не знать о том, что с чародеями надо в первую очередь давить на жалость!
        - И заехали, - фыркнул Андрей Емельянович, чуть ослабляя хватку. - Ничего, кроме новой большой кладки, не нашли. Ну и спалили всё к червям из бездны! Ладно, стоять уже вроде можешь - пошли к князю, пусть он с тобой разбирается!
        - Это… - замялся Денис. - Мне бы сначала… ну… в кустики бы.
        - В кустики?
        - Ага… - мальчик слегка покраснел. - Надо очень!
        - Вон там, - старший чародей махнул рукой. - Отхожее место вырыли. Туда иди. А то будет тут в лагере по кустам гадить!
        Сделав свои дела и забрав из ящика рюкзачок, в который он не преминул заныкать позаимствованную доилку, Денис с выражением искреннего страдания на лице поплёлся за Антоном Семёновичем через весь довольно крупный походный лагерь к одному из больших вездеездов, вставших на дальней его стороне. Точнее сказать, то был не совсем лагерь, а спонтанная стоянка обоза, обустроенная на ночь. Палаток здесь никто не устанавливал, да и вообще, все приготовления сводились к разжиганию костров для стряпанья пищи, заботой о лошадях и натягиванию тентов, которыми обычно прикрывались телеги между бортами повозок.
        Именно под такими импровизированным навесами и ночевали как чародеи, так и их семьи, решившие перебраться вместе с новым главой всего клана из Тайного посада в далёкую Москву. Практически всё делалось для того, чтобы поутру максимально быстро собраться и продолжить путь. Простецов в обозе практически не было, если, конечно, не считать за таковых детей, но нагрузка на них в походе была небольшая, да и работу на стоянках им просто-напросто не доверяли.
        Ну и о безопасности лагеря тоже особо не волновались. По словам дядьки Андрея, с обозом двигалось почти двести пятьдесят боевых чародеев, да не абы каких, а гвардейцев Тайного посада, почти в полном составе перешедших под руку нового князя. И это не считая их семейных, многие из которых были отличными чародеями и чародейками, просто в силу определённых причин не видели себя на активной военной службе.
        С такой армией под боком беспокоиться о монстрах или вражеских чародеях просто не приходилось. Если что и попадалось на пути, оно либо превентивно уничтожалось, либо просто разбегалось в разные стороны ещё до того, когда паровики и телеги показывались на горизонте. Ну и, конечно, по-настоящему опасные места, где жили чудища, способные доставить настоящие проблемы, были давно известны, и путь прокладывался так, чтобы избегать подобных нежелательных встреч.
        В общем, силу с собой белобрысый увёл большую. Это Дениска понял с первого взгляда. Нельзя сказать, чтобы Тайный посад прямо-таки обезлюдел, всё-таки в селенье постоянно жило несколько тысяч человек, однако гвардии он совет старейшин лишил, а это раньше было самое дисциплинированное и боеспособное отделение под их командованием.
        Впрочем, мальчик, который нарочито медленно плёлся за своим сопровождающим, прекрасно понимал, что его родной посад мало что потерял от такого переселения народов. Во-первых, для Бажовых было нормальным явлением, когда крупные группы посадчан снимались с насиженного места и, сформировав новую ипокатастиму, уходили на запад. Во-вторых, даже он знал, что в последнее время селение вновь было переполнено и даже поговаривали о его расширении. Соответственно, начинались проблемы с занятостью среди молодёжи, ну и, чтобы куча чародеев просто так не простаивала, Совету Старейшин приходилось привлекать из в качестве заданий к совершенно банальным работам вроде уборки улиц или вырубки леса, отчего начинали страдать уже простецы, не способные конкурировать с одарёнными. Ну а пока суд да дело, многие крупные семьи, можно сказать, селились на головах друг у друга, ибо жилых площадей банально не хватало.
        А гвардия? Скорее всего, старейшины уже начали новый набор, да и от желающих нет отбоя. Ведь это только кажется, что чем больше, тем лучше, а на самом деле количество мест в данной организации строго ограничено. Это ведь не просто звание «лучших из лучших» это ещё и постоянная зарплата, а также многочисленные послабления, вроде отсутствия того же налогового сбора, платить который приходилось даже ему, сироте! Так что, как говорится, место под солнцем пусто не бывает! Ну, или как-то так, потому как в точности однажды услышанную от возчиков присказку Дениска просто-напросто не запомнил.
        В общем, в их медвежьем углу, оторванном от цивилизации, чахли и тихо загибались многие таланты. Собственно, пусть Дениса и возмущали подобные утверждения, однако спорить с Зиновием Семёновичем, который их, собственно, и делал, он не решался, полагая, что главе посада виднее. Да и знал он всё это лишь по той причине, что часто общался со стариком. А тот был и рад устроить для мальчишки импровизированную лекцию на тему того, «как тяжело жить в нашем посаде и трудно быть старейшиной». Конечно, парень обычно слушал вполуха, а то и вовсе засыпал, но кое-что в его мозгах оседало.
        - Юфимия, солнышко, а князь у себя в вездеезде? - спросил дядька Андрей у смутно знакомой женщины Бажовой, кашеварившей неподалёку от парового монстра, принадлежавшего москвичам.
        - Нет, Андрюш. Марфочка решила, что мальчик засиделся, и они вместе с Павлом Валентиновичем пошли на полянку с западной стороны лагеря поразмяться. Ну и аппетит перед ужином нагулять, - ответила она, не отрываясь от помешивания какого-то густого, вкусно пахнущего варева в походном котелке. - Он ещё Гаврилу с собой прихватил.
        - Эр-х… - выдал дядька Андрей, поморщившись. - Не завидую я парню…
        - Гаврилу… это дурачка, что ль? - вновь язык Дениски опередил его мысли, за что он практически сразу же отхватил подзатыльник.
        - Ты лишнего-то не мели! - сурово посмотрел на него дядька Андрей. - Гаврила, может, парень и эксцентричный… ну ладно, действительно с придурью. Но вот в рукопашке он настоящий мастер, у которого не грех поучиться даже мне! Ну а Павел Валентинович, так вообще… легенда, а не человек!
        - Ага, ещё когда я совсем девочкой была, уж как они с моим отцом конкурировали… - подтвердила женщина, а затем, взглянув наконец на собеседников, ахнула, всплеснув руками. - Ну надо же! Свято Древо! Нашлась - потеря! Ты где хоть был, Дениска?
        - Я… это…
        - Да на телеге Захара прятался, - хмыкнул взрослый чародей, с ехидцей посмотрев на своего молодого спутника. - Диверсант хренов! Полящика сухпайков в одно рыло за два дня заточил!
        - И ничего я не заточил… - надулся мальчик, уставившись глазами в землю. - Всего-то…
        - Вы лучше поспешите, - хихикнув, предложила чародейка, вновь занявшись котелком. - Может быть, ещё успеете нагнать.
        Не успели. Когда Денис со своим сопровождающим добрался до поляны, вокруг неё собралась уже немаленькая толпа зрителей, из тех, кто сегодня не был занят патрулированием, обустройством ночлега или подготовкой к ужину. Опять же, хоть мальчик этого и не знал, развлечений в походе было не так уж и много, тем более что подавляющее большинство чародеев двигалось при обозе пешком, оставив телеги и подводы для детей, провианта и имущества. А также, конечно, перевозили не способных самостоятельно передвигаться раненых, которых после налёта на гнездовье ауков насчитывалось четверо.
        Дисциплина в лагере была жёсткая, меры, предпринимаемые для перемещений больших групп людей, у Бажовых вырабатывались веками, а потому у костров не водилось ни алкоголя, ни песен, ни шумного веселья. Даже банальные тренировки во время остановок на ночёвку не проводились. Во-первых, для такого большого количества одарённых потребовалось бы действительно много места, да и, если нормально выкладываться, это обязательно скажется на темпе завтрашнего перехода. Ну а во-вторых, почти все занятия чародейскими искусствами так или иначе связаны с рисками, но тогда как в Тайном посаде банальный ожог или порез не представлял особых проблем и быстро излечивался, в походе лишние травмы и дополнительная нагрузка на чаровников были никому не нужны.
        Так что народ пусть и скучал, но придерживался жёстких правил, и если дети ещё умудрялись носиться по всему лагерю, то взрослые каждую свободную минуту предпочитали уделять либо сну, либо каким-нибудь бытовым делам, благо их всегда было предостаточно. Ну а гвардейцы, обычно круглосуточно дежурившие в четыре смены, - вообще отдельный разговор. Про строгие порядки в их среде даже среди простых чародеев ходили самые разные слухи.
        Другое дело, если само собой появлялась возможность отвлечься и просто поглазеть на что-нибудь. А то, что нового главу клана выделяли и тренировали каждый день, несмотря на все правила и установки, не осуждалось, а наоборот, даже поддерживалось. Были, конечно, и те, кто ворчал, но в основном все взрослые Бажовы сходились на том, что молодой Князь хоть и смог показать себя на испытаниях, а также не был обделён талантами в некоторых искусствах, всё ещё считался слишком плохо обученным для кланового юноши своего возраста. Ну и, соответственно, в отличие от какого-нибудь своего одногодки, чародея Васи, нуждался хоть в каких-нибудь регулярных занятиях.
        Правда, опять же, Дениска, не учувствовавший в подобных обсуждениях в силу возраста, даже не догадывался о том, что с его беловолосым родственником могло быть что-то не так. В его глазах Антон был крут по умолчанию, потому как, по логике мальчика, в противном случае его не сделали бы главой клана. А потому, пробравшись следом за дядькой Андреем через толпу, окружавшую поляну, он только и смог, что восторженно выдохнуть, во все глаза глядя на тренировочный бой между дурачком Гаврилой и белобрысым.
        Нет, то, что Гаврила тоже был в каком-то смысле крут, Дениска, конечно, признавал. Во всяком случае, отпинать в посаде этот накачанный крепыш со слишком тёмными для чистокровных Бажовых длинными волосами, заплетёнными в тугую косу, мог кого угодно! Другое дело, что его обычное поведение, манера речи и одежда могли вызвать у не знающего его хорошо человека массу вопросов. Так, например, мальчик никак не мог понять, зачем дурачок носит поверх штанов самую натуральную юбку… Он ведь точно не был девочкой! А если ко всему этому добавить то, что парень страдал сильным заиканием, да к тому же всегда говорил так тихо, что мальчику приходилось изо всех сил прислушиваться, только чтобы попытаться разобрать его лепет… В общем, всё это никак не поднимало репутацию мастера рукопашного боя в глазах вчерашнего школьного скомороха.
        Как раз в это время, резко развернувшись и присев, Гаврила попытался длинной подсечкой подбить ноги белобрысого. Однако молодой князь успел подпрыгнуть и сам атаковал ударом стопы голову дурачка, который, в свою очередь, легко заблокировал её рукой и сильно толкнул парня в сторону, заставив Антона отлететь и перекатиться по траве, чтобы вновь встать в стойку.
        Последующие обмены ударами происходили уже на высоких скоростях, так что Денис просто не видел мелькающие кулаки, ноги и ладони. А затем Гаврила поймал локоть князя в захват, как-то хитро подвернулся и броском через бедро впечатал своего противника в землю. Тут же обозначив смертельный удар кулаком в горло, после чего дед Павел закончил их поединок.
        Поднялся на ноги белобрысый с помощью Гаврилы, при этом кряхтя и держась за поясницу. Что-то выслушал от деда Павла, задумался и кивнул. После чего поединщики вновь разошлись и явно начали готовиться к новому раунду, но именно этот момент дядька Андрей выбрал для того, чтобы, вновь ловко схватив зазевавшегося Дениску за ухо, потянуть ойкнувшего мальчика за собой на поляну.
        - О… какие люди! - увидев приближающуюся пару, усмехнувшись, воскликнул Антон. - А я уж действительно начал думать, что парня из посада украли. Где вы его нашли?
        - Захар Эльдарович днём пожаловался, что в припасах на его телеге что-то шуршит, - ответил дядька Андрей, пихнув Дениску вперёд, так что он оказался прямо перед белобрысым. - Ну я, как остановку объявили, полез проверить, что там такое завелось. Смотрю, а этот зараза как ни в чём не бывало спит в ящике с сухими рационами! Вот привёл к вам, решайте, что делать с ним будем?
        - Не… - помахал руками перед собой князь, криво улыбаясь. - Это вы сами решайте! Я детей, знаете ли, воспитывать не умею!
        - Я не ребёнок, - буркнул себе под нос Дениска, правда, у него хватило ума сделать это тихо, но его всё равно услышали.
        - И что же ты «не ребёнок» в ящике-то забыл? - засмеявшись, спросила подошедшая к ним одноглазая Бажова.
        - Я в Москву хотел уехать…
        - В ящике? - уточнил Антон.
        - В ящике! - почему-то покраснев, кивнул Денис.
        - Хе-хе, а чё ж ты, малой, не подошёл и просто не попросился? - посмеялся дед Павел, от которого, как всегда, разило сивухой, и тут же приложился к своей излюбленной фляжке, постоянно болтавшейся у старого чародея на поясе.
        - Так кто ж знал, что меня отпустят? - насупившись, ответил мальчик и шаркнул по земле ножкой.
        - А-н-на ц-ц-це-це-це-р-рем-мон-нии т-т-ты-ты ч-ч-чем с-с-слушал? - как всегда, почти шёпотом спросил Гаврила, хмуро глядя на Дениса.
        - Да не слушал он небось, - фыркнул дядька Андрей, поправляя свою гвардейскую полевую форму. - В одно ухо влетело, в другое вылетело… Пороть его нужно, чтобы хоть что-то в голове оставалось.
        - Пороть - это всегда успеется, - отмахнулся от гвардейца белобрысый, вроде как незаметно подмигнув удивлённому Денису. - А вообще, если так подумать, то это, ребята, ваш и только ваш косяк!
        - А вот этого я не поняла, Антон, - прищурившись, посмотрела на князя Марфа Александровна, скрестив руки под своими объёмистыми грудями. - Ну-ка поясни свою мысль…
        - А что тут пояснять? - пожал плечами Белобрысый и, подойдя к мальчику, похлопал его рукой по плечу. - Вы же сами говорили, что чародей всегда должен быть начеку. Сегодня вот те, кто обоз собирал, мальчика в ящике пропустили, а чего в Москве ждать? Отряда диверсантов в подарочной коробке с печеньем? Я, конечно, ничего не хочу плохого сказать о Тайном посаде, но по сравнению с крупными полисами это просто райское местечко.
        После этих слов взрослые как-то вдруг все разом задумались, а Денис, который не очень понял, о чём говорил белобрысый, почувствовал, как его слегка подтолкнули, и с удивлением посмотрел на Антона. Тот только улыбнулся и кивнул головой в сторону, где в немного рассосавшейся толпе Бажовых мальчик увидел Юру и Путяту, тут же замахавших ему руками.
        - Иди уж… путешественник, - улыбнулся князь. - Наказание временно отменяется.
        Уговаривать Дениску не пришлось, и уже через мгновение он, схватив своих друзей за руки, быстренько свинтил куда-то в сторону центра лагеря.
        - Да, князь, - проводив нарушителя спокойствия взглядом, пробормотал не очень довольный этим решением гвардеец. - Детей вы точно воспитывать не умеете!
        * * *
        Двери в малый зал для совещаний закрылись, и глава клана Громовых, сидя на почётном месте рядом со своей супругой, как и все собравшиеся за столом старейшины обоих ветвей, обратил наконец внимание на гостя. Мужчина в дорогом костюме, чей возраст определить было очень трудно, держался спокойно и уверенно. Без особой надменности, свойственной многим высоко взлетевшим чиновникам-простецам, но и с достоинством, явно не собираясь лебезить под оценивающими взглядами чародеев.
        - Итак, Мирон Львович… - произнёс старший Громов.
        - Половский, - уточнил мужчина. - Мирон Львович Половский. Действительный статский советник.
        - Что ж, пусть будет так, - кивнул хозяин небоскрёба «Небесный столп», - прося об этой встрече, вы сказали, что ваш вопрос важен и неуместно будет обсуждать его где-либо, кроме как за закрытыми дверьми. Итак. Я вас слушаю.
        - Александр Олафович, сразу же хочу поблагодарить вас за то, что согласились выслушать, - гость слегка улыбнулся и отработанным движением левой руки средним пальцем за душку поправил стильные маленькие очки-велосипеды, которые вкупе с прилизанными серо-жёлтыми волосами и острым лицом привносили что-то крысиное в весь его облик. - Моё дело касается вашей младшей дочери…
        - Да? - Глава клана Громовых чуть шевельнул бровью, демонстрируя удивление. - И какое же, простите, «дело» у вас может быть связано с Хельгой?
        - Не у меня, - покачал головой гость. - Я всего лишь скромный посланник. Данный же вопрос был поднят на самом высоком уровне, и именно поэтому потребовалась эта встреча.
        - Тем более я не понимаю, как что-либо касаемо моей девочки могло обеспокоить Юрия Васильевича! - медленно произнёс Александр Олафович. - Извольте объясниться, сударь.
        - Да, да. Конечно. Дело в том, что князь, - мужчина с особо выделил этот титул, явно подчёркивая интонацией важность его носителя, хоть его собеседник сам был князем Громовым, как, впрочем, и любой другой лидер признанного клана. - Князь выражает очень сильную обеспокоенность возможным браком вашей вторичной наследницы и неким Бажовым Антоном. Именно по этой причине мне было приказано тайно встретиться с вами и просить пересмотреть данное решение.
        На пару минут в зале воцарилась абсолютная тишина. Чародеи удивлённо смотрели на чиновника, а гость всё также спокойно сидел на своём месте и не сводил пристального взгляда с главы клана Громовых. Наконец, одна из старейшин побочной ветви, кашлянув в кулак, нарушила затянувшееся молчание.
        - А с каких, собственно, пор правитель Московского полиса начал лично вмешиваться в отношения между кланами? - спросила она, подслеповато прищурившись.
        - О, смею вас уверить, Юрий Васильевич всегда пристально следит за событиями, происходящими в кланах, относящихся к крылу лоялистов в Совете, - тут же ответил гость. - И если видит, что его верные сподвижники оказываются в шаге от того, чтобы ненароком совершить грубую политическую ошибку, он немедленно оправляет меня или моих коллег, дабы уберечь их от опрометчивого шага.
        - И какой же такой «политической ошибкой» может грозить нашему клану союз нашей младшей дочери с главой Зеленоглазых бестий? - очень аккуратно подбирая слова, спросила мать Хельги у гостя.
        - Этого, к несчастью, я сказать вам не могу. Просто не знаю, - мягко улыбнувшись и разводя руками, как бы показывая, насколько сожалеет, ответил действительный статский советник. - Я всего лишь посыльный и только передаю вам то, что мне приказали. Подробностями со мною, увы, не делятся.
        - Я вас услышал, - всё так же спокойно кивнул глава Громовых, по лицу которого трудно было прочитать, что он на самом деле думает об этом визите и произнесённых словах. - У вас всё?
        - Почти, - вежливо ответил мужчина, чуть поклонившись. - Мне также было велено просить вас сохранить эту встречу в тайне. Потому как, если информация выйдет наружу, всё произнесённое здесь будет отрицаться как в княжеском столе и администрации правителя, так и самом князем. Конечно же, вы сможете навредить мне… но я простой посыльный и человек подневольный, готов к этому. И, обязан спросить, какой ответ мне предать князю?
        - Мы подумаем над вашими словами, - всё тем же ровным голосом произнёс Громов.
        - Что ж, не ошибитесь в своём выборе, - улыбнулся дежурной улыбкой чиновник и, встав, поклонился. - За сим позвольте откланяться.
        - Вас проводят, - уже откровенно недружелюбно ответил ему Александр Олафович, а когда двери за ушедшим гостем закрылись, и в конференц-зале остались только Громовы, отец Хельги, крякнув, потёр шею рукой и вопросил: - Так… Ну и что это такое сейчас было?
        * * *
        Добравшись до своего элитного паровика «Щука-06», тихо урчащего работающим котлом и иногда попыхивающего их паровых труб, Мирон Половский кивком одновременно поблагодарил и отпустил сопровождавшего его Громова, а затем через услужливо открытую шофёром дверь забрался в салон, бросив шляпу на соседнее сиденье. Закрыв глаза и расслабленно выдохнув, мужчина откинулся на мягкое кресло и на секунду расслабился.
        Ещё один случайно подвернувшийся элемент мозаики постепенно складывающегося плана был аккуратно поставлен на его законное место. Дело сделано, а там уже Мирону было плевать, состоится этот брак или нет… столь незначительные детали его совершенно не волновали.
        Слова были сказаны, услышаны, а зёрна сомнения и недовольства - посеяны. Играть на гордости чародейских кланов, а также на их многовековых традиция знающему человеку было не так уж и сложно. Именно поэтому действующий статский советник совершенно не опасался того, что его могут схватить за руку. Ну, максимум проверят его настоящее имя и чин, но тут опасаться Громовых, как, впрочем, и других кланов не стоило, ибо это была та самая ложечка правды, обеспечивающая исполнение гениального плана. Да и в любом случае он всего-то немного исказил смысл переданного послания так, чтобы оно работало на него, а не на его работодателя. Так что, даже если кто-то попрётся напрямую к так называемому князю выяснять подробности, всё равно ничего не добьётся.
        Другое дело, что держать себя в руках перед всеми этими чародеями было не так уж и просто. Кто там может знать, что у этих монстров вообще на уме. Но… он в очередной раз справился, а теперь можно и отдохнуть, воспользовавшись своим положением.
        - Вива ля Социализмус Примум… ну, или как-то так, - тихо усмехнувшись, пробормотал чиновник себе под нос, а затем постучал в стенку, разделяющую кабину водителя и салон, крикнув: - Женка, милок, гони-ка в «Прагу» на четвёртый Кремля. Душа от трудов праведных болит, беленькой просит, так что на сегодня заканчиваем!
        Глава 1
        Глава 1
        - К Москве приближается чародейское войско? - недоверчиво спросил мужчина в маленьких очках-велосипедах, чуть привстав из-за своего огромного рабочего стола, и впился взглядом в секретаря, так и застывшего в дверях кабинета. - Почему не объявлена тревога… Бездна! Да почему раньше мне об этом не сообщили?
        - На самом деле они уже входят в город… - замявшись, испуганно поглядывая на начальство, пролепетал низенький толстенький чиновник, дёргаными движениями вытирая белоснежным платком свою обильно потеющую лысину. - А так, не могу знать, Мирон Львович… я сам совершенно случайно узнал об этом в коридоре от кабинетского регистратора цигаля, Павла Самуиловича, и сразу же побежал доложить вам…
        «Ещё бы ты этого не сделал. Это же настоящая межполисная война… во время последнего кризиса я и мечтать не мог о такой возможности… - мысленно возликовал Половский, тем не мене с презрением глядя на потеющего человечка, прежде чем сказанное им успело окончательно перевариться в его опустошённом и уставшем после почти двухдневного бюрократического марафона мозгу. - Погоди-ка… как это входят в город…»
        - Что значит, входят в город? - рявкнул хозяин кабинета, громко стукнув ладонями по столешнице и тут же поправив очки, которые не замедлили соскользнуть на самый кончик его длинного острого носа. - Что там вообще происходит? Бездна! Да что я должен из тебя каждое слово клещами тянуть?
        - Так свои это… вроде как… - аж подпрыгнув, зачастил секретарь, лебезя и угодливо потирая свои пухлые ладошки. Вроде как Бажовы. Вот… Вроде как в северо-восточные ворота входят-с…
        - Вроде как!! - мерзким голосом передразнил подчинённого Половский и буквально выплюнул. - Пошёл прочь! Дурак!
        «Развели некомпетентных идиотов, на которых и положиться-то нельзя, - в ярости прорычал чиновник, выходя из-за стола, поморщился от внезапно накатившей головной боли и потёр переносицу. - Бездна… мне действительно нужно меньше работать и больше отдыхать…»
        Быстрыми шагами мужчина пересёк кабинет, после чего, рванув на себя ручку неприметной дверцы, вошёл в небольшое помещение, посередине которого стоял двухместный диван, перед которым был установлен столик с десятком разноцветных телефонов. Напротив, у дальней стены на тумбе, возвышался большой и дорогой телевизор с крупной водяной линзой перед экраном, а всё остальное пространство было буквально забито стеллажами с однотипными картонными папками.
        Устало опустившись на диванчик, Мирон Львович щёлкну большим переключателем, вмонтированным прямиком в столик, и телевизор, чудо современной московской промышленности, ожил. А покуда аппарат разогревался, мужчина подхватил трубку с рожек окрашенной в фиолетовый цвет телефонной коробки и, пару раз крутанув вертушку вызова, произнёс, едва дождавшись окончания щелчков:
        - Оператор? Это Половский беспокоит. Выведите на мой монитор трансляцию с камеры на северо-восточных ворот полиса. Да, срочно. Жду!
        Бросив трубку на место и увидев, как на мониторе появилась яркая белая точка с полосой, разделяющей экран почти на две части, он закрыл глаза и пробормотал что-то невнятное об упущенных возможностях. В конце концов, его дело было правым, и он в любом случае собирался победить. И при этом неважно какими методами, ведь в его случае цель гарантированно оправдывала любые средства.
        Знать, что большая армия чародеев прибыла в полис, и никак превентивно не разыграть эту карту в его гениальном плане, было пусть и не провалом и тем более не катастрофой, но явным упущением, достойным искреннего сожаления. Были бы они врагами, идущими на штурм Москвы, можно было бы разыграть один из заранее подготовленных сценариев, для реализации которого всего-то требовалось запустить небольшую цепочку событий. Можно было бы даже помочь захватчикам на первых порах, погрузив полис, а значит, и Кремль, в ещё большую пучину хаоса. И тогда в мутной воде выловить ценный приз, с помощью которого сделать следующий шаг к реализации его амбициозных целей.
        В прошлый раз, во время так удачно подвернувшегося вторжения титана и последующего искусственно созданного кризиса, сделать этого не получилось. Впрочем, Бунт Озверевших был не его личным проектом, а ещё довольно топорной и незаконченной наработкой, проделанной ещё его старшим товарищем, учителем и в какой-то мере даже другом. А так как этот сценарий продолжал исполняться, более не имея чётких целей, задач и, главное, организатора, способного направить накопленную деструктивную энергию в нужное русло…
        Что ж, Мирон просто подёргал за нужные ниточки, оставленные ещё его предшественником, заодно избавившись от уже недействительного сценария, который в перспективе мог превратиться в серьёзную проблему. Всё прошло криво, косо и немного неуместно, так как целей, ради которых кучу посадских мужиков низводили до животного уровня, а затем ещё и вооружали, не знали ни Половский, ни подставившиеся по полной программе исполнители, ни тем более сама озверевшая от наркотиков, свободы и вседозволенности почти неконтролируемая толпа, которую выпустили в Полис.
        К сожалению, надворный советник Окин, Виталий Юревич, который в своё время подобрал, а затем и вернул смысл в жизни вчерашнему студенту Багратионовского Университета, медленно опускающемуся на дно социальной жизни, - бесследно пропал этой зимой. И, к сожалению, его ученик, даже со всеми его связами, так и не смог выяснить о его судьбе что-либо существенное. Ну а вместе с бывшим учителем, подавшимся то ли в Варшаву, то ли в Прагу, а может, просто сгнившем в каком-нибудь канализационном коллекторе, исчезли и все его тщательно разрабатываемые планы.
        Поначалу Мирон Львович, тогда ещё маленький и никому не нужный титулярный советник, воспринял его исчезновение как настоящее предательство. Ведь именно этот человек не только поднял его, но и напомнил Половскому об уже подзабытом сиротой наследии его же собственной семьи и рассказал о «великой несправедливости», которая приключилась с его предками. И именно он вдохновил тогда ещё молодого человека на его нынешний гениальный план!
        Но затем в его голове словно бы что-то щёлкнуло, и вот прошло чуть более полугода, и он уже действительный статский советник! Человек, к зависти многих в Кремле, взлетевший по карьерной лестнице аж на пять рангов, что было бы просто невозможно в другое время. Однако правильное использование собранных ещё его учителем компроматов, дергание за определённые ниточки, задействованные связи и, конечно же, выверенная координация так называемого бунта, о котором он, естественно, знал заранее, дали замечательные результаты.
        Настолько замечательные, что Мирон получил больше, нежели мог рассчитывать, но совсем не то, чего на самом деле желал. Да, его нынешнее положение доверенного лица Московского князя по делам кланов и связям с ними было довольно эффективно для претворения планов в жизнь. Но всё было бы намного проще, если бы Половский, как и надеялся, затевая эту интригу, официально занял место руководителя одной из московских спецслужб. «Шипы» или «Листва» - совершенно неважно для человека с его связями…
        «И вот интересно, по какой причине о прибытии этих чародеев не сообщили мои „друзья“, - задал сам себе вопрос Половский, открывая глаза, привлечённый характерным щелчком телевизора, на увеличенном водяной линзой экране которого появилась картинка прямой трансляции. - Надо бы поинтересоваться чуть позже…»
        Наблюдая за стройными рядами чародеев в незнакомой полевой форме, постепенно втекающими в чрево подземного тоннеля, ведущего к шлюзу ворот, Мирон не мог не заметить среднего вездеезда, застывшего на обочине, возле которого толпились люди. С такого расстояния было трудно различить, кто это, однако подъехавший к ним малый вездеезд был явно армейским.
        За организованными колоннами в полис начали въезжать повозки с имуществом и припасами, люди, собравшиеся вокруг, уже не производили такого серьёзного впечатления, но их было довольно много, за затем, когда на расчищенном от леса участке перед спуском в подземный ход показалась последняя телега, за ней вновь последовали явно боевые отряды. Более того, из окружающего леса начало потихоньку стягиваться явно заранее выставленное кольцо охранения.
        - Бездна… - вновь разочарованно пробормотал Половский, искренне гадая, почему мироздание в данный момент вдруг оказалось так к нему неблагосклонно, не позволив добавить ещё крупицу хаоса, так необходимую сейчас этому полису, а также его гениальному плану.
        Окажись пришлые врагами, было бы, с одной стороны, проще, но с другой… Бажовы… его учитель, Окин, много и нехорошо отзывался об этих Зеленоглазых Бестиях. На самом деле он питал к ним самую настоящую иррациональную ненависть, которой сам Мирон никогда не понимал. Да, Половский разделял мнение своего старшего товарища о том, что чародейские кланы как институт изжили себя, и полису жизненно необходима централизация, сплочение вокруг Кремля как единственного источника власти в Москве и глобального регулятора в городе, который, естественно, для начала должен быть очищен от скверны прошлого и передан в «правильные руки». Но Миронову те же Морозовы или Ланские казались куда как большей угрозой для этих планов, нежели «вечные новички» Бажовы.
        Однажды уничтоженный в Москве клан - пусть и тревожным звоночком оказались известия в начале о его возрождения, а затем и о том, что тридцать лет назад погибла всего лишь его небольшая ветвь, - планам Половского никак не мешал. Политически на Московской арене они были «никем» и звали их «никак», пусть это теперь и могло измениться в ближайшем будущем… однако пришлых было порядка тысячи человек, плюс пара сотен, уже обживавшихся в пределах города. Но для сравнения тех же Громовых предположительно насчитывалось около трёх тысяч голов, засевших в родовом небоскрёбе, а Морозовых вообще около пяти.
        В общем, Половский не особо переживал по поводу самого факта прибытия стольких одарённых. Его мысли были сосредоточены на том, что, узнай он об этом ещё хотя бы несколько дней назад, можно было бы подёргать за переделённые ниточки, и тогда незаметно для остальных этот отряд… ну, или уже армия, в глазах некоторых превратился бы во вторженцев из-за лёгкой путаницы с документами и пересылаемыми депешами. А далее небольшая бойня, вызванная взаимным недопониманием ситуации и так далее и тому подобное, что в итоге можно было бы превратить с помощью прессы в повсеместный остракизм одного из кланов!
        Пресса и общественное мнение, которое она формирует, в Москве сильно недооценивались. О чём Половский прекрасно был осведомлён. В конце концов, подобрав один из недоделанных проектов Окина, страстно ненавидящего Бажовых и всё, что с ними связано, именно он после исчезновения учителя на пробу организовал массовую травлю их молодого главы в средствах массовой информации.
        Случилось это во время дуэли Бажова, состряпанной с подачи Окина, успешно использовавшего в своих целях последнего Шарова. И для того, чтобы запачкать как имя самого Антона Бажова, так и Московского князя, так, чтобы знающим людям казалось, будто именно он всё это организовал, ему, Половскому, даже не понадобилось его нынешнее положение! Только уже имеющиеся связи, мотивация и деньги, которых в тот момент было не так уж и много. С последним, впрочем, нынче Мирон Львович, имея неограниченный и неконтролируемый доступ к некоторым кремлёвским финансовым фондам, затруднений уже не испытывал.
        - Бажовы… - пробормотал мужчина, с кряхтением поднимаясь с дивана и направляясь к одному из стеллажей, с которого он аккуратно снял некую папку и начал медленно пролистывать её содержимое, иногда замирая и внимательно вчитываясь в скупые строчки текста, а затем глубоко задумываясь.
        «Ну… в общем-то я уже сейчас вижу, как это можно использовать. Да… Если сейчас кое на кого надавить, то вполне можно организовать резкий скачок цен. А затем правильно поданная информация подстегнёт массовую истерию вызвав искусственный дефицит, - Половский пролистнул ещё пару страниц, а затем, отложив на стол эту папку, подошёл к другой стене и достал ещё одну подшивку из нескольких амбарных книг. - И если всё сделать аккуратно, намекнув на виновников, то мало кто вообще задумается над тем, что в Москве всего тысяча лишних ртов, которая ну никак не может вызвать такой продовольственный кризис. Хм… а может быть, реально голод устроить? Хотя нет, неудачная идея… здесь лучше действовать аккуратно, так, чтобы никто даже не заподозрил саботаж… Ограничимся гречкой, она есть в пищевой корзине у низшего и среднего класса, и, если цена на неё взлетит хотя бы на пять-десять копеек, это вызовет как минимум панику. А оправдать такой скачок всегда можно плохими перспективами на урожай в посадах. Ну и, конечно же, появлением кучи новых переселенцев!»
        Вновь вернувшись на диван, Мирон Львович опять углубился в чтение ранее отложенной папки, а спустя ещё несколько минут взял со стеллажа другую и некоторое время сравнивал их, довольно улыбаясь. После чего потянулся к телефонной коробке, окрашенной в неприятный серо-коричневый цвет.
        - Разноцветье трав не остановить, - произнёс Половский.
        - Бутоны наливаются силой, но в красивы ли будут цветы? - с сомнением спросил грудной женский голос в трубке.
        - Все цветы по-своему красивы! Но среди них всего семь по-настоящему прекрасных! - выдал обратный отклик Мирон Львович голосом влюблённого идиота и уже с нормальной привычной сталью в голосе приказал. - С Жёлтым-6 соедините…
        Покуда в трубке вновь звучали щелчки, мужчина ещё раз посмотрел на документы в папке, которую держал в руках, а затем, когда обезличенный голос произнёс «слушаю», сказал6
        - Жёлтый-6, нужно аккуратно слить некоторую информацию Шнуровски… и одновременно Бажовым. Но так, чтобы не было даже намёка на третью заинтересованную сторону, - сказал Половский, мельком бросив взгляд на свои дорогие часы.
        - Сделаем, - немедленно ответил собеседник. - У нас имеется контактёр с высоким уровнем доверия в клане Шнуровски. С зеленоглазыми труднее, прямых контактов с ними пока нет. Но не невозможно. Что именно сливать?
        - Дело касается информации из старого архива организации. Шнуровски около тридцати лет назад выкупили у Княжеского Стола один недавно отстроенный, но так и не сданный заказчикам небоскрёб… - произнёс Мирон Львович, поправляя очки.
        - До сих пор официально принадлежавший Бажовым, - закончил за него голос в трубке без особых эмоций, и Половский кивнул, хоть собеседник и не мог его видеть.
        Действительно. Официально по всем документам князь взял и выделил клану чародеев-промышленников земельный надел практически в центре столицы… в котором за месяц до этого началась постройка тогда ещё бажовского небоскрёба. Более того, по тем же самым документам земля простаивала пять лет, прежде чем Шнуровски просто взяли и «купили» у Княжеского Стола внезапно образовавшийся на ней небоскрёб. Что произошло всего лишь через три месяца после уничтожения клана Бажовых.
        В официальной хронике полиса так и получилось, что существует небоскрёб Шнутовски, который выстроен силами полиса на давно дарованной им земле, при этом являющийся последним из построенных небоскрёбов близко к центру Москвы. А также вроде как самый настоящий пустующий призрак небоскрёба Бажовых, который есть, но который никто не может найти, потому как из открытых источников было вымарано место его расположения.
        Мирон Львович даже не сомневался, что чародей такого уровня, как Жёлтый-6, не просто догадался о настоящей принадлежности данной недвижимости, а именно что уже был в курсе дела, провёрнутого Княжеским Столом при отце нынешнего правителя Москвы. А потому ничего более объяснять ему было не нужно.
        - Принято к разработке, - всё так же безучастно ответил собеседник.
        - И вот ещё что…
        - Да? - спросила трубка всё тем же безликим отстранённым голосом.
        - Почему с Бажовыми так вышло? - поинтересовался Мирон Львович и тут же пояснил: - В смысле, почему не доложили информацию об идущем на Полис отряде.
        - Внутриклановое дело… - с заминкой и небольшим раздражением в голосе произнёс его удалённый собеседник. - Зеленоглазые Бестии, не скрываясь, прошли через пункт «Гамаюн» имея на руках все необходимые документы как княжеские, так и клановые. Поэтому информация если и пошла дальше, то осела в заинтересованных кланах. А так как у нас теперь нет внешней агентурной сети, а Княжеский Стол не занимается внутриклановыми вопросами и потому не был заранее предупреждён, когда мы узнали об обозе, новость оказалась уже неактуальна.
        - Понял, - холодно произнёс Половский и, положив трубку, прошипел: - Проклятые идиоты…
        Сдерживая вспыхнувшую ярость, мужчина со щелчком нажал на один из подлокотников кресла, и деревянная планка приподнялась, открывая скрытый тайничок со спрятанной там фляжкой, из которой Мирон Льфович сделал несколько быстрых глотков. Осознавать то, что ему только что прямым текстом намекнули, что, несмотря на его широкие полномочия, всё равно есть люди, которые решают, когда и сколько информации ему дозировать, было как минимум неприятно.
        Ну и самое поганое заключалось в том, что даже нынешние возможности были выданы ему всего лишь авансом. Только за то, что он, по сути, стал приемником Окина… Это уже слегка бесило. Плюс он пока так и не смог взять под контроль ни одну из имеющихся в полисе спецслужб, а потому агенты организации так и не смогли полностью легализоваться, а потому не имели доступа к оперативным ресурсам. И это был именно его промах, о чём ему не забывали напоминать чуть ли не в каждом разговоре с координатором Жёлтый-6.
        А ещё были кланы, которые, даже не зная об этом, постоянно пассивно вмешивались в его план. Вот как в этом случае. В такие моменты действительному статскому советнику казалось, что он просто бьётся лбом об стенку выстроенной ещё в древние времена политической и социальной системы полиса. Прогрессивный человек, такой, как он, делал шаг вперёд, а эта самая преграда просто отбрасывала его на два шага назад! Он вроде бы стал доверенным лицом самого Московского князя, причём по делам кланов и связям с ними, а по сути - мальчиком на побегушках!
        Причём, казалось бы, где здоровая паранойя? Кланы ведь не доверяют друг другу, в полисе, по сути, военная диктатура! Но нет, одни идиоты придерживают полученную информацию для себя, а другие, пусть и с опозданием, но не ставят в известность уже его! А всё потому, что кто-то там в седой древности решил, что главная шишка, то бишь Московский князь, полису необходим, но реальной власти у него и, соответственно, Княжеского Стола быть не должно!
        Так о каких «делах кланов» он мог в реальности говорить с князем, когда Княжеский Стол не имел права не просто вмешиваться, а даже интересоваться ими, покуда в Кремль не обратятся напрямую представители этих самых кланов? Да даже точное число будущих чародеев зачастую было просто-напросто неизвестно! Взять, например, тех же Громовых. В Тимирязевской Академии на полисной основе сейчас училось всего пятеро человек! Младшая наследница и ещё два мальчика из побочной ветви, только-только перешедшие в студенческий возраст, второкурсник вроде как гений и студентка на четвёртом курсе. Все остальные, непонятно сколько голов, тайно обучались внутри клана и не подпадали под обязательную программу чародейских сил Москвы.
        То есть, отправив видных представителей, а также пару статистов, клан в остальном занимался тем, что укреплял не полис, а себя за высокими стенами своего небоскрёба. То есть клепал бойцов, которые в будущем займутся не проблемами и вопросам, которыми каждый день заваливали чиновников Княжеского Стола и для решения которых просто не хватало рук активных чародеев, а клановыми проблемами. Защитой поднадзорных посадов, развитием производства и, естественно, наращиванием собственных сил. В общем, делами, которыми, по мнению Половского, как и любого полисного чиновника, должен управлять именно Кремль, а не какие-то там кланы.
        Вот и здесь. Внутриклановое дело, и всё! Такой удачный ход, как манипулирование подконтрольными полису чародейскими силами для превентивной атаки Бажовых на марше с последующим натравливанием кланов друг на друга, был пущен в трубу ассенизаторского паровика! И подобное не могло не злить Мирона Львовича.
        * * *
        - … Пока разместим всех в парке вокруг особняка, - задумчиво произнёс Демьян, глядя на втекающие в подземный тоннель ряды родственников, и, переведя взгляд на выкатившиеся из леса первые повозки, добавил: - А так - будем решать этот вопрос. До холодов должны успеть….
        - А с повозками и лошадьми что будете делать? - поинтересовался армейский генерал, записывая что-то на своей планшетке.
        - Продадим, - предположил я. - Возвращать их обратно бессмысленно, а в Москве они нам в таком количестве всё равно не нужны. Лучше ещё несколько грузовых паровиков купить. Так что, думаю, на августовской ярмарке…
        - Мы можем их у вас сами выкупить, - предложил ещё один армеец, носивший погоны полковника. - Коняшки хоть и не строевые, но вполне себе здоровые, насколько я вижу, и сильные. А нам нужны именно такие, а не те клячи, которые остаются на зиму в полисе после праздника урожая.
        - Я думаю, это вариант, - пожал плечами Андрей, как гвардейский капитан присутствовавший на этих спонтанных переговорах. - Если, конечно, по цене договоримся.
        Почём нынче в Москве тяговые лошади, я не знал, а потому, извинившись, отошёл к Лене, которая вместе с некоторыми своими подружками шушукалась о чём-то неподалёку от нашего вездеезда. Вообще, большую часть поездки, моя новая «тень» провела не со мной, а именно что в обозе. А связано это было с тем, что в столь длительном путешествии, да ещё и в окружении стольких людей, нас просто-напросто принудительно развели. Во-первых, я в её участии и помощи в пути не нуждался, а, во-вторых, лагерная стоянка не то место, где следует допускать вольности.
        Во всяком случае, именно у Бажовых разнообразные плотские утехи в течение всего маршрута были исключены как для давно оформившихся супружеских пар, так и для молодожёнов и тем более любовников. Что, в общем-то, понятно, особенно если учитывать, что на марше в кустиках не уединишься, а на стоянках заниматься чем-то подобным - только окружающий народ смущать и веселить.
        Потому назначенные ответственные люди, зачастую из гвардейских жён, просто тасовали возрастные группы «риска» так, чтобы гормоны не били по мозгам, и не возникало лишних соблазнов. Система была сложная и довольно запутанная, но во время большей части пути мальчики и девочки нашего возраста почти не оставались в одиночестве, да и вообще редко пересекались. И князь ты там или его «тень», в данном случае никого не волновало.
        - Привет, - махнул я рукой, приветствуя девушек, которые тут же захихикав, так же вежливо поздоровались, в то время как Лена вдруг заилилась густой краской.
        Вообще, как я успел заметить, все эти земные поклоны и прочие челобитные-расшаркивания совершались передо мной молодым поколением, в первую очередь, в присутствии взрослых. Да и то не всех, а стариков, которые в нашем клане были очень ортодоксальны и не приветствовали никакого панибратства относительно моей персоны. В остальном же…
        Признаться, поначалу я даже немного опасался, что с новым статусом мне в клане даже поговорить нормально будет не с кем. Так, за исключением Лены, в общем-то, и было первые несколько дней после возведения меня в ранг официального главы клана. Но, как оказалось, в первую очередь потому, как вокруг меня, решая разнообразные важные проблемы, постоянно вились старшие чародеи, а молодежь активно присматривалась и решала, как, собственно, ко мне относиться.
        Во время же путешествия всё как-то стало намного проще. Перезнакомились потихоньку, передружились и даже начали общаться на «ты», из-за чего разнообразные дедки и старушки, глядя на наши компании, лишь неодобрительно качали головой и разочарованно вздыхали, но не вмешивались.
        А вообще, поездка домой оказалась даже скучнее, чем вояж к уральским горам. Книги уже все были прочитаны, частично вообще оставшись в Тайном посаде в виде пожертвования местной библиотеке. Ну а делать в пути оказалось решительно нечего. Потому как что на переходе, что в лагере, категорически запрещались даже карточные игры. Тем более на деньги.
        Раньше, в Москве, я, занятый большей частью в академии, этого не замечал, но менталитет у моего клана был тот ещё! Это вам не спокойные Громовы или просто весёлые Ефимовы. Бажовы оказались азартным и шумным народом, при этом обладавшим ярко выраженной авантюрной жилкой и чувством родственного плеча.
        На самом деле, в отличие от меня, тот же новгородец Хердвиг и мой близкий родственник Дениска были яркими представителями нашего клана, собрав в себе как все положительные, так и отрицательные его черты. Быть верным «своим» до последнего и при этом, забив на всё, искать приключения на свою задницу - это про Бажовых! Залезть куда-нибудь, куда вообще ходить не стоит, а потом ещё и чисто на удаче оттуда вернуться, даже зная, что потом получишь от своих по мозгам? Это, опять же, именно про наш клан!
        За примером и ходить не надо… вспомнив мои приключения в канализации или то, как Дениска пробрался в наш обоз. Но на самом деле самым ярким оказалось случившееся на середине пути приключение пятерых наших гвардейцев из бокового патруля-сопровождения обоза. При всей субординации эти деятели, натолкнувшись на следы пребывания листина елового или, как в Тайном посаде его называли, Деда-Колючки, взяли, да и рванули на его поиски.
        Листин еловый, предположительно бывший одной из мутаций, сопутствующей появлению велиоки, как и все листины, чудовище опасное, но не своей силой, а тем, что способно создать из окружающего леса целую армию клонов, которых будет тем больше, чем старше тварь. А так это, условно говоря, гибрид торса мужчины и пня с подвижными корнями, заменяющими ему ноги. В данном случае елового. Но, что самое главное, селится он в первую очередь на древних развалинах, в которых есть самые что ни на есть настоящие сокровища, которые он начинает по мере сил приумножать. Естественно, за счёт человеческого имущества.
        Так вот, герои, зная об этом, отправились за приключениями. Причём их трудно было даже обвинить в том, что они ушли в самоволку, бросив своё место в защитном ордере, и вообще сделали что-то плохое. Все были предупреждены, их фланг усилен, а то, что они оправились на ликвидацию монстра, вообще считалось правильным поступком. Вот только они не предупредили начальство - что это был за монстра.
        Прошло три дня, а от этих деятелей не было ни слуху ни духу. Так что их, в общем-то, уже списали, причислив к невосполнимым потерям. А это были трое гвардейцев из передового отряда, в разное время нарвавшихся или неудачно подставившихся под сильных монстров, которых их пятёрки вырезали на пути следования обоза. И две чародейки, погибшие, но защитившие нескольких детишек от дуванука. Хищного подземного червя, вырвавшегося из-под толщи земли на окраине обозного лагеря в один из не самых удачных дней.
        Потери, по мнению клана, приемлемые для такого трудного и, главное, скоростного перехода, а вот мне вставшие как кость в горле. Не привык я ещё терять «своих» людей, пусть даже практически незнакомых, ощущая при этом полное бессилие что-либо сделать.
        И тут на четвёртый день, когда их уже, можно сказать, «сожгли и отправили в Ирий», нас догнали эти пять деятелей. Да к тому же гружёные четырьмя сундуками, полными золота, которые они тут же сдали в кланово-обозную казну! Даже несмотря на крупную добычу, наказали тогда героев по полной программе. Не до смерти, естественно, ибо в данном случае не за что, и даже из гвардии не выгнали, но все пятеро до самой Москвы оказались приписаны к любой ассенизаторской деятельности в обозе. От обустройства и ликвидации отхожих мест, ибо просто так оставлять отходы жизнедеятельности на местах стоянок и плодить фекаломонстров не стоило, до заботы о «конских яблоках» сброшенных в неположенном месте. Но всё это, казалось, ни на секунду не убрало с их лиц широченных улыбок «Бажова, получившего и приключение, и сокровище!» Что, кстати, вызывало завить у многих взрослых чародеев в лагере и, как смеясь поведала мне тётка Марфа, сильно повысило рейтинги этих неженатых молодых людей в глазах женского контингента.
        В общем… Из-за нашего кланового характера ответственным людям приходилось в походе зверствовать с дисциплиной. В том числе озлобляясь и на те же карточные игры, ибо не дай Древо кто-нибудь в пылу азарта возьмёт и устроит драку. Впрочем, я как полукровка не проявлял так ярко шило в моей бажовской заднице, как та же Лена и её подруги или мои новые друзья, парни из клана.
        Забавно, но в этом мы с Абызбикой оказались очень похожи. Правда, в отличие от меня, ханша из Казани была квартероном, но, по словам сопровождающих её казанян, которые в лёгкую влились в остальной коллектив, стоило лишь рухнуть амбициям их лидера, Абызбика была один в один её бабка, вышедшая из клана Касимовых.
        Кстати, с нами казанские вездеезды шли примерно до того места, где перед Новгородским озером был расположен оплот Хоррият, после чего повернули на родной полис. Хёльмгарёрцы же покинули нас перед крепостицей Гамаюн, дабы у нашего обоза не было проблем с расположившимся там гарнизоном московских чародеев. А вот того, что чуть ли не дравшиеся друг с другом всю дорогу ханша Абызбика и кня’жина Ирвинг полезли ко мне целоваться, пусть и в щёчку, я откровенно не понял!
        - Ага… привет… - произнесла наконец Лена, подняв на меня глаза и ещё больше покраснев, чем вызвала ещё больше хохота у своих подружек.
        - Я спросить хотел, - покосившись на девах, произнёс я. - Ты в Тимирязевскую Академию-то поступать надумала?
        - Я не буду там учиться, - встряхнув косой и как бы обретя уверенность, ответила мне девушка.
        - Почему?
        - А меня всё равно распределят не в твою группу, - ответила она. - А потому я не смогу полноценно быть твоей «тенью». А так буду обучаться в клане.
        - На вездеезд! - крикнул Андрей, и в данном случае это относилось как ко мне, так и к Лене и её подружкам, пусть они изначально и не ехали на нём.
        - На вездеезд! - продублировал команду армейский сержант для своих бойцов охранения, потому как важные шишки уже забрались в паровой агрегат.
        - Дом… милый дом… - пробормотал я, взбегая до середины пологой боковой брони и дальше уже пешком направившись на верхнюю палубу.
        Глава 2
        Глава 2
        Возвращение в особняк, занимаемый нашим кланом, прошло как-то буднично и практически незаметно. Словно мы и не уезжали никуда, а так, отлучились на часок-другой покататься на новом вездеезде и как раз, нагуляв аппетит, должны были вернутся к обеду.
        Не было ни красных дорожек, раскатанных эксклюзивно для меня любимого, вернувшегося с великой победой, ни радостных оваций толпы родичей, прославляющих моё имя, ни даже банального пира с жареной дичью и печёными лебедями. А всё потому, что мы и, в частности, я, может быть, и молодцы, но вот геморроя представителям моей бывшей, а теперь просто главной ипокатастимы добавили знатно. Так что времени на праздники и прочие увеселительные и торжественные мероприятия просто не оставалось. Московские Бажовы в момент нашего приезда, как, впрочем, и до этого, с того самого дня, как к ним прилетел золотой голубь из Тайного посада с новостями о нашем караване, бегали словно наскипидаренные.
        Мыслимое ли дело, взять, да и разместить почти тысячу человек на фактически не подготовленной для этого территории? Особняк, выкупленный первыми переселенцами, после прихода бывших новгородцев и так уже трещал по швам, явно не рассчитанный на такое количество народа. А из остального хозяйства на прилегающей к нему территории, которой уже владел клан, имелись разве что хозяйственные постройки, ангар для техники и пара сараев для прочей машинерии. Ну а ещё у нас было несколько тренировочных полей и огромный сад.
        Вот только вырубать его ради того, чтобы построить хотя бы десяток временных бараков для гвардейцев и их семей, нам бы всё равно никто не позволил, да мы и сами бы не стали! Собственность эта, конечно, теперь клановая, да вот только растут там уникальные плодоносные деревья. Яблони сорта «Белый налив», каждая из которых в живом виде оценивается чуть ли в собственный вес в серебре.
        Такие, оказывается, были высажены только у нас ещё Тимирязевыми, при которых предыдущие владельцы особняка, Фроловы, были, по сути, садовниками-смотрителями, как-то незаметно перешедшими в разряд элиты среди простецов. Пусть они давно отсюда уехали и проживают теперь где-то в центре полиса, а особняк ранее держали как этакое крутое статусное поместье, доступное в Москве очень немногим, но заботиться о деревьях не прекращали.
        Демьян и его банда, только прибыв в город, ещё до нашего знакомства, собственно, и сумели выкупить этот особняк только потому, что перешедшая в банковскую сферу семья Фроловых давно уже считала для себя этот актив убыточным. Ну и не очень-то престижным, ведь как напоминание об их не таком уж и великом садоводческом прошлом он вредил их нынешней репутации в финансовых кругах полиса.
        Яблоко - это фрукт. А фрукты в Москве всегда были в цене. Однако проблема в том, что семьдесят процентов урожая с этого сада за сущие копейки по нерушимому договору с Княжеским Столом, заключённому ещё Тимирязевыми, должно было поставляться на кремлёвскую кухню. Оставшиеся же тридцать погоды Фроловым не делали. А вот нам, Бажовым, даже при условии в разы выросшего клана оставались реальным подспорьем. Витамины, особенно зимой, нужны и детям, и взрослым. Вот только если для простецов забота о таком большом саде была тяжёлым трудом, то для наших хранительниц очага стала хобби. Всего-то и нужно было выкупить у других кланов, а после выучить несколько «бытовых» чар из стихий «Дерево», «Земля» и «Вода».
        Да, мы «огневики», а потому, как и все, в бою в девяноста случаев из ста пользуемся чарами именно своей «родной» стихии. А тут одна противоположенная, да и «Дерево», можно сказать, тоже с огнём не дружит. Но это вовсе не значит, что сами чары нам недоступны!
        Аспектникам с этим вопросом проще, пусть они и слабее, но обычно стихийно нейтральны или имеют несколько предрасположенностей. И, если не учитывать проблем с освоением эго, потому они обычно и становятся «печатниками». А нам, как и всем другим стихийным кланам, для использования заклинаний другого типа следует только приложить дополнительные усилия в освоении, ну и модернизировать цепочки ручных печатей так, чтобы нивелировать слабость и недостаточную эффективность чужих чар в нашем исполнении.
        В общем, в саду всё это время организовывался своеобразный временный палаточный лагерь для новоприбывших. Да так, чтобы не навредить деревьям. Плюс закупалось продовольствие, походные кухни и много чего ещё. Ведь, в отличие от того же паровика, который временно оставили под открытым небом, быстро затянув брезентом, людям не скажешь, чтобы они постояли и подождали пару недель, пока мы не разрешим все организационные проблемы.
        Ну и надо ли говорить, что на ранее созданные тренировочные площадки тоже никто не покушался. Ведь для нашего количества чародеев их теперь было ну просто непозволительно мало.
        И всё же прибытие мы отметили сразу после захода солнца. Пусть и не весёлым пиром со всеобщей гулянкой, а разбившись на группы, между которыми иногда перемещались и перемешивались, но это было даже удобнее в нашем положении. Тем более что мужики-гвардейцы во время движения по Запретной зоне, оказывается, знатно поохотились, и свежего мяса было навалом, а так как наша небольшая кухня просто не могла справиться с объёмом для такого количества ртов - повара же и предложили решение, идеально подходящее для наших условий.
        Блюдо вроде как ростовского изобретения называлось «шашлык». Ничего сложного, просто порезанное кубиками, маринованное, а затем печёное над углями мясо… но бездна! Это было не менее вкусно, чем дичь или те же лебеди, подаренные нам от имени княжны и приготовленные лучшими кремлёвскими поварами! А учитывая, что многие мариновали его «по особому рецепту» и одуряющий запах готовящегося блюда разливался надо всем особняком, совсем не удивительно, что в тот день большой зал в здании пустовал, а народ хаотично перемещался по всей территории, знакомясь и лакомясь этими непритязательными шедеврами южной кулинарии.
        Ночью же меня ждало двойное испытание. А точнее, «двойная Алёна» в виде Ольги и Лены, оккупировавших мою комнату и желавших свою порцию любви и ласки. И за всё пропущенное мною время сразу. И если первой было просто плевать на наличие у меня других женщин, ибо так её воспитали, но вот со мной она предпочитала быть одна… То вторая, наоборот, оказалась собственницей, да и вообще, полноценной чародейкой, но слишком умной и понимающей, в какое положение сама себя поставила, сделавшись моей «тенью». А потому за день она как-то втёрлась в доверие к вчерашней посадчанке, а потому теперь на правах «лучшей подруги» чуть ли не руководила ею в нашей общей, а точнее, в моей постели.
        Новый опыт, закончившийся почти под утро, ибо девчонкам всё было мало… показался мне оригинальным, интересным, но слишком выматывающим, чтобы практиковать подобное каждую ночь. Так, в общем-то, и помереть недолго, только вот не от любовных утех, а в выжатом состоянии исполняя свой чародейский долг. Ведь, как оказалось, я вовсе не половой гигант, способный полностью удовлетворить даже двух женщин за раз, не говоря уже о большем их количестве.
        Впрочем, против того, чтобы кто-то каждую ночь грел мне постельку, я ничего не имел, но, пока не захочется повторения банкета, поодиночке. О чём в аккуратной форме сказал прелестницам, упирая, в первую очередь, на то, что я, конечно, могу и их двоих, и ещё десяток: но вдруг завтра новое вторжение Титана или бунт, а я не выспавшийся? Вроде поверили… промурлыкав что-то, устраиваясь поудобнее на моих плечах. Я же, в свою очередь, только облегчённо выдохнул, когда эти двое начали тихо посапывать.
        Надо ли говорить, что на следующий день я был совершенно «никаким». Спал-то я от силы часа три, а затем меня жестоко разбудили и, не интересуясь моим мнением, погнали на тренировку.
        В общем, за неделю, прошедшую с нашего возвращения, жизнь потихоньку вошла в быстро ставшее привычным русло бесконечных тренировок и дополнительных занятий, на которых я постигал не только то, что с детства должен был знать, как один из клановых детей, но и общие предметы, знание которых полагалось обязательным для чародея моего возраста. Вот только, если физические занятия для меня были организованны отдельно, и там надо мной бесстыдно издевались Марфа Васильевна вместе с группой других старших Бажовых, а иногда к ним присоединялся наш резидент-Карбазов, то всему остальному я учился на общих основаниях.
        Да, пожалуй, самым большим изменением в моей жизни стало появление в особняке довольно большого количества моих зеленоглазых сверстников. Которых при этом хлебом не корми - дай только замутить что-нибудь этакое. Причём из-за статуса в клане меня, конечно, уважали и даже признавали за своего, а также слушались, если, конечно, на них как следует гаркнуть, но вот автоматически лидером я для них не стал.
        Не знаю, как у других московских, да и немосковских кланов, а у Бажовых, оказывается, ещё в юном возрасте поощрялась конкуренция и самоорганизация. Намерение-то, наверное, благое и даже нужное, но вот без постоянного надзора мудрых взрослых то, что получалось, в итоге очень сильно напоминало иерархическую структуру моего старого приюта. Естественно, более мягкую, учитывая, что все тут друг другу в какой-то мере родственники, но при этом помноженную на: «Мой старший брат…», «А у меня отец…», «Да мой дедушка вообще…». Ну и так далее.
        В Тайном посаде, например, уже имелись разнообразные Старейшины и прочие важные шишки, а их дети и внуки, ещё мелкими заняв в среде сверстников лидирующие роли, с возрастом были вынуждены тянуться вверх и становиться лучшими, оправдывая своё текущее положение, да ещё и конкурировать с более старшими товарищами… Ведь просто сколотить шайку и, ничего не делая, выезжать за счёт сильных, но тупых приспешников, третируя всех остальных, им никто бы не дал. А вот в нашем случае с прибытием в Москву случился коллапс системы и передел власти.
        У девушек за альфу вдруг оказалась… Ленка. Тут произошло классическое перемещение из грязи в князи, ведь дома она, дочь двух простецов, и мечтать не могла о том, чтобы претендовать на это место. Более того, она и жилы-то с девства рвала на тренировках и в учёбе, только чтобы не быть самой последней среди сверстников. Ну а в итоге именно благодаря «взрослым» и их играм её взяли, да и задвинули в самый хвост, чуть было не определив в серые невесты.
        После переезда же девчуля, хоть и была далеко не самой старшей в своей возрастной группе, быстро - где кулаками, а где хитростью и интригами - завоевала себе место под солнцем, подмяв под себя весь женский контингент «не совсем ещё настоящих чародеек», ну, или, по-московски, всех школьниц и чародеек «деревянного» ранга. Причём далеко не маловажным моментом, как я понял, стал тот факт, что она была моей «тенью». Что, естественно, котировалось покруче папаш и мамаш гвардейских капитанов, ведь никакой другой иерархии, кроме чинов боевого крыла, в моей московской ветви пока ещё официально не появилось.
        А так, вообще, помимо этого, у наших дам было всё сложно. Как я понял, задав по глупости Ленке вопрос, у них учитывалось, даже кто с кем встречается и кто с кем спит! После этого глубже я в их взаимоотношения лезть не стал, даже просто желая из любопытства разобраться, что и как там работает. Да и Лена, в свою очередь, без прямого на то вопроса не спешила посвящать меня в, несомненно, многочисленные девичьи секреты и попутно выедать мозги столь же большим количеством драм и просто сплетен, обсуждаемых в их компашке.
        Только сказала, что взяла на себя своеобразное шефство над Алёнкой, для которой вариться в среде одарённых сверстниц было совершенно новым опытом. Вот после этого я как минимум уверился в том, что по глупости или недопониманию обижать девочку из-за того, что она не совсем Бажова, да к тому же ещё и родилась простецом, мои новые родственницы не будут. Всё-таки я на своём опыте знал, как - даже неосознанно - могут быть жестоки дети и подростки к человеку, чем-то выделяющемуся из их коллектива.
        Но то у девушек. У парней всё было проще и менее элегантно. Кто сильнее - то и главный. Нет, имелись, конечно, и среди нас свои личинки серых кардиналов и интриги крутились те ещё… однако, всё это оставалось в рамках разумного и не противоречило клановым традициям. И вот тут уже моё нынешнее положение в клане сыграло против меня.
        Кто такой наследник главы клана? Это такой же ребёнок, ну, или подросток, который просто может чуть больше задирать нос из-за своего положения. Кто такой я? А я уже глава клана, но при этом ещё и полукровка, да и вообще, для тайнопосадских ребят чужак, уже успевший увести у них одну из девчонок. А потому передел власти произошёл без моего в том участия, и у руля молодого поколения бажовских чародеев встал некий Егор Бажов, который оказался сыном моего знакомого, гвардейского капитана Андрея.
        И - видит Древо, а также дриады из Ирия и черви из Бездны - за прошедшую неделю этот парень меня откровенно достал. Вот и сейчас, сидя в небольшой беседке, расположенной прямо за особняком и чуть-чуть заглублённой в яблоневый сад, я, оторвавшись от домашнего задания, уныло наблюдал за тем, как этот деятель метательного ножа и Огненного шара, в окружении своей «свиты» бодро топает в эту сторону.
        Да «домашнего задания»! Если я думал летом смогу от него отдохнуть, то взявшие на себя роль клановых учителей Бажовы меня жёстко в этом обломали. Я-то думал, что избежал участи бесклановых учеников, которых преподы, не стесняясь, трудили, а оказалось, что нагрузка на представителей кланов на порядок выше. Просто как академический, так и дополнительный, материал им выдают дома, основываясь на клановых знаниях.
        Вот и мои… мучители чуть ли не второй день после приезда всей толпой ломанулись в Тимирязевскую Академию на поклон к Баяру и администрации методического корпуса. Сверить, чему учат Бажовы и меня, а заодно утвердить приблизительную программу занятий. Ведь, в отличие от меня, этот гад… Демьян всё выяснил и молчал, скорее всего, хитро улыбаясь себе в бороду. А мне теперь страдать, ведь от лета осталось совсем ничего.
        - Опять идёт… - с тяжёлым вздохом произнёс Сыгил, отодвигая в сторону толстую тетрадь, скреплённую лентами-завязками. - А я только начал вникать в это уравнение…
        - Слушай, а чего ты его не пошлёшь на три буквы? - в который уже раз задал риторический вопрос Захар, сидевший по правую руку от меня. - Ведь реально достал уже…
        Ну да… я тоже не остался без друзей, ну, или, можно сказать, «свиты» из сверстников. Бунтарей, как в шутку именовали их в клане старшие. Нормальные, в общем-то, парни, довольно компанейские, а почему они решили дружить со мной, а не только тусоваться среди своих старых приятелей, меня, в общем-то, не очень-то интересовало.
        Тут надо понимать, что все эти телодвижения, связанные с лидерством и подчинением, вовсе не означали, что я оказался в какой-то там изоляции, или со мной не хотели общаться или что-то подобное. Нет, как раз наоборот, даже детишки прекрасно понимали, что хорошие отношения со мной могут благоприятно сказаться в будущем. Просто, как и в любом коллективе, кто-то кому-то нравился, кто-то кому-то не нравился, и вообще, формировались свои группы по интересам. А не то чтобы признавшие Егора вожаком пацаны все поголовно зыркали на меня лютоволками исподлобья и всячески старались пакостить.
        Опять же, среди Бажовых очень чётко разделялись клановые и личные взаимоотношения. Я, как и Старейшины, и прочие лидеры клана, автоматически подпадал в первую категорию, с которой разводить панибратство было как-то не положено. Не по статусу обычному члену клана приятельски похлопать одного из иерархов по плечу и силком отволочь его в одну из едален пропустить пару рюмочек беленькой, подготовленной какой-нибудь бабкой Клёпой. Заведомо разные статусы и разные круги общения. Вот и не лезли проявлять инициативу.
        За примером далеко ходить не нужно. Взять того же Дениску, который был внуком одного из старейшин и моим ближайшим родственником. Вот он, по общественному мнению, мог сколько угодно домогаться моего тела, прося его потренировать, или прийти, как позавчера, и попросить, чтобы свозил его с друзьями на выставку. А вот уже Путята с Юриком, как обычные детишки, позволить себе подобного не могли, не получив потом выволочку от кого-то из взрослых за непочтительное поведение. Они ведь друзья именно Дениса, а не мои, пусть даже лично я особой разницы между детьми не делаю и скорее выполню просьбу той же Путяты, нежели близкого родича, которому периодически так и хочется отвесить хороший подзатыльник.
        Кстати, к моему удивлению, Лена объяснила, что эта девочка, оказывается, носит мужское имя! Именно поэтому она раньше стеснялась и постоянно придумывала для себя странные женские имена, которыми просила себя называть, а теперь решила пользоваться родным. Так что, похоже, не только у Ольги-Алёны папаня был не шибко грамотным, но и среди гвардейцев-Бажовых имелись подобные индивидуумы.
        Ну а с Захаром и Сыгилом мы как-то за поездку сошлись характерами и, можно сказать, подружились. Это было уже наше, «личное», и поэтому сюда старшие соклановцы просто не лезли.
        - Да мне проще морду ему набить ещё раз, чем потом опять выслушивать лекции и терпеть подколки от моего карбазовского дядьки… - поморщившись, ответил я.
        - Это да… - покивал Сыгил, который один раз присутствовал на разносе, устроенном мне нашим сальноволосым ликвидатором, когда до него дошли слухи о том, что я не принял очередной вызов от Егора. - Вот уж не думал, что он может так разозлиться…
        - Ну… - я пожал плечами. - Как я понял, у них в клане правила такие: набей другому лицо, дабы не потерять своё перед родичами. Честно скажу, не думаю, что я долго бы среди Карбазовых выжил бы…
        - А что так?
        - Ну, у них в порядке вещей взять, да и устроить бой чуть ли не насмерть между двумя девятилетними пигалицами, - ответил я. - Дядька рассказывал, что именно так его дед и Старейшины решали, кто из его тёток будет следующей наследницей. Старшую в итоге так и не откачали. С одной стороны, трагедия, а с другой - всем Карбазовым было в общем-то пофиг…
        Ребята только покачали головами. Мало того что у Бажовых так относиться к детям было не принято, так ещё и будущие чародейки… Не то чтобы девочки ценились у нас больше мальчиков, просто все прекрасно понимали, что это будущие матери, а соответственно, залог процветания клана. Ну, или, если подходить более цинично и согласно древним традициям, один из важнейших ресурсов в межклановой политике, если уж дома будущая чародейка действительно никому не нужна.
        Вот только парни, наобщавшись с «нашим» Карбазовым и видя его отношение ко мне, видимо, забыли, что беловолосые как бы ненавидят своих же собственных полукровок. Причём я, честно говоря, из объяснений дядьки так и не понял, как этот без сомнения древний клан, который никогда не был особо многочисленным, за прошедшие века просто не вымер из-за своих же собственных традиций!
        - Что, Егор? Опять воспылал? - чуть ехидно, отвлекаясь от этих мыслей, поинтересовался я у подошедшего к беседке парня с приятелями. - Ещё раз смахнуться хочешь?
        Был у него какой-то пунктик, касаемо того, чтобы победить меня в спарринге, причём явно не шибко связанный с новым статусом лидера подростков мужского пола. Если говорить откровенно, он был не слабее, а то и сильнее меня из-за начавшихся ещё в детстве, а потому длительных и, главное, планомерных тренировок. Гением он у нас, правда, не значился. Бажовы вообще не любили мотивировать детей подобными определениями, но, объективно, парень был хорошим эгоистом и в чарах шарил намного лучше меня.
        За прошедшую неделю, несмотря на ежедневные бои, я одолевал его разве что из-за импровизации. Всё же сказывалось то, что ранее его противниками были только Бажовы, а я успел схлестнуться с разными представителями кланов. Ну и, конечно, мои тренировки делали свое дело, вот только без уловок дядьки Карбазова в прямом рукопашном бою с моими огрызками клановых знаний я был ему не соперник.
        - Я, в общем-то, всегда «за»! - довольно нагло ответил он мне. - Тем более отец вчера научил меня твоему рывку…
        - Получилось? - тут же поинтересовался я.
        - Да, - парень мгновенно стал серьёзен. - Штука… мощная. Особенно это увеличение скорости восприятия. Ни я, ни отец так и не поняли, как у тебя получилось что-то подобное, да ещё и без печатей. Удручает разве что прямолинейность техники… но потенциал!
        - Угу, кивнул я. - Меня это тоже удручало. - А «Мисахику» пробовал?
        Ну да. Я, как и раньше, решил не скрывать своих козырей от клана. Чем сильнее мои люди, тем сильнее я сам! Я это так видел, а потому попросил бывшую ипокатастиму показать новые техники и научить всех желающих.
        - Отец запретил, - отрицательно покачал головой Егор. - Старшие-то её выучили, батя говорит, что это на удивление просто… Но… Она в твоём варианте из-за своей простоты исполнения очень опасна. Вот нам и сказали, что научат позже. И тебе просили передать, чтобы нас не учил…
        - Да ты, парень, пипец какой честный! - откровенно удивился я.
        - Так это ж Егор! - фыркнул Сыгил. - Главный Витязь в красном плаще нашего посада…
        - Сыгил, я тебе в морду щас дам, - хмуро глядя на моего приятеля, погрозил ему парень, а затем вновь обратился ко мне: - Антон, я бы с тобой, конечно, смахнулся, но там к тебе гости приехали.
        - Гости? - удивился я, точно помня, что никого сегодня не ждал, да и вообще, если бы кто хотел меня навестить, то точно бы позвонил.
        Да… у нас в особняке появился телефон. Провели его, покуда мы были в поезде. А по возвращении я, если и разговаривал с кем, так только с Хельгой. Зато каждый день… Она хотела увидеться со мной как можно быстрее, но какие-то проблемы в клане мешали ей это сделать. Да и не приехала бы она теперь, не позвонив заранее.
        - Ну… вроде как из твоей академии, - пожал парень плечами, а затем, слегка покраснев щеками, выдал: - Ты это… может, меня с той блондиночкой познакомишь? Должен буду…
        - Блондиночкой? - переспросил я, гадая, кто же там такой блондинистый мог ко мне приехать, и, уже выходя из беседки, произнёс: - А-ну пойдём-ка, посмотрим…
        Долго томиться в неведении не пришлось, стоило обойти главное здание и выйти на подъездную дорогу, как на глаза тут же попался припаркованный у обочины пассажирский паровик, возле которого туда-сюда прохаживалась, пиная мыском сапожка мелкие камушки, Алиса Уткина. Вот уж что эта школьная княжна у меня дома забыла - мне, честно говоря, было решительно непонятно. Да и вообще, Алиса в последний год хоть и мелькала периодически на периферии моего зрения, но особо мы с ней как-то и не общались.
        Уткина, честно говоря, была самой последней из моих знакомых «блондинок», о ком я мог подумать. По объективным причинам я вообще полагал, что это наша групповая чаровница Сердцезарова вдруг ни с того ни с сего решила наведаться ко мне в гости. Второй же догадкой шла сама княжна Катерина, потому как вряд ли Егор мог запасть на ту же Ольгу Васильевну. Они обе, как, собственно, и наш князь, были русыми, однако волосы у них куда светлее, чем у Бажовых, так что их вполне можно принять за блондинок. Но самое главное, для княжны, в отличие от Уткиной, можно было придумать хоть какую-нибудь разумную причину, побудившую заглянуть ко мне на огонёк…
        - Привет, Алиса, - поздоровался я, подходя к остановившейся и теперь внимательно рассматривавшей меня девушке. - Какими судьбами?
        «Ой, а чего это мы вдруг покраснели? - пронеслось у меня в голове при виде того, как вдруг зарумянились щёчки Уткиной. - У тебя же врождённая блокада эмоций и прочих женских функций должна быть… Ой не к добру это!»
        - Здравствуй, Бажов, - всё тем же ровным ледяным голосом произнесла девушка, продолжая рассматривать меня. - А что? Ты не рад меня видеть?
        - Да не то чтобы не рад. Просто, честно говоря, удивлён внезапному визиту Уткиных в наше текущее «родовое» гнездо, - ответил я, постаравшись, чтобы это не прозвучало двусмысленно, а затем, чуть повернувшись к ребятам, произнёс: - Господа, позвольте вам представить Алису Игоревну Уткину. Дочь клана Уткиных и вторичную его наследницу.
        - Сейчас первичную, - всё так же не проявляя эмоций, поправила меня девушка, а затем, поморщившись, пояснила: - Рука сестры, в которой она после экзаменов в школе проходила обязательную летнюю квалификацию для учителей, так и не вернулась из Зелёной Зоны. Поисковые отряды ничего не нашли, так что Надя сейчас значится пропавшей без вести. Хотя, сам понимаешь, шансов…
        - Соболезную, - произнёс я, немного сбившись от таких новостей.
        - Не стоит, - покачала Алиса головой. - Прошло уже больше месяца… Так не представишь ли своих спутников?
        - Да, извини! Позволь мне представить тебе своих соклановцев. Егор Бажов, кстати, очень рекомендую, - я по очереди перечислил ребят, каждый из которых отвесил девушке небольшой поклон, сам же с неким удовольствием наблюдая за унылой рожей нашего альфа-подростка.
        «Да! Тут тебе, парень, не там, а здесь не тут! - мысленно усмехнулся я. - Не знаю уж, что ты, Егор, вообще знаешь об Уткиных, но по морде лица видно, что понимаешь - с наследницей целого клана закрутить романчик тебе никто просто не даст».
        - Очень приятно, господа, - Алиса изобразила лёгкий намёк на книксен и тут же потеряла всяческий интерес к парням, вновь уставившись на меня.
        - Так, - после недолгого молчания, ставшего слегка неловким, произнёс я, - что привело сегодня клан Уткиных к клану Бажовых? Вам нужна помощь в поисках Надежды Игоревны?
        - Ты, Антон, ошибаешься. Это не визит Уткиных, я здесь вместе с некоторыми из наших бывших одноклассников и Громовыми, - медленно произнесла девушка и добавила: - Они уже прошли внутрь… А я решила подождать тебя здесь, потому как хотела предварительно поговорить с тобой по поводу Нади. Наедине.
        Один быстрый взгляд на моих спутников, и парней словно ветром сдуло куда-то на горизонт. Вот что значит клановая дисциплина! Ни вопросов, ни возражений, и даже приказывать ничего не нужно было. Причём я абсолютно уверен, что и они, и ещё какое-то количество охранников в любом случае продолжали наблюдать за нами двумя. Впрочем, думаю, что и для Уткиной это не было секретом. Всё-таки она клановая чародейка и должна знать, что на собственной территории даже дорогих гостей в полной приватности никогда не оставляют.
        - Слушаю, - уже серьёзно произнёс я.
        - В общем, я здесь по собственной инициативе, - глубоко вздохнув, произнесла Алиса, и я кивнул, цепко постреляв по сторонам острым взглядом и явно не выцепив никого из посторонних. - Мой клан… Ну, мы напрямую никогда не обратимся с просьбой в таком деле. Всё же это потеря лица… Но я слышала кое-что о Бажовых, а тут и случай подвернулся, да и родители, узнав, что наши одноклассники собираются тебя навестить, почти настаивали на этой поездке…
        - Так что ты хочешь? - спросил я.
        - Дело в том, что на территории, где пропала Надя, имеется обширная сеть подземных пещер, - выдавила из себя Уткина, совершенно непроизвольно демонстрируя, что просить что-то у других для неё как для представительницы гордого клана было так же непросто, как и для её упёртых родственников. - Наши разведчики сунулись было туда, но в итоге еле выбрались… А мне говорили, что вы, Бажовы, лучшие в исследованиях подобных мест. Вот я и… Антон, я вполне готова заплатить за поисковую миссию из собственных средств!
        Я кивнул. Уткина моя знакомая, почти что товарищ, но просто так ради неё своими людьми я как глава клана просто-напросто не имею права рисковать. Однако подкреплённая соответствующим вознаграждением для исполнителей эта просьба превращается в обычный заказ. Один из тех, с которых, собственно, и живут любые чародейские кланы в больших полисах.
        - Хорошо, - кивнул я и, жестом остановив собиравшуюся что-то мне сказать девушку, подал условный знак, после которого возле меня в зелёном огненном водовороте появился один из Бажовых. - Сигурд, это наследница московского клана Уткиных. У неё для нас есть личный заказ, содержание которого должно оставаться тайной…
        Я взглянул на Алису, и она, чуть улыбнувшись, кивнула.
        - Так вот, - продолжил я. - Отведи её… к Демьяну. Вопрос скорее по профилю его ветви. А там он сам разберётся.
        - Сделаем, - вежливо кивнул мужчина и, обратившись к девушке, произнёс: - Госпожа, прошу следовать за мной.
        - Сигурд, - окликнул я Бажова, покуда они с Уткиной ещё не успели отойти. - А ты не в курсе, куда отвели остальных гостей?
        - Они отдыхают в малой зелёной гостиной, князь, - ответил он и, формально поклонившись, увёл Алису в сторону небольшой застеклённой оранжереи, примыкавшей к западному крылу особняка.
        - Жуть… Я, кажется, влюбился! - выдохнул, побежав ко мне Егор, спрыгнув с высокой ветки одного из дальних деревьев, расположенных, кстати, совсем не в той стороне, куда до этого ушли парни. - Она всегда такая ледышка?
        - Ага, - кивнул я, одновременно наблюдая за тем, как Уткина с сопровождающим заходят в стеклянные двери оранжереи, и, не вдаваясь в подробности, добавил: - Клановая особенность. Родовая предрасположенность женщин в её роду. Ладно. Я пойду к другим гостям, выясню, что здесь за нашествие такое сегодня, а вы, ребята, особо не разбегайтесь, особенно те, кто в академию на мой курс поступать будет. Если всё нормально, я потом вас познакомлю.
        - Как скажешь, - покорно кивнул Егор и, в то время как я направился к главному входу в особняк, убежал куда-то в сторону сада.
        * * *
        - Внимательно слушаю, - сказал я усевшемуся в кресло напротив Зиновию Шнуровски, если я не ошибаюсь, четвёртому наследнику этого чародейского клана промышленников и изобретателей.
        Вообще, как оказалось, инициатива относительно этой внезапной встречи «бывших школьных одноклассников» принадлежала именно ему. Хотя сам Зиновий, вообще-то, учился в параллели вместе с Никитой Громовым, которого вместе с Хельгой тоже притащили, судя по всему, в качестве этакого бонуса. Так вот, не знаю уж как, но этот деятель собрал почти весь мой бывший класс, из тех, конечно, что пережили выпускной экзамен и наш неспокойный первый курс академии, чтобы под их прикрытием встретиться со мной и поговорить.
        В общем, не успел я толком пообниматься с радостно налетевшей на меня Громовой и расшаркаться с остальными гостями, как Шнуровский немного нервно отозвал меня в сторону, где, собственно, и попросил личной аудиенции. Именно так он, кстати, мне и сказал. Правда, сразу удовлетворить его просьбу не вышло, нам подали чай с пирожными, да и вообще, стоило уделить хоть немного внимания остальным гостям. А вот когда все немного расслабились и разговорились, делясь впечатлениями от первого года своей чародейской карьеры, а Хельга с Ефимовой и Дарьей Светловой ушли пообщаться с Алёной, с которой были знакомы, я, извинившись, увёл Шнуровски в свой небольшой рабочий кабинет.
        Ну как свой… Вообще-то, обычно я здесь делал уроки, если, конечно, Старейшинам не была нужна комната, а так «мой рабочий кабинет» звучало очень даже круто!
        - Эм… Антон, - начал мой визави. - Я уполномочен Советом Старейшин моего клана и отцом провести с тобой предварительные переговоры, дабы выяснить, можем ли мы, Шнуровски, и вы, Бажовы, разрешить наши разногласия, не прибегая к насилию и кровопролитию…
        Я медленно кивнул, стараясь не показывать удивления, потому как готов был поклясться окаменевшим куском своей души, что не понимаю, о чём он говорит. Какие разногласия? И зачем нам из-за них проливать кровь?
        Зиновий же… кстати, мне раньше казалось, что это очень редкое имя, видимо, неправильно истолковал моё молчание и выражение лица. Парень побледнел и, слегка вспотев, зачастил:
        - Нет, я понимаю, что подобные обиды просто так не прощаются, но и ты попробуй войти в наше положение! - он нервно потёр руки. - Наш клан в те годы только-только сформировался, и нам просто необходимо было родовое гнездо! А ваш небоскрёб идеально подходил… ну кто же мог знать, что твои родители выжили. Все тогда были уверены, что Бажовых больше нет!
        - Продолжай, - произнёс я как можно мрачнее, внутренне офигевая от услышанного.
        Вот он, оказывается, где, таинственный бажовский небоскрёб, который вроде бы и есть, а вроде бы его в полисе и нет. Оказывается, хитрые Шнуровски подсуетились и прибрали его к рукам. Вообще, если подумать, можно было бы и догадаться… Хотя в учебниках по истории «Родного полиса» довольно чётко было написано, что Шнуровски сами строили его много лет. Так что с подобными «догадками» ещё в начале прошлой зимы, когда я ради интереса активно искал своё наследие, без клана за спиной можно было однажды и не проснуться… с перерезанным горлом в каком-нибудь коллекторе.
        - Так… Это… Я, конечно, понимаю, что это для тебя ничего не значит, но мы честно заплатили Княжескому Столу за это здание…
        - Зиновий, вот скажи мне… ты ведь умный парень, - медленно произнёс я, импровизируя на ходу, потому как моих знаний просто не хватало для того, чтобы сообразить, как правильно действовать в данной ситуации. Оставалось постараться выдавить из Шнуровски как можно больше информации, благо он по какой-то причине думал, что мне всё это известно. - Так скажи мне, при чём здесь к Бездне Княжеский Стол? Каким он боком относится к тому факту, что вы, по сути, захватили и более тридцати лет без зазрения совести пользуетесь нашим зданием?
        - Но… нам гарантировали…
        - Кто гарантировал? И что гарантировал? - ещё более мрачно произнёс я и даже, к своему удивлению, сумел выдавить из себя что-то вроде «негативной ауры», которой обычно пользовалась Ольга Васильевна, когда её что-то не нравилось в моём поведении.
        Зиновий гулко сглотнул.
        Глава 3
        Глава 3
        «Три, два, раз! Я совершенно спокоен и не хочу никому отрывать голову!!! - мысленно проговорил я, потирая переносицу и глядя исподлобья на примолкшего Зиновия, вновь воззрился на переданные мне бумаги. - Точнее сказать - хочу! Очень хочу! Но точно не этому парню, которого и так уже списали в утиль…»
        Опечатанный тубус с этими документами в качестве подтверждения своего статуса на этих переговорах мне ранее передал сам Шнуровски. Вот только сам он, похоже, с содержимым знаком не был. Иначе бы не сидел здесь сейчас, пытаясь уверить меня в том, что вода в Москве-реке хоть и жидкая, но сухая по той причине, что за это треть века назад было заплачено какому-то кремлёвскому чиновнику. А уже давно бы сидел под защитой Перевозчиков на каком-нибудь вокзале, дожидаясь погрузки на первый же уезжающий из Москвы локомотив. И неважно, в какую сторону повезёт его стальной изолированный вагон.
        Но это всё лирика, ведь Зиновия я знал не очень хорошо, и он вполне мог реально решить пожертвовать собой ради клана. Грубо говоря, что я, собственно, вынес из всего ранее сказанного Шнуровски: тридцать лет назад его тогда ещё чародейскую гильдию, и то с натяжкой, банально подставили по полной программе. Воспользовавшись амбициями и глупостью вчерашних цеховых кудесников, их, как ни посмотри, выставили крайними, в то время как организаторы и даже исполнители оказались, в общем-то, как бы и ни при чём.
        Более того, их ещё тупо развели на огромные деньги, продав то, что даже не принадлежало полису, втридорога… под личные гарантии признания от предыдущего Московского князя и его Стола. Те же самые, которые я получил от нынешнего правителя после школьного выпускного экзамена и выздоровления, будучи официально признанным как глава Бажовых на территории полиса. И которые не относятся ни клановой территории, ни к находящейся на ней недвижимости.
        - Зиновий, - медленно произнёс я, опять переведя взгляд на парня, сидящего напротив, сам же одновременно пару раз ткнул ладонью во вмонтированную в столешницу медную полусферу, на верхушке которой находилась белая пластиковая кнопка звонка. - Знаешь, почему в прошлом году, когда я получил точно такое же признание от князя, всю вашу весёлую компанию просто-напросто не турнули из моего небоскрёба? По какой причине, по-твоему, не пожалели сиротку, находящуюся под опекой аж самой кня’жины, и даже не намекнули, что у меня вообще есть какая-то собственность?
        - Потому-что «Рукотворный Монолит» теперь наш? - неуверенно, но с явной надеждой в голосе то ли предположил, то ли спросил Зиновий. - Ну… это же логично! Мы же первые получили гарантии…
        - Нет, Шнуровски, это не логично. И небоскрёб не ваш как минимум потому, что признание от князя первым получил мой дед, и он же выкупил у города землю. Просто это теперь по закону территория чародейского клана! А Княжеский Стол, как и сам князь, не ведёт никаких дел с клановой собственностью, - усмехнулся я, откинувшись на спинку своего кресла. - Другими словами, им просто пофиг! Хотя я уверен, что чиновники бы с удовольствием присосались к такой богатой кормушке. Но всё же со времён основателей клановые районы и всё, что на них находится, не подпадают под юрисдикцию Кремля и не могут быть им отчуждены или проданы. Так что по большому счёту вы тридцать лет назад просто отдали непонятно кому кучу денег, хотя с тем же успехом могли просто занять пустующее здание и сказать, что теперь там живёте. Хотя нет - не могли бы! Потому как тогда бы вам лещей навешать постарался любой более-менее крупный боевой клан без родового гнезда. Например, те же Уткины.
        - Но… гарантии… - словно учёный ворон повторил Шнуровски. - И нас ведь никто не трогал!
        - Да что ты к этим гарантиям привязался? - поморщился я. - То, что ты называешь гарантиями, - всего лишь признание властями полиса существования нового клана на территории города! Чисто формальный акт, необходимый для вхождения в Совет Кланов! Ты, блин, на лекциях в академии вообще чем слушал?
        - Ну, я… - промямлил всё ещё неестественно бледный Зиновий, чуть покраснев, и слегка отвернулся.
        - А не трогали вас, скорее всего, потому что вы сами ни к кому не лезли! Вот поступи вы как нормальный клан и объяви о своём праве на нашу территорию «по завоеванию» - вот тогда бы появилась куча народа, желающего «справедливо» перераспределить нечестно нажитое в свою пользу, - фыркнул я, и в этот момент в дверь подучали, а когда я разрешил войти, сквозь приоткрывшуюся щёлку в кабинет заглянула моя «тень». - А, Леночка! Позови-ка мне сюда Демьяна, если он с нашей гостей общаться закончил! И да, Лен, как позовёшь, сразу поднимай бойцов! Гвардии - общий сбор в полной экипировке перед особняком. Пятнадцатиминутная готовность.
        - Будет сделано… - кивнула девушка и тут же побежала выполнять моё поручение.
        - Что ты задумал? - нервно отвернувшись от громко хлопнувшей двери и уставившись мне прямо в глаза, спросил Шнуровски, а затем, видимо, сложив дважды два, сжав зубы, прошипел: - Бажов, я считал тебя разумным человеком. Думал, что с тобой можно договориться…
        - Договориться со мной можно было год назад, - ответил я, спокойно выдержав его взгляд. - Но вы как-то не опустились до того, чтобы просто встретиться и поговорить. И уж возвращать награбленное одинокому сироте было точно не в ваших клановых интересах. А теперь уже мне на вас и ваши нужды совершенно наплевать. Вот скажи, Зиновий, почему я должен даже задумываться о каких-либо переговорах с вами, Шнуровски, когда в данный момент девятьсот двадцать семь Бажовых ютятся в походных летних палатках, установленных прямо на земле в реликтовом яблоневом саду?
        Вот тут парень загрузился. Не отпустило его, даже когда на улице завыли тревожные ревуны. Он только дёрнулся слегка, но так и не поднял низко опущенной головы.
        Пусть он и потомок мастеровых-торгашей, но воспитан как почти клановый чародей. К тому же Зиновий действительно умный, а потому мне просто не нужно было объяснять ему, что какие-либо переговоры между нами в моём положении просто невозможны. Какую-либо «заботу» о благополучии его клана просто не поймут мои люди. Ну и он прекрасно осознавал, что его родичи хоть и будут благодарны, но именно Зиновию, а меня и всех Бажовых посчитают бесхребетными слизняками, которыми можно вертеть, как вздумается, не считаясь с их интересами. И вполне естественно, вскоре об этом узнает весь полис.
        Во всяком случае, именно это я прочитал на его лице, когда парень наконец поднял голову и посмотрел на меня. Обречённость, вот что я там увидел. А когда в кабинет вначале вошёл Димьян, а затем спустя пару секунд ворвалась тётка Марфа, Шнуровски уже даже не вздрогнул, тупо глядя на меня пустыми глазами.
        - Антон, - слегка нахмурившись, спросил старейшина, бросив быстрый взгляд на моего «гостя», а затем на мгновение покосившись на одноглазую Бажову. - Почему по клану объявлена тревога?
        - Да вот, - я мотнул головой в сторону своего посетителя, - «птица мира» ко мне вдруг прилетела. Рассказала о том, что обворовали нас по-крупному. Вот только не Сирин это, а гусь лапчатый, потому как возвращать награбленное нам никто не собирается. Вот, почитай.
        И, продолжая сверлить взглядом Зиновия, который, нахмурившись на словах о «подарке», вдруг ожил, я протянул Старейшине переданные мне Шнуровски документы. Тётка Марфа же, только неодобрительно зыркнув на меня своим зелёным глазом, пристроилась за плечом Демьяна.
        - Что это? - непонимающе нахмурился Демьян, дойдя до третьей бумаги, но моя наставница тут же пояснила:
        - Они решили прибегнуть к местным «Старым способам». Нас, похоже, за дикарей каких-то держат… - поморщилась женщина и, неодобрительно посмотрев на удивлённого Зиновия, обратилась уже к нему: - Вам, молодой человек, вообще не стыдно подобным образом нам себя предлагать в наше-то время? Нет, я понимаю, верность клану, и всё такое. Но… Я понимаю, если бы прислали вашу сестру. Такую «жертву» мы ещё могли бы понять и, может быть, даже принять. Но тебя…
        - О чём вы вообще говорите? - вновь побледнев вскрикнул Зиновий, привставая со стула.
        - Они говорят о том, что описано в сказке о «Юрии Закатно Солнышко, Добрынине и Сигезмунде Казанском Змее Шимаеве», - ответил я парню, которого вдруг как-то оставили все силы, и он просто плюхнулся на своё место, а затем решил немного добить: - Кажется, он не верит. Дайте-ка ему почитать.
        - Это… Это какая-то ошибка, - промямлил через пару секунд Зиновий, глядя на меня сумасшедшими глазами.
        - Естественно «ошибка», - согласился я, поднимаясь из-за своего стола, а затем пояснил: - Последняя ошибка клана Шнуровски. И, в частности, твоего отца, главы клана, а также его старейшин. Это не наши старые способы! Даже подумать о том, что мы будем вытворять нечто подобное, - оскорбление для Бажовых. А мы оскорбления просто так не прощаем. Старейшина Демьян, позаботьтесь о документах.
        Произнеся всё это, я направился прямиком к выходу из кабинета, оставляя за спиной полностью деморализованного и шокированного Зиновия, но остановился возле наставницы и, взглянув на неё, произнёс:
        - Марфа Александровна, - одноглазая женщина тут же переключилась на меня, видимо, оценив мой командный тон. - Приказываю взять Зиновия Шнуровски под стражу и лично сопровождать в течение всей предстоящей операции. Он пойдёт с нами, а сейчас… устройте ему небольшой мягки опрос на тему того, какой информацией он готов с нами поделиться. В остальном контролировать каждый шаг, чтобы тот не дай Древо не натворил глупостей. И что бы ни на «интервью», ни после ни один волос не упал с его головы, вплоть до дальнейших распоряжений. Вам всё понятно?
        - Будет сделано, - ответила наставница стандартной бажовской фразой, и я, развернувшись, быстро вышел из кабинета с последовавшим за мной Демьяном на хвосте.
        - Антон, что ты задумал? - нагнав меня в коридоре, поинтересовался старейшина, а я поморщился от чувства лёгкого дежавю, ведь именно этот вопрос мне буквально пять минут назад задал Зиновий.
        - Я намерен возвратить нам нашу собственность, - просто ответил я, не останавливаясь. - А также получить полную компенсацию, в том числе и моральную, за всё то время, пока Шнуровски незаконно ею владели.
        - Ты уверен в своих действиях? - как-то с хитринкой спросил меня старик.
        - Я уверен в том, что, если мы этого не сделаем, о репутации Зеленоглазых бестий, с которыми просто не хотят связываться лишний раз, можно будет забыть, - сказал я и, чуть замедлившись после поворота, быстро выглянул в ближайшее окно, выходящее на передний двор, полюбовавшись на боевые пятёрки бажовских гвардейцев, быстро выстраивающиеся в ровные шеренги. - Другими словами, либо мы сейчас показываем себя возмутителями спокойствия, с которыми нужно считаться, либо уже завтра о нас начинают вытирать ноги все кому не лень.
        - Так ты хочешь ради мести демонстративно перебить этот клан, - вздёрнул бровь старик. - Включая младенцев, детей и женщин?
        - Демьян! - я повернулся к старейшине и взглянул ему прямо в глаза. - Заканчивай юлить! Я ни на секунду не сомневаюсь, что тебе нет никакого дела до жизни этих людей. Сейчас не время для этих твоих уроков. Говори, что знаешь!
        - Хех… Как прикажете, князь, - крякнув, старик пусть и не глубоко, но поклонился.
        - Демьян, - одёрнул я его, потому как гадать, шутит он или на полном серьёзе проявил таким образом своё уважение, мне не хотелось. - Не раздражай меня сейчас без нужды!
        - Хорошо Антон, - серьёзно кивнув, ответил дед. - Всё дело в том, что в день вашего возвращения Тира и Фрея, одни из наши кухарок, случайно услышали на Коптевском рынке разговор двух торговцев, обсуждавших как раз то, что, мол, Бажовы вернулись и теперь сильны, а значит, точно отнимут у Шнуровски свой небоскрёб. Чародейки эти, девочки не из последних, так что сразу поняли, что кто-то таким образом сливает нам информацию. Вот только достоверность её подтвердить или опровергнуть быстро не получилось. Да и проверка торгашей ничего не дала. Обычные торговцы, которые где-то что-то слышали и в очень подходящий момент вдруг решили об этом поговорить.
        - Случайности не случайны… - хмыкнул я, прекрасно понимая, по какой причине меня не поставили в известность об этом инциденте.
        Для аккумуляции с последующей проверкой слухов и другой «рыхлой» информации в клане есть разведчики и аналитики, а также советники, которые, собственно, и отсеивают зёрна от плевел. Главе клана же, особенно его личинке вроде меня, забивать себе голову случайно услышанными сплетнями и всевозможными домыслами нет никакой необходимости. Более того, если уж что-то подобное услышу, основная моя задача - донести это до всё тех же обученных людей, а затем, проявляя терпение, ждать результатов. Если, конечно, вопрос не стоит таким образом, что реагировать необходимо здесь и сейчас.
        - Именно, - кивнул Демьян. - То, что информация подтвердилась таким образом, заставляет нас немедленно реагировать. В этом я с тобой полностью согласен. Но вот вопрос самих Шнуровски… Учитывая их статус основных инноваторов в нашем полисе, уничтожение этого клана может выйти нам боком. Нас явно предупредили или, как вариант, попытались спровоцировать на необдуманные шаги, так что…
        - А я и не собираюсь их уничтожать. Я же сказал, что намерен получить максимально возможную компенсацию. Так что я, как раз наоборот, хотел простить гвардейцев применять летальные воздействия. Это нормально?
        - Вполне, - кивнул Демьян.
        - Мне какую-нибудь там пафосную речь перед строем толкать надо? - поинтересовался я, вновь посмотрев в окно.
        - Нет, - хмыкнув ответил старик. - Это же не сброд какой-нибудь, чтобы его дополнительно мотивировать! Ты ведь к своим гостям направлялся?
        - Да, - кивнул я. - Полис всё же не чистое поле, и определённые его правила следует соблюдать.
        - Понимаю, - кивнул Старейшина, который давно уже куда лучше меня знал московские законы. - И кого?
        - Громова Никиту. Хельгу с собой не возьму, да и не подходит она пока что, - на одном выдохе ответил я, а затем продолжил: - Ефимова и Уткина. Если, конечно, их статус в кланах это позволяет.
        - Согласен, - Демьян хлопнул меня по плечу. - Иди, я пока доведу до командиров общую боевую задачу и отправлю народ готовиться. Но вот, что ты там задумал, рассказать на оперативном собрании перед выходом всё равно придётся. Так что готовься обличать свои мысли в слова.
        Я только понимающе кивнул. Всё же боевые действия - это слишком серьёзно. А я не в том возрасте и положении, чтобы ходить с умным видом, готовясь под самый конец выдать этакий сюрприз как чужим, так и своим. Да и в любом случае нашим специалистам нужно некоторое время, чтобы пообщаться с Зиновием и выяснить у него всё, чем он готов с нами поделиться.
        Честно говоря, было довольно забавно наблюдать, как Старейшина, обычно степенный образ которого уже давно прописался в моей голове, разворачивается и просто открывает в окно, выпрыгивает из него, дабы не тратить лишние минуты. Хмыкнув и покачав головой, я поспешил в гостиную, где меня должны были дожидаться гости. Мало того что поднятая без объяснения тревога должны была их если не перепугать, то как минимум взволновать, так ещё и требовалось сделать несколько обязательных реверансов, ведь любые боевые действия на территории полиса - это не такая уж и простая штука из разряда собрался и пошёл навалял, кому хочешь. Другими словами, следовало подстраховаться.
        Повод для нападения, по-умному называемый Casus belli, у нас имелся, а потому всё было максимально законно и придраться к нам было бы сложно. Вот только для того, чтобы не быть голословно обвинёнными в прессе в излишней жестокости, а также бездна знает ещё в чём, с собой «на дело» обычно приглашали нескольких наблюдателей из союзных или нейтральных кланов. Причём тут совершенно не важно, ученики это академии или матёрые пенсионеры. Личность их всё равно нигде не разглашается, а в остальном главное, чтобы у себя они имели статус чародеев, пусть даже деревянного ранга, и написанный ими постфактум отчёт о произошедшем был принят и завизирован Советом Старейшин их клана.
        А там уже, если что, с этими материалами всегда можно прижать хвост голосистым недоброжелателям. Но, учитывая, что этот вопрос, в первую очередь, был делом чести и доверия, подходил далеко не любой случайно выцепленный чародей. Ибо проштрафившимся среди своих же веры обычно немного. Ну а кому-то могло быть просто запрещено руководством лезть в подобные дела… В общем, в любом случае требовалось прямое согласие выбранных мною людей, ведь в действительности их кланы подобная роль их представителей совершенно никак не обязывала, будучи неофициальной. Правда, для финального аккорда драмы они также могли мне пригодиться.
        * * *
        - Скучно… - в который раз уже промямлил чародей в светлой летней городской боевой форме, вновь растёкшись по шикарному лакированному столу, установленному на главном входе в родовое гнездо клана Шнуровски, небоскрёб, гордо носивший название «Рукотворный Монолит».
        Вообще, здесь, на центральном входе в публичную часть здания, всё было сделано по высшему классу. Далеко не каждый банк или представительство финансово-промышленной компании мог похвастаться столь элегантным оформлением и богатым декором. Прямо напротив светлой стеклянной ветрены, обрамляющей величественный вход, располагался высокий длинный стол, чем-то похожий на те, что используют в пивных барах, называемый инополисным словом ресепшен.
        Красивые девушки-простецы из обычных городских жительниц, нанятых Шнуровски на работу и прошедшие строгий отбор, обмахиваясь веерками и старясь даже сейчас дежурно улыбаться, тоже скучали. Все как на подбор словно куколки, обряженные в дорогие элегантные платья, служившие им рабочей формой, сидя на своих рабочих местах за этой стойкой, они то и дело тихо переговаривались, коротая жаркие часы полудня в ожидании очередных посетителей и клиентов.
        В отличие от двух находящихся в фойе чародеев, заниматься чем-либо, кроме праздной болтовни, им на рабочем месте не позволялось, зато находились они в теньке. Да ещё и обдуваемые прохладным воздухом, поступающим из забранной декоративными решётками вентиляции.
        А вот их хозяевам и одновременно охранникам и наблюдателям за качеством работы повезло куда меньше, пусть даже они и были относительно свободны в своих увеселениях. Какой-то особо умный товарищ при проектировании главного входа в представительскую часть небоскрёба решил, что идеальным вариантом будет расположить её с закатной стороны. Да, почти круглый год здесь было просто идеально и потрясающе красиво… вот только в летние деньки после полудня на охранном посту за элегантными чёрными столами, установленными вокруг больших прозрачных вращающихся ворот, можно было натурально свариться заживо.
        Именно по этой причине оба чародея Шнуровски сейчас, наплевав на свои официальные рабочие места, на столешницах которых можно было жарить яичницу, а также на то, что поставлены они сюда не только охранять помещение, но и внушать своим видом уважение к клану, по-простецки развалились на диванчиках в гостевой зоне. Илья, высокий и рыжий, как и большинство Шнуровски, уныло листал сегодняшнюю прессу, выискивая среди жёлтых статей разнообразные кроссворды и прочие развлекательные элементы, столь популярные среди подписчиков. Ну а Анастажя, а именно так на варшавский манер звали его напарницу, полуприкрыв глаза, отвалилась на спинку кресла и, расстегнув верх своего мундира практически до неприличия, подёргивая ткань, пыталась хоть немного проветрить разгорячённое тело.
        - Жарко… - простонала женщина, с хитрецой из-под полуопущенных век поглядывая то на мужчину Шнуровски, то на девиц за ресепшном.
        Последние, правда, старательно делали вид, что всё совершенно нормально и вообще как всегда. Реакция же напарника была для неё куда более занимательна, ибо практически лежавший грудью на разложенных по столу газетах он забавно косил глаза на её грудь… Даже не делая ни единого движения головой, чтобы облегчить себе этот процесс.
        - Хочу в бассейн… Холодный… И мороженку! И коктейль «Зимняя свежесть». С ежевичкой, - от предвкушения обладания всей этой прохладой прямо здесь и сейчас, в раскалённой духоте передней части фойе небоскрёба, Анастажя даже причмокнула.
        - Коктейль, это мы мигом, - промямлил Илья и глазами просемафорил в сторону стоящего у стены на самом солнцепёке автомата с напитками.
        - Фу, - поморщилась женщина. - Она, наверное, вся нагрелась, и вообще, это обычная газировка, а ни разу не «Зимняя свежесть»!
        - А ты слей несколько разных, и будет тебе «коктейль», - буркнул мужчина и с явным трудом повернул голову в противоположенную сторону, принявшись пожирать глазами наёмных сотрудниц.
        - Ну, Илю-ю-юш! - немного жеманно заканючила рыжая. - Сходи на кухню, пусть сделают мне холодный коктейль…
        - Не… мне нельзя, - отказался напарник и, приподнявшись со стола, на который тут же облокотился, пояснил. - Мне скучно… И вообще мне нужно отдыхать. А на кухню ты и сама сбегать можешь.
        - Ты знаешь, - промурлыкала Анастажя, - когда барышня в такой безвыходной ситуации буквально молит своего богатыря о подвиге в её честь… Вечером после смены она может быть ну очень, очень ему благодарна…
        - Не… - после секундного раздумья уверенно выдал Илья Шнуровски. - Во-первых, мне тоже жарко, а потому даже думать о сексе не хочется. Ну и во-вторых, вот я уйду, а на нас нападут!
        - Фи, пошляк! - поморщилась рыжая на такую некуртуазную откровенность. - К тому же я тебе подобного не предлагала! А так - кто на нас нападёт? Да к тому же в такую жару!
        - Да те же Бажовы! - всё так же лениво ответил напарник, полностью проигнорировав её возмущение.
        - Да ерунда это всё, - отмахнулась Анастажя, с сожалением застёгивая мундичик под самый ворот. - Старичьё запаниковало, всех на уши поставили, а Бажовы уже неделю в полисе всей толпой так и сидят в своём особняке. Да и с чего древние маразматики вообще решили, что эти дикари придут именно к нам? Мы не самый маленький клан, владеющий небоскрёбом. Да и вообще, им, скорее всего, привычнее в юртах жить. Н,у или что они там для себя строят.
        - Хрен его знает, чё они там строят, - перебросив своё тело на спинку дивана, ответил Илья. - Но вот ты прикинь… Они придут, а я уставший! И что тогда делать будем?
        - Будете отдыхать, - внезапно произнёс за их спинами незнакомый мужской голос, и свет для обоих Шнуровски тут же померк.
        * * *
        Брать небоскрёб мы решили в наглую. Прямо с ходу и посреди дня, без какой-либо дополнительной разведки. Ведь в любом случае поэтажных планов мы нигде не найдём, а суета вокруг «Рукотворного Монолита» всё равно гарантированно привлечёт к себе внимание и насторожит его обитателей.
        Да и выгодно было нам взять этот небоскрёб прямо так, с ходу. Сразу же показать всем себя, порядком припугнув, а заодно существенно снизить вероятность того, что на делёж наследства Шнуровски возьмут, да и соберутся куда более крупные рыбы. Ведь… то, что я задумал, пройди всё по плану, многих чувствительно щёлкнет по носу. Но вот эти риски уже трудно было просчитать, да и по самому небоскрёбу претензий к нам быть не должно.
        Я разве что переживал о возможных потерях с нашей стороны при таком штурме. Ведь для того, чтобы всё прошло успешно, среди Шнуровски погибнуть должны всего несколько человек. Да и те не при штурме, а вполне себе определённым образом. Так что получалось, что, в то время как защитники будут огрызаться, захватчики должны работать предельно аккуратно и вообще очень корректно. А это обычно не добавляет бойцам здоровья.
        Впрочем, на состоявшемся прямо перед выходом экстренном совещании мою общую идею одобрили как советники, так и командиры гвардейцев. За себя-то они как раз не переживали, как и за то, что опыта в штурме небоскрёбов ни у кого из них не было. Наоборот, мудрость, высказанная одним из опытнейших бойцов, заставила меня натурально поперхнуться.
        Действительно, опыта захвата столь серьёзных сооружений у Бажовых не имелось. Зато они не раз и не два наскоком брали древние многоярусные бункеры, которые порой не менее, а то и более опасны, нежели чародейское родовое гнездо. К тому же, если спускаться с крыши… что такое небоскрёб, как не стоящее на земле «подземелье».
        Ну а, учитывая, что Зиновий после прочтения бумаг от Шнуровски и осознания своего нынешнего положения активно сотрудничал и вообще рассказывал всё, что знал, особых проблем в реализации моей задумки вообще не предвиделось.
        Куда больше народ разнервничался, когда понял, что завершать операцию придётся мне лично. И замену тут как бы не поставишь. И тут да, я рисковал, но был к этому готов. Как минимум по той причине, что деваться было, собственно, некуда. Ведь в любом другом случае, если даже небоскрёб сам свалится нам в руки, настоящую компенсацию от Шнуровски непременно растащат разные заинтересованные и очень мутные личности.
        Так что штурмовали здание примерно равными группами сразу с восьми позиций. Включали они в себя как нормальные входы на ярусах полиса, так и несколько «воздушных» площадок, расположенных уже над пятым уровнем Москвы. Ну и, собственно, в то время как гвардейцы бегали по стенам и врывались внутрь здания, я вынужден был подчиниться и остаться вместе с завербованными мною наблюдателями, хотя по своему статусу, вообще-то, должен был вести своих людей в бой чуть ли не в первых рядах.
        Но тут выбирать мне даже не приходилось. Как и возмущаться. Потому как я сам прекрасно понимал, что, стоит мне получить хоть какую-нибудь травму, и шансы на успешное завершение дела значительно снизятся.
        Кстати, к моему удивлению, что Никита, что Нина с Алисой легко согласились с предложенной мною ролью. Во-первых, узнав подробности, а также то, что ими в этой поездке, по сути, постарались «прикрыться», особого сочувствия к Зиновию они не испытывали. Ибо, как я подозреваю, знай они о его целях, не стали бы ввязываться в это дело.
        Ну а во-вторых, часто ли в Москве захватывают небоскрёбы? Вот и моему приятелю с девчатами было очень даже интересно. Даже холодной и не проявляющей особых эмоций Алисе. И все мы четверо дружно разочаровались итогами прошедшего штурма.
        Меньше чем за час почти двести гвардейцев полностью заняли «Рукотворный Монолит», повязав всех его защитников и обитателей. Из невосполнимых потерь - один человек, но там, как мне сказали, было без вариантов. Ну и два десятка раненых с травмами разной степени тяжести, которыми уже занялись чаровники. И, собственно, всё.
        Как выяснилось, дело было в том, что «Рукотворный Монолит» на самом деле оказался самым что ни на есть обычным небоскрёбом. Просто огромным зданием, в которым никогда не жил чародейский клан! Традиционный чародейский клан, понятное дело.
        Бывшие цеховые кудесники просто не видели необходимости в какой-либо охране. Им статус клана нужен был исключительно для того, чтобы делать деньги. Вот они и не заморачивались с приведением внутренних помещений в надлежащий вид. Удобство было для них на первом месте, а потому накрутили на внешних стенах какую-то монструозную защиту, которую просто не успели или забыли включить, и на этом, собственно, успокоились.
        Внутри здания не было ни одного тайного хода, ни единой ловушки или секретного бункера, в котором могли бы спрятаться защитники. Да даже лифтовые шахты шли от самого подвала до крыши, в то время как у тех же Громовых, у которых я однажды уже был, каждые пять этажей они были разнесены так, что атакующим пришлось бы буквально пробиваться через неудобный, специально подготовленный лабиринт, дабы подняться ещё на несколько уровней.
        Да, неудобно. Да путано и непонятно для обывателей. Но зато взять «Небесный Столп» вот так вот с наскока, да к тому же без особого опыта штурма подобных зданий, за рекордные сорок семь минут просто так бы не получилось! Тем более что и сопротивление-то Шнуровски более-менее оказали только в одном месте, перед покоями главной семьи, и именно там погиб тот Бажов. А в остальном рыжие зачастую сами сдавались, шокированные и деморализованные, ведь даже общую тревогу по небоскрёбу у них объявили далеко не сразу после начала нападения.
        Всё это заставляло задуматься ещё и о поразительном успехе, а также потрясающей «удачливости» Шнуровски, которые всегда шли на острие прогресса. Ведь за последние тридцать лет у них ни разу не случалось каких бы то ни было серьёзных конфликтов с конкурентами. Да и крупные кланы всегда были как-то подозрительно лояльны к довольно нагло ведущим себя новичкам. Но, что бы они ни изобрели, у них почти всегда через какое-то время появлялись конкуренты, вышедшие на рынок со своим аналогом их продукта.
        Так не происходило ли всё это по той самой причине, что всем вокруг просто выгодны были эти недочародеи новой формации. Ведь, если твой родной дом - твоя крепостица, ограждающая тебя от внешнего мира, - по сути, проходной двор для любого идущего по пути чародейских искусств… то вполне логично, что все твои секреты быстро становятся всеобщим достоянием? Ведь даже выпускник чародейской школы способен прийти сюда, взять всё, что ему нужно, и уйти незамеченным.
        Светлый, заполненный зеркалами лифт быстро вознёс нас на один из верхних этажей, где, по словам сопровождавшего меня, наблюдателей и Демьяна Зиновия, находились покои его семьи. Там же обычно собирался и заседал Совет Мастеров, как традиционно продолжали называть Шнуровски своих старейшин. Собственно, в отличие от других уже виденных мною просторных коридоров и светлых залов, здесь действительно были видны следы быстро закончившегося боя.
        Выщерблины, опалины, кровь на обоях, полу и гардинах, выбитые двери, ну и, как венец этой картины разрушения, человеческое тело, аккуратно уложенное вдоль стены и накрытое белой то ли скатертью, то ли простынёй, на которой растекались алые пятна. Отколовшись от основной группы, которую сейчас сопровождали гвардейцы, я подошёл к мертвецу и, встав на колено, аккуратно отогнул край тряпки, открыв бледное, мёртвое лицо молодой женщины.
        Лет двадцать пять-тридцать навскидку. Смутно знакомая чародейка, хотя все Бажовы довольно похожи друг на друга, явно попала под удар каких-то мощных земляных чар, о чём свидетельствовали торчащие из её груди, живота и шеи конусообразные осколки каменных шипов. Один из них попал точно в сердце, а другой пробил горло прямо над ярёмной ямкой, так что спасти бедняжку действительно не было никаких шансов.
        - Это Юлинана, - произнёс, подойдя ко мне соклановец со знаками различия командира гвардейской пятёрки на полевой форме, с перевязанной левой рукой и кистью, аккуратно вложенной в расстёгнутую на животе куртку. - Моя супруга и чаровница нашей группы.
        - Примите мои соболезнования, - произнёс я, прикрывая лицо покойницы и вновь поднимаясь на ноги.
        Что ещё сказать этому человеку, я, честно говоря, не знал. Впрочем, он только покачал головой.
        - Не стоит. Это целиком и полностью моя вина, - он чуть опустил голову. - Мы слегка расслабились, не встретив ранее особого сопротивления. И так уж случилось, что сразу поплатились за это. Когда завязался бой, нам в спину ударила ещё одна группа рыжих. Так что получилось, что Юля прикрыла нас щитом и собой от залпа картечных чар, и только по этой причине мы все здесь не полегли, а отделались только ранениями.
        - У вас есть…
        - Да, сын. Но он ещё совсем маленький, и за ним сейчас ухаживает моя мать. Ну а Юля была сиротой.
        - Понятно, - просто кивнул я и, развернувшись, направился к Демьяну и остальной группе, дожидающейся возле входа в просторную залу, которую Зиновий ранее обозначил как помещение Совета Мастеров.
        Глава 4
        Глава 4
        Здесь, собственно, как мне доложили, уже собрали всех взрослых чародеев Шнуровски, да и наших людей понабилось прилично, но зал был таким огромным, что оставалась ещё ума свободного места. В центре ранее, судя по всему, находился большой овальный стол, обломки которого, как и разбитые кресла, сейчас валялись по всему полу. Ну и у дальней стены возвышался настоящий золочёный трон, установленный на возвышении, перед которым в окружении двух неподвижных гвардейцев, удерживающих его под связанные за спиной руки, насупившись, стоял высокий долговязый мужчина с огненно-рыжими волосами. Практически клон Зиновия, если, конечно, последнему взять, да и накинуть десятка два лет.
        - Герман Юрьевич Шнуровски, если не ошибаюсь? - скорее из вежливости спросил я, медленно подойдя и встав прямо перед пленником.
        Поначалу он мне не ответил. Только буравил какое-то время злым, яростным взглядом тёмно-серых глаз, а затем выдавил из себя, словно выплюнул нечто мерзкое:
        - Так ты, щенок, и есть тот самый мальчишка Бажов? - он вновь окинул меня океаном презрения, плескавшимся в его взоре, и, скривившись, выдал: - Надо было тебя, крысёныша, ещё год назад валить без жалости, сразу же, как только ты из той дыры вылез, в которой прятался с самого детства. Эх… жаль, пожалели тебя… Дураки!
        - Да, говорите, пожалели? - не поддаваясь на провокацию, я оставался предельно вежливым как минимум в обращении и на «ты» переходить с главой побеждённого клана не собирался. - А может быть, испугались того, что по вашу голову придут Ланские? Они, скорее всего, не были бы такими вежливыми, как мы.
        Я с лёгкой улыбкой медленно обвёл взглядом собранных в зале пленников. Они были растрёпаны, кое-кто выглядел помятым, но большинство даже не стали связывать. Только разоружили да нацепили подавители живицы. Причём самые что ни на есть обычные, спортивные, которые можно было купить в любой мало-мальски крупной лавке с зачарованным инвентарём.
        У нас в клане такие использовались для тренировок младшей подростковой группы, тех, у кого ядро только-только окончательно проснулось, и они ещё плохо чувствовали живицу и почти не могли её контролировать. Снять такие вот штуковины самому не так уж и трудно, но вот сделать это быстро без определённой сноровки непросто. Вот об этих сбруях и вспомнили, когда встал вопрос о том, как бы нам обезопасить основную небоевую массу Шнуровски, да и самих себя, от разнообразных глупостей. Всё равно, прежде чем кто-либо сможет освободиться от этих переклёпанных кожаных ремней с металлическими бляхами, воздействующими на центр энергосистемы, бдительные гвардейцы успеют его остановить.
        Куда серьёзнее, спелёнатая настоящими подавляющими кандалами, выглядела лишь небольшая группа чародеев мужского пола. Судя по всему, те бойцы, которые оказали активное сопротивление и учувствовали в стычке, в которой погибла наша чаровница. Все они были ранены, хотя первую помощь им и оказали наравне с нашими воинами, но тем не менее обошлись с ними именно так, как и положено с опасными противниками, держали на коленях, жёстко зафиксировав в неудобной позе с постоянным физическим контактом приставленного конвоира.
        - С Ланскими мы бы договорились, - жёстко ответил мне Шнуровски. - В отличие от вас, чужаков, они прекрасно понимают, какие силы за нами стоят!
        - Да? - я с наигранным интересом посмотрел на рыжего мужчину. - И как бы вы с ними, интересно, договаривались? Так же, как и нам, прислали бы одного из своих сыновей с предложением ритуально распустить его на ремни, помучив с недельку и на том успокоиться, начав переговоры? Как вам вообще в голову пришла идея обратиться к подобным варварским старым способам?
        - Герман! Нет, я не верю… - воскликнула какая-то красивая женщина и дёрнулась было в сторону Зиновия, но крепкая рука стоявшей рядом чародейки Бажовой тут же ухватила её за плечо заставив остаться на месте, но она не успокоилась. - Герман, ты же не мог поступить так с Зиночкой!
        - Марья, я был против, но Совет Мастеров принял решение, и у меня просто не было выбора, - поморщившись, попытался оправдаться лидер Шнуровски. - В конце концов, это не большая цена за то, чтобы договориться с опасными дикарями и спасти таким образом всех остальных. И если для этого нужно опуститься их уровня…
        - Опуститься вы точно опустились, - перебил я его. - Практически ниже плинтуса! Мне вот только интересно, вы… нет! Всё-таки теперь уже ты. Ты мужик, глава чародейского клана или просто говорящая голова, посаженная вот на ту золочёную мерзость? Может быть, ты когда-нибудь слышал о том, что с глупыми идеями советников не обязательно соглашаться?
        - Да что бы ты понимал, мальчишка! - прокаркал высокий старик плотного телосложения с белой козлиной бородкой, затесавшийся во вторые ряды пленников.
        - О-о-о… - я демонстративно развёл рукам в стороны. - Я многого не понимаю, это точно! Например, мне совершенно не дано понять, кто из вас такой умный и смелый, что взял, да и записал нас Бажовых в какие-то там дикари? Непонятно мне, и с чего вы решили, что мы живём именно по старым «московским» традициям…
        - Это всё неважно, - яростно вклинилась в мою речь какая-то старуха Шнуровски. - Своими сегодняшними действиями вы в любом случае подписали себе смертный приговор! Вы действительно дикари, потому как даже не представляете, с кем связались!!
        - Да? И с кем мы связались? - насмешливо переспросил я. - С кучкой кудесников-торгашей, возомнивших себя чародейским кланом, покорить которых получилось всего за каких-то сорок минут? Или вы говорите о своём так называемом Альянсе малых кланов - так он не военный, а политический. А значит, сегодня он вашим «друзьям» выгоден, а завтра уже - нет. Или вы, словно с писаной торбой носитесь с «гарантиями», выданными вам прошлым Московским князем? Так у нас есть такие же. Причём от нового правителя. Так кто в вашем уютном маленьком мирке придёт за вас мстить?
        - Князь не допустит вашего своеволия! - брызжа слюной, прокричал мне тот старик.
        - Князь обломится. Максимум вежливо поинтересуется у меня, что, собственно, произошло! - повысив голос, заткнул его я. - Вы все просто в силу происхождения не понимаете или не хотите понять, как работают взаимоотношение между кланами. Так вот, объясню простым языком, чтобы было понятно всем присутствующим. Есть вы, потомки воров, тридцать лет назад незаконно присвоивших себе этот небоскрёб и клановую собственность Бажовых на территории Московского полиса…
        Естественно, сказанное тут же вызвало бурную реакцию у Шнуровски. И, насколько я мог слышать среди возмущённых криков и недоверчивых возгласов, верхушка клана рыжеволосых вовсе не стремилась раскрывать реальное положение дел перед своим рядовым составом.
        - Всё именно так, как я и сказал! - громко и внятно произнёс я, перебивая шум толпы, благо акустика в центе зала Совета Мастеров была замечательная. - Три десятка лет назад ваши деды и отцы просто присвоили себе то, что им не принадлежало. Более того, когда недавно стало известно о том, что вернулся истинный хозяин украденного, ваши лидеры не то что не пожелали вернуть наворованное, но даже не посчитали нужным встретиться со мной и честно объяснить свою позицию. Наоборот, как вы недавно слышали, они вовсю обсуждали возможность устранить меня. «Крысёноша, посмевшего вылезти из своей норы!» А сейчас, когда мой клан окончательно вернулся в полис, испугались!
        Повернувшись к Демьяну, я протянул руку, и он, догадавшись, что мне, собственно, нужно, передал тщательно оберегаемый им тубус с документами от Шнуровски. После чего я высоко поднял футляр над головой.
        - Здесь, под сломанной печатью с тамгой вашего клана, лежат верительные грамоты и бумаги, переданные мне сегодня появившимся с внезапным визитом Зиновием. Я думаю, что четвёртого наследника вашего клана представлять лишний раз не надо! - я обвёл взглядом притихших Шнуровски, заодно заметив, что на плечах как крикливого старика, так и говорливой старухи, застывших, словно парализованные, лежат, мягко светясь фиолетовым, ладони наших гвардейцев. - Так вот, среди прочей мишуры здесь находится документ, объявляющий Зиновия задним числом первичным наследником клана. А также ещё один, делающий его сроком на один - сегодняшний - день вашим полноправным главой! Ну и самый интересный из всего содержимого документ, церковно-ортодоксальный манифест радикального толка, объявляющий нынешнего главу клана Шнуровски, Зиновия Германовича, добровольной сакральной жертвой для древнего и жестокого ритуала примиряющей и извиняющей казни. Зиновий, знал ли ты обо всём этом, когда приехал ко мне сегодня?
        - Нет… - в абсолютной тишине выдавил из себя парень, а затем, тяжело вздохнув, добавил: - Я был отправлен в клан Бажовых с прямым поручением от отца и Совета Мастеров встретиться с моим школьным товарищем Антоном Бажовым и попытаться объяснить ему, что любые притязания его клана на «Рукотворный Монолит» абсолютно беспочвенны, потому как мы на вполне законных основаниях приобрели эту землю и здания на ней у Княжеского Стола предыдущего властителя полиса. Однако, как оказалось в ходе разговора, наших предков жестоко обманули, попутно ещё и ограбив. Клянусь, что об уготовленной мне участи я не знал и уж тем более не соглашался стать добровольной жертвой.
        - Не может быть… Герман, да как ты… - выдавила из себя сильно побледневшая рыжая женщина, судя по возрасту, бывшая матерью Зиновия, и спустя мгновение, потеряв сознание, осела на заботливо подхватившие её руки гвардейцев.
        - Всё это стало тем последним оскорблением, не прореагировать на которое мы уже не могли! - выдал я заранее приготовленную фразу, хотя на самом деле все эти бумаги просто-напросто являлись тем самым документально зафиксированным Casus belli, которого у нас до этого банально не было.
        Однако высказывать подобную сермяжную правду в подобных речах было бы неправильно. И учитель риторики, и ранее Эльдара Сильверовна на уроках этикета настаивали на том, что для красоты и торжественности речи положение дел всегда желательно вывернуть так, чтобы уйти от материальной заинтересованности в сторону возвышенных материй и высоких принципов.
        Ну а так как речь я, в общем-то, не готовил - получилось, что получилось. Осталось только правильно произнести ритуальную фразу.
        - Здесь и сейчас я, княже сынов Бажовых, Антон свет Сергеевич, вызываю тебя, прошлый князь сынов Шнуровски, Герман сын Юрия, на бой чародейский, честный, живота не жалеючи. За род твой, за кровь твою и силы его и богатства, дабы в битве этой смыл ты нанесённую нам обиду смертельную! - выдал я на одном дыхании и внимательно уставился на прищурившегося рыжего мужчину, краем глаза заметив, как удивлённо посмотрел на меня Никита Громов. - Я так сказал, и так будет!
        Не менее интересной была реакция у Уткиной и Ефимовой. Алиса, вздёрнув бровки, прикрыла рот ладошкой, а вот Нинка вначале нахмурилась, а затем, охнув, хлопнула кулачком по своей ладошке.
        Но куда важнее для меня был ответ настоящего, а не однодневного главы клана Шнуровски. Потому как от того, знает ли он такую форму древнего ритуального вызова или нет, зависело очень многое. Ну, если говорить без экивоков, то, вызвав на дуэль до смерти, я предложил ему поставить на кон весь свой клан. В случае моей победы все Шнуровски станут рабами, а их имущество отойдёт Бажовым. Ну а если победит он, мы забудем все мнимые и настоящие оскорбления. Как-то так.
        Тонкость в том, что, хоть в самой Москве рабство и запрещено, мы сейчас находились на территории Бажовых, которую раньше незаконно занимали Шнуровски. И, соответственно, полисные законы на это место не распространялись. А у нас в Тайном посаде в каменоломнях вполне себе трудились пленные. Так что для зеленоглазых лишение воли бывших противников было, в общем-то, в порядке вещей. Другое дело, что тут планы у меня на рыжих чародеев были совершенно другими. И вообще, они сами захотели играть по старым способам.
        Вот только тонкость заключалась в том, что мой визави сам должен был согласиться на этот бой. Откажись он, и всё полетит в бездну. Останется либо перебить их всех, чего делать мне не хотелось по многим причинам. Либо всех отпустить, выдворив за нашу территорию, и уже завтра этот перец снова станет их главой, а с их-то финансовыми возможностями без крыши над головой Шнуровски не останутся. Ну а потом - к бабке не ходи - будут активно гадить нам при любой возможности.
        И тут как бы решающую роль должно было сыграть то, что мне всего семнадцать лет, а мой противник взрослый и опытный мужик. Вроде как настоящий чародей! По идее, ему гордость должна была не позволить уклониться от вызова. И именно по этой причине подменить меня в этой мизансцене из родичей никто не мог. Тем более что именно я был официальным главой Бажовых. Вот только, если он в курсе подобной формулировки и понимает, что несёт за собой согласие, может меня и завернуть, решив, что лучше потерять лицо, нежели свободу, клан и всё честно накопленное имущество.
        - Хорошо, щенок! Я принимаю твой вызов! - рявкнул наконец Герман Юрьевич, подёргав плечами и вырвав руки из хватки гвардейцев. - Но в случае моей победы вы шваль, уберётесь из моего дома и больше никогда здесь не появитесь! Развяжите меня! Мне нужно надеть броню и проверить свои пулевики…
        Впрочем, его быстро заставили успокоиться, и тогда вышел вперёд Демьян и доходчиво и степенно начал проговаривать древние традиционные правила подобных поединков. Как, собственно, и условия, на которые только что согласился лидер Шнуровски. Священные правила, единые с подачи церкви для почти всех чародейских кланов, проживающих на территории континентальной Европы.
        Естественно, что даже призрачные перспективы стать невольниками представителям клана Шнуровски ну очень не понравились. Рыжие начали откровенно роптать, однако громче всех возмущался как раз отец Зиновия. Ведь мало того, что, победи он или проиграй, небоскрёб всё равно так или иначе останется за Бажовыми. Так ещё и сражаться ему придётся вовсе не так, как он привык, то есть пользуясь многочисленными артефактами и прочими новомодными штуковинами, а по старинке. В одних штанах и сапогах, из оружия имея при себе только короб с десятком метательных ножей.
        Впрочем, уверенности в собственных силах он тем не менее не растерял. Так что, когда мы оба разоблачившись, вышли на центр зала, а группа из двенадцати гвардейцев споро возвела вокруг нас мощный пустотный щит, призванный защитить толпу зрителей от случайных чар, рыжий, едва только дали отмашку, тут же пошёл в атаку.
        Надо сказать, что на самом деле, если бы не действовало правило «десяти ножей», ловить бы мне в этом бою было просто нечего. Да я бы и пробовать не стал. Вполне естественно, что потомственные кудесники сражались в первую очередь при помощи артефактов, тем более с их-то практически не боевым эго. На всём этом частично и строились планы, которые я, собственно, и изложил на импровизированном совещании перед началом операции. Я, конечно, глава клана, но мало того, что ещё не настоящий чародей, так ещё и опыта у меня с гулькин нос. А здесь приходилось рисковать жизнями моих людей в довольно-таки авантюрном деле. Вот потому я и прислушивался мнению «старших товарищей». И только изложив всё, что знал о Шнуровски, получил от них добро на свой план, хоть кое-кто и предлагал не рисковать и сразу действовать по более жёсткому сценарию.
        Полыхнув пламенем эго прямо перед собой, скрываясь таким образом от противника, я тут же рывком ушёл в сторону и вверх, с ходу метнув в своего противника нож с целью сбить ему концентрацию. Я только и успел заметить, как рыжий мужчина очень быстро сложил руками цепочку печатей и тут же топнул ногой по полу.
        Тут же из декоративных плит, которыми был замощён пол этого зала, вырвались многочисленные каменные шипы, пронзая всё ещё клубящееся на том месте, где я только что стоял, облако огня, а я в этот момент, привычно потянув себя за невидимую верёвку, уже метнул своё тело прямиком в Шнуровски.
        Впрочем, успел я его ударить только два раза: кулаком, который он заблокировал, и «Мисахикой», так и не успевшей сформироваться на ладони, внезапно легко прошедшей сквозь защиту Германа. А потом фигура мужчины просто лопнула мне в лицо облаком каменной крошки, заставив сбросить так и не расцветший бутон и шустро отскочить в сторону, спасая от получившейся завесы глаза и старясь не вдохнуть этой неведомой гадости.
        И почти тут же один за другим в меня прилетели три брошенных ножа. Благо в последнее время отражать этот фокус получалось у меня очень даже неплохо. Два из них тут же с хрустом лопнули, оставив в воздухе облачка то ли меловой, то ли ещё какой взвеси. Однако, так как на месте я не стоял, навредить они мне не смогли.
        Я сорвался на бег по дуге, но при этом мне сразу же очень не понравилось то, что я увидел. А если быть точным, то аж четырёх противников, каждый из которых уже плёл цепочки каких-то ручных чар. Чем-то это очень напоминало дымных кукол моего приятеля Борислава, вот только их всегда можно было идентифицировать, а чары Шнуровски словно создали трёх его точных клонов, определить среди которых оригинал я с ходу не мог.
        В самый последний момент, вдруг почувствовав что-то вроде предупреждения об опасности, причём откуда-то со спины, я «Рывком» дёрнул себя в сторону и с трудом ушёл от ухнувшего мимо меня снопа быстро летящих тонких каменных шипов. Впрочем, ушёл не полностью, а точнее, едва-едва увернулся, о чём свидетельствовала резанувшая бок боль, из которого я через мгновение выдернул тонкую каменную сосульку. Сам, взглядом уже ловя других противников, которые как раз должны были закончить свои заклинания.
        Вот только клоны, или что это ещё там было, сложив последнюю печать, просто застыли на месте, а через мгновение осыпались на пол, подняв новые белёсые облака, к счастью, быстро оседавшие и клубами стелющиеся понизу, а не продолжавшие витать в воздухе.
        - Что, щенок… - зло произнёс Шнуровски-старший, который, как оказалось, прятался за облаком взвеси, медленно рассеивающейся на месте нашего первого столкновения. - Не ожидал? То ли ещё будет. Умирать ты у меня будешь долго…
        Договорить ему не дал мой «Огненный шар», влепившийся прямиком в едва виднеющуюся за белой завесой фигуру. И тут же знатно ухнуло, в разы мощнее, нежели обычно взрывается мой фаербол. А в следующий момент «Пушечный выстрел» бросил меня прямиком на вылетевшую из огненного зелено-алого марева слегка опалённую и дымящуюся фигуру рыжеволосого мужчины.
        Ещё в состоянии ускоренной реакции я сумел извернуться и засадить быстро вытащенный нож прямиком в левое плечо всё ещё ошарашенного случившимся противника, ещё больше размочив открывшийся не в мою пользу кровавый счёт. Впрочем, лезвие, пусть и попало в мясо, критического вреда Шнуровски всё же не нанесло. Да, больно и неудобно, но возможности пользоваться рукой он всё же не потерял.
        Куда хуже мужику стало во время последующей короткой стычки врукопашную, ибо я, объятый изумрудным пламенем, постоянно перекидывал огонь на него, и зелёные лепестки тут же принимались жечь тело и живицу. Заставляя моего противника отвлекаться и выбросами собственной энергии сбрасывать с себя быстро растекающееся пламя.
        То, что Шнуровски - «печатник», меня даже как-то не удивило. Куда неприятнее оказался тот момент, что Герман был довольно опытным в сражениях чародеем. Пытаясь вырваться на дистанцию, а также уклоняясь и защищаясь от града ударов, он не мог контратаковать, сказывалась привычка во многом полагаться на артефакты, да и протуберанцы моего эго ему сильно мешали. Однако кое-какие чары на меня он насылать успевал, так что и мне приходилось крутиться, чтобы, с одной стороны, не потерять полученное преимущество и не отпустить его, а с другой - избегать то вырывающихся из пола шипов, то прилетающих непонятно откуда камней. Да и не раз, и не два мир вокруг нас уже взрывался в детонирующей взвеси из крошева, остающегося на месте очередного погибшего клона, при помощи которого противник пытался меня отвлечь.
        В эти моменты от серьёзных повреждений меня на удивление легко защищал покров из зелёного пламени, который приходилось распространять по всему телу. Он тоже каким-то образом избегал обычного огня, прикрываясь своеобразной белёсой скорлупой, которая ссыпалась после этого с него, словно песок с почтенного пенсионера из возрастной группы «за двести». Но вот от вторичных эффектов взрывов, благо они были не очень мощными, ни меня, ни его подобная защита уберечь просто-напросто не могла.
        Спасало, конечно, то, что тело под завязку было напитано живицей, но я уже буквально чувствовал, как оно покрывается болезненными синяками. Сейчас они не очень-то и мешали жить, а вот концентрацию сбивали прилично. И именно по этой причине я всё никак не мог сконцентрироваться на создании «Мисахики». А затем пропустил удар…
        Простой снаряд из раздела стихии «Земли» Шнуровски-старший создал как без цепочки печатей, так и без голосовой команды, а потому тот стал для меня полной неожиданностью. К тому же попала эта зараза со всей своей дури прямиком мне в солнечное сплетение. Туда, где из груди торчал кусок кристаллизованной души.
        Нет, саму защитную крышку, превращённую за полгода клановым кудесником из простой металлической бляхи в серьёзный артефакт, этот удар не пробил. Иначе бы мне тут же пришёл тот самый уральский пушной зверёк в белой шкурке, чьим именем Бажовы обычно ёмко заменяли привычное московское матерное слово. Однако так и так сильные удары по этому месту доставляли мне уйму отрицательных эмоций.
        И именно по этой причине я чуть отшатнулся назад, а Шнуровски, почувствовав свободу, оставив на своём месте очередного клона, прыгнул спиной вперёд прямо к самому куполу, в значительной мере разрывая дистанцию. Вот только в следующий момент моё тело прореагировало словно бы само собой, и сильный толчок ногой в грудь отправил не успевшего сломаться подменыша прямиком в его собственного хозяина. От удара он, собственно, и лопнул, образовав очередное белое облако. В которое почти мгновенно влетел созданный мною огненный шар.
        Громыхнуло в очередной раз так, что даже заложило на мгновение уши. А в следующий миг отражённой от пустотного купола взрывной волной на меня просто вышвырнуло тело оглушённого Шнуровски-старшего. А затем…
        - Мисахика, - произнёс я, чудовищным усилием воли создавая на своей ладони медленно раскрывающийся огненный цветок и вонзая её прямо в грудь летящего на меня человека.
        Вращаясь, словно какое-то сверло, изумрудный огненный бутон легко пробил плоть, проделав дыру в грудной клетке прямо напротив сердца. А затем, распуская свои пламенные лепестки во всём своём смертоносном великолепии, разорвал и импульсом отбросил от меня как мёртвое тело, так и брызнувшую во все стороны кровь.
        Пошатываясь, я некоторое время стоял, не замечая вокруг себя ничего, кроме поломанного тела своего недавнего противника. А затем понял, что начинаю заваливаться, не в силах более держаться в вертикальном положении, и именно в этот момент почувствовал, как меня подхватили сильные и заботливые руки.
        Глава 5
        Глава 5
        Вой «тихой» тревожной сирены раздался неожиданно, но не сказать, чтобы особо переполошил обитателей казармы сорок девятого этажа Кремлёвской Твердыни. Мало того что «тихим» этот недоревун называли вовсе не просто так, а вследствие значительно сниженной громкости, так что слышно его мерзкий звук было только в пределах занимаемого корпусом сектора, так и дёргали обычно расквартированных здесь чародеев довольно часто. Что вкупе с вбиваемой дисциплиной и постоянными тренировками быстро приучало спокойно реагировать на подобные вызовы.
        Княжеский стол, руки, глаза и уши правителя Москвы, был бы просто бесполезен, если бы его власть в полисе, не опиралась на реальную силу. Для Святогора Тимирязева, когда он ради существования Москвы отказался от своего клана и взошёл на престол, роль такого регулятора исполняла бывшая дружина. Соратники, с которыми он в своём время бился с накатившим на эти земли Жором духов, которые, следуя за своим лидером, после объединения и подписания Московской Хартии, также во имя идеи объявили себя безбезродными. Что было поддержано тогдашней Думой - предком современного Совета кланов.
        С тех пор долгое время именно так и формировалась дружина. Путём самопожертвования членов разных кланов ради общего будущего. Но в те времена Москва была просто группой клановых крепостниц, разнесённых на расстояние полёта стрелы, а основной заботой как князя, так и дружины, в мирное время было посредничество при решении особо щекотливых вопросов, возникших между чародейскими кланами. Но затем в будущий полис под защиту чародеев начали прибывать простецы, потихоньку заселяя свободные и ничейные земли между крепостями. Ведь даже так вне крепких стен у них было куда больше шансов выжить и вырастить детей, нежели в своих родных посадах с хлипкими укреплениями, одним, в чистом поле против толп духов и чудовищ. И естественно, что заботой о чужеродцах Дума обременила князя и его дружину. Ведь, грубо говоря, именно на «его» землях они и селились.
        Вскоре сложилась удобная для всех система, когда многочисленные неодарённые кормят и поят, одарённые защищают, а заодно могут освободить своих клановых простецов от многих изнурительных обязанностей. Шли столетия, окончательно сформировался полис, обнесённый вдобавок к крепостицам единым частоколом, а также был сформирован Княжеский Стол, в котором под дланью новых московских князей, потомков Святогора, обличённые властью выходцы из простого народа занимались делами себе подобных.
        Со временем Дума превратилась в Совет кланов, а он после очередного кризиса, связанного с ростом могущества московского правителя, упразднилась практика добровольного отсечения от рода при вступлении в дружину. Ведь туда же без зазрения совести сатрапы Княжеского Стола начали загребать любых выявленных ими одарённых из бесклановых простецов, которые стали рождаться с пугающей регулярностью.
        Так в какой-то момент появилась княжеская гвардия, прекрасно обученные чародеи не из кланов на службе у князя и Княжеского Стола, не связанных с кланами полиса. А уже позапрошлый князь, прадед нынешнего владыки Москвы, повелел сформировать среди них сводный чародейский отряд исключительно для нужд Княжеского Стола. Ибо в связи со скакнувшим вперёд прогрессом и общей либерализацией общества даже лучшие из лучших его чиновников начали путать не только свой карман с московской казной, но и собственных подчинённых с княжескими чародеями.
        В итоге, чтобы те не особо-то разевали рот на основной костяк его гвардии и лишний раз не отвлекали его от важных дел своими нескончаемыми запросами о силовой поддержке и появился «учебно-штрафной полк», расквартированный на сорок девятом этаже Кремля. Который за глаза сослуживцы презрительно называли не иначе, как «Стреноженный корпус».
        Семейных здесь практически не было, разве что среди старших офицеров. Коих насчитывалось шестнадцать, включая трёх полковых чародеев и двух кудесников на тридцать рук, положенных по штату Древу Ясеня-Искривлённого чародейского полка. Еще тридцать один простец служил во качестве вспомогательного персонала: поварами, прислугой и полотёрами, - а основная ударная сила состояла либо из проштрафившихся гвардейских пятёрок, выступавших в роли невольных учителей, либо из недавно сформированных групп, только начавших своё служение князю.
        В любом случае суетились и бежали на срочное собрание сейчас только командиры групп, ибо «кривоясеневиков» на серьёзные дела не посылали и даже во время недавнего нападения титана на полис они занимались охраной Кремля. Остальные же бойцы, не дожидаясь новостей о том, кто выдвигается, а кто остаётся, на всякий случай неспешно и вдумчиво экипировались. Ибо разоблачиться при необходимости бойцу куда быстрее и приятнее, нежели под командирский рык впопыхах натягивать на себя форму.
        Ну а в то время, как поднятый по тревоге «Стреноженный корпус» вяло шевелился, то ли имитируя активную деятельность, то ли просто трепыхаясь и сбрасывая с себя оковы полуденного сна, его неизменный командир, подполковник гвардии Илья Александрович Семенский, бодрым шагом ворвался в зал совещаний. Не обращая внимания на командиров боевых пятёрок, уже толпящихся в помещении вокруг подковообразного стола, он под их взглядами продефилировал к дальней стене. Там, возле огромной доски, очень похожей на те, что используются в школах, висел единственный во всём расположении телефонный аппарат.
        Этот ритуал повторялся на протяжении многих лет, зачастую по несколько раз на дню, но всё равно как новички в гвардии, так и маститые командиры проштрафившихся пятёрок, затаив дыхание, наблюдали за действиями своего начальника. Семенский же, в свою очередь, не очень-то и торопился. Он снял с головы и положил на стоявший под телефоном столик новомодную фуражку, головной убор, совсем недавно вытеснивший у армейцев старые киверы, пригладил шикарные тоже «армейские» усы и только тогда, сняв трубку, несколько раз крутанул рукоять вызова на аппарате.
        - Оператор? Милочка, соединение дай, пожалуйста, - важно произнёс он, а затем, выслушав ответ, усмехнулся и слегка наигранно возмутился: - Тык с тем, кто тебе приказал это бездново верешало включить, с тем и соединяй. Что? Титулярный советник Катцуриков… ну, давай сюда этого Кацурикова!
        Господа командиры озадаченно приглянулись. Назвать титулярного советника при Княжеском Столе серьёзной величиной было довольно трудно. А уж тем более непонятно было, откуда у него такие полномочия, чтобы поднимать по тревоге целый чародейский полк. Пусть это даже и «Стреноженный корпус».
        Собственно, с этого и начал разговор с таинственным Кацуриковым уже раздражённый подполковник гвардии, приравненный к чиновникам пятого класса, которому посмел что-то там приказывать чинуша рангом значительно ниже. Впрочем, рычал он в трубку недолго, затем разговор пошёл просто на повышенных тонах, а потом усатый чародей и вовсе замолчал и только слушал. Повесив же трубку, он поморщился и, проведя рукой по усам, словно стряхивая с них то ли лапшу, то ли воду, повернулся к подчинённым.
        - В общем, так, братцы, - произнёс он, оглядев собравшихся, и подмигнул немногочисленным чародейкам. - И, конечно же, наши барышни. Ханурик этот… Катцуриков, не от своего имени тревогу поднял. В общем, не вашего это ума дело, но полномочия ему на то сверху спустили. В двух словах же - какие-то бандиты напали прямо посреди белого дня на небоскрёб «Рукотворный Монолит». На нас же возложили задачу защитить здание и арестовать преступников.
        - Но «Рукотворный Монолит», - нахмурилась одна из девушек, - это же родовое гнездо Шнуровски. Это же чародейский клан, при чём тут мы?
        - Наташа, я себе тоже этот вопрос задаю, - покачал головой подполковник и, вздохнув, ответил: - И придуманные мною ответы мне не очень нравятся. Так что будьте аккуратны и постарайтесь там никого с ходу не убить. Да и вообще, будьте повежливее, потому как чует моё сердце - дело здесь нечистое. Но приказ есть приказ!
        - Сделаем! - хором ответили гвардейские командиры.
        - Пойдут с пятой по двенадцатую руки, - продолжил Семенский, привычным движением руки разглаживая усы. - Командиром отряда будет… А давай-ка ты, Афанасий Степанович. Всё, ребят, понеслась душа в Ирий!
        Глядя на спины выходящих из переговорной бойцов, мужчина ещё раз неодобрительно покачал головой. Ему категорически не нравился только что полученный из вторых рук приказ. Слишком уж часто за его карьеру в гвардии обличённые властью кабинетчики из Стола пользовались Кривоясеневским полком для решения своих собственных делишек, порой никак не связанных ни с Княжеской волей, ни со служением полису.
        И почти всегда среди чинуш находился вот такой вот внезапно наделённый полномочиями «Катцуриков», готовый сунуть голову в пасть лютоволку, лишь бы только ещё раз таким вот образом поцеловать сапоги своему высокому начальству. «Стреноженный корпус» выдвигался, делал свою работу и, естественно, делал её хорошо! По итогам же Семенский в очередной раз получал по шапке от князя, и ему в «наказание» продлевали срок службы в «учебно-штрафном полку», такой вот «титулярный советник» отправлялся на плаху, до последнего свято веря, что покровитель вот-вот спасёт его. Ну а основной бенефициар на следующем приёме у правителя Москвы, получая не особо строгий выговор, только смущённо улыбался и, разводя руками, бормотал о самодеятельности идиотов. И всё возвращалось на круги своя!
        Именно поэтому ещё давным-давно предыдущими поколениями командующих Древа Ясеня-Искривлённого чародейского полка была выработана привычка никогда и никуда не спешить по «тихой» тревожной сирене. Ибо действительно важные дела князь поручал совсем другим полкам гвардии, а «Стреноженный корпус» потому так и стали называть, что состоящие в нём чародеи если и поспешали, то медленно!
        Вот и сейчас, получив приказ «выступить на защиту полноценного чародейского клана всеми доступными силами и нейтрализовать напавших на небоскрёб бандитов», Семенский решил проявить житейскую мудрость. Во-первых, слава Древу, какие силы доступны, а какие нет, решал именно он! А тридцати пяти прекрасно обученных чародеев-гвардейцев должно было хватить на то, чтобы справиться с любым количеством обычных бандитов, решивших пощипать прошляпивших нападение Шнуровски.
        Во-вторых, на всякий случай подполковник был ну очень благодарен канцелярщине, которую обычно разводили в Княжеском Столе и на которой так любили говорить младшие чины. Ибо, если бы было приказано «уничтожить», пришлось бы выполнять, а вот формулировку «нейтрализовать» уже можно понять по-всякому. Например, как «арестовать» - что он, собственно, и сделал! Ведь так, когда все вроде бы и живы, а чуйка, которая ранее Семенского не подводила, и в этот раз окажется права - по голове ему во время разбора полётов у князя прилетит не так сильно, как если бы его молодцы и девицы устроили в «Рукотворном Монолите» кровавую баню.
        Мужчина вновь пригладил усы и, аккуратно надев свою новенькую фуражку, довольный, кивнул своим мыслям. Да - он всё понял и сделал правильно! Ведь не зря в последнее время в кулуарах Кремля только и говорили о том, что дела у Шнуровски идут хуже некуда. К очень богатому и слабому роду уже давно присматривались как матёрые клановые хищники, так и рыбёшки поменьше из неодарённых промышленников. Вот у кого-то из последних, видимо, закончилось терпение.
        Дальше и гадать не стоит - нанять наёмников в ассоциациях раз плюнуть! Вот тебе и «бандиты»! А кто-то из высших кремлёвских чинов, прознав про это, решил сыграть на упреждение, воспользовавшись бесплатным ресурсом в виде «Стреноженного корпуса». Сам-то он ничего не потеряет - случись что, вся вина на Кацурикове! Зато благодарным Шнуровски потом непременно донесут в правильном ключе, кто, собственно, за них, убогих, в тяжёлый момент так вовремя подсуетился.
        * * *
        Примерно в том же русле текли и мысли капитана-чародея Кривоясеневого гвардейского полка Афанасия Степановича Киносяна, покуда он на огромной скорости вёл возглавляемый им отряд по брильянтовой дороге пятого уровня прямиком к «Рукотворному Монолиту». Вообще, конечно, в подобных случаях полагалось передвигаться незаметно, пользуясь непрямыми путями, а желательно, вообще, словно студенты академий, бегая по стенам зданий и прыгая с крыши на крышу… Но ради каких-то там наёмников, ряженых под бандитов, напрягать себя и своих людей чародею, которому почти стукнул сороковник, не хотелось.
        Именно по этой причине княжеские гвардейцы и двигались по удобной трассе в простом походном ордене. Так что когда уже неподалёку от цели свободная и прямая брильянтовая дорога перед ними вдруг взорвалась вспышками изумрудно-зелёного пламени, в их рядах на мгновение поднялась самая настоящая сумятица, не только позорящая высокое звание гвардейцев, но не приличествующая даже их учебно-штрафному полку.
        Нет, никто не упал и даже не споткнулся. Просто красивая фигура из нескольких последовательных ромбов, в которой они бежали, молниеносно развалилась на обычную ощетинившуюся метательными ножами, саблями и прочим оружием толпу, в которой уже кто-то быстро складывал какие-то заклинания, а другие с ходу, на автомате, выставили защитные барьеры, совершенно не согласующиеся с общим строем.
        Всё это не в лучшую сторону выделяло их на фоне появившихся из огня людей в незнакомой чёрной форме, плащах и с бажовскими тамгами на одежде. Стоявших ровным атакующим клином. Построением, очень удобным для начала массового чародейского боя, особенно для эгоистов, на такой узкой территории, как брильянтовая дорога.
        И да, Киносян, как и большинство гвардейцев, прекрасно знал, как выглядит клановое «Крылышко» Зеленоглазых бестий. Пусть даже какое-то время назад эти люди считались уничтоженными под корень, а затем клан из одного человека почитали за не очень удачную шутку Московского князя, древний символ всё равно уважали. В конце концов, в зоне интересов Московского полиса было не так уж и много неприсоединившихся кланов, в течение веков неизменно кошмаривших объединившиеся кланы могучего города.
        Да что уж там, Афанасий, выбившийся в люди сирота и бесклановый одарённый со стихией «Огонь», в молодости был настоящим фанатом Бажовых. Он даже какое-то время считал, что сам является одним из них, полукровкой или квартероном, неважно, ведь он обладал способностью создавать пламя болотного цвета. К сожалению, это оказалось всего лишь фантазией мальчишки, случайно заполучившего от природы схожий цвет огненной живицы.
        Год назад ради интереса он заплатил приличную сумму в золоте через гвардейскую канцелярию для сравнения своей крови и живицы с образцом, взятым у того белобрысого мальчишки, которого сам князь признал последним Бажовым. Совпадением стало только то, что они оба люди и мужчины, обладающие стихией «Огонь». В остальном же родственниками их не признали даже в десятом поколении, а дальше современные методы анализа просто буксовали.
        В общем-то, Киносян, несмотря на всё былое уважение к Зеленоглазым, внезапно встреченным ими на своём пути, уже хотел было открыть рот и потребовать уйти с дороги. Ведь у него был приказ, и пока он тут тормозит из-за случайной встречи с клановым отрядом Бажовых на брильянтовой дороге, наёмники в небоскрёбе вполне могут дорезать последних Шнуровски, но в его голове что-то щёлкнуло, и картина мира встала на свои места… А стоявшая перед ним красивая женщина, находящаяся на острие клина, как он невольно подметил, примерно его возраста, с пронзительно зелёными глазами произнесла:
        - Вы вторглись на суверенную территорию клана Бажовых во время проведения боевой операции, - голос у неё был приятный, но в нём звучала непоколебимая сталь. - Немедленно покиньте наши пределы, или мы будем вынуждены применить силу.
        «Подстава…» - пронеслось в голове у княжеского гвардейца, который уже понял, в какую навозную яму втравил их подонок чинуша.
        Тут всё было просто. С одной стороны, клановый конфликт, в который они как княжеские гвардейцы не имели права вмешиваться… по собственной воле. С другой - полученный приказ, не выполнить который они как чародейские силы, подчинённые Княжескому Столу просто, не имели права. И второе, к сожалению, перевешивало первое, ибо действовали они от имени князя и именно служили, как и чиновники, загнавшие их в такое положение. Ведь на самом деле отдать приказ и спустить полномочия этому Кацурикову мог и сам, не желая действовать публично. И кто Киносян такой, чтобы самовольничать и что-то там оспаривать? Его работа - выполнять!
        А вот межклановые взаимоотношения и прочие высокие материи, как и договорённости, касались именно что повелителя полиса. Они же, гвардейцы, просто исполняли приказы. И должны были делать это хорошо. Ну а если произошла какая-то ошибка, так наверху потом сами разберутся. Его же, Афанасия, дело маленькое.
        - Это территория клана Шнуровски, - максимально уверенно произнёс он. - У нас есть приказ отбить нападение «бандитов» на небоскрёб. Сложите оружие, или мы будем вынуждены…
        Он не договорил. Бажовы атаковали без раздумий, почти мгновенно вонзившись в строй княжеских гвардейцев, как горячий нож в сливочное масло. Он сам, не успев даже сложить печати каких-либо чар, сцепился с зеленоглазой красоткой и, хотя считался в гвардии мастером рукопашного и ножевого ближнего боя, почти тут же отхватил по морде.
        Вокруг загрохотали взрывы, гвардейцы сражались как черви из Бездны, кого-то даже с воплем выбросили с брильянтовой дороги… Но ему сейчас было плевать на всё, что его окружало. Зеленоглазая красотка оказалась настоящей фурией, и ему потребовалось всё возможное мастерство, полученное у лучших кремлёвских наставников, чтобы только пережить каждую секунду их поединка. Киносян даже не обратил внимания на то, что вокруг как-то уже слишком быстро стало тихо, он уже не орудовал просто врукопашную, получив множество болезненных ударов, он действовал двумя ножами, зажатыми в сведённых судорогой отбитых блоками кулаках, размахивая ими так быстро, как никогда прежде. А потом всё закончилось.
        Жёсткие блоки, которые он безуспешно старался порезать, вдруг стали как вода, обхватили его руку с зажатым в ней ножом, он почувствовал прикосновение чужого тела, брильянтовая дорога и небо поменялись местами, и он вдруг ударился обо что-то твёрдое, что выбило из него дух. И, кажется, на мгновение потерял сознание.
        Очнулся он почти сразу же, уже лёжа на животе с прижатым к дорожному покрытию лицом, в то время как кто-то умело связывал ему кисти рук за спиной. Перед глазами у него слегка плыло после удара головой, но, несмотря на это, он с удивлением увидел, что команда его полностью разгромлена. Во всяком случае почти все, кто попадался ему на глаза, лежали сейчас связанными, а между ними спокойно прохаживались люди в чёрных плащах.
        - Этого я, пожалуй, потребую себе в качестве компенсации, - произнёс почти прямо над ним уже знакомый красивый голос, в котором сейчас не было слышно ни капли стали. - Хорош червечила. Вон как меня порезал. Да и живица у него огненная и зеленоватая…
        - Настенька, это наш князь будет решать, - ответил ей мужской голос. - С местным правителем.
        - О! Очнулся, кажись, - было последним, что услышал Афанасий, потому как его тут же приголубили какими-то чарами, от которых он отключился.
        * * *
        Я молча смотрел на Зиновия, а мой собеседник выдавал информацию и, в свою очередь, пялился на меня… словно рогатый кролик на голодного лютоволка. Наговорил он много, правда, большей частью не по делу, причём я даже на него практически не давил, в то время как он сам просто рассказывал мне всё, что знал. Добровольно.
        Парень он правда был умный, вот только с анализом ситуации перед принятием каких-либо решений у него, судя по всему, беда. И именно поэтому, чтобы созреть для этого разговора, ему понадобилось какое-то время… Ну и ещё немного. После того как я смог объяснить, что же, собственно, от них, рыжих, хочу. А также, что рабы мне даром не сдались.
        Впрочем, мне тоже требовалось время, а потому разговор этот происходил уже поздней ночью в бывшем рабочем кабинете главы Шнуровски. Ибо отвалился я после дуэли как минимум на пару часов, а потом, введя в курс дела Зиновия, отдыхал примерно столько же после этого недолгого разговора.
        Всё же Герман оказался не просто каким-то там мямлей с артефактами и пулевиками… а чародеем, способным продемонстрировать аж твёрдый железный ранг. В общем, лично я после полного осмысления считал чудом то, что выжил в дуэли с этим человеком. Нет, я был, конечно, горд, и всё такое. А также опыта набрался - дай Древо. Но к повторению подобных подвигов в ближайшее время как-то не тянуло.
        В общем, только в этом разговоре с Зиновием я окончательно понял Шнуровских. Осознал, что они действительно были чародеями новой формации. Довольно-таки маленький клан, в котором реальных боевиков имелось человек пятьдесят - да и те сидели в основном не в «их» небоскрёбе, а по производствам, разбросанным по всей Москве, обеспечивая охрану продукции, рабочих и оборудования от происков разнообразных конкурентов.
        А по-настоящему сильных воинов всего штук двенадцать. Большую часть из которых мои родичи скрутили походя. Все остальные одарённые трудились в мирных специальностях с уклоном в интеллектуальную деятельность.
        Да, они были одними из тех редких кланов «умников», которыми обычно дорожит любой крупный полис. Случись какой конфликт или нападение монстров - и подобных специалистов, если и выпускают в поле, то только в роли руководителей и координаторов. В то время как самые выдающиеся из них вообще в первую очередь заседают в оперативном штабе и занимаются глобальными проблемами снабжения и перемещения и военными манёврами чародейских соединений.
        Вот только, что тактикой, что стратегией клан в обучении молодого поколения зачастую пренебрегал, заставляя сосредоточить всё своё внимание на изучении естественных наук, а также на глифике и, в первую очередь, кудесничестве. Гениальные мозги и особая живица, присущая Шнуровски, позволяли даже самым сильным из них легко проводить тончайшие манипуляции энергиями, так необходимые в высокой артефакторике. Другими словами, лично мне подобное вытворять со своей бэта-стихией не доводилось и в самом невозможном сне!
        Эта особенность, можно сказать, и была их коллективным эго, что почти не имело прямого боевого применения. Собственно, сам клан вырос из своеобразного кудеснического цеха - замкнутой общины мастеровых с Цветного Бульвара, которые из века в век, варились в собственном человеческом котле, практически не пуская к себе посторонних.
        За это время бывшим кудесникам удалось скопить немалое финансовое состояние и породниться друг с другом. Так что когда в начале прошлого века у этой группы слабых, но рукастых одарённых и примкнувших к общине простецов повились дети с задатками полноценных чародеев, да ещё и общей сверхпластичной живицей, Совет Мастеров, правивший цветнобульварским цехом, подал заявку на создание собственной гильдии.
        Прошло всего ничего, каких-то семьдесят лет, и амбиции возросли многократно. Вот только возможности превратиться в полноценный клан перед бывшими кудесниками всё никак не возникало. А тем временем у бывшего цеха, а ныне чародейской гильдии, появлялось всё больше конкурентов, да и полноценные выходы на рынок полиса постепенно закрывались, зачастую как раз из-за нынешнего статуса их объединения.
        Кланы и поднявшиеся простецы-промышленники, а также другие объединения кудесников начали активно вмешиваться в обширный и приносящий огромный доход непрофильный бизнес Шнуровски. Да и Княжеский Стол проявлял недовольство «цветнобульварскими», которые вследствие своего статуса гильдии не платили подоходный налог за свою нецелевую деятельность, а прямые обязанности как боевиков-чародеев выполняли в минимальных допустимых объемах. Да и то миссиями и прочими чародейскими задачами занималось так называемое Второе крыло. То есть группа бесклановых чародеев, принятая в гильдию только для того, чтобы работать на Шнуровски.
        Вот и получалось, что нужно либо двигаться выше, то есть получать наконец статус клана, либо возвращаться в состояние цеха. Второе было уже неприемлемо, ведь за последнее время предки Зиновия привыкли работать на себя, а не на городскую казну, как то делают обычные кудесники. Сохранять же текущее положение вещей так же вряд ли бы получилось долго. А для создания нового клана в Московском полисе требовалось как признание со стороны князя, так и хотя бы четыре уже существующих, а ещё желательно великих клана, которые поддержат это притязание.
        Так, например, пришедшим примерно в то же время в Москву Бажовым последнее было не нужно. Их и так признавали все, кто когда-либо получал люлей от Зеленоглазых бестий. Князь же был только рад тому, что такой мощный раздражитель, существовавший в зоне влияния полиса чуть ли не с момента его основания, наконец-то влился в славный город. С Шнуровски же, не обладавшими такой «дурной» в понимании москвичей славой, всё было намного сложнее.
        С князем и его Столом в итоге получилось договориться, банально дав им долю в предстоящей светофицации полиса, и вопрос был не в будущем создании брильянтовых дорог и колонн дневного освещения для нижних уровней. А в тридцати трёх процентах денежных отчислений за любой проданный Шнуровски тогда ещё недавно изобретённый «светляк», как в Москве, так и в других полисах и поселениях. А это - много… Очень много денег.
        С несколькими кланами же, а точнее, со Снеговыми, Юрьевыми, Потаповыми и Медными, договорились буквально накануне уничтожения моих родственников. Точнее, насколько узнал Зиновий у некоего источника, поступило предложение профинансировать неназванный проект, за что эти пусть и древние, но малые кланы проголосуют за Шнуровски в Совете. Так, собственно, и случилось, а, можно сказать, на следующий день после голосования состоялось нападение на Бажовых.
        - То есть ты хочешь сказать, - я ещё раз посмотрел на ну очень интересный документ, изъятый из архива бывшего главы рыжих. - Что твой клан, по сути, профинансировал уничтожение моего? А затем ещё и присвоил себе наш небоскрёб.
        Я вперился взглядом во вновь побледневшего и заёрзавшего на стуле парня.
        - Нет… - он, совершенно не обращая на манеры, вытер вспотевший лоб рукавом и попытался объясниться. - В смысле, мы правда не знаем… Ну как минимум я, о том, на что пошли те деньги! Из тех, кто договаривался, даже среди старейшин никого уже не осталось. А в архивах… ну, ты сам видишь. Да и в дневниках я читал только о том, что мы заплатили и много, потому как таким людям не отказывают, а мы действительно хотели признания кланом.
        - Так какие это, собственно, люди? - поинтересовался я, чисто для морального эффекта постучав пальцем по документу, который только что держал в руках и положил на стол, ведь сидел я сейчас не как гость, а в бывшем кресле хозяина. - Так кто это, по-твоему? Тот же кто «гарантировал», что мой небоскрёб точно станет вашим?
        - Нет, - помотал головой Зиновий. - Это не прошлый князь. Точнее, не его люди из Стола. Я думаю, это был глава Семицветья.
        - Вот как, - скептически посмотрел я на парня. - Чуть что, вали на Семицветье? Уничтоженная организация оправдываться не будет?
        - Нет! Ну, в смысле… - замялся Зиновий, затем решительно посмотрел мне прямо в глаза. - Я не знаю, что это было и зачем им нужны были деньги. Но почти уверен, что без Семецветья не обошлось. Только они в то время имели власть надавить на малые, но древние кланы.
        - А те же Морозовы, например, не могли? - поинтересовался я, с прищуром глядя на парня.
        - А Морозовы-то здесь каким боком? - неожиданно для меня удивился Шнуровски. - Но, даже если ты прав, какой им смысл был уничтожать вас, своих ближайших союзников?
        - Поясни, - я пришел в замешательство, но быстро взял себя в руки.
        - Ну… Морозовы, Кадарины и примкнувшие к ним Бажовы были основной оппозицией в противостоянии прошлого князя и его лоялистов в очередной попытке поставить кланы под руку Кремля, - произнёс, покачав головой, Шнуровски. - Вы, конечно, как новички в Москве не обладали политическим весом, но Зеленоглазых бестий боялись! К тому же все ортодоксы. И вы, естественно, не хотели, только-только влившись в полис, превратиться в слуг князя. А ты что? Не знал? Ты не поверишь, как все удивились, когда тебя признали Бажовым, ведь ты учишься в Тимирязевке, а не в Морозовке!
        - Допустим, я не выбирал, куда мне поступать, - выдал я в очередной раз, внутренне охреневая. - Точнее, выбор у меня был, либо в Тимирязевку, либо в тюрьму. Но последнее - вряд ли. Отправили бы скорее на каторгу, куда-нить на ярославско-костромское направление валить лес с бедовыми на опушке Запретной зоны. И там я бы за месяцок-другой просто кончился. А то и на этапе могли бы вальнуть по-тихому и вместе с выгребной ямой прикопать. Так что я с пиджаками особо не спорил и соглашался на любые предложенные ими аттракционы.
        - Пиджаки? - мотнул головой и непонимающе посмотрел на меня парень. - Аттракционы?
        - Меня из застенков жандармерии агенты «шипов» вытащили, - ответил я, не вдаваясь в подробности, - а этих ребят на жаргоне Дна пиджаками кличут. Они же форму-то не носят, в гражданском ходят, да к тому же всегда однотипную и с иголочки. Ну а аттракционы… Скажи, ты в курсе, сколько вообще в Москве летунов «Сапсан-412» не просто произведено, но и введено в эксплуатацию. Вот… а я, как появилась возможность…
        - Знаю, конечно, - фыркнул, перебив меня Шнуровски, - пять штук. Ещё десять находятся здесь в небоскрёбе на консервации, потому ка покупателей на них просто нету, дорогое слишком… Что? Чего ты так смотришь?
        - Да так… - я недоверчиво покачал головой. - Пытаюсь понять, что они у нас в небоскрёбе делают. Они же производства Калёмовской…
        - Хранятся, конечно, - пожал плечами мой… ну, наверное, уже соратник. - Они же дороже своего веса в золоте стоят, а Калёмовы - наша дочерняя мануфактура. Просто об этом никто не знает. А потому клан… ну, наш бывший, не платил полису налог на тяжёлую промышленность и многое другое, а Калёмовы, наоборот, получали преференции от Княжеского Совета как мануфактура, поднятая простецами. Сам знаешь, там финансисты да промышленники из простецов заседают, и они в последнее время много выгодных для себя законов через князя и Совет кланов протолкнули, в первую очередь, в ущерб нам, Шнуровски.
        - Ладно… опустим пока, - продолжая с недоверием поглядывать на парня, произнёс я.
        Помолчали. Я думал о своём, он о своём.
        - … А аттракционы… - решил я по-быстрому объяснить непонятную тему и продолжить разговор о важном, - машин в полисе всего пять штук, так какие вообще шансы на то, что добрые дядечки из «шипов» повезут вчерашнего приютского и без пяти минут каторжника учиться в чародейскую школу не просто на каком-то дымовике и даже не на современном паровике, а на том самом «Сапсане»?
        - Дела… - протянул парень, потерев подбородок. - И у кого они, интересно, его взяли? Ни «Шипы», ни «Листва» для своих нужд никогда ни одного у нас не приобретали… Ну да, я всё равно не знаю реальных имён владельцев, кроме Морозовых. Прости, но как-то не интересовался, хотя ты теперь и сам в главной картотеке можешь посмотреть. Но, знаешь, в этом свете наше предположение о том, что ты младшего Морозова покалечил из-за обиды… Что не помогли вам во время нападения… Звучит уже не так убедительно!
        «Чего? Знал бы ты, Шнуровски, что я вообще не в курсе всех тех раскладов, о которых ты мне сейчас рассказываешь…» - подумал я, опять же, стараясь держать морду «важным» кирпичом и ответил:
        - Про Морозовых… Скажем так, это личное между мной и наследником, - выдал я, как-то ярко припомнив нашу случайную встречу в сортире кремлёвского Концертного зала. - Но вкратце теперь тебе расскажу. Повёл он себя со мной неправильно, когда я ещё Каменским был. Не по-людски. Так и закрутилось. К тому же не трогал его на тех Зимних игрищах. Как мне сказали, он сам по дурости криво задействовал телепортационный свиток…
        - Ну да… а башня тоже сама рухнула… - усмехнувшись, пробормотал тут же примолкший Зиновий. - И страшный Бажов здесь ни при чём. Не он Княжну взял да поймал и, как герой, вынес…
        - Без комментариев… - попытался я осадить умника. - Давай лучше поговорим о тебе. Бывший глава клана Шнуровски. Ты подумал над моим предложением?
        - Да и я согласен. Да и все мы согласны. Что нам терять? - насупившись, выдавил он из себя. - Ну я не знал, что в том тубусе! Никто, кроме… в общем, не знали. И более того, вроде как знаю тебя… И верю, что ты не будешь «так» поступать! К тому же моя сестра и прочие… особенно дети! Что их ждёт, если я откажусь?
        «Да хрен его знает! А что их действительно ждёт?» - задался я вопросом, в то время как сам беспристрастно перевёл взгляд на лист бумаги из тубуса, ранее отданного мне Зиновием.
        В частности на сакральный документ. Идиотское решение, принятое Советом Мастеров клана Шнуровски дабы утихомирить нас, которых они считали чуть ли не дикарями.
        Парня в нём по совокупности всего содержимого бумаг назначили жертвенным агнцем. Так, согласно древним традициям, слабые кланы ритуально просили сильных смилостивиться и принять жертву, чтобы хотя бы можно было поговорить. Или полностью извиниться за многое. Правда, по принятии жертвы и уже полученном автоматическом согласии на переговоры слабой стороне дозволялось привлечь массовку, заинтересованные стороны и, вообще, группу поддержки. И тогда, как рассказывает московская история, кровожадных гадов били всем скопом.
        Короче, первобытная дипломатия в чистом виде. Так называемые старые способы: из разряда казни гонца, принесшего плохое известие. Вот только тут якобы покруче, ибо гонец-неудачник обычно был «своим» и его просто убивали. Дабы таким образом отогнать пришедших с ним незримых духов.
        Такого же заложника-жертву было принято использовать как «подарок» клану. То есть забрать максимум возможного семени в течение следующих семи дней. А если говорить нынешним языком, попытаться забрать у «Лучшего», то бишь самого главного из основной ветви, геном клана, который, собственно, и присылали на самом деле в качестве извинений. После чего ради мести «ритуально» распустить беднягу на ленты на главной площади крепостицы. Или кланового посада, посыпая раны солью, в то время как чаровники поддерживают его в сознании и не дают сойти с ума или умереть.
        Поле этого отправить в его клан голову убитого, что будет воспринято как согласие на переговоры. Ну а непринятие жертвы и её высылка домой - по сути равносильна оскорблению. Мол, ваш «подарок» ничего не стоит, да и вообще, этот «позор клана» нас не устроил! Что автоматически становится смертельным приговором для человека. И именно по этой причине изначально Зиновий и стал таким покорным, что очень помогло при штурме.
        Другими словами, нас в Полисе сейчас, похоже, воспринимали исключительно как заставших в древности ортодоксов-ретроградов. И у какого-то умника в Совете старейшин Шнуровски родилась мысль взять, да и задействовать старые способы, чтобы выкрутиться из щекотливой ситуации. Ну, или им подсказали.
        К тому же, чтобы всё получилось, ибо по какой-то причине этот клан верил, что мы в курсе их махинаций с нашей собственностью… Хоть нам и слили эту инфу, но я был абсолютно уверен, что сами Шнуровски здесь ни при чём. Так вот они для нашей встречи организовали визит моих бывших одноклассников, да ещё и с Громовыми на прицепе, чтобы мы не прореагировали сразу же и очень остро.
        Судя по всему, при этом влезая в нематериальные долги перед другими кланами, Шнуровски сделали всё только для того, чтоб «жертвенный агнец» добрался именно до меня. Ну и по незнанию передал этот пакет документов.
        Вот только у меня планов культивировать некую мифическую дикость и крайнюю ортодоксальность Бажовых не было. К тому же даже мне, не особо искушённому в политических играх, было понятно, что общаться с такими «должниками» обычно в кланах принято только одним-естественным способом. Иначе и свои, и чужие не поймут. Но откуда об этом знать бывшим кудесникам, привыкшим к «торговым» порядкам.
        Убийство же Зиновия, на которое рассчитывали старейшины Шнуровски, вообще настроило бы против меня бывших одноклассников, которые вместе с ним приехали. Да и нехорошо для репутации гостей изводить… Но я ни на секунду не усомнился в возможности заинтересованных сторон пустить слух, который дойдёт уже до моих соклановцев, о том, что я якобы допустил в их отношении вопиющую несправедливость с тем же небоскрёбом. Особенно учитывая, что уже вся Москва знает, что нам, в общем-то, места в особняке катастрофически не хватает…
        - Ты понимаешь, что назад дороги не будет, а за измену поплатятся вся твоя родня? - довольно грубо спросил я, не отрываясь от бумаги, на которой в это время выписывал свою общую концепци. так как умел.
        Что, в общем-то, было не так уж важно, ибо по факту умные и обученные люди всё равно оформят и подпишут всё так, как следует.
        Но с Зиновием я хотел окончательно договориться вот прямо сейчас. Получив подписанное согласие нового главы бывших Шнуровски, ибо по документам, подписанным его отцом, старшие братья парня пролетали ещё ну где-то полчаса, но вот затем могли начать возбухать.
        - Я… понимаю… и выбора у меня всё равно нет, - ответил он, при этом внимательно следя за моими руками.
        - Вот прочитай… - я передал ему лист бумаги, и парень на пару секунд завис, а затем злобно улыбнулся.
        - Исходя из Московской Хартии, у меня есть три требования, - произнёс он и тут же замер, понимая, что ляпнул, - в смысле, просьбы.
        - Да ты от страха совсем охренел, видимо, - я с усмешкой глянул в глаза Зиновия, но решил послушать, чего он хочет
        - Ну, вещай.
        - Можно перо? - попросил тот и принялся что-то быстро писать.
        Прочитав, что он там накалякал, я вновь впился в него взглядом.
        - Нет, ты точно охренел! - как реагировать на подобное, я не представлял.
        - Да ладно… все мужики об этом мечтают! - А потом тяжело вздохнул. - От сердца, можно сказать отрываю. Но иначе уже мои не поймут, а ты добрый. Не обидишь. Печатей, к сожалению, у меня нету. Только личная… Хотя посмотри в верхнем правом ящике стола!
        Когда я вынул нечто громоздкое и квадратное, Зиновий обрадовался.
        - Засранец… Ей же… - пробормотал я.
        - Тринадцать лет… - широко улыбаясь, ответил Шнуровски. - А по другим двум пунктам ты, судя по всему, вопросов не имеешь?
        Поймав мой взгляд, он быстро поднял руки перед собой, словно натолкнулся на стену, и заверил меня:
        - Естественно, всё, только когда она вырастет! - бывший Шнуровски усмехнулся. - Как и положено в…
        - Заткнись уже. Да я даже не представлял, что у вас так всё хреново! - честно ответил я. - Давай-ка рассказывай, что с этими нехорошими людьми, и как вообще вы дошли до жизни такой… Но против прилюдной казни бывшего Совета Мастеров лично у меня возражений вообще нет. Только речь, как глава новой побочной ветви Шнуровски-Бажовых, напиши, заучи и сам рассказывать будешь об их прегрешениях. Потому как мне обиженные мстители из их многочисленного потомства нафиг не сдались!
        - О… это я сделаю с удовольствием!
        Глава 6
        Глава 6
        Сенаторум, зал собраний древней Клановой Думы, а ныне Совета Кланов якобы располагался на том же самом историческом месте, где Святогор Тимирязев, Ярослав Юшкин и Еремей Пожарский встретились после завершения очередного Великого Жора, опустошавшего эти земли, и договорились положить конец распрям и междоусобице, основав здесь будущий полис. Впрочем, официальная история не придерживалась этой красивой сказки, потому как умела задавать неудобные вопросы, ответить на которые древняя легенда не могла.
        Так первая известная запись на греко-римском языке, так называемая «Летопись Конца Безвременья», повествующая о завершении Эпохи Легенд, говорит о многих местах, в том числе и о некой «Московике», как о «…местах-городищах невероятных, опасных и разуму человеческому недоступных…».
        Составивший её некий Первожрец Тарквиний, вроде как нарушивший древне-шаманское табу и сумевший проникнуть в одно из этих таинственных поселений, описывал его жителей как «????i homin???pis», что значило «Другие люди». И говорил о них как о существах: «…Высоких и мудрых. Обо всём в нашем мире без шаманизма ведающих!» Из-за чего некоторые современные учёные даже выдвигали теории, что эти самые «Другие люди» являлись не кем иным, как предками современных Перевозчиков.
        Из последующей же Эпохи Героев осталось куда больше письменных свидетельств, как в кланах Европы, так и тех, что проживали в Азии и на Дальнем востоке. Это время характеризует те полторы тысячи лет человеческой истории, когда в племенах повсеместно произошёл сдвиг от кочевого образа жизни к оседлому существованию. Появились первые чародейские и обычные посады, а за ними и первые настоящие полисы.
        Так вот, там уже «Других Людях» упоминалось лишь изредка, а ближе к временам Святогора так и вовсе писали лишь о неких многочисленных «дикарях вида почти нет от роду ничего человеческого», которые обитали в «своих» полисах и считались крайне опасным племенем даже для чародеев. И это при том, что, по утверждениям многих источников, дикари эти жили без живицы в телах и были почти не подвластны духам, в отличие от обычных людей. Именно по этой причине чудовищами или одержимыми их не считали, хоть и проводили грань между собой и этими существами.
        Именно такие странные и опасные товарищи жили почти тысячу лет назад, в том числе и в Древней Москве. И тут, если верить легендам, после Бесконечного Жора, который, естественно, как и любое такое масштабное событие, просто не мог исчезнуть бесследно, Святогор Тимирязев, прихватив двух своих старых друзей, соратников и собутыльников, отправляется прямиком на руины опустошённого монстрами полиса дикарей. Причём путь этой троице предстоял неблизкий, ибо давно уже было доказано, что сборное воинство чародейских кланов, лидером которого он в тот момент по праву являлся, стояло значительно южнее, у истока реки Дон.
        Более того, в те времена, в отличие от Тимирязевева, Ярослав Юшкин и Еремей Пожарский были сами по себе могучими чародеями, возглавляли два незначительных как по размерам, так и по влиянию, клана, которые обрели значительную силу уже позже, спустя несколько поколений, обосновавшись в пределах Новой Москвы. А потому куда страннее легендарного договора, заключённого на руинах чужого города, хотя поговорить об этом можно было и в первой попавшейся штабной палатке, выглядит то, что с решением жить и строиться в пределах Древней Москвы безоговорочно согласились все остальные чародейские кланы, входившие в сборное воинство под рукой Тимирязева.
        Впрочем, тот факт, что нынешний Сенаторум, разместившийся на нулевом этаже Кремлёвского Монолита, расположен прямиком на том самом месте, где тысячелетия назад проводились первые собрания Клановой Думы, а именно, примерно на месте главного двора первой крепостницы Московского князя - учёные не оспаривают.
        И никого, в том числе самого князя, как и заседающих в этом, главном во всём полисе, зале собраний делегатов от могущественных кланов, совершенно не заботил тот факт, что прямо у них над головой, буквально на следующем этаже, располагались кремлёвские увеселительные заведения для москвичей низшего класса. В том числе и публичные дома, в которых ранее пленённые и вроде как «раскаявшиеся» чародейки из разных инополисных кланов оказывали интимные услуги любому, кто способен за них заплатить звонким рублём.
        * * *
        Хмыкнув, Демьян поёрзал на своём месте, поудобнее устраиваясь в мягком кресле с бажовской тамгой над головой, вышитой на надетом на высокую спинку чехле, чем тут же привлёк внимание своего скучающего соседа справа. Крепкого и немного пухлого старичка в круглых пижонских очках, бывшего старейшиной из клана Ефимовых.
        Вообще, система рассадки за огромным кольцеобразным столом, установленном в центре зала собраний Совета кланов, никак не регламентировалась, а потому неизменным оставалось только то место, которое занимал Московский князь. Все остальные места были не именными, а потому часто менялись в зависимости от рассматриваемого вопроса и позиции по нему кланового представителя, политических альянсов, а также разнообразных договорных отношений между родами. Поэтому важность места, относительно княжеского трона особой роли не играла, зато, быстро найдя взглядом клановый символ, можно было сразу же с ходу прикинуть, кто в нынешней повестке дня кого поддерживает, и заранее составить план того, как перетянуть в обсуждаемом вопросе некоторых противников на свою сторону.
        Так и оказалось, что на этом, экстренном, заседании Княжеского Совета место Бажовых было между Ефимовыми справа и Громовыми слева. В то время как Уткины расположились сразу за последними.
        Вообще-то на месте, которое сейчас занимал Демьян, должна была сидеть Хильда, ибо старая карга, живя в Новгороде, по умолчанию, лучше разбиралась в политике, нежели он, почти всю жизнь кочевавший между руинами. Да что уж там говорить, он сам перед заседаниями предлагал другой старейшине представлять сегодня их клан. Вот только сёстры в связи с обсуждаемым вопросом категорически отказались присутствовать, мотивировав это тем, что, во-первых, его бородатая морда успела примелькаться за последние месяцы в этом зале, а во-вторых, только он, в отличие от Хильды и Ирвинг, обладает бесценным даром долго и уверенно говорить ни о чём, да так, чтобы все под конец посчитали его очень умным.
        Того, что его, по сути, назвали пустобрёхом, Демьян, конечно же, не оценил, но вот с первым утверждением вынужден был согласиться. Действительно - коней на переправе менять не стоило. Так что он сейчас вновь сидел здесь, а Хильда вместе с группой поддержки из структуры клана - в секторе за его спиной. Готовые в любой момент при необходимости прийти на помощь. В том числе и силовыми методами.
        Последнее на московских собраниях было всего лишь очередной древней традицией, когда убелённые сединами старцы из Совета поносили друг друга на чём свет стоит, а чтобы сгладить вопросы уязвлённой клановой чести - выпускали во внутренний круг стола молодых. Вроде как схлестнуться на кулачках и оставить таким образом все обиды в этом зале. Не вынося их потом ручьями крови на улицы полиса.
        В нынешний век это, конечно, было редким явлением, пришедшим из той поры, когда дипломатия ещё считалась уделом слабых… Но таков был регламент Совета кланов, мало изменившийся на самом деле после реорганизации его из Думы. Да и в нынешнем Совете идиотов хватало.
        Так что постоянным спутником Демьяна на этих сборищах стал заика по имени Гаврила, с обозом переехавший в Москву из Тайного посада. Впрочем, говорить парню и не надо было, главное, что в клановом стиле рукопашного боя соперников у него практически не было. И уже одно то, что именно его как своего ученика старец Павел, которого Демьян знал и очень уважал, выбрал для того, чтобы обучать Антона, стало для старейшины лучшей рекомендацией.
        - Услышали что-нибудь интересное? - отложив газету и подперев кулаком щёку, лениво поинтересовался Ефимов, пальцем другой руки поправив сползшие на кончик носа очки.
        - Да вот, Степан… - фыркнул старейшина Бажов, взглядом показав в потолок. - Подумалось внезапно. Вот мы здесь сидим, князя ждём, а над нами сейчас кто-то девок вовсю пользует. Не символизирует ли это то, что политика - самое грязное дело?
        - У Ивана Седьмого, который возводил этот Кремль, было плохое чувство юмора, - поморщился представитель Ефимовых, в седой шевелюре которого всё ещё были видны редкие, уже не алые, а какие-то клубничные локоны.
        - И тем не менее, - покачал головой Демьян, - не подтверждает ли нынешнее собрание то, что в этой шутке была лишь доля шутки? Ответьте мне честно, Степан, видите ли вы в наших недавних действиях законные причины для экстренного созыва Совета кланов?
        - Нет, не вижу, - покачал головой Ефимов, а затем вздохнул. - Скажу честно, ваш столь успешный блицкриг против Шнуровски, хоть и стал неожиданностью для многих, был тем не менее ожидаем. Конечно, можно сказать, что ничего подобного не случалось уже более ста лет, и это нехороший прецедент, который стоит пресечь на корню - однако подобная точка зрения прямо попирает права кланов московского полиса. Поэтому я сомневаюсь, что кто-то осмелится её высказать. Более того, за тот же период в ряде куда более вопиющих внутриполисных инцидентов мы потеряли несколько крупных кланов. В том числе и ваш. И даже несмотря на многочисленные жертвы, специальных экстренных созывов в тех случаях не проводилось! Все вопросы были рассмотрены в стандартном порядке на очередном пленарном заседании.
        - На самом деле, - вмешался в разговор старейшина Громовых. - Несмотря на то, что в тех, как вы говорите, «инцидентах» также фигурировало исчезновение целых чародейских кланов, в «нашем» случае… в деле Шнуровски есть одна существенная разница с предыдущими происшествиями!
        - Вы имеете в виду то, что бывшие Шнуровски на самом деле вполне себе живы и здоровы? - приподняв бровь, поинтересовался Демьян.
        - Нет, - усмехнулся Николас, сухой и высокий двоюродный дед как Хельги, так и Никиты. - Благополучие Шнуровски на самом деле сейчас мало кого волнует. В особенности их бывших товарищей «Железного» Оппортунистически-патриотического Альянса.
        - Какая-то неблагозвучная у них аббревиатура… - пробормотал старейшина Бажов, поглаживая свою бороду.
        - Они себя именуют ОПА, - усмехнулся Ефимов. - На самом деле не все они металлисты, и даже не большинство из их кланов разделяют эго стихии «Металла». Но основной политический костяк объединения и, собственно, его цементирующая сила: Литьевы, Сталины и Кузнецовы, - осколки некогда великого клана Железняк. А так как это фактически «малые» кланы, образовавшиеся вследствие кровавого бунта, они попадают под категорию «безродных» и не имеют права принимать непосредственное участие в пленарных заседаниях на правах полноценных делегатов и заседать за этим столом…
        Мужчина поправил свои очки, отпил из стоящего рядом с ним стакана с газировкой и, видимо, по привычке, забавно чмокнув губами, продолжил:
        - Из-за этого троица оказалась в невыгодном положении, потому как гостьи и наблюдатели за нашими спинами, - Ефимов неопределённо мотнул головой на быстро заполняющиеся трибуны, расположенные по внутреннему периметру зала Сенаторума, - не имеют возможности продвигать свою политическую повестку. Поэтому потыркавшись и поняв, что поодиночке они ничего не стоят, Литины, Сталины и Кузнецовы в итоге вновь формально объединились, назвавшись Оппортунистически-патриотическим Альянсом, и получили право затребовать себе место Железняков в самом Совете. А затем стали наращивать силу, присоединяя к себе в основном малые кланы «безродных», обещая им поддержку и защиту.
        - А учитывая то, что периодически ОПА ведёт себя на заседаниях, - подхватил объяснение старейшина Громовых, - как лихо в посудной лавке, чем сильно раздражает многие крупные кланы, чтобы их позлить, не опускаясь до уровня прямых оскорблений, к полному названию их альянса добавляют «Железный». Вроде как чтобы почтить память о клане, место которого занимает их делегат.
        - Знаешь, Демьян, - оторвавшись от своего дела подала голос Хильда, которая до этого момента внимательно вслушивалась в разговор. - У меня возникает всё больше и больше вопросов о том, как, собственно, наш мальчик, будучи один-одинёшенек, смог отхватить такую выгодную позицию в полисе.
        - Ну… это-то как раз просто, - пожав плечами, ответил ей Ефимов. - Клан Бажовых входил в Москву на правах полноценного великого клана, так что он просто вместе с повторным признанием князя получил весь пакет полномочий. Хоть и не имел возможности им воспользоваться. Не буду скрывать, что к моменту его выпуска из академии факт того, что под его рукой слишком мало людей, привёл бы к тому, что он не смог бы занимать это место. Что было бы оскорблением для вашего имени. Не уверен, чем руководствовался сам князь, быть может, надеялся, что к тому времени ваш глава женится, войдёт в поле интересов какого-нибудь крупного игрока и тем самым неминуемого скандала с деградацией великого клана в малый удастся избежать. Но, зная Ланскую, я абсолютно уверен, что она действовала исключительно из интересов своего подопечного. Хотя боюсь, что, сосредоточившись на текущем моменте, она, как всегда, упустила будущие политические последствия своих шагов.
        - Да, нас познакомили. Ольга - хорошая женщина, - задумчиво кивнула Хильда. - Хотя мы с Астрид заметили, что она слишком увлечена своими исследованиями, и как политической, так и житейской, изюминки ей не хватает.
        - Возвращаясь к вопросу Шнуровски, как к более актуальному на данный момент, - слегка надавил голосом Громов, - реальное отличие от предыдущих инцидентов с кланами заключается в том, что их немалая собственность взяла, да и ушла в одни руки. Которые, как я думаю, делиться с другими заинтересованными сторонами не собираются!
        Все четыре учувствующих в разговоре старика синхронно хмыкнули, чем вызвали осуждающий взгляд нарочито чопорной и холодной старейшины Уткиной, которая до того коротала время, читая что-то в маленькой толстой книжечке.
        - Вы уже успели разобраться с перешедшими к вам активами Шнуровски? - поинтересовался старейшина Громов, проигнорировав свою коллегу слева.
        - Нет… куда там за полтора дня, учитывая, что давить на наших новых представителей побочной ветви Антон запретил, - поморщился Демьян, - а сами они пока только начали привыкать к новым условиям и не так охотно идут на контакт, как хотелось бы. В основном же мы были заняты попытками обезопасить особняк и небоскрёб. На случай, если кто-нибудь ещё решится сделать глупость. Заняли мануфактуры и прочие предприятия бывших Шнуровски, которые уже кое-кто попытался пощупать на предмет новых владельцев. А также организовали патрулирование в местах компактного проживания работающих на них простецов, попутно ведя разъяснительную работу, ибо среди пролетариата уже начала нарастать паника. Причём явно кем-то подогреваемая.
        - На самом деле сделали прилично, - хмыкнув, произнёс Ефимов. - А особенно хорошо, что о людях подумали. Производство - это, конечно, здорово, но, если кому-нибудь удастся запугать или увести рабочих, оно будет обескровлено.
        - На самом деле это не мы подумали! - ворчливо отозвалась старейшина Хильда. - Никто из нас даже не рассматривал вероятность, что простецы могут на наши клановые дела отреагировать, вплоть до саботажа работ и погромов на предприятиях. Это всё Антон. Мальчик вспомнил, как в его детстве рабочие с местной мануфактуры, резко сменившей собственника, подняли настоящий бунт против нового владельца из-за появившихся слухов о закрытии предприятия. Вот он и озаботился.
        - Умный парень, - задумчиво кивнул своим мыслям Громов. - В любом случае, готовясь к нынешнему заседанию, я приказал нашим аналитикам поднять все имеющиеся данные о бывшей собственности Шнуровски, как доступные в открытых источниках, так и то, что собрали лично мы за последние двадцать с лишним лет… Если хотите, могу поделиться некоторыми их выводами.
        Демьян вновь слегка вздёрнул бровь, демонстрируя свой интерес. В частности, к тому, как много о Шнуровски могли знать чародеи на стороне, учитывая, что их небоскрёб напоминал проходной двор, а архив и картотека располагались в самом очевидном месте, защищаемые только хлипкими дверьми, вскрыть замок на которых мог даже ученик начальных классов чародейской школы.
        Оказалось, что действительно «много». Хоть Громов и не вдавался в подробности, да и вообще, был довольно изворотлив, стараясь не давать лишней информации о деятельности своего клана, сами выводы их аналитиков говорили о том, что «собственная безопасность» как структура внутри клана у Шнуровски практически отсутствовала. Плюс рыжие были необычайно доверчивы в своих отношениях с представителями ОПА…
        Да, сами мануфактуры и более мелкие производства находились ранее в руках у рыжеволосого клана, но Бажовы, занимая эти предприятия, не могли не заметить, что лишь малая часть из них была сконцентрирована на принадлежащей клану земле и сопутствующих уровневых платформах. Большинство же было раскидано по всей Москве, исходя в первую очередь из удобства работы с контрагентами и потребителями, поставщиками материалов, а также доступной рабочей силы. Что, может быть, и выглядело правильно с точки зрения современного промышленника, но создавало огромные проблемы для обеспечения безопасности как объектов, так и персонала.
        Более того, из-за своего расположения производство оказывалось буквально встроено в жёсткую производственную цепочку, попытка заменить звенья в которой резко приводила к значительному подорожанию выпускаемой продукции и потере ей конкурентоспособности. И, что хуже всего, Шнуровски опирались, в первую очередь, на логику бывших кудесников-торговцев, плотно работая с союзниками из ОПА, предоставлявшими для их предприятий лучшие цены.
        Другими словами, весь большой и мощный конгломерат мануфактур Шнуровски был буквально опутан присосавшимися к нему паразитами из контор, принадлежащих Оппортунистически-патриотическому Альянсу, в значительной мере разжиревшему на выгодных контрактах с рыжеволосыми. Полностью оправдывая своё название, ОПА действительно был нацелен на максимальную выгоду для себя и благо для полиса, вот только выезжало в последние два десятилетия на шее Шнуровски, которые будто и не замечали, как хитро опутывают их, бывших кудесников, своими сетями мелкие, но жадные чародейские кланы.
        Но на самом деле хуже всего было то, что все эти предприятия находились непосредственно на землях, принадлежащих полису, а значит, князю и Княжескому Столу, который, собственно, и сдавал их в аренду с пролонгацией договора в каждый нечётный год. Соответственно, различные чиновники имели значительное влияние на Шнуровски. Что можно было легко понять, просто узнав о том, что во владении данного клана не имелось достаточных складских помещений для складирования как материалов, так и готовой продукции встроенных во всю ту же цепочку «поставщик-производитель-потребитель».
        Зато для ОПА и некоторых других кланов такие здания, а также ангары находились. Ими-то, собственно, и пользовались Шнуровски, вот только Демьян очень сомневался в том, что рыжие с их финансовым положением, не могли позволить себе выкупить эти здания в личное пользование… Если бы, конечно, им «позволили» чиновники!
        Так и получалось, что с точки зрения не отягощённого особой паранойей дельца всё выглядело, в общем-то, честно и даже удобно. Шнуровски просто не было никаких причин не доверять своим торговым партнёрам, предполагающим лучшие цены, а тем более соратникам по Альянсу. К тому же, скорее всего, при заключении земельно-платформенных контрактов в Княжеском Столе чиновники с волосатыми лапками, улыбаясь, рассказывали рыжим какую-нибудь довольно правдоподобную историю. Например, о том, что в данном районе полиса просто нет свободного места. Только на их мануфактуру.
        Вот только, по мнению как Демьяна, так и аналитиков Громовых, заинтересованные структуры таким образом просто связывали стратегически важный для Москвы бизнес, чтобы он не дай древо не уплыл в дальнейшем из их рук. Ведь сосредоточь они всё своё производство на клановых территориях, никто не смог бы указывать Шнуровски, где ставить ангар, а где возводить очередную мануфактуру. Пусть даже и возникли бы некоторые проблемы как транспортные, так и с рабочей силой.
        Однако то ли рыжие сами решили сделать по-другому, то ли им подсказал кто, но их клановый район был буквально забит парками, крутыми ресторанами, всевозможными галереями и прочими заведениями для обеспеченной публики. Естественно, с учётом их возможностей и пожеланий в зависимости от платформы проживания. Что тоже в какой-то мере было разумно, ведь «Рукотворный Монолит» был расположен в практически элитном районе. Можно сказать, почти в самом «Золотом кольце» небоскрёбов кланов, считавшихся опорой и сподвижниками Святогора Тимирязева. Пусть даже сейчас большинство из них, вроде тех же Морозовых, находилось в глубокой оппозиции к нынешнему князю и его роду.
        Впрочем, как бы его к себе ни привязывали, дело Шнуровски взяло и уплыло из потных волосатых ручек разнообразных «бизнес-партнёров». Что несказанно их переполошило, до такой степени, что они в тот же день попытались устроить экстренное заседание, скорее всего, совмещённое с судилищем, наплевав на все правила собраний в Сенаторуме.
        - Действительно Ж. О. П. А… Что ж, - задумчиво произнёс Демьян, - можно сказать, что всю готовую продукцию мы потеряли. Признаться честно, я как-то обо всём этом до сих пор ещё вообще не думал! Вот же головная боль…
        - Хуже всего, что подобная ситуация поставит под угрозу выполнение взятых контрактов, - пожевав губами, выдал Ефимов. - По сути, ваши предприятия станут заложниками…
        - Каких таких контрактов, - тихи и как-то крякающее засмеялась Хильда. - Клан Бажовых не принимал на себя никаких обязательств! А люди, которые это делали… с утра сегодняшнего дня кормят червей в бездне.
        - Подобный шаг вызовет очень много проблем, - нахмурившись, покачал головой Громов. - Многие из тех, что иначе могли бы выступить как сторонники, будут в ярости, если теперь ваши предприятия разорвут все заключённые ими сделки… Тогда в это дело князь вмешается уже лично, потому как вопрос идёт о продукции, которая стратегически важна для полиса.
        - Знаем, - тяжело вздохнул Бажов. - Но и слепо следовать договорённостям, заключенным Шнуровски, мы не можем себе позволить! Так же, как и находиться в полной зависимости от их бывших «партнёров», которые вертели этими думающими исключительно о выгоде торгашами как хотели! В идеале надо договариваться и пересматривать каждое соглашение отдельно. В том числе и решать вопрос с этими проклятыми складами, поставщиками и так далее… Но это же дело одного дня, и уж тем более подобные вопросы не решаются с наскока «ко всеобщей выгоде». Ладно, будем посмотреть… Кажется, начинается.
        Действительно, зал Сенаторума полностью заполнился людьми, и лишь двадцать шесть мест из ста сорока семи за центральным кольцевым столом Совета остались незанятыми. Это если не считать Княжеского трона, который тоже в данный момент пустовал. Свет над трибунами с гостями, приглашёнными наблюдателями, прессой и просто охочими до политики богатыми зеваками, способными купить себе недешёвый билет, дабы только посмотреть на заседание, медленно притух.
        Затрубили фанфары, и мощные софиты осветили двери, ведущие в глубины Кремля, которые словно сами собой медленно и торжественно отворились. Правитель Москвы появился из темноты вовсе не торжественно, как можно было предположить, а, как всегда на заседаниях, одетый с иголочки, бодрым шагом влетел в Сенаторум, за ним по пятам следовали двадцать шесть «безликих» фигур. Людей, одетых в серые, «мышиные», балахоны, полы которых волочились по мраморным плитам, с капюшонами, надвинутыми на лица, которые вдобавок прикрывали непрозрачные чёрные вуали.
        Демьян уже знал, что это были не какие-то там охранники князя, или что-то вроде того, как он подумал в первый раз, увидев эту процессию, а люди, особо отличившиеся перед полисом, чаще всего простецы-армейцы, которым князь даровал милость стать на день «равными ему во всём».
        На самом деле это была традиция, корни которой уходили на несколько сотен лет в прошлое, во времена первого Казанского вторжения в Москву, когда ещё Клановая Дума была не такой большой, а на сам Совет допускались исключительно лидеры кланов, а не советники, как сейчас. И так уж получилось, что в результате того нападения Дума буквально обезлюдела, хоть многие кланы, потерявшие в боях своих глав, не только выжили, но и усилились, захватив многочисленных пленников. И тем не менее встречу надо было проводить, а решение контратаковать Казань и наказать казанян за случившееся можно было принять только коллегиально.
        В результате правивший тогда князь, имени которого Демьян не запомнил за ненадобностью, собрал особо отличившихся чародеев из своей дружины и за их подвиги даровал им право на день называться «Равными ему Братьями и Сёстрами». После чего надел им на головы глухие шлемы, чтобы никто не узнал их в лицо и не мог отомстить, случись что, и оправил их в кланы, лидеры которых пали в битве.
        Ибо как равные ему, пусть и на день, они имели право находиться на заседании Думы, а потому каждый из них мог взять на себя роль главы конкретного клана, испросив их мнения по вопросу атаки на Казанский полис, и передать его остальному собранию. Поклявшись перед всеми в том, что озвучивает не свои мысли, а волю клана.
        Века прошли, Дума стала Советом, и говорить в нём теперь могли не только главы кланов, но и их представители старейшин, однако традиция осталась. Правда, найдя себе новое применение. Так, Сенаторум теперь формировался раз на сто лет, и минимальное количество мест в нём соответствовало количеству делегатов, появившихся на первом собрании с формулировкой: «Дабы никто из живых изгнан не был, коль даже мнение его другим равным!»
        Так что могли добавить новое кресло, как, например, для Бажовых тридцать лет назад, а вот убрать то, которое принадлежало вымершему клану, разрешалось только в первый день нового века. А чтобы собрание считалось «полным», пустующие места занимали эти самые «безликие», отмеченные Московским князем. Пусть по большому счёту они теперь и придерживались исключительно его политической повестки. Надо ли говорить, что ещё совсем недавно в этот зал приходило не двадцать шесть, а двадцать семь обряженных в серое фигур?
        Пока «безликие» приносили клятву оставаться бесстрастными и занимали места за столом, князь, чуть хмурясь, стоял рядом со своим троном, но, стоило голосам замолкнуть, как он быстро сел, поздоровавшись наконец с собравшимися, подхватил деревянный молоток и звонко ударил бойком по круглой подставке, отчего зачарованный кудесниками предмет громыхнул как армейская пушка.
        - Итак, господа, разрешите мне открыть эту внеочередную экстренную встречу Совета кланов Московского полиса, созванную по требованию представителя от клана Медоносовых! - произнёс он и снова громыхнул молотком по подставке. - Прошу, старейшина Медоносов.
        - Я, как, думаю, и все вы, безмерно рад видеть вас сегодня вечером, - произнёс мужчина таким тоном, что сразу же стало понятно, что век бы он этих морд не видел и тогда точно был бы счастлив. - На этом собрании я хотел бы поднять животрепещущий вопрос о недостойном, варварском поведении…
        Демьян внутренне напрягся, стараясь внешне выглядеть безмятежным.
        - … представителей клана Пущиных, самым жестоким образом разграбивших и вырезавших посад Лашман, оберегаемый моим кланом! - закончил Медоносов, яростно вперившись взглядом в пухленькую старушку с морщинистым «улыбчивым» лицом и волосами, туго стянутыми в пушок на затылке.
        - Я протестую пред всем нашим честным собранием! - воскликнула женщина, поднявшись со своего места, когда ей было позволено князем. - Вина за случившееся целиком и полностью лежит на Медоносовых, устроивших в этом не посаде, кстати, а казанянском авыле перевалочную базу для контрабанды запрещённых товаров и материалов прямиком в Казань!
        - Это всё ложь! Я требую немедленного удовлетворения, - брызгая слюной, зарычал старик.
        - Секундочку, старейшина Медоносов, - поморщившись, поднялся со своего места делегат от Морозовых. - Старейшина Пущина. Контрабанда с Казанью - это серьёзное обвинение. Не менее серьёзное, чем ничем не прикрытый геноцид внешнего поселения, в котором обвиняют ваш клан. Есть ли у вас доказательства?..
        «Чего?» - только и мог думать в этот момент Демьян, глядя на всё разгорающуюся перепелку между старейшинами, которую теперь поддержали ещё и их союзники.
        Понятное дело, что сам вопрос о боестолкновении между двумя московскими кланами где-то у бездны на куличках никто не поднимал. Это межклановое дело, хотя, если бы кто-то из этих двух готов был унизиться и просить помощи и защиты Совета кланов, тогда да, это дело непременно бы рассмотрели. Однако делегаты, не желая терять лицо, зашли с козырных карт, обвинив друг друга в не самых хороших поступках, которые напрямую касаются Совета.
        Ибо уничтожение поселения простецов, которых город вроде как обязался защищать и в которых заинтересован именно московский клан, а значит, и сам Московский полис - это неслабый удар по репутации. В первую очередь среди посадчан, у которых и так мало доверия к гостям из полиса. И совсем другой вопрос - прямая контрабанда чего-то, что запрещено к передаче в ту же Казань. Тем более, если это, по сути, казанянский авыл, а не посад. Но подобный вопрос можно было вполне спокойно рассмотреть на обычном пленарном заседании. Да и…
        - Что-то здесь не так… - пробормотал Ефимов, с прищуром осматривая сидящих вокруг кольцеобразного стола людей, многие из которых также явно не понимали сути происходящего. - Вопросов между Медоносовыми и Пущиными не было в разосланной повестке.
        - Думаю, кто-то решил сыграть не по правилам, - бесстрастно произнёс Громов, глядя то на Князя, то на сидящего не так уж далеко от него представителя ОПА, и отложившая с началом заседания свою книжицу Уткина легонько кивнула, соглашаясь с ним.
        «Огненный шар», фигурально выражаясь, мощно рванул примерно через полтора часа, когда, устав от криков и взаимных обвинений двух раздухарившихся старейшин, Совет общим голосованием постановил оштрафовать оба клана, и закрыть на этом дело. Именно тогда вдруг попросивший слово делегат от Оппортунистически-патриотического Альянса выкатил целую гору абсолютно абсурдных претензий к Бажовым.
        А так как все они были исключительно материального характера и касались таких формулировок, как «недополученная прибыль», причём рассчитанная на годы вперёд, и «рейдерский перехват» производственных цепочек стратегически важной для полиса продукции, это действительно касалось Совета кланов. Если бы, как втайне надеялся на то Демьян, этот Юстас Олегович Сталин, представлявший ОПА, был идиотом и попытался апеллировать к чему-либо, связанному с кланами, отбиться было бы легче лёгкого. Но в ОПА, судя по всему, подобных кандидатов не имелось, да и всё заседание было заранее подстроено таким образом, чтобы делегаты, являясь чародеями, а не бухгалтерами, устали и не захотели разбираться в таких сложных материях, как «нарушение десятилетнего колебания общего сальдо предприятий ОПА, вследствие отказа Бажовых от заключённых ранее…»
        Причём имя Шнуровски даже не упоминалось. Несмотря на свою важность для полиса, своего места в Совете кланов у рыжих никогда не было, а их интересы представлял Альняс. Так что подавляющему большинству присутствующих на Совете было действительно плевать на их судьбу. В отличие от проблем, которые затронул и даже выделил голосом представитель ОПА, напирая даже не на проблемы своих предприятий, а на ущерб, который нанесли полису Бажовы одним только фактом своего вмешательства.
        Впрочем, старейшина Сталин, сделал небольшую ошибку, упомянув об отказе от заключённых ранее контрактов, вот за неё-то Демьян и зацепился, когда настала его очередь как ответчика. Что-что, а болтать ни о чём, пудря мозги окружающим, а заодно иногда давя на нужные точки, старик умел не хуже, а то и лучше своего визави. И сёстры Хильда с Астрид были, в общем-то, правы. У Демьяна имелся талант демагога, так что заворожить и убедить в своей правоте окружающих у него получалось почти всегда.
        В своей длинной ответной речи, растянувшейся почти на сорок минут, после которой, наверное, каждый из присутствующих в зале задумался о то, что неплохо было бы как-то пропихнуть закон о б ограничении времени на выступление, старейшина Бажов прошёлся по всем болезненным для его визави точкам. В том числе и по тем, о которых мимоходом узнал совсем недавно от Громова, рассказавшего про выводы его аналитиков. Но сделал это, не акцентируя внимания на этих проблемах, а заставив слушателей самих прийти к выводу, например, что столь важные для города предприятия, которые Бажовы получили от Шнуровски, вполне могут остановиться из-за недобросовестных поставщиков, представителем которых как раз является его оппонент. Ну, или что именно обвинитель и его Альянс кланов, по сути, всё это время получал ту самую прибыль за счёт того, что у Бажовых тридцать лет назад была украдена клановая территория. Ну и, соответственно, кто кому на самом деле ещё должен остался.
        - … Мы можем простить врага. Мы ему отомстили и простили! Мы можем простить полис, в котором намерены жить, ведь полученные деньги пошли на благо каждого из нас! - вдохновлённо вещал Демьян, заканчивая свою речь, в то время как кислое и одновременно хмурое выражение на лице князя чуть сгладилось. - Но почему вы, честное собрание, должны прощать людей, которые паразитируют на нас и одновременно на самой Москве? Впрочем… я не желаю, чтобы вы решали их судьбу прямо сейчас. Давайте отступим, рассмотрим с холодной головой все ранее заключённые контракты, а до тех пор, я надеюсь, вы не позволите этим… людям, сделать так, чтобы столь важные предприятия остановились!
        Завершил своё выступление Демьян, нанеся очередной удар голосом доброго дедушки. Собравшиеся в Сенаторуме люди были счастливы, что речь старого Бажова завершена, и при этом рукоплескали бы его выступлению, если бы подобное разрешалось регламентом. Во всяком случае, именно так Демьян мог интерпретировать смесь эмоций, проявлявшихся на лицах окружающих. Даже бесстрастная Уткина начала демонстрировать какие-то чувства.
        - У меня всё, княже, - равнодушно сказал довольный, но не демонстрирующий этого Бажов и хотел уже было сесть, когда князь, сам привстав со своего места, остановил его.
        - Старейшина Бажов, - он внимательно посмотрел на Демьяна, а затем, прищурившись, спросил: - Скажите… Но почему, если, по вашим словам, готовы «простить полис», вы до сих пор удерживаете в плену моих гвардейцев?
        - Мы не удерживаем «ваших» гвардейцев, княже, - мгновенно превратившись из демагога в бывшего лидера ипокатастимы зеленоглазого клана, жёстко ответил старик. - У нас в плену находятся люди, которые «говорят», что они ваши гвардейцы, которые вторглись на территорию клана во время проведения боевой операции и вступили в столкновение с нашей гвардией. Подтверждения их личностей из Кремля мы до сих пор не получали!
        - Хорошо, я говорю, - глубоко вздохнув, серьёзно и даже сурово произнёс правитель Москвы, - это мои люди. И я хочу, чтобы всех выживших отпустили.
        - Княже, - вальяжно произнёс со своего места мужчина, сидевший за делегатом от Морозовых, оказавшийся главой этого клана, а его глаза со снежинкой вместо зрачка опасно блеснули. - В связи с этим у меня возникает та-а-а-а-ак много вопросов.
        - На них будет отвечено, князь, - поморщившись, ответил хозяин Кремля. - Пока могу сказать только одно, «Стреноженный корпус».
        - Оп-па… - усмехнулся Морозов и замолчал.
        - Если вы свидетельствуете за них, - улыбнулся Демьян. - К утру они будут у ворот Кремля. И да, все они живы.
        - Тогда у меня тоже вопрос! - воскликнул представитель клана Васильчуков, тихо сидевший до этого рядом со слегка подавленным делегатом от ОПА. - К Бажовым, если можно.
        - Прошу, - произнёс правитель Москвы, как и Демьян, поворачиваясь к нем.
        - Если ваш глава, Антон Бажов, столь любит соблюдать клановые правила, как вы нам тут говорили, готовы ли вы вернуть настоящему владельцу собственность, которую он получил пусть и по закону, но вследствие ошибки дарителя? - спросил высокий крепкий мужчина, который уже встал и оперся руками на стол, сейчас пристально глядя на Демьяна.
        - Это какую и кому? - внимательно прищурился старейшина Бажов.
        - Так мени! - раздался звонкий голос с трибун, и световой круг софита сразу же вырвал из полутьмы зажмурившихся сидящих людей вставшего на ноги высокого седоволосого парня.
        - И кто ты будешь? - поморщившись, спросил Московский князь, явно недовольный и Васильчуками, и нарушившим протокол парнем.
        - Я? Тарас Шарий. З задворик Киеву, - ответил он, не смутившись, а, наоборот, даже как-то с гордостью. - Мени сказали, що у мене тут жил батько.
        Глава 7
        Глава 7
        - Вернулись уже? Старейшина, а с чего такое выражение лица, словно при виде меня у тебе разом заболели все зубы? - ухмыльнулся я одинокой фигуре Демьяна, медленно вышедшего из-за специально расставленных зачарованных щитков, ограждающих эту тренировочную площадку от реликтового сада с его драгоценными яблоневыми деревьями.
        - Да, ты, Антон, собственно, здесь ни при чём, - устало выдохнул старик и, быстро осмотревшись, направился к ближайшему целому тренировочному столбу, складывая на ходу какие-то ручные печати.
        Не произнося вслух слова активатора чар, он резко взмахнул рукой, и сорвавшийся с его пальцев небольшой зелёный огненный серп неизвестного мне, но явно воздушного заклинания, свистнув, начисто срезал бревно из псевдо-древесины ближе к нижней трети его высоты. Столкнув ногой верхнюю часть на землю, Демьян на мгновение нахмурился, когда та развалилась на несколько частей. Посмотрев какое-то время на изрезанный чарами столбик, он хлопком ладони погасил начавшие заниматься на получившемся пеньке изумрудные лепестки пламени и, кряхтя, умостил на него свой зад. И только после этого вновь обратился ко мне:
        - Я тебя искал, - сообщил он мне и, посмотрев на высокую луну над нашими головами, а также небо, усеянное яркими звёздами, добавил: - Думал, ты уже спать пошёл. Хорошо, охрана на воротах сказала, что ты всё ещё здесь тренируешься. А то бы прямо к тебе в спальню ввалился.
        - Да… я штуку одну придумал. Ну… Когда с Шнуровски-старшим бился. Хотя на самом деле она именно что оформилась. А мысль мне эта пришла ещё во время второго этапа испытания, - честно признался я. - Вот, пока тут нет никого, пытался воплотить её в жизнь. Что бы не позориться, если ничего не получится…
        - Что за штуку? - нахмурившись, спросил Старейшина, как-то даже сбросив с себя навалившуюся ранее усталость. - Погоди! Ты же не…
        - Вот, смотри. Может быть, подскажешь что, а то у меня уже идеи закончились. - И я, заняв простую стойку, начал медленно складывать ручную цепочку, идею которой честно содрал у чародея с невидимыми когтями, выстроив её на том багаже знаний об отцовской части моего наследия, которую давал мне Карбазов.
        Идея была довольно проста… на мой взгляд. Воспользовавшись известными мне формами карбазовского «Водного хлыста», который мне совершенно не давался, как, впрочем, и подавляющее большинство способностей настоящих беловолосых, получить в итоге своё собственное неблокируемое оружие ближнего боя из эго Бажовых.
        Причём основная сложность, с которой я столкнулся, заключалась во врождённой непокорности огненной стихии, просто концептуально не желающей принимать какую-то определённую форму. Что, как я в итоге понял, было просто невозможно для нашего эго без глубокой работы над расчётами заклинания перед переводом его в полную, длинную цепь ручных печатей.
        В общем, до прихода Демьяна выходила у меня какая-то странная фиговина. Пришлось даже специально напомнить себе, что я, собственно, не гений в разработке заклинаний и ту же «Мисахику» именно что «украл» из воспоминаний давно мёртвого человека, а не взял, да и придумал на коленке.
        Как, собственно, и в предыдущие попытки, нагнетённое эго на завершающем жесте «активатор» заставило мои руки полыхать. И когда я сделал шаг вперёд и вроде как нанёс удар, словно желая щёлкнуть хлыстом по земле, с руки вновь сорвался протуберанец, точно такой же, как и те, которыми я обычно отмахивался от противников в рукопашном бою.
        Вот только дальше, он вёл себя нестандартно. Закрутившись, словно огненное кольцо, оторвался от моего тела и, вращаясь по кривой, спиралевидной траектории, улетев метров на пятнадцать, внезапно взорвался, разметавшись в разные стороны по единой плоскости тонким огненным диском.
        - Видишь, - разочарованно сказал я подскочившему ко мне Старейшине. - Бездна знает, что получается! А не то что нужно… Куда эффективнее этого на той же дистанции использовать обычный «Огненный шар»!
        - Антон… - каким-то непонятным голосом проскрипел Демьян, пристально глядя на то место, где только что самоуничтожились чары. - А ты вообще в курсе, как создаются новые заклинания на основе кланового эго?
        - Э-м-м… нет! - ответил я, почесав челюсть под правым ухом и покосившись на старейшину. - А разве не так же, как обычные? В школе у нас был один урок, посвящённый этому вопросу. Если не принимать во внимание расчётов, всё ведь довольно просто…
        - Феноменально, - пробормотал Демьян и, приложив обе руки к лицу, медленно потянул их вниз и тряхнул ими в воздухе, словно только что умывшийся человек, сбрасывающий капли воды.
        - Что? - переспросил я.
        - Я говорю, феноменально, что ты с подобными экспериментами до сих пор сам себя не взорвал! - рявкнул старик, зло уставившись на меня, а затем разочарованно покачал головой. - Ты знаешь полный цикл печатей? Ты проанализировал чужие цепи, завязанные на эго, чтобы понять, безопасно ли это для тебя? Ты вообще подумал, что что-то может сработать не так, как…
        - Нет, - практически проблеял я, удивлённый вспышкой старейшины. - Но…
        - Никаких «но»! - опять взъярившись, прокаркал старик, с размаха отвесив подзатыльник, сбивший меня с ног, отчего я болезненно ткнулся мордой в присыпанную песком землю тренировочной площадки. - Ты что? Вообще ничему не учился?
        - А чему я должен учиться? - проорал уже я, вскакивая на ноги и яростно отплёвываясь от попавшего в рот сора. - Что научили, то знаю! Чего разорался, старый…
        - Чего разорался… - Демьян аж покраснел. - Я сейчас покажу тебе, чего я «разорался»!!
        С удивлением проводив глазами быстро шагающего к выходу с тренировочной площадки старейшину, словно это был вовсе не тот человек, который всего несколько минут назад, уставший, с кряхтением только и мечтал, что поседеть на пеньке, я пожал плечами. Не очень понимая, куда это старик, собственно, пошёл.
        Впрочем, спустя пару минут Демьян всё так же вернулся, нервно подбрасывая в руке довольно крупное, но совершенно незрелое яблоко, а затем, положив его на один из столбов, вновь подошёл ко мне.
        - Видишь яблоко? - спросил он, так, словно я был слепым.
        - Ну, - я, в свою очередь, глядя исподлобья, попытался прожечь в нём дырку.
        - Попробуй попасть в него своей… что бы это ни было, - приказал он тоном, не терпящим возражений.
        Не видя причин отказываться, я сделал, что он просил. Кольцо живицы вновь взорвалось, но плод даже не шелохнулся! Пусть я и не попал, ибо с такой траекторией можно было рассчитывать разве что на удачу, но схлопнулись чары примерно рядом… так что я в очередной раз убедился, что моя задумка даже так не работала.
        Я уже хотел попробовать ещё раз, но Демьян меня остановил, а сам неспешно подошёл к импровизированной мишени и, внимательно осмотрев её, ткнул пальцем яблоко. Недозрелый плод, целый и невредимый, просто скатился со столбика на землю. Впрочем, почти сразу же его размозжила упавшая сверху половина столба, просто съехавшая с идеально ровного разреза, вдруг наискось пересекшего бревно из псевдодревесины.
        - К-как ты это сделал? - после недолгого молчания, во время которого мы со старейшиной играли в гляделки друг с другом, спросил наконец я. - Толкнуть пальцем яблоко и разрезать в другом месте столб… Блин! Я даже не пре…
        - Ты, - перебил меня старик. - это ты только что сделал Антон.
        - В смысле? - не понял я.
        - По этому срезу прошлась волна от твоих чар… - медленно произнёс он, а затем заорал на меня во всю глотку: - А теперь представь себе, дурак!!! Что бы случилось, если бы это произошло прямо перед тобой! Когда ты был здесь один!
        - А… - когда до меня дошли его слова, я вдруг почувствовал, как кровь отливает от лица, а через мгновение судорожно схватился за правое плечо, на котором у моей тренировочной формы имелся порез.
        Я ведь часа четыре практиковал эти чары. И если вначале при переборе ручных печатей в поисках правильной цепочки ничего не получалось, то потом начало выходить «что-то». И это «что-то» действительно взорвалось недалеко от меня. Руку тогда, как мне сейчас подумалось, вроде бы кольнуло, но не сильно, а где-то через час я обнаружил порез на рукаве куртки. Сейчас же я просто разорвал её, внимательно вглядываясь в руку, обнаружил очень тонкую линию, толщиной с волосок.
        Впрочем, в наступившей темноте для меня она выглядела просто как пересекающая бицепс чёрта, едва-едва выделяющаяся на бледно-зелёном. Даже не порез, а словно след, оставленный ногтем на здоровой коже. Едва видное лёгкое покраснение.
        - Что? - воскликнул Старейшина, подскочив ко мне и схватив за руку.
        - Да нет… - промямлил я, проводя ладонью по предполагаемой ране. - Нет. Это меня, скорее всего, Витя на тренировке сегодня вечером зацепил. Да! Точно! Ножом. Ладно, Демьян, я понял, что глупо поступил и вообще, но…
        - Ты лучше скажи, - вновь перебил меня старик, растягивая пальцами и сжимая кожу у меня на плече, чем ты думал, вообще экспериментируя с чарами.
        - Да ничем не думал… - брякнул я, пытаясь выводить руку из его пальцев. - Точнее, головой думал! Нам Мистерион, что на том уроке про создание чар, что позже, всегда вдалбливал, что при модификации чужих чар под себя важно «намерение», как и при их создании. Мол, живица чувствует желание пользователя, и всё такое! Печати же служат лишь направляющими для формирования чар, которые нужно отработать, а вербальная команда в итоге позволяет заменить твоё желание, если ты отвлечён, запомненным и отработанным целеуказанием для преобразования живицы!
        - Вздор! - фыркнул Демьян, отпуская и слегка отталкивая мою руку. - Если бы всё было так просто, чары могли бы творить всё, что заблагорассудится, а каждый первый придумывал бы новые заклинания и техники под любые нужды!
        Старик отошёл от меня и, подняв голову, посмотрел на далёкую луну, а затем продолжил:
        - Будь намерение и желание основой чародейских искусств, - он замолчал на секунду, - мы были бы какими-то сказочными волшебниками, а не чародеями! Что может быть желаннее для человека, чем живица, которая всё делает за тебя. Сложил пару печатей, и грязная кухня очистилась. Ещё цепочка, и чары сами готовят для тебя ужин, а ещё несколько движений руками превращают твой неудобный стул в лучшее кресло, сидя на котором, ты расслабленно смотришь на то, как чары делают всё за тебя! Нет, Антон. Это так не работает!! В жизни нет ничего «лёгкого»!
        Демьян повернулся и, посмотрев мне прямо в глаза, продолжил:
        - Скажу прямо - я не знаю и даже не понимаю, как у тебя, просто так, на переборе основных функциональных печатей и желании, взяли да получились совершенно новые чары… И это уже не в первый раз! Хотя по всем правилам, то, что ты сделал сегодня, вообще не должно было работать!
        - Но работают же, - вставил я. - Правда, не так, как хотелось… А потому, возможно, Мистерион был прав!
        - Работают, - медленно кивнул Демьян. - Но! Я уверен, что это либо из-за твоего скрытого таланта к разработке новых чар, либо из-за чутья, позволившего тебе избежать худших сценариев. Но то, чему учил вас учитель, нельзя назвать наукой! Я не знаю, о чём думал этот человек и ещё спрошу с директора Бояра, как так получилось, что вместо строгого предупреждения, которое должно было отбить у вас желание экспериментировать с чарами, вас, по сути, поощрили к подобной глупости, забив голову суррогатом теории волшебства!
        - Теории волшебства? - удивлённо переспросил я.
        - Ты знаешь, как работают Золотых дел анжинерные мастера? - вопросом на вопрос ответил мне старейшина.
        - Нет…
        - Они творят именно на тех самых желаниях и намерениях, при помощи точной механики и катализаторов, заставляя живицу в мёртвых ингредиентах подчиняться их воле и выполнять невозможные для себя функции, - рассказывая, старик начал прохаживаться мимо меня, заложив руки за спину. - Но! Живой человек, чародей - это не машина, и живица в нас тоже, прости за каламбур, живая! Она не постоянна в своём потоке! Она не будет слепо подчиняться желаниям носителя! Она работает на знаниях, памяти и точном расчёте и именно по этой причине, зачастую новые чары, даже самые простые, требуют так много времени для изучения и наработки! Вначале человек, а затем уже его живица, должны привыкнуть как на сознательном, так и на подсознательном, а также психическом уровне к исполнению каждого нового заклинания, добиваясь эффекта импринтинга. С другой стороны, эго действительно починяется нашим желаниям. Но, опять же, здесь мало просто захотеть! Надо ещё знать и научиться им пользоваться, что невозможно сделать самому, в одиночку, в течение одной человеческой жизни!
        - Вы так говорите, как будто анжинерные мастера делают свои артефакты, просто пожелав что-то и наворотив вокруг рабочих ингредиентов кучу шестерёнок и пружинок. А по итогу: вуаля - и всё работает, как им хочется… - озадаченно произнёс я. - А наши кудесники? Они ведь…
        - Кудесники, Антон, на самом деле мало чем отличаются от чародеев, творящих заклинания, разве что вынуждены работать с более тонкими и точными потоками живицы. Но это наука, а не волшебство! Когда кудесник создаёт тот или иной предмет классическим способом, он, в первую очередь, заранее знает, как тот будет работать и как заставить живицу, невзирая на её природу, выполнить то, что она точно может сделать. Таким образом, он по результатам расчётов разрабатывает глифический алгоритм, составляя из него материальную печать, которая является метафизическим отображением творимых чародеем чар, - Демьян остановился и вновь посмотрел на меня. - Самый простой пример - свитки с заклинаниями. Особым образом обработанный пергамент, реже бумага, перенасыщенная живицей, на которой нарисована печать, объясняющая хранимой внутри энергии, как преобразоваться и что делать, когда она будет освобождена. Свитки, являясь сами по себе хранилищем и носителем живицы, работают даже в руках простецов, которые умеют с ними обращаться. Но стоит только нарушить периметр сдерживающей печати, и последствия будут
катастрофическими, потому как глифический алгоритм, которому подчиняется живица, не будет выполнен полностью.
        - О да! - меня аж передёрнуло. - Я в курсе…
        - Знаю, - Старейшина согласно кивнул. - И то, что тогда произошло с тобой и твоими знакомыми, - одна из причин, почему свитки с заклинаниями, являясь эквивалентом чародейских чар, зачастую высокого уровня, не так широко распространены и используются, как могли бы. Говоря же о анжинерных золотых дел мастерах… Там тоже не так всё просто, как многим хотелось бы. Во-первых, требуются особые условия и инструменты, получить которые совсем не просто. Во-вторых, нет никакой вероятности, чтобы простец, сидя и просто чего-то желая, сотворил нечто невозможное! Каждый «волшебный» артефакт имеет особое ядро, вокруг которого он, собственно, и построен. Небольшой призрачный камень, сосредоточие слабых духов с плана смерти, а лучше всего уже поддавшихся воздействию призраков реальных людей, который сам по себе не редкость, но требуется кропотливый труд и знания, чтобы правильно очистить его от эманаций предыдущего хозяина и перезаписать то самое «желание» или «намерение» необходимые для волшебного предмета. Вместо содержимого, которое удерживало этого духа в нашем мире, не выталкивая обратно в свой план и не
позволяя мертвецу уйти в Ирий или Бездну.
        - Для меня звучит как минимум «опасно», - пробормотал я.
        - А оно и есть опасно, - кивнул мне Демьян. - Это поединок упёртости и воли, выдержать который может не каждый. Ну а дальше работа анжинера мало чем отличается от кудесничьей. Только вместо глифлов используется точная механика, где каждая шестерёнка и зубчик, касаясь других, будет подавать ровно такое микроскопическое количество особых энергий от «ингредиентов», чтобы ядро с призрачным камнем в итоге было способно реализовать записанное на него желание наперекор нашему мирозданию.
        Я потёр глаза. Это всё было, конечно, очень интересно, но дело шло к трём часам ночи и меня потихоньку одолевало желание завалиться поспать. Не то чтобы я привык ложиться рано или не способен был проигнорировать сон ради важного дела, но сегодня я целый день убил вначале на получение академических знаний, затем на тренировки и под конец засел за практику этих чар, будь они неладны. Так что я тупо устал и вымотался, а потому лекция произвела на меня усыпляющий эффект.
        - Действительно… - пробормотал себе под нос Демьян. - Отвлеклись мы. Так вот, Антон, я, конечно, рад, что у тебя незнамо как, против всяких правил получаются новые заклинания. Но я бы хотел, чтобы ты пообещал мне остановить подобные эксперименты. Как минимум до тех пор, покуда не научишься создавать чары «правильным» образом! Ну вот скажи мне, Антон, что тебе не хватает? У тебя под рукой целый клан! Спроси - неужели думаешь, что тебе откажут?
        - Да не знаю… - пролепетал я, нахмурившись, а потом добавил: - Я как-то привык уже всё сам… да и вообще, что чары, это секрет. Честно говоря, я даже как-то не подумал спрашивать… Всё же…
        Прервавшись, чтобы смачно зевнуть, прикрыв рот тыльной стороной ладони, я, вытирая навернувшиеся слёзы, то ли предложил, то ли попросил:
        - Демьян, а давайте уже пойдём на веранду и выпьем, например, травяного сбора? А вы мне, собственно, наконец расскажете, зачем меня искали?
        - Хорошо, - вздохнув, покорно кивнул старик и слегка поморщился, потому как, судя по всему, тема предстоящего разговора ему не очень-то нравилась. - Да! А изобретение своё завтра Мариночке предашь. Ну, знаешь, высокая такая, с моноклем. Она у нас сейчас в клане кто-то вроде координатора по научной части. Покуда мы с наследием Шнуровски разбираемся, покуда выстраиваем внятную структуру, она, как мы договорились, будет отвечать за текущие вопросы как связанные с деятельностью рыжих, так и с нашими собственными проектами.
        - Угу, - слегка рассеянно кивнул я, принимая к сведению сказанное, ибо в подобные дебри не лез и даже не собирался вникать в какие-либо подробности.
        Есть ответственный человек - и ладно! Я уже успел понять, что контролировать соклановцев - вовсе не моя работа. Да даже глобальные задачи, касающиеся жизни в клане, перед людьми в большинстве случаев у Бажовых ставит именно что Совет старейшин. Они же следят за их исполнением и по ходу дела вносит необходимые коррективы и уточнения. При этом глава клана существует вовсе не для галочки, а является неоспоримым военным и политическим лидером. Что, несомненно, сыграло роль во время моего экспромта в Шнуровски, когда ни у кого из рядовых зеленоглазых даже не возникло вопросов о том, имеет ли право недоросль типа меня не только принимать подобные решения, но и тем более отправлять людей в бой.
        Тёмный яблоневый сад окутывала прохлада и ночная свежесть. Он снова принадлежал сам себе и люди больше не жили под ветвями его деревьев, оставив в напоминание о своём недолгом присутствии вытоптанную траву и небольшие горки земли на тех местах, где ранее были вырыты ямки под походные костры. Уже сейчас большая часть пришедшей ранее в Москву гвардии была расквартирована в бывшем «Рукотворном Монолите», пусть он и не соответствовал клановым представлениям о безопасном жилище. Об исправлении того, во что превратили небоскрёб Шнуровски, ещё только предстояло позаботиться. Но я точно знал, что уже сейчас лучшие Бажовские зодчие в Хёльмгарёре, Казани, Сыктывкаре, Ростове и в Тайном посаде получили копии точных поэтажных чертежей нашего нового здания.
        Так что сейчас все они усердно ломали головы, пытаясь разработать приемлемый проект перепланировки с учётом критически важных объектов, оставленных Шнуровски. Вроде малых вертикальных производственных линий для сборки опытных образцов тяжёлой техники, экспериментальных мастерских лёгкой промышленности, а также глифотроники и многочисленных уникальных лабораторий, хаотично разбросанных по всему небоскрёбу, трогать которые было бы само по себе преступлением против клана.
        На крыльце задней веранды нас встретили Лена с Алёной, ранее явно коротавшие время за партией в шахматы. Гексагональная шестиярусная «этажерка» из игровых досок была установлена на низеньком чайном столике, вынесенном на свежий воздух, а возле него расположились два лёгких кресла.
        Сам я был не таким уж большим любителем этой стратегической игры, но общие правила знал с самого детства, благо отец при жизни был большим любителем подобного времяпрепровождения. С каждой стороны в игре принимало участие шестнадцать фигур, которые ещё называли «вымпелами», из которых по возрастающей значимости: восемь «канонерок», два «эсминца», два «фрегата», два «крейсера», один «линкор» и так называемая «база».
        Каждая из фигур особым образом перемещалась по игровым доскам, имела свои правила при переходе на соседние ярусы и уникальным образом «съедала» противника. Так та же «база» вообще не могла двигаться, зато в один ход поражала аж два вымпела, оказавшихся с ней на соседних гексах. «Линкор», если слой не заблокирован присутствием «крейсера», спокойно мог переместиться с верхней на самую нижнюю игровую доску, а в пределах одной свободно двигался в трёх направлениях. А те же «фрегаты» могли совершить горизонтальный и даже вертикальный скачок. Ну, или наоборот… Я точно не помнил.
        В любом случае эта игра считалась необычайно древней, и она же послужила прототипом для не так уж давно изобретённых «шашек», куда более простой настольной забавы, в которой отсутствуют старшие «вымпелы». А быстрые сражения «канонерок» разворачиваются на квадратной доске с квадратными же полями, также выкрашенными в чёрный или белый цвет.
        Девушки, выйдя нам навстречу, спасаясь от ночной прохлады, кутались в пуховые «платки», подаренные нам перед расставанием ханшей Абызбикой. Подобные шали, как мне сказали, были чуть ли не основным продуктом небольшого авыла, расположенного за Казанью. Даже в том полисе подобное рукотворное чудо считалось предметом роскоши, что уж говорить про Москву, где такие товары практически не появлялись.
        И естественно, что перед тем, как порадовать девчонок, в день нашего возвращения я с одним из демьяновских Бажовых, уже хорошо знавших Москву, отправил дорогие подарки старшей семье Громовых. Хельга, ей мать и сестра получили эти самые ренбэшские платки, а глава клана - малахитовый каменный цветок, выполненный ювелирами-мастерами Тайного посада как пресс-папье. Правда, я так и не понял, по какой причине разнообразные цветы из камня с оформлением из драгоценных металлов занимали чуть ли не первостепенную роль в декоративно-прикладном искусстве моего клана.
        - Девочки, травный набор нам организуйте, - улыбнувшись, попросил я чародеек, сам тем временем заходя на веранду, краем глаза отметив ожесточённую битву на шахматных игральных досках, где белые, традиционно начинающие наверху, в значительной мере теснили чёрных, продвинувшись к нижнему ярусу, но успев лишиться «линкора».
        - Так что вас, кроме моего поведения, конечно, так расстроило? - поинтересовался я у Демьяна, усаживаясь напротив него за стол, установленный возле обустроенного на нашей крытой веранде декоративного камина, в котором потрескивали дрова из созданной живицей древесины.
        - Да, - покачал головой старик, а затем повернулся на звук открывающейся двери, через которую степенно вошли Астред и Хильда.
        - Всё не спите? - спросила старшая сестра, когда старейшины подошли к нам, я же, как молодой и вообще натуральный витязь, поспешил вскочить и пододвинуть к столу два дополнительных стула.
        - Мои приветствия, старейшины, - сказал я, чуть кивнув, как эти же самые старухи меня и учили.
        - И тебе, княже, - устало отозвалась Хильда, быстро опустилась на предложенное сиденье и тут же спросила: - Демьян, ты ввёл Антона в курс дела?
        - Да как-то не добрались ещё…
        - Тогда давай лучше я коротенько объясню, - предложила женщина и, получив кивок по-настоящему седой головой, в отличие от моей, продолжила: - Сегодня, после того как планы наших оппонентов забрать кусок, если не всю промышленность Шнуровски вне пределов клановой территории, провалились, они попытались под благовидным предлогом забрать у нас огрызок небоскрёба, полученный от Шаровых.
        - Хм… - выдал я, слегка удивлённый поворотом дел.
        В этот момент девочки принесли дымящиеся чашки с травным сбором и, видя, что мы их не прогоняем, устроились рядом со мной.
        - В любом случае, - продолжила Хильда, - они нашли в Киеве внебрачного сына Шарова-старшего и попытались давить на нас с помощью аналога гильдии, в которой он там состоит…
        - А смысл? - поинтересовался я. - Где гильдия, а где клановая собственность?
        - Ну - смысл был, - вставил Демьян. - Даже такой недострой - это дорого и престижно! Ведь это, в первую очередь, клановый небоскрёб по всем документам, а не какая-то там вертикальная мануфактура. Его, если на то пошло, можно снести и сделать заказ на строительство нового, полноценного кланового здания, чего Стол никогда не позволит сделать с обычной высоткой.
        - То есть они хотели сыграть на жадности других кланов? - озвучил я свой вывод.
        - Да, - кивнула Астрид. - Я могу только предполагать, то расчёт, скорее всего, строился на том, что мы сами откажемся от этого места, чтобы не ссориться с большинством с Совете. Особенно после того, как мы утащили и так немалый кусок, оставшийся от Шнуровски.
        - Хотя я не уверена, что эту тему не подняли бы в любом случае, - покачала головой Хильда. - Надо признать, они хорошо подготовились к тому, чтобы щёлкнуть нас по носу. Осадить зарвавшихся… и это сработало бы даже лучше, если бы с вопросами производства не удалось отбрехаться.
        - Я бы сказал, переложить вину за любые проблемы с производством на сам альянс! - фыркнул Демьян и, подув на чашку с отваром, сделал глубокий глоток. - Они ожидали, что мы диковатый клан из тайги! Вроде Ржвошвичей, будь они неладны.
        - А… кто такие Ржфорджовичи? - раздался тихий голосок Алёнки, впрочем, мне и самому было интересно.
        - Ржворвичи. Чародейский клан, живущий к северо-западу от Тайного посада, - тут же просветила нас всех Лена. - Практически дикари и абсолютно точно каннибалы. В течение года они регулярно кочуют между несколькими временными поселениями, а эго, связанное со стихией смерти, позволяет им в бою на некоторое время игнорировать даже самые страшные ранения. Например, продолжать сражаться, лишившись головы. Или с дырой на месте сердца…
        - Кура тоже бегает, если отрубить ей голову, - фыркнула Астрид. - Но да ладно. Суть не в этом. Вопрос стоял в том, что наши оппоненты превентивно, за наш счёт, пригласили в Москву очень сильную чародейскую гильдию из Киева, что принесло им очень много очков поддержки.
        - Вот здесь не понял, - нахмурился я. - Они кого-то там пригласили? Так пусть сами и оплачивают. И вообще, мы с Киевом не враги, но и не друзья! Никого там в совете не озаботило, что, по сути, в пределы Москвы привели довольно большую ударную силу?
        - Озаботило, конечно, - усмехнулся Демьян. - Вот только опортунисты постарались уровнять их приход с нашим. Мол, из москвичей у Бажовых только так называемый глава. Это они так сказали, а не я.
        - Другими словами… - нахмурился я.
        - Другими словами, сейчас мы будем бороться за этот самый небоскрёб. Но вот тебе, Антон, стоит на время покинуть полис, - ответила мне Астрид.
        - В смысле? - спросил я как можно мягче, потому как эта идея мне совсем не понравилась.
        - Мы тут обсудили, - слегка замялся Демьян. - Пришли к выводу, что в ближайшую пару недель, пока ситуация не утрясётся, этот Тарас Шарий и его подельники могут попытаться подставить тебя, чтобы в результате вызвать на дуэль. В которой ты уже точно не победишь. А если не получится - просто убить.
        - Вам не кажется, что это как-то надуманно? - со вздохом спросил я.
        - Нет, - довольно жёстко ответила Хильда. - По возвращении мы успели поднять документы, касающиеся этой гильдии. Это было совсем не трудно, потому как она очень известна… Тем, что принимает заказы исключительно на людей. Я не знаю, в курсе ли князь, альянс и другие кланы, кого они пригласили «поиграть» в этотп, но «Дикэ Полэ» - это хорошо организованная, сплочённая и обученная группа ликвидаторов. Которых действительно стоит уважать и даже бояться!
        - И… Что им даст моё убийство? - окончательно потеряв настроение, поинтересовался я.
        - Моральное удовлетворение! - зло хлопнул ладонью по столу Демьян. - Поверь, это немало! Куда хуже будет, если тебя каким-то образом смогут развести на дуэль…
        - Мы подозреваем, что всё это просто блеф, - всё так же спокойно прервала Демьяна Астрид. - «Дикэ Полэ» просто выполняет свою работу, на которую её нанял кто-то из оппортунистов. Антон, у этих ребят действительно громкое имя, и работают они во многих полисах. Но учитывая, что это может быть просто провокация ради выполнения оплаченного заказа, нельзя забывать, что хозяева «Дикого Поля» вполне могут действительно желать закрепиться в Москве. И в зачёт их работы вполне может идти тот самый огрызок небоскрёба, учитывая, что этот Тарас - один из них.
        - Так что? Вы предлагаете мне сбежать? - всё так же мрачно спросил я. - А не будет это расценено как трусость? И вы говорите, две недели? А что потом?
        - Не будет, - отмахнулся от подобной инсинуации Демьян. - Ты пойдёшь в группе со своими сверстниками на помощь команде, которая уже ушла выполнять заказ той твоей девочки-Уткиной. Вам же всё равно в этом году за стену идти? Вот и поучишься у соклановцев!
        - А мы, покуда тебя не будет, предпримем определённые шаги, - зло усмехнулась Хельга.
        - Это какие? - с опаской поинтересовался я.
        - Естественно, смертельные для некоторых личностей из соседнего полиса, - Астрид с очень нехорошей улыбкой откинулась на спинку своего кресла. - В конце концов, чародеи мы или так, пописать вышли? Я лично что-то не помню, чтобы приносила обет человеколюбия.
        Глава 8
        Глава 8
        - Цель экспедиции за пределы полиса? - безразличным тоном спросила сидевшая за конторкой чародейка из княжеской гвардии, вновь подняв взгляд от бумаг на Марфу Александровну.
        - Тренировочный поход для будущих второкурсников Тимирязевской Академии для передачи клановых знаний, - ответила ей одноглазая Бажова, вынимая из планшета сопровождающие миссию бумаги, подписанные старейшинами. - Вот необходимые документы.
        - Антон Сергеевич Бажов, как признанный полисом чародей деревянного ранга, сейчас находится на действующей чародейской службе? - чуть нахмурившись, уточнила девушка, что-то записывая в толстый гроссбух, бросив быстрый взгляд в нашу сторону.
        - Да, вот уведомление об извещении Княжеского Стола, - наставница достала из специального кармашка, нашитого на папку, небольшой неформатный листок голубоватого цвета и протянула его чародейке.
        - Хорошо, всё в порядке, - кивнула наконец дамочка, ловкими движениями проштамповав документы и попросив Марфу расписаться в книге учёта, после чего, пожелав нам удачного пути, предложила пройти на террасу под номером двадцать дробь три.
        Собственно, как и сказали прошлой ночью старейшины, меня оперативно спровадили за стену. Точнее сказать, в данный момент мы находились конкретно на ней, в одном из пропускных пунктов двадцатой армейской бригады, занимающей один из северных участков стены на контрольно-пропускном пункте для чародеев. Вообще, конечно, можно было пойти и через ворота, а точнее, через уже знакомый мне шлюз, предназначенный для паровых взъездов и посадских обозов, но Москва - город немаленький, да и топать по дикой местности нам, не сказать, чтобы близко, так что, посовещавшись, Марфа Александровна с сопровождающим нас дядькой Буяном решили срезать пусть небольшой, но угол и сразу выйти на прямой маршрут к точке рандеву с ушедшими ранее поисковыми группами.
        Кстати, Буян Петрович, интеллигентного вида мужчина-Бажов, возрастом разменявший где-то третий десяток, гвардеец-инструктор и просто приятный в общении человек, отправился с нами не из соображений безопасности или подстраховки, а потому, что учебную пятёрку сформировали из меня, а также Егора с его свитой. Он же в клане значился их наставником, обучая наравне с родителями детишек чародейским премудростям.
        К тому же вследствие того, что пятая его ученица осталась с семьёй в небоскрёбе, срочно готовясь со своими друзьями к вступительным экзаменам в Сеченовку, рука у нас за отсутствием профильного чаровника получилась немного неформатная. Так что дополнительной целью Буяна в этом походе, помимо обучения своих орлов, была ещё и забота о нашем общем здоровье.
        В общем-то, официально, что было отражено в документах, нас не собирались во время этого похода обучать каким-либо групповым действиям, тем более подобным составом. Во-первых, Егор, кажется, запал-таки на Уткину, и они с отцом приняли решение, что парень пойдёт со мной на второй курс Тимирязевской Академии, «свита» же, естественно, подтянулась за ним, не желая оставлять своего лидера.
        Однако это значило, что с началом учебного года всех их раскидают по разным неполным на данный момент учебным пятёркам. У меня же и так уже была своя рука, состоящая на службе полису, так что в этом походе ни о какой необходимости боевого слаживания для формирования постоянной клановой группы речи не шло. Не являясь детьми, мы и так прекрасно понимали важность командной работы, как и то, что любые личные вопросы, покидая клановую территорию, следовало оставлять позади. Ну а лишнее мозгоклюйство на подобные темы скорее могло навредить, нежели помочь научить будущего чародея быстро сливаться с незнакомым коллективом.
        Во-вторых, хотя Марфа Александровна была не только моим личным наставником, но и курировала мою группу в академии, Буян идти по её стопам не собирался. У него была служба в гвардии клана и брать, на себя лишнюю ответственность перед Княжеским Столом он не желал. Зато мужчина обладал немалыми талантами в деле обнаружения следов, в чем ранее успешно наставлял своих подопечных. Именно за этот свой талант он и был принят в гвардию, а теперь, коли Егор и компания на большую часть года попадут в руки других наставников, желал дать им как можно больше своей науки, раз возникла возможность.
        Марфа Александровна же специализировалась в охоте на чудовищ, в чём большую часть прошлого года активно натаскивала нашу шестьдесят первую руку и меня как своего личного ученика. Так что её повестка на этом выходе в значительной степени отличалась от задач, которые ставил перед собой её коллега-мужчина. Ну и это не учитывая того, что основной нашей целью всё равно оставалась помощь команде, ранее уже отправленной на поиски Уикиной-старшей.
        Контрольно-пропускной пункт номер двадцать, скорее всего, был типовым и мало чем отличался от остальных номеров. Вмурованный в монолит на вершине стены, он представлял собой группу помещений, в одном из которых проходила регистрация, после прохождения которой следовало проследовать по длинному коридору на одну из так называемых террас. В нашем случае третью по счёту. На самом деле то были открытые с внешней стороны комнаты-ячейки, в каждой из которых располагалось по три массивные паровые машины. Центральной частью их являлась двухметровая деревянная бобина с намотанным на неё не особо толстым стальным тросом, уходящим по пологой куда-то в темноту леса Запретной зоны, начинающейся за расчищенным возле Стены участком.
        - Уже пользовались канатной дорогой или в первый раз? - дежурно поинтересовался подошедший к нам армейский офицер, в то время как его солдаты активно суетились возле одного из агрегатов.
        - Да, приходилось, - кивнула тётка Марфа, в то время как Буян буркнул что-то про Казань.
        Мы же с Егором и его друзьями просто покачали головами.
        - Хорошо, - кивнул армеец, глядя на нас, - правила простые. Берёте вот эти вот катки, цепляетесь и съезжаете вниз. Крепёжный штифт расположен примерно на расстоянии километра уже в Запретной Зоне. О ветках и о том, что врежетесь в ствол какого-нибудь дерева, можете не волноваться. Путь расчищен. Да, сразу предупрежу, бегать по тросу, а тем более пытаться забраться по нему обратно на террасу - запрещено. Разбираться даже не будем - свой или чужой. Есть чёткий приказ - сразу же открывать огонь на поражение!
        «Ну да! - подумал я, разглядывая уходящую вдаль натянутую стальную полосу. - Чародей или нет, а без чар чего-то вроде невидимости человека изрешетят пулями задолго до того, как он войдёт в радиус эффективного использования 'Искры».
        - А вы не боитесь, что по тросу сюда залезет кто-нибудь, кому ваши пули не страшнее комариного укуса? - поинтересовался Пётр из группы поддержки Егора.
        - Нет, - офицер криво усмехнулся и похлопал по гладкому стальному боку ближайшую машину, к которой крепился один из стальных канатов. - На этот случай у нас есть вот эти малышки. Случись что - они без проблем вырвут штифт, и полетит этот «кто-то» прямо на землю, со всем доступным ускорением. А там трос можно либо сбросить, либо просто смотать на бобину.
        - Понятно… - пробормотал парень, чуть пристальнее рассматривая слегка дрожащий и ухающий агрегат, так, словно в обычном моторе, наматывающем канат на приделанную к нему катушку, могло быть что-то выдающееся.
        - Так, господа чародеи, - сделал отмашку армеец-офицер, выслушав доклад своего подчинённого о готовности, - по уставу обязан спросить - есть кто-нибудь, кто не уверен в своей способности удержаться руками на катке? Не стесняйтесь, потому как падать… в общем, лучше не падать, иначе костей не соберёшь. Так что мы можем выдать специальную страховочную сбрую.
        Мы дружно промолчали. Всё же чародею, даже в нашем возрасте, который не может просто провисеть, ухватившись за перекладину, минимум час, стоило бы задуматься либо о дополнительных тренировках, либо о кардинальной смене профессии. Я же внимательно рассматривал тот самый «каток», который больше всего походил на обыкновенную вешалку для одежды, на верхний крючок которой был насажен толстый ролик с вырезанным в нём жёлобом.
        - Хорошо, - кивнул офицер, без лишних слов принимая наш отказ от страховки. - Как спуститесь, просто повесьте катки на специальный карабин, приделанный к крепёжному штифту и можете идти по своим делам.
        Спускаться решили все по одной линии. Всё же тросы были натянуты не параллельно и расходились с террасы под небольшими углами по заранее расчищенным от веток «коридорам». Так что расстояние между фиксаторами на земле, по словам армейцев, было где-то сто-сто пятьдесят метров. Что можно было бы считать ерундой в открытом поле, но вот в темнолесье Запретной зоны это плёвое расстояние вполне могло стоить жизни неподготовленному чародею.
        Канатная дорога оказалась удивительно удобной не только для спуска со стены, но и как возможность одним махом преодолеть и расчищенный от леса участок, и саму опушку, на которой часто крутятся разные чудовища, привлечённые близким полисом, но уже наученные не соваться на открытое пространство. Вначале я со свистом пролетел над двухсотметровой полосой вырубки, а затем нырнул в настоящий «зелёный» тоннель, тщательно прорубленный в густых кронах бесчисленных деревьев.
        В какой-то момент на обычном сером тросе вдруг замелькали полосы, покрашенные чуть фосфоресцирующей жёлтой краской. Ведь это нам, Бажовым, было плевать на темноту, а абсолютное большинство чародеев просто не могли похвастаться подобным зрением, и для них спуск после расчищенного пространства, скорее всего, напоминал безумный полёт в темноте, по трубе, в которой едва можно было различить хоть какие-нибудь детали. Вскоре полосы сменились ровным красным цветом, я приготовился и, стоило только показаться быстро приближающейся земле, ловко спрыгнул чуть в сторону, чтобы не влететь лбом в массивный, вбитый в землю стальной костыль.
        Как только появился Буян, замыкавший спуск, группа тут же выдвинулась с места, сохраняя примерное направление, заданное тросом, а сориентироваться можно было уже на ходу. Благо армейцы заранее предупредили нас, чтобы у крепёжного штифта не задерживались. Удобство удобством, а монстры довольно умные твари и давно уже поняли, что возле этой металлической штуковины вполне можно полакомиться человечинкой. И именно чтобы избежать засад возле точки приземления, на каждом пропускном пункте, расположенном на стене, имелась не одна-единственная канатная дорога, которой в другом случае вполне можно было бы обойтись, а не меньше дюжины. Что вполне естественно рассеивает внимание особо хитрых тварей.
        Собственно, в этот момент и началось наше обучение. И первым делом прямо на бегу нам было приказано взять построение, применимое для передвижения в лесу малой группой. По сути это был тот же самый классический «треугольник», зачастую применяемый нами в полисе, только чуть более широкий и с большими допусками для каждого бойца из-за необходимости постоянно маневрировать между препятствиями.
        Ну и, конечно же, одно дело теоретические знания и совсем другое - практика. Тем более практика в темнолесье, а это не ровная асфальтированная дорога и даже не яблоневый сад, где мы проводили первые тренировки. Кочки, рытвины, колдобины, камни, а также спутанные и перекрученные толстые корни деревьев под ногами совсем не упрощали поставленную перед нами задачу даже в минимальном её исполнении.
        Для начала требовалось просто сохранять чёткую формацию во время обычного бега, постоянно следить за окружением на предмет опасностей. А также непрерывно мониторить остальных четырёх членов руки, ну и, естественно, самому огибать встречающиеся на пути препятствия, так, чтобы не выпадать из поле зрения коллег.
        И это только первый этап, который требовалось освоить, ведь группа в данный момент двигалась по чародейским меркам со скоростью натуральной улитки! Таким Макаром до места встречи с передовой рукой поисковиков мы добрались бы хорошо, если через несколько суток! А учитывая, что мы вроде как не на прогулке, а выполняем задание, да ещё и рассчитанное на спасение человека, то, если мы продолжим передвигаться в таком темпе, живой Надежда Игоревна нас точно не дождётся!
        Соответственно, следовало переходить на чародейскую сверхскорость. И вот тут нас ждали самые большие проблемы. Ведь лес не предоставит нам ровную дорожку, камни и проклятые кони никуда не денутся! Но хуже того, с непривычки в таком окружении вполне может развиться полноценное туннельное зрение, и избавиться потом от этой гадости будет ой как непросто!
        Тётка Марфа особо не отвлекалась, выполняла в одном лице роль охранителя отряда, то и дело рыская туда-сюда в поисках минимальных опасностей. А вот Буян наставлял нас, а также контролировал передвижения, иногда пугая страшными историями, на основе которых, собственно, и набирались опыта предыдущие поколения чародеев. Вроде такой: «Бежал боец Вовочка в формации с друзьями и вроде бы всё было нормально… да только неудачно решил обогнуть дерево. Скрылся на мгновение с глаз товарищей за стволом и исчез, а больше его никто и не видел! Даже косточек потом не нашли…»
        Похоже, на своеобразную «сказку-страшилку», хотя на самом деле не шибко приятная реальность. Даже я, вследствие своей загруженности не особо штудировавший «Малый Московский Бестиарий», мог с ходу назвать пять чудищ, теоретически способных провернуть над незадачливым Владимиром такой вот фокус.
        Один земной язык чего стоит - тварюшка, чем-то похожая на кочан капусты, живёт, ну а точнее сказать, растет под землёй, ибо связана с духами «Древа» и является своеобразным гибридом червя и растения. Вот только, когда над ней проходит живое существо, неважно человек, скотина или вообще другой монстр, она раскрывает пасть и выстреливает вверх свой язык, на кончике которого костяной шип, похожий на гарпун. И всё - слюна, она же желудочный сок твари, попав в кровь, вызывает мгновенный паралич всего тела, так что даже пикнуть не успеешь, ну а себе в рот, который также служит и желудком, земной язык затягивает жертву за мгновения. Одновременно таща и всасывая в себя с такой силой, что у человека ломаются кости.
        С горем пополам на нормальную скорость передвижения мы вышли примерно к полудню. Ну а учитывая, что со стены мы спускались ещё в рассветных сумерках, часов шесть на всё про всё точно угрохали. К счастью, полноценный синдром тоннельного зрения себе никто так и не заработал, но вот общие симптомы имелись у всех пятерых. Впрочем, как верно указал Буян: «Просто так в этой жизни ничего не даётся!» Так что для того, чтобы полностью избавиться от этого неприятного эффекта, необходимо медитировать, тренироваться и расширять собственное восприятие. Конечно же, естественным образом, а не при помощи запрещённых веществ!
        В любом случае пусть стволы деревьев и пытались слиться в единую мелькающую стену, ко времени небольшого привала уже все могли, сосредоточившись, не только бежать вперёд и не падать, но и следить за своими спутниками, что было просто, ибо при правильном перемещении в формации, даже в туннельном виденье они большую часть времени казались практически статичными фигурами. Во всяком случае, покуда местность позволяла именно бежать. Но вот когда лес становился труднопроходимым, и перемещаться уже приходилось длинными, а порой и высокими прыжками, не снижая скорости, уследить за товарищами становилось ну очень проблематично.
        Тем не менее я ещё пытался отслеживать окружение, пока, прислушавшись к совету старшего Бажова, сконцентрировавшись вдобавок на том, чтобы не терять из виду тётку Марфу, которая, защищая группу, в отличие от нас, не двигалась по прямой, а буквально вилась вокруг, то обгоняя отряд, то, наоборот, замедляясь и оказываясь в его хвосте. Я, кстати, уже пробовал в особняке повторять подобные маневры Бажовых, ибо видел, как это делается, когда мы во время поездки в Тайный посад ходили за «Змеем».
        Сказать, что подобные танцы выматывают, - ничего не сказать. Впрочем, думаю, это, опять же, вопрос привычки и тренировок, да и применяются подобные манёвры, если я правильно понял, только тогда, когда в группе есть заведомо уязвимые члены, не способные с ходу на полной скорости отреагировать на угрозу и вступить в бой. А так я сам был свидетелем, как лихо и эффективно такие вот бойцы охранения не только устраняли малейшую угрозу для быстро перемещающейся группы, но и походя охотились.
        В общем, выцепить ещё и наставницу, не отвлекаясь от всего остального, было пока что для меня сложновато! На что я и посетовал одноглазой на привале, вызвав этим пару шуток в своё адрес. Отдых, кстати, также происходил именно что в «учебном» режиме. В частности, нам показали, как правильно организовать так называемое «гнездо» на дереве.
        Для этого у каждого из нас с собой имелись своеобразные гамаки, сделанные из верёвок и тонких деревянных планок. В обычное время они были продеты в нижней части спального мешка, образуя этакое жёсткое основание, позволяющее комфортно заснуть, раскатав спальник даже на острых или очень холодных камнях. Что помогало Бажовым в разнообразных пещерах. Носился же гамак точно так же, в скатке со спальным мешком. Но его можно было вытащить и, закрепив особым образом на ветвях дерева, обустроить себе и своей группе более-менее безопасное место для отдыха или ночлега.
        Что мы и проделали перед самым закатом неподалёку от опушки с внешней стороны Запретной зоны. Мы, молодёжь, вымотались в этот день до неприличия, ибо выкладывались по полной, а потому заснули в своих развешенных на дереве гамаках, только перекусив сухпаём, запиваемым из фляжек сильно разбавленным морсом из какой-то кислой ягоды, натуральный концентрат которой Бажовы привезли с собой аж с самых уральских гор. Такая вода вроде бы очень долго не портилась, да и сама ягода, молнеевика, по словам наших стариков, была насыщена полезной природной электрической живицей и не только успокаивала желудок, но и быстро снимала усталость.
        Засыпая, я уже в который раз за сегодняшний день думал о том, что то ли Запретная зона действительно не так страшна, как нам её малюют, то ли это я так сосредоточился на том, чтобы научиться бегать в лесу, что просто пропустил все жуткие опасности, подстерегающие вошедших в неё путников. Нет, мы слышали и рыки, и далёкий рёв, и визги, и даже нечто, похожее на человеческие вопли. Несколько раз тётка Марфа целенаправленно бросалась куда-то в чащу, полыхая зелёной живицей, и возвращалась только спустя какое-то время. Тогда мы оставались без формального присмотра, а в охранение вокруг группы вставал Буян. Но мы всё так же монотонно продолжали двигаться вперёд и вперёд до очередной корректировки курса, которую иногда по одной её ведомым причинам делала одноглазая наставница.
        Ранним утром вырвавшись наконец из откровенно надоевшего леса, мы практически уткнулись в заставу Дубна, расположенную возле «Каторжанского дубненского лесоповала». Место это было, в общем-то, уникальное, как минимум тем, что здесь обычная для крупного полиса двухсоткилометровая Запретная зона у Москвы имела своеобразную «вмятину». Что бы ни вызывало безудержный рост кишащих монстрами лесов возле человеческих поселений, здесь оно натолкнулось на могучую водную преграду в виде широкой реки, называемой Волга, и вынуждено было отступить.
        Застава же, как гласил учебник родной истории, стояла здесь чуть ли не со времён Тимирязевых, ведь изначально это был их клановый посад, который сам Святогор повелел превратить в мощную крепостицу: «…Дабы служило это место Москве так же, как и он сам намерен служить!» И немаловажной частью этого места, наряду с очередной каторгой, где издревле добывалась столь нужная Полису древесина, была паромная переправа через Волгу, к которой, собственно, и вывела нас тётка Марфа.
        Стоило это удовольствие аж десять рублей с человека. Неслыханная сумма, как по мне, ведь на эти деньги можно было на втором-третьем уровне жить с месяц, не шикуя, но и ни в чём особо себе не отказывая. А рабочие, обитающие на дне, так и вовсе получали подобные деньги за два-три месяца работы на ближайшей мануфактуре! Но при этом сама дубнинская переправа в сезон древа была именно роскошью, а не средством передвижения, а к тому же самым безопасным способом для нас попасть на ту сторону реки.
        Альтернатива: либо купить у кого-нибудь из местных лодку, за что гарантированно попросят намного дороже, ведь на реке она и образ жизни, и кормилица. Либо украсть её, что не вариант, потому как тогда придётся решать что-то с водными духами, потому как у местных должны быть отпугивающие их амулеты, а у нас таковых нет. Но это против всякой неспокойной мелочи, а вот приплывёт что посерьёзнее - так никакие зачарованные кудесниками побрякушки не помогут. И именно по этой причине перевести нас на ту сторону никто из заставчан не возьмётся уже ни за какие деньги. Своя жизнь в любом случае дороже.
        Можно, конечно, ещё самим сварганить плот, но это долго, да и всё с теми же шансами встретить кого-нибудь злобного и подводного. Километрах в тридцати западнее есть, конечно, мост, выстроенный перевозчиками, но это во-первых, крюк, а во-вторых, не дай Древо, в это время поедет локомотив!
        Ну а так, деньги у клана имелись нынче в достатке, да и тётка Марфа явно планировала именно этот путь, ну а на переправе и развлечение - где ещё можно в Москве посмотреть, как самая настоящая вунтериха, повинуясь кнуту поводыря, медленно крутит колесо. Впрочем, приручённое чудовище выглядело как большая и некрасивая корова с раздутыми боками, спиленными рогами и человеческим ртом, полным кривых гнилых зубов. А учитывая, что обычных, настоящих бурёнок я уже видел в некоторых посадах, в том числе и нашем, тайном, зрелище это надолго меня не захватило.
        - Эх-х-х… - тяжело выдохнул Егор, повисая на поручнях парома, из пассажиров на котором, собственно, были только мы, оттуда, и такие большие деньги за переправу.
        Парня так же не завлекла вунтериха, как и меня, а потому мы куковали в тенёчке возле борта, в то время как остальная команда занималась своими делами.
        - Чего страдаешь?
        - Да вот, - ответил он. - Сами бы куда быстрее могли на тот берег попасть…
        - Переплыть, что ль? - я скептически посмотрел на парня. - Не вариант. Там, в реке, не пойми кто живёт, ну и плюс, я вообще плавать не умею.
        - Ты не умеешь плавать? - удивлённо воззрился на меня одноклановец.
        - А где мне было учиться? - фыркнул я. - В канализации? Или в Москве-реке, которая местами ещё хуже? Я, Егор, разве что в баню с отцом в детстве ходить приучен был. Но там плавать негде, а в доме ванну просто набрать и нагреть - уже целое приключение.
        - Понятно. Да я, в общем-то, и не об этом. Вот, чародеи… ну мы, в смысле. Вот вроде бы и по стенам ходить умеем и по потолкам… - он неопределённо помахал в воздухе рукой. - А по воде не можем! Щас бы перебежали просто эту реку, и не ждать не надо было бы!
        - Так стена, она всё же твёрдая, - выдал я очевидное, оперевшись спиной и локтями на поручни и запрокинув голову к небу, по которому плыли редкие и красивые кучерявые облака. - А вода, соответственно, жидкая. На что ты, собственно, наступать будешь?
        - Технически ты не совсем прав, Антон, - раздался прямо рядом с моим ухом голос тётки Марфы, отчего я чуть не подпрыгнул, ибо, расслабившись, даже не заметил, как она подошла к нам практически вплотную.
        - В смысле?
        - Ходить по воде действительно невозможно, - улыбнулась одноглазая Бажова, когда мы оба посмотрели прямо на неё. - Но вот перемещаться по воде, что стоячей, что двигающейся, достаточно хорошо обученные чародеи могут. Причём здесь даже неважен уровень их личной силы. Правда, чем менее спокойна поверхность, тем труднее это делать.
        - Это как? - тут же переспросил Егор.
        - Ну, смотрите, - улыбнулась женщина и, одним плавным движением перемахнув через бортик, с тихим плеском действительно встала обеими ногами на водную гладь, тут же начав удаляться от нас по мере того, как паром продвигался к другому берегу.
        - Ух ты… - чуть ли не синхронно выдохнули мы.
        - Ходить по воде, - продолжила она чуть громче из-за увеличившегося расстояния, - действительно не выйдет. Слишком сложно контролироваться каждый свой шаг по столь зыбкой поверхности. А бегать - тем более. Но это и не нужно, ведь можно сделать вот так…
        С этими словами одноглазая Бажова вдруг быстро заскользила по водной глади, словно под ногами у неё был самый настоящий лёд, залитый для потехи на ярмарке, а сама она подвязала к ногам специальные стальные полозья. Легко и быстро догнав и перегнав наш паром, женщина какое-то время покружилась на спокойной водной глади, лишь слегка тревожа её своими движениями, а затем, высоко подпрыгнув, легко приземлилась прямо перед нами.
        - На самом деле это не так уж сложно, - улыбнулась Марфа. - Главное, научиться не разрывать контакта с водой. Но для вас двоих покуда рановато думать о подобном. Для того, чтобы скользить по воде, следует не только хорошо контролировать свою живицу, но и понимать саму эту стихию, что для нашего клана тяжеловато, но тебе, Антон, от рождения, может, попроще будет. В любом случае, как начнёте активно работать над стихийными преобразованиями, а не полагаться в чарах исключительно на родной огонь…
        - Марфа Александровна, - перебил её нахмурившийся Егор. - А что вы имеете в виду, полагаться в чарах? В каком смысле…
        - Я говорю о том, ребята, - ответила ему женщина, чуть ехидно изогнув здоровую бровь, - что ни ты, ни ты, сейчас просто не можете воспользоваться полноценными чарами другой стихии! Возьмите любое заклинание не огненного толка, и оно у вас либо не получится, либо выйдет что-нибудь вроде «Горящих лезвий ветра», которые так любят у нас в клане, особо не заморачиваясь над тем, что воздух как бы не должен гореть.
        Сказав это, одноглазая медленно сложила цепочку ручных печатей и выпустила вдоль поверхности реки уже знакомый мне огненно-зелёный серп. А затем точно так же медленно исполнила такую же цепочку, вот только на этот раз искривлённое лезвие было практически невидимым, зато нас обоих ощутимо обдало потоком воздуха.
        - Это и есть стихийное преобразование, - пояснила тётка Марфа. - В первом случае я просто использовала свою живицу, благо прекрасно известно, что эти чары работают и с огненным типом. Во втором же провела преобразование сама… и, предупреждая ваш вопрос, я не использовала печать-трансформатор, потому она далеко не так универсальна и полезна, как принято думать. В любом случае, ребята, стихийные преобразования - это в первую очередь путь печатника, так что многие клановые чародеи-эгоисты над этим просто не заморачиваются! Я вообще этот раздел затронула только из-за мужа и второго сына. Они у меня как раз был печатниками. А по воде скользить научилась в первую очередь потому, что это замечательная тренировка для баланса тела и чувства координации. Кстати, за все годы умение скользить по воде мне так на самом деле и не пригодилось. Так что думайте сами, а я пока вот что расскажу…
        Ну - мы и думали всё оставшееся плавание на пароме. Я, во всяком случае, размышлял о том, что чародейские пути слишком разнообразны, чтобы просто так бросаться то туда, то сюда. В общем-то, упоминания Марфы о печатниках и последовавшая небольшая лекция немного приоткрыли мне глаза на вопрос стихийных преобразований.
        Грубо говоря, это был своеобразный и общедоступный аналог эго для тех, кто хочет посвятить себя изучению именно чар. Не то чтобы эго и преобразования были равнозначны или исключали друг друга, просто в последнем случае не требовался опыт многих поколений предков, а сама методика не считалась чем-то тайным. Именно поэтому чародеи с аспектом, который, как известно, состоит из сплава тех или иных стихий, были просто вынуждены изучать преобразования, чтобы прогрессировать, не имея доступа к клановым знаниям. И именно этот путь был для них лёгким и раскрывал их как печатников, делая в итоге живицу более пластичной и подверженной изменениям по желанию носителя.
        В то время как сосредоточившиеся на эго, особенно носители стихии, слегка костенели в использовании родной энергии. Так что преобразование, которое всё равно желательно было выучить, пусть даже оно и не было обязательным, давалось таким, как мы, тяжелее. И именно поэтому не так часто можно было встретить мощного кланового чародея, особенно молодого, знающего заклинания из совершенно разных стихийных групп.
        * * *
        После выгрузки на северо-западный берег реки Волги прошло где-то часа три, прежде чем мы наконец нарвались на неприятности. Не знаю, то ли я прошлым вечером сглазил, то ли сама жизнь решила показать нам, несмышлёнышам, что безопасные места на самом деле в нашем мире встречаются только за стенами полисов и посадов. Но, казалось, чистые поля, испещрённые редкими рощицами Зелёной зоны, оказались значительно более коварными, нежели воспетая в легендах Запретная зона.
        Мы как раз миновали посад Зарубинский, а точнее, то, что от него осталось, потому как пепелище и разваленный частокол трудно было назвать человеческим поселением. Здесь явно поработали другие люди, и я не удивлюсь, если это были не какие-нибудь могущественные заезжие чародеи, а соседи из-за рощи, не поделившие что-то с бывшими аборигенами. Монстры монстрами, а жестокие стычки между простецами, которые часто начинаются из-за сущей ерунды, - дело обыденное в любой Зелёной зоне.
        Не став задерживаться рядом с останками сгоревшего посада, мы, обогнув крупную рощу, которую тётка Марфа назвала «нехорошей», вновь вышли на радующие глаз разноцветием трав поля, когда моя наставница вдруг громко отдала приказ сбросить сумки и готовиться к бою. Я, не замечая особой опасности, уже было подумал, что мы столкнулись с затаившимися вражескими чародеями, например, киевскими, или кем-то из неприсоединившихся кланов, которых я просто не заметил… но, как оказалось, это решили напомнить о себе чудовища.
        Целый табун, ну, или стадо… или стая существ, в которых я далеко не сразу узнал лугокусов, или, как их ещё называют, хищных петухов, лавиной вырвалась из-за небольшого, казалось, холма и устремилась прямиком к нам. С одной стороны, от этих тварей, отдалённо напоминающих смесь громадной курицы и собаки, можно было бы и убежать, но с другой - это были ну очень настойчивые монстры, которые, наметив себе жертву, скорее сами сдохнут с голоду, нежели бросят её преследование. Тем более что спать эти уродцы могут в том числе и на бегу, инстинктивно следуя за своим вожаком.
        В нашем же случае, скорее всего, загонят в итоге в какую-нибудь рощу. Сами в неё не полезут, ибо, будучи сами желанной и сытной добычей для многих чудовищ, придерживаются открытых пространств. Но будут, как лютоволки, загнавшие зимой посадчанина на дерево, бродить вокруг днём и ночью, скуля и кукарекая на всю округу, пока не привлекут к себе кого-нибудь действительно страшного. Так что всё равно проще перебить прямо сейчас и здесь всю стадо-стаю, нежели потом с ними возиться.
        - И где они, интересно, так отожрались? - буркнул Буян, подобравшись и начав складывать цепочку печатей.
        Впрочем, вопрос был риторический, и ему никто не ответил, вместо этого со словами-активаторами все выпустили по огненному шару. Не попасть по бегущей на нас лавине жирных тел, неуклюже, но быстро перебирающих толстыми когтистыми лапами, было тем ещё подвигом. Так что разрывы накрыли передние ряды, но, несмотря на то, что вожак в огромным свисающим красным гребнем на вытянутой клювопасти почти мгновенно превратился в курицу-гриль, остальные твари, кажется, только ускорились, нисколько не испугавшись столь быстрой расправы.
        Столкновение с крупными, почти два с половиной метра в холке тварями, с по-куриному массивной грудью, передними беговыми беспёрыми крыльями, вооружёнными когтями и мощными задними звериными лапами, было бы фатальным для отряда простецов. Однако, на наше счастье, все мы являлись чародеями!
        «Выстрелом» бросив себя прямо на стадо, я ещё в замедленном времени рубанул первую же тварь по длинной гибкой шее метательным ножом. Она, как и все, с виду неказистая, была очень быстрой и сейчас, раззявив полную острых зубов клювопасть, тянулась прямо ко мне. Лезвие, на удивление легко рассекая как кожу, так и плоть, скрежетнуло по позвонкам, не в силах просто так перебить кость, но я уже не обращал внимания на подранка.
        Увернувшись от ещё одной метнувшейся в меня головы, я с ходу вогнал нож прямо в большое и круглое глазное яблоко, пробивая твари мозг, и, покуда огромная курятина не поняла, что уже мертва, ухватился рукой за всё ещё сильную шею и, чуть поменяв таким образом направление движения, подбил ногой голову потянувшейся ко мне соседки. Оттолкнувшись от массивного тела, я кувырком ушёл дальше, уже в полёте складывая печати огненного шара, и запустил чары прямиком в спину пробегавшей подо мной очередной курицы.
        Почти сразу же с помощью печатей закрутив в руке расцветший цветок «Мисахики», я ухнул прямо в просвет, под ноги бегущих кур, чтобы, едва коснувшись ногами земли, «Рывком» вырвать себя обратно в воздух и кинуть прямиком на спину одной из тварей. Я ещё даже не опустился на неё, когда полыхнувший изумрудный цветок заклинания, легко вспоров птичью шкуру, просто оторвал шею и голову очередного лугакуса. А в следующее мгновение я поскакал по спинам этих стадных птиц, перепрыгивая с твари на тварь, насколько возможно, точно метая один нож за другим.
        Как бы ни были убоги умишки этих созданий. Как бы ни были эти твари упорны в преследовании своих жертв, но даже они быстро поняли, что добыча, должная стать их обедом, сама оказалась хищником и сейчас режет их, как… кур. Коими они, собственно, и являются.
        Так что, ещё немного поборовшись, стая собакоптиц внезапно развернулась и тут же дала стрекоча, для быстрейшего разбега даже привстав на задние лапы и оглашая округу испуганными криками. Не удержавшись, я всё же выпустил им вслед пару огненных шаров, что, казалось, только придало им ускорения. Мне же оставалось лишь сплюнуть на землю, достав из кармана платок, я постараться заткнуть им нос, ибо запах здесь, среди кучи мёртвых туш, стоял просто отвратительный.
        - Столько мяса, и всё порченное. А мне так курочки хотелось, - кривясь и зажимая нос пальцами, попытался пошутить Егор, подходя ко мне, а затем обратил внимание на своего приятеля. - Пётр, ты чего за бок держишься?
        - Да… кажись, одна из тварей куснула… - выдавил он из себя, стремительно бледнея.
        - Это плохо! - Буян практически мгновенно оказался рядом с парнем. - Найдите мой рюкзак! Быстро!
        Мы тут же бросились исполнять. Всё же лугокусы хоть и считаются живыми, но на самом деле отдалённо связаны со стихией смерти. Всё тот же жуткий запах, окружавший нас сейчас, был вовсе не свойством их больших и грязных тел. Это было следствие того, что их плоть после смерти начинала очень быстро разлагаться. Да что уж там говорить, на самом деле их мясо изначально было… так сказать, тухлым. И путь это были довольно крупные, но сами по себе слабые монстры, на зубах, расположенных в их клювах, имелся пусть и несильный, но быстродействующий некротический яд.
        Глава 9
        Глава 9
        - Придётся принудительно вводить в кому и реанимировать, - вынес наконец вердикт Буян, когда алхимический универсальный антидот контрнекротического типа, немедленно введённый прямо в сердце, казалось, только замедлил, но не остановил распространение яда в теле все тише стонущего Петра. - Марфа, мне понадобится твоя помощь…
        - Антон, Егор, Тимур, Василий, - наставница, тут же оказавшаяся рядом, по очереди взглянула на нас. - Распределитесь по территории и обеспечьте контроль периметра.
        - Сделаем, - хором ответили мы, тут же подобравшись.
        Остановились мы тут вынужденно, а учитывая, что неподалеку громоздилась куча смердящих трупов чудовищ посреди ровного поля, если, конечно, не считать пары холмиков да рощицы, видневшейся вдали, расслабляться или тем более отвлекаться не следовало. Так что, быстро распределив между ребятами направления и запихнув в ухо обычную деревянную колотушку для связи, я метнулся на выделенный мне северный холм, как раз тот, из-за которого на нас и налетела стая лугокусов.
        На самую вершину я, естественно, не полез, устроился где-то на середине склона, так, чтобы видеть всё происходящее за возвышенностью, оставив слежку за происходящим на прикрытой от меня восточной части за облюбовавшим небольшой овражек Тимуром. Конечно, доминирующая высота куда удобнее, вот только слишком уж это очевидный выбор. Именно туда обычно в первую очередь посмотрит любой наблюдатель и легко заметит лежащего в этой невысокой траве человека. Да и вообще, подобные места притягивают взгляд. К тому же даже с чарами или специальной маскировкой камень, куст или дерево на вершине абсолютно лысого холма - это ну очень подозрительно.
        И хотя наиправейшей опасностью для нас сейчас были чудовища, привлечённые зловонием разлагающихся туш лугокусов, а подобные приёмы в первую очередь и были направлены против вражеских чародеев, я всё равно старался даже в этой ситуации, охватить и отточить науку, вбиваемую в меня клановыми учителями. Ведь ситуация, при которой ты не так уж и далеко от Москвы, расслабившись, сидишь в засаде и ждёшь монстра, а тебе в затылок внезапно прилетает метательный нож какого-нибудь казанского чародея, ну, или сихерче, как они сами себя называют, вовсе не фантастична, как может кому-то показаться.
        Тем не менее за последующие полчаса я не увидел не то что чародеев, а даже опасных монстров на горизонте. Так - разнообразная мелочь вроде луговиц жрала осмелевших и обнаглевших сусликов, мышей и прочих зайцев-кроликов, которые повылезали из своих нор в поисках корма. Пару раз над головой пролетали небольшие воздушные чудища, привлечённые в первую очередь целой стаей воронья, слетевшейся со всех окрестностей на накрытый нами пиршественный стол из дохлых лугокусов.
        Количество каркающих и орущих пернатых падальщиков, тучей вьющихся над местом недавнего сражения и то взлетающих, то опускающихся на землю, стало уже таково, что ни о какой маскировке не шло и речи. Несомненно, даже в оставленной несколько часов назад Дубне были извещены, что здесь, на этом берегу Волги, что-то произошло. Так что задерживаться здесь и дальше было не просто неразумно, а откровенно опасно. И именно поэтому я с облегчением услышал в ухе серию сигнальных стуков колотушки, которые расшифровал как приказ снять наблюдение и вернуться.
        Пётр выглядел откровенно плохо. Он спелёнатым лежал на земле, осунувшийся, с побледневшим, даже позеленевшим лицом и припухшими, закрытыми глазами, кожа вокруг которых была неприятного желтоватого цвета с тонкими ветвистыми чёрными прожилками, разбегающимися в разные стороны. К счастью, парень дышал, что было видно по вздымающейся груди, к которой прижималась какая-то плоская коробочка с выходящими из неё прозрачными трубочками, сквозь которые явно текла кровь. При этом, даже крепко связанное, его тело периодически подрагивало, а изо рта, который при этом судорожно сжимал «дыхатель», то и дело доносились слабые стоны.
        «Дыхатель» был пусть и дорогой, но не особо мудрёной штуковиной, применяемой как чародеями, так и обычными врачами. Всего-то две металлические трубки Т-образной формы, зачарованные кудесниками, которые раз в несколько секунд то нагнетают воздух из перекладины в короткую середину, то высасывают его, принудительно заставляя человека делать вдох и выдох. Но в любом случае даже без дыхателя было понятно, что ни о каком дальнейшем учебном походе для Петра не может быть и речи.
        - Так, мальчики, слушаем внимательно, - почти рыкнула Марфа на тут же пожелавшего задать какой-то вопрос Егора. - Оставаться здесь мы больше не можем, для того, чтобы Пётр выжил, ему срочно нужны настоящие чаровники. Только они способны если не обратить вспять это отравление, то хотя бы сохранить парню жизнь.
        - Но… но… - всё же не смолчал Егор, неотрывно глядя на дёргающуюся и скрученную бинтами фигуру друга. Честно говоря, выглядел тот не просто хуже, но и страшнее, чем обычный труп, хоть думать так о своём товарище по клану было, наверное, неправильно. - Но яд лугокусов должен быть очень слабым! Я знаю, меня самого, маленького, когда я с дедом из посада ходил, кусали однажды!
        - Не знаю, - просто ответил Буян Петрович, пристально глядя на своего пострадавшего ученика. - И в частности поэтому ему срочно нужно попасть к настоящему чаровнику. Мы с Марфой Александровной решили, что вы, ребята, пойдёте со мной. Берите вот это одеяло, выбейте пару верхних планок из его спального гамака и, как я учил, соорудите походные носилки. Мы немедленно возвращаемся в Дубну.
        - И я? - решил всё же переспросить я, когда все остальные начали быстро потрошить рюкзак Петра, выдирая из жёсткой подложки спального мешка специально плохо закреплённые деревянные палки.
        - А ты, Антон, продолжишь путь со мной, - ответила мне вместо Буяна тётка Марфа, и я просто кивнул.
        Взрослые между собой всё решили за нас, и это было правильно, потому как бардака с вопросами: «А что ты, дитяко, хочешь?» - не последовало.
        К тому же изначально мы заведомо были немного разными группами с разными наставниками и целями. А тренировочный поход, пусть и связанный с реальной миссией, вовсе не повод, чтобы наплевательски относиться к жизни и здоровью семнадцатилетнего соклановца. Или тем более жертвовать им ради призрачного шанса найти и спасти не самую приятную для меня в прошлом году школьную учительницу, которая резко захотела подложить под меня свою младшую сестру ради своих клановых целей.
        Вот почему, если бы мне сказали, что мы тоже отправляемся в Дубну, или что надо вместе с остальными дождаться там возвращения наставницы, я бы без вопросов подчинился. Всё же я мнил себя не настолько яростным любителем приключений, как мой собственный клан, да к тому же сейчас у меня перед глазами был пример того, что даже для зеленоглазых моего возраста приказ прямого командира абсолютен, а спасти своего товарища - важнее любого «приключения», на которое нас тянет наша природа.
        Ну, и да! Мне ли не знать, что в глубине души считающий меня конкурентом не в статусе применимо к клану, а среди лидеров нашего поколения Егор в другой ситуации с удовольствием отправился бы вместо меня с тёткой Марфой. Но у него на руках сейчас был раненый друг, которому требовалась срочная помощь. И он её оказывал, даже не выказывая на обычно эмоциональном лице признаков недовольства.
        Ушли мы одновременно с четвёркой Буяна Петровича, парни втроём удерживали носилки, а их наставник встал в групповое охранение. Марфа Александровна же, в свою очередь, повела меня на максимальной скорости к ближней роще, но не по прямой, а по дугообразной траектории. Даже несмотря на то, что приближающийся осинник был довольно-таки светлым, следовало быть предельно осторожными, ибо пока неясно, кто там мог жить.
        Пусть двигались мы и быстро, однако одноглазая Бажова не забывала о моём обучении. Не раз и не два до привала мы останавливались, и наставница со всеми подробностями показывала и рассказывала мне о признаках, по которым можно было определить, какие на данной территории проживают чудовища. А заодно как избежать встречи с самыми опасными из них, а также что делать, если становится понятно, что драки избежать не удастся.
        И хоть остановки эти были частыми, на самом деле за весь день мы столкнулись только с одним-единственным монстром. Да и то по собственному желанию. Произошло это уже под самый вечер, когда мы практически вплотную подошли к посаду Бордуково, и тётка Марфа уже буквально грезила дожидавшимся её кувшином крепкой бражки. В то время как я не мечтал ни о чём большем, нежели горячая домашняя пища вместо быстро приевшегося неразогретого сухого пайка, запиваемого кислой водой, которые приходилось потреблять последние два дня.
        Бегущая впереди наставница, быстро и умело прокладывавшая мне дорогу в очередном небольшом лесу, вдруг подала жестом сигнал и с ходу запрыгнула на высокую ветку дерева, растущего практически у самой опушки. После чего я не так уж и ловко присоединился к ней, пытаясь понять, что же, собственно, происходит.
        Вообще, вдвоём двигались мы куда быстрее, чем ранее в большей группе. Ведь мало того, что тогда нам всем приходилось ориентироваться на скорость Тимура, так ещё и команде из двух человек не было необходимости поддерживать чёткое построение, за исключением стандартной пары ведущий плюс ведомый, что мало чем отличалось как в лесу, так и в городских условиях. Ну и, естественно, не было никакой нужды в активном охранении группы, ведь, по сути, я бежал за тёткой Марфой практически след в след, так что было бы идиотизмом для неё носиться при этом вокруг меня, выискивая некие опасности, вместо того чтобы превентивно избегать их самой.
        - Чувствуешь? - спросила женщина, пристально глядя куда-то в колосящиеся ещё не убранные пшеничные поля, раскинувшиеся сразу за лесом.
        - Что? - я покосился на наставницу, заметив, что её ноздри слегка раздувались.
        - Включай голову, Антон, - тихо рыкнула на меня женщина. - Воздух понюхай! Запах чуешь?
        - Да, - признал я, принюхавшись. - Как будто палёным пахнет. Но… не шибко сильно. Да и дымов не видно. Может, в посаде пожар был.
        - А ты ещё понюхай, - ехидно предложила мне одноглазая. - Может, что ещё заметишь.
        - Пахнет… Полем и как будто бы водой, - добавил я, а затем нахмурился. - Но… Здесь нет реки, а для выпадения росы ещё рано!
        - Запомни, Антон, так пахнет влажная, но всё равно тлеющая солома. Присмотрись вон туда… - тётка Марфа, указала мне пальцем чуть в сторону от виднеющегося вдалеке посадского частокола.
        Из-за расстояния мне вначале пришлось некоторое время напрягать глаза, прежде чем я наконец разглядел медленно движущуюся сквозь колосья тёмную точку. И ещё несколько секунд понадобилось для того, чтобы понять, что это, скорее всего, чья-то голова.
        - Человек? - неуверенно спросил я.
        - Почти на девяносто процентов уверена, что нет, - усмехнулась женщина. - Если я права, это вечерница.
        - Вечерница? - я удивлённо посмотрел на наставницу, потому как никогда не слышал и не читал о подобном чудовище или одержимом. - Оно имеет какое-нибудь отношение к полуденнице или полуночнице?
        - Вообще никакого. За исключением названия, которое дали этому одержимому трупу неграмотные посадчане, - медленно покачала головой женщина, продолжая вглядываться в далёкую, медленно бредущую меж колосьев фигуру. - Первые и вторые - это убитые женщины, которые перед смертью имели контакт с духами стихии Смерти. В то время как вечерница - это неправильно захороненное тело умершего одарённого, оживлённое стихийным духом Жизни. Среди посадчан, живущих ближе к Тайному посаду, считается, что подобный одержимый получается из чародея, который, умирая, страстно желал кого-то или что-то защитить. Но в любом случае этот труп только вредит людям. Он будет бродить здесь ровно до тех пор, покуда «защищать» уже будет некого. А затем он рассыплется, перерождаясь в духа ангяка…
        - Подожди… - я понял наконец, о ком говорила одноглазая. - Так это же, получается, чаргава бродит! Ангяки ведь из них вылупляются! Я точно помню, что именно чаргава не преданный огню, а захороненный в земле чародей, тело которого захватил дух Жизни. Он начинает «защищать» выбранную им группу людей, в результате доводя их до сумасшествия или смерти, после чего превращается в ангяка, переходя в полуматериальную форму.
        - Возможно, - пожала плечами Марфа Александровна, - сам знаешь, я не очень сильна в официальной терминологии. Как мой учитель называл таких вечерницами, так я и запомнила.
        - Да… в общем-то, логичное название, - пожал я плечами. - В учебнике говорилось, что увидеть их можно только в то время суток, когда посадчане заканчивают работу вне стен своего поселения и возвращаются домой, - продолжил я. - А он вроде как бродит, смотрит, все ли спрятались за стену. Правда, в книгах не написано, что этот труп воняет жжёной гнилой соломой.
        - Ну, значит, кто-то, делая твой учебник, решил, что этот факт либо маловажный, либо не заслуживающий доверия, - пожала плечами одноглазая Бажова. - Ты же понимаешь, что все эти книги пишут бестиологи, которые в основной своей массе учёные-простецы, ни разу в жизни не покидавшие своего полиса?
        - Нас об этом на сопутствующей лекции предупреждали, - ответил я. - Как и о том, что во всех энциклопедиях-бестиариях касаемо условно «неживых» одержимых больше слухов, основанных на народном творчестве и личном мнении некоторых чародеев, нежели реальных научных исследований. Но тем не менее по этим сборникам всё же можно подготовить студентов и школьников, а потому особой альтернативы у нас нет.
        Действительно, сложно было бы представить какого-нибудь маститого академика-бестиолога из Княжеской Академии Наук, плевав на свою безопасность, сидящего рядом с нами на ветке дерева из научного интереса к ожившему трупу в его естественной среде обитания. Как немного пренебрежительно высказывался о коллегах наш лектор на бестиологии, сам бывший чародей, большинство будущих бестиологов выбирают себе эту профессию по той причине, что в ней легко, не вылезая из кабинета, можно сделать как имя и научную карьеру, а вовсе не из любви к предмету.
        А исследования одержимых мертвецов всегда было сложнее и неблагодарнее любой другой темы в науке о монстрах. Ибо за ними действительно нужно наблюдать вживую в местах их появления, тщательно записывая привычки и особенности, что иногда просто невозможно. А на столе в прозекторской, это пусть мутировавшие и изуродованные, но всё же обычные человеческие трупы! Потому применимо к ним патологоанатомические исследования дают самый минимум информации, в отличие от вскрытия с настоящих чудовищ.
        - Для бесклановых. Для них да - книги самый простой способ набраться знаний, - поправила меня наставница, как и я во время этого разговора, продолжая следить за медленно движущимся одержимым мертвецом, который, судя по расстоянию, бродил возле самой границы защитного купола поседения. - Но не для нас. Так, Антон, соберись! Сейчас я тебя буду учить главной чародейско-житейской мудрости применимо к общению с простецами из посадов.
        Слегка вздёрнув бровь, я посмотрел на свою чему-то хитро улыбающуюся наставницу, которая извлекла из одного из подсумков маленький слегка помятый монокуляр и сейчас рассматривала сквозь него посад и его окрестности.
        - Посмотри на стену поселения. Видишь, на частоколе люди собрались?
        - Ну… вроде бы да, - пробормотал я, прищурившись и внимательно всматриваясь в указанную сторону.
        Своей оптики у меня, к сожалению, не было. Хорошая подзорная труба или тем более компактный бинокль до сих пор оставались удовольствием не из дешёвых. К тому же у нас в Москве не было налажено своего полисного производства подобной продукции, которую в основном везли из Берлина и Праги. В городе же с точной оптикой работали всего несколько частных мастерских, которых даже мануфактурами-то назвать было сложно. И выпускали они, в первую очередь, продукцию массового потребления: очки, монокли, простенькие увеличительные стёкла. А недавно в свободной продаже также появились сменные экраны с водной линзой для Шнуровских визоров.
        Хотя всё это и не отменяло моей собственной вины за то, что я никогда даже не задумывался над тем, что мне может понадобиться подобный пусть хрупкий, но довольно полезный прибор.
        - По поведению можно предположить, что мертвец их уже порядком достал, мешая нормально жить, но в посаде всё ещё в полном порядке… Хотя защитный купол выглядит, конечно, бледноватым, - продолжила тем временем тётка Марфа. - В любом случае люди взволнованы, но ещё не паникуют, а значит, если уничтожить вечерницу, они будут благодарны, но оплачивать убийство одержимого не станут.
        - А… - я удивлённо посмотрел на наставницу. - Какое сейчас это для нас имеет значение?
        - Сейчас для нас практически никакого, за исключением того, что я хочу по-человечески поспать сегодняшней ночью, - без особых эмоций в голосе ответила мне одноглазая Бажова. - Вечерница, как я думаю, бродит здесь уже с неделю, так что нет никаких шансов на то, что нас попытаются отравить или убить во сне, обвинив в появлении мертвеца…
        - Убить? - в лёгком шоке переспросил я.
        - Ну да, - пожала плечами женщина, складывая и убирая свой монокуляр обратно в подсумок. - Это не редкость, когда посадчане пытаются выместить свою злость на одиноких чародеях, обвиняя их в появлении монстров и гибели близких и друзей. Антон, сегодня простецы радостно принимают тебя, приглашая в своё дом и подкладывая тебе в постель свою любимую дочку, а завтра в других условиях это разъярённая толпа с вилами и косами наперевес, жаждущая твоей крови только по той причине, что ты пришлый, да ещё и одарённый. Такова жизнь! Вам этого в академии ещё не рассказывали?
        - Нам в основном говорили, что с посадами желательно поддерживать чисто деловые отношения, - слегка замявшись, ответил я.
        - Правильно, - кивнула женщина. - Главное помнить, что ты человек, и они тоже люди, но при этом вы друг другу ничего не должны! Как они не обязаны бесплатно кормить и поить тебя, так и ты не должен просто так рисковать ради них своей жизнью. Даже если решить их проблему не такой уж большой труд. Я тебе это говорю, Антон, не для того, чтобы убедить в том, что просто так помогать людям не нужно! Нужно!! Но не всем подряд и не бесплатно. Факт же в том, что сегодня ты можешь себе это позволить и не потребовать платы за свой труд, а завтра ситуация может быть другая, и тебе придётся кормиться с уничтожения тех же монстров. А потому уже сейчас следует учиться быстро оценивать как незнакомое окружение, в котором ты оказался, так и перспективы финансовой выгоды. А теперь я хочу услышать, что ты, собственно, думаешь по поводу нашей нынешней ситуации.
        - Я… - Поморщившись, потому как вообще-то не нуждался в лекции о том, что люди заботятся в первую очередь о своей выгоде, и почесав лоб, я вздохнул и продолжил: - Думаю, что, как вы и сказали, уничтожив одержимого, рассчитывать мы можем только на благодарность. Даже отсюда видно, что частокол у них давно уже потемнел от старости. Так что вряд ли это Бордуково такой уж зажиточный посад, чтобы просто так разбрасываться деньгами. Если бы мы уже были внутри, да, можно было бы взять заказ у старосты, но не думаю, что он готов будет заплатить постфактум. Тем более что сейчас чаргава мешает скорее нам просто взять и попасть в поселение. В любом случае на скидку в трактире можно надеяться, как и на тёплую постель, а вот на что-либо ещё…
        - Согласна, - кивнула тётка Марфа моим очевидным выводам. - А потому иди и убей одержимого!
        - Чего? - я вытащился на свою спутницу, потому как чаргава вообще-то был далеко не рядовым ожившим мертвецом, пусть и действительно не представляла такой угрозы, как те же полуденницы.
        - Говорю, иди и упокой вечерницу, покуда солнце окончательно не село, - улыбнувшись, повторила мне тётка Марфа. - Не волнуйся. Я буду следить за тобой и, если что, подстрахую. И помни, мы вряд ли получим благодарность, если ты своими огненными шарами пожжёшь посадское поле!
        «Спасибо за напоминание! От этого мне стало легче!» - мысленно проворчал я, хмуро посмотрев на наставницу, а затем, вытащив метательный нож, соскользнул с ветки дерева, чтобы, едва коснувшись земли, тут же метнуться прямиком в заросли колосящейся пшеницы.
        В общем-то, я знал, что однажды тётка Марфа просто возьмёт, да и пнёт меня, как птенца из гнезда, которому уже пора научиться летать. Однако трудно было поверить, что это будет так скоро, да ещё с таким противником, как чаргава. Хотя, с другой стороны, грех жаловаться, потому как в том, что мне не дадут умереть или покалечиться, я был абсолютно уверен.
        С диким, пробирающим до дрожи визгом мертвец возник передо мной, стоило мне пробежать метров тридцать среди шумящих колосьев. Впрочем, повадки этого одержимого вполне неплохо описаны в книгах, а потому я был готов к тому, что неважно, где находилось до этого его мёртвое тело, стоит войти в его владения, и он возникнет прямо предо нарушителем, немедленно атаковав его.
        По полю словно ударил огромный невидимый воздушный молот, разогнав и прижав к земле стебли в противоположную сторону от того места, где появился мертвец. Меня тоже на мгновение поразило дохнувшим ветром, несущим в себе сейчас не только усилившуюся гарь, смешанную с каким-то болотным ароматом, но и металлический привкус свежей крови и явной гнили разлагающейся плоти. А в следующее мгновение я метнул нож, который держал в руках, прямиком в раззявленный, порванный рот мертвеца и тут же подпрыгнул, уходя от метнувшихся ко мне жгутиков, казалось, материализовавшейся тени.
        С рукоятью, торчащей изо рта, чаргава явно не чувствовал каких бы то ни было неудобств, вот только фирменный вопль этого одержимого мертвеца, который, как писали в бестиарии, срывает человеческую плоть с костей, он так и не издал. Вместо этого получился какой-то хрипящий свист, оборвавшийся, когда я ногой с разворота ударил труп прямо в ухо.
        Получилось с разбегу и сильно, и голова одержимого дёрнулась так, что у живого человека сломалась бы шея, но мой противник не был таковым. Взметнулась искромсанная то ли клинком, то ли когтями одежда, которую носили жрецы Древа, а затем чаргава вдруг появился прямо передо мной, протягивая к моей шее узловатые руки, одна из которых была практически лишена пальцев, из которых на меня хлынул голубоватый поток тумана.
        Тут же навалилась жуткая усталость. Не ожидая подобного фокуса, я, честно говоря, не думал, что из меня начнут откачивать жизненную силу, и даже полыхнувшее зелёное пламя, протуберанцем хлестнувшее мертвеца огнём, не смогло прервать этот истощающий моё тело поток. Только в самое последнее мгновение перед тем, как руки одержимого вцепились меня, я сумел упереться ногой ему в изломанную грудь и вырваться «Рывком».
        Только краем сознания, всё ещё приходя в себя после такого резкого воздействия одержимого духом мертвеца, я отметил, что он не только свободно телепортируется - чего не было в моих книгах, ведь там утверждалось, что труп может сделать это только тогда, когда нужно появиться перед вторгшимся на его территорию врагом, - но и умеет левитировать. К тому же что тело моего нынешнего противника оказалось женским.
        Мне, конечно, было хреново, но я давно уже научился в некоторой степени абстрагироваться от основного сознания во время боя. Может, то было благодаря науке отца, который карбазовский метод защиты сознания объяснял мне как некую безопасную комнату в своём разуме, в которой я какое-то время тренировался. Может быть, стоило сказать спасибо Бориславу, который безрезультатно старался научить меня своим практикам разделения потоков сознания.
        Тем не менее, оттолкнувшись от мёртвой жрицы Древа, что, в общем-то, не удивляло, потому как церкви было плевать на половую принадлежность своих адептов до тех пор, покуда они следуют правилам, я на автомате вырвал себя из полёта к земле, а затем метнулся в сторону, быстро оказавшись за спиной у всё ещё не восстановившейся мертвячки. Да, через мгновение она словно вывернулась наизнанку, совершенно жутким образом не поворачиваясь, меняя лицо с затылком, а грудь со спиной. Более того, нож, торчавший до этого момента у неё изо рта, тоже выпал, и нарастающий визг говорил о том, что чаргава готовится нанести новый удар, а ноги мне быстро опутали материализовавшиеся из пустоты жгутики.
        Но и я был готов, а «Мисахика» огненным цветком крутилась руке. Удар разрывающим тело зелёным пламенем подбросил одержимый труп в воздух. Но для мертвеца, поддерживаемого духом жизни, быть просто разодранным, получив огромную дыру в теле, оказалось не так уж и смертельно. Однако, когда, с каждым взрывом поднимая чаргаву всё выше и выше, в бывшую жрицу Древа ударили один за другим три огненных шара, а я собрался уже сделать следующий ход, мертвячка вдруг издала жуткий, какой-то полный страдания и опустошения визг, после чего её тело, охваченное изумрудным пламенем, просто истаяло в воздухе, развеянное пеплом.
        - А вот этого ты не сделаешь! - услышал я голос тётки Марфы и быстро развернулся на него, только чтобы увидеть, как она появилась метрах в пяти от меня, чтобы выхватить из не прижатой моим боем пшеницы нечто, напоминающее жуткого прозрачно-чёрного младенца, которого одноглазая тут же и развеяла, мгновенно охватив пламенем своего эго.
        * * *
        В посаде нас встретили лучше, чем я ожидал. Нет, старейшина Бордуково вовсе не собирался нам платить или вообще выражать особую радость по поводу избавления от чаргавы, но его можно было понять. У посада совсем не та ситуация, чтобы имело смысл праздновать победу над досаждающим монстром, потому как его появление оказалось не такой уж случайностью. Да и одарённым по большому счёту здесь и сейчас были не шибко-то рады.
        По словам старосты, предложившего нам остановиться в его доме, во всём была виновата группа киевско-хёльмгарёрских ренегатов, обосновавшихся где-то в местных лесах. Казалось бы, большая наглость для беглых и изгнанных за преступления чародеев промышлять недалеко от такого мощного полиса, каковым являлась Москва, однако появились здесь эти люди всего пару месяцев назад и первое время особых проблем не доставляли. Именно поэтому местные, как обычно, не шибко доверяя полису, думали, что обойдётся.
        Не обошлось! Ренегаты укрепились, а затем, пользуясь тем, что местные к ним привыкли, сделали свой ход, в один из дней уничтожив всех храмовых золотых голубей. Тогда же для Бордуково были выставлены некие требования, и местные заплатили. Привыкли уже, что разбойников-чародеев проще умилостивить разок, а там они сами уйдут. Но банда в этот раз действовала по-другому.
        Они не ушли. На прощание банда, которой уже было заплачено, устроила массовую казнь жителей одной из улиц, а также забрала с собой множество молодых девушек. Жрицу посада прилюдно убили, а затем зарыли на опушке без соблюдения каких-любо ритуалов. Но лично для меня было довольно странно и неправдоподобно, что из-за того, что кто-то явно этого пожелал, получился одержимый мертвец. Ведь мало ли умирает одарённых, чародеев и чародеек непохороненными, желая кого-то защищать? Но случаев появления чаргавы не так уж и много!
        - Что думаешь? - одними губами спросил я наставницу, глядя через стол, когда хозяин был вынужден отойти по своим делам.
        - Не нравится мне всё это, - просто ответила одноглазая Бажова. - Нам надо как можно скорее добраться до наших…
        - Думаешь, Надежда Игоревна…
        - Да, - кивнула тётка Марфа. - Есть большая вероятность, что они бесцельно возятся с теми пещерами.
        * * *
        Ночь прошла спокойно. Тёплая читая кровать, сытый желудок и здоровый сон сняли даже остаточные следы вытягивания жизненной энергии чаргавой, а потому утром я чувствовал себя хорошо. Опять же, меня никто не беспокоил. Ибо было просто некому, ведь дочек старосты ренегаты забрали чуть ли не первыми, да и вообще, нам хоть и были благодарны, но не настолько, чтобы кого-то пытаться подкладывать ко мне в постель.
        Чему я, в общем-то, был только рад. Ушли мы с рассветом, плотно позавтракав, но не местными харчами, а разогретым паком. Просто на всякий случай, страхуясь от разных неприятностей. А уже к полудню мы с тёткой Марфой, сидя в отдалении на ветвях дерева, наблюдали следующую картину.
        Часть рельсов локомотивной дороги Перевозчиков на очень неудобном для них участке пути была уничтожена, а сам огромный поезд, сойдя с путей, завалился набок. Саму аварию мы не застали, но двигаясь куда осторожнее, нежели вчера, решили проверить дымы, которые тётка Марфа заметила на горизонте.
        И пусть мы были достаточно далеко, даже я невооружённым глазом видел на месте крушения локомотива фигурки людей, которые суетились вокруг завалившихся набок вагонов. Вот только лично я не мог различить, что они делают, а моя наставница, вновь достав оптику и только взглянув, тут же схватила меня за волосы и с силой ткнула носом в землю между кустов, в которых мы в этот момент прятались.
        - Ренегаты убивают Перевозчиков и пассажиров, - прошипела она, держа меня рукой. - Не смотри на них просто так, тем более пристально. Могут почувствовать…
        Глава 10
        Глава 10
        Я с сомнением глянул на наставницу. Нет, я слышал, конечно, что сильные чародеи вполне могут почувствовать направленный на них взгляд. Не тот, который из-за чар или родоклановых особенностей эго, когда сам глаз несёт в себе живицу, а обыкновенный. Брошенный, например, простецом.
        Читал я и о том, что в начале этого века была среди чародеев настоящая мода на разнообразные очки, специальные щитки и даже маски, потому как считалось, что если смотреть даже через самое обычное стекло, то это притупляет способность чувствовать нежеланного наблюдателя. Но через какое-то время миф вроде как был развенчан, так что в наше время я разве что Мистериона мог вспомнить как человека, постоянно носившего маску. Вот только он делал это из-за своего изуродованного лица, а вовсе не из-за того, что опасался, что враги почувствуют его взгляд.
        Мне, честно говоря, даже как-то не верилось, что моя наставница из тех людей, которые верят в подобную ерунду… но говорить ей я ничего не стал, только кивнул, приняв из её рук монокуляр, который она мне сунула.
        - На, бери и смотри через него, - сказала она, в то время как сама, слегка прищурившись, стала делать то, что мне только что запретила, а затем, заметив, что я продолжаю смотреть на неё, спросила: - Что?
        - Да, нет, - я пожал плечами. - Ничего…
        - Просто ты, Антон, ещё не умеешь скрывать своё присутствие, - пояснила она после секундного молчания, - а тем более проецируемые намерения. А именно их в первую очередь чувствуют чародеи. А не сам взгляд. Линзы же действительно помогают, в том смысле, что ты подсознательно знаешь, что смотришь именно на них, а не прямо на объект. Помогает и то, что изображение приближено, а потому с такого расстояния воспринимается мозгом как нереалистичное. Если, конечно, ты не из тех уникумов, что, глядя в подзорную трубу, машут в воздухе руками, пытаясь схватить то, что видят…
        В оптику происходящее возле завалившегося набок локомотива видно было намного лучше, чем без неё. Что, в общем-то, неудивительно. Среди ренегатов было около двадцати чародеев, выглядели как толпа безвкусно разодетых скоморохов… Или даже, лучше сказать, новомодных «клоунов», которых ныне часто можно увидеть, кривляющимися перед зрителями во время перерывов между боями в цирке.
        Одетые один ярче и нелепее другого, с нанесённой на лица боевой раскраской, они казались странными, весь их внешний вид, с одной стороны, раздражал, а с другой - легко мог заставить неподготовленного чародея ошибиться и не воспринять подобного человека как серьёзного противника. Что в случае с ренегатами было бы смертельной ошибкой. Ведь даже в тех же бандах настоящие слабаки не выживают, быстро становясь жертвами своих же собственных «товарищей».
        Опять же, многие чародеи предпочитают не носить или как-то разнообразить единообразный стандарт полевой формы родного полиса, если, конечно, не состоят на службе в Княжеской гвардии. Подобные изменения чаще всего либо связаны с клановыми особенностями, либо маскируют оружие, либо сами являются оружием или необходимым для чар или эго предметом. Уверен, что и многие ренегаты действовали так же, но, помимо этого, на лекциях нам не раз и не два говорили, что, в первую очередь, изгнанные или сбежавшие преступники беспокоятся о своей анонимности. Если, конечно, это не сверхсильные отморозки.
        Первое, что делают подобные люди, - избавляются от любых идентификаторов, которые могли бы связать их с конкретным полисом. Также по возможности скрываются клановые отличия, в общем, всё то, что роднило бы их с прошлой жизнью. Ведь не стоит забывать, что само по себе «изгнание» как метод - это в первую очередь акт милосердия для бесклановых одарённых. Замена неминуемой казни за преступления именно против полиса. Потому как сама мысль об изгнании из клана потенциального носителя как секретной информации, так и генов и эго, довольно смехотворна.
        Так что, решившись стать ренегатами, а не начать новую жизнь в посаде или другом полисе, эти люди зачастую менее всего заинтересованы в дурной славе, ведь в родных городах у них вполне могли остаться родные, близкие и друзья. Да и вообще, раз в пять лет изгнанный мог явиться на одну из полисных оборонных застав в Зелёной зоне и подать официальное прошение о помиловании, а также о разрешении вернуться. И пусть этот человек будет на плохом счету, но однажды трудом и самоотверженностью вполне может доказать всем, что всё осознал и исправился. Однако это становится невозможным, если тебя во время изгнания уличат в преступлениях. Ведь каждый месяц на досках возле почти всех храмов вывешивают распространяемые полисами листовки с мордами замеченных в преступлениях новых опознанных ренегатов.
        Другое дело беглецы. Они, правда, тоже бывают разные. От влюблённых идиотов, сваливших в порыве чувств вместе со своим объектом обожания, до ублюдков, предавших свой клан и дезертировавших из полиса, а также острожных и каторжных беглецов и тех, кто сумел вырваться из трудовых монастырей жрецов Древа. Этим разбойная жизнь зачастую мешает при получении тех благ цивилизации, которые могут предложить чужие города и относящиеся к ним посады, как бы они там ни назывались.
        Там излишняя дурная слава и особо засвеченная морда лица вполне может привести к быстрой смерти или хуже того плену. Не исключая и желания окружающих сдать его голову в своём полисе в консульство того города, который назначил вознаграждение, если, конечно, оно, это самое представительство, имеется.
        И чем больше обещано за среднего уровня чародея, тем гуще толпа желающих смахнуться с ним при первой же случайной встрече. А желающих безвылазно сидеть в лесах, воевать с монстрами, пока тебя не сожрут, и подтираться до этого счастливого момента лопухом не так уж и много. Отсюда и вызывающие наряды, и грим на лицах у одних и маски у других.
        Почему я не вспомнил о женщинах и алкоголе? Так с этим делом у ренегатов явно не было особых проблем. Локомотив завалился так, что я видел его крышу. Съехав с проломленных перед поворотом на небольшом мостике рельс и изогнувшись при падении, он образовал своеобразный полукруг, смотрящий прямо на нас. Который в итоге и облюбовала банда.
        Было их примерно сто двадцать человек. Это так - навскидку. По моим подсчетам, там было двадцать три ярко одетых одарённых, среди которых несколько фигур поменьше и потоньше. То ли юношей, то ли вообще женщин, которые жестокостью своих поступков могли дать фору любому из мужиков.
        Остальные явно простецы, так называемые лихие люди. Либо запуганные и собранные бандой, либо самостоятельно присоединившиеся к ней, ведь с чародеями и в лесу жить можно. В любом случае это были если и воины, то из разряда «навались толпой с дубинами на раненого и безоружного». А в остальном подай-принеси, которых кинут на растерзание чудовищам в тот самый момент, когда банда решит перейти на новое место, опасаясь неминуемого возмездия ближайшего полиса. Ведь, по сути, эти смертники, как говорил лектор, нужны разве что для обустройства и функционирования временного лагеря и переноски добычи… Вот только я на слово не поверил в то, что столько идиотов в посадах готово рискнуть и заведомо проиграть, идя под руку ренегатам, которым они нужны только как временные помощники.
        Сейчас вся эта толпа обустраивала временную стоянку, но большая часть её занималась тем, для чего их и собрали, потрошила основной состав, в котором ехали и везли грузы простецы. В то же время их разодетые, крашеные товарищи-одарённые, не отвлекаясь, обыскивали жилища и хранилища перевозчиков. Полностью заблокировав чародейский «консервный» вагон, то самое место, в котором они, похоже, встретили единственное сопротивление.
        У меня откровенно скрутило живот, а во рту появился вкус желчи, когда я увидел, что, помимо шокированных и раненых людей, из перевернувшегося локомотива начали выносить явные трупы. Впрочем, дело было не в самих мертвецах, я к ним уже давно привык - просто живых отводили в середину быстро появляющегося лагеря, где сортировали на мужчин и женщин. Первых сразу же заставляли раздеться и тут же убивали. Из женщин сразу резали старух, а молодых баб, девушек и даже девочек связывали и усаживали отдельно.
        Но это живых, а мёртвых, как кость собакам, бросали небольшой кучке очень плохо одетых мужичков. Которые далее под смех все остальной банды начинали их насиловать, не делая различий ни в поле мёртвого тела, ни в его возрасте.
        - Антон, - услышал я голос наставницы. - Спокойнее. По тебе уже пламя ползает.
        - Но…
        - Знаю, - как-то тепло ответила она. - Но терпи. Либо вообще не смотри. Потому как мы им ничем не поможем и даже пытаться не будем…
        - Двадцать с гаком ренегатов непонятного уровня, - фыркнул я, хоть веселья на душе не было ни грамма. - Да - легко. Щас, только шнурки поглажу… Ой, а у меня их нету! Придётся вначале в Москву сбегать!
        - Антон…
        - Тётя Марфа, - как-то глубоко и неровно вздохнул я, успокаиваясь и вновь поднося монокуляр к глазу. - Ты, надеюсь, меня, своего ученика, за идиота и самоубийцу не считаешь?
        На этот раз я даже не стал наводиться на «конченых», как я их назвал. А начал наблюдать за тем, как ренегаты выносят тела чародеев и Перевозчиков из вагонов и самого локомотива.
        - В твоем возрасте, - вдруг произнесла одноглазая, - я была самой настоящей идеалисткой. Тогда мы в команде с наставником также наткнулись на спущенный с путей локомотив…
        Она замолчала, а я в это время наблюдал, как трупы одарённых, которых на удивление щадящими методами добивали, если они были ещё живыми или даже слегка ранеными, складывают отдельно. А Перевозчиков просто сваливают в кучу.
        - … Я была той самой «идиоткой», которая в итоге бросилась спасать «людей», - женщина, судя по звуку, усмехнулась, - а в итоге мы мало того, что еле отбились и сбежали, мною же отбитый Перевозчик всадил мне в награду в бедро волшебный нож. Так что я год после этого хромала, покуда Иван Петрович, наш кудесник… Ирий ему навсегда, не сумел подобрать цепочку глифов для артефакта, отменившего волшебное воздействие на рану.
        - Идиотка бы не выросла в наставницу, которую я знаю, - буркнул я, чувствуя, как морда чуть покраснела от таких слов. - В любом случае эти парни каннибалы!
        - В смысле? - видимо, одноглазая Бажова, вспоминая молодость, отвлеклась от трагедии на месте крушения. - А-а-а… Понятно. Тела перевозчиков в каком-то смысле сами по себе являются волшебными артефактами из-за внедрённых в них особым образом частей монстров…
        - Поэтому они выглядят так странно… - пробормотал я. - Долговязые скрюченные горбуны…
        - Частично, - ответила мне тётка Марфа. - Чистокровные, как Ольга считает…
        - Ольга?
        - Ольга Васильевна твоя, - усмехнулась наставница. - Так вот, они продукт принудительной эволюции и целенаправленной селекции, но есть и те, что поверглись особой операции. Всё это нужно для помещения в тело волшебных инсул…
        - В смысле… - переспросил я, потому как точно знал, что инсула - это на грекоримском многоэтажный дом.
        - Так называются особые полости в телах Перевозчиков, которые заполняются смесью из ингредиентов, полученных с монстров, внутри которых находятся особые волшебные капсулы с очень маленькими механизмами, - терпеливо объяснила тётка Марфа. - В любом случае эти уроды сейчас вырезают и жрут печень или сердца?
        - Вроде печень… - ответил я.
        В монокуляр наблюдая, как, оттаскивая в сторону и раздевая один из трупов, худенький девочко-мальчик… непонятно было в гриме, кто этот ренегат на самом деле, ловко вонзил пальцы и ладонь в плоть под правыми рёбрами и, вырвав что-то из мерзко выглядевшего долговязого трупа, начал жадно поглощать кусок окровавленной плоти.
        - Ренегаты получается из секты «Колючего вьюна». Либо «наши», московские, либо из Хёльмгарёра, - задумчиво констатировала наставница. - Как минимум костяк банды, за привычками которых вынуждены следовать остальные. В Киеве и Казани фанатики не печень, а сердце считают сакральным органом Перевозчиков, который аккумулирует в себе «волшебство», и, съев который, можно стать намного сильнее.
        - Что за мерзость? - оторвавшись от монокуляра, я посмотрел на тётку Марфу.
        - А это как с коровами с подземной фермы в километре от нашего особняка, на которой мы закупаемся молоком и говяжьим мясом, - ответила мне наставница. - Тебя же не беспокоит, что там несчастных бурёнок растят в неподвижности, в крошечных ячейках под специальными светильниками, постоянно подпитывая живицей стихии жизни. От которой у них развивается интеллект трехлетнего ребенка.
        - Ну, после того как ты мне это сказала. Уже не совсем плевать… - пробормотал я.
        - Но от своей отбивной с кровью ты всё равно не откажешься, - усмехнулась тётка Марфа, очень точно озвучив мою невысказанную мысль. - Я, в общем-то, и не к тому это вспомнила, чтобы ты от мяса стал нос воротить. В конце концов, оно ничем от обычного, которое посадчане везут осенью в полис, не отличается. Это я к тому, что для сектантов «Колючего вьюна» Перевозчики те же бурёнки - они их даже за людей не считают. А то что они разумны… так это даже лучше для эзотерической части процесса. Ты сам должен знать, что вера в то, что ты, делая что-то, укрепляешь ядро и плотность живицы, работает. Особенно если сам процесс связать с тренировками.
        - У меня был с Демьяном недавно разговор о том, что намерения в чарах не работают… - медленно произнёс я. - И он…
        - Так это и не намерения, - фыркнула наставница. - Это самовнушение, которое у некоторых действительно вызывает эффект, схожий с плацебо. Одарённый верит, что некий пропитанный «волшебством» орган сделает его сильнее. А потому становится сильнее… Ладно, Антон, уходим.
        Я ещё раз на мгновение прильнул к монокуляру. Перед рухнувшим локомотивом уже вовсю шла самая настоящая оргия, и только небольшая, человек в двадцать пять, группа молодых женщин была целенаправленно отделена от основной толпы и охранялась тремя ренегатами. Это явно была их доля живой и двуногой человеческой добычи, которую они, похоже, собирались забрать с собой.
        Остальных же, скорее всего, ждала скорая и неминуемая смерть. Не от ножей бандитов-простецов, так от зубов монстров, которые вскоре появятся здесь в больших количествах, придя на остаточное ощущение использованный живицы и запах уже пролитой крови.
        На душе было погано, но что мы вдвоём с тёткой Марфой могли бы противопоставить двум десяткам чародеев и ещё сотне простецов? Это Хердвиг Бажов их Хёльмгарёра может выйти против толпы и разложить её в одиночку, а не недоученный Антон Бажов из Москвы, пусть я и был назначен Хозяйкой горы вместо него лидером нашего клана. И даже не Марфа Александровна! Потому как она хоть и сильная чародейка, но с таким количеством противников непонятного уровня ей явно не справиться. Иначе, зная одноглазую Бажову и услышав её признание по поводу прошлого, думаю, она не отдала бы приказ уходить.
        А так мы можем пойти в самоубийственную атаку и тупо сдохнуть? А может, подождать, пока уроды не развлекутся и не соберут добычу, а потом, проследив до лагеря, ночью потравить им воду и еду? Даже у меня, пусть я не пользуюсь ядами, в одном из подсумков имелся пузырёк с отравой. Вот только людей это не спасёт, и не факт, что вообще получится, учитывая количество ренегатов в их отряде.
        Скрипнув зубами, что, надеюсь, осталось незамеченным моей наставницей, я оторвался от оптики и почти бесшумно последовал за ней обратно в чащу. На бегу передав женщине монокуляр.
        * * *
        - … В оперативной сводке по местности не было информации о действии в этом районе банды ренегатов, - выслушав нас, кивнул лидер руки, ранее отправленной старейшиной Демьяном на поиски Уткиной-старшей. - Когда вернёмся, я сам, если хотите, проведу по форме и всем инстанциям Княжеского Стола полученные вами сведения, а также отправлю золотого голубя в Хёльмгарёр.
        Мы с тёткой Марфой только согласно кинули. Василий Антонович был лидером этой группы, а мы, можно сказать, подкреплением. И если он пожелал избавить своего главу клана, а также его наставника от моря бумажной работы, которое сопутствовало любому подобному обращению в Княжеский Стол, то ему и флаг в руки, барабан на шею и попутный ветер в спину! И да, вполне разумно было предупредить ипокатастиму Хердвига о случившемся, потому как эта ветвь путей Перевозчиков связывала именно наши два полиса.
        Впрочем, помимо не очень-то приятных известий о ренегатах, были и другие новости, которыми мы могли порадовать наших соклановцев. Рука Василия Антоновича покинула особняк сразу же после получения частного заказа от Алисы Уткиной, в то время как я всё ещё общался в своем кабинете с Зиновием. И, соответственно, они оказались не в курсе того, что происходило в полисе в последние дни. Новость о том, что мы возвратили себе небоскрёб, а также получили немаленькую компенсацию в виде людей из бывшего клана Шнуровски и всего принадлежавшего им имущества, вызвала целую бурю восторгов. Правда, тихую, потому как громкие звуки могли легко демаскировать даже очень хорошо спрятанный лагерь.
        Собственно, свою стоянку и, соответственно, оперативную базу разведчики разбили не так уж и далеко от ранее запланированного места встречи, на которое мы вышли к вечеру того же дня. А так как мы не особо-то и скрывались, нас почти сразу же засёк караульный, которым по жребию в этот день была миловидная девушка лет на десять старше меня с забавным именем Дуня. Сам же этот разговор происходил чуть позже, когда основная двойка в лице самого Василия Антоновича и его напарника Алексея Игнатьевича вернулась на отдых, а их сменщики начали собираться в ночной поиск.
        - Но если здесь действительно появились ренегаты, то общая картина произошедшего с группой Уткиных смотрится уже немного по-другому… - задумчиво продолжил лидер поисковой руки. - Возможно, это не их чародеи так тщательно обыскивали эту местность, а именно бандиты.
        - Алиса говорила, что её клан отправлял несколько своих пятёрок на поиски её сестры, - припомнил я.
        - Княже, тут такое дело, - Василий Антонович, пригладил рукой свои «армейские» усы, а затем, достав из подсумка карту района и лист бумаги с нанесёнными на него кроками, предал мне, - что те координаты, которые нам предала молодая еняжна Уткина, километров на пять западнее. И там, за исключением чистого поля, речушки да рощиц, и нет, собственно, ничего. Точно нет никаких пещер, что мне лично подтвердил Герхард, к которому я специально подошёл с этим вопросом. Он-то уж знает. Сам места вдоль и поперёк излазил, ещё в те времена, когда я пешком под стол ходил, а твоей мамки даже в проекте не было.
        «Другими словами, участвовал в набегах на московскую Зелёную зону», - мысленно хмыкнул я, а затем нахмурился.
        - Так вот, - продолжил тем временем разведчик. - Мы, как из нашего полиса вышли, сразу постарались встать на след группы Уткиных. Что было непросто, потому как времени прошло немало, но не невозможно. Есть специальные способы отследить конкретную группу, даже если она почти не оставляет следов. В общем, мы пошли, ориентируясь по их стоянкам, проблема разве что на Волге была, потому как они её просто по воде перебежали. Водники, что с них взять… Так что найти след на том берегу оказалось нетривиальной задачей. Так вот, последняя их остановка была вот здесь, так что, когда прилетел золотой голубь от старейшины, я назначил вам более актуальное место для встречи…
        - Не так уж далеко от того места, где мы на ренегатов натолкнулись, - задумчиво произнесла тётка Марфа, разглядывая карту и сверяя её с кроками наших поисковиков.
        - Именно, - кивнул головой Василий Антонович, - маршрут у них был довольно-таки прямой до этого момента, а затем они вдруг свернули, а там и вовсе начали метаться по лесу, словно зайцы. Я всё не мог понять, что же у них там произошло… Но если предположить, что они натолкнулись на ренегатов, и бандиты постарались их захватить, то многое становится понятно.
        - Например? - я внимательно посмотрел на мужчину.
        - Например, то, что они вообще полезли в местные пещеры без подготовки, - пожал плечами разведчик. - Дуня с Андреем, покуда мы здесь шарились, сходили дальше по предположительному маршруту на дневной переход, но следов этой группы не нашли. Так что, мы думаем, они действительно спустились в пещерную сеть, а она здесь довольно обширная.
        - Меня немного удивляет то, что Алиса, хоть и говорила про пещеры, но дала неверные координаты, - пробормотал я, потирая пальцами подбородок. - Более-менее зная эту девочку, я не могу в подобное поверить…
        - Либо молодая княжна действительно ошиблась, - пожал плечами Василий Антонович и, помолчав, добавил. - Либо подгнило что-то у лапчатых!
        - Скорее всего, второе, - одноглазая Бажова, продолжала рассматривать карту, но на этот раз уже достав из подсумка свою копию. - У них главная наследница пропала, а они, можно сказать, и не чешутся. Больше о чести беспокоятся, нежели о том, чтобы найти девочку, если она ещё жива.
        - Ладно, - махнул рукой поисковик. - Не наше это дело. Наше заключается в том, что основной вход в пещеры был совсем недавно обрушен мощными чарами «земли». Так что вариантов-то здесь немного. Либо уткиных целенаправленно загнали в эти тоннели, либо они сами решили в них спрятаться и переждать, покуда ренегаты не уйдут, а те их просто замуровали, чтобы не мешались под ногами.
        - А они не могли сами обвалить вход? - я посмотрел на разведчика.
        - Уткины - водный клан, - напомнила мне тётка Марфа. - Если бы у них в группе кто-нибудь был способен на столь мощные преобразования в стихию земли, они сами давно бы уже выбрались оттуда и связались с роднёй. Что вы уже успели сделать?
        Последнее она спросила у Василия Антоновича.
        - Нашли несколько дополнительных выходов и локализовали участки, которые ведут к основной группе пещер, - он дёрнул плечом. - В остальном занимались тем, что маркировали уже обследованные тоннели и проходы, чтобы самим не заплутать.
        - Вы не думаете, что ренегаты постарались ликвидировать группу Уткиных потому, что те, случайно узнали о готовящемся нападении на локомотив? - озвучил я мысль, которая до этого крутилась у меня в голове.
        - Я очень в этом сомневаюсь, Антон, - скептически покачав головой, ответила мне наставница. - Уткины что-то там узнали, потом пропали, а мы, ища уже тех самых потеряшек, вышли прямо к моменту нападения? Нет, парень, поверь мне, это сюжет какого-то бульварного романа. В реальной жизни таких совпадений просто не бывает!
        - Скорее всего, то, что случилось с Уткиными, случайность, - кивнул, соглашаясь, Василий Антоновоч, - Как говорится, не смогли разойтись с бандитами в чистом поле! Возможно, наткнулись на одиночку и решили, коль так удачно вышло, немного подзаработать. А тут его кореша вдруг пожаловали. Ну, или просто не были аккуратны и сами налетели на ренегатов. В любом случае всё это только мои предположения о том, что их ренегаты в пещеры загнали. Мы их не проверяли, а натоптать вокруг действительно уткинские поисковики могли. Может быть, ренегаты здесь и вовсе ни при чём! Касательно же вас и локомотива - тут просто, думаю, так звёзды сошлись. С исчезновения пятёрки лапчатых прошло слишком много времени. Да и локомотивы из Хёльмгарёра в Москву ходят часто, хоть и не регулярно. С другой стороны, это вообще мог быть прощальный привет от банды, собравшейся сменить место своего обитания. Потому как после такого им в этом регионе будет не шибко уютно. В любом случае княже лучше всего рассматривать эти два предшествия как не связанные между собой явления, а не забивать себе голову, выстраивая разномастные теории.
        - Понял, - я кивнул. - А что мы теперь будем делать?
        - Сейчас мы ужинаем и идём отдыхать, - ответила мне тётка Марфа. - А завтра, как Василий решит.
        * * *
        Наутро Василий Антонович решил сворачивать временный лагерь и всей увеличившейся группой спускаться под землю. А заодно у них с тёткой Марфой появилось согласие в том, что мне кровь из носу необходимо познакомиться с таким понятием, как спелеология. Как своеобразным наследием клана ибо, как известно, Бажовых с самого зарождения и даже до него прямо-таки тянуло взять, да и забраться в какую-нибудь подземную дыру естественного или искусственного происхождения. Ну а то, что мне подобная мысль не очень-то и нравится, было всеобщим решением признано блажью и вообще дурным наследием Карбазовых.
        В результате с самого утра Дунька насела на меня для начала с теорией того, что такое пещеры, чем они отличаются друг от друга, как себя в них вести, в чём их опасность и как её распознать. Так я с удивлением узнал, что, спускаясь под землю, мои предки всегда носили с собой на поясе небольшую клетку с птичкой. Чаще всего снегирём или канарейкой. Так до изобретения специальных кудесничьих амулетов они выявляли скопления ядовитых и взрывоопасных газов в той или иной подземной пещере. Так как маленькое пернатое создание реагировало на них значительно раньше человека. Ведь не один и даже не сотня Бажовых за всю историю нашего клана погибли страшной смертью, просто активировав своё эго там, где ни в коем случае нельзя было зажигать огонь.
        Собственно, правило стараться воздерживаться от кланового эго, за исключением свойств нашего зрения, а также от любых огненных заклинаний, до сих пор было, можно сказать, универсальным и неукоснительно соблюдалось. Более того, всем, кто непосредственно занимался исследованием естественных пещер, в обязательном порядке следовало развить стихийное преобразование либо с водой, либо с воздухом или землёй.
        Первые два были просто жизненно необходимы для человека, ибо порой на глубине просто невозможно найти глоток обычной чистой пресной воды. Воздух же позволял его пользователю выжить во многих ситуациях, предугадать которые заранее сложно. Ну а стихию Земли в подобном месте вообще было трудно недооценить.
        Лаз, а по-другому эту узкую дырку прямо между камнями мне назвать было сложно, располагался довольно далеко от бывшего лагеря, на берегу лесной реки. Собственно, он мне сразу не понравился и только потом случились те десять минут, которое я мог бы назвать худшими в своей жизни, когда я медленно полз по нему вниз головой, пытаясь с помощью живицы прилипнуть к стенкам, хотя, казалось бы, это он сам, постоянно сдавливая меня, становился всё уже и уже.
        Как сквозь эту каменную кишку сумели пролезть Алексей с Ерёмой, которые были габаритнее меня самого, так и осталось для меня тайной. Тем более что, когда лаз вдруг внезапно закончился, так и не успев подарить мне радость самой настоящей клаустрофобии, я, хоть и был предупреждён, не смог удержаться на его краю и мешком полетел вниз. Прямо головой на быстро приближающиеся камни.
        Последнее было уже привычно. Ибо зачастую даже в дружеском спарринге случались ситуации, когда чарами или просто ударом меня подбрасывало в воздух. Бывало, что и на большую высоту, нежели могла предложить эта пещера. Так что, полыхнув в разные стороны живицей, в которой не было ни капли эго, я прямо в падении ловко перевернулся и мягко приземлился на ноги. Тут же отскочив в сторону, потому как рядом так же легко и естественно спрыгнула с потолка тётка Марфа, чем-то серьёзно недовольная.
        Впрочем… грудь, конечно, украшение женщины. Но порой она явно создавала прекрасному полу определённые трудности!
        - А здесь - красиво! - пробормотал я, оглядываясь и рассматривая разнообразные сталактиты, сталагмиты и прочие природные наросты и отложения, в изобилии покрывавшие стены, пол и потолок этой пещеры.
        В дальнем же её конце, с той стороны, где вроде как наверху протекала река, за века прошедшие с появления этой каверны, образовалось небольшое озеро, вода в которое попадала, сочась прямо из трещин в стенах.
        - Ловите мешки! - крикнули сверху.
        Так что я, помогая наставнице, начал подхватывать и аккуратно опускать на землю, падавшие оттуда походные баулы. В том числе и мой рюкзачок. Всё так же гадая, как эти умельцы протащили его через каменную кишку, потому как по габаритам он явно не должен был пролезать, особенно на выходе у свода пещеры.
        Далее всё интересное, в общем-то, закончилось. Временный лагерь был вновь развёрнут ещё в одной пещере, добраться до которой оказалось даже труднее, чем просто спуститься сюда через проклятый лаз. А затем меня на попечении Дуни оставили охранять его. Сами же взрослые быстро собрались и ушли в глубь каменных проходов, исследовать подземную сеть в поисках хоть каких-нибудь признаков пропавших Уткиных.
        Для меня это ознаменовало немедленное продолжение лекции, но уже непосредственно с примерами и объяснениями. И пусть рассказывала Дуня интересно, но вот вдруг проснувшееся Бажовское шило в пятой точке потянуло на приключения. Так что ожидание затянулось на весь оставшийся день, и только под вечер Василий Антонович и остальные вернулись, притащив с собой нечто продолговатое, завёрнутое в брезент.
        Впрочем, о содержимом кулька я догадался заранее, по запаху. А уж когда тётка Марфа на отдалении от стоянки начала исследовать обглоданный труп, принадлежавший ранее мужчине, на чудом сохранившемся шевроне, пришитом к куртке которого, с трудом угадывалась тамга со схематически нарисованной уточкой… я по одному её взгляду понял, что у нас вновь образовались реальные проблемы.
        - Всё очень плохо! - как-то даже радостно констатировала наставница, снимая с рук перчатки и жадно прикладываясь к своей фляжке.
        - Таки шептун? - крякнув, нетерпеливо спросил у неё Василий Антонович.
        - Ага… Судя по отметинам, оставленным челюстями, они нарвались на матёрого подземного шептуна, - резко кивнула головой одноглазая Бажова. - А теперь главный вопрос! Лапчатый жмурик там был один? Или миссию можно сворачивать и начинать делать отсюда ноги?
        - Там два тела было, - пожал плечами Алексей Игнатиевич. - Оба явно мужских.
        - Бездна! - простонала тётка Марфа.
        - Эм… - я, словно вернувшись в школу, поднял руку и наконец-то спросил: - А что за пещерный шептун? Я даже не слышал о таком монстре!
        Глава 11
        Глава 11
        - Не пещерный, а подземный, - похоже, чисто на автомате поправил меня Василий Андреевич, а затем чуть вздрогнув, повернулся и объяснил: - Подземный шептун… Ну… Их так в Хёлмгарёре у нас называли. Если я не ошибаюсь, в Московском большом бестиарии этого монстра именуют… колобок.
        - Колобок? - я недоверчиво посмотрел на мужчину, а затем прищурился. - Это который: «Я от дедушки ушёл, я от бабушки ушёл…» А в результате, оказывается, не был сожран лисой, а решил жить в пещере и стать пирожком с мясом? Вы меня что, разыгрываете?
        - Не ёрничай, Антон, - резко одёрнула меня тётка Марфа. - Не время и не место. Это существо в Москве действительно зовётся колобком. Слышал, наверное, такую присказку: «Сказка - ложь! Да в ней намёк…» Сам же прекрасно знаешь, что сказки народ не на пустом месте придумывает. Колобок - это мёртвая, отсечённая голова необученного одарённого, в которую вселяется сильный дух стихии Смерти. После чего он начинает охотиться и из-за этого постоянно растёт. Видишь вот это?
        Одноглазая Бажова, не касаясь изуродованного тела, пальцем показала на огромную рваную рану.
        - Это он сделал, одним-единственным укусом, - сообщила она, пристально глядя прямо на меня. - И, если учитывать размеры челюсти, вымахала тварь уже больше метра в высоту.
        - Да… Второго Уткина шептун знатно пожрал, - крякнул Ерёма, рукой то ли пригладив, то ли, наоборот, взъерошив себе волосы. - А этого, видимо, не доел, на потом оставил.
        - Так… - я на мгновение зажмурился и потёр двумя пальцами переносицу. - Значит, вы говорите, что где-то здесь по пещерам, катается колобок… Нет! Я действительно не могу на серьёзных щах называть чью-то злую раздутую башку колобком! Пусть лучше будет подземный шептун. Кстати, почему так?
        - Потому что он никогда не затыкается и всё время что-то шепчет, - пожал плечами Василий Антонович. - В пределах Новгорода много подобных тварей катается, не то что возле Москвы. Подземными же их называют, потому как, нажравшись, они зарываются и откладывают своеобразную грибницу, из которой потом рождаются анчутки. Слышал о таких?
        - Про анчуток читал, - кивнул я, нахмурившись. - Мерзкие твари, но маленькие, их же лилипы только так жрут? К тому же в учебнике, если я правильно помню, действительно было сказано, что они растут как грибы. Но их называли первым поколением и ни про каких шептунов-колобков там и слова не было.
        - Отрицание и упрощения - распространённый порок кабинетных крыс, - отмахнулся Алексей Игнатьевич и, развернувшись, направился к своей походной сумке. - Дело в том, что анчутки живут всего пару лет. А когда умирают, тело после разложения оставляет грибницу, из которой через какое-то время появляются новые анчутки. Так, если ничего не делать, очень быстро происходит заражение местности. И если то, что у вас называется первое поколение, - маленькие и безобидные паразиты. Но чем старее грибница, тем больше и опаснее вырастают из неё монстры. А если действительно запустить, появляются уже буканаи, которые начинают охотиться на людей, а не на разнообразных мышек. Но перед тем как сожрать свою добычу, они ещё живому человеку отрывают голову и страстно совокупляются с ней, покуда не выбьются из сил. Так они каким-то образом привлекают духов и воспроизводят новых подземных шептунов.
        - Круговорот колобков в природе! Мать его… - пробормотал я, качая головой. - А в учебнике написано, что буканаи собирают головы как украшения…
        - Собирают. Но только те, которые не ожили и не укатились, покуда он остальным телом лакомился. Собственно, ты прав, когда они маленькие, их жрут все кому не лень. Даже лилипы и следующие поколения самих анчуток, - вновь вступил в разговор Василий Антонович. - Именно поэтому в обычных условиях их популяция постоянно сдерживается. В Новгороде в своё время случайно не уследили, так и получилось, что твари возле нескольких дальних посадов, которые не желали знаться с полисом, анчутки начали размножаться совершенно бесконтрольно. А потом из леса вышли свежевыросшие по осени буканаи ростом под три метра. А теперь по всей области куча шептунов катается.
        - Но начинается всё, как всегда, с духа, который куда-то взял, да и случайно вселился, - тяжело вздохнув, подытожил я и кивнул. - Понял. Так чем эти подземные шептуны так опасны? Я же вижу, что вы разнервничались, осматривая тело. Это же всё-таки просто тупая человеческая башка! Не то чтобы она сама по себе была приспособлена для боя или той же охоты?
        - Понимаешь ли, Антон, - слегка замялась тётка Марфа. - Колобка… покуда он молодой, победить не так уж и сложно. Всё же это действительно просто чья-то мёртвая голова. Она глуха и практически слепа, а ориентируется, опираясь на вибрации, распространяющиеся по земле. Однако с возрастом, увеличиваясь в размерах, колобок становится опасным, подвижным и практически невосприимчивым к человеческой живице. И при этом он всё ещё нежить! У которой нет ни критических точек, ни органов, поразив которые можно было бы её убить. Так что победить колобка можно, сделав так, чтобы он не мог больше нормально двигаться…
        - И наше эго на него практически не работает, - завершил за Марфу Александровну Василий Антонович. - Даже без учёта того, что огонь в неисследованных пещерах мы не используем!
        - Кстати, насчёт этого, - нахмурился я. - Я, конечно, всё понимаю, правила, написанные кровью, и всё такое, но в том же бункере, когда на змея охотились, никто не стеснялся жечь его, наплевав на любую потенциальную опасность.
        - В бункере? На змея? - вопросительно приподнял бровь командир поисковиков.
        - Я тебе потом расскажу, если интересно будет, - ответила ему моя наставница. - Антон, там была другая ситуация и другие условия. Естественные пещеры, особенно такие старые, как эта сеть, действительно могут быть очень опасны, если не относиться к ним с полной серьёзностью.
        Я только кивнул, хотя на самом деле был всё же не согласен со старшими. Я, конечно, понимал опасность, связанную с пещерами, ибо Дуня мне очень хорошо объяснила, что и как. Однако, на мой взгляд, подобное отношение к вопросу выглядело немного догматично и, похоже, было завязано на каком-то клановом табу, которое с детства вбивалось в голову всем юным Бажовым.
        Ведь… на самом деле. Не только мы по пещерам лазаем, но и другие чародеи, а также в случае крайней необходимости даже простецы. А у них нет наших глаз! При этом они в любом случае вынуждены пользоваться факелами и другими источниками света, а на привале разводить костры. И как-то особо не переживают по этому поводу. В то время как вроде бы специалисты по исследованию подземелий сами связали себя некими ограничениями.
        Разговор между взрослыми длился ещё какое-то время, но далее я в нём практически не участвовал. Отправляясь же спать, всё ещё чувствовал некоторую нереальность происходящего, потому как до сегодняшнего дня никогда бы не поверил, что действительно когда-нибудь буду участвовать в планировании действий на случай столкновения с колобком.
        Собственно, как назло, эта тварь мне и приснилась. Только не та, которая мёртвая голова, а сказочное наглое булочное изделие, сбежавшее от бабушки и дедушки, живших в каком-то посаде. Румяный кусок хлеба с перепачканной в грязи карикатурно щекастой мордой требовал, чтобы я отдал ему свои глаза, потому как он теперь не просто Колобок, а Кулебяка с уткой, а потому к нему следует относиться соответственно. Когда же я отказался и попытался его пнуть, он увернулся и предложил мне обменять хотя бы один глаз на шкурку недавно убитой ниппонской девятихвостой китсуни и альбом с развратными фотографиями обнажённой Алисы Уткиной.
        Надо ли говорить, что, когда меня разбудили, ибо пришла моя очередь вместе с Дуней сторожить наш импровизированный лагерь, проснулся я невыспавшимся, да ещё и с головной болью. Впрочем, чашка травяного сбора, заваренного молодой женщиной при помощи каких-то неизвестных водных чар, быстро поправила моё состояние, после чего у нас завязался тихий, непринуждённый разговор.
        К своему удивлению, я узнал, что как чаровница воду в котелке она вскипятила при помощи простенького защитного проклятия, которое обычно, будучи наложенным на человека, ненадолго вводит его в горячечный жар. А так как воды организме в среднем шестьдесят процентов, что в объёме значительно больше двухлитрового котелка, то при воздействии с чуть большим вложением живицы в проклятие напрямую чуть ли не мгновенно получается кипяток.
        Правда, как я понял из объяснений, это всё-рано намного труднее из-за менее плотного агрегатного состояния жидкой воды. А потому требуется значительная концентрация, чтобы проклятие успело правильно сработать, прежде чем развеяться. Но для чаровника подобная сосредоточенность в порядке вещей. Ведь лечить людей всегда намного тяжелее, нежели просто разбрасываться в разные стороны огненными шарами, которые лично я уже давно создаю просто на автомате, не думая о самом процессе.
        На этот раз из пещеры уходили мы все вместе, тщательно свернув походный лагерь. Из-за этого шептуна, который, как оказалось, катается по местным пещерам, разделяться, а тем более оставлять без защиты чаровника со студентом академии, взрослые посчитали неправильным.
        Продвигались мы медленно, причём шли по потолку, благо тоннели и залы, созданные за века природой, были довольно высокими. Постоянно прислушиваясь и осматривая каждую подозрительную тень, сами мы старались особо не шуметь, потому как колобок колобком, но кто сказал, что в этих пещерах более никто не живёт.
        Сказать по правде, мне все эти подземные красоты довольно быстро перестали казаться каким-то прямо-таки новым опытом. Да и вообще, сталагмиты, сталактиты и прочая дребедень приелись своим явным однообразием. Нет, попадались, конечно, и очень красивые места, особенно мне понравилась пещера, в которой имелся выход каких-то тускло светящихся кристаллов, но в основной своей массе скопления камней и природные наросты выглядели одинаково и лишь порой цепляли своими причудливыми формами.
        Да и, по правде сказать, в пещерах под Тайным Посадом Бажовых было куда как красивее и увлекательнее. Там чувствовалась загадка, дыхание истории и какая-то тайна, окружавшая те подземные залы. То же самое можно сказать и о бункере полоза или о катакомбах под Москвой. Да даже о её канализации, где постоянно приходилось гадать, что же, собственно, творилось в голове у её строителей, когда они прокладывали очередной тупиковый тоннель. Или, кто же и, главное, зачем жил и умер в вот этом вот закутке и какие тайны унёс с собой в Бездну.
        Здесь же была просто вымытая и отшлифованная водой и временем каверна в каменной породе. На которую было любопытно взглянуть в первый раз, но уже в следующем природном зале новизна пропадала, уступая место серой обыденности.
        Подземный шептун не прятался, не скрывался и даже не сидел… если можно так выразиться, в засаде. Чудовище, словно чувствуя себя здесь полноправным хозяином, медленно катилось по полу одной из пещер и действительно что-то непрерывно и довольно громко шептало. Это явно была человеческая речь, но вот сами слова непонятным образом словно теряли своё значение, стоило им только коснуться моего уха. Так что, как бы сильно ни старался прислушиваться, я так и не понял, о чём «оно» говорит, разве что из-за плаксивых интонаций создавалось впечатление, что колобок постоянно жалуется и причитает.
        Сверху, как, собственно, и с других сторон, монстр был похож на почти полутораметровый мясной шар, на котором с трудом угадывалось искажённое растянутое человеческое лицо. С изуродованными лоскутьями бывших ушей, дырками на месте глаз, в которых светились огоньки, а также широкой трещиной рта, который он периодически широко разевал, челюстью отталкивая себя от земли и демонстрируя гипертрофированные крепкие зубы. Вся же остальная его поверхность, за исключением мерзкой коросты на месте шеи, была неравномерно покрыта свалявшимися в грязные колтуны пучками волос.
        Но самым мерзким в этом создании оказался запах, ударивший в нос ещё задолго до его появления. Я даже затруднялся его идентифицировать, но это была не разлагающаяся плоть, а что-то мускусное, словно сочетание всех отвратительных запахов, которые я только когда-либо чуял.
        А затем этот колобок взял, да и показал, почему знающие люди действительно считали его опасным монстром. В какой-то момент он вдруг замер, явно что-то почуяв, а затем буквально выстрелил себя в дальний угол пещеры, словно пушечное ядро врезавшись в стену, обрушив по ходу несколько природных колонн.
        Уж не знаю, что там такое пряталось, но тоненький предсмертный визг, как по мне, принадлежал какому-то маленькому зверку. Впрочем, он быстро оборвался, сменившись громким довольным чавканьем, за которым последовала звонко разнёсшаяся по пещере отрыжка.
        «Это же просто голова… Чему там, собственно, рыгать, - как-то невпопад подумал я, пытаясь рассмотреть, что там делает чудовище, однако с моей позиции сильно мешал крупный сталактит. - И, если уж на то пошло, куда оно, собственно, ест?»
        Я перевёл взгляд на подземного шептуна, вновь выкатившегося на середину пещеры, и мне на мгновение показалось, что тварь выглядит ну очень довольной. А затем в голове что-то щёлкнуло, и я вновь посмотрел на сталактит. А затем опять на колобка, и снова на свисающий с потолка немного неровный конусообразный каменный нарост. Явно очень острую и чрезвычайно тяжёлую массивную сосульку.
        - А… Нам действительно нужно убить его? - поинтересовался я, не обращаясь ни к кому конкретно.
        - Желательно… - тяжело вздохнул за моей спиной Василий Антонович. - Это позволит нам намного ускориться в поисках.
        - Алексей Игнатьевич, а не одолжите ли мне ненадолго ваш меч? - попросил я, протягивая руку к единственному мечнику в нашей группе.
        - Зачем он тебе? Ты всё равно не… - удивился мужчина, а затем, видимо, проследил за моим взглядом. - А это идея… но давай-ка лучше я сам! А ты подумай, как его под сталагмит приманить.
        - А что тут думать, - фыркнула тётка Марфа, доставая из подсумка несколько своих ножей. - Но ты, Антон, молодец! Здорово придумал.
        Быстро подойдя выбранной каменной сосульке, женщина один за другим с некоторым интервалом просто уронила вниз свои метательные снаряды. Ударившись о камень, железки весело зазвенели, подпрыгивая, а шептун вновь замер.
        Чудовище, видимо, прекрасно отличало, когда по земле идёт что-то, что можно съесть, а когда на неё падают камни или с потолка капает вода. Впрочем, упавшие ножи шептуна всё-таки заинтересовали. Не знаю, можно ли говорить, что нежити присуще такое понятие, как любопытство, но мерзкая раздутая голова, как мне показалось, проявила именно его.
        Медленно перекатываясь и что-то шепча, словно крадучись, тварь подобралась к упавшим ножам и громко зафыркала, то ли обнюхивая, то ли облизывая их. И именно в этот момент Алексей резко рубанул своим засветившимся от накачанной в него живицы мечом прямо у основания сталактита.
        Я бы так точно не смог! Сам удар я даже практически не увидел, заметил только белёсый шлейф, оставшийся от свистнувшего в воздухе клинка. И даже более того, я на секунду засомневался в своих глазах. Потому что огромная каменная сосулька вовсе не спешила падать. Впрочем, уже спустя мгновение раздался тихий хруст, словно кто-то рядом со мной вдруг взял, да и сломал кусочек печенья. По камню пробежала тонкая огненная полоска и огромный каменный конус, набирая скорость, ухнул точно вниз, прямо на возящегося под ним «Колобка».
        Грохот от удара тяжёлой каменной глыбы, врезавшейся в каменный пол, рокотом пронёсся по пещерам, почти мгновенно заглушив какое-то визгливое бульканье, исторгнутое из себя монструозной мёртвой головой. Взметнулась пыль и каменная крошка, закрывая обзор и расходящимся облаком пробегая по природной зале, когда же взвесь осела, стало понятно, что наш спонтанно придуманный план сработал на сто двадцать процентов!
        Огромная каменная сосулька не только почти идеально пронзила шарообразного монстра, она ещё и довольно глубоко воткнулась в пол пещеры, буквально пришпилив к нему колобка, словно иголка гигантскую отвратительную бабочку. Тварь всё ещё была жива, если, конечно, так можно сказать об одержимой нежити. Она что-то жалостливо шептала и бешено вращала огоньками в пустых глазницах. Однако все её попытки двигаться заключались в открывании и закрывании огромного рта, что приводило только к бесполезному щёлканью зубов.
        Когда всё успокоилось, остальные Бажовы один за другим спрыгнули с потолка, и я последовал за ними, мягко приземлившись возле тётки Марфы. Теперь у меня, собственно, была возможность рассмотреть таинственного подземного шептуна с близкой дистанции, однако запах неподалёку от него стоял такой, что откровенно начинали слезиться глаза. Да и просто взгляд, мельком брошенный на ороговевшую, потрескавшуюся кожу бывшего человеческого лица на развороченном раздутом черепе, по которому, не прекращая, сочился то ли гной, то ли какая другая мерзкая субстанция, отбил у меня весь исследовательский интерес.
        - Так его и оставим? - спросила Дуня, когда мы все отошли на некоторое расстояние от побеждённого, но не убитого чудовища, где можно было хотя бы просто нормально дышать.
        - Да пусть себе висит, - пожал плечами Василий Антонович. - Сейчас с ним будет больше возни, нежели реального толку.
        - К тому же, - добавила моя одноглазая наставница, - такой тип нежити обычно очень зависит от питания. Через какое-то время вселившийся в него дух исчерпает свою энергию и начнёт деградировать, а годика через два это будет просто сгнивший кусок мяса, насаженный на каменный столб.
        - А он не сможет освободиться? - поинтересовался я.
        - Колобок-то?
        - Нет, - мотнул я головой. - Дух, которым одержима эта башка.
        - Не сможет, - отрицательно покачала головой женщина. - Никто из них не может. Закон равновесия ветвей, древа и корней, связывающих все миры, един. За всё нужно чем-то расплачиваться. И то, что мы называем духами, в тех планах бытия, откуда они приходят, такие же материальные сущности, как ты или я. Была даже в какой-то момент гипотеза о том, что на самом деле, в отличие от вторгающихся в наш мир стихийных чудовищ из разломов, которые сами по себе являются порождениями десяти элементов, «духи» не что иное, как аналог людей, а точнее, одарённых, обитающих на других планах. То, что остаётся от них после смерти, когда они не попадают в их Ирий, но не желают оправляться в бездну.
        - То есть имеется какой-то шанс, что в то время, как эти гады куролесят у нас, «наши» наводят шороху где-то там. В других измерениях.
        - Кто знает? Эту гипотезу нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть, покуда мы не начнём вплотную исследовать другие планы, - пожала плечами тётка Марфа. - Как тебе, наверное, известно, именно московские чародеи предположительно первыми в мире смогли в своей физической форме проникнуть на другой план. На древесный. Но никаких «людей», как известно, они там не встретили, а видели только гигантские неземные деревья, которые стволами уходили в пустоту, а вершинами в бесконечность. Но в любом случае то, что не существует электрического плана, и, хоть и есть такие стихийные монстры, духов также не бывает, делает подобные предположения вполне вероятными.
        - В то время как у противостоящей электричеству пустоты есть план, но не существует ни монстров, ни духов, - кивнул я. - Мы в школе это учили…
        Дальнейшие поиски Уткиной-старшей, после победы над колобком пошли куда шустрее. Заодно выяснилось, что эта сеть пещер ранее действительно была обитаема. До того, как сюда попала «большая злая голова», здесь, как минимум в северной части, жила целая стая лютомедведей, которые всем составом и пошли на корм забравшейся сюда нежити.
        Произошло это где-то месяцев пять назад, и, судя по всему, всё это время подземный шептун просто катался туда-сюда по залам и тоннелям, потому как просто не мог выбраться обратно на поверхность. Или не хотел, потому как разнообразная мелкая и крупная живность, периодически забиравшаяся сюда в поисках логова или с другими какими целями, исправно снабжала тварь прокормом. А затем сюда ещё и чародеи забрели.
        Собственно, ещё через два дня поисковики наконец-то обнаружили и Надежду Игоревну. К счастью, женщина была жива, пусть и находилась в ужасном состоянии, а держалась так и вовсе на одной живице и силе воли. Впрочем, к тому моменту, как Василий Антонович и Алексей Игнатьевич встали на след, а затем и нашли Уткину-старшую, забившуюся, как оказалось, в одну из дальних, труднодоступных пещер, она уже потеряла не только какую-либо надежду, но и почти утратила волю к жизни.
        Так что сразу после эвакуации всех на поверхность Дуне пару дней пришлось откачивать школьную учительницу истории и геополитики во вновь обустроенном скрытом лагере, старательно вырывая её из лап смерти. Ещё день ушёл на то, чтобы женщина окончательно стабилизировалась и смогла хотя бы поговорить с нами.
        Собственно, тогда и раскрылась вся банальная правда о её исчезновении. К нему не были причастны ни ренегаты, ни колобок или какие-либо другие монстры. Просто кое-кто из клановых старейшин Уткиных был очень сильно не доволен как довольно свободными взглядами будущей главы, так и тем, что она помолвлена с кем-то из маленького клана Ручейковых, с которыми нынешний глава, отец Надежды и Алисы, пожелал слить сильно поредевших в последнее время Уткиных.
        Человек этот должен был войти в главную семью на правах консорта, чтобы таким образом укрепить положение обеих будущих ветвей обеднённого клана пользователей водной стихии. Это, как и вообще идея слияния, очень не нравилось группе старейшин-ретроградов, привыкших за долгую жизнь смотреть на чужаков сверху вниз и разговаривать с другими кланами через губу.
        Но имелась и ещё одна причина для этих людей предпринять решительные действия против надежды Игоревны. И имя ей - власть! Последние полвека были особо неудачными для гордого клана Уткиных, численность которых и раньше постоянно сокращалась, а сейчас и вовсе упала с трёхсот человек до всего девяти десятков, и только около сорока из них были чародеями. Клан давно уже не мог считаться не то что великим московским, как то было, когда их предки присоединились к создаваемому Святогором Тимирязевым полису, но и даже средним по численности. Соответственно, упало и его влияние в политической жизни, а доходы нынче с трудом позволяли вести прежний достойный образ жизни.
        Причём почти все проблемы Уткиных изначально были связаны с внутренней борьбой между ветвями и их старейшинами за главенство, ибо структура самого клана сильно отличалась от таковой у Бажовых, где старейшины были лидерами мирного времени, в то время как мне отводилась роль военного вождя. У Уткиных ситуация была кардинально иной. Каждый старейшина являлся постоянным лидером своей ветви и имел широкие полномочия в распоряжении как финансами клана, так и находящейся под его непосредственно крылом боевой силой. При этом глава клана, а точнее, вся старшая семья, выбиралась на три поколения непосредственно из детей самих старейшин. В результате они были модераторами на совете и официальным лицом клана, однако реальной власти до последнего времени не имели.
        Ситуация изменилась, когда путём приговоров и долгих политических, а порой и не очень, баталий бабушке Алисы и Надежды Игоревны приказали полюбить её деда и возвеличили молодую пару как тридцать вторую главную семью Уткиных. Во время их «правления», собственно, и сложилась ситуация, когда глава хитростью и угрозами смог заставить совет отдать ему реальную власть. Теперь же отец моей бывшей учительницы, как и она сама, единолично приняли решение о будущем всего клана, что очень не понравилось и так трясущимся за свою власть и положение старикам. Ведь парадокс ситуации у нынешних Уткиных состоял в том, что на сорок активных чародеев и восемнадцать клановых простецов приходилось тридцать два старшины, за многими из которых стояло от силы один два человека из давно усохших ветвей некогда великого клана.
        Так что все прекрасно понимали, что после объединения следующим шагом последует чистка в совете клана, потому как такое количество старейшин будет только мешать нормальной жизни. Поэтому заранее проигравшим старикам оставалось либо просто сдаться, либо преждевременно до истечения трёх поколений привести к правлению новую, тридцать третью главную семью, что по их законам можно было сделать, женив наследницу предыдущей линии на мужчине непосредственно из их клана. А затем отменить с его помощью все привилегии, полученные предыдущей главной семьёй. К тому же у них был хороший кандидат на эту роль - настоящий гений, как они его называли, внук одного из старейшин-ретроградов, а по совместительству троюродный брат Алисы и Надежды, который был на два года старше меня.
        Женить, естественно, на Алисе, как на наиболее беззащитной из двух сестёр. Но перед этим следовало аккуратно позаботиться как о Надежде Игоревне, так и о нынешнем главе клана Игоре Юрьевиче Уткине и его жене. Вот, собственно, они и решили начать осуществлять свой план, избавившись для начала от нынешней неудобной наследницы, школьной учительнице, которой в соответствии с московскими законами во время летних каникул надлежало выполнить несколько миссий, дабы подтвердить свой чародейский ранг. Ведь… что может быть естественнее для чародея, чем однажды просто не вернуться с задания.
        Как они провернули нечто подобное, когда Княжеским столом на конкретную миссию, ставшую вдруг квалификационной, были якобы случайно назначены нужные люди, - вопрос на самом деле несложный. Просто кто-то из маленьких, но ответственных чиновников стал вдруг немного богаче, хотя на самом деле меня больше интересовало, почему Алиса считала, что с её сестрой ушли исключительно члены её клана, хотя, по словам Надежды Игоревны, их, Уткиных, было всего трое. А ещё двое и в том числе чаровник были из бесклановых чародеев.
        В любом случае никто за ними не гнался, никто не загонял их в пещеры, потому как шли они в них сознательно, а петлять, словно бешеный рогатый заяц во время гона, их лидер, как раз из бесклановых, стал, мотивируя это тем, что нужно запутать след. Уже у самого входа двое сопровождающих Уткиных вдруг неожиданно напали на наследницу своего клана и, скрутив, потащили в подземелье. Так бы всё для ней и закончилось, если бы оставшиеся снаружи чародеи не обрушили чарами вход в пещеры.
        Судя по всему, свидетели старейшинам были нужны меньше всего, а, как я понял, жертвовать своими же людьми в угоду целям считалось в этом клане водников хорошей и здоровой традицией. Правда, нет у меня большой уверенности в том, что оставшиеся исполнители всё ещё живы, а не кормят червей, тихо прикопанные под каким-нибудь кустом.
        В любом случае осознание того, что их тоже предали, на мгновение ошеломило двух мужчин Уткиных, и Надежда Игоревна смогла вырваться и сбежать, а поймать её в темноте подземных тоннелей у палачей так и не получилось. Но и сама она заплутала, не будучи фактически никак подготовленной к пещерным приключениям, и, на своё счастье, не встретившись в непроглядной тьме с колобком, забилась в какой-то тупик и стала там ждать непонятно чего. В то, что её спасут, она не верила. Но умирать отказывалась, благо для водника утолить жажду не проблема, а остатки трёхдневного сухпая, которые сохранились в подсумке после того, как у неё отобрали рюкзак, женщина постаралась растянуть на как можно более долгий срок.
        В других условиях, зная стоический и гордый характер наследницы Уткиной, так как проучился у неё почти год, уверен, она бы ни слова нам не сказала о состоянии дел в её клане, как и о своих злоключениях. Однако недели подземного плена в непроглядной темноте фактически сломали женщину, а бесконечное число мыслей, которые он, наверное, успела передумать за это время, уже приготовившись умереть в глухом подземном тупичке, смыло клановую гордость, оставив только одно желание выговориться хоть перед кем-то. Даже если она затем пожалеет об этой своей слабости.
        - Понимаешь, Антон, - прохрипела изморённая и исхудавшая женщина, в которой трудно было различить привычные черты ослепительной ледяной красавицы. - Мой клан имеет глубоко укоренившиеся матриархальные традиции касательно совета старейшин. Нам, женщинам Уткиных, присуща холодность ума и жесткая логичность, почти лишённая эмоций при принятии каких-либо решений. Я знаю, что ты в курсе нашей клановой деформации. В позапрошлом году о тебе и Алисе я также принимала совершенно логичные для будущего клана решения, совершенно не заботясь о твоих и тем более её чувствах. Но просто поверь, если мои эмоции скрыты, это вовсе не значит, что их нет вообще. В своё время подобный подход очень хорошо работал, позволив нашим людям не только выжить, но и возвыситься после разрыва с Селезнёвыми. Но затем, уже в Москве, всё пошло наперекосяк. Там, где следовало беречь своих людей, матроны разбрасывались ими в угоду собственным амбициям и желаниям. Там, где следовало перестроиться ради созидания, как те же Морозовы, мы, Уткины, неуклонно шли по пути саморазрушения. Нас осталось так мало…
        - Надежда Игоревна, - вмешалась в её монолог Дуня. - Вам нужно поспать. Завтра мы начнём процедуру возвращения в полис, и вам понадобятся все имеющиеся у вас силы, чтобы выдержать это путешествие.
        - Я понимаю… - почти прошептала женщина, закрывая потускневшие глаза.
        Глава 12
        Глава 12
        - Мирон Львович! Но я… Но как же… - опешив от услышанного, проблеял чиновник Княжеского Стола, чья блестящая лысина и пухлые, чуть обвисшие щёки тут же покрылись липким холодным потом. - Они же меня… убьют!
        - Вот убьют, тогда и будем разбираться, - даже без тени сочувствия ответил Половский, холодно глядя на посетителя через линзы своих маленьких очков. - Наш князь очень не любит, когда кто-то творит самосуд над его людьми.
        - Но… но… но вы же сами! Вы же сами санкционировали мне помочь Уткиным! - почти заверещал толстяк, вскакивая со своего места, в то время как его рыхлое, бледное лицо пошло красными пятнами. - Я выполнил и…
        Слушая нытьё этого толстяка, действительный статский советник с трудом сдерживал гримасу отвращения, которая так и норовила выползти на его обычно бесстрастное аристократическое лицо. Сказать по правде, Мирона всегда удивляли эти «маленькие» люди, рвущие жилы и идущих по головам, только чтобы занять более-менее высокий пост в бюрократическом аппарате Княжеского Стола.
        Вот, например, орущий сейчас перед ним толстопуз, некий Василий Спиридонович Тешаков, всего полтора года назад был обычным исполнительным служащим нормальной комплекции. Свою карьеру они, можно сказать, начали делать параллельно, и этого некогда исполнительного, честного человека он знал довольно хорошо.
        Впрочем, таковым Тешаков был до своего повышения. Стоило ему только оказаться в Министерстве чародейства и, более того, быть назначенным в Отдел распределения и фиксации миссий, то есть поближе к деньгам, как он стал расти телесами не по дням, а по часам. Так что за какой-то год отъел ряху поперёк себя шире, да ещё и практически облысел.
        У Мирона даже сложилась своеобразная теория о том, что все чиновники, независимо от пола, делились на два вида: сухощавые, умные и хитрые, которые, если и воровали, а также брали взятки, то придраться к ним было очень и очень тяжело. К тому же такие вот деятели от власти, которые, получив пусть маленькое, но рыбное местечко, начинали жрать в три горла, словно, наоборот, стремясь всем показать, что могут красть из казны и мздоимствовать, совершенно не опасаясь за свою шею.
        Нет, конечно, Половский знал, что есть в княжеском аппарате и нормальные, честные чиновники, даже независимо от комплекции, которые честно выполняют свой долг. Вот только на фоне «сухопарых» и «толстозадых» они как-то терялись. Ибо были не такими громкими и наглыми, а зачастую ещё и не столь стремящимися к публичности личностями. Что, впрочем, Мирону было только на руку.
        - Сел! - рявкнул наконец действительный статский советник, когда после очередного крика на его лицо попала влажная капля слюны, извергаемой изо рта толстяка.
        Чиновник мгновенно побелел, словно мел, затрясся и, едва дыша, схватившись за сердце, рухнул на резко подкосившихся ногах прямо на стул. Половский, закатив глаза и тяжело вздохнув, потянулся к серебряной кнопке, под которой был нарисован красный ромбик, которая была вмонтирована в его стол.
        Уже через мгновение в кабинет ворвался дежурный гвардейский чаровник, который после быстрого осмотра задыхающегося посетителя наложил на него простенькие успокаивающие чары, а также заставил выпить небольшую пилюлю розового цвета. Потребовалось ещё несколько минут, чтобы Тешаков окончательно пришёл в себя, и только после этого, когда ушёл чаровник, Мирон Львович наконец заговорил.
        - Василий Спиридонтович, вы готовы меня выслушать, или нам лучше перенести этот разговор?
        - Г-готов, - не очень уверенно ответил посетитель.
        - Василий Спиридонтович, - вновь продолжил Половский. - Я прекрасно понимаю ваше состояние и то нервное напряжение, в котором вы находитесь. Но и вы поймите меня правильно. Я, когда мы с вами разговаривали, всего лишь просил вас помочь уважаемым людям. Не томить их в общей очереди желающих выслушать их просьбу… я прав?
        - П-правы, - ответил, склонив голову, чинуша.
        - Но я не просил вас совершать должностной подлог, а также участвовать в организации убийства наследницы их клана! - жёстко закончил мужчина и, чуть навалившись на стол, продолжил уже совсем другим, доверительным, тоном: - После того, что вы мне рассказали, я ещё не вызвал для вас гвардейский патруль только из уважения к беззаветной службе князю и полису, которой вы посвятили свои лучшие годы! А потому вот что я вам предлагаю, сейчас езжайте домой, выспитесь, отдохните и подумайте, а завтра со свежей головой сами явитесь к генерал-лейтенанту Малахову, в отдел собственной безопасности Стола с повинной.
        Он замолчал, давая мужчине напротив подумать над его словами, и, видя, что Тешаков колеблется, добавил:
        - Одна ошибка - ещё не повод хоронить человека, со столь выдающимся послужным списком, как у вас, - произнёс он как можно более мягко. - Особенно если вы сами раскаиваетесь в совершённом поступке. Я же постараюсь сделать так, чтобы князь отнёсся к вашей проблеме с пониманием… Не думаю, что наказание будет строгим. Выплатите штраф. Ну, может быть, потеряете должность, но это же лучше, чем распрощаться с жизнью от рук тех же людей, которым вы доверяли, а они, словно черви-искусители, соблазнили вас и заставили предать князя и полис?
        - Да! Да… Мирон Львович! Вы, как никогда, правы! - толстяк ожил буквально на глазах, и в его взгляде появилась некая отчаянная решимость. - Я ещё в газету с утра обращусь. Да! И всё расскажу! И про то, что вы меня на пусть истинный вернули, тоже расскажу! Пусть все знают…
        - Про меня - не стоит! - всё так же мягко заверил его Мирон. - И простые люди и следователи могут просто не понять моей роли в вашем искуплении. Нам же с вами не нужна лишняя огласка.
        - Вы правы! Вы, как всегда, правы, Мирон Львович, - тут же закивал толстяк, с трудом вставая с кресла для посетителей, и тут же чуть было не упал, в последний момент схватившись за стол, при этом бормоча. - Я не в одну газету обращусь. Не только в полисные «Ведомости». Но и в «Московскую Правду»… Да! Точно… Они ещё поплатятся за то, что сделали со мною…
        - Не торопитесь, Василий Спиридонович, - играя заботливого хозяина, воскликнул Половский, нажимая на ещё одну кнопку. - Сейчас придёт слежка и проводит вас до вашего паровика.
        - Да, да… Спасибо…
        Стоило только посетителю в сопровождении служащего Кремля покинуть кабинет, а двери за ним закрыться, как панель в стене по правую руку от действительного статского советника с тихим щелчком чуть отъехала в сторону. Открывая узкую, тёмную щель, в которой, на мгновение отразив случайный солнечный луч, сверкнул человеческий глаз.
        - Сопроводите идиота до дома, - жёстко произнёс Половский, не оборачиваясь. - И проследите, чтобы сегодня и ночью с ним ничего не произошло. А завтра, когда уедет, организуйте нападение на его семью… с летальным исходом. Так, чтобы это выглядело как месть чародеев водников. А там - знаете, что делать.
        - Будет сделано… - прошелестел бесцветный голос, и щель с тихим хлопком затворилась.
        - Остаётся только надеяться, что этот идиот действительно не ляпнет в интервью какую-нибудь благодарность в мою сторону, - вздохнув, пробормотал Мирон Львович, откинувшись на спинку кресла.
        Это было, конечно, не так уж и критично, потому как Уткины давно уже стали пустырём на политической панораме полиса. Но вода камень точит, и, если не заботиться о нивелировании вот таких вот крошечных утечек, скоро уже в крупных кланах могут задуматься, так ли лоялен к ним некий действительный статский советник. Ибо пагубно считать всех вокруг себя идиотами.
        Что же до Тишакова… если в интервью не напортачит, много разболтать так и так не сумеет. Обеляющие себя и своих покровителей признательные показания, а также, конечно, доносы эта братия умеет писать чуть ли не со вступления в должность. А, быть может, и вообще будущие чиновники впитывают подобные знания с молоком матери.
        Именно поэтому Половский так вёл себя с ним, отказавшись покрывать лично, дав поистерить, а потом… Ну что ж, небольшой сердечный приступ оказался очень даже кстати, тем более что штатный чаровник снял основной вред здоровью. Но дальнейшая игра явно убедила этого Тишакова, что Мирон всё ещё на его стороне.
        Впрочем, хороший следователь в любом случае почувствует что-то неладное, однако действительный статский советник на эту тему не переживал. До «следователя» Тишаков точно не доживёт. Об этом позаботятся его вездесущие союзники.
        Ведь… что может быть естественнее, чем отец большого семейства, повесившийся в камере временного содержания, узнав, что всю его семью жестоко вырезали из-за его собственной жадности.
        - Теперь главное, чтобы он в интервью меня действительно не поблагодарил, - едва слышно пробормотал чиновник, со вздохом вновь склонившись над столом, на котором были разложены разнообразные документы.
        * * *
        Клинок водной сабли со свистом вспорол воздух всего в нескольких сантиметрах от моего виска и тут же рассыпался на мириады брызг, отражающих изумрудные искры, просто-напросто отброшенный владелицей в сторону, когда зелёное пламя словно само собой перекинулось на его прозрачное лезвие. А вот создать новое оружие я своей противнице уже не дал, быстро сократив и без того небольшую дистанцию, отбив ладонью в сторону брошенный буквально в упор нож.
        Серию моих ударов руками и ногами Уткина приняла на жёсткие блоки, потому как для того, чтобы увернуться на подобных скоростях практически вплотную друг к другу, следовало быть как минимум на порядок быстрее своего оппонента. После чего, урвав момент, девушка контратаковала, и мне тут уже пришлось повертеться, ибо даже мою огненную ауру она буквально сдувала резкими появляющимися словно из ниоткуда всплесками воды, так и норовящей попасть в глаза острыми, словно кристаллики льда, брызгами. Впрочем, тут я особо не волновался, ибо уже моё пламя эффективно и быстро испаряло влагу до того, как она могла причинить какой-либо вред.
        Клановый стиль рукопашного боя моей противницы был на удивление жёстким и, на первый взгляд, мало походил на плавные, будто танцующие движения и приёмы членов других водных кланов. Уткина же скорее напоминала волны, яростно бьющиеся о прибрежные камни. Причём силы в её хрупком на вид девичьем теле было как бы не больше, чем у меня…
        Заблокировав ладонью очень хитрый высокий удар коленом и ототкнув его от своих едва не пострадавших рёбер, я частично намеренно, частично нет дал своей противнице дополнительный импульс. И тут уж Алиса не сплоховала, взметнувшись в высоком прыжке-вертушке, она обрушила сильнейший боковой удар ногой, который непременно пришёлся бы мне в голову, если бы я не был готов к чему-то подобному. Мгновенно сместившись вправо, под пролетевшую над моей головой ногу, я из низкой позиции пробил восходящий удар, пришедшийся девушке прямо в бок.
        Вообще, подобным движением в стиле Бажовых обычно атаковали разнообразных «прыгунов» прямиком в паховую область. Мальчик или девочка - в бою было совершенно не важно, кому там на самом деле принадлежит промежность, потому как в любом случае поражение половых органов гарантированно выводит человека из строя. Только немногие «стоики» могли действительно пережить подобную вспышку боли, после чего как ни в чём ни бывало продолжать сражаться.
        Впрочем, во время своих прыжков Уткина всегда очень грамотно прикрывалась неатакующей ногой, которой потом, в зависимости от ситуации, ещё могла и эффективно врезать. А вот свой левый бок она как-то особо не защищала. Туда я, собственно, и контратаковал, едва не попавшись в довольно-таки очевидную ловушку.
        Я едва коснулся её тела, и вся фигура девушки словно лопнула, как мыльный пузырь, пролив на меня целый поток водных брызг. А уже в следующее мгновение я почувствовал угрозу со спины и, практически на автомате полыхнув туда огненным протуберанцем, сорвался в «Пушечный выстрел». Уносясь прочь и эффективно разрывая дистанцию.
        Извернувшись в полёте, я даже в замедленном ощущении времени едва-едва разминулся с брошенным мне прямо в спину коротким копьём, состоявшим из чистейшей воды. После чего, поймав момент инерции, кувыркнулся через голову, успешно приземлившись прямо на ноги лицом к своей противнице, и тут же отбил предплечьем почти догнавший меня нож, левой рукой не глядя метнув в ответ два своих. После чего сразу же сорвался в бег.
        Маневрировать, а тем более бежать «змейкой» на чародейских скоростях - задача непростая, но вообще подобный навык очень полезен, особенно когда тебя безостановочно бомбардируют ударными чарами. А конкретно, небольшими водными снарядами размером с девичий кулачок, которые Уткина на бешеной скорости выдувала через поднесённую к лицу неизвестную мне ручную печать в виде сложенных треугольником ладоней.
        Поймав момент, когда девушка отменила свои чары, а в руках у неё сформировался тяжёлый водный бердыш, которым она явно намеревалась меня встретить, я сделал ход конём и «Рывком» выдернул себя вначале в сторону, а затем и вовсе вверх, прямо на лету складывая цепочки печатей «Огненного шара». Вот теперь уже Уткиной пришлось поскакать по всей тренировочной площадке, избегая мощных зелёных огненных взрывов.
        Я давно уже заметил, что действительно люблю разбрасываться этим заклинанием, которое, с одной стороны, было довольно простым и считалось слабым для бьющих по площади огненных чар, а с другой - отжирало у меня очень мало живицы. Приятным бонусом шла своеобразная «отдача». На земле это практически не чувствовалось, а вот в воздухе каждое использование этих чар пусть чуть-чуть, но замедляло падение. Поэтому я от всей широты своей души успел угостить свою противницу, которая только что гоняла меня водными снарядами, как минимум шестью огненными шарами, прежде чем наконец упал прямо на землю и сам тут же сорвался в бег.
        Мгновение, и мы вновь столкнулись в вооружённой рукопашной. Клинки водных сабель так и мелькали, а я, отбивая их зажатыми обратным хватом ножами, прорывался в близкую зону. Когда же Алиса сбросила своё водное оружие, явно принимая близкий бой, я наконец использовал свою сегодняшнюю домашнюю заготовку.
        Полыхнув между нами огнём, «Рывком» сдвинулся чуть левее, а затем за воображаемую верёвку выдернул себя прямо за спину девушки и, тут же прорычав «Мисахика», хлопнул Уткину ладонью прямо между лопаток.
        Мир на мгновение будто застыл. Только где-то внизу, за укреплённым стеклом этого огромного балкона, всё так же шумела Москва. Да беспокойно журчал искусственный водопад, который мои родичи так и не демонтировали, когда превращали этот то ли пятый, то ли десятый зимний сад Шнуровски в очередную тренировочную зону. Я же, в свою очередь, прямо-таки всем телом почувствовал, как вначале резко напряглась, а затем расслабилась под моей рукой спина застывшей Уткиной.
        - Дурак, - выдавила наконец из себя девушка. - Я из-за тебя сейчас чуть не описалась!
        - М-м-м… Прости! - хмыкнув, ответил я, чувствуя, как уходит боевое напряжение, а лицо начинает слегка гореть от непроизвольного румянца.
        Алиса медленно повернулась, хмуро посмотрела на меня, а затем, тяжело вздохнув, зарядила мне лёгкую, но очень хлёсткую и болезненную пощёчину.
        - Прощаю, - сообщила девушка, чуть усмехнувшись. - Но на секунду я действительно поверила, что ты применил эту свою клановую гадость, и я сейчас умру.
        - Ну, знаешь! - фыркнул я, потирая горящую щёку. - Я всё же не настолько отмороженный, чтобы убивать в тренировочном спарринге своих бывших одноклассниц…
        - Ага, - Алиса по-княжески вздёрнула носик. - Тебе, как я вижу, больше нравится пугать их до мокрых трусиков! В любом случае мне нужно в ванну. Ты мене все волосы своим огнём прокоптил!
        - А я вообще хотел об этом знать? - буркнул я, провожая взглядом стройную фигурку девушки, целенаправленно зашагавшей прочь с тренировочной площадки.
        Одно можно было сказать наверняка… В то время как на людях женщины-Уткины поголовно вели себя как настоящие княгини, в более-менее домашней обстановке они порой могли ляпнуть такое, что любая порядочная барышня сгорела бы со стыда. А всё потому, что в сломанных предками мозгах этих натуральных блондинок удерживалось от силы две модели поведения: накрепко вбитый образ благородной дамы в обществе, в котором той же Алисе было совершенно плевать, окружают ли её выходцы из высшего света, школьные товарищи или полупьяные артельщики со дна полиса. А также некий более «домашний» режим, в котором девушка могла расслабиться, и пусть она всё равно неукоснительно соблюдала нормы приличия, но вот представителей противоположенного пола совершенно не стеснялась и, как произошло только что, могла прямо высказать всё, что думала.
        В общем-то, в этом не было ничего страшного. С другой стороны, заяви что-либо подобное парень, всё было бы нормально, но вот из уст красавицы Уткиной подобные откровения порой звучали шокирующе.
        Вздохнув, я, потирая предплечья, на которых Алиса явно оставила приличного размера синяки, медленно подошёл к балконному ограждению и в который уже раз залюбовался панорамой Москвы, раскинувшейся под всё ещё безымянным бажовским небоскрёбом. В последнее время мне очень нравилось любоваться этой картиной, и я даже пару раз медитировал на когда-то личном балконе бывшего главы Шнуровски, глядя, как закатное солнце опускается за громаду Кремля.
        Наше возвращение в крепостицу Дубну после выполнения поисковой миссии оказалось небыстрым и растянулось практически на неделю, в первую очередь, из-за плохого состояния спасённой Надежды Игоревны. Впрочем, как таковых приключений и разнообразных неожиданных встреч с кровожадными монстрами нам удалось избежать благодаря умелым действиям чародеев Василия Антоновича, которые провели нас пусть долгой но наиболее безопасной дорогой.
        Кстати, саму Уткину-старшую весь этот путь тащить пришлось именно мне, как наименее ценному члену боевой группы. Специально для этого мужики-поисковики, за каких-то пару часов фактически на коленке смастерили этакое кресло-сидушку с рюкзачными лямками, прикреплёнными к обратной стороне спинки. На него, собственно, и усадили истощённую женщину, после чего, недолго думая, надели всю эту конструкцию уже на меня.
        Не сказать, чтобы всё это было шибко удобно, но и двигаться мне Надежда Игоревна не мешала. Потому, обходными путями и безопасными тропами мы добрались до Дубны, где нас дожидался Буян Петрович вместе со своей командой.
        Раненый и отравленный Пётр к тому времени уже вполне поправился и даже начал ходить, но вот к самостоятельным путешествиям он был ещё совершенно не готов. Да и гарнизонный чаровник строго-настрого запретил ему пользоваться живицей.
        Впрочем, тётка Марфа на это и не рассчитывала. В любом случае с той же Надеждой Игоревной соваться сейчас в Запретную зону было далеко не самой лучшей идеей. Поэтому, оставив группу на попечение Буяна, мы вместе с одноглазой Бажовой отправились прямиком… на каторжный лесоповал.
        Дело в том, что лес там не только валили, но ещё и пережигали в древесный уголь. Однако если сами брёвна потом сплавляли до самого полиса по речке Москвянке, неестественной ровной на всём своём протяжении, будто сделанной человеческими руками, то вот уголь с Дубнинского лесоповала вывозили небольшими регулярными хорошо охраняемыми обозами.
        К одному из них мы, собственно, и пожелали присоединиться. Комендант лесоповала был, в общем-то, только рад нашему появлению, как, впрочем, и капитан отряда наёмников, подрядившихся отвечать за следующую доставку. Древесный уголь не столь ценный ресурс, чтобы полис нанимал много людей ради его доставки, а потому из десяти отправленных в Москву партий по статистике приходило от силы шесть. Наёмники на дороге через Запретную зону гибли регулярно, но и выгода от подобных конвоев для небольших отрядов получалась существенная. И, естественно, дураков отказываться от сопровождения одиннадцати здоровых чародеев при двух раненых не нашлось.
        Тракт, тянущийся через окружающий полис жуткий лес, действительно, можно сказать, был своеобразной «Дорогой смерти». То здесь то там белели кости людей и лошадей. Валялось сломанное оружие, а придорожных канавах, отделявших полотно от тёмной стены вековых деревьев, медленно гнили остовы отваленных в сторону разбитых телег, в то время как под ногами то и дело хрустел рассыпанный уголь.
        Забавно сказать, но именно по этой самой северной дороге мы каких-то пару месяцев назад отправлялись в своё путешествие к далёким Уральским горам. И ничего этого я тогда из иллюминатора вездеезда так и не увидел. А возвращались мы с северо-восточного направления, и там за отсутствием каторжного лесоповала таких вот ужасов как-то не наблюдалось.
        Впрочем, с какими-либо проблемами во время этого перехода мы не столкнулись. Особенностью подобных конвоев было то, что обоз не останавливался ни на секунду в течение всех трёх с половиной дней пути. Люди по очереди отдыхали прямо на телегах с углём, а вот тягловые лошадки за отсутствием сменных были вынуждены медленно, но верно тянуть своё груз всё вперёд и вперёд. И если нам, чародеям, перенести путешествие в подобном темпе даже без отдыха было не так уж и сложно, то к тому моменту, как перед нами возникли ворота подземного шлюза, ведущего непосредственно в полис и охраняемого отрядами армейцев в тяжёлой паровой броне, обычные люди и животные были вымотаны до предела.
        Ну а по прибытии в Москву ко мне почти в тот же день явился с частным визитом сам Игорь Юрьевич Уткин. Отец Алисы и Надежды Игоревны. Который, собственно, и просил меня в качестве одолжения его клану временно приютить у нас обеих его дочерей, покуда он наводит порядок в своей вотчине.
        Было это, конечно, не столь прямолинейно, а с выкрутасами и клановым гонором, из-за которого мужик вёл себя так, словно именно он оказывал нам одолжение… Но по неписаным московским правилам, не объявляя вражды между кланами, в подобных просьбах, тем более касающихся наследников, отказывать было не принято. Да и я против общества Алисы ничего не имел, какой бы странной мне эта девочка ни казалась.
        А там уже вокруг самих Уткиных вдруг закрутилась какая-то хренотень. Некий «раскаявшийся» чинуша вдруг дал несколько громких интервью в Московской прессе, в которых слёзно стенал о том, как злые чародеи из этого водного клана сбили его с пути праведного. Событие это прошло бы бесследно, если бы в тот же день не выяснилось, что всю его семью жестоко вырезали, в чём полисная общественность немедленно обвинила родственников гостивших у нас сестёр. А затем и вовсе всё превратилось в фарс, когда следующим утром этот сдавшийся княжеским властям мздоимец Тишаков был найден повесившимся в своей камере.
        Полис будто сума сошёл! Пресса в едином порыве рисовала из мелкого взяточника постоянного обитателя Ирия, а Уткиных разве что ленивый не сравнивал с червями из Бездны. И на фоне всего этого выделялось странное отсутствие хоть какой-то реакции со стороны Кремля и тем более самого Князя, в то время как толпы разъярённых простецов уже разгромили несколько лавок, принадлежавших этому водному клану.
        Вздохнув ещё раз и вновь потерев отбитые предплечья, я направился к выходу с тренировочной площадки, на ходу отряхиваясь от осевшей на тренировочную форму пыли и жирной всё ещё не до конца утоптанной почвы бывшего крытого сада.
        «Мысль Алисы о помывке была не такой уж и плохой идеей, - подумал я, глядя на свои перепачканные руки. - Кажется, наши уже смонтировали новую баню на сороковом этаже… Так почему бы мне туда не заглянуть?»
        Мысль о необходимости мне с сёстрами Уткиными и остальными Бажовыми молодого поколения на время до начала занятий в академии перебраться из особняка в бажовский небоскрёб принадлежала Старейшинам. Бережёного, как говорится, Уроборос охраняет! Так что покуда по всему полису продолжалась тихая возня между нашими чародеями и обнаглевшей киевской гильдией, совет клана решил хотя бы временно максимально обезопасить наши самые уязвимые цели.
        В какой-то мере это была излишняя мера предосторожности, потому как киевляне, получив пару раз по зубам, быстренько собрались и большей частью свалили обратно в свой родной полис. К тому же жизнь чародея так и так сопряжена с постоянной опасностью, и то, что по твоему следу, возможно, уже идут профессиональные убийцы, вовсе не повод дрожать от страха и добровольно забиваться в самый тёмный угол. Чего от меня, кстати, и не требовали.
        Именно с этими мыслями я быстренько спустился на лифте прямиком на нужный мне этаж и, следуя вывешенным указателям, нашёл новенький банный комплекс. Скинув одежду в специально приготовленную для этого корзину, я подписал прикреплённую к ней бирку и, подхватив с вешалки чистое полотенце, побежал в душевую комнату.
        * * *
        Утро двадцать девятого августа началось с шума и гама в коридоре, а также я ощущения полного недосыпа, ибо большую часть ночи Лена с Алёнкой требовали от меня «внимания», которое они точно недополучат в ближайшие месяцы. Суету же и крики генерировали будущие студенты академии и школьники, которых, как и меня, временно разместили на бывшем «гостиничном» этаже небоскрёба.
        Да, к сожалению, в этом году у меня уже не получится козырять особым статусом и ежедневно бегать на ночевку в клановый особняк. По требованию совета попечителей Баяр Жумбрулович вынужден был закрутить гайки, и теперь академический статус, в том числе и связанный с постоянным проживанием абитуриентов на территории кампуса, стал единым для всех. Без исключений.
        Так что «лафа и домашняя нямка с тёплой, неодинокой постелькой» закончились! Настало время тряхнуть стариной и вновь заселиться в студенческую общагу. Оставалось только надеяться, что мой новый сожитель будет хотя бы вполовину таким же адекватным парнем, каковым оказался в позапрошлом году Борислав, после того как мы нашли с ним общий язык.
        Впрочем, нет худа без добра, потому как я точно знал, что одна стеснительная кареглазая красавица-первокурсница мало того, что гарантированно продолжит учиться в Тимирязевке, так ещё и будет проживать в женском корпусе неподалёку от меня. Это как минимум примеряло меня с вынужденными лишениями, а заодно позволяло с оптимизмом ждать начинающийся учебный год.
        - Ты что? - остановила меня Лена, когда я, надев новую повседневную форму академии, а также экипировавшись оружием и закрепив подсумки, накинул на себя любимый бажовский плащ. - Прямо вот так пойдёшь?
        - Да, - ответил я. - А что?
        - Без сумки… Да ты даже вещи свои не собрал! - возмутилась девушка.
        - Не собрал, - кивнул я, соглашаясь. - Во-первых, сегодня у нас первый день и, соответственно, официальное заселение, а занятия начинаются только в понедельник третьего числа. А во-вторых, я даже не знаю, что мне понадобится, а что нет. Тем более что я студент, а не заключённый. Так что разберусь что, где, куда, а потом просто заеду за вещами.
        - Хм… - «тень» смерила меня скептическим взглядом с ног до головы, после чего отвернулась к туалетному столику, возле которого сидела, и вновь занялась наведением красоты. - Будем считать, что я тебе поверила. Иди уже! Целовать не буду, у меня губы накрашены…
        - Ладно, - усмехнулся я. - Увидимся…
        В холле возле лифтов меня уже дожидалась собранная и причёсанная Алиса. В отличие от меня, в наглую решившего явиться в академию налегке, у девушки с собой был аккуратный походный рюкзачок средних размеров, с которым она и переселилась к нам на временное проживание. Окинув меня своим обычным «добродушным» ледяным взглядом, она коротко поздоровалась и убрав в карман пиджачка маленькую книжицу, которую до этого читала, пристроилась сбоку от меня.
        - Вместе со всеми на паровике поедем? Или пробежимся? - поинтересовался я, когда лифт, звякнув, остановился на нашем этаже, и молодая девушка-лифтёр из бывших простецов Шнуровски споро открыла входную решётку и распахнула дверцы, с улыбкой ответив на моё вежливое пожелание доброго утра.
        - Лучше пробежимся, - задумавшись на мгновение, ответила Алиса. - Заодно разомнёмся. Я на сто процентов уверена, что Вика с Женей вызовут меня сегодня на поединок. Да и погода вроде хорошая.
        - Да, погода не подкачала, - согласился я, попросив лифлёршу спустить нас на уровень алмазных дорог.
        - А ты разве не будешь в этом году брать свой пароцикл? - поинтересовалась у меня Уткина после пары минут молчания.
        - Он у меня в особняке, в гараже стоит, - пожал я плечами. - Не вижу никакого смысла тащить его на территорию кампуса, когда забрать его при необходимости - дело пятнадцати минут.
        Вновь звякнул колокольчик, и лифт, дёрнувшись, остановился. Уже на выходе из некогда шикарного фойе, которое сейчас усилиями моих соклановцев превратилось в хорошо укреплённую и защищённую проходную, я подошёл к одному из дежурных чародею у стойки и попросил воспользоваться внутренним служебным телефоном.
        Не сказать, чтобы тётка Марфа, которая сегодня взяла на себя ответственность за доставку будущих школьников и студентов в Тимирязевку на клановом паровике, была довольна нашим желанием прогуляться. Хотя и против ничего не сказала. Так что, пообещав найти её позже в кампусе, я поблагодарил дежурного, и мы вместе с Алисой выбежали из здания на Алмазную дорогу и, быстро набирая скорость, понеслись в сторону громады Кремля.
        Глава 13
        Глава 13
        Двадцать минут с копейками, ровно столько нам с Уткиной понадобилось для того, чтобы добраться до бажовского особняка. Впрочем, на территорию мы не заходили, а просто, приведя себя в порядок после пробежки, чтобы остыть, спокойным шагом по обочине дороги дошли до главных ворот Тимирязевки.
        Предъявив хмурым охранникам-чародеям свои новенькие удостоверения второкурсников, мы прошли через КПП прямиком на стоянку для паровиков, расположенную перед старым административным корпусом. Вообще, это красное здание с массивным украшенным колоннами портиком, куполом и высокой колокольней считалось главным строением, а также лицом нашей академии и чаще всего появлялось на разнообразных открытках и марках, посвящённых архитектурным достопримечательностям полиса. Хотя на самом деле здесь давно уже располагались исключительно общая регистратура, справочная, а также интендантские и инженерно-водительские службы кампуса.
        Сегодня здесь было шумно. Размеренно вразнобой пыхтели котлы в машинах совершенно разных моделей. От чадящих, массивных и нелепых старых пассажирских дымовиков-автобусов до изящных и дорогущих кабриолетов с заниженной посадкой, блестящими корпусами и дизайнерскими композициями из сверкающих на солнце паровых труб.
        Однако этот механический шум легко перебивала человеческая многоголосица, а также крики и детский смех. Родители, ну, или назначенные ответственными соклановцы, в основном либо разговаривали со знакомыми, либо разгружали из транспорта разнообразные чемоданы и рюкзаки, в то время как их подопечные весело носились вокруг, а мальчики и девочки постарше уже активно разыскивали среди массы народа своих друзей и знакомых.
        - Школьники… - прокомментировала Уткина, с безразличным выражением лица наблюдая за творящейся суетой.
        - Угу… - согласился я, глядя на жиденький человеческий ручеёк, потихоньку утекающий со стоянки на дорогу, начинающуюся по правую сторону от старой администрации.
        Там, за редкой полосой деревьев, привычно высился красный кирпичный забор, неровным кольцом охватывающий довольно приличных размеров территорию со зданиями, относящимися к чародейской школе. Формально это всё ещё была Тимирязевская академия, но даже я по своему единственному выпускному году и последующей бытности студентом знал, насколько велика разница между жизнью за этим забором и во всём остальном кампусе.
        Покачав головой и вздохнув, я развернулся и потопал вслед за Алисой по левой дороге, ведущей в центральный район Тимирязевки к самому значимому зданию кампуса, по мнению многих студентов, кафе «Берёзка». Там мы с девушкой, собственно, и расстались. У Уткиной были какие-то там важные «уткинские» дела, а я направил свои стопы прямиком в ректорат, а точнее, в отдел кадров, где доложился о прибытии.
        Оттуда меня отправили прямиком в деканат ясеневого факультета. Дородная тётка-секретарь с лицом жабы, страдающей вечным несварением желудка, в узких очках в роговой оправе и с высокой причёской в виде кудрявого улья долго, неодобрительно зыркая на меня, копалась в ящичках картотеки, покуда не нашла наконец мой файл. После этого она куда-то ушла и вернулась только через пятнадцать минут с довольно тонкой картонной папкой, на которой было написано моё имя. А затем я потратил ещё полчаса, то отвечая на какие-то совсем уж случайные вопросы, то просто молча наблюдая за тем, как женщина, заправив в печатную машинку официального вида бланк, двумя пальчиками неспешно нажимает на клавиши.
        В общем, из кабинета ответственного секретаря я даже не вышел, а вылетел со счастливым выражением на лице. Потому как к моменту завершения оформления бумаг был просто-таки уверен, что данная почтенная дама точно знает какую-то особую мощную технику, высасывающую из находящегося рядом с ней человека жизненные силы. А потому, освободившись, мог только позлорадствовать, глядя на коридор, буквально переполненный студентами, втайне радуясь тому, что передо мной этой очереди ещё не было.
        Впрочем, всё это не помешало мне состроить обернувшимся на звук открывшейся двери ребятам и девушкам кислую мину, в силу своих актёрских способностей давая понять собравшимся, насколько «всё плохо». После чего, поздоровавшись со знакомыми, я потихоньку направился на выход.
        Башенные часы на ректорате уже показывали полдень, когда я наконец закончил мотаться по кабинетам, то собирая, то сдавая различные бумажки, сфотографировался для новых документов и в результате получил наконец приказ о размещении в общежитии, подписанный проректором по хозяйственной части. На всё про всё у меня ушло порядка четырёх часов, потому как это у человеческой жабы я оказался первым в очереди, в других местах мне везло уже не так сильно.
        Признаться, теперь я был уже откровенно рад своему решению отправиться этим утром в академию налегке, потому как нынешним днём чемоданы и прочие саквояжи валялись, казалось, по всему центральному району академии. То ли администрация просто не подумала о том, что учащиеся прибудут с вещами, то ли подобное явление было в порядке вещей для Тимирязевки, но студенты порой просто бросали сумки чуть ли не посреди дороги, перед тем как ринуться собирать необходимые документы.
        Впрочем, думаю, внезапно налетевшее погодное ненастье было единственным риском для оставленной без надзора собственности. Ну и, конечно, вещички вполне себе могли пострадать из-за каких-нибудь буйных голов, вдруг решивших устроить спонтанные разборки с массовым использованием атакующих чар. О банальном же воровстве в стенах нашего учебного заведения я за два проведённых здесь года даже не слышал ни разу. Да что уж там говорить! С намного большей вероятностью какие-нибудь залётные чародеи или прочие коварные враги могли похитить какую-нибудь особо ценную барышню, нежели выкрасть из её чемодана любимые туфельки или какие-нибудь модельные зимние шерстяные трусики с начёсом.
        «Кстати о последних… - подумал я, увидев среди студентов, толпящихся вокруг кафе „Берёзка“ знакомую красную шевелюру, а затем мысленно поправил себя: - О барышнях, а не о трусиках!»
        - Ефимова! - крикнул я и, когда Нина обернулась, помахал рукой, привлекая внимание.
        - Антон! - радостно взвизгнула девушка и, подбежав ко мне, тут же полезла обниматься. - Я так рада тебя видеть!
        - Я тоже рад, - слегка усмехнулся я, приобнимая её за плечи, - но думаю, что ты только что дала некоторым сплетникам повод пустить десяток-другой пикантных историй о наших с тобой возможных отношениях.
        - Ай, да и пусть сплетничают, - фыркнула она, отстраняясь, и задорно показала мне язычок. - Это они всё от зависти!
        - Ну да, ну да…
        - Слушай, ты уже заселился? - всё так же улыбаясь, поинтересовалась Нина.
        - Нет, я только бумаги оформил…
        - А… - девчонка тяжело вздохнула. - Значит, ты тоже с вещами?
        - Я утром решил, что попозже о них позабочусь…
        - О! Тогда, Тош, поможешь мне вещи до моей общаги дотащить? - красноволосая энциклопедия на ножках молитвенно сложила ручки, глядя на меня такими жалостливыми глазами, что отказать ей в этот момент мог бы разве что каменный истукан.
        Впрочем, я, честно говоря, и не собирался этого делать. Нет, конечно, понятно, что Нинка, как и любая другая чародейка, в разы сильнее любой обычно девушки, а потому сама не только дотащила бы чемоданы, но и, если надо, полностью гружёный клановый паровик собственноручно до общежития дотолкала бы и не вспотела. Но это не причина отказать барышне, коль она того просит.
        - Да не вопрос! - согласился я. - Но… ты уже оформилась?
        - Ещё неделю назад, - отмахнулась Ефимова и потянула меня за руку в сторону главных ворот. - Меня ещё в прошлом году умные люди предупредили, чтобы заранее в академию подъехала и заполнила все документы, а не ждала до дня заселения.
        - Хм… А если так можно, то почему бы… - нахмурился я, но Нина перебила, и так поняв мою мысль.
        - Почему это не объявляют официально? - девушка пожала плечиками. - Так в этом просто нет необходимости… Антон, официально учебный год начинается только во второй половине сентября, сразу после церемонии распределения и принятия в чародейский статус. То есть у всех учащихся есть чуть меньше месяца, чтобы спокойно приехать, оформиться и заселиться в общежитие. На самом деле на втором и последующем курсах лекции и прочие занятия, которые начнутся с первого числа, не более чем повторение пройденного в прошлом году материала. Они необязательны к посещению.
        - Ага… Как нам втирал дед Зузул на праве: «У вас вообще все лекции в академии со свободным посещением! Только убедитесь, что вы, студенты, не путаете свободное посещение со свободным непосещением! Потому как во втором случае у вас очень скоро начнутся серьёзные проблемы!» - очень даже неплохо спародировал я скрипучий голос старого лектора.
        - Хе-хе… Похоже получилось, - хихикнула Нина. - Но на самом деле занятия, о которых я говорю, действительно необязательные. Да и вообще, как мне говорили, в администрации у нас очень не любят, когда в первый же день официального заселения на них сваливается уйма работы. Именно поэтому лучше либо раньше оформиться, либо уже в сентябре.
        - Я заметил… - мрачно подтвердил я, вспоминая не самые дружественные взгляды разнообразных секретарей и прочих «ответственных лиц», с которыми мне сегодня довелось пообщаться. - В любом случае… Эм… Это - твоё?
        - Ага… - смущённо покраснев, кивнула девушка, стоя перед грудой даже не чемоданов, а настоящих дорожных ящиков. - Ну… Я вроде как вчера собрала всё что нужно… А Виктор с Юрием… ну, им срочно нужно было уехать, после того как меня довезли. Вот я и искала кого-нибудь, чтобы помог бы мне всё это дотащить.
        - Ты что? Половину кланового небоскрёба с собой вывезла? - нервно пошутил я, оглядывая фронт предстоящих работ.
        - Да нет… - гордо улыбнулась Ефимова. - Только свой малый арсенал!
        «Малый арсенал», как оказалось, состоял в основном из разнообразного метательного железа. Ножи, какие-то странные заточенные кольца, спицы, а также топорики, молотки, диски, треугольники и разнообразная экзотика вроде неких «звёздочек». Которые, по мнению Нины, было просто преступлением путать с «утренними звёздами»… последние девушка любовно называла «ёжиками», и, судя по описанию, выглядели они как металлические шарики размером чуть меньше кулака, из которых торчали в разные стороны очень острые шипы, основной особенностью же подобных штуковин было то, что иглы у самого своего основания подпиливались специальным образом, так что после броска при попадании обламывались, оставаясь в теле жертвы.
        Такую штуковину, по словам красноволосой маньячки, можно было как метать одиночным снарядом, так и насадить на специальную цепь, получив таким образом очень опасное бола. Что такое бола, я, честно говоря, не знал. Однако, по описанию Ефимовой, вещица эта была достаточно удобной и полезной в тех случаях, когда нужно захватить противника живым. К тому же она была значительно легче в освоении, чем классический аркан, которым так ловко пользовались чародеи, владеющие искусством применения верёвки.
        Жилой студенческий район кампуса Тимирязевской Академии находился довольно-таки далеко, на самой северной стороне, прямо за тренировочными площадками, начинающимися за территорией Чародейской Школы. Это было довольно приятное местечко с несколькими десятками длинных кирпичных трёхэтажных корпусов, утопающих в зелени окружавших его садов, в которых было высажено ну очень, очень много лиственниц, иные из которых были ну явно очень и очень древними.
        В общем-то, в прошлом году я сюда практически не захаживал, разве что из-за необходимости поймать с кого-нибудь из знакомых. Однако куда проще, нежели топать через всю территорию академии, мне было заранее договориться о встрече на каком-нибудь тренировочном поле, а в случае крайней необходимости и вовсе послать золотого голубя из общественной голубятни.
        В любом случае теперь мне было понятно, почему Нине потребовалась моя помощь. Сама девушка в одиночку замучилась бы таскать сюда ящики. В то время как в четыре руки мы управились всего за какой-то час. Заодно по ходу дела выяснилась одна интересная особенность. Оказалось, что мальчики и девочки пусть и жили раздельно, однако со второго курса посещение комнат противоположенным полом никак администрацией не регулировалось.
        Впрочем, по старой памяти можно было сказать, что и в школьной общаге, хотя каких-либо вольностей не дозволялось, за нами не особо-то и следили. Так, могли пройтись с инспекцией по комнатам, ну и, конечно, гоняли в хвост и гриву особо увлёкшиеся парочки. Однако в гости мог прийти кто угодно вплоть до комендантского часа, перед которым, собственно, и случался обход. Считалось, что в более пристальной слежке, а также куче жёстких ограничений, как то было принято, например, в простецких институтах благородных девиц, где учились дочки ну очень не простых родителей, молодые чародеи и чародейки не нуждались.
        Во-первых, при желании свинья, как известно, всегда грязи найдёт! Как ты за ней ни присматривай. А уж с нашими-то непростыми возможностями одарённых и выбранной жизненной стезёй найти местечко так, чтобы никто не помещал, да и сотворить какую-нибудь глупость - вообще не проблема. Во-вторых, случайных людей с улицы в Тимирязевке практически не училось. Был один, в моём лице, да и тот быстро забурел и обзавёлся собственным кланом. А это значит, что в любом случае разборки пойдут на уровне гильдий и кланов, а там уже спрашивать будут предметно и в первую очередь с провинившихся. Да и вообще, как я уже успел прочувствовать, отношение к любви и сексу в чародейской, а особенно в клановой среде очень сильно отличается от того, что было принято у обычных людей.
        Ну и в-третьих… Опять же, глупо и смертельно опасно считать даже молодых чародеек людьми, не способными постоять за себя в случае какой-либо угрозы. Даже школьниц выпускного класса. Конечно, вполне можно было бы отрицать подобное утверждение, стоило только вспомнить, как я познакомился с Громовыми… Но там, как позже выяснилось, и ситуация была всё же не настолько острой, как мне тогда показалось. Да и Хельга точно знала, что двоюродный брат её только пугал, а при необходимости точно защитил бы от двух других Громовых, которым в тот момент явно уже начало сносить крышу от собственной храбрости.
        В любом случае, по словам Нины, своеобразный комендантский час, когда мальчикам нельзя было посещать девочек, и наоборот, сохранялся в том числе и в общежитии первого курса. Однако уже на втором подобные ограничения полностью снимались, и теперь разве что запрещено было заниматься «непотребством» в жилых помещениях, но и то наказать могли, разве что поймав прямо на месте «преступления».
        Связаны же подобные либеральные правила проживания были в первую очередь с тем, что отныне наши учебные пятёрки квалифицировались как «частично обученные» и могли выполнять задания за периметром полиса. Это также означало, что теперь Княжеский Стол работал с нами напрямую, а не в учебном режиме и, соответственно, мог назначить миссию, подходящую под профиль группы, совершенно в любой момент. Ночью, вечером, ранним утром, а то и вовсе взять, да и сорвать прямо с занятий. Естественно, не как княжеских гвардейцев, которые в буквальном смысле живут девизом «Всегда готов!», а на тех же условиях, что и настоящие «боевые руки», люди в которых живут полноценной, а не казарменной жизнью, а также имеют определённые интересы, заботы и обязанности, не связанные с профессиональной деятельностью.
        Поэтому, в то время как за чаровником ночью в любом случае придётся посылать приписанного к команде золотого голубя, ибо все они обитают в Сеченовке, остальных наставнику зачастую проще всего собрать, оповестив одного из своих учеников. Ему ведь тоже нужно время для подготовки к выходу.
        Так что, как рассказывали Нине старшие девушки, порой в ночное время по женским общежитиям сломя голову носится такое количество парней, что какие-либо формальные ограничения мешают уже самой администрации. А учитывая, что во время выполнения поставленных задач иногда приходится спать под кустом, укрывшись одним одеялом, а то и в обнимку, дабы просто-напросто не замерзнуть, какой-либо комендантский час становится и вовсе бессмысленным. Тут мальчикам и девочкам в первую очередь головой нужно учиться думать и чётко расставлять приоритеты!
        - … Ну и вдобавок сама природа позаботилась о том, чтобы мы, женщины, в первую очередь думали головой, а не случайными «бабочками в животе»! - с очень серьёзной моськой ввернула под конец своей импровизированной лекции Ефимова, опуская последний ящик или скорее очень большой чемодан прямо перед крыльцом своей общаги.
        - Ты о чём? - не понял я, потому что, в то время, как красноволосая использовала специальную навесную каталку, которая имелась у неё в единственном числе, сам вынужден был переть все её тонны метательного и Древо знает какого там ещё железа на своём горбу, мужественно показывая свою силу и дружелюбие. - О детях…
        - Не! Дети - это уже крайний случай! Сама я такого, естественно, не испытывала… - отмахнулась Нина, и щёчки её чуть покраснели. - Но старшие в клане рассказывали, что выводить потом мужскую живицу… ну… Очень болезненно! Вот.
        - Эм… - я даже как-то растерялся после подобного заявления, а вот Ефимова, наоборот, поймала кураж и, видимо, неправильно поняв моё молчание, затараторила, ещё больше покраснев.
        - Ну, понимаешь… Когда… Ну, в общем… когда мужчина и женщина делают это, во время процесса и с семенем в организм женщины попадает живица партнёра. И задерживается там ради воздействия на плод, а если девушка не забеременела, она выводится во время критических дней. И если чародейка… с одним, это даже не чувствуется. А вот если она гулящая, ну… Вот! Тогда живица разных мужчин начинает конфликтовать и удаляется очень болезненно!
        - Блин! Ефимова! Поимей хоть каплю стыда! - пробормотал я, быстро оглядываясь, но, слава Древу, народу возле общаги пока что не было, только на противоположенной стороне площади, за фонтаном, трое подружек, весело болтая, медленно шли в нашу сторону, таща за собой сумки на колёсиках. - Мне всегда казалось, что порядочные барышни не должны говорить с молодыми людьми на подобные темы!
        - А чего это я должна его иметь? - довольно-таки реалистично возмутилась Нина и, подойдя ближе, пару раз ткнула меня пальчиком в грудь. - Я тебе, Бажов, как порядочная барышня уже не раз и не два сказала, что мне от тебя нужно! И поверь! Я не слезу с тебя, пока не получу желаемое! А по поводу «месячных»… Ме-сяч-ных! Да-да, именно их! Неужели ты, Антон, не знал, что у девушек бывают такие дни?
        - М-да… Про «не слезу» уже вообще как-то двусмысленно прозвучало, - тяжело вздохнул я и покачал головой. - Нина, тебя порой как понесёт… Так ты хуже Уткиной становишься!
        - А чего это я хуже Уткиной? - удивилась девушка и очень наигранно, внимательно осмотрела себя с ног до головы, даже покрутилась вокруг своей оси на одной ножке. - Я лучше Уткиной по всем параметрам! К тому же у меня характер дриады и терпение как у самих червей из бездны! А ещё я очень скромная! Ну, ты и сам знаешь…
        - А она тоже мне тут с гордым видом ляпнула, что целый день тренироваться со мною не будет, потому как у неё начались критические дни, - фыркнул я, вспомнив второй день нашего совестного проживания под одной крышей бажовского небоскрёба. - Как будто мне очень хотелось об этом знать!
        - А чего это она тебе о себе такие подробности рассказывает? - как-то даже опасно прищурившись, поинтересовалась у меня Нинка, уперев кулачки в бёдра.
        - И с чего мне это знать? Я сам в шоке был! - ответил я, умолчав о том, что как Алёна, так и Лена на подобные темы касательно себя со мной вообще никогда не разговаривали, о чем настырной Ефимовой знать было совершенно не обязательно.
        - И что? - продолжила свой допрос красноволосая. - Вот так вот прямо подошла на улице и сказала?
        - Нет, конечно, - усмехнулся я. - Она недолгое время прожила в нашем клановом небоскрёбе вместе с сестрой. Её отец просил нас предоставить девочкам убежище до начала работы академии, покуда у них в клане творился натуральный кавардак. Так что, если интересно, что там у бывшей Ледяной Княгини нашего класса творится в голове, сама пойди и поинтересуйся! Разговор был не из приватных.
        - Ага, я такая глупая, что уже просто-таки побежала… - поморщилась Ефимова, машинально наматывая один из красных локонов на пальчик. - К тому же мы обязательно поссоримся! А я из-за такой мелочи подругу терять не хочу. Да и, объективно говоря, я пусть и лучше Уткиной по всем параметрам, но, если её разозлить, отпинает она меня в лёгкую.
        - Да, Алиса сильная, - кивнув, признал я. - Мы с ней сражались несколько раз за это время…
        - Да не в силе дело, - отмахнувшись, перебила меня девушка, а затем грустно вздохнула. - Это всё её эго! Она всё время создаёт эти свои проклятые щиты, и я не могу достать её ни оружием, ни чарами! Ты сам знаешь, что я не особо умелый боец ближнего боя. Как бы мне ни стыдно было это признавать… К тому же вот ты в бою постоянно мечешься как угорелый, а у меня даже разорвать дистанцию нет возможности!
        - Нечего тут стыдиться! - мягко улыбнувшись, я похлопал надувшуюся Нинку по плечу. - Во-первых, мы все ещё учимся, а значит, становимся лучше, а по поводу мобильности… Ты в клановой библиотеке у себя смотрела? Я просто не верю, что у вашего клана за всю его многовековую историю не появилось чар или техник, основанных на эго, способных тебе помочь.
        - Я не дура, - буркнула она, но руку не сбросила. - Смотрела, конечно! Но там либо заклинания, от которых я мало того что загнусь быстро, так и учить их замучаешься! Одних только печатей штук двадцать в цепочке… А её ещё под себя, скорее всего, подстраивать придётся. А на «запечатление» чар, так и вовсе до нескольких лет упорной работы уйдёт. Ну, либо площадку для сражения нужно заранее готовить. Но там тоже всё сложно. А клановые техники… Проще сказать, что они для меня пока невыполнимы. Я недостаточно хорошо чувствую и управляю своим огнём. А родители и соклановцы из-за моего прежнего слегка «подвешенного» состояния в клане особо не горят желанием меня сейчас чему-то учить.
        Да… Тут Ульрих, Ирий ему вечный, уже с самого Древа красноволосой девочке серьёзно так подкузьмил. Я прекрасно знал, что там у них происходит, в первую очередь, потому как Ефимовы не скрывали этого от Бажовых как своих новых союзников. Любовь-морковь - это, конечно, прекрасно, но вот с родителями из-за «резинового мальчика» Нина таки умудрилась поссориться. Они выставили ей неприемлемые для любой клановой девушки высокого происхождения условия, по сути, велели соблазнить меня и родить от меня двух детей, после чего они с Ульрихом смогут быть вместе в составе клана красноволосиков. И она, влюблённая дура, согласилась, обидев тем самым отца и разочаровав мать. Тем более что я за неимением клана и тем более воспитания вполне мог бы и поспособствовать их счастью.
        Вот только наш друг в прошлом году взял, да и дал себя убить чудовищу во время первой же для него тренировочной поездки за полисную стену. Так что с родителями в итоге у Нины всё наладилось, но вот степень доверия к ней остального клана и тем более старейшин теперь была невысокой. Потому как она действительно была готова сбежать не только из клана, но и из полиса, только для того, чтобы быть с фон Либтенштейном.
        К тому же теперь она вцепилась в меня и явно стала бы бунтовать, если бы ей просто взяли, да и назначили нового мужа. Причём Ефимовы были бы и не против взять, да и породниться, если бы у нас уже не было определённых контактов с Громовыми, с которыми они давно были в хороших отношениях. Сейчас же от окончательного списания из наследниц главной семьи в другую ветвь клана Нину удерживало только то, что наша дружба была тем самым мостиком, благодаря которому им удалось сойтись с Бажовыми. Которые, то есть мы, за довольно-таки короткий срок вдруг стали силой, с которой следовало считаться, и которую можно было уважать.
        Однако клановые традиции просто не позволяли красноволосым вновь вкладываться в обучение девушки, покуда Нина не проявит себя с лучшей стороны. И тут, опять же, идеальным вариантом было бы принести в клан гены Зелёного пламени. Чего они, собственно, от нас и не скрывали, но не наглели, не настаивали и не ставили никаких условий.
        - Хм… - задумчиво произнёс я, а затем улыбнулся своей мысли. - Тогда у меня для тебя есть ещё одно предложение.
        - А? - Ефимова, отвлёкшаяся на мгновение, чтобы поздороваться с стремя девушками, которые наконец-то добрались до нас, повернулась и уставилась на меня.
        - Поговори с Марфой Александровной об этой проблеме, как только вы снова встретитесь.
        - Но… она же Бажова, - нахмурилась Нина. - Зачем ей помогать мне в таком вопросе?
        - О! Скажи, что я это тебе посоветовал и тем более разрешил! Я же всё-таки теперь глава клана! Имею право на некоторое самодурство, - я усмехнулся, а Ефимова захихикала. - Но на самом деле, во-первых, она также твоя наставница и в любом случае обязана помочь ученику! В конце концов, для каких-то клановых секретов у тебя огонь немного не того цвета! Но вот хранить общедоступные чары и техники от своих воспитанников, потому как они из другого клана… Я знаю, что она не такой человек. А во-вторых, Нин, мы с тобой в одной команде! Которая уже потеряла двух человек, причём одного безвозвратно! И я честно не хочу видеть новые фотографии с чёрной лентой на стене аудитории учебной руки номер шестьдесят один. Тем более - твою! Да и вообще, несусветная глупость! Боец прикрытия, а также средней и дальней дистанции, который не имеет возможности разорвать дистанцию с атаковавшим его противником!
        - Спасибо… Антон, - выдавила красноволосая, после чего порывисто обняла меня, а затем медленно отстранилась. - Я это… Пойду заселяться. Спасибо, что помог. И я обязательно поговорю с Марфой Александровной! Сегодня же её найду! Она же будет?
        - Да, - кивнул я и широко улыбнулся. - Должна была давно уже приехать в транспортном паровике, гружёном шумными зеленоглазыми бестиями!
        - Оу… Тогда я её точно не пропущу!
        На этом мы и расстались. Я направился искать своё новое место жительства, помахав на прощание рукой красноволосой, после чего медленно побрёл на западную сторону района, где располагались корпуса для парней.
        В общем-то, моё общежитие ничем не отличалось от того, перед которым я оставил Ефимову. Такое же трёхэтажное красное здание с покатой крышей, покрытой черепицей фиолетового цвета. Такой же портик над широким крыльцом и даже фонтан с дриадой-водолеем был на месте. Точная копия, разве что расположено здание было зеркально.
        Особо не тратя времени, я сразу же направился искать административно хозяйственную часть, заметив, что в проходной не было даже намёков на место для охранника или будку злобной консьержки. Вестибюль был оформлен весьма оригинально! Это было достаточно большое кафе, где по обе стороны от центрального прохода, ведущего в глубь корпуса, было установлено насколько десятков круглых столиков с четырьмя стульями у каждого, а также прилавки у стен, за которыми виднелись ещё какие-то помещения.
        Я даже на секунду засомневался, туда ли попал. Однако быстрый разговор с продавцом с левой стороны развеял все мои опасения. А заодно я выяснил, где найти управляющего общежитием, и поинтересовался предлагаемым им ассортиментом.
        Здесь было всё, от бытовых мелочей и канцелярии до книг, учебников и даже приспособлений для ремонта несложной бытовой техники. Отдельно шли специальные припасы для чародеев. Стандартные «полисные» ножи, которыми пользовались все без исключения бесклановые и многие гильдийские одарённые, наборы для установки ловушек, как на человека, так и на зверя и мелких чудовищ. Разнообразное стандартизированное оружие, припасы, медикаменты, сухпайки и даже мешки с заготовленным фуражом для лошадей и тягловых животных.
        Однако больше всего меня заинтересовал так называемый отдел «пиротехники». Здесь продавали дымовые бомбочки, осколочные гранаты и мины, да и много ещё чего, что я в глаза раньше ни разу не видел и вообще не знал, как подобные штуковины назывались. Причём на ценниках везде присоветовало пояснение, что данный товар не содержит пороха или других опасных взрывчатых веществ, легко детонирующих из-за заклинания «Искра». Все они были либо приготовлены из алхимически активных смесей, либо созданы мастерами-кудесниками при помощи глифики. Тут же, кстати, имелись в продаже учебники по данному искусству, а также материалы, необходимые для тренировок начинающих.
        На мой же вполне логичный вопрос, зачем, ведь полноценные чародеи не могут заниматься кудесничьим искусством, продавец, слегка сутулый мужчина в возрасте, с изорванными чьими-то когтями губами и рыжей шевелюрой, делавшей его похожим на одуванчик, просто пожал плечами и ответил:
        - Да… Всё просто, господин Бажов, - он чуть навалился на прилавок, подавшись ко мне. - Мы, чародеи, не можем работать с тонкой артефакторикой, то есть с малыми печатями и высокой глификой, как бы долго ни практиковались. Однако это не значит, что это искусство полностью нам недоступно! Любой может нарисовать последовательность или сочетание глифов, лишь немного потренировавшись, и поверьте моему опыту, лучше нас, чародеев, никто не сможет перегрузить и перенапрячь любую печать. А это значит, что последующий взрыв при срабатывании триггера удивит не только человека, но и любого монстра. Главное, знать, как подорвать его, а не себя и свою команду. Так что, если хотите выучиться, милости просим!
        - Спасибо, - кивнул я, отходя. Хоть после первых слов мужнины я удивился и хотел спросить, откуда он меня знает, но быстро вспомнил, что на моём пиджаке как спереди, так и на спине, нашито клановое крылышко Бажовых. - Я подумаю над вашими словами.
        Ради интереса сходил посмотрел, что же продают с другой стороны кафетерия. Собственно, там он и оказался, но продавали здесь не просто какую-то мелочёвку! Нет. Здесь можно было позавтракать, пообедать и поужинать, а заодно ещё заказать себе чай с бутербродами в комнату. Но, что удивило меня, так это медовуха, пиво и прочий слабый алкоголь в бутылках, который, вообще-то, был строжайше запрещён на территории кампуса.
        Милая девушка в чистеньком платочке и фартуке, стоявшая за прилавком, разъяснила мне ситуацию. Да, всё это запрещено на территории Тимирязевской Академии, однако само пространство кафетерия-столовой для общежитий второго и старших курсов выведено из-под этого правила. Только здесь студенты сосуществующих возрастных групп могут расслабиться и отдохнуть.
        Не напиться в стельку и устроить дебош, а именно что успокоить нервы в приятной компании, потому как на миссиях нам теперь периодически придётся убивать и людей, и крупных монстров, и в том числе чудовищ, похожих на людей, а потому, как и всем, нам требуется психическая разгрузка. И лучше, чтобы это происходило контролируемо, под надзором взрослых, нежели студенты будут убегать с территории кампуса, чтобы напиваться, развратничать и таким образом попадать в неприятности.
        Я хотел было заикнуться, что даже до выпуска из школы убивал людей, а с монстрами сталкивался уже не раз. Однако вовремя заткнулся, потому как улыбчивой работнице кафетерия знать о подобном было без надобности. Наконец я отправился к администраторам, а затем, получив на руки ключ, прямиком в свою комнату.
        Дверь оказалась незаперта, а это могло значить только то, что мой новый сосед уже успел заселиться. Так что я, на всякий случай постучавшись, просто зашёл внутрь.
        Глава 14
        Глава 14
        - Минуточку… - услышал я, уже отворяя дверь.
        Номер студенческого общежития оказался почти в два раза больше того, в котором нам с Бориславом приходилось ютиться во время совместного проживания в позапрошлом школьном году. На дальней стене располагалось шесть арочных окон, под которыми стояла два рабочих стола с монтированными прямо в них лампами-светляками на гибких ножках. Сейчас они были отогнуты в сторону, уступая место двум перевернутым деревянным стульям, водружённым седушками прямо на столешницу.
        Кровати, также две штуки, находились прямо возле столов, установленные в своеобразных нишах, которые получались из-за двух обособленных каморок, имевшихся в передней части комнаты, из-за чего само главное помещение было «Т»-образной формы. Их можно было бы принять за выделенные сортир и ванную комнату, но я уже точно знал, что удобство в общаге общее на весь этаж, потому как ещё в администрации получил обязательную памятку о правилах пользования общественным душем и уборной. Так что я подозревал, что странные дополнения не что иное, как те самые личные оружейные хранилища, ради заполнения которых Нинка притараканила целую гору разнообразного метательного железа.
        Чуть скрипнула узкая дверца, ведущая в правую каморку, и через мгновение оттуда вышел парень лет семнадцати-восемнадцати, довольно плотного телосложения, с густой, растрёпанной копной сизых волос, на свету вспыхивавших металлическими отблесками. Аккуратно прикрыв за собой дверь в оружейную, он повернулся и, видя, что я уже вошёл в комнату, чуть нахмурившись, установился на меня жутковатыми глазами, в которых имелась только белая склера да ярко-красная радужка без каких бы то ни было намёков на зрачок.
        Судя по первой реакции, этот человек не очень любил, когда кто-либо вторгался в его жизненное пространство без его на то разрешения. А так как он просто молча стоял, буравя меня взглядом, по которому не так-то и просто было сказать, куда и на что он, собственно, смотрит, я решил, что в эту игру можно поиграть вместе, а потому сам впился в него взглядом, для большей эффектности заставив собственные зенки светиться.
        Чего я не ожидал, так это того, что парень тут же широко улыбнётся и, протянув мне руку, сделает пару шагов вперёд.
        - Илья Лазарев! - представился он за мгновение до того, как я ответил на пожатие. - Могу быть чем-то вам полезен?
        - Антон Бажов, - ответил я, отметив, насколько сильной была хватка у моего нового соседа. - Рад знакомству. Меня только заселили…
        Зрачки у парня всё-таки были, только очень маленькие, бордового цвета, по форме напоминавшие четырёхлучевую звёздочку. Кожа при ближайшем рассмотрении у него оказалась чуть сероватой, но из-за загара этого почти не было видно, зато довольно сильно выделялись вены, слегка просвечивающие сквозь неё светлыми жгутиками.
        - Ух ты, - воскликнул Илья. - Очень приятно познакомиться. В последнее время много слышал о свершениях вашего клана…
        - Предлагаю сразу переходить на «ты», если, конечно…
        - Да нет! - он опять ухмыльнулся. - Я только «за». Мы, Лазаревы, достаточно небольшой и не такой уж знаменитый и гордый клан… Так что для меня чем меньше официоза, тем лучше. Ты в какой команде?
        - Шестьдесят первая учебная рука, - ответил я. - В начале прошлого года над нами наставничал Мистерион, если знаешь такого, а после его смерти нас подобрала Марфа Бажова.
        - Про Мистериона я только слышал, - покачал головой Лазарев. - От Георга Лансаниэля Третьего, он один из членов моей сто тринадцатой руки. Сам-то я в здешней школе не учился, заканчивал тридцать пятую общеобразовательную гимназию, а чародейскую квалификацию получал в клане.
        - Погоди, - я даже немного удивился. - Ты с Васькой в одной команде?
        - С Васькой? Ты знаешь Васю Дубового? - тут же заинтересовался Илья.
        - Нет! - я откровенно засмеялся. - Самоименованного Георга Лансаниэля Третьего, если, конечно, кто-то другой не взял себе это дурацкое имя, на самом деле зовут Вася Пупочкин. Я с ним в одном выпускном классе учился. С самого экзамена о нём ничего не слышал… как он вообще? Я думал, он в итоге в кудесники подался.
        - Оп-па… - фыркнул, а затем захохотал Лазарев. - Вася Пупочкин? Нет, правда «Пупочкин»?
        - Ага, - кивнул я.
        - О Древо… - простонал парень, вытирая выступившие слёзы. - Раздутое самомнение Жорика не переживёт, если девочки об этом узнают! Ха-ха… Будет, чем его теперь шантажировать!
        - Так как он?
        - Как? Да как натуральный засранец! Наша группа - это его маленький гарем, плюс я. И ладно девчонки, но как он наставницу в койку умудрился завалить - я вообще не понимаю, - всё ещё посмеиваясь, выдал Илья, а затем поморщился, заметив выражение моего лица. - Упс! Ну… это… пусть мы с тобой только что познакомились, но просьба. Ты уж не трепись об этом особо! Девчонки-то ладно, дело житейское. Но я проблем для Львовны Юрьевны не хочу. Она хорошая женщина, наставница и капитан, если у неё начнутся неприятности из-за моего длинного языка…
        - Да не вопрос, - пожал я плечами. - Не поверишь, но лично мне вообще по барабану… Мы с Георгом пусть и не дружили, но всегда были в нормальных отношениях. Я просто удивлён, что при таких раскладах вас ещё не переформировали… Я точно знаю, что Княжеский Стол очень не любит каких-либо отношений в командах, кроме дружеских.
        - А-а-а… Ну, тут, возможно, дело в том, что мы на удивление эффективны в данном составе, - развёл руками Лазарев. Жора, может быть, повеса и бабник, но на заданиях крайне внимателен, собран и серьёзен. Девчонки… Я не могу вспомнить ни одной ситуации, когда бы они грызлись между собой или бросили меня ради своего парня, а Львовна Юрьевна, как я уже сказал, профессионал и очень хорошая чародейка. Я же со своей стороны… Антон, у меня в клане две жены! Так что поверь моему опыту. Я скорее буду завидовать чьим-то случайным похождениям на стороне, чем Жориным постоянным отношениям с четырьмя женщинами!
        Моя мужская гордость чуть было не взбрыкнула, но я так и не открыл рот, чтобы заявить о том, что у меня самого в клане есть две любовницы одновременно, так что учить меня не стоит. Но, как говорится, меньше знает, крепче спит! Так что, если у моего нового соседа, как выяснилось, довольно «большой рот», это вовсе не значит, что я тоже должен немедленно делиться с ним личной информацией, хвастаясь по поводу и без.
        - Ты женат? - поинтересовался я вместо этого.
        - Ага, - тяжело вздохнул Илья и махнул рукой. - Традиция клана… В четырнадцать мне нашли мою Аню. Она обычный простец, на четыре года старше меня, но была проверена и одобрена евгеником. Сейчас у нас трое детей и все одарённые с сильными клановыми признаками и перспективно мощным эго. А в позапрошлом году я ещё раз женился на одногодке Ларисе, из побочной ветви клана Кузнецовых. Она сейчас носит двойню. В октябре будет рожать…
        - Да… ты парень плодовитый… - присвистнул я, а затем с сомнением спросил: - И что… у вас так принято подобные подробности рассказывать первому встречному?
        - А чего мне скрывать? - даже слегка удивился Лазарев, а затем грустно усмехнулся. - У нас клан старый, но всегда был маленьким. Мы, можно сказать, из «рабочих лошадок» полиса. Смертность высокая, а темпы восстановления… Так что то, что у меня уже есть два сына и дочка и я жду прибавления - только повод похвастаться. В двадцать мне найдут третью жену из ещё одного клана металлистов. Может, не одну. И так будет каждые четыре года. Если проживу до сорока-сорока пяти, как отец. То точно пепел половины своих уже рождённых детей и в том числе тех, что должны появиться на свет в октябре, лично, своими руками, вмурую в колумбарий стены Уробороса одного из Храмов. Так почему бы мне не похвастаться ими сегодня, покуда они ещё живы?
        - Слушай… Илья. Как-то у вас всё мрачно… - только и мог покачать головой я.
        - Ну а что ты хочешь? - парень изобразил довольно грустную улыбку. - Я не из главной ветви. Наш клан традиционен, так что все мы представители побочных семей, по сути, те же кролики, которых разводят на убой. Для примера, у моего отца, покуда в прошлом году он не погиб, защищая Крепостицу Пенза, было тринадцать жён, две из которых умерли в родах из-за отсутствия чаровников. Они родили ему тридцать пять детей, из которых четверо было мертворождёнными, десятеро умерли в детстве, не выдержав активации кланового эго. А остальные погибли в боях… Из всех остались только я со старшей сестрой. Но нам просто повезло…
        - В смысле? - не понял я.
        - Сестру старейшины Богатырёвым продали в качестве откупа за их трёх клановых девушек…
        - Скажу честно, не знаю, кто это такие, - пробормотал я.
        - Да, средненького размера клан стихии Металла, - улыбнулся почему-то явно фальшиво парень. - В любом случае мне, выполняя последнюю просьбу отца, разрешили поступить в Тимирязевку, хоть у нас и служивый клан. Всё же я был последним мужчиной в своём роду…
        - Погоди! - остановил я его. - Что за статус такой… Служивый клан? Никогда не слышал…
        - Да? - даже как-то удивился парень, а затем покачал головой и криво улыбнулся. - Впрочем, думаю, это неудивительно. Ты же из посадного клана…
        - Ну, вообще-то, я лично…
        - Знаю, вырос на дне… в газетах об этом писали. Но! Бажовы в любом случае - древний посадный клан. А мы, Лазаревы, выделились и образовались уже в Москве, пусть давно, и вообще…
        В дверь кто-то сильно и нетерпеливо постучал, прерывая разговор.
        - Войдите, - крикнул я, поворачиваясь, и практически через мгновение меня почти сбило на пол темноволосое, кареглазое торнадо, которое влетело в дверь и почти тут же повисло у меня на плечах, впившись в губы долгим поцелуем.
        - Хельга? - ахнул я, когда девушка наконец оторвалась и, глядя на меня блестящими от радости глазами, тут же крепко прижалась к моей груди.
        - Моё почтение, вторая наследница Громовых! - с явным уважением поклонился мой собеседник.
        - Ой! - пискнула девушка и тут же чуть отстранилась, но я тут же подтянул её к себе, чуть развернув в сторону соседа по комнате. - Ты же Лазарев… М-м-м… если не ошибаюсь… Афон… нет! Илья!
        - У вас потрясающая память, госпожа Громова! - тут же, как мне показалось, действительно искренне улыбнулся Лазарев. - Мы виделись с вами один раз, и вы запомнили моё имя и даже можете отличить меня от Андрея.
        - Вы знакомы? - с интересом спросил я, глядя для начала на свою девушку, а затем на соседа.
        - Да, - кивнула Хельга. - Илья вместе с отцом и другими родственниками приезжал два раза к нам в небоскрёб. Его клан обладает уникальными способностями, очень хорошо сочетающимися с нашими, Громовскими. Так что мы периодически нанимаем их как сопровождение на некоторые миссии или для решения клановых вопросов.
        - Госпожа, признаюсь, я помню только одну встречу… - произнёс Илья.
        - Мы просто были слишком маленькими, - мягко улыбнулась Громова, - но у меня эйдетическая память…
        - Тогда мне не следовало удивляться, что такой человек, как вы, отличил меня от двоюродного брата. Мне всегда говорили, что я его точная копия.
        - Вы отличаетесь, - хихикнула Хельга. - Кстати, а как там Афон поживает? Он был таким вежливым и предупредительным мальчиком…
        - Афон два года назад погиб в бою при крепостице Смоленск, когда её атаковали чародейские силы Бобруйска.
        - Мои соболезнования… И извини, что я подняла эту тему, - тут же расстроилась девушка, чуть крепче сжав меня ручками. - Он… он был хорошим мальчиком.
        - Я с удовольствием передам вашу высокую оценку его жёнам и детям, - Лазарев вновь поклонился, а Хельга на это, пока он не видел, сильнее сжала пальчиками мою куртку и чуть поджала губы.
        Громовой явно не нравилась подобная церемонность по отношению к ней, но я в подобное решил не влезать, а вместо этого спросил:
        - Хельга, как ты меня вообще нашла? - И заправил ей за ухо сбившийся локон, когда она посмотрела на меня.
        - Мы приехали пару часов назад, брат помог мне заселиться, а потом я помогала ему, - пожала плечиками девушка. - Он этажом выше теперь живёт. А потом услышала твой голос…
        «Ну да… Она же из главной семьи… Воздушница! А у них слух ну очень хороший… - подумал я, глядя на улыбающуюся девушку. - Это полезно для чародейки. А с другой стороны, трудно представить, каково оно, когда слышишь, даже как трутся друг о друга мускулы в человеческом теле».
        - Тогда странно, что мы раньше не пересеклись, - улыбнулся я. - Последние несколько часов я помогал Ефимовой таскать от стоянки к общаге ящики с её метательным железом.
        - А мы не с главного входа пришли, а с дальнего выезда. С того, который за полигонами с полосами препятствий, - ответила Хельга. - Там, в отличие от центрального въезда, если позаботиться заранее о пропуске, на территорию можно прямо на паровике проехать.
        - Хм… - произнёс я, почесав затылок. - Буду знать…
        - Я вот что хотела… - начала было Громова, но, тут же покраснев, замолкла, быстро стрельнув глазами на моего нового соседа по комнате.
        - Думаю, вы меня извините, но мне ещё нужно в хозяйственную часть сходить, так что я вас оставлю, - тут же отреагировал Лазарев и, слегка кивнув, направился к выходу.
        - Так что ты хотела? - поинтересовался я, когда дверь за спиной Ильи закрылась, но вместо ответа был тут же обнят и поцелован.
        Только спустя пару минут мы наконец оторвались друг от друга. Хельга, красная, словно варёный рак, тяжело дыша, быстро поправила свой слегка замявшийся пиджачок, а затем, всё так же молча, начала приводить в порядок уже мою форму. И только успокоившись, наконец заговорила.
        - Ты… тридцать первого числа чем-нибудь занят?
        - Нет, - ответил я. - Во всяком случае, я пока что на послезавтра ничего не планировал. А что?
        - Ну… Я хотела бы пригласить тебя… - она замялась и снова покраснела. - На свидание!
        - А мне казалось, что это мой долг и обязанность приглашать тебя на свидания! - немного ехидно подколол я и, приподняв её голову за подбородок, легко поцеловал в губы.
        - Да… Но… - Хельга застенчиво отвела взгляд в сторону. - Тут такое дело… Просто к нам в полис приехала одна известная музыкальная группа, граммофонные пластинки которых мне очень нравятся. Sabelzahnwolfe, может быть, слышал о таких? Сами они из Берлина, а в Москву приехали по приглашению нашего князя. Они уже дали концерт в Кремле, но попасть туда, естественно, было нереально. А тридцать первого они по договорённости с кланом Морозовых будут давать представление на «Выставке», в внешнем концертном павильоне. И там, говорят, будет много молодёжи из знатных семейств как чародеев, так и простецов.
        - И ты хочешь туда попасть?
        - Ага! - счастливо улыбаясь, подтвердила девушка.
        - Хм… - я на мгновение задумался. - Знаешь, я попытаюсь что-нибудь сделать, чтобы достать нам билеты… но…
        В общем-то, к музыке как таковой, а тем более инополисной, я был совершенно равнодушен. Но почему бы не порадовать девочку, если ей так нравятся эти «Сибер-чего-то-там-вольфы». Сам я о таких, признаюсь, даже не слышал.
        - Билеты не проблема! - тут же сбила меня с мыслей Громова. - У отца в Княжеском Столе должник имелся. Мерзкий такой мужик, высокий и в маленьких кругленьких очочках, постоянно сползающих на кончик носа. Не представляю, как он узнал, что это моя любимая группа, но, чтобы задобрить отца, подсуетился и достал два билета. А то сейчас их уже и не купишь нигде. Вот я и…
        - Что ж. Если такое дело… - сделав шаг назад и расправив плечи, я галантно поклонился и произнёс: - Прекрасная барышня, не изволите ли вы разрешить мне сопроводить вас тридцать первого числа на свидание?
        - Ах. Мой дорогой господин, - сразу же подхватила мою игру Хельга, изобразив книксен. - Я была бы счастлива, если бы вы составили мне компанию в этот прекрасный день!
        И именно этот момент выбрал Никита для того, чтобы открыть дверь, даже не соизволив постучаться. От увиденной сцены у Громова задёргался глаз, что до того нелепо выглядело на его обычно безэмоциональном лице, что мы, не выдержав, дружно рассмеялись.
        - Я даже не хочу знать, чем вы здесь занимались… - глядя на нас как на идиотов, произнёс он, а затем добавил: - Хельга Александровна, вы убежали, даже не дослушав меня и оставив свои вещи у меня в комнате!
        * * *
        Остаток этого дня и весь следующий прошли под знаменем налаживания своего быта в общежитии, а также знакомства с правилами проживания и, конечно же, общения с новыми соседями. С Ильёй каких-либо особых проблем у меня не было. С одной стороны, характер у него довольно ершистый, но с другой - это всё же не Борислав с его фетишами и причудами, а потому притереться к нему было не так уж и сложно.
        Красноглазика просто нужно было как можно меньше трогать, до тех пор, покуда он к тебе не привыкнет. Да, он был, на первый взгляд, довольно дружелюбным парнем, однако, как мне показалось, это своеобразная маска, которую он надевал со всеми, кто, по его мнению, превосходил его по рангу, социальному статусу или происхождению. С другой стороны, из-под неё нет-нет да и вылезало что-то дерзкое и не очень приятное, сильно смахивающее на обиду за своё собственное положение. Словно он только и ждал момента, чтобы взять, да и ударить тебя исподтишка.
        В любом случае я к Илье «общаться» и «дружить» особо не лез, а сам он инициативу в этом деле не проявлял. Нет, мы, конечно, разговаривали, куда же без этого, но в основном каждый занимался своими делами, не обращая особого внимания на соседа. Благо планировка комнат в этих общежитиях была такова, что при желании можно было бы купить и поставить посередине помещения ширму, и это никак не затронуло бы твоё жизненное пространство.
        Собственно, помимо мебели и освещения, в самой комнате по большому счёту ничего больше и не было. За постельным бельём пришлось самому топать в хозяйственный блок, где, помимо наволочек, простыней и прочих одеял, мне выдали новенькую обувь, несколько наборов полевой формы второкурсников, а также выходной мундир, который на самом деле я в этом году надену от силы разы два, не больше.
        На всех полученных мною комплектах одежды уже была заботливо и по всем правилам вышита бажовская клановая тамга, так что с этим вопросом мне заморачиваться также не пришлось. Но я в любом случае по дороге из хозблока завернул в расположенный в фойе общаги магазинчик и превентивно закупился всякой мелочёвкой вроде ниток и иголок, а также разнообразной канцелярией в виде тетрадок, карандашей и перьевых наборов с запасами чернил.
        Всё остальное, что мне было нужно для жизни, в том числе и разнообразные колюще-режущие чародейские инструменты, я привёз из нашего небоскрёба уже на следующий день, вторую часть которого провёл в «каморке» своей арсенальной комнаты в общежитии. Всё, что я привёз, следовало проверить, рассортировать и аккуратно разложить на предназначенных для этого многочисленных полочках. Впрочем, подобная работа была не столько тяжёлой, сколько муторной, даже при том, что в моём распоряжении имелись исключительно однотипные «бажовские» метательные ножи, ибо ничем другим я, собственно, и не пользовался.
        Утро тридцать первого августа поприветствовало Москву хмурыми низкими облаками, быстро бегущими по небу и словно обещающими в любой момент пролиться на землю настоящим ливнем. За окном периодически завывал ветер, отчего в стекло то и дело стучалась какая-то ветка, да и вообще, последний день лета обещал быть серым и сумрачным, не шибко располагающим для прогулок и каких-либо свиданий.
        Впрочем, ближе к полудню немного распогодилось. Дождя так и не случилось, а небеса даже как-то немного успокоились, впрочем, солнышко не появилось из-за туч, а потому, отправляясь забрать Хельгу из её общаги, я всё же решил накинуть на себя студенческий плащ-дождевик, который получил вместе с формой в хозблоке. Вещица эта была довольно-таки стильной, но, глядя на себя в зеркало на лестничном пролёте первого этажа, я не мог не отметить, насколько мрачно и даже жутковато выглядел в ней. Особенно с накинутым на голову капюшоном, из отбрасываемой на лицо тени которого светились зелёные глаза.
        Однако моё не особо радостное настроение мгновенно улетучилось, стоило мне только дойти до нужного общежития девушек-первокурсниц и дождаться, когда из его дверей появится наконец Хельга. Словно первый за весь день солнечный лучик наконец прорезал это ненастное небо, мгновенно осветив весь мир вокруг меня!
        Словно подчёркивая, что она теперь не просто какая-то школьница, а студентка и, более того, чародейка, девушка своим сегодняшним нарядом выбрала парадную академическую форму первокурсницы, которая ей удивительно шла.
        - Ты прекрасно выглядишь! - прошептал я Громовой, когда она, весело улыбаясь, подплыла ко мне, тут же уцепившись за предложенный локоть.
        - Спасибо, - кокетливо ответила девушка и тут же потянула меня прочь от своего общежития, прошептав: - Пойдём быстрее, а то сейчас все эти курицы в окна на нас будут пялиться! Как добираться будем? Пешком дойдём или поедем на твоём пароцикле?
        - Не думаю, что это хорошая идея, - отрицательно покачал я головой. - Сегодня и погода не очень, да и не проверял я его давно. Он всё лето в гараже простоял. Не хотелось бы где-нибудь по дороге застрять из-за внезапной поломки котла или ещё какой-нибудь неисправности.
        - Да, опоздать было бы нехорошо, - задумчиво кивнула она. - Так что ты предлагаешь?
        - Сесть на пассажирский паровик на остановке возле академии, - пожал я плечами. - Они каждые полчаса ходят. Мы как раз успеваем, к тому же до Савёловского вокзала народу в них не так много. А там, с четвёртого уровня, сядем на рейсовый маршрут прямо на Выставку. Вспомни, мы в прошлом году так ехали.
        - Ага, припоминаю… - кивнула Хельга и опять улыбнулась. - Тогда пошли?
        Собственно, добраться от Тимирязевской Академии до «Московской Политехнической Выставки» можно было по-разному. В том числе и действительно дойти пешком через «Большой Ботанический Сад», а уж, будучи чародеем, добежать по прямой и вовсе проблем не составляло. Однако, хотя времени у нас было предостаточно, погода действительно не располагала к прогулкам, да и бегать в парадном мундире казалось не лучшей идеей.
        Нет, по качеству он был не хуже, а то и лучше, чем тот, который я носил в школе во время нашей поездки в Кремль! В нём даже драться было можно, однако любая подобная физкультура негативно сказывалась на внешнем виде одежды… да и бегать на свидании, если бы даже Хельга уже умела развивать чародейскую сверхскорость, не казалось мне особо романтическим занятием.
        Так что до главного входа «Выставки» мы доехали на пассажирском паровике. Хотя, честно говоря, уже на Савёловском вокзале, глядя на очередь, ожидающую очередной паровик, идущий в этом направлении, я запоздало пожалел о том, что просто не вызвал транспорт из клана, поленившись поутру топать в администрацию, где можно было заказать телефонный звонок в наш небоскрёб.
        Была, конечно, у меня мысль, вообще приказать расконсервировать для наших нужд одного из летунов, так и не реализованных Шнуровски и хранящихся сейчас на складском этаже… Однако я задвинул её как можно дальше и более об этом не думал. Конечно, это было бы очень пафосно, да и на девушку полёт произвёл бы сильное впечатление, однако у меня не имелось твёрдой уверенности в том, что вообще стоило светиться подобным образом.
        Далеко не самый приятный факт заключался в том, что московская пресса по какой-то причине меня не очень-то жаловала. В первый раз это отношение ярко проявилось во время моей дуэли с Шаровым-младшим, и пусть я более не давал поводов акулам пера укусить себя лично, однако в газетах нет-нет да и появлялись очень нелестные статьи, так или иначе цепляющие клан Бажовых. Особенно после нашего поглощения Шнуровски, мы на какое-то время стали чуть ли не главным объектом для разнообразной критики, однако пару недель спустя и эта волна сошла на нет. Так что было бы просто глупо с моей стороны давать журналистам новый повод позубоскалить в нашу сторону.
        Была, конечно, ещё возможность побаловаться новомодными «такси», но это, опять же, нужно было либо ещё вчера, либо с утра пораньше топать в администрацию, а затем связываться с одним из банков, которые собственно и предоставляли подобные услуги. Да и не дешёвое это было удовольствие, потому как свободная машина вместе с шофёром арендовалась сразу же на двадцать четыре часа и цены за подобную роскошь откровенно кусались.
        Впрочем, не сказать, чтобы общественный транспорт был плохим или неприемлемым выбором даже для кланового чародея. Откровенных бродяг, нищих или пьяных в стельку пассажиров в салон не пускали дюжие кондукторы, а против обычных простецов ни я, ни Хельга не имели никаких предубеждений.
        - Теперь куда? - поинтересовался я, вновь с любопытством рассматривая кривую, гигантскую каменную ветвь непонятного дерева, возвышающуюся над плоским зданием «Музея Дендронавтов», за которой виднелась огромная арка входа «Политехнической Выставки».
        - Так, - Громова задумчиво постучала пальчиком по подбородку. - Если я правильно помню, нам к гостинице «Астрал?», концертный зал располагается на её подземном уровне.
        - А почему он тогда к Выставе относится? - поинтересовался я.
        - Говорят, когда при позапрошлом князе строили «Выставку», гостиница должна была находиться на её территории, - ответила девушка. - В тот период у Москвы были очень тесные взаимоотношения с Киевом и Ростовом и вроде даже поговаривали о создании этакого постоянного альянса полисов. Собственно, гостиница была построена с расчетом на большой приток туристов из дружественных городов.
        - Но не сложилось? - констатировал я очевидное, сам же краем глаза наблюдая за людьми, мимо которых мы с Громовой проходили, и увиденное мне, честно говоря, не нравилось.
        Я, в общем-то, с самого начала, ещё только сойдя с паровика, приметил группы неких подозрительных личностей, кучкующихся по тёмным углам, возле фонарей и стен зданий. Вообще, народу возле «Выставки» всегда было много, всё же это и место отдыха, и деловой, а также один из тех жилых районов, в которых практически не было разделения на уровни. И всё же эти мрачные люди чем-то выделялись как среди обычных прохожих, так и среди немногочисленных в этот сумрачный день отдыхающих и посетителей выставки.
        А сейчас по мере продвижения в сторону гостиницы «Астрал?» этих людей становилось всё больше и больше. Одетые, в общем-т,о неприметно, в основном в явно ношеные, но чистые вещи серых и коричневых цветов, они довольно неумело, на мой взгляд, делали вид, что оказались здесь совершенно случайно, гуляют или занимаются своими делами. И, что было куда более подозрительно, некоторые из них нет-нет да и косились на нас с откровенной злобой, но тут же отводили глаза и начинали о чём-то шептаться.
        - Ага, - кивнула девушка, вроде бы беспечно продолжая разговор, но я чувствовал, как напряглась её ладонь, лежащая у меня на локте, да и сама Громова явно внимательно следила за обстановкой и одновременно прислушивалась. - Считается, что зарождающемуся альянсу помешали Перевозчики, отказавшиеся проложить прямые пути между тремя Полисами. И скорее всего так и было, ведь это невыгодно для всего их народа.
        - Ну да. Покуда их локомотивы ездят как Уроборос на душу положит, а пути порой ведут в «великое никуда», они нужны и полезны. Более того, ни у кого из чародеев не возникает непреодолимого желания отобрать у них с десяток-другой поездов и разобраться наконец, как они, собственно, работают. Ну и в итоге скопировать их. Как только транспортные линии свяжут два или более полиса в единую чёткую сеть, это нарушит нынешний статус кво. И сами по себе перевозчики станут не нужны, - довольно громко ответил я, а затем одними губами спросил: - О чём говорят эти люди?
        - В основном оскорбляют нас, матерятся и чего-то ждут, - очень тихо ответила мне Хельга, перед тем как продолжить нормальным голосом: - Но на самом деле отказ Перевозчиков был ожидаем и стал только предлогом отказаться от идеи объединения. Проблемы возникли почти сразу же после того, как эта идея вообще появилась. Слишком уж много неоплаченной крови было между нашими городами, апогеем же стал вопрос лидерства в Альянсе. И вот тут уже никто не хотел уступать первенство конкурентам…
        - Пойдём-ка побыстрее, - предложил я, особо не скрываясь, потому как среди мутных людей пошло какое-то волнение, и они потихоньку начали стягиваться к одному из скверов, в центре которого возвышался памятник Еремею Пожарскому.
        Гостиница «Астрал?» была уже совсем близко, проезжую часть дороги перед ней заполонили дорогие частные паровики, а простецкие наряды прохожих сменили дорогие костюмы, мундиры и платья толпы, собравшейся перед входом к концертный зал. Не одни мы с Хельгой решили сегодня надеть парадную форму своей академии, так что среди людей можно было выделить как морозовцев в неизменных голубоватых пиджаках, так и сахаровцев с сеченовцами. И я уже было облегчённо вздохнул, когда со спины меня нагнал далёкий, но довольно отчётливый, слегка каркающий голос.
        - Слушайте, люди! Видел я и донести до вас хочу! Грядут последние дни! Нынешний князь - самозванец, что ведёт вас, честных жителей, к краху! Ибо Древо ополчилось на нас за грехи наши, смыть которые мы можем только пролитой кровью…
        - Что, к червям, там происходит? - недовольно спросил один из морозовцев, до того спокойно разговаривавший с девушкой в красном платье. - Что несёт этот выродок?
        - Действительно безобразие, - фыркнула его спутница. - Куда смотрит гвардия и жандармерия?
        Люди начали шуметь и оборачиваться на громкие выкрики собравшейся в сквере толпы, явно приветствовавшей речь оратора, но именно в этот момент открылись двери, ведущие в концертный зал, и всем стало не до каких-то там криков с другой стороны улицы. Хельга тоже торопилась побыстрее попасть внутрь, плюс ко всему наконец начал накрапывать мелкий дождик, так что девушка буквально затащила меня в самую середину формирующейся очереди, и я лишь на короткий миг успел оглянуться.
        Чтобы увидеть, как к памятнику в сквере стягиваются всё новые и новые люди. А на тумбе, прямо у ног Еремея Потёмкина, воздев руки к мрачному небу, о чём-то яростно вещает одетый в белую хламиду длиннобородый старик, размахивающий кривым ветвистым посохом.
        Глава 15
        + Эпилог
        Глава 15
        Собственно, второй раз в своей жизни я оказался в концертном зале. Конечно, по пышности внешний концертный зал Московской политехнической выставки сильно уступал своему Кремлёвскому собрату, но всё равно было очень богато. Декор, как минимум в фойе, был скорее ультрасовременный, нежели исторический трёхсотлетней давности. Никакой золочёной лепнины, резных деревянных панелей и тяжёлых гардин, подвязанных толстыми верёвочными кисточками. Зато повсюду, куда ни глянь, сверкали зеркала и хрустальные люстры, начищенные медные украшения и даже новомодный «пластик» и «алюминий». Материалы, которые, как я знал от Зиновия, стоили на вес золота, а секрет их производства держался в строжайшей тайне, к которую бывшие Шнуровски так и не смогли разгадать.
        Благо до начала выступления оставалось ещё прилично времени, Хельга первым делом потащила меня в местный кафетерий, на ходу увлечённо рассказывая, какие же замечательные сладости в нём обычно подают. Там же мы, собственно, и решили посидеть до первого звонка, который одолжен был объявить скорое начало представления.
        Собственно, я и не сладкоежка, но бесчисленное количество вариантов пирожных и прочих сладких закусок впечатлило даже меня. Здесь были и некие «восточные» сладости, с странными названиями вроде «халвы», «пахлавы» и «рахат-лукума», и отечественные, московские, пирожки с разными начинками, блины с завёрнутым в них вареньем, пряники, порционные тортики и прочая, прочая, прочая.
        Ну и, конечно же, имелось то, что было создано местными поварами по рецептам, полученным из европейских полисов. Как оказалось, моя Хельга была совершенно без ума от эклеров с заварным кремом, которые лично мне показались ну чересчур сладкими, зато пришлось по вкусу парижское безе, особенно его версия, усыпанная ягодками клюквы.
        Всё это подавалось в кафетерии совершенно бесплатно, как говорится, бери не хочу! Однако мы с Громовой не жадничали, хотя по глазам девушки было видно, что, дай ей волю, и она немедленно выгонит из помещения всех «конкуренток» и тут же объявит прилавки с вкуснятиной собственным, неделимым и неотделимым военным трофеем.
        В любом случае мы держали марку, стараясь не уронить чести своих кланов, никуда не торопились и элегантно лопали сладости, запивая их довольно-таки вкусными кофеём, который здесь подавали в меленьких чашечках чуть больше напёрстка. Впрочем, подобным поведением мы сильно выделялись из основной массы «будущей элиты полиса», словно две белые вороны в стае чёрных голубей.
        Молодёжь приехала на концерт культурно отдыхать, вырвавшись на время из душных объятий строгих отцов и чванливых мамаш, а потому вовсе не собиралась сдерживать свои душевные порывы. Тем более в «своём кругу», потому как дорогие костюмы молодых людей и платья барышень буквально кричали о принадлежности к высшему свету и сливкам общества.
        Так что на общем фоне праздничная академическая форма, как наша, так и других студентов, смотрелась довольно-таки чужеродно. Словно строгие мундиры армейских и княжеских гвардейских генералов, случайно заглянувших после службы на какой-нибудь пышный бал или званый обед, дабы отдать должное хозяевам и немного побравировать своим статусом перед гражданской публикой.
        Довольно скоро в кафетерии стало шумно. Быстро образовалось несколько крупных компаний, в которые входили как простецы, так и одарённые, и вот уже между столами забегали половые, спешно сдвигая их между собой и расставляя стулья, а то и внося новые. Только бы господам, которые изволят гулять перед концертом, было удобно. Появились алкогольные напитки, игристые и обычные вина, а также уложенные в ведёрки со льдом графины, явно наполненные ну очень дорогой водкой, после чего зазвучали первые тосты.
        - Пить крепкий алкоголь и заедать его сладкими пирожными… - задумчиво пробормотал я, качая головой, глядя на гуляющую «элиту». - Это как-то…
        - Не обращай внимания, - отмахнулась Хельга, тяжело вздохнув. - Они ещё на столах танцевать начнут, как только музыка заиграет, и хорошо, если подтянутся ко второму акту. А какая-то часть, налакавшись, и вовсе заблюют здесь всё и пропустят концерт, уснув мордами в бисквитном торте.
        - Это как-то… - повторил я, переведя недоверчивый взгляд на свою девушку. - Всё же… культурное мероприятие, и всё такое…
        - Это для нас, Антон, это «культурное мероприятие», - криво усмехнулась Громова, - а для большинства здесь присутствующих - повод для не очень культурного бунта! Поверь мне, большинство из этих людей не знают и не хотят знать о Sabelzahnwolfe. Да и вообще, они здесь не для того. А из музыки они якобы предпочитают исключительно классику! Хотя на самом деле это так папенька с маменькой им велят говорить, потому как ничего, кроме каторжного шансона и руммульских романсов, они никогда в жизни с удовольствием не слушали…
        - Дай-ка я угадаю, - усмехнулся я. - Потому как «каторжняк» и романсы Перевозчиков - обычный репертуар разнообразных ресторанов и трактиров?
        - Именно… - Хельга ещё раз вздохнула и поморщилась, когда до нас донёсся громогласный взрыв мужского и женского хохота. - Просто… для большинства такие вот мероприятия не более чем повод показать свой статус, а также в очередной раз потусоваться в «хорошей» компании. Ну и, конечно, посветить лицом…
        - А ты, я смотрю, много об этом знаешь, - покачал я головой.
        - Так я с некоторыми из этих людей лично знакома. И периодически вынуждена общаться, - улыбнувшись, пожала плечиками Хельга. - Даже с теми, кто значительно старше.
        - Да? - я удивлённо посмотрел на неё.
        - Ага… На самом деле всё начинается в детстве, года в четыре, пять, когда родителям приходится брать своих детей на светские рауты. Так положено, - ответила Громова. - Пока старшие обсуждают свои дела и политику, дети разных лет отсылаются в специально подготовленные комнаты, где знакомятся друг с другом, играют, обедают или ужинают, а потом обязательно лакомятся каким-нибудь очень вкусным тортом, который уникален для каждого принимающего. Есть даже специальная регулярно пополняемая книга, в которой описываются использованные рецепты, повторять которые считается дурным тоном. В общем, якобы именно на этих раутах дети создают свой будущий круг общения…
        - Но… почему тогда с тобой ещё никто даже не поздоровался? - поинтересовался я, одновременно изучая людей в кафетерии.
        - Кто-то, скорее всего, про меня просто забыл, - ответила девушка. - В конце концов кому в семь-восемь лет может быть интересна четырёхлетняя малявка. Ну а другие тебя боятся. И вообще, всё равно у меня среди этих людей даже настоящих товарищей нету.
        - А чего меня бояться? - я опять уставился на Громову.
        - Антон, ты как бы не только чародей, но и глава целого клана! - фыркнула Хельга. - Немаленького и, как показали последние события, опасного. Я же чародейка, которая пришла вместе с тобой… Сложи сам два и два или умножь, хочешь не хочешь, получишь ровно четыре! Поверь мне, эти юноши и девушки, как бы они сейчас себя ни вели, на самом деле умны и хорошо образованы, а потому, естественно, должны были узнать тебя как Бажова. Хотя бы по тамге на спине твоего парадного мундира, это если охрана их родителей не озаботилась заранее твоим фото. Был бы на твоём месте кто-то другой, его бы, скорее всего, уже попытались прощупать. А тебя трогать - боятся!
        - Ну… пусть дальше боятся, - я покачал головой, а затем спросил: - И всё равно, ты наследница клана, так почему бы не подойти и не представиться…
        - Тошь, ты, кажется, перечитал слишком много бульварной литературы о клановой аристократии, - звонко рассмеялась Громова. - Это так не работает! Я же чародейка, а не какая-нибудь кисейная барышня, запертая большую часть времени в высоком тереме, которую строгий отец выпускает только на балы да на званые обеды! К тому же большинство, а в особенности простецы знают, что представляйся не представляйся - всё равно им ничего не светит. А те, кто всё равно попытался бы, в твоём присутствии этого делать точно не станут…
        - Ничего, - хмыкнул я. - Вот щас как налакаются беленькой, так и обретут храбрость…
        Надо сказать, и я, и Хельга ошиблись. Во-первых, где-то спустя полчаса к нам всё же начали подходить некоторые люди. Поздороваться и поцеловать ручку Громовой и познакомиться со мной. Ничего криминального, только любопытство и вежливость. Правда, одна компания даже сподобилась пригласить нас к себе за стол, но я вежливо отказался, мотивировав это тем, что спиртное мы не употребляем из-за режима обучения чародейским искусствам, а оскорблять уважаемых дам и господ пренебрежением к их угощениям не хотим. Хельга, взглядом показав, что я где-то в своей речи накосячил, с милой улыбкой добавила, что мы действительно пришли на концерт, потому как ей очень нравится выступающая группа, а не на «кутёж».
        Как ни странно, это заявление было встречено с куда большим пониманием, нежели моя отговорка, так что, пожелав нам всего хорошего, компания вернулась к своим делам. Я же, в свою очередь, опять вопросительно посмотрел на Хельгу, вздёрнув одну бровь, но девушка, закатив глаза, просто от меня отмахнулась.
        Ну, во-вторых, моя неправота заключалась в том, что почти перед первым звонком народ дошёл до кондиции, и драка между молодёжью из разных групп таки случилась. А за ней последовал даже вызов на дуэль, причём не абы какую, а на стене при армейцах на штуцерных пулевиках. Как тихо объяснила мне Хельга, то был простецкий вариант чародейской дуэли, которую тоже по правилам проводили не абы где, а именно на арене при храмах.
        Я при этом ещё тихо поинтересовался, а не связано ли это с тем, что армейцы у нас в Москве вроде как узаконенные еретики, считающие Древо Калиновым мостом, а Уробороса сравнивающие одновременно с нашей полисной стеной, которую они считают рекой Смородиной, отделяющей живых от мёртвых. Громова ответила, что точно не уверена, потому как никогда не интересовалась, но знала, что поединки между простецами высокого происхождения, а тем более на пулевиках, разрешены только на Стене. К тому же проигравший при этом считается после смерти рядовым армейцем, героически, до последнего защищавшим полис с оружием в руках.
        А так никто не полез к нам приставать, разве что пару раз подходил усатый половой, который настойчиво предлагал нам с Хельгой отведать специально привезённого для сегодняшнего дня искристого вина, который непременно понравится как мне, так и моей спутнице.
        К третьему разу он надоел мне своей назойливостью до такой степени, что я просто рыкнул на него, и только после этого дурак почёл за лучшее ретироваться. Более никто не мешал нам спокойно досидеть оставшееся время, собраться и уйти, когда раздался первый звонок.
        Зал, в который нас пустили через огромные двери, тщательно проверив билеты, был, в общем-то, под стать фойе. Медь, стекло, алюминий и пластик… Да даже сиденья были выполнены из непонятного материала. Занавес же на сцене оказался уже раздвинут и убран за специальные панели, так что я мог только гадать, как он выглядит.
        Мне почему-то оформление зала напомнило в первую очередь «летуна». Его внешний вид был таким же таинственным и немного чужеродным, не похожим на обычные паровики и тем более дымовики с вездеездами. Словно сам аппарат пришёл из будущего, где всё по другому. И точно такое же впечатление создавал местный декор, немного даже давя своей необычностью.
        Раздался третий звонок, и свет в зале медленно погас, а затем вдруг глубокий баритон начал что-то говорить на незнакомом мне языке. Ему вторил перевод монотонным голосом, гнусавым до безобразия, словно сидящий в суфлёрской будке тщательно зажимал себе нос руками. Однако, к моему удивлению, он практически не раздражал и, более того, не заглушал иностранца, позволяя нам слышать и его, и себя.
        - В далёком-далёком полисе. Давным-давно пятеро одарённых встретились, чтобы творить самые могучие чары на свете. Они встретились, чтобы дарить людям своё искусство…
        Зазвучала в некотором роде тревожная музыка, а затем вспыхнули софиты, направленные в зал, осветив силуэты четырёх людей. Двух мужчин и двух женщин. Пятый же, одетый в тяжёлый взметнувшийся плащ, вдруг появился в высоком пряжке из на мгновение открывшегося в самой сцене люка, и стоило только лучу прожектора осветить его, он начал носиться кругами во всполохах серо-белого пламени, сложив руки на груди, а затем и вовсе размахивать своим плащом, раскрывая его то так, то сяк.
        Что он, собственно, пытался изобразить - я так и не понял, но затем софиты высветили остальных участников группы, которые оказались одеты в очень сильно утрированные и стилизованные исторические костюмы москвичей древности, но явно разных периодов, каждый в своем доминирующем цвете.
        - Мо-о-оска-а-ау… - затянули все хором, в то время как плащеносец ещё больше ускорился и теперь буквально летал по сцене, маневрируя между своими коллегами.
        Я слушал музыку, чужой язык, и это, в общем-то, было нормально, тем более что я понимал слова типа «Москва», «чародеи», «господа», но затем я забрал у Хельги выданный нам при входе в зал буклет и, найдя нужную песню, вчитался в перевод, после чего у меня глаза на лоб полезли. Один только пассаж о том, что чародеи: «…Ха-ха-ха-ха-ха - поднимают бараньи рога с водкой!» - чего стоил.
        Впрочем… Я посмотрел на свою девушку и улыбнулся, даже зная о том, что текст песни, собственно, ни о чём, Громова была довольна, а потому я махнул рукой и не стал придираться к пустякам, тем более что звучало вполне мелодично, да и пели берлинцы на своём родном языке очень даже хорошо.
        После первой песни до антракта группа успела исполнить ещё штук шесть своих произведений, которые в основном назывались именами чужих полисов. Когда же включили свет, и мы вышли отдохнуть, Хельга повела меня не в кафетерий, посетовав, что покуда в нем не уберутся половые, там делать нечего, а в зимний сад, расположенный в галерее на первом этаже гостиницы «Астрал?». Там имелась своя небольшая «какавная», и пусть ничего, кроме мороженного, там не продавали, а саму какаву я как считал бурдой, так и продолжаю считать, всё же посидеть там под журчание фонтанов и стук капель о стекло над головой было довольно приятно.
        Второй акт концерта был, в общем-то, похож на первый, разве что исполнители переоделись в другие наряды, но всё так же пели про разные полисы. Заканчивали же они своё выступление, сорвав довольно скромные аплодисменты полупустого зала песней про свой Берлин. В общем-то, я даже не стал даже вчитываться, пытаясь узнать, о чём они голосят. Просто наслаждался музыкой и словами чужого мне языка, воспринимая их на звук и более не пытаясь вникнуть в смысл, потому как, на мой неискушённый поэзией взгляд, его в песнях практически не было.
        - Я вот только чего не могу понять, - произнёс я, когда мы, обойдя раскрасневшегося студента Сеченовки вместе с его барышней, который в этот момент что-то возмущённо отвечал девушке в форме служащей концертного зала, вместе с остальными зрителями вышли в фойе и направились к гардеробной. - Концерт же организовали Морозовы?
        - Ну да… - Хельга с удивлением посмотрела на меня. - А что?
        - Да вот интересно, - задумчиво продолжил я, краем глаза замечая, как ещё к нескольким студентам из разных академий подходят люди, одетые в форму сотрудников концертного зала, - почему сегодня за весь день я никого из них не видел…
        - А зачем им здесь быть? - удивилась девушка, ловко увернувшись от хмурого одарённого в штатском платье, который пёр буквально напролом следом за ещё одним работником заведения, в то время как за ним едва поспевала взволнованно выглядевшая спутница. - Они же именно организаторы… Так что для них это всего лишь способ повысить свою популярность, так что, если среди них никто такой музыкой не интересуется…
        - Это ладно… - тряхнул я головой. - Но ты сама сказала, что появиться здесь - один из способов «посветить лицом»! И я путь плохо… очень плохо знаю Александра Морозова, наследника клана, но даже так я уверен, что он не тот человек, который откажется от того, чтобы лишний раз появиться на публике… Особенно после позапрошлогоднего фиаско.
        - Саша… - Хельга нахмурилась, остановившись вместе со мной в конце на удивление большой очереди в гардероб, куда мы при входе сдали мой плащ и её зонтик, а затем кивнула. - Да, он, насколько я знаю, после ранения стал особо охоч до славы. Кстати… Если так подумать. Антон, а ты видел сегодня здесь хоть одну камеру или хотя бы журналистов?
        - Нет, - ответил я, и в этот момент нас прервали.
        - Громова, Хельга Александровна? - спросил быстро подошедший к нам ещё один человек в форме работника концертного зала, которую здесь носили все служащие за исключением половых, неизменно для респектабельных заведений одетых в ослепительно белые рубашки, штаны и ливреи с чёрными галстуками и сверкающими ваксой ботинками.
        - Да, это я, - спокойно ответила девушка, в то время как я незаметно напрягся.
        - Не могли бы вы проследовать за мной? - с поклоном попросил мужчина, но прежде, чем Громова хоть как-то ему ответила, я уже встал между ними.
        - Во-первых, вы не представились, - холодно произнёс я, разжигая свои зелёные глаза, в то время как в спину меня слегка ткнули кулачком, таким образом незаметно для окружающих демонстрируя своё недовольство. - Во-вторых, вы проигнорировали тот факт, что барышня не одна. В-третьих, куда вы приглашаете мою спутницу и зачем. Объяснитесь… милейший.
        - Ах да… Прошу прощения, князь Бажов, - без капли реального сожаления в голосе, но с глубоким поклоном ответил мне служащий. - Замотался-с! Сегодня, знаете ли, такой трудный день… такой день! Наши иноплолисные гости после своего концерта хотели бы встретиться со своими фанатами, проживающими в нашем полисе и являющимися одарёнными, как и наши исполнители. Нам порекомендовали именно Хельгу Александровну как самую большую поклонницу Sabelzahnwolfe.
        - Кто порекомендовал? - всё тем же тоном спросил я, пристально сверля человека горящим взглядом.
        - К сожалению, этот господин хотел бы остаться анонимным…
        - Вы понимаете… - Мне в спину вновь прилетел кулачок, на этот раз чувствительнее.
        - Я не очень понимаю, зачем мне могла бы понадобиться подобная встреча, - ответила уже сама Хельга, чуть отойдя в сторону, чтобы видеть лицо нашего собеседника. - Но если князь Бажов согласится меня сопровождать…
        - Что вы! - тут же перебил её служащий, как-то наигранно всплеснув руками. - Подобного никак нельзя! Уважаемые гости готовы принять только вас, госпожа Громова! Как вы не понимаете, это же такая честь…
        - Честь? - гордо вскинув голову, переспросила девушка и слегка прищурилась. - С каких это пор в «нашем» полисе какой-то простец решает, что будет «честью» для меня, клановой наследницы Громовых?
        - Тем более что это обычные песельники, к тому же ещё и инополисные, - буркнул я и вместе с Хельгой, развернувшись, направился к выходу, на ходу накидывая на плечи свой плащ-дождевик, после чего сказал на прощание: - Более разговаривать с вами у нас нет ни времени, ни желания. Передайте своим гостям, что их предложение было любезно отклонено.
        - Но позвольте… - уже действительно возмутился мужик и даже попытался схватить меня за руку. - Меня заверили, что…
        - Не позволю, - жёстко ответил ему я, вырывая запястье из его пальцев. - Вы подзабыли московский язык, коли не понимаете, что вам на нём говорят? И если ещё раз попробуете меня коснуться - я сломаю вам руку. Это понятно?
        - Понятно-с, господин Бажов, - выдавил через плотно поджатые губы мужчина, так и сверля меня каким-то непонятным взглядом.
        - Не «господин», - бросил я ему, - а князь Бажов. Засим прощайте, постарайтесь нас более не беспокоить.
        - Это было странно, - пробормотала Громова, глядя в спину мужчине, быстро за семенившему ко входу в служебные помещения, но практически у самых дверей вдруг развернувшемуся и буквально метнувшемуся к паре студентов из Морозовки. - Пусть мне и нравится музыка этой группы, но я всего лишь хотела послушать их вживую и побывать на концерте… Зачем мне вообще общаться с ними лично, да ещё и одной.
        - Не знаю, - ответил я, медленно шагая в ногу с девушкой к двум хромированным статуям абстрактных чародеев, окружавшим лестницу, ведущую к входным дверям, на которой уже скопилось на удивление много людей. - Но этот мутный тип мне не понравился. Как ты думаешь, кто вообще тебя мог порекомендовать?
        - Может быть, это просто шутка ребят из кафетерия? - предположила Хельга. - Я же им сказала, что мне нравится эта группа. Так что они вполне могли заплатить берлинцам ради какого-нибудь розыгрыша. Это очень в их духе!
        - Может… - начал было я, когда где-то на улице раздался сильнейший хлопок, а потом из раскрытых дверей донеслись какие-то крики. - Что за?
        И практически в этот же момент от выхода раздался надрывный девичий визг, а в следующий миг толпа «будущей элиты» разразилась паническими воплями и отшатнулась назад. Кто-то упал, оступившись на ступенях, и повалил с лестницы стоявших за ним людей. Раздались крики боли и ужаса, и почти тут же хлопнул пару раз пулевик, кто-то истошно заверещал, явно заходясь в агонии.
        Люди в панике хлынули обратно, прочь с длинной, многопролётной лестницы, на которой сейчас происходило что-то страшное, и именно в этот момент я вдруг понял, что мы с моей девушкой были среди них единственными из одарённых. Ещё не очень понимая, что происходит, потому как в этот момент мог видеть только паникующих зрителей, я подхватил испуганно озирающуюся Хельгу на руку. После чего «Рывком» метнулся ко входу в помещение самого концертного зала, подальше от неведомой опасности.
        К моему удивлению, высокие, в три человеческих роста, двери, ведущие на средний уровень зрительских мест, оказались закрыты и даже не пошевелились, когда я со всей дури врезал по ним ногой, что вполне могло сорвать любой обычный замок. Удар же «Мисахикой», в которую я не пожалел вложить живицы, вызвал только непонятную рябь на поверхности дерева да оставил на полотнище несколько неаккуратных царапин.
        - Барьер! - ахнула Громова, которую мне пришлось опустить на землю. - Кто-то запечатал их глифическим барьером!
        Не тратя время на разговоры и обсуждения, я, схватив девушку за руку, потянул её к лестнице, ведущей в зимний сад, в галерею на первом этаже гостиницы «Астрал?», но и там ситуация была такая же, мы буквально носом уткнулись в едва заметную из-за ряби и отблесков световиков, но от этого не менее несокрушимую плёнку некой живицы. Хельга первой заметила относительно небольшие металлические пластинки с выгравированными на них печатями и глифами, прикреплённые к стене за преградой, но рассматривать их у нас просто не было времени.
        С лестницы, ведущей на улицу, в фойе концертного зала хлынул целый поток тех самых «подозрительных личностей», которых мы раньше срисовали ещё у остановки паровиков. Причём они были вооружены кто чем, распалены до невменяемости в глазах и явно жаждали крови.
        Так барышне в голубеньком платье, которая, брошенная кавалером, просто сидела на полу и, кажется, от шока не очень понимала, где она и что происходит, практически с ходу снесли голову с плеч тяжёлым самопальным мечом, сделанным их стальной полосы, заточенной с одного края. Парня же, который, стоя на карачках, пытался оправиться от падения со ступеней, толпа истерически забивала палками и дубинками, несмотря даже на то, что он умер уже после первого же сильного удара по голове, проломившего череп.
        И это были далеко не самые кровавые сцены, которыми буквально заполнилось всё помещение фойе уже спустя буквально несколько минут. Нападавшие стаей лютоволков набрасывались на очередную пойманную жертву, выволакивая людей из укрытий и жестоко избивали, если, конечно, до этого кто-нибудь особо ретивый не располосовал их от шеи до паха, как то случилось с вообще уж ни в чём не повинной гардеробщицей.
        - В кафетерий! Быстро! - рявкнул я, вновь хватая за руку Хельгу, в ужасе наблюдавшую за происходящим. - На кухне обязательно должен быть ещё один выход!
        Нет, я вовсе не боялся простецов, пусть даже вооружённых, разъярённых и нападающих толпой. Однако моей первоочередной задачей было обезопасить мою девушку! А не бросаться грудью защищать незнакомых людей, которые, может быть, и не заслужили того, что с ними вытворяли эти изверги, но за сегодняшний день произвели на меня не самое лучшее впечатление.
        Почти у самой двери, ведущей в обитель пирожных и прочих сладостей, мы наткнулись на двоих студентов Морозовки, один их которых сидел, тяжело привалившись к стене, а его спутница, хлопотала над его колотой раной, пришедшейся чуть ниже сердца и уже успевшей залить кровью весь живот мундира. Неподалёку от них лежал труп одной из служащих концертного зала с проломленной ударом кулака грудью, женщина всё ещё сжимала окровавленный нож в побелевших и сведённых предсмертной судорогой пальцах.
        Услышав нас, девушка вскочила на ноги, тут же заслоняя своего раненого товарища, и напряглась, приготовившись защищаться. Впрочем, увидев форменные одежды Тимирязевской академии, она немного расслабилась, но всё равно подозрительно следила за каждым движением.
        - Что здесь произошло? - с ходу спросил я, демонстративно не обращая внимания на напряжённую чародейку, однако готовый защитить Хельгу в случае внезапный атаки.
        - Бажов, Громова? Хельга, это ты? - как-то глупо моргнув, спросила студентка Морозовки, на груди которой красовалась клановая тамга Земельских, после чего вдруг заревела.
        - Яночка… - ахнула моя девушка и, вырвав ладошку из её руки, тут же обняла свою знакомую, если не подругу, тщетно пытаясь её успокоить.
        Именно этот момент выбрали четверо простецов, вооружённых кто чем, чтобы ворваться в коридор, ведущий к кафетерию. Чтобы их тут же разметало и частично сожгло взрывом выпущенного мною огненного шара, что, наверное, было не самой удачной идеей, потому как изумрудное пламя тут же начало лизать обшитые пластиком стены, которые запузырились и потекли, испуская дым с отвратительным запахом.
        Не желая задохнуться или тем паче отравиться незнамо чем от горящего материала, приравненного по весу к золоту, я на мгновение сконцентрировался и выпустил по полу в сторону быстро набирающего силу пожара полосу зелёного огня своего эго. А так как живица в набирающем силу пламени всё ещё была моей, путь теперь и не подчиняющейся мне лично, потушить его, восстановив подобным образом контроль, было легче лёгкого. После чего, видя, что с девушкой разговаривать сейчас бесполезно, я опустился на колено рядом с её раненым парнем.
        Он находился в сознании, хоть и был бледным от потери крови, тяжело дышал, в то время как кровь пузырилась на его губах, что говорило о пробитом лёгком. Однако это не снимало вопросов о том, как именно простая женщина вообще смогла кухонным ножом нанести пусть молодому, но всё же чародею подобную рану. Ведь, благодаря живице, мы были быстрее и крепче, чем протецы…
        - Ты можешь говорить?
        - Да… - прохрипел морозовец, судя по клановому символу в виде капельки с закрученной снизу спиралькой, из Дождевых, после чего тут же закашлялся кровью и с прищуром посмотрел на мою клановую тамгу.
        - Что произошло? - задал я следующий вопрос, одновременно внимательно следя за коридором, ведущим в фойе, вопли и полные боли крики откуда становились всё громче и громче.
        - Эта… сучка, - он мотнул головой в сторону трупа, на эмоциях даже сплюнув вязкой красной слюной. - Подошла к нам после концерта… И сказала, что что-то не так с нашими билетами, и администрация предполагает, что мы приобрели их у перекупщиков, а потому нам следует пройти с ней к директору и уладить этот вопрос.
        - И…
        - И здесь она напала на меня, когда Янка выбежала вперёд и зашла в кафетерий… - ответил он, опять закашлялся, после чего объяснил, не дожидаясь моего вопроса: - Там должен был быть наследник Боровой, который и помог нам приобрести у Морозовых эти треклятые билеты. Он на кутёж со своими приятелями остался… Бажов, я никогда в жизни не видел, чтобы кто-либо, не являясь вообще одарённым, двигался так быстро и вообще был таким сильным. Я… едва-едва успел среагировать, и только поэтому удар не пришёлся прямо в сердце. Не понимаю, как такое вообще может быть… Эта и Янку-то потом почти достала, но она куда лучше меня в рукопашной.
        «Кажется, я где-то слышал о простецах, способных победить чародея… - пронеслась у меня в голове мысль, а затем я вдруг вспомнил: - Точно! Наш физрук МакПрохор в школе, когда начал учить меня стилю шао-ляо, или как-то так, рассказывал, что таких уникумов готовят в одноимённом монастыре где-то на востоке. Вот только откуда бы им здесь взяться?»
        Из фойе в наш коридор ворвалось сразу человек десять, но я даже среагировать не успел, когда девушки на пару буквально засыпали их дождём из метательных ножей. После чего недобитку, который умудрился вырваться вперёд, Хельга прямо с двадцати метров своим клановым эго свернула голову, раскрошив шейные позвонки, нанеся прямо по воздуху перед собой прямой удар раскрытой ладонью.
        Он ещё кувыркался в воздухе, когда появились новые нападающие и тут же попали под разрыв массивного бетонного ядра. Которое, повинуясь чарам, быстро наложенным Земельской, словно выставленное из пушки, вырвалось из ближайшей стены, оставив за собой развороченную обшивку и огромную рытвину.
        - Яна говорит, - произнесла подошедшая ко мне Хельга, которая была неестественно бледна, а ее лёгшая на моё плечо рука чуть подрагивала, - что в кафетерии все мертвы…
        Я взглянул на неё, после чего встал и успокаивающе погладил по практически ледяным пальчикам. Скорее всего, бедняжка только что,впервые в жизни отняла жизнь у другого человека, и это не могло не ударить по такой нежной и доброй душе, как у неё. Впрочем, сейчас, на адреналине, она не выглядела особо взволнованной этим прискорбным фактом, только в её больших, обычно сверкающих карих глазах нет-нет да и проскальзывала тень подступающего страха.
        - Ты… - обратился я к раненому Дождевому и слегка замялся, так как имени его не знал.
        - Меня зовут Антон, - через кровавый кашель выдавил он из себя.
        - Тёска, значит… - кивнул я. - Так ты идти можешь?
        - Вроде могу, - подумав, ответил он. - Но недалеко и недолго…
        - Мы с Яной ему поможем! - тут же вызвалась Хельга и, поймав мой взгляд, торопливо объяснила: - Тош… Ты всё равно сильнее нас двоих вместе взятых, а я… я не уверена, что сейчас смогу… ещё раз.
        Я только кивнул, после чего повернулся к подошедшей к нам Земельской и спросил:
        - Ты потолок можешь обрушить? Завал организовать. Ну, или какую каменную стену чарами возвести? - после чего я кивнул на дальний конец коридора, где несколько простецов всё ещё орали от боли, шевелились, корчась в предсмертной агонии среди обожжённых, утыканных ножами и изодранных бетонной шрапнелью трупов, а потом поморщился. - Вообще-то, это надо было сразу сделать, как оказались в этом коридоре, если среди этих такие, как она, могут быть.
        После чего я взглядом указал на валяющееся неподалёку тело женщины в форме персонала концертного зала.
        - Но… но тогда мы сами окажемся в ловушке, если не найдём другой выход отсюда! - возмутилась студентка Морозовки, а потом покраснела, когда до неё дошла вся глупость только что сказанного.
        Действительно! Оказаться под землёй в «ловушке» в компании вполне здорового одарённого, чей клан веками специализируется на стихии Земля, это нужно постараться.
        В общем-то, Яна, можно сказать, это сделала, в смысле, предоставила нам недееспособного, а то и мёртвого чародея земли, когда явно на нервах что-то там перепутала в чарах, и метров двадцать коридора оказалось погребено под обрушившимся на них пластом бетона, земли и каких-то труб, чуть не раздавив саму заклинательницу. Так бы и получилось, если бы Хельга в последний момент своим клановым эго каким-то хитрым кручёным рукопашным ударом по воздуху не вышибла дурёху прямо из-под падающих на её голову обломков. Ну а там уже я поймал летящую спиной вперёд по высокой дуге тушку, чтобы она ненароком не пострадала ещё больше.
        Зрелище в кафетерии нас ждало действительно удручающее. Все, кто остался «кутить» после начала концерта, а их было человек пятьдесят, или около того, находились здесь же и были мертвы. В воздухе, где раньше пахло сдобой, корицей, кофе и прочими приятными носу и возбуждающими желудок ароматами, сейчас царил устойчивый запах человеческих нечистот и пролитого алкоголя.
        Люди лежали кто как, на столах и под ними, а кто-то и вовсе, откинувшись, висел на своём стуле… но, даже не являясь экспертом, можно было с уверенностью сказать, что их смерть была быстрой, но не одновременной. Судя по позам и положению тел, все погибшие вначале поняли, что с ними что-то не так, и лишь затем начали умирать, так и не успев ничего сделать.
        - Что бы их всех ни убило, - пробормотал я, осматривая страшную картину массовой гибели, которую так и хотелось назвать «последствиями пира во время чумы», - это точно была не некачественная выпечка. Потому как мы с Хельгой тоже здесь ели и всё ещё живы.
        Вместо ответа Громова, явно пересилив себя, медленно подошла к ближайшему столу и, взяв незакупоренную бутылку с вином, аккуратно понюхала горлышко. Затем отшатнулась, удивлённо уставившись на сосуд, поморщилась и отбросила бутылку в сторону с такой силой, что та разбилась о стену, расплескав содержимое фиолетово-красным пятном.
        - Думаю, их отравили выжимкой из почек аспидохелона, - произнесла моя девушка, всё ещё болезненно морщась. - Её ещё называют слезой падшей дриады.
        - Чего? - мы все непонимающе посмотрели на Громову.
        - Это сильный яд, который добывают из средиземноморского чудовищного морского зверя, однако опасен он только в сочетании, - ответила Хельга. - Очень редкий, так что достать его у нас в полисе практически невозможно. А отличается он тем, что после добычи и при правильном хранении не имеет цвета, зато предаёт любому сорту алкоголя насыщенный приятный вкус и великолепный аромат, а убивая, прежде всего вызывает жуткую усталость и отрезает человека от его ядра живицы. Другой же его особенностью является то, что после применения он очень быстро портится и начинает вонять тухлой рыбой, а через пару часов вовсе исчезает, так что обнаружить его позже нереально.
        - Ты методом исключения догадалась? - поинтересовался я.
        - Нет, - помотала головой Хельга, всё ещё кривя мордочку от противного запаха. - Мне, ещё когда мы здесь сидели, странным показалось то, как половой настойчиво предлагал нам с тобой попробовать их искристое вино. Хотя обычно одного отказа для них более чем достаточно, чтобы более не досаждать посетителям. Вот я и вспомнила об этом, когда ты сказал, что мы всё ещё живы. А ядами у меня двоюродная тётя занимается. Она работает примерно на той же должности, что и наша Ольга Васильевна, только при Сеченовке. Там у них целая лаборатория, посвящённая отраве и разработке противоядий.
        - Никогда больше не притронусь к алкоголю вне дома… - буркнул Антон Дождёв, который сейчас буквально висел на своей девушке, только что перевязавшей его распущенной на бинты при помощи метательного ножа свежей скатертью, однако даже так, лишившись поддержки со стороны Громовой, стоять ему было трудно. - А то, что будет слишком нравиться, так сразу сливать в унитаз.
        - На самом деле это излишне, - хмыкнула моя девушка, помогая раненому парню вновь опереться рукой на её плечи. - Аспидохелон, по сути, водный младший титан, одиночка, а не регулярно встречаемая полноценная группа монстров. В известной мне истории подобный монстр появлялся всего три раза. Один раз в полисе Афины, где его не смогли убили, после чего, судя по всему, всё тот же монстр через сто лет напал на полис Палермо. Второй раз аспидохелон атаковал полис Анталия, но там с ним легко расправились. Они же и придумали слёзы падшей дриады наряду с куда более полезными продуктами, полученными из мёртвой туши. Поэтому я очень удивлена, что кто-то смог раздобыть такое количество яда, чтобы отравить более пяти десятков человек.
        - Думаю, нам всё же нужно поспешить, - пробормотал я, принюхиваясь. - Кажется, я чувствую запах гари. Обычной, а не той мерзости, которой вонял подожжённый мною пластик.
        - Ты думаешь… Они хотят спалить концертный зал? - круглыми глазами посмотрела на меня Яна.
        - Если не всю гостиницу… - буркнул я и направился за прилавки к входу на кухню.
        К сожалению, там нас тоже поджидал облом в виде нерушимой запечатанной глифическим барьером двери, в которую я даже не стал ломиться, дабы проверить его на прочность. Вместо этого я, сформировав «Мисахику» и вложив в неё побольше живицы, ударил рядом в стену, предположив, что, кто бы там ни баловался с барьерами, у него хватило мозгов только на то, чтобы запечатать очевидный выход. Чтобы быстро отскочить, когда зелёный огненный бутон, в лёгкую пробив стену, вдруг раскрыл лепестки, с мясом арматуры выворачивая прямо на меня огромные куски не желающего просто так распадаться железобетона.
        В результате получившаяся дыра хоть и не впечатляла размерами, формой напоминая вздувшийся чирей, но по одиночке пролезть в неё смог бы каждый из нас. Зрелище же, представшее перед нами, было в разы хуже, чем то, что мы встретили в самом кафетерии. Повара и прочий персонал были в буквальном смысле растерзаны прямо на своём рабочем месте. Но больше всего меня поразила даже не жестокость расправы над работниками уничтоженной кухни, а то, что эти звери запихнули связанного бельевой верёвкой поварёнка, судя по остаткам некогда длинных, смотанных в пучок волос, девочку, в громадный чан с растительным маслом, до сих пор кипящим на разожжённой под ним плите. Живая она была к тому моменту или нет - даже думать не хотелось. Зато я сразу заметил, что в помещении не было ни одного тела в форме полового. Что как бы наводило на мысли о виновниках расправы.
        Первую группу из трёх человек, всё в тех же серых и вроде как «неприметных» одеждах, мы встретили сразу же, как только покинули кухню. Я даже не стал разбираться, что они здесь делают, когда скользнул к ближайшему из компании и двумя точными ударами вмял ему лицо прямиком в череп. После чего пнул другого ногой в стену, так что по обоям разлетелись бесчисленные брызги крови. А третьему ударом охваченного огнём кулака по уху мгновенно испепелил и развеял голову. Так что его тело с пережженной и полыхающей зелёным факелом шеей ещё несколько секунд стояло на ногах и только после этого упало прямиком на труп молодой барышни со вспоротым животом.
        То, что, кроме нападавших, в этой части концертного комплекса никого нет, стало понятно достаточно быстро. Как и то, что пришли они с чёрного хода и их появление было полной неожиданностью для персонала, который уже начали убивать, как и посетителей в фойе. Быстро, жестоко и без малейшей капли жалости.
        Бродя по плохо освещённым командорам, я ничего не видел, кроме трупов, среди которых по мере удаления от кухни стали всё чаще и чаще попадаться изуродованные до неузнаваемости тела молодых людей и девушек в форме чародейских академий. Причём, судя по отсутствию следов боя с применением чар или эго, они либо не могли оказать сопротивления простецам, либо, как в случае с Земельской и Дождевым, на них напали и убили до того, как озверевшая толпа принялась глумиться над телами.
        Натолкнулись мы и на практически распотрошённые останки членов берлинской группы Sabelzahnwolfe, прибитых к стенам одного из коридоров кривыми ржавыми костылями. Огромными самодельными гвоздями, словно выкованными вручную. И опять же, чародеи, ну, или как пелось в их песне про родной полис рыцари, казалось, даже не пытались защититься, когда, судя по следам на телах, их буквально рубили на куски самыми обыкновенными садовыми лопатами, которые сейчас были по древко вогнаны каждому из них в грудь.
        «Неприметные» же, которых мы встречали на своём пути, быстро уничтожались мною, кто издалека, а кто, столкнувшись с моей яростью вблизи. Я их не жалел и даже не думал об этих существах как о людях, круша их налево и направо, в то время как девочки вместе с тёской Антоном, которому потихоньку становилось всё хуже и хуже, шли за мной по пятам.
        Тем более что занимались эти твари в человеческой форме, в первую очередь, тем, что бегали по разным комнатам, то здесь то там разбивая о стены бутылки то ли со спиртом, то ли с маслом, в которые были вставлены горящие тряпки. Так что в коридорах уже было трудно дышать от дыма и гари, но мы, ориентируясь на замедляющегося даже при поддержке девочек Дождева, всё равно упорно пробирались в выходу, только постоянно сверяясь с развешенными планами эвакуации из помещения концертного зала.
        Наконец, кашляя и задыхаясь, мы, одолев приличных размеров пандус, вчетвером вывалились из массивных металлических ворот прямиком в небольшой заглублённый дворик, явно расположенный на заднем, закрытом дворе гостиницы «Астрал?». Чтобы прямо нос к носу столкнуться с небольшой толпой «серых личностей», никак не ожидавших нашего появления. И вот тут я разверзнулся на полную.
        Зелёное пламя вокруг меня взметнулось и завертелось в огненном вихре, когда я пушечным ядром влетел прямо в самый центр скопления этих моральных уродов, одним только своим появлением сжигая и калеча нелюдей, устроивших сегодняшнюю бойню. Я, по-моему, никогда в жизни не двигался так быстро и не бил так сильно, так что уже через каких-то полминуты под грохот взрывающихся полупустых ящиков, в которых, похоже, всё ещё находились бутылки с зажигательной смесью, живых, кроме нас четверых, на задворках гостиницы не было. Зато вся яма двора оказалась заполнена разбросанными в разные стороны, дымящимися и обгорелыми телами и освещена лужами разлившейся смеси и пылающими обломками дерева.
        - Уходим, - крикнул я и, видя, что девочкам сейчас просто физически тяжело тащить уже слабо реагирующего на окружающее Дождева, подскочил к ним, забирая полуобморочного парня, которого аккуратно взял под колени и под спину, словно барышню.
        Было бы куда удобнее просто забросить его на плечо, как мешок с песком, однако подобный способ перемещения точно бы его доконал. Причём очень быстро. Он едва дышал, слабо и прерывисто, а рана обильно кровоточила даже через туго затянутые ленты из скатерти, почти тут же залив мне и так перепачканный мундир. Впрочем, всё равно.
        Девочки, как бы они ни хотели казаться сильными, только благодарно кивнули. В отличие от меня, только надышавшегося дыма, но имеющего клановое сродство со стихией Огня, обе действительно пострадали от сильного жара, когда почти у самого выхода огонь вдруг вспыхнул с новой силой. Так что они сейчас были не в лучшей форме, даже если не учитывать того, что живица у обеих относилась к довольно среднему уровню альфа-стихии и изначально была не такой сильной. А их ядра, хоть и имели большой резерв и глубину для их возраста, всё же никак не могли конкурировать с моим, разросшимся из-за детской болезни.
        И вроде бы… всё у них должно было быть нормально, особенно у Хельги, которая сегодня практически не использовала чары и эго, однако я даже крякнул, когда поднял Дождева. Парень весил пару центнеров с гаком! Не меньше! Что, скорее всего, было связано с его клановыми особенностями, потому как сам по себе он был примерно моей комплекции и роста. Так что общая усталость моих спутниц, даже без учёта того, что они пострадали от пожара, была вполне понятной. И даже наоборот, мне было просто удивительно, что они умудрялись его так долго тащить на себе.
        - По стенам кто-нибудь ходить умеет? - просто так, на всякий случай спросил я, совершенно не ожидая, что две измученные барышни с греко-римскими цифрами «1» на некогда золочёных пуговицах перепачканных парадных мундирчиков ответят мне положительно. - Понятно. Быстро и тихо следуйте за мной!
        Две чумазые мордашки мне дружно кивнули и, демонстрируя немалую для первокурсниц выучку, двинулись следом за мной, почти на автомате заняв положение для формации «Стрела». Ну, или «Узкий треугольник» если быть формалистом.
        И мы практически ушли! Из последних сил Яна буквально заставила стечь на тротуар секцию стены, в направлении, противоположенном главному входу, откуда слышались крики и рёв возбуждённой толпы. Оставалось ещё несколько шагов до того, как все четверо, точнее, мы трое и мой бессознательный тёска, пересекли бы довольно широкую дорогу и растворились в тени жилой застройки, а далее просто бы затерялись во дворах…
        Когда я почувствовал впереди опасность и резко отпрыгнул назад, а асфальт на том месте, где были бы через мгновение мои ноги, взрыли две глубоко впившиеся в него блестящие металлические стрелки. Ещё две свистнули на уровне моей головы, а последнюю я бы и не заметил, если бы Дождев не дёрнулся у меня на руках и тут же не обмяк, ибо она торчала прямо из его лба.
        - Брось, хлопчик, жмура и медленно повернись, - прозвучал грубый, чуть гортанный голос у меня за спиной. - Дёрнешься и поверь, это тебе не понравится.
        Не выполняя в точности того, что было сказано, я всё же медленно и аккуратно положил мёртвое тело своего тёски на асфальт, ведь там, откуда пришёл приказ, должны были находиться Хельга и Яна, после чего, опять же, не спеша повернулся, стараясь не провоцировать неизвестного противника. Который, в общем-то, быстро превратился в двух замотанных в чёрные тряпки чародеев, даже в моём зрении едва ли кажущихся чем-то большим, нежели силуэты на фоне разгоравшегося в гостинице «Астрал?» пожара. И при этом они крепко держали под грудь моих спутниц, явно находившихся без сознания, приставив метательные ножи к их беззащитным шеям.
        «Я так и думал, что без поддержки чародеев здесь не обошлось…» - промелькнула в голове мысль, в то время как я пытался понять, как вообще можно исправить ситуацию, в которой мы оказались.
        - Вы наёмники из «Гуляй Поле»? - стараясь оставаться спокойным, спросил я, глядя на тоненькую струйку чёрной крови, протянувшуюся от кромки ножа по кажущейся белоснежной даже в зелёном спектре моего зрения коже Хельги.
        - С чего бы нам быть этими неудачниками, - фыркнул и тут же заржал тот чародей, который держал в заложниках Хельгу, отчего струйка крови на её шее стала чуть шире. - Бери выше, хлопец, мы…
        - Третий, заткнись! - рыкнул на него тот, что захватил Яну, а потом посмотрел на меня. - А ты, парень… Бажов, если не ошибаюсь. Топай вперёд, на сцену, туда, где свет и шум ожидающей кульминации толпы. Можешь проклинать свою судьбу, но народ всё ещё хочет крови и зрелищ, а тебе пусть и почти удалось уйти, но не повезло привлечь наше внимание. Так что главная роль в апофеозе сегодняшнего представления тебе обеспечена. Признаю, умрёшь ты плохо, но твоим девчонкам, если всё сделаешь правильно, мы подарим такую же лёгкую смерть, как и твоему приятелю, перед тем как на них обрушится так называемый народный гнев.
        Я промолчал, так как ответить мне было нечего, но замотанный в чёрное мужик понял меня по-своему.
        - Если думаешь, как бы сбежать, бросив подружек, знай. Ты всё равно не уйдёшь, - он покачал головой, словно порицая меня за ещё даже не проявленную слабость. - Зато мы сделаем так, что эти двое будут страдать даже сильнее, чем ты. Хоть проживут и не намного дольше.
        - Ничего личного, хлопец, - опять хохотнул тот, который держал Хельгу, - но вам не повезло оказаться не в том месте не в то время! А у нас - приказ! Никто здесь не должен выжить.
        Вместо ответа я развернулся и медленно пошёл вдоль горящей гостиницы «Астрал?» к главному фасаду, туда, где сейчас бесновалась толпа и слышались истерические выкрики. К сожалению, я в данный момент просто не мог ничего придумать, чтобы спасти девочек, да и самому остаться в живых. Это не значило, что я с готовностью следовал требованиям этих одарённых непонятной принадлежности, однако шанс на то, что что они выполнят своё обещание, если я выкажу послушание, давал мне немного времени на то, чтобы разработать хоть какой-то план.
        Площадь перед самим зданием гостиницы «Астрал?», а также перед двориком, предварявшим спуск в концертный зал, была буквально была забита людьми. И, что самое страшное, тех самых «неприметных» личностей в ней было меньшинство, в то время как абсолютное большинство были явно обычными простецами. Мужчинами, женщинами стариками и даже детьми. В глазах которых горело то же самое фанатичное, кровавое безумие, которое я видел, когда убийцы ворвались в фойе, неся смерть всем без разбору, кто только попадался им на пути.
        И все они, словно заворожённые, слушали очередную проповедь старика в посохом в белом рубище, который сменил тумбу Еремея Потёмкина на верхнюю палубу пригнанного откуда-то тяжёлого вездехода и вдохновлённо вещал о некоем праве «нормальных» людей на власть над «уродами»-чародеями. О том, что это закон, по которому живёт весть Ирий, ибо там каждому мужчине-простецу положены двадцать великих дриад, которые вечно будут уважать его, доставляя ни с чем не сравнимые удовольствия. А их супруги там владеют целыми ветвями, на которых расположены полисы местных простецов, которыми они правят по своему усмотрению. И ветвей тех столь бессчётное количество - что хватит каждой. Но всё это будет доступно им после смерти лишь в том случае, если они прожили жизнь бедно, но самоотверженно, борясь за истинные законы Ирия здесь, на Земле!
        Старик, мол, сам это видел, вот и пришёл рассказать «правду» простым людям, склонившимся под гнётом жрецов и грязных чародеев, которые на самом деле поголовно проваливаются прямиком в бездну, ибо в Ирий противоестественную кровь не пускают.
        Именно поэтому они, то есть мы и жречество, скрывают истину от простых людей - из неизмеримой зависти! Вбивая в них ложь, ибо не хотят, чтобы те боролись за истинные законы и заняли в Ирии предназначенное им мирозданием положение. Ибо чудовищ на самом деле никаких нет и быть не может, их выдумали чародеи, чтобы запугать честных людей, ибо знают, что вселенной им было предназначено оставаться их рабами, а потому их надо уничтожить!
        И так далее и тому подобное. Вот только клич «социализмум примум» так ни разу и не прозвучал, хотя, если убрать религию, это были именно их лозунги и концепции… Вот только такие группы, как «Правошинельники», если и отстраивали идеи чародейского рабства среди простецов, всегда обещали богатое и счастливое существование именно в этой жизни при их победе, а также рабов-одарённых, которое каждому простецу это счастье будут обеспечивать как низшие формы жизни. А им только останется лишь есть, пить, спать и развлекаться. И, конечно же, можно будет не работать и не учиться, а заниматься только тем, чем хочется, а всё остальное сделают одарённые рабы.
        Здесь же основной упор шёл на счастье в жизни после смерти. В Ирии. А у меня, когда я медленно шёл к этой возбуждённой и агрессивной толпе, табуны мурашек пробегали по спине от того, как люди заглядывали в рот заходившемуся в экстазе и брызгающему слюной старику. Без единого сомнения и критической мысли веря в ту чушь, которую он нес.
        Усугубляло все ещё и то, что вокруг были словно картины, вырезанные из самых плохих синема американских полисов про ужасы. Изуродованные трупы убитых посетителей концерта, а также, судя по количеству, всех тех, чья одежда не попадала под понятие беднота, после жуткого надругательства были развешены на ветвях и фонарях, а на торчавшие из земли мелкие деревца, заточенные, как колья, были насажены человеческие головы.
        Однако хуже всего в творящейся вакханалии было то, что непонятно, где прохлаждались жандармы и гвардейцы князя и армейцы, даже обычных клановых и бесплановых чародеев нигде не было видно, хоть ближайший небоскрёб возвышался не так уж и далеко, и с его верхних этажей прекрасно просматривалось происходящее у гостиницы «Астрал?». Складывалось такое впечатление, что полис уже захвачен этими фанатиками, а оттого мрачная решимость просто взять и напасть на подонков, удерживающих девушек-одарённых, и попытаться спасти Хельгу, а затем, если получится Яну, а там уж будь что будет, только росла. Вместе с гнетущим ощущением приближения собственного конца.
        А затем мне в голову из толпы прилетел первый камень. Булыжник, вырванный из пешеходного тротуара, несмотря на всю мою живицу, точным попаданием рассёк правую бровь, и кровь тут же залила лицо. После чего на меня обрушился целый ливень каменных снарядов, кидаемых простецами, но, пусть это и было довольно больно, я уже успел прикрыть рукой лицо и пах. В то время как удары тяжёлых камней по всему остальному натренированному телу были даже слабее, чем лёгкие оплеухи и тумаки, которые я получал на тренировках от младших по возрасту соклановцев, покуда не освоил наш рукопашный стиль.
        Меня вели прямиком к вездеезду старика. Хоть и защищал уязвимые места, я ни разу не склонился и не вздрогнул. Даже когда булыжник вдруг с небывалой для простеца силой прилетел мне по открытым рёбрам, и внутри явно хрустнула кость, я даже не поморщился. В мозгах судорожно строился план, который позволит мне спасти хотя бы Хельгу… когда сквозь разведённые в стороны пальцы руки я увидел расширившиеся в явном узнавании бесконечно жёлтые и даже чуть светящиеся глаза старика-проповедника. И почему-то на мгновение они очень напомнили мне маму.
        Не ту, которой она должна была быть, как чистокровная дочь Бажовых, одарённая изумрудной радужкой. А ту, которую я знал в детстве. Желтоглазую и улыбчивую русоволосую женщину, глаза которой, как мне иногда казалось, также лучились в темноте.
        Впрочем, это наваждение разрушил визгливый вопль старца, который, брызжа слюной, тыкал в меня пальцем и верещал:
        - Вот он! Убейте! Убейте его немедленно! Это нечестивое создание бездны, то, что изуродовало наш дом! То, что исказило мысли князя! Гни-и-иль, не пускающая вас к заслуженной награде за вашу тяжёлую жизнь! Червь, принявший облик человека! Порождение блудницы, срубившей истинное древо…
        Он ещё чего-то орал, а я уже действовал, полыхнув вокруг себя могучим протуберанцем изумрудного пламени, прошедшимся прямиком по орущей толпе, ближайшему кольцу простецов, ринувшихся выполнять приказание своего кумира, испепеляя и развеивая по ветру. Мгновенно развернулся, готовый рывком наброситься на державшего Хельгу чародея, когда девушка, как оказалось, только притворяющаяся бессознательной, вдруг резко пропустила ладонь прямо перед лезвием ножа и, режа руку в кровь, зажала клинок пальцами, ещё больше усугубляя рану. А затем хлёстким движением ноги без опоры, фактически всё ещё вися на руках нашего конвоира, изобразила высокий вертикальный шпагат, нисколько не волнуясь о том, как сильно задралась её юбка.
        Удар уплотнённым кончиком сапожка пришёлся по лицу захватившего её чародея, и в следующее мгновение она вырвалась их захвата, но я, чуть изменив свою цель, уже нёсся своим «Пушечным выстрелом» с созданной за доли секунды «Мисахикой» на руке прямиком на второго, отдававшего приказания и захватившего Яну. И при этом в замедленном времени был вынужден наблюдать, как этот подонок неторопливо засветившимся оранжевым цветом ножом перерезал ей горло.
        Вот только, когда клинок только вошёл в плоть, девушка медленно открыла глаза, и мне показалось, что я что-то успел прочитать в её взгляде. Что-то похожее на обречённость и просьбу, которую, как мне показалось, я понял. А потому в следующее мгновение «Мисахика» пронзила её грудь прямо напротив сердца, а затем и мужчину за ней, который так и не успел отбросить тело девушки и разорвать дистанцию, потому как я просто не дал ему такой возможности.
        Зелёный цветочный бутон пробил грудь второго человека, а затем, резко завертевшись, раскрылся пламенными лепестками. Буквально разрывая чародея на мелкие кусочки.
        В это время Хельга, вывернувшись из захвата, больной, порезанной рукой хлопнула по воздуху, отчего ветряной кулак, врезавшись в грудь её пленителя, с огромной силой оттолкнул мужчину прямиком в ещё не успевшую почувствовать страх и только ощутившую неладное толпу, я же краем глаза успел заметить, что странный старик со знакомыми жёлтыми глазами уже соскочил со своего вездеезда и исчез в неизвестном направлении.
        Моя девушка тем временем раскручивала какой-то странный танец рукопашного боя, и рвущиеся вперёд обезумевшие люди падали разбитыми и разрезанными куклами, а когда я, оставив погибшую Яну, присоединился к ней, толпа буквально запылала в море изумрудного пламени, раздуваемого шквальным ветром Хельги. И это наконец испугало обезумевших людей.
        Они сбросили непонятно откуда взявшийся кровавый угар, осознали, что их просто убивают, и бросились в разные стороны. Только бы подальше от двух разъярённых чародеев, которых они минутой ранее хотели всей толпой разорвать голыми руками.
        А в следующий момент Хельга вскрикнула и бросилась прямо на меня, толкнув и развернув, ибо я не ожидал от неё подобного. Я почувствовал только, как она пару раз толкнула меня прямо в воздухе, а затем увидел дрожащую улыбку, и тело моей девушки, из спины которой торчало пять металлических стрелок, безвольно осело в моих руках.
        Время, казалось, становилось. Я смотрел в её почему-то счастливые, но быстро стекленеющие глаза, на улыбающиеся губы и на пять кровавых пятнышек, быстро расплывающихся на лацканах её и без того перепачканного когда-то светлого мундирчика. Она дёрнулась пару раз у меня в руках и…
        Я взревел от охватившей меня боли и тоски, от осознания того, что опять потерял свою любовь. Изумрудное пламя веретеном взметнулось к небесам, окружая нас водоворотом и сжигая всё, чего только касалось, кроме меня и мёртвой Хельги, с улыбкой на устах лежащей в моих руках. А затем огненный торнадо словно свернулся в плотный клубок и снова влился прямо в меня. Точнёхонько в кристаллизованный выход повреждённой души, буквально обволакивая меня волнами трепещущего жара изумрудного цвета.
        Я запомнил, как после встал, пошатываясь на ватных ногах. Как повернулся и ударил налетевшую на меня тень, и огненный взрыв от моего удара разорвал её, превратив в облако быстро оседающего пепла. Но я даже не смотрел на этого противника, мой взгляд был прикован к быстро убегающей прочь фигуре в таких же тёмных тряпках, какие укрывали пленивших нас чародеев.
        А затем, я даже не понял как, спина улепётывающего одарённого вдруг резко приблизилась, и он обернулся ко мне, протянув вперёд руку с растопыренными пальцами, на каждом из которых словно была насадка в виде наконечника стрелы. Рука дёрнулась, пять снарядов метнулось ко мне и исчезло в поглотившем их зелёном протуберанце, который я в этот раз даже и не думал направлять, потому как мой кулак, охваченный зелёным огнём, в этот момент стремительно приближался к замотанной чёрным шарфом морде.
        Этот бой я почти не запомнил. Всё как бы происходило не со мной. Я бил, бил и бил, а в меня то и дело стреляли… В себя я пришёл в тот момент, когда, подтащив за ногу обугленную нижнюю часть человеческого тела, швырнул её прямиком в бок тяжёлого вездеезла. А затем, упал на колени и обняв её мёртвое тело, разрыдался.
        Эпилог
        Третьего дня небо над полисом затянули тяжёлые свинцовые облака. Где-то вдали грохотал гром и сверкали молнии, но ни единой капли дождя так до сих пор и не пролилось на город, казалось, замерший в нехороших предчувствиях. Приспущенные по всей Москве в связи с трауром знамёна и штандарты трепетали под яростными порывами ветра, а на крышах клановых небоскрёбов пылали поминальные костры, от которых к низким тучам поднимался тяжёлый дым от сжигаемых подношений обитателям Ирия.
        Почти во всех храмах города сегодня в кругу каменных стен Уробороса с самого утра проходили скорбные церемонии. Люди прощались с теми, кто тридцать первого августа этого года принял мученическую смерть во время трагедии, развернувшейся возле Политехнической Выставки. И то были не только посетители концертного комплекса и его сотрудники, зверски убитые фанатичной толпой, но ещё и многочисленные постояльцы и персонал гостиницы «Астрал?», полностью выгоревшей во время ужасного пожара.
        Ещё одна куда менее торжественная церемония проходила в этот день на специально расчищенной и охраняемой от монстров гвардией территории за стенами полиса. Там по приказу московского князя в огромных ямах, имитирующих бездну за пределами охранного кольца Уробороса, на гигантских кострищах сжигали тела фанатиков и убийц, устроивших в городе бойню, которую уже начали именовать не иначе как «августовской».
        Только в этот день огромная толпа полисных простецов под строгим надзором армии была допущена на верхнюю площадку стены, чтобы оттуда наблюдать за этим массовым сожжением. Одни плевали вниз и слали проклятия чуть ли не каждому телу, которое сбрасывали в чадящие чёрным дымом ямы, куда периодически ещё и заливали из специальных канистр чёрное «земляное масло». Другие стенали и оплакивали своих родных и близких, которые оказались лишены достойного погребения в одной из храмовых стен Уробороса. Большинство из них просто не понимали и задавались вопросами: как такое вообще могло произойти? Почему их родители, сёстры, братья, друзья или дети вдруг оказались частью беснующейся толпы, готовой убивать по приказу какого-то сумасшедшего старика. Впрочем, ответить им на это никто не мог, да и не особо хотел.
        Случившееся уже принесло горе в их семьи оттуда, откуда они его не ждали, однако все прекрасно понимали, что это только начало. Их уже начали сторониться соседи, а многие знакомые поспешили разорвать с семьями «убийц» все имеющиеся у них связи. В магазинах и на рынках торговцы отказывались обслуживать тех, чьи родственники были замешаны в августовской трагедии, да и вообще, люди на улицах относились к ним как к чумным, невзирая на пол или возраст.
        Кое-кто ещё держался и верил в лучшее. Особенно среди тех, чьи родственники пропали в тот день, но их имена в списках опознанных фанатиков так и не появились. Но остальные уже паковали баулы и чемоданы, или как минимум готовились это делать, прекрасно понимая, что более нормальной жизни в этом полисе им не видать. Те, у кого ещё оставались корни в разнообразных посадах, намеревались перебраться туда, дабы начать всё заново. Другие, всю жизнь считавшие себя коренными москвичами, поглядывали в основном в сторону Киева, Новгорода и Ростова, прекрасно понимая, что в селении просто не выживут.
        В Храме Витого Ясеня на Сущёвском Валу к часу дня как раз заканчивалось прощание с безвременно почившей героиней августовского инцидента Хельгой Александровной Громовой. Витой Ясень был очень большим и красивым храмом с резными стенами Уробороса и большой дуэльной ареной и множеством трапезных, молебен и других подсобных помещений необходимых как жрецам, так и прихожанам.
        Однако даже он не смог вместить в себя всю ту человеческую массу, которая пришла проводить в последний путь эту молодую храбрую девушку. И в то время, как внутри храмовых стен собрались друзья, родные и близкие, а также те, отказать кому в посещении прощальной церемонии было бы просто неправильно, толпа вокруг храма, состоящая как из одарённых, так и из простецов, казалось, всё прибывала и прибывала.
        С одной стороны, простоявшему, словно гранитная глыба, всю прощальную церемонию безутешному отцу и главе клана, Громову Александру Олафовичу, льстило подобное внимание к его почившей дочери со стороны совсем незнакомых людей. Однако с другой - он уже не был уверен, что правильно поступил, разрешив газетам опубликовать хвалебный некролог. Польстившись на увещевания московского князя и своих клановых старейшин, твердящих, что Москве сейчас, как никогда, нужны герои и примеры для подражания.
        Почему-то сейчас, глядя на лежащее на похоронной колоде тело своей дочери, он думал, что она бы этого не хотела. Хельга с самого детства была хорошей, доброй, но немного замкнутой и стеснительной девочкой. Очень домашней и не любившей публичности. И пусть даже, познакомившись с Антоном Бажовым, она расцвела, быстро превратившись из робкого ребёнка в довольно уверенную в себе молодую женщину, нынче, глядя на её слегка заострившееся в смерти лицо, Громов-старший чувствовал, что она не одобряет всей этой суеты, развернувшейся вокруг её фигуры.
        Уже отпел храмовый хор, и храмовая стража, как то было положено в случаях, когда с покойной пришли попрощаться не только родные и близкие, но и совсем незнакомые люди, дожидавшиеся за пределами стен Уробороса, торжественным маршем пронесли на своих плечах колоду с её телом вокруг всего храма. Жрец, проводивший церемонию, прочитал положенные отходные молитвы и, скрутив в трубочку свиток с посланием в Ирий, перевязал его алой лентой и, когда служка накапал на неё сургуча, приложил к нему свой перстень.
        Священнослужитель развернулся и поклонился двум вышедшим вперёд людям, протягивая им двумя руками только что созданный свиток. Князь Московский в боевых доспехах медленно взял его и убрал в жёсткий тубус, быстро закрутив крышку и также поставив печать с тамгой повелителя московского полиса. В то время как стоявший по его левую руку московский верховный жрец древа достал из чехла на поясе большое перо птицы сирин и вскрыл висевшую на поясе склянку с зелёными чернилами.
        Тут же, повинуясь невидимому знаку, к нему подошли два послушника, с трудом неся в руках огромную раскрытую книгу с красной кожаной обложкой, на которой красовался литой стальной Уроборос.
        - Сегодня, - зычно провозгласил верховный жрец, - раньше, чем следует, но позже, чем нужно было, я первым именем в этом году под сенью священного древа вношу в списки московских чародеев Хельгу Александровну Громову, дабы с полным правом на то могла она выполнить свою первую и последнюю миссию, которую поручит ей сам Князь Московский.
        С этими словами он окунул кончик пера птицы сирин в свою чернильницу и быстро записал что-то, торжественно открыв в книге новый, чистый лист. Александр Олофович аккуратно покосился налево, туда, где стояла его супруга, отметив гордое выражение на бледном лице с припухшими от слёз глазами.
        - Чародейка Хельга Александровна Громова, - торжественно произнёс Князь Московский, подойдя прямиком к погребальной колоде, и обратился к покойнице так, словно бы она была жива и стояла перед ним. - Вам поручается бессрочное задание. Вам следует доставить это письмо в Ирий, Дриаде Евфросинии, покровительнице Москвы, после чего вам следует немедленно поступить в её распоряжение, присоединившись к находящемуся под её рукой воинству московскому. Перед началом выполнения задания можете проститься со своими друзьями, родными и близкими.
        С этими словами он аккуратно поместил тубус с посланием прямо под скрещенные на груди руки девушки. И в этот момент где-то рядом ударил гром, словно оправдывая имя клана провожаемой чародейки, сверкнула молния, и с неба сплошным потоком хлынул самый настоящий ливень.
        - Начинается церемония прощания! - громко провозгласил храмовый жрец, не обращая внимания на непогоду и только перекрикивая рокот дождя. И Князь Московский первым возложил на тумбу цветок одинокой белой розы.
        Сама собой организовалась очередь, которую возглавили представители клана Громовых. Каждый человек клал на колоду возле тела девушки либо веток, либо деревянный амулет, а кое-кто оставлял меленькие плюшевые игрушки, которые так любила покойница. Наконец все находившиеся в кругу храмовых стен люди прошли мимо Хельги, оставив ей что-то на долгую память. Все, кроме одного-единственного человека.
        - Сопровождающий, вы можете подойти к чародейке, - уже куда тише произнёс жрец, и к похоронной тумбе вышел молодой человек с белыми волосами, налипшими на лицо, и пронзительно-зелёными глазами.
        Положив на грудь Хельги какой-то предмет, который, как показалось Громову-старшему сквозь струи дождя, был чем-то вроде яблока, которое сверкнуло, отразив очередную вспышку молнии, Антон Бажов, глава клана Бажовых, заговорил, не слышимый другими в шуме льющихся с неба потоков воды.
        - … И я клянусь Древом, Дриадами и Уроборосом, а также всем, что для меня свято, - различил наконец его последние слова Александр Олафович, - я найду тех, кто виноват в твоей смерти и отомщу!
        - Начинается процедура разжигания! - крикнул храмовый жрец, перебивая шум дождя.
        Громов-старший видел, как Антон закрыл на секунду глаза, а затем его охватило яростное зелёное пламя. Протянув руку к Хельге, он что-то ей сказал… А затем пределы стен Уробороса затопила изумрудная вспышка, а к небесам, разгоняя облака и прекращая ливень, взметнулся рычащий столб зелёного пламени.
        Когда же огонь истощился и погас, к удивлению многих, храм вдруг озарился солнечным светом, прорвавшимся сквозь пробитую брешь в облаках. И последний луч его упал прямо перед понуро опустившим голову главой клана Бажовых, который стоял в пятне выжженной земли, где не осталось ни следа от Хельги, похоронной тумбы или её прощальных подарков.