Языковый тупик Радомира Берсень
        Профессор лингвистики двадцать шесть лет пролежал в коме. Очнувшись, он осознал, что понятный ему язык так сильно изменился, что он не может понять окружающих. Специально приглашенный переводчик осознает, что "старый язык" настолько сложен, что многое из него невозможно уже будет сказать на современном языке.
        Радомира Берсень
        Языковый тупик
        Пик-пик-пик. Что-то мерно вздыхает слева. Что-то капает на мозги бесстрастными «пик-пиками». М?ксимур попытался разлепить глаза. Тело не ощущалось, будто оно вышло выпить чашечку кофе, оставив его здесь, в этих матово-белых стенах с резким запахом больницы. Он с трудом повернул голову в сторону. Все плавает, размывается, так трудно сфокусировать взгляд.
        Где я?
        Что произошло?
        Почему я ничего не ощущаю?
        Ощущение давящей, тупой сонливости никак не отпускало. Звуки казались непонятными и неразличимыми, будто их пропустили сквозь мельницу. Максимур попытался, было, поднять руку, но никак не мог подчинить ее своей воле - рука весила как целое здание. Он хотел кого-нибудь позвать, но иссохшее горло издало лишь тихий сип. В бессилии он разглядывал потолок с лампочкой, выпучивший на него свой слепящий глаз. Шум за дверью наплывал волнами, там что-то происходило. Наконец, Максимур увидел над собой лицо. Оно было размытое, такое же белое как стены вокруг и что-то говорило. Он попытался заговорить, но не смог, от усилия напал сухой царапающий горло кашель. Лицо исчезло, затем, какое-то время спустя, появилось еще несколько несфокусированных пятен с темными провалами глаз и размытыми чертами.
        Максимур плохо понимал, что происходит, кажется, лица о чем-то его спрашивали, но он лишь малозаметным движением покачивал головой по подушке вправо-влево. И от этого он очень быстро утомился. Все, что он теперь мог - это медленно вращать глазами, пытаясь разглядеть обстановку.
        Прошло некоторое время, Максимур немного окреп, говорящие лица в белых одеждах постоянно приходили к нему. Наконец, он стал понимать, что его о чем-то спрашивают. Не сразу отяжелевший от сна, отупевший мозг, снова научился различать и понимать человеческую речь. И вот настал тот самый день, когда он оказался готов к общению. Но вот незадача! Собеседник говорил что-то невообразимое, недоступное для понимания.
        - У вас была травма купола. Понятки? Полный отключ. Натуральное, НЛО, так сказать.
        - Как я … долго … сколько? - с трудом просипел Максимур.
        - О! Вы - звиздос, двадцать шесть лет в бесчуханке.
        - Я вас … не понимаю. - Максимур жестом попросил посадить его чуть повыше. Странно, неужели он забыл какие-то слова? Не мог же язык за это время так измениться.
        - О! Я чухаю у нас тут т?пик.
        Максимур откашлялся и набрал в грудь побольше воздуху, однако голос его от слабости прерывался и то и дело срывался на шепот.
        - Я … профессор-линг … лингвисс … линг-вис-ти-ки. - с трудом выговорил он и отдышался. На лбу у него выступили капельки пота. - я знаю … семь … языков … и я вас не … не понимаю.
        - Я и спикаю, что у нас тут т?пик.
        - Молодой … челвк … вы меня … сейчас … тупым назвали?
        Благообразное лицо доктора скривилось, выражая то ли смущение, то ли озабоченность. Он бодро почесал в затылке и задумчиво протянул:
        - Нууу … нет же. Т?пик - это, как же это объясня? Ну непонятки, неясность. Ну один спикает, а другой - не понима.
        Максимур прикрыл глаза. Он уже злился. Похоже ему прислали практиканта, эта молодежь! Так и норовят исковеркать язык.
        - А могу я … с другим поговорить? - он старался говорить кратко из-за слабости и одышки. Молодой доктор кивнул и приподнялся.
        - Щамомент. Я к вам гоу крутодока.
        Максимур тихонько зарычал от гнева и бессилия, но юный врачеватель уже испарился из палаты, легко взметнув безупречно белыми полами халата.
        Следующий собеседник выглядел солидно, лет на шестьдесят. Передвигался он неторопливо и вальяжно, засунув руки в карманы штанов, так что халат был вздернут вверх и скомкан. Он не спеша присел у кровати и утомленно вздохнул.
        - Ну и что тут у нас? - кисло спросил он.
        Максимур обрадовался понятной человеческой речи. Ему захотелось расцеловать этого нового доктора, однако этот порыв быстро угас, так как врач продолжил говорить.
        - И че мы тут бырячим? Че бурутозим?
        - Простите, - снова просипел Максимур. - не понимаю … что вы говорите?
        Крутодок поддернул губы себе под нос и, слегка наклонившись, принялся внимательно изучать своего пациента. За спиной у него материализовался молодой врач и горячо зашептал:
        - Док, док, двадцать шесть йеаров - это охренуенно много! Мы спикаем, а он мы не понима.
        Пожилой врач нетерпеливо дернул плечом, будто отгоняя комара и парень уважительно шагнул назад.
        - Вам где-нить ой-ой? - внезапно спросил он. - хренуёво?
        Максимур забеспокоился. Он не мог понять к кому из присутствующих обращается пожилой врач.
        - Что за нитык-нимык? - недовольно спросил он, вскинув седые косматые брови. - думалка в движухе? - он постучал полусогнутым указательным пальцем по лбу Максимура, отчего тот яростно дернул головой в сторону.
        - Мне нужен кто-то …, кто может говорить как я, - заявил Максимур, все еще уворачиваясь от проворного пальца доктора, норовящего постучать по разным частям головы.
        - Лады. Но не щамомент. Время.
        И врач, вздохнув зачем-то взял его за запястье. Затем, будто вспомнив что-то, полез в карман и вытащил небольшой полупрозрачный приборчик. Он что-то невнятно бурчал себе под нос, прикладывая приборчик то к рукам, то к груди, то к шее, то к животу Максимура, отчего тот утомился окончательно и заснул.
        Проснулся он от того, что кто-то ласково теребил его за плечо.
        - Харош байкать, - пропел нежный женский голос, - гоу, гоу, шевелюха! Глазки - ап!
        - А-ааа!!! - вырвался из горла Максимура неожиданно сильный звук. Он бешено завращал глазами. - а ну … вон отсюда!
        - А-ха-ха, щамомент бу спикать втроеро.
        - Втроём! - простонал Максимур, ему внезапно стало тошно и горько при мысли, что нужно будет освоить этого языкового франкенштейна, чтобы адаптировать в новом обществе. Двадцать шесть лет в коме - это вам не шутки.
        Женщина, разбудившая Максимура ушла, остальные расселись: все тот же пожилой доктор с недовольной миной, его молодой соратник и какой-то молодой человек без белого халата.
        - Ну и о чем мы бу спикать щамомент? - ворчливо спросил доктор. Не успел Максимур выдать порцию ядовитых комментариев, как вмешался человек без халата:
        - Доктор вас спрашивает о чем вы сейчас хотите поговорить? - пояснил он.
        Лицо Максимура прояснилось. Он обернулся всем телом к говорящему и с надеждой спросил его:
        - Как? Вы меня понимаете? И можете говорить как я?
        - Да, мое имя ?рцимер и я один из немногих специалистов по архаичным языкам. Я буду переводить.
        - Погодите, погодите, - забормотал Максимур, - я все же не понимаю … разве речь могла так сильно измениться? Ведь вы же специалист, вы понимаете … для языка двадцать шесть лет - это не срок.
        - Увы, - ответил ему переводчик, пожимая плечами, - похоже в нашем мире все слишком ускорилось и перепуталось.
        Пожилой врач требовательно тронул его за плечо и вытянул шею в сторону Максимура, строго глядя ему в лицо.
        - Спикай сюда. Те хренуёво? Ой-ой гденить?
        - Доктор спрашивает, как вы себя чувствуете, вам плохо? Болит где-нибудь? - с безмятежным лицом включился в диалог переводчик.
        Максимур напрягся. Ему не нравилось происходящее. Ему очень хотелось сказать что-нибудь очень язвительное, тонкое, остроумное, что-нибудь такое, за что им так восхищались студенты. Но он прекрасно понимал, что этот новый, изуродованный, язык никогда в жизни не передаст игру слов. Поэтому он просто потер лоб и сухо ответил:
        - Благодарю. Я в порядке. Всего лишь слабость.
        - Пасябы, он норм, мал-мала слабуха, - повернулся переводчик к доктору. Тот кивнул и напыщенно заявил:
        - Это мал-мала время. Гоу.
        - Еще какое-то время вас будет мучать слабость, а потом пройдет. - снова обратился переводчик к Максимуру. Тот, внезапно, развеселился. Ему захотелось пообщаться, причем так, чтобы теперь не понимали уже его. Так, чисто ради научного эксперимента (и небольшого развлечения). Он лукаво улыбнулся и мягким бархатным голосом проговорил:
        - О служитель Гиппократа. Мне хотелось бы создать себе впечатление о той непростой обстановке, в которую я, волею судеб, оказался погружен. Могу ли я нижайше просить о переводе в более оживленное место? Туда, где оказались бы возможными для меня коммуникация и прозорливое наблюдение за языковыми перипетиями с целью его эффективного усвоения?
        Данный спич произвел на присутствующих эффект разорвавшейся бомбы. Молодой врач от восхищения и непонимания открыл рот бубликом. Пожилой доктор ошеломленно пучил глаза. Переводчик хлопал губами как рыба, вытащенная из воды, словно заведенный, повторяя только «э…э…э». Максимур почувствовал прилив сил и вдохновения. Он, наблюдая за своими собеседниками, вкрадчивым голосом начал цитировать:
        «Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль
        Смиряться под ударами судьбы,
        Иль надо оказать сопротивленье
        И в смертной схватке с целым морем бед
        Покончить с ними? Умереть. Забыться.
        И знать, что этим обрываешь цепь
        Сердечных мук и тысячи лишений,
        Присущих телу. Это ли не цель
        Желанная? Скончаться. Сном забыться.
        Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ»[1 - Отрывок из пьесы «Гамлет» У. Шекспира в переводе Б. Пастернака].
        Молодой врач громко охнул и хлопнул себя по груди обеими ладонями, не в силах выразить восторг. Пожилой доктор хмуро глянул на него и поднял руку в останавливающем жест.
        - Я так сообража, вы - не умеете спикать. Я вы не понима! Это охренуенный т?пик! Значся так. Вы щамомент будете чилить в койка. Есть проблемсы - мне, нет проблемсы - досвидос. Не надо тут. Завтра вас намокрячат, а потом гоу в палату для валежников. Мал-мала время там, а мы пока сичим родоков вы. Понятки?
        Максимур ошеломленно открыл рот. Надо сказать, он уже понимал довольно многое из этой куцой речи, к тому же, переводчик временно выпал из пространственно-временного бытия и выбыл из беседы. Взгляд его блуждал где-то в себе, губы беззвучно повторяли «быть или не быть? Быть или не быть?». Максимур кивнул пожилому врачу и тот медленно поднялся, но на пороге обернулся и погрозил пальцем:
        - Не бырячить тут. Понима?
        И ушел. Вслед за ним поспешно выскочил молодой помощник, его голос зазвенел в коридоре и постепенно затих. Орцимер все еще сидел неподвижно, силясь понять как можно перевести эти дивные, точные слова на новый бездарный язык? Выходило что-то вроде: «бы или не бы? Вот квестча», а дальше перевод оказывался решительно невозможным. В какой-то момент он обеспокоенно подумал, что этому человеку будет крайне трудно привыкнуть к новому языку, новой речи. Он взглянул на Максимура и издал вопль ужаса. Внезапно сорвавшись с места, переводчик выскочил в коридор, отчаянно голося:
        - Док! Док! Сюды! Прямща!
        Максимур засыпал. Его глаза закатились глубоко под лоб, тяжелая как целая гора песка, сонливость медленно заполняла его. «Ну нафиг» - думал он, - «не хочу жить в таком мире. Уж лучше сном забыться … уснуть и видеть сны … вот и ответ … не хочу …».
        На этом месте мысли прекратились. Мозг впал в глубокую спячку. Приборы отмеряли сигналами замедлившийся пульс. Грудь слабо поднималась и опускалась. Максимур снова впал в кому. И возвращаться из нее он уже не собирался.
        20 июня 2021 г.
        notes
        Примечания
        1
        Отрывок из пьесы «Гамлет» У. Шекспира в переводе Б. Пастернака