Укрой меня от замыслов коварных Василий Головачев
        Если бы физику Роману Волкову неделю назад сказали, что ему придётся участвовать в секретной операции ФСБ, да ещё за рубежом, он бы не поверил. Но когда, выгрузившись с командой спецназа на маленький приполярный остров, Роман услышал призыв о помощи захваченного ЦРУ российского разведчика, сомневаться и философствовать стало недосуг. Как, впрочем, и выбирать, как жить дальше. Отныне в его руках оказалась Сила, способная защитить людей от коварных замыслов Поводырей, превративших уже не одну обитаемую планету в свою вотчину, способных лишить человечество будущего. Отныне он встал в ряды тех, кто оберегал это будущее, рискуя собственной жизнью…
        Василий Головачев
        Укрой меня от замыслов коварных
        Замысел первый
        1
        Небольшой лодзийский аэропорт имени Владислава Реймонта встретил их запахами пыли и раскалённого асфальта. Несмотря на осень, температура здесь держалась днём под тридцать пять градусов по Цельсию, дождей не было больше недели, и природа увяла, не столько тронутая осенью, сколько измученная небывалой жарой.
        Команду от аэропорта до гостиницы сопровождал представитель российского Спорткомитета, который оказался знатоком Польши. Пока автобус плыл в мареве жаркого воздуха по городу, он успел поведать историю Лодзи и обратить внимание гостей на все местные достопримечательности, мимо которых проезжал «Икарус».
        Оказалось, что Лодзь - в переводе «лодка», «ладья» - впервые была упомянута как поселение в тысяча триста тридцать втором году, а в тысяча четыреста двадцать третьем получила городские права. Нынче же она являлась третьим по величине и значимости городом Польши, собравшим множество памятников старины.
        Волейболисты поглазели на культурно-развлекательный центр «Мануфактура» - бывшую фабрику Израиля Познаньского, построенную в стиле необарокко, на Старинное кладбище, прокатились по центральной улице Пётрковской, где подряд располагались всевозможные монументы, от памятника Трём Фабрикантам до памятника Леону Шиллеру, и автобус остановился на улице Заходней, напротив недавно отстроенного Дворца спорта со своей гостиницей.
        Расселились компактно, на одном этаже, по двое в комнате; впрочем, гостиница была маленькая, двухэтажная, хотя и вполне современная.
        Собрались в холле, и тренер Василий Иванович повёл команду в спортзал для ознакомления.
        Зал Волеславу Тимошенко - или, как его привыкли называть, Воле - понравился. Он вмещал около восьмисот человек и был оборудован по последнему слову науки и техники. Здесь даже была современная скай-система, позволявшая выводить на экраны спорные моменты игры - для облегчения судейства. В теннисе такие системы действовали давно, уже лет двенадцать, теперь их начали применять и в других игровых видах спорта.
        - Час на обед, - сказал тренер, - два часа на ознакомление с городом. Потом - тренировка. Надеюсь, предупреждать о рисках неуёмного любопытства никого не надо?
        Игроки переглянулись. Всем был памятен случай, когда в Италии в прошлом году, во время приезда на матч Мировой лиги, либеро команды Паша Тарасюк зашёл в местный бар, и его крепко поколотили приезжие албанцы.
        - Не надо, - ответил за всех капитан команды Вадим Хомуцкий. На площадке он выполнял роль разводящего и был самым опытным игроком сборной.
        - Разойтись.
        Волейболисты зашумели и дружно рванули на улицу, вдохновлённые небольшой, временной, но - свободой. Многие отправились по магазинам, прикупить близким и друзьям сувениры.
        Волеслав шопингом заниматься не любил. После обеда он в компании Славы Полтавина и Ромы Калашникова прошёлся по улице Пётрковской, разглядывая и обсуждая встречавшиеся достопримечательности. Больше всего гостей поразил памятник Рубинштейну - рояль из белого камня. Затем все трое завернули в кафе «Полония» недалеко от Пассажа, где располагалась Аллея Звёзд польского кино, отдохнули в прохладе от уличной жары, выпили по бокалу холодной пузырящейся минералки и вернулись в гостиницу.
        Тренировка прошла хорошо. Игроки были полны решимости показать отличный волейбол и занимались с удовольствием, отрабатывая наиболее сложные и хитрые элементы игры. Остался довольным и суровый Василий Иванович, которого игроки меж собой называли Лютый Зверь. Он работал с главной командой страны уже третий год, вывел её в чемпионы Европы и не собирался останавливаться на достигнутом.
        Поужинали вместе в ресторане гостиницы. Настроение у всех было хорошее, поэтому шутилось легко. Больше всех развеселил игроков доигровщик команды Эндрю Далинга, на ломаном русском языке рассказавший анекдот о муже, вернувшемся внезапно из командировки. Эндрю был сербом, но в России жил почти четыре года и успел принять российское гражданство. Игроком он был классным, парнем по натуре весёлым и доброжелательным, и слушали его с удовольствием.
        Разошлись по номерам.
        Волеславу достался в соседи по комнате Вадик Хомуцкий, человек серьёзный, строгих правил, не позволявший себе ничего лишнего и требующий такого же поведения от других. Воля знал его правила, поэтому о «посидеть тихо в ресторанчике» не заикался. Вадим мог настоять и на исключении игрока из команды. Лютый Зверь, несмотря на всю свою жёсткость и самодостаточность, прислушивался к его оценкам, потому что на площадке Вадим превращался в хитроумного, парадоксально - и при этом верно! - мыслящего человека, просчитывающего игру на несколько ходов вперёд. Короче говоря, ссориться с Хомуцким было себе дороже.
        Впрочем, Воле это и не грозило, поскольку сам он тоже любил порядок и понимал, что такое режим.
        Поговорили о Лодзи, о Польше, где Хомуцкий бывал не раз, о волейбольной сборной этой страны, являвшейся не слишком серьёзным противником для россиян, и легли спать.
        Тимошенко уснул мгновенно. Человеком он был уравновешенным, волевым, сильным, всю жизнь заниматься волейболом не собирался, будучи по образованию специалистом по аэродинамике (год назад он окончил МАИ), и верил, что может достичь многого в любой области применения своих способностей. По мнению тренера, они у него были.
        Утро началось без неожиданностей: зарядка, душ, завтрак в компании друзей. К двенадцати часам команда подтянулась к спортзалу. Игра начиналась в тринадцать ноль-ноль по местному времени.
        Переоделись, размялись, вышли на площадку.
        Зал был полон, несмотря на время проведения игры: четверг и в Польше был рабочим днём.
        Волеслав бросил взгляд на трибуны, заполненные болельщиками, и ему показалось, что он буквально укололся о чей-то пристальный взгляд. Поёжился, поискал глазами обладателя взгляда, не нашёл и отвлёкся на церемонию представления команд.
        Стартовый состав сборной Польши оказался не таким, каким его представлял Василий Иванович. По неизвестным причинам отсутствовал основной «угол» команды, линейный нападающий Марек Войцеховский, а также доигровщик Юлиан Сцевола. Вместо них тренер сборной выставил молодых малоизвестных игроков, что обещало создать интригу. В случае, если же команда Польши проигрывала сборной России, она не попадала в финальную стадию Мировой лиги.
        Игра началась.
        Российские волейболисты чувствовали себя комфортно, играли азартно, не теряя концентрации, и уже к середине партии ушли в отрыв на шесть очков.
        Поляки сникли, хотя изредка проводили неплохие комбинации, как бы вспоминая свой статус вице-чемпионов Европы прошлых лет. Но гости не давали им шансов на блоке, контролировали ход игры, а главное - были быстрее во всех компонентах. Первый сет они выиграли со счётом двадцать пять - восемнадцать.
        Начался второй. И вот тут Волеслав снова почувствовал колющий взгляд, подзабытый в суматохе игры. Первое время ему это не мешало, так как психика реагировала на любое движение противника абсолютно адекватно ситуации. Потом произошёл сбой в нападении из четвёртой зоны - Сёма Полтавин пробил мимо блока и мимо площадки, не забил «взлёт» центральный игрок Михаил Михалёв (которого игроки прозвали Махал Махалычем), и игра сборной России начала разваливаться.
        К первому техническому перерыву они ещё вели со счётом восемь - семь, ко второму проигрывали шестнадцать - тринадцать.
        Вадим Хомуцкий попытался перевести «базу» игры на доигровщиков Василия Тетюшко и Эндрю Далингу, однако не сработал ни пайп в исполнении Тетюшко, ни глубокий «эшелон», ни «крест» с плеча за спиной пасующего. Нападающие словно только что проснулись и лупили то в блок, то за пределы площадки противника.
        Не лучше чувствовал себя и Волеслав, к ногам которого словно кто-то привязал гири. Он то и дело «укалывался» о ледяной взгляд неизвестного болельщика и бил в блок польской сборной как молотом о наковальню.
        Вторую партию российские игроки проиграли со счётом двадцать пять - двадцать.
        Точно по этому же сценарию начался и третий сет.
        Лютый Зверь посадил троих «забойщиков» основного состава, в том числе и Тимошенко. Потом заменил разводящего. Однако ничего этим не добился. В команде произошёл заметный психологический слом, игроки начали злиться и чаще ошибаться. Игра слегка выравнялась, но догнать ушедших в отрыв хозяев площадки россияне не сумели. Сет закончился в пользу польской сборной.
        Волеслав попытался обратить внимание тренера на внешнюю помеху, имея в виду обладателя колючего взгляда, однако Василий Иванович жёстко обрезал его, заявив, что они не воспитанницы пансиона благородных девиц и должны играть, а не искать оправдание своих ошибок на стороне.
        Замены не помогли.
        В четвёртой партии слегка отдохнувшие игроки основного состава снова вышли на площадку, завелись и даже долгое время шли вровень с поляками, «ноздря в ноздрю», не давая им возможности выйти вперёд. Но и сами выдохлись в конце концов, тем более что в решающие моменты ошиблись и Сёма Полтавин с Далингой, и Волеслав, снова в прыжке наткнувшийся на острый «гвоздь» чужого взгляда.
        Игра закончилась со счётом три - один в пользу сборной Польши.
        Раздосадованные, взмыленные, ошеломлённые, ничего не понимающие игроки российской сборной молча направились в душ. Подбодрить их Василий Иванович не пытался, что говорило о его озабоченности и расстроенных чувствах. Он тоже не понимал, почему команда потеряла вдруг игровой настрой и буквально провалила три сета, несмотря на отсутствие в сборной Польши ключевых игроков.
        «Разбор полётов» состоялся позже, до вечерней тренировки. Василий Иванович сжато объяснил неудачу команды психологическим провалом, указал ведущим игрокам на недопустимость расхлябанности, и тренировка прошла в более или менее спокойной обстановке. Комбинации игроки проводили слаженно и чётко, и к концу тренировки командой овладела былая уверенность в своих силах. Если бы игра состоялась прямо сейчас, российская сборная выиграла бы без вопросов. Как сказал Паша Тарасюк: «Мы бы их порвали, как Тузик - грелку!»
        Волеслав был с ним согласен. Настрой у ребят был такой, что, будь у них противником действующий чемпион мира - сборная Бразилии, они выиграли бы и у него.
        Вечером посидели в ресторанчике гостиницы под чай и свежевыжатые соки. Настроение чуть поднялось. Каждый чувствовал себя виноватым и готовился к следующей игре с удвоенной энергией: игры Мировой лиги проходили в принимающих странах по две, одна за другой, и через неделю сборная Польши должна была приехать в Россию, чтобы закрыть календарный план.
        Ложась спать, Волеслав поделился с Вадимом своими ощущениями во время игры.
        - Понимаешь, как иголку в голову засовывают!
        Хомуцкий задумчиво поскрёб щетину на щеках (он не брился во время матчей) и признался, что тоже почувствовал недобрые эмоции болельщиков. Добавил с досадой:
        - Но ведь дома им и стены помогают, это нормально. Просто мы расслабились не в меру, понадеявшись на лёгкую победу.
        У Тимошенко было другое мнение, но спорить он не стал. Подумал, что и в самом деле неправильно было бы сваливать неудачу на таинственного обладателя острого взгляда.
        Спал он хорошо, без сновидений. Психика пришла в норму, вернулась вера в светлое будущее, в способность изменить ситуацию к лучшему. В конце концов от проигрыша никто не был застрахован, команда переживала и более грустные времена и тем не менее сумела стать одним из лидеров мирового волейбола.
        Утренний подъём тоже не предвещал изменений спортивной атмосферы. Настрой команды был таким, что даже Лютый Зверь остался довольным тренировкой, хотя никогда прежде не заострял внимания на психологическом состоянии игроков. Однако ситуация повторилась почти в деталях.
        Игра началась в семь часов вечера по местному времени. Зал был полон. Российскую сборную поддерживали свои болельщики из числа туристов и посольских работников, но их было мало, поэтому голоса россиян тонули в дружном рёве польских зрителей.
        Тренер польской команды выставил на этот раз самый сильный состав, включив в стартовую шестёрку ветеранов сборной Марека Войцеховского и Дэна Штястны. Но и они ничего не смогли противопоставить россиянам, игравшим с особой спортивной злостью и не допускавшим никаких ошибок и срывов.
        Первую партию гости легко выиграли со счётом двадцать пять - шестнадцать.
        А потом постепенно российская сборная начала сдавать позиции. То один, то другой игрок внезапно терял концентрацию и нелепо ошибался, причём не только в сложных ситуациях, требующих максимального сосредоточения, но чаще как раз в тех эпизодах, когда ничто не должно было помешать задуманному.
        Не принял подачу Паша Тарасюк, хотя всегда подбирал такие мячи.
        Не попал в площадку противника Вася Тетюшко, выполняя стандартный обманный удар.
        Один в один угодил в блок Сёма Полтавин.
        Лютый Зверь взял перерыв.
        Игра выравнялась на какое-то время, потом снова начали накапливаться ошибки, нелепые и грустные, заставляющие болельщиков хвататься за голову и не добавляющие настроения команде. Но самое главное - потерял вдруг свою изобретательность главный разработчик комбинаций команды - пасующий Вадик Хомуцкий.
        Вообще, в волейболе пасующий игрок является не просто комбинатором и затейником неожиданных ходов, он, по сути, заменяет полкоманды, представляя собой стратегический и тактический центры управления. Бывали случаи, когда довольно серые в творческом отношении команды пробивались в финалы престижнейших турниров, не имея так называемого «класса», только благодаря таланту разводящего.
        В данном же случае получилось наоборот: «мозг» сборной России «поплыл», и её игра тут же рассыпалась, команда скатилась в позицию догоняющего, а потом и проигрывающего партнёра. Не помогли ни замены, ни перерывы, ни жёсткая риторика Василия Ивановича, пытавшегося расшевелить, встряхнуть игроков, повернуть их настроение в сторону спортивной злости.
        Не лучше чувствовал себя и Волеслав.
        На задней линии он действовал уверенно, хорошо принимал и отрабатывал в защите стандартные положения. Но стоило ему в нападении продемонстрировать великолепное владение телом, забить, сыграть так, как он умел, и уже в следующей комбинации он ловил на себе прицельный холодный взгляд, ритм атаки сбивался, руки переставали служить орудием, укладывающим «ядра»-мячи в площадку противника, голова слушалась плохо, и блок поляков легко находил его над сеткой.
        Первую партию российская сборная выиграла, три остальные проиграла, несмотря на титанические усилия спасти игру.
        Лютый Зверь вопреки своим схемам и планам обсуждать случившееся не стал, дождался игроков после душевой и даже успокоил команду своим спокойствием и отнюдь не лютым отношением к виновникам проигрыша. Сказал только на прощание, перед сном:
        - Попытайтесь понять, что произошло. Что помешало вам играть в полную силу. В Москве мы выиграем, я уверен. Но урок всем хороший. Отдыхайте.
        Хмурые игроки проводили наставника виноватыми взглядами и поплелись в ресторан, перебрасываясь короткими репликами, всё ещё пребывая под впечатлением проигрыша. Вадим Хомуцкий предложил сесть всем за один стол и обсудить игру, но даже ему не удалось найти причину случившегося. Игроки были подавлены и участвовать в обсуждении не захотели.
        «Маэстро» Вася Тетюшко заказал было вина, однако его не поддержали. Забываться в вине после неудач в команде было не принято, волейбол требовал иной жизни, далёкой от застолий и приятного алкогольного опьянения.
        Наутро команду доставили в аэропорт, и в два часа дня по московскому времени игроки разъехались по домам.
        Волеслав добирался до «малой родины» - он жил в Строгине, на улице Катукова - на своей машине, которую оставил в аэропорту Внуково на охраняемой стоянке. Верная «Ауди RS6» примчала его домой меньше чем за час. А уже вечером он собрался пригласить на ужин Виолетту, которую связывал с ним недавний роман.
        Виолетта Рунас была дочерью известного бизнесмена Раймонда Рунаса, принявшего российское гражданство в начале века, работала у отца в его Центре информационных технологий и представляла собой самостоятельную особу, любившую гламурную жизнь. Она была современна, одевалась модно (деньги отца позволяли), часто ездила за рубеж - в Австрию, Францию, Италию, каталась на горных лыжах, играла в теннис и верила в легенду о том, что шейпинг поддерживает красоту фигуры.
        Познакомились они в Москве, на матче клубных сборных «Искра» и «Динамо». Виолетта пришла посмотреть на игру вместе с подругой, которая была знакома с Махал Махалычем. После матча Махал Махалыч потащил игроков к себе домой, чтобы отметить победу, там Волеслав и увидел Виолетту, имевшую броскую внешность. Она была брюнеткой с фиалковыми глазами, смеялась красиво и притягивала взоры мужчин великолепной фигурой.
        С тех пор прошёл год, Волеслав начал встречаться с девушкой часто и даже подумывал о свадьбе. Но она выходить замуж не собиралась, да и о любви не заговаривала, и Воля терпел, понимая, что не держит отношения с решительной и своенравной дочерью Рунаса под контролем. Она могла запросто остаться ночевать у него, а на следующий день укатить в Сочи с компанией подруг и друзей, не ставя его в известность.
        На его звонок Виолетта радостно сообщила, что познакомилась с замечательным художником Пантелеем Кудесником и тот пригласил её в Финляндию писать северные пейзажи.
        - Полетим вместе? - предложила она.
        - Когда? - спросил озадаченный Волеслав.
        - Послезавтра.
        - У меня игра в среду с поляками, тренер не отпустит.
        - Давай я его попрошу.
        Волеслав засмеялся.
        - Не надо показывать быку красную тряпку. Мы проиграли, и он рвёт и мечет.
        - Жаль, отдохнули бы пару дней.
        - Ты одна с ним летишь, с художником? - осторожно поинтересовался Волеслав. - Или с компанией?
        - Не знаю ещё, - беззаботно ответила девушка. - Если Машка не согласится, полечу одна.
        - Тогда приятного времяпровождения, - пожелал расстроившийся Волеслав и выключил мобильный.
        Посидел на диванчике в гостиной, испытывая неприятное чувство ненужности, с трудом преодолел приступ ревности и решил больше Виолетте не звонить. Если она не понимала очевидных вещей, собираясь лететь в Финляндию с незнакомым художником «писать пейзажи», то встречаться с ней не стоило. Она слишком легко относилась к жизни и не считала себя связанной никакими условностями.
        Вспомнилось давнее высказывание юмориста: как много девушек хороших, но тянет что-то на плохих.
        Волеслав усмехнулся. С подругами ему действительно не везло. Те, кому он нравился, не нравились ему. Те, кого он обожал, его не жаловали.
        Появилось желание позвонить Роме Волкову и «поплакаться в жилетку».
        Рома был старше его на пятнадцать лет, закончил физфак МГУ, защитил диссертацию и работал сейчас в оптико-механической лаборатории, будучи специалистом по резонансно-волновым процессам. Кроме того, он занимался эзотерикой, был, по его словам, посвящённым в дела какого-то эзотерического сообщества и экстрасенсом. Волеслав звал его висвом - видящим суть вещей, хотя Роман предпочитал свои способности не демонстрировать. И при этом он действительно мгновенно разбирался в людях и видел все их болячки. К примеру, у Волеслава он вылечил намечавшуюся экстрасистолу, хотя всего-навсего, по его словам, «выправил энергетику» организма.
        Они и познакомились через приятеля Тимошенко, когда тот позвал волейболиста к экстрасенсу. Кстати, Роман не приветствовал, когда его называли экстрасенсом.
        - Извини, висв, - пробормотал Волеслав, набирая номер Волкова.
        - Слушаю, - раздался в трубке густой баритон.
        Волеслав невольно подтянулся: столько спокойствия и основательной уверенности нёс голос Романа. Воля и сам был очень спокойным человеком, но до Волкова ему было далеко.
        - Евлампиевич, это я. Не откажешь встретиться?
        - Когда? - последовал вопрос.
        - Да хоть сейчас.
        - Через час тебя устроит?
        - Вполне. Если хочешь, приезжай ко мне.
        - Уж лучше вы к нам, - хмыкнул Роман. - Жду в восемь.
        - Хорошо.
        Волеслав бросил трубку на диван, глянул на часы и начал собираться.
        Роман жил на Беговой, недалеко от метро, поэтому к нему можно было ехать и общественным транспортом. Но Волеслав уже четыре года не ездил на метро, предпочитая свою синюю «Ауди», и во дворе дома Волкова появился без пяти минут восемь. Поднялся на шестнадцатый этаж, толкнул дверь.
        Дверь была открыта. Хозяин запирал её на замок редко, только на ночь или когда уезжал по делам.
        Тимошенко постучал костяшками пальцев по косяку двери.
        Роман показался в двери гостиной, одетый в спортивные штаны и белую футболку с нарисованным на ней солнцем, махнул рукой:
        - Проходи.
        Волеслав снял туфли, сунул ноги в тапочки и прошёл в гостиную, отличительной особенностью которой были картины по стенам в простых рамках. Их рисовали пациенты Волкова, которых он «правил» (присутствовала также и картина Волеслава - космос, звёзды и сияние в форме запятой). Кроме того, везде - в нишах, на полках, на всех горизонтальных плоскостях - стояли многогранники, собранные из деревянных планочек и прутиков. Попав сюда в первый раз, Волеслав как зачарованный долго разглядывал творения хозяина (Роман клеил их самолично), требующие невероятного терпения и упорства. На вопрос: зачем тебе это надо? - Роман как-то ответил с тонкой улыбкой:
        - Я так отдыхаю.
        Впоследствии он признался, что конструирование многогранников не является для него хобби, это потребность, поскольку каждая форма по-своему структурирует пространство и помогает видеть ту самую скрытую «суть вещей», о которой Тимошенко в общем-то не имел никакого понятия.
        - Кофе, чай? - предложил Роман, пакуя в папочку красного цвета какие-то листочки.
        - Кофе.
        - На ночь кофе не рекомендую.
        - Давай чай, - согласился Воля, прислушиваясь к своим ощущениям: на улице царила жара, но по гостиной Романа бродили прохладные сквозняки, будто работал кондиционер.
        Хозяин скрылся на кухне, вернулся с подносом, на котором стояли чашки, прозрачный чайник и разносортное печенье.
        - Ты расстроен, - заметил Роман.
        Волеслав хотел было пожаловаться на Виолетту, принимавшую необдуманные решения, но в данный момент это не казалось главным, и он поведал собеседнику историю с победой польской сборной.
        Роман выслушал его внешне невозмутимо.
        - Я фантазирую? - смутился Волеслав, берясь за ореховое печенье.
        - Не думаю, - качнул головой Роман. - Твой случай не единичный.
        - Шутишь? - удивился Воля. - Тебе уже рассказывали подобные истории?
        - Не мне. Уже набралась солидная статистика. Наиболее значительные события попали в прессу, хотя серьёзно их никто не просчитывал. - Роман похрустел печеньем. - С другой стороны, я, может быть, не знаю об этом.
        - О чём?
        - Олимпиаду в Китае помнишь?
        - В две тысячи восьмом году? Я тогда в школу ходил.
        - Китайские спортсмены все поголовно были подвергнуты нейролингвистическому программированию, превратившему их в зомби с высоким энергетическим потенциалом. Потому они и выиграли Олимпийские игры в общекомандном зачёте. В последующие годы ни один из китайских чемпионов не показал выдающихся результатов ни в одном из видов спорта.
        - Здорово! Ну и что? Хочешь сказать, что поляков тоже зазомбировали?
        - Нет, тут другой случай. Кто-то воздействовал на вас во время игры психофизически.
        - Разве это возможно?
        - Теоретически допустимо всё. Способ дистанционного психофизического воздействия называется психотронным манипулированием, а также, по-простонародному, отводом глаз и морочением. Он давно разрабатывается военными лабораториями и, вполне возможно, реализован материально.
        - «Удав», - усмехнулся Волеслав.
        - Что?
        - Я читал какой-то роман, герои которого применяли генератор подавления воли - «Удав». Или «глушак». Фантастика, конечно.
        - В наши нановремена реализуется любая фантастика. Однако есть и очень сильные волевые операторы, способные управлять людьми на расстоянии без всяких «глушаков».
        - Ты серьёзно?
        - Более чем. Вспомни опять же Олимпийские игры в Ванкувере. Учёные не обратили на них особого внимания, но кое-какие специалисты серьёзно уверяют, что на наших спортсменов было организовано психофизическое воздействие. Не зря же они то падали на ровном месте, то приходили к финишу чуть ли не мёртвыми. Да и проигрыш хоккеистов канадцам тоже сильно подозрителен. Отчего это вся команда вдруг превратилась в сборище индивидуалов? Растерялась?
        - Ты думаешь, их загипнотизировали? Кто?
        - Не задавай лишних вопросов. Когда у вас следующая игра с поляками?
        - Они приедут к нам в среду.
        - Где играете?
        - Где и всегда - в спорткомплексе «Динамо», на Лавочкина.
        - Я приду посмотреть.
        - Об этом я и хотел тебя попросить, - обрадовался Волеслав. - Если появится хозяин «гвоздевого» взгляда, дам знать.
        - Мне надо будет сесть так, чтобы я мог с тобой перекинуться парой слов.
        - Попрошу наших помощников выделить тебе место в зоне обслуги. Я ещё не уверен, что тот хмырь с гвоздями вместо глаз приедет.
        - Результат игры важен?
        - Ещё как! Причём теперь не только им, но и нам. Если мы проиграем, поляки выходят в плей-офф Лиги, а мы нет.
        - Понятно. Договорились.
        Роман унёс чайный прибор, вернулся с очень красивым многогранником, смонтированным из прозрачных стеклянных стерженьков.
        - Как он тебе?
        Волеслав осторожно взял многогранник в руки.
        - Что это?
        - Ромбокубоктаэдр. Что-нибудь чувствуешь?
        Волеслав прислушался к своим ощущениям.
        - Тепло… и руку покалывает.
        - Он структурирует пси-энергетические потоки. А ты молодец, если чуешь изменения энергобазы пространства. Какой-то экстрарезерв у тебя есть. Не желаешь попробовать развить его?
        - Как?
        - Я подумаю над методикой. Чай ещё будешь?
        - Нет, спасибо. - Волеслав передал почти невесомый ромбокубоктаэдр хозяину, и тот унёс его в спальню.
        Они ещё поговорили на разные темы, хотя Волю больше интересовала тема экстрасенсорного восприятия, но Волков не был расположен на беседы о тайнах человеческой энергетики, и через час приятели расстались.
        Волеслав какое-то время колебался, прикидывая, не махнуть ли в ресторан с кем-нибудь из знакомых, потом глянул на часы и твёрдой рукой направил авто домой. Следовало обдумать всё, что рассказал ему Роман, и подготовиться к сражению - не столько с таинственным «пси-манипулятором», сколько с самим собой.
        2
        Что он не такой, как все, Роман понял давно, лет пятнадцать назад. Хотя сначала не придавал этому особого значения. Ну, видеть начал светлые ореолы вокруг людей, так называемые ауры. Ну, пришло нечто вроде ясновидения: откуда-то вдруг снисходило понимание характеров окружающих, становились понятными их намерения, желания, болезни. Ну, кто-то невидимый предупреждал его об опасности того или иного мероприятия. Что из того? У выпускника физфака МГУ были свои планы, мечты, области применения знаний и намеченные цели. Тем более что специалистом он стал хорошим, если уже через год после окончания университета защитил диссертацию и стал кандидатом физико-математических наук.
        Однако шли годы, Роман научился не только видеть невидимое и слышать неслышимое, воспринимать «суть вещей», как говорил его друг-волейболист Воля Тимошенко, но и выправлять их энергетику, то есть лечить, по сути. И к своим тридцати девяти, - в феврале ему должно было исполниться сорок лет, - Роман Волков понял, что надо решать. На двух стульях сидеть всегда непросто, а здесь речь шла совсем не о стульях, а о смене образа жизни. Научная работа начинала мешать иному плану бытия, связанному с пониманием процессов экстрасенсорного восприятия.
        Начиная изучать истинную историю России-Руси, потом её эзотерическое сакральное наследие, он не знал, что достигнет положения, когда его заметят руководители АНЭР - Ассоциации независимых экстрасенсов России, объединяющей людей с паранормальными способностями, и предложат войти в их Круг посвящённых в тайны Мироздания. Он согласился, хотя и не без долгих размышлений, но до сих пор так и не окунулся в жизнь Круга с головой. Всё время находилась более важная работа. Жизнь в реальности, данной ему в ощущениях, пока казалась интересней.
        Несмотря на возраст, выглядел Роман молодо, лет на двадцать шесть. Рост метр восемьдесят один, телосложение нормальное, без особо развитой мускулатуры. Друзья предлагали ему заняться боевыми практиками, но он считал, что может постоять за себя и без знания боевых навыков, на уровне инстинктивного понимания предлагаемых действий. Глаза у него были тёмно-синие, взгляд прямой, нос не выдающийся, а наоборот, курносик, как ласково говаривала бабушка.
        Складка губ Романа казалась жёсткой, а вот характер он имел доброжелательный, был исключительно терпеливым и спокойным. Из-за чего до сих пор не женился: девушки принимали его уравновешенность за нерешительность или равнодушие и не хотели ждать, пока он предложит им руку и сердце. Лишь одна ждала. Даниэла, Дана, Нэля, Ни. Ни - в том случае, если вдруг обижалась на него.
        Она действительно ждала уже два года, а он никак не мог определить, готов ли изменить образ жизни ради неё или нет.
        Встреча с Волеславом Романа обеспокоила.
        Во-первых, он чувствовал в себе некую силу, которую надо было каким-то образом проявить. Во-вторых, история с волейболистами требовала расследования, поскольку случаи обидного проигрыша сборных России на соревнованиях разного уровня уже составили внушительный формуляр. Создавалось впечатление, что в дело вступали некие скрытые системы психофизического воздействия, оттачивающие свои приёмы. И если о «глушаках» можно было не говорить всерьёз, хотя не исключалось появление материальных генераторов пси-излучения, то волевые операторы существовали, и Роман кое-кого из них знал.
        Сначала он хотел позвонить Даниэле и пригласить на матч сборных России и Польши. Потом передумал. Предстоящее дело требовало полной сосредоточенности, а при Даниэле он не смог бы стопроцентно настроиться на поиск «гипнотизёра». Если таковой существовал.
        В среду позвонил Волеслав:
        - Ты приедешь?
        - Когда начало?
        - В семь вечера. Я договорился с тренером, хотя и не рассказал ему всего. Можешь сесть с нашими парнями из команды.
        - Хорошо, буду.
        В половине седьмого Роман оставил машину - он ездил на белой «Хонде-Аккорд» - на стоянке у спорткомплекса, позвонил Волеславу, и его провели в зал через служебный ход.
        Встреча сборной России и Польши вызвала ажиотаж среди любителей волейбола, и зал был полон.
        Роман сел за спинами запасных игроков, массажистов, врачей и каких-то мужчин в спортивных костюмах с символикой России, но явно не относящихся к волейболистам. Внимательно оглядел противоположную трибуну, где расположились руководители и болельщики польской сборной. Их было немного, всего два десятка, все с национальными флагами, и ничто в их поведении не указывало на присутствие среди них «колдуна», способного воздействовать на людей издали, одним только взглядом.
        Волеслав, вышедший на площадку вместе с остальными игроками сборной, помахал Роману рукой. Он был собран, деловит, сосредоточен на игре и жаждал одного - показать, на что способен. Кроме того, он был уверен, что висв (Роман невольно усмехнулся) и родные стены помогут ему отбить пси-атаку неведомого гипнотизёра, и это согревало самого Романа, одновременно заставляя его отнестись к поставленной задаче серьёзно.
        Прозвучали гимны Польши и России, команды вышли на поле.
        Роман привычно настроился в ритм просветлениия. Хотя его коллеги-хранители из АНЭР называли это состояние иначе - светозарень. Теперь он мог видеть-слышать-чувствовать «тонкие» нервные токи, пронизывающие спортзал и образующие красивую ментальную паутину.
        Негативных узоров в этой паутине не было. Токи были разные: нетерпеливые, ждущие, радостные, озабоченные, деловитые, ободряющие, понимающие, уверенные, - но ни одного злобно-спрятанного, таящегося, ненавистного, намечающего недоброе.
        Роман ещё раз просканировал зал своей эфемерной «антенной» воли, покачал головой. Возможно, на этот раз поляки не рискнули привезти с собой «магического оператора», психически воздействовавшего на игроков команды противника, и опасения Тимошенко были напрасными.
        Игра началась.
        Российские игроки действовали слаженно, безошибочно, играли собранно и уже к середине партии ушли в отрыв на пять очков.
        Болельщики приветствовали их настрой аплодисментами, но вели себя прилично. Всё-таки любители волейбола отличались от фанатов «всенародной» игры - футбола, очень редко выплёскивая эмоции криками, а тем более метанием на поле бутылок или петард.
        Первый сет россияне уверенно выиграли со счётом двадцать пять - восемнадцать, несмотря на все усилия тренера польской сборной выравнять игру.
        Началась вторая партия.
        И тут Роман впервые почувствовал смутное беспокойство, ещё до того, как игра сборной России начала разваливаться.
        Зал пронзила бесшумная, невидимая глазу, но ощущаемая психосферой Романа зарница.
        И тотчас же нападающий российской команды споткнулся на ровном месте и пробил в сетку.
        Роман включил экстравосприятие «на всю мощность».
        Паутина пси-связей спортзала проявилась ярче, однако в ней по-прежнему преобладали светлые тона, краски увлечённости и интереса. Канал чужой воли срабатывал лишь на мгновение, и поймать его вектор было невозможно с одного раза. Обладатель паранормального воздействия умело прятал свою ауру под «шапкой-невидимкой» биоэнергетической защиты. Что, кстати, говорило о его высоком потенциале.
        Роман засомневался. Он тоже умел прятать мысли и чувства от чужого взгляда и защищать голову от «телепатического прослушивания», однако никогда ещё не встречал людей, использующих свои возможности с недобрыми помыслами.
        Ещё одна «зарница» слетела с трибун на игровую площадку.
        Замешкался принимающий российской сборной, Вадим Хомуцкий выдал некачественный пас, и доигровщик команды Эндрю Далинга пробил в блок.
        Волеслав на площадке кинул взгляд на трибуну с запасными игроками, за спинами которых сидел Волков.
        Роман кивнул, давая ему понять, что видит ситуацию.
        Вторую партию россияне выиграли, но с большим трудом.
        Потом «зарницы» посыпались чаще, и сборная просто-напросто провалила третий сет, проиграв со счётом двадцать пять - четырнадцать.
        Сначала Роман, раздосадованный своей несостоятельностью, - «колдун» никак не идентифицировался, - подумал, что кто-то использует тот самый пресловутый «глушак», о котором он говорил с Волей, но в спектре «зарниц» чувствовался некий личностный «запах», и Роман начал искать пси-оператора тщательнее.
        Тем не менее ни вторая, ни третья попытки не удались. «Засланный казачок» действовал уверенно, бесшумные сполохи ментального «света» вонзались в площадку, как молнии Зевса, россияне ошибались, а оператор так и оставался невидимым, словно прятался за каменной стеной. Роман смог лишь оконтурить место нахождения «колдуна», оказавшееся не там, где сидели помощники тренера польской сборной и польские болельщики.
        Третью и четвёртую партии россияне проиграли.
        Лютый Зверь (Роман снова усмехнулся, вспомнив кличку тренера сборной) взял тайм-аут.
        Волеслав, потный и злой, подошёл к щитам ограждения площадки, взял в руки полотенце, повернул голову к Роману, проговорил одними губами:
        - Вычислил?
        - Нет, - признался Роман.
        - Он сидит на второй трибуне, слева, в третьем ряду второго яруса, не вижу точно. Ох и взгляд у него, аж мурашки по коже! Неужели не чуешь?
        - Пытаюсь.
        - Могу точно показать, где он сидит.
        - Как?
        - В нападении нанесу удар так, что мяч полетит прямо в него. Он сидит как раз на створе сетки, никто не поймёт, что я нарочно, подумают - от блока.
        - Не промажешь?
        Волеслав озадаченно поднял брови, вытер лицо, отошёл, оглядываясь. По-видимому, до него не сразу дошло, в чём сомневается Роман.
        Игра пошла в той же манере. Игроки сборной продолжали время от времени ошибаться, особенно в ключевые моменты, и счёт рос не в их пользу.
        При счёте десять - восемь в пользу поляков разводящий дал пас Волеславу в четвёртую зону, и тот сильно пробил вдоль сетки таким образом, что мяч улетел высоко на трибуны, подняв там лёгкий переполох.
        Вскочил какой-то парень, отшатнулась женщина, подставляя руки, пригнулся сидевший выше седой старик.
        Но не мужчины заинтересовали Романа. Реакция женщины была понятна, однако именно во всплеске её чувств и протаял знакомый «запах», отмеченный ранее Волковым. Это был ментальный «запах» человека, настроенного повелевать, человека жестокой целенаправленной воли.
        Роман закрыл глаза, сосредотачиваясь на раскрытии «третьего глаза».
        Он не ошибся, как и Волеслав - при ударе. Обладателем «гвоздезабивного» взгляда была женщина.
        Роман отвёл глаза, чтобы не создавать поток внимания к заинтересовавшей его особе (женщины, как известно, чувствуют взгляды мужчин в силу природных данных), но тем не менее разглядел незнакомку боковым зрением.
        На вид ей было лет сорок пять. Взбитые, не светлые, а какие-то жёлтые волосы, смуглое лицо с широкими мрачными бровями, широкий нос и узкие губы. Далеко не красавица. Одета во что-то серое, с красными полосками, не платье, не блузка, не майка. Комбинезон, что ли?
        Блузон, вспомнился «модный» термин.
        Нападающий сборной России снова пробил в блок.
        Роман встал, ещё не приняв окончательного решения, пробрался к проходу между трибунами, поднялся наверх, обошёл северную трибуну и спустился вниз, на третий ряд. Заметил, что место слева от «колдуньи» освободилось, подошёл, сел.
        Она отрешённо посмотрела на него. Глаза у женщины были чёрные, блестящие, чуть ли не стеклянные, и плавилась в них такая стылая тьма, что Роман едва не передёрнул плечами.
        - Извините, - сказал он вполголоса, с ледяной вежливостью, вонзая взгляд в глаза незнакомки, - вам пора на самолёт.
        - Что? - проговорила она по-польски. - Не понимаю…
        Роман перешёл на английский:
        - Спортзал оцеплен. Любое ваше движение будет расценено как попытка сопротивления, Вставайте и идёмте со мной.
        - Я… я не понимаю… - растерялась «колдунья», возвращаясь на грешную землю из своих «заоблачных ментальных» высот. - Что вы имеете в виду?
        - Вставайте! - жёстко бросил он, добавляя в тоне металла, не выпуская глаз женщины из-под контроля. Взял её под локоть.
        Болельщики вокруг ахнули, захлопали в ладоши.
        Женщина попыталась повернуть голову и посмотреть на площадку, но Роман силой заставил её встать.
        - Вперёд!
        - Кто вы? - слабо пробормотала она, подчиняясь. - КГБ?
        - КГБ. КГБ, - подтвердил он.
        Спустились к проходу.
        Женщина сделала ещё одну попытку освободиться, но уже совсем неуверенно.
        Роман оглянулся на мгновение.
        Российская сборная воспряла духом. Счёт на табло был четырнадцать - четырнадцать. Речь шла о тай-брейке, и выигрывал тот, кто первым достигал счёта пятнадцати, либо разрыв должен был быть в два очка.
        Он вывел спутницу в холл под трибунами, отпустил локоть, сказал, беспощадно проворачивая «лезвие» взгляда в помутневших глазах незнакомки с жёлтыми волосами:
        - Благодарите бога, что мы не имеем возможности привлечь вас к суду за противоправную деятельность. Вы понимаете, какую. Но вполне можем задержать вас в России на неопределённое время за попытку зомбирования волейбольной сборной. И ещё: если мы увидим вас завтра в этом зале, на родину вы вернётесь не скоро. Вы меня поняли?
        - Как вы смеете?! - прошипела женщина. Глаза её сузились, но «зарница» волеподавления не смогла пробить «железную рубашку» пси-защиты Волкова.
        Один из охранников у турникета оглянулся на беседующих.
        - Видите этого молодого человека? - кивнул на него Роман. - Одно моё слово, и вы проведёте ночь в «обезьяннике».
        - Где?!
        - В камере предварительного заключения, - любезно объяснил Роман.
        Женщина кинула взгляд на охранников, сникла.
        - Всего доброго, мисс, - добавил он. - Выход прямо перед вами.
        Она пошла к турникету, шаркая ногами как старуха, полная смутных страхов, навеянных аббревиатурой КГБ. Роман хорошо видел изменение её ауры - от светло-жёлтых струй до коричнево-зелёных. Проводил «колдунью» взглядом.
        Из прохода на трибуны раздался общий крик и шквал аплодисментов.
        Роман поднял голову, ища глазами экран видеоинформатора. Выиграла сборная России. Он улыбнулся. Задача была решена.
        Спустя полчаса после окончания игры позвонил Волеслав. Он был возбуждён и весел:
        - Ну, старик, не знаю, как тебя благодарить! Наши ни фига не поняли, а с меня словно могильная плита свалилась! Такая сила вдруг подняла на дыбы! Едва мяч не разбил при ударе! В общем, мы выиграли.
        - Знаю.
        - Завтра бы ещё пережить.
        - Всё будет нормально.
        - Ты где? - спохватился Волеслав.
        - Домой еду.
        - Я к тебе заскочу попозже, с шампанским.
        - Не позже одиннадцати.
        - Хорошо.
        Роман выключил мобильный, чувствуя не удовлетворение, а какое-то странное беспокойство. С одной стороны, он был доволен, что победил «колдунью», пытавшуюся телепатически воздействовать на игроков сборной, с другой, вдруг понял, что переступил черту недеяния, и теперь надо ждать обратной реакции системы, связывающей тёмные силы. Потому что в этом мире за любой поступок, даже самый благонамеренный, надо было платить.
        Волеслав действительно объявился вечером, в начале одиннадцатого, и не один, а с друзьями: черноволосой девушкой по имени Виолетта и довольно высоким молодым человеком по имени Афанасий; Тимошенко называл его то чекистом, то Афоней.
        Оказалось, Афоня и в самом деле работал в ФСБ в звании майора, окончив до этого МИФИ, а до института отслужив срочную в десанте. Он был плотен, с виду малоподвижен, но физически развит, основателен, а главное, Роман почуял в нём знакомую с и л у, которую не могла скрыть манера поведения. Афоня больше слушал, чем говорил, и с интересом присматривался к хозяину квартиры, тоже, очевидно, почуяв в нём родственную если и не душу, то суть.
        На вопрос Романа: где именно он служит? - Афанасий ответил:
        - Есть такой хитрый отдел - ИПФ.
        Пояснять, чем занимается ИПФ, «чекист» не стал, как и расшифровывать аббревиатуру.
        - Я ему рассказал, как ты нам помог, - радостно сообщил Волеслав, не страдающий никакими комплексами. - Афоня захотел с тобой познакомиться.
        Роман встретил прямой, но со скрытой лукавинкой взгляд майора, ещё раз просканировал его в ментале, ощутил наполнение, больше соответствующее экстрасенсу, нежели служителю закона в погонах, и внутреннее чутьё подсказало ему, что с этим человеком ему ещё придётся встретиться.
        Захотелось спросить, как давно Афанасий знает Волеслава.
        Тотчас же последовал ответ, словно майор прочитал мысли Волкова:
        - Мы знакомы шесть лет. Вместе отдыхали на Камчатке.
        Волеслав, распечатывающий шампанское, кивнул.
        - Меня взял отец, и в лагере в Елизово мы встретились. Ты не бойся, Афоня - человек железный, никто не узнает о твоих способностях.
        Роман усмехнулся.
        - Я не боюсь. И не скрываю. - Перевёл взгляд на девушку, с любопытством взирающую на коллекцию картин. - Увлекаетесь живописью?
        - Интересные пейзажи.
        - Это не пейзажи. Мои пациенты видят мир иначе, это реализация их мироощущений, выраженных с помощью холста и красок.
        - Вы врач?
        - Нет, он висв, - сказал Волеслав. - Видящий суть вещей. Хочешь, он и тебя посмотрит, скажет, где что болит?
        - У меня ничего не болит. Так вы не врач?
        - Физик.
        - Обычно людей лечат целители или экстрасенсы.
        Роман укоризненно посмотрел на волейболиста.
        Волеслав развёл руками, не испытывая, впрочем, никакого раскаяния.
        - Она свой человек, трепаться не любит.
        - Я действительно кое-что ощущаю, но экстрасенсом не был и не являюсь. Да и целительской практикой практически не занимаюсь.
        - Воле же вы помогли.
        - Неожиданно для себя самого.
        Афанасий глянул на него с прищуром, но ничего не сказал. Скорее всего он понял, что хозяин не хочет говорить о себе при нём.
        Накрыли стол, выпили по бокалу шампанского, взялись за яблоки.
        Волеслав заговорил о понравившемся ему фильме, и Роман вздохнул с облегчением. О своих паранормальных возможностях действительно говорить не хотелось, тем более с сотрудником ФСБ.
        Час пролетел незаметно.
        Было весело. Подруга Волеслава тоже знала много историй, неоднократно бывала за рубежом и становилась свидетелем анекдотических случаев с соотечественниками. Помалкивал лишь майор, продолжавший изучать Волкова. Этот интерес Роман чувствовал всей кожей, и ему это не нравилось. Но поделать он ничего не мог, надо было играть роль гостеприимного хозяина.
        Разошлись в полночь.
        Роман проводил компанию до машины и вернулся домой, размышляя об интересе, проявленном к нему сотрудником ФСБ. А дома его ждал сюрприз.
        В кресле в гостиной сидел ещё один гость, бритоголовый, как и он сам, только гораздо старше. Звали его Олег Харитонович Малахов.
        - Извини, что без спросу, - проворчал он, привстав, пожал руку Волкову. - Я на минуту.
        - Ради бога, - сказал Роман, испытывая досаду; появление председателя АНЭР он не почуял. - У меня только что были друзья.
        - Знаю.
        - Чай будете? Соки?
        - Нет, благодарствую. Хотя… - Малахов погладил себя по черепу. - Неси чай.
        Роман вышел на кухню.
        Малахов, по его признанию, тоже не родился экстрасенсом. Его зрелость пришлась на середину восьмидесятых годов двадцатого века. Закончив Томский университет по специальности ядерная физика, он был направлен как молодой специалист на Чернобыльскую атомную электростанцию и пережил всю её трагедию в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, став участником ликвидации последствий катастрофы.
        Руководителем Ассоциации экстрасенсов он становиться не собирался. Но способности у него были, и он проявил их в полной мере сначала в Чернобыле, потом в Мурманске, ликвидируя угрозу взрыва реактора атомной подводной лодки в середине девяностых. Этот эксперимент и превратил учёного-материалиста в искателя иных материй. Тем более что с ним начала работать Вера Дмитриевна Паршина, известный специалист в области экстрасенсорики, поразившая его когда-то тем, что, находясь на расстоянии нескольких метров от его жены Людмилы, она совершила, по его тогдашнему мнению, настоящее чудо: не прибегая ни к какой диагностической технике, детально рассмотрела состояние внутренних органов незнакомой прежде пациентки и сумела безошибочно определить наличие опухоли. Которую сама же и вылечила потом за два месяца, «выпрямляя» энергетику организма Людмилы.
        Вот бы мне такой дар! - с завистью подумал тогда Олег Харитонович (рассказывая об этом с улыбкой), не зная, что спустя какое-то время сам научится «видеть насквозь людей», диагностировать их состояние и лечить.
        Роман принёс чайник, пакетик с засушенной собственноручно травой, умело заварил чай при госте, в прозрачном заварнике. Осторожно налил напиток в чашки.
        Олег Харитонович пригубил чай, кивнул.
        - Хорошо.
        Роман ждал. Отпили по полчашки - с вареньем.
        Наконец, гость отставил чашку.
        - Надо было посоветоваться, Евлампиевич.
        Роман поднял брови, с любопытством ожидая продолжения.
        В глазах Малахова мелькнула тень улыбки.
        - Мне всегда нравилась твоя сдержанность. Но сегодня ты объявил себя активником, а эта деятельность предполагает иной уровень сдержанности.
        Роман понял, что председатель АНЭР знает о его поединке с «колдуньей» из Польши. Хотел спросить: откуда вы знаете? - но вовремя остановился. Вопрос был бы лишним. Он виновато сморщился.
        - Простите, Олег Харитонович. Мне показалось неправильным, что наших парней пытаются превратить в тонущих котят.
        Малахов усмехнулся.
        - Весьма образное сравнение. Согласен с тобой, и всё же надо было доложить о проблеме.
        - Я не подумал об этом. К тому же мне казалось, что я свободен в своих деяниях.
        - До определённой черты. Ты не подумал о последствиях, друг мой. Переход из аналитика в активники - это переход в иное состояние, а ты к этому не готов. Теперь следует ждать реакции общеземной психофизической среды, а она не всегда благоприятна.
        Роман сдвинул брови.
        - Мне уже почти сорок, и никакой среды я не боюсь.
        - Срок жизни не определяет планку достижений. Человек и в семьдесят лет может оставаться простым обывателем. Хочу предупредить о возможных последствиях твоей акции. В США существует организация, подобная нашей АНЭР.
        Роман пожал плечами:
        - Я верю.
        - Название другое - ИСРАЭЛ, то есть Incorporation secret responsible agents with extrasensory leverages, но суть та же. Мало того, этой организацией управляют другие… силы. Если им удастся вычислить тебя, за тобой начнут охоту.
        Роман задумался, не придав особого значения словам «другие силы».
        Малахов смотрел на него со странной печалью, хотя излучал не раздражение и холод сомнений, а скорее отеческую доброжелательность.
        - Будь осторожен.
        - Я понял, учитель.
        - У тебя действительно есть задатки активника, что меня радует, но их надо либо развивать с наставником, либо заниматься только аналитической работой. Наша оперативная дружина нуждается в пополнении, не хочешь присоединиться к ней?
        Роман непонимающе посмотрел на гостя.
        - Дружина?
        Олег Харитонович снова улыбнулся.
        - Назови я её спецназом, что изменится? Да, мы вынуждены защищаться, в том числе на физическом уровне. В нынешние неспокойные времена без спецназа не обойтись. Вирус чёрных сил активизировался, поразил практически все политические и государственные структуры России, и не только России, и справиться с ним без активной защиты невозможно. Всего я тебе пока рассказать не могу, но кое-что ты знать обязан.
        - Я не знал… о существовании спецназа.
        - Ну, он всё-таки не спецназ в полном понимании этого термина, мы ни с кем не воюем, однако вынуждены держать оборону.
        - Я подумаю. Но мне нужна информация о целях и задачах.
        - Подумай. - Председатель АНЭР легко встал; с виду ему можно было дать лет пятьдесят, а не восемьдесят с хвостиком. - Информация будет.
        Они пожали друг другу руки, и гость ушёл.
        Роман задумчиво прибрал в комнате, переоделся, сел за компьютер, побегал по новостным научным сайтам и лёг спать. Но заснуть не успел.
        В половине первого в дверь позвонили.
        Роман открыл глаза, недоверчиво прислушался к тишине спальни.
        Звонок раздался снова.
        Он встал, натянул спортивные штаны, подошёл к двери.
        Проснувшаяся интуиция - даже без «третьего глаза» - подсказала ему, что за дверью кто-то из знакомых. Опасностью не пахло. Пахло сосредоточенной, с тенью воинственности, решительностью. Уже открывая дверь, Роман знал, кого увидит.
        Несколько секунд гость и хозяин смотрели друг на друга.
        - Прошу прощения, - сказал Афанасий Вьюгин, ощупывая лицо Волкова внимательными светло-серыми глазами и ожидая его реакции. - Я вас разбудил.
        Роман отступил в глубь прихожей.
        - Проходите.
        Майор вошёл без колебаний.
        - Я на минуту.
        Роман повёл рукой, приглашая гостя в гостиную.
        Афанасий бегло оглядел комнату, сел в предложенное кресло.
        Роман накинул рубашку, сел напротив.
        Некоторое время они смотрели друг на друга, пробуя сталь взглядов. Майор отступил первым.
        - Вы знаете, где я работаю.
        - ФСБ.
        - ФСБ - очень большая и разветвлённая структура. Я работаю в Научно-техническом управлении, в отделе ИПФ.
        - И какое отношение это имеет ко мне?
        - Отдел занимается изучением и использованием психофизических феноменов.
        - Я примерно так и расшифровал ваш ИПФ. И что же?
        - Мы исследуем экстраэнергетику людей и работаем с экстрасенсами. Наша встреча не случайна. Вы, наверно, знаете, что в нашей реальности ничего случайного не происходит.
        - Случайность - визитка бога.
        - Примерно так. Из рассказа Воли я понял, что вы сняли телепатическое воздействие или порчу, как говорят в народе. На игроков нашей команды пытался повлиять внешний пси-оператор. Кстати, не могли бы вы нам его показать?
        - Вряд ли он, точнее она, появится завтра на второй игре. Но если придёт - покажу. Чего вы хотите ещё?
        - Переходите к нам на работу.
        Роман сунул руки в карманы штанов, откинулся на спинку дивана.
        Наступило молчание.
        Афанасий смотрел на него испытующе и серьёзно. В его ауре не было места струйкам негативного «свечения».
        - Предложение неожиданное, надо признаться.
        - Понимаю, поэтому не тороплю с решением. - Афанасий достал визитку, положил на край стола, поднялся. - Здесь мобильный и почта. Позвоните, когда надумаете. Потребуется дополнительная информация - пришлю.
        Роман проводил гостя к двери.
        Замок щёлкнул.
        Роман прислонился спиной к двери, покачал головой, усмехнулся.
        Две попытки вербовки за один вечер. Плюс обещания дать необходимую информацию. Не многовато ли? Конечно, Олега Харитоновича нельзя назвать вербовщиком, но ведь предлагал он не поход в ресторан? Интересно, чем занимается «анэрский спецназ» на самом деле?
        В гостиной залился трелью мобильный.
        Роман фыркнул, подумав: неужели третий вербовщик?
        Но это звонила Даниэла:
        - Прости, что так поздно. Мы собираемся в субботу поехать ко мне на дачу.
        - У тебя же день рождения в субботу! - вспомнил он.
        - Вот я и хочу отметить его за городом. Поедешь с нами?
        - Кто едет?
        - Наташа, Валя, Шурик, брат. Ну и я.
        - Согласен.
        - Ой, хорошо! Заедешь утром?
        - Мы же хотели встретиться завтра. Договоримся детально.
        - Днём я работаю, а вечером ко мне мама приедет.
        - Понял, созвонимся.
        Роман закрыл глаза, представляя, как Даниэла поправляет волосы, поднимает полные руки, грудь её становится выше…
        Стоп!
        Он погрозил себе пальцем, быстро разделся и лёг спать. Созрело решение в субботу объявить ей о помолвке. Захотелось, чтобы она всегда была рядом, милая, светлая, тёплая и… желанная.

* * *
        Два дня пролетели незаметно.
        В четверг Роман сходил на игру сборных Польши и России, «колдуньи» не увидел и стал свидетелем безоговорочной победы российских волейболистов. Им ничто не мешало проявить все свои лучшие качества, поэтому играли они очень уверенно и разнообразно, так, что после окончания матча встал весь зал и аплодировал команде минут десять.
        Присутствовал на игре и Афанасий Вьюгин. Но Роман общался с ним мало, и о переговорах речь не зашла. Майор был терпелив, как и сам Роман, понимая, что быстро проблема перехода на другую работу не решается.
        В пятницу Роман приехал к Даниэле домой, да там и остался. Мама девушки относилась к нему очень хорошо, будучи такой же мягкой и уступчивой, как её дочь.
        В субботу утром (Роман встал пораньше, сбегал за цветами) они позавтракали втроём. Он подарил Даниэле веточку синих орхидей и красивые часы фирмы «Storm». Маме - домашний халат. Потом приехали Наташа с Валей, подруги Даниэлы, её брат Саша, и последним заявился Шурик Фомин, давний ухажёр Вали, с которым Даниэла работала в онкологической поликлинике на Бауманской; она окончила медицинский и была врачом-онкологом.
        Погрузились в машины, захватив с собой всё необходимое для отдыха на даче.
        Совсем не осенняя жара по-прежнему окутывала Москву душным саваном, поэтому все были рады возможности побыть на свежем воздухе, вдали от раскалённых городских улиц и шубы нависшего над столицей смога.
        В начале одиннадцатого компания выехала за МКАД и в одиннадцать с минутами выгрузилась на даче Карповых под Чеховом, недалеко от деревни Красные Орлы.
        Двухэтажный домик стоял на самом краю садового товарищества «Релог», пережившего в течение последних пятидесяти лет три экономических и политических кризиса в России. Выходил участок Карповых прямо к полю, за которым начинался берёзовый лес - колок, где всегда было полно грибов. Роман исходил его вдоль и поперёк, будучи заядлым грибником, и не было случая, чтобы он не принёс добычу. Лишь в этом году, лето которого отличалось иссушающей жарой, грибов не было вовсе. Ни в конце июня - так называемых колосовиков, ни в конце августа, ни в сентябре.
        Садовое товарищество «Релог» не выделялось среди других таких же «народных» роскошеством особняков. Тем не менее появились и на его территории несколько кирпичных строений, претендующих на звание «коттеджа». Впрочем, их владельцы все были людьми вполне нормальными, семейными, тихими, хотя и состоятельными, и вели себя скромно.
        Надеялись жители «Релога», что так же будут вести себя хозяева последнего участка, купившие его по соседству с дачей Даниэлы и начавшие сначала сносить старые строения, а потом возводить современные хоромы. Так было всегда, и такой порядок устраивал всех.
        Однако нынешняя суббота выпала из поля зрения «бога тишины», подчинившись иным богам - бесшабашного веселья, шума и гама.
        Соседи закончили стройку аккурат в день рождения Даниэлы и начали праздновать это событие именно в этот день, восемнадцатого сентября. Видно их не было, вокруг особняка, напоминавшего готический замок из серого кирпича с красными вставками, строители соорудили высокий трёхметровый забор из бруса, но слышно было хорошо.
        На территорию коттеджа заехало пять машин, все как одна - чёрные джипы. Гостей набралось человек двадцать. И все они молчать не хотели. Сначала включились машинные радиоприёмники, сразу несколько. Потом соседи врубили мощную установку, заполнившую весь посёлок грохотом и воем, который трудно было назвать музыкой.
        Отдых превратился в пытку. Никто из гостей Даниэлы не предполагал, что вместо приятного времяпровождения на природе им придётся окунуться в какофонию чужого веселья.
        Какое-то время терпели, обмениваясь репликами в моменты наступавшей относительной тишины. Потом Шурику Фомину надоело слушать разухабистые псевдонародные песни вперемешку с хард-роком, разносившимся окрест на многие километры, и он с братом Даниэлы попытался утихомирить соседей.
        Их не было минут десять. Шум стих. Они вернулись, явно смущённые и раздосадованные, а через несколько минут посёлок снова накрыл шквал музыкальной «бомбардировки», помноженный на весёлые крики празднующих новоселье.
        Роман мог бы не обращать на это внимание, умея блокировать посторонние шумы, но по взгляду Даниэлы понял, что та терпит чужое застолье из последних сил, и решил поговорить с соседями лично.
        - Мы с тобой, - предложил белобрысый Шурик, в майке и шортах похожий на студента-первокурсника; на самом деле ему исполнилось двадцать девять лет. - Там мужиков человек десять.
        - Не надо, - отказался Роман. - Я не собираюсь с ними драться.
        - Может, меня возьмёшь? - нерешительно сказала Даниэла.
        Он улыбнулся, покачал головой, натянул футболку, - из-за жары все трое мужчин были одеты легко, - и двинулся к соседям.
        Дверь рядом с воротами в глухом брусовом заборе была заперта. Долгое время на звонок никто не реагировал. Наконец гостя услышали. Щёлкнул замок, загремела щеколда, дверь приоткрылась. Выглянул толстый рыжий парень, потный, весёлый, в одних плавках. В руке он держал пивную бутылку.
        - Чо надо?
        - Извините, ради бога, - вежливо проговорил Роман (мысленно развёл руками, как бы извиняясь перед Олегом Харитоновичем), - не могли бы вы убавить громкость ваших динамиков? Хотелось бы отдохнуть от городской суеты и шума.
        - Да брось ты, какой шум? - махнул рукой рыжий. - Музыка ещё никому не мешала. Не вечер же?
        - И всё же я очень вас прошу, - проникновенно сказал Роман. - Это не музыка, это шестьдесят децибел в голову.
        Лицо рыжего стало скучным.
        - Да пошёл ты! - бросил он, намереваясь закрыть дверь.
        Роман подставил ногу в кроссовке, вонзил заледеневший взгляд в такие же рыжие глазки парня. Тот вздрогнул, меняясь в лице.
        - Будьте добры, выключите музыку!
        - Х-хшо, - выдохнул парень.
        Роман повернулся, чтобы уйти, но подумал о ненадёжности эксперимента и решил подстраховаться.
        - Я посмотрю, а вы пока выключайте.
        Сделав шаг вперёд, он не дал рыжему закрыть дверь, оглядел двор дачи.
        В другое время было бы удовольствием полюбоваться на коттедж, выстроенный из современного укрупнённого туф-кирпича, но в данный момент было не до оценки архитектурных красот «замка».
        На площадке, посыпанной гравием, теснились пять чёрных джипов, от «Шевроле» до «Мицубиси-Паджеро». Дверцы всех пяти машин были открыты, и мощные динамики давились звуками песен, перебивающих друг друга.
        За паркингом начинался лужок в обрамлении свежепосаженных елей, на котором в живописном беспорядке располагались белые шезлонги и тенты. На шезлонгах возлегали практически голые девицы. Одна из них взвизгивала, отбиваясь от волосатого толстяка в панаме. Две девицы и трое парней гоготали в большом пластиковом бассейне, устроив «неолимпийские игры». Остальных обитателей коттеджа видно не было.
        Пахло шашлыками и винными парами.
        На гостя никто не обратил внимания.
        Роман просканировал территорию дачи, обнаружил скопление аур, окрашенных плотскими удовольствиями их владельцев, покачал головой. Эти люди, не обременённые интеллектом, жили просто и веселились просто, в силу стандартных понятий и фантазий. Главное для них было - «оторваться по полной», в соответствии с рекламой такой жизни, а то, что при этом они мешали отдыхать другим, никого из них не волновало.
        Рыжий, сознание которого фрустировал Роман мысленно-волевым выпадом, подошёл к машинам, выключил радиоприёмник одного джипа, уменьшил громкость второго.
        - Так нормально?
        Роман послал общую пси-установку, ориентированную на соблюдение тишины, получил слабенькие ментальные ответы, похожие на воронье карканье (так он слышал телепатические гармоники). Компания отреагировала на установку без возбуждения агрессивных токов. То ли она сама устала от грохота, то ли на молодых людей действовала жара.
        - В десять вечера выключишь приёмники вообще! - добавил Роман рыжему гулким вибрирующим голосом.
        - Лады, - кивнул рыжий, обильно потея.
        Роман бросил взгляд на девиц, продолжавших вяло заниматься «отдыхом», и вернулся на дачу Даниэлы, надеясь в душе, что поступил правильно. Перед глазами то и дело всплывал облик Олега Харитоновича, грозящего пальцем, отчего уверенности в правильности выбранной тактики у новоявленного активника не было.
        Даниэла кинулась к нему птицей.
        - Ну что?!
        Он прислушался к негромким звукам, доносившимся из-за забора соседей, расплылся в улыбке.
        - Всё нормально, меня поняли.
        Даниэла, никого не стесняясь, обняла его и поцеловала.
        Вечер прошёл хорошо, с тихим пением под гитару. Соседи больше не включали громкую музыку, кричали меньше, хотя вряд ли осознавали, почему это делают. Установка Романа действовала на их подсознание, а он лишь много позже понял, какая это сила.
        3
        Афанасий Вьюгин еще в школе хотел стать специалистом по квантовой электронике. После рекламного бума в начале двадцать первого века, объявившего нанотехнологии высшим приоритетом человечества, многие мальчишки мечтали о профессии нанотехнолога, с лёгкостью оперирующего атомами и элементарными частицами, создающими любой объект как с помощью обычного конструктора, хотя кирпичиками при этом служили атомы.
        Однако шли годы, Афанасий отслужил на Дальнем Востоке в десантных войсках, кончил МИФИ и его пригласили работать в ФСБ. Не по специальности. Уже в двадцать лет он был мастером рукопашного боя и зарекомендовал себя как хороший лингвист, освоив самостоятельно пять языков: английский, французский, немецкий, итальянский и финский. К тому же он прекрасно разбирался в людях и ощущал их биоэнергетические поля. Нет, экстрасенсом он не был, однако и его способностей хватило, чтобы стать сначала сотрудником отдела исследований психофизических феноменов ФСБ, а затем заместителем начальника отдела с повышением в звании до майора.
        В принципе он не был самым молодым офицером службы, в последнее время произошла резкая смена кадрового курса - на омоложение Федеральной службы безопасности, и в её рядах теперь служили десятки молодых людей, сумевших доказать свою креативность и ставших офицерами вплоть до генералов. К примеру, начальник отдела ИПФ Георгий Войнович стал генералом в тридцать лет.
        Он и вызвал Афанасия к себе «на ковёр» в понедельник, двадцать первого сентября.
        Афанасий прикинул, что может нести ранний вызов генерала, никаких особых тревог на горизонте не обнаружил и отправился в кабинет Войновича с лёгкой душой.
        Генерал, одетый в обычный гражданский костюм (мундир он практически не носил), в данном случае из-за жары - в белоснежную сетчатую футболку и белые штаны, беседовал с кем-то по скайп-монитору компьютера.
        Афанасий выдержал паузу.
        - Георгий Евсеевич?
        Начальник отдела жестом показал на стул, выслушал собеседника, сказал коротко:
        - Сами решайте.
        Выключил компьютер.
        Начальник и подчинённый изучили лица друг друга.
        Георгий Евсеевич кивнул, отмечая совпадение своих мыслей с поведением майора, подвинул к нему запотевший стакан с минералкой; кроме минеральной воды он позволял себе только шампанское по праздникам.
        Афанасий мог бы обойтись и без холодного освежающего напитка, но побоялся обидеть хозяина кабинета, который всегда был подчёркнуто корректен и вежлив.
        - Спасибо.
        Вода действительно была ледяная, ощутимо плотной струйкой скользнула в пищевод, вызывая сладостное ощущение прохлады.
        - Слушаю, Георгий Евсеевич.
        - Поступило задание, Афанасий. Американцы взяли нашего разведчика.
        - Какое отношение мы имеем к разведке? Пусть этим занимается СВР.
        - Приказы не обсуждаются.
        - Понял. Где его взяли?
        - На Аляске, в районе устья реки Колвилл. Есть там такое маленькое селение Приумик.
        - Там строится порт для приёма подводных лодок.
        - Абсолютно верно.
        - Куда его перевезли? В Грин-Бей?
        - В том-то и дело, что оставили на Аляске, есть у них там одно чудное местечко - остров Нунивак.
        Афанасий попытался сориентироваться по памяти, но не смог.
        - Прошу прощения, здесь у меня в географии пробел. Почему именно на этот остров?
        - Там находится база ЦРУ «Норд-Вест», практически не известная у нас. О ней очень мало сведений. Сейчас наши парни спешно собирают сведения.
        - Что известно?
        - База находится на северо-западном побережье острова, под сопками. Есть небольшой причал и взлётно-посадочная полоса, хотя ими пользуются только гражданские службы, плюс береговая охрана. Подходы к базе отрабатываются. Обслуживание - около ста человек, охрана - рота морского спецназа, плюс современная электронная и прочая техника.
        Афанасий усмехнулся.
        - У нас есть взвод Рембо, чтобы проникнуть туда?
        - Рембо у нас нет, - остался невозмутимым Войнович. - Хотя кое-что из спецснаряжения имеется. Но парня надо вытащить во что бы то ни стало.
        - Чем он так опасен?
        Генерал бросил на Афанасия понимающий взгляд.
        Майор имел в виду ценность пленника для американцев и предполагаемые потери в случае развязывания языка для российских спецслужб.
        - Взяли его весьма необычно. Он сильный сенс, работал исключительно тихо, не светился, дал хорошую инфу о параметрах строящихся на северном побережье Аляски объектов, и тем не менее его взяли.
        - Экстраформация! - догадался Афанасий.
        - Именно, майор. Экстрасенсы работают не только у нас, но и у них, однако никто не предполагал, что разведчика будут ловить с помощью экстраформации.
        Речь шла о том, что для выявления экстрасенса использовалась целая группа экстрасенсов, образующих особый целевой эгрегор. Пеленгация экстрасенса при этом намного облегчалась.
        - Откуда это известно?
        - Разведчик успел передать кое-какие сведения буквально за пару минут до захвата.
        - Кто он?
        - Зову его Ылтыын. - Георгий Евсеевич улыбнулся. - За что его прозвали Алтын, иногда добавляя «мал алан». Он эскимос, сын шамана, окончил юридический, имеет награды.
        - Возраст?
        - Сорок. Хотя это не имеет значения. Главное, что его ценность очень велика.
        - Если им удастся его разговорить.
        - Нет, если им удастся его перевербовать.
        Афанасий подумал.
        - Это возможно?
        - Сейчас ничего невозможного нет, особенно после привлечения к нашим делам нанотехнологий. Аппаратуру и химию Алтын выдержит, а вот атаку экстраформации скорее всего нет. У нас очень мало времени, всего два-три дня. Пока ЦРУ будет готовить группу сенсов для гипноатаки.
        - Мы должны подготовить свою формацию?
        - Боюсь, у нас нет альтернативы. Там, - генерал поднял палец вверх, - требуют решить проблему всеми имеющимися средствами.
        - Но ведь внешняя разведка сама может вытащить своего разведчика.
        - Одна не может.
        Афанасий покачал головой, заметил недобрый блеск в глазах генерала, подтянулся.
        - Прошу прощения. К сожалению, у нас всего три сенса на хлебах, Кронин на юге, в Нальчике, Веселов тоже.
        - Будем работать с теми, кто есть.
        Афанасий вспомнил о знакомстве с Романом Волковым.
        - Я случайно наткнулся на одного человека… хотя, может быть, и не случайно.
        - Короче.
        - Он физик-оптик, специалист по волновым процессам, работает в НИИ «Атом», и при этом он - сенс. Причём высокого класса.
        - У нас на него…
        - Ничего.
        - Странно. Если он сенс высокого класса, мы должны его знать.
        - Тем не менее.
        - Почему ты думаешь, что он экстра?
        - Случилась одна поразительная вещь. Мой приятель - волейболист Тимошенко… - И Афанасий рассказал начальнику историю знакомства с Романом.
        - Любопытно, - качнул тот лобастой головой, недоверчиво глядя на собеседника. - Если это правда.
        - Истинная правда.
        - Тем более непонятно, почему мы о нём ничего не знаем.
        - Это значит, что он нигде «не светится» и не придаёт своим способностям особого значения.
        - Надо попробовать его пригласить к нам.
        - Уже.
        Георгий Евсеевич откинулся на спинку кресла.
        - Быстро соображаешь. Он согласился?
        - Обещал подумать, - уклончиво ответил Афанасий. - На меня он произвёл впечатление человека самодостаточного, а наша контора не в чести у интеллигентной части населения.
        - Времена изменились.
        - Не все это понимают.
        - Ты же понял?
        - Я умный, - серьёзно сказал Афанасий.
        Георгий Евсеевич хмыкнул.
        - Это замаскированная лесть мне. Раз ты умный, то и я не дурак. Попробуй убедить этого сенса работать с нами, обрисуй перспективы.
        Афанасий сделал квадратное лицо.
        - Разрешите исполнять, товарищ генерал?
        - Улетаем завтра утром.
        Афанасий встал, щёлкнул каблуками и вышел.
        Ему было не впервой бросать все дела и мчаться по вызову в любую точку земного шара. Поэтому думал он прежде всего о выполнении задания, а не о личных проблемах. А они у него были.
        Мама Вера Александровна пережила инфаркт, её здоровье требовало постоянного надзора, ухода, контроля, и лучшим лечением для пятидесятипятилетней женщины, ещё не старой по нынешним меркам, было присутствие сына.
        Сестра Марина разводилась с мужем по фамилии Зиркач, полным ничтожеством, по мнению Вьюгина, вознамерившимся отобрать у бывшей жены квартиру и дачу, поскольку, по его заявлению, именно он дал средства на их приобретение. Что было абсолютной ложью. Сестра зарабатывала неплохо, будучи главой риелторской фирмы, и вложила свои деньги, в то время как Зиркач являлся всего лишь преподавателем истории в колледже и зарплату имел соответствующую.
        А ещё Афанасий встречался с девушкой по имени Лика, которая командовала им, как хотела. Потому что он таял от одного её взгляда, а она, соглашаясь проводить с ним время, не соглашалась выходить замуж. Этим своим поведением она очень напоминала подругу Воли Тимошенко Виолетту, словно была её родной сестрой.
        В отделе, больше похожем компьютерный зал в миниатюре, Афанасий поздоровался с сотрудниками, сел за свой стол за прозрачной перегородкой.
        - Новые сведения, - вежливо проговорил включённый компьютер, высвечивая в объёме монитора, или, как его теперь называли, виоме, поступившую за время отсутствия хозяина информацию.
        Афанасий бегло пролистал список задач, которые надо было решать отделу в ближайшей перспективе, ответил на два важных письма, составил график работ для подчинённых и разослал каждому соответствующие формуляры. Затем начал готовиться к полученному от начальства целевому заданию, прикидывая, кого из работающих на контору экстрасенсов можно будет взять с собой.
        Через час он изучил выданный генералом информпакет, запомнил все данные по острову Нунивак, развернул панораму острова в виоме.
        Остров ничем особенным не отличался от остальных северных островов, примыкающих к Аляске или к побережьям северных морей России.
        Открыт он был русским адмиралом Васильевым в тысяча восемьсот двадцать первом году. Разумеется, после продажи Аляски США остров тоже стал принадлежать Соединённым Штатам. Площадь его равнялась четырём с половиной тысячам километров. Особым разнообразием ландшафтов остров похвастать не мог: почти плоский, с небольшим количеством сопок, покрытых субарктическими лугами и болотами в низинах. Население - эскимосы и алеуты - занималось в основном оленеводством и разведением мускусного овцебыка, называемого здесь умингмаком и маскаком. С десяток охотников, живущих в хижинах-ярангах по берегам острова, занимались охотой на тюленей либо рыбной ловлей. Да и вообще всё население острова можно было собрать в кинозал на триста пятьдесят мест. Потому что в единственном посёлке, так сказать, «столице» острова Мекорьюке проживало всего двести семьдесят человек.
        Единственная гора острова под названием Робертс, если можно было назвать горой сопку высотой в пятьсот одиннадцать метров, располагалась на северо-западе, именно под ней и соорудили свою базу церэушники, упрятав её так, что даже летавшие над Аляской спутники не могли обнаружить что-либо конкретное, подтверждающее данные о наличии здесь подземного объекта.
        Портовых сооружений остров не имел. Взлётная полоса на острове была неподалёку от Мекорьюка, но использовалась она редко, для приёма вертолётов береговой охраны и самолёта с бригадой техников, обслуживающих два маяка и радиолокатор, работающие в автоматическом режиме. Отсюда Афанасий сделал вывод, что базу связывал с материком подводный тоннель, иначе трудно было объяснить, как она снабжается и поддерживает связь с другими базами и центром управления ЦРУ.
        Лучшим видом местного транспорта считались снегоходы или мотосани. Но в последнее время жители стали пользоваться вездеходами на воздушной подушке, потому что снежный покров ложился на остров неравномерно и не каждую зиму. Начавшееся потепление внесло коррективы и в деятельность жителей острова.
        Интересно, подумал озадаченный Афанасий, как Управление спецопераций хочет подобраться к базе? Сверху или снизу, из-под воды?
        Но ответа на этот вопрос у майора не было. Впрочем, он и не переживал насчёт этого, так как проблему доставки его группы на остров должно было решать совсем другое подразделение ФСБ.
        К обеду в голове уложился «кирпичик к кирпичику» план предстоящей операции.
        Афанасий заехал домой, пообедал, быстро собрался. Возникла идея уговорить Романа Волкова поехать с ним.
        Бред! - отозвался внутренний голос. Во-первых, он не поедет в такую даль, к чёрту на кулички. Во-вторых, никто не даст разрешения на привлечение его к делу.
        Афанасий задумчиво походил по кухне с чашкой кофе в руке, набрал номер генерала.
        - Готовы? - посмотрел на него с экранчика мобильного начальник отдела.
        Афанасий не сразу вспомнил, что стоит посреди кухни в одних трусах. Слегка повернул зрачок скайпа так, чтобы Георгий Евсеевич видел только его лицо.
        - Так точно, товарищ генерал. Группа в составе трёх…
        - Короче.
        - Разрешите взять с собой Волкова.
        - Кого? - Брови начальника отдела сдвинулись. - С ума сошёл? У него же нет допуска. И оформить его мы за оставшееся время не успеем.
        - Я сделаю запрос на испытательный срок в реальных условиях.
        Генерал выдержал короткую паузу.
        Афанасий понимал его. Ответственность в случае неудачи, провала или утечки информации ложилась на начальника отдела.
        - Хорошо, действуй. Попытка не пытка, как говорил товарищ Сталин. Возьми с него ПОНТ.
        - Есть.
        ПОНТ расшифровывался как «подписка о неразглашении служебной тайны». Несоблюдение ПОНТ влекло за собой уголовное преследование вплоть до объявления попавшегося на этом сотрудника спецслужбы предателем и врагом народа.
        Афанасий невольно покачал головой. На месте Романа Волкова он скорее всего отказался бы от сотрудничества.
        Физик (висв - вспомнил Афанасий шутливое прозвище, данное Волкову Волей Тимошенко) отозвался почти мгновенно, словно услышал мысль Вьюгина:
        - Алло?
        Ответный мобискайп он, однако, не включил.
        - Роман, добрый день, это Афанасий.
        В окошечке показалась физиономия Волкова.
        - У вас будет минутка для разговора?
        - Слушаю.
        - Не по телефону.
        - Давайте встретимся вечером. Хотя я, честно говоря, не готов дать ответ на ваше предложение.
        - Речь пойдёт о конкретном деле. И, боюсь, вечером говорить о чём-нибудь будет поздно.
        - Вы меня интригуете.
        - Не нарочно, честное слово.
        - Верю. Что предлагаете?
        - Я подъеду к вам через час.
        - Хорошо, позвоните, когда подъедете, я выйду. Ехать куда - знаете?
        - Не заблужусь, - рассмеялся Афанасий, выключая телефон.
        С минуту, спускаясь к машине, он колебался, сообщить Лике о своём отъезде или нет. Решил-таки позвонить.
        - Хорошо, что ты объявился, - обрадовалась девушка. - Я взяла билеты во МХАТ на «Чайку». Забери меня в семь.
        Афанасий облизнул разом пересохшие губы.
        - Сегодня не могу, срочная командировка.
        - Отложи, - легко заявила Лика.
        - Не имею права, важное дело.
        - У тебя всегда важные дела, - рассердилась она. - Говоришь, что любишь, а сам всё время норовишь исчезнуть.
        - Но я действительно занят! Сходим в театр обязательно, как только вернусь. Дня через три-четыре.
        - Или пять, - насмешливо добавила Лика. - Езжай в свою командировку, я с Димой Латышевым схожу.
        В трубке раздались гудки.
        Афанасий сжал зубы, переживая сердечный спазм, успокоил дыхание, подумал: может, перестать встречаться? Она же в грош меня не ставит!
        Вздохнул. Этот вопрос он задавал себе не раз, но стоило увидеть Лику (он представил её ладную фигурку в летнем сарафанчике: полные бёдра, тонкая талия, точёные губы), все сомнения сразу отлетали напрочь.
        Он вздохнул ещё раз и приказал себе переключиться на другую тему.
        К зданию НИИ «Атом» в подмосковном Королёве он подъехал уже почти спокойным, трезво оценивающим своё положение. Хотя ранка на сердце («Я пойду с Димой Латышевым») зарубцовываться не хотела.
        Роман Волков отозвался тотчас же и вышел из центральной проходной института через две минуты, одетый в модную «крылатую» футболку серебристого цвета и белые спортивные штаны. Он был спокоен, сосредоточен и деловит. Сел в машину Вьюгина, протянул руку.
        - Слушаю.
        - Знаю, что важные решения принимаются не скоро, - начал Афанасий, - но тут особый случай. Я вам верю, поэтому напоминать о конфиденциальности разговора не буду.
        Он вкратце передал собеседнику идею привлечь его к операции ФСБ по освобождению провалившегося разведчика. Заметил вспыхнувший в глазах Волкова интерес.
        - Согласны?
        Роман качнул головой, не торопясь отвечать.
        Афанасий сунул в рот мятную лепёшечку жвачки, откинулся на водительское сиденье, искоса наблюдая за профилем висва. Тот поднял бровь, прямо посмотрел на майора.
        - У вас неприятности, личные, не так ли?
        Афанасий чуть не подавился. Хмыкнул, сожалеющее провожая проглоченную жвачку внутренним взором.
        - Допустим. Хотя в принципе это перманентное состояние. Когда-нибудь я вам расскажу одну историю.
        - Девушка чем-то вас обидела. - В тоне Волкова не было вопроса.
        - Не обо мне речь.
        - Извините. - Роман снял с него пресс взгляда. - Могу помочь, если захотите. Но… вряд ли из вашей идеи получится что-то путное.
        - Если вы о работе - вас отпустят, не беспокойтесь.
        - Звонок из конторы? Чтобы все знали, что я ваш сексот?
        - Ну, что вы, всё гораздо проще и прозрачнее, о конторе никто не говорит.
        - У вас что, не хватает своих сенсов?
        - Таких, как вы, мало.
        - Вы же не знаете меня в деле.
        - Судя по успешной блокировке польской «колдуньи» во время волейбольного матча, вы очень сильный экстрасенс. Кстати, мы должны были бы знать о вашем существовании, однако никаких сведений не имеем.
        Роман усмехнулся.
        - Виден не каждый сенс.
        - Верно, мы это понимаем. Итак, что скажете?
        - Не знаю. - Роман пригладил несуществующие волосы на затылке. - Как говорится - и хочется, и колется, и мама не велит. А если я окажусь несостоятельным?
        - Так ведь с нищего и взятки гладки.
        - Благодарю за нищего.
        - Я просто привёл поговорку.
        - Сколько у меня времени?
        - Вылет поздно ночью.
        - Как вы быстро всё решаете.
        - Работа такая.
        Лицо Романа затвердело.
        - Хорошо, я буду готов. Что необходимо взять с собой?
        Афанасий с облегчением перевёл дух.
        - Только самые необходимые вещи. Вас экипируют в должном порядке. Ждите, я позвоню.
        Волков кивнул и вылез из машины.
        Афанасий проводил его оценивающим взглядом. Перед его мысленным взором вдруг проявился призрачный палец, качнулся из стороны в сторону.
        Волков исчез за дверями главного входа в институт.
        И только после этого Афанасий понял, что уловил ментальный посыл экстрасенса, отреагировавшего на его пытливый взгляд.
        4
        Осознание в действительности - это Абсолютное Безмолвие. Или - Абсолютная Пустота. Между Явлением и его описанием - стена, стена обусловленности, потому что любое слово, которое могло бы передать смысл осознания, тотчас возвращает человека в обыденность.
        Сущность осознающего чиста и прозрачна, ибо она воспринимает Явление, но не цепляется за слова, не преломляет, не искажает их, пропуская через себя. Они суть - ещё одна форма обусловленности, ограниченной прогнозированием, планированием, структурированием непознанного.
        Поэтому оставь неуклюжие попытки описать свои ощущения, сопровождающие состояние полусмерти, потому что они не имеют отношения к подлинному осознанию. Чувствуй! - и иди к веданью, которое есть истинная Благость. Ибо знающие не говорят, а говорящие - не знают…
        Он очнулся!
        Белый потолок, белые стены, белый свет, струящийся отовсюду и не позволяющий определить размеры помещения.
        И боль во всём теле, особенно - в области шеи, запястий, предплечья левой руки и щиколоток.
        Ылтыын попытался повернуть голову и едва не потерял сознание от этого ничтожного движения. Увидел краем зрения белый кафель на полу, простыню, накрывавшую его тело, край лежака, на котором лежал, пристёгнутый к нему ремнями.
        Вернулась память.
        Он вспомнил, как его накрыли сиуты - так чужих недобрых шаманов называл отец. Сиутов было много, и они его просто «задавили», ослепив и оглушив «грозовыми» раскатами иннырт - «тонких огней». Он не знал, что за ним охотились специально, иначе вовремя ушёл бы в тундру, на север, где прибежищем мог стать любой камень.
        Ылтыын зажмурился, силясь сморгнуть слезу.
        Собаки бешеные! Они же сделали его больным и слабым, как белёк! А сил для сопротивления оставалось всё меньше и меньше.
        Вспомнилось, как в дом к отцу - жила семья Ылтыына в яранге на берегу Чаунской Губы, в посёлке Итылкуч - прибежала соседка Лизька и с плачем попросила помочь мужу:
        - Лежит, рот раскрыл, лицо кверху, не дышит совсем!
        Отец Ылтыына - Мынта - был не только шаманом, но и врачевателем. К соседке он взял с собой и сына.
        Сосед Фёдор Ляксандрыч действительно лежал на кровати без движения.
        Бессмысленные остановившиеся глаза, хрип вместо дыхания, капли пота на лбу. Левая рука поднята вверх, застывшая как столбик. Испуганная жена пытается её опустить, согнуть в локте или в плече, но у неё ничего не получается.
        - Пил? - поинтересовался Мынта-шаман.
        - Не, совсем со вчёра не пил.
        Мало чего понимавший в этом возрасте - ему исполнилось всего пять лет - Ылтыын подошёл ближе, выглядывая из-за спины отца. Показалось, что слева на виске Фёдора Ляксандрыча проступила чёрная сеточка, а в голове мигает огненный язычок.
        - Что видишь? - посмотрел на него отец.
        - Здесь, - несмело показал пальчиком Ылтыын на лоб больного, - светится, горит, а там паутина чёрная.
        - Правильно, - кивнул отец, - инсульт у него, однако.
        Взялся одной рукой за локоть торчащей руки, второй сжал запястье и легко уложил руку рядом с телом. Затем накрыл голову Фёдора двумя ладонями, замычал что-то, покачиваясь, закатил ставшие чёрными глаза.
        И случилось чудо!
        Хрип сменился шумом неровного дыхания, глаза больного прояснились, он застонал.
        Ылтыын же увидел и другую картину: чёрная сетка слева на голове стала испаряться, исчезла, по коже побежали мелкие волны, алый огонь в голове посветлел, пожелтел, перестал жечь извилистые лепестки мозга.
        Соседка кинулась целовать шаману руки.
        - Успокойся, Лизька, - остановил он её, - покой ему нужен, холод, я снадобье дам, пусть растирает голову и пьёт.
        - Ой, век буду делать, что скажешь, Мынта!
        - Глупости не говори, однако. Пусть не пьёт ничего крепкого, даже пива. Помрёт сразу.
        Как выяснилось позже, уже после приезда врача, потеря соседом сознания и проблема с рукой были вызваны кровоизлиянием в мозг. Однако лишь спустя годы Ылтыын понял, что именно сделал отец, и начал заниматься биоэнергопереносом - так это звучало по-научному - серьёзно и упорно, потому что у него тоже раскрылись способности лечить людей прикосновением рук. Ещё позже появилась и другая способность, более редкая - лечить людей с помощью слов и звуков. Если шаманы напевали свои «гимны» интуитивно, не всегда попадая в ритм жизни внутренних органов человека, Ылтыын научился делать это сознательно, создав собственную методику, что впоследствии не раз приносило свои плоды. Особенно - когда он уже работал в ФСБ.
        - З-з-з-д-д-р-р-р-а-а-а-в-о-о-о… - выговорил он, рождая внутри гортани вибрации, разбежавшиеся по всему телу и восстанавливающие тонус организма.
        Повторил дважды, с каждым разом всё увереннее.
        Из головы убрался туман, зрение восстановилось почти полностью, боль в предплечье превратилась в гирю на руке, а из рук и шеи перетекла в пятки, стала терпимой.
        В чёрной бездне головы воздушным шариком всплыло ещё одно воспоминание.
        Когда он уже заканчивал институт, его пригласил к себе домой отец Александр, настоятель одного из московских православных храмов, пытавшийся заинтересовать молодого экстрасенса планами работы с молодёжью. Они долго беседовали о влиянии Церкви на прихожан, на людей, далёких от религии, на государство и мир вообще. Перешли на возможности, крывшиеся в особо одарённых монахах, и Ылтыын не удержался от вопроса:
        - Батюшка, приходилось ли вам встречаться с нечистой силой?
        Он ждал чего угодно, какого-то философского панегирика самому Богу или стоящим у Престола Его, и даже сказок о происках чертей, бесов и ведьм. Однако собеседник, будучи начитанным и образованным человеком, заведующим кафедрой восстановления христианских текстов в Институте Богословия, не собирался ни философствовать, ни витийствовать, ни отшучиваться, а просто сказал, тихо и спокойно:
        - Каждый практикующий священник ежедневно сражается не на жизнь, а на смерть с исчадиями ада.
        Он привёл много примеров беззаветного служения Господу в борьбе за души человеческие, в том числе и из своей жизни, а закончил словами:
        - И тебе придётся сражаться, друг мой, причём сражаться не полемически, а с конкретными представителями тёмных сил. Храни тебя Господь!
        Угадал ведь, шаман православный, пришлось-таки сыну эскимосского шамана воевать с носителями тьмы. И одержали они над ним победу, однако.
        Ылтыын попытался приподнять голову, но не смог. Шея была прихвачена ремнем к лежаку, сдавливающим горло так, что воздух попадал в лёгкие тонкой струйкой.
        Он напряг мышцы шеи, заставил их вибрировать и «дымить».
        Ремень ослаб. Дышать стало легче.
        Славно! Может, руки-ноги тоже удастся освободить?
        Он занялся расшатыванием ремней на щиколотках и запястьях, но освободиться до конца не успел.
        Что-то щёлкнуло, открылась невидимая дверь, в помещение, посреди которого стоял лежак с пленником, вошли три человека: двое мужчин и женщина.
        - Очнулся, - сказал один из них по-английски, с седой бородкой, одетый в голубой халат.
        Женщина, тоже в халате, с резким, грубым, мужским лицом подошла к лежаку, внимательно оглядела его, кивнула.
        - Удивительно, но он действительно в сознании.
        - Что вы ему вкололи? - поинтересовался второй мужчина, помоложе, с холёным лицом и ледяными глазами; одет он был в строгий чёрный костюм с галстуком.
        - В последний раз фрустаминат натрия, - ответила женщина.
        - Он должен был спать.
        - Не спит, как видите.
        - Не придётся колоть ещё раз, - сказал седобородый с улыбкой, показывая шприц в руке, - чтобы он очнулся.
        - Вы меня слышите? - обратился ледяноглазый к пленнику на русском языке.
        Ылтыын просканировал его и вместо головы увидел клубок серого тумана, пронизанного алыми сосудиками. Ни мысли, ни эмоции господина в чёрном прочитать было невозможно. Он был экстрасенсом, причём чёрным, каких сами американцы называли блэкзорами.
        - Не притворяйтесь, господин Алтынов, - проговорил блэкзор невозмутимо, - вы меня видите и слышите. Честно говоря, вы меня приятно удивили. Далеко не каждый день приходится встречаться со столь мощными паранормами.
        Ылтыын привычно «задёрнул шторки» защитной сферы, подумал: а вот фамилию мою тебе узнать не удалось. Что-то просочилось сквозь «шторки», когда он был без памяти, и экзекуторам удалось уловить его прозвище - Алтын. Поспешил господин блэкзор называть его фамилию, не всё ему подвластно.
        Американец раздвинул узкие губы в брезгливой усмешке. Он посчитал, что поразил пленника.
        - Надеетесь, что вас вытащат? Напрасно. Никто не знает, где вы находитесь, да и база эта охраняется исключительно надёжно. Будете говорить?
        Ылтыын продолжал, не мигая, смотреть на посетителя камеры в чёрном.
        - Могу предложить укол альфатропина, - сказал медик в голубом халате по-английски.
        - Вы уже делали ему несколько инъекций, а толку мало, - сухо ответил блэкзор. Звали его Арчибальдом.
        - К вечеру привезут мыслескан, - сказала женщина. - Запустим в голову этому придурку нанитов и всё узнаем.
        Гость в чёрном покачал головой.
        - Он действительно сильный экстрасенс, раз выдержал все химические атаки и электрошокеры. Даже сейчас, в состоянии фрустрации, он неплохо защищается.
        - Разрешите применить «болевик»?
        - Он загнётся. Чем сильнее воля перципиента, там сильнее воздействие излучения. - Мужчина в чёрном подумал. - А впрочем, почему бы и нет? Если не удастся разговорить его традиционными способами, попробуем групповой брейнсторминг, а потом испытаем «болевик».
        Седобородый приблизил своё лицо к лицу пленника.
        - Вы понимаете, что умрёте или в лучшем случае станете идиотом?
        Ылтыын молчал.
        - Русика сволотш! - прошипела женщина, так же наклоняясь к лежащему. - Всё равно заговоришь, рано или поздно!
        Ылтыын наотмашь хлестнул её по лицу мысленно-волевым «джебом», и женщина отшатнулась, бледнея.
        Блэкзор засмеялся.
        - Хорош экземпляр, не правда ли? Надо перевезти его в наш пенсильванский военный госпиталь для исследований. Хотелось бы выяснить, как русские готовят таких разведчиков, с помощью каких методик.
        - Если он выживет.
        - Посмотрим.
        Женщина, сжав зубы в кроваво-красную полоску, одарила пленника угрожающим взглядом, вышла первой.
        Седой медик, также получивший ментальную «оплеуху», покачал головой:
        - Вы роете себе могилу, милейший. К вечеру прибудет мыслескан, а утром соберутся нужные для формирования пси-манипулятора люди. Вы всё равно расскажете о своих хозяевах всё, но останетесь идиотом.
        Ылтыын не ответил.
        Посетители вышли.
        Из коридора донеслись затихающие голоса:
        - Крепкий орешек.
        - Ничего, и не таких кололи…
        Ылтыын застонал, понимая, что шансов спастись у него нет. Но и идиотом становиться не хотелось.
        Он приказал себе расслабиться и успокоиться. Его собирались «расколоть» как орех, вывернуть психику наизнанку и овладеть сознанием. Уберечь себя от энергетического нападения он не мог, мог только сопротивляться на том уровне, которого достиг. А для этого надо было сначала заставить себя ничего не бояться. И не злиться. Страх и гнев за секунды разрушают биополевую защиту человека, что и мешает ему противостоять магии и колдовству, а также сущностям из тонкого мира и озлобленной толпе.
        Да, все эти приёмы представляли собой банальные истины, известные людям на протяжении всей истории человечества. Но много ли вы знаете не банальных способов защиты от магических или экстраэнергетических атак?
        Ылтыын закрыл глаза, сосредоточился на энергетических узлах, так называемых чакрах.
        Главными признаками поражения человека биоэнергетическим «оружием» являлись апатия, нежелание сопротивляться слабости, потеря интереса к жизни, пессимизм и лень на фоне ничем не оправданной гордыни. То есть депрессия и синдром хронической усталости. С этим можно было бороться, и Ылтыын знал - как. Сдаваться он не умел. Не любя себя как совершенное творение Света, не задумываясь об ответственности за сохранение своего духовного и физического уровня, отвергая помощь тех, кто может её оказать, невозможно «возлюбить ближнего, как самого себя». Невозможно даже набраться сил, чтобы дать отпор накопленному человечеством негативу и обрести - пусть не счастье, о котором так много болтают фарисеи, но хотя бы - уверенность в себе.
        Кровь по жилам заструилась веселее.
        «Жаба» перестала сидеть на груди и душить.
        Помощь, - вцепился он в удивительно красивое слово. Неужели не найдётся тот, кто может помочь? Ведь в центре знают, что он захвачен. Неужели не помогут?
        Ылтыын усилием воли «вышел из тела», поднялся над собой, чувствуя внезапно обретённую лёгкость и свободу, просочился сквозь потолок помещения, сквозь толщу скал, взлетел над сопкой и над всем островом, хотя видел его иначе, не глазами, как большую пористую лепёшку, плывущую по морю.
        Кто-то посмотрел на него со стороны, удивлённо и озадаченно.
        Ылтыын встрепенулся, повернул к нему «локатор» экстрасенсорики, пытаясь разглядеть цвет ауры человека. Понял, что тот не несёт вуали злобы и ненависти.
        «Помоги!»
        Ещё один взгляд, несущий ошеломление, недоверие и сомнения.
        «Я Ылтыын Юря, захвачен в плен американской контрразведкой. Прошу помощи!»
        «Жди, - прилетел тихий, как вздох ребёнка, почти неслышный ментальный «шёпот», - мне нужно посоветоваться».
        Ылтыын вернулся в тело, открыл глаза, прислушиваясь к тишине камеры. И вдруг поверил в чудо.
        Губы его тронула слабая улыбка.
        5
        Пришлось подписать документ под смешным названием ПОНТ.
        Роман сделал это с ощущением, будто всё это с ним происходит во сне. Тревоги и беспокойства он не испытывал, словно играл в компьютерную игру, зато чувствовал жадный интерес и желание проверить свои силы. Палец Олега Харитоновича перестал покачиваться перед мысленным взором физика, переходящего в иную сферу деятельности. Самому же Роману казалось, что он всегда сможет вернуться обратно из «колдовских далей», спуститься на грешную землю и заниматься тем, чем занимался раньше.
        Кроме ПОНТа он подписал ещё какие-то документы, не особенно вчитываясь в их содержание.
        Затем началась такая суета и спешка, что опомнился он уже на борту сверхзвукового реактивного самолёта «Falkon 2020ЕХ», взлетевшего с военного аэродрома в Кубинке ночью двадцать второго сентября.
        До этого Роман ни разу не летал на подобных самолётах, использующихся компаниями бизнес- и ВИП-авиации. Как оказалось, «Falkon» применялся и спецслужбами.
        Всего команда Афанасия Вьюгина состояла из пяти человек, включая его самого. Это были экстрасенсы, работающие на ФСБ, и отзывались они только на имена, больше напоминающие клички: Зюма, Крист и Джокер.
        К ним позже присоединилась группа из Управления спецопераций в составе шестнадцати человек, все - молодые неразговорчивые парни, не желавшие общаться с посторонними. Лишь их командир, невысокий, но плотный, светловолосый, к которому все обращались Макей (звания его Роман так и не узнал), пожал руки всем экстрасенсам, как бы подчёркивая, что от них зависит очень многое, и долго выяснял с Вьюгиным детали операции.
        - Ты в резерве, - сказал Афанасий Волкову. - Вступишь в игру только по моей команде. А пока изучай остров.
        Роман включил органайзер, воткнул в ухо пуговку вокера, надел очки, и перед глазами развернулась панорама острова Нунивак, где, по данным разведки, в бункерах базы содержался русский разведчик Алтын - Ылтыын Юря.
        Остров от материка отделял пролив Этолин. Никаких мостов здесь строить не собирались. Но в том, что остров каким-то образом соединяется с Аляской, сомнений не было. В противном случае базу на Нуниваке ЦРУ не построило бы.
        - Там есть аэродром? - наклонился к уху Афанасия Роман.
        - По нашим данным, он используется только гражданской авиацией, да и то редко.
        - Порт?
        - Один небольшой причал у Мекорьюка назвать портом трудно.
        - Тогда остаётся одно…
        - Тоннель.
        - Как же мы попадём на базу?
        - Тебе вообще туда нельзя соваться, да и нам тоже. Эти ребята, - Вьюгин кивнул на команду Макея, - справятся без нас. Главное - вывести их в нужную точку.
        - Хорошо, если бы вы сообщили мне план действий.
        - Давай на «ты», проще общаться.
        - Хорошо.
        - Изучишь особенности места действия, дам план.
        - А если нас обнаружат?
        - Во-первых, вряд ли. Мы давно уже не хлебаем щи лаптями. Во-вторых, нас прикроют в случае провала.
        - Кто?
        - Не догадываешься?
        - Лётчики?
        - Вторая эскадрилья СВО, базируется на Камчатке. Новейшие «Сушки» пятого поколения. Время подлёта к острову - восемь минут.
        - Круто! И всё же я не совсем понимаю, как мы доберёмся до Нунивака.
        - В пять часов вечера сядем на военном аэродроме Чаплино, на Чукотке. За два часа доберёмся до посёлка Лаврентия на побережье одноимённого залива, где нас будет ждать субмарина.
        - «Юрий Долгорукий»? - вспомнил Роман название одного из атомных ракетоносцев, вычитанное в газете.
        - Нет, эта лодка совсем новая, - усмехнулся Афанасий. - Ходит абсолютно бесшумно. Высадит нас где надо.
        - Значит, и мы будем высаживаться?
        - Я неточно выразился. Вся операция пройдёт ночью, мы будем сопровождать спецгруппу виртуально. Наша задача - вычислить местонахождение пленника в подземном бункере и направить группу кратчайшим путём.
        - Не зная плана помещений базы?
        - Это нам и предстоит выяснить, - будничным тоном проговорил Афанасий.
        Роман не нашёлся, что ответить. Он вдруг понял, что всё это происходит с ним наяву, а главное, отказаться помогать команде, в первую очередь, и во вторую - всей конторе, уже нельзя. Отказ будет выглядеть как трусость и предательство.
        И ещё он осознал простую вещь: операции с применением экстрасенсов ФСБ проводит не в первый раз, иначе трудно объяснить непоказное спокойствие майора и его сотрудников. Они уже участвовали в подобных мероприятиях.
        Впрочем, мелькнула мысль, нынче, наверно, все спецслужбы используют экстрасенсов, потому что это серьёзное оружие, несмотря на возникновение новых супертехнологий и совершенствование оружия физического.
        Афанасий протянул ему ещё одну флэшку.
        Роман занялся изучением систем охраны базы ЦРУ на Нуниваке. Вопрос: откуда эти сведения у Вьюгина? - он задавать не стал. И так было ясно, что на Аляске работает не один русский разведчик, и вполне возможно, кто-то из них служил и в самом ЦРУ.
        До Чаплино долетели за четыре часа.
        Перегрузились в новые вездеходы «Росомаха» российского производства. Вездеходы вмещали до четырёх тонн груза либо восемнадцать пассажиров. У них были гигантские колёса двухметрового диаметра, позволявшие машинам преодолевать любые препятствия и пересекать реки и болота.
        По дороге, соединявшей посёлки Чаплино и Лаврентия, вездеходы не пошли. Нырнули на восток в лес и попёрли между сопками, сокращая расстояние как минимум втрое.
        Перед отправлением Роман стал свидетелем применения технологии «стелс» на вездеходах, хотя до этого считал, что сделать объекты невидимыми можно только при определённой аэродинамике этих объектов, таких как самолёты, ракеты и морские корабли.
        На аэродроме, прямо в ангаре, на вездеходы подвесили необычные антенны в форме ежей.
        - Контроль! - объявил Макей.
        Установки сработали, по колючкам «ежей» пробежали искры, и над вездеходами выросли «мыльные пузыри», исказившие форму машин и практически скрывшие их размеры.
        - Добавьте вниз на ноль три, - попросил Макей по рации.
        «Мыльные пузыри» покрылись цветными пятнами… и вездеходы стали почти невидимыми!
        - Здорово! - восхитился Роман.
        Афанасий покосился на него.
        - САЗ.
        - Что?
        - Спецсредства активной защиты.
        - Голография?
        - Адаптивная голография. - Майор многозначительно поднял вверх палец. - Подстраивается под окружающий ландшафт. Так можно маскировать любые объекты, даже крейсера. Сверху нас никто не увидит.
        Тем не менее во время похода вездеходы дважды останавливались, включая защитную маскировку.
        Первый раз - когда над Чукоткой пролетал американский спутник. Второй - когда командиру отряда доложили о пролёте над Беринговым проливом самолёта-разведчика SR-2010. Он имел такую чуткую аппаратуру, что мог свободно засечь движение машин по тайге.
        - На всякий случай перестрахуемся, - проворчал Афанасий, отвечая на вопросительный взгляд Волкова.
        Стемнело, но свет не включали. Компьютерные видеонавигаторы позволяли обходиться без прожекторов, используя коротковолновые локаторы.
        В пути команда Вьюгина переоделась.
        Роману достался комбинезон «Север-20», не стесняющий движений, снабжённый системой принудительной вентиляции, удаляющий при необходимости отходы метаболизма.
        Роману костюм понравился. Через полчаса он вообще перестал замечать, что на нём плотный, напичканный электроникой и нанотроникой комбинезон, имеющий исключительно надёжную систему маскировки «хамелеон».
        К посёлку Лаврентия добрались за три с лишним часа, когда время перевалило за полночь. На берегу небольшой бухточки пересели на катер, который доставил приезжих на борт подводной лодки, не имевшей не только названия, но и номера. Сами моряки уважительно называли её «касаткой».
        С виду, то есть со стороны моря, лодка казалась небольшой, если судить по выступающему из воды обтекаемому пузырю рубки. Однако внутри она была под стать океанским субмаринам, и отряд Макея с группой Вьюгина разместились по кубрикам без каких-либо осложнений.
        - Два часа на отдых, - сказал Афанасий в одном из кубриков, где расположились его подопечные. - Подъём в половине третьего. Вопросы есть?
        Вопрос у Романа имелся: как бойцы Макея проникнут на базу? Из плана операции, изученного им за время перелёта, никаких выводов относительно этого сделать было нельзя. Но задавать вопрос Волков не решился, подумав, что в нужный момент ему всё расскажут.
        Спал он хорошо, умея не замечать неудобства вроде храпа.
        Храпел экстрасенс по имени Джокер, и это было удивительно, так как люди с такими характеристиками должны были уметь регулировать собственные физиологические процессы.
        Проснулся Роман от «звонка» внутреннего «будильника». И тотчас же его плеча коснулась рука Вьюгина:
        - Пора.
        На сборы ушло пять минут.
        Умылись, хлебнули тоника.
        Майор исчез и появился через минуту.
        - Выходим.
        По одному протиснулись в люк, поднялись в рубку, а из неё - на «крышу» подлодки.
        Роман вылез и застыл, окунувшись в море звёзд, раскинувшееся над заливом Этолин. Небо было чёрное, бездонное, безоблачное, звёзды - крупные, яркие, каких не увидишь в небе над городами.
        Вьюгин толкнул его в спину.
        - Что остановился?
        - Звёзды…
        - В тебе романтик заговорил?
        - Давно не видел таких звёзд.
        - Как-нибудь полюбуемся звёздами вместе, мне тоже нравится глазеть на небо. Готов?
        Роман очнулся, глянул по сторонам.
        Вокруг царил мрак. Море ощущалось только по тихому плеску волн о борт субмарины и йодистому запаху. Острова Нунивак видно не было, но Роман чувствовал его присутствие в километре от лодки. Температура в этих краях не превышала десяти градусов Цельсия, но благодаря костюмам не ощущалась вовсе.
        - Где десант?
        - Уже на берегу. Садись в катер.
        - А говорил, что нам нельзя соваться на остров.
        - Мы и не полезем туда, будем сидеть в катере.
        Роман внутренним волевым усилием отрегулировал диапазон зрения.
        Стал виден катер - чёрная сигара с эллипсоидом рубки.
        - Нас не засекут?
        - Катер весь из композитных материалов, не отражающих радиоволны. К тому же он снабжён «хамелеоном». Залезайте.
        Экстрасенсы один за другим спустились в судёнышко по верёвочной лестнице с пластиковыми перекладинами. Вьюгин переговорил с сопровождавшим их матросом, спрыгнул в катер последним.
        Судно бесшумно отодвинулось от борта подводной лодки, заскользило по почти невидимой глади залива на юг. Гребного винта оно не имело, и услышать его движение было практически невозможно.
        Чёрный пузырь лодочной рубки затерялся во мраке.
        Перед носом судёнышка вырос ощутимо массивный чёрный горб.
        Катер остановился.
        - Внимание! - приглушённым голосом сказал Афанасий; лица его в темноте разглядеть было невозможно, но Роман почувствовал, как оно затвердело до состояния камня. - Десант на месте, готов действовать. Начинаем работу.
        - Где - на месте? - не удержался от вопроса Роман.
        - Вербализация таких сведений во время операции, - холодно отозвался один из экстрасенсов, похоже, - Джокер, - недопустима. Хочешь узнать - сам попытайся. - Раздался смешок. - Если ты сенс.
        Вьюгин никак не отреагировал на это высказывание.
        - Включайтесь в процесс, время пошло!
        Роман хотел спросить: что значит - включайтесь? - и вдруг понял, что это тест на профпригодность. Он должен был сам добиться каких-то результатов, без помощи извне, без наводящих пояснений и бесед. В случае же неудачи (какое неприятное слово, даже под ложечкой засосало) его ожидало «разжалование в рядовые» без шанса попытать счастья второй раз.
        Растерянность, подправленная вспыхнувшей злостью, длилась две секунды.
        Роман толчком сердца запустил «обнуление» эмоций и заставил «вспыхнуть» энергетические центры организма вдоль позвоночника - чакры. Последней засветилась макушечная сахасрара-чакра, превратив его в своеобразную «люстру», а вернее - в чувствительнейшую из всех существующих природных антенн.
        Вокруг посветлело, словно наступило утро.
        Стали видны изрезанные склоны берега, чёрная вода залива.
        Роман огляделся, сосредоточился на вхождении в состояние самадхи, как обозначали его древние индусы, или состояние просветления, и вышел из тела, поднимаясь вверх бесплотной струйкой «тонкой» энергии.
        Когда-то в детстве на него произвёл большое впечатление роман Джека Лондона «Странник по звёздам», герой которого, находясь в плену, в тюремной камере, да ещё в смирительной рубашке, научился выходить из тела и путешествовать по временам и пространствам, изучать жизнь людей и видеть их творения в любом уголке земного шара. Научился этому и Роман, хотя слово «видеть» не совсем отражало те ощущения, которые он испытывал. Да, он видел мир вокруг, и своё тело тоже, но иначе, не глазами.
        Лёгкий, как привидение, он взлетел над островом, обнимая своей чувствительной оболочкой всю его твердь. И вдруг наткнулся на чей-то удивлённый взгляд. Замер, бросая во все стороны «щупальца» своего ментального «локатора».
        Обладатель взгляда оказался под землёй, но его связывала пульсирующая световая нить с почти невидимой струйкой ментальной энергии. Он тоже мог выходить из тела!
        «Помогите!» - прилетел слабый всплеск поля, потонувший в природных шумах.
        Роман облетел струйку чужого «духа», изучая его цвет.
        Цвет «привидения» был прозрачно-голубым, а по краям оно было одето в оранжевую бахрому. Обладатель «духа» испытывал боль.
        «Я Ылтыын Юря, захвачен в плен американской контрразведкой. Прошу помощи!»
        «Жди, - ответил Роман, - мне нужно посоветоваться».
        Превратившись в световое копьё, он упал с высоты на катер у берега, нырнул в тело. Наступила темнота. Показалось, что он зажат в невероятной тесноте.
        - Понял? - прошелестел наушник рации.
        Роман не сразу сообразил, что имел в виду Вьюгин.
        - Он внизу…
        - Я и так знаю, что он внизу. Где конкретно?
        - Он только что вышел на связь.
        Лицо Вьюгина придвинулось к лицу Романа. Он его не видел, но чуял тепло.
        - Как - на связь?!
        - Я услышал его призыв. Он сказал: «Прошу помощи».
        - Ты поймал его мысли? - недоверчиво спросил Афанасий.
        - Он тоже экстрасенс, мы с ним «сидим» на одной пси-частоте. Это не мысли и не слова… но я его понимаю.
        - Укажи точное место.
        Роман обругал себя самыми последними словами, пробормотал торопливо:
        - Сейчас…
        Рывком выбросил своё сознание из тела, «растёкся» по острову, проник в его породы, во все щели и дыры. Замелькали светлые полости, коридоры, шахты, лифтовые коробки, перемычки и стены, пронизанные светящимися прожилками электропроводов и кабелей. Ориентироваться в этом рукотворном хаосе было сложно, потому что Роман проделывал такое впервые, да и анализировал возникший в голове - минуя синапсы системы зрения - пейзаж первый раз в жизни, однако всё же сумел разобраться в пёстрой объёмной картине и нашёл пленника.
        - Он в камере… один… двигаться не может, привязан к лежаку.
        - Этаж, номер камеры, направление, ближе к морю, дальше?
        Головы экстрасенсов команды, решающих ту же задачу, повернулись к новичку. Роман это чувствовал.
        - Второй этаж… если идти сверху, ближе к северу. Коридор там разветвляется на два. Один упирается в тупик, а второй… зыбкий такой…
        - Что он говорит? - сдавленным голосом заговорил экстрасенс Зюма. - Коридор там один!
        Роман вспотел.
        - Два коридора!
        - Что у вас? - повернулся к коллегам Зюмы Вьюгин. - Кто-нибудь может подтвердить?
        - Смутно… много помещений, - буркнул Крист.
        - Мне что-то мешает, - добавил Джокер. - Стена прозрачная. Всё за ней плывёт.
        - Стену видишь? - спросил Афанасий Романа.
        - Это не стена… там второе помещение и сидят двое… они что-то делают… действительно, всё плывет.
        - Может быть, это формация?
        - Не похоже. Формация должна чувствоваться иначе. Они что-то настраивают… какой-то аппарат. И к ним только что зашёл ещё один человек… экстрасенс!
        - С чего ты взял?
        - Он… весь струится… и над ним какая-то чёрная кисея… как экран. Он меня почувствовал!
        Роман выбрался из объёма базы, продолжая следить за её энергетическими потоками «одним глазом». Вытер вспотевшее лицо ладонью.
        - Я его тоже почуял, - проворчал Джокер. - Похоже, он забеспокоился.
        - Надо его отвлечь!
        - Он сразу поднимет тревогу.
        - Чёрт! Если тревога начнётся раньше времени…
        - Подождите, - проговорил Роман, - я попытаюсь связаться с Алтыном.
        Он бесплотной тенью скользнул к телу лежащего в камере человека, дотронулся до его головы ментальным «щупальцем».
        «Кто… кто здесь?!» - отреагировал пленник мгновенно.
        «Свои, - успокоил его Волков. - Мы здесь, готовы забрать тебя. Но в соседней комнате появился один защищённый ментально тип».
        «Блэкзор! Чёрный сенс! Глаза ледяные! Он допрашивал меня!»
        «Попробуй отвлечь его как-нибудь, позвать, иначе он поднимет тревогу».
        «Понял, попытаюсь».
        Роман выскочил из состояния «странствий вне тела», снова провёл по лбу дрожащей рукой, стирая пот.
        - Не лезьте туда… пока Алтын не отвлечёт этого треклятого тюремщика.
        - Да на фиг мне его советы! - взвился Зюма. - Надо выводить наших парней не цель! Пусть идут прямо, камера посреди коридора.
        - Я бы тоже обошёлся… - начал Крист.
        - Отставить базар! - жёстко сказал Вьюгин. - Ждём две минуты!
        Роман почувствовал, как в руку ему сунули флягу.
        - Пей!
        - Что это?
        - Пей, это минералка.
        Вода скользнула в горло холодным слитком льда.
        6
        Сил оставалось всё меньше, и тем не менее он испытал невероятное облегчение. В душе вспыхнула надежда. Его услышали, услышали свои, они не бросили его, прилетели на край света, чтобы освободить, и это окрыляло и поддерживало лучше, чем любой тоник.
        - Пи-и-ить! - проговорил он хрипло, надеясь, что в камере есть подслушивающие устройства.
        Никто не отозвался.
        - Пить! - повторил он как можно громче.
        Вызвал в памяти образ блэкзора, схватил его мысленно за глотку, стал душить, трепать из стороны в сторону, крича во всю мощь «ментальных лёгких»:
        - Дай пить, тварь! Умираю от жажды! Иди сюда!
        В голове лопнул воздушный шарик непонятных эмоций, принося чужой взгляд, полный удивления и недоверия.
        Ледяноглазый его услышал!
        Ылтыын облизал пересохшие губы, вздохнул глубоко, завопил изо всех сил:
        - Пить дайте, говнюки американские! Ай эм зирсти![1 - I’m thirsty - я хочу пить (англ.).] Воды, воды!
        Дребезжащее кафелем эхо метнулось от стены к стене, заглохло в потолке.
        Несколько секунд было тихо. Ылтыын даже подумал, что о нём забыли вообще.
        Но в этот момент с тихим лязгом открылась дверь, и в камеру вошли двое: давешний седобородый медик в голубом халате и колдун в чёрном костюме. Выглядел он так, будто хорошо выспался, принял душ, попил кофе и собирался пойти в ресторан. Хотя по местному времени пошёл пятый час ночи.
        - В чём дело? - осведомился медик по-английски, сварливым тоном. От него несло перегаром, что говорило о пристрастии медицинского работника к виски.
        Ылтыын перестал дёргаться, ощущая на себе ощутимо плотный изучающий взгляд мага в чёрном.
        - Какого дьявола ты поднял крик? - задал второй вопрос медик.
        - Хочу пить… и в туалет. Срочно!
        Медик посмотрел на спутника.
        - Отвязать?
        - Не надо. Он не хочет в туалет.
        - Дать воды?
        - И вода ему ни к чему.
        - Тогда предлагаю сделать укол, чтобы не безобразничал.
        - Не стоит, он почему-то нервничает, хотя до этого держался молодцом. Голубчик, что это вы ведёте себя неадекватно? Может быть, вспомнили какие-то подробности своей шпионской деятельности на Аляске? Или решили поиграть со мной?
        Ылтыын нанёс магу удар по голове - мысленно, с выплеском энергии, и у ледяноглазого, чьё имя он уже знал - Арчибальд (надо же, какое красивое!), выпучились глаза. Однако реакция его на эту атаку оказалась иной, нежели ожидал Ылтыын.
        Арчибальд погрозил пальцем, с долей уважения разглядывая пленника, сказал насмешливо и одновременно с ноткой восхищения в голосе:
        - Год демент! Предупреждать же надо, господин шпион. Вы сильнее, чем я думал. Тем интереснее будет работать с вами. В таком состоянии затеять пси-муттинг - это по-мужски. Или вас что-то беспокоит конкретно?
        - Пить!
        Арчибальд заколебался.
        - Ладно, дай ему глоток воды.
        - Потерпит до утра, - буркнул медик, потирая лоб; эхо пси-атаки Ылтыына долетело и до него.
        - Принеси.
        Медик вышел.
        - Вы хотели мне что-то сказать? - подошёл ближе Арчибальд. - Я вас правильно понял?
        Ылтыын уловил тонюсенький ментальный всхлип: команда, пришедшая за ним, начала движениие.
        - На что я могу рассчитывать? - заговорил он по-английски.
        - Странный вопрос, - качнул тяжёлым черепом ледяноглазый. В глазах его протаяла настороженность, сменившаяся сомнениями.
        Ылтыын поспешил отвлечь мага беседой, пытаясь прощупать серый туман в его голове, скрывающий мысли:
        - Если я начну работать с вами добровольно, вы гарантируете мне свободу и приличное существование? Каковы ваши условия?
        Арчибальд усмехнулся, приподнял мрачные чёрные брови.
        - С чего это вы вдруг решили сдаться? Ваши пропагандисты и идеологи утверждают, что русские не сдаются. До сих пор вы держались весьма уверенно. Что произошло?
        - Жизнь одна, - философски заметил разведчик, изо всех сил скрывая свои чувства и мысли.
        - Вы не верите в реинкарнацию?
        - Моя вера в данный момент ничего не решает.
        - Вот тут вы правы, коллега. Я рад, что вы приняли правильное решение. Но что-то тут не так. Вы прячете от меня свои мысли. Раскройтесь, коль уж вы решили сотрудничать с нами.
        В голову Ылтыына проникло бесплотное «щупальце» чужой воли, попыталось раздвинуть энергетические оболочки, добраться до глубин памяти. Разведчик немо закричал: «Пи-и-ить! Пи-и-ить!», пытаясь сбить мага с мысли.
        Кто-то подсунул ему самый настоящий пластиковый щит. Не задумываясь, он подставил его под «щупальце», рукой ударил по нему, как по голове змеи.
        Арчибальд отскочил, изумлённый.
        - Год демент! Друг мой, вы кого ждёте?
        Ылтыын, оскалясь, ткнул ему в глаза пальцами, мысленно, однако действенно. Экстрасенс базы ввязался в драку, забыв об осторожности.
        Дверь в камеру открылась.
        7
        Если бы Роману неделю назад сказали, что ему придётся участвовать в секретной операции ФСБ, да ещё за рубежом, он бы не поверил. Назвал бы человека фантазёром. Но и сам он поверил в это реальное событие лишь в тот момент, когда услышал призыв о помощи пленённого российского разведчика. Потом началось основное действие, ради которого согласились рискнуть жизнью мастера спецопераций, и думать о посторонних вещах и философствовать стало недосуг.
        Он не знал, как отнеслись экстрасенсы команды к его контакту с разведчиком. В принципе это было неважно. Вьюгин поверил ему, и Роман, вдохновлённый поддержкой командира группы, «с головой» влез в «ментальную войну» с неведомым противником.
        Своих он обнаружил под сопкой, в глубинах которой как семечко в плоде манго торчала база. Они каким-то образом обезвредили следящие системы и скопились в нише, имевшей выход к внутренним помещениям базы. Впоследствии от Вьюгина он узнал, что это был аварийный выход подземного атомного убежища, построенного ещё в середине прошлого века. Люк выхода открыл группе десанта сотрудник базы, работавший здесь в качестве работника обслуживающего персонала уже несколько лет. Он-то и сообщил своим, что захваченный русский разведчик перевезен с северного побережья Аляски сюда, на Нунивак.
        Кто был этим служащим, какова его дальнейшая судьба, Роман так и не узнал. Главное, что с его помощью спецназу Управления спецопераций ФСБ удалось без особого труда обойти электронные системы охраны и пробраться под землю там, где его не ждали.
        Зюма, Крист и Джокер недолго отстаивали своё право «видеть невидимое и слышать неслышимое». После короткого препирательства, решительно пресечённого Вьюгиным, они сосредоточили внимание на движении группы и Роману не мешали. Он же, установив контроль над положением пленника, сначала помог ему отвлечь чужого экстрасенса по имени Арчибальд (имя само всплыло в сознании Волкова, произнесённое Ылтыыном мысленно), а потом на короткое время ослепить его, когда маг понял замысел отряда освобождения.
        Арчибальд понял это за две секунды до появления группы Макея. Что он мог сделать, открой план десанта, осталось тайной.
        Роман, прочитавший его эмоции и намерения, не дал ему ни мгновения на осмысление ситуации и ответный ход.
        Вся схватка с магом длилась несколько секунд.
        Арчибальд уловил приближение чужого «массива намерений», ответил на психоэнергетический выпад Ылтыына мощным ментальным ударом, практически лишив его воли, но получил хлёсткую «пси-оплеуху» Романа и отступил, озадаченный неожиданной атакой. Если бы он сразу поднял тревогу, включив мобильный телефон, десанту пришлось бы принимать неравный бой в узких коридорах базы, не зная главных линий защиты и постов охраны. Промедление Арчибальда позволило им добраться до камеры с пленником без препятствий и атаковать двух мужчин, находящихся в ней (медик пришёл с чашкой воды), которые не могли заменить взвод охраны, даже будучи сверхпрофессионалами в своих областях знаний и возможностей.
        Как оказалось, штатный экстрасенс базы (экзор) Арчибальд имел неплохую боевую подготовку. Он сумел уложить одного из десантников команды Макея и завязать бой с другими. К тому же он был вооружён.
        Однако, во-первых, Роману удалось «связать» его в мысленно-волевом проявлении, из-за чего Арчибальду пришлось отбиваться от внешнего воздействия по полной программе, отвлекаться на мысленные удары и терять преимущество. Реакция мага притупилась, и на прямой гипноз десантников сил не осталось.
        Во-вторых, спецназ ФСБ был тренирован и на случай встречи с такими продвинутыми «суперами», способными «отводить глаза» противнику и читать его намерения. Сочетание этих обстоятельств и не позволило Арчибальду справиться с атакой десанта и поднять тревогу.
        Его ранили, оглушили, связали и оставили в камере вместе с медиком, не успевшим сообразить, что происходит.
        Ылтыына освободили, сделали укол декортина, повысивший тонус организма и позволивший ему передвигаться самостоятельно, после чего группа выбралась из подземного бункера базы, не потревожив сигнализации (систему видеонаблюдения отключил тот же сотрудник базы, который впустил отряд) и не вступив в огневой контакт с охраной секретного объекта.
        Тревога там поднялась в тот момент, когда бывшего пленника усаживали в катер с группой Вьюгина. На субмарине его сразу уложили в лазарет.
        Как ушла группа десанта, Роману узнать не удалось. По-видимому, она нырнула в море, имея акваланги, либо её подобрал другой подводный аппарат.
        Пока катер уносил экстрасенсов Вьюгина прочь от острова, над которым разлилось «северное сияние» - загорелись скрытые до сих пор прожектора, все молчали. Разбор операции произошёл уже на борту подводной лодки.
        Вьюгин пожал Роману руку.
        - От лица службы и от моего личного! Алтын признался, что, если бы не твоя поддержка, он бы кончился.
        - Как это? - не понял Роман.
        - Это его собственная оценка. Он так и сказал: «Я бы кончился, однако».
        - Без их помощи, - Роман дипломатично указал на сумрачных экстрасенсов, - я бы не справился.
        Зюма, который явно хотел брякнуть что-то желчное, после этих слов оттаял, а Джокер хлопнул Волкова по плечу.
        - Поздравляю с крещением.
        Роман смущённо пожал ему руку.
        «Касатка» ушла под воду и доставила десантников на Камчатку через семь часов.
        Впоследствии стало известно, что из Анкориджа, где находилась американская авиабаза, была поднята эскадрилья морской авиации, которая принялась барражировать пространство над Нуниваком, проливом Этолин и Беринговым морем, используя все современные способы обнаружения подводных лодок. Вероятно, охрана базы сообразила, каким образом был освобождён и куда перемещён важный пленник. Однако ни запуск ультразвуковых сканеров в море, ни радарный поиск, ни спутниковый мониторинг ничего не дали. Российская подлодка, способная опускаться на глубину до пятисот пятидесяти метров, обнаружить себя не позволила.
        В Москву Роман прибыл в среду вечером. Вьюгин лично отвёз его на машине домой.
        - Жди вызова, - сказал он, прощаясь.
        - Но я ещё не решил, - пробормотал Роман, - надо это мне или нет.
        - Решил, - засмеялся Афанасий. - Не обманывай себя. У тебя всё получилось. Я сам не рассчитывал на такой успех. К тому же ты не можешь не признать, что предлагаемая нами работа интересна.
        Роман промолчал.
        Он вспоминал слова Олега Харитоновича и понимал, что теперь и в самом деле перешёл черту, отделявшую аналитика и активника, человека, оценивающего события, от человека, пытавшегося их изменить.
        Дома его ждал сюрприз.
        Дверь открыла Даниэла с ложкой в руке; она готовила ужин.
        Роман онемел.
        Девушка виновато посмотрела на него.
        - Я ждала тебя вчера.
        - Я был…
        - Неважно, где ты был. Ужин почти готов: твой любимый корсиканский салат, запечённая в фольге форель. Может быть, зайдёшь?
        Роман закрыл за собой дверь и обнял уютную, тёплую, домашнюю Даниэлу, вдруг поверив, что это и есть счастье.
        Замысел второй
        1
        Предприятие «ПО Севмаш» было основано в Северодвинске в тысяча девятьсот тридцать девятом году. Основными направлениями его деятельности считались: производство военной техники для Военно-морского флота России и зарубежных заказчиков, производство морской техники для добычи нефти и газа, продукции для машиностроительной, нефтегазовой и металлургической промышленности, гражданское судостроение, проектирование кораблей, морских сооружений, оборудования для промышленности различных отраслей, утилизация судов и прочее.
        С момента основания на «Севмаше» были построены десятки надводных кораблей, а также ледостойкие платформы для разработки уникальных газоконденсатных месторождений в Баренцевом море. Кроме того, изготавливались сотни судов различного класса типа мини-балкеров, буксиров, понтонов, барж и рыборазводных заводов, не считая танкеров и океанских мегаяхт, жилых модулей для северных территорий и контейнеров для упаковки ядерного топлива.
        Однако главным направлением работы предприятия было и осталось проектирование и создание подводных лодок, в том числе самых мощных и современных в мире атомных субмарин.
        Именно здесь сошёл со стапелей в апреле две тысячи седьмого года «Юрий Долгорукий», атомный ракетоносец класса «Борей», а затем с промежутками в один-два года ещё несколько океанских субмарин этого проекта, отличающихся бесшумностью хода, глубиной погружения и беспрецедентным вооружением.
        Здесь же в мае две тысячи тринадцатого года был заложен ракетоносец пятого поколения класса «Арктида», которому прочили безусловное преимущество над любой подводной лодкой зарубежных государств и даже над соединениями лодок.
        Спуск на воду этого ракетоносца планировался двадцатого октября две тысячи шестнадцатого года, то есть этой осенью, в связи с чем отделу Афанасия Вьюгина вдруг дали задание изучить особенности подводной субмарины и подходы к «Севмашу». С предполагаемой возможностью участия в спуске корабля на воду.
        - «Перун», - прочитал вслух Афанасий имя субмарины, качнул головой. - Впечатляет! И «стрелы» у него не хуже, чем у мифического бога.
        Вьюгин имел в виду новые ракеты «Булава-2», успешно прошедшие испытания весной. Ракеты имели по десять разделяющихся, способных активно маневрировать боевых частей и могли преодолевать любые противоракетные системы, имевшиеся у других государств. Американцы, склонные к фантазиям и страхам, дали ракете название «Беспощадная».
        Вьюгин усмехнулся. Название соответствовало истине. Единственным недостатком ракеты можно было считать её почти полное отсутствие. Для оснащения одной подводной лодки, того же «Перуна», требовалось двадцать четыре таких ракеты, а российская промышленность не могла произвести их в одночасье.
        Компьютер выдал пакет данных о самой лодке.
        Афанасий самолично сварил себе кофе - в отделе стоял неплохой кофе-автомат - и принялся изучать особенности «Перуна».
        Особенности тоже впечатляли.
        Длина субмарины превышала двести метров.
        Ходовая рубка практически отсутствовала. Вернее, она была утоплена в оболочке лёгкого корпуса и возвышалась над ним всего на полтора метра. Это улучшало аэродинамику корабля, повышало скорость хода и снижало его шумность.
        Прочный корпус ракетоносца был разделён на четырнадцать отсеков, три из которых имели особые спасательные шахты с выходом на кормовые и носовые торпедные аппараты.
        Ракетные шахты прятались в «горбу» лодки, за овальным вздутием ходовой рубки. Шахты были наклонными, что позволяло субмарине вести стрельбу на ходу.
        Под водой она могла идти со скоростью шестидесяти узлов, над водой - около тридцати.
        Вьюгин хмыкнул. Большим специалистом по морским судам он себя не считал, но литературу почитывал и знал, что максимальная скорость новейших американских субмарин была чуть ли не вдвое меньше.
        И, наконец, большое значение придавалось вооружению ракетоносца.
        Кроме «беспощадных» морских ракет, одновременный залп которых мог уничтожить любое государство или такой остров, как Новая Зеландия, лодка имела подводные ракеты «Шквал» последнего поколения, двигающиеся в воде чуть ли не со скоростью звука, от которых не мог увернуться ни один самый быстроходный корабль, а также магнитные торпеды, зенитные ракетные комплексы «одуванчик», применяемые при всплытии лодки, и звено скоростных катеров для высадки десанта.
        - Да! - с чувством сказал Афанасий, дочитав сводку. - Есть над чем задуматься господам за океаном.
        Подумал: что же случилось или может случиться, если нам тоже предложили поучаствовать в спуске «Перуна»? Шпионов мы не ловим, слежкой не занимаемся. Значит, готовится диверсия? Теракт?
        - Афанасий Дмитриевич, зайди, - прошелестел голос генерала в интеркоме.
        Вьюгин выключил аппаратуру, проверил защиту, сунул в рот жвачку и поспешил к начальнику отдела.
        На этот раз беседа с ним была короткой.
        - Нужна твоя команда сенс-архаровцев, - сказал Георгий Евсеевич, глянув на экран компьютера. - На «Севмаше» сидит «дятел», готовит акцию. Надо вычислить его и нейтрализовать. Дополнительную информацию получим на заводе. Кого возьмёшь?
        - Вернулся Чипетин.
        - Зяблик. Ещё?
        - Джокер, Сауков…
        - Крист.
        - И Волков.
        Начальник отдела взялся за мочку уха.
        - Он же ещё не утверждён кадровой комиссией, идёт проверка.
        - Если бы не он, Алтына мы не вернули бы.
        - Знаю, хорошо, подумаю. Готовь остальных, вылетаем завтра в семь вечера.
        - Вы тоже летите?
        - Придётся, уж очень важный момент предстоит. Разведка доложит о своих наблюдениях, контрразведка о своих, после чего наш выход на сцену. Хотя об этом никто не должен знать.
        Георгий Евсеевич прищурился:
        - Или я зря напоминаю об ответственности?
        Афанасий сделал официальное лицо. Замечание генерала о секретности работы отдела, в том числе даже от остальных сотрудников ФСБ, подчёркивало необычность этого рода деятельности и соответствовало его содержанию, но повторялось оно так часто, что навязло в ушах.
        Начальник отдела окинул лицо подчинённого оценивающим взглядом.
        - Навязло в ушах, говоришь?
        Афанасий пережил неприятное чувство подслушивания. О способностях Войновича говорили многие факты, однако он редко демонстрировал их среди сотрудников. Во всяком случае, до нынешнего разговора Георгий Евсеевич не проявлял себя как телепат.
        Генерал засмеялся.
        - До телепата мне далеко. Просто я научился читать твои мысли по глазам. Кстати, посоветовал бы тебе позаниматься с хорошим наставником, задатки сенса у тебя есть.
        - Разрешите идти? - вытянулся Афанасий.
        - Иди.
        Он вышел, смутно недовольный собой («чтение мыслей по глазам» его озадачило, Георгий давно не был так откровенен), подумал: может быть, и в самом деле потренироваться, научиться прятать мысли и эмоции? С кем именно - вопрос не стоял, можно было выбрать любого сенса, хотя сам Афанасий вдруг вспомнил о Романе.
        Ему он и позвонил, сев на своё рабочее место.
        - Когда? - осведомился Роман, лицо которого осталось совершенно неподвижным. Вьюгин даже позавидовал ему. Самообладание физика действительно было достойно восхищения.
        - Вылет завтра вечером.
        - Отказаться нельзя?
        - Можно, - сказал Афанасий таким тоном, что Волков понимающе усмехнулся.
        - Шаг вправо, шаг влево - расстрел?
        - Не преувеличивай.
        - У нас запуск нового квантора в конце недели, завлаб будет недоволен.
        - То есть работу в институте ты не бросил.
        - Нет, - односложно ответил Роман.
        - Мы мало платим?
        - Дело не в деньгах.
        Афанасий прислушался к своим ощущениям.
        Волков колебался, стоит ему переходить на другую работу или нет. Он не боялся участвовать в спецоперациях конторы и не чувствовал себя лишним в структуре отдела ИПФ, проблема была в другом. Роман выстроил свою линию жизни, став хорошим специалистом-оптиком, и не хотел её менять, несмотря на интерес к психофизической деятельности. Афанасий вдруг остро почувствовал это. Однако Волков уже проявил себя как экстрасенс высокого уровня, о чём, наверно, сам не подозревал, на него можно было положиться, и от того, возможно, зависел успех нового дела.
        - Ты нам нужен.
        - Я и здесь нужен не меньше.
        - Могу позвонить твоему директору.
        - Не надо, я сам отпрошусь.
        - Отлично, будь готов завтра к трём часам дня, я заеду.
        - Буду.
        Разговор прервался. Объём изображения головы Романа убрался в корпус мобильного. Афанасий выключил телефон, задумчиво поиграл им, подбрасывая и ловя, ощущая себя виноватым, потом встряхнулся и начал обзванивать сенсов, с которыми должен был лететь на задание.

* * *
        В Северодвинск команда Вьюгина прилетела на старом бомбардировщике «Ту-160», «Белом Лебеде», приспособленном для метеоисследований. Тем не менее самолёт оставался в строю, несмотря на тридцатилетний стаж полётов, летал хорошо и позволил пассажирам поспать пару часов под уютный гул двигателей.
        В аэропорту группу ждал мини-вэн «Вольво», доставивший приезжих в гостиницу при заводе, где их поселили как специалистов по проверке прочности корпусов подводных лодок и их «пению». Дело было в том, что при запуске двигательных установок, реакторов, электрогенераторов, обслуживающих десятки устройств и моторных систем, корпус лодки иногда отзывался ультразвуковым «свистом» либо инфразвуковыми колебаниями. А это очень резко сказывалось на бесшумности хода ракетоносца.
        Конечно, на завод приехали и настоящие спецы по шумоподавлению, но они работали по своим планам.
        Вместе с Афанасием полетели четверо сенсов, в том числе и Роман Волков, а также помощник начальника отдела капитан Шаймиев. В связи с предстоящим выпуском ракетоносца на «Севмаш» прибыло много начальственного народу, военспецы, адмиралы, чиновники, поэтому мест в гостинице едва хватило на приём делегации. Команде Вьюгина пришлось селиться в двухместных номерах, о чём он подумал без раздражения, но с сожалением. В последнее время он путешествовал по стране и за её пределами в компании двух-трёх человек, и мест в гостиницах хватало, чтобы расселить всех по одноместным номерам.
        Совещание по поводу предстоящего спуска на воду «Перуна» проводилось в заводоуправлении, расположенном на Архангельском тракте, дом пятьдесят восемь. Всех «архаровцев» Афанасий брать с собой не стал, несмотря на наличие необходимых документов. Взял только Эрика Шаймиева, с которым был знаком много лет, и Романа Волкова.
        В совещании приняло участие два десятка руководителей разного ранга, в том числе командир соединения атомных ракетоносцев Северного флота адмирал Захаренков, а также заместитель начальника Штаба морских сил, директор предприятия, представители спецслужб.
        Говорили долго, официально, торжественно и практически впустую.
        Потом необходимых людей пригласили в кабинет директора «Севмаша», и совещание приняло другой оборот.
        - Теперь самое главное, - сказал директор предприятия, полный, лысеющий, с тяжёлым «борцовским» лицом. - Слово представителю федералов.
        Встал полковник Носов, заместитель начальника военной контрразведки ФСБ, с которым Афанасий был знаком давно. Несмотря на внешность легкоатлета, Носов зарекомендовал себя классным контрразведчиком, умным и дальновидным, и работать с ним было приятно. В отличие от коллег по работе к отделу ИПФ он относился без скепсиса.
        - Порадовать не могу, - начал он, оглядев присутствующих. - По нашим сведениям, на заводе готовится диверсия. Подробности, исполнители, координатор акции неизвестны.
        - С чего же вы решили, - ехидно бросил начальник службы безопасности «Севмаша», широколицый, ширококостный, с роскошными усами на смуглом лице, по фамилии Лупач, - что готовится диверсия?
        Носов остался невозмутим.
        - Можно сказать, узнали случайно. В Калининграде задержан с поличным разведчик сопредельной державы, в задание которого входило установление связи с работником вашей верфи для реализации диверсии при спуске новой подводной лодки. К сожалению, разведчик умер в следственном изоляторе, мы сейчас разбираемся, как это случилось. Но сигнал настолько серьёзен, что игнорировать его нельзя. Есть и другие косвенные данные, что на предприятии окопался «дятел». Поэтому предлагаю тихо, никого не извещая и не пугая, провести расследование.
        - Со всей ответственностью могу утверждать… - сварливым тоном начал усатый Лупач.
        - Михаил Федотович, - перебил его директор с досадой, - на кону не ваша ответственность и даже не моя судьба, а судьба заказа. Представляете, что будет, если террористам удастся взорвать лодку?
        - Мне не доказали, что такая угроза существует реально.
        - Если она реальная, а мы не отреагируем, будет поздно ссылаться на отсутствие доказательств.
        - Знаете, господин Лупач, - сказал Носов, - лучше перестраховаться, чем недобдеть. Если угроза окажется выдуманной, я лично извинюсь перед вами.
        Начальник заводской службы безопасности пожевал губами, пригладил пальцем усы, насупился, но в полемику вступать не стал.
        - Мы делаем всё, что необходимо для соблюдения секретности производственного цикла. Это не первая атомная подлодка, которую мы спускаем на воду, и до нынешнего времени спуски проходили нормально.
        - Значит, кому-то там, - директор с кислой улыбкой ткнул пальцем себе за спину, - очень хочется, чтобы у нас стало ненормально. Такого ракетоносца не имеет ни одна держава, у всех слюнки текут, поэтому наши заокеанские друзья сделают всё ради провала выхода «Перуна» в море.
        - Не понимаю, чего они добьются диверсией, - скептически обронил главный инженер завода. - Ну, повредят лёгкий корпус, рулевую группу, лодку починят, и она всё равно сойдёт со стапелей и выйдет в море.
        - Владлен Силыч, - поморщился директор, - мы получим удар ниже ватерлинии. Русские не могут обеспечить безопасность судоверфи! Террористы свободно проникают на борт атомной субмарины! Если взорвётся атомный реактор - произойдёт мировая катастрофа! Именно так отреагирует западная пресса на диверсию. И снова Россия предстанет перед всем миром безответственным дикарём, владеющим ядерной дубиной. Как корабль назовёшь, так он и поплывёт, а с какой душой будут служить матросы на «Перуне» после теракта?
        - Успокойтесь, Савва Никитич, - нахмурился адмирал Захаренков. - Мы для того и собрались, чтобы предотвратить подобный исход. Обеспечьте работу экспертов и сотрудников из Москвы, определите, кто лучше подойдёт из ваших спецов. Надо проверить списки работающих, допущенных к монтажу оборудования, всех управленцев и чиновников, имеющих связи с комплектующими организациями, военморов и охрану. Охрану проверить в первую очередь. Системную проверку узлов лодки возьмёт на себя ваш мозговой центр, но под контролем чекистов.
        - Я бы попросил согласовывать со мной все действия посторонних… - Лупач пожевал губами. - Всех сотрудников родственных служб.
        - Естественно, Михаил Федотович, - развёл руками Носов. - Товарищи, если есть вопросы - задавайте. Мы должны всесторонне обсудить возникшую проблему.
        Совещание продлилось ещё около часа, после чего Войнович, Вьюгин и его подчинённые получили от Носова конкретное задание.
        - Георгий Евсеевич, - сказал он, - вашу специфику я знаю, поэтому действуйте по своему усмотрению. Сможете вычислить место удара - отлично, найти врага - великолепно! Однако сделать это необходимо до того, как процесс станет необратимым. Руководство слышать не хочет о задержках выхода лодки, и при этом не желает ударить лицом в грязь. Понимаете?
        Войнович понимал.
        - Нам понадобится допуск внутрь лодки, ко всем её системам.
        - Допуск обеспечим. Хотя внутренностями будут заниматься специалисты-проектировщики. Вряд ли они пропустят что-либо подозрительное. Вам бы лучше обратить внимание на эллинги и всё наружное хозяйство сдаточного производства. Если где и можно заложить бомбу, то легче всего там. Тем не менее дайте список своих сотрудников, через час получите допуск.
        Носов ушёл.
        Войнович, посматривая на молчаливого Романа, отвёл в сторону Вьюгина, поговорил с ним, после чего убыл первым на служебной «Сайбирии».
        Вьюгин вызвал остальных сенсов, посадил свою команду в «Шевроле», машина помчалась за джипом Носова.
        На территорию «Севмаша» их пропустили без проволочек.
        Осмотрели три огромных крытых эллинга стапельно-сдаточного производства, площадью по сто тысяч квадратных метров каждый, выводной гидроузел шириной более сорока метров, набережные для достройки и испытаний корабельного оборудования, мощные портовые краны, плавучие доки, саму лодку. Остановились под одним из кранов, способных поднимать больше десяти тонн груза.
        - Ну и где здесь можно установить взрывное устройство? - поинтересовался Афанасий, глядя на слип[2 - Слип - сооружение для спуска судов на воду.]. - Может быть, под этими рельсами?
        - Они всегда на виду, - возразил Джокер.
        Пока летели в Северодвинск, Роман сидел рядом с ним, и Афанасий частично слышал, о чём они разговаривают. В сущности, Джокер был неплохим мужиком, хотя и угрюмоватым с виду.
        - Понимаешь, Волк (эту кличку придумал Роману Вьюгин), - сказал сорокапятилетний экстрасенс, - между разумом и сознанием есть две большие разницы, как говорят в Одессе. И даже если у тебя отличные мозги, но нет коннекта с Создателем, бороться с паханским миром бессмысленно. Я взялся помогать чекистам не потому, что у меня такой коннект есть, а потому, что мир этот, вражий для нас по определению, кажется привлекательным и даже единственно возможным. Уберечься от соблазна очень трудно. А я по естеству не могу быть на стороне нашего поработителя.
        - Кого вы имеете в виду? - спросил Волков.
        - Сатану, - ответил Джокер с усмешкой. - Мы и так внутри поделены на свет и тьму, но он всё успешнее влезает к нам в душу и тушит свет. Слышал, наверно, что в мире всё больше больных от общения с компьютерами? Чем не пример? Надежда только на пробуждение свойственных человеку позитивных способностей, на экстрасенсорику. Мы с тобой - только начало. Впрочем, всё это философская ересь, не обращай внимания. Просто ты спросил, я ответил.
        Афанасий понял экстрасенса.
        Джокер, в миру - Сильвестр Первицкий, был юристом по образованию и начинал свою экстрасенсорскую деятельность в милиции, помогая искать насильников и убийц. В контору он перешёл, имея богатый опыт работы с криминальным, «паханским» миром, зная все его сильные и слабые стороны.
        После экскурсии по заводу Вьюгин собрал группу в гостинице, в своём номере.
        - Предлагаю изучить сначала все материалы дела, все списки работающих в доке, где стоит субмарина. В принципе не мне вас учить, что делать, кого и где искать. Можете работать поодиночке, можете вместе, как скажете. Главное, чтобы был результат. Вопросы по существу есть?
        Экстрасенсы переглянулись.
        - Я бы просмотрел связи с Генштабом, - сказал Крист.
        Афанасий кивнул.
        - Без проблем.
        - Полковник дал понять, что «дятел» сидит в управленческих структурах завода, - заметил Зюма. - Нужно проверить всех управленцев, нужны их фотографии.
        - Этот процесс займёт много времени, - проворчал Зяблик, он же - капитан Чипетин, вернувшийся из командировки в Ингушетию, где он помогал найти террориста, покушавшегося на главу республики.
        - Вот и начинайте с него, я сделаю запрос по фотографиям. Потом всем миром возьмёмся за доки и саму лодку. До пяти часов все свободны, потом ужинаем и едем на верфь.
        Экстрасенсы, переговариваясь, потянулись к выходу из номера.
        Афанасий сделал жест, приглашая Волкова остаться.
        Капитан Шаймиев, черноволосый, смуглолицый, подвижный, выскочил вслед за ними со словами:
        - Сигареты кончились.
        - Сможешь работать один? - спросил Афанасий.
        На лице физика читалась безмятежность. Если он и переживал по какому-либо поводу, то прочитать это по его лицу было невозможно.
        - Смогу, - пожал плечами Роман.
        - Твоё мнение по ситуации?
        - Мне почему-то кажется, что мы ничего не найдём на территории завода.
        Афанасий озабоченно потёр переносицу пальцем.
        - Поясни.
        - Мина на территории верфи - слишком простое решение. Её наверняка обнаружат. Поэтому террористы подстрахуются.
        - Каким образом?
        - Удар может быть нанесён сверху, к примеру, с лёгкого самолёта или вертолёта. Есть тут поблизости аэродром помимо самого аэропорта?
        Афанасий ещё раз погладил переносицу, удивлённый нестандартным подходом Волкова к решению проблемы.
        - Послушай, это меняет все расклады! Надо немедленно прочесать все местные стартовые площадки. Чёрт, мало нас!
        - Нужна карта местности и данные по авиации - где что находится, какие аэротранспортные средства имеются.
        - Понял, сейчас позвоню генералу. Жди у себя, готовься, будешь заниматься только этим.
        Роман отправился к себе в номер.
        Афанасий связался с начальником отдела.
        - Не верю, - ответил Георгий Евсеевич. - Слишком сложно. Установить взрывное устройство в доке, чтобы его обнаружили, затем поднять в воздух самолёт, предварительно договорившись со смертником. Ты ещё попробуй смертника доставить к месту теракта.
        - Именно ради отвлекающего манёвра мину и заложат где-нибудь на стапелях или на слипе. Как только мы её обнаружим, все успокоятся, и смертник на самолёте спокойно сделает своё дело.
        - Где они его найдут? Из Чечни привезут, что ли? Зона закрытая, все приезжающие проходят проверку.
        - Может быть, он давно приказа дожидается. А нет, так они своего подготовят, из жителей Северодвинска.
        - Ты в это веришь?
        - Вспомните пример бандита, взрывавшего поезда между Москвой и Питером. Он тоже был русским и уродом не родился, имел нормальных родителей.
        - Хорошо, работай, - после паузы разрешил начальник отдела. - Составь график проверки авиасоединений и приступай. Все данные по авиации получишь в УВД, я позвоню. Встретимся вечером, после ужина, обговорим детали.
        Вошёл Шаймиев с бутылкой молока.
        - Хочешь?
        - У меня минералка, - отказался Вьюгин. - Садись. - Он вкратце пересказал капитану идею Волкова: - Что скажешь?
        Шаймиев поставил молоко в холодильник, достал сигареты, закурил.
        - Всё логично, башка у твоего сенса варит. Во всяком случае, к нам не будет претензий, если всё закончится плохо и диверсия удастся. Мы честно отработаем все варианты.
        Вьюгин хмыкнул.
        - Перестраховщик ты, Шамильевич.
        - В разумных пределах, - ухмыльнулся капитан. - Если нет кустов, за которыми можно спрятаться, их надо посадить.
        - Это твоё кредо?
        - Это моя защита. Я двенадцать лет в органах, работал под разными начальниками и знаю, какие бывают самодуры.
        - Да уж, дури у некоторых круторогих хватило бы на полстраны.
        - Препод по стратегии в училище любил говорить: дурь - это особая форма материи, которая не возникает ниоткуда и не исчезает никуда, а лишь переходит из одной головы в другую.
        Вьюгин засмеялся.
        - Трезвая оценка российской действительности.
        - Не только российской, я думаю.
        - Ладно, не до философствований. До вечера у нас есть какое-то время, давай всё-таки покумекаем, на что надо обратить внимание нашим головастикам в первую очередь.
        Он достал лист бумаги.
        Шаймиев с готовностью подсел поближе к столу.
        2
        О «коннекте», связи с Создателем, придуманном Джокером, Роман вспомнил, когда в третий раз обследовал завод, уже в одиночку, и не обнаружил ничего, что указывало бы на подготовку диверсии. У него даже мелькнула мысль: не ошиблись ли контрразведчики, заявив о предполагаемом теракте? Но делиться своими подозрениями с Вьюгиным он не стал.
        - Понятно, - отреагировал майор на его заявление. - Я пока ничем не могу тебе помочь, занят списками допускников к лодке. Изучай внешние источники угрозы, внутри мы справимся сами.
        Роман дождался, когда ему принесут данные по местной авиации - в виде флэшки с записями, и удалился к себе в номер, предварительно забрав ноутбук майора. Свой персонком он оставил дома, не предполагая, что тот может понадобиться в командировке.
        Аэродромов, с которых могли взлететь предполагаемые террористы-диверсанты, под Северодвинском было всего три, включая тот, что принимал самолёты из Москвы, Архангельска и других городов. Второй принадлежал военным и охранялся так, что посторонним пробраться на его территорию не представлялось возможным. Третий аэродром - небольшая взлётно-посадочная полоса под деревней Большая Кудьма - находился в частном владении, там свил гнездо клуб любителей воздушной акробатики, созданный совсем недавно.
        Кроме этих трёх «источников угрозы» на окраине города и возле железнодорожной станции Рикасиха базировались вертолёты и аэропланы сельскохозяйственной авиации и МЧС. Всего летающая техника Северодвинска насчитывала четырнадцать бортов (данные по военной авиации отсутствовали), способных подняться в воздух и сбросить бомбу, либо спикировать сверху на выводной гидроузел «Севмаша». Время подлёта для них исчислялось минутами - от пяти до пятнадцати, а чтобы сбить «кукурузник» или вертолёт, надо было точно знать, летит он по своей надобности или намеревается учинить на побережье «большой фейерверк».
        Роман опечалился. Задача показалась невыполнимой. Он мог почувствовать неладное, зная точное местоположение летательных аппаратов. Но для этого надо было попасть на все подозрительные вертолётные стоянки и просканировать самолёты и вертолёты вблизи. У Волкова же не имелось ни соответствующих санкций, ни средств передвижения, чтобы осуществить задуманное.
        Он снова позвонил Вьюгину.
        - Нет у меня лишнего авто, - отозвался Афанасий. - Но я попробую помочь. Жди звонка.
        Роман снова принялся изучать досье на авиатехнику Северодвинска и карту города. Обнаружил ещё один вертолёт, принадлежащий метеослужбе области и базирующийся на Мироновой горе. Где, кстати, существовал подземный склад малоактивных ядерных отходов. Внутренний сторож проснулся, прикидывая, нет ли в этом соседстве какой-нибудь опасности, потом сам собой успокоился. Могильник существовал много лет, хорошо охранялся и никакой угрозы для «Севмаша» не представлял.
        В ожидании транспорта Роман прошёлся по городу, разомлевшему от необычной для этих мест жары. Средние температуры в октябре здесь обычно не превышали четырёх-пяти градусов по Цельсию, нынче же воздух прогрелся до двадцати двух, и жители Северодвинска ходили в летних рубашках, редко накидывая ветровки.
        Роман дошёл до сквера напротив мэрии, полюбовался на памятный знак боевому и трудовому подвигу северодвинцев в годы Великой Отечественной войны. Двинулся дальше в сторону Старого города за проспектом Ленина. Дома здесь стояли постройки сороковых и шестидесятых годов прошлого века, низкие, в основном одно-, двух- и трёхэтажные, никакой культурной ценности они не представляли, однако возведены были добротно и могли, наверно, простоять ещё полстолетия.
        Он вернулся к центру, расположенному между проспектами Ленина и Морским, постоял у композиции «Вечный огонь». Обошёл мемориал «Скорбящая Мать-Родина» - плиту из хибинского гранита, погулял по парку культуры и отдыха, практически пустому в это время. Аттракционы, в том числе колесо обозрения, работали, но желающих развлечься Роман не обнаружил.
        В конце концов на пути к гостинице он посетил гипермаркет «Эльдорадо», купил минералки, газету и вернулся на «Севмаш». Полежал на кровати, пребывая в необычном для себя состоянии ничегонеделания. Собрался было поэкспериментировать с дистанционным изучением двух авиапредприятий (почему бы и не попробовать ради хохмы?), когда позвонил Вьюгин:
        - Ты где?
        - В гостинице.
        - Сейчас за тобой подъедет «Шевронива» под номером два ноля семь и отвезёт к спасателям.
        - Зачем?
        - Они дадут вертолёт, и ты обследуешь сверху все вертолётные площадки, аэродромы и стартовые зоны.
        - Здорово! - обрадовался Роман. - А то я уже скис.
        - Не кисни, спуск перенесён на завтра, в двенадцать, осталось чуть-чуть.
        - Нашли что-нибудь?
        - Вечером поговорим. - Вьюгин отключился.
        Роман переодел рубашку, похвалив себя, что захватил с собой пару летних, с коротким рукавом, и спустился в холл, по которому гулял прохладный сквознячок.
        Двое мужчин, сидевших в креслах возле журнального столика, прервали разговор, мельком посмотрели на него и снова занялись собой. В них не было ничего особенного, мистического, специфически подчёркивающего ту или иную профессию, обыкновенные работяги с виду, с обветренными северными ветрами лицами, и всё же Роману показалось, что он их уже видел где-то, и почуял исходящую от обоих сосредоточенность.
        Сделав вид, что ему нужен совет администратора, он подошёл к стойке, изучая ауры собеседников.
        Однако проанализировать цветовые ореолы гостей не успел. В холле появился молодой парень с короткой стрижкой и цепкими серыми глазами, направился к нему.
        Это был присланный Вьюгиным водитель.
        - Максим.
        - Роман.
        Они вышли из гостиницы, сели в зелёную запыленную «Шеврониву», и машина резво побежала по улицам города, ухитряясь объезжать пробки по встречной полосе или по тротуарам. Судя по всему, Максима это не пугало, поскольку он не задумываясь нарушал правила дорожного движения.
        Роман сначала посматривал на него с опаской, потому что сам всегда ездил осторожно и правил не нарушал. Потом понял, что водитель - профессионал высокого класса, и увлёкся ездой.
        Какое-то время мешало только зябкое ощущение преследования, возникшее после встречи с «работягами» в холле гостинице. Но за «Шевронивой» никто не гнался, да и не мог бы угнаться в таких условиях, и Роман принял неприятное ощущение за дежавю. Изредка это чувство посещало его, когда казалось, будто ситуация повторяется.
        База специального управления МЧС России номер восемнадцать (на здании висела вывеска) располагалась на Архангельском шоссе, недалеко от заводоуправления «Севмаша». От гостиницы её отделяло расстояние всего километров восемь, но, если бы не залихватская езда водителя «Шевронивы», они бы доехали до неё только к вечеру.
        - Сколько у вас машин! - заметил Роман. - Не думал, что увижу пробки.
        - Ну, до московских нам далеко, - равнодушно ответил Максим.
        Свернули к воротам.
        Роман думал, что ему придётся искать ответственного за авиаотряд МЧС, представляться, объяснять цель аренды вертолёта и ждать, пока ему разрешат воспользоваться воздушной машиной, но этого не потребовалось. Водитель кому-то позвонил, и через две минуты машину пропустили на территорию базы, даже не спросив документы. Тотчас же к ней подошёл худой, как пугало, старикан в белой шляпе, оказавшийся заместителем директора управления.
        - Сергей Семёнович, - представился он. - Вы Волков?
        Роман кивнул.
        - Идёмте со мной.
        - Я подожду, - сказал Максим безразличным тоном. - За час управитесь?
        - А как вам меня представили? - полюбопытствовал Роман. - Зачем мне вертолёт?
        Сергей Семёнович и Максим переглянулись.
        - Я человек военный, - пожал плечами водитель «Шевронивы», - выполняю приказ.
        - Я тоже, - усмехнулся заместитель директора управления. - Мы все здесь военные, даже те, кто работает на гражданских предприятиях.
        - Ясно. Вы уж простите, я не знаю, сколько потребуется времени… на рекогносцировку. Но часа точно мало.
        - В таком случае позвоните, когда освободитесь. - Максим черкнул несколько цифр на клочке бумажки, сунул в руку Волкова, сел в машину и уехал.
        Роман поёжился в душе, внезапно проникшись атмосферой столицы атомного кораблестроения, пропитанной незримыми потоками настороженности и подозрений, порождёнными в свою очередь необходимостью хранить военные тайны. Весь город в устье Двины был, по сути, одним секретным центром, призванным создавать мощные военные корабли и защищать их от вражеских лазутчиков и шпионов.
        Снова вернулись сомнения в готовящейся на «Севмаше» диверсии. В условиях, где даже водитель затрапезной «Шевронивы» имел какие-то веские полномочия и работал на Министерство обороны или на контрразведку, операция по уничтожению нового атомного подводного ракетоносца казалась невыполнимой.
        Сергей Семёнович, худой до прозрачности, состоящий из отдельных острых углов и палок, довёл гостя до ангара, в котором стояли два вертолёта: большой «Ка-226» и маленький «Ми-34С2» «Сапсан» с красным крестом на борту.
        - В шесть вертолёт должен быть на месте, - сказал старикан не терпящим возражений голосом. - Я и так нарушаю инструкции, выделяя его вам. Управляйтесь как хотите. Охрана нужна?
        - Нет, - пробормотал Роман.
        - Тогда всего наилучшего.
        Заместитель директора управления помотал рукой над головой, в ангаре откуда-то появились люди в синих комбинезонах, выкатили на специальной тележке «Сапсан» наружу (колёс он не имел, только полозья), и один из них открыл дверцу кабины.
        - Залезайте.
        Роман сел на место пассажира, справа от пилотского. На вертолётах он ещё никогда не летал, и ему было интересно разглядывать панель управления, множество ручек и ряды выключателей над прозрачным блистером кабины.
        Пилот шмыгнул на своё место, нацепил шлем, протянул руку.
        - Дмитрий.
        Роман назвал своё имя.
        - Мне сказали, что вы будете мониторить аэродромы.
        - Надо осмотреть все стоянки, взлётно-посадочные полосы и ангары на всех местных аэродромах.
        - Погранцы нас не пропустят.
        - Кто?
        - Погранбаза имеет свой аэродром, но нас туда не пустят.
        - Значит, осмотрим всё, что сможем.
        - Понял.
        Вертолёт залопотал лопастями винтов, легко поднялся в воздух. Под ним развернулась панорама Северодвинска. Стала видна река, залив, портовые краны, причалы и весёлой расцветки домики Нового города.
        Повернули на северо-запад.
        К Роману вернулось ощущение неловкости. Стало казаться, что за ними кто-то наблюдает в бинокль. Потом он вспомнил о локаторах пограничников, прочёсывающих местность вокруг Северодвинска и над ним, вздохнул с облегчением. С момента появления на верфи его не покидало напряжение, и внутренние «датчики» психики реагировали на любое излучение.
        - Паниха, - сказал Дмитрий, - наш областной аэроклуб.
        Вертолёт завис над жёлто-зелёным полем в окружении лесных зарослей и домиков. На поле стояли три маленьких самолёта и два вертолёта, казавшиеся игрушечными.
        - Что за техника? - спросил Роман, начиная сканировать стоящие воздушные машины.
        - Тот белый - «Сессна», американец, с красными полосами - «тридцать вторая» «Сушка», а синий - «семисотый» «Цетус».
        - Тоже американец?
        - Нет, наш, по лицензии в Воронеже собирают.
        - А вертолёты?
        - Белый с красным - «Ансат», бело-голубой - такой же, как и наш, «Ми-34».
        - Повиси над ними.
        Вертолёт завис над полем.
        Роман напрягся, считывая с машин «ауру опасности». Но ни самолёты, ни вертолёты «печати зла» на себе не несли. От них веяло «чистым» железом, пластиком и бензином, опасного груза эти машины не имели.
        Роман расслабился, потом заметил ангар на краю поля.
        - Постой над этим сараем.
        «Сапсан» сдал боком, завис над ангаром.
        - Внутри ещё один самолёт, - подсказал Дмитрий, сообразив, что нужно пассажиру. - Старый «И-7».
        - Ещё машины есть?
        - Был «Ми-8», но его забрали в область.
        - Кто?
        - Да откуда же я знаю? - удивился Дмитрий.
        Роман ещё несколько минут сканировал ангар, для очистки совести, откинулся на спинку сиденья.
        - Летим дальше.
        Вертолёт поднялся выше.
        - Порт будем смотреть?
        - Разве там есть стартовые площадки?
        - Одна принадлежит мэрии, вторая пограничникам, третья милиции. Плюс пара вертолётов на кораблях.
        - Осмотрим их в последнюю очередь. Давай к Рикасихе.
        Вертолёт повернул на юг.
        Под ним проплыл какой-то проспект, несколько многоэтажек (самая высокая из них выросла на девять этажей), выше дома строить было опасно из-за болотистых грунтов), трубы ТЭЦ, потянулись лесные полосы, проглянула сквозь лес нитка железной дороги.
        - Вообще, у нас много летающей техники, - сказал Дмитрий, поглядывая по сторонам. - Есть даже свой «Кулибин» - авиаконструктор-самоучка Петрович, бывший тракторист. Мастерит геликоптер, уже второй.
        - А где первый?
        - Разбился. Но летал. Два месяца все сбегались смотреть, как он носится над деревней.
        - Какой?
        - Зелёный Бор.
        - Далеко?
        - Да не, пара минут на запад, за сопочкой.
        - Надо посмотреть.
        - Без проблем.
        Вертолёт вильнул и действительно через две минуты пролетел над домиком деревни, завис над небольшим полем на окраине, заросшим пожухлой травой. На поле стоял сарай, валялись бочки, а возле штабеля досок располагался странный аппарат в форме полусферы, над которым торчали два трёхлопастных пропеллера.
        - Неужели этот бак летает? - усомнился Роман.
        Пилот засмеялся.
        - Петрович действительно сделал корпус геликоптера из цистерны, срезал треть, вырезал окна. Первый летал неплохо, думаю, и этот полетит. Он мужик упрямый. Будете смотреть?
        - Нет, летим по маршруту.
        «Сапсан» по дуге резво облетел деревню и вскоре добрался до железнодорожной станции, за которой слева начиналась деревенька Рикасиха, а справа, за железной дорогой, расположилось лётное поле сельских авиаторов.
        Самолётов здесь было три, плюс два ржавых остова, оклеенных не то бумагой, не до дерюгой.
        - «Ан-2», - начал перечислять Дмитрий. - «И-7» и «Сессна». У нас их много. Используются в основном для опыления полей ядохимикатами, да изредка при тушении пожаров.
        - Постой над ними.
        Вертолёт замер над лётным полем.
        - Обычно в это время года самолёты уже на приколе, дожди взлететь не дают, а тут в октябре такое лето приключилось, как в Африке.
        Роман довёл организм до состояния свечения, просканировал самолёты, ангары, строения на краю взлётно-посадочной полосы. «Зло» не проявилось. Стоявшие на земле крылатые машины не имели негативной начинки, никто не собирался использовать их в качестве «бомбардировщиков» и «охотников за подводными лодками».
        - Полетели дальше.
        Винтокрылая машина крутанулась вокруг оси, понеслась на восток, в сторону деревни Большая Кудьма.
        Но и там Роману не удалось найти ни одного намёка на то, что неведомые «террористы» готовятся совершить диверсию, используя имеющиеся в их распоряжении самолёты и вертолёты. «Печать зла» не подавала признаков жизни, а это означало, что её не было. Все летательные аппараты, увиденные Волковым сверху, «пахли» одинаково, как обычные изделия рук человеческих. Психика экстрасенса на них не отреагировала.
        - Куда теперь? - спросил Дмитрий, глянув на циферблат часов.
        - Порт, - сказал Роман.
        Полетели на берег залива, прошлись над устьем Двины, над береговой полосой, зависли над акваторией порта.
        С этой высоты были видны стоящие на рейде и у причалов корабли, атомные субмарины, сторожевики, катера и яхты. На борту огромного контейнеровоза и на корме танкера «Север» обнаружились маленькие каплевидные вертолётики, но они казались такими мирными и сиротливыми, что не верилось ни в какое их военное использование. Тем не менее Роман добросовестно «просветил» их и со вздохом признался сам себе, что его миссия провалилась.
        - Ничего? - сочувствующим тоном спросил пилот, не вкладывая в это слово особого смысла. Вряд ли он понимал, чем занимается его пассажир.
        - Ничего, - честно сказал Роман.
        - Может, посмотрим на погранцов?
        - Ты же сказал, что нас не пропустят.
        - Можем пройтись с краешку, над лесом, аэродром увидим.
        Роман с сомнением шмыгнул носом.
        - Ладно, поехали.
        Вертолёт по дуге развернулся к западу, поднялся повыше.
        Пейзаж Северодвинска и его окрестностей лёг под ним пёстрой скатертью, подёрнутой сизой дымкой. Вскоре показалось лётное поле с капонирами и металлическими ангарами. В капонирах стояли самолёты. На краю поля махал лопастями локатор, второй подальше неторопливо вращал сетчатую антенну.
        Дмитрий покосился на пассажира, остановил машину.
        - Дальше нельзя, неприятностей потом не оберёшься.
        Роман стал изучать далёкие пятнистые и белые стрелочки, отбрасывающие зайчики гнутые стеклянные лбы вертолётов.
        - Это «Сушки», - пальцем показал Дмитрий. - Тридцать четвёртая, тридцать седьмая и двадцать пятая. Это учебный «Як». Левее вертушки: «Ми-24», транспортный, за ним тяжёлый «Ми-26», семнадцатый и старенький восьмой.
        - Что в ангарах?
        - Не знаю, - виновато сморщился пилот. - Говорили, будто у погранцов новая «пятёрка», но я лично не видел.
        - Какая пятёрка?
        - КФР-401, комплекс фронтовой авиации. Проще - истребитель пятого поколения. Американские «Рапторы» ему в подмётки не годятся.
        - Понятно.
        - Ну, что, домой?
        Роман закрыл глаза, попытался просканировать военный аэродром лучом внечувственного восприятия. Однако то ли усталость брала своё, то ли он взялся за непосильную задачу. Единственное, чего он добился, было множественное эхо отражённых от металлических объектов на земле невидимых пси-лучей. Самолёты и вертолёты высветились как источники энергии, но их угроза была естественной, присущей им с момента рождения, так как создавались они для боевых действий, для войны в воздухе, для защиты воздушных рубежей страны.
        - Похоже, нас заметили, - занервничал пилот.
        Роман открыл глаза.
        Вдали, над зелёно-серой шкурой хвойного леса возникла сверкнувшая точка. Она приблизилась и превратилась в хищную пятнистую птицу.
        - «Акула»!
        - Что?!
        - Боевой вертолёт «Ка-50» «Чёрная акула». У нас таких вроде бы не было. Откуда она взялась?
        - Может, он летит по своим делам?
        - Да нет, это явно по наши души.
        Дмитрий шевельнул джойстиком, и «Сапсан» завалился влево и вниз, потом сделал крутой поворот.
        Однако «Чёрная акула» легко повторила этот маневр и понеслась за ним, имея какие-то свои цели.
        Роман нащупал в пространстве кабину вертолёта. По спине пробежала холодная струйка.
        Управлял вертолётом человек, имевший чёткую задачу уничтожить «Сапсан» со всеми его пассажирами. Голову пилота накрывала глухая чёрная «шапка» полного отсутствия эмоций. Он просто делал свою работу.
        - Вот гад, прицепился! - процедил сквозь зубы Дмитрий, бросая машину в крутой разворот.
        «Чёрная акула» пронеслась мимо. Стали видны прозрачные вихри вращавшихся винтов, подвески для ракет, к счастью, пустые. Хотя безоружным вертолёт не был.
        - Какого дьявола ему надо?!
        «Сапсан» нырнул к лесной полосе за трубами ТЭЦ, увеличил скорость.
        «Ка-50» отстал на несколько секунд.
        - Надо садиться.
        - Да хрен его знает, что у него в башке!
        - Программа сбить.
        - Ну да! Откуда знаешь? - повернулся к пассажиру Дмитрий.
        - Знаю.
        - У него же нет ракет. Не пойдёт же он на таран?
        - У него есть пулемёт.
        - Пушка скорее.
        Словно в ответ на слова пилота мимо пронеслись какие-то белые штрихи. Сквозь рокот двигателя «Сапсана» послышались негромкие хлопки.
        - Б…дь! - оскалился Дмитрий. - Он и в самом деле охренел!
        Роман вдруг понял: «Чёрная акула» открыла по ним огонь из пушки.
        - Садись!
        - Некуда! Не сяду же я на дома?
        - За трубы!
        «Сапсан» метнулся за трубы ТЭЦ. Он был легче и не уступал «Ка-50» в манёвренности, да и в скорости тоже, что позволило пилоту какое-то время крутить карусель и избегать попаданий. Но долго это продолжаться не могло.
        Снова мимо пронеслась белёсая трасса пушечной очереди.
        - Ну, с-сука, я тебе устрою абордаж!
        «Сапсан» подпрыгнул, развернулся на пятачке за трубой и вынесся прямо навстречу хищному силуэту «Чёрной акулы».
        Роман облился холодным потом, чувствуя, как пилот «Акулы» целится в них, держа руку на гашетке пушки. Намерения его не изменились, даже не злобные, а деловитые до отвращения. К противнику он относился как к мешающей выполнить боевую задачу помехе.
        Роман напрягся, вспыхнул, пробивая чёрный туман головы пилота яркой молнией мысленно-волевого приказа, разбивая его сознание на отдельные струйки.
        Пси-поле донесло неслышимый «вскрик» удивления.
        «Чёрная акула» пошла боком, едва не врезалась в трубу ТЭЦ, поднялась выше, шатаясь из стороны в сторону как пьяный человек. Пилот явно пытался понять, что происходит, какая молния его ослепила, и, похоже, не видел, куда летит. Во всяком случае, стрелять он перестал, потеряв объект атаки.
        - Ходу! - глухо бросил Роман.
        - Он нас…
        - Ходу, я сказал!
        Пилот кинул на пассажира быстрый взгляд, вздёрнул брови, но повиновался.
        «Сапсан» нырнул почти к самым крышам домов и помчался прочь от здания и труб теплоэнергоцентрали, держа курс на юго-западную окраину города, туда, где начиналось Архангельское шоссе.
        Через десять минут они приземлились на асфальтовой площадке возле здания базы МЧС.
        «Чёрная акула» так и не догнала беглецов, незаметно исчезнув на фоне растущей пелены облаков.
        Рассказывать Вьюгину об этом инциденте Роман не стал.
        Команда Афанасия собралась вечером в номере майора, и все бодро доложили о своих поисках и находках.
        Зюма, Крист, Джокер и Зяблик чувствовали себя комфортно. Им удалось найти место установки взрывного устройства (в кабине портового крана), и они считали свою работу выполненной.
        - Что у тебя? - спросил Вьюгин Романа.
        Тот отрицательно качнул головой.
        - Ничего.
        - Понятно, не переживай, может, мы зря раскинули сети так широко.
        Роман считал иначе, но возражать не решился. Чувство «дежавю» изредка ворочалось в глубинах души, и это обстоятельство не позволяло ему радоваться удачному бегству от неведомого врага. На Северодвинск и его военные объекты опустилось марево недобрых намерений. Отстроиться от этого ощущения Роман не мог. Что-то готовилось. А он мог только в общих чертах предполагать - что именно.
        В гостиницу прибыл и начальник отдела ИПФ. Он выслушал доклад Вьюгина, поблагодарил экстрасенсов за службу, поговорил о специфике работы и предложил ещё раз более тщательно «окунуться в местную психическую атмосферу». Потом внимательно оглядел внешне спокойное лицо Волкова.
        - Вы уже отчитались об инциденте, Роман Евлампиевич?
        - Нет, - пробормотал Роман.
        - Почему?
        - Всё обошлось.
        - О чём речь? - нахмурился Афанасий.
        - В небе над городом произошёл прискорбный случай - дуэль вертолётов. В одном из них находился господин Волков.
        Экстрасенсы с любопытством и Вьюгин озабоченно посмотрели на Романа.
        - Расскажите поподробнее, - добавил начальник отдела.
        Роман сдержанно поведал историю нападения «Чёрной акулы».
        - Почему же он отстал? - поинтересовался Войнович.
        - Не знаю, - тихо, после паузы, ответил Роман. Он не был уверен в эффективности своей пси-атаки и не мог утверждать, что именно эта атака «отвела глаза» пилоту «Чёрной акулы».
        - Странное дело. - Генерал побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. - Вертолёт «Ка-50» «Чёрная акула» приписан к Архангельскому погранотряду. Что он здесь делал и почему напал на «Сапсан» с вами - неизвестно. Вы пытались воздействовать на него дистанционно?
        Роман помедлил, кивнул нехотя.
        - Пытался.
        - Что ж, возможно, пилот «Акулы» это почувствовал. Хотя всё равно непонятно, чем вы ему досадили. Будем разбираться. Отдыхайте, господа-товарищи, завтра с утра нам придётся ещё раз устроить брейнсторминг, поищем запасные выходы на лодку.
        - Надо запретить… - неуверенно начал Роман.
        Войнович встал, смерил его взглядом.
        - Что запретить?
        - Все полёты над портом… и над городом, до спуска лодки. Тогда если кто-то взлетит, будет понятно, что это неспроста.
        Генерал в сомнении погладил пальцами подбородок.
        - Я в это не верю, контрразведка в Северодвинске работает хорошо и не допустит реализации простых решений.
        - Не смогла же она определить место установки взрывного устройства, - проворчал Джокер, поддержав тем самым идею Волкова.
        - Хорошо, я приму меры. Спокойной ночи.
        Войнович вышел.
        - Ну ты даёшь! - взорвался Крист, с уважением глядя на Романа. - Неужели смог «закрыть» пилота «Акулы»?
        Роман промолчал.
        - Всё! - поднял руки вверх Вьюгин. - Всем отдыхать!
        Экстрасенсы потянулись к выходу из номера.
        - А вас, Штирлиц, я попрошу остаться. - Афанасий взял Романа под локоть.
        Немая сцена, случившаяся после этих слов, очень напоминала эпизод известного фильма «Семнадцать мгновений весны».
        Экстрасенсы переглянулись, дверь закрылась за ними. В комнате остались Вьюгин, капитан Шаймиев и Роман.
        - Ну-ка, поподробнее о своих контактах, - попросил Афанасий. - С кем встречался, кто вас провожал, кто интересовался.
        - Никто, - ответил Роман, вспоминая двух мужчин в холле гостиницы, проводивших его глазами, когда он проходил мимо. Однако доказать их интерес к своей особе не представлялось возможным, и он промолчал. Добавил с заминкой: - Но что-то готовится, зуб даю.
        3
        Афанасий ничем не показал своих сомнений в правильности действий Волкова. Но разочарование Романа собственной несостоятельностью было таким, что он готов был сквозь землю провалиться либо уехать из Северодвинска в тот же вечер. Останавливало его лишь ощущение беды, нависшей над городом, которую, кстати, никто из экстрасенсов Вьюгина не чувствовал.
        Когда Афанасий отпустил Романа, он спустился в холл гостиницы, бесцельно побродил вдоль витрин магазинчика и парикмахерской, в надежде наткнуться на подозрительных постояльцев. Но ни прежние, оставившие неприятный след в душе, ни другие в этот вечер ему не встретились. Лишь в парикмахерской молодая девушка хлопотала над толстяком, проявившим желание постричься. Роман бросил на него взгляд и посочувствовал парикмахерше, поскольку гость обильно потел.
        Соседом Романа по номеру был Джокер, но пришёл он поздно, когда Волков уже лёг. Разделся экстрасенс быстро и бесшумно. Роман ждал, что Джокер заговорит (он должен был чувствовать, что сосед не спит), однако не дождался. Джокер уснул практически мгновенно. Психика у него была весьма устойчива.
        Роман устроился поудобнее, хотел было «постранствовать вне тела», используя метод Джека Лондона, описанный им в романе «Смирительная рубашка», но остановил себя, понимая, что судорожные попытки определить источник опасности успеха не принесут. Оставалась надежда, что, объединившись во время «мозгового штурма», экстрасенсы все вместе смогут найти затаившегося в городе или его окрестностях диверсанта.
        Он уснул, привычным усилием настроив «резонансный контур» психики на локацию шумов.
        Проснулся от взгляда.
        Взгляд был ментальный, мысленный, но вошёл в голову, как нож в сердце, заставив Романа подхватиться на кровати.
        Джокер спал, не издавая ни звука. По ночному номеру плыла тишина. Ни одно движение, ни один скрип не нарушали этой тишины. Но «взгляд» сидел в голове гвоздём и не давал возможности уснуть.
        Роман попытался мысленно накрыть голову зеркальным колпаком.
        Стало легче.
        Тогда он разделил сознание на несколько призрачных струй и послал одну струю искать источник «взгляда».
        Повеяло знакомым ментальным запахом.
        Роман полистал в памяти «справочник запахов» и замер: «взгляд» нёс знакомые пси-вибрации, принадлежащие одновременно и магу по имени Арчибальд, служащему на базе ЦРУ на острове Нунивак, и пилоту «Чёрной акулы»! Эти пси-вибрации были очень слабыми, прозрачными, смазанными, почти неощутимыми, но Волков смог-таки уловить их и отождествить с определёнными людьми, носителями конкретных психик.
        «Взгляд» стал острее.
        Роман вспыхнул, выжигая энергетическим лучом серую прозрачную ткань «взгляда».
        С лёгким «вскриком» удивления поток давления на мозг исчез, испарился, рассыпался на тающие «хлопья» эмоций.
        Волков полежал немного в состоянии пружины, держа наготове «копьё света», способное пронзить чёрного «дракона» пси-воздействия. Хозяин «взгляда» не подавал признаков жизни. Получив неожиданный отпор, он решил больше «не светиться» и затаился по-змеиному, не став при этом менее опасным. Он лишь сделал вид, что испугался и ударился в бега.
        Роман расслабился. В данный момент он ничего не мог сделать, даже вычислить местонахождение пси-оператора, который прятался совсем недалеко, в городе. Но сомнений в том, что диверсия готовится под прикрытием блэкзора Арчибальда, не осталось. Волков очень надеялся, что его доводы возымеют действие на Войновича, Вьюгина и экстрасенсов, и они прислушаются к новичку команды.
        Не прислушались!
        Утром Вьюгин после завтрака собрал группу у себя в номере, выслушав Волкова, сказал мрачно:
        - Если брейнсторминг ничего не даст, умываем руки.
        - А если удар всё-таки готовится? - заикнулся Роман.
        - Делаем, что можем, - отрезал Афанасий. - Мы не боги. Если ничего не учуем, то скорее всего ничего и не случится.
        В машине он подсел к Роману, склонился к его уху:
        - Я заметил твой взгляд. Что ты хотел сказать?
        Роман заколебался, прикидывая, как майор воспримет его слова.
        - Я чувствую его…
        - Точнее.
        - Мне кажется, это «запах» Арчибальда.
        - Кого?!
        - Он допрашивал Алтына.
        - Какого Ал… ах, да. - Афанасий встревоженно глянул на Волкова. - Ты имеешь в виду…
        - Блэкзора, экстрасенса из ЦРУ. Он допрашивал Алтына, я запомнил его ментальный «запах».
        - Каким образом блэкзор оказался в Северодвинске?
        Роман не ответил.
        Афанасий взъерошил волосы надо лбом.
        - Не верю! Сенс ЦРУ здесь? Чушь!
        Роман продолжал молчать.
        Микроавтобус с подчинёнными Вьюгина проехал ворота «Севмаша», свернул налево, к ангарам и портовому оборудованию выводного гидроузла.
        - Ладно, поговорим позже, - отсел Вьюгин.
        Через несколько минут показался крытый эллинг, где стояла подводная лодка «Перун».
        - Есть смысл осматривать портовую инфраструктуру? - повернулся к подчинённым Афанасий.
        Экстрасенсы дружно покачали головами.
        - Нет, - выразил общее мнение Джокер.
        - В таком случае давайте пройдём в операторскую на втором ангаре и попробуем устроить РМ.
        Что такое РМ, никто спрашивать не стал. На жаргоне сотрудников ИПФ это означало - «резонанс мозгов».
        Все вышли из душной машины в ласковое утро середины октября, больше напоминающее июньский погожий день где-нибудь в Подмосковье.
        - Сейчас бы на море, - мечтательно проговорил Зюма, - полежать на песочке, поплавать.
        - Ага, поплаваешь здесь, как же, - проворчал Зяблик. - Температура воды в Белом море даже летом не поднимается выше двенадцати градусов, а сейчас и вовсе, наверно, градусов шесть-семь.
        - Слабо усилием мысли подогреть воду? - прищурился Крист.
        - Потом будете мечтать о морях, - озабоченно сказал Афанасий. - Наша задача - безопасность лодки, а не проблема повышения температуры воды.
        Вошли под своды прохладного ангара, где находилась в данный момент «королева бала» - атомная субмарина «Перун», окунулись в гулкий шелест и вибрирующие посвисты заводского корпуса.
        Роман остановил Афанасия.
        - Мне нужна машина.
        - С ума сошёл? - свёл брови к переносице Вьюгин.
        - Я знаю, где искать диверсантов.
        - То есть час назад не знал, а теперь вдруг знаешь?
        Роман кивнул, понимая, что выглядит в глазах майора идиотом.
        - Ну и где?
        - В посёлке Зелёный Бор.
        - С чего ты взял?
        Перед глазами развернулась панорама посёлка, домик на окраине пустого поля, половинка бака - «геликоптер» Петровича. Однако, поглядев в глаза майора, Роман не стал говорить ему об этом. Афанасий просто отмахнулся бы.
        - Дай машину, съезжу посмотрю.
        - Ты нужен здесь.
        - Здесь пусто. Диверсанты заложили взрывное устройство именно в надежде на то, что больше искать ничего не будут. Основной удар будет нанесен с воздуха.
        - Заладил одно и то же. - Афанасий с трудом сдержал раздражение. - Генерал меня по головке не погладит.
        - Если что-нибудь случится, тем более не погладит.
        Вьюгин заколебался, посматривая то на корпус субмарины, то на спины экстрасенсов. Махнул рукой:
        - Ладно, будь по-твоему. Бери наш мини-вэн и езжай. В случае чего звони.
        - Спасибо.
        - Не за что пока. - Они вернулись на площадку перед ангаром. - Ох, чую, получу нагоняй от начальства. Кстати, почему Зелёный Бор? Ты же осматривал те места с вертолёта.
        Роман хотел сказать, что к нему пришло озарение, но Вьюгин отвлёкся, отвечая водителю микроавтобуса, и забыл о своём вопросе.
        - Я поехал?
        - Пока-пока. - Афанасий убежал вслед за группой.
        Роман сел рядом с водителем, которого все звали Петровичем, невольно усмехнулся. Конструктора «геликоптера» тоже звали Петровичем, и назвать это случайностью не поворачивался язык.
        - В Зелёный Бор? - спросил Петрович, маленький, шустрый, морщинистый, лысоватый, средних лет.
        - Да, - коротко ответил Роман.
        Микроавтобус развернулся, резво побежал по территории завода, выкатился за ворота и помчался по улицам Старого города к выезду из Северодвинска.
        Роман посмотрел на часы. До спуска лодки на воду оставалось полтора часа, времени в запасе было не так уж и много.
        - Быстро доберёмся, - весело сказал Петрович, заметив жест пассажира. - Тут всего-то километров двадцать.
        Микроавтобус свернул и оказался в пробке. Улица была узкая, двухрядная, и машины ползли по ней практически со скоростью пешехода.
        Петрович смущённо покосился на Волкова, вытянул голову, стараясь разглядеть причину пробки.
        - Авария, что ли?
        - Объехать можно?
        - Объехать-то можно, почему не объехать? Да ведь повороты здесь платные. Сейчас доедем до перекрёстка, и я махну дворами до Морского проспекта, а там уже и Архангельская трасса рядом.
        Роман прислушался к своим ощущениям.
        Кто-то продолжал смотреть на него с огромной высоты, косо смотрел, с ехидной ухмылкой, как бы поддразнивая: что, экстрасенс, просмотрел засаду? упустил шанс получить орден? слаб оказался?
        Роман напрягся, сбрасывая с головы липкую «паутину» неприятных вибраций. Причиной ощущений мог быть только ментальный «взгляд» неизвестного экстрасенса, а это означало, что в оценке происходящего он не ошибся. Диверсанты не поменяли планы, точнее, продолжали выполнять намеченное, и обнаружение русской контрразведкой взрывного устройства на «Севмаше» входило в эти планы.
        - Побыстрее бы.
        - Щас. - Петрович лихо развернул микроавтобус, пересёк две сплошные полосы на дороге и погнал машину по дворовым переулкам. К счастью, ГАИ этот манёвр не заметила, иначе Роман никогда не добрался бы до нужного пункта.
        Вырвались на шоссе. Петрович прибавил газу.
        Роман отогнал эфемерное «щупальце» внечувственного «локатора», сосредоточился на восприятии пространства посёлка Зелёный Бор, каким видел его с вертолёта. Перед глазами проявилась картина посёлка, освещённого лучами низкого солнца. Показался домик Петровича, создателя «геликоптера», сарай за домом. Однако самого аппарата внутреннее зрение Романа, которое он называл «третьим глазом», не заметило. Впечатление было такое, будто в том месте, где он стоял, образовалась дыра, поглотившая аппарат.
        Роман вышел из состояния пси-резонанса, успокоил разыгравшееся воображение, снова попытался нащупать в пространстве «геликоптер» Петровича. И опять провалился в «яму», источавшую тёмные струи тумана, поглощающего лучи мысленного «прожектора».
        Да это же «крышка», пришёл на ум термин Зюмы. Под этим словом штатный экстрасенс ФСБ понимал защитный ментальный экран, которым могли накрывать свои владения особо одарённые сенсы. Таким магом был и Арчибальд, показавший свои возможности ещё на острове Нунивак.
        Роман вынырнул из мысленных «странствий вне тела», посмотрел на часы. В принципе можно было звонить Афанасию, потому что «геликоптер» Петровича явно готовили к полёту.
        - Ещё минут пять, и мы на месте, - заверил водитель.
        Микроавтобус свернул на грунтовую дорогу, поднял хвост пыли.
        Через несколько минут в просветах между деревьями замелькали старые дома посёлка, мелькнул стрельчатый силуэт колокольни. Дорога вильнула, и машина оказалась на краю поля, за которым располагался посёлок Зелёный Бор в окружении жёлто-серых осенних лесных полос.
        - Куда теперь? - спросил Петрович.
        Роман увидел «геликоптер».
        - К дому!
        Однако стоило машине свернуть к владениям Петровича-первого, как из-за сарая слева от дома вывернулся серебристый внедорожник и метнулся к ним наперерез.
        Роман почувствовал толчок сердца, положил руку на локоть водителя.
        - Останови.
        Микроавтобус затормозил.
        Джип остановился. Из него выбрались два могучих бритоголовых парня в одинаковых чёрных штанах и пятнистых безрукавках. На их лицах лежала печать деревянной флегматичности.
        - Поворачивайте, - сказал один из них, с рыжими ресницами.
        - Фил? - узнал его Петрович, удивлённо посмотрел на пассажира. - Это же Фил, бармен из «Белого моря». И Костя-каратист, его дружок. Что они здесь делают?
        Он высунулся в окно.
        - Фил, привет, не узнаёшь?
        - Поворачивай, - не меняя тона, проговорил Фил.
        Второй здоровяк, пониже ростом, с усиками, демонстративно показал висящий на поясе нож в чехле.
        - Да мы только хотели посмотреть…
        - Поворачивай, холера свинячья! - показал крупные лошадиные зубы парень с ножом.
        Роман просканировал обоих и понял, что они закодированы. Головы парней окутывала серая дымка с просверкивающими в ней алыми паутинками.
        - Гони к дому! - выдохнул он. - Видишь, там стоит аппарат с винтами?
        - Это вертушка Петровича.
        - Нельзя допустить, чтобы она взлетела!
        - Понял. Эх, мама родная!
        Микроавтобус попятился назад, провожаемый взглядами бритоголовых, и внезапно рванул по полю к дому конструктора «геликоптеров».
        Парни оторопели, потом дружно ломанулись в джип, и тот помчался вслед за микроавтобусом.
        Роман достал мобильник, собираясь позвонить Афанасию. Но тут из-за штабеля старых потемневших досок выбежали ещё двое мужчин, в джинсах и чёрных рубахах, преградили микроавтобусу путь. Один из чернорубашечников поднял руку, и Петрович с матом развернул микроавтобус.
        - У них пистоль!
        Раздался тупой удар, двигатель машины заглох.
        - Приехали, мля! - отчаянно вскричал Петрович.
        Роман кинул ему мобильник.
        - Звони по первой строчке!
        Рванув дверцу, он выскочил из кабины.
        «Геликоптер» стоял в двадцати шагах от микроавтобуса, винты его вращались. Пилота видно не было, но по яркой «молнии», слетевшей с небес на голову, Роман понял, что его магический противник сидит в кабине самодельного летательного аппарата.
        Ещё одна ослепляющая «молния» ментальной атаки пронзила голову. В глазах потемнело, хотя Роман попытался закрыться мысленным зеркалом. Тогда он наугад выбросил «кулак» энергии, целя в источник «молний», и попал!
        Зрение прояснилось.
        Но осознать победу ему не дали.
        Плотный мордатый парень оказался в метре от него, выбросил вперёд кулак - обычный, физически реальный, и Роман отлетел назад как пушинка. Глаза наполнились слезами, рот - горечью.
        Тем не менее сознания он не потерял, подхватился на ноги в горячке пси-поединка, всё ещё удерживая мысленный контакт с колдуном в кабине «геликоптера».
        Перед глазами проявилось эфемерное видение: гигант с расплывающимся чёрным лицом и пронзительными светящимися глазами замахивается суковатой дубиной…
        Он подставил под удар бетонную плиту.
        Дубина врезалась в плиту, сплющилась, истаивая клочьями светящегося дыма.
        - Вот пидор! - послышался чей-то сдавленный голос. - Ещё сопротивляется! Да я же тебя по яйца в землю вобью!
        Рядом оказался мордатый, злобно ощерился.
        Сознание Романа раздвоилось, растроилось, расчетверилось. Каждая его частичка теперь отрабатывала свой участок происходящего. Он увидел второго парня, с пистолетом, обегавшего микроавтобус, подъехавший джип, из которого выпрыгивали бритоголовые, собравшийся взлететь «геликоптер», мордатого с его кулаками-молотами. Один его удар запросто мог убить или искалечить человека. С ним надо было что-то делать в первую очередь, и Роман первым «обработал» парня - послал в глаза «язык огня».
        Мордатый с воплем отпрыгнул назад, отмахиваясь от внушённого «протуберанца» руками.
        Роман вцепился в «гиганта» с плывущим чёрным лицом, пытаясь вытащить его из кабины аппарата.
        Возможно, что ему удалось бы отвлечь противника, заставить отбиваться в пси-пространстве, не дать взлететь, но напарник мордатого поднял пистолет, и Роман успел лишь «сбить прицел» - плеснуть в лицо парня «мысленной кислотой».
        Раздался вопль и одновременно выстрел.
        Роман отлетел к штабелю досок: пуля попала ему в плечо.
        Винты «геликоптера» завертелись быстрее, он стал подниматься в воздух.
        Где-то вдруг взвыл двигатель мчавшейся по полю машины, послышались крики.
        - Руки! Всем лечь! Кому говорю!
        Раздались выстрелы.
        Парень с пистолетом упал. Его напарника сбили с ног. Над Романом склонился Афанасий.
        - Живой?!
        - Частично. - Роман попытался встать, но рана в плече отозвалась такой болью, что он глухо вскрикнул, зажимая рану рукой.
        - Лежи! Сейчас вызовем «Скорую».
        - Он полетел туда…
        - Кто?
        - Арчибальд.
        - Да хер с ним, пусть летит, над Северодвинском летают наши «Сушки», собьют, если увидят.
        - Не увидят. Помоги встать. - Роман, морщась, отнял ладонь от плеча, посмотрел на кровь, снова зажал рану. Мысленным усилием попытался остановить кровотечение.
        - То есть как не увидят?! - не понял Вьюгин.
        - Он умеет… отводить глаза.
        - Ч-чёрт! - Афанасий схватился за мобильный. - Шамильевич, быстро к генералу, пусть поднимает звено «Ми-двадцать восьмых»!
        - Не надо, - пробормотал Роман, борясь с головокружением. - Они не успеют.
        - Но делать же что-то надо?!
        - Я постараюсь… закрыть его…
        - Ладно, постарайся, я вызову врача. - Афанасий снова взялся за телефон, одновременно руководя своими операми, с которыми приехал в Зелёный Бор.
        Кровь унялась, хотя пуля продолжала сидеть в плече. Роман это чувствовал. От потери крови не умру, подумал он полушутливо, как о чём-то несущественном. Где бы взять силы, чтобы выйти на уровень оператора? Как говорил председатель АНЭР? Активника? Олег Харитонович, откликнись!
        Малахов не отозвался. Зов Романа был то ли слишком слаб, то ли неумел. Вызывать коллег на телепатический контакт (как говорили ясновидцы), или ментальную связь (термин принадлежал учё- ным), или на неслух (это слово применяли люди АНЭР), он ещё не научился.
        Ладно, чудо-юдо поганое (так, кажется, говорили герои русских былин?), будет тебе поединок! Даже если ты не захочешь!
        Роман прислонился спиной к штабелю досок, уловил бешеный взгляд Афанасия (майор ругался с кем-то по поводу присылки «Скорой помощи»), но отвечать не стал. Заставил себя забыть о мелочах, о суматохе вокруг, о боли в плече. Раздвинул границы сознания и невесомым духом воспарил над собственным телом, над полем, домиком Петровича (жив ли авиаконструктор?), над посёлком Зелёный Бор.
        Горизонт распахнулся во всю ширь. Стали видны - хотя и в другом цветовом диапазоне - леса, болота вокруг Северодвинска, устье Двины, залив и сам город.
        Роман-дух огляделся и увидел кружащие в воздухе над портом самолёты. «Сушки», как ласково сказал Вьюгин.
        И ещё один аппарат приближался к порту - самодельный «геликоптер» Петровича, маленький, несерьёзный, игрушечный с виду, однако начинённый смертью «по самые маракасы». Летел он низко над домами, не торопясь, не летел - крался и представлял собой хорошую мишень для истребителей морской авиации. Однако лётчики его не видели.
        Роман понимал - почему.
        Пилот «геликоптера» умело отвёл им глаза.
        - Без двух минут два, - торопливо сказал кто-то рядом. - Сейчас откроют гидроузел.
        Роман не отреагировал на это сообщение. Он готовился атаковать пилота винтокрылой машины, «закрыть» так, чтобы тот потерял направление и не долетел до порта.
        Пора?
        Дух Волкова коршуном кинулся на сверкающие винты «геликоптера».
        Навстречу ему ударила струя снежной пыли!
        Роман ошеломлённо отлетел назад.
        Кто-то угрожающе и одновременно презрительно посмотрел на него. Очень знакомо посмотрел. Ледяными глазами!
        - Арчибальд… - прошептал он немеющими губами.
        В голове взорвалась бомба ехидного смеха.
        - Что, милый мой, силёнок не хватает тягаться со мной? Я уже у цели!
        Роман усилием воли раздробил сознание на потоки. Один поток попытался пробиться в кабину «геликоптера», второй нашёл истребитель «Су-25» над заливом, хлестнул отрезвляюще по лицу пилота ментальной «ладонью». Третий поток поднялся над городом выше, так что море слева открылось во всю ширь до горизонта.
        «Кто-нибудь слышит меня?!»
        Воздух вокруг всколыхнулся, прянул сферической волной во все стороны, возбуждая множество шепоточков и вспышечек неслышимого пси-эха.
        «Сам работай», - прилетел ворчливый ответ.
        «Сам-сам-сам-сам…»
        «Рома?» - отозвался кто-то удивлённо.
        «Алтын?!» - удивился и Роман.
        «Слушаю тебя».
        «Подсоединись!»
        «Я в твоём распоряжении».
        Роман не знал, где в настоящий момент находится Алтын - Ылтыын Юря, спасённый им месяц назад разведчик, но для мыслесвязи расстояния не играли существенной роли, а установленный контакт нёс главное - энергию, и Роман «опёрся» на этот поток, как на гранитную плиту. Его пси-выпад на сей раз пробил защитную «шапку-невидимку» пилота «геликоптера», которым несомненно являлся Арчибальд.
        «Геликоптер», выбравшийся к порту и почти приблизившийся к спускаемому на воду при большом скоплении народа подводному ракетоносцу, вильнул, закружился на месте.
        Роман ощутил всплеск удивления, затем - злобный высверк ледяных глаз и вопль ярости:
        «Год демент! Кто посмел?!»
        Роман раскалённой иглой пробил слой тумана, прикрывающий мыслесферу пилота, вонзил в глаза ему световые лучи.
        Новый пси-вскрик:
        «Дьявол! Ты посмел… мне!.. противостоять?!»
        «Геликоптер» пошёл по кругу, шатаясь из стороны в сторону, облетел гидроузел с лодкой, вынесся над акваторией порта.
        Его наконец-то заметили пилоты «Су-25», кружащих над портом, и один из них, не колеблясь, выпустил ракету.
        Роман внезапно ослабел. Силы его кончились. Но всё-таки он успел поймать «хвост» ментальной передачи, посланной неизвестно кем неизвестно кому:
        «Обнаружен… ухожу… задача не… ликвидирую причину лично…»
        Затем донеслась ещё одна фраза:
        «Мы ещё встретимся, господин русский экзор…»
        И контакт с Арчибальдом окончательно прервался.
        Дух Романа стремительно вернулся обратно, нырнул в тело как в темницу. Он уже не увидел, как ракета нашла «геликоптер» и разнесла его на кусочки со всей смертоносной начинкой.
        Над ним склонился Вьюгин, какие-то люди, женщина в белом халате.
        Сознание двоилось, плыло, ускользало, голоса людей отдалились, лишь один проник в уши и остался там:
        - Ты его сделал!
        - Мы, - пробормотал Роман, имея в виду себя и Ылтыына, и потерял сознание.
        4
        Окно было мутно-белым и мешало сосредоточиться.
        Роман долго пытался разглядеть, что происходит за стеклом, пока не догадался, что идёт снег.
        Он даже привстал на локтях, ловя глазами полёт снежинок, получил укол боли в плечо и упал обратно.
        - Не может быть! Сколько же я пролежал здесь?
        В палату вошёл мужчина в белом халате поверх куртки, проговорил хриплым голосом:
        - Привет, раненый.
        Роман сморгнул слёзы, протёр кулаком глаза.
        Это был Афанасий. В руке он держал большой пакет с эмблемой Северодвинска, поставил пакет на тумбочку.
        - Здесь фрукты, соки. Налить минералки?
        - Не надо. Сколько я пролежал здесь?
        - Всего четыре дня.
        - Но там снег…
        - Север, однако, погода изменилась за два дня. Позавчера ещё солнце светило вовсю, а вчера грянул мороз под минус десять и пошёл снег. Теперь по всей планете погода меняется практически мгновенно. Как ты себя чувствуешь?
        - Нормально.
        - Расскажешь, что произошло? Нам только сегодня разрешили к тебе зайти.
        Роман помолчал, вспоминая мгновения мысленно-энергетической схватки с пилотом «геликоптера».
        - Что с лодкой?
        - Всё в порядке, стоит в доке доукомплектации. Приняты дополнительные меры безопасности. Теперь на «Севмаш» не только мышь не проберётся, но и муха не долетит.
        Роман усмехнулся.
        - Нанороботы пролетят.
        - Пока это только американские пугалки. Военные нанороботы ещё только разрабатываются.
        - Скоро мир изменится.
        - Ну, скоро не скоро, а лет пять пройдёт, пока нанотехнологии достигнут совершенства. Появятся и какие-нибудь новые технологии защиты.
        - Пока что их нет. Не обязательно взрывать объекты, корабли и самолёты, достаточно запустить невидимые глазу нановирусы, и компьютеры перестанут работать в один миг. А без них любой ракетоносец - железная банка с бесполезным оружием на борту.
        - Ты прав. Но не всё так печально, думаю, над защитой от подобных вирусных атак работают люди небесталанные. Что-нибудь придумают.
        - Петрович жив? Я имею в виду…
        - Конструктора «геликоптера»? Жив, хотя с головой у него не всё в порядке.
        - Нашли пилота?
        Афанасий поморщился.
        - Никого, ни одного клочка. Такое впечатление, что «геликоптером» Петровича управлял автопилот.
        Роман покачал головой.
        - Нет, пилот там был… живой… с «запахом» Арчибальда.
        - Не ошибаешься? Нам только церэушного разведчика здесь не хватает.
        - Арчибальд не разведчик, он сенс очень высокого уровня. Не понимаю, зачем он взялся за это дело - теракт.
        - Ну, может, почувствовал себя князем мира, способным на любое деяние. Хотя я не верю, что он был на борту «геликоптера». Контрразведка пропахала каждый метр порта и весь залив и ничего не нашла.
        - Он там был.
        - Куда же делся?
        - Выпрыгнул до взрыва.
        - Без парашюта?
        - «Геликоптер» сбили не над сушей, а над водой.
        Афанасий махнул рукой.
        - В принципе это уже не наша забота. Пусть ищут. А тебе положена награда, генерал самолично обещал подъехать и вручить.
        - Было бы за что.
        - Есть за что.
        Дверь в палату приоткрылась, в ней показалась смущённая физиономия Джокера.
        - Можно?
        - Заходите, - сделал приглашающий жест Вьюгин.
        Один за другим в палату вошли экстрасенсы его команды. Затем появился начальник отдела в накинутом на плечи коротком халате. Он нёс большой прозрачный пакет и красную коробочку.
        - Приветствую вас официально, - генерал протянул Роману коробочку, - и неофициально. - Он поискал глазами место и поставил пакет рядом с пакетом Афанасия. - Это крымские яблоки и соленья. Как вы тут устроились?
        Роман вопросительно посмотрел на Вьюгина.
        - Что это?
        - Открывай.
        Роман открыл. В коробочке лежал самый настоящий орден.
        - За заслуги перед Отечеством четвёртой степени, - сказал Войнович. - Поздравляю, заслужили.
        Экстрасенсы разом заговорили:
        - Поздравляем.
        - Хорошо поработал…
        - Отметить бы надо.
        - Выйдет на волю - отметим, - пообещал Войнович. - Можете объяснить, что произошло в порту? Как вы нашли ту магическую мразь?
        Роман потрогал орден, закрыл коробочку.
        - Я был не один. Они тоже участвовали.
        - Они своё получили.
        Ничего объяснять не хотелось, да ещё в кругу сенсов. Вопрос начальника отдела казался бестактным. Да и Роман не считал себя «штатным колдуном» ФСБ. Орден можно было считать попыткой привязать его к службе партикулярно.
        - Понимаю, - улыбнулся Георгий Евсеевич, хотя лицо его при этом вовсе не подобрело. - Не хотите делиться секретами. Предполагаю, что вы сумели навести на диверсанта «порчу». Или «сглаз»? Как у вас это называется?
        - Деформация биоэнергоинформационной оболочки, - серьёзно проговорил Джокер.
        - Инфицирование биополя, - добавил Зюма.
        Вьюгин и Войнович переглянулись. Начальник отдела засмеялся.
        - Всё понятно. Вопросов больше нет. Поправляйтесь, Роман Евлампиевич, за вами присмотрят наши люди, во избежание недоразумений, так сказать. Для доставки в столицу вас будет специально дожидаться военный борт. Майор проследит.
        Войнович пожал руку Роману и вышел.
        Засобирались и экстрасенсы. Роман читал заинтересованность в их глазах, они ждали подробностей схватки с пилотом «геликоптера» в небе над портом Северодвинска, но открывать детали боя всё равно не хотелось.
        В палате остался Афанасий. Протянул Роману телефон.
        - Твой мобильный. Тебе кто-то звонил.
        Роман выхватил телефон, ткнул в кнопку «меню».
        Звонков насчитывалось не меньше десятка. Два от мамы, остальные от Даниэлы.
        - Ну, я пошёл, - сказал Афанасий, направляясь к выходу из палаты. - Держись, опер, я на связи.
        - Я не опер, - буркнул Роман.
        Вьюгин оглянулся, смерил его внимательным взглядом.
        - В том смысле, что ты мощный пси-оператор. Таких у нас в отделе не было. Наши сенсы могут разве что «нюхать» следы происходящего, ты же способен дистанционно воздействовать на людей. Генерал хотел присвоить тебе звание капитана, я отговорил.
        - Ни к чему.
        - Согласен, дело не в звании. Ты свободен в выборе пути. Захочешь уйти «на творческие хлеба», мы держать не станем.
        Роман недоверчиво усмехнулся.
        - Даже уговаривать не будете?
        - Уговаривать будем. - Афанасий наметил улыбку. - Преследовать и заставлять работать из-под палки - нет. Пока.
        Он вышел.
        Роман проследил его движение мысленным взором, заметил два светящихся «военной субординацией» огонька: это были оперативники отдела, оставленные генералом для охраны палаты с ценным сотрудником.
        Роман покачал головой. Он по-прежнему не считал себя сотрудником отдела ИПФ ФСБ. Но, похоже, к этому надо было привыкать.
        Телефон в руке стал горячим.
        Он спохватился, ткнул палец в окошечко «меню» с именем Даня.

* * *
        Ему удалось уговорить лечащего врача, и тот отпустил его на два дня раньше срока, с условием, что пациент будет соблюдать все рекомендации. Роман пообещал, хотя думал о другом: ни на один звонок Даниэла не ответила. Что крылось под этим молчанием, было неизвестно. Ревновать его она не могла, зная, куда и с какой целью (секретов от неё у него не было) он поехал. Оставалось гадать о причине молчания и надеяться, что ничего плохого не случилось.
        Он даже попробовал отыскать ауру девушки в Москве, отлично зная её цвет и эмоциональное насыщение. Но ему это не удалось. Скорее всего Даниэла находилась за пределами столицы, иначе трудно было объяснить её загадочное поведение.
        Только в самолёте, после старта с аэродрома Северодвинска, он догадался позвонить маме Даниэлы в Рязань. Однако и она не знала, где находится её дочь.
        - Созванивались позавчера, - добавила Надежда Андреевна. - В командировку вроде бы не собиралась. Да и кто её пошлёт из гимназии? Учёба давно началась, а каникулы нескоро.
        В таком мрачном настроении Роман и вернулся в Москву. Поискал девушку в квартире (вдруг она дома?), быстро переоделся (погода изменилась и здесь, пошли дожди), сел в машину и метнулся на Беговую, домой к Даниэле. Позвонил в дверь несколько раз, потом открыл своим ключом.
        Квартира была пуста. После переезда к нему Даниэла редко бывала дома, появляясь здесь лишь для того, чтобы поухаживать за комнатными растениями или взять что-либо из гардероба.
        Роман прошёлся по комнатам, принюхиваясь к обычным запахам, включил обоняние ментальное. Какое-то время казалось, что по квартире плывет тонкий «запах» чужеродности, похожий на горьковато-миндальный запах яда. Однако ничего тревожного сознание и подсознание не отметили. Если Даниэла и приходила сюда, то в хорошем настроении, никого не боясь.
        Он позвонил Наташе, подруге Даниэлы, с которой она встречалась чаще других.
        Наташа ответила, что разговаривала с Даниэлой два дня назад.
        Роман ещё раз позвонил Надежде Андреевне, спросил, не могла ли её дочь поехать к каким-нибудь родственникам.
        - Ну что ты, Рома, - отмахнулась она, - она бы мне сказала. Да и вряд ли её отпустили бы с работы в такое время.
        Тогда он поехал в гимназию на Мневники.
        Секретарша директора гимназии удивилась вопросу:
        - Даниэла Валерьевна не появляется уже третий день. Заболела, наверно. Мы открыли ей больничный.
        - И не проверили, болеет она или нет? - удивился в свою очередь Роман.
        - Даниэла Валерьевна очень ответственный работник, - строгим голосом сказала белокурая секретарша. - Ещё ни разу не было, чтобы она прогуляла занятия без причины.
        - То есть вы ей не звонили, - уточнил Роман, выходя из приёмной в расстроенных чувствах.
        В машине он прикинул план дальнейших действий. На душе стало тревожно и зябко. Ни мама, ни сотрудники на работе, ни подруги не знали, где находится Даниэла, и сердце подсказывало, что причина исчезновения девушки не связана ни с её работой, ни с болезнью.
        Вьюгин отозвался быстро:
        - Ага, прилетел, значит. Как плечо?
        - Заживает. - Роман коротко рассказал майору о пропаже любимой.
        - Всех обзвонил? - поинтересовался Афанасий. - Не могла она куда-нибудь уехать втайне от тебя?
        - Нет.
        - Ладно, попробуем поискать по нашим связям. Если узнаешь что, сообщи.
        Подумав, Роман поехал домой. Надо было сложить все имевшиеся факты в одно целое и поискать Даниэлу «ментальным локатором». А если не получится - попросить помощи Олега Харитоновича.
        Однако просить никого не пришлось. Дома его ждал председатель АНЭР.
        - Извини, что без приглашения, - встал с дивана Олег Харитонович, придержал куртку на коленях. - Мне показалось, что я тебе нужен.
        Роман почувствовал облегчение. С этим человеком не надо было хитрить, ходить вокруг да около и говорить намёками. Он видел людей насквозь.
        - Чаю?
        - Не откажусь, погода нынче слякотная.
        Роман сбегал на кухню, заварил свежего чаю, хотел отнести приборы для чаепития на подносе в гостиную, но гость сам заявился на кухню.
        - Посидим здесь. Уютно у тебя, женская рука чувствуется.
        Роман сжал зубы.
        - Я живу не один.
        - Хорошо.
        - Но она исчезла…
        - А это плохо. Рассказывай.
        Роман поведал Малахову историю поисков Даниэлы.
        - Понятно, - кивнул гость. - Я наслышан о случившемся в Северодвинске, но желательно узнать подробности.
        - А что делать с Даниэлой?
        - Нужна полная информация.
        Чувствуя себя не в своей тарелке, Роман сообщил гостю о схватке с чужим пси-оператором, которого он называл Арчибальдом.
        - Да, интересная история, - согласился Олег Харитонович. - Мне непонятна его активность, сенсам такого уровня нет нужды вмешиваться в дела людские, не царское это дело. Здесь присутствует какая-то странная необходимость, которую я не могу объяснить.
        - Он обещал встречу, - криво улыбнулся Роман.
        - А вот это совсем плохо. Такие люди слов на ветер не бросают. Могут и отомстить. Боюсь, с твоей женой приключилось…
        Роман подался вперёд.
        - Что?!
        - С другой стороны, я не уверен, что твой визави опустится до такого низкого состояния. Тем не менее будем ориентироваться на психологию европейцев, основанную на императиве «иметь». Они всегда хотят всё иметь. Впрочем, это схоластика. Я вынужден покинуть тебя, у меня важная встреча, но вечером вернусь.
        - Ты думаешь, Арчибальд… похитил Даню?
        - Ты проявил силу, друг мой, и тобой, скорее всего, заинтересовались люди на западе. Следует ожидать развития событий. Кстати, по твоим словам, тебе помог сенс по имени Алтын.
        - Ылтыын Юря, бывший разведчик СВР. Я помог ему бежать, он помог мне.
        - Долг платежом красен. Судя по всему, он сильный просветлённый, стоит пригласить его к нам. Замолвишь словечко?
        - Попробую, - пробормотал Роман.
        - Ну, и славно. - Олег Харитонович поднялся. На пороге гостиной оглянулся: - Будь осторожен, Евлампиевич. Если я прав, на тебя в скором времени выйдут вербовщики.
        - ЦРУ? - усмехнулся Роман.
        Малахов усмехнулся ответно, покачал головой.
        - Бери выше. Потом поговорим.
        Стукнула дверь. Волков остался один, размышляя над последними словами Олега Харитоновича. Впрочем, размышлял недолго. Тревога не покидала душу, и надо было что-то делать, чтобы не закиснуть совсем. Пошатавшись из угла в угол, он приказал себе успокоиться и решил устроить сеанс «странствий вне тела». Делать всё равно было нечего, а ждать обещанной председателем АНЭР помощи не было мочи.
        Он прилёг на диван, сосредоточился на внутреннем «разжигании огня».
        Процедура давно стала привычной, с тех пор как он научился пользоваться ею с момента знакомства с Олегом Харитоновичем. Правда, сначала она помогала очищать организм от энергетических «искривлений» и физиологических «шлаков», теперь же ею можно было готовить себя к высокой энергоотдаче.
        Роман «поджёг» копчик, заставил его светиться, чтобы затем пустить волну свечения вверх по позвоночнику к сердцу и голове… и в этот момент зазвонил домашний телефон.
        Сердце ухнуло вниз.
        Раздосадованный, он рывком встал, потянулся к телефону и отдёрнул руку. Показалось, что телефон угрожающе и презрительно глянул на него.
        Гадство! Нервы сдают, что ли?
        В трубке хрустнуло, и мужской голос, с едва уловимым акцентом, тягуче проговорил:
        - Господин Волков?
        - Арчибальд!
        Из трубки донёсся довольный смех:
        - Браво, господин Волков, вы не ошиблись. Я вас не задержу. Есть тема для разговора.
        - Даниэла у вас?
        - Вы невероятно догадливы. Советую не впутывать в это дело службу безопасности, она вам только повредит. Вы очень меня огорчили в Северодвинске, так что долг красив платежом.
        - Красен.
        - Да-да, верно, красен. Простите, сэр, тонкости русского языка мне понятны не всегда. Предлагаю встретиться где-нибудь на нейтральной территории. К примеру, недалеко от Московской кольцевой автодороги есть прелестное местечко под названием «Княжье озеро».
        - Где Даниэла?!
        - Какой вы нетерпеливый. Мы поговорим и об этом. Приезжайте один, через час. Если мы заметим «хвост», беседа не состоится, равно как и свидание с вашей женой. Или кто она вам там. Договорились?
        - Дерьмо!
        - Отлично, договорились. До встречи, время пошло. - В трубке затукали гудки.
        Роман сжал трубку так, что заболели пальцы. Аккуратно положил её на место, представляя, как берёт собеседника за горло, потом очнулся и бросился собираться.
        Кто-то позвал его. Он вздрогнул, бросил взгляд на окно. Понял - вызов был мысленным. Одним усилием вошёл в состояние просветления.
        «Кто тут?»
        «Не узнаёшь?»
        «Алтын?!»
        «Узнал, молодец. Моя помощь нужна?»
        «Н-нет. Прости, я тороплюсь».
        «Чую, ты в опасности. Не стесняйся, я всё ещё твой должник».
        «Хорошо, расскажу позже».
        «Буду ждать, держись, я на связи».
        Ментальный канал расплылся неощутимым облачком, пропал. Роман невольно подивился, с какой лёгкостью он вошёл в контакт с Ылтыыном, словно тот сидел в соседней комнате, да ещё и говорил с ним, как говорят обычные люди, но время торопило, и отвлекаться было недосуг.
        Через несколько минут он уже мчался на машине по Беговой, вырулил на Звенигородское шоссе, ныряющее за мостом в тоннель под Строгино, и выскочил на Новорижский тракт.
        Двадцать четыре километра от МКАД до поворота на посёлок машина преодолела за семь минут.
        «Княжье озеро» представляло собой коттеджный посёлок, возведённый ещё в начале века на берегу одноимённого озера, недалеко от села Павловская Слобода. Посёлок не раз признавался лучшим среди элитных домостроев Подмосковья, имел свою церквушку, почту, школу под скромным названием «Президент» и детсад «Голицынский», а также торговый центр «Княжий двор». Площадь он занимал большую, под сто пятьдесят гектаров, имел несколько въездов, и Роман вынужден был остановить машину возле первого после съезда с шоссе.
        Ворота были закрыты, никого из охраны видно не было.
        Роман вышел из машины, приблизился к воротам, гадая, каким образом он попадёт в посёлок.
        На воротах замигал огонёк, со столбика раздался тихий голос:
        - Слушаю вас.
        - Извините, - сказал Роман. - Меня здесь ждут.
        - Волков?
        - Д-да, - с заминкой подтвердил Роман, сообразив, что его фамилия стала известной похитителям Даниэлы от неё же.
        - Проезжайте.
        Створка ворот отъехала в сторону.
        Роман проехал ворота, остановился, гадая, как он найдёт дорогу к тем, кто его ждёт, и услышал подсказку:
        - Направо, к автомойке.
        Роман послушно повернул направо, остановился напротив автомоечного комплекса.
        Один бокс был занят, ворота второго скользнули вверх.
        - Заезжайте, - махнул рукой молодой парнишка в жёлтой спецовке.
        Роман внимательно посмотрел на него, но мойщик был прозрачен и чист, как хрустальная подвеска, ничего демонического его аура не выражала. Он просто делал свою работу.
        Однако стоило Роману выйти из машины, как к нему подошёл ещё один молодой человек, плотный, состоящий, казалось, из одних мышц.
        - Идите за мной.
        Роман повиновался, чувствуя прикосновение к голове невидимых пальцев: так психика реагировала на ментальные токи, усиливающиеся по мере приближения к месту встречи.
        Обогнули мойку, вошли в белую дверь на её торце, ведущую, очевидно, в контору хозяина.
        Короткий коридорчик, провонявший моющими средствами, ещё одна дверца, и Роман оказался в небольшой комнатке без окон, где стоял столик, диванчик, пара стульев и холодильник. За столом сидел мужчина в джинсовом костюме, разглядывающий в растворе компьютерного монитора какие-то картинки. Он поднял голову, и Роман поёжился. Глаза у хозяина кабинета были абсолютно прозрачные, заполненные ледяным холодом.
        Крутоплечий здоровяк, проводивший Романа, поклонился, вышел.
        Ледяноглазый оценивающе осмотрел гостя, повёл рукой:
        - Вы представлялись мне иным. Присаживайтесь, господин Волков. Приятно, что вы вовремя, ещё приятнее - что без сопровождения. Рад познакомиться.
        - Без взаимности, - сказал Роман, не двигаясь с места.
        Во взгляде Арчибальда проскользнула насмешка.
        - Ради бога, я вас не укушу. Просто разговаривать удобнее сидя. А вы молодец. Вы третий русский, кто меня удивил.
        Роман подумал, присел на краешек дивана.
        - Кто же был вторым?
        - Ваш приятель разведчик Алтынов.
        - А первым?
        - Гагарин.
        Роман качнул головой.
        - Надо же, какая честь для меня. Где Даниэла?
        - Не беспокойтесь, она в надёжном месте.
        Мысль Арчибальда метнулась куда-то вдаль: мелькнули дома, лес, река, дорога, шлагбаум (Роман воспринял мыслепоток как чувствительная антенна, настроенная на восприятие пси-волн), - и превратилась в колючую стену.
        - Не думал, что в России есть такие сильные пси-операторы, - продолжал он. Слова прозвучали скорее как осуждение, нежели как восхищение. - Вы дважды перешли мне дорогу, господин блэкзор, и случайностью назвать это нельзя.
        - Я не блэкзор, - угрюмо возразил Роман.
        - Дело не в терминологии. Мы с вами одного пола ягоды.
        - Поля…
        - Что, простите? Ах, да, снова русские нюансы. Ваш язык так разнообразен и гибок.
        - Короче, господин Феллер.
        Брови ледяноглазого взлетели на лоб.
        - О-о, браво, господин Волков. Не спрашиваю, как вам удалось узнать мою фамилию, хотя вынужден признать, что раньше это никому не удавалось. Вы сильнее, чем я представлял. В связи с этим озвучиваю предложение моих шефов, хотя и не верю, что вы согласитесь.
        - Не ходите вокруг да около.
        - Как, около? Забавное слово, надо взять его на вооружение. Итак, наше предложение: переходите на нашу сторону, уважаемый блэкзор, и будете иметь всё, что пожелаете.
        Роман усмехнулся, почуяв, сколько спеси и презрения вложил в свою речь американец, чьими предками были индоевропейцы, славящиеся своей русофобией независимо от государственного строя России. Их богом был и будет слоган «иметь!», в то время как слоганом русичей было и остаётся «быть!».
        - У меня есть всё, что нужно.
        Арчибальд засмеялся. Зубы у него были ослепительно белые.
        - Представьте, именно эти слова я и ожидал услышать от вас. Вы хороший образчик своей породы, сэр Волков. Переубеждать таких людей я не берусь. И всё-таки вы не отдаёте себе отчёта, что у нас есть козырь, а у вас нет. Поэтому мой совет: примите предложение от хорошего.
        По-видимому, он хотел сказать: «по-хорошему», - но Роман не стал уточнять.
        Арчибальд заметил его мину.
        - Уверяю вас, в нашей системе вы станете очень большим человеком.
        - Предателем.
        - Ну, смотря с какой стороны посмотреть.
        - Всегда мечтал работать в ЦРУ.
        - Вот вы шутите, а зря. Чем вам не нравится Центральное разведуправление Соединённых Штатов? Оно ничуть не хуже вашего ФСБ. Однако речь не о нём.
        Роман недоверчиво склонил голову к плечу.
        - А о чём? Вы работаете на китайскую разведку?
        Собеседник оценил шутку по-своему:
        - Мы все работаем на китайскую разведку. Итак, что вы решили?
        Роман помолчал, попытался отыскать ауру Даниэлы в сплетениях биоэнергопотенциалов коттеджного посёлка, не смог. Похоже, здесь её не было.
        - Мне надо подумать. Но прежде я хотел бы поговорить с… женой.
        - Не получится, уважаемый, - показал свою ослепительную голливудскую улыбку Арчибальд Феллер. - Это всё равно, что указать координаты её местонахождения, не так ли? С ней всё в порядке, смею вас уверить. Вот, послушайте.
        Блэкзор достал телефон, включил.
        Над окошечком видеомодулятора выросла призрачная головка Даниэлы, зазвучал её голос:
        - Рома, не волнуйся, я подожду сколько надо.
        Изображение погасло, голос пропал.
        - Что вы с ней сделали? - севшим голосом спросил Роман. - Она никогда так не говорила!
        В комнату заглянул давешний мускулистый здоровяк.
        Феллер отрицательно качнул головой, успокаивая парня. Тот скрылся за дверью.
        - Пришлось напустить туману, Роман Елав… Елма… у вас очень трудное отчество, господин Волков, не выговоришь. Она считает, что от её терпения зависит ваша жизнь. Хотя всё ровно наоборот.
        - Если с ней что-нибудь случится…
        Феллер поморщился.
        - Не опускайтесь до киношных стереотипов, друг мой, не превращайте нашу беседу в фарс. Сколько вам понадобится времени на раздумья?
        Роман представил, как он хватает собеседника за отвороты куртки…
        Тот погрозил пальцем.
        - Так не пойдёт.
        - Я вам позвоню. Давайте номер.
        По губам Арчибальда скользнула ироническая улыбка.
        - Чтобы ваши друзья из ФСБ вычислили меня?
        - Я не буду обращаться к… друзьям из ФСБ.
        - Хорошо, верю, запоминайте. - Арчибальд продиктовал номер телефона, затем тон его изменился, в нём зазвучали зловеще-жёсткие нотки: - Даю вам двадцать четыре часа на размышления. Не пытайтесь привлечь спецслужбы, потеряете жену. Лучше подумайте о преимуществах, которые вы получите, работая с нами.
        Роман встал, направился к двери.
        - Я могу быть уверен, что через полчаса здесь не будет ваш хвалёный спецназ? - в спину ему спросил Арчибальд. - Надеюсь, вы понимаете, чем рискуете?
        Роман повернул голову, одарил улыбающегося американца обжигающей «молнией» предупреждения и вышел, уже не увидев, что его «подарок» согнал улыбку с губ Арчибальда, превратив её в гримасу.
        Подручный блэкзора проводил его до машины, стоявшей в боксе чистой.
        Через десять минут Роман выехал на шоссе и повернул к Москве.
        5
        Впервые в жизни он не знал, что делать.
        Угроза Феллера имела под собой все основания, чтобы относиться к ней серьёзно. Несмотря на то, что общепринятый стандарт давления на человека, конкретно - на мужчин, в виде похищения их женщин, давно набил оскомину любителям боевиков, этот приём работал! И вынуждал тех, кто дорожил жизнью любимой, идти на уступки криминалу, какие бы формы тот ни принимал.
        С час Роман добивался нужной концентрации ума и психических сил, чтобы начать думать о способах освобождения Даниэлы. Принимать предложение Арчибальда он не собирался, однако и оставлять девушку (впрочем, по сути она уже действительно стала женой) в руках чёрных заокеанских сенсов не хотел.
        Вспомнилась оговорка Арчибальда: «А чем вам не нравится Центральное разведуправление Соединённых Штатов? Оно ничуть не хуже вашего ФСБ. Однако речь не о нём». Что хотел сказать американский блэкзор, свободно разгуливающий по России? Кстати, почему он не боится действовать так открыто? Имеет покровителей во властных структурах? И на кого работает? Следует ли понимать его как вербовщика другой страны? Какой?
        Роман покачал головой. На китайскую разведку Феллер с его возможностями не стал бы работать никогда. Американцы на дух не переносят азиатов, почти так же, как русских. На кого же он намекал?
        Впрочем, об этом можно узнать совсем просто, стоит только согласиться работать на него. Хотя с другой стороны, не слишком ли всё просто? «Мы вам бабу, вы нам свою жизнь». Неужели он всерьёз надеется таким образом завербовать сильного российского экстрасенса? Находясь на территории, заведомо не поддающейся просчёту? Надеется на свою исключительность? Или это всего-навсего тест на профпригодность?
        Роман сварил кофе, добавил сливок, сделал глоток, машинально посмотрел на часы.
        В его распоряжении осталось чуть меньше двадцати двух часов. Сволочь!
        Вставшую в душе после этого волну гнева удалось погасить не сразу. Как бы ни повернулось колесо судьбы, опора на гнев ещё никому не помогла решить проблему.
        «Позвони Афанасию», - посоветовал внутренний голос.
        Роман сел, потом прилёг на диван, размышляя над советом. Потом отогнал мысль. Привлекать спецслужбу для освобождения Даниэлы после угроз Арчибальда было нельзя. Феллер не шутил и мог выкинуть любое коленце, тем более что за ним стояли неведомые «шефы». Что они собирались сделать с пленницей в случае отказа Волкова, представить было несложно.
        Он незаметно задремал.
        Пришёл очень необычный сон.
        В темноте засияли далёкие звёздочки, складываясь в красивые узоры. Стали увеличиваться, приближаться. Распахнулась потрясающая панорама космоса, будто Роман летел в космическом корабле и обозревал пространство через прозрачные стены рубки.
        Одна из звёзд выросла в гигантский шар, окутанный протуберанцами, ушла влево, появилась планета, сначала сизо-серая, закрытая облаками, потом сине-зелёная, похожая на Землю.
        Из-за спины Романа вынеслись огненные стрелы, посыпались на планету, пробивая её атмосферу, оставляя длинные белые хвосты, и… сон кончился.
        Роман подскочил на диване, открыл глаза, не сразу соображая, где он находится. Снова лёг. В душе возникла странная тревога, вдобавок к той, что уже владела душой из-за пропажи Даниэлы. Эту тревогу несли метеориты (или кометы?), атаковавшие Землю во сне. По какой причине ему приснился именно этот сон, было неизвестно.
        Роман встряхнулся, побежал умываться, отметил время: он спал всего сорок минут. Чёрт, надо что-то решать! Если не Афанасий, то кто поможет? Вообще не надо было к нему обращаться. Если майор предпримет конкретные шаги по поиску Даниэлы и Арчибальд об этом узнает, беды не миновать!
        Роман взялся за телефон, собираясь звонить Вьюгину, с трудом уговорил себя не делать этого. Душа рвалась на части, а он по-прежнему не знал, что делать.
        Не суетись! - сказал внутренний голос. Вспомни, о чём подумал господин блэкзор, когда ты спросил, где Даниэла.
        Память послушно развернула путь следования мысли Арчибальда: коттеджи, лес, река, дорога, снова лес, шлагбаум. Всё? Нет, ещё был дом, скрытый зарослями кустарника, бежевые стены, белое с красным. Где это место? Ведь недалеко от «Княжьего озера», буквально в нескольких километрах. Шлагбаум… К какой усадьбе ведёт дорога, перегороженная шлагбаумом?
        Роман быстро подсел к компьютеру, нашёл карту Подмосковья, начал просматривать коттеджные посёлки и усадьбы, располагавшиеся по обе стороны Новорижского шоссе. Вскоре он знал названия трёх десятков старых и новых дачных кооперативов и посёлков, возникших недалеко от шоссе за последние годы. Однако ни на одной фотографии не было похожего шлагбаума на въезде в посёлки, а в большинстве случаев можно было только догадываться о наличии ограды вокруг участков и существовании охраны.
        Обалдевший от сотен фотографий, Роман побежал в душ, освежился, снова приник к экрану. Потом понял, что таким образом ничего не найдёт. Оставался единственно правильный путь - поехать на машине по шоссе и заглядывать в каждый попадавшийся на дороге посёлок.
        Если Даниэлу прячут в какой-то усадьбе, осадил его внутренний голос, то её и охраняют серьёзно. Что ты сделаешь один? И себя раскроешь, и её погубишь.
        Роман перестал одеваться, сел на диван.
        Звони Афанасию, снова завела свою песню трезвая половина сознания.
        Нет! - упрямо мотнул он головой.
        Спроси хотя бы, чего он добился.
        Роман подумал, набрал номер Вьюгина.
        - Да, Рома, я не забыл, - отозвался Афанасий виноватым тоном. - У нас пока ноль, никаких следов. Милиция про неё ничего не знает. Что у тебя?
        - Тоже… ноль, - пробормотал он. - Вы там… осторожней.
        - А что? - тотчас же насторожился майор. - У тебя есть предположения, догадки? Ты искал её в психополе?
        - Искал, - честно признался Роман. - Пока не нашёл. Но она где-то в Подмосковье.
        - С чего ты взял?
        - Чувствую…
        - Ага. - Афанасий помолчал. - Давай я к тебе приеду вечером, покумекаем вдвоём.
        - Вечером я… буду занят.
        - Позвони, когда освободишься.
        Роман снова начал собираться, твёрдо решив не впутывать ФСБ в это дело. Стоило только представить ледяные глаза Арчибальда, и спину передёргивала судорога. В намерениях американца сомневаться не приходилось.
        Датчик бензина в машине показал фигу. Пришлось заезжать на заправку под развязкой Звенигородского шоссе и третьего транспортного кольца. Что он будет делать в случае, если удастся найти местонахождение Даниэлы, Роман не знал. Воевать! - ответил он на свой же собственный вопрос. Хотя в жизни никогда ни с кем не воевал.
        До назначенного Арчибальдом срока оставалось восемнадцать с половиной часов, когда он выехал за МКАД и начал изучать встречавшиеся по дороге дачи и усадьбы. В первую очередь те, что были рядом с посёлком «Княжье озеро». Искомый шлагбаум он обнаружил в половине пятого, когда уже начало темнеть. Этот шлагбаум перекрывал дорогу в глубь леса справа от шоссе, буквально в трёх километрах от поворота на «Княжье озеро».
        Роман остановил машину перед шлагбаумом, вышел, вглядываясь в заросли лещины и ольхи, ещё не сбросивших листья, несмотря на глубокую осень. За ними мелькнули белые и красные плоскости. Он вздохнул с облегчением: расчёт оказался верным, в чём он уже начал было сомневаться. Мысль Арчибальда выдала место, где томилась в плену неизвестных похитителей Даниэла.
        Шлагбаум выглядел старым. Но дорогой пользовались, если судить по наезженной колее, протёршей асфальтовое полотно.
        Роман поднырнул под полосатую красно-белую штангу, сделал несколько шагов и увидел каменный забор, над которым виднелась черепичная крыша, а в просветы узорчатой кладки - белые стены коттеджа.
        Кто-то посмотрел на гостя, насмешливо и презрительно.
        Роман остановился, спешно накидывая на себя «зеркальный пузырь» ментальной защиты. Однако было уже поздно. Его засекли. Кто - стало ясно буквально через пару минут.
        Послышался звук мотора, на дороге показался серебристый джип «Туарег». Он запер «Ауди» Романа, остановился. Первым из кабины выбрался давешний мускулистый мордоворот, подручный Арчибальда, одетый в дутую чёрную куртку. За ним не спеша вылез ухмыляющийся американец.
        - Помочь, Роман Емлав… э? В гости к друзьям приехали или ищете кого? Если свою жену, то её здесь нет.
        Роман потемнел, сжал зубы.
        Арчибальд засмеялся.
        - Я вас проверил, подкинув эту мыследезу со шлагбаумом. Не верил, что сработает. Но вы действительно классный псимен. Вы нас огорчите, если откажетесь работать с нами. У вас, - он глянул на браслет часов, - семнадцать часов на принятие решения. Нет, даже меньше, вашу прыткость надо ограничить. В восемь часов утра я пошлю вам посыльного с фрагментом жены.
        Роман сжал кулаки, сделал шаг вперёд.
        Арчибальд окинул его оценивающим взглядом, кивнул помощнику:
        - Дай ему по печени, больно, чтобы понял: мы не шутим.
        Парень в куртке сделал выпад кулаком в живот Роману, и тот отлетел назад, к обочине дороги, зацепился за холмик, упал на спину в пыльную траву. Сознание помутилось. Когда он пришёл в себя, джипа уже не было. Во рту было горько, болел живот, мышцы горели, внутри словно тлела головешка. А ещё было обидно до слёз, что он, во-первых, попался на уловку американца как ребёнок, и во-вторых, что пропустил удар. Поверь он в намерения Арчибальда - можно было бы попытаться «затемнить сознание» его телохранителю, чтобы тот промазал.
        Домой Роман ехал в отвратительном настроении. Не помогла даже волевая психотерапия, которой он пользовался в моменты неудач и жизненных неурядиц. На душе было мерзко и стыдно, будто его поймали на обмане или воровстве. Помощи ждать было неоткуда. Всё, чем мог помочь Афанасий, это подключить к поискам Дани экстрасенсов отдела. Но в этом случае похититель сразу догадался бы, что происходит, и Роман потерял бы девушку навсегда.
        Холодный душ не принёс облегчения.
        Роман сел за стол, уставился на телефон, словно хотел его загипнотизировать на благую весть. Сколько просидел в таком состоянии, не помнил. Кто-то деликатно «постучался» в голову. Он встрепенулся, расправляя «антенны» паранормального сверхчувствования.
        «Роман, ты где?»
        «Алтын?!»
        «Я в Москве, не хочешь пообщаться?»
        «Не может быть!»
        В голове возникла картинка: смеющийся кот.
        «Чего не может быть? Что я в Москве или что ты не можешь встретиться?»
        «Приезжай, конечно, буду очень рад!»
        «Диктуй адрес».
        Роман воспроизвёл в памяти дом, где он жил, проезд от метро, парковку.
        «Понял, буду через полчаса, я на Красной Пресне».
        Контакт прервался. Роман мимолётно подумал, какие невероятные возможности кроются в этом способе общения, потом пришла мысль, что телепатия возможна только между «своими», то есть между людьми с телепатическими способностями, и побежал на кухню готовить ужин.
        Однако ужин не понадобился. Ылтыын Юря был не голоден и согласился только на чай. Роман видел его воочию впервые, поэтому с жадным интересом оглядел гостя, не наблюдая ничего сверхъестественного или «демонического».
        - Самоед я, однако, - улыбнулся Ылтыын, - сын шамана.
        Лицо его действительно ничем не отличалось от лиц северных народностей России, непроницаемо-спокойное, со щёлочками глаз, покрытое тёмным северным загаром. Короткие блестящие волосы, острые скулы, нос пуговкой. Москвич сказал бы - чукча, не вдаваясь в подробности родовой принадлежности этого человека, хотя Ылтыын был эскимосом. Да и для Романа до сих пор не существовало разницы в оценке национальных отличий коренных народов Севера. Хотя искал он не столько характерные черты этноса, сколько печать принадлежности Ылтыына к одной из самых крутых спецслужб мира.
        - Разочаровал? - снова растянул губы в улыбке разведчик; по-русски он говорил без малейшего акцента.
        - Проходи, - смущённо отвёл глаза Роман, пропуская гостя на кухню.
        Чай пили молча, поглядывая друг на друга. Наконец, Ылтыын отставил чашку, посмотрел хозяину в глаза.
        - Что случилось?
        - Как вы…
        - Ты.
        - Как ты узнал, что я… что у меня что-то случилось?
        - Мой отец действительно был шаманом, я перенял от него многое, в том числе владение иннырт - «тонкими огнями». Если говорить учёно - это называется биоэнергоинформационные технологии. Когда ты мне помог освободиться, я запомнил твой пси-запах.
        - Откуда ты приехал?
        - С Камчатки. Есть там такой посёлочек Итылкуч. Уже месяц отсиживаюсь на родительских харчах, восстанавливаю тонус после провала. Думал, меня спишут после этого, но не списали. Я тебя услышал, когда ты ещё в Северодвинске с Арчибальдом долбался.
        - Ты знаешь Арчибальда?
        - Так ведь мы оба с ним познакомились, когда я сидел на Нуниваке.
        - Точно, не сообразил. Он здесь, в Москве, похитил мою девушку…
        - Так, понятно. - Ылтыын бросил взгляд на включившийся холодильник. - То-то мне показалось, что знакомым запахом повеяло. Как это произошло?
        Роман тоже посмотрел на холодильник, рассказал о своих поисках Даниэлы. Последний эпизод - о встрече у шлагбаума - заставил его покраснеть. Но он всё-таки довёл рассказ до конца.
        - Ловко! - цокнул языком Ылтыын. - Я бы, наверно, тоже купился. Иммунитета от лжи у нас нет, поэтому заокеанские ковбои легко играют в эти игры. Что предполагаешь делать?
        - Не знаю, - признался Роман. - Никаких дельных мыслей в голове. У меня есть приятель в…
        - Твой начальник?
        Роман понял, что с этим человеком надо говорить правдиво. Собеседник знал многое, и уходить от вопросов, изворачиваться, отмалчиваться не хотелось.
        - Да, я работаю на…
        - Отдел ИПФ родственной конторы. Среди тамошних сенсов я кое-кого знаю. Звони начальнику, это лучший выход из положения.
        - Я звонил, у него ноль информации. Да и если Арчибальд узнает о привлечении спецслужб…
        - Вероятность такая есть, он очень сильный пси-функционал. Сколько времени у нас осталось?
        - До утра, - сказал Роман, отметив это «у нас».
        - Попробуем мозговой штурм?
        - Тем более он поймёт, что я привлёк экстрасенсов.
        - Согласен, не подумал. - Ылтыын налил себе ещё чаю, с непроницаемым лицом прогулялся вокруг стола. - Есть другой вариант.
        Роман с надеждой посмотрел на него.
        - Милиция, опрос свидетелей - это долгий процесс и не всегда результативный. Звони нашему американскому коллеге, говори, что согласен, но только после того, как увидишься с Даниэлой.
        Роман непонимающе почесал бровь.
        - А потом?
        - Мы будем держать связь на уровне пси, у нас это хорошо получается. Я поеду за тобой.
        - Один? У Арчибальда целая команда.
        - Драться на физическом уровне нам, возможно, и не придётся. Врубим ФАГ, заставим эту команду бегать вокруг на полусогнутых.
        - Что такое ФАГ?
        - Разве ты не занимался в своём ИПФ?
        - Нет, я ведь там недавно.
        - ФАГ - это форсированный альфа-гипноз. В принципе, ты это проделал, когда схлестнулся с Арчибальдом. - Ылтыын покачал головой. - Странно, что тебя этому не учили.
        - Я ещё не штатный сотрудник отдела, - пробормотал Роман.
        - Ладно, не переживай, у нас всё равно получится, звони.
        Роман взялся за телефон.
        6
        Надежда на успех была слабая. И всё же он поехал, потому что больше ничего не оставалось делать. Правда, Ылтыын излучал уверенность, провожая Романа, и обещал помочь, но Роман чувствовал, что ситуация не находится под контролем, и иллюзий по поводу ее благополучного завершения не строил. Хотя готовился к любому исходу дела.
        Арчибальд на звонок отреагировал быстро:
        - Отлично, мистер Волков, рад вашему решению, оно правильное. Теперь следуйте инструкциям, и мы встретимся.
        - Даниэла должна быть с вами.
        - Разумеется, мистер Волков, разумеется.
        - Вы её сразу отпустите!
        - Конечно, отпустим. - Арчибальд продиктовал условия, которыми должен был руководствоваться «клиент». - Жду вас через час.
        Роман выключил телефон, поймал взгляд Ылтыына.
        - Где? - спросил разведчик.
        - Не может быть! Он сказал, чтобы я ехал в «Княжье озеро».
        - Ну, значит, езжай.
        - Даниэлы там нет. Я бы почувствовал, если бы была.
        - Значит, её откуда-то привезут.
        - Разве что.
        - Действуем, как договорились.
        - Тебя не пропустит охрана.
        Ылтыын смешно шевельнул носом, сощурился, так что глаза его и вовсе превратились в узкие щёлочки.
        - Однако посмотрим.
        Больше Роман вопросов не задавал.
        Оказалось, что у Ылтыына очень крутая «тачка» - шестисотсильная «Катюша» белого цвета, выглядевшая как космический аппарат. Заметив взгляд Романа, разведчик развёл руками:
        - Болезнь у меня: люблю быстрые и мощные авто. Сначала ездил на «Субару WRX», потом на спортивной «Ауди», теперь пересел на российский боевой «мустанг». Разгоняется до сотни за три с половиной секунды.
        Роман хотел заметить, что такую машину видно издалека, но голова была забита другими мыслями, и он промолчал.
        Выехали на Новорижскую трассу, начало которой было отмечено колоссальной трёхуровневой развязкой. Остановились справа за автозаправкой, в сотне метров друг от друга, чтобы настроить канал ментального общения.
        Роман волновался, поэтому включился в «телепатическую настройку» не сразу: мешали думы о Даниэле. Наконец сквозь шипение «пси-эфира» в голове зазвучал голос Алтына:
        «Как слышишь? Приём!»
        «Да-да, слышу, всё в порядке».
        «Отключи мысли обо мне. Меня нет! Ты один и ты в отчаянии!»
        «Я не знаю, как это делается».
        «Постарайся понять, иначе этот чёртов блэкзор раскусит наш замысел».
        «Хорошо, попробую».
        «С нами сила!»
        Роман невольно улыбнулся удачной шутке разведчика, помнившего старый голливудский фильм «Звёздные войны». Его герои - джедаи - то и дело подбадривали себя словами «С нами сила!». Вообще, Ылтыын нравился Волкову всё больше, показав себя тактичным, дружелюбным и умным человеком, любящим шутку и понимающим юмор.
        Поехали дальше.
        Белая «Катюша» Ылтыына отстала ещё больше, на полкилометра, но это уже не беспокоило Романа. Связь меж ними держалась устойчиво, и главные усилия нужно было направлять не на её поддержание, а на сохранение скрытности канала. Какое-то время ушло на стирание в памяти облика Алтына, после чего Роман и в самом деле стал думать, что он едет выручать Даниэлу в одиночестве.
        У поворота к посёлку Княжье Озеро стоял серебристый джип «Патриот» с включёнными подфарниками.
        У Романа ёкнуло сердце.
        Но из джипа никто не вышел, никто не просигналил фарами, и он поехал дальше, к посёлку.
        Внезапно ожил мобильник.
        Роман схватил трубку и едва не выругался, услышав голос Вьюгина:
        - Извини, что поздно. Предлагаю встретиться и обсудить план поиска.
        - Не могу.
        - Почему?
        - Я за городом, - вырвалось у Романа, о чём он тут же пожалел.
        - Нашёл зацепку? - догадался Афанасий.
        - Потом позвоню.
        - Может, я подъеду?
        - Не надо. - Роман коснулся сенсора выключения телефона.
        Можно было представить лицо майора, но до его чувств в данный момент у Романа не было никакого дела.
        Машина остановилась у первых ворот на территорию посёлка.
        Сзади подъехал джип «Патриот», мигнул фарами.
        Роман оглянулся.
        Джип снова на мгновение включил дальний свет, приглашая водителя «Ауди» то ли освободить проезд, то ли выйти.
        Роман подумал и вылез.
        Дверца джипа открылась.
        - Садись, - раздался грубый мужской голос.
        - Даниэла… - заикнулся он.
        - Садись!
        Он стиснул зубы, оглянулся, машины Ылтыына не увидел и рискнул пошарить вокруг «ментальным неводом».
        Даниэлы в джипе не было, Арчибальда тоже. Правда, он тут же откликнулся, и Роман даже почувствовал облегчение, подумав, что в джипе запросто могли оказаться обыкновенные бандиты.
        «Садитесь в машину, господин Волков. Машину оставьте здесь, никто её не тронет».
        «Я поеду на своей!»
        «Не в ваших интересах ставить условия».
        «Я поеду на своей! Если не доверяете, нет смысла вести переговоры».
        Короткая пауза.
        Из джипа выбрался верзила в чёрной куртке и вязаной шапочке. Лица его из-за светящихся фар джипа видно не было, но Роман чувствовал исходящую от него угрозу.
        «Хорошо, следуйте за моими парнями», - решил Арчибальд.
        Парень в вязаной шапочке залез обратно в кабину «Патриота».
        Джип покатил вперёд по дороге, огибающей посёлок.
        Роман последовал за ним.
        В таком порядке проехали ещё два въезда на территорию Княжьего Озера, свернули к третьему. Роман снова оглянулся, но огней идущей следом машины Ылтыына не увидел. Подумал трезво: зря я поддался на эту авантюру.
        Джип проехал ворота.
        Роман ожидал, что его остановят, но машину охрана пропустила без задержки.
        Остановились у торгового центра «Княжий двор». По причине позднего времени он уже не работал, светились лишь окна ресторана на втором этаже.
        Из джипа вылез верзила в шапочке, махнул рукой, приглашая следовать за ним.
        Роман сделал вид, что забыл что-то в кабине, всунул туда голову, посмотрел на дорогу. Но она была пуста. Снова пришла мысль, что он согласился на предложение Ылтыына напрасно. В этих условиях могла бы помочь только группа спецназа. Ылтыыну же надо было не только въехать на территорию посёлка, но и найти торговый центр, для чего требовалось время.
        Парень в шапочке открыл дверь сбоку от главного входа в центр, снова поманил Романа.
        - Даниэла! - упрямо мотнул он головой.
        - Там, - сказал верзила.
        Роман прислушался к колебаниям «тонких» полей, сплетающихся вокруг в сложную интерференционную картину. Показалось, что в танцующих извивах «невидимого света» просиял золотом знакомый лучик.
        «Даня?!» - позвал он.
        Девушка не ответила. Вместо неё заговорил шипящий баритон:
        «Что вы так нервничаете, господин Волков? Партнёрам надо доверять, не так ли? Ваша жена будет здесь с минуты на минуту».
        Роман шагнул в дверь.
        Поднялись по лестнице на второй этаж, миновали охранника в сером мундире с шевроном посёлка, и верзила постучал согнутым пальцем в роскошную тиковую дверь с табличкой «Директор».
        Дверь открылась, выглянул мужчина с круглым розовощёким лицом и рыжими ресницами.
        - Проходите.
        Роман вошёл в кабинет, уже зная, кого встретит.
        Кабинет директора то ли торгового центра, то ли ресторана не имел приёмной. Перед Романом распахнулся иной мир, сверкающий золотом, хрусталём, фарфором и зеркальными панелями. Площадь помещения не превышала тридцати метров, но благодаря искусно расположенным зеркалам он казался чуть ли не бесконечным лабиринтом, интерьер которого соответствовал новомодному термину - хайтек.
        Стол в кабинете тоже был хайтековским, в форме пятиконечной звезды, из толстого зеленоватого стекла.
        Шкафы и остальной интерьер Роман осмотреть не успел.
        Из кресла за дальним лучом стола поднялся человек, и Роман с некоторым колебанием узнал Арчибальда, хотя одет он был иначе - в модную нынче епанчу с белой бахромой, из-под которой виднелась белоснежная рубашка со стоячим воротником.
        - Проходите, Роман Ев… э-э, - сказал он с бархатными интонациями в голосе, указывая на стул между двумя лучами стола, вытянутыми к двери. - Садитесь.
        Роман посмотрел на розовощёкого крепыша.
        - Это директор торгового центра Валюсинский, мой друг. Он сейчас приведёт вашу жену.
        Крепыш кивнул, вышел.
        Роман остался стоять.
        Арчибальд знакомо приподнял брови, изучая лицо гостя ледяными глазами, в которых не отражалось абсолютно ничего.
        - Понимаю, подождём. Надеюсь, ваше решение окончательное и не подлежит пересмотру?
        - Условия? - выдавил из себя Роман, вылавливая в паутине пси-волн знакомые лучики и звёздочки.
        - А каковы ваши?
        Роман поймал два «лучика»: один несомненно принадлежал Даниэле (слава богу, она здесь!), второй - Ылтыыну. Разведчик тоже был где-то близко, и это казалось удивительным, потому что обыкновенный человек не смог бы найти объект поиска, не зная его координат, да ещё проникнуть на территорию охраняемого коттеджного посёлка. Впрочем, пришла мысль, Алтын наверняка умеет «отводить глаза» людям, что он и сделал с охранниками посёлка.
        Арчибальд свёл брови к переносице, прислушался к чему-то, склонив голову к плечу, укоризненно качнул головой:
        - Так вы не один, господин Волков? Неужели рискнули жизнью своей жены? Это может дорого вам обойтись.
        Дверь распахнулась, вошли розовощёкий директор торгового центра и Даниэла. Директор открыл рот, собираясь что-то сказать, но сзади что-то грохнуло, упало, и в кабинет вошёл невозмутимый Ылтыын Юря.
        - Здрасьте. Я не опоздал?
        Валюсинский с открытым ртом повернулся к Арчибальду.
        Даниэла вырвала локоть из его руки, бросилась к Волкову:
        - Ромочка!
        - Какая приятная встреча! - с удивлением сказал вышедший из-за стола американец. - Какими судьбами, господин Алтынов?
        - Уходите! - бросил Ылтыын звуковой шарик в ухо Роману. - Я его задержу.
        Роман отстранил Даниэлу, сделал шаг к двери.
        Навстречу ему шагнул плотный бородач в чёрной кожаной куртке.
        «Работай! - прилетела мысль Ылтыына. - Включайся по максимуму, атакуй!»
        Роман резко ускорил частоту сокращений сердца и бросил в глаза бородачу «тёмную вуаль».
        Противник охнул, замотал головой, начал протирать глаза кулаками.
        Но стоявший сзади директор центра вдруг толкнул Романа в спину, и тот на мгновение потерял концентрацию.
        Вскрикнула Даниэла.
        В кабинет вбежал ещё один человек - верзила в вязаной шапочке. В его руке был зажат пистолет.
        Арчибальд хрипло расхохотался.
        - Вас двое? Отлично! Повеселимся! Роб, убери женщину!
        Роман снова накинул «покрывало тьмы» на голову бородача и ослепил верзилу «световой гранатой». В терминах он разобрался позже, а пока же интуитивно делал то, что Ылтыын называл ФАГом.
        Оба подручных Арчибальда снова схватились за головы, теряя ориентацию.
        Директор центра вознамерился толкнуть Романа, однако на пути попалась растерянная, ничего не понимающая Даниэла, и он ударил её кулаком в лицо. Девушка упала.
        Роман оглянулся, выбывая из боевого состояния, прыгнул к Валюсинскому. Но внезапно получил могучий, нестерпимо холодный, оглушающий пси-удар (показалось - пси-волна прилетела откуда-то из-за стены кабинета), и сознание «улетело» в сияющие дали. Он сразу перестал видеть, слышать и понимать, что происходит.
        Возможно, его дальнейшая деятельность на службе ФСБ так и закончилась бы в «иной вселенной» типа сумасшедшего дома. Но ему помогли.
        Голову потряс ещё один удар, на сей раз тёплый, воскрешающий бытие, и он «выпал» в гущу реальных событий как после вдоха нашатыря.
        В голове зазвенело, но это был «свежий звон», как морозным утром в лесу. Способность воспринимать действительность вернулась, и Роман почти мгновенно разобрался в происходящем, уже не удивляясь, что время для него замедлило свой бег.
        Бородача и верзилу держали какие-то парни в камуфляже, с пистолетами-пулемётами на изготовку.
        Розовощёкий Валюсинский сидел у стены с поднятыми вверх дрожащими руками. Он был бледен как мел.
        Ылтыын сидел на полу у стола, держась за голову и раскачиваясь из стороны в сторону.
        Даниэла скорчилась в углу, испуганная и ошеломлённая внезапной суматохой. У неё была разбита губа.
        Арчибальда в кабинете директора не было. Вместо него в кресле за столом сидел незнакомый мужчина в жемчужно-золотистой епанче, в белой рубашке со стоячим воротником, и испуганно вертел головой, разглядывая заполнявших кабинет людей. Вид у него был такой, словно он только что проснулся.
        Роман подскочил к Даниэле, поднял, взволнованно оглядел её лицо.
        - У тебя кровь!
        - Губу разбил, подонок! - Она сморщилась. - Что происходит, Ром?
        - Потом объясню.
        Роман наклонился над Алтыном.
        - Алтын, ты как?
        Разведчик продолжал раскачиваться из стороны в сторону, бормоча что-то под нос.
        - Алтын!
        Никакой реакции.
        Роман потянул напарника за руку. Тот внезапно поднялся на ноги, отнял руки от головы. Лицо разведчика по-прежнему было бесстрастным.
        - Его здесь не было.
        Роман сглотнул.
        - Ты о ком?
        Ылтыын кивнул на мужчину за столом.
        - Я не сразу сообразил. Это аватара. То есть оболочка. Арчибальд подстраховался, внушив нам, что это он.
        Роман хотел возразить и осекся.
        - Его надо найти!
        - Ищи ветра в поле.
        В кабинет стремительно вошёл озабоченный Афанасий Вьюгин.
        - Так, все в сборе. Где ваш блэкзор? Этот? - Майор посмотрел на «носителя облика» американского колдуна.
        - Он ушёл, - тихо сказал Роман.
        Замысел третий
        1
        Ссора началась ни с чего.
        Георгий лёг поздно, в начале четвёртого, увлёкшись перепиской с друзьями по Интернету, поэтому хотел встать попозже. Однако жена рассудила по-своему: в субботу они с утра обычно посещали центральный рынок Углегорска, - и разбудила мужа в половине восьмого.
        - Люсь, я посплю, - сонным голосом запротестовал Георгий.
        - Не надо было торчать в компьютере, - сердито заявила Людмила. - Скоро улетишь на орбиту, там и выспишься. Кто мне поможет по хозяйству?
        Георгий повернулся на другой бок.
        Он был лётчиком-космонавтом и готовился к испытательному полёту первого российского межпланетного корабля «Русь». Корабль уже стоял на стартовой позиции нового космодрома «Восточный» в Амурской области, до старта оставалось три дня. Георгий Барамия должен был подняться в космос, облететь Землю и проверить работу систем корабля на всех режимах. Только после удачного испытания «Русь» могла претендовать на рейс к Марсу, запланированный на июнь этого года.
        - Вставай, лежебока! - затормошила мужа Людмила, бывшая «мисс Благовещенска». На конкурсе они и познакомились четыре года назад. В то время Георгий только-только перешёл в отряд космонавтов из эскадрильи «Орлы России» и был очень перспективным молодым специалистом, хорошо вписавшимся в узкий круг лётчиков-испытателей, а потом и космонавтов-испытателей.
        Правда, в отличие от «нормальных» космонавтов в длительные экспедиции он не летал. Каждый его полёт проходил в условиях строжайшей секретности, потому что поднимал он в космос не перспективные самолёты, а новые космические аппараты.
        Два года назад именно он впервые вывел в космос ракету-носитель тяжёлого класса «Енисей», а затем испытал многоразовый модуль «Клипер-А». Нынче же ему предстояло испытать новейший космический корабль «Русь», разработанный Российской аэрокосмической корпорацией «Энергия» вместе со специалистами Европейского космического агентства, способный долететь до Марса и вернуться обратно.
        Людмила отстала, но припомнила ему «непослушание» позже, к вечеру, когда он наконец выспался и готов был поработать «на благо семьи».
        - Обеда нет! - сердито сказала она сварливым тоном. - Хочешь есть, иди в ресторан.
        Георгий удивился, впервые видя жену в таком настроении.
        За годы совместной жизни Людмила располнела, перестала следить за собой и постепенно превратилась в красивую обывательницу, не пожелавшую учиться дальше; перед свадьбой она только-только закончила колледж моды в Благовещенске. Георгий, большую часть жизни проводивший вне квартиры, дал ей полную свободу, полагая, что она сама найдёт свой путь, будет учиться, станет работать, пусть даже и в модельном бизнесе, о чём мечтала Людмила до замужества.
        Не получилось. Свобода и хорошая зарплата мужа сыграли с Людмилой злую шутку. Она превратилась в потребителя, перестала стремиться стать кем-то большим, нежели «мисс красота», а главное - не научилась уважать профессию мужа, всё ещё остававшуюся одной из самых опасных в мире.
        - Люсь, не сердись, - миролюбиво сказал Георгий. - Я славно отдохнул, готов на подвиги. У нас же был суп с грибами, разогрей, я съем.
        - Он прокис, я его выбросила.
        - Ну, тогда свари кофе.
        - Сам вари! Надоело прислуживать, господин нашёлся! Хочет - спит, хочет - в компьютере торчит, по друзьям шляется.
        - Да не шляюсь я. Что на тебя нашло?
        - Всё, обрыдло! Сам себя обслуживай, ты космонавт, справишься. А мне тоже отдохнуть хочется, на юг слетать, на песочке поваляться. Сейчас за мной заедет Тина, и мы поедем к ней на дачу.
        Георгий нахмурился. Тину он не любил за взбалмошный характер. К тому же друзья Тины были профессиональными тусовщиками и явно пренебрегали Георгием, считая его недалёким «космическим водилой». Один из них, Сергей Петик, вообще демонстративно ухаживал за Людмилой, что горячего Георгия доводило до белого каления. Пока он держался, но собирался при первом же удобном случае поставить наглого журналюгу (Петик работал в местной газете Углегорска) на место. В крайнем случае - просто набить ему морду.
        - Люсь, ну что ты завелась, - виноватым голосом проговорил он. - Ничего же не случилось. Мне действительно скоро лететь, завтра я убываю на космодром, вот и расслабился.
        - Расслабляйся дальше, - фыркнула Людмила. - Пусть тебе обед твоя Ираида готовит.
        Это уже был удар ниже пояса. Ираида Хана работала в испытательном центре инженером-диагностиком и готовила к полётам скафандры для космонавтов, в том числе и для Георгия. Она была девушкой умной и симпатичной, с трепетом относилась к своим «клиентам», а от Георгия просто таяла, хотя никогда между ними не возникало тяги к интиму. Людмила знала это, но изредка поддевала мужа, будучи в хорошем настроении, и он эти шутки сносил. Но не в этот раз. Вдруг в лицо плеснуло жаром, Георгий покраснел и ответил жене с неожиданной резкостью:
        - Она хоть ухаживает за собой.
        - Ах, так?! - взвилась Людмила. - Она ухаживает?! А я, значит, нет?! Ну и катись к своей шлюшке, я не держу!
        - К шлюшке?! - взъярился Георгий, с трудом сдерживаясь. - Да она окончила МАИ, аспирантуру, стала классным специалистом… - Он задохнулся и вернулся в спальню, хлопнув дверью.
        Жена что-то прокричала ему со злобой, но Георгий не прислушивался. Появилась идея и в самом деле пойти в ресторан, глотнуть коньячку (стопочку, не больше, иначе не пропустит физиоконтроль) и поужинать.
        Он быстро собрался, накинул куртку и прошествовал мимо остолбеневшей жены к двери. Единственное, что она успела сказать: «Можешь не возвращаться!» - его не остановило.
        Углегорск ко времени переезда Георгия с женой стал настоящим научно-техническим городком с населением больше двадцати пяти тысяч человек. Космодром «Восточный» послужил для него градообразующим предприятием, особенно после того, как отсюда стали стартовать почти все космические корабли России. Несмотря на то что Байконур был сдан в аренду России Казахстаном до две тысячи пятидесятого года, он уже не обеспечивал потребности страны, а главное, наряду с тем обстоятельством, что принадлежал другому государству, стремительно старел. Продлевать же срок службы его стартовых позиций или постоянно ремонтировать их не имело смысла.
        Конечно, по большому счёту, Углегорск можно было назвать городом с натяжкой, несмотря на строительство новых домов, в том числе многоэтажных. Он имел всего две школы, четыре детсада, три магазина, торговый центр, гостиницу, спорткомплекс с лыжной трассой. На этом общественные заведения практически заканчивались. Ресторан при гостинице открыли недавно, и Георгий направился к нему пешком, не обращая внимания на сырую промозглую погоду, установившуюся в конце ноября.
        Неожиданно на пути встретился инженер стартового комплекса Вадик Терещенко, толстый, вечно улыбающийся, прослывший абсолютным добряком.
        - О, привет, Гивич (отца Георгия звали Гиви, и многие на космодроме обращались к нему по отчеству). Куда идёшь?
        - В ресторан, - буркнул Георгий.
        - Оба-на! - всплеснул руками Вадик, комично округлив глаза. - И я туда же! Сегодня мы собираемся группой, с кем я заканчивал институт, всего человек восемь. Будет Сеня Смоленский, ты его знаешь. Присоединяйся к нам.
        - Подумаю.
        - А-а, ты психологически настраиваешься на полёт? - по-своему понял Георгия Вадик. - Это дело важное, но если захочешь - милости просим.
        В ресторане, носящем, как и гостиница, гордое название «Амур-батюшка», Георгий сел подальше от компании Терещенко, которого недаром прозвали Весельчак У, и заказал безалкогольный коктейль. Настроение упало «ниже плинтуса», весь свет стал ему не мил. Спасали только мысли о предстоящем задании, достаточно интересном и сложном: в полёте он должен был проверить с десяток нештатных режимов и ситуаций, которые могли возникнуть в длительном космическом путешествии, а это требовало от космонавта колоссальной собранности и знаний систем корабля.
        Принесли коктейль.
        Георгий отпил полстакана, подумал и заказал другой коктейль, с добавлением вина - «мохито». Потом добавил к заказу сациви и шашлык: проснулся аппетит.
        Возможно, он так бы и просидел весь вечер в одиночестве, если бы о нём не вспомнил неугомонный Вадик. Через час он нарисовался у столика с двумя бокалами красного вина в руке, весело забубнил:
        - Я гляжу, ты скучаешь, лицо несчастное, дай, думаю, подойду, составлю человеку компанию. Если тебе пить нельзя, то я сам выпью, это шабли, очень даже ничего. Может, глотнём за встречу?
        Георгий хотел отказаться, но Вадик смотрел с такой наивной простотой и готовностью сделать что-нибудь приятное, что сил не хватило.
        - По глотку.
        - Да как скажешь, Гивич. Будь здоров!
        Выпили. Вино действительно было вкусное. В голове зашумело. Вадик показался сосланным на Землю ангелом. Да и его компания вела себя очень прилично, демонстрируя интеллигентное поведение и хорошие манеры. Подумав, Георгий принял предложение инженера и пересел за его столик.
        В компании наличествовало восемь человек: пятеро мужчин и три женщины. Все они были одного возраста - тридцать шесть лет, и все уже изрядно «приняли на грудь», отчего веселились буквально по-детски, хотя и не очень шумно.
        Вадик познакомил Георгия со всеми однокурсниками, волей судьбы попавшими на один и тот же объект - космодром, предложил выпить за космонавтику.
        Тост инженера встретили хором восклицаний:
        - Ура!
        - Пусть живёт!
        - Да здравствует космонавтика!
        - Россия, вперёд!
        Пришлось сделать глоток и Георгию, после чего настроение испытателя улучшилось окончательно. Вскоре он непринуждённо делился впечатлениями от полётов в космос с друзьями Вадика, с удовольствием слушал их весёлые рассказы о путешествиях в разные страны мира и смеялся над шутками вместе со всеми.
        Поздно вечером Вадик, его приятель Михаил и бывшая сокурсница Татьяна проводили Георгия домой. Пьяным он не был, но и трезвым назвать его было нельзя. Он даже предстоящие «разборки» с женой воспринимал оптимистично.
        - Всё, ребята, пока, - остановился Георгий у подъезда трёхэтажного дома, где жил он и многие семейные космонавты. - Спасибо за пожелания. Встретимся после полёта.
        - Давай мы тебя доведём до квартиры, - предложил Вадик.
        - Не стоит, сам дойду, - отказался Георгий, озабоченно прислушиваясь к шелесту, хрусту и звону в голове. Выпил он совсем немного, максимум - бокал вина, однако чувствовал необычное расслабление и приближение странной эйфории.
        Спутники Георгия переглянулись.
        - Гивич, что-то ты поплыл, - качнул головой Вадик. - Берись, Миша, доведём испытателя до родного порога.
        Георгий запротестовал, но его взяли под руки и ввели в подъезд, открыв дверь так, будто она не имела домофона. Поднялись на третий этаж.
        Навстречу им шагнул черноволосый мужчина с прозрачными глазами, одетый в обычный гражданский костюм: модная чёрная куртка с искрой - «всепогодка», с капюшоном, чёрные штаны, зимние ботинки-«сахалинки». В таких костюмах ходило большинство населения Углегорска.
        - Свободны, - сказал он, пристально глядя на Георгия.
        Вадик и Михаил (Татьяна осталась на улице) синхронно кивнули, отпустили космонавта и ссыпались по лестнице вниз. Хлопнула дверь, стало тихо.
        - Вы кто? - с трудом выговорил Георгий. Голова кружилась, очень хотелось лечь, и он почти не видел собеседника.
        - Пойдёмте, вам надо прилечь, - сказал незнакомец, открывая дверь (откуда у него ключ?) и вводя хозяина в прихожую.
        - Я сам, - запротестовал Георгий, когда тот попытался снять с него ботинки.
        В голове случился провал, и он обнаружил себя лежащим на диване. Приподнял голову.
        - Кто вы, чёрт побери?!
        Черноволосый приблизил лицо к его лицу, сказал какую-то неразборчивую фразу, отчего Георгий полетел в разверзшуюся под ним светлую бездну, перестав понимать, что происходит.
        - Слушай и запоминай! - прокатился по бездне гулкий раскатистый баритон. - Через минуту очнёшься и забудешь, где был в этот вечер и с кем встречался. Будешь выполнять все приказы человека, который подойдёт к тебе и скажет: «Георгий Гивиевич, вы осознаёте всю ответственность вашего полёта?» Понял? Повтори!
        - Георгий Гивиевич, вы осознаёте… - послушно пробормотал Георгий.
        - Ничему не удивляйся, радуйся и улыбайся. Всё будет хорошо. Ты дома.
        Прозвучало ещё одно непонятное слово.
        Георгий вздрогнул, разлепил глаза, чувствуя себя так, будто окунулся в холодную воду.
        Рядом никого не было. В гостиной тикали старинные часы в футляре, подчёркивая гулявшую по квартире тишину.
        Какие-то смутные воспоминания зашевелились в памяти, тревожа душу ощущением забытой вещи. Он мотнул головой, избавляясь от ощущения. Позвал:
        - Люся…
        Всё та же тишина в ответ.
        - Люсь! Ты спишь?
        Никто не ответил.
        Людмила же поехала с Тиной, вспомнил он. Ну и прекрасно, не будет ворчать.
        Георгий разделся, постоял под струями душа, чувствуя необычное наслаждение, вытерся насухо и лёг спать. Ему было хорошо. О ссоре с женой, как и о встрече в ресторане с Вадиком и его компанией, в памяти не сохранилось ничего.

* * *
        Наутро он проснулся как обычно, в семь часов, спокойный и деловитый.
        Удивился, обнаружив, что спал один, набрал номер мобильного жены.
        Судя по её голосу, она тоже удивилась, не услышав от мужа ни одного резкого слова, ни одного упрёка.
        - Я у Тины.
        - Я догадался, - ответил он. - Через час еду на космодром, машину уже выслали. Если хочешь, приезжай к нам, тебя пропустят.
        - Дома подожду, - хмыкнула Людмила. - Что это ты сегодня такой… добрый?
        - А какой я должен быть? - развеселился Георгий. - Всё нормально, работа ждёт интересная. Старт через два с половиной дня, домой вернусь через неделю, жди. Я ещё позвоню.
        - Хорошо, - растерянно ответила жена.
        Вскоре за ним действительно приехал дежурный микроавтобус и повёз на космодром, где он должен был провести двое с лишним суток с врачами и разработчиками полётного задания. С этой минуты его контакты с внешним миром сводились до минимума и распорядком дня начинала руководить инструкция, обязывающая космонавта жить другими ритмами и подчиняться приказам медиков и вышестоящих чинов.
        Пятьдесят километров от Углегорска до космодрома микроавтобус преодолел за двадцать пять минут.
        Когда-то на месте космодрома располагалась двадцать седьмая ракетная дивизия РВСН, после передислокации которой остались шахтные пусковые установки, позволяющие запускать легкие ракеты класса «Рокот» и «Старт». Затем был создан космодром «Свободный», закрытый приказом президента в две тысячи седьмом году. Но в следующем году началось развёртывание техники для строительства нового космодрома - «Восточный», который заработал уже в две тысячи десятом году.
        К моменту запуска новейшего комплекса «Русь» с космодрома успели стартовать тяжёлые ракетоносители «Ангара», вовсю летали «Рокоты», был запущен «Клипер-А», будущий покоритель Луны, и готовилась стартовая позиция для кораблей планетарного класса, способных летать на другие планеты Солнечной системы.
        Ещё при подъезде к контрольно-пропускному пункту стали видны сооружения космодрома: пристартовый и выносной измерительные комплексы, радарные системы, технические и стартовые позиции лёгких ракет, за ними - стартовый стол ракет «Ангара». На территории космодрома сохранились лесные полосы, поэтому пусковой комплекс «Руси» Георгий увидел только при повороте к стеклянному куполу подготовительного корпуса.
        Сердце забилось сильней, в душе поднялось волнение.
        Ракетоноситель, не уступавший по размерам зарубежным аналогам, в общем-то выглядел стандартно, хотя и грозно, а вот головная ступень его с прикреплённым модулем «Руси» порождала фантазии «звёздных войн», настолько она была красива и гармонична.
        - Красавец! - заметил майор Сёмин, всегда сопровождавший космонавтов на космодром. - Самому хочется полететь.
        Георгий улыбнулся. Витя Сёмин повторял это заклинание каждый раз, на полном серьёзе, хотя был всего лишь штатным сотрудником службы безопасности, и его реплики давно стали традиционными.
        Микроавтобус свернул к блестевшему под лучами низкого солнца корпусу, по форме напоминающему летающую тарелку.
        Здесь испытателя уже ждали, провели в зал контроля и через несколько минут начали процедуру медицинского осмотра, после чего его ждала встреча с главным инженером монтажно-испытательного ангара Викентьевым.
        До старта оставалось ровно шестьдесят часов.
        2
        Лика снова улетела, на этот раз с друзьями на Крит, и Афанасий почувствовал себя брошенным, вдруг осознав, что он, по сути, живёт один. Любимая девушка вела себя абсолютно независимо, замуж не собиралась, друзей у неё было предостаточно, и все они оказывали на Лику гораздо больше влияния, чем майор Вьюгин.
        «Поговори с сенсами, - посоветовал сидящий внутри авантюрист. - Попроси приворожить».
        «Так ведь это не по совести», - возразил Афанасий.
        «Тогда не жалуйся, принимай что есть».
        «Хочется тепла и уюта…»
        «Хочется - перехочется! Найди другую женщину».
        «Я эту люблю».
        Внутренний голос умолк. Посоветовать ему было нечего.
        Афанасий кое-как дотерпел до конца рабочего дня, закрыл отдел и направился к машине, стоявшей во дворе флигеля; отдел ИПФ располагался на двух этажах пристройки к главному корпусу научно-технического Управления ФСБ. Поговаривали, что Управление скоро переедет в новое здание в Долгопрудном, неподалёку от МФТИ, но пока что приходилось мириться с теснотой и вечными пробками на подъездах к особняку.
        Флигель, а также все подходы к нему стерегли новые видеосистемы на основе нанотехнологий, поэтому с виду здание никто не охранял. Но Афанасий знал, что на территорию Управления не могла проскочить не только мышь, но даже невидимый глазу нанит - наноробот-разведчик, способный просачиваться сквозь малейшую щель. Современные комплексы охраны и защиты тоже использовали нанотехнологии и новейшие научные разработки, позволяющие им выявлять, распознавать и уничтожать микроразведывательную аппаратуру на подступах к лабораториям и аудиториям Управления.
        Отдел ИПФ мог бы обходиться и без такого совершенного оборудования, так как его сотрудники-экстрасенсы чувствовали нарушения экстерриториальности и могли обнаружить нанита без суперлокационных систем. Но сверхсекретное подразделение ФСБ требовало и адекватных мер охраны тайны, поэтому использовало всё, что предоставляла ему наука.
        Дверь отдела закрылась за спиной Вьюгина. Теперь, чтобы её открыть, нужен был не только чип-ключ, но и соответствие облика открывающего опознавательным контурам, в которые входили радужные оболочки глаза и биополевые структуры.
        Афанасий спустился во двор флигеля, попрощался с «живым» охранником, сел в машину.
        Было уже темно, моросил мелкий дождь, нехарактерный для конца ноября. Хотелось на юг, к морю, полежать на горячем песочке и позагорать.
        Может, и в самом деле взять отпуск и махнуть куда-нибудь на Гаити? - мелькнула мысль.
        Звонок мобильного вернул его из мечты в реальность.
        - Афанасий Дмитриевич, зайдите ко мне.
        Вьюгин хотел сказать, что он уже за пределами Управления, но генерал бы этого не понял.
        - Через пять минут, Георгий Евсеевич.
        - Я в «приказе».
        - Понял.
        В «приказе» - означало, что Войнович в настоящий момент находится у начальника Управления генерал-полковника Умоляева.
        Пришлось глушить двигатель, вылезать из машины и проходить всю процедуру опознавания при возвращении в Управление. Гадая, зачем генерал пригласил его аж к главному «приказчику-наукодаву» ФСБ, как за глаза называли Умоляева сотрудники, Афанасий поднялся на пятый этаж главного корпуса, открыл дверь приёмной.
        Адъютант Умоляева, лысеющий полковник Страмюк (его чаще называли Срамюком, и было за что) кивнул на кожаную дверь начальника:
        - Заходите, вас ждут.
        Афанасий вошёл в кабинет Умоляева.
        В отличие от обставленного в стиле «мобайл» кабинета Войновича в этом помещении царил ещё двадцатый век, несмотря на суперсовременный комплекс связи и компьютерную начинку. На стене за столом хозяина кабинета висел объёмный портрет президента, и это подчёркивало «государственную значимость» начальника Управления.
        Кроме генерал-полковника в кабинете присутствовали двое мужчин: Войнович и седой бородатый старик в безупречном костюме бежевого цвета, в больших роговых очках. Афанасию показалось, что он его где-то встречал, хотя впоследствии понял: гость очень напоминал Менделеева.
        - Присаживайтесь, майор, - пригласил Вьюгина начальник Управления, повернул голову к старику: - Знакомьтесь, Эммануил Медеевич, майор Вьюгин, замначальника ИПФ.
        Старик величаво склонил гривастую голову, принялся разглядывать Афанасия.
        - Эммануил Медеевич - эксперт СТРАПП, - продолжал Умоляев. - Надеюсь, вы знаете, что это такое.
        - Сказочники, - пошутил Войнович.
        - Вы сказочники не меньше, - осадил его начальник Управления.
        Афанасию стало неловко. Он знал, что такое СТРАПП: Управление стратегического планирования и прогнозирования ФСБ. Но с экспертами этого Управления встречаться ему не приходилось.
        - Как правило, наши прогнозы сбываются, - сказал Войнович.
        - А наши, значит, нет? - тонко улыбнулся Эммануил Медеевич; судя по строению и загару лица он был скорее всего казахом.
        - Я этого не говорил.
        - Товарищи офицеры, ведите себя прилично, - сухо сказал Умоляев.
        Все почему-то дружно посмотрели на Афанасия.
        Майор хотел сказать, что он-то как раз молчит, но поймал взгляд Георгия Евсеевича и поостерёгся высказывать своё мнение.
        - Чем занимается отдел? - спросил Умоляев, глядя на него в упор.
        - По плану, - растерялся Вьюгин, не понимая, что от него хотят услышать.
        Чем занимается ИПФ, начальник Управления мог узнать и от Войновича, если не читал доклады подчинённых.
        - Конкретнее.
        - Изучением поступающих материалов по НЛП, ФАГу и психоэффектам. Комплектованием лидер-блоков. Обобщением древних эзотерических текстов, дошедших до наших дней. Исследованием биоэнергетики организмов. Изучением парапсихологических…
        - Понятно, не стоит перечислять свои обязанности. Вы участвуете в оперативных мероприятиях, что важнее.
        - Последние - Нунивак, Сахалин и Северодвинск, - подтвердил Войнович. - Готовимся к работе по северным морям.
        - Есть более важное дело. Эммануил Медеевич, поделитесь.
        - В последнее время мы ощущаем возросшую активность иностранных разведок возле наших космодромов, - начал эксперт СТРАПП; голос у него был рокочущий, солидный, хорошо поставленный. - Это и понятно, поскольку мы собираемся лететь на Марс и к другим планетам без помощи наших амбициозных союзничков.
        - Да уж, выбирать союзников мы не умеем, - бросил реплику Войнович.
        - Их надо не выбирать, а воспитывать, - возразил Умоляев. - Процесс выбора слишком непредсказуем и подчиняется закону Мёрфи.
        - Это как? - полюбопытствовал эксперт.
        - Практика жизни: пока найдёшь свою царевну, перецелуешь немало жаб.
        Эксперт хохотнул.
        Войнович незаметно подмигнул Афанасию, предлагая оценить юмор начальника Управления. Умоляев действительно был знаменит своими мрачными шутками.
        - Короче, парни, - без улыбки продолжал Умоляев, - с космодрома «Восточный» через два дня будет запущен наш перспективный межпланетный модуль «Русь», прототипом которого был «Буран».
        - Многоразовый?
        - Совершенно верно. Надо проконтролировать его старт и посадку. Поскольку американцы, да и китайцы тоже, заинтересованы совсем в обратном, желая нам неудачи, от них можно ожидать чего угодно.
        - Понятно, Ростислав Андреевич, - подтянулся Войнович. - Сделаем всё возможное.
        - Надо сделать всё невозможное, но старт должен пройти штатно. А главное, постараться, чтобы корабль сел благополучно.
        - Если не откажет техника.
        - Не откажет.
        - Посадка намечена там же?
        - Да, на «Восточном», ВПП уже готова. Кстати, осмотрите и её.
        - Безусловно.
        - Что хотите добавить, Эммануил Медеевич?
        - Я знаю, вы хорошо поработали в Северодвинске, - сказал седоголовый эксперт. - Разобрались в деталях?
        Войнович вопросительно посмотрел на Умоляева. Тот кивнул.
        Начальник ИПФ помедлил, взвешивая слова.
        - Против нас работала достаточно мощная ПК. - Объяснять, что такое ПК (пси-конфигурация), он не стал. - Но нашим сенсам удалось нейтрализовать главного оператора.
        - Он у вас?
        Войнович кинул на Умоляева ещё один взгляд.
        - Нет, ему удалось уйти. Очень мощный функционал, у нас таких… нет.
        Есть! - хотел возразить Афанасий, подумав о Волкове, но вовремя прикусил язык.
        - Где он сейчас?
        - Данный господин, а по сути - маг, пси-программист высокого класса, засветился потом в Москве, мы едва его не прихватили. Но ему снова удалось улизнуть.
        - То есть вы его упустили.
        Войнович покосился на Афанасия, но промолчал.
        Умоляев побарабанил пальцами по столу.
        - В России создана целая сеть экстрасенс-операторов, работающих на американскую и китайскую ПК. Выявить её носителей трудно, но мы работаем.
        Все снова посмотрели на Афанасия. Понимая, что больше отмалчиваться нельзя, он сказал:
        - Мы его поймаем!
        - Кого? - шевельнул мохнатыми седыми бровями эксперт.
        - Арчибальда Феллера, того самого оператора.
        - Вы знаете его имя?
        - Знаем.
        - Ну-ну, флаг в руки.
        Умоляев пришлёпнул ладонью бумаги на столе.
        - Задание понятно, Георгий Евсеевич?
        - Так точно, - выпрямился Войнович.
        - Тогда с Богом! Эммануил Медеевич ответит на все ваши вопросы, он только что вернулся из Углегорска.
        В общей сложности совещание в кабинете начальника Управления продлилось до десяти часов вечера.
        Домой Афанасий возвращался в двойственном настроении: как говорится, ему хотелось плакать и смеяться. С одной стороны, личная жизнь зашла в тупик, и способа вывести её оттуда он не видел. С другой - работа предлагалась интересная, и очень хотелось закончить её успешно.
        Каково же было его удивление, когда дверь квартиры открыла Лика в коротком халатике и кухонном передничке.
        - Ты? - не поверил глазам Афанасий.
        Лика засмеялась, повисла у него на шее.
        - Не рад? Могу уйти.
        - Но ты же должна была… улететь на юга…
        - Никому я ничего не должна. Соскучилась, да и надоели все. Вот и осталась. Полечу в другой раз, с тобой, если не возражаешь. Ужинать будешь? Я приготовила запеканку.
        Не говоря ни слова, он подхватил гостью на руки и внёс в прихожую.

* * *
        Вряд ли эту ночь можно было назвать отдыхом. И всё же утром Афанасий чувствовал себя отлично, несмотря на ранний подъём.
        Лика ещё спала, когда он тихонько поворочал в гостиной гантели, позавтракал (кофе с запеканкой), собрался и написал ей записку: «Улетаю в срочную командировку на Дальний Восток. Позвоню, как только сяду в самолёт».
        Хотелось поцеловать девушку (удивление в душе ещё не прошло: что случилось, почему осталась?), уютно устроившуюся в спальне, но спала она так безмятежно, что будить её он не осмелился.
        Приеду, возьму отпуск на пару недель, подумал Афанасий мимолётно. Махнём куда-нибудь поюжней, в Грецию или на Каспий. А ещё лучше - сыграем свадьбу… пока Лика не передумала.
        В девять часов он был уже в отделе, обзвонил сенсов.
        В десять собрал руководителей подразделений и лабораторий, провёл инструктаж.
        В одиннадцать собрались экзоры: Зюма, Джокер, Зяблик и Петяй, совсем молодой, но рьяный. Он вошёл в группу совсем недавно, после проверки на Сахалине.
        Романа Волкова Афанасий не пригласил, оставил в резерве. После случившегося в Подмосковье, на территории коттеджного посёлка Княжье Озеро, когда физика едва не заставили служить иностранной разведке, похитив его жену, отношение в ИПФ к нему было неоднозначное. Войнович предлагал больше с ним не контактировать, пока о попытке вербовки не стало известно службе собственной безопасности. Но Афанасий Волкову верил, тем более что за него вступился спасённый им разведчик Ылтыын Юря, и собирался опираться на его мнение и дальше.
        В двенадцать вся группа, в том числе и помощник Войновича капитан Шаймиев, экипированные для длительного рейдирования местности вокруг космодрома, погрузилась в самолёт - тот же самый «Белый лебедь», перебросивший их недавно в Северодвинск.
        Афанасий сделал два звонка. Первый - Лике, с тревогой ожидая её реакции. Но всё обошлось. Девушка деловито сообщила, что поживёт у него, и лишь поинтересовалась, зачем его понесло на Дальний Восток.
        - Работа, - не нашёлся он, что ответить.
        Второй звонок предназначался Волкову.
        - Ты мне будешь нужен под Благовещенском.
        - Когда? - задал короткий вопрос экстрасенс.
        - Завтра. Билет уже заказан, хотя ещё можешь отказаться. Вылет сегодня в десять вечера. В аэропорту Благовещенска встретит наш человек.
        - Хорошо, - после паузы сказал Волков, и Афанасий с облегчением перевёл дух. Чем ему нравился бывший физик, так это лаконичностью речи и пониманием ситуации.
        Взлетели в час дня.
        «Белый лебедь» развил крейсерскую скорость, превышающую звуковую в полтора раза, и взял курс на восток, к Амуру, где в ста десяти километрах от китайской границы располагался космодром «Восточный».
        Члены группы раскрыли ноутбуки. Им предстояло за три с половиной часа полёта изучить инфраструктуру космодрома и прилегающую к нему местность, а также характеристики модуля «Русь».
        Афанасий тоже включил свой ноут, входящий в обязательный технический набор экипировки. Он должен был знать все особенности объекта не хуже подчинённых.
        Три часа пролетели незаметно.
        Приземлились вечером в половине двенадцатого по местному времени на спецаэродроме «Украинка», располагавшемся в семидесяти километрах от Углегорска. Ещё через час группа поселилась в местном отеле, где устраивались все приезжающие на космодром ВИПы. Спать легли, утомлённые дорогой, в половине второго ночи.
        Афанасий позвонил Лике, не особенно надеясь на тёплые слова, и проговорил с ней пятнадцать минут, пока не почувствовал, что пора закругляться. Любимая вела себя непривычно ласково и заботливо, совсем не так, как раньше, не ёрничала и не грозилась «улететь с художником рисовать пейзажи». Что-то с ней явно случилось, что-то заставило поменять отношение к партнёру, и это удивляло Афанасия и, чего греха таить, настораживало. Какая-то заноза в душе мешала ему поверить в свалившееся на голову счастье.
        Наутро поехали на космодром, уже неплохо представляя его устройство, инфраструктуру и окрестности. Уже с территории космодрома Афанасий позвонил Войновичу, что ему нужен дополнительный транспорт, и послал выделенную «Сайбирию» в Благовещенск, встречать Романа Волкова. Разумеется, об этом событии он Георгию Евсеевичу сообщить не рискнул.
        После этого группа занялась своим привычным делом: оценкой положения технических комплексов космодрома, начиная со стартового стола модуля «Русь», сложнейшего технического сооружения, видимого издалека по стартовым мачтам. Кроме того, сенсы начали «нюхать» атмосферу этого места, в надежде поймать следы пси-воздействия или чьи-то недобрые намерения.
        Чтобы ни у кого из работников космодрома не возникали ненужные вопросы, подчинённые Вьюгина приобрели статус экспертов по электромагнитному мониторингу, с выдачей соответствующих «корочек», и от объекта к объекту группа перемещалась как «бригада диагностирования». Что под этим подразумевалось, сотрудники и охранники космодрома не знали, но спрашивать у приезжих «специалистов центрального аппарата Роскосмоса» не решались.
        К обеду удалось «обнюхать» основные режимные зоны космопорта и стартовую позицию, где уже стояла, дожидаясь запуска, красавица-ракета с межпланетным модулем.
        - Невкусно пахнет, - доложил о своих ощущениях маленький рыжий Петяй. - Пыль и порох.
        - И едкий перец, - добавил угрюмый Зюма.
        - Хотя очень впечатляюще, - кивнул на «Русь» Петяй. - Внутри этой штуки дремлет такая сила, что хочется отсюда слинять поскорей.
        - Ищите внешнюю угрозу, - проворчал Афанасий. - Вектор, по которому можно ударить по ракете так, что она не взлетит.
        - Поток внимания присутствует, - рассеянно пожал плечами Джокер. - Злого внимания. Но я не верю, что кто-нибудь осмелится подобраться к позиции незаметно и подсунуть взрывное устройство. Видите, какая здесь система охраны? Муха не проскочет.
        - Возможны нестандартные решения, запуск нанитов за секунду до старта, что-то ещё. Думайте, соображайте. А пока идём обедать.
        Группа уместилась в электромобиле, на каких передвигался по космодрому обслуживающий персонал, и направилась в его северо-восточную зону, к административно-техническому корпусу. Здесь располагалась бригада управления и службы, без которых не мог обходиться ни один военный и сверхсекретный объект. В том числе - столовая.
        На шестёрку сотрудников ИПФ косились, особенно те, от кого зависела нормальная работа многочисленных подразделений космодрома, но пока пропускали ко всем сооружениям без особых придирок. Сенсы, сам Афанасий и капитан Шаймиев были внесены в реестр допуска высшего уровня, и золотые карточки с голографическим опознавательным маячком срабатывали безотказно.
        Однако в столовой случился казус.
        Сначала охрана задержала группу перед дверями в столовую, мотивируя это тем, что обедает начальник космодрома Кальницкий. Потом, услышав возмущённые вопросы Петяя, не привыкшего к подобному «старосоветскому» обращению, к группе вышел глава охраны космодрома, сопровождавший Кальницкого.
        - Кто такие? - строго спросил бледнолицый, хмурый, похожий на ракового больного начальник охраны.
        Афанасий, жалея, что вовремя не остановил Петяя, протянул удостоверение майора ФСБ.
        Начальник охраны мельком взглянул на красную книжечку.
        - Майор, я вас ни разу здесь не видел. Это ваши сотрудники?
        - Мои, - кивнул Афанасий.
        - Прошу предъявить документы.
        Сенсы переглянулись.
        - Покажите, - сказал Афанасий. Собрал удостоверения «экспертов по электромагнитному мониторингу», отмеченные двойной красной полосой и голографической «розой» спецдопуска. Протянул бледнолицему начальнику охраны, за спиной которого проявились две могучие фигуры в камуфляже.
        - Через час заберёте их у дежурного, - спрятал карточки в карман начальник охраны. - Разберёмся.
        - Лучше бы вы этого не делали, - качнул головой Афанасий, ошеломлённый решением ответственного лица.
        - А то что? - осведомился начальник охраны.
        - Не рискну даже предположить.
        Начальник охраны сдвинул брови, поманил своих телохранителей.
        - Отведите их в…
        - Что здесь происходит? - раздался знакомый голос, и к разговаривающим подошли двое мужчин: начальник ИПФ и седой старик, в котором Вьюгин узнал эксперта СТРАПП.
        - Да вот, не пускают, - кивнул Афанасий на тройку служителей безопасности космодрома. - Удостоверения забрали.
        Войнович посмотрел на начальника охраны.
        - Верните.
        - А вы кто такой?
        - Генерал в пальто.
        - Документы!
        - Не увлекайтесь, полковник, - кисло проговорил Эммануил Медеевич. - Ваши полномочия так далеко не распространяются. Занимайтесь своими обязанностями. Отдайте удостоверения, немедленно! Вас предупреждали, что люди с такими ксивами имеют полное право обследовать все службы космодрома.
        - Здесь я командую!
        - Боюсь, через час ваше место займёт другой… гм, гм, командир.
        Начальник охраны крутанул желваками, помедлил, оглядывая спокойное лицо Войновича, вынул из кармана удостоверения, вернул Афанасию.
        - Проходите, товарищи, - сказал Эммануил Медеевич.
        - Там обедает главный…
        - Ничего, мы не помешаем.
        Могучие парни в пятнистых комбезах расступились, пропуская группу ИПФ.
        Начальник охраны остался с ними.
        - Доложишь потом, - бросил Войнович в спину Афанасию, проходя мимо.
        Столовая была почти пуста. Лишь за двумя столиками сидели люди, в том числе начальник космодрома, тучный, краснолицый, громогласный. Было слышно, как он вполголоса распекает кого-то из подчинённых.
        - Бог и царь, - проворчал Петяй.
        Афанасий снова пожалел, что взял его с собой. Крист не позволил бы себе возмущаться порядками в чужой епархии и отношением к нему озабоченных более важными проблемами людей. С другой стороны, времена советского чиновничьего лизоблюдства, по идее, должны были уйти в прошлое, но, судя по всему, не ушли.
        Пообедали в молчании, снова сели в автобус и поехали по объектам космодрома.
        Позвонил Волков. Он только что прибыл в Углегорск на машине, присланной за ним в аэропорт Благовещенска.
        - Заселяйся пока в гостиницу, - дал «ценные указания» Афанасий. - Осмотрись по возможности. Мы на космодроме. Как освобожусь, сразу приеду.
        Конечно, Вьюгин не был уверен, что ему понадобится помощь бывшего физика, но бережёного, как известно, Бог бережёт, поэтому не мешало перестраховаться.
        3
        Снова ему снился космос.
        Он висел в пустоте и темноте, окружённый со всех сторон россыпями звёзд. В какой-то момент показалось, что звёзды слева и справа начали сдвигаться назад. Впереди загорелась яркая звезда, увеличилась, превратилась в ослепительный золотой шар, окутанный, как голова, волосами оранжевыми и алыми паутинками протуберанцев.
        Затем слева от звезды появился сиреневый шарик - планета, стала расти, увеличиваться в размерах.
        Внезапно звезда вспыхнула, превращаясь в облако огня и дыма, породившее волну света. Эта волна добралась до планеты и содрала с неё сиреневый туман атмосферы, раскалила планету, превратила в сияющую лампочку.
        Он ахнул, устремляясь к планете, ошеломлённый произошедшей на глазах трагедией, заметил несколько золотых капель, рванувших прочь от раскалённой планеты. Одна из капель пролетела мимо, и стало видно, что это громадный космический корабль…
        Роман проснулся, не понимая, где он. Перед глазами таяло видение корабля, напоминающего китовую тушу, покрытую сверкающей чешуёй. Корабль исчез среди сияющего облака звёзд.
        - Даниэла, - позвал Роман и осекся.
        Жены не было. И не могло быть. После случая в Подмосковье, на Княжьем Озере, она собрала вещи и уехала к маме в Рязань. Как ни уговаривал её Роман, как ни объяснял суть происходящего, слушать его Даня не стала.
        - Мне надо успокоиться, - просто сказала она. - Я всё поняла, но, если бы ты рассказал мне раньше, где работаешь и чем занимаешься, я не пережила бы весь этот ужас.
        Уехала она на следующий же день после возвращения домой.
        Всю неделю после этого Роман жил как в тумане. Что-то делал, с кем-то встречался, хотя впоследствии не мог вспомнить - с кем.
        Афанасий Вьюгин пытался помочь ему расслабиться, предлагал поговорить с Даниэлой, потом отстал, понимая, что Волков не хочет его видеть.
        Роман по-прежнему числился в отпуске, теперь уже за свой счёт, и в любой момент мог выйти на прежнюю работу. Но не хотел. Не тянуло! Впрочем, в глубине души он верил, что всё в конце концов обойдётся, он преодолеет кризис, Даниэла вернётся, и жизнь потечёт в нужном направлении. Что же касается перемены деятельности, так он не первый, кто делает резкий поворот. Можно было, к примеру, заняться лечением людей с нарушенным энергообменом, благо опыт такого приложения сил у него имелся.
        Сосед Петрович спросил как-то, встретившись на лестнице, не поспособствует ли он его родственнику, у которого «крыша поехала».
        Роман сначала хотел отказаться, однако увидел, что сосед готов обидеться, и согласился выслушать родственника с «уехавшей крышей».
        История парня, не поступившего в институт, особенного интереса у него не вызвала, но позволила отвлечься. Поэтому «читал» он девятнадцатилетнего юношу с особой тщательностью, параллельно восстанавливая собственные душевные силы.
        Петрович привёл молодого человека на третий день после ухода Даниэлы.
        - Вот, знакомься, Валёк.
        Роман пожал вялую руку высокого, очень худого, светловолосого парня, явно стеснявшегося свого положения, пригласил в гостиную.
        - Садись на диван. А ты посиди на кухне, - сказал он Петровичу.
        Парень робко сел. О себе он говорил неохотно, пока Роман не сделал укоризненное замечание:
        - Вы хотите, чтобы я вам помог?
        - Хочу, - пробормотал Валёк.
        - В таком случае рассказывайте всё. Меня интересует ваше самочувствие, что вы ощущаете, на что жалуетесь.
        Олег Харитонович не раз учил самого Романа использовать гипнотические речевые приёмы - тщательно подобранные слова и фразы, заставляющие собеседника принимать запрограммированные команды, поэтому Валёк (Валентин, наверно) вскоре перестал дичиться и поведал простую историю, как его не взяли в армию по причине слабого здоровья, а он дважды не поступил в институт; выбрал Валёк не какое-нибудь затрапезное учебное заведение, а Московский химико-технологический институт, что говорило о его амбициях.
        Тем не менее психика Валька и особенно его энергетика требовали корректировки, и Роман приступил к изгнанию «беса слабости» с искренним желанием помочь. «Человеком в футляре» Валёк не был, его нервную систему можно было настроить, а «матрёшку» энергополей - гармонизировать, выстроить вертикаль энергетического обмена от нижнего энергоузла к верхнему.
        - Говори мне обо всех ощущениях, - попросил Роман пациента, входя в его сознание бесплотным «зондом» внечувственного восприятия.
        Валентин с любопытством прислушался к себе.
        - Тепло… щекотно…
        Роман мысленно зажёг свечу, покрутил её над головой парня, выжигая тёмные узелки и нити дисгармоний и чужеродных мыслеформ, проник в мозг, высветил все «закоулки» мыслительной сферы.
        - Колет…
        - Ничего, всё будет хорошо, думай о том, что тебе мешает в жизни.
        Пламя мысленной свечи вытянулось струйками, добралось до светящихся в пси-диапазоне «мыльных пузырей», создающих «матрёшку» энергетических слоёв вокруг тела человека. Цвет их стал меняться под напором энергии Романа от грязно-зеленоватого к жёлтому и золотистому.
        Отдельным выплеском «свечи» Роман развеял туманные сетчатые структуры вокруг верхних чакр, затмевающих их чистое природное свечение.
        - Теперь мы поплывём.
        Он захватил сознание Валька, заставил его «плыть», так что тот ахнул и конвульсивно зашевелил руками и ногами.
        - Вода!..
        - Нырнём! Задержи дыхание!
        Валёк послушно перестал дышать, начал краснеть.
        - Выныриваем, можешь дышать. Выползай из воды на берег.
        Валёк с шумом выдохнул, тряхнул волосами, будто и в самом деле стряхивал с них воду.
        - Мы очистились. Сейчас будем летать. Ты - воздушный шар!
        Валёк выпрямился, закачался из стороны в сторону, представляя себя шаром.
        - Вся грязь из нас ушла, ты чист и свеж!
        Последние слова Роман произнёс гулко, с нажимом, так, что вздрогнул даже Петрович, заглянувший в гостиную из прихожей.
        Роман стряхнул с кистей остатки невидимого свечения, похлопал парня по плечу.
        - Посиди, попей чаю.
        После этого пошёл мыть руки.
        Вернулся, услышал Петровича:
        - … мне тоже летать хотелось.
        Валёк поднял голову, встал.
        - Сиди, сиди. Как самочувствие?
        - Голова кружится…
        - Пройдёт.
        - Я вам должен…
        - Ничего ты не должен.
        - Меня учили платить.
        - В принципе это правильно, за всё надо платить, поэтому будешь должен мне пару яблок, договорились?
        Валентин непонимающе глянул на Петровича.
        - Я тебе говорил, - усмехнулся тот. - Привезёшь из дома яблок, Вальке скажешь - для меня. Нечего ей знать, куда мы ходили. - Петрович повернулся к Роману. - Это его мамаша, сестра моя двоюродная. Спасибо тебе, Евлампыч.
        - Да не за что пока, пусть разберётся в себе, чего ему не хватает, а то такой сумбур в голове.
        - Вот я и говорю - не лезь ты в этот химический институт, есть и другие, не хуже.
        Гости ушли.
        Роман расслабился, пребывая в эйфории от проведенного сеанса энерготерапии. Снова шевельнулась мысль перейти на стезю целительства и не заморочиваться государственными проблемами, несущими отрицательные эмоции.
        После освобождения Даниэлы Ылтыын Юря дважды навещал его и тоже признался, что не горит особым желанием возвращаться в Службу внешней разведки.
        - Зовут в контрразведку, - сказал он перед отъездом на родину. - Там создают подразделение, родственное вашему.
        - Пойдёшь? - односложно спросил Роман; разговор состоялся на четвёртый день после ухода Дани, и думать о чужих проблемах не хотелось.
        - Не знаю, - признался Алтын. - Скорее всего совсем уйду из конторы, пойду в шаманы. Папе преемник нужен.
        Роман с любопытством посмотрел на обманчиво бесстрастное лицо эскимоса.
        - У вас эти обязанности по наследству передаются?
        - Уже нет, уходят традиции. Двадцать первый век на дворе, цивилизация на север двинулась. Эскимосы уже не живут в ярангах, финские домики ставят со всеми удобствами. Чуть ли не в каждом доме объёмный телик стоит, компьютерами все обзавелись.
        - А шаманы что делают?
        - Шаманы как жили сто и двести лет назад, так и живут. Лечат, бесов изгоняют, ритуалы соблюдают.
        - Ты их знаешь?
        - А то. - Ылтыын подумал, надул щёки и вдруг запел.
        Это было самое настоящее горловое пение, похожее на курлыканье журавлей, на электрическое трескучее шипение, на звук разбивающегося стекла и на струнное гудение.
        Роман открыл рот, в изумлении вслушиваясь в необычные звуки.
        Ылтыын выдул «звуковой шарик», заскакавший по квартире, и прервал пение.
        - У папы это лучше получается, он даже лечит пением. Подучусь и тоже буду лечить.
        - Ты серьёзно? - Роман хотел сказать, что он тоже собирается лечить людей, но передумал.
        Разведчик превратил глаза в узкие щёлочки: это у него означало улыбку.
        - Посмотрим. Береги себя. Арчибальд дважды получил по носу, а эти люди, вернее, нелюди, такого не прощают. Учуешь что - дай знать. А Даниэла твоя вернётся, не переживай.
        - С чего ты решил?
        - Знаю, - подмигнул Ылтыын.
        На этом они и расстались.
        Два дня Роман ходил под впечатлением сказанного. Собрался ехать в Рязань, невмоготу стало от неопределённости. Сама Даниэла не звонила, а на его звонки отвечала скупо: всё нормально.
        В субботу он вечером упаковал вещи в сумку, завёл телефонный будильник на шесть утра, чтобы отправиться в Рязань пораньше, и в этот момент позвонил Афанасий:
        - Привет, ты мне будешь нужен в Благовещенске.
        Сердце упало.
        - Когда?
        - Завтра. - Афанасий, не спрашивая, чем он занят, сообщил о номере рейса, о том, что его встретят в аэропорту Благовещенска, и Роман проглотил возражения, понимая, что серьёзных причин отказаться от работы в составе ИПФ у него нет.
        - Хорошо.
        Настроение испортилось. Потом он подумал, что неплохо было бы развеяться в новой обстановке, и начал готовиться к экспедиции на юг Сибири. Захотелось поговорить с Алтыном, готовым прийти на помощь в любой момент. Всё-таки близких друзей у Романа было не так уж и много, а с Алтыном можно было решать любые проблемы. Да и вообще он оказался очень умным и спокойным человеком, что не могло не радовать. Однако поразмышляв на эту тему, Роман решил без нужды не звонить, а тем более не выстраивать канал телепатического общения, требующий немалого расхода нервной энергии.
        До обеда он занимался уборкой квартиры, сортировал бумаги, складывая давние работы по оптике в отдельную папку. На всякий случай, оставляя шанс вернуться в лабораторию к профессору Имеретинскому. Затем собрал походную сумку и поехал в аэропорт Домодедово.
        В десять часов вечера по московскому времени самолет взлетел и без происшествий прибыл в Благовещенск около полудня по местному времени.
        В аэропорту Волкова ждал немногословный молодой человек, сухощавый, короткостриженый, внимательный, с небольшим плакатиком, на котором была напечатана фамилия Романа.
        Сели в чёрную «Сайбирию», выглядевшую стильно и элегантно, несмотря на родословную, проистекающую от российской «Волги» и французской «Рено». Водитель, как оказалось, с правилами дорожного движения не дружил, поэтому нарушал их на каждом шагу. В результате, от Благовещенска до Углегорска они доехали всего за два часа, так и не встретив на пути инспекторов ГАИ.
        Добравшись, он перезвонил Афанасию.
        - Осмотрись, - попросил его майор. - Наши чуют дискомфорт, но расплывчатый какой-то, ускользающий, неопределённый. Ни обо что конкретное мы пока не споткнулись. Приеду часам к восьми.
        В гостинице «Амур-батюшка» Волкова поселили без каких-либо проволочек. Номер ему достался крохотный, зато с видом на сосновый бор. Кондиционер не работал, но он Роману был не нужен. Главное - батареи были тёплые, что особенно радовало, так как погода на дворе стояла слякотная, хмурая, холодная.
        Роман сходил в кафе при гостинице, переоделся по погоде, благо захватил плащ, и прогулялся по городу, разглядывая по-современному широкие, но не длинные улицы Углегорска. Никаких особенных достопримечательностей ему не встретилось, да их и не могло быть. Городу от силы исполнилось полсотни лет, строили его в советские времена, и особняков, принадлежащих старинным купеческим или дворянским родам старой России, он не имел.
        Погода прогулкам не благоприятствовала, пошёл мелкий дождик, пришлось вернуться в гостиницу.
        Роман устроился в единственном кресле, сосредоточился на «странствии вне тела».
        Пришло ощущение небывалой лёгкости, пространство вокруг раздалось вширь, он поднялся над собой, над гостиницей, над городком, определил направление и одним мгновенным прыжком преодолел пятьдесят километров, отделявшие Углегорск от окраин космодрома «Восточный».
        Разумеется, внечувственное восприятие не тождественно человеческим чувствам, поэтому зрительные образы не соответствуют информации, получаемой мозгом через энергоинформационные системы организма. Тем не менее Роман уже научился «переводить» эйдетику мыслеформ в зримые формы и ориентировался в пространстве уверенно. Строения космодрома он осознал-почувствовал-увидел почти так же, как увидел бы их со стороны, точнее, сверху, глазами.
        Сознание насчитало больше двух десятков крупных сооружений, в которые входили стартовые позиции тяжёлых и лёгких ракетоносителей, и более трёх десятков мелких: измерительные комплексы, локаторы, подстанции, домики технических служб и капониры. Пусковой комплекс ракетоносителя «Энергия» с межпланетным модулем «Русь» на горбу выделялся среди них не только размерами, но и особым «запахом» новизны и запасов скрытой мощи. Ракетоноситель модуля готовился к старту и был «под завязку» заполнен жидким ракетным топливом.
        Роман проплыл над ним бесплотным воздушным шариком, впитывая поднимавшиеся снизу ментальные токи, почуял дыхание большого человеческого муравейника, деловито копошащегося вокруг ракеты. И ещё он почувствовал странный тонкий «запах», струйки которого вились в воздухе, формируя почти неощутимую энергоинформационную сеть, лишнюю в данной обстановке. Эта сеть чего-то ждала и не принадлежала космодрому, а словно была накинута на него в преддверии будущего старта.
        Роман попытался «потянуть за ниточку» сети, но она тут же растаяла серым дымком, испарилась, оставив ощущение сырости и холода, отражающего состояние атмосферы.
        Он вернулся в тело, принялся анализировать свои впечатления, получая от этого необычное удовольствие. Подумал с невольным испугом: не является ли погружение в астрал (или что оно там такое на самом деле?) наркотиком?
        А ты думаешь, чего твои коллеги работают на ФСБ? - спросил внутренний собеседник. Ради денег? Деньги - дело десятое, их можно заработать другим способом. Здесь иное - выход в невидимую Вселенную, работа с тонкими полями и энергиями, а она-то как раз и близка к наркотической зависимости.
        Может быть, согласился Роман, теряя интерес к активной жизни. Захотелось спать.
        Он прилёг на кровать, не раздеваясь, уснул, послав далёкой Даниэле «сибирский поцелуй».
        Разбудил его стук в дверь.
        Это был Афанасий.
        Они пожали друг другу руки.
        - Ты в порядке? - спросил Вьюгин, с каким-то внутренним сомнением разглядывая лицо Волкова.
        - Готов к труду и обороне, - усмехнулсвя Роман, помяв лицо ладонями.
        - Ну ладно. Тогда поговорим. Наши на космодроме остались, будут поздно.
        Роман понял, что майор не хочет афишировать его приезд.
        - Меня здесь нет?
        - В общем-то особого секрета из твоего присутствия никто делать не собирается, но будет лучше, если ты поработаешь инкогнито.
        Роман улыбнулся.
        Вьюгин досадливо дёрнул уголком губ.
        - Ребята тебя приняли, хотя каждый из них считает себя главным экспертом.
        - Я понимаю.
        - А генерал пока не определился. Что-нибудь учуял?
        Роман помедлил.
        - Печать на космодроме лежит, почти невидимая, но нехорошая. Буду разбираться. Однако я бы предпочёл обратить внимание на людей.
        - В каком смысле?
        - Запуск нового корабля - дело важное, в нём задействована куча людей, да и гости, как я понимаю, ожидаются.
        - Уже прилетели, кому надо и кому не надо. Это и представители Роскосмоса, и Института теплотехники, и военные, чиновники, учёные, разработчики модуля.
        - Вот всех и надо проверить.
        Афанасий озадаченно дёрнул себя за мочку уха.
        - Ты представляешь, какая это работа?
        - Не вижу проблемы.
        - Знаешь, сколько народу работает на космодроме? Почти три тысячи человек! Допущена к запуску из них как минимум треть.
        - Есть другие предложения?
        - Нет. Но как всех проверить за такой короткий срок?
        - Дай списки, досье на каждого. Я попробую просканировать.
        Афанасий недоверчиво уставился на собеседника.
        - Это возможно?
        - Не знаю, но я попытаюсь.
        - Мне никто не даст список допущенных к запуску лиц.
        - Твоему генералу тоже?
        - Чёрт! Он не знает, что ты здесь.
        - Ну, и не говори. Уверен, только так мы сможем выявить, затевается здесь диверсия или нет.
        - В твоём тоне нет уверенности.
        Роман промолчал.
        - Ладно, смотришь, как удав… Ну, если у тебя получится…
        - То что?
        - С меня ящик хорошего шампанского.
        - Идёт, - серьёзно согласился Роман, подставляя ладонь.
        Афанасий шлёпнул по ней своей.
        - Кстати, не смотрел, твой друг Арчибальд не появился у космодрома?
        Роман покачал головой.
        - Нет, его здесь нет.
        Афанасий засмеялся.
        - У тебя такой вид, будто ты страшно сожалеешь об этом.
        Роман улыбнулся в ответ.
        - Не сожалею.
        Афанасий сделался серьёзным.
        - Кто знает, может, он ещё засветится. Хотя на его месте я бы сюда не сунулся. Он же должен понимать, что его мы будем искать с особым рвением. Будь начеку.
        - Буду, - пообещал Роман.
        4
        Лика позвонила в два часа ночи.
        - Всё хорошо, - хрипло выговорил Афанасий, услышав в трубке голос любимой. - Завтра старт.
        - Я так и знала, что ты улетаешь, - хмыкнула девушка. - Надолго?
        - Через пару дней буду дома. - Он не стал уточнять, что летит не он.
        - Буду ждать, - прошептала она с такой нежностью, что Афанасий потом долго не мог уснуть.
        Последние сутки перед запуском «Руси» выдались самыми напряжёнными.
        Команда Вьюгина обследовала стартовый стол модуля, сам космический корабль и даже побывала в лабиринтах пускового комплекса, с восхищением рассматривая бетонные блоки и металлические конструкции отводных русел под огромной эстакадой стола. Конструкции должны были погасить ударную волну ракетных сопел и нейтрализовать пламя, способное расплавить металл стоек и колонн.
        Последним пунктом работы группы был Центр управления полётами, оборудованный по последнему слову коммуникационной техники. Однако здесь тоже произошла стычка между сенсами и начальником охраны космодрома, фамилия которого - Задира - весьма точно отражала его характер.
        На этот раз полковник Задира воспротивился осмотру зала с рядами мониторов, когда «эксперты» Вьюгина собрались у входа и готовы были приступить к своей работе. По-видимому, Петяй действовал на Задиру как красная тряпка на быка. Во всяком случае, именно после того, как он увидел худенького рыжего экстрасенса, у полковника и потемнело в глазах. Он тут же отдал приказ своим крупногабаритным телохранителям, с которыми не расставался ни ночью ни днём, и они преградили путь группе Афанасия.
        - В чём дело? - осведомился Вьюгин, ещё раз пожалев, что взял с собой Петяя, а не Криста.
        - Я не знаю, чем вы занимаетесь, - скривил губы начальник охраны, выглядевший ещё хуже, чем вчера, - но здесь вам делать нечего.
        - У нас допуск.
        - Да плевать я хотел на ваш допуск!
        - А я плевать хотел на ваше «пущу - не пущу»! - взбеленился Афанасий. - Если что-нибудь произойдёт во время запуска, отвечать будете вы!
        Полковник Задира побелел.
        - Да как ты смеешь со мной так…
        - Потому что знаю, что будет с тобой! - Афанасий взялся за мобильный, набрал номер.
        - Парни, ну-ка их отсюда на… - прошипел начальник охраны.
        - Генерал, - громче, чем следовало, начал Афанасий, услышав голос Войновича (видео он не включил), - здесь нас снова не подпускают к объекту, несмотря на допуск.
        - Где вы? - спросил начальник ИПФ.
        - Возле ЦУПа.
        - Сейчас буду.
        - Ждём. - Афанасий посмотрел на полковника, пребывающего в процесс принятия решения, нехорошо улыбнулся. - Не хотелось бы вас расстраивать, подполковник (он нарочно понизил его в звании), но вам придётся засунуть ваши амбиции в задницу и не мешать нам работать. Погоны не жмут?
        - Пропустите, - бросил Задира своим мордоворотам, взглядом пообещав Афанасию запомнить его слова.
        Да пошёл ты! - ответил майор взглядом на взгляд, будучи уверенным, что после старта «Руси» больше никогда не увидит начальника охраны космодрома.
        Войнович прибыл в ЦУП через полчаса, и не один, а с тучным начальником космодрома. Обнаружив, что сотрудники отдела уже внутри, он отозвал Афанасия в сторонку.
        - Что на этот раз?
        - Не знаю, что ему не нравится, - сказал Вьюгин, - но господин Задира снова придрался к нам и решил, что группе в зале управления делать нечего.
        - Документы спрашивал?
        - Он прекрасно знает, что у нас есть допуск.
        - Ладно, я разберусь. Не хватало нам ещё схлестнуться с местными охранными структурами. Что-нибудь обнаружили?
        - Ничего, - честно признался Афанасий.
        Начальник отдела рассеянно кивнул, размышляя о чём-то своём.
        - Хорошо бы и дальше так.
        - А что, есть сомнения? - насторожился Афанасий.
        - Сомнения есть всегда, майор. Уж очень высоки ставки. Политикой интересуешься?
        - Боже упаси!
        - Напрасно, иногда в Интернете появляется очень интересная информация. Вчера американская «Дейли ньюс» заявила, что русские блефуют с запуском нового корабля, а неудачу хотят списать на происки иностранных спецслужб. Смекаешь, к чему клонит корреспондент?
        - Не очень.
        - Что-то готовится. А забугорная пресса готова спустить на нас всех своих собак.
        - Да пусть тявкают из подворотни.
        - В их тявканье кроется намёк на скрытые от нас обстоятельства. Потому полковник Задира и бросается на своих, что не знает, от кого ждать удара в спину. Кстати, я бы вызвал твоего Волка сюда, на космодром.
        - Кого?
        - Физика-романтика.
        - А-а… Романа Волкова? Он уже здесь, - через силу признался Афанасий.
        Георгий Евсеевич окинул подчинённого заинтересованным взглядом.
        - Я же санкций не давал.
        - Беру всю ответственность на себя.
        - Если мы пролетим как фанера над Парижем, шкуру снимут не с тебя, а с меня, вот и вся твоя ответственность. Давно он здесь?
        - Сутки.
        - Я почему-то был уверен, что ты его вызовешь. Что говорит?
        - На космодроме лежит «печать» недобрых намерений.
        - То же самое утверждают наши сенсы. Хотя я убеждён, что террористической атаки не будет.
        - Он работает с личным составом. Я передал ему досье на научно-технический персонал космодрома, которые вы вчера затребовали по моей просьбе.
        Войнович задумчиво пригляделся к большим экранам видеокомплекса, занимающим три стены зала: там появилось изображение стартовой позиции ракеты.
        - Да, эта громадина кого хочешь до инфаркта доведёт. - Он заметил жест начальника космодрома, заторопился: - Ладно, вечером обговорим весь завтрашний день.
        Делегация высших чинов ЦУПа удалилась к первым рядам мониторов.
        Афанасий заторможенно проследил за ними, передёрнул плечами и подумал, что нагоняя не будет. Войнович был заинтересован в благополучном рейде «Руси» не меньше, чем большие министерские начальники.
        Вечером, ещё до ужина, Вьюгин встретился с Волковым в его номере.
        Роман открыл дверь, молча впустил гостя, сел за стол.
        Афанасий глянул на раскрытый ноутбук. В прозрачной пластине компьютера, создающей объёмный эффект, виднелась страница текста и фотография.
        - Изучаешь?
        - Сам не рад, - буркнул Роман.
        - Отвлекись.
        Волков посидел несколько секунд, глядя на фотографию отсутствующим взглядом, потом выключил ноутбук, потянулся и подсел к столику, взялся за чашку с остывшим чаем.
        - Что у вас?
        - Ничего. - Афанасий сел в кресло, вытянул гудящие ноги. - Устали как черти! Но, судя по ощущениям, космодром чист. Ни о каких диверсиях и террористических актах речь не идёт.
        - Понятно.
        - Охрана тут на высоте, я даже не ожидал. - Афанасий вспомнил об инциденте с начальником охраны. - Здешние церберы нас невзлюбили.
        - Кто именно? - Волков допил чай, расслабился, положив локти на стол.
        - Есть тут один, начальник охраны космодрома. Фамилия у него смешная - Задира.
        - У меня на него ничего нет.
        - Зачем он тебе? - Афанасий усмехнулся. - Вряд ли его завербовали американцы. Или китайцы.
        Волков перевёл на него уходящий в бесконечность взгляд.
        Афанасий перестал улыбаться, поднял вверх ладони.
        - Хорошо, попробую запросить генерала. Но до запуска осталось всего десять часов, успеешь?
        Волков встал, скрылся в туалете. Послышался плеск воды. Через пару минут он вернулся, посвежевший, с мокрыми волосами.
        - Чую, есть скрытые потоки внимания, но никак не могу их идентифицировать и выявить носителя.
        - Может, его и нет вовсе?
        Волков покачал головой, снова сел за ноутбук.
        - Мне бы ещё на фотографии начальства посмотреть не помешало.
        - Ага, как мёд, так и ложкой, - сыронизировал Афанасий. - Кто же мне их предоставит за оставшееся время?
        - Москва.
        - Москва далеко. - Афанасий потёр кулаками глаза. - Москва сильно далеко.
        - Там ещё только четыре часа дня.
        - Ты серьёзно?
        Волков кивнул, не отрывая глаз от возникшей в растворе монитора фотографии.
        - Ну, я не знаю… кто нужен? Надеюсь, не шишки из Генштаба и Минобороны, что сюда понаехали?
        - Местные начальники, тот же главный по космодрому, его замы.
        - Вряд ли нам разрешат изучать их досье.
        - Нужны хотя бы фото и контакты.
        Афанасий погладил висок, с сомнением разглядывая экстрасенса, потом понял, что тот не шутит, встал.
        - Ладно, жди, поговорю с Войновичем. Но не уверен, что он пойдёт на это.
        - Захочет остаться весь в белом - согласится.
        Афанасий выпятил губу, размышляя над словами Волкова, усмехнулся и вышел, не вступая в полемику.
        Есть хотелось как жуку-короеду, однако он заставил себя связаться с генералом и проинформировать о новых требованиях Волкова.
        - Боюсь, нас не поймут, - ответил начальник отдела. - Время ты выбрал, прямо скажем…
        - Не я.
        - Волков?
        - Это подстраховка, я понимаю, но, как говорил Козьма Прутков, лучше перебдеть, чем потом казниться.
        - Он говорил как-то иначе.
        - Смысл тот же.
        - Хорошо, постараюсь. Больше твоему протеже ничего не надо? А то запросит, к примеру, досье на президента или на премьера.
        - Н-нет, - промямлил Афанасий без особой уверенности в голосе.
        Генерал фыркнул и отключил связь.
        Правда, он позвонил заму уже через двадцать минут, когда Вьюгин заказывал себе ужин в кафе гостиницы:
        - Подойди к Капштейну в двести второй, через полчаса, он передаст материалы. Но никому ни слова!
        - Могила! - поклялся Афанасий.
        Кто такой Капштейн, он не знал, но, если Войнович называл фамилию, значит, знал, кому можно доверять в данном вопросе.
        Все члены группы, в том числе и капитан Шаймиев, уже поужинали, поэтому он сидел за столом в одиночестве, машинально отмечая появлявшиеся в небольшом зале кафе новые лица. И вдруг почувствовал, что за ним наблюдают.
        Сделав вид, что недозаказал какое-то блюдо, он поискал глазами официанта, сделал ему знак подойти и одновременно просканировал сидящих за столиками людей.
        Всего посетителей насчитывалось около десятка. Практически все были незнакомы и занимались едой и беседой друг с другом. Выявить среди них наблюдателя было трудно.
        Афанасий пожалел, что он не экстрасенс. Подумал: не позвать ли кого-нибудь из сенсов, чтобы определили человека, заинтересовавшегося Вьюгиным? Потом пришла мысль поговорить с Волковым.
        Он набрал номер.
        - Можно сделать проще, - ответил Роман. - Смотри по очереди на каждого, а я посмотрю твои мыслеформы.
        Афанасий засомневался в объективности этого метода, но попробовать стоило, и он не стал высказывать свои сомнения вслух.
        - Ты же понимаешь, я не могу разглядывать каждого по минуте.
        - Достаточно одного беглого взгляда.
        - Хорошо, начинаю.
        Афанасий кинул взгляд на соседний столик, за которым сидели двое пожилых мужчин, один - в сером свитере, второй - в костюме.
        - Нет, - сказал Роман.
        Афанасий посмотрел на соседа в костюме.
        - Нет.
        Следующий столик занимала компания молодых людей в чёрно-синих комбинезонах. По-видимому, это были техники с космодрома.
        Волков каждого из них охарактеризовал словом «нет».
        Искомый интересант, делавший вид, что занят едой, отыскался в дальнем конце зала.
        - Он! - заявил Волков. - Сильно грязная аура. Понаблюдай за ним.
        Афанасий послушно присмотрелся к мужчине в серой вельветовой куртке с шевроном космодрома на рукаве: сердечко, в нём силуэтик ракеты в венке из звёзд. На вид сотруднику космодрома (интересно, какую службу он представляет?) было лет сорок, ничего примечательного в его облике не отмечалось, да и вёл он себя как озабоченный своими проблемами человек. Но Афанасий, вставая, поймал высверк тёмных глаз незнакомца и понял, что Роман не ошибся. Этот мужик сидел в кафе не только для того, чтобы поужинать.
        Размышляя, кому он вдруг стал интересен, Афанасий вышел из кафе, подождал секунду и шагнул обратно. И нос к сносу столкнулся с вельветовой курткой.
        Несколько мгновений они смотрели друг на друга.
        Незнакомец сдался первым, пробормотал «извините», отступил, пропуская Вьюгина. Он явно не ожидал, что подопечный совершит такой манёвр. И хотя скорее всего он догадался, что его вычислили, Афанасия это уже не волновало. Больше беспокоило другое: кто и зачем установил за ним слежку? Кто знал, чем здесь занимается сотрудник ФСБ, руководящий отделом специальных психофизических исследований?
        Обладатель фамилии Капштейн оказался хмурым неразговорчивым стариком с гривой седых волос. Он оглядел Вьюгина, протянул ему флэшку. Афанасий вежливо сказал «спасибо» и вышел, унося изучающий взгляд хозяина номера. В прежние времена Афанасий этого человека не встречал, из чего сделал вывод, что он из местной команды обеспечения безопасности.
        Волков встретил его примерно так же: взял флэшку и молча повернулся к компьютеру.
        Афанасий глянул на фотографию в растворе монитора, узнал заместителя начальника космодрома, покачал головой, но говорить ничего не стал. Настроение у экстрасенса, судя по всему, и так было не праздничное. Единственный вопрос, какой он задал Вьюгину, да и то не сильно относящийся к делу, был о пилоте корабля:
        - Почему этот Барамия летит один?
        - Потому что «Русью» управляет мощный компьютер, - ответил Афанасий. - Так называемая система «компайлот». Никакие штурманы, бортинженеры и командиры для испытательного полёта не нужны. А что?
        Волков качнул головой:
        - Так, спросил.
        В половине десятого Вьюгина вызвал к себе в номер Войнович.
        Генерал был весел и улыбчив.
        - Что скажешь, майор? Всё складывается удачно?
        - Пока да, - неохотно подтвердил Афанасий, смущённый настроением начальника отдела.
        - Что значит - пока? Подсаживайся, глотни коньячку.
        Афанасий оглядел двухкомнатный номер, отмечая накрытый стол, стоящие на нём бутылки с коньяком и вином, опустошённые наполовину, порезанную колбасу, вяленое мясо и салаты.
        - Отметили встречу, - пояснил Георгий Евсеевич в ответ на его взгляд. - В этих краях работает мой однокашник Слава Сундаков, вместе учились в Академии. Только я потом ушёл в контору, а он в экономику. Семь лет не виделись.
        - Он на космодроме работает? - поинтересовался Афанасий, решая, будет ли удобно отказаться от выпивки.
        - Нет, он губернатор Амурской области. Выпьешь?
        - Разве что стопочку, - согласился Афанасий, присел к столу. - Вам не кажется, Георгий Евсеевич, что сюда прибыло неоправданно много официального люда?
        - Не то слово, Афанасий Дмитриевич, слишком много. Да ещё каждое ВИП-лицо со своей свитой. Соображаешь, к чему я?
        - В толпе легко затеряться потенциальному террористу.
        - Либо шпиону, особенно если у него возможности сенса. Чует моё сердце, готовится какая-то пакость, а ты докладываешь - всё нормально.
        - Так ведь наши парни не нашли ничего подозрительного.
        - Верю, потому и радуюсь. Давай за успех надёжного дела, что ли?
        Они выпили по стаканчику коньяка «Хеннесси». Закусили солёными грибочками и квашеной капустой.
        - Ещё?
        - Нет, хочу ещё поработать, - отказался Афанасий. Его так и подмывало рассказать генералу о наблюдателе, проявившем к нему интерес, но развития ситуация не получила, и докладывать в общем-то было нечего.
        - Что твой Волков?
        - Изучает физиономии допущенных к процедуре запуска. Но и у него нулевой результат. Чувствует некие слабые потоки внимания негативного характера, однако расшифровать не может.
        - Возможно, эти потоки - следствие воплей из-за бугра, злопыхательские эманации проплаченных американцами журналюг?
        - Хотелось бы верить.
        - Ладно, иди работай. Подъём в шесть, выезд на космодром в семь, не проспи.
        Афанасий пожелал генералу спокойной ночи, вышел, кивнул выглянувшему из соседнего номера Паше Гришкову, телохранителю Войновича, направился к себе.
        Что-то заставило его остановиться на лестнице и прислушаться к тихому шелесту гостиницы. Как сказал бы Войнович, сам обладавший неплохим запасом экстрасенсорики: проснулась интуиция. Подождав пару секунд, он осторожно высунул голову из-за угла.
        В коридоре стояли двое: мужчина в вельветовой куртке и женщина с пучком встопорщенных волос на затылке. Лицо её Афанасий мог видеть только в профиль, но женщина явно не отличалась красотой, бледная и горбоносая, и одета была в коричневый брючный костюм.
        Оба стояли прямо перед дверью номера Вьюгина и, казалось, переговаривались как глухонемые - жестами.
        Женщина почувствовала взгляд Афанасия, оглянулась. Он едва успел спрятаться за косяком двери на лестничную площадку. Подумал, набрал номер Шаймиева, прислушиваясь к долетавшим из коридора звукам.
        - Командир? - отозвался капитан.
        - Ты где? - шёпотом спросил Афанасий.
        - У себя.
        - Выгляни в коридор, быстрее!
        - Щас.
        Афанасий услышал щелчок замка, вышел с лестничной площадки в коридор.
        Там никого не было. Из проёма двери соседского номера - их поселили рядом - выглядывал Шаймиев в наброшенной на плечи рубашке.
        - Что случилось?
        Афанасий склонил голову к плечу, пытаясь уловить звук шагов пары, скрывшейся совершенно бесшумно, как привидения.
        - Ты чего? - хмыкнул капитан, глядя то на дальний конец коридора, то на Вьюгина.
        - Вот сволочь! - пробормотал Афанасий озадаченно. - Похоже, мы тут не одни такие.
        - Какие? - не понял Шаймиев.
        - Ты за собой слежки не замечал?
        - Нет, - нахмурился капитан. - А что? За тобой следят? Кто?
        - Зайди. - Афанасий открыл свой номер, раздумывая, докладывать генералу о своих подозрениях или нет. Потом решил сначала опросить охранников и дежурного администратора гостиницы, чтобы вычислить наблюдателя в сером вельвете и его спутницу. Вполне возможно, что они представляли собой службу безопасности космодрома, и в этом случае проблема решалась сама собой. Но если эти люди действительно принадлежали враждебной организации, надо было объявлять тревогу.
        5
        Всё было как обычно: обследование, тестирование, экзамен на знание всех деталей полётного задания. Георгий выдержал эту процедуру играючи, так как чувствовал душевный подъём и был готов подняться в космос даже без ракетоносителя, на собственных крыльях.
        Обследовала его та же бригада медиков, что и всегда: главный врач космодрома Левицкий, кардиолог Ульяшина, терапевт-исследователь Краснюк и психолог Транквилиди, которую все за глаза звали Виринеей. Была она женщина строгая, придирчивая, свою работу выполняла профессионально, умела пошутить, но природа обделила её красотой, и она это знала. Впрочем, для обслуживающего персонала лётно-испытательного корпуса, а также для космонавтов это не имело никакого значения.
        Двое суток Георгий просидел в модуле «Русь», возвращаясь на базу подготовки космонавтов, чтобы провести очередной сеанс обследования и поспать. При нём всегда находились двое работников бригады обслуживания, выполнявших одновременно роль телохранителей. Спал он ровно по восемь часов, ел строго по расписанию, и даже физиологические потребности старался справлять в соответствии с бортовым регламентом.
        Утром двадцать девятого ноября началась последняя медико-биологическая экспертиза перед полётом, и он прошёл её безукоризненно, справившись со всеми тестами раньше времени.
        О жене предпочитал не думать, хотя и разговаривал с ней два раза по мобильному. Интереса к его полёту она не выразила, что в общем-то давно стало нормой. Месяц назад был даже момент, когда Георгий подумывал о разводе, хотя инициативы в этом направлении не проявил. Был он человеком устоявшихся традиций, несмотря на горячий кавказский характер, и привык после испытательных полётов возвращаться домой, где его ждали.
        Последним пунктом медицинского регламента была беседа с психологом.
        Одетого в голубую форму космонавта привели в комнату для собеседований, Виринея села за стол, жестом приказав сопровождающим Георгия покинуть помещение.
        Георгий закинул ногу на ногу, показывая, что он чувствует себя прекрасно.
        Транквилиди окинула его насмешливым взглядом (в другое время он бы содрогнулся, уж очень она походила на грифа с её тонкой шеей, пучком собранных на затылке волос и острым лицом с выдающимся носом) и сказала:
        - Георгий Гивиевич, вы осознаёте всю ответственность вашего полёта?
        Георгий замер, подобрался, уставившись в чёрные глаза Виринеи, улыбка сползла с его губ.
        - Да.
        - Отлично! Жалобы на самочувствие есть?
        - Н-нет.
        - Отлично, мы в вас и не сомневались. Будете докладывать о самочувствии в рамках инструкции. С вами свяжутся наши медики. Ничего не мешает, в своих силах уверены?
        - Да, - сцепил челюсти Георгий.
        - Думаю, мне нет смысла проводить душеспасительные беседы, вы всё понимаете. Вы уверены в успехе испытаний?
        - Да! - в третий раз ответил Георгий.
        - Желаю удачи! - Виринея подняла глаза на зрачок телекамеры (за каждым шагом космонавта следила видеосистема). - Испытатель к полёту готов. Дополнительных мер для закрепления психологической устойчивости не требуется. Психолог Транквилиди тестирование закончила.
        Это была стандартная формулировка, Георгий слышал её не раз, но сегодня она почему-то вызвала у него сердцебиение. Правда, он тут же забыл об этом, потому что за ним пришли сопровождающие, повели в экипировочный зал для переодевания. Главный конструктор «Руси» ещё раз прошёлся по конструктивным особенностям модуля, главный медик, со своей стороны, напомнил о необходимости соблюдать рекомендованный режим питания, что-то говорили техники, хлопотавшие вокруг, но Георгий их почти не слушал. Он уже мысленно располагался в кресле пилота и вспоминал о том, что должен был проделать в первую очередь после старта.
        Через два часа его, упакованного в новейший скафандр российского производства «пингвин», повезли сначала в зал проводов для встречи с журналистами, потом к стартовой позиции ракеты-носителя «Ангара», которую оседлал сверкающий на солнце - облака над космодромом разогнали специальными устройствами - межпланетный модуль.
        6
        В кромешной тьме он рыл узкий лаз. Руками. Отбрасывал назад, в темноту, глыбы земли, камни, задыхался, падал на колени, поднимался и снова рыл, понимая, что времени осталось совсем мало. И вот, наконец, руки встретили пустоту, в лёгкие влился свежий воздух, и он вылез из-под земли на ровную шероховатую плиту, широко раскрыв глаза.
        Но и здесь было темно как в пещере, и лишь далеко-далеко, на горизонте, на фоне угольно-чёрного неба светилась тонкая стрелочка, невесомая и будто стеклянная.
        Ракета, узнал он.
        Вторая мысль была страшней: он промахнулся! Вылез из-под земли не на космодроме, а где-то в другой стороне! Как же теперь добраться до ракеты, предупредить пилота об опасности?!
        Небо над головой передёрнула судорога, в нём проявился абрис человеческой головы, но с рогами, алым светом просияли глаза, раздался гулкий раскатистый шёпот:
        - Ты проиграл, экзор! Никто не в состоянии помешать мне! Ваша «Русь» не вернётся!
        - Арчибальд! - выговорил Роман одними губами.
        - Ха-ха-ха! - прилетел с небес раскатистый хохот.
        В темноте засветились звёзды и дождём посыпались на землю, оставляя за собой огненные хвосты.
        Роман попытался сотворить перед этим ливнем силовой зонтик… и проснулся в холодном поту, испытывая боль и отчаяние.
        Сел на кровати, машинально глянул на циферблат ручных часов со светящимися цифрами: половина шестого. Пора вставать. И звонить Афанасию. Потому что сон был не простым, он не являлся плодом фантазии и нервного напряжения, его инициировали, и сделать это мог только Арчибальд Феллер, блэкзор ЦРУ, свято веривший в свою исключительность. Он находился здесь, в Углегорске, или на космодроме, и был уверен в успехе своей акции, иначе не позволил бы себе проявиться таким образом, похвастаться силой и умением растворяться в толпе людей.
        Афанасий позвонил сам, когда Роман умывался в ванной комнате.
        - Мы поехали на космодром. Старт через два часа. Ты остаёшься.
        - Они здесь, - коротко сказал Роман.
        - Кто? - не сразу сообразил Вьюгин. - Ах, дьявол! Церэушники?! Как узнал?
        - Арчибальд объявился.
        - Но ведь мы ничего и никого не обнаружили! К кораблю никто не в состоянии подобраться на километр, разве что бесплотный дух. Да и то детекторы засекут.
        Роман молчал.
        - Ты уверен? - уже другим тоном заговорил Афанасий и сам себя оборвал: - Ладно, сейчас заскочу.
        В номере он появился через десять минут, одетый в спецкомбинезон с меховой оторочкой, позволявший работать в любых погодных условиях.
        - Докладывай.
        Роман рассказал сон.
        - Значит, это действительно наш приятель-блэкзор. Но ведь это явная ошибка - объявлять о себе непосредственно перед запуском. Он же должен понимать, что мы усилим контроль, в том числе - экстра.
        - Он не считает нас сильным противником.
        - Разве что. Не понимаю, что они придумали, чтобы сорвать старт.
        Роман не ответил, быстро переодеваясь. Он уже не один раз пытался представить, каким образом Арчибальд или те, кто стоит за ним, попытаются помешать запуску нового российского корабля, однако ничего путного придумать не смог.
        - Понятно, - кивнул Афанасий, оценив мимику экстрасенса. - Они здесь, а мы ни слухом ни духом. Придётся поднимать дополнительные защитные порядки. Кстати, - вспомнил он, - за мной следили.
        Роман застыл с накинутым на голову свитером. Медленно просунул голову в ворот.
        - Кто?
        - Ни малейшего понятия. Я на всякий случай проверил контингент в гостинице, но этих людей не обнаружил. Администраторы клянутся, что ни одного из них не видели.
        - Сколько их было?
        - По крайней мере я видел двоих, мужика в вельвете и мужеподобную мадам.
        - Представь их по очереди, я посмотрю мыслеформы.
        Афанасий представил мужчину.
        Роман прищурился, всматриваясь во что-то, находящееся не у него перед глазами, а как бы очень далеко.
        - Да, очень негативно.
        - Это не Арчибальд?
        - Нет, я раньше этого мужика не встречал. Аура очень грязная. Давай его спутницу.
        Афанасий представил женщину.
        Роман покачал головой, нахмурился.
        - То же самое, очень сильно фонит на низких вибрациях. Такое впечатление, что я её знаю.
        - Я давал тебе фотографии всех специалистов, допущенных к процедуре подготовки полёта.
        - Сейчас поищу.
        - Мне надо ехать, группа ждёт. Позвоню из ЦУПа.
        Афанасий пошёл к двери, оглянулся.
        - Да, на всякий случай здесь, в нашей гостинице, остаётся дежурить группа оперативного усиления, запомни номер мобилы.
        Он продиктовал номер, убежал.
        Роман преодолел нежелание напрягаться и подсел к ноутбуку.
        За двадцать минут он просмотрел три десятка фотографий, выданных ему Вьюгиным, однако ни одна из них не подходила по впечатлению к тем мыслеформам, которые он прочитал через сознание Афанасия.
        - Классно спрятались! - пробормотал Роман, отодвигаясь от стола. - Или чего-то я не понимаю.
        Душ освежил, полчашки горячего чая с вафлями подняли тонус.
        Он снова подсел к компьютеру, но просидел недолго, так как время уходило, и надо было искать более действенные способы поиска противника, замаскировавшегося так, что обнаружить его не удавалось даже группе экстрасенсов, обладавших серьёзной энергетикой.
        Начни размышлять, посоветовал внутренний собеседник. Разгадка рядом, тыкается в голову, а ты бродишь в потёмках, в плену стереотипов.
        Не брожу! - огрызнулся Роман.
        Бродишь! Подумай, кто ближе всех стоит к модулю?
        Охрана…
        Дурак! Ещё ближе!
        Пилот… космонавт.
        Правильно! Вот и потяни за эту ниточку.
        Но ведь доступ к нему…
        Роман вдруг подумал о медиках, анализирующих состояние космонавта перед полётом. Женщина, которую видел Вьюгин, медик! Её фотография была среди сотни других, принадлежащих специалистам разного уровня. Но искал он других, более начальственных, способных приблизиться к виновнику торжества.
        Куда уж ближе - у медиков прямой доступ к телу, проворчал внутренний голос.
        Роман схватил телефон, собираясь позвонить Вьюгину, но в этот момент дверь в номер со стуком распахнулась, и в комнату вошли двое мужчин: один пожилой, в серой вельветовой куртке, второй - молодой амбал с грубоватым лицом, одетый в чёрно-синий форменный костюм. Он был вооружён: на поясе слева висела кобура с торчащей из неё рукоятью пистолета.
        - Волков Роман Елампивич? - спросил он мрачно, в то время как господин в вельветовой куртке обшаривал глазами номер. Увидев ноутбук, он сделал к нему шаг.
        Роман ткнул пальцем в сенсор выключения, захлопнул крышку ноутбука.
        - В чём дело?
        - Вам придётся пройти с нами.
        - Зачем? - осведомился Роман, лихорадочно соображая, что делать.
        - Проверка документов, - сухо сказал мужчина в вельвете.
        - Могу показать паспорт.
        - Этого мало, пройдёмте.
        - Никуда я отсюда не пойду! - твёрдо сказал Роман. - Мои документы в порядке! У меня есть работа, которую я должен выполнить точно в срок. Все претензии - к моему начальству, могу дать номер телефона.
        Гости переглянулись.
        - В таком случае нам придётся применить силу.
        Мужчина в куртке кивнул спутнику, и тот косолапо двинулся к Роману.
        Волков понял, что эти люди не остановятся ни перед чем, а главное - знают, чем он занимается. И следили они не за Афанасием Вьюгиным (Роман узнал «мыслеоттиск» вельветового), а искали его подчинённых-экстрасенсов, отлично представляя, с какой целью те прибыли в Углегорск.
        - Мне надо позвонить, - быстро проговорил Роман, начиная готовить себя к активному психофизическому воздействию.
        - Обойдёшься, - грубо бросил парень в форме, демонстративно расстёгивая кобуру.
        «Афанасий, позвони!» - мысленно воззвал Роман.
        Мобильный послушно сыграл три такта известного шлягера «Угомонись».
        У гостя в вельвете сузились глаза.
        - Забери! - коротко сказал он.
        Амбал шагнул к Роману, протянул руку.
        - Телефон!
        - Ага, спешу сполнять, - отступил Роман, торопливо сказал в трубку: - Майор, за мной тут пришли какие-то официалы, требуют пройти с ними. Один в вельвете…
        Амбал прыгнул, выбил телефон из руки Романа и врезал ему по скуле так, что Роман перекувырнулся через голову и рухнул на кровать.
        - Чёрт, нашумели! - оскалился гость в вельвете. - Добей его, уходим.
        Амбал замешкался, поднимая с пола телефон Романа, и дал ему время прийти в себя и собрать силы для пси-атаки.
        Парень в форме вдруг споткнулся, начал тереть кулаками глаза.
        - Курва! Ничего не вижу!
        Его напарник оглянулся, в оловянных глазах его протаяло недоверие, сменилось удивлением, озабоченностью и угрозой.
        - Вот сволочь, он же экзор! Надо было сразу стрелять!
        С неожиданной ловкостью он вытащил из-под полы куртки пистолет.
        Но Роман действовал быстрее, накидывая на голову противника плотную завесу темноты.
        - Зараза! - Мужчина завертелся юлой, пытаясь протереть глаза. - Рудик, стреляй!
        - Куда?! Не вижу я никого! - растерянно взвыл парень в форме.
        Оба остановились как по команде, прекратив попытки восстановить зрение с помощью массажа глазных яблок, начали водить стволами пистолетов из стороны в сторону, вслушиваясь в тишину номера.
        Роман, присевший на корточки у кровати, бесшумно открыл портмоне, достал монетку и бросил к ногам парня.
        Мужчина в вельвете выстрелил.
        Раздался негромкий хлопок.
        Пуля попала в ногу парня, он заорал, выстрелил в ответ, попал в абажур на тумбочке.
        Несмотря на то что пистолеты у гостей не имели глушителей, звуки выстрелов были тихими, словно стреляли они из пневматического оружия. Но пули оказались настоящими, а не игрушечными шариками, попади кто-нибудь из гостей в хозяина номера, и врач бы уже не понадобился. Но Роман продолжал активно управлять их фантазиями и добавил к тёмной «накидке» на голову появление «привидений», заставив обоих отмахиваться от несуществующих фантомов. «Вельветовый» выстрелил ещё раз и попал в своего напарника, уложив его наповал.
        Парень в форме, падая, с грохотом разнёс тумбочку.
        Мужчина в вельвете определил наконец, где находится дверь, бросился к ней и столкнулся с крутоплечим молодым человеком в джинсовом костюме, держащим пистолет.
        Новый гость оценил ситуацию в долю секунды. Не говоря ни слова, он одним ударом выбил пистолет из руки мужчины в вельветовой куртке, а вторым послал его в нокаут. Проследил за коротким полётом тела, посмотрел за спину.
        В номер ворвались ещё двое таких же молодых людей с пистолетами. Последовала немая сцена.
        Роман шевельнулся, встал с поднятыми руками под дулами трёх пистолетов.
        - Волков? - спросил один из них.
        Роман кивнул.
        Первый парень спрятал пистолет, поднёс ко рту руку с крупным перстнем на пальце, который оказался не то рацией, не то мобильным телефоном:
        - Врача в двадцать восьмой, быстро! - Он посмотрел на Романа: - Опустите руки.
        Роман послушно опустил.
        - Что здесь произошло?
        Роман опомнился, поднял свой телефон, выпавший из руки амбала. Раздался звонок, словно телефон ждал именно этого момента.
        Звонил Афанасий:
        - Ты в порядке?!
        - Д-да! - с чувством сказал Роман.
        - Слава богу! Кто это был?
        Роман глянул на парней. Первый, вырубивший мужчину в вельвете, отобрал у него телефон.
        - Майор? Да, нормально… живой, здоровый… разбираемся… даю. - Он сунул трубку Роману. - Вьюгин. Забираем их, соколики.
        В номер вошли ещё двое, женщина в белом халате и мужчина средних лет, в свитере.
        Ни слова не говоря, они занялись лежащими в разных позах гостями Романа.
        - Не слышу, - донёсся из трубки нетерпеливый голос Вьюгина.
        - Да, да, - очнулся Роман. - Слушаю.
        - Что ты хотел сказать?
        - Я нашёл канал выхода на модуль.
        - Где?!
        - Там, у вас.
        - Конкретнее, чёрт побери! Старт через сорок минут!
        - Медицина…
        - Да говори яснее!
        Роман покосился на парней, выносивших тела из номера. Стукнула дверь, стало тихо. На полу остались лежать разбросанные вещи, осколки разбитого графина, обломки тумбочки, чашки, ложки и вафли.
        Дверь приоткрылась на ширину ладони, в номер заглянул парень, один из тех, что ворвались вслед за первым; очевидно, это и была группа оперативного усиления, дежурившая в гостинице, о которой говорил Афанасий. Он же её и вызвал.
        - Помощь нужна?
        - Нет, - пробормотал Роман.
        - Сейчас пришлём уборку. - Дверь закрылась.
        - Что нет? - не понял Вьюгин.
        - Я не тебе… та женщина, которую ты видел с мужиком в вельвете, она из медперсонала. Некрасивая такая, крючконосая, на грифа похожа.
        - Ну?
        - Они могли внушить пилоту какую-нибудь пакость, его надо вернуть!
        - Это невозможно.
        - Тогда мы проиграли.
        Несколько секунд трубка телефона молчала.
        - Можешь что-нибудь сделать?
        - Что?
        - Не знаю, думай, твоя голова должна варить лучше моей. Я иду к генералу.
        Связь прервалась.
        Роман, чувствуя себя разбитым, присел на кровать. Номер выглядел так, будто по нему промчались конники Мамая. Но убирать ничего не хотелось, да и не его это была забота. Вьюгин ждал от него чуда, а он не знал, с какого боку подступиться к решению проблемы.
        В дверь постучали.
        - Войдите.
        Вошла горничная, округлила глаза.
        - Ой! Мне сказали, что у вас…
        - Подождите, пожалуйста, минут десять.
        - Хорошо. - Девушка выскочила в коридор, ошеломлённая увиденным.
        Роман потрогал вспухший подбородок, обнаружил ссадину, поплёлся в ванную на дрожащих ногах. Олег Харитонович не зря предупреждал его, что активник должен уметь защищаться на физическом уровне, без всякой приставки «пси». А он с детства не любил драться.
        Струя холодной воды освежила, унесла часть серого тумана из головы. Роман взбодрился. Подумал, что неплохо бы заняться лечением опухоли, но время не ждало, и он вернулся в гостиную, запустил процесс выстраивания силового энергетического столба, заставляя чакры вспыхивать одну за другой - от нижней к верхней.
        Процесс занял две минуты.
        - З-з-зд-д-др-р-ра-а-во-о-о! - закончил он попытку сконцентрироваться на «сиянии», негромко, но гулко, так, что завибрировали все кости головы.
        Теперь можно было идти в атаку, бросаться грудью на «амбразуру» чужого психофизического «пулемёта». Неизвестно, что Арчибальд или его подручные сделали с пилотом «Руси», но Роман был уверен, что космонавт запрограммирован на определённое действие. Оставался маленький шанс достучаться до его подсознания и заблокировать спящую программу.
        Он набрал номер Вьюгина.
        - Я ещё не успел… - отозвался майор.
        - Ты видел пилота, представь его.
        - Нашёл время…
        - Представь! Он зомбирован!
        - Ты с ума сошёл?!
        Роман сдержал ругательство.
        - Афоня, блин!
        - Хорошо, смотри, хотя я не верю…
        Роман сосканировал мыслеформу, возникшую в воображении Вьюгина и отключил телефон, не желая выслушивать сбивчивые возражения майора.
        Сел в кресло, расслабился, представил себе космодром сверху, стартовую позицию «Ангары», сам модуль. Сосредоточился на «путешествии вне тела», неуловимой «пулей» рванулся сквозь пространство к кораблю, собираясь просочиться сквозь корпус модуля и выйти на ауру-сознание пилота.
        Что-то выросло впереди, сформировалось из ничего. Стеклянная стена!
        Он ударился о стену всем «мысленным телом» и едва не потерял сознание. Стеклянная стена отразила «мыслетело», как зеркало - луч света. Лишь через несколько мгновений пришла догадка, что его остановила мысленно-энергетическая волна, инициированная целой группой людей.
        «Сенсы Афанасия?» - в замешательстве подумал он.
        Но препятствие сформировали не подчинённые Вьюгина, а чужие сенсы, способные объединять пси-поля в единую структуру. Роман узнал этот «запах», соответствующий негативным эмоциям типа презрения, угрозы, неприязни, свирепой жажды мщения, самоуверенности и враждебности. В этом же «больном» пси-диапазоне варилась и душа Арчибальда Феллера, не допускавшего мысли, что ему кто-нибудь осмелится перечить.
        Роман угрём метнулся вокруг модуля, пытаясь найти в стене щель, но везде натыкался на твёрдую гладкую поверхность, отбрасывающую его прочь, как только он вонзал лезвие мыслеволи в корпус модуля. В какой-то момент ему показалось, что он нашёл-таки дырку в стене психофизического зеркала, нырнул в неё с нетерпением, ожидая выхода внутри корабля. Но дыра вдруг превратилась в прожорливую пасть, утыканную кинжаловидными зубами, и он еле успел выскочить обратно, «ободрав» о них «кожу».
        Кто-то злобно и презрительно засмеялся - очень далеко, за пределами космодрома, и одновременно - рядом.
        Роман сжал зубы, узнавая этот смех.
        «Арчибальд!»
        Ещё один взрыв хохота, высверк безумных ледяных глаз, раскатистый шёпот:
        «Ты проиграл, экзор!»
        Роман не ответил, продолжая искать выход из положения.
        Выход нашёлся сам собой. Точнее, его подсказал Афанасий, позвонивший в этот момент:
        - Мы не можем перенести старт, нет оснований. Генерал отказался разговаривать на эту тему с начальством. Даже если мы задержим Транквилиди…
        - Кого?
        - Это фамилия той женщины, её здесь почему-то зовут Виринеей. Она психолог. Даже если мы её задержим, корабль уйдёт на орбиту. Наши сенсы советуют…
        - К чёрту их советы! Пусть думают о пилоте, мысленно окружают его в модуле… нет, пусть думают обо мне!
        - Зачем?
        - Мне нужна их подпитка, я смогу на них опереться.
        - Хорошо, попробую.
        Голос Афанасия уплыл из эфира.
        Роман полностью переключился на «странствие вне тела», вновь воспарил над Углегорском, над тайгой, над космодромом, нашёл стоящую на пусковом столе ракету с модулем.
        Поддержка пришла - словно его подключили к мощному источнику электропитания, аж засверкало перед глазами! - когда он ласточкой спикировал на модуль с небес.
        Однако «стеклянная стена» была на месте, и даже вооружённый «до зубов» энергоимпульсами сенсов (интересно, что они думают о нём в этот момент?) «призрак» Романа не смог пробить её с наскока, чтобы выйти на мыслесферу пилота. Воля блокировщиков телепатического сигнала была сильнее.
        Роман бесплотной струёй метнулся вокруг модуля, продолжая чувствовать горячее «дыхание мыслей» экстрасенсов Вьюгина. Вспомнил об Алтыне:
        «Ылтыын, отзовись!»
        «Слышу тебя, Рома».
        «Поддержи!»
        «Ты где?»
        «Амурская область, космодром «Восточный».
        «Понял, иду».
        Роман ощутил небывалый прилив сил. Показалось, он сейчас может ударом кулака пробить броню танка. А уж со стеклом справится тем более.
        Однако новая попытка преодолеть «стеклянную стену», время от времени обраставшую зубами и когтями, не удалась. Даже той силы, которую предоставили ему экстрасенсы с Ылтыыном, Роману не хватило. Суммарная воля экстраформации, организованной неведомыми колдунами под началом Арчибальда, по-прежнему контролировала подходы к сознанию пилота «Руси» и не позволяла нейтрализовать влияние «спящей программы», засевшей в глубинах психики космонавта.
        - Старт прошёл нормально, - долетел из мембраны телефона почти неслышимый голос Вьюгина.
        Роман не ответил. Он боролся с врагом, который был всё ещё сильнее, и не хотел проиграть. Не хватало какой-то малости, одного поддерживающего толчка, одной позитивной мысли, но взять её было неоткуда.
        Помощь пришла оттуда, откуда Роман её не ждал.
        «Обопрись на меня!»
        «Кто это? - Волков не сразу узнал того, кто влил в его лёгкие «глоток свежего воздуха». - Олег Харитонович?!»
        «Обопрись на меня, не отвлекайся!»
        Новая волна энергии вошла в сердце Романа, поддержала угасающее горение воли.
        Он с размаху вломился в ощетинившуюся клыками «стеклянную стену», пробил в ней дыру, не обращая внимания на острые зубы, и оказался внутри воздушного шарика, пронизанного вихриками призрачного света и тёмными паутинками: так представила фантазия Романа мыслесферу пилота космического корабля.
        Судя по конвульсиям и судорогам свечения, космонавт в данный момент испытывал не слишком приятные переживания. Возможно, в корабле как раз наступила невесомость. Но не это было главным в работе мыслесферы, деятельностью которой руководила яркая пульсирующая «гвоздика» в центре сферы - личность пилота. Её обволакивали тёмные паутинки, они становились всё гуще, и Роман понял, они-то как раз и есть та самая программа, внушённая космонавту ещё на Земле. Хотя сам он мог и не догадываться об этом.
        Паутинки опутали сверкающую «гвоздику».
        Роману показалось, что он слышит перебранку голосов:
        «Георгий Гивиевич, вы осознаёте всю ответственность вашего полёта?»
        «Да».
        «Нештатная ситуация! Отключите блок-А, переходите на ручное управление!»
        «Не вижу необходимости…»
        «Переходите!»
        «Отставить! - вбил Роман в голову космонавта «гвоздь» мыслеволевого приказа. - Действовать строго по инструкции! Программа смены режимов отменяется!»
        В голове пилота (Георгий Барамия, тридцать лет, мастер-пилот экстра-класса, лётчик-космонавт, время работы в космосе - сто пятьдесят часов) вспыхнул «пожар» колебаний, грозя превратить его в шизофреника.
        Роман изловчился и выжег целый пучок паутинок в мыслесфере Георгия.
        Его мысленный голос стал слышен отчётливее:
        «Не хочу… вы мешаете… я не понимаю…»
        Роман сжёг ещё одну паутинную прядь.
        «Действуй самостоятельно! Никого не слушай!»
        «Понял… голова… раскалывается…»
        «Сделай укол обезболивающего. Сейчас всё пройдёт!»
        Какая-то чёрная струя возникла рядом с пульсирующей светом мыслесферой космонавта, превратилась в отвратительную крокодилью морду.
        «Экзор, ты снова пытаешься помешать мне?!»
        «Пошёл вон!» - коротко ответил Роман и сделал мощный выпад «кулаком» мысли-энергии в морду крокодила.
        Во все стороны брызнули тёмные струйки, испаряясь на лету. Пси-эфир донёс тонкий захлебнувшийся вой. Ледяные глаза - призрак Арчибальда Феллера - погасли.
        Мыслесфера Георгия Барамия засияла ярче.
        - Полегчало…
        «Работай!» - передал Роман последний мысленный приказ. Огляделся, тёмной паутины не увидел. Можно было возвращаться назад, в собственный разум. Он победил.
        «Мы победили! - прилетела мысль Ылтыына Юри. - Заходи, если что».
        И ещё один мыслеголос услышал Роман, голос Олега Харитоновича Малахова, председателя Ассоциации экстрасенсов России:
        «Вернёшься - найди меня, есть разговор».
        - Хорошо, - вслух ответил Роман, обнаружив себя сидящим в кресле гостиницы.
        Замысел четвёртый
        1
        В последнее время устраивать бесобалы и совещания на Земле стало небезопасно, и очередной Бал Поводырей человечества состоялся на Луне. Несмотря на усилившуюся активность в изучении этого артефакта прошлых разумных сообществ представителями нынешней земной, частые экспедиции и строительство научно-исследовательских баз, а также заводов по добыче гелия-3, Луна всё ещё являлась для землян terra incognita, в недрах которой можно было укрыться от любопытных глаз учёных и политиков, мечтающих прибрать Луну к своим рукам. Правда, поговаривали, что П-базы скоро придётся переносить с Луны подальше в космос, на другие планеты Солнечной системы.
        Поводырей собралось более трёхсот. Все они координировали работу агентов влияния на всех материках Земли, во всех государствах, включая и самые маленькие. На Земле они были известны под именами крупных политических деятелей, бизнесменов, общественных деятелей, председателей партий и парламентов. Здесь, среди своих, они называли себя с лукавым полупрезрением (не к себе - к людям) Кочевником, Скотоводом, Пастухом, Охотником, Рыбаком, Макдоналдсом, Проводником и так далее, как бы подчёркивая те функции, которые выполняли по приказу свыше.
        Вёл совещание рептоид, генеральный Поводырь человечества, отвечавший за Программу внедрения агентов влияния Галактической Ассоциации Поводырей не только на Земле, но и на планетах с биологическим типом разума у звёзд Галактического Куста спиральных вихрей, к которым принадлежало и земное Солнце.
        Разумеется, все Поводыри не были людьми, принадлежа к разным расам Галактики. Их реальный облик невозможно было угадать, поскольку все они пользовались 5D-маскерами, скрывавшими природные особенности. Даже на коллоквиумах нынешнего типа они предпочитали оставаться теми, кого имитировали на Земле. И лишь рептоид, представитель древней галактической расы разумных рептилий (в понимании земных учёных), завоевавшей пол-Галактики, предстал перед уважаемым собранием в виде доликоцефала-динозавра ростом со среднего мужчину Земли, зелёнокожего, с удлинённым черепом, с узкими глазами и длинными челюстями. В отличие от большинства Поводырей, использующих чудеса инопланетной техники для сокрытия своего облика и образа жизни, он владел мощной биоэнергетикой и мог внушить любому человеку любой образ. Либо затемнить его сознание таким образом, что становился для него невидимым.
        Прежде чем начать коллоквиум, все прибывающие полюбовались прекрасно видимым шаром Земли, висевшим над горизонтом; смотровая башня венчала вал кратера Летронн, располагавшегося на южном берегу Океана Бурь. Башня по форме не отличалась от соседних скал и пиков хребта, поэтому никто со стороны не мог догадаться, что находится у неё внутри. Даже если бы какой-нибудь астроном направил бы на этот район Луны раствор телескопа, он ничего бы не увидел.
        К сожалению, совсем недавно Поводыри прошлой волны бравировали своим особым положением, считая себя неуязвимыми, и наделали много глупостей, в результате чего учёные Земли накопили множество «свидетельств обитаемости» Луны: вспышки, странные следы, взлетающие и садящиеся «сигаровидные объекты», окна в кратерах, трубы и тому подобное. Однако Луна была необитаема, причём очень давно, сотни миллионов лет, принадлежа к сооружениям первых переселенцев с внешних планет Солнечной системы на Марс, Фаэтон и Землю. И даже достигшие весомого могущества аркты и атланты, уничтожившие друг друга в войне четырнадцать тысяч лет назад, не смогли приспособить спутник Земли, напичканный удивительными творениями Древних, для своих нужд.
        Генеральный П-оператор не торопил коллег. Они имели право отдохнуть в соответствии со своими уставами и образом бытия, так как на Земле соблюдать правила и привычки рода было непросто. Поэтому совещание началось на полтора квантона позже объявленного, что соответствовало сорока минутам земного динамического процесса, называемого людьми временем.
        Поводыри спустились со смотровой площадки башни в зал заседаний, расположились в отдельных кабинах и наконец-то смогли расслабиться, отключая аппаратуру маскировки и с удовольствием берясь за стаканы с тоником, каждый из которых доставлялся с их планет по особому каналу.
        Космическими кораблями Галактическая Ассоциация не пользовалась совсем. Они всего-навсего отражали уровень нынешней цивилизации Земли, создаваемый фантазиями писателей в литературных произведениях. Для преодоления гигантских космических расстояний требовались иные технологии, не связанные с прямым проламыванием вакуума машинами. Для этого существовали струнные порталы, кстати, тоже описанные фантастами. Хотя при этом они не представляли собой особые замаскированные объекты, какими рождались в умах писателей и учёных. Порталы создавались как виртуальные входы в сеть струнных «кротовых нор» в нужный момент и в нужном месте по команде сотников - представителей службы безопасности Ассоциации, которыми в свою очередь руководил генеральный Поводырь.
        Зал заседаний мало был похож на залы, какими пользовались люди: никаких амфитеатров, никаких рядов кресел, никаких подиумов и трибун. По сути, это был улей или муравейник, каждая ячейка которого была связана с другими коммуникационными системами. В объёме видеопередачи показался круглый стол, за которым в определённый момент появился рептоид, сначала - как человек Земли, мужчина в великолепно сидящем на нём фраке (в мире Земли он был известным дирижёром), затем - как представитель цивилизации рептилий.
        - Стоящие У Престола, начнём, - произнёс он на галактическом эсперанто, дабы соблюсти традиции, затем перешёл на английский, на котором изъяснялись все Поводыри, «скотоводы-кочевники», любители мяса и крови, захватившие власть на Земле. - Господа, рад приветствовать вас на форуме, где мы можем решить некоторые возникшие проблемы. Доклад о состоянии дел в нашей Сфере Контроля вами получен, поэтому сразу приступим к прениям. Слово предоставляется Кочевнику, потомку славного рода полишидов-динозавров, курирующему Россию.
        Кочевник действительно был полишидом, но в отличие от рептоида предпочитал везде носить облик человека. На Земле он занимал пост министра образования.
        Его речь была пространной и малосодержательной. По роду деятельности он привык к диффамации и словоблудию, что отражалось, однако, очень продуктивно на процессе оглупления россиян, поэтому его речь терпели. Когда он закончил, рептоид поинтересовался только одной темой: готова ли команда кодирантов?
        - Почти, - уклончиво ответил полишид. - Осталось добрать полусотню агентов влияния уровня Б и с десяток - уровня А.
        Имелось в виду, что для реализации планов Ассоциации необходимо было найти людей с гиперчувствительностью и высоким экстраэнергетическим запасом. К настоящему моменту «третья колонна» - армия агентов влияния Галактической Ассоциации - насчитывала в России более миллиона человек (чуть ли не весь чиновничий корпус), по всей Земле - почти миллиард, но этого пока было мало.
        - Ваши оценки, Кочевник?
        - Русские плохо поддаются программированию. Если не считать тех, кто достиг уровня управляющего чиновника. Найдены четыре потенциальных агента класса А, но мы пока ими серьёзно не занимались.
        - Можете перечислить?
        - Один живёт в Северодвинске, на севере России, работает на российскую внешнюю разведку. Точнее - работал, в настоящее время планирует уйти в отставку. Второй живёт в Москве, работал в Физическом институте, сейчас сотрудничает с Федеральной службой безопасности. Очень интересный экземпляр.
        - Это не он помешал вам устроить диверсию с атомной подводной лодкой в Северодвинске? А позже успешно отбил атаку на российский космический модуль? Его фамилия Волков, не так ли?
        Кочевник помолчал. Отрицать неудачи он не мог, но и признаваться в собственных ошибках не хотел. Преодолев злобное раздражение, он ответил:
        - Им занимался Феллер.
        - Но Феллер ваш лучший экзор.
        - И на старуху бывает проруха, - пробурчал Кочевник по-русски.
        Рептоид его понял, засмеялся, показав оскал мелких зубов; всего их у него насчитывалось шестьдесят.
        - То есть ваш обидчик превзошёл вашего лучшего ученика?
        - В конце концов мы его ликвидируем.
        - Ни в коем случае, дружище. Такой силы экзор нам ещё не встречался, он должен быть в наших рядах. Работайте, Кочевник. Будет нужна помощь - обращайтесь. Я знаю, в России очень непросто работать, к тому же там всё больше поднимает голову система «Триэн».
        - Самоуверенные русские действительно верят в магию аббревиатуры «никого над нами». Мы скоро уничтожим этот последний оплот сопротивления.
        - Не переоцените свои силы. Благодаря нашей пропаганде и усилиям писателей-фантастов в пришельцев никто не верит, и это хорошо. Мы вроде бы и не существуем. С другой стороны, структура «Триэн» неплохо осведомлена о нас, что говорит либо об утечке информации, либо о прямом шпионаже. Вполне возможно, кто-то из собравшихся здесь работает на «Триэн». Никого не хочу обидеть, но дело прежде всего. Как говорят земляне: ничего личного, просто бизнес.
        Голос генерального Поводыря перестал звучать в кабинках заседающих, и какое-то время было тихо.
        Потом слово взял Охотник. Он сообщил о плане пси-нападения на глав наиболее развитых государств Земли с целью полного перехвата управления цивилизацией. План был рассчитан на один год, и за это время окружение глав правительств и президентов должно было либо принять программу (после гипнотического внушения), либо смениться на зомбированных Поводырями чиновников.
        Кочевник не слушал коллегу. Этот пресловутый план разрабатывался чуть ли не сто лет, параметры то и дело менялись, и эта тема буквально навязла в зубах, как говорили в России.
        Пока Охотник вещал уважаемому собранию о блестящих перспективах превращения человечества в «дойное стадо», Кочевник вызвал по консорт-связи Арчибальда Феллера, речь о котором завёл генеральный Поводырь. Блэкзор в настоящий момент находился в Европе, искал подходы к экстрасенсам славянского эгрегора, хотя при этом успевал работать на ЦРУ и вынашивать планы уничтожения соперника - Романа Волкова.
        - Мы вышли на руководство отдела ИПФ российской службы безопасности, - сказал Феллер, сверкнув ледяными глазами. - Обезглавим в ближайшее время и поставим нашего функционера. Одновременно я собираюсь ликвидировать руководство АНЭР (речь шла об Ассоциации экстрасенсов России) и отдельно - сотрудника ИПФ, перешедшего мне дорогу.
        - Волкова, - уточнил Кочевник с тонкой улыбкой. - У вас достойный противник, мистер Феллер.
        Экстрасенс снова сверкнул глазами, что многих людей, контактировавших с ним, привело бы в смятение. Но Кочевник был полишидом, то есть нечеловеком, к тому же его психосила была выше, поэтому на него высверк беспощадных глаз американца не произвёл впечатления.
        - Я лично расправлюсь с ним! - мрачно пообещал Арчибальд.
        - Не спешите, Идущий к Престолу, мне Волков нужен живым. Лучше сделайте так, чтобы он сам прибежал к нам. И чем быстрее, тем лучше, иначе его завербует «Триэн», и мы потеряем возможность усилить нашу экстраформацию в России.
        - Я подумаю, - сделал каменное лицо Феллер.
        - Это приказ, Идущий. Ваш ИСРАЕЛ в Штатах перестал приносить пользу и работает только на себя. Его надо срочно реформировать. Возглавьте его, и дело будет сделано.
        - Хорошо, - после паузы согласился блэкзор.
        Кочевник выключил консорт-линию. Он был уверен, что оператор пси-воздействия на российский каганат выполнит приказ, а его чувства никого не волновали. Тем более - Поводырей человечества.
        2
        Даниэла уснула, и Роман с облегчением перевёл дух, глядя на проплывающую под самолётом гладь моря.
        После пси-схватки с командой Арчибальда на космодроме «Восточный» он отходил двое суток. Афанасий даже испугался, увидев его в состоянии депрессии, и предложил лечь в клинику, где лечились сотрудники центрального аппарата ФСБ. Но Роман отказался. Восстановить силы он должен был сам, а мысль о Даниэле была лучшим лекарством.
        В среду первого декабря он не выдержал и поехал в Рязань, к матери Даниэлы, чтобы объясниться с женой. Терпеть её отсутствие дальше невмоготу.
        Мама Дани Надежда Андреевна жила в двухкомнатной квартире на пятом этаже девятиэтажки, высившейся напротив здания радиотехнической академии. Роман с некоторым трудом поставил машину на улице, привычно сосредоточился на ясновидении и легко определил квартиру Карповых. Задержался на секунду перед входной дверью в подъезд, снабжённую домокодом, вычислил комбинацию цифр и вошёл в подъезд. Перед дверью квартиры номер двадцать успокоил дыхание, унял поднявшееся в душе волнение, прислушался к звукам, доносившимся из-за двери.
        Даниэла была одна - возилась на кухне. В доме бубнили голоса, слышались обрывки мелодий, смех - это работал телевизор.
        Роман потянулся к кнопке звонка.
        - Минутку, - донёсся голос девушки.
        Дверь распахнулась.
        Он протянул через порог заранее приготовленный букет роз.
        - Ты?! - удивилась она.
        Роман кивнул.
        Даниэла принахмурилась, но розы пламенели, пахли одуряюще притягательно, и глаза Даниэлы оттаяли, засияли. Она взяла букет.
        - Проходи.
        Роман вошёл, замешкался в прихожей, нерешительно расстёгивая куртку. Душа жаждала иного приёма. Даниэла оглянулась, поняла его состояние, положила цветы на тумбочку и кинулась к нему на шею.
        В себя они пришли через час.
        Румяная Даниэла принялась хлопотать на кухне, накрывать стол, завела разговор о родственниках, о своих планах, потом, когда они уже пили кофе, спросила:
        - Ну, а ты что решил?
        - Пока отдыхаю, - уклончиво ответил Роман. - Был в Амурской области, на космодроме «Восточный».
        - Здорово! Я никогда не была на космодромах. Там запустили наш новый корабль. Ты помогал, да?
        - В общем, можно сказать и так. Мы отвечали за… - С языка едва не сорвалось «за безопасность», но он вовремя нашёл слово: - За подготовку полёта.
        Даниэла лукаво покачала пальчиком.
        - Знаю я, какой подготовкой ты занимаешься. Опять небось искали террористов, нет?
        Роман смутился.
        - Как тебе сказать…
        - Так и говори. Ты экстрасенс и работаешь на федералов. Хотя можешь лечить людей, а не воевать с разными бандитами.
        Роман вспомнил Арчибальда Феллера. Американского блэкзора трудно было назвать простым бандитом, но спорить не хотелось.
        - У меня другие интересы.
        Лицо Даниэлы потускнело.
        - Разве ты собираешься жить только своими интересами? Мои тебя не волнуют?
        - Почему, волнуют, но каждый человек должен исполнять своё предназначение. Я могу лечить людей, однако это не моё, понимаешь?
        - А что твоё? Драться с террористами? Как тогда, на Княжьем озере?
        - Нет.
        - Но ты только и делаешь, что куда-то летишь и с кем-то воюешь. Когда мы с тобой познакомились, ты работал в лаборатории, всё было чудесно, а потом всё изменилось. Мне с тобой страшно, понимаешь?
        - Понимаю, - кивнул он, беря её за руку. - Обещаю больше не пугать.
        - Лучше пообещай найти другую работу.
        - Хорошо, подумаю.
        - Подумай, я не хочу вечно дрожать от страха и переживать за тебя. Есть сотня других профессий, где ты мог бы реализовать свои возможности. Почему тебе не хочется быть целителем? Представляешь, сколько людей были бы тебе благодарны? И зарабатывал бы неплохо.
        - Дело не в заработке.
        - А в чём?
        - Я по натуре не целитель. - Он помолчал и пошутил: - Для этого надо очень сильно любить людей.
        - Значит, ты их не любишь? - сделала вывод Даниэла. - И меня тоже?
        - Тебя люблю.
        - Докажи.
        Он заглянул в глаза жены и понял, что зря завёл этот разговор. Она воспринимала его слова слишком буквально, и разговаривать с ней надо было осторожно.
        Он чуть-чуть надавил светом мыслеволи на эмоциональное поле спутницы, убрал редкие тёмные ниточки дурных предчувствий.
        - Хочешь, поедем отдыхать в Европу? Мой друг Воля был в Греции, советует лететь на восточный берег Пелопоннеса.
        - Ты уходишь от темы.
        - Я хочу, чтобы ты не думала о плохом.
        - Мне в понедельник на работу. Директор уже сорок пять раз звонил.
        - Ничего, подождёт до января.
        Она покачала головой.
        - Обещай мне, что бросишь эту работу и найдёшь другую.
        - Обещаю, - сказал он без раздумий.
        После этого они и заговорили о полёте в Грецию, а исполнили желаемое пятнадцатого декабря, когда пришёл ответ из отеля на Пелопоннесе. Визы давно отменили, и в любую страну Европы можно было лететь в любой подходящий момент.
        За это время Роман дважды встречался с Афанасием.
        Майор вполне понимал его положение, поэтому объяснений не требовал, услышав от экстрасенса просьбу дать ему время на принятие окончательного решения. Вполне возможно, он видел дальше и верил, что Волков останется работать в отделе ИПФ. Он даже предложил Роману охрану, узнав, что тот собирается с женой в Грецию. Но Роман отказался. Особо важным деятелем он себя не считал, угроз Феллера «посчитаться» не боялся, а в возможность вычислить его передвижение из России в Европу не верил.
        Состоялась у Романа встреча и с председателем Ассоциации экстрасенсов России. Олег Харитонович хотел выяснить подробности происшествия на космодроме «Восточный». Особенно его интересовали ощущения Романа во время боя с экстраформацией, пытавшейся управлять космонавтом-испытателем с помощью внушённой программы.
        - Что ж, поздравляю, активник, - сказал Малахов после того, как Роман умолк. - Ты выдержал испытание.
        - Если бы не помощь Алтына, - сказал Роман, - и ваша, я бы не справился.
        - Их было намного больше. По моим подсчётам, против тебя работала экстраформация пятидесяти сенсов Европы и Америки. Плюс сам Арчибальд Феллер. А его стаж оператора несравним с твоим. Мало того, он опирается ещё кое на кого, кто раньше проявился на этом уровне.
        - На кого? - недоверчиво поинтересовался Роман.
        - Об этом мы поговорим чуть позже.
        Роман тогда недолго размышлял над таинственным заявлением гостя, не было стимула, и слова Малахова забылись. Зато помнился его совет не покидать Москву в ближайшее время. Однако семейное спокойствие казалось важнее, и Роман не оставил мечту порадовать Даниэлу отдыхом в экзотической Греции.
        Они выбрали не самый крутой и «звёздный» отель Пелопоннеса - «Нафплиа палас». На полуострове были и другие отели - в том числе шестизвёздочные. Однако «Нафплиа палас», построенный в семидесятых годах прошлого века на территории археологического памятника Акронафплии, вполне устраивал пару, тем более что находился рядом с древней крепостью, возведённой в третьем веке до нашей эры. В отличие от более роскошных отелей он работал круглогодично, а в декабре не стоило ожидать наплыва отдыхающих, что тоже было немаловажно.
        В афинском международном аэропорту самолёт приземлился в час дня по местному времени. Трансфер москвичи не брали, сели в такси и уже в половине третьего подъехали к отелю.
        Водитель-грек, бегло говоривший на смеси русского и английского, успел рассказать обо всех достопримечательностях, встречавшихся на пути, отчего настроение Даниэлы, минорное в начале путешествия, намного улучшилось. Она никогда не была в Греции, поэтому ей всё было в новинку, включая и суету аэропортов, и перелёт на суперсовременном лайнере «Суперджет», и диковинные пейзажи.
        Роман ещё в Москве при разговоре с администратором бронирования отеля заказал виллу с бассейном, но Даниэла этого не знала. Лишь увидев роскошное строение со стенами, стилизованными под седую древность, она округлила глаза и с недоверием посмотрела на мужа.
        - Это всё нам?
        Роман засмеялся, подхватил её на руки, закружил по мозаично-плиточному полу холла. Бережно поставил ошеломлённую Даниэлу у окна. Вид на окрестности, в том числе на море и на крепость Буртзи невдалеке от берега, был таким великолепным, что она затаила дыхание, сражённая красотой пейзажа. Прошептала:
        - Мамочки мои… как хорошо!
        Потом опомнилась, свела брови к переносице.
        - Но ведь это стоит, наверно, бешеные деньги!
        - Кто их считает? - пошутил Роман, целуя жену в щёку. - Хоть ты и возражаешь против работы в конторе, но платят они хорошо.
        Даниэла прошлась по вилле, с любопытством заглядывая в роскошные комнаты, оценила бассейн, сверкающую мрамором и хромом ванну-джакузи, мебель, стеклянные матовые панели и перегородки, вышла на балкон, выходящий к морю. Вдохнула всей грудью чистый морской воздух, зажмурилась:
        - Как здесь чудесно!
        Роман подошёл ближе, но обнять её не рискнул, стоял и смотрел на фигуру жены, источавшую сладкий аромат привлекательности.
        Она оглянулась, поймала его взгляд. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Потом Даниэла улыбнулась и шагнула к Роману…
        Два дня они изучали отель и купались в бассейне с подогреваемой водой: погода на полуострове стояла великолепная, солнечная, температура держалась днём в районе восемнадцати градусов, совсем не зимняя, но в море купаться было холодно.
        Отель имел два ресторана: итальянский «Avmimoni» с прекрасным видом на море и не менее прекрасной кухней, и ресторан «Helios» с видом на общий бассейн. Последний Даниэле не понравился, и ужинали они в основном в «Avmimoni».
        Кроме того, они полюбили пить кофе в кофейне «Узерн» рядом с бассейном и посещали бар «Nafplia Veranda», где по вечерам играло фортепиано, а с площадки открывалась синяя панорама морских просторов.
        Салоном красоты и фитнес-центром Даниэла не пользовалась. Зато увлеклась теннисом и готова была проводить на корте день и ночь. Кроме того, ей понравилось гулять по парку вокруг отеля, и она первым делом уговорила Романа совершить экскурсию по окрестностям.
        На третий день супруги съездили в Микены, располагавшиеся всего в двадцати пяти километрах, и посетили античный театр в Эпидавре, внесённый ЮНЕСКО в список памятников мирового значения.
        Ещё через день, когда они после обеда гуляли по дорожкам парка, Роман неожиданно почувствовал на себе чьё-то внимание. Слежкой назвать это было трудно, так как взглядом в спину всё и ограничилось, но он тут же вспомнил предупреждение Олега Харитоновича и настроился на поиски скрытого негатива на территории отеля. Жене при этом он говорить ничего не стал, не желая пугать раньше времени.
        Наутро кто-то снова посмотрел ему в спину.
        Мгновенно проснулся и развернул свои «локаторы» внутренний сторож организма, настроенный на регистрацию пси-полей.
        Супруги как раз выходили из ресторана после завтрака, собираясь прогуляться вдоль побережья. Погода стояла прекрасная, тёплая, не надо было надевать на себя что-либо солиднее рубашки и платья, Даниэла щебетала о своих планах устроить шопинг, потом вдруг заговорила о детях, а Роман, поймав тоненький лучик внимания, поддакивая, проследил за ним и обнаружил работника отеля в белом, с золотыми пуговицами, костюме. Он делал вид, что подстригает вечнозелёные кусты вдоль дорожек парка.
        Вполне возможно, он и в самом деле занимался своей работой, однако Романа насторожили два обстоятельства. Первое: этого пожилого грека он раньше не видел. Второе: работник торчал точно под окнами виллы и далеко от неё не отходил.
        - …думаешь? - прилетел вопрос Даниэлы.
        - Я за, - очнулся Роман.
        - Правда? - удивлённо посмотрела на него жена. - Ты хочешь… ребёнка?
        - Конечно, - кивнул он почти без запинки. - Дети - цветы жизни, и чем больше их будет…
        - Я серьёзно, - обиженно надула губы Даниэла.
        Он привлёк её к себе, заглянул в глаза.
        - Даня, это же закон жизни. Как можно жить без детей? Я просто боялся спросить, а теперь вижу - пора. Сколько лет мы с тобой встречаемся?
        - Два года.
        - Мне казалось, гораздо больше. Предлагаю не ждать ещё два.
        - Я серьёзно…
        - И я. - Он поцеловал жену в губы, поймав ещё один взгляд грека, и уже без церемоний просканировал его ауру.
        Аура была тёмная, серая, туманная, и внутри её прятался целый клубок недобрых намерений. Сомнений не оставалось: садовник, или кто он там был в действительности, появился здесь не только для ухода за растениями парка.
        Внутри всё сжалось. Захотелось немедленно уехать отсюда, затеряться где-нибудь на островах Тихого океана, а ещё лучше - вернуться домой и осесть в глубинке России, у родственников, так, чтобы никто никогда не смог его найти.
        Даниэла шевельнулась в руках, шепнула:
        - Отпусти…
        Он послушно разжал руки, кинул взгляд по сторонам.
        Минута слабости прошла. Прятаться от жизни не имело смысла, она всё равно вернула бы его в гущу событий, а лучшим способом защиты, как известно, было нападение. В данном случае следовало выяснить всё о тех, кто предпринял попытку слежки за россиянином (чёрт, как они узнали?!), и только потом принимать решение.
        - Мы идём гулять? - с необычной робостью спросила Даниэла.
        - Нет, мы идём в спальню! - решительно сказал Роман, увлекая жену за собой.
        К вечеру окончательно стало ясно, что за супружеской парой из России ведётся умелое тонкое наблюдение. Кроме садовника в белом Волков обнаружил женщину средних лет, маленькую и незаметную, появлявшуюся то в ресторане, то на берегу моря в те моменты, когда там прогуливались москвичи. На Романа и Даниэлу она не обращала внимания, словно и не видела их, занятая книжкой, которую везде таскала в руках, но Роман почуял толчок пси-поля и понял, что она интересуется им, а не книгой.
        Его подмывало отвести ей глаза либо запустить двойника-фантома и посмотреть, что она будет делать. Однако такие эксперименты нельзя было затевать без прикидки результатов своих собственных действий. Требовалось продумать план собственного поведения. И Роман принялся готовиться к активному воздействию на систему наблюдения, веря, что ему удастся выйти на организатора слежки.
        Даниэлу он по-прежнему не посвящал в свои проекты. Глядя, какой нежностью загораются её глаза по утрам, он откладывал и откладывал намерение известить её об открытии таинственных наблюдателей, а потом и вовсе забыл о своих колебаниях, так как дело приняло иной оборот.
        В субботу Даниэла всё-таки захотела посетить местный СПА-салон, и Роман оказался предоставленным самому себе.
        Он переоделся в спортивный костюм, вышел на «тропу жизни», как называли здесь дорожки для прогулок и пробежек, и трусцой направился в обход главного корпуса отеля и двух бунгало, выходящих на залив Аргоса. Появилась идея поискать грека-садовника или женщину с книгой, которые проявляли к нему скрытый интерес, и проследить за ними.
        Садовника он увидел неожиданно, свернув за шеренгу кустов к ресторану на пляже. Грек стоял посреди дорожки, держа в руках машинку для стрижки листьев, и смотрел на Романа так, будто знал, что он здесь появится.
        Роман приостановился, озадаченный встречей, прикинул варианты контакта (пробежать мимо с независимым видом, поздороваться, затеять разговор и одновременно просканировать садовника) и вдруг почувствовал дуновение опасности. Оглянулся.
        Сзади возник ещё один служитель отеля в белом, на этот раз - не грек, молодой парень с гривой выгоревших до соломенного блеска волос. От него за версту несло угрозой (вооружён! - мелькнула мысль), отчего Роман едва не запаниковал (доигрался, блин, в разведчиков!). Свернуть было некуда: слева и справа - шеренги колючего кустарника, впереди - садовник, сзади - блондин с пистолетом в кармане, - разве что сигануть через кусты, но Романа опередили.
        Блондин неожиданно упал лицом вниз.
        За его спиной протаяла фигурка женщины с книгой. В одной руке она держала раскрытую книжку, в другой - пистолет с узким длинным дулом.
        - В сторону! - резким неприятным голосом скомандовала она.
        - А?! - не понял Роман.
        Грек за его спиной вдруг прыгнул в кусты, но они спружинили и не дали ему возможности скрыться.
        Женщина подняла пистолет - Роман отпрянул - и выстрелила в садовника.
        Раздался почти неслышимый хлопок.
        Грек схватился за щеку, упал и замер. В щеке у него торчала маленькая жёлтая иголочка.
        Роман сглотнул ставшую вязкой слюну, сообразив, что женщина выступила на его стороне.
        - Кто вы?!
        - Они скоро очнутся, - быстро заговорила незнакомка по-русски. - Вам нельзя здесь оставаться. Забирайте жену и уезжайте.
        - Почему? - удивился Роман. - Куда?
        - Не задавайте глупых вопросов. Куда угодно, лучше всего домой, в Россию. Здесь у нас нет возможности развернуться.
        - Вы от Афони?
        - Нет, не имеет значения. - У неё зазвонил мобильный, она прижала трубку к уху. - Да… двое… поняла… вызывайте.
        Женщина спрятала телефон.
        - В аэропорт соваться не стоит. Через полтора часа на Скиатос уходит прогулочный катер. Езжайте якобы на экскурсию по крепости. Дальнейшие инструкции получите на острове.
        - Кто эти люди?
        - Достаточно того, что они заинтересовались вами.
        - Но…
        - Выполняйте, если хотите жить!
        Женщина спрятала пистолет, глянула на неподвижные тела сотрудников отеля и быстро пошла прочь.
        Роман, чувствуя себя как во сне, заторможенно последовал за ней. Потом до него дошло, что всё это с ним происходит наяву, надо было действовать, и он помчался в СПА-салон, надеясь, что Даниэла его поймёт и простит. Однако, встретив её сияющий взгляд, он вновь не смог сказать ей правду.
        - Есть предложение.
        - Как тебе мой загар? - похвасталась она.
        - Идеально, ты теперь похожа на гречанку. Есть идея съездить на экскурсию.
        - Я за. Куда?
        - В крепость Буртзи. Катер отходит на остров через час, успеем собраться и добежать до причала.
        - Разве мы куда-то спешим? Давай поедем в другой раз.
        - Я хотел бы сегодня.
        - Ну, хорошо. Мне на сборы надо пару минут.
        Пока Даниэла переодевалась в походный джинсовый костюм, Роман на веранде сканировал отель. Особой угрозой не пахло, никаких подозрительных людей, а тем более сенсов его «локатор» не обнаружил. Однако атмосфера показалась неуютной, застывшей, несвежей, таящей скрытые перемены. Складывалось впечатление, что собирается гроза (при полном отсутствии признаков оной), и Роман уныло признался сам себе, что зря втянул Даниэлу в эту авантюру с отдыхом в Греции. Его враг не дремал и каким-то образом вычислил, где он находится, после чего задействовал своих агентов в Нафплии. Либо послал разведчиков, чтобы они последили за ним.
        Смущало только присутствие женщины, которая явно представляла какую-то службу, не имевшую отношения к Греции. И если она не работала на Афоню Вьюгина, то скорее всего являлась представительницей Олега Харитоновича. Другого варианта Роман не видел.
        На дорожках парка гуляющих почти не было.
        Не встретили москвичи и садовника, которого Роман почему-то боялся больше всего.
        Катер ждал отдыхающих у причала, собираясь отплыть к островам Северные Спорады. Первым пунктом его маршрута была остановка в порту острова Скиатос, где располагалась знаменитая крепость Буртзи.
        Супруги взошли на борт.
        Пассажиров было мало, набралось всего шесть человек. Никто из них злых мыслей не таил, на супружескую пару внимания не обращал, и Роман расслабился.
        Ровно в двенадцать часов катер отчалил.
        Даниэла вдруг повернула голову к мужу.
        - Ты что-то скрываешь от меня?
        Роман сжал зубы, попытался сделать легкомысленный вид и вдруг поймал себя на мысли, что в отель они больше не вернутся.
        3
        Садясь на заднее сиденье роскошного «Мерседеса», Кочевник подумал, что его предшественник в детстве всегда хотел иметь свой автомобиль. Был момент, когда за рюмкой коньяку он признался в этой своей слабости преемнику. Кочевник же, в быту - министр образования и науки России Фурсенюк Эдмон Арбенович, имел возможность не только ездить на любом шикарном авто, но даже летать в космос, о чём прежний министр не мог и помечтать.
        Разумеется, Кочевник никогда не был человеком Земли, хотя, по легенде, родился в июле тысяча девятьсот сорок девятого года в Ленинграде и окончил Ленинградский государственный университет. Кроме того он прошёл «большой рабоче-творческий» путь от инженера до замдиректора по научной работе Ядерного института, а затем возглавлял Центр перспективных технологий в Санкт-Петербурге. Всё это имело место. Но - не с ним! Начинал свою карьеру таким образом реальный человек, умерший впоследствии на Дальнем Востоке. А продолжил Кочевник, принявший вид Фурсенюка «после его продолжительной болезни». На эту «болезнь» и списали близкие и приятели Эдмона Арбеновича изменения в его психике и образе жизни, наступившие после «лечения» в Петропавловске-Камчатском.
        Машина свернула с Тверской в арку. Здесь уже много лет в доме номер одиннадцать располагался главный корпус Министерства образования и науки.
        Кочевник вышел, с улыбкой поздоровался с молодыми сотрудницами министерства, с обожанием проводившими его взглядами. В свои семьдесят с хвостиком он выглядел великолепно, лет на сорок пять: сухощавый, по-мужски обаятельный, прекрасно одетый, с высоким лбом и красивыми, с проседью, волосами. Вот только взгляд министра никто поймать не мог, а если ловил - долго потом оставался под впечатлением непреодолимой силы.
        Он поднялся на второй этаж, поцеловал руку секретарше Кате в приёмной, готовой ради начальника на любой подвиг, и прошествовал в кабинет.
        Портрет президента на стене за столом подмигнул ему.
        - Ну-ну, не фамильярничай, - пробормотал Кочевник с лёгкой брезгливостью. Президента он не любил, хотя и вынужден был угождать ему при встречах.
        - Кофе, Эдмон Арбенович? - спросила секретарша ему в спину.
        - Два прибора, Катенька, - пророкотал Кочевник, грассируя, - и вызови ко мне Леопольда Иосифовича.
        - Хорошо, Эдмон Арбенович.
        Леопольд Иосифович Метельский заведовал департаментом международного сотрудничества в образовании и науке и являлся ближайшим помощником Кочевника. Поводырём он не был, но знал о миссии начальника всё и вполне мог заменить его, когда тот отправлялся в отпуск или в длительную командировку.
        Метельский заявился через три минуты.
        Полный, вальяжный, круглолицый, с большой лысиной на полчерепа, он являл собой тип человека, привыкшего повелевать и одновременно покорно исполнять поступавшие сверху приказы. Директором департамента он стал два года назад, но уже зарекомендовал себя «государственником», отстаивающим интересы страны, если не учитывать того, что главной его задачей было обслуживание эмиссара Галактической Ассоциации Поводырей.
        - Кофе, Леопольд Иосифович? - кивнул на поднос хозяин кабинета.
        - Не откажусь, Эдмон Арбенович.
        Это был ритуал, соблюдавшийся неукоснительно. Если Метельский отказывался, сие означало, что возникла проблема, которую он не может решить самостоятельно.
        Они пригубили напиток, скрытый коричневой пенкой. Оба предпочитали очень горький сорт и пили без сахара.
        - Итак, дорогой Леопольд Иосифович, что у нас на сегодняшний день плохого? - задал традиционный вопрос Кочевник.
        - Это вы о положении в области образования и науки? - ответил шуткой Метельский, не моргнув глазом. - Здесь всё великолепно. Образование в России опущено под плинтус, как тут любят говорить. Наука, в общем-то, по большому счёту тоже. Инновациям, о которых так заботится президент, не дадут ходу ни академики, ни наши люди на ключевых постах науки, ни сырьевые воротилы. Так что жаловаться не на что, всё идёт по сценарию.
        - Вы правы, Леопольд Иосифович, - рассмеялся Кочевник совсем по-человечески. - Кое-чего мы достигли. Образование и наука России под нами, культура и СМИ тоже, уродливое становится эталоном красоты, население деградирует и вымирает. Пришла пора великих свершений. Мы выходим на иной уровень воздействия на человечество - через экономику на политику, и, главное, на смену нормативов человеческой жизни. А для этого нам нужно… что?
        - Завершить кодирование скрытой «колонны влияния».
        - Абсолютно верно! Европа и Америка уже послушна нашей воле, их уже неплохо объединяет…
        - Система ложной демократии.
        - Истинной демократии, Леопольд Иосифович, истинной. Хотя она и опирается на штыки НАТО. Россия ещё сопротивляется, но уже гораздо слабее. Её надо… что?
        - Добить!
        - Браво, друг мой, браво! Ваша речь как всегда ёмка и образна. Но в ваших мыслительных способностях я и не сомневался. Чтобы взять Кремль под контроль, нужна малость.
        - Кодирование президента и премьера.
        - Зачем так кардинально? Достаточно сменить их советников и экспертов, ближайшее окружение, чтобы они заплясали под нашу трубу.
        - Дудку, вы хотели сказать?
        - Да, правильно. Вы должны были разработать подходы к ним.
        - Разработка закончена, экселенц. Есть три кандидатуры. В администрации президента уже работают трое наших людей, скоро будет четвёртый. К премьеру подобраться сложней, но ему скоро понадобится эксперт-физик в связи с расширением ядерной программы, и мы подсунем ему своего специалиста.
        - Двоепольского? Есть другое предложение.
        - Я весь внимание.
        - Волкова.
        Леопольд Иосифович озабоченно потеребил кончик вислого носа.
        - Но ведь он экстрасенс.
        - Он пси-манипулятор высокого класса.
        - Феллер готовит операцию по его ликвидации.
        - Феллер просто ревнует. Его способности ниже, поэтому он видит в Волкове конкурента.
        - Вряд ли Волков станет сотрудничать с нами добровольно.
        - Мне он нужен живым и невредимым. Найдите к нему подходы, определите стимулы, ради которых он перестанет колебаться и согласится работать с нами. У каждого человека есть слабости, надо умело сыграть на них.
        - А Феллер?
        - Феллер переживёт. Его дед когда-то в начале прошлого века тоже колебался, уезжать из России или остаться.
        Метельский вопросительно посмотрел на министра. Тот усмехнулся, понимая мимику заместителя.
        - Фамилия деда Феллера - Феллерович, он уехал в Америку, будучи сильным сенсом. Там мы его и нашли. Так что у господина Арчибальда российские корни. Хотя это детали. Я направлю Феллера в Грецию, где отдыхает наш будущий агент.
        - А если Волков всё-таки откажется сотрудничать?
        Кочевник открыл дверцу бара, вделанного в тумбу стола, достал бутылочку вычурной формы с чёрной, похожей на смолу жидкостью, сделал глоток прямо из горлышка.
        Жидкость в бутылочке вдруг просияла изнутри россыпью вспыхнувших оранжевых звёздочек.
        Это был тоник и одновременно нарколептик, каким пользовались на родине Кочевника, далеко за пределами Солнечной системы. Изредка он употреблял его на Земле, зная, что никто больше не сможет это сделать: тоник для людей Земли был настоящим ядом.
        Глаза министра почернели, в них тоже запрыгали оранжевые искорки. Но Метельский не испугался, зная, с кем имеет дело.
        - В таком случае он должен исчезнуть.
        В кабинете раздался голос секретарши:
        - Разрешите убрать, Эдмон Арбенович?
        - Позже, - сказал Кочевник, подмигивая заместителю.
        Тот раздвинул губы в понимающей улыбке, говорящей: если бы она только знала, какие глобальные проблемы, вовсе не связанные с образованием, здесь обсуждаются.
        4
        Афанасий не стал долго размышлять над тем, почему Лика разительно изменилась.
        С тех пор ему хотелось мчаться с работы домой как на крыльях. Его жизнь совершенно преобразилась. Если раньше он подолгу задерживался в отделе и с удовольствием летел в командировку на край света, то теперь делал это неохотно и только под нажимом обстоятельств. Его состояние заметил и генерал, однажды устроивший допрос заму: что произошло, отчего он перестал интересоваться проблемами отдела до такой степени, что полностью сбросил управление оперативной текучкой на капитана Шаймиева?
        Афанасий нехотя признался, что вступил в гражданский брак с девушкой, которая раньше не желала выслушивать его оправдания, а о замужестве вообще не помышляла.
        - Очень интересно, - скептически хмыкнул Войнович, разглядывая насупленное лицо майора. - С чего это она вдруг прониклась? Может, ты стал принимать виагру?
        Вьюгин нахмурился.
        Генерал поднял ладони.
        - Извини, пошутил. Но всё-таки подумай, что случилось. Образ жизни поменять сложно, по себе знаю, а она это сделала. Ты же работаешь в таком учреждении, что его тайны вполне способны подвигнуть наших врагов на нестандартные решения.
        Афанасий непонимающе посмотрел на Георгия Евсеевича.
        - Вы думаете, что она…
        - Ничего я не думаю, просто покумекай на досуге. А ещё лучше поговори с сенсами, пусть посоветуют что-нибудь.
        Афанасий сжал зубы.
        - Ни с кем я советоваться не буду! Это моё личное дело. Она меня любит, и устраивать проверки я не собираюсь. Вы бы и сами…
        - Хорошо, - перебил его Войнович. - Будем считать, я ничего не говорил. Иди работай.
        Этот разговор заставил-таки Вьюгина размышлять над своим положением, а вспомнил он его в воскресенье двенадцатого декабря, когда Лика уехала с подругой в фитнес-центр, а он собрался посидеть перед телевизором с бутылочкой пива в руке.
        Кто-то позвонил в дверь.
        Пришлось встать и плестись к двери. В дверной глазок стал виден незнакомый мужчина с твёрдым, хорошо вылепленным лицом. Он будто знал, что хозяин подошёл к двери, усмехнулся, откидывая капюшон.
        - Откройте, Афанасий Дмитриевич, я не вооружён.
        Поколебавшись, Афанасий впустил гостя.
        - Олег Харитонович Малахов, - представился тот, кинув взгляд на обувь под шкафчиком. - Председатель АНЭР.
        - Жена вышла, - зачем-то сказал Афанасий.
        - Я знаю.
        - Что такое АНЭР?
        - Разве вы не в курсе?
        - Вы имеете в виду… общество экстрасенсов? - недоверчиво спросил Афанасий.
        - Общество - сильно сказано, АНЭР - Ассоциация.
        - В таком случае вы должны знать…
        - Романа Волкова? В связи с этим я и пришёл к вам.
        - Почему именно ко мне? Вы что же, знаете, где я работаю?
        - Разумеется. - Гость разулся, повесил чёрное полупальто в шкаф. - Разрешите?
        Афанасий посторонился.
        Они прошли в гостиную.
        Гость бросил взгляд на кресло, стоящее перед плоским прямоугольником работающего телевизора, создающим объёмный эффект.
        Афанасий невольно покраснел, заметив стоящую на полу бутылку пива.
        - Присаживайтесь. Чаю, кофе хотите?
        - Благодарю, не буду.
        Афанасий выключил телевизор, убрал бутылку, сел напротив гостя, выжидательно глядя на его спокойное твёрдое лицо с жёсткими губами и стального цвета глазами.
        Олег Харитонович тоже помолчал, к чему-то прислушиваясь.
        - У вас нет защиты?
        - Какой? - не понял Афанасий.
        - Крипто.
        - А-а… простите…
        - Да, есть, уловил. Что за система, если не секрет?
        - Я обязан отвечать?
        - Нет. Но ваш телефон прослушивается.
        Афанасий сдвинул брови, покосился на старинный футляр, подаренный ему отцом на двадцатилетие. Этот аппарат своё отслужил давно, но всё ещё был полезен.
        - Вы уверены?
        Олег Харитонович улыбнулся.
        - Проверьте потом, после беседы.
        - А если у меня и другая подслушка работает?
        - Не чую.
        - Вы экстрасенс?
        Олег Харитонович снова улыбнулся.
        Афанасий покачал головой.
        - Удивительный день, экстрасенсы по гостям ходят. Могу вас успокоить: у меня стоит консорт-система, вырубающая всю электронику при попытке прослушивания. В том числе лазерные сканеры.
        - А «жучок» в телефоне всё-таки торчит.
        - Этого не может быть. Я проверял.
        - Давно?
        - Пару недель назад.
        - Значит, в этот период вам и подцепили «клопа».
        Афанасий пожевал губами, формулируя ответ.
        - Здесь не бывает посторонних людей. Вообще за последние две недели в квартире никто не появлялся. - Афанасий вдруг подумал о Лике. - Кроме…
        - Да?
        - Я разберусь, - сухо прервал безрадостную тему Афанасий. - Можем поговорить на балконе.
        - Не стоит, нас и здесь никто не услышит.
        Афанасий одарил гостя недоверчивым взглядом.
        - Вы хотели что-то сообщить о Волкове?
        - Сначала небольшое отступление. Как вы относитесь к фантастике?
        Афанасий выдержал испытующий взгляд гостя.
        - Нормально.
        - Я знаю, что в вашей организации есть аналитический отдел, читающий эзотерическую литературу, прогностику и фантастику и копящий идеи на будущее.
        - Ничего не слышал об этом.
        - Уверяю вас. Но не суть. Этим отделом, с сотрудниками которого я знаком лично, накоплен богатый статистический материал о посещении Земли пришельцами.
        - Для того фантастика и существует, чтобы мечтать и предполагать будущие контакты.
        - Фантастика в настоящее время работает на сокрытие секретов, существующих реально. Пришельцы - реальность, что бы об этом ни говорили, но писатели очень удачно маскируют сей факт.
        - У вас есть доказательства? - язвительно спросил Афанасий. - Простите, что перебиваю. Пусть будет по-вашему, не стану спорить. Что из того?
        - Они среди нас. Людей на Земле всё меньше, нелюдей всё больше. Не будем сегодня философствовать о причинах такого тайного контакта, а точнее - тайной агрессии внеземных форм жизни. Главное не в этом. Они есть, они работают, усиливают давление на цивилизацию и готовы превратить человечество в послушное стадо.
        Афанасий скептически хмыкнул, но возражать не стал.
        - Идём дальше, - кивнул Олег Харитонович. - Ваш отдел ИПФ существует не так уж и мало - больше десяти лет, но особого успеха не добился. Лаборатории психотроники пока ещё не создали генераторов подавления воли, а также телепатических раций, хотя теоретики уже доказали их перспективы. Единственное, чего вы достигли, это использование людей с паранормальными психофизическими возможностями.
        - Сенсов, - машинально подтвердил Афанасий.
        - По-научному - пси-операторов, - кивнул гость. - Просто феномен «пси» малоизучен и почти не поддаётся тренингу.
        - Хорошо, и что же из этого следует? При чём тут Волков?
        - Не торопитесь. Волков как раз является неогранёным алмазом в данной области, с ним надо работать, гранить, заставлять трудиться, поддерживать мотивацию, направлять целевые установки, корректировать анархические порывы и тому подобное. Он не только чувствует изменение потенциалов пси-полей, он может поддерживать телепатический контакт, читать мысли и воздействовать на сознание других людей. А вы используете его… - Олег Харитонович поискал сравнение, - примерно так же, как микроскоп в качестве молотка для забивания гвоздей.
        - Не вам судить, - возразил Афанасий. - Вы не можете знать, как мы используем Волкова.
        - Но знаю, - развёл руками Олег Харитонович.
        - От него?
        - Нет, он скрытен, и это хорошо. Но опять-таки суть не в этом. Вернёмся к пришельцам. Контроль над человечеством осуществляет так называемая Ассоциация Поводырей Галактики. Так они называют себя сами, ничуть не мучаясь ложной скромностью и не боясь этого. Ведь просочись информация в прессу, никто всё равно не поверит. Скажут - фантастика. Или в лучшем случае - бред. Впрочем, время от времени Поводыри сами вбрасывают в информпространство противоречащие сведения о существовании других цивилизаций, усугубляя безрадостную картину втюхивания дезы в мозги обывателей. - Олег Харитонович заметил взгляд хозяина, брошенный на часы. - Подхожу к главному. Близится час «икс», когда Поводыри попытаются осуществить полный перехват управления цивилизацией, почти ничего не меняя в её порядке. Во всяком случае, войны не будет. Но…
        - Они хотят устроить Армагеддон? - скептически скривил губы Афанасий.
        - Армагеддон никому не нужен. Звёздные войны в том виде, в каком они описаны фантастами и кинематографистами, - чушь! Поводырям невыгодно воевать. Война - это разрушение, уничтожение материальной базы, а они хотят пользоваться всеми благами цивилизаций, которых «пасут».
        - Извините, мне надо…
        - Заканчиваю. Что нужно для перехвата управления? Сменить руководителей базовых систем - государств и политических объединений, поставить своих эмиссаров. Так вот, этот процесс идёт уже давно. Большинством государств управляют нелюди или кодиранты.
        - Кто?
        - Кодиранты, люди с изменённой психикой, запрограммированные, или, как модно говорить, зомбированные. Вы умный человек и должны анализировать происходящее в мире. Неужели вас не удивляли странные поступки известных артистов, общественных деятелей, лидеров иных государств? Да и собственной страны тоже?
        Афанасий озадаченно взялся за подбородок.
        - Если честно, я как-то не приглядывался…
        - Вспомните нашего первого президента.
        - Ельцина? - улыбнулся Афанасий. - Да уж.
        - Бывшего грузинского лидера, Мишико Саакашвили.
        - Точно, он любил жевать галстуки.
        - Ну, Саакашвили отличился не только этим. Бывший украинский лидер, господин Ющенко, полюбил фашистов, хорватский сам участвовал в оргиях, американский увлёкся «демократическим принуждением», английский, итальянский и многие другие, поскромнее, тоже имели вывихи в поведении. Короче, набирается любопытная статистика, позволяющая сделать вывод: мы находимся под контролем «пастухов» извне.
        - А фактов посерьёзнее у вас нет?
        Олег Харитонович внимательно присмотрелся к сумрачному лицу Вьюгина.
        - Вы не верите. Что же, понимаю и не осуждаю. Факты есть. - Он вытащил из внутреннего кармана костюма булавку флэшки. - Здесь найдётся, что вас несомненно заинтересует. Хотя и не обрадует. Информация секретная, поэтому советую после прочтения флэшку уничтожить.
        Афанасий повертел в пальцах блестящую булавку.
        - Зачем вы мне всё это рассказали?
        - Не догадываетесь?
        - Вербуете?
        - Надеемся на сотрудничество.
        Афанасий усмехнулся.
        - Неужели Ассоциация экстрасенсов занимается контактами с инопланетянами?
        - Я представляю структуру «Триэн».
        - Кого?
        - Это аббревиатура слов «никого над нами». Мы пытаемся ограничить давление Поводырей на Россию. В ряде случаев нам это удаётся. Но их система намного мощней, и нейтрализовать их негативное влияние очень сложно. Достаточно сказать, что даже министр образования и науки - их креатура. Если только он не является одним из Поводырей.
        Афанасий покачал головой.
        - Вы говорите страшные вещи.
        - Это правда, - погрустнел Олег Харитонович. - Вы ещё убедитесь, насколько вы правы. Поводыри - вирус на теле России, да и всего человечества, и с ним надо бороться настоящими хирургическими методами. Однако до наших планов мы ещё дойдём. В настоящий момент речь идёт о вашем сотруднике.
        - Роман Волков не является нашим сотрудником.
        - Вполне допускаю, хотя он наверняка подписывал бумагу о неразглашении гостайны. Несмотря на мои предупреждения, он улетел в Грецию.
        - Мои тоже, - мрачно буркнул Афанасий.
        - За ним охотится некто Арчибальд Феллер, маг-контрактник на службе ЦРУ и, как мы догадываемся, опер Поводырей. Его приоритетная цель - Россия, он и сам выходец из России и очень её не любит.
        - А кто за рубежом её любит?
        - И это правда. Друзей за границами СНГ у нас практически нет. Итак, я пришёл к вам с просьбой: Волкова надо срочно вытаскивать из Греции. Не успеем - он или станет сотрудничать с Поводырями, или…
        - Понятно. - Афанасий помолчал, взвешивая всё, что услышал от гостя, поднял глаза: - Почему вы обратились ко мне, а не к…
        - Вашему начальнику, генералу Войновичу?
        - Да. Или он тоже… работает на… гм, Поводырей?
        - Нет, пока ещё нет. В своё время мы обратимся непосредственно к нему. Сможете помочь нам?
        Афанасий поймал себя на мысли, что хочет проснуться. Встретил сочувствующе-понимающий взгляд Олега Харитоновича, подтянулся.
        - Честно говоря, я не уверен, что вы…
        - Нормальный человек?
        - Да… нет. Извините. Всё это так… - Афанасий пошевелил пальцами, - непривычно.
        - Согласен с вами. Это несомненная победа Поводырей: в них никто не верит. Их как бы и не существует, несмотря на сотни доказательств. Именно поэтому им удаётся тихая экспансия, расползающаяся по всему миру через Интернет, телевидение, средства массовой информации, речи купленных политиков и учёных, и так далее. Но вернёмся к Волкову. Он сейчас в Пелопоннесе, в отеле «Нафплиа палас». За ним присматривает пара наших людей. Но, по нашим сведениям, туда направлена команда Феллера с целью завербовать Романа или… сами понимаете, убить. Нужны решительные и, что главное, быстрые меры. Вы имеете возможность самостоятельных действий за рубежом?
        - В некоторых пределах.
        - Пошлите свою спецгруппу и вытащите Романа. Мы поможем связями и оперативной информацией.
        - Не надо.
        - Надо! Мы наведём вас, вы перехватите Волкова.
        Афанасий невольно глянул на часы.
        Олег Харитонович встал.
        - Сколько вам понадобится времени на подготовку?
        - Завтра утром я буду готов.
        - Завтра уже поздно. Необходимо начать операцию по спасению Романа сегодня.
        - Хорошо, за два часа справлюсь.
        - Прекрасно. - Гость пошёл к двери, но вернулся, подал вставшему Афанасию белый прямоугольничек с номером телефона. - Позвоните мне, когда соберётесь. Запомнили?
        Афанасий кивнул.
        Олег Харитонович спрятал визитку, оделся.
        - И ещё одна просьба: не говорите жене, куда собираетесь лететь.
        - Я никогда ничего ей не… - начал Афанасий.
        - Благодарю. - Олег Харитонович поклонился и вышел.
        Афанасий постоял перед закрывшейся дверью, прислушиваясь к тишине на лестничной площадке, вернулся в гостиную. Делать ничего не хотелось. Не верилось даже, что к нему кто-то приходил, хорошо знающий структуру отдела ИПФ, о котором мало кто знал в самой конторе. Но если он прав…
        Афанасий передёрнул плечами, поспешил в спальню, сбрасывая на ходу футболку. Подумал: интересно, что я скажу Лике? Кстати, почему он заострил на ней внимание? И откуда в телефоне завёлся «жучок»? Кто его установил? Когда?
        Он даже застыл на мгновение, оценив намёк Олега Харитоновича. Неужели он всерьёз считает Лику шпионкой?! Бред!
        А если не бред? - шевельнулся в голове червь сомнения.
        Не может быть! - твёрдо заявил он. Она этого сделать не могла!
        В таком случае это сделал кто-то из её знакомых, кого она пригласила домой в отсутствие мужа.
        Афанасий присел на краешек дивана, глядя перед собой остановившимися глазами. Мысли завертелись быстрей. Чёрт, нет времени анализировать её поведение! Но если это правда…
        В двери провернулся ключ, она открылась. В прихожую вбежала разрумянившаяся оживлённая Лика, втянула за руку подругу.
        - Сим, заходи.
        Афанасий вышел в прихожую, встретил взгляд Симы и содрогнулся, вдруг уколовшись об иголочку совсем не пустого интереса.
        - Далеко собрался? - весело поинтересовалась Лика.
        - Начальник вызвал, - догадался он скорчить унылую рожу. - У нас проверка скоро, надо подготовиться.
        - Жаль, а то мы с Симой размечтались о ресторане.
        - Если хотите, идите без меня, я скорее всего вернусь только вечером.
        Афанасий чмокнул в щеку жену и вышел, продолжая делать вид недовольного своим зависимым положением человека. Уже в лифте он вызвал Шаймиева:
        - Капитан, срочно группу «А», шесть человек, всё цивильное, вылет в Грецию через три-четыре часа.
        - Слушаюсь! - не удивился Шаймиев приказу. - Загрузка?
        Имелась в виду комплектация экипировки: оружие, одежда, аппаратура связи и контроля.
        - Нулевая. Мобилы. Смена белья.
        - Понял.
        - Я в отдел, потом к визарям, встретимся там минут через сорок.
        Афанасий сел в машину, выехал со двора, не разогревая двигатель, хотя на улице стоял хороший двадцатиградусный мороз.
        Пока ехал по почти пустой Москве, - машин по воскресеньям было мало, - думал о подходах к Войновичу. Без его ведома действовать было рискованно, генерал не любил чрезмерной самостоятельности подчинённых и требовал от них доклада по любому поводу. Того же добивался и сам Афанасий, пока не достиг нужной исполнительности и концентрации от своих сотрудников. На Шаймиева в этом плане можно было положиться как на самого себя.
        В отделе никого не было. Кабинет Войновича тоже был заперт.
        Преодолевая неуютное шершавое нежелание оправдываться, Афанасий включил консорт-связь. Глазок скайпа на компьютере мигнул зелёной искрой. Экран развернулся в глубину, превратился в зыбкую медузу, которая спустя несколько мгновений превратилась в лицо Георгия Евсеевича.
        - Афанасий Дмитриевич? Странное совпадение: я только что подумал о вас. Что-нибудь случилось?
        Афанасий кивнул, вдруг преисполняясь решимости.
        - Случилось. За Волковым началась охота. Его надо спасать.
        - Здесь, в Москве? - удивился начальник отдела.
        - Нет, в Греции. Волков уехал туда с женой отдыхать и попал в поле зрения… - Афанасий хотел сказать: «в поле зрения Поводырей», - но вовремя поправился: - Американского блэкзора.
        - Феллера? Откуда тебе это известно? Или ты позволил Волкову лететь за границу без охраны?
        - Я его предупреждал, но он не послушался.
        - Майор, ты представляешь последствия?
        - Поэтому я хочу послать туда спецгруппу.
        Войнович замолчал, ощупывая лицо майора посветлевшими глазами.
        - М-да, пригрел змею на груди. Ты сейчас где?
        - В отделе.
        - Сейчас буду, жди, ничего не предпринимай.
        Афанасий хотел признаться, что уже начал готовить группу, но Войнович выключил скайп и исчез.
        - Дерьмо! - с чувством выговорил Афанасий, не имея в виду генерала. Подумал: сейчас получу по полной программе! А если он узнает о прослушке - вылечу из конторы «под панфары», как птенец из гнезда!
        Раздался звонок: Шаймиев докладывал о сборе группы.
        Мысли Афанасия свернули в рабочее русло.
        Пусть увольняет, подумал он мрачно. Но Романа я вытащу!
        В отделе Войнович появился через пятнадцать минут. Жил он в новом тридцатиэтажном доме-стекляшке, подобном тем, что строили теперь по всей Москве.
        - Зайди, - бросил он заместителю, заглянув в отдел.
        Афанасий с каменным лицом проследовал в кабинет генерала.
        - Подробно. - Войнович сел за стол, включил компьютер.
        Афанасий рассказал о встрече с президентом АНЭР Олегом Харитоновичем, представив его как друга Волкова и умолчав о втором роде деятельности президента - в структуре таинственной «Триэн».
        - Откуда он тебя знает? - отрывисто спросил Войнович, не сводя глаз с экрана компьютера.
        - От Волкова.
        - Откуда у него сведения о местонахождении Волкова?
        - В греческом отеле работает его человек.
        - Что предлагаешь?
        - Послать А-команду. Полечу сам.
        - Кого включил в группу? - О целесообразности операции Войнович не сказал ни слова, и Афанасий взбодрился.
        - Криста, Джокера, Зюму плюс троих парней из спецназа, знающих специфику греческой жизни. - Афанасий помолчал и пошутил: - Давно не был в Греции, хоть искупаюсь в море.
        - В море сейчас холодно, не простудись. Связь с Волковым есть?
        - Он сейчас в отеле…
        - Я спрашиваю: связь есть?
        Афанасий обругал себя самыми последними словами. Надо было догадаться позвонить Роману и выяснить обстановку в месте его проживания.
        - Есть.
        - Звони.
        Он молча набрал номер мобильного Волкова.
        - Абонент не отвечает или находится вне зоны доступа, - ответил ему женский голос.
        - Не отвечает.
        Войнович покачал головой.
        - Не нравится мне эта суета. Звони ему каждые пять минут. Когда вылетаешь?
        Афанасий бросил взгляд на часы.
        - Через полтора часа, из Шереметьево.
        - Держи в курсе. В случае чего - ссылайся на меня.
        Афанасий кивнул, вышел и только за дверью кабинета вздохнул с облегчением. Георгий Евсеевич недаром слыл человеком «правильной» интуиции и редко ошибался. Он не стал обвинять зама, хотя было в чём, и хорошо понимал последствия своевольного решения Вьюгина послать группу на выручку экстрасенса.
        Позвонил Шаймиев:
        - Все на месте, вопрос доставки решён, паспорта на руках, нужны плавсредства.
        «Плавсредствами» он называл деньги.
        - Раздам в аэропорту.
        - Мы поехали.
        - До встречи.
        Афанасий быстро решил попутные вопросы экспедиции, включая обеспечение группы денежным довольствием, поколебался немного, звонить или не звонить жене о неожиданной командировке, потом решил не звонить. Но она напомнила о себе сама, когда он выбрался с Кольцевой на Ленинградское шоссе:
        - Димыч, мы тебя ждём в «Белом солнце».
        - Не ждите, - отозвался он, переживая острое желание спросить: не Сима ли настропалила её позвонить? Добавил с интонацией закопавшегося в бумагах человека: - Буду поздно, начальник грозится лишить премиальных, так что придётся корпеть над бухгалтерией до победного конца.
        Трубка донесла чей-то смех, женский щебет, голоса.
        - Сима предлагает заехать к тебе на работу с бутылочкой виски.
        - Ты же знаешь, я виски не пью. Да и охранники у нас строгие, не пропустят. Я позвоню попозже.
        Афанасий подержал телефон в руке, удерживая в памяти взгляд подруги Лики, вспоминая её участившиеся в последнее время визиты, и ткнул пальцем в сенсор набора номера Войновича.
        - Что ещё? - возникла над торцом трубки голова генерала.
        - Прошу проверить мой домашний телефон, Георгий Евсеевич.
        - Что такое?
        - Есть подозрение, что он прослушивается.
        - Час от часу не легче! Чем рождено твоё подозрение?
        - К жене зачастила подруга Сима… Серафима Коллонтай, которая под видом шутки интересуется, куда я исчезаю.
        - Хорошо, - после паузы ответил Войнович. - Ох и не нравятся мне твои сюрпризы, майор. Звони, как пойдут дела.
        - Если бы я знал, как они пойдут, - пробормотал Афанасий, бросая телефон на сиденье справа. Но тут же взялся за него снова и набрал номер Олега Харитоновича.
        Президент АНЭР ответил без задержки:
        - Слушаю, Афанасий Дмитриевич.
        - Роман не отвечает.
        - Он сейчас находится на острове Скиатос, за ним и его женой приглядывают наши люди, но положение у них аховое. Через пару-тройку часов их хватятся и начнут искать.
        - Мы будем в Афинах через три часа с минутами. Оттуда до порта в Нафплио ещё минут сорок.
        - Попробуем продержаться. У Пелопоннеса случайно нет наших военных кораблей?
        - Не знаю, - хмыкнул Афанасий.
        - Нужно нестандартное решение проблемы.
        - Уже сообразил. - Афанасий переключился на второй канал: - Георгий Евсеевич, в заливе Арголикос или в Эгейском море случайно нет наших подводных лодок? На худой случай - надводных кораблей?
        - Я думаю над этим, - коротко сказал Войнович.
        Афанасий выключил телефон, улыбнулся. В особо ответственные моменты Георгий Евсеевич действовал быстро и креативно, подтверждая реноме самого динамичного офицера конторы. Звание генерала досталось ему по праву.
        В аэропорту Афанасий оставил машину на стоянке, прошёл в зал терминала «Е», где его ждал Шаймиев. Они встали в очередь на посадку.
        Капитан, как всегда, сделал своё дело безукоризненно.
        - Наши все здесь, - сказал он, бросив в рот пластинку жвачки.
        - Вижу, - буркнул Афанасий, пытаясь отстроиться от нехороших предчувствий.
        Он и в самом деле заметил экстрасенсов команды, пьющих кофе в баре, но подходить к ним не стал.
        - В Афинах нас встретят.
        - Хорошо.
        До посадки они больше не разговаривали.
        В три часа дня самолёт Москва - Афины взлетел из аэропорта Шереметьево, имея на борту среди других пассажиров восьмёрку «оперативного фокстрота», в том числе Шаймиева и самого Вьюгина.
        Ещё через три часа самолёт приземлился в международном афинском аэропорту, где у микроавтобуса «Пежо» чекистов из Москвы ждал сотрудник посольства России в Греции.
        5
        Вопреки опасениям Романа Даниэла не стала его пилить, обижаться, сердиться и пугать возвращением к матери. Возможно, она не понимала до конца, какая опасность им угрожает, а Роман не пытался максимально заострять внимание на их положении. Единственное, что он позволил себе сообщить любимой, что противником его является американец с задатками мага.
        - Тот самый, с кем ты подрался на Княжьем озере? - уточнила расстроившаяся жена.
        Он улыбнулся.
        - Подрался… он очень сильный пси-оператор, может читать мысли и воздействовать на людей на расстоянии.
        - Но ведь ты победил? Значит, и ты можешь воздействовать? - Она слегка оживилась. - На меня тоже?
        - Могу, - серьёзно кивнул Афанасий. - Но не хочу и не буду.
        Они остановились под стеной разрушенной почти до основания крепостной башни.
        Вид на залив отсюда был великолепный, и если бы не ощущение нависшей над головой грозовой тучи, настроение у Романа было бы отличное. Но он чувствовал медленное неуклонное приближение «грозы», нарастание «электрических» потенциалов, вполне способное вылиться в перестрелку или в ментальный поединок, и готовил себя к самому худшему, настраивал нервную систему на длительное напряжение, чтобы защитить не только себя, но и жену, а тело - на подчинение инстинктам в моменты «выхода» из него «сознательной основы» - души.
        К счастью, Даниэла не ощущала его переживаний. Она всё ещё надеялась на чудо, в силу мягкого характера считая мир вокруг тёплым, приятным, интересным и добрым.
        Роман в принципе был с ней согласен, потому что давно понял: жестоким мир делают люди. И в реальности изменить эту ситуацию можно было, только изменив самих людей, их отношение к природе и жизни вообще. В противном случае их ожидала та же участь, что постигла исчезнувшие древние цивилизации - забвение.
        - Пить хочу, - тихо сказала Даниэла.
        Роман задавил вспыхнувший в душе гнев, обращённый к тем, кто заставлял его воевать. Как говорил Олег Харитонович, гневаться не стоило ни при каких обстоятельствах. Несмотря на старинный смысл слова «гневный» - огневой, оно несло в себе сакральные смыслы, вложенные предками: «глаголь не ведая», - то есть являло пример неправедного возбуждения, безразборного поведения, поведения не по совести и не по справедливости. Но даже праведный гнев - огнь-свет против тьмы - не давал человеку преимуществ, требуя энергетических затрат и мешая побеждать.
        - Пойдём в порт, посидим в кафешке, пообедаем.
        - А потом?
        - Подождём наших парней и вернёмся.
        - В отель?
        Он задумался на мгновение.
        - Конечно, в отель, куда ж ещё.
        Он вовсе не был уверен, что они ограничатся прогулкой по крепости Буртзи, но признаваться в этом Даниэле не стоило. Где-то далеко медленно таяла надежда, что всё закончится благополучно, они действительно вернутся в отель и будут отдыхать, как прежде.
        - Устала?
        - Немного.
        - Могу взять на руки.
        Даниэла улыбнулась.
        - Я тяжёлая.
        - Понравилась крепость?
        - Понравилась. Но здесь… неуютно.
        - Ещё бы, этим стенам тысяча лет. Дом-музей красивый, да?
        Даниэла кивнула, пряча руки в рукава курточки.
        Роман обнял её, прижал к себе, чувствуя, как зябко вздрагивают плечи жены. В душе снова проснулся гнев: на обстоятельства, на затаивших недоброе негодяев, на самого себя. Олег Харитонович был прав: надо было или оставаться в своём амплуа целителя и эксперта Ассоциации, или решительно переходить в состояние активника, не принадлежащего самому себе. Готов он сделать это, совершить поступок? Или его предел - изредка напрягаться до предельной динамики, а потом делать вид, что всё это его не касается?
        - Пойдём, - тихо сказала Даниэла.
        Он взял её под руку, и они неспешным шагом двинулись по плиточной дорожке в обход крепости, снова поддаваясь очарованию природы и старинной атмосферы, возвращавшей человека во времена Греко-пунических войн и возведения крепостей, так и не спасших строителей от завоевателей.
        Кафе в порту, прямо напротив стоянки яхт, называлось «Калиокидис». Народу в нём было немного, в основном - туристы из Германии и Франции, сошедшие на берег с парома, перевозившего пассажиров с материка на остров. Никого подозрительного Роман здесь не заметил, и настроение его чуть поднялось. Снова затеплилась надежда, что всё обойдётся, они вернутся в отель и проведут весь отпущенный путёвкой срок до конца.
        Однако уже через несколько минут, когда официант принял заказ, пришло неуютное ощущение взгляда в спину. Роман напрягся, заставляя работать все «внечувственные локаторы» организма (стараясь вести себя достойно, уверенно и спокойно, чтобы не пугать жену), и отметил два «очага угрозы», протянувшие к нему невидимые лучи внимания.
        Первый находился внутри кафе, и Роман после недолгих поисков обнаружил ту самую женщину из отеля, которая спасла его от служителей в форме, принадлежавших какой-то явно нехорошей организации. Она сидела на веранде, спиной к москвичам, и пила кофе, листая книгу.
        Второй «очаг» оказался снаружи. Определить его реальных носителей было непросто, однако Роман всё же сумел это сделать и просканировал двух мужчин в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет, сидевших в машине (серый «Фольксваген») напротив кафе и не спускавших глаз с входной двери. Подъехали они позже, после того, как Роман и Даниэла вошли в кафе, поэтому могли быть просто туристами, но в их аурах прятался лёгкий «дым» узнавания, определяющего интерес к конкретному человеку, и Роман узнал себя. Эти двое появились в порту ради него.
        Настроение снова испортилось. Будь он один, попробовал бы «отвести глаза» парочке в «Фольксвагене» и отправился бы на другой берег, в Нафплио. Но его спасительница ничего не предпринимала, ожидая каких-то событий, рисковать Даниэлой не хотелось, и Роман остался на месте в состоянии раздвоенности: ждать он не любил, активно влиять на события не мог.
        Даниэла заметила его колебания.
        - Они здесь?
        Он невольно глянул на женщину с книгой, покосился на компанию немецких туристов, занявшую столик неподалёку.
        - Ты о ком?
        - Мы от кого-то прячемся, я же вижу. Они уже здесь?
        Он накрыл своей ладонью руку жены.
        - Не переживай, всё будет хорошо. Хотя теперь я вижу, что не стоило нам лететь в Грецию. - Роман заглянул в глаза жены, увидел в них сомнения, колебания, давний страх, сожаление и неуверенность. Даниэла хотела знать правду и боялась её, но ещё больше боялась разочароваться в нём. Она имела право знать о муже всё.
        Будь что будет, подумал Роман решительно, понимая, что тянуть с признанием нет смысла.
        - Я активник.
        - Кто?!
        - Ты знаешь, что я занимаюсь экстрасенсорикой. Мне предложили работать в конторе… э-э, в одной из спецслужб, и я вот уже четыре месяца там работаю. Ездил за… пределы России, потом в Северодвинск, на Дальний Восток.
        - Ты рассказывал…
        - В общем, я могу защищать людей от биоэнергетического нападения, чем и занимаюсь.
        Даниэла покачала головой.
        - Спецслужба… это ФСБ?
        - Какая разница?
        - Почему же тебя не охраняют?
        Роман смешался, кивком поблагодарил официанта, принёсшего заказ.
        - Я отказался. Но теперь они знают, что нам нужна помощь.
        - Ты им позвонил?
        - Всё не так просто. - Роман бросил взгляд по сторонам, понизил голос. - То, что я тебе сейчас скажу, не должно касаться чужих ушей. Не захочешь со мной жить - имеешь полное право, я приму любое твоё решение.
        И он рассказал жене о встречах с Арчибальдом Феллером, об Олеге Харитоновиче, о предложении Афанасия и работе с экстрасенсами его команды, о том, почему ко всему этому оказалась причастна и сама Даня. Замолчал, со страхом ожидая ее решения.
        Лицо Даниэлы стало задумчивым и слегка печальным. Она взялась за стакан со свежевыжатым грейпфрутовым соком.
        Роман подождал, настраиваясь на разочарование. Но Даниэла повела себя иначе.
        - Что теперь будет?
        - В каком смысле? - не понял он.
        - Что нам делать? Мы не можем вернуться в отель?
        - Скорее всего нет, - признался он.
        - Жаль, там мои вещи… хорошо, хоть паспорт взяла.
        - Так ты остаёшься… или?..
        - Доберёмся до Москвы, посмотрим.
        Роман снова накрыл пальцы жены ладонью, сглотнул ком в горле.
        - Прости. Обещаю…
        - Ничего не обещай, - грустно усмехнулась она. - Мне надо всё обдумать, прикинуть, спланировать, сейчас я не готова. Не думала, что ты занимаешься такими делами.
        - Какими?
        - Опасными.
        - Но ведь кто-то же должен?
        - Кто-то должен. Не понимаю, почему этим кем-то стал ты. Я знаю тебя давно, и ты всегда казался мне слишком медлительным, спокойным, иногда даже равнодушным.
        - Прости.
        - Дело не в моих эмоциях. Тебе самому это надо?
        Роман озадаченно погладил бровь, не зная, что ответить. С одной стороны, Даниэла была права, он не являл собой пример рыцаря без страха и упрёка, уверенного во всех своих поступках. С другой, его умения требовали выхода и он чувствовал необходимость этого.
        Пришло вдруг ощущение нависшей над головой грозовой тучи. Потенциалы пси-полей в порту сдвинулись, пришли в движение скрытые силы, и спину лизнул морозный язык угрозы.
        - Кажется, нам пора уходить.
        - Ты их видишь?
        - Кого их? А-а… нет, не вижу, но чую. Доедаем быстренько и покидаем это заведение.
        Зазвонил телефон.
        Роман схватил трубку задрожавшей рукой.
        - Слушаю!
        - Выходите из кафе, - заговорил в трубке глуховатый женский голос, - спускайтесь к причалу. Правее, за синей яхтой стоит катер, садитесь в него.
        - Но мне хотелось бы…
        - Быстрее! - оборвали его. - Дальнейшие инструкции получите позже.
        Роман хотел возразить, что он не обязан подчиняться инструкциям, неизвестно кем составленным, но встретил неуверенный взгляд Даниэлы и проглотил возражения. В нынешнем положении главное было не сохранить лицо, а уберечь жену от грядущей опасности.
        - Идём.
        - Куда? - поднялась Даниэла.
        - Там в порту нас ждёт катер.
        Быстро допили кофе, вышли на улицу.
        «Фольксваген» стоял напротив двери, сквозь его затонированные стёкла почти ничего нельзя было разглядеть, но Роман знал, что водитель и пассажир внимательно смотрят на кафе. Одно мгновение казалось, что они сейчас вылезут из машины, и Роман даже приготовился нанести удар первым - «отвести глаза», однако напрягаться не пришлось.
        Из кафе вслед за москвичами вышла невысокая женщина, махнула кому-то рукой, и к «Фольксвагену» подкатил дочерна загорелый парень на мотоцикле, остановив свой «Харлей Дэвидсон» так, что перегородил дорогу пассажиру «Фольксвагена».
        Роман уловил косой взгляд незнакомки, быстро повёл Даниэлу прочь от кафе, вдоль пирса к правой его части. Чем закончилась сцена с мотоциклом, он не увидел, но их никто не преследовал и не догонял.
        Катер - старенький серо-белый «Блэш» - стоял за синего цвета яхтой с греческим флагом на рубке. На корме катера скучал худой старик с короткими седыми волосами, в полосатой майке. Увидев спешащую пару, он встрепенулся, сполз в кокпит, глядя на них цепкими глазами.
        Роман остановился.
        - Вы хозяин?
        Старик продолжал смотреть с тем же выражением лица.
        Роман перешёл на английский:
        - You owner?
        - Волко? - отозвался старик.
        - Да.
        - Сит.
        - Садимся, - сказал Роман. Помог Даниэле забраться в катер.
        Старик встал за штурвал. Катер заворчал мотором, сдал назад, развернулся и резво побежал мимо острова с крепостью к правой оконечности порта, оставляя за собой расходящийся след.
        Роман посмотрел на причал, заметил фигурку женщины. Там началась какая-то суматоха, появились люди, но чем всё закончилось, осталось за кадром. Катер обогнул стоящие у причала суда, пролетел мимо входящего в порт парома и помчался вдоль побережья, усыпанного домиками с красными крышами и роскошными виллами.
        - Куда мы плывём? - спросила Даниэла.
        Рулевой оглянулся, угадав её вопрос.
        - Койне цакон. Всо карашо.
        - Не поняла, - сморщилась женщина.
        - Не волнуйся, - успокоил её Роман. - Нам помогут. Скорее всего пристанем где-нибудь в укромном месте и подождём наших.
        - А они успеют?
        Роман сжал зубы, перекусывая ответ: «Не знаю». Грозовая туча над головой продолжала утолщаться и ворчать, а это означало, что приближалась активная фаза атаки, которую он не мог остановить.
        Справа проплыла высокая скала с красивым особняком на вершине, соединённым с материком арочным мостиком.
        Катер пронёсся мимо по пологой дуге, устремляясь к скалистому, крутому, обрывистому берегу. Стали видны промытые водой каверны и гроты, крутобокие скалы и камни.
        Сзади показалась растущая белая точка.
        Роман прислушался к своим ощущениям, сосредоточился на психосферном расширении и уловил сумбур полей пассажиров догоняющего судна. Их было четверо, и все они таили жуткие запасы холодной зловещей угрозы.
        Рулевой оглянулся, сверкнул глазами.
        - Тимео данаос эт дона ферентес!
        Катер вздрогнул, начал увеличивать скорость. Он был лёгким, стеклопластиковым, с большим ветровым стеклом и годился больше для прогулок, нежели для скоростных гонок. Вскоре нос его оторвался от воды, катер заскакал, шлёпаясь днищем о волну, и мчаться с большей скоростью стало опасно.
        Преследующее судно выросло в размерах, представляя собой суперсовременный катер зализанной геометрии, и беглецы смогли разглядеть преследователей, одетых в чёрные комбинезоны. Роман ещё раз просканировал их ауры и понял, что они вооружены.
        За преследующим катером показалась ещё одна белая точка, но, даже если это было судно с дружеской командой, догнать катер с преследователями оно не успевало.
        - Грот! - крикнул Роман, заметив справа открывшуюся в скалах расщелину, хлопнул рулевого по плечу.
        Старик оскалился, выбросил какое-то энергичное слово, крутанул штурвал вправо.
        Роман оглянулся, напряг энергетический «столб» и метнул на головы преследователей облако темноты.
        Их катер вдруг вильнул, едва не опрокинулся, начал останавливаться.
        - Что ты сделал?! - чуть слышно выговорила Даниэла. Глаза её стали большими и чёрными. По-видимому, на неё подействовал «ветер» ментального удара, нанесённого мужем пассажирам преследующего катера.
        - Сглазил, - пробормотал он.
        Рулевой тоже оглянулся.
        - О! Карис стани!
        Катер пошёл боком, но выровнялся.
        Роман вцепился в штурвал слева, помог направить судно в расщелину, ведущую в тёмную пасть грота.
        Рулевой оттолкнул руку Романа, повернул правее, ввёл судёнышко в узкий проход между скалами.
        Стемнело, небо над головой закрыл свод грота, уходящего в непроницаемую после дневного света темноту.
        6
        Рейс оказался чартерным, но, к счастью, самолёт вылетел вовремя и приземлился в афинском аэропорту точно по расписанию.
        На площади группу Афанасия ждал микроавтобус «Пежо», который доставил их в порт Нафплио всего за сорок пять минут, несмотря на отделявшее аэропорт и город расстояние[3 - 140 км.].
        Ещё до прибытия в порт Афанасий позвонил Олегу Харитоновичу, и тот сообщил ему последние новости:
        - Волков с женой Даниэлой убыл на остров Скиатос и находится там. Его сопровождают два посланца местного отделения «Триэн». Команда Арчибальда Феллера высадилась в Нафплио и рыщет по бывшей греческой столице в поисках Волкова. Возможно, кто-то из них уже обследует острова Северные Спорады и с минуты на минуту наткнётся на чету Волковых на Скиатосе.
        - Ваши люди смогут их защитить? - спросил Афанасий.
        - Не смогут, - отрезал президент АНЭР. - В Команде Феллера как минимум полтора десятка человек, и все спецы по боевым операциям.
        - Мы подъезжаем. Где сам Феллер?
        В голосе Олега Харитоновича прорезались виноватые нотки:
        - Определить его местонахождение мы не смогли. Но он наверняка уже в Греции, так как грозился лично расправиться с Волковым. Либо - зомбировать его. Европейская экстраформация сильнее нашей, она поможет ему. Попробуйте сами перекрыть Феллеру доступ в ментал, направьте его по ложному следу.
        - Если получится, - скептически хмыкнул Афанасий.
        - В нужный момент мы к вам присоединимся.
        После этого разговора Вьюгин объяснил экстрасенсам, что от них требуется, и все трое приступили к поиску негативных «массивов пси-полей», зачастую определявших заговоры и место предполагаемого преступления. Впрочем, надеяться на их успех не стоило, поэтому Афанасий начал готовить группу и к другому роду деятельности - на физическом уровне, когда требуются навыки ведения рукопашного боя и короткого огневого контакта. Для этого он и взял с собой группу «А» из трёх бойцов, способных справиться с любым армейским спецназом.
        Проехали через город, полюбовались крепостью Паламиди слева, на холме, состоящей из восьми бастионов. Согласно мифам основал Нафплио сын Посейдона Нафплий, в седьмом веке до новой эры он был разрушен аварами, восстановлен эллинами и даже становился столицей Греции в девятнадцатом веке. Но если большинство современных греческих городов представляли собой ансамбли бетонных коробок с античными внутренностями, Нафплио сохранил свой древний архитектурный облик, и туристам здесь было на что посмотреть.
        Правда, Афанасию со товарищи было не до этого.
        В порту он связался с Войновичем:
        - Мы на месте.
        - Военных кораблей в акватории залива нет, - сообщил начальник ИПФ. - На рейде один российский танкер и один сухогруз. В Микенах стоит океанская яхта «Анастасия», но её владелец может не согласиться принять вас на борт. Ведём переговоры.
        - Кто владелец?
        - Кленович.
        - Пустое дело. Кленович не сильно любит Россию. Подводных лодок поблизости нет?
        - Все в пределах тысячи миль, ни одна не успеет. Решайте задачу своими силами.
        - Понял.
        Афанасий коротко объяснил команде, что необходимо сделать в ближайшее время.
        Парни из группы поддержки во главе с Шаймиевым высадились из микроавтобуса на площади перед портом, разбрелись по пирсу в поисках судна.
        Экстрасенсы вылезли тоже, чтобы размять затёкшие члены, потом снова забрались в салон машины, уселись на задних сиденьях и развернули захваченную ещё из Москвы карту окрестностей Нафплио. Им надо было определить источники угрозы, если таковые здесь имеются.
        Афанасий прошёлся по площади, свернул к пирсу, разглядывая торчащий из воды посреди гавани форт Буртзи - восьмиугольную башню, окружённую полукруглыми башенками пониже. Настроение было боевое, несмотря на неопределённость положения. Мешали оптимистичному настрою только два обстоятельства: скрытый интерес Лики к деятельности мужа (через подругу Симу) и ощущение забытой вещи. С той минуты, как он узнал от Олега Харитоновича о «зелёных человечках» (без юмора к этому относиться было нельзя) и о существовании системы «Триэн», его не покидало это странное тревожащее ощущение, заставляющее оглядываться и напрягать память: что же он забыл сделать, чёрт побери?
        Словно услышав его мысли, позвонила Лика:
        - Ты ещё на работе?
        - А где же? - ответил он ворчливо.
        - Сима утверждает, что ты куда-то улетел.
        - Пусть помолится, - сквозь зубы произнёс он первое, что пришло в голову. Потом сообразил, что фраза имеет два смысла, первый: если что-то кажется - надо помолиться (по древнехристианскому поверью); второй: ну, погоди, мадам, вернусь - молись всем богам!
        - Зачем ей молиться? - удивилась Лика.
        - Ну, куда я могу улететь? - буркнул он, остывая. - Закопался в бумагах, загонял компьютер так, что он скоро сдохнет.
        - Компьютер жалко, - хмыкнула она. - Когда тебя ждать?
        - Не знаю, поздно, идите в ресторан без меня.
        - Мы уже в ресторане.
        - Эх, кубыть-мабуть едрёна штукатурка! - сказал он расстроенным голосом, причём вполне искренне. - Так хотелось посидеть с вами! Жаль, что не смогу. Всё, начальник идёт, пока.
        Афанасий выключил телефон, но тот зазвонил снова.
        - Твой домашний аппарат на прослушке, майор, - сказал подполковник Сивый, возглавляющий техническую службу ФСБ. - Мы ничего не трогали, только поставили модем, чтобы узнать, какая падла снимает сигнал. Не забудь.
        - Хорошо, - сказал Афанасий, не особенно расстроившийся от новости. Он уже знал, что по приезду надо будет серьёзно заняться Симой, а куда его выведет этот интерес, кто стоит за спиной Симы, пришельцы или забугорная спецслужба, не имело значения. И так было ясно, что прослушивали телефон майора ФСБ отнюдь не друзья.
        Подошёл Шаймиев, расстегнувший куртку и рубашку до пупа: в порту, несмотря на довольно поздний час, было тепло.
        - Нашли катер.
        - Жди, приведу остальных.
        Афанасий бросил взгляд на длинную песчаную косу за молом, уходящую метров на сто от берега, вернулся к микроавтобусу.
        - Плохо дело, Митрич, - сказал хмурый Крист, когда Вьюгин открыл дверцу салона. - Совсем темно здесь. Всё в паутине.
        Афанасий посмотрел на соседей Криста, Зюму и Джокера.
        Те дружно кивнули.
        На языке сенсов «темно» означало - психосфера местности забита полями, пробиться сквозь которые они не могли, а «всё в паутине» переводилось как - на порт накинута чувствительная ментальная сеть, контролирующая появление людей с развитыми паранормальными возможностями.
        - Царапается, сволочь! - добавил Джокер. - Ищут нас.
        - Засекли?
        Сенсы переглянулись.
        - Не должны были, мы буром не пёрли, стены не пробивали.
        - Где фонит больше всего?
        - Там, - показал пальцем Зюма на крепость Паламиди, - и там. - Палец ткнул в туманную полоску острова на южной стороне бухты.
        - Вылезайте, десантируемся на остров. По одному, народу здесь немного, толпой ходить опасно.
        Афанасий нашёл взглядом Шаймиева, зашагал за ним.
        Экстрасенсы двинулись следом, делая вид, что прогуливаются и дышат свежим морским воздухом.
        Катер стоял за шеренгой яхт и небольшой рыболовецкой шхуной, старый, помятый, в пятнах облезшей краски, с открытым кокпитом, но довольно вместительный. На его борту красовалось название на греческом языке: «Посейдон». Сёма со своими товарищами уже сидели на корме судна.
        Рулевой оказался негром, одетым в цветастый комбинезон. Он с трудом изъяснялся на смеси английского и греческого, но понять его было можно.
        - Фкиатос? - проговорил он с вопросительной интонацией.
        - Скиатос, - подтвердил Афанасий.
        Рулевой встал к штурвалу.
        Пассажиры по одному взобрались в корытообразное углубление кокпита с двумя сиденьями, и катер отошёл от пирса.
        Причал со стоящими у него судами отодвинулся, перед судном развернулась ширь залива. Стали видны большие корабли в порту, паром, две океанские яхты.
        Мимо проплыла крепость Буртзи со стоящим у причала паромом.
        - Командир, - взялся за плечо Афанасия Шаймиев.
        Он оглянулся.
        Из порта вслед за катером вышла яхта с набором разнокалиберных антенн на рубке.
        - Не по наши ли души?
        - Джокер, посмотрите, - кивнул на яхту Афанасий.
        Сенсы обратили лица к догоняющей их яхте, с минуту сидели неподвижно в эйфорической сосредоточенности.
        - Не гипнари, - расслабился Джокер. - Но очень грязные мужики. Человек восемь.
        Под словом «грязные» он имел в виду недобрый цвет аур у пассажиров яхты.
        - Вооружены, - добавил Крист.
        - Значит, они нас вычислили, - резюмировал Шаймиев.
        - Быстрее! - дотронулся до локтя рулевого Афанасий.
        - Квикли, - перевёл Шаймиев.
        - О, йес, йес, квиклы, - закивал негр, скаля белые зубы.
        Двигатель катера взревел, поднимая метровый бурун за кормой, и катер побежал резвее.
        Афанасий взялся за мобильный:
        - Олег Харитонович, мы подходим к острову, где Волков? Можете дать ориентиры? Кстати, могу сам ему позвонить.
        - Не звоните, ваше появление должно стать сюрпризом для всех. Волков сейчас направляется на катере к северным гротам. За ним уже пошли люди Феллера. Желательно их перехватить.
        - За нами, такое впечатление, тоже следили, на хвосте сидит скоростная яхта с вооружёнными парнями.
        - Сможете оторваться?
        - Не уверен.
        - Я позвоню.
        Связь прервалась.
        - Что будем делать, Митрич? - сказал Шаймиев. - Без оружия мы не отобьёмся.
        - У нас есть оружие, - раздул ноздри Афанасий, бросив взгляд на команду сенсов.
        7
        В гроте стояла хрупкая тишина. Изредка волны звонко дзинькали о каменные стены грота, порождая недолгое дребезжащее эхо, и снова наступала тишина, от которой хотелось превратиться в уши и услышать призрачный шёпот и смех живущих тут эльфов.
        Даниэла сидела не шевелясь и дышала неслышно, думая о чём-то своём.
        Старик-рулевой то вставал, то садился на лавку у штурвала, поглядывал на застывшую пару, но тоже молчал. Работал ли он на группу поддержки, которой руководила незнакомка с книгой, или получил хорошую плату за доставку пассажиров (кстати, куда?), было неизвестно, однако вёл он себя по отношению к ним уважительно.
        - В туалет хочу, - вдруг призналась Даниэла.
        - Ох ты, не подумал, - встрепенулся Роман, внезапно ощутивший наличие у себя желудка и мочевого пузыря. - Сейчас сообразим.
        Он сосредоточился на ясновидении, с опаской ожидая проявления «очагов злобных намерений».
        Таковых оказалось два, но оба на приличном расстоянии от убежища, что позволяло беглецам чувствовать себя в мало-мальской безопасности.
        Роман жестом попросил рулевого пристать к берегу.
        Старик достал весло, подгрёб, и катер приткнулся к песчаному косячку перед нагромождением каменных глыб.
        - Подождёшь нас здесь.
        - О, димотик, димотик, - закивал рулевой.
        Они вылезли на берег, поднялись по камням на левое крыло скал, ограничивающее глотку грота. Стал виден залив и белая точка на нём в паре километров. Скорее всего это был тот самый катер, что гнался за «Посейдоном» с туристами.
        Даниэла полезла было на крутой бок скалы, но Роман остановил жену:
        - Не высовывайся, у них могут быть бинокли.
        - Я же не могу прямо так, на виду у него…
        - Видишь, правее, расщелина? Давай туда, я отвернусь.
        Она послушно полезла в узкую щель, рассекавшую скалы и уходящую в глубь обрывистого скального массива.
        Роман остался за каменным гребнем, наблюдая за белым пятнышком катера. Решился просканировать его ментальное «дыхание», снова наткнулся на прихотливо извивающиеся струи недобрых намерений, окутанные туманом злобной растерянности и недовольства. Пассажиры катера, потерявшие ориентацию и, как следствие, упустившие объект слежки, психовали, не зная, куда делись беглецы.
        Роман усмехнулся, ощущая слабое торжество маленькой, но победы. Кое-чему он всё же научился, и пусть это был ещё не альфа-гипноз, о котором говорил Ылтыын, но и его силы хватало, чтобы воздействовать на злобные и трусливые души.
        Послышался голос Даниэлы:
        - Рома, подойди.
        Он пробрался через расщелину и увидел довольно широкую тропу, напоминающую лестницу, уходящую к обрыву над скалами. Даниэла стояла на обрыве и смотрела на залив.
        - Красиво, правда?
        Роман взобрался к ней, понял, что их действительно могут увидеть с моря, увлёк жену за собой.
        - Говорю же, не высовывайся.
        - Смотри, кратер.
        Он оглянулся и увидел широкую, метров десяти в диаметре, воронку, напоминающую метеоритный кратер. Солнце уже почти скрылось за иззубренным профилем скал на западе, наступал вечер, но воздух был чист и прозрачен, и все детали пейзажа были видны хорошо.
        - Странная ямка. Либо сюда действительно метеорит свалился, либо авиабомба.
        - Там дальше дорога.
        - Не дорога - тропинка, - вгляделся Роман.
        - Тропинки бывают устланы плитами?
        Он сделал несколько шагов вдоль вала кратера.
        - Действительно, плиты. Значит, тут был сделан проход к морю. Эта дорога приведёт нас к замку, где живёт людоед.
        - Ты шутишь, а мне не по себе.
        Роман хотел успокоить жену и вдруг уловил прошумевший холодный ветер. Застыл, почти без усилий входя в состояние озарения.
        Кто-то приближался к ним, сильный, уверенный в себе и очень опасный. Многорукий и многоглавый. Обладающий взглядом василиска, под которым люди превращались в камень и жизнь замирала. Его взгляд обшаривал окрестности, как луч прожектора с борта корабля, и вот-вот должен был хлестнуть по беглецам.
        - Замри! - выдохнул Роман, обнимая Даниэлу и прижимая к себе. - Думай только обо мне!
        «Луч прожектора» лизнул скалы, обжёг тело, проследовал дальше.
        Но это был вовсе не луч, а ментальное щупальце, созданное не одним человеком, а множеством людей. Вот почему в сознании Романа оно приобрело форму многоглавого существа, разглядывающего с невероятных высот берег Пелопоннеса.
        Роман облился потом, внезапно осознав, какие силы брошены против него одного. С одной стороны, этим можно было гордиться, ибо Феллер, судя по всему, не рискнул схватиться с ним один на один. С другой - факт включения экстраформации говорил о твёрдых намерениях американского блэкзора подчинить русского экстрасенса, способного защищаться биоэнергетически, во что бы то ни стало. А до каких пределов он может дойти, гадать не стоило.
        - В чём дело? - прошептала Даниэла.
        - Нас ищут.
        - Кто? Арчибальд…
        - Феллер, колдун и сволочь! Он хочет… - Роман замолчал.
        - Что?
        - Заставить меня работать на него.
        - Как это можно заставить человека сделать что-то против его воли?
        - Можно, к сожалению. Если бы ты знала, как я себя ругаю, что потащил тебя в Грецию!
        - Что уж теперь об этом говорить. У тебя есть план?
        - Пробьёмся! - Он поцеловал жену в ухо. - Мы не одни, сюда плывут друзья, они помогут нам выбраться с острова.
        Издали, со стороны моря прилетел негромкий щелчок, породивший серию тихих ломаных отголосков. Вслед за первым послышались ещё несколько щелчков.
        - Что это? - напряглась Даниэла.
        Роман прислушался к безмятежному покою побережья.
        - Стреляют…
        - Кто?!
        - Давай-ка уберёмся отсюда.
        - Куда?
        - Эта мощеная дорожка наверняка приведёт нас к местному селу или к вилле, а там посмотрим.
        - Хозяин катера не обидится?
        - Он местный, сориентируется.
        Ощущение приближающейся угрозы усилилось. Спина покрылась сыпью ледяных мурашек. Чувствуя себя как приговоренный к расстрелу, Роман повёл Даниэлу по извивающейся дорожке в обход кратерного вала. Впрочем, кратер этот всё-таки не был создан падением метеорита. Судя по запахам, его проделал давний пороховой взрыв.
        Через полсотни метров дорожка, устланная разбитыми, в трещинах, плитами, вильнула и вывела на край небольшой долинки, в центре которой стояла полуразрушенная вилла из белого и красного камня. Дорожка вела к развалинам, растворяясь в жёлтой пожухлой траве. Слева виднелось ветхое строение с большим ржавым баком наверху, справа открывался загон для скота. От всего этого пейзажа веяло запустением, древней печалью и покорной обречённостью.
        - Здесь никто не живёт, - подала голос Даниэла.
        - Никогда не думал, что и в Греции умирают хутора и усадьбы.
        - Его давно бросили и не восстановили.
        - Пойдём, посмотрим.
        - Заночуем?
        - Надеюсь, что нет.
        Они спустились в долинку, миновали рощицу засохших деревьев, заросли разросшегося кустарника, вышли к развалинам.
        Со стуком с покосившейся стены упал камень.
        Даниэла вздрогнула, вцепилась в руку мужа.
        - Там кто-то есть!
        - Успокойся, трусиха, - сказал он. - Даже птиц не слышно.
        Откуда-то издалека послышался топот. За скалами ничего не было видно, однако сомневаться не приходилось: к развалинам бежали люди.
        - Спрячемся! - Роман увлёк жену за собой, устремляясь к сохранившейся стене старого здания.
        8
        Яхта догнала их в двадцати километрах от порта Нафплио.
        - К берегу! - приказал Афанасий, раздумывая, позвонить Олегу Харитоновичу или нет.
        Председатель АНЭР о себе не напоминал, и это тревожило майора и злило одновременно. Афанасий не привык действовать вслепую и полагаться на незнакомых людей, какими бы способностями они ни обладали.
        - Крист, прощупайте берег.
        Команда послушно принялась «щупать» пространство на предмет наличия новых угроз.
        Яхта неслась за катером, как касатка за более мелкой рыбой, нацеленная сожрать беглецов вместе с их посудиной.
        «Пулемёт бы! - подумал Афанасий с неожиданным азартом. - Враз бы отбили охоту играть в догонялки!»
        - Абордаж? - обернулся к нему Сёма, на лице которого не отражалось ничего, кроме профессиональной уверенности в своих силах.
        - Подождём, что они предпримут.
        Домики с красными крышами на побережье справа закончились, началась обрывистая полоса скал, за которыми показались какие-то решетчатые заборы и мачты.
        - Ближе к берегу! - скомандовал Афанасий.
        Шаймиев повторил его слова на английском.
        Негр-рулевой подарил им ослепительную улыбку, рванул дугу руля вправо.
        За большой скалой вырос торчащий наклонно из воды бетонный столб, примета цивилизации, за ним показалась песчаная отмель.
        - Высаживаемся!
        Катер устремился к отмели.
        Яхта сделала рывок, пытаясь перехватить катер до высадки пассажиров, и в этот момент раздался выстрел, негромкий, но весьма характерный.
        Тренированные бойцы «А»-группы мгновенно распластались на дне кокпита. Однако пуля почему-то в катер не попала. Мало того, раздались ещё три выстрела, и яхта затанцевала на месте, сбросила скорость.
        Афанасий догадался, что с берега вели огонь именно по судну преследователей, а не по «туристам» из России.
        - На берег!
        Сёма и его команда зайцами попрыгали за борт, на песчаную отмель. За ними не так ловко, но не менее решительно поспешили сенсы. Афанасий и Шаймиев спрыгнули на песок последними.
        - Спасибо! - обернулся Вьюгин к негру-рулевому, но тот никак не отреагировал на его благодарность. Он смотрел на стену обрыва, скаля зубы, и лицо его почему-то струилось, как изображение в телевизоре.
        - Командир! - позвал Сёма.
        Афанасий опомнился, метнулся к своим, поднимавшимся к проходу между крутыми откосами скал. За глыбой слева виднелся ещё один бетонный столб, увенчанный букетом ржавой арматуры, за ним горизонтальная плита, и стало ясно, что в этом месте когда-то существовал небольшой причал. Море ушло, причал поднялся на несколько метров и стал не нужен его создателям.
        - Вперёд!
        Подчинённые Сёмы ловко полезли вверх, нырнули в коридорчик между скалами. Сенсы последовали за ними. Афанасий достал мобильный, глянув на индикатор зарядки: аккумулятор вот-вот готов был разрядиться.
        Олег Харитонович отозвался, когда отряд выбрался на ровный подъём за обрывом:
        - Афанасий Дмитриевич, выбирайтесь на берег.
        - Мы уже на берегу. Кто-то стрелял по нашим преследователям.
        - Всё правильно, вас прикрывают мои люди. Идите за ними, они знают, где расположился Волков.
        - Вечер, темнеет…
        - Он недалеко, в паре километров от вас. После встречи вам придётся действовать самостоятельно. План есть?
        - Нет, - признался Афанасий. - По обстоятельствам.
        Возникла пауза.
        - Надеюсь, господин Феллер не собирается начинать маленькую победоносную войну. Позвоните, когда встретитесь с Волковым.
        Афанасий оглядел плохо видимые в вечернем сумраке лица сенсов.
        - Волков рядом, ищите его.
        - Командир, - окликнул Вьюгина Шаймиев.
        Из темноты за скалами выскользнула маленькая фигурка.
        Бойцы Сёмы быстро переместились за её спину.
        - Вьюгин? - раздался женский голос.
        - Я, - шагнул вперёд Афанасий.
        - Двигайтесь за мной.
        - Кто вы?
        - Не задавайте лишних вопросов. Ваш друг с женой прячется на заброшенной вилле в двух километрах отсюда. Туда уже направился отряд коммандос в составе десяти бойцов, все вооружены. Сможете справиться с ними?
        - Ведите, - ответил Сёма вместо Афанасия.
        Женщина в тёмной куртке и джинсах повернулась и направилась по дорожке между скалами в глубь берегового массива.
        9
        Их было десять человек. Одеты в обтягивающие коричневые комбинезоны, сливавшиеся с местностью. У всех в руках оружие - короткоствольные пистолеты-пулемёты. На головах шлемы с выпуклыми очками. На плечах - непонятные устройства, напоминающие увеличенные тараканьи усы.
        Наступил вечер, темнело на глазах, но Роман хорошо видел при любом освещении и даже без оного, поэтому смог разглядеть отряд спецназа, чувствующий себя на греческой земле вполне комфортно, как дома. Бойцы отряда умело рассредоточились по территории старой усадьбы, не включая фонарей (в их очки, наверно, были встроены оптоэлектронные сканеры ночного видения), приблизились к стенам здания.
        Роман понял, что выход у него один: нанести пси-энергетический удар по преследователям, дезориентировать их и заставить убраться. Что делать дальше, он не знал, поэтому взмолился в душе, чтобы те, кто помогал ему до этой минуты, дали о себе знать.
        - Не шевелись! - почти беззвучно выговорил он в ухо Даниэлы.
        До этого они по глыбам и кирпичам разрушенной кладки взобрались на вершину развалин и спрятались за клыкастой башенкой, внутри которой когда-то располагался бассейн. Это было единственное место, доступное для беглецов, позволявшее им оставаться незамеченными какое-то время, но оно не гарантировало безопасности, и Роман знал, что чужаки скоро обратят на проход внимание.
        Стемнело окончательно.
        Гости в спецкомбинезонах превратились в тени.
        Роман сдвинул диапазон зрения в инфракрасную полосу спектра и стал видеть оранжевые пятна лиц, а также руки преследователей, сжимающие оружие.
        Трое сошлись вместе под стеной здания, начали совещаться.
        Роман сосредоточился на слухе.
        Говорили на английском. Речь шла о светошумовых гранатах. Обладатель хриплого баса предлагал забросать развалины гранатами. Тонкий дискант возражал, напоминая о каком-то приказе взять беглецов живыми и невредимыми. Ещё один голос, принадлежащий женщине, оборвал обоих, скомандовав:
        - Искать!
        Роман приложил палец к губам Даниэле, давая понять, чтобы она молчала, подобрал камень и бросил к деревянному строению с баком на крыше. Послышался стук.
        Движение вокруг развалин замерло.
        Две тени метнулись к строению.
        Роман подобрал ещё один камень, но бросать не стал. Пришло ощущение, будто на него снова посмотрел многоглавый великан и бросил издевательски: что, дружок, попался?
        Роман сунул ему в морду кукиш: на-ка выкуси! Накрыл себя и Даниэлу «зеркалом», отражающим телепатические импульсы.
        Злобный взгляд василиска погас, растворился в шумах эфира.
        Но это уже не имело значения, потому что василиск - то есть Феллер со своей экстраформацией - знал о местонахождении русского экстрасенса, и его обнаружение было только делом времени.
        Внизу заговорили в три голоса. Речь снова зашла о гранатах.
        - Эй, русский, выходи! - раздался гнусавый бас; изъяснялись на английском, с французским прононсом.
        Роман кинул камень в другую сторону.
        Несколько теней разбежались в стороны, охватывая место падения камня.
        - Он наверху, - догадался кто-то из преследователей.
        Последовала негромкая команда, три тени, увенчанные розоватыми пятнами лиц, двинулись к развалинам, включили фонари.
        Роман приготовился к отводу глаз, хотя понимал, что его ментальный поединок с отрядом не может длиться вечно. Придёт момент, когда они начнут стрелять, бросать гранаты, и тогда всё равно придётся выходить.
        Кто-то постучался в голову. Точнее - в «зеркало» защитного поля.
        Роман высунул сквозь защитный пузырь «усик антенны».
        «Евлампиевич, - послышался тихий, на грани восприятия, телепатический голос, - держись, сейчас придёт помощь».
        «Алтын? - удивился и обрадовался Роман. - Как ты меня нашёл?»
        «Чую, ты в опасности, связался с Харитоновичем, он поднял своих, так что продержись немного. Понадобится - обопрись на меня».
        «Хорошо». - Роман не удержался, крепче прижал к себе Даниэлу, коснулся уха губами:
        - Наши близко!
        Нахлынуло возбуждение. Захотелось заявить о себе как об активнике, способном постоять за себя.
        Один из спецназовцев направил луч фонаря на стену здания, за которой прятались беглецы.
        Роман энергично закрыл ему сознание и заставил светить на своих коллег.
        Последовал крик, другой, кто-то подбежал к парню и врезал ему по руке. Фонарь выпал, хотя и не погас. Завязалась потасовка.
        Роман прислушался к неспокойной ментальной атмосфере усадьбы. В ней проявились светлые вихрики, несущие воинственный запал, но запал этот не был направлен на поиск беглецов, в нём пульсировала не злоба, а уверенная хладнокровная сосредоточенность на противнике, и Роман понял, что подоспела обещанная помощь.
        - Наши! - снова коснулся он губами уха жены.
        - Где? - шевельнулась она.
        - Я чую… не шуми… думай обо мне… я им сейчас помогу.
        Он нашёл ещё одного бойца из отряда охотников и оглушил его ментальным выпадом, сформировал провал в сознании.
        Боец включил фонарь, начал водить им из стороны в сторону, ослепляя своих сослуживцев.
        Снова раздался приглушенный крик предупреждения, к нему кинулся напарник… и упал, не успев вырвать фонарь.
        Упал и спецназовец с фонарём.
        Пришедшие на помощь Волковым люди были профессионалами и хорошо знали своё дело. Среди их аур (трое - сенсы, привет, ребята, трое - мастера боя) Роман вдруг узнал «запах» Афанасия Вьюгина. Не поверил сам себе! Майор не должен был находиться здесь! Но он присутствовал!
        Под развалинами началась возня. То и дело кто-то падал, раздался удар, вскрик, второй вскрик, воздух прорезала недлинная автоматная очередь, разбив тишину усадьбы на гулкие осколки.
        Движение замерло.
        - Рома, выходи, - послышался голос Афанасия. - Это мы.
        - Я же говорил - наши придут, - расправил плечи Роман, взял жену за руку. - Спускаемся.
        Они медленно, оступаясь, начали спускаться с горы обломков вниз, к подножию уцелевшей стены.
        Кто-то посветил им фонарём.
        Вперёд вышел плохо видимый в отсвете фонаря человек.
        - Ну, привет, турист. Заставил ты нас погоняться за тобой.
        - Афоня? Как ты здесь оказался?
        - Не догадываешься? - усмехнулся Афанасий. - Хорошо, что успели вовремя. Господин Феллер тоже тебя ищет по местным буеракам и скоро будет здесь.
        - Собственно, он давно здесь, - раздался чей-то весёлый голос с гортанными нотками.
        Афанасий повернул фонарь, и луч осветил высокого негра в сером комбинезоне, бликующем чёрными металлическими деталями.
        - Рулевой? - проговорил сдавленным голосом сосед Вьюгина, в котором Роман узнал капитана Шаймиева.
        Негр сверкнул белыми зубами, его лицо исказилось, поплыло, меняя пропорции и цвет, и сквозь растаявшую маску проступили черты лица белого человека.
        - Феллер! - выговорил Роман пересохшими губами.
        - Он самый, - рассмеялся блэкзор, широко раскинув руки. - Весь к вашим услугам. А это моя команда, господин Волков, прошу любить и не жаловаться.
        Из темноты выступили ещё пять фигур. Трое держали в руках оружие. В четвёртом Роман узнал Джокера. Его лицо было мертвенно спокойным, впрочем, как и лица остальных оперативников команды, в том числе самого Афанасия, и Романа озарило: Феллер каким-то чудом смог их перепрограммировать, загипнотизировать.
        - Ну, что, экзор, начнём переговоры? - снова рассмеялся Арчибальд, довольный эффектом. - Пока мы плыли с вашими друзьями, они всецело стали моими друзьями. Вы сразу согласитесь или посоветуетесь сначала с женой?
        Роман заторможенно посмотрел на Даниэлу.
        Глаза её сухо блестели в отсвете фонаря.
        Надо было принимать решение. Больше всего на свете он боялся потерять Даниэлу, но и её жизнь оставалась под большим вопросом в случае его проигрыша.
        В душе поднялась тихая ярость.
        - Дай мне минуту.
        - О, разумеется, слово жены - слово бога.
        - Идём. - Роман повернул несопротивляющуюся Даниэлу к развалинам, отвёл к стене, усадил на камень. - Посиди здесь и ничего не бойся.
        - А ты?
        - Я… поговорю с ним.
        - Он страшный человек!
        - Не страшней дьявола, - позволил он себе шутку. - И он не человек - нелюдь! Я закрою тебя на пару минут, не пугайся.
        - Как это - закроешь?
        - Верь мне.
        - Мы… умрём?
        - Нет! - Роман поцеловал женщину в щёку. - Обещаю!
        Усилием воли он перевёл сознание жены «на автоматику», в состояние «немысли», позвал Ылтыына:
        «Алтын, присоединяйся!»
        «Понял, иду. Харитоновича звать?»
        «Не сейчас, позже, когда я начну».
        «Хорошо».
        Роман вернулся к Феллеру и неподвижно стоящим бойцам группы Вьюгина. Из темноты стали подходить шатающиеся фигуры - успевшие прийти в себя бойцы преследующей группы.
        - Я думаю, мы хорошо понимаем друг друга, - начал Арчибальд, уверенный в своём превосходстве.
        Он и в самом деле был до горла накачан энергией, как гигантский живой аккумулятор, а главное - опирался на того самого многоглавого великана, на экстраформацию, подпитывающую своего лидера независимо от расстояния, разделявшего их. И силу эту побороть было невозможно. Почти.
        - Заткнись! - глухо сказал Роман. - Слушай сюда!
        Феллер замолчал, изумлённый и шокированный фразой человека, которого он считал своей добычей.
        Фонарь в руке Афанасия вздрогнул.
        Стало совсем тихо.
        Многоглавый великан, нависший над усадьбой, над всем Пелопоннесом, слепой, разглядывающий всех действующих лиц драмы, слегка замешкался, также сбитый с толку заявлением объекта зомбирования.
        Поэтому Роман начал атаку первым, укрепив свою энергосферу влившейся силой Ылтыына.
        В голове Афанасия тлели редкие угольки мыслей - ровно столько ему хватало для выполнения приказов блэкзора. Остальное поле мышления было покрыто серым туманом безволия.
        Роман одним движением огненного языка выжег этот туман и вбил в ожившее сознание майора гвоздь приказа: «Жди момент!»
        Точно так же он очистил мысленно-волевые сферы капитана Шаймиева и командира российского спецназа по имени Сёма, добавив мысленные установки: «Ждите и не вмешивайтесь до последнего, ловите момент!»
        Затем вонзил копьё своей мыслеволи, усиленное энергопотоком Ылтыына, в голову Арчибальда Феллера.
        Он ждал всего: наткнуться на железный блок, на стену пси-энергии, на ответный ментальный удар, на прыжок многоглавого великана, означавший ответную реакцию экстраформации, - а вместо этого луч мыслеволи как в пропасть провалился в какое-то чёрное пространство, ничего не ощутив, ни на что не наткнувшись, и увяз в этом эфемерном чёрном «нигде», как в бездонном болоте, испускавшем редкие струйки испарений и светлых пузырьков.
        Феллер исчез!
        Мгновение назад он стоял в свете фонаря, большой и сильный, упивающийся собственным всемогуществом, а в следующее мгновение его не стало, будто выключили проектор и фантом растаял.
        Невероятно долго, чуть ли не полсекунды, Роман осознавал своё поражение.
        Блэкзор оказался сильнее и умнее. Он умел создавать фантомные дубли людей, инициировать галлюцинации, что и доказал, послав вместо себя-живого призрачную голографическую копию, призванную обмануть чувства противника. И где он находился в настоящее время, определить было невозможно.
        Афанасий повернул голову к Роману, не понимая, что произошло.
        «Работай!» - шевельнулся в сознании Волкова Ылтыын.
        «Работайте!» - очнулся Роман, передавая импульс Вьюгину.
        Фонарь погас.
        Афанасий, Шаймиев и Сёма, заряженные на действие и не потерявшие ориентации, растворились в темноте, превратились в боевые машины, имевшие чёткие программы нейтрализации врага.
        Вокруг началась возня, охнул один боевик группы преследователей, упал второй, заверещал третий.
        Но Роман не следил за этим процессом, он искал противника. И нашёл.
        На голову упала гора тьмы!
        Назвать атаку Арчибальда приёмом или выпадом мысленной «рапиры» было нельзя. Это был действительно колоссальной силы ментальный удар, сравнимый с падением астероида.
        Расширившееся поле восприятия Романа мгновенно сплющилось под массой горы в миллионы тонн, превращаясь в осколки ощущений и струи мыслей. Не умей он переходить в «параллельные» уровни мышления и не опирайся на энергию Ылтыына, случилось бы самое страшное: он превратился бы в живого мертвеца!
        Экстраформация, подчинявшаяся воле Феллера, была способна фрустрировать любой человеческий коллектив, не обладающий биоэнергетической защитой. Что для неё воля двух человек? Пустяк! Но - Роман устоял! Хотя в голове словно случился пожар: по всему «пространству» сознания заскакали языки огня, закрутились дымные смерчики, зашипели угли, скорчились сгорающие в невидимом огне веточки и сучки ощущений.
        Голова загудела. Собрать мысли в единую структуру стало трудно. Затем сквозь треск «пожара» послышался мысленный голос:
        «Экзор, ты проиграл! Будем сотрудничать? Или лучше сразу добить тебя?»
        «Лови круг!» - прилетела мысль Ылтыына.
        В голову влился сильный, яркий и чистый поток энергии, очистил пространство «пожара» от огня и дыма. Сердце заработало как мощный насос, гоня по жилам не кровь - расплавленную жидкую лаву.
        Роман сразу увидел поле боя - на многие сотни метров вокруг - и вычислил местонахождение Феллера: блэкзор прятался за скалами в полусотне метров от развалин. Он торжествовал, будучи абсолютно уверенным в своей непобедимости. Кто-то ещё помогал ему, находясь в данный момент далеко отсюда, в России, в Москве (!), но Роман легко перерубил эту подпитывающую энергоартерию лезвием своей воли. Проговорил мысленно, одновременно отбив ещё один удар великана:
        «Выходи!»
        Феллер застыл на месте, полупарализованный. Роман видел его так же отчётливо, как и днём.
        «Выходи, чёрный!» - повторил он.
        Арчибальд попытался закрыться пузырём ментального зеркала, но не смог. Воля Романа, помноженная на энергопотоки Алтына, Олега Харитоновича и его соратников (круг, как сказал Алтын), зажала сознание Феллера как тисками.
        Маг вышел из-за укрытия, направился к усадьбе.
        Кто-то включил фонарь, осветил приближавшуюся фигуру в тёмно-сером комбинезоне, отблёскивающую чёрными камешками.
        Афанасий поднял пистолет-пулемёт, отобранный у кого-то из боевиков Арчибальда.
        - Не стреляйте, - раздался из-за развалин женский голос.
        Все обернулись. Вспыхнул ещё один фонарь, выхватив из темноты женскую фигурку в курточке и джинсах.
        - Не стреляйте, - повторила незнакомка, в которой Роман узнал свою спасительницу из отеля, всюду таскавшую с собой книгу. - Он понадобится нам живым.
        - Кому это - нам? - мрачно поинтересовался Афанасий.
        - «Триэн», - коротко ответила женщина.
        В голове Романа проклюнулся знакомый мыслеголос:
        «Роман Евлампиевич, Феллер ещё поработает на нас. Мы сделаем его своим кодирантом. Сейчас за вами прилетит вертолёт, выбирайтесь оттуда. Встретимся в столице».
        «Я хотел бы знать всё о «Триэн».
        «В Москве».
        Голос председателя АНЭР пропал.
        Зазвонил чей-то телефон.
        Афанасий похлопал себя по карманам, достал мобильный, прижал к уху, послушал, повернулся к Роману:
        - За нами летит «вертушка», доставит на борт яхты.
        - Знаю, - сказал Роман, последним усилием мыслеволи образуя провал в сознании Феллера: это надо было сделать в любом случае, чтобы блэкзор не начал новую войну. - Что будем делать с ним?
        - Оставьте его с нами, - сказала женщина с книгой.
        - Как вас зовут?
        Она усмехнулась.
        - Меньше знаешь - крепче спишь.
        - Извините.
        - Меня зовут Заря.
        Роман мгновение всматривался в её сияющие внутренним светом глаза, поклонился и поспешил к развалинам, где сидела безучастная ко всему происходящему Даниэла.
        Укрой их, господь, от замыслов коварных!
        Да и нас тоже…
        Март 2010 г.
        notes
        Примечания
        1
        I’m thirsty - я хочу пить (англ.).
        2
        Слип - сооружение для спуска судов на воду.
        3
        140 км.